Поскольку уже в части предыдущей герой фактически достиг «своего потолка» (как и в плане наград, должностей, так и в плане помолвки с … ) было очень интересно увидеть — куда же именно «повернет» автор дабы развить тему «с малыми перспективами»))
Ну а поскольку сам ГГ давным давно не довольствуется простой работой хирурга (пусть и даже «на высших командных должностях» приближенных «к его императорскому величеству»), то на первый
подробнее ...
план (в части третьей) выходят уже почти детективно-шпионские страсти (по типу «а мстя моя будет страшной»)). Здесь мы так же «вплотную прикоснемся» к теме «пламенных революционеров» (тов.Савинковых, Азефа и пр) и их расчетливых заказчиков...
Как ни странно — но этот «финт ушами» позволил и дальше продолжить свое повествование об этом «странном клоне» (мира царской России). В итоге — нетерпеливого читателя ждет почти Поселягинская история о взрыве «Биг-Бена»)) Почти... потому что Биг-Бен все же остался нетронутым, но … репутационный ущерб «наглам» был нанесен весьма значительный))
Далее «ответка на мстю», и акция «по устранению этого выскочки»... В конце — победа России, выздоровление (с неприятным сУрпризом) и долгожданная свадьба (с дочкой императрицы).
P.S по прошествии времени — думаю что этот вариант оказался совсем не хуже (подобных), а аудиоверсия не дала мне прочесть эту книгу (как сотню других) за пару-тройку дней (что бы ее отложив, навсегда позабыть о ней)). В остальном... все сделано вполне добротно, но без претензий на особую шедевральность (субъективная точка зрения))
P.S.S самое забавное при этом, оказалось то — что я тут же (по прочтению данного цикла) отыскал и начал заново слушать аудио-версию (несколько схожую по основному замыслу, но не по всему остальному) книгу Сапарова/Санфирова «Личный лекарь Грозного царя»)) Как говорится — что бы продолжить данную тему))
Во второй части автор явно достигает «потолка» (осыпав ГГ чинами и наградами, а так же в плане «иных перспектив» героя), плюсом идет «полный провал легенды Штирлица» (так что вопрос наличия «вопросов к попаданцу» / упс, тавтология / автоматически снят с повестки))
Неким же отвлечением от основной линии (судьба героя) становится «паралельная нить» повествования жизни друзей (будущего барона и «кавалерственной дамы» от медслужбы)).
подробнее ...
Далее героя (и иных упомянутых лиц) ожидает раскрутка шпионского заговора «против первых лиц»...
Вообще с одной стороны — в данной части наблюдается «некий спад интереса» и несколько чрезмерно пафосное восхваление ГГ всеми подряд... Так что я уже думал пойти почитать/прослушать что-то иное, но вот все же весьма интересная концовка (как впрочем и прежде у автора) полностью «убила это начинание»))
В итоге (как я уже и сказал) ГГ «достигает своего потолка» (в плане всяческих перспектив развития дальнейших ходов), однако (как ни странно) «у автора достает пороху» и на часть третью...
В остальном все тоже — порой есть «проходные моменты (или когда «все сделано НЕ ТАК»), но... в общем и целом (в формате аудиоверсии) написано вполне добротно...
Поскольку в последнее время меня основательно «унесло» в сторону аудиоверсий (а не бумажно-электронных вариантов произведений) для меня некоторой проблемой стала не сколько художественная часть, сколько озвучка книги (а именно чтец). Случайно же набрев на данную серию (нечитанную мной ранее), и уже имея некоторое впечатление об авторе — я без сомнений взялся за нее (ибо все остальные варианты были «не айс»))
В начале книги
подробнее ...
(вдумчивого читателя) встретит очередной «засланец по разнарядке» во времена «Царя и французской булки», правда несколько непривычное (в силу некой альтернативности Р.И). С одной стороны — это явный прием слабого автора (мол теперь не надо заморачиваться реальной хронологией и привязками, и городи что в голову придет»), с другой (в случае нешаблонного подхода к данной фантазии) иногда может получиться нечто несколько иное, но «не менее вкусное» (как например получилось в цикле Полищука «Магу»))
ГГ попавший в тело «пиджака» (вольноопределяющегося) чудестным образом воскрешает, и резво начинает карьеру «зауряд-врача» поражая окружающих недюженными талантами в сфере (военной и не только) медицины. ГГ сразу замечают, а наличие пары-тройки (совсем не «картинных») подвигов, еще больше «укрепляет авторитет попаданца».
Далее начинается карусель весьма интересных ситуаций — в результате которых ГГ становится «кандидатом в светилы медицины», кавалером орденов и почти профессором «на полставки».
Вообще — все изложение здесь получилось весьма «плотным» (на что порой у другого коллеги автора ушло бы пара-тройка томов), но не «пафосно-торопливым» (как у других, таких же авторов). Плюсом пошла некая интрижка с дочерью «местного Абрамовича» и (о боже) наследницей рода (блин, чуть не написал Романовых)).
Как бы там ни было — но книга «вполне удачно зашла» на слух (в результате чего я тут же принялся случать часть следующую). Единственно — некоторые моменты получились (у автора) несколько упрощенно (так что я в приступе субъективной гордыни «сделал бы их чуть иными»)) А в остальном — все вышло просто «на отлично».
P.S Да — и в плане «общения персонажа с княжной» тов.Ланцову (с его «Ротмистром») явно следует брать пример с тов.Дроздова (так в «Ротмистре» в аналогичной ситуации вышло гораздо более примитивно)). Несколько похожее произведение (по духу, но не по периоду вселения) можно найти у Санфирова/Сапарова (см.«Царев врач»)
P.S.S Соглашусь с другим читателем: «...если бы герой так и остался обычным хирургом в прифронтовом госпитале, то читать было бы интереснее. но этот его неуместный рост все портит»
Вторую часть (как собственно и первую) я прочел «уже на бумаге», благо доставка (на сей раз) сработала весьма оперативно... По части второй (коя так же была прочитана «влет»)) нельзя не отметить некоторое (пусть и весьма вынужденное) отступление от центрального персонажа, в пользу второстепенных фигур (царь, царевич, король и королевич)) + «по ходу пьесы» пошло весьма долгое описание «всяких там сражений» времен «завоевания Кемской
подробнее ...
волости»))
Данный факт «отступления» — это похоже единственно что тут можно «предъявить» автору)), однако если все же не развивать «всю атмосферу» (и сосредоточиться только «завоеваниями возле трона»), думаю все моло получиться несколько однобоко... А так идет «плавное расширение ареала»: царь (с польским коллегой) рубится против «орд Батыя и их наследников», в России и Польше «вызревает некий консенсус», бояре и прочие недовольные (шляхта, соратники вождя и пр) «не щыбко борзеют», плюс будущие бунтовщики (а именно тов.Сенька Разин) заняты делом (т.е «построением крепкой централизованной власти», а не всякими там бунтами как в Р.И))
В общем... с одной стороны все получилось «...не так плохо как оно могло бы быть», ...но и не так феерично (как в части первой)) Что ж... будемпочитатьдальше))
Я родился в 1917 году в Башкирии, в татарском ауле Насибаш.
Отец мой — сын бедного крестьянина, благодаря своим способностям и настойчивости сумел получить образование, окончил учительскую семинарию. После Октября принимал активное участие в установлении Советской власти в Башкирии. Колчаковцы приговорили его к расстрелу, который был заменен двадцатью годами каторги. Бежал из Александровской каторжной тюрьмы в Иркутске. Партизанил в Сибири.
Мы с братом росли в деревне, у чужих людей (мать умерла, когда мне еще не было года).
Помню, как отец вернулся из Сибири, привез нам баранки. Я боялся их есть: кто-то пошутил, что они «тюремные» и, если притронешься к ним, посадят в тюрьму…
Детство было суровым. С шести лет уже работал. Бороновал. Научился и пахать. Косил. Жал. Пилил дрова.
В деревне — в Лаклах — я окончил начальную школу, в Златоусте — семилетку, в Миассе — педагогический техникум. Там я встретил удивительного человека — преподавателя русского языка и литературы Баяна Владимировича Соловьева, человека высокообразованного, выходца из среды старой русской интеллигенции. Он пригласил меня к себе домой и сказал, что я стану поэтом и он будет со мной заниматься отдельно.
Баян Владимирович составил для меня большой список — на целую тетрадь — главных произведений мировой классики от Гомера до наших дней и посоветовал: после прочтения каждого из классиков обязательно попытаться написать несколько страниц в его «стиле».
Он считал, что этот план я смогу выполнить за три года.
Каждый вечер я уходил из дома Соловьевых взбудораженный, нагруженный новыми книгами.
Я был тогда невыразимо счастливым человеком, для меня открывались века, страны, народы, цивилизации, гении.
Я очень многое запоминал с первого чтения, особенно стихи. Знал на память почти всего «Евгения Онегина». Целые главы из «Войны и мира», «Демона» читал наизусть друзьям в общежитии ровно тридцать одну минуту, положив на стол часы.
Это была учеба и в «узколитературном» смысле слова: я писал гекзаметром целые страницы «под „Илиаду“», писал рассказы и стихи «под Бунина», «под Маяковского», «под Тихонова» и других поэтов, написал повесть — сто двадцать страниц на машинке — о своей юности… Это было что-то в духе «Гимназистов» Гарина-Михайловского.
Так я «прошелся с пером» по векам — от античности до наших дней. Может быть, читателю теперь будет понятно, почему в стихотворении «Дорога на юге» я писал:
Как мрамор, облако проплыло.
Стояли боги на пути —
И так, казалось, можно было
До Древней Греции дойти…
Для меня и Древняя Греция была реальностью. Как и классическое наследие античного искусства.
Жизнь и современность в мои стихи пришли позднее.
Миасс. Уфа. Челябинск. Казань. Москва. Это города моей судьбы, моей учебы.
Миасс мне как бы «задал в жизни высоту». Там были — мой техникум, мои друзья, мои учителя, незабвенный Баян Владимирович. Первое, напечатанное в многотиражке «Шахтерский натиск» стихотворение. Первое выступление по радио. Мечты и планы. Уезжая учиться в Уфу, решил в Миасс не возвращаться до тех пор, пока не выпущу первую книгу…
В столице Башкирии я учился только один год — в педагогическом институте, но какой это был удивительный и радостный для меня год! Там я выполнял (и выполнил!) свою «трехлетнюю программу» литературной учебы.
На каникулы я поехал в Челябинск, где и остался на долгие годы. Работал на тракторном заводе, на заводе имени Орджоникидзе, в школе № 34 (преподавателем русского языка и литературы), на радио.
Литературный кружок ЧТЗ. Наивность и вера в поэзию. Друзья. Любовь. Мы до утра читали стихи свои, чужие.
В то время литературные кружки были своеобразными маленькими «университетами» — и оттуда вышло в жизнь много достойных людей.
Счастье учебы в Москве! Прекрасные «непримиримые» студенческие споры! Наше молодое соревнование!
Помню, в октябре 1939 года несколько студентов Литературного института — Михаил Кульчицкий, Александр Кременской, Григорий Цуркин, Юрий Окунев, я и другие сняли комнату на станции Перловская, по улице Вокзальной. По вечерам мы долго сидели с Мишей Кульчицким за столом, писали стихи. Потом мы читали написанное. Учились друг у друга. Миша Кульчицкий мне говорил: «Из всех „неоклассиков“ в нашем институте я признаю только тебя…» Пишущих ямбами он называл «неоклассиками»…
Мы тогда еще не знали нашего будущего. Наших будущих судеб. Мы только хотели стать поэтами.
Через тридцать лет я встретил его имя в Пантеоне на Мамаевом кургане. Поэт и солдат — он навсегда вошел в историю Родины. В поэзию.
Теперь много пишу о погибших и о ветеранах. Эта тема приходит сама, как боль, живу и работаю как бы между двумя полюсами:
Последние комментарии
17 часов 52 минут назад
21 часов 28 минут назад
1 день 10 часов назад
1 день 22 часов назад
3 дней 6 часов назад
3 дней 16 часов назад
3 дней 16 часов назад