Уайклифф разрывает паутину [Джон Берли] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Джон Берли Уайклифф разрывает паутину

Глава первая

Красивая светловолосая девушка выглядела весьма неуместно в приемной врача — она вся просто лучилась здоровьем.

Об этом подумал старик. Он разглядывал ее, опустив подбородок на изуродованные артритом руки, сжимавшие набалдашник трости. Старик уставился на нее бесцветными, лишенными всякого выражения глазами и вспоминал других девушек с такой же кожей цвета меда, покрытой легким золотистым пушком, девушек пышногрудых, чьи нежные и гладкие щечки цвели румянцем юности, девушек, превратившихся теперь в старух, а то и вовсе уже умерших.

Об этом же подумала женщина. Своей необъятной плотью в цветастом платье она заполнила одно из плетеных кресел; ее пластиковые пакеты с покупками заняли другое. Прижимая толстыми, в кольцах, пальцами кожаную сумочку к животу, она вперилась в девушку маленькими поросячьими глазками.

А эта молодая особа, казалось, не замечала их присутствия; она сидела в фокусе солнечного луча, проникавшего в приемную через высокое окно, и рассеянно листала журнал, при этом часто поглядывая то на свои часики, то на плотно закрытую дверь смотрового кабинета.

— Сам-то доктор в отпуску, — заметил старик.

— Да, знаю, — ответила девушка.

— А подменщик что-то больно медлительный.

— Да.

— Наверное, очень старательный попался. — Старческий смех походил на глухое кудахтанье.

Дама решила, что лед сломан, и сказала:

— Вы ведь дочка Рози Клемо.

Это был не вопрос, а почти обвинение.

— Да.

— Вы вчера бабушку схоронили?

— Да.

— Шикарные получились похороны. Я тоже ходила. Одних цветов сколько… Жаль ее. Хотя теперь-то она отмучилась. Сколько ей было? Восемьдесят или восемьдесят один?

— Восемьдесят.

— Для нее такой исход к лучшему. Столько страданий, прикована к постели… Я-то помню, Элинор преподавала в воскресной школе лет этак сорок тому назад. Мы с вашей несчастной матушкой были в ее классе.

Хильде все это ни о чем не говорило. Среди провинциальных сплетен она родилась и выросла, но они все равно навевали на нее скуку, были лишь безразличным фоном, сродни бормотанию радиоприемника, когда думаешь о чем-то своем. Вот как сейчас.

В окно она могла видеть гавань, блики света, пляшущие на воде. Туда легко можно было бы добросить камень, а кажется, словно это какой-то другой мир, от которого она теперь полностью отрезана.

Один из катеров уже вернулся и покачивался, пришвартованный у рыбачьей пристани. Это Питер Скобл. Он же ушел утром на промысел. Интересно, почему он уже здесь, мимолетно подумала она. Подобные мысли вместе с обрывками прочитанного в журнале скользили по поверхности ее сознания, а в глубине зияла пустота всепоглощающей тревоги. За этой дверью, на листке бумаги…

Дверь кабинета открылась, и из него вышел, зажав в руке рецепт, невысокий сухопарый мужчина в тельняшке. Он сдержанно поздоровался с очередью и удалился.

После этого ожидание стало и вовсе нестерпимым, но вот наконец прозвучало:

— Мисс Хильда Клемо! Заходите, пожалуйста.

Врач, молодой кудрявый блондин в белом халате, стоял на пороге.

Девушка проследовала в кабинет, дверь за ними закрылась.

— Вот ведь нахалка! — бросила вслед дама.

— Но прехорошенькая, — отозвался старик. — Прям не знаю, в кого она уродилась такая. Не в Клемо, это уж точно. Да и Рулы — тоже смотреть особо не на что.

Но женщина зациклилась на своем:

— Знаю, негоже плохо говорить о мертвых, но она вся в мать-покойницу. Та тоже больно нос задирала. И вообще, все Рулы такие, если уж на то пошло. Помню, их батюшка держал лавку на Чёрч-стрит. Деньги брал с покупателей, будто одолженье делал.

— Когда Джимми Клемо овдовел, я был уверен, что он скоро опять женится. В том смысле, что он тогда еще был хоть куда, а этой его дочурке едва четыре или пять исполнилось, — сказав это, старик закашлялся, потом достал смятый носовой платок и сплюнул в него. — Смех, да и только! Я всегда считал, что все женщины Клемо от природы на передок слабы.

— И Эстер тоже? — не без иронии поинтересовалась женщина.

— Эстер! — От изумления старик снова зашелся в кашле. — Скажете тоже, Эстер! Лично я охотнее положил бы с собой в постель мешок обглоданных костей. Да и набожна она слишком для таких дел. Католичка, понимаете ли… — он хихикнул. — Еще бы с такой внешностью не удариться в религию!

На какое-то время воцарилось молчание. Старик уставился невидящим взглядом в окно, а его собеседница принялась изучать плакаты о вреде курения, профилактике СПИДа и гриппа.

Женщина сказала спустя какое-то время:

— Джимми Клемо скоро разбогатеет на своем кемпинге. Говорят, это просто золотое дно.

— Да уж точно — получше будет, чем фермерствовать.

Женщина бросила взгляд на закрытую дверь.

— Однако долго он с ней возится…

— Он ее, извиняюсь за выражение, обследует. Я бы не отказался побыть сейчас на месте этого молодого