cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
разговаривали, по крайней мере. Конечно, вечеринки всякие, никуда не денешься. Но я всегда успевала поглядеть в другую сторону, когда он смотрел на меня. Или просто убегала, например, в уборную.
— А я думал, он вам нравится, этот парень, — сказал Джеймсон.
— Умгу. До известного предела.
— Чего?
— Не важно. Я предпочитаю не говорить об этом. Просто он слишком многого от меня требовал, вот и все.
— А-а, — сказал Джеймсон.
— Я не чистоплюйка. Впрочем, не знаю. Может быть, я как раз чистоплюйка. Во всяком случае, у меня есть какие-то правила. И я на свой, пусть скромный, лад и придерживаюсь. Как могу, конечно.
— Знаете что? — сказал Джеймсон. — Эти перила, они какие-то шатучие…
— Конечно, я понимаю, когда молодой человек встречается с вами целое лето, тратит деньги, которые вовсе не должен тратить, на билеты в театры, на ночные кафе и всякое такое, конечно, я понимаю его чувства. Он считает, что вы ему обязаны. Но я просто не так устроена. Для меня все может быть только по-настоящему. А уж потом… Настоящая любовь…
— Ага. Знаете, мне, это самое, пора. Сочинение к понедельнику… Ей-богу, давно бы уже надо было смотаться. Я, пожалуй, пойду выпью чего-нибудь, и домой.
— Да, — сказала Эдна. — Идите.
— А вы не пойдете?
— Чуть погодя. Идите вперед.
— Ага, ладно. Пока, — сказал Джеймсон.
Эдна облокотилась о перила другой рукой и закурила последнюю сигарету из своего портсигара. В комнатах кто-то вдруг включил радио или просто повернул на полную громкость. Сипловатый женский голос опять выводил популярный припевчик из этого нового обозрения — его даже мальчишки-рассыльные теперь насвистывают.
Никакие двери так не грохочут, как решетчатые.
— Эдна! — на террасе появилась Люсиль Хендерсон.
— А, это ты, — сказала Эдна. — Привет, Гарри.
— Взаимно.
— Билл в гостиной, — сказала Люсиль Хендерсон. — Будь добр, Гарри, принеси мне что-нибудь выпить.
— Есть.
— Что произошло? — поинтересовалась Люсиль. — У тебя с Биллом не пошло дело на лад? Кто это там, Фрэнсис и Эдди?
— Не знаю. Ему надо было уходить. У него большое задание на понедельник.
— Ну, сейчас он сидит там на полу с Дотти Легет. Делрой сует ей за шиворот орехи. Так и есть: это Фрэнсис и Эдди.
— Твой малютка Билл хорош гусь.
— Да? То есть как это?
Эдна растянула рот и стряхнула пепел с сигареты.
— Ну, как бы сказать? Довольно темпераментный.
— Это Билл Джеймсон темпераментный?
— Ну во всяком случае, я осталась жива, — сказала Эдна. — Только, пожалуйста, в другой раз держи его от меня подальше.
— Хм. Вот век живи, — сказала Люсиль Хендерсон. — Куда запропастился этот придурок Гарри? Ну, пока, Эд.
Эдна, докурив сигарету, тоже пошла в дом. Она быстро и решительно прошла через гостиную и поднялась по лестнице в ту половину квартиры, которую мать Люсиль Хендерсон считала нужным оградить от молодых гостей с горящими сигаретами и мокрыми стаканами в руках. Она пробыла там минут двадцать. Спустившись, она снова прошла в гостиную. Уильям Джеймсон-младший, держа в правой руке стакан, а пальцы левой — у рта, сидел на полу, отделенный несколькими спинами от маленькой блондинки. Эдна опустилась в большое кресло — оно так и стояло незанятое. Она щелкнула замком своей вечерней сумочки и, открыв черный, в блестках портсигарчик, выбрала одну из десятка лежавших в нем сигарет.
— Эй! — крикнула она, постукивая мундштуком сигареты о подлокотник большоко красного кресла. — Эй, Лу! Бобби! Нельзя ли сменить пластинку? Под эту невозможно танцевать!
ПОВИДАЙСЯ С ЭДДИ
(Go See Eddie)
Пока Элен принимала ванну, у нее прибирали в спальне, поэтому, когда она выходила из ванной комнаты, на туалетном столике уже не было ни ночного крема, ни испачканных бумажных салфеток. В зеркале отражались покрывало без единой морщинки и цветастые диванные подушки. Если день был солнечный, как сегодня, в горячих желтых лучах особенно красиво смотрелись блеклые обои, выбранные в буклете дизайнера.
Она расчесывала свои густые рыжие волосы, когда вошла горничная Элси.
— Мистер Бобби, мэм, — сказала Элси.
— Бобби? — переспросила Элен. — Я думала, он в Чикаго. Подай мне халат, Элси, и приведи его.
Прикрыв полой ярко-синего халата длинные голые ноги, Элен вновь занялась волосами. Высокий светловолосый мужчина в строгом двубортном пальто влетел в комнату, коснулся указательным пальцем ее затылка, не раздумывая, бросился к шезлонгу, стоявшему у противоположной стены, и вытянулся в нем, не снимая пальто. Элен наблюдала за ним в зеркале.
— Привет, — сказала она. — Его только что почистили. Я думала, ты в Чикаго.
— Приехал вечером, — зевнул Бобби. — Господи, как же я устал.
— Удачно съездил? — спросила Элен. — Там какая-то девица поет, кажется?
— Угу, — подтвердил Бобби.
— Ну и как?
— Зажата. Голоса нет.
Элен отложила расческу, встала и пересела в персикового цвета кресло у ног Бобби. Из
Последние комментарии
4 часов 54 минут назад
6 часов 27 минут назад
10 часов 21 минут назад
10 часов 25 минут назад
15 часов 46 минут назад
2 дней 3 часов назад