Подари мне смерть [Юлия Владимировна Остапенко] (fb2) читать онлайн
- Подари мне смерть 11 Кб скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Юлия Владимировна Остапенко
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Юлия Владимировна Остапенко
Подари мне смерть
____________________
– А потом говорит: я тут подумал немного, нет, ты мне не подходишь! И что я должна была делать?! Девочка, кажется, была по-настоящему рассержена. Ия сочувственно покивала, чуть сощурилась, осторожно тронула холст рубиновым кончиком кисти. Она не любила править: поправки – это трусость. Но сейчас Ия рисовала именно страх, так что всё было верно. Надо чувствовать то, что рисуешь. – Ну и, конечно, я тут же ушла! Он-то ждал, что я у него в ногах валяться буду. Ещё чего! У меня таких, как он… Ия кивнула снова, размышляя, не добавить ли сюда индиго. Она любила контрасты, но рисунок и без того получался слишком насыщенным. Ия уже почти слышала крики. Кажется, женские. Странно – она думала о мужском страхе. Глубинном, немом. Одном из тех, о которых мужчины не знаю сами. – Сколько можно? Я вот так себе и сказала: хоть какую-то гордость надо иметь? – Правильно, – сказала Ия и взглянула на небо. Блекло-белое, в тоненьких перистых облачках. Она его нарисовала год назад и совсем не для этого мира, а теперь оно просочилось в Предел. Наверное, уже состарилось. В последнее время её картины старятся быстро. – Вот и я о том же, – сказала девочка и спрыгнула с камня. Это был очень старый камень. Её любимый. Ия нарисовала его одновременно с холмом и рекой, на простой линованной бумаге, и он нёс на себе неизгладимый след Настоящести. Сейчас Ия уже не могла рисовать Настоящее. Только Временное – и по-своему это было прогрессом, во всяком случае, этим она себя утешала. Тогда, пару миллионов лет назад, с её лёгкой руки всё сущее получалось вечным. Ия гордилась этим, и только когда стала терять способность рисовать Настоящее, поняла, что переменчивость куда как полезнее. Вот, например, страх с её новой картины. Кажется, ещё совсем недавно из него получился бы целый мир. Насыщенный, рубиново-больной. И юная Ия гордилась бы тем, что сумела создать такой мир. А теперь – это всего лишь глубоко запрятанный страх какого-то мужчины, живущего в одном из тысяч подобных миров. Но нынешняя Ия знала, что цена этого страха ничуть не ниже, чем мира, сделанного из страха. И всё же ей нравилось осознавать, что холм, и река, и камень, и плакучая ива над ним – всё, что она нарисовала Настоящим, останется с ней. А небо всё время меняется. Временное тоже надо уметь создавать. Это даже сложнее. – Ну ладно, – ворчливо сказал девочка, отряхивая ладошки от налипшего мха. – Пора мне, что ли. – Забегай, – оживлённо попросила Ия, широким мазком обводя пульсирующую на холсте жилку мужского страха. Малышка-Курьер оказалась невыносимой трещоткой, но она принесла Ие наглость. Целую унцию чистейшей наглости, флакончик с густой аквамариновой тушью. У Ии как раз заканчивалась. К тому же наглость вообще редкий товар, её, как правило, надо заказывать заблаговременно, а Ия никогда не знала, в какую картину ей придётся добавить капельку аквамарина. Аквамарин шокировал. Ия была немного склонна к эпатажу. К непредсказуемости. К Временному. Поэтому флакончик с аквамариновой наглостью, способной превратить в фарс почти любую трагедию, был ей особенно дорог. Ия на миг оторвалась от картины и бросила взгляд на пока ещё полный пузырёк, радуясь, что не придётся лишний раз выклянчивать внесрочную поставку. Там, Наверху, к поддержанию миров в последнее время стали относиться пренебрежительно. То ли дело создание новых. Но Ия больше не заведовала этой частью мироздания. Её дело – Временное. Как боль, страх или облака. – И где ты её только раздобыла? – вздохнула Ия с восторгом, и девочка пожала плечиками. – Там её уж нет, – хмыкнула она и нетерпеливо добавила: – Ну, а как же мой подарок? – А, да, – вспомнила Ия. Подарок. Курьеры работают на общественных началах, но по традиции им полагаются подарки от заказчиков. За краски надо платить – это правило для всех. У Ии чаще всего просили славу – много у неё скопилось этих розовых шариков. Она их редко использовала – люди в её мирах вполне справлялись сами, добывая славу с помощью переворотов и катаклизмов. На скуку жители миров Ии пожаловаться никак не могли. – Ну, так что же ты хочешь? – спросила Ия. И девочка сказала: – Подари мне смерть. Ия подняла глаза и впервые посмотрела на неё. Тоненькая. Щупленькая. Как былинка. Оспинки на лице. Глаза разного цвета: желтый и оранжевый. Наверное, совсем уже старая. Только дряхлые старики приходят детьми. Подул ветер – тонкий и сухой, словно пустынный. Ива тряхнула ветвями, заплакала каплями недавнего дождя. – Нет, не могу, – сказала Ия и откинула со лба прядь волос тыльной стороной ладони – пальцы у неё были вымазаны в страхе. – Ну, это уж твоя беда, – пожала плечами девочка. Ия посмотрела на картину. Жилка стала чётче, выпуклее, пульсировала сильнее, и теперь издавала не только крик, но и запах: резкий, острый запах пота. Кому-то где-то совсем скверно. Хороший набросок получился. Живой. Почти Настоящий, вдруг поняла Ия и вздрогнула. Не хватает буквально штриха. – Это же Настоящее, – машинально проговорила она. – Мне нельзя дарить Настоящее. К тому же у меня всего одна банка. – Знаю, – девочка улыбнулась мягко, сочувственно, вернув Ие её недавнюю улыбку. – Но ты ведь не можешь отказать. Да, не может. Ещё одно железное правило. Но что за чушь? Никому и в голову не придёт просить у Художника смерть! Каждому полагается только одна баночка, и запасы не пополняются, потому что не истощаются. Серебристую баночку Ии нарисовал Изначальный, тот, кто создал все Настоящие краски. Их не так много осталось. У Ии была ещё зависть, у Даны с соседнего Предела – совесть, а многие не имели ничего, кроме смерти. Девочка-Курьер не могла этого не знать. – Зачем она тебе? – беспомощно спросила Ия. – Ты не сможешь ею рисовать. Это ведь умеют только Художники. – А я не рисовать буду. – Не рисовать? – Нет. – А что? – Я просто её у тебя заберу. Ия посмотрела на неё. Это уже была не девочка. Ия вздохнула, положила кисть на мольберт. Густая капля страха нырнула в изумрудную траву. Ива скрипела, пели птицы, далеко внизу шумела река. – Ты не Курьер, – сказала Ия. – Нет. – Что ты такое? – Меня нарисовала одна из вас. Неопытная только. Случайно вышло, краска у неё пролилась. И что я должен был делать? – Довольно, – Ия потянулась к ящику с красками, коснулась серебристой баночки. – Уходи. Тебе нельзя здесь быть. – Уйду, когда получу свой подарок. Полно, дорогая. Ничего ты мне не сделаешь. Ты у меня в долгу. – Попроси что-то другое. – Я хочу смерть. – Зачем, бога ради?! Зачем она тебе?! Существо вздохнуло. Потом село на траву. – Понимаешь, она пролила меня на песок, – словно извиняясь, проговорило оно. – Я не смог войти ни в один из её миров. Долго скитался. У тебя мне понравилось. Симпатично и уютно. Вот только… – Зачем тебе смерть? – раздельно повторила Ия. Существо улыбнулось. – Я её пролью. Как меня пролили. Я теперь умею хорошо проливать. Когда-то давно Ия нарисовала себе сердце. И очень часто жалела об этом. – Но ведь тогда… Тогда в моих мирах люди не смогут умирать. – А что в этом плохого? Разве не это мечта всех человечеств – жизнь без смерти? – Ты не понимаешь. – Нет, ты не понимаешь. Давно назрела необходимость в мире, где нет смерти. Там, Наверху, ничего в этом не смыслят. Что ты видишь, кроме своих скорлупок? Оглянись! Куда, по-твоему, деваются те, кто умирают в своих мирах? Они приходят в твои миры! – Что?.. – Милая, старая Ия! Да уже почитай сорок тысяч лет все Художники воспринимают твои миры как отстойник! И отправляют к тебе своих мертвецов. Если б ты удосужилась время от времени выбираться в люди, давно бы об этом узнала. – Почему… я?! – А на что ещё годится Художник, который только Временное рисовать ладен? Ия стиснула пальцы. Существо снисходительно усмехнулось. – Слушай, давай начистоту. Слабость можно сделать силой. Твои миры не так плохи. Я всё устрою. Ты даже сможешь вернуть влияние. Разумеется, надо будет внести кое-какие административные изменения… Мне нужна только смерть. Подумай, это даже правильно. Те, кто живут в твоих мирах, и так уже мертвы. А ты вынуждаешь их умирать дважды. – Чего ты хочешь? – О господи, – устало вздохнуло существо. – И впрямь ты стареешь. Я хочу обустроить твой мирок… – Потому что тебя не впустили ни в какой другой? – сказала Ия. Существо посмотрело на неё оранжевым глазом и улыбнулось жёлтым. – А хоть бы и так, – беспечно пропело оно. – Что же с того? Ия кивнула и встала. Она уже знала, кто перед ней. И – вдруг – почувствовала облегчение. Когда-то давно она нарисовала себе разум, и с тех пор ни разу об этом не пожалела. – Я знала, что ты придёшь, – спокойно сказала Ия, и рот существа дёрнулся то ли в улыбке, то ли в ужасе. Ия повернулась к мольберту и посмотрела на страх. Почти Настоящий. Достала из коробки серебристую баночку с прозрачным лаком. Нанесла на картину тонкий слой: невидимый, звенящий, спокойный, тот, которым заканчиваются все картины. Она не спешила и очень старалась. Существо ждало. Потом проговорило: – Красиво. Ия закрыла баночку. Посмотрела на картину. Вздохнула. И сказала: – Я рада, что тебе нравится. Держи. Схватила с мольберта кисть, капавшую кровью в изумрудную траву, скользнула по холсту последним мазком. И только тогда поняла, что написала. Существо вопило так, что Ие пришлось наспех прочертить тишину на первом попавшемся под руку клочке. Смотреть на это тоже было неприятно, и она отвернулась, бережно укладывая в ящик серебристую баночку. У смерти есть одно ограничение – её нельзя накладывать на Настоящие картины, иначе то, что на них изображено, умирает, вместе с тем, в ком должно воплотиться. Это запретили давным-давно, как только поняли, что таким способом Художники могут убивать. А убивать им нельзя. Убивают Там, Наверху. Ия давно никого не убивала. С тех самых пор, как разучилась рисовать Настоящее. Точнее, думала, что разучилась. Когда существо получило свой подарок до конца, Ия сложила мольберт и закрыла ящик. Тонкий ветер шелестел в мокрых ветках ивы. – Эл, он сказал, что я старая, – пожаловалась она. Камень выпрямился, ободряюще приобнял её за плечи. – Нашла кого слушать. Ну, готова? – Да. Летим. Ия вздохнула и вскинула руки над головой. У неё, наконец, начинались каникулы.
Последние комментарии
4 минут 21 секунд назад
6 часов 16 минут назад
6 часов 20 минут назад
6 часов 30 минут назад
6 часов 37 минут назад
6 часов 39 минут назад