Легионеры космоса [Джек Уильямсон] (fb2) читать постранично

Джек Уильямсон Легионеры Космоса

Космический Легион

Пролог Человек, который помнил будущее

— Ну, что же, доктор, каково будет ваше заключение?

Он взглянул на меня. В ярко-синих глазах было любопытство и какая-то странная безбоязненность. Ведь я знал, что он ожидает смертного приговора.

— Успокойтесь, Джон, — честно сказал я. — Вы воистину несокрушимы. Если не считать колена, вы в отличной форме. Еще добрых двадцать лет вы будете моим лучшим пациентом и шахматным партнером.

Но старый Джон Дельмар покачал седой головой.

— Нет, доктор, — тем же ровным непоколебимым голосом сказал он. — Нет, доктор, мне осталось меньше трех недель. Я уже несколько лет знаю, что умру утром в одиннадцать ноль семь 23 марта 1945 года.

— Чушь, — сказал я. — Непохоже. Только если вы прыгнете под грузовик. Колено, быть может, будет порой беспокоить, но остальное в полном порядке…

— Мне известна дата, — в надтреснутом голосе была ровная безликая убежденность. — Видите ли, я прочитал ее на обелиске. — Похоже, сам он в этом утверждении не находил ничего необычного. — А сегодня утром я пришел сюда только для того, чтобы узнать причину моей смерти.

Для жертвы предрассудка он выглядел исключительно хладнокровным и здравомыслящим.

— Можете выбросить из головы эту мысль, — сердечно заверил я. — Физически вы выглядите крепче многих, кто моложе вас на двадцать лет. Разве что колено да несколько шрамов.

— Пожалуйста, не думайте, что я сомневаюсь в правильности вашего диагноза, но я, действительно, совершенно уверен, — казалось, он извинялся. — Видите ли, доктор, я получил необычный… ну, назовем это даром. Я намеревался вам об этом рассказать. Так что, если вы не прочь выслушать…

Он сделал паузу.

Мне нередко приходилось думать о старине Джоне Дельмаре. Плотный, маленький человек с редкими, седыми волосами и голубыми, молодыми глазами, прямой и подвижный, несмотря на свои годы, он ходил, слегка прихрамывая — когда-то был ранен в колено.

Впервые мы встретились, когда он вернулся домой с войны в Испании. Он принес мне весточку от моего друга — человека, втрое моложе его, который вместе с ним сражался в рядах республиканцев. Старый, одинокий солдат не любил рассказывать о себе. Мы часто играли в шахматы, и он оказался приятным партнером. Старик обладал страстным и неутомимым жизнелюбием, что редкость для людей в его возрасте. Несокрушимое здоровье Джона Дельмара вызывало у меня профессиональный интерес.

А пережить ему пришлось многое…

Он всегда был скрытен. Думается, я был самым близким его другом в последние годы, но знал о нем очень мало. Джон Дельмар вырос на Западе: во время войны скотоводов он, тогда еще мальчишка, каким-то образом, не добрав положенных лет, попал в Техасские Рейнджеры. Потом он служил в кавалерии, участвовал в войне с бурами — был у Порфирио Диаса. В 1914 году вступил в британскую армию, чтобы заплатить, как он сказал, англичанам за войну в Южной Африке. Позже он был в Китае, в Рифе, в Гран Чако и в Испании. Прихрамывать Джон начал в испанском лагере для военнопленных. Устав от сражений, организм его стал сдавать. Вот тогда-то мы с ним и встретились.

Кроме того, я знал, что он занят неким литературным трудом. Часто бывая у него дома, я заметил, что стол его завален мелко исписанными страницами. Пока он не зашел ко мне в офис в это весеннее утро 1945 года, я думал, что он пишет мемуары о своем колоритном прошлом. Я и не предполагал, что его рукописи содержат сведения о будущем.

К счастью, в это утро не было других пациентов, и его хладнокровие в ожидании собственной смерти разожгло мое любопытство. Я предложил ему набить трубку и заверил, что рад буду его выслушать.

— Хорошо, что большинство солдат погибают, не дожив до старости, — начал он, устраиваясь поудобнее в кресле и поглаживая колено тонкой, дрожащей рукой. — Именно об этом я думал в одно холодное утро, в год, когда началась война. Вы помните, когда я вернулся домой в Нью-Йорк… да, я называю это «возвращением домой», то обнаружил, что я чужой. Большинству людей, в отличие от вас, доктор, не хватает времени для старых вояк. Мне нечего было делать. Я был бесполезен, как вышедшее из строя ружье. В то сырое, ветреное утро — это было 13 апреля — я уселся на скамью в Центральном парке. Мне было холодно. Я решил, что прожил уже слишком долго… Поднимаясь со скамьи, чтобы вернуться в комнату и взять свой старый пистолет, я вдруг вспомнил! Это выглядит несколько странным — говорить «вспомнил» о том, что еще не случилось и, может быть, не случится еще на протяжении тысячи лет или более. Но я не знаю другого слова. Я говорил об этом с учеными,