Кареглазая моя [Лиза Клейпас] (fb2) читать онлайн

– Нет, но такова традиция.

Райан потер подбородок; было ясно, что идея ему не нравится.

– Мужчины обычно преклоняли колени, когда их посвящали в рыцари, – резонно заметила

София.

– Или когда им рубили голову, – мрачно добавил Райан.

– Когда стоят на коленях, это так хорошо смотрится на фотографиях, – заметила я.

– Фотографиях? – взлетели брови Райана. – Вы хотите, чтобы я делал Бетани предложение

в присутствии парней с камерой?

– Только один фотограф, – поспешно поправила я. – Вы его даже не заметите. Мы его

замаскируем.

– Спрячем за песчаной дюной, – добавила София.

Нахмурившись, Райан провел пятерней по коротко остриженным каштановым волосам,

которым солнечный свет придавал оттенок красного дерева.

Я посмотрела на Софию и сдалась:

– Неважно. Фотографировать, когда делают предложение, – по мне это похоже на «полную

лопату дряни».

Райан опустил голову, но я успела заметить невольную улыбку и услышала, как он

пробормотал:

– Черт побери.

– Что?

– Оказывается, пригласить вас в качестве организатора свадьбы – первое доброе дело, которое Холлис для меня сделала. Похоже, придется ее поблагодарить.

– Ты ответила, – с легким удивлением сказал позже тем же вечером Джо.

Я, улыбаясь, откинулась на подушку.

– Ты тоже говоришь.

– Где ты сейчас?

– В постели.

– Мне позвонить в другое время?

– Нет, я не сплю. Просто устроилась на постели и читаю, как обычно.

– Что ты любишь читать?

Я посмотрела на кипу книжек в ярких обложках на прикроватной тумбочке со смущенным

весельем.

– Любовные романы. Те, что со счастливым концом.

– Тебе никогда не надоедает, что конец заранее известен?

– Нет, это же самая лучшая часть. «Жили долго и счастливо» редко встречается в жизни, даже в свадебном бизнесе. Но хоть в книге я могу рассчитывать на такой конец.

– В жизни я видел великолепные браки.

– Однако всю жизнь они такими не остаются. Каждая женитьба начинается как

счастливый конец, а потом превращается в обычный брак.

– Как можно работать организатором свадеб и не верить в «жили долго и счастливо»?

Я рассказала ему о своей первой работе после окончания школы дизайна одежды, как

стажировалась у нью-йоркского дизайнера известной свадебной марки, устраивая

выставочные продажи, учась анализировать отчеты продаж и развивать отношения с

покупателями. Я работала над несколькими своими творениями и даже завоевала награду

как начинающий дизайнер. Однако когда я попыталась создать свою марку, дело не пошлò.

Никто не выказал энтузиазма поддержать меня.

– Честно, я была потрясена, – рассказывала я Джо. – Коллекция, которую я придумала, была прекрасной. У меня была хорошая репутация, я наладила изумительные контакты. И

не могла понять, что не так. Тогда позвонила Жасмин и сказала…

– Кто такая Жасмин?

– О, я забыла тебе о ней рассказать. Жасмин – моя лучшая подруга, живет в Нью-Йорке.

Моя наставница. Она главный редактор моды в журнале «Блеск». О стиле знает все и

всегда может сказать, какие продажи будут успешными, а какие нет… – Я запнулась и

спросила: – Тебе скучно?

– Вовсе нет. Что она сказала?

– Жасмин сказала, что с коллекцией все в порядке. Оформлена со знанием дела. С

идеальным вкусом.

– Тогда в чем была проблема?

– В этом и была проблема. Я не хотела рисковать. Не проталкивала в достаточной мере

свои идеи. Чего-то сверх, какой-то искры оригинальности… этого не было. Однако

подруга заявила, что я фантастический предприниматель. Что у меня отлично получается

налаживать деловые контакты и продвигать, что я чувствую деловую изнанку моды, как

никто другой. Услышанное мне не понравилось, я хотела быть творческим гением.

Впрочем, должна признать, что от бизнеса я получала больше удовольствия, чем от работы

дизайнером.

– В этом нет ничего плохого.

– Это теперь я понимаю. А тогда трудно было отказаться от того, ради чего так тяжко

трудилась. Вскорости после этого моего отца хватил удар. Тогда я поехала навестить его в

больнице, там встретила Софию, и моя жизнь полностью изменилась.

– А разорванная помолвка? – к моему удивлению спросил Джо. – Когда это случилось?

Мне стало не по себе от его вопроса.

– Не люблю говорить об этом.

– Тогда не будем. – Его мягкий голос развязал тугой узел у меня в груди. Я глубже

зарылась в подушку. Джо спросил: – Ты скучаешь по Нью-Йорку?

– Временами. – Я помолчала и уныло призналась: – Сильно. Но в иные дни почти о нем не

вспоминаю.

– О чем скучаешь больше всего?

– Больше всего по друзьям. И… как бы это сказать… Нью-Йорк – единственное место, где

я могла быть тем, кем хотела. Он заставлял меня ускоряться и думать о большем. Боже, что

за город. Я все еще мечтаю когда-нибудь туда вернуться.

– Почему же ты уехала оттуда?

– Я была в некотором роде… не в себе… после неудачной помолвки, после смерти отца.

Мне нужны были перемены. И особенно ощущалась потребность быть с Софией. Мы

только что обрели друг друга. Приехать сюда было правильным решением. Когда София

будет готова взять дела на себя, я вернусь в Нью-Йорк и сделаю еще одну попытку

завоевать город.

– По-моему, ты прекрасно со всем справишься, где бы ни жила. Пока же – ты ведь можешь

съездить туда в гости?

– Да, но последние три года я была сильно занята. Надеюсь, скоро. Хочу встретиться с

друзьями. Сходить на пару пьес, посетить любимые рестораны, поискать уличные

рыночки, где продают пятидолларовые шали-пашмины, поесть настоящей пиццы, и там

еще есть бар на крыше на Пятой, где открывается самый лучший вид на Эмпайр-стейт-

билдинг…

– Я знаю этот бар.

– Знаешь?

– Конечно. С садиком.

– Да! Поверить не могу, что ты там бывал.

Джо развеселился.

– Я бывал за пределами Техаса, несмотря на обратное впечатление.

Он рассказал о двух последних посещениях Нью-Йорка. Мы обменялись историями о

местах, где бывали, о тех, куда хотели вернуться и куда нет. О том, что, путешествуя сам

по себе, обретаешь свободу, но и чувствуешь себя тогда очень одиноким.

Когда я спохватилась, как уже поздно, то поверить не могла, что мы проболтали больше

двух часов. Мы согласились, что пора заканчивать. Однако так не хотелось прекращать. Я

могла бы еще говорить и говорить.

– Весело поболтали, – сказала я, чувствуя на душе тепло и даже легкое головокружение. –

Хотелось бы повторить.

Последовало короткое молчание, и я прикрыла глаза рукой, уже пожалев о невольно

вырвавшихся словах.

В голосе Джо послышалась улыбка.

– Я буду звонить, – пообещал он, – ты только отвечай.

Глава 11

Перевод - Linara

Редактирование - Нюрочек

Оформление – Кристюша

Всю следующую неделю мы с Джо созванивались каждый вечер, и даже когда он поздно

ночью возвращался на машине из Браунвуда. Там он снимал молодого конгрессмена,

только что избранного в Палату представителей на внеочередных выборах. С

конгрессменом оказалось трудно: нескладный, пытающийся всё контролировать, он

принимал величественные позы, несмотря на все усилия Джо сфотографировать его

расслабленным. К тому же он хвастался и бросался громкими именами, что было

невыносимо для любого члена семьи Тревисов.

Во время своего долгого возвращения в Хьюстон Джо рассказал мне об этой фотосессии, а

я поведала о подготовке к вечеринке Хейвен. Вечеринка пройдет в особняке Тревисов в

Ривер-Оукс, пустовавшем после смерти Черчилля, поскольку никто не знал, что делать с

домом. Продавать его не хотели – здесь они выросли – но и жить в нем не желали.

Слишком большой. Слишком многое напоминало о родителях, которых теперь нет в

живых. А вот для вечеринок он прекрасно подходил: бассейн, патио, сам дом на

территории в три акра – идеальный вариант.

– Сегодня я была в Ривер-Оукс. Элла показала мне поместье.

– Что думаешь?

– Впечатляет.

Огромный каменный дом был спроектирован как французский замок, окруженный

подстриженными лужайками, аккуратной живой изгородью и изысканными цветочными

клубами. Увидев отделанные бежевой декоративной штукатуркой стены и окна с

замысловатыми шторами и ламбрекенами, я согласилась с заключением Эллы: это место

нужно «освободить от восьмидесятых».

– Элла сказала, что Джек спросил ее, хочет ли она туда переехать, – продолжила я, – ведь у

них двое детей и в квартире становится тесно.

– А она?

– Ответила, что дом слишком велик для семьи из четырех человек. Джек же возразил, что

им все равно нужно переехать и просто продолжить делать детей.

Джо рассмеялся.

– Удачи ему. Сомневаюсь, что ему когда-нибудь удастся уговорить Эллу переехать туда, и

неважно, сколько у них будет детей. Такой дом не в ее вкусе. И не в его, если уж на то

пошло.

– Что насчет Гейджа и Либерти?

– Они построили собственный дом в Танглвуде. И Хейвен с Харди скорее всего не больше

меня стремятся жить в Ривер-Оукс.

– Ваш отец хотел, чтобы кто-то из вас там жил?

– Он не говорил ничего конкретного. – Пауза. – Но отец гордился поместьем. Оно

говорило о его достижениях.

Джо уже рассказал мне о своем отце, упорном и энергичном человеке, который начал с

нуля. Лишения, через которые Черчилль прошел в детстве, придали ему ярое, почти

неистовое стремление к успеху, которое никогда полностью не оставляло его. Джоанна, его первая жена, умерла вскоре после рождения сына, Гейджа. Несколько лет спустя

Черчилль женился на Аве Чейз, эффектной, образованной, чрезвычайно изысканной

женщине. В своих амбициях она не уступала Черчиллю, а это говорило о многом. Она

сглаживала его резкость, учила деликатности и дипломатичности. И подарила ему двух

сыновей, Джека и Джо, и миниатюрную темноволосую дочь, Хейвен.

В воспитании сыновей Черчилль был строг: им следовало привить чувство

ответственности и долга, дабы они выросли мужчинами, заслуживающими его одобрение.

Похожими на него самого. Человек крайностей, он не видел серого, лишь белое и черное.

Хорошее или плохое, правильное или неправильное. Видя, какими избалованными и

бесхарактерными растут дети его состоятельных сверстников, Черчилль был полон

решимости научить своих отпрысков не принимать все как должное. От сыновей

требовалось добиться успехов в учебе, особенно в математике, и Гейдж овладел этим

предметом в совершенстве, Джек – на очень приличном уровне, а Джо и в свои лучшие

дни не поднимался выше среднего. У Джо оказался талант к литературе, что Черчилль

находил неподобающим для мужчины, особенно потому что Ава любила литературу.

Отсутствие интереса у младшего сына к инвестициям и к консультированию по вопросам

управления финансами – два основных направления бизнеса Черчилля – в конечном счете

привело к громкому взрыву. Когда Джо исполнилось восемнадцать лет, Черчилль захотел

сделать его членом правления своей головной компании, как он поступил с Гейджем и

Джеком. Он всегда верил, что все три сына войдут в состав правления. Но Джо наотрез

отказался. Не принял даже номинальную должность. Разразился такой скандал, что

слышно было на километры вокруг. Ава умерла от рака за два года до этого, и не было

никого, кто бы мог вмешаться и примирить отца с сыном. Несколько лет отношения между

ними были холодны как лед; восстановились же они, когда Джо поселился с Черчиллем

после несчастного случая на катере.

– Мне быстро пришлось научиться терпению, – рассказывал мне Джо. – У меня были

повреждены легкие, и я дышал словно пекинес. В таком состоянии трудно кому-либо

возражать.

– Как вам удалось помириться?

– Мы поехали играть в гольф. Я ненавидел гольф. Игра для стариков. Но отец настоял. Он

научил меня, как размахивать клюшкой. После этого мы сыграли пару раз. – На лице Джо

появилась улыбка. – Он был таким старым, а я таким разбитым, что оба набирали больше

ста тридцати очков. Плохой результат, наверняка знаешь.

– Но вы хорошо провели время?

– Да. И после все было прекрасно.

– Но… это же невозможно. Если вы не обсудили ваши сложности…

– Одно из преимуществ бытия мужчиной. Иногда мы устраняем проблему, решив, что все

это бред сивой кобылы, и не обращая больше внимания на всякую ерунду.

– Это не решение проблемы.

– Нет, решение. Как лечение во время гражданской войны: ампутировать и жить дальше. –

Джо сделал паузу. – С женщинами обычно такое не проходит.

– Обычно нет, – согласилась я сухо. – Мы любим решать проблемы, на самом деле

повернувшись к ним лицом и ища компромиссы.

– Проще сыграть в гольф.

Меньше чем за неделю наша команда организовала вечеринку для Хейвен Тревис. Темой

стал старинный пляжный променад, а точнее присущие ему игры и развлечения. Тэнк

подрядил декораторов местного театра соорудить и покрасить стол для десертов в виде

игрового аттракциона-павильона. Стивен нанял ландшафтного дизайнера устроить

временную площадку для мини-гольфа. Мы с Софией встретились с поставщиками

провизии и согласовали меню, идеальное для вечеринки на открытом воздухе: бургеры по

последним кулинарным тенденциям, кебабы из креветок на гриле и свернутые лепешки с

омарами.

Наша команда прибыла на место в десять утра; день обещал быть жарким – тридцать два

градуса – и очень влажным. Стивен помог сотрудникам фирмы по установке навесов

устроить несколько пляжных беседок около бассейна и вернулся на кухню, где мы

распаковывали декорации.

– Тэнк, мне нужен ты и твои люди для сборки игрового аттракциона, а потом… – При виде

Софии Стивен замолк на полуслове. Его взгляд прошел по всей длине ее гладких ног. – И

это вся твоя одежда? – спросил он, словно она была наполовину голой.

София, держа в руке большую беленую морскую звезду, посмотрела на него в

недоумении.

– Что ты имеешь в виду?

– Твоя одежда. – Нахмурившись, Стивен повернулся ко мне: – Ты и правда позволишь ей

щеголять в таком виде?

Я сильно удивилась. София была одета в стиле пин-ап сороковых годов: красные шорты в

белый горошек и подходящий топ с бретелькой через шею. Костюм подчеркивал ее

аппетитные формы, но ничего неприличного в нем не было. Я понять не могла, почему

Стивен так взъярился.

– Что с ним не так? – спросила я.

– Слишком коротко.

– На улице тридцать градусов, – рявкнула София, – и я буду работать весь день. Хочешь, чтобы я оделась, как Эйвери?

За что заработала от меня сердитый взгляд.

Этим утром я думала надеть что-то из новой одежды, большая часть которой так и висела

в шкафу нетронутой. Но со старыми привычками все же трудно расставаться. Вместо

нежного и яркого я выбрала старое и проверенное – просторную белую блузку свободного

кроя из хлопка без рукавов и шаровары, которые, несмотря на очаровательное название

«брюки для поэтов», определенно мне не шли. Однако наряд был удобен, и я чувствовала

себя в нем в безопасности.

Стивен бросил на Софию обжигающий взгляд.

– Разумеется, нет. И все же это лучше, чем вырядиться так, будто ты знаменитая

танцовщица в стриптиз-клубе.

– Все, Стивен, хватит, – оборвала его я.

– Я уволю тебя за сексуальные домогательства! – воскликнула София.

– Не выйдет. Только Эйвери может меня уволить.

– А ей и не придется, если я тебя прикончу! – София подскочила к нему с морской звездой, словно дубинкой, наперевес.

– София, – вскричала я, обхватив сестру за талию. – Успокойся! И положи эту штуку!

Боже, вы что, оба рехнулись?

– Кто-то тут определенно рехнулся, – Стивен никак не унимался. – Если только в планы не

входит использовать Софию как наживку для миллионеров.

Ну все. Никому не позволено так оскорблять мою сестру!

– Тэнк, – скомандовала я грозно, – убери его отсюда. Швырни в бассейн, чтобы он остыл.

– В буквальном смысле? – уточнил Тэнк.

– Да, в буквальном смысле швырни его в бассейн.

– Только не в бассейн, – донесся приглушенный голос Стивена: Тэнк уже схватил его за

шею. – На мне льняная одежда!

У Тэнка было много отличных качеств, но больше всего я ценила его безоговорочную

преданность мне. Он выволок Стивена, семенящего за ним, словно неуклюжий

медвежонок, из кухни. Ни сопротивление, ни ругань не могли его остановить.

– Если я тебя отпущу, – сказала я Софии, изо всех сил пытавшейся вырваться, – обещай, что не пойдешь за ними.

– Я хочу посмотреть, как Тэнк швырнет его в бассейн!

– Понимаю. Я тоже хочу. Но это наш бизнес, София. У нас есть работа, которую нужно

выполнить. Не позволяй временному помешательству Стивена отвлечь тебя от главного. –

Почувствовав, что София расслабилась, я убрала руки.

С разгневанным и одновременно огорченным лицом сестра повернулась ко мне.

– Он меня ненавидит. Не понимаю, почему.

– Это не так.

– Но почему…

– София, он придурок. Поговорим об этом позже. А сейчас – за работу.

Когда я увидела Стивена два часа спустя, его одежда почти высохла. Он заканчивал с

площадкой для мини-гольфа, устанавливая на ней старинный водолазный шлем –

предполагалось, что мяч прокатится по газону, вверх по небольшому подъему и в

иллюминатор.

Когда я остановилась рядом, Стивен регулировал уровень подъема.

– Шорты от Дольче и Габбана. Только сухая чистка. С тебя триста баксов, – процедил он.

– А с тебя извинение. Впервые ты повел себя на работе непрофессионально.

– Приношу свои извинения.

– Ты должен извиниться перед Софией.

Стивен по-бунтарски хранил молчание.

– Не хочешь объяснить, что происходит?

– Я уже объяснил. У нее неподобающий наряд.

– Потому что она выглядит привлекательно и сексуально? Ни для кого это не является

проблемой. Почему тебя это так сильно беспокоит?

И снова гробовая тишина.

– Приехали поставщики провизии, – сказала я наконец. – Музыканты появятся в

одиннадцать. Вэл и София почти закончили с украшением комнат; потом они примутся за

столики на улице.

– Мне нужна помощь Ри-Энн с беседками около бассейна.

– Я ее пришлю. – Я сделала паузу. – Еще кое-что. Начиная с этого момента, я настоятельно

требую, чтобы ты относился к Софии с уважением. Пусть в принципе я отвечаю за найм и

увольнение, мы с Софией равноправные партнеры. И если она захочет, чтобы ты ушел, ты

уйдешь. Понятно?

– Понятно, – пробормотал Стивен.

Направившись к дому, я прошла мимо Тэнка, который нес две огромные связки гелиевых

шаров для павильона с десертами.

– Спасибо за помощь со Стивеном, – сказала я.

– В смысле за то, что швырнул его в бассейн? Без проблем! Я его снова туда швырну, если

хочешь.

– Спасибо, – сказала я со зловещей ухмылкой, – но если он опять выйдет за рамки

дозволенного, я сама это сделаю.

Я вернулась на кухню, где Ри-Энн и поставщики провизии распаковывали посуду для

обеденной зоны.

– Где София? – спросила я.

– Она пошла поздороваться с кем-то из Тревисов. Они только приехали.

– Когда закончишь здесь, нужно помочь Стивену с беседками около бассейна.

– Не вопрос.

Войдя в главную гостиную, я увидела хозяев дома и Софию, стоявших у ряда длинных

окон. Тревисы смотрели на бассейн и патио, что-то обсуждая, восклицая и смеясь.

Маленький темноволосый мальчик подпрыгивал и дергал Джека за край рубашки.

– Папа, пойдем туда! Я хочу посмотреть! Папа! Папа…

– Попридержи коней, сынок, – Джек потрепал сына по голове. – Еще не все готово.

– Эйвери, – при виде меня воскликнула Элла, – какую потрясающую работу вы проделали!

Я как раз говорила Софии, что у нас словно бы открылся Диснейленд.

– Очень рада, что вам нравится.

– Я больше никогда не буду устраивать без вас вечеринки. Можно держать вас на

абонентской плате, как адвокатов?

– Можно, – выпалила София.

Рассмеявшись, я опустила взгляд на младенца на руках Эллы. Прелесть, а не малыш:

пухлый, с розовыми щечками, большими голубыми глазами и кудрявыми белокурыми

волосами с поднятым чубом.

– Кто это? – спросила я.

– Это моя сестра Миа, – ответил раньше Эллы маленький мальчик, – а я Люк, и я хочу

пойти на вечеринку!

– Скоро будет готово, – пообещала я. – Сможешь пойти первым и все посмотреть.

Решив, что именно он должен всех познакомить, Люк показал на ближайшую пару:

– Это моя тетя Хейвен. У нее большой животик. Там ребеночек.

– Люк… – начала было Элла, но он важно продолжил:

– Она ест больше, чем дядя Харди, а дядя Харди может съесть целого динозавра.

Элла хлопнула себя по лбу.

– Люк…

– Однажды я съел динозавра, – сказал Харди Кейтс, опускаясь на корточки. Он был

крупным, крепкого телосложения привлекательным мужчиной, и таких голубых глаз, как у

него, я не видела никогда.

– Давным-давно, когда я был мальчишкой, мы отправились с друзьями в Пайни-Вудс в

поход. Там, в русле высохшего ручья, мы стали охотиться на броненосцев и тут увидели

большую фигуру, которая двигалась среди деревьев…

Люк восторженно слушал небылицу Харди: как они гнались за динозавром, заарканили

его и в конце концов пожарили на вертеле.

Несомненно, перспектива жениться на единственной дочери в семье Тревисов могла бы

отпугнуть многих. Но Харди Кейтс не был похож на легко пугающегося человека. Бывший

бурильщик, он основал собственную нефтедобывающую компанию, которая приходила на

оставленные другими, более крупными компаниями якобы истощенные месторождения. И

очень успешно добывала там нефть. Элла описала его как трудолюбивого и хитрого,

скрывающего свои чрезмерные амбиции за большим количеством непринужденного

обаяния. Харди всегда казался таким учтивым, продолжала Элла, что люди обманывали

себя, думая, что знают его, даже если это было не так. Но в одном все Тревисы были

единодушны: Харди до умопомрачения любил Хейвен и умер бы за нее. По словам Эллы,

Джек даже в шутку утверждал, что он почти сочувствует парню – нелегко, когда такая

кроха, как Хейвен, вьет из тебя веревки.

Я протянула руку Хейвен. Утонченная, миловидная, с темными изогнутыми бровями, она

определенно принадлежала той же породе, хотя была настолько стройнее и меньше своих

высоких братьев, что казалась половинной версией. Срок у нее уже был очень солидный, лодыжки распухли, а живот казался таким тяжелым, что я едва не поморщилась из

жалости.

– Эйвери, – сказала она, – очень приятно с вами познакомиться. Спасибо, что взялись за

мою вечеринку.

– Мы отлично провели время. Если есть что-то, что мы могли бы сделать, дабы улучшить

ее, обязательно мне скажите. Принести вам лимонад? Воду со льдом?

– Нет, я в порядке.

– Ей постоянно нужно что-нибудь пить, – сказал Харди, подходя к жене. – Она обезвожена

и у нее регулярные отеки.

– В одно и то же время? – спросила я.

Хейвен насмешливо улыбнулась:

– По всей видимости, да. Кто знал, что такое возможно? А мы только приехали с моего

еженедельного осмотра. – Она прислонилась к Харди, и улыбка расползлась по ее лицу. –

У нас будет девочка!

Люк скривился от отвращения:

– Фууу…

Среди хора поздравлений я вдруг услышала знакомый глубокий голос:

– Это хорошая новость – нам нужно больше девочек в семье. – Мое сердце забилось

быстрее, когда в комнату вошел Джо, худощавый и мускулистый, в пляжных шортах и

голубой футболке.

Он подошел прямо к Хейвен и осторожно сгреб ее в объятия. Не отпуская сестру, протянул

руку Харди.

– Давай просто надеяться, что она будет похожа на маму.

Харди усмехнулся.

– Никто не надеется на это больше меня. – Их рукопожатие продлилось еще пару секунд, как у хороших друзей.

Джо с любовью посмотрел на Хейвен:

– Как ты, сестричка?

В ее ответном взгляде читалась досада.

– Когда меня не тошнит, я умираю от голода. Все болит, настроение скачет туда-сюда, выпадают волосы, и за прошлую неделю я посылала бедного Харди за куриными

наггетсами по меньшей мере раз шесть. В остальном все прекрасно.

– Я не против покупать тебе куриные наггетсы, – заверил ее Харди. – Но смотреть, как ты

ешь их с виноградным желе… вот это тяжело.

Рассмеявшись, Джо скорчил рожу.

Элла принялась расспрашивать будущих родителей о посещении врача, Джо же подошел

ко мне, наклонился и поцеловал в лоб. От прикосновения его губ, от его легкого дыхания

волна возбуждения прошла по моей спине. После наших долгих бесед я должна была

чувствовать себя спокойно рядом с ним, но я волновалась и странно стеснялась.

– Насыщенный день? – спросил Джо.

Я кивнула.

– С шести утра на ногах.

Наши пальцы переплелись.

– Могу чем-то помочь?

Не успела я ответить, как прибыли другие члены семьи. Гейдж, старший среди братьев, был столь же высок и силен, но по сравнению со сражающим наповал обаянием Джека и

Джо вел себя спокойнее и сдержаннее. Необычные светло-серые глаза – светлая радужка в

более темном ободке – приковывали внимание.

Жена Гейджа, Либерти, была привлекательной брюнеткой с приветливой теплой улыбкой.

Она познакомила меня с их сыном Мэттью, мальчиком пяти-шести лет, и своей младшей

сестрой Каррингтон, прелестной белокурой девочкой-подростком. Все говорили и

смеялись одновременно, ведя сразу несколько бесед.

Даже не знай я ничего о Тревисах, я бы мгновенно поняла, что они сплоченная команда.

Это было видно и чувствовалось по тому, как они общались, с осведомленностью людей, знающих распорядок и привычки друг друга. Истинная привязанность между ними

бросалась в глаза. Отношения их – не из тех, к которым относились бы пренебрежительно

или которые принимали бы как должное. Не зная, каково это – входить в подобную группу

или даже нечто отдаленно похожее, я была и очарована, и настроена скептически. Как

можно сохранить самого себя в такой семье?

– Мне нужно отнести кое-что на площадку для мини-гольфа, – встав на цыпочки,

прошептала я на ухо Джо.

– Я пойду с тобой.

Я хотела освободить руку, но Джо лишь крепче сжал мои пальцы. В его глазах появились

смешинки.

– Все хорошо, – прошептал он.

Но я таки высвободилась, не желая показывать что-либо его семье.

– Дядя Джо, – услышала я голос Люка, – это твоя девушка?

Мое лицо залилось густым румянцем, а кто-то фыркнул от смеха.

– Еще нет, – непринужденно ответил Джо, придерживая передо мной застекленную дверь

в пол. – Если хочешь заполучить хорошую девушку, нужно работать немного усерднее. –

Он вышел со мной на патио и потянулся к сумке с клюшками и ведру с мячами для гольфа.

– Я понесу; показывай дорогу.

Пока мы шли через патио и мимо беседок у бассейна, я вела сама с собой жаркие споры.

Должна ли я сказать что-то о неверном впечатлении у его семьи? Мне не хотелось, чтобы

они думали, будто между нами что-то есть. Мы ведь только друзья. Однако сейчас

неподходящее время и место для такого разговора.

– Все выглядит отлично, – сказал Джо, рассматривая десертный павильон и

настраивающих неподалеку от дома аппаратуру музыкантов.

– Учитывая, как мало времени у нас было... результат неплохой.

– Все признательны за ваши усилия.

– Рада помочь. – Я помолчала. – Твоя семья кажется очень дружной. Даже немного

кланово-замкнутой.

Немного подумав, Джо покачал головой.

– Я бы так не сказал. У нас у всех есть свои друзья и интересы. – Мы ступили на

стриженый газон, и Джо продолжил: – Признаю, мы часто виделись после смерти отца,

так как решили основать благотворительный фонд и вчетвером войти в совет попечителей.

Потребовалось какое-то время, чтобы создать его и наладить работу.

– А в детстве у вас были обычные драки и соперничество?

Губы Джо дрогнули, словно он вспомнил что-то смешное.

– Можно и так сказать. Мы с Джеком пару раз чуть не убили друг друга. Но стоило нам

зайти слишком далеко, приходил Гейдж и колотил нас, пока мы не успокаивались.

Стопроцентным способом получить трепку было сделать что-то подлое Хейвен – стащить

у нее куклу или напугать пауком – и тогда Гейдж преследовал нас, словно гнев Божий.

– Где в это время были ваши родители?

Джо пожал плечами.

– В основном мы были предоставлены сами себе. Мама либо занималась то одним

благотворительным фондом, то другим, либо встречалась с друзьями. Папа обычно

отсутствовал: выступал на телевидении или был за границей.

– Вам, наверное, пришлось непросто.

– Проблема была не в отсутствии отца, а в его попытках наверстать упущенное время. Он

боялся, что нас воспитывают слабохарактерными. – Джо махнул рукой, в которой была

сумка с клюшками. – Видишь вон ту подпорную стенку? Однажды летом отец заказал

грузовик с тремя тоннами камней и велел нам построить стену. Он хотел, чтобы мы

поняли цену тяжелого труда.

При виде сложенной без строительного раствора стены, высотой около метра, а длиной

более шести метров (по краям она сходила на нет), я заморгала.

– Лишь вы втроем?

Джо кивнул.

– Мы разрезали камни резаками, ломали кувалдами и складывали их друг на друга, и все

это в тридцать семь градусов жары.

– Сколько лет тебе было?

– Десять.

– Поверить не могу, что ваша мама это позволила.

– Она не была в восторге. Но когда отец что-либо решал, его невозможно было

переубедить. Мне кажется, что когда он задумался об этом, то пожалел, что изобрел такое

тяжелое задание. Но он не мог отступить. По его мнению, передумать равнялось проявить

слабость.

Разложив клюшки, Джо пересыпал мячи для гольфа в крашеный деревянный ящик.

Щурясь на солнце, посмотрел на стенку.

– У нас троих ушло на это месяц. Но когда мы достроили чертову стену, то знали, что

можем положиться друг на друга. Мы вместе прошли сквозь ад и выжили. С тех пор ни

одной драки между нами, что бы там ни было. И если отец нападал на кого-то из нас,

другие всегда вставали на его сторону.

Хоть финансовое состояние семьи и предоставляло много преимуществ, никто из

отпрысков Тревисов не избежал груза ожиданий и обязательств. Неудивительно, что они

были так дружны: кто еще бы понял, какой была их жизнь?

В задумчивости я побрела к первой лунке. Водолазный шлем, казалось, стоял не очень

ровно, и я его поправила. Рукой толкнула мяч и нахмурилась, когда тот отскочил от края

иллюминатора.

– Надеюсь, все получится.

Джо вытащил клюшку из сумки, бросил мяч на землю и ударил его. Мяч аккуратно

покатился по газону, вверх по подъему и закатился в иллюминатор.

– Кажется, все в порядке. – Он вручил мне клюшку. – Хочешь проверить?

Я храбро положила мяч на газон и размахнулась. Мяч понесся вверх, отскочил от шлема и

скатился обратно.

– Ты никогда не играла в гольф.

– Откуда ты знаешь? – спросила я сухо.

– Главным образом потому, что ты держишь клюшку как мухобойку.

– Ненавижу спорт, – призналась я. – И всегда ненавидела. В школе старалась увильнуть от

физры при любой возможности. Я притворялась, что у меня растяжения связок и зубные

боли. Три раза рассказывала, что погиб мой попугай.

Он поднял брови.

– И это помогло тебе отвертеться от занятий физкультурой?

– Смерть попугая не так-то просто пережить, приятель.

– А у тебя он вообще был? – спросил Джо серьезно.

– Это был гипотетический попугай.

Искорки смеха заплясали в его глазах.

– Давай я покажу тебе, как держать клюшку. – Джо обнял меня сзади. – Обхвати пальцами

рукоятку… Нет, левой рукой. Положи большой палец дальше вниз по стержню… Отлично.

Теперь обхвати снизу правой рукой. Вот так. – Джо поправил мои пальцы на рукоятке. Я

сделала еще один вдох – дабы возместить тот, что застрял у меня в горле. Я чувствовала, как поднимается и опадает его грудь. Чувствовала его надежную жизненную силу. Губы

возле своего уха. – Ноги врозь. Немного согни колени и наклонись вперед. – Отпустив

меня, Джо отступил. – Слегка размахнись и ударь по мячу.

Я размахнулась, слегка коснулась мяча, и он закатился в иллюминатор с приятным

стуком.

– Я сделала это! – воскликнула я, поворачиваясь.

Джо улыбнулся, обнял меня за талию и прижал к себе. Наши глаза встретились, и время

остановилось. Все остановилось. Казалось, электрический ток заблокировал каждый

мускул, и я могла лишь беспомощно ждать. Осознавая, чувствуя одного лишь Джо.

Он опустил голову, и его губы прижались к моим.

После той ночи я вновь и вновь проживала его поцелуи, ощущала в своих мечтах их вкус.

Но никакие мечты и фантазии не могли сравниться с Джо во плоти. Жарким мягким

давлением и пылкой чувственностью он медленно воспалял во мне желание.

Тяжело дыша, я ухитрилась отпрянуть.

– Джо, я… мне неловко, особенно перед твоей семьей. И моими работниками. Может

сложиться превратное впечатление.

– Это какое?

– Что между нами что-то есть.

Выражение его лица сменялось одно за другим: замешательство, досада, насмешка.

– А что, разве нет?

– Нет. Мы друзья. Только друзья, и так будет всегда, и… Мне нужно работать.

С этими словами я развернулась и зашагала к дому. И с каждым шагом, который отдалял

меня от Джо, охватившая меня паника ослабевала, и мне становилось легче.

Глава 12

Перевод - Linara

Редактирование - Нюрочек

Оформление – Кристюша

Под динамичные звуки пляжного рока шестидесятых начали прибывать гости. В одно

мгновение дом и патио оказались битком. Вокруг фуршетных столов, в десертном

павильоне – всюду толпились приглашенные. В соломенном шалаше у бассейна бармен

смешивал тропические коктейли, тут и там мелькали официанты с подносами, на которых

стояли бокалы с безалкогольным пуншем и водой со льдом.

– Площадка для мини-гольфа – это бомба, – заметила София, когда мы встретились в

патио. – И павильон для десертов тоже. Собственно, здесь все бомба.

– Есть проблемы со Стивеном?

Она покачала головой:

– Ты ему что-то сказала?

– Дала ясно понять, что любой, кто проявит к тебе неуважение, кубарем вылетит с

работы.

– Мы не можем позволить себе потерять Стивена.

– Вылетит кубарем, – решительно повторила я. – Никто не имеет права так с тобой

разговаривать.

София улыбнулась:

– Te amo.

Оставшуюся часть дня я всячески суетилась, изо всех сил стараясь не пересекаться с Джо.

Пару раз, проходя мимо, я чувствовала, как он пытается поймать мой взгляд, но нарочито

не обращала на него внимания в страхе, что Джо заведет разговор. В страхе, что мое лицо

слишком многое откроет или что я скажу какую-нибудь глупость.

Увидев его вновь во плоти, я вынуждена была отказаться от иллюзии, что Джо лишь

дружелюбный голос по телефону. О нет, он здоровый мужчина, не скрывающий своей

страсти. Ко мне. Мысли о вероятных платонических отношениях с Джо, которые нет-нет

да появлялись у меня в голове, исчезли. Ему этого будет мало. И он не позволит мне

ускользнуть без выяснения отношений. В голове гудело. Как с ним разговаривать? Что

именно сказать?

Когда после обеда убрали со столов, и поставщики провизии мыли посуду, я нашла Софию

и Ри-Энн на улице, рядом с кухней. Потягивая чай со льдом, они напряженно смотрели в

сторону бассейна и ко мне даже не повернулись.

– Куда вы смотрите? – спросила я.

София поднесла палец к губам.

Проследив за их взглядами, я увидела Джо. Он выходил из бассейна, без футболки, по его

торсу бежали капли воды. Блестящее на солнце мускулистое загоревшее тело –

захватывающее зрелище! Джо тряхнул головой, словно пес, и капли воды полетели во все

стороны.

– Сексуальнее этого парня я еще не видела, – с трепетом произнесла Ри-Энн.

– Рapi chulo, – согласилась с ней София. (просто потрясный – исп., прим.пер.)

Джо присел у бассейна, и к нему тут же подлетел его племянник Люк с оранжевыми

надувными нарукавниками. Открыв клапан на нарукавнике, Джо принялся его надувать, и

я заметила у него на боку аккуратный послеоперационный шрам, идущий вверх по

диагонали и доходящий почти до спины. Хоть линия была едва заметной, лишь на тон или

два темнее кожи, я могла сказать, что шрам был выпуклый. Повернув Люка, Джо проделал

то же самое со вторым нарукавником.

– Лучше бы он занялся моими емкостями плавучести, – мечтательно вздохнула Ри-Энн.

– Вам что, нечем заняться? – раздраженно спросила я.

– У нас десятиминутный перерыв, – ответила София.

Джо встал – впреступно низко сидящих пляжных шортах – и Ри-Энн в восхищении

покачала головой.

– Только посмотрите на этот вид сзади!

– Относиться к человеку лишь как к телу неправильно. Неправильно и когда мы их

воспринимаем так, и когда они – нас, – нахмурившись, пробормотала я.

– Я не воспринимаю его как тело, – возразила Ри-Энн. – Я просто говорю, что у него

классная задница.

– Ри-Энн, похоже, наш перерыв окончен, – опередила меня София, борясь со смехом.

Вместе мы пошли на кухню помочь обслуживающему персоналу упаковать в коробки

нетронутые блюда, которые потом отвезут в приюты для женщин. Бокалы, тарелки и

столовые приборы уже вымыли и высушили, скатерти разложили в мешки для грязного

белья, мусор собрали в пакеты, кухню отскребли до блеска.

После того как все гости ушли в дом общаться с семьей, Стивен и Тэнк начали руководить

разбором беседок и десертного павильона. В это время другая часть команды чистила

бассейн и наводила порядок в патио. Наконец поставщики провизии и персонал по уборке

уехали, и я обошла поместье, стремясь убедиться, что мы оставляем все в первозданном

виде.

– Эйвери… – В патио вышла София, выглядевшая удовлетворенной, но уставшей. – Я

только что проверила дом – все в порядке. Тревисы отдыхают в гостиной. Ри-Энн может

подбросить меня до дома или же мне остаться здесь с тобой?

– Поезжай с Ри-Энн. Я спрошу Эллу, нужно ли еще что-то сделать.

– Уверена?

– Абсолютно.

София улыбнулась:

– Возможно, меня не будет дома, когда ты вернешься. Я иду в тренажерный зал.

– Сегодня вечером? – удивилась я.

– Новое комбинированное занятие – велосипед и пресс.

Я бросила на нее лукавый взгляд:

– И как его зовут?

София застенчиво улыбнулась:

– Еще не знаю. Он всегда садится за двадцать второй велосипед. На прошлом занятии он

вызвал меня на соревнование.

– Кто победил?

– Он. Но только потому что меня отвлекли его ягодицы.

Я расхохоталась.

– Хорошей тренировки.

София ушла, и я продолжила обход бассейна. Солнце сядет лишь через пару часов, но на

горизонте уже горело яркое зарево уходящего дня. Моя кожа была липкой от жары, ноги

болели от хождения туда-сюда по патио. Со вздохом я скинула босоножки и размяла стопы

и пальцы.

Посмотрев на бассейн, я заметила на дне небольшой предмет яркого цвета, похожий на

детскую игрушку. К тому времени уборщики уже уехали, и я была здесь одна. Пройдя к

навесу, где хранились инструменты для бассейна, я сняла с крючка на стене сачок с

длинной ручкой. Такой сачок использовали для чистки бассейна. Выдвинув ручку

насколько возможно, я присела на край бассейна и погрузила сачок как можно глубже. К

сожалению, его длины не хватало.

Открылась и закрылась одна из французских дверей. Каким-то образом, еще не услышав

его голос, я знала, что это Джо.

– Помощь нужна?

Тотчас же разволновавшись, я внутренне вся сжалась. Захочет ли он поговорить сейчас?

– Пытаюсь достать кое-что из бассейна. Похоже на детскую игрушку. – Я встала и

протянула сачок Джо. – Хочешь попытаться?

– Он не достанет. Глубина более четырех метров. В том конце у нас был трамплин для

прыжков в воду. – Джо снял с себя футболку и бросил ее на горячую от солнца плитку.

– Ты не должен… – начала было я, но он уже нырнул – аккуратно, без брызг, сильными

рывками направляясь ко дну. И через секунду всплыл с желто-красной игрушечной

машинкой.

– Это машинка Люка. – Он поставил ее на бортик. – Я ему отдам.

– Спасибо.

Казалось, Джо не спешит выбраться из воды. Отбросив назад влажные волосы, он сложил

руки на краю бассейна, выложенном плиткой. Подумав, что будет невежливо взять и уйти, я опустилась на пятки, и наши глаза оказались на одном уровне.

– Хейвен понравилась вечеринка? – спросила я.

Джо кивнул.

– Это был хороший для нее день. Для всех нас. Семья еще не хочет расходиться – думают

заказать китайскую еду. – Легкая пауза. – Почему бы тебе не остаться на ужин?

– Думаю, мне пора домой. Я устала и вся взмокла. Из меня получится плохой собеседник.

– Тебе и не нужно быть хорошим собеседником. В этом прелесть семьи: тебя должны

терпеть в любом случае.

Я улыбнулась:

– Это твоя семья, не моя. Технически они меня не должны терпеть.

– Потерпят, если я захочу.

Услышав прерывистый крик пересмешника, я взглянула на заросли кампсиса (1) и

восковника, растущие на краю ручья. Раздался ответный крик пересмешника. Снова и

снова, один крик решительней другого.

– Они дерутся? – спросила я.

– Возможно, спорят о границах. Но учитывая время года… могут ухаживать.

– Значит, это серенада? – Очередной вопль, музыкальностью не уступающий скрежету

металла. – Боже, как романтично.

– А когда они голосят хором… это экстаз.

Я рассмеялась и совершила ошибку, заглянув ему в глаза. Джо был слишком близко. Я

чувствовала запах его кожи, солнца, соли и хлорки. Волосы у него были взъерошены, и

мне хотелось пригладить влажные локоны, поиграть с ними.

– Эй, – тихо сказал Джо. – Почему бы тебе не присоединиться ко мне?

От выражения его глаз жаркий румянец разлился по моему лицу.

– У меня нет купальника.

– Прыгай прямо в одежде. Высохнет.

Покачав головой, я смущенно рассмеялась.

– Я не могу этого сделать.

– Тогда в нижнем белье. – Голос его звучал деловито, но в глазах сверкало озорство.

– Ты, – сообщила ему я, – лишился рассудка.

– Да ладно! Это приятно.

– Я не собираюсь делать с тобой что-то глупое только потому, что это приятно. – Сделав

паузу, добавила с досадой: – Больше не собираюсь.

Джо рассмеялся своим завораживающим мелодичным низким смехом.

– Иди сюда. – Он легонько ухватил меня за запястье.

– Я ни за что … Эй! – У меня расширились глаза, когда я почувствовала давление на

запястье. – Джо, клянусь, я убью тебя…

Потребовался лишь один небольшой рывок, чтобы я потеряла равновесие. Слегка

вскрикнув, я упала в воду, в его с готовностью протянутые руки.

– Чтобы ты провалился! – Я стала брызгать на него водой, яростно размахивая руками. –

Поверить не могу, что ты это сделал… Прекрати смеяться, ты идиот! Это не смешно!

Фыркая от смеха, Джо схватил меня и принялся целовать везде, куда только мог

дотянуться – лицо, ухо, шею. Я с негодованием боролась, но его руки были слишком

сильными, а ладони – повсюду. Словно рукопашный бой с осьминогом.

– Ты такая милая, – прошептал Джо. – Как маленькая промокшая кошечка. Дорогая, не

трать силы, под водой нельзя ударить больно.

Пока он играл, а я боролась, мы переместились на глубину, и дно вдруг пропало.

Бессознательно я схватилась за него.

– Слишком глубоко.

– Я держу тебя. – Джо все еще стоял, одной рукой обнимая меня за бедра. Его игривость

отчасти сменилась беспокойством. – Ты умеешь плавать?

– Неплохо было бы спросить, прежде чем затягивать сюда, – раздраженно ответила я

2cb928. – Да, я умею плавать, но плохо, и не люблю плавать на большой глубине.

– Ты в безопасности. – Джо притянул меня ближе. – Я не позволю, чтобы с тобой что-то

случилось. Теперь, когда ты здесь, можешь и остаться на несколько минут. Здорово же, верно?

Было здорово, но я не собиралась радовать его подобным признанием.

Моя одежда стала почти прозрачной, влажный хлопок вздымался волнами, словно

плавники экзотических морских существ. Рукой я задела диагональный шрам на груди

Джо. Остановилась. Нерешительно провела кончиками пальцев по небольшой борозде.

– Это после несчастного случая на катере?

– Ага. Операция из-за тромба и сильно поврежденного легкого. – Скользнув рукой под

колышущийся край блузки, Джо нашел обнаженную кожу. – Знаешь, чему в итоге меня это

научило? – тихо спросил он.

Я покачала головой, глядя ему в глаза, в которых крошечными проблесками отражалось

мерцание заката.

– Не теряй ни минуты. Ищи все возможные поводы для счастья. Не медли, считая, что

потом у тебя будет время… Нельзя быть в этом уверенным.

– Именно это делает жизнь такой пугающей, – рассудительно заметила я.

Улыбнувшись, Джо покачал головой.

– Именно это делает ее такой прекрасной. – Джо приподнял меня, притянул к себе ближе, и мои руки обвились вокруг его шеи.

Но не успели наши губы встретиться, как какой-то звук привлек внимание Джо. Он бросил

взгляд через плечо и увидел приближающуюся фигуру.

– Чего ты хочешь? – раздраженно спросил Джо.

– Я услышал чей-то крик. – Узнав Джека, я вздрогнула.

Сгорая от стыда при мысли, что меня застали в бассейне, где негде спрятаться, я

прижалась к груди Джо.

– Эйвери упала в бассейн?

– Нет, я ее окунул.

– Хороший ход, – донесся невозмутимый ответ. – Принести вам полотенца?

– Да, но позже. Пока что я бы хотел немного уединенности.

– Не вопрос.

После ухода Джека я рывком высвободилась из объятий Джо и поплыла к

мелководью. С легкостью, словно дельфин, рассекая воду, Джо не отставал.

Когда уровень воды дошел мне до груди, я остановилась, встала и повернулась к

нему с сердитой гримасой.

– Мне не нравится, когда меня ставят в неловкое положение. И когда силой

затаскивают в бассейн!

– Прости. – Джо пытался выглядеть раскаивающимся и говорить сокрушенным

тоном, но не слишком успешно. – Я хотел добиться твоего внимания.

– Моего внимания?!

– Да. – Джо медленно кружил вокруг меня, удерживая мой взгляд. – Ты весь

день меня игнорировала.

– Я работала.

– И игнорировала меня.

– Хорошо, признаю, игнорировала. Я не знаю, как нам нужно вести себя на

людях. Я даже не уверена, что мы делаем, и… – чувствуя себя не в своей

тарелке, я прервалась. – Джо, остановись. Мне кажется, будто я в бассейне с

бычьей акулой.

Джо взял меня за плечи и потянул к себе. Ноги мои оторвались от дна, а вода

подтолкнула к нему.

– Так и откусил бы кусочек, – прошептал он, прижавшись к моей шее

обжигающим поцелуем.

Я хотела было вырваться, но Джо приподнял меня, намеренно лишая

равновесия.

– Возвращайся сюда.

– Что ты делаешь?

– Хочу поговорить с тобой. – Джо потянул меня на глубину, где мне пришлось

вцепиться в его твердые плечи.

– Насчет чего? – спросила я с беспокойством.

– Насчет проблемы, которая у нас есть.

– Я всего лишь не хочу с тобой отношений. Это не значит, что у меня проблемы.

– Согласен. Но если бы ты хотела отношений и не могла из-за какого-то

страха… тогда у тебя была бы проблема. Которая стала бы и моей проблемой

тоже.

Кожа у меня на лице натянулась так, что я почувствовала, как пульсируют щеки.

– Я хочу выйти из бассейна.

– Дай мне кое-что сказать. Просто дай мне пару минут, и тогда я тебя отпущу.

Договорились?

Я быстро кивнула.

– У всех есть тайны, которыми не хочется ни с кем делиться. – Джо подбирал

слова тщательно и осторожно. – Если всё это подсчитать… что делали мы или

что сделали с нами… все наши грехи, ошибки и запретные удовольствия… все

эти тайны – сумма того, кем мы являемся. Иногда нужно рискнуть и позволить

себе подпустить кого-то, потому что интуиция подсказывает, что этот человек

того стоит. Но потом ставки сделаны. Приходится доверять и надеяться, что тебе

не вырвут сердце, и, черт побери, иногда выбор оказывается неправильным. –

Джо сделал паузу. – Но нужно продолжать рисковать не с теми людьми, пока не

найдешь того самого. Эйвери, ты слишком рано сдаешься.

Я задыхалась от нехватки воздуха и отчаяния. Неважно, что Джо говорил

правильные вещи. Я не была готова для этого. Для него.

– Я бы хотела выйти из бассейна сейчас, – голос прозвучал слабо и неуверенно.

Джо потянул меня на мелководье.

– Милая, ты когда-нибудь искала себя в интернете?

Я в растерянности покачала головой.

– Большей частью Стивен занимается интернетом…

– Я имею в виду не агентство, а твое собственное имя. Результаты поиска на

первой странице относятся к твоей работе: упоминания в блогах, ссылка на сайт

pinterest.com и так далее. А на второй странице есть ссылка на старую статью в

нью-йоркской газете… о невесте, которую бросили в день свадьбы.

Я почувствовала, что побледнела как полотно.

Временами, вспоминая о том дне, я заставляла себя словно бы отойти в сторону

и думала о случившемся, будто это произошло с кем-то другим. Я попыталась

повторить этот трюк и сейчас, но безуспешно. Когда Джо обнимал меня,

абстрагироваться от чего-либо было совершенно невозможно. И он намеревался

заставить меня объяснить, как так случилось, что в день, который должен был

стать самым счастливым в моей жизни, я была отвергнута, брошена и унижена

перед всеми, чье мнение было для меня важно. Женщину с нормальной

самооценкой такой опыт вогнал бы в депрессию. Женщину, чья самооценка с

самого начала была не такой уж устойчивой, он уничтожил.

Я закрыла глаза. Стыд проник в каждую клеточку моего тела, словно яд. Люди,

которые испытали настоящий, жгучий стыд, не боятся смерти так, как другие…

Мы знаем, что смерть намного легче вытерпеть.

– Я не могу об этом говорить, – прошептала я.

Джо положил мою мокрую голову себе на плечо.

– В то утро жених всё отменил, – продолжил он ровно. – Никто не обвинил бы

невесту за то, что она впала в истерику. Но она взялась обзванивать гостей.

Подарила оплаченный ею банкет местному благотворительному фонду. И

провела остаток дня с двумя сотнями бездомных, угощая их обедом из пяти

блюд под живую музыку. Эта прекрасная щедрая женщина ничего не потеряла с

уходом этого придурка.

Долгое время я не могла вымолвить ни слова. Джо положил ладонь мне на

голову, словно защищая. И, оказалось, мне это было очень нужно. Я так крепко

прижалась к нему, что его тело стало необходимой линией раздела, границей

между мной и остальным миром.

Когда вот так держат разбитые кусочки тебя, это намного интимнее секса.

Постепенно я почувствовала, что согреваюсь, что возвращаются чувства.

Осознала, что щекой упираюсь Джо в обнаженное плечо, ощутила, какая горячая

и гладкая у него кожа.

– Я не хотела, чтобы информация о банкете попала в газеты. Просила приют

ничего не рассказывать.

– Сложно сохранить в тайне такой щедрый поступок. – Потянувшись, Джо

нежно поцеловал меня в ухо. – Можешь рассказать мне совсем немножко,

дорогая? О том, что он сказал тем утром?

Я с трудом сглотнула.

– Брайан позвонил и сказал, что его не будет на церемонии. Я подумала, что он

опоздает, поэтому спросила, не попал ли он в пробку, а он ответил, что нет, что

он вообще не приедет. Я была так потрясена, что лишилась дара речи. Даже не

смогла спросить, почему. Он сказал, что ему жаль, но он не уверен, любил ли он

меня когда-нибудь… или, возможно, любил, но чувства прошли.

– Если любовь настоящая, – тихо заметил Джо, – она не уходит.

– Откуда ты знаешь?

– Она же настоящая.

Мы медленно передвигались в воде, поворачиваясь, лениво скользя взад-вперед.

У меня не было опоры или контакта с твердой почвой. Лишь Джо. Он

контролировал наше движение, вел медленно и плавно, и меня убаюкивала

особенная чувственность этого скольжения.

– Брайан мне не изменял, ничего такого, – неожиданно продолжила я. – Он вел

кошмарный образ жизни. Работая на Уолл-стрит, нельзя даже пытаться заводить

отношения. Хотя бы до тридцати лет. Безумный график. Восьмидесятичасовая

рабочая неделя, попойки, отсутствие спорта и выходных… Брайан не мог

остановиться на достаточно долгое время, чтобы понять, чего он действительно

хочет.

Джо медленно сделал круг, и я поняла, что обвилась вокруг него, как русалка.

– Иногда ты думаешь, что любишь человека, – заметила я, – но на самом деле

ваши отношения – лишь привычка. В последнюю минуту Брайан понял, что

именно это он ко мне чувствовал.

Джо, положив мои руки себе на шею, соединил мои пальцы в замок. Я решилась

посмотреть ему в глаза и утонула в их обжигающей и одновременно спокойной

глубине. Наше движение по бассейну возобновилось, и я, держась за него, легко

скользила по воде. Каким бы ни было мнение Джо о Брайане – а оно, без

сомнения, было весьма эмоциональным – он пока оставил его при себе. Джо

молчал, терпеливо ожидая, вдруг я захочу продолжить. И каким-то образом

стало легче рассказать об остальном – о том, что знала только София.

– После звонка Брайана я пошла к отцу. Я заплатила за его перелет из Техаса,

чтобы он смог отвести меня к алтарю. Узнав об этом, мама пришла в ярость. Мы

с ней никогда не были особенно близки. И, кажется, обе почувствовали

облегчение, когда я уехала учиться в университет. Я люблю ее, но всегда знала,

что между нами что-то не так. После отца она дважды выходила замуж и

разводилась, но из всех своих мужчин его ненавидела больше всего. Она всегда

говорила, что, связавшись с Эли, совершила самую большую ошибку в жизни.

Думаю, она никогда не сможет смотреть на меня, не вспоминая, что я – плод

этой ошибки.

Теперь мы были на глубине. Я вцепилась Джо.

– Я держу тебя, – произнес он успокаивающе. – Продолжай.

– Мама заявила, что не придет, если Эли будет там. Сказала, что мне придется

выбирать между ними. И я выбрала его. В общем-то, это стало концом наших

отношений: с тех пор мы почти не говорили друг с другом. Я приглашала ее

приехать в Хьюстон и встретиться с Софией, но она каждый раз отказывается. –

Я расслабилась, когда Джо осторожно привел нас на мелководье. – Не знаю,

почему мне так сильно хотелось, чтобы Эли был там. Он не делал ничего из

того, что должен делать отец. Наверное, я думала, что если он отведет меня к

алтарю, то это что-то возместит. Исправит.

Джо посмотрел мне в глаза. Лицо его было непроницаемым.

– Что случилось, когда ты рассказала ему, что Брайан отменил свадьбу?

– Он дал мне платок и обнял меня. Помню, как я думала: «Это мой папа, и он

здесь. Я могу на него опереться, когда у меня трудности. И даже, наверное,

стоило потерять Брайана, чтобы понять это». Но потом он сказал …

– Что? – поторопил Джо, когда я замолчала.

– Он сказал: «Эйвери, в любом случае ваш брак не продлился бы долго». Он

поведал мне, что мужчины не созданы для моногамии – знаешь, биологически, –

и что большинство в конце концов разочаровываются в своих женах. Он сказал:

«Хорошо бы кто-нибудь давным-давно сообщил мне, что, как бы сильно ты ни

был влюблен – как бы сильно ты ни был убежден, что нашел «ту самую», – ты

всегда узнаешь, что обманываешь сам себя, когда будет уже слишком поздно». –

Я уныло улыбнулась. – Так папа понимал проявление доброты и поддержки. Он

старался помочь мне, открыв правду.

– Свою правду. Ничью больше.

– Это и моя правда.

– Ни черта подобного! – нетерпеливо отрезал Джо. – Ты проводишь большую

часть времени, планируя одну свадьбу за другой. Ты создала на этом бизнес.

Часть тебя верит в счастливый конец.

– Я верю в супружество для некоторых людей.

– Но не для себя? – Когда стало ясно, что я не отвечу, Джо продолжил: –

Конечно, не веришь. Два самых важных человека в твоей жизни нанесли тебе

двойной удар в тот момент, когда ты не могла себя защитить. Хотел бы я быть

там и задать им жару! – пылко добавил Джо.

– Не получится. Отец ушел из жизни, а Брайан этого не стоит.

– Однажды я все же задам ему жару. – Джо ослабил объятия, его движения стали

более дерзкими, более интимными. Небо окрасилось в кроваво-красный цвет,

жаркий вечерний воздух наполнился едким ароматом лантаны. – Когда, по-

твоему, ты будешь готова для новых отношений?

В последовавшей напряженной тишине я не посмела сказать ему, что на самом

деле думала… что пересказ горьких, грустных событий напомнил мне о том, как

сильно я не хотела им увлечься.

– Когда встречу мужчину подходящего типа, – наконец ответила я.

– Какой это тип?

В это мгновение Джо проскользнул пальцами под застежку бюстгальтера, и я

напряглась.

– Независимый. Тот, кто согласится жить раздельно. Кто не станет возражать,

если у нас будут разные увлечения, и разные друзья, и разные дома. Потому что

я люблю проводить много времени одна…

– Эйвери, ты описываешь не отношения, а дружбу, совмещенную с сексом.

– Нет, я бы не возражала быть частью пары. Я просто не хочу, чтобы отношения

поглощали все.

Мы остановились у края бассейна. Спиной я прижималась к стене, а ногами

едва доставала до дна. Пришлось вцепиться в его твердые плечи. Опустив глаза,

я заворожено уставилась на грудь Джо. На жесткие волосы, потемневшие и

распрямившиеся от воды.

– Похоже на твои отношения с Брайаном, – услышала я его голос.

– Не совсем, – защищаясь, ответила я. – Но да, нечто подобное. Я же знаю, что

для меня правильно.

В это мгновение он одним ловким движением расстегнул бюстгальтер, и

тяжелые чашечки ослабли. Я начала хватать ртом воздух и судорожно искать

ногами дно. Его руки скользнули мне на грудь, лаская под водой, дразня

затвердевшие соски. Джо снова прижал меня к стене, бедром развел мои ноги.

– Джо… – запротестовала я.

– Теперь моя очередь говорить. – Господи, у него не голос, а воплощение греха!

– Я тот мужчина, который тебе подходит. Может быть, я не тот, кого ты ищешь,

но я тот, кого ты хочешь. Милая, ты достаточно долго была одна. Пора

проснуться с мужчиной в постели. Пришло время для такого секса, который

собьет тебя с ног, поглотит тебя, заставит трепетать так, что не хватит сил

налить утренний кофе. – Джо сильнее прижался ко мне бедром, лаская

чувствительное местечко между ног, и я ослабла от желания. – Он будет у тебя

каждую ночь. Любой, какой захочешь. У меня есть время для тебя, и у меня

определенно есть силы. Я заставлю тебя забыть обо всех других мужчинах.

Подвох в том, что сначала ты должна научиться мне доверять. Это тяжело, да?

Нельзя позволить кому-либо подобраться слишком близко. Потому что тот, кто

узнает тебя такой, может сделать больно…

– Ну все, хватит! – Я сделала попытку вырваться, неуклюже оттолкнув его. Мне

до смерти хотелось заставить его заткнуться.

Джо опустил голову, поцеловал меня в шею, провел по коже языком, и я

содрогнулась. Не обращая внимания на то, что я изворачивалась и брызгалась,

Джо втиснулся бедрами между моими ногами и опустил руку мне на попку.

Притянул меня к себе, туда, и я застонала, почувствовав его размер и твердость.

Все ощущения сосредоточились на этом жестком мучительном давлении.

Затем последовал поцелуй. Глубокий, голодный. Одной рукой Джо вцепился мне

в волосы, другой стискивал мою попу, прижимая, задавая первобытный

чувственный ритм. «Какой же он бесстыдный! И как с ним хорошо! Какое

жаркое твердое тело», – метались у меня в голове беспорядочные мысли. Джо

действовал неторопливо, делал именно так, как ему нравилось, наполняя

каждую клеточку примитивным вожделением.

Наслаждение росло, и я больше не могла, мне нужно, нужно было обхватить его

ногами. Всё мое тело кричало «да, да, сейчас, немедленно», и ничто не имело

значения, лишь его руки, губы и тело. То, как он вёл меня, всё большим и

большим удовольствием подстёгивая мои ослепленные желания. Мне хотелось

лишь целовать его и, извиваясь, ощущать это неослабевающее жаркое давление.

Мне так сильно было это нужно! Примитивной силой, волной почти

нахлынуло…

– Детка, нет, – прохрипел Джо и, вздрогнув, отпрянул. – Не здесь. Подожди. Это

не… нет.

Прижавшись к краю бассейна, я с недоумением и яростью смотрела на него. Вся

дрожа, я не могла думать. Медленно, но до меня дошло, что завершения не

предвидится.

– Ты… ты…

– Я знаю. Прости. Черт. – Тяжело дыша, Джо отвернулся, мышцы у него на

спине были напряжены. – Я не хотел заходить так далеко.

Ярость мешала мне ясно формулировать мысли. Каким-то образом этот человек

убедил меня открыться ему, чего я не делала почти ни с кем. А затем, едва не

доведя меня до безумия от сексуальной неудовлетворенности, он остановился в

последнюю минуту! Садист! Я пробралась к самой мелкой части бассейна и

попыталась застегнуть бюстгальтер. Руки тряслись, ноги едва держали, мокрая

блузка настойчиво липла к телу. С промокшей насквозь массой пришлось

бороться.

Джо подплыл ко мне сзади и засунул руки под блузку.

– Я обещал, что мы будем действовать не спеша, – пробормотал он, застегивая

бюстгальтер. – Но, похоже, я не могу держать от тебя руки подальше.

– Теперь тебе не придется об этом беспокоиться, – с негодованием ответила я. –

Потому что я ни за какие коврижки близко к тебе не подойду. А если ты будешь

умирать от голода, то я возьму эти коврижки, чтобы ими в тебя кидаться.

– Прости… – Он хотел меня обнять, но я отмахнулась от него и, разбрызгивая

воду, возмущенно потопала к лестнице. Джо пошел следом, виновато

продолжая: – Учитывая, каким стремительным вышел наш первый раз, я не мог

позволить второму произойти в бассейне.

– Второго раза не будет. – Я с трудом вылезла. Мокрая одежда тяжелой

кольчугой лежала на теле. – Я не пойду в дом в таком виде. Мне нужно

полотенце. И моя сумочка, она лежит на кухонной стойке. – Я села на шезлонг,

стараясь выглядеть как можно величественнее. Несмотря на стекающую воду.

– Я принесу. – Джо помолчал. – Насчет ужина…

Я испепелила его взглядом.

– Забудь про ужин, – поспешно исправился он. – Я мигом.

Джо принес полотенца, и я, как могла, вытерлась и пошла к машине. Он не

отставал. У меня спутались волосы, влажная одежда холодила тело. Что было

хорошо – воздух еще не остыл, а я сама была раскалена до предела, от меня едва

не шел пар. Сев в машину, я практически почувствовала, как обивка впитывает

воду.

«Если появится плесень, – мысленно взъярилась я, – заставлю его заплатить за

новые сиденья».

– Подожди. – Джо ухватился за дверь машины, прежде чем я успела ее закрыть.

К моему возмущению, он явно не раскаивался. – Ты ответишь, когда я тебе

позвоню?

– Нет.

Похоже, его это не удивило.

– Тогда я появлюсь у тебя на пороге.

– Даже не думай об этом. Мне хватило твоего рукоприкладства.

Джо прикусил губу, и я поняла, что он пытается удержаться от ехидного ответа.

Не удалось.

– Милая, если бы я позанимался рукоприкладством чуть дольше, ты была бы

сейчас намного счастливее.

Я потянулась к двери автомобиля и со стуком захлопнула ее. Через окно

показала ему средний палец. Когда я завела машину, Джо отвернулся… но не

раньше, чем я заметила его ухмылку.

Глава 13

Перевод – Lin Lynx

Редактирование – Нюрочек

Оформление – Кристюша

Воскресным вечером от Джо не было вестей. И вечером понедельника тоже. Нетерпение

мое росло, и я все время держала мобильный под рукой, хватаясь за него при каждом

звонке или смс.

И тишина.

– Мне наплевать, позвонишь ты или нет, – пробормотала я, гипнотизируя стоявший на

подзарядке молчащий телефон. – На самом деле, не очень-то и хотелось.

Что было, конечно, ложью, но так приятно ее произносить.

По правде говоря, я снова и снова переживала те бесконечные, наполненные счастьем и

эйфорией минуты, проведенные с Джо в бассейне. Навязчивые, но безумно приятные

воспоминания заставляли каждый раз поеживаться. То, как он со мной говорил… щедрый, сексуальный… Я ощущала, как его слова проникают под кожу и опускаются куда-то

вглубь меня. И его обещания… неужели все это действительно возможно?

Пугала сама мысль ему открыться. Чувствовать так остро. Взлететь так высоко! Я не

представляла, что случится со мной потом, какие внутренние механизмы могут

расшататься в небесной выси и сколько кислорода покинет мою кровь. И возможна ли

потом безопасная посадка?

Во вторник утром мне пришлось полностью сосредоточиться на Холлис Уорнер и ее

дочери Бетани, которые впервые появились в нашей студии. В выходные Райан сделал

предложение, и Холлис уже сообщила мне по телефону, что Бетани пришла в восторг от

замка из песка. Уик-энд прошел романтично и расслабленно, так что обрученные обсудили

возможные даты свадьбы.

К нашему с Софией ужасу Уорнеры хотели, чтобы церемония состоялась через четыре

месяца.

– Мы ограничены во времени, – сказала Бетани, скользнув ладонью по своему плоскому

животу. – Максимум четыре месяца. Потом живот станет заметен, и я не смогу надеть то

свадебное платье, которое хочу.

– Понимаю, – ответила я, сохраняя невозмутимое выражение на лице.

На Софию, которая сидела рядом, с альбомом для зарисовок в руках, я взглянуть не

рискнула, хотя знала, что она сейчас думает о том же: невозможно организовать

грандиозную свадьбу в такие сжатые сроки. Любое приличное место следовало

бронировать сильно заранее, как и всех хороших поставщиков и музыкантов.

– Но все-таки, – продолжила я мысль, – узкие временные рамки существенно ограничат

наш выбор. Вы не думали сначала родить ребенка? Таким образом…

– Нет! – Бетани заморозила меня взглядом голубых глаз. А в следующий миг лицо ее уже

расслабилось, и она очаровательно улыбнулась. – Я девушка старомодная, поэтому

считаю, что сначала свадьба, а уж потом рождение малыша. Если это означает, что

церемония будет более скромной, нас с Райаном это устраивает.

– Меня это не устраивает, – вмешалась Холлис. – Никак не меньше четырехсот гостей.

Ведь это уникальный шанс показать «старой гвардии», что мы семья, с которой нужно

считаться. – Она подарила мне легкую улыбку, которая совсем не вязалась с ее жгучим

взглядом в упор. – Это свадьба Бетани, но мое шоу. И я хочу, чтобы его все запомнили.

Конечно же, я не впервые планировала свадьбу, участники которой преследовали разные

цели. Но никогда раньше мать невесты не говорила так прямо о желании сделать своим

шоу грядущее событие.

Нелегко расти в тени такой матери. Кто-то из детей подобных родителей становился

человеком робким и закомплексованным, отчаянно старающимся не привлекать к себе

внимания. Однако Бетани, казалось, была отлита из того же твердого, как алмаз,

материала, что и Холлис. И хотя она мечтала о шикарной свадьбе, было ясно, что прежде

всего для нее важна скорость. Не боится ли она, что Райан может сорваться с крючка?

Мать с дочерью сидели рядом на голубом диване, совершенно одинаково скрестив ноги по

диагонали. Бетани оказалась просто красоткой: стройной, длинноногой, с пепельно-

белыми прямыми волосами ниже плеч. Большой обручальный бриллиант сверкнул на ее

левой руке, когда она элегантно облокотилась на спинку дивана.

– Мама, мы с Райаном уже договорились, что пригласим только тех, с кем лично знакомы.

– А что с моими личными знакомыми? Бывший президент и первая леди…

– Их приглашать мы не собираемся.

Холлис уставилась на дочь с таким изумлением, будто та внезапно заговорила на

неведомом языке.

– Конечно же, собираемся.

– Мама, я была на свадьбах, охраняемых секретной службой: собаки-ищейки, магнитные

рамки, запрет на вход и выход из охраняемой зоны в радиусе семи километров… Райан

такое не поддержит. И я не смогу его принудить.

– Почему никто не беспокоится, что принуждают меня? – спросила Холлис и сердито

рассмеялась. – Общеизвестно, что свадьбой командует мать невесты. Так что все это в

конечном итоге отразится именно на мне.

– Но это не значит, что можно третировать всех, заставляя делать то, что ты хочешь.

– Пока я единственная, кого здесь третируют! Единственная, кого старательно пытаются

оттеснить на задний план!

– Чья это свадьба, в конце концов? У тебя была своя. А теперь ты должна заполучить и

мою тоже?

– Моя свадьба была ничто по сравнению с твоей. – Холлис подарила мне недоверчивый

взгляд, будто пыталась передать, как невозможна ее дочь. – Бетани, ты ведь знаешь,

скольким ты обладаешь в жизни, чего не было у меня?

– Конечно. Ты постоянно об этом говоришь.

– Никого не будем оттеснять, – поспешно вступила я в разговор. – У всех нас одна и та же

цель: чтобы Бетани получила свадьбу, которой достойна. Давайте заключим контракт,

чтобы больше на него не отвлекаться, и можно начинать работу с основным списком

гостей. Уверена, мы найдем, как его сократить. И, конечно же, мы проконсультируемся с

Райаном.

– Разве не мне решать… – начала было Холлис.

– Я совершенно уверена, что мы сможем представить Бетани невестой месяца в «Южных

свадьбах» и «Современной невесте», – прервала ее я, стараясь отвлечь.

– И в «Техасской невесте», – добавила София.

– И, разумеется, мы привлечем к освещению свадьбы некоторые местные СМИ, –

продолжила я. – Начнем с того, что сочиним захватывающую историю…

– Это всё известные вещи, – раздраженно перебила Холлис. – Не меньше дюжины раз у

меня брали интервью о моих празднествах и благотворительных торжествах.

– Мама знает все, – сладким голоском пропела Бетани.

– И одна из самых трогательных частей этой истории – то, как радуются мать и дочь,

вместе планируя свадьбу той, что уже носит собственного ребенка, – продолжила я. – Это

может стать великолепной приманкой для…

– Мы не станем упоминать о беременности, – отрезала Холлис.

– Почему нет? – спросила Бетани.

– Старая гвардия не одобрит. Раньше считалось, что подобные обстоятельства необходимо

скрывать и замалчивать. И если бы меня спросили, то это лучший выход и сейчас.

– Но тебя не спрашивают, – резко возразила Бетани. – Мне нечего стыдиться, и я не

собираюсь прятаться. Я выхожу замуж за отца своего ребенка. И если старым стервам это

придется не по нраву, пусть попробуют все-таки жить в двадцать первом веке. Вдобавок, ко времени свадьбы животик станет заметен.

– Тебе придется следить за весом, дорогая. Есть за двоих – это миф. За всю свою

беременность я прибавила лишь семь килограммов, а ты уже выглядишь опухшей.

– Бетани, – наигранно весело вмешалась София, – нам с вами нужно договориться о

времени, когда мы сможем обсудить возможные концепции и цветовые решения.

– Я тоже приеду, – сказала Холлис. – Вам пригодятся мои идеи.

Едва Уорнеры покинули студию, мы с Софией упали без сил на угловой диван и в унисон

застонали.

– По мне будто каток проехал, – сказала я.

– Они всегда будут так себя вести?

– Это только начало. – Я подняла взгляд к потолку. – Когда мы доберемся до плана

рассадки гостей за столом, точно прольется кровь.

– А кто такая «старая гвардия»? – спросила София. – И почему Холлис упорно говорит о

ней?

– Не она, а они. Авторитетная группа пожилых людей, основное желание которых

сохранить всё неизменным. «Старую гвардию» можно найти в обществе, в политике, в

спортивных организациях, то есть почти в любом коллективе.

– О, а я думала, она имеет в виду кого-то из армии.

Возможно, все дело было в той полной споров встрече, что только завершилась, а может, в

неожиданном облегчении после неловкости и напряжения, но невинное замечание Софии

просто сразило меня. И я захохотала так, будто она сказала что-то необычайно смешное.

Прилетевшая из ниоткуда подушка ударила меня прямо в лицо.

– За что? – возмутилась я.

– Ты смеешься надо мной.

– Не над тобой. Я смеюсь над тем, что ты сказала.

Еще одна подушка ударила меня. Я выпрямилась и запустила ее в сестру. Безудержно

хихикая, София перевалилась через спинку дивана. Я наклонилась вслед за ней, кинула

подушку и пригнулась, прячась, когда сестра внезапно вынырнула и вновь шлепнула меня.

Слишком занятые сражением, мы не обратили внимания, как открылась и закрылась

входная дверь.

– Хм… Эйвери? – послышался голос Вэл. – Я принесла сэндвичи к ланчу и…

– Оставь их на стойке, – прокричала я, вновь наклоняясь за спинку дивана, чтобы задать

трепку Софии. – У нас совещание руководства.

Хлоп.

Когда я ринулась к оставшимся диванным подушкам, София бросилась в контратаку.

Хлоп. Хлоп.

– Эйвери. – Что-то такое было в голосе Вэл, что сестра остановилась. – У нас посетитель.

Я подняла голову и осторожно выглянула поверх диванной спинки. Мои глаза

округлились, когда я увидела Джо.

Сгорая от стыда, я подалась назад, пытаясь скрыться из виду. Легла на спину с

грохочущим сердцем. Он здесь. Пришел, как и обещал. У меня закружилась голова.

Почему, ну почему он не выбрал момент, когда ясдержанна и профессиональна, а не веду

себя как двенадцатилетний ребенок, дерясь подушками с сестрой?

– Мы просто спускали пар, – тяжело дыша, сказала София.

– Можно посмотреть? – спросил Джо, вызвав у нее смех.

– Полагаю, мы уже закончили.

Джо обошел диван и встал передо мной, по-прежнему лежащей на спине. Быстрым

взглядом осмотрел от макушки до кончиков пальцев ног. Сегодня на мне было еще одно из

бесформенных, но дорогих платьев, черное и без рукавов. Его длина достигала середины

икры, но когда я плюхнулась на диван, то подол задрался, открывая колени.

Я не могла поднять на него глаз, не вспомнив нашу последнюю встречу. То, как я

извивалась, целовала его и все рассказала. Краска стыда залила всю меня с ног до головы.

Но хуже всего была его улыбка, словно Джо отлично понимал причину моего смущения.

– У тебя прекрасные ноги, – отметил он и, потянувшись, легким рывком поставил меня на

ноги.

– Говорил же, что приду, – шепнул Джо.

– Лучше бы предупредил заранее. – Я поспешила выдернуть руку и поправила платье.

– Чтобы дать тебе возможность сбежать? – Жестом близкого знакомого он отвел в сторону

упавшую мне на глаза прядь волос, заправил за ухо другую.

Ощущая на себе заинтересованные взгляды Софии и Вэл, я откашлялась и строгим,

«профессиональным» голосом поинтересовалась:

– Чем могу помочь?

– Я зашел пригласить тебя на ланч. Обычный каджунский ресторанчик (1) в центре

города. Место простое, но еда отличная.

– Спасибо, но Вэл уже принесла сэндвичи.

– Эйвери, для тебя ничего нет, – закричала Вэл из кухни.– Сэндвичи только для меня и

Софии.

Черта с два. Я посмотрела через плечо Джо, готовая сказать Вэл пару ласковых, но та

успешно меня игнорировала, чем-то занимаясь на кухне.

– Иди пообедай, mihermana (сестричка - прим.пер.). – София шаловливо улыбнулась и,

явно сознательно, добавила: – И не смотри на время – на оставшуюся часть дня в твоем

расписании ничего нет.

– Я собиралась просмотреть все счета на оплату текущих расходов, – ответила я.

София умоляюще посмотрела на Джо.

– Задержите ее, на сколько сможете, – попросила сестра, и он рассмеялся.

– Постараюсь.

В каджунском ресторанчике, куда меня привез Джо, с одной стороны зала тянулась стойка

с рядом высоких металлических стульев, противоположную сторону занимали кабинки.

Внутри стоял негромкий гул: доносились обрывки оживленных разговоров, скрип

столовых приборов по меламиновым тарелкам и дребезжание кубиков льда в высоких

стаканах со сладким чаем. Официантки разносили дымящиеся тарелки с жареными в

масле кукурузными лепешками, политыми густым рагу из лангустов с мясистыми

раковыми шейками, сэндвичами, начиненными лобстерами и креветками, и прочими

вкусностями.

К моему облегчению, разговаривали мы только на безопасные темы, не касаясь

происшествия в бассейне. Когда я в красках расписала общение с Уорнерами,

развеселившийся Джо от души нам посочувствовал.

Наконец принесли наш заказ: две тарелки с рыбой помпано, фаршированной мясом краба

и креветками и запеченной в фольге в масляно-винном белом соусе. Сочный и нежный,

каждый кусочек этого волшебства таял на языке.

– Сегодня я пригласил тебя не просто так, – неожиданно сказал Джо, пока мы ели. – Мне

нужно заглянуть в приют для животных сфотографировать пару новых собак. Хочешь

поехать со мной и помочь?

– Постараюсь… но не уверена, что умею обращаться с собаками.

– Ты их боишься?

– Нет, просто у меня нет опыта.

– Все будет хорошо, я скажу, что нужно делать.

После обеда мы поехали в приют, который располагался в маленьком кирпичном здании

со множеством окон и белоснежной отделкой. Вывеска с изображениями мультяшных

котов и собак гласила: «Счастливые хвостики спасают общество». Из багажника джипа

Джо вытащил камеру в чехле и большую спортивную сумку, и мы вошли внутрь. Яркая и

красочная приемная встретила нас интерактивным экраном, на котором посетители могли

посмотреть фотографии и почитать описания всех имеющихся в приюте животных.

Пожилой мужчина с копной седых волос вышел из-за стойки нас встретить. Блестя

голубыми глазами, он пожал руку Джо.

– Милли звонила вам по поводу последней группы?

– Да, сэр. Она сказала, что из городского приюта прислали четверых.

– И еще один прибыл сегодня утром. – Мужчина перевел на меня дружелюбный взгляд.

– Эйвери, это Дэн, – познакомил нас Джо. – Он со своей женой Милли создал приют пять

лет назад.

– Сколько у вас здесь собак? – спросила я.

– В среднем около сотни. Мы стараемся забирать тех, кого не смогли пристроить другие

приюты.

– Мы пойдем готовиться в заднюю комнату, – сказал Джо. – Приводите первого, как будете

готовы, Дэн.

– Конечно.

Джо проводил меня к расположенной в торце здания большой комнате, которая оказалась

площадкой для тренировок. Резиновое покрытие пола изображало черно-белую

шахматную доску, вдоль одной стены вытянулся красный низкий виниловый диван. Рядом

стояли корзина с собачьими игрушками и детский пластиковый игрушечный домик с

пандусом.

Вынув из чехла Никон, Джо быстро и легко прикрепил к камере объектив, отрегулировал

выдержку и настроил режим съемки – явно далеко не в первый раз.

– Вначале мне нужно несколько минут, чтобы немного узнать собаку, – начал он. – Многие

нервничают, особенно бывшие бездомные или с кем жестоко обращались. Важно помнить,

что нельзя сразу же близко подходить к собаке или вторгаться в ее личное пространство.

Подобное она воспримет как угрозу. Ты для нее – вожак стаи, так что она – ведомый и

должна подойти к тебе. Сперва никакого зрительного контакта, просто стой спокойно и не

обращай на нее внимания, пока она к тебе не привыкнет.

Открылась дверь, и Дэн ввел большую черную собаку с порванными ушами.

– Это у нас Айви. Помесь лабрадора с ретривером. Слепая на один глаз после того, как

зацепилась за проволочную ограду. Из-за окраса никто не может хорошо ее

сфотографировать.

– Да, чисто-черный сложен для освещения, – согласился Джо. – Как думаете, она

справится, если я подниму вспышку повыше?

– Без проблем. Айви была охотничьей собакой. Вспышка ее ничуть не побеспокоит.

Отставив камеру в сторону, Джо подождал, пока Айви подойдет и обнюхает его ладонь, а

потом принялся гладить ее и чесать. Единственный видящий глаз собаки прикрылся от

удовольствия, и она счастливо засопела.

– Кто хорошая девочка? – спросил Джо, опускаясь на корточки и продолжая почесывать ей

шею и грудь.

Айви неторопливо двинулась к корзине с игрушками, вытащила из кучи плюшевого

крокодила и принесла его Джо. Он подбросил игрушку в воздух, собака ловко ее поймала.

Кинула крокодила обратно, восторженно виляя хвостом. И так еще несколько раз. В конце

концов, Айви выронила игрушку и побрела в мою сторону, с интересом принюхиваясь.

– Она хочет с тобой познакомиться, – объяснил Джо.

– Что мне следует делать?

– Стой неподвижно и дай ей обнюхать свою руку. Потом можешь почесать под

подбородком.

Айви понюхала складки моей юбки и ткнулась мне в ладонь холодным носом.

– Привет, Айви, – прошептала я, поглаживая ее под подбородком и по груди.

Раскрыв пасть, собака тут же села, стуча по полу хвостом. Я продолжила ее гладить, и

единственный здоровый глаз собаки опять закрылся.

Джо поручил мне держать отражатель, пока сам щелкал Айви. Как оказалось, она охотно

фотографировалась, развалившись на красном диване с игрушкой в лапах.

Потом по очереди привели еще трех собак: метиса бигля, йоркширского терьера и

гладкошерстную чихуахуа, про которую Дэн сказал, что пристроить ее будет сложнее

всего. Бежево-белая, она пленяла очаровательной мордочкой и большими, ласковыми

глазами. Но два обстоятельства работали против нее: ей было уже десять и у нее не было

зубов.

– Ее хозяин был вынужден перебраться в дом престарелых, – объяснил Дэн, внося в

комнату это крошечное существо. – А зубы стали гнить, и все до единого пришлось

выдернуть.

– Она сможет прожить без зубов? – спросила я.

– Да, если ее будут кормить мягкой пищей. – Дэн осторожно опустил чихуахуа на пол. –

Ну держись, Коко.

Собачка выглядела столь слабой, что меня кольнуло беспокойство.

– Сколько обычно живут собаки этой породы?

– Конкретно эта, вероятно, сможет продержаться еще лет пять. Может быть, даже больше.

У нашего знакомого чихуа дожила до восемнадцати.

Коко нерешительно осмотрела нас троих. С надеждой ее хвостик вильнул раз, другой,

отзываясь острой болью в моем сердце. Когда она храбро двинулась ко мне, потихоньку

семеня по полу маленькими лапками, я удивилась, но наклонилась ее подхватить. Весила

она всего ничего, я будто держала в руках птичку. Пальцами я чувствовала, как бьется ее

сердечко, а когда она потянулась лизнуть мне подбородок, разглядела тонкие трещинки на

кончике ее языка.

– Почему у нее такой сухой язык? – спросила я.

– Нет зубов, и она не может держать его во рту, – бросил через плечо Дэн, выходя из

комнаты. – Не буду мешать вашей работе.

Я донесла чихуахуа до дивана и осторожно посадила на него. Ее ушки сразу поникли, а

хвостик подогнулся, спрятавшись между лап. Подняв на меня глаза, она тяжело задышала.

– Все в порядке, – подбодрила ее я, отступая. – Сиди тихо.

Но Коко, казалось, волновалась все сильнее и потихоньку ползла к краю дивана, будто

готовясь прыгнуть и двигаться за мной. Я вернулась на диван и начала ее гладить. Все так

же медленно передвигаясь, чихуа заползла мне на колени и постаралась свернуться

калачиком.

– Какая же ты липучка, – засмеялась я. – Вот как мне заставить ее сидеть одну?

– Без понятия, – ответил Джо.

– Я думала, ты знаешь, как обращаться с собаками.

– Дорогая, вряд ли я смогу убедить ее, что холодный винил лучше твоих колен. Если ты ее

подержишь, я увеличу масштаб и наведу резкость, чтобы изображение вышло как можно

крупнее.

– Тогда фон станет расплывчатым?

– Да. Попробуй ее успокоить. С плотно прижатыми к голове ушами, вот как сейчас, она

выглядит испуганной.

– В каком положении должны быть ее уши?

– Попробуй сделать так, чтобы они поднялись и смотрели вперед.

Держа Коко то так, то эдак, я называла ее и сладенькой, и ангелом, и дорогушей, и даже

пообещала ей все лакомства, какие она только захочет, в случае хорошего поведения.

– Ну сейчас-то ее уши стоят? – спросила я.

Губы Джо дернулись в едва видимой улыбке:

– Не только уши, и не только у нее.

Опускаясь на корточки, он сделал еще одну серию снимков, без остановки щелкая

затвором фотоаппарата.

– Как думаешь, ее кто-нибудь заберет?

– Надеюсь на это. Хотя мало кто выбирает старых собак. Осталось не так много времени, скоро у нее появятся серьезные проблемы со здоровьем.

Беззубо улыбаясь, Коко подняла блестящие бусинки глаз. У меня засосало под ложечкой, когда я подумала, что может случиться с этим уязвимым и некрасивым созданием.

– Если бы жизнь была проще… – услышала я собственный голос. – Если бы я была

другой… то взяла бы ее себе.

Щелканье затвора прекратилось.

– Ты действительно этого хочешь?

– Не важно. Я не могу, – сказала я и удивилась, как уныло прозвучали мои слова.

– Понимаю.

– Я не умею обращаться с домашними животными.

– Понимаю.

Я взяла Коко на руки и стала ее рассматривать: неотрывно следящие за мной глаза на

старушечьей мордочке, висящие лапы и виляющий в воздухе хвост.

– С тобой слишком много проблем, – сказала я ей.

Развеселившись, Джо подошел ближе:

– Ты не должна ее забирать.

– Знаю, просто… – Я коротко и неверяще рассмеялась. – Почему-то не могу смириться с

тем, что оставлю ее здесь.

– Оставь ее пока в приюте и прими решение завтра, – посоветовал Джо. – Ты в любом

случае сможешь вернуться.

– Если я не заберу ее сейчас, то уже не вернусь. – Я держала Коко на коленях, поглаживая

собачий мех и безмолвно удивляясь тому, что делаю. А чихуа свернулась маленьким

клубочком и закрыла глаза.

Джо сел рядом и обнял меня за плечи, молча давая время все обдумать.

– Джо? – спросила я через пару минут.

– Да?

– Ты можешь назвать хоть одну причину, по которой мне стоит взять вот эту собаку? Хоть

какую-то? Потому что она недостаточно большая, чтобы защищать, и мне точно не нужна

ни собака-поводырь, ни пастух для овец. Обоснуй, пожалуйста.

– Вот тебе целых три причины: во-первых, собака будет безоговорочно тебя любить; во-

вторых, общаясь с ней, снимешь стресс; в-третьих… – Его рука соскользнула, он

развернул к себе мое лицо, обвел большим пальцем подбородок. Заглянул в глаза,

улыбнулся и добавил: – Черт возьми, сделай это просто потому, что хочешь.

По пути домой мы остановились в зоомагазине, чтобы купить предметы первой

необходимости и корм. Еше я приобрела сумку-переноску с сетчатыми вставками по

бокам и мягкой подстилкой внутри. И как только положила в нее Коко, она сразу же

высунула голову через отверстие наверху и стала оглядываться. Вот так я стала женщиной

с карманной собачкой. Но вместо того, чтобы выбрать пушистого померанца или

карликового пуделя, остановилась на беззубой чихуахуа.

Когда мы приехали, в студии было тихо и пусто. Джо достал из машины и принес в дом

все мои покупки, включая коробку самых лучших и дорогих консервов для собак и домик

для сна. В домик я положила пенопластовый коврик с мягким одеялом поверх, и Коко с

удовольствием туда заползла.

– Лучше всего ее сейчас искупать, – вслух подумала я, – но волнений ей пока хватит. Так

что дам Коко привыкнуть к новому окружению.

Джо поставил на стойку собачью еду.

– Ты уже говоришь как эксперт.

– Очень смешно. – Я убрала консервы в шкаф, сложив их столбиками. – София меня убьет.

Нужно было посоветоваться с ней до того, как забирать собаку. Хотя она точно сказала бы

«нет», а я в любом случае принесла бы Коко домой.

– Скажи ей, что это я тебя заставил.

– Нет, она знает, что я не стала бы ничего делать, если бы не захотела по-настоящему. Но

спасибо, что предлагаешь взять вину на себя.

– Обращайся в любое время. – Джо помолчал. – Ну, я пошел.

Когда он подошел, я обернулась, вся дрожа внутри от предвкушения.

– Спасибо за обед.

– Спасибо за помощь в приюте. – Окинув теплым взглядом, Джо обнял меня и притянул к

крепкой груди. Мои руки медленно и незаметно оказались у него на спине. Свежий земной

запах показался вдруг таким близким и привычным, в тысячу раз лучше любого

одеколона. А потом он меня отпустил.

– Пока, Эйвери, – хрипло произнес Джо.

Широко раскрыв глаза, я смотрела, как он идет к двери.

– Джо…

Положив руку на шарик дверной ручки, он оглянулся.

– Разве ты не… – И продолжила, покраснев: – Не поцелуешь меня?

Медленная усмешка изогнула его губы:

– Нет.

И вышел, спокойно закрыв за собой дверь.

Пока я с изумлением и негодованием гипнотизировала взглядом дверь, Коко отважилась

осторожно вылезти из своего домика.

– Что же это такое? – громко возмутилась я, ходя туда-сюда. – Он пригласил меня на обед

и привез обратно в компании подержанной чихуахуа. Более того – даже не поцеловал на

прощание и не сказал, когда снова позвонит и собирается ли звонить вообще… В какую

игру он играет? Сегодня было свидание или что?

Коко выжидательно на меня смотрела.

– Хочешь есть? Пить? Твои мисочки стоят вон там. – Я ткнула пальцем в угол кухни.

Чихуа не двинулась с места.

– Хочешь посмотреть телевизор? – догадалась я.

Она завиляла длинным и тонким хвостом.

Полистав каналы на плоском экране телевизора, я обнаружила тот сериал, поклонниками

которого являлись мы с Софией. Несмотря на манерное закатывание глаз, а так же

прически и макияж в стиле восьмидесятых, история вызывала зависимость не хуже

любого наркотика. Мне нужно было узнать, чем все закончится!

– Сериалы преподают нам важные жизненные уроки, – сказала мне однажды София. –

Например, если любовный треугольник связывает тебя с двумя красавчиками, которые

никогда не носят рубашек, помни, что тот, кого ты отвергнешь, станет злодеем. И начнет

всячески интриговать, желая тебя уничтожить. А если ты красива, но бедна, тобой

помыкают и тебя унижают, вполне вероятно, что при рождении тебя перепутали с другим

ребенком, который теперь занимает твое место в какой-нибудь влиятельной семье.

Я развлекалась, читая Коко английские субтитры и в избытке насыщая диалоги эмоциями:

– Клянусь, ты дорого заплатишь за этот произвол!

Или:

– А теперь ты должен сражаться за свою любовь!

А во время рекламы попрыскала минеральной водой из пульверизатора на собачий язык,

сказав при этом:

– Постой-ка, тебе ведь не нужен перевод. Ты же чихуахуа и уже говоришь по-испански.

Услышав, как открылась входная дверь, я обернулась и увидела входящую Софию. Сестра

выглядела полностью выбитой из колеи.

– Как дела?

– Помнишь того парня из группы сайклинга?

– Велик двадцать два?

– Угу. Мы пошли в бар, – София тяжело вздохнула. – И это было ужасно. Разговора не

получилось. Да наблюдать за созреванием бананов веселее, чем общаться с ним! Он

только тренируется, больше ничего. Он не любит путешествия, потому что они сбивают

график тренировок. Он не читает книг и не в курсе последних новостей. Но самое

ужасное – он целый час не отрывался от мобильника. Что это за парень, который все

свидание читает что-то в телефоне? В конце концов, я положила на стол

двадцатидолларовую бумажку в оплату своей части счета, сказала «не хочу мешать вам с

телефоном» и ушла.

– Мне так жаль.

– Теперь мне даже не насладиться рассматриванием его задницы во время занятий. –

София воткнула телефон в зарядное устройство на стойке. – Как прошел обед?

– Великолепная еда.

– А Джо? Хорошо провела время? Он пытался тебя обаять?

– Было здорово, – ответила я. – Теперь вот хочу кое в чем сознаться.

Сестра выжидающе на меня посмотрела.

– И?

– После обеда мы отправились в магазин.

– Зачем?

– За домиком и собачьим ошейником.

Сестра удивленно подняла брови.

– Немного странно для первого свидания.

– Домик и ошейник предназначены для реально существующей собаки, – объяснила я.

Лицо Софии стало озадаченным.

– Чьей собаки?

– Нашей.

Сестра обошла диван и, опустив взгляд, скептически посмотрела на чихуахуа на моих

коленях. Задрожав, Коко прижалась ко мне.

– Это Коко, – представила ее я.

– А где собака-то? Пока я вижу только крота с выпученными глазами. И даже отсюда

чувствую ее запах.

– Не слушай ее, – успокоила я Коко. – Тебе просто нужен стилист получше.

– Однажды я уже спрашивала тебя, могу ли взять собаку, и ты ответила, что это ужасная

идея!

– И была права. Идея ужасна, если говорить о собаке обычных размеров. Но эта, эта

идеальна.

– Я ненавижу чихуахуа. У трех моих теток были такие. Им нужна специальная еда,

специальные ошейники и даже специальные лестницы, чтобы забираться на диван. А еще

они писают пятьсот раз в день. И если мы решили взять собаку, я хочу такую, которая

будет со мной бегать.

– Ты же не занимаешься бегом.

– Потому что у меня нет собаки.

– Теперь есть.

– Но я не могу бегать с чихуахуа! Она окочурится, не пробежав и километра.

– Так же, как и ты. Видела я, как ты бегаешь.

София пришла в ярость.

– Сейчас же иду и тоже покупаю собаку. Настоящую собаку.

– Прекрасно, покупай. Приводи хоть с полдюжины.

– Может, и приведу. – Она нахмурилась. – Почему у нее так высовывается язык?

– У нее нет зубов.

В полной тишине мы сверлили взглядом друг друга.

– Она не может держать язык во рту, поэтому он постоянно сухой, – продолжила я. – Но

женщина из зоомагазина предложила каждый вечер массировать его с капелькой

органического кокосового масла, а еще орошать водой в течение дня… Что смешного?

К тому моменту София уже не просто давилась от смеха. Собственно, она едва могла

говорить, поскольку одновременно фыркала и громко хохотала.

– У тебя такие высокие стандарты. Ты любишь прекрасные, сделанные со вкусом вещи. А

эта собака столь безобразна и неопрятна и… Dios mío (Боже мой - прим.пер.), она же

просто рухлядь.

Усевшись рядом со мной, она протянула руку, давая Коко ее обнюхать. Чихуа с

достоинством понюхала и позволила Софии себя погладить.

– Она не рухлядь, – возразила я. – Она jolie laide (некрасивая красавица - прим.пер.).

– И что это значит?

– Так называют женщину, которая красива не безусловно, а по-своему. Как Кейт Бланшетт

или Мэрил Стрип.

– Это Джо тебя уговорил? Ты делаешь все это, чтобы он подумал, будто ты полна

сострадания?

Я надменно посмотрела на сестру.

– Ты знаешь, я никогда не хотела, чтобы меня считали сострадательным человеком.

София обреченно покачала головой.

– Иди сюда, Мэрил Стрип, – позвала она Коко, пытаясь лестью выманить чихуа с моих

колен. – Ven aquí, niña (иди сюда, девочка - прим.пер.).

Но Коко отпрянула, взволнованно задышав.

– Астматическое барахло, – резюмировала София, облокотившись на угол дивана.

– Завтра нас посетит моя мать, – добавила она через минуту.

– О Боже, что, пришло время? – скривилась я. – Уже?

Раз в каждые два-три месяца из Сан-Антонию приезжала мать Софии, Аламеда, и

оставалась у нас на ночь. Каждый визит представлял собой многочасовой

непрекращающийся допрос Софии о ее друзьях, ее здоровье, ее работе и сексуальной

жизни. Аламеда так и не простила дочери, что та так далеко уехала от семьи и что

разорвала отношения с молодым человеком по имени Луис Оризага.

Вся семья Софии пыталась надавить на нее, чтобы она вышла замуж за Луиса, у

респектабельных родителей которого водились деньги. По словам сестры, Луис был

властен, эгоистичен, да вдобавок ужасен в постели. Аламеда винила меня в том, что

именно я помогла Софии бросить Луиса и начать новую жизнь в Хьюстоне. В результате в

моем присутствии она с трудом сохраняла вежливость.

В свою очередь, ради Софии я старалась вести себя с ней любезно. С одной стороны, я

чувствовала к ней симпатию; впрочем, как к любому человеку, которому причинил боль

мой отец. Однако мне было тяжело смотреть на ее отношение к Софии. Поскольку

Аламеда потеряла возможность срывать злость на экс-муже, она сделала козлом

отпущения дочь. Я прекрасно представляла, каково Софии. После визитов матери сестра

ходила подавленной день или даже два.

– Она остановится здесь? – спросила я.

– Нет, ей не нравится спать на раздвижном диване, потому что потом болит спина. Завтра

днем она зарегистрируется в отеле и приедет сюда к пяти, на обед.

– Почему бы тебе не пригласить ее куда-нибудь?

Откинувшись на спинку дивана, София отрицательно покачала головой.

– Она хочет, чтобы я готовила. Тогда она сможет рассказать мне обо всем, что я делаю

неправильно.

– Хочешь, я уйду, пока она будет здесь?

– Лучше останься. – София неуверенно улыбнулась: – Ты очень хорошо умеешь отражать

некоторые стрелы.

– Для тебя все, что угодно, – ответила я, чувствуя прилив острой любви к сестре.

Глава 14

Перевод – Lin Lynx

Редактирование – Нюрочек

Оформление – Кристюша

После очередной встречи с Уорнерами и активного обсуждения София представила две

разные концепции свадебной церемонии Райана и Бетани. Первой стала традиционная,

торжественная свадьба по всем канонам, впечатляющая и соответствующая статусу

Уорнеров: после грандиозной церемонии в Мемориальной Методистской Церкви

Изгнания вереница жемчужно-белых лимузинов доставит гостей в загородный клуб

Ривер-Оукса, где в бальной зале начнется прием. Организованный богато, пышно, со

вкусом. Словом, одно из тех мероприятий, которые обычно ожидают.

Но все мы хотели, чтобы Уорнеры остановились на другом варианте, который показался

нам просто бомбой. Для него местом проведения была выбрана фильтровальная станция

на озере Уайт-Рок неподалеку от Далласа. Старинное здание впечатляло определенной

промышленной эстетикой, подчеркнутой ступенчатой кирпичной кладкой, железными

модильонами и большими, выходящими на озеро, окнами. Мы почти не сомневались, что

Райану место понравится – станция должна была прийтись по его архитектурному вкусу.

Вдохновленная зданием времен Великой депрессии, София задумала шикарную свадьбу в

стиле «Великого Гэтсби». Кремовый, желто-коричневый и золотой; мужчины в смокингах

и подружки невесты в платьях с заниженной талией и нитками жемчуга; покрытые

расшитой бисером тканью столы и оформление из орхидей и перьев. От отеля в Далласе

до озера Уайт-Рок гостей доставит целый ряд едущих друг за другом винтажных «Роллс-

Ройсов» и «Пирс-Эрроу».

– Пусть свадьба будет оригинальной и неожиданной, – сказала София. – Причудливой, но

современной. Вдохновленной «веком джаза», но не подражанием слово в слово и не

обычной костюмированной вечеринкой.

Всем сотрудникам понравилась идея свадьбы в стиле Гэтсби.

Всем, но не Стивену.

– Вы знаете, что «Великий Гэтсби» – трагедия? – спросил он. – Лично я не хотел бы

свадьбу по произведению, где главное – стремление к власти, жадность и предательство.

– Очень жаль! – ответила София. – Потому что тема абсолютно точно тебе подходит.

Вэл прервала начинающуюся ссору:

– «Великий Гэтсби» – одна из тех книг, о которых все слышали, но никто не читал.

– Я читал, – возразил Стивен.

– Обязательное чтение для старших классов? – презрительно спросила София.

– Нет, для собственного удовольствия. Такие книги называются литературой. Тебе стоит

попробовать. Если только сумеешь оторваться от испанских мыльных опер.

София нахмурилась.

– Не тебе, смотрящему эти глупые спортивные игры, осуждать меня.

– Достаточно, – вмешалась я, сердито посмотрев на Стивена.

Не обращая на меня внимания, он взял в руку телефон:

– Мне нужно сделать парочку звонков, буду на улице. Из-за вашей трескотни ничего не

слышно.

– Помягче с ним сегодня, – попросил нас Тэнк, как только Стивен вышел. – В эти

выходные он разошелся со своей девушкой.

У Софии округлились глаза:

– У него есть девушка?

– Они начали встречаться всего пару недель назад. А в воскресенье смотрели футбольный

матч у него дома, и вдруг она выключила звук и сказала Стивену, что им не стоит больше

видеться, потому что он пока эмоционально к этому не готов.

– А он что?

– Спросил, не могут ли они подождать с разговором до перерыва между периодами. – Под

нашими полными отвращения взглядами Тэнк, защищаясь, добавил: – Мы играли с

«Ковбоями».

Прозвенел дверной звонок.

– О, вот и мама, – пробормотала София.

– Все по местам, – скомандовала я, и то была шутка лишь отчасти.

Поскольку наши сотрудники уже успели столкнуться с Аламедой во время одного из ее

предыдущих приездов, сейчас никто не стал терять времени даром, и все собрали свои

пожитки максимально быстро. Перекинуться даже парой слов с женщиной, у которой

совершенно нет чувства юмора, – то еще удовольствие. Любой разговор с ней был

повторением предыдущего – жалоба на жалобе, замаскированная под еще одну жалобу.

Словно набор ядовитых матрешек.

София встала, одернула край бирюзового топа и неохотно двинулась ко входу

приветствовать мать. Расправила плечи, перед тем как открыть дверь, и оживленно

начала:

– Mamá! Как поездка? Как…

Внезапно замолчав, сестра попятилась, словно очутилась лицом к лицу с поднявшейся в

стойку коброй. Сама того не замечая, я подскочила с дивана и подошла к ней. С лица

Софии пропали все краски, лишь ярко-розовые полосы сигнальными флагами тревоги

пересекали скулы.

Стоящая на пороге Аламеда Кантера выглядела как всегда: холодные глаза и горько

поджатые губы обманутого жизнью человека. Привлекательная женщина невысокого

роста, с подтянутой фигурой, она была одета в ярко-розовую блузку, пиджак и широкие

джинсы. Пышные черные как смоль волосы убраны назад и туго стянуты в узел на затылке

– не самый подходящий вариант для человека с резкими чертами, которые хорошо бы

вместо этого смягчить. Но в молодости, до того, как ее озлобил Эли, Аламеда, должно

быть, была прекрасна.

А еще она привела с собой молодого человека двадцати с чем-то лет в отглаженных

брюках цвета хаки и накрахмаленной рубашке. Черноволосый, коренастый, мускулистый,

он был по-мужски красив. Но самодовольным, снисходительным выражением на лице не

понравился мне сразу же.

– Эйвери, – сказала София. – Это Луис Оризага.

«Ах ты, черт!», – подумала я.

Даже зная Аламеду, я не могла поверить, что она вот так взяла и привела с собой бывшего

парня дочери. Гостя незваного и очень нежеланного. И хотя Луис никогда Софию не бил, он стремился подавить сестру всеми возможными способами, решительно гася каждую

искру ее независимости.

Очевидно, ему никогда не приходило в голову, что София может быть несчастна в их

отношениях. То, что она разорвала помолвку и уехала в Хьюстон начинать вместе со мной

новое дело, стало для него большим ударом. В месячном припадке ярости Луис пил по-

черному, не раз дрался в барах и крушил мебель. А меньше чем через год женился на

семнадцатилетней девчонке. У них родился ребенок, о чем Аламеда, конечно же,

сообщила Софии, желчно добавив, что этот ребенок должен был стать ее внуком, и

вообще, сестре тоже, мол, пора родить своего.

– Зачем ты здесь? – спросила София у Луиса. Сейчас она казалась такой юной, такой

уязвимой, что мне захотелось спрятать ее за спину и рявкнуть на стоящую на пороге

парочку, чтобы они оставили ее в покое.

– Я пригласила Луиса, – бегая глазами, радостно пропела Аламеда. – Каждый раз так

скучно ехать сюда одной, но приходится, потому что ты, София, никогда меня не

навещаешь. И я рассказала Луису, что он так и остался в твоем сердце – вот почему ты до

сих пор одна.

– Но ты женат, – заметила София, растерянно глядя на бывшего жениха.

– Мы развелись, – ответил он. – Слишком многое я дал своей жене. Был чересчур для нее

хорош. Это ее испортило, и она захотела уйти.

– Конечно, именно поэтому и захотела, – не смогла я удержаться от едкого замечания.

Внимания на мой комментарий никто не обратил.

– У меня сын, Бернардо, – сказал Луис Софии.

– Такой расчудесный малыш, – вторила ему Аламеда.

– Ему уже почти два, – продолжил Луис. – Я забираю его каждые вторые выходные. И мне

нужна помощь в его воспитании.

– Ты счастливейшая девушка в мире, mija, – добавила Аламеда. – Ведь Луис решил дать

тебе еще один шанс.

Я повернулась к сестре и сухо резюмировала:

– Вот повезло!

София была так потрясена, что даже не улыбнулась на мою шутку.

– Луис, нужно было сначала спросить меня. Я ведь сказала перед отъездом из Хьюстона, что не хочу тебя больше видеть.

– Аламеда все объяснила, – отмахнулся он. – Тебя уговорила сестра, пока ты горевала о

смерти отца. Ты не понимала, что делаешь.

Набрав воздуха, я приготовилась возразить, но София жестом попросила тишины.

– Луис, ты ведь знаешь, почему я уехала. И почему никогда к тебе не вернусь.

– Времена меняются. И я изменился, София. Теперь я знаю, как сделать тебя счастливой.

– Она уже счастлива! – воскликнула я.

– Эйвери, тебя это не касается, – пренебрежительно посмотрела на меня Аламеда. – Это

семейное дело.

– Не груби Эйвери, – сердито вспыхнула сестра. – Она – моя семья.

И тут они заговорили одновременно – настоящий поток испанского, из которого я

понимала не более пары слов подряд. А сзади пережидали момент Ри-Энн, Вэл и Тэнк в

обнимку со своими сумками и ноутбуками.

– Помощь нужна? – многозначительно спросил Тэнк.

– Еще точно не знаю, – благодарно шепнула я в ответ.

София защищалась, но выглядела все более и более страдающей. Я пододвинулась к ней

ближе, страстно желая за нее вступиться.

– Говорите, пожалуйста, по-английски, – твердо попросила я.

Казалось, никто меня не услышал.

– Дело в том, – вновь начала я, – что здесь у Софии прекрасная жизнь и успешная карьера.

Она независимая женщина. – Когда и это не оказало видимого эффекта, я продолжила: – А

еще у нее новый парень.

Неожиданно наступившая тишина меня вполне удовлетворила.

– Это правда, – воспользовалась предложенным оправданием София. – У меня есть

парень, и мы помолвлены.

Аламеда прищурилась. В окружении густо накрашенных ресниц ее глаза напоминали

мохнатых пауков.

– Ты раньше никогда о нем не говорила. Кто он? Как его зовут?

– Он… – начала было сестра.

– Прошу прощения, – через приоткрытую дверь в студию протиснулся Стивен. Запнулся и

в наступившей тишине недоуменно нахмурился при виде наших непроницаемых лиц. – В

чем дело?

– Querido (прим.пер. - исп. любимый, дорогой), – воскликнула София, бросаясь к нему.

После чего нагнула его голову и поцеловала.

Глава 15

Перевод – Мел Эванс

Редактирование – Nadin-Z

Оформление – Кристюша

Застигнутый врасплох поцелуем Софии, Стивен застыл. Я задержала дыхание, про себя

призывая его не отталкивать сестру. Его руки, зависшие было в воздухе словно

удерживаемые невидимыми нитями кукловода, медленно опустились ей на плечи.

«Сжалься над ней, Стивен, – отчаянно думала я. – Хотя бы сейчас!»

Но реакция Стивена с жалостью и рядом не стояла. Он крепко обнял Софию и принялся

целовать так, будто не собирался останавливаться. Словно она была опасным наркотиком, вызывающим зависимость, с которым надо обращаться осторожно, наслаждаться

маленькими порциями, дабы не умереть от смертельной передозировки. И острая жажда

этого ослепляющего, страстного поцелуя растеклась от парочки во все стороны, согрев

всю комнату.

Где-то позади меня раздался глухой стук – Тэнк выронил свой ноутбук. Он и остальные

сотрудники уставились на обнимавшуюся пару, в изумлении разинув рот.

Наклонившись за ноутбуком, Тэнк выдохнул:

– В целости. Упал на ковер. Даже не поцарапался.

– Да какая кому разница. – Ри-Энн не спускала ошарашенного взора со Стивена и Софии.

– Вы все можете быть свободны, – объявила я, указывая в сторону черного хода.

– Ой, я забыла вымыть кофемашину, – выпалила Вэл.

– Я тебе помогу, – вызвалась Ри-Энн.

– Все вон! – скомандовала я.

Нехотя все потянулись через кухню к выходу, постоянно оборачиваясь.

Внезапно Стивен прервал поцелуй и потряс головой, будто стараясь прояснить мысли. Его

взор перескочил с раскрасневшейся Софии на стоявшую в дверях пару:

– Что?..

– Приехала mamá, – поспешно выдохнула София. – Она привезла с собой Луиса, моего

бывшего парня.

Я стиснула руки в ожидании реакции Стивена. Тот знал достаточно о прошлом Софии,

чтобы понимать, насколько ужасна для сестры сложившаяся ситуация. И если он искал

возможность унизить Софию, даже более того – уничтожить ее, то вот он – идеальный

шанс!

– Произошло недоразумение, – продолжила София, отчаянно вглядываясь в глаза Стивена.

– Mamá решила, что есть шанс, что я снова вернусь к Луису, поэтому она уговорила его

приехать. А я только начала объяснять ей, что это невозможно, потому что, потому что...

– Потому что мы с тобой вместе, – продолжил Стивен, произнеся последнее слово с легкой

вопросительной интонацией.

София рьяно закивала.

– Я и раньше его видела, – обвинительно заявила Аламеда. – Он тут работает. И он тебе

даже не нравится!

Я не могла видеть лица Стивена, но голос его прозвучал тепло и насмешливо.

– Ну, это и не была любовь с первого взгляда, – признал он, прижимая к себе Софию. – Но

притяжение возникло с самого начала.

– И у меня тоже, – тотчас подтвердила София.

– Порою, когда чувства глубоки, – продолжил Стивен, – непросто разобраться, что с ними

делать. И я точно никогда не думал, что влюблюсь в

женщину вроде Софии.

София, нахмурившись, подняла на него взгляд:

– Это еще почему?

Глядя ей прямо в глаза, Стивен принялся играть с локоном ее волос:

– Давай-ка посмотрим. Ты невыносимая оптимистка и начинаешь украшать все к

Рождеству за три месяца до егонаступления, а еще клеишь блестки на все, что не успевает

от тебя спрятаться. – Его палец пробежался по раковине ее ушка и нежно прикоснулся к

лицу. – Тревожась о проекте, ты начинаешь потирать руки, будто злодей, задумавший что-

то коварное. Ты запросто лопаешь настолько острые перчики, что обычный человек

просто отрубился бы. А еще есть несколько слов, которые ты всегда произносишь

неправильно: лосось, пижамы. И каждый раз, когда ты слышишь звонок телефона, ты

уверена, что это твой, кроме тех случаев, когда трезвонит действительно твой мобильный.

На днях я видел, как ты паркуешься перед студией, и могу с уверенностью утверждать, что

ты вовсю горланила какую-то песню. – Стивен медленно улыбнулся. – В общем, надо

признать, что это очень уважительные причины, чтобы в кого-то влюбиться.

Сестра онемела.

Да и мы все тоже.

Стивен отвел взор от Софии и протянул руку Луису.

– Стивен Кавана, – сказал он. – Я не виню тебя, что ты ждешь возвращения Софии. Но она

определенно занята.

Луис не стал отвечать на рукопожатие, лишь с сердитым видом скрестил руки на груди.

– Вы не спрашивали моего благословения, – огрызнулась Аламеда. – И у Софии нет

кольца. Что это за помолвка без кольца?

Стивен перевел взгляд на Софию.

– Ты... ты ей уже рассказала про помолвку, – медленно произнес он.

София нервно дернула головой.

– Ну, формально, они только планируют организацию помолвки, – вклинилась я в

разговор. – Аламеда, Стивен как раз собирался сегодня обсудить это с вами. После ужина.

– Но он не может ужинать с нами, – заявила Аламеда. – Я же пригласила Луиса.

– А я первая пригласила Стивена, – отрезала София.

– Хватит! – прорычал Луис, пытаясь схватить Софию за руку. – Хочу поговорить с тобой, снаружи. Наедине.

Ошеломляюще быстро Стивен отбросил руку Луиса в сторону, тем самым блокировав его

движение.

– Отвали нахрен, – бросил он таким голосом, что у меня встали волосы на затылке. И это

Стивен, который гордился своим самообладанием!

– Стивен, – вмешалась София, стараясь сделать так, чтобы конфликт не вышел из-под

контроля. – Querido mío, все хорошо, я... Я сделаю, как он хочет, я могу с ним поговорить.

Стивен уперся в Луиса тяжелым взглядом:

– Она – моя!

Воздух сгустился от враждебности, струящейся от стоящих друг напротив друга мужчин.

Я очень пожалела, что отослала Тэнка домой. В прошлом он частенько разнимал драчунов, а сейчас ситуация могла обернуться чем-то страшным.

– Луис, – обеспокоенно промолвила Аламеда. – Может, тебе стоит вернуться в отель, а я

тут разберусь со своей дочерью?

– Никто не будет со мной разбираться! – вспыхнула София. – Я вам не щенок! Mamá, когда

же ты поймешь, что я сама могу принимать решения!

Губы Аламеды начали дрожать, а глаза наполнились слезами. Она бросилась рыться в

сумочке в поисках носового платка.

– Я ведь все делала для тебя! Вся моя жизнь только для тебя. Я просто пытаюсь уберечь

тебя от ошибок!

– Mamá, – раздраженно сказала София. – Мы с Луисом не подходим друг другу. – Аламеда

же рыдала так громко, что услышать дочь просто не могла. София повернулась к Луису: –

Мне жаль. Я желаю всего самого лучшего тебе и твоему сыну...

– Eres babosa (исп. змеюка – прим.пер.), – взорвался Луис. По тому, как София застыла, я

поняла, что это какое-то оскорбление. Он ткнул в Стивена: – Когда этот вон поймет,

насколько ты тупа и ленива, как лежишь в постели, словно бревно, он тут же тебя бросит.

И оставит тебя жирной и беременной его ублюдком, как твой отец – Аламеду.

– Луис! – воскликнула Аламеда, от потрясения даже перестав плакать.

Луис же продолжил резко:

– Однажды ты, София, на коленях приползешь ко мне, и я скажу, что именно этого ты

заслуживаешь за свое...

– И это все, что мы хотели услышать, – резко вмешалась я. Видя, что Стивен на грани, я

шагнула к двери и широко ее распахнула. – Если тебе нужно такси, буду рада вызвать

машину.

Не проронив больше ни слова, Луис выбежал из дома.

– Как же он доберется до отеля? – спросила Аламеда со слезами в голосе. – Мы ведь

приехали на моей машине.

– Сам разберется, – ответила я.

Аламеда промокнула глаза, вокруг которых образовались круги от туши как у панды.

– София, – проскулила она. – Ты так рассердила Луиса. Он сам не понимал, что говорит!

Удержавшись от язвительного замечания, я положила руку ей на плечо и повела вглубь

студии:

– Аламеда, за кухней есть туалетная комната, по коридору и налево. Возможно, вы бы

хотели поправить макияж.

Приглушенно вскрикнув, Аламеда бросилась в ванную.

Я обернулась и увидела Софию в объятии Стивена.

– ... прости, что впутала тебя в это дело, – печально произнесла она. – Это все, что я

смогла придумать.

– Не вздумай извиняться, – наклонив голову, Стивен впился в ее губы поцелуем, одной

рукой бережно поддерживая ее затылок. Я услышала, как София резко втянула в себя

воздух.

Изумленная, я прошла мимо них на кухню, будто ничего предосудительного не

происходит. Машинально принялась доставать чистые тарелки из посудомоечной

машины.

– Я помогу с ужином, – наконец услышала я слова Стивена. – Что у нас в меню?

София ошеломленно ответила:

– Не могу вспомнить.

И до конца вечера Стивен оставался воплощением идеального возлюбленного. Я не

видела, чтобы он так себя вел когда-либо раньше. Заботился. Развлекал. И я не могла

определить, что из этого настоящее, если вообще такое было. Он настоял, что поможет

Софии с готовкой, и вскоре мы с Аламедой сидели за барной стойкой и наблюдали за

ними.

Стивен и София бесчисленные часы проработали вместе, но раньше всегда казалось,

словно им немного неловко. Но только не сегодня. Они будто заново открыли значение

слова «вместе». Будто нашли правильный подход друг к другу и теперь смягчались.

Поработав в семейном ресторане, София стала искусным поваром. Этим вечером она

готовила курицу в шоколадном соусе (1) – любимое блюдо Аламеды. В качестве закуски

София подала тарелку с домашними кукурузными чипсами, тонкими и хрустящими, а к

ним взбитую в легчайшее пюре сальсу, от остроты которой покалывало язык.

Пока Стивен смешивал маргариту, я отправилась за Коко и принесла ее познакомиться с

Аламедой. Хотя у нас с матерью Софии не было ничего общего, но мы наконец нашли, на

какой почве можем подружиться. Аламеда и все остальные ее сестры, тетушки Софии,

обожала чихуахуа. Положив Коко на колени, она ворковала над ней по-испански,

восхищалась ее розовым кожаным ремешком, усыпанным стразами. Признав во мне

неравнодушного слушателя по всем касающимся чихуахуа вопросам, Аламеда принялась

делиться советами по корму и стрижке.

Стивен выставил салат из свежеобжаренной кукурузы, покрошенной брынзы и

порубленной кинзы с терпким сливочным соусом из лайма.

– Ну как, все правильно? – спросил он Софию.

Она улыбнулась и что-то мимоходом ответила, направляясь к холодильнику.

– Что? – переспросил он.

София вытащила контейнер с замаринованной в кофе курицей.

– Я сказала, может, стоит добавить немного соуса?

– Это я понял. Я спрашивал об испанской части. Это что значит?

– Хм, – вспыхнув, София поставила тяжелую железную сковородку на плиту. – Ничего,

так, просто выражение.

Стивен поставил руки на стойку, поймав ее в ловушку. Прижавшись к ней щекой,

прошептал:

– Нельзя как-то меня назвать, а потом отказаться объяснить значение.

София покраснела еще сильнее:

– Ну, это не имя, а так... теряющее смысл при переводе.

Стивен не уступал:

– Все равно скажи мне.

– Media naranja.

– И что это значит?

– Половинка апельсина, – произнесла Аламеда. На ее лбу появилась морщинка, когда она

потянулась к своему бокалу с маргаритой. – Мы так говорим про «лучшую половину».

Родственную душу.

Появившееся на лице Стивена выражение было сложно определить. Но прежде чем

отступить в сторону, он наклонился поцеловать Софию в щеку. София же, не глядя и

бездумно, принялась помешивать содержимое ближайшей к ней кастрюли.

Если у Аламеды и оставались какие-то сомнения по поводу подлинности их отношений, я

уверена, теперь они полностью развеялись. Стивен и София как пара выглядели

невероятно убедительно. Что, в свою очередь, начинало беспокоить уже меня. В

преддверии свадьбы Уорнеров совсем некстати страстные взаимоотношения и все

сопутствующие им бури и волнения.

Но оставалась также вероятность и того, что завтра Стивен вернется к своему

стандартному поведению. Как бы хорошо я ни знала Стивена, я все равно не смогла бы

сказать, что творится сейчас в его голове. А вдруг он сделает вид, что ничего не было?

Уверена, сейчас София тоже ломает голову над этим вопросом.

Курочка оказалась настоящим кулинарным шедевром – в густом темном соусе из

несладкого оахаканского шоколада со специями и с насыщенной остротой перцев

гаджилло (2). Стивен изо всех сил старался быть очаровательным, с готовностью отвечая

на вопросы Аламеды о живущих в Колорадо родителях. Оказалось, его мама работает

флористом, а отец – вышедший на пенсию учитель, и они женаты вот уже тридцать лет.

Под допросом Аламеды Стивен признал, что не собирается всегда заниматься

организацией мероприятий и думает о руководстве проектами покрупнее в каком-нибудь

холдинге или о переходе в сферу общественных отношений. При этом ему пока еще есть

чему учиться в нашей студии.

– Вот только мне катастрофически недоплачивают! – невозмутимо добавил он, а мы с

Софией прыснули со смеху.

– А как же твоя последняя премия? – притворно возмутилась я. – А улучшенная

страховка?

– Соцпакет бы расширить, – предложил Стивен. – Может, ввести групповые занятия

йогой? – И, удобно устраиваясь, он положил руку на спинку стула Софии.

Чтобы заставить его замолчать, София поднесла к его рту сложенную тортилью, которую

он услужливо откусил.

Наблюдающая за ними Аламеда натянуто улыбнулась. Думаю, Стивен ей никогда не

придется по нраву. Должно быть, он напоминает ей Эли. Хотя Стивен внешне совсем не

походил на отца, он все равно был высоким и светловолосым и обладал схожей красотой

белого мужчины-протестанта. Я могла бы заверить Аламеду, что Стивен совсем другого

поля ягодка, но это бы ничего не изменило. Аламеда была настроена не принимать любого

выбранного Софией мужчину.

На десерт у нас оказался открытый пирог с ягодами и маленькие чашки крепкого кофе с

корицей. И вот, наконец, Аламеда объявила, что пришло время откланяться. Прощание

вышло неуклюжим, ведь многое осталось невысказанным. Аламеда не извинилась за

привезенного в Хьюстон Луиса, а София про себя продолжала кипеть из-за такого

поведения матери. Аламеда вела себя со Стивеном на грани приличий, он же, в свою

очередь, был безупречно вежлив.

– Миссис Кантера, могу ли я проводить вас к машине? – спросил он.

– Нет. Хочу, чтобы Эйвери прошлась со мной.

– С удовольствием, – ответила я, моля про себя: «Все что угодно, все, лишь бы ты отсюда

уехала».

Мы вышли на улицу к парковке перед студией. Я встала рядом с машиной Аламеды, пока

та забиралась на водительское сиденье. Тяжело вздохнув, она медлила закрыть дверь.

– Что он за мужчина? – спросила она, не глядя на меня.

Я со всей серьезностью ответила:

– Хороший человек. Стивен не бежит, если наступают тяжелые времена. В

непредвиденных ситуациях он всегда хладнокровен. Умеет водить все на свете, делает

искусственное дыхание и прокладывает водопроводные трубы. Он без жалоб способен

работать по восемнадцать часов в сутки, а если необходимо, то и дольше. И, Аламеда, я

могу вам гарантировать – он совсем не похож на моего отца.

Невеселая улыбка тенью легла на ее лицо.

– Они все как твой отец, Эйвери.

– Тогда почему вы так настойчиво пытаетесь свести Софию и Луиса? – озадаченно

спросила я.

– Потому что Луис хотя бы привезет Софию поближе к ее семье, – ответила Аламеда. – К

ее настоящей семье.

Взбешенная, я постаралась ответить спокойно:

– Знаете, Аламеда, у вас есть дурная привычка критиковать каждый поступок своей

дочери, и я не уверена, что это поможет вам достичь задуманного. Может, вы ждете, что

это побудит Софию стремиться жить рядом с вами, но это не сработает. Вам стоит выбрать

иную линию поведения.

Одарив меня яростным взглядом, Аламеда захлопнула дверь машины и завела двигатель.

Когда она выехала с парковки, я направилась в студию, где София как раз закрывала

посудомоечную машину, а Стивен вытирал кувшин блендера. Оба молчали. Интересно,

было ли хоть что-нибудь сказано, пока я провожала Аламеду? И если да, то что?

Я подхватила Коко на руки и повернула ее к себе мордой:

– Ты сегодня очень хорошо себя вела. Настоящая молодчина! – Коко потянулась, чтобы

лизнуть меня. – Только не в губы! Знаю я, где бывает твой язычок.

Стивен взял свои ключи со стойки.

– Пора выкатываться отсюда, – заявил он. – И после такого ужина я говорю буквально.

– Ты спас сегодняшний вечер, – улыбнулась я ему. – Спасибо, Стивен.

– Да, спасибо тебе, – приглушенно поддержала София, и лицо ее сразу лишилось всей

своей оживленности.

Стивен ответил нарочито ровно:

– Не за что.

Я задумалась, как бы найти наилучший выход из этой ситуации.

– Хочешь, я...

– Нет, – быстро ответил Стивен. – Мне пора. Увидимся завтра.

– Счастливо, – ответили мы с Софией в унисон.

Мы занялись домашними делами, пока Стивен собирался. Я взяла бумажные полотенца и

вытерла уже чистую столешницу, София изнутри обрызгала раковину, которая и так была

уже вымыта. Как только за Стивеном закрылась дверь, мы тут же затараторили.

– Что он сказал? – спросила я.

– Ничего особого. Спросил, хочу ли я сохранить остатки сальсы и где у нас лежат

пакетики. – София закрыла лицо ладонями. – Ненавижу его.

Я была поражена, услышав вырвавшийся у нее всхлип.

– Но, – сказала я недоуменно, – он был таким милым с тобой сегодня.

– Вот именно! – всхлипнув, зло бросила София. – Словно диснеевский принц. А я

позволила себе притвориться, будто все происходит на самом деле, и это было так во-

восхитительно! Но все закончилось, и завтра он превратится в т-тыкву!!!

– Принцы не превращаются в тыквы.

– Тогда я превращусь в тыкву!

Я потянулась за бумажными полотенцами и оторвала одно от рулона.

– Нет, и ты тоже не станешь тыквой. Это карета превращается в тыкву. А для тебя все

закончится прогулкой в одной туфле и целым букетом травмированных грызунов.

Сквозь пальцы София прыснула со смеху. Она взяла у меня полотенце и, промокнув им

мокрые глаза, произнесла:

– Он ведь действительно так думает. Беспокоится обо мне. Я знаю это.

– Все это поняли, София. Вот почему Луис взбесился и так быстро убежал.

– Но это совсем не значит, что Стивен хочет отношений.

– Может, ты и сама их не хочешь, – сухо заметила я. – Порою вступить с любимым

человеком в отношения – это худшее, что можно с ним сделать.

– Только ребенок Эли Кросслина мог такое выдать, – раздался ее голос из-под полотенца.

– Однако это, скорее всего, правда.

Над намокшим белым комком полотенца сверкнули разгневанные глаза.

– Эйвери, – неистово заявила она. – Отец лгал. Всегда. Не сдержал ни одного обещания.

Не дал ни одного дельного совета. Он – худшая половина каждой из нас. Так почему

именно эта половина всегда выигрывает? – В слезах она вскочила и помчалась в свою

комнату.

(1) На самом деле в шоколадном соусе традиционное мексиканское блюдо, достаточно

острое. Рецепт есть в интернете.

(2) Перцы гаджилло (guajillo) чили - умеренно жгучие перцы. Гладкие, блестящие,

красновато-коричневые. Они имеют жесткую кожу, поэтому их нужно готовить дольше,

чем другие чили.

Глава 16

Перевод – Мел Эванс

Редактирование – Aruanna Adams, Sig ra Elena

Оформление – Кристюша

Я страшно обрадовалась, а София – еще больше, когда Бетани Уорнер одобрила

предложение организовать свадьбу в стиле «века джаза» на территории фильтровальной

станции. Убедить Холлис удалось не сразу – она волновалась, что элементы оформления в

духе арт-деко будут смотреться скучновато. Но когда София показала свои наброски и

примеры роскошных деталей интерьера, включая композиции из свежих цветов,

украшенных нитками жемчуга и сверкающими хрустальными каплями, Холлис

вдохновилась идей.

– И все-таки я всегда представляла Бетани в традиционном свадебном платье, –

беспокоилась Холлис, – а не в чем-то ультрамодном!

Бетани нахмурилась.

– Мам, мы же говорим о двадцатых годах прошлого века. Как там может быть что-то

ультрамодное?

– Я не хочу, чтобы ты выхаживала в наряде, похожем на маскарадный костюм, –

настаивала Холлис.

Тут, выхватив у Софии блокнот для набросков и устраиваясь между дамами Уорнер, в

разговор вмешалась я.

– Понимаю. Нам нужно что-то классическое, но без V-образного выреза. Не думаю, что

вам, Бетани, подойдет и платье с заниженной талией. Скорее что-то вроде вот этого... –

Взяв в руки карандаш, я набросала силуэт облегающего платья с высокой талией. В

творческом порыве добавила юбку с разрезом спереди и ниспадающими складками

легкого шелка и тюли. – Большую часть лифа разошьем длинным бисером и блестками. –

Я добавила легкий геометрический узор. – Вместо вуали – повязка на голове, сделанная из

двух лент, расшитых хрусталем и жемчугом. Хотя... это будет выглядеть излишне

театрально...

– То, что надо! – восторженно воскликнула Бетани, тыкая пальцем прямо в набросок. –

Именно то, что я хочу. Мне нравится!

– Платье прекрасно, – признала Холлис, одобрительно посмотрев на меня. – Эйвери, вы

вот так, сходу, его придумали? Вы очень талантливы.

Я улыбнулась ей:

– Уверена, мы сможем сшить что-то похожее на это.

– Нет, не похожее, – перебила меня Бетани. – Я хочу именно такое.

– Да, Эйвери, вы сделаете эскиз, – сказала Холлис.

Я в замешательстве помотала головой:

– Я не делала их уже несколько лет. И все мои старые контакты остались в Нью-Йорке.

– Значит, найдите с кем работать в Нью-Йорке, – заявила мне Холлис. – Арендуем самолет, чтобы летать на примерки.

Наконец встреча закончилась, Уорнеры уехали, и София воскликнула:

– Поверить не могу: им понравилился «век джаза» как идея для свадьбы! Я думала –

пятьдесят на пятьдесят, что они выберут что-нибудь в стиле кантри.

– Я была полностью уверена, что Холлис склонится к самому стильному варианту. Она

хочет, чтобы про нее говорили как о продвинутой и модной.

– Главное, чтобы это не оскорбило старую гвардию, – заметила София.

Я усмехнулась и пошла достать Коко из переноски.

– Думаю, кое-кто из старой гвардии жил в «век джаза».

– А почему ты посадила Коко в переноску, пока у нас были Уорнеры?

– Некоторым людям не нравится, когда вокруг носится собака.

– А я подумала, что ты ее стесняешься.

– Не говори подобные вещи при ребенке! – возмутилась я.

– Эта собака мне не ребенок, – нехотя улыбнулась София.

– Давай, помоги мне накрасить ей когти.

Мы сели за стойку рядом, и я устроила Коко у себя на коленях.

– Кому-то из нас надо позвонить Стивену и рассказать, что Уорнерам понравилась идея

свадьбы в стиле Гэтсби, – заявила я, снимая колпачок с лака-карандаша для собачьих

когтей точно такого же розового оттенка, как и украшенный стразами ошейник.

– Давай ты, – произнесла София.

В данный момент отношения между Софией и Стивеном зашли в тупик. Последние

несколько дней Стивен был с ней необычайно мил, но не выказывал той нежности, как на

ужине с Аламедой. Когда я попыталась убедить Софию сказать ему хоть что-то, сестра

созналась, что все еще собирается с духом.

– София, ради всего святого, поговори с ним! Решайся!

Сестра крепко держала хрупкую лапку Коко.

– Почему ты сама не воспользуешься своим советом? Ты не говорила с Джо с того вашего

обеда.

– У меня другая ситуация.

– Чем же?

Я осторожно нанесла слой лака на коготки Коко.

– Хотя бы тем, что у Джо слишком много денег. И если буду на него претендовать, то меня

посчитают охотницей за состоянием.

– Неужели Джо сам так это воспринимает? – с сомнением спросила София.

– Неважно. Так будут думать все остальные.

Чихуахуа торжественно переводила взгляд с меня на сестру, пока мы разговаривали. Я

закрыла колпачком лак-карандаш и легонько подула на блестящие розовые коготки Коко.

– А что, если он решил выдержать паузу? Если вы оба столь упрямы, что никак не

сделаете следующий шаг?

– Ну, тогда я хотя бы сохраню свою гордость.

– Гордостью за мясо на рынке не расплатишься.

– Если ты надеешься, что я спрошу тебя о значении этой фразы, то напрасно.

– Кстати, вам бы пора спать вместе, – заметила София, – раз уж все и так считают вас

любовниками.

Я удивленно вытаращила глаза.

– Как такое могло прийти кому-то в голову?

– Вы же взяли вместе собаку.

– Нет, это не так! Это я взяла собаку! А Джо просто присутствовал при этом.

– Что как раз говорит о серьезных намерениях. Показывает, что вы оба думаете о

совместном будущем.

– Коко – это не собака для парочки, – запальчиво воскликнула я, но посмотрев на сестру, поняла, что та шутит. Закатив глаза, я успокоилась и осторожно опустила Коко на пол.

Когда я снова села, София задумчиво на меня посмотрела.

– Эйвери… Я успела о многом подумать с того вечера, как снова увидела Луиса. И знаешь, поняла, что привезти его сюда – одна из лучших задумок, что mamá когда-либо для меня

делала.

– Ну, если и так, – ответила я, – поверь, у нее все получилось совершенно случайно.

София слабо улыбнулась.

– Знаю. Но это помогло. Потому что встреча с Луисом по прошествии времени помогла

мне кое-что понять: оставаясь на месте, я давала Луису власть над собой. Будто он

удерживал меня в заложниках. Он – мое прошлое, и я не позволю ему влиять на мое

будущее. – В глазах сестры я увидела свое потрясенное отражение. София продолжила: –

Эйвери, мы с тобой слишком похожи: тонкокожие люди не должны принимать все так

близко к сердцу – нас слишком легко обидеть.

Мы посидели немного в тишине.

– Каждый раз, когда я думаю о том, чтобы двигаться вперед, – в конце концов произнесла

я, – мне так же страшно, как и при мысли о прыжке из самолета с парашютом. Ночью. На

поле кактусов. Не могу решиться.

– А если самолет горит? – предположила София. – Ты бы смогла из него выпрыгнуть?

Кривая усмешка исказила мое лицо.

– Хм, ну это определенно могло бы меня подтолкнуть.

– Тогда в следующий раз, когда будешь с Джо, постарайся уверить себя, что самолет в

огне. И прыжок – единственный возможный выход.

– На кактусовое поле?

– Всяко лучше горящего самолета, – рассудительно заметила сестра.

– Точно подмечено.

– Тогда собираешься ли ты позвонить Джо?

Я помедлила, удивляясь той вспышке тоски, которую почувствовала при этом вопросе. Два

дня, а я ужасно соскучилась по Джо. Не просто хочу его – нуждаюсь.

«Я обречена», – и вздохнула, смирившись.

– Нет, я не собираюсь ему звонить. Лучше устрою все так, чтобы он сам сюда пришел.

София весело посмотрела на меня.

– Прикинешься, будто тебя похитили или что-то вроде этого?

Я рассмеялась.

– Нет, так далеко я не зайду. – И, подумав пару мгновений, продолжила: – Но ты меня

натолкнула на одну идею…

В субботу днем я закрыла агентство и долго, с наслаждением лежала в ванной. После

оставила волосы спадать свободными локонами и чуть коснулась духами запястий и

ключиц. Натянула домашние штаны из шелка цвета лаванды и подходящий по тону топик

с кружевом, который открывал захватывающий вид на ложбинку. Я никогда бы не стала

носить такое в общественных местах.

– Я иду с девчонками в ночной загул, – раздался голос Софии, стоило мне спуститься

вниз.

– С кем это?

– Вэл и еще несколько подружек. – София искала что-то в своей сумочке. – Ужин, фильм, и, может, потом заскочим куда-нибудь на пару коктейлей. – Она взглянула на меня и

ухмыльнулась: – Могу переночевать у Вэл. Тебе понадобится пустой дом, когда Джо

увидит тебя в этом наряде.

– Или же он просто отругает меня за устроенный розыгрыш и после этого сразу уйдет.

– Не думаю. – София послала мне воздушный поцелуй. – Помни о самолете. – С этими

словами она ушла.

Обойдя дом, я почти везде погасила свет, зажгла несколько свечей в подсвечниках из

дутого стекла и налила бокал вина. Стоило мне устроиться на диване перед телевизором, как Коко вскарабкалась ко мне по маленькой приставной лесенке и уселась рядом.

Когда раздался звонок в дверь, мы успели уже посмотреть треть фильма.

Коко сбежала вниз и понеслась к парадной двери с коротким тявканьем. Я встала и пошла

следом, держа в руках бокал с вином. Меня потряхивало от волнения. Глубоко вздохнув, я

приоткрыла дверь и увидела Джо, облокотившегося на дверной косяк. Он был

умопомрачительно красив в темном костюме, белоснежной сорочке и галстуке.

– О, привет, – сказала я с легким удивлением в голосе, открывая дверь чуть шире. – А что

ты тут делаешь?

– Я сегодня планировал пофотографировать на благотворительном вечере. Но, выходя из

дома, обнаружил, что в моей сумке из-под камеры ничего нет. Кроме вот этого. – Джо

протянул листок бумаги, на котором требование о выкупе было оформлено вырезанными

из газет буквами. Записка гласила: «Позвони мне, или камера пострадает».

– Может, знаешь что-нибудь про это?

– Не исключено.

Взглянув в его темные глаза, я с облегчением поняла, что он не сердится. На самом деле, у

меня даже создалось впечатление, что ситуация его очень забавляет.

– Похоже, действовал кто-то из своих, – сказал Джо. – У Джека есть ключ от моей

квартиры, но он достаточно умен и вряд ли осмелился бы. Так что, должно быть, тебе

помогла Элла.

– Не собираюсь ни в чем сознаваться. – Я распахнула дверь: – Не желаешь ли зайти на

бокал вина?

Джо собирался что-то ответить, но тут его взгляд остановился на моей полуобнаженной

груди в вырезе топа и, казалось, приклеился.

– Вина? – повторила я.

Джо моргнул и с усилием поднял глаза на мое лицо. Прежде чем ответить, ему пришлось

пару раз откашляться.

– Да, пожалуйста.

Коко побежала обратно к дивану, а мы с Джо прошли на кухню.

– Ты кого-то ждала? – спросил он, заметив еще один бокал рядом с открытой бутылкой.

– Кто знает…

– И этот «кто» знает, что шансы на компанию достаточно высоки, особенно когда

пропадает камера «Никон» за три тысячи долларов.

– Фотоаппарат в безопасности. – Я налила немного охлажденного пино гриджо и

протянула Джо.

Он сделал глоток, хрустальная ножка поблескивала в его сильных пальцах.

Снова находиться рядом с ним, стоять на расстоянии вытянутой руки – все это наполняло

меня чувствами, граничащими с состоянием легкого опьянения. Для меня счастье столь же

неуловимо и недолговечно, как те воздушные шары, что Эли однажды принес Софии. Но

сейчас, казалось, оно оплело меня полностью, прошивая тело насквозь, насыщая кровь.

– Надеюсь, из-за меня ты не опоздаешь на свое мероприятие, – сказала я.

– Оно отменилось.

– Когда?

Улыбка скользнула по его губам.

– Минуты полторы назад…

Джо отставил бокал, стянул с себя пиджак и накинул его на спинку барного стула. Следом

расстегнул пуговки на манжетах рубашки и закатал рукава, открывая моему взору

покрытые черными волосками предплечья. Возбуждение затрепетало у меня в животе,

когда он принялся стягивать галстук.

Расстегнув верхнюю пуговицу, Джо снова взял бокал и посмотрел мне прямо в глаза.

– Я не звонил, потому что хотел дать тебе время подумать.

Я постаралась, чтобы мой голос звучал оскорбленно:

– Знаешь, есть разница между тем, чтобы дать время подумать и игнорировать кого-либо.

– Дорогая, я тебя не игнорировал, я просто старался не вести себя как преследователь.

– Тогда почему ты не поцеловал меня после нашего последнего обеда?

Морщинки в уголках его глаз стали глубже.

– Потому что знал: стоит начать – остановиться уже не смогу. Возможно, ты заметила, что

когда я с тобой, у меня проблемы с тормозами. – Он встал и взялся за стул с обеих сторон, фактически поймав меня в ловушку. – Ну а сейчас, когда ты взяла мою камеру в

заложники… О каком выкупе пойдет речь?

Я постаралась немного успокоиться, прежде чем ответила:

– Думаю, нам стоит продолжить переговоры наверху. В моей спальне.

Джо некоторое время пристально разглядывал меня, а потом покачал головой.

– Эйвери… когда это произойдет, я захочу такого, что тебе будет сложно мне дать, что

будет отличаться от нашего первого раза. И я не могу рисковать – вдруг ты еще не готова?

Я положила руки на его предплечья, напряженные от сдерживаемой силы, и призналась:

– Я скучала по тебе. Мне не хватало разговоров по ночам, впечатлений о том, как прошел

твой день и мой. Я даже во сне тебя вижу. Раз ты и так постоянно занимаешь место в моей

голове, почему бы нам тогда и не спать вместе?

Джо замер, не сводя взгляда с моего покрасневшего лица. Теперь он знал, как непросто

было мне рассказывать о том, что чувствую.

– Не знаю, готова ли к этому, – продолжила я, – но знаю, что доверяю тебе. И еще знаю, что хочу завтра утром проснуться вместе с мужчиной в моей постели. Точнее, с тобой.

Поэтому, если ты…

Не дав мне закончить, Джо наклонился и поцеловал меня. Я крепко сжала пальцы на его

руках в попытке сохранить равновесие и судорожно вздохнула. И еще раз. Мои легкие

боролись за глоток воздуха посреди шторма сердцебиения. Поцелуй становился более

крепким и жадным. Джо губами приоткрыл мой рот, не прерывая поцелуя, потянул меня

со стула и прижал к стойке, словно хотел зафиксировать на месте, обездвижить. И эта

вспышка мужского напора дико возбуждала.

– Джо, – выдохнула я, когда его губы скользнули мне на шею. – Я… У меня наверху

большая кровать, застеленная… итальянским льном и простеганным вручную шелковым

покрывалом, и подушки с пером и пухом…

Джо взглянул на меня, в его глазах танцевали искорки смеха.

– Милая, тебе не надо соблазнять меня постелью.

Он замер, услышав сигнал телефона, донесшийся из сброшенного пиджака.

– Прости, – сказал Джо, потянувшись к одежде. – Этот сигнал у меня стоит только на

семью. – Он принялся искать по карманам.

– Конечно.

Джо вытащил телефон и взглянул на текст сообщения.

– Боже! – Его лицо изменилось.

Случилось что-то плохое.

– Хейвен в больнице, – сказал он. – Мне нужно ехать.

– Я с тобой, – тотчас ответила я.

Джо потряс головой.

– Ты не обязана…

– Подожди две минуты, – бросила я, бегом поднимаясь по лестнице. – Я только натяну

рубашку и какие-нибудь джинсы. Не уезжай без меня!

Глава 17

Перевод – Annett

Редактирование – Нюрочек

Оформление – Кристюша

По пути в больницу мне пришло в голову, что, возможно, я была слишком напористой в

своем желании поехать с Джо. Что бы ни случилось с Хейвен, это семейное дело, и

Тревисам может не понравиться присутствие постороннего. С другой стороны, хотелось

хоть как-то помочь. И – что более важно – я хотела поддержать Джо. Узнав, сколь тесны

узы в их семье, я понимала: случись что-то с сестрой, это его раздавит.

− Они написали, что с Хейвен? – спросила я.

Джо молча протянул мне телефон.

− Преэклампсия, − прочитала я.

− Даже не слышал о такой.

− Я слышала, но не уверена точно, что это. – Я быстро нашла веб-страницу о

преэклампсии. – Это гипертоническая болезнь. Симптомы – высокое артериальное

давление, большая задержка жидкости в организме и концентрация токсинов в почках и

печени.

− Насколько это опасно?

Я поколебалась.

− Может быть очень опасно.

Джо стиснул руль.

− Опасно для жизни?

− «Гарнер» − больница мирового уровня. Уверена, с Хейвен все будет в порядке.

Зазвонил телефон, и я посмотрела на номер.

− Это Элла. Ответишь?

− Поговори ты, я же веду.

Я приняла вызов.

− Элла? Привет, это Эйвери.

− Мы в комнате ожидания неонатального (1) реанимационного отделения. Вы с Джо

едете? – в ее негромком голосе чувствовалось напряжение.

− Да, мы почти на месте. Что случилось?

− Утром Хейвен проснулась с головной болью и тошнотой, но, Господи, для нее это

обычное дело. Так как поесть ей не удалось, она снова легла. А когда встала после обеда, начались проблемы с дыханием. Харди привез ее в больницу, врачи проверили жизненные

показатели и взяли анализы. Артериальное давление зашкаливает, уровень белка в три

раза выше нормы, и она словно немного не в себе. Харди страшно перепугался. Но есть и

хорошая новость – сердцебиение ребенка в норме.

− Сколько ей еще носить до полного срока?

− Вроде четыре недели. Но малышка будет в порядке, даже если родится так рано.

− Подожди. Ты хочешь сказать, что Хейвен рожает?!

− Врачи собираются делать кесарево. Ладно, мне пора. Гейдж с Либерти здесь, они захотят

узнать новости. – Элла отключилась.

− Будет кесарево, − сказала я Джо.

Он тихо выругался.

Я вернулась к просматриваемой на телефоне веб-странице.

− Преэклампсия обычно проходит в течение двух суток после извлечения ребенка, −

прочитала я. – Они дадут Хейвен лекарство от гипертонии. Ребенок родится

недоношенным, но малышка уже вполне сформировалась, так что ни проблем, ни

последствий быть не должно. Все будет хорошо.

Джо кивнул, но я явно его не успокоила.

В комнате ожидания в неонатальном реанимационном отделении стояли ряды голубых

мягких стульев, маленькие столики и диван. Резкий верхний свет придавал всем

предметам мертвенную бледность. Приветствуя нас с Джо, Тревисы выглядели

напряженными и подавленными, что не удивительно. Однако Джек смог явить толику

своего обычного юмора.

− Привет, Эйвери, − сказал он, приобняв меня, и добавил, изображая удивление: − Все еще

ошиваешься с Джо?

− Я настояла на приезде сюда, − сказала я. − Надеюсь, не помешаю. Я подумала…

− Вовсе нет, − перебила Либерти. Ее зеленые глаза потеплели.

− Мы рады, что ты здесь, − добавил Гейдж. Он перевел взгляд с меня на Джо: – Пока

никаких новостей о Хейвен.

− Как Харди? – спросил Джо.

− Держится, − ответил Джек. – Но если ей станет хуже, спокойно он это не воспримет.

− Как и мы, − сказал Джо, и все замолчали.

Передвинув несколько стульев, Тревисы сели. Мы с Джо расположились на диване.

− Уверена, что хочешь остаться? – вполголоса спросил он меня. – Могу отправить тебя

домой в частном автомобиле больницы. Здесь не скоро все закончится.

− Ты хочешь, чтобы я уехала? Для семьи лучше отсутствие посторонних? Скажи прямо,

потому что я…

− Ты не посторонняя. Но ты не обязана мучиться в больничной комнате ожидания только

потому, что я здесь.

− Я не мучаюсь. И я хочу остаться, если ты не возражаешь. – Я поджала ноги и

прислонилась к нему.

− Хочу, чтобы ты осталась. – Джо притянул меня ближе.

− Что ты имел в виду под частным автомобилем больницы? Это какая-то новая услуга?

− Не совсем. У больницы есть нечто вроде вип-программы для благотворителей. В

прошлом наша семья сделала несколько пожертвований, и отец упомянул их в завещании.

Теперь, когда кто-то из нас приезжает в больницу, предполагается, что мы будем

дожидаться в комнате для почетных гостей, которая находится в дальнем крыле больницы.

Там с нами носятся как с писаными торбами. Мы все решили по возможности избегать

вип-приема. – Он помолчал. – Но если бы ты захотела поехать домой в лимузине, я бы

нарушил этот уговор.

− Если сам не хочешь быть важной персоной, то и меня не пытайся в такую превратить.

Джо улыбнулся и поцеловал меня в висок.

− Когда-нибудь, − прошептал он, − я приглашу тебя на прекрасное обычное свидание.

Никакой драмы. Поужинаем в ресторане как цивилизованные люди.

Спустя несколько томительных минут, проведенных в тишине, Джек спросил, есть ли

желающие выпить кофе. Все отрицательно покачали головами. Он вышел, но быстро

вернулся с дымящимся стаканчиком.

Элла обеспокоенно нахмурилась.

− Джек, опасно пить кипяток из таких стаканчиков. В кофе попадаютвредные вещества.

Джек ответил насмешливым взглядом.

− Я пил горячий кофе из стаканчиков почти всю свою жизнь.

− Оно и видно, − сказал Джо.

Несмотря на брошенный Джеком грозный взгляд, он, усаживаясь возле Эллы, едва

заметно улыбался. Сев, он протянул ей пачку печенья в полиэтиленовой упаковке.

− Ты взял его в торговом автомате? – подозрительно спросила она.

− Не смог удержаться.

− А что не так с торговыми автоматами? – поинтересовалась я.

− Это не еда, а отрава в чистом виде, − объяснила Элла. – Да и сами автоматы смертельны.

Они в год убивают больше людей, чем акулы.

− Как торговый автомат может кого-то убить? – удивилась Либерти.

− Упасть сверху и раздавить, − совершенно серьезно ответила Элла. – Такое случается.

− Нет такого автомата, который одержит верх над Тревисом, − заверил её Джек. – Мы

слишком упрямые.

− Это точно, − согласилась Элла. Взяв исподтишка из открытой пачки печенье, она

принялась его грызть.

Улыбнувшись, я положила голову на плечо Джо, и он начал перебирать мои локоны.

Вдруг успокаивающее движение руки прекратилось, плечо под моей щекой напряглось.

Приподняв голову, я проследила за его взглядом.

В комнату ожидания, никого, казалось, не узнавая и не замечая, вошел Харди. Лицо его

осунулось и побледнело, глаза горели неестественным светом. Ни на что не обращая

внимания, он прошел в дальний угол, сел и сгорбился, словно получил удар под дых.

− Харди, − тихо позвал кто-то.

Он вздрогнул и слегка покачал головой.

Следом вошел доктор. К нему подошел Гейдж и несколько минут разговаривал.

Когда старший Тревис вернулся к семье, по лицу его ничего нельзя было понять. Все

склонились, ловя каждое слово.

− Возникло осложнение под названием «ХЕЛЛП-синдром» (2). Если говорить в общем, то

разрушаются красные кровяные тельца. У Хейвен развивается печеночная

недостаточность, и может случиться апоплексия мозга. – Он сделал паузу, тяжело сглотнул

и встретился взглядом с Либерти. – Вначале нужно извлечь ребенка, − монотонно

продолжил он. – Затем ей дадут стероиды, плазму и, вероятно, сделают переливание

крови. Какие-либо новости появятся только через час. Нам остается лишь сидеть и ждать.

− Дерьмо, − тихо выругался Джо. Он посмотрел в дальний угол комнаты, где, свесив

голову, сидел Харди. – Кто-то должен составить ему компанию. Я…

− Я пойду, если ты не против, − пробормотал Гейдж.

− Действуй.

И Гейдж направился к одинокой фигуре в углу.

Я удивилась, что он вызвался составить Харди компанию, ведь Джо рассказывал мне, что

между этими двумя нет особой любви. Джо не вдавался в подробности, но упомянул, что

Харди доставил определенные проблемы Гейджу и Либерти. По-видимому, Харди

связывала с Либерти какая-то история. Кажется, они знали друг друга с детства и даже

какое-то время в юности были возлюбленными.

− А как вышло, что в итоге Харди женился на Хейвен? – спросила я.

− Не вполне уверен, как или когда это началось, − ответил Джо. – Но когда они сошлись, их отношения… ну, они напоминали мчащийся поезд. Со временем мы поняли, что Харди

любит Хейвен, что, конечно, главное. Но до сих пор Гейдж и Харди держат дистанцию, за

исключением случаев, когда семья собирается вместе.

Я украдкой взглянула в тот угол, где Гейдж, сидя рядом с Харди, по-братски грубовато

похлопывал того по плечу. Харди этого, казалось, даже не замечал. Он оказался в личном

аду, куда никому другому было не добраться. Спустя пару минут плечи Харди поднялись и

опустились от тяжкого вздоха. Гейдж что-то спросил, но тот лишь покачал головой в

ответ.

Весь следующий час Гейдж сидел около Харди, время от времени что-то негромко говоря, но главным образом предлагая молчаливую поддержку. Больше к ним никто не подходил,

понимая, что переживания Харди слишком сильны, и присутствие одного человека –

максимум того, что он может вынести.

Не совсем понимая, почему именно Гейдж стал этим человеком, я послала Джо

вопросительный взгляд.

− Хейвен всегда была любимицей Гейджа, − наклонившись, прошептал он. – Харди знает, если что-то случится с Хейвен, это раздавит Гейджа почти так же сильно, как и его самого.

А кроме того они – семья.

В эту секунду в комнату вошла молоденькая медсестра.

− Мистер Кейтс?

Харди вскочил на ноги, и лицо его искажала такая сильная душевная боль, что я была

уверена – никто из нас не забудет его выражение. Медсестра поспешила к нему с

телефоном в руках.

− Я сделала фото вашей дочери, − затараторила она. – До того, как они поместили ее в

кувез (3). Посмотрите, как она прелестна. Весит один килограмм восемьсот грамм, рост

сорок три сантиметра.

Все Тревисы столпились вокруг девушки, радуясь и вздыхая от облегчения.

Харди же, взглянув на изображение, спросил хрипло:

− А моя жена?

− Операция прошла без серьезных осложнений. Миссис Кейтс отходит от наркоза, и это

займет какое-то время. Доктор подойдет через минуту и расскажет…

− Я хочу ее видеть, − бесцеремонно перебил Харди.

Прежде чем растерявшаяся медсестра нашлась с ответом, вмешался Гейдж:

− Харди, я поговорю с доктором, пока ты будешь у Хейвен.

Харди кивнул и заспешил из комнаты ожидания.

− Вообще-то ему не следует, − заволновалась медсестра. – Я лучше пойду с ним. Если

хотите взглянуть на ребенка, она в специальном детском отделении.

Джо, Элла, Джек и я направились в детское отделение, а Гейдж с Либерти остались

поговорить с доктором.

− Бедный Харди, − пробормотала Элла, пока мы шли по коридору. – Перепугался до

смерти.

− Я больше переживаю за Хейвен, − сказал Джо. – Не знаю, через что ей довелось пройти, да и не желаю знать. Но понимаю, что она выдержала чертовски трудную битву.

Мы вошли в детское отделение, где новорожденная лежала в кувезе. Она была подключена

к кислородной трубке и мониторам, а животик окутывала светящаяся синяя подушечка.

− Что это? – почти беззвучно спросила я.

− «Билибланкет», − ответила Элла. − У Мии была такая же, когда она родилась.

Фототерапия для лечения желтухи.

Малышка моргнула и, кажется, погрузилась в сон. Ее рот, похожий на бутон розы,

приоткрылся и снова закрылся. Головку покрывали чудесные темные волосики.

− Сложно сказать, на кого она похожа, − заметил Джек.

− Она станет красавицей, − сказала Элла. − Как иначе, с такими-то родителями.

− Я бы не назвал Харди красивым, − сказал Джек.

− Попробовал бы, − вставил Джо. – Он бы тебе точно врезал.

Джек усмехнулся и спросил у Эллы:

− Хейвен говорила, как назовет ребенка?

− Пока нет.

Мы вернулись в комнату ожидания, где Гейдж с Либерти как раз закончили разговор с

доктором.

− Прогнозы осторожно оптимистичны, − сообщил Гейдж. – Лечение ХЕЛЛП-синдрома

займет три-четыре дня. Они уже сделали переливание крови и, вероятно, сделают еще

одно, чтобы восстановить количество тромбоцитов. Они также планируют перевести ее на

кортикостероидную терапию и пристально наблюдать. – Он встревожено покачал головой.

– Ей капают магнезию, чтобы избежать судорог. Очевидно, всё далеко не просто.

Либерти потерла лицо и вздохнула.

− Почему в больнице нет бара? В этом месте спиртное просто необходимо.

Гейдж обнял жену и притянул к груди.

− Тебе нужно домой, проверить детей. Что, если Джек с Эллой отвезут тебя, а я задержусь

здесь на какое-то время? Останусь, поговорю с Харди.

− Договорились, − отозвалась Либерти откуда-то в районе его плеча.

− Я тебе еще нужен? – спросил Джо.

Гейдж улыбнулся и покачал головой.

− Думаю, мы справимся. Вы с Эйвери поезжайте, отдохните. Вы это заслужили.

(1) Неонатальный - начальный период развития с момента рождения по 28 полных суток

жизни после рождения.

(2) «ХЕЛЛП-синдром» (HELLP-синдром) − редкое опасное осложнение в акушерстве, возникающее, как правило, в III триместре беременности, чаще на сроке 35 или более

недель. Характеризуется быстрым нарастанием симптомов (тошнота и рвота, боли в

эпигастральной области и в области правого подреберья, отёки, головная боль,

гиперрефлексия и др.). Название пошло от первых букв трёх основных характеристик

синдрома: гемолиз (Hemolysis), повышение активности ферментов печени (Elevated Liver enzymes) и тромбоцитопения (Lоw Platelet соunt).

(3) Кувез - приспособление с автоматической подачей кислорода и с поддержанием

оптимальной температуры, в который помещают недоношенного или заболевшего

новорожденного.

Глава 18

Перевод – KattyK

Редактирование – Нюрочек

Оформление – Кристюша

Утром я проснулась, смутно сознавая, что не одна. С трудом пробудившись, я вспомнила

события прошлой ночи… как вернулась из больницы домой вместе с Джо… пригласила

его остаться. Мы оба сильно устали. Несколько часов, проведенных на неудобных стульях

в приемном покое, вымотали нас как физически, так и эмоционально. Я переоделась в

ночную рубашку и вместе с Джо забралась в постель. Было так чудесно ощущать

прикосновение его большого теплого тела! Через несколько секунд я провалилась в сон.

Сейчас Джо лежал позади меня, одну руку просунув мне под голову, а ноги вытянув под

моими. Не шевелясь, я слушала его ровное дыхание. Интересно, проснулся ли он? Я

осторожно погладила пальчиками на ногах его ступню. Джо не спеша прижался губами к

моей шее, найдя такое чувствительное местечко, что меня тотчас наполнило теплом.

– В моей постели мужчина, – заметила я, поглаживая его волосатую мускулистую ногу и

гладкое твердое бедро. Джо осторожно сжал мое запястье и потянул вниз, пока я не

ощутила твердую плоть и шелковистую кожу. Прерывисто вздохнув, я округлила глаза. –

Джо… еще слишком рано.

Он же скользнул рукой к моей груди, погладил ее через тонкую ночную рубашку, нежно

сжал сосок, который тотчас затвердел.

Я снова запротестовала, сознавая, что противоречу сама себе:

– Мне не очень нравится заниматься сексом по утрам.

Однако Джо, продолжая целовать мне шею, задрал подол сорочки выше колен.

В смятении я нервно хихикнула и поползла к краю постели.

Стремительно потянувшись, Джо прижал меня к кровати. Он обхватил мои бедра своими,

намеренно немного придавив возбужденным телом. Джо играл и забавлялся, но от его

решительного поведения и уверенности в себе у меня перехватывало дыхание.

– Ну дай мне хотя бы сначала душ принять, – жалобно попросила я.

– Я хочу тебя такой.

Я заерзала.

– Давай потом, пожалуйста.

Опустив голову, Джо прошептал:

– Тут я главный, а не ты.

Я застыла. По какой-то причине именно от этих слов, именно сейчас, когда я лежала под

Джо, меня пробрало до глубины души. Он жарко зашептал:

– Ты принадлежишь мне, и я овладею тобой здесь и сейчас.

Мне не хватало воздуха, и никогда прежде меня так не переполняло возбуждение.

Джо передвинулся, скользнул рукой под рубашку и принялся исследовать местечко между

бедер. Поглаживая влажные складочки, нежно вошел двумя пальцами. Я задрожала и

задвигалась ему навстречу в инстинктивном напряженном ритме, и Джо идеально

следовал моим движениям, взвинчивая пульсирующее наслаждение, пока я не начала

сжимать внутренние мышцы при каждом скольжении пальцев.

Перевернув меня на спину, Джо встал на колени между моих бедер, и я согнула колени.

Губами он скользнул по лодыжке, щиколотке, вверх к паху. Я кусала губы и извивалась.

– Не надо... – начала я возражать и тут почувствовала горячее скользящее прикосновение к

пульсирующей плоти. От настойчивых влажных ласк было не сбежать. Я начала

всхлипывать, и все мои предрассудки рухнули под напором наслаждения.

Джо был неумолим, лаская горячее и трепещущее местечко языком в ритме, что сводил

каждый импульс, каждое ощущение и сердцебиение в единый сконцентрированный поток.

Широко раскинув ноги, я стонала словно от боли, как вдруг на меня накатил

ослепительный оргазм. Тело задрожало неконтролируемой дрожью. Столь сильные

ощущения едва можно было вынести.

После того как я успокоилась, еще несколько долгих минут Джо продолжал свои

дьявольски нежные ласки. Наконец он поднял голову и поцеловал меня в живот. Я была

настолько расслаблена, что едва заметила, как Джо откатился и взял что-то с прикроватной

тумбочки. Через мгновение он полностью опустился на меня, раздвинув мне ноги, и я

обняла его ослабевшими руками. И тогда… требовательный толчок, отступление и снова

толчок. С каждым отточенным движением, приподнимая мои бедра, он вел нас к

обоюдному экстазу.

Джо двигался то дразняще медленно, то быстро и глубоко. Он замечал каждое мое

движение, каждый тихий стон и вскрик. Узнавал, что мне нравится, что приносит

наслаждение. Занимался со мной любовью так, как никто до этого, и хотя сравнивать мне

было не с чем, я инстинктивно понимала, что происходит нечто волшебное.

Открывшись целиком, отдавшись целиком, я закрыла глаза. Джо, равномерно вращая

бедрами, врывался в меня. Из моего горла вырывались стоны. Не осталось ни скромности, ни самообладания, ни чувства приличия. Я снова конвульсивно содрогнулась, питая Джо

своим экстазом. Он издал рык и задрожал в моих объятьях. Обнимая возлюбленного, я

поцеловала его в шею, наслаждаясь тяжестью мужского тела.

Наконец Джо перевернулся на спину и уложил меня на себя, и так мы и лежали долгое

время. Я оцепенела и не могла толком думать. Запахи пота и секса смешались в

эротический аромат, который чувствовался при каждом вдохе. Под моей головой грудь

Джо лениво поднималась и опадала. И он нежно ласкал меня одной рукой.

Я поцеловала его в плечо и хрипловато прошептала:

– Я приму душ, и не вздумай возражать.

Джо улыбнулся и, повернувшись на бок, проводил меня глазами.

На нетвердых ногах я зашла в ванную и включила душ. Горло сжалось от попытки

сдержать слезы. Так трудно чувствовать себя беззащитной… неосторожной… и в то же

самое время я испытывала невероятное облегчение.

Не успела вода достаточно нагреться, как появился Джо. Внимательным взглядом он

оценил выражение моего лица, которое я не успела скрыть. Проверил температуру рукой и

вошел со мной в стеклянную кабинку. Я прикрыла глаза и подставила лицо под струи.

Джо намылил руки и принялся меня мыть – скорее нежно, чем возбуждающе. Я вяло

прислонилась к нему и не запротестовала, даже когда он скользнул пальцами между ног и

раздвинул складочки, чтобы омыть и их тоже. Он повернул меня спиной к душу, и я

прижалась к его мокрому мускулистому телу.

– Слишком рано? – спросил он.

Обняв его за талию, я покачала головой.

– Нет… Но на этот раз все не так, как в первый.

– Я говорил, что будет иначе.

– Да, но я… я не знаю, почему.

– Потому что сейчас наша близость имела значение, – шепнул он.

Я ответила лишь неуверенным кивком.

Позавтракав кофе и тостом, Джо быстро собрался. Ему еще надо было заскочить домой

переодеться. Предстояла встреча с одним из директоров благотворительного фонда

Тревисов, на которой хотелось обсудить последние инициативы, принятые членами

семьи.

– После сегодняшней ночи, вероятно, только я и приду. – И, быстро поцеловав меня,

предложил: – Давай поужинаем сегодня? – Еще один поцелуй. – В семь? – И снова

поцелуй. – Считаю это согласием.

И ушел, а я застыла на месте с улыбкой до ушей.

Через некоторое время, когда я пила вторую чашку кофе, в розовом халате и тапках-

кроликах такого же цвета спустилась София.

– А Джо еще здесь? – тихонько спросила она.

– Нет, уже ушел.

– Как прошла ночь?

Я криво ухмыльнулась.

– Насыщенно. Большую часть мы провели в приемной больницы «Гарнер». – Когда мы

сели за стол, я рассказала Софии про осложнения с беременностью Хейвен и рождением

ребенка, и как Тревисы общались.

– У меня словно бы глаза открылись. Я видела, как семьи празднуют вместе и как ссорятся

из-за невероятных глупостей. Но никогда прежде не видела семью в такой ситуации. То, как они поддерживали друг друга… – Я помолчала, с трудом подбирая нужные слова. –

Меня удивило, что Гейдж, прежде не ладивший с Харди, сел с ним и принялся

успокаивать, а тот не возражал, и все из-за семейных уз… такой странной связи, которая

важна им всем.

– И вовсе не странной. Именно так и ведет себя настоящая семья, – поправила меня

София.

– Да, я знаю, что подразумевается под семьей, но я ни разу не видела, что она делает. Не

так. – Нахмурившись, я немного помолчала. – У меня мало родственников. Не уверена,

что мне бы понравилось, будь это иначе. Казалось, они все друг друга отлично знают.

Даже слишком. Мне бы не хватало собственного пространства.

– Если вы близки, у вас есть свои обязательства. И проблемы тоже. Но забота друг о

друге… ощущение, что ты не один… вот это просто замечательно.

– Ты не скучаешь по своим родным? – спросила я.

– Иногда, – призналась София. – Но когда меня не хотят принимать такой, какая я есть, это

не семья. – Она пожала плечами и глотнула кофе. – Расскажи мне, что было, когда Джо

привез тебя назад.

Я зарделась.

– Ты же знаешь, что он провел здесь ночь.

– И?

– Никаких подробностей, – запротестовала я, а София весело рассмеялась, когда я еще

гуще покраснела.

– По твоему лицу вижу, что было хорошо.

Я попыталась отвлечь сестру.

– Давай определимся с планами на день. Сегодня нам надо проверить, что уже сделано для

свадьбы Уорнеров и отправить отчет Райану. Мне кажется, он согласится с большинством

наших предложений, но хочу убедиться… – Услышав дверной звонок, я запнулась. –

Наверное, служба доставки. Ты ведь никого не ждешь?

– Нет. – София подошла к входной двери и посмотрела в узкое окно сбоку. И тут же

развернулась и прижалась спиной к двери, будто ассистентка метателя ножей во время

репетиции. – Это Стивен. Зачем он пришел? – с безумными глазами выдохнула она.

– Понятия не имею. Давай его спросим.

Сестра не пошевелилась.

– Как думаешь, чего ему надо?

Я терпеливо напомнила:

– Он тут работает, впусти его.

София напряженно кивнула. Она отперла замок и открыла дверь с излишней силой.

– Чего ты хочешь? – спросила она напрямик.

Стивен был одет по-простому – в джинсы и тенниску. Он посмотрел на Софию с

непонятным выражением.

– Я тут вчера оставил чехол для телефона и вернулся его забрать, – настороженно пояснил

он.

– Привет, Стивен, – поздоровалась я. – Чехол на журнальном столике.

– Спасибо. – Он с опаской вошел, будто ожидал наступить на бомбу-другую.

Взобравшись по лесенке на диван, Коко внимательно смотрела, как Стивен берет чехол.

Он задержался погладить ей голову и поскрести шею. Едва он перестал, как Коко

поскребла его руку лапой и подставила голову, требуя продолжения.

– Как дела? – спросила я.

– Все хорошо, – ответил Стивен.

– Налить тебе кофе?

– Я… не знаю. – Это, оказывается, очень непростой вопрос.

– Ладно.

Стивен продолжал гладить Коко, украдкой поглядывая на Софию.

– У тебя тапочки с кроликами, – заметил он, будто подтверждая свое давнишнее

подозрение.

– И? – мрачно спросила сестра, явно ожидая язвительного замечания.

– Мне нравятся.

София посмотрела на него с замешательством.

Они были настолько увлечены друг другом, что не заметили, как я, крадучись, ушла с

кухни.

– Я собираюсь на фермерский рынок. Там должны быть хорошие персики. Составишь

компанию?

– Почему бы и нет? – ответила София голосом на октаву выше обычного.

– Отлично.

– Мне только надо переодеться из пижамы в обычную одежду и… – София на мгновение

замолчала. – Ведь я правильно ставлю ударение?

Не в силах сопротивляться искушению, я посмотрела на них с лестницы. Я прекрасно

видела лицо Стивена. Он улыбался, его глаза сияли.

– Нет, ударение надо ставить на второй слог. – После секундного колебания Стивен нежно

погладил ее по щеке.

– Пиижама, – повторила сестра точно так же, как и раньше.

Отбросив всю сдержанность, Стивен обнял ее и что-то прошептал.

Повисло длительное молчание. Раздался тихий всхлип.

– Я тоже, – пробормотала София.

Стивен поцеловал ее, и София ответила на объятие, зарывшись руками ему в волосы.

Преисполненные взаимной нежности, они неловко целовали друг друга в щеки,

подбородки, губы.

Поспешно поднимаясь по лестнице, я думала, что не так давно представить страстно

обнимающихся Стивена и Софии было из области фантастики.

Однако все менялось очень быстро. Долгая надежная дорога, которую я запланировала для

себя с Софией, оказалась богата на неожиданные повороты и объезды. Невольно

задумаешься, а не забросит ли нас в совсем другие точки вместо изначально

запланированных?

Новости о состоянии Хейвен я периодически получала от Эллы, Либерти и, разумеется,

Джо. Хотя Хейвен быстро идет на поправку, пока к ней пускают только близких

родственников – до возвращения домой. Малышку назвали Розали, она набирает вес и

отлично себя чувствует. Ее часто приносят к маме и укладывают на грудь для контакта

кожа к коже. Так называемый «метод кенгуру».

Я просматривала фотографии, которые Джо снял и сбросил на планшет. Увидев

потрясающий снимок Харди, нежно держащего Розали на руках и с улыбкой склонившего

голову так, что дочка касалась его носа миниатюрной ладошкой, я остановилась.

– Кажется, у нее голубые глаза, – заметила я, увеличивая размер картинки.

– Вчера заходила мать Харди и заявила, что глаза у него при рождении были точь-в-точь

такие же.

– Когда Хейвен и Розали выпишут из больницы?

– Вероятно, через неделю. Харди будет на седьмом небе, когда наконец сможет забрать

своих девочек домой. – Джо помолчал.

– Надеюсь, сестра не захочет еще детей. Харди уверяет, что больше такого не выдержит, даже если Хейвен и готова будет рискнуть.

– А при новой беременности есть риск преэклампсии?

Джо кивнул.

– Может, Хейвен хватит одного ребенка, или Харди передумает. Никогда не предугадаешь

поступки людей. – Дойдя до последней фотографии, я вернула Джо планшет.

Мы были в его доме в Олд-сикс-уорд, в очаровательном бунгало. Рядом с основным

домом, на заднем дворе, стоял домик поменьше. Стены внутри обоих зданий Джо

выкрасил в нежный сливочно-белый цвет, а отделку – в насыщенный ореховый. Прекрасно

отреставрированная мебель дополняла скромное, очень мужское убранство. Однако

больше времени Джо показывал мне второе строение, где он работал и хранил

фотооборудование. К моему удивлению, там даже была темная комната, от которой, по его

словам, он никогда не избавится, хотя пользуется ею редко.

– Я периодически снимаю на пленку. Есть что-то волшебное в проявке фотографий в

темноте.

– Волшебное? – лукаво переспросила я.

– Я тебе как-нибудь покажу. Нет ничего лучше, чем видеть, как на подносе проявляется

фотография. Плюс главным становится мастерство. Нельзя понять заранее, не слишком ли

светлый или темный кадр, и не подправить детали с помощью осветителя и затемнителя, поэтому приходится руководствоваться чутьем и опытом.

– Значит, ты предпочитаешь фотошопу работу по старинке?

– Нет. У фотошопа слишком много преимуществ. Но мне все же нравится работать с

пленкой. Ждать проявления кадра в темной комнате, не спеша рассматривать снимок с

нового ракурса… не так удобно, как цифровые фотографии, но романтичнее.

Мне нравилась его страсть в работе. Нравилось, что он считает небольшое помещение без

окон с подносами с едкими химикатами романтичным.

Просматривая папки с фотографиями на компьютере, я нашла снимки, сделанные в

Афганистане. Красивые, совершенные, захватывающие. Пейзажи, словно не с нашей

планеты. Пара сидящих стариков перед бирюзовой стеной. Силуэт солдата на фоне

красного неба на горной тропе. Собака, снятая на одном уровне с фотографом, а на первом

плане ноги в армейских ботинках.

– Сколько ты там был? – спросила я.

– Только месяц.

– А как вообще туда попал?

– Однокурсник снимал в Афганистане документальный фильм. Он и его съемочная группа

устроились с войсками на базе огневой поддержки в Кандагаре. Но их фотограф был

вынужден уехать раньше. Так что они спросили, не мог бы я помочь им закончить. Меня и

остальную группу отправили на двухдневные курсы – в основном нас учили, как не

облажаться в боевой обстановке. Собаки там, на передовой, просто невероятные. Когда

стреляли, ни одна из них и ухом не вела. Однажды в дозоре я увидел, как лабрадор унюхал

самодельное взрывное устройство, которое пропустили металлодетекторы.

– Это невероятно опасно.

– Да, но пес был умный. Знал, что делал.

– Опасно для тебя.

– А. Я умею избегать неприятностей, – пояснил он с легкой улыбкой.

Я попыталась улыбнуться в ответ, но грудь прямо пронзило при мысли, как он рисковал.

И, не удержавшись, спросила:

– А ты повторил бы что-нибудь подобное? Нанялся на работу, где можешь пострадать…

или того хуже?

– Любой из нас может пострадать. Где угодно и когда угодно. От судьбы не уйдешь. – Джо

посмотрел мне в глаза и добавил: – Но я не стал бы ввязываться ни во что рисковое, если

бы ты была против.

Получается, мои чувства повлияли бы на его решение? Даже такое серьезное? Я

встревожилась. Но одновременно в глубине души что-то отозвалось – мне понравилось

иметь такое на него влияние. Что обеспокоило еще сильнее.

– Пойдем в дом, – прошептал Джо, выводя меня из своего фотографического пристанища.

Изучая основной дом Джо, я вошла в небольшую спальню. Там стояла королевских

размеров кровать, застеленная простыми белыми простынями и белым одеялом. Передняя

спинка кровати была сделана из деревянных вертикальных перекладин. Смотрелось очень

интересно.

– Где ты ее взял?

– Хейвен подарила. Это была дверь в старый грузовой лифт в доме, где она жила.

Присмотревшись, я увидела почти стертое слово «Опасность», написанное сбоку красной

краской, и улыбнулась. Провела рукой по гладкой поверхности откинутой простыни.

– Отличное белье. С высокой плотностью ткани.

– Я понятия не имею ни о высокой, ни о низкой плотности тканей.

Сбросив обувь, я забралась на кровать. Устроившись на боку, бросила на него дерзкий

взгляд.

– Вижу, ты не разделяешь мою любовь к роскошному постельному белью.

Джо сел рядом.

– Поверь, ты – самое роскошное, что я видел на этой кровати. – Он медленно провел

пальцами по моим талии и бедру. – Эйвери… я хочу тебя сфотографировать.

Я вскинула брови:

– Когда?

– Сейчас.

Я посмотрела на свои безрукавку и джинсы.

– В этом наряде?

Джо лениво поглаживал мое бедро.

– Вообще-то… я надеялся, что ты разденешься.

У меня аж глаза на лоб полезли.

– О боже мой! Ты в самом деле хочешь, чтобы я попозировала тебе в голом виде?

– Можешь укрыться простыней.

– Нет.

Взгляд Джо стал расчетливым. Прикидывает, как получить желаемое!

– Зачем это вообще? – с тревогой спросила я.

– У меня две страсти – ты и фотографирование. Хочу насладиться и тем, и другим

одновременно.

– А что потом станет с этими снимками?

– Я их делаю для своего личного пользования и никому не покажу. Позже уничтожу все

фотографии до единой, если ты того пожелаешь.

– Ты уже занимался подобным прежде? – с подозрением спросила я. – Своеобразный

ритуал для подружек?

Джо покачал головой.

– Ты первая. – После небольшой паузы уточнил: – Нет, вторая. Однажды меня наняли

снять рекламу машины – с моделью, покрытой лишь серебряной краской. После съемок я

встречался с ней пару раз. Ее даже подружкой назвать нельзя.

– Почему вы расстались?

– Без краски она оказалась не такой интересной.

Я не смогла сдержать невольный смех.

– Позволь мне тебя сфотографировать. Доверься мне, – упрашивал Джо.

Я умоляюще взглянула на него:

– Почему я вообще рассматриваю такую возможность?

В его глазах сверкнуло удовлетворение.

– Значит, согласна! – И поднялся с постели.

– Значит, что я тебя убью, если предашь, – крикнула я вслед. Услышав собственные слова, я закатила глаза. – Говорю прямо как героиня сериала. – Я быстро разделась и забралась в

постель, дрожа от прохлады простыней.

Через минуту Джо вернулся в спальню с «Никоном» и маленькой отдельной вспышкой. Он

открыл плотные шторы, оставив прозрачные занавеси, которые немного скрадывали яркий

дневной свет. Когда он снял верхнее покрывало, я натянула простыню до подбородка.

Сейчас Джо смотрел на меня как-то иначе. Видимо, оценивая световые эффекты, тени,

визуальную геометрию.

– Мне неловко от своей наготы, – призналась я.

– Проблема в том, что ты не так уж часто расхаживаешь обнаженной. Тебе надо ходить без

одежды девяносто пять процентов времени и тогда привыкнешь.

– Ты явно в восторге от перспективы, – пробурчала я.

Джо улыбнулся и поцеловал меня в голое плечо.

– Ты так прекрасна без одежды, – прошептал он, продолжая целовать меня в шею. – Стоит

мне увидеть тебя в просторной майке, как я сразу же вспоминаю о сексуальных

округлостях под ней и мгновенно возбуждаюсь.

Я возмущенно зыркнула.

– Тебе не нравится, как я одеваюсь?

На мгновение перестав меня целовать, он ответил:

– Ты красива в любой одежде.

Самое странное в том, что Джо не врал. С самого начала я знала, что он не кривит душой, восхищаясь моим телом. Недостатки моей фигуры не были таковыми для Джо. Он всегда

разглядывал мое тело со смесью одобрения и желания, что страшно льстило.

Тут я задумалась. Возможно ли, что я неосознанно его проверяла, пытаясь выяснить,

действительно ли ему плевать на мои платья-рубашки, безразмерные майки и мешковатые

штаны? И они его явно не волнуют. Джо считает меня красавицей. Так почему я сама

должна думать иначе? И зачем тогда в моем шкафу все эти красивые ненадеванные

наряды?

– Стивен помог мне выбрать несколько действительно стильных костюмов. Я никак не

найду подходящего времени, чтобы их надеть.

– Ты не должна меняться ради меня.

Удивительно, но я тут же захотела, чтобы на мне было что-нибудь новое и красивое – то, что соответствовало бы тому образу меня, который сложился у Джо.

По его указанию я легла на бок, неловко подперев голову рукой.

Сев на корточки, Джо установил фотоаппарат. Щелкнул затвор, и на тумбочке включилась

лампа. Так Джо уравновешивал яркость солнечного света, льющегося из окна позади

кровати.

– Не надо стесняться. Каждая клеточка твоего тела невероятно соблазнительна. – Джо

подправил вспышку, снова проверил настройки и повернулся ко мне.

– Покажешь мне ногу? – негромко попросил он.

Я колебалась.

– Только ногу, – уговаривал он.

Осторожно я вытянула ногу поверх простыни.

Скользя глазами по обнаженной плоти, Джо покачал головой, будто не мог вынести

искушения. Отодвинув фотоаппарат, поцеловал меня в колено.

Я погладила его по черным волосам.

– Ты сейчас уронишь камеру.

– Мне плевать.

– Когда она разобьется, ты изменишь свое мнение.

Джо проник рукой под простыню.

– Возможно, прежде мы могли бы…

– Нет. Не отвлекайся.

Джо убрал руку и с надеждой спросил:

– Потом?

– Посмотрим, – не смогла сдержать я улыбку. И тут же услышала щелчок затвора. Джо

продолжил снимать меня с разных ракурсов, уверенной рукой подкручивая фокус.

– Почему ты сам регулируешь настройки? – спросила я, плотнее укутываясь в простыню.

– При таком освещении я быстрее настраиваю фокус, чем это делает автоматика.

Его руки на фотоаппарате выглядели очень сексуально. Особенно мне нравилось, как

умело Джо держит камеру и управляется с ней. Все-таки это особое удовольствие –

наблюдать за мужчиной, который мастерски справляется со своей работой.

Работал Джо сосредоточенно и больше ни на что не отвлекаясь. Через некоторое время он

уложил меня на живот и спустил простыню на попу, полностью открыв спину. Я опустила

голову на сложенные руки и искоса на него посмотрела. Несколько раз щелкнул затвор.

– Черт, какая же ты фотогеничная, – прошептал он, подходя к постели. – Твоя кожа

впитывает свет, будто жемчужина. – Джо продолжил снимать меня с разных ракурсов,

восторгаясь мною, флиртуя, лаская при каждом удобном случае. И я начала наслаждаться

процессом.

– Я тут подумала, что ты просто пользуешься моментом, чтобы меня полапать.

– Это дополнительный бонус, – пояснил Джо, забираясь ко мне на постель. Не выпуская

фотоаппарат из рук, он легко оседлал мои бедра.

– Эй, – запротестовала я, подтягивая простыню на груди.

Встав на колени, Джо направил фотоаппарат прямо на меня сверху и сделал несколько

снимков. В такой близости я не могла не заметить, как натянулась его ширинка. Шаля, я

погладила бугор и скользнула пальцами в проемы между металлическими пуговицами.

Джо подправил фокус.

– Эйвери, не отвлекай меня.

– Я лишь пытаюсь помочь. – И расстегнула верхнюю пуговицу.

– И вовсе ты не помогаешь. Вообще-то, эффект противоположный. – Он судорожно

выдохнул, когда я принялась за вторую пуговицу, и убрал мою руку. – Будь хорошей

девочкой и дай мне еще поснимать. Мне очень нравится этот ракурс. – Джо одарил меня

поцелуем в ладонь и придал позе расслабленности, переместив мою руку за голову.

Поправил локоть, смягчая угол. И при каждом его движении я ощущала приятное

давление на промежность.

Взяв фотоаппарат, Джо снова встал на колени. Он смотрел на меня, а я смотрела в

объектив и вспомнила, как мы в прошлый раз занимались любовью. Как Джо стоял у

кровати и, закинув мои ноги себе на плечи, дразнил и медленно входил в меня.

В этот миг, тая от эротических воспоминаний, я вдруг ощутила всеобъемлющее,

незнакомое прежде ощущение покоя и томной открытости. Мои комплексы испарились, и

я впервые не пыталась ничего скрыть. И это было настолько удивительно и неожиданно, что на моих губах заиграла легкая, изумленная улыбка.

Джо щелкнул затвором еще несколько раз.

– Вот так, – прошептал он, опустив фотоаппарат.

– О чем ты?

– У меня получился нужный снимок.

Я моргнула.

– Откуда ты знаешь?

– Иногда я чувствую это до того, как увижу. Все словно сходится. Стоит нажать на затвор, и я уже знаю, что вот он, идеальный кадр.

Джо потянулся поставить фотоаппарат на тумбочку, и я снова занялась ширинкой, скользя

волосами по его голому животу. Он тихонько рассмеялся и стянул майку. Я провела

языком по полоске волосков, спускающейся за пояс, наслаждаясь шелковистой кожей и

шероховатостью завитков. Низко застонав, Джо обхватил слегка дрожащими руками мою

голову. Поддалась еще одна пуговица, и еще одна, а затем я потянула за резинку трусов.

Джо приподнялся стянуть джинсы, но я не могла ждать и жадно набросилась на него, взяв

внушительную, обжигающе-горячую плоть обеими руками. Провела губами, и тонкая

кожица легко задвигалась по твердому члену. Джо застыл, забыв про сбившиеся на

коленях джинсы. Его легкие работали, как кузнечные мехи. Я облизывала Джо языком,

ощущая соль, атлас, чувствуя бешеный пульс. Его наслаждение было таким сильным, что, казалось, я и сама испытываю отголоски. Услышав его умоляющий стон, я медленно

подняла голову, продолжая ласкать языком член. Моим глазам предстало самое

соблазнительное зрелище на свете – раскрасневшийся, напряженный Джо.

Я проползла по нему, и он зарылся рукой мне в волосы, побуждая меня склониться.

Наконец он скинул джинсы, я села ему на бедра и потянулась направить его. С хриплым

шепотом он мне помог.

И я задвигалась – быстро, решительно, позабыв обо всем и полностью отдаваясь

наслаждению. Желая продлить удовольствие, Джо обхватил меня за бедра, заставляя

замедлиться. Он нежно ласкал меня, гладил, постепенно притягивая к себе. Наконец

поднял голову и обхватил мой сосок губами. Я извивалась, ощущая его жар внутри. Мне

казалось, что тело мое наполнено ощущениями до краев, что они сейчас выплеснутся,

заполнят всё вокруг. Мы сплелись в объятиях. Хотелось быть еще ближе, дышать одним

воздухом, обмениваться ласками и поцелуями и чтобы сердца бились в унисон. И так оно

и было.

Много позже Джо показал мне на ноутбуке ту самую фотографию. Блестящий поток света

придавал моей коже жемчужное сияние, а волосам ярко-красный цвет. Полуприкрытые

глаза, полные и чуть приоткрытые губы. Женщина на фотографии соблазняла, манила,

ослепляла.

И то была я.

Пока я с удивлением разглядывала изображение, Джо обнял меня сзади и прошептал:

– Каждый раз… я вижу тебя такой.

Глава 19

Перевод - Evelina

Редактирование - Aruanna Adams, Sig ra Elena

Оформление - Кристюша

− Всем тихо, − велела София, делая телевизор громче. – Не хочу пропустить ни слова.

− Ты ведь записываешь? – спросил Стивен.

− Вроде да, просто иногда я путаю настройки.

− Дай проверю, − сказал он, и сестра протянула ему пульт.

Все агентство собралось посмотреть трансляцию местного телешоу. Продюсеры

отправили съемочную бригаду в Харлинген вести репортаж о недавно организованной

нами свадьбе. Часовой свадебный выпуск рассказывал о свежих веяниях, модных

тенденциях, а также о крупнейших техасских агентствах. Последняя часть шоу была

посвящена практическим советам по подготовке к свадьбе. Одного из хьюстонских

свадебных координаторов, Джудит Лорд, попросили рассказать о поставщиках и местах

для торжества. Мне же предложили поделиться советами по подготовке и проведению

свадьбы.

Джудит Лорд вышла элегантной и величавой: именно такой я хотела бы видеть на экране

себя. Джудит, почетная гранд-дама нашего бизнеса, обладала стальным самообладанием,

коим я безмерно восхищалась. Репортер задал ей несколько простых вопросов, и интервью

сменилось сценой, где Джудит с клиенткой разглядывают ряды свадебных платьев, а затем

под музыку Моцарта с удовольствием пробуют образцы свадебных тортов.

Однако всякое подобие достоинства исчезло, стоило начаться моей части. Плавная

мелодия сменилась отрывком из какой-то сумасшедшей оперетты.

− Зачем они такое поставили? – с отвращением удивилась я.

И одновременно со мной Тэнк воскликнул:

− Эй, а мне нравится эта песня. Она из мультика про Багза Банни и парикмахерские

кресла.

− Известная также как увертюра к «Севильскому цирюльнику» Россини, − сухо добавил

Стивен.

Зазвучал голос репортера: «В мире свадеб техасского высшего общества Эйвери Кросслин

в типичном для нее «пленных-не-брать» стиле нахрапом пополняет список своих

клиентов…»

− Нахрапом? – возмутилась я.

− Это не плохое слово, − сказал Стивен.

− Для мужчины. Но плохое, когда речь идет о женщине.

− Иди сюда, Эйвери, − тихо позвал Джо. Он полусидел на ручке софы, пока все наши

сотрудники во главе с Софией сгрудились перед телевизором.

Я подошла и хмуро спросила, едва рука Джо скользнула вокруг моей талии:

− Я действую нахрапом?

− Конечно же нет, − успокаивающе ответил он.

Все остальные в комнате в унисон произнесли «да».

За тот месяц, что длились наши отношения, мы с Джо успели сблизиться настолько, что я

бы встревожилась, будь у меня время всерьез об этом задуматься. Но я была занята,

организовывая две небольшие свадьбы вкупе с Уорнеровской феерией. Работа отнимала

все дни. Ночи, тем не менее, принадлежали Джо. С ним время меняло свой ход, часы

пролетали молниеносно. По утрам я с ужасом ждала сигнала будильника, означавшего,

что нужно расходиться в разные стороны.

Джо был страстным любовником, требовательным, но и бесконечно терпеливым и

изобретательным. Я никогда не знала, чего от него ждать. Порой он бывал игривым и

непредсказуемым: овладевал мной прямо на кухне или на лестнице, делая все, что ему

вздумается, невзирая на мою возмущенную скромность. Временами же заставлял лежать

неподвижно, пока ласкал и дразнил меня. Его опытные и нежные руки сводили с ума. А

после мы подолгу лениво переговаривались, и в темноте я признавалась в том, о чем позже

могла пожалеть. Но, казалось, я больше ничего не могла утаить от Джо. Его внимание –

словно чертов наркотик, от которого невозможно отказаться.

Прекрасно все понимая, Джо успокаивающе похлопал меня по бедру, пока я хмуро глядела

в телевизор. В кадре я подчеркивала, как важно строго придерживаться расписания

свадебного торжества.

На секунду оторвавшись от телевизора, София широко улыбнулась мне через плечо:

− Ты отлично смотришься на экране.

− Твоя индивидуальность колоссальна, − добавила Ри-Энн.

− Как и моя задница, − пробормотала я, когда мой экранный двойник удалился, и камера

показала меня со спины.

Джо, не терпящий критики в адрес моей пятой точки, тайком ущипнул меня за попу,

прошептав:

− Прекрати.

Следующие четыре минуты я с нарастающим смятением наблюдала, как мой образ

профессионала втаптывается в грязь нелестным монтажом и эксцентричной музыкой.

Выглядя словно чудаковатая комедийная актриса, я переставила микрофоны, поправила

цветочные композиции и вышла на проезжую часть перенаправить движение машин,

чтобы фотограф мог сделать снимки гостей за стенами церкви.

Камера запечатлела, как я беседую с шафером, настоявшим на том, чтобы со смокингом

надеть ковбойскую шляпу, за которую он цеплялся так, словно боялся, что я сорву ту у

него с головы. Пока я, жестикулируя, с ним спорила, Коко брюзгливо пялилась на

строптивого шафера, суча передними лапками точно в такт оперной музыке.

Все в комнате захихикали.

− Они не должны были снимать меня с Коко, − сердилась я. – Ведь ясно же сказала.

Пришлось взять ее с собой, потому что на передержке в тот день не было мест.

Тем временем интервью продолжалось.

«Вы упоминали, что в вашей работе приходится быть готовой ко всему, − вещал репортер.

– Как вам это удается?» − «Я стараюсь предусмотреть худшие варианты развития событий,

− отвечала я. – Испортится погода, ошибутся поставщики, возникнут технические

неполадки…» − «Например?» − «Да что угодно. Проблемы с танцполом, сломанные

«молнии», оторванные пуговицы, даже кривой узор на свадебном торте».

Дальше показали, как я направляюсь на кухню, где шла подготовка к приему и куда

съемочной группе вход был запрещен. Однако кто-то последовал за мной с наголовной

камерой.

− Я не разрешала снимать себя наголовной камерой! − возмутилась я. – С Джудит Лорд

они такого не проделывали!

Все снова на меня зашикали.

На экране телевизора я подошла к двум сотрудникам из службы доставки, водружавшим

на стол четырёхъярусный свадебный торт, и отчитала их, что они внесли торт слишком

рано: его следовало держать в холодильнике, чтобы не растаял сливочный крем.

«Нам никто не говорил», − оправдывался один из них. «Я говорю вам сейчас! Несите его

обратно в фургон и…»

В этот момент у меня глаза на лоб полезли − тяжелая верхушка свадебного торта

накренилась и начала съезжать. Я подалась вперед, чтобы поймать ее, прежде чем она

разрушит все четыре яруса.

Мои ругательства «запикали».

Заметив, как на меня пялятся курьеры, я проследила за их плотоядными взглядами и

обнаружила, что слишком прижалась к торту и теперь моя грудь заляпана завитками

крема.

В этом месте все в комнате покатились со смеху. Даже Джо мужественно пытался

подавить веселье.

На экране репортер спрашивал меня о трудностях в работе. Я перефразировала генерала

Паттона, сказав, что приходится преодолевать их, чтобы почувствовать опьянение победы.

«А как насчет романтики свадебного дня? − поинтересовался репортер. – Удается ли вам

сохранить ее, относясь к свадьбе, как к военной кампании?» − «Романтика – удел жениха и

невесты, − уверенно отвечала я. – Мое дело – позаботиться вместо них обо всех деталях.

Свадьба – это празднество любви, и ничто не должно отвлекать молодоженов».

«А пока остальные празднуют, − продолжил голос за кадром, − Эйвери Кросслин думает о

деле».

Далее показали, как я рванула прямиком за церковь, где беспрестанно курящий отец

невесты притаился с очередной зажженной сигаретой во рту. Не говоря ни слова, я достала

из сумки бутылку «Эвиан» и потушила сигарету, пока тот остолбенело моргал.

Следующим шел кадр, как я стою на коленях, приклеивая изолентой оторванной подол

платья одной из подружек невесты. И под конец камера запечатлела ковбойскую шляпу

шафера, тайком засунутую мной под стул. Кто-то перевернул ее, и теперь в ней восседала, высунув язык, Коко. Ее блестящие глазки уставились прямиком в камеру, когда сюжет,

наконец, завершился торжественным симфоническим аккордом.

Схватив пульт, я выключила телевизор и строго спросила:

− Кто посадил Коко в шляпу? Сама бы она туда не забралась. София, ты? - Давясь от

смеха, та покачала головой. − Тогда кто?

Ни один не признался. Я оглядела всех присутствующих в комнате. Никогда еще надо

мной не потешалось столько народу одновременно.

− Рада, что вы все находите это забавным, поскольку теперь мы, вероятно, прогорим в

считанные дни.

− Шутишь? – спросил Стивен. – Да у нас отбоя не будет от клиентов.

− Они выставили меня некомпетентной.

− Ничего подобного.

− А как же глазурь? – возмутилась я.

− Ты спасла торт, − отметил Стивен. – Одновременно вызвав прилив тестостерона у

каждого мужчины-телезрителя.

− Это свадебное шоу, − отрезала я. – Ты, Тэнк и Джо – единственные в Хьюстоне мужчины

с традиционной ориентацией, которые его смотрели.

− Дай мне пульт, − попросила Ри-Энн. – Я хочу посмотреть еще раз.

Я решительно покачала головой:

− Я собираюсь стереть запись.

− Неважно, − обратился к Ри-Энн Тэнк. – Телеканал разместит ее на сайте.

Джо потянулся за пультом и осторожно высвободил его из моей хватки. Его взгляд

светился веселым сочувствием.

− Я хотела быть элегантной, как Джудит Лорд, − пожаловалась я.

− Эйвери, есть целый миллион всяких Джудит Лорд и только одна единственная ты. В

программе ты выглядела решительной и веселой, от тебя исходила энергия человека,

который чертовски хорошо проводит время. Ты справилась так же здорово, как Джудит

Лорд, но сделала все намного забавнее.

Джо передал пульт Стивену и взял меня за руку:

− Пойдем, я приглашаю тебя на ужин.

Не успели мы дойти до двери, как остальные уже перемотали интервью и смотрели его

заново.

Вернувшись через пару часов в студию, мы с Джо застали там Софию со Стивеном,

которые тоже собирались где-нибудь перекусить.

Сестра выглядела счастливой и оживленной. Она словно светилась изнутри. Без сомнения, ее настроение было связано с тем, что они со Стивеном недавно стали любовниками.

София поделилась со мной, что, в отличие от Луиса, Стивен знает о предварительных

ласках. По одному виду этой парочки я могла заключить, что у них все очень и очень

хорошо. По сути София со Стивеном относились друг к другу с неожиданной, учитывая их

былую неприязнь, добротой. Некогда они выискивали миллион способов задеть друг

друга, нащупывая болевые точки. Теперь, казалось, незатейливо радовались, что можно не

осторожничать друг с другом.

− Тебе лучше? – спросила София, обняв меня, когда мы вошли.

− Вообще-то да, − ответила я. – Я решила выбросить дурацкое телешоу из головы и

притвориться, что его никогда не существовало.

− Боюсь, у тебя не получится. − Карие глаза София блестели от восторга. – Недавно

звонил продюсер и сказал, что в их твиттере только тебя и обсуждают. Ты всем

понравилась! А с полдюжины зрителей просят отдать им Коко.

Защищая, я подхватила чихуахуа. Она лизнула мне подбородок сухим маленьким

язычком.

− Я ответила, что мы подумаем, − дразнясь, продолжила София.

Через неделю сюжет повторили федеральные партнеры нашего канала. Расписание

агентства было забито встречами, и Стивен с Софией настаивали на увеличении штата.

Днем в пятницу я получила сообщение от своей подруги Жасмин: та велела срочно ей

позвонить.

И хотя я любила поболтать с Жасмин и послушать о ее манхэттенской жизни, звонить не

хотелось. Если она видела интервью, то наверняка не одобрила. Жасмин всегда повторяла, что женщина обязана блюсти свой профессиональный облик несмотря ни на что. Не

кричать, не выказывать гнева, не терять самообладания. Мое появление на экране, где я, ругаясь, повсюду таскаю с собой собачку и в итоге вымазываю буфера сливочным кремом, не будет расценено Жас как подобающее деловому амплуа.

− Ты это видела? − спросила я, как только Жасмин подняла трубку.

− Да, горячая ты штучка. Видела.

От удивления я рассмеялась.

− И тебе понравилось?

− Это было потрясающе. Похоже на идеально поставленный ситком. Ты просто покорила

экран. Ты и твоя маленькая собачка… как ее зовут?

− Коко.

− Не знала, что ты собачница.

− Я и сама не знала.

− А сцена с тортом… ты ее спланировала?

− Боже правый, нет. Мне никогда не удастся об этом забыть.

− Ты не захочешь забывать. Ты захочешь продолжать в том же духе.

Я озадаченно нахмурилась.

− Что?

− Помнишь, я как-то рассказывала тебе о возможности попасть в «Свадебный

переполох»?

− В шоу Тревора Стернса?

− Да. Я отправила им твое резюме, портфолио и видео, но не получила ответа. Они

просмотрели десятки кандидаток и, насколько мне известно, троим даже провели пробы.

Но ни одна не подошла на сто процентов. Тревор сойдет с ума, если они не отыщут кого-

нибудь в ближайшее время. Ведущая должна не только справляться с работой, но и иметь

некую изюминку. Нечто такое, из-за чего от нее невозможно отвести глаз. И вот пару дней

назад одна из продюсеров, Лоис, увидела на ю-тьюбе видео с тобой и… прости, как там

зовут твою собачку?

− Коко, − затаив дыхание, повторила я.

− Точно. Лоис посмотрела его и скинула ссылку Тревору и остальным, и все просто

умерли. Они вернулись к твоему резюме и теперь уверены, что ты именно та, кого ищут. И

хотят встретиться с тобой. Собираются пригласить тебя сюда для собеседования. –

Жасмин выдержала паузу и нетерпеливо сказала: – Не молчи. Что ты об этом думаешь?

− Не могу поверить, − с колотящимся сердцем выдавила я.

− Поверь! – победно воскликнула Жасмин. – Раз я все рассказала, осталось дать тебе

контакты Лоис, и она организует твой перелет. Сам Тревор сейчас в Лос-Анджелесе, но

продюсеры «Свадебного переполоха» на Манхэттене, а первым делом нужно побеседовать

именно с ними. Придется найти тебе агента: мы не успеем никого подыскать к первой

встрече, но пока сойдет и так. Не бери никаких обязательств и не давай обещаний. Просто

позволь им получше тебя узнать и послушай, что они скажут.

− Если они смогут подождать несколько дней, им не придется организовывать мой

перелет. В следующую среду я лечу в Нью-Йорк на примерку с одной из своих невест.

− Ты собиралась прилететь и ничего мне не сказала?

− Времени категорически не было, − запротестовала я.

− Не сомневаюсь. Кстати, как обстоят дела с Джо Тревисом?

Недавно я рассказала Жасмин о своих отношениях с Джо, но не объяснила, что на самом

деле чувствую… глубокую нежность, счастье, страх и болезненную неуверенность, что

все сильнее начинаю от него зависеть. Жасмин не понять. Она выбирала удобные и, самое

главное, легкие отношения. Влюбиться она себе не позволяла.

«Любви безразлично, все ли ты успела на работе», − однажды заявила Жасмин.

На ее вопрос я ответила:

− Он бесподобен в постели.

И услышала знакомый хрипловатый смех.

− Наслаждайся своим горячим техасским жеребцом, пока можешь. Скоро тебе придется

вернуться в Нью-Йорк.

− Я бы пока не стала на это рассчитывать, − возразила я. – Возможно, в конце концов

Тревор и его люди решат не брать меня. К тому же… мне самой надо многое обдумать.

− Эйвери, если все получится, ты станешь знаменитостью. Все о тебе узнают. У тебя будет

лучший столик в любом ресторане, лучшие билеты, апартаменты в пентхаусе… о чем тут

думать?

− Здесь моя сестра.

− Она тоже может переехать. Мы найдем, чем ей заняться.

− Не знаю, захочет ли София. Мы тяжело трудились, создавая наш бизнес. Будет непросто

его бросить.

− Хорошо. Думай. А я пока оставлю Лоис твои контакты. И увидимся на следующей

неделе.

− Жду с нетерпением, − ответила я. – Жас... я не знаю, как тебя благодарить.

− Просто не бойся воспользоваться шансом. Это то, что тебе нужно. Нью-Йорк у тебя в

крови, и ты это знаешь. Все происходит здесь. Пока, дорогая. – И она повесила трубку.

Вздохнув, я поставила телефон обратно на зарядку.

− Здесь тоже происходит достаточно.

Глава 20

Перевод - LuSt

Редактирование - Aruanna Adams, Sig ra Elena

Оформление – Кристюша

– Всегда знала, что ты создана для чего-то такого, – сказала София, когда я поведала ей о

звонке Жас. Она восприняла новость так же, как и я: выглядела немного потрясенной, но

воодушевленной. Сестра понимала, что такая возможность означает и что может нам дать.

Медленно качая головой, София уставилась на меня:

– Ты будешь работать с Тревором Стернсом.

– Это всего лишь прослушивание.

– Нет, так и будет, я чувствую.

– Мне придется вернуться в Нью-Йорк, – заметила я.

Ее улыбка слегка поблекла.

– Если придется, что-нибудь придумаем.

– Хочешь со мной?

– Что? Переехать в Нью-Йорк?

– Вряд ли я буду счастлива вдали от тебя, – улыбнулась я.

София взяла меня за руку и просто сказала:

– Мы сестры. Мы вместе, даже когда разделены, понимаешь, mi corazon? Но Нью-Йорк –

совсем не мой город.

– Я не оставлю тебя тут одну.

– Я и буду не одна. У меня есть дело, наши друзья и… – замолчав, она покраснела.

– Стивен, – закончила я.

Глаза Софии вспыхнули, когда она кивнула. Я поинтересовалась:

– Что такое? Выкладывай.

– Он признался мне в любви.

– А ты ему?

– Тоже.

– Ты сказала, что любишь его, потому что не хотела его обидеть, потому что он первый

показал тебе, что такое прелюдия, или потому что по-настоящему его любишь?

София улыбнулась:

– Я ответила взаимностью, потому что люблю его сердце, душу и нестандартный острый

ум. – Немного помолчав, она добавила: – Ну и прелюдию, конечно.

Я удивленно усмехнулась:

– И когда ты поняла, что любишь его?

– Не могу точно сказать. Кажется, что просто вдруг поняла, что давно его люблю.

– Значит, все серьезно? Достаточно серьезно, чтобы съехаться?

– Даже больше: пожениться. – София пару секунд поколебалась. – Ты нас

благословляешь?

– Ну конечно! Ни один мужчина тебя не достоин, но Стивен к этому ближе всех. –

Упершись локтями в стол, я помассировала пальцами виски и принялась размышлять: –

Вы вдвоем удержите дело на плаву. Стивен справится с моей частью работы. Ты

единственный по-настоящему незаменимый человек, наш творческий мотор. Тебе просто

нужны люди, способные воплощать твои замыслы в жизнь.

– А чем будешь заниматься ты в роли ведущей «Свадебного переполоха»? –

поинтересовалась София. – Тебе понадобится генерировать идеи?

Я покачала головой.

– Полагаю, большая часть – постановочная и организована заранее. Мне останется просто

фланировать вокруг как Люси Рикардо, а в конце – с честью выпутываться из

сложившегося положения. Будут курьезы и сфабрикованные неурядицы, а еще

бесконечные крупные планы моего декольте и странной собачки.

– Это будет просто бомба! – восхищенно воскликнула София.

– Знаю, – вздохнула я, и мы расхохотались.

Придя в себя, сестра спросила:

– А как насчет Джо?

У меня заныло в животе.

– Без понятия.

– Многие поддерживают отношения на расстоянии, – сказала София. – Если двое хотят

быть вместе, у них все получится.

– Это точно, – кивнула я. – У Джо достаточно денег, чтобы путешествовать так часто, как

ему вздумается.

– Твой переезд способен даже улучшить отношения. Вы никогда не устанете друг от

друга.

– Количество перерастет в качество.

София рьяно закивала:

– Все будет хорошо.

В глубине души я понимала, что все это чепуха, но звучало так обнадеживающе, что

хотелось верить.

– Вряд ли стоит сообщать Джо эти новости до моего возвращения из Нью-Йорка, как

думаешь? Не хочу понапрасну его беспокоить.

– На твоем месте я бы подождала, пока все точно не решится.

Львиную долю выходных я утаивала новости о переезде от Джо, хотя и вся извелась.

Хотелось быть с ним честной, пусть его реакция и страшила. Я плохо спала, то и дело

просыпаясь, днем ходила совершенно вымотанная и в таком состоянии провела еще два

дня, и ночью Джо наконец не выдержал и включил лампу.

– У меня в кровати как будто десяток щенков, – с легким неудовольствием попенял он, хотя его глаза светились добротой. – Что происходит, милая? Почему тебе не спится?

Я посмотрела на него в свете лампы: обеспокоенное лицо, взъерошенные волосы и

широкая грудь… Меня охватила ужасная тоска, и показалось, что как бы крепко он меня

ни обнимал, все равно будет мало. Я прижалась к нему, и он тихо пробормотал, укрывая

нас одеялом:

– Расскажи. Что бы там ни было, я пойму.

И я рассказала ему все, тараторя так быстро, что даже странно, как он не потерял нить

повествования. Я выложила, что Жасмин сказала о Треворе Стернсе и «Свадебном

переполохе», что эта работа – редкий шанс, который может подвернуться только раз в

жизни, шанс воплотить мою заветную мечту.

Джо внимательно меня слушал, время от времени задавая вопросы. Когда я наконец

притормозила, чтобы вдохнуть, он посмотрел мне в глаза с непроницаемым видом и вынес

вердикт:

– Конечно, ты должна пообщаться с продюсерами и узнать все детали.

– Ты не злишься? Не расстроен?

– Черт, нет конечно, я тобой горжусь! Если ты хочешь стать ведущей этого шоу, я во всем

буду тебя поддерживать.

Я едва не выдохнула с облегчением.

– Господи боже мой, как я рада это слышать. Я так переживала. Если подумать, отношения

на расстоянии – не такая уж плохая штука. Пока мы…

– Эйвери, – нежно перебил меня Джо, – на отношения на расстоянии я согласия не давал.

Я ошеломленно выпрямилась и, сев к нему лицом, подтянула бретельки ночной рубашки

на плечи.

– Но ты же сказал, что будешь меня поддерживать.

– И буду. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Я буду счастлива, если получу эту работу и перееду в Нью-Йорк, но мы с тобой

останемся вместе. – Понимая, насколько эгоистично это прозвучало, я смущенно

добавила: – В общем, я хочу свой торт, а еще – чтобы мой торт катался ко мне в гости.

Я заметила, что Джо улыбнулся, пусть и не очень весело.

– Торты обычно плохо переносят дорогу.

– Но ты, по крайней мере, мог бы попробовать? – спросила я. – С отношениями на

расстоянии ты можешь пользоваться преимуществами холостяка, но одновременно

обладать защищенным…

– Я уже пробовал давным-давно, – тихо перебил меня Джо. – Больше не стану. Нет у таких

отношений никаких преимуществ, милая. Ты устаешь от одиночества. Устаешь от

разделяющих вас километров. Каждая встреча – как искусственное дыхание

для умирающего. Если разлука ненадолго, это одно дело. Но то, о чем ты говоришь…

Бессрочный контракт – это верный провал.

– Ты мог бы переехать. В Нью-Йорке перед тобой откроются невероятные возможности, куда лучше, чем здесь.

– Не лучше, – спокойно возразил он, – просто другие.

– Лучше, – упрямо повторила я. – Ты только подумай…

– Погоди. – Джо поднял руку, останавливая меня, и иронично улыбнулся. – Сначала

поговори с теми ребятами и убедись, что ты подходишь на это место, а место подходит

тебе. А сейчас давай поспим.

– Мне не спится, – проворчала я, падая на спину и раздраженно выдыхая. – И вчера не

спалось.

– Я заметил, я же был рядом.

Джо погасил лампу, и в комнате стало так темно, что даже теней не было видно.

– Ну почему это не случилось три года назад? – подумала я вслух. – Вот тогда мне по-

настоящему была нужна такая работа. Почему она подвернулась только сейчас?

– Потому что у жизни хреново с планированием. Спи.

Меня потряхивало от волнения.

– Поверить не могу, что ты бросишь меня только потому, что я не живу в Техасе у тебя под

боком.

– Эйвери, перестань себя накручивать.

– Прости. – Я попыталась расслабиться и дышать ровно. – Можно еще только один вопрос

– у вашей семьи есть личный самолет?

– «Гольфстрим». Для деловых поездок.

– Да, но если бы ты вздумал полететь на нем по личному делу, неужели твои братья и

сестра возразили бы?

– Я сам бы возразил. Час полета на нем обходится в пять тысяч баксов.

– Это маленький самолет, средний или…

– Это «гольфстрим» – просторная кабина и салон чуть больше среднего.

– И насколько заблаговременно нужно предупреждать, чтобы его подготовили?

– Для подобной поездки за пару-тройку часов. – Одеяло начало сползать с моих ног.

– Что ты делаешь? – Я не видела Джо, только слышала, как он движется в темноте.

– Раз ты так интересуешься моим самолетом, я тебе все о нем расскажу.

– Джо…

– Тихо. – Подол ночной рубашки начал задираться, и я почувствовала, как мягкие теплые

губы Джо приникли к моему колену. – В «гольфстриме» есть интернет, телевидение,

спутниковый телефон и наихудшая из существующих кофемашин. – Он поцеловал второе

колено и дразняще лизнул бедро. – Два прокачанных двигателя «роллс-ройс» с

максимальной силой тяги примерно шестьдесят два килоньютона каждый. – Я резко

втянула воздух, почувствовав, как языком Джо скользит по моему бедру. Его дыхание

овеяло волоски в паху, что меня неимоверно возбудило. – Топливный бак вмещает

двенадцать с половиной тонн керосина. – Ленивое движение языком. Я застонала,

полностью сосредоточенная на том самом чувствительном местечке. Джо погрузил язык

глубже. – На полном баке способен пролететь без дозаправки почти восемь тысяч

километров. – Пальцами Джо раскрыл меня и впился горячим влажным поцелуем. Я

потрясенно молчала, лишь подаваясь бедрами ему навстречу. Когда я начала приближаться

к пику, Джо отстранился. – Конструкцию усилили механизмами реверса тяги, что

сократило время движения по посадочной полосе, – пробормотал он, – а в кабине пилота

установили усовершенствованную систему обзора с инфракрасной камерой. – И скользнул

в меня длинным пальцем. – Хочешь узнать еще что-нибудь?

Не в силах вымолвить ни слова, я покачала головой. Хотя Джо не мог этого видеть, он, должно быть, почувствовал, поскольку до меня донесся тихий смешок.

– Эйвери, милая, – прошептал Джо, – сегодня ты будешь спать без задних ног…

И снова приник ко мне, лаская губами и языком с таким нежным, но беспощадным

напором, что я вся запылала. Наслаждение копилось, подступало и преломлялось. Когда

стало совсем невыносимо, я попыталась отодвинуться, но Джо мне не позволил и

продолжил сладкую пытку до тех пор, пока мои стоны не сменились долгими вздохами.

Когда он со мной закончил, я не просто уснула, а провалилась в сон и проспала так долго, что едва ощутила, как утром Джо поцеловал меня на прощание – уже одетый после душа, наклонился и прошептал, что ему пора.

И когда я наконец проснулась, он уже ушел.

Два дня спустя я села на борт частной «сессны» с Холлис Уорнер. Стюардесса подала нам

«Доктор Пеппер» со льдом, пока мы ждали опаздывающую Бетани. Модно одетая и ярко

накрашенная Холлис отдыхала в обтянутом кремовой кожей кресле рядом со мной. Она

объяснила, что ее муж, Дэвид, предложил нескольким большим боссам в его ресторанно-

игорном бизнесе комиссионные выплаты, а взамен время от времени брал самолет для

личного использования за счет компании. Холлис с подругами часто летали на «сессне» в

отпуск и на шопинг.

– Я так рада, что мы задержимся на две ночи вместо одной, – сказала Холлис. – Завтра

поужинаю с подругами. Эйвери, будем рады видеть и вас.

– Спасибо большое, но я ужинаю с друзьями, которых сто лет не видела, а завтра днем у

меня запланирована встреча.

Я рассказала ей о встрече с продюсерами «Свадебного переполоха» и о собеседовании на

должность ведущей отдельного шоу. Холлис пришла в восторг и заявила, что когда я стану

знаменитой, она будет всем рассказывать, что именно ей я обязана

своим успехом на телевидении.

– Ведь если бы я не наняла вас организовывать свадьбу Бетани, вы бы не попали на шоу.

– И я подтвержу ваш рассказ, – заверила ее я, и мы чокнулись.

Отпив газировки, Холлис заправила за ухо гладкую светлую прядь и небрежно спросила:

– Вы с Джо все еще встречаетесь?

– Да.

– И что он сказал об этом предложении?

– О, он во всем меня поддерживает и рад за меня.

В глубине души я знала, что Джо не попытается повлиять на мое решение, поступи мне

предложение работать на телевидении. Не станет просить меня остаться или от чего-то

отказаться. И что самое главное, не станет давать обещаний. Неизвестно, во что

перерастут наши отношения и сколько им отмерено. А вот если меня наймет

продюсерская фирма Тревора Стернса, я получу гарантии – зафиксированные договором

гарантии. Даже если шоу закроют, у меня останется бесценный опыт, а еще деньги, связи

и внушительная строчка в резюме.

Слава богу, продолжать не пришлось, поскольку в самолет вошла свежемелированная

Бетани в яркой тунике от Тори Берч и брюках капри.

– Всем привет! – воскликнула она. – Как дела?

– Посмотрите, какая красотка! – улыбнулась Холлис одновременно с гордостью и

сожалением. – Как говорит ее папа, самая очаровательная девушка во всем Техасе. –

Внезапно Холлис посерьезнела, увидев, что вслед за Бетани в самолет заходит еще один

пассажир. – Гляжу, ты Колби привела.

– Ты же сказала, что я могу взять с собой кого-нибудь из друзей.

– Конечно, сладенькая. – Холлис открыла журнал и принялась методично перелистывать

страницы, плотно сжав губы. Она явно не предполагала, что выбор дочери падет на кого-

то вроде Колби – мускулистого молодого человека лет двадцати с небольшим.

Спутник Бетани был одет в пляжные шорты, гавайскую рубаху и бейсболку, из-под

которой сзади торчали выгоревшие на солнце волосы. Кожа его цветом напоминала

грецкий орех, глаза были голубыми, а зубы – ослепительно белоснежными. С объективной

точки зрения он был красив до жути, но без изюминки, как любой идеально

симметричный человек.

– Бетани, выглядишь, как обычно, прекрасно, – сказала я, когда она наклонилась меня

обнять. – Как себя чувствуешь? Готова к полету?

– Конечно! Чувствую себя просто супер! Акушер-гинеколог говорит, что я его самая

лучшая пациентка. Ребенок начал пинаться. Вы еще увидите, как живот шевелится.

– Прекрасно, – улыбнулась я. – Райан обрадовался, почувствовав толчки малыша?

Она скорчила рожицу.

– Райан ко всему так серьезно относится. Я не разрешаю ему ходить со мной к доктору, потому что он портит все настроение.

Не прекращая листать журнал, Холлис заметила:

– Может, тебе стоит потрудиться, чтобы он улыбался почаще, Бетани.

Та рассмеялась:

– Нет, пусть уж занимается своими рисунками и дизайном… Здесь со мной тот, кто знает

толк в веселье. – Она стиснула руку парня и улыбнулась мне: – Эйвери, ты ведь не

возражаешь, что я пригласила Колби в нашу девичью компанию? Он никого не

потревожит.

Колби ответил ей с лукавой улыбкой:

– Тебя я планирую тревожить много и часто.

Хихикающая Бетани потащила его к бару, где они принялись копошиться в банках с

напитками. Взволнованная стюардесса попыталась убедить парочку занять места и

позволить ей подать прохладительное.

– Кто такой Колби? – осмелилась я спросить у Холлис.

– Да никто, – прошептала она. – Инструктор по водным лыжам. Бетани познакомилась с

ним прошлым летом. Они просто друзья. – Она пожала плечами. – Бетани любит окружать

себя забавными людьми. Я обожаю Райана, но порой он ведет себя как скучный домосед.

Я воздержалась от комментариев, хотя так и подмывало заметить, что несправедливо

осуждать Райана за то, что он недостаточно весел, когда готовится жениться на

нелюбимой женщине и воспитывать нежеланного ребенка.

– Но не надо никому об этом говорить, – немного помолчав, добавила Холлис. – Особенно

Джо. Он может сказать что-нибудь Райану и заварить еще ту кашу.

– Холлис, если в мире существует человек, который больше вас хочет, чтобы эта свадьба

прошла безупречно, то это я. Будьте спокойны, я никому ничего не скажу про Колби. Это

вообще не мое дело.

Довольная Холлис посмотрела на меня с неподдельной теплотой:

– Рада, что мы друг друга понимаем.

Еще одно странное событие произошло у стойки регистрации в отеле, где я получала ключ

от номера. Когда сотрудник провел мою кредитку через терминал, я в ожидании чека

глянула на девушку, работавшую рядом, которая только что зарегистрировала Бетани и

Колби. В один номер. Наверное, отчасти я надеялась, что молодые люди и правда только

друзья. Во время полета из Хьюстона они вели себя как подростки: шептались, хихикали, вместе смотрели фильм, но в их поведении не просматривалось сексуального подтекста.

Заселение же в одну комнату, тем не менее, развеяло все сомнения.

Я снова переключилась на своего регистратора. Он вернул мне кредитку и протянул

форму, на которой требовалось поставить подпись с расшифровкой. Я была честна с

Холлис и не собиралась никому рассказывать о Бетани и Колби, но причастность к этой

тайне вызывала у меня чувство гадливости и угрызения совести.

– Увидимся попозже, – крикнула мне Бетани. – Не ждите нас с Колби на ланч, мы закажем

еду в номер.

– Давайте встретимся через два часа у стойки консьержа, – предложила я. – Примерка

платья в два.

– В два, – повторила Бетани, уже шагая к лифтам. Колби шел за ней. Они притормозили у

витрины со сверкающими драгоценностями.

Холлис подошла ко мне, пряча в сумку телефон.

– Попытайтесь как-нибудь вырастить дочь, – устало и как будто защищаясь сказала она, –

а потом расскажите мне, насколько это легко. Вы научите ее отличать хорошее от плохого, правильно себя вести, верить в то, что следует. Вы выложитесь на полную, но в один

прекрасный день ваша умница-дочка совершит какую-нибудь глупость. И вы сделаете все, что в ваших силах, лишь бы ей помочь. – Холлис вздохнула и пожала плечами. – Бетани

может вести себя как угодно, покуда не выйдет замуж. Пока что она не произносила

никаких клятв. Но когда произнесет, я буду ждать от нее их исполнения. А до тех пор

Райан точно так же свободен.

Удержав язык за зубами, я кивнула.

Ровно в два часа дня нас встречали в свадебном салоне Финолы Стронг в Верхнем Ист-

Сайде. Интерьер был выполнен в элегантных дымчатых тонах, а мебель в альковах

обтянута бархатом. Жасмин посоветовала мне обратиться к Финоле, которая в свою

очередь согласилась превратить мои неуклюжие наброски в настоящий эскиз. Известная

своей любовью к строгим силуэтам и пышным деталям, Финола прекрасно справилась с

вышивкой бисером под старину, затейливыми декоративными клиньями и завышенной

талией. В создании дизайнерских свадебных нарядов стоимостью от тридцати тысяч

долларов и выше команде Финолы не было равных.

Два месяца назад в дом Уорнеров в Хьюстоне прибыла помощница модельера, чтобы,

основываясь на эскизе, собрать муслиновую модель платья, методично закалывая ткань

булавками. Поскольку Финоле было известно о беременности невесты, фасон платья легко

подгонялся под меняющуюся фигуру Бетани.

Сегодня Бетани предстояла первая примерка самого платья, отделка которого по большому

счету уже была готова. Дизайнер собиралась посмотреть, как оно сидит, и при

необходимости внести в фасон изменения, чтобы ткань струилась и ниспадала идеальным

складками. Один из ассистентов Финолы за несколько дней до свадьбы прилетит в

Хьюстон для последней примерки, так что в случае чего время на дошив будет.

Пока мы ждали в примерочной с огромным трехстворчатым зеркалом и уединенной зоной

отдыха, помощница Финолы принесла шампанское для нас с Холлис и бокал

шорле (шорле (нем. Schorle, фр. shaurlet) - смесь из вина с минеральной водой либо вина с

лимонным лимонадом, либо сока с минеральной водой) для Бетани. Вскоре появилась и

сама Финола: стройная блондинка лет тридцати пяти с искренней улыбкой и живым

лучистым взглядом. За годы работы в модной индустрии я встречалась с ней три или

четыре раза, но наши встречи длились всего несколько секунд на Неделе моды или на

многолюдных светских мероприятиях.

– Эйвери Кросслин! – воскликнула Финола. – Поздравляю с новым шоу!

Я рассмеялась:

– Спасибо, но я не разделяю уверенности Жас в том, что меня утвердят.

– Скромница из тебя никудышная, – уведомила Финола. – Выглядишь жутко довольной.

Когда встречаешься с продюсерами?

– Завтра, – с улыбкой призналась я.

Когда япредставила Финолу Уорнерам, она заявила, что Бетани – одна из самых красивых

невест, для которых ей доводилось шить свадебные наряды.

– Не терпится увидеть вас в этом платье, – говорила она Бетани. – Оно просто

олицетворение глобализации: японский шелк, корейская подкладка, индийский бисер,

итальянская сетка и французское старинное кружево. Мы на несколько минут выйдем, а

вы пока примерьте. Моя помощница Хлоя вам поможет.

После осмотра салона Финолы мы вернулись в примерочную. Бетани стояла перед

зеркалом и выглядела стройной и сияющей.

Платье было произведением искусства: корсаж из старинного кружева с геометрическим

узором, сплетенного вручную и украшенного хрустальными бисеринками, похожими на

пыльцу фей, тонкие расшитые бретельки, поблескивающие на загорелых плечах Бетани.

Юбка вся в бисере, который поблескивал словно в тумане, ниспадала мягкими складками

от завышенной талии. Невозможно было представить невесты красивее.

Холлис улыбнулась и ахнула, прикрыв рот рукой:

– Восхитительно!

Бетани улыбнулась в ответ и покружилась.

Но не все с платьем было хорошо, и мы с Финолой обе это заметили. Драпировка спереди

располагалась не так, как было задумано: клинья расходились над животом под другим

углом, чем на изначальном рисунке. Подойдя к Бетани, я с улыбкой сказала:

– Ты великолепна, но придется кое-что изменить.

– Что именно? – недоуменно спросила Бетани. – Оно уже идеально.

– Дело в драпировке, – пояснила Финола. – За месяц, оставшийся до свадьбы, ваш живот

вырастет настолько, что клинья будут ниспадать по обеим его сторонам как театральные

кулисы, а это, несмотря на все очарование животика, не пойдет на пользу.

– Не знаю, почему я так быстро растолстела, – разволновалась Бетани.

– Беременность у всех проходит по-разному, – наставительно произнесла Холлис.

– И ничего вы не растолстели, – успокоила невесту Финола. – У вас всего лишь чуть виден

живот, как и должно быть. Наша работа – сделать так, чтобы платье сидело идеально, и мы

закончим все по высшему разряду. – Она подошла к Бетани, взялась за клинья и принялась

складывать их то так, то эдак, изучающим взглядом рассматривая драпировку.

Внезапно Бетани подпрыгнула и положила руку на живот.

– Ой! Ничего себе пинок.

– Да, я тоже заметила, – кивнула Финола. – Может, вам присесть?

– Нет-нет, все хорошо.

– Ладно. Я просто думаю, как бы это исправить. Еще пару секунд. – Финола с живым

интересом посмотрела на Бетани. – Пытаюсь понять, насколько вырастет ваш живот за

месяц… Вы, случайно, не близнецов ждете? – Бетани покачала головой. – Слава богу.

Одна из моих сестер родила близнецов, и это было тяжко. А дата родов… она не

изменилась?

– Нет, – ответила за дочь Холлис.

Финола бросила взгляд на помощницу:

– Хлоя, помоги, пожалуйста, Бетани снять платье, пока мы с Эйвери обсудим изменения.

Бетани, мы оставим вашу маму с вами?

– Конечно.

Финола подошла к Холлис и забрала со столика рядом с ней пустой бокал.

– Еще шампанского? Или кофе?

– Кофе, пожалуйста.

– Я скажу кому-нибудь из ассистентов. Мы скоро вернемся. Идем, Эйвери.

Я послушно последовала за Финолой из примерочной. Она отдала пустой бокал

проходящей мимо помощнице и попросила сварить свежий кофе для миссис Уорнер. Мы

прошли по тихому коридору в угловой кабинет с несколькими окнами.

Я села на стул, на который указала Финола, и обеспокоенно поинтересовалась:

– Сложно будет перешивать клинья? Не придется ведь всю юбку переделывать?

– Попрошу взглянуть на нее модельера и драпировщика. За те деньги, что Уорнеры платят, в случае необходимости мы перешьем все чертово платье. – Она потянула плечи и потерла

шею. – Знаешь, в чем проблема с этими клиньями?

Я покачала головой:

– Придется взглянуть повнимательнее.

– Главное правило дизайна для беременных невест: никогда не верь предполагаемой дате

родов.

– Думаешь, Бетани слегка преуменьшает срок?

– Как минимум месяца на два.

Я непонимающе на нее посмотрела.

– Постоянно это вижу, – пояснила Финола. – Платья для беременных – самый

быстрорастущий сегмент в свадебной моде. Примерно каждая пятая из моих клиенток в

положении. И многие из них лгут насчет срока беременности. Даже в наш просвещенный

век некоторые женщины боятся неодобрения родителей. Есть и иные причины… – Она

пожала плечами. – Не наше дело судить или делать замечания, но если мои

предположения верны, когда Бетани пойдет к алтарю, ее живот будет значительно больше, чем мы ожидаем.

– Значит, стоит забыть о клиньях и переделать весь перед, – рассеянно сказала я. – Хотя, наверное, времени на расшивку его бисером заново уже не останется.

– Наймем для этого жутко дорогую местную вышивальщицу. Сколько Бетани еще

пробудет в городе? Можно запланировать еще одну примерку на завтра?

– Конечно. Утром?

– Нет, до утра мы не успеем. Как насчет днем, после твоего собеседования?

– Не знаю, насколько оно затянется.

– Если сама не успеешь, просто скажи Бетани приехать сюда к четырем. Я сделаю

несколько снимков и отправлю тебе посмотреть, что именно мы исправили.

– Финола… ты точно уверена насчет даты родов?

– Я не врач, но могу гарантировать, что тут явно не четвертый месяц беременности. У нее

пупок вывернут, а это обычно случается только к концу второго триместра. А то, как

ребенок пинается? Весьма впечатляюще для плода, которому полагается быть всего с

десяток сантиметров ростом! И хотя Бетани не сильно набрала в весе, живот выдает ее с

потрохами.

Вечером я отправилась на ужин с Жасмин и старыми друзьями времен работы в

индустрии моды. Мы сидели в итальянском ресторане за столом на двенадцать персон и

постоянно общались параллельно как минимум на три-четыре темы. Как всегда, мои

друзья знали самые последние сплетни и увлеченно обменивались слухами о дизайнерах, знаменитостях и тусовщиках. Я и забыла, до чего здорово находиться в центре событий и

узнавать новости раньше остального мира.

Нам принесли тарелки с карпаччо из говядины – сырое мясо было порезано на прозрачные

ломтики тоньше, чем усыпавшие его хлопья тертого пармезана. Хотя официант пытался

подать хлебные корзинки вместе с салатом, все за столом единодушно отказались. Я

тоскливо посмотрела вслед ароматному, еще теплому хлебу.

– Мы могли бы съесть всего по кусочку, – сказала я.

– Никто не ест углеводы, – ответила Шивон, редактор раздела красоты в журнале Жасмин.

– До сих пор? – удивилась я. – Я надеялась, что они уже реабилитированы.

– Углеводы никогда не будут реабилитированы, – припечатала Жасмин.

– Боже, не говори так.

– Научно доказано, что лучше сыпать пакетики сахара прямо в рот, чем есть белый хлеб.

– Отправь Эйвери план КПД, – попросила ее Шивон и многозначительно на меня

посмотрела. – Я сбросила шесть лишних кило за неделю.

– И в каком месте они у тебя были лишними? – поинтересовалась я, глядя на ее худую, как

тростинка, фигуру.

– Тебе понравится КПД, – заверила Жасмин. – Сейчас на ней все помешаны. Это

модифицированная кетопалеодетокс-диета, которая начинается с белковой фазы. Вес

уходит так быстро, как будто у тебя глисты.

Когда нам принесли закуски, я осознала, что единственная из всех заказала пасту.

Джетт, дизайнер аксессуаров известной марки, посмотрел на мои пенне и со вздохом

сказал:

– Я в последний раз ел макароны еще при Буше.

– Старшем или младшем? – уточнила Жасмин.

– Старшем, – ностальгически протянул Джетт. – Я помню этот ужин. Карбонара с

двойным беконом…

Осознав, что все внимательно на меня смотрят, я не донесла вилку до рта.

– Простите… Мне поесть за другим столом?

– Ну, раз ты сейчас считаешься гостьей из другого города, – решила Жасмин, – можешь

есть свои пенне. Но когда переедешь назад, с изделиями из очищенной муки придется

попрощаться.

– Если я перееду назад, – вздохнула я, – мне много с чем придется попрощаться.

На следующий день я взяла такси в центр и в час вошла в офис «Стернс продакшн».

Спустя пять минут девушка с взъерошенной стрижкой в черном брючном костюме

подошла, чтобы проводить меня на встречу. Мы проехали несколько этажей вверх на

лифте и вошли в вестибюль с впечатляющим потолком, выложенным лавандово-

серебряной мозаичной плиткой, и темно-фиолетовой мебелью.

Там уже ожидали три человека, которые приветствовали меня с таким искренним

энтузиазмом, что я тут же расслабилась. Все они, молодые и стильно одетые, с улыбками

представились. Женщину звали Лоис Эммонс, она занимала должность продюсера и

помощника-референта Тревора Стернса; один из мужчин, Тим Уотсон, был продюсером по

кастингу, а второй, Руди Уинтерс, – продюсером и ассистентом режиссера.

– Вы не привели свою милую собачку? – улыбаясь, спросила Лоис по дороге в просторный

кабинет с потрясающим видом на Крайслер-билдинг.

– Боюсь, Коко несколько старовата и прихотлива для путешествий, – ответила я.

– Бедняжка. Уверена, она по вам скучает.

– Коко в хороших руках. За ней присматривает моя сестра София.

– Вы же вместе работаете, да? Почему бы вам не рассказать, как начинался ваш бизнес? О, вы не станете возражать, если мы запишем разговор и перейдем на ты?

– Нисколько.

Следующие три часа пролетели как три минуты. Мы начали с разговора о моем опыте

работы в модной индустрии, а потом перешли к тому, как мы с Софией создавали

агентство. Во время рассказа о нескольких курьезных свадьбах, которые мы

организовывали, мне приходилось прерываться, чтобы троица собеседников успела

отсмеяться.

– Эйвери, – перешла к делу Лоис, – Жасмин сказала, что ты все еще не наняла агента.

– Да, я не была уверена, что это обязательно, поэтому не стала…

– Это обязательно, – с улыбкой подтвердил Тим. – Если все срастется, Эйвери, мы будем

обсуждать нюансы вроде появлений на публике, лицензирования, съемок в рекламе,

издания книг, гонораров за повторные показы… Поэтому агента нужно найти как можно

скорее.

– Поняла, – кивнула я. Достала из сумки планшет и оставила заметку. – Значит, мы еще

встретимся?

– Эйвери, – заверил меня Руди, – я думаю, ты нам прекрасно подходишь. Придется пройти

еще несколько этапов собеседования. Может быть, мы пришлем съемочную группу на

свадьбу Уорнеров.

– Потребуется получить их согласие, – затаив дыхание, предупредила я, – но вряд ли они

станут возражать.

– Ты идеально подходишь на роль ведущей этого шоу, – сказал Тим. – Думаю, ты могла бы

взять концепцию Тревора и переиначить ее на свой лад. С тобой мы вдохнем в программу

новую жизнь. Нам нравится твоей образ сексуальной рыжули, нравится, как ты ведешь

себя перед камерой. Придется быстро учиться, но ты справишься.

– Надо свести ее с Тревором и посмотреть, как у них получится работать в тандеме, –

предложила Лоис и подарила мне еще одну улыбку. – Он уже в тебя влюблен. Как только

обзаведешься агентом, начнем обговаривать, как подогнать шоу под твою личность, и

снимем пилот. В первом выпуске мы бы хотели реализовать идею, что Тревор тебя учит…

ну вроде как ставить перед тобой дилеммы, чтобы ты звонила Тревору и просила совета, но вовсе необязательно этому совету следовала. В идеале было бы здорово добавить в

отношения между вами перчинки… Тревор и его бойкая протеже, много оживленных

диалогов… как тебе?

– Звучит забавно, – на автомате откликнулась я, хотя порядком расстроилась, понимая, что

для меня создают роль.

– И с тобой должна быть собака, – добавил Тим. – Всем в лос-анджелесском офисе

понравилось наблюдать, как ты всюду носишь с собой собачку. Но надо найти какую-

нибудь поприкольнее. Как называются такие пушистые белые, Лоис?

– Шпицы?

Тим покачал головой:

– Нет, не думаю, что они…

– Котон-де-тулеар?

– Возможно…

– Я составлю список пород, – кивнула Лоис, записывая.

– Вы дадите мне другую собаку? – уточнила я.

– Только на время съемок, – улыбнулась Лоис. – Домой ее брать не придется.

Уверена, Коко нашла бы, что сказать по этому поводу.

– То есть собака будет реквизитом?

– Нет, членом команды, – ответил Тим.

Пока мужчины беседовали, Лоис взяла меня за руку и ликующе улыбнулась:

– Все будет отлично!

Вечером в номере отеля я смотрела на сотовый и думала, что сказать Джо. Попыталась

произнести пару предложений вслух, записала несколько слов в оказавшийся под рукой

блокнот.

Осознав, чем занимаюсь – репетирую разговор с ним, – я оттолкнула блокнот и заставила

себя набрать номер.

Джо тут же снял трубку. Его хорошо знакомый умиротворяюще-протяжный говор

одновременно поднял мне настроение и поверг в тоску.

– Эйвери, милая, как поживаешь?

– Хорошо. Скучаю по тебе.

– И я по тебе.

– Есть несколько минут?

– Хоть вся ночь. Расскажи, чем ты там занимаешься.

Я уселась на кровать поудобнее и скрестила ноги.

– Ну… сегодня состоялась важная встреча.

– И как все прошло?

Я подробно описала свой визит в «Стернс продакшнс»: все, что было сказано, все, о чем я

думала и что чувствовала. Говорила в основном я, а Джо намеренно вел себя сдержанно, никак не выражая свое мнение.

– О цене вопроса говорили? – наконец спросил он.

– Нет, но я уверена, что сумма будет большой. Возможно, способной изменить мою

жизнь.

– Деньги, может, и не будут способны, но вот работа так точно изменит.

– Джо… Я всегда мечтала о подобной возможности, и сейчас моя мечта близка к

осуществлению. Продюсеры ясно дали понять, что у меня будет зеленый свет. Если так…

Не знаю, смогу ли отказаться от их предложения.

– Я же тебе говорил: мешать не стану.

– Да, я знаю, – немного сердито ответила я. – Я боюсь не того, что ты попытаешься

помешать, а того, что ты не попытаешься остаться в моей жизни.

Джо раздраженно вздохнул, и я его прекрасно понимала: мои мысли тоже зашли в тупик.

– Если твоя жизнь будет проходить в двух с половиной тысячах километров от меня,

Эйвери, мне будет не так просто в ней остаться.

– А если ты переедешь вместе со мной? Можем жить вместе. Тебя в Техасе ничто не

держит. Можно собрать все вещи и…

– Здесь моя семья, друзья, дом, работа, фонд, которому я согласился помогать…

– Люди переезжают, Джо. Находят способы поддерживать связь. Начинают что-то новое.

Это потому что я женщина, да? Большинство женщин переезжают, когда их парни или

мужья находят работу в другом городе, но если все ровно наоборот…

– Эйвери, не грузи меня этой чушью. Дело не в сексизме.

– Можно быть счастливым где угодно, если на это настроен.

– Да не в этом дело. Родная… – до меня донесся короткий вздох. – Ты не просто

выбираешь работу. Ты выбираешь жизнь. Головокружительную карьеру. У тебя и минуты

свободной не будет. Я не стану переезжать в Нью-Йорк ради того, чтобы видеть

тебя полдня в выходной и по двадцать минут вечером в будни, потому что ровно столько

будет проходить между твоим возвращением домой и отходом ко сну. В этой жизни я не

вижу места для себя и для детей.

Сердце ухнуло в пятки.

– Детей, – онемевшими губами повторила я.

– Да. Я хочу когда-нибудь иметь детей. Хочу сидеть на крыльце и смотреть, как они

бегают вокруг разбрызгивателя. Хочу проводить с ними время, учить играть в мяч. Я

говорю о том, что хочу иметь семью.

Повисла долгая пауза.

– Не знаю, получится ли из меня хорошая мать.

– Никто не знает.

– Нет, я правда не знаю. У меня никогда не было семьи. Я жила с осколками разбитых

семей. Однажды вернувшись домой из школы, я увидела в доме нового мужчину и новых

детей и поняла, что мама опять вышла замуж, не сказав мне ни слова. А в один

прекрасный день они все без предупреждения исчезли, как по взмаху волшебной палочки.

Джо нежно попросил:

– Эйвери, послушай…

– Если я попытаюсь стать хорошей мамой и у меня не получится, я себя никогда не прощу.

Слишком рискованно. Да и рано еще о таком говорить. Господи, мы ведь даже не сказали

друг другу… – дыхание перехватило, и я замолчала.

– Я знаю. Но совершенно точно не могу сказать этих слов сейчас, Эйвери. Потому что это

покажется лишь давлением.

Пора заканчивать. Пора отступать.

– Можно хотя бы, – выдавила я, – по максимуму использовать время, которое осталось. У

меня есть месяц до свадьбы Бетани, а потом…

– Месяц чего? Попыток думать о тебе меньше, чем сейчас? Попыток отгородиться от

своих чувств? – его дыхание сбивалось, а голос, пусть и тихий, рвал за душу. – Месяц

отсчета дней до окончательного разрыва… Черт, Эйвери, я так не могу.

По щекам потекли горячие слезы.

– Что тут скажешь?

– Скажи, как перестать тебя хотеть? Скажи, как перестать… – осекшись, он выругался. –

Лучше прямо сейчас с этим покончить, чем тянуть.

Рука с телефоном дрожала. Я боялась. Боялась больше, чем когда-либо прежде.

– Давай на сегодня закончим разговор, – придушенным шепотом предложила я. – Ничего

не изменилось. Ничего еще не решено. Хорошо? – Тишина. – Джо?

– Поговорим, когда вернешься, – проворчал он. – А пока вот о чем подумай, Эйвери: когда

ты рассказала мне историю про мамину сумку от «Шанель», ты неверно истолковала

метафору. И теперь должна понять, в чем ее истинный смысл.

Глава 21

Перевод - Marigold

Редактирование - Aruanna Adams, Sig ra Elena

Оформление – Кристюша

Наутро мне, разбитой после бессонной ночи, пришлось краситься дольше обычного. Я

мрачно подумала, что если нынче в моде запавшие глаза, я определенно в тренде. С

Холлис, Бетани и Колби мы договорились встретиться внизу. До Тетерборо – популярного

аэропорта для частных самолетов в Нью-Джерси всего в двадцати километрах от

гостиницы – нас должен был доставить лимузин.

Я собрала вещи и спустилась чуть раньше назначенного времени. Направилась в кафе

рядом с фойе и заметила Бетани за столиком у окна в одиночестве.

– Доброе утро, – с улыбкой поздоровалась я. – Тоже встала пораньше?

В ответ она устало улыбнулась:

– Плохо спалось из-за городского шума. Колби моется. Сядешь со мной?

– Да, только кофе возьму.

Через минуту я вернулась с чашкой и села напротив.

– Я посмотрела эскизы, которые Финола прислала вчера вечером. Что ты думаешь о новом

покрое юбки?

– Симпатичный. Финола сказала, что ее тоже разошьют бисером.

– То есть тебе нравится?

Бетани пожала плечами:

– Клинья мне нравились больше. Но из-за большого живота у меня нет выбора.

– Платье получится великолепным, – заверила я. – Ты будешь выглядеть царственно.

Жаль, что вчера не смогла пойти с вами.

– Ничего страшного. Финола была очень любезна. – Бетани замялась. – Она ничего не

сказала, но знает. Я вижу.

– О чем? – нейтральным тоном спросила я.

– О сроке. – Бетани рассеянно помешивала кофе ложечкой. – У меня уже почти шесть

месяцев. Ко дню свадьбы я могу в это платье просто не влезть.

– Ничего, подгонят на последней примерке, для этого та и нужна. Не волнуйся, Бетани, –

машинально успокоила я.

Я пила кофе и глядела в окно: на прохожих в стильных шарфах, на элегантную

велосипедистку, на пару старичков в фетровых шляпах.

– Холлис знает?

Бетани кивнула:

– Я ей все рассказываю. Обещаю себе держать в секрете, а в конце концов выбалтываю и

потом жалею об этом. Каждый раз одно и то же. Наверное, никогда не отучусь.

– Ну не скажи. Поверь, я много от чего отучилась, хотя и не надеялась.

Бетани оставила ложечку в покое и отодвинула чашку.

– Мама сказала, что ты будешь молчать про Колби. Спасибо.

– Не нужно меня благодарить. Не мое дело обсуждать кого-либо.

– И правда, не твое. Но Райан тебе нравится. Ты, наверное, его жалеешь. И напрасно. С

ним все будет хорошо.

– Ребенок от него? – тихо спросила я.

Бетани насмешливо улыбнулась:

– А как ты думаешь?

– Думаю, от Колби.

Улыбка ее погасла, ответа не последовало. Да и незачем было. Минуту мы обе молчали. В

конце концов Бетани сказала:

– Я люблю Колби. Это ни на что не влияет, но я его люблю.

– А он знает?

– Конечно.

– И что говорит?

– Всякие глупости. Мол, давай поженимся и будем жить у моря в Санта-Круз. Как будто я

отдам своего ребенка в государственную школу. – Она хохотнула. – Можешь представить

себе, чтобы я вышла замуж за тренера по водным лыжам? У Колби нет

денег. Меня никуда не стали бы приглашать. Я бы стала никем.

– Ты бы жила с тем, кого любишь. Отцом своего ребенка. Пришлось бы работать, но у тебя

есть высшее образование и связи...

– Эйвери, работая, денег не получишь. В смысле, настоящих. Даже если ты станешь

телеведущей, то таких денег, как у Тревисов, Чейза или Уорнера, тебе никогда не видать. Я

воспитана жить не как верхний процент самых богатых людей, а как верхняя десятая

процента верхнего процента. Я так привыкла. И меньшее меня не устроит. Никто не

откажется от такой жизни только из-за любви.

Я промолчала.

– Ты считаешь меня стервой, – сказала Бетани.

– Нет.

– А я стерва и есть.

Я спросила:

– Бетани, а что ты скажешь Райану, когда ребенок родится на два месяца раньше и явно не

недоношенным?

– Какая разница? К тому времени мы будем уже женаты. Даже если Райан откажется от

отцовства и разведется со мной, ему придется дорого заплатить. Я пригрожу добиться

положенного мне по брачному договору через суд. Мама говорит, что Райан предпочтет

откупиться, лишь бы его белье не полоскали публично.

Я постаралась, чтобы мои чувства не отразились на лице.

– Ты уверена, что Колби будет молчать? Из-за него не будет неприятностей?

– Нет, я сказала ему, что нужно просто подождать. Как только я получу деньги после

развода, мы сможем жить вместе.

На какое-то время я лишилась дара речи. Наконец мне удалось выдавить:

– Какой замечательный план.

Большую часть полета я молчала, охваченная смятением. Заткнув уши наушниками,

запустила на компьютере фильм и слепо пялилась в экран.

Любые следы сочувствия или жалости к Бетани улетучились, стоило мне услышать, что

предстоящая свадьба – просто способ вытянуть деньги из Райана Чейза. Невеста и ее

родители знали, что брак долго не продержится. Знали, что жених – не отец

ребенка. Они пользовались врожденной порядочностью Райана. Собирались сделать из

него посмешище, чтобы Бетани на его деньги могла жить со своим безмозглым

красавчиком.

Я такого просто не вынесу.

Боковым зрением я заметила, что Бетани жестом подозвала Холлис и они вместе уселись

на диванчике в хвостовой части, где перешептывались минут двадцать сначала тихо, потом

все оживленнее, словно обсуждали что-то важное. Похоже, Бетани уже пожалела, что

разоткровенничалась, и созналась матери. В какой-то момент Холлис подняла голову и

посмотрела мне прямо в глаза.

Точно. Теперь я стала потенциальной проблемой, с которой придется разбираться. Я снова

уставилась в экран.

Из-за разницы в часовых поясах в Хьюстонский аэропорт Хобби мы прилетели в

одиннадцать утра. Убирая компьютер в сумку, я изобразила радость:

– Как хорошо, еще почти весь день впереди.

Холлис натянуто улыбнулась, Бетани никак не отреагировала.

Пока я благодарила пилота и стюардессу, Бетани и Колби вышли из самолета.

Повернувшись к выходу, я увидела, что меня поджидает Холлис.

– Эйвери, – сказала она любезно, – прежде чем мы выйдем из самолета, я хотела бы кое-

что обсудить.

– Конечно, – не менее приятным тоном отозвалась я.

– Я должна кое-что объяснить, поскольку не уверена, что вы хорошо нас понимаете. На

нашем уровне правила особые. Если вы питаете какие-либо иллюзии насчет Райана Чейза, имейте в виду: он ничем не лучше других. Не сомневайтесь, красотка для утех на стороне

у него будет. С его деньгами и внешностью он сменит не меньше трех-четырех жен. Какая

вам разница, будет Бетани одной из них или нет? – Она сердито прищурилась: – Вам

платят не за то, чтобы вы осуждали кого-то или вмешивались в личную жизнь клиентов. А

за то, чтобы эта свадьба состоялась. И если что-то пойдет не так... Я гарантирую, что к вам

больше никто не обратится. И сделаю все возможное, чтобы вы не попали на то телешоу.

У нас с Дэвидом есть друзья-владельцы телекомпаний. Даже не думайте помешать мне.

Я улыбалась все так же мило, как и до ее слов:

– Как вы сами сказали в начале этой поездки, Холлис, мы понимаем друг друга.

По-прежнему не отрывая от меня взгляд, она, казалось, расслабилась:

– Я сказала Бетани, что она зря боится. В вашем положении нельзя действовать наперекор

собственным интересам.

– В моем положении?

– Работая.

Только в устах Холлис Уорнер это слово могло прозвучать неприлично.

Я намеренно отправилась домой длинным путем, чтобы по дороге из аэропорта у меня

было время подумать. Всегда лучше соображаю за рулем, особенно когда еду куда-то

далеко. И как-то так получилось, что хаос, царивший в мыслях на высоте десяти тысяч

километров, удивительным образом упорядочился, стоило мне ступить на землю.

Невозможно отрицать важность – даже необходимость – приносящей удовлетворение

карьеры. Но важнее всего не работа, а люди.

На самом деле, любимая работа у меня уже была. Мы с сестрой когда-то начали с нуля, а

теперь имели свое дело, чертовски успешное, распоряжаясь им по своему усмотрению. И

могли развивать его так, как сами захотим.

Поговорив с продюсерами Тревора Стернса, я успела почувствовать, каково будет

находиться в чьем-то подчинении, действовать по указке и в рамках роли. Пушистый

белый шпиц? Спасибо, не надо. Мне вполне хватает собственной беззубой чихуахуа.

Пусть она и не красавица, зато и не декорация.

Я поняла, что увлеклась идеей получить шанс на блестящий успех и триумфальное

возвращение в Нью-Йорк, о котором всегда мечтала, и даже не задумалась: хочу ли я этого

сейчас?

Иногда мечты меняются, а мы и не замечаем. Мои успехи и поражения научили меня

видеть жизнь в другом свете. Но самое главное, я изменилась благодаря тем, кого люблю.

Как будто с сердца сняли обертку, и мои чувства стали глубже. Как будто...

– Боже мой! – воскликнула я, сглатывая.

До меня дошел смысл метафоры с сумкой. Я хранила свое сердце на полочке аккуратно

обернутым. Пыталась защитить его, пользоваться им только в случае крайней

необходимости.

Но некоторые вещи от частого употребления только становятся лучше. Царапинки и

трещины, потертости, следы починки – все говорит о том, что предмет послужил своей

цели. Что толку от сердца, которое боятся открыть? В чем его ценность, если им не

рискнули ни разу? Мои попытки не чувствовать ничего не решали; наоборот, это и было

проблемой!

Радость и тревога слились во мне, словно две стороны крутящейся монеты. Мне хотелось

поехать к Джо прямо сейчас, убедиться, что я его не потеряла. Хотелось того, о чем, наверное, в те минуты думать не следовало.

Жизнь, которую он описывал... Помоги мне, господи, я желала ее! Всю, включая детей. До

этой секунды я всегда боялась признаться в этом даже себе. Меня слишком угнетал страх

оказаться похожей на собственного отца.

Но я не такая. В отличие от Эли, я умею любить. Я осознала это впервые.

Пришлось снять очки, потому что оправа внизу стала мокрой от слез.

Но прямо сейчас надо было заняться кое-чем срочным. Я поеду к Джо потом, когда будет

время и возможность уединиться. Наши чувства, и его, и мои, слишком важны, чтобы

обсуждать их на бегу.

Я пристроилась к очереди машин у забегаловки, продающей еду на вынос, чтобы купить

банку газировки. И пока ждала, вытащила из сумочки телефон и позвонила.

– Алло? – отрывисто ответили мне.

– Райан? – спросила я, утирая мокрые щеки. – Это Эйвери.

Голос потеплел:

– Вернулись из большого города?

– Да.

– Как прошла поездка?

– Даже интереснее, чем я ожидала. Райан, мне нужно с вами поговорить без посторонних.

Можете прерваться и встретиться со мной? Лучше всего там, где есть бар. Это важно,

иначе я бы не просила.

– Конечно, я угощу вас обедом. Где вы сейчас?

Я ответила, и он объяснил, как проехать в гриль-бар недалеко от Монтроуза.

Я наконец купила газировку, глотнула холодной бодрящей жидкости и, прежде чем

выехать с парковки, сделала еще один звонок:

– Лоис? Привет, это Эйвери Кросслин. – Я постаралась, чтобы в голосе звучало

сожаление. - Увы, мне пришлось принять трудное решение по поводу "Свадебного

переполоха"...

В гриль-баре можно поговорить, не боясь, что тебя подслушают, только если он или

полностью набит, или почти пустой. В выбранном Райаном ресторане толпа была такая,

что пришлось сесть в конце стойки и заказывать еду оттуда.

Мне всегда нравилось есть в баре с полноценной кухней, и лучшего места для

предстоящего разговора не найти. Можно сесть близко, но не глядеть в глаза – идеально

для такой трудной темы.

Я зачастила:

– Сначала я должна сказать, что новости плохие. Или, возможно, хорошие под видом

плохих. В любом случае звучать это будет плохо. Если вы предпочитаете не знать, прошу

прощения, что отняла у вас время, пообедаем за мой счет. Но в конце концов вы все равно

узнаете, так что...

– Эйвери, – прервал Райан, – помедленнее, милая. Не с реактивной скоростью.

Я криво улыбнулась и произнесла в качестве оправдания:

– Нью-Йорк.

Обращение "милая" меня приятно удивило: Райан произнес его как брат, будто я была

частью семьи.

Бармен принес вино мне и пиво Райану, мы сделали заказ.

– Я предпочитаю узнавать плохие новости сразу же. Не нужно подслащивать пилюлю. И

не говорите мне про хорошую сторону: если она не очевидна, значит, ее просто нет.

– Верно подмечено. – Я размышляла, как же рассказать об обмане, с чего начать? С

неожиданного для меня попутчика или с неверного срока беременности? – Я пытаюсь

придумать, как же все объяснить.

– Попробуйте в трех-четырех словах или еще короче, – предложил Райан.

– Ребенок не ваш. – Райан непонимающе уставился на меня, и я повторила еще раз,

медленнее: – Ребенок не ваш.

Интересно, это плохо, что я так рада ему это сказать?

Райан очень осторожно сжал пивной бокал, выпил содержимое до дна, просигналил

бармену, что нужна добавка, и тихо сказал, упершись локтями в стойку и глядя прямо

перед собой:

– Продолжайте.

Двадцать минут я говорила, а Райан слушал. Понять, что он думает, я не могла: Райан

невероятно умело скрывал эмоции. Только напоследок почувствовала, что он

расслабляется, его отпускает, как человека, который месяцами нес тяжкую ношу и

которому вот только что позволили от нее избавиться.

Наконец он заговорил:

– То, что Холлис сказала по поводу вашего бизнеса... Не беспокойтесь, она не сможет вам

навредить. Я сам разберусь с Уорнерами, вам...

– Боже, Райан, не обо мне нужно беспокоиться! Вы-то сами как? Я боялась, что, возможно, вы питаете какие-то чувства к Бетани, и...

– Нет, никаких. Я пытался, но максимум, что получалось, – относиться к ней по-доброму.

Я никогда ее не желал.

Не сходя со своего табурета, Райан повернулся и обнял меня, крепко и с чувством.

– Спасибо, – прошептал он мне в волосы. – Боже, как я благодарен!

То ли мне говорил, то ли на самом деле молился.

Отстранившись, Райан уставился на меня своими невозможно голубыми глазами:

– Вы не обязаны были мне рассказывать. Могли бы устроить свадьбу и получить свои

деньги.

– А потом спокойно смотреть, как Уорнеры вас грабят? Вряд ли. – Я спросила с тревогой:

– Что вы собираетесь делать?

– Как можно скорее поговорить с Бетани. Скажу то, что следовало заявить с самого

начала: что мы прежде дождемся рождения ребенка, а потом сделаем тест на отцовство. А

пока потребую встречи с ее врачом и узнаю настоящую дату родов.

– То есть свадьба отменяется.

– Немедленно, – последовал решительный ответ. – Я возмещу Холлис понесенные

расходы. И заплачу вам и вашим сотрудникам за потраченное время.

– Это необязательно.

– Нет, обязательно.

Мы проговорили еще какое-то время, пока толпа обедающих не рассосалась и официанты

не забегали с кредитками, наличными и чеками. Райан заплатил за обед и дал бармену

гигантские чаевые.

Выходя из ресторана, Райан придержал для меня дверь:

– Вы не сказали, как прошла ваша встреча с телепродюсерами.

– Хорошо, – небрежно ответила я. – Мне показалось, что они собирались сделать мне

неплохое предложение. Но я отказалась. Что бы они ни предложили, здесь у меня есть кое-

что получше.

– Рад, что вы остаетесь. Кстати... скоро собираетесь повидаться с Джо?

– Да, наверное.

– Пока вы отсутствовали, с ним было труднее, чем с двухголовым быком. Джек говорит, что в следующий раз вам придется взять Джо с собой. Иначе мы не вынесем.

Я рассмеялась, хотя сердце сжалось, и призналась:

– Не знаю, как он сейчас меня встретит. Наша последняя беседа по телефону закончилась

не лучшим образом.

– Я бы не волновался, – улыбнулся Райан, – но не откладывайте разговор. Ради всех нас.

Я кивнула:

– Как только дам своей команде указания отменить все запланированное для свадьбы, позвоню ему. – Мы пошли каждый к своей машине, и я окликнула: – Райан! – Он

остановился и оглянулся. – Когда-нибудь вы закажете мне другую свадьбу. Ту,

которую действительно захотите.

– Эйвери, – с чувством откликнулся он, – я закажу пристрелить себя, если еще когда-

нибудь соберусь покупать обручальные кольца.

Глава 22

Перевод - LuSt

Редактирование - Aruanna Adams, Sig ra Elena

Оформление – Кристюша

Едва переступив порог, я услышала неистовый лай Коко. Вне себя от радости, она

выбежала ко мне из гостиной.

– Коко! – воскликнула я, бросив сумку и подхватив собачку на руки.

Она принялась меня облизывать, пытаясь прижаться крепче и недовольно тявкая, словно

упрекала за столь долгое отсутствие.

Изо всех концов студии неслись приветствия. Как здорово вернуться!

– У собак нет ощущения времени, – сказала подошедшая София. – Она думает, что тебя не

было две недели, а не два дня.

– По моим ощущениям, две недели и прошло, – вздохнула я.

Мы с сестрой расцеловались в обе щеки, пока Коко радостно вертелась у меня на руках.

– Наконец-то ты дома! Я получала от тебя сообщения, но вчера ты почти ничего не писала, а вечером вообще ни единой эсэмэски не прислала.

– События последних двух дней переплюнут даже самый захватывающий мексиканский

сериал, – сказала я. – Готовьтесь к потрясениям.

Стивен рассмеялся и подошел обняться, затем отстранился и посмотрел на меня своими

мерцающими голубыми глазами.

– Меня уже ничто не удивит, – усмехнулся он. – Я столько этих идиотских сериалов

пересмотрел, что любой сюжетный поворот за километр чую.

– Поверь, мои новости впечатлят даже тебя. – Коко лизнула мне щеку, и я нахмурилась, почувствовав, насколько шершавый у нее язык. – Неужели в мое отсутствие никто не

смазывал ей язык кокосовым маслом? Он как наждак!

– Коко никого к себе не подпускала, – объяснила София. – Я пыталась. Стивен, скажи ей.

– Правда пыталась, – подтвердил он. – Я видел.

– Хохотал, пока с дивана не упал, – добавила София.

Я покачала головой и посмотрела в томные глазки Коко.

– Не хочу и думать, что тебе пришлось вытерпеть.

– Да не так все ужасно… – начала София.

– Дорогая, – перебил ее Стивен, – похоже, она говорит с чихуахуа.

Закончив с язычком Коко, я попросила всех ненадолго прервать работу и сесть за длинный

стол.

– До конца дня, – объявила я, – мы будем заняты особым проектом.

– Звучит прикольно, – обрадовалась Вэл.

– К сожалению, ничего прикольного в нем нет. – Я посмотрела на Ри-Энн. – Приглашения

на свадьбу Уорнеров уже отправлены?

«Пожалуйста, скажи нет, пожалуйста, скажи нет…»

– Вчера, – гордо отчиталась Вэл. От сорвавшегося с моих губ ругательства она

вытаращила глаза и запротестовала: – Ты же сама сказала! Я только выполняла твое…

– Знаю. Все нормально. К сожалению, теперь придется поработать дополнительно, но мы

справимся. Ри-Энн, пожалуйста, распечатай основной список. Мы свяжемся с каждым и

лично оповестим об отмене мероприятия.

– Как это? Почему? О чем ты говоришь?

– Мы должны перепланировать свадьбу Бетани Уорнер и Райана Чейза.

– Насколько? – поинтересовался Стивен.

– Полностью.

Тэнк с ошеломленным видом уточнил:

– Ее откладывают?

– Отменяют, – сказала я. – Навсегда.

Все уставились на меня и хором выдохнули:

– Почему?

– То, что я вам сейчас скажу, не должно выйти за пределы этой комнаты. Мы не

сплетничаем о клиентах. Никогда.

– Да, мы все в курсе, – поторопил Стивен. – В чем дело, Эйвери?

Два часа спустя команда всё еще была ошеломлена таким поворотом событий. Я заверила

всех, что нам оплатят потраченное время. Будут другие свадьбы и новые возможности

проявить себя. Но все выглядели несколько подавленными тем, что приходится отменять

свадьбу, до которой оставался всего месяц. Стивен уже успешно аннулировал бронь

кортежа из «роллс-ройсов» и кое-что из свадебных сувениров. София связалась с

компанией, отвечающей за банкет, и фирмой по прокату столов и стульев и теперь ждала, когда ей перезвонят. Вэл и Ри-Энн я поручила обзвонить всех приглашенных и сообщить

об отмене свадьбы, но молчать о причине.

– Сколько еще нам тут торчать? – простонала Ри-Энн. – Уже пять часов. Я хочу домой.

– По возможности давайте поработаем до шести, – попросила я. – В зависимости от того, как пойдет отмена, нам всем придется на этой неделе работать сверхурочно, поэтому вы

вправе… – Я осеклась, услышав, как в замке входной двери

поворачивается ключ.

Ключи имелись только у меня, Софии, Стивена… и Джо.

Он вошел и тут же отыскал меня пронзительным взглядом.

В комнате повисла оглушительная тишина.

Джо выглядел погано: явно не выспался и растерял остатки терпения. Он был большим,

угрюмым, сердитым… и только моим.

Сердцебиение отдавалось в ушах рваным ритмом.

– Мне позвонил Райан, – хрипло произнес Джо.

Все притихли, жадно прислушиваясь и даже не пытаясь изображать, что заняты своими

делами. А Коко забралась на спинку дивана и с любопытством глядела на нас.

– Он тебе рассказал… – начала я.

– Да. – Было понятно, что Джо плевать на то, кто еще находится в комнате и что они

увидят. Он смотрел только на меня. Слегка покраснел, крепко стиснул зубы: Джо всеми

силами пытался держать себя в руках, но явно был готов сорваться в одну

секунду.

Нужно отправить всех домой. И поскорее.

– Дай мне закончить пару дел, – обманчиво спокойно предложила я, – а потом поговорим.

– Я не хочу разговаривать. – Джо шагнул ко мне и остановился, когда я инстинктивно

отступила. – Через тридцать секунд ты станешь моей. Наверное, ты предпочтешь, чтобы

это случилось наверху. – Он посмотрел на часы.

– Джо… – Я покачала головой, и с губ сорвался нервный смешок. – Ну прекрати, нельзя

же вот так…

– Двадцать пять секунд.

Черт. А он не шутит.

Я бросила беспомощный взгляд на Ри-Энн и Вэл, которые веселились от души.

– Идите домой, – коротко сказала я. – Вы все отлично поработали. Увидимся утром.

– Я, пожалуй, задержусь до шести, – невинно протянула Ри-Энн.

– Я тебе помогу, – поддержала ее Вэл.

Тэнк покачал головой и одарил меня одной из своих редких улыбок.

– Я выставлю их за порог, Эйвери.

– Поехали поужинаем, – небрежно предложил Софии Стивен, беря ключи, словно все

происходящее было в порядке вещей. Словно никто и не собирался накинуться на меня в

гостиной.

– Восемнадцать секунд, – предупредил Джо.

Возмущенная и растерянная, я в панике метнулась к лестнице.

– Джо, это смешно…

– Пятнадцать. – Он не спеша пошел за мной.

Чувствуя себя как загнанный зверь, я начала взбираться по ступенькам, которые словно

превратились в едущий вниз эскалатор.

Джо меня нагнал, когда я добралась до комнаты. Вбежав внутрь, я повернулась к нему

лицом, пока он закрывал дверь. Джо подобрался, готовый поймать меня, если вдруг

надумаю сбежать. Но тут я увидела круги у него под глазами, бледность,

которую не мог скрыть даже загар, и сердце заныло. Я шагнула ему навстречу.

Джо крепко меня обнял и, приникнув к губам, тихо зарычал, – то ли от удовольствия, то ли

от боли. На несколько минут мы погрузились в темноту и ощущения, поскольку неистовые

поцелуи изгоняли из головы все мысли. Я так и не поняла, как мы очутились на кровати.

Катались по матрасу, все еще полностью одетые, жадно обнимаясь и целуясь, отрываясь

друг от друга, лишь чтобы глотнуть живительного воздуха. Джо поцеловал меня в шею и

потянул за блузку резче, чем когда-либо прежде. Я услышала, как трещат нитки и

отрывается пуговица.

Тихо засмеявшись, я взяла его лицо в ладони.

– Джо, эй, полегче…

Он снова меня поцеловал, подрагивая от еле сдерживаемого желания. Я чувствовала

прижатый ко мне горячий напряженный член и хотела Джо так сильно, что из горла

вырвался стон. Но между нами оставались невысказанные слова.

– Я выбираю ту жизнь, которую хочу, – умудрилась промолвить я. – Ты мне ничем не

обязан. Я остаюсь, потому что здесь мой дом, и я могу осуществить свои мечты, никуда не

уезжая, вместе с сестрой, друзьями, коллегами, собакой и всем, что у меня…

– А как насчет меня? Я повлиял на твое решение?

– Ну…

Он нахмурился, напряженно сверля меня глазами.

– Джо, я пытаюсь сказать… Я не жду от тебя никаких обязательств только потому, что

приняла такое решение. Не хочу, чтобы ты думал, будто я на тебя давлю. Может, пройдут

годы, прежде чем мы поймем, что чувствуем друг к другу, поэтому…

Он снова приник к моим губам и целовал до тех пор, пока я словно не опьянела. Наконец

Джо поднял голову и прошептал, глядя на меня своими темными глазами:

– Ты уже сейчас знаешь. – Уголки его рта слегка подрагивали. Вот это Джо, к которому я

привыкла, который обожал безжалостно меня поддразнивать. – И скажешь мне.

Сердце гулко забилось. Я не была уверена, что смогу сделать то, о чем он просил.

– Позже.

– Сейчас. – Он навалился на меня всем телом, словно предупреждая о готовности к долгой

осаде.

Я отставила гордость.

– Джо, прошу, пожалуйста, не вынуждай меня…

– Скажи, – прошептал он. – Или через десять минут ты будешь это выкрикивать, когда я

буду в тебе.

– Иисусе. – Я заерзала под ним. – Ты самый…

– Скажи, – настаивал он.

– Почему я должна быть первой?

Джо смотрел на меня, не мигая.

– Потому что я так хочу.

Понимая, что договориться не получится, я тяжело задышала, словно только что

пробежала марафон, и чудом выдохнула заветные три слова.

К моему вящему возмущению Джо тихо засмеялся.

– Милая… ты как будто в преступлении сознаешься.

Я нахмурилась и попыталась высвободиться.

– Если собираешься надо мной потешаться…

– Нет, – нежно прошептал он, не отпуская меня. Взял мое лицо в ладони и, усмехнувшись

в последний раз, заглянул мне в глаза, как в открытую книгу. – Я люблю тебя, – сказал

Джо и нежными, как бархат, губами коснулся моих. – А теперь попробуй еще раз. – Еще

одно томительное поглаживание. – Нечего бояться.

– Я люблю тебя, – прошептала я со все еще бешено колотящимся сердцем.

Джо наградил меня долгим жарким поцелуем, окончательно лишив разума, нежно потерся

носом об нос и сказал:

– Не устану тебя целовать. Я собираюсь поцеловать тебя миллион раз за всю жизнь, и

этого все равно будет мало.

«За всю жизнь».

Никогда я не знала такого счастья, которое добралось даже до того уголка моей души, в

котором обычно таилась только печаль. На глаза навернулись слезы. Джо нежно вытер их

и поцеловал меня в щеку, слизывая соленый вкус радости.

– Давай еще потренируемся, – шепотом предложил он.

И вскоре я поняла, что правильному человеку адресовать эти три слова совсем несложно.

Наоборот, нет ничего проще.

Эпилог

Перевод - Karmenn

Редактирование - Sig ra Elena

Оформление - Кристюша

«Счастливых хвостиков» украсили к Рождеству: под потолком натянули цветные огоньки, а на елку в холле навесили собачьи вкусности в виде косточек. Хотя Милли и Дэн

запретили отдавать животных несколько недель до и после Рождества, дабы

воспрепятствовать покупкам под настроение, которые могли привести к последующим

сожалениям, все в приюте и на его веб-сайте были заняты по горло. Желающим разрешили

посещать собак и просить попридержать какую-нибудь для них до января, когда снова

начнут пристраивать животных.

Джо установил камеру в игровой комнате, пока я доставала игрушки из коробки. Мы

пришли сюда с очередным месячным визитом сфотографировать новых питомцев приюта.

Позже мы собирались отправиться в Галерею купить рождественские подарки: занятие

столь ненавистное Джо, сколь любимое

мной.

– Покупки – это соревнование, – говорила я. – Держись меня, приятель, я покажу, как это

делается.

– Магазины – не спорт.

– Для меня спорт, – заверила я Джо, и он согласился, что стоит, наверное, поучаствовать, чтобы увидеть меня в деле.

Не успел Дэн открыть дверь, чтобы впустить первую собаку, а я уже услышала неистовый

лай и состроила рожицу.

– Что там такое сейчас появится?

Джо невинно пожал плечами.

Открылась дверь, и ворвалась стая щенков золотистого ретривера. Я засмеялась от

радости при виде пухленьких существ, возившихся вокруг нас с сияющими глазками и

вилявших хвостиками. Их было пятеро.

– Всех сразу? – спросила я. – Сомневаюсь, что смогу взять их…

Я смолкла, заметив, что у каждого щеночка на шее повязана бирка. Именные бирки?

Сбитая с толку, я поймала одного щенка и прочла напечатанное на бирке, пока тот пытался

лизнуть меня. «Ты», – зачитала я вслух. И взяла другого. «Меня». Я быстро взглянула на

Джо, который подтолкнул ко мне следующего толстячка. Я посмотрела на бирку. «За».

И тогда до меня дошло.

Я заморгала от вдруг выступивших слез.

– Где еще один? – засопев, спросила я, оглядывая суетившихся вокруг меня резвых

комочков.

– Парни, – обратился Джо к тявкающей непослушной куче, – давайте-ка проделаем, как

репетировали. – Он попытался выстроить щенков в ряд, но очередность не складывалась.

За. Меня. Выйдешь. Ты.

Пятый щеночек, у которого был знак вопроса, в стороне обследовал ящик с игрушками,

пока другие бегали кругами.

– Ты делаешь предложение через щенков? – криво улыбаясь, спросила я.

Джо вытащил из кармана кольцо.

– А что, плохая идея?

Я безумно любила этого мужчину.

Пришлось вытереть слезы рукавом.

– Нет, это прекрасно… может, немного безграмотно, однако куда тебе деваться, если

самому не хватает щенячьих талантов. – Я убрала с дороги несколько малышей, чтобы

сесть на колени Джо и обнять его за шею. – Как мне сказать «да»? У тебя есть еще бирки?

– Был шестой щенок, который должен был носить «да» или «нет», но его забрали на

прошлой неделе.

Я пылко поцеловала Джо.

– Бирку с «нет» можно было и не готовить.

– Значит…

– Да, конечно да!

Я залюбовалась холодным сиянием бриллианта, когда Джо надел мне на палец кольцо со

словами:

– Я люблю тебя.

Дрогнувшим от чувств голосом я ответила тем же и, прислонившись к любимому,

толкнула его на пол.

Джо охотно повиновался и обнял меня, когда я дотронулась губами до его рта. Через

минуту я уже очутилась на спине, и Джо углубил поцелуй, наполнив его страстью 786fc8.

Наше душевное объятие прервали щенки, которые начали на нас карабкаться, и мы

поняли, что невозможно одновременно хохотать и целоваться.

Впрочем, попробовать все равно попробовали.

~ КОНЕЦ ~