Щит веры. Часть 2. Воину-защитнику и гражданскому населению в помощь (ПТСР, боевая психическая травма) [Иеромонах Прокопий Пащенко)] (fb2) читать постранично, страница - 3

Развивается то, что академик И. П. Павлов назвал второй сигнальной системой, активность которой и позволяет преодолеть условия, ведущие к ПТСР.

Основную идею книги «Щит веры» можно выразить словами из работы «Этика войны в странах православной культуры»^[6]. Главной задачей этой работы являлся ответ на вопрос: как оставаться человеком в нечеловеческой ситуации? Сама постановка такого вопроса уже отличается от подходов, распространённых в англо-саксонском мире и предлагающих то или иное обоснование войны. (При подобного рода обоснованиях могут постулироваться какие-то цели войны, иногда надуманные. Так, в документальном фильме «Дрон» (2014) военнослужащий, оператор боевого дрона, рассказывает, как на свои сомнения по поводу уничтожения мирного населения услышал ответ, что таков замысел Бога. Понятно, что в данном случае некто просто эксплуатировал идею Бога.) Также в англо-саксонском мире используются подходы, которые навязывают «регламентацию поведения комбатантов^[7] на основе абстрактно понимаемых прав человека».

Так, в книге Ишмаэля Биха «Завтра я иду убивать. Воспоминания мальчика-солдата»^[8] содержится множество описаний бессмысленных убийств, которые были совершены им, в том числе в состоянии наркотического опьянения, во время войны в Африке. Он попал под амнистию. В книге не приводятся сцены изнасилования, видимо, по той причине, что совершивший изнасилование подлежит суду как нарушивший права человека. Кто провёл эту грань: уничтожившего людей в состоянии наркотического куража — амнистировать, а изнасиловавшего — осудить как преступника? В случае прекращения военных действий военнослужащие возвращаются домой. Но если во время боевых действий военнослужащий принимал участие в конкурсе: кто наиболее профессионально перережет горло военнопленному — и гордился победой в нём — это преступление или нет? Ишмаэль победил в таком конкурсе.

После войны ему сказали, что он «ни в чём не виноват», что он просто мальчик, которого втянули в войну. Но почему мальчик, гордящийся тем, что профессионально перерезал горло военнопленному, — это «просто мальчик, втянутый в войну»? А если, например, под давлением своих «коллег» он присоединится к изнасилованию — это уже военный преступник? Ведь, согласно логике протокола, он в том и в другом случае — втянут? Понятно, что данный пример приводится не в отношении всех случаев, с которыми сталкиваются профессиональные военнослужащие, — речь идёт о частной ситуации. Этот пример — комментарий к той мысли, что в данном случае грань, разделяющая поступки по обе стороны, проводится чьей-то ручкой на листе бумаги. Но чтобы выжить и не стать заложником ПТСР, человек должен чувствовать эту грань в себе, и тогда у него будет шанс её не перейти. Возможность сохранить психическую цельность появится, если человек будет стремиться оставаться человеком. А остаться человеком он сможет, если будет чётко понимать, что значит — быть человеком. То есть у него должны быть чётко определённые ценности, за которые он будет держаться.

Авторы книги «Этика войны в странах православной культуры» исходили из представления, что ценности не столько декларируются и записываются, сколько «воплощаются» и «проживаются» в конкретных ситуациях. А потому к процессу формирования ценностей стоит подходить не через навязывание нормативных установлений. Ценности стоит изучать на основе «свидетельств об опыте войны и нравственном выборе самих участников боевых действий. Лишь в результате изучения функционирования морального выбора в конкретных ситуациях и осмысления опыта войны возможна реконструкция этоса и формулирование этики войны»^[9]. [ «Этос» в данном случае — это порядок предпочтения ценностей: например, как человек относится к любви и к ненависти, что из этих позиций считает более важным и пр.]

То есть, изучая опыт тех, кто остался человеком в сложнейших условиях, военнослужащий может нащупать тот внутренний строй, который поможет и ему остаться человеком, а также выработать иммунитет к ПТСР, избежать тех ошибок, которые ведут к распаду психики.

В книге Ишмаэля Биха описывается попытка стабилизовать психику мальчиков-воинов, выведенных из войны в Африке, через привитие им установки, что они «не виноваты». Но такая установка разве способна сама по себе исцелить человека, психика которого перепахана войной?

При попытке навязать регламентацию, определяющую, что этично, а что — нет, у человека забирают возможность «выздороветь» после войны. Ишмаэль стал выздоравливать, как можно понять из его книги, не вследствие усвоения указанной установки, а вследствие того, что у него был положительный опыт детства. Его любили родители, он играл и общался со сверстниками. Усвоенный в детстве конструктивный опыт в своё время проявился и направил Ишмаэля к конструктивным поступкам.

Но как начнёт