Солнце и свет [Надя Яр] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Надя Яр Солнце и свет

Джон Конгрэйв по прозвищу Немо вышел из дома своей невесты и направился вниз, в Сото. У него не было определённой цели, и он пересёк боро наискосок, шагая с высоко поднятой головой по узким вертлявым улочкам мимо последних приличных фасадов, многоэтажных развалюх и тёмных лавок. Он шёл, подобный лучу света, весь облачённый в белое, как подобало лорду Сото. Ноги в сандалиях из тиснёной кожи как будто сами собой вышли на улицу Лавочников.

— Не испачкаешь обувь-то, сэр? — сказал печальный голосок.

Джон притормозил. На бурых ступеньках здания — назвать его домом не поворачивался язык — сидела темноволосая девочка в синей рубахе. Прелестное юное личико было не по годам меланхолично. Тонкие смуглые руки обхватили колени. Губы девочки были пышны, как алый цветок. В другой день Джон взял бы её за локоть, отвёл в верхний апартамент и, утолив страсть, одарил парой серебряных монет, но сегодня такое было немыслимо. Он провёл ладонью у уха девочки, показал сребреник и подбросил его в воздух.

— Гляди-ка.

Девочка ловко поймала монетку, и печальный алый цветок радостно трепыхнулся. Она подняла к Немо голубые глаза, неожиданно полные безрассудного ожидания счастья, и вытянула напоказ господину стройные чистые ноги.

— Красота, — признал он.

Девочка бросила взгляд в дверной проём и улыбнулась, приглашая.

— В другой раз, — сказал Джон, уходя.

Наступил полдень, и солнце бросало на город бессчётные отряды лучей. По запаху Немо понял, что вышел на площадь, к мясному рынку. Булыжник испускал застарелую вонь ежедневно проливаемой и еженощно сохнущей крови. Немо прошёл к старинному фонтану и сел на длинную скамью у бассейна. Вокруг мгновенно образовалось свободное место. Так и должно быть. Фонтан и каменные скамьи построил кто-то из его предков, лордов Сото, в века, когда их вотчина ещё не успела стать пристанищем бедняков Новы. Ветхие каменные фавны, заплесневевшие и слепые от груза лет, исправно лили из кувшинов струи чистой речной воды, но фонтан в целом отдавал несвежей кровью. Торговцы и мясники всё время мыли в нём сомнительный товар.

Гены лорда Сото принадлежали нечеловеческим предкам примерно на одну треть. Кровь горного народа, сидай, текла в его жилах в наибольшей возможной пропорции. Более чем на треть сидом в городе не был никто. Джон Конгрэйв возвышался над большинством мужчин Сото на полторы головы. Боги одарили его олимпийским сложением и почти сверхъестественной быстротою и силой. Скульптурные руки, плечи и грудь Немо излучали угрожающую мощь, а стройный стан был опоясан всё той же выкованной по мерке цепью, которую Джон стал носить в возрасте двадцати лет. Его лицо отличалось чёткой, лепленой правильностью, которая, будучи признаком высокого происхождения, ценилась в Патрии много выше, чем ветреная человеческая красота. Однако облик лорда Сото был поразительно индивидуален. Каждая его черта была предельно ясно, чуть ли не чересчур выражена, а кроме того, в лице, как и в характере Немо, присутствовал неявный изъян. Уголки глаз и рта смотрели чуточку вниз и придавали Джону торжественный, траурный вид. Когда печальные губы улыбались, радость сверкала молнией и озаряла всё вокруг. Тёмные глаза Немо полыхали грозою чувств. Весь его облик был движим и осиян живой и вольной душою, с которой контрастировал заниженный, с ленцой, спокойный стиль и тон. Людям подчас казалось, что перед ними в образе человека предстал ленивый вулкан или лукавый тигр.

Теперь же в эту взрывоопасную смесь влился огонь любви и ожидание близкого счастья. Его возлюбленная Лора, прекраснейшая из прекрасных и высокорождённых женщин, златовласая, зеленоглазая, белокожая Лора, королева стольких его неистовых ночей и томных грез, дала согласие стать законной супругой Немо, лорда Сото, родить ему наследника, принять его имя и навеки соединить свою судьбу, плоть и душу с судьбою, плотью и душой Джона. В жизни Немо ещё не бывало настолько счастливого дня. С утра его подёрнутые радостью глаза незряче скользили по крикливому уродству нижнего Сото, бездомным животным и детям и по отбросам канав, отверстым ртам, пустым рукам и выставленным напоказ язвам нищих калек, по низким крышам старых домов, убогим бурым стенам многоэтажных муравейников и по взбирающимся на холмы в вечной дымке соседним районам. Джону казалось, что всё это облагорожено, осенено любовью, и он любил мир в ответ. Беспощадности солнца, лучи которого освещали и обнажали город и весь этот несчастный Сото, Джон бессознательно противопоставил любовь. Он откинулся назад, прислонился спиной к ветхому мрамору и погрузился в безмолвное созерцание своего счастья.

Его пробудили мухи. Они кружили тучами над кучами вчерашних и позавчерашних обрезков и требухи. Их брали те, кто хотел полакомиться мясным, но не мог позволить себе свежего. Таких людей было множество в городе Нова, особенно в Сото, и торговля с вонючих столов шла достаточно бойко. Джон