10 форм содействия [Николай Михайлович Сухомозский] (fb2) читать онлайн

10 ФОРМ СОДЕЙСТВИЯ

Форма 1. Обманщик Мирек

(1971 год; с. Рогозов, Бориспольский р-н, Киевская обл., УССР)

Мы, первокурсники факультета журналистики Киевского госуниверситета, не проучившись и месяца, помогаем колхозникам «бороться за урожай». Во второй половине октября существенно похолодало. Я, загодя предвидя такой поворот событий (родился-то не на асфальте), прихватил собой старенькую курточку. Ее и надевал на работу, нисколько не страдая от перемены погоды. Однако среди ребят столь предусмотрительно-запасливых оказалось мало. И ходили они, особенно с утра, сморщенно-синие, как куриные желудочки не первой свежести.

Больше других, пожалуй, страдал Мирек, вскоре исключенный из университета (см. «???»), – паренек размером с Юдашкина. В то утро он обратился ко мне:

- Дай мне твою новую куртку. Я в ней хоть до поля доеду, а то в кузове машины – вообще колотун.

Как не подсобить однокурснику? Вручил.

И хотя одежка на товарище, учитывая разницу в комплекции, больше напоминала плащ, грела прилично. О чем и не преминул сообщить обрадовавшийся Мирек. Как оказалось впоследствии, он с аналогичной просьбой обратился не ко мне первому, однако везде получил отказ.

Трудились мы на разных участках, поэтому в школе, где спали, увидел товарища только вечером. Уже переодетого в одежду выходного дня.

- Ничего, если я твою куртку подержу у себя? Пока не потеплеет.

Что скажешь? Не Плюшкин ведь…

Когда примерно через неделю Мирек вернул мне куртку, я молча ужаснулся. Свое слово в ней только ездить туда и обратно, он вовсю в ней работал в течение если не всего дня, то – значительного отрезка. Это была уже, по сути, спецовка.

Несмотря на героические усилии матери, ходить в ней на занятия я не мог – пришлось покупать новую.

Форма 2. Намагниченная бечевка

(1976 год; пгт. Чернухи, Полтавская обл., УССР)

Всех срочно собирает редактор районной газеты «Нова праця» и объявляет:

– Милиция сегодня будет проводить следственный эксперимент с грабителем сейфа и просит выделить от нашего коллектива понятого. Есть желающие?

– Давайте пойду я! – вызываюсь без промедления, так как по лицам вижу, что подобная перспектива больше никого не прельщает.

– Молодым везде у нас дорога! – облегченно вздыхает шеф.

Вскоре я в составе милицейской бригады и невзрачного человечка, мало похожего на медвежатника, «участвую». С места преступления подозреваемый ведет нас по маршруту, которым в ту ночь якобы следовал с подельником (тот с деньгами исчез).

Несколько часов мотаемся по ближним, дальним и очень дальним полям. Вот здесь он присел, там - справил малую нужду, в скирде – переночевал. Тупая рутина начинает надоедать, да и есть уже хочется. Но гражданский долг – превыше всего!

На обратном пути мужичок согласился показать место, где выбросил взломщицкий инструмент. Подходим к гнилушке-речушке, через которую переброшен крошечный мостик.

– Отсюда я и бросил! – говорит подозреваемый.

– С какого именно места? – уточняют опера.

Тот показывает.

– А рукой бросал правой или левой? Как именно замахивался?

Я не могу взять в толк, зачем милиции знать такие подробности. Но через пару минут прозреваю. Старший по званию показывает двум милиционерам примерное место, где при таком угле падения должен оказаться инструмент. Те начинают …неспешно раздеваться. Значит, будут искать вещественное доказательство.

Но как? Ведь в речушке ряски да водорослей, ила больше, чем воды: такое себе полуболото.

И на этот вопрос вскоре получаю ответ. Один из милиционеров лезет в карман снятых брюк и достает оттуда …кусок магнита с привязанной к нему веревкой. Оба лезут в водоем и начинают таскать «орудие лова» по дну.

Где-то через полчаса я не выдерживаю. Раздеваюсь и добровольно лезу в речушку, шаря при этом по дну (совсем мелко!) руками.

– Примерно здесь упали причиндалы? – интересуется милиционер.

– Да, да! – кивает головой подозреваемый, и мы, а особенно я, с еще большим усердием осуществляют следственный эксперимент. Только мне, чувствую, не случайно, почудилась в глазах отвечавшего ироничная усмешка: он же всех дурачит!

Тут же демонстративно вылезаю на берег. Одевшись, подхожу к лейтенанту и делюсь с ним своим открытием.

– Я об этом знаю! – флегматично отвечает тот. – А вы удивлены?

– Еще бы! – возмущаюсь. – Мало того, что в его глазах выглядим полными идиотами, так еще и время понапрасну теряем.

– Иначе нельзя! Таков порядок!

Потягав еще с полчаса магнит по дну, вылезли и милиционеры. Ничего, конечно, не обнаружив. И все мы – с чувством исполненного долга! – отправились восвояси.

Вернувшись в редакцию, прикинул: даже если подозреваемый, действительно, выбросил в водоем инструмент, разве его обнаружишь с помощью бечевки с куском магнита на конце? Профанация, а не следственный эксперимент!

Иными словами, подозреваемый дурит следователей, а те, в свою очередь, - правосудие.

Форма 3. Должность слагаю

(1986 год; г. Ашхабад, ТССР)

После окончания ВПШ меня, распределив заместителем редактора в республиканскую газету, за время отпуска «переориентировали» на обком КП Туркменистана, против чего я активно, однако безуспешно, возражал (см. «????»). И вот, уже сидя в кресле заместителя заведующего отделом агитации пропаганды, выносил идею, как все вернуть на круги своя.

Первым делом пригласил на беседу инструктора Владимира Чеботарева. Толковый работник, уже давно переходивший свою должность и, к слову, небезосновательно претендовавший на место, которое чьей-то волей заняли.

- Володя, хочу тебе помочь, - сказал ему.- Ты – в сто раз опытнее в этом деле меня. Ты хотел быть заместителем Какабая Атаевича (заведующий – Н.С.). Для меня, наоборот, это – ссылка. На улице же – гласность и демократия.

- Ну, и что? – не понял подобного «задвига» инструктор.

- А то, что давай вместе пойдем ко второму секретарю и честно ему все расскажем. Имею в виду, что только что озвучил для тебя. Чертищев – мужик вменяемый. Не исключено, пойдет нам навстречу.

Увы, идти с таким предложением ко второму секретарю Владимир наотрез отказался. Да и я, покумекав, понял всю абсурдность, нет, не затеи, а участия в ней инструктора. Поэтому конем пошел самостоятельно. К сожалению, контригра оказалась сильнее – в эндшпиле я был разгромлен…

До «освобождения» еще оставалось пять долгих месяцев.

Форма 4. Роза на могилу

( 1989 год; г. Киев, УССР)

Отпуск этим летом я совместил с командировкой. Точнее, наоборот: командировку с отпуском. Каким образом?

Зная заранее, что такого-то числа и месяца мне, как не освобожденному председателю Ашхабадской областной федерации футбола, предстоит поездка в Киев на семинар, я со сдвигом на неделю взял очередной отпуск в редакции. И таким образом, последний день «спортивной» поездки плавно перетекал в заслуженный отпуск, и здесь ко мне присоединялась супруга. Да, в командировку я прилетел не один, а в компании с ведущим спортивным журналистом республиканской «Туркменской искры», где и сам работал, Виленом Клюбиным.

Еще из Ашхабада по телефону методом слепого тыка «вычислили» украинского коллегу Александра Гончарука и попросили забронировать нам номер в каком-нибудь отеле. Тот с радостью согласился. И выбрал местом дислокации только что сданную в эксплуатацию гостиницу «Спорт». Более того, даже встретил нас и помог разместиться. Свою искреннюю признательность мы «конвертировали» - и не раз в течение недели! - в шикарное застолье.

Между тем, моему напарнику не терпелось посмотреть Киев. Точка отсчета, думаю, понятна каждому, - Крещатик. И вот мы с ним – на воспетой не одним поэтом центральной улице Украины.

Первое, что замечаю, - она очень изменилась. И не в архитектурном смысле. Поразило наличие просто огромного количества людей. Причем многие из них не были похожи на привычных туристов, ибо не дефилировали вальяжно, не щелкали, словно заведенные, затворами «ФЭДов» и «Зенитов». Они – то тут, то там …кучковались. Заинтригованные, подошли и мы к одной из таких группок – напротив входа на главпочтамт. Шла какая-то дискуссия. Прислушались. Речь шла о чистой воды политике: кто, кому и сколько в рамках Советского Союза должен. Мы с величайшим интересом внимали: в Туркмении не повыступаешь – мигом сволокут в кутузку. Будет что рассказать друзьям и коллегам в Ашхабаде!

В разговор ни я, ни Вилен не встревали. И не собирались этого делать. До определенного момента. Когда некий земляк с пурпурной розой в руке на чистом украинском языке не начал походя оскорблять всех, кого впоследствии стали именовать русскоговорящими. Тут я не выдержал и хама одернул. Он мгновенно повернулся к источнику «сопротивления» и, перейдя на русский, протянул мне свой цветок.

- Возьми!

- Зачем он мне?

- Поставишь на своей могиле!

И поскольку я царицу красоты не взял, тот сунул ее стоящему рядом типу, а сам деловито начал …закатывать рукава своей белоснежной рубашки. «Придется драться», - решил я и незаметно сменил стойку, чтобы быть готовым к отражению неожиданного удара. Но самое удивительное – не поведение «розоносца», а реакция толпы, за которую, я, собственно говоря, заступился. Она, похоже, интуитивно, на уровне подсознания мигом образовала круг, похожий на гладиаторскую мини-арену. То есть приготовилась внимать зрелищу! Скажу честно: в этот момент мне стало обидно не меньше, чем в свое время товарищу Саахову из шуриковых приключений.

Между тем, «боец» обронил что-то на предмет нежелательности нахождения в центре Киева «москалей». Я ответил, перейдя на украинский:

- А ти сам якою мовою будеш розмовляти, аби порозумітися, у нас в Ашхабаді?

Шустрик, на мгновенье задумавшись, пробормотал что-то невнятное.

- Отож, краще бери свою троянду та йди до дівчини. І, перш ніж закочувати рукави, думай головою…

И мы с Клюбиным, развернувшись, ушли. Правда краем ока я успел заметить: толпе, судя по разочарованным лицам, такой, не мордобойный, финал не понравился.

Форма 5. Телевизор-табуретка

(1994 год; г. поезд Екатеринбург - Харьков)

Возвращались в Украину мы после двадцатилетних скитаний поездом «Екатеринбург – Харьков» (см. «????»). Наиболее ценные малогабаритные вещи везли с собой. Включая негабаритный цветной телевизор с импортной начинкой. А поскольку он в дверь вагона не влез, то путешествовал в тамбуре, где мы его трое суток по очереди с женой сторожили. А надо сказать, что там постоянно и днем, и ночью толклись, тоже сменяя другу друга, курильщики, со многими из которых мы уже перезнакомились.

Очередная моя вахта. Поклонники табака, накурившись и наговорившись, в том числе и с мной, уходя. На их место заступают другие. Круговорот не прекращается. Чесание языками – тоже.

И вот одна дама обращается ко мне:

- Так ноги устали. Ничего, если я на ваш телевизор присяду?

Выдержит ли вес незнакомки наше электронное устройство для приёма и отображения? Гарантировать не может никто. Тем не менее я, несмотря на явную хрупкость корпуса ТВ-приемника, любезно разрешаю.

Не знаю, остался бы «Электрон» последней модели в живых, если бы в тамбур не вышла моя супруга. Она быстро согнала с насиженного места курильщицу, а мне - выдала сердитое и отнюдь не тихое слово.

Форма 6. «Маститая» Лариса

(1998 год; г. Киев, Украина)

Работала в «Комсомольской правде» в Украине» наборщицей Лариса Ракицкая. Хорошо работала – претензий не имела. И вот как-то заносит мне набранный материал и вместе с ним протягивает еще листы бумаги.

- А это что? – интересуюсь.

- Да, это, - жмется Лариса, - моя статься.

- ?!!

- Я ее по собственной инициативе написала. Посмотрите, пожалуйста!

Освободившись, посмотрел. Фактаж, как говорится, имеется. А вот исполнение… Об этом честно и сказал наборщице.

- А вы не можете поправить? – умоляюще смотрит Лариса.

- Ладно, - говорю. – Возьму сегодня домой.

Без преувеличения, написанное пришлось использовать в виде диктофонной расшифровки. А материал делать с нуля.

В итоге он вскоре увидел свет. С подписью, естественно, наборщицы. Радости которой не было предела.

Через две-три недели заведующая компьютерным цехом Наталья Дутчак мне и говорит:

- Николай Михайлович, что вы сделали с Ларисой?!

- В каком смысле?!!

- Ну, зачем ей переписали статью? Она теперь – витает в облаках. Уже видит себя маститой журналисткой и собирается от нас уходить.

В самом деле, поработав еще немного, наборщица ушла. Корреспондентом. В отраслевую газету. Нам оставалось лишь пожелать успеха на новом поприще.

Кажется, меньше чем полгода я услышал: Лариса ищет новое место. На старом не потянула...

Форма 7. Сюрприз в виде гроба

(2000 год; г. Киев, Украина)

Секретарем комсомольской организации факультета у нас был файный буковинец Николай Р. Жизнь у каждого из нас сложилась так, что после моего ухода с третьего курса на заочное отделение, мы впервые пересеклись только через четверть века - в конце 1999 года. В газету «Україна і світ сьогодні», где я был заместителем главного редактора, он пришел заведующим отделом политики. Нормальный мужик – нормальные отношения. Согретые временем учебы в одном вузе.

И вот я ухожу. Сижу дома и пописываю. Деньги пока терпят.

Где-то почти через год – звонок. Николай. Объясняет, что у его умер дядя и, несмотря на обилие родственников здесь, в столице, нести завтра гроб некому. А посему н обращается за помощью ко мне.

Ну, не оставлять же труп в морге?! Соглашаюсь.

Правда, после с женой все удивлялись. И родственникам. И самому Николай. По распределению остался в Киеве. Четверть века, на протяжении которых мы скитались по городам и весям, жил на одном месте. Наверняка обзавелся кучей друзей и знакомых. А вот гроб на своих плечах пришлось тащить мне.

Форма 8. Долгоиграющий Валера

(1997 год; г. Киев, Украина)

Уже без малого год возглавляю «КП» в Украине». В замах – бывший военный журналист, подполковник в отставке Валерий Жевачевский. Редакция находится в издательстве «Киевская правда». Арендуем три комнаты в производственном корпусе: одну занимаю творческие (я, Валерий и Андрей Соколовский), вторую – наборщицы и верстальщицы, последнюю, самую маленькую, - корректор и выпускающий.

Как-то в мое короткое отсутствие (брал очередное интервью) коллектив посетил генеральный директор предприятия «Киев-Пресс» Степан Романюк – глава фирмы-учредителя. Не знаю, что они не поделили с Жевачевским, но когда я вернулся в редакцию, то сидел с выпученными глазами.

- Что случилось? – с порога поинтересовался я, думая, как все редактора – профессиональное заболевание, о каком-нибудь ужасном ляпе на станицах газеты.

- Степан меня уволил!

- Когда?

- Полчаса назад. Он появился здесь вскоре после того, как ты уехал.

- За что?

- Скажем так: по надуманной причине.

Добиться большего так и не удалось. Тем более, видимо, не желая продолжать тему, Валерий вышел из кабинета – покурить.

Я сходу попал в водоворот подготовки номера (был затычкой во все дырки, кроме «Светской жизни»). Поэтому не могу даже приблизительно сказать, спустя какое время неожиданно разжалованный зам появился:

- Давай выйдем на несколько минут!

- Только не надолго, ладно? Ты же знаешь, какая у нас запарка.

- На пару минут!

Вырулили в коридор. Валера не стал ходить вокруг да около:

- Я вот подумал: нельзя мне уходить – пропаду. И потому имею к тебе просьбу: съезди к Степану – попробуй его уговорить меня оставить.

- Как это удастся, представляю с трудом. Но раз ты так хочешь, так и быть: завтра смотаюсь на Арсенальную (офис «Киев-Пресса» располагался у этой станции метро).

- Только не завтра! Посети его сегодня!

- Да ты что? А газета?!

- Номер в печать подписывается завтра – выйдешь пораньше и выправишь ситуацию. А я, если придется столько ждать, до утра инфаркт получу. Не так ведь часто я к тебе с просьбами обращаюсь. Выручи!

Что поделаешь? Отдав необходимые распоряжения и уточнив по телефону, что Романюк на месте и никуда не собирается, поехал. В последний момент Жевачевский сразил меня наповал, на полном серьезе заявив:

- Пусть оставит! Кем бы то ни было.

Разговор с шефом получился непростой. Он долго и слышать ни о чем не хотел. Но долгих уговоров-разговоров задумался: мол, как же человек дорожит местом работы! Короче, к концу беседы ударили по рукам. Вспрыснув ее водочкой. И после третьей я уговорил Степана Семеновича издать назавтра приказ о переводе Валерия с должности заместителя на должность заведующего корсетью. В которой тот благополучно проработал много лет, пережив и наш с Романюком уход из издания. Забегая вперед, скажу: остается в штате «КП» в Украине» и на начало 2017 года. И им очень довольны – сам слышал!

И так бывает в жизни!

Форма 9. Тельный совет

(2005 год; г. Киев, Украина)

На следующее утро после неслабой вечеринки выхожу на связь с коллегой Виктором Коробковым:

- Ты как?

- Жутко!

- Сильно?

- Да! Несколько раз пугал унитаз. Надеялся: блевану – полегчает.

- И что?

- Ни фига! Как заклинило.

- Да уж… Сочувствую!

- Ты не поверишь, уже и палец в рот совал… Не помогает.

- А хочешь дам совет? Проблюешься гарантированно.

- Давай! Только скорее…

- Суй палец по новой!

- Да иди ты…

- Дослушай до конца! Суй в жопу…

- Ты что, надо мной издеваешься? Зачем?!!

- …а потом – в рот. Вывернет как пить дать!

Форма 10. Пророчество кукушки

(2011 год; г. Киев, Украина)

Парковая зона «Виноградарь». Где-то в деревьях подает голос кукушка. Идущий немного впереди не молодой мужчина, многозначительно глядя на попутчицу, начинает считать: раз, два, три… (за счетом я не слежу). Зато обращаю внимание, когда птичка замолкает. Солидная пауза, и кукование возобновляется – звучит еще шесть раз.

- Это уже для кого-то другого, - вздыхает дама.

- Ага! – соглашается мужчина.

И тяжело вздыхает:

- А мне-то – не густо напророчила…

Повисает не птичья пауза.

Решаю немного разрядить обстановку:

- Извините, но я, идя сзади, непроизвольно услышал ваш разговор. Так вы не совсем правы в своих подсчетах.

- Почему?!

- После паузы кукушка вовсе не для другого начала куковать...

- Как это?!

- А так! Пауза – всего лишь свидетельство о, например, болезни, после которой жизнь продолжится.

Реакция женщины – непредсказуема:

- Как у вас только язык повернулся ляпнуть относительно болезни!