Круг позора [Александр Орестович Хлебников] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Хлебников Александр КРУГ ПОЗОРА
Я в центре «черного круга». Какой беспощадно яркий свет! Не от него ли так жарко, так мерзко потеют ладони? Близко амфитеатром — люди. Их лица выражают брезгливость и холодное любопытство. Они смотрят на меня, как на диковинное уродливое насекомое. Не только сидящие здесь — меня видит и слышит вся планета, база на Луне, Марсе, Нептуне, все околоземные орбитальные станции. «Черный круг» позора — высшая мера наказания для тех, что совершил самые страшные преступления. Он пустовал сорок лет, с двухтысячного года, и вот я стою на нем. Я должен откровенно рассказать все, как было. В каком-то странном оцепенении я слышу первый вопрос: — Олег, что вы делали в момент, когда на рудовозе «Луна-семь», пришвартованном к вашей орбитальной станции «Лонгоза», произошел непредвиденный выхлоп из сопла боковой корректирующей дюзы? — Я и второй помощник механика Николай Ардов в открытом космосе занимались электросваркой. В наружном корпусе секции «А-сорок четыре» мы меняли лист. — В чем вы были одеты? — В облегченных скафандрах для непродолжительных работ. — Ваше транспортное оснащение было полным? — Нет. Маневровый пистолет взял лишь я. Без него я не мог: мне надо было подавать Нику инструмент и материал. Ник свой пистолет оставил в гардеробной, сказав, что руки его все равно будут заняты. Он ограничился страховочным фалом. — Какова была ваша степень свободы в рабочей зоне? — Я плавал возле Ника; а он, чтобы удобнее вести сварку, привязал себя фалом к скобам корпусной обшивки. — Монтажные ножи были у обоих? — Только у меня. — Скажите, Олег, было ли у Ардова время в момент аварии развязать фал? — В его распоряжении были считанные секунды. — Значит, его гибель была неизбежной? — Этого я не утверждаю. — По вашему мнению, Ардов мог уцелеть? — Да. Ему нужно было перерезать фал. Затем мне следовало подхватить Ника и отбуксировать его в сторону. Форсированная тяга моего пистолета позволяла осуществить такой маневр. — Почему вы не поспешили Ардову на помощь? — Я растерялся. — Для состояния растерянности характерно отсутствие волевого импульса. А вы мгновенно среагировали на опасность. — Да-да! Я струсил! Что вам от меня еще надо? Вам нужно признание? Вот оно! Я ошибся! Я не компьютер! Я не знал, что у нас с Николаем имелось еще несколько секунд. — А разве существенно, сколько их имелось? Когда другому угрожает смертельная опасность, об этом не размышляют. Тогда действуют! Рассчитывают секунды в критической ситуации машины. Компьютеры — те вправе ошибиться. Кстати, до удара транспорта о «Лонгозу» оставалось двадцать две с половиной секунды. Их было достаточно для спасения Ардова… Впрочем, теперь об этом рассуждать бесполезно. Нас интересует лишь одно невыясненное обстоятельство. Как известно, все переговоры при работах в открытом космосе обязательно записываются. Прослушав контрольные записи, мы столкнулись с загадочным фактом. Почему Ардов молчал, не звал вас на помощь? — Он звал. Мы были друзья, понимали друг друга с полувзгляда. Ник посмотрел на меня, а я… — Продолжайте. Что же вы замолчали? Но говорить дальше я не мог… Я вновь вижу его глаза… Наверное, до конца своих дней не забыть мне их! Когда на рудовозе из-за неисправности включилась та злосчастная дюза, Ник заканчивал последний шов. — Славно поработали, — разгибаясь, улыбнулся он. Мне хорошо было видно его лицо. Мы находились на теневой стороне «Лонгозы», обращенной к Земле, и солнцезащитные фильтры в шлемах не опускали. А Земля светила достаточно ярко. Всего 350 километров отделяло ее от нас. Огромная, сияющая белоснежными облаками, из-за которых голубело Средиземное море и желтели пески Африки, она щедро освещала наши скафандры. На фоне угольно-черного неба они казались то серебряными, то облитыми голубым пламенем… — Возьми-ка горелку. Сейчас отвяжусь — и домой, — оборотясь ко мне, сказал Николай. Я висел от него метрах в двух. И вдруг по его лицу я понял, что за моей спиной происходит страшное. Крутнувшись, я похолодел. Прямо на нас надвигалась гигантская туша рудовоза. По-прежнему пришвартованный носовой частью к причалу, он почему-то разворачивался кормой. Неотвратимо, быстро на нас валилась тысячетонная громада. Какие-то мгновения — и нас прижмет к борту «Лонгозы». При состоянии невесомости нет силы тяжести, но масса-то тела сохраняется! Просвет между рудовозом и станцией стремительно сокращается. Я сделал еще оборот. Ник привязан. Он выжидательно смотрит на меня. В его глазах спокойная уверенность, что я ринусь к нему на помощь… Как он верил в меня, как жжет душу этот его последний взгляд! По движению моей руки с пистолетом Ник понял, что я намерен бежать. Но и тогда в его глазах не промелькнуло страха. В них застыло лишь великое удивление: «Неужели ты способен оставить меня?» На полную мощность- 1
- 2
Последние комментарии
6 часов 16 минут назад
22 часов 20 минут назад
1 день 7 часов назад
1 день 7 часов назад
3 дней 13 часов назад
3 дней 17 часов назад