Билет по истории [Мариэтта Сергеевна Шагинян] (fb2) читать постранично

III БИЛЕТ ПО ИСТОРИИ Эскиз романа

1

Ильич вышел на историческую сцену еще совсем молодым человеком. Но этот молодой человек, почти юноша, с первых шагов своей деятельности показал себя уже созревшим человеком, тем самым Ильичей, каким запомнили его современники.

Самая ранняя, написанная в 1893 году, работа Ильича, разбор книги Постникова о южно-русском крестьянском хозяйстве, — это уже зрелый Ленин, его мастерской анализ, безошибочность его выводов, страстная сила убеждения. Никак нельзя назвать эту работу словом «юношеская», потому что обычно в юношеских вещах автор еще только формируется, ищет себя, не устоялся, дает смесь верного и неверного, а тут перед нами взрослый человек во всей законченной ясности его политической позиции.

Но людей, рождающихся готовыми, нет. И самая трудная, самая интересная работа для романиста — это разгадка того, как формировался характер Ильича и складывались его убеждения.

Разумеется, решающим в этом процессе было влияние самой эпохи, когда передовое русское общество еще жило традициями шестидесятых годов и было охвачено революционными настроениями семидесятых. Огромно было и влияние семьи, общение со старшим братом — вся чистая атмосфера настоящего демократизма, высокой нравственной требовательности и большой культуры, окружавшая его с детства.

Но как образовалась индивидуальность Ленина, какими внутренними бурями и переживаниями из четвертого^[1] ребенка многодетной семьи директора народных училищ Ульянова вырос на все века и народы гений революции, совершенный по своей цельности и Типичности характер большевика?

И как раз для этого периода ленинской биографии меньше всего сохранилось и материалов и воспоминаний.

Старшая сестра Ильича, главный биограф его детства, рассказала о маленьком Володе очень подробно, а гимназиста Володю она в своих воспоминаниях почти не дала: потому что в решающие годы его развития она, учительницей, а потом курсистской, жила большей частью вне дома и внимание ее в эти годы было направлено скорее на старшего брата, нежели на среднего.

Что до самых младших членов семьи, то они начали помнить и понимать среднего брата, когда основной юношеский перелом в нем уже свершился, и рассказы их относятся главным образом к периоду казанского студенчества, первой ссылке и юридической практике Ильича в Самаре. Та, кто могла бы полнее и ярче всех знать о нем, близкая ему по возрасту сестра Ольга, умерла молодой девушкой.

Остаются гимназические товарищи. Но и тут любопытная подробность — главный спутник школьных лет Ильича Михаил Федорович Кузнецов, бывший педагог, живший в Ульяновске на пенсии, хоть и учился с Володей Ульяновым от первого и до последнего класса, вплоть до выпускного экзамена, однако хорошо знал только «маленького» гимназиста, а начиная с пятого класса похвастаться интимностью с Ильичом уже не может. Он объяснил отхождение от своего прежнего товарища тем, что Володя Ульянов далеко ушел вперед по развитию и вообще в старших классах как-то не имел близких друзей, и хотя отношения с классом у него были простые и теплые, но со всеми «ровные».

Михаила Федоровича, подвижного и словоохотливого старика с мелкими детскими чертами лица, я застала в Ульяновске в тридцатых годах еще живым. Он ютился в комнате без света, обходясь керосиновой «молнией». Мне удалось помочь ему провести у себя электричество, и под этой скромной десятисвечовой лампочкой, которую он любовно называл «лампочкой Ильича», Михаил Федорович охотно делился со мной воспоминаниями. К сожалению, их было мало. Так, почти каждое воскресенье заходя к Ульяновым во время утреннего чая, чтоб Володя помог ему сделать латинский урок, он запомнил только утренний завтрак семьи: ситный хлеб и неизменный «зеленый сыр», самый дешевый сыр в то время, да и сейчас. Дети любили щедро намазывать его на ломти ситного.

Больше, чем личная память, говорили сохраненные Кузнецовым документы: школьные ведомости, названия сочинений, задававшихся ученикам, его собственные тетрадки по математике и латыни, подробное содержание билетов на экзаменах, выпавших ему и другим одноклассникам. Так был сохранен и знаменитый «билет по истории», доставшийся на выпускном экзамене Ильичу.

Но как бы то ни было, свидетельства Кузнецова совпадают с теми скупыми сведениями, какие мы имеем от членов семьи Ульяновых: по-видимому, переломные годы Ильича, когда из мальчика формировался будущий человек, прошли во многом незамеченными ни для товарищей, ни для школьной среды. Не было таких друзей, которым Ильич с душой нараспашку рассказывал бы о своих переживаниях. И романисту нужно искать не только людских свидетельств, а главным образом таких узловых фактов в жизни семьи, где скрытые процессы формирования личности вышли бы