Великая Отечественная война глазами ребенка [Анатолий Васильевич Болкунов] (fb2) читать постранично

Болкунов А. В. Великая Отечественная война глазами ребёнка

В мае 2015 года исполняется 70 лет после окончания Великой Отечественной войны. Появляются желающие исказить историческую правду, умалить роль и значение Советского Союза в разгроме фашистской Германии, особенно его многонационального народа, больше всех пострадавшего в этой войне. Нас, тех, кто перенёс все ужасы войны, с каждым годом становится всё меньше и меньше. Хотелось бы донести до потомков из первых уст истину, как и чем мы жили, во что верили, о чём мечтали. Расскажем о судьбе одной семьи в грозные военные годы.

В мае прошлого года мне исполнилось 80 лет. Война началась, когда мне было 7 лет. Что можно запомнить в этом возрасте? Память хранит самое важное, существенное. Многое второстепенное забывается. Но есть такое, что забыть невозможно. Прошло более 70 лет, а кажется, что это было вчера.

Война застала нас в станице Калининская Краснодарского края (в то время Поповическая). О начале войны узнали по радио. По вечерам собирались всей семьёй, решая, что же делать, к чему готовиться. Рассказы отца особенно волновали нас. Он много рассказывал о Германии и особенно о «немецком порядке». В период Первой мировой войны, будучи в разведке, отец попал в плен. Затем лагерь для военнопленных, 5 побегов, после каждого — самые изощрённые пытки и наказания, травля овчарками, подвешивание за ноги вниз головой, закручивание в специальном мешке, когда ломаются кости… Часто морили голодом до полного истощения, а затем на глазах у едва стоящих голодных военнопленных, бежавших из лагеря, сначала кормили баландой для заключённых, потом тем, что ели сами. Истончённый кишечник не выдерживал — рвался. С жадностью евший издавал душераздирающий вопль и погибал на глазах у всех. Так немцы издевались над русским военнопленными.

В период нахождения в лагере были и относительно светлые дни, когда пленных брали на сельхозработы. Обычно приезжала «баурша» — помещица или её управляющий. В первую очередь смотрели на арестантскую одежду, на которой было карточное клеймо, отражающее поведение и количество побегов. С пиковым клеймом, отражающим неоднократные побеги, не брали. Потом выбирали как тяглых животных и обращались, как с животными. Между «хозяином» и его работниками была огромная пропасть. С одной стороны, — это идеальный порядок: чистые аккуратные строения, ухоженные деревья и цветники, парки и скверики, с другой — палочная дисциплина, педантичность и чудовищная жестокость. Работа с раннего утра до поздней ночи, расписанная по минутам, везде надсмотрщики или полицейские, которые при первой необходимости пускали в ход дубинки. Были внедрены стукачество и доносы. К русским пленным простые немецкие работники относились хорошо, делились своими продуктами, угощали сигаретами. Отец чудом выжил. Шесть раз пытался бежать. На шестой раз с группой военнопленных удалось убежать. Передвигаясь пешком и только ночью, через Польшу вернулся на Родину.

Мы чётко понимали, что нас ждёт с приходом фашистов, искали выход и не находили. С каждым днём сводки становились всё тяжелее… И чем ближе к Кубани придвигался фронт, тем тревожнее становилось на душе.

И вот появились первые беженцы, потянулись тревожные разноречивые слухи. На всю жизнь сохранился образ красивой молодой женщины с ребёнком. Она подошла к дому, уставшая, обессиленная, с небольшим узелком, перевязанным крест–накрест. Рядом с ней, прильнув к ноге, еле держась на ногах, стояла девочка лет шести. На бледном усталом лице огромные грустные глаза с длинными хлопающими ресницами, с вьющимися светлыми волосёнками, растрёпанными ветром. Их окружили, накормили, напоили, дали еды в дорогу. На просьбу задержаться отдохнуть мать только покачала головой, давая понять, что им, евреям, надо уходить, так как фронт уже близко. Чужое горе, беду переживали как собственную. Были общая беда и общая тревога.

А. В. Болкунов. Купите фиалки (копия) 1958 г.

Отец последние годы работал в кооперации. За честность и порядочность все считали его коммунистом, хотя партбилета он не имел, оставил в голодный 1933 год. На фронт его не взяли по возрасту, поэтому он принял решение идти в партизанский отряд. Старшую дочь, которой исполнилось 18 лет, взял с собой. Семье партизана оставаться в станице было небезопасно. На семейном совете принимается решение уехать в другую станицу, где нас никто не знает. Выбрали Брюховецкую, где жили родственники нашей матери. Приходили сводки одна хуже другой, и мы экстренно стали собираться в дорогу.

К дому подъехала телега, запряжённая двумя лошадьми, на 1/3 заполненная сеном. На неё быстро грузили всё самое необходимое и нас — троих детей с матерью. Провожали отец и старшая сестра, за телегой шла привязанная за верёвку корова. Расставание было тяжёлым, но почему–то все, кроме отца, думали,