По путевке комсомольской [Н А Соколов-Соколенок] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

По путевке комсомольской

У Ходынского поля

«Отречемся от старого мира…»

На земле донской

Комиссар полка

Среди мамонтовцев

Правда о Миронове

С напутствием Ленина

«Жуковка»

Слово об авторе этой книги

Примечания



Соколов- Соколенок Николай Александрович


По путевке комсомольской


У Ходынского поля


Мне было всего три года, когда началась русско-японская война. Но как отчетливо встают передо мной отдельные эпизоды, относящиеся к этому событию. Помню старую конку. На ее верхнем открытом - втором этаже мы вчетвером «едем на войну». На передней скамейке бабушка и прижавшаяся к ней, закутанная в какую-то длинную шаль заплаканная мать. Напротив - я и отец, у его ног - маленькая дорожная корзинка. Потом какая-то красная кирпичная казарма, перед ней - земляной вал, где стоят плачущие женщины с детьми на руках. Мы - среди них, мама опять утирает слезы. Но вот из казармы вернулся отец и сказал, что остается здесь, а мы должны ехать домой. И меня, твердо решившего остаться с ним, чтобы тоже «воевать», зареванного, вопящего, бабушка с матерью волоком потащили домой.

А жили мы тогда в Петровском парке - снимали маленькую деревянную дачку в Скалкинском, ныне Пеговском, переулке. И надо же такому случиться: окна нашего бывшего дома через три с половиной десятилетия окажутся точно напротив окон моего кабинета - в здании Военно-воздушной инженерной академии имени профессора Н. Е. Жуковского.

В старое время это был довольно необычный район Подмосковья, известный главным образом мощным скоплением всевозможных злачных мест. На относительно небольшой площади Петровского парка размещалось тогда скопище популярных ночных ресторанов, среди которых и такие, как «Яр», «Стрельня», «Эльдорадо», Скалкина. Вместе с многочисленными кабачками, дешевыми трактирами и притонами они служили излюбленным местом встреч всякого рода прожигателей денег и кутил, съезжавшихся сюда на лихачах и тройках уже к поздней ночи, а то и к самому утру. В нашем переулке и возвышался ресторан Скалкина, а совсем по соседству [4] - перейти дорогу - знаменитая «Стрельни». Так что не раз мы бывали свидетелями различных художеств ресторанных и трактирных гуляк, частенько вырывавшихся из этих заведений на улицу. Теперь хозяевами достопримечательных зданий являются совсем иного назначения учреждения: в первом - Дом офицеров прославленной академии имени Жуковского; во втором - Центральный музей авиации и космонавтики.

Мне особенно запомнились ранние финалы кутежей известного фабриканта - не то Саввы, не то Викулы Морозова. Он наведывался к Скалкину частенько, повидимому, это было излюбленное место отдыха богача. Гулянка кончалась обычно утром, но уже не в самом ресторане, а в полюбившемся ему мужицком трактире, находящемся на противоположном от ресторана углу. Сюда он переходил с ватагой своих нахлебников напоследок, чтобы выполнить ритуал посошка и отвести душу за чашкой чаю. Но главным для фабриканта было, повидимому, все же не это.

Апофеозом всему становился его «парадный выход к народу», чтобы показать себя и поглумиться над простым людом. Кутила выходил со своей пьяной свитой на крыльцо трактира, по-купечески низко кланялся уже скопившейся для такого случая толпе завсегдатаев, затем медленно и важно вынимал из бокового кармана специально приготовленную пачку новеньких рублевок и, держа ее на виду, начинал хрипло-пьяным голосом держать речь. Звучала она примерно так.

- Здрасьте, добрые люди! Пришли со мной повидаться? Спасибо, спасибо вам. И я без вас не могу, так как сам из таких же вышел. Кто там гуляет, - показывал он на ресторан, - как вот и эти, что со мной, - все это мерзавцы, дармоеды паршивые. Захочу - всех с потрохами купить могу!… А вот вам я от всего сердца! Нате, берите вашу долю! - И Морозов начинал разбрасывать в разные стороны по десятку рублевых бумажек. Начиналась невообразимая суматоха, давка. Все бросались ловить летящие бумажки, сбивая друг друга с ног и вступая из-за них в драки. Вот это ему, Морозову, по-видимому, и нравилось больше всего.

Был случай, когда одну рублевую бумажку ухитрился поймать и я, но тотчас же получил от какого-то детины оглушительный удар по голове и очнулся уже дома, да еще с вывихнутым коленным суставом. А чтобы [5] не проявлял больше ненужной прыти, получил внеочередную «добавку» и от отца.

Скалкинский переулок, где проходило мое раннее детство, как, впрочем, и все прилегающие переулки, был заполнен маленькими, дачного