Коллекция с пыльного чердака [Елена Вадимовна Артамонова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Е.В. Артамонова

Коллекция с пыльного чердака

(Шла дорога темным лесом)

Часть первая. Старый дневник

Уже третий день Женя болеет. За окном падает пушистый снег, белые хлопья одели яблони в праздничный наряд, но девочке не до зимнего великолепия – ее замучил насморк и вынужденное ничегонеделанье. Миша в школе, Костя – тоже. Дома она вдвоем с бабушкой. Скучно! И хотя температура у нее спала, Жене пока не разрешили вставать с постели. Чтобы внучка не скучала, Марья Васильевна принесла ей стопку старых журналов – обычное развлечение во время болезни, но только в этот раз они показались девочке совсем неинтересными. Женя лениво перелистывала желтоватые страницы, как вдруг ее внимание привлек броский заголовок: «Тайна исчезнувших картин из галереи княгини Кенешевой». Название статьи было дважды жирно подчеркнуто синим карандашом. «Надо показать Мишке, — подумала девочка, — это по его части, он же у нас без пяти минут Шерлок Холмс».

Ее старший брат Миша получил свое прозвище за то, что любил разгадывать загадочные истории, используя, как и герой Конан Дойла, пресловутый дедуктивный метод, сути которого, правда, четко сформулировать не мог. Как бы там ни было, ему удавалось распутывать необычные происшествия, а этим летом он даже раскрыл самое настоящее преступление и спас похищенную злоумышленниками маленькую чернокожую принцессу. После такого события Миша «Шерлок Холмс» стал настоящей знаменитостью и, пожалуй, немного зазнался, уверовав, что действительно ни в чем не уступает великому сыщику.

Подумав, что Миша обрадуется возможности вновь применить свои способности сыщика, Женя углубилась в чтение. В журнале рассказывалось об исчезновении коллекции картин знаменитых русских художников из галереи известной меценатки княгини Кенешевой, сгинувших в смутное время гражданской войны. К статье прилагались черно–белые репродукции нескольких пропавших картин. Они были скверного качества и не произвели на девочку особого впечатления. Да и сама история исчезновения этих шедевров оказалась, хотя и трагической, однако довольно банальной: летом 1918 года княгиня пыталась бежать из своего имения, но по дороге ее убили вместе с сыном и несколькими слугами. С тех пор о собранной княгиней коллекции картин больше никто не слышал. Возможно, они оказались в руках грабителей, не знавших их истинную ценность, возможно, сгорели в барском доме, во время произошедшего вскоре после трагедии пожара. Автор статьи придерживался мнения о том, что бесценная коллекция погибла в огне. Иначе, пропавшие картины, ко всему прочему имевшие немалую материальную ценность, рано или поздно всплыли бы на каком–нибудь зарубежном аукционе. «Куда исчезли эти шедевры русской живописи девятнадцатого века? Сгинули в огненном вихре гражданской? Были распроданы за бесценок или выменяны на кусок хлеба? Занимают почетное место в частных коллекциях ценителей искусства? Вот тайна, которую, вероятно, уже никто не сумеет раскрыть…» — такими словами заканчивалась статья в пожелтевшем от времени журнале.

«Что же тут таинственного? – размышляла Женя, всматриваясь в отпечатанные на плохой бумаге черно–белые пейзажи средней полосы. – В то смутное время многое пропало, сгорело, было украдено или уничтожено. К тому же все произошло так давно… Нет, пожалуй, Мишка в этом деле не найдет ничего интересного». Она уже собиралась захлопнуть журнал и включить телевизор, когда к ней подошла бабушка с чашкой горячего молока приправленного медом и маслом.

— Выпей, внученька, это лучше всякого лекарства помогает.

— Нет… Пожалуйста…

— Пей, пей, все лучше, чем глотать антибиотики.

Женя больше не сопротивлялась. Она покорно выпила обжигающее приторно–сладкое молоко, но при этом зажмурилась и состроила такую несчастную рожицу, что на нее жалко было смотреть, а когда открыла глаза, то увидела, что бабушка внимательно изучает лежавший на кровати журнал:

— Эти картины не сгорели. Моя мама – твоя прабабушка, видела их уже после пожара в усадьбе Кенешевых. Она не раз рассказывала мне эту историю. Мама вообще любила рассказывать, а я – слушать. Кстати, тебя назвали Женей в ее честь. Ты очень похожа на мою маму и внешне, и по характеру.

Женя с непроизвольным кокетством поправила свои растрепанные золотистые локоны, в ее больших глазах вспыхнул огонек любопытства:

— Расскажи…

— Что рассказать? – улыбнулась бабушка.

— О своей маме. И о том, как она увидела пропавшие картины.

— Она сама обо всем тебе расскажет. У меня сохранился ее дневник. Я дам тебе его почитать, только будь, пожалуйста, аккуратной – он мне очень дорог.

Марья Васильевна вышла из комнаты, но вскоре вернулась, держа в руках обернутую в пожелтелую бумагу толстую тетрадь.

— Вот возьми, — она протянула ее внучке. – Это целая жизнь.

Женя с трепетом открыла прабабушкин дневник. Первые страницы были исписаны крупным детским почерком фиолетовыми чернилами и разрисованы изящными, хотя и не всегда ровными виньетками.

— Бабушка, смотри, почерк похож на мой! – воскликнула она. – Говорят, что по почерку можно узнать характер.

— Скорее уж твой почерк напоминает этот, — засмеялась Марья Васильевна.

Девочка хотела читать все подряд, но бабушка вновь забрала у нее бесценную реликвию и раскрыла дневник примерно в середине.

— История с картинами начинается здесь, — сказала она, указав на дату: 6 мая 1918 года. – Ты пока читай, а я пойду готовить – скоро Миша придет из школы.

«Почему бабушка никогда не рассказывала о дневнике?» — подумала девочка и начала читать:

Из дневника Жени Орловой. 6 мая 1918 года.

«Ах, как хорошо! Теперь мы будем жить на природе, как настоящие дачники – папе предложили место в лечебнице, расположенной в очень живописном месте верстах в двадцати от города. Там что–то случилось с доктором: то ли он ушел, то ли умер, и начальник лечебницы, который знал и ценил отца предложил занять ему это место. Папа с мамой вчера весь вечер обсуждали его возможное назначение. Нам с Ниной полагалось спать, но мы не утерпели, притаились возле прикрытой двери гостиной, подслушивая этот важный разговор.

— А как же дети? – тревожно спрашивала мама. – Ведь им надо ходит в школу.

— Ничего, — отвечал отец, — зимой они могут жить у твоей сестры. У помещиков тоже есть дети, и они тоже учатся в городе, но зато, какое раздолье ждет их летом!

— Какие уж мы помещики… Мы почти голодаем.

— Да, сейчас многие недоедают, и это еще один аргумент, чтобы перебраться в Дубовку. Там рядом деревня, молоко и все такое… В смутные времена легче выжить в сельской местности. За последний месяц в городе дважды менялась власть – сначала пришли белые, потом анархисты. Ты можешь сказать, что нас ждет завтра?!

Я чувствовала, что мама колеблется, и доводы отца кажутся ей очень убедительными, но она все никак не решалась дать свое согласие на переезд. А папа продолжал ее уговаривать:

— И потом, Соня, я же не один там буду работать, в лечебнице большой штат сотрудников и у многих из них есть дети. Вот и у нашего начальника господина Стодольского две дочери и сын. Кстати, младшая, Лёля, ровесница нашей Жени, возможно, они подружатся. В конце концов, пойми, я – психиатр и там для меня великолепная практика, большие возможности!

Мама с папой еще долго говорили и спорили в гостиной, и Нина начала на ходу клевать носом. Она бы так и уснула под дверью, но я отвела ее в спальню, не дождавшись конца этого разговора. Мне ужасно хотелось узнать, чем все кончилось, я ворочалась, ворочалась, представляя то чудесное раздолье, о котором говорил отец, и незаметно уснула. Мне так хотелось, чтобы он уговорил маму! А за утренним чаем нам объявили, что мы переезжаем. Потом папа рассказал, какой великолепный песок на речке в Дубовке, какие замечательные холмы и леса окружают территорию лечебницы, какой там большой фруктовый сад. Он рассказал также, что это большая больница с множеством корпусов для больных, а сотрудники живут в отдельном доме, где у нас будет хорошая квартира на третьем этаже с видом на лесные дали…

******************

Женя так увлеклась чтением, что не заметила, как вернулся из школы Миша.

— Ну как она? – спросил он у бабушки, стряхивая с ботинок не успевшие растаять сверкающие снежинки.

— Ничего. Главное – температура спала.

Немного нескладный тощий паренек устремился в комнату сестры, ухитрившись при этом задеть спокойно стоявший в сторонке журнальный столик.

— Привет! – поздоровался «Шерлок Холмс» с Женей, заставив ее оторваться от дневника. – Я слышал, что ты уже поправилась. Хочешь, пойдем на лыжах, там такая погода!

— С удовольствием, — живо откликнулась девочка, понимая, что брат шутит, — только бабушка не пустит. А я, пока ты грыз гранит науки, тоже времени даром не теряла и нашла одно интересное дело для великого сыщика. Правда, оно очень старое, но Шерлок Холмс наверняка бы его раскрыл. Не хочешь попробовать?

— Что за дело? — посерьезнел Миша и поправил сползшие на кончик носа очки с толстыми стеклами.

— О таинственном исчезновении коллекции картин княгини Кенешевой. Все произошло более восьмидесяти лет назад, однако у нас имеются свидетельски показания очевидцев. Один из членов нашей семьи оказался вовлечен в эту историю. Но, сначала прочитай журнал, в нем подробно говорится о картинах.

— Интересно–интересно… Знаешь, однажды Шерлок Холмс сумел отыскать, точнее – опознать, корону английского короля Карла Первого, которая исчезла много столетий назад. У великого сыщика был только один документ, но он при помощи своего знаменитого дедуктивного метода сумел построить цепочку логических умозаключений и… – неожиданно Миша умолк на полуслове, а потом, сообразив, что не выяснил у сестренки самого важного, спросил: — Это кто же? Кто был свидетелем?

— Наша прабабушка. Сейчас я читаю ее дневник. Он очень интересный. Хочешь, будем читать вместе?

— Конечно! С журналом мы позже разберемся… Такой документ, а я о нем ничего не знал! Давай я буду читать вслух. Где ты остановилась?

******************

Из дневника Жени Орловой. 15 июня 1918 года.

Сегодня состоялось наше великое переселение в Дубовку. Мы с Ниной накануне разбили копилку, и на все сбережения купили двух белых крольчат с красными глазами. Дома нам досталось, но крольчат все же оставили. Папа сказал, что куда–нибудь их пристроит. Когда мы приехали и обосновались в нашей новой квартире, папа предложил выпустить их на чердак. Чердак в доме просторный и теплый, так как там проходят трубы парового отопления, а значит, нашим питомцам будет привольно и хорошо на новом месте. Мы с Ниной собираемся кормить их свежей травой. Ну, да хватит о крольчатах! Я отвлеклась и забыла написать о маленьком приключении, которое случилось, едва мы переступили порог нашего нового дома. Расположенная на третьем этаже квартира пустовала до нашего приезда, но когда мы поднимались по лестнице, то застали возле нее мальчика лет десяти. Он так испуганно на нас посмотрел, словно я и Нина были разбойниками с большой дороги. Я хотела узнать, что случилось, но мальчик уже проворно побежал вниз по ступеням. Странно! Впрочем, так даже интересней. А вообще в Дубовке великолепно, и я просто не могу найти слов, чтобы описать, как здесь хорошо! И еще я познакомилась с Лёлей Стодольской. Она очень красивая: у нее огромные карие глаза и длинная коса, а пальцы на руках тонкие–тонкие. Я слышала, что она хорошо играет на фортепьяно.

****************

16 июня 1918 года.

Кажется, никогда еще не спала так сладко! Окна всю ночь были открыты, а воздух здесь пропитан запахом леса, травы, мяты. Утро тоже началось прекрасно. Мы с Ниной взяли корзинку и отправились за травой для кроликов. Потом поднялись на чердак. Крольчата куда–то спрятались и не шли на наш зов. Тогда я предложила оставить траву у входа – признаюсь, мне не очень нравился этот мрачный, заставленный старыми вещами чердак. Однако Нина считала, что малышей надо обязательно разыскать. К тому же она хотела обследовать казавшееся ей таинственным помещение. Хотя моя сестра на год моложе, надо признать, что она смелее и увереннее меня.

— А вдруг здесь живет домовой? – попыталась я ее остановить. – И вообще – мало ли что?

Нина решительно шагнула вперед:

— Домовых не существует. И здесь никого не может быть, потому что никто из посторонних не осмелится проникнуть на территорию психиатрической лечебницы!

— А вдруг какой–нибудь больной сбежал и прячется на чердаке?

— Если бы кто–нибудь сбежал, то это сразу же стало бы известно, но пока таких сообщений не поступало. Так что бояться нечего, пойдем! Впрочем, можешь подождать меня здесь. Если трусишь…

У Нины на все имелся ответ, а потому спорить с ней было непросто. Она протянула мне руку, предлагая следовать за собой. Свет пробивался лишь через слуховые оконца, а мы не захватили с собой керосиновую лампу, и потому нам предстояло блуждать по чердаку в полутьме. Мое сердце забилось часто–часто, но я привыкла опекать младшую сестренку и потому все же пошла следом за ней. Не успели мы сделать несколько шагов, как послышался какой–то подозрительный шорох. Я остановилась, как вкопанная:

— Ты слышала?

— Это, наверное, крольчата, — спокойно ответила Нина и пошла дальше.

Под скатами крыши проходили обернутые войлоком трубы отопления. Мы шли вдоль них, опасаясь заблудиться – ведь помещение чердака больше напоминало лабиринт, построенный из больничной мебели: коек, стульев, тумбочек. Они загораживала обзор, и мне казалось, что за каждой такой преградой кто–то прячется. Мне было страшно, но я не могла остановить Нину, заставить ее вернуться. Испугавший меня шорох повторился – теперь он звучал громче и отчетливее. Крольчата просто не могли так шуметь. Значит, на чердаке кроме нас находился кто–то еще, что бы ни думала по этому поводу Нина. Я уже намеревалась схватить строптивую сестренку за руку и попробовать силой вытянуть ее из этого зловещего места, но не успела – она проворно скрылась за штабелем старых тумбочек, а вскоре послышался ее голос:

— Посмотри, что я нашла!

Делать было нечего, я последовала за сестрой и оказалась в довольно чистом светлом закутке, свет в который проникал через слуховое окно. Там стояла застеленная койка, какой–то столик, но самым удивительным оказалось то, что повсюду были расставлены или развешены картины! В основном это были пейзажи, казавшиеся окошками в прекрасный мир, совсем не похожий на пропахший пылью чердак. Мы с сестрой замерли завороженные, как вдруг услышали голос:

— Что вам тут надо?!

Прямо перед нами неизвестно откуда возник юноша с направленным на сестру револьвером. Говорят, что от испуга люди теряют дар речи, а я, наоборот, закричала, что есть силы:

— Не трогай ее, она же маленькая!

Юноша так и не опустил оружие, просто отвел его ствол немного в сторону и, испуганно озираясь, цыкнул на меня:

— Тише, тише, какая же ты горластая! Я никого не собираюсь убивать. Просто ответь, что вы тут делаете?

Я поняла, что незнакомец испуган не меньше нашего и очень боится быть обнаруженным, а потому постаралась успокоить его:

— Мы ищем крольчат, которых сюда вчера выпустили, а про вас и про все, что здесь видели, никому не скажем.

Нина молча смотрела на сжимавшего пистолет юношу своими большими круглыми глазами, и лицо у нее в этот момент было совсем детское. Похоже, что она наконец–то по–настоящему испугалась и растерялась, сообразив, в какую скверную историю мы попали. Наши жизни висели на волоске, но, вероятно, мои слова успокоили незнакомца, и, опустив револьвер, он неожиданно галантно склонился в полупоклоне:

— Орест.

Я протянула руку:

— Женя, а это моя сестра Нина.

Юноше было лет пятнадцать–шестнадцать, и я заметила, что у него такие же длинные и тонкие пальцы, как у Лёли. «Наверное, тоже дворянин» — мелькнуло у меня в голове. Кажется, Орест был красив, но я все еще оставалась слишком напуганной, чтобы в полной мере оценить это.

— Вы приехали вчера?

— Да, наш папа будет лечить больных.

— А я волею обстоятельств вынужден скрываться здесь как преступник, хотя не сделал ничего дурного. Если меня найдут, то я лишусь этого убежища, а пойти мне больше некуда. К тому же у меня с собой картины, которые я должен сохранить. Обещай, Женя, что никто не узнает о моем временном пристанище ни от тебя, ни от твоей младшей сестры. Что–то мне говорит, что я могу надеяться на тебя.

Он посмотрел мне в глаза, и это был взгляд честного человека. По–моему, я тоже произвела на Ореста хорошее впечатление, а, возможно, даже понравилась ему. Краска неожиданно залила мои щеки, а взор опустился к долу. Все же он был очень красив… Я обещала хранить тайну. Он улыбнулся и проводил нас до выхода. Там мы увидели двух крольчат, которые деловито поедали принесенную нами свежую травку. При виде людей они подняли ушки и ускакали куда–то за трубы.

— Не приводите сюда никого, пожалуйста, — еще раз попросил наш загадочный знакомый. – Иначе вы погубите меня.

По узенькой лестнице мы спустились с чердака. Уже перед входом в свою квартиру я остановилась:

— Давай поклянемся друг другу, что никому не скажем, о том, что случилось. Сохраним тайну Ореста на веки вечные.

— Сохраним! А если скажем, то пусть с нами случиться что–то плохое! – подумав, добавила Нина.

И мы поклялись.

8888888888888888

Миша остановился.

— Ну а дальше, дальше что, было? – нетерпеливо спросила Женя. – Как ты думаешь, Орест полюбил прабабушку?

— Причем здесь любовь?!

— Какие же вы, мальчишки не наблюдательные! Даже ты, «Шерлок Холмс»! Это же совершенно очевидно – таинственный незнакомец понравился Жене с первого взгляда. А она – ему. У них должны сложиться романтические отношения.

— Вряд ли. Тогда бы тайна исчезнувших картин перестала быть тайной. Орест раскрыл бы свои секреты, а насколько я понял – никому в нашей семье не известно, куда девалась коллекция княгини Кенешевой.

— Ладно, Мишка, читай, сейчас мы все узнаем.

Но чтение дневника пришлось отложить – Марья Васильевна позвала Мишу к столу. Женя тоже хотела пообедать вместе со всеми, но ей было велено оставаться в постели. Она шмыгнула носом, высморкалась и стала ждать, когда бабушка принесет еду. Девчонке очень хотелось заглянуть в лежавший на тумбочке дневник, но она терпеливо дожидалась возвращения брата, ведь у них был уговор вместе изучать записки прабабушки.

***************************

Погода на дворе стояла отличнейшая. Не так уж много выпадает солнечных деньков в середине декабря, поэтому следовало наслаждаться моментом. Костя так и сделал – вместо того, чтобы зубрить порядком надоевшую химию, мальчишка живо натянул куртку, свистнул Лиске и выбежал из дома. Сверкание снега на секунду ослепило его, легкий морозец сразу прихватил за щеки. Рыжая пушистая Лиска радостно поскакала через сугробы, радуясь этой незапланированной прогулке не меньше своего хозяина. Еще раз осмотревшись по сторонам, Костя пошел к ведущей на улицу калитке. Сначала он хотел сразу отправиться к своей приболевшей однокласснице и подруге Жене, жившей в соседнем частном доме, но потом передумал и решил немного погулять с Лиской. Собачка так ждала этой прогулки, что он просто не мог не оправдать ее надежд.

Место, в котором жил Костя, было по–своему уникальным. Вообще–то оно больше всего напоминало дачный поселок, но входило в черту большого промышленного города. В Березовой роще располагалось несколько сельскохозяйственных институтов, опытные поля, теплицы и ботанический сад. Было здесь и немало частных домов, в одном из которых проживала Костина семья.

Выбежав на улицу, Костя подобрал какую–то ветку и бросил ее радостной, энергично вилявшей хвостом собачке.

— Апорт, Лиска!

Маленькая рыжая дворняжка явно не тянула на служебную собаку, но команды знала хорошо, а потому стремглав помчалась за брошенной мальчиком веткой. Вытащив ее из глубокого сугроба, она приволокла свою добычу хозяину.

— Хорошо, Лиска, хорошо! Просто замечательно!

Игра продолжалась. Костя так увлекся этим занятием, что и сам не заметил, как отдалился от дома, оказавшись на самом краю поселка. После небольшого оврага начинались засыпанные снегом опытные поля, на которые смотрел приземистый, стоявший на отшибе Березовой рощи старый дом. Лиска фыркнула, вновь с головой нырнула в пышный сугроб, разыскивая палку, а Костя остановился, задумчиво разглядывая вросшую в землю постройку. Несомненно, с ней было что–то не так. Костя еще не мог понять, что именно его насторожило, но в сердце мальчика уже закралась тревога.

— Лиска, иди ко мне! – он взял собаку на поводок, приблизился к старому покосившемуся штакетнику.

Дом на краю Березовой рощи принадлежал супругам Морозовым. О главе семейства Костя не знал ничего, а вот его жена была настоящей местной знаменитостью. Старушка любила ходить в магазин. Она делала это, наверное, раз по десять на дню: с трудом, держась за поясницу, брела по улицам поселка, покупала какую–нибудь мелочь и вновь отправлялась в нелегкий путь. «Старуха Морозова опять идет в магазин» — шушукались ей вслед местные кумушки, недоумевая, зачем она так поступает. Из окна дома Костя ежедневно видел странную старушку и постепенно привык к этому зрелищу, превратившемуся в настоящую церемонию. А вот сегодня, Морозова, кажется, не проходила…

Только теперь мальчишка сообразил, что именно внушило ему тревогу – выпавший этой ночью снег покрывал чистейшим белым ковром двор Морозовых, запорошил крыльцо и дорожки. День клонился к вечеру, и старушка должна была, как минимум, два, а то и три раза наведаться в булочную и гастроном, но на снегу не просматривалось ни одного следа. Ясно было, что со вчерашнего дня из дома никто не выходил.

«Может, она заболела? – думал Костя, рассматривая насупившийся дом. – Но ведь у этой Морозовой есть муж. Почему бы, ему не сходить в магазин вместо нее? Или они сделали большие запасы? Или…» На душе было неспокойно. Привязав Лиску к дереву, мальчик перелез через штакетник и, проваливаясь по колено в снег, приблизился к дому. Страх становился все сильнее. После того, как прошлым летом Костя столкнулся с самыми настоящими бандитами, похитившими маленькую девочку, мальчишке повсюду мерещились злоумышленники и нераскрытые преступления. Собравшись с духом, он поднялся на заснеженное крыльцо, нажал кнопку звонка. Было слышно, как за дверью раздался резкий дребезжащий звон. Мальчик звонил и звонил, отчетливо понимая, что никто не слышит этот настойчивый зов.

— Что же нам делать, Лиска? – пробормотал он, вернувшись к терпеливо ожидавшей его собачке. – Сообщить в милицию? Но что я им скажу? Меня просто не станут слушать. Нет, сначала надо собрать улики, разобраться во всем самому, а потом уже говорить взрослым. Знаешь, без помощи «Шерлока Холмса» нам не обойтись. Он любое дело сумеет распутать. Как ты думаешь, Лиска?

Собачка быстро завиляла хвостом, выражая полное согласие со своим хозяином. Решительно развернувшись, Костя почти бегом направился в сторону Березовой рощи.

************************

После обеда, Миша вернулся в комнату сестренки. Достав из кармана лупу, которую всегда носил с собой, он долго рассматривал журнальные репродукции. Женя просто места себе не находила от нетерпения, а ее брат, как нарочно медлил, внимательно вглядываясь в черно–белые картинки. На самом деле Миша «Шерлок Холмс» ничего не смыслил в живописи и очень хотел продолжить изучение прабабушкиного дневника, но старался выглядеть невозмутимым и спокойным, совсем как его кумир с Бейкер–стрит. Наконец он сжалился над Женей и открыл старую тетрадь…

*****************

Из дневника Жени Орловой . 17 июня 1918 года.

Ночью никак не удавалось уснуть. Нина спала, как убитая, а я все еще находилась под впечатлением встречи с Орестом и вспоминала, вспоминала, вспоминала… Все это было так романтично и необычно, как в интересной книжке! Недавно я прочитала «Дубровского» и мысль о том, что на свете встречаются возвышенные утонченные натуры, волею судьбы ставшие благородными разбойниками, не давала мне покоя. Вдруг на лестнице послышались легкие шаги – кто–то бегом поднялся вверх, потом так же бегом спустился вниз. Я подкралась к двери, замерла, прислушиваясь. Ни звука. Стоять босиком на холодном полу было не слишком приятно, и все же мне хотелось выяснить, что происходило на лестнице. Время шло, постепенно и мое терпение подходило к концу. Вернувшись в спальню, я выглянула в окно, однако кругом стояла кромешная темнота. Так и не дождавшись дальнейшего развитий событий, я уснула, но сквозь сон слышала возню на лестнице. А утром ничего не напоминало загадочного ночного происшествия, и мне даже начало казаться, что странный шум за дверью просто померещился мне во сне.

Нина уже обзавелась множеством приятелей, и целый день играет с ними в казаков–разбойников. Она очень общительная, и все хотят с ней дружить. Я тоже кое–с кем познакомилась, но по–настоящему мне понравилась только Лёля. После завтрака она показала мне все местные достопримечательности: и молодой парк, и фруктовый сад, который охраняет сторож «Шляпа», прозванный так за его неизменный, видавший виды головной убор, и маленький, поросший ежевикой островок на реке, находящийся совсем недалеко от берега. А еще моя новая подруга сообщила, что в нескольких верстах от Дубовки есть деревня Васино, откуда бабы приносят в больницу молоко на продажу. Поблизости от Васино расположена сгоревшая княжеская усадьба, хозяева которой погибли месяц назад, пытаясь бежать за границу.

— Почему они погибли? Как все произошло?

— Их перебили бандиты, здесь, неподалеку. Напали на экипаж и всех безжалостно уничтожили: княгиню, ее сына и слуг, — глаза Лёли наполнились слезами. – На следующий день убитых нашли и похоронили местные крестьяне.

— Ты хорошо знала этих людей? – тихо спросила я.

— Да. Мы часто бывали в имении. Княгиня Кенешева вообще любила гостей. К тому же она была меценаткой и у нее в усадьбе подолгу гостили многие известные художники. В этом доме создавались настоящие живописные шедевры, некоторые из которых так и остались в галереи княгини. Теперь все это уничтожено.

Я заметила, как задрожали пальцы у Лёли и как она сжала их в кулачки, пытаясь сдержать то ли гнев, то ли страдание. Она говорила про картины, выставки и галереи, но, похоже, думала совсем о другом. Потом, справившись с волнением, Лёля произнесла:

— Моя старшая сестра и молодой князь… Они… Они любили друг друга. Теперь Мари часто плачет ночами, она совсем потеряла сон. Никому больше нет покоя! Знаешь, с тех пор, как бандиты расправились с княжеской семьей, стали происходить загадочные, необъяснимые вещи. В ту ночь, когда это случилось, крестьяне из Васино видели блуждающие огоньки в брошенном имении. Они решили, что это души убитых хозяев вернулись в свою усадьбу, поэтому никто из местных жителей с тех пор не решался туда сунуться. Только анархисты ничего не боятся. Вскоре они нагрянули в усадьбу Кенешевой. Эти бандиты бесчинствовали там несколько дней, а потом сожгли разграбленный барский дом.

— После этого призраки исчезли? – спросила я, чувствуя, как по моей спине пробегает холодок.

— Больше о них не говорят. Но огоньки – вовсе не единственное загадочное явление. Сразу после гибели Кенешевых на территории лечебницы появился любимый жеребец молодого князя по кличке Воронок. Он спокойно щипал траву, но бока у него были взмылены, будто он всю ночь носился по лугам. Никто не мог понять, каким образом Воронок здесь оказался. Мне кажется, в этом тоже есть что–то мистическое… Если бы ты видела глаза этого коня! Он смотрел, как человек, казалось, он хочет сказать нечто важное. Души убитых никогда не найдут покоя, Женя. Они будут взывать к мести, а нам остается только молиться за них…

Слушая Лёлю, я вспомнила о картинах, которые видела на чердаке и загадочном юноше, прятавшемся там же. «Так может быть, эти картины из галереи княгини, а Орест – не благородный разбойник, а простой грабитель? — подумала я. – Но он совсем не похож на злодея». Мне хотелось поделиться своей тайной с подругой, однако я дала клятву и ни за что не решилась бы ее нарушить, свято веря – если сделаю это, со мной и с Ниной случиться что–то очень страшное.

Беседуя, мы подошли к дому, где жила Лёля. В отличие от других сотрудников, начальник лечебницы доктор Стодольский занимал с семьей отдельный особняк, который показался мне роскошной усадьбой.

— Как здесь красиво! – не удержалась я.

— Да, только мама с папой бояться, все мы боимся, что нас примут за буржуев, дом экспроприируют, а всю семью… Даже представить страшно! Но мой папа никогда не был эксплуататором! Он всегда работал, лечил больных в больнице, помогал крестьянам из ближайших деревень. Родители у меня польские дворяне из древнего рода, но состояния у них никогда не было, только образование и воспитание. Они всегда все добывали своим трудом и нас учат тому же. А вот и Алеша! – воскликнула Лёля, меняя тему разговора. – Вы ведь еще не знакомы?

— Нет.

Лёля остановилась, преградив руками дорогу румяному красивому мальчику лет девяти–десяти, спешившему к дому:

— Позволь мне представить тебе моего брата, Алешу.

Мы церемонно раскланялись, а потом сестра поинтересовалась у братишки, где он пропадал все утро.

— Катался на лошадке, — ответил тот.

— Беги скорее домой, тебя, наверное, уже ищут!

— Ты же сама меня не пускаешь!

— Ах, простите, мой друг! Для вас путь всегда открыт! — Лёля отступила в сторону, посмотрела вслед удаляющемуся мальчугану. — Он у нас дитя природы, любит лошадей, лес и ничего не боится. Целыми днями пропадает на конюшне или удит рыбу.

Лицо Алеши показалось мне знакомым. Я долго не могла понять, где могла встречаться с этим румяным крепышом, пока не сообразила – передо мной тот самый мальчик, что испуганно пробежал вниз по лестнице, когда мы впервые переступили порог новой квартиры.

Распрощавшись с Лёлей, я решила отправиться на чердак покормить крольчат. Но если честно признаться, меня влекла туда не столько забота о зверушках, сколько возможность вновь увидеть таинственного беглеца. Внезапно меня пронзила острая жалость к нему. «А ведь он там без еды и даже без воды» — подумала я. Выйти Орест не смеет, да и что из еды можно добыть на территории больницы, сотрудники которой сами ведут полуголодный образ жизни, а оставшихся больных кормит старая повариха, проявляя при этом чудеса изобретательности?! Если бы ни старания доктора Стодольского, устроившего собственное приусадебное хозяйство, лечебницу пришлось бы тут же закрыть.

Нарвав свежей травы, я забежала домой. К счастью, в квартире никого не было. Отлив в бутылочку молока, я отрезала кусок хлеба, вытащила из кастрюли несколько вареных картофелин и отправилась на чердак. Со вчерашнего дня там не ничего не изменилось – было также сумрачно, тревожно, пахло пылью и нежилым помещением. Высыпав траву у входа, я тихо позвала:

— Орест!

Никто не откликнулся. Отправиться в одиночку в дебри этого пыльного лабиринта мог только человек с железными нервами.

— Орест! Это я, Женя.

Возможно, он просто не слышал мой зов. Выждав еще минуточку, я, дрожа, как осиновый лист, крадучись двинулась вперед. Вот и то место, где мы вчера увидели загадочного незнакомца, но сегодня здесь никого не было. Все исчезло, как грезы. Расставленные вдоль стен пейзажи словно растворились в воздухе, как впрочем, и хозяин картин – высокий юноша, с прекрасными печальными глазами. Может быть, вообще ничего не было, и я просто видела сон? И все же наша странная встреча происходила в реальности – об этом свидетельствовала брошенная на тумбочке яичная скорлупа, забытая чашка с недопитым молоком. Здесь еще недавно жили и, похоже, совсем недавно покинули свое убежище. Значит, знакомство с Орестом не было девичьими грезами и случилось на самом деле. Но почему он покинул свой приют? Каким образом мог забрать с собой столько картин? А прежде, как добывал себе еду? Может быть, у него был сообщник, снабжавший его питьем и пищей? Кем был Орест на самом деле и куда исчез – самая большая загадка моей жизни…

*******************

Миша закрыл тетрадь:

— Видишь, никакой любви. Думаю, Орест был одним из анархистов или бандитов, убивших княгиню. В отличие от своих дружков, он сообразил, какая ценная добыча попала им в руки, и прикарманил ее. Забрав картины, он решил отсидеться в тихом месте, но появление прабабушки спугнуло его.

— Нет, — замотала головой Женя. – Нет! Нет! Нет! Орест не мог быть бандитом, я просто уверена в этом!

— Теперь мы уже не сумеем узнать правду.

— Как?! Ты не хочешь браться за это дело «Шерлок Холмс»? Представь, вдруг, спустя столько лет ты находишь пропавшую коллекцию княгини! Неужели тебя не заинтересовала эта история?!

— Заинтересовала. Но у нас явно недостает улик. Все участники этих событий давно умерли, ведь самому младшему из них, сейчас перевалило бы за девяносто. Это, во–первых. А во–вторых, мы никогда не попадем в те края. Я очень приблизительно знаю, где расположена эта самая Дубовка и думаю, что вряд ли мы когда–нибудь туда поедем. В–третьих, если картины и не погибли, то, скорее всего, находятся очень далеко от тех мест. Даже Шерлоку Холмсу такое расследование было бы не по силам.

— Мишка! Но это же не просто очередное детективное происшествие! Это история нашей семьи! А потом, если ты найдешь картины, то о тебе напишут в газетах или покажут по телевизору! Это будет даже покруче, чем обнаружение бандитов, похитивших девочку. Все узнают о новом Шерлоке Холмсе, для которого нет никаких преград!

Миша молчал. Он сидел возле постели Жени, задумчиво теребил краешек пододеяльника, а щеки его медленно краснели. Нарисованные сестренкой перспективы вдохновляли, но он боялся попасть впросак.

— Можно попытаться узнать дальнейшую судьбу картин после того, как они оказались в поле зрения нашей прабабушки. Но я ничего не гарантирую. Жаль, что записи в дневнике прерываются…

— Мишка, ты просто прелесть! – девочка захлопала в ладоши, а потом оглушительно чихнула – противный насморк все еще не желал оставить ее в покое. – И с чего же мы начнем расследование?

— Допросим бабушку…

— О чем это ты собираешься меня допрашивать, внучок? – удивилась Марья Васильевна, которая как раз появилась в дверях комнаты.

— Мишка хочет провести расследование и найти картины княгини, если они еще целы, — пояснила Женя.

— Смелые планы. Ради их выполнения я с удовольствием отвечу на ваши вопросы. Но чуть позже – каша может подгореть.

— Бабушка, только один вопросик! – взмолилась Женя, которая приняла близко к сердцу события, случившееся в начале прошлого века. – Скажи, почему твоя мама никому не сообщила про картины, особенно после того, как увидела о них статью?

— Она не могла нарушить клятву, которую дала, — серьезно ответила бабушка.

— А тебе она все–таки рассказала?

— У нас никогда не было секретов друг от друга. Да и времени прошло много – Оресту эта информация уже никак не могла повредить. Ну что же, придумывайте вопросы, которые вы еще хотели бы мне задать, только не забывай, «Шерлок Холмс» об уроках, — сказала Марья Васильевна и оставила внуков одних.

Когда за бабушкой закрылась дверь, Миша начал рассуждать:

— Шерлок Холмс считал, что в расследовании преступлений из множества улик надо выделять главные. А у нас все наоборот – почти нет вещественных доказательств и свидетелей. Имеется только дневник да еще воспоминания бабушки. Выбор небольшой. Думаю, для начала нам следует поработать искусствоведами.

— Как это?

— Соберем всю имеющуюся информацию о коллекции картин княгини Кенешевой. Придется порыться в библиотеке, чтобы получить подробные сведения о том, что мы, собственно, собираемся разыскивать. Материалы будем складывать сюда.

Бесцеремонно вытряхнув из Жениной папки тетради, «Шерлок Холмс» положил туда дневник прабабушки, журнал, в котором рассказывалось о картинах, и размашисто вывел на папке: «Дело № 2. Исчезнувшая коллекция».

2

Костя здорово разволновался. Чем дальше он отходил от дома Морозовых, тем тревожней становилось у него на сердце. Конечно, существовало множество разумных объяснений, почему старушка перестала ходить за покупками, но все они меркли перед страшным словом «убийство». Снег весело хрустел под ногами, вертевшаяся поблизости Лиска тыкалась носом в ладонь, предлагая продолжить игру, а Костя торопливо шел вперед, надеясь, что всезнающий «Шерлок Холмс» сумеет развеять его тревоги. Подбежав к крыльцу Мишкиного дома, мальчик перевел дыхание и решительно нажал на кнопку звонка.

— Привет, — пройдя к комнате Жени и остановившись в дверях, сказал он. – Я не буду входить, потому что холодный, а тебе надо побыстрее поправиться. Как дела?

— Хорошо. На «четверку с минусом», если быть совсем точной.

Костя не хотел расстраивать одноклассницу, поэтому он держался так, словно ничего не произошло. Однако наблюдательный Миша заметил волнение своего приятеля и подумал, что тот попал в какую–то малоприятную историю.

— Я принес тебе уроки, чтобы ты не отстала: на следующей неделе у нас контрольная по алгебре. То есть хотел принести, но забыл заглянуть в дневник…

— Не надо о грустном – Миша у нас снова работает Шерлоком Холмсом, — и Женя начала рассказывать гостю о пропавшей коллекции картин.

— Знаешь, «Ватсон», — прервал ее брат, — рабочий день сыщиков закончился, пора отдыхать, тем более что у тебя опять поднялась температура. Отложим расследование до завтра, а мы пойдем поболтаем в соседней комнате.

Женя собиралась обидеться, но у нее сильно болела голова, да и температура действительно поползла вверх. Ребята оставили ее одну.

— Что случилось? – спросил Миша, плотно закрыв дверь.

— Хотел бы я, чтобы ничего… – вздохнул Костя. – Но мне кажется – произошло убийство.

Чем больше говорил гость, тем мрачнее становился хозяин. Исчезновение старухи Морозовой тоже казалось ему очень подозрительным.

— Идем, — наконец произнес «Шерлок Холмс». – Осмотрим место преступления, только тогда можно будет сделать окончательные выводы.

Мальчишки быстро оделись и вышли на улицу. Уже стемнело. Зимняя ночь бесцеремонно захватила большую часть суток, погрузив Березовую рощу в темноту. Пожалев о том, что позабыл дома фонарик, Миша торопливо пошел вслед за приятелем. Возвращаться назад было плохой приметой.

— Меня насторожило отсутствие следов вокруг дома, — на ходу рассказывал Костя. – Я даже через забор перелез, но не нашел ничего подозрительного. Если, конечно, не считать того, что никто не откликнулся на звонок. Может быть, старики просто уехали?

Дом Морозовых казался огромной черной кляксой, резко выделявшейся на фоне заснеженного палисадника. Ни одно окошко не горело, и сам вид этого угрюмого строения навевал тревожные мысли. В таком доме могло произойти все, что угодно. Ребята перелезли через забор, медленно пошли вперед. К крыльцу вела только одна цепочка следов, принадлежавших Косте. За то время, что он отсутствовал никто не входил и не выходил из дома.

— Так, так, так… Похоже, в доме нет ни одной живой души…

Лучше бы Миша не произносил этих слов! Сердце у Кости застучало часто–часто, когда он представил, что именно могло находиться за дверью. Не в меру разыгравшееся воображение тут же подбросило жуткую картину – мальчик вообразил неподвижно лежавших на полу темной комнаты мертвецов, жизни которых были оборваны рукой какого–то мерзавца.

Тем временем, юный сыщик, проваливаясь по колено в снег, обошел дом, заглядывая в низенькие окошки, но не смог ничего рассмотреть в темных помещениях. В одном он убедился – все окна и дверь были наглухо закрыты. Миша вновь пожалел о забытом дома фонарике и, закончив наружный осмотр, подошел к оцепеневшему Косте, который неподвижно стоял на крыльце, представляя всевозможные ужасы.

— Сегодня мы ничего уже не сделаем. Придется отложить все до завтра. Тогда и проведем опрос свидетелей, может быть, они знают, куда пропали Морозовы. Вдруг они просто уехали, а мы паникуем совершенно напрасно?

Но на самом деле, «Шерлок Холмс» думал иначе. Его не меньше Кости потряс вид этого мрачного, хранившего страшную тайну дома на окраине поселка. Мальчишка почти не сомневался в том, как произошла трагедия – злоумышленник проник в дом прошлой ночью, убил стариков, а затем незаметно вышел, захлопнув за собой дверь. Теперь оставалось только выяснить мотив преступления и собрать неопровержимые улики, с которыми можно было отправляться в милицию. Ясно было, что без убедительных доказательств никто бы не стал заводить уголовного дела, а тем более вскрывать дверь. Впрочем, это неизбежно случилось бы позже, через несколько дней или даже недель, когда соседи, наконец, заметили бы исчезновение стариков… Такое промедление было на руку преступнику, и Миша понимал: он должен торопиться, чтобы милиция могла задержать убийцу по горячим следам.

********************************

Не дождавшись того, когда брат вернется из школы, Женя принялась сама расспрашивать бабушку, выясняя, что еще она знает о произошедших много лет назад событиях. Выбравшись из постели, закутанная в теплую шаль девочка с носовым платком в одной руке и блокнотиком в другой по пятам ходила за Марьей Васильевной, задаваявсе новые и новые вопросы:

— Бабушка, а кто–нибудь из Стодольских остался в живых? Может быть, их потомки все еще живут в Дубовке? Что сталось с остатками княжеской усадьбы? А сейчас там есть психиатрическая лечебница?

Отставив в сторону невымытую посуду, Марья Васильевна опустилась на маленький диванчик и начала свой рассказ:

— Мама часто вспоминала свое детство, рассказывала много интересного и однажды решила съездить в Дубовку. Это случилось уже после войны. Конечно же, мама поехала туда не одна, а вместе со мной – я тогда еще была девчонкой – шустрой и любопытной. Наслушавшись маминых рассказов, я представляла, что попаду в какое–то совершенно необычное, сказочное место, но жестоко разочаровалась – Дубовка не произвела на меня особого впечатления. Мама тоже оказалась недовольна увиденным: она нашла, что все в этих краях переменилось, стало другим, хотя кирпичные корпуса по–прежнему находились на своих местах, а старые тополя, как и прежде, засыпали улочки пушистым мягким пухом. Постройки могут стоять десятилетиями, да что там – веками, но дело не в каменных стенах, а в людях, что их населяют. Теперь здесь жили другие люди, был другая атмосфера, и Дубовка показалась маме чужой и неуютной.

— А психи там еще были?

— Психиатрическая лечебница работала и в те времена и, насколько я знаю, продолжает работать по сей день. Понимаю, Женя, что это звучит довольно зловеще, но на самом деле Дубовка отнюдь не напоминает приют безумцев. Пациенты, как правило, находятся в наглухо запертых корпусах, на улицах их не встретишь, а территория лечебницы так разрослась, что превратилась в небольшой поселок. Там есть свой продуктовый магазинчик, школа и детский сад для детей сотрудников, жилые дома, в которых живет медицинский персонал вместе со своими семьями.

— Тогда нормально… А то я такое подумала! Провести детство на территории психиатрической лечебницы – звучит как–то не очень…

— Там даже ограды нет. Поселок, как поселок, ничего примечательного. Но мы немножко отвлеклись… Прогуливаясь по неузнаваемой, переменившейся Дубовке, мы с мамой встретили какого–то мужчину в стеганке с ружьем за плечами. К моему удивлению, она очень обрадовалась этой встрече. Оказалось, что перед нами – Алеша Стодольский. Тот самый румяный крепыш лет девяти, которого мама впервые встретила в далеком 1918 году. Конечно, прошло много лет, мальчик вырос, стал мужчиной, но дело было не только в возрасте – мне Стодольский показался обычным деревенским мужичонкой, совсем не похожим на представителя знатного дворянского рода. Признаться, я была разочарована, так как представляла себе дворян несколько иначе. Только позже, спустя много лет мне стало понятно, что главное для человека не внешность, оболочка, а его внутренний мир. Конечно, хорошо, когда все находится в соответствии, но обстоятельства иногда складываются так, что это равновесие нарушается. Та эпоха многие судьбы покалечила, многих погубила… Внешне Алеша изменился, но в душе остался большим любителем леса, романтиком, чувствовавшим красоту природы. А еще он стал заядлым охотником – это помогало ему зарабатывать на жизнь. Он так и не покинул родную Дубовку, а две его сестры Лёля и Мари переехали в Ленинград, но во время блокады никому из них не удалось выжить. Для мамы это известие было большим горем. Сам Алеша был на фронте и остался жив, однако, вернувшись домой, узнал, что его жена и маленький сын погибли. Такое тогда было страшное время… Война… – Марья Васильевна грустно вздохнула. — Потом мы расстались с Алешей, потому что подошел наш автобус. Больше мы никогда не ездили в Дубовку.

— А усадьба?

— Мама туда не ходила. Но говорят, что она почти полностью разрушена. Вот, пожалуй, и все, больше я ничего не знаю.

Женя задумчиво разглядывала морозные узоры на окне. Бабушка поправила за ухом слуховой аппарат, которым пользовалась уже несколько месяцев, так как последнее время стала плоховато слышать, и занялась мытьем посуды.

— Бабушка, давай я помогу.

— Куда уж тебе, болящей!

— Знаешь, а Мишка предлагает сходить в библиотеку и там что–нибудь разыскать о коллекции княгини Кенешевой.

— Удачная мысль. А еще вам стоит встретиться с известным в городе художником Кириллом Петровичем Богоявленским, который, кстати, живет поблизости от нашего дома. Наверняка, он знает о пропавшей коллекции больше, чем кто–либо.

— Спасибо, бабушка! Это ты здорово придумала!

— Стараюсь, как могу помочь расследованию. Но если говорить серьезно, Женя – картины вы не найдете, их давно уже нет на свете.

— Жаль… Но картины не самое главное – мне так хочется узнать, кем был этот таинственный Орест…

Девочка вернулась к себе в комнату и начала прилежно записывать рассказ бабушки, намереваясь подшить к делу это документальное свидетельство очевидца.

********************************

Все утро Миша сидел как на иголках и даже ухитрился получить замечание от физички Натальи Петровны, которая обычно довольно снисходительно относилась к дисциплине в классе. Едва дождавшись звонка, очкарик выскочил из–за парты, через ступеньку побежал вниз по лестнице. В школьном вестибюле его уже ждал Костя.

— Нас раньше отпустили. Пришлось подождать… – начал объяснять он, но «Шерлок Холмс», все мысли которого были заняты предстоящим расследованием, только махнул рукой.

Днем дом Морозовых казался не таким угрюмым, и в сердце мальчика шевельнулась надежда – что если сейчас они подойдут к крыльцу и увидят грузную, похожую на колобок старушку, отправляющуюся в очередную экспедицию за покупками? Но входная дверь была закрыта, палисадник – безлюден. Миша со своим спутником намеревались сразу продолжить осмотр дома, как вдруг заметили двух бредущих по улице пенсионерок. Старушки остановились возле соседнего дома, о чем–то оживленно разговаривая между собой.

— Начнем работать со свидетелями, — заявил Миша, направляясь к пожилым женщинам.

Информацию, которой поделились с юным сыщиком соседки, нельзя было назвать обнадеживающей. Как выяснилось, супруги Морозовы уже много лет подряд безвыездно жили в своем доме на окраине Березовой рощи, общаясь только со своими ближайшими соседями и явно не были склонны к перемене мест.

— Сын у них есть, здесь же в городе живет, но они уже много лет, как поссорились, даже не говорят друг с другом. Ну и молодежь пошла – женился парень против родительской воли, а потом и думать забыл о стариках! – возмущалась одна из соседок. – Мог бы хоть на праздник заглянуть, окаянный!

— Куда ж им уезжать?! В Анталию что ли? – вступила в разговор вторая пенсионерка. – А ты, собственно, кем Морозовым приходишься?

— Я… Мы… Короче, – Миша промямлил нечто невразумительное, поспешив закончить беседу. – Короче, всего доброго. Рад был познакомиться.

«Шерлок Холмс» не хотел раньше времени устраивать панику, сообщая о своих подозрениях болтливым старухам. Он боялся спугнуть преступника, а потому проводил расследование в тайне от всех. Когда соседки, наконец, разошлись по домам, Миша с Костей прошмыгнули на территорию принадлежавшего Морозовым участка. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, последователь Шерлока Холмса занялся осмотром входной двери.

— Что я говорил! Убийца взломал дверь, вот смотри, видишь отчетливые следы на косяке?

Действительно, возле замка были явственно заметны глубокие царапины, оставленные каким–то острым предметом. Судя по всему, злоумышленник воспользовался рычагом, отодвигая язычок простенького допотопного замка. Теперь у мальчиков не оставалось сомнений, что в дом Морозовых кто–то проник без ведома хозяев.

— Звоним в милицию? – мрачно спросил Костя.

— Подожди. Надо закончить осмотр, может быть, найдем еще какие–нибудь улики.

С этими словами Миша «Шерлок Холмс» опустился на четвереньки и, вооружившись своей неизменной лупой, стал рассматривать покрывавшие ступеньки сугробы. Неожиданно он побледнел, начал торопливо стряхивать рукой верхний слой снега…

— Что? Что ты нашел?

Стоявший за спиной товарища Костя, вытягивал шею, пытаясь рассмотреть встревожившую Мишу находку, а потом и сам побелел, как полотно. Свежий, недавно выпавший снег скрывал маленькие капли крови…

— Звоним в милицию, — не своим голосом произнес Миша.

Ребята больше не могли оставаться возле места преступления. Кажется, только теперь они до конца осознали, какую жуткую тайну открыли, и овладевшая ими паника усиливалась с каждой секундой. Выбежав из палисадника, они стремглав помчались по улице. Перепуганный Костя почему–то остался ждать товарища возле калитки, а «Шерлок Холмс» побежал к крыльцу своего дома.

Ворвавшись в дом, Миша едва не налетел на встревоженную его видом Марью Васильевну, бросился к телефону. Но звонил он не в милицию, а отцу на работу:

— Папа! Папа, ты слышишь меня?! Старуху Морозову убили и ее мужа! – выпалил он, а потом, чуть переведя дух, сообщил о страшных результатах своего расследования.

— Ты в этом уверен, сын? – произнесли на другом конце провода.

— На двести процентов! Папа, давай позвоним следователю Аристархову, тому, что расследовал похищение Элизабет. Он меня знает и потому отнесется серьезно к этой информации.

— Пожалуй, ты прав. Жди. Я перезвоню.

Миша без сил опустился на табуретку. В памяти всплыли события прошлого лета. Тогда похитили маленькую чернокожую принцессу, родители которой приехали в гости к Костиному отцу, с которым они вместе учились в университете. Злоумышленники намеревались получить большой выкуп и сообщили родителям Элизабет, что ребенок находится в Москве, куда и следовало привезти деньги. Однако Миша вместе со своими друзьями провел независимое расследование и обнаружил, что маленькая Элизабет находится совсем рядом, в сарае соседнего дома. Ребята чуть сами не попали в руки бандитов, но с огромным трудом сумели освободить темнокожую малышку. Благодаря их сообразительности, милиции удалось быстро задержать опасных преступников. Поисками принцессы занимался следователь Семен Петрович Аристархов, который после поимки преступников даже пожал Мише руку и назвал его «молодцом». На понимание этого человека вполне можно было рассчитывать и теперь. Многие в поселке Березовая роща считали Мишу «Шерлока Холмса» неисправимым чудаком, а вот Семен Петрович относился к его словам серьезно.

Телефонный звонок полоснул по нервам. Миша дернулся, как на электрическом стуле, схватил трубку:

— Да!

— Майор Аристархов сейчас в отпуске, но наряд милиции уже выехал, — сообщил отец. – Думаю, тебе тоже надо быть там. Поспеши.

— Лечу.

Схватив шапку, Миша выскочил на улицу. Марья Васильевна и Женя с тревогой и недоумением смотрели ему вслед.

*********************************

У дома Морозовых уже собралась толпа. Здесь были старухи–соседки, ребятня из соседних домов, случайные прохожие, заинтересовавшиеся случившимся. Растолкав зевак, Миша и Костя подбежали к милицейской машине.

— Ты Михаил Жиганов? – спросила мальчика молодая красивая женщина в форме.

— Да.

— Старший лейтенант Андреева. Рассказывай, что произошло.

— Морозова больше не ходит за продуктами! – выпалил Миша. – Кто–то проник в ее дом, замок поврежден, я это хорошо заметил, а на снегу кровь. Бандит пришел ночью и убил их!

— Сейчас во всем разберемся. Оставайся на месте.

Судя по всему, дело принимало нешуточный оборот. С того места, где стояли мальчишки, не было видно, что именно делают милиционеры возле крыльца злополучного дома, но Миша понимал – в эти минуты происходит осмотр места преступления. Посовещавшись со своими коллегами, Андреева приказала вскрывать дверь.

— Стойте! Стойте, ироды окаянные! Грабят средь бела дня! Что ж такое на свете творится!

Все как по команде посмотрели туда, откуда доносились истошные вопли – по дороге, держась рукой за поясницу, ковыляла старуха Морозова, а следом за ней спешил тощий как жердь, высокий старик.

— А вы собственно кто? – удивленно спросила старший лейтенант Андреева.

— Кто я?! Да я здесь тридцать годков живу! Меня каждый знает! Морозова я, Анна Еремеевна. А это супруг мой, Иван Иваныч.

В эту минуту Миша «Шерлок Холмс» больше всего хотел обернуться невидимкой или хотя бы провалиться под землю. Все глаза были обращены к незадачливому сыщику, а строгий взгляд следователя Андреевой просто пронзал его насквозь.

— Но ведь там кровь… – только и смог пробормотать мальчишка.

— Вы зачем дверь ломать надумали? Что мы такого с Иваном Ивнычем сделали? За что нам такая напасть? – вновь заголосила «воскресшая» старуха.

Разговор получился долгими и путанными. Возмущенная хозяйка дома то и дело срывалась на крик, ее молчаливый супруг согласно кивал головой, Андреева задавала вопросы, на которые никак не могла получить вразумительных ответов, а Миша все сильнее заливался краской. Наконец, ситуация прояснилась. Оказывается, у сына Морозовых недавно родилась дочурка, и это обстоятельство помогло восстановить долгожданный мир в семье. Впервые за много лет, старики покинули свой дом, отправившись на другой конец города, чтобы повидать новорожденную внучку. Они задержались в гостях на несколько дней, не подозревая, к каким событиям привело их отсутствие. Этим утром они, как ни в чем ни бывало, возвращались к себе домой и вдруг увидели собравшуюся возле их участка толпу и милиционеров, намеревавшихся взломать входную дверь.

— Уж на денек отлучиться нельзя! Куда только милиция смотрит! – по привычке посетовала Морозова, и тут только сообразила, куда именно смотрели правоохранительные органы.

— Но как вы объясните следы взлома? – спросила, пытавшаяся сохранять спокойствие Андреева. – Дверь действительно пытались вскрыть. Возможно, за время вашего отсутствия в помещение проникли воры.

— Простите, люди добрые! – вступил в разговор молчаливый Иван Иваныч. – Это я сам сделал. Меня что же за это судить теперь будут? Старуха моя в магазин пошла, я вышел за газетой, а дверь–то и захлопнулась. А я, старый дурак, ключи дома оставил! Не ждать же мне на морозе, пока хозяйка моя воротится?! Я пошел в сарай, взял стамеску покрепче, да и начал отжимать замок. И так неудачно, что руку поранил. Кровищи натекло! А тут Анна Еремеевна идет. Она, спасительница моя и дверь открыла, и руку перевязала. Скажите, что я такого против закона сделал?

— Успокойтесь, Иван Иванович. В ваших действиях нет никакого криминала. Это мы должны перед вами извиниться, — Андреева растянула губы в улыбке, а потом перевела суровый взор на Мишу. – А с вами, молодой человек, у нас отдельный разговор.

— Он не виноват! Это я первый сказал, что бабуля исчезла, — попытался защитить потерявшего дар речи Мишу его товарищ.

— Расследование преступлений – занятие не для детей. Вы хотя бы понимаете, что натворили?

— Но ведь все было абсолютно логично… Шерлок Холмс, на моем месте пришел бы к таким же выводам… – пробормотал несчастный «сыщик» и неожиданно расплакался. – Простите меня, пожалуйста, я же хотел как лучше…

— А получилось, как всегда, — отрезала следователь Андреева, садясь в машину. – Будь добр, сделай так, чтобы мы о тебе больше никогда не слышали.

3

Брат молчал. Он сидел в своей комнате и ничего не делал. Лучше бы он играл на губной гармошке, терзая душераздирающими звуками своих слушателей, или шпарил наизусть длинные цитаты из своего любимого Конан Дойла! Но Миша молчал, а когда ему задавали вопросы отвечал односложно и часто невпопад. Женя пыталась утешить и развеселить его, однако старания ее были напрасны.

— Послушай, ты же ни в чем не виноват, — сказала сестренка, как–то раз зайдя в комнату Миши. – Со всяким может случиться.

— Со всяким, но не с Шерлоком Холмсом, — мрачно откликнулся брат. – Я тоже сначала подумал, что Холмс пошел бы по неверному следу, но на самом деле он бы не оказался в дураках. Он считал, что всегда надо иметь несколько версий преступления и не зациклеваться на одной, даже самой убедительной. Нет, в этой истории, я был не Шерлоком Холмсом, а скорее – инспектором Лестрейдом, а проще говоря – полным олухом.

— Мишка, не раскисай! Тебя же ждет еще одно расследование.

— Я больше этими глупостями не занимаюсь!

Поправив постоянно сползавшие на кончик носа очки, Миша достал учебник по истории и демонстративно погрузился в чтение. Сестренка стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу и совершенно не представляла, как ей быть дальше.

— Миш, а я на днях бабушку «допрашивала» и записала ее показания. Хочешь почитать?

— Отстань.

— Не отстану! У Шерлока Холмса тоже бывали неудачи, но он никогда не отчаивался. Если хочешь быть похожим на него, прояви характер, продолжай делать свое дело. И потом, ты же обещал мне узнать судьбу пропавших картин княгини Кенешевой! Кроме тебя с этим делом никто не справится!

Миша уткнулся в книгу, делая вид, что внимательно читает нее. На самом деле, он думал. После истории со старухой Морозовой он стал посмешищем для всей Березовой рощи, и надо было срочно сделать что–то, что могло бы исправить его загубленную репутацию. Но с другой стороны, дело об исчезнувших картинах казалось юному сыщику слишком сложным, чтобы рассчитывать в нем на удачу.

— Бабушка рассказала мне много интересного, а еще предложила сходить к художнику Богоявленскому, расспросить его о пропавшей коллекции, — продолжала рассказывать Женя. – Но одна я ни за что на свете не решусь обратиться к такому важному и знаменитому человеку!

— Ладно. Дай–ка сюда бабушкины показания.

Обрадованная девочка достала из папки исписанную аккуратным почерком тетрадную страничку:

— Вот. Я ничего не упустила.

— Молодец. Но помни – не вздумай никому говорить, что «Шерлок Холмс» проводит новое расследование. Надо мной и без этого все смеются.

— Буду нема, как рыба! – радостно воскликнула девочка и выпорхнула из комнаты.

Раскрыв папку с документами, Миша «Шерлок Холмс» принялся за работу…

************************

Через неделю Женя окончательно поправилась и пошла в школу, угодив как раз на контрольную по алгебре. Кончалась вторая четверть, и брату с сестрой приходилось усиленно заниматься, чтобы достойно встретить новогодние каникулы. Результаты их «трудов праведных» оказались вполне достаточными для того, чтобы с чистой совестью ждать самый радостный в году праздник и мечтать об обещанных за хорошую учебу подарках – оба закончили полугодие без «троек», а Миша даже и без четверок. Переполох, вызванный исчезновением старухи Морозовой, стал потихоньку забываться, «Шерлок Холмс» почувствовал себя несколько увереннее и даже вновь начал читать сестренке с Костей настоящие лекции о преимуществах дедуктивного метода.

До нового года оставались считанные дни, когда Миша подошел к поливавшей комнатные растения Жене и спросил:

— Ты не забыла, что одним из пунктов нашего расследования является встреча с художником Богоявленским?

— Ура! – радостно воскликнула девочка, но потом, посерьезнев, спросила: — А вдруг он не захочет с нами встречаться? Ведь он такой знаменитый…

— Попытка не пытка. Папа как–то сказал – чем ничтожней по своей сущности человек, тем больше он важничает и задирает нос, а по–настоящему достойные люди, как правило, манией величия не страдают. Исходя из того, что мы знаем о Богоявленском, которого все считают большим талантом, думаю, он нам не откажет.

Впрочем, одно дело сообщать о своих выводах доверчиво слушавшей его сестренке, а другое дело говорить со взрослыми незнакомыми людьми. У Миши всегда были проблемы с общением, он очень некстати робел, краснел, порой даже начинал немного заикаться, стоило ему только заговорить с малознакомым собеседником. Звонок к Богоявленскому был для него настоящим подвигом. Но в тот вечер «Шерлок Холмс» все же набрался храбрости и позвонил старому художнику, телефон которого он заблаговременно узнал у своей одноклассницы жившей в одном подъезде с известным живописцем.

— Слушаю, — послышался в трубке приятный баритон.

— Здравствуйте, Кирилл Петрович, меня зовут… – от волнения Миша внезапно забыл свое имя.

— Миша, Миша Жиганов, — отчаянно подсказывала ему находившаяся рядом сестра.

— Меня зовут Михаил Жиганов, — наконец произнес он.

— Рад с вами познакомится, Миша Жиганов, — ответил художник и мальчик почувствовал, что он улыбается.

— И я тоже рад… Кирилл Петрович! Мы с сестрой нашли в одном старом журнале статью о картинах из усадьбы княгини Кенешевой. Они исчезли еще во время революции, и больше их никто никогда не видел. Никто, кроме моей прабабушки, которая видела их примерно месяц спустя после разграбления усадьбы.

— Это очень интересно.

— Мы бы хотели узнать у вас о коллекции княгини. Все, что вы знаете, пожалуйста, нам это очень важно.

— Почему, если не секрет?

— Я, а особенно моя сестренка, короче, мы оба хотим найти картины или хотя бы узнать, куда они исчезли.

— Вот как? Что ж, постараюсь быть вам полезен.

Узнав, где живут ребята, Кирилл Петрович обрадовался:

— Так мы почти соседи! Давайте сделаем так. У вас ведь сейчас каникулы, так что вы люди свободные. Приходите ко мне завтра, и мы обо всем поговорим. Да захватите с собой журнал, в котором напечатана статья о картинах.

— Непременно, обязательно. Спасибо, вам огромное, — пробормотал взмокший от нервного напряжения Миша и с облегчением повесил трубку. – Готовься, сестра. Завтра у нас назначена встреча с самым известным в нашем городе художником.

*****************************

На следующий день брат и сестра отправились в гости к Кириллу Петровичу Богоявленскому. С утра деревья покрылись инеем, и все вокруг стало белым, нарядным, праздничным, новогодним. Весело скрипел под ногами снег, то и дело проходили мимо люди с большими и маленькими елками в руках. Город готовился к празднику, казалось, все вокруг только и думали о предстоящей встрече нового года. Миша и Женя надели свои лучшие костюмы, тщательно причесались и теперь поспешно шагали по заснеженным улочкам, боясь опоздать к назначенному часу. Впрочем, вышли они заранее, и волноваться им, в принципе вовсе не следовало.

Профессорский дом с башенкой на углу, окруженный заснеженными деревьями, был похож на сказочный замок. Кирилл Петрович Богоявленский жил с самого своего рождения в этом здании, находившемся возле самого парка. Трехэтажный дом с высокими окнами и лепными карнизами был построен одновременно с институтом еще в 1913 году и предназначался для семей приглашенных для работы в этом учебном заведении профессоров. С той поры дом здорово обветшал, но все еще выглядел величественно и в нем, как прежде, жили преподаватели института. Кирилл Петрович вырос в профессорской семье, однако не пошел по стопам отца, а занялся живописью. Этот выбор оказался удачным – теперь, пожалуй, в городе трудно было встретить человека, который не знал бы имени художника Богоявленского.

Немного потоптавшись у подъезда, ребята поднялись по широкой мраморной лестнице на третий этаж. Миша совсем раскис, поэтому звонить в дверь пришлось Жене. Вскоре на пороге появилась аккуратно одетая маленькая старушка:

— Вы к Кириллу Петровичу? – по–доброму улыбнулась она. – Проходите, он ждет вас.

Юные сыщики робко проскользнули в просторную очень высокую прихожую и тут же увидели вышедшего к ним навстречу Кирилла Петровича Богоявленского. В отличие от миниатюрной супруги, он был высоким и еще довольно статным мужчиной, к тому же, особую величавость ему придавала большая белая борода.

— Приветствую вас, Женя и Миша, — ответил художник, когда они поздоровались. – Признаюсь, мне не часто приходится встречаться с такими юными любителями живописи. А кто–нибудь из вас рисует?

— Увы, — смутился Миша, — у нас нет способностей.

— Но мы любим смотреть на красивые картины, — поддержала «тонущего» брата Женя.

— Это хорошо, — улыбнулся Кирилл Петрович и пригласил гостей в гостиную.

Они вошли в непривычно просторную и высокую комнату, стены которой были увешены картинами. Посреди комнаты стоял старинный стол, а в углу — большая нарядная елка. Глаза у Жени засеяли восторгом.

— Какая красавица!

— Подойди ближе, — предложил художник и включил электрические фонарики.

Елка вспыхнула разноцветными огоньками. Никогда прежде Жене не доводилось видеть такие удивительные фонарики – каждый из них представлял собой яичную скорлупку, искусной рукой превращенную в колокольчик или голову задорного клоуна. Да и остальные игрушки на елке были очень необычные и, похоже, самодельные: ватные лыжники и жирафы, Дюймовочка, спрятавшаяся в цветке, парусные кораблики и карусель – кто только не прятался в ветвях стройной зеленой красавицы!

— Это все вы сделали? – спросила Женя у Кирилла Петровича.

— Нет, моя супруга, Капитолина Георгиевна потрудилась на досуге. Она не один год занимается изготовлением елочных игрушек. Это ее хобби. Так теперь говорят?

А потом Капитолина Георгиевна пригласила гостей к столу, где хозяева потчевали их чаем и сладостями. Женя и Миша не ожидали такого радушного приема, но для старых одиноких людей их приход тоже был праздником.

— Вы принесли журнал со статьей о пропавшей коллекции Кенешевой? – наконец спросил художник.

— Да, вот он, — Женя достала из сумочки журнал.

Кирилл Петрович просмотрел статью и долго вглядывался в фотографии:

— Это очень интересный материал. У меня сохранилось несколько старых, сделанных еще до революции репродукций этих картин, но в вашем журнале есть те, которых я никогда не видел. Вот, например, портрет княгини, написанный одним из величайших художников России. Мне доводилось только читать о нем. Так ваша прабабушка видела эти картины?

— Да, в июне 1918 года в Дубовке, на чердаке дома, в котором жила. Об этом она записала в своем дневнике. А потом через много лет прочла эту статью и сразу узнала приведенные в ней фотографии, — ответил немного оправившийся от смущения Миша.

— Интересно, очень интересно. Но как же картины попали на чердак? Об этом ваша прабабушка ничего не говорит?

— Их спрятал там Орест, и сам он тоже скрывался на чердаке.

— Не может быть! – воскликнул художник. – Ведь он же считался погибшим!

— Вы знаете, кто такой Орест?! – с удивлением и восторгом спросила девочка.

— Конечно. Это молодой князь, сын княгини Кенешевой.

— Князь? – почти одновременно проговорили брат и сестра и у «Шерлока Холмса» от досады порозовели щеки, стоило ему только вспомнить об очередной своей ошибочной версии, указывавшей на то, что Орест был бандитом, похитившим картины.

Кирилл Петрович начал свой рассказ. Оказалось, что князь и княгиня Кенешевы были большими меценатами, ценителями искусства. В их усадьбе подолгу гостили самые известные художники, поэты, писатели, актеры. Для своего маленького сына Ореста по проекту знаменитого архитектора они построили сказочный домик–терем, который расписывали сразу несколько художников. Но особенно славилась картинная галерея Кенешевых. После того, как княгиня овдовела, она стала отдавать еще больше времени и денег искусству, и в галерее появилось множество новых экспонатов.

— Однако в суровом 1918 году ей пришлось все бросить и, спасая свою жизнь и жизнь сына, бежать из имения. К сожалению, она не успела далеко уехать и в районе Дубовки подверглась нападению. Утром местные жители нашли на дороге остатки сгоревшего экипажа и несколько обгоревших трупов. О судьбе картин с того времени ничего не известно, — произнес Кирилл Петрович, немного помолчал, а потом добавил: – Так считалась до сих пор. Но то, что я от вас услышал, все меняет. Ясно, что картины не сгорели во время пожара, а значит, появляется крошечный шанс отыскать эти поистине бесценные сокровища. Но куда потом девался Орест вместе со своими картинами?

— Он исчез, — ответила Женя. – В дневнике написано, что когда наша прабабушка пришла на чердак во второй раз, то не обнаружила там ни Ореста, ни картин и больше ничего о них не слышала.

— Ваша прабабушка рассказала кому–нибудь об этом?

— Нет, она обещала Оресту, что никому не скажет о его убежище, и сдержала обещание.

— И теперь, через столько лет вы хотите узнать о дальнейшей судьбе картин и князя?

Брат и сестра энергично закивали головами.

— Это будет нелегко. Но дерзайте. Что я могу вам посоветовать? Родных у Кенешевых в России, насколько мне известно, не осталось. Поэтому надо искать их друзей, особенно друзей Ореста, у которых он мог бы найти убежище. Возможно, что в окрестностях усадьбы, которая сейчас, к сожалению, разрушена, еще можно найти людей, которые сохранили воспоминания о княжеском семействе. Может быть, что–нибудь вам и удастся узнать. Только не забудьте рассказать нам с Капитолиной Георгиевной, — улыбнулся на прощанье художник. – С наступающим вас, друзья мои!

*****************************

Покинув гостеприимный дом Богоявленского, брат и сестра медленно шли по заснеженной улице, обсуждая недавний разговор с художником.

— Нам надо непременно съездить в Дубовку. Только там можно найти ключ к тайне пропавшей коллекции, — задумчиво произнес «Шерлок Холмс», глядя куда–то вдаль.

— Честно говоря, я о такой поездке давно мечтаю. Знаешь, Мишка, читая дневник, я просто влюбились в эти места. Особенно мне нравится прабабушкин рассказ о светлячках. Помнишь это место в дневнике?

— Конечно. «Сегодня днем я нарвала букет полевых цветов и поставила его на окно. Они так замечательно пахли медом и солнцем, были очень красивыми, хотя и скромными, совсем не такими, как пышные садовые цветы на клумбах. А когда все легли спать и потушили свет, чудесный букет вдруг вспыхнул множеством светящихся голубоватым светом огоньков. Сначала мы с Ниной очень испугалась, и сестренка побежала будить родителей. Войдя в нашу комнату, папа улыбнулся и сказал, что это светлячки – маленькие светящиеся насекомые, живущие среди цветов. Он зажег лампу и показал примостившихся на черешках листьев и стеблях безобидных зелененьких существ…» — процитировал дневник, обладавший отличной памятью Миша.

— Никогда не видела светлячков! Хотелось бы мне с ними познакомиться, собрать такой светящийся букет!

— Ты не о том думаешь, сестра. Мы взялись за очень ответственное расследование и должны относиться к нему с максимальной серьезностью. Раньше лета в Дубовке мы все равно не окажемся, так что пока нам надо заниматься теоретическими вопросами. Тебе, Евгения, я поручаю собирать документы. Запишись–ка в художественную библиотеку и собери все, что связано с княгиней Кенешевой и ее картинами. Думаю, до лета ты как раз управишься.

— Но…

— Даже не спорь, — Миша строго посмотрел на сестренку. – Мы не в игры играем.

— Слушаюсь, господин «Шерлок Холмс», — откликнулась девочка, которая хотя и обожала читать, но не могла долго сидеть на одном месте, а потому недолюбливала библиотеки.

— Отлично. Сразу после праздников и начнем.

Двое медленно шли по белой, сверкающей снегом улочке. Начинался снегопад, похожие на звезды снежинки плавно опускались на землю. До нового года оставалось чуть больше суток…

Часть вторая. В поисках исчезнувшей коллекции

На автовокзале было не протолкнуться – начинался летний сезон отпусков, и дачники торопились отправиться в дорогу. Юля – высокая, привлекательная девушка с огромными карими глазами и копной пышных темно–русых волос, терпеливо прокладывала себе дорогу среди толп будущих пассажиров рейсовых автобусов. Девушка пришла вовремя, но протиснуться в переполненный салон оказалось задачей не из легких. Юле мешал висевший за спиной громадный рюкзак, из–за которого ей уже пришлось выслушать немало упреков, от раздраженных жарой и неразберихой пенсионеров. Вообще–то девушка предпочитала путешествовать налегке, но поскольку ей предстояло провести за городом почти все лето, ей пришлось основательно собираться в дорогу.

Втиснувшись в автобус, она устроилась на задней площадке у окна, присев на свой тяжеленный рюкзак. Двери уже начали закрываться, спрессовывая набившихся в салон пассажиров, когда автовокзал огласили истошные крики:

— Стойте! Стойте! Не уезжайте без нас!

Привокзальную площадь пересекали на полной скорости двое парней. Молодые люди явно не могли не привлекать к себе внимания, уж очень экзотической внешность была у одного из них, и слишком уж она контрастировала с обликом второго приятеля. Впереди несся высокий, под два метра блондин, все руки которого были покрыты затейливыми татуировками, выступавшими из–под бронзового, непонятно откуда взявшегося в самом начале лета загара. Белесый парень здорово смахивал на негативное изображение или седого негра, хотя на самом деле был просто большим любителем валяться под солнечными лучами. Его спутник отличался небольшим ростом и довольно хрупким телосложением. Он производил впечатление аккуратного студентика, безукоризненно одетого, несмотря на жару и щеголявшего модной стрижкой и не менее модными очками.

— Стойте!

Разрисованный татуировками парень преградил дорогу автобусу, и вскоре оба приятеля уже стиснулись в переполненный салон. Пробиравшийся вперед блондин отдавил ногу Юле и даже не подумал извиняться, бесцеремонно став рядом. Девушка поморщилась, но ничего не сказала. Она хотела расслабиться, настроиться на отдых, а потому сосредоточилась на мелькавших за окнами пейзажах. Впрочем, наслаждаться природой ей мешала болтовня странноватых парней, обсуждавших все, что попадалось им на глаза.

— Ну и жара сегодня, супер! А бабка–то у окна в свитере. Во дает! – громко восклицал блондин.

Его модный спутник в основном только кивал головой, тихонько поддакивая верзиле. Заметив обогнавший автобус джип, «студентик» мечтательно прикрыл глаза, представляя себя за рулем крутого автомобиля. Если бы у него имелась такая тачка, то ему бы не приходилось изображать из себя цыпленка табака, прессовавшегося в душном, пропахшем бензином автобусе. Он бы вообще не ездил на эту ничтожную, заросшую камышами речку, а тусовался бы где–нибудь на Канарах в обществе сногсшибательных красоток. Если бы…

Роберт Руденко, которого друзья называли коротко Боб, любил помечтать. Основной его мечтой было разбогатеть. Одно время он воображал, что неожиданно получит наследство от умершей в Америке бабушки. Однако бабушка у него жила не в Америке, а на Украине, и после смерти наследства не оставила, если не считать полуразвалившейся хаты. Тогда он стал мечтать о какой–нибудь авантюре, способной принести ему кучу денег, которые он потом вложит в другую авантюру и непременно станет миллионером. Но ничего конкретного Роберт придумать не мог и по–прежнему продолжал проводить время в праздности. Родители попытались устроить нерадивого отпрыска в институт, но он был с позором изгнан оттуда уже после первого семестра. Впрочем, Боба такой «пустяк» не слишком огорчил, он был уверен в собственной исключительности и верил в свою счастливую звезду.

Его верный приятель Веня Пчелкин еще в школе прозванный Пятницей, вполне соответствовал этой кличке – он повсюду следовал за Бобом, старательно исполнял его распоряжения и явно не блистал интеллектуальными способностями. В школьные годы крутой Веня как–то заступился за тихоню Роберта, и с той поры они сделались не просто неразлучными друзьями, а чем–то вроде единого организма, в котором Боб исполнял роль мозгового центра, а Пятница был его мышцами. Несмотря на разный интеллект и воспитание, парни обладали одной общей чертой – оба от природы были потрясающими бездельниками. Целыми днями приятели валялись на пляже, абсолютно не заботясь о своем будущем, вполне довольные тем, что продолжают сидеть на шее немолодых уже родителей, ни в чем не отказывавших своим великовозрастным чадам. Поскольку отдых на Канарах Бобу и Вене не светил, приходилось довольствоваться, небольшой, но очень чистой речкой, протекавшей неподалеку от города. Лето выдалось жаркое и народу там становилось все больше. Во время своей прошлой поездки, придя на пляж, друзья нашли свое излюбленное место занятым какой–то веселой компанией. Похоже, и в этот раз из–за того, что они не успели на предыдущий автобус, история могла повториться. Вспомнив не имеющих никакого представления о диете теток, возлежавших на чистейшем песке, Роберт искренне возмутился:

— И что они целыми днями делают на пляже?! Бездельники! Лучше бы вкалывали на своих огородах. Эх, сейчас бы на необитаемый остров… Кокосы, пальмы, мулатки, закаты…

— Есть такой, правда без кокосов.

— Где? В Тихом океане? – ухмыльнулся Боб.

— Гораздо ближе, через пару остановок после нашей. Короче, выше по реке километров на пять. Давай туда рванем, — радостно поделился пришедшей на ум идеей Веня. – Я там отдыхал в летнем лагере. Помнишь, в тот год ты поехал в Сочи, а меня предки упекли в эту дыру? Но вообще там клево.

— Ради какого–то островка еще полчаса трястись в автобусе?!

— Да ты послушай, Боб! Этот островок совсем недалеко от берега, но туда никто не суется, потому что все верят в сказки про какой–то водоворот или водяного, который пацанов под воду утаскивает. Короче, меньше народу, больше кислороду. А еще там клюет здорово.

— Ладно, Пятница, уговорил. Посмотрим на твой необитаемый остров.

Постепенно в автобусе становилось свободней. Подхватив тяжеленный рюкзак, Юля обратилась к блондину:

— Разрешите?

— Спокойно, девушка, без паники. Мы сами там выходим, — заулыбался Веня. – Не составите нам компанию? Вместе позагораем, шашлычок устроим?

— Спасибо, но у меня другие планы, — нахмурилась Юля, недовольная таким соседством.

Тем временем, автобус подкатил к остановке, притормозил, подняв облачко пыли. Нагруженные домашним скарбом дачники вышли на свежий воздух. Юля не хотела завязывать знакомство с хамоватыми парнями, но они уже перестали обращать на нее внимание, бодро зашагав по пересекавшей шоссе проселочной дороге. Вздохнув, Юля пошла в противоположную сторону.

********************************

В доме Жигановых происходил семейный совет. Всю зиму и весну Миша с Женей уговаривали родителей отправить их на лето в Дубовку, мама с папой, в общем–то, не возражали, но все отсрочивали принятие окончательного решения. Кончились холода, кончился учебный год, жаркий июнь уже был в самом разгаре, но поездку все откладывали и откладывали. Женя почти перестала надеяться на осуществление своей мечты, как вдруг однажды, сразу после обеда, папа произнес:

— Не расходитесь, пожалуйста, нам предстоит решить одну довольно серьезную проблему… Я имею в виду поездку в Дубовку.

Так начался семейный совет. Мнения разделились – маму смущало соседство психиатрической лечебницы, а отец считал, что близость этого заведения ни коим образом не может повлиять на летний отдых его детей.

— Пациенты клиники изолированы от окружающих, места там прекрасные, и ко всему прочему, дачу в Дубовке можно снять недорого, подешевле, чем в других местах.

— Вот видите, народ туда валом не валит.

— Но мама… – горестно вздохнула Женя. – Они просто не знают, как там хорошо!

— Женя с Мишей должны непременно куда–нибудь поехать этим летом! Костя отправляется на море, дети без него будут скучать. Они так привыкли друг к другу, что без этого мальчика им будет просто нечем заняться. К тому же, хотя у нас здесь, в Березовой роще экология неплохая, но все же город – это город, а лето надо проводить вдали от цивилизации.

— Мам, соглашайся!

— Пожалуйста! Мы с Женей очень тебя просим!

Сторону внуков приняла и Марья Васильевна:

— А в Дубовке они попьют козьего молочка, подышат лесным воздухом, да и речка там не чета нашей – чистейшая. Загорят, окрепнут не хуже, чем на море. Я за ними присмотрю, они со мной не пропадут. К тому же там «Шерлока Холмса» ждет серьезное расследование, — улыбнулась она. – Так что скучать не придется.

Доводы были такими убедительными, что, в конце концов, мама не могла с ними не согласиться:

— Хорошо, будь по–вашему. Но для начала я сама туда съезжу. Лично посмотрю на этот рай возле психушки.

Сказано – сделано, в ближайшее воскресение мама с бабушкой отправились в Дубовку снимать дачу. Домой они вернулись усталые, но довольные – им удалось снять небольшой домик совсем рядом с лесом и недалеко от речки. Маме это тихое, спокойное место понравилось, и теперь она уже не беспокоилась за своих детей, уверенная, что они прекрасно отдохнут на природе.

— Хозяйка дома, Дарья Тихоновна, всю жизнь проработала в больнице нянечкой и знает всех ее сотрудников, — сообщила Марья Васильевна. – Возможно, ее рассказы пригодятся вам в ходе расследования.

— Это хорошо, это нам очень даже подойдет, — обрадовался «Шерлок Холмс».

— Вот и отлично, — подытожил отец, — в следующие выходные перевезем вас.

Оставшиеся до переезда дни были заняты сборами. Мама стирала, гладила, папа достал из кладовки старый гамак, а бабушка собирала посуду и составляла списки покупок. Она немного нервничала, ведь перед ней стояла трудная задача – наладить нормальное питание в непривычных для горожан деревенских условиях, да к тому же успевать присматривать за двумя сорванцами, которых трудно было удержать на одном месте. Возможно, Марья Васильевна вдругой ситуации не рискнула бы брать на себя такую ответственность, но ей самой очень хотелось пожить в Дубовке, вновь посмотреть на те места, где когда–то бывала ее мама.

4

Юля обосновалась на окраине деревни Васино. Девушка всегда мечтала пожить в настоящей деревенской хате, но действительность несколько разочаровала ее. В бревенчатом доме было жарко, душно, низенькие окошки оказались намертво заколочены и не пропускали в помещение чистый, напоенный ароматами трав воздух. Впрочем, Юля горевала недолго, она собиралась целыми днями бродить по окрестностям, разыскивая материал для своей дипломной работы и возвращаться в дом только для ночевки. А вот с хозяйкой девушке повезло – баба Пелагея славилась в округе, как известная рассказчица, знавшая множество местных легенд и, вероятно, могла сообщить Юле немало интересных сведений из истории этих мест. Пелагея Петровна тоже была довольна, ей сразу понравилась скромная вежливая москвичка, внимательно ловившая каждое ее слово.

В сумерках, когда все дневные дела уже были закончены, баба Пелагея поставила самовар, достала из кладовой варенья и прочие домашние вкусности, напекла пирожков с толченой картошкой и позвала к столу свою квартирантку. Проходившая за бесчисленными чашками ароматного чая беседа была неспешной, но чрезвычайно увлекательной. Очень старая, но еще крепкая женщина начала свой рассказ:

— Хоть места тут благодатные и привольные, да только последние лет восемьдесят неспокойные. Все началось с того дня, как супостаты порешили нашу княгиню. С тех пор и стал заглядывать сюда нечистый, творить свои козни против роду человеческого. Перво–наперво объявился в наших краях призрак невинно убиенного Ореста, сыночка княжеского. Его мужики из нашей деревни частенько видали – бродит горемыка по развалинам барского дома, саван на нем окровавленный, а глаза, как звезды сияют. Жуть! И все вздыхает, стонет так жалостно, что нутро холодеет. Не знает его душа покоя, потому он и мается. А усадьбу с того дня все наши проклятым местом считают. До сих пор там может такое померещиться, что спать потом ночами не будешь.

— Очень, очень интересно, — проговорила Юля, которая, в общем–то, не верила в чудеса, но сейчас испытывала страх – было в интонациях рассказчицы что–то мистическое и жуткое. – Скажите, Пелагея Петровна, а где могила княгини и ее сына?

— Сгинула без следа. Мужики в спешке похоронили их прямо возле дороги, а потом позабыли то место. Надо бы им в освященной земле покоиться, да время тогда было безбожное, вот и закопали их, как нехристей безродных. Оттого и беды наши пошли!

Баба Пелагея с невозмутимым видом повернула краник самовара, подливая гостье чай:

— Да ты угощайся на здоровье, али тебе мои пирожки не нравятся?

— Спасибо, все просто замечательно, только вы рассказываете очень интересно, поэтому про еду забываешь.

— И леса наши с той поры стали неспокойные. За топью стояла с незапамятных времен избушка, жил в ней раньше лесник, пока не помер. Осиротела хата, стояла на всех четырех ветрах, дверью хлопала. И вот как–то ребятня отправилась по грибы. Подошли к сторожке и видят – горит там огонек. Значит, кто–то в доме поселился, смекнули они. Подходят ближе, стучат, а из двери вдруг образина страхолюдная как высунется! Лицом черен, волосы космами на плечи спадают, борода по пояс – страх, да и только! Ребятня назад побежала, рассказала, что за страшный человек в сторожке поселился. Только и не человек это вовсе, сам нечистый к нам пожаловал, так старики тогда решили.

— Простите, я не поняла, когда именно это случилось?

— Точно не скажу, но вроде бы на следующий год после убийства княгини. И раньше–то мало кто в те края захаживал, а уж с той поры, как лукавый там поселился, и вовсе никто не заглядывал. Только парень один, тоже из бывших, ходил туда, ничего не боялся. Видать потому и кара его постигла – во время оккупации семья у него погибла – жена и сынишка. Под бомбежку попали, царство им небесное! – баба Пелагея перекрестилась привычным жестом, вновь подлила в чашки крепкого чаю. – Ничего у парня не осталось, погоревал он, погоревал, да и переселился в проклятую сторожку. И до сих пор ведь жив, коптит небо потихонечку…

— Жив? А сколько же ему лет?

— Много, милая, много… Не мудрено со счету сбиться.

— А как пройти в эту сторожку?

— Даже не думай! Нехорошее это место, говорят же тебе! Только вы, молодежь, стариков все равно не послушаете. Ели надумаешь идти, придется тебе сперва по нашему проселку шагать, пока не увидишь просеку, свернуть на нее и идти да самой топи. Там тропка есть неприметная, она как раз, куда надо тебя и выведет. Только гиблое это место, помяни слова бабы Пелагеи! Воронье там поселилось, кружит над головами, тоску наводит. Добрые люди в таких краях жить бы не стали…

Чаепитие продолжалась. Довольная тем, что нашла внимательную слушательницу, баба Пелагея продолжала свой рассказ, припоминая все новые и новые леденящие кровь подобности. Вскоре дело дошло и до поселившегося под корягой водяного, который утаскивал под воду ничего не подозревавших купальщиков и топил их на мелководье. Юля широко раскрытыми глазами смотрела в лицо старухе, и в этот момент верила каждому произнесенному ею слову…

***************************

Наконец настал долгожданный день нового «великого переселения в Дубовку»! Погрузив вещи в машину, все семейство Жигановых присело на дорожку и только после этого двинулось в путь. Настроение у ребят было приподнятое и немного взволнованное. Они впервые отправлялись из дома в такое длительное, занимавшее почти три летних месяца путешествие. Женя представляла себя на месте тезки–прабабушки, впервые приехавшей в Дубовку, а Миша был поглощен раздумьями о предстоящем расследовании.

Остались позади кварталы городских новостроек. Проехав мимо небольшой рощи, машина свернула на шоссе, и в открытое окно потянуло запахом свежескошенной травы, полевых цветов и сладкого меда.

— Осталось переехать на ту сторону реки, — объявил папа, — и мы на месте.

Въехав на безлюдную улочку и распугав лениво бродивших по ней пестрых кур, машина затормозила возле ладного недавно покрашенного домика. Строение было небольшим, одноэтажным, но производило приятное впечатление и сразу понравилось восторженной, радостно возбужденной Жене. Миша предпочел своих чувств не проявлять и вслед за родителями, важно двинулся к крыльцу.

Бабушка Даша оказалась, хотя и старенькой, но еще достаточно бодрой и очень доброжелательной старушкой. У нее было две козы и несколько кур, о которых она гордо говорила: «Мое хозяйство». Ее сын с невесткой и внуками переехал в город, но она не захотела расставаться со своим хозяйством и осталась в Дубовке. Пустив на лето дачников, сама бабуля поселилась в крошечном садовом домике поближе к козочкам, и заявила, что тоже переехала на дачу.

Папа повесил гамак между двумя березами, расставил раскладушки, мама расстелила постели. Когда все приготовления были закончены, Жигановы в сопровождении хозяйки обошли дом и оказались в маленьком цветнике. Там, прямо под открытым небом стоял застеленный клеенкой стол, окруженный мальвами.

— Вот здесь будете обедать, — сказал отец.

Баба Даша поставила на стол банку с молоком:

— Угощайтесь, это козье. Полчаса назад Машку подоила.

Перекусив и воздав должное прелестям свежего воздуха и здоровой еды, родители стали прощаться. Маму больше всего беспокоил лес, в котором дети могли легко заблудиться, но Марья Васильевна ее успокаивала:

— Не волнуйся, со мной они не пропадут.

Проводив родителей, Женя, которой не сиделось на месте, сразу же захотела познакомиться с окрестностями. Бабушка занялась хозяйством, распаковывая бесчисленные свертки с продуктовыми запасами, а брат с сестрой отправились на разведку. Начать осмотр решили с территории больницы. Насколько им было известно из рассказов Марьи Васильевны, поселка, в котором они сняли дачу, раньше не было, а потому пристального внимания сыщиков он не заслуживал. Этот населенный пункт появился в послевоенные годы, а в прошлом обслуживающий персонал: няни, санитары, повара в основном жили в ближайшей деревне Васино, куда Миша намеревался отправиться при первой возможности.

Пройдя по сонным улочкам Дубовки, Женя и Миша наконец–то увидели за старыми тополями несколько больничных корпусов из темно–красного кирпича. Как и говорила бабушка, они даже не были огорожены забором, но все равно казались мрачной непреступной крепостью. Эти больничные постройки произвели на ребят довольно мрачное впечатление. «В каком же из них жила наша прабабушка?» — думала Женя, рассматривая кирпичные корпуса, высокие окна которых были забраны надежными решетками. Размышлявший о том же Миша, произнес:

— Надо выяснить, в каком корпусе была квартира Жени и где находится чердак, на котором князь Орест прятал картины.

— Но как это сделать, «Шерлок Холмс»?

— Элементарно, «Ватсон»! Спросим у бабушки, а если она забыла, где стоит тот дом, выясним у хозяйки. Она работала санитаркой в лечебнице, а, следовательно, должна знать о ней все. Жаль, мы не поинтересовались перед отходом….

Глядя на унылые здания лечебницы, Женя попробовала представить себя на месте своей тезки – ровесницы из прошлого, которая так восторженно писала о новой жизни в Дубовке, но у девочки ничего не получалось. Ее тянуло на просторы холмов, освещенных солнцем, в лес, подальше от этой мрачной больницы. Когда брат и сестра вернулись домой, Марья Васильевна уже накрывала на стол.

— Нагулялись? – спросила она, вытирая носовым платком пот со лба. — Ну и жаркий сегодня день! Совсем разморило. Поешьте окрошечки и давайте немного отдохнем, переспим жару, а потом погуляем уже вместе.

Но внуки не разделяли ее желания отдыхать. В дом идти не хотелось, да и спать – тоже.

— Мы здесь отдохнем, бабушка, а ты поспи, мы без тебя никуда не уйдем, — предложила Женя.

— Будь по–вашему.

Девочка удобно расположилась в гамаке, а Миша уселся за освободившийся после обеда стол, достал из кармана блокнот и заявил, что хочет еще поработать над планом расследования.

Вокруг стояла такая тишина, что казалось, будто весь мир погрузился в послеобеденный сон. Женя и не заметила, как тоже уснула…

Солнце уже склонялось к горизонту, изнуряющая жара немного спала. Когда задремавшая в гамаке девочка проснулась, то обнаружила, что брат находился на прежнем месте за столом, а рядом с ним сидит бабушка.

— Наконец–то, — сказал Миша. – Мы уже хотели без тебя на речку идти, думали, что ты до утра проспишь.

— Вы собираетесь на речку? – обрадовалась девочка. – Подождите минуточку, я только надену купальник!

С реки уже потянуло свежестью, запахом воды. Когда Марья Васильевна с внуками спустилась к берегу, на непривычно чистом для городского жителя песке, не оказалось ни одного человека. Раньше здесь было довольно много купающихся, но с тех пор, как построили новый дом для персонала, местный пляж переместился метров на двести вниз по реке. А прямо напротив того места, где расположилось дружное семейство, был небольшой островок, заросший кустами ежевики. Он произвел на Женю неизгладимое впечатление – совсем маленький клочок земли словно плыл по спокойной глади реки, а несколько огромных вековых ив росших на островке, задумчиво рассматривали свое отражение в прозрачной воде.

— Как красиво! Миша, бабушка, посмотрите, как красиво!

— Мама рассказывала, что на этом острове часто сидела с удочкой в руке, — проговорила Марья Васильевна. – Она приходила на речку еще до восхода солнца, вплавь добиралась до островка, доставала припрятанную в кустах удочку, а потом…

Женя снова попыталась представить себя на месте прабабушки, и на этот раз у нее получилось. Девочка сбросила босоножки и вошла в воду:

— Здесь мелко, и вода совсем теплая!

Марья Васильевна подошла к воде, наклонилась, потрогала ее рукой.

— Действительно, теплая. И какая прозрачная!

— Так мы искупаемся? – Миша вопросительно посмотрел на бабушку.

— А зачем же мы сюда пришли?

— Самое удивительное, — заметила Женя, — что мы здесь совершенно одни, как Робинзоны.

— А на острове бывают дикари, может быть, даже людоеды, — шутливо заметил ее брат.

При этих словах очарование одиночества сразу улетучилось, и девочка с опаской посмотрела в сторону островка.

— Вон, видишь, костер и рядом несчастный Пятница, которого припасли себе на ужин кровожадные туземцы, — начал пугать «Шерлок Холмс» сестренку, но вдруг посерьезнел и заявил: — Вообще–то здесь и правда кто–то бывает. Пятницу с Робинзоном я не вижу, а остатки костра заметил. Вот и ветка шевельнулась…

— Ну, хватит, совсем запугал ребенка! – остановила его бабушка. – Вполне возможно, что кто–то приезжал сюда с ночевкой на рыбалку и разжигал костер. Что же в этом примечательного?!

— Да я не боюсь, — засмеялась Женя. – В наших краях людоедов нет.

— А если не боишься, то можно еще немного поплескаться, а мне пора ужин готовить, — сказала бабушка. – Только не заплывайте далеко. Баба Даша рассказывала, что прошлым летом где–то здесь утонул паренек. Говорят, возле острова есть очень опасное подводное течение, поэтому ни в коем случае не пытайтесь проникнуть на островок.

— Но ведь прабабушка плавала туда и ничего!

— Даже не думай, Женя! Тогда были другие времена, и все было другим. Если вы сейчас же не обещаете мне, что не станете пытаться проникнуть на островок, я вас одних на речку отпускать не буду! Дайте мне слово, что вы ограничитесь зоной у берега, где мелко и безопасно. Обещаете?

— Обещаем…

— Ровно в восемь жду вас к ужину. Твои часы в порядке? – Марья Васильевна посмотрела на внука, который был образцом точности и пунктуальности.

— Не беспокойся, вернемся точно в срок.

— Эх, жаль, что мы не взяли сюда дневник, — пожалела Женя, когда они остались одни. — Возможно, перечитывая его здесь, нам бы удалось обнаружить какие–нибудь важные детали, на которые в городе зимой мы просто не обратили внимания.

— Зачем нам дневник? Я и так все помню, — ответил «Шерлок Холмс», действительно обладавший отличной памятью. – С какого места начнем?

— С того дня, когда состоялось «великое переселение в Дубовку», — попросила сестренка.

— То есть с самого начала. Хорошо.

И брат начал точно, почти слово в слово пересказывать содержание прабабушкиных записок, будто старая тетрадь лежала у него перед глазами. Когда он закончил, Женя посмотрела на него с удивлением и восторгом:

— Ну, Мишка, ты молодец!

— Это лирическое отступление, а вот завтра мы снова сюда придем и обсудим план расследования, который я набросал, — ответил польщенный похвалой паренек и посмотрел на часы. — Теперь еще разок окунемся и пора домой.

— Как ты думаешь, мы сумеем найти эту коллекцию?

— Если она находится где–то здесь, непременно. Надо только воспользоваться дедуктивным методом и тщательно анализировать все улики.

— Представь, как это здорово! Тебя покажут по телевиденью, сообщат, что простой школьник Миша Жиганов сумел сделать, то, что не удалось ученым и коллекционерам. «Бесценная коллекция картин княгини Кенешевой наконец–то займет достойное место в Третьяковской галерее или в каком–нибудь другом музее» — так о тебе скажут, а потом заснимут на фоне картин великих художников, — размечталась Женя, осторожно входя в теплую, сверкающую солнечными бликами воду.

— Не будем забегать вперед, – смущенный открывшимися перспективами «Шерлок Холмс» с разбегу плюхнулся в речку, и шум воды заглушил его последние слова.

************************

Женя представляла себя русалкой. Она сидела на толстой ветви огромной ивы и рассматривала свое искаженное мелкой рябью отражение в реке. Первая ночь в Дубовке прошла прекрасно и теперь, сразу после завтрака девочка вместе со своим братом отправилась на берег речки, оккупировав маленький песчаный пляжик напротив необитаемого островка. Место понравилось обоим, и «Шерлок Холмс» предложил устроить выездной штаб в ветвях старой ивы.

— Здесь думается хорошо, — сообщил он сестренке, машинально теребя в руке гибкий ивовый побег. – Последнее время я просчитывал план наших действий направленный на поиски коллекции и пришел к заключению, что надо начать с обследования чердака, на котором Орест прятал картины.

— Зачем? Думаешь, что спустя столько лет там сохранились какие–нибудь улики?

— Ну… – уклончиво ответил Миша. – Мало ли что? И потом, дело не в вещественных доказательствах, а в самой атмосфере. Шерлок Холмс говорил – для того чтобы поймать преступника, надо научиться думать как он, стать на его место.

— Но Орест не преступник!

— Разумеется. Однако, оказавшись на чердаке, мы настроимся на тот же лад, что и он, поймем ход его мыслей, и тогда нам станет проще понять, где именно он спрятал картины.

— Как это сложно…

— А кто сказал, что поиск пропавших много лет назад шедевров простое дело? – «Шерлок Холмс» гордо вскинул голову, и стекла его очков ярко вспыхнули на солнце. – С такой сложной загадкой может справиться только настоящий сыщик. Итак, в первую очередь нам предстоит проникнуть в дом, где жила наша прабабушка.

Постепенно перспектива полазить по старому чердаку, найти там что–то интересное стала казаться Жене все более привлекательной. Она уже представляла, как крадется среди штабелей брошенной мебели, приближаясь к той части чердака, где некогда скрывался Орест…

— Параллельно нам следует заняться опросом местных стариков и, прежде всего, посетить деревню Васино. Затем отправиться на развалины усадьбы.

— Зачем? Если Орест вывез картины из дома, с какой стати ему было возвращать их назад?

— Кто знает, кто знает… – Миша покачал головой. – Не забывай, парень прекрасно знал все тайники и закоулки в усадьбе, поэтому, вполне мог спрятать картины именно там. В первый момент Орест действовал импульсивно, он был потрясен гибелью матери и торопился как можно скорее убраться из этих мест, куда глаза глядят, но потом, после зрелых размышлений… Короче, нам надо залезть на чердак и представить себя Орестом. Может, тогда мы поймем, что он надумал. По дороге к лечебнице, заглянем домой – выясним у бабушки, в каком корпусе находились квартиры сотрудников.

— Не надо никуда заходить! Вот и она, — радостно воскликнула Женя, увидев спускавшуюся к реке Марью Васильевну.

— Запарилась совсем, хочу освежиться перед обедом, примите меня в свою компанию? — проговорила бабушка, усаживаясь на песок и снимая тапочки.

— Как хорошо, что ты пришла! Мы как раз о тебе говорили, — сообщила Женя, – хотели узнать, в каком доме жила прабабушка. Она ведь показывала его тебе, когда вы приезжали в Дубовку?

— Конечно, показывала. И окна своей квартиры на третьем этаже – это второй корпус. Но потом для сотрудников построили новый дом, а в старом разместили больных. Мы можем прогуляться, и я покажу вам тот дом, те окна, — предложила Марья Васильевна, довольная тем, что Миша с Женей проявляют такой интерес к истории своей семьи.

Покинув берег реки, пожилая женщина в сопровождении внуков двинулась к поселку. Вскоре они увидели здания лечебницы. Мрачный кирпичный корпус, окруженный огромными раскидистыми тополями, ветви которых касались стен и крыши, источал прохладу.

— Вот эти окна, в самом центре третьего этажа, — указала бабушка наверх. – Я хорошо запомнила их, когда приезжала сюда в первый раз. Но тогда здесь жили сотрудники, и все выглядело боле привлекательно: на подоконниках стояли цветы, висели занавески и решеток не было.

Женя внимательно смотрела на окна, из которых когда–то ее прабабушка взирала на поросшие лесом холмы возле Дубовки. Миша тоже пристально разглядывал верхнюю часть дома, особенно чердачное окошко, прикидывая, каким образом можно проникнуть внутрь больничного корпуса. От размышлений «Шерлока Холмса» оторвала проходившая мимо девушка в белом халате с несколькими папками в руках, по–видимому, историями болезни. Она поднялась на крылечко второго корпуса, нажала на звонок, что–то сказала в домофон, затем тяжелая железная дверь открылась и снова захлопнулась, поглотив медсестру. Миша вздохнул: было ясно, что о намерении попасть на чердак психиатрической лечебницы придется забыть.

************************

Ночи в Дубовке были удивительно тихими, обычно в предрассветные часы не раздавалось ни звука, и даже собаки не нарушали покой спящего поселка. Но на этот раз что–то изменилось вокруг. Женя чувствовала странную перемену сквозь сон, однако никак не могла проснуться. Это было тревожное, мучительное состояние, когда сознаешь, что рядом происходит нечто очень важное, а вязкий сон сковывает по рукам и ногам, не позволяя шевельнуться. Шум усиливался, вместе с ним возрастала и тревога. Наконец, Жене удалось сбросить с себя сонные оковы, она села на кровать, прислушалась. Оказывается, ее разбудили жуткие вопли, доносившиеся со стороны больничного городка. В тишине были слышны голоса, какие–то странные крики, а потом все внезапно стихло. Женя моментально представила страшную картину – взбунтовавшимся пациентам лечебницы удалось вырваться на свободу, и теперь они разбегались во все стороны, сокрушая то, что попадалось на их пути. «Говорила же мама, что в Дубовке может быть опасно, — подумала она, ощущая какое–то странное равнодушие и не предпринимая ничего для своего спасения. – Почему я не прислушивалась к ее словам?!».

Вернувшаяся тишина оказалась страшнее шума. В эти мгновения за стенами домика могло происходить все, что угодно, в любой момент дверь ее комнаты мог распахнуть окончательно свихнувшийся от ощущения свободы безумец. Холодный ужас потихоньку наполнял душу. Громко тикали ходики… Зловещая тишина темной ночи стучала в виски беззвучными ударами… Губы пересохли, холодная струйка пота скользнула вдоль позвоночника…

Ожидание сделалось невыносимым. Только когда бездействие довело ее до полуобморочного состояния, перепуганная девочка отважилась встать и подошла к окну. Правда, оно выходило на холмы, а шум доносился с противоположной стороны, но все же в данной ситуации это был единственный источник информации, дающий представление о том, что творилось за стенами дома. Женя готова была увидеть самое страшное зрелище, но то, что открылось ее взору, превзошло худшие предположения – такое невероятное явление могло только пригрезится во сне. В первый момент девочке показалось, что за окном нет ничего кроме неба, усыпанного звездами, а потом она поняла, что видит перед собой не небо, а отлогий склон холма, на котором прямо среди травы покоилось бесчисленное множество звезд. Точнее светящихся фосфорическим светом огоньков… Понимая, что такого просто быть не может и, в тайне надеясь, что спит и видит кошмарный сон, Женя ущипнула себя за руку, однако пейзаж за окном не изменился. Множество таинственных, неземных огней покрывали склон мерцающим ковром.

Внезапно девочке пришла в голову мысль, что это светятся глаза огромной волчьей стаи, явившейся из соседнего леса. В гробовом молчании, похожие на серые тени хищники подкрались к поселку, окружив его тесным полукольцом. Их глаза горели холодным равнодушным огнем, а острые белоснежные клыки готовы были вот–вот вонзиться в человеческую плоть…

«Нет… Так не бывает, — думала Женя, пытаясь найти хоть какое–то разумное объяснение происходящему на склоне холма. – Такого просто быть не может! Столько волков не соберешь по всей России! И потом, летом они не опасны, зачем им нападать на поселок?!». Однако спокойнее девочке от таких мыслей не стало. Стоило ей отвергнуть одну версию, как на ум пришла другая, еще более жуткая и фантастическая. Что если случилось то, о чем снято столько фильмов и на Землю вторглись пришельцы из космоса? Вдруг они приземлились где–то поблизости, для начала испытав свое новое оружие на несчастных обитателях психушки, и теперь собирались уничтожить находившийся неподалеку город? А странные огоньки — это нечто вроде маяка, для зависшей где–то на орбите армады вражеских космических кораблей?

Женя стояла у окна, широко раскрытыми глазами взирая на сияющий холм. Потом, поборов оцепенение она в ужасе задернула штору, бросилась в постель и с головой укрылась одеялом – другого выхода из кошмарной ситуации она просто не видела. От страха пропал голос, как раньше случалось только во сне, и Женя не могла, да и вряд ли посмела бы позвать бабушку или Мишу, которые крепко спали, а может быть, уже погибли от рук кровожадных инопланетян…

*********************************

Девочка не заметила, как уснула, а когда открыла глаза, за распахнутым настежь окном сияло солнце, на склоне холма мирно паслись принадлежавшие бабе Даше козы. В комнату заглянула Марья Васильевна:

— Вставай, соня, умываться и завтракать. Посмотри, как хорошо кругом. Нет ничего лучше утра!

— Бабушка, сегодня ночью… – Женя умолкла на полуслове, сообразив, что о космических пришельцах говорить явно не стоило, ведь все были живы и здоровы, а значит, версия о нападении инопланетян оказалась ложной. – В общем, этой ночью почти к самому дому подходили волки, они могут напасть на коз – надо предупредить хозяйку.

— Какие волки? – улыбнулась бабушка. – Тебе опять страшный сон приснился? Нельзя эти глупые фильмы про вампиров смотреть, после них всякие глупости в голову лезут!

— Это не сон! Я, правда, видела множество светящихся глаз на склоне холма! Такое не могло пригрезиться, и вампиры здесь совершенно ни при чем! А со стороны больницы доносились какие–то странные крики.

— Все еще валяешься, лежебока? – в комнату вошел Миша, который уже успел сбегать к реке и искупаться перед завтраком.

— «Шерлок Холмс», помоги, — взмолилась сестренка. – Я действительно их видела, а бабушка мне не верит.

— Кого видела?

— Волков. Весь склон был усеян светящимися точками, так светятся глаза хищников.

— Так–так, посмотрим…

Брат выглянул в окно – по ту сторону заросшей птичьей гречишкой проселочной дороги, был виден пологий склон холма, похожий на ковер из желтых, красных, фиолетовых и белых цветов. Сено еще не скосили, и от цветов сладко пахло медом. Миша задумчиво смотрел на эту идиллическую картину, словно что–то вспоминая.

— Неплохо бы собрать букетик полевых цветов для дома, — вдруг произнес он. – И посмотреть на него в темноте.

Сначала Женя не поняла, о чем говорит брат, но потом стала догадываться.

— Так ты думаешь, это светлячки? – обрадовалась она, такому простому разрешению мучившего ее вопроса. – Маленькие зеленые существа, о которых писала прабабушка?

— Вероятно. Но надо еще получить экспериментальное подтверждение версии, провести следственный эксперимент, — улыбнулся довольный «Шерлок Холмс». – Пойдем собирать цветы.

Марья Васильевна направилась к выходу из комнаты, позвав за собой внуков. Миша уже собирался последовать за ней, но тут Женя вспомнила непонятный шум, разбудивший ее ночью:

— Подожди, Мишка. Все не так просто. А крики? Они были просто ужасными, я думала, что это волки напали на людей.

— Крики?

— Сегодня ночью кто–то жутко вопил. Похоже, эти вопли доносились со стороны лечебницы.

— Насчет криков пока ничего не могу сказать. Лично я их не слышал, но не отрицаю, что они могли быть. Проще всего узнать у местных жителей. Жаль, что я ни с кем не говорил во время прогулки. Хотя…

Присев на подоконник, он наморщил лоб и полез в карман за губной гармошкой. Кумир Миши Шерлок Холмс, в часы серьезных размышлений, решая важные проблемы, обычно играл на скрипке и последователь великого сыщика, подражая ему, тоже пытался музицировать. К счастью для окружающих, родители не купили сыну скрипку, а потому Мише пришлось довольствоваться старой губной гармошкой. Впрочем, простенький инструмент в «умелых» руках мальчика легко превращался в «оружие массового поражения». Соседская собачонка Лиска обычно начинала жалобно подвывать, заслышав тоскливые трели, а мама хваталась за щеку, словно у нее начинался приступ зубной боли. Вот и теперь комнату наполнили душераздирающие скрипучие звуки – такова была музыка размышлений юного сыщика. Женя терпеливо сносила этот концерт, ожидая, когда же «Шерлок Холмс» закончит терзать ее слух и сообщит о результатах размышлений. Наконец «музыка» смолкла, и Миша торжественно произнес:

— Ночной переполох вызван теми, кто жжет костер на островке. Боюсь, эти люди еще встанут на нашем пути.

— Какие люди? Какой костер?

— Помнишь, когда мы впервые пришли на берег реки, я сказал, что необитаемый островок кто–то посещает? Пугал тебя людоедами.

— Да, помню.

— Сегодня, я пошел искупаться и заметил, что костерок на острове еще дымит, похоже, место ночного привала покинули совсем недавно, в спешке, не сумев до конца погасить огонь. Профессиональный интерес сыщика заставил меня заняться решением этой проблемы. Как ты знаешь, иногда я устраиваю себе небольшие тренировки – наблюдаю за кем–либо, по его внешнему облику пытаюсь определить его род занятий и тому подобное.

— Ты плавал на островок?!

— «Шерлок Холмс» никогда не нарушает слова! Если бы я побывал на острове, то разрешил бы все вопросы, а так мне пришлось довольствоваться только отпечатками подошв. Я подумал, что люди, проводившие ночь в этом уединенном месте, скорее всего, попали на остров с нашего берега реки, поскольку отсюда добираться значительно ближе. Естественно, что их следы следовало искать ниже островка, поскольку течение неминуемо сносило бы их вниз по реке. Пройдя немного вдоль берега, я обнаружил в зарослях камыша маленький плот. Он бы не выдержал и ребенка, но на него можно было нагрузить свои вещи и одежду, а самим вплавь перебраться к островку. Рядом на песке я обнаружил отчетливые отпечатки подошв. Это были кроссовки сорок пятого размера и остроносые летние ботинки. Прятал плот в кустах обладатель внушительных ступней, а его спутник в это время стоял в стороне, что–то говоря своему приятелю.

— Откуда ты знаешь про их разговор?

— Парень в остроносых ботинках стоял на одном месте, курил, стряхивая пепел на землю. Я обнаружил два окурка, что свидетельствует – ждать нашему незнакомцу пришлось довольно долго. Вряд ли он стоял молча, наверняка давал советы своему спутнику, подсознательно оправдывая свое бездействие, «ценными» предложениями.

— Но какое отношение эти двое имеет к ночному переполоху?

— Самое прямое. Ночь сегодня была довольно влажная, а потому отпечатки на земле получались очень отчетливыми. Я пошел по следу наших туристов и вскоре он разделился – остроносые ботинки направились в сторону автобусной остановки, а кроссовки сорок пятого размера двинулись прямиком через луг к психиатрической лечебнице. Проследить маршрут обладателя ботинок не представлялось возможным, так как он двигался по заасфальтированному тротуару, а потому мне пришлось следить за кроссовками. Несколько раз я терял след, продолжал идти вперед чисто интуитивно и вновь находил отпечатки огромных кроссовок. Самый четкий из них находился возле второго корпуса лечебницы у корней старого тополя. Похоже, кто–то прыгнул вниз с высоты нескольких метров, буквально впечатав свои ступни во влажную землю. Исходя из этого, можно предположить – наш незнакомец зачем–то забирался на дерево возле здания. Ветви тополя почти касаются крыши корпуса, на которой находятся слуховые оконца. Когда ты рассказала мне о ночных криках доносившихся со стороны лечебницы, картина стала абсолютно ясна – некто проник в…

— Миша! Женя! Вы завтракать собираетесь? – прервал рассуждения сыщика недовольный голос бабушки. – Поторапливайтесь, второй раз я разогревать ничего не буду!

Прервав столь интересный разговор, брат с сестрой направились к столу, стоявшему во дворике прямо среди высоких махровых мальв. Ребята уже заканчивали успевший немного остыть омлет, когда во дворе появилась баба Даша. Вернувшаяся из магазина хозяйка не замедлила поделиться с квартирантами удивительной историей, которую она только что услышала в сельмаге. Оказалось, что этой ночью кто–то, непонятно с какой целью, забрался в буйное отделение психиатрической лечебницы и вызвал невероятную панику среди больных. По тревоге были подняты все врачи, которым с трудом удалось успокоить своих пациентов. Самым непонятным было то, каким образом злоумышленник проник в корпус – дверь внизу оставалась заперта, а через зарешеченные окна попасть в помещение было невозможно. Рассказывали, все началось с того, что дежурный санитар услышал шум на чердаке. Он решил, что кто–то из больных выбрался из палаты, взял фонарик и отправился к ведущей наверх лестнице. Заглянув на чердак, санитар неожиданно для себя увидел совершенно незнакомого постороннего человека и окликнул его. Тот бросился вглубь помещения – санитар следом, между ними завязалась короткая борьба, а потом незнакомец, спасаясь от преследования, помчался вниз по лестнице, оказавшись прямехонько в буйном отделении. Попав к больным, он внес большое разнообразие в их монотонную жизнь и так возбудил их души, что обычно сдержанный и величественный Александр Македонский принялся организовывать новый поход в Среднюю Азию. Что из этого получилось, было слышно не только в Дубовке, но и далеко за ее пределами… Сам же незнакомец в суете бесследно исчез, по–видимому, сумев вернуться на чердак и каким–то образом покинуть здание.

— Сколько лет я здесь работала – никогда такого не происходило, — удивлялась баба Даша. – Были случаи, когда больные пытались выбраться из отделения, но чтобы забраться в него… Такое могло придти в голову только сумасшедшему!

Миша внимательно слушал рассказ хозяйки, а потом уточнил:

— Так он спустился с чердака?

— Да, оттуда. Санитар даже подумал, что он проник через старую печную трубу, которая оставалась на крыше.

«Шерлок Холмс» подмигнул сестренке. На его лице вспыхнул легкий румянец торжества. Когда хозяйка ушла, Миша во второй раз за утро вытащил губную гармошку и после краткого музицирования, заявил, что все это не случайно и как–то связано с пропавшей коллекцией княгини Кенешевой.

— Несомненно, человек, проникший на чердак, так же, как и мы интересовался картинами.

— О чем ты говоришь «Шерлок Холмс»?! – вмешалась в разговор бабушка. – Во–первых, о них знала только мама и ее сестра Нина, а во–вторых, с чего вдруг почти по прошествии века кто–то, да еще одновременно с моими внуками заинтересовался этой проблемой? Нет, скорее всего, парень проник в корпус с целью воровства или просто хулиганства через слуховое окошко чердака. Кстати, до него совсем нетрудно добраться, карабкаясь по ветвям тополя. Зачем он туда забрался – это его дело, а мне ясно только одно, что в Дубовке появился посторонний. Неизвестно, что у него на уме, поэтому одних на речку я вас больше не отпущу.

К удивлению Марьи Васильевны, внуки встретили ее слова без возражений, а Миша даже неожиданно для всех сообщил, что ему вообще надоело целыми днями пропадать на реке и пора уже осваивать новые дачные места. Женя вспомнила про светлячков и предложила всем семейством отправиться после завтрака собирать цветы, что было единодушно одобрено.

На самом деле «Шерлок Холмс» был настроен не так безмятежно, как пытался демонстрировать окружающим. Ночной инцидент во втором корпусе лечебницы, странные туристы, обосновавшиеся на безлюдном островке – все это не могло не встревожить юного сыщика. Однако он, помогая сестренке, старательно собирал росший на лугу душистый донник и ромашки, одновременно продолжая раздумывать о странных событиях последнего времени.

Домой вернулись с огромным букетом полевых цветов. Он не уместился в банке, хозяйка принесла ведро, в которое и поставили цветы. Комната наполнилась сладким запахом, а когда стемнело, весь букет вспыхнул множеством светящихся огоньков. «Шерлок Холмс» ликовал – еще одна из его догадок оказалась верной.

— Смотри сколько волчьих глаз, целая стая пришла в наш дом! Сейчас серый волк съест Красную Шапочку! — подшучивал он над сестренкой, но она только смеялась, вспоминая, как напугали ее безобидные светлячки прошлой ночью.

5

— Говорят тебе, надо идти в усадьбу!

— Бабушка нас не отпустит.

— Значит, надо идти без разрешения, Женя. Она взяла с нас слово не плавать на островок, но это вовсе не означает, что мы дали подписку о невыезде!

— Так нельзя! Бабушка будет сильно волноваться.

— А сидеть без дела можно? Мы уже четвертые сутки безвылазно торчим в этой дыре, не предпринимая ничего для продолжения расследования. С таким же успехом, мы бы могли отсиживаться у себя дома. Как хочешь, Женя, а я поставлю вопрос ребром – или мы получаем свободу, или… – Миша неопределенно махнул рукой, еще не решив, какая угроза должна последовать за словечком «или».

Прошло несколько дней после ночного переполоха в психушке, таинственный злоумышленник, забравшийся во второй корпус, больше никак не давал о себе знать, постепенно все успокоилось, но волновитая Марья Васильевна по–прежнему сопровождала внуков во всех их прогулках. Бабушка быстро уставала, к тому же, ей приходилось заниматься домашним хозяйством, поэтому маршруты путешествий становились все короче и короче. Миша, обеспокоенный появлением таинственных конкурентов, шедших по их следу, торопился с расследованием, однако по собственному его выражению «был связан по рукам и ногам». Не выдержав такого почти затворнического образа жизни, он как–то утром взбунтовался и решительно направился к возившейся у плиты Марье Васильевне. Встревоженная Женя поплелась следом за братом. Однако ставить вопрос ребром ему не пришлось. Едва «Шерлок Холмс» начал говорить о застопорившемся расследовании, находившаяся там же Дарья Тихоновна неожиданно предложила:

— Я собираюсь в Васино, хочу навестить свою родственницу. Там поблизости развалины барской усадьбы, про которую вы меня спрашивали, когда приехали. Хотите прогуляться? Здесь недалеко, всего четыре километра.

При этих словах Марья Васильевна с завистью посмотрела на бабу Дашу. Она была моложе хозяйки, но такая большая прогулка для нее была бы уже слишком утомительной. А для Миши и Жени предложение оказалось более чем кстати.

— Хотим! – почти хором ответили брат с сестрой и вопросительно посмотрели на бабушку.

— Отпускаю, — коротко ответила она, — Дарья Тихоновна здесь все знает, поэтому я могу быть спокойна.

Сборы оказались недолгими и вот уже жилистая высокая старуха в сопровождении двух подростков, твердым шагом двинулась по проселочной дороге, ведущей в деревню. По пути баба Даша рассказала своим спутникам, что ее мать была родом из Васино. Оставшись после смерти мужа с ребенком еще совсем молодой, она пошла работать в больницу санитаркой и проработала там до самой старости. Туда же она устроила на работу и дочку.

— Мать была очень красивой, все парни в округе на нее засматривались. Сам фельдшер хотел на ней жениться. Да вот не сложилось…

— Она не рассказывала вам о Стодольских и о нашей прабабушке? – спросил едва поспевавший за бабой Дашей Миша.

— Как же не рассказывала? Рассказывала, да я и сама о них кое–что знаю. Старший Стодольский умер вскоре после революции, а следом – и супруга его. Обе дочери уехали в Петербург, а Алексей остался в Дубовке, женился, у них родился сын, Володей назвали. Алеша был заядлым охотником и подолгу пропадал в лесу, мечтал, что будет ходить на охоту вместе с сыном, когда тот подрастет. Но началась война, и он ушел на фронт. Когда Алексей вернулся, никого дома не нашел – и жена, и сын погибли. С тех пор он замкнулся в себе, на целые месяцы уходил в лес, приятель там у него жил – старый лесник. А потом, после смерти его Алексей и сам поселился в лесной сторожке. Изредка наведывался в магазин, приносил дичь (у него ее охотно покупали), а на вырученные деньги приобретал спички, хлеб, соль и другие самые необходимые для жизни вещи. Но с прошлой осени старик в деревне не показывался – жив ли? Бог его знает…

— Алексей Стодольский жив?! – изумленно переспросил Миша, а Женя просто онемела от такого невероятного известия.

— Я же говорю, прошлой осенью его в деревне видели, а что сейчас с ним, мне неведомо.

— Но Стодольскому, наверное, скоро лет сто будет!

— А у нас здесь все долгожители. Авдотье, что на соседней улице живет, сто три года стукнуло, Марье Поповой – девяносто восемь. Эхкология у нас хорошая, — с трудом выговорила малознакомое слово баба Даша. – Все так говорят.

Конечно же, юные сыщики немедленно попытались выяснить, как можно добраться к старому леснику, но баба Даша была непреклонна. На все вопросы она только качала головой и то ли в шутку, то ли всерьез говорила, что это тайна, которую посторонним знать не положено. Наконец, видя недоумение своих спутников, старуха пояснила:

— Меня за это Марья Васильевна не похвалит. Вы же ребята шустрые, непременно туда побежите, а ей за вас отвечать. Места там глухие, дикие, мало ли что может случиться? Заплутаетесь, в болоте сгинете… Не стану я брать такой грех на душу. Да и вообще, помер, наверное, Алексей, зря вы туда торопитесь.

— Пожалуйста, это же главный свидетель по делу, — взмолился Миша «Шерлок Холмс». – Нам очень, очень нужно его допросить!

— Вот мы и пришли, – Дарья Тихоновна замедлила шаг, указывая по направлению видневшихся на пригорке домиков. – Это и есть Васино.

Родственница бабы Даши, которуюстаруха пришла навестить, оказалась еще старше ее, но, тем не менее, гости застали Пелагею Петровну за работой в огороде. Несмотря на жару, она с энтузиазмом пропалывала морковные грядки, не замечая стоявших у калитки нежданных гостей. Внимательный «Шерлок Холмс» заметил также, что в дальнем конце двора под висячим рукомойником умывалась девушка явно городского вида.

— Дарья Тихоновна, а это тоже ваша родственница? – спросил Миша, указывая на девушку.

— Нет, — удивленно ответила старушка, — не знаю, кто такая. Эй, Пелагея, здравствуй! Пришла вот тебя навестить.

Трудившаяся на грядках Пелагея наконец–то обернулась, на ее сморщенном лице появилась улыбка. Старушки обнялись, что–то долго говорили друг другу, вспоминая о собственном здоровье и здоровье своих родных и знакомых.

— А это мои дачники, — представила своих спутников баба Даша. – Миша и Женя.

— У меня тоже квартирантка из Москвы поселилась. Приехала в усадьбу что–то там изучать. Да что уж изучать теперь, когда от усадьбы всего, что и осталось, так три старых липы?! А она все пишет по вечерам что–то, бумаги не жалеет, — баба Пелагея указала на заваленный бумагами раскладной стульчик. – Ей бы парням головы кружить, а она… Не пойму я нынешнюю молодежь. В наше–то время все по–другому было.

Миша внимательно посмотрел на бумаги, и его лицо сделалось удивленным, даже растерянным. Он хотел что–то спросить, но в это время кончившая умываться девушка подошла ближе, приветливо поздоровалась. Оказалось, что ее звали Юлей, она была студенткой одного из московских вузов и приехала сюда, чтобы собрать материал для дипломной работы о княгине–меценатке Кенешевой.

— Мы тоже интересуемся этой историей, — заявил Миша и почему–то покраснел.

— Отлично, — обрадовалась Юля. – Я как раз собиралась идти в бывшую усадьбу. Хотите составить мне компанию и немного прогуляться по окрестностям?

Еще бы не хотеть! «Шерлок Холмс» даже не мечтал о таком везении, однако явно не торопился делиться сведениями о картинах и князе Оресте со своей новой знакомой. Баба Даша и баба Пелагея пошли в дом, а компания молодых исследователей двинулась в сторону разрушенного поместья княгини Кенешевой.

*************************

— Пелагея Петровна рассказывала о том, что после гибели Кенешевых крестьяне много раз видели призрак молодого князя, — сообщила Юля своим спутникам, когда они достигли полуразвалившийся старинной арки, отмечавшей границу княжеского парка. – Конечно, это только местный фольклор, но в устах бабы Пелагеи он звучит так убедительно, что потихоньку начинаешь верить в ее сказки.

На территории бывшей усадьбы остались не три липы, как утверждала склонная к преувеличениям Пелагея, а довольно значительная часть парка, который был очень запущен, но до сих пор производил величественное впечатление. Здесь еще прослеживались тенистые аллеи, можно было обнаружить остатки гротов и беседок, угадывались очертания спускавшихся к прудам широких облицованных светлым камнем террас.

— Как красиво! – воскликнула Женя, глядя на темную гладь пруда.

— Вот здесь, на высоком берегу стоял барский дом, — начала экскурсию Юля. – От него еще сохранилась часть фундамента.

Посмотрев в указанном направлении, ребята увидели выступающие из зарослей жимолости куски кирпичной кладки.

— А по этим аллеям прогуливались величайшие художники России, которые часто и подолгу гостили в имении. Иногда в тиши аллеи можно было увидеть мольберт и сидящего за ним живописца. Обычно каждый из них оставлял выполненную работу на память о своем пребывании в усадьбе, и, таким образом, княгиня Кенешева собрала прекрасную коллекцию картин. Конечно же, она не только получала их в дар, но и покупала понравившиеся полотна. Так возникла картинная галерея Кенешевой, которая теперь безвозвратно потеряна. Картины, увы, не найти, но я хочу воссоздать то чудесное время, когда они создавались и ту необыкновенную атмосферу. Понимаете? – Юля посмотрела на ребят, словно искала у них поддержки.

— А, может быть, картины целы? — спросил Миша, внимательно наблюдая за выражением лица своей новой знакомой.

— Вряд ли, если бы они сохранились, пусть даже в частной коллекции, то за столько лет это обязательно стало бы известно. Однако ни об одной из картин Кенешевой никто не слышал. Но, оказавшись здесь, я порой начинаю думать, точнее, мечтать о том, что они спрятаны где–то в усадьбе. Было бы здорово отыскать их след… Хозяйка рассказывала о призраке молодого князя, который посещал имение, пока оно не было полностью разрушено. Поскольку призраков не существует, можно предположить, что это не мятежный дух, а самый настоящий сын княгини по имени Орест. Где его могила, никто толком не знает, а значит, можно предположить, что парню чудом удалось выжить, и он спрятал на территории усадьбы свои картины.

— Мишка у нас Шерлок Холмс, — обрадовалась Женя. – Он тоже так думает. Миш, расскажи о своем расследовании.

Миша неожиданно резко отмахнулся от сестры:

— Перестань! Какой из меня сыщик?! Твоя, Юля, простите, ваша хозяйка…

— Называй меня на «ты», — разрешила девушка.

— Так вот, твоя хозяйка ничего не рассказывала о лесной сторожке?

— Это одна из местных легенд. Говорят, какой–то человек часто ходил в проклятый дом на краю болота, где обитал сам черт, и за это лишился всей своей семьи, погибшей во время войны. Жуткая история. Как ты думаешь, что если Орест спрятал картины в каком–нибудь тайном закоулке подвала?

— Очень может быть, — Миша поправил сползшие на кончик носа очки. – Но проверить это предположение невозможно — ведь у нас нет даже фонарика.

— Есть. Я захватила его на всякий случай. Честно говоря, я давно собиралась слазить в подвал, но одной мне было страшновато. А теперь у нас команда. Смотрите, что еще у меня есть, — Юля извлекла из глубоких накладных карманов своих брюк ксерокопию какого–то чертежа. – Это план подвала барского дома. Мне удалось отыскать его в Исторической библиотеке. Теперь мы не заблудимся в этом подземелье. Вы со мной?

— Конечно, — откликнулся мрачный, как туча «Шерлок Холмс».

Не откладывая, все трое зашагали вверх по склону холма к притаившимся в густых кустах развалинам княжеского дома.

— Из других строений на территории усадьбы лучше всего сохранились дом управляющего имением, а также кирпичные конюшни. Их тоже следует осмотреть, но сегодня мы вряд ли успеем это сделать, — на ходу говорила Юля, сверяясь с планом подвала. – Если документ не врет, один из входов был здесь… Прямо за тем большим кустом.

Компания направилась к зарослям жимолости, окружающим бывший барский дом, как вдруг из кустов с шумом выскочил какой–то человек. Он пробежал мимо них так быстро, что девчонки ничего не сумели разобрать и лишь «Шерлок Холмс» сделал пометку в своем блокнотике. Неожиданная встреча произвела на всех неприятное впечатление, но откладывать обследование подвала Юля не хотела ни при каких обстоятельствах. Убедившись, что поблизости больше никого нет, девушка первой перелезла через остатки стены барского дома, а Миша и Женя боязливо последовали за ней.

То, что им удалось отыскать среди гор битого обгоревшего кирпича ведущую в подвал лестницу, вполне можно было назвать чудом. Сердца трепетали от ужаса и любопытства, когда маленькая команда исследователей под руководством неустрашимой Юли, начала спуск в подземелье. Из черного отверстия веяло холодом и Жене показалось, что они спускаются в могилу. Девочка уже жалела, что согласилась принять участие в этой рискованной экспедиции, однако ждать Юлю и Мишу наверху, в брошенном парке, где по кустам бродил какой–то подозрительный тип, тоже было весьма опасно.

— Осторожно! Берегите головы! Здесь балка перегородила дорогу.

Совет Юли немного запоздал, Миша уже успел стукнуться лбом о едва различимую в полутьме балку, но упрямо продолжал двигаться вперед. Спуск в подвал был почти полностью завален обломками кирпичных стен, и каждый шаг давался с огромным трудом. Но по настоящему страшно ребятам стало, когда преграды остались позади и они оказались в просторных, отлично сохранившихся помещениях огромного подземелья.

Пока они пробирались среди завалов, все их мысли были заняты лишь тем, как бы протиснуться между кусков кладки и обгоревших дубовых балок, над которыми не было властно даже само время, но теперь, когда они достигли цели, пришло время страхов и сомнений. Слабое пятно света скользило по отсыревшим кирпичным стенам, выхватывая из мрака черные провалы ведущих в неизвестность коридоров, казалось, подвал наполняли едва слышные необъяснимые шорохи, а за их спинами постоянно находился некто невидимый и страшный. Это отвратительное ощущение не исчезало ни на секунду, Юля и ее новые друзья постоянно оборачивались, озираясь по сторонам, но взгляд злобного невидимки по–прежнему упирался им в затылок. Создавалось впечатление, что сами стены старинного подвала имеют множество глаз, которые с неудовольствием и злобой следят за незваными гостями.

— С чего начнем? – Юля старалась говорить бодро, но не узнавала собственного голоса. – Если верить плану, нам надо двигаться вперед, туда, где находился винный погреб. Это самое большое помещение подвала.

Миша и Женя покорно двинулись за девушкой. Если Женя до ужаса боялась привидений, которые, несомненно, обитали в этом зловещем месте, то «Шерлока Холмса» волновали вполне земные, но не менее опасные проблемы. Не то, чтобы он не доверял Юле, но встреча с еще одной кладоискательницей, интересовавшейся пропавшей коллекцией казалась ему подозрительной. Возможно, у девушки были сообщники, один из которых проник на чердак буйного отделения, пытаясь разузнать что–то о картинах Кенешевой, а теперь следил за ними, прячась в кустах. Подозрения Миши зародились в тот самый миг, когда, находясь в гостях у Пелагеи, он заглянул в лежавшие на креслице бумаги студентки. Тогда он увидел титульный лист дипломной работы, на котором была четко написана фамилия Юли…

— Кажется, дальше пути нет, здесь все обвалилось! Как же нам пройти в погреб?!

Юля остановилась у рухнувшей стены, преградивший им путь вперед. Она тщательно, сантиметр за сантиметром осматривала завал, все отчетливее понимая – дальше дороги нет. Похоже, их рискованное путешествие подходило к концу, так и не дав никаких результатов:

— Давайте простучим стены. Вовсе не обязательно, что тайник находится в центральном помещении. Орест мог спрятать картины и в другом месте.

— А может быть, лучше вернемся назад? — жалобно предложила Женя. – Чувствуете, как здесь холодно? Так бывает, когда рядом находятся привидения. Даже если Ореста не убили в ту ночь, он все равно уже умер и вполне мог вернуться в свой дом в качестве призрака… Мне кажется, он или кто–нибудь еще подглядывает за нами. Короче, мне страшно.

— Женя, нельзя бросать дело на полпути! Когда мы еще здесь окажемся?

Подхватив обломок кирпича, Юля принялась простукивать стены. Мечтавшая о скорейшем окончании путешествия Женя присоединилась к ней. А «Шерлок Холмс» думал, и с каждой минутой ему становилось все страшнее. Что если Юля специально заманила их сюда, решив избавиться от конкурентов? А может быть, Юля не причем и сама является жертвой – вдруг за ними следит могущественная преступная организация, занимающаяся сбытом антиквариата? Такие люди уж точно не оставляют свидетелей… Достаточно столкнуть вниз пару кусков стены, чтобы он, Женя и Юля на веке вечные оказались бы погребенными в этом жутком месте. Одно усилие, и они больше никогда не увидят солнца…

— Надо уходить отсюда, — решительно сказал мальчик. – Если картины и были здесь, они наверняка погибли.

— Наверное, ты прав, — вынуждена была согласиться Юля. — В такой сырости и холоде ни один холст не сохранится. Зря я надеялась отыскать картины! Это глупые фантазии, не более. С ними пора распрощаться. Уходим.

Дорога назад показалась особенно сложной. Несколько раз Юля с ужасом понимала, что не может протиснуться между обломками кирпичной кладки, но потом брала себя в руки и продолжала двигаться вперед, указывая путь своим юным спутникам. Наконец, над головой вспыхнул ослепительным светом кусок ярко–голубого неба. Еще немного усилий и страшный подвал княжеского дома остался позади…

Первые мгновения ни Юля, ни Миша с сестренкой не могли говорить ни о чем, кроме счастливого возвращения из подземелья. Они радовались, веселились как маленькие дети, наслаждаясь теплыми лучами солнца, вдыхая живой, пронизанный ароматами трав и цветов воздух, а потом «Шерлок Холмс» неожиданно спросил:

— Как твоя фамилия, Юля?

— Стодольская, — она с удивлением посмотрела на нескладного паренька. – А почему это тебя интересует?

— Ты как–то связана с теми Стодольскими, что жили в этих местах?

— Да. Моя бабушка, мама отца провела свое детство в Дубовке. Ее звали Ольгой, а домашние называли Лёлей.

— Не может быть! – вмешалась в разговор удивленная таким поворотом событий Женя. – Сестры Стодольские умерли во время блокады Ленинграда. Так мне бабушка рассказывала.

— Похоже, она знает не все. Мария и Ольга погибли, но у младшей сестры был маленький сынишка. Он выжил. Детей тогда эвакуировали, вывозили из блокадного города, и это позволило сохранить многие жизни. Свое детство мой отец провел в детском доме на Урале. Он был маленьким мальчиком, но помнил свою фамилию и даже немного из того, что рассказывала ему мама. После войны он попытался разыскать близких, но узнал, что все они погибли во время блокады.

— Надо сообщить об этом бабушке! Вот она удивиться! Ее мама дружила с сестрами Стодольскими! Короче наши семьи знакомы чуть ли не с доисторических времен.

— Здорово! – улыбнулась девушка. – Когда я выбирала тему для дипломной, я остановилась на пропавшей коллекции княгини Кенешевой, потому что знала – корни моей семьи где–то в тех краях.

— А ты знаешь, что Алексей Стодольский, брат твоей бабушки все еще жив? Во всяком случае, был жив этой осенью?

— Правда?!

— Да, он живет или жил в лесной сторожке на краю болота. Это о нем придумали глупую сказку про проклятие! Нам это самим всего несколько часов, как стало известно…

Миша довольно чувствительно наступил сестренке на ногу, но она лишь подумала о том, каким порой неуклюжим бывает брат, и продолжала делиться своими впечатлениями с Юлей:

— А знаешь, приходи к нам в Дубовку, у нас там речка хорошая. Познакомишься с нашей бабушкой. Она много интересного может рассказать.

— Да, Юля, приходи! – поддержал сестру Миша.

— Приду, — пообещала Юля. – Только немножко разберусь с работой. У меня столько записей накопилось, надо их систематизировать. Не дипломная работа получается, а диссертация. Но я обязательно приду.

Решив так, вся компания покинула усадьбу князей и заторопилась в Васино, где ребят поджидали успевшие обсудить все местные сплетни Пелагея Петровна и Дарья Тихоновна.

6

В течение последующих нескольких дней окрестности Дубовки оглашали тоскливые завывания губной гармошки. Миша «Шерлок Холмс» чувствовал, что разгадка тайны близка и стоит только сделать еще один единственный шаг в расследовании, как все станет на свои места. Вот только каким должен был стать этот шаг?! Юный сыщик вновь и вновь анализировал известные ему факты и просто места себе не находил, пытаясь понять, что именно он упускал из виду.

Заскучавшая Женя тихонько наблюдала за «интеллектуальными муками» брата. Вот и сегодня, закончив завтракать, он остался сидеть за застеленным зеленой клеенкой столом, делая какие–то записи в своем блокнотике и время от времени хватаясь за эту отвратительную губную гармошку. Бабушка по–прежнему не позволяла совершать внукам дальние экспедиции, а Миша не желал составлять сестре компанию даже в коротеньких прогулках по территории Дубовки, и Женя изнывала от ничегонеделанья. Не выдержав, девочка подошла к «Шерлоку Холмсу»:

— Миш, а Миш…

— Я думаю. Не мешай мне!

— Миша, пойдем, поищем лесную клубнику, баба Даша вчера говорила, что ягоды уже поспели и что их жутко много на склонах холмов. Пожалуйста, пойдем…

Миша хотел прогнать сестренку, но предложение было таким заманчивым, а погода такой хорошей, что ему самому отчаянно захотелось сочной клубники. Подумав, что перемена мест может активизировать умственную деятельность, он поднялся из–за стола, потянулся и направился к калитке.

— Миша! Женя! Куда это вы собрались?! – донесся голос всевидящей Марьи Васильевны.

— Все в порядке, — откликнулась Женя, — просто мы хотим сходить за ягодами.

— В лес я вас одних не пущу!

— Что ты бабушка, мы и не думали! Дарья Тихоновна говорила, что клубника растет на холме, вот он как раз напротив дома через дорогу. Она там обычно коз пасет… Так что ты сможешь нас даже видеть, а мы будем наблюдать за тобой, и как только позовешь обедать, сразу прибежим и принесем ягод на десерт.

— Ну, это другое дело, — обрадовалась Марья Васильевна. – Прогуляйтесь немного. Успешной вам «охоты».

— Спасибо!

Перейдя дорогу, ребята стали подниматься по склону. Часть его была покрыта густой травой, а дальше начинались заросли кустарника, которые издали казались совсем низкими, в действительности были почти в рост человека. Вступив в эти «джунгли» Женя почувствовала тревогу, почти страх.

— Миша, не пропадай из вида, — попросила она брата, когда тот шмыгнул за очередной куст. – У меня такое ощущение, словно за нами кто–то следит.

Это неприятное чувство преследовало девочку уже несколько дней, но она упорно отгоняла его, считая остатками страхов, которые донимали ее в раннем детстве. Будучи натурой впечатлительной маленькая Женя боялась темноты, боялась оставаться одна в комнате и даже тень на земле казалась ей глубокой пропастью и она обязательно перепрыгивала ее, опасаясь наступить.

— Кто же за нами может следить? Волки здесь не водятся, да и людей мы не видели – из дома весь склон просматривается, как на ладони.

Но, успокаивая Женю, сам «Шерлок Холмс» спокойствия не испытывал. Привычно наблюдая за всем, что происходило вокруг, ученик великого сыщика находил в последние дни немало подозрительных следов. Отпечаток подошвы возле калитки, примятая трава у окна и еще множество, на первый взгляд ничего не значащих улик, заставляли его думать о слежке, которую неизвестные злоумышленники вели за ними.

За кустами послышался шорох. Нервы у обоих были на пределе, и потому первым желанием ребят стало повернуть назад и, продираясь сквозь густой кустарник, со всех ног броситься к дому. Но Миша пересилил страх и, сделав знак сестре оставаться на месте, прислушался. Откуда–то раздалось:

— Ме–е–е… ме–е–е…

Потом послышался знакомый голос бабы Даши:

— Маш–Маш!

Мальчик раздвинул кусты и обнаружил поляну, на которой две козы объедали кусты, а затем заметил и хозяйку Машки с Наташкой – седовласую Дарью Тихоновну.

— За ягодками? – увидела она ребят. – Здесь их много. Под каждым листочком прячутся…

Забыв недавние страхи, брат и сестра начали искать клубнику. Женя сорвала круглую белую ягоду с розовым бочком и сунула в рот. Ягода была очень душистой, но аромат ее отличался от земляничного.

— Зачем ты собираешь неспелые? – Миша протянул ей горсть красных сочных клубничин.

— Белые тоже очень вкусные. Попробуй!

Увлекшись сбором клубники, ребята незаметно перешли на соседнюю поляну и лакомились до тех пор, пока, пока Женя, взглянув на брата, не рассмеялась:

— А у тебя усы клубничные! Красные–красные!

— В следующий раз надо придти сюда с банкой, — по–хозяйски сказал «Шерлок Холмс», — и собрать бабушке на варенье.

В кустах снова раздался подозрительный хруст веток, но на этот раз Мишу с Женей он совсем не испугал.

— Козы идут по следу. Они следят за нами, — прокомментировал Миша, подтрунивая над сестрой, но, почувствовав, что та готова обидеться, резко перевел разговор на другую тему. – А знаешь, только Алексей Стодольский может дать ответ, где находятся картины княгини Кенешевой. Я это только сейчас сообразил.

— Что? – изумилась девочка. – Мишка, ты раскрыл это дело?!

— Да, но как говориться, на кончике пера. Иными словами, расчеты мои верны, а вот документальное подтверждение мы можем получить, только встретившись с лесником.

Брат и сестра уселись прямо на сухую нагретую солнцем землю, и Женя приготовилась слушать объяснения «Шерлока Холмса».

— Миш, не тяни, рассказывай, как все было.

— Помнишь сцену в дневнике, когда прабабушка знакомиться с младшим братом Лёли? «Лицо Алеши показалось мне знакомым. Я долго не могла понять, где могла встречаться с этим румяным крепышом, пока не сообразила – передо мной тот самый мальчик, что испуганно пробежал вниз по лестнице, когда мы впервые переступили порог новой квартиры», — сходу процитировал отрывок текста юный сыщик. – Итак, нам известны следующие факты: во–первых, несмотря на разницу в возрасте Орест дружил с Алешей, во–вторых, после мнимой гибели князя, Алеша был замечен возле чердака, на котором скрывался беглец, в–третьих, мы знаем, что у Ореста, скорее всего, был помощник, приносивший ему еду. Из чего следует – имя этого помощника – Алексей Стодольский.

— Действительно! Как мы сразу не додумались?! Это так очевидно!

Миша только вздохнул – похоже, он действительно повторял судьбу Шерлока Холмса. Когда великий сыщик сообщал выводы, опуская цепь логических умозаключений, приведших к ним, все бывали потрясены, но стоило ему разъяснить ход своих мыслей, разгадка казалась элементарной и совсем не сложной.

— Миш, не молчи! Что было потом? Куда девался Орест вместе со своими картинами?

В ответ «Шерлок Холмс» вновь процитировал дневник:

— «Алеша у нас дитя природы, любит лошадей, лес и ничего не боится. Целыми днями пропадает на конюшне или удит рыбу»… На самом деле, мальчик проводил время не в праздных развлечениях – он помог Оресту перебраться на новое место, перевезти картины, надежно спрятать их. Это объясняет таинственное появление в лечебнице княжеского коня Воронка. На коне перевозили ценный груз, ведь двум мальчишкам ни за что не удалось бы перетащить на себе столько картин, даже если бы они сняли холсты с подрамников.

— Ты настоящий Шерлок Холмс! Но где они спрятали картины?

— Некоторые мысли на этот счет у меня имеются, только я не хочу говорить о них прежде времени. Боюсь сглазить. Одно могу сказать точно – мы должны встретиться с Алексеем Стодольским, который расскажет нам такие подробности этой истории, которые невозможно реконструировать даже при помощи дедуктивного метода.

— Жив ли он? – вздохнула Женя. – Ведь он очень старый. Хозяйка говорила, что уже несколько месяцев никто не видел его.

— Остается одно – надо навестить Стодольского в сторожке. Это главный свидетель по делу исчезнувшей коллекции.

— Ты что, Мишка?! Кто же нас туда пустит? Да я и сама боюсь, это же далеко в лесу, мы и дороги туда не знаем. Надо рассказать об этом взрослым…

— Историю со старухой Морозовой еще не забыла? Меня никто не станет слушать, пока я не предъявлю общественности серьезные улики. Например, исчезнувшую восемьдесят лет назад коллекцию картин княгини… – Миша осекся, сообразив, что сболтнул лишнее. — Ну, может быть, насчет картин я преувеличиваю, они наверняка погибли, а вот то, что старый лесник имеет отношение к их судьбе – это совершенно точно.

— Но если мы все–таки попадем в сторожку, откроем дверь, а он лежит там мертвый? – ужаснулась Женя. – Нет, я боюсь.

Мишу такая перспектива тоже озадачила, однако он тут же ответил:

— Представь другую ситуацию – вдруг он еще жив, но серьезно болеет? Старенький больной дедушка лежит один одинешенек и ему нужна помощь… Кто–то же должен о нем позаботиться?

Такая постановка вопроса в корне меняла дело, и Женя уже была почти готова на опасное путешествие в дебри заболоченного леса.

— А бабушка… Как мы договоримся с ней?

— Что–нибудь придумаем. Зато сейчас нам пора возвращаться, до начала обеда осталось четыре с половиной минуты. Шерлок Холмс, между прочим, никогда не опаздывал.

Вернувшись домой, Женя высыпала на стол перед Марьей Васильевной горсточку лесной клубники.

— Угощайся, бабушка. Она такая вкусная!

— Вот и хорошо, что нашли себе занятие. Кстати, завтра мне предстоит уехать на день в город – надо получить пенсию. Да и со слуховым аппаратом у меня проблемы, придется взять запасной. Без меня далеко не ходите. Помогите бабе Даше пасти ее козочек заодно и ягод пособираете. Договорились?

Часть третья. Сторожка на краю болота

На следующее утро Марья Васильевна первым автобусом уехала в город. Кое–как перекусив, Миша и Женя слонялись по двору, не зная чем заняться. Бабушка взяла с внуков обещание далеко не ходить и они, будучи людьми честными, вовсе не собирались нарушать слово, но желание найти дорогу к сторожке лесника против воли толкало их в сторону леса.

— Мишка, давай хотя бы клубнику пособираем? Помнишь, ты вчера говорил, что надо набрать ягод для варенья.

— Давай. Только варенье лучше варить из настоящей земляники, а она, как известно, растет в лесу.

— Бабушка сказала…

— Она взяла с нас слово не ходить далеко, а мы только пройдемся вдоль опушки, это совсем рядом.

— Тогда, хотя бы предупредим бабу Дашу.

— Экая ты ответственная! Конечно, это замечательное качество, но все хорошо в меру…

Тем не менее, они сообщили хозяйке о своих планах. Она отнеслась к ним спокойно, и даже снабдила квартирантов парой бутербродов на дорожку да большой стеклянной банкой, предназначенной для сбора ягод. Обрадованные полученной свободой ребята бодро зашагали по проселочной дороге в сторону леса.

Вступив под полог старых дубов, и ощутив их прохладу, брат с сестрой занялись сбором земляники. Однако здесь, в тени деревьев ягод было меньше, чем на склоне холма, а спелых и вовсе не встречалось. Пришлось двигаться дальше, незаметно углубляясь в чащу леса. Впрочем, чащей эту часть лесного массива назвать можно было только условно – небольшие рощицы то и дело перемежались с живописными полянами, на которых пламенели алые капли спелых земляничин.

— Иди сюда! Я нашла, — восторженно крикнула Женя. – Их столько, что они в нашу банку не поместятся…

Сбор шел полным ходом. Сначала ягоды клали в рот, потом начали наполнять взятую из дома банку. Впрочем, Женя несколько ошиблась в расчетах – хотя ягод вокруг было видимо–невидимо, они едва заполнили треть вместительной тары. Пришлось двигаться дальше. На соседней полянке снова обнаружились спелые земляничины, и вновь мальчишка с девчонкой опустись на колени, прилежно обирая маленькие кустики.

— Подумать только, в нескольких километрах отсюда живет человек, которому известна дальнейшая судьба Ореста и его картин, а мы даже не пытаемся найти к нему дорогу! – неожиданно произнес Миша, отвлекшись от сбора земляники. – Раз уж мы здесь, давай быстренько сходим к сторожке и все разведаем. Бабушка ничего не узнает.

— Что ты?! Так нельзя…

— Но если очень надо, то можно.

— Во–первых, Миша, мы обещали ничего такого не делать, а во–вторых, мы и сами не знаем, где она находится.

— Почему же? Кое–какая информация у нас есть. Известно, что сторожка стоит рядом с большим болотом, которое, как я выяснил у местных жителей, расположено неподалеку от просеки, пересекающей под прямым углом шоссе. Ориентиры довольно расплывчатые, но все же попытаться стоит. Когда еще у нас будет такой шанс?! Пожалуйста, Женя, соглашайся!

Девочка энергично замотала головой, всем своим видом демонстрируя несогласие с планами Миши. Брат грустно вздохнул – он знал, что в таких вопросах Женя была неуступчива и тверда, а потому шансов уговорить ее на участие в этой авантюре не оставалось.

— Ладно. Как скажешь. Пусть тайна остается тайной. Но хотя бы банку ты позволишь наполнить доверху? А то баба Даша нас засмеет – мол, пошли в лес по ягоды, а ничего не нашли.

— Конечно! Нам немного осталось.

Решив так, Женя и Миша подхватили тяжелую банку и двинулись к соседней земляничной поляне.

********************************

Непривычно для городского жителя просыпаться под крики петухов, но Юле такой «будильник» очень даже нравился. Вообще, жизнь на природе пришлась ей по душе, и девушка ничуть не жалела о том, что проводит это лето вдали от шумных мест. Работа над дипломной шла полным ходом, и хотя было ясно, что картины княгини Кенешевой сгинули без следа, такой поворот событий не слишком расстроил Юлю Стодольскую. Вместо старинных полотен она нашла своего близкого родственника, и это казалось девушке намного важнее всех искусствоведческих изысканий.

Выпрыгнув из постели и наскоро плеснув в лицо пригоршни холодной воды, Юля начала собираться в дорогу. Сегодня она хотела навестить старого лесника, брата ее бабушки Алексея Владимировича Стодольского. Идти в гости с пустыми руками было нельзя, а потому девушка первым делом заглянула в сельмаг, подыскивая гостинцы для старика.

Прекрасное летнее утро, когда солнце еще не успело раскалить землю, а трава поблескивала невысохшей росой, настраивало на бодрый лад. Девушка быстро шагала по направлению к Дубовке, вновь и вновь повторяя про себя приметы, по которым можно было разыскать лесную сторожку. Но порой на лбу Юли появлялись складочки, а взгляд огромных темных глаз становился настороженным – вчерашний разговор с Пелагеей мог у кого угодно отбить охоту к путешествию по лесу. Когда старуха узнала, что Юля состоит в родстве с Алексеем Стодольским, она помрачнела как туча и начала бормотать под нос то ли молитву, то ли заговор. Потом она еще долго рассказывала жуткие сказки о проклятых местах, о самом леснике, навлекшем на себя беды из–за общения с нечистой силой, и все пыталась отговорить свою квартирантку от этого жуткого путешествия.

Конечно, Юля не воспринимала всерьез выдумки Пелагеи Петровны, но теперь, шагая среди скошенных лугов по направлению к зловещему лесу, она невольно вспоминала суровое лицо старухи, ее глубокий, проникновенный голос, то, как она тайком перекрестила Юлину спину… Стараясь избавиться от тревожных мыслей, девушка распрямилась, вздохнула полной грудью, осматриваясь по сторонам. Впереди замаячили крыши одноэтажных домиков на краю Дубовки. В одном из них жили новые приятели Юли – смешной очкарик Миша и его золотоволосая сестра, вместе с которыми девушка на днях осуществила опасное путешествие в подвал усадьбы. Ребята интересовались историей и наверняка с удовольствием посетили бы старого отшельника. Подумав так, Юля решительно свернула на тропинку, ведущую к дому Дарьи Тихоновны.

— Нету их, пошли по ягоды, — после приветствия сообщила доившая козу баба Даша. – Хорошо, что ушли, а то от Мишкиной губной гармошки просто сердце кровью обливается.

— Жаль, я хотела прогуляться с ними к домику лесника.

— Так ты в лес идешь? Они как раз там, может, встретишь. Если увидишь их, накажи домой возвращаться. Марья Васильевна скоро из города должна приехать, если не застанет здесь внуков – расстроится.

— Хорошо. А может, мы с ребятами все же успеем добраться до сторожки и быстренько вернуться?

— Как знаешь. Сами разбирайтесь. Вдоль опушки много ягодных полян, там ты их и найдешь.

Распрощавшись с бабой Дашей, Юля продолжила свое путешествие. Она могла бы идти по проселочной дороге до самой просеки, как советовала ей Пелагея Петровна, но девушка предпочла сделать небольшой крюк и свернуть в лес, решив разыскать там Женю и Мишу. Когда она вступила под своды веселой, пронизанной жарким солнцем дубравы, сердце ее сжалось от недоброго предчувствия.

— Женя! Миша! Ау!

Лес был пронизан множеством звуков – щебетом птиц, шорохом и поскрипыванием ветвей, но в этой лесной симфонии Юле никак не удавалось услышать голоса ребят.

— Ау! Ау! – настойчиво повторяла она, но никто не отзывался на ее зов.

Подумав, что, скорее всего, разминулась с отправившимися домой ребятами, Юля решительно пошла своей дорогой. Для такой бывалой туристки как она, ничего не стоило отыскать в лесу нужный маршрут и выбраться на проходившую неподалеку просеку. Однако с каждым шагом на душе у Юли становилось все тревожней. Будто нарочно, солнце скрылось за внезапно набежавшим облачком, и лес после этого сразу стал суровым и чужим.

— Кар–р–р! Кар–р–р–р!

Зловещее карканье раздалось прямо над головой у девушки, она вздрогнула, увидев сидевшую на дереве старую щипаную ворону. В глазах птицы таилась дьявольская насмешка…

— Какая я глупая! – вслух произнесла Юля. – Это же самая обычная птица. Она не может ни над кем смеяться.

А в памяти всплывали страшилки бабы Пелагеи. Она рассказывала, что возле проклятого места живет неисчислимое множество ворон, которые будто бы летают по всему свету, а потом возвращаются назад, сообщая своему страшному хозяину, что твориться в подлунном мире. «Клювы–то у них стальные, а когти, как бритвы острые, — отчетливо прозвучал в голове спокойный негромкий голос Пелагеи Петровны. – Нападают эти чертовы птицы на одиноких путников и начинают терзать их своими острыми клювами. Те бегут в панике, да попадают прямиком в болото, вязнут в трясине. А вороны рассаживаются по веткам да следят за их смертными муками. И смеются при этом жуткими человеческими голосами».

— Хватит! – Юля прибавила шаг. – Я ничего не боюсь и в сказки не верю! Так и знайте!

Лес расступился, его рассекала надвое заросшая молоденькими деревцами и кустарником заброшенная просека. Понимая, что скоро достигнет конечной цели своего маршрута, девушка решительно пошла вперед.

***************************

Когда банка оказалась почти доверху наполнена спелой земляникой, Женя заявила, что пора возвращаться домой. Ее брат вновь посмотрел на темную стену елового леса – судя по тому, что растительность вокруг изменилась, а земля под ногами стала влажной, где–то совсем близко начиналось болото, отгораживавшее от всего мира таинственную избушку лесника. Женя поправила волосы, передала тяжелую банку, задумчиво глядевшему в никуда «Шерлоку Холмсу», с тревогой посмотрела в затянутое легкими облачками небо:

— Как ты думаешь, мы успеем вернуться до дождя?

— Конечно. Эти тучки нас только пугают. Не переживай сестренка, все под контролем, — откликнулся Миша и повернул направо.

— Ты куда?

— Домой, пора уже. Сама говорила.

— Так домой совсем в другую сторону!

— Посмотри вокруг! Помнишь, откуда мы пришли?

— Еще бы! Потому и говорю – нам надо налево!

Брат и сестра заспорили. Каждый был убежден, что прав именно он и не желал слушать собеседника.

— Ладно, будем ориентироваться по солнцу, — прервал дискуссию Миша. – С ним ты, надеюсь, спорить не будешь. Лес от нашего дома строго на север, следовательно, чтобы вернуться, надо идти на юг.

— Согласна, но его не видно…

Действительно, небо над лесом было укрыто светло–серым покрывалом облаков, полностью скрывавшим солнце.

— В школе, между прочим, нас учили – лишайник растет на северной стороне стволов.

— Да. А спутниковые антенны смотрят на юг, но здесь нет ни того, ни другого! – Женя придирчиво осмотрела стволы ближайших елей, так и не обнаружив на них лишайников. – Что предлагаешь делать, «Шерлок Холмс»?

— Будем надеяться на мою зрительную память, я неплохо запомнил наш маршрут. Приметные деревья, кусты и все такое помогут нам найти обратную дорогу.

Женя согласилась с предложением брата, но вид у нее был довольно растерянный. Миша утверждал, что они выбрали южное направление и с каждой минутой приближаются к дому, однако местность вокруг казалась девочке совсем незнакомой:

— Миш, а мы ведь здесь раньше не проходили.

— Ничего, главное – мы на верном пути.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

Между тем, лес становился все менее симпатичным, потихоньку превращаясь в непроходимые дебри. Валявшийся повсюду бурелом мешал идти, а крапива нещадно обжигала ноги. Особую жуть происходящему прибавило появление двух любопытных ворон, круживших над самыми головами заплутавшихся путешественников. Птицы громко хлопали крыльями и издавали жуткие, вовсе непохожие на карканье звуки. Казалось, они говорили по–человечески, звали кого–то громким, отвратительным шепотом…

— Миш, я хочу домой, — едва слышно проговорила Женя и судорожно сглотнула. – Мне страшно.

— А мы уже пришли… – «Шерлок Холмс» широким жестом указал на открывшуюся их взглядам огромную цветущую поляну. – Вот тебе и опушка леса.

Однако их радость была преждевременной – красавица–поляна оказалась началом огромного болота.

— Знаешь, мы, кажется, заблудились, — негромко сказала Женя, решившись произнести вслух давно тревожившую ее мысль. – Что будем делать?

— Не заблудились, а немного отклонились от заданного маршрута. В таких случаях нужно просто залезть на дерево и посмотреть, куда следует двигаться. Сверху наверняка можно увидеть наш поселок, ведь мы ушли не так уж недалеко.

— Я мигом! Подсади меня.

— Это не девчоночье дело. Предоставь провести разведку мне.

«Шерлоку Холмсу» не часто приходилось лазить по деревьям, он не мог похвастаться большой ловкостью, но, отстранив сестренку, мальчик начал карабкаться по стволу. После нескольких не слишком удачных попыток Миша все же взобрался на высокую ель и оглядел пространство вокруг себя.

— Ну что, виден наш дом? – с нетерпением спросила его сестренка.

— Нет, ничего не видно, лес кругом. Мы, кажется, ухитрились далеко зайти.

Не то что бы «Шерлок Холмс» лукавил, но информацию он сообщил не совсем точную. Если бы он забрался чуть–чуть повыше и взглянул в нужном направлении, то наверняка смог бы разглядеть среди листвы крыши домов в Дубовке и огибающую подковой поселок ленту реки, но Миша, как назло смотрел в противоположную сторону. Там повсюду виднелся густой лес и только на севере он обрывался, уступая место зловещей пустоши, утыканной кое–где стволами мертвых деревьев. Это и было огромное болото, о котором местные сказительницы сложили немало легенд. Над ним действительно, в строгом соответствии со словами Пелагеи Петровны, кружили целые стаи обосновавшихся в этих краях ворон, а засохшие стволы напоминали застывшие в напряженных позах человеческие скелеты. Миша не верил в чудеса, но столь тоскливое и мрачное зрелище произвело на него сильное впечатление. В какой–то момент ему отчаянно захотелось вернуться домой…

— Надо идти вдоль болота, — мрачно сказал он, спустившись с дерева. – Это единственный известный нам ориентир. Возле болота проходит просека, которая, в свою очередь ведет прямиком к шоссе.

— Но таким способом мы и до ночи к дому не доберемся! И бабушка волнуется… – всхлипнула Женя.

— Не хнычь! Дорогу осилит идущий!

Миша подал девочке руку, и она покорно поплелась вслед за братом. Лес уже не казался ей райским местом, скорее мрачным чудовищем, которое ни за что не хотело отпускать своих пленников. Выбравшись к кромке болота, уставшие путники побрели мимо покрытых роскошными цветами таких безобидных на вид кочек. Идти приходилось очень аккуратно, хотя земля под их ногами выглядела вполне надежно, коварная топь вполне могла сыграть с ребятами недобрую шутку. Окончательно портило настроение возмущенное воронье, громкими криками приветствовавшее незваных гостей.

На этот раз расчеты «Шерлока Холмса» оправдались – вскоре болото отступило в сторону, дав место просеке, которая какое–то время тянулась параллельно топи, а затем резко сворачивала в сторону.

— А вот и дорога, о которой я говорил! – радостно возвестил Миша. – Похоже, за последние годы болото резко увеличило свою площадь, раньше здесь находился густой лес, сквозь который пришлось прокладывать просеку, а теперь она сама вот–вот окажется заболоченной. Эта просека ведет к домику лесника, а другой ее конец…

— Выведет нас из леса, — закончила Женя. – Только вот в какую сторону нам идти?

— Ты забыла про солнце. Облака немного рассеялись, и теперь мы с легкостью сориентируемся на местности. Сейчас определим, с какой стороны юг…

После короткого и ожесточенного спора, суть которого сводилась к выяснению вопроса, где – справа или слева находится север по отношению к западу, Миша настоял, чтобы они двинулись в выбранном им направлении. Женя согласилась, и брат с сестрой зашагали по заросшей, но вполне проходимой дороге. Тут и там попадались заросли дикой клубники, однако измученным путешественникам было не до лесных деликатесов.

Прошло уже около получаса, а может быть, и целый час, но впереди не просматривалось никаких признаков цивилизации, не было слышно шума проносящихся по шоссе машин, перестука колес проходивших поблизости поездов. Наоборот, просека понемногу превращалась в молодой лесок, в котором, похоже, давным–давно не ступала нога человека. Небо немного очистилось от облаков, и теперь можно было увидеть яркое светящееся пятно на небосводе, висевшее слева от дороги и потихоньку клонившееся к горизонту.

— Миша, по–моему, мы идем на север, — испуганно сообщила Женя.

— Значит, мы снова выбрали не то направление, — спокойно констатировал «Шерлок Холмс». – Видно нас лешийводит.

— Что ты говоришь?! Неужели опять придется поворачивать назад? Мы уже столько прошли, я так устала и ногу, кажется, растерла, и вдруг все напрасно?! Слушай, Мишка, неужели «Шерлок Холмс» действительно может заблудиться? Мне кажется, ты специально путаешь меня, чтобы дойти к сторожке.

— Глупости! Просто лес – не моя стихия. Я городской житель, а потому не умею ориентироваться среди этих кочек и цветочков, — резко ответил Миша, но при этом густо покраснел. – Как тебе такое могло придти в голову?

— Ты меня обманул!

— Тихо, — прошептал он и потянул сестренку за кусты. – Здесь кто–то есть…

7

«Не зря об этих местах рассказывают столько жутких историй, — подумала Юля, выйдя, наконец, на заброшенную просеку. – Как можно добровольно обречь себя на такую жизнь? Что связывало Алексея Стодольского с тем странным черным человеком, который прежде обитал в лесной избушке? Страшная тайна? Нераскрытое преступление? Проклятие? Зачем только я отправилась сюда?! Но с другой стороны, Алексей Владимирович мой близкий родственник, и я просто обязана встретиться с ним…»

От раздумий отвлек хруст сломанной ветки. Юля резко замерла, пытаясь понять, откуда исходила опасность. Взгляд засек какое–то шевеление в кустах. Подхватив валявшуюся на дороге увесистую палку, девушка шагнула вперед:

— Кто здесь? Выходи!

Как велика была радость притаившихся в зарослях орешника Жени и Миши, когда они увидели не разбойника, не лешего, а одетую в спортивный костюм с рюкзачком на спине Юлю, бодро шагавшую по лесной дороге! Они уже хотели броситься ей навстречу, но увесистая палка в руках девушки резко изменила планы Миши. Похоже, Юля боялась не меньше их, а потому от страха могла натворить всякие глупости.

— Это мы… Я и Женя… – «Шерлок Холмс» медленно вылез из–за кустов с поднятыми вверх руками. – Пожалуйста, не надо бить нас этой дубинкой.

От неожиданности Юля вздрогнула, но, увидев знакомые лица, сразу успокоилась, опустила свое оружие:

— Все–таки я вас нашла!

— А ты нас искала?! – удивился Миша.

— Вообще–то я разыскиваю избушку лесника. С тех пор, как я узнала, что мы состоим в родстве, мне очень захотелось увидеть Алексея Владимировича. Собиралась и вас пригласить на эту встречу, заскочила в Дубовку, но хозяйка сообщила, что вы ищите ягоды вдоль опушки леса. Баба Даша уже стала беспокоиться, а я сказала, что поищу вас, и мы вместе прогуляемся к старому отшельнику.

— Это хорошо, — обрадовалась Женя. – Когда бабушка узнает, что мы не одни, то не будет так волноваться.

— Но сколько я не искала вас по краю леса, сколько не аукала, так никого и не нашла, а времени потеряла много. Я бы сейчас уже возвращалась назад. Хорошо, что вы нашлись! Много ягод набрали?

— Мы заблудились…

— Кстати, где наши ягоды? – обратился Миша к сестре, решив проявить галантность и угостить Юлю ароматной земляникой.

— Не знаю, мы их где–то оставили… Ты же сам нес банку…

— Ладно, это несущественно, — он вновь, в который уж раз за день залился краской, страшно разозлившись на себя за собственное смущение и неловкость.

— Ничего, легче будет идти. По приметам, которые мне дала Пелагея Петровна, до сторожки уже недалеко. Надо торопиться, чтобы успеть засветло вернуться.

— Мы должны идти домой, — упрямо сказала Женя. – Бабушка, нас заждалась.

— Да ладно, сестренка! Мы почти пришли, теперь глупо поворачивать назад. Нам сама судьба помогает попасть в эту избушку.

— Не судьба, а твое коварство, «Шерлок Холмс». Ты заранее все рассчитал и обвел меня вокруг пальца.

Миша только пожал плечами, делая вид, будто страшно возмущен словами сестренки. Впрочем, Женя уже смирилась с тем, что ей придется посетить лесную сторожку, и покорно поплелась вслед за Юлей и старшим братом.

— Кажется, нам сюда, — возглавившая маленький отряд девушка остановилась, внимательно осматривая унылый ландшафт. – Пелагея Петровна говорила, что вначале надо добраться до того места, где болото захватывает просеку и там поискать неприметную тропинку, уходящую в глубину леса. Ого, вот это тропиночка!

Любившая пышные описания баба Пелагея несколько сгустила краски, назвав «неприметной тропкой» дорогу, ведущую к дому лесника. На самом деле это была широкая отлично утрамбованная тропа, по которой, пожалуй, удалось бы проехать и на машине. Обрадованная тем, что ей не придется плутать по лесным зарослям, Юля стремительно пошла вперед.

— Нам здорово повезло, возможно, Алексей Владимирович расскажет и о князьях, и о том, что за призрак появлялся в усадьбе после того, как ее покинули хозяева. Может быть, он даже знает о судьбе исчезнувших картин…

Шагавшие позади Миша и Женя переглянулись. Похоже, Юля пришла к тем же выводам, что и «Шерлок Холмс». Вздохнув, Миша решил сообщить девушке результаты собственного расследования:

— Голову даю на отсечение, что именно Алеша Стодольский помог Оресту бежать и спрятать картины. Дело в том, Юля, что нам с самого начала было известно – коллекция не сгорела в доме и не была разграблена анархистами, а после поджога усадьбы какое–то время находилась на чердаке одного из домов в Дубовке. Там ее видела наша прабабушка.

— Почему же вы мне раньше ничего об этом не сказали? – обиделась Юля.

— Ну… Понимаешь… Короче, я никогда не делюсь информацией в процессе следствия.

— Ах, да, ты же у нас «Шерлок Холмс»!

За разговорами компания не заметила, как сильно изменился окружавший их пейзаж. Теперь, когда страшное, населенное воронами болото осталось позади, они оказались в уютной, расположенной на пригорке сосновой роще.

— Наша хозяйка сказала, что старого лесника уже несколько месяцев никто не видел. Может быть, его уже нет в живых? – вступила в разговор молчаливая задумчивая Женя.

— Жив он, — откликнулась девушка. – Тимофей из деревни был у него месяц назад, на велосипеде ездил. Спички, продукты кое–какие ему отвез, зерна для кур… Представляете, у старика есть куры и козы! Как он с ними справляется в таком возрасте? А сам Алексей Владимирович еще бодрый, только ноги болеть стали, потому и не ходит никуда.

У Жени отлегло от сердца. Она больше не боялась, что, открыв дверь в избушку, увидит жуткое зрелище, здорово смахивавшее на сцену из ужастика. Теперь мечтательница представляла другую сцену: вот на пороге лесного домика их встречает высокий старик с окладистой бородой, приветливо улыбается, машет рукой. Женя воображала Алексея Стодольского похожим на художника Богоявленского, может быть, просто потому, что у нее почти не было пожилых знакомых.

Миша время от времени искоса посматривавший на Юлин рюкзак, наконец, поборол смущение и решился предложить свою помощь. Девушка поблагодарила, но отказалась.

— А что у тебя в рюкзаке? – полюбопытствовала Женя.

— Гостинцы для лесника: чай, конфеты, крупа, новые газеты. Посетители у него редко бывают, так что надо использовать наш визит для пополнения его припасов.

— Жаль, мы потеряли свою землянику!

Женя сразу же представила, что, узнав дорогу в сторожку, они с Мишей смогут регулярно навещать старика и приносить ему все необходимое, собирать припасы к зиме.

******************************

Стройные сосны расступились, и путешественники неожиданно оказались на самом обычном деревенском подворье. Старенький покосившийся сарай, соединенный тропинкой с бревенчатым домиком, искавшие что–то в траве куры, скамейка у крыльца, сложенные под навесом лопаты и грабли – все это очень напоминало скромное хозяйство бабы Даши или других деревенских старух. Правда, сама избушка выглядела довольно странно – прямо позади нее начиналась стена деревьев и высоких кустов, отгораживавших поляну от остального леса. Казалось, сторожка вплотную примыкала к зеленому занавесу, а может быт, даже частично находилась в этих дебрях. Женя подумала, что старик просто не может вырубить кусты, а потому немного запустил свое жилище. Впрочем, это можно было исправить, если конечно удастся уговорить Мишу взять в руки топор и немного поработать лесорубом…

Дверь сложенной из потемневших бревен избушки была закрыта – никто и не думал встречать незваных гостей на ее пороге. В этом не было ничего удивительного, но почему–то маленькая компания вышедших из леса путешественников почувствовала тревогу.

— А вдруг он все–таки умер? – прошептала Женя. – Вдруг он лежит там мертвый–премертвый?

— Сейчас узнаем.

Юля первой поднялась по ступенькам и решительно постучала. Ей не ответили, но девушке показалось, что за дверью кто–то стоит, прислушиваясь. Стук повторился. Наконец, тяжелая створка распахнулась, и на пороге показался молодой парень с маленькими острыми глазками и несимпатичным лицом.

— Что надо? – грубо спросил он.

Сначала Юля потеряла дар речи, но потом, сумев взять себя в руки, ответила:

— Мы к леснику Алексею Владимировичу. А вы его внук?

Парень криво усмехнулся:

— Лесник теперь здесь я. Старик уже два месяца, как преставился. А зачем вам лесник?

Юле казалась, что она когда–то видела этого загорелого блондина, разрисованного затейливыми татуировками, слышала его голос. Впрочем, кем бы он ни был, эта встреча здорово встревожила девушку – особенно слова «нового лесника» о том, что старик умер два месяца назад, противоречившие имевшейся у Юли информации. Похоже, парень был не тем, за кого себя выдавал. Понимая, что ни чем не должна проявлять свое волнение, девушка попыталась улыбнуться:

— Навестить хотели старика, продукты ему принесли. Жаль, что он умер. Ну, мы пойдем, — сказала она и повернулась, собираясь уйти.

Зоркие глаза парня сверлили ее насквозь. Он нахмурился, припоминая, где видел эту смазливую девчонку с отличной фигурой и жгучим слегка насмешливым и надменным взором.

— Подожди!

— Нам, правда, пора, всего доброго.

Но уйти Юле не удалось, «новый лесник» задержал ее рукой, легонько привлек к себе. Они узнали друг друга одновременно. Юля вспомнила, как этот похожий на седого негра блондин отдавил ей ногу в пригородном автобусе, а Веня сообразил, что перед ним была та самая девчонка, с которой он безуспешно пытался познакомиться пару недель назад. Положение осложнялось с каждой секундой – наверняка она сообразила, что Веня не имел никакого отношения к леснику, а значит, как только выберется из леса мигом побежит «стучать» на него куда следует. Вениамина Пчелкина трудно было назвать мыслителем, но одно он понял совершенно четко – отпускать пришедшую к старику компанию сейчас было нельзя ни при каких обстоятельствах. «Пусть Боб во всем разбирается, — подумал он, легонько подталкивая Юлю к двери. – А я их пока задержу».

Неожиданно новый обитатель сторожки стал очень любезным:

— Зачем же уходить? Составите мне компанию, поужинаем, расслабимся. А пока прошу в дом. Продукты у нас теперь есть, все супер! Тут дорога неблизкая, до темноты можете не успеть, а в лесу ночью, мало ли что, волки могут встретиться или в болото угодите, — сделал он страшные глаза, посмотрев на стоявшую в сторонке Женю. – Переночуете, а утром уйдете.

— Нет–нет, нам нельзя задерживаться, нас бабушка ждет, а волки здесь не водятся, — ответила за всех девочка.

— Нельзя, так нельзя. Но зайдите хоть на минутку, вы ведь никогда не видели, как живет настоящий лесник!

Пренебречь его гостеприимством было невозможно – рослый парень почти затолкал Юлю в избу, и ее друзья волей–неволей вынуждены были последовать за ней. Веня любезно отошел от двери, пропуская гостей. «Шерлок Холмс» и его сестренка уже сообразили, что имеют дело с преступником, но старались держаться, как ни в чем ни бывало. Когда вся компания оказалась в сторожке, блондин плотно прикрыл дверь, стал у порога:

— Ну и какие гостинцы положены лесникам? Я–то еще в этом не секу, недавно работать устроился…

Юля сняла с плеч рюкзак, начала молча выставлять на стол его содержимое. Парень с интересом смотрел на подарки. Видно было, что новоиспеченный «лесник» голоден. Довольный, он потер руки и снова предложил поужинать. В этот момент откуда–то раздался подозрительный глухой звук, то ли мычание, то ли стон….

— Да–да, конечно… — заулыбалась сделавшая вид, будто ничего не заметила Юля и нарочито громко зашуршала пакетами. – Сейчас и перекусим.

Воспользовавшись тем, что мнимый хозяин сторожки занялся гостинцами, Миша незаметно окинул взглядом комнату с низким деревянным потолком и потемневшими от времени стенами. В ней не было никого, кто бы мог издавать такие пугающие стоны. Похоже, звук исходил откуда–то из–за стены, либо из–за огромной русской печи занимавшей значительную часть помещения.

Закончив выставлять продукты, Юля направилась к двери, и брат с сестрой, как привязанные, последовали за ней. Но выйти из дома им не удалось – Веня решительно встал у них на пути:

— Куда это ты собралась?

— Надо сходить за водой, вскипятить чайник. Где у вас здесь колодец?

— Поедим в сухомятку.

Блондин попытался отстранить девушку от двери, довольно грубо оттолкнув ее. То, что последовало за этим, привело Женю и Мишу в полнейшее замешательство, и в первую секунду они даже не поняли, что происходит. А происходило следующее: изящная хрупкая девушка безукоризненно четко провела серию приемов, в результате которых здоровенный парень, взвыв от боли, как подкошенный рухнул на пол. Все это напоминало кадр из крутого боевичка и совершенно не вязалось с действительностью. Тогда брат с сестрой еще не знали, что Юля имеет коричневый пояс по каратэ и каждое свое утро, включая праздники и выходные, начинает с серьезной тренировки. Они только увидели, что мнимый лесник с размаху хлопнулся на пол, а затем услышали, как Юля скомандовала:

— Разбегайтесь в разные стороны!

Уговаривать их не пришлось – ребята как ошпаренные бросились к двери, вылетели на крыльцо сторожки. Однако не успели они добежать до края поляны, как Веня вскочил на ноги, громко выругался и бросился за ними в погоню:

— Стойте, паршивцы! Я вас все равно достану!

Парень был зол как черт. Мало того, что у него болела едва не вывихнутая девчонкой рука, но он чувствовал себя глубоко оскорбленным и униженным. Сама мысль о том, что его уложила на лопатки какая–то хлипкая городская красотка, была для него просто невыносима. В первый момент он намеревался ринуться за Юлей, но передумал – вновь оказаться на земле с выкрученной рукой ему явно не хотелось. Были и другие способы победить строптивую девчонку. Например, схватить кого–нибудь из ее приятелей–малолеток и тем самым заставить всех троих вернуться в избушку. На мгновение Веня притормозил, решая, кого из двух оставшихся беглецов проще поймать. Выбор его остановился на Жене – она показалась преследователю самой легкой добычей. Развернувшись, блондин огромными шагами помчался за маленькой девчонкой.

— Женя, беги! – донеслось откуда–то сзади, но девочка даже не обернулась. Она понимала – теперь все зависит от быстроты ее ног, и стрелой неслась вперед.

Выбрав свою жертву, Веня вновь ошибся. Если бы он погнался за неуклюжим, регулярно прогуливавшим физру Мишей «Шерлоком Холмсом», то без проблем бы схватил мальчишку, а вот с Женей ему пришлось здорово попотеть. Она была очень ловкой, сообразительной и быстроногой девчонкой. Удирая от «лесника», Женя петляла, неожиданно меняла направление, резко тормозила и как кузнечик прыгала в кусты, доводя до исступления своего преследователя.

— Убью! – кричал Вениамин, чувствуя, что в этот самый миг действительно способен прихлопнуть «доставшую» его девчонку. – Стой, кому говорят!

Женя и не думала останавливаться, она мчалась в неизвестном направлении, с ужасом понимая, что силы начинают потихоньку ее оставлять. Вокруг мелькали похожие друг на друга стволы деревьев, пышный кустарник, сзади слышались вопли преследователя, а сердце колотилось все сильнее, словно намереваясь выпрыгнуть из груди… «Только бы оторваться от погони, только бы спрятаться… Но куда? Куда?» — твердила про себя напуганная до полусмерти девочка и продолжала лететь вперед.

Похоже, беглянка шла на мировой рекорд, однако ноги у рослого парня были явно длиннее, чем у Жени, и бегал он по этой причине быстрее. Потому расстояние между преследователем и жертвой стремительно сокращалось.

— Попалась, голубушка!

Веня раскинул в стороны свои громадные ручищи, словно намереваясь обнять вес лес, прибавил скорость, гигантскими прыжками помчался за подуставшей девочкой и почти настиг ее. Но Женя не собиралась сдаваться. Резко затормозив, она пригнулась, прошмыгнула под руками неповоротливого блондина и со всех ног побежала в противоположном направлении. Разъяренный лже–лесник развернулся, намереваясь продолжить погоню, но не вписался в поворот, с разбега ударившись лбом о ствол непонятно откуда взявшейся сосны. Удар получился отменным – вековое дерево вздрогнуло, сбросив со своих ветвей значительную порцию шишек, а Веня рухнул на землю, как подкошенный.

Глубокая таинственная тишина сменила шум погони. Сообразив, что ее больше не ловят, Женя остановилась и теперь стояла в нескольких шагах от поверженного преследователя, не зная, что делать дальше. Первой ее мыслью было поскорее убежать, воспользовавшись случаем, но потом она подумала, что ей следует обезвредить потерявшего сознание преступника, связав его. Только так она могла обезопасить себя и друзей от дальнейших неприятностей.

Тишина оглушала. Немного отдышавшись, Женя крадучись двинулась к распростертому на земле человеку. В руке она сжимала тоненький поясок от своего сарафана, которым намеревалась связать руки злоумышленнику. С каждым шагом девочке становилось все страшнее. Что если блондин только прикидывался и ждал подходящего момента, чтобы схватить ее за ногу? Да и вообще, такому громиле ничего не стоит разорвать тоненький поясок, которым она намеревалась связать его и вырваться на свободу… Женя стояла неподвижно, дожидаясь непонятно чего, как вдруг ее размышления прервал шум раздвигаемых ветвей. Девочка едва не вскрикнула, резко обернулась, готовая к самому скверному развитию событий, но вместо очередного злодея увидела подоспевших ей на помощь Юлю и Мишу.

— Вы еще здесь? – удивилась и одновременно обрадовалась Женя. – А я думала, что вы уже добежали до дома.

— Неужели ты считаешь, что мы способны бросить человека в беде? – в свою очередь удивился Миша. – Ну у тебя и скорость! Еле догнали…

Юля, тем временем, смело подошла к лежавшему на земле парню, наклонилась, щупая его пульс.

— Снимай ремень, — скомандовала она, обращаясь к Мише.

— Они же упадут, — испуганно запротестовал он. – Как же я буду ходить?

— Ничего. Подержи пока, потом я дам булавку.

Решительная девушка привязала бесчувственного парня к сосне, накрепко скрутив его руки Мишиным брючным ремнем. Сам «Шерлок Холмс», поддерживая левой рукой сползающие брюки, приблизился к пленнику, достал из кармана носовой платок, которым так и не успел воспользоваться ни разу, и попытался заткнуть ему рот.

— Зачем это? – удивилась Юля.

— Чтобы не кусался, и не кричал, а то всех зверей в лесу перепугает. И вообще, вдруг у него есть сообщники… – уже серьезно добавил Миша. – Что если он позовет их на помощь?

— Какие сообщники?! Я его и раньше видела – обычный бездельник, любитель валяться на пляже. Не понимаю, почему он напал на старика? Ведь у того не было ни денег, ни ценностей…

«Шерлок Холмс» предпочел не вмешиваться в рассуждения Юли, но платок в рот Вени все же засунул. Эти бесцеремонные манипуляции привели парня в чувство. Он открыл глаза, и что–то промычал, а потом, сообразив, в чем дело, резко дернулся, пытаясь избавиться от пут. Безрезультатно…

— Мы тебе слова не давали, — важно заметил «Шерлок Холмс». – Разговаривать будешь в милиции.

******************************

Несмотря на то, что им удалось обезвредить преступника, настроение у всей компании было ниже среднего. Даже «Шерлок Холмс» не мог пока точно сказать, какая трагедия разыгралась в лесной избушке, но все твердо знали одно – блондин почему–то напал на старого лесника и, судя по всему, убил его. Юля не могла понять, каковы были мотивы этого преступления, а вот Миша, похоже, знал ответ:

— Огромные деньги — главная причина, по которой гибнет множество людей… – пробормотал он под нос, вышагивая между стройными, позолоченными закатом соснами. – А коллекция действительно была бесценной.

— О чем ты говоришь, Мишка? – с удивлением переспросила сестра. – Неужели картины…

— Именно. Проведя расследование, я пришел к заключению, что картины должны находиться здесь, в лесной сторожке. Но мы их не обнаружили. Стало быть, кто–то забрал холсты, предварительно убив законного хозяина.

Информация была слишком неожиданной, чтобы Юля и Женя могли до конца осознать услышанное. Они только–только собрались выяснить, что имел в виду юный детектив, но их короткое путешествие по лесу уже подошло к концу, а впереди замаячила сторожка отшельника. Ее дверь была распахнута настежь и тоскливо поскрипывала на сквозняке.

— Надо было спросить у парня, что он сделал с лесником, — упрекнула Женя брата.

— Так бы он и сказал нам правду! Только ввел бы в заблуждение. Нет уж, лучше разбираться самим. Сейчас обследуем помещение, и все станет ясно, как белым днем.

В избушке ничего не изменилось: так же, как час назад лежали на столе принесенные Юлей продукты, неприступной скалой возвышалась стоявшая почти посредине комнаты большая русская печь, грустно скрипела входная дверь. Женя хотела что–то сказать, но ее брат прижал к губам палец, призывая к молчанию. Все замерли, напряженно вслушиваясь в тишину. И вот откуда–то издалека снова, как и час назад, раздался глухой, похожий на мычание звук. Миша решительно бросилась за печь. Юля и Женя – следом.

— Скорее, здесь дверь! – возбужденно воскликнул юный детектив. – Наверное, в чулан. Помогите открыть!

Замаскированная печью маленькая дверца была почти неразличима со стороны и, если бы ни проницательность «Шерлока Холмса», скорее всего, осталась бы незамеченной. Из–за нее опять послышался сдавленный стон. Когда Миша распахнул дверь, то все трое вместо темного чулана увидели небольшую, в несколько ступенек лесенку, ведущую вниз. Компания буквально скатилась по широким сосновым ступеням и оказалась в очень опрятной, освященной через небольшое окошко комнате, стены которой были сплошь увешены картинами. Зрелище было настолько невероятным, что в первый момент Миша его друзья не заметили лежавшего на полу человека. Он был небрежно связан бельевой веревкой, а во рту его торчал кляп.

— Вы живы? – подбежала к нему Юля, первой сумевшая побороть восторженное оцепенение при виде картин. – Мы освободим вас! Не волнуйтесь – бандита мы обезвредили и сейчас вызовем милицию.

Седовласый старик с потемневшим от времени морщинистым лицом, медленно приподнялся, потер ладонью затылок. Алексей Стодольский не мог понять, откуда здесь взялась эта хорошенькая, чем–то похожая на его давно умершую сестру девушка и в какой–то момент подумал, что его земную жизнь оборвала рука бандита и теперь он находиться на пути к иному миру. Впрочем, стоявший рядом нескладный очкарик, поддерживавший одной рукой сползавшие брюки, явно не тянул на посланца небес.

— Как вы себя чувствуете? Не молчите, пожалуйста! – суетилась Юля. – Скажите что–нибудь!

Но первые слова, которые произнес старый лесник, после того, как получил возможность говорить, прозвучали для его спасительниц, словно гром с ясного неба.

— Разбойников было двое, — сказал он. – Один ушел за транспортом, чтобы вывезти картины и в любую минуту может вернуться.

— Что я говорил! – пробормотал под нос доморощенный детектив, предвидевший такой поворот событий, однако его реплику никто не заметил.

Лесник попытался встать, но и без того больные ноги старика затекли и не слушались его. Несмотря на свое беспомощное положение, Стодольский взял инициативу на себя, командуя растерявшейся молодежью:

— Снимайте картины, их надо как можно скорее спрятать. Тот, второй бандит должен увидеть пустое помещение.

Все трое сразу же принялись за работу, снимая со стен большие и маленькие холсты в простеньких самодельных рамах, а старик, у которого оказался еще довольно молодой, приятный голос продолжал отдавать распоряжения:

— За пристройкой я пару дней назад накосил траву для коз. Прячьте картины под сено, возле кустов сухая трава смешается с остатками высокой нескошенной и холсты никто не найдет. Только смотрите, сами не забудьте места.

Вскоре стены опустели.

— А где же эта пристройка? – спросил Миша. – Вы имеете в виду сарайчик во дворе?

— Мы же в ней находимся! – удивился старик.

Впервые увидев сторожку лесника, даже наблюдательный «Шерлок Холмс», не говоря уж об остальных, не заметил, что к северной стороне дома примыкала пристройка. Ее скрывали пышные заросли кустарника и деревья, подходившие к самым стенам убежища лесного отшельника, к тому же тайная комната располагалась примерно на пол–этажа ниже дома, примостившись на склоне песчаного холма. Пристройку можно было обнаружить, только обойдя избу со всех сторон, но, похоже, у редких гостей лесника никогда не появлялось такого желания. Поэтому, даже теперь, находясь в самой картинной галерее, Миша не сразу сообразил, где именно она располагается.

Впрочем, сейчас было не слишком подходящее время для раздумий. Мальчишка подхватил две самые большие картины, поволок их к двери, но старик остановил его:

— Так дело не пойдет, вы до утра не управитесь. Оставь холсты здесь, а сам обогни дом и жди под окошком. Девушки передадут через него картины.

Старик еще не успел узнать имена своих неожиданных спасителей и помощников, но тратить время на знакомство было непозволительной роскошью.

— А как же вы? Пойдемте с нами, — забеспокоилась Юля. – Я вам помогу, я сильная. Обопритесь на мою руку.

— У меня другие планы. Идите же, быстрее. Когда замаскируете картины, пусть дети спрячутся, а вы возвращайтесь, поможете меня связать…

Старый Стодольский стал в глазах Юли, Жени и Миши настоящим генералом, командовавшим военной операцией, и они безропотно подчинялись ему. С работой справились быстро, поскольку все действовали в высшей степени собранно и четко, без лишних слов и даже «Шерлок Холмс» воздержался от пространных комментариев, которыми обычно прерывал любое свое занятие. Когда картины были надежно спрятаны в траве и прикрыты сеном, Юля велела своим друзьям затаиться в кустах и не подавать признаков жизни, а сама вернулась в избушку лесника.

— Закройте окно, иначе он сразу догадается, куда пропали картины, — попросил Стодольский. – А теперь, милая барышня, свяжите меня, чтобы это выглядело так, будто несчастного старика никто и не развязывал. Не спорьте, пожалуйста! Делайте, что вам говорят. Затем возьмите карандаш, бумагу и напишите печатными буквами, как можно неряшливее: «Ты его убил, тебе и отвечать, а я…». Как бы получше сказать?

— Сматываюсь, — подсказала Юля, которая поняла замысел старика.

— Замечательно. После этого положите записку на видное место и спрячьтесь за пределами дома.

Юля очень торопилась, ведь каждую минуту мог появиться незваный гость, поэтому веревка в ее руках путалась, а узлы не желали завязываться. Наконец, ей все же удалось выполнить поставленную стариком задачу и заново связать его. Затем девушка быстро набросала записку и оставила ее рядом с лежавшим на полу Стодольским.

— Сделали? – коротко спросил он.

— Да.

— Теперь засуньте мне в рот эту противную тряпку и уходите. И ни в коем случае не возвращайтесь сюда раньше, чем появится второй разбойник, а вернее, после того, как он убежит, напуганный столь неожиданным развитием событий.

— А он убежит?

— Не сомневайтесь.

Юля вышла из пристройки, плотно закрыв за собой дверь. Подойдя к наружной двери избушки, она прислушалась и, не услышав ничего подозрительного, стремительно выбежала во двор. Вокруг было спокойно. Посмотрев по сторонам, девушка быстро нырнула в кусты. Там она шепотом позвала:

— Вы здесь? Живы еще?

— Пока живы, — послышался в ответ угрюмый голос Жени.

— Ну что там? – спросил Миша.

— Алексей Владимирович остался в пристройке. Он притворился мертвым, решив напугать второго преступника, а нам приказал сидеть тихо и не возвращаться в дом, пока бандит оттуда не уйдет.

Больше ребята не произнесли ни слова. Они все обратились в слух. Ожидание здорово действовало им на нервы. Миша без устали теребил какую–то веточку, а Женя, обхватив колени руками, едва сдерживала нервную дрожь. Внезапно прозвучавшая в тиши леса задорная мелодия заставила всех вздрогнуть. Юля поспешно выключила мобильный телефон и в досаде постучала пальцем по лбу – сейчас было не самое подходящее время для общения. Казалось, маленький инцидент был исчерпан, но тут девушка поняла, что совершила значительно более серьезную ошибку…

— Что случилось? – прошептала Женя, увидев, как изменилась в лице ее спутница.

— Я все оставила на виду…

Только теперь Юля сообразила, что должна была убрать разложенные на столе гостинцы. Увидев продукты, приехавший за картинами сообщник блондина сразу бы понял, что в его отсутствие кто–то посетил сторожку, и это ставило под угрозу план старого лесника.

— Я мигом…

— Стой! Куда ты? Это опасно…

Но девушка не слушала увещеваний Миши. Она понимала – каждая секунда неотвратимо приближала появление преступника. Возможно, Юля, еще могла успеть спрятать продукты и выбежать из сторожки, возможно, у нее еще оставалось в запасе несколько минут…

Женя и Миша с тревогой следили за своей подругой. Вот она выбежала из кустов, распахнула дверь избушки, скрылась в помещении…

— Миш, как ты думаешь, она успеет?

— Должна.

Им показалось, что прошла целая вечность, но на самом деле, всего через несколько минут послышался треск мотоцикла, и сердца у ребят застучали так громко, что казалось – даже шум мотоцикла не может их заглушить. Они понимали – Юля не успела покинуть сторожку, а значит, ее ждет встреча со вторым преступником. Сможет ли она выйти из нее победительницей? Ответ на этот вопрос не знал даже сам «Шерлок Холмс»…

8

Подъехавший на мотоцикле с коляской к избушке Роберт Руденко остановился. Парень был вполне доволен – план, родившийся на маленьком речном островке пару недель назад, принес свои плоды и теперь Боб чувствовал себя без пяти минут миллионером. Похоже, приложенные усилия не пропали даром, а потрудиться ему с Веней в эти дни пришлось немало. После того, как, находясь на острове, они случайно услышали разговор очкарика с сестренкой о бесценной княжеской коллекции, Роберту пришла в голову гениальная идея супербыстрого обогащения. Ребятишки болтали на берегу и, думая, что они здесь совершенно одни, делились своими планами относительно поиска пропавших картин, а Бобу и Вене оставалось только следить за ребятами, выведывая новые подробности. Боб рассудил так: если малолетние сыщики сумеют разгадать загадку, он в последний момент перехватит у них инициативу и завладеет картинами, а если «Шерлок Холмс» со своей сестренкой останется ни с чем, то и они немногое потеряют – все равно Бобу и Вене было абсолютно нечем заняться.

Но слежка оказалась довольно сложным, а порой и рискованным делом. Это Вениамин забрался на чердак больничного корпуса, наделав страшный переполох в буйном отделении. Если бы он знал, куда попадет, то, наверное, не решился бы на этот поступок, но когда он сообразил, где находится, все пути к отступлению были отрезаны. С перепуга Веня бросился в больничные палаты, вместо того, чтобы улизнуть тем же путем, каким он проник в корпус, психи устроили жуткий гвалт, началась полная неразбериха, и он едва вырвался из этого ада, все же пробившись к чердачному окошку. Боб назвал этот случай «издержками производства», однако призадумался, не зная, стоит ли ему продолжать наблюдение за мальчишкой.

Но когда к малолеткам присоединилась заезжая москвичка, профессионально занимавшаяся историей княжеской коллекции, Боб с Веней решили, что должны продолжать наблюдение, поскольку дело действительно оказалось серьезным и могло дать огромную прибыль. Все решилось вчера, когда крутившийся возле дома бабы Даши Боб подслушал разговор собиравших лесную клубнику ребят. Тогда очкарик твердо заявил, что только старый лесник может дать ответ, куда исчезла коллекция картин княгини Кенешевой. После такого заявления Роберту и Вениамину оставалось только перейти к решительным действиям. Боб хотел опередить малолетних детективов. Более того, ему, как и «Шерлоку Холмсу», пришла в голову мысль, что картины могли быть спрятаны в лесной избушке князем Орестом и до сих пор находятся там.

С раннего утра охотники легкой наживы отправились на поиски таинственной сторожки. Если Женя боялась, что найдет там мертвого стрика, то Боб об этом только мечтал. Тогда их с Веней задача намного упрощалась – оставалось только найти спрятанные в избе картины и забрать их. А вот если старик еще коптил небосклон, могли возникнуть некоторые проблемы. Роберт отлично понимал – упрямый старикашка, вряд ли он захочет расставаться со своими сокровищами, а потому придется его нейтрализовать. Например, оглушить каким–нибудь увесистым предметом. Боб считал свой расчет безукоризненным – если незаметно со спины подкрасться к старику и как следует стукнуть его, он даже не сообразит, что произошло и уж конечно, не сможет опознать нападавших. На всякий случай дружки прихватили с собой веревку, которой намеревались связать старика, если он придет в себя к тому моменту, когда они еще будут возиться с картинами.

К сторожке Боб и Веня добрались примерно около полудня. Внутри помещения, как и во дворе никого не оказалось. Парни решили, что старик отправился в лес, а потому смело вошли в избушку и занялись поиском картин. Заглянув за русскую печку, Веня первым обнаружил чуть приоткрытую потайную дверь. Он поманил приятеля. Боб на всякий случай взял из приготовленных для растопки дров полено поувесистей и первым начал спускаться по ступенькам. Так они с Вениамином оказались в самой настоящей лесной картинной галерее. Воображение Роберта поразили не столько висящие на стенах картины, сколько собственная проницательность. Ведь он совершенно правильно рассчитал, что пропавшие более восьмидесяти лет сокровища, находятся в лесной сторожке, и не ошибся. Но упиваться собственной сообразительностью было некогда. У окна в плетеном кресле сидел старик. Услышав шум шагов, он резко обернулся и увидел незнакомых парней, один из которых держал в поднятой руке полено.

Искатели сокровищ на миг опешили – то, что старик увидел их лица, осложняло ситуацию, но отступать было поздно. Полено в руках Боба лучше любых слов демонстрировало намеренья незваных гостей. Боб размахнулся и опустил дубинку на затылок жертвы. Дело было сделано – старый лесник моментально отрубился, и теперь оставалось только забрать его картины. И тут возникли новые проблемы – унести в руках такое количество тяжелых, заключенных в рамы полотен явно не представлялось возможным. Велев Веньке караулить сокровища, Боб отправился на поиски «грузового такси».

Роберт очень торопился. Весь путь из леса он проделал почти бегом и при этом все время думал, где и какой транспорт может достать. Он так был поглощен этой мыслью, что не заметил развилки дороги и вместо деревни вышел к лесному озеру. В воде он увидел головы купальщиков, услышал девичий и мужской смех. Похоже, это была влюбленная парочка, забравшаяся в лесную глушь подальше от посторонних взглядов. На прибрежной травке стоял мотоцикл с коляской. О такой удаче Роберт даже не мечтал. Выждав, когда влюбленные заплывут подальше, Боб просто взял и угнал их мотоцикл. Все складывалось прекрасно. Проблема транспортировки ценного груза разрешилась сама собой, и теперь Роберт мог без труда доставить картины в город. А те, кого он оставил без мотоцикла, долго еще будут добираться до людных мест, поэтому угонщику пока ничего не угрожало.

Выжимая из мотоцикла все, на что тот был способен, Боб погнал по лесной, кое–где заросшей кустами дороге. Сомнения и страхи остались позади. Сокровища наконец–то оказались в его руках, а с такими деньгами можно было откупиться от любых проблем. Правда, для картин еще следовало найти хорошего покупателя, но о таких «пустяках» Боб старался не думать. В отличном настроении он остановил мотоцикл перед лесной избушкой, где его верный дружок Веня охранял сокровища.

— Веня! Вениамин! Друг мой Пятница, откликнись! Куда ты запропастился?! – крикнул он, слезая с мотоцикла.

Сторожка встретила его гробовым молчанием, лишь небрежно распахнутая дверь жалобно поскрипывала на сквозняке.

— Венька! Ты что, в прятки со мной играешь?

Боб поспешно вошел в избу, осмотрелся по сторонам. Вениамина там не было. Парень сразу почувствовал неладное, но, еще надеясь, что все обойдется, спустился в пристройку.

Пустые стены, на которых не осталось ни одной картины, неподвижно лежавший на полу старик, возле него – белый клочок бумаги… Роберт шагнул вперед, поднял листок. Текст записки подтверждал его худшие предположения. «Ты его убил, тебе и отвечать, а я сматываюсь» – прочел он. «Какая чушь! Я же его не убивал, он был жив, начал приходить в себя, когда я уехал, — подумал незадачливый преступник. – Подумаешь, получил дубинкой по макушке! От такого не умирают. Мерзкий старикашка, не мог потерпеть! Что мне теперь делать с трупом?! А Венька, вот подлец, подставил меня! Что если он сам взял да и прихлопнул старика?». Такого коварства от Вениамина Боб совершенно не ожидал. Дружок оказался совсем не таким простаком, как представлялся. Боб понял, что Вениамин прикончил старика, намереваясь избавиться от свидетеля, взвалил убийство на своего приятеля, а сам испарился, похитив картины. Может быть, он даже заложил Боба, и с минуты на минуту здесь могла появиться милиция. Роберта, конечно же, арестуют, предъявят обвинения в убийстве, а в это время Веня будет спокойно продавать картины…

Боб не собирался ни одной лишней секунды задерживаться рядом с трупом и поспешил поскорее покинуть зловещее место. Он пулей выскочил из дома, сел на мотоцикл и помчался прочь от места преступления. У парня даже не было времени сообразить, каким образом не имевший машины вероломный Венька сумел вывезти картины. Впрочем, после столь продуманной и коварной операции, на которую оказался способен «верный Пятница», Роберт ожидал от него все, что угодно.

*********************************

— Он уехал… – прошептала сидевшая в кустах Женя. – Он испугался Юли? Но если это так, почему она сама не выходит из дома?

— Подождем еще минуточку, — откликнулся прятавшийся рядом с ней Миша. – Сейчас все выясниться.

— А вдруг он ее убил?

— Юля может за себя постоять. Если бы они встретились, мы бы услышали шум борьбы.

— А вдруг у него нож?

— «А вдруг, а вдруг»… – передразнил «Шерлок Холмс» сестренку. – Главное – сохранять спокойствие.

Впрочем, хотя Миша и старался держаться бодро, но ему самому очень не нравилось зловещее безмолвие сторожки. Воображение подбрасывало самые невероятные сюжеты, от которых холодело под ложечкой. Что если в доме находился третий сообщник бандитов? Что если парня на мотоцикле разозлило исчезновение картин, и он в гневе зарезал девушку и старика? Что если… Ответы на все вопросы можно было получить, только войдя в жилище Стодольского, но Миша все медлил, не смея покинуть свое убежище в кустах. С каждой минутой ему становилось все страшнее и страшнее.

В лесной избушке тем временем, происходило следующее: когда шум мотоцикла стих, старый лесник открыл глаза, освободил руки от веревки, узлы на которой были завязаны только для вида, вынул кляп изо рта и с удовольствием произнес вслух:

— Сработало!

Поднявшись на ноги, он как мог быстро заковылял из пристройки, спеша сообщить своим юным спасителям о благополучном завершении истории. Старик уже находился в самой сторожке, когда его внимание привлек непонятный шорох, доносившийся со стороны русской печки. Подхватив стоявшую в углу палку с резным набалдашником, Стодольский решительно шагнул к печи – на этот раз он собирался дать достойный отпор любому разбойнику.

— Ой… – послышалось из черного провала огромной топки чье–то негромкое восклицание, а потом какое–то существо начало проворно вылезать на свет божий.

— А я и не знал, что у меня домовой живет, — лицо старика расплылось в улыбке.

— Скорее кикимора, — уточнила выбравшаяся из печки, перепачканная сажей Юля. – Я там чуть не застряла. Хотела спрятаться поглубже и вот результат… Долго же мне придется отмывать эти пятна! Как вы, Алексей Владимирович?

— Отлично.

— Я позову ребят, — с этими словами девушка вышла на крыльцо, энергично помахала рукой. – Миша! Женя! Все в порядке, идите скорее в дом!

Когда брат с сестрой вошли в сторожку, ее хозяин приветствовал их у порога. Несмотря на очень преклонный возраст и седую бороду, в нем чувствовалась стать, особая манера держаться, несколько непривычная для наших дней, но производившая приятое впечатление.

— Наш незадачливый разбойник не посмеет сюда вернуться, — заверил Стодольский гостей, и все же на всякий случай задвинултяжелый дверной засов. – А теперь, у нас, наконец, появилось время познакомиться, господа. Вы ведь еще не представились, и я пока не знаю, чем обязан вашему очень своевременному появлению здесь, которое, без преувеличения, спасло мою жизнь.

— Меня зовут Юля, — начала девушка, — а это мои друзья Миша и Женя.

— Женя?! – старик внимательно всматривался в лицо девочки. – Не может быть! Ты так похожа… Ее тоже звали Женей, но это было так давно…

— Наверное, вы говорите о моей прабабушке. Ее папа был здесь доктором, и она дружила с вашей сестрой Лёлей.

— А я внучка Лёли, — добавила улыбающаяся Юля. – Я – Юлия Стодольская.

— Так вот кто ко мне пожаловал! – обрадовался старик. – Просто сказка какая–то, рождественская история, хотя до Рождества еще очень далеко. Внучка Лёли, правнучка Жени! Настоящее чудо, да и только! Скажите мне, что это не сон!

— Когда я узнала, что вы живете здесь поблизости, то очень захотела повидать вас, Алексей Владимирович.

— А мы с сестренкой надеялись узнать у вас о судьбе пропавших картин из галереи княгини Кенешевой, — вступил в разговор Миша «Шерлок Холмс».

— Судьба у них сложная, — вздохнул Стодольский. – Но об этом потом. Прежде всего, нам надо сообщить в милицию о случившемся: ведь один из разбойников все еще на свободе, да и со вторым надо что–то делать. У кого из вас самые длинные ноги, чтобы успеть до темноты выйти из леса?

— Бегать совсем не обязательно. Мы можем сообщить в милицию по телефону, — ответила Юля и вытащила мобильник.

Старик так долго жил отшельником, что никогда еще не видел мобильных телефонов и не знал об их существовании, но сразу же оценил возможности сотовой связи.

— Это же по настоящему здорово, поддерживать связь со всем миром! Жаль, что в мое время не было таких замечательных изобретений, — заметил лесник, разглядывая изящный Юлин телефончик. – Правда, мне бы все равно некому было звонить…

— Дай мне, пожалуйста, телефон, Юля. Надо позвонить в город родителям. Они быстро свяжутся с кем нужно, и… – начал руководить «Шерлок Холмс», но умолк, не закончив фразу. Он сообразил, что история со старухой Морозовой развивалась по такому же сценарию, а вот чем этот фарс завершился, не хотелось и вспоминать. – Впрочем, лучше ты сама позвони в милицию, только ни в коем случае не упоминай Мишу Жиганова, то есть меня.

— Почему?

— Долгая история.

— Хорошо, — Юля набрала номер, а спустя несколько секунд уже начала излагать дежурному обстоятельства происшедшего. – Да… да, покушение на убийство, попытка ограбления… Нет, с потерпевшим все в порядке, медицинская помощь не требуется… Один преступник задержан, второй скрылся, уехал на мотоцикле с коляской… Хорошо… Ждем…

— Ну что? – с тревогой спросил Миша. – Они поверили?

— Конечно. Теперь остается только ждать. Сказали, милиция будет здесь еще до темноты. Нам рекомендовали не выходить из дома до ее приезда.

— Давай позвоним бабушке, она же волнуется, — попросила Женя и Юля протянула ей телефон…

*********************************

Ждать всегда тяжело, а это ожидание было особенно напряженным. Все четверо сидели за большим самодельным столом, внимательно вслушиваясь в шум деревьев за окном. Солнце уже скрылось за деревьями, когда послышался рокот мотора. Алексей Владимирович посмотрел в окошко и пошел открывать дверь:

— Никогда у меня не было так много гостей, как сегодня!

Две милицейские машины не без труда пробрались по заросшей дороге к лесной избушке и теперь остановились возле самого крыльца. Из них вышло несколько человек, в том числе и закованный в наручники Боб, которого задержали еще пару часов назад за превышение скорости. Парень пытался уйти от погони, но был схвачен и вынужден был признаться, что угнал мотоцикл. А тут поступила информация, что задержанный подозревается еще в одном преступлении… Решив устроить очную ставку, следователь повез Боба в лесную сторожку. Подозреваемого отвели в дом, и здесь он увидел «ожившего» старика. Трудно было описать, какие противоречивые чувства отразились во взгляде Роберта: удивление, испуг и радость одновременно. Он уже смирился с мыслью, что ему предъявят обвинение в убийстве, и теперь очень обрадовался, увидев, живого и невредимого старика, но с другой стороны именно хозяин лесной сторожки был главным свидетелем и жертвой его с Вениамином преступления.

Полноватый немолодой уже следователь, в котором Миша не без трепета узнал того самого Семена Петровича Аристархова расследовавшего прошлым летом похищение чернокожей принцессы, сел за стол. Мальчишка незаметно отступил за спину сестры, представляя, что сейчас все взоры устремятся к нему и следователь грозно скажет: «Опять этот доморощенный сыщик отвлекает милицию от работы?!», однако ничего подобного не произошло. Майор Аристархов проигнорировал присутствие Миши, обратившись к Алексею Владимировичу Стодольскому.

— Вы знаете этого человека?

— Да, — ответил старик. – Сегодня днем я познакомился с ним при весьма неприятных обстоятельствах. Он ударил меня бревном по голове. Когда через несколько минут я пришел в себя, то обнаружил, что лежу связанным на полу. Как мне стало понятно из состоявшегося между ними разговора, этот молодой человек вместе со своим другом собирались забрать хранящиеся у меня картины.

— А вы знаете этого человека? – обратился следователь к Бобу.

— Конечно, — с готовностью откликнулся — но я его не убивал. Мы просто пошутили.

— И связали тоже шутя?

— Мы с Веней боялись, что он на нас нападет – у старика оказались проблемы с чувством юмора. Никаких картин мы не видели. Старик, видно выжил из ума и что–то путает.

Очная ставка подходила к концу, когда в сторожку вернулись два милиционера, в сопровождении Юли ходившие за другим задержанным. Вене так и не удалось избавиться от стягивавшего его руки ремня, а потому он по–прежнему находился под той самой сосной, к которой был привязан несколько часов назад. Оказавшись в избе и увидев вокруг столько стражей порядка, Веня Пчелкин только растеряно хлопал белесыми ресницами, не понимая, как его угораздило вляпаться в такую скверную историю, ведь в начале все это смахивало на игру, а потом привело к таким непоправимым последствиям.

— Подлец! – бросил ему Боб, но Веня не понял, чем был вызван гнев его закадычного приятеля.

Стодольский без труда опознал в Вениамине второго нападавшего. Похоже, дело о нападении на старого лесника вполне можно было считать раскрытым. Майор Аристархов захлопнул лежавшую перед ним папку, поднялся из–за стола, с удовольствием потянулся, посмотрел на стоявшего в сторонке Мишу:

— Надо же, как судьба складывается, второй раз мы встретились! Признайся, ведь ты не случайно здесь оказался? Следил за этими двумя? Почувствовал, что не все в порядке?

Щеки юного сыщика пылали, как маки. Он пролепетал нечто невразумительное, однако, ничего не знавший про историю со старухой Морозовой следователь, вовсе не собирался порицать его, а наоборот, был настроен очень благодушно.

— Молодец. Не теряешь бдительности. Прошлым летом девочке помог, теперь старику. Ну, «Шерлок Холмс», поздравляю тебя с раскрытием еще одного преступления. Ты и вправду достоин этого проз… звания.

— Спасибо…

— Думаю, сегодня вам лучше заночевать здесь, — сказал Аристархов, обращаясь к ребятам и Юле. – Вернетесь домой утром. Счастливо оставаться…

Теперь, когда милиция уехала, увезя с собой обоих преступников, настало время позаботиться о спрятанных в траве картинах. Стодольский очень беспокоился за холсты, которые могли пострадать от ночного холода и сырости, а потому торопил своих помощников вернуть картины на прежнее место. Под руководством старика Юля и ее приятели перетащили бесценные полотна назад в пристройку, развесили их на стены в том же порядке, как они висели раньше.

— Теперь будем ужинать, — удовлетворенно сказал хозяин, рассматривая свою коллекцию. – Вы, наверное, проголодались после такого трудного дня? Сейчас мы попробуем разрешить столь серьезную проблему. Подождите немного, я подою козочку, это и будет наш торжественный ужин.

Старик взял ведро и вышел из избы. Тут только Женя вспомнила о продуктах, которые Юля принесла с собой и по требованью бандита вынуждена была оставить на столе. Из–за них девушка едва не столкнулась со вторым преступником, заставив здорово переволноваться прятавшихся в кустах ребят, зато теперь, когда они действительно были нужны, злополучные гостинцы исчезли без следа.

— А где же еда? Куда она делась? Даже корочки не осталось. Ловко ты все спрятала!

— Еда печке, — ответила Юля и начала вынимать из топки припасы. – Когда я вернулась в сторожку, чтобы скрыть следы нашего пребывания, то сразу обратила внимание на огромную русскую печку, которая к счастью была холодной. Быстренько засунула туда гостинцы, замаскировала их веточками, приготовленными для растопки, а потом услышала рев мотоцикла. Первой моей мыслью было удрать через окно пристройки, но потом я поняла, что не успею этого сделать. Пришлось последовать за продуктами прямиком в печь. Впечатление, честно говоря, не из приятных…

Когда Стодольский вернулся с ведерком парного молока в руке, весь стол был завален яствами, так, во всяком случае, показалось самому старику. На самом деле, это были самые обычные продукты, но лесной отшельник давно не видел такого изобилия:

— Вот это сюрприз! У нас будет настоящий пир. А вместо шампанского – парное козье молочко.

Он зажег керосиновую лампу, поставил ее на стол, и голодные ребята с аппетитом принялись за еду. И не было в жизни каждого из сидевших за столом людей ничего лучше этого ужина, ничего вкуснее незатейливой магазинной снеди, а все потому, что на душе у всех было удивительно хорошо и спокойно. Трапеза подходила к концу, когда Юля спросила старика:

— Алексей Владимирович! Расскажите, как картины попали сюда, в лесную сторожку. Миша почему–то был уверен, что обнаружит их здесь, а я просто теряюсь в догадках. К тому же меня дипломная об истории этой коллекции…

— Да, да, расскажите! – воскликнула Женя, а «Шерлок Холмс» молча достал потрепанный блокнотик, желая сверить свои теоретические умозаключения с рассказом очевидца и участника тех давних событий.

— А у вас, что, тоже дипломная? – улыбнулся старик.

— Мы с Мишкой читали дневник прабабушки. Там говориться, как она встретила Ореста на чердаке своего дома. И про нее тоже расскажите, пожалуйста!

— Я был тогда мальчиком девяти лет отроду, — начал Алексей Стодольский. – До этого возраста я прожил совершенно счастливую беззаботную жизнь. В ней было все: хороший дом, любящие родители и сестры, изумительная природа, которой я мог наслаждаться с утра до ночи. Нас часто приглашала в свою усадьбу княгиня Кенешева, там я и познакомился с ее сыном Орестом. Честно говоря, я очень хотел стать похожим на молодого князя – таким же ловким, образованным, смелым. Тогда он мне казался взрослым, хотя был старше меня всего на шесть–семь лет. Потом началась кровавая смута революции, и мой маленький мирок разбился, как фарфоровая чашка. Мы жили в постоянном страхе, и однажды пришло роковое известие о гибели княгини и ее сына. Все были потрясены этой трагедией, а я просто не мог поверить, что Ореста больше нет.

— А потом вы случайно увидели его живым и невредимым?

— Совершенно верно, молодой человек. Но откуда вам известны такие подробности? Ведь Женя не могла написать об этом в дневнике…

— Это мои собственные выводы, основывавшиеся на известных фактах. Чистая логика, больше ничего, — потупился Миша. – В расследовании таинственных случаев я применяю методы, который использовал знаменитый сыщик Шерлок Холмс.

— У выдуманного героя оказался вполне реальный последователь. Логика вас не подвела. Каково же было мое удивление, когда спустя несколько дней после убийства Кенешевых, в слуховом окошке дома, где жили сотрудники больницы, я увидел молодого князя! Он делал мне знаки, подзывая к себе. Признаюсь, в первый момент я испугался, подумав, что мне явился призрак, но все же прошмыгнул на чердак. И не зря – в глубине заваленного рухлядью помещения, у слухового окна стояла старая больничная койка и стол, за которым сидел мой самый лучший друг! Живой и невредимый… Я бросился к нему, и мы обнялись. Но радость встречи была омрачена тяжелыми воспоминаниями. Орест рассказал, что бандиты напали на них неподалеку от Дубовки, выволокли из экипажа и начали стрелять. Он то ли от страха, то ли подсознательно спасая свою жизнь, упал и скатился в овраг. Это спасло юноше жизнь, а остальные его спутники были застрелены на месте. Бандиты забрали все ценности, подожгли экипаж и покинули место преступления. Когда они убрались, Орест вылез из оврага, но нашел на дороге только обгоревшие трупы. Он был в шоковом состоянии, не знал, что делать и даже сам не понял, каким образом вернулся в опустевшую усадьбу. Его тянуло домой, возможно, ему казалось, будто все случившееся – кошмарный сон, и стоит только вернуться под родной кров, как он закончится. Но Орест жестоко ошибался – страшные воспоминания преследовал его долгие годы… Впрочем, у молодого князя был светлый ум и железная воля. Хотя боль от потери казалась нестерпимой, в ту роковую ночь он сумел взять себя в руки. Орест знал, что теперь, когда его близкие мертвы, он должен сам заботиться о своей безопасности. И о сохранности коллекции… Да–да, в этот ужасающий момент он думал о картинах, понимая, что обязан сохранить их. Однажды, Орест сказал, что сделал это в память о матери и еще потому, что коллекция была достоянием России. Он понимал, что невозможно прятать картины на территории усадьбы, которая в любой момент могла подвергнуться ограблению. И тут князь вспомнил об одном безопасном месте, куда вряд ли бы сунулись даже самые отпетые бандиты. Речь шла о расположенной неподалеку от усадьбы психиатрической лечебнице. Без промедленья Орест навьючил на своего коня Воронка бесценный груз и еще до рассвета покинул барский дом.

— Но как ему это удалось? Ведь в коллекции было более полусотни работ… – прервала рассказ Стодольского Юля. – Такое количество холстов и на подводе–то не увезешь.

— Княгиня Кенешева уже давно планировала уехать из этих мест. Она собралась в дорогу, но все медлила, не решаясь покинуть свой дом. По ее распоряжению самые большие картины сняли с подрамников и скатали в рулоны, упаковав для перевозки. И хотя все было подготовлено заранее, дом она оставляла в страшной спешке, узнав, что этой ночью имение собираются разграбить и сжечь. Слух оказался ложным. Возможно, его подбросили те самые негодяи, что устроили засаду на дороге. Счет шел на часы, может быть даже на минуты. Кенешева была так напугана и так торопилась, что уехала налегке, почти ничего не взяв с собой.

Стодольский замолчал. Воспоминания давались ему нелегко – он словно перенесся на много десятилетий назад, вновь увидел юного Ореста, вспомнил своих безвременно умерших сестер, представил себя маленьким наивным мальчонкой.

— А дальше? Что было дальше? – прервала раздумья старика нетерпеливая Женя.

— Орест взял с меня слово молчать, а я предложил свою помощь. Несколько раз мы ходили в усадьбу, брали кое–какие необходимые вещи. Я старался раздобыть для Ореста еду, хотя это было нелегким делом. Князь собирался провести в своем убежище всю зиму – по чердаку проходили трубы отопления, и теплое пристанище ему было обеспечено. Орест все еще надеялся, что в стране воцарится порядок, большевиков свергнут, и он сможет вернуться к себе домой. Он хотел переждать смуту. А пока князь обустраивал свой временный дом – расчистил часть помещения, навел уют и даже повесил небольшие картины, те, что не потребовалось снимать с подрамников. Но эта относительно спокойная жизнь длилось недолго, местонахождение беглеца обнаружили две девочки, дочери нового доктора. Несмотря клятву молчания, которую дали Женя и Нина, Орест опасался, что его пребывание в этом убежище перестанет быть тайной, и решил покинуть его.

— А они сдержали обещание, — сказала Женя. – Прабабушка долгие годы никому не рассказывала о том, что увидела на чердаке. Она доверила эту тайну только своему дневнику.

— Но тогда князь не мог рисковать. Я знал, что в лесу пустует избушка лесника и рассказал об этом своему другу. Орест решил перебраться туда. Ночью, незаметно ускользнув из своей комнаты, я отправился в конюшню и привел Воронка к убежищу Ореста. Он ждал меня у открытого окошка, потом спустился сам и вынес упакованные картины. Когда мы въехали в лес, небо на востоке посветлело, повеяло прохладой – начался рассвет. Сюда мы прибыли, когда солнце уже поднялось. Избушка была в очень плачевном состоянии, но все же это был дом. Воронок начал щипать сочную траву, а мы вошли в опустевшее жилище лесника. Пахло сыростью и прелым деревом. «Тебе пора уезжать, — сказал Орест. – А то твое отсутствие могут обнаружить. Спасибо за помощь». Я пообещал придти завтра… На следующий день я вновь отправился в лесную сторожку. Орест уже освоился на новом месте. Он нашел недалеко от дома ручей с очень чистой водой, а в избе обнаружил старый чайник и угостил меня чаем с мятой. Я принес ему немного хлеба и кусок сала – все, что мне удалось добыть. «Теперь это моя усадьба, — грустно произнес Орест. – Как ты думаешь, я надолго задержусь здесь?». С тех пор я часто бывал в новой «усадьбе» князя, порой приносил ему еду, вещи первой необходимости, которые мне удавалось раздобыть, а обратном пути собирал ягоды, орехи, грибы, что как–то объясняло домашним мое длительное отсутствие. Мы с Орестом стали заядлыми рыболовами, и это помогало выжить и князю, и моей голодавшей семье. Лес спасал нас всех…

Старик рассказывал так живо и подробно, словно побег Ореста случился только вчера. Гости Стодольского слушали его, затаив дыхание, но потом Юля все же решилась прервать рассказ, задав давно волновавший ее вопрос:

— Алексей Владимирович, женщина, у которой я снимаю комнату, рассказывала немало местных легенд об этой сторожке. По словам Пелагеи Петровны в избе на краю болота будто бы поселился сам черт. Конечно, это выдумки, но кто был тем страшным черным человеком, который как–то напугал отправившихся по грибы ребятишек? Или это сплошной вымысел, сказка бабы Пелагеи?

— Нет, Юленька, черный человек действительно был. Его выдумал Орест, который несколько раз перевоплощаться в эту таинственную зловещую личность.

— Не понял… – Миша отложил в сторону блокнот.

— Князь очень боялся, что о его убежище узнают посторонние. Местные жители прекрасно знали его в лицо, поэтому любая встреча с ними раскрыла бы его тайну. А это, в конечном счете, могло закончиться для князя Кенешева лагерями или расстрелом. Сторожка расположена в глухом, жутковатом месте, потому гости сюда заглядывали нечасто, разве что деревенские ребята, ходившие по грибы, но и они могли узнать Ореста. Надо было отбить у них охоту посещать эти места. Орест поручил мне рассказывать своим сверстникам пугающие истории о лесной сторожке, распространять холодящие кровь слухи и я старался, как мог. А что касается черного человека… В прежнюю, счастливую жизнь Кенешевы устраивали домашние спектакли, сами изготовляли великолепный реквизит и костюмы, хранившиеся в чуланах барского дома. Забирая оттуда вещи, мы с Орестом захватили некоторые театральные костюмы, которые могли пригодиться в то голодное и холодное время. Среди них случайно оказался парик какого–то злодея, кажется Соловья–разбойника. Князь пользовался им несколько раз, пугая направлявшихся к сторожке грибников.

— А как же Мари? Прабабушка писала, что Орест и Мари любили друг друга, – спросила вдруг Женя. – Ваша сестра так и не узнала, что Орест жив?

— Еще при нашей первой встрече на чердаке принадлежавшего лечебнице дома, князь предупредил меня, чтобы я ни в коем случае не рассказывал о случившемся Мари. Он боялся, что пылкая импульсивная девушка не сможет хранить его тайну. Я молчал, хотя очень жалел тосковавшую, подавленную убийством любимого человека Мари. Но однажды Орест сам попросил передать письмо моей старшей сестре. Это случилось как раз на кануне ее отъезда в Петербург. Я шел по лесу с запиской в кармане, и во мне боролись два чувства: чувство порядочности и обычное детское любопытство. Но первое победило, и я так и не узнал, что было в этом письме. А Мари оно потрясло. Она попросила отвести ее в сторожку, и мы немедленно отправились в путь. Когда мы подошли к избушке, я сказал, что хочу пособирать грибы и не стал мешать влюбленным. Они говорили очень долго, а на другой день Мари уехала в Петербург учиться… Орест любил ее до самой своей смерти. И еще любил лес, знал каждую птичку, каждое дерево, каждый ручеек. Это и была его жизнь – большая и красивая. Он не жалел, что так прожил ее. Только одно не давало ему покоя, Орест мучился оттого, что картины, которые он ему удалось сохранить, он так и не передал России. Он даже составил завещание, где так и написано: «завещаю России», но не знал, как это сделать.

— Скажите, Алексей Владимирович, там, справа от двери вся стена увешена великолепными пейзажами, написанными одной рукой. Кто этот художник? Никогда прежде не встречала такой почерк, эти акварели не принадлежат ни одному из художников, писавших для Кенешевой…

— Вы хорошо разбираетесь в живописи, Юленька. Действительно, этого художника не знает ни один ценитель искусства. Заинтересовавшие вас лесные пейзажи написал сам Орест. Его мольберт все еще стоит в пристройке. Последнюю акварель он закончил незадолго до своей кончины… Уже после войны. Мне же пришлось и похоронить князя. Вы знаете, наверное, что я остался один, потеряв всех своих близких, и потому ничто не удерживало меня в шумном людском мире. Я перебрался в лес, занял место Ореста, став хранителем картин. А выполнить завещание друга я так и не смог. Признаюсь, боялся. У большевиков возникло бы ко мне слишком много вопросов. Сейчас настали другие времена, но я оказался слишком стар для того, чтобы выполнить последнюю волю князя. И вот теперь надеюсь, с Божьей и с вашей помощью, это случится. Ну, вот и все, а теперь давайте спать.

Юля достала мобильник, посмотрела на часы:

— Еще нет двенадцати, а я думала, что мы просидим всю ночь. Попробую позвонить своему научному руководителю.

— Не поздно ли? – спросил Миша.

— Поздновато, но такие новости нельзя откладывать, — заметила она, а потом, услышав в трубке знакомый голос, торопливо заговорила: — Здравствуйте, Андрей Петрович. Это Юля Стодольская. Извините, что так поздно, но у меня важные новости. Картины из галереи княгини Кенешевой нашлись… Нет, нет, не шучу… Они находятся поблизости от княжеской усадьбы… Да! Все целы и в хорошем состоянии. Их сохранил сын княгини Орест и его друг Алексей Владимирович Стодольский.

— Невероятно! — только и повторял находившийся на другом конце провода старый профессор. – Просто невероятно! Поздравляю вас с огромным успехом.

— Не только меня, Андрей Петрович. Это заслуга моих новых друзей – Жени и Миши. Если бы не они, я бы не вышла на след исчезнувшей коллекции.

Глаза слушавшего этот телефонный разговор Миши «Шерлока Холмса» сияли гордостью…