Том 5. Чудеса в решете [Аркадий Тимофеевич Аверченко] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (186) »
Аркадий Тимофеевич Аверченко Собрание сочинений в шести томах Том 5. Чудеса в решете
Караси и щуки
Крыса на подносе
— Хотите пойти на выставку нового искусства? — сказали мне. — Хочу, — сказал я. Пошли.I
— Это вот и есть выставка нового искусства? — спросил я. — Эта самая. — Хорошая. Услышав это слово, два молодых человека, долговязых, с прекрасной розовой сыпью на лице и изящными деревянными ложками в петлицах, подошли ко мне и жадно спросили: — Серьезно, вам наша выставка нравится? — Сказать вам откровенно? — Да! — Я в восторге. Тут же я испытал невыразимо приятное ощущение прикосновения двух потных рук к моей руке и глубоко волнующее чувство от созерцания небольшого куска рогожи, на котором была нарисована пятиногая голубая свинья. — Ваша свинья? — осведомился я. — Моего товарища. Нравится? — Чрезвычайно. В особенности эта пятая нога. Она придает животному такой мужественный вид. А где глаз? — Глаза нет. — И верно. На кой черт действительно свинье глаз? Пятая нога есть — и довольно. Не правда ли? Молодые люди, с чудесного тона розовой сыпью на лбу и щеках, недоверчиво поглядели на мое простодушное лицо, сразу же успокоились, и один из них спросил: — Может, купите? — Свинью? С удовольствием. Сколько стоит? — Пятьдесят… Было видно, что дальнейшее слово поставило левого молодого человека в затруднение, ибо он сам не знал, чего пятьдесят: рублей или копеек? Однако, заглянув еще раз в мое благожелательное лицо, улыбнулся и смело сказал: — Пятьдесят ко… рублей. Даже, вернее, шестьдесят рублей. — Недорого. Я думаю, если повесить в гостиной, в простенке, будет очень недурно. — Серьезно, хотите повесить в гостиной? — удивился правый молодой человек. — Да ведь картина же. Как же ее не повесить! — Положим, верно. Действительно картина. А хотите видеть мою картину «Сумерки насущного»? — Хочу. — Пожалуйте. Она вот здесь висит. Видите ли, картина моего товарища «Свинья как таковая» написана в старой манере, красками; а я, видите ли, красок не признаю; краски связывают. — Еще как, — подхватил я. — Ничто так не связывает человека, как краски. Никакого от них толку, а связывают. Я знал одного человека, которого краски так связали, что он должен был в другой город переехать… — То есть как? — Да очень просто. Мильдяевым его звали. Где же ваша картина? — А вот висит. Оригинально, не правда ли?II
Нужно отдать справедливость юному маэстро с розовой сыпью — красок он избегнул самым положительным образом: на стене висел металлический черный поднос, посредине которого была прикреплена каким-то клейким веществом небольшая дохлая крыса. По бокам ее меланхолически красовались две конфетные бумажки и четыре обгорелые спички, расположенные очень приятного вида зигзагом. — Чудесное произведение, — похвалил я, полюбовавшись в кулак. — Сколько в этом настроения!.. «Сумерки насущного»… Да-а… Не скажи вы мне, как называется ваша картина, я бы сам догадался: э, мол, знаю! Это не что иное, как «Сумерки насущного»! Крысу сами поймали? — Сам. — Чудесное животное. Жаль, что дохлое, погладить? — Пожалуйста. Я со вздохом погладил мертвое животное и заметил: — А как жаль, что подобное произведение непрочно… Какой-нибудь там Веласкес или Рембрандт живет сотни лет, а этот шедевр в два-три дня, гляди, и испортится. — Да, — согласился художник, заботливо поглядывая на крысу. — Она уже, кажется, разлагается. А всего только два дня и провисела. Не купите ли? — Да уж и не знаю, — нерешительно взглянул я на левого. — Куда бы ее повесить? В столовую, что ли? — Вешайте в столовую, — согласился художник. — Вроде этакого натюрморта. — А что, если крысу освежать каждые два-три дня? Эту выбрасывать, а новую ловить и вешать на поднос? — Не хотелось бы, — поморщился художник. — Это нарушает самоопределение артиста. Ну, да что с вами делать! Значит, покупаете? — Куплю. Сколько хотите? — Да что же с вас взять? Четыреста… — Он вздрогнул, опасливо поглядел на меня и со вздохом докончил: — Четыреста… копеек. — Возьму. А теперь мне хотелось бы приобрести что-нибудь попрочнее. Что-нибудь этакое… неорганическое. — «Американец в Москве» — не возьмете ли? Моя работа. Он потащил меня к какой-то доске, на которой были набиты три жестяные трубки, коробка от консервов, ножницы и осколок зеркала. — Вот скульптурная группа: «Американец в Москве». По-моему, эта вещица мне удалась. — А еще бы! Вещь, около которой заржать от восторга. Действительно, эти приезжающие в Москву американцы, они тово… Однако вы не без темперамента… Изобразить американца вроде трех трубочек… — Нет, трубочки — это Москва! Американца, собственно, нет; но есть, так сказать, следы его пребывания…- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (186) »
Последние комментарии
5 часов 22 минут назад
22 часов 42 минут назад
23 часов 6 минут назад
23 часов 20 минут назад
23 часов 21 минут назад
23 часов 22 минут назад