Мишень [Кэтрин Коултер] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Кэтрин КОУЛТЕР МИШЕНЬ

Приношу искреннюю благодарность Алекс Макклер, за ее неоценимые консультации, которые помогли мне лучше понять механизм федеральной системы правосудия.


Посвящается доктору Антону Погани, обладающему всеми нужными качествами: интуицией, терпением и легкой рукой.

Предлагаю продолжить кулинарные эксперименты.

Пролог

Он очень отчетливо видел этого человека: высокий, в темной одежде – одинокая, застывшая, почти зловещая фигура на фоне затянутого тучами серого неба. Незнакомец входил в огромное здание из гранита, уродливое и словно бы приплюснутое, пялившееся на улицу мириадами подслеповатых глаз-окон. И тут он внезапно оказался за спиной мужчины, стараясь держаться как можно ближе, чтобы не отстать. Человек шагнул в лифт, нажал кнопку девятнадцатого этажа. Но он упорно следовал за неизвестным, пока тот шагал по длинному коридору и привычным жестом открывал дверь в большой офис.

Улыбчивая секретарша поздоровалась с ним и весело засмеялась брошенной на ходу шутке.

Он молча наблюдал, как неизвестный поприветствовал строго одетых молодых людей, мужчину и женщину, очевидно, его подчиненных, а потом вошел в кабинет вместе с его владельцем и увидел американский флаг, массивный письменный стол с компьютером, встроенные книжные полки. Мужчина мимоходом включил компьютер, и преследователь сразу же очутился так близко, что мог бы коснуться человека и помочь ему надеть длинную черную мантию. Тихо щелкнули застежки. Мужчина открыл дверь и направился в смежный зал. Выражение лица стало серьезным, даже суровым; всякий намек на веселость мгновенно исчез. Послышался пронзительный звон, который сразу же оборвался, как только худая фигура в судейской мантии остановилась на пороге комнаты. И все окутала мертвая тишина.

Неожиданно и стены, и обстановка начали бешено кружиться; лица расплылись; тьма с каждой секундой сгущалась все сильнее. С шумом распахнулись гигантские входные двери, и в помещение ворвались трое, вооруженные автоматами, похожими на русские «АК-47».

Комната тотчас превратилась в ад: истерические крики умирающих, залитые кровью стены и пол. Лицо мужчины в мантии исказилось гримасой ужаса и бешенства.

Внезапно он перепрыгнул через барьер, отделявший его от остальных, так молниеносно, что полы мантии взвились в воздух. Поворот, удар ногой, чей-то громкий вопль…

Но он снова очутился за спиной этого человека, так мастерски владевшего приемами восточных единоборств, слышал его дыхание, чувствовал едва сдерживаемую ярость, безумное напряжение и злобную решимость и в который раз поразился своей способности так сопереживать происходящему.

Мужчина вдруг развернулся, оказавшись лицом к нему. Он смотрел на собственное отражение, не в силах отвести взгляда от глаз человека, только что совершившего убийство и вновь готового убивать. Ощущал, как лопаются пузырьки пены в уголках рта, как напряжены пружины мышц, сознавал, что выбрасывает руку, пытаясь схватить своего двойника за горло.

И дернулся, цепляясь за простыню, обвившуюся вокруг тела, словно свивальник мумии. На губах умирал задушенный крик. Мокрые от пота волосы липли к шее. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот взорвется.

Опять этот проклятый сон. Так больше невозможно.

Он просто не вынесет.

* * *
Час спустя он выскользнул из дома, не забыв запереть за собой дверь. И уже почти добрался до машины, когда из кустов выскочил очередной репортер, ослепив его фотовспышкой. Это было последней каплей.

Он схватил беднягу за грудки и принялся трясти.

– На сей раз ты зашел слишком далеко, гнусный ублюдок! – выплюнул он и, вырвав камеру, вытащил пленку и только потом отшвырнул наглеца. И снова шагнул к машине, небрежно бросив камеру все еще барахтавшемуся на земле фотографу.

– Вы не смеете!

– Еще как смею! Немедленно убирайся с моей земли!

Репортер с трудом поднялся, прижимая к груди камеру.

– Я подам иск! Публика имеет право знать!

У него чесались руки измочалить мерзавца до полусмерти. Приходилось, разумеется, сдерживаться, хотя его прямо-таки трясло от желания наброситься на жалкого папарацци. Тараканы! Чертовы тараканы, так и лезут в каждую щель!

Именно в эту минуту он осознал, что должен уехать.

Иначе все это будет продолжаться, пока у него крыша не поедет. И тогда он точно прикончит одного из этих пидоров. Или действительно рехнется.

Глава 1

Скалистые горы
Весна

Он стоял на краю провала, обрывавшегося на двести футов, перед тем как плавно, почти незаметно смениться острыми зубьями скал, перемежавшихся уступами, поросшими деревьями и полевыми цветами. Стоял и жадно втягивал разреженный воздух, такой холодный и свежий, что обожженные легкие горели. Правда, куда меньше, чем вчера. Не пройдет и недели, как он привыкнет и перестанет обращать на это внимание. Только накануне он сообразил, что за весь день ни разу не вспомнил о телефоне, телевизоре, радио, факсах и прочих атрибутах цивилизации. А главное, не слышал голосов, доносившихся со всех сторон, не видел людей, хватавших его за руки, выкрикивавших вопросы, пытавшихся чего-то добиться. И, слава Всевышнему, никаких слепяще-белых огней фотовспышек. Наконец-то неимоверное напряжение, в котором он жил все это время, немного отпустило, и со временем, возможно, удастся забыть все, что случилось.

Он чуть прищурился и посмотрел вдаль на суровые мрачные горы, уходившие за горизонт подобно истертым неровным зубьям с черневшими между ними прогалами. Мистер Гудж, владелец автозаправки в Дилинджере, рассказал, что местные жители, в основном потомки переселенцев, называли эту местность Ференджи-Рейндж. Самый высокий пик достигал двенадцати тысяч футов и напоминал формой раздувшийся фаллос, немного наклоненный к югу. Ну уж нет, он не собирается взбираться на подобное неприличие.

Недаром жители Дилинджера изгалялись на все лады, утверждая, что, когда летом начинает сходить снег, на гору невозможно смотреть без смеха.

Он снова, уже в который раз, остро ощутил безмерное одиночество. Никого и ничего, кроме густых зарослей березы, ели, осины и бесчисленных сосенок.

По-видимому, лесозаготовительные компании еще не добрались до этих мест. Но более высокие вершины были абсолютно лишены растительности: ни цветов, ни деревьев, ни кустика, только снег, лед и мокрые камни. Суровая дикая красота, не оскверненная людьми.

Внизу, в дальнем конце долины, раскинулся крошечный заштатный городишко Дилинджер, где то ли живут, то ли прозябают сто пятьдесят три обитателя. На исходе восьмидесятых годов прошлого столетия серебряная лихорадка превратила этот поселок в бурливший страстями старательский лагерь. Более тридцати тысяч человек – старателей, проституток, торговцев, мошенников слетелись сюда, чтобы поймать удачу. За порядком следил выбранный шериф. Иногда забредал и странствующий проповедник, чтобы окрестить родившихся и обвенчать те пары, что набрались храбрости создать семью.

Но все это было и прошло давным-давно. Потомки тех немногих смельчаков, что застряли здесь после закрытия серебряных рудников, сейчас зарабатывали на пропитание, обслуживая весьма скудный ручеек самых любопытных и неугомонных туристов. На лугах пасся тощий скот. Правда, он видел толсторогов и горных козлов, спускавшихся с гор на зеленые пастбища. Порой встречались вилорогие антилопы и рыскавшие в поисках добычи койоты.

Он побывал внизу на своем джипе-внедорожнике всего однажды, решив запастись продуктами в бакалейной лавке Климента. Кажется, это было во вторник? Или два дня назад? Он еще купил пакет замороженного горошка, позабыв, что в доме нет морозилки, только маленький навесной холодильник, работавший от генератора, установленного за хижиной. Пришлось сготовить горошек на плите, топившейся дровами, и съесть все за один присест, сидя в кресле у торшера.

Он потянулся, помахал рукой двум ястребам, парившим в небе, и, подхватив топор, понес к колоде, где рубил дрова. Не прошло и десяти минут, как он был вынужден стащить пуховик, потом фланелевую рубашку и футболку. И все равно по телу градом катился пот.

Но он не снижал ритма работы. Солнце приятно пригревало спину, наполняя его своей энергией, исцеляя душевные раны. Впервые за много месяцев он чувствовал себя сильным и здоровым. Наконец-то он нашел занятие для настоящих мужчин. И хотя дров получилось куда больше, чем понадобится на следующую неделю, он упорно продолжал махать топором, с удовольствием ощущая, как напрягаются и расслабляются мускулы.

Он прервал свое занятие лишь на мгновение, чтобы вытереть пот с лица подолом рубахи. Даже запах пота не раздражал, как обычно. Свежий, точно все его внутренности очистились. И тут он насторожился. Что это?

Очень слабый звук. Должно быть, животное. Но он привык к крикам сов, щебету воробьев, вою койотов и волков, стрекоту бурундуков. Это совсем не похоже ни на что, уже слышанное ранее. Оставалось надеяться, что никто из проклятых репортеров не посмел вторгнуться сюда. Его хижина была единственной на этом альпийском лугу. Остальные стояли гораздо ниже, не меньше чем в полумиле по склону. И только случайные туристы забредали в эти края. Но сейчас середина апреля. Слишком рано.

Он снова вскинул топор и застыл. Отчаянный вопль живого существа. Котенок? Нет, это безумие. Откуда здесь кошки?

Однако он натянул фланелевую рубашку и пуховик, поднял топор и шагнул вниз. Оружие не помешает. Кто же зашел сюда?

Он замер, сливаясь с окружающей тишиной Прохладный ветерок играл волосами, но он терпеливо сдувал падавшую на глаза прядь. Наконец до него снова донеслось тихое мяуканье, на этот раз два коротких сгона, словно издавшее их существо было смертельно ранено. Или испустило последний вздох.

Мужчина перебежал плоский луг, где стояла его хижина, и углубился в сосновый бор, спотыкаясь о корни и опавшие ветки и надеясь, что выбрал верное направление. Крики стихли. Его тяжелое дыхание громом отдавалось в ушах. Он остановился. Сквозь густые кроны почти не проникали солнечные лучи. Солнце уже клонилось к западу, и здесь царил полумрак. И тишина.

Абсолютная тишина. Ни единого звука.

Немного отдышавшись, он прислушался. Ничего.

Нет, какой-то едва слышный шорох. Обернувшись, он заметил маленькую степную гремучую змею, извивавшуюся на поросшем мхом валуне. Странно, змеи обычно сюда не заползают.

Мужчина, притаившись, выжидал. Правую руку отчего-то свело судорогой, и он бросил топор на землю.

И тут снова услышал это. Совсем рядом, где-то слева.., тихий плач, точно эхо предыдущего вопля, расколовшего молчание несколько минут назад.

Теперь он двигался медленно, широкими шагами, обшаривая глазами каждый клочок земли. Впереди показалась небольшая полянка, еще залитая солнечным светом. Высокая трава слабо покачивалась на ветру.

Приветствуя весну, повсюду цвели голубые аквилегии, нежные и хрупкие, – эмблема штата Колорадо. Чудесное местечко. Странно, что в своих ежедневных прогулках по горам он ни разу на него не наткнулся.

Здесь понадобилось снова остановиться. Подняв лицо навстречу солнцу, он закрыл глаза и весь обратился в слух. На ближайшее дерево взобралась белка, задрав пушистый хвост, как маленькое знамя. Зверек негодующе трещал: характерный звук, который он быстро научился различать. Белка спланировала на тонкую ветку, немного покачалась, шурша листьями, и исчезла.

И вновь тишина.

Вот-вот совсем стемнеет – по земле уже протянулись длинные тени, поглощая свет. Скоро в лесу будет царить мрак. Такой же непроницаемый, как покрывало волос Сьюзен. Нет, он не будет думать? Сьюзен. Собственно говоря, он давно выбросил ее из головы. Пора возвращаться домой, в хижину, где в печи уже сложены дрова. Остается только поднести спичку. Последнее время он стал настоящим чемпионом по разведению огня, как в печи, так и в камине. Можно нарезать салат из помидоров и латука, купленных у Климента, и разогреть овощной суп.

Мужчина направился к лесу.

Но что же он все-таки слышал?

Еще две минуты назад здесь было гораздо светлее.

Надо быть осторожнее, иначе недалеко до беды.

Ах, дьявол! Рукав зацепился за сосновый сучок. Пришлось остановиться и отложить топор. И в этот миг он заметил проблеск чего-то желтого. И сначала даже не понял, что это. Стоял как вкопанный, тупо уставясь на канареечный лоскут.

Он стиснул в ладони топорище и пошел к этому странному бугорку, поминутно напрягая зрение, чтобы разглядеть, что там валяется на земле. Похоже на куклу…

Нет, ребенок! Лежит на животе, раскинув ноги, темно-каштановые спутанные волосы разметались по спине и закрывают щеки.

Мужчина упал на колени перед малышкой, почему-то боясь прикоснуться к ней, и наконец осторожно положил руку ей на плечо и легонько тряхнул. Но девочка не шевельнулась. Он прижал палец к ее шее. Пульс слабый, но ровный. Слава Богу, жива, просто без сознания.

Он по очереди согнул ее руки и ноги. Ничего не сломано, но возможны внутренние повреждения. Если и так, он ничем не в силах помочь.

Он бережно перевернул свою находку. Две длинные царапины через всю щеку, пятна засохшей крови. Он снова пощупал ее пульс. Бьется. Нужно немедленно унести ее отсюда.

Он подхватил девочку и, не забыв взять топор, понес в хижину, прижимая ее к груди, чтобы уберечь от низко нависших ветвей и острых сучьев. Какая она невесомая и маленькая! Не старше пяти-шести лет. И почти раздета – всего-навсего тонкая желтая майка и грязные желтые джинсы. На ногах белые кроссовки, шнурок развязался и болтается. Ни носков, ни куртки, ни перчаток. Что она здесь делает совсем одна? И что с ней случилось?

Мужчина замер. Он мог бы поклясться, что слышал топот тяжелых кованых сапог, под которыми трещал хворост. Нет, это ему чудится!

Но на всякий случай прижал к себе девочку еще крепче и заторопился. В ушах отдавались эхом шаги чужака.

К тому времени как он добрался до хижины, уже сгустились сумерки Он положил малышку на диван и прикрыл древним, возможно, старше его самого и очень теплым пледом в красно-голубую клетку. Затем зажег свет и, вдруг что-то вспомнив, подошел к двери, повернул ключ в скважине и задвинул засов. И нерешительно покосился на цепочку. Пожалуй, излишняя предосторожность не повредит.

Он накинул цепочку, развел огонь в камине, и через десять минут в комнате стало тепло.

Девочка все еще не приходила в себя. Он осторожно похлопал ее по щеке и уселся рядом. День, так хорошо начавшийся, казался непоправимо испорченным.

– Кто ты? – спросил он у малышки.

Та не ответила. Царапины уродовали маленькое личико, неестественно ярко выделяясь в беспощадном свете.

Тяжело вздохнув, он принес миску с теплой водой, весь день простоявшей на плите, пару чистых белых носков и кусок мыла. Из носка вышла неплохая мочалка, и вскоре ему удалось оттереть кровь. Теперь не мешает переодеть «находку». Он вынул теплую нижнюю рубашку, ставшую мягкой от частых стирок, и стащил с малышки одежду. Увиденное сначала потрясло, а потом возмутило его до глубины души. Она была покрыта синяками и ссадинами, на которых запеклась кровь. И внутреннюю поверхность бедер тоже пятнали бурые мазки.

О Господи!

Он па секунду прикрыл глаза, но, стиснув зубы, тщательно вымыл ее. Ни одной глубокой раны. Только порезы и ушибы. Он снова перевернул девочку на живот.

Длинные тонкие рубцы алели на коже от плеч до щиколоток. Аккуратно, полоска к полоске, они нигде не пересекались, словно гот, кто избил бедняжку, старался достичь некоего зрительного эффекта, заклеймив каждый дюйм этого маленького тельца.

Тоненькие ребра выпирали наружу, щеки были белее надетой на нее рубашки. Хорошо еще, что рубашка доходила ей до пят!

Он тщательно подоткнул плед и расправил волосы, стараясь осторожно распутать тонкие пряди. Жаль, что она так и не пришла в себя Наконец он присел на край кровати, глядя на бесчувственного ребенка, и не сразу осознал, что его трясет от бешенства. Какое гнусное чудовище могло так надругаться над беззащитной малышкой? Конечно, по собственному опыту он знал, как много на свете подобных тварей, но своими глазами убедиться, на что способны люди…

К горлу подкатила тошнота. Знай он, кто это сотворил, не задумываясь прикончил бы ублюдка!

Остается ждать, пока она очнется, а уж потом попытаться расспросить. Но девочка была недвижима. Может, лучше отвезти ее в больницу? Здесь нет даже телефона, а сотовый он оставил дома. На улице темно, и к тому же он не знает, где больница. И понятия не имеет, кто так поглумился над ней: издевался, насиловал, избивал Пожалуй, утро вечера мудренее. Завтра он отвезет ее и все время будет рядом. Нельзя оставлять ее одну. Однако сначала обратится к шерифу. Должен же быть в Дилинджере шериф! Ну а сегодня он сам о ней позаботится! Если девочка проснется, если пожалуется на боль, тогда придется все-таки везти ее в больницу, пусть и среди ночи. Но только не сейчас.

Возможно, ей удалось каким-то образом спастись, убежать в лес? Вдруг она споткнулась о корень или камень и ударилась головой? А может, тот мерзавец, что похитил ее, просто бросил умирать в лесу?

Мужчина наклонился и нежно провел пальцами по головке девочки. Ни одной шишки. Пульс по-прежнему ровный.

Если она скрылась от похитителя, это означает, что он все еще где-то поблизости и разыскивает свою жертву. Ну разумеется, он подсознательно все время это чувствовал и именно потому запер двери.

Он проверил охотничье ружье, уже заряженное медвежьим жаканом. На столе лежал его надежный «смит-вессон». Он любил этот револьвер, подаренный отцом в день четырнадцатилетия. Тогда же отец научил сына стрелять.

Мужчина взял револьвер. Обойма, как всегда, полная. Он глянул на дверь и взвесил оружие на руке, определяя на глаз расстояние.

Какой же подонок сделал это?

Немного погодя он порезал салат и поел, не отводя взгляда от ребенка. Потом согрел суп. Пахнет вкусно.

Он поднес ложку к носу девочки.

– Ну же, крошка, не хочешь попробовать? Горячий и совсем свежий, прямо с доброй старой печки. Конечно, пока нагреешь, сто лет пройдет, зато потом можно хоть весь вечер наслаждаться. Просыпайся скорее, детка.

Губы девочки шевельнулись. Мужчина взял чайную ложку, набрал немного бульона и приблизил к ее рту. К его удивлению и облегчению, губы чуть приоткрылись.

Он сумел влить в нее суп, и она судорожно сглотнула.

За первой ложкой последовала вторая, третья… Девочка съела почти полтарелки и только тогда открыла глаза и ошеломленно огляделась. Потом медленно повернула лицо к своему спасителю. Мужчина улыбнулся и постарался ее успокоить.

– Привет! Не бойся! Меня зовут Рамзи. Это я тебя нашел. Не волнуйся, ты в безопасности, и все будет хорошо.

Она попыталась что-то сказать, но из горла вырвался лишь тот странный звук, что он слышал раньше: беспомощное испуганное мяуканье.

– Все в порядке, маленькая. Никто не обидит тебя.

Здесь тебе нечего бояться.

Девочка, очевидно, силилась заговорить, но слова не шли с языка. С трудом высвободив руки из-под пледа, она отчаянно замахала и снова издала этот ужасный полуплач-полустон, который вызывал в нем страстное желание притянуть к себе это крохотное созданьице и защитить, хотя бы и ценой собственной жизни.

Почти бросив на стол тарелку с супом, он схватил ее ладошки. Ресницы девочки, затрепетав, опустились, но не прежде, чем он заметил боль, мелькнувшую в ее глазах. Оба запястья были стерты до крови: по всей видимости, малышку связывали.

– Какая беда, детка. Мне ужасно жаль. Правда жаль.

Не вырывайся, хорошо? Я не причиню тебе зла.

Она свернулась клубочком, спиной к нему, закинула руки за голову и больше не двигалась. Рамзи рухнул на стул, мучительно размышляя, что теперь делать. Она безумно его боится. Вряд ли можно ее за это осуждать.

Но почему девочка не кричит, не жалуется, только издает эти сдавленные звуки? Неужели она немая?

– Твои запястья и щиколотки, наверное, сильно ноют. Быть может, перевязать их? Сразу почувствуешь себя лучше, – предложил он, очень тихо, но отчетливо выговаривая каждое слово.

Слышит ли она его? Если и да, то ничем этого не показывает.

Он вытащил из-под стопки белья еще одну Поношенную нижнюю рубашку и разорвал на полосы. И пока промывал ее запястья и щиколотки марганцовкой, смазывал мазью и бинтовал, остро ощущал ее страх, ужас маленького звереныша, загнанного в угол. Ну вот, он постарался как мог.

Он медленно встал, понимая, что не стоит делать резких движений, и еще раз взглянул на девочку. Она не изменила позы, только сунула руки под плед. Ничего, завтра будет время разобраться. Она неплохо поела, значит, не голодна, не мерзнет, постель теплая, сухая и чистая. Он втер мазь с антибиотиком в порезы и ссадины.

Остается позаботиться, чтобы никто сюда не вторгся.

Рамзи еще раз осмотрел входную дверь и окна, закрыл ставни и задвинул на них засовы. Теперь влезть в них будет нелегко. Кстати, совсем забыл о задней двери!

На ней не было цепочки, так что пришлось повесить на ручку стул. В случае чего грохот его разбудит.

Перед тем как лечь спать, он подошел к девочке:

– Вдруг ночью проснешься, сразу зови меня. Помнишь мое имя? Рамзи. Я никуда не уйду и все время буду рядом. Не бойся, ладно? Если захочешь в туалет, иди туда, за кухню. Там чисто, я вчера убирал.

Плед чуть шевельнулся. Прекрасно, значит, она его поняла. Но по-прежнему молчит.

Кровать стояла в дальнем конце комнаты. Он даже не разделся, только положил ружье и револьвер на маленький столик рядом с ночником и, заложив страницу триллера, который перед этим читал, бросил книгу на пол. Пожалуй, лучше оставить ночник включенным, не то она может испугаться темноты.

Мужчина долго не мог заснуть и, когда наконец забылся, увидел во сне чье-то лицо, прижавшееся к стеклу. Он в ужасе вскочил и подбежал к окну, охваченный паникой, но занавески были задернуты. Все спокойно.

Не в силах удержаться, он раздвинул занавески и увидел во тьме искаженное злобой лицо женщины, истерически вопившей, что убьет его.

Он проснулся на рассвете от тихого душераздирающего мяуканья.

Глава 2

Лицо ребенка, лишенное всяких красок, отчетливо выделялось на подушке в неярком предутреннем свете.

Широко раскрытые глаза уставились на него с таким ужасом, что по спине Рамзи невольно прошел озноб.

– Не волнуйся, – медленно выговорил он, не пытаясь подойти ближе. – Все хорошо. Это я, Рамзи. Встал, чтобы посмотреть, не надо ли чего. Я не сделаю тебе больно. Привиделся кошмар?

Не отводя от него глаз, девочка едва заметно кивнула. Маленькие ручки выпростались из-под пледа. Кулаки сжаты. Повязки на худеньких запястьях казались чудовищной мерзостью.

– Не бойся меня. Пожалуйста.

Он выключил ночник: небо с каждой минутой становилось все светлее. И лишь теперь заметил, что глаза у малышки – голубые и кажутся огромными на узком личике, нос прямой и тонкий, ресницы и брови темные, подбородок округлый, а на щеках ямочки. Милая, хорошенькая куколка, а улыбка превратит ее в настоящую красавицу.

– У тебя что-то болит?

Девочка покачала головой, и Рамзи облегченно вздохнул.

– Не скажешь, как тебя зовут?

Она мгновенно застыла и сжалась, словно ждала подходящего момента улизнуть от него.

– Хочешь в ванную?

Он прочел ответ в ее глазах и улыбнулся. Хорошо.

Значит, почки у нее не повреждены. Да и все, кажется, в порядке, если не считать ее немоты. Ему безумно хотелось дотронуться до нее, чем-то помочь, но он не посмел.

– Ванная и туалет за кухней. Кухня вон там, – деловито напомнил он. – Тебя отнести?

Снова отказ. Рамзи ждал, но она не двигалась. Наконец он сообразил: малышка не встанет, пока он не отвернется.

– Пойду сварю кофе, – бодро объявил он. – И посмотрю, не найдется ли в моих запасах чего-нибудь по вкусу маленьким девочкам, ладно?

Зная, что все равно не получит ответа, он кивнул и оставил ее одну.

Шагов он не услышал, только стук двери ванной и щелканье замка. Пришлось заняться завтраком. Рамзи высыпал овсяные хлопья в ярко-синие тарелки и поставил рядом пакет обезжиренного молока. Придется довольствоваться таким. Интересно, есть ли фрукты? Всего два персика. Позавчера он купил полдюжины, но остальные успел прикончить.

Рамзи нарезал один тонкими ломтиками прямо в овсянку и настороженно поднял голову. Она спустила воду в унитазе, но не торопится выходить. Неужели опять что-то приключилось?

Он подождал еще немного. Не стоит пугать ее стуком в дверь. Но время шло, а девочка не появлялась.

Рамзи легонько побарабанил костяшками пальцев по притолоке:

– Солнышко, с тобой все в порядке?

Тишина. Рамзи нахмурился. Ну и дурак же он! Малышка, должно быть, считает, что теперь она в полнейшей безопасности, и вряд ли вообще собирается выходить.

Он налил себе большую кружку черного кофе и уселся перед дверью ванной, вытянув длинные ноги и едва не упираясь ступнями в противоположную стену. Его черные поношенные сапоги потеряли форму и были удобны, как старые шлепанцы.

– Знаешь, – заговорил Рамзи, обращаясь к закрытой двери, – мне все же хотелось бы узнать твое имя.

«Солнышко», конечно, звучит неплохо, но одно солнце на небе уже есть. Ты, кажется, не можешь говорить, но это ничего. Я дам тебе бумагу и карандаш, и ты напишешь свое имя. Здорово придумано, как считаешь?

Молчание.

Он отхлебнул кофе, повел плечами и с удовольствием потянулся.

– Готов побиться об заклад, у тебя есть мама, которая скучает и плачет по своей пропавшей девочке. Если ты напишешь, как тебя зовут и где живешь, я позвоню ей, и она приедет.

Опять этот тихий плач.

Рамзи сделал еще глоток.

– Да, клянусь, твоя мамочка места себе не находит… Погоди-ка, может, ты слишком мала и не умеешь писать? Откуда мне знать? У меня нет детишек.

Ни звука.

– Ладно, потом решим, как быть. Выходи и поешь немного. Могу предложить овсяные хлопья и персик.

Только молоко обезжиренное, но по вкусу этого не скажешь. Правда, смотреть на него противно – синее и жидкое. Зато персик сладкий и спелый. Я съел целых четыре. Если бы знал, оставил бы тебе больше. Могу сделать тосты. Имеется еще клубничный джем. Давай выходи. Ты наверняка проголодалась. И послушай, малышка, я тебя не обижу. Вчера я принес тебя, умыл и покормил, верно? И сегодня утром пальцем тебя не тронул. Можешь мне довериться. Когда-то я был настоящим бойскаутом и теперь близко не подпущу того, кто бросил тебя в лесу. Если он вздумает забраться сюда, вышибу из него дух или пристрелю. Знаешь, мне не часто приходится разговаривать с ребятишками. У меня два племянника и три племянницы, но я вижусь с ними раз в год. Это дети моего брата. Прошлым Рождеством я научил девчонок играть в футбол. Любишь футбол?

Безмолвие.

Он вспомнил, как кричала и радовалась невестка Илейн, когда ее дочь поймала в зоне защиты поданный с десяти ярдов мяч.

– Я попытаюсь выбирать выражения. Но рассчитывай на меня. Если это чудовище посмеет подобраться к нам, он сильно пожалеет, что обидел тебя, обещаю. Пожалуйста, открой дверь. Солнце уже встало, и на лугу так хорошо. Хочешь посмотреть восход? Все небо в розовых, серых и оранжевых полосах. Еще несколько минут, и сама увидишь.

Замок щелкнул. Дверь чуть приоткрылась. Девочка стояла на пороге. Рубашка доходила до пят и едва не спадала с плеч.

– Привет, – весело воскликнул он, не пошевелив ни единым мускулом. – Хочешь овсянки?

Девочка кивнула.

– Не поможешь мне подняться?

Он протянул ей руку, и в ее глазах тотчас вспыхнул безумный страх. Она воззрилась на его руку, словно на кобру, готовую ужалить. Потом метнулась в кухню. Значит, он поторопился. Слишком рано вообразил, что она ему доверится.

– Молоко на столе, – окликнул он. – Сможешь сама налить?

И неспешно последовал за девочкой. Она сидела в углу, вжавшись в стену и вцепившись в тарелку с овсянкой. Голова низко опущена, растрепанные волосы закрывают лицо.

Рамзи молча налил себе еще кофе, сунул два ломтя хлеба в старомодный металлический тостер с длинной ручкой и положил на раскаленную конфорку. Через две минуты тосты были готовы. Он сел на один из кухонных стульев. Второй по-прежнему висел на дверной ручке.

И в этот миг он отчетливо осознал, что никому не отдаст девочку. Его долг – отыскать ее родных, и он пойдет на все, чтобы уберечь малышку от чужаков.

Страшно представить, что сделают с ней в больнице: доктора, сестры, лаборанты станут ее осматривать, вертеть из стороны в сторону, не щадя ее чувств, психоаналитики примутся показывать кукол и допрашивать, что сделал с ней похититель.., и никто из эскулапов не даст себе труда подумать, понять, что она не похожа на обыкновенных детей, что с ней не все ладно. Нет, только не сейчас. А шериф? Его необходимо известить. Так и быть, он поговорит с шерифом, но тоже попозже. Пусть для начала ребенок придет в себя, хотя бы немного проникнется к нему доверием.

– Хочешь кусочек тоста? Знаешь, я здорово наловчился управляться с тостером. Вот уже неделю как ни одного ломтя не сжег.

Девочка покачала головой.

– Ладно, съем все сам. Если передумаешь, намажу тебе хлеб чудесным клубничным джемом. Его варят внизу, в Дилинджере. Очень милая старушка, миссис Харпер. Прожила здесь шестьдесят четыре года. А я – всего две недели. Приехал из Сан-Франциско. Этот домик построил дед моего друга, а тот разрешил мне в нем пожить. Я никогда не бывал в этих местах. Такая красота! Может, ты все-таки скажешь, где живешь? Я хотел побыть тут один, отрешиться от всего на свете и пожить в полном уединении. Понимаешь, о чем я? Нет, разумеется. Это чересчур запутанно, даже для меня.

Кто сказал, что жизнь сложна? Наверное, так оно и есть, и я просто забыл, как это бывает. Столько всего может навалиться на тебя, когда вырастешь, и каждый ждет, что ты с этим справишься. Но ты всего-навсего малышка. Ничего плохого с тобой не должно стрястись.

Я попробую все уладить.

Но знаешь, – монотонно бубнил он, незаметно осматривая повязки на ее руках и ногах, думая о том, какие муки пришлось перенести ее крохотному истерзанному тельцу, – пожалуй, денька через два нам стоит повидаться с доктором, а заодно и с шерифом. Надеюсь, в Дилинджере есть шериф.

Девочка закашлялась и одновременно заплакала, удивительно напоминая выброшенного на улицу котенка.

Поставив тарелку на пол рядом с собой, она энергично замотала головой, а страшный, тоскливый вой все рвался из горла. У Рамзи мурашки пошли по телу.

– Ты не хочешь ехать к доктору?

Девочка сгорбилась, обхватила руками коленки и принялась раскачиваться.

– Хорошо-хорошо, мы никуда не поедем. Останемся здесь и будем сидеть тихо в своей норке. У меня полно еды. Разве я не сказал, что два дня назад ездил в Дилинджер? Там я купил такую еду, которую любят дети.

Даже сосиски! А еще вкуснейшие булочки, французскую горчицу и печеные бобы. Я порежу в бобы луковицу, добавлю горчицы и кетчупа и поставлю сковороду в духовку минут на двадцать. Неплохо, правда?

Девочка перестала раскачиваться, повернулась к нему лицом и откинула волосы на спину.

– Любишь сосиски?

Она кивнула.

– Здорово! Я тоже. Кроме того, где-то были картофельные чипсы, знаешь, такие жирные, после которых все руки блестят. Как насчет чипсов?

Она снова покачала головой и немного расслабилась. Слава Богу, хоть есть не отказывается.

– Не возражаешь против снятого молока?

Малышка покачала головой.

И что теперь?

– Тогда я, пожалуй, доем тосты, не то остынут.

И, не дожидаясь ответного знака, улыбнулся и начал намазывать тост маслом. Когда он положил сверху ложку густого джема, глаза девочки загорелись. Он протянул ей бутерброд:

– Хочешь попробовать?

Она долго смотрела на тост, с которого едва не падали капли джема.

– Давай я положу его на салфетку, – предложил Рамзи.

Она набросилась на бутерброд, как голодный волчонок, глотала, не пережевывая, и, только уничтожив добрую половину, стала есть медленнее. Закончив, она облизнула губы. Впервые за все это время малышка казалась почти счастливой.

– Ты давно не ела?

Она задумалась, прежде чем кивнуть.

– Я постараюсь задавать вопросы, на которые можно ответить только «да» или «нет». Сегодня ты получше себя чувствуешь?

Страх смыл все краски с ее лица. Девочка устремила взгляд на перевязанное запястье.

– Я намажу ссадины специальной мазью, после того как поешь Он не прибавил ничего больше и принялся за свой тост. Подживают ли раны на теле? Придется осмотреть ее, хотя она наверняка перепугана не на шутку.

Позавтракав, он поднялся и, направляясь в комнату, небрежно бросил через плечо:

– Отчего бы тебе не искупаться? Я нагрею на плите воду и вылью ее в ванну. Представляешь, у меня для этого есть две огромные кастрюли.

Даже не глядя, он знал, что ребенок скорее всего опять трясет головой, прижавшись к стене.

– Ты уже большая и сможешь сама помыться, верно?

Рамзи, улыбаясь, повернулся. Девочка с трудом встала и кивнула.

– В ванной есть шампунь. Сумеешь промыть волосы? Вот и хорошо. Ну а потом смажем все твои царапины. Да, еще надо что-то придумать с одеждой. Вот что, когда выйдешь из ванной, накинь пока рубашку. Я посмотрю, что еще можно тебе подобрать.

За эти две недели он настолько привык к молчанию, что звуки собственного голоса казались ему странными, словно раскаты эха, звучавшего в душе.

Вылив в ванну горячую воду, он снова поставил кастрюли на огонь. Пока девочка была в ванной, он сел за старую пишущую машинку «Оливетти», принадлежавшую еще его матери. Как-то лучше пишется под стук этих древних клавиш.

Надев очки, он стал читать то, что напечатал вчера.

И увлекся.

Непонятно, сколько времени прошло, но, случайно подняв глаза, он увидел ее стоящей у стола. Как она умудрилась прокрасться так бесшумно? Мокрые спутанные волосы повисли унылыми сосульками, запястья и щиколотки ярко-красные и воспаленные, зато лицо чистое и сияющее.

– Привет! – воскликнул он, снимая очки. – Прости, что не слышал, как ты подошла. Стоит сесть за работу, тотчас же забываю, где я и что со мной. Что ты стоишь? Садись на диван.

Он вынул расческу, вымыл хорошенько и минут десять старательно расчесывал ее спутанные волосы. Затем снова наложил антисептическую мазь и перевязал ей руки и ноги. Конечного мешало бы ее осмотреть, но как стащить рубашку? Трудно представить, чем это кончится. Надо пуститься на хитрости.

– Ну а теперь, – объявил Рамзи поднимаясь, – посмотрим, как насчет одежды.

Ее вещи, пожалуй, следует как можно скорее выбросить. Вряд ли они пробудят в девочке приятные воспоминания.

– Станешь настоящей моделью. Как тебе вот это?

Он вытащил мягкий шерстяной пуловер с длинными рукавами. По крайней мере в этом она не замерзнет.

– Переоденешься в ванной. – Рамзи вручил ей пуловер.

* * *
Девочка беспрекословно подчинилась. И на этот раз вернулась минут через пять. Свитер доходил до щиколоток, рукава тянулись по полу. Рамзи закатал их до локтей. Сейчас она выглядела уморительно трогательно.

Какая сволочь сотворила такое с ребенком?

– Ты знаешь столицу Колорадо?

Девочка кивнула. Рамзи вытащил карту, но тут сообразил, что она, должно быть, не умеет читать. Оказалось, что это не важно. Малышка безошибочно показала на Денвер, отмеченный красной звездочкой. Значит, она живет в Колорадо.

– Ну и молодец! Боюсь, мои племянники и племянницы не знают столиц ни одного штата. Даже Пенсильвании, где сами живут. А тебе известно, где мы сейчас?

Страх, леденящий, животный страх.

– Мы в Скалистых горах, – небрежно пояснил Рамзи, – в двух часах езды от Денвера. Поблизости нет лыжных курортов. Так что здесь почти не бывает туристов. Однако красивее места я не встречал. Ты смотришь по телевизору «Звездные походы»?

Малышка кивнула. Румянец постепенно возвращался на щеки.

– Местное население называет эти пики Ференджи-Рейндж.

Она открыла рот и потерла пальцем зубы.

– Верно! Все эти вершины зазубрены, обломаны и словно валятся в сторону. Ни дать ни взять ведьмины клыки.

Рукава свитера размотались и снова волочились по полу. Он наклонился, чтобы подвернуть их. Девочка отчаянно пискнула и, подбежав к стене у камина, свернулась клубочком, совсем как в кухне.

Он перепугал ее!

Рамзи медленно поднялся, подошел к дивану и сел.

– Прости, что напугал тебя. Я всего-навсего хотел закатать твои рукава. Видишь ли, руки у тебя куда короче, чем мои. Мне стоило сначала предупредить тебя, что я собрался делать. Можно, я подберу рукава? По-моему, в кухонном столе валяются английские булавки. Я заколю их, чтобы больше не думать об этом.

Девочка встала и направилась к нему. Крошечный шажок, и она замерла. Еще шаг. Очередная пауза. Она, не скрываясь, изучала его, взвешивала все «за» и «против», стараясь понять, не набросится ли он на нее. Наконец она оказалась рядом, вопросительно глядя на Рамзи. Он улыбнулся и, осторожно подняв руку, засучил ей рукава.

– Замечательно, а теперь попробую заплести тебе косу. Правда, я в этом не силен, но, во всяком случае, волосы не будут лезть тебе в лицо.

Коса получилась не так уж плохо. Ободренный своими достижениями, он закрепил хвостик резинкой, ранее стягивавшей пакет с персиками.

– Солнце сегодня такое яркое! И не слишком холодно. Если я заверну тебя в покрывало, не хочешь по сидеть на свежем воздухе?

Ему следовало бы этого ожидать. Она в мгновение ока порхнула на кухню. И конечно, опять прижалась к проклятой стенке. Но по крайней мере не заперлась в ванной.

Что предпринять?

Самое главное – не торопиться. Не делать резких движений. Слава Богу, в хижине завалялось несколько старых журналов.

– Будешь смотреть фотографии? Давай вместе по листаем журналы, а я почитаю подписи под снимками.

Нерешительно поглядев по сторонам, девочка кивнула.

– Но сначала я все-таки заколю тебе рукава.

Она покорно последовала за ним в комнату. Тут ему пришлось нелегко, поскольку девочка не хотела подходить к нему. В конце концов журнал очутился на диване между ними. И к тому же ему удалось накинуть на нее плед.

Задумчиво оглядев ее, Рамзи провозгласил:

– Носки!

Девочка замигала и вопросительно склонила голову набок.

– Мне не нравится, что ты ходишь босой. Не примерить ли тебе мои носки? Конечно, они наверняка дойдут тебе до ушей. Но может, ты решишь стать клоуном?

Будешь прохаживаться передо мной взад и вперед. Посмотрим, сумеешь рассмешить зрителей или нет. Ну, что скажешь?

Идея оказалась гениальной. Правда, она не попыталась намеренно позабавить его, но слегка улыбнулась, когда подтянула носки выше колен.

Едва ли не час ушел на то, чтобы перелистать до конца журнал «Пит» за прошлый октябрь. Пожалуй, больше ему никогда не захочется полюбоваться фото Синди Кроуфорд. Она мелькала почти на каждой странице. Дочитав рассказ о мучительно долгом примирении кинозвезды с блудным братом, Рамзи поднял голову.

Малышка спала, прислонившись к подлокотнику кресла и подложив ладонь под щеку.

Он получше укрыл ее пледом и вернулся к пишущей машинке.

И едва не разбил очки, пулей вскочив с кресла. Ужасный тихий вой сверлил мозг.

Видимо, девочке приснился кошмар: она металась, билась, раскрасневшееся лицо было искажено страхом.

Ничего не поделаешь, придется ее разбудить.

Он осторожно тронул ее за плечо:

– Проснись, солнышко. Дорогая, не плачь.

Малышка открыла глаза. По щекам катились слезы.

– Успокойся, маленькая.

Не сознавая, что делает, он посадил ее к себе на колени.

– Мне так жаль, детка. Но теперь все будет хорошо.

Он нежно прижал темноволосую головку к своей груди и стянул потуже плед. Носок свисал с ее левой ноги.

Рамзи подтянул его и снова привлек девочку к себе.

– Все в порядке, малышка, все в порядке. Я никому не позволю тебя обидеть. Клянусь. Никто и никогда пальцем тебя не тронет.

Наконец он осознал, как напряжена девочка. Опять ухитрился насмерть ее перепугать. Но и отпустить не осмелился. Сейчас ей больше всего нужно чье-то тепло, а кроме него, здесь нет ни одного человека. Он шептал бессмысленные, нежные слова утешения, снова и снова повторяя, что она в безопасности, что он убьет всякого, кто посмеет причинить ей боль. Вдруг она громко вздохнула и – о чудо из чудес – мирно засопела носом.

Было уже около полудня. Время шло, Рамзи проголодался, но решил обождать. Не стоит тревожить крошку. Она так уютно устроилась, засунув голову ему под мышку. Рамзи чуть подвинул девочку и поднял с пола книгу. Малышка захныкала. Он погладил ее по волосам, вдыхая чистый сладкий детский запах В глазах Рамзи блеснуло бешенство. Повернув голову к окну, он тихо прорычал:

– Попробуй подойти близко, ублюдок, и я вышибу тебе мозги!

Глава 3

Утренний дождь обрушился на хижину; капли назойливо барабанили по крыше, бились в окна, подстегиваемые порывами яростного западного ветра. Рамзи сидел на диване подле девочки, тихо читая вслух один из романов, привезенных с собой. Этот день ничем не отличался от трех предыдущих, и все шло своим чередом. Она понемногу привыкала к нему и при его приближении больше не дергалась, как от удара электрическим током, а главное – не пыталась сделаться Незаметной.

Но даже сейчас девочка опасалась садиться слишком близко к Рамзи – между ними все время оставалось пустое место.., не меньше фута. Он как раз дошел до самого трагического отрывка:

– "Мистер Фиппс никак не мог решить, что делать.

Вернуться к жене и выяснить с ней отношения или забыть ее, бросить, как добычу, тем мужчинам, которые хотели ее. Богачам, готовым дать ей все, что она пожелает. Но он не привык так легко сдаваться".

Рамзи замолчал и, быстро пробежав глазами следующий абзац, призадумался. Вряд ли это подходящее чтение для ребенка. Сомнительно, чтобы она обрадовалась, услышав, как мужчина строит планы убийства неверной супруги. Зря он выбрал это чтиво.

Рамзи смущенно откашлялся и, притворяясь, что не может разобрать слова, принялся импровизировать:

– "И тут он понял, что есть еще один выход и, пожалуй, самый лучший. Дома его ждала маленькая дочка.

Он любил ее больше жизни, а это что-нибудь да значило. По правде говоря, не было на свете существа роднее и ближе, чем эта милая крошка".

Девочка сидела очень тихо, не делая попытки придвинуться ближе. Неизвестно, как она восприняла прочитанное. Но по крайней мере малышка не мерзла.

Сегодня на ней была одна из его нижних рубашек, серая с треугольным вырезом, а поверх нее – свитер, немного не доходивший до пола. Кроме этого, он укрыл ее пледом. Рамзи с каждым днем совершенствовался в заплетании косичек и достиг почти идеала. Не будь она столь молчаливой и улыбайся хотя бы изредка, ее вполне можно было бы принять за обычного ребенка, проводившего время вместе с любящим родителем.

Но впечатление было обманчиво. Она не обычный ребенок.

Рамзи поспешно перевел взгляд на книгу и выпалил со странно щемящим душу чувством, которое неожиданно выкристаллизовалось в нем итребовало выхода:

– "Он хотел, чтобы его малышка знала, что со своим папой она всегда будет в безопасности. Он станет защищать ее и оберегать, пока жив. Она такая хрупкая, нежная и ласковая и тоже любит его. Только очень напугана злыми людьми: слишком многое ей пришлось вынести, не всякому взрослому это под силу. Но все когда-нибудь заживет, и они вновь будут вместе. Такую храбрую девочку еще поискать! А вдвоем они выдержат любое испытание!

Он вспомнил о маленькой горной хижине в Скалистых горах, стоящей среди луга с цветущими аквилегиями и колокольчиками. Ей там обязательно понравится.

Она отдохнет, успокоится, и отец снова услышит ее звон кий смех. Она так давно не смеялась…

Он вошел в дом и увидел ее, стоящую у кухонной двери с плюшевой обезьянкой в руках. Она улыбнулась отцу и протянула ему руки".

Рамзи повернулся к малышке и чуть коснулся кончиком пальца ее ушка.

– У тебя есть плюшевые зверята?

Она не посмотрела на него, не пошевелилась, продолжая глядеть куда-то вдаль, в узкое окно, за которым колыхалась серая стена дождя. Однако потом неохотно кивнула.

– Обезьянка?

Девочка покачала головой.

– Собака?

Только тогда малышка резко обернулась, и глаза ее наполнились слезами. Но она, шмыгнув носом, отчаянно закивала.

– Ничего, детка, поплачь, если хочется. А, я понял!

Она не плюшевая, а настоящая, верно? Обещаю, скоро вы с ней увидитесь. Какой она породы?

На этот раз малышка потянулась к ручке с бумагой, предусмотрительно положенным Рамзи у дивана вчера вечером. Она впервые обратила на них внимание, и в сердце Рамзи загорелся огонек надежды. Девочка довольно быстро и похоже нарисовала пятнистого пса.

– Далматский дог?

Она снова кивнула и улыбнулась, еле-еле, но все же улыбнулась и.., потянула его за рукав. Сама дотронулась до него! По доброй воле!

– Хочешь, чтобы я дочитал?

Малышка с готовностью кивнула, подвинулась к нему и плотнее завернулась в плед. Рамзи сделал вид, что разбирает непонятное слово.

– "Странное дело, хотя она мечтала иметь собаку, но никогда не расставалась с обезьянкой по имени Гик.

У обезьянки были длинные лапы и глупая волосатая морда. Девочка повсюду таскала ее за собой. Однажды, когда она с отцом гуляла по горному лугу, послышался громкий гудок. Это приехал фургон молочника.

– Почему он забрался так высоко? – спросила дочка папу.

– Привез нам молока на целую неделю.

И верно, молока было хоть отбавляй. Но у молочника в корзинке лежали еще и щеночки, целых шесть детенышей, и все белоснежные. Их выпустили порезвиться, и вскоре они уже катались по траве, тявкали тоненькими голосками, гонялись друг за другом и прятались среди цветов, словом, веселье пошло не на шутку.

Лишь один Гик не радовался. Он сидел на крыльце, уронив длиннющие лапы, и переживал, что девочка совсем о нем забыла. Он слышал ее смех, видел, как она играет со щенками, как они лижут ей лицо и повизгивают, когда она забывает почесать им за ушком. Голова обезьянки грустно поникла. Гику было ужасно плохо.

Но тут девочка неожиданно подбежала к нему, подняла и поцеловала в нос.

– Пойдем, поиграешь с малышами, Гик, – попросила она. – Папа сказал, что им пора возвращаться. Молочник привез их сюда, чтобы немного позабавить нас.

Позже, вспоминая этот день, Гик сообразил, что щенята на самом деле очень ему понравились. Такие умные и шустрые. Возможно, стоило поискать такого же и подарить маленькой хозяйке.

Он заснул, как всегда, под боком у девочки и видел во сне маленького щеночка, у которого когда-нибудь появятся черные пятна на белой шкурке".

Рамзи картинно захлопнул книгу.

– Ну вот и конец. Что ты думаешь о такой умной обезьянке?

Девочка взяла ручку и, старательно высунув язык и пыхтя, нарисовала что-то. Всмотревшись, Рамзи одобрительно кивнул. Девочка с обезьянкой на руках. Она прижимает игрушку к груди и улыбается.

– Здорово! – похвалил он.

Кажется.., кажется, она сидит совсем рядом?! Да. Черт возьми, да!

Сегодня он уснул первым, прислонившись головой к спинке дивана. Проснувшись несколько часов спустя, Рамзи обнаружил, что она мирно посапывает, положив голову ему на плечо, расслабленная, как все дети во сне.

Он наклонился и нежно поцеловал ее в макушку. Пахнет детской и шампунем. Лучшего аромата нет в целом свете! Во всяком случае, Рамзи он нравился.

Он осторожно отстранился, укрыл ее и двинулся на кухню. Хорошо сидеть за столом с кружкой кофе и слушать стук дождевых капель.

Они вместе уже четыре дня. За это время здесь не появилось ни одной живой души. Подсознательно ему хотелось, чтобы похититель выдал себя. Уж тогда он получит шанс своими руками расправиться с негодяем. Где этот ублюдок? Скорее всего давно смылся. Но сколько еще он может держать ее тут, скрывая от посторонних глаз? Слава Богу, что со здоровьем у нее все в порядке.

На второй день он дал девочке треть таблетки снотворного и, дождавшись, когда она уснет, тщательно осмотрел ее. Проверил каждый синяк, рубец и ссадину, снова смазал антисептиком и потихоньку одел Все прекрасно заживало, и она к тому же даже не шевельнулась.

Интересно, у нее действительно есть дог? Кстати, как он ухитрился поставить себя на место ее родного отца? Ну что же, поздно жалеть. Пока малышка здесь, с ним, она его дочь. Но где же ее настоящие родители?

Каким образом ее похитили? Может, они совсем виноваты? Намеренно допустили, чтобы это случилось? И вообще, какие они? Конечно, это не важно, по крайней мере сейчас. Нет, не стоит обольщаться. Разумеется, это важно.

Рамзи блаженно вздохнул. Наконец-то она сама прижалась к нему пусть и во сне.. Труднее всего сделать первый шаг!

Он широко улыбнулся, встал и открыл жестянку с куриной лапшой. Крошка любит куриный суп и тосты с сыром.

* * *
Вечером они поджарили две последние сосиски, доели печеные бобы, и Рамзи даже умудрился сотворить что-то вроде клубничного желе, которое отказывалось застывать.

– Давай сыграем! – предложил он, убрав посуду. – Я буду называть имена и если случайно угадаю твое, можешь кивнуть три раза, или дернуть меня за руку, или даже пнуть в коленку. Идет?

Она никак не отреагировала. Выражение лица ничуть не изменилось. Такое отсутствие энтузиазма не предвещало добра.

– Ладно, попытка не пытка. Как насчет Дженнифер? Чудесное имя. Не твое, случайно?

Она не шевельнулась.

– А Линдси?

Ничего.

– Морган?

Девочка демонстративно повернулась к нему спиной. Что же, яснее не скажешь. Она не желает, чтобы он узнал, как ее зовут. Почему?!

– Нарисуй мне портрет своей мамы.

Малышка мгновенно встрепенулась. Пальцы нетерпеливо запорхали над листом бумаги. Она не соизволила глянуть в сторону Рамзи, все внимание было поглощено этим белым клочком. Постепенно из-под ее карандаша появилась плоская фигурка в юбке, кроссовках и с буйно вьющимися волосами. В руках женщины была какая-то коробка с квадратиком наверху.

– Ну и ну! – удивился Рамзи. – Классно рисуешь!

Волосы у нее такие же темные, как у тебя?

Девочка качнула головой.

– Рыжие?

Она довольно улыбнулась и кивнула. И пририсовала еще одну длинную спираль завитков.

– Знаешь, это мой любимый цвет. У нее действительно такие пышные волосы? Длинные?

Малышка пожала плечами.

– Значит, до плеч. Это у нее коробка?

По-видимому, нет. Девочка показала на обложку журнала и щелкнула пальцами.

– Вот как – догадался Рамзи. – Она фотограф?

Она снова кивнула и ткнула пальцем в снимки.

– Фотографирует людей?

Девочка весело закивала. Но лицо ее тут же омрачилось. Наверное, тоскует по матери, гадает, куда она делась, а он совершенно бессилен помочь, – Ну а теперь нарисуй своего па, – попросил он.

Она стиснула карандаш, как рукоять клинка, и снова испустила ужасный скрипучий звук, раздиравший сердце Рамзи.

– Не надо, родная. Я здесь, и тебе ничто не грозит И тут, к его удивлению, она принялась рисовать.

Мужчина с широко разинутым ртом и гитарой. Певец?

Девочка с такой силой вдавила карандаш в бумагу, что грифель сломался. Неужели это папаша бросил ее на произвол судьбы? Или истязал? Нет, ни один отец не совершит такое со своим ребенком.., или он и впрямь превратился в книжного червя? Слишком многое он знает по собственному опыту и имеет дело с самым гнусным отребьем, чтобы не сомневаться: в этой подлой жизни возможно все.

Как ни хотелось Рамзи расспросить ее об отце, он сдержался. Не стоит. Это только испугает и насторожит девочку.

Она смяла бумагу, осторожно отстранилась и, свернувшись клубочком, прижалась к спинке дивана.

На все нужно время. Время. Но сколько именно?

* * *
– Я не оставлю тебя в джипе. Это слишком опасно.

Ты пойдешь со мной. Держись за руку, и покрепче. – Он легонько коснулся ее щеки кончиком пальца. – Все хорошо, милая. Знаю, тебе страшно, но я с гобой, и все будет в порядке. Никто не подойдет к тебе. Видишь, какой я большой и сильный! И к тому же каратист. Вроде Чака Норриса. Слышала о нем? Он вырубил больше нехороших парней, чем Годзилла.

Ладони девочки рассекли воздух.

– Вот именно Понимаю, ты не хочешь носить эти противные одежки! Погоди, мы сейчас купим новые. Ты сразу же переоденешься, а эти обноски мы выбросим.

Пли лучше оставим в магазине.

Он выстирал ее джинсы и рубашку в ванне, однако долго сомневался, стой г ли надевать их на нее Но другого выхода не было: не мог же он отвести ее в универмаг «Лаки» в своем свитере и нижней рубашке да, к тому же босую.

Рамзи усмехнулся и покачал головой:

– Пойдем, крошка. Вперед, на поиски приключений. И не тревожься. Считай меня своей обезьянкой Гиком, только тот маленький, а я ужасно большой, совсем как Кинг-Конг. Как по-твоему, что сделал бы Гик, если бы кто-то попытался тебя обидеть? То-то и оно.

Ну, ты готова?

Девочка улыбнулась и кивнула, хотя явно опасалась покидать машину. Но он не доверяет даже замкам на дверях.

– Чем быстрее мы все купим, тем быстрее уйдем.

Она снова кивнула, и Рамзи вынул ее из машины, поставил на неровный тротуар и протянул руку. Она нерешительно сжала его пальцы.

– Отлично, – обрадовался он, пощекотав ее ладошку. – А сейчас покупки до упада.

Магазинчик, носивший гордое наименование универмага, не мог похвастаться внушительными размерами. Однако девочка робко прижалась к ноге Рамзи. Тот ободряюще усмехнулся:

– Молодец. Ты очень храбрая. Давай выберем сначала джинсы, а потом рубашки. Нам туда. Покажешь, что тебе нравится.

Малышка дрожала крупной дрожью. Он взял ее на руки, и она немного успокоилась.

В отделе детской одежды их встретила Милдред, высокая тучная женщина с красивым лицом и ослепительно белыми зубами.

– Нам нужны вещички для моей малышки, – срифмовал Рамзи с приветливой улыбкой.

Процедура не заняла много времени. Малышка оживилась и даже показала на зеленую футболку. Уже через несколько минут они обзавелись двумя парами джинсов, красными и голубыми, и четырьмя блузочками, одна ярче другой. Девочка с удовольствием надела оранжевые кроссовки и выбрала оранжево-зеленую ветровку и красные, зеленые и синие носки. Трудно сказать, хорошо это или плохо. С одной стороны, она слишком приметна, но пристрастие к сочным цветам – явный признак выздоровления. Во всяком случае, он возражать не станет.

– Ты просто конфетка, солнышко, – искренне похвалила Милдред, любуясь новыми нарядами. – Как тебя зовут?

– Она не говорит" но все слышит, – вовремя вмешался Рамзи. – Зато какая красавица, правда?

– Оранжевый и зеленый твои цвета, детка, уж это точно. Сколько тебе лет?

Девочка подняла шесть пальцев.

– Уже шесть? Ну и умница! И такая хорошенькая!

Вот твоя мама обрадуется!

Девочка замерла. Рамзи снял с вешалки ярко-синий пуховичок, который, как ему показалось, будет ей впору, и поспешно сказал:

– Наверное, стоит взять и теплую курточку. Иногда здесь бывает очень холодно. Еще только середина апреля.

– Вот тут вы правы. До наступления настоящего тепла обязательно жди парочку снежных бурь.

– Да, уж лучше не рисковать, – согласился Рамзи, помогая девочке примерить куртку.

Отступив назад, он окинул малышку оценивающим взглядом и задумчиво потер подбородок.

– Потрясающе! Тебе нравится? Рукава длинноваты, но ты и не заметишь, как вытянешься.

Девочка улыбнулась, подергала рукава и согласно кивнула. Чудеса!

– Вы с семьей приехали сюда на недельку? – осведомилась Милдред.

– Да. Замечательное местечко. Мы прекрасно проводим время.

– Я прожила тут всю жизнь. Готова побиться об заклад на двадцатку, два-три бурана придется выдержать.

Не исключено, что они налетят после вашего отъезда.

Предсказать все равно невозможно.

Рамзи не знал, что ответить. Они слишком долго пробыли здесь. Ему захотелось поскорее вернуться в хижину. Он широко улыбнулся продавщице и сказал: ) – Помаши ручкой Милдред.

Но девочка вместо этого только кивнула. Рамзи нагнулся и прошептал ей на ушко:

– Хочешь, чтобы я понес тебя?

К его удовольствию, девочка подняла руки. Он положил в тележку бутылочку шампуня и направился к кассе. Никто не обращал на них внимания. Все было, как обычно. Редкие покупатели проходили мимо, занятые своими делами.

Мистер Пит, владелец магазина, собственной персоной восседал за кассой.

– Господи, детка, да лучше тебя никто во всем Ференджи-Рейндж не одет! Возьми карамельку за счет заведения! Твой па и без того разорился.

Они вышли из универмага, став беднее на сто шестьдесят девять долларов и потратив тридцать пять минут. Рамзи бросил свертки в джип и объявил:

" – У меня для тебя сюрприз. Видишь эту книжную лавку? Давай зайдем.

Она снова позволила, ему взять себя на руки. Прошло еще полчаса, прежде чем они оказались на улице.

Рамзи открыл дверцу, усадил девочку, выпрямился и оцепенел. Кто-то смотрел на него в упор.

Глава 4

Волосы Рамзи стали дыбом, как шерсть у хищного зверя. Он медленно обернулся, но не увидел никого, кто проявлял бы к ним нездоровый интерес. Не почудилось ли ему какое-то движение в темном переулке за автозаправкой?

Он пристально, не шевелясь, всматривался в полумрак, чувствуя, как легкий ветерок ерошит короткие пряди. Ничего. Совершенно ничего подозрительного.

И все же тут что-то не так. Он привык доверять интуиции. Пожалуй, пора уносить ноги.

Рамзи быстро забрался в джип. Слава Богу, малышка ничего не заметила. Она едва ли не до самого носа натянула на себя плед, который он захватил из дома, и опустила голову. Похоже, вот-вот заснет. Устала или просто хочет избавиться от страхов, хотя бы во сне?

Рамзи взглянул в сторону полицейского участка, как раз в квартале отсюда на Боулдер-стрит. Наверное, копы уже ищут ее. Не может же он прятать ее всю жизнь. В конце концов, у нее есть родители. Мать, которую девочка, видимо, любит, судя по тому, как сразу заулыбалась, стоило ему начать расспрашивать о ней. А отец?

Рано или поздно Рамзи все узнает и о нем. Но мать, должно быть, с ума сходит от тревоги. Только что он может поделать? Нельзя же оставить малышку на попечение чужих людей! Да что же все-таки стряслось? Он задавал себе этот вопрос всю неделю, но так и не нашел ответа. Необходимо немедленно что-то предпринять, но при одной мысли о том, как побелеет от страха ее маленькое личико, когда он безжалостно оставит ее в незнакомом месте и уйдет, Рамзи делалось не по себе. Чем больше времени она проведет в его обществе, тем спокойнее станет. Честно говоря, и он пока не в силах с ней расстаться.

Он поглядел на спящего ребенка. Щечки слегка порозовели Беспомощно-тоскливое выражение лица, сохранявшееся даже во сне, наконец исчезло. Она выглядела обыкновенной маленькой девочкой.

Рамзи невольно улыбнулся ее попугайскому наряду.

Ему вспомнилось, как вчера после ужина, сочинив очередную сказку про девочку с обезьянкой, он осторожно упомянул о шерифе.

На этот раз она даже не покачала головой, а тотчас схватила его за руку и прижалась всем тельцем. И только потом затрясла головой. Рамзи чуть с ума не сошел, снова заметив эту невыносимую пустоту в ее глазах – Хорошо-хорошо, – пробормотал он. – Мы еще немного подождем. Но твои родители, крошка, они на стенку лезут от волнения.

Девочка потупилась и зарыдала.

Рамзи хотелось выругаться, но он сдержался. Вот уже несколько дней он был лишен удовольствия облегчить душу подобным образом.

Кажется, малышка опасается, что, если кто-нибудь, включая родителей, узнает, где она, ее опять начнут истязать. Неужели ее родители настолько легкомысленны? Может, оставили ее одну в торговом центре? Или похититель просто забрался во двор и утащил ее?

Наверное, и впрямь стоит поехать к шерифу через пару деньков!

Однако Рамзи тут же отбросил эту мысль. Нет, прошло слишком мало времени, чтобы девочка смогла проникнуться к нему доверием, понять, что он не позволит никому измываться над ней.

Но если родители заберут малышку, они никогда больше не увидятся. И он не сумеет ее защитить. Один раз родители уже позволили свершиться непоправимому, и это может произойти снова. Однако суть дела в том, что она никем ему не приходится. Он спас девочку, но она не его дочь. Как же быть?

Рамзи тяжело вздохнул и прибавил скорость. Джип оказался настоящей рабочей лошадкой. Хорошо, что у него такая машина. И день чудесный, хотя немного прохладно Зато солнце просто ослепительное. И на улицах полно народа.

Действительно ли за ним наблюдали или это его фантазии? – Девочка тихо застонала, и Рамзи вздрогнул. Опять кошмары. Он наклонился и погладил ее лицо. Она прижалась щекой к его ладони и замерла. Рамзи взъерошил ее волосы и чуть сжал подбородок. Малышка открыла прекрасные голубые глаза и недоуменно моргнула. Он увидел, как ужас медленно тает. Малышка робко улыбнулась, и в это мгновение он понял, что никому не отдаст ее, пока не убедится, что она в полнейшей безопасности.

– Ну да, – пробормотал Рамзи, – я просто размазня, но лучше уж размазня, чем те ослы, что станут тебя допрашивать. Знаешь, детка, ты не только одета краше всех в округе, но и самая сообразительная! Сразу уразумела, с кем тебе лучше всего!

* * *
Назавтра, когда он вошел в дом с охапкой дров, девочка съежилась и метнулась за диван. Рамзи тотчас остановился:

– Что? Что случилось?

Малышка безуспешно попыталась улыбнуться, но губы кривились в жалобной гримасе.

– Я испугал тебя?

Девочка кивнула, очевидно, обрадованная тем, что он так хорошо все смог объяснить.

– В следующий раз я постучу, – пообещал Рамзи – Видишь, я нарубил дров для камина и печки. Ну а теперь, когда все в порядке, может, пойдем погуляем по лугу? Я приготовил тебе сюрприз. Пока ты мерила джинсы, успел купить кое-что.

Это единственный способ выманить ее за дверь После того как они побывали в городе, девочка отказывалась даже ступить на порог. Ей необходим свежий воздух.

И все же она побледнела и съежилась, настороженно поглядывая на него.

– Не поверишь, что у меня там спрятано! – заговорщически повторил он. – Да, надень пуховик, на улице прохладно.

Она выглядела ожившей куколкой в новых джинсах, оранжевых кроссовках, ярких, как неоновая вывеска, такой же рубашке с огромными зелеными яблоками и красных носочках. Теперь ее косички получались совсем аккуратными. Такая чистенькая, нарядная и очень испуганная. Он ненавидел этот страх в ее глазах, но ничего не поделать. Прошла всего неделя с тех пор, как он ее нашел Они только начали привыкать друг к другу.

Может, негодяю удалось так легко похитить ее, потому что она немая и не смогла позвать на помощь?

– Честное слово, потрясающий сюрприз. Неужели я стану обманывать? Быстрее надень куртку. Снимешь позже, если вспотеешь.

Но девочка по-прежнему колебалась. Рамзи разжег огонь и, прислонившись к каминной полке, стал ждать.

Наконец она согласно кивнула и побежала за пуховиком, висевшим рядом с его курткой. И конечно, не сумела дотянуться. Он помог ей и подвернул слишком длинные рукава.

– Придется хорошенько побегать за сюрпризом.

Скоро тебе станет жарко.

Посреди луга во всей своей красе лежал громадный воздушный змей с длинным хвостом. Девочка долго зачарованно смотрела на него, прежде чем ее лицо расплылось в улыбке. Первой настоящей улыбке за последние семь дней.

– Запускала когда-нибудь змея?

Даже не успев услышать ее радостного вопля, Рамзи понял, что попал в самую точку. Она так разволновалась, что не могла устоять на месте. Он вручил ей палочку, подождал, пока она поднимет красный восьмиугольник и расправит сверкающий драконий хвост. Она деловито выпустила немного бечевы.

– Вижу, ты настоящий знаток в этом деле.

Девочка гордо задрала нос и снова размотала бечеву.

Кажется, она вправду знает, что делает. Кто учил ее?

Мать?

– Давай! – закричал он. – Вперед!

Малышка помчалась по лугу, распуская бечеву с катушки. Наконец Рамзи выпустил из рук змея, почувствовав, что его вот-вот подхватит ветром.

– Сейчас он взлетит?

Девочка остановилась, отступила на шаг и повернула палочку чуть влево. Длинный многоцветный хвост описал огромный круг.

– Ну и ну! Впервые такое вижу! Давай еще!

Рамзи ничуть не кривил душой. Она куда лучше его справлялась со змеем. Он с восхищением наблюдал, как она чуть повела рукой, повернула ладонь и хвост дракона, извиваясь, скрутился в тугую спираль, а потом снова заплескался по ветру, длинный и блестящий Он не мог взять в толк, как ей это удается, но девочка снова отвела руку, слегка дернула запястьем, и сверкающий хвост пошел волнами.

Она по-прежнему молчала, но по всему видно, была вне себя от счастья. Рамзи не сводил с нее глаз. Ничего не скажешь, никогда еще он не делал более удачного вложения. Двадцать долларов не пропали даром. Рамзи попятился, уселся на ступеньках крыльца, продолжая следить за девочкой. Время словно остановилось, мысли его замедлили бег, и в целом мире остался лишь этот ребенок, играющий с воздушным змеем на лугу, где цвели аквилегии.

И вдруг тишину расколол оглушительный выстрел.

Змей клюнул «носом» и рухнул вниз, зацепившись за куст. Девочка, даже не оглянувшись, опрометью бросилась к Рамзи. Мгновение спустя он подхватил ее и, прижав к себе, понес в дом. Позади прогремел еще один выстрел, но Рамзи уже успел захлопнуть ногой дверь и толкнул девочку за спинку дивана.

– Оставайся здесь и не шевелись.

Сунув револьвер за пояс, он схватил ружье и присел на корточки у окна, всматриваясь в гущу леса, пытаясь определить, откуда свалилась нежданная напасть. Снова раздались выстрелы, но он так и не понял, в кого метят неизвестные.

Послышался крик мужчины, на который кто-то откликнулся. Стрелявшие были ярдах в пятидесяти от хижины, как раз на опушке леса. Кажется, их только двое, других голосов не слышно.

– Умоляю, не выходи, милая, – тихо предупредил Рамзи. – Все будет хорошо. Помнишь, я говорил, что никому не дам тебя в обиду? Сейчас я им покажу!

Рамзи снова взглянул в окно. Из густых еловых зарослей вывалились двое с ружьями Оба хохотали во все горло, прислонившись друг к другу Ружье одного волочилось по земле. Рамзи грубо выругался. Эти идиоты пьяны Иисусе, да ведь охота здесь запрещена, а они мало того, что нализались, еще и стреляют!

Завидев хижину, мужчины приостановились, но один тут же вырвался вперед. Высоченный, тощий, в темных вельветовых штанах и мешковатом коричневом пуховике. На голове охотничья шляпа с залихватским перышком. Подобравшись ближе, он завопил, взмахивая свободной рукой:

– Эй! Тут есть кто-нибудь? Прошу прощения, мы не хотели вас пугать. – И, хихикнув, подтолкнул в бок коротышку с кривыми ногами в ковбойских сапогах. – Ну да, мы приняли вас за оленей. Правда, я сказал Томми, что олени не запускают воздушных змеев!

Рамзи опустил ружье и, держа револьвер наготове, вышел на крыльцо. Его трясло от гнева. Сволочи! Надо бы начистить им физиономии!

– Да как вы смеете шляться тут с ружьями?! – взорвался он. – Неужели не видели, что здесь ребенок?!

Они снова помахали ему. Эти пьяные кретины ведут себя так, словно он приглашает их на выпивку!

– Эй, приятель, мы чуток ошиблись! – проорал длинный. – Кто ты? Мы не знали, что здесь кто-то живет. Извиняй, старина, очень жаль!

Кривоногий, не сказав ни слова, направился к нему, уставясь то ли на его ружье, то ли на сапоги из змеиной кожи.

– Давно торчишь в этих краях? – не отставал длинный.

Рамзи на мгновение отвел взгляд от коротышки, и тот не замедлил поднять ружье и прицелиться.

Рамзи не задумываясь спустил курок как раз в тот миг, когда пуля с тошнотворным чмокающим звуком вошла в его левое бедро. Коротышка взвыл и схватился за правую руку. Верзила вскинул ружье, но теперь Рамзи оказался проворнее. Раненный в плечо негодяй опрокинулся на землю.

Рамзи устремился было к нему, но тут же споткнулся. В пылу драки он сначала не почувствовал боли.

– Какого дьявола вам нужно? Кто вы? – прокричал он.

Оба сыпали проклятиями Ружье одного валялось на траве. Тот, что повыше, наконец умудрился встать, и незваные гости заковыляли к лесу. Рамзи поднял револьвер и выстрелил. От ели отскочил кусок темной коры. Он снова выстрелил и, кажется, попал Во всяком случае, один из мерзавцев взвыл. Прекрасно! Поделом им! Они получили по заслугам! Хорошо бы догнать их, но идти он не в силах.

Рамзи опустил глаза. На, джинсах расплывалось бурое пятно. Черт. Больно-то как!

Рамзи повернулся и, хромая, побежал назад. У одного из нападавших осталось оружие. Он рискует жизнью. Местность прекрасно просматривается, и здесь он как на ладони.

Он мельком взглянул на старое ружьишко, все еще валявшееся там, где его оставил кривоногий. Донельзя изношенное, не слишком мощное, однако с близкого расстояния бьет без промаха.

Рамзи добрался до хижины, и при виде неподвижно стоявшей на крыльце девочки к горлу подступил ком. У него хватило сообразительности втащить ее в дом и захлопнуть за собой дверь. Рану жгло огнем. Из дыры на джинсах сочилась кровь и медленно стекала в сапог.

Рамзи стиснул зубы, едва удерживаясь от стона, из опасения напугать девочку. Та вцепилась в его правую ногу и сдавленно попискивала. Опять это невыносимое мяуканье!

Рамзи прижал ребенка к себе, стараясь, чтобы на нее не попала кровь. Если он измажет ее, она вновь может потерять сознание! Да, но малышка преодолела свои страхи, чтобы прийти к нему на помощь.

– Ничего не случилось, милая. Плохие люди убрались, во всяком случае, я на это надеюсь. Знаешь, ты, оказывается, очень храбрая. Я горжусь тобой. И бегаешь быстро, что тоже важно. Вот видишь, я не лгал тебе.

Мы их прогнали, верно? Они ушли.

Но надолго ли? За каким бесом они сюда пришли?

И кто такие?

* * *
Он сидел на единственном стуле, стягивая джинсы, чтобы осмотреть рану. Девочка не отходила от него. Пуля прошла по касательной, вырвав кусок мышцы и прочертив глубокую кровавую борозду. Ему повезло. Могло быть куда хуже.

Рамзи плеснул на рану водки и со свистом втянул в себя воздух. Жжет, как на сковороде, но у малышки было такое перепуганное личико, что он не посмел вскрикнуть. Мучительно морщась, Рамзи продолжал лить водку, пока не убедился, что хорошенько промыл рану.

Лучше бы, конечно, наложить пару швов, но, поскольку нет никакой возможности простерилизовать нитку и иглу, об этом не может быть и речи. Не хватало еще заражения или, не дай Бог, гангрены.

Он ограничился тем, что потуже стянул края раны, положил сверху кусок стерильного бинта и, оторвав ленточку пластыря, скрепил импровизированную повязку.

Все это время он тихо шипел от боли, но старался не показать виду. Девочка захныкала и положила руку ему на колено.

– Не плачь, детка, все в порядке. Болит немного, но и только. Худшее позади.

Он приклеил еще одну ленточку пластыря для большей надежности и, с трудом поднявшись, натянул джинсы.

– А теперь, крошка, остается проглотить пару таблеток аспирина.

Однако вместо двух таблеток пришлось принять четыре и запить стаканом апельсинового сока. Рамзи, улыбаясь, вытер рот. Витамин С полезная штука и, наверное, даже помогает при огнестрельных ранениях. Нога тупо ныла, но это было наименьшим из зол. Самое страшное, что девочка опять побелела как полотно.

Он задвинул засов и накинул цепочку. Видимо, позже стоит подобрать старое ружье. Эти твари, разумеется, не вернутся. К счастью, они не имеют ни малейшего понятия, что у него нет связи с внешним миром. Посчитают, что он сразу же свяжется с полицией. Должно быть, стараются улепетнуть как можно дальше. Кроме того, оба ранены. Им потребуется помощь. Значит, он выиграл время.

Рамзи еще раз поглядел на спасенное им беззащитное создание и вздохнул. Нужно немедленно решать, что делать дальше.

– Давай сядем, – предложил он, протягивая руку.

На ней засохло несколько пятнышек крови, но Рамзи надеялся, что девочка их не заметит. Малышка робко сжала его пальцы. Он подвел ее к дивану, усадил и сам устроился рядом, постаравшись отодвинуть миску с мутной от крови водкой как можно дальше.

– Я этих людей не знаю, – отчетливо выговорил он, мысленно умоляя ее не волноваться. – А ты? Никого не видела раньше?

Девочка задумчиво насупила брови и немного погодя не слишком уверенно покачала головой. Ну что же, пока и этого достаточно.

Что, если похитителей было двое? Может, именно они забрались сюда сегодня, притворяясь пьяными, чтобы выманить его из хижины и пристрелить? Вполне возможно также, что они не снимали при девочке масок. А значит, не намеревались убить ее. Но что же им было от нее нужно? Собирались забавляться с ней, пока не надоест, а потом прикончить?

При одной мысли об этом кровь оглушительно застучала в висках. Неужели они были готовы расправиться с ним, чтобы заполучить ее обратно? Но на этот раз они не надели масок. Хотели заодно убить и малышку?

Этот первый выстрел.., в кого они целились? Сейчас Рамзи не мог вспомнить. Он подумает над этим позже, восстановит в памяти каждое мгновение. Однако все это более ,чем странно. Что же все-таки происходит? Как, черт побери, они его нашли?

Он просто кретин! Надо было оставить девочку в джипе и попросить спрятаться. Но что сделано, то сделано, и назад возврата нет. Вероятно, их видели вместе в Дилинджере, когда они выходили из книжной лавки.

Уф, слава Богу, аспирин подействовал. Наконец-то!

И что, ни говори, а они стреляли на поражение.

Рамзи взял руку девочки:

– Будь осторожнее, хорошо, детка? Я хочу, чтобы ты никуда от меня не отходила.

Словно она по собственной воле отойдет хоть на шаг!

Девочка снова кивнула. Маленькое напряженное личико было таким бледным и серьезным, что ему захотелось плакать.

Глава 5

Аспирин помог, но не очень. Уже через несколько часов бедро налилось жаром. Рана давала о себе знать резкой болью. Он метался, ворочался с боку на бок в полусне-полубреду. Кажется, поднялась температура.

Наконец он привстал и взглянул на часы. Около двух.

Рамзи прислушался и по глубокому ровному дыханию девочки понял, что она крепко спит. За эти дни он уже изучил все, ее повадки.

Стараясь ступать как можно тише, он пошел на кухню, уселся за стол и направил луч фонарика на ногу.

Надо снять пластырь и бинт, чтобы посмотреть, не воспалилась ли рана. В случае чего остается сесть в машину и ехать в больницу, а это означает непременное вмешательство копов. Ну и заваруха начнется! В хорошенькое дельце он впутался. Придется давать показания. Рассказать правду о девочке и передать ее властям. Что с ней станется, бедняжкой?!

Рамзи спустил широкие спортивные штаны и осмотрел распухшее бедро. Кожа горячая, но это вполне нормально в таких обстоятельствах.

Ему предстояло самое неприятное – отодрать присохший бинт. Собравшись с силами, Рамзи глотнул водки, стиснул зубы и резко дернул. О дьявол, до чего же больно!

Рана, естественно, еще не начала подживать, но, слава Создателю, ни красноты, ни гноя.

Он плеснул туда водки и зашипел от боли. И мгновенно почувствовал ее присутствие. Маленькая рука легла ему на плечо.

От души надеясь, что не испугает ее своим видом, он осторожно повернулся.

– Привет, солнышко. Прости, что разбудил. Решил проверить, как поживает моя нога. Оказалось, неплохо.

Немного распухла, но ничего страшного. Значит, я все сделал правильно. Надо снова ее перевязать.

Девочка взяла марлевую салфетку кончиками пальцев и выжидающе взглянула на Рамзи. Тот обеими руками стянул края раны и кивнул. Она наложила марлю, размотала пластырь и, ловко прилепив один конец, туго натянула другой и прихлопнула ладошкой. Он сам не смог бы сделать лучше.

– Знаешь, из тебя выйдет прекрасный врач, – заметил он, не повышая голоса, хотя едва не взвыл от боли.

По лбу ползли крупные капли пота. Лицо у него, должно быть, сейчас такое же серое, как старая нижняя рубашка.

Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть.

– Спасибо, солнышко. Мне уже лучше. Давай на всякий случай закрепим пластырь.

Он оторвал еще четыре полоски и, когда все было сделано, натянул штаны.

– Думаю, к завтрашнему утру моя нога посинеет, если не почернеет. Но надеюсь, хотя бы опухоль спадет.

А теперь съем еще аспирина.

На этот раз он проглотил три таблетки.

– Пойдешь в постель?

Она помотала головой.

– Мне тоже не хочется. Может, почитать тебе?

.Она снова покачала головой и зашевелила губами.

– Рассказать сказку?

Малышка кивнула и, к восторгу Рамзи, взяла его за руку. Он растянулся на диване и, когда она устроилась рядом, бросил сверху два одеяла и плед. Револьвер лежал поблизости, на полу. Девочка доверчиво припала к нему, прижавшись щекой к шее.

– Жила-была маленькая принцесса по имени Соня, которая умела запускать воздушных змеев лучше всех на свете. Однажды король, ее отец, решил устроить турнир. Он верил, что никто не победит его милую дочку.

Видишь ли, у нее был особый змей с драконьим хвостом, который взлетал под самое небо и умел делать столько фигур, сколько и не снилось самому искусному танцору. Отец Сони опасался только одного соперника, принца Лютера из соседнего королевства. Но он не сомневался, что Соня побьет любого, даже Лютера, наглеца и хвастуна. И знаешь, что случилось на турнире?

Малышка тихонько похрапывала. Рамзи наклонился и коснулся губами ее макушки. Странно, он совершенно забыл о своем бедре, но и его сказка что-то не слишком получается. Должно быть, у него мозги совсем размякли. Уж очень он устал. Хорошо, что малышка заснула, иначе умерла бы от скуки.

* * *
Весь следующий день он берег ногу, стараясь не наступать на нее без крайней нужды. Не выходил из хижины и сидел у окна, неотрывно наблюдая за лугом и опушкой леса. Ничего из ряда вон выходящего.

Сегодня, пожалуй, не стоит высовываться без необходимости. Надо набраться сил, а уж потом решить, что делать. Да и малышка снова перепугалась, а он не способен развеять ее страхи. Зато рассказал ей с десяток сказок о маленькой принцессе Соне, которая утерла нос противному воображале принцу Лютеру, спасла жизнь своему отцу и прекрасно приготовила грибы, и… Нет, кажется, его воображение окончательно истощилось. И вообще лучше всего у него получаются импровизации.

Малышка сидела на полу у его стула и сосредоточенно водила карандашом по бумаге. Скоро вечер. По комнате заплясали длинные тени. Опустив глаза, Рамзи увидел плоскую фигурку женщины с курчавыми волосами и змеем в руках, а рядом маленькую девочку тоже с громадным змеем, едва ли не больше ее самой. Вместо губ у них были этакие полумесяцы рогами вверх, что, по всей видимости, означало улыбки.

Выходит, это мать научила ее запускать змеев! Рамзи долго восхищался картиной. Может быть, он уговорит малышку нарисовать похитителя и место, куда тот ее затащил. Но стоит ли? В конце концов, он не психоаналитик. Не дай Бог, она снова уйдет в свою скорлупу, и тогда что делать?

– Пора готовить ужин. Ты голодна, киска?

Девочка с энтузиазмом закивала и, собрав бумагу и карандаши, положила на журнальный столик, тщательно выровняв листы. Видимо, подражала ему. И уже без всяких опасений взяла его за руку.

Он сделал вид, что не поднялся бы без ее помощи.

Нога опять противно пульсировала, но температура спала.

Однако опухоль не уменьшалась, и кожа на ощупь оставалась горячей. Наверное, ни к чему вновь отрывать бинт и тревожить рану. Пусть заживает.

Запасы в кладовке подходили к концу. Завтра придется либо спуститься вниз и снова рискнуть, либо сложить вещи и убраться отсюда. Как бы там ни было, он себя обнаружил. Даже если и удалось отпугнуть незваных гостей. Тот, кто их послал, знает, где девочка. Собственно говоря, следовало бы немедленно отправиться к шерифу. Но Рамзи отчего-то понимал, что не сделает этого, во всяком случае, пока. В ушах до сих пор звучал ее жалобный плач. Психика ребенка может просто не выдержать. Но он места себе не находил при мысли о том, что должен отослать ее домой. Ведь малышку могут в любую минуту похитить вновь.

Однако теперь, когда опасность подступила совсем близко, им здесь делать нечего. Рамзи решил позвонить своему другу Диллону Савичу, сотруднику ФБР, и попросить совета. Правда, Савич наверняка предложит ему обо всем известить руководство ФБР. Не исключено, что они знают имя девочки и обстоятельства ее похищения. Со времени первого киднэппинга, случившегося в тридцатые годы и имевшего роковые последствия для семейства Линдберг, все подобные происшествия считались прерогативой ФБР.

Завтра с утра пораньше они скроются. Рамзи принялся мысленно составлять список неотложных дел, которые необходимо закончить перед отъездом.

Открывая банку с, овощным супом, он поглядел на девочку, сосредоточенно складывавшую листья латука в большую миску.

– Французскую приправу или итальянскую?

Девочка показала на бутылочку с французской приправой.

– Договорились. Я тоже в детстве больше всего любил этот соус.

Он ничего не скажет ей о путешествии, пока не усадит в джип.

Девочка склонила головку набок. В точности как он сам, когда задумается. Неужели переняла все его привычки за какую-то неделю?

Рамзи сокрушенно развел руками:

– Ну да, и я когда-то был маленьким. Не веришь? Давным-давно. Не смейся над бедным дряхлым старичком.

Малышка ехидно ухмыльнулась и торжествующе, нахально улыбнулась. Совсем как любой нормальный ребенок.

Сидя перед камином, они дружно съели суп и салат.

Солнце зашло, и стало по-настоящему холодно. Должно быть, столбик термометра стремительно опускается.

Где-то взвыл койот.

* * *
На рассвете он отодвинул засов, снял цепочку и с большими предосторожностями выбрался в безмолвный мир, где слышалось лишь его дыхание. Надо нарубить дров для камина и печки.

Рамзи постоял, настороженно оглядываясь, и ничего не увидел. Но на всякий случай положил ружье так, чтобы можно было сразу за него схватиться, и принялся: орудовать топором, время от времени осматривая местность. С полдюжины поленьев было расколото на одном дыхании, прежде чем он выпрямился и потер ногу.

Пожалуй, достаточно. Он пообещал оставить хижину в том же виде, как до приезда, а значит, должен сделать запас дров.

Тихо ругаясь, он набрал целую охапку, прихватил заодно ружье и понес все это в дом. Солнце еще не поднялось, и в сером предутреннем свете линия леса казалась нечеткой и размытой. Стояла полнейшая тишина.

Ни малейшего движения. Даже белки еще спят.

Рамзи ступил на порог, и девочка тут же вздрогнула и села. Пепельное лицо, руки судорожно стискивают горло.

Рамзи наспех сбросил дрова у камина, подковылял к ней и, сев рядом, очень бережно привлек к себе и поцеловал в лоб.

– Не волнуйся, солнышко, это я. Нужно было принести дров.

Наверное, рано говорить ей о его планах.

– Лучше свернись клубочком и прикорни еще немножко, пока я не разведу огонь. Сразу станет тепло.

Он уложил девочку и взялся за край одеяла, чтобы повыше его подтянуть.

– Не дотрагивайся до нее, грязный ублюдок! Немедленно отойди! – хлыстом ударил резкий женский, голос. Оба замерли. Господи, что же он за кретин! Оставил дверь незапертой!

Рамзи украдкой глянул на револьвер, лежавший на ночном столике.

Выстрел – и его «смит-вессон» грохнулся вниз и отлетел в другой угол.

– Попробуй только дернуться, и получишь пулю в лоб, гарантирую. А теперь прочь от нее!

Рамзи отступил от дивана и, обернувшись, уставился на женщину. Черный пуховик, такого же цвета джинсы, сапоги и вязаная шапка. Лицо абсолютно белое, зрачки расширены так, что не видно радужки. В руке пистолет «детоникс» сорок пятого калибра, смертельно опасный, из которого можно запросто вышибить мозги с двадцати шагов.

Она казалась доведенной до отчаяния и готовой на все, но голос оставался спокойным, негромким, чуть дрожавшим от ненависти.

– Шевелись, ты, подонок! Два раза я не повторяю.

Не хочу, чтобы ты поганил ее своим дыханием. Не сомневайся, я спущу курок, будь ты проклят!

– Вы напрасно на меня набросились. Уверяю вас, я ее не похищал.

– Заткнись, извращенец дерьмовый! Я сама видела, как ты ее касался! И что бы ты сделал, не появись я вовремя?! Шагай!

Он отодвинулся чуть дальше, но женщина продолжала целиться ему в грудь.

– Детка, – окликнула она, – как ты, милая?

Значит, это ее мать! Но как она их отыскала?

– Вам придется мне поверить, – уговаривал Рамзи. – Вы не за того меня приняли.

– Заткнись! Эм, с тобой все в порядке?

– Я нашел ее неделю назад в лесу около хижины. И не похищал ее.

– Умолкни! Эм! Что с тобой, родная? Послушай меня, больше он не посмеет тронуть тебя. Иди сюда, Эм, иди к мамочке.

Из груди девочки снова вырвался странный каркающий стон. Она откинула одеяло, переводя взгляд с Рамзи на мать.

– Поскорее беги от него, Эм. Ко мне. Сейчас я свяжу его и отвезу к шерифу. И тогда нам нечего бояться.

Понимаешь, детка? – Незнакомка снова подняла пистолет и задумчиво произнесла, обращаясь не столько к нему, сколько к себе:

– Ты здоровый бугай. И конечно, не дашь мне приблизиться. Едва я попытаюсь скрутить тебя, ты справишься со мной одной левой. Значит, это не кончится, пока ты жив. У меня просто нет выхода.

– Разумеется, есть. Зачем вам стрелять? Повторяю, я ее спас.

– Заглохни! Нет, я не позволю тебе постоянно маячить где-то в укромном уголке, словно зловещая неотвязная тень. Я сделаю это. Смогу. Сумею. Пакостная дрянь Чудовище! Господи, ты измывался над моей крошкой, я это знаю. Я молилась с утра до вечера, чтобы похититель не тронул ее, но ты.., ты посмел ее.., ее… Такие, как ты, не имеют права жить. Эм, иди же ко мне. Что это с тобой? Теперь тебе ничто не грозит. Мы вместе!

Она снова прицелилась в Рамзи.

И тут произошло невероятное. Малышка бросилась к нему, заслонила собой и уцепилась за колени.

– Нет, мама, это Рамзи! Он спас меня! Не убивай его!

Взрослые молча смотрели в глаза друг другу.

– О, Эм, – прошептала женщина, – он украл тебя.

И сейчас нагло использует, этот…

– Но я не похищал ее. И ни за что на свете не причинил бы ей зла. Знаете, она заговорила впервые с той минуты, как я нашел ее в лесу. Все это время Эм молчала. – Он с трудом опустился на корточки едва сдерживая стоны. – Значит, ты Эм? Эмили?

– Нет,Эмма, – пролепетала девочка, подбирая подол серой нижней рубашки, ставшей от бесчисленных стирок мягче лайки. – Мама, не стреляй в Рамзи. Он хороший. Он правда спас меня. – Она положила руку ему на плечо и устало, совсем по-взрослому повторила:

– Он спас меня, мама. И сказал, что никому не позволит снова меня обидеть. Рамзи меня защищал.

Женщина медленно, нехотя опустила пистолет.

– Кто вы?

Он подхватил Эмму и поднялся, боясь потерять равновесие.

– Простите, я должен сесть. Ужасно болит нога.

Пистолет снова был направлен на него.

– Не шевелитесь, черт бы вас побрал! И отпустите ее!

Глава 6

Однако Рамзи проигнорировал ее угрозы. Она не посмеет стрелять, пока он держит на руках ее дочь. Подойдя к дивану, он усадил Эмму, сел сам и лишь тогда поднял голову.

– Мне надо многое вам рассказать. Меня зовут Рамзи Хант. Вы можете мне довериться. Прошу вас, не отворачивайтесь от меня.

– Отдайте мою дочь. Отпустите ее.

Он поставил Эмму на пол, и та метнулась к матери.

Женщина опустилась на колени и заключила дочь в объятия. По ее лицу непрерывным потоком струились слезы. Она целовала Эмму, оглаживала, перебирала волосы, словно опасаясь, что девочка исчезнет, стискивала с такой силой, что та тихо повизгивала.

Наконец Эмма отстранилась и чмокнула мать – Мама, все хорошо, честное слово. Рамзи нашел меня, кормил, одевал и рассказывал сказки. Какая ты смешная, настоящий солдатик! Мне ужасно нравятся твои черные перчатки.

Женщина рассмеялась, стягивая кожаные перчатки и бросая их на пол.

– Я снова твоя мама и никакой не солдатик.

Эмма крепко сжала пальцы матери с коротко остриженными, кое-где поломанными ногтями. Какие покрасневшие, обветренные руки! Должно быть, бедняге нелегко пришлось.

Рамзи ощущал невероятное облегчение. Только вот – на плечи внезапно навалилась свинцовая тяжесть. Как же он, оказывается, устал!

Рамзи откинулся на спинку дивана и вытянул ноги, не переставая наблюдать за женщиной. Усадив Эмму к себе на колени, она нерешительно пробормотала:

– Спасибо огромное. Простите, что едва не убила вас. Просто была сама не своя.

Однако в голосе не звучало особого сожаления, да это, впрочем, и неудивительно, если представить, сколько ей довелось вынести.

– Признаюсь, я очень рад, что остался жив. И счастлив, что к Эмме вернулся дар речи. Правда, мы и без того прекрасно ладили. Она классно рисует.

– Почему ты молчала, Эмма?

Девочка сосредоточенно свела брови и, недоуменно пожав плечами, прошептала:

– Ничего не получалось. Я старалась, но не могла.

До тех пор, пока не подумала, что ты обязательно застрелишь Рамзи. Тогда мне стало ужасно плохо. Я не знала, что делать, поэтому, наверное, – заговорила. Рамзи просил написать мое имя, а я только головой качала. Он решил, что я не умею писать. Зато я рисовала все время, мама, а больше ничего…

– Ты молодец, – похвалила мать, осыпая ее поцелуями. – О, Эмма, я так тебя люблю!

Она снова устроила девочку у себя на коленях.

– Здорово, что ты пришла, мама. Я боялась, что никогда больше не увижу тебя. Знаешь, ма, мне было так страшно, так страшно.., одной в лесу…

Эмма стиснула худыми ручонками шею матери и заплакала, тихо, жалобно всхлипывая и шмыгая носом.

– Нет, родная, все хорошо. Мы снова вместе Я ни за что на свете не оставлю тебя, клянусь. О, Эмма, я люблю тебя! Господи, я почти потеряла надежду!

Рамзи тактично отвернулся, но уйти было некуда.

Теперь они обе рыдали, причем, как ни странно, голос у Эммы оказался ниже, чем у матери. Подождав, пока они немного успокоятся, Рамзи бросил женщине одеяло. Она укрыла себя и дочь и тупо пробормотала:

– На Эмме мужская рубашка.

– Да, я забыл купить ей пижамку. Но по крайней мере она не мерзнет.

Он долго собирался с духом, прежде чем подняться.

Нога дала себя знать острой болью.

– Пойду запру дверь на всякий случай.

Женщина не ответила, по-видимому, ей было все равно. Она ничего не замечала вокруг, кроме дочери, и сейчас безучастным взглядом проводила Рамзи, который, посмотрев в окно, проковылял к двери, задвинул засов и накинул цепочку. Он обернулся как раз в ту минуту, когда она стягивала туго облегавшую голову вязаную шапочку. Копна рыжих завитков наконец вырвалась на волю. Самые длинные пряди были заплетены в косу, но остальные буйной гривой обрамляли овальное лицо с тонкими чертами. Видимо, напряжение отпустило ее, и на щеках заиграл румянец. Уголки губ приподнялись в улыбке, глаза засияли.

Рамзи столько всего нужно было ей рассказать, на языке вертелось так много вопросов, но ему удалось выдавить лишь несколько слов:

– Не хотите кофе? Мигом сварю. У нас здесь все довольно просто, без особых удобств.

– С удовольствием, – кивнула она. – Я так промерзла, что вряд ли когда-нибудь согреюсь.

Он, прихрамывая, направился на кухню, и Эмма тотчас последовала за ним. Серая рубашка волочилась по полу. Из-под подола выглядывали белые спортивные носки. Девочка подошла к маленькому столику и высыпала пару ложек кофе в специально предназначенную для этого кастрюльку. Потом Рамзи налил воды и поставил кастрюльку на огонь. Действовали они довольно слаженно, поскольку весь процесс был уже не раз повторен за последние четыре дня. Он обернулся к стоявшей на пороге женщине. Та ошеломленно уставилась на дружную парочку. Рамзи вспомнил, что так и не узнал, как ее зовут. Но пока это не имело значения. Самое главное – создать нормальную домашнюю атмосферу.

– Мы с Эммой успели сработаться, – пояснил он. – Лучше нашего кофе нигде не найдете. Мы даже собирались открыть кафетерий. Эй, Эмма, кто будет старшим партнером?

– Я не знаю, что это такое, Рамзи.

– Чье имя будет первым на вывеске, твое или мое?

– Я маленькая, значит, должна идти прежде тебя.

Рамзи засмеялся и, взъерошив ей волосы, искоса глянул на женщину. Она по-прежнему ошарашенно взирала на них. Должно быть, пытается свыкнуться с происходящим и не только понять, какие отношения установились между дочерью и совершенно посторонним человеком, но и осознать тот факт, что Эмма рядом и в безопасности.

Несмотря на явное облегчение, она выглядела усталой и очень измученной.

– Конечно, может показаться, что этот горлодер, который мы гордо именуем кофе, – произнес Рамзи, стараясь ее отвлечь, – напрочь спалит ваши внутренности, и такая опасность действительно существует, но на вкус он отнюдь не плох и мозги прочищает с одного глотка.

Как я уже сказал, здесь все очень просто. Правда, есть маленький холодильник и электрическое освещение благодаря генератору за стеной, но печь приходится топить дровами и нагревать на ней воду для ванны.

– Зато мы делаем тосты в такой железной штуке с длинной ручкой, – похвасталась Эмма.

Женщина недоуменно покачала головой, по-видимому, так и не сообразив, что тут творится.

– Сейчас я бы выпила любую бурду. Я просидела в лесу весь вчерашний день и ночь, ожидая, пока рассветет и вы покажетесь на крыльце. Но вы не забыли захватить ружье, а мой «детоникс» на таком расстоянии бесполезен.

– Мне не стоило оставлять дверь незапертой. Как глупо с моей стороны. Они могли вернуться.

– Но я никого в лесу не видела. Кто это «они»? О ком вы говорите?

– Давайте отложим этот разговор, – попросил он, показав глазами на Эмму, и налил женщине еще кипящего кофе. – Сядьте и попытайтесь выпить все до дна.

Это позволит вам продержаться до полудня, после чего вы, вероятно, свалитесь как подкошенная. Эмма, а тебе, как всегда, овсяные хлопья. С персиком или бананом?

– С бананом. Я не очень люблю персики.

– Однако все это время ты их ела и не жаловалась.

– Не хотела тебя обижать, – сообщила девочка, насыпая хлопья в тарелку. – Но мне больше нравятся бананы.

Пока она доставала молоко из холодильника, он нарезал ей банан.

– Видишь, мама, – объявила девочка, – у нас нет морозилки, и потому все свежее. Совсем как дома.

– Никогда не видела такого холодильника. Очень интересно, – заметила женщина, сама не понимая, как эти слова, такие простые и обыденные, слетели с языка Почему она еще способна обсуждать столь банальные вещи?

Первоначальное отупение сменилось непреходящим удивлением. Она так долго готовилась к смертельной схватке за дочь, боялась увидеть истерзанную, бьющуюся в истерике девочку, а теперь.., сидит и пьет зверски перекипяченный кофе с незнакомым человеком, заглядывает в холодильник и ждет, когда Эмма позавтракает.

Она посмотрела на широкоплечего высокого мужчину, явно нуждавшегося в бритье. И это он спас ее дочь? Защищал ее едва ли не ценой собственной жизни? Невероятно!

Она молчала до тех пор, пока Эмма не доела хлопья, а незнакомец не допил вторую чашку кофе.

– Я разыскивала Эм две недели. И когда показала ее фото в Дилинджере, просто поверить не могла, что наконец нашла. Люди в один голос утверждали, что это дочка Рамзи. Я не знала, что и думать. И пришла бы раньше, но опасалась, что Эмма пострадает в перестрелке.

А вы вчера даже не вышли из дома.

– Как вас зовут?

– Молли Сантера.

– Мама говорит, это похоже на придуманное имя… псев.., псевдоним, для сцены. Но оно настоящее. Это фамилия моего папы, – деловито сообщила Эмма, пожевывая банан.

Молли улыбнулась и погладила дочь по щеке.

– Верно, но бьюсь об заклад, в нью-йоркском телефонном справочнике полно абонентов с такой фамилией.

– А я никогда не была в Нью-Йорке, – пожаловалась Эмма.

– Немного подрастешь, и поедем. Мы там здорово повеселимся. Снимем номер в «Плаза» и взберемся на Эмпайр-Стейт.

Сантера. Смутно знакомое имя. Откуда он его…

Рамзи вспомнил изображенного Эммой человечка с гитарой и разинул рот от изумления.

– С-сантера? То есть Луи Сантера? Рок-звезда?

– Именно, – неприязненно буркнула Молли.

А голос! Холоднее льда! Такой может заморозить не хуже антарктической ночи.

Рамзи хотелось побольше узнать об отце Эммы, спросить, какого черта парень не отправился на поиски дочери. Будь он хоть трижды звездой, разве можно перекладывать такой груз на женские плечи?

Но судя по виду Молли, из нее много не вытянешь.

Она явно не желает об этом говорить. Ничего, у них еще будет время побеседовать. Эмма переводила взгляд с него на мать, весело улыбаясь, как всякая послушная девочка, ожидающая похвалы.

– А я знаю, кто вы!

– Я? – удивился Рамзи, вопросительно поднимая брови. – Откуда?

– Кто же не слышал о знаменитом Рамзи Ханте?!

– Скорее, печально известном, – бросил он небрежно, чтобы не испортить настроение Эмме.

– Вы себе льстите.

Рамзи от неожиданности поперхнулся и пролил кофе – Мужчины, – пояснила она, обхватив ладонями кружку, – странный народ. При малейшей возможности пытаются изобразить из себя эдаких порочных особей, распутников, разбойников, бродяг. Им кажется, что подобная репутация возвышает их в глазах женщин Почему-то они словно стыдятся героических или просто порядочных поступков, которые либо совершили, либо хотели совершить.

– Ну уж нет! – возмутился Рамзи. – Чур меня!

Молли вздохнула и, пожав плечами, отвернулась.

– Трудно поверить. Вы федеральный судья из Сан-Франциско, но отчего-то оказались здесь! И нашли Эмму.

– И что из того?

– Если учесть все, что вы вытворяли в зале суда, уверена: ни с кем Эмма не была бы в большей безопасности.

Рамзи, ничего не ответив, глотнул обжигающего кофе и поморщился.

Федеральный судья. Всеамериканская знаменитость, герой, несмотря на все его отговорки, и к тому же спас ее дочь! Жизнь так несправедливо обошлась с Молли, что она скорее была готова к новым неприятным сюрпризам. Но отчего-то последнее открытие ее совсем не потрясло.

– Эм, ты настоящая красавица, – обратилась она к дочери. – Все в порядке?

Та низко опустила голову, явно не одобряя слишком серьезного тона матери. Девочка еще не готова окунуться в реальную жизнь; раны пока не хотели заживать Только сейчас Молли ощутила, как устала. Что это она несет? Должно быть, никак не очнется. Она едва не расцеловала Рамзи, когда тот счел необходимым вмешаться.

– Нужно обязательно раздобыть ей пижаму, – весело заметил он. – Не может же она постоянно отбирать у меня нижние рубашки. Так я скоро останусь и впрямь голым! Видите ли, ей совсем нечего было надеть, и, хотя мне не хотелось лишний раз светиться в городе, пришлось спуститься в Дилинджер. Поэтому вам так легко удалось нас найти.

– Да, я уже говорила. Стоило показать ее снимок, и местные жители сразу узнали Эм. Откровенно говоря, сюда я забрела от отчаяния. Дилинджер был моей последней надеждой. Если бы и здесь меня постигла неудача, пришлось бы позволить фэбээровцам и копам подключиться к поискам. Собственно говоря, и они не сидят сложа руки, но наши методы, к сожалению, не совпадают. Они ничего не добились, да и не особенно старались. Я дала им два дня, прежде чем выйти на тропу войны. По-моему, они объявили охоту всего четыре дня назад.

– Где вы живете?

– В Денвере.

Она рассеянно играла ложкой, вперив неподвижный взгляд в красно-белые клетки скатерти.

– Ее отец на гастролях в Европе и не может приехать, но скоро вернется. – Обернувшись к дочери, Молли ободряюще сжала маленькую руку. – Я говорила с ним почти каждый день, Эм. Он очень волнуется за тебя, правда-правда.

Эмма долго рассматривала плававший в молоке кружок банана, прежде чем тихо пробормотать:

– Не понимаю, зачем он явится. Я не видела его целых сто лет.

Рамзи заметил, как съежилась Молли, и понял, какой удар нанесла ей дочь.

– Понятно, – торопливо вставил он. – Вы разведены.

– Верно, – вздохнула Молли, успев взять себя в руки. – Но, Эмма, поверь, твой па тебя любит, просто он очень занят.

– Да, мама.

Рамзи решил, что пора сменить тему:

– Значит, вы дали копам два дня и только потом сами взялись за дело?

– Я не могла сидеть дома и медленно сходить с ума.

Он собрался было объяснить, что если похитители звонили, то наверняка хотели поговорить с ней, но тут же понял, что Молли могла заменить любая женщина-офицер. Он промолчал, заметив, что Эмма навострила уши.

– Я прочесала всю местность от Аспена до Вейда и Кистоуна. Дилинджер был последней надеждой.

– Будем считать, что вам повезло. Не понадобись ей одежда, я ни за что не повел бы ее в магазин. Представляете, я две недели прожил здесь, прежде чем нашел Эмму.

– Почему именно в горах?

Рамзи пожал плечами.

– Я был сыт по горло, – выговорил он наконец. Проклятые папарацци вцепились в меня, как клещи. Целыми днями просиживали в кустах у дома, чтобы застать меня врасплох. Поэтому я взял отпуск на три месяца и скрылся от всего: людей, телевизора, телефонов, чертовых газетчиков. Вот так и нашел Эмму.

– Знаете, что вас прозвали судья Дредд? <"Судья Дредд" – фантастический боевик с участием С. Сталлоне.>.

– Идиоты безмозглые!

Он пробормотал ругательство и, сообразив, что Эмма жадно ловит каждое слово, глубоко вздохнул, перегнулся через стол и легонько щелкнул девочку по носу. Веселая, раскрасневшаяся, сейчас она и вправду была настоящей красавицей.

– Почему бы тебе не умыться, детка, и не надеть новые джинсы и рубашку поярче? А мы с твоей мамой поговорим и решим, что делать.

Эмма мгновенно встрепенулась.

– Мама, а ты не станешь стрелять в Рамзи? – спросила она, встревоженно глядя на мать.

– Знаешь, пить кофе в доме человека, а потом нападать на него нечестно, родная. Я вовек не позволила бы себе такого неприличия.

– Ой, ты шутишь, – просияла Эмма.

– Остроумно, – похвалил Рамзи. – А теперь, крошка, беги.

Дождавшись, когда девочка выйдет из кухни, он откинулся на спинку стула и пристальным взглядом окинул женщину.

– Эмма несколько раз вас рисовала. Только на всех рисунках у вас улыбка от уха до уха.

Но сейчас она не улыбалась. Сидела тихая, осунувшаяся. Лицо казалось еще бледнее на фоне огненных волос. Действительно рыжая и кудрявая, точь-в-точь как изображала Эмма. Зеленовато-серые глаза чуть раскосые, как на восточных гравюрах. Удивительно, кожа белая, а веснушки ни одной. И никакого сходства с дочерью.

– Я звал ее солнышко. Но ее имя мне тоже нравится. Очень ей идет.

– Так звали мою бабушку.

Она резко подалась вперед, вскочила и принялась мерить шагами кухню. Видимо, кофе оказал должное действие.

– Как вы нашли Эмму?

– Ровно восемь дней назад я рубил дрова и услышал странный, ни, на что непохожий звук. Пошел на него и обнаружил ее в лесу. Она была без сознания.

Хорошо еще, что на ней была ярко-желтая рубашка, иначе я наверняка прошел бы мимо. Принес ее сюда, а остальное вы знаете. Она не произнесла ни слова, пока не увидела вас.

Встретившись с вопросительным взглядом Молли, Рамзи неловко поежился и кивнул:

– Да, ее избили и изнасиловали. Насколько мне удалось понять, без всяких извращений. Конечно, я не врач, и без осмотра трудно определить, так ли это Эм уже гораздо лучше, хотя прошлой ночью ей снился кошмар.

Не поверите, прошло четыре дня, прежде чем она перестала меня бояться. Чудесная девчонка!

Слезы бежали по щекам Молли, и она машинально слизывала их, шмыгая носом. Рамзи протянул ей салфетку. Она высморкалась и вытерла глаза.

– Господи, ей же всего шесть. И я позволила этой Твари ее украсть. Во всем виновата я одна. Если бы…

– Прекратите, слышите, прекратите! Я знаком с вами какой-то час, но уже понял, что вы ни за что не оставили бы ее без присмотра, отдали бы жизнь за нее, и вообще все это ужасная случайность. Не желаю больше слушать весь этот вздор! – решительно сказал Рамзи, понимая, что все уверения бесполезны: Молли, должно быть, до конца дней своих не перестанет мучиться от сознания собственной вины. – Поверьте, я никогда не чувствовал себя столь беспомощным. Такая милая, хорошая девочка. И смертельно меня боялась, а я ничего не мог поделать. К тому же был убежден, что она немая.

Он продолжал говорить ни о чем, лишь бы дать ей время прийти в себя. Наконец в глазах Молли появилось осмысленное выражение. Она выпрямилась и расправила плечи.

– Может, это психическая травма, и она чувствовала себя спокойнее, пока я ничего не, знал о ней. А возможно, всему виной горловой спазм, и очередное потрясение излечило ее. Эм так смело бросилась меня защищать, когда вы пригрозили оружием. Кстати, неужели действительно пристрелили бы меня?

– Не моргнув глазом, если бы вы хоть пальцем пошевелили.

– В таком случае я безмерно рад, что Эмма обрела голос. Наверное, вы совсем извелись за это время. Подумать только, показывать в каждом городе ее снимок и с каждым разом терять надежду.

– Нет, все было не так уж плохо, если не считать местных копов. Все без исключения обращались со мной, как с сумасбродной истеричкой, покровительственно похлопывали по плечу и просили предоставить решать дело им, надежным, сильным парням. В Рутленде я едва не съездила одному по физиономии. Видите ли, я знаю о наших правоохранительных органах не понаслышке, чтобы предвидеть, как начнут разворачиваться события, если похитителя арестуют. Скорее всего он не просидит в тюрьме двух суток и немедленно будет выпущен под залог. И вдруг опять явится за Эммой? Предположим, судья откажется выпустить маньяка под залог, и его задержат и даже осудят. Рано или поздно он выйдет на свободу и снова примется истязать детей, если не Эмму, то кого-то другого. И я не буду спать ночами, думая об этой сволочи. А Эмма? Как она? Такое чудовище достойно публичной казни. – Она смело взглянула ему в глаза. – Окажись этим негодяем вы, я бы не задумываясь вас хотя бы ранила. В этом случае о залоге не могло быть и речи. Вас положили бы в тюремный госпиталь, и, если бы повезло, какой-нибудь порядочный человек подсунул бы вам яда, а может, и сами.., протянули бы ноги.

Рамзи допил кофе и с шутливым сожалением развел руками:

– Похоже, вы не верите в наше правосудие.

– Ни на йоту. Эта система настолько прогнила и отстала от жизни, что преступники чувствуют себя у нас весьма вольготно. Но почему я твержу об этом вам, судье, который каждый день сталкивается с подобным?

Вы не хуже моего знаете, что даже если этого мерзавца поймают, то как только он подпишет чистосердечное признание, так семь лет вместо пожизненного заключения ему обеспечено. Через три года его выпустят за хорошее поведение, и все. Адвокаты-криминалисты ревностно блюдут собственную выгоду. Им плевать на правосудие: главное – огрести побольше бабок. Стоит прижать очередного негодяя, как сразу начинают расписывать, какое тяжелое было у него детство, как папочка и мамочка над ним издевались, и именно поэтому бедняга вырос преступником. Так нечестно. Вы часть этой системы и знаете, как это бывает.

– Верно. Нечестно, – мягко заметил Рамзи. – Послушайте, никто не желает разгула преступности, и мы делаем все, чтобы засадить плохих парней за решетку. Но порой все получается совсем не так, как нам хочется.

– Вот вы и выдали себя.

– Никто из нас не способен долго скрывать свою сущность, – пожал плечами Рамзи.

– Но вы сами сказали, что решили на время скрыться.

– Что поделать, ситуация вышла из-под контроля, – с легким смущением пояснил Рамзи. – Я приехал сюда, чтобы собраться с мыслями. Пусть люди обо всем забудут, и побыстрее.

– Вы, федеральный судья, должно быть, знаете кучу народа. И разумеется, обязаны верить в систему. Почему же сразу не отвезли Эмму в полицию? Или больницу?

– Не сумел, – просто ответил Рамзи. – Не сумел, и все. Она была вне себя от страха. Не мог вынести мысли о том, что чужаки будут ее расспрашивать и осматривать.

Он принялся с преувеличенным вниманием разглядывать ее мокрые сапоги.

– Кроме того, я боялся, что, если Эм вернется домой, ее снова могут украсть.

Молли долго-долго смотрела на него, прежде чем кивнуть.

– Будь я на вашем месте, тоже не бросила бы ее на посторонних людей. И домой не отослала бы, пока не убедилась, что она под защитой. Спасибо за то, что позаботились об Эмме. Для меня она самый дорогой человек на свете. Не знаю, что бы со мной было, если бы ее.., ее…

Рамзи показалось, что Молли вот-вот заплачет, но она собралась и подняла голову:

– Именно поэтому я не хочу возвращаться в Денвер.

Глава 7

– Вполне разделяю ваши чувства, – согласился Рамзи, опираясь локтями на выщербленную столешницу. – Конечно, я терзался угрызениями совести из-за того, что не повез ее в больницу или полицию, но все перевесили соображения безопасности. Кстати, вы были у дилинджерского шерифа?

– Нет, в последних шести поселках я вообще не заходила в участок. Просто бродила по улицам и показывала фото Эммы. Не знала, что еще предпринять. Но почему-то была уверена, что похититель увез ее на запад, а не на север, к Форт-Коллинсу и Шайенну. Нет, я точно знала, что она где-то в Скалистых горах.

– Но почему?

– Полиция Денвера включила «горячую линию» для тех, кто знает хоть что-то о похищении. Звонки поступали днем и ночью, и все впустую, кроме одного. Какая-то пожилая женщина утверждала, что видела белый фургон, направлявшийся на запад. Копы посчитали, что она спятила, и не обратили на нее внимания, но я отправилась к ней домой. Она живет в квартале от меня.

Бедняга прикована к инвалидному креслу. Сильный артрит. Поэтому и проводит все время у окна. И заметила то, что другие прохлопали. Я сказала копам, но они плевать на меня хотели.

– Откуда она узнала, что фургон направляется на запад?

– Мы живем на холме, дорога с которого ведет именно на запад, к семидесятому шоссе. Старуха своими глазами узрела, как фургон повернул туда. Она клянется, что в фургоне была маленькая девочка.

– И никаких просьб о выкупе?

Молли помотала головой:

– Нет. По крайней мере до вчерашнего утра. Именно тогда я последний раз звонила в Денвер. ФБР рассчитывало на жадность похитителя. Все время уговаривало меня набраться терпения и ждать у телефона. Я позволила им молоть что угодно, ведь они все знают, а я просто дура. Едва удержалась, чтобы не отвесить пощечину одному агенту. Торчала дома два дня, и ничего! А они все качали головами и твердили, что следует ждать, ждать и ждать. У меня просто крыша поехала.

Наконец я, никому ничего не сказав, покинула на рассвете город и отправилась на поиски. Однако звонила каждый день и молча выслушивала вопли и угрозы. Даже не помню, в скольких городах побывала! Это была последняя остановка. Если бы я увидела вас одного, без Эммы, вероятно, разрядила бы всю обойму.

– И попали бы в тюрьму.

– Ну да, то еще правосудие.

– Но в моем случае вас арестовали бы вполне справедливо. Не так ли? От души надеюсь, что они не выпустили бы вас под залог.

Зря он ее дразнит: она снова насторожилась и, кажется, готова наброситься на него. А ведь ему хотелось расспросить, при каких обстоятельствах похитили Эмму, почему отец так равнодушен к ребенку, и еще о многом.

Но в дверях уже стояла Эмма, чистенькая и румяная, со щеткой в руках. Она как ни в чем не бывало проследовала к нему и протянула щетку. Молли со свистом втянула в себя воздух. Однако Рамзи невозмутимо улыбнулся, взял щетку и, поставив Эмму между коленями, принялся расчесывать и заплетать ее волосы.

– Мама, ты научишь Рамзи плести французскую косу? – потребовала Эмма.

– Разумеется. Но как вижу, он и без того неплохо управляется.

– Видела бы ты, как он в первый раз меня причесал! Волосы торчали во все стороны, а косичка загибалась кверху!

Как только Рамзи закончил нелегкий труд, девочка подала ему резинку. Он перетянул хвостик и победно провозгласил:

– Ну вот! Выглядишь потрясающе! Все станут спрашивать тебя, кто твой парикмахер! Лучше меня все равно не найдешь.

– Красиво, – спокойно кивнула Молли, но Рамзи понял, как трудно ей сознавать, что дочь прониклась безоговорочным доверием и любовью к незнакомому человеку. – Хочешь, завтра я покажу Рамзи, как плести французскую косу, Эм?

– Да, мама.

Рамзи подался вперед и сжал руки девочки:

– А теперь, малышка, пойди и быстро сложи все свои вещи в наволочку. Смотри, не оставляй ничего.

Пусть гадают, кто еще здесь был. Через четверть часа мы уезжаем. Поняла?

Девочка, поджав губы, кивнула.

Подождав, когда Эмма выйдет в комнату, он сообщил Молли:

– Помните, я сокрушался, что не закрыл дверь? Позавчера у нас были незваные гости.

На пороге показалась Эмма с наполовину набитой наволочкой в руках.

– Не хочешь взглянуть на свою ногу, Рамзи?

Он совершенно забыл! Эмма права, нужно убедиться, что не началось заражение.

– Да, детка, сейчас.

– Я принесу пластырь, – вызвалась она.

– В чем дело? – всполошилась Молли.

– Двое неизвестных вывалились из теса на луг. Хорошо еще, что у них хватило наглости начать стрельбу, я услышал и сумел заранее подготовиться Взял оружие и спрятал Эмму. Они притворились пьяными и попытались прикончить меня. Попал" в ногу, но я достал обоих, причем одного дважды Подельники сбежали. Ружье я подобрал. Может, полиция установит, кому оно принадлежит. Мне так и не удалось узнать, кто они и зачем явились, но почему-то кажется, что дело в Эмме.

В эту минуту рядом словно из-под земли возникла девочка, вопросительно глядя на Рамзи.

– Эмма, принеси стерильный бинт, – попросил он и, поднявшись, приспустил спортивные штаны. – Сейчас снимем пластырь и посмотрим, как идут дела. Ну вот, не так уж и плохо. Красивые синевато-черные переливы. Эмма, где бинт? По-моему, опухоль немного спала.

– Похоже, Рамзи, – кивнула Эмма, наклоняясь ближе. – И хорошо, что дурного запаха нет.

Молли только диву давалась, наблюдая за их четкими действиями. Эмма сноровисто нарезала пластырь и подавала Рамзи, пока тот стягивал рану.

– Откуда ты всего этого набралась, Эм? – не выдержала она наконец.

– Я еще не то знаю, мама. Каждую неделю по телевизору идет такое шоу из древней истории. То, что ведет мистер Спок. Они говорили о том, как один фара…

– Фараон.

– Ну да, у него вся нога сгнила, когда кто-то ударил его копьем. И он умер.

– У него была гангрена, – пояснила Молли.

– Наверное, только я забыла, как это называется.

Но красноты нет, Рамзи.

– Да, кажется.

– На ощупь горячая? – И, не дожидаясь ответа, Эмма легонько прижала ладонь к ране. – Горячая. И долго это будет продолжаться?

– Неизвестно. Наверное, не очень. На мне все заживает, как на собаке.

– Но тебе лучше, правда"? – едва не плача, допытывалась Эмма.

Рамзи поспешил успокоить ее страхи и, улыбнувшись, погладил девочку по щеке.

– Еще денек-другой, и я готов кататься на лыжах с самых высоких горок, солнышке. Хочешь поехать в Вейл?

– Мама любит там бывать. А я только учусь ходить на лыжах.

– Станешь моим талисманом. Посажу тебя на плечи и буду всюду носить с собой. А если упаду, швырну тебя в сугроб, и превратишься в снежного ангела.

Девочка по-прежнему встревоженно хмурилась, не отнимая ладони от края раны.

– Эм, все идет отлично, клянусь, иначе ты и оглянуться не успела бы, как мы уже мчались бы на всех парах к больнице.

– Он сказал, что здесь поблизости нет больницы, только большая красивая церковь, – прозвучал в, тишине бесстрастный, отчетливый голосок.

Молли и Рамзи, затаив дыхание, уставились на девочку. Казалось, самый воздух клубится грозовыми тучами и сейчас ударит гром.

Рамзи выпрямился. Ему ужасно хотелось расспросить ее о преступнике, но он не осмеливался. У него совсем нет опыта в подобных вещах. Нельзя рисковать ее здоровьем, а может быть, и рассудком.

– Кто это сказал, Эм? Что за человек? – деловито осведомился он.

Но девочка так отчаянно замотала головой, что косичка несколько раз ударила ее по щекам.

– Никто, никто, никто, – твердила она как заведенная.

– Ничего, Эм, ничего, – прошептала Молли и, бросившись на колени, прижала к себе дочь. Эмма всей тяжестью опиралась на бедро Рамзи и тянула мать на себя, но в этот миг он не чувствовал боли.

– Я люблю тебя. Ты моя родная единственная девочка, – повторяла Молли.

Глаза взрослых встретились. Взгляд Молли полыхал ненавистью. Рамзи молил Бога о том, чтобы в случае поимки негодяя успеть вытянуть из него всю правду, прежде чем Молли найдет способ прикончить его. С другой стороны, неизвестно, может, Рамзи удастся опередить Молли.

– Эм, ты собрала вещи?

Девочка отодвинулась и подняла голову. Снова лицо белее снега. За одну минуту она осунулась так, что скулы, казалось, вот-вот прорвут кожу.

– Да, Рамзи. Почти. Только красный носок куда-то запропастился.

– Через пять минут мы выходим из дома, и плевать на все носки. Захвати с собой пластырь. Оставим ногу в по кое до завтрашнего дня. Ну же, приятели, шевелитесь.

* * *
Они не увидели ни души'. Разумеется, в лесу могли скрываться десятки соглядатаев, но это уже не имело особого значения. Рамзи в два счета усадил своих спутниц в джип.

– Где ваша машина? – спросил он у Молли, усаживаясь за руль и поворачивая ключ зажигания. Шум двигателя нарушил покой горного луга.

– Милей ниже, неподалеку от дороги. Взяла напрокат «шевроле», – безучастно сообщила Молли и, немного помолчав, произнесла, глядя прямо перед собой:

– Послушайте, Рамзи, вы федеральный судья. Винтик так называемой правоохранительной системы. Системы, в которую я не верю. И не собираюсь ни плакаться полицейским, ни возвращаться в Денвер. Почему бы вам не высадить нас у машины и не заняться своими делами?

– Что это вы несете? – взорвался Рамзи, от неожиданности так резко крутанув руль, что едва не съехал с узкой дороги.

– Я хочу сказать, – монотонно продолжала Молли, не отрывая глаз от грязного ветрового стекла, – что вы чужой нам человек. Я нашла дочь, и теперь она со мной.

Вам ни к чему в это впутываться.

– Ошибаетесь.

– Повторяю, видела я этих чертовых копов…

– Пока, возможно. Но я с вами не согласен.

Молли наверняка что-то скрывает от него, не говорит всей правды, и в этом запутанном деле еще предстоит долго разбираться.

– А мне плевать. Здесь я заказываю музыку. Если не хотите под нее плясать, лучше уезжайте.

– Мама, ты не хочешь, чтобы Рамзи остался с нами?

Молли чмокнула дочь в ухо.

– Он здесь ни при чем, Эм. Случайно влип в эту заварушку. Кому нужны чужие беды?

– Как вам удалось прийти к этому блестящему заключению? – разъяренно прошипел Рамзи. Джип подпрыгнул на камне и опасно накренился. – Какие-то люди пытались выманить меня из хижины. Кто знает, может, именно я стою у кого-то на пути?

– Надеюсь, вы не тешите себя мыслями о том, что они охотились за вами?

Рамзи чуть не переломил рулевое колесо.

– Эмма, – велел он, – не слушай, что я сейчас буду говорить. Заткни уши. Вот так, молодец. Ну а теперь я выскажу твоей мамочке все, что думаю.

– Не трудитесь. Вы сделали доброе дело и даже получили пулю, защищая Эмму. Этого более чем, достаточно. Но у нас разные дороги. У вас своя жизнь, у нас своя. Когда мы пересядем в мою машину, я постараюсь удостовериться, что за нами не следят. Поверьте, за эти дни я научилась проскальзывать сквозь игольное ушко.

В Денвер мы не вернемся, так что не волнуйтесь за Эмму.

Я, конечно, позвоню копам и ФБР и передам, что все кончено. И дам координаты места, где вы нашли Эмму, чтобы они смогли поискать логово похитителя. И разумеется, стану превозносить вас до небес.

Эмма сидела, не шевелясь, послушно заткнув уши.

И тихо, надрывно стонала. Услышав знакомое невыносимое мяуканье, Рамзи совсем озверел. Но ничего не успел сказать: Молли согнулась, как от удара, и, притянув Эмму к себе, принялась укачивать.

– Все хорошо, малышка. Прости меня, родная, прости. И пожалуйста, верь. Обещаю, что позабочусь о тебе.

Я виновата, что не уследила за тобой в тот раз, но туда мы больше не вернемся. Тебя никто не отнимет у меня.

И я не буду кричать на Рамзи.

Терпение Рамзи лопнуло. Он остановил машину и неуклюже повернулся.

– Эмма, – сурово начал он, – а теперь послушай меня. Не смей никогда издавать эти богопротивные звуки, понятно? Если хочешь сказать что-то, говори, не стесняйся и не бойся, но прекрати меня пугать. Каждый раз, услышав твой вой, я голову теряю от страха. На стенку лезу. И нога начинает ужасно болеть. Не страдай, я все равно ни за что не оставлю ни тебя, ни маму.

Твоя мамаша может орать на меня сколько вздумается, если ей от этого легче. А когда мне это осточертеет, я тоже стану на нее кричать. Но даже за все сокровища мира не брошу тебя. Ясно?

– Честное слово? – робко прохныкала девочка.

– Честное слово. Я никогда не вру, и уж если что обещаю, то делаю. Твоя ма потихоньку привыкнет ко мне, как привыкла ты. И ей меня не отговорить, сколько бы ни старалась. Я даже соглашусь играть по ее правилам, по крайней мере пока. А ты будешь откровенно говорить со мной обо всем, что тебя беспокоит, заметано?

Девочка нерешительно кивнула.

– Мне не нравится, когда вы кричите друг на друга.

– А кому нравится? Но такое иногда бывает. Если тебе надоест, прикажешь нам заткнуться. И хватит об этом.

Молли не обмолвилась ни словом. И вообще, видно, дошла до точки. Вот-вот упадет. Рамзи хотелось хорошенько ее отчитать, однако он боялся, что она просто потеряет сознание. Или вынет пистолет и пристрелит его.

Он легонько похлопал ее по плечу. Голос неожиданно обрел тот глубокий бархатистый тембр, который неизменно производил необходимый эффект в зале суда.

– Молли, не расстраивайтесь. Все обойдется, вот увидите. Приходит час, когда каждому из нас требуется помощь и поддержка, и тут нет ничего позорного. Считайте меня своим другом. Ну а теперь мотаем отсюда.

Эмма, поглядывай в окно. Если увидишь на дороге машину, сразу же сообщи.

– Хорошо, Рамзи.

– Я на тебя рассчитываю. Смотри в оба.

– Конечно.

– Кстати, насчет этих мужчин, – вмешалась Молли. – Не может быть так, что они действительно охотились за вами?

– Не знаю.

– У вас немало врагов. Я читала, что вам постоянно угрожают, особенно женщина, муж которой скончался в тот день прямо в зале суда.

– Верно, но раньше никто не пытался прикончить меня.

– Неужто Эмму похитили двое?

– Вероятно. Не могли бы вы налить мне кофе из термоса?

Молли сообразила, что Рамзи не желает говорить на эти темы в присутствии девочки. Но в душе у нее столько всего накопилось. Почти две недели ее гнали вперед сознание собственной беспомощности, ненависть и гнев.

Однако если надо, она подождет. Не хватало еще снова перепугать Эмму.

Она, протянула чашку Рамзи Ханту, человеку, о котором много читала, много думала. Тайну которого так хотела разгадать все это время, если не считать двух последних недель, когда ее маленький мирок был безжалостно разрушен.

Молли крепче обняла Эмму.

– Мама, мне нечем дышать. И кроме того, я не могу пошевелиться, а Рамзи велел смотреть в окно. И джип совсем грязный. Рамзи, надо остановиться и помыть машину.

– Прекрасная мысль. Кому Придет в голову искать блестящий, только что вымытый джип?

Они решили оставить взятую напрокат машину Молли и захватили с собой лишь документы, лежавшие в отделении для перчаток.

– Я позвоню в прокатную компанию и объясню, где они могут забрать «шевроле». Думаю, никто не станет возражать, особенно если я соглашусь платить, – отмахнулась Молли.

Путешественники остановились только в Раппахо, маленьком городке недалеко от семидесятого шоссе.

Здесь они пообедали и отогнали машину на мойку. Насколько мог судить Рамзи, никто их не преследовал.

– Как твоя нога? – осведомилась Эмма.

– Затекла, – промычал он, набив рот гамбургером, и в восторге прикрыл глаза. – Жирный! Лучше этого нет ничего в мире.

– А мой па сказал, что секс – самая потрясная вещь на свете, – поправила Эмма, обмакивая ломтик жареного картофеля в кетчуп.

– А по-моему, вы оба не правы. Больше всего я люблю котят и маленьких девочек, – тотчас отозвалась Молли. Рамзи восхищенно покачал головой. Сам он, разумеется, от растерянности рот разинул и не подумал ответить малышке.

– А ты захватил моего змея, Рамзи?

– Еще бы! Этот ребенок настоящий гений! – обратился он к Молли, только что зачерпнувшей ложкой овощного супа. – Это ведь вы учили ее, не так ли?

Женщина кивнула и принялась рассеянно помешивать суп. На поверхности плавала тонкая пленка жира.

Молли уронила ложку и, намазав маслом кусочек хлеба, положила сверху джем. Слава Богу, хоть это кажется, съест.

– Рамзи, сюда вошли двое. Смотрят в нашу сторону. У одного ружье.

* * *
Мелисса Шейкер, улыбаясь, наблюдала за отцом, неторопливо и размеренно работавшим на тренажере-имитаторе гребной шлюпки. Ее так и подмывало сказать, что для своего возраста он выглядит на все сто и ему следовало бы ограничить свой гардероб простыми футболками и шортами. В своих роскошных, купленных на Савил-роу <Савил-роу – улица в Лондоне, на которой расположены ателье дорогих мужских портных.> костюмах он держался несколько неловко и скованно. Говоря начистоту, элегантная одежда отчего-то неизменно придавала ему вид мафиози из второсортного голливудского боевика. Но если содрать со старика всю эту мишуру, он еще сто очков даст многим лощеным хлыщам из ее окружения!

– Я заметила, что ты перестал возить Элинор по клубам.

– Ну да, она такая стильная, что возле нее я кажусь простым телохранителем, – пробурчал он, не прекращая движений. Вдох-выдох, вдох-выдох, рывок за рывком…

Мелисса ошеломленно моргнула. Так он знает?! Элинор, королева моды?!

– Чем моложе и красивее девушка, тем противнее я выгляжу рядом с ней, – продолжал он ровным голосом, не задохнувшись и ни разу не сбившись с ритма.

– Ты прав, – засмеялась Меллиса, – и я просто боялась тебе сказать. Знаешь, вчера я видела тебя у бассейна в компании классной телки. На тебе были плавки, на ней бикини, так вот; позволь сообщить, что ты выглядел куда лучше, чем она. Шорты, майка, а остальное можешь выбросить, па. Сэкономишь на гардеробе.

Отец что-то проворчал, постепенно уменьшая скорость. Свою норму он выполнил, просидел за тренажером сорок минут. Пот капал со лба, под кожей бугрились мышцы. Не будь он ее отцом. Мелисса, возможно, попыталась бы его закадрить.

Зазвонил телефон.

– Сними трубку, – велел отец, не поднимая головы, – и принеси мне.

Мелисса беспрекословно подчинилась. Отец выпрямился, дыша чуть тяжелее обычного. Он долго слушал невидимого собеседника, прежде чем осведомиться:

– И каково положение дел?

Опять молчание. У Мелиссы чесались руки схватить трубку параллельного аппарата. Пытаясь отвлечься, она взяла две пятифунтовые гантели и принялась разрабатывать бицепсы. И только услышав щелчок, повернулась.

– Теперь уже недолго ждать, – сообщил отец. – Получим троих по цене одного.

– Жаль, что все вышло именно так.

Отец внимательно взглянул на дочь, медленно вращавшую руками так, как он ее учил.

– Не правда. Тебе по душе вся эта мутотень. Но я обещал тебе и сдержу слово.

Мелисса положила гантели и, подойдя к отцу, прижалась к его потной груди.

– Спасибо, папочка. Я очень тебя люблю.

Он легонько оттолкнул ее и взялся за полотенце.

– Ты хорошая девочка, Мелли, но с такими тараканами! Иногда у тебя в голове черт-те что творится.

Она хотела. Возразить, но он протестующе поднял руку:

– Нет, ничего. Вносит некоторое разнообразие в наше тоскливое существование.

И Рул Шейкер, весело насвистывая, двинулся в душевую кабинку своего роскошного тренажерного зала.

Глава 8

– Эмма, опусти голову и доедай картофель. Молли, не смейте тянуться за пистолетом, лучше послушайте меня. Сейчас вы с Эммой направитесь к двери, на которой написано «Телефоны и туалет». Если там есть выход на улицу, со всех ног бегите к джипу и закрывайтесь, если нет – оставайтесь в туалете. Я приду, как только заплачу по счету. Вперед. И ведите себя как можно естественнее. Не оглядывайтесь.

Молли не двинулась с места.

– Эм, ты видела тех двоих, что ранили Рамзи?

– Только когда они убегали.

– Значит, ты их не узнаешь?

– Нет, мама, но Рамзи непременно узнает.

– Совершенно верно. Идите, Молли. Не будем тратить время на бесплодные дискуссии. Если это они самые, значит, я выберусь отсюда, едва смогу, и даже попробую сбежать.

– Теперь ты шутишь, совсем как мама.

– Возможно.

Молли одарила его долгим взглядом, схватила сумочку и, взяв Эмму за руку, направилась в глубь маленького ресторанчика. Рамзи медленно повернулся и помахал рукой официантке. Мужчины стояли у стойки бара. Один длинный и тощий, другой коротышка. Непонятно, правда, кривоногий или нет. Но, похоже, это не те, кто скрывался в лесу. Да и откуда им тут взяться?

Он подстрелил обоих ублюдков. Однако сейчас он был безоружным. В ресторане полно народа. Остается надеяться, что парни не наделают глупостей.

Официантка улыбнулась ему.

– Скажите, у вас есть запасный выход? – спросил он, не глядя на нее.

– Да, возле мужского туалета.

– Прекрасно. Сколько я вам должен?

Сосредоточенно хмурясь, она долго что-то считала и наконец протянула ему листок бумаги:

– Вы мало съели, так что я сбросила пару долларов.

– Очень мило с вашей стороны. Моя жена неважно себя чувствует. Видите ли, она ждет ребенка.

– Поздравляю! Но такое случается со всеми. Я имею в видутоксикоз.

– Эй, Элза, ничего идут делишки? Как ты сегодня?

Парень, стоявший позади официантки, походил на типичного ковбоя-задиру. Рамзи не мог как следует разглядеть его лицо, потому что Элза, крупная крутобедрая женщина с пышной грудью, обладала, помимо этих прелестей, еще и буйной гривой волос. Однако это точно не тот, кто приходил к хижине. Рамзи не знал, радоваться или волноваться по поводу внезапно возникшей новой угрозы.

– Как всегда, красива и коварна, – отозвалась официантка, поворачиваясь к очередному клиенту. – Ты здесь недавно, верно? Переехал сюда или как?

– Ну да. Мы с миссис решили перебраться из Вайоминга. Здесь не так уж плохо.

– Вот как? Ну что же, садитесь вон в ту кабинку, сейчас принесу ленч.

Она вынула из-за уха карандаш и ткнула им куда-то в угол.

– Эй, мистер, а что с той милой малышкой, которая так мне понравилась?

Рамзи неспешно поднялся. Элза, неожиданно встревожившись, отступила. Рамзи навис над незнакомцем.

Последний ничуть не напоминал потенциального противника, поскольку был старше и к тому же явно проигрывал войну надвигавшейся полноте. Зато выглядел искренним и наивным, как деревенский дурачок.

– Приятель, неужто это твоя дочка?

– Моя. А зачем тебе знать?

– Просто так. Уж такая милашка. Совсем как моя внучка.

Рамзи протянул официантке двадцатку:

– Доброго вам дня. До встречи.

Он направился к двери, но прежде попытался отыскать глазами второго. Его нигде не было. Это еще больше встревожило Рамзи. Где же этот ублюдок?

Сердце гулко колотилось, под ложечкой неприятно сосало. Он снова оглянулся. Почему этот человек спросил об Эмме?

И тут послышался скрежет тормозов. Оглянувшись, он увидел Молли, ловко выводившую машину на дорогу. Она насилу увернулась от стоявшего чуть ближе, чем нужно, пикапа. Навстречу метнулся какой-то человек.

Она прибавила скорости, и мужчина с воплем нырнул в редкие кусты, росшие вдоль стены ресторана.

– Молли!

Рамзи едва успел открыть дверцу и ввалиться в джип.

Как только он захлопнул дверцу, Молли уже съехала к шоссе. Оглянувшись, он заметил, что незнакомец отряхивает штаны, глядя им вслед. К нему присоединился другой, тот, что приставал к Рамзи. Они начали о чем-то совещаться. Но Молли уже свернула на шоссе с такой скоростью, что завизжали шины.

– Рамзи…

Он с трудом расслышал измученный шепот и наклонился. Эмма скорчилась на полу у его ног.

– Иди ко мне, мышка. Мы молодцы. А твоя мама героиня. Она спасла нас. Садись на коленки и обними меня. Мне просто необходимы дружеское участие и поцелуй. Да, только поцелуй согреет мне сердце и исцелит.

Эмма вскарабкалась к нему на колени и поцеловала в щеку.

– Мне уже куда лучше. Спасибо. Молли, сбрасывайте скорость, и мы повернем на следующий съезд с шоссе.

– Но как.., вы правы. По крайней мере поймем, преследуют ли нас.

– Сбросьте же скорость. Не стоит привлекать внимание. Сейчас направо, за автозаправку «Мобил». Эмма, обними меня крепче. Вот так.

– Если я увижу их, вернусь на шоссе. Может, удастся рассмотреть номера машины. Вы сумеете узнать, кому они принадлежат?

Рамзи кивнул. Молли прекрасно держалась и умело управляла джипом. Эмма цеплялась за Рамзи, как пиявка. Но как тепло на душе от прикосновения этих худых ручонок! Малышка не сдается.

Молли делала как он сказал. Весь маневр занял около двадцати секунд.

– Блестяще, – похвалил Рамзи. – Ну а теперь, детка, давай вместе посмотрим, увязались ли они за нами.

– Мне следовало бы подождать и посмотреть, на какой машине они приехали, – пробормотала Молли, досадливо стукнув кулаком по рулевому колесу. – Но меня словно подбросило. Я думала лишь о том, как поскорее удрать.

– Ничего страшного. Мы их узнаем. Главное – внимательно присмотреться.

Мимо проехала темно-зеленая «королла» с двумя женщинами За ней – грузовик с водителем и большой немецкой овчаркой. Пес высунулся из окошка и вывалил длиннющий язык, видимо, страдая от жары. Еще секунда, и появился второй грузовик, черный, заляпанный грязью. Кузов был пуст, в кабине сидели двое.

– Это они, – пробормотал Рамзи. – Ладно, Молли, осторожно съезжайте обратно на шоссе. Постараемся их догнать.

Молли уже огибала автозаправку, как вдруг перед джипом возникла маленькая белая «хонда». Ей хотелось нажать на педаль, протаранить машину, осыпать ругательствами пожилую женщину-водителя, но Молли лишь сильнее стиснула руль, умоляюще повторяя:

– Скорее, скорее, да скорее же!

Рамзи погладил Эмму по головке:

– Как ты, мышка?

– Я боюсь, Рамзи.

Рамзи стиснул ее и поцеловал.

– Жаль, что я не могу дать тебе силы никого и ничего не бояться, Эмма. Страх не такое уж плохое чувство до тех пор, пока он не стал твоим господином. Я знаю, что тебе не хочется думать о прошлом, но в тог раз ты не поддалась панике. Сумела сбежать и забраться в лес, и тебя нашли. Ты и не представляешь, сколько мужества для этого понадобилось! Ты очень храбрая. И сама поймешь, что, если не потеряешь головы, обязательно выпутаешься из любой беды, я уверен. Ты запомнишь то, что я сейчас сказал, Эмма? Не забудешь? – допытывался он, зная, что Молли прислушивается к их разговору.

– Никогда, – прошептала она. – Никогда, Рамзи.

А вот и грузовик. Мама подобралась совсем близко.

– Видишь номер?

– Он ужасно грязный, но разглядеть можно.

– Видишь, но не можешь назвать ни букв ни цифр? – неожиданно рассмеялся Рамзи. – Придется завтра же поучить тебя читать, малышка.

– Я немного умею. Мама показывала буквы в книжках, которые читает мне каждый вечер. Думаешь, за день я смогу научиться?

– Ты? Для тебя день и то слишком много! Полдня!

Молли, похоже, там есть "В"… "L".., остальное заляпано грязью. Потом интервал, тройка, восьмерка, восьмерка… и опять не разберу.

– В моей сумке лежит сотовый телефон. Поскольку вы федеральный судья, вам не составит труда определить владельца грузовика. Как только получите ответ, обещаю позвонить в денверскую полицию и все рассказать. Вам не придется никому ничего объяснять. Я сама.

Сотовый телефон. У нее сотовый телефон, а она молчала, пока их не приперли к стенке. Рамзи безумно захотелось рявкнуть на нее, но он сдержался и решил было позвонить Вирджинии Тролли в Сан-Франциско. И тут же передумал. Нет, она вряд ли поможет. Ему нужен кто-то более объективный, с обширными связями, тот, кто не станет вмешиваться, но окажет любое содействие.

Он набрал номер штаб-квартиры ФБР в Вашингтоне и попросил соединить с Диллоном Савичем из отдела по борьбе с уголовными преступлениями. Диллон почти сразу взял трубку.

– Почему ты никогда не пользуешься моей электронной почтой, Рамзи? – упрекнул он приятеля. – Ты же знаешь, я ненавижу телефоны. Должно быть, в раннем детстве обмотал себе шею телефонным шнуром и едва не задохнулся.

– Прости, забыл захватить ноутбук. Впрочем, это долгая история. Мне срочно нужна помощь, Савич.

– Объясни подробнее.

Ни колебаний. Ни ненужных расспросов.

– Постарайся узнать, кому принадлежит машина с этим номером.

Он наспех сообщил Савичу необходимые сведения и объяснил, как с ним связаться.

– Это сотовый, Диллон. Да, буду ждать. Считай меня своим должником.

В ответ раздалось недовольное ворчание. Рамзи улыбнулся и распрощался, но оставил телефон включенным.

– Кому вы звонили? Полиции Сан-Франциско?

– Нет, своему другу в Вашингтон.

– Хороший, должно быть, друг, если не задает лишних вопросов.

– Лучше не бывает. Мы встретились четыре года назад на конференции правоохранительных органов в Чикаго. В то время я работал у генерального прокурора Штатов.

Савич серьезно занимается карате, устраивает показательные выступления и тому подобное. Представляете, женился полгода назад на сотруднице ФБР. Ее зовут Шерлок. Жаль, что не Холмс. Не торопитесь, Молли, спокойнее.

– О нет!

Грузовик замедлял скорость. Один из мужчин, тот, что сидел на месте пассажира, оглянулся.

– Они забрались достаточно далеко, чтобы понять, что нас впереди нет. Осторожнее, Молли. Пропустите эту машину. Вот так. А ты, детка, садись на пол. Не хочу, чтобы они тебя заметили.

– Они съезжают с дороги, Рамзи, – предупредила Молли.

Он так и рвался проследить за грузовиком. Молли скорее всего разделяла его чувства, но они не имели права рисковать Эммой.

– Не стоит, – обронил Рамзи, словно прочитав мысли женщины. – Когда узнаем, кто владелец грузовика, тогда и сообразим, как действовать. А пока остается ждать.

– Вам виднее, – грубовато буркнула Молли, но тут же улыбнулась Эмме. – Конечно, как скажете.

Она сбросила скорость и вопросительно посмотрела на Рамзи.

– Решили последовать нашему примеру. Поджидают на обочине, – задумчиво пробормотал Рамзи, взвешивая все «за» и «против». – Ну а теперь гоните, Молли, и так, будто за вами гонится тысяча чертей! Еще немного, и мы оторвемся!

Молли, не задумываясь, вдавила педаль до упора, джип рванулся вперед со скоростью девяносто миль в час. Они пролетели мимо двух развязок, свернули на третью, к извилистой, крутой дороге, ведущей на юг.

– Ну и ну! Вы, случайно, не участвуете в ралли?

Мои поздравления. Проедем еще с милю, к ближайшему городу.., кстати, как он называется?

– Полсон, если верить знаку, который мы только что миновали. Итак, до Полсона около трех миль. Не доезжая до города свернем на перекрестке. И посмотрим, как развернутся события. Бьюсь об заклад, все умирают от жажды. Нужно купить бутылку воды.

– Я хочу в туалет, – запросилась Эмма.

– Да и мне бы не мешало, – согласился Рамзи, обняв ее. – Потерпи немножко, Эм, ладно?

В разговор ворвалась негромкая трель телефона.

– Савич?

– Он самый. Поскольку у тебя неполный номер, имеется три варианта.

– Ясно. Сейчас достану перо с бумагой.

Вытащив блокнот из «бардачка», Рамзи принялся писать.

– Спасибо, Савич. Крайне тебе обязан.

Видимо, тот что-то сказал, потому что Рамзи кивнул.

– Обязательно расскажу тебе все, но сейчас не та обстановка. Передай привет Шерлок.

Он выключил телефон.

– Похоже, мы отделались от этих типов из ресторана. Думаю, самое время позвонить в полицию, Молли.

– Нет, не нужно. Подождем еще немного. Пожалуйста.

Рамзи тяжело вздохнул. Если он начнет настаивать, с нее станет забрать Эмму и начать действовать самостоятельно. От Молли всего можно ожидать. Но играть по ее правилам становилось все труднее. И дело не в том, что она не доверяет полиции, просто не желает сказать правду.

– Ну так и быть, – неохотно согласился Рамзи. – Едем в Аспен, черт возьми, остановимся в отеле «Жером». Пожалуй, приглашу-ка я вас в «Кантону» попробовать настоящей мексиканской еды!

Минуту спустя Молли остановила машину и сводила Эмму в кустики. Задумчиво жуя веточку ежевики, она еще раз оглядела человека, с которым столкнула их судьба. Неизвестно, что темнее: глаза или волосы, густые, длинные, почти до плеч. Лицо мужественное, волевое, с высокими скулами и оливково-смуглой кожей. И как у любого брюнета, синеватые от пробивающейся щетины щеки. Интересно, не было ли среди его предков итальянцев? Впервые она поняла, как он хорош собой, не разящей наповал красотой голливудской звезды, нет, природа наградила Рамзи обликом настоящего мужчины, сильного и располагающего к доверию. Такому можно признаться во всем. Открыть наконец истину. И она обязательно сделает это, но попозже.

«Как странно, – подумала Молли, помогая Эмме одеться, – знать, что кто-то о тебе заботится».

Они знакомы меньше суток. Ей известна его репутация, но каков он на самом деле? Рамзи спас Эмму. И этим все сказано. Он заслужил ее вечную благодарность.

Она улыбнулась ему. Рамзи ответил рассеянной улыбкой. Он не переставал ругать себя за то, что не пригляделся ко второму преследователю. Значит, их уже четверо? Вполне возможно. По крайней мере эти двое явно не ранены, иначе не обладали бы такой быстрой реакцией. Если у неизвестных врагов столько людей в запасе, скоро за ними будет гоняться полстраны. Что же все-таки Молли скрывает от него?

Когда Молли с дочкой сели в машину, Рамзи протянул ей телефон:

– Пора позвонить в Денвер и сказать, что Эмма нашлась. Если не хотите, можете больше ничего не сообщать. Но это, по-моему, необходимо.

Она порылась в сумке и, найдя в записной книжке номер, принялась набирать. Рамзи вручил ей бумагу с тремя именами и адресами, а сам передвинулся на место водителя.

– Я вернула дочь, детектив Меклин, – не поздоровавшись, бросила Молли.

– Это вы, миссис Сантера? Что вы сказали? Вы не ранены? Все в порядке?

– Нет, не ранена. И сказала, что вернула дочь, детектив.

Перед ней живо встало круглое лицо с хищно прищуренными глазами. Должно быть, считает, что она окончательно спятила. Плевать! Молли от души надеялась, что ей больше никогда не придется иметь дело с Меклином, но Рамзи вынудил ее вступить в разговор с этой сволочью. Детектив, конечно, вообразил, что Эмму похитили по ее недосмотру. И Молли ненавидела Меклина за то, что он пытался взвалить на нее вину. Можно подумать, кто-то способен осудить ее строке, чем она сама!

Последовало долгое молчание.

– – Не пойму, как вам это удалось.

Молли злорадно рассмеялась, чувствуя, как отпускает напряжение. Ей неожиданно показалось забавным поставить на место этого придурка. Нашелся женоненавистник! Так ему и надо!

– Удалось, как видите. Хотите, расскажу подробности?

– Но вчера от нас потребовали выкуп! Похитители хотят полмиллиона!

– Ни в коем случае не пытайтесь заплатить. Дочь рядом со мной. Эмма, поздоровайся с детективом.

– Здравствуйте, детектив Меклин. Я здесь с мамой и Рамзи. Рамзи спас меня, а мама нас нашла. Все в порядке.

– Рамзи? Кто этот Рамзи, черт возьми?

Молли перехватила телефон.

– Думаю, для вас это не важно, детектив Меклин.

Послушайте, у меня записано три имени и адреса вместе с номерами машин. Ваша обязанность выяснить, не имеют ли они отношения к похищению Эммы. Один из них наверняка в этом замешан.

– Но я ничего не понимаю, миссис Сантера. Вам нужно срочно вернуться в Денвер и прийти к нам. Если девочка действительно с вами, ей необходимы доктора, психоаналитик, а возможно, и психиатр. Вы уверены, что это Эмма, миссис Сантера? Где вы сейчас?

– Вы собираетесь проверить информацию, которую я вам сообщу, детектив Меклин, или я зря трачу время?

Последовала еще одна долгая пауза.

– Ладно, давайте, – сдался наконец детектив.

Молли, медленно, размеренно произнося слова, продиктовала имена и фамилии.

– Я никого из них не знаю, но один обязательно связан с похитителями. Может, вы сумеете изловить всю шайку. А об Эмме не беспокойтесь. И забудьте о психоаналитиках. Лучше займитесь своим делом, детектив.

Прижмите плохих мальчиков. Кстати, похититель отвез Эмму в высокогорную хижину неподалеку от Дилинджера. Конечно, он успел уйти, но вы все-таки сможете собрать улики.

– Значит, вы в Дилинджере, миссис Сантера?

– Уже нет, детектив, так что не трудитесь натравливать на меня местных копов.

– Это, несомненно, заставляет взглянуть на происшедшее в ином свете, миссис Сантера.

– Совершенно верно. Вы все записали?

– Разумеется. Но вам необходимо объяснить, как все случилось. Ко мне сейчас зашли агенты ФБР. Они хотят потолковать с вами. И считают, что…

– Один из номеров присвоен грязному черному грузовичку-пикапу. Довольно новому. Марки «шевроле».

Понятно? – перебила Молли.

– Да, да. Не вешайте трубку, миссис Сантера. Без нас все равно не обойтись. С вами будет говорить агент Анкор.

– Я не собираюсь отвечать ни на какие вопросы.

Сообщите им сведения. Если они отважатся поверить, их ждет приятный сюрприз.

– Мы и без того получили бы эту информацию. Я, разумеется, верю, миссис Сантера, но, согласитесь, все это крайне необычно, – вмешался Анкор, признанный авторитет по борьбе с киднэппингом. К сожалению, он еще умудрился заработать репутацию диктатора, не терпящего возражений и обращавшегося с денверскими полисменами так, будто они были запроданы ему в рабство.

– Никаких «Но», агент Анкор. Лучше схватите людей, укравших мою дочь.

– У вас ведь нет доказательств, что владельцы этих машин каким-то образом связаны с похитителями, не так ли? Послушайте, я ничего не понимаю. Объясните, где находитесь. Вам может грозить опасность, миссис Сантера. Как вы нашли Эмму? Вы не имеете права приказывать нам, словно…

– Агент Анкор, ваш долг поймать преступников.

.Кстати, этот грузовик в последний раз видели к западу от Раппахо на семидесятом шоссе, – бросила Молли, прежде чем отключиться, и обратилась к Рамзи:

– Мне не стоило вообще отвечать ему. Он не глуп и скоро вычислит наше местонахождение. Но без подсказки им не разыскать этих подонков. Думаю, уже сегодня к вечеру они обнаружат, где похититель прятал Эмму.

– Вы все сделали правильно. К тому времени, как они раскачаются, мы доберемся до Аспена. Не понимаю, почему они так волнуются за нас и стараются узнать наши координаты? Бог знает, что у них на уме. По крайней мере наши преследователи понятия не имеют, что мы их вычислили. Кстати, что, фэбээровцы и впрямь так невыносимы?

– Слабо сказано! Не будь я так перепугана, наверняка пожалела бы местных копов. Эти говнюки третируют их как мальчиков на побегушках. Детектив Меклин не такая уж скотина, просто не слишком гибкий и ужасно несговорчивый человек. Представляете, он отрастил огромные усы, которые красит в черный цвет, и они уныло свисают по сторонам рта. Ну чистый бассетхаунд <Бассетхаунд – порода собак.>! И к тому же жирнее кабана! Если не перестанет жрать с утра до вечера, боюсь, его удар хватит! Подумать только, не поверил, что Эмма со мной. Даже спросил, действительно ли та девочка, что с ним говорила, Эмма или кто-то другой. Что же до агента Анкора, то он искренне верит в собственное всемогущество. Мнит себя вторым Господом Богом.

Как и многие агенты ФБР, если не считать людей вроде Диллона Савича. Хотелось бы ему потолковать с этим Анкором при случае, хорошенько его проучить.

– Все идет как задумано, Молли. Едем в Аспен и немного отдохнем. Завтра позвоним Меклину и узнаем, чем все кончилось.

– Вчера похитители потребовали полмиллиона.

– Блефуют! Неплохой ход! – Рамзи искоса глянул на Эмму, неумело притворявшуюся спящей. – Блеф, конечно, – повторил он, – но теперь у копов на руках все козыри. Значит, помимо похитителя, в деле замешано еще по меньшей мере четверо. Интересно, почему столько народа? И откуда? Все это не похоже на обычный киднэппинг, Молли.

– Мне это не нравится, – неожиданно вставила Эмма, подвигаясь ближе к матери. – Совсем не нравится.

Взрослые переглянулись.

– Нам тоже, детка, нам тоже, – вздохнула Молли.

Рамзи выехал на шоссе. Слава Богу, черного пикапа и след простыл.

Глава 9

После того как Молли показала ему внушительную пачку стодолларовых банкнотов и заверила, что в лифчике заначено куда больше, Рамзи снял роскошный люкс в «Жероме», оплатив счет наличными и зарегистрировавшись под вымышленными именами.

Их провели в гигантскую комнату, обставленную в викторианском стиле. На лампах красовались шелковые абажуры с длинной красной или золотистой бахромой, по обоям были разбросаны розы величиной с кочан капусты и виноградные лозы.

Зато обои в ванной оказались шокирующе красного цвета и плохо гармонировали с розовым мрамором.

Занимательное сочетание старого с новым!

На одном конце комнаты было устроено нечто вроде спальни с кроватью, комодом, на другом стояли стол и стулья. Картину дополняли бархатные шторы на высоких окнах.

– Мне всегда хотелось пожить здесь, – признался Рамзи, – еще с тех пор, как я совсем мальчишкой отдыхал тут на каникулах. Это что-то, верно?

– Да, – согласилась Молли. – Но, кроме этого чудовища, в номере нет другой кровати?

– Мы женаты, помните? Не смотрите на нее слишком долго, желчь разольется. И не беспокойтесь, я велел принести диванчик.

Покрывало из ярко-синего бархата с красными кистями было словно из вестерна.

– Что такое желчь? – поинтересовалась Эмма.

– Довольно горькая штука, которую выделяет печень.

Рамзи заметил, как Эмма тихо повторяет незнакомое слово, и улыбнулся. Молли в восторге стиснула Эмму так, что девочка пискнула. Молли разжала руки, и обе принялись хохотать.

– Это такая игра, – пояснила Молли. – Если Эмма выдерживает мои объятия целую минуту и не издает ни звука, сразу получает мороженое. Обычно она выигрывает. Сознайся, хрюшка, ты просто меня пожалела?

– Нет, хотела увидеть, как ты улыбаешься по-настоящему, мама.

– Значит, выиграла мою улыбку.

Из всех вещей у Молли был рюкзак, у Эммы – наволочка, только Рамзи оказался счастливым обладателем двух чемоданов. Он запер в джипе старую пишущую машинку «Оливетти», принадлежавшую матери, все, что успел написать за две недели, и несколько книг. Вскоре принесли обещанный диванчик, правда, чересчур короткий. Но в ответ на протесты Молли он лишь покачал головой.

Говоря по правде, он (у удовольствием лег бы на полу.

Ногу тянуло и дергало, голова раскалывалась от боли, словом, он чувствовал себя так, будто с размаху ударился о кирпичную стену. Молли выглядела не лучше. Встав посреди комнаты, она рассеянно запустила руку в копну рыжих волос.

– Хотите, чтобы я искупал Эмму? – через силу улыбнулся Рамзи. – Впрочем, не стоит. Она прекрасно справляется сама.

– Правда, ей это не слишком удается, но она старается. – Молли снова обняла дочь и втянула носом воздух. – Пахнет чудесно. Ты молодец, детка. Хочешь, я помогу тебе помыться, Эм? Хотя бы для разнообразия.

Лицо девочки расплылось в счастливой улыбке.

Молли повернулась к Рамзи, который с трудом держался на ногах.

– А вы ложитесь скорее. Я принесу аспирин. Может, положить на ногу лед?;

– Я не подумал об этом. Почему бы нет?

– Прекрасно. Я сейчас вернусь.

Проследив, как он глотает аспирин, Молли положила на повязку завернутые в полотенце кусочки льда и робко спросила:

– Не возражаете, если сегодня мы не пойдем в «Кантину»?

– Пожалуй. Позвоню туда, может, согласятся принести обед.

Такой каприз обошелся им в пятьдесят баксов. «Ничего не поделаешь, это Аспен», – вздыхал про себя Рамзи, поедая десятидолларовые тако <Тако – горячая маисовая лепешка с начинкой из рубленого мяса, лука и бобов с острой подливой.>.

* * *
После обеда они разомлели так, что не было сил шевельнуться. Эмма, перемазанная подливой, казалась довольной и сытой. Ее с трудом уговорили почистить зубы, и вскоре она заснула мертвым сном. Ровно на пять минут раньше, чем взрослые.

Молли проснулась в полночь с последним ударом огромных напольных часов в коридоре. Сквозь открытое окно лился бледный лунный свет. Хотелось натянуть одеяло до подбородка и наслаждаться свежим воздухом.

Впервые за две недели она проспала дольше трех часов. Шестнадцать дней нестерпимых мучений!

Она поспешно села, желая убедиться, что Эмма рядом и все хорошо. Девочка свернулась клубочком, подложив руку под подушку, чудесные темные волосы причудливо обрамляли лицо.

Молли почувствовала, как слезы жгут веки и медленно ползут по щекам. Господи, какое счастье, что на ее пути встретился Рамзи! Он не только спас Эмму, но и готов остаться с ними до конца.

Теперь слезы лились ручьями. Молли всхлипнула.

Какое унижение! Не хватало еще…

Она поспешно сунула кулачок в рот.

– Молли? Что с вами?

Неужели он услышал? Хорошо еще, что Эмма крепко спит.

– Постарайтесь выплакаться, сразу станет легче, – тихо посоветовал Рамзи. – Готов поклясться, вы только сейчас позволили себе роскошь расслабиться. Сумеете?

Она продолжала плакать, а он – нежно бормотать всякую милую бессмыслицу.

– Мама, что случилось? – испуганно вскрикнула Эмма вскакивая.

– Ничего страшного, Эмма, – торопливо заверил Рамзи. – Повернись на другой бок и обними маму.

Просто она плачет от радости, что ты с ней. Знаешь, ей тяжело пришлось все эти дни, пока тебя не было. Она ужасно за тебя боялась.

Слезы у Молли постепенно иссякли. Она даже попыталась улыбнуться. Эмма обхватила мать ручонками, – Мне гораздо лучше. Спасибо, – прошептала она, осыпая дочь поцелуями.

В эту минуту счастливее ее не было в целом свете. И тут Молли неожиданно вспомнила еще одно мгновение в далеком прошлом, когда она испытывала те же чувства. И обманулась.

Вскоре все трое вновь заснули. Ноги Рамзи свисали с дивана. Потому он и проснулся около трех утра. А возможно, услышал что-то. Он все еще не очнулся от прекрасного сна. Сьюзен. К нему явилась Сьюзен. На ней был мундир… Улыбаясь, она отсалютовала ему, а потом шутливо ткнула в живот. И теперь сладко-горькие воспоминания наполнили душу. И растаяли, как туман. Нет, он не хотел больше видеть Сьюзен. Даже во сне.

И опять этот звук. Неужели они настолько могущественны?

Он встал, тяжело опираясь о диван. Молли и Эмма не шевелились. В тишине раздавалось только мерное глубокое дыхание Молли. Вот и прекрасно. Ни к чему их пугать. Больная нога подломилась, и Рамзи схватился за спинку стула. Ничего страшного. Хорошо, что не упал.

Рамзи снова прислушался. Какое-то шарканье в коридоре, как раз у двери их номера.

Рамзи взял револьвер с маленького столика у дивана и нечеловеческим усилием вынудил ногу двигаться.

Наконец ему удалось добраться до двери. Он приложил ухо к скважине. Голоса. Просто невозможно, чтобы их выследили. Портье не потребовал удостоверения личности. Кто знает, что они здесь? Ни одной живой душе это неизвестно. Джип! Они могли приметить машину или записать номер. А может, дежурили на въезде в город.

Рамзи выругался. Ну и болван же он! Завтра придется продать джип и купить подержанный или любую другую марку.

Вновь послышались голоса, но как Рамзи ни напрягал слух, не сумел разобрать слов. Оставалось держать револьвер наготове.

– Слушай, Дорис, – настойчиво уговаривал мужчина, – если хочешь улизнуть отсюда, кто я такой, чтобы тебе мешать. Но учти, твой старик мог услышать нас и продрать глаза. Не желаю, чтобы он вышиб мне мозги. Нет, не входи. Подожди, пока я переоденусь.

Рамзи, обессилев от облегчения, прислонился к стене. Всего-навсего неверная жена.

Теперь в голосе женщины звучали истерические нотки. Так и жди скандала, но, слава Создателю, это не его дело. Рамзи осторожно проверил замок и цепочку и проковылял обратно к дивану. И увидел, что Молли сидит в кровати и, сжав кулаки, смотрит на него.

– Не волнуйтесь, просто чья-то жена с любовником, – прошептал он.

– Это ведь не он, правда, Рамзи? – сонно пробормотала Эмма. – Он плохо видел и не всегда носил очки.

Поэтому мне и удалось улизнуть. Пока он курил на крыльце, я уложила в постель вместо себя подушку и прикрыла одеялом, совсем как в мультиках. Он вернулся, заглянул в комнату и подумал, что это я сплю. Я выбралась из дома, когда он пил виски. Он ужасно любил виски, хотя твердил, что ненавидит его, что оно изъело его душу, но все равно пил.

– О Боже! – охнула Молли. – Ты знаешь, – как его зовут?

Но Эмма снова обмякла и закрыла глаза. Спит.

Взрослые молча смотрели друг на друга.

– Как же мне быть? – горько выдохнула Молли.

– Я уже говорил, Молли, теперь мы одна команда.

Вопрос в том, что мы собираемся делать. Но сегодня все слишком устали. Утро вечера мудренее. У меня есть кое-какие идеи, так что успеем поговорить.

Молли сокрушенно покачала головой:

– Я не могу вернуться в Денвер. И никогда туда не приеду. Не понимаю, что происходит. Сколько людей в этом замешано? И кто они? Какой-то ужасный заговор против невинного ребенка.

– Заговор, – медленно повторил он. – Почему вы так считаете?

Молли пожала плечами. Растянутый вырез футболки соскользнул, и показалась грудь.

– Я бы употребил этот термин лишь в том случае, если родители замешаны в преступлении или похищение совершалось не из-за выкупа, а по какой-то иной причине. Вам что-то известно, верно?

– Просто сорвалось с языка это слово. Однако все возможно, не находите? Мы уже столкнулись с пятью участниками.

– Весьма запутанная схема. Но заговор? Так и чудится что-то темное, зловещее, и не исключено, что в эту гнусь впутаны близкие или знакомые вам люди.

Молли не ответила. Только поправила футболку со смешной надписью «Здесь был снежный человек». Тугие локоны в беспорядке вились вокруг бледного лица.

Она казалась невероятно усталой. «И очень хорошенькой», – подумал он, немало удивляясь тому обстоятельству, что замечает такие вещи среди ночи. Ее белоснежная кожа резко контрастировала с его, загорелой, и Рамзи захотелось положить свою ладонь на ее руку, чтобы она тоже заметила разницу.

Совсем рехнулся. И что только в голову лезет?

– Давайте спать, Молли. Завтра мы отсюда уедем.

* * *
Он вернулся в отель к полудню. Молли и Эмма, сидя на кровати со скрещенными ногами, играли в «ведьму».

Между ними лежала колода карт.

– Нет, не вставайте. Отныне мы счастливые обладатели внедорожника «тойота», восемьдесят девятого года, с кучей миль на спидометре. Двухдверная модель, здорово потрепанная, но кому до этого дело? Зато все четыре колеса ведущие и удобна, почти как джип.

Рамзи умолчал, что снял максимально допустимую сумму с карточки «Америкэн экспресс» и заплатил наличными торговцу подержанными автомобилями.

– Даже если они знают номер джипа и надеются отыскать нас по машине, у них уйдет немало времени на то, чтобы обнаружить ее на той стоянке, куда я ее приткнул, – бодро добавил Рамзи, отлично сознавая, что им по-прежнему грозит опасность. – А нам пора смываться. Четверти часа на сборы достаточно? Заедем в магазин, а потом вперед, на запад.

Утром они уже наспех обсудили дальнейшие планы.

– Это еще не конечный пункт, – заключил тогда Рамзи, – но приблизит нас к моему дому и знакомой территории, на которой у меня развязаны руки.

– Понимаю, – тихо произнесла Молли, опасливо оглядываясь на спящую Эмму. – Но куда нам податься?

– В Траки. Я хорошо знаю ту местность. Затеряемся на время в горах Сьерра. Мой старый друг еще со студенческих лет живет на озере Тахо.

Молли молча кивнула.

Теперь оставалось лишь незаметно выскользнуть на улицу к машине.

– Каждый, у кого имеется хоть капля мозгов, – озабоченно пробормотал Рамзи, – сумеет отследить деньги, которые я снял с карточки, чтобы заплатить за «тойоту». Уверен, что мы имеем дело с профессионалами. Так что лучше всего скрыться в горах. Сейчас они необыкновенно красивы. Ну как, согласны?

– Никогда не была на озере Тахо, – заметила Молли, тщательно складывая полотенце и вешая его на никелированный стерженек.

– Там небольшой поселок, в, основном приспособленный для туристов и горнолыжников. Жители существуют практически за счет туризма. Эмме там понравится. Вполне безопасно, хоть и скучновато.

– Как ваша нога? – озабоченно осведомилась Молли.

– Гораздо лучше. Рана затягивается, а это хороший признак. И красноты нет. Отечности тоже, по крайней мере почти. Правда, все еще побаливает.

– Вы же не станете мне лгать, верно?

– Стану не задумываясь, но только не в подобных вопросах.

– Прекрасно. Значит, едем… – Она шагнула к ванной и, уже взявшись за дверную ручку, выпалила:

– Вам не следует этого делать. У меня есть деньги. И не только наличные, которые я вам показывала. Я действительно богата. Да и Луи при разводе выплатил мне кучу денег. Я сумею оградить дочь…

– Довольно, Молли. Я не брошу Эмму.

Молли вздохнула, рассеянно навивая на палец длинную букольку.

– Знаю. – И, открыв дверь ванной, окликнула:

– Эм, родная, ты готова? Знаешь что, я куплю тебе рюкзак, как у меня.

– Нет, как в мультике «Мингас Рейдерз»! Твой какой-то солдатский.

– Так и быть. Рамзи, не удивляйтесь, ребятня просто помешалась на этих мультиках.

* * *
Они ехали весь день и всю ночь, сменяя друг друга за рулем, и к шести часам вечера добрались до места.

Переночевали в мотеле «Бест вестерн».

На следующее утро Рамзи первым делом отправился в контору агента по торговле недвижимостью и попросил показать сдающиеся внаем дома. Он объяснил, что долго копил деньги на отдых и не желает селиться в двухквартирном коттедже. Все, что им нужно, – покой и уединение.

Неизвестно, поверила ли женщина, но возражать не стала и повезла их по городу. Эмма влюбилась в третий по счету дом с двумя крохотными спальнями, стоявший в стороне от остальных Поблизости протекала небольшая речушка, сзади стеной стоял густой лес. Вокруг поднимались поросшие деревьями горы. Озеро Тахо находилось всего в четырех милях. И самое главное, здесь было очень малолюдно. Всем троим домик пришелся по душе.

Плата составила пятьсот долларов в неделю, включая страховку. Оставалось заехать в супермаркет Накупив продуктов на неделю, они вернулись в Натанз-Крик.

Эмма мирно спала на руках у Молли. Рамзи взял у нее девочку, отнес в большую спальню и спустился вниз.

В кухне его встретила Молли и протянула стакан ледяной минеральной воды.

– Пойдем в гостиную, – предложил он. – Пора поговорить.

– Верно, – согласилась она. – Пора Он подождал, пока Молли усядется в большое потертое кресло с откидной спинкой, истинно мужское пристанище, и твердо объявил:

– Больше так продолжаться не может. Кто вы, Молли? И что от меня скрываете?

– Но все это не имеет никакого отношения к похищению Эммы, я уверена.

– Молли, предупреждаю, сейчас "этот-стакан полетит вам в голову.

– Моя девичья фамилия Лорд. До замужества я была Маргарет Лорд.

Рамзи ошарашенно уставился на нее и громко присвистнул. Ногу пронзила резкая боль.

– Черт, – охнул он, – значит, ваш папаша – Мейсон Лорд!

* * *
Джо Элдерс обожал эти тихие чудесные минуты, наступавшие как раз перед тем, как солнце выскользнет из-за низких, бесплодных, покрытых высохшей травой холмов, портивших пейзаж всего в миле от его фермы.

Он вышел во двор, жадно глотая прохладный воздух, напоенный легкими ароматами земли, отдаваясь молчанию и покою.

Солнечный свет ударил по глазам ослепительным лазерным лучом, и Джо, улыбнувшись, опустил ресницы.

И тут же услышал мычание Милли, к которой присоединилось с полдюжины ее сородичей.

Весело напевая, он направился в коровник, новенький, выстроенный всего месяц назад, по последнему слову техники, гарантировавшей ему все преимущества и удобства больших молочных хозяйств. И у него нашлись денежки, чтобы за все заплатить! Вот так, леди и джентльмены, и к тому же хватило ума, чтобы их заработать. Им не удалось одурачить его, будьте уверены! После этого дельца ему вовек не придется брать взаймы.

Он приостановился и снова понюхал воздух. Дьявол, можно поклясться, что откуда-то доносится сладковатая вонь марихуаны!

Джо злобно отшвырнул старую перчатку, которую так любили жевать козы, и выругался. Точно, косячок!

Нанси опять принялась за старое, и это после того, как клялась ему и своей матери, что больше в рот не возьмет эту мерзость! Подумать только, наркоманка! А ведь ей всего шестнадцать, и к тому же девчонка пользуется оглушительным успехом в школе! К сожалению. Нет, конечно, она слишком молода, чтобы всерьез увлечься каким-нибудь парнем. Но дьявол бы ее побрал, курить травку прямо в родительском доме!

Он открыл дверь коровника, и тотчас со всех сторон донеслось приветственное мычание, в основном благосклонное, но были и недовольные. Коровам явно пришлись не по вкусу новые электродоилки.

Больше всего их ненавидела Ширли. И поскольку она была одной из любимиц, он решил доить ее собственноручно. Ширли ужасно это нравилось, и она всегда поворачивала голову и нежно смотрела на Джо, стоило ему потянуть за соски.

.Однако сначала Джо надел аппараты на остальных коров. Он все еще не мог приспособиться к новой модели, и потому времени уходило немало. Но очень скоро он наловчится.

Джо взял старую табуретку и направился к Ширли.

– Доброе утро, старушка, – окликнул он, подмигнув, как обычно на протяжении последних семи лет. – Ну что же, давай-ка облегчим тебя на пару фунтов.

Джо уселся поудобнее и неожиданно услышал тихий свистящий звук. Словно оса залетела и вьется над ухом.

Он резко повернулся. Над ним стоял мужчина. Черный, обритый наголо, с жестким взглядом широко расставленных глаз. Джо хотел было спросить, что ему нужно, да не успел: на плечо опустилась гигантская ручища.

Стальная кувалда рассекла воздух. Он не почувствовал боли, лишь странное онемение, от которого в голове помутилось. И тут безжалостные пальцы разжались.

Джо Элдерс мешком рухнул на пол рядом с табуреткой. Выпученные глаза незряче уставились на набухшее молоком вымя коровы.

Глава 10

– Кажется, Эмма проснулась. Я только сейчас слышал ее шаги наверху. Поговорим о вашем папочке чуть попозже, а пока обсудим более срочные проблемы. Как я уже сказал, мы имеем дело с профессионалами, а это означает, что за ними стоит целая организация, которая в мгновение ока раскроет нас, стоит хоть однажды воспользоваться кредитными карточками. Если не роскошествовать, можно вполне обойтись вашими тремя тысячами и моими двумя, пока не кончится вся эта заварушка.

Молли неожиданно сообразила, что за всю свою жизнь ей приходилось экономить каждый цент не более года.

Она ушла из богатого дома и жила самостоятельно, но вскоре вышла замуж. От богатого отца к состоятельному супругу. Правда, последние два года пришлось снова самой заботиться о себе. Впрочем, это ее не обременяло.

Молли широко улыбнулась и встала:

– Что же, придется своими силами мыть туалет. Считайте, что жертва принесена.

– Мама, ты опять шутишь! – охнула сбежавшая вниз Эмма, энергично взмахнув рукой. Очевидно, она выспалась и была готова на дальнейшие подвиги. Молли подхватила дочь на руки и поцеловала.

– Нет, солнышко, на этот раз не шучу. Ну.., разве что обыграю Рамзи в покер и заставлю скрести унитаз.

Как по-твоему, получится?

Эмма, серьезно нахмурившись, склонила голову набок.

– А как насчет «ведьмы»? В последний раз, когда мы играли в покер, я тебя обставила.

– Спасибо, что напомнила, малышка. Так и быть, подумаю, что предпринять. Может, сумею свести партию вничью.

– Ничья бывает только в шахматах, мама.

– Верно, но вдруг это станет новым словом в покере? Кстати, не хочешь сосиску на ужин?

– Еще бы! Лучше Рамзи их никто не жарит! Мы нанизываем их на вешалки для одежды и держим над огнем в камине.

Рамзи устроился в кресле, сложив руки на животе, с подушкой под раненой ногой.

– Вам придется немало потрудиться, чтобы затмить мою готовку, Молчи, – самодовольно объявил он.

– Зато я знаю рецепт «тайного наслаждения», переходящий в семье моей матери из рода в род. Она итальянка, а там ценят хорошую кухню. От одного глоточка окажетесь на седьмом небе!

– Посмотрим-посмотрим! И у меня в запасе много тайн, как, например, старая добрая горчица. И к тому же это дешево, что в нашем положении немаловажно. Кстати, Эмма, откуда тебе известно о шахматах и ничьих?

– Мой парень научил.

– У тебя есть парень, Эмма?

– Да, Джейк. Это мой ученый приятель. Он все на свете знает Его мама говорит, что он этот.., червяк, который в книгах живет.

Рамзи закатил глаза:

– Может, стоит завести еще и приятеля-спортсмена?

– О нет, Рамзи, они ужасно грубые.

– Ничего подобного! Я сам был когда-то спортсменом, правда, в далеком детстве, но никто не считал меня грубым!

– Ты был такой же маленький, как я?

Рамзи нежно взглянул в сосредоточенное, обращенное к нему личико:

– Ну уж нет, Эм. Таким крошечным, как ты, я отродясь не был.

Она озорно хихикнула. Громко и пронзительно. И у Рамзи мгновенно потеплело на сердце. Лицо Молли осветила улыбка.

– Зато я рада, что ты уже большой, – решила Эмма, осторожно положив ладошку ему на бедро. – Оно уже не горячее.

– Нет, моя температура опустилась до комнатной.

– Это шутка такая?

Эмма погладила его по голове и упорхнула на кухню помочь матери.

Вечер прошел на удивление непринужденно и спокойно. Никому не хотелось вспоминать ни о дамокловом мече, неумолимо висевшем у них над головами, ни о печально известном отце Молли, преступнике и мафиози. Они играли в слова, а потом Рамзи учил Эмму читать с помощью набора букв и цифр, купленного в книжной лавке Дилинджера.

Малышка оказалась на диво способной и вскоре уже составляла целые предложения, включая туда имена – свое и матери.

– Полюбуйтесь, что получается, когда встречаются самый лучший учитель и самая толковая девочка на свете! – гордо воскликнул Рамзи и с недоумением уставился на последнее слово, выложенное Эммой.

Унитаз.

– Да, просто невероятно. Кажется, тебе пора спать.

Завтра продолжим.

Рамзи и Молли уложили девочку на двуспальную кровать и заботливо подоткнули одеяло.

– Оставить ночник, Эмма?

– Не нужно. Ты сегодня будешь опять спать вместе со мной?

– Разумеется, – весело заверила Молли. – Если Рамзи проснется и ему станет одиноко, всегда может .постучать нам в стену.

Эмма улыбнулась и закрыла глаза. Они еще долго стояли над ребенком, так круто изменившим их судьбы.

– Она научилась складывать предложения с моим именем! – потрясение прошептал Рамзи. – Поразительно!

– В мать пошла, – ухмыльнулась Молли. – «Мой Рамзи самый умный». По-моему, она недалека от истины. Представляете, она почти не делает ошибок.

– Я рад, что это ее отвлекает, Молли. Кстати, от кого она унаследовала такие волосы?

– От Луи, – сдержанно обронила она и больше ничего не добавила. Почему отец не приехал, узнав о похищении? В который раз Рамзи задавался этим вопросом.

Невозможно поверить, что нормальный человек способен отнестись к этому так спокойно, не говоря уже об отце! И развод тут ни при чем.

– Спустимся вниз, – предложил он. – Теперь, когда Эмма наконец уснула, расскажите про своего папочку.

– Сначала нужно позвонить детективу Меклину и агенту Анкору. Совсем забыла.

– Ничего вы не забыли, но это не важно. Валяйте.

Кто знает, может, они что-то успели накопать.

– Я на это не надеюсь.

Молли спросила, на месте ли Меклин. На том конце велели подождать. Молли с подозрением уставилась на аппарат и тут же швырнула трубку:

– Пытаются определить, откуда я звоню. Ублюдки!

– Вероятно, вы правы. Давайте позвоним утром. Они не успели ничего узнать.

– Вам виднее.

– Конечно. Но нам вовсе не обязательно скрываться от копов, Молли.

– Не хочу и близко подпускать их к Эмме. Неужели не ясно? Они немедленно утащат ее и передадут шайке докторов, психиатров и Бог знает кого еще. Она потихоньку поправляется. Не могу я рисковать ее здоровьем.

Да и вы тоже так считаете. Пусть катятся ко всем чертям!

– Ладно, в таком случае, может, разрешите позвонить Диллону Савичу, моему близкому другу? Он узнает, что творится на самом деле.

– А кто он, этот ваш друг?

– Компьютерщик, работает на ФБР. Но поверьте, ничуть не похож на Анкора. Он вместе со своей партнершей Шерлок, той, что позже стала его женой, раскрыли дело Тостера в Чикаго. Помните?

– Того парня, который вырезал целые семьи?

– Да. РасселаБента.

– Они его больше не выпустят?

– Доверьтесь системе, Молли. Рассел до конца дней не выйдет из психушки.

– Но я также помню бостонского преступника, который сбежал, когда судья приказал снять с него наручники перед психиатрической экспертизой. «Серийный убийца», так, кажется, прозвали его репортеры.

– Такие вещи иногда случаются.

– Хороша система, ничего не скажешь!

– Знаете, Молли, эта самая система редко дает сбои.

В конце концов, она состоит из людей, а людям свойственно ошибаться. Вам следует быть более объективной.

Молли вздохнула, встала и подошла к стеклянным дверям, выходившим на луг, через который протекала речка. Сейчас, когда снег в горах начал таять, она едва не выходила из берегов. В лунном свете белые вершины таинственно поблескивали.

– Чудесное местечко. Так вы позвоните вашему другу?

– Да. Вы совсем сбили меня с мысли. Конечно, позвоню. Хочу рассказать ему, что происходит. Он ничего не предпримет, пока я его не попрошу. Договорились?

Молли кивнула.

Рамзи набрал номер, нажал кнопку громкоговорителя. Трубку подняли на третьем звонке. Ответил сам Диллон. Судя по голосу, он еще не ложился.

– Ты забыл, что здесь уже час ночи? – раздраженно осведомился он. – Но все равно. Где ты? Созрел наконец, чтобы объяснить, в чем дело?

– Знаешь о киднэппинге в Денвере? Эмма Сантера.

– Разумеется. Погоди, не продолжай. Ты каким-то образом впутался в это дело?

Рамзи рассказал ему всю историю, ничего не утаив.

– Мы благополучно добрались до озера Тахо, и хочется думать, нам ничто не грозит. Миссис Сантера не желает, чтобы кто-то знал, где мы.

– Включая ФБР и копов? Не находишь, что это весьма странно, Рамзи?

– Нахожу. Но смирись и расскажи, что новенького.

Агенту Анкору удалось что-нибудь обнаружить? Может, он проговорился?

– Проговорился? – захохотал Савич. – Да Бад вопил как резаный и все твердил, что привлечь миссис Сантера за попытки воспрепятствовать отправлению правосудия. Попытаюсь держать рот на, замке, хотя это нелегко. Но я подожду, пока не дашь мне сигнала к действию. Представляешь, что начнется, если узнают, что ты в этом замешан да еще и ухитрился получить от меня секретную информацию!

– А как насчет владельца грузовика? Мы продиктовали полицейскому в Денвере и Анкору три имени и номера машин, которые ты узнал.

– Выяснилось, что грузовик украден в прошлом месяце у хозяина молочной фермы в Лавленде, штат Колорадо.

По крайней мере так заявила жена. Правда, муж клянется, что продал его втайне от супруги. Кто знает? Может, его купили именно похитители? Тут что-то нечисто.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Рамзи.

– Надо держать ухо востро. Были еще попытки украсть ребенка?

– Нет, во всяком случае, с тех пор, как мы сюда приехали.

– Ну же, колись, Рамзи. Все это звучит подозрительно и кажется слишком рискованным.

– Я тоже считаю, что это не простое похищение.

– Какие-нибудь идеи?

– Возможно. Слушай, Савич, позволь нам немного пожить здесь без ведома властей. Я отзвоню в пятницу, если что-нибудь экстренное не случится раньше. И огромное спасибо. Не знаю, как и когда смогу тебе отплатить.

– Ничего, сочтемся.

– Шерлок рядом? Поцелуй ее за меня.

– Ни за что! Ты и так герой ее грез! Настоящий «мачо», мускулистый и огромный, а после того спектакля, что ты устроил в зале заседаний, мне приходится ее связывать, чтобы она не сбежала к тебе, тем более сегодня! У нее был тяжелый день, поэтому мозги набекрень. Нет уж, без поцелуев обойдемся. Лучше береги себя, Рамзи, и сразу же звони, если что.

– Спасибо, Савич, – выдохнул Рамзи, вешая трубку. – Вы все слышали?

Молли кивнула.

– Ну а теперь к делу. Хватит отговорок. Что там с вашим папочкой?

Молли досадливо качнула головой.

– Послушайте, Молли, ваш отец – Мейсон Лорд. Я должен знать о нем как можно больше. Не думаю, что он непосредственно замешан в преступлении, но, судя по всему, это происки одного из его врагов, который похитил Эмму, чтобы через нее воздействовать на вашего отца.

Молли рассеянно провела пальцем по плотной шелковистой шторе.

– Он наверняка предупредил бы меня, если бы ему грозило нечто подобное.

– Конечно, если бы сам был в курсе замыслов его недоброжелателей. Но вы согласны, что такая возможность существует? Мы хотели узнать, кому понадобилось все это устраивать, не так ли? Вполне вероятно, вот где собака зарыта.

Молли, не поворачиваясь, медленно задвинула шторы и опустила голову. Он неожиданно заметил, что она босая. Розовый лак на ногах облупился.

– Когда вы последний раз говорили с отцом?

– На прошлой неделе.

– И рассказали правду?

– Разумеется.

– Скажите, Молли, как давно вы виделись?

– Это не ваше дело. И не имеет никакого отношения к похищению. Перестаньте давить на меня!

– Я всего-навсего хочу остаться в живых, а вы стараетесь этому помешать, скрывая правду. Когда, Молли? Я заслуживаю честного ответа.

Он многозначительно потер ногу.

– Так и быть. Мы встречались три года назад.

Рамзи оттолкнулся от подлокотников и вскочил.

– Три года назад? Да что же тут творится?

Молли наконец обернулась, но не сделала попытки подойти.

– Я пригласила его на день рождения Эммы. Он прилетел в Денвер, но малышка была только предлогом.

Отец здорово разозлился на моего мужа и решил с ним разобраться.

– И что же, разобрался?

– Еще как! Луи вышел из схватки с двумя треснутыми ребрами, поврежденной почкой и синяками по всему телу, которые не сходили несколько месяцев.

– И чем же ему насолил ваш Луи?

– Не желаю говорить об этом, неужели не понимаете? Все это никак не связано с похищением.

– А вот этого вы не можете знать.

– Слушайте, мы с Луи разошлись. И не встречаемся вот уже два года. Я не лгала Эмме, когда сказала, что отец о ней беспокоится. Луи в самом деле позвонил, когда узнал о ее исчезновении, что, правда, явилось для меня огромным сюрпризом Причем позвонил первым, еще до того, как я решила с ним связаться. Эмма права, за все это время он ни разу ее не навестил. А тут вдруг звонок из Берлина. Я отчетливо помню, он спросил об Эмме, утверждал, будто слышал от кого-то, что ее украли, и все допытывался, удалось ли мне ее найти. Я зарыдала, а он целую минуту расписывал, как сожалеет и расстроен. А потом рассмеялся и заявил, что мой папочка луну с неба снимет ради внучки и что тревожиться нет причин. И стал хвастаться своими успехами. Якобы какая-то фрейлейн-репортер из «Берлинес цайтунг» сравнила его с Брюсом Спрингстином. Луи все повторял, что у европейцев вкус куда лучше, чем у американцев, иными словами, они прекрасно его принимали, – и пообещал провести остаток года в Европе. Распространялся, и очень подробно, насчет своих завоеваний. Думаю, вам это неинтересно. Под конец он совершенно забыл об Эмме. Женщина-полисмен, что стояла рядом, вытаращилась на меня. Она обожает Луи, все не могла дождаться, когда он позвонит. Вернее, обожала, пока не услышала, что за бред он несет своим сексуальным голосом. Когда я повесила трубку, она погладила меня по плечу. Я снова расплакалась, а она обняла меня. Наверное, подумала, будто я страдаю из-за того, что он меня оставил и сейчас хвастается своими женщинами.

– Теперь я вспоминаю, – помолчав, ответил Рамзи. – В газетах были сообщения о разводе, но никаких подробностей и гнусных намеков на неверность, наркотики и тому подобную грязь. Просто заявление о прискорбной несовместимости характеров.., что-то в этом роде.

Публика в два счета обо всем забыла.

– Это благодаря отцу. Он всемогущ. Хотя бы в этом его связи сослужили мне добрую службу. Пара таблоидов опубликовала было жареные факты, но он их сразу же заткнул. Я бесконечно благодарна отцу за это.

Молли опустила глаза. На указательном пальце присохла горчица, и она украдкой ее слизнула.

– Молли?

– Луи, законный отец Эммы, не хотел ребенка. После того как мы разъехались, он едва не прыгал от счастья. Он просто не создан быть отцом. Эти приземленные обязанности не совместимы с имиджем модного секс-символа, который он так старательно создавал и поддерживает. Самое смешное, что у Эммы абсолютный слух и она очень музыкальна. Вероятно, куда талантливее Луи.

– Но откуда он узнал о похищении? Вы сказали, что он позвонил первым.

– Я и сама ломала голову над этим. Должно быть, кто-то из денверских дружков позвонил. Луи, несомненно, посчитал, что, если в прессе разразится скандал, его репутация будет подмочена. По-моему, это единственное, что крайне его тревожило.

– Интересно, кто же это из приятелей решил ему позвонить?

– Он не сказал, а я была слишком расстроена, чтобы спросить. Но знаете, у Луи полно знакомых журналистов. Скорее всего они и пронюхали, что стряслось.

– И кто из них всех ближе?

– Джеймс Хикс, репортер «Денвер пост». А что?

– Пока сам не знаю. Просто накапливаю информацию. Собираетесь позвонить отцу и рассказать о спасении Эммы?

– Пожалуй, стоит. Он так волновался. Я связалась с ним сразу после похищения. Он незамедлительно пустил но следу своих людей. Уже через несколько часов меня навестили мужчина и две женщины. Местные копы прямо-таки осатанели. Все нудили насчет посторонних, не имеющих права вмешиваться в следствие. Но я, разумеется, плевать хотела на их стервозные вопли и рассказала все, что знала. А почему бы нет? Отцовские «шестерки» могли мне помочь, мало того, отец платил им. Правда, так и не знаю, что они предприняли. Я встречалась с ними еще несколько раз. Обсуждали версии, варианты и оставленные следы. Если они что-то и нашли, мне ото неизвестно.

– Вы сообщили им, что решили сами искать Эмму?

– Нет. Вы правы, я сию секунду звоню отцу. Он по крайней мере не попытается засечь звонок. – Немного помедлив, Молли добавила:

– Хотелось бы знать, только ли вы заподозрили, что похищение Эммы имеет отношение к отцу, или и он что-то разведал. Готова об заклад побиться, так оно и есть. Но в одном я уверена: если он обнаружил, кто за этим стоит, не задумываясь его «закажет».

Глава 11

«Не задумываясь его „закажет“».

Как легко, как естественно она произносит эти страшные слова! Сколько раз ей приходилось слышать их в детстве?

– Ладно, я сейчас позвоню. Нет, погодите-ка! Что, если кто-то из этих людей был послан спасти Эмму и вас приняли за похитителя? В таком случае все становится понятным. От вас решили избавиться. О Господи, можно гадать до бесконечности, и это меня убивает.

Голова раскалывается, Рамзи.

– Каждому свое. У меня нога ноет так, что впору выть. И теорий тут может быть миллион, пока вы не объявитесь. Кстати, неужели вы считаете, что они не видели хотя бы вашего снимка и понятия не имеют, кто перед ними? Звоните, Молли. Я хочу услышать, что он скажет.

Идите поближе, чтобы каждое слово было слышно.

Она присела на подлокотник кресла и стала набирать номер. Код триста двенадцать. Чикаго и его предместья вроде Оук-Парка. Ну да, таким, как Мейсон Лорд, полагается все самое лучшее!

Он заметил побелевшие от напряжения пальцы Молли, стиснувшие трубку. Почему она три года не виделась с отцом?

На том конце подняли трубку. Приятный низкий мужской голос.

– Майлз? Это я, Молли.

– Да, Молли? Какие-нибудь новости об Эмме?

– Все хорошо, Майлз. Она со мной. Спасибо, что спросил. Я хочу сама рассказать папе.

– Минутку. Господи, какое счастье! Мистер Лорд просто вне себя от тревоги.

– Слышали? – прошептала она Рамзи. Тот прижался виском к виску Молли.

– Слышал.

Прошло добрых двадцать секунд, прежде чем Лорд взял трубку:

– Могли? Эмма с тобой?

– Здравствуй, па. Я нашла ее. Она жива и относительно здорова.

– Ничего не понимаю. Мои люди на связь не выходили. А денверская полиция в курсе?

– Да, но им не понравилось, что я разыскала Эм без их помощи.

– Расскажи подробнее.

Молли тяжело вздохнула.

– Я сама пустилась в дорогу, когда сообразила, что ФБР и копы ни на что не способны. Я думала, что тебе обо всем доложили. Так вот, один человек спас ее, и я случайно наткнулась на его хижину. Мы решили уехать и не попадаться никому на глаза, пока все не утрясется.

– Зачем тебе это, Молли? Вернись домой. Уж я как-нибудь сумею вас защитить.

– Пожалуй, еще не время. Выяснилось, что в похищении замешан не один человек, а целая шайка. Рисковать в моем положении по меньшей мере глупо. Сколько могу, буду прятать Эмму, тем более что за нами следили.

Эго не простое похищение, па. За ним что-то кроется.

– Однако полиция получила требование выкупа.

– Да, и после тою, как я вернула Эмму. Тебе это не кажется странным? Имеешь хоть какое-то понятие, что происходит?

– Ни малейшего, но, не откладывая в долгий ящик, потолкую с Баззом. Мы уже обсуждали такую печальную возможность, что кто-то из моих врагов решил отомстить. Признаться, для меня важнее всего, что Эмма в безопасности. Я несказанно рад.

Отец помолчал, и Молли представила себе, как он легонько проводит рукой по волосам, очень осторожно, чтобы не растрепать прическу.

– Пока мне ни о чем не докладывали, но все это крайне неприятно. Что-то тут не так. Сколько человек вы видели?

– Как пить дать четверых, однако нам удалось ускользнуть. И теперь мы далеко.

– Прекрасно. Сейчас же поговорю с Баззом Карменом. Он все еще в Денвере. Как ты обнаружила слежку?

– Просто знала, что за нами погонятся, и съехала с шоссе, а когда они промчались мимо, заметила номер.

Моему другу удалось узнать, что грузовик якобы украден у фермера в Лавленде, Колорадо. Эти показания дала жена, а муж позже заявил, будто продал его. Вероятнее всего, похитителям. Это все, что удалось раскрыть полиции. Может, ты сумеешь проверить информацию, па.

Она дала ему номер машины и имя фермера.

– Ясно. И ты, разумеется, не назовешь имя твоего благодетеля?

– Не могу.

– Так и быть. Приезжай, Молли.

– Завтра позвоню. Эмма мирно спит. Не беспокойся, эти люди нас не найдут.

– Да, насчет того типа, который, по твоим словам, спас Эмму. Кто он? И как ты можешь ему доверять?

– Если не ему, то кому же? А коли он окажется предателем, значит, мир перевернулся. Клянусь, он самый надежный человек на свете. До завтра, па.

Она отключила телефон и положила трубку.

– Хорошо еще, что вы не именовали его «крестным отцом».

Молли задорно улыбнулась, и Рамзи невольно загляделся на нее. До чего же она прелестна, когда гнет тревоги и отчаяния больше не давит ей на плечи! Соблазнительный, хотя и великоватый рот, белоснежные зубы. Отец Рамзи был дантистом, и сам он всегда обращал внимание на зубы собеседника. Да, старик был бы в полном восторге! Как и Рамзи. Кажется, страх немного отпустил Молли.

– Мейсон Лорд очень красивый, – пояснила она. – Из тех неотразимых брюнетов-ирландцев, перед которыми не может устоять ни одна женщина. Белокожий, смоляные волосы, прямые и жесткие, слегка серебрятся на висках. Дамы от него без ума. Ему не слишком нравится иметь взрослую дочь и внучку. Они напоминают ему о возрасте, однако Мейсон с честью несет это бремя. Моя мать велела мне называть отца по имени, но ни он, ни я так и не смогли к этому привыкнуть. Наоборот, каждый раз, когда он слышал из моих уст обращенное к нему «Мейсон», просто сатанел. Я объяснила ему, в чем дело, но он только расхохотался, воздел руки и велел мне забыть эти глупости. Родители разошлись, когда мне было восемь, и я осталась с матерью.

– Никогда не думал, что Лорд обладает какими-то человеческими качествами вроде чувства юмора. Видимо, внешне вы совершенно не похожи;

– Нет, я копия бабушки. В пятидесятые годы она была актрисой. Правда, малоизвестной, поскольку не отличалась ни особой красотой, ни фотогеничностью. Но как же она играла! Увы, этого оказалось недостаточно.

– Но вас никак не назовешь дурнушкой, Молли.

Она снова улыбнулась все той же великолепной чарующей улыбкой.

– Видели бы вы мою маму! Вот кто истинная королева! Ей сейчас пятьдесят пять, а от мужчин нет отбоя Моя внешность стала для родителей настоящим разочарованием.

Господи, она искренне верит в то, что говорит!

Рамзи удивленно покачал головой. Неужели никогда не смотрится в зеркало?

– А где ваша матушка? Как ее зовут?

– Алисия. И живет она в Ливорно. Там все ее родственники. Раньше я проводила там девять месяцев, а остальные три с отцом. И вернулась в Америку, когда настала пора поступать в Вассар <Вассар – известный женский колледж в штате Нью-Йорк, основан в 1861 г.>. Последние семь-восемь лет мы видимся раз в год.

– А она знает об Эмме?

– Вряд ли, разве что прочитала обо всем в итальянской газете, но я сильно сомневаюсь, чтобы эта история получила огласку. А мне не хотелось ее волновать.

– Ваш отец больше не женился?

– Женился почти три года назад. Ив моложе меня на два года.

– Вы сказали, что у Эммы прекрасный слух. Она играет на фортепьяно или на каком-то другом инструменте?

– Не желаете ничего слышать об Ив, верно? Я вас не осуждаю. При одном взгляде на вас у нее бы слюнки потекли, а в присутствии отца прикидывается паинькой. Одна из бывших приятельниц мамы не устает сообщать мне последние сплетни. Она преподает в воскресной школе, так что, думаю, верить ей можно Хотя.., кто знает, вдруг она рвалась сама заполучить папашу? Не исключено. Кстати, Эмма играет на пианино – Придется завтра купить ей маленькое. Двухоктавное, переносное. Мне хотелось бы ее послушать.

– Спасибо, Рамзи.

– Почему вы так давно не виделись с отцом?

Рамзи мог бы поклясться, что Молли оцепенела и стиснула зубы. Но он не сдастся!

– Потому что он избил вашего мужа? – допытывался Рамзи.

– Вижу, вы в своем деле дока!

– Неплохо, но к моей работе это не имеет отношения. Я не пытаюсь нагло влезть вам в душу, Молли, просто хочу сообразить, что к чему. Помогите мне.

– Отчасти поэтому.

– Лжете, по голосу слышно.

– Верно. Луи пригрозил, что отберет Эмму, если я хоть раз увижусь с отцом. Насколько я помню, он обозвал его сукиным сыном.

– Почему?

– Луи ненавидел отца, потому что тот вывел его на чистую воду.

– Каким образом?

– Он бил меня, – едва слышно призналась Молли, опустив голову.

Рамзи порывисто вскочил, но тут же схватился за ногу и снова рухнул в кресло.

– Этот глист посмел поднять на вас руку? Ударил?

– Да, Но не считайте меня покорной жертвой. Я предупредила, что, если он еще раз хоть пальцем до меня дотронется, ему не жить. Честно говоря, до сих пор не знаю, поверил ли мне Луи. Но, должно быть, почуял, что я сдержу слово.

– Наверное, кое-какие мозги у него еще остались.

– Это было три года назад. Один из моих знакомых узнал все и позвонил отцу. Тот приехал в Денвер и измочалил Луи до полусмерти. А потом сказал, что, если подобное когда-нибудь повторится, Луи несдобровать.

Луи понял, что это не пустая? угроза, но сознание собственной беспомощности до того его унижало, что он приказал мне забыть об отце.;

– А вы? Вы прикончили бы его, если…

– Наверное, нет, но не задумываясь ушла бы от него.

Когда это случилось, Луи напился, потому что критики разнесли в пух и прах его новый альбом «Опасность кроется в глубинах». Он на стену лез от злости. А я в тот же .день получила от журнала запрос на мои снимки. Конечно, это смешно, если подумать о том, кто он и кто я, но Луи лопался от зависти. И сорвал злость на мне, – Не помню, чтобы в прессу просочилось упоминание об этой драке.

– Отец не допустил. Вызвал своего врача, и тот оказал Луи первую помощь. А год спустя я вышибла за дверь дорогого муженька.

– Вот как! Почему же так долго тянули?

Молли пожала плечами, только сейчас сообразив, как ей легко с этим человеком.

– Хотела, чтобы у Эммы был отец. Согласна, идея далеко не блестящая. Говоря по правде, развод оказался чистой формальностью, он уже давно ушел из дома и жил у одной из своих подружек. – Она горько рассмеялась. – Отец постарался, чтобы Луи при разводе выделил мне большую сумму, чем имел в то время на счетах.

Луи не на шутку рассвирепел, но, как ни юлил, ничего не мог поделать. Он снова пригрозил отобрать Эмму, но этот номер у него не прошел. В ответ я пообещала, что прикончу его, и Луи волей-неволей пришлось отступить.

– Почему же вы не повидались с отцом после развода?

– Обычно я объясняю любопытным, что Ив не хочет показываться на людях с падчерицей, которая старше ее на два года. А уж о приемной внучке и говорить нечего. Какая из нее бабушка? Смешно.

– Ну а на самом деле?

Молли зябко потерла руки.

– Большинство людей считают отца просто удачливым бизнесменом. Он вкладывает деньги в Кремниевую долину, предприятия связи, заводы на северо-западе, сеть, ресторанов на юге и во многое другое. Он никогда не был под судом и следствием. Безупречные бухгалтерские книги, вовремя и целиком уплаченные налоги. Но люди вроде вас прекрасно знают, как было приобретено его состояние. Рэкет, игорный бизнес, проституция, все нелегальные занятия, кроме наркотиков. Он ненавидит наркотики. Моя мать – женщина умная. После развода она увезла меня в Италию, подальше от всей этой грязи.

Я выросла вне его влияния. Помню, как она плакала каждый раз, отправляя меня в Штаты на лето. Поэтому и стараюсь оградить Эмму от него.

– «Заказать». Вы так легко это произнесли.

– Вот видите. Сама не замечаешь, как поддаешься воздействию среды. Клянусь, я не желаю, чтобы Эмма когда-нибудь узнала второе значение этого слова. Я искренне боюсь за каждого ребенка, который живет рядом с таким человеком, как мой отец. Представляете, каким он вырастет? Ну ладно, хватит. Больше мне нечего сказать, мистер Хант. Пора спать. Вам неизвестно, что Эмма открывает глаза не позже шести и тотчас поднимает на ноги весь дом?

– Как это неизвестно? Но, к чести малышки, надо сказать, что, когда меня ранили, она выжидала до семи.

А потом подкрадывалась к дивану и осторожно гладила меня по руке. Необыкновенная девочка. В жизни такой не встречал.

– Точно, – кивнула Молли. – Точно.

– Ничего, мы сумеем ее уберечь.

– Сумеем, – эхом отозвалась Молли.

Глубокой ночью безумный, пронзительный вопль едва не оглушил Молли. Растерянно озираясь, она привлекла к себе дочь.

– Эм, радость моя, проснись.

Она легонько тряхнула девочку. В дверях показался Рамзи с револьвером в руке. Он задыхался, пытаясь унять стук сердца Молли села и принялась укачивать дочь.

– Ну же, Эмма, открой глазки. Все хорошо. Я здесь, рядом, и Рамзи тоже. Проснись, Эм.

Тельце ребенка неестественно выгнулось. Ручонки, взметнувшись, обвили шею матери. Девочка дрожала и всхлипывала Рамзи поспешно сел подле и обнял обеих.

Через несколько минут плач стал тише. Рамзи бережно откинул с лица малышки прядь волос.

– Эмма, милая, мы с тобой. Не плачь.

Эмма постепенно успокаивалась. Рамзи посмотрел на Молли. Глаза ее были опущены, но он увидел плотно сжатые губы и ощутил ее боль, как свою собственную.

Потому что испытывал то же самое.

;

– Мне приснился он, мама, – почти пропела Эмма. – Он шпагатом привязал мои руки и ноги к кровати Сказал, что веревка не потребуется, потому что я маленькая и не смогу освободиться А еще твердил, что я вдаль… идеальна и нужна ему больше, чем он самому Господу.

Только я и никто другой. Он взял этот шпагат и перевязал меня, как пакет…

Она замолчала. Рамзи и Молли ждали, окаменевшие, разъяренные, но девочка больше ничего не сказала.

Они долго не отходили от нее. Наконец Молли прошептала:

– Она спит. Спасибо, Рамзи. Я лягу и обниму ее.

Молли не помнила, как задремала, но пробудилась от поцелуя дочери. Эмма взяла ее за руку, и Молли неосознанно притянула девочку к себе.

Признание Эммы до сих пор терзало душу и мозг Рамзи.

В ушах звенели переливы детского голоса. Он никак не мог отделаться от невероятных по цинизму воспоминаний. Мерзавец связывал Эмму шпагатом, как пакет. Веревка ни к чему – ведь она еще совсем маленькая.

Господи, попадись эта сволочь в руки Рамзи, ему не жить! Неужели он пропустил бы гнусную тварь через систему правосудия, в полной уверенности, что тот понесет заслуженное наказание? Рамзи не знал. Просто не знал. Но кому и знать, как не ему?

Он подошел ко второй спальне, приоткрыл дверь и долго смотрел на спящих.

– Рамзи? – едва слышно прошептала Эмма.

– Доброе утро, крошка. Хорошо спала?

– Еще бы! И мама со мной. Так крепко прижимает, что дышать нельзя. И еще я хочу в туалет.

Он услышал смешок Молли. Она привстала, поцеловала дочь и объявила, что они обе займут ванную, а потом Эмма получит овсянку с бананами и никаких противных персиков.

Рамзи вернулся в постель и натянул одеяло до подбородка. Луи Сантера избивал ее. Трудно осуждать Мейсона за то, что он едва не вышиб дух из подонка. Он сам на месте Лорда сделал бы то же самое.

Направляясь, в свою очередь, в ванную, Рамзи долго гадал, – любила ли Молли мужа до этого скандала.

Глава 12

Девочка была вне себя от возбуждения. Подбежав к простенькому двухоктавному пианино, она уселась и заиграла. Рамзи от изумления потерял дар речи. Шестилетний ребенок исполнял сонату Моцарта, звучавшую когда-то лейтмотивом в старом фильме «Эльвира Мадиган».

Вскоре все посетители магазина игрушек собрались вокруг Эммы. Дети, непривычно серьезные, стояли рядом с потрясенными родителями. Затаив дыхание, люди слушали музыку, лившуюся из-под пальцев Эммы. Она играла на этом жалком подобии пианино так, словно сидела за концертным роялем.

Рамзи посмотрел на Молли. Та тихо подпевала дочери с невозмутимым видом, будто ничего из ряда вон выходящего не происходило.

Он купил пианино, и продавщица, укладывая игрушку в коробку, сокрушенно вздохнула:

– Жаль, что у нас нет настоящих инструментов.

Какая талантливая девочка! Давно она играет?

– С трех лет, – ответила за него Молли. – Мы здесь отдыхаем и забыли захватить из дома ее инструмент. Но и этим прекрасно обойдемся.

– Поразительно! – воскликнула продавщица. – Просто поразительно! Удивительный ребенок!

– Тут вы правы, – кивнул Рамзи и почувствовал, как ручонка Эммы скользнула ему в ладонь. Он прижал девочку к своему бедру и даже не поморщился от боли.

Нога в самом деле заживала, и теперь хватало четырех таблеток аспирина в день. Помнит ли Эмма свой ночной кошмар?

Он уже хотел спросить, но, к счастью, передумал.

Такие вещи надо доверить профессионалу Вполне возможно, следует позвонить и получить консультацию.

– Как по-вашему, Эмма поправляется? – тихо справился он у Молли, открывая дверцу машины.

– Не знаю. Расспрашивать ее боюсь, особенно после сегодняшней ночи.

– Наверное, стоит узнать имя местного детского психоневролога. Как вы считаете?

Она так прикусила губу, что на подбородок сползла капелька крови.

– Нет, мы можем выдать себя. Думаю, нам ничего не остается, кроме как все время находиться рядом и твердить, что она в безопасности. Нас могут выследить.

Но она не хуже его сознавала, что Эмму во сне, а может, и наяву терзают пережитые ужасы. Молли едва сдержала слезы. Рамзи неуверенно кивнул и заглянул в машину. Эмма сидела на заднем сиденье, прижимая к себе коробку с пианино. Глаза девочки были закрыты.

О чем она думает? Или в мозгу ее по-прежнему звучит музыка? Хоть бы это было так, а не иначе!

Только проехав с полмили, он заметил сзади на дороге «хонду-сивик». На восемьдесят девятом шоссе, единственной дороге от Траки к озеру Тахо, в это время было немного машин. До Элпин-Мидоуз-роуд было около семи миль, а потом – поворот к их дому. Рамзи не стал ничего говорить, но то и дело посматривал в зеркало заднего вида.

Уверившись, что их преследуют, он негромко обронил:

– Молли, оглянитесь и попробуйте рассмотреть номер той «хонды», от которой нас отделяют две машины.

Довольно новая и серая. Будьте осторожны. Не хочу, чтобы они заметили.

Выражение лица Молли не изменилось, лишь в глазах промелькнула паника, тотчас сменившаяся лютым холодом. Именно так она смотрела на него, когда ворвалась в хижину с оружием.

Молли обернулась к Эмме. Та выглядывала в окно, по-прежнему не выпуская из рук коробку. Похоже, девочка ничего не слышала.

Они почти добрались до поворота в поселок, когда Молли наконец различила номер.

– FAR три-три-три. Оказалось совсем несложно.

Уверены, что они за нами охотятся? Уж очень забавный номер.

– Отнюдь не уверен, но и слишком обольщаться не стоит. Пистолет при вас?

– Разумеется. Что вы собрались делать?

– Повернем и посмотрим, куда они поедут. В машине двое, верно?

– Кажется. Они стараются не вырываться вперед.

Трудно сказать, те ли это самые. Я оставила телефон дома, подзаряжаться.

– Ничего страшного. Как только доберемся до места, сразу позвоним Диллону.

Если доберемся.

Эта мысль сверлила обоих, но они молчали.

– Рамзи, а я тоже вижу буквы А и R на номере. Я их хорошо запомнила. Они есть в наших именах. Но вот еще одну никак не могу узнать. Ты поучишь меня сегодня?

– Конечное – согласился Рамзи, умоляюще глядя на Молли.

– Ты молодец, – вмешалась та. – Самые трудные буквы – это F и В. Вечером будем составлять с ними слова, чтобы ты их больше не путала.

– Не нужно было ездить за пианино, тогда бы они нас не заметили! Это я во всем виновата! – неожиданно выкрикнула девочка, смертельно побелев.

– Не правда, – спокойно возразил Рамзи. – Не говори глупости, не то останешься без сосисок целую неделю. И не бойся, Эмма. Мы с тобой.

– Послушай, детка, – заверила Молли, оборачиваясь, – я пристрелю любого, кто попробует снова украсть тебя, будь это хоть сам президент. Понятно?

– Да, мама.

– Пристегните ремни как следует.

– Хорошо, Рамзи.

Они свернули на Элпин-Мидоуз-роуд. Слева высился мотель «Ривер ранч», справа – магазин спорттоваров, сейчас, похоже, закрытый. В это время года посетителей не жди. На стоянке перед мотелем было не больше полудюжины машин. Рамзи молил Бога, чтобы «хонда» не последовала за ними.

День выдался жарким и солнечным.

– Эй, Эмма, не хочешь пойти со мной на прогулку сегодня? – спросил Рамзи. – Если повезет, можем увидеть зверюшек: лису, оленя, кроликов – и посмотреть на птичек.

Он пытался отвлечь девочку, но ничего не получалось.

– А вы, Молли?

– Вполне возможно. Ты голодна, Эмма?

– Не знаю, мама. Я все пытаюсь увидеть, кто сидит в той машине. Как по-твоему, это они гнались за нами в Колорадо?

– Трудно сказать, Эм, – ответила Молли. – Они слишком далеко.

Рамзи обернулся. Черт возьми, «хонда» тоже свернула. Теперь между ними не было других автомобилей.

Неизвестные держались примерно в сорока ярдах за «тойотой».

– Так и есть, они едут за нами. Я направляюсь к лыжному курорту. Там есть удобная площадка для разворота. Оттуда мчимся в город Тахо. Это в двух милях к востоку. Я и близко не подпущу их к нашему дому.

Молли вытащила пистолет и держала наготове. Его заряженный «смит-вессон» лежал под передним сиденьем. На стоянке курорта находилось около пятидесяти машин, припаркованных недалеко от билетных касс.

Снег уже казался грязноватым и размякшим. Видимо, немногочисленные приезжие были либо серьезными спортсменами, либо за неимением лучшего довольствовались малым.

– Рамзи не спеша миновал отель, развернулся и снова выехал на Элпин-Мидоуз-роуд, направляясь к главному шоссе. «Хонда» сбавила скорость у билетных касс, но не остановилась. Как он и предвидел. Интересно, подозревают ли преследователи, что их засекли?

Возвратившись на шоссе, он нажал на акселератор и вмиг оказался у пересечения с восемьдесят девятым шоссе. Оставалось свернуть направо, к Тахо. Все трое молчали. Рамзи мучительно соображал, как бы затеряться в крошечном, живущем исключительно за счет туризма городке Тахо с многочисленными ресторанчиками, лавками по прокату горнолыжного оборудования и сувенирными киосками. Правда, здесь имелся и довольно большой торговый центр со множеством входов и выходов. Конечно, неизвестно, куда они ведут, но уйти от слежки можно. Кажется, центр справа. Придется избавиться от «тойоты». Жаль, но ничего другого не остается.

Рамзи оглянулся, однако «хонды» не увидел. Прекрасно! Свернув на гигантскую стоянку, он подал машину немного вперед.

– Выбирайтесь, и побыстрее!

Рамзи схватил пианино, подал его Эмме, и в следующий миг они уже входили в дверь торгового центра.

– Молли, ступайте в противоположный конец и выбирайтесь через ближайший выход.

Покупателей в магазине почти не было. Молли потащила Эмму за собой. Обе почти бежали. Рамзи не пришлось долго ждать появления «хонды». Неизвестные, видимо, увидели «тойоту», потому что сразу же остановились. Это было все, что требовалось доказать. Он как метеор ринулся вперед, едва не сбивая несчастных, случайно оказавшихся на его пути, и выскочил в ту же дверь, что и Молли.

Рамзи нагнал их у маленького ресторанчика в стиле плантаторской усадьбы.

– Молли, срочно идите в ресторан и оставайтесь в туалете. Я подъеду через пять минут. Засекайте время.

Рамзи бросился назад к торговому центру, но преследователей не заметил. Он удовлетворенно кивнул и прокрался обратно на стоянку. «Хонда» была пустой.

Рамзи ехидно ухмыльнулся.

Ровно через четыре с половиной минуты он подкатил к ресторану, и Молли распахнула дверцу машины.

– Превосходно. Эмма, ты хорошо устроилась?

– Да, Рамзи. И пианино не сломалось.

Она так сильно сжимала коробку, что костяшки пальцев побелели. Рамзи с трудом выдавил улыбку:

– Держись, мышка. Мы сбили их со следа.

– Они не поедут за нами?

– Вряд ли. Я снял крышку трамблера. Но возможно, у них в машине сотовый и они будут звонить. Поскольку мы засветились, возвращаться домой нет смысла.

Немного погодя беглецы оказались на восьмидесятом шоссе и покатили на запад.

– Мы так и не погуляли в горах, Рамзи.

– Еще погуляем, Эм, обещаю.

Три с лишним часа ушло на то, чтобы очутиться по другую сторону моста «Золотые ворога». День был ясным, туман рассеялся, и все предметы выделялись особенно четко, словно на цветных открытках с пейзажами города. Только под опорами моста еще клубились серые облачка.

– Уверены, что это решение правильное, Рамзи?

– Не знаю, но я чертовски устал все время бегать и скрываться. Здесь мои владения, Молли. Пора звать на помощь. Мы уже обсуждали это раньше, и вы обещали подумать.

– Но наши преследователи наверняка обнаружат, кто вы, и заявятся в мгновение ока. И накроют нас в вашем гнездышке.

Рамзи пробурчал себе под нос что-то крайне нелестное о собственных умственных способностях.

– Верно. Готов поставить последний цент, им уже известно, что я предпочитаю на завтрак. Ладно. Заедем ненадолго, чтобы я смог переодеться, собрать кое-что и отдать необходимые распоряжения. А потом срочно вылетаем к вашему отцу. Простите, Молли, но я не вижу иного выхода, если, конечно, не пожелаете все-таки обратиться в полицию Сан-Франциско.

– Нет! – взвилась Молли. – Ни за что! Уж лучше в Чикаго! По крайней мере Эмме не придется проходи. сквозь строй психиатров, врачей и терпеть допросы копов и фэбээровцев! Если там все такие, как Анкор, спаси нас Бог!

– Успокойтесь, далеко не все. Хорошо, в Чикаго так в Чикаго. Тогда понадобится привлечь полицию, позвоним им оттуда.

– Мне следовало с самого начала ехать к нему, как только Эмма нашлась. Старик защитит внучку куда лучше, чем вся королевская рать. Пусть он преступник и мафиози, но Эмму в обиду не даст.

– Прекрасно. Напроситесь в гости к отцу. Если он согласится, конечно.

Молли прикрыла глаза и, немного подумав, кивнула. Видимо, пришла к какому-то решению.

– Взгляни, Эмма, – сказала она, – вон там остров Алькатрас. Не так давно на нем была тюрьма для очень плохих людей.

– Какой красивый замок! Я бы хотела посидеть в такой тюрьме.

– Я читала, что заключенных кормили на убой, чтобы они обленились, растолстели и не смогли сбежать, Должно быть, им ничего не давали, кроме сосисок и бобов.

Глаза Эммы загорелись. Рамзи широко улыбнулся девочке в зеркало заднего вида.

– Знаешь, Эм, они не жарили сосиски над камином. Просто варили.

– Фу!

Рамзи свернул на Синик-драйв, в живописный старинный район города Си-Клифф.

– Наши дома почти у залива. Мой самый последний в ряду.

– Я знаю, что федеральным судьям платят неплохо, но не настолько же! Наверное, эта лачуга обошлась в целое состояние.

– Верно, однако я ее не покупал. Получил от деда с бабкой вместе с немалым наследством. Конечно, я не так богат, как вы, но и не бедствую. Зато вид отсюда невероятный. Когда-нибудь мы вернемся, Эмма, и устроим барбекю. Нажарим мяса, сядем на заднем дворе и станем смотреть, как туман окутывает город. Он плывет с моста «Золотые ворота» и напоминает мягкие длинные щупальца осьминога. Я всегда любил туман. И здесь есть даже пианино, старый кабинетный рояль, который любил дед. Жаль, что ты его так и не узнаешь. Он был прекрасным человеком.

Не успел Рамзи открыть дверь, как в нос ударила острая вонь. Странно, пахнет гнилью. Что случилось?

Он ступил в гостиную и отшатнулся.

Комната была разгромлена. Музыкальный центр сбросили на пол и растоптали. Повсюду валялись компакт-диски. Мебель поломана.

Рамзи на негнущихся ногах прошагал в кухню. Дверца холодильника открыта. Немногочисленные запасы еды на полу, разбитая посуда, выдвинутые ящики и разбросанное повсюду столовое серебро. Из шкафчиков все было вытряхнуто.

– Не входи, Эмма, – предупредил он.

Молли тихо застонала, обнимая дочь.

Пройдясь по дому, он убедился, что и остальные комнаты не в лучшем виде.

Наконец Рамзи добрался до кабинета, отделанного великолепными дубовыми панелями. Антикварное бюро с выдвижной крышкой изуродовано, ящички переломаны, бумаги разорваны. Под ногами шуршат книги. Любимое кожаное кресло вспорото ножом. У рояля отпилены ножки и вырваны клавиши. Негодяй не поленился даже выдрать струны.

Чудовищный хаос.

Что они искали? Доказательства его связи с Молли и Эммой?

– Простите, Рамзи, – горестно прошептала Молли. – Это все из-за нас.

Лишь через несколько мгновений он полностью осознал сказанное и, повернувшись, сжал ее плечи.

– Говоря по правде, до сих пор я ощущал не только безумный гнев, но и жалость к себе. А сейчас понял, что, как бы ни было дорого для меня это место, Эмма значит больше, чем все сокровища мира. Вам ясно, Молли?

– Да, но в толк не возьму, зачем им это понадобилось. Они могли просто обыскать все, если хотели знать, какие у нас отношения. К чему было все уничтожать?

– Я тоже не понимаю, однако непременно выясню, и тогда пусть поберегутся. Кто-то мне за это заплатит.

– Надеюсь.

Молли наклонилась и, подняв атлас с вырванными страницами и смятым переплетом, попыталась привести его в порядок. Вид при этом у нее был совершенно потерянный. Рамзи осторожно взял у нее книгу.

– Помогите мне собраться, и мы уедем. Я позвоню кое-куда из автомата.

Но у него не осталось ни одной целой вещи. Даже кожаная сумка, подарок родителей на Рождество, была располосована.

Из телефона-автомата на углу Рамзи позвонил в бюро обслуживания квартир, Диллону Савичу, Вирджинии Тролли, сотруднице полицейского департамента Сан-Франциско, и заказал авиабилеты. И остановился еще лишь однажды – у своего банка.

– Пора в аэропорт, – объявил он, улыбаясь Эмме, – на поиски приключений, мышка. Знаешь, теперь я так же богат, как твоя мама!

Он вытащил двадцатку и, заговорщически подмигнув, вручил ее девочке.

– Сохрани это для меня, Эмма. Спрячь в надежном месте.

Молли покачала головой, но ничего не сказала, наблюдая, как девочка бережно прячет банкнот под крышкой пианино.

– Мне что-то больше не хочется приключений, Рамзи, – грустно призналась Эмма.

– Может, нам удастся купить ей одежду в аэропорту, – озабоченно произнесла Молли.

– Вряд ли. По-моему, они, кроме футболок, ничего не продают. Да и времени у нас нет. Купим ей футболку и позаботимся о новом гардеробе в Чикаго.

Глава 13

Ни звука, ни шороха.., плавное скольжение пальца, осторожное, почти ласкающее поглаживание курка, и только потом шелест разрываемой бумаги. Грудь нарисованного мужчины взорвалась, острые края взметнулись над огромной дырой. Запахло гарью.

Гюнтер удовлетворенно кивнул и отвернулся.

– Неплохо, – пробормотал он.

– Что значит неплохо? – осведомилась она, подходя к мишени. – По-моему, идеально.

Насмешливо подняв брови, она наблюдала, как Гюнтер продувает дуло «спэниш-стар-тен» – одного из крайне редких в Америке европейских автоматических пистолетов десятого калибра, как с необычайной гордостью заявил он когда-то. И добавил, помнится, что из всех его знакомых только он владеет этим оружием и то потому, что никогда из него не промахивается.

Гюнтер снова подул. Разумеется, никакого дымка не было, жест скорее служил символическим напоминанием о бандитах Дикого Запада.

Он раздраженно обернулся, но ничего не ответил.

– Не нравится быть идеалом, Гюнтер? – поддразнила она, легко пробежав пальцами по его руке и нежно погладив барабан пистолета.

Гюнтер упорно молчал. Опять она пытается свести его с ума! Он прекрасно видел все ее уловки, но с каждым разом ему становилось все труднее оставаться безучастным, не обращать внимания, не отталкивать ее, хотя бы едва заметно. Но Гюнтер не настолько глуп. Как бы она его ни провоцировала, он не имеет права и пальцем до нее дотронуться. Нет, он ничем себя не выдаст.

Кстати, он интуитивно чувствовал, что сам мистер Лорд наслаждается этими играми и, пожалуй, даже поощряет ее. Возможно, и сейчас стоит в глубине галереи, наблюдая, с незажженной тонкой сигаретой во рту – привычка, которую он приобрел год назад, когда бросил курить.

Гюнтер медленно отстранился, поигрывая пистолетом. Ему нравилось ощущать холод гладкой стали в теплой ладони.

Она, смеясь, покачала головой:

– Боже, как ты вцепился в свой пистолет, Гюнтер!

Да что это с тобой? Воображаешь, что это женщина?

– Нет, – отчетливо выговорил он, – мой рабочий инструмент. – Гюнтер вежливо кивнул, отвернулся и, – на секунду приостановившись в дверях галереи, обронил:

– Мистер Лорд весьма его ценит.

Она недоуменно уставилась на него, но тут же согнулась от хохота.

– От души надеюсь, что ты ошибаешься.

Гюнтер сжал челюсти. По щекам поползла предательская краска. Он понимал, что причины смущаться нет, но все-таки сгорал со стыда. И ненавидел себя за это. Вдруг из темноты донесся мягкий, бархатистый голос:

– Гюнтер, ты прав. Я очень высоко ценю и тебя, и твое оружие. Почему бы тебе не почистить пистолет?

Сегодня ты здорово потрудился.

– Да, сэр.

Мейсон Лорд проводил взглядом телохранителя и обернулся к жене.

– Опять изводишь бедняжку Гюнтера. Не стыдно? – усмехнулся он с видом снисходительного добряка папаши.

– Верно. Никак не могу удержаться от соблазна.

Принес мой дамский «кольт»?

– Да, но лучше бы ты позволила мне поучить тебя стрелять из настоящего оружия, а не из этой дурацкой игрушки.

В ее голосе прорезались неприятно жесткие нотки, так не вязавшиеся с обликом белокурою ангела с глазами цвета летнего безоблачного неба.

– На близком расстоянии он бьет без промаха. Не желаю таскать эту уродливую штуку, как у Гюнтера!Так неэлегантно!

Мейсону пришлось с ней согласиться. Кроме того, отдача у «спэниш-стар-тен» такая, что собьет ее с ног.

Он вручил ей дамский «кольт», отступил и с одобрением кивал при каждом попадании точно в яблочко.

Она повернулась, сверкая глазами, сняла наушники и лукаво пропела:

– Заметь, мне даже не пришлось его ласкать.

– Нет, – согласился он, привлекая ее к себе. – Кроме меня, ты не имеешь права никого и ничего ласкать.

Но хотя он повторял то, что она ожидала услышать, все же в словах не слышалось обычного пыла. В другое время она уже лежала бы на спине, с задранной юбкой или спущенными джинсами.

Она положила револьвер на высокую стойку и отошла.

– Интересно, что сейчас делает твоя дочь?

Мейсон покачал головой:

– Я только что звонил в Денвер, Баззу Кармену. Он сказал, что копы наделали кучу глупостей, пытаясь разыскать ее и этого человека. Базз взял троих и отправился следом. Молли понятия не имеет, как уходить от преследования. В отличие от Базза и его людей. Они ее найдут. По словам Базза, он не знал, что Молли покинула Денвер. Он сказал, что держался в стороне из-за постоянного вмешательства копов.

– Может, она в руках похитителей, Мейсон. Нельзя не считаться с подобной опасностью.

– Молли весьма сообразительна. Пусть неопытна, но умна и хитра.

– А я думала, она похожа на свою мать.

– На Алисию? – засмеялся Мейсон. – Молли считает себя гадким утенком по сравнению с ней. Нет, она, конечно, плоская, как железнодорожная шпала, и лицом не вышла, но ума ей не занимать. – Он слегка нахмурился:

– Думаю, в этом она удалась в меня. Остается надеяться, что она наконец поймет, как нуждается во мне, и переберется сюда. Она знает, что я сумею защитить ее и Эмму.

– Бьюсь об заклад, тот парень, что с ней, всем заправляет, а она пляшет под его дудочку. Не согласен?

– Да я понятия не имею, кто он, – пожал плечами Мейсон и взял ее за руку. – Пойдем, Майлз уже, должно быть, ждет нас с «Маргаритами» <"Маргарита" – коктейль из текилы с лимонным соком.>.

Не успели они выпить по первой восхитительной «Маргарите», как в дверях возник Майлз.

– Сэр, здесь Молли с Эммой и каким-то неизвестным – Долго же она собиралась, – проворчал Мейсон, поднимаясь и ставя стакан на мраморную столешницу.

Из холла послышался детский голос, высокий, тихий, не испуганный, но скорее настороженный:

– Это очень большой дом, мистер Майлз.

– Совершенно верно, Эмма.

– Даже больше, чем у папы. Я смотрю и смотрю вверх, а стена не кончается, и у меня уже шея болит.

На пороге появилась вся троица. Позади маячил Майлз, вопросительно взирая на хозяина.

– Все в порядке, Майлз. Если понадобишься, я позвоню.

Но Молли схватила слугу за рукав:

– Не мог бы ты принести Эмме стакан воды, Майлз?

Тот уставился на прижимавшеюся к матери ребенка. Высокий незнакомец поспешно взял девочку за руку.

– Как насчет лимонада? – осведомился Майлз.

– Мистер Майлз, это было бы прекрасно.

Все трое уставились на Мейсона Лорда. Сколько лет он не видел дочери и внучки?! Малышка просто копия Алисии, если не считать каштановых волос, унаследованных от отца, этой гнусной подзаборной мрази, удивительно напоминавшего Мика Джаггера в юности. Девочке уже шесть! Высокая, худенькая, с жемчужно-белоснежной кожей, какая бывает исключительно у детей.

Вырастет и, пожалуй, затмит Алисию.

Он так хотел, чтобы Молли приехала. И много раз просил ее об этом. Но сейчас, когда она рядом, в компании черт его знает кого, растерялся. Три года. Столько времени прошло, столько всего случилось. Между ними разверзлась почти непреодолимая пропасть. Но отныне все будет по-другому. Все изменилось, и изменилось необратимо.

– Здравствуй, Молли.

– Привет, па. Хорошо выглядишь.

Она перевела взгляд на Ив, изящную, как парижская модель, в тесных черных джинсах и белой блузе, завязанной узлом на смуглом животе. Женщина небрежно растянулась на диванчике, обитом мягкой желтой парчой.

– Привет, Ив. Вы, конечно. Ив? Кажется, мы однажды говорили по телефону.

– О да, теперь припоминаю. С вашей стороны так мило наконец-то посетить нас. Рада встрече, если вы Молли, разумеется.

– Именно. Папа, со мной Рамзи Хант, тот, кто спас Эмму. Потом я их нашла. За нами охотятся не менее пяти человек, и им каким-то образом становится известен каждый наш шаг. Не знаю, что им от нас нужно, но мы хотели, чтобы вы это знали.

Рамзи неловко откашлялся:

– Мы приехали сюда, мистер Лорд, потому что они пронюхали, кто я. Боюсь, самим нам Эмму не уберечь.

Это люди, которых пустили по нашему следу профессионалы. Вы справитесь с ними лучше властей.

Мейсон выступил вперед и протянул руку:

– Большая честь для меня. Счастлив познакомиться, судья Хант.

Они обменялись рукопожатием.

– Спасибо. Мы очень на вас надеемся.

– Вот уж не думал, что такой человек, как вы, будет моим гостем, судья Хант. Да-да, я знаю, кто вы. Настоящий герой. Удивительно, что именно вам выпало отыскать Эмму.

– Молли с тревогой смотрела на мужчин, внешне таких лощеных и цивилизованных, но меривших друг друга оценивающими холодными взглядами. Она невольно прижала к себе Эмму. Господи, зря они явились сюда!

Она не хотела, чтобы Эмма попала под влияние деда, но что поделаешь, безопаснее места не сыскать! Мейсон Лорд не позволит никому причинить зло внучке, хоть и не видел ее с самого детства. Однако в Эмме течет его кровь. Он станет защищать ее до последнего вздоха.

– Вы спасли Молли и Эмму, – вкрадчиво выговорил наконец Лорд. – Не могу выразить, как признателен вам. И хорошо, что привезли их сюда. Ни один человек, будь то полицейский или преступник, не посмеет тревожить Эмму.

– Очень рад, – кивнул Рамзи, сжав ладошку Эммы.

Какая ирония судьбы! Приходится вручить свою жизнь и судьбу этой девочки и ее матери в руки проходимца. – Собственно говоря, сэр, Эмма спаслась сама. Она сбежала от похитителя и скрылась в лесу. Я нашел ее и принес домой. Несколько дней спустя появилась Молли.

Рамзи мельком взглянул на Эмму, которая восхищенно воззрилась на огромную голову носорога со сверкающим рогом, украшавшую стену над камином.

Малышка нетерпеливо дернула Рамзи за рукав. Тот ободряюще погладил ее по плечу, еще раз взглянул на носорога и спросил:

– Интересно, чем натирают его рог? Как по-твоему, Эмма?

– Мылом и водой, – решила девочка. – Мама всегда говорит, что нет ничего лучше мыла и воды.

– Сейчас же позвоню Баззу в Колорадо, – объявил Мейсон. – Пусть приедет сюда.

– Пожалуй, идея неплохая. Наши преследователи скорее всего сидели у нас на хвосте до аэропорта. Нам пришлось предъявить удостоверения личности с фотографиями. Кто-нибудь обязательно нас вспомнит, хотя билеты мы покупали по отдельности. Не пройдет и суток, как эти люди появятся здесь.

– Вы взяли такси из аэропорта О'Хара?

– Да, и вышли на Мичиган-авеню. Эмме и нам тоже нужно было переодеться. Вид у нас был еще тот! Потом мы взяли другое такси до полицейского участка Джефферсона, вошли, посмотрели на дежурного сержанта и приехали к вам только на третьем такси. Но они нас найдут, я твердо в этом убежден. Возможно, уже узнали, где мы. Молли согласна со мной, за этим стоит целая организация.

Мейсон Лорд кивнул:

– Ловкий ход с вашей стороны – зайти в полицейский участок. Что же касается организации, об этом мы поговорим позже. А вот и Майлз с лимонадом.

– Здесь хватит на всех, сэр.

– Спасибо, Майлз, – выдохнула Молли.

– А еще я принес шоколадный торт, который испек утром. Эмма, любишь шоколадный торт?

– О да, мистер Майлз. Он вкуснее всего на свете.

– Осторожнее, – рассмеялся Рамзи, – она способна слопать весь торт. Давно ей не перепадали лакомства.

Майлз улыбнулся и взъерошил волосы Эммы, но Мейсон продолжал хмуриться, наблюдая, как Молли вытирает руки девочки маленьким влажным полотенцем, которое тоже не забыл прихватить Майлз. Черт возьми, откуда он знает такие вещи? Сейчас Майлз, как никогда, походил на улыбающегося угодливого стюарда!

Мейсон молчал, пока все пили лимонад и угощались тортом. Кстати, он впервые слышит о каком-то торте. Его любимый! Но Майлз не предложил ему ни кусочка. Ни сейчас, ни за обедом! Вчера пришлось довольствоваться обезжиренным фруктовым пирогом, почти без сахара и к тому же не слишком вкусным.

Он посмотрел на свою прелестную жену. Она не обращала внимания на торт. И не сводила глаз с Молли Лицо абсолютно бесстрастное. Никакого выражения. О чем она думает?

Рамзи Хант.., высокий, стройный, прекрасно сложенный. Видимо, занимается спортом, ведет здоровый образ жизни, словом, производит впечатление человека, на пути которого лучше не становиться. Всем взял – правильные черты лица, смуглая оливковая кожа, темные глаза. Итальянская кровь? Но в Америке возможно все. Здесь перемешались все национальности. Не люди, а настоящие дворняжки. Да что далеко ходить. Он сам на три четверти ирландец, и кто знает, кем были его отдаленные предки. А красотка Ив шведка, настоящая шведка-блондинка! Она рассказывала, как ее отец влюбился в немецкую графиню, но так и не женился на ней. Чересчур много доминантных арийских генов. Нет, Ив чистокровная скандинавка. На этот раз он сделал великолепный выбор.

Мейсон окинул сидевшего напротив мужчину жестким взглядом. Судья Рамзи Хант из девятого федерального окружного суда. Кто бы мог подумать, что именно он найдет Эмму?

Интересно, есть ли слабости у этого человека, спасшего дочь Молли?

– Судья Хант, – неожиданно спросил Лорд, – вы сказали, что обнаружили Эмму в лесу. Она добровольно пошла с вами?

– Она была без сознания.

Рамзи заметил, что Эмма перестала жевать и навострила ушки Настоящие локаторы!

– Я расскажу вам все позже, после того как устроим Эмму, договорились? – беспечно произнес он.

– Прекрасно. Майлз, отведи им три комнаты.

– Мы с Эммой будем жить вместе, па.

– Тогда две.

Рамзи повернулся к Молли и тихо предупредил:

– Ваш отец собирается подвергнуть меня допросу. Уведите Эмму наверх, хорошо?

Она поморщилась, очевидно, не желая оставлять их одних, но на сей раз ей придется сдаться.

– Пожалуйста, Молли, идите. Я в одиночку справлюсь с вашим отцом – Нет, – бросила Молли. – Эмма моя дочь. И нечего отсылать меня, я уже взрослая.

Рамзи молча кивнул. Да и что тут возразишь?

– Поговорим позже, сэр, – обратился он к Лорду, – когда мы немного осмотримся. Если Эмма согласится побыть с Майлзом, мы придем, как только сможем.

– Да что это с тобой, Молли? – рассердился Мейсон. – Отведи ребенка наверх. Я хочу потолковать с мистером Хантом. Какое вообще отношение ты к этому имеешь? Я собирался поблагодарить его за то, что спас вас и привез сюда. Похоже, у тебя от страха мозги высохли. А теперь делай, как сказано! Мы с мистером Хантом все обсудим и без тебя.

Молли с трудом поднялась. Ее трясло от гнева.

Странно, как отцу удается так быстро овладевать ситуацией. Только сейчас она и не подумает сложить оружие и смиренно уползти.

Она из последних сил боролась с постыдным желанием втянуть голову в плечи и съежиться, подобно побитой собаке.

Молли гордо выпрямилась. Слишком многое пришлось пережить, чтобы снова терпеть унижения. Нет, лучше держаться спокойно, не дать ему понять, что он по-прежнему имеет над ней власть.

– Ясно, – холодно перебила она отца и коснулась плеча Эммы:

– Малышка, ты наелась? Нам пора. Видимо, мы здесь не задержимся. Приятно было повидать вас всех. Рамзи, вы идете?

– Разумеется, – кивнул тот. – Майлз, огромное спасибо за торт и лимонад. Никогда не ел ничего вкуснее.

– Не смей так разговаривать со мной, Молли!

– Я не намерена с тобой разговаривать До свидания, папа. Рада с вами познакомиться, Ив. Из вас вышла потрясная мачеха.

– Немедленно прекрати! Что это ты вытворяешь? И куда собралась?

Как часто она слышала в детстве этот ледяной резкий голос! Словно хлыстом бьет, да еще с оттяжкой. Но ничего, она ему покажет.

Молли растянула губы в улыбке:

– Главное – убраться отсюда. Видимо, в твоем доме и сердце есть место только для одного человека, а дочь и внучка – всего-навсего назойливые просители.

– Черт возьми, да я просто пытался узнать, что случилось и каковы планы мистера Ханта.

– Боюсь, па, это наше дело и наши планы. Прости, но я не позволю собой играть лишь потому, что вам выпало счастье родиться мужчинами.

– Возможно, не вмешайся мужчина, Луи до сих пор поколачивал бы тебя.

Господи, и это при Эмме!

– Спокойно, – тихо сказала она дочери. – Спокойно, детка.

Мейсон поймал недоуменный взгляд девочки Кажется, она не поняла. Ничего, скоро поймет. И как судорожно сжимает руки Ханта и матери! Неужели Молли не постеснялась завести любовника на глазах дочери?

Ладно, он во всем разберется Позже.

– Судья, – выдавил Лорд, – вернитесь. Вы не можете так просто уйти и забрать их с собой. Кроме того, если учесть, кто вы, шансы ускользнуть ничтожно малы.

Но тут Ив неожиданно для всех грациозно соскользнула с диванчика и, мгновенно превратившись в очаровательную светскую даму, приветливо пропела:

– Не хотите ли еще лимонада? Сразу почувствуете себя лучше.

* * *
Какой длинный день! Тянется бесконечно, когда рядом нет Ингрид.

Луи Сантера досадливо потер затекшую шею. Он еще не отошел после концерта, возбуждение так и бурлило в нем, в ушах звенели аплодисменты, но теперь, когда все кончилось, он постепенно соскальзывал в пропасть депрессии. как всегда. И позарез нуждался в ловких руках Ингрид.

Однако сегодня он сам дал ей выходной. Сейчас Ингрид с родителями во Франкфурте. Может, одна из групи <Групи – фанатки, которые обычно следуют за своим кумиром из города в город.> сделает ему массаж?

Луи шагнул к порогу и распахнул дверь:

– Эленон! Давай сюда!

Тощий парнишка с угреватым лицом и грязными светлыми волосами высунулся из-за угла:

– Вы меня звали, босс?

Даже голос его звучал скрипуче, как у сварливой старухи.

– Пригони какую-нибудь телку, которая разомнет мне шею и спину.

Эленон кивнул и мгновенно исчез. Минут через пять он явился с темноволосой коротышкой лег шестнадцати Совсем девчонка Кто это? Одна из групп, которые таскаются за ним повсюду, как дрессированные собачонки? Что-то ее лицо ему незнакомо.

– Это Кэролайн, сэр. Она говорит, что ее мать массажистка.

Луи взглянул в глаза девушки. Лет ей, возможно, и немного, но опыта не занимать.

– Привет, Кэролайн Можешь мне помочь?

– С удовольствием, – ответила девушка на безупречном английском. – С вашей дочерью все в порядке, мистер Сантера? Я читала в газете о ее похищении.

Что за дьявол?!

– В какой газете?

– «Берлине? цайтунг». Там целая статья о вас, а в самом конце несколько строчек о том, что ваша дочь похищена. Репортер утверждает, что это произошло где-то на Диком Западе. Мне очень жаль Откуда эта стерва репортерша пронюхала? Да она вообще не слушала, что он говорит, мечтала лишь о том, как бы побыстрее раздвинуть ноги! Он едва упомянул об Эмме. Должно быть, сучка позвонила в Денвер.

– Вы говорите по-английски куда лучше, чем репортер, – заметил он вместо ответа.

– Моя мать американка.

– Вот как, – пробурчал Луи, снова потирая шею, и одобрительно кивнул, глядя, как Кэролайн умело застилает массажный стол мягкой фланелевой простыней. Выровняв края, она отступила. Луи улыбнулся и стал медленно раздеваться. Девушка не сказала ни слова.

Когда он принялся стаскивать шорты, она быстро развернула перед ним полотенце.

Растирая ему ступни, она обронила:

– Я состою в Эл Энон. Это организация для детей, родители которых алкоголики. Вы именно поэтому так называете Руди?

Руди. Вот, значит, как зовут парнишку?

Луи безразлично пожал плечами:

– Просто мне так нравится.

– Понятно, – кивнула Кэролайн, принимаясь за его плечи. Луи закрыл глаза. Лучшего массажа ему еще не делали.

Когда он проснулся два часа спустя, Кэролайн исчезла. Рядом стоял Эленон, пристально наблюдая за ним.

Как долю парень тут торчит? Может, он храпел? Или пускал слюни?

– Что тебе надо?

– Звонил мистер Лорд.

– О нет! – охнул Луи и сел, подтянув простыню повыше. – Что сказал старик? Что велел передать?

– Собственно говоря, звонил не он, а какой-то мужчина. Объяснил, что мистер Лорд желает поговорить с вами и что ваша дочь спасена и находится в его доме.

Это все.

И Руди Бринкер потрясение узрел, как один из талантливейших музыкантов мира стиснул руками виски и застонал так, словно его постигло величайшее несчастье. Однако рот мистера Сантеры непрерывным потоком извергал столь омерзительно грязную ругань, что Руди счел за лучшее удалиться. Тихо прикрыв за собой дверь, он пересек холл, подошел к комнате мистера Мерцока и дважды постучал. На Пороге появился невероятно уродливый тип.

Глава 14

Мейсон Лорд задумчиво вертел в руках хрустальный бокал с бренди, глядя, как золотистая жидкость медленно стекает со стенок вниз. Великолепный сорт, маслянистой пленкой обволакивающий горло и язык.

Он позволял себе всего один бокал на ночь, через час после ужина.

Ив сидела на диване, уставясь в телевизор. Очередное идиотское шоу вроде «Колеса Фортуны». Он всегда издевался над ее убогими вкусами, даже до свадьбы, но женился на ней, потому что его неодолимо тянуло к ее соблазнительному телу и в борьбе между презрением и похотью последняя пока брала верх.

Ив рассеянно взглянула на мужа. Должно быть, объявили рекламную паузу.

– И как ты собираешься поступить с ними, Мейсон?

Лорд сделал последний глоток, осторожно поставил бокал на мраморный столик и неохотно пробурчал.

– Я хотел, чтобы они приехали. Ты сама слышала, как я приказал Молли безотлагательно явиться.

– Да, и она послушалась.

– Но с трудом. И ни за что не согласилась бы, если бы не этот парень, Рамзи Хант. – Он поднес к глазам золотой «Ролекс». – Кстати, Хант пообещал спуститься вниз и поговорить со мной. Майлз предупредил, чтобы он не приводил Молли.

– И что он ответил?

– Майлз объяснил, как он должен действовать, если хочет оставаться под моей защитой. Хант сделает, как ему сказано.

Он раздраженно запустил пальцы в волосы. Ив удивленно подняла брови. Не в привычках мужа так открыто выказывать эмоции.

– Что-то неладно?

– Ей необходима твердая рука. Как она посмела распускать язык?! Я едва не ударил ее, Ив.

– Но все-таки сдержался. Когда она пригрозила уехать, ты отступил и сказал все, что Молли желала слышать, не так ли? – Ив немного помедлила. Рекламная пауза кончилась, и игра возобновилась. – Ты польстил ей, и твоя доченька растаяла, – добавила она. – Кнут и пряник. Все это старо, как мир.

– Ошибаешься, – возразил Мейсон, – она не попалась на крючок. Просто безумно боится за дочь. Молли пошла бы ради нее на сделку с самим дьяволом, даже если этот дьявол я.

Но в глубине души Мейсон сознавал, что, если бы не сдался, всех троих уже и след простыл бы. Вероятно, Молли все-таки спит с этим типом. Недаром он в ее руках мягче глины.

Мейсон хотел что-то сказать, но Ив уже была поглощена игрой. Пожав плечами, он открыл высокие стеклянные двери, выходившие во внутренний прелестный английский сад. Теплый воздух был напоен ароматами гиацинтов, роз и махрового жасмина. Жасмина, который он лично выбирал для сада.

И тишина. Ничто не нарушает покоя. Лишь очень немногие знали, что дом день и ночь охраняется. После приезда гостей Лорд нанял еще несколько человек.

Обернувшись, он увидел идущего навстречу Майлза.

– Эмме понравились спагетти, которые я сделал специально для нее. Макароны в виде динозавриков из Юрского парка.

Мейсон ошарашенно воззрился на человека, двадцать два года считавшегося его верным сторожевым псом. Он пришел сюда, когда Молли была совсем малышкой, и никогда не обращал на нее внимания. Почему именно Эмма? Конечно, она просто красавица и как две капли воды похожа на Алисию, ну и что из того? Майлз и Алисию не слишком жаловал.

По широкой лестнице неспешно спускался Рамзи, одетый в черные брюки и белую рубашку. Правда, без галстука, но какая разница! В конце" концов, они явились почти без вещей.

– Вы образумили Молли? – окликнул Мейсон.

– По крайней мере побеседовал.

– И объяснили, как следует себя вести в моем доме?

Рамзи едва не рассмеялся. Давно ему не приходилось сталкиваться с такими откровенно командирскими замашками. Однако он благоразумно сдержался и лишь слегка улыбнулся:

– Она сама прекрасно знает, что делать. Майлз передал, что вы желали побеседовать со мной.

– Да, но только с вами, не с Молли. Она ничего не понимает в подобных делах.

– Насколько мне известно, Молли в спальне, учит Эмму читать. Малышка просто гений.

– Лично я читал «Моби Дика» в пять лет.

– Молли говорила, что тоже научилась читать очень рано. Замечательные способности!

Странно, Мейсон совсем забыл, какова была дочь в детстве.

– Пожалуй, лучше пройти в кабинет. Там нас не потревожат.

Он закрыл двойные дубовые двери, отсекая шум телевизора: визгливый хохот и вопли возбужденной швали, надеявшейся выиграть приз.

– Молли призналась, что, когда Луи избил ее, вы тотчас вылетели в Денвер и взгрели его по первое число. Преклоняюсь перед вами, – без всяких предисловий начал Рамзи. Лицо его в этот миг не выражало ничего, кроме искреннего уважения. Сам Мейсон вовек не переступил бы порог дома Сантеры, если бы тот не поднял руку на дочь.

– Как я мог позволить этому говнюку обидеть мою плоть и кровь!

Видимо, это главная черта в Мейсоне. Он собственник, и любой, кто покусится на то, что принадлежит ему, незамедлительно поплатится.

Рамзи облегченно вздохнул.

– И вы, разумеется, испытываете те же чувства к Эмме. Она тоже ваша. Но как вы думаете, кто стоит за всем этим?

– Обыкновенное похищение. Луи богат, не настолько, как до развода, однако считается лакомым кусочком для преступника. Европейское турне принесло этому дерьму миллионы!

– Ошибаетесь, это не просто похищение. Я уже говорил, что нас преследовало несколько человек. Как по-вашему, сколько людей требуется, чтобы мгновенно отслеживать чьи-то передвижения? А ведь их было четверо, кроме похитителя. Даю голову на отсечение, здесь что-то другое. – И Рамзи, немного помолчав, добавил:

– Неприятно говорить вам все это, но вы еще не знаете, что Эмму увезли в хижину, находящуюся высоко в Скалистых горах, и там насиловали, избивали и держали связанной.

Кстати, Эмме необходимы детский врач и психиатр. У нее постоянные кошмары. Ни Молли, ни я не пытались заговаривать с ней об этом, боясь, чтобы не стало хуже.

Кровь отлила от лица Мейсона. На мгновение Рамзи показалось, что его сейчас стошнит. Но Лорд на удивление быстро взял себя в руки. Дыхание стало ровным, на щеках появился румянец.

– Считайте, что ублюдки в эту минуту подписали себе смертные приговоры, – глухо выговорил он.

– Знаете, я испытываю те же чувства, хотя по роду своих занятий и не должен бы.

– Ну да, вы призваны вершить правосудие и соблюдать законы, защищающие подобную нечисть.

– Ничего не поделаешь, это мой долг.

Мейсон пронзил его суровым взглядом, но Рамзи никак не отреагировал.

– К сожалению, вынужден признать, что вы правы и эта история связана либо со мной, либо с Сантерой.

Ладно, подумаю, что предпринять. Не скрою, я уже говорил с Баззом Карменом о том, что все это дело рук моих врагов. Посмотрим.

– Я хочу оставить Молли и Эмму с вами. По крайней мере здесь им ничто не угрожает.

– А вы? Собираетесь предпринять собственное расследование?

– Ваши люди в Колорадо оказались бессильны. Поверьте, я обладаю большими возможностями.

– Какие же это возможности, помимо связей с кучей копов и законников в Сан-Франциско?

Рамзи упрямо покачал головой:

– Вряд ли вам это понравится, поэтому не стану вас расстраивать.

Мейсон вспыхнул от злости и медленно поднялся, опираясь на столешницу красного дерева, но не успел ничего сказать. На пороге показалась улыбающаяся дочь.

– Я много пропустила? – осведомилась она у отца. – Простите, что опоздала, но нужно было уложить Эмму.

Правду говорят, что работа матери никогда не кончается.

Ну а теперь поведайте, что вы думаете обо всем этом, а я выскажу свое мнение.

Рамзи лукаво подмигнул Мейсону:

– Придется раскалываться, сэр. У нее есть голова на плечах, глупо не использовать это преимущество.

Видели бы вы, как она удирала от погони! Настоящий каскадер!

До Мейсона донеслась дурацкая пошлая музыка.

Странно, кабинет облицован звуконепроницаемыми панелями. Опять этот проклятый телевизор? Или Ив прибавила громкости?!

– Ступай к дочери, – коротко приказал он Молли.

– Твоя внучка в прекрасных руках. Она с Майлзом.

Лучше потолкуем по душам.

– В таком случае посмотри вместе с Ив телевизор.

– Я не знаю Ив. И терпеть не могу «Колесо Фортуны». Признаться, в данный момент меня не интересуют ни твоя жена, ни ее пристрастия.

Мейсона так и подмывало рявкнуть на нее, приказать убраться, разъяснить, что это его дом и он здесь хозяин. Но, взглянув в глаза дочери, полные боли, отчаяния и решимости, он осекся.

– Черт возьми, – пробормотал он.

Рамзи Хант покачал головой. Предстояло самое трудное – сообщить Молли, что он уезжает, а они остаются.

Он и так тянул до последнего. Господи, да она просто разорвет его. Но и сидеть сложа руки нельзя.

Молли, улыбнувшись, погладила его по руке.

– И не думайте, – предупредила она. – Я подслушала ваш разговор. Ни за что, Рамзи. Я ни в коем случае не отпущу вас навстречу опасности.

Рамзи растерянно воззрился на Лорда.

– Черт возьми, – беспомощно повторил тот.

* * *
– Все это ни в какие ворота не лезет, – объявил Диллон Савич Шерлок, пребывавшей в звании его жены ровно шесть месяцев, две недели и три дня. – Я подъезжал к Максу как только мог, но вразумительного ответа так и не получил. Никак не удается его уговорить.

Максом он звал свой ноутбук, который искренне считал другом и партнером. Коллеги Савича были уверены, что при желании он может заставить компьютер танцевать, и, надо сказать, нисколько не преувеличивали.

Шерлок нежно погладила футляр Макса.

– Чересчур много предположений и почти нет фактов. Видишь ли. Макс предпочитает неоспоримые факты, а не гуманные рассуждения.

– Это правда. Макс? – осведомился Диллон, нажимая клавишу.

– Истинная, босс, – "ответил низкий бархатистый голос.

Шерлок рассмеялась:

– Никак не могу привыкнуть, что Макс научился говорить. Ты настоящий псих, Диллон. Кроме того, когда Макс сменит пол и превратится в Максину, тебе придется вставить другую звуковую карту.

– Хочешь предложить свою кандидатуру?

– Разве я напоминаю "Максину?

Диллон изучающе посмотрел на жену и покачал головой:

– Не волнуйся, я что-нибудь придумаю, когда произойдет неизбежная смена пола. Видела бы ты лицо Джимми Мейтланда, когда я задал Максу заранее условленный вопрос. В первый раз он едва в обморок не упал. Теперь же сидит с раскрытым ртом, как ребенок, ждущий, что черепашки ниндзя сойдут с экрана и забегают по комнате.

Шерлок живо представила себе лицо шефа Диллона, когда Макс заявил:

– Откровенно говоря, Савич, мне не слишком хочется возиться со всей этой чепухой.

Мейтланд выскочил из кабинета как ошпаренный и завопил на весь коридор, призывая всех и каждого пойти и узреть чудо.

Шерлок очнулась от раздумий и положила руку на плечо мужа:

– Нам необходима информация. Рамзи последний раз звонил из Сан-Франциско. Больше Ты о нем не слышал?

– Нет. Хорошо еще, что мы знаем, где он.

– Фантастика: Рамзи Хант, федеральный судья, в доме Мейсона Лорда. С ума можно сойти!

– Лучше подумай, каким потрясением для Рамзи стало то, что Молли – дочь Мейсона. Зато малышка под надежной охраной. Я слышал, что это место – настоящая цитадель. – Диллон вздохнул. – Неудивительно, что при нашей системе Рамзи решил искан зашиты у Лорда! Я попытался уговорить его позвонить в ФБР, но он отказался, утверждая, что лучшего убежища не найти, и, вероятно, прав. Вообрази только, копы как стервятники набросятся на малышку, засыплют вопросами, затаскают по психиатрам. Подождем, пока не вскроется, кто все это затеял. – Савич снова вздохнул:

– Хочешь увидеть снимки с военного спутника?

– Значит, вы утаили все самое интересное, сэр? – грозно осведомилась Шерлок.

– Кое-что, кое-что.

Пальцы Диллона забегали по клавишам, и на экране появилось лицо Лорда, сменившееся видом его поместья.

– Эти фото только что прибыли. Я насчитал шесть охранников, расставленных по периметру забора. Ну а теперь вернемся к боссу.

На экране снова всплыло худое, безупречно красивое лицо Лорда.

– А он ничего, верно?

– Да уж. А это кто, Молли?

– Нет, вторая жена. Молохе дочери на два года.

Шерлок, пренебрежительно хмыкнула. Муж нажал на клавишу и объявил:

– Молли Сантера и малышка Эмма.

Шерлок долго молчала, прежде чем выпалить:

– Надо что-то предпринять, Диллон!

Агент по особым поручениям Диллон Савич, начальник отдела ФБР по борьбе с уголовными преступлениями, откинулся в кресле и поднял брови:

– И что ты предлагаешь, Шерлок?

– Для начала повидать этого фермера в Лавленде.

Того, кто признался, что продал грузовик, на котором преследовали Рамзи.

По спине Диллона поползли мурашки. Он резко выпрямился, не отрывая взгляда от жены:

– Думаешь, этот парень знает, кто они?

– Вполне возможно. Нужно поехать и серьезно с ним поговорить. Других версий у нас пока нет.

– Согласен. Тут я на твоей стороне: фермеру многое известно. Кто-нибудь из денверского отделения может отправиться туда и потолковать с фермером, Но Шерлок покачала головой:

– Нет. Агент Анкор наверняка уже допросил фермера и убежден, что тот понятия не имеет, кому сбыл грузовик.

Иными словами, Анкор все заранее решил и сомневаюсь, что изменит мнение, пока ему хорошенько не щелкнут по носу. Недаром говорят, что агент Анкор – человек не гибкий и упрямый как осел и к тому же буквально ни в грош не ставит местных полицейских и захватил власть в филиале бюро. Нет, еду либо я, либо ты, выбирай. Мы на стороне не ФБР, а малышки, – Можно подумать, есть разница! – В этом случае вполне возможно, что есть, – задумчиво протянула жена, проводя пальцами по толстым черным полосам – звуковой системе Макса. Она припомнила, как вопил от радости муж, когда ноутбук выдал первую фразочку: «Ура „Редскинс“!» <"Редскинс" – бейсбольная Команда.> – Будь это просто похищение – дело другое, – добавила она. – Но все так запутано, Диллон, и мы представления не имеем, кто стоит за этим. Может, Лорду удастся выяснить. И скорее всего это одна из причин, почему Рамзи в его доме.

– Так и быть. Сию секунду звоню в денверское отделение и сообщаю агенту Анкору, что мы едем.

Савич вытащил справочник и набрал номер. Послышались короткие гудки.

– Черт, занято. Следовало бы ввести приказным порядком электронную почту в каждом полицейском участке и отделении ФБР!

Шерлок покачала головой, отобрала телефон и нажала те же кнопки. Когда на том конце подняли трубку, она попросила позвать Анкора и укоризненно прошептала Диллону:

– Пора признать, что телефоны ненавидят тебя. Отныне только я набираю номер… О да, здравствуйте, агент Анкор, это агент Шерлок из штаб-квартиры ФБР в Вашингтоне. Спасибо, все хорошо. Я хотела расспросить вас о деле Сантера… Так-так… Кстати, как тот фермер, который вопреки показаниям жены утверждал, будто продал грузовик неизвестным? Что?!

Она с ужасом уставилась на телефон.

– Вы шутите! Когда? Как? Есть улики?

Задав еще несколько вопросов, она немного послушала и повесила трубку.

– Что случилось? – взволновался Диллон.

– Фермер мертв Его нашла дочь-подросток всего три дня назад на рассвете. Голова пробита кувалдой.

Убийца оставил кувалду около трупа. Ни следов, ни улик.

И разумеется, никаких отпечатков пальцев. Эксперты пока работают над образцами почвы и тканей. Анкор пообещал сообщить, если что-то выяснится. Он сам только что узнал обо всем от местных полицейских. Они утверждают, что никто ничего не видел и не слышал.

Жена показала, что он всегда по утрам доил коров.

– И там его кто-то поджидал.

Шерлок рассеянно посмотрела в окно – Кроме дочери, у него еще трое малышей.

– Теперь нет никаких сомнений, что он был связан с похитителями.

– Наконец-то и агент Анкор это признает. Что же делать, Диллон?

Савич нажал клавишу компьютера и произнес, подражая голосу Макса:

– За работу, Шерлок. Нельзя терять ни минуты.

Глава 15

– Сколько раз повторять? Даже не воображайте, что вам удастся проделать это в одиночку! Задумали улизнуть и действовать самостоятельно? Не выйдет. Мы одна команда.

Рамзи сконфуженно ухмыльнулся:

– Прежде чем в очередной раз вляпаться в эту заварушку, позвольте выразить свое восхищение. Вы превосходно справились со своим папашей. Не теряли равновесия, не выходили из себя, стояли непоколебимо как скала, и в конце концов он сник. Но теперь мне следовало бы отправиться в Денвер, вмешаться в ход расследования и начать сотрудничать с полицией и ФБР.

А вы с Эммой пока останетесь здесь.

Он хотел сказать еще что-то, но осекся, потрясенно наблюдая, как страх неумолимо гасит сияющие глаза Молли.

– Я все выдержу и не позволю себя прикончить, обещаю.

Пустота и ужас во взгляде женщины мгновенно сменились гневом. Молли несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

– Прекрасно. С каждым днем вам все лучше удается держать себя в руках. Когда моя матушка по-настоящему злится на отца, просто швыряет в него чем-нибудь тяжелым. Знаете, никогда не видел такой отменной реакции, как у бедняги.

– Я изо всех сил пытаюсь не наподдать вам, Рамзи.

Безусловно, я понимаю, что вы хотите мне добра, но не позволю вам подставлять себя под удар Один за всех и все за одного, помните девиз трех мушкетеров? Считайте меня д'Артаньяном.

– Он был четвертым.

– Другие имена я запамятовала.

– По-моему, там еще был Арамис В таком случае кто же Эмма? Намереваетесь дать ей шпагу или пистолет, чтобы она дралась с нами плечом к плечу?

Молли зябко поежилась и отошла, обхватив себя руками.

– Вместе мы непобедимы и сумеем защитить Эмму.

Подумайте, что с ней станется, если вы уедете. Неужели еще не поняли? Мы оба нужны ей. Именно оба.

Рамзи тихо выругался и раздраженно дернул себя за мочку уха.

– Сдаюсь. Вы правы. И честно говоря, я ни за что не хотел бы расставаться с Эммой Ладно, будь по-вашему, но вы должны послушаться меня Срочно звоните в Германию и вызывайте Луи. Не исключено, что он каким-то образом замешан в это дело. Как? Не знаю, все бывает. Необходимо поговорить с каждым.

– Попробую, – кивнула Молли, подходя к телефону и включая громкоговорящее устройство. – Сейчас найду номер отеля.

– Погодите, который там час? Шесть утра? – спохватился Рамзи.

– Примерно, – обронила Молли и попросила соединить ее с номером Луи Сантеры. Ответил незнакомый голос:

– Номер мистера Сантеры. У телефона Руди. Чем могу помочь? Кстати, у нас едва рассвело.

– Доброе утро, Руди. Это миссис Сантера. Не знаю, упоминал ли Луи о том, что его дочь была похищена.

Пожалуйста, пригласите его к телефону.

Наступило смущенное молчание.

– Немедленно, Руди.

– Как скажете, мэм.

Снова неловкая тишина.

– Молли, это ты? – сонно осведомился Луи. – Какого дьявола звонишь так рано? Эмма в порядке? Я слышал, что ее спасли.

– Да, она поправляется. Однако дело оказалось слишком запутанным. Луи, тебе придется вылететь домой. Сегодня.

– Не могу. У меня вечером концерт. Осталось еще три выступления, прежде чем я смогу вернуться.

– Послушай, Луи, речь идет о жизни твоей дочери.

Неужели это ничего для тебя не значит?

– Черт возьми, Молли, вероятно, я приеду к концу недели, но не раньше. Я…

– Сегодня, Луи, – пророкотал Мейсон Лорд.

– А это еще кто?

– Привет, Луи. Это твой бывший тесть. Как ты себя чувствуешь? У вас еще утро, верно?

– Да, будь ты проклят, именно утро. Значит, Молли прибежала за помощью к папочке?

– Предлагаю тебе без всяких споров и выяснения отношений поднять свою задницу и лететь в Чикаго. Прямым рейсом «Люфтганзы» из Франкфурта.

– Я же сказал, что сейчас не…

– Сегодня, Луи. Нам о многом надо поговорить.

Возможно, тебе придется объяснить кое-что.

– Кто это? – послышался приглушенный женский голос. – Луи, почему ты так тяжело дышишь?

– Привози ее с собой, – засмеялась Молли. – Мы не хотим, чтобы ты изнывал от одиночества.

Она повесила трубку.

Рамзи с трудом сдерживал смех.

– Знаете, если бы мне предстояло выбирать между судом присяжных и вашим отцом, я бы без колебаний предпочел первое.

– О да, – зевнула Молли. – Он любого запугает до потери сознания.

– Мне ужасно нравятся ваши волосы, – неожиданно для себя выпалил Рамзи.

Молли удивленно подняла брови.

– Волосы?! Что вы сказали? Мои волосы?

– Да. Такие густые и тяжелые. И столько завитков.

Как пружинки! Невероятная красота.

– Что же, комплимент за комплимент. Мне ваши волосы тоже нравятся.

Рамзи наконец расхохотался. Молли звонко вторила ему. Дверь открылась, и в комнату заглянул Мейсон.

– Что тут творится? Чему вы так обрадовались?

Но Молли только головой покачала:

– Мы поедем встречать Луи в аэропорт?

Мейсон задумчиво нахмурился:

– Пожалуй, стоит взять с собой судью Ханта. Такой поворот застанет ублюдка врасплох. Посмотрим, как он будет выворачиваться.

– Отличная мысль, мистер Лорд, – согласился Рамзи. – Мне много нужно сказать мистеру Сантере. Когда я зол, тотчас впадаю в прокурорско-обвинительный тон, перед которым мало кто может устоять.

– Кстати, волосы у моей дочери ужасные, – внезапно объявил Мейсон. – Она настоящая растрепа. Вся в бабку.

Чаша терпения Рамзи переполнилась. Он шагнул к Лорду:

– Почему вы не скажете Молли, как рады видеть ее после долгой разлуки? Почему не похвалите за мужество и сообразительность? Почему не признаете, что вам чертовски повезло с дочерью?

Вместо ответа Мейсон Лорд повернулся и направился к порогу. Рамзи понял, что зашел слишком далеко. Мейсон просто осатанел и в таком состоянии готов на все.

Но тут Лорд обернулся, и Рамзи догадался, что его злоба направлена отнюдь не на бестактного гостя.

– Вряд ли вы получите большое удовольствие, в, постели с моей доченькой, – отчеканил он. – Недаром Луи называл ее дохлой рыбой! Фригидна, как мертвец.

Разумеется, мне пришлось его хорошенько отделать за эти слова, но, к сожалению, это чистая правда.

Молли, казалось, пропустила эти оскорбления мимо ушей.

– Оказывается, бедняжка Луи у нас сексуальный гигант? – смешливо протянула она. – Кстати, па, я страшно рада, что не подцепила от него какую-нибудь дурную болезнь.

Он чуть замешкался, но, видимо, тут же взял себя в руки и исчез.

– Ну и сладкая вы парочка, – выдохнул Рамзи. – Послушайте, Молли, вы уже взрослая. И вам, должно быть, очень больно, когда он пытается вас достать. Но постарайтесь не обращать внимания. Пусть тешится. На свете есть вещи поважнее, а самая главная уже перед нами.

– Мама, почему дедушка сердится?

На пороге появилась Эмма. Длинные волосы спутаны, ночная рубашка с розовыми бантиками доходит до пола. К груди прижато пианино.

«Ей нужна кукла», – решил Рамзи.

– Твой дедушка вовсе не сердится, Эм. Просто уже поздно, и он устал. Старые люди часто выходят из себя, когда утомляются.

– Черт, ну и врушка.

– Помолчите! Видишь ли, Эм, Рамзи никак не научится шутить, и я как раз собиралась дать ему урок, а ты мешаешь. Немедленно в постель. Я уложу тебя.

– И я с вами – Рамзи подошел к Эмме и подхватил ее на руки. – Это пианино весит целую тонну, Эм. Придется снять одну октаву.

Девочка отстранилась и пристально посмотрела на него.

– У тебя смешно получилось, Рамзи, не так, как у мамы, но все равно смешно. Она уже давала тебе уроки?

– Спасибо, Эм. Нет, еще не успела. Это я сам придумал.

Он отдал пианино Молли. Эмма прижалась к нему и, положив головку ему на плечо, сунула в рот палец.

Кровать в спальне была поистине необъятной. По-видимому, это старая комната Молли. Никаких оборочек и рюшечек. Одна стена уставлена книжными полками, забитыми книгами в твердых и мягких переплетах. Другая увешана десятками снимков. Многие в рамках, большинство аккуратно подвешены на пробковых подложках.

– Это мама снимала, – объявила Эмма, едва Рамзи положил ее в постель. – Когда была молодая.

– Понятно, – кивнул он, целуя Эмму в лоб, и откинул с ее лица волосы. – Ну а теперь пора спать, Эмма.

И ни о чем не волнуйся, хорошо?

– Ты ведь не уедешь, Рамзи?

Да, он согласился с доводами Молли, но что, если все-таки придется? Мало ли какие обстоятельства могут возникнуть.

– Боишься сказать правду, Рамзи? – прошептала девочка. – Ничего, я привыкла. Все лгут. Кроме мамы, конечно.

– Неужели?

– Честное слово. Мама, ты скоро придешь?

– Да, родная, вот только поговорю с Рамзи. У нас еще много дел.

Она выключила свет, но оставила дверь приоткрытой, так, чтобы в комнату проникало мягкое сияние трех ламп от Тиффани, украшавших коридор.

– Эмма, обещаю, что уеду только в том случае, если что-то произойдет, и тогда первой скажу тебе об этом.

Девочка ничего не ответила.

– Если ей снова приснится кошмар, мы услышим, – тихо объяснила Молли, входя в комнату Рамзи.

– Ну а сейчас, – начал он, – наметим первоочередные задачи.

– Задать Луи перцу.

– Это ясно, а что потом?

– Не знаю, Рамзи, – вздохнула она. – Столько всего навалилось сразу.

– А по-моему, надо срочно найти педиатра и детского психоаналитика.

– Верно. Я сама об этом думала. Не желаю вести Эмму к мужчине. Хорошо бы найти женщину.

– Мудрая мысль.

– Завтра просмотрю телефонный справочник и, возможно, отыщу то, что нужно. Рамзи, а где, по-вашему, эти люди сейчас? Те, что гнались за нами?

– Если и здесь, то кусают себе локти. Сюда не проберешься. Майлз сказал, что шестеро охранников день и ночь патрулируют поместье. Это владение охраняется лучше, чем Белый дом.

– Я слышала, как Мейсон велел Гюнтеру вызвать еще троих. Наверное, готовится к осаде.

– Он любит вас и Эмму.

– Вероятно. А скорее всего не терпит, когда кто-то посягает на его собственность.

– Так или иначе можно немного расслабиться. Посмотрим. Завтра… – Рамзи сладострастно потер руки. – Завтра я встречаю милейшего Луи. Предвкушаю радостный прием.

– Поверьте, радости в этом мало. Вряд ли вы запомните этот день как самый светлый в жизни.

– Как говорит Эмма, вы снова шутите.

– Иногда истина куда забавнее и сложнее самого затейливого вымысла.

* * *
Луи Сантера был взбешен и не скрывал этого. Глаза сверкают, губы поджаты. Однако при виде репортера ярость моментально сменилась очаровательной мальчишеской улыбкой.

– Привет, – окликнул он репортера, благосклонно кивнул фотографу и помахал рукой идущей навстречу Молли. Репортер, старинный друг Рамзи, бодро объявил:

– Я слышал, что вы прервали турне и прилетели, как только узнали о похищениидочки.

– Не мог сразу вернуться, – мгновенно отпарировал Луи, почуяв неладное. – И вырвался при первой возможности.

– Правда ли, что девочка уже в безопасности и под охраной в доме своего деда Мейсона Лорда?

– Да, он ее дед, и она действительно в его доме. Надеюсь, вы узнали, что хотели? Слава Богу, что все обошлось.

Кстати, мои концерты имели огромный успех.

– Говорят также, что между вами и мистером Лордом не все ладно. Это правда, мистер Сантера?

Вынырнувший откуда-то парень с угреватым лицом и грязными жирными волосами заслонил Луи:

– Мистер Сантера только что прилетел и желает поскорее увидеться с дочкой. Он устал. И сказал все, что вы хотели услышать. До свидания.

– Но, мистер Сантера, – не отставал репортер, – как же так? Эмма была похищена более двух недель назад. Не слишком ли поздно вы спохватились?

– Без комментариев.

Угреватый парень отшвырнул репортера. Негромко зажужжала камера: фотограф успел сделать снимок.

Луи Сантера побелел. Учтиво улыбаясь, к нему приблизился Рамзи.

– Мистер Сантера? Я здесь, чтобы встретить вас.

Меня зовут Рамзи Хант. Временно живу у вашего бывшего тестя. Сюда, мистер Сантера, здесь огромная толпа. А вот и Молли.

– Убирайтесь, – прошипел парень, пытаясь оттолкнуть Рамзи. От внимания Рамзи не укрылись его цепкий, ничего не упускающий взгляд, хищная осанка и весьма специфические повадки.

– Как невежливо, – упрекнул Рамзи, легким, почти незаметным движением выкручивая большой палец парня.

Тот взвыл от боли.

– А теперь прочь! – тихо велел Рамзи. – Я тебе не репортер. – Он чуть надавил на палец. – Ясно?

– Оставь его, Эленон, – прошипел Сантера. Парень кивнул, но в глазах стыла ледяная ненависть. До чего же просто в наши дни нажить уйму врагов Рамзи разжал руку.

– Прошу к машине. Молли, поздоровайтесь с бывшим мужем.

– Привет, Луи. Как живешь-можешь? А где же твоя подружка? Или ей еще паспорта не полагается?

– Как ты нашла Эмму?

Молли кокетливо похлопала ресницами и игриво выставила бедро:

– Разумеется, за счет своей бьющей наповал сексапильности.

Рамзи уставился на нее. Сантера злорадно рассмеялся:

– Ха, вот это забавно! Остроумия тебе не занимать, ничего не скажешь. Значит, ты не спасла Эмму? Прикинулась героиней, чтобы заманить меня сюда?

– Почему ты так считаешь? Что, у меня своих мозгов нет? Или смелости не хватит?

– Да брось, Молли! Всем известно, что ты палец о палец не ударишь – все сделает папаша. Такая растеряха, как ты, не заметит у себя под носом даже слона! Так что не выделывайся и говори правду.

Молли подалась вперед:

– Я нашла ее, но, чтобы выручить, пришлось спать с похитителями. Я их так ублажила, что они отдали Эмму даром.

– Перестань молоть чушь!"

– Ладно, Луи, игра закончена. Слушай, ты, гнусная падаль, я отыскала свою дочь. Сама, без посторонней помощи. Хочешь знать, что случилось? Негодяй избил ее и изнасиловал Как тебе это нравится?

– Не может быть! Я ничего подобного не слышал!

Лжешь! Пытаешься выставить меня подлецом!

– Поверь, твой худший враг – это ты сам. Никто не навредит тебе больше тебя! Звонишь из Европы и начинаешь расписывать свой триумф и женщин, с которыми трахаешься. Ты мерзкая жаба, Луи, и тебе плевать на Эмму!

– В таком случае почему я здесь?

– Потому что наложил в штаны, едва услышал голос отца. Если он прикажет тебе не дрючить никого целую неделю, клянусь, ты станешь бегать от баб, как от огня.

– Он убийца, Молли, хоть и старайся показать всему миру, что честный бизнесмен, но на самом деле твой папаша – мафиози и проходимец. Да и ты не лучше.

Разорила меня, ставила нищим, несчастная…

– Довольно, – вмешался Рамзи, – хватит сентиментальных воспоминаний. Будем считать, что семья воссоединилась. Едем, пока не появились папарацци. – И, повернувшись к телохранителю Сантеры, приказал:

– Возьми багаж хозяина. Отвезешь его в поместье Лорда, а сам переночуешь в мотеле. Вряд ли ты включен в список гостей мистера Лорда.

Луи оглянулся на наглого репортера. Кажется, он из «Чикаго сан-таймс». Марзилак или как его там? Он о чем-то тихо совещался с фотографом. Не хватало ему еще разгромной статьи! Ну и денек!

При мысли о встрече с Лордом у Луи заболела почка.

– Едем, – повторил Рамзи.

– Делай, как он велел, Эленон, – согласился Луи. – Позже позвонишь и скажешь, где остановился.

Глава 16

Уже через полтора часа Луи Сантера мрачно взирал на бывшего тестя, восседавшего за огромным письменным столом красного дерева.

– Этот кретин, – цедил он, тыкая пальцем в Рамзи, стоявшего у двери, – посмел притащить меня силой.

Едва не сломал палец моему телохранителю. Готов поклясться, именно он натравил на меня эту газетную сволочь! И потом, страшно подумать, какую неустойку сдерут с меня немцы! Все шло прекрасно, народ ломился на концерты, и на тебе! Вообще, при чем тут я? Можно подумать, от меня какая-то польза! В толк не возьму, кому понадобилось похищать Эмму.

Мейсон даже не приподнялся при виде зятя. И сейчас сидел прямой, спокойный, небрежно вертя в пальцах дорогую тяжелую авторучку с золотым пером. И молчал, предоставляя Луи выговориться. Наконец, решив, что достаточно наслушался, он вкрадчиво заметил:

– Ты сильно похудел, Луи. И глаза неестественно блестят, а зрачки расширены. Надеюсь, ты не болен?

– Гастроли кого хочешь заездят. Приходится быть на ногах с утра до ночи, а иногда принимать снотворное, иначе не уснешь. Послушайте, я не хотел прилетать. Что вам от меня нужно?

– По-прежнему покупаешь кокаин тоннами? Ненавижу наркотики! И сказал, когда ты женился на Молли, что кокаин или какая другая дрянь тебя погубит. Или парни, что поставляют тебе эту гадость, в конце концов тебя прикончат и ограбят. Впервые вижу, чтобы снотворное так расширяло зрачки.

– Я не наркоман.

– Кстати, ты познакомился с Рамзи Хантом?

Мейсон показал на Рамзи, который так и не двинулся с места, лишь скрестил руки на груди.

– Я уже сказал, это тот подонок, который…

– Это судья Рамзи Хант. Возможно, ты о нем слышал?

– Нет. Кто это? Очередной жиголо вашей жены?

– Ax, Луи, рисковый ты парень! Не мешает, однако, немного подумать, прежде чем пасть разевать. Если еще раз упомянешь о моей жене, велю Гюнтеру подрезать тебе язык. Твое пение вряд ли от этого ухудшится. Ну а поскольку ты не только глуп, но и невежествен, возьму на себя труд просветить тебя. Рамзи Хант – федеральный судья Сан-Франциско, чьи фотографии недавно появились на обложках журналов «Ньюсуик» и «Тайм».

Говорят, он настоящий герой. Знаешь, что он сделал, когда из зала заседаний попытались похитить преступников?

Луи непонимающе уставился на него. Мейсон вздохнул.

– Луи, остается молить Бога, чтобы Эмма не унаследовала твоей безмозглой головы и безумного эгоизма. Ты когда-нибудь интересуешься тем, что не относится лично к тебе? Сильно сомневаюсь. Жаль, если девочка пойдет в тебя, очень жаль.

– Но невежество еще не глупость, – возразил Рамзи.

– В случае Луи это одно и то же.

– Зато у Эммы его талант, папа, – вставила Молли, входя в комнату. – Когда-нибудь она превзойдет Луи, а ведь он талантлив, пусть и не очень умен.

– Все это враки! – вспылил Сантера, смерив взглядом так называемого судью. Судья? Он слишком молод, чтобы быть судьей! И потом, когда успела появиться Молли? Прошмыгнула, как мышка, да еще стоит рядом с этим типом! – Эмма еще мала, чтобы говорить о талантах! Ей всего пять!

– Шесть, Луи. Твоей дочери шесть.

– Все равно, какие там способности?

– Она может сыграть тебе на пианино. Ты такого в жизни не слышал.

– Довольно!

Присутствующие ошеломленно уставились на Мейсона. Тот ответил невозмутимым взглядом.

– И все же, почему вы потребовали, чтобы я вернулся? – допытывался Луи. – Эмма спасена. Чего вам еще?

– Похоже, против нас плетется заговор. Похититель не одинок, Луи. Судья Хант уверен, что тут действует целая организация, поскольку слежка ведется настоящими профессионалами. Они появлялись везде, где пытались спрятаться Молли и Рамзи. Гнались за ними по всему Колорадо и Калифорнии. Тебе что-нибудь об этом известно?

– Да это просто бред! Что я могу знать об этом? К тому же Эмма моя дочь, Господи помилуй! Ведать не ведаю ни о каком заговоре.

– Возможно, но возникли кое-какие проблемы, – продолжал Лорд внезапно изменившимся голосом, мягким, бархатистым, фальшиво-искренним. Воплощенное чистосердечие. Рамзи мгновенно вспомнил Билла Мэттиаса, адвоката в Сан-Франциско, прозванного Скользким Уилли. – Не представляю себе, кто сотворил такое с невинным ребенком. Кроме тебя, Луи, я не знаю человека, способного на подобную мерзость. Видишь ли, Эмму не просто похитили, а избили и изнасиловали.

Луи, побледнев, вскочил:

– Нет! Это невозможно! Молли говорила мне, но я не поверил. Должно быть, какая-то ошибка! Нет, только не Эмма.., никто бы не посмел к ней прикоснуться.

Мейсон немного подался вперед.

– Неужели ты не дал себе труда убедиться, что человек, которого нанял украсть Эмму, хотя бы не является сексуальным маньяком?

Луи снова рухнул в кресло.

– Послушайте, никого я не, нанимал. И не знаю, что вы тут плетете. Черт побери, она моя дочь, а какой отец пойдет на такое?

Г – Вот как? – жестко спросила Молли. –" – Но ведь ты ради денег удавишься, Луи. Ни перед чем не остановишься. Бьюсь об заклад, ты кому-то задолжал кучу баксов и смылся из страны, потому что не мог заплатить. Верно?

Луи повернулся к бывшей жене, разъяренный до такой степени, что жилка на виске бешено запульсировала.

– И ты еще имеешь наглость выступать? Подумаешь, все в дерьме, она одна в белом! И это после того, как ухитрилась кинуть меня на все бабки, до последнего цента! По-твоему, ты их заслужила?! Скажите, пожалуйста, залетела и не согласилась сделать аборт! Говорю тебе, я ни в чем не виноват.

Мейсон неспешно поднялся и, опершись о столешницу, промурлыкал все тем же мягким, вкрадчивым голосом:

– Молли права. Ты кому-то задолжал по-крупному и пытаешься таким способом расплатиться. Скажи нам имена кредиторов, Луи. И тех, кто помог все это устроить. А заодно объясни, почему они до сих пор гоняются за Эммой.

– Ничего не знаю ни о каких людях! И вообще ни о чем. Молли врет!

– Гюнтер, пожалуйста, подойди ближе.

Гюнтер навис над столом, огромный, зловеще-опасный, с безвольно повисшими здоровенными ручищами.

– Что прикажете, мистер Лорд?

– Гюнтер, будь добр, отведи Луи в одну из спален для гостей. Он очень устал после долгого путешествия.

Прилетел из самой Германии. Ему необходим отдых.

Проводи его наверх и уложи в постель. И не отходи от него. Напомни, что жизнь иногда становится невыносимо тяжелой. Что я однажды простил его, но терпение мое небезгранично. И не забудь добавить, что я не всегда так снисходителен. Кстати, не стоит ему говорить с той швалью, которую он именует своим телохранителем. Мистеру Сантере нужны абсолютные покой и уединение.

– Я не имею никакого отношения к похищению Эммы!

– Мы с тобой обязательно увидимся, Луи, после того как хорошенько выспишься, – словно не слыша, напутствовал Мейсон и удовлетворенно кивнул, едва Гюнтер схватил тяжелой лапищей тощего Сантеру и потащил к дверям. Но пленник каким-то чудом вырвался.

– Если Молли наплела вам, что это сделал я, значит, окончательно шизанулась! Просто она меня ненавидит! Кто знает, может, этот так называемый судья – ее любовник, и им не терпится поделить ваши денежки?

Да-да, это Молли все обтяпала!

Гюнтер осторожно прикрыл дверь, и в комнате воцарилось молчание. Наконец Рамзи восхищенно присвистнул:

– Порой я забываю, какой властью обладают люди вроде вас, мистер Лорд. Каждый день я имею дело с обвиняемыми, которые клянутся, будто чисты, как только что выпавший снег, хотя все прекрасно понимают, что они нагло лгут и большинство просто воры, грабители, убийцы или обычная мразь, а иногда и того хуже, маньяки или психи. Но наша правоохранительная система такова, что нам возбраняется измочалить их до полусмерти, чтобы вытянуть признание, пусть на это имеется хоть сотня доказательств. Нет, мы играем по правилам, которые любой посчитает абсурдно мягкими, а потом удивляемся, что преступность процветает. Идем на компромиссы, торгуемся и бессильны как следует закручивать гайки. – Рамзи пожал плечами. – С другой стороны, и ваше вмешательство ни к чему не привело, разве что удалось без труда запугать трусливого ублюдка. Молли, возможно, не согласится со мной, но я бы не советовал сразу отдавать Луи на расправу. Подождем. Ваши угрозы – достаточно действенное средство, но я хотел бы сам поговорить с ним Судя по тому, что я видел, Молли следовало бы держаться подальше от бывшего мужа: слишком она вспыльчива да и оружием владеет безупречно.

– Разумеется, я знаю силу своих угроз, Рамзи, – согласился Мейсон. – Однако если их не подкрепить делом, вряд ли кто-нибудь станет меня бояться, особенно если пронюхают о моей неуместной снисходительности. Посчитают, будто я постарел, а зубы сточились.

Но я разрешаю вам поговорить с Луи. Может быть, вы сумеете что-то выведать у негодяя.

Рамзи кивнул и обратился к Молли:

– Умираю от жажды! Не выпить ли нам лимонада?

– С удовольствием, а потом мне нужно позвонить.

* * *
Доктор Элинор Лу, высокая китаянка лет тридцати пяти, с загипсованной до колена ногой неуклюже поднялась навстречу новым пациентам. Молли узнала ее имя от педиатра Эммы и ужасно волновалась, как примет девочка незнакомого врача. Она даже скрестила пальцы на счастье, когда все перезнакомились и доктор Лу обратилась к девочке.

– Можно я сяду, Эмма? – улыбнулась она. – Видишь ли, гипс страшно тяжелый, и ходить пока трудно.

Слава Богу, хоть болит уже не так сильно. Я сломала ногу, когда каталась на лыжах. Представляешь себе картину: я лечу кувырком с двенадцатифутового обрыва!

Все, кто это видел, утверждали, что падала я, как подстреленная пташка. Ты, наверное, еще не ходишь на лыжах?

– Мама умеет, а я только учусь.

Девочка так и не двинулась с места и по-прежнему держалась за руки Молли и Рамзи.

– Ты взяла три урока, мышка, – заметила Молли. – Вот увидишь, еще научишься. Может, тебе повезет и не свалишься с обрыва, но всякое бывает Помнишь, как я ушибла колено?

– Да, мама. Тебе пришлось ходить на физиотерапию.

– Мне тоже, – вздохнула доктор Лу. – Я вновь встану на лыжи, но года через полтора. Такая жалость!

Эмма, а почему ты там стоишь? Проходи, садись рядом Эмма, не отвечая, стиснула пальцы Рамзи. Тот мгновенно поспешил на выручку.

– Доктор Лу, – весело предложил он, – что, если Эмма посидит у меня на коленях? Хотя бы первое время?

– Разумеется Мне говорили, что ты ужасно сообразительная и находчивая девочка, Эмма. Мама рассказывала, как ты убежала от этого нехорошего человека.

Правда, что ты сама придумала, как от него избавиться?

Малышка застыла и, казалось, даже не дышала. Но Рамзи вынудил себя оставаться спокойным, хотя предполагал, что психоаналигик для начала поговорит на какие-то нейтральные темы и не станет рубить сплеча.

– Интересно, как тебе это удалось? – настаивала доктор Лу.

Эмма непроизвольно облизнула губы – первое движение, которое она сделала за все это время. Рамзи так хотелось притянуть ее к себе, обнять, защитить, но разве этим залечишь душевную рану, кровоточащую и глубокую?

Он беспомощно уставился на Молли, но и у нее лицо стало бледным и напряженным. Она безуспешно пыталась сделать вид, будто ничего не происходит, но кулаки были судорожно сжаты.

– Я все думала и думала, – тихо призналась Эмма.

Рамзи словно с размаху ударили в живот. Он поморщился, удивляясь тому, что кто-то вообще расслышал этот беззвучный шепот.

Доктор Лу терпеливо ждала, но Эмма ничего больше не сказала.

– Ты придумала очень хитрый план, – похвалила наконец доктор. – И долго ты над ним размышляла?

– Целый день. Только не знала, как распутать руки, но он забыл меня связать. И вскоре вышел покурить.

– А ты что в это время делала?

Эмма так крепко прижалась к Рамзи, что тот уже подумывал вмешаться и открыл было рот, но девочка снова произнесла все тем же едва слышным голоском:

– Я поскорее спрыгнула с кровати, потому что она была ужасно грязная. И хотела сразу выскочить в окно, но поняла, что он тотчас обо всем догадается. Поэтому сунула подушку под одеяло и только потом вылезла из окошка. Оно было над раковиной. Я боялась, что упаду, но не упала.

– Так и сбежала босая?

– Нет, я знала, что придется долго идти, и захватила кроссовки. Но надела их после того, как оказалась на земле.

– Ты больно ушиблась, когда прыгала?

– Да, но даже не вскрикнула, – гордо объявила Эмма, – иначе он услышал бы и поймал меня.

– Он очень много пил?

– Там стояли четыре пустые бутылки. Мне все равно нечего было делать, так что я успела их пересчитать.

Такие огромные!

– И за сколько дней он их выпил?

– За пять.

– Именно столько тебе пришлось ждать, прежде чем удалось скрыться?

– Да, – чуть громче подтвердила Эмма.

– Когда же именно он пил из этих бутылок? Днем или ночью?

Громкий пронзительный вой вонзился, будто клинок, в сердце Рамзи. Девочка дрожала, задыхалась, из груди рвались ужасные, не поддающиеся описанию звуки.

– Нет-нет, солнышко, – прошептал Рамзи, прижимаясь щекой к ее щеке, укачивая девочку, согревая своим теплом. – Мы все вместе, и я с гобои. Будь там доктор Лу, наверняка как следует пнула бы этого поганца в задницу.

– Точно, Эм, – вмешалась Молли, – да еще той ногой, на которой гипс. Он бы неделю не смог сидеть!

Мяукающие стоны смолкли.

– Эмма, – окликнула врач. Девочка не отозвалась, только вновь приникла к Рамзи. – Не сомневайся, он бы живым у меня не ушел.

Эмма дернулась и, медленно подняв голову, оглядела взрослых.

– Мама хотела застрелить его, – выговорила она. – Она бы убила Рамзи, если бы я промолчала.

– Ты все сделала правильно, мышка, – ободрила Молли. – Все как надо.

– Ты не могла бы ответить еще на один вопрос, Эмма?

– Это очень трудно, но мама и Рамзи хотят, чтобы я попробовала, – откровенно призналась девочка.

– Ладно, только если тебе не слишком тяжело. Заметано?

– Заметано.

– Тебя украл тот же человек, что потом привез в хижину?

– Да.

– Как ему удалось утащить тебя?

– Мама делала снимки в том парке, что перед нашим домом. Я гуляла со Скутером, соседским псом. Мне пришлось долго учить его приносить палку, потому что мама сказала, будто доги – довольно глупые собаки, просто очень симпатичные. Я бросила палку, а Скутер не прибежал. Тогда я пошла на поиски и увидела мужчину, который его гладил. Потом мама меня позвала, и я сказала, что сейчас возьму Скутера и приду. А мужчина улыбнулся мне и ударил по голове. Я пыталась позвать маму, но не смогла.

«Господи, как все просто! – подумал Рамзи. – Миг, всего одно мгновение, когда мать ничего не заподозрила. А потом было уже поздно».

Он искоса взглянул на Молли. Она совсем раздавлена угрызениями совести! Придется выводить ее из этого состояния. Она ни в чем не виновата, но он знал, как беспощадно может терзать презрение к себе.

Эмма уткнулась лицом в грудь Рамзи. Он инстинктивно обнял ее, ощущая тоску и отчаяние ребенка, как свои собственные.

Следуя кивку Элинор, Молли нехотя поднялась.

– Спасибо, доктор Лу.

– Была рада познакомиться, миссис Сантера, мистер Хант. Эмма, надеюсь, мы подружимся. Ты мне очень понравилась. Умная и храбрая. Вот увидишь, все будет лучше некуда. Но я бы хотела еще как-нибудь поговорить с тобой, когда немного успокоишься и начнешь забывать плохое. Договорились?

– Не знаю, доктор Лу, – нахмурившись, выдавила Эмма. – Может, на будущей неделе?

Рамзи заметил, что Молли облегченно вздохнула.

Эмма соскользнула с его колен и, подойдя к матери, ухватила ее за руку и потащила к порогу.

– Мистер Хант, уделите мне несколько минут, пожалуйста.

Рамзи согласно кивнул.

– Как вам это удается?! – восхитился он. – Сначала я засомневался в правильности ваших методов, но, кажется, ошибся. Все получилось!

– Эмма действительно на редкость умна. Однако на первом сеансе всегда приходится рисковать. Не знаю, какова ваша роль во всей этой истории. Но девочка безгранично вам верит. Поэтому, что бы вы с ее матерью ни предприняли, все будет на пользу Эмме. А я попытаюсь, чтобы она выговорилась, выплеснула свои страхи и сомнения, оставила их в прошлом и жила дальше.

Кстати, полиция в курсе событий?

– Не совсем, – покачал головой Рамзи. – Ни я, ни Молли не хотели лишних расспросов ради блага Эммы.

Ей постоянно снятся кошмары.

– Неудивительно. Насколько я поняла, врачи уже провели обследование?

– Да, по нашей просьбе педиатр дал ей снотворное и лишь потом осмотрел и взял анализы. Ее били, многократно насиловали, но физически она сейчас здорова.

Правда, несколько раз в полусне Эмма заговаривала о негодяе. Вроде бы он связывал ее шпагатом, потому что она слишком маленькая, чтобы переводить на нее веревку. И еще твердил, будто нуждается в ней куда больше, чем Господь нуждается в нем.

– Вот это, пожалуй, реальный след, который может привести к преступнику. ФБР еще не знает? Советую срочно сообщить.

– Обязательно.

– Ну а пока продолжайте в том же духе. Увидимся во вторник.

– Превосходно. Значит, через четыре дня. И еще кое-что…

Элинор взяла со стола палочку и запустила ее под гипс.

Рамзи невольно уставился на нее. Врач улыбнулась:

– Боже, как хорошо! Самое большое удовольствие на свете – почесать там, где чешется. Ну а вы, конечно, хотели сказать, что я действую слишком поспешно. Вероятно, но наша задача – как можно быстрее вскрыть гнойник и вывести яд, которым отравлена ее душа, прежде чем он разольется. Поверьте, чем дольше она будет таить в себе это, тем труднее пойдет исцеление. Истина – штука неприятная, как клистир, но такая же полезная. Не волнуйтесь, при малейшей опасности я отступлю. И скажите ее матери, что она настоящая героиня. Но если станет по-прежнему винить себя в случившемся, долго не выдержит и сломается, и тогда кто поможет Эмме? До свидания, судья Хант. И не удивляйтесь, что вас узнали, вы национальная знаменитость.

– Я передам Молли ваши слова. – Рамзи пожал протянутую руку, направился к порогу, но на полпути остановился:

– Доктор Лу, честно говоря, я насмерть перепуган. И дрожу как осиновый лист при одной мысли о том, что ждет Эмму впереди.

Глава 17

Молли вышла из кухни и наткнулась на Эмму, стоявшую у изящного столика в коридоре. Девочка недоверчиво смотрела на отца, вертя в тонких пальчиках знаменитое шоколадное пирожное Майлза. Луи явно был не в своей тарелке и не знал куда деваться от смущения.

– Я помню тебя, – сказала Эмма, принимаясь за пирожное. – Ты мой папа. Мама говорила, что ты приедешь ко мне.

– Ну да.., так оно и есть. Ты здорово выросла, крошка.

– Просто ты давно меня не видел, – пробормотала Эмма, не сводя глаз со смутно знакомого мужчины; Луи нервно дернулся. – Мама смеется, что я тянусь вверх, как волшебный боб. Наверное, от «Доктора Пеппера».

Это моя любимая вода.

– По мне, ты даже слишком высокая. Послушай, Эмма, мне пора. Нужно кое с кем повидаться, и дел у меня по горло.

– Да, папа, – кивнула Эмма. – Я знаю.

Луи молниеносно метнулся наверх. Там и отыскала его Молли, после того как уложила дочь в постель. Он как раз выходил из спальни. Гюнтер держался поодаль, скрестив руки на груди и жуя неизменную зубочистку.

– Ты и двух минут не поговорил с Эммой, Луи, хотя не виделся с ней два года. Мог по крайней мере попросить ее поиграть на пианино. Ты бы ушам своим не поверил!

В этот миг Луи казался скорее раздраженным, чем испуганным, хотя причин бояться у него было хоть отбавляй.

– Но, Молли, я же повидался с ней, чего тебе еще?

И что, по-твоему, от меня требовалось? Она в полном порядке… Ну ладно, так и быть, в следующий раз попрошу ее сыграть на этой дурацкой штуке.

– Прекрасно, но неужели нельзя было соврать, что любишь ее? Все-таки ты ее отец, и она в тебе нуждается!

Правда, вряд ли подобная мысль когда-нибудь возникала в твоей пустой голове.

– Это ты хотела ребенка, не я. Знаешь, Молли, ты была, в общем, ничего, пока не родила. Помнишь те мои фото, что потом купил «Роллинг стоун»? Могла бы сделать карьеру, но разве с тобой сладишь? Все смеялась, как идиотка, и твердила, что ничего особенного в них не видишь. Редактор «Роллинг стоун» считал их просто офигенными, но ты и слушать не желала о том, чтобы пахать на него.

– Луи, ты забываешь, что я в то время была беременна и каждое утро блевала так, что наизнанку выворачивало. Теперь, когда Эмма подросла, я снова при деле.

– Никто и никогда не снимал меня лучше, чем ты.

Ну вот, опять та же песня! Луи, как всегда, занят исключительно собой.

Молли с трудом подавила желание закатить глаза и отвесить бывшему мужу звонкую оплеуху. Ее губы тронула улыбка. Она не питала к нему ненависти и, собственно говоря, редко думала о нем, да и то с легкой неприязнью, потому что хорошо понимала страхи, глубоко въевшиеся в душу этого человека и ставшие неотъемлемой частью его натуры.

Эти страхи и комплексы были так сильны, что иногда затмевали самомнение и эгоизм. И жалость временами заставляла Молли забывать о том, какое зло способен причинить Луи. Поэтому и сейчас она чистосердечно заметила:

– Ты очень фотогеничен, Луи. Так и просишься на пленку. Будь терпелив. На свете много прекрасных фотографов, не я одна. Впрочем, это сейчас не важно. Лучше скажи, что знаешь о похищении Эммы, чтобы я смогла помочь тебе, прежде чем Мейсон выйдет из себя. А он обязательно осатанеет, Луи, и тогда берегись! То, что случилось в Денвере три года назад, – всего лишь цветочки!

– Но тебя не было в Денвере в то время, так откуда же ты знаешь, что сделал твой дорогой папочка?

– Просто слишком хорошо представляю. Помню, как-то летом я гостила у отца. Тогда мне было двенадцать. Я проснулась около полуночи и спустилась на кухню. Из-под двери кабинета пробивался свет, и были слышны чьи-то голоса. Я приоткрыла дверь и заглянула…

Даже сейчас при воспоминании об увиденном Молли передернуло, но пускаться в подробности она не стала и просто посоветовала:

– Лучше не лги,. Луи. Все равно его не перехитришь. Мейсон всегда добивается своего. Его терпение безгранично, но не дай тебе Бог увидеть, когда оно все-таки кончится. Признайся ему или мне. Как ты впутался в это? Перечисли имена всех, кому должен.

В эту минуту из-за угла вышел Рамзи, собиравшийся лечь спать. И, наткнулся на Молли и Луи, меривших друг друга взглядами, словно дуэлянты, как раз под дверью его спальни. Он расслышал последние слова Молли. Вряд ли она считает, что Луи непосредственно замешан в преступлении, но какое-то отношение к нему имеет. Она отрабатывала все версии, не упуская ни одной. Что же, неглупо. Интересно, попадется ли Луи на удочку?

Луи искоса взглянул на Гюнтера и, увидев, что человек-гора и глазом не моргнул, небрежно прислонился к двери.

– Я сделал огромную ошибку, женившись на тебе.

Подумаешь, мисс Белоснежка, бесценная доченька проходимца и гангстера! Жаль, что я не узнал обо всем раньше!

– О чем ты?

– Хочешь знать правду? Получай! Я хотел перепихнуться с тобой, Молли, но уж никак не жениться. Только твой па в два счета все пронюхал. И вцепился в меня, как бультерьер, – прошипел Луи, брезгливо скривив губы. , – Луи, ты лжешь! Он даже не знал, что мы встречаемся, до того дня, когда я сказала, что выхожу замуж.

Что ты уставился на меня, как деревенский идиот! Говорю же, он понятия ни о чем не имел. До сих пор вижу его удивленное лицо. Я ничего не придумала. Он был просто потрясен.

Луи подленько захихикал, и от этого неприкрытого злорадства Молли затрясло.

– Ты лжешь, – тупо повторила она, боясь, что сейчас упадет. Неужели она так слепа?! – Тебе просто хочется поиздеваться надо мной.

– Можешь не сомневаться, Молли, так это и было.

Твой па велел своим шестеркам следить за тобой, неужто ты этого не знала? Ну конечно! Да-да, а потом пустил ищеек и по моему следу, чтобы защитить свою доченьку от такой швали, как рок-звезда. Кокаин, выпивка, девочки.., словом, все мыслимые пороки. Разве можно терпеть подобное? Он, вероятно, с точностью до минуты знал, когда ты рассталась с невинностью. И на следующий же день нанес мне визит. Именно тогда я ясно понял, кто твой отец.

– Ты не лжешь? Отец заставил тебя попросить моей руки?

– А ты воображала, что мне внезапно потребовалась жена? Брось, Молли, даже ты не настолько глупа.

Мне всегда нравились свеженькие, готовые на все телки. А ты к тому же смотрела на меня как на Бога. Я не собирался отказывать себе в удовольствии. Конечно, пришлось проявить немного терпения, прежде чем ты раздвинула ноги. Обожаю девственниц и всегда их предпочитал, но не рассчитывал на появление разгневанного родителя.

Как сейчас помню одного из его гоблинов.., того, кому недавно выстрелом разнесли череп. Он схватил меня за шею своими огромными лапами и приподнял, пока твой папочка читал проповедь. Велел мне сделать предложение по всем правилам и при этом выглядеть чистосердечным, как агнец. И предупредил, что если я хоть раз схожу налево, он изуродует меня, как Бог черепаху.

Знаешь, я почему-то ему поверил.

– Но ты был так убедителен, – вздохнула Молли, удивляясь тому, что еще способна связно мыслить и даже говорить. – Я прекрасно помню тот вечер. Однако с тех пор ты перетрахал уйму баб.

– Ну да, – пожал плечами Луи, – а что мне оставалось делать, имея такую жену, как ты? Пришлось позвонить твоему папаше и признаться во всех грехах. Я объяснил ему, что с такой ледышкой любой мужик на стену полезет. И представляешь, он соизволил дать свое разрешение. Только посоветовал быть осторожнее и не доводить дело до публичного скандала.

Он снова расхохотался. Стыд и ярость бушевали в Молли. Окончательно потеряв голову, она размахнулась и ударила кулаком ему в живот. Воздух со свистом вышел из легких Луи. Он со стоном согнулся пополам, обхватив себя руками.

– Ублюдок, – прошипела Молли. – Законченный ублюдок. Ничем не гнушаешься, верно? Да, я не спала ни с одним мужчиной, кроме тебя, и мне не с кем сравнивать, но поверь, Луи, в постели ты грязная свинья, которая думает лишь о собственном удовольствии. По крайней мере именно это я слышала от твоих подружек, так что сомневаться не приходится. Жадный, эгоистичный слизняк! Только и хватило ума сообразить, что Мейсон тебя в порошок сотрет, если осмелишься хоть слово против него вякнуть! Значит, ты организовал похищение Эммы. Деньги, тебе нужны были деньги. Как всегда. Знал, что Мейсон заплатит за нее любую сумму, так что действовал наверняка.

Задыхаясь от злости, она сокрушенно ударила себя по лбу.

– Как я могла быть такой дурой? Отец тут ни при чем. Решил получить с меня свои денежки! Раньше я не верила, что ты способен на такое, но теперь нюхом чую, что-то тут неладно. Никому ты ничего не должен. Просто захотел срубить «капусты» по-быстрому. – Она снова ударила его в живот. – И к тому же нанял сексуального маньяка! Сотворил такое с собственной дочерью! Что же ты за человек?!

Молли разошлась не на шутку. Сантера съежился под градом тумаков.

– Нет, – выдавил он, – это не я! Не бей меня, Молли! Хочешь получить сдачи? Помнишь, как я отделал тебя три года назад? Поберегись!

– Попробуй, гнида, только попробуй!

Она хотела добавить еще что-то, но решительно тряхнула головой и ушла.

Рамзи словно прирос к полу. Господи, что же люди делают друг с другом?! Он, судья Рамзи Хант, человек безупречной репутации, почти подбежал к переминавшемуся с ноги на ногу Луи Сангере.

– Привет, Луи! Как поживаете?

Луи неохотно поднял голову:

– Чего тебе нужно, козел?

Улыбнувшись, Рамзи мягко заметил:

– Мало тебе Молли врезала, малыш Она женщина сильная, но ты, должно быть, ухитрился довести ее до точки.

– Легко выступать, когда за углом сторожит папаша или его амбалы. Представляешь, что сделал бы Гюнтер, тронь я ее хоть пальцем? Приходилось стоять и терпеть, так что не пудри мне мозги.

Сохраняя улыбку, точно приклеенную к лицу, Рамзи шагнул ближе, схватит Луи за грудки и, встряхнув, саданул кулаком в челюсть. Луи взвыл и пошатнулся.

Рамзи разжал руку, и беднягу отшвырнуло к стене.

– Ты редкостное дерьмо. Луи Подумай на досуге. что делать, как быть да не медли Не могу дождаться когда Мейсон до тебя доберется. Молли права, терпение твоего бывшего тестя на исходе, так что берегись. У меня такое предчувствие, что скоро фанатки начнут собирать денежки тебе на памятник.

– И это называется судья! Только послушайте его! Ну и представитель правосудия! Я притяну тебя к ответу за избиение и угрозы! Погоди, подонок, вылетишь с работы как миленький, так что даже мусорщиком в суд не возьмут! Я тебя достану! Лишат адвокатского звания, тогда посмотрим.

– Эй, почему бы тебе не достать меня прямо сейчас? Как захочется попробовать, я к твоим услугам. Похоже, ты действительно нанял маньяка, чтобы тот похитил твою дочь! Возможно, ты ничего не знал, но это лишний раз показывает, что за грязная ты сволочь и безмозглый осел. Знаешь, сколько лет тебе придется глядеть небо в крупную клетку? Может, мне повезет стать председателем на процессе.

– Ты не в Сан-Франциско, кретин!

– Верно, но у меня много друзей среди судей и в Денвере, и в Чикаго, – бросил Рамзи на прощание. – Спокойной ночи, Луи. Не завидую я тебе. Завтра нелегко придется.

Он вошел в спальню и, не зажигая света, повалился на кровать и уставился в потолок. Неужели у Луи на самом деле рыльце в пушку? Просто невероятно! Но с другой стороны, этот тощий поганец абсолютно беспринципен и омерзительно аморален.

– Вы слышали каждое его слово, не так ли?

Рамзи вскочил.

– Молли? Почему вы здесь, в темноте?

– Ждала вас. Я видела, как вы проучили его.

– Может быть, хотя и весьма сомнительно, нашими совместными усилиями в нем проснется хоть капля человечности. Почему вам взбрело в голову, что вы его любите?

– Все мы делаем глупости в девятнадцать лет, – Да еще когда перед тобой живой кумир.

– Я, конечно, была на седьмом небе. Нас познакомила подруга, а он стал со мной встречаться с единственной целью – уложить в постель мисс Невинность.

Я не согласилась переспать с ним в первую ночь, и, вероятно, именно поэтому он так упорно меня добивался.

Но ничего бы у него не получилось, если бы я однажды не накурилась травки и не надралась до чертиков… О Господи, как все это гадко! Однако уже поздно жалеть.

Я сама не помню, как оказалась в его постели. – Молли брезгливо передернула плечами. – Не стоит об этом, Рамзи. Зато теперь у меня есть Эмма. Я бы отдалась самому дьяволу, если бы знала, что получу такое сокровище, как она.

– Святая правда, – согласился Рамзи, вставая. Силуэт Молли смутно темнел у открытого окна. Узенький серп луны посылал на землю жалкий лучик света.

– Так вы слышали все, что он тут наговорил? – не унималась Молли.

– Да. Не представляете, какое наслаждение наконец воздать ему по заслугам! Что за гнусная тварь!

– Вы в самом деле считаете, что он имеет отношение ко всей этой истории?

– Возможно. И вы совершенно точно просекли мотив. Он хотел получить свои денежки обратно. Но знаете, какие бы версии я ни строил, все время всплывает один и тот же вопрос. Зачем надо было нанимать профессионалов и гоняться за нами по всей Америке?

Вспомните, выкуп потребовали, когда Эмма была уже у нас. У меня создается отчетливое впечатление, что если бы они нашли нас, то в живых уж точно не оставили.

Почему? Ведь в этом случае ни о каком выкупе не могло быть и речи.

– Странно.

И в эту минуту душераздирающий вопль заставил их, позабыв обо всем, ринуться в комнату Эммы и Молли. Рамзи остановился в дверях, а Молли, подлетев к кровати, принялась укачивать дочь.

– Малышка, что с тобой, родная? Посмотри, мы с Рамзи прибежали к тебе. Успокойся и старайся поглубже дышать.

Рамзи сел с другой стороны кровати и стал молча гладить Эмму по спине.

– Опять этот страшный человек, Эмма?

Девочка кивнула и уткнулась головой в материнское плечо.

– Я проснулась от шума. Посмотрела в окно, а он там. Уставился на меня и скалится. У него такие черные зубы!

Рамзи быстро подошел к окну и взглянул. Никого.

Он открыл защелку и поднял окно. Они на втором этаже, и под окнами проходит карниз, достаточно широкий, чтобы на него можно было встать. Он пристально всматривался в кусты и деревья. Ни малейшего движения. Ни подозрительной тени. Ни единого звука. Даже охранники куда-то исчезли.

– Он никогда не оставит меня в покое, – всхлипнула девочка. – Все время ждет меня, все время стережет Я так и знала, что он вернется. Наверное, проследил, куда мы отправимся. И обязательно доберется до меня.

Молли вопросительно поглядела на Рамзи. Тот покачал головой.

– Ты уверена, что видела именно его, Эмма?

– Да. Он ухмылялся. Я ужасно испугалась.

Молли что было сил стиснула девочку:

– Знаю, солнышко, знаю. Но ему не удалось тебя схватить. Мы с Рамзи постоянно начеку.

– Он больше не придет, Эмма, – вставил Рамзи. – А если и придет, не задержится. Мы поймаем его, обещаю.

Я сию секунду спущусь вниз и хорошенько поищу.

Девочка окликнула его у самой двери. Рамзи обернулся:

– Что, дорогая?

– Спасибо за то, что поверил мне.

– Если он все еще здесь крутится, ему несдобровать, – улыбнулся Рамзи, но, судя по лицу Эммы, она все-таки сомневалась, что Рамзи всерьез отнесся к ее словам. По правде говоря, и он считал, что девочке скорее всего опять приснился кошмар. Но так или иначе надо взять охранников и обойти сад. Хотя.., вряд ли сюда кто-то проберется незаметно, однако лишняя проверка не повредит, да и охранников не мешает накрутить, чтобы смотрели в оба!

Эмма, громко причмокивая, сосала пальцы. Молли осторожно оторвала ее от себя.

– Детка, сейчас мы ляжем в постель и поиграем в ложечки. Ты прижмешься ко мне спинкой, и мы постараемся уснуть.

– А Рамзи? Пусть и Рамзи идет к нам.

– Конечно, малышка, – не колеблясь, ответил он. – Только вот что, ты пока устраивайся поудобнее, а я приду и стану сторожить вас. Но сначала мне необходимо пошарить в саду.

Эмма вынула пальцы изо рта и прошептала:

– Пожалуйста, осторожнее, Рамзи. Он плохой. Он даже курит.

– Не волнуйся, милая, я скоро вернусь. Буду осторожен, как заяц-трусишка.

Девочка снова поднесла палец к губам, но уже без прежнего энтузиазма. Потом шмыгнула носом и, сглотнув, прохныкала:

– Похоже, мама научила тебя шутить, Рамзи.

* * *
Майлз тихо постучал и, не получив ответа, приоткрыл дверь. Эмма спала, обняв Молли. Рядом в глубоком кресле дремал Рамзи, укрытый до подбородка мохеровым пледом.

Часы показывали начало девятого. Майлз заколебался, не зная, как поступить.

– Это вы, Майлз?

– Да, Рамзи. Мне прийти попозже?

– Нет, пора вставать. – Рамзи выпрямился и с удовольствием потянулся. – У меня все затекло, – пожаловался он, потирая шею, и хотел было встать, но из-под одеяла высунулась рука Эммы и сжала его пальцы.

Молли открыла глаза и попыталась сесть так, чтобы не разбудить дочь.

– Я уже проснулась, мама. И поймала Рамзи.

– Как э-10 тебе удалось? Майлз! Что-то случилось?

– Видите ли. Молли, – начал Майлз, однако тут же осекся и, приняв почтительный вид, обернулся:

– О, сэр, доброе утро! Оказывается, Рамзи и Молли дежурили всю ночь около Эммы.

– Что за вздор! – фыркнул Мейсон. – Какого черта вы тут делаете, Рамзи?

– Если вас не затруднит выйти, мы с Молли немного приведем себя в порядок и все объясним. Но вкратце говоря, Эмму опять преследуют кошмары, так что мы решили не отходить от нее. По крайней мере ей намного спокойнее. Отпусти меня, малышка, я никуда не сбегу.

Он наклонился, поцеловал девочку и легонько погладил по щеке.

Мейсон Лорд отвернулся и шагнул к двери. Из коридора снова послышался его голос, неприятно-вкрадчивый, действующий на нервы:

– Доброе утро, Луи. Надеюсь, тебе есть что сказать мне сегодня.

– Значит, она все-таки спит с ним, вот как?

– Чего ожидать от человека с таким грязным умишком и плебейской душой, как у тебя? Предлагаю, пока не поздно, спуститься вниз, позавтракать и поведать, какие катастрофы потрясли основы твоего жалкого существования.

– Говорю вам, я не похищал Эмму! Она и моя дочь!

Почему вы все время зовете ее дочерью Молли? Да поверьте же, я…

Но тут Майлз, к счастью, оборвал его на полуслове, плотно прикрыв дверь.

* * *
Умывшись, Рамзи позвонил доктору Лу, рассказал о случившемся, и та согласилась немедленно их принять По пути в столовую Рамзи перехватил Лорд и отвел в сторону.

– Я велел Гюнтеру подогнать «мерседес». Поедете на нем. Мне также доложили о вчерашнем происшествии.

– Мы не нашли никаких следов вторжения, да, впрочем, и не ожидали найти. Эмме приснился этот негодяй, но она уверена, что видела его в окне. Такое и со взрослыми случается, что уж говорить о шестилетней девочке Потому мы и хотим увидеться с врачом, пока воспоминания еще свежи в памяти Эммы.

Рамзи неожиданно нахмурился, глядя куда-то вдаль, поверх плеча Лорда.

– Что с вами?

– Мне пришло в голову, что Эмма, вероятно, сумеет описать похитителя. Я уже как-то думал об этом, но решил, что не стоит подвергать девочку такому испытанию. Слишком мало времени прошло. Но сейчас.., надо пригласить полицейского художника и составить робот.

– Никакой полиции. Они вечно суют нос не в свое дело. Я сам договорюсь с художником, и он подъедет к доктору Лу.

Рамзи кивнул и двинулся в столовую. Там уже сидели Эмма и Молли. Комната с полукруглыми окнами, выходившими на задний газон, рядом с которым синел свежей водой бассейн, была отделана в колониальном стиле. Рамзи сел за стол вишневого дерева, покрытый скатертью с ручной вышивкой, и придвинул к себе тарелку.

– Мне нравится доктор Лу, – сообщила Эмма, принимаясь за овсянку, сваренную Майлзом специально для нее. – Вы правда верите, что я его видела?

– Возможно, это не совсем так, милая. Надеюсь, мы сможем установить, что было на самом деле. Ты не возражаешь?

– Нет.

Девочка глубоко вздохнула. Рамзи никогда не слышал, чтобы дети так тяжело вздыхали. Молли тотчас вскочила и встала за спиной Эммы.

– Давай-ка я заплету тебе французскую косичку, Эм.

Ты немного растрепалась.

Пока Эмма доедала кашу, Рамзи пил кофе, наблюдая за уверенными, ловкими движениями Молли. Интересно, как это у нее получается? Нужно бы поучиться.

Стыдно вспомнить, какие жалкие творения выходили из-под его рук!

– Вы покажете мне, как это делается? – с надеждой обратился он к Молли, закреплявшей хвостик резинкой с пышным желтым бантом.

– Естественно. Эмма, согласна, чтобы Рамзи попрактиковался на тебе?

– Конечно, мама. Он в два счета все поймет.

– Какая пламенная вера! – покачала головой Молли и поцеловала дочь. – Ты наелась, детка? Нам пора.

Я попрошу Майлза подогнать машину.

– Если верить вашему отцу, Гюнтер уже пригнал «мерседес».

Машина стояла на другом витке круглой подъездной дорожки. Не успелиони сойти с крыльца, как из кустов выскочил Луи Сантера и, метнувшись к автомобилю, открыл дверцу – Решил сбежать! – догадался Рамзи. – Ну и кретин! Вернись, Луи! Тебя просто не выпустят! У ворот вооруженные охранники! Да стой же ты, олух! Не бойся, Мейсон не собирается загонять тебе иголки под ногти! Скажи ему правду, и тебя отпустят!

Луи согнул средний палец, торжествующе ткнул им в сторону Рамзи и повернул ключ зажигания.

Это было последним, что он сделал в своей не слишком праведной жизни.

Глава 18

Раздался оглушительный взрыв. Машину мгновенно объяло пламя. Языки огня взметнулись в воздух, осколки стекла и металлические детали разлетелись по всему саду. Молли едва успела повалить Эмму на землю и упасть сверху. Рамзи закрыл обеих своим телом, загородив руками голову женщины. Искореженные останки машины со свистом пролетали над ним, вонзаясь в гравий. Но один «снаряд» все же нашел цель. Спину Рамзи ожгло, словно раскаленным свинцом, и пронзило невыносимой болью даже сквозь спортивную куртку и рубашку.

– Не шевелитесь, Молли, – прохрипел он и поспешно откатился в сторону. На землю упал дымящийся обломок корпуса. Стало немного легче, и кожу не так жгло.

Взглянув на Молли, он с ужасом увидел торчавший чуть выше ее локтя острый кусок металла.

– О Иисусе, Молли, не шевелитесь! Эмма, ты в порядке?

– Да, Рамзи.

– Прекрасно. – Не смейте двигаться. Опасность еще не миновала.

Он оторвал рукав от рубашки, набрал в грудь воздуха, собрался с духом и без предупреждения вырвал из раны нечто похожее на наконечник копья.

– Так, одно дело сделано. Сейчас перевяжу.

Молли не издала ни звука. Откуда у этой женщины столько воли!

Минуты тянулись бесконечно. Эмма нетерпеливо заерзала Рамзи сам не помнил, какую бессмыслицу бормотал, лишь бы отвлечь ее и удержать на месте. Наконец огонь стал гаснуть. Повалил черный дым, заволакивая окружающее непроницаемой пеленой. От тошнотворного запаха горящей резины першило в горле. «Мерседес» превратился в обугленный скелет. Как и Луи, сидевший на месте водителя.

Эмма перевернулась на спину и взглянула на Рамзи и мать.

– Что случилось? Почему наша машина сгорела?

– Все обойдется, Эмма, – пробормотал Рамзи. Да и что он мог ответить?

Он помог Молли встать.

– Вам очень плохо?

– Нет, не беспокойтесь. К счастью, на мне было платье с длинными рукавами. Не самая лучшая защита, но все же…

Рукав обгорел, кровь пропитала самодельный бинт; багровая струйка ползла по руке.

– Нам обоим нужен врач.

– Рамзи! Вы ранены? Сильно?

– Ничего страшного. Пойдем, Молли.

Но она оглянулась на обугленную машину и оцепенела.

– О Боже, Луи! – И метнулась к «мерседесу», не ловко отставив больную руку. – Луи!

Рамзи удалось схватить ее за талию.

– Нет, Молли! Он мертв.

Он тут же прикусил язык, но было поздно. Только сейчас до него дошло, что на глазах у ребенка погиб отец! И хотя он и Молли еще не оправились от шока, нужно срочно спасать Эмму.

Рамзи опустился на колени и обнял девочку:

– Все бывает, дорогая. Мне очень жаль, что так вышло. Кто-то подложил в машину бомбу. Она взорвалась, когда твой папа хотел уехать.

Сзади послышались тревожные Крики, но Рамзи не обернулся.

От машины ничего не осталось и от Луи Сантеры тоже. Уцелела лишь эмблема «мерседеса».

Наконец он тяжело встал и пошел к дому. На крыльце столпились люди, с ужасом взирая на черный остов. Крошечные голубые огоньки еще плясали на металле, взрываясь время от времени сверкающими искрами.

Пианино Эммы разбилось при падении, но она подняла его и прижала к себе.

– Не понимаю, – пробормотала девочка, с надеждой глядя на мать.

– Он умер, Эмма, – тихо объяснила та.

– Да? – Она всмотрелась в «мерседес». – Я не вижу его, Рамзи.

– Мне очень жаль, – повторил он. Но не говорить же ей, что от Луи осталась лишь горстка пепла!

И тут все разом загомонили, окружили пострадавших, принялись расспрашивать, охать, утешать. Мейсон даже приобнял дочь. Гюнтер вытащил пистолет. Майлз старался подобраться поближе к Эмме. Охранники сбегались к машине. Молодые, сильные парни с автоматами в руках столпились вокруг, ошеломление переглядываясь.

– В машине должны были находиться вы трое, а не Сантера, – отчетливо выговорила Ив, не сводя глаз с Эммы.

– Это тот плохой человек, – решила девочка. – Он пришел за мной, а убил папочку. – И, осторожно положив на траву разбитое пианино, жалобно шмыгнула носом:

– Сколько клавишей выпало! Что теперь делать?

Она встала на колени, нажала «до» второй октавы.

Резкий металлический звук поплыл над газоном Лицо девочки застыло. Она снова подняла пианино и зашагала к дому. Молли поймала ее и прижала к себе.

– Я звоню в полицию. – объявил Рамзи Лорду.

– В моем доме полиции не будет!

– На этот раз придется потерпеть.

* * *
Молли, стиснув зубы, молчала, пока Теодор Оттерли, личный врач Мейсона Лорда, зашивал ей рану. Рамзи физически ощущал, как она напряжена, но Молли не жаловалась. Он составил два стула спинками друг к другу, сел верхом на один и, усадив Молли на другой, поддерживал ее все то время, что длилась пытка. Доктор Оттерли попросил помочь ему, так что Рамзи обнял ее за плечи, а она прижалась подбородком к его руке. Эмма сидела рядом. Раненая рука Молли покоилась на кухонном столе. Сама Молли была бледная как смерть.

Эмма неожиданно издала знакомый мяукающий сгон.

– Знаю, Эм, – тотчас отреагировал Рамзи. – Твоей маме тяжело, но она держится. Если хочешь сказать что-то, говори.

– Тебе плохо, мама? – едва слышно пролепетала девочка. Ручонки ее дрожали от страха.

Молли каким-то чудом удалось выдавить улыбку.

– Что ты, Эм, это пустяки. Меня ничем не проймешь. Я сильная и злобная волчица, совсем как Рамзи Что-то вроде амазонки. Не волнуйся, мышка, все будет хорошо.

Рамзи почувствовал, как она вздрогнула, и сжал ее посильнее. Молли откинула голову ему на плечо. Чуть раньше доктор Оттерли помог ему снять куртку, осмотрел ожог и сказал, что сначала займется Молли. Рамзи был вне себя от облегчения. Не хватало еще ему слечь в самый ответственный момент! События явно вышли из-под контроля, так что нужно держать ухо востро. Но, черт возьми, как же болит спина!

Случайно повернув голову, он увидел стоявшего на пороге Мейсона Лорда. Тот не произнес ни слова. Просто стоял и смотрел. Майлз пристроился рядом с Эммой, бережно сжимая ее ладошку. За окном раздался вой сирены. Прибыла полиция.

– Рамзи, у тебя спина черная, то есть не спина, а рубашка. Что там, под ней? Тоже все черное?

– Когда доктор Оттерли увидел все это безобразие, он проворчал, что ничего страшного не случилось, и запретил мне ныть. Он хочет сначала полечить твою маму.

Значит, не все так плохо, Эм, – успокоил он, радуясь, что не видит собственную спину.

Теодор Оттерли сделал последний стежок и, смочив ватный тампон спиртом, протер рану и выпрямился:

– Ну вот и все, миссис Сантера. Пара уколов, перевязка, и можно заняться мистером Хантом.

Вскоре рука Молли уже покоилась в перевязи.

– Так швы не разойдутся, – пояснил Оттерли.

Когда настала очередь Рамзи, пришлось позволить Эмме держать его руку.

– Я буду с тобой, Рамзи, – пообещала девочка. – Чтобы ты не боялся.

– Спасибо, солнышко, не знаю, что бы я без тебя делал.

Боль усиливалась, но Рамзи терпел. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем доктор Оттерли снял с нею рубашку и очистил рану.

– Все гораздо лучше, чем я думал, – провозгласил он. – Вас спасла куртка. Небольшой ожог второй степени. Вздулся волдырь, так что быстрого заживления не ждите. И синяк приличный. Сейчас наложу мазь с антибиотиком, а сверху марлевую салфетку. Старайтесь не мочить рану, судья Хант, а если возникнут проблемы, сразу же звоните. Вот вам обезболивающее. Те же таблетки, что я дал миссис Сантера. Здесь на три дня. Ну а теперь вы, юная леди. У меня кое-что для вас есть.

Эмма, недоверчиво глядя на врача, проворно отступила. Оттерли рассмеялся:

– Нет-нет, не бойтесь. Просто стаканчик апельсинового сока. Пожалуйста, выпейте, очень вас прошу.

Он кивнул Майлзу, и тот поставил перед Эммой стакан.

– Давай, Эмма, залпом.

Но девочка с подозрением косилась на сок.

– Эмма, как же ты поможешь нам с мамой выздороветь, если сама не будешь в идеальной форме? – вмешался Рамзи.

Девочка, видимо, не совсем поняла, что он имел в виду, но послушно выпила сок. Доктор Оттерли погладил ее по голове.

– Эм, ты не проводишь меня наверх? Что-то мне не по себе, – вмешалась Молли. – Очень рука ноет. И к тому же немного тревожусь за Рамзи. Пожалуй, прилягу ненадолго. Ты пойдешь со мной?

После их ухода в кухню вошел Мейсон.

– Что с моей дочерью? – осведомился он.

– Я сказал правду, сэр. Ничего страшного: осколок вошел не слишком глубоко и не разорвал мышцу. Я ввел миссис Сантера противостолбнячную сыворотку и антибиотик. Но не поймите меня превратно. Рана судьи Ханта не так опасна, как я думал, а вот ваша дочь недели две не сможет владеть рукой. Им обоим очень повезло: запросто могли бы отправиться на тот свет.

– А дочь Молли? Что вы ей дали с соком?

Доктор недоуменно воззрился на Мейсона и, что-то сообразив, кивнул:

– А, вы имеете в виду свою внучку! Эмма молодец.

Прекрасно держалась. Я просто подсыпал ей немного снотворного, чтобы выспалась хорошенько. Ей необходим отдых. Как, впрочем, и вам, судья Хант, и миссис Сантера. И никаких подвигов. Примите таблетки и ложитесь. – Он снова осмотрел спину Рамзи, нахмурился и наложил еще одну полоску пластыря на повязку. – Теперь будет держаться. Надеюсь, вы нашли для малышки хорошего психоаналитика?

– Разумеется, мистер Оттерли. Мы как раз собрались ехать к ней, когда все это случилось. Кстати, доктор, две недели назад мне всадили пулю в левое бедро.

Не согласитесь посмотреть?

– А я-то думал, что судьи ведут размеренный образ жизни. Снимайте брюки, мистер Хант. – Тщательно исследовав и ощупав рубец, доктор кивнул:

– Что же, замечательно. Даже шрам не слишком заметен. Нога действует? Все функции восстановились?

– Не так, как раньше.

– Неделя-другая, и будете летать. Желаю удачи, судья Хант. Если что, вы знаете, где меня найти.

Рамзи еще раз поблагодарил врача и, сжав челюсти, терпел, пока Майлз надевал на него чистую рубашку.

Кажется, обошлось и болело не сильно. Слава Богу, что Эмма невредима. Но на самом деле ей снова нанесен жестокий удар. Выдержит ли его ребенок?

Хотелось лечь и закрыть глаза. Однако такого счастья ему не видать. Пришлось последовать за Лордом в гостиную, где Ив отвечала на вопросы полицейских.

Хорошо еще, что Мейсон впустил представителей закона и даже согласился с ними поговорить. И к тому же не попытался отделаться от них, выставив заслон своих адвокатов. Ни Рамзи, ни Молли еще не видели полицейских. Рамзи не удивился, что Молли увела дочь наверх. Не стоит девочке подвергаться допросу. Жаль, что ему тоже нельзя пойти с ними.

Трое детективов в штатском неловко ерзали на стульях с таким видом, словно страдали от приступа геморроя: очевидно, на них удручающе действовала окружающая роскошь, да и репутация хозяина не способствовала душевному равновесию. А тут еще такая красотка! Глаз не оторвешь. Не мудрено, что языки прилипают к гортани!

Все трое поднялись при виде Рамзи и Мейсона. Последний представился, холодно кивнул каждому и, усевшись рядом с женой, принялся скучающе рассматривать свои ногти.

Один из полицейских обратился к Рамзи:

– Судья Хант? Я Райли О'Коннор. Для меня большая честь и удовольствие познакомиться с вами.

Детектив О'Коннор был лет на пятнадцать старше Рамзи. Тощий, как доска, и лысый. Темные глаза искрились умом и юмором.

– Мы очень рады, что с вами все в порядке.

Мужчины обменялись рукопожатием.

Детектив О'Коннор представил своих коллег, сержанта Бернсайда и детектива Мартинеса.

Мейсон Лорд вежливо откашлялся:

– Надеюсь, вы получили всю нужную информацию, джентльмены?

О'Коннор удивленно поднял черные как смоль брови:

– Нет, сэр, собственно говоря, мы только начали.

Видите ли, произошло убийство, зверское умышленное убийство. У миссис Лорд не было времени посвятить нас в подробности. А вы лишь сейчас вошли. Однако мне хотелось бы сначала потолковать с судьей Хантом, а потом.., полагаю, у вас найдется несколько минут для нас?

Мейсон удостоил его величественным кивком, поднялся и, шагнув к буфету, налил себе бренди.

– Прекрасно, – заметил Рамзи. – Может, мы уединимся в кабинете мистера Лорда? Вы позволите, сэр?

Мейсон, похоже, отнюдь не обрадовался такой просьбе, но что было делать? Он неохотно пробурчал что-то, долженствующее означать согласие. Двое детективов направились в сад, к сожженному «мерседесу», где эксперты просеивали пепел и рылись в обломках.

Рамзи услышал, как один сказал другому:

– Говорят, от него осталась лишь горстка пепла.

– Этой троице сказочно повезло, – отозвался детектив Мартинес. – Странная история, Томми, и крайне подозрительная. Этот парень, Гюнтер, молчит, как рыба. Даю голову на отсечение, что из здешних обитателей слова не вытянешь.

– Можешь не сомневаться. Кстати, интересно, что делает судья Хант в доме такого типа, как Мейсон Лорд?

Вот и толкуй после этого о неподкупности и принципах.

Больше Рамзи ничего не удалось расслышать. Значит, неподкупность? Приятно узнать, что о нем думают.

Райли О'Коннор, стоявший рядом, расхохотался:

– Да, хорошенький сюрпризец вы преподнесли нам, судья Хант. Мне очень жаль, но теперь вся история всплывет наружу: похищение, слежка за вами да еще и это.

Пресса нагромоздит кучу предположений и домыслов, но вы, разумеется, понимаете, кто будет главным героем.

Папарацци способны изобразить вас дьяволом или святым, как им взбредет в голову, а что касается фотографов.., боюсь, вам понадобится чудовищная выдержка.

– Еще бы, – вздохнул Рамзи, вспомнив стычку с прятавшимся в кустах репортером, ставшую той последней соломинкой, которая, как гласит пословица, сломала спину верблюду. Именно поэтому он решил укрыться в Скалистых горах, где нашел Эмму и четко осознал, что все его надуманные проблемы не стоят и выеденного яйца. – Знаете, детектив, с другой стороны, давно пора обнародовать наши приключения. Пусть и на улице прессы будет праздник. Я лично стану всячески их поощрять.

– Но почему? – выпалил Райли, по-птичьи склонив голову набок.

– У меня единственная цель – защитить Эмму. Может быть, люди, которые охотятся за ней, призадумаются, узнав, что их преступный сговор разоблачен и журналисты наверняка докопаются до сути.

– Сговор?

– Минутку, детектив, – улыбнулся Рамзи. – Сейчас все выясним.

Они вошли в кабинет, и Рамзи закрыл дверь. Спина с каждой минутой болела все сильнее. Он, должно быть, поморщился, потому что Райли участливо спросил:

– Я слышал, вас ранило, судья?

– Скорее, обожгло. Обломок корпуса упал на спину. Правда, я отделался легче, чем миссис Сантера, которой пришлось зашивать руку. Миссис Сантера сейчас пытается успокоить дочь.

Не успел он договорить, как в дверь постучали. Вошла Молли, мрачная и измученная. Волосы огненным нимбом обрамляли лицо. Рука по-прежнему на перевязи. А глаза – огромные, спокойные и изумрудно-зеленые, без единого проблеска серого. Рамзи впервые заметил у нее на переносице россыпь мелких веснушек, и почему-то ему это ужасно понравилось.

Одного взгляда на Молли хватило, чтобы понять: она на грани срыва и вот-вот сломается. Рамзи шагнул было к ней, но тут же остановился:

– Молли, что вы здесь делаете? А Эмма?

Молли подняла руку и легонько коснулась пальцами его губ.

– Эмма, слава Богу, уснула, иначе я побоялась бы ее оставить. С ней Майлз. Я хотела поговорить с полицейскими начистоту. Пусть нас допрашивают вместе, поскольку мы единственные свидетели случившегося. Когда мы расскажем все с самого начала, возможно, всплывут какие-то детали, упущенные либо мной, либо вами. – Она приблизилась к детективу и протянула руку:

– Здравствуйте, я Молли Сантера.

Детектив О'Коннор явно растерялся:

– Погибший… Луи Сантера, рок-звезда.., ваш муж?

– Бывший. Мы развелись два года назад.

– Молли, хотите бренди?

Она покачала было головой, но тут же передумала:

– Может, произойдет чудо, и мне станет немного легче.

Рамзи разлил в бокалы янтарный напиток и протянул каждому. Детектив проводил свою порцию тоскливым взглядом и отодвинул бокал на другой край стола, подальше от соблазна.

– Спасибо. Может быть, позже.

– Рассказ займет немало времени, детектив.

О'Коннор вынул из кармана маленький диктофон.

– Можно записывать нашу беседу? Так будет удобнее. – Он назвал себя, дату и место допроса и отчетливо произнес:

– Я уже упоминал о прессе, судья Хант, и готов присягнуть, что, едва весть о гибели мистера Сантеры просочится, здесь яблоку будет негде упасть. Не говоря о газетчиках, сюда съедутся представители телевидения со всей страны, а если ко всему прочему прибавить подробности киднэппинга, только Господу известно, что произойдет.

– Ничего не поделаешь, придется терпеть, – вздохнул Рамзи. – Думаю, начнем с вас, Молли. Детективам важна каждая мелочь, тем более что бомба предназначалась не для Луи, а для нас троих.

– Верно, – выдохнула Молли и, глотнув бренди, поставила на стол почти пустой бокал и нервно откашлялась. – Все началось с похищения Эммы. Иисусе, Рамзи, неужели прошло всего три с половиной недели?!

– Эмму украли прямо из вашего дома, миссис Сантера?

– Нет, из небольшого парка, что за нашим домом.

Я там фотографировала.

Она внезапно осеклась и замолчала. Руки, лежавшие на коленях, слегка подрагивали.

– Это не ваша вина, Молли, – резко вставил Рамзи. – Успокойтесь и расскажите детективу, как все было.

Но тут дверь снова распахнулась, и в комнате появились агенты ФБР по особым поручениям Диллон Савич и Лейси Шерлок Савич.

– Привет, Рамзи, – жизнерадостно бросил Савич. – Счастлив видеть тебя целым и невредимым Кажется, дело принимает плохой оборот, и события развиваются совсем не так, как нам хотелось бы. По дороге сюда мы узнали о взрыве. Кстати, ты помнишь Шерлок? Да что я говорю, кто это может забыть Шерлок?! – И, улыбнувшись, протянул руку Райли О'Коннору:

– Мы из ФБР.

Не волнуйтесь, мы здесь не затем, чтобы помыкать вами.

Мы друзья Ханта и приехали ему помочь.

* * *
Доктор Лу восторженно осмотрела новое пианино Эммы, только что вынутое из коробки, и даже тронула клавиши:

– Ты умеешь играть «Сияй, сияй, звездочка»?

– Когда-то умела, доктор Лу. Давно.

– Почему бы тебе не сыграть тему с вариациями, Эмма? – рассмеялся Рамзи.

Эмма ответила легкой улыбкой и сосредоточенно уставилась на пианино, такое блестящее, что в крышке, как в зеркале, отражалось ее лицо. Плотно сжав губы, она положила палец на клавишу «фа», но, не нажав ее, отдернула руку и горестно пожаловалась врачу:

– Простите, я не могу сейчас играть. Так нехорошо: мое старое пианино недавно погибло.

Рамзи едва не заплакал. О дьявол! До чего же "он раскис!

Он подхватил Эмму, оставив пианино на маленьком столике, и посмотрел в глаза девочки:

– Ты права, солнышко. Мы все грустим о старом пианино. Но в следующий раз обязательно поиграй доктору Лу.

Элинор, уже узнавшая от Молли о случившемся, даже не упомянула о смерти Луи.

– Твой дедушка прислал художника, Эмма, – обратилась она к девочке. – Пожалуйста, опиши человека, который тебя увел из дома. Того, кого ты видела в окне.

Может, попробуешь?

– Попытаюсь, – робко обронила Эмма, очевидно, обеспокоенная такой просьбой.

Медсестра пригласила в кабинет пожилого лысеющего мужчину. Раймонд Блок двадцать семь лет служил в полиции и считался лучшим художником.

– Не тревожьтесь, – первым делом заявил он. – Я всю жизнь работал с детьми. – Он уселся возле Эммы и открыл блокнот. – Ты готова?

– Нет, погодите минуту, мистер Блок. Мне нужно почесать ногу, – попросила доктор Лу.

В продолжение разговора она не отходила от Эммы.

Сорок пять минут мистер Блок делал наброски, снова и снова энергично стирал и черкал. Наконец девочка облегченно вздохнула:

– Это он.

Мистер Блок повернул рисунок так, чтобы взрослые могли увидеть результат.

– О Господи! – охнула Молли. – Ты уверена, Эмма, что именно он тебя похитил?

– Это он, мама, он, а потом вернулся и улыбался мне в окно?

Рамзи ошарашенно помотал головой, не зная, плакать или смеяться.

– Да, Молли, он ничуть не напоминает простого работягу, каких, должно быть, немало в Денвере. Бьюсь об заклад, этот парень невероятно похож на одного человека, который занимает довольно престижный пост в нашей благословенной стране.

С листа бумаги на них смотрел президент Клинтон.

Точная копия, если не считать черных неровных зубов.

Глава 19

Два часа спустя Рамзи и Молли сидели напротив Диллона Савича и Шерлок в маленькой гостиной. Майлз подал им кофе и ореховые хлебцы, которые он испек утром. Эмма как-то говорила ему, что ей нравятся хлебцы с грецкими орехами. Сейчас Майлз и Гюнтер словно тени стояли за дверью.

– Представляете, – рассказывал Рамзи, – потрясающее сходство с Клинтоном.

Шерлок, которая как раз поднесла к губам чашку густого кофе, поперхнулась. Савич принялся усердно колотить ее по спине.

– И нечего смеяться, Шерлок. Вполне возможно, это не простое совпадение и мерзавец носил маску. Но неужели был в ней постоянно? Это, наверное, ужасно неудобно.

– Верно, – кивнула Молли, поднося Шерлок стакан с водой, – а значит, похитители, кто бы они ни были, не хотели смерти Эммы и боялись, что она сможет позже опознать этого человека.

– Все равно чушь какая-то получается, – пробормотал Рамзи, выковыривая из ломтика хлебца большой кусок ореха. – В таком случае зачем затеяно это покушение? У меня в голове все смешалось.

Шерлок отхлебнула кофе и содрогнулась:

– Никогда не пила ничего вкуснее, но, думаю, это и станет причиной моей смерти.

– Тебе вообще нельзя пить кофе. Беременным женщинам это вредно.

– У тебя язык как помело! – прошипела Шерлок. – Обязательно кричать об этом на весь мир?

Она хотела добавить еще что-то, но неожиданно побледнела, схватилась за живот и выскочила из комнаты.

Майлз едва успел распахнуть дверь.

– Вниз по коридору и налево! – прокричал он вслед.

Савич покачал головой:

– Совсем забыл. С Шерлок это редко бывает. Но стоит упомянуть при ней о беременности, как беднягу начинает выворачивать.

Рамзи ухмыльнулся:

– Поздравляю, старина, рад за тебя.

– Присоединяюсь, – вставила Молли.

– Сейчас она придет в себя, а я постараюсь не болтать зря. Жаль малышку. Она так не любит выказывать слабость.

– Да, но почему-то вышла за тебя. Значит, не боится показаться слабой.

– Только не ляпни это при ней, – засмеялся Савич, – а не то поберегись!

– Вы оба люди занятые и, по всему видно, даром времени не теряете, – перебила Молли. – Почему же ни с того ни с сего взяли неделю отпуска и бросились нам на помощь?

Савич, мгновенно став серьезным, чуть подался вперед, облокотился на стол и оперся подбородком о стиснутые руки.

– Я довольно давно знаю Рамзи. Мы случайно встретились, но обнаружили, что у нас много общего. Говоря по чести, я глубоко уважаю Рамзи и восхищаюсь им. И мне очень не нравится вся эта история. Что же касается Шерлок.., поверьте, она не зря получила свою должность. Она далеко не глупа и умеет докапываться до истины и, несмотря на свое состояние, слышать не хотела о том, чтобы остаться дома. Кстати, мы оба были бы вам весьма признательны, если бы вы вообще не произносили слово «беременна».

– А если это сделает кто-то другой?

– Понятия не имею.

– Скажи, пожалуйста, – поинтересовался Рамзи, – она обращает свой гнев на каждого или только на виновника будущего торжества?

– Не знаю. По-моему, она готова убить меня, а до остальных ей нет дела. Может, вы как бы мимоходом все-таки оброните это слово и проведем маленький эксперимент?

– Ни за что! – вознегодовала Молли. – Чтобы я так поступила с другой женщиной? Но все равно спасибо, что нашли время приехать.

– Не стоит благодарности. Ну и вляпались же вы в передрягу! В жизни не видел ничего подобного! Как бы там ни было, либо этот сучонок носит маску Клинтона, либо хорошо гримируется. Скорее второе: вряд ли Эмма не распознала бы маску.

– Пожалуй, – кивнула Молли. – Недаром Эмма все твердит про гнилые зубы. Она даже художнику не забыла сказать об этом. Моя дочь очень проницательна.

– Я не ее мать, – вмешался Рамзи, – но это чистая правда. Ум Эммы куда острее, чем бритва Молли.

– Я же запретила вам ею пользоваться, – фыркнула Молли – Повезло, что не перерезал себе горло. Значит, Диллон, местная полиция не передаст вам дело официально?

– Нет. Мы в недельном отпуске. Но я привез Максину…

– Три дня назад Макс снова сменил пол, – объявила с порога Шерлок. Лицо по-прежнему белое, в руках мокрая губка, которой она то и дело проводит по лбу, но глаза уже ясные, и пухлый рот растянут в улыбке. – Уже в третий раз с тех пор, как мы с Диллоном познакомились.

– Просто Макс не знает, как отнестись к ее присутствию, – пояснил Савич. – Возможно, поэтому и капризничает. Понял, что она остается навсегда.

– Мы с Молли очень вам благодарны," – смущенно пробормотал Рамзи.

– Знаем, – хмыкнул Савич. – С тобой все в порядке, Шерлок?

Она кивнула.

– Небольшая встреча с дьяволом, но я, как всегда, одержала верх Диллон говорит так каждый раз, когда мне плохо, – пояснила она Молли. – А теперь введем всю до последнего знака информацию, которую удалось собрать, и посмотрим, что выдаст Максина. – И, заметив непонимающий взгляд Молли, сказала:

– Видите ли, мы с Диллоном аналитики. И сотрудничаем с полицией и правоохранительными органами, особенно когда речь идет о поимке маньяков. При этом мы используем ряд программ, разработанных Диллоном, куда вводим всю информацию, которой мы располагаем, включая отчеты экспертов, протоколы вскрытия, показания свидетелей и тому подобное. Нельзя сказать, что Макс, или Максина, умнее и сообразительнее опытных сыщиков, просто обладает большим быстродействием и позволяет оценить случившееся с разных аспектов. Только в первый год мы сумели закрыть шесть дел. Думаю, и сейчас удастся прижать ваше чудовище.

– Рамзи, – предложил Савич, – я свяжусь с Анкором и получу описание хижины, где держали Эмму. Там обязательно остались какие-то улики. Может, Максина выдаст сведения о педофиле, который к тому же владеет искусством перевоплощения.

– Эмма сказала, что он курит, пьет и зубы у нею гнилые, – сообщил Рамзи. – Однажды, еще не очнувшись как следует от кошмара, девочка упомянула, будто он сказал, что она нужна ему больше, чем он сам нужен Господу.

– Он связывал ее шпагатом, – добавила Молли, с усилием сглотнув, и опустила глаза, – потому что она еще маленькая – Для начала и это кое-что, – возликовал Савич.

Шерлок погладила Молли по плечу:

– Мы взяли недельный отпуск. Считайте нас своей командой.

– Я уже им сказал, – объявил Савич, сажая жену к себе на колени. – И подумать только, они даже не зааплодировали, но когда узреют, на что мы способны, на уши встанут. Кроме того, я поговорю с денверской полицией Необходимо добавить заключение экспертов с места взрыва, Шерлок поможет нам преобразовать его для введения в Максину.

– Потом мы нажмем клавишу, и Максина все нам разложит по полочкам, – пообещала Шерлок. – А пока Диллон разговаривает с копами, почему бы нам не записать все важное, что сумеете вспомнить? Куда, по-вашему, Луи Сантера собирался ехать, если бы ему удалось удрать от Лорда?

– Никуда, – сказала Молли. – Он не способен загадывать вперед хотя бы на два шага Перепугался и окончательно обезумел Иногда с ним такое бывало.

– Бедный ублюдок, – вздохнул Рамзи.

– Интересно, как вы запоете, узнав, что именно он организовал похищение Эммы? – жестко бросила Молли. – Вопрос в том, сможем ли мы это доказать?

– Иногда деньги говорят, – заме! ил Савич. – У меня есть ордер на проверку всех финансовых операций Сантеры. Ручаюсь, там и отыщется след.

– Ордер вам не понадобится. Я располагаю всеми бухгалтерскими документами, – объявил с порога Лорд.

Из-за его плеча выглядывал Гюнтер.

– Предпочитаю заниматься проверкой сам, – покачал головой Савич – Это наша работа, и позвольте нам ее выполнять. Конечно, времени уйдет больше, зато все будет сделано по закону, а в данном случае это крайне важно.

– Я знаю бухгалтера Луи. И поговорю с ним лично, – возразил Мейсон. – Уоррен на коленях будет ползать, лишь бы остаться целым и невредимым, покажет мне каждую квитанцию и бумагу. С ним можно иметь дело. Он человек полезный и много знает.

Шерлок пристально уставилась на Мейсона Лорда, поражаясь внутреннему сходству этого человека с ее отцом Оба наделены огромной властью, хотя и находятся по разные стороны закона.

– Знаете, – вмешалась она, – не такая уж плохая мысль, тем более что мистер Лорд и бухгалтер Сантеры так близко знакомы. Как по-вашему, судья Хант? Насколько это легально для вас? И будут ли свидетельства, полученные из такого источника, достаточно вескими для обвинения, или защита найдет лазейку для подачи апелляции?

– Вряд ли… Черт, почему бы нет? Мы во владениях Мейсона Лорда. Тут его империя, так что вперед! Правда, я против взлома и насилия, а посему не уладить ли все миром?

Он вежливо улыбнулся Лорду. Внезапно Молли сообразила, что все это время отец находился в страшном напряжении. Теперь же, видимо, расслабился. Кулаки разжались, морщины разгладились. Копы признали его!

И даже согласны сотрудничать! Мейсон не улыбнулся, нет, это было не в его стиле, но выражение обычно ледяных глазах немного смягчилось.

* * *
Уоррен О'Делл был совершенно лысым, вероятно, брил голову и вообще больше всего смахивал на портового грузчика, вышибалу в баре, отставного борца и уж никак не на бухгалтера. Правда, на носу у него сидели очки в проволочной оправе, но что-то было в его облике от Майкла Джордана.

Он приветливо улыбнулся, обнажив желтые от никотина зубы, и протянул широкую мозолистую руку. Все его внимание было приковано к Лорду, Рамзи удостоился лишь мимолетного взгляда. Бухгалтер уже хотел что-то сказать, но тут его осенило. Он отступил и потрясенно воззрился на спутника Лорда.

– Я вас знаю! – выдавил он.

– Возможно. Я Рамзи Хант.

– Тот самый федеральный судья из Калифорнии, который перескочил через барьер и разметал банду террористов в зале суда!

– Так уж вышло. К тому же их было совсем немного.

Мейсон откашлялся, и от лица Уоррена О'Делла отхлынула кровь.

– Что угодно, сэр? – осведомился он, широким жестом обводя дорогой диван белой кожи – Пожалуйста, садитесь, Я просто убит известием о смерти Луи. Сегодня собирался вам звонить.

– Неужели убиты, Уоррен? – процедил Лорд. – С чего бы?

Бухгалтер, очевидно, обезумел от страха. Он стоял посреди своего элегантно обставленного офиса на девятнадцатом этаже здания Маккорда на Мичиган-авеню с таким потерянным видом, словно готовился выпрыгнуть из окна.

– Да, сэр, – наконец выговорил он. – Я бы связался с вами сразу, но не мог опомниться от потрясения.

Подумать только, Луи погиб, сгорел заживо! Просто поверить невозможно! Говорят к тому же, что вы позволили копам вести расследование?!

Рамзи онемел от изумления. Кажется, О'Делл искренне считает Мейсона Лорда всемогущим Господом, на которого закон не распространяется?

– Произошло убийство, Уоррен, – сухо заметил Мейсон с таким апломбом, будто именно он настоял на вызове полиции. – Я законопослушный гражданин. А судья Хант – тот человек, что спас дочь Молли.

– Вот как? Да-да, теперь понимаю. Никак не мог взять в толк, почему он захотел встретиться со мной.

Все еще не отойду от случившегося. Какой ужас, какой кошмар! Я так расстроился, что отпустил секретаршу на весь день.

– А что это за коробки под столом, Уоррен? Надеюсь, вы не собирались уничтожить компромат? Или готовитесь к долгому приятному отдыху где-нибудь подальше от Чикаго?

– О нет, сэр, просто навожу порядок, только и всего. Избавляюсь от хлама.

– Я позабочусь о том, чтобы вам помогли, – предложил Лорд.

– Не стоит, сэр, я справлюсь сам.

– Гюнтер, – произнес Лорд, не повышая голоса.

На пороге словно по волшебству возник великан и бесстрастно уставился на Уоррена, как на ничтожную "букашку, которую следовало бы раздавить, чтобы не омрачала взора.

– Что угодно, мистер Лорд?

– Необходимо помочь мистеру О'Деллу. Видишь эти коробки, сложенные под большим красивым столом? Отнеси их в машину, ознакомимся на досуге. Рамзи, не будете так добры посмотреть, что хранится в шкафах?

– Прежде я хотел бы задать несколько вопросов.

– Пожалуйста, мистер Лорд, я ничего…

Лорд поднял руку, и Уоррен мгновенно заткнулся.

– Судья Хант пожелал побеседовать с вами, Уоррен. Предупреждаю, что надеюсь получить подробные и откровенные ответы.

Лысая голова бухгалтера блестела от пота. Он проводил отчаянным взглядом Гюнтера, выносившего коробки, и облизнул губы.

– Да, сэр.

Рамзи испытывал весьма противоречивые чувства.

Подумать только, на его глазах влиятельный мафиози запугал потенциального свидетеля до того, что бедняга едва не наложил в штаны, а он, Рамзи Хант, федеральный судья, и глазом не моргнул, хотя налицо явное нарушение закона. Но не все ли равно!

– Мистер О'Делл, объясните, каково финансовое положение мистера Сантеры на момент смерти.

Уоррен поежился, еще раз оглядел вернувшегося Гюнтера, заострив внимание на наплечных ремнях кобуры, видневшихся в распахнутом пиджаке.

– Луи был разорен, – наконец признался он. – Потерял все до последнего цента. Он и в турне поехал, чтобы уплатить долги. Но после того как разорвал контракт, разумеется, не получил и гроша ломаного.

– Разорен? – повторил Рамзи. – И много был должен?

– Луи не привык в чем-то себе отказывать, вот и продулся вчистую. По-моему, его подставили. Какие-то крутые парни в Лас-Вегасе хорошенько растрясли его при игре в кости. Луи вечно проигрывал. Никудышный трок, но считал себя гением во всем. Самомнения ему было не занимать. Короче говоря, он выдал расписки почти на миллион зеленых и не заплатил ни цента, поскольку продолжал играть как бешеный. Время шло, проценты росли. Начались угрозы. Они пообещали прижать его бывшую жену и вашу внучку.

– Пожалуйста, имена, Уоррен, – велел Рамзи. – Имена и документы.

Мейсон поднялся и шагнул к маленькому бару на колесиках, из стекла и хрома, с тремя полками в позолоченной оплетке. Выбрав графин с бренди, он плеснул немного в бокал и подошел к широкому окну.

– Я знаю, кто это, – бросил он не оборачиваясь.

– Кто, сэр? – вскинулся Рамзи.

– Рул Шейкер. Я прав, Уоррен?

– Да, сэр, всем заправлял мистер Шейкер. Он предложил Луи долгосрочный ангажемент в Лас-Вегасе, а тот отказался. Мистер Шейкер настаивал, но Луи не сдавался, даже после того как влетел на такую сумму.

Потому и решил слинять в Европу. Думал, что сумеет вернуть деньги Шейкеру. Кстати, в Европе он куда более популярен, чем в Америке. И если бы выполнил условия контракта, мистер Шейкер получил бы обратно свой миллион.

– Вы, наверное, слышали, что Луи погиб случайно, а предполагаемыми жертвами должны были стать Эмма и Молли.

– Разумеется, слышал. Вот и собрался свалить отсюда, лечь на дно и переждать, как предположил мистер Лорд. Мистер Шейкер пообещал Луи, что никого не пощадит. Я ни минуты не сомневаюсь, что это он организовал взрыв. Только убивать Луи не хотел. Решил на примере его малышки показать, что шутить не любит.

Отправил бы ее на тот свет, глядишь, и Луи стал бы посговорчивее.

– Думаете, и похищение Эммы – дело рук мистера Шейкера?

– Луи в этом был уверен. Да и я, признаться, не удивился бы. Луи ужасно волновался. Даже звонил мне из Германии, просил совета. Но что тут скажешь? Я до сих пор не знаю, что делать.

– Теперь мне все ясно, – заключил Лорд. – Эту кашу заварил Шейкер. Луи погиб по ошибке, но зачем понадобилось покушаться на вас? Тут что-то не так.

Мейсон говорил очень тихо, но Рамзи слышал каждое слово.

– Сколько денег успел заработать Луи перед смертью? – поинтересовался он.

– Около трехсот тысяч, – с готовностью ответит Уоррен. – Конечно, без вычета налогов и накладных расходов, но, сумей он закончить турне, наверняка расплатился бы с долгами, да еще осталось бы.

– Где деньги?

– Понятия не имею.

– Ты его бухгалтер, – зловеще-многозначительно заметил Мейсон. – Его доверенное лицо. Луи был удивительно безалаберным субъектом и не представлял, куда надо вкладывать деньги так, чтобы они работали и давали прибыль. Именно ты заправлял всеми его финансами после развода. Пока они были женаты, этим ведала Молли, но потом?! Нет, Уоррен, напрасно отпираешься. Сию секунду объясни судье Ханту, куда девались последние гонорары.

– Клянусь, сэр, не знаю. Мне незачем лгать. Луи передо мной не отчитывался. У меня все записи в порядке. Даты, когда он снимал со счетов деньги. Он просто брал их, ни слова мне не говоря.

– Когда он снял деньги, мистер О'Делл? – вмешался Рамзи.

– Перед поездкой в Германию. Он сидел на бобах и каким-то образом выдоил из устроителей огромный аванс, почти двести тысяч, если не ошибаюсь. Еще сто тысяч были переведены уже из Германии, но куда он их подевал, неизвестно. Луи растратил все, причем без моего ведома.

– Гюнтер, ты забрал все бумаги? – обратился Лорд к загородившему дверь гиганту.

– Да, сэр.

– В таком случае нам пора. Судья Хант, у вас еще остались вопросы к Уоррену?

– Да. Где вы были сегодня рано утром?

Уоррен позеленел и пошатнулся. Казалось, он вот-вот грохнется в обморок., но каким-то чудом удержался на ногах и долго кашлял, прежде чем ответить:

– Дома, в постели.

– Один?

– С моей девушкой Гленнис.

– Дайте мне ее телефон.

Немного погодя Рамзи дозвонился до Гленнис Кларк, официантки в «Даунтаун динер» на О-стрит. Бросив в трубку несколько фраз, он кивнул и отключился.

– Похоже, вы говорите правду, мистер О'Делл, если только, конечно, не обладаете телепатическим даром и не передаете мысли на расстояние. Кстати, от кого вы скрываетесь?

– От мистера Шейкера, разумеется. Он просто осатанел и все твердит, будто я виноват в том, по Луи оказался в машине. Только зря он на стенку лезет: денежки-то тю-тю!

– Миллион баксов для Шейкера – все равно что капля в море. Из-за чего особенно психовать?

– Потому что Луи навсегда от него ускользнул, – объяснил Уоррен. – Едва Рул понял, что Луи непременно заработает бабки и вывернется, он велел похитить малышку, чтобы надавить на него. Иисусе, да Шейкер прикончит меня, если узнает, что я распустил язык!

– Он хотел, чтобы Луи выступал в казино?

– И это тоже.

Глава 20

В тот же день после ужина все перебрались из столовой в просторную гостиную, куда подали кофе и знаменитые низкокалорийные тарталетки с абрикосами, непревзойденное творение Майлза. Эмма упросила мать позволить ей помочь Майлзу загрузить посудомоечную машину. Оставив девочку на кухне под неусыпным присмотром Маилза, Рамзи рассказал собравшимся о встрече с Уорреном. При упоминании о том, что Рул Шейкер пожелал любыми способами заполучить Луи в свое распоряжение, Молли недоверчиво уставилась на него:

– Хотите сказать, что он голубой и влюбился в Луи?

Что за бред?

– Точно, – поддержала Шерлок. – Что-то не верится.

Рамзи таинственно улыбнулся. Странно, до чего же у людей скудное воображение. У каждого возникает одна, наиболее очевидная мысль. Только Савич преспокойно откинулся на спинку кресла и покачал головой:

– Тут наверняка что-то другое. Ну же, Рамзи, не томи, выкладывай все начистоту.

Улыбка Рамзи стала еще шире.

– Как выяснилось, – сказал он, – все затеяла дочь мистера Шейкера. Это она втрескалась в Луи как кошка, а поскольку мисс Мелисса свет очей своего папаши, который в ней души не чает, то вправе потребовать луну с неба, чтобы получить ее на серебряном блюдечке, причем незамедлительно. Мистер Шейкер всего-навсего исполнял волю дочери.

– И не задумываясь прикончил человека.

Молли ужасно устала, терзалась тревогой за Эмму, а теперь оказалось, что взбалмошной девице просто вздумалось получить новую игрушку!

– Значит, папочка нанял шулеров с приказом обыграть Луи? – продолжала она. – А когда это не сработало, мистер Шейкер затеял похитить Эмму, чтобы заставить Луи плясать под свою дудку?! Послал своих людей охотиться за нами и наконец попытался взорвать машину и убить шестилетнего ребенка? – Она принялась метаться по комнате, как разъяренная тигрица. – Нет, это такой же вздор, как то, что Шейкер голубой.

Каким же чудовищем надо быть? Может, он маньяк?!

Мейсон Лорд чуть сощурил глаза.

– Возьми себя в руки, Молли, – жестко велел он. – Луи сам мог устроить киднэппинг, чтобы моими деньгами расплатиться с Рулом Шейкером, а тот уже потом решил окончательно ею запугать, убив Эмму. Все эго звенья одной цепи, а они – два сапога пара.

– Мейсон прав, – согласилась Ив, изящным движением ставя на стол чашку. – Если вы чего-то позарез желаете, должны быть готовы на все, лишь бы добиться цели.

– Несмотря на цену? – удивилась Молли.

– Цена входит в условия сделки, – отрезал Мейсон.

– Нет, – покачал головой Рамзи. – Луи тут ни при чем. Неужели не видите? Если бы за этим стояли двое, у них просто не хватило бы времени собрать еще одну команду профессионалов. Все случилось слишком быстро: похищение Эммы, мое вмешательство, появление неизвестных, что пытались пристрелить меня в горах. Еще двое следили за нами на всем пути. Никто не знал, где Эмма, если не считать тех, кто замешан в преступлении.

Их действия кажутся согласованными, словно части головоломки.

Мейсон задумчиво пожевал незажженную сигару и хмуро пробурчал:

– Конечно, проще думать, что Луи не приложил к этому руку.

– У меня разболелась голова, – обронила Молли, направляясь к двери. – Уже поздно, и вряд ли я сумею чем-то помочь. Пора спать.

– Я иду с вами, – вызвался Рамзи. – Шерлок? Савич?

– Пожалуй, поговорю-ка я с Максиной еще немного, – решил Диллон, расположившийся в массивном кожаном кресле у камина. Перед ним на маленьком столике красовался верный ноутбук. – Пока мы беседовали, она пережевывала очередную порцию данных.

– Как кончит жевать, – вставила Шерлок, – наверняка захочет потолковать со мной. Женщина всегда поймет женщину. Мы не задержимся.

Мейсон протянул руку Ив:

– Пойдем и мы, дорогая?

– Разумеется, – кивнула та, вставая и одергивая шелковое платье, чуть смявшееся на бедрах. Все мужчины как зачарованные не сводили с нее глаз. В дверях Мейсон обернулся.

– Подумать только, – с легким замешательством выпалил он, – агенты ФБР и федеральный судья в моем доме! Неслыханно!

С этими словами он удалился. Рамзи непременно засмеялся бы, но сковавшее его напряжение все еще неотпустило. Он устало повел плечами. Эмма, наверное, решила бы, что дедушка пошутил. Но самому Рамзи сейчас не до шуток. Лорд знает Шейкера или но крайней мере слышал о нем. Что в действительности он думает о случившемся? Пока что и сам Лорд, и ею люди положительно отказывались помочь полиции. Возможно, вынашивают другие планы? Но какие?

– Не хочешь немного размяться? – предложил Савич. – Или твоя спина дает о себе знать?

– Тренировки – это его способ избавляться от стрессов, – пояснила Шерлок. – Я раньше позволяла подбрасывать себя в воздух, сидела у него на плечах, когда он делал приседания, и даже служила чем-то вроде боксерской груши. Он проделывал со мной страшные вещи, притворяясь, что учит меня карате, до тех пор, пока не узнал, что я в интересном положении. А теперь запретил мне даже совать нос в тренажерный зал. Ступайте вдвоем, вам это полезно. Я едва на ногах стою. Молли, идите, я за вами.

Молли встревоженно глянула на Рамзи, но тот ободряюще улыбнулся:

– Я приду позже. Передайте Эмме, что я обязательно поцелую ее на ночь.

Далеко идти не пришлось. Гюнтер отвел их в западное крыло, где располагался зал, оборудованный современными тренажерами и больше напоминавший спортплощадку стадиона.

Выйдя из раздевалки, Рамзи завистливо вздохнул:

– Только посмотри на это! Не считаешь, что мы занялись не тем делом и избрали неверный путь в жизни, дружище?

– Какое это имеет значение? – философски заметил Савич. – Пусть оборудование здесь первоклассное, маты самые толстые, минеральная вода из Франции, но конечный результат один – пот и усталость после честной схватки. Давай я залеплю тебе спину, прежде чем начнем поединок. Станешь водонепроницаемым.

Закончив пятиминутную разминку, они принялись ходить кругами, настороженные и сосредоточенные.

Первый удар ногой нанес Рамзи. Савич отступил чуть влево, схватил его за щиколотку и потянул. Рамзи полетел на пол, но умудрился перекатиться на бок и мгновенно оказался на ногах. Спина заныла, и Рамзи поморщился. Савич понимающе кивнул:

– Ты, конечно, проворнее Шерлок, но ненамного.

Боюсь, спина не даст тебе разойтись. Почему бы просто не поработать на тренажерах?

Полчаса спустя они распростерлись на мате, раскинув руки и вытирая пот. А когда немного погодя преодолели водную дорожку бассейна двадцать раз кряду, почувствовали себя непобедимыми.

– Неплохо, – признал Рамзи, присаживаясь на голубой кафель бортика, – Я и забыл, как легко можно снять напряжение, вымотавшись до чертиков на тренажерах. И спину не так уж тянет.

– Мне это всегда помогало.

Рамзи протянул руку Савичу, и тот, выбравшись из воды, устроился рядом. Приятели долго молчали, наслаждаясь тишиной и покоем.

– Ну и местечко, – восхитился Савич. – Столько зелени! Настоящие джунгли!

– Лишь бы не повстречаться под какой-нибудь пальмой с симпатичным удавом!

– Смотри, – тихо сказал Савич, кивком показывая наверх. – Телекамера. Впрочем, чего еще и ожидать?

Чтобы наш гостеприимный хозяин позволил нам без присмотра шататься по всему поместью? Здесь, должно быть, полно микрофонов и подслушивающих устройств.

– Плевать! Придется попросить Майлза показать мне, как все устроено. Наверняка по первому разряду.

Такого и в полиции не найдешь! Как по-твоему, здесь нег женщин-телохранительниц?

– Вряд ли. Мейсон Лорд не из таких. Не сказал бы, что он питает особое уважение к женщинам. Я заметил. как он смотрит на жену. Во взгляде светятся похоть и, пожалуй, безмерное удовлетворение тем, что она принадлежит ему, и никому больше. Удивительно, что он вообще женился на ней, разве что с единственной целью получить наследника.

– Ничего подобного, – возразил Рамзи. – Бьюсь об заклад, дело в том, что он так и не сумел забраться ей под юбку до свадьбы. Ив умна, как сам дьявол!

– Вполне возможно, – согласился Савич.

– Что же касается Молли.., она, по-моему, нашла правильный тон в разговоре с отцом. В первый день я прямо-таки кожей ощущал ее страх перед ним. Лорд не постеснялся продемонстрировать свою власть той, кого считал беззащитной девочкой, благодарной за папину помощь, но при первом же оскорблении она показала зубки.

– Надеюсь, ты грудью встал на ее защиту?

– Разумеется, хотя не знал всей подноготной. И не понимал, что значит для такого человека, как он, отступить хоть на йоту. Теперь знаю. И представляешь, он сдался.

– Только слепой не заметит, как он относится к дочери. Должно быть, ей нелегко приходится. Иисусе, лишь бы он не начал выпендриваться перед Шерлок.

Она с него шкуру спустит!

– И поделом. Хорошая у тебя жена, Савич. Мне она сразу понравилась. Прекрасный выбор ты сделал Умна, образованна, верна и, по-моему, жизнь за тебя отдаст!

– Рамзи, что здесь все-таки происходит?

Рамзи медленно поднялся. Он уже почти обсох, и спина снова заболела. Наверное, он разбередил рану, но все равно не жалел, что согласился пойти с Савичем.

Он взял огромное темно-оранжевое полотенце и накинул его на плечи. Пушистое и мягкое, видимо, очень дорогое. Все тут так и кричит о больших деньгах!

Рамзи покачал головой, вытер лицо краем полотенца и выпрямился.

– Что здесь происходит? Я смыслю в этом не больше твоего. Слишком волнуюсь за Молли и Эмму, слишком переживаю, чтобы мыслить связно. Но уверен лишь в одном: бомбу в «мерседес» подложил кто-то из обитателей дома. Посторонний просто не проник бы сюда.

Интересно, понимает ли это Лорд?.

– Ты хорошо знаешь Молли Сантера?

Рамзи поднял брови, удивленный не столько самим вопросом, сколько неожиданно сухим тоном.

– Она готова умереть за Эмму. Молли – исключительно мужественная и храбрая женщина, и это роднит ее с Шерлок. Идет к цели напролом, ничего вокруг не видя.

И у нее самые красивые на свете волосы. Рыжие, как у Шерлок, но совсем другого оттенка. Словно закат, который я видел однажды на западном побережье Ирландии.

Савич отвел глаза. Жаль, что все так вышло, но теперь уже ничего не изменишь.

– Видишь ли, есть подозрение, что в двенадцать лет она намеренно позволила брату утонуть.

Рамзи уронил полотенце и воззрился на Савича – Нет, только не она! Я ни за что не поверю, Диллон. Это так не похоже на Молли.

– Прости, но Шерлок обнаружила это в досье пятнадцатилетней давности. Жена, конечно, влезла в чужие дела, но она профессионалка до мозга костей. Ничего не упустит.

– Я согласен, чтобы Шерлок пересчитала все мои родинки, если это необходимо в интересах следствия, но даю голову на отсечение, что произошел несчастный случай. Она не могла хладнокровно наблюдать, как погибает родное существо, даже если бы на месте брата был этот сукин сын, ее папаша.

Савич пожал плечами:

– Расследование, разумеется, проводилось, но прямых улик не нашли. В то время многие считали, что она ненавидела младшего брата, потому что папочка ясно дал понять, кто наследник и надежда семьи. Ты сам сказал, что Лорд не жалует дочь. Вероятно, потому и женился на Ив. Хочет сына. Лорд развелся с первой женой, когда Молли было восемь, а мальчику шесть. Она уехала в Италию с матерью, а брат остался здесь. Как-то летом, когда Молли гостила у отца, все и произошло. В восемнадцать лет она поступила в Вассар, но через год бросила и поселилась в отчем доме. Ты не можешь закрыть глаза на ее прошлое, Рамзи. Пусть она и невиновна, до подозрение все же остается. Нельзя его игнорировать.

– И теперь ты намекаешь, что она имеет отношение к похищению Эммы? – осведомился Рамзи.

– Нет, я так не считаю. Но вот насчет убийства мужа.., может, все-таки именно он был намеченной жертвой?

– Послушай, она развелась с этим ничтожеством.

Какой смысл еще и убивать его? Да и кто знал, что он решит сбежать? Все вышло неожиданно. Он обезумел и ринулся к машине.

– А если она убедила Сантеру, что Лорд замыслил с ним разделаться? И подсказала, что сейчас самое время захватить «мерседес» и смыться? Разве такое невозможно? Подумай хорошенько, Рамзи. Ни ты, ни я не можем с уверенностью сказать, что знаем этих людей. Не стоит отмахиваться от этой версии лишь потому, что дама тебе нравится и ты без ума от ее волос.

У Рамзи тревожно заколотилось сердце. Спина разболелась еще сильнее. Как бы там ни было, но он не вериг Савичу. Многолетний опыт научил его разбираться в людях. Он наблюдал Молли в критических ситуациях. Она не предала, не сломалась, не струсила.

– Молли понятия не имеет о том, как собрать «адскую машину», – заявил он вслух. – А значит, должна была кого-то нанять за очень короткий срок. Вряд ли это реально.

– Она дочь Лорда, но ответа мы все равно сейчас не найдем. Похоже, ты успел близко познакомиться с этой женщиной, хоть и встретил ее три недели назад. – Он вздохнул и потер шею. – Но кто лучше дочери хозяина сумеет тайком провести в дом постороннею? И откуда ты знаешь, что она не сможет соорудить бомбу?

Рамзи отвернулся я зашагал прочь. Рана болела и горела.

Глава 21

Ночь выдалась темной, свинцовые тучи затянули небо, в воздухе сладко пахло дождем и жасмином. Рамзи повернулся на бок так резко, что одеяло сползло.

Подушка уже давно валялась на полу.

Он снова лег на спину, закинув руку за голову. И мгновенно очутился в огромной, затканной дымкой тумана комнате, где было полно людей, но он никого не мог разглядеть. Невидимые посетители перекликались, перебивали друг друга все громче и громче. Неожиданно стало светло, и взор у него прояснился. Теперь он отчетливо видел каждую мелочь. Да это зал суда! Вот он перелетает через барьер так поспешно, что черная мантия развевается. Выбрасывает ногу в сторону и выбивает автомат из рук незнакомца. Оружие падает на дубовый паркет и отлетает в угол. Он слышит тошнотворный хруст, с которым у террориста ломается рука, яростный вой, видит безумную боль в его глазах, тут же сменяющуюся паническим ужасом. Однако тот, не обращая внимания на изувеченную руку, тянется за автоматом…

И вновь Рамзи размахивается. Удар в челюсть, и незнакомец мешком оседает на пол. И вопли.., вопли со всех сторон. В зале поднимается суматоха. В него целится второй, и он бросается наземь, перекатывается, уходит из-под огня и одной рукой хватает мужчину за запястье, а другой сдавливает его горло. Тот хрипит, и его автомат задевает за барьер. И снова крики, пронзительные, лезущие в уши, наполняющие зал, терзающие мозг. Третий.., медленно оборачивается, вскидывает автомат и открывает огонь. Один из защитников падает как подкошенный. На белоснежной рубашке расплывается багровое пятно. Следующим выстрелом его отбрасывает на трех женщин, скорчившихся в первом ряду на местах для публики. Террорист стоит лицом к Рамзи, как олицетворение смерти. Рамзи ощущает жар пролетевшей в дюйме от виска пули снова перекатывается, поднимает брошенный автомат и спускает курок. И тупо наблюдает, как мужчину отшвыривает к стене. Кровь заливает панели. А крики все не смолкают.

Рамзи дернулся, задыхаясь, и закрыл руками мокрое от пота лицо. Так много крови.., словно прошел кровавый ливень…

– Не плачь, Рамзи.

Эмма! Сидит на постели и гладит его руку!

– Все хорошо. Это дурной сон, совсем как у меня.

Не волнуйся. Я не оставлю тебя, пока не успокоишься.

– Эмма, – выдохнул он, удивляясь, что еще может говорить, и, свесив ноги с постели, усадил девочку к себе на колени.

– Я услышала тебя, – невнятно объяснила она, уткнувшись головенкой ему в плечо. – И испугалась.

– Спасибо, что пришла. Мне было очень плохо. Видишь ли, три месяца назад случилась большая беда. Но вот уже несколько недель у меня не было ни одного кошмара. А сегодня…

– Жаль, что все вернулось. Что это было, Рамзи?

– Мне пришлось убивать, Эмма.

Девочка отстранилась и окинула Рамзи пристальным взглядом. Его глаза привыкли к темноте, и он различал каждую черту ее личика. Она глядела спокойно и с абсолютной уверенностью в его непогрешимости.

– Значит, так было надо, Рамзи. Они сами виноваты?

Он смотрел на малышку, которая столько пережила и повидала в свои шесть лет. Она заслуживает правды.

– Да, – кивнул Рамзи, не сводя с нее глаз. – Сами.

Ворвались в зал суда с оружием. Хотели освободить торговцев наркотиками, которых уже признали виновными, и стали стрелять в присяжных. Я был вынужден остановить бойню.

– Что такое бойня?

– Эмма, что ты здесь делаешь, детка?

Девочка повернулась к двери:

– Мама, у Рамзи был кошмар. Я услышала и пришла помочь. Он видел эту.., бойню.

Молли недоуменно моргнула.

– Доброй ночи, Молли, – приветствовал Рамзи. – Я уже пришел в себя. Эмма сумела показать мне случившееся немного под иным углом.

– Сейчас мы уложим тебя спать, Рамзи.

– От меня несет потом, Эмма. Не хочешь же ты водиться с потным мужчиной?

– Ничего, высохнешь, Рамзи. И ворсе не так уж сильно пахнет.

Девочка зевнула и откинула голову на грудь Рамзи.

Он мельком взглянул на Молли, стоявшую на пороге в длинной белой футболке с очередной забавной надписью: «Дорожные нарушения – моя специальность».

– Почему нет? – пожала она плечами. – Мы с Эммой можем лечь поверх вашего одеяла и укрыться своим. Странно, что я ничего не слышала. Лишь сейчас поняла, что Эммы нет рядом.

Едва все улеглись, Молли прижала, дочь к себе и объявила:

– Теперь моя очередь видеть кошмары.

– Ты в порядке, Рамзи?

– Когда ты рядом, Эмма, мне гораздо лучше.

– Расскажи, что ты видел, Рамзи, – попросила девочка, выглядывая из-за плеча матери. – Ма говорит, очень помогает, когда выкладываешь все, что на душе.

Рамзи начал длинную исповедь. Кажется, Молли права, это действительно помогло.

– Но как они пробрались в зал заседаний с оружием? – удивилась она.

– Подкупили охранника. Сейчас он в тюрьме.

Он чувствовал себя опустошенным. Слов больше не было. Смерть и кровь снова ушли в глубины подсознания.

– Да, помню, читала в газетах. Но отныне все кончено. Спина очень болит?

– Нет. Ожог совсем не сильный, Модли.

– Хорошо, – вздохнула она. Эмма уже заснула. Молли робко коснулась его плеча:

– Я рада, что все обошлось.

Рамзи напрягся, как пружина, и, неловко откашлявшись, выдавил:

– Простите, что я такой потный.

– Между вами и мной три одеяла. Вы же не промочили их насквозь, верно? К тому же я ничего не чувствую.

Слышалось мерное дыхание ребенка. Слава Богу, хоть малышка спокойна. Он ненавидел себя за то, что сейчас спросит, но и промолчать не мог.

– Молли, не расскажете о своем младшем брате?

И ощутил, как она оцепенела. Прошло несколько минут, прежде чем он снова услышал ее шепот:

– Он был таким чудесным ребенком. Тем летом ему как раз исполнилось десять. И плавал как утка, поэтому я в тот день растянулась на причале, не обращая на него никакого внимания. Помнится, мечтала о каком-то мальчишке. И так задумалась, что очнулась, лишь когда раздались его крики. Я бросилась На помощь, но пока. доплыла, он уже ушел ко дну. Конечно, я его вытащила, однако было поздно. Он так и не пришел в себя. Какой-то репортер усмотрел в этом сенсацию и написал, что, возможно, это не было несчастным случаем. Моего отца называют безжалостным, жестоким преступником. Почему дочь должна быть иной? Трудно удержаться от соблазна приписать ей хладнокровное убийство. Я была вне себя от тоски и отчаяния. Тедди мертв, а меня считали отродьем дьявола. И ничего не могла доказать.

– Тот, кто знает вас, Молли, никогда бы так не подумал.

В тихом смехе женщины смешались грусть и облегчение. Она потянулась к Рамзи и поцеловала его в плечо. Он с удовлетворенным вздохом закрыл глаза и спокойно уснул.

* * *
– Полиция уже допрашивала Рула Шейкера, в присутствии его адвоката, конечно, – сообщил Савич, как только хозяева и гости собрались в гостиной после завтрака. – Детектив О'Коннор недавно мне звонил. И жаловался, что Рул Шейкер оказывает им примерно такую же поддержку, как президент – конгрессу, а это означает бесконечные проволочки, которые в конечном счете только вредят делу. Рул Шейкер принял детективов, сидя за огромным письменным столом из стекла и хрома, с сигарой в зубах. Он поклялся, будто всего-навсего просил Луи Сантеру выступать в казино, причем признал, что Луи проигрался в пух и прах. И что из того? Какой разумный человек, и к тому же преуспевающий бизнесмен, убьет своего должника?

Когда полицейские заметили, что намеченной жертвой был не Луи, мистер Шейкер крайне учтиво уведомил их, что любая операция, проводимая под его руководством, выполняется безукоризненно и накладки исключены. Ну а потом предложил посетителям кубинские сигары.

Присутствующие ошеломленно уставились на Савича., – Похоже на Шейкера, – кивнул наконец Лорд. – Чванливый и ужасно наглый ублюдок.

– Прошу прощения, – откликнулся Савич, – но даже ублюдкам ничто так просто в жизни не дается.

– Приехал детектив О'Коннор, – объявил появившийся в дверях Майлз.

Полицейский выглядел – краше в гроб кладут: под глазами мешки, лицо осунулось. Он попытался было улыбнуться, но получилась только жалкая гримаса.

– Здравствуйте. Я сумел проскользнуть мимо репортеров и фотографов. Ваши люди прекрасно справляются с ними, мистер Лорд. Никакого насилия, разумеется, но умело держат оборону. Сегодня ворота осаждают не больше дюжины папарацци. А, вижу, агент Савич уже сообщил вам о нашей неудаче в Лас-Вегасе. Кстати, мистер Савич, у вас ничего для нас нет?

– Может, Максина постарается, детектив О'Коннор, – ухмыльнулся Савич. – Она, бедняжка, всю ночь трудилась. Мы как раз ждем, когда она что-нибудь выдаст.

Мейсон Лорд наконец счел нужным вмешаться.

– Дорогая, – обратился он к жене, – не будешь так добра сказать Майлзу, что мы ждем кофе?

– Конечно, Мейсон, – кивнула Ив, поднимаясь с элегантного мягкого кресла. За все это время она не произнесла ни единого слова и каким-то образом ухитрилась остаться незамеченной. Но стоило ей встать, и взоры всех мужчин тотчас обратились на нее. Зрелище на самом деле было сказочным. Узкие белые джинсы, прозрачная блузка, небрежно завязанная под грудью, длинные белокурые волосы, шелковистым водопадом струящиеся по спине. Видимо, представителей сильного пола тянуло к ней, как магнитом, и в самой атмосфере комнаты словно разлилось вожделение, смешанное с завистью.

– Детектив, мы не хотели прерывать вас, – улыбнувшись, напомнил Рамзи. – Пожалуйста, продолжайте.

– Видите ли, мы побеседовали с бухгалтером мистера Сантеры сразу же после того, как вы его навестили.

Мне показалось, что он говорит правду. Луи Сантера действительно снял со счета триста тысяч. Вопрос в том, что он с ними сделал. Кстати, относительно взрывного устройства. Оно было соединено с ключом зажигания.

Детали, из которых собрали «адскую машину», – самые обычные, но мы проверяем, где они могли быть куплены. Без всякого сомнения, это работа профессионала.

Мистер Лорд, мы хотели бы снова опросить ваших людей, начиная с Гюнтера. Вы, кажется, упоминали, что именно он пригнал «мерседес» из гаража..

– Совершенно верно. Около пяти часов утра. К этому времени мы оба уже не спали, и, поскольку спешить было некуда, он еще успел помыть машину и только потом поставил ее на подъездной дорожке. Гюнтер ничего подозрительного не заметил, иначе немедленно доложил бы мне. Это мое поместье, и, поверьте, я в курсе всего, что здесь происходит.

– По-видимому, не совсем, – пробормотала Молли, намеренно игнорируя взбешенный взгляд отца.

– Кто-то подложил бомбу, но не включил часовой механизм до тех пор, пока не удостоверился, кто именно сядет в машину. Если, конечно, не сам Гюнтер проговорился злоумышленнику, для кого предназначен «мерседес». Надеюсь, мистер Лорд, вы отдаете себе отчет в том, что в убийстве замешан кто-то из обитателей вашего дома?

Ну вот, хоть у кого-то нашлось мужество открыто высказаться.

– Это всего-навсего мнение одного человека, детектив О'Коннор. Правда, у меня есть механик, который обслуживает мой машинный парк и живет на территории поместья. Я владелец шести авто, и без механика не обойтись. Но, насколько мне известно, вы уже побеседовали с ним. Возможно, Гюнтер сказал ему что-то. Сию секунду пришлю его к вам, детектив.

– Мне хотелось бы, чтобы весь штат слуг оказывал нам содействие, мистер Лорд, – заикнулся было полицейский.

Лорд поднял брови и, окинув его снисходительным взглядом, вышел из комнаты.

– Судья Хант, у вас есть какие-нибудь версии?

– У меня перед глазами стоит этот взрыв. Какое-то мгновение вы просто не в силах осознать происходящее. Мозг не воспринимает. Смотришь со стороны, как в телеэкран, будто ты просто зритель. И тут вторгается ужасная реальность, и тебя словно бьют с размаху по голове. Что же касается свидетелей.., боюсь, там никого не было, кроме нас и Луи. Он выскочил из кустов и распахнул дверцу. Припоминаю, что он был одет в синюю рубашку с короткими рукавами и джинсы. Совершенно безумный вид, как из психушки сбежал.

– Мы, конечно, обыскали эти кусты и осмотрим их еще раз, – сообщил детектив. – Вы что-то хотели сказать?

Рамзи пожал плечами:

– Я расспрашивал Лорда о Шейкере, но он ответил, что почти ничего не знает.

– А вы ожидали, что он начнет исповедоваться? – колко вставила Молли. Рамзи вспомнил о вчерашнем поцелуе и неожиданно пожалел, что она не прижалась к его губам своими.

Он уже успел сообщить Савичу все, что рассказала Молли о своем младшем братишке. Савич надолго уставился в пространство и наконец молча кивнул.

– Как бы там ни было, – заключил детектив, – мистер Шейкер не из тех, кто оставляет улики, особенно если речь идет об убийстве. Даже если найдем исполнителей, к заказчику нам не подобраться. Правда, мы получили разрешение на проверку его финансов и попытаемся выяснить, вел ли он какие-то дела с Луи Сантерой. Полиция Лас-Вегаса уверяла нас, будто он из кожи вон лезет, чтобы держаться в рамках закона. Налоговое управление не имеет к нему никаких претензий. Мне очень жаль, миссис Сантера, – добавил он вставая, – но мы ни на шаг не приблизились к разгадке похищения вашей дочери. Это меня тревожит больше всего.

Молли тоже поднялась и протянула ему руку.

– Если наша версия правильна, с гибелью Луи опасность исчезла. Мне не хотелось бы жить с этим в душе, но, кажется, придется. Слава Богу, Эмма в безопасности. Тем не менее я хочу достать эту сволочь, который издевался над ней и насиловал. Достать, чего бы это ни стоило.

– Обещаю, миссис Сангера, – поклялся О'Коннор, сжимая ее пальцы. – Расследование еще в самом начале.

Молли невольно отметила, что его голос звучит не слишком оптимистично.

После ухода детектива Молли тихо сказала:

– Я хочу договориться со священником и отслужить заупокойную службу по Луи. В конце концов, он был отцом Эммы. Это мой долг.

Она взяла под руку Шерлок, и женщины вышли из комнаты, о чем-то переговариваясь.

– Ну вот, мы опять вдвоем, – уныло вздохнул Рамзи. – Настроение аховое.

– Кстати, Майлз так и не принес кофе, – отозвался Савич. – Как твоя спина, дружище?

– Что? А, это! Нормально. Вчера я принял всего две таблетки аспирина.

– Не хотел расстраивать Молли, но мы топчемся на месте. Максина согласна с полицейским, вероятность того, что за всем этим стоит Рул Шейкер, весьма высока, но у нас нет ни улик, ни фактов.

– Главное, что ты приехал, и поверь, я ужасно благодарен. А теперь пойдем, сделаем «налет» на кухню и выпьем весь кофе.

– Знаешь, я подумываю о том, чтобы взять Шерлок и оставшиеся пять дней провести в Париже. Представляешь радость мистера Лорда, когда выяснится, что двое ищеек закона благополучно свалили из его владений!

– Жаль, что так и не поймали маньяка.

– О'Контор сказал правду, они стараются изо всех сил. Эту гнусь надо как можно скорее обезвредить. Никому не нравится, когда подобные типы болтаются на свободе. Мы продолжим розыски, но пока.., пока остается лишь надеяться, что самое страшное позади.

Глава 22

Рамзи собирал вещи. Было еще совсем рано, и дом не успел проснуться. На кровати стоял раскрытый полупустой чемодан.

– Значит, уезжаете? – вздохнула стоявшая у окна –Молли. Рамзи развел руками:

– Пора. Все равно не спалось, вот и решил заняться хоть каким-то делом, чтобы скоротать время. Кстати, вы знаете, что я пытался написать роман? С тех пор прошло, кажется, не меньше миллиона лет.

– Неужели? Я и понятия не имела.

– Поэтому и жил отшельником в Скалистых горах.

Взял отпуск на пять месяцев. Просто необходимо было скрыться от всей этой дешевой популярности и надоедливых репортеров. Представляете, одна из этих пиявок умудрилась просунуть голову в окно ванной как раз в ту минуту, когда я брился. От неожиданности я едва не перерезал себе горло! Тогда и счел за лучшее убраться из города, чтобы написать роман, сюжет которого обдумывал весь прошлый год.

– О чем он?

– О чем еще может писать судья? О процессе, разумеется, о нашей системе правосудия. По крайней мере этот предмет я знаю хорошо, и мне есть что сказать.

– Понятно. Вернетесь в Колорадо?

– Наверное. – Он рассеянно скатал нитку, приставшую к светло-голубому свитеру, почему-то вновь вспомнив, как Молли его поцеловала. – Говоря по правде, я все боялся спросить, собираетесь ли в Колорадо вы.

– Я еще не думала об этом. Сама не знаю, куда податься. Умом понимаю: вероятно, случившееся – дело рук Шейкера, но не могу смириться, что это чудовище, похитившее Эмму, разгуливает на свободе. Денег у меня много, так что могу потратиться на розыски.

Она вызывающе вскинула голову, словно ожидая возражений.

– На вашем месте я поступил бы точно так же. И намереваюсь провести собственное расследование, как только вернусь домой. Видите ли, педофилы живут не в безвоздушном пространстве, они общаются между собой, знают друг друга. У меня есть несколько приятелей, фанатов Интернета. Попрошу их о помощи. И Савич не сдался. Будет постоянно теребить местных агентов ФБР. Мы не дадим этому делу заглохнуть.

Молли задумчиво рассматривала пушистый ковер под ногами.

– Я вам так благодарна, Рамзи. И Эмма будет скучать.

Рамзи взглянул на нее. Темные круги под глазами, рыжие крапинки веснушек на носу.

– Ваши волосы совсем другого оттенка, чем у Шерлок, хотя многие станут утверждать, что вы обе рыжие.

Но мне они напоминают закат, когда-то виденный мной в Ирландии.

Молли, мгновенно забыв про ковер, взглянула на Рамзи:

– Закат в Ирландии? Когда вы были там?

– Два года назад. Жил в Балливогене и каждый день поднимался на Мохерские скалы. Вы не можете себе вообразить эту величественную суровую красоту! Конечно, можно рассказать про крутые обрывы, бездонные пропасти, утесы, о которые разбиваются волны, про то, что скалы тянутся далеко-далеко, до самого моря, но это всего лишь слова. Надо видеть. Чувствовать себя частью самой природы, смотреть с вершины скалы на свинцовые гребешки волн, увенчанные белым кружевом, и сознавать, что в эту минуту ты один в целом мире.

– Понимаю, – прошептала Молли.

Рамзи энергично взъерошил темные пряди.

– Черт возьми, с вами можно говорить о чем угодно, Молли.

– Расскажите об этом закате.

Рамзи чуть смутился. Сейчас он отчего-то напомнил Молли провинившегося школьника-озорника. Она улыбнулась. Рамзи даже не успел побриться, и Молли живо представила себе, как он держит Эмму на коленях и гладит по спине, а та уткнулась лицом ему в грудь. Он еще и не одевался. Босой, в шортах и футболке… Зря она так бесцеремонно вторглась к нему в комнату!

Он уезжает.

Но какое ей дело? И к чему переживать? У Рамзи своя жизнь. Их судьбы пересеклись ненадолго и трагически. А теперь.., все кончилось.

Молли так не хотела расставаться с ним, но что поделаешь.

– Никогда не забуду того вечера, – тихо начал он. – Воздух был прохладным, свежим и сухим, а небо абсолютно ясным. Ни тучки, нетипичного для Ирландии дождя. Я сидел и смотрел, как огненный шар медленно тонет в океане. Знаете, мне все время кажется, что когда солнце опускается в воду, она должна кипеть и окутывать все вокруг паром. Мои спутники смеялись и шутили, но вдруг наступила мертвая тишина. Все молча любовались буйством красок… Нет, никаких слов не хватит! А на следующий день словно разверзлись хляби небесные. Вероятно, природа брала свое за то незабываемое зрелище, которое позволила наблюдать нам, жалким смертным. Знаете, Молли.., я тут подумал.., может, и вы захотите это увидеть.., вы и Эмма. Не дождь, хотя, конечно, и это прекрасно. А закаты в горах Ирландии.

– Мы с Эммой? В Ирландии?

– Да, и я тоже не хочу расставаться с вами.

Предутренний свет, неяркий и серый, просачивался в окна. Молли опустила голову, и Рамзи никак не мог увидеть ее лицо. Прошла целая вечность, прежде чем она взглянула на него.

– Это было бы здорово. Эмма наверняка тоже захочет.

Рамзи едва не подпрыгнул от восторга. Как давно он не испытывал такой радости!

– Савич и Шерлок летят сегодня в Париж.

– Они хорошие люди.

– Как по-вашему, когда мы сможем отправиться в Ирландию? Нам необходимо сменить обстановку. И Эмме это полезно.

– Наши паспорта остались в Денвере.

– А мой – в Сан-Франциско. Мы можем забрать их и встретиться в Нью-Йорке. Или здесь, в Чикаго. А лучше всего, если мы втроем отправимся сначала в Денвер, а оттуда в Сан-Франциско. Как вам мой план?

Молли, расхохотавшись, беспомощно взмахнула руками.

– Подумать только, месяц назад мы даже не были знакомы!

– И что? За эти недели мы прошли через такое, что не выпадает людям и за всю жизнь.

– Вы в самом деле считаете, что у меня волосы цвета заката?

Рамзи торжествующе улыбнулся:

– Именно.

– А ваша спина?

– Нормально. Как насчет руки?

– Иногда побаливает, но несильно. Швы снимать не надо, доктор Оттерли сказал, что нитки рассосутся.

Поверить невозможно, что Савич уговорил вас размяться на тренажерах. Вы могли разбередить ожог.

– Не такой это ожог, чтобы о нем думать. К тому же Савич так здорово мне его залепил, что я потом даже решился поплавать в бассейне. Понимаю, это глупо, но я не устоял.

– Я не считаю, что вы глупы, – хихикнула Молли.

Рамзи обреченно вздохнул:

– Я и сам знаю. И очень тревожусь за Эмму. Она спит?

– Надеюсь. Постоянно просыпается. По три раза за ночь. Теперь ей снится взрыв.

– Необходимо поговорить с доктором Лу о поездке В Ирландию.

– Сегодня у нас сеанс. Спросим, как идет лечение и можно ли Эмме ехать.

К удивлению Рамзи, голова у него почти кружилась от счастья. Неужели она согласилась?! Казалось, страх, тугим узлом скрутивший внутренности, потихоньку проходит, а впереди – безоблачные дни.

Что же, может, так оно и есть. Он действительно не хотел расставаться с Молли и Эммой.

– Когда нам ехать к врачу?

– Доктор Лу назначила на десять.

– В таком случае посмотрим, что она скажет, прежде чем строить планы.

Молли потуже затянула пояс халатика – роскошной вещички из розовато-желтого шелка, явно позаимствованной у мачехи. Интересно, как она выглядит без него?

– Значит, Ирландия? – усмехнулась Молли. – Вы ездили туда один?

– Нет.

– Нет, – повторила она. – Вряд ли вас куда-то отпустят одного. Разве что сами "этого захотите.

– Вы о чем?!

– Невзирая на ваш ожог в полспины и шрам на бедре, Рамзи, женщины будут драться за вас. Они, наверное, летят к вам, как бабочки на огонь. Вы очень привлекательный мужчина.

– Спасибо за лестные слова. Идите спать, Молли, еще слишком рано.

– А вы?

– Ну теперь, когда все решено, и я понежусь в постельке часок-другой. Больше у меня нет причин нервничать и злиться. Свершилось чудо.

Молли кивнула, но ее улыбка мгновенно потускнела.

– О, совсем забыла, что сегодня договорилась о заупокойной службе по Луи. Прямо здесь, в поместье. Я даже нашла пресвитерианского священника, чтобы он отслужил панихиду.

– Вы правильно сделали, – кивнул Рамзи. – Ради Эммы.

– Надеюсь, она поймет.

* * *
– Эмма, теперь ты сыграешь мне «Сияй, сияй, звездочка»?

– Да, доктор Лу. Обязательно. Только я давно не играла на пианино.

– Ничего страшного. Я с удовольствием послушаю.

Эмма поставила пианино на низкий журнальный столик. Врач уселась в кресло, Рамзи и Молли расположились на маленьком диванчике.

– Не забудь вариации, Эмма, – предупредил Рамзи.

На этот раз Эмма превзошла себя. Глубоко, прерывисто вздохнув, совсем как взрослая, она правой рукой наиграла мотив песенки, подыграла левой. В ее исполнении мелодия, звучавшая трогательно-прозрачно, как у Моцарта, быстро сменилась знойным блюзом в классическом джазовом стиле, а потом в нее вплелись отголоски произведений Джона Леннона.

Доктор Лу ошеломленно моргала глазами. Когда Эмма доиграла, она подалась вперед, взяла ее маленькую ручку и сказала:

– Спасибо, Эмма. Ты доставила мне огромную радость. Надеюсь, в один прекрасный день я приду на твой концерт в «Карнеги-холл».

– Что такое «Карнеги-холл»?

– Это зал в Нью-Йорке, где выступают величайшие музыканты и певцы со всего мира. Я слышала там чудесного скрипача Лиама Маккаллума. Никогда не забуду! Ты тоже обязательно там сыграешь, солнышко.

– Да, – согласилась Молли. – Думаю, так и будет.

– А моего папу никогда не приглашали в «Карнеги-холл», – прошептала Эмма, не поднимая глаз от клавиш. – Но он тоже был великим певцом. Так мама сказала.

– Был, детка, конечно, был, – шмыгнула носом Молли, готовая вот-вот расплакаться.

Рамзи поспешно обнял ее за плечи.

– У меня тоже есть альбом твоего папы. И пусть он никогда не пел в «Карнеги-холле», все равно его знает весь мир. И его музыка останется с нами навсегда.

– Мама тоже так говорила.

– Интересно, когда твоя мама ошибалась в последний раз? – поддразнил Рамзи, легонько дернув девочку за французскую косичку, которую сам же и заплел сегодня утром. Совсем неплохо получилось, даже не загибается кверху и такая ровненькая!

Наконец Эмма подняла голову и задумчиво нахмурилась.

– Давно, – объявила она. – Может, два месяца назад.

Рамзи засмеялся.

– Ну а теперь, – вмешалась доктор Лу, – пора поговорить о твоем путешествии в Ирландию с мамой и Рамзи.

– Я не знаю, что такое Ирландия.

– Прекрасная страна, которая лежит за океаном. Это удивительное место, где смотришь на природу, дома и людей и, возможно, видишь их в ином свете. Там можно ничего не бояться, играть дивные мелодии, бегать по утрам с Рамзи и мамой и хоть каждый день устраивать пикники. Сидеть на камнях и болтать ногами в воде.

Она такая холодная, что ты с непривычки взвоешь. Будешь все дни проводить с людьми, которые тебя любят и хотят, чтобы ты была здорова и счастлива. Что ты об этом думаешь?

Эмма прижалась к коленям Рамзи.

– А тот дурной человек тоже поедет за нами?

Рамзи провел ладонями по ее худым рукам.

– Нет, разумеется. Я же сказал, мы не позволим ему и близко к тебе подойти. Честное слово, Эмма.

Малышка взглянула ему в глаза:

– Он близко, Рамзи. Очень близко. Это он убил моего папочку. А теперь доберется до меня.

– Ни за что, Эмма. Он смертельно боится и старается заползти в какую-нибудь нору и затаиться, потому что знает полиция гонится за ним по пятам. Ничего, скоро его схватят и запрут в тюрьму до конца жизни. Все стараются во что бы то ни стало поймать его. Но в одном я уверен, Эмма. Мы тебя защитим. Ты веришь мне?

Девочка долго-долго смотрела на него затаив дыхание. Наконец она перевела дух и взглянула на доктора Лу. Та улыбнулась, чуть качнула головой и, встав, отвела Молли в сторону.

– Понадобится немало времени, чтобы она пришла в себя. Не торопите ее. Пока что вы и судья Хант делаете все возможное. Мне кажется, что поездка в Ирландию – именно то, что надо. Однако мы с Эммой должны встретиться завтра. Когда вы уезжаете?

– Как только вы разрешите, и ни секундой раньше.

Это не имеет значения. Для меня важнее всего на свете Эмма.

– Она делает успехи, миссис Сантера. Огромные успехи. Но пережитое навсегда останется с ней. Вы должны понимать это. С годами ее отношение к случившемуся изменится. Многие впечатления останутся лишь смутным воспоминанием, и это хорошо, но совсем не исчезнут. Сейчас она слишком мала, чтобы сообразить, что с ней сотворили. Она знает только, что этот человек причинил ей ужасную боль, но само понятие изнасилования ей неведомо. Мы имеем дело со страхом и беспомощностью. Когда-нибудь Эмма осознает, что ничего нельзя изменить и придется смириться с несчастьем, так, чтобы оно не повлияло на ее дальнейшую жизнь.

Вам будет нелегко. Не успеете затушить пожар в одном месте, как загорится в другом.

К счастью, девочке повезло с матерью. И хотя судья Хант совсем недавно знаком с вашей дочерью, они безгранично верят друг другу. Рамзи любит Эмму, как родную дочь.

– Самое трудное начнется, когда он вернется в Сан-Франциско, – вздохнула Молли.

Доктор Лу немного помолчала и по-матерински ласково заметила:

– Поверьте, все образуется. Завтра я предпочла бы остаться с Эммой наедине. Хочу поговорить с ней об издевательствах и побоях.., попытаюсь дать понять, что этот человек ненормален, а она не виновата в своей беде и все произошло не из-за ее плохого поведения.

– Неужели она испытывает нечто подобное?

– Детская психика, миссис Сантера, – вещь хрупкая, и дети способны терзаться угрызениями совести по поводу несуществующих недостатков. Кроме того, мы не знаем, что похититель говорил ей, как терроризировал, издевался или манипулировал. Взрослые представления не имеют, что творится в головах у детей. Вот я и собираюсь разобраться. Только прошу вас, не волнуйтесь, хотя, разумеется, кто меня послушает!

– Вы не хотите, чтобы я или судья Хант присутствовали при этом?

– Так будет лучше. К чему вам лишний раз расстраиваться? Судья Хант наверняка придет в ярость. А мы спокойно поговорим с глазу на глаз.

– Как скажете, доктор Лу. Позвоните мне, хорошо?

– Конечно.

Китаянка с улыбкой погладила Эмму по плечу.

– До завтра, Эмма. Больше отдыхай и улыбайся маме три раза в день.

– А как насчет меня?

– И шесть раз судье Ханту. Знаешь, я обнаружила, что парни нуждаются в улыбках куда больше девушек.

Помни это и не обижай Рамзи.

* * *
До начала заупокойной службы по Луи Сантере оставалось два часа. Решив, что Эмме не помешает отдохнуть, Рамзи отнес ее наверх и уложил в постель.

– Мне понравились твои джазовые вариации, Эмма.

Знаешь, а мистер Савич играет на гитаре и поет. Да-да, контри и ковбойские песенки. Он даже выступает в клубе. Конечно, это не «Карнеги-холл», но тоже неплохое местечко. У него есть друг-саксофонист. Мистер Савич и Шерлок решили его навестить.

– Мне не хотелось с ними расставаться, Рамзи. Шерлок все надеялась, что у нее, может быть, тоже родится маленькая девочка, такая, как я. И еще она и мистер Савич сказали, что я очень милая и красивая. Но я ответила, что это не правда. Теперь я стала плохой, и никто больше меня не полюбит.

Рамзи уставился на ребенка, за которого с радостью отдал бы жизнь. Он только что поцеловал ее в лоб, похвалил за прекрасную игру – и вдруг такое?!

Он осторожно отвел с ее лба влажные пряди, и пока соображал, что ответить, Эмма добавила:

– Шерлок сразу стала вся красная. Она ужасно разозлилась, но твердила, что сердится не на меня, а на другого человека.

– Ты, самая лучшая девочка на свете, почему-то плохая? Кто тебе вбил в голову этот вздор?

Эмма устремила взгляд куда-то вдаль, в прошлое, которое все еще держало ее в своих цепких щупальцах, отравляя ядом настоящее.

– Тот человек сказал, что я должна спасти его. Не знаю, о чем это он.

Багровая пелена застлала глаза Рамзи. Сейчас им владело единственное желание: убить. Разорвать своими руками.

Он несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь овладеть собой. Доктор Лу наверняка знает, что делать, но ее нет рядом, а он сходит с ума от ярости и гнева и тем не менее бессилен помочь ребенку.

– Послушай меня, Эм. Человек, который украл тебя, болен. У него плохо с головой. Ему нельзя быть на свободе. Все, что бы он ни говорил и ни делал, не имеет никакого отношения к тебе, Эмме Сантера. Он причинил бы зло любой девочке, которая попала бы ему в руки. Ты для него не Эмма, а просто первый попавшийся ребенок. Понимаешь?

– Н-нет, – выдавила девочка. – Очень страшно, Рамзи.

Рамзи нагнулся и чмокнул ее в нос.

– Поверь, Эмма.., мы вместе и вынесем все, даже самое страшное. Главное, нас трое. Ты самая хорошая девочка в мире. При мысли о разлуке с тобой у меня сжимается сердце. Ясно?

Лицо девочки расплылось в улыбке, и она нежно погладила его по щеке.

– Ты не уедешь, Рамзи? Не вернешься в горы?

Рамзи схватил ее ладонь и поцеловал пальчики, все еще пахнувшие имбирным пряником, который испек Майлз специально для своей любимицы. Он сам не знал, что готовит ему будущее, но не мог признаться в этом Эмме. Ее жизнь исковеркана, отец убит, и поэтому мямлить и колебаться грешно.

– Я никогда не покину тебя, малышка.

– Здорово, – пробормотала она и зевнула.

– Эмма!

– Что, Рамзи?

– Не могла бы ты хоть немного покапризничать?

Ради меня. Вот проснешься и сразу начинай. Или лучше вечером? Откажись пить молоко или доедать ужин.

Если пожелаешь, бросайся на пол и колоти ногами.

– Попробую, – кивнула Эмма.

– А сейчас закрывай глазки.

– Ладно. – Она послушалась, но тут же приоткрыла один глаз и хитро прищурилась:

– Знаешь, наверное, вечером мне не захочется идти в постель.

– Вполне справедливо.

Сейчас самое главное, чтобы она выдержала панихиду и не сломалась. Будем надеяться, что псы Мейсона не пропустят сюда телевизионщиков, репортеров и фотографов. Одному уже не повезло: охранники вышвырнули его прямо на дорогу. И теперь бедняга зализывает раны. Хоть бы Эмма не обращала внимания на наглые, назойливые вопросы, летевшие со всех сторон, стоило ему или Молли ступить за ворота.

Глава 23

Мелисса рыдала так безутешно, что по щекам градом катились слезы. Ничего не замечая вокруг, она едва не споткнулась на ступеньках, ведущих в гараж. Прошло уже два дня, но она все еще не могла поверить. Не могла и не хотела. Эта мерзавка, его бывшая жена, устраивает дерьмовую панихиду. Подумать только, и это все? Ни гроба, ни похорон.., потому что нечего хоронить и кремировать…

Луи ушел. Ушел навсегда, и всем абсолютно наплевать. Кроме нее.

Мелисса снова споткнулась, но в последний миг схватилась за перила и наконец очутилась в подземном гараже. Над ухом громко взвыла сирена. Девушка едва успела посторониться, и тотчас ее обдал поток теплого воздуха. Автомобиль пронесся мимо; водитель, высунувшись в окно, крыл ее последними словами.

Мелисса вытерла глаза. Все кончено. И делать больше нечего. Отец поклялся, что не убивал Луи, но в его глазах плескалась вина. Она не верит ему. И не простит.

Никогда.

– Мисс Шейкер!

Она не желала видеть Грега. Господи, почему ее не оставят в покое?! Она мечтает об одном: уехать подальше, в пустыню и лежать под палящим солнцем, пока от нее не останется дочиста обглоданный стервятниками скелет.

Мелисса отвернулась и зашагала к машине.

– Мисс Шейкер! Пожалуйста, не спешите! Вспомните, что приказывал ваш отец!

Мелисса остановилась иподождала телохранителя Не хватало еще, чтобы его увольнение было на ее совести! В конце концов, он всего лишь делает свое дело Девушка встала у синего «БМВ-родстера» <"БМВ-родстер" – двухместная машина с открытым верхом.>, точно" копии того, который водил Джеймс Бонд в одном из фильмов, только ее был куда мощнее. Мелисса обожала свой маленький автомобиль и обычно ездила исключительно на нем.

– Спасибо, – пропыхтел Грег, трусцой подбегая к «БМВ». – Послушайте, мисс Шейкер, я искренне скорблю о вашей потере.

– Благодарю, – буркнула она, усаживаясь за руль.

Грег устроился рядом.

– Постарайтесь никуда не выезжать без меня, мисс Шейкер, особенно на следующей неделе.

– Они всего-навсего удостоили его вшивой поминальной службы, – прошипела она, поворачивая ключ зажигания. Раздался взрыв. Машина исчезла в языках огня.

* * *
В двенадцать двадцать ведущий дневных новостей телестанции Лас-Вегаса сообщил информацию, переданного в Чикаю по спутниковой связи:

– Мелисса Шейкер, дочь Рула Шейкера, владельца казино в Лас-Вегасе, погибла вместе со своим телохранителем сегодня в десять утра при взрыве автомобиля.

Машина принадлежала мисс Шейкер и находилась на подземной стоянке казино «Сирокко» Эксперты утверждают, что в машине сработало неопознанное взрывное устройство. Полиция пока не назвала имена подозреваемых. Подробности в пятичасовом выпуске.

Рамзи выронил вилку, так что ломтик ветчины отскочил на другой конец стола. Он краем уха слышал доносившийся с кухни голос диктора, немало удивляясь, кому вздумалось включить телевизор на полную громкость да еще настроить на канал из Лас-Вегаса. Теперь все ясно. Видимо, кто-то заранее знал, что случится в Лас-Вегасе. Знал и ждал известий.

Последовало мгновенное потрясенное молчание, и тут же все заговорили как ни в чем не бывало. Ив охнула. Рамзи слышал, как она сказала что-то, но, сколько ни силился, не мог разобрать слов. Из кухни донесся грохот: должно быть, Майлз уронил кастрюлю.

Мейсон, сидевший во главе стола, продолжал невозмутимо жевать дыню. На щеках его выступил легкий румянец, но больше он ничем не выдал свое замешательство или волнение. Все шло, как обычно. Молли, что-то объяснявшая Эмме, осеклась на полуслове и, взглянув на отца, спокойно осведомилась:

– Око за око, папочка?

Мейсон проглотил дыню, аккуратно положил вилку и только потом поднял глаза на дочь:

– Я бы советовал воздержаться от подобных разговоров, Молли, особенно в присутствии ребенка.

Эмма, чутко улавливающая все перемены настроения своего самого главного человека, дернула Молли за рукав:

– Мама! Что случилось?

Молли постаралась немедленно взять себя в руки.

Ради Эммы. Притушила ужас в глазах и поспешно улыбнулась:

– Что-то странное попалось в пироге Майлза. Начинка какая-то непонятная. А тебе нравится?

Эмма одарила мать усталым взглядом умудренной жизнью женщины.

– Там всего-навсего бекон и свежий шпинат, мама Я сама видела, как мистер Майлз его делал. Он даже позволил мне добавить яйца. По-моему, очень вкусно У Молли был такой вид, будто она только что получила по голове и теперь никак не опомнится.

– Прости, Эмма. Ты, разумеется, права. Я просто неважно себя чувствую, родная.

Она случайно посмотрела в сторону Ив Лорд и не узнала ее. Лицо словно на глазах осунулось и побелело как полотно. Женщина пристально уставилась на мужа, однако упорно молчала. Губы были плотно сжаты.

Но, поймав взгляд падчерицы, Ив растянула губы в улыбке, физиономия вмиг стала безмятежной, как у мадонны.

– Я сама дала рецепт пирога Майлзу. Моя мать превосходно готовила. Жаль, что тебе не понравилось, Молли.

– Пора подавать кофе, – проворчал Лорд. – Майлз!

– Я бы хотел побеседовать с вами, Мейсон, – сдержанно произнес Рамзи. – Пожалуй, перенесем кофе и беседу в гостиную.

– В такой чудесный день лучше забыть о скучных делах, – вмешалась Ив. – Мейсон пообещал мне прогулку на яхте, Рамзи. Нельзя ли ненадолго отложить ваше совещание?

В наступившей тишине телефонный звонок показался пронзительно громким.

– Судья Хант, это агент Савич, – сообщил Майлз. – Он.., э-э-э. хочет поговорить с вами.

Рамзи швырнул на стол салфетку и вышел на кухню, где Майлз терпеливо держал трубку.

– Мы с Шерлок в аэропорту О'Хара. Только что услышали об убийстве в Лас-Вегасе. В голове не укладывается. Рамзи. Как это у него хватило пороху отважиться на такое? Хочешь, чтобы мы вернулись?

Рамзи лишь об этом и мечтал, но что они могут сделать? Доказательств никаких. Неужели он из чистого эгоизма испортит друзьям отпуск?

– Нет, Диллон. Увози поскорее Шерлок, пусть хоть она будет счастлива. Дай знать, где остановитесь, чтобы, если понадобится, я смог позвонить и протрубить боевой клич.

– Есть один пансиончик на левом берегу, – объяснил Савич. – Шерлок хочет показать мне его. Обязательно сообщу номер. Мейсон сказал что-нибудь? Ты виделся с ним?

– Еще бы! Десять минут назад за обедом услышали новости. Представь себе, ему было до лампочки, что в доме гостят агенты ФБР и федеральный судья! Плевать он хотел на все законы.

– Послушай. Рамзи, сваливай оттуда, и поживее.

Возьми Молли и Эмму и переезжайте в «Бейтс мотел».

Это настоящая вендетта, а ты тут ни при чем. Постарайся не лезть в эту историю. Тебе, в сущности, нет дела до Лорда.

– И это говоришь мне ты!

– Да, на правах друга Молли и Эммы. Не хочешь же ты, чтобы они оказались на передовой в этой маленькой, но кровопролитной войне между двумя мафиози.

Счет пока один-один. Мера за меру. Не жди второго раунда. Уноси ноги.

– Ты, как всегда, прав, – с трудом выговорил Рамзи и устало потер лоб. – Собственно говоря, мне следовало бы допросить Мейсона, надеть на Гюнтера наручники и доставить в полицию. Но я и палец о палец не ударю. Пусть все катится к черту, лишь бы с Молли и Эммой ничего не случилось. Позвоню через пару дней, расскажу, как идут дела.

Они еще немного поговорили, и Рамзи осторожно положил трубку на рычаги старомодного черного дискового телефона, который Майлз специально выбрал для кухни. Он поведал Рамзи об этом в одно прекрасное утро, взбивая тесто для блинчиков.

Обернувшись, Рамзи увидел Майлза, нарезавшего сельдерей. Перед ним уже возвышалась горка ярко-красных ломтиков яблока и еще одна – из половинок зеленых виноградин.

– Я готовлю уолдорфский салат, – преспокойно пояснил Майлз.

– Вы обо всем знали загодя, Майлз?

– Как вы понимаете, я должен держать рот на замке, Рамзи. Самое лучшее, что вы можете сделать, судья Хант, – немедленно уехать и взять с собой миссис Сантера и Эмму. Теперь, после гибели Луи, вам ничто не грозит. Однако здесь не задерживайтесь.

– А что, если Шейкер решит мстить? И тогда нам несдобровать.

Майлз, не прерывая своего занятия, покачал головой:

– Так не делается. Все кончено. Игрока одной команды вывели из строя, и за это погорел игрок соперника. Счет сравнялся. Существуют правила, сэр; и никто не смеет их нарушать.

Вне себя от ужаса, Рамзи с силой ударил кулаком по столу:

– Вы понимаете, что это безумие? Какая мерзость!

Майлз невозмутимо пожал плечами:

– Завтра никто не вспомнит о Луи Сантере. Как и о мисс Шейкер. Бросьте это, судья Хант. И поскорее избавьте Молли и Эмму от здешнего общества.

Рамзи, опасаясь, что может в любую минуту сорваться, сжал зубы и шагнул к двери. Обедающие еще не разошлись. Ни на кого не глядя, он подошел к Молли.

– Вы не подниметесь со мной наверх?

– Конечно.

В какое-то мгновение он осознал, что Эмма, забыв о пироге, встревоженно смотрит на него, и галантно осведомился:

– Эм, не сделаешь мне одолжение? – Девочка явно умирала от желания засыпать его вопросами, но Рамзи покачал головой:

– Не хочешь пойти со мной и мамой?

Они отвели Эмму в спальню, усадили за детскую книгу о домашних животных и уединились в комнате Рамзи.

– Не вижу причин оставаться, – без обиняков сказал он. – А вы?

– Абсолютно никаких, – выдохнула Молли, нервно вертя серебряное кольцо на мизинце. – Мой отец – чудовище, Рамзи. Только последний негодяй способен расправиться с ни в чем не повинной двадцатитрехлетней женщиной.

– Таковы законы лиги, в которой он играет, Молли. Свои обычаи, свой устав. Сюда опять вот-вот нагрянут репортеры, если уже не сшиваются перед воротами.

Давайте сегодня же улетим в Денвер. Соберете вещи, захватите паспорта, а потом отправимся в Сан-Франциско. Согласны?

– В Ирландии, должно быть, чудесно, я видела снимки, – пробормотала Молли скорее себе, чем Рамзи. Но в потухших глазах неожиданно загорелись искорки. – Я могла бы снова приступить к работе! Взять с собой камеру.

Господи, это станет для нее началом новой жизни.

И для него?

– Разумеется. Все, что хотите. Вы сделаете для меня фотографию Эммы? Как по-вашему, папарацци не последуют за нами?

– Кому мы нужны? Мы им совсем не интересны.

– Не правда, и вы знаете это.

– Ладно, в таком случае попробуем их перехитрить и смыться, прежде чем они начнут совать нам под нос микрофоны.

– Да, а как насчет дога Эммы?

– Дога? У Эммы нет собаки.

– Она нарисовала мне дога.

– Это, должно быть. Скутер, соседский пес. Она к нему очень привязана.

* * *
– Уезжаете, – констатировал Мейсон без особого сожаления или удивления. – Майлз передал, что вы заказали такси. Не понимаю, почему нельзя поехать на моей машине с водителем.

Рамзи от всей души надеялся, что Эмма не поймет черного юмора. По роду своей деятельности он не раз сталкивался с людьми, подобными Мейсону Лорду, для которых смерть по заказу, заранее намеченная и ожидаемая, была всего-навсего очередным шахматным ходом в игре, где в роли пешек выступали жалкие людишки.

– Да, – сухо обронил Рамзи, – уезжаем. Молли намерена вернуться в Денвер.

Он не собирался посвящать Лорда в свои планы.

– Ив хотела прогуляться на яхте по озеру Мичиган.

Но я не согласился. Знал, что, когда вернемся, вас уже не будет.

– Теперь это не важно. Зря вы остались. Мы все равно решили распрощаться с вашим домом. Спасибо за гостеприимство.

В комнату вошла Ив и объявила, что приехал детектив О'Коннор.

Рамзи тихо выругался. Ему следовало бы ожидать появления детектива, но он совершенно забыл обо всем, стараясь как можно скорее избавить Молли и Эмму от Мейсона.

– Вы с Эммой посидите здесь, – тихо велел он Молли. – Я хочу кое-что сказать детективу. – Он перехватил О'Коннора на пути в гостиную. – Я как раз уезжаю, Райли, и забираю с собой миссис Сантера и девочку.

Детектив выглядел так, словно месяц не спал. Кожа обвисла складками, как у мопса. Под глазами набрякли мешки.

– Трудно осуждать вас, Рамзи. Но напоследок скажите честно, что вам об этом известно.

– Услышал за обедом. Сначала удивился, почему выбран канал Лас-Вегаса и телевизор включен на полную громкость. Но через несколько минут все понял.

Вы не хуже меня знаете, что это дело рук Мейсона Лорда. Мне даже объяснили, что теперь враги сквитались и с насилием покончено.

О'Коннор тихо присвистнул.

– Не поверите, чувствую себя, точно листок на ветру. Мейсон, разумеется, ни в чем не признался?

– Что вы, слова не сказал. Но видели бы вы этот удовлетворенный взгляд. Точь-в-точь сытый хищник. Конечно, это он. Мы оказались в другом мире, где все поставлено с ног на голову.

– Копы в Лас-Вегасе твердят, что улик никаких. Чистая работа. Два трупа, а следов нет.

– Вы не проверяли, может, кто-то из людей Лорда по-быстрому смотался в Лас-Вегас?

– Проверяли, но что толку? Туда летает ежедневно уйма народу, чтобы поразвлечься в казино. Кроме того, вряд ли мистер Лорд допустит такую оплошность. В Лас-Вегасе своих киллеров хватает. Но мне, безусловно, придется проделать все необходимые телодвижения, которых требует инструкция. Может, кто-то из детективов в Лас-Вегасе набредет на что-то.

– Я все еще не доверяю Майлзу. Неужели они в самом деле считают, что квиты? Будь я на месте Шейкера, в порошок бы стер всякого, кто посмел убить мою дочь! А он, получается, просто умыл руки? Невероятно!

– Возможно, Шейкер, подкладывая бомбу, отлично знал, чем рискует. Ну и публика! Милый любящий па почка, ничего не скажешь! Эти люди совершенно иного склада, чем мы с вами, Рамзи. Должно быть, природа, создавая их, в чем-то жестоко просчиталась. Но они отнюдь не глупы, иначе не оказались бы на самой вершине. Он, вероятно, надеялся, что Мейсон закроет глаза на эту историю, только не вышло.

– Скажем, он не ожидал, что Мейсон зайдет так далеко. А если решит, будто они сравняли счет, что тогда?

– Уезжайте, Рамзи. Для вас все кончилось. Рул Шейкер не допустит второй ошибки. Он не может себе этого позволить, слишком много поставлено на карту Отошлите девочку с матерью домой. Денверские копы о них позаботятся. А остальное предоставьте нам. Мы будем держать вас в курсе.

Глава 24

В половине седьмого вечера такси подкатило к дому Молли на Шрайдер-драйв – небольшому прелестному зданию с окнами в белоснежных рамах и синими подоконниками. В саду буйно цвели цветы, свешиваясь через забор, красуясь на клумбах и в ящиках, привинченных к перилам крыльца.

Позади зеленел парк, откуда похитили Эмму. Соседние дома были такими же живописными, как этот, но в чем-то заметно проигрывали ему.

Эмма молчала, глядя перед собой и прижимая к груди пианино. Она походила на маленький призрак. Наверное, считала, что чем тише ведет себя, тем меньше вероятность очередной трагедии. Рамзи порывался еще раз уверить девочку, что бояться нечего, но оба знали: это не совсем правда. Негодяй где-то здесь. Может быть, он давно удрал, скрывается, прячется, но Эмме постоянно казалось, что он маячит неподалеку, в тени деревьев, выжидая удобного случая снова ее похитить. У Рамзи сердце разрывалось при виде малышки.

Он еще раз оглядел парк с его полянками и холмиками, гроздьями клемагисов, подстриженными кустами, хороводами сосен и осинок. Где затаился похититель, когда следил за Эммой?

Рамзи заметил взгляд Молли, брошенный на заросли в западном углу парка. Значит, это случилось там. Ее лицо было напряженным, осунувшимся и похудевшим.

Даже роскошные рыжие волосы казались тусклыми и безжизненными и уныло обвисли под светло-зеленой заколкой в тон блузке. Рамзи был готов прозакладывать голову, что, будь у нее пианино, она точно так, же вцепилась бы в него.

– Эмма, мы дома, – едва слышно выдавила она, боясь испугать дочку. – Помни, мы только сложим вещи и срочно вылетим в Сан-Франциско.

– А потом Рамзи возьмет нас в Ирландию? – осведомилась девочка, судорожно прижимаясь к матери.

Молли невольно задалась вопросом, о чем говорила с Эммой доктор Лу. Сегодня утром малышка виделась с ней в последний раз Надо не забыть позвонить Элинор – Разумеется. – ответила она. – Он очень хотел. чтобы мы с ним поехали. Умолял меня согласиться. Я по доброте душевной согласилась.

– Ты правда умотал, Рамзи? – недоверчиво переспросила Эмма.

– Еще как, солнышко, – подтвердил Рамзи, присаживаясь перед ней на корточки. – Я понял, что не могу остаться один. Что без вас мне будет ужасно плохо. Не возражаешь, если я погощу у вас до завтра?

– Конечно, нет, Рамзи. Здорово! – Она решительно шагнула в ворота, по-прежнему не выпуская из рук пианино. – Доктор Лу показала мне Ирландию на карте И сказала, она такая зеленая, что придется чистить зубы не меньше двух раз в день, иначе они тоже позеленеют – Эмма, это шутка? – К восторгу Рамзи, Эмма обернулась и подарила ему лукавую улыбку. – Это тот парк? – тихо пробормотал он.

– Да. Я когда-то очень любила свой дом. Раньше мы с Луи жили в огромном поместье в западной части Денвера. После развода я продала дом и купила этот.

Но больше мне не хочется здесь жить. Эмма страшно перепугана, и я, признаться, тоже.

– Вы слишком торопитесь. Прошло очень мало времени, – уговаривал Рамзи, хотя понимал, что бросает слова на ветер. – Собственно говоря, нам потребуется всего несколько минут, чтобы собраться. Совершенно не обязательно проводить здесь ночь, если не желаете.

– Не желаю, – подтвердила Молли.

– Кроме того, и его вполне можно продать, Молли. И почему бы не переехать, скажем, в Сан-Франциско? – Слова сорвались с языка так неожиданно, что Рамзи остановился и смущенно уставился на розовый куст. – Я хотел сказать совсем не то, о чем вы, возможно, подумали, – попытался неуклюже оправдаться он.

– Нет, разумеется, нет, – кивнула Молли, снова став собранной, спокойной и холодной. – Как все мужчины.

– О чем это вы?

– Ни о чем. Извините, я просто устала. И расстроена. Мы идем, Эмма.

Девочка терпеливо стояла у двери, пока Молли искала ключи.

– Видите ли, – объяснила она, – здесь так красиво, потому что за садом ухаживает садовник, а соседка поливает растения и цветы в доме. Но наверное, в комнатах пахнет пылью и…

Молли не договорила. В ноздри ударил невыносимый смрад.

– Мама, тут нехорошо, – пробормотала Эмма, попятившись. – Воняет, как в доме Рамзи, когда мы туда вошли.

Она рванулась обратно, и Рамзи едва успел ее подхватить.

– Держись за мной, Эмма. Мы сейчас выясним, что происходит. Стой здесь, и ни шагу назад.

– Господи! – вырвалось у Молли. Она поспешно закрыла рот рукой и отступила. Эта совсем недавно уютная гостиная, с высоким потолком, сообщавшаяся аркой со столовой, сейчас была варварски разгромлена.

Шелковые подушки вспороты, акварели и фотографии в рамках разорваны, лианы и плющ выдраны из горшков и разбросаны по деревянному полу.

– Посмотрите, цела ли одежда, – велел Рамзи, – сложите, что есть, в чемоданы, возьмите паспорта, если они еще существуют, и прочь отсюда. Позвоним в полицию из отеля.

– Надо сообщить соседям и в службу уборки квартир. Кто всем этим занимается? И наступит ли когда-нибудь конец?

– Наступит. Уже наступил. Прошло не меньше недели с тех пор, как здесь побывали.

Через полтора часа в отель «Браун палас», где они сняли номер-люкс на девятом этаже с двумя спальнями, прибыли полицейские. Несмотря на роскошную обстановку, Рамзи здесь не нравилось. Слишком жарко! Он открыл все окна и пожаловался портье, что кондиционер не работает. Наконец после долгих хлопот в комнатах стало немного прохладнее. Эмма уселась на диван и принялась смотреть мультики. Рамзи, Молли и детектив Меклин из денверского департамента полиции устроились за круглым столом в глубине гостиной. Молли заказала в бюро обслуживания номеров кофе и пирожные, и в эту минуту детектив Меклин сосредоточенно жевал овсяное печенье, гордость кухни «Браун палас».

– Как я уже сказала, – начала Молли, – время от времени соседка приходит в дом поливать цветы. Три дня назад все было в порядке. Ваш человек сейчас разговаривает с ней, верно?

– Да, но сомневаюсь, что она видела что-то, иначе давно бы нам позвонила. Тому, кто это сделал, наглости не занимать. Мы только пять дней как сняли наружное наблюдение.

В дверь позвонили. Полицейский, сопровождавший Меклина, отправился в прихожую и тут же вернулся с видом идущего на бой гладиатора. Позади маячил агент Анкор в темном костюме с белоснежной сорочкой, черным галстуком-ленточкой и узконосых туфлях. Молли едва сдержала стон. Только этого не хватало! Словно Меклин мало действовал ей на нервы!

– Здравствуйте, миссис Сантера. Я все еще не решил, стоит ли брать вас под арест.

– Очень мило с вашей стороны, – кивнула Молли, чувствуя, как напряжение сменяется здоровой злостью.

Это, пожалуй, полезно: все лучше, чем киснуть и изводить себя. Она ему покажет!

Молли откинулась на спинку кресла и деланно улыбнулась. Она не раз видела, как обходится отец с неприятными ему людьми. Недаром ей хотелось врезать этому типу в ту самую минуту, когда он впервые переступил порог ее дома после похищения Эммы. Чванливый, высокомерный ублюдок!

– Значит, вы уже нашли виновного?! Рада за вас!

Это, разумеется, спасет мою дочь от очередного похищения? Или остановит убийцу? А может, убережет ребенка от ваших непрофессиональных действий? Кажется, поняла! Вы арестуете меня за то, что я сделала всю работу за вас!

Похоже, ей, удалось его достать. Анкор покраснел как рак и сжал кулаки. Вот-вот взорвется. Какая прелесть!

– Или.., или хотите посадить меня в кутузку за то, что я испакостила собственный дом?

Надо отдать должное Анкору: он быстро овладел собой и даже умудрился выдавить улыбку. Удивлению Рамзи не было предела. Вероятно, Анкору все-таки надоест разыгрывать из себя идиота?!

– Ваше отношение к органам правосудия плохо помогает делу, миссис Сантера, – обронил он и, только сейчас обратив внимание на Рамзи, удивленно поднял брови. Но тот и не подумал представиться. – Знакомое лицо, – наконец изрек Анкор.

– Еще бы, – ухмыльнулся детектив Меклин, расправляясь с очередным печеньем. – Это судья Рамзи Хант, тот самый, о котором нам сообщали из Сан-Франциско и Чикаго.

Агент окаменел. Он привык, что называется, занимать площадку и тянуть одеяло на себя, потому помыслить не мог, чтобы кто-то обращался с ним как с обыкновенным копом. А эта наглая миссис Сантера и невесть откуда взявшийся Хант чуть ли не смеются ему в лицо!

– Что вы здесь делаете?

Рамзи снисходительно улыбнулся:

– Видите ли, мой дом в Сан-Франциско был разгромлен точно так же, как этот: Мы считаем, что действовал один и тот же человек. Как по-вашему? Должно быть, мистер Шейкер – человек педантичный и не любит останавливаться на полдороге?

– У вас весьма своеобразное чувство юмора, и ваши шуточки отдают издевательством над законом, – объявил агент. – Я и без вас все знаю. Однако миссис Сантера не имела права исчезать из Денвера, не предупредив полицию. Отказ вернуться после того, как ее дочь была найдена, я расцениваю как попытку помешать следствию. – Он уставился на Молли с откровенной неприязнью. – И ей не следовало оскорблять меня, едва я показался на пороге.

Может, если бы она делала, что ведено, ее муж не погиб бы. Но зато вы приобрели настоящего живого судью, не так ли?

Молли искоса взглянула на Эмму, казалось, прилипшую к телевизору. Убедившись, что девочка уставилась на экран, она вскочила из-за стола и, стремительно выбросив ногу, ударила Анкора в коленку. Тот охнул, схватился за ногу и медленно поднялся.

– Я арестую вас за нападение на офицера ФБР! – взревел он.

– Не стоит, пожалуй, – мягко предупредил Рамзи. – Собственно говоря, миссис Сантера меня опередила. Если бы не она, я сам поучил бы вас вежливости. Не будьте ослом, агент Анкор. – И, сжав локоть агента, прошептал ему на ухо:

– Вижу, вы с самого начала введены в заблуждение. Нельзя подходить к делу с предубеждением. Она и ее отец – это совершенно разные люди. Между ними нет ничего общего, и в ваших интересах поскорее это понять, отбросить предвзятость и мыслить здраво. Успокоитесь, сядьте и давайте вместе подумаем, что делать, в противном случае я сию секунду звоню вашему боссу и агентам Савичу и Шерлок, которые вели расследование этого дела в Чикаго, и тогда разговор пойдет в ином ключе. Выбирайте, агент Анкор.

Анкор оказался в безвыходном положении. Следствие и без того зашло в тупик. Они так и не нашли убийц фермера в Лавленде, не говоря уже о похитителе девочки, и все началось в тот день, когда эта психованная сбежала и отправилась на поиски дочери. А теперь ухитрилась втереть очки судье Ханту. Законник ошибается, эта стерва – истинная дочь своего папаши. Она все испортила, а чертов Рамзи снюхался с ней да еще и Савичем грозится.

Агент Анкор слишком хорошо знал Савича, чтобы отмахнуться от слов судьи.

Детектив Меклин наконец оторвался от печенья и встал. Красный галстук был усеян крошками, рубашка, топорщившаяся на огромном животе, выбилась из брюк.

– Послушайте, так мы ни до чего не договоримся!

Агент Анкор, садитесь, если судья Хант позволит, конечно.

– Здесь моя дочь, агент Анкор, – предупредила Молли. – Дети, как правило, слышат все, что говорят взрослые. А тут уже было сказано немало!

Анкор обернулся к Эмме, жующей резинку. Слишком быстро работает челюстями, слишком усердно. У него самого двое детей, и он прекрасно видел, когда ребенок интересуется тем, чем не следует. Да еще этот судья!

– Ладно, – согласился он, опустившись на стул.

Наступила гробовая тишина. Детектив взял печенье и, откусив почти половину, объявил:

– Если все это связано, значит, потребовались люди, деньги и власть, словом, то, чего у мистера Шейкера в избытке.

– А для чего было проникать в мой дом? Ради развлечения?

– Это сделали два-три дня назад, миссис Сантера, – заметил Меклин. – приблизительно в то время, когда убили вашего мужа. Возможно, перед нами части одной шарады. Достаточно было показать мистеру Сантере, что мистер Шейкер не шутит и не задумываясь расправится с вами и вашей дочерью, чтобы добиться от него желаемого. Он бы не пикнул. Да, все это преследовало единственную цель.

– И весь этот ужас, – пробормотала Молли, – из-за денег или чтобы ублажить доченьку? Безумие!

Агент Анкор налил себе кофе, отпил глоток и добавил сливок.

– Такие, как Шейкер, не позволят кинуть себя на сотню баксов, не говоря уже о миллионе, – высказался он наконец. – Шейкер привык, что люди смертельно пугаются, стоит ему показать зубы. Вероятно, он нанял настоящих профессионалов.

– Это Шейкер постарался, можно не сомневаться, – добавил Меклин. – Так что теперь все кончено.

– Молю Бога, чтобы вы были правы, детектив, – вздохнул Рамзи. – Других версий пока нет, если, конечно, агент Анкор не узнает чего-то нового…

– Нет, просто нюхом чую что-то не то, – пробурчал Анкор. – А проклятый компьютер Савича? Ничего не выдал?

– Ничего важного.

Агент покачал лысеющей головой:

– Помню, когда в Вашингтоне я встречался с Савичем, секретарша поинтересовалась, успел ли его ноутбук сменить пол. Представляете, никто даже не рассмеялся. Что за фантазии у людей!

Рамзи отчего-то не понравились почти человечные нотки, прозвучавшие в голосе агента. И это после того, как Анкор показался ему самым настоящим желобом! Но кто знает, может, все вернется на круги своя?

Он заметил, что Эмма, свернувшись калачиком, спит на диване. Штанина задралась, и из-под нее выглядывает розовый носок. Его больше не потрясала сила собственных чувств к этому ребенку. Не шокировала и не удивляла. Рамзи улыбнулся и увидел, что носок на другой ноге белого цвета. Что же, ничего странного. Денек нынче выдался тяжелым.

Он поднялся, не сводя глаз с Эммы.

– Вижу, сегодня нам ни о чем не договориться. Наверное, зря мы вам позвонили. Пустая трата времени.

– Вовсе нет, – возразил Меклин. – Мы вместе хотим докопаться до истины. Может, в доме что-то обнаружится. Рано или поздно удастся сцапать того гада, что украл девочку. Фэбээровцы ждут не дождутся этого счастливого дня. Эй, агент Анкор, а не прижать ли его за неуплату налогов?

Глава 25

В Сан-Франциско было тепло и солнечно. Дул легкий ветерок, а над городом раскинулся бесконечный шатер синего неба. Рамзи дышал полной грудью, глядя из окна кабинета, выходившего на небольшой газон, за которым далеко на горизонте виднелся мост «Золотые ворота». Он любил Си-Клифф и считал его самым живописным районом города. Его дом был последним в ряду зданий, теснившихся на вершине цепочки скал на северо-западной окраине города. Слева шумел океанский прибой, справа, у входа в залив, вечным стражем стоял мост, соединяющий Сан-Франциско с унылыми, лишенными растительности Мерин-Хедлендз. В солнечном свете холмы казались безжизненными. Правда, к середине лета на них появится скудная растительность, но сейчас, если к концу дня опустится туман, они покажутся декорациями к готическому фильму.

Полиция уже побывала в доме Рамзи сразу после налета. Эксперты сделали снимки, сняли отпечатки пальцев, рабочие провели необходимый ремонт. Рамзи поговорил со своей секретаршей и стажерами, присланными к нему на практику. Они вызвались помочь обставить комнаты. Он дал им примерную цветовую гамму, объяснил, какого типа мебель предпочитает, и выделил энную сумму. Признаться, бюджет они превысили, зато и результат получился великолепный, так что Рамзи не жаловался. Теперь его кабинет стал более строгим, чисто мужским обиталищем. На кожаные диван, кресла и гигантский письменный стол красного дерева ушло целое состояние, но Рамзи понравилось.

Однако на стенах ничего не было. Он сам купит картины и безделушки. Если учесть, что прошел всего месяц, его помощники совершили чудо.

– Рамзи!

– Что, детка?

– У тебя красивый дом. Я становлюсь такая спокойная, когда смотрю на воду.

Рамзи улыбнулся и, взяв Эмму на руки, устроился в большом кожаном кресле, а ноги поставил на удобную, тоже обитую кожей скамеечку. Раньше он ничего подобного не имел.

– Давай полюбуемся вместе, хорошо? Пусть наши души сольются с природой. Эй, а где твое пианино?

– Наверху. Но сейчас не это главное. – Эмма вздохнула. – Я волнуюсь за маму. Она заболела, а мне говорит, что здорова.

– Что случилось?

– Ее тошнит. Она велела, чтобы я тебя занимала и ты ничего не узнал. Но мне страшно, Рамзи. Ты поможешь?

– О черт! Прости, Эмма. Останься тут и пообщайся с природой вместо меня.

– Ладно, только ненадолго. И лицо у мамы зеленое.

– Я позабочусь о ней. Посиди здесь, хорошо?

– Я не выйду на улицу одна, Рамзи.

– Вот и молодец, – кивнул он и, поцеловав ее в лоб, побежал наверх.

Уже на лестнице Рамзи услышал, что Молли рвет.

Он вбежал в спальню для гостей, которую облюбовали Эмма и Молли. Она была ч ванной. Дверь прикрыта, но неплотно. Он осторожно заглянул внутрь.

Молли стояла на коленях, обхватив руками унитаз.

Рамзи, ничего не сказав, бережно погладил ее плечи и. присев рядом на корточки, откинул волосы Молли со лба Она устало привалилась к нему.

– Легче?

– Господи, хоть бы умереть поскорей, – простонала Молли.

Рамзи смыл унитаз.

– Сейчас принесу воды, сполосните рот.

– Зря вы сюда пришли, – снова простонала Молли. – Так и знала, что Эмма проговорится Какое унижение!

Он вручил ей стакан воды. Молли с трудом поднялась.

– Лучше я почищу зубы.

– У меня есть антацид. Хотите? Да, Эмма ужасно встревожилась. Я рад, что у нее хватило ума позвать меня.

Вижу, она сообразительнее матери.

– Уходите, – выдавила она, выталкивая его за дверь.

Рамзи терпеливо ждал. Через несколько минут он проводил ее к кровати. Из окон спальни вид казался не таким впечатляющим, но мост «Золотые ворота» можно было разглядеть.

– По крайней мере, умирая, я буду видеть эту красоту. Все же утешение.

– Нет, последнее, что вы узрите, – мою уродливую физиономию. И от страха выздоровеете.

– Должно быть, я что-то не то съела в самолете.

Она выбрала язык под креветочным соусом, а Рамзи и Эмма ограничились цыпленком.

– Возможно. Или виной всему стресс. – Он нежно провел ладонью по ее лицу. Влажное и действительно зеленоватое. – Сейчас же позвоню своему врачу.

– Никаких врачей, Рамзи. Забудьте об этом. Мой желудок пуст, так что все обойдется.

– Посмотрим, – строго откликнулся он тем же тоном, которым она обычно говорила с Эммой, когда не хотела слышать никаких возражений. Рамзи принес пару таблеток и стакан воды. – Выпейте.

Она даже не спросила, что это, и, наспех проглотив лекарство, повалилась на подушки.

– Как ваша рука?

– Прекрасно. А ваша спина?

– Еще лучше, – улыбнулся Рамзи. – Швы остались?

– Немного, но уже рассасываются. Нога беспокоит?

– Я и забыл о ней. Давайте посмотрим руку.

Молли позволила ему закатать рукав кремовой блузки. Кожа под повязкой была розовой, на тонкой изящной руке швы казались чудовищно непристойными, но рана заживала, так что причина недомогания не в этом.

– Значит, и вправду съели что-то, – кивнул Рамзи.

– Где Эмма?

– Сидит в моем кресле и любуется мостом. Сейчас проверю.

Он быстро вернулся и привел девочку:

– Смотрите, кого я нашел. Чей это носик-курносик прижимался к стеклу?

– Моя прекрасная маленькая принцесса!

– Не правда, моя, но я согласен разделить с вами ее общество на несколько минут. Вот видишь, Эмма, твоей маме лучше.

– Можно я посижу с ней, Рамзи? Постараюсь ее рассмешить. Мама говорит, что от смеха быстрее выздоравливают.

– Ладно, но если ей снова станет плохо, зови на помощь, и я начну втыкать в нее иголки.

– Фу, – поморщилась Эмма.

Три часа спустя Молли уже жевала сухие тосты и пила чай. Она по-прежнему плохо выглядела, но рвоты больше не было, и тошнота тоже прошла. Правда, Рамзи все еще порывался вызвать Джима Хевершема, специалиста по внутренним болезням главной больницы Сан-Франциско.

– Завтрашний полет отменяется, – решил Рамзи вечером.

Эмма и Молли уже лежали в постели перед новеньким телевизором, звук которого был приглушен. В дверь позвонили.

– Это мой друг из полицейского департамента Сан-Франциско, – объяснил Рамзи, направляясь к порогу. – Я ей звонил. Она пообещала держать меня в курсе.

– Насчет взлома вашего жилища? – спросила Молли, поправляя на лбу мокрую тряпку.

– Это и кое-что другое. Вы отдыхайте, леди. Эм, если маме что-нибудь понадобится, спустишься и скажешь мне. Могу я рассчитывать на то, что ты послушаешь меня, а не ее?

– Не знаю, Рамзи. – всполошилась Эмма. – Она моя мама. И всегда была со мной, с того дня, когда я родилась.

– Верно, но сейчас она не может ясно думать. Позови меня, ладно?

Эмма помялась и потянула к себе пианино Молли театрально застонала, и девочка улыбнулась.

– Прекрасно!

Он отсалютовал дамам и спустился вниз.

У дверей стояла Вирджиния Тролли в своих знаменитых черных сапогах, такого же цвета брюках и свитере и в красном пиджаке.

– Я рада, что ты дома, Рамзи. Здесь был настоящий ад. Просто вавилонское столпотворение!

Рамзи пригласил ее в кабинет. Пламя весело плясало в камине, а новые тяжелые шторы темно-золотистого шелка были задернуты, создавая уютную, почти интимную атмосферу.

– Я обожаю твой дом, особенно с новой мебелью!

Фантастика! Наверное, обстановка обошлась тебе в кругленькую сумму!

– Ничего, страховка покроет большинство расходов.

– Рада слышать. Давай поженимся, а потом сразу разведемся, чтобы я могла заполучить дом.

– Он достанется тебе лишь в том случае, если сумеешь подкупить судью, – отпарировал Рамзи, наливая ей кофе из термоса, стоявшего на боковом столике.

– Боюсь, мой муж этого не поймет, – вздохнула Вирджиния. – Что, если ты согласишься меня удочерить?

– Да ты же старше меня!

– Нашел предлог!

– Надо же как-то отбиваться! Спасибо, что зашла, Джинни. Так что же делается в городе?

– Тебя упрекают в заигрывании с преступным миром, Пресса словно взбесилась. Удивительно, как это они еще не осадили твой дом. Скажи спасибо Господу за малые милости. Но долго это не продлится.

Он коротко рассказал обо веем, что случилось за последние недели, и добавил: :.

– Послезавтра мы втроем вылетаем в Ирландию. Хотели исчезнуть завтра, с утра пораньше, но Молли просто наизнанку выворачивает. Похоже на отравление.

Сейчас ей лучше, но в себя она еще не пришла. Лишь: бы это не приступ гастрита или язвы, хотя после того, что ей пришлось вынести, я не удивился бы и язве.

Вирджиния поднялась, подошла к высоким стеклянным дверям и отдернула шторы. Небо заволокли низкие черные тучи. Ни луны,; ни звезд. Женщина тяжело вздохнула.

– У нас только и разговоров, что о твоих приключениях. Этот Шейкер – та еще акула, Рамзи. Гнусный тип. Берегись его. Если за всем этим стоит Шейкер, шансы посадить его на скамью подсудимых примерно такие же, как у меня – стать прима-балериной. Но по правде говоря, и фэбээровцы сидят по уши в дерьме!

Уже и мышей не ловят!

Рамзи уселся в большое кожаное кресло и схватился за голову.

– Хочется думать, что это все же Шейкер. В таком случае нам, вероятно, ничто не грозит. Это мнение и фэбээровцев, и денверской полиции. Они ищут того гада, что похитил Эмму. Будем молиться, чтобы папарацци не пронюхали о нашем приезде. Думаю, нам полезно побыть немного на другом краю света. А у тебя есть что-то новенькое?

Вирджиния отвернулась от двери.

– Ты, вероятно, прав. Но тот, кто громил твой дом, не оставил следов. Соседи ничего не видели. Ни единого отпечатка. – Она помедлила, оглядывая кабинет: темные панели, дорогая кожаная мебель, блестящий дубовый паркет. – Служба уборки была на седьмом небе от гордости, что именно им выпало приводить в порядок дом судьи Ханта. «Кроникл» даже собрался прислать репортера сделать фото этой комнаты, после того как все будет закончено. Кабинет просто сверкает!

– Еще бы!

– Тебя что-то смущает?

– Нет, все прекрасно, по крайней мере пока. Однако неплохо бы понаблюдать за домом.

– Согласна. Прикажу патрульной машине проезжать здесь каждые полчаса. О, совсем забыла показать тебе кое-что, правда, вряд ли стоит обращать на это внимание, но все же… Подсунули под дверь твоего офиса. – Она вытащила из сумки кусочек картона.

Коротко и ясно:


ТЫ УБИЙЦА. ТЫ УМРЕШЬ.


Написано печатными буквами, шариковой ручкой с толстым черным стержнем. Рамзи пожал плечами и отдал Вирджинии записку. , – Никаких словесных выкрутасов, значит, это не адвокат. Какой-нибудь псих – вполне обычное дело.

– Не отличается от тех угроз, что ты получал сразу после того, как расправился с этой швалью в зале заседаний. Тебе последнее время не приходили подобные письма?

– Кажется, нет, во всяком случае, мне ничего о них не известно.

– Ладно, это, возможно, вздор. Но будь осторожнее, заметано? Кстати, один из тайных агентов полиции рассказывал приятелям, что повторил трюк Ханта, иными словами, хорошенько надрал кому-то задницу. И очень жалел, что на нем не было черной мантии. Это усилило бы впечатление. Так что, прошу прощения, что уже вошел в полицейский фольклор.

Случайно оглянувшись, Вирджиния заметила маленькую девочку, стоявшую на пороге с огромным игрушечным пианино в руках. Тяжелая штука! Как это она его удерживает да еще прижимает к груди? Красивая малышка, с чудесными густыми волосами цвета красного дерева, выбивавшимися из толстой французской косы – Привет! – весело воскликнула Джинни. – Ты Эмма Сантера?

– Да, мэм. Рамзи, маму снова рвет. Она не велела говорить тебе, но я волнуюсь. Ты не мог бы еще раз ей помочь?

– Конечно, Эмма. Сейчас все будет сделано. Джинни, придется позвонить Джиму Хевершему. Он многим мне обязан. Недаром Савич говори г, что нет ничего лучше, чем иметь в должниках врача.

– Это твой друг из ФБР?

– Да. Послушай, Джинни, не возражаешь, если я буду держать с тобой связь? Если случится что-то экстраординарное, пошли мне факс в Ирландию. Мы денька на два остановимся в Дромоленд-касл, это к северу от аэропорта Шеннон. Не помню название графства. Я позвоню сразу, как приедем.

– Договорились. Береги себя, Рамзи. До свидания.

Эмма, позаботься о маме и Рамзи, хорошо?

– Да, мэм.

Эмма проскользнула в комнату, встала рядом с Рамзи, терпеливо дожидаясь ухода Джинни.

Как только она скрылась из виду, Рамзи поднял трубку. Закончив говорить, он подхватил Эмму вместе с пианино.

– Твоей маме повезло. Не придется ехать в больницу. Сейчас к нам придет настоящий доктор!

* * *
Доктор Джеймс Хевершем, сорокадвухлетний дважды разведенный холостяк, каждую свободную минуту проводивший на парусной яхте, выпрямился и задумчиво потер подбородок давняя и неотвязная привычка.

– Мне нужно сделать анализы, – объявил он наконец.

– Нет! Ни в коем случае! Никаких больниц! Никаких анализов!

– Будь по-вашему, – вздохнул он. – Я считаю, что это пищевое отравление. Судя по тому, что вас целый день тошнило, почти весь яд выведен со рвотой, но некоторое количество все же всосалось в слизистую желудка и кишечника, поэтому вас время от времени начинает выворачивать. Я сделаю вам укол, чтобы устранить кишечные спазмы, и пропишу таблетки. Выспитесь, и, думаю, завтра к вечеру вы будете здоровы. Кроме того, ваш организм обезвожен. Пейте как можно больше жидкости сегодня и завтра. А теперь повернитесь и спустите брюки.

– Рамзи, пожалуйста, уведите Эмму.

Но Эмма стояла насмерть:

– Нет, мама, я тебе нужна. Я буду держать тебя за руку.

– И я вам тоже нужен. Стану держать вас за другую руку. Мы вас не покинем, Молли. Сегодня вы нуждаетесь в нас, как пустыня – в дожде.

– Это такая шутка, Рамзи? – осведомилась девочка.

– Ладно, только отвернитесь, чтобы не смущать пациентку, – велел доктор.

Они послушно уставились в телевизор с выключенным звуком, где показывали какой-то старый фильм.

Раздался короткий, быстро оборвавшийся крик и затем спокойный голос доктора Хевершема;

– А теперь эти две таблетки, миссис Сантера. Постарайтесь как можно больше спать. И пить. Но если рвота будет продолжаться, Рамзи, надо немедленно госпитализировать больную. Это приказ. Значит, дело не в пищевом отравлении, и болезнь может оказаться достаточно серьезной.

Молли покачала головой и уже собиралась запротестовать, но врач не допускающим возражений тоном произнес:

– Послушайте, юная леди, не забывайте, у вас дочь, которой вы еще долго будете нужны. Упрямьтесь сколько хотите, но по какому-нибудь другому поводу.

– Вы, разумеется, правы, – вздохнула Молли. – Спасибо.

– Пожалуйста.

Он было повернулся, чтобы уйти, но Молли, которую, видимо, разбирало любопытство, окликнула:

– Чем вы так уж обязаны Рамзи? Он утверждает, что вы его должник и лишь поэтому согласились прийти.

– Судья спас мне жизнь.

– Неужели?

– Когда моя первая жена набросилась на вторую, теперь уже тоже бывшую, вмешался Рамзи. Он отвлек Мелани и протанцевал с ней всю ночь.

– Понимаю. Должно быть, вам придется до конца дней своих расплачиваться, – рассмеялась Молли.

Врач с самым невозмутимым видом раскланялся. Ни к чему ей знать правду. Лучшее лекарство для этой исстрадавшейся женщины – смех и радость, и он счастлив, что развеселил ее.

– Я не жалуюсь. Выздоравливайте, миссис Сантера.

Глаза Молли сами собой закрывались.

Джим улыбнулся и пожал руку Рамзи.

– Я слышал, что вы тут ей плели, – притворно рассердился Рамзи. – Ну и враль! Вот уж не думал, что вы на такое способны! Ладно, считайте, что теперь я вам обязан по гроб жизни. Мы квиты.

– Ни за что! Приду по первому зову. Как вспомню эту чертовски ледяную воду, ужас берет. Если бы не вы, я никогда и никому бы уже не смог поставить диагноз.

Сказав это, он нагнулся и машинально пощупал лоб Эммы.

Та ойкнула и молниеносно отпрянула. Рамзи поспешно погладил ее по плечу.

– Солнышко, не бойся. Доктор Хевершем просто хотел убедиться, что ты здорова. Понимаешь, а вдруг мама заразилась сама и заразила тебя? Нужно все хорошенько проверить. На то Джим и доктор. Он и мой лоб сейчас потрогает, правда, Джим? Такая уж у него работа.

И тут врач все вспомнил. Та малышка, над которой издевался какой-то маньяк! Он виновато улыбнулся:

– Знаешь, по-моему, ты совершенно здорова. И лоб у тебя нормальный. И очень красивый. Поухаживаешь за мамой, хорошо?

– Да, сэр, – пролепетала Эмма, по-прежнему прижимаясь к Рамзи.

Онпочувствовал, как ему в ладонь скользнула холодная ручка. Она умудрялась придерживать пианино свободной рукой! Он поскорее взял девочку на руки.

– Давай проводим доктора Хевершема, детка, хорошо? А потом принесем твоей маме воды.

– Ей не понравится все время бегать в туалет.

– Никому бы не понравилось, но что поделать, такова ее несчастная доля.

Глава 26

Молли мирно проспала ночь. И хотя взбунтовавшийся желудок пришел в норму, утром она все еще была очень слаба. Рамзи поджарил ей три тоста и намазал сверху толстым слоем клубничного джема, а затем вместе с Эммой уселся на кровать, бдительно следя за каждым кусочком, исчезавшим во рту Молли. Наконец она. рассмеялась и запросила пощады:

– С меня довольно! Целых два кусочка! А теперь душ, и я почувствую себя человеком! Рамзи, может, улетим сегодня?

– Нет, Молли, один день ничего не значит Доктор велел вам оставаться в постели. Примите таблетки и постарайтесь больше пить. Я принес вам минеральную воду в бутылках. Если будете послушной девочкой и все обойдется, так и быть, свожу вас в свой любимый мексиканский ресторанчик на Ломбард-стрит.

Молли застонала и схватилась за живот.

– Ладно, придется довольствоваться куриным бульоном.

У Молли еще хватило сил одеться и высушить волосы. Она едва добрела до свежезастланной постели с призывно откинутым одеялом.

– Клянусь, это белье выбирала женщина. Такое яркое, и рисунок оригинальный! Я права?

– Да, наверное, моя секретарша постаралась. Выпейте залпом весь стакан. Подремлите еще немного, а мы с Эммой погуляем. Отправимся к Клифф-хаус. Там замечательный пляж, весь город приходит купаться.

Посмотрим на тюленей, построим песочный замок и пошвыряем «летающую тарелку» собакам, которых привели туда изнывающие от жары владельцы. Домой вернемся грязные, но счастливые. И чтобы бутылка к тому времени опустела.

Они не пробыли на песочке и двадцати минут, как огромный, настоящий, словно паровоз, черный Лабрадор подбежал трусцой к Рамзи и потерся головой о его ногу.

– Если не хотите бросать ему тарелку, не стесняйтесь, скажите, чтобы убирался ко всем чертям, – окликнул женский голос.

Но Рамзи погладил пса и, дружески потрепав за уши, спросил:

– Ты как, старина, не против?

И, вытащив потрепанную, изжеванную желтую игрушку из старого рюкзака, в котором лежали еще сандвичи, картофельные чипсы и лимонад, швырнул ее ярдов на тридцать. Лабрадор, задрав хвост, помчался за поноской – Ну, теперь Бопа от вас не оттащишь, – покачала головой молодая женщина, подходя к Рамзи и Эмме.

Девочка не сводила глаз с собаки. Боп взвился в воздух, но поймать тарелку не удалось.

– Ничего, в следующий раз получится. Ему сначала необходимо усвоить ваш стиль броска. Предупредите, когда он вам надоест. Это ваша малышка?

Эмма мгновенно вцепилась в руку Рамзи и привалилась к его ноге.

– Да. Ее зовут Эмма.

– А я Бетти Конлин, – представилась женщина, протягивая руку, и, обменявшись рукопожатием с Рамзи, присела на корточки перед Эммой. – Привет! Сколько тебе лет, крошка?

Эмма долго мерила незнакомку оценивающим взглядом.

– Боп возвращается, – наконец выговорила она. – Моя мама дома и лежит в постели, потому что болеет.

Мы пришли сюда, чтобы поиграть, и еще.., мне надо попытаться кое о чем забыть. А мама тем временем отдохнет и поправится.

– Понимаю, – кивнула Бетти, поднимаясь.

Да и что тут скажешь? Девочка ясно дала понять, что Рамзи – человек несвободный.

– Лови, Боп! – крикнула Бетти.

Рамзи снова подкинул игрушку вверх. Теперь Боп не оплошал.

Он давно уже не был так счастлив. Что еще нужно человеку? Солнце, вода, пес, благодарно лизавший его пальцы, Эмма, старательно лепившая что-то из песка.

Океанская гладь в солнечных лучах дробилась на множество мелких голубых бриллиантов.

Волны с тихим шорохом накатывали на берег, и шум прибоя напоминал несмолкаемое шушуканье сердитых старушек. Не хватало лишь Молли. Жаль, конечно, но отсюда слишком далеко до туалета.

Взглянув на Эмму, Рамзи увидел, что та неприязненно уставилась на Бетти Конлин. Отныне посягательства женщин ему больше не грозят – Эмма сумеет его защитить. Но на сей раз ей придется немного потерпеть: без Бетти не будет и Бопа.

Боп снова метнулся к ним, делая вид, что не хочет отдавать тарелку. Рамзи пришлось вступить в шутливую борьбу. Наконец пес выронил игрушку и умчался. Рамзи бросил тарелку почти параллельно воде и, прикрыв глаза ладонью от солнца, стал наблюдать за собакой.

Тарелочка, подхваченная восходящим потоком воздуха, унеслась ярдов на пятьдесят.

Бетти что-то сказала, и Рамзи рассеянно кивнул. Боп, мокрый как мышь, торжествующе тащил в зубах игрушку и отряхивался, разбрызгивая во все стороны мириады капель.

– Посмотри, Эмма, какой смешной! – расхохотался Рамзи, оборачиваясь.

Девочка исчезла. Рамзи охватила паника.

– Эмма, – тупо пробормотал он. – Эмма. – И, услышав крик, метнулся вперед. Какой-то малыш дрался с сестренкой. – Эмма! – завопил он во все горло.

О Господи! Этого не может быть! Она где-то рядом!

Похитители не успели утащить ее далеко! Рамзи видел ее всего две минуты назад!

Солнце нещадно било в глаза, и Рамзи смахнул со лба капли пота. И тут заметил мужчину в длинном темно-коричневом пальто, почти бегущего по пляжу. Пальто в такой день? И оно как-то подозрительно топорщится…

Эмма! Он унес Эмму! Как только успел так быстро все проделать?

Рамзи ринулся следом. Он не стал кричать, чтобы не спугнуть негодяя, просто побил, кажется, мировой рекорд по бегу. Мужчина неожиданно споткнулся и едва не упал в воду. Над его плечом показалась голова Эммы.

– Рамзи! Рамзи! – завизжала девочка.

– Сейчас! – отозвался он.

Рамзи был уже в двух шагах от похитителя, когда тот оглянулся, понял, что все кончено, уронил Эмму и рванул к высокому бетонному волнолому. Рамзи бросился было в погоню, но, услышав плач, вернулся к Эмме.

Она неподвижно лежала на песке. Над ней встали две маленькие девочки с голубыми ведерками. К ним уже мчалась какая-то женщина. Рамзи осторожно отодвинул малышек и опустился на колени перед Эммой.

Она лежала, скорчившись, подтянув колени к подбородку. Волосы прилипли к мокрым от слез щекам.

– Эмма, родная, это я, Рамзи. Ты не ушиблась?

Девочка тихо застонала и непонимающе уставилась на него.

– Ты не ранена?

– Нет, то есть немного. Он закрыл мне шарфом лицо и ударил по голове.

Рамзи онемел от такой наглости. На людном пляже, средь бела дня! Неужели он ничего не боится?

Рамзи посмотрел в ту сторону, куда удрал преступник. Ни одного человека в пальто. Должно быть, успел его сбросить!

Он прижал Эмму к себе и поцеловал. Господи, он едва ее не потерял!

– Этот человек пытался украсть ее? – спросила женщина.

– Да. Вы не заметили, куда он делся, когда добежал до волнореза?

– Нет, я испугалась за девочку и больше ни на кого не обратила внимания.

– Все произошло в мгновение ока, – выпалила запыхавшаяся Бетти. Боп терся головой о ногу Рамзи, не выпуская из пасти игрушку. – Только что была, и вдруг… мне ужасно жаль, судья Хант.

Женщина молча схватила за руки своих малышек.

– Мы уходим, – велела она. Дети ныли и капризничали, но женщина решительно поволокла их прочь.

– Хотите, вызову полицию? – предложила Бетти.

– Нет, – отказался Рамзи, медленно поднимаясь с Эммой на руках. – Детка, прости меня, раззяву, прости, пожалуйста, – повторял он, целуя ее теплую макушку. – Бетти, я дарю Бопу тарелочку. И все наши сандвичи.

Позже полиция допросит отдыхающих, но сейчас важнее всего доставить Эмму домой. Девочка дрожала крупной дрожью, слезы катились градом. Он не выпустил ее, даже усаживаясь в старый «порше». Она с недетской силой сдавила его шею, но Рамзи было все равно.

Все еще держа Эмму, он прошел в кабинет и набрал номер Вирджинии Тролли. Услышав знакомый голос, Рамзи, заикаясь, пробормотал:

– Это Рамзи. Похититель снова пытался украсть Эмму, на пляже около Клифф-хаус. Я погнался за ним и чуть не схватил, но он бросил Эмму и скрылся. Я не мог продолжать погоню, потому что испугался за девочку. Па нем были длинное темно-коричневое пальто, потрепанные черно-белые кроссовки, коричневая вязаная шапочка и солнечные очки. Судя по тому, что бегает он плохо, ему за сорок. Нет, не слишком высокий, пять футов десять дюймов, не больше. Да, белый. Может, пошлешь людей на пляж, пусть поспрашивают, не видел ли кто ублюдка. Да, спасибо. Жду. – Он повесил трубку и сел. – Давай посмотрим, что с твоей головкой, солнышко – Мама, – пробормотала Эмма, уткнувшись лицом в его куртку. – Мама.

– Ты права. Пойдем спросим, как она там.

Но Молли в спальне не было. Рамзи потрясенно воззрился на пустую кровать. На столике стояла порожняя бутылка. Он громко позвал Молли. И даже заглянул в ванную.

– Молли!

– Где мама, Рамзи?

– Не знаю, Эмма. Не знаю.

Рамзи сбежал вниз, окликая Молли. Эмма безвольно льнула к нему. Что же случилось, черт возьми?

Рамзи выбежал за дверь. По тротуару шла пожилая чета. Соседи. Они узнали его и приветственно помахали руками. Он махнул в ответ и оглядел улицу. Никого.

Эмма снова содрогнулась в тихих, отчаянных рыданиях. Ее всхлипы были для Рамзи хуже любой пытки.

– Погоди, дорогая, не плачь. Мама, должно быть, решила погулять, вот и все.

Он нес всякий вздор, лишь бы немного утешить девочку. Где же Молли? Такого ужаса ему еще не приходилось испытывать.

К дому подъехал белый «плимут» с молодым полицейским за рулем. Из машины вышла Вирджиния.

– Молли пропала. Пропала, – повторил Рамзи. Увидев его искаженное мукой лицо, Вирджиния негромко предложила:

– Давай зайдем в дом. Мне надо позвонить. И не волнуйся, Рамзи, все будет в порядке. Эмма, держись.

Ты уже большая девочка.

Вирджиния потянулась к телефону, а Рамзи принялся укачивать Эмму. С улицы донесся истерический вопль.

– Это мама!

Эмма вырвалась из объятий Рамзи и пулей метнулась к порогу. Дверь открылась, и Молли буквально ввалилась в прихожую. Молодой коп, стоявший сзади, едва успел ее поддержать.

– Мама!

Молли бросилась на колени перед дочерью, и Эмма зарыдала еще громче.

– Прошу прощения, леди ни за что не хотела сказать, кто она, – растерянно объяснил коп.

– Ничего страшного. Поезжайте к Клифф-хаусу, Джо, и помогите вести допрос отдыхающих, – велела Вирджиния.

Рамзи терпеливо подождал, пока Эмма немного успокоится, а Молли поднимет голову.

– Что с вами стряслось? – свирепо прошипел он.

Но Молли от облегчения потеряла дар речи.

– Я.., мне позвонили, – наконец выдавила она. – Минут десять назад. Я спала и не сразу поняла, что ему нужно. Звонил мужчина. Голос приглушенный, точно он говорил через платок. Он повторял одно и то же несколько раз. Что-то насчет пляжа, и будто он заполучил Эмму, и я больше никогда не увижу ее.

– Мама, – прошептала девочка. Молли стиснула ее и закрыла глаза Затем взяла дочь на руки и поднялась.

Она сделала шаг, но тут же пошатнулась, и Рамзи пришлось подхватить сразу обеих.

– Слава Богу, вы целы и невредимы.

– Да, – пробормотала Молли. – Что произошло?

Рамзи подвел ее к дивану и усадил, но не разжал рук. И нежно поцеловал в лоб сначала Молли, а потом Эмму.

– Все хорошо. Мы опять вместе. Негодяй схватил Эмму, но я сразу побежал следом и отобрал мою крошку. Он сумел удрать. Я побоялся оставить Эмму. Вирджиния послала на пляж полицейских, может, найдутся очевидцы. Но почему он звонил вам? Да еще после того, как Эмма уже была у меня. Что это означает?

– Хотел запугать Молли, – предположила Вирджиния. – Кому принести воды?

Рамзи попытался было сказать, что вода больше всех необходима Молли, но махнул рукой и замолчал, внезапно осознав, что чувствует себя как-то странно. Словно мозг отказывается работать.

– Колесики не крутятся, – сокрушенно заметил он. – Какой же я идиот! Просил тебя о защите, договорился насчет патрульной машины и вообразил, что все кончено.

Не думал, что опасность по-прежнему существует. Представить не мог, что этому типу хватит наглости вернуться.

– Да и я не умнее, – добавила Молли. – Тоже решила, что все прекрасно. По-моему, он окончательно спятил!

– Скорее всего, – согласилась Вирджиния, – За дело, приятели!

Она принялась задавать Рамзи вопросы. И при этом была бесконечно терпелива, говорила тихо и спокойно.

Рамзи, конечно, сообразил, что ей не раз приходилось видеть подобные сцены, только далеко не все так хорошо кончались.

Они сидели рядом, как одна семья. Эмма у него на коленях, уткнувшись лицом в плечо матери. Свободной рукой Рамзи обнимал Молли.

– Миссис Сантера, пожалуйста, сосредоточьтесь. О, я забыла представиться, простите! Меня зовут Вирджиния Тролли. Работаю в полицейском департаменте Сан-Франциско. Старая знакомая Рамзи.

Молли кивнула одетой в черное женщине:

– Зовите меня Молли.

– Прекрасно. Значит, мужчина позвонил примерно… – она посмотрела на часы, – ..примерно в десять минут четвертого. Не можете дословно повторить, что он сказал?

– Сказал, что Эмма у него. Дескать, этот идиот судья оставил ее одну на берегу, а сам флиртует с какой-то бабой и бросает игрушку ее собаке. Что украсть Эмму оказалось легче легкого И что он никогда не позволит ей снова сбежать, и добавил, что я больше ее не увижу.

А потом рассмеялся и прохрипел, что он проедет мимо дома, чтобы я увидела его вместе с Эммой. Пообещал, что разрешит Эмме помахать мне рукой на прощание. И повесил трубку. Я не смогла слова вымолвить. Но тут подумала, что, если выбегу на улицу, возможно, сумею остановить его машину. Металась по тротуару взад-вперед, как сумасшедшая. Удивительно, что соседи не вызвали полицию.

– Он позвонил ей после того, как я вернул Эмму, – задумчиво выговорил Рамзи. – Чтобы напугать?

– Не просто напугать, а терроризировать, – поправила Вирджиния. – Хотел показать, что всемогущ. И отчасти своего добился. Молли сама не своя.

Кажется, он немного опомнился, и мозг снова заработал нормально. И судя по виду, Молли тоже приходит в себя. А Эмма? Что будет с Эммой? И как теперь с ней обращаться?

– Он ударил Эмму по голове, – вспомнил Рамзи.

Молли погладила дочь по плечу:

– Эм, он сильно тебя стукнул?

Девочка выпрямилась и осторожно потрогала макушку.

– Нет, всего лишь маленькая шишка.

– Я видел, как ты высунулась из-под его пальто.

Эмма кивнула:

– И еще укусила его прямо через рубашку. Сильно-сильно. Ты велел мне никогда не сдаваться, вот я и придумала, что делать.

– Ты молодец, Эмма, – похвалила Вирджиния. – Куда ты его укусила? В левую грудь или правую?

– Кажется, в правую. По-моему, ему было ужасно больно.

– Так ему и надо, – хмыкнула Вирджиния.

Рамзи сжал ладонями лицо Эммы и поцеловал в нос.

– Так ему и надо, – согласился он. Рамзи не мог наглядеться на девочку, неожиданно ставшую для него самым дорогим существом на свете. – О Эмма" ты меня простишь?

Он прижался к ее лбу своим, ощущая, как отступившая было паника вновь берет его в плен, заставляя испытывать полнейшую беспомощность.

Эмма ободряюще провела пальчиками по его щеке.

– Ты не виноват, Рамзи. Не плачь. Он откуда-то подкрался, когда я лепила замок, и схватил меня.

Вирджиния отвернулась, неловко откашлялась и бросила через плечо:

– Может, снова вызвать доктора Хевершема, Рамзи?

– Ты права. Мне сразу станет лучше.

– Я, как мама, ненавижу больницы.

Рамзи и Молли переглянулись.

– На этот раз он был без маски, но зубы все равно плохие.

Голос девочки звучал почти нормально. Она спокойно сидела на коленях Рамзи, глядя на Вирджинию.

– А что еще ты заметила, Эмма?

– От него странно пахло, совсем как тогда.

– Как именно? – допытывалась Вирджиния, доставая из сумочки маленький блокнот.

– Противно, – пожала плечами Эмма. – И очень сильно.

– Виски! – осенило Рамзи. – Это виски, Эм?

Но Эмма непонимающе уставилась на него. Тогда Рамзи поднес ее к буфету, вынул пробку из бутылки и дал понюхать девочке.

– Этот запах?

Малышка поморщилась и отвернулась.

– Да, Рамзи. Ужасно воняет.

– Верно.

– И у него гнилые зубы?

– Да, мэм. Такие черные и обломанные. А одного и вовсе нет.

Она открыла рот и показала на левый резец.

– Так, – кивнула Вирджиния, продолжая записывать. – Он что-нибудь сказал?

Девочка покачала головой. Рамзи вернулся на диван и сел рядом с Молли.

– Подумай, Эм, – продолжала Джинни. – Что ты делала перед тем, как тебя ударили?

– Замок строила.

– А потом?

– Услышала что-то, обернулась, и все.

– Да, – вздохнула Молли. – Секунда – и дело в шляпе.

Эмма взяла мать за руку. Вирджиния тихо закрыла блокнот.

– Он начинает суетиться и делать ошибки, – заметила она Рамзи. – Не уходит. Держится поблизости.

Теперь мы, возможно, сумеем его схватить. Эмма, ты самая умная девочка на свете. Рамзи рассказывал, как ты смогла однажды улизнуть от этого подлеца. И снова ему не удалось с тобой справиться. Успокой Рамзи и маму, хорошо? Им что-то не по себе.

– Да, мэм, обязательно.

– Эмма, не могла бы ты еще раз описать художнику этого человека? Ведь сегодня на нем не было маски.

– Постараюсь, Рамзи.

– Я срочно пришлю кого-нибудь, – пообещала Вирджиния. – Пока, Эмма. Еще увидимся.

– Мама, по-моему, ты не должна ходить в туалет одна, без меня. И Рамзи тоже. Я буду вас провожать.

Вирджиния услышала, как миссис Сантера рассмеялась: едва слышно, дрожащим голосом, но все же рассмеялась.

Глава 27

Эмма и Молли, раскрыв рты от изумления, разглядывали огромный холл Дромоленд-Касл – стены из обтесанных серых булыжников, гигантские окна и древние вышитые коврики. Когда-то Дромоленд был неприступной твердыней О'Брайенов, а теперь, по прошествии столетий, превратился во внушительное, довольно неприветливое здание в готическом стиле с башнями по углам. В начале века здесь разместился модный отель, окруженный чудесным зеленым парком.

Им отвели большую квадратную комнату с высокими окнами, выходившими на ровно подстриженные изумрудные газоны, английский сад и озеро. В номере стояли две двуспальные кровати.

Они попросили было принести еще одну раскладную кроватку для Эммы. Однако, когда улыбающийся коридорный Томми вкатил кровать, Рамзи, увидев искаженное ужасом лицо малышки, тотчас сказал молодому человеку, что им ничего не надо. Девочка будет спать с матерью.

Так они и решили, и по ночам Эмму больше не преследовали кошмары.

Первые два дня дождь лил как из ведра. Но третий день выдался таким ясным, что на солнце было больно смотреть. Они проснулись поздно, и после завтрака Эмма нарядилась в голубые джинсы, белую рубашку, любимые кроссовки «Найк» и носки в клеточку, купленные Рамзи в очаровательной деревушке Адер, где в живописных домиках под черепичными крышами располагались бесчисленные сувенирные лавчонки.

Эмма кормила уток. Молли, стоя на одном колене, терпеливо выбирала нужный ракурс и подходящее освещение. В ее «Минолте» ждали своего часа тридцать шесть кадров высокочувствительной пленки. Молли забыла захватить экспонометр и сейчас ужасно жалела, что не купила камеру со встроенным экспонометром. Но она так часто снимала Эмму в самых различных интерьерах и на пленэре, что ничем особенно не рисковала. Просто очень хотела сделать идеальный снимок для Рамзи, человека, спасшего ее дочь, которого она уже узнала почти так же хорошо, как себя. И теперь, когда тьма уходила из души Эммы, сменяясь радостным сиянием, она не могла не испытывать горячей благодарности к Рамзи.

Белые лоснящиеся утки дрались за кусочки хлеба, которые бросала смеющаяся девочка. Она старалась, чтобы еда досталась всем, но одна птица, проворнее своих подружек, ухитрялась каждый раз оказаться впереди и едва не вырывала хлеб из пальцев Эммы.

Молли быстро закрыла диафрагму на одно деление и уменьшила выдержку, поскольку сжимала камеру в руках и опасалась, что изображение «поплывет». Естественное освещение было достаточным, и фон – озеро с утками – выйдет так же отчетливо, как лицо дочери.

Солнце было позади девочки, так что можно снимать в контурном свете.

Молли постаралась навести на резкость, чтобы получить натуральные цвета кожи и особенно волос, которые неминуемо образуют вокруг головы девочки светящийся ореол, и одновременно держать в фокусе озеро и птиц. Ей хотелось передать плавность, словно бы текучесть жестов, суть постоянного движения, схваченного в подходящий миг. Главное – не отразить ничего лишнего, ненужного и сентиментального, просто запечатлеть свет и безграничное единство маленького человечка с природой. И чудесную, трогательную улыбку Эммы, ее неподдельное тепло.

Молли щелкнула раз, второй, третий и перешла на другое место, готовясь к следующей серии снимков.

Наглая утка высоко подскочила, чтобы схватить кусочек, предназначенный для соперницы. Эмма обрадованно захлопала в ладоши, так что остаток хлеба достался назойливой птице. Утка, ошалев от такой удачи, подлетела, хлопая крыльями и вытягивая шею. Молли постаралась не упустить момент и так увлеклась, что свалилась на спину. Немного полежав на траве, она села и положила камеру на колени. Незаметно для себя она истратила всю пленку.

Камера уютно улеглась в ее ладони, теплая и обтекаемая. Старая подружка! Молли привыкла к ее весу, изгибам, знала каждую щербинку. Конечно, ужасно соблазнительно купить новую камеру, с такими наворотами, чтобы только кофе не варила для фотографа, но к чему Молли кофе? Она упорно не хотела расставаться с «Минолтой». Им вдвоем еще немало придется вынести;

Сегодняшний день не прошел зря. По крайней мере один из снимков будет достоин того, чтобы подарить его Рамзи. Может, даже два. Жаль, конечно, что нет штатива.

Молли покачала головой, но тут же припомнила, как тяжело таскать за собой по свету необходимое оборудование. Нет уж, придется подождать, пока они не вернутся домой.

Неожиданно она краем глаза уловила какое-то движение в сосновой рощице и оцепенела от страха. Паника нарастала с каждым мгновением. И тут Молли увидела мужчину в длинном коричневом пальто и в вязаной шапочке. Небрежно прислонясь к дереву, он, казалось, смотрел на Эмму. Молли уже рванулась к девочке, как незнакомец появился на поляне с сумкой, из которой торчали клюшки для гольфа. Молли шумно перевела дыхание. Ох, уж эти ирландцы и их идиотский гольф Всеобщее национальное помешательство. Повсюду поля для гольфа, и Дромоленд-Касл не исключение. Странно, она могла бы поклясться, что шотландцы – куда более ярые приверженцы этого спорта.

Мужчина заметил, что она уставилась на него, и, сняв шапочку, пожелал ей доброго утра.

Молли энергично помахала в ответ, чувствуя, как лицо и шею заливает краска облегчения. Господи, какая она трусиха! Разве можно так паниковать?

Но в глубине души Молли сознавала, что отныне будет реагировать подобным образом на каждого незнакомого мужчину, внезапно возникшего перед ней. До тех пор, пока не поймают похитителя Эммы.

В это время Рамзи звонил Вирджинии Тролли. По описанию Эммы полицейский художник создал портрет человека лет сорока с редеющими волосами, острым подбородком и густыми усами. Серые, широко расставленные глаза, большие оттопыренные уши. Эмма сказала, что именно поэтому он носит вязаную шапку. Стыдится своих ушей. Основной приметой, конечно, были его зубы. Если только он не догадается пойти к дантисту, что весьма сомнительно.

Трудно сказать, насколько точным был словесный портрет, нарисованный девочкой, но надо же с чего-то начать. Рисунок размножили и раздали полицейским и агентам ФБР.

Конечно, теперь можно попытаться его узнать. Уже легче. Но он не сдался. Молли это знала. И стоит им вернуться, как все повторится сначала.

Молли решила, что они не поедут в Денвер. Она увезет Эмму в другой город и сменит фамилию. Тогда уж их никто не отыщет. Денег у нее достаточно, фотограф она хороший и всегда найдет работу. Разумеется, придется все начинать заново, но ей не привыкать. В конце концов, до сих пор самым большим ее достижением были снимки Луи в «Роллинг стоун» шесть лет назад. Должно быть, редактор давно ее забыл.

Эмма подобрала с земли крошки, слепила в комочек и бросила ненасытной утке.

– Эй, Эм, – окликнула Молли, – может, когда вырастешь, будешь ресторатором?

Утки перестали крякать, отлично понимая, что поживы больше нет и, следовательно, рассчитывать не на что. Они вперевалочку направились к озеру, хлопая крыльями и прихорашиваясь.

– Что это такое, мама?

– Человек, которому платят за то, чтобы он готовил обеды на разные праздники. Попробуешь множество вкусных вещей. Но не забудь, надо уметь придумывать всякие штуки, какими украшают блюда. Это очень трудно. Правда, слепила же ты яблоко из хлеба, значит, можешь стать настоящим кулинаром-дизайнером.

– А мне придется еще и самой кормить всех этих людей?

– Эмма, это шутка?

Эмма, немного подумав, вздохнула:

– Кажется, нет, мама.

– Не волнуйся, не придется. Они взрослые и могут сами держать в руках вилку.

Молли еще раз оглядела сказочный пейзаж и прижала к себе девочку. Ей отчаянно хотелось спросить, о чем она думает, что чувствует, но Молли боялась. Вдруг Эмма сорвется?

Она объявила весело и жизнерадостно, словно на сердце не было забот:

– Сегодня такое солнышко, киска! Что, если нам устроить пикник в Банретти-Касл? Вчера из-за дождя мы почти ничего не увидели. Рамзи говорит, что в ясные дни там чудесно.

Эмма довольно улыбнулась, как обычно при упоминании о Банретти-Касл, замке, расположенном к востоку от Лимерика, где в тысяча шестьсот сорок четвертом году родился Уильям Пенн <Уильям Пени (1644 – 1718) – основатель английской колонии в Северной Америке, получившей название Пенсильвания>. Там же его отец, адмирал Пенн, сдался врагу во время гражданской войны и уплыл от позора в Америку. Эту и множество других историй о пенсильванских квакерах поведал им Рамзи, выросший недалеко от Харрисберга.

Эмма деловито вытерла руки о джинсы и кивнула:

– Мне хотелось бы подняться по той лестнице. Может, сумею вскарабкаться на самый верх, и Рамзи не придется меня нести. Давай поедем, ма! Томми сказал, что скоро будут ходить тури.., туристические автобусы, но пока еще рано.

Молли недоуменно моргнула. Какой сейчас месяц?

Конец мая? Все изменилось так жестоко и необратимо, что она иногда забывала день недели, не говоря уже о числах.

– Да, сезон еще не начался. Но так даже лучше: народу меньше.

Всего месяц назад она целыми днями работала с камерой, совершенствуя свое мастерство Жизнь была прекрасна. Осенью Эмма собиралась пойти в школу, и обе с нетерпением ждали этого дня. И во г теперь все в руинах, и неизвестно, что будет впереди.

– Смотри, мама! – воскликнула Эмма, вытягивая левую руку. – Это Томми подарил. – На среднем пальце красовалось серебряное колечко тонкой работы с фиолетовым камешком. – Он сказал, оно кельтское.

Молли задумчиво смотрела на маленькую изящную ручку.

– Чудесное кольцо. Томми сегодня утром его подарил?

– Нет. Вчера. Сказал, что приготовил мне кое-что, если доем овсянку.

Молли оцепенела от страха. Она видела, как Томми пересмеивается с Эммой, но когда он успел отдать ей кольцо? Неужели и он из шайки Шейкера? Пытается втереться в доверие к Эмме?

Она похолодела от ужаса, но тут же постаралась рассуждать здраво. Какой вздор! Томми – милый мальчик с огненно-красными волосами и открытым веснушчатым лицом. Приветливый и услужливый. Да и слишком он молод – не старше семнадцати, Однако она инстинктивно сжала ладошку Эммы.

– Мама, мне больно.

– Что? О Господи, Эм, прости. Смотри, Рамзи идет.

Давай спросим, не хочет ли он поехать в Банретти.

Час спустя они уселись в машину, захватив корзинку с сандвичами. Хлеб, сыр и ветчина, ничего больше, поскольку, по словам Молли, ирландцы не признают ни майонеза, ни горчицы, не говоря уже о помидорах и салате. Но они не удержались от соблазна добавить к скромному обеду картофельные чипсы. И бутылки с местным сидром.

Дороги были неимоверно узкими, и, для того чтобы разминуться со встречной машиной, приходилось съезжать на обочину.

– Здесь надо быть настоящим виртуозом, – заметил Рамзи, успешно миновав очередной автомобиль. – На востоке Ирландии населения гораздо больше и дороги лучше. Но едва окажешься за пределами Дублина, приходится ко многому привыкать.

У ворот замка стоял всего один автобус с туристами.

Сегодня им никто не помешает.

На этот раз Эмма самостоятельно взобралась по главной лестнице замка.

* * *
– Кажется, мы знаем, кто он.

Рамзи судорожно стиснул трубку. В Ирландии полночь, в Вашингтоне семь вечера.

– Рамзи, ты слышишь меня? – настойчиво повторял Савич. – Проклятый телефон! Связь ни к черту.

– Нет, все в порядке. Вы действительно отыскали его, Савич?

– Да. Еще не сцапали, но имя известно. Джон Дикерсон, он же Сонни Дикерсон, или отец Сонни. Сорок восемь лет, бывший священник, которого отлучили от церкви, когда терпение добрых епископов и кардинала истощилось. Ты, надеюсь, помнишь их милый обычай переводить священников-педофилов из одного ничего не подозревающего прихода в другой и время от времени посылать провинившихся к психиатру?

– Конечно. Слава Богу, теперь святых отцов судят так же, как простых смертных.

– Наконец-то и до них дошло, что от таких недугов не излечишься. А у этого парня крыша настолько съехала, что в первую же неделю пребывания в новом приходе все всплыло на свет Божий. К несчастью, он успел изнасиловать маленькую девочку, пока мать ходила в туалет. Причем в это же время шла репетиция свадебной церемонии. На вопли матери сбежалась вся свадьба. Представляешь, что увидели жених и невеста?

Преподобного бросили в тюрьму, откуда он год назад освободился. По идее он обязан был зарегистрироваться в полиции, но, разумеется, и не подумал этого делать. Благополучно слинял. Правда, до сих пор никто не пытался его искать. У копов своих дел по горло.

– Он соответствует описанию Эммы?

– Вот тут у меня для тебя сюрприз. Я переснял рисунок и ввел фото в программу, называемую «Алгоритм узнавания лиц, подозреваемых в совершении преступления». Она пока не стала всеобщим достоянием. Я получил программу от друга, который помогал составлять ее для Скотланд-Ярда. Пришлось немного модифицировать ее с учетом специфики ФБР. Мы собрали фотографии всех известных насильников и маньяков, а также убийц и воров-рецидивистов.

Мы запустили программу с помощью Максины. Дело в том, что она сравнивает полученные описания с фотографиями в базе данных: расстояние между глазами, мочки ушей и тому подобное. В итоге она выдала список преступников. Уже через час мы остановились на отце Сонни. Он отвечает всем приметам: заядлый курильщик, гнилые зубы, пьяница и недавно вышел из тюрьмы. Записи тамошних врачей свидетельствуют о том, что он упорно отказывался от помощи стоматолога.

Цитирую:

«Не позволю этим вонючим задницам со сверлами ковыряться в моем рту».

Тяжелый случай, Рамзи, ничего не скажешь. Они выпустили его лишь потому, что вышел срок.

– Он насилует только девочек? Или мальчиков тоже?

– По-моему, он не слишком разборчив. Даже если Шейкер и нанял его, чтобы проучить Луи, вряд ли все еще ему платит. Видимо, это его личная инициатива, что крайне мне не нравится.

– Ты прав. Шейкер мог не знать о его пристрастиях, когда нанимал, и, уж конечно, не захочет снова видеть, разве что решит потолковать с ним по-своему.

– Вот и я о том же, – вздохнул Савич. – Он жутко рисковал, когда выкрал Эмму у тебя из-под носа. Должно быть, совершенно спятил.

– Похоже. Тогда положение становится угрожающим. Это же мания. Трудно сказать, чем это кончится.

Савич выругался, что было совершенно не в его привычках.

– Что ни говори, а отец Сонни не дремлет. Психоаналитики утверждают, что рано или поздно маньяки приходят к убеждению, что какой-то конкретный ребенок обладает силой их спасти. Этот парень, как бывший священник, уверен, будто Эмма очистит его душу и излечит, а возможно, и снова приведет к Богу. Обычно, после того как они покончат с одним ребенком, выбирают другого и переносят свою веру на него. Почему он преследует Эмму? Потому что она от него ускользнула и тем самым показала, что он не всемогущ? Желает власти над ней?

– А может быть, – предположил Рамзи, – считает, что Эмма не до конца исцелила его душу, и поэтому жаждет заполучить ее назад? Он все твердил, что она нужна ему куда больше, чем Господь нуждается в нем, или что-то в этом роде. Своими руками придушил бы ублюдка!

– Боюсь, в этом ты не одинок, и кто-то обязательно доберется до него раньше. Мы подняли на ноги полицию всей страны. Не волнуйся, он непременно объявится. Твоя приятельница Тролли из кожи вон лезет.

Кстати, как Эмма? Ей понравилась Ирландия?

– Еще бы! Она настояла на том, чтобы каждое утро кормить уток в Дромоленд-Касл и окрестных замках. И представляешь, ни одного кошмара с тех пор, как мы здесь. Я было уже начал волноваться: очень она стала тихой и спокойной, на себя непохожей. Сегодня же наконец-то превратилась в обыкновенного ребенка и даже ныла полдня, не хотела слушаться мать. Просто сердце грел этот противный нудный вой. Молли говорит, ужасно трудно не баловать ее после того, что случилось. Но мы стараемся. Утром Молли делала снимки. Эмма смеялась над жадными утками, солнце сияло, псицы крякали как заведенные.

– И что?

– Не знаю. Правда, не знаю, зачем я тебе это говорю.

Перед глазами всплыло прелестное личико Эммы, тут же сменившееся страшной картиной. Лежащий в зарослях лицом вниз ребенок.., рубцы на худенькой спине.., кровь на ногах. Безумная слепая ярость внезапно захлестнула его. В эту минуту Рамзи был готов на все.

Трубка едва не треснула в зажатом кулаке.

– Это несправедливо, Савич. Такое не должно случаться. Ни с Эммой, ни с одним малышом в мире.

– Сам знаешь, как часто это бывает, Рамзи. Бог знает, сколько раз тебе приходилось сталкиваться с подобными преступлениями, еще работая у окружного прокурора, а теперь и в суде.

– Некоторые люди в Сан-Франциско считают, будто я слишком суров к преступникам такого рода, но я не согласен. Даже церковь признала, что педофилы неизлечимы, поэтому, на мой взгляд, следует держать их в изоляции от общества до конца жизни.

Они еще немного поговорили о Париже, о странной реакции Шерлок на слово «беременность».

– Представляешь, у меня случайно вырвалось это проклятое слово в модном ресторане на острове Сен-Луи. Ее чуть не вырвало прямо в грибы, фаршированные чем-то совершенно непроизносимым. Звучит как «внутренности жирных туристов», но я не уверен. Наш несчастный официант едва в обморок не упал, но мужественно принялся обмахивать Шерлок полотенцем и смог вовремя доставить ее в ванную комнату.

– Ванная – это полбеды. Жаль, что я не успела в туалет, – вмешалась смеющаяся Шерлок.

– Надеюсь, это не продлится долго, – посочувствовал Рамзи.

– Док сказал, еще не меньше месяца. Я подумываю заклеить рот Диллона пластырем, чтобы это слово в конце концов застряло у него в горле, но тогда он не сможет поцеловать меня как следует. Вот и выбирай! Как Молли?

– Держится. Начала фотографировать, сделала кучу снимков, даже меня не забыла. Все время бормочет о диафрагме, контурном свете и прочем. Уже истратила на пленку целое состояние. Хочешь с ней поговорить?

Молли соскользнула с кровати и подошла к Рамзи.

Слава Богу, Эмма спит как убитая.

Она послушала немного и, смеясь, что-то сказала Шерлок. При звуках этого тихого колокольчика в груди Рамзи разлилось тепло. Молли повесила трубку и, напевая, улеглась рядом с дочерью.

Глава 28

Рамзи почистил зубы, завинтил колпачок на тюбике с пастой, вымыл зубную щетку, поставил в стакан и уже ступил было под душ, как услышал какой-то шорох, Он поспешно выпрямился и обернулся к двери. На пороге стояла Молли в тонкой сорочке с взъерошенными со сна волосами. Глаза блеснули, словно драгоценные камни. Только уставилась она прямо на его мгновенно вздыбившееся мужское достоинство., – Молли!

– Что? О, Рамзи, простите. Я хотела умыться. Еще не проснулась, ничего не соображаю и не поняла, что вы здесь…

Голос ее становился все тише и наконец замер. Но она продолжала смотреть на него. Правда, не в лицо, отнюдь нет, Рамзи показалось, что ее взгляд не поднялся выше его груди.

– Я, пожалуй, пойду, – пробормотала она.

– Сейчас освобожу ванную.

– Я потерплю.

Она тотчас исчезла. Рамзи смущенно осмотрел себя.

Боже, как он хочет ее. Ну и эрекция! Он выдал себя с головой! Что же, черт возьми, он мужчина, а мужчина бессилен в таких случаях. Странно, что подобная ситуация возникла только сейчас, – ведь они провели вместе столько времени! Это единственный орган, который не подвластен рассудку. Собственно говоря, размышлял он, намыливаясь, жаль, что все получилось наоборот и не он вломился в ванную. Интересно знать, что бы она сделала, если бы он переминался с ноги на ногу на пороге, не сводя глаз с ее обнаженной фигурки? Как бы выяснить, понравилось ли ей его тело? Она и раньше видела его по утрам, когда они спали в одной комнате, но тогда он не был голым.

Кажется, пора найти тренажерный зал и как следует погонять себя. В последний раз они тренировались вместе с Савичем в доме Мейсона Лорда. Конечно, он много ходил, но все же лишняя нагрузка не помешает. Надо спросить, есть ли здесь поблизости спортзал.

Рамзи потянулся и размял руки Придется бегать по утрам с Эммой на плечах в качестве дополнительного груза.

Рамзи принялся весело насвистывать. Ну так как, Молли? По вкусу тебе то, что ты увидела?

Одевшись, он вышел из ванной и шутливо поклонился:

– Прошу, леди.

Молли вынудила себя посмотреть ему прямо в глаза и выдавила:

– Спасибо.

* * *
В конце дня, сидя на холме в ожидании, когда огромный багровый диск медленно исчезнет в водах Атлантики, Рамзи взял руку Молли и перецеловал все пальчики. Молли тут же застыла, как олень на шоссе в свете фар мчащейся машины. Рамзи тихо заметил, по-прежнему не выпуская ее ладошки:

– Эмма сюда не смотрит. По-моему, она хочет, чтобы мы купили ей еще одно кельтское кольцо. Она пересмотрела на лотке все украшения. Я одним глазом наблюдаю за ней. Не волнуйтесь. Так вот, Молли, думаю, нам надо пожениться. Что скажете?

Молли подпрыгнула от неожиданности и, вскочив, поспешно отступила. Рамзи не двинулся с места, только повернулся и воззрился на нее. Но тут же вновь посмотрел на Эмму, которая задержалась около супружеской пары с двумя маленькими девочками.

Молли зябко обхватила себя руками и затрясла головой. Волосы, как всегда в минуты волнения, встали дыбом, образуя спутанный рыжий нимб. Последние лучи солнца превратили ее локоны в расплавленное золото.

– Неужели вы считаете, – произнесла она, не глядя на него, – себя обязанным жениться лишь потому, что сегодня я застала вас в ванной и уставилась, как похотливая кошка? Что за вздор, Рамзи! Признаюсь, вы самый потрясающий мужчина из тех, кого мне доводилось встречать.., и.

– Сколько?

– Что сколько?

– Сколько мужчин вы успели встретить?

– Двоих.

– Вы меня осчастливили. Значит, день прожит не зря.

– Двоих, включая вас.

– Беру свои слова обратно.

– Не смешите. Я видела сотни фильмов, картин, и вы, разумеется, знаете, что выглядите как кинозвезда. – Она внезапно осеклась, будто лишь сейчас поняв, что проболталась, и немедленно поджала губы с видом ханжы-учительницы. – Не слушайте меня. Я не собираюсь осыпать вас комплиментами. Просто с языка сорвалось, не обращайте внимания.

Возможно, придется последовать совету, ибо его член снова наливается желанием, а кругом полно людей.

– Ладно, – рассмеялся он, – пока помолчим. Кстати, я сделал вам предложение вовсе не потому, что вы узрели меня в таком виде. Удивительно, что этого не случилось раньше. Думаете, если бы на вашем месте оказался я, вы чувствовали бы себя обязанной выйти замуж?

– Господи, да я скорее бы сквозь землю провалилась! Я не так красива, как вы, Рамзи. Ужасно тощая и уродливая.

– Не смейте никогда чернить себя! – вспылил Рамзи. – Я прямо-таки на стенку лезу, когда вы мелете эту чушь!

Молли сглотнула и покаянно опустила голову:

– Это чистая правда.

– Вранье, безбожное вранье! Лучше садитесь и смотрите. Не хочу, чтобы вы это пропустили.

– В таком случае вам следовало бы помолчать в столь торжественный миг. Ваше предложение руки и сердца затмило все закаты на свете.

– Я думал, что сразу два исключительных события запомнятся на всю жизнь.

Молли обернулась к дочери. Эмма безмятежно играла с девочками под присмотром взрослых. Молли помахала им, женщина ответила.

Она медленно, осторожно опустилась на землю, словно была в платье с широкой юбкой, под которую при желании мог бы заглянуть Рамзи, скрестила ноги и уперла руки в бока. Рамзи заметил, что ногти были коротко острижены, совсем как у ребенка. Сегодня на ней были черные джинсы и короткие сапожки. Ярко-желтая ветровка надулась пузырем.

Теперь все внимание Молли было обращено на ярко-красное солнце, почти касавшееся края воды.

– Вы когда-нибудь были женаты, Рамзи?

Ну вот, настал час истины.

– Да, в двадцать два года, когда поступил на юридический факультет.

– Вынужденный брак? Сделали ей ребенка? – цинично бросила она.

– Нет. Она служила в морской пехоте, только что окончила специальное училище и была направлена в какой-то Богом забытый уголок Африки. Мы решили пожениться перед ее отъездом.

– И что потом?

– Мы были счастливы вместе. Очень. Она разъезжала по всему свету и редко бывала дома. Ее посылали в такие дебри, о которых я даже не слышал. Мы оба согласились подождать с детьми. Но тут все кончилось.

В сердце Рамзи тонкой иглой вошла знакомая боль.

Он вспомнил тот день, когда, счастливый и полный воодушевления после выигранного судебного процесса, вышел из зала заседаний и дорогу ему преградили мужчина и женщина в мундирах. Они не успели ничего сказать. Он уже все понял. Сьюзен больше нет.

– Она погибла при крушении вертолета в кувейтской пустыне. Девяносто первый год, самый конец войны за Персидский залив. На следующей неделе их должны были отправить домой.

– Мне очень жаль, – пробормотала Молли. – Ужасно.

– В жизни столько всякого дерьма.

Молли положила руку ему на плечо:

– Не стоит храбриться передо мной. Я и так знаю, что вы сильный мужчина.

– Почему нет? – свирепо прохрипел Рамзи, обернувшись к ней. – По крайней мере молоденькие дурехи принимают меня за настоящего «мачо» из боевиков, только автомата не хватает… Но, говоря по правде, я очень долго не мог произнести связно ее имя Изо всех сил держался, чтобы не взвыть. И вы, Молли, наверняка можете себе это представить.

Молли пожала плечами. Учитывая ее несчастный опыт семейной жизни, ей не понять его переживания.

– Вы, должно быть, очень ее любили.

– Да, но Сьюзен умерла так давно. И к тому же мы не успели узнать друг друга. Крайне редко виделись. А когда онавозвращалась, мы не вылезали из постели до тех пор, пока ее отпуск не кончался. Конечно, мы разговаривали и все такое, но, убейте меня, не могу вспомнить, о чем. И, повторяю, как ни странно, я знаю вас куда лучше, чем собственную жену. Совсем не помню, как она выдавливала пасту из тюбика, а вы вечно беретесь за него посредине. Понятия не имею, какое белье любила. Вы обожаете широкие шелковые сорочки, я сам видел, с каким вожделением вы посматривали на одну, когда складывали вещи. Но в моем присутствии носите длинные бесформенные футболки или ситцевые ночные сорочки до пят. Что она обычно ела на завтрак? Неизвестно, но вы предпочитаете мюсли с изюмом и орехами.

Сьюзен нравилось мое тело, она не раз твердила мне об этом, но никогда не смотрела на меня так, как вы этим утром. Вы буквально облизывались, словно кошка на воробушка, Молли. Даже не потрудились поднять голову. Я чувствовал себя настоящим секс-символом. Потрясающе! Согласитесь, разве не странно прожить почти, четыре года в браке с незнакомкой?

Он посмотрел сначала на солнце, потом на Эмму.

Малышка была целиком поглощена игрой, но после неудавшегося похищения Рамзи взял за правило каждые пятнадцать секунд проверять, на месте ли она.

– Наверное, вы правы, но ведь и я плохо знала Луи.

Он, как и Сьюзен, практически не бывал дома. Впрочем, это даже к лучшему. Обычно он вел себя как последний подонок. – Она вздохнула. – Что сейчас об этом говорить? Луи мертв. Прошла всего неделя, а кажется, целый век. И почему-то у меня такое чувство, будто мы знакомы с самого рождения.

– Потому что нас бросили в кипящий котел и плотно прикрыли крышку. Никаких передышек. Одна история за другой.

Молли кивнула, продолжая изучать его лицо с дотошностью фотографа-профессионала.

– Зато вы чересчур аккуратны. Всегда начинаете выдавливать пасту с конца. А когда вы один, спите голым?

– Да.

– Послушайте, Рамзи, мой отец – мафиози, преступный босс, а вы федеральный судья.

– Я нашел общий язык с Мейсоном. Правда, предпочел бы иметь дело с вашей мачехой, но ничего не попишешь.

– Ив – это что-то, верно? – ухмыльнулась Молли.

– Точно. Побыв немного в ее обществе, я каждый раз был готов поклясться, что она вышла за вашего отца из-за больших баксов и власти. Однако бывают моменты, когда я могу дать голову на отсечение, что дело совсем в другом. Может, когда-нибудь я и докопаюсь до истины.

– Мой отец обращается с ней как с половой тряпкой.

– Да, похоже. Но почему-то я нутром чую, что рано или поздно все изменится.

Он снова глянул на Эмму. Дети пытались запустить змея. Отец девочек, по-видимому, объяснял, что делать.

Рамзи улыбнулся. Эмма сама кого хочешь научит. Как она бежала за змеем там, в горах! А потом появились эти ублюдки и все испортили.

Давно это было. В другой жизни. С другим Рамзи Хантом.

Рамзи тряхнул головой, пытаясь избавиться от невеселых мыслей.

– Вернемся к нашим баранам, Молли. Родителей не выбирают и прошлое тоже. Придется мириться с тем, что есть.

– Расскажите о вашей семье.

– Мой отец дантист. При первой же встрече с вами он попытается проверить ваши зубы, в точности как коновалы с лошадьми. Увидев, что у вас ни единого дупла, он, возможно, влюбится в вас по уши. Мой старик в этом отношении неисправим. Покажите ему идеальные зубы, и он в экстазе. Что же до мамы.., она бывшая учительница. Преподавала историю в средней школе. И считает всех адвокатов гнусной швалью. Простила меня, только когда я решил скорешиться с хорошими парнями и согласился работать в прокуратуре. Но ма по-прежнему засыпает меня анекдотами про адвокатов.

– А когда вы все-таки стали адвокатом-криминалистом?

Рамзи повесил голову:

– Это продолжалось всего полтора года. Я возненавидел свое ремесло.

– И?

– Так и не признался маме. Поскольку я теперь судья, она обращается со мной в высшей степени почтительно и все время расспрашивает о членах Верховного суда, словно я с ними близко знаком. Милая женщина, ничего не скажешь. Кстати, внешне совершенно не похожа на Ив. У меня два старших брата. Один избрал армейскую карьеру и дослужился до генерал-майора. У него трое детишек. Средний, Тони, так называемый спичрайтер, пишет речи для крупных политиков. Он парень умный и вообще в порядке. Живет в Вашингтоне. Очень приятная жена, двое ребят, тоже вполне примерных – ни наркотиков, ни приводов в полицию.

Оба одновременно оглянулись на Эмму, и глаза их встретились. Они улыбнулись друг другу.

– А ты хочешь еще детей, Молли?

– Возможно. Двоих или троих. Я люблю малышей.

Рамзи только сейчас осознал, что слушал ее, затаив дыхание.

– Согласен, – рассмеялся он. – Именно то количество, которое я и имел в виду. Мне тридцать четыре.

Конечно, я молод для федерального судьи, но достаточно взрослый, чтобы стать отцом. Я слышал, после сорока лет вообще опасно иметь детей.

Молли с притворным гневом наступила ему на ногу.

– Хочешь сказать, что к тому времени обзаведешься животиком и так одряхлеешь, что не сможешь с ними справиться?

Рамзи чуть наклонился, сжал ее подбородок и поцеловал в губы.

– У тебя чудесные глаза. Правда, сейчас немного растерянные и смотрят в разные стороны, но мне и это нравится.

Сзади послышались аплодисменты. Они поспешно отскочили друг о г друга и увидели Эмму, бегущую по дорожке. Над ней реял змей в виде гнома. Она искусно управляла им и весело смеялась. Ветер играл ее волосами, и девочка казалась не правдоподобно, сказочно прелестной на фоне алого заката.

Взгляд Рамзи, переполненный нежностью, был устремлен на Эмму.

– У нас хватит ума, чтобы решить все проблемы, – пробормотал он, не поворачиваясь к Молли. – Давай рискнем.

– Ты не мог бы снова поцеловать меня, Рамзи?

– С превеликим удовольствием.

На этот раз поцелуй длился куда дольше, хотя Рамзи ухитрился держать себя в руках. Он пробовал ее на вкус, игриво прикусывая нижнюю губу, но не делал попытки проникнуть языком ей в рот. Вряд ли это уместно сейчас, когда Эмма в двух шагах. Что она подумает?

Рамзи неохотно отстранился. Он желал Молли больше всех женщин на свете. Из памяти почти изгладились минуты, проведенные в объятиях Сьюзен. Она ушла в прошлое, полное дорогих воспоминаний, прошлое, становящееся с каждым днем, прожитым с Молли и Эммой, все более расплывчатым. Теперь в душе родились новые чувства, настолько сильные и всепоглощающие, что без остатка завладели им.

Он снова поцеловал ее, едва прикасаясь губами, давая время поближе узнать друг друга. И улыбнулся, но ничего не сказал, гадая, однако, о чем она думает.

Молли отчетливо понимала, по какой причине Рамзи так хочет жениться на ней. И принимала. Он без памяти любит Эмму. И чтобы заполучить ее, готов взять в качестве приложения мамашу.

Она нервно облизнула губы:

– Ты просто хочешь постоянно чувствовать себя секс-символом.

Он не признался, как любит ее чувство юмора, не уничтоженное даже цепью жизненных трагедий. И надеялся, что это бесценное качество сохранится до конца их дней. И он всю жизнь буде г слушать ее звонкий смех если, конечно, Молли выйдет за него.

– Откуда ты знаешь?

Она вновь изучающе оглядела его, словно готовясь снимать. И задумчиво склонила голову набок.

– Секс неизбежно входит в сделку. Конечно, тебе нравятся мои волосы и глаза, но я чересчур костлявая.

Захочется ли тебе заниматься любовью с такой шваброй, как я?

– Придется. Во всяком случае, попытаюсь, – пробормотал он, не отводя от нее взгляда.

Молли очень захотелось провести ладонью по его бедру, остановиться на.., но она вовремя вспомнила, где находится.

– Как насчет Эммы?

– Сначала придется красться, как тать в ночи, или вообще воздерживаться от всяких супружеских отношений. Я спрашивал доктора Лу, можно ли Эмме спать в одной комнате с нами, и она велела мне не волноваться по пустякам. Сказала, что в обычных обстоятельствах детям не стоит ночевать вместе с родителями, но здесь дело иное. И добавила, что Эмма скорее всего сама откажется о г этого, когда опасность минует. Итак, Молли, что скажешь? Согласна?

Молли, отряхиваясь, встала.

– Похоже, та семья собирается уходить. Идем за Эммой и сообщим, что у нее будет новый папочка. – Она направилась к девочке, но остановилась, обернулась и с мрачной улыбкой объявила:

– Я согласна положить конец вашим страданиям, судья Хант.

– Скажи это! – настаивал он так громко, что на них стали оглядываться. – Я хочу, чтобы все было по правилам.

Под недоуменными взглядами людей Молли засмеялась и тряхнула головой.

– Я выйду за тебя! – крикнула она. – И с огромной радостью.

Раздались громкие аплодисменты и нарочито жалобные стоны мужчин, тотчас заработавших тычки от своих супруг.

– Это так чудесно звучит! – признался он, догоняя Молли. – Более чем чудесно. Теперь мы станем настоящей семьей. Просто не могу дождаться. Смотри, мужчина, кажется, хочет подарить Эмме змея. Пойдем поблагодарим их за то, что присмотрели за ней. – Но вместо того чтобы шагнуть к девочке, неожиданно замер и притянул Молли к себе:

– Я когда-нибудь говорил, что ты самая прекрасная женщина на свете? И становишься все прекраснее с каждым днем?

– Нет. Только что у меня красивые волосы.

– И это тоже. Волосы – твое главное достоинство и предмет гордости. – Он протянул руку и навил густую прядь себе на палец-. – На ощупь совсем как шелк. Ты настоящая королева. И каждая крошечная косточка в этом худеньком тельце – само совершенство.

Он весело воззрился на Эмму, запыхавшуюся от бега, усталую, но довольную.

– Я тебе не противен, Молли?

– Поверь, ты мне очень нравишься, – выпалила она, смущенно ковыряя землю носком сапожка, и наконец набралась храбрости бросить на него взгляд сквозь длиннющие ресницы. – Особенно твое тело.

На какое-то мгновение Молли показалось, что он заключит ее в объятия. И она бы не сопротивлялась, но Рамзи поспешно отступил.

– Вот и прекрасно. Неплохое начало. Давай поженимся, Молли, как только вернемся домой. Остановимся по пути в Лас-Вегасе и устроим медовый месяц до свадьбы. Что ты на это скажешь?

«И что такое вообще любовь?» – подумала она, медленно наклоняя голову.

Но всем грандиозным планам не суждено было осуществиться. Не осталось даже времени сказать Эмме о появлении нового папочки. Портье в Дромоленд-Касл вручил им две записки, принятые по телефону, и факс от Савича.

* * *
Они вылетели из Шеннона в Чикаго бизнес-классом, сидя в среднем трехместном ряду. Эмма устроилась между ними и проспала почти всю дорогу, удобно улегшись на трех подушках и укрывшись одеялом, из-под которого выглядывало пианино. Все дни, проведенные в Ирландии, оно стояло в углу номера, совершенно позабытое Эммой, пока они не вернулись с проулки Молли, прочитав записки, побледнела, Рамзи выругался и ринулся собирать вещи.

Молли заметила, что шнурок на кроссовке дочери развязался и болтается. Она долго смотрела на него, прежде чем стянуть с маленькой ножки кроссовку. На Эмме были клетчатые носки. Молли только вчера их постирала.

Они почти не разговаривали. Судьба снова больно ударила ее. Душа Молли оцепенела, но она была благодарна за опустошенность, овладевшую телом и мозгом.

Наконец она выговорила едва слышно, чтобы не разбудить Эмму:

– Я не верю. Все твержу себе, что это ошибка и что Ив жестоко пошутила.

– Понимаю.

– Теперь они прищучат Шейкера?

– Трудно сказать. Мы все узнаем, когда доберемся до Чикаго. Слушай, твой отец еще жив. Одному Господу известно, как ему удалось выкарабкаться, но он жив, и это хороший знак.

– А может, его уже нет на свете. – Молли осеклась, глядя на пустой киноэкран прямо перед ее носом. – Или он пришел в себя и рассказал копам, кто в него стрелял!

Рамзи потянулся к трубке телефона, висевшего на спинке переднего кресла.

– Нет, – запротестовала Молли, схватив его за руку. – Не хочу ничего знать, по крайней мере пока. Лучше буду думать, что ты прав. Он описал копам стрелявшего, и к тому времени, как мы приземлимся в аэропорту О'Хара, все плохое кончится.

Но Рамзи с сомнением покачал головой. Вряд ли это возможно.

– Помнишь, – сказал он, – я говорил, что стреляли с большого расстояния, судя по траектории пули.

Киллер засел на крыше четырехэтажного здания на противоположной стороне улицы. Мейсон просто не мог его видеть. По словам Савича, баллистическая экспертиза показала, что пуля калибра 7,62 выпущена из снайперской винтовки типа SIG-Sauer SSG2000. Эта винтовка принята на вооружение в армии.

Он не добавил, что пуля, разорвавшая грудь Мейсона, швырнула жертву в стоявшую на обочине машину с такой силой, что у новенького синего «бьюика-ривьеры» разлетелось боковое стекло.

– Гюнтер шел на шаг впереди хозяина и не получил даже царапины.

* * *
Эмма застонала во сне. Рамзи осторожно принялся растирать ее плечи и шею. Девочка попробовала было оттолкнуть его руку, но тут же успокоилось.

– Надо сказать ей. Она не глупа и обо всем догадается.

– Знаю. И в этом ее спасение, – едва слышно согласился Рамзи. – Необходимо первым делом снова позвонить доктору Лу.

– Он жив, Рамзи.

Рамзи ничего не ответил, продолжая легонько гладить Эмму по спине, и устало откинул голову на подголовник кресла. Господи, только они успели привыкнуть к разнице во времени, как все начинается снова.

Он хотел жениться, и как можно скорее. Хотел, чтобы Эмма знала: он всегда будет рядом, и теперь она его дочь. Женщина, которая станет его женой, как только они улучат момент, сидела через кресло – протяни руку и коснешься ее. Он не знал, что сказать ей, какие слова найти. И что, черт побери, теперь будет.

– Рамзи?

– Да?

– Нам придется подождать, пока все не утрясется.

– Дьявол! – прошипел Рамзи, тоскливо вздыхая.

Глава 29

Детектив О'Коннор вместе с Майлзом уже ждали их в доме Мейсона. Остальные, как пояснил Майлз, уехали в больницу.

– Входите. Мистер Лорд пока держится. Он еще не пришел в сознание, но врачи говорят, что его состояние стабилизировалось. Мне очень жаль, Молли.

– Спасибо, Майлз. Нам всем сейчас нелегко. Благодарю за то, что в одиночку обороняете крепость.

– Здравствуйте, судья Хант, миссис Сантера, – приветствовал детектив, выходя из гостиной. – Печально, что вам не дали отдохнуть. Все так неожиданно. Никто не знает, как теперь быть. Надеюсь, вы не возражаете, миссис Сантера, что я вломился сюда?

– Вовсе нет, детектив, – заверила Молли и, усевшись на корточки перед Эммой, спросила:

– Хочешь пойти с Майлзом на кухню и поискать чего-нибудь вкусненького?

– Я испек шоколадные пирожные для Эммы, – объявил Майлз. – Они еще теплые, прямо из духовки.

Эмма окинула мать долгим терпеливым взглядом. В глазах малышки стыла такая недетская усталость, что Молли хотелось плакать.

– Твой дедушка в больнице, Эмма. Он был ранен.

Теперь детектив О'Коннор хочет поговорить со мной и Рамзи. Узнать, что мы думаем обо всем этом.

– Ладно, мама. Я пойду с Майлзом.

– Спасибо, Эм. Я скоро приду. Ужасно хочется пирожных.

В награду она получила еще один многострадальный взгляд. Молли сидела, пока Майлз с Эммой не скрылись на кухне. Эмма по-прежнему прижимала пианино к груди.

Наконец Молли встала и мрачно пробормотала:

– Пойдем в гостиную.

– Данные баллистиков подтвердились, – начал О'Коннор. – Пуля калибра 7,62, выпущена из снайперской винтовки.

– Киллера, конечно, не нашли?

– Мы поднялись на крышу здания. Там валялись два сигаретных окурка, стаканчик из-под кофе, и – о чудо из чудес – темнело крошечное влажное пятнышко.

– Пятнышко? – удивилась Молли, хлопая глазами. – Странное чудо!

– Он плюнул, миссис Сантера. Слюна! Значит, можно провести тест на ДНК. Если поймают этого типа, у нас в руках окажется неопровержимое доказательство его виновности. Эксперты считают, что киллер – заядлый курильщик и страдает хроническим бронхитом.

Его пороки в конце концов станут причиной гибели.

Поскольку Мейсон Лорд – человек влиятельный, несмотря на более чем сомнительные связи и род занятий, этот случай получил большую огласку. Правда, журналисты поняли, что здесь особенно ловить нечего, но завтра они снова соберутся у дома. Я рад, что вы приехали ночью. Но они скоро пронюхают о вашем возвращении.., судья Хант.

– Что говорят врачи о состоянии Мейсона?

Детектив взглянул на часы.

– Уже почти полночь. Я сказал хирургу, что вы вот-вот появитесь. Он велел вам позвонить и узнать последние новости.

О'Коннор вынул сотовый телефон и набрал номер.

Через пять минут переговоров, на протяжении которых его отсылали от одного человека к другому, он вручил телефон Молли.

Рамзи впился глазами в ее лицо. Выражение почему-то не изменилось. Странно. Неужели…

Молли отключилась и отдала телефон детективу:

– Он жив. Хирург, доктор Билиотти, говорит, что шансов пятьдесят на пятьдесят, если он, конечно, протянет ночь. Отец уже пришел в себя. И прошептал полицейскому, сидевшему у кровати, что его застрелил Луи Сантера.

– Шутите! – воскликнул детектив. – Он, должно быть, еще не отошел от наркоза.

– Так и Билиотти читает. Больше отец не сказал ни слова. Доктор жалуется, что папарацци осадили больницу и его лично. Одна из сиделок поймала репортера, нарядившегося уборщиком и тащившего швабру. Он, видите ли, пытался пробраться к постели Лорда.

– Кстати, у вас нет никаких версий? Идей, которые могли бы поспособствовать раскрытию преступления?

Молли и Рамзи сокрушенно уставились на детектива. Оставалось лишь признать свое поражение.

* * *
Шипение регулятора казалось неприлично громким в тишине отделения интенсивной терапии Чикагской мемориальной больницы на улице Джефферсона – в ближайшем травматологическом центре, куда привезли раненого. Молли вперилась глазами в белое лицо отца. Из носа и рта отходят трубки, в венах торчат иглы капельниц, мочеприемник свисает со спинки кровати.

Полицейский сидел на кровати с диктофоном на коленях и криминальным романом в руке. Он равнодушно кивнул вновь прибывшим, но тотчас вскочил, узнав судью Ханта, и снова поклонился, на этот раз куда почтительнее.

Отделение интенсивной терапии было огромным, безликим, набитым новейшими приборами. Кроме Мейсона, здесь находилось всего шесть пациентов, отделенных друг от друга занавесками. Стоны боли мешались с этим проклятым шипением, тихими голосами родственников, пытавшихся беседовать с больными, проклятиями, несущимися с койки в дальнем углу, торопливыми шагами сестер.

Отец лежал неподвижно, как труп. И если бы отключили аппарат искусственного дыхания, наверняка бы умер.

Она слегка коснулась ладонью его щеки, влажной и словно обвисшей.

И в этот миг поняла, что страстно желает его выздоровления. Каков бы он ни был, это все же ее отец. Пусть живет, долго-долго.

Не прошло и пяти минут, как сиделка жестом велела им уходить. Очутившись в коридоре, Молли спросила детектива О'Коннора:

– Маме звонили? Она живет в Италии.

Тот непонимающе уставился на нее, почесал за ухом и покачал головой:

– Ничего не могу сказать, миссис Сантера.

– Тогда я немедленно свяжусь с ней, как только мы вернемся домой.

Было уже около двух часов ночи. Молли хотелось снова вбежать в отделение, убедиться, что отец еще на этом свете. Жизнь едва теплилась в этом изуродованном теле.

На обратном пути им почти не встретилось машин, но Рамзи не отрывал взгляда от дороги. Он так измучился, ничего не соображал. Даже если бы им все-таки удалось пожениться, в эту минуту он сильно сомневался в том, что чары Молли могли бы побудить его к действиям. Впрочем, и она выглядела не лучше. Едва держится на ногах.

Когда они наконец подкатили к воротам особняка Лорда, какой-то мужчина выскочил из машины, стоявшей на обочине дороги, и кинулся наперерез.

– Репортер. Только этого нам не хватало, – буркнул Рамзи и громко окликнул охранника:

– Это судья Хант! Сию секунду откройте ворота! Шевелитесь! Здесь репортер!

– Слизняки вонючие, – прорычал охранник и распахнул ворота как раз в тот момент, когда репортер коснулся заднего бампера.

– Погодите! – завопил он, но Рамзи, не сбавляя скорости, ворвался на подъездную дорожку. Репортер устремился было следом, но вовремя узрел широкую полубезумную улыбку охранника, восседавшего в освещенной будке. Массивные металлические половинки начали бесшумно смыкаться. Еще немного, и репортер был бы разрезан пополам. К счастью, он успел отскочить.

– Эй, ты что, никогда не слышал о первой заповеди, ублюдок проклятый!

Охранник, осклабившись, проорал в громкоговоритель:

– Ну да, дерьмо поганое, а если я ублюдок, то принц Чарльз – картонка от «тампакса»!

Рамзи удивленно поднял брови. Что за чушь! Слушать этот бред не было сил, но что-то неожиданно замкнуло в голове, и он принялся смеяться. Молли присоединилась к нему. Они вошли в дом, держась за руки и оглушительно хохоча.

– О Господи, – только и пробормотал потрясенный Майлз.

* * *
И у Майлза, и у Гюнтера было алиби. Как, впрочем, и у Уоррена О'Делла, и у Ив. В тот злополучный день у миссис Лорд в гостях была ее мать. Они пили чай со льдом у бассейна, когда произошло несчастье.

Репортеры буквально стояли на ушах. Наконец они нашли очередную героиню дня! Поскольку Ив была молода, красива, безмерно богата, то, естественно, сразу же обрела кучу поклонников и почитателей, сочувствующих и сострадающих. Истерия подогревалась прессой, которая всегда была готова лизать задницу сильным мира сего.

Мать Молли выразила свое сочувствие, но отказалась приехать.

– К чему, дорогая? – удивилась она. – У меня нет ни малейшего желания держать его бессильную руку и рыдать у постели или становиться объектом приставаний папарацци. Постарайся почаще сообщать мне, как идут дела, Молли, а я стану молиться за него.

«Ничего странного, – подумала Молли, – если учесть, что новая миссис Лорд совсем девочка по сравнению с мамой и что они не виделись с отцом больше десяти лет».

Мейсон Лорд, чья душа трепетала в унылой пустыне чистилища между жизнью и смертью, был почти забыт.

Все внимание уделялось его прелестной молодой жене, которая в любой миг могла стать вдовой. Но с другой стороны, какой репортер отважится рискнуть своей шкурой, интересуясь подробностями жизни такого человека, как Лорд?

Эту ночь он протянул. Правда, в какую-то минуту казалось, что все кончено: настала клиническая смерть.

Но врачи вытащили раненого с того света. Ему вновь поставили капельницу, и таким образом удалось держать под контролем артериальное давление. Молли и Рамзи решили утром остаться дома и позаниматься с Эммой. Зато им представилась возможность видеть, как Ив Лорд прокладывает себе путь через толпу репортеров, кишевших у ворот больницы. Этот блок новостей транслировался каждый час по трем местным телеканалам, так что миссис Лорд в мгновение ока стала чем-то вроде кинозвезды.

– Многое отдала бы, чтобы узнать, о чем она думает, – заметила Молли.

– Ты не одинока. Детектив О'Коннор тоже об этом мечтает, – сообщил Рамзи и обернулся к Эмме, как раз входившей в гостиную.

– Привет, Эм! – улыбнулась Молли. – Ну-ка, расскажи, что готовит Майлз на обед.

Эмма стояла в дверях, прижимая к себе пианино и смущенно глядя на мать.

– Мама, когда мы поедем домой?

«Домой, – подумала Молли. – Где он, этот дом?»

– А куда бы ты хотела поехать? – вмешался Рамзи, похлопывая себя по колену. Девочка тут же подбежала к нему, поставила пианино на пол и устроилась поудобнее. – Куда? – снова повторил он.

– Домой. В Сан-Франциско.

– Вот как! Ну, ты настоящая умница! Сразу все просекла. Что бы ты сказала, если бы мы с твоей мамой поженились?

Эмма задумчиво нахмурилась, подняла руку и, погладив его по щеке, с душераздирающей детской искренностью пояснила:

– Мой папа только что умер, Рамзи. Он был не таким уж хорошим, но все равно это мой папа.

– Верно. И всегда им останется.

– Не думаю, что вам следует жениться, – неожиданно объявила Эмма, прислонившись головкой к его плечу. – Я боюсь, Рамзи. Очень боюсь.

– Чего, родная?

– Если ты женишься на маме, тебя тоже могут взорвать.

– О, Эмма! – вздохнул Рамзи, прижимая девочку к себе. – Никто меня не тронет, никто на свете.

– Уже тронули. Тебя подстрелили там, в горах, а когда моего папу взорвали, ты тоже долго болел.

– Пустяки. Такой верзила, как я, вынесет все что угодно. Не волнуйся, Эм. Прошу тебя. Зря ты это.

Девочка, наклонившись, подняла пианино.

«Ее якорь спасения», – подумал Рамзи, не представляя, что делать дальше.

– Знаешь что, Эмма? – наконец прошептал он.

Эмма поглаживала пальцами клавиши, низко опустив голову. Не желает даже взглянуть на него?

– Я думаю, что, когда мы станем одной семьей и все снова будет хорошо, мы вернемся в Ирландию. Проведем наш медовый месяц в Банретти-Касл?

Малышка едва заметно улыбнулась и, выпустив пианино, стиснула шею Рамзи.

– Не знаю. Просто не знаю. А мама? Она согласна?

– Вот увидишь, она у меня будет самая счастливая.

– Мама, – деловито обратилась Эмма к Молли, – как по-твоему, мы сможем защищать Рамзи?

«Удар ниже пояса», – подумала Молли, чувствуя, как сжалось сердце. Но, поняв, что нельзя показывать Эмме свои тревоги, улыбнулась и кивнула:

– Конечно, мышка. Видишь ли, Эм, он прав. Такого верзилу ничем не возьмешь. Он большой и сильный.

Мы гораздо слабее, значит, придется думать и за него.

Станем, как говорится, мозгом операции. Будем придумывать всякие планы и хитрости, как уберечь Рамзи. Ясно?

– Угу. А кто стрелял в дедушку?

– Мы еще не знаем, детка, – вздохнула Молли. – Но он жив, и теперь врачи в больнице его лечат.

– Посмотри, который час, – попросил Рамзи. – Нужно поторопиться, иначе опоздаем к доктору Лу.

– Надеюсь, мы сумеем отвязаться от репортеров, – расстроенно буркнула Молли.

Им действительно повезло, и, едва оказавшись в кабинете Элинор, Эмма торжествующе объявила:

– Доктор Лу, Рамзи и ма хотят пожениться. Что скажете?

– Думаю, – зачарованно протянула доктор Лу, – надо немедленно послать секретаршу за бутылкой шампанского. Эмма, ты, надеюсь, обойдешься «спрайтом»?

– Мне бы лучше «Доктор Пеппер».

– Прекрасно. – Поговорив по телефону, доктор Лу вернулась к девочке. – Через полчаса мы отпразднуем великое событие. Поздравляю вас всех. Эмма, объясни: почему ты так взволнованна?

– Рамзи могут убить, как моего папу.

– Верно, – согласилась врач, – но видишь ли, Эмма, такое может случиться с любым человеком в мире Помнишь, совсем недавно трагически погибла принцесса Диана Никогда не забуду, как были потрясены люди, осознав, что никто из нас не гарантирован от подобных случаев. «Не гарантирован» – означает, что такая же катастрофа может произойти в любую минуту, с любым из нас. Поэтому будем жить и наслаждаться каждым днем, который дарован нам Господом. Когда-нибудь ты поймешь, какое это счастье. Ясно?

– Но ча принцессой не охотились плохие люди, – возразила Эмма с непререкаемой детской логикой.

– Тебя не переспоришь, – покачала головой Элинор. – Ладно, давай посмотрим на все это с другой стороны. Рамзи и твоя мама мечтают дать тебе теплый дом.

Вы трое станете дружной семьей. Они любят тебя и хотят, чтобы ты знала: они всегда будут рядом.

Эмма вздохнула и, обернувшись к Рамзи, молча и очень долго изучала его. Потом мельком взглянула на мать и улыбнулась.

– Знаете, доктор, я думаю, Рамзи станет мне очень хорошим папой. Он ужасно меня любит. Ужасно.

– Неужели?

– Ну да. Он просто озверел, когда тот человек снова чуть меня не украл.

Молли уже успела рассказать Элинор по телефону, что произошло на пляже.

– Ты сильно перепугалась?

– Да, но все быстро кончилось. Рамзи говорит, я снова сумела спастись.

– А что ты сделала?

– Тот человек ударил меня, но я не от.., отключилась, как говорит мама. И здорово укусила его. Он такой толстый, и я вспомнила, как кусаются собачки, зарычала и тяпнула его. Он дернулся, а я высунула голову и громко позвала Рамзи. Он увидел нас, и тому типу пришлось меня бросить. Жаль, что ты не поймал его, Рамзи.

– Мне тоже, крошка.

Доктор Лу немного поговорила с Эммой с глазу на глаз. Потом они распили шампанское. Эмма прикончила маленькую банку «Доктора Пеппера», и Молли с Рамзи еще долго принимали поздравления от штата сотрудников и ждавших в приемной пациентов. Один из них, пожилой мужчина с сильным нервным тиком, радостно объявил:

– Я видел ваш снимок в газете, судья. Правда, не очень четкий. Вы обнимали маленькую девочку.

– Нет! – громко вмешалась Эмма, крепко стиснув пианино. – Он обнимал меня. Просто Рамзи был страшно расстроен.

* * *
– К сожалению, я никого не заметил, – заверил Мейсон Лорд детектива О'Коннора и, со свистом втянув в себя воздух, зажмурил глаза от боли. Затем, нажав кнопку, впрыснул себе морфин через иглу, торчавшую в вене.

Детектив подождал, пока лекарство подействует.

– Никаких угроз, подозрительных лиц, хотя бы шума?

– Нет. Мы с Гюнтером как раз выходили из офиса моего приятеля. Немного поболтали о том о сем. Хороший парень. Известный политик.

– Его имя, сэр?

– Член сената штата Квентин Корди. Не стоит его допрашивать, офицер, он вряд ли замыслил разделаться со мной. Мы просто друзья, вот и все.

– Прекрасно, сэр. В таком случае кого же вы подозреваете? Кто знал, где вы будете в этот час?

Для Молли было очевидным, что отец уже немало раздумывал над этим. Она ненавидит это выражение его глаз, взгляд холодного расчетливого убийцы. Несмотря на перенесенные страдания, он вновь и вновь перебирал в уме имена тех немногих людей, которые, по его мнению, могли решиться на такое.

– Знали, конечно, избранные, – наконец выговорил Лорд, – но, разумеется, только самые доверенные лица. – Он помедлил, впрыснул еще морфина и сокрушенно пробормотал:

– Если я пригрел на груди предателя, сам с ним и разделаюсь, детектив.

– Нет, сэр, доверьтесь полиции. Это называется покушением на убийство.

– В таком случае вы прекрасно знаете, что за всем стоит Рул Шейкер. Но таких глупостей раньше за ним не водилось. Должно быть, совсем спятил.

– Мне кажется, мистер Лорд, – заметил детектив поднимаясь, – что если мистер Шейкер действительно такой кретин, как вы считаете, значит, у вас нешуточные проблемы. Пока что вы надежно защищены. Но Рул Шейкер, естественно, уже узнал о своей неудаче. Если вы правы, представляю, что он сейчас говорит!

* * *
Детектив ошибся. Рул Шейкер в данный момент вообще не открывал рта. Он стоял у огромного окна в своем кабинете, выходившего на бесконечную ленту пустыни. Он терпеть не мог смотреть на панораму Лас-Вегаса, мишурного, сверкающего стразами огней города, столицы всемирного китча.

Пустыня была олицетворением чистоты и строгости.

Воздух был свежим, но таким знойным, что жизнь в это время дня замирала. На всем огромном пространстве не было видно ни единой души.

– Руди все еще торчит в мотеле на Оук-парк, – сообщил Мердок. – Ждет приказаний.

Рул медленно повернулся. ;"

– Пусть сидит и не высовывается. Я слышал, что Лорду с каждым днем все лучше. Выжил, скотина.

– Говорят, – согласился Мердок, расставляя пошире ноги.

Он сильно поправился с тех пор, как вернулся из Германии. Черт возьми, до чего же было противно таскаться за этим сосунком Сантерой, но это велел Рул, а кто такой Мердок, чтобы его ослушаться? Слава Богу, он наконец дома и может обжираться жареными цыплятами по-кентуккийски, по которым тосковал в Германии. Он уже успел набрать фунтов шесть!

– Что я должен делать, сэр?

– Дай подумать, Мердок. Пусть пока валяется в постели, мучается и размышляет о своих грехах.

– Мейсон Лорд не верит ни в какие грехи, – возразил Мердок, исподтишка изучая босса, человека, шесть лет назад подобравшего его на улице и сделавшего одним из самых доверенных слуг. Да, теперь Мердок, можно сказать, его фельдмаршал, всеми уважаемое и почитаемое лицо. По правде говоря, ни к чему так разъедаться, следует сбросить вес.

Мистер Шейкер в отличие от Мейсона Лорда не мог похвастаться ростом и благородством черт. Но никто не посмел бы упрекнуть его в распущенности. За эти годы он не набрал и унции лишнего жира, оставаясь стройным и подвижным. И одевался прекрасно, в строгие английские костюмы, сшитые на заказ у модных портных с Савил-роу. Но, к сожалению, природа наградила его также смуглой кожей, черными волосами и смоляными глазами, похожими на плоские черные пуговицы.

Он удивительно напоминал типичного ближневосточного террориста или исламского фундаменталиста, какими их обычно представляют себе обыватели. И как ни странно, Рул был на самом деле тем, кем казался, – мафиозным боссом, «крестным отцом». Однако женщины так и вешались ему на шею. Мердок втайне считал, .что их притягивает опасность. Низкорослый Шейкер был воплощением зла. Мердок слышал, что в прошлую ночь Шейкер ублажал сразу двух баб. И это в пятьдесят восемь лет! Поразительно!

Ублажал. Мердоку нравилось это слово. Жаль, что он на такое не способен. Конечно, если немного похудеть, и на него кто-нибудь глаз положит, совсем как в Германии. Правда, тогда они были готовы на все, чтобы подобраться к этому слизняку Луи Сантере.

– Ошибаешься, он верит в грехи, – неожиданно вернул его к реальности Шейкер, – только не в собственные. Поживем – увидим. Передай Руди, чтобы был начеку. И распорядись насчет вертолета. Пора рассеять прах Мелиссы над пустыней.

– Она так завещала, сэр?

– Мелиссе было двадцать три. Она даже не подозревала, что существует такая вещь, как смерть, – жестко усмехнулся Шейкер.

Глава 30

Шестеро телохранителей круглые сутки в три смены несли вахту в больнице. Один человек всегда присутствовал в палате, другой стоял за дверью. Мейсон Лорд не полагался на бдительность копов.

– Если не я плачу этому человеку, значит, не могу быть уверен, что он мне предан, – заметил он детективу О'Коннору.

– Прекрасно, – кивнул тот. – Это сбережет налогоплательщикам немало денег. Господу известно, жители Чикаго в этом крайне нуждаются.

– Основная масса репортеров, которым наскучило торчать у ворот, рассеялась, но несколько папарацци, надеясь на новую сенсацию, жаждали хлеба и зрелищ. Кто-то. из больничного персонала сравнил их с жадной саранчой, только куда подлее и опаснее. Они караулили и у особняка Лорда. Одному из них удалось снять Эмму, сидевшую в саду в тени рододендрона и занятую игрой на пианино. Снимок был сделан с большого расстояния и поэтому получился несколько смазанным, но все же лицо Эммы вышло довольно отчетливо. В статье ее именовали внучкой уголовного босса.

Увидев фото, Лорд тихо сказал Гюнтеру:

– Какую силу иногда имеет печатное слово! Как ни странно, но этот снимок стал последней каплей и пробил пелену моего безразличия. Сейчас же узнай имя поганца фотографа.

* * *
После обеда Ив, направляясь из гостиной в холл, услышала, как Рамзи уговаривает Молли:

– У нас нет причин здесь оставаться. Кризис миновал, Мейсон поправляется. Мы прекрасно знаем, кто отдавал приказы убийце, и ничего тут не поделаешь. Что касается киллера, полиция его ищет, но вряд ли найдет, значит, нас ждет разгул насилия. Не хочу, чтобы мы; попали в эпицентр смерча, особенно Эмма. Давай поженимся и уедем домой.

– И Молли, тощая уродина Молли, с буйными рыжими волосами и веснушками на носу, уставилась на широкоплечего гиганта, которого Ив мечтала затащить в постель, с таким видом, словно желала съесть, и, звонко рассмеявшись, бросилась ему на шею. И очевидно, застала врасплох, но Рамзи, мгновенно сориентировавшись, подхватил ее и прижал к груди. Молли сцепила ноги у него за спиной, и он принялся кружить ее.

– Домой! – повторяла она, осыпая его поцелуями. – Мне безумно нравится это слово.

Он медленно опустил Молли, позволив ей соскользнуть по нему. Она подняла голову и снова расхохоталась, а он наклонился и поцеловал ее в губы. Руки Молли потянулись к пуговицам его рубашки. Кажется, она сейчас начнет его раздевать!

Ив вежливо откашлялась:

– Вижу, здесь нечто иное, чем просто дружба.

– Совершенно верно, – подтвердил Рамзи, неторопливо разжимая объятия. Вкус ее губ, свежий и чистый, все еще оставался на его языке, грудь помнила ее тепло. – Можете поздравить нас. Ив. Молли и я собираемся пожениться.

Они еще ничего ей не говорили, посчитав неприличным огорошивать женщину, едва не ставшую вдовой, подобным известием.

– Поздравляю, – выдавила Ив, оценивающе оглядывая талию Молли. – Вы, значит, беременны?

– Вовсе нет. Сложно оказаться в таком положении, когда Эмма постоянно спит в одной комнате с нами, не считаете?

– Я знаю по собственному опыту, что мужчина всегда добьется своего. Мой бывший жених как-то притиснул меня в шкафу для пальто, пока вся семья сидела в гостиной.

– В таком случае свою отставку он заслужил, – рассмеялся Рамзи, обняв Молли. – Эмма опять слопала все шоколадные пирожные Майлза?

Ив натянула перчатки из светло-кремовой лайки в тон шелковому платью.

– Нет, объедается новым любимым блюдом – арахисовым маслом. Миссис Лопес что-то трещала насчет этого. Я, кстати, собираюсь к вашему отцу, Молли. Он слышал о свадьбе?

– Да, мы сказали ему вчера вечером.

– Понятно. Значит, я узнаю последняя. Вы еще будете здесь, когда я вернусь?

– Трудно сказать, – пожал плечами Рамзи. – Хотите привезти нам подарки? Или отпраздновать событие с шампанским?

– Разумеется, – кивнула Ив. – Гюнтер, я готова!


«Чикаго сан-таймс» напечатала короткое сообщение в самом конце страницы о человеке, найденном велосипедистом на шоссе № 88 между Музхарт и Оророй. Муж чина был жестоко избит Рядом валялась раздавленная фотокамера. По всей видимости, неизвестный принадлежал к назойливому племени папарацци".


– Мы должны собрать наши жалкие пожитки, схватить Эмму и умчаться в аэропорт, чтобы успеть на рейс в Рино. Я подумывал было о Лас-Вегасе, но там логово Шейкера, а нам не стоит находиться в непосредственной близости от него. Не хочу, чтобы журналы и таблоиды печатали снимки Эммы. Она уже видела тот, что появился в «Нэшнл информер». И даже сумела разобрать несколько слов, прежде чем удалось отобрать у нее эту мерзкую газетенку. Остается молить Бога, чтобы малышка не добралась до того абзаца, где говорится, что она играет на пианино так же хорошо, как убитый отец. Можешь представить, что устроит пресса, если мы поженимся либо здесь, либо в доме моих стариков! А они обязательно узнают: у них нюх на такие вещи.

– Господи! – возопил Майлз, выбегая из кухни с прихваткой в руках. – Слава небу, вы здесь! Просто поверить не могу! Кто-то сейчас снова попытался убить твоего отца, Молли! Спаситель! Где Гюнтер? Где миссис Лорд?

– Он жив, Майлз?

– Жив. Мне звонил один из охранников, которого наняли стеречь больницу. Киллер выстрелил с крыши здания на противоположной стороне! Добрых сто пятьдесят ярдов.., и представляете, попал в окно. Ранил сестру, мерившую кровяное давление у мистера Лорда.

– Огромное расстояние, – удивился Рамзи.

– А что с сестрой?

– Оторвало мочку правого уха; она залила кровью все вокруг, так что врачи сначала были уверены, будто мистер Лорд убит, но кажется, и на этот раз обошлось.

Рамзи стиснул руку Молли.

– Нам, пожалуй, надо поехать в больницу. Майлз, вы даете слово, что не спустите глаз с Эммы?

– Конечно, Рамзи.

Майлз всего лишь секунду назад ломал руки, но при упоминании о том, что нужен Эмме, сразу же успокоился. К тому времени как Рамзи и Молли спустились с крыльца, Майлз уже окончательно пришел в себя и крепко сжимал ладошку Эммы.

Войдя в палату, они увидели детектива О'Коннора и еще двух его коллег из чикагского департамента полиции. Детектив наскоро поздоровался с ними и красноречивым жестом показал на кровать. Майлз был прав.

Вся постель в багровых пятнах.

– Почему-то именно из раненого уха кровь льется рекой, – Заметил один из полицейских. Он машинально дернул себя за ухо, и Молли увидела, что мочка оторвана. Да, серьги ему больше не носить.

Молли едва не рассмеялась, но тут же опомнилась.

Кажется, она впадает в истерику.

Она взяла Рамзи под локоть. Он искоса взглянул на Молли и, увидев, как неестественно ярко блестят глаза, незаметно привлек ее к себе.

– Все будет хорошо, – чуть слышно прошептал он, почти касаясь губами ее макушки. – Вот увидишь. Дыши глубже.

Окно палаты было разбито. Повсюду валялись осколки. Двое экспертов старательно удаляли пулю, засевшую в стене в десяти ярдах от пола. Одна из них орудовала щипчиками для ногтей.

Детектив О'Коннор выглядел донельзя усталым и потрепанным. Как, впрочем, обычно. Но сейчас Молли всей кожей ощутила напряженную атмосферу в комнате. Видимо, он и двое чикагцев не слишком ладили между собой.

– Сестра Томас, – объяснил он ей, – стояла рядом с вашим отцом и измеряла ему давление. Но мистеру Лорду внезапно стало нехорошо. Он откинулся на подушку. Сестра мгновенно наклонилась над ним, стала щупать пульс, и тут убийца выстрелил. Если бы не случай и не сестра, которая закрыла его собой, вполне возможно, что на этот раз ваш отец погиб бы, миссис Сантера. В лучшем случае его снова бы ранили. Пуля прошла через мочку мисс Томас и вонзилась в стену.

Молли подбежала к кровати.

– Папа, мы с Рамзи тут. Слава Богу, ты невредим!

– Именно, – кивнул Мейсон. – Относительно жив и здоров. Везучий я ублюдок, ничего не скажешь. Сестра Томас получит от меня за храбрость солидное вознаграждение.

Экспертам наконец удалось вытащить пулю.

– Почти не смятая, – объявила женщина, – вполне пригодна для идентификации.

– Вот и ладушки, – обрадовался чикагский детектив. – Сравним ее с той, что была найдена на Джефферсон-стрит после первого покушения. Вы судья Рамзи Хант?

– Совершенно верно. И пули скорее всего выпущены из одного оружия, но, к несчастью, это нам мало что даст.

– Хоть уверимся, что убийца – один и тот же человек, – проворчал О'Коннор.

Молли, покачав головой, заметила:

– Он выбил окно. Мы говорили о возможности покушения, но посчитали, что ближайшее здание слишком далеко. Наверное, не мешало быть предусмотрительнее.

– Я не виню Гюнтера, – вмешался Мейсон, нарушив довольно долгое молчание. В комнате собрались семь человек, но при звуках его голоса все мгновенно притихли и повернулись к кровати. – Помнится, Молли, ты первая упомянула о такой вероятности, – невозмутимо продолжал он, – но тогда никто, включая и меня, не обратил на это внимания. Выходит, мы недооценили убийцу. Наука идет вперед, оружие с каждым годом совершенствуется, а наши мозги стареют Мы совсем из ума выжили, Гюнтер, и забыли об осторожности. Впредь нам урок.

Он снова откинулся на подушки и закрыл глаза.

– Но мы отодвинули кровать от окна, – пробормотал Гюнтер, бледный и осунувшийся. Таким Молли никогда его не видела. – Одно могу сказать, – добавил он, – парень, должно быть, первоклассный снайпер. Я знаю человек шесть, которые способны на такое.

– Я попросил бы вас составитьсписок, – оживился детектив, рассеянно проведя рукой по лысине. – Знаете, не отклонись назад мистер Лорд…

Гюнтер кивнул.

– Сейчас приготовят другую палату, сэр, – сообщил он Мейсону. – Никто не будет знать номера. И никаких окон, выходящих на дома!

Мейсон рассмеялся, но тут же поперхнулся, закашлялся и сжал кулаки, выжидая, пока пройдет боль.

– Гюнтер, тайна, которую знают двое, уже не тайна Я немедленно еду домой.

* * *
– Скажи, Эмма, что ты чувствуешь?

– О чем вы, доктор Лу?

– Ну.., твой дедушка вернулся из больницы. Кстати, как он?

– Майлз говорит, что он нездоров и очень слаб. Ив не разрешает мне подходить к нему и все повторяет, что я ребенок, а от детей один шум. Только я не такая уж шумная. Просто она не очень меня любит. Я видела лицо дедушки, когда его несли на носилках. Ужасно серое… и старое. Никогда не думала, что он такой старый. Знаете, дед похож на кинозвезду из старых фильмов, которые обожает мама. Такой черный и белый. Я даже сказать ему ничего не успела. Около него суетилось столько народу! Похожи на врачей. В белых халатах.

– А как твоя мама? Держится?

Эмма задумалась, коснулась пальцем клавиши, но не нажала. Волосы, обычно заплетенные во французскую косу, сегодня были распущены и вились, совсем как у матери.

– Мама стала такая тихая. Почти не смеется. По-моему, она напугана. Все время чего-то опасается. И за меня тоже. Рамзи и она не хотят оставлять меня одну. – Эмма вздохнула. – Иногда я с удовольствием побыла бы в тишине.., и поиграла бы сама с собой, но они тревожатся, если долго меня не видят.

Девочка подняла голову, откинула назад волосы и настороженно уставилась на закрытую дверь, за которой находились мать и Рамзи.

– Знаете, доктор Лу, я так рада, что мы выходим замуж!

Элинор не смогла спрятать улыбку. Несмотря ни на что, девочке на редкость повезло. Любовь родителей так велика, что непременно исцелит ее.

– Когда же вы все женитесь?

– Мама сказала Рамзи, что мы отсюда вырвемся дня через два. – Девочка понизила голос и заговорщически сообщила:

– Кажется, мы собираемся сбежать.

Элинор громко расхохоталась, но туг же осеклась, поглядев в серьезные, совсем не детские глаза Эммы.

Уж лучше бы девочка капризничала или закатывала истерики! Такая скованность просто неестественна для ребенка! И Рамзи все время это твердит. Что происходит в ее хорошенькой головке?

– А ты хочешь улизнуть, Эмма?

– О да, доктор Лу. Я собираюсь быть шафером Рамзи и маминой подружкой на свадьбе. И еще держать букет во время венчания.

– Тогда все в порядке! Волноваться нет причин.

– Есть, доктор Лу. Дедушка требовал, чтобы мы женились в его доме. Майлз говорит, что он хочет сам вручить маму жениху. Но Ив старается поскорее нас спровадить, значит, так и будет.

– Почему?

– Потому что дедушка болен и слабее Ив. Надо быть крепким, чтобы победить. – Эмма пристыженно опустила голову. – Только это не я придумала, а мама. Они говорили с Рамзи очень тихо, так что мне пришлось подкрасться поближе.

– Что же, завтра расскажешь мне, как идут дела, хорошо? Кошмары снились?

Эмма сползла со стула, ухватив пианино обеими руками.

– Нет, доктор. Но я думаю о нем.

– И что же ты думаешь?

– Он обязательно вернется, Рамзи обещал, что, когда мы приедем в Сан-Франциско, за домом будут все время следить полицейские, чтобы сразу поймать его.

Вчера Рамзи звонил офицеру Тролли и сказал, что его зовут Сонни Дикерсон. Рамзи показывал мне фото. Это тот самый человек. Я запомнила лицо. И правильно его описала.

Доктор Лу тоже видела фотографию.

– Да, Эмма, ты молодец. Ну а теперь скажи мне, веришь ли ты сердцем и своей умной головкой, что мама и Рамзи тебя защитят?

Эмма много размышляла над этим. И сейчас сосредоточенно уставилась на свои кроссовки, почему-то вспомнив, что надела любимые клетчатые носочки, купленные Рамзи в Ирландии.

Доктор Лу легонько погладила ее по руке. Малышка слишком худа, но можно надеяться, скоро поправится.

Правда, родители волнуются из-за этого тоже.

– Мое сердце уверено, – выговорила наконец Эмма. – Но голова – нет.

Доктор Лу кивнула:

– Умница. Ты права, поэтому, пока Дикерсона не поймали, держись рядом с мамой и Рамзи. Полиция поможет изловить этого типа.

– Я попросила Рамзи еще поучить меня читать. Может, я сумею прочесть об этом человеке в книжке.

– Прекрасная идея.

– Мама говорит, я такая сообразительная, что стану читать декте.., дективные романы еще до того, как осенью пойду в школу.

* * *
Молли невозмутимо смотрела на полусидевшего в постели отца. Изголовье больничной койки приподнято, на коленях Мейсона газета, на носу очки. Он, должно быть, решил настоять на своем, но и она не собирается сдаваться. Необходимо как можно скорее увезти отсюда Эмму.

– Свадьба состоится здесь, – повторил он тем мягким, слегка пренебрежительным тоном, каким обычно обращался к дочери.

Она молча покачала головой. Не стоит спорить.

– Ты уже однажды присутствовал на моей свадьбе, – спокойно напомнила она. – Второй раз попросту неинтересно.

– Мы хотим уберечь Эмму. Тут небезопасно, – пояснил Рамзи.

– А в Сан-Франциско тишь да гладь? – уничтожающе осведомился Мейсон. – Насколько я помню, ублюдок стащил девочку прямо из-под вашего чертова носа, Рамзи.

– Мейсон, нужно же считаться с родителями Рамзи, – вмешалась Ив. – Это несправедливо по отношению к ним.

– Займись своими делами, Ив, – бросил он, не глядя на жену.

Ив, ничуть не обидевшись, улыбнулась мужу.

– Пожалуй, скажу, чтобы принесли чай. Кстати, Рамзи, машина будет готова к трем часам, если решитесь уехать.

Она мельком взглянула на дорогие часики от Картье и, насмешливо скривив губы, вышла.

Они уехали в пять минут четвертого. Прощание вышло весьма сухим. Представители прессы, разумеется, уже успели пронюхать, что творится в особняке Лорда, возможно, подкупили представителя компании, сдающей напрокат машины. Лимузин с тонированными стеклами отъехал от ворот. Репортеры ринулись следом.

Рамзи, удовлетворенно кивнув, приказал:

– Поехали, Гюнтер! Здорово придумано, а главное, исполнено!

* * *
«Я замужем, – думала Молли, глядя в зеркало на свое вытянувшееся от страха лицо. – Снова замужем, только на этот раз я взрослая, не глупенькая наивная девчонка. И стала женой настоящего мужчины, от которого женщины наверняка без ума. При одной мысли о нем ноги подкашиваются. И он обожает Эмму».

Она робко улыбнулась, тронула губы помадой и натянула роскошную сорочку персикового шелка, которую преподнес Рамзи несколько минут назад, да еще в присутствии Эммы, поскольку деваться все равно было некуда.

– Это для нас обоих. И, собственно говоря, для Эммы тоже.

При этом он выглядел так, Словно вот-вот расплачется.

Молли вышла из ванной, но не торопилась тушить свет, прекрасно зная, как изящно обтекает тело мягкий шелк.

– Ой, мама, – благоговейно охнула Эмма, чем весьма польстила Молли, – ты совсем как сказочная принцесса! Мы с Рамзи ждали тебя! Я тоже хочу выйти замуж и получить такую сорочку!

Голосок Эммы звучал бодро и жизнерадостно: сон явно не входил в ее планы. Ну и что? В конце концов, не важно, когда будет брачная ночь и Молли останется наедине со своим мужем. У них впереди целая жизнь.

Она так сильно стиснула Эмму, что та взвизгнула.

– Мы женаты и по-прежнему вместе, – объявила Молли, приглаживая непокорные локоны девочки. – Нам невероятно повезло, Эм. Мне так нравится наш общий мужчина!

Рамзи, все еще не снявший строгий черный костюм и белоснежную рубашку, гордо выпрямился. Молли засмотрелась на его галстук, не обычный, темный, а психоделический водоворот фиолетовых, розовых и желтых завитков. Сейчас он был похож на настоящего великана, а улыбка прямо-таки освещала комнату своим сиянием.

– Он обещал, что никогда не растолстеет, мама, – вставила Эмма.

– Верно, – признался Рамзи, – хотя сам в это не верю. Но чтобы помочь мне сдержать клятву, вы должны время от времени гнать меня в тренажерный зал. Ну, Эмма, теперь я твой новый папа. Не возражаешь?

Судя по вопросу, он ужасно волнуется.

Молли изучающе вгляделась в него, чуть склонив голову набок. Неужели он не знает, что Эмма просто помешана на нем? Должно быть, не терпится услышать подтверждение еще раз.

Рамзи застыл в ожидании. Эмма отодвинулась от матери и, подойдя к нему, протянула руки. Рамзи подхватил ее и подбросил в воздух. Обняв его за шею, Эмма чуть отстранилась и с глубочайшей убежденностью объявила:

– Лучше тебя нет никого в мире, Рамзи.

– Спасибо, Эмма. А я думаю, что ты самая лучшая в мире девочка. И посмотри только на маму! Она тоже совсем неплоха. Ты права, мне досталась настоящая волшебная принцесса. Молли, мы с Эммой станем будить тебя каждый час и твердить, как ты прекрасна.

– Теоретически мне это даже нравится, – протянула Молли, плюхнувшись на широкую кровать. – Ну, бандиты несчастные, как насчет партии в «ведьму»?

– Нет, мама, ты же знаешь, я больше люблю «джин рамми».

– Эмма, ты вечно в него выигрываешь. В конце концов, я новобрачная. Нельзя ли разок и уступить?

– Ладно, – согласилась девочка, – тогда играем в подкидного".

Рамзи взвыл от смеха. Эмма, по-видимому, крайне довольная собой, протянула ему колоду. Выиграв первую партию, она мудро заметила:

– А в Ирландии мы тоже играли, и без всякой свадьбы, так что ничто не изменилось. И это хорошо.

– Вот именно, не изменилось. Какая горькая правда! – грустно буркнул Рамзи, тасуя колоду.

Глава 31

Среди ночи Молли проснулась от невыразимо приятных ощущений: Рамзи, навив ее локон на палец, нежно лизнул ушко, чуть прикусил и едва слышно прошептал.

– Если согласна вступить в игру, мяч в центре поля.

Начинаем?

– Всегда любила футбол! Кстати, где Эмма?

Рамзи приподнялся на локте и заглянул ей в глаза.

– Наша милая крошка так сладко уснула, что, по-моему, вот-вот захрапит. Я уложил ее в смежной спальне. И приоткрыл дверь, так что мы сразу услышим, если она проснется. Поэтому не советую вопить в порыве страсти. Договорились?

Молли лениво подняла руку и коснулась его щеки кончиками пальцев. Глаза привыкли к темноте, и она, смутно различив черты его лица, осторожно обвела губы, пригладила брови.

– Ты неотразим, Рамзи. Знаешь, когда я застала тебя голым в ванной, насилу удержалась, чтобы не наброситься и не повалить на пол.

Рамзи сжал ее в объятиях и притиснул к себе.

– Жаль, что не решилась, – простонал он. – Я умирал от желания стать жертвой нападения. Просто трясся от предвкушения!

Молли положила ладони ему на плечи, провела по спине и только сейчас сообразила, что он успел сбросить шорты.

– О Господи, – пробормотала она, куснув его в грудь, – на мне, кажется, чересчур много всего.

Но уже в следующий миг роскошная шелковая сорочка полетела на пол. Молли припала губами к его подбородку – Хочешь, чтобы я повесила твой подарок, пока не помялся?

И, услышав очередной стон, легонько ударила его и засмеялась. Он перекатился на нее, прижался всем телом, вдыхая неповторимый аромат, ощущая упругость грудей, мягкость живота.

– Я столько раз мечтал об этом, что едва не свихнулся. Поразительно. Никогда не считал себя похотливым ублюдком, но стоит тебе приблизиться, и со мной творится нечто невообразимое, Молли.

– Попробуешь прижать меня в туалете?

Рамзи покачал головой и стал целовать ее, бормоча между поцелуями:

– Нет, это неприлично. Впрочем, все сгодится, если Эмма не даст нам ни минуты передышки Молли выгнулась, нашла губами его губы и впилась с жадностью голодающей.

– Ты еще не знаешь, что такое похоть, – призналась она. – Мне иногда хочется тебя съесть.

Она снова принялась покрывать поцелуями-укуса1 ми его шею и плечи.

– Теперь моя очередь, – запротестовал он. – Мужчина должен брать на себя большую часть работы. Ты еще покажешь, на что способна, Молли, только позднее.

Гораздо позднее.

Вместо ответа она раздвинула ноги, и Рамзи, понял, что пропал. Он ненасытно пробовал на вкус ее шею, уши, губы, грудь, сплетая гирлянды поцелуев по всему ее телу.

– Черт! – выругался он, сжимая ее груди. – Эмма в соседней комнате, и я, сильный и всемогущий, боюсь отважиться на большее. Господь только знает, как мне хочется!

Молли провела ступней по его ноге.

– Продолжай в том же духе. Это просто великолепно.

Рамзи встал на колени, с усилием оторвавшись от Молли, и оттолкнул ее руки, когда та хотела привлечь его к себе. И долго смотрел на нее, гладя, лаская, разводя ноги шире. Наконец сполз вниз и стал целовать ее живот.

– Прекрасное местечко, – пробормотал он. Его пальцы проникли в нее, и не прошло и минуты, как Молли, изнемогая от непередаваемо прекрасных ощущений, забившись, сдавленно воскликнула:

– О Боже, Рамзи, это уж слишком! Сейчас закричу!

Он успел закрыть ей рот рукой, и она, уже не боясь быть услышанной, буквально взвыла, отчетливо понимая, что сейчас умрет, и в то же время твердо зная, что будет жить вечно и не желает, чтобы эти сладостно-греховные безумные ощущения подошли к концу.

И когда она обмякла, сотрясаемая пробегавшими по телу крохотными электрическими разрядами наслаждения, он вошел в нее, и они стали одним целым.

Рамзи навис над ней, оцепенев на какое-то мгновение. И в этот самый миг понял, что наконец нашел свою единственную, жену и возлюбленную, и это навсегда.

Пока оба живы. От осознания столь простой, но самой важной на свете истины у него закружилась голова и бросило в жар. До этой ночи он и не думал, что в мире может существовать такая неразрывная связующая нить.

Он безгранично любил Эмму. И был готов защищать ее ценой собственной жизни. Эмма была самым главным человеком для Рамзи. Молли неизменно оставалась на втором плане. Но так ли это? Теперь он уже далеко не был уверен. И знал наверняка лишь одно: никогда и ни с кем ему не довелось испытать подобного всепоглощающего наслаждения. Быть в ней и с ней – нет большего блаженства.

Рамзи, вздрогнув, излился в глубины женщины, которую знал меньше двух месяцев, бывшей жены знаменитого музыканта и дочери гангстера. Жизнь иногда выкидывает самые невероятные фортели.

Молли медленно открыла глаза. Ничего не случилось.

Она моргнула. По-прежнему ничего. Молли нехотя решила спуститься на землю. Она до сих пор не могла отойти от тех ощущений, которые испытала в объятиях мужа.

«Теперь можно попробовать поговорить, – подумала она. – Только поговорить. Не шевелиться. Кажется, я произношу слова вполне связно. Огромное достижение».

– Спасибо, Рамзи, все было очень мило.

Рамзи еще не вышел из нее. И это было прекрасно.

Молли снова закрыла глаза, благодаря судьбу за то, что они нашли друг друга. Немного погодя она приподняла бедра. Рамзи охнул:

– Какого дьявола ты имеешь в виду? Что значит мило?

Довольно скользкое определение. Из лексикона голубых! Для нормальных мужчин это почти оскорбление.

– Ладно, так и быть. Потрясающе. Восхитительно.

Плоть Рамзи мгновенно отвердела и налилась.

– До сих пор тебе не с чем было сравнивать. Ты можешь, конечно, воображать, что я снова готов, но это не так. Необходимо укрепить мой дух. Дай мне еще по крайней мере пять минут.

Он придавил ее к кровати своим весом. Голова лежала на соседней подушке. Молли опять принялась гладить ему спину.

– Я совершенно забыла про ожог! Зажило?

– Как на собаке.

– Кожа совсем гладкая. А нога?

– Не беспокоит Как насчет твоей руки? Швы рассосались?

– До единого. Только маленький шрамик. Рамзи, ты не станешь возражать, если я признаюсь, что ты мне не просто нравишься. Все гораздо серьезнее.

Рамзи молчал. Молли нервно заерзала.

– Нет, – наконец объявил он, все еще не в силах пошевелиться. – Честно говоря, я тоже испытываю к тебе что-то в этом роде. – Он приподнялся и, наклонив голову, поцеловал ее в губы. – Знала бы ты, сколько раз я смотрел на твой рот и гадал, какой он на вкус и что ты сделаешь, если я тебя поцелую. Я с ума сходил от твоих губ. И все думал: вдруг ты сама меня поцелуешь?

Не прошло и нескольких минут, как Рамзи решил, что к нему вернулась утраченная было сила Духа. Они снова любили друг друга, и на сей раз именно он пребывал в полной уверенности, что не доживет до утра. И был не так уж далек от истины. От счастья иногда тоже умирают.

Под утро маленькая ручка погладила Рамзи по плечу. Слава Богу, у него хватило ума натянуть шорты и даже уговорить Молли надеть сорочку, хотя бедняжка была почти без сознания.

Он подхватил Эмму под мышки и уложил рядом с матерью. Молли, так и не просыпаясь, протянула руку, чтобы снова коснуться его дремлющей плоти.

– Здесь Эмма, – прошептал Рамзи.

Молли тотчас успокоилась и улыбнулась.

Эмма обняла мать за талию и прошептала на ухо:

– Я знаю, мама, ты самая красивая, хоть сейчас темно и я тебя не вижу.

– Спасибо, Эм. Правда, для этого необязательно будить меня каждый час.

Она снова погрузилась в сон и, перед тем как забыться, увидела мирового судью, объявляющего их мужем и женой, Эмму, широко улыбавшуюся и объяснявшую жене судьи, которая продала им букет за десять долларов, как чудесно, что теперь они женаты и все будет хорошо. Женщина, благослови Господь ее душу, кивнула и постаралась отвлечь Эмму, пока Рамзи целовал жену.

Она проваливалась в теплую темную пропасть, забыв о расстриге-священнике Сонни Дикерсоне, который зашел так далеко, что, вероятно, скорее умрет, чем откажется от Эммы.

– Знаешь, о чем я думаю? – прошептала Молли на следующее утро, оглядываясь на Эмму, старательно выводившую свое имя в блокноте.

– Готовишь какую-то проделку! Ты вот-вот лопнешь от смеха! Я все вижу! – шутливо погрозил пальцем Рамзи.

– Ошибаешься. Я серьезна как никогда.

– Ладно, но что у тебя на уме?

– Ничего, просто вспоминаю эту ночь. Понимаешь, то, что у нас было.., трудно даже выразить словами! Так чудесно.., что за это следовало бы брать налоги.

И тут на него нахлынула такая волна желания, что он не сразу оправился. Рамзи поспешно отхлебнул кофе и обжег язык. Он ясно припомнил, как она содрогалась под ним, и едва удержался, чтобы не повалить ее прямо на пол. В эту минуту Эмма подняла глаза от блокнота и спросила:

– Какая у меня теперь фамилия, мама?

Рамзи мгновенно забыл о своем почти преступном намерении и как истинный собственник, наконец-то заполучивший то, о чем мечтал всю жизнь, произнес:

– Я хотел бы, чтобы ты стала Эммой Хант. Как считаешь?

– Пожалуйста, напиши печатными буквами, Рамзи Он взял карандаш и старательно вывел два слова Эмма, пыхтя, принялась за работу и наконец объявила:

– Смотри, как получилось! По-моему, очень красиво!

Она протянула им блокнот, и взрослые с преувеличенным вниманием уставились на листок бумаги.

– Здорово! – восхитился Рамзи. – И даже прочитать можно. Эмма Хант. Замечательно звучит!

Эмма одарила их сияющей улыбкой и вернулась к своему занятию. Рамзи понизил голос:

– Прости, Молли, мы никогда это не обсуждали, но я очень хочу, чтобы Эмма носила мою фамилию. Стала моей дочерью по закону и фактически.

– Не знаю, что и сказать. Луи почти не видел Эммы, но он ее отец. Если сделать, как ты просишь, значит, он навсегда перестанет существовать.

– В таком случае позволь спросить: если бы Луи до сих пор был жив и ты все-таки вышла за меня, что решила бы?

Молли доела грейпфрут и взялась за тост. Немного подумав, она чуть слышно прошептала:

– Да, он негодяй, подонок и совсем не любил Эмму.

Луи не заслуживал такой чудесной девочки и не достоин дать ей свое имя. – Она сокрушенно покачала головой:

– Но он погиб, и я чувствую себя обязанной уважать мертвых. Как насчет Эмма Сантера Хант? Конечно, можно посоветоваться: с доктором Лу, но идея, по-моему, неплоха.

– Эмма и без того всегда будет помнить своего отца.

– Да, – кивнула Молли. – Кстати, ты собираешься доедать бекон, Рамзи?

– Нет, он твой. Тебе надо набираться сил. Я же здоров, как бык. Чем больше на мужчину набрасываются, тем могучее он становится. Мускулы наливаются с каждым часом. Он способен сражаться голыми руками с целыми армиями. Не могу дождаться, когда сумею тебе это доказать.

– Мам, как, по-твоему, выглядит?

Молли отвела взгляд от мужа, очень жалея, что не может дотащить его до кровати и сорвать всю одежду.

– Давай посмотрим, Эм. Да ты написала свое новое имя шесть раз! Все лучше и лучше А последняя строчка – просто класс! Пойдешь в школу и будешь подписываться Эмма Сантера Хант.

– Мисс Эмма Сантера Хант, – поправила Эмма.

Молли взглянула на Рамзи, безошибочно прочитавшего ее мысли. Он кивнул.

– А я буду миссис Молли Хант, – объявила она.

– Значит, теперь мы все Ханты. – обрадовалась Эмма, но тут же нахмурилась:

– Я даже не знала такой фамилии до того, как познакомилась с Рамзи.

Рамзи позвонил своим родителям. Они поговорили с Молли и Эммой. Все прошло гладко, хотя Молли расслышала нотки разочарования в их голосах.., после того как они оправились от потрясения. Мать и отец Рамзи пообещали дать прием в их честь в конце лета.

– Ну вот, к тому времени все образуется, – заверил Рамзи, кладя трубку. – Увидишь, как мама носится со своими невестками и пилит сыновей за то, что плохо обращаются с бедными девочками.

– Логично, – заметила Молли. – Пожалуй, позвоню-ка и я своей матери.

* * *
Назавтра они вернулись в Сан-Франциско. Несмотря на то что лето было в разгаре, город окутал холодный туман, ползущий с Тихого океана.

Эмма, в свитере и джинсах, гуляла по двору, рассматривая цветы, распустившиеся под защитой высокой ограды. Пианино осталось на стуле в кухне. На противоположной стороне улицы был припаркован полицейский автомобиль без опознавательных знаков.

– Надо купить ей качели, – заметил Рамзи, подходя к Молли сзади и обнимая за талию. – М-м-м, как сладко, – пробормотал он, прикусив ее мочку. – Может, привязать веревку к той дубовой ветке и положить на нее шину?

Молли повернулась к нему лицом.

– Мне хочется попросту изнасиловать тебя, – сообщила она и, верная своему слову, так и поступила.

Они даже не разделись, помня о присутствии Эммы, и едва оторвались друг от друга, все еще тяжело дыша, как услышали звонкий голосок:

– Мама, а у Рамзи есть комната, набитая разными банками.

Молли закатила глаза.

– Банками? Извращенец!

– Мама, ты смеешься? Опять шутишь?

– О да, – тихо сказала Молли. – О да.

* * *
После роскошного обеда, состоявшего из говядины по-китайски и лапши с чесноком и баклажанами, любимых блюд Рамзи, Молли объявила:

– Нам пора поговорить, Эмма. Довольно мы откладывали эту беседу. Только не волнуйся. – Эмма настороженно приподняла голову. – Буду откровенна. девочка. Рамзи тревожится за тебя, потому что этот ужасный человек все еще на свободе. Мы надеялись, что его поймают к нашему возвращению, но ничего не вышло.

А посему, Эм, ты должна быть сверхосторожна. И когда мы выходим из дома, держись рядом со мной или Рамзи. Если один из нас уйдет вперед, сразу же догоняй и хватай за руку. Понятно? Тебе все понятно?

Рамзи никогда не осмелился бы заговорить об этом.

Он чувствовал себя так, словно стоит на краю кратера пробуждающегося вулкана. Горло перехватило, и он не мог сделать ни глотка кофе, только что сваренного им собственноручно.

– Да, мама, ты права, – согласилась Эмма. – Доктор Лу сказала, что этот человек думает, что я могу спасти его от ада, и если такая мысль застряла в его мозгу, значит, ничего не поделаешь.

Она еще рассуждает! Поразительно, до чего этот маленький ребенок способен мыслить четко и логически!

– Наверное, доктор Лу знает, что говорит. – кивнула Молли.

– Но если он думает, что я спасу его от ада, то почему так меня мучил?

– Мистер Савич объяснил Рамзи, что врачи и агенты ФБР решили, будто он делал тебе больно, считая, что ты понесешь наказание за него. Что, терзая тебя, свою спасительницу, он очистится от грехов и попадет в лоно Господне.

– Не понимаю, мама.

– И никто не поймет, – заверил Рамзи. – Он болен и поэтому очень опасен. Его надо остерегаться.

– Я знаю, он где-то здесь. Ждет, – шепнула Эмма.

– Верно, детка, – вздохнула Молли. – Больше всего на свете я желала бы придушить негодяя своими руками. Но пока его не схватят, нам придется трудно.

Держи ушки на макушке и ходи за нами хвостом. Подойди к окну и посмотри на голубую машину, припаркованную напротив. Там сидят полицейские, которые тоже ищут этого человека.

– Вижу, мама.

Рамзи неловко откашлялся. Все разумные, правильные, нужные слова отчего-то застряли в горле. Он попытался хоть как-то утешить девочку и объяснить, что все это ненадолго, но сумел лишь выдюжить:

– Эмма, не могла бы ты подойти? Что-то я неважно себя чувствую.

Девочка метнулась к столу. Рамзи едва успел отодвинуть стул и посадить малышку к себе на колени. Эмма гладила его руку и шептала:

– Все будет хорошо, Рамзи. Мы прорвемся. Честное слово.

Рамзи уткнулся лицом в ее косичку.

– Я люблю тебя, Эмма Хант.

– И я тебя, Рамзи. Ты даже не знаешь, как сильно.

Она еще долго гладила его по плечу, даруя тепло и радость, в которых он так нуждался.

* * *
Уик-энд они провели в Монтерее и даже отправились в океанарий. Эмма застряла возле медуз и ни за что не хотела уходить. Все трое сидели на скамье перед огромным аквариумом добрых полчаса и рассматривали медуз. Затем отправились в бухту Кармел, погуляли по живописному пляжу, проехали до Биг-Сер и устроили пикник неподалеку от дороги, на Севентин-Майл-драйв Но при этом ни на минуту не забывали о Дикерсоне.

Переступив порог гостиничного номера, Рамзи сразу позвонил Вирджинии Тролли, дал номер своего телефона и сообщил, что они устроились. Молли решила узнать о здоровье отца. Ему с каждым часом становилось лучше. Майлз пожаловался, что скучает по ним, особенно по Эмме, однако с Мейсоном поговорить не удалось. Ив передала, что он спит, но если Молли позвонит на следующей неделе, возможно, Мейсон и захочет с ней пообщаться.

– Стерва, – тихо прошипела Молли, положив трубку.

Рамзи, игравший с Эммой в «очко», поднял голову.

Он сам позавчера научил девочку игре и не переставал удивляться ее сообразительности. Теперь она легко обыгрывала его, и Рамзи невероятно этим гордился. Заметив, как раздражена Молли, он ехидно улыбнулся:

– Чего же ты хочешь? Ив куда легче дурачить твоего отца, когда рядом нет его чересчур умной дочери, к тому же старше ее на два года, и внучки, которой тоже палец в рот не клади, не говоря уже о таком писаном красавце, как я, остроумном, высоком, настоящем голливудском герое, правда, глуповатом, потому что не обращает на такую соблазнительную пташку ни малейшего внимания. Она бесится потому, что виноград зелен! Черт возьми, Эмма, неужели ты открыла шестнадцать очков?

Слишком рано!

Эмма казалась столь задумчивой и погруженной в себя, что Молли даже испугалась немного, но, к счастью, поняла: девочка полностью сосредоточилась на игре.

– Я считала карты, – серьезно пояснила она, – как ты меня учил, Рамзи. По-моему, в колоде осталось две тройки и два туза. Насчет двоек не помню.

Рамзи шутливо зарычал и, подняв Эмму, подбросил вверх. Она визжала от восторга.

– Молли, – объявил он, заглушая звонкий голос девочки, – может, швырнуть ее в аквариум к медузам?

Тогда у нас будет хотя бы минута покоя. Сядем на скамеечку и станем смотреть, как она пытается с ними подружиться.

– Зато теперь я вспомнила. Осталась всего одна двойка, так что глупо брать еще карту.

– Не осталось там никаких двоек. Давай посмотрим!

Последней в колоде была двойка червей.

* * *
Назавтра они прогуливались по пристани. Рамзи любил специфические запахи причалов, смесь соли, дерева и креозота, которым обмазывали бревна, чтобы не гнили. Стаи чаек носились над водой и громко вопили, выпрашивая подачку, словно наглецы нищие, что вечно толпятся на Юнион-сквер в Сан-Франциско.

Вдоль тротуара шли ряды рыбных лотков. В жару от них исходила острая вонь, вызывающая слезы на глазах.

К ней примешивался смрад гниющих водорослей, над .которыми роились мухи, – зрелище не из приятных.

Морские львы, жирные и гладкие, держались у деревянных свай и громко ухали, надеясь на подачку, а восторженные ребятишки вымаливали у родителей позволения их покормить. И повсюду виднелись сувенирные киоски. Эмма уже напялила футболку с надписью «Кармел» и очень жалела, что здесь нет клетчатых носков. Молли посетовала Рамзи, что надо было купить не меньше дюжины таких носочков, потому что Эмма отказывалась носить другие.

В эту летнюю пору туристов было множество. День выдался солнечным, но нежарким. Обычно Рамзи предпочитал нести Эмму на руках, так ему было спокойнее.

Однако девочке все это наскучило, и она, окинув его терпеливым взглядом, попросила:

– Рамзи, спусти меня вниз. Я никуда не убегу.

Верная своему слову, Эмма шла рядом, не пытаясь ускорить или замедлить шаг. Вскоре ее внимание привлек один особенно крупный морской лев, который уморительно похрюкивал тем, кто казался ему достаточно сговорчивым. И поскольку он был куда больше своих сородичей, те тушевались перед ним. Рамзи спросил у одного из рыбаков, давно ли обосновался тут этот гигант.

– Два года назад, – ответил тот. – Чертов попрошайка все время жрет! Пасть не закрывается! Его зовут Старый Честер. Что вы хотите – Сан-Франциско в двух шагах, и здесь тьма туристов! Никто не обязан кормить лентяев, однако отбоя нет от желающих. Дешевые сардины продаются чуть подальше, вон там! Нищим стыд не по карману.

Интересно, он имеет в виду туристов или животных?

– Ладно, – сдался Рамзи. – Но тебе придется швырять ему рыбу, Эмма. Я не разрешаю приближаться к Честеру.

Эмма страдальчески вздохнула, однако согласилась.

Ей вручили три, к счастью, уснувшие сардины и бумажное полотенце. Рамзи не отходил от нее, пока не пришел их черед кормить чудовище. Девочка залилась смехом, когда лев громко хрюкнул.

И в этот момент раздался отчаянный крик Молли:

– Рамзи!

Глава 32

Рамзи повернулся так поспешно, что едва не упал.

Какой-то подросток вырывал сумку у Молли. Та отчаянно сопротивлялась. Забыв обо всем, Рамзи бросился к ним:

– Сию секунду отпусти ее, сукин сын!

Эмма!

Рамзи обернулся и отыскал взглядом спокойно стоявшую на месте девочку. В поднятой руке болтается рыбешка. Кажется, до Эммы так и не дошло, что происходит.

Пока она в безопасности: вокруг полно народу. Но перед тем как ринуться на помощь Молли, Рамзи заметил его, вертким ужом пробиравшегося сквозь толпу, собравшуюся около морских львов. Рамзи узнал бы этого человека всюду, как в кошмарах, так и в жизни. Еще несколько шагов, и он кинется на Эмму! Очевидно, понимает, что времени терять нельзя: подстроенная им суматоха долго не продлится.

Он уже протянул к малышке свои лапы, когда Рамзи схватил его за воротник пальто, повернул лицом к себе и нанес сокрушительный удар в челюсть.

– Эй, приятель! За что ты смазал этого парня? Он ничего тебе не сделал!

– Точно! Думаешь, раз такой здоровый, можешь дубасить людей? Что это на тебя нашло?

Их мгновенно окружили, тесня Рамзи, засыпая его вопросами, но пока никто не посмел схватиться с ним.

– Эмма! – завопил Рамзи. – Сию секунду беги к маме!

Дикерсон, пошатываясь и потирая челюсть, поднялся. Из угла рта текла кровь.

– За что вы меня?! – жалобно возопил он. – Я священник! Ты посмел ударить служителя церкви!

– Парень, тебе не стоило распускать руки!

Рамзи оттолкнули. Кто-то ударил его в плечо.

– Нет, не надо! Он мой папа и спасал меня!

Но кто станет слушать ребенка? Все старались доказать Рамзи, какой он негодяй.

Рамзи в отчаянии озирался, не зная, что делать. И тут заметил, что Дикерсон снова подкрадывается к Эмме.

– Оставь ее в покое, – велел он, однако Дикерсон, игнорируя его, рвался к добыче. – Мне очень жаль, – наконец выдавил Рамзи и, напрягшись, выбросил вперед ногу. Угодил в бедро одному доброхоту, сбил наземь другого и пнул в живот третьего. Слава Богу, освободился. Дикерсон был уже почти рядом с Эммой. Но теперь Рамзи молчал. Ему страстно хотелось добраться до негодяя и разделать под орех. Ярость несла его вперед на крыльях мести. Еще два шага, и…

Видимо, больной мозг расстриги не сигнализировал об опасности. Впрочем, по его мнению, он вершит правое дело!

Какой-то прохожий, резко обернувшись, столкнулся с Рамзи. Тот отпихнул его с дороги. И тут Дикерсон оглянулся. Рамзи услышал, как он сыплет проклятиями: наверное, почуял неладное. Должно быть, Дикерсон прочитал в глазах Рамзи свой смертный приговор и заковылял по причалу, то появляясь, то исчезая среди людей. Рамзи велел ему остановиться, но он пошел быстрее и, увидев, что впереди никого нет, бросился бежать. Рамзи припустил за ним. Эмма семенила в некотором отдалении. Малочисленные туристы уступали им дорогу. Дикерсон снова оглянулся, заметил, что Рамзи его нагоняет, и, метнувшись к краю причала, прыгнул в воду. Рамзи схватил Эмму, обернулся к необъятной толстухе, окруженной детишками и казавшейся довольно грозной и непреклонной.

– За моей дочкой гонится маньяк. Хочет похитить.

Пожалуйста, держите ее и не выпускайте.

Он почти швырнул Эмму на руки женщины и нырнул в ледяные волны залива Монтерей. За Сонни Дикерсоном.

Холод мгновенно сковал его тело, вытесняя воздух из легких. Он вынырнул на поверхность, оглядываясь в поисках Дикерсона. Но расстриги нигде не было видно.

Он не мог далеко уплыть! Рамзи не промедлил и минуты! И в это г миг услышал истерический крик Молли:

– Рамзи, он плывет к сваям! Скорее! Осторожнее!

Осторожнее, черт бы тебя побрал!

Рамзи считался прекрасным пловцом, но течение играло с ним, как с резиновой куклой. Вокруг поднимались острые, смертельно опасные рифы. Руки и ноги постепенно немели и уже не чувствовали холода. И тут среди волн наконец показалась голова Дикерсона. На сей раз он не сбежит! Рамзи не упустит эту тварь! Да, по долгу службы Рамзи свято чтил закон и верил в правосудие, но знал также, что, будь на то его воля, ни один адвокат не взялся бы защищать это чудовище.

Он энергичнее заработал руками, и Дикерсон неожиданно обернулся. Мокрые волосы прилипли к черепу. В руке тускло поблескивал револьвер.

– Держись от меня подальше! – заорал он, но тут же набрал в рот воды и закашлялся. – Говорю тебе, отвали, Хант, если не хочешь поймать маслину.

– Послушай, Дикерсон, – громко отозвался Рамзи, стараясь держать в узде свою ярость, – тебе не видать Эммы как своих ушей! В полиции и ФБР есть твои фото, и отдан приказ стрелять на поражение, едва ты покажешься. Больше ты не станешь истязать детей! Лучше сдавайся! Все кончено. – Он схватился за сваю, до того покрывшуюся слизью, что рука соскользнула. – Ну же, Дикерсон, без глупостей! Ты пойман!

– Ложь! Все ложь! Никто не знает, какой я на самом деле! Я ничуть не хуже этих проклятых визажистов!

И гримироваться умею, дай Бог каждому! Девчонка видела Клинтона!

– Но тогда на пляже ты был без грима! И Эмма прекрасно тебя описала! Ты не вчера родился! На тебя заведено целое досье, со снимками, отпечатками пальцев и тому подобным! Кстати, Рул Шейкер знал, что ты педофил, когда нанимал тебя украсть Эмму?

– Я в жизни его не видел! Со мной договаривался кто-то из его людей. Все твердил, чтобы я пальцем не касался девчонки, что она должна вернуться к матери, после того как ее отец договорится с Шейкером. Я, ясное дело, согласился. Бабки уж очень были нужны. Но когда увидел Эмму, понял, что она послана Господом и принадлежит мне. Всего одну неделю удалось нам побыть вместе, и это только начало! Но не сомневайся, пройдет немного времени, я снова ее заполучу.

– Это ты звонил после того, как она сбежала, и натравил на меня тех типов?

– Да. Я должен был ее вернуть, но тебе удалось смыться.

– Верно, и теперь ты у меня в руках!

Дикерсон негодующе взвыл и, подавшись вперед, стиснул перекладину деревянной лестницы, такой ветхой, что казалось, вот-вот обрушится. Но тут Рамзи схватил его за ногу и дернул что было сил.

– Отпусти! Она моя, слышишь? Больше у меня ничего не осталось! Я не смогу жить без нее! Эмма должна принести эту жертву! Мое спасение важнее всего на свете! И она нужна мне!

Рамзи снова потянул его за ногу, и Дикерсон выстрелил. Пуля просвистела над ухом Рамзи. И тут же прогремел второй выстрел. Что-то ударило Рамзи в плечо.

Он отшатнулся, едва не выпустив Дикерсона. И сгоряча не почувствовал боли. Только странное онемение. Ледяные струйки, куда холоднее воды, поползли по телу, заморозили грудь и руку так, что он не мог ею шевельнуть. Он смутно, как сквозь сон, слышал голоса Эммы и Молли. Кто-то истерически завопил:

– Он истекает кровью! Человека ранили! На помощь!

Дикерсон сумел освободиться и сильно пнул Рамзи в раненое плечо. Боль пронзила Рамзи, и он упал в воду. И увидел словно издалека белое лицо Молли. Дальше все происходило, будто в замедленной съемке. Вот Молли неторопливо поднимает обутую в кроссовку ногу и бьет в лицо Дикерсона, добравшегося до верха лестницы. Тот отчаянно взмахивает руками, пытаясь сохранить равновесие, но прогнившее дерево не выдерживает, и Дикерсон падает рядом с Рамзи, все еще цепляясь за торчащие, как обломанные зубы, перекладины. На этот раз Рамзи удалось стиснуть его шею. Дикерсон завопил, размахивая револьвером, но вода залила ему рот, и он начал захлебываться. Теперь победит тот, кто дольше протянет.

Боль временами становилась невыносимой. Рамзи бил озноб. Голова, казавшаяся легкой и пустой, отчаянно кружилась. Но он не отпускал Дикерсона, все сильнее стискивая руки. По воде плыли кровавые струйки, но Рамзи, сжав зубы, терпел. Почему Дикерсон не тонет? Наверное, течение слишком сильное, а Рамзи не на что опереться.

Дикерсон беспомощно взмахнул оружием, и Рамзи ничуть не удивился, когда Молли рыбкой нырнула в воду и, оказавшись рядом, выкрутила руку бывшему священнику.

Дикерсон орал и отбивался, однако Молли удалось завладеть револьвером. Рамзи даже зажмурился, узрев лютую ярость, полыхавшую в ее глазах, и несколько ослабил хватку, когда она прицелилась в маньяка. Она сейчас прикончит Дикерсона! Но Рамзи вовсе не хочет, чтобы руки Молли обагрились кровью! Потом она всю жизнь станет мучиться сознанием того, что стала убийцей!

– Не стреляй, Молли, – попросил Рамзи, – ты можешь попасть в меня. Смотри, я сдавливаю ему шею!

Он никуда не денется. Не стреляй!

Молли моргнула; очевидно, пелена злобы успела рассеяться. Дикерсон извернулся и ударил локтем в живот Рамзи. Набежавшая волна мгновенно разъединила их, и Дикерсон оказался на свободе. И сразу же бросился Молли, пытаясь отнять револьвер. Снова выстрел! Пуля ушла в небо. Молли брыкалась и отбивалась, как могла, но Дикерсон был сильнее. Рамзи рванулся вперед. Хоть бы успеть! Какого черта он не дал ей пристрелить подонка! Идиот! Не хватало еще, чтобы негодяй ушел!

На причале надрывалась Эмма, выкрикивая его имя.

В воде немедленно очутились еще двое мужчин. Теперь борьба за оружие разгорелась не на шутку. Когда раздался очередной выстрел, никто не понял, у кого оказался револьвер и кто спустил курок. Только в красной от крови воде вяло болтался лицом вниз человек в длинном пальто.

– Наконец-то, – приветствовал Рамзи избавителей. – Я уже думал, вы никогда не придете!

* * *
Лейтенант Макферсон из полицейского департамента Монтерея наклонился над Рамзи. Лицо молодого человека расплывалось, и Рамзи никак не мог сфокусировать на нем свой взгляд. Рамзи несколько раз моргнул, стараясь сосредоточиться.

– Не волнуйтесь, судья Хант, – тихо сказал Макферсон. – Вы в больнице Монтерея. Доктор и медсестра только что были здесь. Их вызвали к другому больному за минуту до того, как вы пришли в себя. У вас ничего страшного. Я задержался тут лишь затем, чтобы рассказать вам про Дикерсона. Он все еще в операционной.

Доктора не ручаются за его жизнь. Пуля попала ему в грудь, так что рано строить прогнозы.

– Хоть бы они зарезали этого ублюдка, – прохрипел Рамзи. Он по-прежнему не мог шевельнуть ни рукой, ни плечом. Только смутно припомнил, как его и Дикерсона везли на операцию. Молли и Эмма, бледные и молчаливые, бежали рядом с его каталкой. Эмма на ходу то и дело до него дотрагивалась, а Молли вообще цеплялась за его руку, как утопающий за соломинку.

Кажется, он ненадолго очнулся в реанимации… Значит, его уже перевели в отдельную палату.

– Ваша правда, – подтвердил лейтенант. – Пусть бы он сдох! По крайней мере сэкономил бы налогоплательщикам кучу денег за его содержание в тюрьме. Хорошо еще, что у вас все обошлось, судья Хант.

– Куда меня ранило?

– Хирург говорил с вами в реанимационной. Забыли?

– Совершенно. Над ухом трещал какой-то парень и никак не хотел заткнуться. Вы что-нибудь знаете?

– Разумеется. Они трудились над вами добрых два часа. Хирург сказал, что вам повезло. Пуля не задела жизненно важных органов, но раздробила ключицу, так что боль, должно быть, вы терпели адскую. Задето и ребро, но даже трещины нет, поэтому повязку не наложили. Через три-четыре месяца станете как новенький, и можно будет снова мочалить всяких проходимцев в зале суда. Доктор был страшно рад, что все в порядке и что такая знаменитость отделалась сущими пустяками. После чего он долго и утробно гоготал.

Рамзи неожиданно так ослабел, что даже ответить не смог. Хорошо еще, что плечо больше не ноет, – наверное, ему вкололи наркотик. Благословенное онемение сковало члены. Он желал лишь одного: смерти Дикерсона. Не такое уж это великое наказание за все, что сотворил этот гад. Если он выживет и его осудят за похищение и покушение на убийство, когда-нибудь он выйдет на свободу, и Эмма снова окажется в опасности.

Нет, он совсем спятил. Эмме больше ничто не грозит. К тому времени как Дикерсон выйдет из тюрьмы, Эмма будет уже взрослой! И навеки избавится от домогательств похотливой скотины.

– Судья Хант! Вы меня слышите? Позвать врача?

Рамзи только сейчас понял, что голова его неестественно откинута, а глаза закрыты. С трудом разлепив веки, он уставился во взволнованную физиономию Макферсона. Лейтенант что-то говорил, и хотя Рамзи сумел расслышать доброту, понимание и сочувствие в его голосе, все же не смог разобрать слова.

– Я в порядке, – наконец выдавил он. – Просто здесь очень удобные подушки.

– Это не больничные подушки, – пояснил лейтенант. – Их прислала миссис Хант. Сейчас она вместе с вашей дочерью переодевается в одной из свободных палат. Собственно говоря, подушки, а также одежду купила миссис Раллис, которая стала свидетельницей происшествия на пристани. Она заявила, что не желает видеть их в больничных обносках. Миссис Раллис – одна из самых уважаемых жительниц Монтерея. И если считает, что у вас должны быть мягкие подушки, никому в голову не придет возражать.

Рамзи хотел спросить насчет Молли и Эммы. Узнать, все ли с ними благополучно. Но язык не ворочался. Как странно – знать слова, понимать их смысл, но не иметь возможности ничего произнести.

Полицейскийлегонько дотронулся до его руки:

– Док вколол вам лошадиную дозу снотворного.

Клялся, что такому беспокойному человеку, как вы, необходимо хорошенько отдохнуть. Вы слышали, что я сказал про вашу жену и дочь? Они сейчас придут. Миссис Раллис настояла, чтобы они выпили кофе и горячего шоколада. Я попытался уломать дока не делать укол, но тот меня обругал. Вы можете говорить, судья Хант?

– Нет. Я онемел, – сообщил Рамзи, но, поскольку Макферсон ничего не ответил, справедливо предположил, что высказывается исключительно в собственном воображении.

* * *
На пороге показались Молли и Эмма. Рамзи слабо улыбнулся. На Эмме новый костюмчик. Молли в бледно-желтых шелковистых брючках и туфлях на высоких каблуках, словно сошла с кар! инки из модного журнала. Невиданное зрелище! Ее чудесные волосы были зачесаны назад и сколоты на затылке широкой золотой заколкой. Обе выглядели, по мнению Рамзи, просто потрясающе. Иного слова не найти. Ему хотелось победно кричать, что на этот раз они выиграли. Обругать Молли за то, что не задумываясь прыгнула в воду. И поблагодарить за спасение его шкуры. Признаться своим дамам, что любит их больше всего на свете.

Но проклятый язык по-прежнему скован параличом Интересно, вернется ли к нему дар речи? И выскажет ли он все, что у него на сердце?

– Нет, он в порядке, мэм, – заверил Макферсон. – Честное слово. Только постоянно отключается. Доктор прописал ему отдых. Вы с Эммой выглядите на миллион долларов. Как вы себя чувствуете, миссис Хант? Хотите дать показания?

Откуда-то донесся голос Вирджинии Тролли, приказывающий Макферсону оставить Молли в покое и заткнуться до тех пор, пока она не убедится, что Рамзи жив. Значит, Вирджи уже добралась сюда! Ну и прыть!

Теперь можно спокойно уснуть: она обо всем позаботится. И наверняка спустит шкуру с тех копов, что должны были их охранять. Кажется, один потом оправдывался тем, что отлучился на минутку в туалет и поэтому упустил их из виду. Может, и так, но где околачивался его партнер? Рамзи очень хотелось это узнать, но пока он даже спросить не в состоянии.

У него едва хватило сил улыбнуться подбежавшей Эмме.

– Эм, все хорошо, – вроде бы заявил он, хотя губы не шевельнулись.

Она поцеловала его в щеку и прошептала:

– Мы поймали его, Рамзи. Миссис Раллис пообещала, что из ее больницы он не сбежит.

Рамзи сделал попытку рассмеяться, но увы! Он просто уплыл. Далеко. И последнее, что почувствовал, – прикосновение пальчиков Эммы к левой руке.

* * *
– Он выкарабкается! – негодовала Молли. – Они возились с ним чуть не весь день и все-таки вернули к жизни!

Вирджиния Тролли тяжело вздохнула:

– Подумать только, они ведь знали, кто он, и все же спасли. Придется допрашивать эту тварь, а вам, беднягам, снова ворошить всякое дерьмо.

– Ничего страшного, Вирджиния, – заверил Рамзи.

Он благополучно пережил ночь, и теперь ему ужасно хотелось кофе, но врачи запретили. Сестра уверяла, что его начнет выворачивать от одного глотка, однако Рамзи был готов рискнуть.

– Где Эмма?

– Я здесь, Рамзи. Мама просила не теребить тебя, но я сказала, что хочу быть рядом. Плечо болит?

– Нет, я же говорил, такому верзиле все нипочем. С каждым новым ранением становлюсь только сильнее и выносливее.

– Р-рамзи, я боялась, что он тебя убьет, – неожиданно прорыдала Эмма. – Вода была вся красная. Я бы обязательно помогла тебе, но только та огромная леди вцепилась в меня и не Пустила.

При одной мысли о том, как Эмма летит вниз и, вероятно, сразу же попадает в лапы Дикерсона, у Рамзи перехватило дыхание. Сердце, во всяком случае, точно остановилось.., на несколько мгновений. Однако он смог выдавить:

– Твоя мама спасла мне жизнь, так что и этого вполне хватило. Спасибо, солнышко. Вирджиния, пожалуйста, растолкуй нам, что будет с Дикерсоном.

– Твой приятель Савич уже в пути. Сам знаешь, такие преступления, как киднэппинг, находятся в ведении ФБР. Савич хочет лично допросить Дикерсона Кроме того, сюда направили их штатного психиатра. Они вечно пытаются выкачать как можно больше информации из таких психов, как Дикерсон. Уж он-то для них – настоящая золотая жила. Кстати, ты дашь показания местным мальчикам?

Он долго беседовал с лейтенантом Макферсоном и его непосредственным начальником, капитаном Дэниелом Мейпсом. Они оказались такими дотошными, что к концу разговора Рамзи почти терял сознание. Заметив, как побелело его лицо, капитан Мейпс поднялся:

– Пока довольно, судья Хант. Если возникнут вопросы, мы побеспокоим вас завтра.

– Я думала, они уже никогда не уйдут, – прошипела Молли, подходя к кровати. – Ты что-то неважно выглядишь.

– До смерти хочу кофе.

– Ясно. Сейчас.

Господи, чудеса все-таки бывают!

Рамзи впился алчным взглядом в жену, снимавшую крышку с пластикового стаканчика. После третьего глотка ему захотелось тихо умереть и больше не мучиться.

Медсестра не солгала. Рамзи едва не вывернуло, но он мужественно терпел, и тошнота в конце концов улеглась, сменившись необъяснимой паникой.

– Где Эмма? – охнул он.

– Не волнуйся, с ней все в порядке. Рассказывает Вирджинии обо всем, что произошло. С точки зрения ребенка, это должно быть очень интересно. Ну а теперь отдыхай. Конечно, глупо расписывать человеку в твоем положении, как ему повезло, но это в самом деле так.

Ты поправишься, и хирург даже обещает, что сможешь повести меня на дискотеку не позже завтрашнего вечера. Ну.., в крайнем случае в среду.

Она заговорщически улыбнулась, прикрыла дверь и, усевшись на край узкой койки, принялась награждать Рамзи поцелуями.

– От тебя пахнет больницей, – шутливо пожаловалась она, лизнув его шею. – Но поскольку я одета в шелка.., будем считать, что противоположности притягиваются. И вообще у меня такой извращенный вкус!

Жаль, что не можем поиграть в доктора и сестричку!

– Молли, что ты со мной делаешь?! У меня уже стоит! Не хватало еще, чтобы сестра Нейман ворвалась сюда и узрела меня в таком состоянии!

– Она тебя обожает. И вероятнее всего, вышвырнет меня вон и займет мое место.

– Ладно, хватит ворковать, голубки, – раздался мужской голос как гром среди ясного неба.

– Кажется, это не сестра Нейман, – охнула Молли, проворно вскакивая с койки.

Диллон Савич, довольный произведенным эффектом, широко улыбнулся. Позади него возник незнакомец, выглядевший так, словно никогда не улыбался. Ни дать ни взять средневековый монах – длинный, худой, весь какой-то узкий. Сходство довершал венчик седеющих волос вокруг солидной лысины.

– Привет, Рамзи. Рад, что ты пришел в себя настолько, чтобы обратить внимание на жену. Братцы, это Томас Гальвиани, известный также как Томми Зоркий Глаз, джентльмен, специализацией которого являются педофилы и растлители малолетних. Один из ведущих экспертов в мире.

Мужчина невозмутимо кивнул и пожал руку Рамзи.

– Савич считает, что я чересчур серьезен, но это не правда. Счастлив познакомиться с вами, судья Хант.

Читал о вашем подвиге в зале суда. У вас заслуженно безупречная репутация. К тому же я просто на седьмом небе, что нашему клиенту удалось выжить. Мои поздравления. Операция по поимке была проведена блестяще.

– Спасибо, мистер Гальвиани.

– Томми Зоркий Глаз, – тотчас поправил он, не моргнув, и Савич довольно захихикал, – Где Шерлок? – не вытерпела Молли.

– В дамской комнате. Проклинает меня. Я нарушил табу. Доктору показалось, что она слишком бледна, и я всего-навсего объяснил, что полет был долгим и она утомилась, как всякая беременная женщина. Последствия оказались ужасающими. Господи, и за что мне это!

– Надеюсь, – вставил Томми Зоркий Глаз, – токсикоз пройдет прежде, чем Шерлок все-таки пристрелит тебя.

На этот раз веселились все. И встретили Шерлок понимающими ухмылками. Не говоря худого слова, она подошла к мужу и ударила его кулаком в плечо. И, не обращая внимания на возмущенный вопль, с сияющим лицом поприветствовала Рамзи и Молли.

– По дороге сюда я зашла в отделение интенсивной терапии. Дикерсон все еще без сознания. Они дадут нам знать, когда он очнется.

– Мне бы очень хотелось потолковать с ним, – объявил Томми. – Я изучил все, что можно: старое судебное дело, протокол каждого допроса. К сожалению, он так называемый селективный растлитель-педофил. Такие, как он, могут искалечить сотни детей в отличие от ситуативных насильников, то есть тех, которые просто пользуются подвернувшимся случаем. На счету подобных типов обычно бывает до десятка детей. Этот же парень – классический псих-преступник с одним исключением – он садист. Добавьте еще тот факт, что он помешался на Эмме. Это тоже редкость среди таких извращенцев. Он непременно должен получить именно этого ребенка, и никакого другого. Совершенно свихнулся на этой мысли, потерял всякую осторожность.

Большинство его собратьев по несчастью мгновенно забыли бы о неудаче, но Дикерсон просто не может остановиться. Он неглуп и обязан был понимать, что одержимость Эммой станет началом его конца. Но по-прежнему рвался вперед, ничего не боясь. Кроме того, насколько я слышал, он превосходный гример.

– Да, он сам подтвердил, когда мы дрались в воде, – кивнул Рамзи. – Это одна из причин, по которой Шейкер нанял его. Поскольку Эмму не собирались убивать, она не должна была позже опознать преступника.

Томми Зоркий Глаз сокрушенно покачал головой:

– Должно быть, он решил, что умер и попал на небеса, когда получил эту работенку!

– Но как это уживается с его религиозными убеждениями? – удивился Рамзи. – Он твердил Эмме, что нуждается в ней.

– Вот об этом мне и хотелось бы с ним побеседовать. Дикерсон похож на кипящий котел с настоящим адским варевом. Он твердо уверен, что Эмма спасет его, и в то же время терзает девочку, связывает и бьет. Не могу дождаться, когда наконец получу возможность покопаться в его мозгу. Конечно, все мы страшно рады, что теперь малышке ничто не грозит.

– Если поймете, что им движет, поделитесь с нами, Томми, – попросила Молли.

– Обязательно, миссис Хант, – заверил он, сладострастно потирая руки.

Глава 33

Постепенно Рамзи полегчало, и он отважился спуститься вниз за Эммой. Они вместе с Вирджинией Тролли сидели в углу кафетерия и что-то оживленно обсуждали.

Случайно подняв глаза, Эмма увидела Рамзи и, издав дикий индейский вопль, бросилась к нему и обхватила ногу.

– Вот видишь, Эмма, – прошептал он, гладя ее по голове, – я уже встал. И пошел искать тебя. Сам, без всякой помощи. Что такое малюсенькая пуля для могучего великана вроде меня? Иди ко мне на руки и как следует обними!

– Рамзи, осторожнее, – предупредил Савич. – Пожалуй, лучше я возьму ее на руки.

Он подхватил девочку и поднес к Рамзи. Она потерлась головой о его щеку. Рамзи поцеловал ее ушко.

– Как чудесно от тебя пахнет, Эм. Что это? Оскар де ла Рента?

– Нет, просто мыло, которое дают в отеле, – сообщила она и тут же деловито осведомилась:

– Это такая шутка, Рамзи?

– Господи, он от нее без ума, – прошептала Молли, наклонившись к Шерлок, во все глаза глядевшей на собственного мужа. – Остается надеяться, что в один прекрасный день он и меня полюбит.

– Пойми, Молли, мужчина нашел свою нирвану и безумно боится ее потерять, – невозмутимо пояснила Шерлок, с любопытством экспериментатора наблюдая за потрясенным лицом Диллона, все еще державшего Эмму. – Мне всегда нравился Рамзи. Теперь, когда у него есть вы, все будет лучше некуда. Он заслужил такое счастье. Кстати, Молли, как по-твоему, Диллон выглядит достаточно естественно с Эммой на руках или это ему совершенно не идет?!

* * *
Прошлым вечером санитар принес в палату Рамзи две банкетки. Сейчас семья снова была в сборе. Все крепко спали, когда дверь с грохотом распахнулась и в комнату ворвался лейтенант Макферсон.

Рамзи мгновенно встрепенулся, готовый броситься в драку, но рана напомнила о себе Тяжело дыша, он почти рухнул на постель.

– Какого дьявола тут творится?

– Нет, судья Хант, ничего страшного, – задыхаясь, прохрипел Макферсон. – Я просто боялся, что и с ваий что-то случилось. Давайте помогу вам улечься.

– О чем это вы? – удивилась Молли, подкладывая под голову Рамзи подушку. Эмма уже бежала к кровати и, судя по виду, была готова защищать Рамзи до последней капли крови.

– Это Дикерсон, – признался лейтенант. – Врачи полагают, что кто-то подлил в капельницу яд.., нечто вроде цианистого калия. Он мертв.

* * *
– Но в отделении интенсивной терапии постоянно дежурят, – сокрушалась Вирджиния, качая головой и все еще не веря своим ушам, хотя Макферсон добрых десять минут втолковывал ей печальную истину. Она наспех оделась и поспешила в больницу, едва Рамзи позвонил. Он никогда раньше не видел ее без косметики, с растрепанными волосами и в помятом красном блейзере. Вирджиния казалась совсем школьницей. Довольно соблазнительное зрелище. Жаль, что нельзя признаться в этом. Она просто пошлет его в нокаут.

– Как мог кто-то пробраться туда, – продолжала Вирджиния, – поменять бутылки в капельнице и снова выскользнуть незамеченным? Конечно, мы не приставили к нему охрану, да и зачем? Сам он и шагу ступить не может, и никому в голову не пришло, что ему необходима защита. Сейчас на всех входах стоят полицейские, но что толку?! Эксперты проверяют пленку видеокамер, может, засекут что-то подозрительное.

– По словам Макферсона, медсестра видела кого-то в белом халате, – вставила Молли. – Ну и что? Все равно что встретить в Пентагоне человека в мундире Понятно, что на своих никто не обратит внимания. Вероятно, убийца на это и рассчитывал.

– Верно, – оживился Рамзи. – Вполне разумная версия. Собственно говоря, это больница, а не военная база. И персонал совершенно не обязан бдить с утра до вечера.

Он на секунду прикрыл глаза. Сил не осталось, ребро болело, плечо чертовски дергало, и он уже решил сдаться и попросить обезболивающее.

Но тут ручонка Эммы скользнула ему в ладонь. Слегка повернув голову, он встретился с ее изучающим взглядом. Такая малышка, а понимает, что ему очень больно, хотя не знает, как помочь.

– Со мной все в порядке, родная, – солгал он, стараясь как можно отчетливее выговаривать слова. – Но мне хотелось бы, чтобы ты посидела рядом и подержала меня за руку.

По чести говоря, он испытывал невероятное облегчение. Дикерсон сдох и больше никому не причинит зла. И Эмма в безопасности.

Лейтенант Макферсон неловко откашлялся.

– Я ворвался сюда, судья Хант, еще и потому, что вы, к сожалению, главный подозреваемый.

– Знаете, у меня просто прыти не хватило бы, – пожал плечами Рамзи. – Я едва поднялся, когда вы ворвались. Боюсь, что кража белого халата и цианистого калия, которые я никак не мог принести сюда, а потом еще и прогулка в отделение интенсивной терапии выше моих физических возможностей, пусть и достаточно выдающихся.

– Это шутка, – сообщила Эмма лейтенанту Макферсону.

– Знаю. Очень рад, что все вы оказались на месте.

По крайней мере на душе спокойнее.

Час спустя, когда они наконец остались втроем, выяснилось, что возбуждение слишком велико и уснуть не удастся, тем более что под окнами уже толпились стервятники-репортеры. В тишине особенно громко прозвучал телефонный звонок. Молли подняла трубку, послушала и, недоуменно нахмурившись, поднесла аппарат Рамзи.

– Ничего не понимаю. Это отец. Желает говорить с тобой.

Рамзи хотел было нажать кнопку громкоговорящего устройства, но вовремя вспомнил об Эмме.

– Здравствуйте, Хант, – коротко приветствовал Мейсон. – Мне гораздо лучше, и я слышал, что и вы будете жить. Кстати, насколько мне известно, это животное, которое охотилось за Эммой, больше вас не потревожит.

– Откуда вы узнали, сэр? – спокойно спросил Рамзи, хотя кровь бешено стучала в висках. – Бьюсь об заклад, эта новость еще не просочилась в прессу.

Мейсон тихо рассмеялся.

– А на что существуют друзья, Рамзи? – насмешливо осведомился он. – В этом мое преимущество. Информация до меня доходит раньше, чем до других.

Собственно говоря, иногда даже опережая какое-то происшествие.

Неужели это Гюнтер прикончил Дикерсона? Или Мейсон нанял какого-то местного умельца?

Рамзи неожиданно для себя понял, что не так уж удивлен. И поэтому даже ничего не ответил. К чему? Да и что тут скажешь?

– Теперь ни Эмме, ни Молли нечего бояться. Жду вас на День благодарения. Это мой любимый праздник.

Дорогих подарков у нас дарить не принято, просто Майлз, как всегда, приготовит великолепный обед.

– Спасибо. Мы обязательно будем, – пообещал Рамзи и, медленно положив трубку, взглянул на Молли и покачал головой.

Она было нахмурила брови, но, видимо, поняв, в, чем дело, притворно зевнула.

– Кажется, я сейчас усну стоя. Как ты, Эм?

– Мне тоже спать хочется, мама. А зачем дедушка звонил?

– Решил узнать, все ли у нас в порядке, Эм.

– Он хороший, – кивнула Эмма, поцеловала Рамзи и позволила матери себя уложить.

Рамзи откинулся на подушки. Плечо невыносимо ныло, голова раскалывалась. А теперь еще и это. Молли наклонилась, чтобы поцеловать его.

– Он нанял убийцу Дикерсона, – шепнул Рамзи. – И что мне теперь делать?

– Скажи Макферсону правду. Все равно это ничего не изменит. Моего отца к стенке не припрешь. Никто слова сказать ему не посмеет. По-моему, он даже хочет, чтобы ты все сообщил копам. Представляю, как он потешается!

Судя по всему, она неплохо изучила своего родителя. Придется последовать ее совету.

– Спокойной ночи, Эмма, – окликнул он. – Молли, постарайся уснуть.

* * *
«Все кончено! – твердил про себя Рамзи, поднимаясь вместе с Эммой на второй этаж их теперь уже общего дома. – Все кончено».

Он с тяжелым чувством вспомнил о матери Дикерсона, живущей в Дилуте. Она заплатила за кремацию, и Рамзи в сопровождении Савича не мог не прийти в крематорий, чтобы в последний раз посмотреть на этого человека, убедиться, что именно он сейчас станет серым пеплом.

– Мама еще спит, – сообщила Эмма. – Она здорово устала. И по-моему, плохо спала ночью.

Тут она попала в точку. Он тоже почти глаз не сомкнул: Эмма решила, что отныне перебирается в собственную комнату. Именно это и послужило причиной столь внезапной бессонницы. Но как ни странно, Рамзи не хватало по утрам объятий маленьких ручек.

– Надеюсь, она уже встала, – заметил он. – Мне хочется видеть ее улыбку. Знаешь, малышка, с тех пор как мы вернулись домой, она все время улыбается.

Он остановился на пороге спальни. Эмма побежала к себе взять какую-то игрушку. Молли лежала на боку, спиной к нему, одетая всего лишь в белые трусики, высоко вырезанные на бедрах. Одна нога вытянута, другая чуть согнута в колене. Невыносимо соблазнительная поза!

Рамзи шумно сглотнул и воззвал к своей воле. Буйная рыжая грива, рассыпанная по белоснежной коже…

Нет, мужчине этого просто не вынести! Оставалось одно: не мешкая зацеловать ее до обморока и стянуть эти проклятые трусики! Прошлой ночью они три раза доказали друг другу свои чувства и, возможно, не остановились бы и перед четвертым, только у Эммы были совершенно другие планы.

– Мама сбросила одеяло, – деловито заявила она и, подойдя к кровати, осторожно прикрыла мать.

Молли пошевелилась, перевернулась на спину и открыла глаза.

– Эмма, – прошептала она, погладив дочь по щеке, – ты позаботилась о Рамзи?

– Да, мама. Ему гораздо лучше. Он дал честное слово, что плечо болит совсем немного. Самое главное, что он больше обо мне не беспокоится.

– Эм, я буду тревожиться, пока тебе не исполнится девяносто! Теперь неплохо было бы избавиться от прессы, и все будет тип-топ, – заметил Рамзи. – Дамы, я хотел бы познакомить вас с моими помощниками. Кстати, вид из моего офиса просто потрясный. Но как улизнуть от этой наглой шайки?

Он нагнулся и чмокнул Молли в нос:

– Хорошо спала?

Она ответила долгим лениво-чувственным взглядом, от которого у Рамзи опять вздыбилась плоть.

– Даже без снов. Что-то вроде забытья. По-моему, лучше желать нечего. Надо позвонить маме, пока в Италии еще вечер. Я обещала рассказать, как тут Эмма.

Позже вся семья собралась на кухне. Молли набирала номер. Рамзи увлеченно резал морковь и брокколи.

Эмма накрывала на стол. Молли улыбнулась и, прижав трубку плечом, ловко стащила морковку.

– Да, ма. Как ты?

– Прекрасно, дорогая. У тебя все в порядке?

Молли, не вдаваясь в подробности и опуская самые душераздирающие детали, сообщила ей последние новости.

– Что же, дорогая, твой отец всегда был настоящим гением в своем деле. На него можно положиться. Надеюсь, он позвонил сразу же после убийства и не забыл сказать, что теперь вы в безопасности?

Молли от неожиданности онемела.

– Д-да, – с трудом пробормотала она, – именно так и было. Полиция не нашла человека, подлившего яд в капельницу.

– И не найдет. Ни малейшего шанса. Твой отец всегда нанимает самых надежных людей.

– Вероятно. Но я все же волнуюсь за него. Два покушения! Папа чудом остался в живых. По-моему, этот Рул Шейкер не из тех, кто сдается.

– Верно. Сомневаюсь, что он за эти годы переменился.

Молли вскочила, чуть не опрокинув аппарат.

– О чем ты, мама? Разве ты знаешь Шейкера?

– Разумеется, дорогая. Мы познакомились много лет назад, когда он и твой отец только начинали свой бизнес. Тогда они были лучшими друзьями. Наши семьи стали неразлучными. Я очень симпатизировала его жене Лорне. Бедняжка погибла в автомобильной катастрофе пятнадцать лет назад. Я всегда считала, что это дело рук Шейкера.

– Но, ма, они заклятые враги! Исключительно с подачи Рула Шейкера взорвали машину Луи, и по чистой случайности туда не успели сесть мы трое! Именно он подослал убийц к фермеру из Колорадо. И дважды пытался расправиться с отцом.

– Такое случается, Молли. Погоди минуту. – Молли услышала, как мать перешла на итальянский. – Мария, это ты? Да, поставь чашку на стол. Спасибо. Можешь ложиться спать. Молли, дорогая, о чем мы говорили?

«Господи, дай мне терпения!» – взмолилась Молли, поднимая глаза к небу.

– О той маленькой неприятности. Войне между Шейкером и отцом. Почему я ни о чем не знала? Почему полиции ничего не известно? Что произошло между ними?

– Насчет полиции я не уверена, детка. Вероятно, они знают. Никто не делал из этого тайны. Что же до тебя, разрыв произошел, когда ты была совсем маленькой. Как раз перед разводом с твоим отцом.

– Но ты в курсе того, что случилось?

– Да, родная. Правда, теперь это вряд ли имеет значение. Ты взрослая, у тебя растет дочь. Видишь ли, Рул Шейкер вознамерился со мной переспать, но я любила твоего отца. Уж очень Шейкер походил на гангстера из голливудских фильмов: мерзкий, опасный, с неизменной сигарой в зубах. Твой же отец выглядит настоящим аристократом, даже сейчас, по крайней мере на снимках.

– И что же дальше?

– Мейсон нас застал. Собственно говоря, Шейкер пытался меня изнасиловать, причем самым бесчеловечным образом: скрутил мне руки и порвал одежду. Твой отец во всем обвинил меня. Все твердил, что это я соблазнила Шейкера. Так или иначе, этот день стал концом нашего брака и многолетней дружбы. И конечно, совместного бизнеса.

– И тогда мы уехали в Италию, – задумчиво протянула Молли. – Так ведь?

– Что поделаешь, детка? С тех пор прошло более двадцати лет. А теперь, Молли, передай трубку Эмме. Я хочу, чтобы вы приехали в Италию на День благодарения. Никаких подарков, только хороший обед. Наша кухарка Магдалена просто волшебница, хотя никогда не готовила индейку до того, как нанялась ко мне. Вы приедете?

– Я перезвоню, ма.

– Кстати, я видела снимок твоего отца и его жены в журнале «Тайм». Похоже, он выживет, и это прекрасно.

В конце концов, именно он устранил угрозу для Эммы.

– Да, мама, убив человека, – ехидно вставила Молли, но, сообразив, что ведет себя как последняя ханжа, поспешно заверила:

– Честно говоря, у меня тоже чесались руки прикончить его. Ты права. Каким бы он ни был, по крайней мере избавил Эмму от допроса в суде.

Всей этой грязи она не вынесла бы.

– Как по-твоему, он все еще должен остерегаться?

– Естественно. Боюсь, Рул Шейкер вцепился в него, как бульдог. Но отец, конечно, будет начеку.

– Разумеется, но ведь я не о Руле говорю. Надеюсь, твой отец знает, что делает?

– Делает? Что именно?

– Дорогая, речь идет о его жене. Я лишь недавно поняла, на ком он женился! Просто невероятно! – Неужели он не боится жить с этой женщиной? Вероятно, не считает ее опасной. Мужчины – странный народ! Клянусь, у них вместо мозгов пенис! Так всегда говорила твоя бабушка.

– Не понимаю, ма, – Покачала головой Молли, – чем тебе не нравится Ив? Правда, она моложе меня, но у многих пожилых мужчин юные жены, хотя я согласна, что большинство мужчин думают исключительно своими причиндалами.

– Молли, дорогая, что за грубые выражения? Нет, дело не в ее молодости. Видишь ли, между твоим отцом и Шейкером и без того пробежала черная кошка, а сейчас разгорелась настоящая война. Они всегда пытались обставить друг друга в делах, иногда побеждал один, иногда другой, но соперничество с каждым годом становилось все острее. Поэтому я так удивилась.

– Да что тут такого удивительного?! – потеряла терпение Молли. Рамзи вопросительно поднял брови.

– Жена твоего отца, дорогая! Ив! Я наконец-то узнала ее по снимку в «Тайм». Неужели тебе ничего не известно? Она старшая дочь Шейкера.

Глава 34

Молли вошла в великолепный кабинет отца и тихо прикрыла за собой огромные двойные двери. Мейсон поднялся из-за стола, вопросительно глядя на дочь.

– Молли? Я тебя не ждал! Надеюсь, все в порядке?

Лорд, как всегда, был безупречно одет. Только очень хорошо знавшие его люди заметили бы, что он похудел, кожа туго обтянула скулы, а лицо чуть пожелтело. Вероятно, ему следовало бы недели две лежать в постели.

Похоже, рана еще давала о себе знать.

– О, у нас все хорошо, – улыбнулась дочь. – Ты прекрасно выглядишь. Майлз сказал, что сегодня ты на ногах уже три часа. Он за тебя тревожится Боится, что ты чересчур переутомляешься. Правда, радуется, что вчера ты съел большой кусок шоколадного торта.

– Да, с домашним ванильным мороженым. Я просто заплесневел в этой кровати. Ничего, не развалюсь. А где Рамзи?

– Рамзи и Эмма у Майлза на кухне. По-моему, там же пристроился и Понтер. Уписывает за обе щеки пирожные с шоколадной крошкой. Собственно говоря, я хотела побеседовать с тобой наедине, – помедлив, призналась Молли.

– О чем именно? И чем вызван столь внезапный визит?

«Интересно, – подумала Молли, – форма его бровей совсем как у меня».

Почему она впервые обратила на это внимание? Не забыть спросить у Рамзи, заметил ли он сходство.

– Признаться, – сообщила она, – я делаю тебе одолжение.

Мейсон снова нахмурился: видимо, такой дерзости он не ожидал. И даже представить не мог. Но ничего не поделать: все-таки дочь. Надо выслушать.

Он жестом показал Молли на огромное кожаное кресло.

– Мое любимое. Только пока сам сидеть в нем не могу. Слишком трудно из него выбираться.

– Почти как беременной женщине.

– Молли, я просил бы тебя воздержаться от подобных сравнений. И так, в чем дело?

И, видя, что она не торопится с ответом, углубился 8 бумаги, намеренно игнорируя ее Но теперь Молли этим не проймешь. Старый трюк! Сколько раз ей приходилось наблюдать, как отец практикует его на посетителях Один из вернейших способов унизить человека, поставить его в позу просителя. Странно, как она раньше этого не понимала. Молли так и подмывало сказать отцу, что он прекрасный актер.

Терпеливо позволив ему перевернуть страницу, она наконец объявила:

– Мама мне все рассказала о тебе и Руле Шейкере.

О том, что вы много лет дружили. А потом ты выгнал ее, после того как якобы застал с Шейкером.

Отец резко вскинул голову:

– И Алисия, безусловно, наплела тебе, что невинна, а Шейкер пытался ее изнасиловать?

– Да. И добавила, что всегда его терпеть не могла, поскольку он напоминал ей типичного гангстера. Что всю жизнь любила только своего мужа. Но тебе, разумеется, на это наплевать. Ты вышвырнул ее из дома, отобрав предварительно сына.

Мейсон пожал плечами и чуть поморщился от боли.

– Это случилось сто лет назад. Не понимаю, зачем ей понадобилось исповедоваться именно сейчас. Что же до Шейкера.., поверь, все эти годы я без особого труда справлялся с ним. Возможно, последнее время мне плохо это удавалось, – признался отец, вертя в руках острый, как стилет, нож для разрезания бумаг. – По правде говоря, за последние два года он перехватил у меня гораздо больше сделок, чем хотелось бы, но все это временные трудности. Он превратился в настоящего мафиози. Кроме того, он всю жизнь безумно завидовал мне и тому, что я имею. В молодости у него были безобразные зубы. Теперь он наверняка обзавелся вставными челюстями".

Он внезапно замолчал и уставился куда-то вдаль, словно вспоминая прошлое.

– Я принял его, удостоил своей дружбой. И, как видишь, обманулся. Но ничего не подозревал, пока не поймал его и Алисию на месте преступления. И в довершение всего он дважды пытался меня убить. Ну что же, придется разделаться с ним раз и навсегда. Не желаю жить с оглядкой. И Гюнтер нервничает. Ему все это не по душе.

– Вот тут ты ошибся. Отнюдь не Шейкер покушался на тебя.

Отец взглянул на нее с насмешливым пренебрежением.

– Неужели? Ты, кажется, его защищаешь?

– Вовсе нет, – раздельно выговорила она, будто обращаясь к неразумному дитяти. – У него и в мыслях не было тебя убивать. Это твоя жена постаралась.

Отец, неудержимо бледнея, вскочил, покачнулся и схватился за край стола. Молли заметила пробегавшие по лицу волны боли и бросилась было на помощь, но тут же остановилась, сообразив, как ненавистно ему, должно быть, выказывать малейшее проявление слабости. Он предостерегающе вытянул руку, запрещая ей приближаться.

– Ив? Ты утверждаешь, что это Ив? Пытаешься ее очернить? Какой абсурд! – Мейсон с трудом повернулся и начал набирать номер:

– Сейчас посмотрим! Какого черта ты явилась сюда со своими обвинениями! Просто ненавидишь Ив, потому что в ней есть все, чего недостает тебе, маленькая…

– Она и Луи отправила на тот свет.

Мейсон медленно выпрямился и, приглядевшись к Молли, бросил трубку.

– Нет, это Рул. Он хотел вашей смерти, чтобы припугнуть Луи. Эта глупая сучонка, дочь Шейкера, мечтала заполучить рок-звезду себе в мужья. Рул убил Луи по ошибке, но мне пришлось мстить, поскольку на карте стояли жизни Рамзи, Эммы и твоя. Око за око. Ну а теперь довольно этой чепухи, Молли. Надеюсь, ты излила весь свой яд? Я запрещаю тебе нести всякую чушь.

Сейчас позову Ив.

– Ее здесь нет. Уехала… – Молли посмотрела на часы. – ..Минут десять назад. И никогда не вернется.

Но ты не станешь ее искать.

Она могла поклясться, что правая рука отца слегка дрожит. Однако голос оставался спокойным и властным.

– Может, объяснишь в чем дело, Молли? – холодно осведомился Мейсон.

Молли, сама того не сознавая, поднялась, подошла к столу и, опершись ладонями о столешницу, подалась вперед:

– Слушай внимательно, па. Ив – дочь Рула Шейкера. После смерти своей матери она продолжила образование в Европе, а потом поступила в Гарвард. И никогда не жила с отцом и младшей сестрой, поэтому ты остался в блаженном неведении о ее прошлом. Твоя жена, папа, магистр экономики, а ее специализация – финансовый анализ. Она вместе с отцом решила разорить тебя. Ты сам не скрываешь, что чересчур много потерял за последние два года. И это не простое совпадение. Ив постоянно снабжала отца информацией.

В этот момент она вдруг осознала, что Мейсон поверил. В безжалостно ледяных глазах сверкнула искорка мысли. Она словно воочию видела, как у нею в мозгу пришли в движение хитрые шестеренки и все теории, предположения и догадки превратились в уверенность.

– Ты не убьешь Ив, – тихо предостерегла она. – Все кончено. Все. Никто больше не поднимет на тебя руку, но и ты не станешь мстить.

Мейсон, побагровев, тряхнул головой.

– Но это невозможно! Я знаю Ив. Ты что, меня за идиота принимаешь? Перед тем как жениться, я велел завести на нее подробное досье. Она шведка, родом из маленького города Упсала к северу от Стокгольма. Отец – инженер и даже позволил ей сохранить один из его дипломов. Он висит в нашей спальне. Мать – учительница французского. У Ив две младшие сестры. Ив прекрасно говорит по-английски, потому что в детстве у нее была няня-англичанка. Я точно знаю, что она никогда не училась в колледже и…

– Ее настоящее имя – Дженис Клер Шейкер. Ты, разумеется, видел ее в детстве, но тогда ей было всего четыре года. Кто мог запомнить девочку в таком возрасте? Когда Рул развелся со своей женой, Дженис уехала с матерью в Бостон, а вторая дочь, Мелисса, осталась с отцом. В восемнадцать лет она вышла замуж за шведского инженера, который год спустя погиб в аварии на строительстве плотины. Все ее так называемые шведские родичи, очевидно, позаимствованы у семьи мужа, так же как и диплом, висящий на стене твоей спальни.

Не знаю, у кого возникла идея кинуть тебя: у Дженис или ее отца. Во всяком случае, им это удалось. Она сама призналась, что убила Луи, потому что ненавидела его и не хотела, чтобы он испортил жизнь сестре. Мы с Эммой вообще были ни при чем. Но когда ты расправился с Мелиссой, Ив так осатанела, что дважды пыталась прикончить тебя. Возможно, в третий раз ей бы это удалось. Впрочем, она не делилась своими планами. Но теперь это и не важно. Отныне вендетте конец.

Мейсон сел прямее, хотя она заметила, каких усилий это ему стоило. Он долго молчал, не шевелясь, словно окаменел.

– Если ты сказала правду и она действительно предала меня, разве это может так просто оборваться? – вкрадчиво промурлыкал он наконец. Молли предпочла бы взрыв ярости, а не это неестественное спокойствие.

Неизвестно, откуда у нее взялись силы одарить отца широкой жизнерадостной улыбкой.

– Папочка, я спасла тебе жизнь и намереваюсь прекратить эту бессмыслицу. Попробуй только пальцем тронуть Шейкера или Ив, и я не задумываясь сдам тебя полиции. Прямых улик у меня, понятно, нет, но я знаю достаточно, чтобы последующие несколько месяцев тебе жилось не слишком уютно. Если ты не согласишься, можешь навсегда распрощаться со мной и Эммой. Я не позволю, чтобы Эмма стала очередной жертвой в твоей войне с Шейкером. Больше никаких покушений ни на тебя, ни на членов твоей семьи. Ив и ее отец дали слово.

Ты взял жизнь одной из его дочерей и за это откажешься мстить другой. Луи мертв, и ты едва выкарабкался.

Они оба знают, что в случае чего им несдобровать, потому что я записала на диктофон разговор по душам с Ив. Одна кассета у Диллона Савича, другая – в офисе окружного прокурора Сан-Франциско. Так что, поверь, другого выхода у них нет.

Отец размахнулся, и Молли на секунду показалось, что он вот-вот даст ей пощечину, но она не отпрянула.

Не отвела глаз. Мейсон нерешительно опустил руку.

– Ты моя дочь и смеешь угрожать мне этим? – прошептал он.

– Представь себе. Это единственный способ защитить тебя и Эмму, дороже которой у меня никого на свете нет. Ты мой отец, и я хочу тебе долгой жизни. А сейчас поклянись, что оставишь Шейкеров в покое.

Мейсон смотрел на дочь, так похожую на свой бабку. Как она не хотела, чтобы Алисия выходила за него замуж! Как смотрела на него.., словно на грязь под ногами. Она с первого взгляда раскусила, кто он такой. Он видел это в ее серо-зеленых, таких же, как у Молли, глазах, и возненавидел тещу всеми фибрами души И вот теперь перед ним стоит Молли, точна)! копия той, давно умершей женщины, и смеет указывать ему, что и как делать. Да что же это творится? Она всего-навсего женщина. Какой мужчина прислушивается к бабьим наставлениям?

Ему хотелось раз и навсегда приструнить ее, но с языка неожиданно слетело:

– Я убрал ту шваль, что издевался над. Эммой.

Да он, никак, обороняется?! И в голосе звучат едва уловимые жалобные нотки?!

Пораженная, Молли мгновенно смягчилась:, – Верно. Поэтому я и не обратилась в полицию. И знаешь что, па? Не такой уж ты плохой. И по-своему пытаешься уберечь семью. Это довод в твою пользу.

Очень веский довод. Ты согласен прекратить войну?

Мейсон посмотрел на свои длинные белые пальцы. За эти недели руки стали совсем старческими, и кожа, казалось, обвисла. Он неуверенно поднял голову. Молли стояла перед ним, гордая, спокойная и.., и очень красивая.

Уши. уши точь-в-точь как у Алисии. Он всегда восхищался крохотными розовыми раковинками жены.

– Ты согласен, па? – тихо повторила Молли. Молчание нарушила назойливая трель телефонною звонка. – Поговори с ним, – попросила Молли, снова взглянув на часы. – Это Рул Шейкер. Как раз вовремя. Покончи со сварами, па.

Может, она права. И у нее нашлось мужество прийти сюда и положить его на обе лопатки. Что же, видно, так тому и быть.

Мейсон взял трубку и сказал человеку, с которым вот уже двадцать лет не перемолвился ни единым словом:

– Рул? Это Мейсон Лорд.

Эпилог

– Мальчик! – ликующе завопил Рамзи. Молли и Эмма, мирно пребывавшие на кухне, дружно ворвались в кабинет. Рамзи нажал кнопку громкоговорящего устройства и положил трубку на стол.

– Поздравляем! – хором воскликнули дамы. Далматинец Эммы, шестимесячный Кенни, оглушительно залаял и принялся грызть тапочку Рамзи.

– Когда? Сколько весит? Как назвали?

Шерлок весело расхохоталась, так что смех раскатился по всей комнате.

– Его зовут Син Франклин Савич, и не поверите, орал во все горло, когда скользнул прямо в руки Диллону. Огромный, здоровый, красный, и все просто чудесно! Но Диллон вел себя, как палач! Водил меня по палате, не давая лечь, пока я наконец не пригрозила поставить ему фонарь под глазом, если он не позволит мне устроиться в постели и осыпать его проклятиями.

Эмма потребовала немедленно привезти Сина, чтобы поиграть с ним, и не успокоилась, пока не получила твердое обещание. Повесив трубку, Рамзи уселся в большое кресло коричневой кожи, притянул Молли к себе на колени и, посадив Эмму на колени матери, обнял сразу обеих, по недавно заведенному обычаю. Он с удовольствием уставился на противоположную стену, где висели три неоимпрессионистских пейзажа, купленных им совместно с Молли.

– Мои практиканты и секретарша заявили, что желают повидаться с Эммой, – сообщил он, целуя Молли. – Твердят, что прошло уже целых три недели и я ужасный эгоист, потому что один хочу наслаждаться ее обществом.

Ну, братцы, как насчет того, чтобы снова прийти в мой офис? Эмма, в понедельник у тебя нет занятий, так что не придется пропускать школу. Что скажете?

– А у миссис Бергер остались лимонные карамельки?

– Ну вот, жадность, как всегда, перевесила? – ехидно хмыкнул Рамзи. – Я спрошу.

– Если да, значит, рассчитывай на нас, – заверила Молли и поцеловала Эмму в макушку.

Когда девочка наконец спрыгнула на пол и помчалась играть с Кении на заднем дворе, Рамзи кое-что вспомнил:

– Знаешь, мне звонил лейтенант О'Коннор. Они нашли человека, который, по их мнению, стрелял в Мейсона, на свалке в северном Огайо. Труп почти разложился. Рул Шейкер не оставляет следов.

– Точно. Ив, наверное, рассказала отцу о слюне и тестах на ДНК. Плевок стоил ему жизни.

– Да, но невелика потеря. Зато какое облегчение для твоего отца!

Он прижался губами к ее шее, поиграл с маленьким золотым колечком в левом ушке и прошептал:

– Ты уже решила, куда мы едем на День благодарения? Поспеши: осталось всего несколько дней, и билетов в кассах становится все меньше.

– Нет проблем, – отмахнулась она с широкой улыбкой. – Италия, конечно. А Рождество мы проведем в Чикаго. Я сказала папочке, что Эмма желает получить кучу подарков и именно поэтому ему выпало принимать нас на Рождество. Сначала он пыхтел и шипел, как чайник, но в конце концов рассмеялся и поведал, что Гюнтер уже поговаривает о том, чтобы купить Эмме куклу с полной выкладкой и с автоматом. Попробуй теперь его превзойти!

– Ну.., тут даже пытаться не стоит.

Молли закатила глаза.

– Что же, поскольку мой «детоникс» благополучно лежит в коробке на верхней полке шкафа, считай, и я сложила оружие. Кстати, я поговорила с Элинор Лу. Она шлет всем приветы и надеется, что весной встанет на лыжи.

– Что она сказала насчет Эммы?

– Очень рада, что все обошлось. И считает, что крошке полезно попутешествовать, хотя она и так делает огромные успехи. Будем надеяться, что наша малышка скоро забудет весь этот кошмар и все останется позади.

– Дай Бог. Признайся, Молли, я что, безбожно ее балую?

– Нет, у нее есть голова на плечах. Скорее, это она тебя бессовестно портит. Представь себе, утром помчалась на кухню поджарить тебе тосты, чтобы ты не простудился, стоя босиком на холодном кафеле.

– В постели остались крошки, – вздохнул Рамзи. – Да, вот еще что! Знаешь, как судьи получают дела? По лотерейной системе. Досье вытягиваются наугад и вручаются судьям по алфавиту. Я начинаю очередной крупный процесс над наркоторговцами. Надеюсь, что хоть у этого дела будет иной конец.

– Придется, пожалуй, засесть в зале суда, на случай, если кто-то снова попытается тебя обидеть.

Рамзи стиснул Молли, бормоча между поцелуями:

– Подумать только, какая роскошь! Эмма балует меня, ты охраняешь… – И, вольготно раскинувшись в кресле, с самым довольным видом заключил:

– Чего больше желать бедному беззащитному парню?


Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Глава 32
  • Глава 33
  • Глава 34
  • Эпилог