Наместник дьявола [Алексей Андреевич Гравицкий] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Алексей Гравицкий Наместник дьявола

— Мне скучно, бес

— Кому сейчас не скучно? Мне тоже скучно, Фауст. И в аду бывают дни, когда все несподручно, все невпопад, все как-то на ходу…

— Как — и в аду?

— Да, на мою беду в среде чертей не все благополучно…

Пролог

Все началось от скуки. Молодой человек двадцати девяти лет от роду пребывал в меланхоличном расположении духа. Звали молодого человека Сергеем. В этот день он осознал, что ему скучно. Безмерно скучно. Скучна работа, скучна жизнь. Все скучно и однообразно. Это однообразие надо было чем-то развеять, но все способы борьбы с меланхолией были настолько типичными стандартными и скучными, что приводили молодого человека в еще большее уныние.

Поэтому, не зная чем заняться, Сергей от скуки на полчаса раньше слинял с работы, от скуки пошатался по бульвару в поисках неизвестно чего. Потом скучающе дошел до метро и от нечего делать купил какую-то желтую газетку с паранормальной ахинеей, сканвордами и объявлениями типа: «потомственная гадалка, девственница в шестом колене мадам Бромгексин снимет порчу, вернет любимого человека, поставит на место начальника, раком страну, привернет, завернет, отвернет, приворожит, обворожит, заворожит и вообще».

Свернув газету в трубочку, какой удобно бывает глушить надоедливых мух в жаркий летний день и, сунув эту трубочку подмышку, Сергей спустился в подземку. Это произошло на станции метро «Курская» города Москвы. Было шесть часов вечера двадцать шестого мая не важно какого года.

С этого-то и началась весьма странная история, настолько нереальная, что просто не может быть ничем кроме правды.

1

— Привет, — безрадостно встретила Света.

Сергей кивнул, буркнул «добрый вечер». Света почти жена, только без штампа в паспорте. Гражданский брак, как сейчас говорят. Забавное словосочетание, будто бы некие несознательные граждане стяпали-сляпали что-то, схалтурили, и получился брак. На производстве — производственный, а у граждан — гражданский.

А, в общем, их взаимоотношения последнее время и вправду попахивают халтурой. Вот и сейчас Светка хмурая и злая, хотя повода ей не давали. Правда они поцапались три дня тому, а она не очень отходчива, если не сказать очень злопамятна, так что дуется до сих пор. Может в ресторан ее оттащить в целях налаживания отношений и борьбы со скукой?

— Ужин на плите, — пробурчала гражданская жена и надменно удалилась.

В жопу ресторан, решил для себя Сергей и, переобувшись в потрепанные домашние тапочки, поплелся на кухню.

Ужин предстал во всей красе в виде заплывшего жиром бульона и остывающих пельменей. Сергей усмехнулся, включил плиту, подогреть бульон и принялся за пельмени, обильно сдобрив их майонезом.

Некстати вспомнилась услышанная на днях байка. Две девицы-красавицы сидели у одной из них дома и мило трещали о своем о женском за бутылочкой мартини. Потом хозяйка извинилась и поскакала на кухню. Там разморозила пельмени, высыпала на стол муку, вываляла в ней полуфабрикат, вымазала руки и все это как раз вовремя — к приходу мужа. Когда же последний появился на пороге, ему было устало сказано: «дорогой, я так устала, весь день тебе пельмени лепила, ты их сам сваришь, а то меня уже ноги не держат». «Дорогому» осталось только сварить пельмени и нахваливать кулинарные способности супруги.

Забавная история, только не про Светку. Эта если что, хитрить не станет, демонстративно грохнет замерзший пакет на стол и скажет: «у нас самообслуживание». Сергей тяжело вздохнул и отправил в рот последний пельмень.

Пока он задумчиво жевал пельмени, бульон вскипел. Ну вот, теперь придется ждать, пока остынет. Что за жисть такая, никакого совершенства в мире! Тут Сергей вспомнил про газету и метнулся в коридор. Вернулся он со свернутой в трубочку желтой прессой и шариковой ручкой.

Статейки про паро-нормальные и прочие не от мира сего явления, он пробежал довольно бегло. Сканворд на всю газету выдался один, да и тот стандартный. «Дед, спаситель зайцев» и «У какого молодца утром капает с конца (детская загадка)» — не вызывали ничего кроме кислой усмешки. Правда, на весь сканворд нашелся один вопрос, на который Сергей ответить не смог: «Мисс воздушный океан». Подвела формулировка, и Сергей, не подумавший о стюардессах, усиленно тыкал в клеточки, не влезающие туда «небо» и «стратосферу». Когда фантазия иссякла, он нехотя полез искать ответы.

Ответов не нашлось. То есть надпись «ответы на сканворд, опубликованный на странице 16» была, а самих ответов не было. Видимо это был случай того самого не гражданского, а производственного брака.

Вместо ответов на последней странице газеты было напечатано нижеследующее:

«Дорогие россияне, читатели газеты. Сегодня у вас появилась уникальная возможность получить абсолютно все, причем совершенно бесплатно и не прилагая никаких усилий. Глядя на ваше тяжелое существование, международная компания „Мефистофель и Ко“ решила вам помочь. Зачем вам вкалывать всю свою жизнь, как негры на плантации, а в старости экономить честно заработанные крохи и поправлять растраченное здоровье? Вы можете начать наслаждаться жизнью прямо сейчас. Помните — от вас не требуется никаких денег, всего одна подпись, подтверждающая ваше согласие заключить с нами договор. При вашем положительном решении наша фирма берет на себя обязательства позаботиться о вашей карьере, материальном положении и успехах в любовных делах. Практически любое ваше желание, произнесенное вслух или про себя, будет исполнено в кратчайшие сроки. Как по волшебству, станут расти ваши капиталы, любые ваши начинания будет сопровождать ошеломляющий успех, а ваших врагов и конкурентов начнут преследовать разорение и несчастья. Уже сотни тысяч людей по всему миру позволили нам сделать их счастливыми. Теперь они знаменитые спортсмены, популярные артисты, любимые народом президенты, преуспевающие бизнесмены и просто миллионеры. Вы можете стать одним из них. До- верьте свое земное пребывание нашей компании, и вы не прогадаете. Договор. Я (фамилия, Имя, отчество) извещаю о том, что после моей смерти моя единственная и бес- смертная душа переходит в полное владение фирмы „Мефистофель и Ко“, за что фирма обязуется в ближайшие сроки обеспечить меня всеми земными благами и исполнить мои любые желания. При невыполнении фирмой своих обязательств договор может быть мной расторгнут в одностороннем порядке. Одновременно мое материальное и социальное положение вернется на первоначальный уровень. Согласие на продажу души подтверждаю (подпись кровью)».

Дурацкая шутка, расстроился Сергей и принялся за снова остывший бульон. Вот интересно, кому понадобилась так дорогостояще шутить. И потом глупо это, ведь ни телефона, ни адреса, как проследить за теми, кто купится на эту ерунду? А если не прослеживать? А какой тогда интерес так шутить?

И тут Сергею стукнуло, а вдруг это не шутка!..

Кроя себя самыми последними словами, Сергей заперся в комнате и принялся переписывать текст договора.

— Дурак распоследний, лох, лопух, идиот! Какой херней ты маешься? — бурчал он.

И тут же резонно отвечал сам себе:

— А вдруг это не ерунда? Тогда это пахнет хорошим развлечением.

— А если ерунда?

— А если ерунда, — объяснил сам себе Сережа. — То как напишется, так и в унитаз спустится потом. Никто ж не узнает, чем ты тут занимаешься. Чего ты дергаешься?

С этими словами он вспорол палец лезвием, и принялся выдавливать кровь на загодя приготовленное блюдце. Кровь сворачивалась быстро, старая перьевая ручка насмерть отказывалась писать, потому процесс подписания договора несколько затянулся. Когда из побелевшего пальца уже нечего было выжимать, Сергей вывел-таки последнюю закорючку.

Лист формата А4, обыкновенный лист самопроизвольно нагрелся. Сергей выпустил его из обожженных пальцев, и тот нехотя полетел вниз. Раздался громкий хлопок, договор полыхнул и растворился в воздухе, так и не коснувшись паркета.

Сережа тупо пялился на то место, куда должен был приземлиться лист. В дверь забарабанили. Продавец своей бессмертной и единственной, взял бинт и впустил в комнату взволнованную жену.

— Что случилось? — влетела в комнату Света, — я слышала хлопок, а потом запахло горелым.

— Не, всё в порядке, — ответил Сергей, бинтуя руку. — Просто я душу продал.

— Кому продал?

— Ну не господу же богу, — захихикал Сергей, — Дьяволу естественно, как положено, составил договор, потом подписал кровью, договор вспыхнул и пропал. Ща проверим.

Серёга вскочил посередине комнаты, и заорал:

— Хочу, чтобы рука зажила, и вообще все чтоб заживало, как на кошке.

В ту же минуту раздался звонок в дверь.

— Я открою, — Света опасливо покосившись на Сергея пошла к двери, где снова настойчиво тренькнул звонок.

За дверью оказался невысокий, коренастый мужчина, одетый в длинный плащ и в шляпе надвинутой на самые глаза. В руках он держал большую чёрную папку. Открыв папку, мужчина спросил:

— Алтаев Сергей Борисович, я могу его видеть? — и, не дожидаясь ответа, прошёл в квартиру.

Сняв пальто, шляпу и передав их Светлане, он, не спрашивая, прошёл в комнату Сергея. Когда, повесив одежду на вешалку, она вошла в комнату, Сергей увлечённо слушал мужчину, который что-то ему рассказывал.

— Что здесь происходит? Кто это? Сергей!

— …А?! Дорогая, сработало, ты представляешь!! Это чёрт, демон, или как он себя называет проводник. Он…

— Если позволите, я сам всё объясню, — перебил его мужчина. — Меня зовут Трензив, я, как изволил сказать мой подопечный, проводник. Я занимаюсь тем, что решаю спорные вопросы, которые могут возникать после подписания договора. В данный момент я нахожусь здесь в связи с тем, что Сергей Борисович выдал свое первое желание. Ну, у нас тоже без рекламы никуда. Первое желание клиента, некоторые услуги, как начинающему. Исключительно в целях поддержания планки и саморекламы. Ну, вы понимаете.

— Круто, — восторженно выдохнул Сергей.

— Бред, — констатировала Света.

— Отнюдь, — улыбнулся голливудской улыбкой Трензив. — Но вернёмся к нашим баранам, — он достал из папки лист бумаги.

Фыркнув, Светлана ушла на кухню. Проводив взглядом мелькнувшие в разрезе халата стройные ножки мужчины вернулись к созерцанию бумаги.

— Итак, — сообщил Трензив. — Я буду вашим проводником. Повторяю, это значит только то, что я буду появляться при спорных ситуациях и помогать найти компромисс, при котором ваше желание будет наиболее полно удовлетворено, не противореча условиям договора. Я понятно изъясняюсь?

— Вполне, — кивнул светящийся радостью Сергей.

— Хорошо. Так вот, хочу обратить ваше внимание на то, что в договоре есть некая формулировка, которую обычно клиенты пропускают мимо ушей. Мы выполняем «практически любое желание». Что это значит?

— Хотел бы я знать, — пожал плечами Сергей. — А что это значит?

— Это значит, — наставительно начал проводник, вскинув толстый указательный палец. — Что есть желания, которые противоречат условиям договора и препятствуют в случае вашей смерти (уж извините, ничто не вечно под луной) получить причитающуюся нам душу. Варианты таких желаний могут быть крайне разнообразны. Пример: бессмертие, богоподобие и прочие желания препятствующие вашей смерти. Или кто-то изощряется, желает поглядеть на смерть Господа Бога. Иные желают попасть в рай. Это уж совсем свинство, так как договор заключается с прямо противоположной целью. Короче предупреждаю, подобные вещи очень тщательно отслеживаются.

— Так что я совсем не могу стать бессмертным? — расстроился Сергей. — Неужто ваша компания покупает души лишь за презренный металл?

— Обижаете, — насупился Трензив. — У нас самый широкий спектр услуг. И хотя вы не можете стать совсем бессмертным, но можно придумать варианты. Вечная молодость например. Вы не подвержены старению, живете сколько влезет, но никто не гарантирует при этом, что вы не можете сдохнуть от СПИДа или там под машину попав выживете. Это ясно?

— Вполне.

— Тогда, — Трензив вытащил из папки чистый лист и паркеровскую ручку с золотым пером. — Ваши первые пожелания.

— Для начала я хочу счет в каком-нибудь солидном банке на миллион долларов, — подумав, сказал Сергей. — Хорошую машину и пару бутылок дорогого вина.

— А вино то зачем? — удивился Трензив.

— Отпраздновать удачную сделку, — улыбнулся Серега. — Не охота в магазин топать, и ехать тоже.

— Хорошо, — кивнул проводник. — Что еще?

— Пока все.

— Хм, — на лице приспешника Сатаны промелькнуло некоторое разочарование.

Трензив распахнул папку, уложил туда лист и ручку, снова закрыл. В руках проводника сам собой появился конверт.

— Что это? — не понял Сергей.

— Банковская документация, чековая книжка и кредитки, — прокомментировал Трензив, держа конверт на вытянутой руке. — Ваш миллион долларов, иными словами.

Сергей тупо заморгал, в конверт вцепился, как в спасательный круг. Чертов проводник снова что-то выхватил из воздуха. На этот раз пластиковую папочку. Продавец бессмертной души уже ничего не спрашивал.

— Здесь ключи и документы, — монотонно гундел Трензив. — Серый «лексус» стоит прямо у подъезда. Устроит?

— Права есть? — Спросил проводник, получив утвердительный кивок на предыдущий вопрос.

— Да.

— Тогда всего хорошего, — Трензив поднялся и одним неуловимым движением переместился в коридор.

Шляпа надвинулась коренастому проводнику на самые глаза, превращая хозяина в подобие уголовника. Плащ чертяка перекинул поперек руки.

— Счастливо оставаться, — попрощался он.

— А вино, — промямлил Сергей.

— Сейчас доставят, — широко улыбнулся тот. — Надеюсь две бутылки «бургундского» из четырех, которые неофициально подарил министр иностранных дел Франции нашему президенту вас устроят. Во всяком случае, более хорошего вина я в пределах досягаемости не наблюдаю. Удачи, черт вас побери.

Хлопнула дверь. Ошалелый делец еще какое-то время стоял, тупо глядя на дермантиновую обивку.

— Что это за маскарад, — раздался сзади голос Светы. — Твои дружки вконец обнаглели.

Сергей не успел ответить. Тренькнул звонок, и ему снова пришлось лязгать замками. На пороге стоял немолодой, солидный человек в дорогом костюме. В руках у него была небольшая коробка, перетянутая бело-сине-красными лентами.

— Господин Алтаев здесь живет? — спросил мужчина раскатистым басом.

— Это я.

— Сергей Борисович?

— Да.

Мужчина протянул коробку:

— Вам велено передать. Сами знаете от кого.

Сергей поблагодарил, закрыл двери и принялся потрошить коробку. Когда добрался до содержимого, в глазах его заполыхали все огни ада. Наблюдавшая за мизансценой Света поинтересовалась ехидно:

— И что там тебе принесли? Пасхального кролика? Или рождественскую утку?

— Две бутылки вина, которому лет больше, чем тебе.

— Откуда? — фыркнула гражданская супруга.

— От президента Российской Федерации, или от министра иностранных дел Франции. Я, честно говоря, уже запутался.

Света молча повертела пальцем у виска и пошла прочь.


Ночевать ему пришлось в гостиной на диванчике. Как следствие скандала с гражданской женой Серега изгонялся с брачного ложа и отправлялся на диванчик. Такое положение вещей он принимал всегда, как нечто само собой разумеющееся, но сегодня перспектива спать на диване взбесила его. Сергей засыпал лежа под пледом со скрежетом зубовным.

Во сне явилась Анжелка. Бывшая однокурсница, смазливая девка с кукольным личиком, топ модельной фигуркой и завышенным самомнением. Она всегда снилась Алтаеву в те моменты, когда он был неудовлетворен. К таким моментам относились те дни разлада с женой, когда Сергей оказывался на диванчике. Почему снилась именно Анжелка? Наверное, потому, что являлась твердой ассоциацией с сексуальной неудовлетворенностью. В свое время она ему так и не покорилась, не смотря на все попытки Алтаева затащить сокурсницу в койку.

Анжела предстала в полуобнаженном виде, мягко улыбаясь, приблизилась к нему. Сергей почувствовал неодолимое желание. Потянулся за сновидением, то вопреки ожиданиям не растаяло, а нежно прикоснулось к его груди, повела рукой ниже, ниже…

Сергей проснулся от прикосновения. Тонкая, полная изящества рука нежно и неумолимо приближалась к низу живота. Алтаев вздрогнул, потер глаза спросонья. Перед ним сидела Анжела.

— Ты? — опешил Сергей. — Ты как сюда попала?

— Через дверь, — тихо сказала неприступная однокурсница. — Меня впустила какая-то женщина. Это твоя жена? А, впрочем, не важно. Я не могу без тебя больше, Сережа. Я пришла, порвала всю свою жизнь, отбросила мужа, перечеркнула все, что было до того. Я не могу без тебя.

Ее рука тронула его волосы, потом снова пустилась в путешествие по телу довольно замысловатыми путями.

— Ты же тоже этого хочешь, — ласково шепнула она.

Сергей не ответил. Я сплю, пронеслось в голове, ущипните меня посильнее.

— Все что ты хочешь, — так же тихо произнесла ночная гостья и ощутимо ущипнула Сергея, потом снова принялась ласкать, добавила. — Но так, по-моему, приятнее.

— Черт побери, — выругался Сергей, поток скачущих мыслей вдруг оборвался, и он притянул к себе девушку. — Иди сюда.


Проснулся он поздно. Тело после ночных забав приятно гудело. В квартире было тихо, только на кухне что-то погромыхивало. Света или Анжела? Сергей приподнялся, диван жалобно скрипнул.

Алтаев встал, обернул вокруг талии сложенный вдвое плед и поплелся на кухню. Светы у плиты не было, Анжелы там, впрочем, тоже не оказалось. Над сковородой колдовал коренастый проводник. На звук шагов Трензив обернулся и расплылся в добродушной улыбке.

— Доброе утро, Сергей Борисыч, как спалось?

Сергей не нашелся что ответить, а чертов проводник продолжил радушно-суетливо:

— Да вы присаживайтесь, присаживайтесь. В ногах правды нет, говорят. Сейчас завтракать будем. Вы как к яичнице относитесь? Положительно? Вот и славно. Ваша жена вам, кстати, записочку оставила.

Трензив протянул Сергею лист в клеточку с ободранным краем. Тот принял лист и задумчиво уткнулся в рубленные фразы накарябанные нервным почерком:

«Ну и скотина же ты, Алтаев! Не желаю тебя больше знать. И не звони мне никогда».

— Ушла и вещи собрала, — добавил проводник.

Сергей тупо поглядел на бумажку, потом перевел взгляд на приспешника дьявола и вдруг неожиданно взорвался:

— Какого рожна! Что все это значит, черт вас задери!

— Ну вот, — печально усмехнулся Трензив. — Начинается. Организовать задирание меня чертом невозможно, по той причине, что это членовредительство нанесенное одной из сторон заключивших договор. А что до остального, то вы сами пожелали…

— Это не я, — чуть успокоился Сергей. — Это мое подсознание.

— Вот только Фрейда мне не надо, — скривился проводник. — Сознательное, бессознательное. Он, кстати, тоже был нашим клиентом. Иначе с чего бы человек, закомплексованый настолько, что не мог девственности лишиться до весьма зрелого возраста, смог с такой легкостью раскрутить такую бредовую концепцию?

— Меня не волнует Фрейд, — оборвал поток воспоминаний Сергей. — Мне интересно, где Света?

— Сейчас? На работе. А вообще уехала обратно в свою квартиру. По месту прописки, так сказать.

— Ну, хорошо, — сдался Сергей. — Светка ушла из-за моих желаний. А Анжелка? Я ведь ее, кажется, сюда желал?

— Кажется, вы желали ее на одну ночь? — поправил Трензив.

— Но Светку-то я желал не на одну ночь!

— Не кипятитесь, Сергей Борисович, — заворковал проводник. — Что вы заладили «Светка, Светка». Вам ведь достаточно только пожелать, и она вернется. На совсем. И будет вас любить до гробовой доски, прощая любую измену. Хотите?

— Нет, — подумав, отозвался Алтаев.

— Вот и славно. А теперь кушайте яичницу. Кушайте, и слушайте. Вот ваш договор, заверенный и подписанный обеими сторонами. Как вы помните, он может быть разорван в одностороннем порядке. Правда, я не думаю, что вы захотите его рвать. Но, тем не менее, по договору, договор остается у вас. Смотрите, не потеряйте, а то в случае чего рвать нечего будет.

Сережа слушал, уплетая острую, сдобренную кучей специй яичницу с колбасой. То, что казалось сначала глупой шуткой, оказалось вполне себе реальным фактом, от которого теперь отмахнуться нельзя. Договор лег перед ним на стол. Алтаев пробежался глазами по тексту, полюбовался появившимися в конце печатью и каллиграфическим вензелем хозяина преисподней, затем сложил листок и запихнул его во внутренний карман пиджака. И тут же вздрогнул.

Ведь пришел на кухню, завернутый в плед, а теперь сидит в костюме, при галстуке. Сергей удивленно воззрился на проводника, тот пожал плечами:

— Вы хотели убрать договор в карман пиджака, значит, вы хотели, чтобы на вас был пиджак. Не смотрите вы так на меня, костюм от Кардена, очень не плохой. И галстук тоже ничего, ручная работа. Один художник по батику сотворил. Между прочим, у него этот галстук стоит семьсот долларов, да и то, ежели поторговаться. Если вы считаете, что это дешевый галстук, то можно его и поменять, но к этому костюму он подходит очень хорошо. Хотите поменять?

— Хочу приписку к договору, — сердито пробурчал Сергей. — Чтобы исполнялись только те мои желания, которые сказаны вслух или подуманы только сознательно, а не бессознательно, во сне, под наркозом или гипнозом. Это можно?

— Это можно, — благосклонно кивнул Трензив.


На работу Сергей приперся с большим опозданием и совсем не для того, чтобы работать. Очень хотелось поговорить с директором. Начальство в последнее время достало хуже некуда, а другую работу найти Сергей не мог, потому сидел и молчал в тряпочку. Теперь надобность в подобном сдерживании эмоций отпала. Ни от работы, ни от начальства он больше не зависел.

Любовь Дмитриевну, изящную для своих сорока пяти директорскую секретаршу, Сергей попытался игнорировать. Он просто пер мимо, но та была на чеку.

— Куда вы, Сережа? Олег Феликсович занят, — встала на пути секретарша. Сейчас она напоминала сторожевую башню, если конечно башня может иметь бюст весьма себе нехилого размера.

— Дорогая моя, — беспечно отозвался Сергей. — Я бы хотел, чтобы вы не совали свой припудренный носик в чужие дела.

В глазах Любы заполыхали молнии, с такой скоростью, будто бы там заперли Перуна и Зевса на пару. Секретарша открыла рот и тут же снова его закрыла. На лице ее возникло неимоверное удивление, явно хорошо очерченный дорогой косметикой ротик захлопнулся вопреки желаниям его хозяйки. Сергей мысленно возликовал, любуясь произведенным эффектом.

— А теперь, Любочка, — сладко произнес Алтаев. — Приготовьте кофе. У нас с шефом будет деловой разговор. Мне покрепче и сахару пять ложек на чашку, а Олегу, как пожелаете.

Любовь Дмитриевна кивнула и отступила, сдавая позиции. Нет, не башня, мелькнуло у Сергея, если может менять дислокацию, тогда скорее танк. Танк с бюстом. Не особо церемонясь, он распахнул дверь, вызывавшую когда-то трепет, легким пинком.

Олег Феликсович в это время был занят крайне важным делом. Он качал из интернета порнуху, а так как подобного добра в сети качать — не перекачать, то и работы у директора было непочатый край. От грубого вторжения, разомлевший шеф не просто вздрогнул, подскочил. Дабы не оказаться застигнутым врасплох, Олег Феликсович ткнул в кнопку «пауэр», отрубив компьютеру все возможности, докачать очередную картинку. Когда директор увидел, кто отвлек его от работы, внутри закипела ярость.

— Что это значит, Алтаев?! — возопил Олег в праведном гневе. — Какого черта?! Люба, почему вы позволяете…

— Звук убавь, — попросил Сергей.

Как по мановению волшебной палочки в кабинете наступила тишина. Шеф продолжал, напрягая связки, открывать рот. Лицо его побагровело, на лбу и на шее вздулись уродливыми змеями вены, но звука не было. Наконец он удивленно затих и уставился на Алтаева.

— Не напрягайся, Феликсыч, — нагло ухмыльнулся Сергей. — Инфаркт хватит. Я теперь могу к тебе как угодно заходить и когда угодно. Я теперь вообще все могу, так что смирись.

Начальник посмотрел на него с мольбой в глазах, и Сергей смилостивился:

— Ну, говори, чего хотел, только без воплей.

— Что вы хотели, Сергей Борисович? Повышения зарплаты, перевода на должность? — залопотал Олег не своим голосом тихим и подавленным.

Сергей снова усмехнулся. Шеф видимо и сам понял, что происходит с ним что-то не то, и снова взорвался:

— Какого черта я несу?! Какого хрена ты сюда вламываешься?! И что, черт подери здесь…

— Звук, — провозгласил Сергей и щелкнул пальцами.

— …происходит? — шепотом закончил Олег Феликсович.

Сергей прошелся по кабинету, уселся в кресло напротив начальства, откинулся на спинку и закинул ноги на стол. В дверь тихо постучали, вошла Люба с подносом. На подносе дымились и исходили ароматом две чашки кофе. Между ними устроились сахарница, кофейник, маленький кувшинчик с молоком, блюдце с лимоном, бутылка коньяка и вазочка с конфетами. Любовь Дмитриевна четкими, отточенными движениями быстро расставила все это богатство на столе и, прихватив поднос, удалилась.

— Что здесь?.. Что?.. Происходит здесь… — жалко промямлил начальник.

— У меня умер двоюродный дядя нефтяной магнат и оставил в наследство миллион баксов, — похвалился Сергей.

— А почему я?.. У меня… с голосом… Почему?

— Это влияние моего магнетизма и искрометного врожденного обаяния, — язвительно заметил Алтаев и расплылся в улыбке. — Но поговорим о другом. Мне больше не нравится на тебя работать, Олег. Я хочу, чтобы теперь ты поработал на меня.

— Как?! — рявкнул директор, но тут же взял себя в руки, памятуя о врожденном и искрометном магнетизме, сказал тише: — Как это может быть? Ведь фирма принадлежит мне.

— Больше не принадлежит, — безапелляционно заявил Сергей.

— Нет позвольте…

— Я ее у тебя покупаю!

— Никогда!!! — вскрикнул Олег Феликсович.

Сергей спустил со столешницы ноги, сел прямо, придвинув к себе чашечку с крепким кофе. Ноздри Алтаева затрепетал, ловя бесподобный аромат. Он сделал глоток.

— А я хочу, чтобы ты мне ее продал, — размеренно, чуть ли не по слогам произнес новоявленный миллионер.

— Да, конечно, — сник Олег. — Я позвоню своему юристу, он оформит сделку. С другой стороны я буду при деньгах и совершенно спокойно смогу открыть новое дело.

— Нет, — гнусно улыбаясь, сообщил Сергей и шумно отхлебнул из чашки. — Я хочу, чтобы ты остался и исполнял роль директора в моей конторе.

Глаза директора налились кровью:

— Никогда! — прорычал он, словно разбуженный вулкан.

— Завтра утром я жду тебя на работе, Олежик.

— Я тебе не Олежик! Я…

— Я ХОЧУ, чтобы завтра утром ты пришел на работу, Олежик. Я ХОЧУ, чтобы ты работал на меня.

— Как скажете, Сергей Борисович, — Директор опустил голову, голос его звучал глухо. — Я с радостью займу любую должность под вашим началом. Хоть грузчиком в три смены, лишь бы на вас работать.

— А вот это уже перебор, — сказал Сергей поглядев куда-то наверх, словно общался с невидимым богом.

В два глотка он добил кофе, поднялся из-за стола:

— Я заеду завтра, Олег. Подпишу все документы, выпишу чек. Ты чек возьмешь? А хочешь наличными? Сколько стоит твоя контора? Ладно, звони юристу, оформляй. Завтра разберемся.

Директор молчал. Алтаев пристально посмотрел на него, сказал мягко, по-дружески:

— Да ты не напрягайся, Олег Феликсович. Жизнь прекрасна. Ты пей кофеек. Можешь коньячку тяпнуть за мое здоровье. А хочешь, трахни свою Дмитриевну, она согласится. Я хочу, чтобы она согласилась. Все, старик, до завтрева.

Оставив директора в тяжелом раздумье, Сергей покинул кабинет. В приемной зацепился взглядом за секретаршу. Застыл на секунду.

— Люба, — сказал покровительственным тоном. — Сегодня объявляется выходной. Нет, даже праздник. Оповестите об этом всех сотрудников. И еще, все они приглашаются на праздничный банкет. Ресторанчик на углу знаете? Вот пусть вся фирма подтягивается туда часам к двум.

— Банкет за счет фирмы?

— Банкет за мой счет, — ухмыльнулся Алтаев. — И вас я тоже ожидаю, разумеется.

Секретарша кивнула. Когда Сергей уже готов был покинуть помещение, его догнал голос Любы:

— А что за праздник?

— День восшествия на престол святого Сергея великомученика, — с долей кощунства провозгласил он и вышел.

2

Из корпоративной переписки компании «Мефистофель и Ко».
Начальнику отдела поставок г-ну Мефистофелю проводника высшей гильдии Трензива


СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА


Доношу до вашего сведения, что мною был заключен типовой договор о купле-продаже души. Продавец: частное лицо в земном воплощении Алтаев Сергей Борисович. Душа среднестатистическая, соответствует всем известным стандартам. Копия дговора о передаче прав на душу прилагается.


Проводник высшей гильдии Трензив.

27.05.1999 года от распятия Христова.


Генеральному директору Всего Самому г-ну Дьяволу начальника отдела поставок Мефистофеля


ЗАЯВЛЕНИЕ


Ставлю в известность, что отдел поставок перевыполнил план за май месяц, заключив 113 (сто тринадцать) договоров о передачи прав на душу. В то время, как в плане значится 100 (сто) договоров. Копии договоров в количестве ста тринадцати штук и детализированный отчет прилагаются. Души среднестатистические, соответствуют всем стандартам. Неожиданностей не предвидится. Особо отличился проводник высшей гильдии Трензив.


Начальник отдела поставок Мефистофель.

31.05.1999 года от распятия Христова


ПРИКАЗ № 9339872


1. Подготовить к работе договора за май месяц 1999 года от распятия Христова.

2. Объявить благодарность отделу поставок и его начальнику Мефистофелю.

3. Проводнику старшей гильдии Трензиву по завершению работы со смертными поставленными на вид в мае 1999 года от распятия выписать премию в размере ______.


Подписано:

1.06.1999 года от распятия Христова Генеральный директор Дьявол.


Трензивчик, что ты делаешь сегодня вечером? Есть замечательная мысль, но об этом при встрече. Сам только что подписал указ, там о тебе. Если ты доведешь начатые дела успешно, то тебя ждет весьма нехилая премия, так что старайся. Только не говори об этом никому, а то меня из секретарш директора быстренько разжалуют в уборщицы директорских апартаментов. За разглашение коммерческих тайн знаешь, что бывает?


Целую. Твоя Лилит.

3

Сергей Алтаев сидел в шезлонге со стаканом какого-то немыслимого коктейля. В двух шагах искрился на солнце прозрачно-голубой водой бассейн. Сереже принадлежал и шезлонг, и бассейн, и стакан с коктейлем, и шикарный трехэтажный особняк на берегу черного моря, что стоял в двух десятках метров от бассейна. А еще несколько фирм и компаний, счета в семи банках мира на общую сумму превышающую миллиард долларов. По мнению значительной части населения земного шара все вышеперечисленное вполне могло быть поводом для счастья. Только вот Сережа с большинством согласен не был и особенной радости не испытывал. Ему было скучно.

От скуки возникали меланхолические мысли, становилось тяжело. А почему так тяжело он понять не мог. А, в самом деле, ведь все есть. Есть деньги, есть женщины, есть все, что можно возжелать. Отчего же тогда тянет нажраться?

— Почему так паршиво? — Сергей даже не заметил, что начал говорить вслух. — Чего у меня нет? Чего не хватает? Не понимаю.

Он сделал ощутимый глоток коктейля, но в стакане не убавилось. Зачем каждый раз намешивать эту бурду, если можно просто пожелать себе бездонный стакан?

— Чего еще мне не достает? — задумчиво повторил Сергей.

— Пережор, дорогой, — раздался из-за плеча знакомый голос. Сергей привык к тому, что проводник является неожиданно, и даже не дрогнул.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что сказал, — проводник выступил вперед. Теперь на нем были дурацкие, пестрые шортики, такая же маечка и пробковый шлем. Что-то со вкусом у проводника случилось. Испортился видать.

— Много хорошо, тоже плохо, — заметил Трензив философски.

— Но хорошо то не было, — возмутился Алтаев. — Сыто было, хорошо — нет. Почему? Ведь я хотел. ХОТЕЛ!

— Потому что мы выполняем материальные желания, — пожал плечами проводник. — Мы можем дать денег, женщин, чего-то приземленного и ощутимого. А эфемерного счастья, извините, вам никто, Сергей Борисыч, не даст. Счастье это такая категория, которая сугубо индивидуальна. Сумеете с помощью исполнения желаний и благ земных сделаться счастливым — хорошо, не сумеете — мы тут не при где. Ваше счастье, простите за банальность, в ваших руках.

Сергей глотнул из стакана, посмотрел на проводника, щелкнул пальцами. На столике у шезлонга появился еще один стакан, а рядом со столиком еще один шезлонг.

— Садись, — приглашающе взмахнул рукой Алтаев. — Я хочу с тобой выпить.

Трензив принял приглашение и стакан. Несколько раз дернулся кадык проводника, после чего стакан вернулся на столик.

— Благодарю, — мягко улыбнулся слуга дьявола.

— Не на чем. Так что мне надо пожелать, что бы мне стало хорошо?

— Вам виднее. Я проводник, а не оракул. Возжелайте денег, хотя у вас их и так девать некуда. Захотите любовь женщин.

— Сколько можно, — скривился Сергей. — Я три месяца подряд только тем и развлекаюсь. Делать деньги, переставлять людей с места на место, не давая им возможности даже уйти из компании. Я пресытился этими интриграми. Мне скучно вертеть начальство, подчиненных и миллионы долларов. Игры в роскошную жизнь? Да пропади они пропадом. Какой интерес трястись над вещами и менять что-то вокруг себя? Зачем желать какую-то новую вещь, будь то шкаф, пиджак или компьютер? Зачем желать, когда я могу купить все, что угодно, не выходя из дома? Зачем покупать, когда могу пожелать, не поднимая жопы с шезлонга. Нет, когда тебе доступно все, уже не хочется ничего. Что еще? Женщины? Да я уже и так перетрахал все, что на глаза попадалось.

— Это я видел, — расхохотался Трензив. — Яркий пример того, как человек наглеет, или раскрепощается, если вам угодно. Сперва шли ухаживания. Потом вам надоело тратить на них время, и понравившаяся девушка уже сама тянула вас в кусты. Даже имени не спрашивала. Бесподобно, Сергей Борисович. Бесподобно!

— Подглядывать не хорошо, — насупился Сергей.

— Полно вам, — отмахнулся приспешник дьявола. — С кем вы вздумали говорить о морали? А я вам скажу, все то хорошо, что полезно для вас.

— Для меня хорошо.

— А для других — не важно. Что за любимая человеческая игра в беленькое и черненькое. Не бывает только хороших и только плохих поступков. Один делает счастливой любимую женщину и себя заодно, и живет с ней всю жизнь в мире и согласии. Он совсем не заботится о том, что у женщины был ухажор, который из-за этого до гробовой доски остался несчастным. Другой проявляя верх благочестия швыряет червонец бомжу. Хороший поступок? Ага, а бомж потом покупает на этот червонец флакон одеколона, напивается, засыпает под забором и просыпается в чистилище, где его душу делят между собой ангелочки с чертями. Так к разряду каких деяний отнести этот поступок?

Сергей мрачно посмотрел на стакан, затем с силой запустил его об край бассейна. Брызнули осколки, в каждом отразилось солнце.

— Мы кажется отвлеклись, — сказал он мрачно. — Что еще можно попросить?

— Все, что угодно.

— У меня и так есть все, что угодно. Блага земные, бабы, люди. Хочу — они приходят. А потом уходят. Совсем. И что остается? Ничего. Пустота. Вакуум. Они уходят, и нет ни людей, ни зависимости, ни сожаления. Нет ненависти, радости, злобы, вражды, игр, интриг, простого человеческого счастья. Что остается? Я, и все мои желания. А я ничего не хочу. Все способы себя развлечь скучны и предсказуемы, а новых еще не придумали. Любое развлечение отдает все той же скукой. Что делать?

— Застрелиться, — проводник протянул руку, на ладони лежал черный, как ночь, пистолет. — Вам все обрыдло в этом вашем земном существовании, так давайте его прекратим раз и навсегда.

— А это видел? — Сергей вскочил с шезлонга и продемонстрировал проводнику кукиш. — Вот возьму и пожелаю бессмертие! Хочу жить вечно!

Трензив скривился, будто вместо коктейля хлебнул уксуса:

— Напоминаю вам, Сергей Борисович, — выдал он назидательно. — Что вы заключили стандартный договор на исполнение практически любых желаний, в обмен на вашу душу, но вы сами понимаете, что если мы даруем вам бессмертие, то останемся с носом. В связи с такими случаем и стоит формулировка «практически любые желания». Мы уже сталкивались с подобными желаниями, поэтому предложим вам стандартные варианты «почти бессмертия».

Сергей открыл было рот, что бы задать вопрос, но гость поднял ладонь останавливая его.

— Объясню еще раз, что я имею в виду, — рот Сергея закрылся с характерным стуком. — Вы получаете бессмертие на определённых условиях. Что это за условия? Вы можете получить бессмертие по старости, по насильственной смерти, по болезни. В вашем праве выбрать, — Трензив сделал многозначительную паузу. — Любые два пункта. Но в третьем вы будете как простой смертный. Есть правда особый договор, где вы выбираете вид смерти от которого вы можете умереть. В этом случае вы становитесь для этого вида смерти уязъвимы, как младенец. В пример можно привести Ахиллеса. Думаю мне не надо пересказывать его историю?

Сергей активно замотал головой, подтверждая, что историю Ахиллеса он знает.

— То есть, — продолжил Трензив, не обращая внимания на активную жестикуляцию собеседника. — Если вы выберете простуду, то скончаетесь от простого сквозняка, но СПИД вас не возьмёт, даже если вам перельют всю кровь носителя вируса. Теперь если вы готовы сделать выбор…

Трензив откинулся на шезлонге, и выжидательно посмотрел на Сергея.

— Надо подумать, — прохрипел Сережа.

— Ради бога, — усмехнулся проводник. — Пока вы думаете, я пожалуй искупнусь.

Смотреть на плавающего в бассейне проводника Сергей не стал. Он поднялся на второй этаж, прошел в спальню, прикрыл дверь. И принялся мерить комнату шагами.

Проводник заставил крепко задуматься. Возможность умереть, от занозы в пятке Сергея не прельщала, но и загнуться от старости, болезни, или ножа в подворотне он не хотел. Что ж такое придумать то?

Алтаев в бессильной ярости плюхнулся на кровать. Что-то твердое ткнулось в седалище. Вспыхнул экран подвешенного на полочке под потолком телевизора. Сергей сунул руку, вытащил из-под себя пульт, на который уселся по неосторожности. И вдруг замер. В сознание врезался хорошо поставленный дикторский голос:

— Я Дункам Маклауд из клана Маклаудов, — донеслось с экрана.

Вот оно, возликовал Сергей, эврика! Все гениальное просто, проще не придумаешь. И бессмертие есть, и допущение, и пусть попробуют его теперь подловить, если смогут.

— Рад, что вы так быстро определились, — возник в дверях Трензив, уже без пестрой майки и шлема. Волосы проводника были влажными, бедра обвивало полотенце. — Ваше желание будет исполнено. Если у вас нет ко мне никаких претензий, то я с вашего позволения откланяюсь.

— Валяй, — небрежно отмахнулся Алтаев, и проводник растворился в воздухе.

4

Из корпоративной переписки компании «Мефистофель и Ко»
Начальнику отдела поставок г-ну Мефистофелю проводника старшей гильдии Трензива


ЗАЯВЛЕНИЕ


В работе с клиентом № 113 от мая 1999 года от распятия Христова (в земном воплощении Алтаев Сергей Борисович) наметилась тенденция к нестандартному развитию. Клиент пожелал быть бессмертным (желание № 748, см. список желаний клиента (приложение № 3 к договору)). Согласно пункту 748 в означенном списке, клиент получает бессмертие на том условии, что может умереть от руки другого бессмертного, путем отрубания головы мечом. Лишить клиента жизни возможно только указанным способом.

Проблема: Отсутствие других бессмертных.

Возможные пути решения: Создание других бессмертных, с последующим заселением на Землю.


Проводник старшей гильдии Трензив.

10.09.1999 года от распятия Христова.


Генеральному директору Всего Самому г-ну Дьяволу начальника отдела поставок Мефистофеля


ДОКЛАДНАЯ


Замечен факт заключения договора купли-продажи со стороной, душа которой выбивается из-под стандарта № 8 (см. Стандартизацию человеческих душ).

Договор от 26 мая 1999 года от распятия Христова (копия договора прилагается).

Ответственный проводник — проводник старшей гильдии Трензив (заявление о наметившемся несоответствии от 10 сентября 1999 года от распятия Христова прилагается).

Жду инструкций.


Начальник отдела поставок Мефистофель

10.09.1999 года от распятия Христова.


ПРИКАЗ № 9339915


1. Начальнику отдела поставок Мефистофелю организовать работу по исправлению ситуации вызванной несоответствием души клиента стандарту.

2. Ответственным исполнителем назначить проводника старшей гильдии Трензива.

3. Организовать работу в соответствии с путями исправления, предложенными проводником старшей гильдии Трензивом.

4. Отменить пункт 3 приказа № 9339872 от 1.06.1999 о начислении проводнику старшей гильдии Трензиву по завершению работы со смертными поставленными на вид в мае 1999 года от распятия премии в размере ______.

5. О любых изменениях в ходе работы с клиентом № 113 от мая 1999 года от распятия докладывать отдельно и незамедлительно.


Подписано:

10.09.1999 года от распятия Христова.

Генеральный директор Дьявол.

— И теперь, если ты этого не исправишь, переводом в младшую гильдию ты не отделаешься, Трензив, — сверкнул глазами на подчиненного Мефистофель.

Проводник сидел удивительно тихий и подавленный. Пестрые шортики смотрелись на нем сейчас более чем комично. Гротеск не ушел от глаз начальника отдела поставок.

— И переоденься! В чем ты ходишь?

— Там жарко.

— Жарко не там, — заорал Мефистофель. — Жарко ниже. Тут тебе не земля и не люди. Тут «по собственному желанию» не прокатит. Будешь разжалован по самый низ. Будешь уголек под котлы подкидывать! Так что думай, и лучше бы тебе придумать, как выкрутится. Все, свободен.

— Нашли козла отпущения, — пробормотал Трензив себе под нос, когда оказался в одиночестве.

class='book'> 5 Когда раздался звонок Сергей был занят. Очень занят. То, чем он занимался называлось Юленька. Горничная случайно попалась на глаза, в тот момент, когда, слегка наклонившись, стирала пыль с журнального столика. Поза, в которой Алтаев застал девушку, не вызвала в нем никаких эмоций, кроме желания.

Сережа тихо подошел сзади, молча обхватил девушку за талию и дал волю рукам и прочим частям тела. Юленька вздрогнула, напряглась. Алтаев почувствовал, что она уже почти разворачивается, поднимает руку, замахивается… Сейчас как зазвенит в голове от пощечины.

Пытаясь предотвратить такой поворот событий, он мысленно пожелал отсутствия какого-либо сопротивления. В тот же миг тело под пальцами обмякло, повернувшаяся горничная смотрела с любовью и нежностью. Алтаев победоносно усмехнулся.

Девушка, отвечая на ласки, опустилась перед ним на колени, вжикнула молния на джинсах. Сергей ощутил жуткий прилив похоти, от которого помутнело в голове.


К тому моменту, когда позвонили в дверь, горничная уже даже не кричала, а слабо стонала от изнеможения. Алтаев медленно опустил девушку на диван, плавно свел на нет ласки, и принялся натягивать штаны.

Звонок повторился дерзкой настойчивой трелью. Сергей чертыхнулся — зачем распустил всю прислугу? — застегивая молнию и затягивая ремень, поспешил к входной двери.

На пороге стоял мужчина лет сорока-сорока пяти. Белобрысый, миловидный, в жокейском костюме, высоких сапогах и с хлыстиком в руке. Сергей отпрянул, внутри зашевелилось какое-то беспокойство. Белобрысый шагнул вперед, закрывая собой дверной проем, улыбнулся:

— Здравствуйте, а я к вам.

— А вы собственно кто? — не понял Сергей ощущая уже не просто беспокойство, а полнейший душевный разлад. Внутри верещало то, что он продал за все блага земные, кричало, пытаясь предупредить о чем-то.

— А я собственно по делу, — улыбнулся еще шире мужик. — Можно войти? Нет, мы конечно можем и здесь побеседовать, но лучше, чтобы нас никто не видел и не слышал.

— Проходите, — кивнул Сергей и отступил в сторону.

Мужик, широко улыбаясь, прошел в коридор. Алтаев прикрыл за ним дверь, а когда обернулся, тот смотрел на него уже без улыбки. В руке белобрысого жокея замер огромный тяжелый меч. Лезвие оплетал матово-серебристый узор, в котором среди сложных завитушек просматривались какие-то символы. Руны?

— Кто вы? — спросил Сергей вдруг осипшим голосом.

— Барон Гюстав Д’Флюэри, — отсалютовал белобрысый и бросился в атаку.

Сергей шарахнулся в сторону, барон врубился мечем в дверь. По полированной поверхности прошла грубая глубокая трещина, брызнули в стороны щепки, узорчатое лезвие застряло в двери. Гюстав, выдал пару фраз на незнакомом языке, судя по интонациям, выругался. Продолжая нести что-то неразборчивое, потянул меч на себя.

Алтаев тем временем судорожно отступил по коридору, сожалея, что у него нет ни меча, ни умения фехтовать. На этой мысли рука сама, повинуясь неизвестно откуда взявшемуся рефлексу, метнулась за спину. В ладони ощутимо потяжелело, запястье потянуло вниз, а когда рука появилась перед носом, Сергей с удивлением воззрился на простой без особых прикрас клинок.

Д’Флюэри выступил вперед из полумрака коридора, словно призрак. На побледневшем лице барона была решимость.

— Останется только один, — провозгласил он и сделал выпад.

Сергей отступил в сторону, принимая удар на свой клинок. Повел рукой, сбрасывая хищное, оплетенное узорами лезвие, сделал встречный выпад. Барон парировал удар, зло усмехнулся и пошел в атаку. Сталь засверкала с неимоверной скоростью. Сергей уходил от ударов, парировал их, делал выпады, но все в пустую. Белобрысый Гюстав пока не мог добраться до Сергея, но и не пропустил ни одного удара Алтаева.

Стараясь не пропустить удара, Сережа отступил в гостиную. Здесь было значительно светлее и просторнее. Дико вскрикнула и умолкла где-то за спиной Юленька. Расхохотался барон, снова зазвенели клинки.

Двое бессмертных, а в том, что перед ним такой же, как и он, Сергей уже отчего-то не сомневался, закружили по комнате. Некоторое время они обменивались осторожными ударами, потом Д’Флюэри неожиданно рванулся вперед. Сергей отступил в сторону, барон пронесся мимо и врубился в диван, превратив предмет мебелировки в весьма плачевное зрелище достойное украшать помойку, а не гостиную комнату в шикарном коттедже. Алтаев повернулся на месте, устремился вперед, но Гюстав уже обернулся и успел парировать удар.

Чертов жокей, пронеслось в голове, мы фехтуем с ним на равных. Так мне его не одолеть. Жаль, что я не умею фехтовать лучше. А почему собственно, не умею? Умею.

Сергей сделал обманное движение и выбил у противника меч. Барон отступил. Споткнулся и оказался на полу с острием лезвия у горла. Сергей держал меч, стальным кончиком касаясь кадыка противника, но уверенности в том, что надо рубить, сейчас уже не испытывал.

Барон судорожно сглотнул, кадык дернулся, кончик клинка окрасился в алый цвет.

— Кто ты? — жалко сдавленно прошептал барон.

— Я? — Алтаев задумался на миг, от мысли, пришедшей в голову, стало весело. Сережа расхохотался неистово, и отвел в сторону меч: — Я наместник Дьявола на Земле, и противится мне нет смысла.

Д’Флюэри посмотрел на противника безумными глазами. Сергей расхохотался пуще прежнего и опустил клинок. Барон боязливо, не веря себе, поднялся на ноги. Тот, кто назвался наместником Дьявола, хохотал, как сам дьявол. Убить, пронеслось в голове у несчастного бессмертного. Гюстав стрельнул глазами в сторону противника и бросился через комнату, туда, где валялся его клинок.

Алтаев оборвал смех, сделал резкий и безжалостный выпад. Лезвие свистнуло, как заправский Соловей-разбойник, хрустнули ломающиеся позвонки, брызнула кровь и к ногам Сережи скатилась голова барона.

Ноги подломились, рука с мечом стала тяжелой, в голове загудело, будто рядом собрался взлетать реактивный самолет. Потом мир вспыхнул нестерпимой болью и померк.


Возвращение к реальности было болезненным. Тело казалось тяжелым и уставшим, а внутри возникало ощущение, схожее с тем, когда натыкаешься на то, что кто-то полазал в твоем компьютере, пока тебя не было дома. В Сергее кто-то полазал, причем довольно грубо, накидав каких-то новых файлов, а какие-то стерев за ненадобностью.

Алтаев осмотрелся, тела бессмертного почему-то не было, только пятно крови на ковре и полуголая горничная на диване и без сознания. Черт! Сергей подошел к окну и остолбенел. Далеко за забором мигали проблесковыми маячками, как новогодние елки гирляндами, полтора десятка машин. Чуть поодаль стояла пара грузовиков, из которых горохом сыпались далеко не джентльмены в штатском.

— Трензив! Скотина! — заорал Сергей, глядя как дядьки оцепляют забор и начинают неторопливо и изящно через него перемахивать.

— Без грубости! — в голосе проводника не было былой доброжелательности.

— Это что? Милиция? С какой стати? — кивнул Сергей на окно с видом на сад.

— Это не милиция, это пара спецгрупп и куча ОММОна в качестве пушечного мяса или группы поддержки.

— Почему в моем саду?

— Потому что вы убили человека, — пожал плечами проводник.

— А откуда взялся бессмертный в этом мире помимо меня?

— Оттуда же откуда и вы.

— Это не честно! — заорал Алтаев на приспешника дьявола. — Это жульничество!

— А загадывать себе бессмертие на подобных условиях не жульничество? — возмутился Трензив. — За что боролись, на то и напоролись.

Сергей беспомощно поглядел за окно, мужики в камуфляже тенями перемещались от дерева к дереву.

— И сколько в мире бессмертных на сегодняшний день?

— Около трех с половиной сотен.

— И все охотятся за мной?

— За вами в той же мере, в которой и друг за другом, — гордо сообщил проводник. — Мы играем честно.

— Ну да! — рыкнул Сергей, в голове его уже зрел план. — Могу я пожелать вертолет и загранпаспорт?

— Можете, — с досадой в голосе произнес Трензив. — Практически все ваши желания по-прежнему исполняются.

— Тогда я хочу!

— Вертолет на крыше, — нахмурился проводник. — Документы в пакетике на сидении.

— А, — начал было Сергей.

— А управлять вертолетом вы уже умеете, — перебил слуга дьявола и бормоча что-то злобное растаял в воздухе.

Сергей замер, наблюдая, как от Трензива остается лишь легкий запах серы. В дверь постучали. Алтаев вздрогнул, словно отходя от сна и, не обращая внимания на продолжающийся стук, бросился вверх по лестнице.

6

— Кем?! — Мефистофель побелел, будто вымазанная мелом скульптура. — КЕМ он захотел быть?!

— Наместником Дьявола на земле, — тихо повторил Трензив, сжавшись в комок.

— Этого не может быть! Это невозможно! Это… это… Это черт знает что! Посмотрите документы, поднимите все дополнения к стандартам и правилам заключения договоров. Этого просто не может быть!!! Невозможно!

Трензив посмотрел на начальника отдела поставок, прошептал так, будто подписывал себе смертный приговор:

— Может. Я перерыл все, консультировался… Наместник бога на земле — папа римский. Он запросто может им стать. Если захочет, так почему не может стать наместником Дьявола?

Мефистофель одарил проводника старшей гильдии таким взглядом, что тот должен был бы уже осыпаться горсточкой пепла, но Трензив лишь съежился еще сильнее.

— Он не может им стать, — вкрадчивым голосом, который не сулил ничего хорошего, проговорил начальник отдела поставок. — Потому что такого сана, должности, чина, или чего там еще попросту не существует.

— Уже существует, — пролепетал Трензив, еще больше уменьшаясь в размерах. — Он так захотел, и у нас нет никаких оснований ему в этом отказать.

— А мне что делать? — как-то вдруг жалобно простонал Мефистофель. — Меня Сам вызывал. Сейчас начнет вопросы задавать, и что я ему отвечу? Что скажу?

Трензив чуть распрямился, попытался пожать плечами, но лишь вздрогнул. Начальник отдела поставок поднялся во весь свой нехилый рост.

— А я знаю, что скажу, — резко бросил он. — Идем. Если что, сам станешь объясняться.

— Опять козлом отпущения буду, — грустно промямлил проводник.

— Разговорчики! — пресек попытку бунта Мефистофель. — Не козлом отпущения…

Трензив, низко склонив голову, поплелся к выходу.

— Не козлом, — тихо добавил начальник отдела поставок. — А крайним.


Проводник старшей гильдии сидел в приемной директора и трясся от страха. Тысячелетиями выстраиваемая карьера была на грани краха. Мефистофель зашел к Самому один, велел ждать, и Трензиву осталось только повиноваться. В гендиректорском покое было подозрительно тихо, хотя после таких проколов Сам должен был рвать и метать.

Мимо пронеслась Лилит, секретарша господина Дьявола. Проводник старшей гильдии попытался спросить у нее, что происходит за дверью, но та и бровью не повела, пробежала мимо, будто кроме нее и мебели в приемной никого не было.

Трензив тяжело вздохнул. Здесь не как у людей, здесь все более сурово. Вчера был на коне, так Лилит сама в постель к нему лезла, сегодня попадает в немилость, это значит не только карьера порушится, но и приятели отвернутся, женщины замечать перестанут. А как иначе? Любовь и уважение способен заслужить только тот, кто успешен и благополучен. В противном случае — смерть. То есть жив то останешься, но перестанешь быть кому-либо интересен. И сколько сотен, да что там сотен — тысяч лет пройдет, прежде чем сможешь восстановить положение.

Он еще раз вздохнул, горько и обреченно. Что-то тренькнуло. Секретарша подскочила и исчезла в кабинете Самого. Трензив почувствовал, как внутри что-то сжимается, начинает метаться, искать выхода. А когда через несколько секунд снова появилась Лилит и, указав на дверь, бросила холодное «Пройдите», проводник чуть не лишился сознания.

Как ни странно, но Мефистофель оказался совершенно спокоен, а Сам так просто весел.

— Так это вы проводник старшей гильдии Трензив? — добродушно вопросил Дьявол. Он сидел в кресле с высокой спинкой и выглядел величественно прекрасно. На гендиректоре полыхал языками пламени желто-оранжевый костюм, багровый плащ скреплял на шее тлеющий уголек броши.

— Да, — пролепетал проводник. — Это я, ваше пр…

— Брось церемонии, — отмахнулся Сам покровительственно. — Садись.

Не чувствуя ног, Трензив подошел ближе и как подкошенное дерево рухнул на стул. На самый краешек стула.

— Я говорил с твоим руководством, — продолжил Сам указывая на Мефистофеля. — О том, что все сложилось неожиданно наилучшим образом. В особенности это пожелание на счет наместника меня на Земле.

— Что же тут может быть хорошего? — осмелился проблеять Трензив и тут же убоялся.

Дьявол сверкнул очами, на лице добродушие, которое можно трактовать, как угодно.

— Поверхностно смотришь на вещи, Трензив, — улыбнулся гендиректор. — Твой клиент ничем собственно нам не навредил.

— Пока, — вклинился Мефистофель.

— Пока, — согласился Дьявол.

— Но как же…

— Очень просто, Трензив, — как несмышленому ребенку начал объяснять Дьявол. — Это его пожелание — не наша проблема. Благодаря ему мы лишь укрепляем позиции. Проблемы начинаются у тех ребят, что работают на небесах. Сатанизм в качестве государственной религии их не устроит даже в крохотном государстве, а с замашками нашего клиента одним маленьким государством дело не ограничится. При таком раскладе охоту на него начнут сверху. Нам не надо искать способ нейтрализовать это пожелание клиента, оно само собой нейтрализовано. Однако, есть одно но.

Дьявол сделал паузу, Трензив подался вперед, выдохнул:

— Какое?

— Клиент не должен попасть на небеса. Клиент не должен оказаться вне области нашего влияния. Клиент не должен быть окончательно уничтожен. Клиент нужен мне по возможности живым, здоровым, с не нарушенной психикой. Доставь мне его, проводник старшей гильдии. Если сможешь, я гарантирую тебе такое продвижение по служебной лестнице, о каком ты и мечтать не смел.

7

Наместник Дьявола на земле, отец-основатель всемирной сатанинской церкви, Сергей Борисович Алтаев сидел у стойки бара и потягивал какое-то сладкое пойло средней градусности.

Бар ничем не отличался от сотен таких же американских забегаловок. Да что американских, кабаки во всем мире одинаковые за малой разницей. Завсегдатаи подобных заведений тоже мало чем отличаются друг от друга. И разговоры везде одни и те же.

Народу было немного. С десяток человек в зале по два-три за столиком и еще какая-то тетка у стойки с лонг-дринком в руке. Голоса посетителей бара сливались в монотонный гул, лишь изредка из него вырывались отдельные фразы. Сергей прислушался, расслышать удалось только урывки беседы двух мужиков, что сидели за ближним к стойке столиком у Алтаева за спиной.

— Нет, ты не прав, — горячо доказывал один. — Это знаешь что? Это конец света. Он наступил, а мы и не заметили.

— Это просто фанатизм какой-то, болезнь, — гнул свою линию второй. — Сатанисты, кучковались всегда маленькими группками, а тут нашелся маньяк, который объединил, систематизировал то, что существовало всегда. Но как систематизировал! Всего каких-то два месяца, а Сатанизм уже признан государственной религией в четырех отдельных государствах, трех странах СНГ и пяти штатах США.

— Не надо мне твоей статистики, — поморщился первый. — Я ее и сам знаю. Радио, телевидение и интернет только об этом и жужжат. Но, тем не менее, я склонен полагать, что это тот самый судный день. Воинство света против воинства тьмы. Католики и православные христиане против сатанистов. Кто победит?

— Во-первых, это всего лишь столкновение двух религий, не больше. Во-вторых, почему кто-то должен побеждать. Помяни мое слово, сатанисты и христиане будут совершенно спокойно сосуществовать, как раньше сосуществовали. Сейчас прет сатанизм только потому, что в новинку. На этом деньги делают, это модно. Те попы, которые поумнее были сразу переметнулись в сатанинское течение. Библия то у них одна и та же. А трактовка…

Сергей выматерился про себя, попытался не слушать, не получилось. Тогда он страстно пожелал не знать английский язык, и псевдо философская болтовня тут же превратилась в непонятное иностранное бормотание. Алтаев с удовольствием вдохнул полной грудью и шумно выдохнул. Хорошо! А то подобные бредовые разговоры уже порядком поднадоели. Вот интересно, если б эти двое знали, что перед ними сидит человек, который заварил всю эту жуткую кашу с сатанистами. Тот, который пожелал объединить необъединимое, тот, кто назвался наместником Дьявола, кого никогда не видели в лицо, но знали уже во всем мире. Интересно, если б эти трепачи узнали о том, кто он, что бы стали делать?

— Эй, — обратился к бармену по-русски. — Сколько с меня?

Бармен непонимающе вылупился, пожал плечами, залопотал что-то непонятное. Сергей чертыхнулся, пожелал вернуть знание английского и сказал уже на понятном американцу наречии:

— Счет, пожалуйста.

— ОК, — кивнул бармен и отошел к кассе. Вернулся почти мгновенно уже с чеком. Алтаев не глядя скомкал бумажку, протянул бармену сто долларов и со словами: «сдачи не надо», пошел к выходу.

Улица встретила привычным шумом. Алтаев вздохнул, размышляя куда направить стопы, так ничего и не придумав повернул направо и просто пошел куда глаза глядят. Уйти далеко, впрочем, он не успел.

— Эй, парень, ты русский? — окликнули сзади.

Сергей обернулся к нему довольно живо приближалась тетка, что стояла у стойки с лонг-дринком. Она была невысокой, довольно полной, с некрасивым не запоминающимся лицом. Темные вьющиеся волосы неопрятными локонами спадали чуть ниже плеч. На вид Сергей дал бы тетке где-то от пятидесяти до шестидесяти лет.

— Так ты русский, или мне показалось?

— Русский, — кивнул он. — Сергей Борисович Алтаев.

— Акименко Ольга Вячеславовна, — дамочка протянула руку чуть выше, чем следовало для рукопожатия. Сергей мысленно усмехнулся и приложился к руке губами.

— Можно просто Оля и на ты, — расцвела дамочка. — Я еще не настолько стара, чтоб по имени отчеству. Я девушка сорок пятого года. А чего ты смеешься? Я родилась девятого марта сорок пятого. Еще война шла. Так что я дитя войны. У тебя есть время? Ты не очень занят? А то может прогульнемся вместе, пообщаемся? Я сто лет нормальных русских не видела. Ты давно оттуда? Я здесь уже шестой год. Истосковалась. Представляешь ни одного нормального соотечественника, кошмар! Нам русским надо держаться вместе, а то тоска берет. Я уж честно говоря пожалела, что сюда приехала, а назад теперь хрен вернешься. Вот так. Так я не расслышала, ты свободен?

Сергей, чуть ошалевший от такого напора, улыбнулся:

— Совершенно.

— Тогда идем, тут недалеко прекрасный парк. Ну не то чтобы парк, а так бульвар. То есть, если быть точной, то просто аллейка, но все равно мило. Можно посидеть на травке или на лавке на худой конец.


— Зачем я сюда приехала? — грустно улыбаясь, бормотала захмелевшая Акименко. — Зачем? Вкалываю как проклятая, а толку чуть. Деньги туда, деньги сюда. Всюду эти деньги. Сотнями улетают и ничего. Только на скромное житье и хватает. Ты знаешь, Сережа, мне иногда хочется, чтобы случилось что-то экстраординарное. Ну, там третья мировая война, или нашествие инопланетян. Хоть восстание машин на худой конец. Я понимаю, что это фантастикой отдает, но нужно что-то абсолютно нетипичное. Нужны такие обстоятельства, которые заставили бы действовать нестандартно, мыслить не так, как обычно. В такой обстановке окружающим наверное придется не сладко. Зато я почувствую себя в своей тарелке. А сейчас, Сережа…

Ольга всхлипнула, утерла нос рукавом и тут же улыбнулась:

— Сейчас мне скучно, Сережа. Безмерно тоскливо. Рутина достала, все заботы-хлопоты, когда знаешь чем начнется и кончится завтрашний день… А если даже и придумывается что-то интересное, то оно тоже настолько предсказуемо… настолько…

Сергей посмотрел на русскую тетку, такую далекую и неожиданно такую близкую по духу.

— А чего бы тебе хотелось больше всего на свете? — спросил неожиданно для самого себя Алтаев. — Если отбросить все эти нестандартности, и если представить, что я способен выполнить любое твое желание, чего бы ты захотела тогда?

Ольга посмотрела на него оценивающе, будто прикидывала не издевается ли. Наконец сказала чистым зазвеневшим по-детски голосом:

— Больше всего на свете я бы хотела летать.

— Что? — поразился Алтаев.

— Летать, — потупилась Ольга Вячеславовна. — Как в детстве, во сне. Помнишь? Ну, не можешь же ты не помнить. Все, ведь все в детстве летают во сне. Я хотела бы летать, как тогда в детстве, только не во сне, а на самом деле. Хотела бы оттолкнуться от земли, легко преодолеть гравитацию и воспарить. Я хотела бы посмотреть на мир сверху и на небо изнутри. Я… Я не знаю, как тебе это объяснить, Сережа. Но ведь ты должен знать и сам. Ведь ты не забыл?

— Это было давно, в детстве и во сне, — задумчиво сказал наместник дьявола на земле. — но я попробую… — Сергей спохватился и закончил резко. — Попробую вспомнить.

— Это живо только в памяти, — грустно вздохнула Акименко. — Сны уходят вместе с детством, и ничего от них не остается. Только память.


Ночь пришла к Сергею вместе с бессонницей. Алтаев пытался заснуть, но тщетно. Перед внутренним взором вставала «девушка сорок пятого года» с замученной улыбкой. Вот человек, подумал Сергей, грустит, тоскует страшно, но не сдается. Скучает по Родине, понимая, что там ей больше нет места. Знает, что здесь ей тоже места нет. Ей теперь нигде места нет. А она все равно находит что-то радостное в жизни, и мечтать не разучилась. Сильная женщина, не то, что он — сопли распустил опять.

Сергей попытался копаться в себе, но Акименко не желала уступать ему место в его же собственных мыслях. Страстно захотелось сделать что-то для этой женщины. Хоть указать ей место, где бы почувствовала себя спокойно и уютно, по-домашнему, хоть осуществить какую-то ее мечту. Плюнуть на жизненные оковы, на запреты, на законы этого мира и осуществить маленькую несбыточную мечту.

Точно так. Он вышел на балкон, подставил лицо прохладному ночному ветерку. Потом обхватил вдруг голову руками, вцепился в лицо ладонями так яростно, будто его обожгло. Точно так! Точно так. Именно так и никак иначе.

Желание оформилось четко, однозначно, осмысленно. Сергей опустил руки, чуть отвел их назад и оттолкнулся от пола. Не подпрыгнул, а именно оттолкнулся. Тело легко преодолело гравитацию и зависло над балконом. Какое-то время Сергей зависал над перилами, смакуя ощущение невесомости. Потом расхохотался и стремительно рванулся в ночь, словно обезумевшая птица, у которой восстановились подрезанные крылья.

Он несся обгоняя ветер. Ощущение было сродни тому, какое возникало в детстве, когда гонялся наперегонки с ветром на велосипеде. А еще оно походило на резкий взлет на раскачанных до безумия качелях. И еще на… Хотя нет. Все те ощущения хоть и отдавали свободой, но лишь иллюзорно, на самом деле во всех этих детских ощущениях свободы была жесткая привязка. К земле, к законам физики, к рамкам, постоянным, константам, которые придумали не то люди, не то выдуманные ими боги. Сейчас же он попрал эти рамки, плюнул на постоянные, ощутил свободу. Чужое желание сделало его свободным. Пусть не надолго, но сделало.

Город светился мириадами огней, Сергей созерцал знакомые и незнакомые улицы. Какое-то время просто носился, как очумелая летучая мышь. Так же спонтанно, неумело, разнузданно-косолапо, и с таким же упоением. Потом, когда эйфория прошла он снизился и направился по адресу, который оставила ему «девушка сорок пятого года».


— Оля, — позвал тихо. А вдруг ошибся адресом? Как тогда оправдать свое появление в чужой комнате посреди ночи? Дьявол, почему его все еще дергают подобные вопросы? Вот ведь неискоренима человеческая психология. Достаточно лишь пожелать, и весь мир рухнет к его ногам, а он тревожится из-за надуманных трудностей. Какая трудность? В чем она, если по первому желанию из любой ситуации находятся тысячи выходов от самых простых до безумно-нелепых?

— Ольга Вячеславовна, — позвал увереннее.

На кровати что-то шевельнулось, дернулось. В сторону метнулась нервная тень.

— Кто здесь?! — голос полный самых разных эмоций. И тут же ослепительно-ярко ударил в глаза свет ночника.

Сергей сощурился. Вот ведь, опять же не рассчитал реакцию.

— Сережа…

Воистину, благими намерениями вымощена дорога до ада и в обратную сторону. Сейчас орать начнет, пронеслось в голове. Нет уж, дудки!

— Никакого удивления, — распорядился он. — Все в порядке вещей. Так и должно быть. Или вы думаете, Ольга Вячеславовна, что добрые феи, исполняющие желания являются как-то иначе?

— Так вы все-таки он, — успокоено улыбнулась Акименко.

— Кто он? — не понял Сергей. — Да хватит же слепить! — рявкнул уже на ночник и тут же перестал щуриться.

— Он? — переспросила она. — Он — прекрасный принц на белом коне. Таким он казался в детстве, потом менял свой облик в соответствии с моим возрастом. Он — воплощенная мечта. Вот уж не думала, что моя мечта явится ко мне на склоне лет в эмиграцию в виде русского мальчика. Так зачем вы явились, добрый фей?

— Что бы исполнить вашу мечту, — театрально откликнулся Сергей. — Дайте руку, мы полетим туда, где в свете мутно-желтой луны бесподобно-блестяще серебрится ночное озеро, окруженное мрачными тенями деревьев и озерных магов, ночных птиц и неведомых зверей.

Она поднялась с кровати в одной ночной рубахе, протянула покрытую сильнее, чем казалось, морщинами руку. Сергей без колебаний подхватил еще не старушечьи, но уже далеко не девичьи пальцы. Прекрасный принц и добрый волшебник, детская мечта явившаяся среди ночи должна быть великодушна, чиста и немного наивна.

— Туда, — кивнул Алтаев в сторону окна. — Летим туда!


Телефон звонил долго, разбудил и продолжал надрываться, пока Сергей колебался подойти, или плюнуть и спать дальше.

— Алло, — сказал наконец сонно в трубку.

— Сережа, — возопил знакомый, неожиданно чистый, по-детски звонкий и жизнерадостный голос. — Сереженька! Вы себе не представляете, вы мне снились сегодня! Это какое-то чудо, сказка из детства! Нам срочно нужно встретится, я расскажу вам… Это чудо!

Из корпоративной переписки компании «Мефистофель и Ко»
Проводника старшей гильдии Трензива

СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА


В наметившейся ситуации существенных изменений за истекший период не произошло за исключением желания клиента (Алтаев Сергей Борисович) получить умение летать, а так же одарить подобным умением третье лицо.

Принятые меры: Третье лицо умение получило вместе с ограниченностью памяти. Все воспоминания о применении подобного умения третьим лицом воспринимаются, как сновидения, либо вычеркиваются из памяти начисто.

Проводник старшей гильдии Трензив.

8

С Ольгой Сергей договорился встретиться после обеда. Для встречи он выбрал ту забегаловку, в которой они познакомились. Пусть Акименко считает, что это его любимое заведение.

Встретиться договорились в три часа, но Сергей пришел раньше, заказал пару лонг-дринков и сел за столик, потягивая из стакана. Коктейль кончился быстро, хоть и назывался тянучкой. Возникло желание сделать бездонный стакан, но Алтаев не стал привлекать к себе внимания и попросту потянулся за вторым.

Когда уже допивал вторую порцию и думал о третьей, на стол с жестким хлопком плюхнулась толстая кожаная папка. Сергей оторвал взгляд от стакана. Перед ним стоял и улыбался молодой парень.

— Я не просил меню, — сообщил Алтаев, покосившись на папку.

— Это не меню, — парень отодвинул стул и плюхнулся расслабленно вытянув ноги, словно долго-долго шел и наконец получил возможность сесть. — А я не официант, Серега.

— Мы знакомы?

— Я тебя знаю, этого достаточно, — развязно отозвался парень и сунул нос в пустой стакан. — Уууум, хороший коктейльчик.

Парень щелкнул пальцами и на столе возникло еще пара стаканов.

— Угощайся, Серега, пей, — указал на стакан парень и подхватив второй сделал смачный глоток.

Алтаев снова окинул его взглядом. Высокий, атлетически сложенный, белобрысый с наглой белоснежной улыбкой и васильковыми глазами. Ариец хренов.

— Мы были высоки, русоволосы, вы в книге прочитаете как миф, как мы ушли недолюбив, не докурив последней папиросы, — продекламировал парень, словно читая мысли.

— Вы, позвольте поинтересоваться кто такой, — Сергей почувствовал, что начинает заводиться. — И какого рожна Вам от меня нужно?

— Тихо-тихо, Серега, не шуми. Рожен, как ты его назвал, он в этой папочке лежит. Хошь посмотреть? — парень раскрыл папку. — Вот смотри, это конечно только копии, но подлинники, поверь мне, существуют. Вот договор. Не, ничего интересного, типовой такой договорчик. А вот смотри это уже из корпоративной переписки. Вот заявления, приказы, записочки служебные, суета всякая… «вокруг дивана», так сказать. А вернее вокруг тебя суета. Видишь как все весело? Стоит одному дураку подписать договор со скучающим фантазером начитавшимся фантастики и пошло-поехало. Бабка, понимаешь, за дедку, внучка там за Жучку, и так пока до репки не дойдет.

Сергей не совсем понял что имел ввиду парень под жучками-внучками, да и половины копий приказов-записок разглядеть не успел, но вот копию своего договора, свою фамилию на нем и подпись, которая в оригинале ставилась кровью, он увидел очень четко. Увидел и в груди что-то екнуло.

— Ты кто такой? — хрипло спросил Алтаев.

— Кто я? — парень расхохотался, откинулся на спинку стула и забросил ноги на стол. — Меня зовут Вифанаил. Общество с ограниченной ответственностью «Дети Иеговы», ведущий специалист. Проще говоря ангел. Вам документик показать, или на слово поверите?

Сергей приложился к стакану. Мысли скакали хаотично, зацепиться хотя бы за одну из них и разложить ситуацию по полочкам, Алтаев не мог. Не получалось.

— Что-то вы нагловаты, для ангела, — сказал он, чтобы хоть что-то сказать.

— В самый раз, — осклабился Вифанаил. — Это черти подколодные могут перед вами лебезить, а мы не перед кем не стелимся. Мы правы. Ваши души идут к нам и это почетно. А чертякам приходится покупать вас.

— Почему?

— Потому что реклама — великая вещь. Кинуть вам библию было гениальнейшим PR ходом. А запустить в массы рекламный ролик в виде евангелия — еще более крутой заворот. Что не говори, а в нашем PR отделе работают талантливые кадры. Ну и гений всех времен начальник отдела Михаил просто непревзойденный мастер своего дела.

Сергей слушал всю эту тарабарщину с раскрытым ртом, а ангел вдруг посмотрел на часы и оборвал тираду:

— В общем и целом, Серега, ты нам сейчас нужен, — выдал он без всякого перехода. — придется тебе со мной прогуляться наверх. Вознестись, так сказать, до выяснения обстоятельств.

— То есть? — не понял Алтаев. — Вы хотите, чтобы я с вами поперся на небеса?

— Да, — просто ответил ангел, допивая свой коктейль одним глотком.

— Кажется мне еще рано, — отмахнулся Сергей. — Я еще не умер и пока не собираюсь. Пожалуй, я откажусь от вашего предложения.

Вифанаил пожал плечами. Рука ангела метнулась под стол и тут же показалась снова. В ангельской ладошке был зажат огромный черный пистолет.

— Такой поворот событий я тоже учел, — нагло улыбнулся Вифанаил. — Так что, вознесешься по доброй воле Серега? Или тебя вознести?

Ну вот и все, метнулось в голове паническое.

— Иди ты к черту, — устало буркнул Сергей.

— Невозможно, — хихикнул ангел. — разве что он сам ко мне припрется.

И грохнул выстрел.


Получившая ускорение пуля вылетела из ствола, преодолела расстояние между ангелом и наместником дьявола на земле. Ударила последнему в грудь, проламывая ребра и разрывая сердце вышла чуть левее позвоночника и шлепнулась в стену…

В тот момент Алтаев забыл о собственном бессмертии. Он просто представил себе все это очень живо. Настолько живо, что не сразу осознал насколько он сам жив. Пистолет и впрямь выстрелил и пуля летела туда, куда долетела в воображении Сергея. Но долетела только в воображении. Рядом с Сергеем стоял Трензив. Проводник был в костюме-тройке и при галстуке. Через правую руку в которой он держал шляпу, перекинулся плащ. Левая рука была вытянута в сторону. Между указательным и большим пальцем левой руки проводника покоилась остановленная в трех сантиметрах от груди Алтаева пуля. Вопрос как такое может быть Сергей решил не задавать.

— Прекрасссно, — прошипел Трензив, отведя руку и разглядывая пулю. — Очень хорошо.

— Вот ведь, зараза, — сплюнул ангел. — говорили не поминай всуе, а то припрется.

— Вы ищите черта? — улыбнулся Трензив. — Их есть у меня.

— Трензив? — тупо пробормотал под нос Алтаев.

— Мое почтение, Сергей Борисович. Разрешите присесть? — голос у проводника был полон яду. Ситуация ему не нравилась. Но приходилось мириться. О причинах такого самоистязания Алтаев мог лишь догадываться, однако по его догадкам выходило, что причины сидели напротив и нагло улыбались.

Проводник занял место между ангелом и человеком и щелкнул пальцами подзывая официанта.

— Два раза тоже самое, а мне пиво с креветками. Креветки сварить в панцире с минимумом специй.

Официант умчался, а Трензив повернулся к ангелу:

— Не люблю знаете ли, когда креветок чищенными подают. Весь смак теряется. Хуже могут быть только чищенные семечки.

— Ага, — Вифанаил откинулся на спинку стула, стул опасно качнулся. — А хуже чищеных семечек могут быть только семечки нечищенные.

— Чем Вам семечки не угодили? — Трензив отклонился, давая официанту место для маневра.

— Наркотик, — коротко охарактеризовал ангел. — Уж лучше косяки смолить, право слово.

На стол с подносика официанта перекачивали два коктейля, запотевшая пивная кружка. Перед проводником выстроились тарелка с горкой креветок, чистая тарелочка под шелуху и глубокая, больше похожая на мисочку, тарелочка с водой. В воде победоносно плавали два ломтика лимона и листочек мяты.

Чертов проводник отхлебнул пива. Кружка опустела на треть. Рука Трензива потянулась за креветкой.

— Я бы на месте шефа ввел одиннадцатую заповедь, — продолжал ангел. — НЕ ЗЛОУПОТРЕБЛЯЙ.

— Глупец, — Трензив нещадно отвернул креветке голову и ловко выдернул из панциря хвостик. — Вы еще глупее, чем ваш шеф. Он потому и не вводит таких заповедей, что вся ваша лавочка строится на злоупотреблении.

— О чем вы? — попытался встрять Алтаев, но ни Трензив, ни Вифанаил никак на него не отреагировали.

— Чем это мы злоупотребляем? — ангел снова закачался на стуле и тот на глазах деформировался в кресло-качалку.

— Для начала силой, — Трензив жестом подозвал официанта. — Еще два пива.

Официант кивнул, сделал пометку в блокноте и убежал.

— Сейчас вы меняете и искривляете пространство, как вам в голову взбредет, — продолжил Трензив, разделываясь с очередной креветкой. — Вы видоизменяете мебель, ляпаете бездонные стаканы, не задумываясь о последствиях. Вы не думаете о том, что этим людям придется чистить память и убирать из ее ваши фокусы. А все от того, что вы не думаете ни о ком кроме себя. Вам лень лишний раз позвать официанта.

— Я думаю об официанте, — ангел зевнул, из неоткуда материализовался клетчатый плюшевый плед, укрывший Вифанаила, по домашнему свесившийся с поручней кресла-качалки. — Зачем гонять парня, если можно самому справится с этой нехитрой работой. Это добродетель, черт.

Трензив усмехнулся и отхлебнул пива:

— Добродетелью вы тоже злоупотребляете. Это пожалуй самый расхожий материал для злоупотребления. Вы эгоисты и негодяи, покрывающие свои пороки красивой оберткой добродетели.

Ангел зло сверкнул глазами, но тон его, когда заговорил, был все тем же насмешливым:

— И кто это говорит? Негодяй и эгоист. Слуга негодяя и эгоиста. Средоточие порока.

— Да, но мы этого не скрываем и не строим красивых философий, мы…

— Вы строите эти философии, — резко оборвал его Вифанаил. — Строите.

— Пример, пожалуйста, — от очередной креветки оторвалась голова.

— Получите: Гёте. Еще? Ницше. Любой автор пишущий на тему дьявола и продажи души. Или это не ваша работа? Нет, милый мой. Вы врете, врете людишкам почище нашего. А мы говорим правду. Потому что нам незачем врать. Потому что мы правы. Потому что за нами сила.

— За вами наглость, — Трензив ополоснул руки и снова приложился к кружке. — Зачем вы здесь сейчас? Раб божий понадобился, так он не божий. Он на контракте.

— Не волнуйся, он к нам и не попадет, — ангел поднялся и резко распрямился, возвышаясь над столом. — такие сволочи, как твой Алтаев в раю не приживаются.

— Я не волнуюсь, мальчик мой, — голос Трензива засвистел покровительственными нотками. — Я спрашиваю. Для вмешательства в жизнь человека нужны веские причины.

— Как продажа души например, — Ангел кажется увеличился в размерах. Качалка за ним рассыпалась в прах, пространство вокруг накалилось, приобретая цвет пустынного солнца.

— А что вы имеете против контрактников, — Трензив поднялся по другую сторону столика. Кружки и стаканы на столе лопнули, разлетевшись мелкими осколками. Проводник достиг размеров ангела, вокруг него заплясали огненные всполохи.

— Я заберу с собой наместника дьявола на земле, — прошипел Вифанаил. — И ты мне не помешаешь, черт. Я заберу его и рай ему будет хуже ада.

Сергей дернулся в сторону от средоточия двух сил, но Трензив опустил руку ему на плечо, вжимая в сидение:

— Сидеть! — рявкнул проводник и повернулся к ангелу. — Прежде чем забирать наместника дьявола, выдайте-ка мне наместника бога. Думаю папа римский будет достойной заменой Сергею Борисовичу.

Алтаев снова дернулся. В голове, словно вспугнутая стая летучих мышей, метались обрывки мыслей. Убрать руку. Убрать проводника… Нет… самому убраться… Убери руку, черт!

Последняя мысль была столь яркой, что, видимо, оформилась как желание. Трензив убрал руку, рявкнул что-то ангелу. В глазах проводника полыхало адское пламя, по плечам, груди, рукам плясали огненные языки. Волосы пламенели, как костер в пионерском лагере. Рядом с ним начали плавиться стены.

Алтаев подскочил с места и бросился к выходу. В кафе уже поднялась паника, люди метались, не давая прохода. Неизвестно почему их вдруг стало много. Кто-то ломился вон из кафе, кто-то наоборот пытался попасть внутрь. Завыли вдалеке полицейские сирены.

Сергей пер к двери, проталкивался, нещадно расчищая проход локтями.

— Сережа!

9

Алтаев повернул голову и выматерился. Сквозь толпу к нему протискивалась Ольга Акименко.

Сзади громыхнуло. Сергей обернулся. Ангел стоял против проводника, вокруг него полыхали молнии. В глазах Вифанаила блестели ледяные осколки звезд. Страшный блеск.

— Сережа, что происходит? — Акименко протиснулась-таки к нему и теперь держала Сергея за локоть.

— Не знаю, — отозвался он, почти не погрешив против истины.

— ОООООТВААААААЛИИИИИИ!!! — прогремел Вифанаил. Голос его потонул в оглушающем грохоте, полыхнуло так, что о столике, за которым сидел еще пятнадцать минут назад Сергей, не осталось и воспоминания. Пол и стены в том месте тоже пришли в негодность.

Сквозь тающий свет и осыпающуюся штукатурку было видно, как скрючился Трензив. Проводник держался за левый бок, дышал тяжело.

— Держи его! — крикнул ангел и ринулся на Алтаева.

Сергей ничего не успел сообразить, просто закричал по-детски, крикнул первое, что пришло на язык:

— Стоять!

Ангел замер.

— Всем стоять!!! — прокричал Алтаев иступленно.

В зале повисла тишина. Движение остановилось. Люди и нелюди застыли в странных позах, как в детской игре «море волнуется». Алтаев в удивлении обвел взглядом зал. Замерли люди, официанты, полицейские за окном. Словно соляные изваяния возвышались над оплавившемся столиком Вифанаил с Трензивом. На морде ангела читалось изумление, проводник ехидно усмехался. Рядом с Алтаевым в неестественной позе извернулась Ольга.

— Всем стоять, — тихо повторил Сергей.

Мысли в башке носились как угорелые. Ну замерли «морские фигуры», а дальше что? Вечно же это продолжаться не может. И что делать? Бежать? Куда? И успеет ли? Сколько времени у него в запасе одному Аллаху ведомо.

Будто в подтверждение его мыслей лик Вифанаила медленно начал приходить в движение. Мимика ангела не слушалась, а потому выглядело его лицо сейчас, как оплавляющееся на солнце эскимо.

— Твою мать! — выругался Алтаев.

Что бы придумать? Какой бы форс мажор? Чем бы отвлечь от себя внимание? Мать вашу!!! Ладно, бежать к чертовой матери, по дороге что-нибудь придумается. Сергей повернулся к двери. Перед ним вывернувшись как вареная креветка, которых лузгал пол часа назад Трензив, стояла Ольга Акименко.

«Ты знаешь, Сережа, мне иногда хочется, чтобы случилось что-то экстраординарное, — всплыл из памяти голос Ольги. — Ну, там третья мировая война, или нашествие инопланетян. Хоть восстание машин на худой конец. Я понимаю, что это фантастикой отдает, но нужно что-то абсолютно нетипичное. Нужны такие обстоятельства, которые заставили бы действовать нестандартно, мыслить не так, как обычно. В такой обстановке окружающим наверное придется не сладко».

— Эврика! — расхохотался Сергей. — Бредбери с Уэлсом на вас не хватает, божье отродье.

Вифанаил шелохнулся едва заметно, словно бы сковывающие его пласты льда дошли до такой точки таяния, что еще чуть и распадутся на куски, высвобождая заключенную внутри силу. «Немая сцена» вокруг тоже неуверенно начала приходить в движение.

Алтаев схватил Ольгу за руку.

— Идем!

Акименко вздрогнула, огляделась неуверенно. На лице женщины читалось удивление. Сергей потянул за руку, сделал шаг к выходу.

— Идем-идем.

— Что это… здесь что… происходит?.. — пробормотала она.

— Все в порядке, — улыбнулся он хищно. — Нашествие инопланетян. Идем.

Ольга спотыкаясь и оборачиваясь потопала за ним. Он держал крепко, уверенно пер к выходу.

В кафе царила тишина. Обездвиженные стояли замерев, глядя в никуда невидящими глазами. Никто не видел, как вышел из кафешки виновник безобразий, волочащий за собой русскую эмигрантку Ольгу Вячеславовну Акименко. Только ангел проводил отца основателя сатанинской церкви ожившими глазами и проводник усмехнулся одними губами во след наместнику дьявола наземле.


Еще какое-то время в несчастной забегаловке не было ни звука ни движения. Потом от потолка отделился кусок зеленой слизи и шлепнулся на пол, деформируясь в получеловеческую фигуру. С грохотом распахнулась задняя дверь, в зал повалили зеленые человечки с лучевыми винтовками. А следом за этим ожили люди.

В гробовой тишине, державшейся еще несколько секунд, которые ушли на осознание громом прогремел голос ангела:

— Ушел, сукин сын.

— Да, — усмехнулся Трензив. — Силен шельма. Какая смекалка, дьявол его забери.

— Не дай бог, — ужаснулся ангел.

Птицей под потолок взвился женский визг. Вифанаил поморщился. Зеленые человечки поняли этот крик по-своему. Заорали, вразнобой защелкали винтовками. Через зал метнулось пара лучей. Один из них разнес барную стойку, оставив черный обугленый след. Люди с дикими воплями толкаясь и перепрыгивая друг через друга бросились к дверям и окнам. С той стороны выли навзрыд полицейские сирены и разрывался комментариями ситуации громкоговоритель.

— Почему же «не дай бог»? — не обращая внимания на творящиеся вокруг ужасы поинтересовался Трензив. — Это как раз тот случай, когда я готов встать перед богом на колени и просить его помочь мне достичь цели.

— Перебьетесь, — безапиляционно отозвался ангел. — У меня четкое распоряжение забрать раба божьего Сергея…

— С каких это пор грешник стал рабом божьим, которому покровительствует сам бог?

— Не твоего ума дело, бес. Хочешь покровительства? Давай сделку. Я помогаю тебе, а ты…

— А я похож на сумасшедшего? — перебил проводник. — Кто же поверит ангелу?

— Ну я же верю черту, — пожал плечами Вифанаил.

— В некоторых вещах проводники от нижнего мира значительно честнее и щепитильнее, — отозвался Трензив.

— Была бы честь предложена, — фыркнул ангел и принял вид оскарбленного в лучших чувствах достоинства.

Очередной луч инопланетной винтовки ударил обиженного в грудь. Вифанаил надул губки и как на назойливую муху покосился на инопланетянина. Зеленый попятился, глаза его выпучились, он что-то залепетал, отступая на шаг. Ангел протянул руку и выхватил винтовку:

— Значит так, клоун, пукалку убрать, стрельбу отставить.

Зеленый снова что-то тренькнул по птичьи.

— Хватит трещать, — тоном военачальника на плацу рявкнул Вифанаил. — Настрой как следует свой транслейтор и отвечай. Зачем вы сюда приперлись?

Зеленый пощелкал каким-то переключателем на воротничке костюма и снова затренькал. С задержкой на какую-то долю секунды вслед за его трескотней зазвучал механический голос с сильным акцентом:

— Захватнический поход. Приказ начальства. Извините, я не хотел в вас стрелять. Я…

— «Приказ начальства», — передразнил ангел. — Воля творца, а не приказ начальства. Вы вместе с вашим начальством здесь по велению вселенского разума. Знаешь зачем вас призвали? Нет? Вы должны нейтрализовать человека Сергея Алтаева, он представляет угрозу для вселенной. Понял?

— П-понял, — заикнулся не то инопланетянин, не то его механический переводчик. — А вы кто?

— Я? — Вифанаил приосанился. — Я полномочный представитель созидателя всего сущего, непостижимого вселенского разума. Понял? Так и передай начальству.

Зеленый замер, словно суслик, прислушиваясь к чему-то не то внутри себя, не то еще где-то несоизмеримо далеко, затем взгляд его просветлел и инопланетное создание совсем по-человечески плюхнулось на колени в приступе предбожественного раболепия.

Наблюдавший за разговором Трензив презрительно фыркнул.

— Людей по возможности не стрелять, — продолжал наставления ангел. — Все же твари божьи, хотя если понадобится можно и положить кого-то. Табу тут нет, только пожелание. Алтаева доставить мне лично. Целым, по возможности невредимым. Все, идите, дети мои.

Трензив снова фыркнул, но собравшиеся уже полукругом рядом с ангелом инопланетяне были настолько поглощены свалившимися на них откровениями от вселенского разума, что на проводника внимания не обратили.

Ангел взмахнул рукой в жесте, означавшим видимо конец аудиенции. Зеленый человечки похватали винтовки и без единого звука исчезли тем же путем, каким и появились. Вифанаил оторвался от пола и вознесся, проводник же просто растворился в воздухе.

Ворвавшиеся в кафе полицейские не нашли никого, кроме пары обгорелых трупов и жуткого погрома. Приблизительно такой же погром царил чуть позднее в полицейских отчетах, взбесившейся прессе, на телевидении и в головах непосвещенных в детали людей.

10

Из корпоративной переписки компании «Мефистофель и Ко»
Генеральному директору всего Самому г-ну Дьяволу (копия начальнику отдела поставок Мефистофелю) проводника Трензива


ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА


Довожу до Вашего сведения, что в деле Алтаева С.Б. имеются следующие изменения:

1. Произошло вмешательство третьего порядка со стороны ООО «Дети Иеговы». Ответственный за работу с клиентом ангел первого звена Вифанаил.

2. ООО «Дети Иеговы» ведется работа по нейтрализации желания клиента относительно наместника дьявола на земле и создании клиентом всемирной сатанинской церкви. Влияние на ситуацию идет в основном через патриарха московского и всея Руси и римского папу.

3. Последним желанием клиента в эксплуатацию введены представители инопланетной цивилизации (допущение категории Ф). Первоначальная цель: агрессия в адрес земного населения сконцентрированного в отдельно взятой точке. Желание нейтрализовано представителем ООО «Дети Иеговы» ангелом первого звена Вифанаилом. Текущая цель инопланетян: нейтрализация С.Б. Алтаева с поимкой и доставлением в жизнеспособном виде представителю ООО «Дети Иеговы».


Проводник Трензив


Проводнику Трензиву

(лично в руки, срочно)


В 16.00 на совещание к Самому. Подготовить подробный отчет о случившемся. О любых изменениях ситуации информировать меня и Самого незамедлительно.


Мефистофель.
Из корпоративной переписки ООО «Дети Иеговы»
Президенту ООО «Дети Иеговы» Самому г-ну Богу (копии начальникам подразделений архангелу Михаилу, архангелу Гавриилу)


КРАТКИЙ ОТЧЕТ


По порученному мне заданию наметились определенные сложности и пути развития.

1. Клиент не заинтересован в сотрудничестве, собственного желания на даже временное вознесение не изъявил.

Пути решения: уговорить, искусить, заинтересовать (попытка дала отрицательный результат); вознести при помощи грубой силы (попытка дала отрицательный результат); вознести при содействии третьих лиц (в работе).

2. На стороне клиента выступает компания «Мефистофель и Ко». Ответственный за клиентскую часть работы проводник Трензив.

Пути решения: перевербовка ответственного лица (попытка дала отрицательный результат); устранение ответственного лица (не отрабатывалось); нейтрализация ответственного лица при помощи третьих лиц (не отрабатывалось).

Подробный отчет о работе по восстановлению позиций православной и католической церкви, а так же дочерних и смежных организаций прилагается.


Ангел первого звена Вифанаил
Сам господин Дьявол слушал Трензива предельно внимательно. Местами Сам позволил себе пару колких комментариев, а три раза просто откровенно расхохотался, сообщив, что «Алтаев шельма силен». Трензив такой реакции не ждал, а потому закончил рассказ смущенным и удивленным.

Шеф всего кивнул, резко посерьезнел и сказал:

— Трензив, дружище, делай что хочешь, но этот клиент нужен мне живым и здоровым. Попасть к деткам Иеговы, инопланетянам или кому-либо еще он не должен. Совращай, подкупай, убеждай, запугивай… что хочешь делай, но он мне нужен живой и здоровый. Иди.

Трензив поклонился и пошел к выходу.

— Погоди, — приостановил его Сам уже в дверях. — О любом шаге, даже о самой незначительной мелочи сообщать мне тут же!

11

Беглец, отец основатель сатанинской церкви, продавец единственной бессмертной души и прочее и прочее Сергей Алтаев пребывал в состоянии крайне возбужденном. Домой возвращаться он не рискнул, воспользоваться услугами другого кабака впрочем тоже.

Пробежав два квартала, волоча за собой несчастную эмигрантку, он пожелал скромную ничем не примечательную не новую машину. С этим желанием завернул за угол и сел в старенький запыленный «форд» черного цвета. Из распахнувшегося бардачка выглянул бумажный пакет.

Сергей потянул конверт на себя, развернул его и удовлетворенно вздохнул. Документы на машину и права как всегда идеальны, не прикопаешься. Пока ковырялся с документами не заметил, как Ольга оказалась на соседнем сидении. Хлопнула дверь.

Он посмотрел на нее. Акименко сидела молча, оторопь с русской эмигрантки сошла, ее место заняла задумчивость.

— Едем? — поинтересовался Сергей.

— Куда? — не поняла она.

— Я намереваюсь устроить прогулку до соседнего штата, а там посмотрим. Вы со мной?

Ольга Вячеславовна покосилась на него как-то странно, выдавила:

— А что мне еще остается…

Сергей включил передачу. «Форд» неспеша выполз из подворотни, начал разгоняться.

— Вы всегда можете выйти и вернуться в свою обычную повседневную жизнь, — отозвался он.

— Спасибо за разрешение, — желчно поблагодарила Акименко. — Но мне пока чего-то не хочется. Любопытно понять, что происходит и посмотреть, что произойдет дальше. Кстати, а что же все-таки произошло?

Алтаев смотрел на дорогу, ответил не сразу. На какой-то момент Ольге даже показалось, что вовсе не ответит, но:

— Произошло нашествие инопланетян. Вы же помнится сами хотели подобного форсмажора или нет?

— Да, — кивнула Ольга. — Мне казалось, что так будет проще. Я отчего-то думала, что если я не подхожу для обычной повседневной жизни, если не могу существовать со всеми как все, то в экстремальной ситуации смогу развернуться и занять какую-то значительную позицию. Мне думалось, что в такой ситуации я буду чувствовать себя как рыба в воде. Помните в детстве? Казаки-разбойники? А еще я играла с ребятами в войну. И они всегда принимали меня. Я даже в лидеры выбивалась.

— Иллюзия, — «Форд» выехал на хай-вей, и Алтаев с радостью дал по газам. — Почему-то очень многим кажется, что их иллюзии имеют что-то общее с реальностью.

— А разве нет?

— Наверное да, — Сергей чуть повел плечами. — Не знаю. На самом деле если брать иллюзию одного человека, то может быть она и имела бы место на реальное воплощение. Но людей-то много. И у каждого свои иллюзии. А свое оно всегда ближе, чем чье-то. Вот и получается, что каждый пихает свое, а напарывается на чужое. Такая борьба иллюзий называется реальностью.

Ольга неуверенно хмыкнула.

— Зря смеетесь. Вам повезло. Вам выпало редкое счастье посмотреть на воплощение собственной иллюзии.

— Да, — задумчиво произнесла Акименко. — Даже два раза за последние несколько дней. Сперва я летала ночью, потом эти зеленые человечки и еще два здоровенных похожих на земные воплощения господа бога и владыки преисподней. Хотела бы я поглядеть на того чудотворца, который ухитрился собрать их вместе в одном месте… тьфу «вместе в одном месте» фраза дурацкая…

— Фраза дурацкая, — кивнул Сергей не поворачиваясь. — а посмотреть можете хоть сейчас. Кстати, заодно уж и в зеркало загляните. Вы ведь тоже к этому причастны. Моей фантазии на инопланетян наверное бы не хватило.

Раздался странный гортанный звук. Потом в салоне установилась гробовая тишина. Только мотор продолжал ровно спокойно тарахтеть, толкая старенький «фордик». Впереди показался съезд. Сергей потихоньку притормозил и повернулся к Ольге:

— Отдыхайте, когда приедем, я разбужу вас. И все вам расскажу. Обещаю.

— Легко сказать «отдыхайте», — возмутилась женщина. — Я и не усну теперь. Меня ж любопытство сожрет.

— Уснете, — мягко улыбнулся Алтаев. — Обязательно уснете. Мне очень-очень этого хочется.


Интересно, а можно ли спрятаться от всевидящих божьих и дьявольских слуг? И если можно то как? Вопрос терзал Сергея на протяжении многих километров, а вернее миль, потому как янки километров не признают.

Нет, на самом деле. Не может же быть человека… ну пусть не человека, существа, которое наблюдало единовременно и во всех деталях каждый уголок мира. А мир давно уже не ограничивается диском лежащим на китах и черепахах. Он ограничивается уже даже не пределами вселенной. Слабо представить какое количество операционной памяти должно быть у вселенского разума, чтобы охватить разом, сфотографировать и проанализировать такой объем информации? Нет, все сразу не охватишь, это сказочка придуманная церковью. Но какой-то опознаватель должен быть чтобы выловить человека из толпы.

Отчего-то Сергей уверовал в то, что его не найдут пока он сам себя не обнаружит. А обнаружить он себя может только загадав желание. Последнее было загадано за много миль отсюда, значит найти его будет не так просто. Только ничего не желать, благо это не сложно, ведь денег у него полно, бумажник забит кредитками. А обналичить можно где угодно.

Он притормозил у небольшого придорожного мотельчика, с отцовской лаской посмотрел на спящую на соседнем сидении Ольгу. Его пальцы тихонько потеребили ее за плечо:

— Ольга Вячеславовна, проснитесь. Мы приехали.


В мотеле он снял номер на двоих. Им безропотно выдали ключи, проводили в номер, а потом еще долго обсуждали с чего это такого молодого мальчика потянуло на такую тетку, не иначе как склонности к геронтофилии. Сергею, впрочем, все эти пересуды были до лампочки, так как разговора он не слышал. А если бы даже и слышал, то лишь пожал бы плечами. Его сейчас заботило другое.

Сергей сидел перед Ольгой Вячеславовной в свежеснятом номере мотеля уткнувшись лицом в подставленные ладони. Он рассказал ей все… ну не все, но многое. Должен был рассказать. А так, как рассказчиком был хорошим, за время повествования успел пережить все события прошлых месяцев заново.

— Мне жаль вас, Сережа, — тихо сказала Акименко. Ольга была на удивление молчалива и серьезна. — Что теперь?

— Теперь? — Сергей встрепенулся. — Теперь я хочу бежать.

— Куда?

— Не важно. Можно сказать, что уже убежал, — горячо заговорил Алтаев. — Куплю этот мотель, оформлю на ваше имя, устроюсь к вам управляющим. Чисто формально. Никаких желаний больше. Никто меня не найдет. Ни ангелы, ни черти, ни зеленые человечки, ни бессмертные, ни ублюдки-сатанисты. Никто!

— От кого вы бежите, Сережа? — будто не слыша его тихо спросила Ольга. — От себя? Вам тесно с самим собой? Или вы ищете что-то?

Сергей дернулся, будто получил хорошую оплеуху.

— Ищу? Да ищу! Ищу человеков! А нахожу людей. Я все время думаю, все время пытаюсь понять, почувствовать… Кому я нужен. В самом деле, кому мы нужны? Вот я. У меня есть деньги, у меня есть… Да у меня все есть, и к этому всему, которым я щедро делюсь с окружающими, у меня есть некоторая степень обаяния. Вокруг меня может быть столько народу, сколько я захочу. Ровным счетом любой может влюбиться в меня до беспамятства. За что? За то, что я успешен, за то, что я уверен в себе, за то, что мне легко и весело. А те, кого это раздражает, все равно влюбятся в меня, стоит только пальцами щелкнуть. Но на самом деле… на самом деле я не нужен им. Им нужна моя маска, лучи славы, все что угодно, но только не я сам. Я сам им не удобен.

— А может быть, стоило бы перестать думать о себе? — тихо спросила Акименко. — Попытайтесь помогать людям, давайте людям.

— Что я им могу дать?! — взревел Сергей бессильно. — Я не могу пожелать мира во всем мире, счастья для всех или панацеи от всех болезней. А помогать каждому понемногу… Что я могу дать? Денег? Благ земных? Эти блага не делаю людей счастливее, а только портят характеры. Я не могу дать ничего и никому. Я не могу дать ничего даже себе. Знаете, Ольга Вячеславовна, кто в этом плане устроился лучше всех? Черти в аду и ангелы на небе. И тем и другим насрать на войны, болезни и страдания. Им наплевать на людей. Им вообще на все плевать. Они сидят и забавляются вербовкой душ. И даже на души эти им плевать. Не нужны им души. Это уже просто как игра, кто больше понахапает. Только одни покупают души за деньги, и возможность погрешить вволю, а другие за жалкое подобие морали и проявление добродетели. Вот и вся разница между небесной канцелярией и девятью кругами ада.

Акименко поднялась и подошла ближе к Сергею.

— Мне жаль вас, Сережа, — повторила она. — А зачем вы все это рассказываете мне?

— Я хочу бежать и затеряться, — выпалил Сергей. — И я хочу дать вам кое-какие земные блага, чтобы вы помогли мне. Я готов просить вас о помощи. Мне нужна ваша помощь.

Алтаев посмотрел на женщину с мольбой, та ответила прямым суровым взглядом.

— Вы поможете мне?

— Нет, Сережа.

— Жаль, — горько произнес Сергей. — Я не хотел так. Честно не хотел. Но что еще остается?

Он посмотрел на Ольгу как-то по-новому. В глазах женщины мелькнуло непонимание.

— Вы поможете мне, — медленно и четко с непробиваемой, неподъемной уверенностью проговорил Сергей.

Голос Акименко надломился, будто его били батогами:

— Хорошо, Сережа. Чем я могу вам помочь?


Следующим утром двое русских, мужчина и женщина вышли из небольшого придорожного мотеля, молча сели в старенький неприметный «форд». Машина тихо заурчала мотором, тихо выехала на трассу и тихо скрылась вдали. Больше двух русских в этой местности никто никогда не видел. Еще пару раз поминали в разговоре молодого парня с теткой в годах, вздыхали куда это мир катится, а потом и вовсе забыли о том, что эти двое здесь когда-то останавливались.

Спустя неделю после того на другом краю Соединенных Штатов возле похожего небольшого мотеля остановилась новая «феррари» цвета спелой вишни. С водительского сиденья из машины выскочил молодой мужчина. Обогнув машину он распахнул вторую дверцу и на дорогу ступила дамская ножка в сапожке за тысячу долларов. Следом за одной ножкой появилась и вторая.

Хозяйка сапожек окинула мотель взором избалованной аристократки и капризно сложив губки сообщила:

— Меня устраивает.

Мужчина взял даму под руку, и они вместе прошли внутрь мотеля.

Дама была не молода и явно богата. Мужчина, не то бойфренд, не то компаньон, не то управляющий ничем не выделялся. Абсолютно непримечательная личность. Единственное в его внешности, за что цеплялся взгляд были все понимающие глаза и скучающее выражение лица.

Через полчаса к мотелю подъехал черный «мерседес». Из машины вышел нотариус и резвой походкой направился ко входу. Еще через полчаса он вышел обратно, довольно потирая руки, сел в машину и уехал.

А на другое утро поспешно отбыл с минимумом багажа бывший хозяин мотеля «Каролина». Он никому ничего не объяснял, просто собрался и уехал. Те немногие, которые видели его накануне вечером, рассказывали, что он был сильно пьян и жутко доволен. Единственная членораздельная фраза, которую из него сумели выжать была: «crazy Russian». Впрочем, про сумасшедших русских он говорил охотно и многократно.

Так стараниями управляющего Сережи мотель «Каролина» перешел во владение русской эмигрантки очередной «новой волны» Ольги Вячеславовны Акименко.


Месяц пролетел незаметно. Ольга вжилась в роль богатой эмигрантки и развлекалась светской жизнью, поездками и приемами. «Управляющий» Сережа вел тихую умиротворенную жизнь и наслаждался покоем. Кресло, плед, кофе, сигары и классическая пьеса в классическом издании.

Сергею очень нравилось покуривать хороший табак и подремывать над томиком Шекспира. Вечера проходили в кресле под пледом в полном умиротворении.

Полный покой. Покой — то к чему так или иначе стремится каждый человек. То, для чего придумали загробный мир. То ради чего и в поисках чего живут и умирают. Алтаев наконец нашел этот покой и осознал, что его-то и не хватало. Осмысление было счастьем, а счастье не долговечно.

Счастье кончилось в один из вечеров. Из умиротворенной полудремы под пледом его выдернул до тошноты знакомый голос:

— Думаешь сбежал?

12

Вопрос прозвучал насмешливо и настолько неожиданно, что Сергей вздрогнул. Зная, что увидит Трензива, Алтаев повернулся. Проводник стоял и скалился в недоброй усмешке.

— Чего ты хочешь, скот? — зло рявкнул Сергей.

— Вот вам и хорошие манеры, — лицо проводника исказила странная гримаса. — Скот! И это говорите вы, Сергей Борисович! Да у меня из-за вас столько проблем, что если здесь и уместна речь о чьем-либо скотстве, то скорее о вашем, нежели о моем. Нехорошо вы поступаете со мной, Сергей Борисович, право слово.

— Ты пришел давить на жалость? — безразлично спросил Сергей. — Так она мне чужда. Во всяком случае по отношению к тебе, чертово отродье.

Проводник потянулся за стулом, сел, сказал уже мягче, явно взяв себя в руки:

— На жалость вашу я никоим образом не рассчитывал. Что до всего остального, то я пришел сообщить вам некоторые факты, способные повлиять на ваше бытие.

— И все?

— И, возможно, — промурлыкал Трензив, к которому явно вернулось самообладание. — Возможно, сделаю вам одно предложение.

— Валяй, выкладывай свои факты, — разрешил Сергей.

Алтаев старался выдерживать развязный барский стиль беседы, но внутри застрекотала взбесившимся кузнечиком тревога.

— Хорошо, — быстро согласился проводник. — А факты такие.

Трензив взял драматическую паузу, поглядел на подопечного. Тот стоял с видом уставшего пофигиста, и проводник отбросил театральные эффекты, заговорил быстро и сухо:

— Во-первых, на вас вышли бессмертные, — черт загнул палец на правой руке. — Человек пять, не больше. Но первый из них окажется здесь приблизительно через два-три часа, а последний не позднее рассвета. Во-вторых, немногим позднее полуночи на крышу опустится космический кораблик с пачкой инопланетян на борту. У них между прочим приказ от «вселенского разума» на ваше уничтожение. В-третьих, в настоящий момент на центральной площади города собирается несанкционированный митинг религиозных фанатиков. Эти ребятки совершенно случайно узнали где скрывается наместник дьявола на земле и хотят порвать его антисвятейшество на британские флажки. В-четвертых, следом за ними всеми припрется ваш знакомый Вифанаил, который теперь знает чего от вас ждать. Уж поверьте, второй раз наш ангел не ошибется. Мало? Хотите еще? Могу и еще, но не стану. Поберегу ваше время. Первый гость появится около двенадцати, так что времени вам осталось до полуночи.

— Сволочь, — прошипел Сергей. — Почему ты не даешь мне покоя?

— Потому что я проводник, — ухмыльнулся победно Трензив. — Обеспечение покоя в мои должностные обязанности не входит.

— Откуда они узнали? Откуда все сразу??? — Сергей не выдержал, вскочил и заметался по комнате.

Бес радостно заулыбался:

— Ну, скажем их натолкнули на эту мысль.

— Скотина!!! — заорал Алтаев.

— Могу предложить вам сделку, Сергей Борисович, — беспечно сообщил тот. — На безысходность так сказать, на безрыбье.

Сергей остановился и метнул в Трензива такой взгляд, что тот чуть не провалился вниз к начальству.

— Никаких сделок, — прорычал Алтаев. — Никогда ничего общего с вашей канцелярией больше затевать не стану. И потом у меня еще есть желание. Так вот я хочу, чтобы сегодняшний день не кончался. Раз уж раньше нуля часов ко мне не припрутся, то нехай в ноль часов ноль ноль минут начинается не завтра, а опять сегодня.

Радость с лица проводника как ветром сдуло.

— Хочу напомнить вам об ограничениях, — мрачно произнес Трензив. — Безоговорочное исполнение данного желания невозможно, потому как исключает возможность получения нами того, что причитается по договору.

Алтаев покосился на проводника:

— Варианты поправок?

— Ну я могу предложить только один вариант. Мы замыкаем для вас сегодняшний день во временную петлю, а вы, — чертов проводник снова взял театральную паузу.

— А я? — переспросил Сергей, ругая себя за то, что начинает играть по чужим правилам.

— А вы даете обещание, Сергей Борисович, что временная петля будет разорвана при первом вашем осознанном или неосознанном желании ее порвать без возможности замкнуть ее снова.

— Хрен с вами, — отмахнулся Сергей. — Обещаю.

— Что вы обещаете, Сергей Борисович? — голос Трензива стал густым и приторным, как конфетка-тянучка.

— Я обещаю, что в случае если осознанно или неосознанно у меня возникнет желание порвать временную петлю, она будет порвана незамедлительно. Обещаю, что не стану предъявлять претензий по поводу выхода из петли и требований возобновить петлю.

— Прекрасно, — на рожу проводника вернулась уверенность, губы скосились в злорадной ухмылке. — До свидания, Сергей Борисович. До скорого свидания.

— Прощай, бес.

— До скорого свидания, — повторил Трензив. — Поверьте, меня вы увидите раньше, чем ангелов, фанатиков, бессмертных или инопланетных товарищей.

Проводник примерзко гы-гыкнул и с легким хлопком растворился в воздухе.

— Сволочь, — подытожил Алтаев.

Из архива компании «Мефистофель и Ко»
Дневники Сергея Алтаева (выдержки)


«День первый.

На самом деле он уже не первый, но будем считать его началом отсчета. Когда все дни не просто похожи друг на друга, а по сути и есть один день начинаешь путаться. Так что заметки эти исключительно для борьбы с путаницей.

Идея с временной петлей бесподобна. Только окунувшись во все это понимаешь что такое покой. Днем предаюсь чревоугодию, вечером читаю Шекспира.


День второй.

Хм. А вот об этом я не подумал. Записки-то переходят в новый день, а я остаюсь в старом, так что по сути дневник бесполезен. Хотя почему бы и не расставить акценты дня, а заодно потренировать память?

На ночь читал Шекспира. В коридоре наткнулся на Машеньку, девочку из нового персонала, которую наняла Ольга. Миленькая девочка, я б ее… впрочем я ей явно не понравился. Жаль.


День третий.

Хороша тренировка памяти! Подробностей позавчера не помню. Надо больше внимания уделять дневнику. Кстати, а вот интересно, что становится с вариантами дня, которые я прожил? Ведь я живу заново, а мир живет дальше. Или без меня этого дальше нет?

Ольга ходит владычицей морскою, а я, блин, золотая рыбка у нее на посылках. Хорошо в роль вжилась. Дочитываю Шекспира. Снова подкатился к Машеньке. Не нравлюсь ей. А жаль.


День четвертый.

Сижу пишу дневник, слушаю Грига. Приперлась Ольга и потребовала убрать звук, мол музыка ей мешает. Откуда чего берется?

Шекспир закончился. Надо будет утром заказать новую книгу, а то вечером читать нечего будет. Попытался потискать Машу, получил в грызло. Она мне определенно нравится. А я ей определенно нет.


День восьмой.

По традиции пишу дневник под Грига. Как обычно заходит Ольга и делает замечание. По ней можно часы сверять. Пожелал, чтобы маша взяла выходной, поехал с ней покататься по городу. Затащил в кабак, напоил до чертей, думал в таком состоянии она будет посговорчивей. Фиг там — получил по морде.


День двенадцатый.

Вместо Грига поставил Бетховена. Пришла Ольга и сделала замечание. Начинает доставать. Снова пожелал Машу, снова получил чего желал. Скучно. Когда она давала мне по морде было интересней.


День двадцать третий.

Все достало. Забыл заказать утром книгу. Весь день читал Шекспира. Ненавижу его, он пишет одно и тоже. Писал дневник под „Вальс цветов“ Чайковского, приперлась царица полей акименко и сделала замечание. Меняю классиков уже не из интереса, а из принципа. Бах, Бетховен, Григ, Чайковский, Гендель, Глинка, Шуберт, Штраус и Лист у Ольги Вячеславовны не в фаворе. Машу не желал, поэтому опять ей не нравлюсь.


День двадцать седьмой.

Еще немного и я на нее сорвусь. К списку „мешающей“ классики добавились Шуман, Бюсси, Брамс и Свиридов. Скучно до тошноты. Раньше поражался возможной вариативности бытия, которая не доступна простым смертным. Теперь поражаюсь как я мог этому поражаться.


День, наверное, тридцать какой-то.

Несколько дней подряд пил. Просто пил. Ничерта не помню. И со счета сбился. Может снова начать считать с сегодняшнего как с первого? А смысл? Как будто это что-то изменит. Берлиоз, Мендельсон, Римский-Корсаков и Бизе ее величество раздражают. Возможно и еще что-то, но этого я уже не помню.

Завтра буду слушать Вивальди, а вообще-то запас классики на компакт-дисках заканчивается. Значит скоро лишусь еще одной забавы…»

— Под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди, — мурчал под нос Алтаев. — Под музыку Вивальди, под старый клавесин…

Он воткнул диск с «Временами года» в музыкальный центр и сел за стол. Ручка заерзала по бумаге, выводя в верхнем углу листа «День тридцать какой-то там. Будем считать тридцать восьмой».

Написав эту фразу, Алтаев деловито покосился на часы, потом на дверь. Створка властно распахнулась.

— Почему вы шумите, Сережа? — в голосе Акименко появились новые властные, менторские нотки.

— Я слушаю музыку, а не шумлю, — спокойно отозвался Сергей.

— Я попросила бы вас не забываться. То что вы ведете мои дела не дает Вам права вести себя столь фривольно. Потрудитесь убрать звук и убраться из моего кабинета.

— Как вам будет угодно, — кивнул Сергей и великий классик оборвал свое душеизлияние на половине тянущейся ноты.


Он вышел в коридор и потащил сигарету из пачки. Нет, курить нельзя, Ольга взбесится. Боже, Ольга Вячеславовна, славный человечек. Девушка сорок пятого года рождения, мечтающая о нашествии инопланетян и умении летать. Где эта Ольга Акименко? Нету. А куда девалась? И кто сделал из нее этого монстра самовлюбленного? Деньги, положение, или он, Сергей Борисович Алтаев?

Не заметил, как чиркнул зажигалкой и прикурил. Тьфу ты пропасть! Ну и пусть, пусть орет. Поорет и перестанет. Надо будет ей завтра Рахманинова поставить. Стоп, а почему именно Рахманинова?

Алтаев прислушался, откуда-то издалека доносился звук. Точнее не звук даже, а отзвуки. Играли вживую, играли Рахманинова.

Сергей пошел на знакомые аккорды. Рояль разрывался непостоянством классика. Алтаев взлетел по лестнице на второй этаж, распахнул огромные створки дверей и оборвал звучание. Маша, что сидела за инструментом, посмотрела на него как на неизбежную помеху, с которой приходится мириться.

— Что? — тихо спросила она.

— Браво, — произнес Сергей. — Я на звук пришел и… просто ошалел.

Маша пожала плечами:

— Каждый вторник и пятницу здесь играю. А у вас музыкальное образование?

— Я учился чему-то когда-то, — грустно усмехнулся Сергей. — Но чему уже не помню. А сейчас… сидел внизу, слушал Вивальди. Оказывается «Времена года» могут помешать кому-то. Пришлось выключить музыку. Поднимаюсь наверх, а тут…

Сергей замолчал от переизбытка чувств. Вслух говорить не стал, что всегда питал слабость к женщинам, сидящим за роялем. И не просто сидящим, а умеющим рвать душу бегающими по клавишам пальцами. Он прислонился к роялю, Маша заиграла. Сергей в который раз поразился тому, что музыку можно не просто слушать, а чувствовать всем телом. Достаточно лишь прижаться к инструменту и ощутить вибрацию, рожденную гениальным композитором и воспроизведенную миниатюрной девочкой.

— Бесподобно, — шепнул Сергей.

— Вы знаете что это? — заинтересовалась Маша, не переставая играть.

— Только на слух, — соврал Сергей, что бы дать почувствовать горничной свое превосходство над богатеньким по ее меркам распорядителем. — У меня бабушка учитель пения. Я многое знаю на слух. И потом, какая разница? Музыку не обязательно знать, к ней можно просто приходить в гости.

Миниатюрные, удивительно сильные пальчики принялись танцевать какой-то необузданный яростный танец, вдавливая клавиши, срывая аккорды, вызывая вибрацию, рождая музыку.

Вот она, вечность, подумалось Сергею. Дьявол, что я делаю?..


Вот она вечность! Ее создают великие нищие, несчастные, страдающие, и, тем не менее, самые счастливые и самые богатые люди. А он? Что он создал? Конечно, может хоть сейчас пожелать стать великим художником, композитором, писателем, актером…

Может, а что это даст? Кого он обманет?

Окружающих? Да.

Себя? Возможно.

Вечность? Вечность обмануть нельзя. Искусство не обманешь.

Сергей побежал по коридорам опротивевшего вдруг дома. Что есть этот дом? Богатство, сытость. Маска, надетая чтобы защититься от всех окружающих, от людей, чертей и ангелов, от бессмертных, смертных и инопланетных фанатиков. Перед ним распахнулась дверь, в коридор вышла Ольга Вячеславовна. Алтаев притормозил, чуть не сбив ее с ног, остановился.

— Что вы позволяете себе, Сережа, — наиграно возмутилась «хозяйка».

— Закрой рот, кукла расфуфыренная, — зло проскрежетал Сергей. — Концерт окончен. И Вивальди включи. Я хочу, чтоб этот дом наполнился музыкой. Умирать, так под «времена года».

— Как скажете, Сергей Борисович, — сникла Ольга. Плечи ее опустились, по лицу заскользили некрасивой сеткой морщины, она показалась Сергею постаревшей лет на пятнадцать, хоть прошло всего пятнадцать секунд с того момента, как перед ним стояла сильная, вольнолюбивая женщина пышущая здоровьем и жаждой жизни.

— И распорядись, чтоб мне принесли вина, — уже мягче добавил Сергей.

— Какого?

— Хорошего. Красного. Сухого. Ящик, — Алтаев развернулся и пошел прочь, добавил не оборачиваясь, уже на ходу. — Ко мне в кабинет.


Он ощутил чужое присутствие, когда в ход пошла четвертая бутылка. Прислуга не понимала, что происходит, Ольга тоже, хоть и знала больше остальных. В любом случае, все, кто находился в доме, побаивались не то, что заходить в кабинет, а к двери приблизиться. Потому его удивило ощущения человека за спиной.

Алтаев обернулся. Так и есть, не прислуга, не человек. Перед ним стоял Трензив. Проводник был явно доволен, ехидно ухмылялся. Сергею эта ухмылка не понравилась.

— Какого хрена ты приперся? — рявкнул он на приспешника Дьявола. — Я не звал тебя.

— Это и не требовалось, — улыбнулся еще шире и еще гадостнее чертов проводник. — На этом месте, Сергей Борисович, ваше существование подходит к своему логическому завершению.

— С чего бы это? — Сергей приложился к бутылке с вином. Пил прямо из горлышка, причем это была уже пятая бутылка.

— Ваша временная петля порвалась. Было маленькое условие, ваша временная петля остается петлей только до тех пор, пока вы сами не захотите ее порвать. Вы изъявили такое желание. Пусть это был нервный срыв, но, тем не менее, нельзя отрицать вполне явного желания покончить с этой бегущей по кругу жизнью. В связи с этим, — Трензив прошел по комнате, взял стул. — Позвольте, я сяду, — не дожидаясь разрешения, уселся. — Так вот, в связи с этим временная петля порвалась, время вернулось для вас в свое нормальное состояние.

— И что, — Сергей залпом опорожнил оставшееся в бутылке вино, потянулся за следующей. — Что из этого следует?

— Из этого следует, что сегодня в полночь, то есть через каких-то двадцать-тридцать минут, сюда прибудет парочка бессмертных с вполне определенной целью. Из этого следует так же, что немногим позже к вам на крышу приземлиться маленькая тарелочка с зелеными человечками. А еще толпа религиозных фанатиков, которая уже собирается на центральной площади города и через часок двинется сюда, чтобы стереть вас, Ваше преподобие, вместе с вашей богомерзкой верой с лица Земли. Ну если уж и эти не успеют отправить вас на тот свет, то небесная канцелярия тоже не дремлет, и у ангелочков на вас свои виды имеются.

Трензив расхохотался и хлопнул в ладоши. На хлопок из ящика выпрыгнула запыленная бутылка и неспешно поплыла по воздуху в руки к проводнику. Тот перехватил стеклянное горлышко, сорвал бумагу и пальцем вдавил внутрь бутылки пробку.

Сергей фыркнул и приложился к бутылке, Трензив последовал его примеру.

— Смешно, — мрачно согласился Алтаев. — А знаешь, Трензик, хорошо, говорят, смеется тот, кто ржет потом, когда другие уже плачут. Ты поиздеваться пришел?

— Не совсем, — ухмыльнулся проводник. — У меня для вас грандиозное предложение.

— Срать я хотел на тебя и на твое предложение! — взвился вдруг Сергей.

— О как! — хихикнул Трензив. — А предложение не от меня. Тут дело такое, Сам генеральный директор хотел…

— Плевал я на тебя и на твоего генерального, и на всю вашу лавочку подземную, — Алтаев встал, глотнул вина и отшвырнул бутылку. Бутылка мягко плюхнулась на дорогой ковер, красная жидкость полилась моментально впитываясь в мохнатый ворс нежно-кремового цвета. Сергея качало, но голос звучал твердо:

— У меня есть выход, о котором никто из вас не подумал, — он победоносно вытащил из кармана листок формата А4, договор о продажи души.

Трензив перестал смеяться, улыбка сползла с его лица, как раскаленный воск по подсвечнику. Проводник побледнел, посерел, потом и вовсе стал цвета накрахмаленной простыни.

— Ты… — пробормотал он. — Вы, Сергей Борисович, это…

— Что, понравилось? — рассмеялся Сергей. — Сейчас я его порву и все. Все вернется на свои места. Инопланетяне и бессмертные в мир иллюзий, ангелы на небо, фанатики по домам, а ты в преисподнюю.

— Но вы… у вас тогда… все ваши деньги, ваше социальное положение…

— Вернется на прежний уровень, — припомнил Алтаев текст договора. — И что? Зато я буду жив, здоров и невредим.

— Но…

— Чего это ты вдруг так перепугался, а, проводничок? — захохотал Сергей.

— А вы не думали, — звенящим, полным фальши голосом завизжал Трензив. — Что все одно попадете в ад? Или вы считаете, что Бог простит вам такой грех, как спекуляцию собственной душой?

— Там посмотрим, — пожал плечами Алтаев. — Во всяком случае, я еще поживу до тех пор. Лет тридцать-сорок, больше не надо. А там… Может, и нет никакого рая, и никакого ада. Может, нет никаких богов, ангелов, чертей и дьяволов. Все это запросто может быть фантазией. Религия — это такая сказка, которую одни люди придумали, чтобы управлять и бессовестно грабить других людей.

— А вера? — пискнул в отчаянии Трензив.

— А веры вы не заслуживаете, — безжалостно отрезал Сергей.

— А как же я, — попытался из последних сил проводник. — Я же вот стою тут перед вами, я же исполнял все ваши прихоти, я же явился к вам сегодня, чтобы…

— А ты, — не стал слушать Сергей. — Ты просто дурной сон. Могут быть у меня дурные сны?

Пальцы ничего не почувствовали, будто потянули в разные стороны воздух. Хрустнула в неизвестно откуда взявшейся, могильной тишине бумага. Полыхнули ярыми языками пламени обрывки договора.

Где-то далеко, будто во сне или увиденном сквозь сон телевизоре, мелькнул ссутулившийся Трензив. По лицу проводника текли слезы, он жалобно скулил. Потом на поскуливания наложился треск распахиваемой двери, грохот, крик:

— Защищайся, останется только один!

Мелькнула какая-то тень, растворяющаяся в накатывающей темноте, забили часы. Часы били двенадцать. Все смешалось. Последнего удара Сергей уже не услышал…

13
Утром он проснулся на диванчике в гостиной комнате своей двухкомнатной квартиры. Голова трещала, в горле было сухо, как в пороховом погребе, а во рту ощущался такой привкус, будто это был не рот, а общественный туалет в парке Горького.

Алтаев тяжело постанывая поднялся с дивана, обернул вокруг талии сложенный пополам клетчатый плед и потопал на кухню.

В холодильнике трещала небольшим минусом пустынная зима. На столе стояла початая бутылка выдохшегося пива, да валялась пустая сигаретная пачка. Сережа глотнул отвратительного пива, поставил чайник на плиту и подошел к окну. Все тот же пейзаж, все тоже самое, будто и не изменилось ничего. Вот только Светки нет, да деревья стоят голыми, а тогда их покрывала молодая ярая листва. И еще снег лежит. Впрочем, он скоро стает.

Закипающий чайник задребезжал крышкой. Сергей выключил плиту, сыпанул заварки прямо в чашку и залил кипятком. Горячий чай обжигал язык и горло, напоминая о том, что он снова вернулся к обычной жизни. А разве он из нее выпадал? Может все это лишь похмельный бредовый сон? Думать не хотелось, и он оставил вопросы безответными.

За окном посыпался мягкий пушистый снег, оседая лохматыми хлопьями на чернеющих корявых ветках деревьев. Сыпет, а ведь уже конец февраля, таять пора. Сережа перевел безразличный взгляд с пейзажа за окном на чашку с дымящимся чаем. Мыслей не было, тоски или радости тоже. Только пустота с легким налетом грусти.

От созерцания парующегося чая его оторвал стук в дверь. Алтаев поднялся и, шаркая, поплелся в коридор. Руки слушались плохо, и потому замок поддался не сразу.

На пороге стоял человек неопределенного возраста с густыми черными волосами и зелеными глазами. Лицо его с неправильными чертами притягивало, не оставляя никакой возможности оторваться, искрилось обаянием. Одет человек был в черный плащ, из-под которого выглядывал дорогой костюм. Лощеный дядька, мысленно окрестил гостя Сергей.

— Вы к кому? — спросил вслух.

— К вам, дорогой Сергей Борисович.

— Я тебя не знаю, — вяло заметил Сергей, пропуская мужика в квартиру и закрывая за ним дверь.

— Зато я тебя знаю, — расплылся гость в обезоруживающей улыбке.

— Тогда, может быть, мы сравняемся, и ты хотя бы представишься?

Алтаев жестом велел следовать за ним, и, не оглядываясь на мужика, потопал на кухню. Лощеный дядька не отставал. Сережа ткнул пальцем в табуретку, сыпанул во вторую чашку заварки, плесканул кипятку и поставил чашку перед гостем.

— Сахара нет, — предупредил он.

— А это и не нужно, — улыбнулся мужик.

— Так кто ты такой? — повторил свой вопрос Сергей.

— Генеральный директор одной веселой организации.

— Государственной?

— Скорее частной, — снова улыбнулся дядька и представился. — Дьявол.

— Как? — опешил Сергей. — Это что фамилия?

— Может фамилия, может имя, может должность. Я никогда об этом не задумывался. Слушай, старик, — потупился вдруг лощеный дядька. — Я вот о чем поговорить хотел. Я, знаешь ли, там внизу зашиваюсь. Дел невпроворот. Да и фантазия за тысячи лет поиссякла. А у тебя так славно получается. Такой полет, такое творчество, такой размах! У меня к тебе деловое предложение. Я тебе все, что по договору причитается, и даже сверх того. И душа при тебе. А ты будешь моим заместителем. Ну, как, ты согласен? Погоди, не торопись сответом, подумай прежде.

И Дьявол с надеждой посмотрел Сергею в глаза.


2003–2004 год.


Оглавление

  • Пролог
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10
  • 11
  • 12