Средний класс и Национальная Реформация [Сергей Городников] (fb2) читать онлайн

1. «Народный капитализм» не нуждается в среднем классе

Проблема становления среднего класса в России - острейшая политическая проблема, непосредственно влияющая на ход мировой истории. От успеха или провала в разрешении этой проблемы зависит – быть или не быть в стране подлинной демократии, быть или не быть будущему у мировой державы, какой являлась Россия три столетия. Ибо современные экономические и политические отношения самых развитых государств мира держатся на научно-технологической и информационно-технологической революции в промышленном производстве, которая обеспечивает условия для быстрого развития самых передовых производительных сил. И эти самые передовые производительные силы полностью зависят от вовлечённого в их обслуживание, в производственные отношения среднего класса, то есть от экономически и политически организованных средних слоёв горожан, живущих главным образом производственными интересами.

Разговоры о необходимости создания политических условий для появления занятого в передовом производстве среднего класса ведутся с самого начала политического курса М. Горбачёва на Перестройку Советского Союза, а именно с середины 80-х годов. Однако советская политическая система государственных отношений возникла на основаниях полного господства идеологии диктатуры пролетариата, в которой со времён большевизма враждебно отрицалось право средних слоёв горожан на идеологическую и политическую самостоятельность, усматривалась в таких слоях склонность к мелкобуржуазному мировосприятию, чуждому коммунистическому мировоззрению. Принципиальная политическая неспособность порождать средний класс тогда, когда стала набирать обороты информационно-технологическая революция в промышленном производстве, вызывающая неуклонное сокращение среди участников передовых производственных отношений пролетариата и рабочих с низкой квалификацией, привела коммунистическую однопартийную систему государственных отношений к экономическому и политическому краху, за которым последовал сокрушительный распад могущественнейшей советской империи. Неуправляемый распад Советского Союза был только следствием отсутствия способов постепенной перестройки социальных опор государственной власти в обстоятельствах коренных изменений в характере мирового промышленного производства, что явилось причиной полного разложения советской государственной власти либеральной демагогией и воровскими, спекулятивно-коммерческими интересами личного обогащения.

Буржуазно-демократическая революция 1989 года приоткрыла, но только приоткрыла, двери зарождению в России среднего класса именно как многомиллионного социально-экономического класса. Но до сих пор никто, ни в кругах нынешней российской власти, ни в стане её официозной оппозиции, так и не смог сколько-нибудь осмысленно объяснить, какой же политической стратегии надо следовать, чтобы обеспечить условия становлению современного среднего класса, и что он есть такое, этот класс, по своим собственным экономическим и социально-политическим интересам. А поскольку власть предержащие круги нынешней РФ политическими идеями питали и питают, в основном, американские политологи и экономисты, можно делать однозначные выводы и об уровне западной политологической мысли, которая подаётся наиболее совершенной в мире. Даже она не в состоянии дать однозначное понимание тому, что такое средний класс, и предложить теоретически осмысленные концепции зарождения и становления среднего класса, как класса экономического, политэкономического, класса общественно-политического. И это вполне объяснимо. На Западе средний класс сложился вследствие исторического опыта, а не по причине сознательной политики; там идеология подстраивается под опыт, что позволяет разрабатывать временные политические идеологии без опоры на целостные теоретические учения.

В России же обстоятельства иные и чрезвычайные. Средний класс в нашей стране должен появиться очень быстро. Без него нельзя рассчитывать выйти из упадка промышленного производства, а потому и из общегосударственного кризиса. А такое, жизненно важное для спасения государственной власти в России очень быстрое появление среднего класса немыслимо без сознательной целенаправленной политики, неуклонно осуществляемой в соответствующем направлении, которое определяется на основаниях всеохватного теоретического учения о промышленном цивилизационном развитии. И если в 20-ом веке для создания коммунистической мировоззренческой стратегии целенаправленной индустриализации России Ленин использовал европейский марксизм, - целостное философское учение о руководящей политической роли и ключевом значении для индустриального общества социально организованного пролетариата и (или) рабочего класса. То в России 21-го века рассчитывать на какие-то учения Запада для выстраивания политики быстрого появления среднего класса никак не приходится.

Отсутствие на Западе теорий появления среднего класса связано с тем ключевым обстоятельством, что такая теория не может быть создана без признания первостепенного, исключительного значения социального национализма средних слоёв горожан государствообразующего этноса конкретной страны. Того социального национализма, который необходим для воспитания у горожан передовых общественно-производственных отношений и развёртывания в конкретной стране производительных сил современной промышленной цивилизации. Националистическая политологическая и политэкономическая мысль Запада так и не связала средний класс с самой собою. Она так и не смогла подняться до уровня появления серьёзного мировоззренческого учения, до уровня открытия научной методологии анализа политэкономических и исторических процессов, отражающей собственные интересы связанных с производством средних слоёв горожан. Высшим её проявлением оказался немецкий национал-социализм. А потому после Второй Мировой войны националистическая мысль Запада переживала явный упадок, подавлялась как левым марксизмом, так и либерализмом. Научно-технологическая революция и превращение средних имущественных слоёв горожан в самый многочисленный слой населения жизненной практикой очень скоро проявит данную проблему, как проблему способности западных государств перейти от индустриального к постиндустриальному развитию. Ибо окажется, у самого многочисленного слоя населения нет собственного философского мировоззрения, собственных исторических политических ориентиров, следствием чего явится духовный, мировоззренческий кризис европейских и американского национальных обществ.

На современном Западе связанный с промышленными интересами средний класс до сих пор складывался и политически выстраивался, главным образом, в текущей политической борьбе самых разных капиталистических интересов. Он объединялся либо вокруг не имеющих собственного мировоззренческого учения республиканских партий. Либо вокруг лейбористских, социалистических и социал-демократических идеологий и партий, то есть идеологий и партий обуржуазившегося индустриального рабочего класса, вынужденно подразумевающих социальный национализм государствообразующего этноса даже если тот отрицался в учениях, которые породили данные идеологии и партии. К примеру, для идеологического обслуживания среднего класса изначальные, предназначенные для индустриального пролетариата учения, такие, как учения о всемирном «интернациональном» социализме, теоретически реформировались, преобразовывались в учения национального социал-шовинизма, раз за разом разрушая Социалистические и Коммунистический Интернационалы.

На Западе средний класс появлялся вследствие самого хода развития индустриальных промышленных производительных сил, направляемого всевозможными республиканскими и обуржуазившимися рабочими партиями. Но в России средний класс схожим путём не возникнет, - для этого нет ни идейных корней, ни исторического времени. Зато есть бесценный опыт направляемой коммунистической партией ускоренной советской пролетаризации и индустриализации страны и её окружения, - опыт, который отталкивался от исторического опыта осуществления Преобразований Петра Великого, превращаясь в особую традицию русского мобилизационного развития. В России средний класс может и должен появиться только вследствие целенаправленной деятельности именно собственной партии средних слоёв связанных с производственными интересами русских горожан, партии революционного прорыва в новое, постиндустриальное состояние производственных отношений, за которым последует резкое подтягивание до самого передового уровня совокупных постиндустриальных производительных сил страны, их ускоренное развитие. Но для возникновения такой партии потребуется накопление необходимых предварительных условий: и интеллектуальная разработка постиндустриальной мировоззренческой философии, и становление буржуазных имущественных интересов, которые создадут средние имущественные слои русских горожан, толкнут их к постиндустриальной политической идеологии. Иначе говоря, для этого потребуется переходный исторический срок, в течение которого тему среднего класса будут опошлять, использовать в своих интересах самые разные политические силы, - начало чему мы и наблюдаем в текущей действительности.

Сейчас в России вызревает острейший идеологический и политический кризис либералов, которые создали нынешний режим диктатуры коммерческого космополитизма. Данное обстоятельство толкает стремительно теряющие поддержку низов верхи чиновников исполнительной власти оторваться от соски идей растерянных западных советников, попытаться предложить хоть какую-то отечественную концепцию выхода из данного кризиса. Продуктом неимоверных усилий в соответствующем направлении стала заявленная зарождающемуся русскому городскому общественному мнению через Президента РФ Ельцина крайне поверхностная выдумка, названная стратегией построения в стране народного (sic!) капитализма. Суть её в намерении кругов власти направить деятельность исполнительных учреждений на создание сверху народного (sic!) среднего класса.

Эта выдумка достойна лишь интеллектуального презрения, презрения со стороны всех думающих людей. Можно не сомневаться, она будет опираться на очередной набор как бы политических, как бы государственнических благоглупостей совершенно безграмотных в политэкономии и либералов, и высокопоставленных чиновников-бюрократов. Ибо средний класс не может быть народным в принципе! Он возможен только как буржуазный, то есть как городской: либо как общественно-национальный производственный, либо как либеральный коммерческий средний класс, - что доказывается всем ходом исторического становления европейской промышленной цивилизации!

Народной среди средних слоёв горожан может быть только интеллигенция, то есть порождение и духовная наследница феодальных, до буржуазных государственных отношений, основанных на господстве интересов земельной собственности и на земледельческих традициях общинного мировосприятия. И народный капитализм по смыслу этого понятия есть капитализм до буржуазный. Такой капитализм складывается, когда в стране низкий уровень политического сознания, то есть сознания готовности городского населения к политическому самоуправлению. Тогда приходится примирять традиции народных феодально-бюрократических и религиозных отношений, пережитки всеохватного, чиновно-полицейского управления страной с вынужденным развитием капиталистического товарно-денежного обмена. Народный капитализм есть капитализм отсталой страны. Страны, которая отказывается от самостоятельного промышленного развития и соглашается с ролью сырьевого и сельскохозяйственного придатка современных промышленных держав, соглашается с укоренением олигархической, неконституционной по своей сути, исполнительной власти, срывающей с себя покровы защитницы демократии, становящейся всё более и более откровенной чиновно-полицейской диктатурой выразителей спекулятивно-коммерческого интереса. Такой капитализм чужд буржуазно-правовому общественному сознанию, чужд связанному с промышленным производством среднему классу, который стремится политически утвердить для защиты собственных интересов именно городские буржуазно-правовые общественные отношения, – чужд именно потому, что отказывается от борьбы исполнительной власти за становление развитой промышленности, необходимой для появления многочисленного и политически значимого среднего класса как такового.

Подобный, народный, капитализм уже был в царской России. Нынешний режим выразителей воровских, спекулятивно-коммерческих интересов своими призывами к становлению народного капитализма по существу вопроса стремится перечеркнуть главные достижения советской власти. А именно, раскрестьянивание русского сознания и создание индустриального могущества страны. Он стремится вернуть нас к тому, во многих чертах средневековому, положению дел, которое было в царской России и которое привело ту Россию к катастрофе. Однако во времена царской империи Россия была ещё крестьянской страной, и народный капитализм опирался именно на крестьянское народно-патриотическое монархическое мировосприятие, - оно до определённого времени подчиняло стихию капиталистических рыночных интересов сословно-управленческому аппарату царской самодержавной власти. Коммунистический же режим советской власти перевернул страну всеохватным раскрестьяниванием русской деревни и станицы, и сейчас больше восьмидесяти процентов русской молодёжи являются горожанами, а большинство уже горожанами во втором и третьем поколении. Рассчитывать на их поддержку становлению архаичного народного капитализма есть верх политической глупости, верх непонимания происходящего в стране. Народный капитализм приведёт Россию к такому хаосу, коррумпированному чиновно-полицейскому произволу и беспределу, какого не было и при царском феодально-бюрократическом самодержавии.

Отрицая «народный капитализм», высмеивая бред о «народном среднем классе», мы предлагаем просвет в познании сущности среднего класса. Тот просвет, который возник не на Западе, а в России, и только в последнее время, став следствием самостоятельного исторического развития русского государства и русских текущих противоречий. Он оказался возможным на основе нашей теории Национальной Реформации, теории революционного поворота к становлению национальной государственной власти и последующего реформационного развития национальной государственной властью социально-корпоративного национального общества, - общества, которое соответствует требованиям к производственным отношениям со стороны непрерывно усложняющихся мировых промышленных производительных сил. Эта теория Национальной Реформации становится частью постиндустриальной мировоззренческой философии, без которой у России нет будущего.

Для обоснования и лучшего понимания, что есть современный средний класс с высоты теории Национальной Реформации, понадобится обратиться к краткой истории становления европейской цивилизации и тех политических сил, которые своим ожесточённым противоборством двигали её развитие.

2. Средний класс Древней Греции

Родиной такого социального явления, как средний класс, стали полисы Древней Греции. Именно появление в древнегреческих полисах среднего класса сделало древнегреческую цивилизацию в корне отличаемой от других цивилизаций Древнего Мира, которые сложились прежде неё. Причиной же возникновения полисного среднего класса было выделение в среде родоплеменных общинных отношений древнегреческих племён интересов семейной собственности, которые послужили толчком к зарождению древнегреческих товарно-денежных отношений, а товарно-денежные отношения в свою очередь подталкивали к развитию всяческих интересов семейной собственности.

Самые древние цивилизации возникали в долинах возле больших разливных рек, в жарком климате с множеством солнечных дней. В таких местах оказалось возможным развивать осёдлое поливное земледелие, выращивать несколько урожаев зерна в год и тем самым получать излишки средств жизнеобеспечения. Благодаря осёдлому земледелию представители родов вождей и жрецов близкородственных племён породили древнюю государственную власть, как особое, ставящее себя над племенами насилие, которая занялась выстраиванием особых, государственных отношений между родовыми общинами для увеличения и охраны добываемых поливным земледелием средств жизнеобеспечения. Излишки зерна отчуждались от непосредственных общинных земледельцев в государственную собственность, позволяя создавать и усложнять государственные учреждения жрецов и царской знати, содержать обслуживающих запросы жрецов и царской знати ремесленников, чиновников и воинских отрядов.

Но столь «райские» для земледелия места были редкими на планете. Поэтому несколько самых древних цивилизаций века и тысячелетия существовали и развивались обособленными очагами, окружённые неблагоприятными для поливного земледелия огромными земельными пространствами с девственной природой.

Осваивать земли с иными природно-климатическими условиями самые древние цивилизации так и не научились. Первыми, кто смогли создать собственную цивилизацию на неблагоприятных для поливного земледелия землях, как раз и стали полисные государства Древней Греции. Но для этого им пришлось идти особым путём развития, созидать особые общественно-государственные отношения, сложное экономическое хозяйствование, при котором главенствующее значение получил средний класс.

В главенствующем значении среднего класса для государственного хозяйствования и состоит коренное отличие греческой полисной цивилизации от земледельческих цивилизаций Древнего Мира. Ибо в основании хозяйственной деятельности в земледельческих цивилизациях были только общины крестьян-земледельцев, на их труде держались государственные отношения.

Однако толчком для зарождения древнегреческой полисной цивилизации стали самые древние земледельческие цивилизации.

Их материальные достижения, их ремесленная деятельность, их бронзовые орудия труда и войны, их цивилизационное историческое существование и образ жизни заражали новыми запросами и потребностями окружающий варварский мир, века за веками завораживали варваров, толкали их вождей к военным набегам ради грабежей. Но даже тогда, когда союзам племён варваров удавалось под влиянием этих цивилизаций создать собственную государственную власть в долинах менее благоприятных для земледелия рек, а затем захватить ту или иную земледельческую цивилизацию, даже тогда завоеватели лишь превращались в продолжателей развития завоёванных древнейших цивилизаций, приспосабливались к их традициям. Так было, например, с современницей Древней Греции Великой Персией, которая стала таковой единственно потому, что выступила наследницей и продолжательницей месопотамской земледельческой цивилизации.

С течением времени постепенно, военным и организационным превосходством самые древние цивилизации приучали соседние племена варваров к торговому обмену. Вынужденный переход древнегреческих варварских племён, их небольших полисных государств от военно-грабительских набегов на земледельческие цивилизации Междуречья и Египта к развитию торговли с ними природным сырьём, шкурами диких животных, смолами и пр. и послужил началом творческого, мучительного поиска средств и способов добиться становления цивилизации на неблагоприятных для поливного земледелия территориях. Не на любых территориях, а на тех, которые были удобными для непрерывного расширения морской торговли с древними цивилизациями, то есть на Юге Балкан, на островах Эгейского моря, на побережье Передней Азии.

Интересы семейной собственности, которые раскрепощались у древних греков после того, как дорийские племена разрушили дворцовые государства ахейцев, поощряли каждую семью становиться действенным участником товарного обмена и вызывали быстрое разложение общинного и родоплеменного взаимодействия. Борьба за существование и за свои обособленные интересы собственности, которую повела каждая семья внутри родовых отношений, при перерастании товарного обмена в товарно-денежный обмен привела в условиях упадка прежнего значения родоплеменной общественной власти к быстрому перераспределению семейной собственности. Те, кто имел соответствующие склонности и средства для выделения части своей собственности в ростовщический оборот, для предоставления её другим семейным собственникам под залог, в случае не возврата взятых у него средств отнимал у должника его семейную собственность, а его самого и его семью закабалял для обслуживания своей собственности. Так происходило выделение из среды родоплеменных отношений относительно малочисленного слоя олигархов, - семейных собственников больших земельных и денежных средств, заинтересованных превращать остальных сородичей и соплеменников в нищих должников и своих рабов. Олигархами становилась, главным образом, часть прежней родовой знати, аристократии, которая захватывала столь большую долю прежней родоплеменной общественной собственности, что эта доля позволяла начать пускать её в ростовщический заёмный оборот. Но олигархами становились и посредники товарно-денежного обмена: торговцы, денежные менялы, городские денежные ростовщики. Используя свои богатства, все вместе олигархи превратили полисную государственную власть в олигархическую власть семей с большими земельными владениями и денежными состояниями, используемую для защиты их интересов от остальных участников полисных государственных отношений. Эти интересы оказывались главным образом паразитическими, - свои богатства олигархи направляли исключительно в торгово-ростовщические сделки, а не в развитие хозяйственной деятельности, и в непрерывные, самые изощрённые развлечения.

Растущее напряжение противоречий между олигархами вообще, а родовой аристократической знати, в частности, с одной стороны, и остальными соплеменниками, с другой стороны, вело первоначальные полисные государственные отношения к потере устойчивости социального взаимодействия, к общегосударственному кризису. Чтобы преодолеть кризис, в полисных городах-государствах Древней Греции рождались представления о необходимости упорядочения положений родового права, кодификации правовых отношений между всеми семейными собственниками полиса, отрыве полисного права от родового права, - то есть о коренном укреплении государственных отношений. При кодификации права узаконивались интересы семейной собственности, и появлялось собрание представителей разных слоёв населения из состава объединённых в полисном государстве племён для гласного обсуждения и согласования между ними всех имущественных противоречий и правовых положений. А для воплощения решений, принимаемых большинством участников представительных собраний полисов, создавалась и укреплялась полисная общественная власть, и эта общественная власть постепенно смыкалась с государственной властью, в ряде полисов преобразуясь в общественно-государственную власть семейных собственников.

Главными слоями семейных собственников, которые в условиях представительного самоуправления наиболее определённо боролись за становление и укрепление общественно-государственной власти, оказывались средние имущественные слои связанных с производством товаров сельских и городских семейных собственников государствообразующего этноса. Слои эти назывались демосом. В Афинах, к примеру, их определяли на основе имущественного ценза, как разряды всадников и зевгитов. Именно интересы демоса в наибольшей мере ущемлялись денежными и земельными олигархами, а потому между ними и олигархами укоренялись самые непримиримые противоречия. И побеждать власть олигархов, власть олигархической родовой знати, средние имущественные слои не могли иначе, как посредством общественно-государственной власти, которая отталкивалась от традиций этнической родоплеменной общественной власти, но должна была заменить эти традиции новыми, призванными обслуживать государственные социальные отношения.

Общественно-государственная власть не могла появиться и не появлялась вдруг и сразу. Главная причина длительного срока её становления была в том, что средние имущественные слои семейных собственников лишь постепенно находили и накапливали навыки, способы сплочённого взаимодействия для действенной борьбы с немногочисленными, но связанными личными отношениями и семейными узами олигархами. На пути к представительной общественно-государственной власти многие древнегреческие полисы в VII – VI веках до нашей эры прошли через тирании. По своей сути тирании были чиновно-полицейскими диктатурами переходного времени. Деятельность тиранов была нацелена на защиту интересов олигархов в обстоятельствах, когда сам демос уже не желал терпеть олигархическое правление и хотел утвердить главенство представительных собраний в государственных отношениях, но ещё не был способен объединяться и действовать сплочённо и согласованно для победы над олигархами посредством представительных собраний. В десятилетия тираний как раз и зародился, стал складываться средний класс, как политический класс демоса, то есть политический класс разрядов средних и мелких семейных собственников единого государствообразующего этноса.

Возникал средний класс со сменой поколений и вокруг идеологий полисного этнического патриотизма, которые объединяли и выстраивали демос для политической борьбы в представительных собраниях. Там, где демос наиболее ярко приобретал черты политического среднего класса, общественно-государственная власть превращалась в собственно демократию, то есть в классовое политическое господство демоса, в политическое господство среднего класса. Классический вид такое политическое господство среднего класса приобрело в Афинах после свержения тирании сыновей Писистрата, то есть после эпохи реформ Солона и затем тирании Писистратидов, как следствия этих реформ.

Таким образом, средний класс в полисных городах-государствах Древней Греции появился вследствие политической борьбы средних имущественных слоёв связанных с производством товаров городских и сельских семейных собственников с корыстной и асоциальной олигархической властью и на основаниях замены у этих слоёв родоплеменного религиозного мировосприятия идеологическим мифотворчеством, прославляющим полисный патриотизм государствообразующего этноса. Средний класс возникал в горниле политической борьбы в конкретных полисных государствах, а не из-за становления самих по себе имущественных отношений, и по этой причине он оказывался полисным средним классом, а не средним классом вообще. Средний класс одного полиса отличался от среднего класса другого полиса идеологическим полисным патриотическим видением окружающего мира и собственным опытом политического самоопределения от олигархов и неимущих сограждан – фетов. Идеологическое же полисное патриотическое видение мира определялось складывающимся хозяйственным развитием, географическим положением полиса, которое обуславливало хозяйственные отношения и значение каждого имущественного слоя в общей экономической жизни всего имеющего гражданство населения данного полиса. В полисах, в которых быстро развивалось городское ремесленное хозяйство, ширилась обслуживающая ремесленное производство городская торговля, в том числе нацеленная на вывоз ремесленных товаров за пределы полиса, средний класс неуклонно увеличивался в относительной численности к остальному населению, устанавливал своё господство и культ общественного патриотического сознания. А его защищаемая собственной властью высокая производительность труда, творческая нацеленность на поиск способов увеличения производительности труда вела к процветанию этих полисов, к беспримерному развитию общественной патриотической культуры. Наиболее ярко данная закономерность проявилась опять же в Афинах.

Именно благодаря высокопроизводительному труду среднего класса, его творческому, становящемуся интенсивным производству оказалось возможным осуществлять цивилизационное освоение неблагоприятных для поливного земледелия территорий, начать распространять цивилизационное развитие за пределы самых древних земледельческих цивилизаций.

Становление полисного среднего класса, как идеологически и политически нацеленного на политическую борьбу за свои интересы слоя средних и мелких семейных собственников, породило эпоху классического цивилизационного расцвета древнегреческого полисного строя, которая изменила ход всего мирового развития. Закончилась же эпоха расцвета полисного строя Древней Греции вместе с кризисом идеологии полисного патриотизма, который стал причиной идеологического и политического кризиса полисного среднего класса как такового.

Кризис идеологии полисного патриотизма был обусловлен ею самой. Он оказался следствием экономического расцвета полисного строя, в основе которого был подъём социальной культуры поведения, хозяйственного значения и политического самосознания среднего класса. Интересы семейной собственности раскрепостили рост производительности труда и впервые в мировой истории сделали производственную деятельность интенсивной. Изобретение в полисах новых и новых видов товаров, интенсивный рост их производства подталкивал расширение внешней для полисов торговли, неуклонно усиливал зависимость устойчивости хозяйственной деятельности от внешней торговли, от тех прослоек населения, которые осуществляли эту торговлю или вкладывали в неё капиталы для получения спекулятивной прибыли, благодаря ней накапливали крупные денежные состояния. Торгово-посреднические интересы данных прослоек смыкались и переплетались с ростовщическими олигархическими интересами части родовой знати, что постепенно усиливало её политическое положение, завораживало её надеждами на исторический реванш и влекло к ужесточению внутриполитической борьбы со средним классом, делало политические отношения внутри полисов крайне неустойчивыми.

Поскольку зависимость хозяйственной жизни и уровня жизни среднего класса от внешней торговли с другими полисами и с окружающим Древнюю Грецию миром неуклонно возрастала, постольку средний класс на определённой ступени развития полисов уже не мог вернуться к своей полной политической диктатуре, к демократии. Он вынужден был постоянно делать идеологические и политические уступки выразителям торговых и ростовщических интересов. Идеологические уступки расшатывали основания идеологии полисного патриотизма, вызывали кризис веры в её целесообразность в новых исторических обстоятельствах. А когда накопление уступок достигало существенного значения, начинался мировоззренческий кризис самого среднего класса; он терял смысл политической борьбы за собственную власть, за ту ответственность, к которой обязывало классовое политическое господство. В таких обстоятельствах в Древней Греции зародилось новое, космополитическое мировосприятие выразителей торгово-посреднических и ростовщических интересов, которое было нацелено в первую очередь на объединение выразителей этих интересов для их борьбы за власть, за выгодное им направление умов в среде средних имущественных слоёв горожан всех полисов Эллады. Оно обосновывало разрушение интересами личной собственности, личного эгоизма интересов семейной собственности, так как именно интересы семейной собственности связывали горожан с предками, с их традициями полисного патриотизма. Идеологи космополитизма ставили личное обогащение, личное благополучие выше семейного и полисного благополучия, личный успех, личную удачу выше целенаправленного и кропотливого труда связанного социальной этикой и моралью ремесленника или земледельца. Такая идеология оказалась востребованной большинством греков после завоеваний Александра Македонского и появления эллинистического мира греко-македонских империй. И в конечном итоге она привела к необратимому упадку полисные государства.

В эллинистических империях множество греков покидали родные полисы надолго или навсегда, они рвали семейные и остающиеся в виде наследных пережитков родовые связи. В таких обстоятельствах идеология космополитизма, идеология граждан мира объединяла их, оправдывала их выбор образа жизни, личный авантюризм, а главное, она примиряла средние имущественные слои горожан всех полисов со стоящей над ними царской военно-бюрократической имперской властью. Так стал складываться космополитический средний класс горожан эллинистического мира, как главная опора эллинистических империй. Поскольку космополитический средний класс приобретал самостоятельное значение на основаниях расширения господства торгово-посреднических и ростовщических интересов, постольку он постепенно отчуждался от созидательных интересов, от ремесленной и земледельческой деятельности, от социальной этики и морали. Это стало причиной сначала нарастания социального и хозяйственного застоя в эллинистическом мире, а затем его упадка.

Поиск выхода из упадка в эллинистическом мире был многовековым, мучительным, отталкивался от учений Сократа, Платона и их последователей. Найден же он был лишь с появлением христианского вероучения, как религиозного мировоззренческого вероучения, которое переработало иудейский монотеизм посредством выдающейся греческой идеалистической философии, порождённой полисным средним классом. Греческое христианство через религиозное идеалистическое мировоззрение предлагало революционным образом совершить обобществление интересов среднего класса разных полисов и повести борьбу с интересами личной собственности и космополитизмом, с космополитическим средним классом, но при этом сохранить имперские пространства с имперскими государственными отношениями. Обобществления же интересов семейной собственности предполагалось добиться через определённое возрождение традиций родовых общинных отношений, этнических в своей сущности, и через сословное разделение обязанностей, которое должно было заменить политическое самоуправление среднего класса и позволяло подчинить текущие интересы семейных собственников стратегическому историческому целеполаганию, стратегическому правлению, осуществляемому первым сословием священников христианской церкви. Но поскольку мифологическую основу христианского вероучения составила мифология иудейского земледельческого государства, в которой никогда не было среднего класса как такового. Постольку воплощение христианского вероучения означало превращение полисной греческой цивилизации в земледельческую, единственным, но существенным, коренным отличием которой от древних земледельческих цивилизаций оказывалась сословная социально-общественная организация со значительным влиянием сословия средних землевладельцев-дворян.

Так, посредством государственного церковного христианства, как полисный, так и космополитический средний класс в эллинистическом Византийском мире и на западе бывшей Римской империи был постепенно низведён до значения и положения идеологически и политически бесправного податного сословия. Его постоянные попытки сопротивления выражались в том, что в его среде создавались собственные философские идеологии христианского вероучения. Эти идеологии предполагали преобразование церковного христианского вероучения в религиозно-политические вероучения среднего класса с местным, общинным религиозно-политическим самоуправлением. А их целью было объединение средних имущественных слоёв горожан и тех мелких землевладельцев, что зависели от городских рынков товарного обмена, для борьбы за господствующее или, по крайней мере, существенное влияние на имперскую государственную власть. По сути, они предлагали уничтожение сословия церковников, а потому и сословной организации обществ, возрождения полисных общественно-политических отношений. В ответ императорская церковь, сознательно опираясь на крупных землевладельцев, сама являясь крупным сословным землевладельцем, объявляла христианские вероучения средних имущественных слоёв еретическими, развязывала беспощадную борьбу с их сторонниками. Из-за столетий такой непримиримой борьбы, которая порой перерастала в религиозные войны, средний класс горожан и сами города античного мира были по большей части уничтожены. Это явилось причиной гибели европейской античной цивилизации, основанной на осуществляемом средним классом интенсивном развитии, и поворота христианского мира к экстенсивному земледельческому развитию. В греческой Византийской империи последним всплеском борьбы среднего класса за свои экономические интересы и за политическую власть стало его объединение в 7-9 вв. вокруг гностических идеологий движения иконоборцев, которое вызвало самую кровопролитную и разрушительную религиозную войну Средних веков. Победа в религиозной войне сторонников ортодоксальной церкви окончательно утвердила удельно-крепостнический, феодальный строй в восточных и западных землях бывшей Римской империи.

Однако искры иконоборчества не потухли. Разбросанные по городам всего христианского мира они уже на исходе Средних веков, в католической Западной Европе в виде буржуазной протестантской Реформации опять вызвали пожар многолетней и непримиримой религиозной войны. Захват протестантами рычагов господствующего влияния на государственную власть в ряде стран северной части Западной Европы вновь позволил им раскрепостить социально-политические интересы городских семейных собственников, что и обусловило начало упадка удельно-крепостнического феодализма и вытеснения Средних веков буржуазно-капиталистическим Новым временем.

3. Древнеримский средний класс в развитии европейской цивилизации

Для понимания причин протестантской Реформации на исходе Средних веков необходимо рассмотреть роль и значение среднего класса в Древнем Риме.

На Италийский полуостров представления о цивилизации, как сложном устройстве государственных и социальных отношений, принесли греческие колонии-полисы. Колонии создавались на берегах южных заливов, на близлежащих к полуострову больших островах и все вместе образовали новую родину для множества греков-переселенцев - Великую Грецию. Греческие полисы-колонии собственно и дали название полуострову. Древний Рим, возникнув под их влиянием в виде городского поселения, оттолкнулся от достижений переживающей бурное становление древнегреческой цивилизации и первоначально развивался, как полисное государство трёх местных племён: латинов, сабинов и этрусков.

Богатые и влиятельные греческие полисы-колонии позволили возникнуть римскому поселению лишь в 30 километрах от побережья, в окружении болот и таких же туземных племён, - и это обусловило поиск древнеримским городом-государством средств и способов выживания и торгово-хозяйственного развития. Если цивилизационное развитие греческих полисов началось с налаживания морской торговли с земледельческими цивилизациями Месопотамии и Египта. То развитие Древнего Рима полностью зависело от налаживания сухопутной торговли с греческими полисами-колониями и военного покорения других, соседних туземных городов-государств, которые препятствовали торговому обмену с греческими колониями, получению оттуда товарных изделий высокой обработки в обмен на сырьевые товары. Римляне изначально перенимали именно у греков особое цивилизационное мышление, культуру, социальные и политические институты, орудия труда и войны, способы их изготовления, - это только и позволяло им начать осёдлое земледельческое освоение своей территории. Но в отличие от древних греков римлянам пришлось строить не корабли, а сухопутные дороги, которые были необходимы для расширения торгово-денежного обмена, и они волей-неволей сделали упор на развитии сухопутной торговли, на освоении и колонизации удалённых от побережий земель. Ради выживания и развития они учились покорять соседние города-государства, одновременно строить необходимые для полисного хозяйствования и торгово-денежного обмена надёжные и охраняемые дороги, средства сухопутного передвижения, осушать болота. В сравнении с другими туземными городами-государствами полуострова успеха они добились выстраиванием более сложных, военизированных социально-политических государственных отношений с неуклонно растущим значением среднего класса, предельной рационализацией хозяйственного творчества среднего класса, превращением инженерии в особое направление хозяйственной и государственной деятельности. Тем самым римляне осуществили следующий шаг в развитии греческой европейской цивилизации. Отталкиваясь от сущностных особенностей греческой цивилизации, они подняли её на уровень, когда стало возможным начать цивилизационное освоение земель в более сложных природно-климатических условиях европейского континента, распространять цивилизацию от прибрежных регионов тёплого Средиземного моря на север, вглубь Италийского полуострова, а затем и в континентальную Западную Европу.

Становление и развитие среднего класса Древнего Рима не только повторило исторический путь становления и развития среднего класса древнегреческих полисов. Но оно походило на то, как средний класс появлялся и приобретал господствующее социально-политическое влияние в Афинах, что предопределяло превращение именно Рима в главенствующий город Италийского полуострова, а затем и всей европейской цивилизации Средиземноморья.

Как и в Афинах, в Риме родовая аристократия в лице патрициев посредством кодификации законов, узаконивания представлений о семейной собственности и введении собственности в торговый оборот, занялась натурным ростовщичеством, а за невыплаченные долги закабаляла, превращала в рабовостальных соплеменников. Так она сосредоточила в своих руках основную земельную собственность. И патрицианская аристократия, и те отдельные представители городского плебса, которые через ростовщичество и посредническую торговлю с греческими колониями создавали крупные спекулятивно-коммерческие состояния, - являя собой относительно малочисленный слой населения, превращались в местных олигархов. Как прежде афинские олигархи, эти, римские олигархи направляли свои состояния не на производственное развитие, не на углубление социально-государственных отношений, а главным образом на совершенствование способов дальнейшего роста ростовщических, спекулятивно-коммерческих доходов и самое изощрённое потребление, представление о котором им давали торговые и иные связи с греческими колониями. Вытеснив из землевладения большинство своих соплеменников, в том числе часть родовой патрицианской знати, они вынуждали остальных римлян либо заниматься городской ремесленной и товарообменной деятельностью, либо превращаться в нищих, в изгоев, в рабов. Растущие противоречия угрожали вылиться в кровавые междоусобицы, гибельные для возникающего государства. Разрешить их должны были коренные реформы, которые провёл шестой царь Рима Сервий Туллий.

Его реформы были очень похожи на знаменитые в греческом мире преобразования, которые в Афинах в схожих обстоятельствах осуществил Солон для спасения, укрепления и совершенствования государственных отношений, для превращения их в общественно-государственные социальные отношения. Формальными законами Сервий Туллий разделил всех римлян: и патрициев, и прежде бесправный плебс, - по имущественным разрядам, каждый со своими правами и обязанностями, тем самым заменяя отношения по родству отношениями по государственному имущественному цензу. Как и Солон, Сервий Туллий боролся с долговым рабством, всеми способами содействовал росту благосостояния всего общества, делая упор на поддержку тех, кто связан с производственной деятельностью и такой торговлей, которая обслуживала местную производственную деятельность, способствовала её развитию. Как и Солон, Сервий Туллий провёл денежную реформу, стал чеканить серебряные монеты, переводя натуральные обменные отношения в самом Риме на путь товарно-денежных отношений, чем наносил ещё один удар по родоплеменным связям, которые в своих интересах использовала партицианская аристократия. Но отталкиваясь от реформ Солона, Сервий Туллий пошёл ещё дальше, - он революционно заменил способ избрания власти местного самоуправления: вместо традиционных выборов по племенным трибам, выгодным патрицианской родоплеменной знати, обязал избираться по территориальным округам. Столь революционную реформу избирательного права, окончательно подрывающую традиции родоплеменного обособления и существенно усиливающую значение государства, в Афинах произвёл только Клисфен и уже после свержения тирании Писистратидов.

Как было и в Афинах после реформ Солона, ответной реакцией патрицианской знати на реформы Сервия Туллия стала чиновно-полицейская тирания с опорой на не связанных гражданскими отношениями наёмников. В Афинах тиранию установил представитель знати Писистрат, а в Риме – Тарквиний Гордый, который убил Сервия Туллия и занял царский трон. Как и в Афинах при Писистрате и его сыновьях, в Риме за десятилетия тирании Тарквиния Гордого со своими сыновьями вызревало социальное и политическое самосознание средних имущественных слоёв горожан, их общее недовольство своим бесправием. В Афинах восстание средних имущественных слоёв против тирании Писистратидов возглавил Клисфен, и после победы углубил реформы Солона, окончательно повернул это полисное государство к торжеству общественно-патриотической демократии. А в Риме восстание средних имущественных слоёв плебса против Тарквиния Гордого и его сыновей возглавили Юний Брут и Публий Валерий, а со свержением царя они провозгласили республику. Как и в Афинах, в Древнем Риме падение олигархической тирании привело к коренному сокращению численности и значения чиновно-полицейских учреждений власти за счёт появления политической власти граждан, к отказу от военных и прочих наёмников, к превращению всеобщей воинской повинности в патриотический долг каждого гражданина.

Римская республика за столетия существования в постоянно растущей мере опиралась на средний класс. Первоначально средний класс объединила и организовала идеология полисного патриотизма, которая воспитывала у имущественных слоёв социальную организованность и стремление к классовой политической диктатуре. Во власти интересы среднего класса обеспечивали институт гражданских и военных трибунов и узаконенное положение, чтобы одним из двух ежегодно избираемых консулов был представитель имущественного плебса. На этой ступени развития республики, из-за неуклонного роста военно-политического влияния среднего класса непрерывно возрастали могущество Рима, его способность к экспансии и хозяйственному воздействию на окружающую природу и соседние полисы-государства с целью их преобразования для нужд цивилизационного развития.

Однако следствием военно-политического и хозяйственного цивилизационного развития, вызванных им обширных завоеваний была возрастающая зависимость уровня и образа жизни римлян от торгово-денежного обмена с остальным миром. Для расширения товарно-денежного обмена и придания ему устойчивости римские граждане должны были совершать многомесячные военные походы, подолгу проживать в военных укреплениях, что отрывало их от хозяйственной деятельности, от хозяйственных интересов. Государство, вынужденное решать данную проблему, обеспечивать их семьи, вводило способы денежного вознаграждения, денежного содержания за военную службу и поощряло захват военной добычи. Как прежде произошло в греческих полисах, такое положение вещей расшатывало идеологию римского полисного патриотизма среднего класса, вело к идеологическим и политическим уступкам выразителям торговых и ростовщических интересов. Выразители торговых и ростовщических интересов заимствовали у греков философию космополитизма, принялись распространять её в Риме в виде философии общечеловеческого демократического гуманизма. Следуя за греческими идеологами космополитизма, идеологи римского демократического гуманизма поставили личное обогащение, личное благополучие выше семейного и полисного благополучия, личный успех, личную удачу выше целенаправленного и кропотливого труда связанного социальной этикой и моралью ремесленника или земледельца. Такая идеология оказалась востребованной большинством римлян после огромных завоеваний в I веке до нашей эры.

Идеологические отступления и уступки в конечном итоге вызвали кризис мировоззрения полисного патриотизма римского среднего класса; он терял способность к организованной борьбе за полисную политическую власть и, чтобы защищать свои имущественные интересы, должен был во всё возрастающей мере рассчитывать на военные, на бюрократические рычаги государственной власти и текущего управления.

Кризис идеологии римского полисного патриотизма быстро обострился в середине 1-го века до н.э., он погрузил Рим в общегосударственный кризис и стал причиной десятилетий Великой Смуты. Смуту не удавалось остановить старыми, республиканскими общественно-государственными учреждениями. Растущее в течение смуты значение военных и бюрократических рычагов власти и управления подготавливало римское сознание к отказу от республики и воспроизводству обновлённой военно-бюрократической эллинистической империи в обстоятельствах, когда старые, греко-македонские эллинистические империи переживали упадок. Юлий Цезарь оказался в полной мере выразителем подобных настроений средних имущественных слоёв римского гражданства и возглавил демократическую партию плебса, в которой идеология римского полисного патриотизма вытеснялась философией космополитизма. В гражданской войне между сторонниками теряющей дееспособность республики, с одной стороны, и теми, кто готов был отказать от неё ради военно-бюрократического государства, как единственного средства спасения от хаоса, - с другой, Юлий Цезарь одержал победу и, по сути, начал перенос из египетской Александрии столицу последней эллинистической империи в Рим. Эту задачу после убийства Юлия Цезаря завершил его племянник Октавиан. А своей многолетней деятельностью во главе власти Октавиан дал эллинистической империи новое, римское историческое и цивилизационное направление развития.

Но возрождая в Риме эллинистическую империю, римские императоры переносили в новую империю все противоречия, весь генезис развития эллинистических империй. В том числе и философские, религиозные поиски выхода из противоречий, которые складывались в военно-бюрократических эллинистических империях, а вслед за подъёмом и расцветом вызывали неуклонный упадок имперских государственных отношений. Поэтому христианское земледельческое вероучение, являясь следствием напряжённых исканий греческой философской мысли эллинистического мира, с течением времени, несмотря на гонения, распространилось по всей Римской империи. Оно обосновывало вытеснение императорской военно-бюрократической властью заражённого торгово-спекулятивными интересами, идеологиями гуманизма среднего класса из политических, а затем и государственных отношений ради преобразования их в сословные отношения внутри имперского пространства, объединяющего уже не юридически абстрактных граждан, а народные земледельческие общества, создаваемые на основе христианской этики и морали.

Император Константин Великий для спасения империи от разложения и распада признал христианство официальной религией, положив начало христианской эре европейского цивилизационного развития. Им двигала необходимость, ибо только греческое христианское религиозно-философское мировоззрение обосновывало изменение существа императорской власти, переход от принципата к доминату, который тогда совершался ради достижения устойчивости и административного укрепления огромного римского государства.

С принятием христианства закончилось историческое время римского среднего класса, его политического и хозяйственного значения. Городской имущественный средний класс диалектическим отрицанием неуклонно вытеснялся сословием землевладельческого дворянства. Соответственно, закончилось время наступления цивилизационного освоения вглубь европейского континента. Это наступление прервалось на всю эпоху Средних Веков, вплоть до протестантской Реформации.

4. Возрождение среднего класса в Северной Италии

Изобретательская и созидательная деятельность среднего класса Римской республики, а так же наиболее развитые в Древнем Мире социально-государственные отношения, которые сложились вследствие политического влияния среднего класса, позволили Риму, сначала в виде республики, а затем империи, осуществить цивилизационное освоение юго-западных и частично южных земель европейского континента, сделать их пригодными для высокопроизводительного земледелия. В свою очередь высокопроизводительное земледелие создало условия для распространения и победы греческого христианства, которое преобразовало греко-римскую общественно-государственную полисную цивилизацию среднего класса, когда та пришла в необратимый упадок, в греко-христианскую сословно-государственную земледельческую цивилизацию. Происходило это следующим образом. Представители среды среднего класса во всё большем числе шли в профессиональные военные командиры или военно-административное чиновничество, а за долгую службу императорам получали вознаграждение в виде земельных участков в местах, где земледелие давало значительный доход. У них традиции политического взаимодействия среднего класса перерождались в сословное взаимодействие мелких и средних имущественных землевладельцев. Если прежнее, политическое взаимодействие среднего класса выстраивалось на основе идеологии полисного общественного патриотизма. То для сословного взаимодействия понадобилась иная идеология. В восточных провинциях распространялись две мировоззренческие идеологии, которые привлекли внимание легионеров империи: персидский митраизм и греческое христианство. Персидский митраизм был мировоззрением в чистом виде земледельческой цивилизации, не знающей среднего класса, не имеющей философии среднего класса и концепции сословного общества. Поэтому в конечном итоге победу одержало греческое христианство, - лишь оно дало наследникам греко-римского среднего класса мировоззренческую идеологию сословного взаимодействия в условиях имперских государственных отношений.

Греческое христианство мифологией Ветхого и Нового Заветов переносило на освоенные греками и римлянами земли Европы государственные учреждения крупных земледельческих цивилизаций Египта и Междуречья, а посредством греческой идеалистической философии приспосабливало их к традициям греко-римской полисной цивилизации через сословные народно-общественные отношения. Первоначальный идеал сословных общественных отношений был предложен полисным мыслителем Платоном, как полисный общественный идеал. Но для нужд империй в эллинистическом мире греческой философией разрабатывался уже вселенский монотеистический идеализм с идеалом народных этнических обществ в едином имперской пространстве народов, народностей и племён. Через данный идеал предлагалось унаследовать необходимые для продуктивного земледелия достижения полисной цивилизации среднего класса и облегчить наследникам среднего класса переход в сословие мелких и средних землевладельцев. Греческая идеалистическая философия создавала мировоззренческие предпосылки и философские обоснования для вытеснения из военно-бюрократических государственных отношений эллинистических и римской империй полисного среднего класса сословием среднего слоя имущественных дворян-землевладельцев. И одновременно позволяла использовать те инженерно-технические достижения полисной цивилизации среднего класса, которые способствовали поддержанию высокопродуктивного земледелия на юге и юго-западе европейского континента.

Если самые первые земледельческие цивилизации, которые сложились в благодатных долинах разливных рек, за тысячи лет изолированного существования заразили представлениями о государственной власти и социально-государственных отношениях соседние варварские племена. Одним из следствий этой «заразы» и стало появление греческой полисной цивилизации. То греческая полисная цивилизация распространила представления о высокоразвитых государственных и социально-политических отношениях на Италийском полуострове, породив римскую полисную цивилизацию. Римская же полисная цивилизация в свою очередь заразила ими варварские племена за пределами границ земель, которые смогла освоить за первые века н.э., а именно племена Центральной, Северной и Восточной Европы, где природно-погодные условия были намного сложнее и тяжелее для борьбы за существование, чем на юге и юго-западе континента. Греко-римские империи во времена упадка языческого строя и превращения христианства в господствующее религиозно-философское мировоззрение, а церкви в орденскую организацию первого сословия в системе имперских государственных отношений стали использовать подкуп, торговый обмен и христианскую религию для укрощения воинственных вождей приграничных варваров, для их привлечения на имперскую военную службу. Это стало причиной последующего появления множества новых, варварских европейских государств, увлечённых христианским земледельческим цивилизационным идеалом, но не имеющих для его воплощения необходимой предпосылки – освоенных территорий, орудий и способов освоения земли в такой мере, чтобы развивать высокопродуктивное земледелие.

Великие переселения варварских племён с севера и востока Евразии к границам богатых греко-римских Восточной и Западной империй, непрерывные набеги варваров, бесконечные войны с ними, в конечном итоге, надорвали Западную империю, и она рухнула, - да так, что не смогла восстановиться. С гибелью Западной империи торгово-денежный обмен в западном Средиземноморье пришёл в упадок, и в начале Средних веков созданные ещё в эпоху господства полисной цивилизации многочисленные античные города стали непригодными для проживания, были покинуты, разрушены, исчезали. Средний класс в Западной Европе быстро вымер в прямом и переносном смысле. А с упадком и исчезновением городов и среднего класса резко ухудшились условия для продуктивного земледелия, для поддержания государственных учреждений, образования, культуры. Единственной наследницей римских императоров стала папская церковь, ярая противница даже самой памяти о полисной цивилизации и политическом самоуправлении среднего класса. Под властью пап века за веками бывшая Западная Римская империя погружалась в одичание с натуральным хозяйствованием, которое делало образ жизни, как в землях освоенных римлянами, так и в землях, что находились за границами освоенности, сравнительно похожим, уничтожив предпосылки для дальнейших варварских переселений. В таких обстоятельствах именно вожди северных, германских варваров при поддержке католической церкви стали выстраивать сильные военным насилием средневековые государства, воссоздавать имперское пространство, но уже как религиозное имперское пространство, имперское пространство западноевропейского католического мира, в котором ключевую роль играла чуждая среднему классу католическая церковь.

Католическая церковь в раннем Средневековье выстроила, упорядочила государственные отношения в Западной Европе, и к началу второго тысячелетия н.э. стала способной призвать верующих к внешней экспансии. Папский престол организовал Крестовые походы в Восточное Средиземноморье, где воинственная знать Западной Европы увидела, узнала богатства и образ жизни цивилизаций Византии и Междуречья. Изначально грабительские Крестовые походы коренным образом изменили Западную Европу, стали причиной быстрого перехода от натурального хозяйствования к товарно-денежным отношениям и возрождению ремесленной деятельности. Основными местами ускоренного развития товарно-денежных отношений стали в первую очередь приморские города Северной Италии и юга Франции, через которые налаживалась Средиземноморская торговля с богатой Византийской цивилизацией, осуществлялись переброски войск и вывоз из восточного Средиземноморья награбленной добычи. В таких городах, как Венеция, Генуя, а так же не имеющая собственного выхода к морю Флоренция, появлялась влиятельная ростовщическая и торгово-спекулятивная олигархия, а в борьбе с ней возрождался ремесленный полисный средний класс, который стремился выстроить независимые от папского престола социально-политические республиканские государственные отношения с господством патриотического отношения к окружающему миру. В этих городах зародился и непрерывно возрастал интерес к истории полисных государств Древней Греции и Италийского полуострова, воссоздавалось европейское цивилизационное самосознание, которое ярко проявилось в работах мыслителей, учёных и художников того времени, в том числе в политических трудах – к примеру, у флорентийского политика Маккиавели. В 14 веке во Флоренции появились шерстоткацкие и сукнодельческие мануфактуры с наёмным трудом, а в Венеции и Генуе – судостроительные мануфактуры-верфи, прообразы которых зародились ещё в древнегреческих полисах, в частности в кораблестроении в Афинах.

За несколько столетий города Северной Италии, уже в новых исторических обстоятельствах, в обстоятельствах господства христианской религиозной мифологии, в основных чертах повторили путь развития полисных городов-государств языческой Древней Греции. От ступени зарождения к ступени хозяйственного, социально-политического и торгового расцвета, поворота к светской культуре, к научному познанию, следствием чего оказалась растущая зависимость от внешней торговли. А эта растущая зависимость от торговли возродила интерес к античной философии греческого космополитизма и римского гуманизма, к космополитическому скептицизму и ничем не сдерживаемому стремлению к собственным мнениям, что подрывало республиканский патриотизм и политическую волю среднего класса ремесленников и мелких торговцев. В конечном итоге философия гуманизма привела к власти олигархическую аристократию и вызвала повсеместный интерес к эпохе расцвета Римской империи, к её потребительской культуре, которая задала цивилизационное направление краткосрочному подъёму гуманистического художественного, отчасти научного творчества средних имущественных слоёв Северной Италии, названному итальянским Возрождением. Отнюдь не случайно, вслед за десятилетиями Возрождения начался упадок патриотического самосознания городов-государств, а затем последовал их захват германскими императорами, подобно тому, как греческие полисы оказались под властью царей Македонии и были поглощены ими в эллинистические империи. Германские императоры принялись восстанавливать в Северной Италии власть католической церкви, а потому получили поддержку папского престола. С этого времени города Северной Италии погружались в исторический цивилизационный упадок и застой, вызванный неуклонным сокращением численности и значения наследников самосознания среднего класса.

Историческое значение городов-государств Северной Италии в том, что под воздействием Крестовых походов они воссоздали римский очаг европейского цивилизационного развития в Западной Европе. Тем самым они волей-неволей возродили границу резкого различия образа жизни, которая сложилась в эпоху римской империи между римлянами и их северными варварскими соседями. Однако теперь данная граница пролегала внутри католического религиозного пространства и порождала, век за веком углубляла коренные различия в самосознании и исторических устремлениях государств германского севера, с одной стороны, и романского юга – с другой. Богатеющий романский юг приобретал самосознание наследника Римской цивилизации, а бедный германский Север вновь стал представляться варварским, заинтересованным в получении изделий ремесленного производства в обмен на сырье и сырьевые заготовки. Если в Италии и на юге Франции хозяйственное, духовное развитие во всё большей мере определялось торговыми связями и противоречиями в Средиземноморье. То германские города средней и северной полосы континентальной Западной Европы полностью зависели от расширения торгово-денежного обмена с Северной Италией и югом Франции, исключительно оттуда получая сведения о достижениях и существе цивилизаций.

5. Средний класс со времени первых буржуазных революций

Расширение торговли германских городов с Северной Италией и югом Франции стало единственным источником их хозяйственного развития, становления в них значительного слоя семейных собственников, и в конечном итоге явилось причиной появления протестантской германской цивилизации среднего класса. Германский буржуазный протестантизм вырвал многие государства Западной и Центральной Европы из имперского пространства папского престола и германских императоров и поднял развитие государственных, социально-политических, хозяйственных отношений, научно-технического творчества до такой степени, что смог приняться за цивилизационное освоение земель, которые даже не помышляла осваивать римская цивилизация. Так германский буржуазный протестантизм вдохнул собственное дыхание в европейское цивилизационное развитие, поднял его на следующую ступень в сравнении с эпохой римской цивилизации.

Германские племена до возникновения осёдлых государственных отношений, принятия христианства и становления натурального феодального хозяйства состояли из семейных общинников. Интересы семейной собственности в виде земельных наделов, орудий труда сохранились и в среде крепостных крестьянских общин. Когда в Средние века склонные к ремеслу крестьяне вырывались из непосредственной феодальной зависимости и перебирались в городские поселения Западной Европы, они становились полностью зависимыми от рыночного товарного обмена семейными собственниками, которых во Франции назвали буржуазией, а в Германии бюргерами. Зависимыми от рыночного товарного обмена семейными собственниками являлись и те представители мелких дворян и крестьян, кто селились вблизи городов, попадали под их защиту, проникались буржуазными интересами, но продолжали заниматься земледельческим производством, постепенно переходя к фермерскому ведению хозяйства. После Крестовых походов товарно-денежные отношения быстро проникали повсюду, во все уголки католической Европы, а в её Северной и Центральной части дали толчок появлению множества городов, росту численности и хозяйственного значения городских и пригородных семейных собственников. Чтобы выжить в условиях растущего завоза товаров из восточного Средиземноморья ремесленникам северных, германских городов приходилось проявлять творческую изобретательность в придании своему производству наивысшей конкурентоспособности, прибыльной производительности. Это обстоятельство подстегнуло развитие буржуазного изобретательства, новых технических знаний и умений, навыков и производственных отношений, которые позволили не только совершенствовать производство таких изделий, какие завозились из восточного Средиземноморья, но и создавать совершенно новые, неизвестные прежде товары. Борьба буржуазии за рыночное хозяйственное выживание, за производительность труда в условиях севера Европы подготовила всестороннее развитие и непрерывное усложнение мануфактурного производства с наёмным трудом, более значимого для хозяйственной жизни, чем в городах Северной Италии: Флоренции, Генуи и Венеции, - где оно появилось, но затем пришло в упадок.

Распространение товарно-денежных отношений и умножение числа городов, в которых сосредотачивались доходы от торговли и ремесленного производства, порождали среди германских феодальных аристократов стремления к денежному обогащению любой ценой и любыми средствами. Способы обогащения для крупных феодальных землевладельцев в условиях слабо освоенных земель средней и северной полосы Европы были ограниченными. Грабительские походы на восток Средиземноморья; поборы горожан, крепостных крестьян; а так же предоставление ссудно-заёмных ростовщических средств, какие были в их распоряжении, или соучастие в крупных торгово-посреднических сделках. Ярким примером превращения части священства католической церкви и германской феодальной аристократии в среду ростовщиков и олигархов стал рыцарский орден Тамплиеров. Тамплиеры несметно обогатились на Ближнем Востоке, но их обогащение никак не было связано с производственной деятельностью. Одно время орден Тамплиеров был самым влиятельнейшим ростовщиком и торговым посредником Западной Европы. Он выдавал ссуды церкви, королям, феодальной аристократии, - посредством денег стремился подчинять власть церкви, королей и крупнейших феодалов своим собственным целям и интересам, которые ставились над государственными, религиозными целями и интересами, вступали с ними в противоречие. В конце концов противоречия стали слишком опасными для папства и государственной власти. И папскому престолу, ряду королей пришлось уничтожить Тамплиеров и всю их орденскую организацию.

Всевозможные привилегии жаждущих обогащения феодалов и безграничный с их стороны произвол в условиях наступления товарно-денежных отношений превращали представителей податного сословия в совершенно бесправных людей. Между приобретающими склонности к роскоши, к ростовщическим, олигархическим способам обогащения иерархами церкви и аристократией, с одной стороны, и связанными с ремесленным и сельскохозяйственным производством семейными собственниками, с другой стороны, непрерывно нарастали противоречия, которые постепенно перерастали в борьбу, в том числе и вооружённую. История Средних веков после Крестовых походов наполнена хроникой о ширящейся борьбе городов средней полосы Европы со светской и церковной аристократией за придание отношениям между буржуазией, как городскими семейными собственниками, и феодальными землевладельцами правового содержания. Вследствие такой борьбы и во Франции, где господствовала германская знать, и в германских западноевропейских странах происходило постепенное выстраивание внутри феодализма государственного права, как частично отражающего интересы семейных собственников, а для согласования наиболее существенных противоречий учреждались сословно-представительные собрания или парламенты. Иначе говоря, в средней и северной полосе католической Западной Европы на новой исторической ступени развития товарно-денежные отношения вызывали изменения государственных отношений в том же направлении, какое проявилось в языческой Древней Греции.

Однако в отличие от Древней Греции с её языческими местными богами, покровителями местных полисов, поиск идеологии, которая бы объединяла и выстроила слои семейных собственников для действенной борьбы со всей объединённой католическим мировоззрением и католической церковью олигархией и аристократией Западной Европы, шёл иным путём. Торгово-ремесленные города севера Европы вначале выступали, как стремящиеся к обособлению и политической самостоятельности полисы, развивали полисный патриотизм. Но долговременно противостоять церкви и организуемым ею крупным феодалам они были не в состоянии. До поры до времени им удавалась отстаивать свои интересы через союзы городов, которые нанимали армии и флот, ярким примером чему стала Ганза. Однако укоренённое христианское религиозное сознание в слаборазвитых земледельческих землях подрывало полисный патриотизм изнутри, не позволяло средним имущественным слоям преобразоваться в политический средний класс, тем самым противостоять интересам крупнейших ростовщиков и торговцев и создавать устойчивую, собственную общественно-государственную власть.

Кровопролитная, многовековая история отбора идей, которые дали бы возможность средним имущественным слоям городов политически объединяться для противостояния, как церкви и крупным феодалам, так и крупной ростовщической и спекулятивно-коммерческой буржуазии, вела к философским разработкам реформирующих католицизм вероучений, опосредованно или напрямую выступающих против всеохватного господства церкви, наследующих греческим вероучениям горожан Византии. Ещё со времён первых Вселенских соборов христианской церкви такие учения были названы еретическими и объявлялись вне закона, жестоко преследовались. Но церковь не в силах была их искоренить среди европейского городского населения. Греческие еретические вероучения на основе манихейского дуализма по мере распространения в направлении Западной Европы совершенствовались для борьбы с церковью. И наконец, в начале 16 века в германской Западной Европе, в прилегающих к ней землях Франции появились протестантские вероучения Лютера, Кальвина и других богословов, в которых прозвучали требования революционного изменения феодальных государственных отношений как таковых. С протестантскими вероучениями семейные собственники городов и городских окрестностей Западной Европы смогли подняться на совместную борьбу со всевозможной светской и церковной олигархической властью. Тем не менее, понадобились смены поколений в обстоятельствах религиозной гражданской войны между протестантскими движениями и возглавленными католической церковью феодалами, чтобы городские и земледельческие семейные собственники смогли добиться такого единства мыслей и действий, которое позволило им превращаться в политические движения, способные влиять на власть или создавать собственную власть.

В течение религиозных войн протестантские вероучения доказали свою жизнеспособность. Протестантская революция в этих войнах переросла в протестантскую Реформацию, а ответная папская контрреволюция преобразовалась в католическую церковно-феодальную Контрреформацию. Если после Великих географических открытий 15 века, то есть заморских завоеваний португальцев, а затем испанцев, католический мир явил себя огромным, распространённым на нескольких континентах. То протестантская Реформация и церковно-феодальная Контрреформация бесповоротно развалили его на противоборствующие части. Папская церковь сохранила свою религиозную власть, главным образом, в романских странах и их колониях, в южных, наиболее освоенных под земледелие германских землях. Удалось ей это за счёт самого решительного укрепления средневекового феодального государства и централизации папской власти. Беспощадно подавлялась и численно сокращалась буржуазия, существенно уменьшался торгово-денежный обмен, посредством ордена иезуитов шло избавление церкви и феодальных землевладельцев от тех, кто занимался ростовщичеством и коммерческой спекуляцией. Иными были цели в германских странах и землях, где победил протестантизм. Там тоже уничтожались условия для господства ростовщиков и торговых спекулянтов, но лишь для того, чтобы складывались независимые от католической церкви протестантские государства с той или иной степенью влияния буржуазии на феодальную государственную власть.

В протестантских государствах создавались предпосылки становлению особых обществ, готовых и способных отстаивать производственные и торгово-денежные интересы в окружающем их мире на основе рыночной капиталистической конкуренции. Одним из проявлений поворота к господству рыночных производственных интересов стало то, что с 16 века высокопроизводительное мануфактурное капиталистическое производство в протестантской Европе, в первую очередь в Англии и в Голландии, неуклонно вытесняло цеховое производство. Этим обозначилось становление европейской цивилизации более высокого уровня в сравнении с античными цивилизациями.

Самым последовательным протестантским вероучением предстал кальвинизм. В пределах земледельческого по своей сути христианства он в наибольшей мере отразил настроения и интересы связанных с производством семейных собственников: и буржуа, и землевладельцев, заражённых буржуазными интересами получения прибыли через товарно-денежный обмен. Вслед за эпохой протестантской Реформации, которая подготовила буржуазное сознание к ответственности за государственные отношения, под знамёнами кальвинизма совершились две важнейшие для дальнейшего освоения и цивилизационного развития Европы народно-буржуазные революции: сначала в прибрежной Голландии, а затем в Англии. В данных германских странах была разрушена средневековая феодальная государственная власть, а на её обломках стали выстраиваться новые, буржуазно-правовые общественно-государственные отношения, призванные обеспечить условия для непрерывного развития рыночных интересов семейных собственников.

Голландия с 15 века была частью католической Испанской империи. В её прибрежных городах лучше, чем в самой Испании воспользовалась Великими географическими открытиями, налаживанием торгово-денежного обмена с имперскими колониями в Америке, в Азии. В этих городах быстро сложились богатые, относительно многочисленные, но обделённые правами принимать важные для них решения прослойки торговой и ремесленной буржуазии. Непрерывные и безмерные поборы со стороны испанского короля вкупе с испанской знатью привели к тому, что общие для европейской буржуазии настроения недовольства феодальным произволом возбуждались в прибрежных штатах Голландии тяготами от испанского гнёта. А под влиянием кальвинизма, который распространился в данных местах, восстание против испанских завоевателей в 1566 году переросло в народно-буржуазную революцию. Война за независимость длилась восемь десятилетий, и буржуазия смогла стать влиятельным соучастником выстраивания независимых государственных отношений благодаря тому обстоятельству, что на юге Голландии надолго возник вакуум феодальной власти. В южных прибрежных штатах не оказалось влиятельных сил среди местной земельной аристократии, способных восстановить самостоятельную феодальную государственную власть, а вооружённая буржуазия в это время выстраивала собственную управленческую власть, необходимую ей для наращивания хозяйственной, торговой капиталистической деятельности, как в самой Голландии, так и за её пределами.

В Англии революция началась существенно позже, в 1640 году. Однако вызрела она только из внутренних причин. Поэтому именно в Англии появилось движение пуритан-индепендентов - первой в христианской истории Западной Европы религиозно-политической партии среднего класса. Начали революцию влиятельные в королевском парламенте кальвинисты-пресвитериане, - течение пуритан, которое выражало настроения крупной буржуазии. Они объединились с частью аристократии страны, недовольной произволом короля и его фаворитов в вопросах земельной собственности и, по сути, объявили парламент верховной ветвью власти. Так разразилось непримиримое противостояние парламента с королём, и оно быстро переросло в Великую Смуту, в распад средневековых феодальных государственных отношений по всей Англии. Распад старых государственных отношений создал благодатную среду для возникновения частных состояний и капиталов, которые создавались посредством ростовщичества, разнузданной коммерческой спекуляции необходимыми для жизни товарами и отмыванием через коммерческие сделки захваченной, разворованной государственной королевской собственности. Новоявленным олигархам: коммерческим спекулянтам и той части аристократии, которая создала огромные состояния захватом и перепродажей королевской собственности, разворовыванием казны и налоговых, таможенных сборов, а так же денежным ростовщичеством, - понадобилась власть, способная защитить их собственность и позволять дальше наращивать спекулятивные капиталы и состояния. Поэтому через пресвитериан в парламенте они принялись выстраивать исполнительные учреждения новой, не феодальной власти, долженствующие установить их олигархическую, воровскую диктатуру и отвечающую интересам личного обогащения. Эта асоциальная диктатура новой финансовой, имущественной олигархии, которая не брезговала ничем, никакими средствами для личного обогащения, быстро привела страну к полному упадку производства, к обнищанию подавляющего большинства связанного с производственными интересами городского и сельского населения. На волне растущего недовольства городских и сельских низов парламент потерял влияние на создаваемую им армию новой исполнительной власти. Средние слои связанных с производственными интересами семейных собственников, которые политически объединились вокруг вождей индепендентов и военачальника Кромвеля, добились контроля над военными подразделениями, после чего, используя армию, установили свою собственную военно-политическую диктатуру. Военно-политическая диктатура индепендентов стала возможной потому, что в пуританском вероучении зародилась идеология государственнического общественного патриотизма граждан на основе совместной защиты имущественных интересов. Вследствие такой религиозно-политической идеологии у средних слоёв семейных собственников начинало складываться классовое самосознание и стремление к собственному классовому политическому господству в виде демократии, направленной на безусловную защиту их интересов, как от олигархов, так и от неимущих сограждан.

Относительная малочисленность средних имущественных слоёв горожан в стране, где подавляющим большинством были крестьяне, где главными оставались земледельческие интересы, вынуждала индепендентов выстраивать предельно централизованные учреждения всеохватного политического контроля и подавления противников. Диктатура такого вида стремилась разрешать противоречия милитаризацией, военными и репрессивными средствами, которые подрывали торговлю, мешали восстановлению хозяйства. Среди индепендентов распространялись недовольство и разочарование таким положением дел, ибо оно противоречило их имущественным интересам. Со смертью Кромвеля его приемник генерал Монк без серьёзного сопротивления со стороны индепендентов договорился с изгнанным наследником короля о реставрации королевской власти при условии, что король признает необратимость появления буржуазных имущественных интересов и приведёт власть в соответствие с требованиями этих интересов. Реставрация королевской власти, как ограниченной представительным парламентом конституционной монархии, вела к сращиванию выразителей олигархических, ростовщических и крупных спекулятивно-коммерческих интересов с аристократией и руководством англиканской церкви, к совместному выстраиванию тирании. Укрепление тирании королевской власти сопровождалось ростом жестоких преследований всех индепендентов-пуритан, изгнанием их за пределы Британии, главным образом в Северную Америку, и непрерывными поползновениями короля и его приближённых восстановить средневековые, опирающиеся на католицизм феодальные государственные отношения. Только вдохновлённая вигами, умеренной партией средних имущественных слоёв обуржуазившихся землевладельцев и торговой буржуазии, славная революция 1688 года свергла тиранию и Биллем о правах окончательно утвердила поворот Англии к меркантильному капитализму и появлению среднего класса, который встраивался в конституционно-буржуазную монархию. С этого времени начался быстрый подъём торговли, хозяйства на таком уровне технической и социальной организации, который позволил осваивать северную территорию Британии, в том числе посредством выстраивания меркантильной колониальной империи.

Однако земельные пространства своих колоний в Северной Америке Британская империя осваивать оказалась не в состоянии. За задачу освоения средней полосы Северной Америки взялись англо-саксонские пуритане, изгнанные на данный континент в 17 веке.

Англо-саксонские пуритане Северной Америки в конце 18 века, после успеха войны североамериканских колоний за независимость от Великобритании, смогли в течение более полувека борьбы с внутренними олигархами, с олигархической чиновно-полицейской тиранией, борьбы, высшей точкой которой стала Гражданская война Севера и Юга, добиться полной политической победы, как классовой победы. На их устремления к классовому политическому господству, на их победу оказали огромное влияние рациональные представления о национальном обществе, которые сложились во Франции в эпоху французского Просвещения и Великой французской революции. Эти представления преобразовали традиции религиозно-политической идеологии индепендентов в национально-патриотическую идеологию Республиканской партии средних имущественных слоёв горожан самых промышленно развитых северных штатов Новой Англии. И под этой обновлённой, уже городской буржуазной идеологией Республиканская партия осуществила перерастание Гражданской войны между северными и южными штатами в Национальную революцию, вследствие которой средние имущественные слои добились политической диктатуры и стали преобразовываться в американский национальный средний класс, способный добиться самой широкой национальной демократии и создавать великую индустриальную национальную республику.

6. Великая французская революция

Великую французскую революцию подготовила эпоха французского Просвещения. Эта эпоха родила такие новые идеи и идеалы государственных и общественных отношений, каких не знала прежняя история человеческих цивилизаций. А то, что новые идеи и идеалы зародились во Франции, было следствием особого содержания и особой остроты противоречий в стране между церковью и дворянством, с одной стороны, и французской буржуазией, с другой стороны.

Протестантская Реформация непосредственно затронула ряд провинций Франции, которые были за пределами освоенных римской империей земель. Больше того, автор самого радикального буржуазного течения протестантизма, Жак Кальвин, был родом из такой провинции. Протестантская Реформация и религиозные войны во французском королевстве происходили в условиях ожесточённой идеологической борьбы между гугенотским течением кальвинизма и папским католицизмом. Но в отличие от Голландии и Англии, во Франции окончательную победу одержала королевская власть, опираясь на папскую католическую церковь и феодальное дворянство земледельческих провинций. После отмены Нантского эдикта, который неполное столетие определял условия перемирия между католиками и гугенотами, короли Франции принялась преследовать гугенотов и изгонять их за пределы страны. Удалось это потому, что за время действия Нантского эдикта кардиналами Ришелье и Мазарини была создана жёстко централизованная, рациональная дворянская чиновная и военная система управления, которую обосновала и укрепила папская Контрреформация. Французский абсолютизм стал классическим образцом господства средневековой церкви и одновременно дворянского централизованного государственного управления, которое унаследовало у гугенотов буржуазный рационализм.

Высокая централизация дворянского управления одной из самых крупных и исторически самых развитых европейских стран позволяла правительству французского короля вкладывать большие денежные средства и людские ресурсы в развитие масштабных, призванных обслуживать дворянский абсолютизм предприятий, осуществлять кораблестроение и заморские колониальные завоевания. Дворянский монархический абсолютизм волей-неволей поддерживал развитие науки, изобретательства и искусств, для чего возродил в Европе платоновские Академии, но уже как отраслевые учреждения государственной власти, объединяющие учёных и деятелей искусств для её укрепления и морального возвеличения. Насущные нужды королевского управления и обобщения новых, в том числе колониальных, не отражённых в Библии естественнонаучных знаний расширяли мировосприятие дворянства и буржуазии за те пределы, которые обозначались католическим мировоззрением. Во Франции, как среди части дворянства, так и среди городских семейных собственников, то есть среди городской буржуазии, так или иначе заражённой неприятием подавления гугенотского движения, стал набирать влияние антифеодальный критический рационализм и атеистический материализм.

Затронутое критическим рационализмом и атеистическим материализмом сознание французской буржуазии преодолевало протестантизм, а выражающие её интересы мыслители пыталось найти не религиозные общественные и правовые идеалы исходя из велений разума и изучения общественных явлений на основе методологий естественных наук. Христианское вероучение предлагало общественный идеал, как не подлежащий критике, как догматический библейский идеал народного общинного земледельческого, разделённого на сословия общества. Мыслители же французской ремесленной буржуазии стали разрабатывать общественный идеал, как рациональный идеал городского общества семейных собственников с представительным законодательным самоуправлением и всеобщим правовым равенством. За таким идеалом постепенно утвердилось название национального общества. Однако до Великой французской революции данный идеал разрабатывался, как умозрительный, самодовлеющий идеал вообще, как заменяющий общечеловеческий христианский идеал новым универсальным идеалом для всего человечества, преодолевающим не только религиозные, но и все имущественные противоречия посредством единого для всего мира разумного устройства общественных отношений. И в этом проявилось величие мыслителей французского Просвещения, которое повлияло на ход мировой истории.

Идеологи ремесленной буржуазии, разработав умозрительный идеал универсального не религиозного национального общества, сами так и не смогли найти мыслимых способов разрешить противоречия между отдельными видимыми в уме нациями. Они вынуждены были использовать тот способ, который предлагали выразители коммерческих слоёв буржуазии, а именно – снятие противоречий между разными нациями посредством подчинения их национального общественного права более высокому уровню правовых положений общечеловеческого значения. Идеологи выразителей интересов коммерческой буржуазии утверждали следующее. Только рационально подчинив общественное право более высоким правам, а именно правам каждого человека на полную личную свободу, можно разрушить всевозможные границы между людьми и тем самым уничтожить основания для войн, завоеваний, для тираний и узаконенной несправедливости. Обобщив философские обоснования эллинистического космополитизма и древнеримского гуманизма, идеи о личных правах и свободах эпох итальянского Возрождения и английского Просвещения, идеологи выразителей коммерческих слоёв буржуазии Франции разработали законченное мировоззренческое учение о либерализме, учение о мировом правовом пространстве, выстраиваемом на масонских принципах: «Свобода, Равенство, Братство».

Подготовленная мыслителями французского Просвещения Великая французская революция 1789 года началась с призывов приступить к постепенному, эволюционному переходу к созданию условий для перестройки феодального дворянского королевского абсолютизма в направлении построения сначала именно в своей стране национального общества всеобщего равенства и социальной справедливости, как примера для других стран и континентов. И когда первые вожди французской революции объявили себя отцами нации, они предполагали, что становятся отцами такового нового, не религиозного общества с господством разумных учреждений и законов, призванных добиваться гармонии человеческих отношений через просвещение и убеждение, а не через насилие. Но жёсткое противостояние влиятельных кругов католической церкви и дворянства подобным их целям переросло в вооружённое восстание возбуждаемого к действиям парижского городского плебса против феодальной государственной власти как таковой, и эта государственная власть во Франции зашаталась, а затем рухнула.

Сторонниками видимого в уме идеального общечеловеческого национального либерализма было предложено созвать представительное Собрание, Конвент, на котором разработать соответствующую Конституцию новых человеческих отношений в стране, как Конституцию на основаниях требований разума, а не каких-либо религиозных предписаний. И такая Конституция, в которой впервые провозглашались и узаконивались либерально понимаемые свободы и права человека вообще и личная частная собственность, как неотъемлемая часть прав и свобод, была принята революционным Конвентом. Однако, вместо становления разумных человеческих отношений на основаниях новой Конституции, в стране стали набирать силу анархия, корыстные страсти и интересы быстрого личного обогащения через спекуляцию, разбой, а так же посредством разворовывания и разграбления бывшей королевской государственной собственности и собственности аристократов ради превращения этой собственности в личную частную собственность.

В первый же год революции производство повсеместно приходило в упадок, и одновременно повсеместно расцвела ничем не сдерживаемая посредническая спекулятивная коммерция, вследствие которой у узкого слоя населения шло быстрое накопление спекулятивно-коммерческих капиталов. Оказывалось, - именно у единственного способного в таких условиях обогащаться слоя населения отсутствовали общественные этика и мораль, культивировались асоциальный эгоизм и аморальность, а либеральная общечеловеческая конституция оправдывала и узаконивала их корыстное противообщественное поведение. Сам жизненный опыт доказывал, что конституционный либерализм на деле был чужд идеалу национального общества равенства и справедливости, быстро расходился с этим идеалом до его полного неприятия и отрицания, как несущего угрозу интересам новым владельцам личной частной собственности. Попытки Робеспьера и других якобинцев террором, направленным в первую очередь против ростовщиков, коммерческих спекулянтов и расхитителей бывшей государственной собственности, сохранить связь заявленных в конституции либерального гуманизма и идеала национального общества социальной справедливости, провалились. Провал политики Робеспьера собственно и подготовил окончательный политический разрыв сторонников мировоззренческого либерализма и приверженцев идеала национального общества. Такой разрыв совершился после заговора депутатов-казнокрадов, ростовщиков и спекулянтов в Конвенте республики и осуществления ими термидорианского политического переворота, целью которого стало свержение власти Робеспьера и его сторонников, их казни без суда и следствия.

Новый режим сразу показал свою сущность, - полностью отказался от общественного идеала равенства и справедливости и изменением конституции узаконил либерализм, как политическую идеологию обоснования безусловной диктатуры только выразителей интересов быстрого спекулятивного обогащения, диктатуры коммерческого космополитизма, которая позволяла через коммерцию отмывать и превращать в капитал всё, что было награблено и наворовано. В соответствии с новой конституцией исполнительная власть полностью перешла к выразителям быстрого спекулятивного и воровского обогащения, и только в законодательной ветви власти, конституционно полностью подчинённой исполнительной ветви, могли находиться избираемые населением представители общественных интересов.

За пятилетие господства этого режима, режима Директории, страна пришла в состояние хозяйственного упадка и полного идейно-политического тупика. При растущей нищете подавляющего большинства населения Франции Директория всё откровеннее и любыми средствами защищала только тех, кто обогатился и жил противообщественным спекулятивно-коммерческим интересом и безмерным потреблением удовольствий, то есть она встала на сторону лишь нескольких процентов населения страны. У рычагов её исполнительной власти сплачивались самые богатые ростовщики и спекулянты, олигархи, которые стремились к установлению олигархического управления. Они откровенно покупали голоса в представительных собраниях, с помощью денег и насилия превращали издателей газет и журналов в свою обслугу, долженствующую всячески защищать их корыстный произвол.

Падение доверия к идеологии либерализма, в которой разочаровалось подавляющее большинство государствообразующего этноса, французов, заставляло господствующие круги олигархов и бюрократов исполнительной власти укреплять учреждения административного принуждения и физического насилия, чиновного и полицейского произвола, то есть становиться на путь установления чиновно-полицейской тирании. Однако при откровенном и вызывающем цинизме власть предержащих, при вседозволенности и взяточничестве чиновников всех уровней невозможно было наладить действенную и согласованную работу данных учреждений, в которых к тому же многие служащие проявляли растущее недовольство положением дел во Франции. Особенно серьёзные противники режима Директории, как режима отчуждения от идеала национального общества, сосредотачивались в армии. Организованные воинской дисциплиной, приученные к решительным самостоятельным действиям в непрерывных войнах с внутренними и внешними врагами революции, они представляли для Директории непосредственную опасность. Но без армии, защищающей республику от насильственного восстановления феодальных порядков, а главное от феодальных собственников, намеренных отнять собственность у новых собственников, Директория никак не могла обойтись.

В конечном итоге возглавленные генералом Бонапартом воинские части и совершили свержение режима Директории. В наспех написанной под надзором Бонапарта Конституции новой, консульской республики уже совсем не упоминались либеральные свободы и права умозрительного человека, как представителя всего человечества. Конституция Бонапарта отрицала либерализм с позиции восстановления идеала национального общества, который должна была насильно воплощать централизованная национальная государственная власть французов. Это была первая конституция, положения которой разрабатывались на основе принципов государственнического национализма государствообразующего этноса.

Однако воплощать в жизнь такую Конституцию оказалось невозможным без выстраивания сильной государственной власти. А чтобы выстраивать сильную государственную власть, необходима была широкая социальная среда поддержки соответствующим целям, организованная мировоззренческой идеологией и опытной, сплочённой политической организацией. Но среди связанных с производством городских семейных собственников в то время не было ни ясной мировоззренческой идеологии государственнического национализма, ни политической организации, разрабатывающей и отстаивающей таковую идеологию в политической борьбе за власть. Только связанных общинным образом жизни сельских семейных собственников, то есть французских крестьян, которые получили наделы земель феодалов в семейную собственность, а потому были кровно заинтересованы в сохранении защищающих их права собственности завоеваниях революции, оказалось возможным объединять и организовать в поддержку сильной государственной власти. Правда, единственно посредством понятного и традиционного для них общинного католического мировоззрения.

Для осуществления такой организации сельских семейных собственников в поддержку сильной государственной власти пришлось восстановить права католической церкви на пропаганду своей мировоззренческой идеологии среди всего населения Франции, но при жёстком подчинении её деятельности политике государственнического национализма, которую проводил Первый Консул в интересах развития промышленного городского производства и становления промышленных капиталистических состояний городских семейных собственников. Поскольку крестьян в то время во Франции было существенно больше, чем горожан, и именно крестьяне давали армии основную долю солдат, постольку такая политика для опирающегося на армию генерала Бонапарта оказывалась возможной единственно при преобразовании церкви в государственную организацию. А это потребовало сложных согласований с папским престолом и подписания соответствующего договора, для чего Бонапарту пришлось захватить Папскую область и Рим и заставить напуганного папу уступить его требованиям.

Однако ни церковь, ни крестьянство не воспринимали национального идеала, как такового. В новом городском слове «нация» они продолжали видеть старый библейский земледельческий народный идеал, воплощаемый при монархических государственных отношениях. Поэтому развитие режима военно-политической диктатуры генерала Бонапарта, как режима диктатуры защиты и продвижения интересов связанных с промышленным производством городских семейных собственников, режима защиты и продвижения принципов государственнического национализма, понятных именно городским семейным собственникам, волей-неволей шло в направлении подлаживания под народный монархический общественный идеал организуемого католической церковью крестьянства.

Иначе говоря, для усиления государственной власти с целью обеспечить наилучшую защиту интересов связанных с городским производством семейных собственников генералу Бонапарту и его окружению приходилось выстраивать монархические государственные отношения. А для обеспечения наилучших условий для сбыта товаров быстро восстанавливаемого промышленного и ремесленного производства Франции на внешних рынках, ему понадобилось вести государственные завоевания и создавать монархическую империю. В этом было главное внутреннее противоречие режима консулата, а затем империи Бонапарта.

Как следствие, империя Наполеона Первого коренным образом отличалась от феодальных империй, обосновываемых христианским церковным мировоззренческим вероучением. Христианство под империей подразумевало имперское пространство равноправных земледельческих народов, лишь объединяемых создающим империю народом, как первым среди равных. Империя же Наполеона Первого являлась французской народно-национальной империей, в которой защищались интересы собственности только французских товаропроизводителей и поощрялся дух народно-национального превосходства, французский народно-националистический шовинизм, без которого нельзя было развивать дух нацеленности к победе в конкурентной борьбе на всех рынках сбыта, на какие направлялись производимые во Франции товары.

Главной проблемой государственных отношений в империи Наполеона являлось отсутствие ясного рационального обоснования идеала национального общества, способного породить идеологию и политическую организацию для политического объединения связанных с городским производством семейных собственников, то есть способную выстраивать городских семейных собственников во властную политическую силу. Поэтому в империи Наполеона не было политического выхода из состояния авторитарной личной диктатуры самого императора, не создавалось условий для постепенного перехода от авторитарной личной диктатуры проводящего принципы государственнического национализма человека к представительной государственной власти заинтересованного в воплощении национального идеала слоя горожан. Проведение политики государственнического национализма полностью зависело от нахождения наверху административной власти соответствующего человека. Поэтому с военным поражением империи Наполеона, во Франции произошёл откат к Реставрации сословно-феодальной государственной власти, - хотя и вынужденной считаться с конституционными ограничениями, - и значения церковного народно-феодального земледельческого идеала общественных отношений. С этого времени во Франции началась длительная эпоха Национальной Реформации, эпоха постепенного наступления национальных общественных отношений и становления самого национального общества, как классового общества, отрицающего сословное народное общество.

7. Социалистический идеал и национальный средний класс

Зарождение теоретически обоснованного воззрения на национальное общество связано с именем выдающегося мыслителя Сен-Симона. Ещё при консульской республике генерала Бонапарта в ответ на очевидный кризис тех представлений о либеральном национализме, которые сложились в эпоху французского Просвещения, Сен-Симон начал разрабатывать основные положения своего видения национального общества социальной справедливости. Он назвал его социалистическим обществом будущего, которым управляют крупные промышленники и учёные, долженствующие в конечном итоге стать главными семейными собственниками. Социальная справедливость в условиях рыночного капитализма в данном обществе должна была согласно Сен-Симону достигаться на основе разумного подчинения поведения всех слоёв населения традиционной христианской этике и морали. Таким подходом христианская этика и мораль сохраняла внутреннюю связь социалистического идеала с феодальной традицией народных общественных отношений и народного мировосприятия.

Теоретическое выстраивание социалистического идеала общества на основании христианской этики и морали указывало на то, что социалистический идеал Сен-Симона стал заявкой на новую после протестантской Реформации Реформацию католического мировоззрения. Иначе говоря, Сен-Симон увидел выход из кризиса представлений о либеральном национальном обществе в более основательной, чем протестантская Реформация, Реформации католического мировоззрения. Эта Реформация должна была соответствовать новой ступени исторического развития Франции и французского государствообразующего этноса, ступени, на которой происходил эпохальный по своему значению поворот городского производства к появлению крупного промышленного производства.

Использованием христианской этики и морали Сен-Симон умозрительно осуществлял синтез отрицающих друг друга исторических явлений. С одной стороны, старого народного крестьянско-земледельческого идеала общественных отношений, а с другой стороны, нового, вытесняющего народный идеал городского идеала рациональных национальных общественных отношений. Тем самым он примирял христианскую средневековую феодальную традицию государственной власти с набирающим силу хозяйственным рыночным капитализмом. Поскольку ничего иного, более разумного никем не выдвигалось. Постольку дальнейшее развитие идеологий и политических организаций, создаваемых политическими мыслителями связанных с производственными интересами городских слоёв населения и во Франции, и в других странах Европы пошло по пути стремления осуществить предложенный Сен-Симоном социалистический идеал. Точнее говоря, оно пошло по пути городской социалистической Реформации христианского мировоззрения и христианского народного идеала общественных отношений. По пути преобразования земледельческого христианского идеализма в его первооснову, в городской рациональный идеализм Платона, а христианские сословно-феодальные общественные отношения в разумные, по Платону, сословные отношения, при которых христианская церковь, как первое явное сословие, вытеснялась партийно-политическим неявным сословием.

Во Франции социалистический идеал Сен-Симона оказался востребованным только после крушения авторитарной военно-политической империи Наполеона Первого, в годы Реставрации королевской власти династии Бурбонов. Реставрация представляла собой восстановление монархических сословно-феодальных государственных отношений в обстоятельствах определённых ограничений, наложенных на них буржуазной Конституцией и представительной законодательной ветвью государственной власти. Буржуазная Конституция и законодательная ветвь государственной власти обеспечивали во Франции того времени, как правовую защиту семейных собственников от произвола сословной королевской власти, так и развитие рыночных товарно-денежных капиталистических отношений. Буржуазная Конституция и законодательная ветвь государственной власти не снимали противоречий между разными сословиями, а создавали условия для семейных собственников третьего сословия бороться за влияние на исполнительную правительственную власть посредством идеологической и политической борьбы за участие в законодательном собрании.

Как же им удавалось отстаивать свои интересы в таких обстоятельствах?

Если при феодальных государственных отношениях первое и второе сословия имели привилегии самостоятельно выстраивать государственную власть и определять законы, тем самым навязывать податному населению свои сословные интересы. То при развитии рыночных отношений семейных собственников и представительного самоуправления преимущества добивались те слои горожан, которые объединялись и организовывались собственными идеологиями и политическими партиями в сплочённые классы. Только такие классы проявляли способность вести политическую борьбу за исполнительную правительственную власть и за навязывание посредством участия в законодательной власти остальным слоям населения страны самых выгодных для себя законов. Поэтому по мере увеличения численности и хозяйственного значения городских и сельских семейных собственников традиции сословных отношений постепенно вытеснялись классовыми политическими отношениями.

Отражением происходящих в то время во Франции коренных изменений в государственных и общественных отношениях, в умах горожан, стало появление потребностей осмыслить историю на основе новых представлений, представлений об имущественных классах и классовой борьбе. Именно во Франции во времена Реставрации политические историки Тьерри, Гизо и Минье, пытаясь понять эпоху, которую пережила Франция с начала Великой французской Революции, впервые предприняли попытку объяснить причины революции и ход европейской истории после Средних веков с точки зрения преобразования сословных противоречий в классовые противоречия и вытеснения классовыми имущественными интересами буржуазии сословных имущественных интересов феодалов. Ими двигало стремление с позиции крупной и средней буржуазии обосновать то, что происходило на их глазах во Франции, где население постепенно разделялось на устойчивые слои с самостоятельными интересами по отношению к семейной капиталистической собственности, и между этими слоями нарастали противоречия, которые толкали их к жёсткому политическому противоборству.

Самым большим слоем населения Франции оставалось крестьянство, в основном живущее сельскими общинами семейных собственников своих участков земли. Объединяемое католической церковью и католическим вероучением, в своём большинстве оно было удовлетворено конституционным признанием сохранения прав на наделы земли, которые получило во времена Великой революции, и потому являлось главной опорой конституционной монархии. Среди горожан же выделились несколько слоёв, которые не удовлетворялись и не объединялись католическим мировоззрением, так как их воззрения на мир определяла непосредственная зависимость образа жизни от рационального поведения в условиях городских рыночных товарно-денежных отношений.

Те, кто выражали интересы коммерческого способа получения капиталистической прибыли, оказывались самыми организованными среди горожан, так как их уже объединяла соответствующая их интересам идеология, идеология либерализма, и они имели ясный идеал наиболее выгодного для себя мирового порядка. У них были идеологически целеустремлённые издания для пропаганды своих воззрений на текущие и мировые события. И они рассматривали имеющую слабую государственную власть Североамериканскую республику, в которой тогда утверждалось олигархическое правление, как наилучший вид устройства государственных отношений на переходной ступени исторического движения к единому мировому рынку и единому мировому правительству частных собственников. В их среде взращивались сторонники проамериканских республиканских взглядов и появлялись республиканские политические организации для участия в текущей политической борьбе за представительную власть во Франции, и этими организациями постепенно создавался либеральный средний класс Франции, как одна из ветвей единого дерева мирового либерального среднего класса. Но долгосрочную стратегию создания мирового управления крупнейших выразителей спекулятивно-коммерческих интересов проводили масонские ложи. До поры до времени эти ложи держались в тени политической борьбы, стремились скрывать своё участие в выстраивании республиканских партий и нацеленной против католической идеологии пропаганде. Они показывали внешнюю лояльность королевской власти и даже были непосредственно связаны с превращающимися в олигархических спекулянтов и ростовщиков представителями кругов французской аристократии. Такое поведение руководителей масонских лож объяснялось тем, что сторонники либералов были относительно малочисленными, ибо спекулятивно-коммерческими интересами не могли жить больше нескольких процентов от всего населения страны. Тем не менее, высокая идеологическая и политическая целеустремлённость давала им большие преимущества, их воздействие на развитие политических событий и на королевскую власть в стране непрерывно росло.

Основными союзниками в борьбе с поддерживаемой крестьянством конституционной монархией и одновременно политическими противниками либералов в городских условиях существования становились слои участников промышленных производственных отношений. Обезземеливание ежегодно вынуждало часть крестьянства перебираться в город, где складывался рынок наёмного труда. А постоянно получающий приток дешёвых рабочих рук рынок наёмного труда подстёгивал промышленную предпринимательскую деятельность, направленную на получение производственной капиталистической прибыли. Рынок труда пополняли и городские семейные собственники, представители ремесленников, которые не выдерживали конкуренции с промышленными предприятиями, где на основе высокопроизводительного разделения труда и использования паровых двигателей начинался выпуск более дешёвых товарных изделий. Расширение заимствованного в Англии примера использования паровых двигателей способствовало выпуску множества дешёвых товарных изделий потребительского спроса и росту получаемой предпринимателями капиталистической прибыли, а большая прибыль позволяла увеличивать закупки и использование паровых двигателей и привлекать для их обслуживания новые рабочие руки. Накопление промышленных предпринимательских капиталов вследствие использования паровых двигателей и рынка дешёвого труда стало основной причиной французской индустриализации, вследствие которой непрерывно увеличивались в общей и относительной численности связанные с городским производством слои населения Франции, что неуклонно меняло расстановку политических сил в стране.

Пока связанные с городским производством слои населения Франции не имели своих политических идеологий и политических партий, они не могли действительно участвовать в политической борьбе за представительную власть. Их недовольство было мало что значащим для королевской власти недовольством прослойки предпринимателей или наёмного плебса, который способен единственно возбуждённой собственными настроениями толпой начать бунт против существующих порядков. Во Франции парижский плебс показал свою политическую силу лишь во времена Парижской Коммуны 1789-1794 годов, когда его возглавили и направляли якобинцы. Но якобинцы остались в прошлом.

Якобинцы Великой французской революции были либо мелкопоместными дворянами, выразителями настроений общенародного дворянского патриотизма, свойственного и представителям первого поколения сельских жителей в городе, в том числе в среде рабочего плебса, либо связанными хозяйственными интересами с деревней представителями мелкой ремесленной и средней буржуазии. Они являлись прямыми наследниками традиций и настроений провинциального французского протестантизма и старались возродить его воинственный гугенотский дух в то время, когда протестантизм уже потерял способность влиять на становящееся рациональным сознание населения больших городов Франции. Создать собственного не монотеистического политического учения они так и не смогли, и невнятно и несогласованно пытались навязать коренным образом изменяемому промышленным производством городскому образу жизни и всей стране цеховые ремесленные, мелкопоместные дворянские и крестьянские народно-общинные отношения. При Робеспьере, опираясь на парижский плебс рабочих кварталов, в большинстве своём представленный первым поколением крестьян в городе, они не смогли найти с плебсом полного взаимопонимания и в конечном итоге испугались роста его влияния на свои действия, а тем самым потеряли на него своё влияние. Уже при Наполеоне Первом они стали достоянием истории.

Но опыт Парижской Коммуны времён Великой французской революции не прошёл бесследно. Под его воздействием политически активные сторонники социалистического идеала Сен-Симона начали разрабатывать этот идеал таким образом, чтобы использовать его для объединения бесправного плебса промышленных округов, - того плебса, который становился при индустриализации быстро растущим в численности индустриальным пролетариатом, - для политической борьбы за интересы участников производственных отношений как таковых. Первые разработчики политических учений на основе социалистического идеала происходили из среды образованных представителей разоряющейся мелкой ремесленной буржуазии, то есть из среды образованных мелких семейных собственников, и они всячески старались придать социалистическому идеалу мелкобуржуазный вид, наполнить его мелкобуржуазным содержанием. Они видели в представительном демократическом самоуправлении средних слоёв городских семейных собственников единственный способ выстраивания государственных отношений в своих интересах, в том числе для законодательной защиты от разоряющей их крупной промышленности, - и пропаганда, которую они налаживали среди наёмных рабочих, выражала таковые их взгляды. На данные взгляды оказывал определённое воздействие государственнический народный национализм Наполеона Первого, что связывало эти взгляды с идеалом народно-национального государства государствообразующего этноса, с идеалом национальных французских государственных отношений.

Тем самым разработчики социалистических политических учений во времена становления классовой политической борьбы за участие в представительной власти, которая постепенно набирала размах в условиях конституционной монархии Бурбонов, отрывали социалистический идеал Сен-Симона от общечеловеческого значения, которое Сен-Симон придавал ему под воздействием христианского мировоззрения и либерального национализма. Они превращали этот идеал в основу идеологии французского народно-национального среднего класса мелкой ремесленной буржуазии. Народной эта идеология оставалась постольку, поскольку в основании социалистического идеала была сознательно заложена христианская этика и мораль, как основа основ рационально выстраиваемых социальных общественных отношений.

Практика деятельности разработчиков политической идеологии на основании социалистического идеала показала, что не вся среда наёмных рабочих воспринимала эти взгляды. По отношению к этим взглядам наёмные рабочие постепенно распадались на два лагеря: меньшинство принимало их, пролетарское большинство же не находило в них отражения своих собственных интересов и представлений о наиболее приемлемых государственных отношениях.

Причины, по которым происходил раскол наёмных рабочих на два лагеря, каждый из которых по своему воспринимал социалистический идеал, так и не были никем поняты до настоящего времени. Они же были следующими. Первые поколения крестьян, которые попадали на городской рынок труда, оказывались в условиях, когда их труд был малоквалифицированным, а избыток предложения рабочих рук на рынке труда понижал рыночную цену труда до предельно низкого уровня. Стремясь повысить капиталистическую прибыль, предприниматели заставляли их работать за гроши. Рабочий день их был длинным, а социальной защиты при несчастных случаях и при старости у них не было. Живя в нищете, не имея своего жилища, они были полностью отчуждены от интересов семейной собственности. Поэтому у них царили настроения неприятия рыночных товарно-денежных отношений, накапливалась ненависть к работодателям, в которых они видели основных эксплуататоров своего труда, и к городской семейной собственности как таковой. Им хотелось общинного обобществления интересов собственности, как это было в деревне, и перераспределения городских материальных благ, чтобы быстро ослабить гнёт крайней нужды. Сначала потянувшись за мелкобуржуазными проповедниками социалистического идеала, они скоро разочаровывались в их взглядах семейных собственников. Именно их настроения стали выражать с 40-х годов мыслители прусской Германии Маркс и Энгельс в своём учении о научном коммунистическом социализме с плановым ведением хозяйства без рыночной стихии и без частных предпринимателей.

Но промышленная революция и индустриализация потребовали не только малоквалифицированных наёмных рабочих. Нужны были и те, кто мог разбираться в паровых двигателях, в станках, в инженерных чертежах, в научных знаниях. Иначе говоря, нанимателям промышленных предприятий понадобились грамотные, получающие образование рабочие и служащие с определённой культурой производственной деятельности, чей труд резко увеличивал производительность труда на всём производстве и тем самым увеличивал количество товарных изделий и конечную капиталистическую прибыль. Таких рабочих на рынке было мало, ибо для получения образования и знаний нужны были начальные средства. Ими оказывались в основном разоряющиеся ремесленники, носители интересов городской семейной собственности, или городские рабочие во втором поколении, которые родились в городе и отрывались от традиций общинного деревенского мировосприятия своих родителей. Их знания и умения приобретали ценность и пользовались на рынке повышенным спросом. Образованные рабочие получали относительно большую заработную плату, на которую могли купить и содержать свою недвижимость, вложить деньги в собственную мастерскую, сохраняя интересы городских семейных собственников или проникаясь такими интересами. Они становились рабочей аристократией, и именно они потянулись за мелкобуржуазными разработчиками и проповедниками социалистического идеала, которые приспосабливали древнегреческие и средневековые ремесленные традиции городского демократического сознания и самоуправления к новым обстоятельствам, когда ремесленники вытеснялись из хозяйственной жизни промышленным производством.

Наиболее ярким мелкобуржуазным идеологом социалистического идеала Сен-Симона в среде наёмных рабочих Франции стал Прудон. Он разработал политическое учение о превращении рабочих в среду мелких семейных собственников, и предлагал соответствующие проекты развития у них мелкобуржуазной самостоятельности. Он осознанно отвергал современную ему монархическую сословную государственную власть, и в этом смысле выступал анархистом. Однако его анархизм был анархизмом ремесленника, который считает, что государственные отношения должны превратиться в управляемые самими мелкими семейными собственниками демократические отношения. Он был прямым наследником традиций древнегреческого полисного демократического мировосприятия и оказал огромное влияние на появление французского социалистического движения наёмных рабочих и на программные цели рабочей, а затем и социалистической партии. Отталкиваясь от его взглядов, социалистическое движение во Франции превращалось в движение за превращение рабочих в рабочую аристократию, в индустриальную прослойку мелкой буржуазии, видящую смысл своей деятельности в участии в выборах представительной власти, в становлении у рабочих классового сознания членов классового общества и классового национального государства. Иначе говоря, он способствовал становлению социалистической идеологии и политической партии во Франции, как идеологии и партии среднего класса семейных собственников.

Непосредственное превращение французского рабочего движения в политическое движение совершалось уже после поражения Франции в войне с Прусской империей и четвёртой буржуазной революции, которая не только свергла императора Наполеона III, но и законодательно отменила сословные государственные отношения в стране. Пока страна переживала смуту переходного времени в Париже 1871 года при опоре на индустриальный пролетариат вновь возникла власть Парижской Коммуны. Но продержалась она короткий срок. С поражением Парижской Коммуны в стране окончательно утвердили свои представления о государственных отношениях организованные республиканскими целями и программами выразители интересов городских семейных собственников, то есть крупная и средняя капиталистическая буржуазия. Франция стала республикой с политическим противоборством лишь тех слоёв населения, которые объединялись классовым идеологическим и политическим сознанием.

К этому времени уже сложились завершённые течения социалистической политической мысли, которые распространялись по всей переживающей бурный переход к эпохе индустриализации Европе. Они подталкивали появление приспосабливаемых к местным условиям каждой страны идеологий и соответствующих политических организаций индустриальных рабочих. Все течения социалистической мысли распадались на два противоборствующих направления, порождающих два противоборствующих лагеря политических организаций. Одно направление выражало интересы пролетариата, как первого поколения крестьян в городскоминдустриальном производстве, чуждого интересам городской семейной собственности и классовым национально-общественным отношениям, оказывающегося на положении безмерно угнетаемых наёмных рабов. Второе направление выражало интересы квалифицированных рабочих, рабочей аристократии, и оно стремилось превратить разрозненных рабочих в политический класс, борющийся за участие в представительном парламентаризме, чтобы через него осуществить завоевание классовой политической власти, и сделать это не ради уничтожения семейной собственности, а ради утверждения мелкобуржуазной демократии. Когда в той или иной стране появлялось второе поколение наёмных рабочих и служащих, отчуждающихся от пролетарского мировосприятия, родившихся и выросших в городе, проникающихся городскими представлениями о свободах выбора и об интересах семейной собственности, второе направление начинало в данной стране устойчиво усиливаться. А когда приток крестьян в индустриальное производство истощался, ослабевал, оно становилось господствующим.

В Англии, например, где началась промышленная революция и раньше, чем в других странах, развился промышленный капитализм, чартистское движение, как движение пролетариата, определяло настроения индустриальных рабочих до сороковых годов 19 века. Затем начался упадок чартизма, и обозначилось зарождение движений второго и третьего поколений рабочих, вследствие чего возник тред-юнионистский лейборизм, как течение политической мысли рабочей аристократии, нацеленной на превращение рабочих в средний класс рационального, отчуждающегося от протестантского монотеизма классового общества. Иначе говоря, в Англии уже с середины XIX века в рабочем движении стало устойчиво усиливаться мелкобуржуазное влияние, которое по мере проникновения в него представлений о государственническом национализме поворачивало рабочую аристократию, то есть квалифицированных рабочих, и производственных служащих к мировосприятию среднего класса национального государства.

Во Франции подобный перелом в расстановке сил пролетарских и мелкобуржуазных течений в среде индустриальных рабочих и служащих произошёл после краха империи Наполеона III. Парижская Коммуна явилась последним всплеском силы французского индустриального пролетариата, как господствующего слоя среди индустриальных рабочих страны. Затем стало укрепляться значение растущих в полной и относительной численности квалифицированных рабочих, которые родились и выросли в городе и проникались мелкобуржуазными настроениями. Они уже были склонны бороться за своё положение, как положение рабочей аристократии в условиях капиталистических рыночных отношений. И они проявляли желания объединяться для улучшения своего материального положения вокруг политической организации, выражающей воззрения Прудона и национального среднего класса. Такой организацией для них стала Французская социалистическая партия, когда её идеологи ради удержания влияния на данных рабочих начали «сплавлять» социалистический идеал с государственническим национализмом мелких семейных собственников. И лишь с ростом воздействия на свои программные цели и задачи государственнического национализма с его двойной этикой и моралью социалистическая партия смогла выстраивать квалифицированных рабочих и служащих в национальный политический класс и тем самым действенно бороться с политическим господством сторонников либеральной республики и французским масонством.

8. Немецкая социал-демократия и средний класс

В объединяемой Бисмарком Германии политическое движение индустриальных рабочих складывалось под влиянием учений Лассаля, с одной стороны, и Маркса и Энгельса – с другой. Лассаль стремился перенести настроения немецких бюргеров, - то есть мелких семейных собственников с немецкой лютеранской культурой мировосприятия, которая сложилась после протестантской Реформации в ряде северных германских государств, - в среду численно быстро увеличивающих городское население индустриальных рабочих Прусской империи. Маркс же и Энгельс разрабатывали учение о социалистическом обществе, как обществе с политическим господством индустриального пролетариата. Они намеревались создать мировоззрение пролетариата, посредством которого пролетариат станет организационно единым в классовом капиталистическом обществе, для борьбы за отрицание классового общества как такового. При этом они подразумевали решительное отрицание и феодальных сословных отношений, рассматривая сословия в виде проявления классов.

Марксу удалось открыть и разработать собственный метод анализа исторических процессов, а на основе этого метода построить теорию исторического общественного развития, которая не только объясняла причинно-следственные связи хода мировой истории в прошлом, но и указала путь дальнейшего развития к идеалу коммунистической социальной справедливости. Его метод анализа исторических процессов состоял из открытого им политэкономического закона обязательного соответствия производительных сил и производственных отношений, а так же из представлений о диалектическом антагонизме классовых имущественных противоречий, вызывающем их саморазвитие от зарождения в первобытном родоплеменном сообществе до отмирания при индустриальном пролетарском коммунизме. Его учение под названием научного социализма после того, как оно было дополнено философией диалектического материализма Энгельса, оказалось целостным теоретическим мировоззрением, которое впервые оторвалось от христианского мировоззрения, сохранив от него только традицию христианской этики и морали. Иначе говоря, оно было учением о последней, научно-методологической коммунистической Реформации христианского вероучения, отрицающей уже само христианское вероучение. И научно-методологическое обоснование данного учения было столь основательным для того времени, что оказало огромное влияние на всё индустриальное рабочее движение Прусской империи и остального мира.

Мелкобуржуазным мыслителям в Германии, как и в других странах, так и не удалось разработать своего метода анализа исторических процессов, а тем более, научно-методологического мировоззрения. Им приходилось лишь приспосабливаться к марксизму, при практической политической деятельности осуществлять разрушение его мировоззренческого научно-методологического подхода к обоснованию идеала социалистического общества. Достигалось это посредством замены философии диалектического материализма вымученным кантианством и идеологической ревизией: заменой положения о классовой диктатуре пролетариата положением о достижении классового господства рабочего класса вследствие борьбы за расширение демократии. Призыв «Назад к Канту» позволял им опереться на основательную лютеранскую идеалистическую философию через утверждение, - социалистическое общество существует, но научно познать путь движения к нему невозможно, а единственный способ двигаться к его осуществлению эмпирический, обусловленный соображениями тактической политической борьбы в текущих обстоятельствах.

Лассаль изначально заразил рождающееся политическое движение индустриальных рабочих Прусской империи положением своих работ и заявлений, что рабочие на определённой ступени индустриализации станут большинством среди всего населения страны, и достаточно завоевать всеобщее избирательное право, чтобы в конечном итоге предстать господствующей политической силой в условиях прусского имперского парламентаризма. Рассматривая сословно-бюрократическую Прусскую империю, как надклассовое государство, он своим учением обосновывал примирение пролетариата с прусским правительством, призывал наёмных рабочих через взаимодействие с правительством подчинить своим интересам капиталистические рыночные товарно-денежные отношения. Таким образом он пытался представлениями о парламентском социализме примирить два противоположных настроения связанного с производственной деятельностью мелкого немецкого бюргерства. Стремление бюргерства к классовому самоуправлению, к демократии, и в то же время боязнь стать при индустриализации малочисленным классом, обречённым на политическое поражение в столкновении с отрицающими классовые государственные отношения Прусской монархией и народным пролетариатом. Под воздействием учения Лассаля и его деятельной пропаганды в Германии появилась социал-демократическая партия индустриальных рабочих, уже в своём названии отражающая, в том числе, и мелкобуржуазное классовое мировосприятие немецких городских семейных собственников. При выработке программных документов социал-демократической партии сторонники Лассаля настаивали на заменеывалиа мейных собственниковтельностью кновении с___________________________________________________________________________ предлагаемой сторонниками марксизма стратегической цели борьбы за обобществляющую всю собственность диктатуру пролетариата тактической целью - боротьсяли льно-бюрократической ерманиизадачи партии от предлагаемой сторонниками марксизма диктатуры пролетариата к ссом, противоборс за представительное господство рабочих в надклассовой, а вернее сказать, в не приемлющей классовые отношения юнкерской феодально-бюрократической Прусской империи. Но тем самым они, осознанно или нет, проталкивали свою цель - превращать рабочих в условиях юнкерской Прусской империи в рабочий класс с мировосприятием мелких семейных собственников. А по мере того, как с течением времени среди наёмных рабочих индустриального производства Германии возрастала относительная численность тех, кто родился и вырос в городе и отчуждался от настроений пролетариата, проникался мировосприятием тянущегося к интересам городской семейной собственности рабочего класса, положение сторонников лассальянства и идеологических разработчиков его взглядов в социал-демократической партии неуклонно укреплялось.

С 90-х годов 19 века в социал-демократической партии Германии обозначился переход последователей Лассаля в решительное наступление на марксизм. Они перехватывали идеологическую инициативу, заставляли последователей марксизма оправдывать, защищать марксизм и представления о диктатуре пролетариата. С этого времени социал-демократическая партия постепенно, но неуклонно превращалась в классовую партию, а именно в партию рабочего класса с мелкобуржуазным воззрением на рыночные отношения собственности.

Окончательное поражение сторонников марксизма в борьбе за идеологические цели социал-демократической партии происходило в первое десятилетие 20-го века. Внешним проявлением поражения явились те изменения в настроениях партийных вождей и идеологов, которые Ленин назвал ренегатством, идеологическим предательством самых последовательных марксистов в немецком социал-демократическом движении, в том числе их наиболее яркого представителя Каутского. Марксизм в социал-демократической партии Германии был окончательно подчинён лассальянству, стал только обслуживать новую тактическую задачу партии: расширения численности немецкого рабочего класса и политического выстраивания рабочего класса уже для борьбы за государственную власть в условиях представительной буржуазной демократии, которой и нужно было добиваться, как главной цели.

Устремления к борьбе за государственную власть и за буржуазную демократию создали почву для проникновения в социал-демократическое течение политической мысли Германии, а за ней и в социал-демократические партии других стран, двух ключевых идей. Во-первых, идеи о необходимости перехода социал-демократической партии Германии на позиции государственнического национализма, на позиции национальной двойной морали, следствием чего явился постепенный отказ вождей социал-демократии от всечеловеческого идеала социалистической социальной справедливости, их переход к видению идеала социалистического государства, как отстаивающего интересы своего рабочего класса в окружающем мире. Ленин назвал этот поворот мировосприятия вождей социал-демократии поворотом от социализма к социал-шовинизму. После такого поворота и совершился распад II Социалистического Интернационала. А во-вторых, идеи о необходимости отказа от социалистической революции ради осуществления самим рабочим классом и в интересах рабочего класса буржуазной революции, как единственной необходимой ему революции. Смыслом такой революции объявлялось ниспровержение прусской сословно-бюрократической государственной власти и выстраивание самых экономически выгодных для индустриальных квалифицированных рабочих классовых отношений в национальном классовом государстве.

Буржуазную революцию 1918 года в Германии осуществила именно социал-демократическая партия, и её руководители возглавили первые правительства новой Германии. Они же подавили попытки перевести буржуазную революцию в пролетарскую социалистическую революцию и по существу объявили войну пролетарским социалистическим настроениям, которые были сильны в тех землях страны, где индустриализация только начиналась. Поддержав военное подавление Баварской социалистической республики, руководители социал-демократической партии вызвали раскол в партии, а за ним последовало выделение из неё вождей пролетарских настроений, которые под влиянием русского большевизма создали собственную, коммунистическую партию пролетариата. После чего социал-демократическая партия превратилась в партию только рабочего класса, стремящегося добиваться своего превращения в класс мелких семейных собственников, живущих интересами капиталистического развития индустриального производства и становящихся семейными собственниками за счёт развития национального индустриального производства. Иначе говоря, она стала превращаться в партию индустриального демоса, политически заинтересованного в национальной демократии и в классовых национальных отношениях, то есть она стала превращаться в партию индустриального среднего класса.

Однако поражение Германии в Первой мировой войне и буржуазная революция 1918 года привели к разложению старых государственных и социально-политических отношений, следствием чего стал резкий спад германского индустриального производства. Новые отношения собственности и рыночные товарно-денежные отношения в обстоятельствах неустойчивости представительной власти, нехватки товаров первой необходимости и расхищения бывшей государственной собственности всевозможными чиновниками создавались, как после всякой буржуазной революции, только спекулянтами, казнокрадами, уголовниками. Ими быстро накапливались спекулятивно-коммерческие капиталы, скупались средства информации, подкупались депутаты представительных собраний, высокопоставленные чиновники. И в конечном итоге ими совершался политический переворот ради установления необщественной диктатуры выразителей коммерческого интереса, чуждой интересам развития производственных отношений и производства как такового. В Германии такой переворот убрал социал-демократов от главных рычагов представительной власти, подчинил их режиму либеральных, обслуживающих спекулятивно-коммерческий капитал политических сил, которые повели страну по направлению всяческого поощрения потребительского паразитизма и олигархической концентрации спекулятивного капитала. По прошествии нескольких лет эти силы были устранены чиновно-полицейской тиранией, которая защищала уже единственно интересы олигархов и тесно связанной с ними бюрократии. Чиновно-полицейская тирания и завели Веймарскую республику в экономический и социально-политический тупик.

Свергнуть чиновно-полицейскую тиранию и спасти страну, повернуть Германию к ускоренному социальному и индустриальному развитию на основе рыночных товарно-денежных отношений, смогли только национал-социалисты. Они совершили Национальную революцию и возглавили самые радикальные настроения мелких семейных собственников государствообразующего этноса программой воплощения в жизнь идеологических целей государственнического индустриального национал-социализма. Идеологически отвергая сословные и классовые отношения, отрицая демократию, на практике именно национал-социалисты авторитарной военно-политической диктатурой Гитлера расчистили путь для становления в Германии собственно национально-индустриального классового общества и господства национального среднего класса представителей индустриальных производственных отношений, осуществляемого посредством демократического самоуправления.

Само же такое общество и собственно политическое господство немецкого национального среднего класса складывалось уже после национал-социалистического режима, после его поражения во Второй мировой войны. Тогда в стране восстанавливались институты представительного самоуправления всех социальных слоёв населения и возникли условия для Национальной Реформации, то есть преобразования представительного самоуправления в демократию мелких семейных собственников. Националистический режим Гитлера очень быстро развил национальные индустриальные производственные отношения, тем самым подготовил Германию к высокопроизводительному индустриальному производству и вхождению в мировой капиталистический рынок разделения труда. На этой основе в послевоенной Германии происходил непрерывный подъём экспортного производства товаров с высокой добавленной стоимостью. А с ростом экспорта товаров росли доходы квалифицированных рабочих, которые вместе с обслуживающими производство иными буржуазными слоями населения превращались в основную массу мелких семейных собственников. То есть во владельцев своих домов, автомобилей, ценных бумаг, в совладельцев акций производственных предприятий. Объединяемые и выстраиваемые в политический класс социал-демократической партией в протестантских землях и христианско-демократической партией в католических землях они добились своего классового господства, выступая основным отрядом немецкого национального среднего класса.

9. Значение большевизма в подготовке классовых отношений в России

Последствия эпохи татаро-монгольского ига долго угнетали русскую историю. После той эпохи в русских землях слабо развились как интересы городской семейной собственности, так и самостоятельные идеологические и политические взгляды участников семейного ремесленного производства. Хотя интересы городской семейной собственности, стремления участников ремесленного производства к становлению городского демократического самоуправления были свойственны Древней, Киевской Руси.

Киевская Русь возникла в природной и климатической среде, которая была похожа на западноевропейскую. Но молодое огромное государство имело преимущество в том, что оказалось на пересечении торговых путей между Балтийской Европой и богатой Византией, от которой через торговлю и грабительские походы княжеских дружин «заразилось» греческой христианской цивилизацией. С освоением торговли из «варяг в греки», в главных торговых и ремесленных городах на этом пути, несмотря на принятие христианства, большое воздействие на княжескую власть оказывало вече, то есть политическое собрание городских семейных собственников. Но разрушительное нашествие татаро-монгольских кочевых орд из степной части Азии уничтожило торговые пути «из варяг в греки», заставило прибалтийские страны Европы налаживать торговлю с Византией в обход Руси, через западную Европу и Средиземное море. Новые пути торговли для северной Европы становились возможными и даже выгодными после Крестовых походов. Именно Крестовые походы наладили торговлю между Западной Европой и Восточным Средиземноморьем и подстегнули развитие ремесленного товарного производства в западноевропейских странах.

Разрушение посреднической торговли Руси и грабительская дань, которой обложили её степные завоеватели, привели к предельному обнищанию русского населения, к такому обнищанию, при котором исчезали условия для городских рыночных товарно-денежных отношений, для самодеятельного и самостоятельного городского ремесленного производства, для накопления опыта рыночного соперничества, как в среде товаропроизводителей, так и среди торговцев. В эпоху татаро-монгольского ига городское ремесленное производство, торговля, сами города переживали на Руси глубокий упадок, а с ним приходили в упадок интересы семейной собственности и вечевое самоуправление. Единственным исключением являлись земли Новгорода Великого, которые остались не завоёванными, сохранили независимость с эпохи появления древнерусского государства и оказались на пути торговли между Западной Европой и Московской Русью. При таких обстоятельствах в тяжёлых природно-климатических условиях северо-восточных земель Руси совершалось становление русского Московского государства, в традициях государственных отношений которого закрепилось отсутствие влияния участников городского ремесленного хозяйствования на великокняжескую, а затем и на царскую власть. А в 14 веке окончательно свергший татаро-монгольское иго московский Великий князь Иван III уничтожил вечевое самоуправление и самостоятельное городское хозяйствование и в Новгороде Великом.

Возрождением ремесленного производства и торговли с другими странами в Московской Руси занималась великокняжеская, а затем царская власть, и делала она это постольку, поскольку её побуждали к соответствующим шагам текущие обстоятельства. Иначе говоря, городское производство и внешняя торговля в Московской Руси возрождались не по причине рыночных товарообменных интересов, а по причине заказов и решений великокняжеской, а затем царской власти. Вынуждаемая обстоятельствами заниматься развитием производства и торговли землевладельческая московская царская власть неизбежно должна была выстраивать высочайшую централизацию управления всеми сторонами жизни страны на основе своих, средневековых удельно-крепостнических подходов. А потому значение чиновничества и учреждений удельно-крепостнического государственного управления становилось очень высоким. По существу дела права государственных чиновников оказывались неограниченными, а действия произвольными по отношению к великорусскому государствообразующему населению.

Западноевропейская протестантская Реформация создала условия для развития в странах с победившим протестантизмом высокопроизводительного промышленного производства, которое быстро увеличивало в этих странах товарное производство и производство военного оружия, и которое начинало вытеснять в условиях городского рыночного хозяйствования менее производительное цеховое ремесленное производство. На северо-западных границах Московской Руси появились несколько таких германских протестантских государств. Царская власть волей-неволей вынуждена была искать ответные меры для противостояния увеличивающейся экономической и военной мощи протестантских соседей, когда те стали переходить к политике расширения прямым военным насилием пространств своего влияния, чтобы обеспечивать городским семейным собственникам самый выгодный сбыт их товарных изделий. Развитием собственного русского промышленного производства пыталось заниматься уже правительство второго царя династии Романовых, Алексея Михайловича Тишайшего. Однако наладить необходимое промышленное производство не удавалось из-за отсутствия в стране соответствующих слоёв горожан, знаний и умений.

В последнее десятилетие царствования Алексея Михайловича среди членов боярского правительства вызревало понимание, что в отсутствии слоя русских городских семейных собственников для осуществления промышленного развития и расширения внешней торговли нужны коренные изменения самой царской власти. А именно, такие изменения, которые позволили бы широко привлечь в страну имеющих опыт производственной деятельности семейных собственников и торговцев из протестантских стран Европы. Наиболее ярким выразителем подобных настроений был хранитель царской печати и руководитель посольского приказа А. Ордин-Нащокин. Укоренение данных настроений, проекты Ордин-Нащёкина и подготовили Преобразования Петра Великого.

В своих Преобразованиях Московской Руси в Российскую империю сын Алексея Михайловича Тишайшего Пётр Великий следовал уже сложившимся при его отце представлениям о путях воплощения необходимых изменений государственных отношений. Поворачивая царскую власть от родового боярского способа управления страной к выстраиванию дворянского управленческого абсолютизма, он довёл феодально-бюрократическую централизацию власти до такого уровня совершенства, когда царская власть сама превращалась в хозяйствующий субъект, в главный хозяйствующий субъект государственных отношений. Потребность в самостоятельном ремесленном производстве стала ограниченной, а промышленное производство быстро наращивалось исключительно вследствие управления им со стороны чиновников правительства крепостнической Российской империи и привлечения правительством необходимых специалистов из протестантской Европы. Семейными собственниками в стране становились главным образом связанные с интересами крепостнического земледелия дворяне, и происходило это уже во время царствования Екатерины Второй. Ни о какой самодеятельной буржуазии в таких обстоятельствах говорить не приходилось, она просто отсутствовала. А потому ни в Московской Руси, ни в Российской империи не возникало самостоятельное идеологическое и политическое самосознание городских семейных собственников. Этим объяснялся провал попытки Сперанского учредить в России в самом начале 19 века Государственную Думу, как русский парламентаризм при царской власти, несмотря на то, что этот проект был поддержан Александром I и частично воплощался во включённых в империю Финляндии и Польше. В Финляндии местный парламентаризм воплотился в наибольшей мере как раз потому, что там была значительная среда мелких семейных собственников, объединённых и организованных лютеранским вероучением.

Крестьянская реформа 1861 года подготовила условия для целого ряда последующих реформ, призванных подстегнуть становление в Российской империи рыночных отношений и не зависимого от чиновников городского рыночного капитализма. Реформы эти совершались по причине кризиса прежних способов государственного управления хозяйственной жизнью страны, кризиса, который ярко проявился в Крымской войне, первой войне, проигранной Российской империей. Однако реформы не решили проблему отсутствия у государствообразующего великорусского народа значительного социального слоя городских семейных собственников, живущих не только рыночными, но и производственными интересами. Их следствием был существенный рост главным образом спекулятивно-коммерческих и ростовщических интересов, появление олигархических состояний. Внешние же военно-стратегические обстоятельства заставляли царскую власть испытывать тревогу от успехов индустриализации в державах Западной и Центральной Европы, что неуклонно меняло расстановку сил в Евразии, на всех границах огромной империи. Когда к власти пришёл Александр III, за осуществление ускоренной индустриализации взялось опять же царское правительство, вновь усиливая значение чиновничьего администрирования всеми сторонами жизни населения, опорой чему признавалось дворянство, чьё сословное влияние по этой причине укреплялось в учреждениях государственного управления и местного самоуправления.

Административная индустриализация Александра III была бурной и внешне очень успешной. Однако она быстро исчерпала средства для её осуществления, которыми располагало правительство, то есть налоговые поступления и пошлины от внешней торговли, а так же возможности внешних заимствований. Изделия индустриальных предприятий России оказывались не конкурентоспособными на рынках капиталистических держав и их колоний, покупались в основном через правительственные заказы, а этого было недостаточно для получения такой капиталистической прибыли, которая была необходимой для самостоятельного развития индустриальных предприятий страны. Чтобы осуществлять заказы индустриальным предприятиям, правительство вынуждено было печать ничем не обеспеченные деньги, следствием чего стали инфляция и финансовый кризис. К тому же многие индустриальные предприятия создавались иностранцами, так как собственная культура промышленной предпринимательской деятельности у новоявленных русских городских семейных собственников была очень низкой. В таких обстоятельствах непреодолимых противоречий в производственных отношениях феодально-бюрократической империи и появлялся, возрастал в численности русский индустриальный пролетариат.

Из-за отсутствия среды связанных с производственной деятельностью носителей интересов городских семейных собственников, то есть городской ремесленной буржуазии, в России не возникло собственного мелкобуржуазного учения о социалистическом идеале городского индустриального общества. И марксизм был воспринят, как учение, наилучшим образом отвечающее и наиболее понятное мировосприятию русского пролетариата, то есть первого поколения русских общинных крестьян в городе. Под влиянием немецкой социал-демократической партии зачинатели выстраивания первой партии наёмных рабочих в России тоже первоначально назвали её Российской социал-демократической рабочей партией. Но уже на втором съезде в 1903 году, на котором принимались её программа и устав, оказалось, что представители собственно рабочих кружков не поддержали попыток партийной интеллигенции навязать им немецкое лассальянство. Они пошли за Лениным, как самым последовательным сторонником революционного марксизма, образовав течение большевиков. В этом течении не прижилось название социал-демократическая партия, и из него в 1912 году выделилась уже собственно марксистская коммунистическая партия, которая вслед за Лениным решительно отвергла какие-либо мелкобуржуазные политические цели, а так же классовые имущественные и общественные отношения. Требуя установление диктатуры пролетариата, она отвергала в том числе и классовую демократию мелких семейных собственников. Иначе говоря, она повела борьбу против становления в России всякого национального среднего класса, и в первую очередь это касалось государствообразующего этноса.

После революционного прихода к власти в октябре 1917 года большевики на практике принялись уничтожать как классовые имущественные интересы, так и носителей зарождающихся настроений русского национального среднего класса, которые пытались объединиться вокруг меньшевиков. Этими носителями становились те, кто родился в среде наёмных рабочих и жил в городе, постепенно отчуждался от пролетариата по мере получения образования, высокооплачиваемой квалификации и приобретения городской собственности. Большевики изначально рассматривали НЭП, то есть заменившую военный коммунизм новую экономическую политику заигрывания с мелкобуржуазными интересами, как краткосрочный переходный период сосуществования диктатуры пролетариата, с одной стороны, и участников рыночных товарно-денежных отношений – с другой. С 1928 года, придя к выводу, что возможности НЭП по подъёму экономики исчерпаны, они осуществили полное партийно-бюрократическое обобществление всей производственной собственности страны.

На деле такое обобществление стало выполнимым постольку, поскольку начинали в неявном виде выстраиваться отвергаемые коммунистической идеологией народные сословные отношения. Эти отношения были понятными и приемлемыми множеству бедных, неимущих и малоимущих крестьян, которых политикой индустриального раскрестьянивания большевистский режим советской власти принялся выдавливать в города, где они превращались в многочисленный пролетариат, главный социальный слой поддержки режима диктатуры пролетариата. Партийная номенклатура по существу советских государственных отношений превращалась в первое сословие, а военные офицеры и управленцы преобразовывались во второе сословие, и данные сословия восстанавливали для себя определённые феодально-бюрократические привилегии. Такая организация общественных отношений позволяла внутри страны уничтожить рыночный товарно-денежный обмен и классовую политическую борьбу, а индустриализацию проводить на основе политики государственного капитализма, когда только однопартийное правительство накапливало капитал и вкладывало его в создание новых и новых предприятий. Основным источником роста капитала в таких условиях стал труд людей; за счёт именно неоплачиваемой части добровольного и принудительного труда осуществлялось накопление государственного капитала, необходимого для всеохватной, предельно ускоренной индустриализации. Насильственное принуждение к труду и поддерживаемый пропагандой созидательный энтузиазм русского пролетариата стали главным средством осуществления рекордного и изумительного индустриального развития Советской России. За полвека крестьянская страна со средневековым православно-общинным мировоззрением государствообразующего русского народа превратилась во вторую индустриальную державу мира с урбанизированным русским населением, ведущую борьбу за военно-стратегическое мировое господство.

Уже в пятидесятые годы в Советском Союзе заявил о своих особых настроениях многочисленный слой русской городской молодёжи, отцы которых в тридцатые годы осуществляли первые пятилетки. Отцы были пролетариатом, но молодёжь, получив хорошее образование в условиях господства рационального коммунистического мировоззрения, теряла духовную связь с пролетарским общинным сознанием, она явно потянулась от коммунистического идеализма к западной духовной культуре национального среднего класса классовых капиталистических обществ. У данного слоя городской молодёжи исчезала вера в пролетарский коммунизм, слабели проявления народных традиций сословного выстраивания общественных отношений. Проводимая во время руководства страной Хрущёвым политика признания прав человека на определённые свободы поведения и мировосприятия была рассчитана на привлечение именно этой молодёжи к поддержке государственных отношений в условиях советской власти. Однако оказалось, что вне идеологической и политической самоорганизации в политический класс, слой этот постепенно превращался в неуправляемую среду с либеральными потребительскими интересами, которая расшатывала советскую власть, ослабляла её, делала неустойчивой, теряющей историческую перспективу. Влиять на поведение данной среды становилось всё сложнее, приходилось усиливать значение материального вознаграждения, которое возрождало в стране представления о неявном рынке труда, приучая к рыночному сознанию.

В ещё большей мере схожие изменения происходили в восточноевропейских странах советского блока, в своём прошлом имевших мелкую ремесленную буржуазию. В 1968 году в вовлечённой в советский военно-стратегический союз Чехословакии в рядах господствующей коммунистической партии начался идеологический ревизионизм, переход от философского диалектического материализма к кантианству, от коммунистического мировосприятия к социал-демократическому. В этой стране выразители непролетарских настроений рабочих и служащих среди руководства компартии предприняли попытку преобразовать режим диктатуры пролетариата в представительный режим власти разных слоёв населения, и невольно вызвали буржуазную революцию. Буржуазная революция в Чехословакии была окончательным подтверждением того, что постепенный, реформационный переход коммунистических пролетарских государственных отношений в представительные политические отношения, а планового ведения хозяйствования в рыночную экономику невозможен. И она была подавлена войсками Варшавского Договора.

Следствием насильственного подавления в 1968 году буржуазной революции в Чехословакии стал разрастающийся кризис веры в коммунистический идеал в самой Советской России. Он усугублялся тем обстоятельством, что в это время обозначились признаки завершения раскрестьянивания русского государствообразующего этноса, русская деревня приходила в состояние морального и физического упадка, численность сельских жителей в России сокращалась, и в города и на новостройки страны сокращался приток русского пролетариата. Теряя поддержку политике диктатуры пролетариата, режим советской диктатуры пролетариата вырождался в режим чиновно-полицейского административного произвола. С одной стороны, Советское государство достигло индустриального и военно-стратегического могущества. Но с другой стороны, в производственных отношениях, в культуре, в этике и морали ширилось разложение, которое вело к падению темпов хозяйственного развития из-за застоя в росте производительности труда.

Исчерпание возможностей наращивать капитал за счёт неоплачиваемого труда и созидательного энтузиазма русского пролетариата вынуждало правительство ставить вопрос об историческом повороте России от экстенсивного индустриального развития к интенсивному. Однако совершить такой поворот в условиях обобществлённой собственности, порождающей всевозможные и часто не зависящие от труда льготы и привилегии, не удавалось, несмотря на все предпринимаемые сверху усилия партийно-хозяйственной номенклатуры. Режим диктатуры индустриального пролетариата был по своему существу неспособным осуществлять преобразование экстенсивных индустриальных производственных отношений в интенсивные постиндустриальные производственные отношения, а индустриальную экономику в информационно-технологическую экономику, которая может развиваться лишь при вытеснении пролетариата из производства при неуклонном расширении использования труда высококвалифицированных рабочих и служащих. Единственным выходом из тупика являлось постепенное раскрепощение личной предприимчивости, личной заинтересованности в росте личной производительности труда, что не получалось осуществить без запуска рыночных товарно-денежных отношений и расширения необходимых таким отношениям политических свобод, - то есть без идеологической ревизии коммунистического мировоззрения и постепенного отказа от однопартийной диктатуры пролетариата. Демократизация и гласность, связанные с именем Горбачёва, были вызваны объективными требованиями жизни, а не произволом небольшого круга партийного руководства. И они привели страну к русской буржуазной революции, предпосылкой которой было избрание в 1989 году представителей в Верховный Совет СССР на основе свободного волеизъявления населения.

Большевизм в России произвёл ускоренное и управляемое раскрестьянивание страны, вследствие проведения политики всеохватной индустриализации столь основательное, что среди второго и третьего поколения русской городской молодёжи были полностью уничтожены традиции народных сословных общественных отношений. И уже в пятилетие Перестройки Горбачёва в среде борющихся за внутренние реформы руководителей коммунистической партии заговорили о необходимости удержания устойчивости государственной власти посредством быстрого появления в стране среднего класса. Таким образом, эпоха большевистской коммунистической Реформации подготовила русскую буржуазную революцию, как революцию полного и окончательного перехода от народных сословных общественных отношений к национальным классовым общественным отношениям.

10. Зарождение классовых отношений в России

Перестройка Горбачёва в СССР началась с постепенного отказа власть предержащих сил в правящей коммунистической партии от философии диалектического материализма и научно-методологического подхода к изучению причин общественного развития, при сохранении у них мифических представлений о социалистическом идеале общества социальной справедливости. Иначе говоря, она началась таким же образом, как происходил ревизионизм пролетарского марксизма во II Социалистическом интернационале в начале 20-го века. А именно, с отказа от диалектического материализма в пользу кантианства. В случае с Россией конца 20-го века, - с отказа от целей построения всемирного индустриального коммунизма в пользу копирования целей и программ немецкой индустриальной социал-демократии. При этом далёкие от теоретического мышления прорабы Перестройки не осознавали ни того, что они переходят с философского диалектического материализма к кантианству, ни того, что они пытаются заменить ленинизм мелкобуржуазным ремесленническим лассальянством, для которого в России не было опоры на исторические традиции.

Отсутствие в России среды средних слоёв городских семейных собственников, самих традиций идеологического обоснования мелкобуржуазных интересов связанных с производством городских семейных собственников привело к тому, что попытки удержаться на позициях социал-демократического философского кантианства, отталкивающегося от лютеранского протестантизма, и политического лассальянства оказались тщетными. Философское социал-демократическое кантианство, – к которому по причине тупика мировоззренческой мысли, философской растерянности в стране неосознанно тяготели неспособные на творческое философское мышление генеральный секретарь КПСС Горбачёв и небольшой круг его сподвижников, – в верхах советской власти стало быстро вытесняться не индустриальными мировоззрениями. С одной стороны, мировоззренческим спекулятивно-коммерческим по духу либерализмом, а с другой стороны, ортодоксальным средневековым земледельческим православием. Следствием было быстрое падение в правящих кругах партийно-хозяйственной номенклатуры России социального индустриального мировосприятия, что способствовало деморализации номенклатуры, упадку в её среде духа сопротивления не только буржуазной революции либералов, но и духа противодействия стремлению Запада разрушить индустриальную военно-технологическую мощь Советского Союза.

Нелепая попытка возродить немецкую, кантианскую по духу и содержаниюсоциал-демократию оказалась тупиковой, не отражающей собственную традицию исторического развития. А потому она стала разрушительной в условиях северной страны, всё предыдущее цивилизационное освоение которой было обусловлено наступающей материалистической рационализацией сознания, растущей верой в основополагающее значение науки для раскрепощения производительных сил, в способность всё понять и использовать для развития государства.

На чём основывалась немецкая социал-демократия после ревизии марксизма? На кантианском подходе к познанию. Мир материален, но человеческий разум не способен понять движущие миром основополагающие вселенские первопричины. А на каких философских принципах было выстроено глобальное могущество русского советского государства? На высших достижениях материалистической философии в работах Плеханова и Ленина. Мир материален и полностью познаваем через диалектическую теорию познанию, выстраиваемую на выявлении наиболее общих закономерностей в способах экспериментального изучения природы. Отказ от таких основополагающих положений стал отказом от роли и значения науки, от сквозного смысла в ускоренном, мобилизационном развитии русского государства, которое осуществлялось со времени Преобразований Петра Великого. Чем и воспользовались сторонники чуждого познавательному познанию либерализма.

Либерализм, который в эпоху французского Просвещения приспособил античные космополитизм и гуманизм к буржуазному капитализму посредством метафизического материализма, цинично обосновывал потребительский паразитизм и превращение государственной и общественной собственности в личную частную собственность. Он увлёк большинство теряющих идеологические ориентиры, деморализованных потерей веры в коммунистическое мировоззрение, в рациональную этику и мораль представителей советской номенклатуры к ничем не сдерживаемому расхищению рыночно ценной собственности советского государства. А поскольку в России завершилось раскрестьянивание, постольку общие закономерности развития интересов городской частной собственности во время буржуазной революции проявились в таких условиях с предельной отчётливостью. С предельной отчётливостью проявилось и значение идеологии для политического объединения представителей разных слоёв с общими интересами собственности для борьбы за власть или за влияние на власть. Так, значительная часть номенклатуры, которая устремилась к захвату и приватизации собственности, отказывалась от коммунистических убеждений в пользу противообщественного, асоциального, то есть чуждого социальным отношениям и представлениям о социальной справедливости, и выступающего против государственной власти либерализма.

Зарождение воровских интересов частной собственности привело к политическому объединению выразителей соответствующих интересов вокруг либеральных дагматиков для борьбы за такое устройство представительной власти, которое позволяло бы им в наиболее полной мере защищать свои представления о способах получения прибыли и собственности. Так либеральная идеология стала превращаться в России в классовую идеологию, в идеологию, позволяющую определённому слою имущественных собственников превращаться в политический класс. Кровавое установление российского режима диктатуры коммерческого космополитизма в октябре 1993 года было исторически оправданным постольку, поскольку опиралось на политическую цель – обеспечить становление в России политически деятельного класса имущественных собственников. Но организатором государственного переворота стала среда асоциальных догматиков-либералов и тех дельцов, кто спекуляцией, ростовщичеством, казнокрадством, коррупцией, бандитизмом успел создать коммерческий капитал, проникнуться коммерческим политическим интересом к власти. Они увидели в установлении режима диктатуры коммерческого космополитизма и превращении себя в господствующий имущественный класс в условиях представительного самоуправления населения единственное средство защиты приобретённой собственности, приобретённого капитала и легализации своего властвующего положения.

Вначале новый режим был слишком слаб, у него не было дееспособных учреждений исполнительной власти, полицейского аппарата управления, чтобы влиять на события во всей стране. Его руководители были вынужденными навязывать через столичные средства массовой информации и через конституционное обеспечение власти наименее явно обслуживающее коммерческий политический интерес идеологическое насилие – гуманитарный либерализм. Именно гуманитарный либерализм помог им удержаться на плаву, внести смуту в умы не связанного с коммерческим интересом подавляющего большинства населения страны, в первую очередь, в умы интеллигенции, – тем самым, подорвать способность производительных регионов превратиться в целеустремлённых противников режима. На идейной основе гуманитарного либерализма была создана Конституция, возникли представительные партии и прошли первые выборы в Государственную Думу, – то есть устраивалось подобие политической представительности власти, и временно скрылась сущность режима, как режима диктатуры определённого, асоциального слоя, который стремился превратиться в класс и повернуть страну к признанию необратимости зарождения классовых отношений.

Но выразители коммерческого экономического интереса сами по себе ничего не производят. Они паразитируют на посредничестве, торгуя уже созданным производительными силами или добытым у природы товаром, в том числе на торговле превращаемыми в товар нефтью и газом, драгоценными металлами и т.д. Они лишь пускают имеющий потребительскую ценность, конкурентоспособный товар в торгово-спекулятивные, ростовщические и прочие сделки внутри страны и на мировых рынках, чтобы быстро наживаться на таких сделках. Поэтому коммерческой деятельностью и тесно связанными с ней ростовщичеством, бандитизмом, казнокрадством, взяточничеством могут жить только несколько процентов населения огромной России, а именно те, кто имеют доступ к захвату производимых или добываемых другими товарам. Так что стремление власть предержащих кругов режима расширить свою политическую среду поддержки и обеспечить условия для постепенного перехода от диктатуры к цели идеологов гуманитарного либерализма – «либеральной демократии», к подлинному узакониванию властного положения сложившегося господствующего слоя, заведомо было обречено на политический провал.

Теряя веру в свою историческую перспективу, господствующие круги режима диктатуры коммерческого интереса политически выродились в хищно корыстных временщиков. Правящая бюрократическая верхушка и большинство господствующего класса новых собственников, наитием осознавая неустойчивость своего властного положения, принялись вести себя в соответствии с лозунгом: "Apres nous le deluge!" – "После нас хоть потоп!" И такое поведение для них, для их асоциальной среды, не признающей общественной власти, общественной этики и морали, представлялось и представляется естественным.

Диктатура коммерческого политического интереса при представительном самоуправлении населения обеспечивает господство коммерции в экономических отношениях при полном подчинении любого производства задаче получения спекулянтами сиюминутной денежной выгоды. Она всё превращает в сиюминутный товар, не заботясь о стратегических интересах участников производства. Вследствие чего производство, его инфраструктура, совокупные производительные силы в нынешней России приходят в упадок и разрушаются, неизменно сокращая товарную массу как таковую. Одновременно происходит обеднение большинства населения производительных регионов, их прежние накопления тают, их покупательная способность падает, их профессиональные навыки и трудовая этика деградируют. Тем самым, подготовляется массовая несостоятельность мелких коммерсантов и прочих дельцов среди господствующего класса, ужесточение борьбы за то, что ещё возможно обращать в конвертируемый на мировом рынке товар.

Повсеместное обнищание подавляющего большинства населения России в 90-е годы сделало нелепым мечтанием политические цели создания значительного среднего слоя имущественных собственников для обеспечения устойчивой поддержки господствующего режима. Средний класс при нынешнем режиме власти появлялся и появляется лишь в среде обслуживания коммерческого экономического интереса, и он может быть только относительно малочисленным либеральным средним классом. В виду своей относительной малочисленности он никакой самостоятельной политической роли играть не в состоянии, и тщетные попытки либеральных идеологов создать влиятельные политические партии либерального среднего класса показывали и доказывали это с замечательной наглядностью. Либеральный средний класс может лишь соучаствовать в политической борьбе как дополнение к выделяющимся из него кругам и семьям олигархов, крупнейших коммерческих спекулянтов, которые являются выразителями спекулятивно-коммерческих интересов в их самом явном, сущностном виде.

Средний слой семейных собственников действительно станет возрастать численно и в политическом влиянии в России только при устойчивом росте материального благополучия в огромных производительных регионах, при быстром подъёме там рыночных производительных сил. Только политическая стратегия, которая обеспечит рост численности семейных собственников среди участников производства, способна разрешить задачу достижения внутриполитической устойчивости в стране при широких представительных свободах и осуществить восстановление мировой роли государства в качестве геополитической Сверхдержавы.

За счёт чего может быть осуществлено такое, пока чисто теоретическое целеполагание государственной политике?

Лишь одним средством. Коренным изменением способа вхождения в мировую экономическую систему рыночных товарно-денежных обменов.

В условиях господства диктатуры коммерческого космополитизма, чуждой социально-корпоративной этике труда, и при упадке общественно-производственных отношений внутренний рынок России стал объектом эксплуатации посредством завоза товаров, производимых в других странах. Тогда как проблема сползания в общегосударственный кризис, проблема распространяющейся гангрены распада и разложения экономического и политического единства страны, требует для преодоления кризиса осуществить прямо противоположную задачу. Россия должна стать субъектом вхождения в мировой рынок и начать эксплуатацию чужих рынков тем или иным способом, подготовляя широкомасштабную экспансию товарной продукции своих производителей, накапливая национально-государственный капитал для последующей экспансии.

На мировых рынках, строго говоря, конкуренцию осуществляют не промышленные фирмы, корпорации и прочие производители товарной продукции, а общественно-производственные отношения конкретных обществ, конкретных государств. Чем выше социально-корпоративная этика труда, чем выше социальная культура индивидуального поведения подавляющего большинства членов конкретного общества, тем выше конкурентоспособность производительных сил этого общества по сравнению с другими обществами. История последнего столетия особенно наглядно подтверждает, доказывает эту объективную закономерность.

Не государство становится экономически и политически сильным вследствие внешнеэкономического наступления производственных предприятий, но наоборот, внешняя активность предприятий зависит от способности государственной власти самым непосредственным образом воздействовать на быстрое становление высокопроизводительных общественно-производственных отношений, иерархически выстраивать население в социальное производительное общество.

Государства выказывают способность к экономической и политической конкуренции, лишь опираясь на свои внутренние социально-общественные учреждения. Когда социальная организованность общественных учреждений, общественная мораль в государстве переживают упадок, производственная деятельность корпораций, предприятий, общая деловая активность такого государства падают, а товарные изделия этого государства вытесняются с внешних рынков. Там, где нет стратегической концепции политического целеполагания социальному общественному развитию, как наиглавнейшей цели государственной внутренней политики, там не может быть в принципе подъёма производительных сил вообще, а тем более, конкурентоспособных на мировых рынках.

Позорный политический крах российского режима диктатуры коммерческого космополитизма заведомо предопределён как раз из-за той объективной особенности этого режима, что он не в состоянии дать политико-стратегической цели государственному развитию страны и обеспечить условия для становления на основе промышленного развития широкого среднего класса тех, кто прямо заинтересован именно в промышленном развитии. Гуманитарный либерализм в качестве базовой идеологии, который как скелет несёт на себе юридическое оформление прав собственности этого режима, нынешней Конституции страны, – абсолютно чужд пониманию сути общественно-производственных отношений, чужд социально-корпоративной этике труда, чужд общественно-производственным отношениям как таковым. Говоря иначе, нынешний режим в России, какие бы внутренние преобразования он не претерпевал, не способен заниматься не только стратегическим развитием социально-производственных и соответствующих им общественных отношений, но даже тактическим, сиюминутным налаживанием каких бы то ни было общественных отношений. Это доказывается всем опытом мировой истории буржуазных революций в других странах, доказывается всей политикой режима в России за прошедшие годы.

Режим диктатуры коммерческого космополитизма только повернул Россию к становлению классовых отношений посредством первоначального, либерального стремления установить классовое господство выразителей коммерческого интереса, объединяемых в класс идеологиями либерализма и либеральными политическими силами. Но не имея значительной среды поддержки среди населения страны, он вынужден скрывать то, что является режимом подготовки господства ростовщиков и спекулянтов в условиях представительного самоуправления. Тем самым он не способен совершать дальнейшее выстраивание диалектически противоборствующих классовых социально-общественных отношений в стране, необходимых для поступательного экономического и политического развития в условиях рыночного товарно-денежного обмена, и превращается из прогрессивного в реакционный.

Ради защиты интересов собственности относительно небольшого класса коммерческих спекулянтов режим обречён на то, чтобы вырождаться в чиновно-полицейский административный тоталитаризм, который опирается уже не на представительное самоуправление класса, не на класс. Административная власть по существу своих чиновно-полицейских способов управления непрерывно сближается с наиболее близкими к верхам власти семьями олигархов. То есть с семьями самых беспринципных, самых преступных, самых асоциальных, а потому ставших самыми богатыми коммерческих спекулянтов и расхищавших советскую государственную собственность бюрократов. Олигархи же отчуждаются от идеологии гуманитарного либерализма, ибо они больше не признают ни равенства, ни свобод, если равенство и свободы угрожают их интересам частной собственности, и они отчуждают от гуманитарного либерализма административную власть, превращая её в циничное административное насилие, постепенное уничтожающее представительное самоуправление населения как таковое.

11. России нужна мировоззренческая идеология национального среднего класса

С 1989 года в России непрерывно нарастает ожесточённая борьба разных интересов частной собственности, а городское население России постепенно распадается на слои с разными уровнями имущественных интересов и вовлекается в эту борьбу. Для отстаивания интересов собственности в условиях непримиримого противоборства проявились три идеологических насилия, имеющих свои слои поддержки и политические организации в представительных учреждениях власти.

Самым архаичным из них является средневековое государственническое православие; оно занимается политической эксплуатацией пережитков крестьянского народного, того, что сложилось при феодализме, мировоззрения. Но русская деревня в России повсеместно отмирает и в стране непрерывно сокращается численность носителей крестьянского мировосприятия, вследствие чего православие не может превратиться в самостоятельную политическую силу. Доказательством служит хотя бы тот факт, что при самых благоприятных обстоятельствах православные политики так и не смогли создать дееспособной христианско-демократической или подобного рода представительной партии. А потому православие, как вид монотеистического идеологического насилия, играет некое подобие значительной роли в официозной политической жизни России только за счёт расчётливой и циничной поддержки православной церкви частью близких к власти сторонников спекулятивно-коммерческого либерализма.

Другим, тоже исторически отмирающим, но гораздо, несоразмерно более серьёзным идеологическим насилием десятилетие после начала буржуазной революции в 1989 году оставалось коммунистическое идеологическое насилие. Оно единственное боролось с наступлением либерализма. По своей мировоззренческой сути коммунизм, а вернее сказать, русский большевизм, был рациональной реформацией иррационального православия в то время, когда государственнический православный монотеизм пришёл в глубокий кризис в качестве главного идеологического насилия Российской империи. А это случилось после того, как царская власть поневоле стала осуществлять индустриализацию страны, создавать условия для вытеснения части крестьян из земледелия на городской рынок наёмного труда.

Опираясь на реформационное коммунистическое мировоззрение, большевики, после захвата ими власти в 1917 году и установления социалистической диктатуры пролетариата, революционно усовершенствовали феодально-бюрократическое устройство государственной власти Российской империи и преобразовали её в социал-феодальную государственную власть. Социал-феодальная советская государственная власть наилучшим образом отвечала требованиям того времени. Она осуществила жизненно необходимую государству ускоренную индустриализацию в отягощённой пережитками средневекового феодального мировоззрения огромной крестьянской стране, многоукладной и разнообразно религиозной, не имеющей традиций буржуазных интересов, но по геополитическим причинам вынуждаемой внешними и внутренними обстоятельствами быть сильной военно-промышленной имперской державой. Под руководством большевистской партии Россия в 20-м веке ускоренно врастала в промышленную германскую цивилизацию через насильственные раскрестьянивание и массовую индустриальную пролетаризацию населения, главным образом, государствообразующего русского народа. Однако мировоззренческий большевизм выражал интересы только пролетариата, то есть первого поколения крестьян в городе. Целеустремлённой пропагандой коммунистического мировидения коммунистическая партия осуществляла индустриальную социологизацию традиционного для феодальной русской деревни великорусского бессознательного умозрения общинного коллективизма и народного патриотизма, поднимая социальную культуру общинных производственных отношений великорусского народа до приемлемого индустриальным производительным силам уровня, до уровня народно-коллективных производственных отношений. При этом она решительно искореняла условия для зарождения производственных отношений русских семейных собственников и соответствующих классовых национальных идеологий.

Третьим и основным идеологическим насилием в России 90-х годов 20-го века стал городской либерализм. Именно гуманитарный либерализм во время Перестройки явился идеологическим обоснованием необходимости революционного уничтожения прежнего, социал-феодального коммунистического режима диктатуры пролетариата. Именно он дал моральные силы, моральное преимущество либеральным демократам в идейной борьбе с советской государственной властью, обеспечил им моральное превосходство и историческое оправдание при подавлении ГКЧП (в первую очередь, идеологическом подавлении), нейтрализовав действенность призывов заговорщиков к армии и загнав их в политический угол. Агрессивной пропагандой либеральных потребительских ценностей либеральные интеллигенты подготовили распад СССР, а в событиях 3-4 октября 1993 года оправдали государственный переворот и оправдывали с того времени установление в результате переворота диктатуры коммерческого космополитизма в условиях обозначенных либеральной конституцией правилах выстраивания представительной власти населения страны.

За первое десятилетие господства этого режима, по мере появления и накопления опыта отстаивания своих интересов частной собственности у представителей коммерческих интересов, гуманитарный либерализм пережил постепенное перерождение в первую классовую идеологию России, преобразующую сознание этих представителей в классовое необщественное, космополитическое общемировое сознание. Однако разложение исполнительной власти индивидуалистическим либерально-гуманистическим мировосприятием и кризис доверия к либерализму среди большинства не связанного с коммерческими интересами населения, тот кризис доверия, который выразился в растущей поддержке большинством регионов и городов представителей коммунистов, вынудили к середине 90-х годов некоторых из близких к власти политиков отказываться от гуманитарного либерализма. Они отказывались от гуманитарного либерализма в пользу народного патриотического либерализма, в котором причудливо смешивались идеи либерализма и православного земледельческого патриотизма, а позже родились такие странные, убогие понятия, как «народный капитализм» и «народный средний класс». И, наконец, под давлением зарождающегося русского общественного сознания средних слоёв городских семейных собственников некоторые из либеральных политиков стали пытаться придать себе имидж сторонников некоего национал-либерализма. Такой идейный разброд расшатывал единство господствующего класса, порождал в его среде неразрешимые противоречия.

И всё же больше десятилетия проповедникам либерализма и вождям либералов удавалось раз за разом одерживать политические победы. Сначала над многократно превосходящим средствами и внешними атрибутами государственной власти советским коммунистическим режимом, а затем над сторонниками его восстановления. Такие политические успехи можно объяснить лишь тем, что городской либерализм оказался ко времени Перестройки неизмеримо более прогрессивной и способной подстраиваться под текущие обстоятельства идеологией для России, чем идеологически вырождающийся пролетарский коммунизм, который терял опору из-за сокращения численности и значения русского пролетариата. На то время прогрессивные преимущества либеральных призывов к «свободе, равенству, братству» позволили либералам объединить всех противников прежнего режима неявных советских сословных привилегий и избежать соперничества со стороны приверженцев чуждого буржуазному либерализму православного идеологического насилия. За семидесятилетнюю эпоху коммунистической реформации, за советскую эпоху истории страны влияние православия на горожан и крестьян оказалось настолько подорванным, что либерализм с начала русской буржуазно-демократической революции в 1989-м году даже принялся без каких-либо опасений использовать церковь в задаче расширения политической среды поддержки своих устремлений к власти. Его сторонники цинично использовали церковь в борьбе за власть с прокоммунистическими силами, которые господствовали в государственных учреждениях, в силовых ведомствах вообще, а в армии, в частности.

После политического переворота 3-4 октября 1993 года, совершённого сторонниками гуманитарного либерализма, опьянённые победой либералы своим поведением обнажили противообщественную, откровенно индивидуалистическую и антипатриотическую сущность этой идеологии. Тогда до 95% населения страны отшатнулось от либералов к сделавшим упор на свою приверженность народному патриотизму номенклатурным коммунистам из КПРФ. Однако к 1996 году в процессе политической эволюции режима диктатуры коммерческого космополитизма и мировосприятия новоявленных частных собственников из общего движения сторонников гуманитарного либерализма выделилось целое течение с идеологией народно патриотического либерализма. Выразители настроений патриотического либерализма в политике, выступая с позиции классовых имущественных интересов, оказались на тот момент приемлемыми образованным слоям горожан и интеллигенции, привлекли их на свою сторону обещаниями построить европейское благополучное государство, и именно они подрубили у коммунистов корни последней надежды на возвращение к советским государственным отношениям. Показав в президентских выборах 1996 года беспринципную и беспощадную волю к власти, либералы наглядно доказали отсутствие в рядах руководства коммунистов веры в то, что те могут вернуть себе в условиях представительного самоуправления и рыночных свобод всю полноту властных полномочий и остановить становление городских классовых имущественных отношений.

Поскольку пролетарский коммунизм не способен выступать в качестве классовой идеологии классового общества, постольку коммунисты не могут вписаться в городские имущественные отношения, бороться за выстраивание классового общества из разных классов имущественных собственников. А потому они не могут выражать и защищать интересы участников промышленных производственных отношений в условиях классовых имущественных отношений и становятся не нужными в представительной политике, обречёнными на скорое исчезновение из политической жизни России.

После президентских выборов в июне 1996 года либерализм в России бесповоротно победил все виды коммунизма и утвердился в качестве господствующего классового идеологического насилия. Но уже в первые месяцы 1997 года новоявленный и единственный политически господствующий класс либеральных спекулянтов, воров и жуликов пришёл к глубочайшему кризису, поскольку с этой победой стал терять способность воздействовать на настроения не пролетарского городского населения страны, того большинства русских горожан, которое не связано со спекулятивно-коммерческими интересами. Для подавляющего большинства городского населения либерализм перестал быть привлекательным знаменем и больше не мог в их глазах оправдывать режим диктатуры коммерческого космополитизма, выставлять режим прогрессивным и необходимым для борьбы с коммунистическим реваншизмом. Его проповедники потеряли политические основания оправдывать режим диктатуры, осуществляющий преобразование государственной собственности в частную собственность всевозможных воров и коммерческих спекулянтов. И они потеряли моральные основания оправдывать перед населением страны колоссальные злоупотребления властью верхами бюрократии, ростовщический и спекулятивный произвол, бандитизм и коррупцию, бездарность и догматическую тупость главных либеральных политических деятелей представительных учреждений власти. Либералы потеряли революционное право на любые виды борьбы нового со старым. Им было всё труднее обосновывать, почему страна должна терпеть субъективно бездарный господствующий класс с космополитическим мировосприятием, становящуюся реакционной классовую политическую систему, которая целенаправленно разлагает этику производительного труда и достигнутую в эпоху советской индустриализации социальную культуру производственных отношений, год за годом, месяц за месяцем разрушает производительные силы России.

В течение 1997 года углубление политического кризиса приняло обвальный характер. К осени многим внутри страны и за рубежом стало ясным, что либеральные верхи больше не в состоянии управлять Россией прежними, чрезвычайными мерами, а низы больше не желают терпеть произвол классовой диктатуры выразителей коммерческого космополитизма. Именно этим обстоятельством объяснялась попытка режима продлить свою агонию через объявленную президентом Ельциным судьбоносной "стратегию" политического поворота к некоему народному патриотическому капитализму, который будто бы должен позволить преобразовать космополитическую диктатуру либералов в некую либеральную народную власть. Ключевой целью в построении такого, либерально-патриотического народного капитализма провозглашалась цель создания среднего класса, но не живого, не объективно развивающегося в процессе пробуждения массовой политической активности горожан, а некоего патриотического народного среднего класса, выдуманного в уютных кабинетах около правительственными проходимцами от политики. Выдумывание народного среднего класса, позволяющего сохранять господство космополитического класса либеральных воров и спекулянтов, являлось внутренней потребностью режима, свидетельствуя о потере им исторической ориентации и перспективы. Руководящим кругам режима, олигархам необходимы были сказки о возможности появления некоей средней социальной силы, которая позволит им сохранить их собственность и безраздельную асоциальную власть. Им хотелось, чтобы возник некий класс, который станет промежуточной политической прокладкой между потерявшими основания оправдывать свою аморальность асоциальными верхами, с одной стороны, и презирающими и ненавидящими их низами – с другой. Идущий сверху призыв к созданию некоего среднего народного класса, по мнению власть предержащих, должен как бы вернуть в массы населения веру в то, что режим диктатуры коммерческого космополитизма борется за демократию, то есть за преобразование представительного самоуправления в демократическое самоуправление.

Однако исторический опыт античной Европы и буржуазных государств последних столетий позволяет делать вполне однозначные выводы. Ни о какой действительной демократии нельзя говорить всерьёз, пока нет многочисленного национального среднего класса связанных с производственной деятельностью горожан, – класса, который посредством собственной идеологии осознал себя классом политическим, то есть классом миллионов людей со своими собственными классовыми экономическими и политическими интересами. Ни о какой демократии нельзя говорить всерьёз, пока объединяемые своей, отрицающей либерализм идеологией и партией слои горожан не приобрели достаточно длительный опыт посредством представительных выборов поддерживать дееспособность выгодных им демократических институтов государственной власти, превращая её во власть общественно-государственную, выступая как класс, определяющий содержание общественных и государственных отношений.

Для нынешней России ускоренное становление такого класса есть объективная необходимость, определяющая смысл подлинно ответственной государственной политики. Только и только при становлении русского национального среднего класса возможно цивилизационное освоение обширных северных земель русской Евразии, быстрое экономическое и политическое усовершенствование государства и восстановление его державной мощи в обстоятельствах объективно неизбежного вовлечения России в мировой рынок. Тем более, что необратимое вовлечение России в мировой рынок товарно-денежного обмена происходит в то время, когда в самых развитых странах набирает силу, как научно-технологическая революция, так и глобальная информационно-технологической революция. Единственно в таком случае, в случае становления русского национального среднего класса государство получает средства сохранить цивилизационную политическую и историческую самостоятельность в мировых делах, иметь в них собственные интересы и действенно отстаивать их в противостоянии с другими государственными интересами.

Однако режим классовой диктатуры относительно немногочисленных выразителей спекулятивно-коммерческих интересов доказал ко времени дефолта в августе 1998 года полную неспособность продвигать страну в направлении, позволяющем внутри его политических учреждений зародиться национальному среднему классу, а тем более в направлении выстраивания в стране демократического самоуправления национального среднего класса. После дефолта этот режим смог удержаться исключительно через вырождение либеральной классовой диктатуры выразителей коммерческих интересов в режим усиливающегося чиновно-полицейского администрирования в интересах только самых богатых семей среди казнокрадов и коммерческих спекулянтов. С этого времени исполнительная власть сосредоточилась исключительно на защите и продвижении интересов олигархических семей за счёт ограничения влияния на власть и на экономику всего класса коммерческих спекулянтов, отражением чего стало ужесточающееся противоборство олигархов и исполнительной административной власти с политическими организациями либералов.

В первые годы нового тысячелетия режима диктатуры коммерческого космополитизма пережил превращение во внеклассовую олигархическую и чиновно-полицейскую тиранию выразителей крупных спекулятивно-посреднических коммерческих интересов, не способных развивать высокопроизводительное производство и создать условия для роста производительности труда. Политический и исторический тупик, в который завёл страну режим, тем более явный, что власть предержащие круги отказались от главной задачи, которая двигала Перестройку. А именно, от задачи перевода страны с экстенсивного пути развития на путь интенсивного развития, осуществляемого за счёт роста экономических и политических свобод, при которых раскрепощённые личные интересы множества образованных горожан согласуются только посредством растущего значения представительного самоуправления. С 1999 года, когда началось вырождение режима диктатуры выразителей коммерческого интереса в режим чиновно-полицейского администрирования в интересах крупных собственников, олигархов, делающих огромные финансовые состояния на ничем не сдерживаемой спекуляции, в верхах административных и правительственных учреждений исполнительной власти всё настойчивее звучат оправдания многомиллионной иммиграции из третьего мира. Иначе говоря, ныне господствующая в России чиновно-полицейская тирания оправдывает опирающийся на малоквалифицированный труд экстенсивный путь развития, даже не ставя вопроса о способах перехода к интенсивному пути развития, о котором настойчиво говорилось на съездах правящей коммунистической партии ещё в 70-е годы. И она отказывается от объективной цели становления в стране классовых отношений семейных собственников и представительного самоуправления населения, как единственного средства примирения политических противоречий разных слоёв населения, в условиях рыночного товарно-денежного обмена разделённых разным пониманием необходимых отношений собственности.

Поскольку в нынешних обстоятельствах выхода из этого ведущего к взрыву межэтнических и политических противоречий тупика оказались не в состоянии предложить ни перешедшие в оппозицию малочисленные либералы, ни коммунисты, ни тем более церковь, постольку их идеологии теряют способность быть идеологическими насилиями. А их организации перестают быть политическими организациями, заинтересованными в политической борьбе и политическом самоуправлении населения, - что и наблюдается в современной России. Идеологическая и политическая слабость этих партий усугубляет слабость режима в борьбе с наступлением мирового исламского фундаментализма. Многочисленные жертвы террористических преступлений в августе-сентябре 2004 года показали в очередной раз, что режим власти в России полностью потерял инициативу, он лишь беспомощно отвечает на открытое наступление мировых исламских сил. А в любой борьбе потеря инициативы неизбежно ведёт к поражению. Поэтому режим вынужден всё откровеннее отказываться от политических отношений в стране, заменять их репрессивными учреждениями защиты олигархов и тесно связанной с ними бюрократии, закрывать глаза на неуклонный рост чиновно-полицейской коррупции и произвола.

Спасти Россию, вывести из состояния углубления тиранического, не признающего власти закона администрирования, удушения идеологических, политических и рыночных свобод, отныне может только совершенно новая, революционная политическая сила. А именно, политическая сила, которая идеологически выразит интересы национального среднего класса при его фактическом отсутствии, выступит за поворот страны к действительной демократии, как классовой диктатуре национального среднего класса, состоящего из связанных с производством городских семейных собственников. И эта сила должна появиться, как политическая организация новых поколений русских горожан, освобождённых от гнёта традиций народного земледельческого мировосприятия, которое не приемлет городских классовых интересов семейных собственников.

12. Особенности идеологии национального среднего класса России

Выборы в Государственную Думу РФ в декабре 2003 года проходили в обстановке упадка влияния коммунистов и либералов. Впервые коммунисты проиграли выборы в законодательную ветвь власти, оказались в ней меньшинством. А либеральная партия СПС и заявляющая о себе, как о либеральной партии, партия гуманитарной интеллигенции «Яблоко» потерпели сокрушительное поражение. «Яблоко» не провело ни одного представителя в законодательное собрание страны и полностью исчезло из Государственной Думы, что является очень важным событием, отражением отмирания влияния народной интеллигенции, как следствия отмирания самой народной интеллигенции в России. А либеральный Союз правых сил, несмотря на значительную финансовую поддержку влиятельных кругов режима, провёл лишь одного представителя, который быстро сменил знамя и заявил, де, является независимым депутатом, а затем переметнулся к победителям, в чиновничью «партию власти» «Единая Россия». Отказ населения поддержать либералов, который означает полное разочарование подавляющего большинства населения страны в либерализме, не помешал президенту Путину и членам правительства сделать заверения о верности курсу либеральных реформ, – то есть о верности курсу укрепления позиций выразителей спекулятивно-коммерческого интереса, о верности господствующим интересам собственности. Но проводить такой курс в новых обстоятельствах стало сложнее. Массовое падение доверия к либералам и коммунистам создало не только идеологический и политический вакуум власти, но вызвало и мировоззренческий кризис в стране. Поворот к выстраиванию открытого административного управления, к изменению конституции в сторону предельного ограничения, а по сути, уничтожения представительной власти, в замене её неприкрытой даже разговорами о демократии чиновно-полицейской тиранией оказался единственным способом удержания режима и страны от распада.

Неизбежно ограничивающая не политическими средствами свободу слова, свободу выбора и самовыражения административная власть вообще, а тираническая власть, которая обслуживает господство выразителей крупных спекулятивно-коммерческих, олигархических интересов частной собственности, в особенности, очень неустойчива. Создавая самые выгодные условия для роста олигархических капиталов, для превращения в рыночный товар всего и вся, она не имеет серьёзной политической поддержки среди населения, так как не способна обосновывать свою необходимость общественными целями, не может указать временные пределы своего существования и обозначить предварительные условия для возвращения к представительному самоуправлению. У такой власти нет будущего. Она живёт только задачами сиюминутного, текущего выживания посредством непрерывного укрепления учреждений текущего административного управления, которые поражены болезнями либерального разложения: взяточничеством, воровством, упадком социальной этики и морали. Такая, паразитическая власть не хочет признавать, что она временная. Но она временная по своему существу. При этой власти будет непрерывно расти осознание среди городского населения необходимости появления новой идеологической и политической силы, способной любыми мерами совершить экономическое и политическое спасение страны от тупика чиновно-полицейского произвола на основаниях совершенно новой стратегии развития представительных государственных и общественных отношений в России.

Какие же объективные причины будут определять содержание новой стратегии государственного и общественного развития России?

Россия огромная и слабозаселённая северная страна. Больше половины её земель находятся в самой тяжёлой для цивилизационного освоения природно-климатической среде биологической жизни на Земле. Их освоение только-только начинается, но в действительности, оно невозможно при нынешнем, индустриальном уровне развития, которого достигла германская цивилизация для освоения своих, германских территорий в существенно лучших условиях природы и климата. В то же время, по геополитическому положению являясь ключевой страной в Евразии, Россия окружена государствами и державами с многочисленным населением, которые давно сложились и имеют собственные цели. При таких обстоятельствах восстановление политически устойчивой представительной власти в России и сильного государства возможно единственно посредством производительных сил, которые станут превращать все регионы протяжённой страны в единый рынок производства и потребления, в единый хозяйственно-экономический и культурно-политический организм, в единый субъект вхождения вмировой рынок товарно-денежного обмена. Задача же выстраивания производительных сил в условиях севера Евразии выполнима лишь на основаниях вовлечения науки и самых передовых технологий в производство, в энергетику. Её в состоянии выполнить единственно большие промышленно-финансовые объединения, крупные научно-производственные монополии, имеющие производственные интересы во всех землях страны и связующие интересы участников производства всех земель в сложно переплетённый узел, собирающие их в клубок единого общегосударственного интереса непрерывного становления постиндустриальных общественно-производительных сил.

Коммунистическая индустриализация осуществлялась именно в этом направлении. Она-то и подготовила предпосылки для освоения северных земель Евразии, для зарождения в России всеохватных рыночных товарно-денежных отношений и представительного политического самоуправления населения, - что привело в конечном итоге к победе начатой либералами в 1989 году буржуазной революции. Но беспримерной по государственному управлению советской индустриализации, которая отталкивалась от германской цивилизационной индустриализации, оказалось недостаточно, чтобы перейти к собственно выстраиванию цивилизационного образа жизни на большей части страны. А либералы после захвата власти за короткий срок привели в полную или частичную негодность даже ту инфраструктурную, производственную базу, которая была создана коммунистическим режимом советского государства.

В обстоятельствах революционных изменений отношений собственности и вхождения России в мировой рынок товарно-денежного обмена, быстро высветилось то, что ни одна участвующая в политической борьбе за власть или за влияние на власть партия не способна отстаивать рыночные интересы крупного производства, способствовать его переводу на путь современного капиталистического развития. При наплыве на внутренний рынок России более дешёвых или имеющих высокие потребительские свойства иностранных товаров собственное индустриальное производство в стране стало быстро приходить в упадок. Бороться же за его восстановление оказывалось политически бессмысленным занятием: ибо буржуазная революция в России происходила одновременно с информационно-технологической и научно-технологической революцией в мировом капиталистическом производстве, когда обозначился исторический поворот от индустриального производства к постиндустриальному производству. Все 90-е годы думские депутаты коммунисты лишь безуспешно защищали достижения советской индустриализации, стремились хотя бы замедлить упадок индустриальных производительных сил. Защищать же интересы развития нового, постиндустриального капиталистического производства при ужесточающейся политической борьбе было некому, - ни одна из существующих официозных оппозиционных политических организаций не провозглашала и не провозглашает такую цель смыслом своей деятельности. Следствием стало то, что страна при диктатуре выразителей коммерческого интереса быстро превращается в сырьевой придаток Запада и Востока, теряя веру в возможность цивилизационного освоения своих северных и восточных земель. Крупные капиталы в ней делаются исключительно за счёт торговли на внешних рынках дорогим сырьём, и не возникает крупных промышленных капиталистических интересов, способных оказывать собственное влияние на цели и задачи власти и на политическую борьбу, как это было, к примеру, в Веймарской Германии.

Для становления конкурентоспособного и прибыльного крупного и сложного постиндустриального промышленного производства в России в условиях рыночного товарно-денежного обмена, при значительных транспортных расходах и обусловленных климатом издержках, необходимы высокопроизводительные, чрезвычайно развитые социально-корпоративные общественно-производственные отношения, а точнее, самые ускоренно усложняемые в мире. Это должны быть отношения с постоянным углублением социальных связей у образованных и высококвалифицированных горожан, кровно заинтересованных в росте постиндустриальных промышленных капиталов, в непрерывном развитии и обновлении высокопроизводительных технологий. Иначе говоря, нужны соответствующие самому передовому уровню промышленной цивилизации общественно-производственные отношения, при которых социальное цивилизационное общественное сознание горожан станет самодовлеющим, определяющим господствующие отношения капиталистической собственности. Такие общественно-производственные отношения нельзя создать без политического требования, - свести к минимуму, а в идеале исключить серьёзные перебои в производственных цепочках. В том числе за счёт решительного ослабления их зависимости от разброса в этнокультурных традициях населения, не говоря уже об отсталых этнических традициях народных, народнических или племенных общественных отношений.

Это тем более важно осознать в стране, которая не имеет опыта межгосударственной конкурентной борьбы товаропроизводителей на мировых рынках и мучительно преодолевает чрезмерные пережитки до буржуазной, социал-феодальной культуры общественно-производственных отношений государствообразующего этноса, к тому же разъедаемых политической атмосферой либерального коммерческого космополитизма. В обстоятельствах, которые имеют место в современной России, единственной политической силой, партией, которая может провозгласить необходимость борьбы за политику ускоренного развития крупного постиндустриального производства, способна стать только партия национального среднего класса государствообразующего этноса. Станет же она таковой, если будет вооружена не просто идеологией, а новой мировоззренческой идеологий, революционно преодолевающей мировоззренческий кризис связанных с производственными интересами русских горожан.

Новое философское мировоззрение позволит взглянуть на судьбу России исторически, вновь связать её с ходом мировой истории и тем самым ясно показать историческое будущее, исторические цели и способы их достижения. Её необходимость диктуется не только внутренними, но и внешними обстоятельствами начала упадка германской цивилизации среднего класса.

После Второй Мировой войны национальный средний класс пришёл к политической победе во всех(за исключением ГДР) германских государствах Европы, Северной Америки. Бурное послевоенное индустриальное развитие этих государств позволило завершить освоение их земель и привело к расцвету рыночной цивилизации, которая повернулась к неистовому потреблению, потребительской цивилизационной культуре. Растущая зависимость от внешней торговли, банков и сферы потребительских услуг непрерывно поднимала значение коммерческих интересов, их влияния на национальную политику, требовала подчинения национальной политики мировым институтам. Мировой кризис капиталистической системы хозяйствования, который разразился в конце 70-х годов 20-го века, поставил крест на послевоенных Бретон-Вудских соглашениях национальных государств Запада, возглавляемых германскими национальными государствами. Этот кризис обозначил начало кризиса государств с политическим господством национальных средних классов, то есть государств Запада, в том числе германских государств. Наибольшие потрясения он вызвал в США, где традиционный для англосаксонского мира либеральный меркантилизм сохранял политические институты собственного влияния на государственные отношения через демократическую партию. Этот либеральный меркантилизм под знаменем глобального имперского неолиберализма перешёл в наступление и за два десятилетия разрушил англосаксонскую национальную республику. С крахом Советского Союза в США окончательно победила имперская политика с непрерывным укреплением военно-бюрократических и чиновно-полицейских учреждений текущего управления, которые подавляли и подавили национальный средний класс, необратимо вытеснили его на путь вырождения и исчезновения.

Последней германской державой, где национальный средний класс пока ещё сохраняет определённую самостоятельность, осталась ФРГ. Однако и в ней идёт агрессивное наступление либерализма, прикрываемое идеей европейского единства. Именно либерализм оправдывает и обосновывает наднациональное и уже антинациональное единство ЕС, передачу власти в европейских государствах от национальных средних классов и национальных представительных учреждений общественно-политического самоуправления европейским бюрократическим, военным, полицейским учреждениям власти, европейскому бюрократическому правительству, у которого всё откровеннее просматриваются уши имперской политики обслуживания финансово-олигархических спекулятивно-коммерческих интересов. То, что происходит в современной Западной и Центральной Европе в главных чертах напоминает начало упадка полисной Древней Греции.

Иначе говоря, больше рассчитывать на ученичество и поддержку становлению национального среднего класса в России со стороны германских государств, германской цивилизации среднего класса не приходится. Наоборот, германская цивилизация будет навязывать либеральный упадочнический и направленный против среднего класса космополитизм, превращающий Россию в сырьевой и потребительский придаток военно-бюрократических имперских интересов. Но это приходит в противоречие с необходимостью цивилизационного освоения севера Евразии.

Единственный для России выход из гибельного тупика – это переходить к выстраиванию собственной, постиндустриальной русской цивилизации среднего класса. То есть через стратегический поворот к становлению независимой больше от германского мира постиндустриальной научно-промышленной русской цивилизации, стать следующей ступенью европейского цивилизационного развития. А для обеспечения условий осуществлению такого поворота, во внешней политике потребуется всячески поддерживать производственный средний класс на Западе и в остальном мире, помогать ему в борьбе с либерализмом и глобальной военно-бюрократической имперской олигархией.

13. Философское мировоззрение русского среднего класса

Новая стратегия развития государственных отношений в России должна строиться на новом государственническом мировоззрении, ибо главной опасностью становится именно мировоззренческий кризис русской городской молодёжи, которая полностью оторвалась от народного православного и коммунистического мировоззрения, не воспринимает всерьёз христианскую этику и мораль своих родителей. Под воздействием либерализма русская городская молодёжь социально разлагается, превращается в среду люмпенов. И это будет продолжаться, пока не появится отрицающее либерализм государственническое социальное мировоззрение, дающее стране новую историческую перспективу.

Всякое социальное мировоззрение выстраивается на двух основаниях. Во-первых, на методе анализа исторических процессов, пригодном к использованию для объяснения хода развития человечества из прошлого в будущее. И во-вторых, на мировоззренческой философии, позволяющей осуществлять анализ исторических процессов с помощью данного метода. Поскольку в России полным ходом идёт отмирание старых государственнических мировоззрений, а именно православного и коммунистического, - оно выражающееся в окончательном упадке влияния традиционной христианской этики и морали. Постольку необходимо появление совершенно новых метода анализа исторических процессов и позволяющей осуществлять исторический анализ мировоззренческой философии. Идеология национального среднего класса в России появится только после успеха пропаганды нового метода анализа исторических процессов и новой философии, с позиции враждебного к либерализму мировоззрения выражающих коренные интересы связанных с интересами развития производства семейных собственников, а в своей основе связующих интересы городской семейной собственности с крупным постиндустриальным производством.

Выражающий интересы национального среднего класса метод анализа исторических процессов разработан нами. Он основан на непримиримом противоборстве производственного и торгово-посреднического интересов получения средств жизнеобеспечения. Философия же, которая позволяет убедительно доказывать обоснованность долгосрочной стратегии в эпоху превращения науки в главное средство дальнейшего развития производства, не может не отталкиваться от признания научно-методологической познаваемости мира. До сих пор единственной в мире философией, которая признавала научно-методологическую познаваемость мира, была философия диалектического материализма. Её единственной слабостью было то, что она являлась философией эпохи механистического научного мышления. Современная же физика и вся естественная наука развивается вероятностно-статистическим мышлением. Преобразуем диалектический материализм в вероятностно-статистическую диалектику, и таким образом создаём новую философию, которая позволяет использовать наш метод анализа для создания нового социального мировоззрения.

Наше мировоззрение обосновывает зависимость становления национального среднего класса от развития крупного постиндустриального производства. Поскольку самого национального среднего класса в России ещё нет, постольку новое мировоззрение нельзя внедрить в политическую практику без революционного изменения власти в стране. В России стратегия становления среднего класса может разрабатываться только, как революционно-реформационная стратегия. Она должна обосновать революционное усиление исполнительной и законодательной власти посредством политической силы с идеологией государственнического национализма государствообразующего этноса, чтобы подчинить государство стратегической политике осуществления национальной реформационной сверхзадачи - мобилизационно ускоренного созидания крупных, монопольных промышленных предприятий, организуемых государственной властью в единый общественно-хозяйственный, национально-хозяйственный комплекс. Она должна обосновать право государственной власти напрягать средства страны для создания соответствующей целеполаганию, превратить страну в передовую научно-промышленную державу, системы образования, для обеспечения культурного воспитания социально-корпоративных общественно-производственных отношений самого высокого порядка по всем мировым меркам. Лишь в таком случае будут одновременно создаваться и национальное классовое общество с представительно-демократическим самоуправлением и национально-хозяйственный комплекс, который позволит национальному обществу выступать сплочённым и целеустремлённым субъектом вхождения в мировую рыночную экономику.

Такую сверхзадачу превращения России в научно-промышленную державу с высоким уровнем социального сознания населения способна выполнять только государственная власть, которая с жёсткой целеустремлённостью следует вполне определённой стратегии политического подавления влияния коммерческого политического интереса и утверждения приоритетного диктата научно-промышленного политического интереса на целую историческую эпоху. И осуществление данной сверхзадачи в 21-м веке может происходить лишь в условиях широкой политической демократизации, необходимой при вхождении в глобальную рыночную экономику, демократизации, следующей за становлением национального среднего класса. Воплощение в жизнь такой сверхзадачи потребует столь высокого напряжения моральных сил населения, которого можно добиться только от очень сплочённого общества, устойчивого при самых широких свободах. А порождаемые высоким образованием и работой на современном производстве рациональные представления о своих личных и семейных интересах у большинства горожан, у которых городской средой раскрепощается индивидуализм личного поведения, в силах подчинять общественным целям и сверхзадачам только политически пробуждаемое общественное бессознательное умозрение государствообразующего этноса. Только у представителей государствообразующего этноса при раскрепощении интересов семейной собственности можно разбудить архетипическое и культурно-историческое подсознание, неразрывно связанное с традицией этнической государственности, которое позволит его представителям воспринимать всю частную собственность страны в качестве неотъемлемой общественной собственности. Собственности, на долю которой они имеют права посредством представлений о подчинении интересов семейной собственности интересам национального государства. И лишь представители государствообразующего этноса готовы осознанно нести ради дальнейшего существования своего государства большие жертвы. Лишь они способны (для воплощения в полной мере своих общественных и классовых прав) строить жёстко иерархическую систему общественной власти с непрерывно углубляемыми социальными связями и делать это при самых широких свободах слова и информационных обменов с остальным миром.

То есть, демократический критический рационализм и интеллектуализм среднего класса в России в ближайшие десятилетия политически возможно допустить единственно при условиях высокого национально-общественного сознания, которое подготовляется привязкой материальных, моральных и интеллектуальных интересов большинства горожан к крупному, монопольно структурируемому производству, нацеленному на широкомасштабную экспансию товарной продукции. И осуществлять соответствующую политику в силах единственно революционно-реформационная политическая партия среднего класса, опирающаяся на новую мировоззренческую идеологию.

Посредством нового, выражающего именно их настроения мировоззрения, под руководством политической партии национального среднего класса образованные слои русских горожан смогут вырваться из состояния либерального разложения, из приобретённых при диктатуре выразителей коммерческого интереса привычек люмпенского потребительского индивидуализма и осознавать себя собственниками всей страны. Тогда они станут участвовать в активном политическом процессе национализации всей территории и всех средств производства России, выступая в качестве сознательных соучастников организации национально-государственной власти. А потому будут готовы десятилетиями смиряться с высоким процентом отчисления национальной прибыли в производственные и общественные фонды накопления, в непрерывное расширение и непрерывное совершенствование национальных производительных сил.

14. Русская постиндустриальная цивилизация среднего класса. Её перерастание в глобальную сословную цивилизацию

Нигде национальный средний класс не появлялся сам собой, то есть без непримиримой политической борьбы средних слоёв горожан государствообразующего этноса с политическими силами либералов и олигархической диктатурой выразителей коммерческого интереса, более или менее осознанно побуждаемых к такой борьбе своими социальными настроениями. И уж тем более не может он появиться сам собой в России, в стране, где образованные слои горожан государствообразующего этноса не имеют традиций понимания экономических и политических интересов семейных собственников и борьбы за них. Такое понимание в их среду способна внести только политическая организация, которая осуществляет пропаганду и политическую деятельность на основе мировоззренческой социальной идеологии, выражая главные экономические и политические интересы связанных с производством семейных собственников.

Поскольку в России индустриальное производство приходит в упадок, в индустриальных производственных городах и посёлках царят безработица, нужда и большинство живущих в них едва сводят концы с концами, постольку среда связанных с производственной деятельностью семейных собственников в стране незначительна. Для того чтобы в таких обстоятельствах стал складываться национальный средний класс, необходимо сначала обеспечить политические условия для быстрого подъёма постиндустриального промышленного производства и значительного увеличения численности высококвалифицированных работников и служащих, учёных и управленцев, всех тех, кто связан с интересами развития высокопроизводительного производства. Однако соответствующие условия невозможно создать при режиме либеральной диктатуры выразителей спекулятивно-коммерческих интересов, на основаниях либеральной конституции.

Разрешить задачу обеспечения условий для зарождения экономически и политически значимого национального среднего класса в России можно единственным путём. А именно, вследствие социальной революции в виде Национальной революции государствообразующего этноса, когда будет сметён и останется в прошлом нынешний режим диктатуры коммерческого политического интереса. Осуществить же Национальную революцию при отсутствии значительного слоя горожан с укоренёнными представлениями о семейных интересах собственности в силах только революционная партия, которая заявляет о себе, как о партии политического авангарда национального среднего класса. То есть такая партия, которая выстраивает свои долгосрочные исторические цели и задачи на основаниях нового, выводящего государствообразующий этнос из мировоззренческого кризиса мировоззрения и соответствующей ему передовой идеологии.

Чтобы партия могла заявить о себе, как о партии авангарда национального среднего класса, имеющей право на однопартийную политическую диктатуру, в этом мировоззрении должно обосновываться политическое требование выстраивания национальной государственной власти в виде диктатуры промышленного интереса, как непременного условия для появления значительной социальной среды носителей настроений и интересов связанных с производством городских семейных собственников. И русская Национальная революция, как революция преодоления гибельного для России общегосударственного кризиса, будет вызревать по мере того, как станет проявляться прослойка носителей настроений и интересов связанных с производством русских семейных собственников, готовых самым действенным образом поддержать создание партии авангарда национального среднего класса на идейных основаниях соответствующего мировоззрения. Этого никак не в силах понять всякого рода доморощенные национал-большевики и русские народные фашисты, обречённые всегда оставаться политическими маргиналами.

Прослойку носителей настроений и интересов связанных с производством русских семейных собственников порождает сам нынешний режим обслуживания спекулятивно-коммерческих интересов олигархов и крупных собственников.

Как это происходит?

До дефолта в августе 1998 года наращивание основных спекулятивно-коммерческих капиталов шло через финансовое ростовщичество, которым занимались близкие к власти, к правительственным чиновникам банкиры, и через разворовывание, а затем спекулятивно-коммерческую перепродажу советской государственной собственности. Однако в обстоятельствах того времени захваченная близкими к власти семьями и финансовыми олигархами огромная собственность страны становилась омертвлённым капиталом. После дефолта 1998 года положение дел изменилось коренным образом. Разрушенную дефолтом банковскую ростовщическую спекуляцию восстановить уже было невозможно, и единственным способом наращивания крупных капиталов стало налаживание политических и административных условий для поворота к спекулятивно-коммерческой эксплуатации крупной, созданной при советской власти собственности. Но для такой эксплуатации понадобилось привлечь наёмный труд, то есть запустить рынок труда. Рынок же труда придал рыночную ценность образованным и квалифицированным специалистам, рабочим и служащим, управленцам, а так же занимающимся субподрядным и мелким производством предпринимателям. Их доход позволил им самим покупать мелкую собственность: квартиры, машины, дачи и земельные участки, – вследствие чего они и становились семейными собственниками. У них стали постепенно укореняться настроения и интересы семейной собственности.

Но определяющие рыночные отношения и отношения собственности в нынешней России олигархи совершенно не заинтересованы развивать производство, осуществлять долгосрочные капиталовложения, необходимые для его совершенствования. И они ничего не делают для развития средств производства, науки и изобретательства, то есть передовых орудий труда, без которых совершенствование производства невозможно. И что самое важное – не будут делать! Став собственниками только потому, что оказались совершенно аморальными, лишёнными чувств социальной ответственности казнокрадами и ростовщиками, спекулянтами и расхитителями госсобственности, они чужды социальному духу производственных отношений, науки и изобретательства. Их интересует только сиюминутная и наивысшая коммерческая эксплуатация уже созданной природой или советской государственной властью собственности и подготовленного к производственной деятельности наёмного труда. А господствующие настроения в их среде: «После нас хоть потоп!» - и «сделать воровское состояние и перебраться на благополучный Запад». Растущая конкуренция производителей западных и восточных стран на внутреннем рынке сбыта производственных товаров лишь усиливает эти настроения. Когда износ оборудования и основных фондов в России станет таким, что делать коммерческую прибыль станет сложно или невозможно, они бросят производство, начнут искать иные способы получения коммерческой прибыли или сосредоточатся только на продаже сырья на внешних рынках. Поэтому они неизбежно приведут даже запущенное производство к неконкурентоспособности и банкротствам. Однако к тому времени уже сложится прослойка связанных с производственной деятельностью русских семейных собственников, кровно заинтересованных в спасении и развитии промышленного производства в условиях рынка труда и товаров. Именно в их возникающей среде зарождаются зачатки русского городского общественного сознания, способного поддержать националистическую идеологию и авангардно революционную политическую партию национального среднего класса.

Иначе говоря, господствующий сейчас режим диктатуры выразителей олигархических спекулятивно-коммерческих интересов, как и всякий режим вообще, объективно порождает своего могильщика, – он порождает среду политической поддержки партии осуществления русской Национальной революции.

В большинстве других стран современного капиталистического Запада Национальные революции были революциями, которые создавали необходимые политические условия для постепенной замены сословно-народных общественных отношений национально-классовыми при протяжённой диалектической борьбе нового со старым. Во многих их них национальный средний класс возникал по мере становления национальных общественных отношений, без видимой на первый взгляд взаимосвязи с руководством со стороны партий национального среднего класса. Однако в России, в которой народные отношения разрушены коммунистическим режимом в эпоху коммунистической Реформации, возникновение национального среднего класса неотделимо от возникновения национального классового общества и идеологического, политического руководства. И партия авангарда национального среднего класса должна стать так же партией, берущей на себя ответственность за выстраивание национальных общественных отношений. Она не должна отделять одну цель от другой: становление национального среднего класса от становления национального общества, состоящего из разных слоёв городских семейных собственников. Политически господствующим в нынешней России выразителям коммерческого интереса не нужно никакое общество, они без него вполне могут обойтись и делать прибыль, что доказывается самой обстановкой в стране; олигархический режим их господства может обойтись и без политически значимого среднего класса. А вот капиталистическое промышленное производство немыслимо без политически ответственного не только классового, но и национально-общественного сознания, без усложнения и без повышения социально-корпоративной этики труда конкретного городского общества.

Способность к усложнению и повышению социально-корпоративной этики труда при рыночных отношениях семейной собственности, оказывая влияние на усложнение и повышение этики общественных отношений как таковых, и есть самая главная особенность национального среднего класса, его характерная классовая черта. Этику развивающихся городских социальных общественных отношений обосновывает мировоззрение, лежащее в основе идеологии политической партии национального среднего класса, отталкивающееся от явно или неявно враждебной к либерализму морали. При отмирании христианской этики и морали в среде русской городской молодёжи, новая этика и мораль победит люмпенские потребительские настроения лишь в том случае, если она выразить двойную этику и мораль национального общества в полной мере. Одна, передовая социально-корпоративная общественная этика и мораль должна использоваться для отношений между членами классовых национальных отношений, а другая, не связанная с социологизацией классового и общественного сознания этика и мораль необходима для рыночных взаимоотношений с остальным миром.

Становление национального среднего класса, как класса политического, выстраивающего национально-демократические общественные отношения, в России будет происходить в течение Национальной Реформации. Сначала в условиях утверждаемого партией авангарда национального среднего класса авторитарного режима военно-политической диктатуры промышленного политического интереса, при обосновании соответствующего режима идеологией технократического государственнического национализма. Затем, по мере выведения страны из общегосударственного кризиса и достижения государством положения глобальной военно-политической Сверхдержавы, после закрепления во власти класса связанных с постиндустриальным производством семейных собственников, в условиях отказа правящей партии от роли партии авангарда национального среднего класса, сопровождаемого постепенной демократизацией государственных отношений. При этом должно происходить постепенное изменение данной партией военно-политического режима из авторитарного режима в режим национальной демократии, сохраняющего диктатуру производительного (промышленного) интереса при решительной политической опоре государственной власти на идеологическое насилие демократического национализма.

В эпоху Национальной Реформации должно коренным образом меняться значение семьи у государствообразующего этноса. Либерализм всячески разлагает семью интересами личной частной собственности, личного асоциального индивидуализма и потребительского паразитизма, при нём неуклонно искореняется всякая семейная ответственность. Это особенно откровенно проявляется при режимах либеральной диктатуры выразителей спекулятивно-коммерческого интереса, в том числе при том режиме, который господствует в нынешней России. А национальный средний класс и национальное общество усиливаются постольку, поскольку укрепляются связи в семье. Именно семья государствообразующего этноса выступает в национальном обществе первичной ячейкой воспитания классовых и социальных общественных отношений, отношений семейной собственности. От устойчивости и воспроизводства семьи, воспитания в ней ответственности семейных собственников зависит социальная устойчивость, устойчивость социального сознания и экономического развития всех участников производственных отношений, всех членов национального общества. Вне устойчивой семьи нет устойчивого социального поведения, а потому для тех, кто чужд семейной нравственности и морали, должны предусматриваться поражения в правах, в том числе в правах собственности.

Такая стратегия объективно неизбежна, альтернативы ей нет. Единственно на таком пути Россия способна возродиться в виде государства с растущим научно-технологическим могуществом и превратиться в самую конкурентоспособную общественно-производительную страну, процветающую вследствие неудержимого наступления производимой в ней товарной продукции на мировых рынках и непрерывного совершенствования постиндустриальных производительных сил.

По мере накопления экономической и финансовой мощи национальной России будет происходить рост материального благополучия национального среднего класса, укореняться в зарождающейся национальной культуре его социально-корпоративное политическое самосознание, его историческая национальная самобытность, которая позволит ему осуществлять как политическую, так и юридическую национализацию всей собственности государства и членов общества при самой широкой демократии. В истории других развитых капиталистических стран подобный этап становления национально-государственной власти подводил её к перерастанию во власть общественно-государственную, когда появлялась возможность возрождения мелкого предпринимательства и постепенной либерализации идеологии национальной государственной власти. Это позволяло расширить демократию от национальной демократии до национально-либеральной демократии или, вернее сказать, национальной и либеральной, привлекающей к общественно-государственной власти не только национальный средний класс крупного, общенационального и местного производства, но и связанный с коммерческим обслуживанием национального производства либеральный средний класс, опирающийся на идеологическое мировоззрение либерализма. А так же вовлекать в экономическую жизнь страны слои иммигрантов, если они не создают непосредственной угрозы расшатывания внутренней социальной и политической устойчивости государственных отношений.

Однако эпоха русской Национальной Реформации совпадёт с нарастанием глобального экологического кризиса, который не позволит русской национальной государственной власти выйти из состояния режима национальной демократии. Ибо коммерческий характер мировых товарно-денежных отношений неизбежно будет вытесняться научным планированием глобальной производительной деятельности и глобальным распространением товаров. Следствием станет появление глобального правительства и перерождение национальных классовых государств в глобальный союз, в глобальное Сверхгосударство, а развитых национальных обществ в единый союз новородных сословных обществ. И происходить это будет в результате развёртывания процессов глобальной научно-промышленной мировоззренческой Реформации и в объективных обстоятельствах глобальной войны нового со старым, как наиболее явного проявления вызываемого научно-промышленной мировоззренческой Реформацией глобального социал-дарвинизма.

И только русская национал-демократия в состоянии взять на себя политическую ответственность за развитие страны в соответствии с новыми историческими обстоятельствами. Только она в состоянии разумно и строго научно оценивать современный мир и планировать самый действенный путь спасения, а затем дальнейшего исторического прогресса нынешней России. Сначала политическим выстраиванием национального государства, как государства с политическим господством национального среднего класса. А потом посредством преобразования национального классового общества в сословно-корпоративное новородное общество.

октябрь1997г., сентябрь -14 ноября 2004г.

Оглавление

  1. «Народный капитализм» не нуждается в среднем классе

  2. Средний класс Древней Греции

  3. Древнеримский средний класс в развитии европейской цивилизации

  4. Возрождение среднего класса в Северной Италии

  5. Средний класс со времени первых буржуазных революций

  6. Великая французская революция

  7. Социалистический идеал и национальный средний класс

  8. Немецкая социал-демократия и средний класс

  9. Значение большевизма в подготовке классовых отношений в России

  10. Зарождение классовых отношений в России

  11. России нужна мировоззренческая идеология национального среднего класса

  12. Особенности идеологии национального среднего класса России

  13. Философское мировоззрение русского среднего класса

  14. Русская постиндустриальная цивилизация среднего класса. Её перерастание в глобальную сословную цивилизацию