Охотники [Сара Алдерсон] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Сара Алдерсон ОХОТНИКИ
Моим родным
1
Только когда нож скользнул к самому глазу, норовя проткнуть белок, до меня дошло, что держу оружие я. Вернее, я им управляю. Мы, все трое, зачарованно уставились на нож, зависший в узком пространстве между нами. Державший меня мальчишка, почувствовав явную угрозу, уронил руки, словно марионетка с перерезанными ниточками. Тогда я и ощутила тяжесть ножа в своем сознании. И нож с лязгом упал на асфальт. Я прикипела к нему взглядом. Нож лежал тихо и безобидно, словно бутафорская игрушка на сцене. Услышав скрежет стали по кирпичу, я все-таки подняла взгляд. Оба парня уже оседлали свои велики и жали педали, обгоняя друг друга в узком проезде. У самого выезда на улицу они столкнулись, однако удержались на пошатнувшихся велосипедах и скрылись за первым же углом. Я опустилась на колени. Шум движения с дороги, в каких-нибудь десяти метрах от меня, заглушал стоны, раздававшиеся совсем рядом. Будто кто-то запутался в колючей проволоке. Я поискала взглядом, кто стонет, и поняла, что это я сама. Прикусила губу, чтобы замолчать, и медленно встала. Вспышка боли в правом бедре вернула меня к действительности. Я нерешительно огляделась, соображая, где нахожусь. Похоже, я стою на углу своей улицы. Колготки порвались и поехали стрелками — все от переднего колеса и тормозов наехавшего велосипеда. В наушниках, сползших на шею, тоненько звенело, а правая рука все еще крепко сжимала школьную сумку — ее так и не сумели вырвать. Дома не оказалась ни Марии, ни папы — его ждали не раньше следующей недели. В доме было гулко и холодно, как в пустом холодильнике. Я закрыла дверь на цепочку и привалилась к ней, переводя дыхание. Потом прохромала по лестнице к ванной внизу, подняла крышку унитаза и выворачивалась наизнанку, пока не пошла липкая зеленоватая желчь. Руки тряслись так, что их очертания расплывались на фоне белого фаянса. Я села у стены, поджав коленки к груди, и попыталась отдышаться. Какая бы ненормальная сила ни скрывалась в моем мозгу, пользоваться ею нельзя. Я и не собиралась — это получилось само, естественно, как дыхание. Только дыхание никого не оставит слепым — так мне думалось. Я вышла из себя. Потеряла контроль над собой. Одним мановением мысли, не шевельнув и пальцем, могла проткнуть парню глаз. Не труднее, чем проткнуть белок вареного яйца… К горлу снова подкатила желчь. До сих пор моя странная сверхъестественная особенность — умение двигать вещи, не прикасаясь к ним, — оставалась тайной. Я скрывала ее, как скрывают под одеждой или бинтами уродливую лишнюю конечность — шестой палец или третью руку. Хвастаться мне и в голову не приходило. А теперь о ней знают двое посторонних, одного из которых я чуть не сделала слепым. Я сидела в гудящей полутьме и ждала, что в дверь постучат — полиция или люди в белых халатах. Я слишком опасна, чтобы позволить мне разгуливать по улицам Южного Лондона. Возможно, я чокнутая. И уж наверняка не нормальная. Я все ждала, а в дверь так и не постучали. В конце концов я разжала руки, обнимавшие коленки, и решительно поднялась. Надо вернуть власть над собой. И никогда больше своей способностью не пользоваться — никогда. Ни чтобы открывать дверь, ни чтобы выключить свет или нажать кнопку тостера, и уж точно я не стану защищаться так от малолетних грабителей — если смогу удержаться. Надо завязывать сразу — или смириться с будущим в оранжевом комбинезоне. [1] Я плеснула в лицо водой, прополоскала рот и взглянула в зеркало: бледная, с запавшими глазами — прямо покойница. Пожалуй, труп, полежавший дней десять, мог бы выглядеть лучше. Волосы сбились в светлый колтун, губы побелели и слились с кожей. Я опустила взгляд на разбитые коленки и, опершись на раковину, осторожно стянула колготки. Синяк размером с ладонь раскрасил правое бедро во все оттенки черного. Жуткое пятно на бледной коже. Я тихонько потрогала его и дернулась. Под кожей чувствовались сгустки свернувшейся крови. Я попробовала опереться на ногу всем весом — и заорала. Потом еще раз покосилась на свое отражение и вдруг разревелась. Мне нужна была мама. Или Джек. Пусть бы пришел и спас меня, как в тот раз, когда я, пятилетняя, сломала ногу. Мне нужен брат — что может быть проще? Ну, ладно, начистоту. Мне нужен Алекс. Не меньше, чем брата, а может, и чуточку больше, я хотела видеть его лучшего друга.Пятый терминал Хитроу был огромным и белым. Время к полуночи. Я стояла под замершим табло отправлений и мечтала, чтобы оно ожило сейчас же, чтобы улететь сразу, а не в шесть утра — ведь к тому времени папа может заметить, что я украла его кредитку и постарается приземлить и меня, и самолет. Я уставилась на список рейсов. Мне не под силу заставить их двигаться. Правда, я и не пыталась. Я ведь завязала с этим делом. Я опустилась в кресло, чувствуя, как вокруг смыкается что-то похожее на отчаяние. Или обыкновенная паника?.. Надо еще придумать какое-то объяснение, которое проглотили бы и Джек, и папа. Е-мейл, посланный Джеку, не годится. Я написала ему всего одну строчку:
«Сюрприз. Встречай в Л-А. Рейс прибывает около полудня. Лила, чмоки».И никаких объяснений. Но какое тут придумаешь объяснение? «Я чуть не выколола кое-кому глаз из-за этой своей жуткой силы. Можно, я останусь у тебя?» С таким же успехом можно прямо признаться, что я всю жизнь влюблена в лучшего друга моего брата. Я глубоко вздохнула. Со мной беда. Как всегда в тяжелые времена, я развернула воспоминания об Алексе, хранившиеся в файлах памяти на открытом доступе, и принялась составлять их, как кусочки пазла. Тот день, когда я сломала ногу, — с того дня я в него и влюбилась. Ему было не больше девяти, а мне самой было пять, и все же началось это наверняка с того дня. Я врезалась на санках в дерево — сама свернула или Джек меня так подтолкнул. Но прорвавшая мою кожу, словно сломанный карандаш, кость осталась для меня среди лучших воспоминаний, потому что рядом с ним маячило лицо Алекса, когда он заворачивал меня в свою красную парку. [2]Он усадил меня на санки и тянул — надо думать, с помощью Джека — полмили, до ближайшего взрослого. Да, точно, с того дня. Следующее воспоминание — мы все в саду нашего старого дома в Вашингтоне. Холодно. Я запомнила кристаллики инея на земле и звон лопаты о промерзшую землю. Мне, наверное, семь лет — хомячка подарили родители два года назад за то, что я так храбро держалась со сломанной ногой. Хомячок «прожил долгую, счастливую и беззаботную жизнь» — так сказал над его могилой Джек. Еще я помню круглый сверток, торжественно опущенный Алексом в ямку, которую мальчики выкопали взятой у соседа лопатой. И еще помню, как горячие слезы бегут по моим холодным щекам и горячую ладонь Алекса. Он ничего не сказал, просто держал меня за руку, пока я не выплакалась. Память без предупреждения перескакивает на другое время — пять лет назад. Это воспоминание — туманный и мрачный отзвук предыдущего. В нем мне двенадцать лет и три дня. Я знаю это точно, потому что похороны состоялись через семь дней после маминой смерти. И опять Алекс держит меня за руку. На то есть причина — он заменяет мне папу, который не выдержал и сейчас, рыдая, стоит на коленях у открытой могилы. К нему тянется множество рук, готовых помочь. Джек — расплывчатое пятно на краю зрения, а потом он вообще попятился, выбрался из толпы и сбежал. Только сейчас я понимаю, что Алексу пришлось отпустить его одного, чтобы остаться со мной. Я совершенно ясно представляю перемазанные в сырой земле подошвы папиных ботинок, когда он стоял на коленях у могилы, — но больше ничего. Не помню, кто там был, что говорили, не помню ни цветов, ни гимнов. Только эти подошвы и Алекса рядом со мной — его рука как якорь. На поминках Алекс не сразу меня оставил. Он не ушел за Джеком. Не знаю почему. Глядя со стороны, Джек нуждался в заботе куда больше меня. Но Алекс не пошел искать друга. Он остался со мной, сидел на кушетке в стороне и вежливо отвечал на сочувственное бормотание склоненных над нами лиц. Именно Алекс потом провел меня сквозь толпу к лестнице, проводил в спальню, а когда я легла, укрыл пледом и присел на краешек кровати. Его рука лежала у меня на плече, пока я не уснула. Потом, буквально через несколько дней, папа увез меня в Лондон. Меня он не спрашивал, даже не предупредил заранее, просто сказал: «Сейчас подъедет такси». Я не упаковала вещи, не попрощалась со школьными друзьями. Замкнувшись в безмолвном пузыре горя, я не могла спорить. Осталась равнодушной, как будто папа предложил мне съездить в магазин. Зато Джек взвился как ракета. Он встретил известие об отъезде взрывом ярости. Этот взрыв высосал из меня последние чувства, словно брат заряжался энергией от меня и посадил батарейки. У папы тоже не было сил с ним спорить. Его батарейки умерли вместе с мамой. Так что Джек остался жить в семье Алекса в Вашингтоне, а я уехала в Лондон — родной город папы. Сперва мне было все равно, даже пустое место Джека, зиявшее между нами черной дырой, меня не трогало. Но когда через несколько месяцев я вышла из бесчувственной комы, во мне зазвенел гнев. Гнев на Джека, который меня бросил. И остался с Алексом. Однако гнев, как и большая часть других вещей в нашей жизни, быстро остывает, если его не подпитывать, так что в конце концов он совсем растворился в тоске по Джеку. Я начала переписываться с братом по электронной почте, мы снова стали разговаривать, и я обнаружила, что не могу на него злиться. Потому что, будь у меня возможность остаться с Алексом, я бы сделала то же самое. Не задумываясь.
2
Таможенный зал я проходила неуверенно, чуть спотыкаясь от недосыпа и ноющей боли в ноге. Взгляд мой скользил по пятнам лиц, скопившихся за раздвижной дверью в зал прибытия. Неизвестно еще, встречает ли меня Джек. А если встречает, то не для того ли, чтобы вручить обратный билет и препроводить за шкирку к стойке регистрации? — Лила! Я обернулась на знакомый голос. Джек, высунувшись из-за чужих спин, улыбался до ушей. От внезапного облегчения я чуть не рухнула, где стояла, оставив его подбирать осколки. Добравшись до барьера и упав ему на грудь, я ни с того ни с сего разрыдалась. Загнав всхлипы обратно, спрятала лицо у него на груди. Он отстранил меня и взял мою сумку. Я поднырнула под барьер, и он свободной рукой обхватил меня за пояс, направив через толпу к выходу. Когда мы выбрались на свободное место и пошли через зал, Джек критически оглядел меня. — Ну как, хорошо долетела? Я невольно улыбнулась. Я была до смешного благодарна, что он не тащит меня к регистрации и не задает самого страшного вопроса — зачем я здесь. — Да, все хорошо. Он переменился. Сразу и не скажешь, в чем и почему, но в нем появилось что-то такое, чего прежде не было. Джек всегда был уверен в себе, как все привлекательные люди. Но теперь, пока он лавировал в суете терминала, я отметила, что его аура словно обогатилась, как будто он, после укуса паука-мутанта, превратился в супергероя. [3]Если раньше Джек вполне сознавал свою привлекательность и на полную катушку использовал свои чары на девушках, то теперь его уверенность в себе выглядела неосознанной. Он был совершенно равнодушен к тому действию, какое производил на людей. Женщина, тащившая чемодан на колесиках, оглянулась на него через плечо, пара хихикающих девчонок чуть моложе меня подтолкнули друг друга локтями. Джек притягивал людей, но оставлял их вроде как в кильватере, качаться на поднятой волне. Он был в джинсах и белой футболке с воротом-хомутом. На вороте висели темные очки. Выйдя на яркое солнце, он надел их и блеснул мне улыбкой. Ну да, словно с рекламы «темных очков для полиции» сошел, подумала я, ощутив знакомый укол зависти. Сама себе я, среди здешнего загорелого, нарядного люда, казалась бледной и помятой. Мне хотелось домой, под душ. Домой — я поймала себя на мысли, что уже считаю себя дома. А ведь это еще только зал прибытия лос-анджелесского аэропорта. По дороге к южному берегу Джек непринужденно болтал. Внезапность моего появления висела между нами, как втиснувшийся в машину белый слон. Я старательно делала вид, что все в порядке, и занимала мысли тем, что сосредоточенно знакомилась с Джеком. И с его машиной. Не разбираюсь в машинах, но у этой вид был внушительный. Сколько же нынче получает морской пехотинец? Кожаная обивка, низкая крыша, система звукоизоляции и бестелесный голос, приветствовавший нас, когда мы садились. Джек правил легко и, не задумываясь, превышал скорость, маневрируя в потоке движения. Я расслабилась на сиденье и предоставила ему занимать меня разговором. Он порой отрывал взгляд от дороги, чтобы взглянуть в зеркальце заднего вида, а заодно и на меня. И рассказывал про свой дом: у самого пляжа — звучало это соблазнительно, много лучше, чем жить в шумном, полубандитском районе Южного Лондона. Пропуская мимо ушей рассказ, я принялась разглядывать его профиль. Брат сильно повзрослел — совсем не тот подросток, которого я видела в последний раз. Загорелый, стрижка длинновата для военного. Три года — долгий срок, наверное, мы оба здорово изменились. Знать бы еще, в какую сторону. Джек, словно подслушав мои мысли, покосился на меня и снова стал глядеть на дорогу. — Ты изменилась, Лила. — Да, выгляжу ужасно, — ответила я. — По-моему, часов тридцать, а то и больше совсем не спала. Я надеялась, что он не спросит почему. Хотя видела, что вопрос вертится у него на языке. Однако сказал он другое: — Я едва узнал тебя среди пассажиров. За три года, что мы не виделись, я немножко подросла, но мне все еще не хватало добрых шести дюймов до его шести футов. Волосы остались длинными, разве что стали чуть темнее того медового оттенка, который он помнил. На английском солнце волосы не выгорают. Глаза у нас совсем одинаковые, темно-зеленые, в густых черных ресницах, причем у Джека ресницы еще гуще и длиннее моих. В одном я действительно изменилась, но с виду этого не скажешь, а мысли не прочитаешь, в самом-то деле! Я была уверена, что брат говорит не о том, но заерзала на сиденье и выгнала из головы ненужные воспоминания. Когда Джек потянулся переключить передачу, я наклонилась потрогать его руку под рукавом футболки. Заметив, как поползли вверх мои брови, он повыше поддернул рукав, открыв татуировку на бицепсе: два перекрещенных меча, набитых черной тушью, и девиз над ними: «Semper Fi». — Вот мама разозлилась бы! — Да? Ну, она ведь не увидит, верно? Он опустил рукав и уставился на дорогу. Я тоже отвернулась к окну. Не надо было напоминать о маме. Кажется, за пять лет нам не стало легче слышать ее имя. Я видела, как напряглись у него желваки на скулах. У Джека, как и у меня, все чувства читались на лице, словно неоновая реклама. Кто бы мог подумать, что я через полчаса после встречи умудрюсь задеть его за живое. Надо быть осторожней, иначе он ни за что не разрешит мне остаться. — Что это значит? — спросила я, чтобы отвлечь его. Джек разжал челюсти. — Девиз морской пехоты. «Всегда верны». Скрещенные клинки — эмблема нашей бригады. Мы накалываем такое, закончив курс рекогносцировки и специальных операций. Эмблема бригады… он очень мало рассказывал о своей части по телефону. Я почти ничего не знала, и что такое рекогносцировка, [4]я так и не поняла. Знала только, что подготовка занимала два долгих года, и все это время с ним невозможно было связаться. Трудное было время. Меня осенила новая мысль. — У Алекса тоже такая? — Ну, само собой. Само собой… могла бы и догадаться. Я прикусила язык, чтобы не спросить: если Алекс примет яд, ты тоже выпьешь за компанию? Так всегда говорила мама, но вряд ли стоило об этом напоминать. — Кстати, он скоро подъедет. Мы тебя очень ждали. Сердце екнуло. Я бы не удивилась, выскочи оно из груди, как рисуют в комиксах. Я уставилась на брата, прикусив изнутри щеку, чтобы удержать счастливую улыбку. Не стоило показывать, в какой восторг привело меня это известие. Прошло полчаса, а мы все еще купались в кондиционированной прохладе машины. Я не сводила глаз с голубевшего за правым окном океана и мечтательно воображала, как выглядит Алекс в форме, пока Джек не прервал мою задумчивость, кивнув налево. Мы подъезжали к развилке. Большой указатель предупреждал о повороте на базу морской пехоты Лагерь Пендлтон. Когда мы проезжали поворот, несколько армейских грузовиков обогнало нас. Я скосила глаза им вслед. — Так вот где ты работаешь? — Именно здесь. — Лагерь большой? На вид большой. — Двести квадратных миль. Последние полчаса мы едем вдоль него. Я немножко подумала. — Ты живешь не на базе? — Нет, наши там не живут. Нам надо быть поближе к Сан-Диего и к границе. К границе? Надо думать, с Мексикой, а не со «штатом апельсинов». [5]Я задумалась, зачем так надо. Наркотики? Нелегальные иммигранты? Джек всегда переводил разговор на другое, стоило мне спросить, чем же все-таки занимается его часть. Я знала, что их, слава богу, не используют за границей, но после такого серьезного курса подготовки немного странно торчать в солнечной Калифорнии, разгуливая в штатском и гоняя на роскошных машинах. И, кстати, разве наркотиками и иммигрантами не положено заниматься полиции и пограничникам? Еще несколько миль — и мы въехали в Ошенсайд. [6]Маленький, выбеленный солнцем городок растянулся по берегу океана; такие поселки показывают в кино — и над ними лениво раскачиваются на ветру пальмы. Мы проехали несколько улиц и свернули у маленького двухэтажного дома, стоявшего чуть на отшибе. Квадратный двор зарос жесткой травой, вдоль фасада тянулась деревянная веранда. Подъехав к встроенному гаражу, Джек нажал кнопку на приборной доске, и гараж сам открыл нам двери. Когда мы вошли в дом, я остолбенела. Мне представлялась скромная обстановка, что-то вроде его старой спальни, а открылся интерьер из журнала «Идеальный дом». В холле у меня перехватило дыхание при виде деревянного столика для писем, стоявшего у двери. Ему было здесь не место. В последний раз я его видела пять лет назад, в нашем вашингтонском доме. Приглядевшись, я высмотрела еще две-три памятки детства: беленый книжный шкаф в гостиной, репродукция с картины Клее и древняя вешалка у входной двери. Не удивительно, что мне сперва показалось, будто пришла домой. Это было все равно как надеть зимой старое знакомое пальто. Мама никогда сюда не входила, но ее рука чувствовалась повсюду. Кухня, куда провел меня Джек, выглядела чуточку старомодной: большая керамическая раковина, потрескавшийся линолеум на полу и шаткий старый стол со стульями. Я поискала взглядом что-нибудь знакомое, однако узнала только открытку с Биг-Беном, прилепленную на дверцу холодильника — я сама послала ее Джеку год или два назад. На обратной стороне — откровенное вранье, мол, я счастлива и довольна жизнью. Я подошла поближе. Открытка вклинилась между россыпью листков бумаги и парой фотографий. Я поежилась, узнав на одной себя. Снимали три года назад, в наш последний приезд в Вашингтон. Взглянув на снимок, я вдруг пожалела себя четырнадцатилетнюю. Лицо было испуганным, словно девочка на фото скрывала страшную тайну. Шутка в том, что в то время я понятия не имела, какие бывают страшные тайны, — была просто испуганным подростком, в смятении от раскола между отцом и братом, и сомневалась, увижусь ли еще с Джеком или с его лучшим другом. Мне захотелось порвать фотографию в клочья, но я сдержалась. А на другой снимок, уже замеченный уголком глаза, я едва взглянула. Это было, как почесать зудящий струпик, — мгновенье удовольствия, а за ним боль и выступившая кровь. На фото с обтрепанными уголками смеялась, крепко обнимая мальчугана, светловолосая красавица. Его голова находилась в тени, выше синело небо. Мальчуган был Джек, а женщина — моя мать. Слева, у нижнего края, торчала еще одна, совсем светлая макушка, но моего лица было не разобрать. Я отвернулась, желая отгородить Джека от фотографии, однако вспомнила, что он сам ее сюда повесил и натыкался на нее взглядом всякий раз, как подходил за пакетом молока. Надо думать, это признак выздоровления. — У тебя уютный дом, Джек. Правда уютный. — Да, — кивнул он, — и приятно в него вернуться. Я молча согласилась с ним, а потом, напустив самый равнодушный вид, спросила: — А где Алекс живет? Удивляюсь, что вы с ним не вместе. Безразличный тон стоил мне немалых усилий. Джек расхохотался. — Вопреки общему мнению, сестричка, мы с Алексом не срослись как сиамские близнецы. До Алекса от меня пять минут. У него очень крутое холостяцкое гнездышко на набережной. Сердце заныло. Холостяцкое гнездышко? Ну конечно. Глупо думать, что Алекс ни с кем не встречается. Он хорош собой, и, пусть я небеспристрастна, факт остается фактом: они с Джеком вне конкуренции по части внешности и обаяния. В десять лет я молча страдала, наблюдая, как Алекс встречался то с одной, то с другой девицей — все старше меня, и им уже было, чем заполнить лифчик; я просто умирала, глядя на них. Но в мире фантазий, который я создала после переезда, Алекс существовал в бездевичьем вакууме. Иначе я просто сошла бы с ума. А теперь слова «холостяк» и «гнездышко» крутились в моем сознании, стирая тщательно выстроенные воздушные замки и заменяя их картинами теплой ванны и женщин в бикини. «Дыши!» — напомнила я себе. Это Алекс. Не Джек. Алекс, рядом с экстравертом Джеком, всегда носил маску холодной собранности. Он никогда не гонялся за девчонками и извинялся перед ними, когда Джек забывал, как их звать. Он держался в стороне, наблюдал, молча вздернув бровь, как Джек кружит над добычей. Так что, даже поселившись в холостяцком гнездышке, вряд ли он еженощно принимает в нем бесконечную череду женщин. Да-да, Лила, хватайся за соломинку! — Есть хочешь? Или пить? — спросил Джек. Где там думать о еде! Живот стянуло в узел. Я покачала головой. Джек провел меня через прихожую и показал белую коробочку на стене у входной двери. — Это сигнализация, — сказал он, щелчком открывая крышку. Внутри оказалось устройство, словно попавшее к нам из фильма о будущем, с мигающими лампочками и тач-падом, снабженным буквами и цифрами. — Код — 121205, — продолжал он. — Устанавливать сигнализацию надо не только когда выходишь, но и когда ты в доме. Если кто-то запустит ее, когда ты внутри, дом закроется наглухо. Будет не выйти. Тогда просто затаись и жди меня или полицию. Я молча таращилась на него несколько секунд. Дело было не в инструкции, а в коде. День смерти матери. Джек, не обращая внимания на мое лицо, защелкнул крышку. Я кое-что понимала в паранойе. Папа тоже установил сигнализацию в нашем лондонском доме. Только вот маму сигнализация не спасла. Джек подхватил мою сумку, брошенную под лестницей, и рукой указал наверх. Я поднялась первой и задержалась на площадке, не зная, куда идти. Джек протиснулся мимо меня к двери в конце короткого коридорчика. Открыл и пропустил меня в комнату, которая на те дни, пока он позволит мне остаться, должна была стать моей спальней. Славная, простая комната. Кровать, тумбочка с колючим кактусом в красном горшке и голубое мягкое кресло в углу — еще одна памятка прежней жизни. Окно выходило в сад за домом. Неплохо бы прожить здесь всю жизнь. — Здорово. Спасибо, — сказала я, обернувшись к нему. Было немножко неловко оттого, что брат все еще не знал, зачем я приехала. Я не говорила, он не спрашивал. Джек поставил мою сумку на кресло. — Спать хочешь? Тебе бы, пожалуй, не помешало. У меня на сегодня еще несколько дел. Когда проснешься, поужинаем и поговорим. Ну вот, слово сказано. Поговорим. Следовало ожидать. У меня будет еще несколько часов, чтобы обдумать разговор. Я глянула на часы на столике у кровати. Почти половина четвертого. Стоило взглянуть на постель, как меня потянуло в сон. — Ладно, план ничего себе, — согласилась я и подошла к оставшемуся в дверях брату. Остановилась в нескольких дюймах и опустила голову ему на грудь. Джек меня обнял, и я пробормотала ему в футболку: — Спасибо. — Да все в порядке, — тихо ответил он. Я почувствовала его губы на своей макушке, а потом он вышел. Я села на кровать, сбросила туфли и откинулась на прохладные простыни. Они так и манили, но после полета кожа у меня блестела от липкого пота, и душ был сейчас нужнее, чем сон. Я застонала и села прямо, нашла взглядом свою сумку. Она зависла над креслом, сама расстегнула молнию и двинулась ко мне. Сообразив, что делаю, я вздрогнула и со стуком уронила сумку на пол. — Лила, ты в порядке? — окликнул снизу Джек. — Да, все нормально, просто сумку уронила, — отозвалась я и, шумно дыша, упала на колени. Надо с этим справиться. Никогда больше не прибегать к этой способности, ни за что. Взять за правило. Соблюдать его совершенно необходимо, если я хочу избежать новых случайностей с чужими глазами. Если не хуже. Надо быть внимательней. Я ведь неплохо справлялась в школе и вообще на людях. Просто гораздо трудней владеть собой, когда переутомишься. Когда переутомишься или когда кто-то приставит нож тебе к горлу. Я залезла в сумку, нащупала чистое белье и футболку. Странное занятие. Пришлось напрячь мускулы, которые уже довольно давно бездействовали. Придется привыкать.3
Я сидела на краю кровати. Голова от смены часовых поясов еще кружилась, но внутри все гудело, словно во сне я подзаряжалась от высоковольтной линии. Разбудили меня голоса внизу. Один принадлежал Джеку: я слышала, как он весело болтает и смеется. Другой звучал мягче, глубже, и этот голос я узнала бы где угодно, даже во сне. Он пробрался в сновидения и вытолкнул меня в явь. Алекс. В комнате было темновато — за окном смеркалось. Я посмотрела на часы — половина восьмого. А казалось, проспала всего минут десять. Перемена часового пояса чувствовалась во всем теле, но куда сильнее меня тревожил голос внизу. Сердце часто стучало, щеки загорелись. Я нацелила взгляд на выключатель и прищурилась — свет загорелся и тут же погас. Выбранив себя, я встала и включила свет рукой. Часть души — большая часть — звала немедленно сбежать по лестнице. Мне вдруг стало необходимо увидеть Алекса сию секунду. Как будто последних три года я провела на дне океана, на одном глотке воздуха, а теперь увидела небо или кислородный баллон всего в нескольких шагах от себя. Но примятые подушкой волосы и жеваная футболка придавали мне не лучший вид, и тщеславие победило. Еще пара минут ожидания не убьют меня, зато Алекс, глядя на меня, не припомнит содержимое мусорного бачка. Только вот что надеть? Я не слишком хорошо соображала, когда собирала вещи, наугад выхватывая из ящиков то одно, то другое. Похоже, у меня теперь найдется одежка для любого занятия, кроме разве что лыжной прогулки. Я вытащила голубовато-синее шелковое платье. Понятия не имею, на что я рассчитывала, выбирая его, но ведь заранее никогда не знаешь. Еще нашлась школьная блузка, которая тут же полетела в мусор. Пусть не напоминает, где мне сейчас полагалось быть! В конце концов я натянула джинсы и сменила мятую футболку на пурпурный жилетик и повернулась к зеркалу над туалетным столиком. Волосы дыбом — я улеглась, не высушив их, и теперь походила на Элиса Купера, только блондинистого. Пришлось спешно причесаться, раздирая щеткой спутанные концы волос. Обычно я обходилась без косметики, но сегодня надо произвести впечатление. Немножко туши для ресниц и, пожалуй, блеск для губ. Румяна ни к чему, это уж точно. Я пошарила глазами по столику в поисках косметички, не нашла и тихонько застонала. Замечательно! Просто превосходно! В кои-то веки мне понадобилось потрясти кого-то красотой, прибавить себе лет, и вот, косметичка осталась за пять тысяч миль! Отражение в зеркале не радовало. Вчера походила на покойницу, а сегодня слишком даже живая — как будто чем-то взбудоражена. И уж тут ничего не поделаешь. Я покусала губы, чтобы стали поярче, в надежде отвлечь внимание от пылающих щек, глубоко вздохнула раз-другой… Выдержу! Я вышла на площадку и что было силы вцепилась в перила лестницы. Как это я умудряюсь управлять неодушевленными предметами, если меня не слушаются собственные ноги? Голоса из кухни замолкли посреди фразы. Я чувствовала себя актрисой, выходящей на сцену перед целым миром, не зная слов, даже не прочитав роли. Услышав, как отодвигаются стулья, я запрыгала через ступеньку, увидела сверху макушку Алекса и задохнулась, — а на следующем шаге оступилась и очертя голову полетела вниз. За долю секунды перед тем, как врезаться в стену, еще успела подумать, что встреча получилась не совсем такой, как мне представлялось каждый час каждого дня последних трех лет. Я невольно зажмурилась, сжавшись в предчувствии удара. И налетела на что-то массивное, только это была не стена. Я потихоньку открыла один глаз. Алекс обнимал меня за плечи — так поймал. Я упиралась в него ладонями. Он качнулся на каблуках, не отпуская меня. Надо было бы убрать руки, но они, как раньше ноги, отказались слушаться. Вот он — буквально весь мой, как мне мечталось, только в мечтах на мне было меньше одежды. Какая мускулистая у него грудь — не хуже, чем в моих фантазиях. Макушкой я как раз доставала ему до плеча. Хотелось примостить туда голову, да так и остаться, но уголком глаза я увидела Джека и не хотела, чтобы он заметил, какое обалделое блаженство написано у меня на лице. Я выпрямилась и резко отстранилась, Алекс меня выпустил. Я ахнула. Он был еще красивее, чем мне помнилось. От голубых как льдинки глаз на загорелом лице у меня внутри все перевернулось. Пришлось ухватиться за перила, чтобы не упасть снова. — Рад тебя видеть, Лила. — Алекс хихикнул. Я горестно улыбнулась в ответ. — Ага, и я. — Способность к связной речи меня покинула. — Обнимемся как следует? — Он распахнул руки. Я шагнула к нему. Объятия были знакомыми, теплыми и, по правде сказать, неожиданно болезненными. Нет, он не сделал мне больно, но ударивший в голову знакомый запах, прикосновение, оживившее так много воспоминаний, заставили меня вздрогнуть, словно кто-то вдруг включил на полную мощность звук молчавшего телевизора. — Давно не виделись. Ты отлично выглядишь, — сказал Алекс, вернувшись в кухню. Он отодвинул для меня стул, и я села, а он, высокий и подтянутый, остался у кухонной стойки. Джек подошел к плите, на которой что-то варилось. — Ну, так что за дела? — спросил Алекс. — Что за бегство в Южную Калифорнию? Лондон слишком скучен для подростка, и ты решила проверить, не окажется ли веселее в военном городке? Вряд ли его подговорил Джек, Алекс никогда не делает того, чего сам не хочет. — Ну да, что-то в этом роде, — пробормотала я. Мне сейчас не хотелось отвечать на вопросы. Не стоило задираться и насчет «подростка». Я вернулась к людям, которых любила больше всех на свете. Я чувствовала себя цельной. И такой счастливой, какой давно уже не бывала. — Ну, и когда ждать Сару? — обратился Алекс к Джеку. Счастье было недолгим. Моя улыбка растаяла, а грудь сжало так, что чуть не треснули ребра. Какая еще Сара? — Она на работе. Обещала подъехать завтра, — ответил через плечо Джек. — Жаль. Ей не терпелось познакомиться с тобой, Лила. Ты ее полюбишь, — бросил Алекс в мою сторону. Это меня добило. Сердце дернулось и замерло. У Алекса есть девушка, и он произносит ее имя и слово «любить» в одном предложении. — Нашлась женщина, которая приручила Джека, — продолжал Алекс. — Отдаю ей должное, до сих пор это никому не удавалось. Я помотала головой, чувствуя, как снова встрепенулось сердце. — О чем это ты? — пробормотала я и повернулась к Джеку. — У тебя… есть девушка? Насколько я знала Джека — а в моем знании явно зияли пробелы величиной со сверхновую, — постоянство было ему свойственно не больше, чем мне — прилежание в учебе. Ухаживания, флирт, шалости на одну ночь — да, но от постоянных отношений Джек обычно удирал с визгом. А может, я не права? Может, за последние три года я перестала его понимать? — Ага, сестренка, именно девушка, — подтвердил он. У меня отвисла челюсть. Я встала и пробралась к столику у плиты, чтобы заглянуть ему в лицо. — Подробности! — Зовут Сара. Достань горчицу. Он повернулся, чтобы поставить на стол шкворчащую сковородку. — Сара, а дальше? Я не знаю, где у тебя горчица. Не увиливай. Алекс через мою голову потянулся к шкафчику. Пришлось пригнуться, чтобы не ударило дверцей. При этом я коснулась щекой его руки. Мысли вдруг свернули на другое, а сердце опять застучало. Надо мной хлопнула дверца, и Алекс протянул Джеку банку горчицы. За эти секунды его профиль до мельчайших подробностей отпечатался в моей памяти, как круг солнца на фотобумаге. Он был совсем близко; мне стоило на какой-нибудь дюйм склонить лицо, чтобы коснуться губами его шеи. Я устояла перед искушением погладить легкую щетину на подбородке. Недавно Алекс коротко, по-военному подстриг темно-русые волосы — что недавно, было заметно по светлой незагорелой полоске вдоль линии волос на загривке. В уголках глаз пролегли морщинки, подозрительно намекавшие, что он сдерживает смех. Я отлично понимала, как жалко выгляжу. Алекс, словно почувствовав пристальный взгляд, обернулся, и я отвела глаза, уставившись через его плечо на бифштексы, которые выкладывал на тарелки Джек. Вдруг что-то теплое обхватило меня за талию, между поясом джинсов и блузкой, выдернуло из-за столика и мягко опустило на пол. Я вскинула голову. Конечно, он тоже вырос, даже на дюйм или на два перерос Джека. Алекс убрал руки с моей талии и коротко улыбнулся. — Поужинаем? Потом отодвинул для меня стул, и я чуть не рухнула на него. Алекс придвинул меня к столу и сел по другую сторону рядом с Джеком. Я собралась с силами и переключилась на брата. — Ну давай, рассказывай. Что за Сара? Где ты с ней познакомился? — Она работает с нами, в одной части. — Он покосился на Алекса. — Отличная девушка, — вставил тот. Мне не понравилось, что Алекс хвалит девушку, пусть даже чужую. Скажем, Сара — не его девушка, но это еще не значит, что у него нет своей. Правда, если бы была, Джек, наверное, не назвал бы его дом «холостяцким гнездышком»? Понятия не имею, какой вариант хуже. Все равно что играть в русскую рулетку с полным барабаном. — Но ведь женщин в морскую пехоту вроде бы не берут? — Это я знала точно, посмотрела в «Гугле». — Не берут. Она не в пехоте. Она нейробиолог. Теперь я просто опешила. — Нейробиолог? Зачем вашему подразделению нейробиолог? Алекс украдкой переглянулся с Джеком. Как будто он тоже с интересом ждал ответа. Оригинально! — Ну, вроде бы так положено, — неловко вывернулся мой брат. Неужели? Странными же делами занимается современная армия. Я прищурилась: — Значит, у тебя роман с девушкой, которая изучает мозг? Может, это такой эксперимент? — Ха-ха! — А сколько ей лет? Наверняка университетский курс нейробиологии не укладывается в три года. Значит, Джек завел женщину старше себя. — Двадцать шесть. — Он взглядом посоветовал на этом остановиться. Я проглотила первые просившиеся на язык слова. — И давно вы встречаетесь? Где она живет? — Восемь месяцев. А живет на базе. — Ты же говорил, что ваши на базе не живут? Ага, я его поймала! Он ответил без запинки: — Наши не живут. Она живет. Ей лучше на базе. — Почему? — спросила я. — Ты не передашь горчицу? — вмешался Алекс, потянувшись через стол и кинув на Джека суровый взгляд. Потом повернулся ко мне. — Кстати о том, кто где живет… Теперь уже я строго глянула на него. Я всегда понимала, когда эти двое виляют. Как в тот раз, когда, войдя к Джеку в спальню, чуть не застукала их за просматриванием «Плейбоя». Тогда они так же переглядывались. Слова Алекса повисли в воздухе. Оба смотрели на меня, и в глазах был вопрос — один на двоих. Атака с обоих флангов. Чтобы выиграть время, я отрезала кусочек мяса. У столового ножа было зазубренное лезвие. Я отодвинула тарелку и уставилась на нож. Есть мне вдруг расхотелось. — Лила, может, расскажешь, в чем дело? Я так долго хранила тайну в себе, что уже не могла ее выпустить. И не находила слов. Кроме того, я ведь завязала, значит, и говорить не о чем. Я могла придумывать тысячу оправданий, но настоящая правда была в другом: не хочу, чтобы Алекс смотрел на меня, как на ненормальную. Хватит и того, что он видит во мне сестру друга. Я набрала воздуха в грудь и сделала первую попытку: — В школе сейчас подготовка к экзаменам. Мне просто пришло в голову, что неплохо бы поехать и познакомиться с колледжами. — С колледжами? — Джек нахмурился. — Ну, знаешь, в которые поступают после школы. Или, скажем так, которые бросают, когда кого-нибудь подцепят. — Очень смешно. Ты сегодня в форме, Лила. А почему ты решила искать колледж так далеко? Он явно был недоволен. Я покосилась на Алекса. Тот перестал жевать и сейчас исподволь разглядывал меня. Хотела бы я знать, о чем он думает! — По-моему, здешние колледжи лучше. Университет Сан-Диего заслужил хорошую репутацию. Или Южно-калифорнийский… — на этом я иссякла. — Лила, я не уверен, что Калифорния — хорошая идея. Слова брата ударили меня как пуля, все во мне замерло. — Я… но… я не могу остаться в Англии. — Слушай, дело не в том, что ты мне здесь не нужна. Просто… — он тоже не сразу нашел слова. — Это не самое безопасное место. Ну, еще бы, Южный Лондон, конечно, безопаснее! Следовало сразу рассказать ему о том нападении. Может, тогда он понял бы, что в его аргументах хромает логика. Но это значило бы открыть свою тайну. Да и так у Джека с логикой слабовато. Ошенсайд, конечно, не уголовный район. Большущая военная база за первым поворотом наверняка действует на любого преступника, кроме самых тупых, как полицейская сирена и мигалка. Но тогда зачем ему такая навороченная сигнализация? Может, Ошенсайд и вправду криминальная столица, а я просто чего-то не знаю? И все-таки… Джек вдруг сощурился, отложил вилку и нож. — Это из-за мальчика, что ли? Что?.. С чего вдруг? Мои мысли споткнулись на совершенно неожиданном повороте беседы. — Мальчика? Какого?.. Нет! Неужели он знает про Алекса? Что, у меня на лице написано? Неужели они оба догадались? Я не один год обдумывала побег домой под предлогом колледжа и затеяла это, конечно, не ради достоинств американского образования, а именно ради «мальчика». Хотя мальчиком его уже не назовешь. — Тогда с чего ты так внезапно сорвалась? Нельзя было подождать? Тебе до колледжа еще целый год. Да, тут он меня поймал… — Уехала среди ночи, даже не позвонила, только е-мейл послала… А что бы ты стала делать, если бы я его не получил? — Добралась бы автобусом. — Лила! — Джек уже всерьез сердился. — Нельзя скакать через полмира, никого не предупредив! — Я тебе сообщила, — оправдалась я, — и Марии оставила записку. — Е-мейл забудем, а записка экономке не в счет. Ты же знала, что она позвонит отцу, а он — мне. Он был… скажем, не слишком доволен. — Джек давно не разговаривал с отцом, и я вполне представляла, как от напряжения между ними гудели в трубке помехи. — Я обещал ему о тебе позаботиться — однако завтра первым делом позвони ему. — Джек, обязательно сейчас об этом говорить? — Вечер катился к черту. Алекс выглядел очень серьезным, а я была сыта по горло. Понятно, что звонить папе придется, но при телефонном разговоре всегда можно повесить трубку. От Джека и Алекса так легко не отделаешься. Ясное дело, обоих учили вести допрос. Они показывали высший класс. — Лила, а если бы меня не оказалось дома? Что бы ты стала делать? Я оглянулась на Алекса. Его лицо оставалось по-прежнему непроницаемым, и не похоже было, что он готов броситься мне на помощь. — Наверное… ну, не знаю. Я об этом не думала. Ничего бы со мной не случилось! — хотелось заорать мне. Между прочим, я давно уже сама о себе забочусь!.. Я опустила взгляд на тарелку. От слез щипало глаза. Вот уж не ждала такого мгновенного перехода от болтовни к родительскому выговору — да еще от кого? — от собственного брата! — А следовало бы подумать. Что он хочет сказать? Что мне не надо было приезжать? Что я ему здесь не нужна? Раздался звон упавших на тарелку ножа и вилки и скрип стула по линолеуму, когда я рывком отодвинулась от стола. Не хочу больше терпеть этот допрос. Мне нужен воздух! Я дернула заднюю дверь и вывалилась наружу. Алекс что-то сказал Джеку, скрипнул стул. Надо было собраться с духом, пока кто-то из них не вышел за мной. Оглядевшись, я увидела, что выскочила на заднюю веранду. Перила доходили мне до пояса — я облокотилась на них, разглядывая силуэты двух пальм, покачивавшихся на фоне розовато-лилового неба. Потом дверь позади тихонько открылась, но шагов я не услышала. Чуть повернула голову… В шаге от меня стоял Алекс. — Лила? — тихо, почти шепотом произнес он. — Ты как, нормально? — Да, отлично. Он положил ладонь мне на плечо, и я закрыла глаза, когда все тело развернулось в одном вздохе. — Он не хочет, чтобы я здесь жила! Я ждала уверений, что мне это просто почудилось, однако услышала другое. — Не в том дело. Он за тебя волнуется. Ты свалилась как снег на голову, оправдываясь каким-то дурацким предлогом, колледж, видите ли… — Это не предлог… — Но возражение даже мне самой показалось слабым. Алекс искоса взглянул на меня и чуть улыбнулся. — Лила, сколько мы с тобой знакомы? Ты не думаешь, что я вижу тебя насквозь? Надеюсь, не совсем уж насквозь. — Ты приехала и можешь остаться, сколько тебе надо. Я попрошу Джека пока от тебя отцепиться, но потолковать с ним все же следует. Он твой брат. Он сказал: «Можешь остаться, сколько тебе надо». Хм… понимает ли он, что это значит — навсегда? Впрочем, Алекс прав. С Джеком нужно поговорить. Нужно объяснить ему, что я уже не ребенок. Что, если я решу поступать в местный колледж, он не сумеет мне помешать. Если придется, закушу губу и выдержу еще год в лондонской школе, но окажусь здесь в тот же день, как сдам последний экзамен. Беда в том, что, если этим двоим я не нужна, можно с тем же успехом оставаться в Англии. Снова стукнула дверь — к нам вышел Джек. Он быстро прошел мимо Алекса, хлопнув его на ходу по спине, словно говоря: «Спасибо, дальше я сам». Алекс уловил намек и вернулся на кухню. Мне ужасно хотелось пойти за ним, но Джек уже стоял рядом. Я опустила голову ему на плечо и вздохнула, почувствовав ладони брата у себя на спине. — Извини, сестренка. Понимаешь, твой е-мейл меня напугал. Только и всего. Мне показалось, раз ты так сорвалась, наверняка что-то случилось. Мне не нравится, что ты сбежала из дома. — Не из дома, а домой — большая разница. — Побег есть побег, Лила. — Ничего не случилось, Джек. Ты за меня не бойся. — Все равно буду бояться. Я каждый день о тебе беспокоюсь. Ты же моя младшая сестренка. — Я уже не маленькая, Джек. — Для меня ты всегда останешься маленькой сестренкой. С этим я и не думала спорить. — Я правда рад, что ты здесь, Лила. — Он поцеловал меня в висок. — Я по тебе скучал. Оставайся, сколько захочешь, хоть неделю, хоть две. Обсудим все утром. Неделю? Две? У меня упало сердце. Это слишком, слишком мало!4
Часа в два ночи я подскочила на кровати, сжимая в кулаках скомканное покрывало. Сердце колотилось, словно после бега с препятствиями, даже в ушах стучала кровь. Я не сразу сообразила, где нахожусь. Выждала, пока глаза привыкнут к темноте, и, узнав спальню, расслабилась. Адреналин понемногу рассасывался. Я свесила ноги на пол и посидела, всматриваясь в расплывчатые тени. Я привыкла к кошмарам. После маминой смерти меня месяцами преследовал один и тот же сон: как она в панике бежит по дому в залитом кровью платье. В тех снах я всегда бежала за ней, видела, как она почти вслепую налетает на мебель и спотыкается о нижнюю ступеньку лестницы. Потом она оглядывалась на меня через плечо и кричала, кричала мне в лицо… Последний кошмар был покруче. Все как обычно, только при высоком разрешении, так что я чувствовала запах крови; кровь пахла ржавчиной и перезрелыми вишнями. Я видела заусеницы на деревянных перилах. Обычно мои кошмары заканчивались, когда она вскрикивала, оглянувшись. Сейчас, вместо того чтобы проснуться, я перенеслась в другое место. Я была уже не у нее за спиной, а наверху, и видела ее смерть издали. А потом увидела саму себя, в школьной форме, в рваных колготках, с круглыми от страха глазами, с ножом, которым чуть не выколола глаз малолетнему грабителю. На зазубренном лезвии была кровь, теплые липкие струйки текли по моей руке. Это меня и разбудило. Я расчесала пальцами волосы, сдернув съехавшую ленточку-резинку. Нужно раздобыть воды. Смыть картины сна и, между прочим, прекратить психовать из-за того, что я сотворила или чуть не сотворила с тем лондонским мальчишкой. Я на цыпочках вышла в коридор. У Джека свет не горел. Я знала, что ему завтра рано на службу, поэтому как можно тише спустилась по лестнице. Вышло, однако, не слишком тихо, — ступеньки под ногами скрипели. На полпути я остановилась и прислушалась. У него в спальне царила тишина. Выходит, не так уж трудно перехитрить оперативника спецназа. Шаркая босыми ногами по кухонному линолеуму, я добралась до холодильника и простояла минут пять, глядя на снимок смеющейся мамы и стараясь впечатать этот образ поверх картины из сновидения. Может, и Джек держал его здесь, пытаясь вытеснить другие, страшные образы своего воображения. Наконец я открыла дверцу и окунулась в искусственный холод, наслаждаясь пробежавшими по рукам мурашками. — Ты что, проголодалась? Я взвизгнула и поспешно зажала рот ладонью. — Какого черта! Ну, ты меня напугал, — прошептала я, в полуобмороке повиснув на дверце холодильника. Вряд ли моему сердцу на пользу такие частые всплески адреналина. Алекс стоял прямо у меня за спиной. Бог знает, давно ли он меня выследил. Придется мне пересмотреть свое мнение о подготовке морской пехоты. Я наградила его выразительным взглядом и кое-как добралась до стула. — Извини. — Включив верхнюю лампу, он посмотрел на меня с беспокойством. — Ладно, порядок, — пробормотала я, моргая от яркого света. — Это просто от неожиданности. Я думала, ты уехал домой. — А у нас, понимаешь… — он запнулся, и я подняла взгляд. — У нас по работе возникла непредвиденная ситуация. Джек поехал разбираться, вот я и решил поспать на диване, — вдруг ты проснешься, а он пропал. Я с улыбкой покачала головой. — Обычно в таких случаях обходятся записками. Алекс красовался в тех же синих джинсах, только рубашку сменил на белую футболку. Мне было по-настоящему больно оторвать взгляд от его плеч и рук — словно срываешь пластырь с век. У края рукава чернела та же татуировка, что у Джека, и мне хотелось погладить ее пальцами, накрыть ладонью. Когда я сумела вернуть мысли на менее опасный курс, то заметила, что он смотрит вниз и на лице у него вопрос. Я вдруг вспомнила, что на мне одна футболка, которая не достает до колен и едва прикрывает синяки, оставленные велосипедом. Но Алекс смотрел не на мои голые ноги и не на синяки. — Ого, знакомая футболка! Господи! Внутри я вся сжалась. Щеки обдало жаром. Я заставила себя непринужденно оттянуть подол футболки, словно сама забыла, что на мне надето. Как будто я не знала! Как будто не я несколько часов назад, раздевшись, натянула эту футболку, в которой спала почти каждую ночь. Не задумываясь и уж точно не догадываясь, что прежний хозяин этой футболки увидит меня в ней среди ночи. Я простодушно округлила глаза. — А, ты об этом? Алекс сосредоточенно разглядывал полустершийся девиз штата Вашингтон на груди футболки. Жаль, что он не слинял совсем. — Моя старая футболка, я точно помню! — Да что ты? — Голос у меня взлетел на октаву вверх, и я спешно понизила тон. — А я думала, Джека… Нашла ее случайно и вроде как приютила. — Я рискнула поднять на него глаза. Алекс смотрел озадаченно. — В ней уютно спать. — Ага, вижу. — Теперь он уже улыбался. Надо менять тему, пока цела. — Ты как, не хочешь чаю? — Да, хорошо бы, спасибо. Наливая чайник, я чувствовала, как его взгляд прожигает мне спину. — Действительно было так плохо? Я обернулась, нахмурившись. — Ты о чем? — В Лондоне. Жить с папой. Я вижу, что ты несчастлива. И по твоим е-мейлам чувствовал. Расскажи, как там. Я чуть не выронила чайник. — Ничего особенного. Просто там я не дома, понимаешь? Алекс ничего не сказал, но и взгляда не отвел. Как ему объяснить? Если я хочу и впредь с ним видеться, лучше не признаваться, что была несчастлива без него. Ух, как все сложно! Особенно когда он таращится, словно и впрямь хочет увидеть меня насквозь. От такого взгляда мысли путаются. — В Вашингтоне я всегда чувствовала себя своей. В родной семье. У меня были ты и Джек… — Я рискнула глянуть на него. Алекс коротко улыбнулся и снова помрачнел. — В Лондоне я никого, кроме папы, не знала, а он почти не бывал дома. И еще я долго не могла разговаривать, словно онемела. — Голос у меня сорвался. — К тому времени, как это прошло, я оказалась… отдельно, не такой, как все, вроде как не вписалась в компанию. Слишком много было такого, о чем нельзя говорить. Вот, например, под «не такой, как все» я подразумевала не американский акцент и погибшую мать, а внезапно прорезавшуюся необъяснимую способность двигать вещи взглядом. Вероятно, она относит меня к категории «людей со странностями». Черт возьми, это еще мягко сказано! Повисла неловкая пауза. Я отвернулась, включила чайник и полезла в шкафчик за чайными пакетиками. — Я очень мало о тебе знаю, — произнес Алекс. Я прикусила губу. Он и не представляет, насколько прав. — Что за черт? Я завертела головой, не понимая, что заставило Алекса выругаться. Он морщился, глядя на мою правую ногу. Свободной рукой я кое-как одернула футболку, прикрыв уродливый черный синяк, который, словно пятно нефти, расползался по бедру. Алекс присел, кончиками пальцев отвел мою руку и прощупал пятно до колена, точно врач, проверяющий, нет ли перелома. Он действовал быстро и методично. Неужели такая реакция на травму стала у подготовленных морских пехотинцев рефлексом? Если так, придется почаще набивать синяки. Я резко втянула воздух: больно не было, но от его пальцев ногу словно простреливали легкие искры. Он убрал руку. — Извини. Вообще-то, извиняться следовало мне. Я могла бы простоять так всю ночь и еще немножко. Одернув футболку, я отвернулась, скрыв от Алекса синяк. Мне было неловко глядеть ему в лицо — как бы он не увидел в моих глазах заготовленную ложь! Однако Алекс просто молча придвинулся к холодильнику, открыл его и вытащил что-то из морозильной камеры. Затем, обернувшись, сдернул висевшее рядом полотенце. Туго обмотал пакетик со льдом и, придержав за плечо, усадил меня на стул. Потом встал на колени и прижал полотенце со льдом к больной ноге. Я взвизгнула от внезапного холода, но он, не обращая внимания, взял мою ладонь и заставил придержать лед. Теперь он смотрел на меня снизу вверх. — Что с тобой стряслось? — Ничего особенного. Алекс медленно выпрямился. — Тогда почему бы не рассказать? — Между бровями у него появились хмурые морщинки. — Что? Это связано с твоим приездом? Тут я поняла, что отшутиться не удастся. Он слишком хорошо меня знал и сразу поймал бы на вранье. А может, прикосновение его пальцев расшевелило во мне какую-то маленькую слабость. Мне уже самой хотелось рассказать. — Ладно, тебе скажу, только обещай, что Джеку ни слова — не то я прикушу язык. — Я не хотел бы таиться от Джека. — Вы что, ребята-женатики, что ли? Обещай, или я ни словечка не скажу! — Он молчал, и я начала вставать со стула. Алекс сделал полшага вперед. — Хорошо-хорошо. Ничего не скажу. — Ладно. — Я запнулась. — На меня напали грабители. Двое парней на великах. Ничего особенного. Он, прищурясь, разглядывал меня. — Так почему было сразу не рассказать? Я сглотнула. — Из-за Джека. Ты же понимаешь: если он узнает, то ближайшим рейсом вылетит в Лондон их искать. — Я перевела дыхание. — Слушай, нельзя защищать меня всю жизнь. Я сама умею за себя постоять. А у вас ваши военные дела: «миссия невыполнима» и все такое. Вряд ли в ваши обязанности входит нянчиться с маленькой сестренкой, а кроме того, если вздумаете со мной возиться, у вас не хватит времени устраивать всякие там диверсии. Взглянув на Алекса, я заметила, что он сжал зубы так, что рот превратился в твердую прямую полоску. Я усомнилась, что это добрый знак, и сделала новую попытку. — Нечего вам за меня волноваться. Говорю же, я в состоянии за себя постоять. Те двое даже не сумели отобрать у меня ай-пэд. Он моргнул. — Как ты с ними справилась? Щеки у меня раздулись, как бока рыбы-фуги, и я резко выдохнула. — Ну, наверное, я очень крутая ниндзя! Алекс, похоже, переваривал информацию. Наверное, представлял, как я луплю юных бандитов. Я приготовилась к ливню новых вопросов и уже удивлялась, зачем вообще открыла рот. Наконец он нарушил молчание: — Мы не устраиваем диверсий. — Правда? — Правда. Я только рада была сменить тему. — А чем же вы тогда занимаетесь? Я думала, вы в каком-то спецназе. — Меня не особенно интересовали их повседневные обязанности. Все мои представления о спецслужбах ограничивались сериалом «24 часа» и бондианой. При мысли, что кого-то из них могут ранить, мне становилось по-настоящему больно, словно что-то втыкалось в ребра, мешая дышать, — поэтому я давно уже придумала для себя диснеевскую версию спецназа: с говорящими и поющими зверятами, которые переводят старушек через дорогу. — Ты бы не поверила, скажи я, чем занимаюсь… — В уголке его рта мелькнула ехидная улыбка, но тут же пропала, сменившись озабоченным взглядом. — Тебе надо в постель, — вдруг сказал Алекс. — Ты, верно, совсем вымоталась. — Это точно, — призналась я и добавила: — Спокночи. — Я буду здесь, на диване, если тебе что понадобится. Спокойной ночи. Уходя по коридору в свою постель, я гадала, что бы он сказал, узнав, что мне нужен только он сам, и принял бы предложение, если бы узнал?5
На следующее утро я встала поздно, в двенадцатом часу. Горячий желтый свет врывался в окно. Как хорошо! Я отлично выспалась и теперь наслаждалась восхитительной ленью. Потягиваясь, наткнулась пальцами на сложенный листок на подушке и прищурилась, увидев знакомый почерк.«Лила, ты просила в следующий раз обойтись запиской. Мне надо ехать. Не хотел тебя будить, ты так сладко спала. Джек, наверное, уже дома. Увидимся.Значит, он заходил ко мне в комнату… Я задумалась, разглядывая свое раскинувшееся на кровати тело. Простыни наполовину сползли на пол. Моя — вернее, его — футболка задралась на бедре, открыв кусок синяка и порядочную часть трусиков. Хорошо, если я не орала и не лягалась во сне — кажется, никакие кошмары сегодня не снились. Перечитала записку в третий раз: он пишет, что я спала сладко, будем надеяться, это значит молча. И безмятежно. А может, и нет. Я не хотела выглядеть в его глазах ангелом; я хотела быть соблазнительной. Вряд ли это сочетается. О господи, хорошо бы отключить мозги! Я решила отправиться на пробежку, рассчитывая, что физические нагрузки уменьшат поток мыслей в моей голове. Поднявшись, зашла на пару минут в ванную, надела шорты, неплохо прикрывшие синяк, и футболку. Завязала шнурки на кроссовках и вышла на лестницу, собирая волосы в хвост. — Джек? — гаркнула я. Голос вернулся ко мне эхом. Надо думать, он еще на работе — наверняка у них там сумасшедший график. Я вышла в калифорнийский полуденный зной, захлопнула за собой дверь и побежала к океану. Мысли успокаивались, уплывали в ритмичном стуке подошв по асфальту, в сухом шелесте пальмовых листьев и далеком шуме машин. Я бежала, пока разговор с Алексом не отодвинулся на задний план, а тогда уж повернула к дому. За углом я рванула быстрей, чтобы выложиться на последних пятидесяти метрах. Хотелось скорей спрятаться в тень от палящего солнца, прожигавшего макушку лучом лазера. Взгляд упал на темную фигуру на веранде, у входной двери. Приблизившись, я разглядела девушку, неловко присевшую, чтобы заглянуть в щель почтового ящика. Она была в коротком черно-белом платье, голые ноги перламутром светились в тени. Я поспешно осмотрела улицу. Все выглядело совершенно нормально: обычный пригород, играют во дворе дети, потрескивает цикадой поливалка. Смешно паниковать. Пара мальчишек с ножом не сделают меня трусихой на всю жизнь! Шлепки кроссовок по асфальту насторожили девицу, и она резко обернулась, как выгнувшая спину кошка. Затем, увидев меня, расслабилась, опустила плечи, и по лицу медленно расползлась улыбка. Я остановилась у ступенек на веранду и выдохнула, прищурившись: — Чем могу помочь? Первое впечатление: она словно спрыгнула со страниц манги. Вся набросана быстрыми резкими штрихами, от острых скул до острого выреза платья. Покачивается на трехдюймовых каблуках-платформах, как на ходулях. Волосы обрезаны по прямой на уровне подбородка и полумесяцами очерчивают щеки. Прямые черные брови над золотистыми глазами, обведенными тонкой линией ресниц. Я подумала, не Сара ли это, но женщина мало походила на нейробиолога — скорее уж на супергероиню японского комикса: неправдоподобно хороша собой, а меня она разглядывала, как кошка — маленькую птичку. — Ты здесь живешь? — У нее и голос отливал золотом! — Ага. — Я кивнула, утирая лоб. — Могу вам чем-нибудь помочь? Она танцевальным па скользнула на ступени и придвинулась так быстро, что я невольно отступила на шаг. Девушка широко улыбнулась, оскалив мелкие белые зубки. — Наверное, можешь. Я ищу Джека. Вот теперь все встало на место. Сколько бы Джек ни твердил о моногамии, у него явно что-то было с этой девицей. Словом, леопард и его пятна. [7] — Я его сестра. Она явно обрадовалась, что не соперница. Я ждала обычного результата. На этом месте девицы обычно переключались на сладкий тон и начинали выспрашивать, какую музыку больше всего любит Джек и какой у него знак зодиака. — Рада познакомиться, сестра Джека. Я — Саки. — Она протянула мне руку. — Привет, а я Лила, — сказала я, машинально отвечая на рукопожатие. Оставалось совершенно непонятным, кто она, собственно, такая и зачем заглядывала в наш почтовый ящик. — Передать ему, что ты заходила? Девица не ответила и не выпустила мою руку, наоборот, все сильнее сжимала пальцы, завороженно вглядываясь в мое лицо. Я серьезно настроилась потолковать о ней с Джеком. Где надо болтаться, чтобы подцепить такое сокровище? Потом она вдруг опомнилась, покачала головой и рассмеялась милым женственным смешком. — Нет, не стоит. Думаю, он меня и не вспомнит. Она еще раз широко улыбнулась мне и выскочила на дорожку, остановившись только один раз, чтобы оглянуться через плечо. Ее лицо светилось детским восторгом. — Странное дело, — буркнула я себе под нос. Тяжело поднявшись по ступенькам, я открыла дверь. Пришлось отпирать оба замка, значит, Джек еще не вернулся. У меня упало сердце, когда я заметила, что забыла установить сигнализацию. Ну, Джеку не обязательно об этом знать. Я вошла, сбросила кроссовки и взбежала наверх, в ванную, где взглядом включила душ, вторым отдернула занавеску и только потом вспомнила, что собиралась завязать с этим делом. Я вытирала волосы, когда внизу звякнули ключи. Завернувшись в полотенце, я вышла на площадку и нагнулась вниз, посмотреть, кто пришел. Всего-навсего Джек. — Привет, — сказал он. Вид у него был усталый. — Привет! — Я помахала ему сверху. — Почему отключена сигнализация? Я потупилась. — Гм… потому что я забыла включить. — Ты что, выходила? — Ага, пробежалась немножко. Он так и вспыхнул: — Не выходи из дома, не предупредив меня, ясно? И никогда не забывай о сигнализации! Я вытаращила глаза. Может, и меня снабдить следящим устройством, а лучше того, посадить на цепь? — Я сделаю тебе пропуск в спортзал на базе, можешь бегать там. Джек развернулся и ушел в кухню, а я смотрела ему в спину, гадая, когда он перестанет разыгрывать роль старшего брата и защитника. Потом я вернулась в ванную и оделась. — Так что произошло ночью? Куда ты пропал? — спросила я его, усевшись за стол. — А, это по службе. — Он стоял ко мне спиной, лопаточкой переворачивая ветчину на сковородке. — Что «по службе»? Почему пришлось срываться среди ночи? Или мне не положено знать? Совершенно секретно? — Угу, так секретно, что, если проговорюсь, придется сразу тебя убить. А это не пойдет на пользу нашим родственным отношениям. — Ха-ха. Надо же, настоящий Джеймс Бонд! — Я выдержала паузу. — Надеюсь, без полураздетых женщин. — Не хотелось думать, что и Алексу приходится иметь дело с дамочками из бондианы. — Ладно, и кто у нас враги? Любопытство так и било из меня, хотя осторожная часть сознания по-прежнему предпочла бы не знать. Наркотики? Гангстерские войны? Проституция? По тому, как Джек уклонялся от расспросов, я догадывалась, что по мелочам они не работают. Поняв, что я не отвяжусь, он отложил лопатку и обернулся ко мне. — Пусть это тебя не беспокоит. — Наградив меня выразительным взглядом, Джек опять отвернулся и принялся раскладывать яичницу по тарелкам. — Я и не беспокоюсь. С какой стати? А ты что, не поймал их ночью? — Я невинно подняла брови. — Одного мы взяли. — Явно разочарован, словно получил бронзу вместо золота. Одного… надо полагать, их не бесконечно много. Какая-то банда. Джек сел напротив меня. Я смотрела ему в лицо и в который раз пыталась вообразить, как они с Алексом ловят злодеев. Представив Алекса в форме, я невольно ухмыльнулась, но тут же вспомнила об оружии и перестрелках, которые случаются, когда ловишь преступников, и с трудом подавила панику. — Ты поболтала ночью с Алексом? Я чуть не подавилась яичницей. Что мог рассказать ему Алекс? И когда они успели поговорить? — Ну да. Пить захотела, вот и спустилась за водой. Поболтали немножко. Зря ты его вытащил. — Я не вытаскивал, он сам напросился. — Неужели? — удивилась я. — О чем был разговор? — Знаешь, в общем-то ни о чем. — Я набила рот, чтобы не пришлось отвечать. Джек все смотрел на меня. Я проглотила яичницу. — Знаешь, про школу, про Лондон, всякое такое. — Вот, кстати — позвони-ка папе. Я поморщилась. Джек, не обращая внимания на мои гримасы, отставил тарелку, встал и вышел. Через секунду вернулся с телефоном. Я неохотно взяла у него трубку. — Удачи! — усмехнулся он. Я набрала номер по подсунутой им бумажке. Код страны: +39. Италия, кажется. Значит, папа еще не вернулся. Будем надеяться, там утро, и он спросонья не станет сильно ругаться. Длинные гудки… Интересно, сколько гудков надо выждать, чтобы повесить трубку и с полным правом заявить, что не дозвонилась. Но тут раздался щелчок. — Алло? Голос вовсе не был сонным, даже совсем наоборот. — Привет, пап. — Мне было неловко под взглядом Джека, и я вышла в коридор, услышав в трубке вздох. — Ну, Лила, не объяснишь ли, почему ты звонишь мне из Калифорнии, когда тебе следует быть в Лондоне? Не то чтобы я не ожидала вопроса, но вот ответа не заготовила. — Я… мне надо было повидать Джека, пап. Молчание. — Я по нему соскучилась. Папа снова вздохнул. — Я понимаю, Лила. А просто позвонить ему нельзя? Он прав. — Наверное… не подумала. Хотела его увидеть. — Лила, ты должна вернуться домой. Вот оно! — Пап, мне здесь хорошо! — Я слышала панику в собственном голосе. А какого черта, между нами несколько тысяч миль, почему бы не выложить сразу все? — Я хочу остаться. — У тебя школа. Я отступила подальше от кухонной двери, чтобы было не слышно. — У нас сейчас консультации перед экзаменами. Несколько недель вполне можно пропустить. И вообще-то, я думала… — Лила, ты мне нужна дома. — Па, тебя самого там нет. Зачем я тебе дома? Он долго молчал. Я слышала его дыхание и шум помех в трубке. — Мне очень жаль, Лила. Просто моя работа… — Я понимаю, папа, не надо извиняться. — Как бы объяснить, что если для него обезболивающим или отвлекающим средством стала работа, то для меня — Джек и Алекс? — Но мне тоже иногда трудно. Жить далеко от Джека, все время одной… Он молчал. — Я хочу остаться, папа. Хочу остаться с Джеком. — (И с Алексом!). — Я не хочу в Лондон. Едва выговорив эти слова, я поняла, что готова к долгой борьбе. Отцу, чтобы вернуть меня, придется требовать экстрадиции. Это моя жизнь, и мне до смерти надоело, когда за меня решают, что мне делать и что для меня лучше. Конечно, оставался маленький вопрос с деньгами и с тем, что восемнадцать мне исполнится только в октябре, через пять месяцев, так что с точки зрения закона я еще ребенок, но все это потом. — Лила, не спорь. Ты возвращаешься домой. Я сегодня вылетаю и тебя встречу. Я не позволю тебе там остаться. — Почему? — Теперь упорства во мне было больше, чем злости. Он запнулся. Может, впервые почувствовал, что я не послушаюсь и ему остается разве что самому прилететь в Сан-Диего. Я знала, что папа ни за что не прилетит — воспоминания о матери держали крепче, чем барьеры и колючая проволока. Он сам говорил, что никогда не вернется, и если меня Джек порой обвинял в склонности к драматизированию, то об отце этого никак нельзя было сказать, так что я ему верила. — Лила, ты не все понимаешь. По некоторым причинам тебе нельзя там оставаться. Даже с Джеком. О господи, только не говори, что и ты озабочен моей безопасностью! — чуть не заорала я. Меня просто бесило, что они с Джеком норовят завернуть меня в вату и носятся со мной, как с фарфоровой куколкой. — Разве здесь опаснее, чем в Брикстоне? [8] — Дай мне поговорить с братом. — Зачем? — Надо его спросить… Я глубоко вздохнула. Вмешательство Джека вряд ли спасет положение. — Ладно, сейчас позову. Прикрыв рукой микрофон, я прошла в гостиную, где сидел Джек. Его пальцы неподвижно лежали на клавиатуре лэптопа — явно подслушивал. Развернувшись на стуле, брат протянул руку за трубкой. Я отдала, умоляя его взглядом. Если Джек в чем и сходился с папой, так это в желании отправить меня домой. Я пристроилась рядом, чтобы слышать папин голос в трубке, но Джек встал и отошел к книжному шкафу, развернувшись ко мне спиной. — Нет… я тебе уже говорил. Она — да. — Он вел себя как свидетель стороны обвинения. — Она может… ладно. Да, подойдет. Пауза. — Сам знаешь, я готов. Только на этом дело не кончится, ты понимаешь?.. Спроси ее сам. Подожди, я передам трубку. Я взяла ее подрагивающей рукой. — Да, пап? Он прямо перешел к делу: — Как понимать слова Джека, что на этом не кончится? — Я хочу остаться здесь. Я думала перевестись в здешнюю школу, а затем поступить в колледж. — Ты шутишь? Тебе нельзя ходить там в школу! Я хотела возразить, но он перебил: — Можешь остаться на две недели… — Я попыталась вставить слово, однако папа повысил голос. — И поговорим обо всем, когда ты вернешься. Незавидный компромисс, но и особого выбора ведь не было. — Хорошо. Но ты обещаешь подумать? Это не ловушка, чтобы заманить меня обратно? — Нет. Обещаю, что мы поговорим. — Спасибо, пап, — шепнула я. — Я тебя люблю. — Я тоже. Я нажала отбой и вернула трубку на базу. — Что он сказал? — Джек сидел на диване, опершись локтями на колени и стиснув ладони. — Разрешил остаться на две недели. И обещал подумать насчет колледжа. — Слова дались мне нелегко. Две недели — это вообще не срок. А потом вернуться можно будет только через год. Если папа отпустит. Может, он просто обсудит со мной причины, почему мне нельзя больше и ногой ступить на землю Штатов. — Ладно, — Джек медленно поднялся с дивана, — тогда неплохо бы составить план на ближайшие две недели. Чтобы тебе не скучать. У меня было несколько предложений, но все они подразумевали возможность остаться с Алексом наедине и Джеку вряд ли понравились бы.Алекс».
6
— Кто такая Саки? — Что? Прошло несколько часов, я резала помидоры на кухонной стойке. Нацепила поверх платья фартук и стянула волосы в свободный пучок, чтобы пряди не лезли в лицо. Джек одевался наверху. Когда вошел в кухню, я задала вопрос, который вертелся у меня в голове с тех пор, как он упомянул, что вечером придет Сара. — Саки. Кто это? — Что? — Джек недоуменно свел брови. — Попробую освежить тебе память: японка, красивая, со странностями. Недоумение на его лице сменилось таким взглядом, что смешок замер у меня на губах. — Где ты с ней встретилась? — резко спросил Джек. — Здесь, сегодня утром. Возвращалась с пробежки и застала ее подглядывающей в щель для писем. Она спрашивала тебя. Джек взял меня за плечи. — Почему сразу не сказала? — Ну, ты был не в настроении… — Лила, это важно. Как она выглядела? — Я только что говорила. Может, тебе стоит фотографировать своих девиц, раз уж память подводит? Он стиснул мои плечи сильнее. — Отвечай на вопрос! Как она выглядела? — Похожа на японку, вроде манекенщицы и одета была необычно для здешних мест. — Какого роста? Примерно такая? — Джек провел ладонью примерно на дюйм ниже моей макушки. Я мысленно вычла высоту каблуков и кивнула. — Да, наверное. — А волосы подстрижены вот так? — Он нарисовал рукой угол у лица. Я кивнула. — Вы разговаривали? — Да. — Что она говорила? — Спросила, живу ли я здесь, а когда узнала, что я — твоя сестра, явно успокоилась. Потому я и догадалось, что у вас с ней… ну, сам понимаешь. Он как будто не услышал последней фразы. — Ты ей сказала, что ты — моя сестра? — Отвернувшись от меня, Джек вытаскивал из заднего кармана телефон. Теперь уже удивилась я. — Кто она такая? — Неважно. Я подняла бровь. — Значит, можно говорить о ней при Саре? Джек занес палец над кнопкой вызова, задержал и повернулся ко мне. — Лила, это не то, что ты думаешь. Я почувствовала, что он не врет, и не стала отвечать обычной скептической усмешкой. — Подожди здесь, — велел он и ушел в коридор. Я оглядела кухню. На плите булькал соус, порубленный салат лежал на доске для резки. — Я никуда и не собиралась… Джек вернулся минут через десять, когда я накрывала на стол. Подошел ко мне и обнял за плечи. — Сейчас приедет Алекс. Я всеми силами старалась выглядеть равнодушной, хотя в животе затрепетали крыльями сотни бабочек. — Тогда я поставлю еще один прибор. Ты ему звонил? Насчет Саки? Что происходит? — поинтересовалась я, выставляя на стол тарелку. — Ничего страшного. Мы просто хотели бы с ней побеседовать. — Побеседовать? Джек, я смотрю «Место преступления» и знаю, что это значит. Что она натворила? Меня одолевало любопытство. Что такого могла натворить девица немногим старше меня, нетвердо стоящая на каблуках, если с ней желает «побеседовать» морская пехота? Неужели и проституция входит в сферу их ответственности? — Ничего. Просто мы хотели бы получить от нее определенную информацию. — Какую информацию? Я вцепилась в него, как терьер в брючину, однако Джек легко меня стряхнул. — Сама знаешь, я не вправе рассказывать. — Да, слыхали уже: «Иначе мне придется тебя убить»! Честное слово, старая шутка. На следующий раз придумай что-нибудь новенькое. — Я поджала губы. Он явно не собирался ничего рассказывать. Кто же она такая, если брата тревожит одно ее появление рядом с домом — и со мной? Опасной девица не выглядела — малость чокнутой, это да, но самой опасной в ней представлялась стрижка — линия среза, пожалуй, могла рассечь меня надвое. Я подскочила, когда в дверь позвонили. Джек пошел открывать, а я ждала на кухне. Вдруг Саки решила еще разок попытать счастья?.. Тут из коридора донесся голос Алекса. Я сдернула с волос резинку, через голову стянула фартук и несколько раз глубоко вздохнула. Они тихо разговаривали в прихожей, и я пробралась на цыпочках к двери, чтобы лучше слышать. — …не уверен, хотя надо выяснить, и нельзя оставлять… — Алекс оборвал фразу и повернулся в мою сторону. — Привет, Лила. Я отступила от двери. Щеки так и пылали. — Привет. Алекс улыбался мне, но взгляд у него был напряженным. Он прошел в кухню. Джек извлек из кармана телефон. — Позвоню Саре, узнаю, где там она. Наедине с Алексом я всегда чувствовала себя будто перед грозой — в теле проскакивали искорки зарядов. Краем глаза я следила, как он подходит к холодильнику и открывает дверцу. Алекс смотрел не на меня, а на продукты внутри, так что я повернула к нему голову. Он опять был в джинсах, только темнее вчерашних. Сидели они что надо. Очень даже хорошо сидели. А серая футболка обтягивала мышцы на плечах… Ой! Я сама не заметила, как прикусила нижнюю губу. Алекс обернулся, и я, поспешно уткнувшись в раковину, плеснула в лицо горячей водой. — Ну как, хорошо провела день? Я снова повернулась к нему. Он уже подсел к столу с банкой колы в руке. День выдался не очень-то, но сейчас определенно налаживался. Глядя ему в глаза, трудно было собраться с мыслями, поэтому я снова отвернулась — помешать макароны. — Джек заставил меня позвонить папе. Он тебе, наверное, рассказывал? — Да, говорил. — Они сговорились. Разрешили мне остаться на две недели. — Я рискнула скосить глаз. Алекс сидел с непроницаемым лицом. — Я еще поборюсь. Это было сказано макаронам, которые я успела так раскрутить в кастрюльке, что они слились в сплошное пятно. Алекс хмыкнул. — Ты никогда не сдавалась без боя. Если бы он знал, как это верно!.. Я отложила деревянную ложку и позволила водовороту в кастрюльке рассосаться. — Почему Джек так сердит на папу? Алекс чуть нахмурился, небесно-голубые глаза затянуло облачком, и он резко вздохнул. — Я пробовал с ним поговорить, но ты же знаешь Джека — еще упрямей тебя. Я неохотно усмехнулась в ответ на его улыбку. — Но из-за чего вышла ссора? — Вот этого, Лила, я тебе сказать не могу. — О, ради бога! — Я не повысила голос, однако злость в него прорвалась. — Вы оба ничего мне сказать не можете!.. Алекс молча встал и подошел ко мне. Одно крошечное мгновение я надеялась, что он меня обнимет, однако он только протиснулся мимо, взял оставленную мной деревянную ложку и принялся помешивать макароны. Я ждала ответа. — Лила, есть многое, о чем мы не можем с тобой говорить. Я понимаю, что это злит, но попробуй мне поверить. Я на секунду задумалась. — Вы оба просите вам доверять, а сами мне не верите. — Позже, — вдруг сказал он. Я готова была вспыхнуть, но Алекс чуть мотнул головой и послал мне предостерегающий взгляд. Не успела я спросить, в чем дело, как он шагнул мимо меня к двери и спокойно поздоровался: — Привет, Сара. Я развернулась. Первая мысль: вполне понимаю, почему брат в нее влюбился. Сара была прекрасна, но красота ее была необычна. Волны темно-каштановых волос падали ей на лопатки, смуглая кожа светилась, и еще глаза цвета лесного ореха… Она улыбнулась мне и понравилась с первого взгляда. — Приятно познакомиться. — Подойдя, Сара приобняла меня. — Много о тебе слышала. — Ох! — Я покосилась на стоявшего рядом Джека. Она рассмеялась и тронула его за руку. — Нет-нет, только хорошее, можешь мне поверить. — Думаю, надо вас поблагодарить, что одомашнили Джека, — сказала я. «Укротили» подошло бы лучше. — Не стоит, для себя старалась, — отшутилась Сара, улыбнувшись моему брату. — По правде сказать, Джек и сам бы справился. Я приложила руку только к отделке дома. Когда мы познакомились, у него были, скажем так, довольно спартанские взгляды на обстановку. А у Алекса до сих пор такие… ты еще не видела, как он живет? — Нет. Алекс молчал. Знать бы, о чем он думает. Будет ли у меня шанс увидеть спартанское «гнездышко холостяка»? Картина, сложившаяся у меня в голове, сменилась от шелковых простыней и зеркал на узкую койку и беленые стены. Второй вариант, на мой вкус, куда лучше. Алекс выставил на стол полные тарелки, и мы расселись. Он занял место справа от меня, вытянув ноги так близко, что колено у меня подскочило крикетным мячом и стукнуло в крышку стола. Тарелки и стаканы зазвенели. Я в ужасе опустила взгляд и прижала коленку ладонью, чтоб больше не прыгала. — Ну, и на сколько ты приехала? — спросила Сара, когда все начали есть. Я оглянулась на Джека. Рассказал ей?.. Он на меня не смотрел, а пялился на Сару, как в прежние годы подростком — на спортивные машины. Хорошо бы вызнать, в чем ее секрет, и испробовать его на Алексе. — На две недели, — ответила я, — пока. — Здорово! Значит, у нас хватит времени как следует познакомиться. Я перехватила взгляд, брошенный Алексом Джеку, но притворилась, будто ничего не вижу, занимаясь пока Сарой. Правда, трудно было сосредоточиться даже на прекрасной подружке брата, когда совсем рядом находился Алекс. Я ощущала малейшее его движение. Взгляд мой поймал дрожь связок, когда у него напряглись мышцы на руке, и я поняла: он о чем-то задумался. Встревожился. — Ну, а ты как планируешь отмечать день рождения? — Сара повернулась к нему. — Никак не планирую. — Алекс склонил голову над тарелкой, но посматривал на Сару сквозь темные ресницы и чуть улыбался. В глазах мне почудилось скрытое веселье. — Не думай увильнуть, мы все равно устроим праздник, — со смехом возразила она. — Кстати, когда у тебя? — вставил Джек. — В субботу, — слишком поспешно вырвалось у меня. — Может, сходим в «Белуши» — пригласим ребят? И Лиле покажем ночную жизнь Ошенсайда? — предложила Сара. — Ночную жизнь морских пехотинцев? Уверен, она будет в восторге, — подхватил Джек. — Нет… то есть да. Я бы хотела познакомиться с вашими товарищами. — Думаю, и они рады будут с тобой познакомиться, Лила, — усмехнулась Сара. Джек вскинул голову. Сара открыто рассмеялась и пихнула его в бок, не дав возразить. — Значит, решено. Я извещу наших. Алекс, сдаваясь, поднял руки. — Пускай так. Видишь, Лила, она заботится не только о нашей домашней жизни, но и о светской. — Тебе просто нужна хорошая женщина, Алекс, — отшутилась Сара. Он уставился в стол, затем поднял голову, прикрыв глаза веками. — Может, и нужна. Меня охватило огромное облегчение. Нет у него подружки! Ему нужна хорошая женщина, он сам признал. Я задумалась, гожусь ли на эту роль. Я ведь не женщина и не слишком хорошая. В какой-то момент разговор заглох. Мы убрали тарелки на край стола и отодвинули стулья. Алекс играл стаканом, разговаривая с Джеком через стол о ком-то из их подразделения — о начальнике, как я поняла. Кажется, они его любили. Я стала расспрашивать Сару о работе. Она защитила диссертацию в Беркли и завербовалась в бригаду сразу после колледжа. — Как это вышло? — заинтересовалась я. — Как вы поняли, что хотите работать в морской пехоте? — Никак. Я об этом и не думала. — Тогда почему согласились? — Я понизила голос в надежде, что вытяну из Сары больше, чем из Джека с Алексом. — Не смогла отказаться, когда узнала, в чем состоит работа. А потом познакомилась с Джеком. И теперь уж останусь, пока все не кончится. — Пока не кончится… Что не кончится? Сара вспыхнула, как будто нечаянно проговорилась. Джек вдруг вскочил с места. — Кофе? — Да, хорошо бы, спасибо. — Сара вновь опустила взгляд, а потом тоже поднялась, бросив салфетку на тарелку. — Давай уберу со стола. — Не беспокойтесь, я справлюсь. — Я выпрямила скрещенные ноги и начала собирать грязную посуду. — Нет, вы с Алексом все готовили — теперь отдыхайте. Я села на место, машинально натянув подол на коленки. — Не болит? Я подняла голову. Алекс смотрел на мои ноги. — Еще саднит немножко. Спасибо за вчерашний холодный компресс. — Наверное, не стоило тебе сегодня бегать. — Значит, Джек выложил ему историю во всех подробностях! — Очень тянуло пробежаться. — О причине я промолчала, зато поспешно добавила: — И ничего ведь не случилось. — В следующий раз возьми меня в компанию или бегай на базе. Я подняла брови. — Тебе, чтобы от меня не оторваться, пришлось бы еле плестись. — Переживу. Ты могла бы задавать темп. Поехали завтра с утра на базу? Пробежимся, и я покажу тебе спортивный зал. Желание побыть с ним вдвоем боролось с опасением, что Алекс увидит меня потной и взмыленной. Тщеславие проигрывало. — Заодно я мог бы испытать твои способности ниндзя. Я покосилась на него, силясь понять, насколько шутливо это предложение. — А, да… конечно. Только как бы тебе чего не поломать. — Готов рискнуть. — Глаза Алекса блестели. Я заметила, что на свету в них вспыхивают янтарные искорки, и поразилась, как это раньше не замечала. — Кофе подан. — Сара успела выставить на стол кофейник и чашки. — А потом мне надо ехать, — добавила она, разливая кофе. — Я довезу тебя до дома и вернусь на такси, — сказал ей Джек и обернулся к Алексу. — Побудешь с Лилой? — Конечно. Я хотела возразить, что уже не ребенок, что в Лондоне чуть не каждую ночь оставалась одна в большом пустом доме, что, если что и случится, мои способности придут мне на помощь даже против воли и что я очень-очень хотела бы знать, с какой стати со мной надо так нянчиться. Но не сказала ни слова, потому что мне предстояло остаться наедине с Алексом. С этой минуты я дождаться не могла, пока уйдет Сара, хотя она мне действительно нравилась. Не выпила ни глотка кофе, только дергалась, словно живец на крючке. Вставая, чтобы обнять ее на прощанье, я почувствовала, как часто бьется мое сердце. — Скоро увидимся. — Сара крепче сжала меня и шепнула на ухо: — Я правда очень рада с тобой познакомиться. Они не обманывали, когда рассказывали, какая ты замечательная. «Они рассказывали». Улыбка у меня разъехалась до ушей. «Они»… Значит, и Алекс? — Вернусь через полчаса, — сказал Джек, выходя. — Не спеши. — Алекс словно подслушал то, что рвалось у меня с языка.7
Они вышли, и в кухне стало тихо, только Алекс звенел посудой, убирая чашки и споласкивая их под краном. Я не знала, с чего начать. Прокашлялась. — Сара чудесная. — Да, точно. Повезло Джеку. Меня вдруг осенила мысль: не ослепла ли я? Вдруг Алекс тоже любит Сару? Нет, не может быть. Я заставила себя успокоиться. Какого черта зря наливаться адреналином, почему бы не пойти в открытую? — А тебе? У тебя есть девушка? Ну вот, слово сказано. Законный вопрос, — рассудила я и, чтобы не смотреть на него, отошла к холодильнику. Поиграла магнитами, передвинула один, накрыв им свое четырнадцатилетнее лицо. — По правилам, нам не разрешено ни с кем встречаться. Моя рука застыла в воздухе. Вот уж чего не ожидала! — Как-как? — Теперь я обернулась к нему. Алекс рассмеялся и повторил: — Правила запрещают свидания. — Почему? — вырвалось у меня. — А как же Джеку разрешают? — Лучше, если мы ни с кем не сближаемся. Приходится много ездить, а это… ну, сложно, когда есть люди, которые нам дороги. Я недоуменно покачала головой. — А Сара? — Она с базы. Одна из наших и знает, чем рискует. Это допускается. Я помолчала, осмысливая сказанное. — А у тебя? Я подняла глаза. — У меня? — Да. Есть парень? Опять он за свое, пытается меня отвлечь. — Я же говорила, что нет. В Лондоне все иначе. К тому же наша школа — только для девочек. «К тому же я люблю тебя», — добавила про себя я. Не было у меня парней. Поцелуи случались, правда, а парней не было. Мальчик из соседнего дома как-то позвал в кино, и я согласилась, подумала, что это поможет забыть о парне, который живет по ту сторону океана и знать не знает о моей любви. Но весь фильм я занималась тем, что представляла на его месте Алекса, будто это его рука украдкой пробирается ко мне за плечо. Вот почему, когда тот парень нагнулся меня поцеловать, я закрыла глаза и ответила на поцелуй. Потом открыла глаза и опомнилась. Это не Алекс. Поцелуй Алекса мне бы наверняка понравился. Второй раз вышло еще хуже. Папа затащил меня на рождественскую вечеринку в больнице, и ко мне пристал пьяный студент-медик. Хорошо, что рядом оказалось в достатке врачей и медсестер, потому что на бровь парню пришлось наложить три шва. Я не нарочно швырнула бокал ему в лицо. Бокал вроде как сам полетел. Неожиданно для нас обоих. Так что никаких парней. Алекс просто уходит от разговора. Поняв это, я рассердилась. — Тогда скажи, почему Джек не разговаривает с отцом. Откуда такая ненависть? Алекс подошел ближе — я по-прежнему стояла у холодильника. Он снял магнитик, которым я прикрыла свое фото, потом перевел взгляд на соседний снимок. И как умудрился заметить, чем я занималась? Я тоже невольно повернулась к маминому снимку. — Вот за что, Лила, — ответил Алекс, обратив на меня серо-голубые глаза. У меня сжались зубы. — Глупости! Папа не убивал маму. Он минуту смотрел на меня, хмурясь, и наконец предложил: — Знаешь, давай сядем и поговорим. Мы перебрались в гостиную. Алекс первым делом прошел к окну и задернул шторы, успев при этом внимательно осмотреть двор. Оба они — параноики. Я села на диван, поджав ноги, и стала ждать объяснений. Алекс перешел к книжным полкам в углу и остановился перед большим фотопортретом моей мамы. Впервые увидев его, я удивилась, откуда Джек раздобыл мой снимок. Мы с ней были на диво похожи. Прежде я не замечала, потому что папа почти не оставил в доме маминых фотографий. У меня папин прямой нос и подбородок, но по этому портрету было сразу видно, что я — мамина дочка: совершенно одинаковый цвет волос и глаз, тот же овал лица и высокие скулы. Я всегда считала маму красавицей и теперь от души поразилась, осознав наше сходство. — Знаешь, ты очень похожа на нее. — Алекс опять читал мои мысли. Я слезла с дивана и встала рядом. — Раньше не замечала, но теперь сама вижу. Меня согревало тепло его тела, так и тянуло прислониться к этому плечу. — Джек сердится, что твой папа за нее не боролся. С его точки зрения, борьба за убитого кончается только тогда, когда убийцы схвачены. Я на несколько секунд лишилась дара речи. — Это же смешно! Если не справилась полиция, что мог сделать папа? Я чувствовала дыхание Алекса на своих волосах. Он отошел и сел на диван, сложив руки на коленях. — Ничего, Лила. На самом деле твой отец ничего не мог. В глубине души Джек это понимает, однако пока не найдет тех, кто ее убил, будет винить отца. Он выбрал его козлом отпущения. Я молчала, переваривая новую мысль. Затем до меня дошло: — Ты сказал: пока не найдет? Он их ищет? Вспышка страха сбила дыхание. Я подалась вперед, упала на колени рядом с диваном. Алекс медленно поднял глаза и встретил мой взгляд. — Скажи, — упрашивала я. — Что это значит? Вы их ищете? Если ищет Джек, то не один, можно не сомневаться. Алекс несколько секунд смотрел мне в глаза, взвешивая ответ. Но я угадала его прежде, чем он проговорил: — Да. Мы их ищем. Голос у меня дрогнул. — И что, нашли? Вряд ли мне хотелось услышать ответ. Я будто шла по натянутому канату и понимала, что в какую сторону ни шатнись, вправо или влево, результат один — разобьюсь. — Да. У меня душа ушла в пятки. Невозможно! Прошло пять лет. Казалось, только три человека на свете — четверо, считая Алекса, — еще думали о поиске убийц. — Как? Как вы узнали, кто это сделал? — Получили сведения, — просто ответил Алекс. — Какие сведения? Откуда? — Через бригаду. Узнали кое-что по служебной линии. — Что узнали? Где ваша бригада, а где моя мать и ее убийцы? Ничего не понимаю! — Бригада ни при чем. — Алекс снова замолчал, тщательно взвешивая слова. — Просто мы с Джеком сумели получить через своих некоторые сведения, которые помогли их найти. — И теперь, когда нашли… что вы будете делать? — Кровь, застывшая у меня в жилах, начала сворачиваться. — Постараемся их поймать. — Почему Джек мне ничего не говорил? — Не хотел тебя вмешивать. — Алекс отвечал тихо и спокойно, как видно, желая меня успокоить. — А что ты сказал, это ничего? Алекс прикусил нижнюю губу, подумал немного и ответил: — Я видел, как ты мучаешься, и решил, что тебе лучше узнать. Мы молча уставились друг на друга. Он сосредоточенно удерживал мой взгляд, пытаясь угадать следующий вопрос. На него я уж не надеялась получить когда-нибудь ответ. — Кто они? Кто убил маму? Алекс молча смотрел мне в глаза. Я чувствовала, как они наполняются слезами, будто вновь подступила память о кошмаре. — Разве не достаточно знать, что мы намерены их схватить? — Нет! — парировала я. — Нет, если при этом кто-то из вас может пострадать. Я уставилась на ковер, сдерживая слезы. Алекс вдруг взял меня за подбородок, заставив снова взглянуть ему в глаза. Нежно держа мое лицо ладонями, он не давал мне отвернуться. — Мы не пострадаем, даю слово. Я хотела бы поверить, но тот, кто ребенком потерял одного из родителей, не полагается на такие обещания. — Вы уж постарайтесь, — только и выдавила я. Волна страха тихо отступала, как отлив от берега. Я знала, что она вернется, но пока что владела собой. — Теперь ты сможешь простить Джека? Я кивнула. Повисшее молчание нарушил шум подъезжающей машины. Алекс мгновенно оказался на ногах и переместился мимо меня к окну. — Джек вернулся, — сообщил он, выглядывая в щелку между шторами. Я задумалась, не ждал ли он кого-то еще. Через минуту в дверях показался Джек. — Привет! — сказал он, широко улыбаясь. — Привет, — дружно откликнулись мы. Джек бросил на меня всего один взгляд, и его улыбка погасла. — Ты в порядке? — Все отлично. — Я покосилась на Алекса. — Просто я… я… Просто я только что узнала, что брат охотится на убийц матери, словно какой-то безумный мститель. От меня до «отлично» было миллион миль! — Просто мы вспоминали старые времена, — выручил меня Алекс. Я воспользовалась поддержкой. — Ага, про тот раз, когда я сломала ногу. — Это было первое, что пришло мне в голову. Алекс бросил на меня загадочный взгляд, наверное, удивившись, почему из всех воспоминаний я выбрала именно это. Впрочем, заговорил он как ни в чем не бывало: — Я тогда отдал Лиле свою куртку. Ты еще ругался, опасаясь, что я замерзну и придется и меня тащить на санках. — Вроде было такое, — ухмыльнулся Джек. Я беспомощно наблюдала, как Алекс пошел к вешалке за своей курткой. Из груди так и рвался крик: нет, не уходи! — До завтра. Джек, я обещал Лиле, что завтра возьму ее на пробежку на базу, если не возражаешь. — Конечно, нет, хорошая мысль. Мы столпились в тесной прихожей. Алекс вдруг обнял меня и прижал к груди. Я глубоко вздохнула. Он поцеловал меня в макушку. — Спокночи, Лила. И вышел. Джек включил сигнализацию — та несколько раз пискнула — и перешел к черному ходу, чтобы проверить, все ли заперто там. Я наблюдала за ним из прихожей; в голове бурлили вопросы, угрожая сорваться с языка. Не верилось, что брат столько всего от меня скрывал. Я повернулась и пошла наверх, потому что знала: стоит мне открыть рот, и все выплеснется наружу. — Спокойной ночи, — пожелал Джек. — Ага, спокночи, — ответила я.8
Едва закрыв дверь спальни, я рухнула на кровать и свернулась в клубок, прижав подушку к груди. Не стоило спрашивать Алекса, кто убийцы. Я не хотела знать ни имен, ни лиц. Для меня было важно одно — зачем? Какая причина заставила хладнокровно убить женщину в ее собственном доме, при свете дня? И мой брат, и Алекс наверняка знают причину, раз сумели найти убийц. Собрав некую информацию по ходу работы… Этого я понять не могла. Как пять лет спустя они узнали то, до чего не докопалась полиция? Как догадались, где искать? Чем, черт побери, занимается эта их бригада? Плохо дело. Совсем плохо. Тут речь не о малолетних грабителях — об убийцах. Надо уговорить их, чтобы бросили это дело.— Лила, ты что там возишься? — Ничего. Я уже здесь. Я сбежала по лестнице. Джек нетерпеливо топтался внизу. Я заспалась, потому что уснула только перед рассветом. Сейчас было десять, и, хотя я проспала около четырех часов, казалось, что едва закрыла глаза и тут же увидела дурной сон. — Поехали! — Я улыбнулась ему и прошла в гараж. Кстати, машина-то у него была «ауди». Стройная, черная, блестящая. Любопытно, сколько за нее заплачено. Я погладила блестящий бок. Никогда не фанатела от машин, но в эту готова была влюбиться. — Славная машинка, — заметила я, усаживаясь на пассажирское место. Мы собирались на базу. Джека ждала работа — не знаю уж какая, — а меня должен был встретить Алекс. Во время пробежки попробую убедить его отступиться, прекратить поиски маминых убийц. Если надо, буду умолять и упрашивать. Найду более веские доводы, чем прошлым вечером. Не позволю себе отвлекаться на его руки, взгляд и голос, на бегу стану смотреть под ноги. — Служебная… — отозвался Джек, поворачивая ключ зажигания. Я встряхнулась. Машина. Мы говорили о машине. — Армия нынче закупает авто по семьдесят тысяч долларов? Налогоплательщики, должно быть, в восторге. — Сто двадцать тысяч за модифицированную модель. Да, налогоплательщики не возражали бы, если бы знали, зачем они нам. — А что за модификации? — Она выжимает несколько больше, чем показывает спидометр, и еще имеются несколько неприметных штучек. Надо думать, он говорил не о подогреве сидений. Надо будет как-нибудь остаться с ней наедине и поиграть с кнопками. Джек нажал кнопку на брелоке для ключей. Дверь гаража поднялась, впустив яркий солнечный свет. Хотя стекла были тонированы, я все же опустила козырек над ветровым стеклом, и на колени упала карточка из ламинированного картона. На обороте оказалась фотография Джека — чуть более молодого и чуть более усталого, чем сейчас. По верхнему краю было отпечатано: «Морская пехота Соединенных Штатов», а ниже, мелким шрифтом: «Оперативный отдел Стирлинг, особое назначение». Мой взгляд зацепило одно слово перед именем Джека: лейтенант. Остальное я заметила мельком, прежде чем брат выхватил карточку и, выезжая на дорогу, засунул ее в боковой карман. Припаркованные машины блестели вдоль обочины, как ряд зеркал. — Лейтенант Джек Лавдэй? — спросила я. — Ты, значит, начальник? — Как посмотреть. Скорее, нет, — надо мной полно высших чинов. Но я возглавляю команду. — А кто тогда Алекс? Мне хотелось знать, кто из них кем командует. Хотя любой вариант был бы неудобным. Джек помолчал. — С Алексом то же самое. Он в другой команде. У него группа Альфа, а у меня Бета. — Значит, организация посложнее, чем в «Команде А»? Мое дилетантское сравнение его развеселило. — Да, посложнее. У нас в бригаде три группы, в каждой по восемь человек. — Значит, часть у вас маленькая? Я хочу сказать, всего двадцать четыре человека… Я шла по следу, как легавая. — Двадцать четыре — это очень много. Я кивнула, как будто поняла. — Не маловато для борьбы с наркотрафиком? Джек рассмеялся. — Что ты вбила себе в голову? Какое нам дело до наркотрафика? Я нехотя вычеркнула эту версию из списка. А ведь считала ее самой надежной. — Ты говорил, что вам нужно располагаться ближе к границе. И крутая машина могла быть нужна для операций под прикрытием. Он все хохотал и не мог успокоиться. — Что смешного? Вполне могу представить себе наркобарона с такой тачкой. В Южном Лондоне их тоже немало, знаю по личному опыту. — По личному? — Сам понимаешь, что я хочу сказать. Я способна сложить два и два. — И получить в ответе три. Лила, наркотиками занимаются ФБР, антинаркотическая служба и полиция. — Ох… — Мы гнали по трассе, я обдумывала его слова. — Ну, ты же мне ничего не говоришь, вот и приходится ловить всякий намек и истолковывать, как умею. Вторая догадка — отдел по борьбе с проституцией. — А не хочешь просто выбросить это из головы? — Запросто. Скажи сам, и я перестану гадать. Он покачал головой и нажал на педаль газа. Я оглянулась посмотреть, не осталось ли на дороге следов шин. Но вместо черных полос увидела прижавшийся к нашему бамперу черный внедорожник. Сквозь тонированные окна не видно было водителя, только смутный силуэт за стеклом. Джек неожиданно перешел на скоростную полосу, однако чужая машина держалась за нами словно привязанная. — Э, не хочу разводить паранойю, — начала я, — но прямо за нашим бампером держится машина. — Знаю, — хладнокровно ответил Джек, переходя обратно на среднюю полосу. — Все в порядке, это из бригады. — Что? — Это наши, они провожают нас от самого дома. Я поставил ребят снаружи, как только ты рассказала о визите Саки. — Тогда что ты мечешься, словно хочешь их стряхнуть? — Просто усложняю им жизнь. Держу в боевой готовности, чтоб не расслаблялись. — Постой-ка. Не поняла. Зачем нам провожатые? Если ты хочешь поймать Саки, не лучше ли оставить их у дома? — Их сменила другая машина. А эта проводит нас до базы. Я повернулась вперед, в лицо дунуло холодом. Я подрегулировала кондиционер и постаралась смириться с мыслью, что мы разъезжаем в сопровождении вооруженного эскорта. Не уверена, что от этого мне стало легче. Когда мы свернули к базе, Джек достал карточку-пропуск. — Не беспокойся, — сказал он. — Тебя уже проверили, пропустят свободно. Вот те на! Проверили? И много ли узнали? Впрочем, как видно, не слишком много, потому что через несколько секунд два вооруженных огромными пистолетами пехотинца пропустили нас на территорию. Еще через несколько минут Джек затормозил перед сверхсовременным двухэтажным зданием. Сплошное зеркальное стекло и сталь — ничего похожего на оставшиеся позади низкие кирпичные домики. Вместо дверей три большущих стеклянных цилиндра. В одном из них вдруг появился человек в синей форме — точь-в-точь игрушечный солдатик в целлофановой коробочке. Стеклянная створка скользнула в сторону, выпустив его на свет. Джек уже перешел на мою сторону и открыл дверь. Я вывалилась наружу, не отрывая взгляда от хайтекового здания с дверями-пробирками. Перехватив мой удивленный взгляд, брат пояснил: — Повышенная безопасность. — Ага, вижу. В «Уолмарте» такого нет. Воздух взорвался от воя мотора, — у поребрика за машиной Джека остановился красный мотоцикл. Мотоциклист в приветствие поднял руку и стянул шлем. У меня отвисла челюсть. Алекс с ухмылкой до ушей! Алекс гоняет на мотоцикле? С каких это пор? А главное, когда он меня прокатит? Пока я приходила в себя, Алекс перебросил ногу через седло, расстегнул молнию на куртке и, вытащив из багажной сумки черный пакет, подвесил вместо него куртку и шлем. За последние дни мы виделись уже третий раз, но у меня все равно закружилась голова. От его близости сердце застучало так, будто я запила банкой колы три порции эспрессо. Алекс подошел к нам: — Готова? — Да, надо только приткнуть куда-нибудь сумку, и можно бежать, — ответила я, не в силах оторвать взгляда от его губ. — Ладно, давай ее мне. Я должен переодеться, заодно оставлю в раздевалке. Взяв у меня сумку, он проскочил через раздвижной стеклянный цилиндр, а я прошла к мотоциклу и прочла на боку слово «Триумф». — Давно он обзавелся мотоциклом? — спросила я Джека. — Нет. Только через мой труп, — сурово ответил брат. — Что? Я не о том спрашивала! Спросила, давно ли у Алекса мотоцикл! — Ты на нем кататься не будешь. И ни на каком другом тоже. — Почему это? — Напомнить, сколько раз ты чуть не рассталась с жизнью, пытаясь нам подражать? Он имел в виду тот случай, когда я, гоняясь за ними, чуть не утонула, попробовав переплыть трехсотпятидесятиметровое озеро. — Мне было девять лет, и уже тогда я могла бы переплыть, просто не ожидала, что вода такая холодная. — А я об этом и не вспомнил. Я имел в виду дерево в дедушкином саду, — помнишь, как ты пробовала на него влезть? И еще тот случай с санками, который мы все любим вспоминать… — Глубоко вздохнув, он продолжил нотацию: — Пойми, Лила: невозможно во всем за нами тянуться. — Это звучало как решающий аргумент в речи прокурора. Я взвилась. — А ты, Джек, пойми, что я не ребенок! Подумаешь, пять лет разницы! Если вы, мальчики, что-то можете, значит, я тоже могу. И вообще, — поспешно добавила я, — мне и в голову не приходило самой на таком гонять, прокатилась бы пассажиром… — Все равно этого не будет. Я обещал папе о тебе заботиться, а Алекса, едва он сядет на эту штуку, просто не узнать. Ограничений скорости будто не существует. Мне еще больше захотелось прокатиться. Если будет повод обхватить Алекса за пояс, плевать на опасность и даже на верную смерть! — Не хочешь ли размяться? — Джек не хуже Алекса умел уходить от неприятной темы. Я вздохнула и принялась делать растяжку. — А ты чем займешься, пока лейтенант Уэйкмен будет меня гонять? Он усмехнулся: — Пока лейтенант Уэйкмен тебя муштрует, займусь бумагами и попробую вытянуть несколько ниточек. — Вроде Саки? Джек насмешливо склонил голову: — Возможно. Тут из дверей показался Алекс, и я сбилась с мысли. Теперь на нем был спортивный костюм: зеленовато-серые шорты и белая футболка. Воображение, рисовавшее его тело, меня не обманывало. Само совершенство! Когда он наклонился поправить шнурки, я спохватилась, что все еще держу растяжку, поспешно опустила ногу и принялась раскачиваться с пятки на носок, прогревая икроножные мышцы. — Готова? — Алекс глянул на меня сквозь золотистые ресницы. В глазах плясали голубые искры. Я жадно глотнула воздух и кивнула. — Тогда побежали. Джек махнул нам и ушел в здание.
9
Алекс позволил мне задавать темп — и правильно сделал, потому что я даже в рывке не смогла бы угнаться за его ленивой пробежкой. Меня так и тянуло смотреть ему в спину, но я твердо удерживала взгляд на далеко не столь соблазнительной гудронной дорожке. Алекс провел меня по боковым улочкам, уставленным стандартными домиками, а потом свернул на тропинку, по периметру обходившую западную часть базы. Мы почти не разговаривали. Я вертела в голове вопросы и прикидывала, с чего начать. У начала пешеходной тропинки Алекс поравнялся со мной. Земля была неровной, я пару раз споткнулась, и каждый раз его вовремя протянутая рука спасала меня от падения. — Повнимательней, — посоветовал он. — Здесь лучше не ломать ноги — у меня нет под рукой санок. — Ха-ха, — язвительно отозвалась я, прикидывая в то же время, не растянуть ли лодыжку, чтобы он понес меня на руках. Я на многое была готова, лишь бы прижаться к нему. С великим трудом вернув мысли к настоящему, я задала главный вопрос: — Почему они это сделали? Алекс молча вырвался вперед. Я дотянулась и сцапала его за локоть. Хотела притормозить, но он совсем остановился. Я пошатнулась, все еще держась за него. Он всем телом развернулся ко мне, и я выпустила его локоть. — Ты знаешь? — Да. — Тогда скажи! Мы стояли друг против друга на узкой тропе, между растущими из потрескавшейся земли кустами и редкими деревьями. Вблизи не было видно ни домов, ни людей. — Лила, то, что я скажу, должно остаться между нами. Дай слово. Я подвожу Джека, не знаю, простит ли он мне. Но, по-моему, ты вправе узнать некоторые подробности. Я вздернула подбородок и всмотрелась в его лицо. — Давай-ка отойдем. — Алекс повернул и прошел несколько метров до торчащего у самой тропинки валуна. — Садись. Я опустилась на землю спиной к камню. Алекс стоял надо мной, так что мне приходилось запрокидывать голову, чтобы видеть его лицо. — Вчера ты спрашивала, кто убил твою мать. Этого я сказать не могу. Но могу сказать за что. Я шумно втянула воздух. Алекс помолчал, с беспокойством глядя на меня. Я кивнула ему: продолжай. — Твою мать убили за то, что она знала. Я смотрела на него. Мы оба застыли. — Не понимаю… что она знала? Алекс перевел дыхание. — Знаешь, кем работала твоя мама? — Да, конечно. Почему ты спрашиваешь? Консультантом. — У кого? — У какого-то сенатора. — На самом деле она занималась не только этим, но и вела кое-какие расследования для службы внутренней безопасности. — Какие? Зачем? Мама ничего не понимала в безопасности. Она была советником по экологии, по охране среды… — О деталях не будем. Информация совершенно секретная. Я скрипнула зубами. — Тогда скажи, о чем можешь. — Она узнала кое-что об одной группе… — Алекс осторожно подбирал слова, чтобы не выдать лишнего. — Получила сведения, имевшие чрезвычайное значение для правительства. Не только для правительства — для всего народа. Теперь уже нахмурилась я. — Похоже на сценарий плохого фильма. Алекс прикусил губу. — Понимаю… Я вздернула бровь. — Лила, дослушай, а потом будешь судить. — Я попыталась стереть с лица скепсис. — Твоя мама кое-что обнаружила. Обнаружила достаточно, чтобы люди, которых она собиралась… разоблачить, ее убили. Слова дошли до меня только через минуту. Я играла с ними, перебирала в голове, как буквы анаграммы. В мозгу прокручивался старый список: наркотики, коррупция, организованная преступность… Все равно не складывалось. Что такого она могла узнать? — Что она узнала? — спросила я. — Извини, сказать не могу. Я боялась, что если услышу эту фразу еще хоть раз, то начну бессознательно швыряться чем попало. Потом заработала рассудочная часть сознания, и сердце отозвалось ей диким стуком. — Если маму убили за то, что она узнала… — я едва заставила себя договорить, — …как же вы с Джеком? Если вы тоже знаете… как же вы? По губам Алекса скользнула слабая улыбка. — За нас не беспокойся, Лила. Я вытаращила глаза, гадая, понимает ли он сам, какую глупость сморозил. — Вы сообщили полиции? Разве не полагается кого-то проинформировать? Может, ФБР? Я уже не сидела, прислонившись к валуну, а стояла и орала ему в лицо: — Если вы знаете, кто ее убил и за что, — почему к ним не обратились? Почему не передали дело профессионалам? Алекс смотрел на меня с той же полуулыбкой. Я его не понимала. — Лила, а мы кто, по-твоему? Я смутилась. — Мы с Джеком профессионалы. Мы прошли лучшую подготовку, чем полицейские и федералы. Мы лучше снаряжены, и разведка у нас лучше, чем у любого государственного органа. И все это используется, чтобы найти убийц твоей мамы. Меня охватило недоверие. Но не успела я открыть рот для едкого замечания, как на лицо Алекса упала тень, и я увидела его по-новому, как незнакомца. Не друга детства, а лейтенанта Уэйкмена. Словно долго смотрела на картинку из точек, и вдруг изображение сложилось. Неожиданно он показался мне страшноватым — словно вырос на шесть дюймов. — Потому вы и вступили в свою бригаду? — Теперь все складывалось. — Да. Ясно, почему Джек решил бросить университет. — Все равно не понимаю, при чем тут ваша работа. Он неловко помялся, словно я его поймала. — Я же сказал, мы используем разведку. — Да, который раз это слышу, но все равно не понимаю. — В моем голосе прорвалось нетерпение. Алекс отвернулся, глядя на океан. Я решила зайти с другой стороны. — Кто такая Саки? — Мы хотим с ней поговорить. — Зачем? Она связана… с теми? — Мой ум усиленно работал. Кто бы мог подумать, что Саки — такой источник знания. А с виду собственного расписания не смогла бы запомнить. Алекс покачал головой. — Нет, просто она могла бы помочь нам в поисках. Я помнила, что эту формулу используют детективы, когда точно знают, что кто-то виновен как черт, но не могут этого доказать. Пока. — А еще таинственней нельзя? — Можно, — серьезно ответил он. — Ну какие слова мне найти, чтобы вы отказались от роли мстителей? Скажи, и я повторю! Алекс с грустью взглянул на меня. — Извини, Лила, ты нас не остановишь. Из-за твоей мамы мы поступили на службу. Надеялись выйти на убийц. И почти вышли. Мы совсем близко… — В его горящих глазах плясали янтарные искры. — Но дело уже не только в этом. Мы сражаемся за что-то большее и будем продолжать, даже когда их схватят. Я молчала. Процессор у меня в голове был перегружен. В нем не осталось места. С чем же они сражаются? И за что? Все стало таким нереальным, что на полсекунды мне почудилось, будто я стою в ступоре в лондонском переулке, а все это мне привиделось. — Ну вот. Я сказал все, что хотел. Побежали обратно. Мягкое прикосновение его ладони вернуло меня к реальности. Такой удар тока невозможен в выдуманном мире. — Но… — Весь мой запас слов растаял при виде подтянутого загорелого живота, открывшегося, когда Алекс вскинул руки над головой. Внутри опять пронесся вихрь страха пополам с отчаянием. — Нет, Лила. Я тебя вытащил на пробежку, потому что знал, что ты хочешь спросить, и хотел поговорить не при Джеке. Но я уже сказал на эту тему все, что мог, дальше тебе придется мне доверять. Еще бы я ему не доверяла! Жизнь бы доверила. Но как же много он недоговорил. И наверняка о плохом. Моя попытка переубедить провалилась целиком и полностью. Все вышло не так, как задумывалось. Оборвав разговор, Алекс снова потрусил по дорожке, неторопливо двигаясь впереди меня. Выбравшись на залитую гудроном бетонку, мы побежали посередине дороги. Я почти не замечала ни маршрута, ни объезжавших нас машин — в голове были мысли только о том, что Алекс и мой брат ввязались в очень опасное дело, как будто это была просто игра, не грозящая им смертью. А ведь на самом деле грозила. Я споткнулась и упала, едва успев выставить руки. И осталась стоять на четвереньках, тяжело дыша от боли в разбитых ладонях. Перед глазами чернели липкие зерна покрытия. Привела в себя рука Алекса на плече. Он легко поднял меня на ноги, перевернул ладони. Я поняла, что он обращается ко мне, и помотала головой, слепо уставившись на его губы. — Ты как, нормально? Дай-ка посмотрю. Алекс бережно смахнул приставшую грязь, открыв исцарапанные подушечки ладоней. Я поморщилась от жалящей боли — словно погрузила руки в осиное гнездо. Он крепко держал мои запястья. — Нормально? — Да. — Я не могла на него смотреть. — Уверена? — Пальцы Алекса твердо сжимали запястья, и мне это нравилось, хотелось, чтобы он сжал еще крепче. Я подняла глаза. Он выглядел таким встревоженным, что я догадалась — речь не о ссадинах на ладошках. — Я не хочу, чтобы вы этим занимались! — вдруг выпалила я. Алекс кивнул. — Знаю. Я подождала немного, надеясь услышать: «Ладно, тогда не будем, передадим это дело копам», но не дождалась. Молчание, вместо слов, заполнил щебет какой-то птицы. — Лила, — мягко заговорил Алекс, — я ведь сказал тебе вчера: с нами ничего не случится. — Дай слово. Глаза у него потемнели, на скулах вздулись желваки. — Даю слово. Теперь пошли, тебе надо помыться. Я обмахнула липкие от царапин колени и вздохнула. Дальше мы двинулись легкой трусцой. Колени протестовали при каждом шаге, когда кожа натягивалась и сжималась. Потом боль стала непрерывной. До сверхнового здания оказалось всего несколько сот метров. У дверей стояли люди. Издалека я не различала лиц. Все были выше шести футов, широкоплечие, с крепкими, как древесные стволы, ногами. И одеты одинаково: в черные форменные брюки и футболки, облегавшие отлично развитую мускулатуру. Я на бегу глянула на Алекса — он, со своей короткой стрижкой и подтянутой фигурой, вполне мог бы затеряться среди тех, однако чем-то выделялся. Не такой квадратный, стройнее, изящнее и, на мой беспристрастный взгляд, совершенно вне конкуренции. При нашем приближении группа людей распалась, все повернулись к нам. Я замедлила шаг, вдруг остро ощутив себя девчонкой, да к тому же взмыленной и встрепанной. Алекс, обернувшись через плечо, заметил мое замешательство и, тоже замедлив бег, сказал: — Не беспокойся, это наши. Сейчас познакомлю. Я ответила настороженным взглядом и подобралась, готовясь к испытанию. Еще несколько метров, и мы остановились. Я держалась за спиной у Алекса, в тени, поспешно отряхивая запачканную футболку и смахивая с лица волосы. Но Алекс обернулся, и я внезапно попала в центр круга. Смущение не помешало мне услышать: — Ну, видно, вся красота семьи Лавдэй досталась тебе. Бедняга Джек! Не удивительно, что он спрятал сестренку подальше! — Все расхохотались. Я взглянула на Алекса. Он тоже смеялся. Еще один мужчина, с такими большими мускулистыми руками, что ему приходилось держать их на отлете, словно в спасжилете, протянул здоровенную лапу. — Рад знакомству. Ник, я в команде твоего брата. Я пожала ему руку — моя ободранная ладонь чуть не сплющилась в огромной лапище. Остальные ребята последовали его примеру; мне осталось только повторять «Рада познакомиться». Любопытно, что почти все были старше Алекса; как он умудряется ими командовать? Моложе оказался только один, назвавшийся Джонасом, — на вид мой ровесник. Он выступил вперед и, послав мне ослепительную ухмылку, хихикнул. — Придешь на вечеринку у Алекса? У парня были веселые карие глаза и легкая улыбка. Перед ним я робела меньше, чем перед старшими. — Приду, — ответила я, снова оглянувшись на Алекса. Он стоял в нескольких шагах поодаль, наблюдая со стороны. В уголках его рта играла слабая улыбка, но глаза превратились в голубые льдинки. Джонас ухмылялся, как чертик-из-коробочки. — Здорово! Там увидимся. — Один из сослуживцев взял его в борцовский захват и оттащил в сторону. Щеки у меня загорелись. Лучше бы Алекс избавил меня от этой сцены — я сама себе казалась диковинкой, выставленной в музее Рипли «Хотите верьте, хотите проверьте». Алекс, должно быть, увидел мое лицо, потому что снова выступил вперед. Настроение в группе заметно переменилось — градус легкомыслия упал на несколько делений, все притихли и сдвинулись, словно Алекс притянул их к себе. А он ведь еще ни слова не сказал. — Ну, а теперь пойду умою девушку, — заговорил он. Я ждала шуточек в ответ, но ни одного намека не прозвучало. Алекс обнял меня за плечи и развернул к двери. — Увидимся, ребята. В ту же минуту цилиндрическая дверь с шипением открылась, и из нее шагнула на солнечный свет женщина, стройная и воздушная, как модель на подиуме. Мужчины почтительно умолкли. В груди у меня что-то сжалось — красавица направилась к нам. Потом я услышала голос Алекса: — Привет, Рэчел, — и что-то во мне порвалось. Наверное, последняя ниточка надежды, что однажды он увидит во мне не просто сестренку Джека. Широкая улыбка засветилась на идеальном лице женщины. У нее были высокие скулы и миндалевидные голубые глаза. Она нацелилась на Алекса, как самонаводящаяся ракета, — вот-вот вскинет бесконечно длинную ногу и обовьется вокруг него, словно плющ. Юбка строгого костюма облегала ее бедра и тонкую талию. Вблизи я поняла, что ростом она почти вровень с Алексом, хотя три с половиной дюйма относились на счет узких каблучков со стальными набойками. У меня упало сердце. Она была так неправдоподобно хороша собой, что Алекс наверняка забыл о моем существовании. — О, привет, Алекс, — с легким южным акцентом заговорила Рэчел, отбросив за плечо прямые светлые волосы. Я внезапно вспомнила, как выгляжу. Одежда пластырем липла к коже, больше всего на свете хотелось сорвать ее и переодеться в чистое — лишь бы не походить на помоечную крысу рядом с соболем. — Что ты здесь делаешь? — протянула она, переливчато раскатывая гласные. Губы у нее блестели как спелые вишни. — Пробежался немного, — ответил Алекс и внезапно обернулся, словно только сейчас вспомнил о моем существовании. Когда он подался в сторону, взгляд Рэчел упал на меня, как луч прожектора. — Это Лила. Маленькая сестренка Джека. Маленькая?! Меня словно ударили наотмашь. Взгляд Рэчел скользнул от грязных кроссовок до потного разгоряченного лица. Она поморщилась, словно сломала зуб, послала мне жемчужную улыбку и протянула наманикюренную ручку. — Приятно познакомиться. Джек много о тебе рассказывал. Мне очень хотелось ляпнуть, что о ней он ничего не рассказывал, но я прикусила язык и вежливо пожала руку. — Рэчел из нашей бригады, — с улыбкой пояснил Алекс. — Наш босс. Я чуть не ахнула. Она — босс? Она отдает Алексу приказы? Еще одна причина для ненависти! Рэчел движением плеча будто отодвинула меня, опять обернувшись к Алексу и обратив на него взгляд васильковых глаз. Я смотрела на них — оба на полфута выше меня — как ребенок, о котором позабыли родители. Должно быть, я вздохнула, или он услышал, как грохочет мое сердце, потому что Алекс повернулся ко мне. — Я провожу Лилу внутрь, — сказал он и двинулся дальше. — Увидимся, Рэчел. Увидимся? Новый удар. — Пока, Алекс, — кивнула она. — Удачи в роли няньки. До меня не сразу дошло, а когда дошло, я со свистом втянула в себя воздух. Щеки так и вспыхнули. Я не позволила себе обернуться, но скосилась на Алекса и увидела мелькнувшее на его лице недовольство. Губы он крепко сжал и бросил взгляд на меня, словно проверяя, слышала ли я обидные слова. И тут почти одновременно произошло два события. Небо разорвал оглушительный, громовой удар, будто вжавший в землю все вокруг. Затем я потрясенно осознала, что меня прижимает не гром, а тело Алекса. Я стояла на коленях, а Алекс навалился сверху; руками он прикрывал мне голову, а грудью — спину. Еще не поняв, в чем дело, я подумала, что он ранен, но не успела перепугаться, как Алекс развернулся и встал, резко потащив меня за собой. Вопль сирены по-прежнему разрывал барабанные перепонки, рассекал надвое мозг; все словно замедлилось. Я видела, как бегут в разные стороны бойцы бригады. Я наблюдала за ними словно при вспышках стробоскопа. Одни держали пистолеты в руках, другие расстегивали кобуры. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять: шум, паника, оружие — кто-то их атакует. Нас, — вздрогнув, поправилась я. Меня силой волокли от источника звука, доносившегося из здания. Рука Алекса стальным жгутом обхватила плечи. Он двигался полубегом, а я, спотыкаясь, тащилась рядом и чуть не упала, когда он подтолкнул меня к своему мотоциклу — от боли в голове я с трудом переставляла ноги. Не помню, как я очутилась на мотоцикле и машинально сжала ногами кожаное сиденье, чтобы не соскользнуть, но Алекс уже сидел передо мной, и я, как в стену, упиралась носом ему в спину. Когда под нами задрожал мотор, Алекс отвел руку назад, поймал мою и заставил обхватить его за бока. — Держись!10
Не так мне представлялось катание с ним на мотоцикле. От испуга все мысли спутались — какое там удовольствие! Закрыв глаза, я прислушивалась к реву мотора, заглушившего быстро удалявшийся вой сирены. Ветер трепал волосы, но я не могла расцепить обхватившие Алекса руки, чтобы поправить прическу. Кажется, всего через несколько минут мотоцикл замедлил ход. Свернул раз, другой и плавно остановился. Я разлепила веки. Мы были уже перед домом Джека. Я почувствовала на своей руке руку Алекса и сообразила, что вцепилась в него мертвой хваткой. Он осторожно разжал мои пальцы и медленно развернулся ко мне лицом. — Как ты? — Вроде нормально. Он слез с мотоцикла. Я не знала, сумею ли сойти — так крепко приклеилась к сиденью. Алекс снял меня, как младенца, — теперь я понимала, что для него я и есть младенец. Слова Рэчел все еще жгли уши. — Что это было? — спросила я. — Точно не знаю. Понятия не имею, по какому случаю тревога. — Тогда почему мы бежали? — Потому что когда звучит тревога, разумнее всего бежать. Я нахмурилась и тут же вспомнила про брата. — Где Джек? С ним ничего не случится? — Все будет хорошо. Алекс уже вытаскивал мобильник. Набрал короткий номер и заговорил с кем-то. С Джеком, решила я, потому что первое, что он сказал, было: — Да, она со мной. Все в порядке. Да… на мотоцикле… Конечно, в последний раз. Алекс внезапно поднял голову и осмотрел улицу. Проследив его взгляд, я увидела черный внедорожник, приткнувшийся у поребрика. Стекла в нем были подняты. — Да, они здесь. Я их предупрежу. Звони, когда что-нибудь узнаешь… Хорошо, дождусь. Алекс дал отбой и велел: — Постой здесь. Значит, он и вправду при мне за няньку. А теперь приказывал мне, как ребенку. Ноздри у меня раздулись, но Алекс этого не заметил — он уже направился к машине. Наверное, я для них просто обуза. И Алекс, и Джек ясно дали понять, что я им здесь не нужна. Но ведь со мной вовсе не надо столько возиться. От их заботы мне выть хотелось! Окно внедорожника опустилось, и я увидела, как Алекс, склонив светловолосую голову, разговаривает с водителем. Я пошла к дому, на ходу вытаскивая ключ, и открыла дверь. Пока я набирала код сигнализации, Алекс взбежал за мной по ступенькам. — Я же сказал: подожди меня. — Знаю. — Так в следующий раз жди. Взгляд у него был тверже гранита. Я вспылила: — Я не ребенок, Алекс. Ты мной не командуй! Не слушая, он прошел мимо меня в кухню. Толкнул дверь так, что она ударилась в стену, метнулся к задней двери, проверил ее. Я закатила глаза в адрес столь драматической сцены и, потная, злая и усталая, пошла наверх, в душ. Хуже всего было разбитое сердце. Душ его не залечит. Дверь ванной захлопнулась за мной, душ включился, и только тогда я осознала, что делаю. И упала на колени, с презрением ругая себя. Даже с собственными способностями управиться не способна! Ну и день — хуже некуда. Я сорвала с себя спортивный костюм, забралась под душ и стала смотреть, как по коже стекает грязь. Перед глазами стояла ослепительная улыбка Рэчел. Удачи в роли няньки!.. Я все еще злилась, когда вышла из душа. Протерла локтем зеркало и уставилась на себя. Да, не сравнить. Рэчел отлично подходит Алексу. Стоя рядом, они выглядели просто золотой парочкой. И еще одно важное преимущество передо мной — правила не запрещают им свиданий. Мои мрачные размышления прервал стук в дверь. — Ты в порядке? — напряженно спросил Алекс. — В полном. Ручаюсь, что дверная ручка чуть повернулась. Я поспешила выйти, пока он не полез проверять. Алекс стоял, прислонившись к косяку. Он выглядел усталым, у губ пролегли морщины. Наверное, нянчиться со мной — трудная работа. — Как твои руки и колени? Я совсем о них забыла, когда увидела Рэчел. А теперь перевернула ладони вверх и увидела, что клочки содранной кожи уже подсохли. — В порядке. — Я прошла мимо него в комнату и закрыла за собой дверь. Алекс следом не пошел. Может, собирается «сдать дежурство» охране у дома?.. Упав на постель, я завернулась в полотенце и почувствовала, как откуда-то подступают слезы. Щетка для волос, лежавшая на столике, шевельнулась сама собой. Я даже не замечала, что делаю, пока она не повисла в воздухе у меня над головой. К тому времени поздно было что-то исправлять. Щетка пушечным ядром вылетела в окно. А осколки засыпали ноги. Я застыла на минуту, ожидая услышать шаги Алекса на лестнице и его сердитый выговор — но ничего не случилось. На цыпочках прокравшись к двери, я приоткрыла ее и услышала приглушенный голос. Алекс говорил с кем-то по телефону, стоя на веранде. Наверное, с Рэчел — договаривался о свидании, когда освободится от ребенка… Последний шанс. Натянув чистые шорты и футболку и еще раз оглянувшись на круглую дыру в стекле, я выскочила за дверь. По лестнице я слетела со всех ног, перепрыгивая самые скрипучие ступени. Затем пробралась в кухню и вышла через заднюю дверь, притворив ее за собой. Шлепанцы-вьетнамки надела на нижней ступеньке крыльца и побежала в конец сада. Я не знала, что лежит за ним, может быть, еще сад, но собиралась перепрыгнуть изгородь и напрямик добраться до дороги. Сама не знаю, куда я собиралась; океан или суша — все равно. У изгороди оглянулась на дом. Ни движения, ни криков, только здоровенная дырка в верхнем окне. Ухватившись за ветку дерева, я подтянулась, раскачалась над изгородью и спрыгнула по ту сторону, приземлившись в садик, точь-в-точь как у Джека. Я быстро перебежала к дому и пробралась по окаймленной бордюром из пустых жестянок дорожке у стены. Выглянув из-за угла веранды, поискала взглядом черную машину с тонированными стеклами, но не увидела и быстрым шагом пошла на запад, в сторону Харбор-Бич. Добравшись до шоссе, я немного расслабилась, — Алекс не мчался за мной с ревом на мотоцикле. Яркой зеленью манила вывеска «Севен-ап», и я, перейдя дорогу, скрылась в прохладной глубине магазина, остановившись у стойки с напитками. Захватив банку «Спрайта», я направилась к кассе, чтобы расплатиться. Посреди узкого прохода стоял, выбирая сухую лапшу, брюзгливый на вид старикашка. Я потопталась перед ним в надежде, что он заметит и уступит дорогу, но старик стоял на месте и бормотал что-то себе под нос. Я с намеком кашлянула, однако он так увлеченно изучал состав продукта, что ничего вокруг не замечал. Рука, сжимавшая холодную как лед банку, онемела. Я сделала шаг вперед, извинилась и стала бочком протискиваться мимо, втянув живот и прижимаясь спиной к полкам. Старичок вдруг прервал свое общение с пакетиком лапши и уставился на меня отсутствующим взглядом. Первое впечатление меня обмануло: он был вовсе не стар, может, чуть за сорок. У него была темная кожа, под глазами лежали серые тени, а у рта — глубокие морщины. — Мне нужна твоя помощь, — прошептал мужчина голосом, шершавым как наждачная бумага. Я кинула взгляд в круглое зеркало, висевшее в верхнем углу зала. Отразившийся в нем владелец меня не замечал, я увидела только его макушку, склонившуюся к другому покупателю. А мне было не до того, чтобы помогать местному сумасшедшему в выборе лапши. — Э… не уверена, что смогу… — Да-да, именно ты! Его глаза лихорадочно блестели, дыхание пахло сигаретным дымом. Я съежилась и попробовала протиснуться дальше. Мне бы только расплатиться за «Спрайт»… Мужчина развернулся, перегородив собой проход, и я, пятясь от него, почувствовала, как встают дыбом волоски на шее. Он шагнул вперед, вытянув руки, словно хотел меня схватить, но сразу остановился и вскинул голову, уставившись на что-то за моим плечом. Я не успела обернуться, а его уже как ветром сдуло. Бросился к заднему выходу из магазина, даже не подобрав оброненный пакетик лапши. Я обернулась к передней двери и увидела за стеклянной стеной красный мотоцикл. Мотоцикл Алекса. Как же это я — даже до пляжа добраться не успела! Попалась в магазине. Ничего себе у них подготовочка!.. Поставив банку на место, я поплелась к выходу. Алекс стоял, прислонившись к мотоциклу, вытянув ноги на мостовую и скрестив руки на груди. Он посмотрел на меня, подняв брови, и молча протянул мне шлем. Я со вздохом взяла его и надела. Алекс шагнул вперед, чтобы помочь с ремешком. — Садись, — сказал он, и я устроилась у него за спиной.11
Когда Алекс набрал скорость, я всем телом прижалась к его спине, крепко обхватив за пояс. Что-то давило мне на живот. Ощутив рифленый металл, я сообразила, что это пистолет, и отстранилась на дюйм. Раньше пистолета при нем точно не было — я бы почувствовала. Откуда же он взялся? Еще больше меня встревожил другой вопрос: с какой стати Алекс вооружился, пускаясь за мной в погоню? Неужели хотел стрелять в случае сопротивления? Мотоцикл затормозил у современного квартала многоквартирных домов и свернул вподземный гараж. Алекс ввел код, шлагбаум поднялся, и мы с палящего солнца нырнули в сырой мрак подвала. Объехав несколько колонн, остановились у лифта. Я спрыгнула сама — обойдусь без посторонней помощи! Несколько секунд Алекс молча наблюдал, как я сражаюсь с пряжкой шлема, потом, скрыв улыбку, молча ее расстегнул. Вопрос вертелся у меня на языке, но Алекс опередил меня: — Я здесь живу. Я кивнула. Конечно, именно такой дом мне и представлялся. — Пошли, — позвал он и, войдя в лифт, нажал кнопку шестого этажа.Описание Сары оказалось точным. Полы из светлого дерева, голые белые стены — вся квартира отдавалась эхом, как новенькое, с иголочки жилье, в которое еще не въехали хозяева. Алекс прошел вперед и поманил меня в гостиную. Здесь было уютнее. Перед мягким черным диванчиком висел огромный плоский экран, на кремовом ковре стоял кофейный столик. Но мой взгляд притянула противоположная стена. Вся стеклянная, сплошное окно от пола до потолка, с потрясающим видом на Харбор-Бич и причалы. Я подошла вплотную и загляделась вниз, на фигурки людей, разгуливавших по набережной и лежавших, словно ряды цукатов, на пляже. Краем глаза я заметила припаркованный напротив парадного входа черный внедорожник. Не знаю, тот ли самый, что дежурил у дома Джека, но машина была очень похожа, и я задумалась, что они делают здесь, когда им полагается ждать повторного визита Саки к Джеку. — Я быстренько приму душ, — предупредил Алекс. — Пожалуйста, дождись меня, не удирай никуда. Предупреждение звучало недвусмысленно. Я кивнула: — Не убегу. Он мимолетно улыбнулся мне и как будто немного устало пошел к прихожей. Затем открыл дверь и скрылся из вида. Через минуту зашумел душ. Я сдержала воображение, которое норовило пройти за ним в ванную. Выждав минуту, я на цыпочках выбралась в коридор и замерла перед открытой дверью спальни. На полу лежал коврик, в стену напротив кровати был встроен зеркальный гардероб. А в остальном комната пустая, если не считать башен книг у кровати и будильника рядом. Ванная размещалась сразу за спальней, в открытую дверь вырывались клубы пара. Я решила, что Алекс оставил обе двери открытыми, чтобы услышать, если я снова попытаюсь сбежать, и на цыпочках вернулась в гостиную, к окну. Черная машина стояла на прежнем месте. Пока я щурилась, рассматривая номерную табличку, с пассажирской стороны открылась дверца, и из нее вышел мужчина в черных брюках и черной футболке. Сквозь темные очки он из конца в конец осмотрел улицу, затем бросил взгляд на окна. Я поспешно отступила, задев стеклянный столик. И вдруг мне все стало понятно. Люди в черных машинах стерегли не дом, а меня. Иначе что бы они делали у дома Алекса? Я беззвучно рассмеялась. Алекс не нянчил меня, а охранял. Так, соображаем дальше: Джек торопился при первой возможности отправить меня домой, Алекс предложил бегать на базе; и дом, и база были надежно защищены. Алекс сопровождает меня как профессиональный телохранитель. Я вздохнула с неимоверным облегчением — дело вовсе не в том, что он видит во мне ребенка! Потом в душу исподволь заползла тревога. Если человека защищают, значит, есть от чего. От чего-то настолько опасного, что понадобилось приставить ко мне круглосуточную охрану из подготовленных бойцов. От Саки? Я со смехом покачала головой. Чтобы избавиться от Саки, не нужно спецкоманды. На этих своих платформах ей ни в жизнь меня не догнать. Не пришлось бы даже пользоваться особыми способностями. Шум воды оборвался, когда я вспоминала последние пару дней, выискивая подозрительные моменты. Через несколько минут Алекс вышел в гостиную: в чистых шортах и босиком, с ежика волос еще стекали на шею капли. В животе у меня екнуло при виде его мускулистого торса. Когда он натянул футболку, я шумно перевела дыхание. — Дай руки, — попросил Алекс, присев рядом. — Что? — Дай руки, — повторил он. Я нехотя протянула ему руки ладонями вниз, и он спрятал их в своей руке. От его прикосновения сердце у меня понеслось вскачь. Алекс перевернул мои ладони кверху и принялся выдавливать на царапины, о которых я совсем забыла, антисептическую мазь. Ссадины защипало. — Ну, не скажешь, с какой стати ты вздумала убежать? — спросил Алекс. Я уставилась на свои ладони, на его пальцы, втиравшие мазь, и за десяток секунд успела собраться с мыслями. Подняла голову и встретила его взгляд. — А ты не скажешь, с какой стати за мной погнался? — С такой, что я о тебе беспокоюсь. — Он легонько нахмурился, словно объяснял очевидные вещи. — Как понимать слова Рэчел насчет «няньки»? — холодно спросила я, наблюдая за его реакцией. — Действительно, как? — Кажется, я его насмешила. — Слушай, Лила, я тебе не нянька. Во-первых, нянька тебе не нужна, а во-вторых, я сам хочу проводить с тобой время, и Джек мне не платит, так что не сходится. Я толкнула его в плечо, и он со смехом отразил удар. — Верю, — объявила я. — Ты со мной не нянчишься. Алекс с облегчением улыбнулся, и я воспользовалась просветом в обороне. — Я думаю, ты меня охраняешь. — Что? — Улыбка на миг пропала, потом он громко расхохотался, запрокинув голову. Но я заметила, как изменился его взгляд: стал холодным, словно на глаза упали шторы. Я настаивала: — Ты мне не нянька, ты — телохранитель. Алекс посерьезнел. — Ты права. — Теперь уже удивилась я — не ожидала такой легкой победы. — Конечно, мы тебя охраняем. Наши парни, дай им только шанс, присосались бы к тебе как пиявки. Джек бы поубивал половину, если бы видел, как они утром на тебя пялились. Недаром я насторожилась — выкручивается!.. Правота меня не обрадовала; в душу медленно вползал страх. — Дело не в этом, — сказала я, стараясь выдержать спокойный тон. — Вы меня от чего-то защищаете. — Я же сказал: если и защищаем, то разве что от не слишком благородных намерений целой команды мачо. Я досадливо помотала головой. — Алекс, я не слепая! И соображаю как-никак. Та машина охраняла не дом, а меня. Вот почему она сейчас здесь. — В его глазах вспыхнуло и погасло удивление. — Вы не позволяете мне бегать по улице, ты затащил меня на базу… Вы оба ни на минуту не оставляете меня одну! Джек чуть не отправил обратно, а ты ко мне прямо приклеился. Хотела бы я, чтобы последние слова оказались правдой. — Я все равно узнаю. Даже если для этого опять придется избавиться от нянек. Блеф сработал. Алекс помрачнел и резанул меня ледяным взглядом. Склонился ближе и схватил за запястья, словно щупал пульс. — Не смей убегать. Будь все время на глазах! Вот и хорошо. Даже замечательно. Я права. Не знаю точно в чем, но ясно, что речь идет, о какой-то опасности, и грозит она мне. Однако вместо паники меня охватило радостное волнение при мысли, что Алекс все время будет рядом, и еще облегчение, что он не чувствует себя нянькой — во всяком случае, не совсем нянькой. — Лила, ты слышишь? — Алекс встряхнул меня, и я внимательнее взглянула ему в лицо. На лбу у него опять пролегли знакомые морщины. Мне захотелось разгладить их пальцем. — Да, — отозвалась я, — да, я слышу. Он говорил так серьезно, что прорвался в сумятицу моих мыслей. Часть рассудка, продолжавшая действовать даже в присутствии Алекса, стремилась сказать свое слово. Возможно, во мне говорил инстинкт самосохранения. Алекс встал. — Надо позвонить Джеку, сказать, где мы и что я думаю делать. Когда он вышел в коридор, что-то в моей груди потянулось за ним, словно на резинке. Алекс вернулся в гостиную через пять минут — с таким серьезным лицом, что я поежилась от недобрых предчувствий. Прошел к дивану, сел на самый край и, склонившись вперед, уставился в окно. Телефон положил на столик, затем повернулся ко мне. — Ладно, я предупредил Джека, что скажу… — Он помолчал, словно заново прокручивал в голове разговор. Я сидела, обнимая колени. Боль в груди прошла, как только Алекс оказался рядом, но все тело было напряжено. — Джек не слишком обрадовался, но я его убедил, что это единственный способ, если он хочет, чтобы ты… Я думала, Алекс скажет «была в безопасности», но услышала: «не вляпалась в неприятности», и при этом он прищурился на меня сквозь ресницы. Не надейся, мол, забыть о неудачном побеге! Я сидела тихо, не сводя с него взгляда. — Ты знаешь, что вчера мы кое-кого взяли? В твою первую ночь здесь. Ну, взяли ребята Джека. Я кивнула. — Так вот, похоже, мы разворошили осиное гнездо. Не зря Саки околачивалась рядом с домом. Тогда мы задумались, что у них на уме, не попробуют ли они поквитаться. «Поквитаться»… я отметила слово, но все еще ничего не понимала. — Кого вы поймали? Кто они? И при чем тут я? — Ты была бы совсем ни при чем, — ответил, чуть шевельнувшись, Алекс, — если бы не сказала Саки, что ты — сестра Джека. — Ну и что? — Око за око. Мы взяли их человека, они, возможно, захотят отплатить тем же. В таком случае ты… скажем, подходящий вариант. — Вариант? А что, меню обширное? — повысив голос, возмутилась я. — Почему я? Почему не кто-то из вашей бригады или… ну, не знаю, не кто-то еще? Нельзя же взять под охрану всех своих родственников! — Захватывать наших было бы слишком рискованно, а главное, бесполезно. — Почему? — Мы не станем торговаться, если заложником окажется кто-то из нас. — Что? Если тебя или Джека возьмут заложником, бригада не пойдет на переговоры? Алекс покачал головой. — Нет. Обомлев, я беспомощно забормотала: — Но почему я? А семьи остальных? — Лила, помнишь, я говорил, что нам не разрешено заводить подружек? Я снова кивнула. — Вот почему. Никто из нас не женат, ни у кого нет детей. Я, онемев, уставилась на него. Потом спохватилась: — А Сара? Она в безопасности? — В безопасности, потому что на базе. Джек сейчас с ней — хотя бы пока не выяснят, от чего сработала тревога. Еще один кусочек головоломки встал на место. — Потому Джек и не хотел, чтобы я здесь жила: ни сейчас, ни когда я заговорила насчет колледжа? — Да. Несмотря на страх, меня охватило безумное счастье. Значит, ничего личного, меня по-прежнему любят! Затем я вспомнила, что рассчитывала добиться от Джека разрешения приехать в колледж, доказав, что не нуждаюсь в опеке. Теперь это будет малость трудней. Не в первый раз за сегодня во мне умерла надежда. Я снова повернулась к Алексу. — Ты так и не сказал, кто «они». Он молчал и хмурился, глядя в окно. В голове у меня прокручивались разные варианты. Наркотики уже списаны со счета, значит, остается проституция, или мафия, или… Версии иссякли. Потом меня ошеломила внезапная мысль: может, это убийцы моей матери? — Те, кто убил маму? Они меня ищут? — Нет. Я всмотрелась в его лицо. Алекс выдержал взгляд. — Пойми, Лила, — добавил он, сжав мне плечо, — мы действительно не знаем, нужна ли ты им. Это чистая предосторожность. Может, они уже на полпути к Аляске. На их месте я бы сбежал подальше. Я поразмыслила. — И ты не расскажешь ни о них, ни о Саки, ни об убийцах моей матери, да? Алекс снова вздохнул и посмотрел на меня, мучительно морщась. — Не имею права, Лила. Но я обязательно расскажу, когда мы их найдем. Мне так жаль, что ты попала в это дело. Должно быть, на моем лице отразился испуг — но, как ни смешно, я в то же время очень обрадовалась, потому что Алекс придвинулся ко мне и обхватил за плечи. — Ну-ну, все будет хорошо. — Я опустила голову ему на плечо и почувствовала, как на меня нисходит спокойствие. — Ты со мной, — бормотал он, — и я никому не позволю тебя обидеть.
12
Меня разбудил громкий звонок, отдавшийся дрожью во всем теле. Лежавшая на моем плече ладонь соскользнула, и Алекс, сидевший рядом, встал с дивана. Уходя открывать дверь, он оглянулся. — Не волнуйся, это Джек с Сарой. Я потянулась, отбросила одеяло и откинула с лица волосы. Последний свет заката раскрасил комнату розовым. Интересно, сколько сейчас времени… Джек первым вошел в гостиную, Алекс с Сарой за ним. Брат подошел ко мне и на минуту крепко обнял. — Ты в порядке? — шепнул он мне в макушку. Я только кивнула головой, прижатой к его плечу. — Ну, что выяснили? — Алекс прошел к окну и опустил шторку. Щелкнул выключатель, и лампочка на стене залила комнату теплым оранжевым светом. Сара присела рядом со мной на диван, Джек примостился на подлокотнике. — Все хорошо. Ложная тревога, — сказал он. — Так и не нашли, чем она была вызвана, но вернее всего, что-то с электрикой, потому что охранный периметр не нарушен. Мы проверили записи со всех камер — полный порядок. — Ну что ж, хоть убедились, что система работает. — Алекс пожал плечами. — Пожалуй, — согласился Джек и перевел взгляд на меня. — И тебе не о чем беспокоиться, Лила, ты вне опасности. Мы вышли на след. Они за границей, в Мексике. — Если вы знаете, где они, почему не арестуете? — удивилась я. — Не так это просто, — ответил Алекс. Ничего себе! Целое спецподразделение бессильно!.. Я начала сомневаться в достоинствах морских пехотинцев. — Слушай, разрешишь Лиле заночевать сегодня здесь? — сменил тему Джек. — В ее комнате надо заменить стекло. Я виновато покосилась на брата. Он смотрел на меня. — И как ты умудрилась? — Ну, я… — Конечно, пусть остается, — пришел мне на выручку Алекс. — Завезу ее к тебе утром. Я поглядела на него сквозь ресницы. Спасибо, что спас. Наверное, догадался, как трудно объяснять брату, что я вышибла окно, разозлившись на его друга и начальницу. Джек сделал знак Алексу, и оба вышли в прихожую. Я перевела взгляд на Сару, и она мне улыбнулась. — Джек говорит, ты стояла у самых дверей, когда включилась сирена. Острые впечатления, да? Я вспомнила, как лежала на асфальте, прижатая тяжестью Алекса, и свою первую поездку на мотоцикле. — Да, было интересно. — Раньше такого никогда не случалось. Видела бы ты, что творилось в здании! — Правда? А по-моему, никто даже не вышел посмотреть, что происходит. — Блокада, — объяснила Сара. — При включении тревоги все выходы закрываются. Мы не могли выйти. — Значит, хорошо, что я оказалась снаружи. «Запоздай Рэчел на несколько минут, я бы с ней не встретилась, — подумалось мне. — И не стала бы удирать. Да, но тогда я бы не узнала, что меня охраняют, и не провела бы ночь с Алексом». Правда, что толку? Между Алексом и Рэчел явно что-то есть. Я зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела озабоченное лицо Сары. Попробовала улыбнуться ей, но вышла какая-то гримаса. — Не волнуйся. Ребята справятся. До Лондона с тобой ничего не случится. У меня сжались зубы. До Лондона!.. Могла бы не напоминать! Джек вернулся в комнату, подошел и чмокнул меня в макушку. — Мы с Сарой сейчас едем на базу. Увидимся завтра. Я ответила вопросительным взглядом. — У Алекса завтра день рождения, не забыла? Вечеринка ведь не отменяется? — Сара взглянула на Алекса. — А у меня есть выбор? — Нет! — Она засмеялась. — Но прежде мы поужинаем вчетвером. Хорошо, что не впятером! Если бы мне пришлось сидеть рядом с Алексом и Рэчел, могло бы разбиться еще много окон. А учитывая, что на столе будут такие опасные предметы, как вилки… и ножи!.. Алекс проводил их до двери и, судя по звуку, включил сигнализацию. — Ну, давай тебя устраивать, — предложил он, вернувшись. — Да мне и здесь, на диване, хорошо. — Слушай, ты будешь спать в моей постели, даже если мне придется тащить тебя туда на руках. Звучало это ужасно соблазнительно — жаль, что ничего такого не означало. Я подумала, не поспорить ли еще, но решила, что приличнее будет отправиться в постель на своих двоих. В спальне Алекс первым делом открыл шкаф. Я увидела себя в зеркале в полный рост. По-прежнему в шортах и розовой безрукавке, волосы волнами спадают на спину. На коленях ссадины. Глаза усталые, под ними легкие тени. Впервые мне выдался такой долгий день. Алекс обернулся и кинул мне футболку. — Вот, можешь спать в ней, если хочешь. Только не укради и эту. — Я и ту не крала, — с трудом выдавила я. Ту я таки стащила. — Шутка! Можешь оставить ее себе, — засмеялся Алекс. Я отвернулась, чтобы он не увидел моих свекольных щек. Опустив шторы на окне, он подошел, обнял меня и, пожелав доброй ночи, нагнулся и поцеловал в макушку. Вечно в макушку!13
В дверь тихонько постучали, и я дернулась, выворачиваясь из скрученных смирительной рубашкой простыней. Голый по пояс, в одних шортах, Алекс держал в руках дымящуюся кружку. — Чаю? — предложил он. — С днем рождения! — ответила я, садясь. При этом стены чуточку поплыли, а голая грудь Алекса замелькала в глазах, как светящаяся реклама. Мой взгляд снова и снова возвращался к ней, пока не упал на неглубокие впадины по сторонам его бедер, терявшиеся под шортами. Я едва удержалась, чтобы не проследить их линии кончиками пальцев. Он чуть застенчиво улыбнулся и поставил передо мной чашку. — Эта я должна была подать тебе чай в постель, — заметила я, хотя на самом деле совсем не возражала бы, если бы Алекс подавал мне завтрак до конца жизни… Он прошел к окну и поднял шторы, впустив в комнату ленточки солнечного света. Потом направился к гардеробу, так что я одновременно увидела его отражение в зеркале и мускулистую спину, вытащил из шкафа и натянул на себя футболку. Я разочарованно вздохнула. — Хорошо спала? — Отлично! А ты? — Неплохо, — отозвался Алекс уже от двери. — Если хочешь принять душ или еще что — не стесняйся. Я приготовлю завтрак. Через полчасика подъедет Джек. Я выбралась из постели. Ноги еще ныли после вчерашней пробежки. Взглянула в зеркало и убедилась, что солнечный румянец сошел, оставив на лице легкий загар и несколько веснушек, но вид был все еще усталый. Нет, не усталый — грустный. Скоро придется уезжать, и вряд ли я сюда еще вернусь. А Рэчел запустит в Алекса свои наманикюренные коготки, — и все. Моя жизнь кончится. Джек пришел, когда я еще одевалась. Я услышала голоса из кухни и пошла на них по коридору. — Нельзя ей возвращаться. Это опасно. И будет опасно, пока мы его не возьмем. — Я застыла с поднятой ногой. Говорил Джек. — Возможно, ты прав, — ответил ему Алекс. — Но ее не остановишь. Лила думает своим умом. Лучше рассказал бы ей все. — Ты же сам знаешь, нельзя, — возразил Джек. — Рэчел ни за что не позволит. Сердце у меня застучало так, что они, должно быть, услышали и свернули тему. — Кофе? — спросил Алекс. Я вошла в кухню. — Привет, — не очень натурально поздоровался Джек. Надеюсь, по службе ему не приходится врать и притворяться. — И тебе привет! — ответила я. — Готова к завтраку? — Алекс положил мне яичницу с беконом и придвинул табурет. Я секунду изучала его лицо. Он отводил взгляд. Что же такое это «все»? И кто этот «он», которого должны взять? Почему бы Джеку не послушаться Алекса и не рассказать все! И какого черта Рэчел решает за них, что делать? Такого, что она — начальница, — уныло ответила я сама себе. Едва мы, попрощавшись с Алексом, закрыли за собой дверь, я снова ощутила натяжение резиновой ленты, обхватившей мое сердце. А каково будет, когда нас разделит целый океан? Даже подумать невыносимо. Мотоцикл Алекса в гараже стоял, подставив бок, словно просил погладить. Джек заметил, что я любовно уставилась на него. — Надеюсь, первая поездка тебе понравилась, — сказал он, — потому что она же будет и последней. Собственно, я прокатилась два раза, но не стала уточнять: может, Алекс не рассказывал ему о моем побеге. Джекова «ауди» гуднула, открывая двери. Я забралась на пассажирское место и попробовала высмотреть, что здесь стоит сто двадцать тысяч долларов. Шкала спидометра была размечена до двухсот пятидесяти миль в час. Наверное, дело в скорости. Интересно, удастся ли уговорить Джека показать, как она гоняет? Я стала разглядывать приборную панель. Две кнопки были без значков. Басы и дисканты? Вкл. — выкл.? Или что-то поинтереснее, вроде катапультирования кресла? Я бы попробовала, но подозрение, что кнопки управляют отнюдь не настройкой звука, заставило воздержаться от экспериментов. Мы вывернули со стоянки на ослепительное солнце. Я оглянулась, высматривая черную машину, поджидавшую на улице вчера вечером. Ее не было. Подождав несколько минут, я проверила, не следует ли она за нами, но ничего не увидела. Пожевала нижнюю губу, соображая, как снова выйти на главную тему. — Джек, — наконец начала я, — если мне уезжать через неделю, когда можно будет вернуться? Он нажал на газ. — Лила, ты сама видела, что было в те дни, которые ты здесь провела. Оставайся в Лондоне, там ты не станешь мишенью. Здесь я не смогу обеспечить твою безопасность. — И не надо. Я сама в состоянии о себе позаботиться, — возразила я почти с полной уверенностью. Джек бросил на меня короткий взгляд, вздернул бровь, фыркнул и опять стал смотреть на дорогу. Я сердито уставилась перед собой. Надо ему сказать. Это вдруг стало очевидно: если рассказать им с Алексом о своих способностях, парни перестанут за меня дрожать. Успокоятся и, может, даже позволят остаться. Конечно, на это трудно рассчитывать, и есть опасение, что они совсем выйдут из себя и отошлют меня в какой-нибудь закрытый центр на исследования, но тут я полагалась на тот факт, что один — мой брат, а другой… Другой — Алекс, а он никогда не выходит из себя. Только когда Джек остановил машину у дома и выключил двигатель, я сообразила, что мы уже приехали. — Попозже зайдет Сара, — сообщил брат, отпирая входную дверь. — Она решила, что вам стоит вместе приготовиться к вечеринке. Я улыбнулась. Неплохо провести время с девушкой, к тому же из Сары, возможно, удастся вытянуть больше, чем из Алекса. Я взглянула на часы. Остается убить еще целых десять часов до новой встречи с Алексом. Все равно что пять веков. Ничего, зато будет время подумать о подарке — о настоящем подарке, а не о тех, которыми я засыпала его в своих фантазиях. И еще успею сообразить, как подать свою способность, чтобы оба не убежали от меня с воплями. Проблема с подарком в конце концов решилась. За обложкой моего дневника лежала ленточка коричневой кожи: придуманный наспех прощальный подарок, полученный от Алекса пять лет назад. В Лондоне я целую неделю носила ее как браслет, пока новая учительница не велела снять, пригрозив вообще отобрать. Надеюсь, Алекс оценит ответный жест. Конечно, не исключено, что он вовсе не поймет, с какой стати я дарю ему на день рождения ленточку вытертой кожи, но я решила рискнуть. Всех денег у меня было только горсть мелочи, так что приходилось выбирать между полоской кожи и брикетиком мороженого. Вторую проблему я, кажется, тоже решила. Все дело в том, как смотреть на вещи. Можно подать свою способность как отклонение от нормы — а можно разрекламировать как суперсилу. И тогда Алекс, как мне представилось, вместо того чтобы удирать с визгом, станет смотреть на меня, как Джек на Сару, а то и пригласит на свидание. Суперсила вполне может уравнять меня с Рэчел. Я все обдумала: скажу сегодня же, сразу после вечеринки. Оставалась мелкая заноза: способность моя была не то чтобы супер, да и контролировала я ее не слишком. Ну, до этого места надо сперва добраться.14
Стук в дверь вырвал меня из грез. Пришла Сара — в коротком черном платье с золотой отделкой. Золото отражалось на коже легким сиянием. Кроме того, в руке у нее была сумка размером с маленький чемодан. — Роскошно выглядишь! — сказала она. Я взглянула в зеркало. На мне было голубое шелковое платье — я захватила его из Лондона. А что толку? Если рядом будет эта Барби-начальница, Алекс на меня и не поглядит. — Отлично, а теперь повеселимся, — заявила Сара и торжественно открыла сумку. Внутри оказалось полным-полно косметики и обуви. В жизни не была никому так благодарна. Теперь и вправду можно было надеяться, что меня заметят. Алекс, увидев меня на высоких каблуках, с накрашенными губами, не сочтет за девчонку, и даже Рэчел, если она там будет, дважды подумает, прежде чем снова прохаживаться насчет нянек. — Когда вы все трое виделись в последний раз? — спросила Сара, смахивая лишнюю пудру с моих щек. — Три года назад, — ответила я. Долгих три года. — В Вашингтоне? Она оставила свое занятие и отступила на шаг. — Да. Сразу, как ребята бросили колледж. Папа прилетел, чтобы вправить Джеку мозги, ну, и я с ним. — Да, он мне рассказывал о той встрече. Ваш папа очень сердился. Слабо сказано. Папа был в ярости. Я иногда удивлялась, как Джек умудрился довести его до такого. Но жаловаться не приходилось, потому что не успела я оглянуться, как мы уже летели домой, и я жалела только о том, что Джек не бросил учебу раньше. Сара рассеянно смотрела куда-то вдаль. — Знаешь, Джек считает решение завербоваться самым удачным в своей жизни. — Для него может и так. — Я невольно подумала, насколько все было бы проще, если бы он этого не сделал. Если бы не перестал разговаривать с папой. А я могла бы приехать и остаться с ним. — Я знаю, что это трудно понять, и не уверена, что Джек когда-нибудь сумет объяснить, но для него вступление в бригаду было способом справиться с потерей матери. — Думаю, я понимаю. — Правда? — Да. Она пожала мне колено. — Уверена, он помирится с отцом. Ты не беспокойся, просто подожди. Ага, подожди, пока убийц поймают. Мне бы ее уверенность. Мы уже заканчивали с нарядом, когда постучался Джек. Сара заставила меня надеть туфли на таких высоких каблуках, что я с трудом стояла на ногах. Я поглядела в зеркало и улыбнулась отраженной в нем незнакомке. Волосы убрали наверх, — скулы выступали резче, а глаза стали просто огромными. — Симпатичный лифчик, — только и выговорил Джек. — Это платье, — огрызнулась я. Сара пихнула его локтем в бок. — Твоя сестра прекрасно выглядит! Идем. — Она вытолкала его на площадку. — В день рождения нельзя заставлять человека ждать. Тихий ресторан освещался свечами, и, входя, я вообразила, что у нас парное свидание, только мой кавалер уже здесь, ждет за угловым столиком. При виде нас Алекс встал, и я чуть не налетела на официанта. Нельзя одновременно держаться на высоких каблуках и глотать слюнки, заглядываясь на парня. Нарядившийся в черные брюки и темно-серую рубашку, Алекс скользнул по мне взглядом, и я заметила уже знакомое движение мышцы на щеке и новый блеск глаз, которые в этом освещении казались сапфировыми. Я протянула ему через стол старательно завернутый подарок. Алекс, вымученно улыбнувшись, взял сверток и, не посмотрев, спрятал в карман. Я глазела на него, чувствуя, как начинает трепетать сердце. Джек отложил меню. — Помните, как мы ужинали здесь в прошлый раз? Когда тот официант глаз не мог оторвать от Рэчел? Я спрятала лицо за папкой меню, потому что мои мечты о двойном свидании разлетелись вдребезги. — Алекс, официанты сочтут тебя донжуаном: на прошлой неделе приходил с Рэчел, на этой — с новой роскошной красавицей… Донесся смех Сары. Алекс не отвечал. Я уткнулась в меню, разбирая мелкий шрифт. Он приводил ее сюда. На свидание. Меня будто пилили тупой ложкой. Подошел официант. Не вовремя. Ручка ракетой вылетела у него из руки, ударилась о потолок и упала к ногам. Официант поспешно подхватил потерю. Я покосилась на остальных: заметили или нет? Один только Алекс насмешливо улыбнулся, а поймав мой взгляд, тут же отвернулся. С тех пор, как зашла речь о Рэчел, он как-то притих — наверное, замечтался, представляя на моем месте возлюбленную. Готова поспорить, он чаще посматривал бы в мою сторону, будь у меня ее безупречное личико. Я незаметно под столом скинула туфли и пожалела, что нельзя распустить волосы и стереть помаду. Кому все это нужно? Наверное, окажись я здесь голая, с плакатом: «Люблю Алекса», он бы все равно не заметил. Я навсегда останусь для него сестренкой Джека. Я отвернулась к кухонной двери, то и дело открывавшейся, чтобы пропустить официанта со стопкой тарелок. Предчувствовала, что сейчас будет, но ничего не успела сделать. У очередного официанта тарелки вырвались из рук и разлетались по залу, разбрасывая спагетти, как Джексон Поллок — мазки по холсту. Я до боли прикусила губу.* * *
Прогулка от ресторана до «Белуши» только усилила мое отчаяние. Алекс за весь ужин ни разу на меня не взглянул и, по-моему, ни разу не заговорил. Джек с Сарой ушли вперед, оставив нас тащиться позади в нескольких шагах друг от друга, в каменно-холодном молчании. Я сбросила Сарины туфли, изрядно натершие мне ноги, и пошла босиком. Готова поклясться, что, когда я наклонялась за туфлями, на лице Алекса мелькнула усмешка, но шел он, уставившись на дорогу и глубоко засунув руки в карманы. Я дрожала в своем платьице и обняла себя, растирая покрывшиеся мурашками плечи. Алекс бросил взгляд в мою сторону, и я подумала, что он меня обнимет, но он твердо решил оставить руки при себе. Лунный свет лежал белым бликом на его волосах и бросал тени на лицо. Наверняка он гулял здесь с Рэчел. Она-то, конечно, умеет ходить на каблуках. И ее-то он, конечно, обнимает. Я еле сдерживалась, чтобы не погнуть фонарные столбы. В клубе народу было, как пчел в улье. Я оглядела облепленную людьми барную стойку и отступила к маленькому столику для коктейлей. Здесь собралась вся их бригада. Формы ни на ком не было, но все равно они сразу выделялись. Остальные посетители обходили их стороной, словно стаю злых собак. Алекс прямиком направился к тесной компании за столиком, а я уставилась ему вслед. Мне казалось, меня расстегнули, как молнию, так что вся душа вывалилась наружу. — Ага, ты здесь! Я обернулась. Тот молодой парнишка с базы. Как там его звали? Вроде бы Джонас? — Можно тебя угостить? — Ну, я… — Спасибо, сейчас угощаю я, — прорычал Джек. Я пожала плечами и нашла глазами Сару. Та поймала мой взгляд и закатила глаза. — Чего ты хочешь? — спросил Джек, глядя на меня как на глухую. Я сообразила, что он задает этот вопрос уже третий раз. Чего я хочу! Он еще спрашивает. Я обернулась к Алексу и только тогда поняла: брата интересовало, что я буду пить. — Просто колу. Джек протолкался сквозь толпу. Джонас, поняв намек, отошел к своим. — Он замечательный, правда? Я резко обернулась. Сара кивнула в сторону Джека. Я посмотрела ему в спину. — Ну да, наверное. Он же мой брат. — Нет, я не про него. — Она тихонько засмеялась и кивнула головой в сторону бара. Проследив ее взгляд, я увидела Алекса. — О… — Лицо у меня застыло. — И давно ты в него влюблена? Я чуть не упала со стула. — Я не… я… м-м… — Ложь застряла на языке. Я в упор посмотрела на Сару и, набрав в грудь воздуха, призналась: — Всю жизнь. Она улыбнулась. — Это так заметно? — с тревогой спросила я. — Нет, совсем не заметно. Только мне. Разбираться в людях — моя работа, не забывай. Я обратила внимание, что ты меняешься, когда он рядом. — Как, что я делаю? — Мне представилось собственное лицо с идиотской влюбленной улыбкой. — О, ничего особенного. — Сара явно старалась меня успокоить. — Изменение очень тонкое. Как будто в тебя вливается электрический заряд. Кажется, еще немного, и ты тихонько загудишь. Я заметила, потому что чувствую то же самое рядом с Джеком. Господи! — А Джек знает? — Я снова отыскала взглядом брата, уже пробившегося к стойке. — Нет, конечно. Я ему не скажу, Лила, не бойся. — Спасибо, — шепнула я и огляделась, проверяя, не слышит ли нас кто. — А ему ты сказать не думала? Кому?.. Джеку? Она что, с ума сошла? Да я под пытками не признаюсь! — Мне и в голову не приходило! Я… — Не Джеку, — перебила она. — Алексу. — Шутишь? Ни за что! НЕТ! Он обо мне в этом смысле совсем и не думает. Я для него — младшая сестренка друга, и только. — Мои щеки, должно быть, раскалились. — И все равно это все зря. — Почему? Как будто не очевидно! — Ну, прежде всего, из-за Рэчел. — Черт, обязательно нужно было произносить это вслух? По лицу Сары мелькнула улыбка. — А, да. Меня будто копытом в живот лягнули. Значит, так оно и есть. Сара с серьезным видом продолжала: — Рэчел определенно в него влюблена. А вот насчет Алекса я не уверена. — Почему бы нет? — тихо спросила я. — По многим причинам. — Она же красивая! — Ох, ты ведь знаешь, Алекс не так примитивен. Конечно, она красивая… — И умная. — Да, и умная. Но не все в ней так привлекательно. «Да, она стерва», — подумала я. — По-моему, стоит ему сказать. Я горько рассмеялась. — С ума сошла? Как после этого смотреть ему в лицо? — Я отчаянно замотала головой. — Все рухнет, я погублю нашу дружбу. — Он тебя любит. Сердце у меня пропустило несколько ударов, а потом понеслось галопом. Может, Алекс ей признавался? Потом сердце снова замерло: я догадалась, что Сара говорит о братской любви. — Именно, — пробормотала я, с трудом сглотнув. — Любит как сестру. — Но если ты скажешь ему, что чувствуешь… — Тогда он увидит во мне полную идиотку! Она едва заметно улыбнулась. — Если не скажешь, всю жизнь будешь гадать, что бы он ответил. — Ну нет. Вполне могу себе представить! — А вдруг все не так страшно? — Да, на самом деле все еще страшнее. Перед глазами возникли несколько сцен, от которых захотелось тут же повалиться на пол и сжаться в комок. — Это невозможно, просто невозможно. — Все возможно, Лила. — Сара немного помолчала, раздумывая. — На твоем месте я бы рискнула. — Я набрала воздуха для возражения, но она жестом остановила меня. — Ты его любишь всю жизнь. Думаю, можно предположить, что ты и дальше всю жизнь будешь его любить, а? Я не стала отвечать. Конечно, буду. — Как же ему не сказать? — прошептала она. Она была права. — Я ужасно боюсь. Сара оглянулась на Джека, который уже шел к нам с напитками. — Знаешь, есть старая пословица. Не уверена, как она точно переводится, но что-то вроде: «Кто боится страдать, страдает от страха». Подумай. Она отвернулась от меня и взяла у Джека бокал. Я смотрела на Алекса и повторяла про себя ее слова. Мне представилось, как я подхожу к нему, хлопаю по плечу и заявляю: «Я тебя люблю». Да, лучше уж страдать от страха!15
Женский туалет располагался позади бара. Дверь захлопнулась за мной с металлическим лязгом, и одновременно щелкнул засов. Я чуть не подавилась собственным сердцем, — опустив руку на защелку, стоял мужчина. В голове застряла одна-единственная мысль: убийцы вовсе не сбежали в Мексику, они нашли меня и намерены поквитаться, как предупреждал Алекс. Потом мужчина повернулся ко мне лицом, и я узнала того типа из «Севен-ап». Псих с лапшой. Я попятилась к раковине, стреляя глазами в поисках чего-нибудь, что можно швырнуть. Ничего, кроме пачки бумажных полотенец, не нашлось. — Мне нужна твоя помощь, — заявил псих, приближаясь ко мне. — Вы кто такой? — выдавила я. — Я… Он сделал еще шаг. Я прижалась к раковине, уставилась на дверь и пожелала, чтобы защелка сдвинулась. Мужчина, не обращая внимания на мой взгляд, сделал еще один шаг и поднял руки, словно сдавался. Я почувствовала, как начинает отодвигаться засов. — Меня называют Кей. Мне нужна твоя помощь, Лила. — Защелка остановилась, как только я услышала свое имя. — Откуда вы знаете, как меня зовут? — Я знаю, как тебя зовут. Я знаю, кто ты. Я знаю, что ты умеешь. Я все знаю о тебе и о твоем брате. — Незнакомец говорил медленно, и каждое слово падало на меня словно камень. — Что? Кто вы? — Мысли путались. — Не понимаю, что вы про меня знаете? И про Джека? — Не бойся, я тебя не обижу. Я не из них. — Его руки сделали жест, призывающий к молчанию. — Не из кого? — осторожно спросила я. — Не из них. Не из тех, от кого брат пытается тебя спасти. В животе у меня что-то свернулось. — Откуда вы знаете? Вы же не из бригады? — Нет-нет, определенно. — Он мотнул головой и мрачно усмехнулся. — Откуда вы тогда все это знаете? — спросила я, вцепившись в раковину, чтобы удержаться на ногах. — Я ищу тех же людей, которых ищет твой брат. — Зачем? В темных глазах мелькнула боль. — У них мой сын, Нат. Стук в дверь заставил подскочить нас обоих. Незнакомец в панике уставился на меня, взглядом умоляя не выдавать. — Подождите! — дрожащим голоском пискнула я. — Что там происходит? — заорал в ответ женский голос. — Устраняем протечку. Мы услышали удаляющиеся шаги. Я снова повернулась к мужчине. Тот обмяк и стоял, привалившись к двери кабинки. Я попыталась привести мысли в порядок. — Зачем они захватили вашего сына? Кей, глядящий на меня из-под тяжелых век, совсем не походил на важную персону. — Кто вы такой, что они захватили вашего сына? Он покачал головой. — Им не я нужен. Обо мне они не знают. Им нужен Нат, его умение. Понимание растекалось, как наркоз по венам. — Что он умеет? — шепотом спросила я. — Мы — такие же, как ты. — Я похолодела. — Умеем… кое-что. — Кей все удерживал мой взгляд. Я сглотнула, силясь сохранить спокойствие. — Что именно? — Мы одинаковые. Ну, не совсем одинаковые, но похожие… у каждого свой дар. Сейчас я не могу объяснить, но мне нужна твоя помощь. Это наверняка ловушка. Что, если он — один из преступников? Один из тех, кто за мной охотится? Ни в коем случае нельзя открывать перед ним свои способности. — Я не понимаю. Бессмыслица какая-то. Кей не сводил с меня взгляда, словно умоляя оставить притворство. Если он — один из тех, почему пришел один? Я посмотрела на дверь, потом опять на него. В глазах мужчины стояла немая мольба. — Почему вы обратились ко мне? Поговорите с Джеком! Он сможет помочь. А я ничего не знаю о людях, захвативших вашего сына. Кей разогнул ссутуленную спину. — Нет. Джеку, Алексу и остальным из бригады говорить ничего нельзя. — Почему? Что вы знаете о бригаде? — Послушай… — Он усилием воли сохранял самообладание, но взгляд был яростным. — Им нельзя говорить. Убийственный страх заставил мой голос дрогнуть. — Почему? Кей придвинулся почти вплотную. Я цеплялась за раковину, чтобы не упасть. — Потому, Лила, что они уже пять лет охотятся за такими, как мы. Новый стук в дверь. Я бессильно опустилась на пол. — Лила? Я уставилась на дверь. Джек снова позвал: — Лила? Я замерла. Кей таращился на меня круглыми от страха глазами. Кто он такой? С какой стати ему доверять? Там, за дверью, мой брат. Я уже готова была позвать Джека на помощь, когда наткнулась на взгляд Кея. Вдруг он не врет? — Сейчас выйду, — хрипло выговорила я. — Что ты там возишься? — Джек покрутил ручку двери. — Зачем заперлась? — Просто у меня… — я оглядывалась, чувствуя, как паника булавками колет тело. — У меня тут девичьи дела. Закрыв глаза, я взмолилась, чтобы Джек постеснялся расспрашивать и ушел. За дверью молчали целых десять секунд. Потом ручка вернулась на место. — Ну-ну, — услышали мы наконец. — Ладно. Он отошел. Я подождала, пока Кей выпрямится, и встала. — Как «мы»? Что значит: охотятся за такими, как мы? Я видела желтоватые белки его глаз, подернутые красными жилками. — Они охотятся за такими, как ты и Нат. И как я. За теми, у кого есть дар. Кто может что-то делать силой мысли. Про меня в бригаде не знают, но боюсь, что знают о моем сыне. Я покачала головой. — Не понимаю, о чем вы говорите. Кей вздохнул. — Лила, я знаю, кто ты такая. Я следил за тобой с тех пор, как увидел на базе с братом и тем парнем, Алексом. Спагетти в ресторане… — он постучал себя по виску. — Ты это сделала силой мысли. У меня перехватило дыхание. — Что вы могли видеть? Врете. — Я умею передвигаться без тела. Видеть и слышать. — Фу-ты!.. Ничего себе. О чем я только думала? Надо было сразу позвать Джека. — Я астральщик. Я рассмеялась ему в лицо. — Хотите сказать, что умеете летать? И ждете, что я поверю? — Передо мной стоял сумасшедший. Что его слушать! — А ты умеешь двигать вещи силой мысли? Если задуматься… По нему не скажешь, чтобы он умел летать. Но ведь и я выгляжу самой обыкновенной. — Так говорите, есть еще и такие? — тихо спросила я. Он кивнул, так пристально уставившись мне в глаза, словно боялся, что я сделаю какую-нибудь безумную глупость. — Есть такие, как ты, есть такие, как я… кто-то умеет другое… С чего я взяла, будто одна такая? — Тогда… Он не дал мне договорить, поспешно напомнив: — Сейчас дело не в этом. Мне нужна твоя помощь. Я его не слушала. — А их бригада… вы сказали, они охотятся за такими, как мы. Как это понимать? Кей облизал губы. — Именно так, Лила. Только этим они и занимаются: ищут людей с такими способностями и… — Он осекся. Я сглотнула слюну. — И — что? — Точно не знаю. Только если кого-то забирают на базу в Пендлтоне — они называют это «задержанием», — человек уже не возвращается. Вот почему я запустил сигнал тревоги на базе — чтобы он не увел тебя внутрь. Я не знал, выйдешь ли ты оттуда, если войдешь. Он… Кей говорил об Алексе. — Но… — Я не находила слов. Алекс и Джек все эти годы искали кого-то — а оказывается, меня? Или таких же, как я? — Не понимаю. Зачем? Кей слабо пожал плечами. — Страх перед неведомым? Боязнь того, что ты могла бы натворить? — С чего им меня бояться? — Вспомнился парень, которому я чуть не выколола глаз. У него-то были причины. — Лила, не все такие, как ты и я. Мы просто стараемся жить, не привлекая к себе внимания. Те, кто забрал моего сына, те, кого ловит твой брат, этот Демос — его не зря боятся. — Демос? Это еще кто? И что в нем страшного? — Демос хочет власти. Хочет управлять. Кей произнес последние слова, как что-то само собой разумеющееся, но я ничего не понимала. Власть? Управлять? Чем управлять? В голове сидело одно: надо выбраться отсюда и найти Алекса. И тут меня как ударило: если Кей не солгал, мне нельзя и близко подходить к ним с Джеком. Они же за мной охотятся!.. По щекам покатились слезы, я скрючилась, хватая ртом воздух. Кей схватил меня за плечи и с силой встряхнул. — Мне нужна твоя помощь! — выкрикнул он. — Я уже слышала, — всхлипывая, проговорила я, — но что я могу? По вашим словам, есть такие же, как я, только хуже, и мой собственный брат стал бы за мной охотиться, если бы знал! — Я выдавила смешок. — Дичь какая. Джек мне брат. Он никому не даст меня в обиду. И вообще, какое вам до меня дело? — Кроме тебя, мне никто не поможет. Я тупо помотала головой. — Демос захватил моегосына и куда-то увез. Я должен его найти. И вернуть, пока до них не добралась бригада. Я не хочу потерять сына. — Вспышка боли исказила лицо Кея, и он бросил на меня быстрый взгляд. — Я следил за военными, но когда они схватили Алицию, я их потерял. — Кто такая Алиция? — Ее вчера ночью захватила команда твоего брата. В первую ночь, как ты прилетела. Я несколько секунд переваривала эти сведения. — Лила, ты что-нибудь знаешь? — О чем? Для меня все это — новость. Ничего не знаю. Извините. — Может, ты что-то слышала? Брат ничего не говорил при тебе… о своем задании? Мне вдруг вспомнилось: — Они ушли за границу. В Мексику. Не знаю, куда именно. — Ты уверена? — Кей придвинулся ближе. — На юг? Зачем? — Не знаю, но так сказал Джек. — Что еще он говорил? — Ничего. Он ничего мне не рассказывает. Кей уже дышал прямо мне в лицо; глаза защипало, как от сигаретного дыма. — Они вышли на след? Надеются скоро захватить их? Я покачала головой. — Не знаю. Выследили, да, но я не понимаю, почему их не арестуют. — Почему не арестуют? Ты думаешь, их собираются арестовать? — С его губ сорвался резкий смешок. — Лила, в бригаде и не думают об аресте! Именно поэтому я должен опередить военных. Вытащить сына, пока их не настигли твой брат и его друзья. Я опять почувствовала, как слезы текут по лицу. — Мне нужно узнать, где они и каковы планы бригады. — Как? Предлагаете просто спросить? — Нет. Я утерла лицо. — Если вы так много знаете обо мне… о Джеке и о его бригаде… если, как вы говорите, умеете летать и попадать куда хотите — зачем вам моя помощь? — В ваш дом я попасть не могу — проклятая сигнализация мешает. Я со свистом втянула в себя воздух. — Так вот она зачем. Чтобы не впускать таких, как вы? Кей поднял бровь. — Таких, как мы, Лила. — Как же тогда вхожу я? — Она срабатывает, только если мы используем свою силу. Там какие-то электромагнитные датчики. Ни астральная проекция, ни телепат через нее не пройдут. Я вспомнила, как Саки заглядывала внутрь через щель для писем. Если бы я не забыла в то утро включить сигнализацию, она бы сработала? Потом я вспомнила, как выбила окно летающей щеткой для волос и как включала свет, не прикасаясь к выключателю. — Почему же она тогда не сработала на меня? — дрогнувшим голосом спросила я. Сколько раз я могла ее запустить? — Понятия не имею, — ошеломленно заморгал Кей. — А она была включена? Я задумалась. Когда щетка для волос взлетела с трюмо, сигнализация не работала, потому что я отключила ее, входя в дом. В тот раз, с сумкой, ее отключил сам Джек. Но были и другие случаи: например с выключателем. Я нахмурилась, глядя на Кея. Чтобы сигнализация каждый раз оказывалась выключенной, когда надо… — для совпадения это слишком. Слишком удачно. Я никогда не считала себя настолько везучей. — Послушай, — выпалил Кей, — не могла бы ты просто посмотреть дома? Мне и близко к нему подходить опасно. — Вы думаете, в доме что-то есть? Что? Он пожал плечами. — Может, Джеку известно, где Демос и его люди, где мой Нат… Послушай, я бы к тебе не обратился, будь у меня выбор. Но мне не пробиться ни в их штаб-квартиру, ни в дома. Кроме того, твой брат — лейтенант, у него доступ к информации наверняка больше, чем у других. Голова буквально шла кругом. Если Кей не лжет и у Джека есть информация, мне нужно ее найти. Я должна понять, что происходит. И выяснить, есть ли во всем этом хоть крупица правды. — Хорошо, — прошептала я, — постараюсь вам помочь. На его лице явственно отразилось облегчение. Казалось, Кей готов расплакаться. — Спасибо тебе! — Он сжал мне руку. — Надо идти. Они уже гадают, куда я запропастилась… Кей кивнул. — Верно. Пойду, пока искать не стали. Не успела я понять, о чем он, а Кей уже приоткрыл дверь, выглянул и тут же вышел. Я осталась стоять, таращась на покинутое им место и прерывисто дыша. Перед глазами заплясали черные точки. Я ввалилась в кабинку и, упав на сиденье, пригнула голову к коленям. Из груди вырывались резкие натужные всхлипы, и я, чтобы заглушить их, прижала кулак к губам. Джек и Алекс, сами того не зная, выслеживали меня. Мой брат и человек, которого я люблю, готовы меня убить или «задержать», что бы это ни значило, если узнают, что я собой представляю. Гадая, чем занимается бригада, разве я могла подумать!.. Я выпрямилась и глубоко вздохнула. Может, Кей все это выдумал. Наверняка. Слишком это нелепо. Просто бред сумасшедшего. Но холодный голос, звучавший в голове, громко и ясно говорил, что никакой это не бред. Разрозненные куски складывались в осмысленную картину: секретность, сигнализация, тот факт, что они не могли схватить людей, которых уже выследили. Потому что добыча обладала силой, способностями… вроде моей. Надо уходить. Сейчас же. На самолет и прочь отсюда, пока не узнали. Но вдруг они никогда не узнают? И мне можно будет остаться? Нет. Надо уходить. Я не владею собой, а вокруг полно сигнализации — просто чудо, что Джек и Алекс еще не проведали о моей силе. А если проведают — посадят под замок? Увидят во мне отклонение от нормы и пошлют в какой-нибудь закрытый центр на исследование? Вот это шутка! Я захохотала вслух. Нет, это истерика, сама понимаю. Дверь туалета открылась, и вместе с шумом голосов из бара донесся пронзительный женский голос. Он вернул меня к действительности. Я сижу в туалетной кабинке бара, где полно мужчин, готовых меня «задержать». Надо собраться и подумать, как отсюда выбраться. Я встала, одернула платье и отперла дверь. Задержалась перед раковиной, плеснула в лицо холодной водой, смыв остатки косметики, взглянула на глазастую девчонку в зеркале — встрепанную и перепуганную, будто после автомобильной аварии. Пора идти. Я остановилась на пороге, оглядывая морпехов, которые весело сдвигали пивные кружки. По спине пробежал озноб — словно кто-то прошелся по моей могиле. У меня не будет ни единого шанса, даже если выпитое пиво собьет им прицел. Однако, если никто меня не хватился, когда я застряла в туалете с Кеем, может, и сейчас не заметят? И тут я увидела Алекса. Он сразу выделялся в толпе. Осанкой, неизменной настороженностью позы. Причем поза не обманывает. Он настороже. Против меня. Алекс обернулся, и я увидела его лицо в профиль, шершавую щетину и тень от ресниц. Он смеялся над шуткой собеседника. И мне сразу стало понятно: я не смогу его бросить. Я просто все ему расскажу. Он обещал, что пока я с ним, со мной ничего не случится. Может, когда я ему расскажу, в бригаде поймут, что зря задерживают таких, как я. Алекс меня выслушает и все уладит. Он всегда все улаживал. Я шагнула к нему. И увидела, с кем он беседует, с кем смеется. С Рэчел. Выглядела она потрясающе: лощеная стройная блондинка с золотистым отливом кожи. Из меня дух вышибло, словно Рэчел на своих трехдюймовых каблучках, в своем мини-платьице, подошла и с улыбочкой врезала мне под дых. Они смотрелись как картинка: Алекс склоняется к женщине, держа ладонь над ее талией, словно готов обнять, а Рэчел глядит на него снизу вверх круглыми глазами, и ее скулы дробят свет как призмы. Просто реклама крема после бритья!.. Не знаю, о чем там она ему толковала, только Алекс был явно заинтригован — склонился к ней, жадно ловя каждое слово. Я так и ждала, что она нанесет последний удар и проглотит его целиком. Хотелось крикнуть через весь зал: уходи от удара, сопротивляйся! Вроде бы морских пехотинцев этому учат? Но вместо этого я развернулась на каблуках и, спотыкаясь, побрела на туманный зеленый огонек. Туманный, потому что расплывался сквозь слезы. Дверь пожарного выхода распахнулась с такой силой, что ударила в наружную стену. Сейчас мой собственный брат вытащит пистолет, или сеть, или что там у них заготовлено, и бросится на меня как на добычу… Дверь за спиной лязгнула. Я стояла на крыльце в три ступеньки, выходящем на стоянку за клубом. Я села на верхнюю ступеньку. Будь у меня силы разверзнуть землю под ногами, очертя голову бросилась бы в пропасть. Значит, вот и все. Нет смысла здесь оставаться. Даже если бы не разговор с Кеем, оставаться было бы ни к чему. Надо вернуться в дом, найти все сведения, какие сумею, и уходить. Сегодня же. Я встала и оглядела стоянку. Слева тянулось цепное ограждение, дальше стена здания и узкий проход на улицу. Я протиснулась в него и свернула за угол. — Лила! Голос брата. Он выдвинулся из кучки людей, стоявших в дверях, и подошел ко мне. — Лила, вот ты где! Все в порядке? — смущенно спросил он. — Да, — промямлила я. — Нам придется уйти. — Его товарищи уже рассаживались по черным внедорожникам с тонированными стеклами. — Опять включилась сигнализация, положено реагировать, хотя, бьюсь об заклад, это опять ложная тревога. Мне очень жаль, что я порчу тебе вечер. Совсем рядом раздался автомобильный гудок. Из открытой двери ближайшей машины Джеку кто-то махал, другой внедорожник отъехал и выворачивал на шоссе. — Остались Алекс и половина наших. Повеселись с ними. — Джек достал бумажник. — Вот, возьми. — У меня в руке оказались пятьдесят долларов. — Угости ребят. Алекс с Сарой проводят тебя до дома. Я утром вернусь. У меня в руках пятьдесят долларов, Джек привязан к базе, а вернуться в бар, чтобы смотреть там на Алекса с Рэчел, выше моих сил. Все это мелькнуло в голове за долю секунды. Я вышла на тротуар и подозвала такси.16
Я взбежала по ступенькам крыльца и открыла дверь. Замигал огонек сигнализации. Отключив ее, я бросила взгляд в небо за дверями, гадая, нет ли там Кея. Если он там, сможет ли теперь войти, не включив тревоги? Впрочем, надо сосредоточиться. Рано или поздно кто-то станет меня искать, и лучше отсюда поскорее смыться. Я застыла на нижней площадке. Алекс!.. Уйти вдруг показалось еще невыносимее, чем остаться. Я закрыла глаза, чувствуя, как смыкаются стены комнаты. И снова распахнула глаза. Выясню, что смогу, и тогда уже решу, оставаться или нет. Я сама не знала, что ищу, но неплохо было бы найти объяснение, почему государственная служба истребляет нас, будто какой-то вредоносный вирус. И еще информацию, что делают с такими людьми, когда поймают. — С нами, — громко произнесла я. — Что они делают с нами! Лэптоп Джека стоял на столе в гостиной, и я его включила. Компьютер запросил пароль. Поколебавшись немного, я набрала «Сара», но он сердито загудел и предложил повторить попытку. Я набрала код сигнализации. Опять сердитый гудок и предупреждение, что у меня осталась только одна попытка до окончательной блокировки. Я выругалась вслух, и тут мой взгляд упал на мамино фото на полке. Я вернулась к клавиатуре и напечатала мамино имя: Мелисса.«Пароль принят».Минуту я обалдело таращилась на экран, потом быстро просмотрела список наиболее открываемых документов и щелкнула первый. Он был озаглавлен: Демос. Я не сразу сообразила, откуда знаю это имя. Потом припомнила рассказ Кея, и сердце у меня запнулось. Кей говорил, что Демос захватил его сына. Похоже, этого самого Демоса и проследила до Мексики команда Джека. Дрожащими пальцами я открыла файл. Лицо заняло весь экран. Снимок был зернистым и нечетким, детали терялись. Я видела перед собой мужчину с черным клином волос на лбу, с квадратным подбородком, с голубыми глазами и темной щетиной. Взгляд упал на текст под изображением.
Имя/псевдоним: Демос. Настоящее имя: неизвестно. Рост: 6 футов. Вес: приблизительно 180 фунтов. Установленные способности: психокенозист.Черт, что такое «психокенозист»? Слово, начинающееся с «псих», наверняка ничего хорошего не означает. Я стала читать дальше.
Резюме: представляет максимальный риск для национальной безопасности. Степень приоритетности — первая. Чрезвычайно опасен. Единственный известный психокенозист в США. При задержании никакое оружие не эффективно. Судимости: заочно судим и признан виновным в убийстве Мелиссы Лавдей и сенатора Эндрю Барнса (см. рапорт полиции, профиль Квантико и акт судебной экспертизы).Перед глазами все поплыло. Строчки прыгали и расплывались. Я прокрутила строки обратно к фотографии. Убийца моей матери. Человек, который вломился в дом и зарезал ее. И еще захватил сына Кея. И он же, возможно, пытался заполучить меня, чтобы обменять, как пешку, на свою подружку. Алекс мне солгал. Бригада охотилась на тех самых людей, которые убили мою мать. А убили ее такие, как я. Я закрыла глаза, чтобы не видеть вращающихся стен, и так, вслепую, ткнула прокрутку вниз. Только бы не увидеть опять лица Демоса. Ниже я прочитала:
Осужден также в закрытом суде (Форт-Брагг, заочно) за следующие преступления: ограбление, вымогательство, похищение, убийство первой степени, покушение на убийство, государственная измена, заговор с целью государственной измены (материалы суда, только для служебного пользования). Заочно осужден на смертную казнь посредством летальной инъекции. Привести в исполнение через 24 часа после задержания).Уже осужден? И приговорен к смерти? Я упала на стул. Глаза пробежали по нижним строчкам:
Известные сообщники: лидер высокоорганизованной и быстро расширяющейся группы псигенов.Псигены? Я тоже псиген? Далее следовали досье еще восьми человек — текст и приложенные фотографии. Я просмотрела список, выжигая в памяти имена и лица.
Алиция Хармон (телепат, ЗАДЕРЖАНА КП).На снимке была потрясающая чернокожая женщина с рассеченной бровью и опухшими губами; все же она сумела вздернуть подбородок и улыбнуться в камеру.
Обвинения: грабеж, государственная измена, заговор с целью совершения измены, вымогательство. Приговор: в стадии вынесения.Эту женщину хотел вернуть Демос. И Джек с Алексом боялись, что он попытается обменять ее на меня. В подписи под снимком: «Задержана». «Задержана», повторила я вслух. Будто из отчета санитарной службы, покончившей с крысами. Я пошла дальше по списку.
Райдер (сортировщик, фамилия не установлена).Снимок был сделан при большом увеличении. Обычный парень, снят в профиль, когда шел по улице. Возраст — под тридцать, отросшие волосы; кривая улыбочка, словно он знает что-то этакое, придает лицу чуточку злодейское выражение. Сортировщик? Как это понимать? Какого черта они не пишут просто?
Давний сообщник Демоса. Обвинения: воровство, проникновение в частную собственность, угон, государственная измена, заговор с покушением на измену, кража со взломом, ограбление банка, обман доверия, убийство первой степени, убийство второй степени…Список растянулся на целый абзац. Но я уже отчетливо запомнила лицо и перескочила ниже, задумавшись, не было ли Райдера среди тех, кто пришел за моей мамой. Меня снова захлестнула ярость.
Билл Филдс (телекинетик).Значит, такой же, как я, способен передвигать предметы мыслью. Мне бы обрадоваться, но я в ужасе уставилась на снимок. Этот тип походил на бульдога: шея толще головы, волосы выбриты, макушка приплюснута, словно вареное яйцо, которое уронили на пол. Я просмотрела список обвинений. Он оказался не короче, чем у Райдера. Убийства были небрежно разбросаны среди прочей уголовщины. Под его досье обнаружилась еще одна женщина — Амбер Старк. Огненно-рыжие волосы, губы цвета свекольного пюре и бледная до прозрачности кожа. На снимке — только лицо крупным планом. Она выглядела заметно старше двадцати, хотя точно не скажешь. Я присмотрелась внимательней, затем перевела взгляд ниже и увидела, что способность ее значилась как «чтец». Наверняка книги тут ни при чем. Еще ниже шел некий Томас Тэйлор. Способность — «астральный проектор». Том тоже был задержан. Утверждение Кея, что пойманные не возвращаются, подтверждалось. За Томасом следовал Гарви Джеймс. Мужчина чуть старше тридцати, с сигаретой во рту и в очках «Рэй-бан». Вылитый морпех из бригады. Тоже телекинетик. Судя по досье, отсидел срок за ограбление банка, нанесение увечий при отягчающих обстоятельствах, взлом и проникновение. Подозревается в убийстве. «А кто не подозревается?» — подумала я. В самом низу было добавлено: побег из тюрьмы Сан-Квентин. На последнем снимке была девушка-японка: красавица с улыбкой Чеширского Кота, позирующего для Марио Тестино. [9]Чувствуя, как рушится мой мир, я взглянула на имя под фотографией.
Саки Накамура (телепатия).Значит, она читает мысли. Внезапно чья-то рука зажала мне рот и сдернула со стула. Грубые пальцы почти закрыли и нос. Тело, опережая мысли, попыталось набрать полную грудь воздуха, чтобы заорать, но ладонь лежала так плотно, что я чуть не задохнулась. Мужской голос шепнул мне в ухо: — Цыц, ни звука! От ужаса у меня на глазах выступили слезы. Я обежала комнату взглядом, ища, чем бы в него швырнуть, но паника не давала сосредоточиться. «Что за дура! — подумала я. — Одна из немногих на всей земле с особой способностью отбивать атаки, а применить ее не можешь!» — Тс-с, это я, это я. Джек здесь? — отчаянно зашептал неизвестный. Хватка ослабла, я втянула в себя немного воздуха и повернула голову, взглядом захватив телефон. К тому времени, как я разглядела лицо и узнала Кея, телефон уже летел ему в голову. Брякнувшись на пол, трубка ударила его по ноге, заставив выругаться. Я вывернулась у него из рук и выпалила прямо в лицо: — Какого черта вы влезли ко мне в дом? — Джек здесь? Он вернулся? — Кей так и подпрыгивал, выпучив на меня глаза. — Нет. — Я встряхнулась, вытерла лицо: хотелось стереть запах его ладони. — Какого черта вы тут делаете? Я сказала, что помогу! Зачем вы вламываетесь… Он дохнул мне в лицо: — Тебе надо сейчас же уходить. — Что? — Уходить, сейчас же. — Кей попытался за локоть вытащить меня из гостиной. Я подчинилась. — Что такое? Почему? — Впрочем, я уже знала ответ, и меня наполнил ужас. — Они идут. Уже близко. Кто-то включил тревогу на базе. Отвлекающий маневр. Просто не верится, что твой брат на него попался. Какого черта ты ушла из бара? С ума сошла? Мы уже были в кухне, и Кей возился с замком задней двери. — Как?.. Они же были в Мексике? Джек говорил… — Наверняка Кей ошибся. — Ну, теперь вернулись. Сразу после нашего разговора я заметил в баре одного из людей Демоса. Наглый мерзавец. Словно ему нипочем, что военные их выследили. — Что он там делал? — Людей Демоса могло интересовать только одно. — Кей бросил на меня взгляд, от которого кровь застыла в жилах. — А потом ты отправилась гулять в одиночестве, поймала такси. Им только того и надо было. Человек Демоса вскочил в машину, и я сразу помчался сюда, предупредить. Чтоб моей маме не ходить в церковь по воскресеньям, если они едут не за тобой! Я уставилась на него. — Проклятье! Как она открывается? — Кей изо всех сил дернул дверь. Рама чуть не треснула. Я опустилась на колени, отодвинула нижнюю защелку, и дверь открылась. — Пошли! — Он вытолкнул меня на заднее крыльцо. Я оступилась, ударилась локтем о косяк, вскрикнула. Кей перелетел через меня и головой вперед рухнул с крыльца на газон. А сверху на него кто-то навалился и ударил кулаком в лицо. Я привстала на колени и начала подниматься, вывернув голову, чтобы проверить, не стоит ли за спиной кто-то еще. Ноги так и остались согнутыми, словно на низком старте, потому что я никак не могла решить, в какую сторону двигаться. Кей лежал в позе эмбриона и вскрикивал при каждом новом ударе. Я опомнилась и устремила взгляд на лейку — первое, что попалось на глаза. Лейка взлетела в воздух и со всей силой, какую я нашла в себе, врезалась в нападавшего. Я искала взглядом следующий снаряд. Деревянный стол в дальнем конце веранды — ничего другого мне не поднять. Я сосредоточилась; стол, взлетев и зависнув на долю секунды, метнулся к мужчинам, возившимся в траве. Перед самым ударом нападавший скатился с Кея, и я обомлела. Стол опасно закачался в воздухе в миллиметрах от лица Алекса. Так и повис, словно перышко. Время как будто застыло вместе со столом. Я глазела на Алекса, пока в жилы мне накачивался адреналин. Он недоверчиво уставился на стол, затем медленно перевел взгляд на меня и, словно повернули тумблер, вдруг все понял. Стол упал на землю совсем рядом с ним. Алекс не вздрогнул, он был уже на ногах, и я в жизни не видала такого лица. Чуть не опрокинулась навзничь под его взглядом. Он едва сдерживал ярость. Алекс шагнул ко мне, и я вжалась в дверной косяк. Мне никогда не было так страшно. Демос перед ним — никто. Я зажмурилась, ожидая, пока он достигнет меня, услышала, как выругался Алекс, и резко распахнула глаза. Кей вцепился ему в ногу и повис, как пиявка. — Беги, Лила, — выкрикнул он, отплевываясь кровью. Алекс попытался стряхнуть его: я увидела, как он занес свободную ногу, и, не успев понять, что делаю, прыгнула. Налетев на Алекса, повалила его на землю и сама упала сверху. Что-то явственно хрустнуло. — Стой, стой, перестань, пожалуйста, — умоляла я. — Пожалуйста, не трогай его. Он хотел мне помочь. Алекс как будто обмяк. Я разжала руки и села, оказавшись на нем верхом. Кей приподнялся на четвереньки и пытался встать. Алекс начал подниматься, и я бросилась к Кею. Он сплюнул на траву сгусток крови и поник, переводя дыхание. Я видела, как Алекс сжал кулаки, но остался в нескольких шагах от нас, стреляя глазами то в меня, то в Кея. — Алекс. — Голос не слушался, приходилось шептать. — Алекс, это Кей. Он предупредил меня, что они едут сюда. — Кто едет? — Алекс застыл, сверкнув глазами. — Демос. — Выплюнув это слово, Кей поднял голову. Алекс шагнул к нему, и Кей отшатнулся. — Что? Откуда знаешь? — яростно набросился на него Алекс. — Они сейчас будут здесь. Уведи ее. Им нужна Лила. — Кей закашлялся. — Для обмена. Алекс смотрел на него не больше секунды, потом я опять почувствовала на себе его обжигающий взгляд и ответила смело, насколько могла. Сердце билось часто-часто. Потом рука Алекса ухватила меня за локоть и потащила через лужайку. Как только я выпустила Кея, тот упал на колени. Я уперлась в землю босыми ногами и освободила руку от хватки Алекса. Алекс повернул ко мне пылающее лицо. — Куда ты меня тащишь? — выкрикнула я. — Идем, — приказал он. Я не двинулась с места. — Я не брошу Кея. Он хотел мне помочь. У них его сын. Алекс колебался. Взглянул на заднюю дверь, снова на Кея. Я видела, как вздулись желваки у него на скулах и жилы на шее. — Ладно, ступай быстро в гараж, к машине. — Бросившись к Кею, Алекс закинул его руку себе на плечо и поставил на ноги. — Пошла, шевелись! — рявкнул он на меня, и я побежала. Я включила свет и открыла дверь гаража. Алекс подтащил Кея и, прислонив к машине, велел: — Стой так. Я подбежала поддержать его, а тем временем Алекс нырнул в коридор и вернулся через секунду с ключами от машины. Двери, пискнув, открылись. Он перехватил у меня Кея и запихнул на заднее сиденье. — Садись! Снаружи раздался рев двигателя — кажется, не легковушка, а грузовик. Звук разорвал ночную тишину. Мы, все трое, встрепенулись. Машина остановилась перед нашим домом. Алекс нырнул на водительское место и распахнул пассажирскую дверцу. Высунулся и, ухватив меня за запястье, втянул внутрь. Я захлопнула дверь. Выезд из гаража уже открылся. Меня бросило на приборную панель, когда Алекс на полной скорости задним ходом вывел «ауди». Я услышала тяжелый удар — это Кей, скатившись с заднего сиденья, упал на пол.
17
Пока мы выворачивали с подъездной на главную улицу, выскочив на поребрик, чтобы объехать две оставленные на дороге машины, я искала ремень безопасности. Двое мужчин уже перешли заросший травой двор, один поднялся на веранду и протянул руку к входной двери. Водители обеих машин грели двигатели и с изумлением вытаращились на нас, когда мы пролетели мимо. — Ремень! — крикнул Алекс и, выхватив пряжку у меня из пальцев, защелкнул крепление, после чего развернул машину на девяносто градусов. С лужайки люди бегом возвращались к своим машинам, но тот, что стоял у двери, не двинулся с места. Я поняла: это он. Демос посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся. Убийца матери мне улыбнулся!.. И тотчас оглушительная боль тупым клинком ударила от глаз в глубину черепа. Я скрючилась, обхватив голову руками, не замечая врезавшегося в шею ремня. — Сейчас пройдет, — холодно прозвучал голос Алекса. Боль резко усилилась — и прекратилась. Через несколько минут я сумела разогнуться, хотя еще прижимала ладонью правый глаз, заглушая остатки боли. — Что это было? — прохрипела я. — Оружие против них, только и всего. Против них… Значит, против меня тоже. Я вжалась спиной в дверцу, уставившись на кнопки и гадая, на что еще они способны. — Это даст нам фору. — Как?.. — Оно излучает на частоте, которая интерферирует с волнами их мозга. И… лишает сил, так же, как тебя. — Алекс то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, а вот на меня ни разу не взглянул. — Нас не преследуют. Сработало. Меня опять затопил страх. — Фору — на что? Куда мы едем? — Не везет ли он меня на базу? Алекс не ответил, его лицо было непроницаемо, как гранитная стена. Я еще сильнее втиснулась в дверцу и стала глядеть в окно. К базе — на север, но дорожные указатели, мелькавшие за окном, говорили, что мы движемся на юг, к границе. То есть удаляемся от базы. Куда же? Двигатель ревел на пределе. Мы мчались самое малое вдвое быстрей остальных машин и то и дело выскакивали на обочину для обгона. Я заглянула в сосредоточенно застывшее лицо Алекса и поразилась, поняв, что мне все еще хочется прижаться к его плечу, хотя он буквально излучал волны ненависти. Алекс выудил из заднего кармана и кинул мне мобильник вместе с бумажником. — В бумажнике симка, достань и смени ту, что в телефоне. Я не сразу сумела сдвинуть крышку на задней стенке телефона, а когда вынула симку, Алекс вырвал ее у меня из рук, приоткрыл окно и выкинул на дорогу. Бумажник был набит банкнотами, не меньше пятисот долларов, и я трясущимися пальцами нашаривала между ними сим-карту. Нашла, вставила на место и защелкнула крышку. Алекс тотчас отобрал телефон и бумажник, запихнул себе в карман. С пола вдруг раздался хриплый голос Кея: — Высади меня. Алекс словно не слышал, а я обернулась, чтобы успокоить его: — Все нормально, мы едем на юг, погони нет. — Высади меня. — Он приподнялся, потирая голову. — Мне надо вернуться. Проследить за ними. — Он смотрел мимо меня на Алекса, хватаясь за спинку водительского кресла. Алекс уставился на него в зеркало. — Пожалуйста. Я помогу. Проследить за ними, предостеречь, если они подберутся к вам. Я обернулась к Алексу, ожидая ответа. — Как ты их выследишь? — спросил тот, не отрывая взгляда от дороги. — Я астральщик. Не из группы Демоса, — торопливо сообщил Кей. — Я просто хочу вернуть сына, пока до них не добралась ваша бригада. Губы Алекса сошлись в тонкую полоску. — Кто твой сын? — Нат. Натаниель Джонсон. — Ты назвался Кеем, а не Джонсоном, — резко напомнил Алекс. — На самом деле — Джонсон. Кей — это детское прозвище. — Никогда не слышал о тебе и твоем сыне. С какой стати я должен верить? Снова донесся вздох Кея. — Они забрали моего мальчика, потому что он особенный. Как я. Как она. — Кей протянул ко мне руку, и Алекс вздрогнул. — Я хочу вернуть сына. Он не из этих. Он просто ребенок. Шестнадцать лет. В чем бы ты не винил их, Нат в этом не виноват. Алекс несколько секунд глядел на него в зеркало, потом вернул взгляд к дороге. — Что тебе известно об их делах? — Ничего, клянусь! Я и близко к ним не подходил, пока три недели назад они не забрали Ната. Я проводил Лилу до бара, заметил одного снаружи и пришел в дом, чтобы ее предупредить. Вот и все. Больше я ничего не знаю. В уголках его рта пузырилась кровавая пена. Алекс обернулся. — Зачем ты следил за Лилой? — Лучше бы он смотрел на дорогу. На спидометре было за сто пятьдесят. — Долго рассказывать. — Он просил помощи, — вмешалась я. — Думал, что я сумею что-то узнать от тебя или от Джека. Алекс на меня и не взглянул, но все же повернулся к дороге. — Слушай, — уговаривал Кей, — почему бы нам не помочь друг другу? Высади меня, я вернусь и прослежу, нет ли погони. Я могу сообщать, куда они направляются, что замышляют, каков будет следующий ход. Вам же нужен кто-то рядом с ними. — Каким образом ты со мной свяжешься? Ты еще и телепат? — В голосе Алекса сквозило презрение. Кей прищурился. — Мало же вы о нас знаете, — не без удивления протянул он. — Стоит мне подумать о том, куда я хочу попасть — хоть на другой конец света, — и я уже там; захочу вернуться — и я в своем теле. Дай мне свой номер, и я буду держать вас в курсе последних событий. Лучше CNN. Я представления не имела, о чем речь. Очень хотелось спросить, куда девается тело, когда он уплывает в другие места, но страшно было прервать разговор. Алекс свернул на скоростную полосу и снова нажал на газ. — Зачем? Тебе-то какая выгода? — Ты поможешь мне вернуть сына. Ваша бригада остановит Демоса, а ты придумаешь, как освободить Ната. Алекс насупился, словно взвешивал все «за» и «против». Помолчав несколько секунд, назвал номер мобильного. Кей забормотал, повторяя цифры. — Запомнил? — спросил Алекс. — Да, запомнил. А как насчет тебя? Если я сделаю, что обещал, ты поможешь мне вернуть сына? В машине повисло молчание. Потом Алекс кивнул, всего один раз, не отрывая взгляда от дороги. Свернул к барьеру и остановился. Мимо просвистело несколько машин. Кей чуточку расслабился, вытер с губ слюну и передвинулся к двери, чтобы выйти. Но задержался и кивнул на меня. — Ее надо увезти как можно дальше. Хорошо бы за границу. Вот теперь Алекс всем телом развернулся к нему. — Зачем? — спросил он, вдруг насторожившись. Кей покачал головой, скривил разбитые губы. — Саки ее выследит. Теперь, когда они повстречались, это будет просто, дай только время. Или ее мог бы выследить Нат. Если его заставят. — Твой сын тоже умеет выслеживать людей? — Алекс выхватил вопрос прямо у меня с языка. — Да, таких, как мы. Насколько я знаю, Саки, чтобы следить за кем-то, должна прежде прочитать его мысли. А Нат просто видит. — Как? — спросила теперь уже я. — Трудно объяснить. — Кей, похоже, и не собирался объяснять: выглядывал в окно, жевал губу и ерзал на сиденье. Каждое его движение вопило: выбраться отсюда! — Постарайся, — не слишком вежливо попросил Алекс. Кей покосился на него и вздохнул. — Когда мы вне тела мы видим вокруг людей ауры, как свет. Я разинула рот. — Так я узнал, что Лила — одна из нас. Цвета ауры ярче, свет переливается, горит сильней. Чем сильнее способность, тем ярче горит. — Словно искусствовед объясняет, как лежат мазки мастера на полотне. — Они тебя найдут, Лила. Поверь, найдут. Ты им очень нужна. — Зачем я им понадобилась? Почему они не отступятся? — В моем голосе появились истерические нотки. Кей глянул на меня, как на дуру. — Потому, Лила, что они хотят обменять тебя на Алицию. Ради тебя Алекс и Джек пойдут на все. Я с трудом сглотнула, пряча взгляд от Алекса. — Ты уверен? Может, так было прежде, пока Алекс не знал. Теперь, пожалуй, я сильно упала в цене. Кей, видимо, сообразил, что я имею в виду, и пожал плечами. — А может, Демос просто хочет завербовать тебя в свое маленькое войско?.. Так или иначе, они не отступятся, пока тебя не найдут. С этими словами он выскочил из задней двери и похромал к придорожным кустам и деревьям. Алекс тронул машину и влился в поток движения. За несколько секунд стрелка спидометра коснулась отметки сто миль. Когда мы остались вдвоем, атмосфера наэлектризовалась так, что казалось, малейший звук или движение превратят машину в огненный шар. Я напряглась всем телом, готовая драться или бежать, хотя побег был невозможен, разве что я решилась бы вдребезги разбиться об асфальт. — Алекс… — Я набрала в грудь воздуха. — Почему ты не увез меня на базу? Он обдумал вопрос и отрывисто отозвался: — Тревога. Небезопасно. — Я о другом. — Я прятала взгляд и тщательно подбирала слова. — Сам понимаешь, по своей воле я и близко не подойду к вашей базе — теперь, когда знаю, что вы с нами делаете и кем считаете. — Его лицо потемнело от гнева. Должно быть, он гадал, что я узнала и откуда. Я заставила себя продолжать: — Я не понимаю, почему ты меня не сдал. Не провел «задержание» или как там это называется. Мотор басовито взвыл, когда Алекс нажал на газ, упираясь подошвой в пол. Чудо, как он не прожег взглядом дорожное покрытие. Хорошо, что Алекс не на меня так смотрит, что он ни разу за всю дорогу на меня не взглянул. Глаза его были скрыты в тени, но тон ясно показывал, что терпение вот-вот лопнет. — Джек решит, что Демос достал нас обоих, и погонится за ним. Задержит или притормозит, но в любом случае даст нам шанс отправить тебя за границу, где ни бригада, ни Демос тебя не найдут. Он не ответил на вопрос, зато сказал очень многое о другом. За границу? Как он думает объясняться потом с Джеком? И куда собрался меня отправлять? В Лондон нельзя, там меня и без Саки найдут, стоит полистать телефонную книгу. Так куда же мне деваться? Есть ли на всей планете безопасное для меня место? Я смотрела в окно на красно-белое созвездие дорожных огней и крутила в уме его слова, пытаясь вообразить, что ответил бы Джек. Потом до меня дошло, и я круглыми глазами уставилась на Алекса. Он сказал, что отправит за границу меня, — значит, сам со мной не собирается? Он с ума сошел! Я одна не полечу, я и контроля не пройду, как меня поймают. Надо было уговаривать, умолять Алекса лететь со мной, но, заглянув в его мрачное лицо, я растеряла все слова. Часы на панели показывали 3:06 ночи. Когда цифры сменились на 3:30, я снова заговорила: — Алекс… почему ты мне помогаешь? Во вспышках дорожных фонарей не разобрать было выражения его лица. — Что? — переспросил он, словно не понял вопроса. — Почему ты мне помогаешь? — дрогнувшим голосом повторила я. Если он так ненавидит нас… меня… зачем старается спасти? Алекс отвернулся, рывком переключил передачу и рявкнул: — Не могу иначе! Я тоже отвела взгляд, глядя на слившиеся в сплошную линию полосы разметки. «Как будто мне дали выбор, — думала я, — как будто я сама решила стать такой!» Я в бешенстве врезала ладонью по дверной ручке. Рука Алекса мгновенно приковала меня к месту — наверное, он решил, что я хотела выпрыгнуть. Увидев мое оторопелое лицо, медленно вернул руку на руль, бросив мне напоследок взгляд, в котором угроза смешалась с предупреждением. Итак, теперь Алекс подозревает меня еще и в суицидных намерениях. Замечательно. Телекинетик с самоубийственными наклонностями. Лучше быть не может!18
Открыв глаза, я уперлась взглядом в пряжку ремня. Сидела, всем телом развернувшись к дверце, держась за ручку, словно и во сне старалась спрятаться или сбежать. Я выглянула в окно. Машина стояла у обочины озаряемой рассветом дороги. Никакого движения: ни людей, ни машин — затишье, как между двумя вздохами. Любопытно, где мы… Все здесь напоминало покинутый город, плоский, сухой, присыпанный пылью. Даже в этот ранний час над дорогой поднималось дрожащее марево. Сквозь тонированное стекло я различила несколько зданий, вроде бы складских или торговых. Я представления не имела, зачем мы сюда заехали, разве что Алекс свернул с дороги, чтобы поспать. Медленно передвинувшись на сиденье, я обернулась к нему. Алекс смотрел в свое окно, и я, вместе с облегчением, что он никуда не делся, ощутила боль: ведь он здесь не из любви или привязанности, а ради какого-то сомнительного кодекса чести. Я проследила за его взглядом. Через улицу торговали подержанными машинами. Напротив нас, словно на старте ралли, выстроились четыре десятка автомобилей с наклейками «продается». Так, в тишине, наполненной только гудением кондиционера, мы просидели еще час и сорок минут. Ни один из нас не проронил ни слова. Я задрала ноги на сиденье и села, обхватив колени руками. Мерзла, но не решалась ни тронуть кнопку, ни открыть рот. Натягивая платье на ноги, я заметила, что на бедре оно разошлось по шву. На коленках засохли кровь и грязь. Ремешок одной из туфелек тоже надорвался и готов был вот-вот лопнуть. Я припомнила, как швырялась вчера предметами, и искоса глянула на Алекса. С какой ненавистью он смотрел на меня тогда, на крыльце! Интересно, что бы он сделал, если бы до меня добрался? Наконец все пришло в движение, словно кто-то нажал кнопку «play» видео. К стоянке подъехала машина, из нее вышел мужчина в брюках «гольф» и рубашке с коротким рукавом. Он отпер двойной замок на цепном ограждении, заехал на площадку, и тогда Алекс завел мотор. Пока мы переезжали дорогу, я успела спустить ноги на пол. Даже не зная, что он затеял, я догадывалась, что Джек этой затеи не одобрит. Мужчина в клетчатых брюках вышел к нам из конторского вагончика с кофейной чашкой в руке. Удивление на его лице быстро сменилось широкой, во все тридцать два зуба улыбкой. — Жди здесь, — выдохнул Алекс и вышел. В окно я видела, что он заговорил первым. Алекс стоял ко мне спиной, и я ни слова не разобрала. Один раз указал на меня, и торговец, заглянув в машину, помахал мне рукой. Я нервно оправила платье, понимая, что выгляжу так, будто мне всю ночь не давали спать, а потом за ноги волокли через кусты: волосы дыбом, темные пятна размазавшейся туши под глазами, и вообще никуда не гожусь. Бог весть, что за историю сочинил Алекс. Снова подняв взгляд, я увидела, что он указывает на одну из машин на дальнем краю площадки, и села прямо, чтобы разглядеть получше. Маленькая белая «тойота», довольно потрепанная. Совсем не в стиле Алекса. По мне, все равно, как машина выглядит, лишь бы ехала быстро. Мужчина обогнул машину Джека, открыл водительскую дверцу и сел рядом со мной. Поздоровался с улыбкой: — Привет. Я выдавила улыбку, тщетно пытаясь пригладить волосы и одновременно оправляя платье. Торговец пошевелил ручку передач, проверил показания спидометра. Когда его рука скользнула по кнопке рядом с радио, к горлу у меня подступила тошнота. Алекс сунулся в дверь. — Настройка радиосигнала. Мужчина вернул руку на баранку. Обернулся назад и заметил сложенные вещи. — Что, парочка голубков летит в Вегас? Поздравляю! Я вытаращила глаза, решив, будто ослышалась. Алекс из-за его плеча чего-то требовал от меня взглядом. Смекнув, в чем дело, я обалдело повернулась к торговцу. — А, да, спасибо… — Ну, счастья вам обоим, — пожелал торговец, пожимая мне руку. И вышел из машины, а я осталась сидеть, переваривая случившееся. Сколько раз в детстве я представляла, как выхожу замуж за Алекса. В девять лет я оставила в своем дневнике шестьсот подписей «Лила Уэйкмен». Даже придумала покрой свадебного платья и тренировалась говорить «да» перед фотографией Алекса на тумбочке. Свадьба должна была состояться в саду нашего старого дома или в маленькой белой церкви. Где-то рядом еще маячил пони. А вот Вегас и чужая машина мне и не снились. Смешно до слез! Какая ирония: теперь Алекс разыгрывает роль моего мужа! Не дав мне опомниться, Алекс открыл дверцу и вытащил меня из машины. Затем прошел к багажнику и достал из него старый рюкзак Джека. Обнял меня и крепко прижал. Тело отозвалось на приятную боль, как всегда отзывалось на его прикосновение. Я бы сама с великой радостью повисла на нем, если бы не понимала, что все это разыгрывается для посторонних глаз. Чтобы походить на влюбленных, а не на беглецов, спасающихся от секретной госслужбы и стаи преступных маньяков-экстрасенсов. Торговец зашел в вагончик, вынес ключи и несколько бумажек, в которых я распознала стодолларовые банкноты. Пять пачек он вложил в протянутую руку Алекса. Я неловко поерзала: босые ступни на гудроне начали гореть. — Пятьдесят и «тойота» в придачу. Пятьдесят тысяч? Джек говорил, она стоит сто двадцать. Но это с дополнительными устройствами, которых Алекс не мог продемонстрировать: вряд ли покупатель поднял бы цену, увидев меня скорчившейся на асфальте от дикой головной боли. Так что, пожалуй, пятьдесят — это совсем неплохо. А все же Джек будет сам не свой от злости. — Документы в бардачке. — Отлично, сэр, теперь подпишите эту бумагу, покажите свои права, и дело сделано. Я, прижатая к груди Алекса, не видела его лица, только подбородок снизу. Когда ему пришлось меня отстранить, доставая права из нагрудного кармана, он незаметно передвинулся, чтобы чувствовать рядом мое плечо. Видно, боялся, что сбегу. Я, не раздумывая, прижалась к нему — с мыслями о побеге было покончено. — Отлично, мистер… — мужчина заглянул в права, — мистер Хант. Приятно иметь с вами дело. — Я захлопала глазами. — Рад был знакомству с будущей миссис Хант. Он протянул мне руку, и я разглядывала ее, пока Алекс не пихнул меня в спину. Тогда я пожала руку и промямлила: «Спасибо!» — Мистер Хант? — спросила я, когда мы направились к «тойоте». Алекс забросил рюкзак за плечо и обнял меня одной рукой. Он будто не замечал, как неловко я переставляю босые ноги. — Откуда у тебя фальшивые документы? Алекс открыл машину и забросил рюкзак в багажник. Выпустил меня. — Как ты думаешь, откуда? Жаль, что на тебя нет. Очень бы пригодились. Он открыл мне дверь, и я села. Белая кожа обивки сразу прилипла к голым ногам. Внутри пахло пролитым пивом, чуть заглушенным запахом чистящего средства. — Хорошо выбрал, — похвалила я, когда Алекс сел за руль. Он бросил на меня короткий взгляд и, кажется, скривил уголок рта в улыбке. Первый признак симпатии за последнее время. Рука на плече не считается, это входит в роль. Я позволила взгляду скользнуть по его лицу. Алекс был занят — выезжал задним ходом со стоянки. Может, это дневной свет разогнал тени, но злость прошлой ночи как будто пропала. По нахмуренным бровям и складке губ я видела, что он все еще напряжен, однако уже не сердится. — Зачем ты продал машину Джека? — Деньги нужны. Кроме того, бригада задействует дорожную полицию, нас будет высматривать каждый коп. «Ауди» слишком бросается в глаза. Мы отъехали на несколько миль от городка. Алекс молчал, и невысказанные вопросы висели в воздухе. Их накопилось столько, что я не знала, с какого начать, да к тому же понимала, что вопросыесть и у него. Скоро начнется мой допрос. Едва я собралась для пробы поинтересоваться, куда мы едем, как Алекс свернул к гигантскому торговому центру, приткнув машину поодаль от входа, между двумя внедорожниками. Я не успела спросить зачем, как он стал расстегивать рубаху, и у меня отвисла челюсть. Разобравшись с пуговицами, Алекс вылез из рукавов и остался в белой безрукавке. Я прикипела взглядом к его голым плечам, гадая, что он затеял. — Вот, надень. — Он протянул рубаху мне. Я ответила вопросительным взглядом. — Нельзя же так разгуливать по магазину, — пояснил он, кивнув на мое рваное платье. Верно замечено. Я молча натянула рубаху поверх платья и дрожащими пальцами управилась с пуговицами. Алекс вышел наружу, а я задержалась, чтобы взглянуть в водительское зеркальце. Глаза как у енота, прическа как у панка. Я мало что могла исправить, только оттерла кое-как пятна туши и вышла из машины. — Босиком выдержишь? — спросил Алекс, кивнув на вход. Я кивнула в ответ. Мы быстро прошли через стоянку и нырнули в кондиционированную прохладу. Я остро ощущала, что выгляжу пугалом. Рубашка не спасала положение. Из грязной автостопщицы я превратилась в грязную автостопщицу в рубашке подобравшего ее мужчины. Но не снимать же. В сущности, выдумка насчет Вегаса была гениальной. Вполне соответствовала образу. Загулявшая хмельная парочка, направляющаяся в Вегас. Мы зашли в первую попавшуюся лавку. Алекс в явной спешке шагал по проходу между стойками, я рысцой поспевала следом. Догнала уже в отделе женской одежды, где он выбирал футболки. Перешел к джинсам, взял одну пару, отбросил и выбрал другую, рассмотрел и перекинул через локоть. Потом, видно, вспомнил о моем существовании и обернулся. — Обувь. — Алекс явно считал, что я сама знаю, что нужно искать. Обернувшись, я увидела стойку шлепок, сцапала первую попавшуюся пару своего размера и обернулась к нему. Он уже стоял у секции нижнего белья. Я с горящими щеками бросилась туда же. Упаси бог, Алекс и здесь станет прикидывать мой размер. Впрочем, когда я оказалась рядом, он предложил: — Подбери себе что-нибудь. Я подожду там. И перешел в мужскую секцию. Едва нас разделили несколько шагов, как я ударилась в панику, схватила наугад что попало и поспешила за ним. — Свитер взяла? Тебе понадобится что-нибудь теплое. Куда же это мы направляемся — на Аляску? Я развернулась, добежала до столика со стопками свитеров. Выбор был небогатым — в этих краях на свитера спроса нет, во всяком случае на такие, которые согреют в Арктике. Я выхватила из стопки один и снова кинулась к Алексу. Продавщица доставала из-за прилавка ножницы — срезать ярлычки на новых шлепках. Доставала так соблазнительно, будто не прочь дать ему еще кое-что, вплоть до своего нагого тела. Сунув ноги в тапочки, я обожгла ее взглядом. Алекс взял меня за руку, выпроводил из магазина. — Есть хочешь? Это явно был риторический вопрос, ведь мы уже шли к ресторанчику фаст-фуда. Стоило только упомянуть о еде, и желудок взвыл, как волк на луну. Мы заказали еды на десятерых и много черного кофе, в который Алекс щедро насыпал сахара. Я с жалостью подумала, что он совсем не выспался. И день рождения испорчен. Выбрав столик в стороне, у пожарного выхода, Алекс сел спиной к стене и ел так, словно забыл, где у него рот, даже не смотрел в тарелку, а лишь блуждал взглядом по ресторану. Я, наевшись досыта, откинулась на спинку стула, и тут на меня навалилась усталость. Хотелось опустить голову на столик и вырубиться. Плевать, если меня найдет Демос. Или бригада. — Зачем ты это делаешь? — спросила я. — Что? — Между бровями Алекса снова пролегла морщинка. — Я так и не поняла, почему ты мне помогаешь. Он отвернулся, чтобы осмотреть шумную компанию подростков, появившуюся в дверях. — Я же сказал, что иначе не могу. — В его голосе не было гнева, простая констатация факта. — Но я знаю, как вы относитесь к таким, как я. Он покачал головой, растянув губы в невеселой улыбке. — Про меня не знаешь. Это верно, однако прошлой ночью я и без телепатии чувствовала его презрение. — Ты меня ненавидишь. Я ждала ответа. Алекс уставился через мою голову на вход, словно ждал, что в дверь вот-вот ворвется Демос. Выждав пару секунд, медленно повернулся ко мне. — Лила, у меня нет к тебе ненависти. Он чуть выделил голосом слово «ненависть», словно отрицание относилось только к ней, словно «ненависть» вернее было бы заменить другим словом: например, «отвращение» или «презрение». Я уставилась в стол, свертывая салфетку в шнурок. — Почему ты лгал? Он нахмурился. — Лгал? Когда? — Насчет Демоса. Я знаю, это он убил маму. Я знаю, что он охотится за мной. А ты сказал, что это не они. Что мне нечего бояться. И еще сказал, что Саки не связана с теми, кто это сделал, а я знаю, что связана. Сообщница никак не может быть ни при чем. Алекс на мгновение свел брови и прищурился. Потом его лицо разгладилось, гнев остыл. — Надо думать, ты все это слышала от Кея? — Более или менее. — (О взломе лэптопа лучше не вспоминать). Он кивнул. — Мне жаль, что пришлось тебе солгать. Извинение немного сбило меня с толку. Впрочем, извинение — это мило, но главное — почему он солгал? — Ты поверишь, что я лгал ради твоей же безопасности? Я подняла бровь. Нет, не поверю. Алекс вздохнул. — Я рассудил, что ты, узнав, что на тебя охотятся убийцы твоей мамы, можешь наделать глупостей. Например, подставишь себя как приманку. Или сбежишь, решив, что мы не в состоянии тебя защитить. Ты была очень напугана. — Ты думал, я убегу? — До прошлой ночи мне бы и в голову не пришло убегать от Алекса. Как-никак, я к нему бежала от самого Лондона! — Такое случалось, Лила, так что у меня были основания. Мне оставалось лишь покрепче сжать губы и слушать дальше. — Я решил, что ты вправе знать, что происходит между отцом и Джеком — почему он так безрассудно себя ведет. — Алекс положил ладони на стол. — Но подумал, что лучше тебе не знать, что люди, убившие твою маму, теперь охотятся за тобой. Ты не заслужила такого страха — тем более, угроза была еще неявной… — Он провел ладонью по ежику волос, взглянул на меня сквозь темно-золотистые ресницы и вдруг снова стал тем мальчиком, который держал меня за руку на похоронах, отгоняя чужих. — Лила, я не хочу видеть тебя испуганной, не хочу, чтобы ты попала в беду. Я хочу тебя защитить. Я кивнула. Он не употребил прошедшего времени. Сказал: «Я не хочу видеть тебя испуганной». Этого хватило, чтобы раздуть искорку надежды. Может, Алекс меня все-таки не презирает? — Почему ты ушла из бара, зачем сбежала? Что все решило его тесное соседство с Рэчел, никому знать не обязательно. Алекс ожег меня взглядом. — Что сказал тебе Кей? Я принялась терзать салфетку, замусорив клочками стол. — Что ваша бригада занимается охотой на таких, как мы, и что те, кого вы поймали… исчезают и не возвращаются. — Как он узнал? — еле слышно прошептал Алекс. Меня шатнуло на стуле. Если еще нужно было подтверждение — вот оно. Когда мы вышли наружу, Алекс замолчал и несколько раз обвел глазами стоянку, прежде чем выйти из тени здания. На сей раз он взял меня за руку и потянул за собой. В другой руке я держала покупки, а он завел свободную руку за пояс, поближе к пистолету. Сердце у меня застучало, словно у кролика, высунувшегося из норы. У «тойоты» я, приплясывая на цыпочках, дожидалась, пока он откроет машину. Но Алекс и не подумал открывать двери — только достал из багажника рюкзак и снова захлопнул крышку. — Пошли. Пройдя несколько рядов, мы очутились у новехонького «лексуса». Оставалась надежда, что Алекс просто хочет полюбоваться, но дрожь внутри подсказывала: на уме у него другое. Мой спутник протиснулся вдоль борта машины. Я стреляла глазами по стоянке, высматривая, не видит ли кто. В кровь выплеснулся адреналин. Алекс, холодный как лед, плавным движением вытащил что-то из рюкзака и приложил к замку. Устройство у него в руке коротко загудело, и электронный замок открылся. Алекс оглянулся на меня и мотнул головой. — Идешь? Я проглотила слюну и забралась на пассажирское кресло. Алекс быстро перешел на другую сторону, забросил рюкзак назад и сел за руль. То же устройство включило зажигание. Я обомлела, не веря своим глазам, а тем временем машина уже вывернула со стоянки. Как будто мало, что за нами гоняются Демос и военные, так Алекс решил добавить в уравнение еще и полицию!19
Судя по знакам на магистрали, мы ехали на север, к Палм-Спрингс. — Что мы делаем? — спросила я. — У тебя есть план? Я очень надеялась, что есть, и хороший — такой, согласно которому Алекс отправится со мной, а не просто высадит в аэропорту. И тут мне пришло в голову, что я без паспорта. Пусть даже у Алекса полный рюкзак полезных игрушек, гаджетов и фальшивых удостоверений, но паспорта на меня нет. Значит, никуда он меня не отправит… — Мы подыщем мотель и поспим. — Угу… а потом? — спросила я. — Не будем забегать вперед. — От его взгляда мое сердце пропустило удар. Хоть бы объяснил, что происходит. Алекс и на этой машине гнал вовсю, на пределе допустимой скорости. Часом позже, выехав на дорогу к Палм-Спрингс, он остановил машину у двухэтажного мотеля — вдоль дороги их выстроилось несколько подряд. Во внутреннем дворе, над квадратным бассейном, росли пальмы. Алекс поставил машину за трейлером, так что не видно было с дороги. — Идем, — распорядился он, выключив мотор. Заплатил за номер на первом этаже, отпер дверь и пропустил меня вперед. Я замерла посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Алекс, войдя, свалил мешки на стул у двери. — Не хочешь принять душ? — Он вручил мне купленную одежду. Я взяла все и закрыла за собой дверь ванной. Зеркало мне не льстило — жуткий вид. Стянув рубашку Алекса и свое платье, я скользнула взглядом по зеленоватому следу синяка на бедре. И, словно в дежавю, пережила заново момент, с которого все началось. Тогда я тоже стояла в ванной, примерно в таком же состоянии… Теперь те беды представились детским самокатиком в сравнении с дорожным катком. В ванной я не медлила — боялась, что вот-вот нагрянет Демос. Не хотелось бы драться нагишом. Закончив мыться, наскоро вытерлась и натянула купленные Алексом джинсы с безрукавкой. Все оказалось впору. Когда я вышла, Алекс стоял у окна, выглядывая в щель между шторами. — Подойди сюда. Я подходила медленно. Его лицо опять застыло, и мне вдруг стало страшно. Словно перед следователем, ведущим допрос. Когда я встала перед ним, Алекс завел руку назад, и во мне все оборвалось — он тянулся за пистолетом! Зачем пистолет, я и так все скажу!.. Он держал оружие, направив ствол вниз. И вдруг протянул мне. — Стрелять умеешь? Я замотала головой. — Держи. — Алекс согнул мои пальцы на рукояти. Пистолет оказался неожиданно тяжелым и теплым, нагрелся от его тела. — Вот это — предохранитель. Чтобы стрелять, надо его сдвинуть. — Он своим пальцем направил мой и, встав за спиной, навел мою руку с оружием на стену. — Целишься и стреляешь. Он щелчком вернул предохранитель на место и отступил назад. От тяжести мою руку повело вниз. — Целься повыше, но в грудь. Думаю, ты и сама неплохо вооружена, но на всякий случай. Я почувствовала, как вспыхнули щеки. — На случай чего? — Просто мне будет спокойнее, зная, что ты сможешь отстреливаться. Только меня не пристрели, пока буду мыться. — Он еще мог шутить!.. Или это не шутка, и он и вправду думает, я на такое способна? Зачем тогда отдал пистолет? Алекс ушел в душ, но дверь оставил чуть приоткрытой. Стоя у окна, я смотрела на пистолет в своей повисшей руке. Хотелось его отложить, и в то же время оружие внушало странную уверенность. Зашумела вода. Машинально обернувшись, я наткнулась взглядом на вышедшего из ванной Алекса. Он обмотался полотенцем, а в руках держал грязную одежду. Бросил ее на кровать, из сумки достал свежую и вернулся в ванную, даже не посмотрев в мою сторону. Я напомнила себе, что надо дышать. Услышав, что Алекс начал мыться, я уставилась в окно, на стоянку за пустым, засыпанным листьями бассейном. Ни полиции, ни сирен, ни черных внедорожников, с ревом несущихся по шоссе. Я прижалась лбом к стеклу. Когда же кончится эта гонка? И кто ее выиграет? Чья-то рука легла на мою, и я чуть не выскочила из собственной шкуры. Задумалась и не услышала, как он вышел из ванной! Алекс осторожно вынул пистолет у меня из пальцев. — Лила, я дал тебе оружие, а ты так замечталась, что даже не слышишь шагов! — Я же не отслужила три года в морской пехоте, у меня нет особых… — Я прикусила язык. Чуть не сказала: «особых способностей». Я плюхнулась на кровать. Алекс остался на ногах, заботливо оглядывая меня. Как будто хотел что-то сказать. Я приготовилась отвечать на вопросы. — Тебе надо поспать. Я посторожу. Я смутилась. — Нет, это тебе надо поспать, ты совсем вымотался. Он выглядел ужасно усталым: под глазами круги, отросшая за сутки щетина блестит на щеках золотистым налетом. — Ничего. Ты первая. Я разбужу тебя через несколько часов, — пообещал Алекс, уже отворачиваясь. Спорить не было сил. Алекс придвинул стул к окну и сел, наведя пистолет на дверь. Я повернулась к нему спиной и уставилась в стену, стараясь ни о чем не думать, ровным дыханием отгоняя страх. Что творится в голове у Алекса, я уже не пробовала и гадать.На сей раз у людей в кошмаре были лица. Двигаясь по кровавому следу, я заметила разбитую вазу у двери и перевернутый столик в гостиной. Мама сломанной куклой лежала на ступенях, и из ее груди хлестала кровь; мои руки стали красными, когда я попыталась зачерпнуть эту жизненную силу и влить ее обратно. Внезапный звук заставил меня обернуться. Надо мной с ножом в руке стоял Демос. За ним теснились другие — те, чьи лица я видела на снимках в досье. Один с усмешкой выплюнул в меня окурок. Саки виднелась за их спинами туманным пятном — приплясывала в луже крови. Я завопила и рванулась к Демосу, чтобы выбить нож, но не смогла двинуться с места — кто-то крепко держал меня за плечи. — Тише, тише, все хорошо. Я билась, пытаясь высвободиться. — Лила, все хорошо, успокойся. Его голос заставил меня открыть глаза. Алекс сидел на краю постели, удерживая меня за запястья. Я рвалась к нему, будто хотела задушить. Перестав отбиваться, я вдруг потянулась к нему. Алекс не шевельнулся, и только тогда я вспомнила: я для него больше не Лила, он меня презирает. Я уже отстранилась и хотела откатиться подальше, когда его руки обвили меня, ладони отвели волосы от лица. Чувство было таким острым, что я решила — сон продолжается. В груди будто раскручивалась катушка с нитью. Выходили все мои страхи, тревоги и унижения, я буквально захлебывалась. — Все хорошо, — снова и снова повторял Алекс, и я понемногу поверила ему, успокоилась под его прикосновениями. Затем вспомнила сон, и волной цунами захлестнул страх. Я расплакалась, уткнувшись Алексу в плечо и мотая головой. — Нет ничего хорошего! Они меня найдут. — Наверняка найдут. Нас всего двое, а их так много, и у каждого способности посильнее моей, и оружие опасней, чем у Алекса. Алекс крепче обнял меня, и я судорожно вцепилась в него. Только бы не отпускал. Он так близко, даже не верится, и прижимает меня к себе. Что изменилось, пока я спала? С прошлой ночи, когда он смотрел на меня как на врага? — Я тебя вытащу… — Кожа у меня на голове звенела там, где его дыхание касалось волос. — Я найду для тебя надежное место, честное слово. А потом мы их остановим. В спокойном голосе Алекса звучало тепло, столь непохожее на прежнюю холодную отчужденность, что я снова разревелась. Как бы мне хотелось поверить! Так легко было поддаться гипнозу, что я чуть отстранилась, заглядывая ему в лицо. — Что такое психокенозист? Жесткие пальцы стиснули мне плечи. — Откуда ты?.. — Алекс осекся и встал. Я похолодела, затряслась в ознобе, словно до сознания только сейчас дошли все потрясения последней недели. Я обняла себя руками за плечи, чтобы согреться и перестать клацать зубами. — Это от греческих слов. Психо означает «душа», а кенозис — «опустошать». — Алекс замолчал, наблюдая за моей реакцией. — Опустошающий душу? — Да. Демос обладает уникальной силой. Он может буквально остановить любую мысль или чувство. Он умеет избирательно предотвращать любое действие. — Помолчав и убедившись, что я поняла, Алекс продолжал: — Демос — самый мощный из всех известных представителей вашей породы. Моей породы? Вот как он обо мне думает! — И много таких известно? — шепотом спросила я. — Девятеро. Нет, двенадцать, если считать тебя, Кея и его сына. Но в бригаде о вас не знают. Пока. — Алекс расхаживал по квадратику пола между кроватью и дверью в ванную. Пока? Он собирается им рассказать? Иначе откуда они узнают? — Вы знаете девятерых? А сколько таких всего? — По самым осторожным оценкам, в Штатах должно быть около двухсот. Если не больше. Двести? Двести таких, как я. Какие у нас шансы? Вроде бы не много, но если собрать всех вместе… Меня еще трясло. — И давно бригада охотится на них… то есть на нас? Лицо Алекса потемнело. Он снова сердился, и я инстинктивно отшатнулась, вцепившись в изголовье кровати. Должно быть, он заметил, потому что злоба пропала с его лица. Алекс сдернул одеяло со второй постели и присел на край моей, закутав мне плечи. — Около пяти лет, — сквозь зубы ответил он. Пять лет прошло со смерти моей матери. — И нашли всего девятерых? — Вы хорошо маскируетесь. Если бы понять, что выражает его лицо. Злобу? Раздражение? Алекс продолжал: — Главным образом, мы интересовались Демосом. И его людьми. Теперь ясно: ненависть Алекса обращена не на меня. — Почему? Чего вы от них хотите? Ты говорил, бригада не занимается поиском маминых убийц. — Не занимается. Я не солгал. Мы должны остановить их, и случайное убийство тут ни при чем. Я нахмурилась, услышав, как небрежно он упомянул об убийстве. А ведь речь идет о маминой смерти! Алекс продолжал, словно торопился объяснить. — Когда мы завербовались в бригаду, думали только о том, чтобы отомстить за твою маму. Но со временем важнее стало другое. Когда мы узнали, на что Демос способен, что замышляет, нам стало не до вендетты — речь шла о том, чтобы предотвратить много худшее. Я сглотнула. Что может быть хуже убийства? — А то, что он замышляет, — это как-то связано с убийством мамы? Ей что-то стало известно о нем? Не потому ли и сенатора убили? Алекс ахнул: — Ты и об этом знаешь? — Да. — У него в глазах стоял вопрос, готовый сорваться с языка, но я заговорила о другом: — Зачем он ее убил? То есть их. Что он задумал? Лучше уж сразу узнать самое худшее. Алекс прикусил губу, помолчал, затем медленно покачал головой, не сводя с меня странного взгляда. — Я думал, что знаю. Я был уверен — мы все были уверены. Джек тоже. Но сейчас я сомневаюсь, было ли все, что говорили в бригаде, правдой. Я ошеломленно уставилась на него. Ждала добрые две минуты и наконец нарушила молчание. — Что вам говорили? — Лила, это будет похоже на сумасшествие. — Ага, а сейчас у меня все разумно и нормально. Выкладывай! — Ладно. Ну, бригада… наша задача… мы, в основном, боремся с терроризмом. Необычным. — С терроризмом? — Да. — Ты хочешь сказать, что Демос — террорист? Извини, не понимаю… — Видишь ли, наши узнали о Демосе, когда тот через одного из сообщников, телепата, получал информацию от сенатора, работающего в сфере ядерной обороны. Это было еще при Буше. Помнишь, после 11 сентября ходили слухи о новом оружии? Я ответила непонимающим взглядом. — Наверное, ты была слишком мала. Ну, так вот, всё правда. Проект настолько секретный, что в первоначальных разработках участвовали всего несколько человек. Маленькая группа в Департаменте национальной безопасности. — Мама?.. — Нет. Тогда еще нет. Твоя мама не имела отношения к разработке оружия. Однако слухи о нем разошлись по Вашингтону и дальше. Такие вещи трудно удержать в тайне. В 2004-м твою мать пригласили в секретную комиссию, занимавшуюся вопросами хранения оружия. — И она?.. Все равно не понимаю. — Дальше известно не так много. В какой-то момент она выяснила, чем занимается Демос. Что он при помощи телепатии получает сведения о местах хранения. — Ты не мог бы объяснить, чего ради ему понадобились сведения о ядерных складах? — Зачем вообще нужно ядерное оружие? Ради контроля, ради власти. Распоряжаясь такой угрозой, Демос легко мог бы устроить хаос. — Ты прав, это безумие… Зачем? Зачем ему это понадобилось? — Возможно, ради денег, определенно ради власти. — Но никто не получит власть над миром, просто выплясывая с атомным оружием. И вообще, что бы он стал с ним делать? Стрелять из рогатки? Куда? Алекс чуть улыбнулся, и мне вдруг расхотелось говорить. Хотелось просто смотреть на него. Он мне улыбается. Обнимал, теперь улыбается. Может, он не так уж меня ненавидит. Может, я сумею его убедить, что я не чудовище или кем он там меня считает, что я все та же Лила. — Ему не пришлось бы стрелять — хватило бы угрозы. — Но у нас есть армия! Почему за ним послали всего двадцать четыре человека? Почему не целую армию, если уж он так опасен? В ту минуту я подумала, что неплохо бы расстрелять кого-то из генералов за провальную стратегию. — Понимаешь, Лила, мы избегаем огласки. Ты бы захотела, чтобы каждый знал о твоих способностях? Как по-твоему, что будет, если людям станет известно о вашем существовании? О том, что кто-то в состоянии управлять их мыслями и поступками, влезать в голову и сортировать воспоминания? Значит, вот что такое «сортировщик»? Я смутно представляла, что случится, если о таком узнают. Может, Алекс намекает на суд Линча? Или нас отдадут на вивисекцию? На лабораторные исследования? Судя по лицу Алекса, ничего хорошего он не ждал. Я вспомнила, как инстинктивно скрывала от всех свою способность — даже от тех, кого любила. Что-то во мне без слов сознавало: рассказывать об этом опасно. С другой стороны, не очень-то мне помогла таинственность. Бригада гоняет нас как крыс, и «задержание» выглядит не слишком соблазнительным выходом; в сущности, оно пугает меня еще больше. — Не уверена, — поразмыслив, сказала я, — но прямо сейчас мне кажется, что лучше публичное разоблачение, чем такая охота. На лице Алекса отразилась боль. — Ну, выбирать не тебе. Решение принято на высшем уровне. Всё держат в секрете. — На каком уровне? Президент? — Нет. Выше. Что же это за высший уровень? Господь Бог? Увидев, как я подняла глаза к потолку, он рассмеялся. — Нет, не так высоко. Ты ведь не думаешь, что всем заправляет президент? — А разве нет? Если не он, то кто, черт возьми? — Лила, мы — «черные оперативники». О нас не известно даже президенту. Я уставилась на него, вздернув брови. — Нам поставлена одна задача: выследить их. Остановить. Любая угроза публичности мгновенно устраняется. Так же, как с любой террористической угрозой, все делается негласно. Я разинула рот, чувствуя, что наивность спадает с меня, словно сброшенное платье. — Мы сумели подобраться близко. Бригада взяла уже троих. Рано или поздно доберутся и до Демоса. Тогда мы займемся остальными — установим всех… Спохватившись, Алекс прикусил язык и виновато покосился на меня. Несколько секунд мы оба молчали. Я отвернулась, чтобы выровнять дыхание и не расплакаться. — Лила, я не хотел, я… Я закрыла глаза. Не желаю слышать! Я почувствовала руку на своем плече и сбросила ее. С ним все ясно. — Как вы намерены остановить Демоса? Ты сказал, у него уникальная сила. Поколебавшись, Алекс ответил: — Он не может сфокусировать ее сразу на многих. Потому ему и понадобилась своя армия. Он собрал вокруг себя столько экстрасенсов, что его трудно отыскать, а еще труднее победить. Наше главное оружие, в общем, ты видела. — Ага, пушки и сирена. — Это оружие можно использовать только короткими импульсами, а люди Демоса не дают нам времени его включить. Они предвидят наше появление: та девчонка, Саки, слышит нас за милю. И другие что-то улавливают, предчувствуют. А если у них теперь еще и сын Кея, они смогут предсказывать каждый наш ход и все время опережать на шаг. Демос следит за нами и выведывает планы. Не успеваем мы выхватить у него одного, он уже вербует другого. — А что ты рассказывал про его якобы террористический заговор — мол, ты уже не уверен, что это правда… — я озадаченно обернулась к нему. — Почему не уверен? Алекс нахмурился. — Потому, что если мне лгали о тебе, могли лгать и о других.
Последние комментарии
3 часов 51 минут назад
21 часов 12 минут назад
21 часов 35 минут назад
21 часов 50 минут назад
21 часов 51 минут назад
21 часов 51 минут назад