Долг гостеприимства [Кир Булычев] (fb2) читать постранично

Кир Булычёв Долг гостеприимства

Я сидел в старом, с вылезшими из спинки тростинками кресле и курил. Через полчаса придется подниматься, покидать прохладную веранду и пересекать раскаленную площадь Камают, потому что лавка парса, который торгует сигаретами и табаком, стоит там, у автобусной остановки, рядом с полицейским участком. Апрель плох тем, что даже в пять часов вечера душно так же, как в полдень.

Красный лепесток с дерева кокобин пролетел сквозь распахнутую дверь веранды и улегся мне на лоунджи. Скоро придет муссон. Тогда станет прохладнее. На заднем дворе женщины громко стучали кастрюлями и ножами и мешали мне сосредоточиться. Это раздражало меня, потому что в семь часов мне надо было идти в университет, где собирались любители языка древних пью, и я должен был доложить им о переводе надписи на золотом листе, найденной в Лейктано. Но я так и не перевел надпись, потому что было жарко и в довершение всего сломался фен.

Пришла Ма Тин До и попросила у меня пять джа на чилли^[1]. Потом она ушла, и наступила тишина. Только выкрикивал что-то продавец воды, да гудели на площади большие японские автобусы.

Я, наверно, задремал и не заметил, как незнакомый человек вошел и сел в кресло напротив меня. Он кашлянул и, когда увидел, что я открыл глаза, сказал:

— Простите, что я вас осмелился побеспокоить, но я очень спешу.

Я кивнул ему, но не стал ничего отвечать. По правде говоря, я даже и не знал, что ему ответить, потому что, посудите сами, разве не удивительно проснуться оттого, что на твоей веранде, в твоем кресле, сидит незнакомый человек. Но задумываться о причинах такого визита не хотелось.

— Я не имел возможности предупредить вас о моем приходе заранее, но, зная вашу отзывчивость, я посмел вас побеспокоить.

Он не был похож на нищего или на попрошайку. Он был одет, хотя и странно, но чисто и опрятно. Возможно, он приехал с гор.

— Мне, — сказал посетитель, — нужны корни швединды.

— Что?

— Корни того растения, о котором вы писали статью в журнале Бирманского исследовательского общества. Вы — наша последняя надежда.

— Ничего не понимаю, — признался я.

— У нас вспыхнула эпидемия полиграматоза. И мы не можем с ней справиться. Вы же в своей статье писали, что чинские пастухи лечат скот корнями швединды.

Нет, он не был нищим. Но он не был и бирманцем. Говорил он по-бирмански правильно, но с акцентом.

— Я никогда не слышал, чтобы полиграматоз встречался у скота за пределами Чинских холмов, — ответил я. Теперь-то он уж будет вынужден сказать, откуда он появился.

— Мы тоже так думали, — ответил мой собеседник. — Но потом, очевидно в последнюю экспедицию, случайно завезли вирус.

— У вас в стаде чинские породы?

— Не только. Но болезнь перекинулась на другие породы тоже. И самое печальное — заболел один из зоологов.

— Не может быть! — сказал я. — Люди не подвержены этой болезни.

— Но разве вы не допускаете, что вирус мог акклиматизироваться и изменить свойства?

Я подумал, что гость прав. Но что я могу сделать? Мне вдруг захотелось курить, но за сигаретами надо идти на площадь, а гость вроде бы и не собирается меня покидать.

— Понимаете, уважаемый, — сказал я. — У меня нет корней швединды.

— Ни единого?

— И не было. Да и поможет ли вам один корень? Я вам советую отправиться, не мешкая, в Минские холмы. Там у меня много знакомых, и я смогу дать вам рекомендательные письма.

Мне не нравилось в госте то, что он не представился. Он-то знает, кто я такой, а я о нем ничего не знаю. Может быть, разговор о швединде — просто предлог, чтобы забраться ко мне в дом? Ведь ограбили же позавчера моего соседа начальника департамента У Шве Мьинта…

— Мне достаточно одного корня, — сказал посетитель. Он явно был расстроен. — Мы можем быстро синтезировать лекарственный препарат. Неужели во всем Рангуне нет ни единого корня швединды?

Я задумался.

— Несколько корней и даже живых растений может быть у Маун Тина. Это мой друг. Он работает в Ботаническом саду. Давайте я напишу ему записку. Вы сядете на автобус у Камаюта и доедете до Кандогале…

— Простите, — сказал мой гость. — У меня такое впечатление, будто вы мне не доверяете. Но, прошу вас, поверьте мне. Положение в самом деле настолько серьезное, что не терпит никаких отлагательств. Я даже не могу потратить лишней минуты, чтобы объяснить вам все по порядку. От того, согласитесь ли вы помочь, зависит наше благосостояние и, возможно, даже жизнь людей.

— Я и не думаю отказывать вам в помощи, — ответил я. Мне было неприятно, что он отгадал мои мысли и упрекнул меня в равнодушии. — Я сделаю все, что в моих силах. Только не сейчас. Дайте мне два дня сроку, и тогда все выяснится. Я напишу моим друзьям в Минских холмах.

— Большое спасибо, — сказал гость. — Однако я должен вас через минуту покинуть. И вернусь только завтра вечером, в шесть часов. Точно в шесть.