Теория ложного следа [Джон Апдайк] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Джон Апдайк Теория ложного следа

Вечеринке конец. Друзья пришли, пошаркали, потолкались, перемешались, истощились вместе с вечером, а потом, уже после полуночи, шурша, как бумажки, оказались за дверью. Маплы остались вдвоем, с кучей окурков и пустыми рюмками. Грязная посуда свалена на кухне, дети спят наверху невинным сном. Но супруги, чувствуя истерические остатки энергии после выполнения долга, тянут с отходом ко сну и сидят в гостиной, внезапно опустевшей и катастрофически выросшей в размерах.

— Сколько же после них мусора! — высказалась Джоан, сидя с прямой спиной в режиссерском кресле из натуральной древесины и зеленого сукна. — Это надо додуматься: вытряхивать на ковер остатки чипсов! Настоящие неряхи!

Ричард видел, что она настроена критически. В таком состоянии она обычно делала удивительные заявления.

— Разве мы сами не ведем себя в гостях точно так же? — отозвался он, развалившись на белом, когда-то, диване со взбитыми несчетными телами подушками. Джоан восседала выше его и демонстрировала свой безупречный вздернутый подбородок.

— Совсем не так, — уверенно возразила она. — Мы за собой убираем. И уходим всегда вместе.

— Вот это было действительно странно, — согласился Ричард. — Как ты считаешь, Джим заболел? Или разозлился?

— Скорее — так разозлился, что заболел.

— Разозлился на меня?

— Действительно, с чего бы это? Подумаешь, хозяин дома танцует с женой, даже после того как муж надел пальто!

— Всякий житель пригорода, — вяло ответил жене Ричард, видевший в юности фильмы о супругах Нортах[1], — имеет право танцевать со своей любовницей.

Ответ Джоан был на зависть тверд:

— Марлин не твоя любовница, она «красная селедка»[2].

— Красная селедка? — От этой неожиданной фразы кожа Марлин приобрела экзотический оттенок. Он снова ощущал ее в своих объятиях — скользкую, как русалка, всю в чешуе, надушенную по самые жабры.

— Конечно! Правильно оснащенный житель пригорода, как ты выражаешься, имеет жену, любовницу и еще одну женщину, сбивающую всех с толку. Может быть, когда-то она тоже была его любовницей или станет ею в будущем, но сейчас он с ней не спит. Это заметно, потому что при людях они ведут себя так, как будто спят.

Ричард провалился в другую мятую подушку.

— Прямо Макиавелли какой-то! — возразил он. — Так не бывает. Это упадничество, милая. Наверное, я совершил ошибку, привезя тебя сюда; нам надо было остаться жить на Тринадцатой улице. Помнишь, как мимо наших окон скакали по снегу конные полицейские?

— Так было один-единственный раз, пятнадцать лет назад. Там отвратительные школы. И машину негде поставить.

— Это точно! — подхватил он. — Помнишь, как однажды рабочие пролили с крыши горячий гудрон нам на лобовое стекло? До сих пор бешусь, когда это вспоминаю! — На самом деле он наслаждался этими воспоминаниями.

— Вот мы и влипли, — заключила она, имея в виду пригород. — Еще по рюмочке на сон грядущий?

— Только не это! Как ты можешь столько пить? Считаешь, мне лучше позвонить Джиму и извиниться?

— Глупости, еще чему-нибудь помешаешь.

— Еще чего! — Его надушенная русалка, вся в чешуе, извивается в чужих руках? От этой мысли его зазнобило.

— Очень может быть. Я не заметила, чтобы Марлин расстроилась, когда он ушел. Она продолжала быть центром внимания.

Ричард переместился на первую подушку и сменил тему.

— Бедняжке Рут было как будто не по себе.

Джоан поднялась, царственная в пепельно-голубом платье до полу с высокой талией, и взяла с пианино бутылку бренди с длинным горлышком, ставшую в ее руке подобием скипетра. Выплеснув в камин остатки жидкости из бокала, она не пожалела себе бренди.

— Бедняжка Рут, — тщательно повторила она, опять опускаясь в режиссерское кресло.

— Вот именно! — подхватил Ричард. — Чего радоваться, когда твой муж ничтожество?

— Не такое уж Джерри ничтожество, — возразила Джоан. — Например, он хорошо танцует. Он хороший спортсмен. У него можно многому научиться.

— Несомненно. — Он решил снова сменить тему. — Если Марлин — просто моя «красная селедка», мой ложный след, то зачем ей было столько со мной танцевать?

— Вдруг это ты ее «красная селедка»? И мы, знаешь ли, оставляем ложные следы. У женщин тоже есть права!

— С кем же тогда встречается Марлин?

— С Джерри?

— Невозможно!

— Почему ты так уверен?

— Потому что он полное ничтожество. Болтать про акции, пинать мяч и танцевать — вот все его умения. — Той осенью Ричард упорно пропускал в игре пасы от Джерри и мучился чувством вины.

Джоан отхлебнула бренди и сказала с неестественной улыбкой:

— И ничтожество может быть рыбой.

— В твоей игре тоже водится рыба?

Бренди развязывает языки.

— Зачем еще нужны эти скучные, мусорные вечеринки, если не для рыбалки? Поймал свою рыбку — и отправляешься к ней на свидание. Или к нему. Не поймал — продолжаешь надеяться на удачу. Если ты совсем не рыболов, как Доннельсоны, то ходишь на вечеринки из