Home » Царь Иоанн Васильевич Грозный… Нижегородский гражданин Косьма Минин, или Освобождение Москвы в 1612 году [Николай Александрович Добролюбов] (fb2) читать онлайн
Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Царь Иоанн Васильевич Грозный… Нижегородский гражданин Косьма Минин, или Освобождение Москвы в 1612 году [Николай Александрович Добролюбов] (fb2) читать онлайн
Николай Александрович Добролюбов
Царь Иоанн Васильевич Грозный… Нижегородский гражданин Косьма Минин, или Освобождение Москвы в 1612 году
ЦАРЬ ИОАНН ВАСИЛЬЕВИЧ ГРОЗНЫЙ. Исторический драматизированный рассказ в стихах А. Сухова, Москва, 1859
НИЖЕГОРОДСКИЙ ГРАЖДАНИН КОСЬМА МИНИН, ИЛИ ОСВОБОЖДЕНИЕ МОСКВЫ В 1612 ГОДУ. Историческое повествование в стихах. Сочинение А. С. Москва, 1859
Вот этот сочинитель (ибо к чему лукавить? – А. С.[1] и А. Сухов – один и тот же сочинитель; это сейчас по слогу видно) – этот сочинитель, говорим мы, достиг уже того, на что князь Кугушев[2] еще только подает надежды. Сочинения г. А. Сухова печатаются уже так серо и безграмотно, что ничего более в этом отношении и желать нельзя. Говорить о них не стоило бы; но мы именно хотим указать сочинителям, подобным князю Кугушеву, на идеал, к которому должны они стремиться, если хотят быть популярными. Творения г. Сухова, без всякого сомнения, скоро будут продаваться вместе с «Бесом в полуштофе», «Фомушкою в Питере», «Впечатлениями Украины» и другими сочинениями гг. Татаринова, Муравьева и Нестерова.[3] А между тем г. Сухов слогом и смыслом немного разве превосходит автора «Впечатлений Украины», а с князем Кугушевым может разве только что поравняться. Например, вот содержание «исторического драматизированного рассказа» об Иоанне Грозном. Малюта Скуратов влюблен в Елену, дочь Вельского; но она влюблена в князя Воротынского и выходит за него замуж. Малюта клянется мстить за это и наговаривает Грозному на бояр; в это самое время умирает Анастасия, и Грозный причитает над ее гробом и наконец падает в обморок. Конец.
Содержание небогатое, но слог очень хорош. Самое начало уже говорит в пользу пера г. Сухова. Начинается тем, что Елена смотрит из окна в сад и говорит:
И ты, моя прекрасная луна,
Так светло не всегда на землю смотришь,
Нередко и тебя от наших глаз
Скрывают черные, густые тучи, —
Но дунет ветр – и снова ты светла.
А для меня… ах!.. нет такого ветра,
Который бы разнес мою печаль…
Елена, по нашему мнению, изяществом стиля не уступает Вере князя Кугушева. Да еще примите в соображение, что она говорит стихами: это будет потруднее, чем прозой-то описывать свои чувства!..
Нянюшка Елены и какой-то Размысл устроивают свидание Елены с Воротынским ночью в саду. Потолковавши друг с другом очень страстно, они начинают прощаться, и Воротынский, как сказано у г. Сухова, бросается к Елене. Что у них затем происходит, неизвестно; но Размысл, стоя за кустом и смотря на них, говорит вот какие стихи:
Э-э! Постой! ты не целуй, брат, сильно,
Ведь этак зубы выдавишь княжне.
Эге! да ты, мой друг, изволишь слюзить —
Вот этого уж я не ожидал,
Ну, вот прилип к губам княжны, голубчик!
Обрадовался! Сроду в первый раз,
Знать, этаким, брат, жирным-то кусочком
Ты угощаешь свой пустой желудок (?!).
Ну, уж довольно этого с тебя…
Затем он уводит Воротынского, а в сад входит Вельский и начинает сокрушаться о том, что дочь его опозорена. Глядя на Елену, лежащую без чувств, он восклицает:
И ты, мое дитя, моя надежда,
Дочь князя Вельского, на что решилась —
Да ведь тебя не трудно обольстить…
Мы не совсем поняли, что именно делал Воротынский с Еленой, потому что не знаем значения слова слюзить[4] употребленного Размыслом в самом интересном месте. Но, судя по словам Вельского, нужно полагать, что слюзить значит обольщать девушку…
Но лучшие места пьесы относятся, разумеется, к характеристике главного лица – Иоанна. Так, например, личность Грозного и весь тогдашний быт восстают пред нами в пирушке, заданной Иоанном по возвращении из казанского похода. Иоанн говорит здесь крылатые речи, а хор их подхватывает и продолжает. Например:
ИОАНН
О русский меч! Греми по всей вселенной
Страшнее, чем небесный гром гремит!
Пусть каждый враг, потупя взгляд надменный,
Перед тобой, о русский меч, дрожит!
ХОР
О русский меч, о меч, венчанный
Издревле славой и крестом!
Будь страшен ты в тревоге бранной
Для всех врагов, как горний гром!
(Пьют.)
Но всего лучше рисуется личность Грозного в плаче, который, по мнению г. Сухова, должен он произносить пред гробом Анастасии:
взяты, должно быть, из начала этого плача.
«Историческое повествование» о Минине тоже очень любопытно. Рассказывать его содержания мы не станем, но приведем последнюю картину, соединяющую грандиозное с чувствительным.
МОСКВА. КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ. 22 ОКТЯБРЯ 1612 ГОДА
Русское войско, при звуке труб, вступает на Красную площадь. Впереди нижегородского ополчения на белом коне с золотой булавой в руке князь Дмитрий Михайлович Пожарский; около него нижегородский гражданин Косьма Минин Сухорукий и князь Черкасский, далее брат князя Пожарского, Дмитрий Петрович Лопата, боярин Образцов, Мансуров и другие воеводы. Впереди войска казацкого верховный воевода, князь Трубецкой, атаманы и урядники казацкие. Победители торжественным маршем приближаются к Фроловским воротам, из которых выходят пленные бояре русские и народ, бледные, исхудалые, оборванные, истомленные голодом. С радостными криками и слезами умиления пленные падают перед победителями на колена и, простирая к небесам руки, славят долготерпение и милость божию.
У Фроловских ворот встречают победителей Авраамий Палицын, троицкий архимандрит Дионисий и духовенство с иконою Владимирской божией матери, с крестами и хоругвями
При вступлении победителей в Кремль раздается колокольный звон и духовенство собором поет: «Тебе бога хвалим, тебе небесного исповедуем!»
Колокольный звон сливается с радостными криками народа. Победители идут в Успенский собор.
По высоте и трогательности своей эта картина стоит сцены на кладбище и даже тех возвышенных рассуждений, какие по поводу ее выразил князь Г. В. Кугушев в романе «Постороннее влияние».[6]
Комментарии
1
А. С. – псевдоним незначительного драматурга и беллетриста А. П. Сухова (1839–1876).
(обратно)
Перечисляются ремесленные и официозно-клерикальные литературные произведения и их авторы. О «Впечатлениях Украины и Севастополя» А. Н. Муравьева см. рецензию Добролюбова в т. 4 наст. изд., заканчивающуюся прямым сопоставлением религиозных писаний с «серо-бумажной или лубочной литературою».
(обратно)
Цитата из стихотворения Пушкина «Ночной зефир…» (1824).
(обратно)
6
Об этой «сцене на кладбище» Добролюбов упоминает в конце рецензии на «Постороннее влияние» Кугушева, иронически характеризуя религиозные чувствования автора.
(обратно)
Последние комментарии
26 минут 36 секунд назад
46 минут 37 секунд назад
1 час 11 минут назад
1 час 15 минут назад
10 часов 46 минут назад
10 часов 49 минут назад