Святилище - английский и русский параллельные тексты [Уильям Фолкнер] (fb2) читать онлайн

WILLIAM FAULKNER	Уильям Фолкнер
Sanctuary	Святилище
1	I
From beyond the screen of bushes which surrounded the spring, Popeye watched the man drinking.	Притаясь за кустами у родника, Лупоглазый наблюдал, как человек пьет.
A faint path led from the road to the spring.	От шоссе к роднику вела еле заметная тропинка.
Popeye watched the man-a tall, thin man, hatless, in worn gray flannel trousers and carrying a tweed coat over his arm-emerge from the path and kneel to drink from the spring.	Лупоглазый видел, как он высокий, худощавый мужчина без шляпы, в поношенных брюках из серой фланели, с переброшенным через руку твидовым пиджаком, - сошел по ней, опустился у родника на колени и стал пить.
The spring welled up at the root of a beech tree and flowed away upon a bottom of whorled and waved sand.	Родник бил из-под корней бука и растекался по извилистому песчаному ложу.
It was surrounded by a thick growth of cane and brier, of cypress and gum in which broken sunlight lay sourceless.	Его окружали густые заросли тростника и шиповника, кипарисов и эвкалиптов, сквозь них пробивались лучи невидимого солнца.
Somewhere, hidden and secret yet nearby, a bird sang three notes and ceased.	Притаившаяся где-то рядом птичка прощебетала три раза и смолкла.
In the spring the drinking man leaned his face to the broken and myriad reflection of his own drinking.	Пришедший пил, касаясь лицом своих бесчисленных дробящихся отражений.
When he rose up he saw among them the shattered reflection of Popeye's straw hat, though he had heard no sound.	А когда оторвался, заметил среди них колеблющееся отражение шляпы Лупоглазого, хотя перед этим не слышал ни звука.
He saw, facing him across the spring, a man of under size, his hands in his coat pockets, a cigarette slanted from his chin.	Подняв голову, он увидел невысокого человека, держащего руки в карманах пиджака, с губы его косо свисала сигарета.
His suit was black, with a tight, high-waisted coat.	На нем был черный'костюм с тесным, приталенным пиджаком.
His trousers were rolled once and caked with mud above mud-caked shoes.	Штиблеты и подвернутые брюки были заляпаны грязью.
His face had a queer, bloodless color, as though seen by electric light; against the sunny silence, in his slanted straw hat and his slightly akimbo arms, he had that vicious depthless quality of stamped tin.	Лицо у него было странного бескровного оттенка, словно освещенное электрической лампой; в солнечной тишине эта фигура с заломленной набок шляпой и чуть оттопыренными локтями казалась плоской, словно бы отштампованной из жести.
Behind him the bird sang again, three bars in monotonous repetition: a sound meaningless and profound out of a suspirant and peaceful following silence which seemed to isolate the spot, and out of which a moment later came the sound of an automobile passing along a road and dying away.	Позади него птичка запела опять, снова прощебетала три раза: незамысловатый, проникновенный звук раздался в мирной, безмятежной тишине, тут же воцарившейся вновь, словно бы оградив это место от всего мира, но вдруг ее нарушил рокот автомобиля, который пронесся по шоссе и затих вдали.
The drinking man knelt beside the spring.	Пришедший стоял у родника на коленях.

"You've got a pistol in that pocket, I suppose," he said.	- В кармане у вас, очевидно, пистолет, - сказал он.
Across the spring Popeye appeared to contemplate him with two knobs of soft black rubber.	Лупоглазый разглядывал его словно бы двумя черными кнопками из мягкой резины.
"I'm asking you," Popeye said.	- Спрашиваю я, - сказал Лупоглазый.
"What's that in your pocket?"	- Что там у тебя в кармане?
The other man's coat was still across his arm. He lifted his other hand toward the coat, out of one pocket of which protruded a crushed felt hat, from the other a book.	Из карманов переброшенного через руку пиджака выглядывали смятая фетровая шляпа и книга. Пришедший потянулся к нему.
"Which pocket?" he said.	- В котором?
"Dont show me," Popeye said.	- Не показывай, - сказал Лупоглазый.
"Tell me."	- Скажи так.
The other man stopped his hand.	Рука пришедшего замерла.
"It's a book."	- Там книга.
"What book?"	- Что за книга?
Popeye said. "Just a book.	- Обыкновенная.
The kind that people read.	Из тех, что читают люди.
Some people do."	Некоторые.
"Do you read books?" Popeye said.	- Ты читаешь книги? - удивился Лупоглазый.
The other man's hand was frozen above the coat.	Пришедший так и держал руку над пиджаком.
Across the spring they looked at one another.	Лупоглазый и он глядели друг на друга через родник.
The cigarette wreathed its faint plume across Popeye's face, one side of his face squinted against the smoke like a mask carved into two simultaneous expressions.	Перед лицом Лупоглазого вился дымок сигареты, от дыма одна сторона его лица скривилась, и оно казалось маской, вырезанной с двумя выражениями сразу.
From his hip pocket Popeye took a soiled handkerchief and spread it upon his heels. Then he squatted, facing the man across the spring.	Достав из кармана брюк грязный носовой платок, Лупоглазый прикрыл им задники штиблет и присел на корточки, не спуская глаз с пришедшего.
That was about four oclock on an afternoon in May.	Было около четырех часов майского дня.
They squatted so, facing one another across the spring, for two hours.	Так, глядя друг на друга, они просидели два часа.
Now and then the bird sang back in the swamp, as though it were worked by a clock; twice more invisible automobiles passed along the highroad and died away.	Птичка на болоте то и дело принималась щебетать, словно по расписанию; еще два невидимых оттуда автомобиля пронеслись по шоссе и затихли вдали.
Again the bird sang.	Птичка защебетала снова.
"And of course you dont know the name of it," the man across the spring said.	- И конечно же, вам невдомек, как она называется,- сказал пришедший.

"I dont suppose you'd know a bird at all, without it was singing in a cage in a hotel lounge, or cost four dollars on a plate."	Очевидно, вы совсем не знаете птиц, кроме тех, что поют в клетках по вестибюлям гостиниц или подаются на блюдах по цене четыре доллара.
Popeye said nothing.	Лупоглазый не ответил.
He squatted in his tight black suit, his right hand coat pocket sagging compactly against his flank, twisting and pinching cigarettes in his little, doll-like hands, spitting into the spring.	Он сидел на корточках в тесном черном костюме, разминая маленькими ручками сигареты и сплевывая в родник, правый карман его пиджака тяжело отвисал.
His skin had a dead, dark pallor.	Кожа отливала мертвенной бледностью.
His nose was faintly aquiline, and he had no chin at all.	Нос был с легкой горбинкой, а подбородок отсутствовал вовсе.
His face just went away, like the face of a wax doll set too near a hot fire and forgotten.	Лицо казалось деформированным, будто у восковой куклы, брошенной возле жаркого огня.
Across his vest ran a platinum chain like a spider web.	По жилету паутинкой тянулась платиновая цепочка.
"Look here," the other man said.	- Послушайте, - сказал пришедший.
"My name is Horace Benbow.	- Меня зовут Хорес Бенбоу.
I'm a lawyer in Kinston.	Я адвокат из Кинстона.
I used to live in Jefferson yonder; I'm on my way there now.	Раньше я жил в Джефферсоне и сейчас направляюсь туда.
Anybody in this county can tell you I am harmless.	В этих местах любой скажет вам, что человек я безобидный.
If it's whiskey, I dont care how much you all make or sell or buy.	Если дело тут в самогонном виски, то мне плевать, сколько вы его производите или продаете или покупаете.
I just stopped here for a drink of water.	Я просто остановился попить воды.
All I want to do is get to town, to Jefferson."	Все, что мне нужно, - это добраться до города, до Джефферсона.
Popeye's eyes looked like rubber knobs, like they'd give to the touch and then recover with the whorled smudge of the thumb on them.	Глаза Лупоглазого походили на резиновые кнопки, казалось, стоит нажать на них - и они скроются, а потом появятся снова с узорчатым отпечатком большого пальца.
"I want to reach Jefferson before dark," Benbow said.	- Мне надо попасть в Джефферсон дотемна, -сказал Бенбоу.
"You cant keep me here like this."	- Нельзя же меня так задерживать.
Without removing the cigarette Popeye spat past it into the spring.	Не вынимая изо рта сигареты, Лупоглазый сплюнул в родник.
"You cant stop me like this," Benbow said.	- Нельзя же меня так задерживать, - повторил Бенбоу.
"Suppose I break and run."	- А если я вскочу и побегу?
Popeye put his eyes on Benbow, like rubber.	Лупоглазый уставился на него своими кнопками.
"Do you want to run?"	- Хочешь убежать?

"No," Benbow said.	- Нет, - сказал Бенбоу.
Popeye removed his eyes.	Лупоглазый отвернулся.
"Well, dont, then."	- Ну так и не надо.
Benbow heard the bird again, trying to recall the local name for it.	Бенбоу снова услышал щебетанье птички и попытался вспомнить ее местное название.
On the invisible highroad another car passed, died away. Between them and the sound of it the sun was almost gone.	По невидимому шоссе проехал еще один автомобиль и затих вдали.
From his trousers pocket Popeye took a dollar watch and looked at it and put it back in his pocket, loose like a coin.	Лупоглазый вынул из кармана брюк дешевые часики, поглядел на них и небрежно, словно монету, сунул опять в карман.
Where the path from the spring joined the sandy byroad a tree had been recently felled, blocking the road.	Тропинка, идущая от родника, упиралась в песчаный проселок, поперек дороги, преграждая ее, лежало недавно срубленное дерево.
They climbed over the tree and went on, the highroad now behind them.	Лупоглазый и Бенбоу перешагнули через него и пошли дальше, все удаляясь от шоссе.
In the sand were two shallow parallel depressions, but no mark of hoof.	По песку тянулись две неглубокие параллельные колеи, но следов копыт не было.
Where the branch from the spring seeped across it Benbow saw the prints of automobile tires.	Там, где стекающая от родника вода впитывалась в песок, Бенбоу заметил отпечатки автомобильных шин.
Ahead of him Popeye walked, his tight suit and stiff hat all angles, like a modernist lampstand.	Лупоглазый шел впереди, его тесный костюм и жесткая шляпа состояли из одних углов, словно модернистский торшер.
The sand ceased.	Песок кончился.
The road rose, curving, out of the jungle. It was almost dark.	Дорога вышла из зарослей и, круто поворачивая, пошла верх.
Popeye looked briefly over his shoulder.	Лупоглазый резко обернулся.
"Step out, Jack," he said.	- Прибавь шагу, Джек.
"Why didn't we cut straight across up the hill?" Benbow said.	- Чего же мы не пошли напрямик через холм? -спросил Бенбоу.
"Through all them trees?" Popeye said.	- По этому лесу? - сказал Лупоглазый.
His hat jerked in a dull, vicious gleam in the twilight as he looked down the hill where the jungle already lay like a lake of ink.	Шляпа тускло, зловеще блеснула в сумерках, когда он бросил торопливый взгляд вниз, где заросли уже походили на чернильное озеро.
"Jesus Christ."	- Ну его к черту.
It was almost dark.	Уже почти стемнело.
Popeye's gait had slowed.	Лупоглазый замедлил шаг.
He walked now beside Benbow, and Benbow could see the continuous jerking of the hat from side to side as Popeye looked about with a sort of vicious cringing.	Теперь он шел рядом с Бенбоу, и Бенбоу видел, как дергается из стороны в сторону его шляпа, потому, что Лупоглазый непрерывно озирался с каким-то злобным страхом.
The hat just reached Benbow's chin.	Шляпа едва доставала Бенбоу до подбородка.

Then something, a shadow shaped with speed, stooped at them and on, leaving a rush of air upon their very faces, on a soundless feathering of taut wings, and Benbow felt Popeye's whole body spring against him and his hand clawing at his coat.	Вдруг из темноты бесшумно возникла какая-то тень, устремилась к ним на упругих, оперенных крыльях и пролетела мимо, обдав их лица воздушной волной; Бенбоу ощутил, как Лупоглазый всем телом прижался к нему и вцепился руками в пиджак.
"It's just an owl," Benbow said.	- Это сова, - сказал Бенбоу.
"It's nothing but an owl."	- Просто-напросто сова.
Then he said: "They call that Carolina wren a fishing-bird.	- Потом добавил: А того королевского вьюрка называют рыболовом.
That's what it is.	Да-да.
What I couldn't think of back there," with Popeye crouching against him, clawing at his pocket and hissing through his teeth like a cat.	Там я не мог этого припомнить. - Тем временей прижавшийся к нему Лупоглазый хватался за карман и шипел, словно кот.
He smells black, Benbow thought; he smells like that black stuff that ran out of Bovary's mouth and down upon her bridal veil when they raised her head.	Он пахнет чернотой, подумал Бенбоу, той черной жидкостью, что хлынула изо рта мадам Бовари на подвенечное платье, когда ей приподняли голову.
A moment later, above a black, jagged mass of trees, the house lifted its stark square bulk against the failing sky.	Минуту спустя над черной зубчатой массой деревьев показался на фоне меркнущего неба мощный, приземистый корпус дома.
The house was a gutted ruin rising gaunt and stark out of a grove of unpruned cedar trees.	Дом представлял собой пустой остов, мрачно и твердо вздымающийся посреди кедровой рощи.
It was a landmark, known as the Old Frenchman place, built before the Civil War; a plantation house set in the middle of a tract of land; of cotton fields and gardens and lawns long since gone back to jungle, which the people of the neighborhood had been pulling down piecemeal for firewood for fifty years or digging with secret and sporadic optimism for the gold which the builder was reputed to have buried somewhere about the place when Grant came through the county on his Vicksburg campaign.	Это был своего рода памятник, известный под названием усадьбы Старого Француза, -плантаторский дом, выстроенный еще до Гражданской войны посреди хлопковых полей, садов и газонов, уже давно превратившихся в джунгли; окрестные жители в течение пятидесяти лет растаскивали его на дрова и рыли землю с возникавшей то и дело тайной надеждой в поисках золота, по слухам, закопанного хозяином где-то в усадьбе, когда в дни Виксбергской компании генерал Грант проходил через округ.
Three men were sitting in chairs on one end of the porch.	На стульях в углу веранды сидели три человека.
In the depths of the open hall a faint light showed.	Из глубины открытого коридора виднелся яркий свет.
The hall went straight back through the house.	Коридор тянулся через весь дом.
Popeye mounted the steps, the three men looking at him and his companion.	Лупоглазый поднялся по ступенькам, сидящие уставились на него и на спутника.
"Here's the professor," he said, without stopping. He entered the house, the hall.	- Это профессор, - бросил им на ходу Лупоглазый и свернул в коридор.
He went on and crossed the back porch and turned and entered the room where the light was.	Не останавливаясь, он прошагал по задней веранде и вошел в комнату, где горел свет.
It was the kitchen.	То была кухня.

A woman stood at the stove. She wore a faded calico dress. About her naked ankles a worn pair of man's brogans, unlaced, flapped when she moved.	У плиты стояла женщина в линялом ситцевом платье и грубых мужских башмаках на босу ногу, незашнурованных и шлепающих при ходьбе.
She looked back at Popeye, then to the stove again, where a pan of meat hissed.	Она взглянула на Лупоглазого, потом снова повернулась к плите, где шипела сковородка с мясом.
Popeye stood in the door.	Лупоглазый встал у двери.
His hat was slanted across his face.	Косо надвинутая шляпа прикрывала его лицо.
He took a cigarette from his pocket, without producing the pack, and pinched and fretted it and put it into his mouth and snapped a match on his thumbnail.	Не вынимая пачки, он достал из кармана сигареты, сунул в рот и чиркнул спичкой о ноготь большого пальца.
"There's a bird out front," he said.	- Там гость, - сказал он.
The woman did not look around.	Женщина не обернулась.
She turned the meat.	Она переворачивала мясо.
"Why tell me?" she said.	- А мне-то что? - ответила она.
"I dont serve Lee's customers."	- Я не обслуживаю клиентов Ли.
"It's a professor," Popeye said.	- Это профессор, - сказал Лупоглазый.
The woman turned, an iron fork suspended in her hand. Behind the stove, in shadow, was a wooden box.	Женщина обернулась, железная вилка замерла в ее руке.
"A what?"	- Кто?
"Professor," Popeye said.	- Профессор, - повторил Лупоглазый.
"He's got a book with him."	- У него при себе книга.
"What's he doing here?"	- Что ему здесь надо?
"I dont know.	- Не знаю.
I never thought to ask.	Не спрашивал.
Maybe to read the book."	Может, будет читать свою книгу.
"He came here?"	- Он пришел сюда?
"I found him at the spring."	- Я встретил его возле родника.
"Was he trying to find this house?"	- Он искал этот дом?
"I dont know," Popeye said.	- Не знаю, - ответил Лупоглазый.
"I never thought to ask."	- Не спрашивал.
The woman was still looking at him.	Женщина все глядела на него.
"I'll send him on to Jefferson on the truck," Popeye said.	- Я отправлю его на грузовике в Джефферсон, -сказал Лупоглазый.
"He said he wants to go there."	- Он говорит, ему нужно туда.
"Why tell me about it?" the woman said.	- Ну а я тут при чем? - спросила женщина.
"You cook.	- Ты стряпаешь.

He'll want to eat."	Ему надо поесть.
"Yes," the woman said. She turned back to the stove.	- Да, - сказала женщина и снова повернулась к плите.
"I cook.	- Я стряпаю.
I cook for crimps and spungs and feebs.	Для мошенников, пьяниц и дураков.
Yes.	Да.
I cook."	Стряпаю.
In the door Popeye watched her, the cigarette curling across his face.	Лупоглазый, стоя в двери, глядел на женщину, у его лица вился дымок сигареты.
His hands were in his pockets.	Руки он держал в карманах.
"You can quit.	- Можешь бросить.
I'll take you back to Memphis Sunday.	Отвезу тебя в воскресенье обратно в Мемфис.
You can go to hustling again."	Иди опять на панель.
He watched her back.	- Он оглядел ее спину.
"You're getting fat here.	- А ты здесь толстеешь.
Laying off in the country.	Отдохнула на вольном воздухе.
I wont tell them on Manuel street."	Я не стану рассказывать об этом на Мануэль-стрит.
The woman turned, the fork in her hand.	Женщина обернулась, сжимая вилку.
"You bastard," she said.	- Сволочь.
"Sure," Popeye said.	- Не бойся, - сказал Лупоглазый.
"I wont tell them that Ruby Lamar is down in the country, wearing a pair of Lee Goodwin's throwed-away shoes, chopping her own firewood.	- Я не расскажу, что Руби Ламар живет в этой дыре, донашивает башмаки Ли Гудвина и сама рубит дрова.
No.	Нет.
I'll tell them Lee Goodwin is big rich."	Я скажу, что Ли Гудвин - крупный богач.
"You bastard," the woman said.	- Сволочь, - повторила женщина.
"You bastard."	- Сволочь.
"Sure," Popeye said.	- Не бойся, - сказал Лупоглазый.
Then he turned his head.	И оглянулся.
There was a shuffling sound across the porch, then a man entered.	На веранде послышалось какое-то шлепанье, потом вошел человек.
He was stooped, in overalls.	Сутулый, в старом комбинезоне.
He was barefoot; it was his bare feet which they had heard.	Обуви на нем не было; они только что слышали шаги его босых ног.
He had a sunburned thatch of hair, matted and foul.	Голову его покрывала копна выгоревших волос, спутанных и грязных.

He had pale furious eyes, a short soft beard like dirty gold in color.	У него были пронзительные светлые глаза и мягкая грязно-золотистого цвета бородка.
"I be dawg if he aint a case, now," he said.	- Будь я пес, если это не шпик, - сказал он.
"What do you want?" the woman said.	- Тебе что нужно? - спросила женщина.
The man in overalls didn't answer.	Человек в комбинезоне не ответил.
In passing, he looked at Popeye with a glance at once secret and alert, as though he were ready to laugh at a joke, waiting for the time to laugh.	Проходя мимо, бросил на Лупоглазого скрытный и вместе с тем восторженный взгляд, будто готовился рассмеяться шутке и выжидал подходящего мига.
He crossed the kitchen with a shambling, bear-like gait, and still with that air of alert and gleeful secrecy, though in plain sight of them, he removed a loose board in the floor and took out a gallon jug.	Пройдя через кухню неуклюжей, медвежьей походкой, по-прежнему с радостной, веселой скрытностью, хотя находился прямо на виду, приподнял незакрепленную половицу и достал из-под нее галлоновый кувшин.
Popeye watched him, his forefingers in his vest, the cigarette (he had smoked it down without once touching it with his hand) curling across his face.	Лупоглазый глядел на него, заложив указательные пальцы в проймы жилета, вдоль его лица от сигареты (он выкурил ее, ни разу не прикоснувшись к ней) вился дымок.
His expression was savage, perhaps baleful; contemplative, watching the man in overalls recross the floor with a kind of alert diffidence, the jug clumsily concealed below his flank; he was watching Popeye, with that expression alert and ready for mirth, until he left the room.	Взгляд был жестким, даже скорее злобным; он молча смотрел, как человек в комбинезоне с какой-то веселой робостью идет обратно; кувшин был неловко спрятан у него под одеждой; на Лупоглазого он глядел с той же восторженной готовностью рассмеяться, пока не вышел из кухни.
Again they heard his bare feet on the porch.	На веранде снова послышались шаги его босых ног.
"Sure," Popeye said.	- Не бойся, - сказал Лупоглазый.
"I wont tell them on Manuel street that Ruby Lamar is cooking for a dummy and a feeb too."	- Я не расскажу на Мануэль-стрит, что Руби Ламар стряпает еще для болвана и дурачка.
"You bastard," the woman said.	- Сволочь, - сказала женщина.
"You bastard."	- Сволочь.
2	II
When the woman entered the dining-room, carrying a platter of meat, Popeye and the man who had fetched the jug from the kitchen and the stranger were already at a table made by nailing three rough planks to two trestles.	Когда женщина вошла с блюдом мяса в столовую, Лупоглазый, тот человек, что принес кувшин, и незнакомец уже сидели за столом из трех неструганых, приколоченных к козлам досок.
Coming into the light of the lamp which sat on the table, her face was sullen, not old; her eyes were cold.	Стоящая на столе лампа осветила угрюмое, нестарое лицо женщины; глаза ее глядели холодно.

Watching her, Benbow did not see her look once at him as she set the platter on the table and stood for a moment with that veiled look with which women make a final survey of a table, and went and stooped above an open packing case in a corner of the room and took from it another plate and knife and fork, which she brought to the table and set before Benbow with a kind of abrupt yet unhurried finality, her sleeve brushing his shoulder.	Бенбоу, наблюдая за ней, не заметил единственного взгляда, который она бросила на него, ставя блюдо, потом чуть постояла с тем непроницаемым видом, какой появляется у женщин, когда они напоследок оглядывают стол, отошла, нагнулась над открытым ящиком в углу, достала оттуда еще тарелку, вилку, ножик и каким-то резким, однако неторопливым завершающим движением положила перед Бенбоу, ее рукав легко скользнул по его плечу.
As she was doing that, Goodwin entered. He wore muddy overalls.	Тут вошел Гудвин, одетый в застиранный комбинезон.
He had a lean, weathered face, the jaws covered by a black stubble; his hair was gray at the temples.	Нижняя часть его худощавого обветренного лица обросла черной щетиной, волосы на висках поседели.
He was leading by the arm an old man with a long white beard stained about the mouth.	Он вел за руку старика с длинной белой бородой, покрытой возле рта пятнами.
Benbow watched Goodwin seat the old man in a chair, where he sat obediently with that tentative and abject eagerness of a man who has but one pleasure left and whom the world can reach only through one sense, for he was both blind and deaf: a short man with a bald skull and a round, full-fleshed, rosy face in which his cataracted eyes looked like two clots of phlegm.	Бенбоу видел, как Гудвин усаживал его на стул, старик сел послушно, с тем робким и жалким рвением человека, у которого осталось в жизни лишь одно удовольствие и который связан с миром лишь одним чувством, потому что глух и слеп: на мясистом розовом лице этого коротышки с лысым черепом виднелись, словно два сгустка мокроты, пораженные катарактой глаза.
Benbow watched him take a filthy rag from his pocket and regurgitate into the rag an almost colorless wad of what had once been chewing tobacco, and fold the rag up and put it into his pocket.	Бенбоу видел, как он достал из кармана грязную тряпку, сплюнул в нее уже почти бесцветный комок табачной жвачки, свернул и сунул опять в карман.
The woman served his plate from the dish.	Женщина положила ему на тарелку еды.
The others were already eating, silently and steadily, but the old man sat there, his head bent over his plate, his beard working faintly.	Остальные уже ели, молча, неторопливо, но старик сидел, склонясь над тарелкой, борода его чуть подрагивала.
He fumbled at the plate with a diffident, shaking hand and found a small piece of meat and began to suck at it until the woman returned and rapped his knuckles.	Неуверенной, дрожащей рукой он нащупал тарелку, отыскал небольшой кусочек мяса и сосал его, пока женщина, подойдя, не ударила его по руке.
He put the meat back on the plate then and Benbow watched her cut up the food on the plate, meat, bread and all, and then pour sorghum over it.	Тогда он положил мясо, и Бенбоу видел, как она резала ему еду: мясо, хлеб и все остальное, а затем полила соусом.
Then Benbow quit looking.	Бенбоу отвернулся.
When the meal was over, Goodwin led the old man out again.	Когда все было съедено, Гудвин снова увел старика.
Benbow watched the two of them pass out the door and heard them go up the hall.	Бенбоу видел, как они вышли в дверь, и слышал их шаги в коридоре.
The men returned to the porch.	Мужчины вернулись на веранду.
The woman cleared the table and carried the dishes to the kitchen.	Женщина убрала со стола и отнесла посуду на кухню.

She set them on the table and she went to the box behind the stove and she stood over it for a time.	Поставив ее на кухонный стол, подошла к ящику за печью, постояла над ним.
Then she returned and put her own supper on a plate and sat down to the table and ate and lit a cigarette from the lamp and washed the dishes and put them away.	Потом вернулась к столу, положила себе на тарелку еды, поела, прикурила от лампы сигарету, вымыла посуду и убрала.
Then she went back up the hall.	Покончив с этим, вышла в коридор.
She did not go out onto the porch.	На веранду она не показывалась.
She stood just inside the door, listening to them talking, listening to the stranger talking and to the thick, soft sound of the jug as they passed it among themselves.	Прислушивалась, стоя в дверях, к тому, о чем они говорят, о чем говорит незнакомец, и к глухому, негромкому стуку переходящего из рук в руки кувшина.
"That fool," the woman said.	"Дурачок, - сказала женщина.
"What does he want " She listened to the stranger's voice; a quick, faintly outlandish voice, the voice of a man given to much talk and not much else.	Чего он хочет...". Прислушалась к голосу незнакомца: какой-то странный, торопливый голос человека, которому позволялось много говорить и мало чего другого.
"Not to drinking, anyway," the woman said, quiet inside the door.	- Пить, во всяком случае, - нет, - сказала женщина, неподвижно стоя в дверях.
"He better get on to where he's going, where his women folks can take care of him."	- Ему лучше бы находиться там, где домашние смогут о нем позаботиться.
She listened to him.	Она прислушалась к его словам.
"From my window I could see the grape arbor, and in the winter I could see the hammock too. But in the winter it was just the hammock.	- Из своего окна я видел виноградную беседку, а зимой еще и гамак.
That's why we know nature is a she; because of that conspiracy between female flesh and female season.	Вот почему мы знаем, что природа - "она"; благодаря этому сговору между женской плотью и женским временем года.
So each spring I could watch the reaffirmation of the old ferment hiding the hammock; the green-snared promise of unease.	Каждой весной я вновь и вновь наблюдал брожение старых дрожжей, скрывающее гамак, заключенное в зелени предвестие беспокойства.
What blossoms grapes have, that is.	Вот что такое цветущие лозы.
It's not much: a wild and waxlike bleeding less of bloom than leaf, hiding and hiding the hammock, until along in late May, in the twilight, her-Little Belle's-voice would be like the murmur of the wild grape itself.	Ничего особенного: неистово и мягко распускаются не столько цветы, сколько листья, все плотнее и плотнее укрывающие гамак до тех пор, пока в конце мая и сам голос ее - Маленькой Белл - не уподоблялся шороху диких лоз.
She never would say,	Она никогда не говорила:
' Horace, this is Louis or Paul or Whoever' but	"Хорес, это Луис, или Пол, или кто-то там еще", а
' It's just Horace'.	"Это всего-навсего Хорес".
Just, you see; in a little white dress in the twilight, the two of them all demure and quite alert and a little impatient.	Всего-навсего - понимаете; сумерки, белеет ее платьице, и сами они -воплощенная скромность, хотя обоим не терпится остаться вдвоем.
And I couldn't have felt any more foreign to her flesh if I had begot it myself.	А я не мог бы относиться к ней бережнее, даже будь она мне родной дочерью.

"So this morning-no; that was four days ago; it was Thursday she got home from school and this is Tuesday-I said,	И вот сегодня утром - нет, четыре дня назад; из колледжа она вернулась в четверг, а сегодня вторник - я сказал:
'Honey, if you found him on the train, he probably belongs to the railroad company.	"Голубка, если ты познакомилась с ним в поезде, он, видимо, служит в железнодорожной компании.
You cant take him from the railroad company; that's against the law, like the insulators on the poles.'	Отнимать его у компании нельзя: это так же противозаконно, как снимать изоляторы с телефонных столбов".
" 'He's as good as you are.	- Он ничем не хуже тебя.
He goes to Tulane.'	Он учится в Тьюлейне {Университет в Новом Орлеане.}.
" 'But on a train, honey,' I said.	- Голубка, но в поезде... - сказал я.
" 'I've found them in worse places than on the train.'	- Кое с кем я знакомилась и в худших местах.
" 'I know,' I said.	- Знаю, - ответил я.
' So have I.	- И я тоже.
But you dont bring them home, you know.	Но знаешь, не приводи их домой.
You just step over them and go on.	Перешагни и ступай дальше.
You dont soil your slippers, you know.'	Не марай туфель.
"We were in the living room then; it was just before dinner; just the two of us in the house then.	Мы сидели в гостиной; перед самым обедом; только я и она.
Belle had gone down town.	Белл ушла в город.
" 'What business is it of yours who comes to see me?	- А тебе-то что до моих гостей.
You're not my father.	Ты же не отец мне.
You're just-just--'	Ты всего-навсего... всего-навсего...
" 'What?' I said.	- Кто? - спросил я.
' Just what?'	- Всего-навсего кто?
" 'Tell Mother, then!	- Ну, донеси матери!
Tell her.	Донеси!
That's what you're going to do.	Чего еще ждать от тебя?
Tell her!'	Донеси!
" 'But on the train, honey,' I said.	- Голубка, но в поезде, - сказал я.
'If he'd walked into your room in a hotel, I'd just kill him.	- Приди он к тебе в гостиничный номер, я бы его убил.
But on the train, I'm disgusted.	Но в поезде - мне это противно.
Let's send him along and start all over again.'	Давай прогоним его и начнем все сначала.
" 'You're a fine one to talk about finding things on the train!	- Ты только и годен говорить о знакомствах в поезде!
You're a fine one!	Только на это и годен!

Shrimp!	Ничтожество!
Shrimp!' "	Креветка!
"He's crazy," the woman said, motionless inside the door.	- Ненормальный, - сказала женщина, неподвижно стоя в дверях.
The stranger's voice went on, tumbling over itself, rapid and diffuse.	Незнакомец продолжал заплетающимся языком быстро и многословно:
"Then she was saying	- Потом она заговорила:
'No!	"Нет!
No!' and me holding her and she clinging to me.	Нет!", и я обнял ее, а она прижалась ко мне.
' I didn't mean that!	"Я не хотела!
Horace!	Хорес!
Horace!'	Хорес!".
And I was smelling the slain flowers, the delicate dead flowers and tears, and then I saw her face in the mirror.	И я ощутил запах сорванных цветов, тонкий запах мертвых цветов и слез, а потом увидел в зеркале ее лицо.
There was a mirror behind her and another behind me, and she was watching herself in the one behind me, forgetting about the other one in which I could see her face, see her watching the back of my head with pure dissimulation.	Позади нее висело зеркало, другое - позади меня, и она разглядывала себя в том, что было позади меня, забыв о другом, где я видел ее лицо, видел, как она с чистейшим лицемерием созерцает мой затылок.
That's why nature is 'she' and Progress is 'he'; nature made the grape arbor, but Progress invented the mirror."	Вот почему природа - "она", а Прогресс - "он"; природа создала виноградные беседки, а Прогресс изобрел зеркало.
"He's crazy," the woman said inside the door, listening.	- Ненормальный, - произнесла женщина, стоя в дверях и слушая.
"But that wasn't quite it.	- Но это еще не все.
I thought that maybe the spring, or maybe being forty-three years old, had upset me.	Я думал, меня расстроила весна или то, что мне сорок три года.
I thought that maybe I would be all right if I just had a hill to lie on for a while-It was that country.	Думал, может, все было б хорошо, будь у меня холмик, чтобы немного полежать на нем...
Flat and rich and foul, so that the very winds seem to engender money out of it.	Там же земля плоская, богатая, тучная, кажется даже, будто одни лишь ветра порождают из нее деньги.
Like you wouldn't be surprised to find that you could turn in the leaves off the trees, into the banks for cash.	Кажется, никого б не удивило известие, что листья деревьев можно сдавать в банк за наличные.
That Delta.	Дельта.
Five thousand square miles, without any hill save the bumps of dirt the Indians made to stand on when the River overflowed.	Ни единого холмика на пять тысяч квадратных миль, если не считать тех земляных куч, что насыпали индейцы для убежища во время разливов реки.

"So I thought it was just a hill I wanted; it wasn't Little Belle that set me off.	- И вот я думал, что мне нужен всего-навсего холмик; меня подвигнула уйти не Маленькая Белл.
Do you know what it was?"	Знаете, что?
"He is," the woman said inside the door.	- Ненормальный, - сказала женщина.
"Lee ought not to let--"	- Ли зря позволил...
Benbow had not waited for any answer.	Бенбоу не ждал ответа.
"It was a rag with rouge on it.	- Тряпка со следами румян.
I knew I would find it before I went into Belle's room.	Я знал, что найду ее, еще не войдя в комнату Белл.
And there it was, stuffed behind the mirror: a handkerchief where she had wiped off the surplus paint when she dressed and stuck it behind the mantel.	И обнаружил за рамой зеркала носовой платок, которым она стерла излишек краски, когда одевалась, потом сунула за раму.
I put it into the clothes-bag and took my hat and walked out.	Я швырнул его в грязное белье, надел шляпу и ушел.
I had got a lift on a truck before I found that I had no money with me.	И уже когда ехал в грузовике, обнаружил, что у меня нет при себе денег.
That was part of it too, you see; I couldn't cash a check.	Тут все одно к одному; я не мог получить деньги по чеку.
I couldn't get off the truck and go back to town and get some money.	И не мог сойти с грузовика, вернуться в город и взять денег.
I couldn't do that.	Никак.
So I have been walking and bumming rides ever since.	Поэтому все время шел пешком и ехал зайцем.
I slept one night in a sawdust pile at a mill, one night at a negro cabin, one night in a freight car on a siding.	Однажды я спал в куче опилок на какой-то лесопильне, однажды в негритянской лачуге, однажды в товарном вагоне на запасном пути.
I just wanted a hill to lie on, you see.	Мне был нужен холмик, понимаете, чтобы полежать на нем.
Then I would be all right.	Тогда все было бы хорошо.
When you marry your own wife, you start off from scratch maybe scratching.	Когда женишься на своей жене, начинаешь с черты... возможно, с ее проведения.
When you marry somebody else's wife, you start off maybe ten years behind, from somebody else's scratch and scratching.	Когда на чужой - начинаешь, быть может, на десять лет позже, с чужой черты, проведенной кем-то другим.
I just wanted a hill to lie on for a while."	Мне был нужен холмик, чтобы немного полежать на нем.
"The fool," the woman said.	- Дурачок, - сказала женщина.
"The poor fool."	- Бедный дурачок.
She stood inside the door.	Она стояла в дверях.
Popeye came through the hall from the back.	Из коридора появился Лупоглазый.

He passed her without a word and went onto the porch.	Не сказав ни слова, прошел мимо нее на веранду.
"Come on," he said.	- Идем, - распорядился он.
"Let's get it loaded."	- Надо грузиться.
She heard the three of them go away.	Женщина слышала, как все трое вышли.
She stood there.	Она не двинулась с места.
Then she heard the stranger get unsteadily out of his chair and cross the porch.	Потом услышала, как незнакомец встал со стула и прошел по веранде.
Then she saw him, in faint silhouette against the sky, the lesser darkness: a thin man in shapeless clothes; a head of thinning and ill-kempt hair; and quite drunk.	Потом увидела на фоне неба его силуэт; худощавый мужчина в измятой одежде; голова с редкими, непричесанными волосами; и совершенно пьяный.
"They dont make him eat right," the woman said.	- Не заставили его поесть, как надо, - сказала женщина.
She was motionless, leaning lightly against the wall, he facing her.	Она стояла совершенно неподвижно, Бенбоу глядел на нее.
"Do you like living like this?" he said.	- Неужели вам нравится жить так? - спросил он.
"Why do you do it?	- Зачем?
You are young yet; you could go back to the cities and better yourself without lifting more than an eyelid."	Вы еще молоды; вернитесь в город и снова похорошеете, когда не придется поднимать ничего, кроме собственных век.
She didn't move, leaning lightly against the wall, her arms folded.	Женщина не шевельнулась, она стояла, едва касаясь стены.
"The poor, scared fool," she said.	- Бедный, испуганный дурачок.
"You see," he said, "I lack courage: that was left out of me.	- Видите ли, - сказал Бенбоу, - мне не хватает мужества. Оно покинуло меня.
The machinery is all here, but it wont run."	Механизм на месте, но не действует.
His hand fumbled across her cheek.	Его рука неуверенно коснулась ее щеки.
"You are young yet."	- Вы еще молоды.
She didn't move, feeling his hand upon her face, touching her flesh as though he were trying to learn the shape and position of her bones and the texture of the flesh.	Женщина стояла неподвижно, ощущая на лице его руку, касающуюся плоти так, словно он пытался изучить расположение и форму костей и строение, тканей.
"You have your whole life before you, practically.	- У вас впереди почти вся жизнь.
How old are you?	Сколько вам лет?
You're not past thirty yet."	Вам же еще нет тридцати.
His voice was not loud, almost a whisper.	- Говорил он негромко, почти шепотом.
When she spoke she did not lower her voice at all.	Женщина заговорила, не понижая голоса.
She had not moved, her arms still folded across her breast.	Не пошевелилась, не убрала рук с груди.
"Why did you leave your wife?" she said.	- Почему вы ушли от жены?

"Because she ate shrimp," he said.	- Потому что она ест креветки, - ответил Бенбоу.
"I couldn't-You see, it was Friday, and I thought how at noon I'd go to the station and get the box of shrimp off the train and walk home with it, counting a hundred steps and changing hands with it, and it--"	- Я не мог... Видите ли, была пятница, и я подумал, что в полдень надо идти на станцию, брать с поезда ящик креветок, возвращаться с ними домой, отсчитывать по сто шагов, менять руку и...
"Did you do that every day?" the woman said.	- Ходили за ними каждый день? - спросила женщина.
"No.	- Нет.
Just Friday.	Только по пятницам.
But I have done it for ten years, since we were married.	Но в течение десяти лет, с тех пор, как мы поженились.
And I still dont like to smell shrimp.	И до сих пор не могу привыкнуть к запаху креветок.
But I wouldn't mind the carrying it home so much.	Но дело не в том, что мне столько раз приходилось носить их домой.
I could stand that.	Это я способен вынести.
It's because the package drips. All the way home it drips and drips, until after a while I follow myself to the station and stand aside and watch Horace Benbow take that box off the train and start home with it, changing hands every hundred steps, and I following him, thinking Here lies Horace Benbow in a fading series of small stinking spots on a Mississippi sidewalk."	Дело в том, что с упаковки капает, и вот я как-то последовал за собой на станцию, отошел в сторону и стал смотреть, как Хорес Бенбоу берет с поезда ящик и несет домой, меняя руку через каждые сто шагов, я шел за ним и думал: "Здесь, в бесцветном ряду маленьких вонючих капель на миссисипском тротуаре, покоится Хорес Бенбоу".
"Oh," the woman said.	- А-а, - протянула женщина.
She breathed quietly, her arms folded.	Дышала она спокойно, руки ее были сложены.
She moved; he gave back and followed her down the hall.	Она отошла от стены; Бенбоу посторонился и пошел за ней по коридору.
They entered the kitchen where a lamp burned.	Они вошли в кухню, там горела лампа.
"You'll have to excuse the way I look," the woman said.	- Извините меня за мой вид, - сказала женщина.
She went to the box behind the stove and drew it out and stood above it, her hands hidden in the front of her garment.	Подойдя к стоящему за печью ящику, она выдвинула его и встала над ним, руки ее были спрятаны под одеждой.
Benbow stood in the middle of the room.	Бенбоу стоял посреди комнаты.
"I have to keep him in the box so the rats cant get to him," she said.	- Приходится держать его в ящике, чтобы не добрались крысы, - сказала женщина.
"What?" Benbow said.	- Что? - спросил Бенбоу.
"What is it?"	- Что там такое?
He approached, where he could see into the box.	Он подошел к ящику и заглянул в него.
It contained a sleeping child, not a year old.	Там спал ребенок, ему еще не исполнилось и года.
He looked down at the pinched face quietly.	Хорес молча смотрел на худенькое личико.

"Oh," he said.	- О, - произнес он.
"You have a son."	- У вас есть сын.
They looked down at the pinched, sleeping face of the child.	Они смотрели на осунувшееся личико ребенка.
There came a noise outside; feet came onto the back porch.	Снаружи донесся шум; на задней веранде послышались шаги.
The woman shoved the box back into the corner with her knee as Goodwin entered.	Женщина задвинула коленом ящик обратно в угол, и тут вошел Гудвин.
"All right," Goodwin said.	- Все в порядке, - сказал он Хоресу.
"Tommy'll show you the way to the truck."	- Томми проводит вас к машине.
He went away, on into the house.	Потом вышел и скрылся в доме.
Benbow looked at the woman.	Бенбоу взглянул на женщину.
Her hands were still wrapped into her dress.	Руки ее по-прежнему были скрыты под платьем.
"Thank you for the supper," he said.	- Спасибо за ужин, - сказал он.
"Some day, maybe...." He looked at her; she was watching him, her face not sullen so much, as cold, still.	- Возможно, со временем... Он смотрел на нее, она отвечала ему спокойным взглядом, лицо ее было не столько угрюмым, сколько холодным, спокойным.
"Maybe I can do something for you in Jefferson.	- Может, я смогу что-то сделать для вас в Джефферсоне.
Send you something you need "	Прислать чего-нибудь...
She removed herhands from the fold of the dress in a turning, flicking motion; jerked them hidden again.	Женщина легким, округлым движением вынула руки из складок платья, потом резко спрятала снова.
"With all this dishwater and washing You might send me an orange stick," she said.	- С этим мытьем посуды и стиркой... Можете прислать апельсиновых леденцов.
Walking in single file, Tommy and Benbow descended the hill from the house, following the abandoned road.	Томми и вслед за ним Бенбоу спускались по заброшенной дороге.
Benbow looked back.	Бенбоу оглянулся.
The gaunt ruin of the house rose against the sky, above the massed and matted cedars, lightless, desolate, and profound.	Мрачные развалины дома вздымались на фоне неба над бесчисленными густыми кедрами, темные, запустелые и таинственные.
The road was an eroded scar too deep to be a road and too straight to be a ditch, gutted by winter freshets and choken with fern and rotted leaves and branches.	Дорога представляла собой эрозийную впадину, слишком глубокую для дороги и слишком прямую для паводкового рва, ее густо устилали папоротник, гнилые листья и ветви.
Following Tommy, Benbow walked in a faint path where feet had worn the rotting vegetation down to the clay.	Бенбоу шел вслед за Томми, шагая по еле заметной тропинке, где ноги промяли гнилую растительность до самой глины.
Overhead an arching hedgerow of trees thinned against the sky.	Кровля ветвей над их головами постепенно редела.
The descent increased, curving.	Спуск становился извилистее и круче.

"It was about here that we saw the owl," Benbow said.	- Где-то здесь мы видели сову, - сказал Бенбоу.
Ahead of him Tommy guffawed.	Идущий впереди Томми захохотал.
"It skeered him too, I'll be bound," he said.	- И он перепугался ее, посадить меня на цепь.
"Yes," Benbow said.	- Да, - ответил Бенбоу.
He followed Tommy's vague shape, trying to walk carefully, to talk carefully, with that tedious concern of drunkenness.	Он шел за еле видным силуэтом Томми, стараясь с нудным упорством пьяного говорить и шагать твердо.
"I be dog if he aint the skeeriest durn white man I ever see," Tommy said.	- Будь я пес, если это не самый пугливый белый, какого я видел, сказал Томми.
"Here he was comin up the path to the porch and that ere dog come out from under the house and went up and sniffed his heels, like ere a dog will, and I be dog if he didn't flinch off like it was a moccasin and him barefoot, and whupped out that little artermatic pistol and shot it dead as a door-nail.	- Шел вот он по тропинке к веранде, тут из-под дома собака, подбежала и стала нюхать ему ноги, как любая другая, и будь я пес, если он не отскочил, будто это ядовитая змея, а сам он босиком, вытащил свой маленький аретматический пистолет и пристрелил ее.
I be durn if he didn't."	Пусть меня сожгут, если было не так.
"Whose dog was it?" Horace said.	- А чья была собака? - спросил Бенбоу.
"Hit was mine," Tommy said. He chortled.	- Моя, - ответил Томми и сдавленно хохотнул.
"A old dog that wouldn't hurt a flea if hit could."	- Старая, блохи не тронула бы, если б могла.
The road descended and flattened; Benbow's feet whispered into sand, walking carefully.	Дорога понизилась и стала ровной. Бенбоу шагал осторожно, шурша ногами по песку.
Against the pale sand he could now see Tommy, moving at a shuffling shamble like a mule walks in sand, without seeming effort, his bare feet hissing, flicking the sand back in faint spouting gusts from each inward flick of his toes.	На фоне белого песка он видел, как Томми идет шаркающей, неуклюжей походкой, словно мул, ступая без видимых усилий, пальцы босых ног с шуршаньем отбрасывали назад песчаные струйки.
The bulky shadow of the felled tree blobbed across the road.	Дорогу пересекла громоздкая тень поваленного дерева.
Tommy climbed over it and Benbow followed, still carefully, gingerly, hauling himself through a mass of foliage not yet withered, smelling still green.	Томми перешагнул через него, Бенбоу последовал за ним, все так же старательно, осторожно перебрался через гущу листвы, еще не увядшей и до сих пор пахнущей зеленью.
"Some more of--" Tommy said. He turned.	- Еще вот... - начал было Томми, потом обернулся.
"Can you make it?"	- Прошли?
"I'm all right," Horace said.	- Все в порядке, - ответил Хорес.
He got his balance again.	Он снова обрел равновесие.
Tommy went on.	Томми продолжал:
"Some more of Popeye's doins," Tommy said. " 'Twarn't no use, blockin this road like that.	- Еще вот затея Лупоглазого. Ни к чему так загораживать дорогу.
Just fixed it so we'd have to walk a mile to the trucks.	Взял да повалил дерево, а нам приходится топать до грузовика целую милю.

I told him folks been comin out here to buy from Lee for four years now, and aint nobody bothered Lee yet.	Я говорил ему, что люди ходят к нам покупать вот уже четыре года, и до сих пор никто не тревожил Ли.
Besides gettin that car of hisn outen here again, big as it is.	Да и обратный путь тоже не меньше.
But 'twarn't no stoppin him.	Только Лупоглазый и слушать не стал.
I be dog if he aint skeered of his own shadow."	Будь я пес, если он не боится собственной тени.
"I'd be scared of it too," Benbow said.	- Я бы тоже боялся, - сказал Бенбоу.
"If his shadow was mine."	- Если б его тень была моей.
Tommy guffawed, in undertone.	Томми негромко хохотнул.
The road was now a black tunnel floored with the impalpable defunctive glare of the sand.	Дорога превратилась в черный туннель, под ногами тускло поблескивал мелкий песок.
"It was about here that the path turned off to the spring," Benbow thought, trying to discern where the path notched into the jungle wall.	"Отсюда к роднику отходит тропинка", - подумал Бенбоу, стараясь разглядеть, где она врезается в стену зарослей.
They went on.	Они продолжали путь.
"Who drives the truck?" Benbow said.	- А грузовик кто водит? - спросил Бенбоу.
"Some more Memphis fellows?"	- Тоже мемфисцы?
"Sho," Tommy said.	- Ну да, - ответил Томми.
"Hit's Popeye's truck."	- Это машина Лупоглазого.
"Why cant those Memphis folks stay in Memphis and let you all make your liquor in peace?"	- Чего бы им не сидеть в Мемфисе и предоставить вам спокойно гнать свое виски?
"That's where the money is," Tommy said.	- А там деньги, - сказал Томми.
"Aint no money in these here piddlin little quarts and half-a-gallons.	- Продашь кварту или полгаллона - какая тут выгода?
Lee just does that for a-commodation, to pick up a extry dollar or two.	Ну, перепадет Ли доллар-другой.
It's in makin a run and gettin shut of it quick, where the money is."	А сделать одну ездку и сбыть все зараз, - вот это деньги.
"Oh," Benbow said.	- Вот оно что, - сказал Бенбоу.
"Well, I think I'd rather starve than have that man around me."	- Но мне думается, я лучше бы голодал, чем жить рядом с таким человеком.
Tommy guffawed.	Томми хохотнул.
"Popeye's all right.	- Лупоглазый ничего.
He's just a little curious."	Только вот немного чудной.
He walked on, shapeless against the hushed glare of the road, the sandy road.	- Он продолжал шагать, смутно маяча в тусклом блеске Песчаной дороги.
"I be dog if he aint a case, now.	- Будь я пес, - если он не странный человек.
Aint he?"	Разве не так?
"Yes," Benbow said.	- Да, - сказал Бенбоу.

"He's all of that."	- Весь из странностей.
The truck was waiting where the road, clay again, began to mount toward the gravel highway.	Грузовик ждал их там, где дорога, снова глинистая, начинала подниматься к мощеному шоссе.
Two men sat on the fender, smoking cigarettes; overhead the trees thinned against the stars of more than midnight.	На крыле грузовика сидели двое мужчин и курили; над вершинами деревьев виднелись полуночные звезды.
"You took your time," one of the men said. "Didn't you?	- За смертью бы вас посылать, - сказал один из сидящих.
I aimed to be halfway to town by now.	- Я рассчитывал быть сейчас уже на полпути к городу.
I got a woman waiting for me."	Меня женщина дожидается.
"Sure," the other man said.	- Ну конечно, - поддразнил другой.
"Waiting on her back."	- Лежа на спине.
The first man cursed him.	Первый обругал его.
"We come as fast as we could," Tommy said.	- Быстрей не могли, - ответил Томми.
"Whyn't you fellows hang out a lantern?	- А вам только не хватало еще фонарь вывесить.
If me and him had a been the Law, we'd a had you, sho."	Будь мы полицейскими, наверняка зацапали бы вас.
"Ah, go climb a tree, you mat-faced bastard," the first man said.	- Пошел ты, гад, лохматая морда, - выругался первый.
They snapped their cigarettes away and got into the truck.	Оба они выбросили сигареты и влезли в кабину.
Tommy guffawed, in undertone.	Томми негромко хохотнул.
Benbow turned and extended his hand.	Бенбоу протянул ему руку.
"Goodbye," he said.	- До свиданья.
"And much obliged, Mister--"	И большое спасибо вам, мистер...
"My name's Tawmmy," the other said.	- Меня зовут Томми.
His limp, calloused hand fumbled into Benbow's and pumped it solemnly once and fumbled away.	Его вялая огрубелая кисть неуклюже сунулась в руку Бенбоу, торжественно встряхнула ее и неловко выскользнула.
He stood there, a squat, shapeless figure against the faint glare of the road, while Benbow lifted his foot for the step.	Он не двигался с места, темнея приземистой бесформенной тенью на фоне тускло блестящей дороги, а Бенбоу стал влезать на подножку.
He stumbled, catching himself.	Нога у него сорвалась, но он устоял.
"Watch yourself, Doc," a voice from the cab of the truck said.	- Осторожнее, док, - послышался голос из кабины.
Benbow got in.	Бенбоу влез.
The second man was laying a shotgun along the back of the seat.	Второй укладывал дробовик на спинку сиденья.

The truck got into motion and ground terrifically up the gutted slope and into the gravelled highroad and turned toward Jefferson and Memphis.	Грузовик тронулся вверх по крутому склону, выехал на шоссе и свернул в сторону Джефферсона и Мемфиса.
3	III
On the next afternoon Benbow was at his sister's home. It was in the country, four miles from Jefferson; the home of her husband's people. She was a widow, with a boy ten years old, living in a big house with her son and the great aunt of her husband: a woman of ninety, who lived in a wheel chair, who was known as Miss Jenny.	На другой день Бенбоу находился у сестры, в родовом гнезде ее покойного мужа в четырех милях от Джефферсона. Она жила в большом доме вместе с десятилетним сыном и двоюродной мужниной бабушкой, известной как мисс Дженни, девяностолетней старухой, передвигающейся в кресле-каталке.
She and Benbow were at the window, watching his sister and a young man walking in the garden.	Мисс Дженни и Хорес смотрели в окно, как его сестра и молодой человек гуляют по саду.
His sister had been a widow for ten years.	Сестра овдовела десять лет назад.
"Why hasn't she ever married again?" Benbow said.	- Почему же она снова не вышла замуж? - спросил Бенбоу.
"I ask you," Miss Jenny said.	- Сама хотела бы знать, - ответила мисс Дженни.
"A young woman needs a man."	- Молодой женщине нужен мужчина.
"But not that one," Benbow said.	- Но только не этот, - сказал Бенбоу.
He looked at the two people.	Он не сводил взгляда с пары.
The man wore flannels and a blue coat; a broad, plumpish young man with a swaggering air, vaguely collegiate.	Крепко сложенный, полноватый, самодовольного вида молодой человек в спортивном костюме и синем пиджаке чем-то походил на студента.
"She seems to like children.	- Видимо, она питает слабость к детям.
Maybe because she has one of her own now.	Может быть, потому, что у нее есть свой ребенок.
Which one is that?	А это чей?
Is that the same one she had last fall?"	Тот же, что прошлой осенью?
"Gowan Stevens," Miss Jenny said.	- Это Гоуэн Стивенс, - ответила мисс Дженни.
"You ought to remember Gowan."	- Ты должен бы его помнить.
"Yes," Benbow said.	- Да-да, - сказал Бенбоу.
"I do now.	- Теперь узнал.
I remember last October."	Припоминаю прошлый октябрь.
At that time he had passed through Jefferson on his way home, and he had stopped overnight at his sister's.	Тогда Хорес ехал домой через Джефферсон и остановился у сестры.
Through the same window he and Miss Jenny had watched the same two people walking in the same garden, where at that time the late, bright, dusty-odored flowers of October bloomed.	Через то же самое окно они с мисс Дженни наблюдали за этой же парой, гулявшей в том же саду, где в то время цвели поздние яркие октябрьские цветы.
At that time Stevens wore brown, and at that time he was new to Horace.	Тот раз Стивенс был одет в коричневое и теперь показался Хоресу незнакомым.

"He's only been coming out since he got home from Virginia last spring," Miss Jenny said.	- Он ездит сюда с прошлой весны, с тех пор, как вернулся домой из Виргинии, - сказала мисс Дженни.
"The one then was that Jones boy; Herschell.	- До него ездил сын Джонса, Хершелл.
Yes.	Да.
Herschell."	Хершелл.
"Ah," Benbow said.	- А, - сказал Бенбоу.
"An F.F.V., or just an unfortunate sojourner there?"	- Он из первых виргинских семейств или просто несчастный временный житель?
"At the school, the University.	- Учился в университете.
He went there.	Решил получить образование там.
You dont remember him because he was still in diapers when you left Jefferson."	Ты его не помнишь, потому что он был еще в пеленках, когда ты покинул Джефферсон.
"Dont let Belle hear you say that," Benbow said.	- Не говорите этого при Белл, - сказал Бенбоу.
He watched the two people.	Он не сводил взгляда с пары.
They approached the house and disappeared beyond it.	Те подошли к дому и скрылись из виду.
A moment later they came up the stairs and into the room.	Через минуту поднялись по ступеням и вошли в комнату.
Stevens came in, with his sleek head, his plump, assured face.	У Стивенса были прилизанные волосы и полное самодовольное лицо.
Miss Jenny gave him her hand and he bent fatly and kissed it.	Мисс Дженни протянула ему руку, он грузно склонился и поцеловал ее.
"Getting younger and prettier every day," he said.	- Все молодеете и хорошеете с каждым днем, -сказал он.
"I was just telling Narcissa that if you'd just get up out of that chair and be my girl, she wouldn't have a chance."	- Я только что говорил Нарциссе, что, если б вы только поднялись с этого кресла, у нее не осталось бы ни малейшей надежды.
"I'm going to tomorrow," Miss Jenny said.	- Завтра же поднимусь, - сказала мисс Дженни.
"Narcissa--"	- Нарцисса...
Narcissa was a big woman, with dark hair, a broad, stupid, serene face. She was in her customary white dress.	Нарцисса, крупная женщина с темными волосами и широким, глупым, безмятежным лицом, была одета в свое обычное белое платье.
"Horace, this is Gowan Stevens," she said.	- Хорес, это Гоуэн Стивенс, - представила она.
"My brother, Gowan."	- А это мой брат.
"How do you do, sir," Stevens said.	- Здравствуйте, сэр, - сказал Гоуэн.
He gave Benbow's hand a quick, hard, high, closegrip-	Отрывисто, крепко и небрежно пожал руку Хореса.
At that moment the boy, Benbow Sartoris, Benbow's nephew, came in.	В эту минуту вошел мальчик, Бенбоу Сарторис, племянник Бенбоу.
"I've heard of you," Stevens said.	- Я слышал о вас, - сказал Стивенс.

"Gowan went to Virginia," the boy said.	- Гоуэн учился в Виргинии, - сказал мальчик.
"Ah," Benbow said. "I've heard of it."	- Да-да, - сказал Бенбоу, - Я слышал.
"Thanks," Stevens said.	- Благодарю, - сказал Стивенс.
"But everybody cant go to Harvard."	- Не все же могут учиться в Гарварде.
"Thank you," Benbow said.	- Благодарю вас, - сказал Бенбоу.
"It was Oxford."	- Я окончил Оксфорд.
"Horace is always telling folks he went to Oxford so they'll think he means the state university, and he can tell them different," Miss Jenny said.	- Когда Хорес говорит, что окончил Оксфорд, все думают, что миссисипский университет, - сказала мисс Дженни, - а он имеет в виду совсем другой.
"Gowan goes to Oxford a lot," the boy said.	- Гоуэн часто ездит в Оксфорд, - сказал мальчик.
"He's got a jelly there.	- У него там девушка.
He takes her to the dances.	Он ходит с ней на танцы.
Dont you, Gowan?"	Правда, Гоуэн?
"Right, bud," Stevens said.	- Верно, приятель, - ответил Стивенс.
"A red-headed one."	- Рыжая.
"Hush, Bory," Narcissa said. She looked at her brother.	- Помолчи, Бори, - велела Нарцисса мальчику и взглянула на брата.
"How are Belle and Little Belle?"	- Как там Белл и Маленькая Белл?
She almost said something else, then she ceased.	- Она хотела добавить еще что-то, но сдержалась.
Yet she looked at her brother, her gaze grave and intent.	Однако продолжала глядеть на Хореса, взгляд ее был серьезным, пристальным.
"If you keep on expecting him to run off from Belle, he will do it," Miss Jenny said.	- Если ты все ждешь, что Хорес уйдет от Белл, он это сделает, - сказала мисс Дженни.
"He'll do it someday.	- Когда-нибудь сделает.
But Narcissa wouldn't be satisfied, even then," she said.	Только Нарцисса не будет удовлетворена даже тогда, - заметила она.
"Some women wont want a man to marry a certain woman.	- Некоторым женщинам не хочется, чтобы мужчина женился на той или другой женщине.
But all the women will be mad if he ups and leaves her."	Но если он вдруг бросит ее, все эти женщины вознегодуют.
"You hush, now," Narcissa said.	- Помолчите и вы, - сказала Нарцисса.
"Yes, sir," Miss Jenny said.	- Да-да, - сказала мисс Дженни.
"Horace has been bucking at the halter for some time now.	- Хорес давно уже рвет уздечку.
But you better not run against it too hard, Horace; it might not be fastened at the other end."	Но ты, Хорес, рвись не слишком сильно, возможно, другой ее конец не закреплен.
Across the hall a small bell rang.	Из столовой донесся звон колокольчика.
Stevens and Benbow both moved toward the handle of Miss Jenny's chair.	Стивенс и Бенбоу одновременно шагнули к спинке кресла мисс Дженни.

"Will you forbear, sir?" Benbow said.	- Позвольте мне, сэр, - сказал Бенбоу.
"Since I seem to be the guest."	- Поскольку, кажется, гость здесь я.
"Why, Horace," Miss Jenny said.	- Будет тебе, Хорес, - сказала мисс Дженни.
"Narcissa, will you send up to the chest in the attic and get the duelling pistols?"	- Нарцисса, не пошлешь ли на чердак за дуэльными пистолетами, они там, в сундуке.
She turned to the boy.	- И повернулась к мальчику.
"And you go on ahead and tell them to strike up the music, and to have two roses ready."	- А ты беги, скажи, чтобы завели музыку и поставили две розы.
"Strike up what music?" the boy said.	- Какую музыку завести? - спросил мальчик.
"There are roses on the table," Narcissa said.	- Розы на столе есть, - сказала Нарцисса.
"Gowan sent them.	- Их прислал Гоуэн.
Come on to supper."	Пойдемте ужинать.
Through the window Benbow and Miss Jenny watched the two people, Narcissa still in white, Stevens in flannels and a blue coat, walking in the garden.	Бенбоу и мисс Дженни наблюдали в окно за гуляющей в саду парой. Нарцисса была по-прежнему в белом платье, Стивенс - в спортивном костюме и синем пиджаке.
"The Virginia gentleman one, who told us at supper that night about how they had taught him to drink like a gentleman.	- Этот виргинский джентльмен поведал нам вчера за ужином, что его научили пить по-джентльменски.
Put a beetle in alcohol, and you have a scarab; put a Mississippian in alcohol, and you have a gentleman--"	Опустите в алкоголь жука, и получится скарабей; опустите в алкоголь миссисипца, и получится джентльмен...
"Gowan Stevens," Miss Jenny said.	- Гоуэн Стивенс, - досказала мисс Дженни.
They watched the two people disappear beyond the house.	Они видели, как пара скрылась за домом.
It was some time before he heard the two people come down the hall.	Прошло некоторое время, и в коридоре послышались шаги двух людей.
When they entered, it was the boy instead of Stevens.	Когда те вошли, оказалось, что с Нарциссой не Стивенс, а мальчик.
"He wouldn't stay," Narcissa said.	- Не захотел остаться, - сказала Нарцисса.
"He's going to Oxford.	- Уезжает в Оксфорд.
There is to be a dance at the University Friday night.	В пятницу вечером в университете танцы.
He has an engagement with a young lady."	У него там свидание с какой-то юной леди.
"He should find ample field for gentlemanly drinking there," Horace said.	- Ему нужно подыскать там подходящую арену для джентльменской попойки, - сказал Хорес.
"Gentlemanly anything else.	- Для чего бы то ни было джентльменского.
I suppose that's why he is going down ahead of time."	Видимо, потому и едет заблаговременно.
"Taking an old girl to a dance," the boy said.	- Пойдет с девушкой на танцы, - сказал мальчик.
"He's going to Starkville Saturday, to the base ball game.	- А в субботу поедет в Старквилл на бейсбольный матч.

He said he'd take me, but you wont let me go."	Говорит, что взял бы и меня, только вы не пустите.
4	IV
Townspeople taking after-supper drives through the college grounds or an oblivious and bemused faculty-member or a candidate for a master's degree on his way to the library would see Temple, a snatched coat under her arm and her long legs blonde with running, in speeding silhouette against the lighted windows of the Coop, as the women's dormitory was known, vanishing into the shadow beside the library wall, and perhaps a final squatting swirl of knickers or whatnot as she sprang into the car waiting there with engine running on that particular night. The cars belonged to town boys.	Городские жители, выезжающие после ужина покататься по университетскому парку, какой-нибудь рассеянный, мечтательный студент или спешащий в библиотеку кандидат на степень магистра не раз замечали, как Темпл с переброшенным через руку пальто, белея на бегу длинными ногами, проносится быстрой тенью мимо светящихся окон женского общежития, именуемого "Курятник", и скрывается в темноте у здания библиотеки, а в тот вечер, может быть, видели, как, мелькнув напоследок панталонами или чем-то еще, она юркнула в автомобиль, ждущий с заведенным мотором.
Students in the University were not permitted to keep cars, and the men-hatless, in knickers and bright pull-overs-looked down upon the town boys who wore hats cupped rigidly upon pomaded heads, and coats a little too tight and trousers a little too full, with superiority and rage.	Студентам не разрешалось иметь машины, и молодые люди - без шляп, в спортивных брюках и ярких свитерах - взирали с чувством превосходства и яростью на городских парней, прикрывающих шляпами напомаженные волосы и носящих тесноватые пиджаки с чересчур широкими брюками.
This was on week nights.	Катанью на машинах уделялись будничные вечера.
On alternate Saturday evenings, at the Letter Club dances, or on the occasion of the three formal yearly balls, the town boys, lounging in attitudes of belligerent casualness, with their identical hats and upturned collars, watched her enter the gymnasium upon black collegiate arms and vanish in a swirling glitter upon a glittering swirl of music, with her high delicate head and her bold painted mouth and soft chin, her eyes blankly right and left looking, cool, predatory and discreet.	А каждую вторую субботу, в дни танцев литературного клуба или трех официальных ежегодных балов, эти слонявшиеся с вызывающей небрежностью городские парни в шляпах и с поднятыми воротниками видели, как Темпл входит в спортивный зал, ее тут же подхватывает кто-то из одетых в черные костюмы студентов, и она смешивается с кружащейся под манящий вихрь музыки толпой, высоко подняв изящную голову с ярко накрашенными губами и нежным подбородком, глаза ее безучастно глядят по сторонам, холодные, настороженные, хищные.
Later, the music wailing beyond the glass, they would watch her through the windows as she passed in swift rotation from one pair of black sleeves to the next, her waist shaped slender and urgent in the interval, her feet filling the rhythmic gap with music.	В зале гремела музыка, и парни наблюдали, как Темпл, стройная, с тонкой талией, легко движущаяся в такт музыке, меняет партнеров одного за другим.
Stooping they would drink from flasks and light cigarettes, then erect again, motionless against the light, the upturned collars, the hatted heads, would be like a row of hatted and muffled busts cut from black tin and nailed to the window-sills.	Парни пригибались, пили из фляжек, закуривали сигареты и выпрямлялись снова, неподвижные, с поднятыми воротниками, в шляпах, они выглядели на фоне освещенных окон рядом вырезанных из черной жести бюстов, одетых и приколоченных к подоконникам.

There would always be three or four of them there when the band played Home, Sweet Home, lounging near the exit, their faces cold, bellicose, a little drawn with sleeplessness, watching the couples emerge in a wan aftermath of motion and noise.	Когда оркестр играл "Дом, милый мой дом", трое-четверо парней с холодными, воинственными, чуть осунувшимися от бессонницы лицами непременно слонялись у выхода, глядя, как из дверей появляются изнуренные шумом и движением пары.
Three of them watched Temple and Gowan Stevens come out, into the chill presage of spring dawn.	Трое таких смотрели, как Темпл и Гоуэн выходят на холодный предутренний воздух.
Her face was quite pale, dusted over with recent powder, her hair in spent red curls.	Лицо Темпл было очень бледным, рыжие кудряшки волос растрепались.
Her eyes, all pupil now, rested upon them for a blank moment.	Глаза ее с расширенными зрачками мельком остановились на парнях.
Then she lifted her hand in a wan gesture, whether at them or not, none could have said.	Затем она сделала рукой вялый жест, непонятно было, предназначается он им или нет.
They did not respond, no flicker in their cold eyes.	Парни не ответили, в их холодных глазах ничего не отразилось.
They watched Gowan slip his arm into hers, and the fleet revelation of flank and thigh as she got into his car. It was a long, low roadster, with a jacklight.	Они видели, как Гоуэн взял ее под руку, как мелькнули ее бедро и бок, когда она усаживалась в машину - низкий родстер с тремя фарами.
"Who's that son bitch?" one said.	- Что это за гусь? - спросил один.
"My father's a judge," the second said in a bitter, lilting falsetto.	- Мой отец судья, - произнес другой резким ритмичным фальцетом.
"Hell.	- А, черт.
Let's go to town."	Идем в город.
They went on.	Парни побрели.
Once they yelled at a car, but it did not stop.	Окликнули проезжающую мимо машину, но безуспешно.
On the bridge across the railroad cutting they stopped and drank from a bottle.	На мосту через железнодорожное полотно остановились и стали пить из бутылки.
The last made to fling it over the railing.	Последний хотел разбить ее о перила.
The second caught his arm.	Второй схватил его за руку.
"Let me have it," he said.	- Дай сюда.
He broke the bottle carefully and spread the fragments across the road.	Он разбил бутылку и старательно разбросал осколки по дороге.
They watched him.	Остальные наблюдали за ним.
"You're not good enough to go to a college dance," the first said.	- Ты недостоин ходить на танцы к студентам, -сказал первый.
"You poor bastard."	- Жалкий ублюдок.
"My father's a judge," the other said, propping the jagged shards upright in the road.	- Мой отец судья, - сказал второй, расставляя на дороге зубчатые осколки вверх острием.
"Here comes a car," the third said.	- Машина идет, - сказал третий.
It had three headlights.	У нее было три фары.

They leaned against the railing, slanting their hats against the light, and watched Temple and Gowan pass.	Прислонясь к перилам и натянув шляпы так, чтобы свет не бил в глаза, парни смотрели, как Темпл и Гоуэн едут мимо.
Temple's head was low and close.	Голова Темпл была опущена, глаза закрыты.
The car moved slowly.	Машина ехала медленно.
"You poor bastard," the first said.	- Жалкий ублюдок, - сказал первый.
"Am I?" the second said.	- Я?
He took something from his pocket and flipped it out, whipping the sheer, faintly scented web across their faces.	- Второй достал что-то из кармана и, взмахнув рукой, хлестнул легкой, слегка надушенной паутинкой по их лицам.
"Am I?"	- Я?
"That's what you say."	- Никто не говорил, что ты.
"Doc got that step-in in Memphis," the third said.	- Чулок этот Док привез из Мемфиса, - сказал третий.
"Off a damn whore."	- От какой-то грязной шлюхи.
"You're a lying bastard," Doc said.	- Лживый ублюдок, - отозвался Док.
They watched the fan of light, the diminishing ruby taillamp, come to a stop at the Coop.	Парни видели, как расходящиеся веером лучи фар и постепенно уменьшавшиеся в размерах красные хвостовые огни остановились у "Курятника".
The lights went off.	Огни погасли.
After a while the car door slammed.	Вскоре хлопнула дверца.
The lights came on; the car moved away. It approached again.	Огни зажглись снова; машина тронулась.
They leaned against the rail in a row, their hats slanted against the glare. The broken glass glinted in random sparks.	Парни прислонились к перилам и надвинули шляпы, защищая глаза от яркого света.
The car drew up and stopped opposite them.	Подъехав, машина остановилась возле них.
"You gentlemen going to town?" Gowan said, opening the door.	- Вам в город, джентльмены? - спросил Гоуэн, распахнув дверцу.
They leaned against the rail, then the first said	Парни молча стояли, прислонясь к перилам, потом первый грубовато сказал:
"Much obliged" gruffly and they got in, the two others in the rumble seat, the first beside Gowan.	"Весьма признательны", и они сели в машину, первый рядом с Гоуэном, другие на заднее сиденье.
"Pull over this way," he said.	- Сверните сюда, - сказал первый.
"Somebody broke a bottle there."	- Тут кто-то разбил бутылку.
"Thanks," Gowan said.	- Благодарю, - ответил Гоуэн.
The car moved on.	Машина тронулась.
"You gentlemen going to Starkville tomorrow to the game?"	- Джентльмены, вы едете завтра в Старквилл на матч?
The ones in the rumble said nothing.	Сидящие на заднем сиденье промолчали.

"I dont know," the first said.	- Не знаю, - ответил первый.
"I dont reckon so."	- Вряд ли.
"I'm a stranger here," Gowan said.	- Яне здешний, - сказал Гоуэн.
"I ran out of liquor tonight, and I've got a date early in the morning.	- У меня кончилась выпивка, а завтра чуть свет назначено свиданье.
Can you gentlemen tell me where I could get a quart?"	Не скажете ли, где можно раздобыть кварту?
"It's mighty late," the first said.	- Поздно уже, - сказал первый.
He turned to the others.	И обернулся к сидящим сзади:
"You know anybody he can find this time of night, Doc?"	- Док, не знаешь, у кого можно раздобыть в это время?
"Luke might," the third said.	- У Люка, - ответил третий.
"Where does he live?" Gowan said.	- Где он живет? - спросил Гоуэн.
"Go on," the first said.	- Поехали, - сказал первый.
"I'll show you."	- Я покажу.
They crossed the square and drove out of town about a half mile.	Они миновали площадь и отъехали от города примерно на полмили.
"This is the road to Taylor, isn't it?" Gowan said.	- Это дорога на Тейлор, так ведь? - спросил Гоуэн.
"Yes," the first said.	- Да, - ответил первый.
"I've got to drive down there early in the morning," Gowan said.	- Мне придется ехать здесь рано утром, - сказал Гоуэн.
"Got to get there before the special does.	- Надо быть там раньше специального поезда.
You gentlemen not going to the game, you say."	Джентльмены, говорите, вы на матч не собираетесь?
"I reckon not," the first said.	- Пожалуй, нет, - ответил первый.
"Stop here."	- Остановите здесь.
A steep slope rose, crested by stunted blackjacks.	Перед ними высился крутой склон, поросший поверху чахлыми дубами.
"You wait here," the first said.	- Подождите тут, - сказал первый.
Gowan switched off the lights.	Гоуэн выключил фары.
They could hear the other scrambling up the slope.	Было слышно, как первый карабкается по склону.
"Does Luke have good liquor?" Gowan said.	- У Люка хорошее пойло? - спросил Гоуэн.
"Pretty good.	- Неплохое.
Good as any, I reckon," the third said.	По-моему, не хуже, чем у других, - ответил третий.
"If you dont like it, you dont have to drink it," Doc said.	- Не понравится - не пейте, - сказал Док.
Gowan turned fatly and looked at him.	Гоуэн неуклюже обернулся и взглянул на него.

"It's as good as that you had tonight," the third said.	- Не хуже того, что вы пили сегодня, - сказал третий.
"You didn't have to drink that, neither," Doc said.	- И его тоже вас никто не заставлял пить, -прибавил Док.
"They cant seem to make good liquor down here like they do up at school," Gowan said.	- Мне кажется, здесь не могут делать такого пойла, как в университете, - сказал Гоуэн.
"Where you from?" the third said.	- А вы откуда? - спросил третий.
"Virgin--oh, Jefferson.	- Из Вирг... то есть из Джефферсона.
I went to school at Virginia.	Я учился в Виргинии.
Teach you how to drink, there."	Уж там-то научишься пить.
The other two said nothing.	Ему ничего не ответили.
The first returned, preceded by a minute shaling of earth down the slope.	По склону прошуршали комочки земли, и появился первый со стеклянным кувшином.
He had a fruit jar. Gowan lifted it against the sky.	Приподняв кувшин, Гоуэн поглядел сквозь него на небо.
It was pale, innocent looking.	Бесцветная жидкость выглядела безобидно.
He removed the cap and extended it.	Сняв с кувшина крышку, Гоуэн протянул его парням.
"Drink."	- Пейте.
The first took it and extended it to them in the rumble.	Первый взял кувшин и протянул сидящим сзади.
"Drink."	- Пейте.
The third drank, but Doc refused.	Третий выпил, но Док отказался.
Gowan drank.	Гоуэн приложился к кувшину.
"Good God," he said, "how do you fellows drink this stuff?"	- Г осподи Боже, - сказал он, - как вы только пьете такую дрянь?
"We dont drink rotgut at Virginia," Doc said.	- Мы в Виргинии пьем только первосортное виски, - произнес Док.
Gowan turned in the seat and looked at him.	Гоуэн повернулся и взглянул на него.
"Shut up, Doc," the third said.	- Перестань ты, Док, - сказал третий.
"Dont mind him," he said.	- Не обращайте внимания.
"He's had a bellyache all night."	У него с вечера живот болит.
"Son bitch," Doc said.	- Сукин сын, - сказал Док.
"Did you call me that?" Gowan said.	- Это ты обо мне? - спросил Гоуэн.
" 'Course he didn't," the third said.	- Нет, что вы, - сказал третий.
"Doc's all right.	- Док славный парень.
Come on, Doc. Take a drink."	Давай, Док, выпей.
"I dont give a damn," Doc said.	- А, черт с ним, - сказал Док.
"Hand it here."	- Давай.

They returned to town.	Они вернулись в город.
"The Shack'll be open," the first said.	- Шалман еще открыт, - сказал первый.
"At the depot."	- На вокзале.
It was a confectionery-lunchroom.	Речь шла о кондитерской-закусочной.
It was empty save for a man in a soiled apron.	Там находился только человек в грязном переднике.
They went to the rear and entered an alcove with a table and four chairs.	Г оуэн и парни прошли в дальний конец и устроились в отгороженном углу, где стоял стол с четырьмя стульями.
The man brought four glasses and coca-colas.	Человек в переднике поставил перед ними четыре стакана и кока-колу.
"Can I have some sugar and water and a lemon, Cap?" Gowan said.	- Шеф, можно немного сахара, воды и лимон? -спросил Гоуэн.
The man brought them.	Тот принес.
The others watched Gowan make a whiskey sour.	Все трое смотрели, как Гоуэн делает лимонный коктейль.
"They taught me to drink it this way," he said.	- Меня научили пить так, - заявил он.
They watched him drink.	Парни смотрели, как он пьет.
"Hasn't got much kick, to me," he said, filling his glass from the jar.	- Слабовато для меня, - сказал Гоуэн, доливая стакан из кувшина.
He drank that.	И выпил все до дна.
"You sure do drink it," the third said.	- Ну и пьете же вы в самом деле, - сказал третий.
"I learned in a good school."	- Я прошел хорошую школу.
There was a high window. Beyond it the sky was paler, fresher.	Небо за высоким окном становилось все бледнее, свежее.
"Have another, gentlemen," he said, filling his glass again.	- Еще по одной, джентльмены, - предложил Гоуэн, наполняя свой стакан.
The others helped themselves moderately.	Остальные налили себе понемногу.
"Up at school they consider it better to go down than to hedge," he said.	- В университете считают, что лучше перепить, чем недопить, - сказал Гоуэн.
They watched him drink that one.	Под взглядами парней он опрокинул и этот стакан.
They saw his nostrils bead suddenly with sweat.	Внезапно его нос покрылся каплями пота.
"That's all for him, too," Doc said.	- Уже готов, - сказал Док.
"Who says so?" Gowan said.	- Кто это говорит? - запротестовал Гоуэн.
He poured an inch into the glass.	И налил себе еще немного.
"If we just had some decent liquor.	Нам бы сюда приличную выпивку.
I know a man in my county named Goodwin that makes--"	У себя в округе я знаю человека по фамилии Гудвин, тот делает...

"That's what they call a drink up at school," Doc said.	- И вот это в университете называют попойкой, -поддел Док.
Gowan looked at him.	Гоуэн поглядел на него.
"Do you think so?	- Ты так думаешь?
Watch this."	Смотри.
He poured into the glass.	Он стал наливать себе снова.
They watched the liquor rise.	Парни смотрели, как стакан наполняется.
"Look out, fellow," the third said.	- Осторожней, приятель, - сказал третий.
Gowan filled the glass level full and lifted it and emptied it steadily.	Гоуэн налил стакан до самых краев, поднял и неторопливо осушил.
He remembered setting the glass down carefully, then he became aware simultaneously of open air, of a chill gray freshness and an engine panting on a siding at the head of a dark string of cars, and that he was trying to tell someone that he had learned to drink like a gentleman.	Он помнил, что бережно поставил стакан на стол, потом вдруг обнаружил, что находится на открытом воздухе, ощущает прохладную серую свежесть, видит на боковом пути паровоз, тянущий вереницу темных вагонов, и пытается кому-то объяснить, что научился пить по-джентльменски.
He was still trying to tell them, in a cramped dark place smelling of ammonia and creosote, vomiting into a receptacle, trying to tell them that he must be at Taylor at six-thirty, when the special arrived.	Г оворить он пытался и в тесном, темном, пахнущем аммиаком и креозотом месте, где его рвало, пытался сказать, что ему нужно быть в Тейлоре в половине седьмого, к прибытию специального поезда.
The paroxysm passed; he felt extreme lassitude, weakness, a desire to lie down which was forcibly restrained, and in the flare of a match he leaned against the wall, his eyes focussing slowly upon a name written there in pencil.	Приступ рвоты прошел; Гоуэн ощутил жуткую апатию, слабость, желание лечь, но сдержался и при свете зажженной спички привалился к стене, взгляд его постепенно сосредоточился на имени, написанном там карандашом.
He shut one eye, propped against the wall, swaying and drooling, and read the name.	Он прикрыл один глаз, оперся руками о стену и прочел его, пошатываясь и пуская слюну.
Then he looked at them, wagging his head.	Потом, ворочая непослушной головой, поглядел на парней.
"Girl name Name girl I know.	- Имя девушки... Моей знакомой.
Good girl.	Хорошая девушка.
Good sport.	Молодчина.
Got date take her to Stark Starkville.	Я должен встретиться с ней ехать в Старк... Старквилл.
No chap'rone, see?"	Вдвоем, понимаете!
Leaning there, drooling, mumbling, he went to sleep.	Привалясь к стене и что-то бормоча, Гоуэн заснул.
At once he began to fight himself out of sleep.	И сразу же начал бороться со сном.
It seemed to him that it was immediately, yet he was aware of time passing all the while, and that time was a factor in his need to wake; that otherwise he would be sorry.	Ему казалось так, хотя он еще раньше сознавал, что время идет и нужно скорей проснуться; что иначе пожалеет.

For a long while he knew that his eyes were open, waiting for vision to return.	В течение долгого времени он понимал, что глаза его открыты, и ждал, когда вернется зрение.
Then he was seeing again, without knowing at once that he was awake.	Потом стал видеть, не сразу поняв, что проснулся.
He lay quite still.	Гоуэн лежал, не шевелясь.
It seemed to him that, by breaking out of sleep, he had accomplished the purpose that he had waked himself for.	Ему казалось, что, вырвавшись из объятий сна, он достиг цели, ради которой старался проснуться.
He was lying in a cramped position under a low canopy, looking at the front of an unfamiliar building above which small clouds rosy with sunlight drove, quite empty of any sense.	Он валялся в скрюченной позе под каким-то низким навесом, видя перед собой незнакомое строение, над которым беззаботно проплывали тучки, розовеющие в лучах утреннего солнца.
Then his abdominal muscles completed the retch upon which he had lost consciousness and he heaved himself up and sprawled into the foot of the car, banging his head on the door.	Потом мышцы живота завершили рвоту, во время которой он потерял сознание, Гоуэн с трудом приподнялся и, ударясь головой о дверцу, растянулся на полу машины.
The blow fetched him completely to and he opened the door and half fell to the ground and dragged himself up and turned toward the station at a stumbling run.	Удар окончательно привел его в себя, он повернул ручку дверцы, нетвердо ступил на землю, кое-как удержался на ногах и, спотыкаясь, побежал к станции.
He fell.	Упал.
On hands and knees he looked at the empty siding and up at the sunfilled sky with unbelief and despair.	Стоя на четвереньках, поглядел с удивлением и отчаянием на пустой железнодорожный путь и залитое солнцем небо.
He rose and ran on, in his stained dinner jacket, his burst collar and broken hair.	Поднявшись, побежал дальше, в испачканном смокинге, с оторванным воротничком и спутанными волосами.
I passed out, he thought in a kind of rage, I passed out. I passed out.	Я упился до бесчувствия, подумал он с какой-то яростью, до бесчувствия. _До бесчувствия .
The platform was deserted save for a negro with a broom.	На платформе не было никого, кроме негра с метлой.
"Gret Gawd, white folks," he said.	- Господи Боже, белый, - произнес он.
"The train," Gowan said, "the special.	- Поезд, - сказал Гоуэн. - Специальный.
The one that was on that track."	Что стоял на этом пути.
"Hit done lef.	- Ушел.
Bout five minutes ago."	Только пять минут назад.
With the broom still in the arrested gesture of sweeping he watched Gowan turn and run back to the car and tumble into it.	Под взглядом неподвижно стоящего с занесенной метлой негра Гоуэн повернулся, побежал к машине и плюхнулся в нее.
The jar lay on the floor.	Кувшин валялся на полу.
He kicked it aside and started the engine.	Гоуэн отшвырнул его ногой и завел мотор.
He knew that he needed something on his stomach, but there wasn't time.	Он знал, что надо что-нибудь проглотить, но времени на это не оставалось.

He looked down at the jar.	Заглянул внутрь кувшина.
His inside coiled coldly, but he raised the jar and drank, guzzling, choking the stuff down, clapping a cigarette into his mouth to restrain the paroxysm.	Его замутило, но он поднес посудину ко рту и, давясь, стал жадно глотать крепкую жидкость, потом, чтобы удержать рвоту,торопливо закурил.
Almost at once he felt better.	Ему сразу же полегчало.
He crossed the square at forty miles an hour.	Площадь Г оуэн пересек со скоростью сорок миль в час.
It was six-fifteen.	Было четверть седьмого.
He took the Taylor road, increasing speed.	Свернув на дорогу в Тейлор, он увеличил скорость.
He drank again from the jar without slowing down.	Не сбавляя хода, снова приложился к кувшину.
When he reached Taylor the train was just pulling out of the station.	Когда он достиг Тейлора, поезд только отходил от станции.
He slammed in between two wagons as the last car passed.	Промчавшись между двумя повозками, Гоуэн остановился у переезда; мимо как раз проходил последний вагон.
The vestibule opened; Temple sprang down and ran for a few steps beside the car while an official leaned down and shook his fist at her.	Задняя дверь тамбура открылась; Темпл спрыгнула и пробежала за вагоном несколько шагов, проводник высунулся и погрозил ей кулаком.
Gowan had got out.	Гоуэн вылез из машины.
She turned and came toward him, walking swiftly.	Темпл повернулась и быстрым шагом направилась к нему.
Then she paused, stopped, came on again, staring at his wild face and hair, at his ruined collar and shirt.	Потом замедлила шаг, остановилась, снова пошла, пристально глядя на его помятое лицо и волосы, измятый воротничок и рубашку.
"You're drunk," she said.	- Ты пьян, - сказала она.
"You pig.	- Свинья.
You filthy pig."	Грязная свинья.
"Had a big night.	- У меня была бурная ночь.
You dont know the half of it."	Ты даже представить не можешь.
She looked about, at the bleak yellow station, the overalled men chewing slowly and watching her, down the track at the diminishing train, at the four puffs of vapor that had almost died away when the sound of the whistle came back.	Темпл стала оглядываться по сторонам, на светло-желтое здание станции, на мужчин в комбинезонах, медленно жующих, не сводя с нее глаз, на путь, вслед удаляющемуся поезду, на четыре выхлопа пара, почти рассеявшихся, когда донесся гудок.
"You filthy pig," she said.	- Грязная свинья, - повторила она.
"You cant go anywhere like this.	- В таком виде нельзя никуда ехать.
You haven't even changed clothes."	Даже не переоделся.
At the car she stopped again.	Возле машины Темпл остановилась снова.
"What's that behind you?"	- Что у тебя на заднем сиденье?

"My canteen," Gowan said.	- Мой погребец, - ответил Гоуэн.
"Get in."	- Садись.
She looked at him, her mouth boldly scarlet, her eyes watchful and cold beneath her brimless hat, a curled spill of red hair.	Темпл посмотрела на него, губы ее были ярко накрашены, глаза под шляпкой без полей -холодны, недоверчивы, из-под шляпки выбивались рыжие кудряшки.
She looked back at the station again, stark and ugly in the fresh morning. She sprang in, tucking her legs under her.	Оглянулась на станционное здание, в свете раннего утра неприветливое, уродливое.
"Let's get away from here."	- Поехали отсюда.
He started the car and turned it.	Гоуэн завел мотор и развернулся.
"You'd better take me back to Oxford," she said. She looked back at the station.	- Отвези меня обратно в Оксфорд, - сказала Темпл и снова оглянулась.
It now lay in shadow, in the shadow of a high scudding cloud.	Здание теперь находилось в тени высокой рваной тучи.
"You'd better," she said.	- Обратно в Оксфорд.
At two oclock that afternoon, running at good speed through a high murmurous desolation of pines, Gowan swung the car from the gravel into a narrow road between eroded banks, descending toward a bottom of cypress and gum.	В два часа пополудни Г оуэн, не сбавляя скорости, свернул с шоссе, окаймленного высокими, глухо шумящими соснами, на узкую дорогу, ведущую по ложбине с размытыми склонами в низину, к эвкалиптам и кипарисам.
He wore a cheap blue workshirt beneath his dinner jacket.	Под смокингом теперь у него была дешевая синяя рубашка.
His eyes were bloodshot, puffed, his jowls covered by blue stubble, and looking at him, braced and clinging as the car leaped and bounced in the worn ruts, Temple thought His whiskers have grown since we left Dumfries.	Глаза его налились кровью и заплыли, щеки покрылись синеватой щетиной, и, глядя на него, напрягаясь и вжимаясь в сиденье, когда машину подбрасывало и раскачивало на ухабах, Темпл думала. Борода у него отросла после того, как мы выехали из Дамфриза.
It was hair-oil he drank.	Он пил снадобье для волос.
He bought a bottle of hair-oil at Dumfries and drank it.	Купил в Дамфризе бутылку снадобья и выпил.
He looked at her, feeling her eyes.	Ощутив ее взгляд, Гоуэн повернулся к ней.
"Dont get your back up, now.	- Перестань злиться.
It wont take a minute to run up to Goodwin's and get a bottle.	Заеду к Гудвину, возьму у него бутылку.
It wont take ten minutes.	Это займет не больше минуты.
I said I'd get you to Starkville before the train does, and I will.	От силы десять. Я сказал, что привезу тебя в Старквилл до прихода поезда, и привезу.
Dont you believe me?"	Не веришь?

She said nothing, thinking of the pennant-draped train already in Starkville; of the colorful stands; the band, the yawning glitter of the bass horn; the green diamond dotted with players, crouching, uttering short, yelping cries like marsh-fowl disturbed by an alligator, not certain of where the danger is, motionless, poised, encouraging one another with short meaningless cries, plaintive, wary and forlorn.	Темпл не ответила, думая о том, что убранный флажками поезд уже в Старквилле; о пестрых трибунах стадиона; ей представлялся оркестр, яркий блеск зияющих труб; зеленое поле, усеянное игроками, напрягшимися перед рывком, издающими короткие резкие крики, словно болотные птицы, потревоженные аллигатором и не понимающие, откуда грозит опасность, неподвижно парящие, ободряющие друг друга ничего не означающими криками, протяжными, тревожными, печальными.
"Trying to come over me with your innocent ways.	- Хочешь провести меня своим невинным видом?
Dont think I spent last night with a couple of your barbershop jellies for nothing.	Думаешь, я зря провел эту ночь с твоими кавалерами из парикмахерской?
Dont think I fed them my liquor just because I'm bighearted.	Не воображай, что я поил их за свои деньги просто из щедрости.
You're pretty good, aren't you?	Ты очень порядочная, не так ли?
Think you can play around all week with any badger-trimmed hick that owns a ford, and fool me on Saturday, dont you?	Думаешь, всю неделю можно любезничать с каждым расфранченным болваном, у которого есть "форд", а в субботу обвести меня вокруг пальца, так ведь?
Dont think I didn't see your name where it's written on that lavatory wall.	Думаешь, я не видел твоего имени, написанного на стене уборной?
Dont you believe me?"	Не веришь?
She said nothing, bracing herself as the car lurched from one bank to the other of the cut, going too fast.	Темпл молчала, напрягаясь, когда машину на большой скорости заносило то вправо, то влево.
He was still watching her, making no effort to steer it.	Г оуэн упорно глядел на нее, не прилагая ни малейших усилий, чтобы машина шла ровно.
"By God, I want to see the woman that can--" The road flattened into sand, arched completely over, walled completely by a jungle of cane and brier. The car lurched from side to side in the loose ruts.	- Черт возьми, хотел бы я видеть женщину, которая сможет...
She saw the tree blocking the road, but she only braced herself anew.	Темпл заметила дерево, преграждающее дорогу, но снова лишь напряглась.
It seemed to her to be the logical and disastrous end to the train of circumstance in which she had become involved.	Это казалось ей логическим и роковым завершением той цепи обстоятельств, в которые она оказалась вовлечена.
She sat and watched rigidly and quietly as Gowan, apparently looking straight ahead, drove into the tree at twenty miles an hour.	Она сидела, строго и спокойно глядя на Гоуэна, очевидно, не видящего дороги и едущего прямо на дерево со скоростью двадцать миль в час.
The car struck, bounded back, then drove into the tree again and turned onto its side.	Машина ударилась, отскочила назад, потом вновь налетела на ствол и опрокинулась набок.
She felt herself flying through the air, carrying a numbing shock upon her shoulder and a picture of two men peering from the fringe of cane at the roadside.	Темпл почувствовала, что летит по воздуху, ощутила тупой удар в плечо и заметила двух мужчин, выглядывающих из зарослей тростника на обочине.

She scrambled to her feet, her head reverted, and saw them step into the road, the one in a suit of tight black and a straw hat, smoking a cigarette, the other bareheaded, in overalls, carrying a shotgun, his bearded face gaped in slow astonishment.	Г олова у нее кружилась, она с трудом поднялась и увидела, что оба выходят на дорогу, один в тесном черном костюме и соломенной шляпе, с дымящейся сигаретой, другой - без головного убора, в комбинезоне, с дробовиком в руке, его бородатое лицо застыло в тупом изумлении.
Still running her bones turned to water and she fell flat on her face, still running.	Кости ее словно бы растаяли на бегу, и она упала ничком, все еще продолжая бежать.
Without stopping she whirled and sat up, her mouth open upon a soundless wail behind her lost breath.	Не останавливаясь, Темпл перевернулась и села, рот ее был раскрыт в беззвучном крике, дыхание перехватило.
The man in overalls was still looking at her, his mouth open in innocent astonishment within a short soft beard.	Человек в комбинезоне продолжал смотреть на нее, его рот, окруженный мягкой короткой бородкой, был разинут в простодушном удивлении.
The other man was leaning over the upturned car, his tight coat ridged across his shoulders.	Другой, встопорщив тесный пиджак на плечах, нагнулся к лежащей машине.
Then the engine ceased, though the lifted front wheel continued to spin idly, slowing.	И мотор заглох, однако поднятое переднее колесо продолжало бесцельно вращаться, все медленней и медленней.
5	V
The man in overalls was barefoot also.	Человек в комбинезоне был не только без головного убора, но и без обуви.
He walked ahead of Temple and Gowan, the shotgun swinging in his hand, his splay feet apparently effortless in the sand into which Temple sank almost to the ankle at each step.	Он шел впереди, дробовик раскачивался в его руке, косолапые ступни без усилий отрывались от песка, в котором Темпл при каждом шаге увязала почти по щиколотку.
From time to time he looked over his shoulder at them, at Gowan's bloody face and splotched clothes, at Temple struggling and lurching on her high heels.	Время от времени он поглядывал через плечо на окровавленное лицо и одежду Гоуэна, на Темпл, идущую с трудом, пошатываясь на высоких каблуках.
"Putty hard walkin, aint it?" he said.	- Тяжело идти, да? - спросил он.
"Ef she'll take off them high heel shoes, she'll git along better."	- Если скинуть эти туфли с каблуками, будет легче.
"Will I?" Temple said. She stopped and stood on alternate legs, holding to Gowan, and removed her slippers.	- Правда? - сказала Темпл, остановилась, ухватилась за Гоуэна и разулась.
The man watched her, looking at the slippers.	Босоногий наблюдал за ней, поглядывая на туфли-лодочки.
"Durn ef I could git ere two of my fingers into one of them things," he said.	- Черт, да я не смогу всунуть даже два пальца в такую штуку. - сказал он.
"Kin I look at em?"	- Можно поглядеть?
She gave him one.	Темпл протянула ему одну из туфель.
He turned it slowly in his hand.	Босоногий неторопливо повертел ее.

"Durn my hide," he said. He looked at Temple again with his pale, empty gaze.	- Надо же, - сказал он и снова глянул на Темпл светлыми пустыми глазами.
His hair grew innocent and straw-like, bleached on the crown, darkening about his ears and neck in untidy curls.	Его буйные волосы, совсем белые на темени, темнели на затылке и возле ушей беспорядочными завитками.
"She's a right tall gal, too," he said.	- А деваха рослая.
"With them skinny legs of hern.	Ноги вот тощие.
How much she weigh?"	Сколько она весит?
Temple extended her hand.	Темпл протянула руку.
He returned the slipper slowly, looking at her, at her belly and loins.	Босоногий неторопливо вернул ей туфлю, глядя на нее, на живот и бедра.
"He aint laid no crop by yit, has he?"	- Он еще не сделал тебе брюха, а?
"Come on," Gowan said, "let's get going.	- Пошли, - сказал Гоуэн, - нечего терять время...
We've got to get a car and get back to Jefferson by night."	Нам нужно найти машину и вернуться к вечеру в Джефферсон.
When the sand ceased Temple sat down and put her slippers on.	Когда песок кончился, Темпл села и обулась.
She found the man watching her lifted thigh and she jerked her skirt down and sprang up.	Заметив, что босоногий глядит на ее обнажившуюся выше колена ногу, одернула юбку и торопливо поднялась.
"Well," she said, "go on.	- Ну, - сказала она, - пошли дальше.
Dont you know the way?"	Вы знаете дорогу?
The house came into sight, above the cedar grove beyond whose black interstices an apple orchard flaunted in the sunny afternoon.	Показался дом, окруженный темными кедрами. Сквозь них виднелся залитый солнцем яблоневый сад.
It was set in a ruined lawn, surrounded by abandoned grounds and fallen outbuildings.	Дом стоял на запущенной лужайке в окружении заброшенного сада и развалившихся построек.
But nowhere was any sign of husbandry-plow or tool; in no direction was a planted field in sight-only a gaunt weather-stained ruin in a sombre grove through which the breeze drew with a sad, murmurous sound.	Но нигде не было видно ни плуга, ни других орудий, ни обработанных, засеянных полей -лишь угрюмые обшарпанные развалины в темной роще, уныло шелестящей под ветром.
Temple stopped.	Темпл остановилась.
"I dont want to go there," she said.	- Я не хочу идти туда, - заявила она.
"You go on and get the car," she told the man.	- Сходите, раздобудьте машину, обратилась она к босоногому.
"We'll wait here."	- Мы подождем здесь.
"He said fer y'all to come on to the house," the man said.	- Он велел, чтобы вы шли в дом, - ответил тот.
"Who did?" Temple said.	- Кто? - сказала Темпл.
"Does that black man think he can tell me what to do?"	- Этот черный человек вздумал указывать мне, что делать?
"Ah, come on," Gowan said.	- Пойдем, чего там, - сказал Гоуэн.

"Let's see Goodwin and get a car.	- Повидаем Гудвина и найдем машину.
It's getting late.	Уже поздновато.
Mrs Goodwin's here, isn't she?"	Миссис Гудвин дома, так ведь?
"Hit's likely," the man said.	- Должно быть, - ответил босоногий.
"Come on," Gowan said.	- Идем, - сказал Гоуэн.
They went on to the house.	Они подошли к крыльцу.
The man mounted to the porch and set the shotgun just inside the door.	Босоногий поднялся по ступенькам и поставил дробовик прямо за дверь.
"She's around somewher," he said.	- Здесь она где-нибудь, - сказал он.
He looked at Temple again.	Снова взглянул на Темпл.
"Hit aint no cause fer yo wife to fret," he said.	- А жене вашей беспокоиться нечего.
"Lee'll git you to town, I reckon."	Ли, наверно, подбросит вас до города.
Temple looked at him.	Темпл посмотрела на него.
They looked at one another soberly, like two children or two dogs.	Они глядели друг на друга спокойно, как дети или собаки.
"What's your name?"	- Как ваша фамилия?
"My name's Tawmmy," he said.	- Меня зовут Томми, - ответил босоногий.
"Hit aint no need to fret."	- Беспокоиться нечего.
The hall was open through the house.	Коридор, идущий через весь дом, был открыт.
She entered.	Темпл вошла туда.
"Where you going?" Gowan said.	- Куда ты? - спросил Гоуэн.
"Why dont you wait out here?"	- Подожди здесь.
She didn't answer. She went on down the hall.	Темпл, не отвечая, пошла по коридору.
Behind her she could hear Gowan's and the man's voices.	Позади слышались голоса Гоуэна и босоногого.
The back porch lay in sunlight, a segment of sunlight framed by the door.	В открытую дверь задней веранды светило солнце.
Beyond, she could see a weed-choked slope and a huge barn, broken-backed, tranquil in sunny desolation.	Вдали виднелись заросший травой склон и огромный сарай с просевшей крышей, безмятежный в залитом солнцем запустении.
To the right of the door she could see the corner either of a detached building or of a wing of the house.	Справа от двери ей был виден угол не то другого здания, не то крыла этого же дома.
But she could hear no sound save the voices from the front.	Но она не слышала ни звука, кроме голосов от входа.
She went on, slowly.	Шла Темпл медленно.
Then she stopped.	Потом замерла.

On the square of sunlight framed by the door lay the shadow of a man's head, and she half spun, poised with running.	В прямоугольнике света, падающего в дверной проем, виднелась тень мужской головы, и она повернулась, намереваясь бежать.
But the shadow wore no hat, so she turned and on tiptoe she went to the door and peered around it.	Но тень была без шляпы, и, успокоясь, Темпл на цыпочках подкралась к двери и выглянула.
A man sat in a splint-bottom chair, in the sunlight, the back of his bald, white-fringed head toward her, his hands crossed on the head of a rough stick.	На стуле с прохудившимся сиденьем сидел, греясь в лучах солнца, какой-то человек, его лысый, обрамленный седыми волосами затылок был обращен к ней, руки лежали на верхушке грубо выстроганной трости.
She emerged onto the back porch.	Темпл вышла на веранду.
"Good afternoon," she said.	- Добрый день, - поздоровалась она.
The man did not move.	Сидящий не шевельнулся.
She advanced again, then she glanced quickly over her shoulder.	Темпл медленно пошла дальше, потом торопливо оглянулась.
With the tail of her eye she thought she had seen a thread of smoke drift out the door in the detached room where the porch made an L, but it was gone.	Ей показалось, что краем глаза заметила струйку дыма из двери дальней комнаты, где веранда изгибалась буквой Г, но струйка пропала.
From a line between two posts in front of this door three square cloths hung damp and limp, as though recently washed, and a woman's undergarment of faded pink silk.	С веревки между двумя стойками перед этой дверью свисали три прямоугольные скатерти, сырые, сморщенные, будто недавно стиранные, и женская комбинация из выцветшего розового шелка.
It had been washed until the lace resembled a ragged, fibre-like fraying of the cloth itself.	Кружево ее от бесчисленных стирок стало походить на шероховатую волокнистую бахрому.
It bore a patch of pale calico, neatly sewn.	Бросалась в глаза аккуратно пришитая заплата из светлого ситца.
Temple looked at the old man again.	Темпл снова взглянула на старика.
For an instant she thought that his eyes were closed, then she believed that he had no eyes at all, for between the lids two objects like dirty yellowish clay marbles were fixed.	Сперва ей показалось, что глаза его закрыты, потом она решила, что у него совсем нет глаз, потому что между веками виднелось что-то похожее на комки грязно-желтой глины.
"Gowan," she whispered, then she wailed	"Гоуэн", - прошептала она, потом пронзительно крикнула:
"Gowan!" and turned running, her head reverted, just as a voice spoke beyond the door where she had thought to have seen smoke:	"Гоуэн!", повернулась, побежала, не сводя взгляда со старика, и тут из-за двери, откуда, казалось, она видела дымок, послышался голос:
"He cant hear you.	- Он глухой.
What do you want?"	Что вам нужно?
She whirled again and without a break in her stride and still watching the old man, she ran right off the porch and fetched up on hands and knees in a litter of ashes and tin cans and bleached bones, and saw Popeye watching her from the corner of the house, his hands in his pockets and a slanted cigarette curling across his face.	Темпл снова повернулась на бегу, продолжая глядеть на старика, и шлепнулась с веранды, приподнялась на четвереньках в груде золы, жестянок, побелевших костей и увидела Лупоглазого, глядящего на нее от угла дома, руки он держал в карманах, изо рта свисала сигарета, у лица вился дымок.

Still without stopping she scrambled onto the porch and sprang into the kitchen, where a woman sat at a table, a burning cigarette in her hand, watching the door.	Попрежнему не останавливаясь, она вскарабкалась на веранду и бросилась в кухню, где за столом, глядя на дверь, сидела женщина с зажженной сигаретой в руке.
6	VI
Popeye went on around the house.	Лупоглазый подошел к крыльцу.
Gowan was leaning over the edge of the porch, dabbing gingerly at his bloody nose.	Г оуэн, перегнувшись через перила, бережно ощупывал кровоточащий нос.
The barefooted man squatted on his heels against the wall.	Босоногий сидел на корточках, прислонясь к стене.
"For Christ's sake," Popeye said, "why cant you take him out back and wash him off?	- Черт возьми, - сказал Лупоглазый, - отведи его на задний двор и отмой.
Do you want him sitting around here all day looking like a damn hog with its throat cut?"	Он же весь в кровище, как недорезанный поросенок.
He snapped the cigarette into the weeds and sat on the top step and began to scrape his muddy shoes with a platinum penknife on the end of his watch chain.	Потом, щелчком отшвырнув в траву окурок, сел на верхнюю ступеньку и принялся отскабливать грязные штиблеты блестящим ножичком на цепочке.
The barefoot man rose.	Босоногий поднялся.
"You said something about--" Gowan said.	- Ты что-то говорил насчет... - начал было Гоуэн.
"Pssst!" the other said.	- Псст! - оборвал тот.
He began to wink and frown at Gowan, jerking his head at Popeye's back.	Подмигнул Г оуэну и, нахмурясь, кивнул на спину Лупоглазого.
"And then you get on back down that road," Popeye said.	- И опять спустишься к дороге, - сказал Лупоглазый.
"You hear?"	- Слышишь?
"I thought you was fixin to watch down ther," the man said.	- Я думал, что сами хотели присматривать там, -сказал тот.
"Dont think," Popeye said, scraping at his trouser-cuffs.	- Не думай, - ответил Лупоглазый, соскабливая с манжетов грязь.
"You've got along forty years without it.	- Ты сорок лет обходился без этого.
You do what I told you."	Делай, что я говорю.
When they reached the back porch the barefoot man said:	Когда подошли к задней веранде, босоногий сказал Гоуэну:
"He jest caint stand fer nobody--Aint he a cur' us feller, now?	- Он не терпит, чтобы кто-то... Ну не странный ли человек, а?
I be dawg ef he aint better'n a circus to--He wont stand fer nobody drinkin hyer cep Lee.	Будь я пес, тут из-за него прямо цирк... Не терпит, чтобы здесь кто-нибудь выпивал. Кроме Ли.
Wont drink none hisself, and jest let me take one sup and I be dawg ef hit dont look like he'll have a catfit."	Сам не пьет совсем, а мне позволяет только глоток, и будь я пес, если у него не кошачья походка.
"He said you were forty years old," Gowan said.	- Он говорит, тебе сорок лет, - сказал Гоуэн.

" 'Taint that much," the other said.	- Нет, поменьше, - ответил тот.
"How old are you?	- Сколько же?
Thirty?"	Тридцать?
"I dont know. 'Taint as much as he said, though."	- Не знаю. Только меньше, чем он говорит.
The old man sat in the chair, in the sun.	Старик, сидя на стуле, грелся под солнцем.
"Hit's jest Pap," the man said.	- Это папа, - сказал босоногий.
The azure shadow of the cedars had reached the old man's feet. It was almost up to his knees.	Голубые тени кедров касались ног старика, покрывая их почти до колен.
His hand came out and fumbled about his knees, dabbling into the shadow, and became still, wrist-deep in shadow.	Рука его поднялась, задвигалась по коленям и, погрузясь до запястья в тень, замерла.
Then he rose and grasped the chair and, tapping ahead with the stick, he bore directly down upon them in a shuffling rush, so that they had to step quickly aside.	Потом он поднялся, взял стул и, постукивая перед собой тростью, двинулся торопливой, шаркающей походкой прямо на них, так что им пришлось быстро отойти в сторону.
He dragged the chair into the full sunlight and sat down again, his face lifted into the sun, his hands crossed on the head of the stick.	Старик вынес стул на солнечное место и снова сел, сложив руки на верхушке трости.
"That's Pap," the man said.	- Это папа, - сказал босоногий.
"Blind and deef both.	- Он и слепой, и глухой.
I be dawg ef I wouldn't hate to be in a fix wher I couldn't tell and wouldn't even keer whut I was eatin."	Будь я пес, не хотел бы не видеть и даже не чувствовать, что ем.
On a plank fixed between two posts sat a galvanised pail, a tin basin, a cracked dish containing a lump of yellow soap.	На доске меж двумя столбами стояли оцинкованное ведро, жестяной тазик и треснутая посудина с куском желтого мыла.
"To hell with water," Gowan said.	- К черту воду, - сказал Гоуэн.
"How about that drink?"	- Как насчет выпивки?
"Seems to me like you done already had too much.	- Вам, пожалуй, больше не стоит.
I be dawg ef you didn't drive that ere car straight into that tree."	Будь я пес, вы налетели машиной прямо на то дерево.
"Come on.	- Ладно, хватит.
Haven't you got some hid out somewhere?"	У тебя нигде не припрятано?
"Mought be a little in the barn.	- В сарае должно быть чуток.
But dont let him hyear us, er he'll find hit and po hit out."	Только тише, а то он услышит, найдет и выплеснет.
He went back to the door and peered up the hall.	Босоногий подошел к двери и заглянул в коридор.
Then they left the porch and went toward the barn, crossing what had once been a kitchen garden choked now with cedar and blackjack saplings.	Потом они спустились и пошли к сараю через огород, уже заросший побегами кедра и дуба.
Twice the man looked back over his shoulder.	Босоногий дважды оглядывался через плечо.
The second time he said:	На второй раз сказал:

"Yon's yo wife wantin somethin."	- Там ваша жена, ей что-то нужно.
Temple stood in the kitchen door.	Темпл стояла в дверях кухни.
"Gowan," she called.	- Гоуэн, - позвала она.
"Wave yo hand er somethin," the man said.	- Махните ей рукой, что ли, - сказал босоногий.
"Ef she dont hush, he's goin to hyear us."	- Пусть замолчит, а то Лупоглазый нас услышит.
Gowan flapped his hand.	Гоуэн помахал ей рукой.
They went on and entered the barn.	Они вошли в сарай.
Beside the entrance a crude ladder mounted.	У входа стояла грубо сколоченная лестница.
"Better wait twell I git up," the man said.	- Вам лучше подождать, пока я влезу, - сказал босоногий.
"Hit's putty rotten; mought not hold us both."	- Она подгнила, обоих может не выдержать.
"Why dont you fix it, then?	- Что же не починишь?
Dont you use it everyday?"	Ведь каждый день лазишь по ней.
"Hit's helt all right, so fur," the other said.	- Пока что она служит неплохо, - ответил босоногий.
He mounted.	Он поднялся.
Then Gowan followed, through the trap, into yellow-barred gloom where the level sun fell through the broken walls and roof.	Г оуэн последовал за ним через лаз во тьму, испещренную желтыми полосками проходящих сквозь щели в стенах и крыле лучей заходящего солнца.
"Walk wher I do," the man said.	- Идите за мной, - сказал босоногий.
"You'll tromp on a loose boa'd and find yoself downstairs befo you know hit."	- А то ступите на неприбитую доску и опомниться не успеете, как очутитесь внизу.
He picked his way across the floor and dug an earthenware jug from a pile of rotting hay in the corner.	Глядя под ноги, он прошел по чердаку и вынул из кучи прелого сена в углу глиняный кувшин.
"One place he wont look fer hit," he said.	- Только сюда Лупоглазый и не заглядывает.
"Skeered of sp'ilin them gal's hands of hisn."	Боится поколоть свои нежные ручки.
They drank.	Они выпили.
"I've seen you out hyer befo," the man said.	- Я вас уже видел здесь, - сказал босоногий.
"Caint call yo name, though."	- Только вот как зовут, не знаю.
"My name's Stevens.	- Моя фамилия Стивенс.
I've been buying liquor from Lee for three years.	Я покупаю выпивку у Ли вот уже три года.
When'll he be back?	А он когда вернется?
We've got to get on to town."	Нам нужно добраться до города.
"He'll be hyer soon.	- Ли скоро будет.
I've seen you befo.	Я вас здесь уже видел.

Nother feller fum Jefferson out hyer three-fo nights ago.	Три-четыре дня назад тут был еще один человек из Джефферсона.
I caint call his name neither.	Как его зовут - тоже не знаю.
He sho was a talker, now.	Говорун - это да.
Kep on tellin how he up and quit his wife.	Все рассказывал, как взял и бросил свою жену.
Have some mo," he said; then he ceased and squatted slowly, the jug in his lifted hands, his head bent with listening.	Давайте выпьем еще, предложил он; потом умолк, осторожно присел, держа кувшин в руках, склонил голову и прислушался.
After a moment the voice spoke again, from the hallway beneath.	Через минуту снизу донесся голос:
"Jack."	- Джек.
The man looked at Gowan. His jaw dropped into an expression of imbecile glee.	Босоногий взглянул на Гоуэна, отвесив в идиотском ликовании челюсть.
What teeth he had were stained and ragged within his soft, tawny beard.	Над мягкой рыжеватой бородкой виднелись неровные зубы.
"You, Jack, up there," the voice said.	- Эй, Джек. Наверху, - произнес голос.
"Hyear him?" the man whispered, shaking with silent glee.	- Слышите? - прошептал босоногий, дрожа от затаенного восторга.
"Callin me Jack. My name's Tawmmy."	- Зовет меня Джеком, а мое имя Томми.
"Come on," the voice said.	- Спускайся, - произнес голос.
"I know you're there."	- Я знаю, что ты там.
"I reckon we better," Tommy said.	- Пойдем лучше, - сказал Томми.
"He jest lief take a shot up through the flo as not."	- А то еще стрельнет через доски.
"For Christ's sake," Gowan said, "why didn't you-Here," he shouted, "here we come!"	- Черт возьми, - ругнулся Гоуэн. - Чего же ты не... Эй, - крикнул он, мы спускаемся!
Popeye stood in the door, his forefingers in his vest.	Лупоглазый стоял в дверях, заложив указательные пальцы в проймы жилета.
The sun had set.	Солнце зашло.
When they descended and appeared in the door Temple stepped from the back porch.	Когда они спустились и вышли, с задней веранды сошла Темпл.
She paused, watching them, then she came down the hill.	Остановилась, поглядела на них, потом пошла вниз по склону.
She began to run.	Побежала бегом.
"Didn't I tell you to get on down that road?" Popeye said. "Me an him jest stepped down hyer a minute," Tommy said. "Did I tell you to get on down that road, or didn't I?"	- Велел я тебе спуститься к дороге? - сказал Лупоглазый.
"Yeuh," Tommy said.	- Да, - ответил Томми.
"You told me."	- Велели.
Popeye turned without so much as a glance at Gowan.	Лупоглазый повернулся и зашагал, даже не взглянув на Гоуэна.

Tommy followed.	Томми пошел за ним.
His back still shook with secret glee.	Спина его по-прежнему вздрагивала от тайного восторга.
Temple met Popeye halfway to the house.	На полпути к дому Лупоглазый едва не столкнулся с Темпл.
Without ceasing to run she appeared to pause.	Она, казалось, замерла, не прекращая бега.
Even her flapping coat did not overtake her, yet for an appreciable instant she faced Popeye with a grimace of taut, toothed coquetry.	Даже развевающееся пальто не облегло ее, однако она долгое мгновенье глядела на Лупоглазого с нарочитым, вызывающим кокетством.
He did not stop; the finicking swagger of his narrow back did not falter.	Он не остановился; его узкая спина не изменила вычурно-самодовольной осанки.
Temple ran again.	Темпл побежала снова.
She passed Tommy and clutched Gowan's arm.	Миновав Томми, схватила Гоуэна за руку.
"Gowan, I'm scared.	- Гоуэн, мне страшно.
She said for me not to--You've been drinking again; you haven't even washed the blood—She says for us to go away from here " Her eyes were quite black, her face small and wan in the dusk.	Она сказала, чтобы я не... Опять ты пил; даже не смыл кровь... Она говорит, чтобы мы уходили отсюда... Глаза ее были совершенно черными, лицо в сумерках казалось маленьким, осунувшимся.
She looked toward the house.	Она взглянула в сторону дома.
Popeye was just turning the corner.	Лупоглазый как раз сворачивал за угол.
"She has to walk all the way to a spring for water; she--They've got the cutest little baby in a box behind the stove.	- Ей приходится ходить за водой аж к роднику; она... У них в ящике за печью очень симпатичный младенец.
Gowan, she said for me not to be here after dark.	Гоуэн, она сказала, чтобы я не оставалась тут дотемна.
She said to ask him.	Говорит, чтобы мы попросили его.
He's got a car.	У него есть машина.
She said she didn't think he—"	Она сказала, что вряд ли...
"Ask who?" Gowan said.	- Кого попросить? - перебил Гоуэн.
Tommy was looking back at them. Then he went on.	Томми оглянулся на них, потом зашагал дальше.
"That black man.	- Этого черного человека.
She said she didn't think he would, but he might.	Она сказала, что вряд ли, но, может быть, он и согласится.
Come on."	Давай попросим.
They went toward the house.	Они шли к дому.
A path led around it to the front.	Тропка вела к передней веранде.
The car was parked between the path and the house, in the tall weeds.	Машина стояла в бурьяне между тропкой и домом.
Temple faced Gowan again, her hand lying upon the door of the car.	Темпл, коснувшись рукой дверцы, опять взглянула на Гоуэна.

"It wont take him any time, in this.	- У него это почти не займет времени.
I know a boy at home has one.	Я знаю одного парня с такой же машиной.
It will run eighty.	На ней можно выжать все восемьдесят.
All he would have to do is just drive us to a town, because she said if we were married and I had to say we were.	Ему только подвезти нас до любого города, потому что она спросила, женаты ли мы, и мне пришлось сказать, что да.
Just to a railroad.	Только до станции.
Maybe there's one closer than Jefferson," she whispered, staring at him, stroking her hand along the edge of the door.	Может, есть какая-то ближе, чем Джефферсон, -шептала Темпл, глядя на Гоуэна и водя рукой по дверце.
"Oh," Gowan said,	- О, - сказал Гоуэн.
"I'm to do the asking.	- Просить должен я.
Is that it?	Так?
You're all nuts.	Ты совсем спятила.
Do you think that ape will?	Думаешь, эта обезьяна согласится?
I'd rather stay here a week than go anywhere with him."	Да я лучше останусь тут на неделю, чем куда-то поеду с ним.
"She said to. She said for me not to stay here."	- Она говорит, чтобы я не оставалась здесь.
"You're crazy as a loon.	- Не дури.
Come on here."	Пойдем.
"You wont ask him?	- Так ты не попросишь его?
You wont do it?"	Нет?
"No.	- Нет.
Wait till Lee comes, I tell you.	Говорю тебе, подождем, пока не явится Ли.
He'll get us a car."	Он раздобудет машину.
They went on in the path.	Они пошли по тропке.
Popeye was leaning against a post, lighting a cigarette.	Лупоглазый стоял, прислонясь к столбу веранды, и закуривал сигарету.
Temple ran on up the broken steps.	Темпл взбежала по сломанным ступенькам.
"Say," she said, "dont you want to drive us to town?"	- Послушайте, - сказала она, - вы не согласитесь отвезти нас в город?
He turned his head, the cigarette in his mouth, the match cupped between his hands.	Лупоглазый взглянул на нее, держа сигарету во рту и прикрывая ладонями огонек спички.
Temple's mouth was fixed in that cringing grimace.	Губы Темпл застыли в подобострастной гримасе.
Popeye leaned the cigarette to the match.	Лупоглазый нагнулся и поднес огонек к сигарете.
"No," he said.	- Нет, - ответил он.
"Come on," Temple said.	- Ну поедемте, - взмолилась Темпл.
"Be a sport.	- Будьте же человеком.

It wont take you any time in that Packard.	В таком "паккарде" у вас это почти не займет времени.
How about it?	Ну как?
We'll pay you."	Мы вам заплатим.
Popeye inhaled.	Лупоглазый затянулся.
He snapped the match into the weeds. He said, in his soft, cold voice:	Щелчком отшвырнул спичку в кусты и негромко произнес холодным тоном:
"Make your whore lay off of me, Jack."	- Джек, убери от меня свою шлюху.
Gowan moved thickly, like a clumsy, good-tempered horse goaded suddenly.	Г оуэн двинулся грузно, словно внезапно подхлестнутая неуклюжая добродушная лошадь.
"Look here, now," he said.	- Послушайте, - сказал он.
Popeye exhaled, the smoke jetting downward in two thin spurts.	Лупоглазый выпустил две тонких струйки дыма.
"I dont like that," Gowan said.	- Мне это не нравится, - сказал Гоуэн.
"Do you know who you're talking to?"	- Вы знаете, с кем говорите?
He continued that thick movement, like he could neither stop it nor complete it.	Он продолжал свое грузное движение, словно не мог ни прервать его, не завершить.
"I dont like that."	- Мне это не нравится.
Popeye turned his head and looked at Gowan.	Лупоглазый, повернув голову, взглянул на Гоуэна.
Then he quit looking at him and Temple said suddenly:	Потом отвернулся, и Темпл внезапно сказала:
"What river did you fall in with that suit on?	- В какую реку вы упали в этом костюме?
Do you have to shave it off at night?"	Вам не приходится сбривать его на ночь?
Then she was moving toward the door with Gowan's hand in the small of her back, her head reverted, her heels clattering.	- И, подталкиваемая Гоуэном, понеслась к двери, голова ее была повернута назад, каблуки выбивали дробь.
Popeye leaned motionless against the post, his head turned over his shoulder in profile.	Лупоглазый стоял, прислонясь к столбу, и не смотрел в их сторону.
"Do you want—" Gowan hissed.	- Ты что же, хочешь... - прошипел Гоуэн.
"You mean old thing!" Temple cried.	- Подлая ты тварь! - вскричала Темпл.
"You mean old thing!"	- Подлая ты тварь!
Gowan shoved her into the house.	Гоуэн втолкнул ее в коридор.
"Do you want him to slam your damn head off?" he said.	- Хочешь, чтобы он снес тебе башку?
"You're scared of him!" Temple said.	- Ты боишься его! - крикнула Темпл.
"You're scared!"	- Боишься!
"Shut your mouth!" Gowan said.	- Тихо ты!
He began to shake her.	Гоуэн схватил ее и затряс.

Their feet scraped on the bare floor as though they were performing a clumsy dance, and clinging together they lurched into the wall.	Ноги их скребли по голому полу словно бы в каком-то несуразном танце, потом оба они, вцепясь друг в друга, привалились к стене.
"Look out," he said, "you're getting all that stuff stirred up in me again."	- Полегче, - сказал Г оуэн. - Опять взболтаешь во мне все это пойло.
She broke free, running.	Темпл вырвалась и побежала.
He leaned against the wall and watched her in silhouette run out the back door.	Г оуэн прислонился к стене и видел, как она тенью шмыгнула в заднюю дверь.
She ran into the kitchen.	Темпл забежала в кухню.
It was dark save for a crack of light about the fire-door of the stove.	Там было темно, лишь из-за печной заслонки выбивалась полоска света.
She whirled and ran out the door and saw Gowan going down the hill toward the barn.	Повернувшись, Темпл выбежала оттуда и увидела Гоуэна, идущего к сараю.
He's going to drink some more, she thought; he's getting drunk again.	Хочет выпить еще, подумала она; снова будет пьян.
That makes three times today.	В третий раз за сегодня.
Still more dusk had grown in the hall.	В коридоре стало темнее.
She stood on tiptoe, listening, thinking I'm hungry.	Темпл стояла на цыпочках, прислушивалась и думала. Я голодна.
I haven't eaten all day; thinking of the school, the lighted windows, the slow couples strolling toward the sound of the supper bell, and of her father sitting on the porch at home, his feet on the rail, watching a negro mow the lawn.	Я не ела весь день; вспомнила университет, освещенные окна, пары, медленно идущие на звон возвещающего ужин колокола, и отца, сидящего дома на веранде, положив ноги на перила и глядя, как негр стрижет газон.
She moved quietly on tiptoe.	Осторожно пошла на цыпочках.
In the corner beside the door the shotgun leaned and she crowded into the corner beside it and began to cry.	В углу возле двери стоял дробовик. Темпл встала рядом с ним и начала плакать.
Immediately she stopped and ceased breathing.	Вдруг утихла и затаила дыхание.
Something was moving beyond the wall against which she leaned.	За стеной, к которой она прислонилась, что-то двигалось.
It crossed the room with minute, blundering sounds, preceded by a dry tapping.	Оно пересекло комнату мелкими неуверенными шагами, которым предшествовало легкое постукивание.
It emerged into the hall and she screamed, feeling her lungs emptying long after all the air was expelled, and her diaphragm laboring long after her chest was empty, and watched the old man go down the hall at a wide-legged shuffling trot, the stick in one hand and the other elbow cocked at an acute angle from his middle.	Вышло в коридор, и Темпл закричала, чувствуя, что ее легкие пустеют, и после того, как выдохнут весь воздух, а диафрагма сокращается, и после того, как грудная клетка опустела, увидела старика, идущего по коридору шаркающей торопливой рысцой, в одной руке у него была трость, другая сгибалась у пояса под острым углом.
Running, she passed him-a dim, spraddled figure standing at the edge of the porch-and ran on into the kitchen and darted into the corner behind the stove.	Бросившись прочь, Темпл миновала его - темную раскоряченную фигуру на краю веранды, вбежала в кухню и бросилась в угол за печью.

Crouching she drew the box out and drew it before her.	Присев, выдвинула ящик и поставила перед собой.
Her hand touched the child's face, then she flung her arms around the box, clutching it, staring across it at the pale door and trying to pray.	Рука ее коснулась детского личика, потом она обхватила ящик, стиснула и, глядя на белеющую дверь, попыталась молиться.
But she could not think of a single designation for the heavenly father, so she began to say	Но не могла вспомнить ни единого имени Отца небесного и стала твердить:
"My father's a judge; my father's a judge" over and over until Goodwin ran lightly into the room.	"Мой отец судья; мой отец судья", снова и снова, пока в кухню легким шагом не вбежал Гудвин.
He struck a match and held it overhead and looked down at her until the flame reached his fingers.	Он зажег спичку, поднял ее и глядел на Темпл, пока пламя не коснулось его пальцев.
"Hah," he said.	- Ха, - сказал он.
She heard his light, swift feet twice, then his hand touched her cheek and he lifted her from behind the box by the scruff of the neck, like a kitten.	Темпл услышала два легких быстрых шага, потом его рука скользнула по ее щеке, и он приподнял ее за шиворот, как котенка.
"What are you doing in my house?" he said.	- Что ты делаешь в моем доме?
7	VII
From somewhere beyond the lamplit hall she could hear the voices-a word; now and then a laugh: the harsh, derisive laugh of a man easily brought to mirth by youth or by age, cutting across the spluttering of frying meat on the stove where the woman stood.	Откуда-то из освещенного коридора до Темпл доносились голоса - какой-то разговор; время от времени смех; грубый, язвительный смех мужчины, охотно смеющегося над юностью или старостью, заглушающий шипение жарящегося мяса на плите, у которой стояла женщина.
Once she heard two of them come down the hall in their heavy shoes, and a moment later the clatter of the dipper in the galvanised pail and the voice that had laughed, cursing.	Темпл слышала, как двое мужчин в тяжелых башмаках прошли по коридору, через минуту донеслись стук черпака об оцинкованное ведро и ругань того, кто смеялся.
Holding her coat close she peered around the door with the wide, abashed curiosity of a child, and saw Gowan and a second man in khaki breeches.	Плотно запахнув пальто, Темпл высунулась за дверь с жадным, застенчивымлюбопытством ребенка, увидела Гоуэна и с ним еще одного человека в брюках хаки.
He's getting drunk again, she thought.	Опять пьет, подумала она.
He's got drunk four times since we left Taylor.	С тех, пор, как мы выехали из Тейлора, напивался четыре раза.
"Is he your brother?" she said.	- Это ваш брат? - спросила она.
"Who?" the woman said.	- Кто? - сказала женщина.
"My what?" she turned the meat on the hissing skillet.	- Мой кто? - Она стала переворачивать шипящее на сковородке мясо.
"I thought maybe your young brother was here."	- Я подумала, может, это ваш младший брат.
"God," the woman said.	- Господи, - сказала женщина.
She turned the meat with a wire fork.	Она переворачивала мясо проволочной вилкой.
"I hope not."	- Надеюсь, что нет.

"Where is your brother?" Temple said, peering around the door.	- А где ваш брат? - спросила Темпл, выглядывая за дверь.
"I've got four brothers.	- У меня их четверо.
Two are lawyers and one's a newspaper man.	Двое адвокаты, один газетчик.
The other's still in school. At Yale.	Четвертый еще учится в Йеле.
My father's a judge.	А отец судья.
Judge Drake of Jackson."	Судья Дрейк из Джексона.
She thought of her father sitting on the veranda, in a linen suit, a palm leaf fan in his hand, watching the negro mow the lawn.	Она мысленно представила отца сидящим на веранде в отглаженном костюме, с веером из пальмовых листьев в руке, наблюдающим, как негр стрижет газон.
The woman opened the oven and looked in.	Женщина открыла заслонку и заглянула в топку.
"Nobody asked you to come out here.	- Никто тебя сюда не звал.
I didn't ask you to stay.	Я не просила тебя оставаться.
I told you to go while it was daylight."	Советовала уйти, пока было светло.
"How could I?	- Как же я могла?
I asked him.	Я просила его.
Gowan wouldn't, so I had to ask him."	Гоуэн не захотел, и просить пришлось мне.
The woman closed the oven and turned and looked at Temple, her back to the light.	Женщина прикрыла заслонку, обернулась и, стоя к свету спиной, взглянула на Темпл.
"How could you?	- Как могла?
Do you know how I get my water?	Знаешь, где я беру воду?
I walk after it.	Я хожу за ней.
A mile.	Милю.
Six times a day.	Шесть раз на день.
Add that up.	Сосчитай, сколько это будет.
Not because I am somewhere I am afraid to stay."	И не потому, что нахожусь там, где боюсь оставаться.
She went to the table and took up a pack of cigarettes and shook one out.	Она подошла к столу и вытряхнула сигарету из пачки.
"May I have one?" Temple said.	- Можно и мне? - спросила Темпл.
The woman flipped the pack along the table. She removed the chimney from the lamp and lit hers at the wick.	Женщина подтолкнула к ней пачку, потом сняла с лампы стекло и прикурила от фитиля.
Temple took up the pack and stood listening to Gowan and the other man go back into the house.	Темпл с пачкой в руке замерла, прислушиваясь, как Гоуэн и другой человек снова входят в дом.
"There are so many of them," she said in a wailing tone, watching the cigarette crush slowly in her fingers.	- Их здесь так много, - сказала она плачущим голосом, глядя, как сигарета медленно разминается в ее пальцах.

"But maybe, with so many of them " The woman had gone back to the stove. She turned the meat.	- Но, может, когда их столько... Женщина вернулась к плите и перевернула мясо.
"Gowan kept on getting drunk again.	- А Гоуэн опять пьет.
He got drunk three times today.	Сегодня он напивался три раза.
He was drunk when I got off the train at Taylor and I am on probation and I told him what would happen and I tried to get him to throw the jar away and when we stopped at that little country store to buy a shirt he got drunk again.	Был пьян, когда я сошла с поезда в Тейлоре, а я под надзором, сказала ему, что может случиться, и уговаривала выбросить кувшин, а когда мы остановились у сельской лавки, чтобы купить ему рубашку, напился снова.
And so we hadn't eaten and we stopped at Dumfries and he went into the restaurant but I was too worried to eat and I couldn't find him and then he came up another street and I felt the bottle in his pocket before he knocked my hand away.	Мы проголодались и остановились в Дамфризе, Гоуэн зашел в ресторан, а мне от волнения было не до-еды, и он куда-то исчез, а потом появился с другой улицы, я нащупала у него в кармане бутылку, а он ударил меня по руке.
He kept on saying I had his lighter and then when he lost it and I told him he had, he swore he never owned one in his life."	Все твердил, что у меня его зажигалка, а потом, когда уронил ее и я сказала ему об этом, стал клясться, что у него в жизни не бывало зажигалки.
The meat hissed and spluttered in the skillet.	Мясо на сковородке шипело и брызгало.
"He got drunk three separate times," Temple said.	- Он три раза напивался, - сказала Темпл.
"Three separate times in one day.	- Целых три раза в один день.
Buddy-that's Hubert, my youngest brother-said that if he ever caught me with a drunk man, he'd beat hell out of me.	Бадди - это Хьюберт, мой младший брат, - грозил избить меня до смерти, если застанет с пьяным мужчиной.
And now I'm with one that gets drunk three times in one day."	А я тут с таким, что напивается трижды за день.
Leaning her hip against the table, her hand crushing the cigarette, she began to laugh.	Прислонясь бедром к столу и разминая сигарету, Темпл засмеялась.
"Dont you think that's funny?" she said.	- Вам не кажется, что это забавно? - сказала она.
Then she quit laughing by holding her breath, and she could hear the faint guttering the lamp made, and the meat in the skillet and the hissing of the kettle on the stove, and the voices, the harsh, abrupt, meaningless masculine sounds from the house.	Потом, затаив дыхание, перестала смеяться и услышала потрескивание лампы, шипение мяса на сковородке, шум чайника на плите и голоса, грубые, резкие, бессмысленные голоса мужчин.
"And you have to cook for all of them every night.	- А вам приходится каждый вечер стряпать на всех.
All those men eating here, the house full of them at night, in the dark " She dropped the crushed cigarette.	Все эти мужчины едят здесь, дом вечерами полон ими, в темноте... Она бросила размятую сигарету.
"May I hold the baby?	- Можно я подержу ребенка?
I know how; I'll hold him good."	Я знаю, как; с ним ничего не случится.
She ran to the box, stooping, and lifted the sleeping child.	Она подбежала к ящику, нагнулась и достала спящего младенца.
It opened its eyes, whimpering.	Малыш открыл глаза и захныкал.
"Now, now; Temple's got it."	- Ну, ну; не бойся, ты у Темпл.

She rocked it, held high and awkward in her thin arms.	И стала качать его, держа высоко и неуклюже в своих тонких руках.
"Listen," she said, looking at the woman's back, "will you ask him? your husband, I mean.	- Послушайте, - сказала она, глядя в спину женщины, - вы попросите его? Я имею в виду -вашего мужа.
He can get a car and take me somewhere.	Он может взять машину и отвезти меня куда-нибудь?
Will you?	Ну как?
Will you ask him?"	Попросите?
The child had stopped whimpering. Its lead-colored eyelids showed a thin line of eyeball.	Ребенок перестал хныкать: Из-под его свинцового цвета век тонкой полоской виднелось глазное яблоко.
"I'm not afraid," Temple said.	- Я не боюсь, - сказала Темпл.
"Things like that dont happen.	- Таких вещей не случается.
Do they?	Ведь правда?
They're just like other people.	Они такие же, как другие люди.
You're just like other people.	Вы такая же, как другие люди.
With a little baby.	С младенцем.
And besides, my father's a ju-judge.	И, кроме того, мой отец с-с-судья.
The gu-governor comes to our house to e-eat-What a cute little bu-ba-a-by," she wailed, lifting the child to her face; "if bad mans hurts Temple, us'll tell the governor's soldiers, wont us?"	Г-губернатор бывает у нас в гостях... Какой милый ребеенок, - плачуще протянула она, подняв малыша к самому лицу. - Если нехорошие люди сделают Темпл плохо, мы скажем солдатам губернатора, так ведь?
"Like what people?" the woman said, turning the meat.	- Какие это другие люди? - сказала женщина, переворачивая мясо.
"Do you think Lee hasn't anything better to do than chase after every one of you cheap little-" She opened the fire door and threw her cigarette in and slammed the door.	Думаешь, Ли больше нечего делать, как бегать за каждой дешевой... - Открыв заслонку, она бросила в печь окурок и закрыла ее снова.
In nuzzling at the child Temple had pushed her hat onto the back of her head at a precarious dissolute angle above her clotted curls.	Темпл, склоняясь к ребенку, сдвинула шляпку на затылок, и это придало ей бесшабашный, развязный вид.
"Why did you come here?"	- Зачем вы явились сюда?
"It was Gowan.	- Это все Гоуэн.
I begged him.	Я просила его.
We had already missed the ball game, but I begged him if he'd just get me to Starkville before the special started back, they wouldn't know I wasn't on it, because the ones that saw me get off wouldn't tell.	Мы опоздали на матч, но я просила его отвезти меня в Старквилл до отхода специального поезда. Никто не узнал бы, что меня не было на матче, те, кто видел, как я спрыгнула, не проболтались бы.
But he wouldn't.	Но он не повез.
He said we'd stop here just a minute and get some more whiskey and he was already drunk then.	Сказал, задержимся здесь на минуту, чтобы взять еще виски, а сам был уже пьян.

He had gotten drunk again since we left Taylor and I'm on probation and Daddy would just die.	Когда мы выехали из Тейлора, он напился снова, а я под надзором, папа просто не пережил бы этого.
But he wouldn't do it.	Но Гоуэн не послушал меня.
He got drunk again while I was begging him to take me to a town anywhere and let me out."	Напился снова, хотя я просила отвезти меня в любой городок и высадить.
"On probation?" the woman said.	- Под надзором? - спросила женщина.
"For slipping out at night.	- За уходы по вечерам.
Because only town boys can have cars, and when you had a date with a town boy on Friday or Saturday or Sunday, the boys in school wouldn't have a date with you, because they cant have cars.	Понимаете, машины есть только у городских парней, а если встречаешься с городским парнем в пятницу, субботу или воскресенье, студенты не назначают тебе свиданий, потому что им нельзя иметь машин.
So I had to slip out.	Вот мне и приходилось уходить потихоньку.
And a girl that didn't like me told the Dean, because I had a date with a boy she liked and he never asked her for another date.	А одна девица донесла декану; потому что у меня было свидание с парнем, который ей нравится, и он больше не стал встречаться с ней.
So I had to."	Так что мне больше ничего не оставалось.
"If you didn't slip out, you wouldn't get to go riding," the woman said.	- Если б не уходила потихоньку, то и не каталась бы на машинах, сказала женщина.
"Is that it?	- Так?
And now when you slipped out once too often, you're squealing."	А теперь, когда ушла лишний раз, поднимаешь визг.
"Gowan's not a town boy.	- Гоуэн не городской.
He's from Jefferson.	Он из Джефферсона.
He went to Virginia.	Учился в Виргинии.
He kept on saying how they had taught him to drink like a gentleman, and I begged him just to let me out anywhere and lend me enough money for a ticket because I only had two dollars, but he-"	В машине только и твердил, что его научили там пить по-джентльменски, я просила его высадить меня где-нибудь и дать денег на билет, потому что у меня всего два доллара, а он...
"Oh, I know your sort," the woman said.	- Знаю я таких, как ты, - сказала женщина.
"Honest women.	- Добродетельные особы.
Too good to have anything to do with common people.	Слишком хороши, чтобы иметь что-то общее с простыми людьми.
You'll slip out at night with the kids, but just let a man come along."	Катаетесь по вечерам с мальчишками, но пусть вам только попадется мужчина.
She turned the meat.	- Она перевернула мясо.
"Take all you can get, and give nothing.	- Берете все, что можно, и ничего не даете.
' I'm a pure girl; I dont do that'.	"Я невинная девушка; я этого не позволю".

You'll slip out with the kids and burn their gasoline and eat their food, but just let a man so much as look at you and you faint away because your father the judge and your four brothers might not like it.	Встречаешься с мальчишками, жжешь их бензин и жрешь их еду, но пусть только мужчина хоть посмотрит на тебя, так ты падаешь в обморок, потому что твой отец судья и твоим четверым братьям это может не понравиться.
But just let you get into a jam, then who do you come crying to? to us, the ones that are not good enough to lace the judge's almighty shoes."	А попади ты в переделку, куда пойдешь плакаться? К нам, недостойным даже зашнуровывать ботинки у всемогущего судьи.
Across the child Temple gazed at the woman's back, her face like a small pale mask beneath the precarious hat.	Темпл, держа ребенка на руках, глядела женщине в спину, лицо ее под бесшабашно заломленной шляпкой походило на белую маску.
"My brother said he would kill Frank.	- Мой брат сказал, что убьет Фрэнка.
He didn't say he would give me a whipping if he caught me with him; he said he would kill the goddam son of a bitch in his yellow buggy and my father cursed my brother and said he could run his family a while longer and he drove me into the house and locked me in and went down to the bridge to wait for Frank.	Не говорил, что задаст мне трепку, если застанет с ним; он сказал, что убьет этого сукина сына в желтой коляске, а отец обругал брата и сказал, что пока еще может сам позаботиться о своей семье, загнал меня в дом и запер, а сам пошел к мосту поджидать Фрэнка.
But I wasn't a coward.	Но я не трусиха.
I climbed down the gutter and headed Frank off and told him.	Я спустилась по водосточной трубе, встретила Фрэнка и все ему рассказала.
I begged him to go away, but he said we'd both go.	Просила уехать, но он сказал, что мы уедем вместе.
When we got back in the buggy I knew it had been the last time.	Когда мы садились в коляску, я знала, что это последний раз.
I knew it, and I begged him again to go away, but he said he'd drive me home to get my suit case and we'd tell father.	Знала и снова просила его, но Фрэнк сказал, что отвезет меня домой взять чемодан и мы все скажем отцу.
He wasn't a coward either.	Он тоже был не трус.
My father was sitting on the porch.	Отец сидел на крыльце.
He said	Сказал:
'Get out of that buggy' and I got out and I begged Frank to go on, but he got out too and we came up the path and father reached around inside the door and got the shotgun.	"Вылезайте", я слезла с коляски и просила Фрэнка уехать, но он слез тоже, и мы пошли по дорожке к дому, а отец полез рукой за дверь и достал дробовик.
I got in front of Frank and father said	Я встала перед Фрэнком, и отец сказал:
'Do you want it too?' and I tried to stay in front but Frank shoved me behind him and held me and father shot him and said	"Ты тоже хочешь?", я пыталась заслонить Фрэнка собой, но Фрэнк оттолкнул меня и встал впереди, отец застрелил его и сказал мне:
'Get down there and sup your dirt, you whore'."	"Ложись и милуйся со своей мразью, шлюха".
"I have been called that," Temple whispered, holding the sleeping child in her high thin arms, gazing at the woman's back.	- Меня тоже называли так, - прошептала Темпл, высоко держа ребенка в тонких руках и глядя в спину женщине.
"But you good women.	- А вы, порядочные?

Cheap sports.	Дешевое развлечение.
Giving nothing, then when you're caught Do you know what you've got into now?" she looked across her shoulder, the fork in her hand.	Ничего не даете потом, когда попадаете... Знаешь, где ты оказалась? - Женщина, не выпуская вилку, оглянулась через плечо.
"Do you think you're meeting kids now? kids that give a damn whether you like it or not?	- Думаешь, повстречалась с детьми? Детьми, которым есть хоть малейшее дело, что тебе нравится, а что нет.
Let me tell you whose house you've come into without being asked or wanted; who you're expecting to drop everything and carry you back where you had no business ever leaving.	Послушай-ка, в чей дом ты явилась нежданной и непрошеной; от кого ждала, что он бросит все и поедет с тобой туда, где у тебя и дел-то нет никаких.
When he was a soldier in the Philippines he killed another soldier over one of those nigger women and they sent him to Leavenworth.	Он служил на Филиппинах, убил там из-за туземки одного солдата, и его посадили в Ливенуорт {Тюрьма в США.}.
Then the war came and they let him out to go to it.	Потом началась война, его выпустили и отправили воевать.
He got two medals, and when it was over they put him back in Leavenworth until the lawyer got a congressman to get him out.	Он получил две медали, а когда война кончилась, его снова посадили в Ливенуорт, потом наконец адвокат нашел конгрессмена, который вызволил его оттуда.
Then I could quit jazzing again-"	Тогда я смогла снова бросить распутство...
"Jazzing?" Temple whispered, holding the child, looking herself no more than an elongated and leggy infant in her scant dress and uptilted hat.	- Распутство? - прошептала Темпл, держа в руках младенца и сама, в коротком платье и заломленной шляпке, похожая на рослого голенастого ребенка.
"Yes, putty-face!" the woman said.	- Да, крашеная мордашка! - сказала женщина.
"How do you suppose I paid that lawyer?	- Как, по-твоему, я расплачивалась с адвокатом?
And that's the sort of man you think will care that much-" with the fork in her hand she came and snapped her fingers softly and viciously in Temple's face "-what happens to you.	Думаешь, такому есть дело, - с вилкой в руке она подошла к Темпл и злобно щелкнула пальцами перед ее лицом, - до того, что происходит с тобой?
And you, you little doll-faced slut, that think you cant come into a room where a man is without him " Beneath the faded garment her breast moved deep and full.	И ты, сучка с кукольным личиком, вообразившая, что не можешь войти в комнату, где находится мужчина без... Грудь ее высоко вздымалась под выцветшим платьем.
With her hands on her hips she looked at Temple with cold, blazing eyes.	Уперев руки в бедра, она глядела на Темпл холодно сверкающими глазами.
"Man?	- Мужчина?
You've never seen a real man.	Да ты не видела еще настоящего мужчины.
You dont know what it is to be wanted by a real man.	Ты не знаешь, что это такое, когда тебя хочет настоящий мужчина.
And thank your stars you haven't and never will, for then you'd find just what that little putty face is worth, and all the rest of it you think you are jealous of when you're just scared of it.	И благодари судьбу, что никогда не узнаешь, потому что тогда бы ты поняла, чего стоит твоя раскрашенная мордочка и все прочее, что, как тебе кажется, ты ревниво оберегаешь, хотя на самом деле просто боишься.

And if he is just man enough to call you whore, you'll say Yes Yes and you'll crawl naked in the dirt and the mire for him to call you that Give me that baby."	А если он настолько мужчина, чтобы назвать тебя шлюхой, ты скажешь Да Да и будешь голой ползать в грязи и дерьме, лишь бы он называл тебя так... Дай мне ребенка.
Temple held the child, gazing at the woman, her mouth moving as if she were saying Yes Yes Yes.	Темпл, держа младенца, изумленно глядела на женщину, губы ее шевелились, словно произнося Да Да Да
The woman threw the fork onto the table.	Женщина бросила вилку на стол.
"Turn loose," she said, lifting the child.	- Обмочился, - сказала она, поднимая малыша.
It opened its eyes and wailed.	Тот открыл глаза и захныкал.
The woman drew a chair out and sat down, the child upon her lap.	Женщина придвинула стул, села и положила ребенка на колени.
"Will you hand me one of those diapers on the line yonder?" she said.	- Не принесешь ли пеленку, они висят на веревке?- попросила она.
Temple stood in the floor, her lips still moving.	Темпл не двинулась с места, губы ее продолжали шевелиться.
"You're scared to go out there, aren't you?" the woman said. She rose.	- Боишься идти туда? - спросила женщина.
"No," Temple said;	- Нет, - сказала Темпл.
"I'll get-"	- Пойду...
"I'll get it."	- Я сама.
The unlaced brogans scuffed across the kitchen.	Незашнурованные башмаки прошлепали по кухне.
She returned and drew another chair up to the stove and spread the two remaining cloths and the undergarment on it, and sat again and laid the child across her lap.	Возвратясь, женщина придвинула к печи еще один стул, расстелила две оставшиеся сухими тряпки, поверх них пеленку, села и положила ребенка на колени.
It wailed.	Он хныкал.
"Hush," she said, "hush, now," her face in the lamplight taking a serene, brooding quality.	- Тихо, - сказала женщина, - тихо, ну. Лицо ее в свете лампы приобрело спокойный, задумчивый вид.
She changed the child and laid it in the box.	Она перепеленала ребенка и уложила в ящик.
Then she took a platter down from a cupboard curtained by a split towsack and took up the fork and came and looked into Temple's face again.	Потом из завешенного рваной мешковиной шкафа достала тарелку, взяла вилку, подошла и снова взглянула в лицо Темпл.
"Listen.	- Послушай.
If I get a car for you, will you get out of here?" she said.	Если я раздобуду машину, ты уедешь отсюда? -спросила она.
Staring at her Temple moved her mouth as though she were experimenting with words, tasting them.	Темпл, не сводя с нее глаз, зашевелила губами, словно испытывая слова, пробуя их на вкус.
"Will you go out the back and get into it and go away and never come back here?"	- Выйдешь, сядешь в нее, уедешь и никогда не вернешься?
"Yes," Temple whispered, "anywhere.	- Да, - сказала Темпл. - Куда угодно.

Anything."	Все равно.
Without seeming to move her cold eyes at all the woman looked Temple up and down.	Холодные, казавшиеся неподвижными глаза женщины оглядели Темпл с головы до ног.
Temple could feel all her muscles shrinking like severed vines in the noon sun.	Темпл ощутила, что все мышцы ее сжимаются, как сорванный виноград на полуденном солнце.
"You poor little gutless fool," the woman said in her cold undertone.	- Бедная трусливая дурочка, - холодно сказала женщина негромким голосом.
"Playing at it."	- Нашла себе игру.
"I didn't.	- Нет.
I didn't."	Нет.
"You'll have something to tell them now, when you get back.	- У тебя будет что рассказать, когда вернешься.
Wont you?"	Не так ли?
Face to face, their voices were like shadows upon two close blank walls.	- Они стояли лицом к лицу возле голой стены, голоса звучали так, словно это разговаривали их тени.
"Playing at it."	- Нашла себе игру.
"Anything.	- Все равно.
Just so I get away.	Лишь бы уехать.
Anywhere."	Куда угодно.
"It's not Lee I'm afraid of.	- Я боюсь, не за Ли.
Do you think he plays the dog after every hot little bitch that comes along?	Думаешь, он будет разыгрывать кобеля перед каждой встречной сучкой?
It's you."	Боюсь за тебя.
"Yes. I'll go anywhere."	- Да, я уеду куда угодно.
"I know your sort.	- Таких, как ты, я знаю.
I've seen them.	Повидала.
All running, but not too fast.	Все бегут, но не слишком быстро.
Not so fast you cant tell a real man when you see him.	Не так быстро, чтобы, увидев настоящего мужчину, не узнать его.
Do you think you've got the only one in the world?"	Думаешь, у тебя единственный в мире?
"Gowan," Temple whispered,	- Гоуэн, - прошептала Темпл.
"Gowan."	- Гоуэн.
"I have slaved for that man," the woman whispered, her lips scarce moving, in her still, dispassionate voice.	- Я была рабыней этого мужчины, - негромко произнесла женщина, губы ее почти не шевелились, лицо было спокойно и бесстрастно.
It was as though she were reciting a formula for bread.	Казалось, она делится кулинарным рецептом.
"I worked night shift as a waitress so I could see him Sundays at the prison.	- Работала официанткой в ночную смену, чтобы по воскресеньям видеться с ним в тюрьме.

I lived two years in a single room, cooking over a gas-jet, because I promised him.	Два года жила в комнатушке и стряпала на газовом рожке, потому что дала ему слово.
I lied to him and made money to get him out of prison, and when I told him how I made it, he beat me.	Изменяла ему, зарабатывая деньги, чтобы вызволить его из тюрьмы, а когда рассказала, как их заработала, он меня избил.
And now you must come here where you're not wanted.	И вот на тебе, заявляешься ты.
Nobody asked you to come here.	Никто тебя сюда не звал.
Nobody cares whether you are afraid or not.	Никому нет дела, боишься ты или нет.
Afraid?	Боишься?
You haven't the guts to be really afraid, anymore than you have to be in love."	Да у тебя нет духу, чтобы по-настоящему бояться или любить.
"I'll pay you," Temple whispered.	- Я вам заплачу, - прошептала Темпл.
"Anything you say.	- Сколько захотите.
My father will give it to me."	Отец даст мне денег.
The woman watched her, her face motionless, as rigid as when she had been speaking.	Женщина молчала, лицо ее было неподвижно, жестко, как и во время рассказа.
"I'll send you clothes.	- Пришлю вам одежду.
I have a new fur coat.	У меня есть новое манто.
I just wore it since Christmas.	Я носила его только с Рождества.
It's as good as new."	Оно почти новое.
The woman laughed.	Женщина рассмеялась.
Her mouth laughed, with no sound, no movement of her face.	Одним лишь ртом, без звука, без мимики.
"Clothes?	- Одежду?
I had three fur coats once.	Когда-то у меня было три манто.
I gave one of them to a woman in an alley by a saloon.	Одно я отдала какой-то женщине, возле салуна.
Clothes?	Одежду?
God."	Господи.
She turned suddenly.	- Она внезапно повернулась.
"I'll get a car.	- Я раздобуду машину.
You get away from here and dont you ever come back.	Ты уедешь и никогда не вернешься.
Do you hear?"	Слышишь?
"Yes," Temple whispered.	- Да, - прошептала Темпл.
Motionless, pale, like a sleepwalker she watched the woman transfer the meat to the platter and pour the gravy over it.	Неподвижная, бледная, похожая на лунатичку, она смотрела, как женщина перекладывает мясо на блюдо и поливает соусом.

From the oven she took a pan of biscuits and put them on a plate.	Достав потом из духовки противень с бисквитами, женщина сложила их на другое блюдо.
"Can I help you?" Temple whispered.	- Можно я помогу вам? - прошептала Темпл.
The woman said nothing.	Женщина не ответила.
She took up the two plates and went out.	Взяла оба блюда и вышла.
Temple went to the table and took a cigarette from the pack and stood staring stupidly at the lamp.	Темпл подошла к столу, вынула из пачки сигарету и стояла, тупо глядя на лампу.
One side of the chimney was blackened.	Стекло с одной стороны почернело.
Across it a crack ran in a thin silver curve. The lamp was of tin, coated about the neck with dirty grease.	Поперек его тонким серебряным изгибом вилась трещина.
She lit hers at the lamp, someway, Temple thought, holding the cigarette in her hand, staring at the uneven flame.	Она как-то прикуривала от лампы, думала Темпл, держа в руке сигарету и глядя на неровный язычок пламени.
The woman returned.	Женщина вернулась.
She caught up the corner of her skirt and lifted the smutty coffee-pot from the stove.	Сняла с плиты закопченный кофейник, прихватив его подолом юбки.
"Can I take that?" Temple said.	- Можно мне кофе? - спросила Темпл.
"No.	- Нет.
Come on and get your supper."	Иди ужинать.
She went out.	Женщина вышла.
Temple stood at the table, the cigarette in her hand.	Темпл стояла у стола, держа в руке сигарету.
The shadow of the stove fell upon the box where the child lay.	Тень от печи падала на ящик, где лежал ребенок.
Upon the lumpy wad of bedding it could be distinguished only by a series of pale shadows in soft small curves, and she went and stood over the box and looked down at its putty-colored face and bluish eyelids.	Его можно было разглядеть на сбившейся постели лишь по ряду теней на маленьких мягких изгибах, Темпл подошла к ящику, взглянула на его серо-желтое личико и синеватые веки.
A thin whisper of shadow cupped its head and lay moist upon its brow; one thin arm, upflung, lay curl-palmed beside its cheek. Temple stooped above the box.	Легкая тень покрывала его головку и влажный лоб; тонкая ручонка лежала ладонью вверх рядом со щекой.
"He's going to die," Temple whispered.	- Он умрет, - прошептала Темпл.
Bending, her shadow loomed high upon the wall, her coat shapeless, her hat tilted monstrously above a monstrous escaping of hair.	Ее изогнутая тень маячила по стене, пальто было бесформенным, шляпка - чудовищно заломленной над чудовищной гривой волос.
"Poor little baby," she whispered, "poor little baby."	- Бедное дитя, - прошептала она. - Бедное дитя.
The men's voices grew louder.	Голоса мужчин стали громче.
She heard a trampling of feet in the hall, a rasping of chairs, the voice of the man who had laughed above them, laughing again.	Темпл услышала звук тяжелых шагов в коридоре, скрип стульев, человек, смеявшийся раньше, засмеялся снова.
She turned, motionless again, watching the door.	Она повернулась и замерла, глядя на дверь.

The woman entered.	Вошла женщина.
"Go and eat your supper," she said.	- Иди ужинать.
"The car," Temple said.	- Машина, - сказала Темпл.
"I could go now, while they're eating."	- Пока они едят, я могу уехать.
"What car?" the woman said.	- Какая машина? - сказала женщина.
"Go on and eat.	- Иди ешь.
Nobody's going to hurt you."	Тебя никто не тронет.
"I'm not hungry.	- Я не голодна.
I haven't eaten today.	Я сегодня не ела.
I'm not hungry at all."	Совсем не голодна.
"Go and eat your supper," she said.	- Иди ужинать, - повторила женщина.
"I'll wait and eat when you do."	- Лучше подожду, поем вместе с вами.
"Go on and eat your supper.	- Иди ешь.
I've got to get done here some time tonight."	Я еще не скоро освобожусь.
8	VIII
Temple entered the dining-room from the kitchen, her face fixed in a cringing, placative expression; she was quite blind when she entered, holding her coat about her, her hat thrust upward and back at that dissolute angle.	Темпл вошла в столовую, придерживая рукой полы незастегнутого пальто, шляпка ее залихватски сбилась вверх и набок, на лице застыло подобострастное, заискивающее выражение.
After a moment she saw Tommy.	Поначалу она словно бы ослепла.
She went straight toward him, as if she had been looking for him all the while.	Через секунду-другую увидела Томми и направилась к нему, словно искала его все это время.
Something intervened: a hard forearm; she attempted to evade it, looking at Tommy.	Что-то преградило ей дорогу: чья-то сильная рука; Темпл, не сводя с Томми глаз, попыталась обойти ее.
"Here," Gowan said across the table, his chair rasping back, "you come around here."	- Сюда, - сказал Гоуэн через стол и отодвинулся, скрипнув стулом. Проходи сюда.
"Outside, brother," the one who had stopped her said, whom she recognised then as the one who had laughed so often; "you're drunk.	- Пошел вон, приятель, - сказал тот, кто остановил ее, и она узнала в нем человека, который так часто смеялся, - ты уже хорош.
Come here, kid."	Иди сюда, детка.
His hard forearm came across her middle.	Сильная рука скользнула по ее талии.
She thrust against it, grinning rigidly at Tommy.	Темпл оттолкнула руку, глядя на Томми с застывшей усмешкой.
"Move down, Tommy," the man said.	- Подвинься, Томми, - сказал этот мужчина.
"Aint you got no manners, you mat-faced bastard?"	- Ты что, вести себя не умеешь, лохматая морда?
Tommy guffawed, scraping his chair along the floor.	Томми хохотнул и скрипнул стулом по полу.
The man drew her toward him by the wrist.	Мужчина взял Темпл за руки и потянул к себе.

Across the table Gowan stood up, propping himself on the table.	На другом конце, держась за стол, приподнялся Гоуэн.
She began to resist, grinning at Tommy, picking at the man's fingers.	Усмехаясь Томми, Темпл стала вырываться и щипать мужчине пальцы.
"Quit that, Van," Goodwin said.	- Вэн, брось, - сказал Гудвин.
"Right on my lap here," Van said.	- Сюда, ко мне на колени, - сказал Вэн.
"Let her go," Goodwin said.	- Пусти ее, - потребовал Гудвин.
"Who'll make me?" Van said.	- Кто заставит меня? - спросил Вэн.
"Who's big enough?"	- Кто здесь такой сильный?
"Let her go," Goodwin said.	- Пусти, - повторил Гудвин.
Then she was free.	И Темпл оказалась свободна.
She began to back slowly away.	Она попятилась к выходу.
Behind her the woman, entering with a dish, stepped aside.	Несущая блюдо женщина посторонилась.
Still smiling her aching, rigid grimace Temple backed from the room.	Темпл с застывшей на лице полуулыбкой-полугримасой вышла задом из комнаты.
In the hall she whirled and ran.	В коридоре она повернулась и кинулась прочь.
She ran right off the porch, into the weeds, and sped on.	Соскочила с веранды прямо в траву и понеслась.
She ran to the road and down it for fifty yards in the darkness, then without a break she whirled and ran back to the house and sprang onto the porch and crouched against the door just as someone came up the hall.	Достигнув дороги, пробежала по ней в темноте ярдов пятьдесят, потом, не останавливаясь, повернула и устремилась обратно к дому, вспрыгнула на веранду и притаилась у двери. Тут кто-то вышел в коридор.
It was Tommy.	Это оказался Томми.
"Oh, hyer you are," he said. He thrust something awkwardly at her.	- А, ты здесь, - сказал он и неуклюже протянул что-то.
"Hyer," he said.	- Держи.
"What is it?" she whispered.	- Что это? - прошептала Темпл.
"Little bite of victuals.	- Чуток харчей.
I bet you aint et since mawnin."	Иду на спор, ты не ела с утра.
"No. Not then, even," she whispered.	- Да, даже еще дольше, - ответила она шепотом.
"You eat a little mite and you'll feel better," he said, poking the plate at her.	- Подкрепись чуть, - сказал Томми, протягивая тарелку.
"You set down hyer and eat a little bite wher wont nobody bother you.	- Присядь и ешь, никто тебе не помешает.
Durn them fellers."	Черт бы их взял.
Temple leaned around the door, past his dim shape, her face wan as a small ghost in the refracted light from the dining-room.	Темпл высунула голову из-за его плеча, лицо ее в рассеянном свете из столовой было мертвенно-бледным.

"Mrs-Mrs " she whispered.	- Миссис... миссис... - зашептала она.
"She's in the kitchen.	- Руби на кухне.
Want me to go back there with you?"	Хочешь, пойду с тобой туда?
In the dining-room a chair scraped.	В столовой кто-то скрипнул стулом.
Between blinks Tommy saw Temple in the path, her body slender and motionless for a moment as though waiting for some laggard part to catch up.	Томми, захлопав глазами, увидел Темпл на тропинке, ее тонкое тело на миг замерло, словно бы поджидая какую-то свою медлительную часть.
Then she was gone like a shadow around the corner of the house.	Потом она исчезла за углом дома, словно тень.
He stood in the door, the plate of food in his hand.	Томми с тарелкой в руке остался в дверях.
Then he turned his head and looked down the hall just in time to see her flit across the darkness toward the kitchen.	Когда обернулся, увидел, как Темпл бежит на цыпочках к кухне по темному коридору.
"Durn them fellers."	- Черт бы их взял.
He was standing there when the others returned to the porch.	Когда остальные вышли на веранду, он все еще стоял там.
"He's got a plate of grub," Van said.	- У него тарелка со жратвой, - сказал Вэн.
"He's trying to get his with a plate full of ham."	- Хочет добиться своего за тарелку ветчины.
"Git my whut?" Tommy said.	- Чего добиться? - спросил Томми.
"Look here," Gowan said.	- Послушайте, - вмешался Гоуэн.
Van struck the plate from Tommy's hand. He turned to Gowan.	Вэн выбил тарелку из руки Томми и повернулся к Гоуэну.
"Dont you like it?"	- Тебе не нравится?
"No," Gowan said, "I dont."	- Да, - ответил Гоуэн, - не нравится.
"What are you going to do about it?" Van said.	- Ну и что ты намерен делать?
"Van," Goodwin said.	- Вэн, - сказал Гудвин.
"Do you think you're big enough to not like it?" Van said.	- Думаешь, ты такой сильный, чтобы выражать недовольство?
"I am," Goodwin said.	- Я - да, - сказал Гудвин.
When Van went back to the kitchen Tommy followed him. He stopped at the door and heard Van in the kitchen.	Вэн пошел на кухню. Томми последовал за ним и, встав у двери, стал слушать.
"Come for a walk, little bit," Van said.	- Пойдем прогуляемся, малышка, - предложил Вэн.
"Get out of here, Van," the woman said.	- Уйди отсюда, - сказала женщина.
"Come for a little walk," Van said.	- Пройдемся немного, - не унимался он.
"I'm a good guy.	- Я хороший парень.
Ruby'll tell you."	Руби подтвердит.
"Get out of here, now," the woman said.	- Уходи, ну, - сказала женщина.

"Do you want me to call Lee?"	- Хочешь, чтобы я позвала Ли?
Van stood against the light, in a khaki shirt and breeches, a cigarette behind his ear against the smooth sweep of his blond hair.	Вэн в рубашке и брюках цвета хаки стоял на свету, за его ухом, касаясь гладкого изгиба светлых волос, лежала сигарета.
Beyond him Temple stood behind the chair in which the woman sat at the table, her mouth open a little, her eyes quite black.	Темпл с приоткрытым ртом и совершенно черными глазами стояла далеко от него, за спинкой стула, на котором сидела у стола женщина.
When Tommy went back to the porch with the jug he said to Goodwin:	Возвратясь на веранду с кувшином, Томми сказал Гудвину:
"Why dont them fellers quit pesterin that gal?"	- Чего они лезут к этой девчонке?
"Who's pestering her?"	- Кто лезет?
"Van is.	- Вэн.
She's skeered.	А она боится.
Whyn't they leave her be?"	Чего они не отстанут от нее?
"It's none of your business.	- Не твое дело.
You keep out of it.	Не суйся.
You hear?"	Слышишь?
"Them fellers ought to quit pesterin her," Tommy said.	- Не лезть бы им к ней, - сказал Томми.
He squatted against the wall.	Он присел на корточки у стены.
They were drinking, passing the jug back and forth, talking.	Все стали пить, передавая друг другу кувшин, завязался разговор.
With the top of his mind he listened to them, to Van's gross and stupid tales of city life, with rapt interest, guffawing now and then, drinking in his turn.	Томми, изо всех сил напрягая ум, с восторженным интересом слушал глупые, непристойные рассказы Вэна о городской жизни, похохатывал и пил в свой черед.
Van and Gowan were doing the talking, and Tommy listened to them.	Вэн и Гоуэн заспорили. Томми стал прислушиваться.
"Them two's fixin to have hit out with one another," he whispered to Goodwin in a chair beside him.	- Эти двое хотят подраться, - шепнул он Гудвину, сидящему возле него на стуле.
"Hyear em?"	- Слышишь?
They were talking quite loud; Goodwin moved swiftly and lightly from his chair, his feet striking the floor with light thuds; Tommy saw Van standing and Gowan holding himself erect by the back of his chair.	Те препирались уже во всю силу голоса; Гудвин легко и быстро поднялся, шаги его были почти неслышны; Томми увидел, что Вэн встал на ноги, а Г оуэн стоит, держась за спинку стула, чтобы не шататься.
"I never meant-" Van said.	- Я не хотел сказать... - начал было Вэн.
"Dont say it, then," Goodwin said.	- И не говори, - оборвал Гудвин.
Gowan said something.	Гоуэн что-то пробормотал.
That durn feller, Tommy thought.	Черт бы взял его, подумал Томми.
Cant even talk no more.	Даже говорить уже толком не может.

"Shut up, you," Goodwin said. "Think talk bout my-" Gowan said.	- Вздумал распускать язык о моей... - произнес Гоуэн.
He moved, swayed against the chair.	Двинулся вперед и, покачнувшись, споткнулся о стул.
It fell over.	Стул повалился.
Gowan blundered into the wall.	Гоуэн уткнулся в стену.
"By God, I'll-" Van said.	- Черт возьми, я... - заговорил Вэн.
"-ginia gentleman; I dont give a-" Gowan said.	- ...гинский джентльмен; мне плевать... - произнес Гоуэн.
Goodwin flung him aside with a backhanded blow of his arm, and grasped Van.	Гудвин наотмашь ударил его и схватил Вэна.
Gowan fell against the wall.	Гоуэн повалился к стене.
"When I say sit down, I mean it," Goodwin said.	- Говорю, садись - значит, садись, - сказал Гудвин.
After that they were quiet for a while.	Гоуэн и Вэн приутихли.
Goodwin returned to his chair.	Гудвин вернулся на место.
They began to talk again, passing the jug, and Tommy listened.	Потом все снова заговорили, передавая друг другу кувшин, а Томми прислушивался к разговору.
But soon he began to think about Temple again.	Но вскоре снова начал думать о Темпл.
He would feel his feet scouring on the floor and his whole body writhing in an acute discomfort.	Почувствовал, что его ноги скользят по полу и все тело корчится в очень неудобной позе.
"They ought to let that gal alone," he whispered to Goodwin.	- Оставить бы им эту девчонку, - прошептал он Гудвину.
"They ought to quit pesterin her."	- Не лезть бы им к ней.
"It's none of your business," Goodwin said.	- Не твое дело, - сказал Гудвин.
"Let every damned one of them "	- Пусть только кто-нибудь...
"They ought to quit pesterin her."	- Не лезть бы им к ней.
Popeye came out the door.	На веранду вышел Лупоглазый.
He lit a cigarette.	Закурил сигарету.
Tommy watched his face flare out between his hands, his cheeks sucking; he followed with his eyes the small comet of the match into the weeds.	Томми глядел на его освещенное спичкой лицо, на втянутые щеки; проводил взглядом спичку, улетевшую в бурьян маленькой кометой.
Him too, he said.	Он тоже, сказал себе Томми.
Two of em; his body writhing slowly.	Они оба; тело его медленно корчилось.
Pore little crittur.	Бедняжка.
I be dawg ef I aint a mind to go down to the barn and stay there, I be dawg ef I aint.	Будь я пес, если не хочу уйти в сарай и остаться там. Будь я пес, если нет.
He rose, his feet making no sound on the porch. He stepped down into the path and went around the house.	Он встал, бесшумно пройдя по веранде, спустился на тропинку и пошел вокруг дома.

There was a light in the window there.	В одном окне горел свет.
Dont nobody never use in there, he said, stopping, then he said, That's where she'll be stayin, and he went to the window and looked in.	Эта комната пустовала, сказал он себе, остановись, потом добавил, Вот здесь девчонка и будет, подошел к окну и заглянул.
The sash was down. Across a missing pane a sheet of rusted tin was nailed.	Скользящая рама с ржавым листом жести на месте одного из стекол была опущена.
Temple was sitting on the bed, her legs tucked under her, erect, her hands lying in her lap, her hat tilted on the back of her head.	Темпл в сбитой на затылок шляпке сидела на кровати, выпрямясь и подобрав под себя ноги, руки ее лежали на коленях.
She looked quite small, her very attitude an outrage to muscle and tissue of more than seventeen and more compatible with eight or ten, her elbows close to her sides, her face turned toward the door against which a chair was wedged.	Она казалась совсем маленькой, неловкая поза не соответствовала ее возрасту и больше подошла бы девчонке семи-восьми лет, локти ее были прижаты к бокам, лицо обращено к заложенной стулом двери.
There was nothing in the room save the bed, with its faded patchwork quilt, and the chair.	Этот стул и кровать с выцветшим лоскутным одеялом составляли всю обстановку комнаты.
The walls had been plastered once, but the plaster had cracked and fallen in places, exposing the lathing and molded shreds of cloth.	Старая штукатурка на стенах потрескалась и местами обвалилась, обнажив дранку и заплесневелую клеенку.
On the wall hung a raincoat and a khaki-covered canteen.	На вбитом в стену гвозде висели плащ и фляжка в чехле защитного цвета.
Temple's head began to move. It turned slowly, as if she were following the passage of someone beyond the wall.	Темпл медленно повела головой, будто следя за кем-то, идущим вдоль дома.
It turned on to an excruciating degree, though no other muscle moved, like one of those papier-mâché Easter toys filled with candy, and became motionless in that reverted position.	Г олова ее, хотя больше ни один мускул не дрогнул, повернулась до отказа, словно у набитой конфетами пасхальной куклы из папье-маше, и застыла в этом положении.
Then it turned back, slowly, as though pacing invisible feet beyond the wall, back to the chair against the door and became motionless there for a moment.	Потом стала поворачиваться обратно, словно следя за невидимыми ногами по ту сторону стены, снова к запирающему дверь стулу, и на миг замерла.
Then she faced forward and Tommy watched her take a tiny watch from the top of her stocking and look at it.	Затем Темпл опустила взгляд, Томми увидел, что она достала маленькие часики и поглядела на них.
With the watch in her hand she lifted her head and looked directly at him, her eyes calm and empty as two holes.	Подняла голову и взглянула прямо на него, глаза ее были спокойны и пусты, как два отверстия.
After a while she looked down at the watch again and returned it to her stocking.	Чуть погодя, снова глянула на часики и спрятала их в чулок.
She rose from the bed and removed her coat and stood motionless, arrowlike in her scant dress, her head bent, her hands clasped before her.	После этого Темпл встала с кровати, сняла пальто и неподвижно застыла, похожая в своем коротком платье на стрелу, голова ее была опущена, руки сжаты на груди.
She sat on the bed again.	Снова села на кровать.
She sat with her legs close together, her head bent.	Посидела, плотно стиснув ноги и опустив голову.

She raised her head and looked about the room.	Выпрямилась и оглядела комнату.
Tommy could hear the voices from the dark porch.	Томми слышал доносящиеся с темной веранды голоса.
They rose again, then sank to the steady murmur.	Они повысились было снова, потом стихли до негромкого бормотанья.
Temple sprang to her feet.	Темпл подскочила на ноги.
She unfastened her dress, her arms arched thin and high, her shadow anticking her movements.	Расстегнула платье, ее тонкие руки поднялись, изогнувшись дугой, тень повторяла ее движения, словно передразнивая.
In a single motion she was out of it, crouching a little, match-thin in her scant undergarments.	Чуть пригнувшись, одним движением сбросила его и осталась в едва прикрывающем наготу белье, тонкая, словно спичка.
Her head emerged facing the chair against the door.	Голова ее была обращена к запирающему дверь стулу.
She hurled the dress away, her hand reaching for the coat.	Отшвырнув платье, потянулась к пальто.
She scrabbled it up and swept it about her, pawing at the sleeves.	Надела его, запахнула и, вцепясь в рукава, сложила руки.
Then, the coat clutched to her breast, she whirled and looked straight into Tommy's eyes and whirled and ran and flung herself upon the chair.	Затем, прижав их к груди, обернулась, взглянула прямо в глаза Томми, повернулась и прижалась к стулу.
"Durn them fellers," Tommy whispered, "durn them fellers."	- Черт бы их взял, - прошептал Томми. - Черт бы их взял.
He could hear them on the front porch and his body began again to writhe slowly in an acute unhappiness.	Он прислушался к доносящимся с передней веранды голосам, и все тело его стало медленно корчиться в мучительной горечи.
"Durn them fellers."	- Черт бы их взял.
When he looked into the room again Temple was moving toward him, holding the coat about her.	Когда он снова заглянул в комнату, Темпл шла в его сторону, придерживая полы пальто.
She took the raincoat from the nail and put it on over her own coat and fastened it.	Сняв с гвоздя плащ, она натянула его поверх своего одеяния и застегнулась.
She lifted the canteen down and returned to the bed.	Потом сняла фляжку и вернулась к кровати.
She laid the canteen on the bed and picked her dress up from the floor and brushed it with her hand and folded it carefully and laid it on the bed.	Положила фляжку на кровать, подняла с пола платье, отряхнула его, тщательно свернула и положила туда же.
Then she turned back the quilt, exposing the mattress.	Потом откинула одеяло, обнажив матрац.
There was no linen, no pillow, and when she touched the mattress it gave forth a faint dry whisper of shucks.	Там не было ни белья, ни подушки, когда она коснулась матраца, послышался легкий сухой шелест мякины.
She removed her slippers and set them on the bed and got in beneath the quilt.	Сняв туфли, Темпл поставила их под кровать и влезла под одеяло.
Tommy could hear the mattress crackle.	Томми слышал, как захрустел матрац.
She didn't lie down at once.	Легла Темпл не сразу.

She sat upright, quite still, the hat tilted rakishly upon the back of her head.	Она сидела прямо, неподвижно, в ухарски сдвинутой на затылок шляпке.
Then she moved the canteen, the dress and the slippers beside her head and drew the raincoat about her legs and lay down, drawing the quilt up, then she sat up and removed the hat and shook her hair out and laid the hat with the other garments and prepared to lie down again.	Потом положила фляжку, платье и туфли в изголовье, запахнула вокруг ног полы плаща, легла и укрылась одеялом, потом снова села, сняла шляпку, распустила волосы, положила шляпку рядом с остальными вещами и собралась было лечь снова.
Again she paused.	Однако вновь замешкалась.
She opened the raincoat and produced a compact from somewhere and, watching her motions in the tiny mirror, she spread and fluffed her hair with her fingers and powdered her face and replaced the compact and looked at the watch again and fastened the raincoat.	Расстегнув плащ, вынула откуда-то пудреницу и, глядясь в крошечное зеркальце, распустила и взбила пальцами волосы, припудрила лицо, спрятала пудреницу, снова взглянула на часики и застегнула плащ.
She moved the garments one by one under the quilt and lay down and drew the quilt to her chin.	Переложила вещи одну задругой под одеяло, легла и укрылась до подбородка.
The voices had got quiet for a moment and in the silence Tommy could hear a faint, steady chatter of the shucks inside the mattress where Temple lay, her hands crossed on her breast and her legs straight and close and decorous, like an effigy on an ancient tomb.	Голоса на минуту стихли, и Томми услышал легкий, непрерывный шелест мякины в матраце, на котором лежала Темпл, сложив руки на груди, сдвинув и чинно вытянув ноги, как у статуи на древней гробнице.
The voices were still; he had completely forgot them until he heard Goodwin say	Г олоса звучали спокойно; он совершенно забыл о них, пока не услышал слов Гудвина:
"Stop it.	"А ну, бросьте!
Stop that!"	Хватит!"
A chair crashed over; he heard Goodwin's light thudding feet; the chair clattered along the porch as though it had been kicked aside, and crouching, his elbows out a little in squat, bear-like alertness, Tommy heard dry, light sounds like billiard balls.	С грохотом опрокинулся стул; до Томми донеслись легкие глухие шаги Гудвина; стул со стуком покатился по веранде, словно его отшвырнули ударом ноги; выгнув спину, как настороженный медведь, и чуть отведя локти, Томми услышал сухие, негромкие звуки, похожие на стук бильярдных шаров.
"Tommy," Goodwin said.	- Томми, - позвал Гудвин.
When necessary he could move with that thick, lightning-like celerity of badgers or coons.	Когда нужно, он мог двигаться с неуклюжим молниеносным проворством барсука или енота.
He was around the house and on the porch in time to see Gowan slam into the wall and slump along it and plunge full length off the porch into the weeds, and Popeye in the door, his head thrust forward.	Обежав дом и вскочив на веранду, Томми увидел, как Гоуэн отлетел к стене, протащился вдоль нее и во весь рост повалился с веранды в бурьян, а Лупоглазый просунул голову в дверь.
"Grab him there!" Goodwin said.	- Держи его там! - приказал Гудвин.
Tommy sprang upon Popeye in a sidling rush.	Томми стремительно бросился к Гоуэну и наткнулся на Лупоглазого.
"I got-hah!" he said as Popeye slashed savagely at his face; "you would, would you?	- Держу - хах! - вырвалось у него, когда Лупоглазый со злостью ударил его по лицу. -Ну что, будешь еще?
Hole up hyer."	Вот и лежи тут.

Popeye ceased.	Лупоглазый успокоился.
"Jesus Christ.	- Черт возьми.
You let them sit around here all night, swilling that goddam stuff; I told you.	Позволяешь им сидеть здесь всю ночь, накачиваться этой дрянью. Я тебя предупреждал.
Jesus Christ."	Черт возьми.
Goodwin and Van were a single shadow, locked and hushed and furious.	Гудвин и Вэн сплелись в одну безмолвную неистовую тень.
"Let go!" Van shouted.	- Пусти! - крикнул Вэн.
"I'll kill-" Tommy sprang to them.	- Я убью... К ним подскочил Томми.
They jammed Van against the wall and held him motionless.	Вдвоем они прижали Вэна к стене, не давая шевельнуться.
"Got him?" Goodwin said.	- Держишь? - спросил Гудвин.
"Yeuh. I got him.	- Да, держу.
Hole up hyer.	Стой на месте.
You done whupped him."	Здорово ты ему дал.
"By God, I'll-"	- Черт возьми, я...
"Now, now; whut you want to kill him fer?	- Ну-ну, зачем тебе его убивать?
You caint eat him, kin you?	Не для еды же?
You want Mr Popeye to start guttin us all with that ere artermatic?"	Хочешь, чтобы мистер Лупоглазый продырявил нас своим аретматическим?
Then it was over, gone like a furious gust of black wind, leaving a peaceful vacuum in which they moved quietly about, lifting Gowan out of the weeds with low-spoken, amicable directions to one another.	И все кончилось, пронеслось, как яростный порыв черного ветра, в наступившей тишине они спокойно пошли и, негромко, дружелюбно переговариваясь, подняли Гоуэна.
They carried him into the hall, where the woman stood, and to the door of the room where Temple was.	Внесли в коридор, где стояла женщина, и направились к той комнате, где находилась Темпл.
"She's locked it," Van said. He struck the door, high.	- Заперлась, - сказал Вэн и сильно ударил в дверь.
"Open the door," he shouted.	- Открывай! крикнул он.
"We're bringing you a customer."	- Несем тебе клиента.
"Hush," Goodwin said.	- Тише, - сказал Гудвин.
"There's no lock on it.	- На двери нет замка.
Push it."	Толкни ее.
"Sure," Van said;	- Само собой, - отозвался Вэн.
"I'll push it."	- Толкну.
He kicked it.	Он ударил по ней ногой.
The chair buckled and sprang into the room.	Стул выпал и отлетел в комнату.
Van banged the door open and they entered, carrying Gowan's legs.	Вэн распахнул дверь, и они внесли Гоуэна.

Van kicked the chair across the room.	Вэн пинком отшвырнул стул.
Then he saw Temple standing in the corner behind the bed.	Потом увидел Темпл, стоящую в углу за кроватью.
His hair was broken about his face, long as a girl's.	На лицо его спадали длинные, как у девушки, волосы.
He flung it back with a toss of his head.	Встряхнув головой, он отбросил их назад.
His chin was bloody and he deliberately spat blood onto the floor.	Подбородок его был в крови, и он со злостью сплюнул кровь на пол.
"Go on," Goodwin said, carrying Gowan's shoulders, "put him on the bed."	- Пошли, - сказал Гудвин, державший Гоуэна за плечи, - положим его на кровать.
They swung Gowan onto the bed.	Они бросили Гоуэна на матрац.
His bloody head lolled over the edge.	Его окровавленная голова свесилась вниз.
Van jerked him over and slammed him into the mattress.	Вэн рывком приподнял ее и прижал к матрацу.
He groaned, lifting his hand.	Гоуэн застонал и поднял руку.
Van struck him across the face with his palm.	Вэн ударил его ладонью по лицу.
"Lie still, you-"	- Лежи тихо, ты...
"Let be," Goodwin said.	- Кончай, - сказал Гудвин.
He caught Van's hand.	Схватил Вэна за руку.
For an instant they glared at one another.	Какоето мгновенье они свирепо глядели друг на друга.
"I said, Let be," Goodwin said.	- Я сказал - кончай, - повторил Гудвин.
"Get out of here."	- Уходи.
"Got proteck " Gowan muttered "....girl. 'Ginia gem.......gemman got proteck......."	- Должен защщщать, - пробормотал Гоуэн, -деушку. Виргинский джем... джем мен должен защи...
"Get out of here, now," Goodwin said.	- Иди же, ну, - сказал Гудвин.
The woman stood in the door beside Tommy, her back against the door frame.	Женщина стояла в дверях рядом с Томми, прислонясь к косяку.
Beneath a cheap coat her nightdress dropped to her feet.	Из-под ее дешевого пальто свисала до самых ступней ночная рубашка.
Van lifted Temple's dress from the bed.	Вэн взял с кровати платье Темпл.
"Van," Goodwin said.	- Вэн, - сказал Гудвин.
"I said get out."	- Кому говорю - уходи.
"I heard you," Van said.	- Мало ли что ты скажешь, - отозвался Вэн.
He shook the dress out.	Встряхнув сложенное платье, он развернул его.
Then he looked at Temple in the corner, her arms crossed, her hands clutching her shoulders.	Потом взглянул на Темпл, стоящую в углу, скрестив руки на груди и сжав пальцами плечи.
Goodwin moved toward Van.	Гудвин шагнул к Вэну.

He dropped the dress and went around the bed.	Тот бросил платье и направился к Темпл.
Popeye came in the door, a cigarette in his fingers.	В дверь вошел Лупоглазый с сигаретой между пальцев.
Beside the woman Tommy drew his breath hissing through his ragged teeth.	Стоящий рядом с женщиной Томми вздохнул, шипя сквозь неровные зубы.
He saw Van take hold of the raincoat upon Temple's breast and rip it open.	Он видел, как Вэн схватил плащ на груди Темпл и разодрал.
Then Goodwin sprang between them; he saw Van duck, whirling, and Temple fumbling at the torn raincoat.	Тут между ними очутился Гудвин; он увидел, как Вэн, пригнувшись, увернулся от удара, а Темпл ощупывает разодранный плащ.
Van and Goodwin were now in the middle of the floor, swinging at one another, then he was watching Popeye walking toward Temple.	Вэн и Гудвин уже стояли посреди комнаты, замахиваясь друг на друга, потом он стал смотреть, как Лупоглазый подходит к Темпл.
With the corner of his eye he saw Van lying on the floor and Goodwin standing over him, stooped a little, watching Popeye's back.	При этом краем глаза видел, что Вэн уже лежит на полу, а Гудвин стоит над ним, чуть пригнувшись, и глядит Лупоглазому в спину.
"Popeye," Goodwin said.	- Лупоглазый, - произнес Гудвин.
Popeye went on, the cigarette trailing back over his shoulder, his head turned a little as though he were not looking where he was going, the cigarette slanted as though his mouth were somewhere under the turn of his jaw.	Лупоглазый продолжал идти, чуть повернув голову вбок, словно не глядя, куда идет, сигарета торчала косо, словно рот его находился где-то под изгибом челюсти.
"Dont touch her," Goodwin said.	- Не трогай ее, - сказал Гудвин.
Popeye stopped before Temple, his face turned a little aside.	Лупоглазый остановился перед Темпл, глядя чуть в сторону.
His right hand lay in his coat pocket.	Правая рука его лежала в кармане пиджака.
Beneath the raincoat on Temple's breast Tommy could see the movement of the other hand, communicating a shadow of movement to the coat.	На груди Темпл, под плащом, Томми видел движение другой руки, передающееся пиджаку.
"Take your hand away," Goodwin said.	- Убери руку, - сказал Гудвин.
"Move it."	- Не лезь к ней.
Popeye moved his hand.	Лупоглазый убрал руку.
He turned, his hands in his coat pockets, looking at Goodwin.	Обернулся, сунул ее в карман и взглянул на Гудвина.
He crossed the room, watching Goodwin.	Прошел по комнате, не сводя с него глаз.
Then he turned his back on him and went out the door.	Потом повернулся спиной и вышел.
"Here, Tommy," Goodwin said quietly, "grab hold of this."	- А ну, Томми, - спокойно сказал Гудвин, -берись-ка сюда.
They lifted Van and carried him out.	Они подняли Вэна и понесли.
The woman stepped aside.	Женщина отошла в сторону.
She leaned against the wall, holding her coat together.	Прислонилась к стене, придерживая полы пальто.

Across the room Temple stood crouched into the corner, fumbling at the torn raincoat.	Темпл стояла в другом конце комнаты, забившись в угол и ощупывая разодранный плащ.
Gowan began to snore.	Гоуэн захрапел.
Goodwin returned.	Гудвин вернулся.
"You'd better go back to bed," he said.	- Иди-ка спать, - сказал он.
The woman didn't move.	Женщина не пошевелилась.
He put his hand on her shoulder.	Гудвин положил ей руку на плечо.
"Ruby."	- Руби.
"While you finish the trick Van started and you wouldn't let him finish?	- А ты доведешь до конца то, что не дал закончить Вэну?
You poor fool.	Жалкий дурак.
You poor fool."	Жалкий дурак.
"Come on, now," he said, his hand on her shoulder.	- Иди же, ну, - сказал он, не снимая руки с ее плеча.
"Go back to bed."	- Возвращайся в постель.
"But dont come back.	- А ты не приходи.
Dont bother to come back.	Не утруждай себя.
I wont be there.	Меня там не будет.
You owe me nothing.	Ты мне ничего не должен.
Dont think you do."	Так и знай.
Goodwin took her wrists and drew them steadily apart.	Гудвин взял ее за руки и неторопливо развел их.
Slowly and steadily he carried her hands around behind her and held them in one of his.	Медленно, спокойно завернул за спину и стиснул пальцами одной руки.
With the other hand he opened the coat.	Другой рукой распахнул ее пальто.
The nightdress was of faded pink crepe, lace-trimmed, laundered and laundered until, like the garment on the wire, the lace was a fibrous mass.	Отороченная кружевами ночная рубашка из полинялого розового крепдешина была застирана до того, что кружева превратились в волокнистую, похожую на обмотку проводов массу.
"Hah," he said. "Dressed for company."	- Ха, - сказал он. - принарядилась.
"Whose fault is it if this is the only one I have?	- Чья вина, если другой у меня нет?
Whose fault is it?	Чья?
Not mine.	Не моя.
I've given them away to nigger maids after one night.	Я после одной ночи отдавала их черномазым служанкам.
But do you think any nigger would take this and not laugh in my face?"	А эту, думаешь, возьмет хоть одна и не рассмеется мне в лицо?
He let the coat fall to.	Гудвин выпустил полы ее пальто.

He released her hands and she drew the coat together.	Освободил руки, и она запахнулась.
With his hand on her shoulder he began to push her toward the door.	Взял за плечо и подтолкнул к двери.
"Go on," he said.	- Иди, - сказал он.
Her shoulder gave.	Плечо женщины подалось.
It alone moved, her body turning on her hips, her face reverted, watching him.	Сместилось только оно, тело изогнулось вталии, лицо было обращено к нему.
"Go on," he said.	- Иди, - повторил Гудвин.
But her torso alone turned, her hips and head still touching the wall.	Но сдвинулся лишь ее торс, голова и бедра по-прежнему касались стены.
He turned and crossed the room and went swiftly around the bed and caught Temple by the front of the raincoat with one hand.	Тогда он повернулся, прошел по комнате, быстро обогнул кровать и одной рукой ухватил Темпл за плащ.
He began to shake her.	Затряс.
Holding her up by the gathered wad of coat he shook her, her small body clattering soundlessly inside the loose garment, her shoulders and thighs thumping against the wall.	Вцепясь в сбившееся комом пальто, он тряс ее, хрупкое тело Темпл болталось в просторном одеянии, плечи и зад колотились о стену.
"You little fool!" he said.	- Дурочка! - сказал он.
"You little fool!"	- Дурочка!
Her eyes were quite wide, almost black, the lamplight on her face and two tiny reflections of his face in her pupils like peas in two inkwells.	Ее почти черные глаза были широко открыты, на лицо падал свет лампы, а в зрачках виднелись два крошечных отражения его лица, словно горошины в чернильницах.
He released her.	Гудвин выпустил Темпл.
She began to sink to the floor, the raincoat rustling about her.	Шурша плащом, она стала опускаться на пол.
He caught her up and began to shake her again, looking over his shoulder at the woman.	Он приподнял ее и снова затряс, оглядываясь через плечо на женщину.
"Get the lamp," he said.	- Возьми лампу, - сказал он ей.
The woman did not move.	Женщина не пошевелилась.
Her head was bent a little; she appeared to muse upon them.	Она стояла, чуть склонив голову, словно задумчиво разглядывая их.
Goodwin swept his other arm under Temple's knees.	Гудвин подхватил Темпл другой рукой под колени.
She felt herself swooping, then she was lying on the bed beside Gowan, on her back, jouncing to the dying chatter of the shucks.	Темпл почувствовала, что падает вниз, потом оказалась на кровати рядом с Гоуэном, подскакивая на спине под затихающий шелест мякины.
She watched him cross the room and lift the lamp from the mantel.	Она видела, как Гудвин прошел по комнате и взял с камина лампу.

The woman had turned her head, following him also, her face sharpening out of the approaching lamp in profile.	Женщина, тоже наблюдая за ним, повернула голову, свет лампы, приблизясь, заострил ее лицо.
"Go on," he said.	- Пойдем, - сказал Гудвин.
She turned, her face turning into shadow, the lamp now on her back and on his hand on her shoulder.	Она повернулась, лицо ее скрылось в тени, лампа освещала теперь спину женщины и руку Гудвина на ее плече.
His shadow blotted the room completely; his arm in silhouette backreaching, drew to the door.	Тень его совсем затемнила комнату; рука, на тени отходя назад, потянулась к двери.
Gowan snored, each respiration choking to a huddle fall, as though he would never breathe again.	Гоуэн храпел, каждое дыхание обрывалось так натужно, словно было последним.
Tommy was outside the door, in the hall.	Томми стоял в коридоре за дверью.
"They gone down to the truck yet?" Goodwin said.	- Ушли они к грузовику? - спросил Гудвин.
"Not yit," Tommy said.	- Нет еще, - ответил Томми.
"Better go and see about it," Goodwin said.	- Ступай погляди, что там делается.
They went on.	Гудвин с женщиной пошли дальше.
Tommy watched them enter another door.	Томми смотрел, как они входят в другую дверь.
Then he went to the kitchen, silent on his bare feet, his neck craned a little with listening.	Потом, бесшумно ступая босыми ногами, чуть вытянув шею и прислушиваясь, пошел на кухню.
In the kitchen Popeye sat, straddling a chair, smoking.	Лупоглазый курил там, сидя верхом на стуле.
Van stood at the table, before a fragment of mirror, combing his hair with a pocket comb.	Вэн причесывался, стоя у стола перед осколком зеркала.
Upon the table lay a damp, bloodstained cloth and a burning cigarette.	На столе лежала влажная тряпка в кровавых пятнах и горящая сигарета.
Tommy squatted outside the door, in the darkness.	Томми уселся на корточки в темноте за дверью.
He was there when Goodwin came out with the raincoat.	Когда Гудвин вышел с плащом, он сидел там.
Goodwin entered the kitchen without seeing him.	Гудвин прошел на кухню, не заметив его.
"Where's Tommy?" he said.	- Где Томми? - спросил он.
Tommy heard Popeye say something, then Goodwin emerged with Van following him, the raincoat on his arm now.	Томми слышал, как Лупоглазый что-то ответил, потом Гудвин и вслед за ним Вэн вошли, плащ теперь висел на руке у Вэна.
"Come on, now," Goodwin said.	- Идем, - сказал Гудвин.
"Let's get that stuff out of here."	- Надо вывезти все, что есть.
Tommy's pale eyes began to glow faintly, like those of a cat.	В светлых глазах Томми появился еле заметный кошачий блеск.
The woman could see them in the darkness when he crept into the room after Popeye, and while Popeye stood over the bed where Temple lay.	Женщина увидела их в темноте, когда он прокрался в комнату вслед за Лупоглазым, пока Лупоглазый стоял над кроватью, где лежала Темпл.

They glowed suddenly out of the darkness at her, then they went away and she could hear him breathing beside her; again they glowed up at her with a quality furious and questioning and sad and went away again and he crept behind Popeye from the room.	Они внезапно сверкнули на нее из темноты, потом исчезли, и она услышала рядом с собой его дыхание; затем снова сверкнули, неистово, вопросительно и печально, и снова скрылись, а он сам неслышно вышел из комнаты вслед за Лупоглазым.
He saw Popeye return to the kitchen, but he did not follow at once.	Томми видел, что Лупоглазый возвращается на кухню, но последовал за ним не сразу.
He stopped at the hall door and squatted there.	Остановясь у ведущей на веранду двери, он присел на корточки.
His body began to writhe again in shocked indecision, his bare feet whispering on the floor with a faint, rocking movement as he swayed from side to side, his hands wringing slowly against his flanks.	Тело его опять стало корчиться в гневной нерешительности, босые ноги шуршали по полу от легких покачиваний из стороны в сторону, кисти рук у боков медленно сжимались в кулаки.
And Lee too, he said, And Lee too.	И Ли тоже, сказал он себе. И Ли тоже.
Durn them fellers.	Черт бы их взял.
Durn them fellers.	Черт бы их взял.
Twice he stole along the porch until he could see the shadow of Popeye's hat on the kitchen floor, then returned to the hall and the door beyond which Temple lay and where Gowan snored.	Он дважды прокрался по веранде, пока не увидел на полу кухни тень шляпы Лупоглазого, потом вернулся в коридор к двери, за которой лежала Темпл и храпел Гоуэн.
The third time he smelled Popeye's cigarette.	В третий раз уловил запах дыма от сигареты Лупоглазого.
Ef he'll jest keep that up, he said.	Хоть бы унял их, сказал он.
And Lee too, he said, rocking from side to side in a dull, excruciating agony, And Lee too.	И Ли тоже, повторил, раскачиваясь из стороны в сторону в унылой, мучительной горечи. И Ли тоже.
When Goodwin came up the slope and onto the back porch Tommy was squatting just outside the door again.	Когда Гудвин поднялся по склону и вошел на заднюю веранду, Томми опять сидел на корточках возле самой двери.
"What in hell-" Goodwin said.	- Какого черта... - сказал Гудвин.
"Why didn't you come on?	- Что же не пошел?
I've been looking for you for ten minutes."	Я ищу тебя вот уже десять минут.
He glared at Tommy, then he looked into the kitchen.	И пристально посмотрел на Томми, потом заглянул в кухню.
"You ready?" he said.	- Идем?
Popeye came to the door.	Лупоглазый направился к двери.
Goodwin looked at Tommy again.	Гудвин снова взглянул на Томми.
"What have you been doing?"	- Чем ты тут занимался?
Popeye looked at Tommy.	Лупоглазый тоже взглянул на Томми.
Tommy stood now, rubbing his instep with the other foot, looking at Popeye.	Теперь он стоял, потирая босой пяткой подъем ноги, и глядел на Лупоглазого.
"What're you doing here?" Popeye said.	- Что делаешь здесь? - спросил Лупоглазый.

"Aint doin nothin," Tommy said.	- Ничего, - ответил Томми.
"Are you following me around?"	- Ты что, следишь за мной?
"I aint trailin nobody," Tommy said sullenly.	- Ни за кем я не слежу, - последовал угрюмый ответ.
"Well, dont, then," Popeye said.	- Ну так и не надо, - сказал Лупоглазый.
"Come on," Goodwin said.	- Идем, - поторопил его Гудвин.
"Van's waiting."	- Вэн ждет.
They went on.	Они пошли.
Tommy followed them.	Томми последовал за ними.
Once he looked back at the house, then he shambled on behind them.	Оглянулся на дом - и снова потащился за Гудвином и Лупоглазым.
From time to time he would feel that acute surge go over him, like his blood was too hot all of a sudden, dying away into that warm unhappy feeling that fiddle music gave him.	Время от времени он чувствовал, как его охватывает жгучая волна, словно кровь становилась внезапно слишком горячей, переходящая затем в то грустное, теплое чувство, какое вызывает скрипичная музыка.
Durn them fellers, he whispered, Durn them fellers.	Черт бы их взял, шептал он, черт бы их взял.
9	IX
The room was dark.	В комнате было темно.
The woman stood inside the door, against the wall, in the cheap coat, the lace-trimmed crepe nightgown, just inside the lockless door.	Женщина стояла в дешевом пальто и отороченной кружевами ночной рубашке, прислонясь к стене рядом с незапертой дверью.
She could hear Gowan snoring in the bed, and the other men moving about, on the porch and in the hall and in the kitchen, talking, their voices indistinguishable through the door.	Она слышала, как Гоуэн храпит на кровати, а другие мужчины расхаживают по веранде, коридору и кухне, голоса их неразборчиво доносились сквозь дверь.
After a while they got quiet.	Через некоторое время они утихли.
Then she could hear nothing at all save Gowan as he choked and snored and moaned through his battered nose and face.	Теперь она слышала только, как Гоуэн, давясь, храпит и стонет сквозь разбитые нос и губы.
She heard the door open.	Женщина услышала, как отворилась дверь.
The man came in, without trying to be silent.	Не приглушая шагов, вошел мужчина.
He entered, passing within a foot of her.	Прошел мимо нее на расстоянии фута.
She knew it was Goodwin before he spoke.	Прежде, чем он заговорил, она узнала в нем Гудвина.
He went to the bed.	Гудвин подошел к кровати.
"I want the raincoat," he said.	- Мне нужен плащ, - сказал он.
"Sit up and take it off."	- Сядь и сними.
The woman could hear the shucks in the mattress as Temple sat up and Goodwin took the raincoat off of her.	Женщина слышала шорох матраца, когда Темпл садилась и Гудвин снимал с нее плащ.

He returned across the floor and went out.	Потом он прошагал мимо и вышел.
She stood just inside the door.	Женщина стояла рядом с дверью.
She could tell all of them by the way they breathed.	По звуку дыхания она могла узнать любого из находящихся в доме.
Then, without having heard, felt, the door open, she began to smell something: the brilliantine which Popeye used on his hair.	Потом дверь отворилась неслышно, неощутимо, женщина уловила какой-то запах - бриллиантина, которым Лупоглазый смазывал волосы.
She did not see Popeye at all when he entered and passed her; she did not know he had entered yet; she was waiting for him; until Tommy entered, following Popeye.	Она совершенно не видела, как он вошел и прошел мимо, даже не знала, что он уже вошел; и ждала этого, пока не появился Томми, кравшийся за Лупоглазым.
Tommy crept into the room, also soundless; she would have been no more aware of his entrance than of Popeye's, if it hadn't been for his eyes.	Томми прокрался в комнату тоже беззвучно; женщина не заметила б его, как и Лупоглазого, если бы не глаза.
They glowed, breast-high, with a profound interrogation, then they disappeared and the woman could then feel him, squatting beside her; she knew that he too was looking toward the bed over which Popeye stood in the darkness, upon which Temple and Gowan lay, with Gowan snoring and choking and snoring.	Они сверкали на высоте груди, с глубокой пытливостью, потом исчезли из виду, и женщина ощутила, как он присел рядом с ней на корточки; она знала, что он тоже глядит в сторону кровати, возле которой над лежащими Гоуэном и Темпл стоял Лупоглазый. Гоуэн храпел, давился и храпел.
The woman stood just inside the door.	Женщина стояла возле двери.
She could hear no sound from the shucks, so she remained motionless beside the door, with Tommy squatting beside her, his face toward the invisible bed.	Она не слышала шороха мякины и потому оставалась неподвижной. Рядом с ней сидел на корточках Томми, глядя в сторону невидимой кровати.
Then she smelled the brilliantine again.	Потом вновь уловила запах бриллиантина.
Or rather, she felt Tommy move from beside her, without a sound, as though the stealthy evacuation of his position blew soft and cold upon her in the black silence; without seeing or hearing him, she knew that he had crept again from the room, following Popeye.	Или, скорее, почувствовала, как Томми удалился от нее, без единого звука, словно неслышная перемена его позы мягко и холодно дохнула на нее в черном безмолвии; не видя и не слыша Томми, женщина поняла, что он снова бесшумно крадется за Лупоглазым.
She heard them go down the hall; the last sound died out of the house.	Она слышала, как они идут по коридору; последний звук в доме замер.
She went to the bed.	Женщина подошла к кровати.
Temple did not move until the woman touched her.	До ее прикосновения Темпл не шевелилась.
Then she began to struggle.	Потом стала вырываться.
The woman found Temple's mouth and put her hand over it, though Temple had not attempted to scream.	Женщина, отыскав рот Темпл, зажала его, хотя та и не пыталась кричать.
She lay on the shuck mattress, turning and thrashing her body from side to side, rolling her head, holding the coat together across her breast but making no sound.	Лежа на мякинном матраце, Темпл вертелась, металась из стороны в сторону, крутила головой, сжимая на груди полы пальто, но не издавала ни звука.
"You fool!" the woman said in a thin, fierce whisper.	- Дура! - произнесла женщина негромким, яростным шепотом.

"It's me.	- Это я.
It's just me."	Это же я.
Temple ceased to roll her head, but she still thrashed from side to side beneath the woman's hand.	Темпл перестала вертеть головой, но продолжала метаться под рукой женщины из стороны в сторону.
"I'll tell my father!" she said.	- Я расскажу отцу! - пригрозила она.
"I'll tell my father!"	- Расскажу отцу!
The woman held her.	Женщина не выпускала ее.
"Get up," she said.	- Вставай.
Temple ceased to struggle.	Темпл перестала вырываться.
She lay still, rigid.	Лежала спокойно, неподвижно.
The woman could hear her wild breathing.	Женщина слышала ее неистовое дыхание.
"Will you get up and walk quiet?" the woman said.	- Можешь встать и идти тихо? - спросила она.
"Yes!" Temple said.	- Да! - ответила Темпл.
"Will you get me out of here?	- Вы меня уведете отсюда?
Will you?	Правда?
Will you?"	Правда?
"Yes," the woman said.	- Уведу, - сказала женщина.
"Get up."	- Вставай.
Temple got up, the shucks whispering.	Темпл поднялась, мякина в матраце зашуршала.
In the further darkness Gowan snored, savage and profound.	В темноте глубоко, свирепо храпел Гоуэн.
At first Temple couldn't stand alone.	Темпл пошатнулась.
The woman held her up.	Женщина поддержала ее.
"Stop it," the woman said.	- Уймись, - велела она.
"You've got to stop it.	- Успокойся.
You've got to be quiet."	Не шуми.
"I want my clothes," Temple whispered.	- Я хочу одеться, - прошептала Темпл.
"I haven't got anything on but "	- На мне только...
"Do you want your clothes," the woman said, "or do you want to get out of here?"	- Одеться, - спросила женщина, - или выбраться отсюда?
"Yes," Temple said.	- Да, - сказала Темпл.
"Anything.	- Все равно.
If you'll just get me out of here."	Только уведите меня.
On their bare feet they moved like ghosts.	Шли они босиком, неслышно, будто привидения.
They left the house and crossed the porch and went on toward the barn.	Выйдя из коридора, спустились с веранды и направились к сараю.

When they were about fifty yards from the house the woman stopped and turned and jerked Temple up to her, and gripping her by the shoulders, their faces close together, she cursed Temple in a whisper, a sound no louder than a sigh and filled with fury.	Отойдя ярдов на пятьдесят от дома, женщина остановилась, развернула Темпл, рывком подтащила к себе и схватила за плечи, лица их сблизились, она шепотом обругала Темпл, голос ее звучал не громче вздоха и был полон ярости.
Then she flung her away and they went on.	Потом оттолкнула ее, и они пошли дальше.
They entered the hallway.	Вошли в сарай.
It was pitch dark.	Там было совсем темно.
Temple heard the woman fumbling at the wall.	Темпл услышала, как женщина шарит по стене.
A door creaked open; the woman took her arm and guided her up a single step into a floored room where she could feel walls and smell a faint, dusty odor of grain, and closed the door behind them.	Со скрипом открылась дверь; взяв Темпл за руку, женщина помогла ей подняться на одну ступеньку, ввела в помещение с дощатым полом, где Темпл ощутила стены и уловила слабый, пыльный запах зерна, потом прикрыла за ней дверь.
As she did so something rushed invisibly nearby in a scurrying scrabble, a dying whisper of fairy feet.	Тут же что-то невидимое стремительно метнулось от них на четвереньках, послышался затихающий шорох тонких ножек.
Temple whirled, treading on something that rolled under her foot, and sprang toward the woman.	Темпл повернулась, наступив на что-то, завертевшееся под ногой, и бросилась к женщине.
"It's just a rat," the woman said, but Temple hurled herself upon the other, flinging her arms about her, trying to snatch both feet from the floor.	- Это всего-навсего крыса, - сказала женщина, но Темпл наткнулась еще на одну и отчаянно замахала руками, пытаясь оторвать от пола сразу обе ноги.
"A rat?" she wailed, "a rat?	- Крыса? - плачущим голосом переспросила она. -Крыса?
Open the door!	Откройте дверь!
Quick!"	Скорее!
"Stop it!	- Тихо ты!
Stop it!" the woman hissed.	Тихо! - прошипела женщина.
She held Temple until she ceased.	Она схватила Темпл и держала, пока та не успокоилась.
Then they knelt side by side against the wall.	Бок о бок они опустились на колени и прижались к стене.
After a while the woman whispered:	Вскоре женщина прошептала:
"There's some cottonseed-hulls over there.	- Здесь хлопковая мякина.
You can lie down."	Можешь прилечь.
Temple didn't answer.	Темпл не ответила.
She crouched against the woman, shaking slowly, and they squatted there in the black darkness, against the wall.	Дрожа медленной дрожью, она прижалась к женщине, и обе сидели на корточках у стены в полной темноте.
10	X

While the woman was cooking breakfast, the child still-or already-asleep in the box behind the stove, she heard a blundering sound approaching across the porch and stop at the door.	Женщина готовила завтрак, а ребенок еще - или уже - спал в ящике за печью. Кто-то нетвердо прошагал по веранде и остановился у двери.
When she looked around she saw the wild and battered and bloody apparition which she recognised as Gowan.	Оглянувшись, женщина увидела всклокоченное, избитое, окровавленное привидение, в котором узнала Гоуэна.
His face, beneath a two-days' stubble, was marked, his lip was cut.	Его заросшее двухдневной щетиной лицо было в синяках, губа рассечена.
One eye was closed and the front of his shirt and coat were blood-stained to the waist.	Один глаз заплыл, рубашка на груди и пиджак были забрызганы кровью до самой талии.
Through his swollen and stiffened lips he was trying to say something.	С трудом шевеля распухшими губами, Гоуэн пытался что-то сказать.
At first the woman could not understand a word.	Поначалу женщина не разбирала ни слова.
"Go and bathe your face," she said.	- Иди умойся, - сказала она.
"Wait.	- Постой.
Come in here and sit down.	Входи, садись.
I'll get the basin."	Я принесу таз.
He looked at her, trying to talk.	Гоуэн глядел на нее, пытаясь заговорить.
"Oh," the woman said.	- А, - сказала женщина.
"She's all right.	- С ней все в порядке.
She's down there in the crib, asleep."	Она там, в амбаре, спит.
She had to repeat it three or four times, patiently. "In the crib.	- Терпеливо повторила трижды или четырежды: -В амбаре.
Asleep.	Спит.
I stayed with her until daylight.	Я пробыла с ней до рассвета.
Go wash your face, now."	Да умойся же!
Gowan got a little calmer then.	Гоуэн немного успокоился.
He began to talk about getting a car.	Заговорил о том, что нужно раздобыть машину.
"The nearest one is at Tull's, two miles away," the woman said.	- Ближе всего сходить к Таллу, это отсюда две мили, - сказала женщина.
"Wash your face and eat some breakfast."	- Умойся и поешь.
Gowan entered the kitchen, talking about getting the car.	Гоуэн вошел на кухню, говоря о машине.
"I'll get it and take her on back to school.	- Возьму у него машину, отвезу Темпл в университет.
One of the other girls will slip her in.	Кто-нибудь из девушек потихоньку впустит ее.
It'll be all right then. Dont you think it'll be all right then?"	И все обойдется, Как по-вашему, обойдется?

He came to the table and took a cigarette from the pack and tried to light it with his shaking hands.	Подойдя к столу, он достал из пачки сигарету и попытался закурить.
He had trouble putting it into his mouth, and he could not light it at all until the woman came and held the match.	Трясущимися руками с трудом сунул ее в рот и никак не мог зажечь, пока женщина, подойдя, не поднесла спичку.
But he took but one draw, then he stood, holding the cigarette in his hand, looking at it with his one good eye in a kind of dull amazement.	Но затянулся он всего лишь раз и застыл, глядя на сигарету с каким-то тупым изумлением.
He threw the cigarette away and turned toward the door, staggering and catching himself.	Отбросив ее, повернулся к двери, пошатнулся и ухватился за стол.
"Go get car," he said.	- Пойду за машиной, - сказал он.
"Get something to eat first," the woman said.	- Поешь сперва чего-нибудь, - сказала женщина.
"Maybe a cup of coffee will help you."	- Может, от чашки кофе полегчает.
"Go get car," Gowan said.	- Пойду за машиной, - повторил Гоуэн.
When he crossed the porch he paused long enough to splash some water upon his face, without helping his appearance much.	На веранде он походя ополоснул лицо, что почти не улучшило его вида.
When he left the house he was still groggy and he thought that he was still drunk.	Гоуэн вышел из дома, пошатываясь, и подумал, что все еще пьян.
He could remember only vaguely what had happened.	Вчерашнее помнилось смутно.
He had got Van and the wreck confused and he did not know that he had been knocked out twice.	Вэн и авария перепутались у него в голове, что дважды побывал в нокауте, он забыл.
He only remembered that he had passed out some time early in the night, and he thought that he was still drunk.	Помнил только, что вечером упился, и решил, что не успел протрезветь.
But when he reached the wrecked car and saw the path and followed it to the spring and drank of the cold water, he found that it was a drink he wanted, and he knelt there, bathing his face in the cold water and trying to examine his reflection in the broken surface, whispering Jesus Christ to himself in a kind of despair.	Но когда, подойдя к разбитой машине, увидел тропку, вышел по ней к роднику и напился холодной воды, понял, что ему надо бы опохмелиться; опустясь на колени, он умылся холодной водой и попытался разглядеть отражение лица в подернутой рябью воде, шепча в каком-то отчаянии: "Господи Боже".
He thought about returning to the house for a drink, then he thought of having to face Temple, the men; of Temple there among them.	Решил было вернуться и выпить, потом подумал о встрече с Темпл, с мужчинами; о Темпл среди них.
When he reached the highroad the sun was well up, warm. I'll get cleaned up some, he said.	Когда Гоуэн добрался до шоссе, солнце уже поднялось и пригревало- Надо будет привести себя в порядок, сказал он себе.
And coming back with a car.	И возвратиться с машиной.
I'll decide what to say to her on the way to town; thinking of Temple returning among people who knew him, who might know him.	Что сказать Темпл, решу по пути в город; подумал о вернувшейся Темпл среди людей, которые знают его, которые могли его знать.
I passed out twice, he said.	Я дваждыупился до бесчувствия, сказал он.
I passed out twice.	Дважды.

Jesus Christ, Jesus Christ he whispered, his body writhing inside his disreputable and bloody clothes in an agony of rage and shame.	И прошептал: "Господи Боже, Господи Боже", корчась в измятой окровавленной одежде от мучительной ярости и стыда.
His head began to clear with air and motion, but as he began to feel better physically the blackness of the future increased.	Г олова от ходьбы и свежего воздуха стала проясняться, но чем лучше чувствовал Г оуэн себя физически, тем мрачнее казалось ему будущее.
Town, the world, began to appear as a black cul-de-sac; a place in which he must walk forever more, his whole body cringing and flinching from whispering eyes when he had passed, and when in midmorning he reached the house he sought, the prospect of facing Temple again was more than he could bear.	Город, весь мир представлялись каким-то черным тупиком; местом, где отныне придется ходить, ежась и вздрагивая под косыми взглядами, и когда он, наконец, подошел к нужному дому, перспектива вновь увидеться с Темпл показалась невыносимой.
So he engaged the car and directed the man and paid him and went on.	Поэтому Гоуэн договорился насчет машины, дал хозяину указания, заплатил и ушел.
A little later a car going in the opposite direction stopped and picked him up.	Вскоре идущий в противоположную сторону автомобиль остановился и подобрал его.
11	XI
Temple waked lying in a tight ball, with narrow bars of sunlight falling across her face like the tines of a golden fork, and while the stiffened blood trickled and tingled through her cramped muscles she lay gazing quietly up at the ceiling.	Свернувшаяся клубком Темпл проснулась, налицо ей падали тонкие, похожие на зубцы золотой вилки полоски солнечного света, и пока застоявшаяся кровь с покалыванием расходилась по затекшим мышцам, она лежала, безмятежно глядя в потолок.
Like the walls, it was of rough planks crudely laid, each plank separated from the next by a thin line of blackness; in the corner a square opening above a ladder gave into a gloomy loft shot with thin pencils of sun also.	Как и стены, он состоял из грубых, плохо подогнанных досок, каждая доска отделялась от соседней тонкой черной чертой; квадратный лаз в углу над лестницей вел на темный чердак, тоже пронизанный полосками света.
From nails in the walls broken bits of desiccated harness hung, and she lay plucking tentatively at the substance in which she lay.	С гвоздей в стенах свисала рваная упряжь; Темпл лежала, рассеянно перебирая пальцами мякину.
She gathered a handful of it and lifted her head, and saw within her fallen coat naked flesh between brassiere and knickers and knickers and stockings.	Набрав горсть мякины и приподняв голову,. она увидела под распахнувшимся пальто голое тело между бюстгальтером и панталонами и между панталонами и чулками.
Then she remembered the rat and scrambled up and sprang to the door, clawing at it, still clutching the fist full of cottonseed-hulls, her face puffed with the hard slumber of seventeen.	Потом вспомнила о крысе, торопливо вскочила, бросилась к двери и стала скрестись в нее, все еще сжимая мякину в кулаке, лицо ее опухло от недолгого тяжелого сна.
She had expected the door to be locked and for a time she could not pull it open, her numb hands scoring at the undressed planks until she could hear her finger nails.	Темпл думала, что дверь заперта, и долго не могла ее открыть, онемевшие руки скребли по грубым доскам, пока она не услышала скрип собственных ногтей.
It swung back and she sprang out.	Дверь подалась, Темпл выскочила наружу.
At once she sprang back into the crib and banged the door to.	Но тут же юркнула обратно и затворилась.

The blind man was coming down the slope at a scuffling trot, tapping ahead with the stick, the other hand at his waist, clutching a wad of his trousers.	По склону шаркающей походкой спускался слепой, постукивая палкой, а другой рукой поддерживая брюки у талии.
He passed the crib with his braces dangling about his hips, his gymnasium shoes scuffing in the dry chaff of the hallway, and passed from view, the stick rattling lightly along the rank of empty stalls.	Старик прошел мимо, подтяжки его болтались у бедер, легкие спортивные туфли прошаркали по лежащей у входа соломе, и он скрылся из виду. Палка его негромко постукивала вдоль ряда пустых стойл.
Temple crouched against the door, clutching her coat about her.	Темпл, придерживая полы пальто, прижалась к двери.
She could hear him back there in one of the stalls.	Она слышала, как в одном из стойл возится слепой.
She opened the door and peered out, at the house in the bright May sunshine, the sabbath peace, and she thought about the girls and men leaving the dormitories in their new Spring clothes, strolling along the shaded streets toward the cool, unhurried sound of bells.	Открыв дверь, выглянула наружу, увидя дом в ярком майском солнце, в воскресном покое, подумала о девушках и молодых людях, выходящих в новых весенних костюмах из общежития и бредущих по тенистым аллеям к спокойному, неторопливому звону колоколов.
She lifted her foot and examined the soiled sole of her stocking, brushing at it with her palm, then at the other one.	Подняв ногу, осмотрела испачканную ступню чулка и отряхнула ее, затем другую.
The blind man's stick clattered again.	Вновь послышался стук палки слепого.
She jerked her head back and closed the door to a crack and watched him pass, slower now, hunching his braces onto his shoulders.	Темпл спрятала голову, прикрыла дверь, оставя лишь щелку, и смотрела, как он уже медленнее идет мимо, натягивая подтяжки на плечи.
He mounted the slope and entered the house.	Поднявшись по склону, слепой вошел в дом.
Then she opened the door and stepped gingerly down.	Тогда она открыла дверь и осторожно ступила вниз.
She walked swiftly to the house, her stockinged feet flinching and cringing from the rough earth, watching the house.	Разутая, в одних чулках, Темпл торопливо зашагала к дому, нетвердо ступая по шероховатой земле.
She mounted to the porch and entered the kitchen and stopped, listening into the silence.	Поднялась на веранду, вошла в кухню и, прислушиваясь к тишине, замерла.
The stove was cold.	Печь была холодной.
Upon it the blackened coffee-pot sat, and a soiled skillet; upon the table soiled dishes were piled at random.	Там стояли почерневший кофейник и сковородка; на столе с вечера оставались грязные тарелки.
I haven't eaten since.......since.......Yesterday was oneday, she thought, but I didn't eat then.	Я не ела уже... Уже... Вчера весь день... А позавчера вечером были танцы, и я не ужинала.
I haven't eaten since and that night was the dance, and I didn't eat any supper. I haven't eaten since dinner Friday, she thought. And now it's Sunday, thinking about the bells in cool steeples against the blue, and pigeons crooning about the belfries like echoes of the organ's bass.	Не ела с обеда в пятницу, а сегодня уже воскресенье, думала она, вспоминая колокола, прохладные звонницы в голубом небе, воркованье голубей на колокольнях, звучащее словно эхо басов органа.
She returned to the door and peered out.	Подошла к двери и выглянула.

Then she emerged, clutching the coat about her.	Потом вышла, придерживая полы пальто.
She entered the house and sped up the hall.	Выйдя из кухни, Темпл быстро пошла по коридору.
The sun lay now on the front porch and she ran with a craning motion of her head, watching the patch of sun framed in the door.	Солнце теперь освещало переднюю веранду, она побежала, втянув голову в плечи и пристально глядя на прямоугольник света, падающий в дверной проем.
It was empty.	Там не было никого.
She reached the door to the right of the entrance and opened it and sprang into the room and shut the door and leaned her back against it.	Подбежав к двери, находящейся справа от входа, Темпл открыла ее, юркнула в комнату, закрыла дверь и прижалась к ней спиной.
The bed was empty.	Кровать была пуста.
A faded patchwork quilt was wadded across it.	Поперек нее валялось сбившееся комом одеяло.
A khaki-covered canteen and one slipper lay on the bed.	Там же лежали фляжка в брезентовом чехле и одна туфля.
On the floor her dress and hat lay.	Платье со шляпкой оказались брошенными на пол.
She picked up the dress and hat and tried to brush them with her hand and with the corner of her coat.	Темпл подняла их и попыталась отчистить ладонью и полой пальто.
Then she sought the other slipper, moving the quilt, stooping to look under the bed.	Потом вспомнила о другой туфле, отбросила одеяло, нагнулась и заглянула под кровать.
At last she found it in the fireplace, in a litter of wood ashes between an iron fire-dog and an overturned stack of bricks, lying on its side, half full of ashes, as though it had been flung or kicked there.	Наконец отыскала ее в топке, в груде золы между колосниками и дымоходом, валявшуюся на боку с набившейся внутри золой, словно ее туда забросили или зашвырнули пинком.
She emptied it and wiped it on her coat and laid it on the bed and took the canteen and hung it on a nail in the wall.	Вытряхнув золу, Темпл вытерла туфлю о пальто и положила на кровать, потом повесила на гвоздь фляжку.
It bore the letters U S and a blurred number in black stencil.	На чехле стояли буквы: США и написанный карандашом затертый номер.
Then she removed the coat and dressed.	Потом сняла пальто и оделась.
Long legged, thin armed, with high small buttocks-a small childish figure no longer quite a child, not yet quite a woman-she moved swiftly, smoothing her stockings and writhing into her scant, narrow dress.	Длинноногая, тонкорукая, с высокими небольшими ягодицами - уже не совсем девочка, еще не совсем женщина, - Темпл проворно двигалась, расправляя чулки и влезая в узкое пальто.
Now I can stand anything, she thought quietly, with a kind of dull, spent astonishment; I can stand just anything.	Теперь я могу вынести все, подумала она с каким-то усталым тупым изумлением; могу вынести что угодно.
From the top of one stocking she removed a watch on a broken black ribbon.	Вытащила из-за чулка часики на измятой черной тесемке.
Nine oclock.	Девять часов.
With her fingers she combed her matted curls, combing out three or four cottonseed-hulls.	Расправила пальцами сбившиеся кудряшки, вынула из них несколько хлопьев мякины.

She took up the coat and hat and listened again at the door.	Потом надела пальто, шляпку и снова прислушалась у двери.
She returned to the back porch.	Темпл вернулась на заднюю веранду.
In the basin was a residue of dirty water.	В тазу на донышке была грязная вода.
She rinsed it and filled it and bathed her face.	Она сполоснула его, наполнила снова и умылась.
A soiled towel hung from a nail.	На гвозде висело грязное полотенце.
She used it gingerly, then she took a compact from her coat and was using it when she found the woman watching her in the kitchen door.	Темпл осторожно вытерлась, достала из кармана пальто пудреницу, начала прихорашиваться и тут заметила женщину, глядящую на нее из кухонной двери.
"Good morning," Temple said.	- Доброе утро, - поздоровалась Темпл.
The woman held the child on her hip.	Женщина держала ребенка у бедра.
It was asleep.	Он спал.
"Hello, baby," Temple said, stooping; "you wan s'eep all day?	- Привет, малыш, - сказала Темпл, наклонясь, - ты намерен спать весь день?
Look at Temple."	Взгляни-ка на меня.
They entered the kitchen.	Они вошли в кухню.
The woman poured coffee into a cup.	Женщина налила чашку кофе.
"It's cold, I expect," she said.	- Уже, наверно, остыл, - сказала она.
"Unless you want to make up the fire."	- Если хочешь, разведи огонь.
From the oven she took a pan of bread.	- И достала из духовки противень с хлебом.
"No," Temple said, sipping the lukewarm coffee, feeling her insides move in small, trickling clots, like loose shot.	- Нет, - ответила Темпл, потягивая тепловатый кофе и чувствуя, как урчит у нее в животе.
"I'm not hungry.	- Я не голодна.
I haven't eaten in two days, but I'm not hungry.	Не ела два дня, но есть не хочу.
Isn't that funny?	Разве не странно?
I haven't eaten in " She looked at the woman's back with a fixed placative grimace.	Я не ела... - Скорчив умоляющую гримасу, она поглядела в спину женщине.
"You haven't got a bathroom, have you?"	- У вас нет туалета, а?
"What?" the woman said.	- Что?
She looked at Temple across her shoulder while Temple stared at her with that grimace of cringing and placative assurance.	- Женщина оглянулась через плечо на Темпл, та смотрела на нее с выражением раболепной, заискивающей самоуверенности.
From a shelf the woman took a mail-order catalogue and tore out a few leaves and handed them to Temple.	Взяв с полки каталог заказов по почте, женщина вырвала несколько листков и протянула ей.
"You'll have to go to the barn, like we do."	Придется тебе сходить в сарай, как и мы.
"Will I?" Temple said, holding the paper.	- Сходить? - сказала Темпл, беря бумагу.
"The barn."	- В сарай?

"They're all gone," the woman said.	- Все уехали, - сказала женщина.
"They wont be back this morning."	- До полудня не вернутся.
"Yes," Temple said.	- Да, - сказала Темпл.
"The barn."	- В сарай.
"Yes; the barn," the woman said.	- Да, в сарай, - передразнила женщина.
"Unless you're too pure to have to."	- Если ты не слишком уж чистая для этого.
"Yes," Temple said.	- Да, - сказала Темпл.
She looked out the door, across the weed-choked clearing.	Взглянула из двери через заросшую бурьяном прогалину.
Between the sombre spacing of the cedars the orchard lay bright in the sunlight.	Сквозь темные ряды кедров виднелся залитый ярким солнцем сад.
She donned the coat and hat and went toward the barn, the torn leaves in her hand, splotched over with small cuts of clothes-pins and patent wringers and washing-powder, and entered the hallway.	Надев пальто и шляпку, она направилась к сараю, держа вырванные листы в руке, покрытой мелкими ссадинами от прищепок, патентованных прессов для выжимания белья и стирального порошка, вошла внутрь.
She stopped, folding and folding the sheets, then she went on, with swift, cringing glances at the empty stalls.	Остановилась, комкая и комкая листы, потом пошла дальше, бросая на пустые стойла торопливые испуганные взгляды.
She walked right through the barn.	Подошла к задней двери.
It was open at the back, upon a mass of jimson weed in savage white-and-lavender bloom.	Дверь была открыта. За ней начинались заросли дурмана в неистовом бело-лиловом цвету.
She walked on into the sunlight again, into the weeds.	Темпл вышла на солнечный свет.
Then she began to run, snatching her feet up almost before they touched the earth, the weeds slashing at her with huge, moist, malodorous blossoms.	Потом побежала, поднимая ноги чуть ли не прежде, чем они касались земли, дурман хлестал ее огромными, влажными, зловонными цветами.
She stooped and twisted through a fence of sagging rusty wire and ran downhill among trees.	Пригнувшись, пролезла под колючую проволоку изгороди и побежала между деревьев вниз по склону.
At the bottom of the hill a narrow scar of sand divided the two slopes of a small valley, winding in a series of dazzling splotches where the sun found it.	По дну небольшой ложбинки у подножия холма пролегала узкая полоска песка, она вилась, сверкая слепящими бликами в тех местах, куда падало солнце.
Temple stood in the sand, listening to the birds among the sunshot leaves, listening, looking about.	Темпл постояла на песке, прислушиваясь к пению птиц в залитой солнцем листве и озираясь.
She followed the dry runlet to where a jutting shoulder formed a nook matted with briers.	Пошла по высохшему ручейку к повороту, где можно было укрыться в зарослях шиповника.
Among the new green last year's dead leaves from the branches overhead clung, not yet fallen to earth.	Среди свежей зелени виднелись еще не опавшие сухие прошлогодние листья.
She stood here for a while, folding and folding the sheets in her fingers, in a kind of despair.	Чуть постояла там, продолжая с каким-то отчаянием комкать листы.

When she rose she saw, upon the glittering mass of leaves along the crest of the ditch, the squatting outline of a man.	А поднявшись, увидела на фоне блестящей вдоль сухого русла зелени очертания сидящего на корточках человека.
For an instant she stood and watched herself run out of her body, out of one slipper.	Замерев на миг, Темпл видела, как теряет свою опору, одну из туфель.
She watched her legs twinkle against the sand, through the flecks of sunlight, for several yards, then whirl and run back and snatch up the slipper and whirl and run again.	Пробежала несколько ярдов, глядя, как ее ноги мерцают в солнечных бликах на фоне песка, потом повернулась, побежала назад, схватила туфлю и, развернувшись, вновь пустилась бежать.
When she caught a glimpse of the house she was opposite the front porch.	Взглянув на дом, она обнаружила, что выбежала к передней веранде.
The blind man sat in a chair, his face lifted into the sun.	На стуле, подняв к солнцу лицо, сидел слепой.
At the edge of the woods she stopped and put on the slipper.	На краю опушки Темпл остановилась и надела туфлю.
She crossed the ruined lawn and sprang onto the porch and ran down the hall.	Пересекла запущенный газон, вскочила на веранду и побежала по коридору.
When she reached the back porch she saw a man in the door of the barn, looking toward the house.	Добежав до задней веранды, увидела в дверях сарая мужчину, глядящего в сторону дома.
She crossed the porch in two strides and entered the kitchen, where the woman sat at the table, smoking, the child on her lap.	Двумя большими шагами она пересекла веранду и вошла в кухню, где женщина курила за столом, держа на коленях ребенка.
"He was watching me!" Temple said.	- Он смотрел на меня! - сказала Темпл.
"He was watching me all the time!"	- Все время!
She leaned beside the door, peering out, then she came to the woman, her face small and pale, her eyes like holes burned with a cigar, and laid her hand on the cold stove.	Прижавшись к стене рядом с дверью, она выглянула в коридор, потом подошла к женщине, лицо ее было испуганным, бледным, глаза походили на прожженные сигарой отверстия, и положила руку на холодную печь.
"Who was?" the woman said.	- Кто? - спросила женщина.
"Yes," Temple said.	- Да, - сказала Темпл.
"He was there in the bushes, watching me all the time."	- Сидел там, в кустах, и все время смотрел на меня.
She looked toward the door, then back at the woman, and saw her hand lying on the stove.	Она обернулась к двери, потом снова взглянула на женщину и заметила, что рука лежит на печи.
She snatched it up with a wailing shriek, clapping it against her mouth, and turned and ran toward the door.	С жалобным воплем отдернула ее, прижала ко рту, повернулась и бросилась к двери.
The woman caught her arm, still carrying the child on the other, and Temple sprang back into the kitchen.	Женщина схватила ее, другой рукой держа ребенка, и Темпл снова метнулась в кухню.
Goodwin was coming toward the house.	К дому шел Гудвин.
He looked once at them and went on into the hall.	Взглянув на них, он вошел в коридор.
Temple began to struggle.	Темпл начала вырываться.

"Let go," she whispered, "let go!	- Пустите, - шептала она. - Пустите!
Let go!"	Пустите!
She surged and plunged, grinding the woman's hand against the door jamb until she was free.	Дергаясь вверх-вниз, она царапала руку женщины о косяк двери, пока не высвободилась.
She sprang from the porch and ran toward the barn and into the hallway and climbed the ladder and scrambled through the trap and to her feet again, running toward the pile of rotting hay.	Потом соскочила с веранды, бросилась к сараю, забежала внутрь, взобралась по лестнице, с трудом протиснулась в лаз и побежала к груде прелого сена.
Then suddenly she ran upside down in a rushing interval; she could see her legs still running in space, and she struck lightly and solidly on her back and lay still, staring up at an oblong yawn that closed with a clattering vibration of loose planks.	Вдруг она полетела вниз головой; увидела, как ноги ее продолжают бежать в пустоте, потом шмякнулась спиной на чтото мягкое и замерла, глядя вверх на продолговатое отверстие, прикрытое дрожащими незакрепленными досками.
Faint dust sifted down across the bars of sunlight.	В полосках солнечного света плавно опускалась легкая пыль.
Her hand moved in the substance in which she lay, then she remembered the rat a second time.	Темпл шевельнула рукой в рыхлой массе, на которую упала, и вспомнила о крысе.
Her whole body surged in an involuted spurning movement that brought her to her feet in the loose hulls, so that she flung her hands out and caught herself upright, a hand on either angle of the corner, her face not twelve inches from the cross beam on which the rat crouched.	Все ее тело взвилось в стремительном подскоке, она встала на ноги в мякине, взмахнув руками, чтобы сохранить равновесие; стояла она в углу, касаясь ладонями стен, лицо ее находилось сантиметрах в тридцати от поперечной балки, на которой сидела крыса.
For an instant they stared eye to eye, then its eyes glowed suddenly like two tiny electric bulbs and it leaped at her head just as she sprang backward, treading again on something that rolled under her foot.	Какой-то миг они глядели друг на друга, потом глаза крысы вспыхнули, словно крохотные электрические лампочки, и она прыгнула на голову Темпл в тот самый миг, когда та отпрянула назад, снова наступив на что-то, перекатившееся под ногой.
She fell toward the opposite corner, on her face in the hulls and a few scattered corn-cobs gnawed bone-clean.	Темпл упала головой к противоположному углу, лицом в мякину и дочиста оглоданные кукурузные початки.
Something thudded against the wall and struck her head in ricochet.	Что-то глухо ударилось о стену и рикошетом отлетело ей в руку.
The rat was in that corner now, on the floor.	Крыса былауже на полу, в том же углу.
Again their faces were not twelve inches apart, the rat's eyes glowing and fading as though worked by lungs.	Снова головы их находились в тридцати сантиметрах, глаза крысы вспыхивали и гасли в такт дыханию.
Then it stood erect, its back to the corner, its forepaws curled against its chest, and began to squeak at her in tiny plaintive gasps.	Потом она встала на задние лапки, вжалась в угол, приподняв передние к груди, и тонко, жалобно запищала на Темпл.
She backed away on hands and knees, watching it.	Та, не сводя взгляда с крысы, попятилась на четвереньках.

Then she got to her feet and sprang at the door, hammering at it, watching the rat over her shoulder, her body arched against the door, rasping at the planks with her bare hands.	Потом вскочила, кинулась к двери, заколотила в нее, оглядываясь через плечо на крысу, потом выгнулась и заскребла пальцами о доски.
12	XII
The woman stood in the kitchen door, holding the child, until Goodwin emerged from the house.	Женщина стояла с ребенком на руках в проеме кухонной двери, пока Гудвин не вышел в коридор.
The lobes of his nostrils were quite white against his brown face, and she said:	Ноздри на его загорелом лице казались совсем белыми, и она спросила:
"God, are you drunk too?"	- Господи, и ты напился?
He came along the porch.	Гудвин прошел по веранде.
"She's not here," the woman said.	- Не ищи, - сказала женщина.
"You cant find her."	- Ее здесь нет.
He brushed past her, trailing a reek of whiskey.	Гудвин протиснулся мимо нее, пахнув перегаром.
She turned, watching him.	Она повернулась, наблюдая за ним.
He looked swiftly about the kitchen, then he turned and looked at her standing in the door, blocking it.	Он быстро оглядел кухню, потом повернулся к женщине, вставшей у него на пути.
"You wont find her," she said.	- Не ищи, - повторила женщина.
"She's gone."	- Она ушла.
He came toward her, lifting his hand.	Он направился к ней, занося на ходу руку.
"Dont put your hand on me," she said.	- Не тронь, - сказала женщина.
He gripped her arm, slowly.	Гудвин неторопливо схватил ее за предплечье.
His eyes were a little bloodshot.	Глаза его слегка налились кровью.
The lobes of his nostrils looked like wax.	Ноздри казались восковыми.
"Take your hand off me," she said.	- Убери руку, - потребовала женщина.
"Take it off."	- Отпусти.
Slowly he drew her out of the door.	Гудвин медленно оттащил ее от двери.
She began to curse him.	Она напустилась на него:
"Do you think you can?	- Думаешь, удастся?
Do you think I'll let you?	Думаешь, позволю тебе?
Or any other little slut?"	Или какой-то сучке?
Motionless, facing one another like the first position of a dance, they stood in a mounting terrific muscular hiatus.	Замершие, вперившиеся друг в друга взглядом, они стояли будто в исходной позиции танца, образуя жуткую мускульную щель.

With scarce any movement at all he flung her aside in a complete revolution that fetched her up against the table, her arm flung back for balance, her body bent and her hand fumbling behind her among the soiled dishes, watching him across the inert body of the child.	Гудвин неуловимым движением отшвырнул женщину, и она, сделав полный оборот, отлетела к столу, изогнулась и стала шарить рукой среди грязной посуды, глядя на мужчину поверх неподвижного тельца ребенка.
He walked toward her.	Мужчина направился к ней.
"Stand back," she said, lifting her hand slightly, bringing the butcher knife into view.	- Не подходи, - сказала она, слегка приподняв руку и показав мясницкий нож.
"Stand back."	- Назад.
He came steadily toward her, then she struck at him with the knife.	Он медленно приближался, и она замахнулась ножом.
He caught her wrist.	Гудвин перехватил ее запястье.
She began to struggle.	Женщина стала вырываться.
He plucked the child from her and laid it on the table and caught her other hand as it flicked at his face, and holding both wrists in one hand, he slapped her.	Он отнял ребенка, положил на стол, схватил другую ее руку, когда она замахнулась, и, сжав оба ее запястья одной рукой, ударил ладонью по лицу.
It made a dry, flat sound.	Раздался сухой негромкий звук.
He slapped her again, first on one cheek, then the other, rocking her head from side to side.	Потом еще, сперва по одной щеке, затем по другой, так, что голова болталась из стороны в сторону.
"That's what I do to them," he said, slapping her.	- Вот как я обхожусь с сучками, - сказал он при этом.
"See?"	- Ясно?
He released her.	И выпустил ее.
She stumbled backward against the table and caught up the child and half crouched between the table and the wall, watching him as he turned and left the room.	Она попятилась к столу, взяла ребенка и, сжавшись между столом и стеной, смотрела, как Гудвин выходит из кухни.
She knelt in the corner, holding the child.	Женщина с ребенком в руках опустилась в углу на колени.
It had not stirred.	Ребенок не проснулся.
She laid her palm first on one cheek, then on the other.	Она приложила ладонь сперва к одной; его щечке, потом к другой.
She rose and laid the child in the box and took a sunbonnet from a nail and put it on.	Затем поднялась, уложила ребенка в ящик, сняла с гвоздя и надела широкополую шляпку.
From another nail she took a coat trimmed with what had once been white fur, and took up the child and left the room.	С другого гвоздя сняла отороченное белым некогда мехом пальто, взяла ребенка и вышла.
Tommy was standing in the barn, beside the crib, looking toward the house.	Темпл стояла у амбара, глядя в сторону дома.
The old man sat on the front porch, in the sun.	Старик сидел на передней веранде, греясь под солнцем.

She went down the steps and followed the path to the road and went on without looking back.	Женщина спустилась по ступенькам, вышла тропинкой на дорогу и пошла, не оглядываясь.
When she came to the tree and the wrecked car she turned from the road, into a path.	У дерева с разбитой машиной свернула в сторону и ярдов через сто оказалась возле родника.
After a hundred yards or so she reached the spring and sat down beside it, the child on her lap and the hem of her skirt turned back over its sleeping face.	Там она села, положила спящего ребенка на колени и прикрыла ему личико подолом юбки.
Popeye came out of the bushes, walking gingerly in his muddy shoes, and stood looking down at her across the spring.	Лупоглазый в испачканных штиблетах, крадучись, вышел из-за кустов и остановился, глядя на нее через родник.
His hand flicked to his coat and he fretted and twisted a cigarette and put it into his mouth and snapped a match with his thumb.	Рука его нырнула в карман пиджака, он достал сигарету, размял, сунул в рот и чиркнул спичкой о ноготь большого пальца.
"Jesus Christ," he said,	- Черт возьми, - сказал Лупоглазый.
"I told him about letting them sit around all night, swilling that goddam stuff.	- Я ему говорил, что нечего им сидеть до утра и лакать эту дрянь.
There ought to be a law."	Должен быть какой-то порядок.
He looked away in the direction in which the house lay.	Поглядел в сторону дома.
Then he looked at the woman, at the top of her sunbonnet.	Потом на женщину, на верх ее шляпки.
"Goofy house," he said.	- Сумасшедший дом, - сказал он.
"That's what it is.	- Вот что здесь такое.
It's not four days ago I find a bastard squatting here, asking me if I read books.	Сидел тут вот позавчера один ублюдок, спрашивал, читаю ли я книги.
Like he would jump me with a book or something.	Будто собирался броситься на меня с книгой или чем-то таким.
Take me for a ride with the telephone directory."	Прикончить телефонным справочником.
Again he looked off toward the house, jerking his neck forth as if his collar were too tight.	Он повел головой так, словно воротничок был ему слишком тесен, поглядел в сторону дома.
He looked down at the top of the sunbonnet.	Потом на верх ее шляпки.
"I'm going to town, see?" he said.	- Я уезжаю в город, ясно? - сказал он.
"I'm clearing out.	- Сматываюсь.
I've got enough of this."	Хватит с меня.
She did not look up.	Женщина не подняла глаз.
She adjusted the hem of the skirt above the child's face.	Она оправляла подол юбки на личике ребенка.
Popeye went on, with light, finicking sounds in the underbrush.	Лупоглазый ушел, сопровождаемый легким, причудливым шорохом кустов.
Then they ceased.	Потом шорох утих.
Somewhere in the swamp a bird sang.	Где-то на болоте запела птичка.

Before he reached the house Popeye left the road and followed a wooded slope.	Не дойдя до дома, Лупоглазый свернул с дороги и зашагал по лесистому склону.
When he emerged he saw Goodwin standing behind a tree in the orchard, looking toward the barn.	Поднявшись наверх, он увидел Г удвина, тот стоял в саду за деревом, глядел в сторону сарая.
Popeye stopped at the edge of the wood and looked at Goodwin's back.	Остановясь у опушки, Лупоглазый поглядел Гудвину в спину.
He put another cigarette into his mouth and thrust his fingers into his vest. He went on across the orchard, walking gingerly.	Сунул в рот новую сигарету, заложил пальцы в жилетные проймы и, крадучись, пошел по саду.
Goodwin heard him and looked over his shoulder.	Услышав его, Гудвин оглянулся через плечо.
Popeye took a match from his vest, flicked it into flame and lit the cigarette.	Лупоглазый достал спичку, зажег ее и задымил сигаретой.
Goodwin looked toward the barn again and Popeye stood at his shoulder, looking toward the barn.	Гудвин опять стал смотреть в сторону сарая. Лупоглазый встал рядом, глядя туда же.
"Who's down there?" he said.	- Кто там? - спросил он.
Goodwin said nothing.	Гудвин не ответил.
Popeye jetted smoke from his nostrils.	Лупоглазый выпустил дым из ноздрей.
"I'm clearing out," he said.	- Я сматываюсь отсюда.
Goodwin said nothing, watching the barn.	Гудвин промолчал, продолжая глядеть на сарай.
"I said, I'm getting out of here," Popeye said.	- Я сказал, что уезжаю отсюда, - повторил Лупоглазый.
Without turning his head Goodwin cursed him.	Не оборачиваясь, Гудвин обругал его.
Popeye smoked quietly, the cigarette wreathing across his still, soft, black gaze.	Лупоглазый молча курил, струйка дыма вилась перед его неподвижными мягкими черными глазами.
Then he turned and went toward the house.	Потом повернулся и направился к дому.
The old man sat in the sun.	Старик грелся на солнце.
Popeye did not enter the house.	Входить в дом Лупоглазый не стал.
Instead he went on across the lawn and into the cedars until he was hidden from the house.	Он прошел по газону и скрылся в кедрах.
Then he turned and crossed the garden and the weed-choked lot and entered the barn from the rear.	Потом свернул, миновал сад, заросший дурманом пустырь и через заднюю дверь вошел в сарай.
Tommy squatted on his heels beside the crib door, looking toward the house.	Томми сидел на корточках у входа в амбар, обратясь лицом в сторону дома.
Popeye looked at him a while, smoking.	Лупоглазый, покуривая, некоторое время глядел на него.
Then he snapped the cigarette away and entered a stall quietly.	Потом щелчком отшвырнул сигарету и неслышно вошел в стойло.
Above the manger was a wooden rack for hay, just under an opening in the loft floor.	Рядом с яслями, прямо под лазом на чердак, находился деревянный настил для сена.

Popeye climbed into the rack and drew himself silently into the loft, his tight coat strained into thin ridges across his narrow shoulders and back.	Лупоглазый влез на него и бесшумно подтянулся, тесный пиджак собрался на его узких плечах и спине тугими складками.
13	XIII
Tommy was standing in the hallway of the barn when Temple at last got the door of the crib open.	Когда Темпл наконец открыла дверь амбара, в сарае стоял Томми.
When she recognised him she was half spun, leaping back, then she whirled and ran toward him and sprang down, clutching his arm.	Узнав его, она полуобернулась, отпрянула назад, потом бросилась к нему и схватила за руку.
Then she saw Goodwin standing in the back door of the house and she whirled and leaped back into the crib and turned and leaned her head around the door, her voice making a thin eeeeeeeeeeeeee sound like bubbles in a bottle.	Затем, увидев Гудвина, стоящего в проеме задней двери, повернулась, снова юркнула в амбар и выглянула, издавая тонкое и-и-и-и-и, словно пузырьки в бутылке.
She leaned there, scrabbling her hands on the door, trying to pull it to, hearing Tommy's voice.	Прижавшись к стене и шаря рукой по двери, пытаясь закрыть ее, она слышала голос Томми:
" Lee says hit wont hurt you none.	- ...Ли говорит, ничего с тобой не сделается.
All you got to do is lay down " It was a dry sort of sound, not in her consciousness at all, nor his pale eyes beneath the shaggy thatch.	Тебе нужно только лечь... Темпл не замечала ни этого скрипучего голоса, ни светлых глаз под взъерошенными волосами.
She leaned in the door, wailing, trying to shut it.	Она придвинулась к двери и, хныча, пыталась ее закрыть.
Then she felt his hand clumsily on her thigh. " says hit wont hurt you none.	Потом ощутила на бедре неуклюжую руку Томми. ... говорит, ничего с тобой не сделается.
All you got to do is "	Тебе нужно...
She looked at him, his diffident, hard hand on her hip.	Темпл взглянула на него, на сильную руку, робко касающуюся ее бедра.
"Yes," she said, "all right.	- Да, - сказала она. - Хорошо.
Dont you let him in here."	Сюда его не пускай.
"You mean fer me not to let none of them in hyer?"	- Значит, никого не пускать?
"All right.	- Правильно.
I'm not scared of rats.	Крыс я не боюсь.
You stay there and dont let him in."	Не пускай его.
"All right.	- Ладно.
I'll fix hit so caint nobody git to you.	Запру дверь, и к тебе никто не сунется.
I'll be right hyer."	Я буду здесь.
"All right.	- Правильно.
Shut the door.	Закрой дверь.
Dont let him in here."	Не пускай.
"All right."	- Хорошо.
He shut the door.	- Томми притворил дверь.

She leaned in it, looking toward the house.	Темпл высунулась, глядя в сторону дома.
He pushed her back so he could close the door.	Он оттолкнул ее, чтобы дверь закрылась совсем.
"Hit aint goin to hurt you none, Lee says.	- Ли говорит, ничего с тобой не сделается.
All you got to do is lay down."	Тебе нужно только лечь.
"All right.	- Да
I will.	Я лягу.
Dont you let him in here."	Не пускай его.
The door closed.	Дверь закрылась.
She heard him drive the hasp to. Then he shook the door.	Темпл слышала, как Томми задвинул засов, потом подергал ее.
"Hit's fastened," he said.	- Заперто, - сказал он.
"Caint nobody git to you now.	- Никто к тебе не сунется.
I'll be right hyer."	Я буду тут.
He squatted on his heels in the chaff, looking at the house.	Томми присел на корточки, не сводя глаз с дома.
After a while he saw Goodwin come to the back door and look toward him, and squatting, clasping his knees, Tommy's eyes glowed again, the pale irises appearing for an instant to spin on the pupils like tiny wheels.	Вскоре он увидел, что Гудвин подошел к задней двери и смотрит в его сторону, тут глаза его засверкали снова, их светлая радужная оболочка, казалось, на миг завертелась вокруг зрачков словно крохотные колеса.
He squatted there, his lip lifted a little, until Goodwin went back into the house.	Он сидел, чуть вздернув губу, пока Гудвин не вернулся в дом.
Then he sighed, expelling his breath, and he looked at the blank door of the crib and again his eyes glowed with a diffident, groping, hungry fire and he began to rub his hands slowly on his shanks, rocking a little from side to side.	Тогда, вздохнув, посмотрел на запертую дверь, и вновь глаза его вспыхнули робким, тоскливым голодным огнем, он стал нетерпеливо потирать руками колени и раскачиваться из стороны в сторону.
Then he ceased, became rigid, and watched Goodwin move swiftly across the corner of the house and into the cedars.	Потом перестал, затих и смотрел, как Гудвин, торопливо выйдя из-за угла, идет к кедрам.
He squatted rigid, his lip lifted a little upon his ragged teeth.	Он замер, губа его приподнялась, обнажив неровные зубы.
Sitting in the cottonseed-hulls, in the litter of gnawed corn-cobs, Temple lifted her head suddenly toward the trap at the top of the ladder.	Темпл, сидящая в мякине среди обглоданных початков, внезапно подняла голову к лазу над лестницей.
She heard Popeye cross the floor of the loft, then his foot appeared, groping gingerly for the step.	Она слышала, как Лупоглазый идет по чердаку, потом показалась его нога, осторожно нащупывающая ступеньку.
He descended, watching her over his shoulder.	Глядя через плечо на нее, он стал спускаться.
She sat quite motionless, her mouth open a little.	Темпл сидела неподвижно, чуть приоткрыв рот.
He stood looking at her.	Лупоглазый стоял, глядя на нее.

He began to thrust his chin out in a series of jerks, as though his collar were too tight.	Начал поводить подбородком, словно воротничок был ему слишком тесен.
He lifted his elbows and brushed them with his palm, and the skirt of his coat, then he crossed her field of vision, moving without a sound, his hand in his coat pocket.	Приподнял локти, отряхнул их, потом - полы пиджака, затем пересек линию ее взгляда, двигаясь беззвучно и держа руки в боковых карманах.
He tried the door.	Толкнул дверь.
Then he shook it.	Потом затряс.
"Open the door," he said.	- Открой, - приказал он.
There was no sound.	В ответ ни звука.
Then Tommy whispered:	Потом Томми прошептал:
"Who's that?"	- Кто там?
"Open the door," Popeye said.	- Открой, - повторил Лупоглазый.
The door opened.	Дверь отворилась.
Tommy looked at Popeye. He blinked.	Томми глянул на Лупоглазого и захлопал глазами.
"I didn't know you was in hyer," he said.	- Я не знал, что вы были тут.
He made to look past Popeye, into the crib.	Он попытался глянуть мимо Лупоглазого в сарай.
Popeye laid his hand flat on Tommy's face and thrust him back and leaned past him and looked up at the house.	Лупоглазый оттолкнул его, упершись ладонью в лицо, и поглядел на дом.
Then he looked at Tommy.	Затем обратил взгляд снова на босоногого.
"Didn't I tell you about following me?"	- Говорил я тебе - не следи за мной?
"I wasn't following you," Tommy said.	- Я не следил за вами, - ответил Томми.
"I was watching him," jerking his head toward the house.	- Я смотрел за ним, - кивком головы он указал в сторону дома.
"Watch him, then," Popeye said.	- Ну так и смотри за ним, - сказал Лупоглазый.
Tommy turned his head and looked toward the house and Popeye drew his hand from his coat pocket.	Томми обернулся и взглянул на дом, а Лупоглазый вынул руку из кармана пиджака.
To Temple, sitting in the cottonseed-hulls and the corn-cobs, the sound was no louder than the striking of a match: a short, minor sound shutting down upon the scene, the instant, with a profound finality, completely isolating it, and she sat there, her legs straight before her, her hands limp and palm-up on her lap, looking at Popeye's tight back and the ridges of his coat across the shoulders as he leaned out the door, the pistol behind him, against his flank, wisping thinly along his leg.	Темпл, сидящей среди мякины и початков, звук этот показался не громче чирканья спичкой: отрывистый, пустой, он обрушился на это место и в единый миг навсегда отделил полностью от всего мира, она сидела, вытянув перед собой ноги, руки ее бессильно лежали на коленях ладонями вверх, глядела на обтянутую спину Лупоглазого и морщины на плечах его пиджака, а он выглядывал за дверь, держа пистолет за спиной у самого бедра, вдоль его ноги тянулась тонкая струйка дыма.
He turned and looked at her.	Лупоглазый повернулся и взглянул на Темпл.
He waggled the pistol slightly and put it back in his coat, then he walked toward her.	Легонько помахал пистолетом, сунул его в карман и зашагал к ней.

Moving, he made no sound at all; the released door yawned and clapped against the jamb, but it made no sound either; it was as though sound and silence had become inverted.	Двигался он совершенно беззвучно; незапертая дверь распахнулась и тоже беззвучно ударилась о косяк; звук и безмолвие словно бы поменялись местами.
She could hear silence in a thick rustling as he moved toward her through it, thrusting it aside, and she began to say Something is going to happen to me.	Темпл слышала безмолвие в глухом шуршанье, сквозь которое к ней шел Лупоглазый, и стала говорить: Надо мной что-то совершится.
She was saying it to the old man with the yellow clots for eyes.	Говорила это она старику с желтыми сгустками вместо глаз.
"Something is happening to me!" she screamed at him, sitting in his chair in the sunlight, his hands crossed on the top of the stick.	- Надо мной что-то совершается! - завопила она ему, сидящему под солнцем, сложив руки на верхушке палки.
"I told you it was!" she screamed, voiding the words like hot silent bubbles into the bright silence about them until he turned his head and the two phlegm-clots above her where she lay tossing and thrashing on the rough, sunny boards.	- Надо мной что-то совершилось, я ж говорила вам! - вопила она, извергая слова, будто горячие беззвучные пузыри, в окружающее их яркое безмолвие, пока голова его с двумя сгустками мокроты не нависла над ней, лежащей, метаясь и корчась на грубых, освещенных солнцем досках.
"I told you!	- Говорила же!
I told you all the time!"	Говорила все время!
14	XIV
While she was sitting beside the spring, with the sleeping child upon her knees, the woman discovered that she had forgot its bottle.	Сидя со спящим на коленях ребенком у родника, женщина обнаружила, что забыла бутылочку.
She sat there for about an hour after Popeye left her.	После ухода Лупоглазого она просидела там еще почти час.
Then she returned to the road and turned back toward the house.	Потом вышла на дорогу и направилась к дому.
When she was about halfway back to the house, carrying the child in her arms, Popeye's car passed her.	Пройдя с ребенком на руках около полпути, разминулась с машиной Лупоглазого.
She heard it coming and she got out of the road and stood there and watched it come dropping down the hill.	Услышав ее приближение, женщина сошла с дороги и смотрела, как машина спускается по холму.
Temple and Popeye were in it.	В ней сидели Лупоглазый и Темпл.
Popeye did not make any sign, though Temple looked full at the woman.	Лупоглазый, казалось, не замечал женщину, однако Темпл взглянула на нее в упор.
From beneath her hat Temple looked the woman full in the face, without any sign of recognition whatever.	Посмотрела из-под шляпки прямо ей в лицо, будто совсем не узнавая.
The face did not turn, the eyes did not wake; to the woman beside the road it was like a small, dead-colored mask drawn past her on a string and then away.	В лице ее ничто не дрогнуло, глаза не оживились; стоящей у обочины женщине оно показалось маленькой мертвенной маской, протянутой по веревочке и скрывшейся.
The car went on, lurching and jolting in the ruts.	Машина проехала, подпрыгивая и покачиваясь на корнях деревьев.

The woman went on to the house.	Женщина зашагала к дому.
The blind manwas sitting on the front porch, in the sun.	Слепой сидел на веранде, греясь под солнцем.
When she entered the hall, she was walking fast. She was not aware of the child's thin weight.	Женщина вошла в коридор, все ускоряя шаг, не замечая веса ребенка.
She found Goodwin in their bedroom.	Гудвина она нашла в спальне.
He was in the act of putting on a frayed tie; looking at him, she saw that he had just shaved.	Он надевал поношенный галстук; женщина заметила, что лицо его свежевыбрито.
"Yes," she said.	- Да, - сказала она.
"What is it?	- Что же это?
What is it?"	Что?
"I've got to walk up to Tull's and telephone for the sheriff," he said.	- Надо сходить к Таллу, позвонить оттуда шерифу, - ответил Гудвин.
"The sheriff," she said.	- Шерифу, - повторила она.
"Yes.	- Да
All right."	Ладно.
She came to the bed and laid the child carefully down.	- Подошла к кровати и осторожно положила ребенка.
"To Tull's," she said.	- К Таллу.
"Yes.	Да.
He's got a phone."	У него есть телефон.
"You'll have to cook," Goodwin said.	- Займись стряпней, - сказал Гудвин.
"There's Pap."	- Тут папа.
"You can give him some cold bread.	- Дай ему холодного хлеба.
He wont mind.	Он все ест.
There's some left in the stove.	Там, в духовке, немного осталось.
He wont mind."	Он все ест.
"I'll go," Goodwin said.	- Пойду я, - сказал Гудвин.
"You stay here."	- Ты останься.
"To Tull's," she said.	- К Таллу, - сказала женщина.
"All right."	- Ладно.
Tull was the man at whose house Gowan had found a car.	Талл был тем человеком, у дома которого Гоуэн обнаружил машину.
It was two miles away.	Находился дом его в двух милях.
Tull's family was at dinner.	Семья обедала.
They asked her to stop.	Женщину пригласили к столу.
"I just want to use the telephone," she said.	- Мне только позвонить, - сказала она.

The telephone was in the dining-room, where they were eating.	Телефон висел в столовой.
She called, with them sitting about the table.	Женщина звонила, а хозяева сидели за столом.
She didn't know the number.	Номера она не знала.
"The Sheriff," she said patiently into the mouthpiece.	- Шерифа, - настойчиво сказала женщина в трубку.
Then she got the sheriff, with Tull's family sitting about the table, about the Sunday dinner.	Ее соединили с шерифом, а семья Талла сидела за столом, за воскресным обедом.
"A dead man.	- Убитый.
You pass Mr Tull's about a mile and turn off to the right Yes, the Old Frenchman place.	Проедете с милю от дома мистера Талла и свернете направо... да, усадьба Старого Француза.
Yes.	Да.
This is Mrs Goodwin talking....Goodwin.	Говорит миссис Гудвин... Гудвин.
Yes."	Да.
15	XV
Benbow reached his sister's home in the middle of the afternoon.	Бенбоу приехал к сестре под вечер.
It was four miles from town, Jefferson.	Дом ее находился в четырех милях от города, от Джефферсона.
He and his sister were born in Jefferson, seven years apart, in a house which they still owned, though his sister had wanted to sell the house when Benbow married the divorced wife of a man named Mitchell and moved to Kinston.	Они с сестрой родились в Джефферсоне с разницей в семь лет, в доме, который до сих пор принадлежал им, хотя сестра и хотела продать его, когда Бенбоу вступил в брак с разведенной женой некоего Митчелла и переехал в Кинстон.
Benbow would not agree to sell, though he had built a new bungalow in Kinston on borrowed money upon which he was still paying interest.	На продажу Бенбоу не согласился, хотя в Кинстоне выстроил новое бунгало на взятые в долг деньги и до сих пор выплачивал проценты.
When he arrived, there was no one about.	Приехав, Бенбоу никого не встретил.
He entered the house and he was sitting in the dim parlor behind the closed blinds, when he heard his sister come down the stairs, still unaware of his arrival.	Он вошел в дом и, сидя в темной, с опущенными шторами гостиной, услышал на лестнице шаги сестры, еще не знающей о его приезде.
He made no sound.	Он не издал ни звука.
She had almost crossed the parlor door and vanished when she paused and looked full at him, without outward surprise, with that serene and stupid impregnability of heroic statuary; she was in white.	Сестра едва не прошла мимо распахнутой двери гостиной, но вдруг остановилась и взглянула на него в упор, не выразив ни малейшего удивления, с безмятежной и тупой неприступностью большой статуи; на ней было белое платье.
"Oh, Horace," she said.	- А, Хорес, - сказала она.
He did not rise.	Бенбоу не поднялся.
He sat with something of the air of a guilty small boy.	Сидел, чем-то напоминая провинившегося мальчишку.
"How did you-" he said.	- Как ты... - сказал он.

"Did Belle-"	- Что, Белл...
"Of course.	- Конечно.
She wired me Saturday.	Она позвонила мне в субботу.
That you had left, and if you came here, to tell you that she had gone back home to Kentucky and had sent for Little Belle."	Сказала, что ты исчез, и просила передать, если появишься здесь, что она уехала домой в Кентукки и послала за Маленькой Белл.
"Ah, damnation," Benbow said.	- Ах, проклятье, - вырвалось у Бенбоу.
"Why?" his sister said.	- А что? - сказала сестра.
"You want to leave home yourself, but you dont want her to leave."	- Сам уезжаешь, а чтобы уезжала она - не хочешь?
He stayed at his sister's two days.	Бенбоу провел у сестры два дня.
She had never been given to talking, living a life of serene vegetation like perpetual corn or wheat in a sheltered garden instead of a field, and during those two days she came and went about the house with an air of tranquil and faintly ludicrous tragic disapproval.	Сестра всегда была необщительной и вела безмятежную жизнь растения, словно извечные кукуруза или пшеница, произрастающие не в поле, а в укрытом саду; в течение этих двух дней она расхаживала по дому, выражая всем своим видом спокойное и чуть смешное трагедийное неодобрение.
After supper they sat in Miss Jenny's room, where Narcissa would read the Memphis paper before taking the boy off to bed.	После ужина все сидели в комнате мисс Дженни, где Нарцисса перед тем, как отправить сына в постель, обычно читала мемфисские газеты.
When she went out of the room, Miss Jenny looked at Benbow.	Когда она вышла, мисс Дженни взглянула на Бенбоу.
"Go back home, Horace," she said.	- Возвращайся-ка домой, Хорес, - посоветовала она.
"Not to Kinston," Benbow said.	- В Кинстон - ни за что.
"I hadn't intended to stay here, anyway.	Но и здесь не останусь.
It wasn't Narcissa I was running to.	Я ушел не к Нарциссе.
I haven't quit one woman to run to the skirts of another."	Не для того бросил одну женщину, чтобы пристать к юбкам другой.
"If you keep on telling yourself that you may believe it, someday," Miss Jenny said.	- Если будешь твердить это себе, то когда-нибудь и сам поверишь, сказала мисс Дженни.
"Then what'll you do?"	- Как же тогда будешь жить?
"You're right," Benbow said.	- Вы правы, - ответил Бенбоу.
"Then I'd have to stay at home."	- Тогда я не смогу появляться здесь.
His sister returned.	Вернулась сестра.
She entered the room with a definite air.	Вид у нее был решительный.
"Now for it," Benbow said.	- Хватит об этом, - сказал Бенбоу.
His sister had not spoken directly to him all day.	Нарцисса за весь день ни разу к нему не обратилась.
"What are you going to do, Horace?" she said.	- Что ты намерен делать, Хорес? - спросила она.

"You must have business of some sort there in Kinston that should be attended to."	- Должны же быть у тебя дела в Кинстоне, которые нельзя запускать?
"Even Horace must have," Miss Jenny said.	- Даже у Хореса должны быть, - сказала мисс Дженни.
"What I want to know is, why he left.	- Но я хочу знать, почему он ушел.
Did you find a man under the bed, Horace?"	Ты не обнаружил мужчину под кроватью?
"No such luck," Benbow said.	- Увы, - ответил Бенбоу.
"It was Friday, and all of a sudden I knew that I could not go to the station and get that box of shrimp and-"	- Наступила пятница, и я вдруг понял, что не могу идти на станцию, брать ящик с креветками и...
"But you have been doing that for ten years," his sister said.	- Ты же ходил за ними в течение десяти лет, -сказала сестра.
"I know.	- Знаю.
That's how I know that I will never learn to like smelling shrimp."	И поэтому понял, что никогда не смогу привыкнуть к запаху креветок.
"Was that why you left Belle?" Miss Jenny said.	- Потому и ушел от Белл? - сказала мисс Дженни.
She looked at him.	Пристально поглядела на него.
"It took you a long time to learn that, if a woman dont make a very good wife for one man, she aint likely to for another, didn't it?"	- Не скоро ж ты понял, что раз женщина не была хорошей женой одному, то не будет и другому.
"But to walk out just like a nigger," Narcissa said.	- Но взять и уйти, словно черномазый, -возмутилась Нарцисса.
"And to mix yourself up with moonshiners and street-walkers."	- И связаться с самогонщиками и проститутками.
"Well, he's gone and left the street-walker too," Miss Jenny said. "Unless you're going to walk the streets with that orange-stick in your pocket until she comes to town."	- Так он и от проститутки ушел, - сказала мисс Дженни - Не станешь же ты разгуливать по улицам с пакетиком апельсиновых леденцов, покуда она явится в город.
"Yes," Benbow said.	- Ушел, - сказал Бенбоу.
He told again about the three of them, himself and Goodwin and Tommy sitting on the porch, drinking from the jug and talking, and Popeye lurking about the house, coming out from time to time to ask Tommy to light a lantern and go down to the barn with him and Tommy wouldn't do it and Popeye would curse him, and Tommy sitting on the floor, scouring his bare feet on the boards with a faint, hissing noise, chortling:	Он вновь рассказал о всех троих, о себе, Гудвине и Томми, как они, сидя на веранде, пили из кувшина и разговаривали, а Лупоглазый бродил по дому, время от времени выходил на веранду, приказывал Томми зажечь фонарь и вместе с ним идти к сараю, Томми не шел, и Лупоглазый ругал его, а Томми, сидя на полу, елозил босыми ногами по доскам и фыркал:
"Aint he a sight, now?"	"Ну и пугало же он, а?"
"You could feel the pistol on him just like you knew he had a navel," Benbow said.	- Чувствовалось - у Лупоглазого при себе пистолет, было так же ясно, как то, что у него есть пупок, - сказал Хорес.

"He wouldn't drink, because he said it made him sick to his stomach like a dog; he wouldn't stay and talk with us; he wouldn't do anything: just lurking about, smoking his cigarettes, like a sullen and sick child.	- Он не пил, потому что, как сказал сам, от выпивки его тошнит как собаку; не сидел и не говорил с нами; не делал ничего: лишь бродил по дому и без конца курил, словно нелюдимый, больной ребенок.
"Goodwin and I were both talking.	Мы разговорились с Гудвином.
He had been a cavalry sergeant in the Philippines and on the Border, and in an infantry regiment in France; he never told me why he changed, transferred to infantry and lost his rank.	В прошлом он кавалерийский сержант, служил на Филиппинах и на границе, потом в пехотном полку во Франции; что с ним случилось, как и почему попал в пехоту и лишился своего чина, он не говорил.
He might have killed someone, might have deserted.	Может быть, убил кого-то, может, дезертировал.
He was talking about Manila and Mexican girls, and that halfwit chortling and glugging at the jug and shoving it at me:	Гудвин рассказывал о манильских и мексиканских девицах, а тот дурачок хихикал, пил из кувшина и совал его мне:
'Take some mo'; and then I knew that the woman was just behind the door, listening to us.	"Глотни-ка еще"; потом я заметил, что в дверном проеме стоит женщина и слушает нас.
They are not married.	В браке они не состоят.
I know that just like I know that that little black man had that flat little pistol in his coat pocket.	Я знаю это так же, как и то, что тот маленький черный человек держал свой маленький плоский пистолет в кармане пиджака.
But she's out there, doing a nigger's work, that's owned diamonds and automobiles too in her day, and bought them with a harder currency than cash.	Но она живет там, выполняет негритянскую работу, хотя в свое время у нее были автомобили и бриллианты, купленные более дорогой ценой, чем за деньги.
And that blind man, that old man sitting there at the table, waiting for somebody to feed him, with that immobility of blind people, like it was the backs of their eyeballs you looked at while they were hearing music you couldn't hear; that Goodwin led out of the room and completely off the earth, as far as I know.	И тот слепой старик сидел тут же за столом с неподвижностью слепых людей, ждал, пока его кто-нибудь накормит, казалось, видишь оборотную сторону его глаз, пока они слушают музыку, которую тебе не услышать; Гудвин увел его из комнаты и, насколько я могу судить, вообще с лица земли.
I never saw him again.	Больше я его не видел.
I never knew who he was, who he was kin to.	Не знаю, чей он родственник.
Maybe not to anybody.	Может, ничей.
Maybe that old Frenchman that built the house a hundred years ago didn't want him either and just left him there when he died or moved away."	Может, тот Старый Француз, что выстроил этот дом сто лет назад, тоже не нуждался в слепце и бросил его там, когда умер или уехал.
The next morning Benbow got the key to the house from his sister, and went into town.	Наутро Бенбоу взял у сестры ключ от дома и отправился в город.
The house was on a side street, unoccupied now for ten years.	Дом располагался на тихой улочке, в нем никто не жил вот уже десять лет.
He opened the house, drawing the nails from the windows.	Хорес открыл его и повытаскивал гвозди из оконных рам.
The furniture had not been moved.	Мебель стояла на своих местах.

In a pair of new overalls, with mops and pails, he scoured the floors.	Надев новый комбинезон, он взял тряпки, швабру и принялся скрести пол.
At noon he went down town and bought bedding and some tinned food.	В полдень сходил в центр города, купил постельные принадлежности и консервов.
He was still at work at six oclock when his sister drove up in her car.	В шесть, когда приехала на своей машине сестра, он был все еще занят работой.
"Come on home, Horace," she said.	- Едем домой, Хорес, - сказала Нарцисса.
"Dont you see you cant do this?"	- Разве не видишь, что тебе не справиться?
"I found that out right after I started," Benbow said.	- Я понял это, как только начал, - ответил Бенбоу.
"Until this morning I thought that anybody with one arm and a pail of water could wash a floor."	- До сегодняшнего дня мне казалось, что пол может вымыть любой человек с одной рукой и ведром воды.
"Horace," she said.	- Хорес, - сказала она.
"I'm the oldest, remember," he said.	- Не забывай, я старше тебя, - ответил он.
"I'm going to stay here.	- Я остаюсь.
I have some cover."	Чехлы для мебели у меня есть.
He went to the hotel for supper.	Ужинать он пошел в отель.
When he returned, his sister's car was again in the drive.	Когда вернулся, машина сестры вновь стояла у дома.
The negro driver had brought a bundle of bedclothing.	Шофер-негр привез узел постельного белья.
"Miss Narcissa say for you to use them," the negro said.	- Мисс Нарцисса велела вам взять это, - сказал негр.
Benbow put the bundle into a closet and made a bed with the ones which he had bought.	Бенбоу сунул узел в шкаф и постелил на кровать то, что купил сам.
Next day at noon, eating his cold food at the kitchen table, he saw through the window a wagon stop in the street. Three women got down and standing on the curb they made unabashed toilets, smoothing skirts and stockings, brushing one another's back, opening parcels and donning various finery.	На другой день, сидя за кухонным столом и обедая консервами, Бенбоу увидел в окно, как на улице остановился фургон, из него вылезли три женщины и, стоя на тротуаре, безо всякого смущения стали охорашиваться, разглаживали руками чулки и юбки, отряхивали друг другу спины, разворачивали свертки и надевали всевозможные побрякушки.
The wagon had gone on.	Фургон уехал.
They followed, on foot, and he remembered that it was Saturday.	Женщины пошли дальше пешком, и Хорес вспомнил, что уже суббота.
He removed the overalls and dressed and left the house.	Он снял комбинезон, оделся и вышел из дома.
The street opened into a broader one.	Улица вливалась в другую, более широкую.

To the left it went on to the square, the opening between two buildings black with a slow, continuous throng, like two streams of ants, above which the cupola of the courthouse rose from a clump of oaks and locusts covered with ragged snow.	Слева находилась площадь, пространство меж двумя рядами домов было черно от неторопливой, нескончаемой толпы, похожей на два потока муравьев, над толпой из зарослей дуба и цветущей акации вздымался купол здания суда.
He went on toward the square.	Хорес пошел к площади.
Empty wagons still passed him and he passed still more women on foot, black and white, unmistakable by the unease of their garments as well as by their method of walking, believing that town dwellers would take them for town dwellers too, not even fooling one another.	Мимо него проезжали другие пустые фургоны, и он проходил мимо других идущих пешком женщин, черных и белых, несомненно считающих, судя по обилию украшений и манере держаться, что жители города будут их принимать тоже за городских, но им не удавалось провести даже друг друга.
The adjacent alleys were choked with tethered wagons, the teams reversed and nuzzling gnawed corn-ears over the tail-boards.	Прилегающие к площади переулки были забиты стоящими фургонами, привязанные позади них лошади глодали кукурузные початки, лежащие на откидных досках.
The square was lined two-deep with ranked cars, while the owners of them and of the wagons thronged in slow overalls and khaki, in mail-order scarves and parasols, in and out of the stores, soiling the pavement with fruit- and peanut-hulls.	Вдоль площади тянулись два ряда автомобилей, а их владельцы и владельцы фургонов, одетые в комбинезоны и хаки, при галстуках, выписанных по почте, и с зонтиками от солнца, расхаживали по магазинам, соря на тротуар огрызками фруктов и ореховой скорлупой.
Slow as sheep they moved, tranquil, impassable, filling the passages, contemplating the fretful hurrying of those in urban shirts and collars with the large, mild inscrutability of cattle or of gods, functioning outside of time, having left time lying upon the slow and imponderable land green with corn and cotton in the yellow afternoon.	Двигались они неторопливо, как овцы, заполняя проходы, спокойные, непроницаемые, созерцающие суетливую торопливость людей в городских рубашках и воротничках с великодушной кроткой непостижимостью домашних животных или богов, пребывающие вне времени, оставленного на тихой, нерассуждающей земле, зеленеющей в желтом свете дня кукурузой и хлопчатником.
Horace moved among them, swept here and there by the deliberate current, without impatience.	Хорес шел среди них, время от времени этот неторопливый поток увлекал его за собой, но он терпеливо покорялся.
Some of them he knew; most of the merchants and professional men remembered him as a boy, a youth, a brother lawyer-beyond a foamy screen of locust branches he could see the dingy second-story windows where he and his father had practised, the glass still innocent of water and soap as then-and he stopped now and then and talked with them in unhurried backwaters.	Кое-кого из этих людей он знал; большинство торговцев и адвокатов помнили его мальчиком, юношей, собратом-юристом - за белопенными ветвями акации ему были видны грязные окна конторы на втором этаже, где они с отцом занимались адвокатской практикой, стекла их не знали воды и мыла, как и в те времена, - и он то и дело останавливался поговорить с ними в неторопливых людских заводях.
The sunny air was filled with competitive radios and phonographs in the doors of drug- and music-stores.	Солнечный воздух был насыщен звуками соперничающих радиоприемников и граммофонов, установленных в дверях музыкальных магазинов и закусочных.
Before these doors a throng stood all day, listening.	Люди весь день толпились перед этими дверями и слушали.

The pieces which moved them were ballads simple in melody and theme, of bereavement and retribution and repentance metallically sung, blurred, emphasised by static or needle-disembodied voices blaring from imitation wood cabinets or pebble-grain horn-mouths above the rapt faces, the gnarled slow hands long shaped to the imperious earth, lugubrious, harsh, and sad.	Больше всего их трогали простые по мелодии и теме народные песни о тяжелой утрате, возмездии и раскаянии, металлически звучащие, сливающиеся, перебиваемые треском электрических разрядов или остановкой иглы голоса сурово, хрипло, печально неслись из раскрашенных под дерево ящиков или шершавых рупоров над восхищенными лицами, над медлительными мозолистыми руками, давно привыкшими к властной земле.
That was Saturday, in May: no time to leave the land.	То была суббота: в мае оставлять землю по будням недосуг.
Yet on Monday they were back again, most of them, in clumps about the courthouse and the square, and trading a little in the stores since they were here, in their khaki and overalls and collarless shirts.	Однако в понедельник большинство людей снова приехало в город, они стояли группами возле здания суда и на площади, в хаки, в комбинезонах и рубашках без воротничков, или делали кой-какие покупки, раз уж все равно находились здесь.
All day long a knot of them stood about the door to the undertaker's parlor, and boys and youths with and without schoolbooks leaned with flattened noses against the glass, and the bolder ones and the younger men of the town entered in twos and threes to look at the man called Tommy.	У дверей похоронного бюро весь день напролет теснилась кучка любопытных, мальчишки и юноши с учебниками и без них прижимались, расплющивая носы, к стеклу, а самые смелые из молодых горожан заходили по двое, по трое взглянуть на человека по имени Томми.
He lay on a wooden table, barefoot, in overalls, the sun-bleached curls on the back of his head matted with dried blood and singed with powder, while the coroner sat over him, trying to ascertain his last name.	Он лежал на дощатом столе, босой, в комбинезоне, выгоревшие, обожженные на затылке порохом волосы слиплись от засохшей крови, рядом сидел коронер {Следователь по делам о внезапной и насильственной смерти.}, пытавшийся установить его фамилию.
But none knew it, not even those who had known him for fifteen years about the countryside, nor the merchants who on infrequent Saturdays had seen him in town, barefoot, hatless, with his rapt, empty gaze and his cheek bulged innocently by a peppermint jawbreaker.	Но ее никто не знал, ни те, кто в течение пятнадцати лет жил с ним по соседству, ни торговцы, изредка видевшие его в городе по субботам, босого, без шляпы, с восторженным пустым взглядом и мятным леденцом за щекой.
For all general knowledge, he had none.	Насколько всем было известно, фамилии он не имел.
16	XVI
On the day when the sheriff brought Goodwin to town, there was a negro murderer in the jail, who had killed his wife; slashed her throat with a razor so that, her whole head tossing further and further backward from the bloody regurgitation of her bubbling throat, she ran out the cabin door and for six or seven steps up the quiet moonlit lane.	Когда шериф привез Гудвина в город, в тюрьме находился негр, убивший свою жену; он полоснул ее бритвой по горлу, и голова стала с кровавым бульканьем запрокидываться назад, все больше и больше отделяясь от шеи, женщина выскочила из лачуги и пробежала в мягком лунном свете шесть или семь шагов.
He would lean in the window in the evening and sing.	Вечерами убийца подходил к окну и пел.

After supper a few negroes gathered along the fence below-natty, shoddy suits and sweat-stained overalls shoulder to shoulder-and in chorus with the murderer, they sang spirituals while white people slowed and stopped in the leafed darkness that was almost summer, to listen to those who were sure to die and him who was already dead singing about heaven and being tired; or perhaps in the interval between songs a rich, sourceless voice coming out of the high darkness where the ragged shadow of the heaven-tree which snooded the street lamp at the corner fretted and mourned:	После ужина у забора собиралось несколько негров; они стояли плечом к плечу, в аккуратных дешевых костюмах, в пропитанных потом комбинезонах - и пели вместе с убийцей духовные гимны, а белые замедляли шаги и останавливались в густолиственной, уже почти летней темноте послушать тех, кто несомненно должен был умереть, и того, кто был уже мертв, поющих о небесах и усталости; иногда в перерыве посреди пения откуда-то из густой, косматой тени айланта, заслоняющего угловой фонарь, чей-то низкий голос сокрушался и скорбел:
"Fo days mo!	- Еще четыре дня!
Den dey ghy stroy de bes ba'ytone singer in nawth Mississippi!"	Потом прикончат лучшего баритона в Северном Миссисипи!
Sometimes during the day he would lean there, singing alone then, though after a while one or two ragamuffin boys or negroes with delivery baskets like as not, would halt at the fence, and the white men sitting in tilted chairs along the oil-foul wall of the garage across the street would listen above their steady jaws.	Иногда убийца подходил к окну среди дня и пел один, хотя вскоре какие-нибудь оборванные мальчишки или негры с доставочными корзинками почти непременно останавливались у забора, а белые, сидящие в шезлонгах у замасленной стены гаража на другой стороне улицы, слушали его, стиснув зубы.
"One day mo!	"Еще один день!
Den Ise a gawn po sonnen bitch.	Потом я сдохну, как сукин сын.
Say, Aint no place fer you in heavum!	Говорят, Нет тебе места в раю!
Say, Aint no place fer you in hell!	Говорят, Нет тебе места в аду!
Say, Aint no place fer you in jail!"	Говорят, Нет тебе места в тюрьме!"
"Damn that fellow," Goodwin said, jerking up his black head, his gaunt, brown, faintly harried face.	- Черт его подери, - сказал Гудвин, сидящий на койке в камере, вскинув черноволосую голову, худощавое, загорелое, слегка осунувшееся лицо.
"I aint in any position to wish any man that sort of luck, but I'll be damned " He wouldn't talk.	- Никому не пожелаю такого, но будь я проклят...- Он не договорил.
"I didn't do it.	- Это не я.
You know that, yourself.	Вы знаете сами.
You know I wouldn't have.	Знаете, что такого я не сделал бы.
I aint going to say what I think.	Не стану говорить, что думаю.
I didn't do it.	Это не я.
They've got to hang it on me first.	Чтобы осудить меня, надо доказать, что это я.
Let them do that.	Пусть доказывают.
I'm clear.	Я чист.
But if I talk, if I say what I think or believe, I wont be clear."	Но если заговорю, если скажу, что думаю или подозреваю, то чист уже не буду.

He was sitting on the cot in his cell. He looked up at the windows: two orifices not much larger than sabre slashes.	И поднял взгляд на окошки: два узких, словно прорубленных саблей отверстия.
"Is he that good a shot?" Benbow said.	- Он такой хороший стрелок? - спросил Бенбоу.
"To hit a man through one of those windows?"	- Что может застрелить человека через такое окошко?
Goodwin looked at him.	Гудвин поглядел на него.
"Who?"	- Кто?
"Popeye," Benbow said.	- Лупоглазый, - ответил Бенбоу.
"Did Popeye do it?" Goodwin said.	- Это Лупоглазый?
"Didn't he?" Benbow said.	- А разве не он?
"I've told all I'm going to tell.	- Я сказал все, что хотел.
I dont have to clear myself; it's up to them to hang it on me."	Оправдываться мне незачем; пусть докажут, что это я.
"Then what do you want with a lawyer?" Benbow said.	- Тогда зачем вам адвокат? - спросил Бенбоу.
"What do you want me to do?"	- Чего вы от меня хотите?
Goodwin was not looking at him.	Гудвин не глядел на него.
"If you'll just promise to get the kid a good newspaper grift when he's big enough to make change," he said.	- Если б только вы пообещали устроить малыша продавцом газет, когда он подрастет и научится отсчитывать сдачу. - сказал он.
"Ruby'll be all right.	- А с Руби ничего не случится.
Wont you, old gal?"	Верно, старушка?
He put his hand on the woman's head, scouring her hair with his hand.	И погладил женщину по голове.
She sat on the cot beside him, holding the child on her lap.	Она сидела с ним рядом, держа ребенка на коленях.
It lay in a sort of drugged immobility, like the children which beggars on Paris streets carry, its pinched face slick with faint moisture, its hair a damp whisper of shadow across its gaunt, veined skull, a thin crescent of white showing beneath its lead-colored eyelids.	Ребенок лежал в какой-то дурманной неподвижности, какая бывает у детей, просящих милостыню на парижских улицах, его худенькое личико лоснилось от пота, волосы на туго обтянутом кожей с прожилками черепе казались влажной тенью, под свинцового цвета веками виднелся тонкий белый полумесяц.
The woman wore a dress of gray crepe, neatly brushed and skilfully darned by hand.	На женщине было платье из серого крепа, тщательно вычищенное и аккуратно заштопанное вручную.
Parallel with each seam was that faint, narrow, glazed imprint which another woman would recognise at a hundred yards with one glance.	Вдоль каждого шва шел легкий, узкий, тусклый след, который любая женщина распознает за сто ярдов с одного взгляда.

On the shoulder was a purple ornament of the sort that may be bought in ten cent stores or by mail order; on the cot beside her lay a gray hat with a neatly darned veil; looking at it, Benbow could not remember when he had seen one before, when women ceased to wear veils.	На плече висела красная брошь, из тех, что можно купить в десятицентовом магазине или выписать по почте; подле нее на койке лежала серая шляпка с тщательно заштопанной вуалью; глядя на нее, Бенбоу не мог припомнить, когда он видел такую последний раз, давно ли женщины перестали носить вуаль.
He took the woman to his house.	Он пригласил женщину к себе.
They walked, she carrying the child while Benbow carried a bottle of milk and a few groceries, food in tin cans.	Шли они пешком, она несла ребенка, а Бенбоу -бутылку молока, овощи, консервы.
The child still slept.	Ребенок не просыпался.
"Maybe you hold it too much," he said.	- Вы, должно быть, слишком подолгу носите его на руках, - сказал Хорес.
"Suppose we get a nurse for it."	- Надо будет подыскать ему няню.
He left her at the house and returned to town, to a telephone, and he telephoned out to his sister's, for the car.	Он оставил ее в доме, а сам вернулся в город и позвонил сестре, чтобы прислала машину.
The car came for him.	Машина приехала.
He told his sister and Miss Jenny about the case over the supper table.	За ужином он рассказал об этой истории Нарциссе и мисс Дженни.
"You're just meddling!" his sister said, her serene face, her voice, furious.	- Ты суешься не в свое дело! - заявила сестра; ее обычно безмятежное лицо и голос дышали яростью.
"When you took another man's wife and child away from him I thought it was dreadful, but I said At least he will not have the face to ever come back here again.	- Когда ты увел у человека жену с ребенком, я сочла, что это отвратительно, но сказала: "По крайней мере больше явиться сюда он не посмеет".
And when you just walked out of the house like a nigger and left her I thought that was dreadful too, but I would not let myself believe you meant to leave her for good.	Когда ушел из дома, как черномазый, бросил ее, я сочла, что и это отвратительно, хотя не допускала мысли, что ты оставил ее навсегда.
And then when you insisted without any reason at all on leaving here and opening the house, scrubbing it yourself and all the town looking on and living there like a tramp, refusing to stay here where everybody would expect you to stay and think it funny when you wouldn't; and now to deliberately mix yourself up with a woman you said yourself was a street-walker, a murderer's woman."	Затем, когда ни с того, ни сего отказался жить здесь, отпер дом, сам на глазах у всех отмывал его и стал там жить как бродяга, весь город счел это странным; а теперь ты демонстративно связываешься с бывшей, как сам сказал, проституткой, женой убийцы.
"I cant help it.	- Я не могу поступить иначе.
She has nothing, no one.	У нее нет никого и ничего.
In a madeover dress all neatly about five years out of mode, and that child that never has been more than half alive, wrapped in a piece of blanket scrubbed almost cotton-white.	Только перешитое застиранное платье, лет пять назад вышедшее из моды, и ребенок, едва живой, завернутый в затертый до белизны лоскут одеяла.

Asking nothing of anyone except to be let alone, trying to make something out of her life when all you sheltered chaste women-"	Она ничего ни у кого не просит, кроме того, чтобы ее оставили в покое, пытается добиться чего-то в жизни, а вы, беззаботные непорочные женщины...
"Do you mean to say a moonshiner hasn't got the money to hire the best lawyer in the country?" Miss Jenny said.	- Ты считаешь, у самогонщика не хватит денег нанять лучшего адвоката в стране? - спросила мисс Дженни.
"It's not that," Horace said.	- Совсем нет, - сказал Хорес.
"I'm sure he could get a better lawyer.	- Уверен, он мог бы нанять адвоката получше.
It's that-"	Дело в том, что...
"Horace," his sister said.	- Хорес, - перебила сестра.
She had been watching him.	Она пристально глядела на него.
"Where is that woman?"	- Где эта женщина?
Miss Jenny was watching him too, sitting a little forward in the wheel chair.	Мисс Дженни тоже глядела на него, слегка подавшись вперед в своем кресле.
"Did you take that woman into my house?"	- Ты привел эту женщину в мой дом?
"It's my house too, honey."	- Это и мой дом, милочка.
She did not know that for ten years he had been lying to his wife in order to pay interest on a mortgage on the stucco house he had built for her in Kinston, so that his sister might not rent to strangers that other house in Jefferson which his wife did not know he still owned any share in.	- Нарцисса не знала, что он в течение десяти лет, обманывая жену, выплачивал проценты по закладной на каменный дом, выстроенный для нее в Кинстоне, и поэтому не могла сдавать в аренду джефферсонский дом, и жена не знала, что Хорес имеет в нем долю.
"As long as it's vacant, and with that child-"	- Пока он пустует, она с ребенком...
"The house where my father and mother and your father and mother, the house where I-I wont have it.	- Дом, где мои отец и мать, твои отец и мать, дом, где я... Не допущу этого.
I wont have it."	Не допущу.
"Just for one night, then.	- Тогда всего на одну ночь.
I'll take her to the hotel in the morning.	Утром я поселю ее в отеле.
Think of her, alone, with that baby Suppose it were you and Bory, and your husband accused of a murder you knew he didn't-"	Подумай, одинокая, с младенцем... Представь на ее месте себя с Бори, твоего мужа обвинили в убийстве, и ты знаешь, что он не...
"I dont want to think about her.	- Я не желаю думать о ней.
I wish I had never heard of the whole thing.	И была бы рада ничего не знать об этой истории.
To think that my brother-Dont you see that you are always having to clean up after yourself?	Подумать только, мой брат... Разве не видишь, что тебе вечно приходится убирать за собой?
It's not that there's litter left; it's that you-that-But to bring a street-walker, a murderess, into the house where I was born."	Дело не в том, что остается мусор; дело в том, что... что... Но привести проститутку, убийцу в дом, где я родилась!
"Fiddlesticks," Miss Jenny said.	- Чепуха, - сказала мисс Дженни.
"But, Horace, aint that what the lawyers call collusion? connivance?" Horace looked at her.	- Хорес, а нет ли здесь того, что юристы именуют сговором? Попустительством?

"It seems to me you've already had a little more to do with these folks than the lawyer in the case should have.	Кажется, ты делаешь для этих людей уже больше, чем положено адвокату.
You were out there where it happened yourself not long ago.	Ты недавно побывал там, где произошло убийство.
Folks might begin to think you know more than you've told."	Люди могут решить, что ты знаешь больше, чем говоришь.
"That's so," Horace said, "Mrs Blackstone.	- Вы правы, миссис Блэкстоун {Блэкстоун, Уильям (1723-1801) английский юрист, автор трудов по законодательству.}, - ответил Хорес.
And sometimes I have wondered why I haven't got rich at the law.	Иной раз я задаюсь вопросом, почему не разбогател, занимаясь юриспруденцией.
Maybe I will, when I get old enough to attend the same law school you did."	Может, я разбогатею, когда подрасту настолько, чтобы ходить в ту же юридическую школу, что и вы.
"If I were you," Miss Jenny said, "I'd drive back to town now and take her to the hotel and get her settled.	- На твоем месте, - сказала мисс Дженни, - я бы сейчас поехала в город, отвезла ту женщину в отель и поселила там.
It's not late."	Еще не поздно.
"And go on back to Kinston until the whole thing is over," Narcissa said.	- И возвращайся в Кинстон до конца всей истории, - сказала Нарцисса.
"These people are not your people.	Эти люди тебе никто.
Why must you do such things?"	Чего ради ты должен заботиться о них?
"I cannot stand idly by and see injustice-"	- Я не могу стоять сложа руки и видеть несправедливость...
"You wont ever catch up with injustice, Horace," Miss Jenny said.	- Ты, Хорес, не сможешь даже подступиться к несправедливости, - сказала мисс Дженни.
"Well, that irony which lurks in events, then."	- Ну тогда иронию судьбы, кроющуюся в обстоятельствах дела.
"Hmmph," Miss Jenny said.	- Хмм, - протянула мисс Дженни.
"It must be because she is one woman you know that dont know anything about that shrimp."	- Видимо, дело в том, что это единственная твоя знакомая, ничего не знающая о тех креветках.
"Anyway, I've talked too much, as usual," Horace said.	- Опять я, как всегда, разболтался, - сказал Хорес.
"So I'll have to trust you all-"	- Придется надеяться, что вы...
"Fiddlesticks," Miss Jenny said.	- Чепуха, - сказала мисс Дженни.
"Do you think Narcissa'd want anybody to know that any of her folks could know people that would do anything as natural as make love or rob or steal?"	- Думаешь, Нарцисса позволит кому-то узнать, что ее родственник знается с людьми, способными на столь естественные вещи, как любовные утехи, грабеж или кража?
There was that quality about his sister.	Скрытностью Нарцисса отличалась.

During all the four days between Kinston and Jefferson he had counted on that imperviousness.	В течение всех четырех дней между Кинстоном и Джефферсоном Хорес рассчитывал на это ее качество.
He hadn't expected her-any woman-to bother very much over a man she had neither married nor borne when she had one she did bear to cherish and fret over.	Он не ждал, что она - как и любая женщина -будет слишком уж волноваться из-за мужчины, которому не жена и не мать, когда приходится тревожиться и заботиться о сыне.
But he had expected that imperviousness, since she had had it thirty-six years.	Но скрытности ожидал, потому что сестра в течение тридцати шести лет отличалась ею.
When he reached the house in town a light burned in one room.	Когда Хорес подъехал к городскому дому, в одной из комнат горел свет.
He entered, crossing floors which he had scrubbed himself, revealing at the time no more skill with a mop than he had expected, than he had with the lost hammer with which he nailed the windows down and the shutters to ten years ago, who could not even learn to drive a motor car.	Войдя, он зашагал по полу, который отмывал сам, проявив с тряпкой не больше мастерства, чем с потерянным молотком, которым десять лет назад заколачивал окна и ставни, он, так и не научившийся водить машину.
But that was ten years ago, the hammer replaced by the new one with which he had drawn the clumsy nails, the windows open upon scrubbed floor spaces still as dead pools within the ghostly embrace of hooded furniture.	Но с тех пор прошло десять лет, вместо того молотка появился новый, которым Хорес извлек неумело забитые гвозди, в открытые окна виднелись участки вымытого пола, идиллические, словно заброшенные пруды, в призрачном окружении зачехленной мебели.
The woman was still up, dressed save for the hat. It lay on the bed where the child slept.	Женщина еще не укладывалась и не раздевалась, только сняла шляпку и положила на кровать, где спал ребенок.
Lying together there, they lent to the room a quality of transience more unmistakable than the makeshift light, the smug paradox of the made bed in a room otherwise redolent of long unoccupation.	Лежа рядом, они создавали впечатление неустроенности явственнее, чем искусственное освещение и свежая постель в пропахшем долгим запустением жилье.
It was as though femininity were a current running through a wire along which a certain number of identical bulbs were hung.	Казалось, женственность - это некий ток, идущий по проводу, на котором висят несколько одинаковых лампочек.
"I've got some things in the kitchen," she said.	- У меня на кухне кой-какие вещи, - сказала женщина.
"I wont be but a minute."	- Я сейчас.
The child lay on the bed, beneath the unshaded light, and he wondered why women, in quitting a house, will remove all the lamp shades even though they touch nothing else; looking down at the child, at its bluish eyelids showing a faint crescent of bluish white against its lead-colored cheeks, the moist shadow of hair capping its skull, its hands uplifted, curl-palmed, sweating too, thinking Good God.	Ребенок лежал на кровати под лампочкой без абажура, и Хорес подумал, почему это женщины, покидая дом, снимают абажуры со всех ламп, хотя больше ни к чему не притрагиваются; он смотрел на ребенка, на его посиневшие веки, образующие на фоне свинцового цвета щечек тусклый, синевато-белый полумесяц, на влажную тень волос, покрывающих головку, на поднятые, тоже потные ручонки и думал: "Боже мой.
Good God.	Боже мой".

He was thinking of the first time he had seen it, lying in a wooden box behind the stove in that ruined house twelve miles from town; of Popeye's black presence lying upon the house like the shadow of something no larger than a match falling monstrous and portentous upon something else otherwise familiar and everyday and twenty times its size; of the two of them-himself and the woman-in the kitchen lighted by a cracked and smutty lamp on a table of clean, spartan dishes and Goodwin and Popeye somewhere in the outer darkness peaceful with insects and frogs yet filled too with Popeye's presence in black and nameless threat.	Он вспоминал, как впервые увидел ребенка в ящике за печью в том полуразрушенном доме за двенадцать миль от города; о гнетущей близости Лупоглазого, нависшей над домом будто тень чего-то размером со спичку, уродливо и зловеще искажающая нечто знакомое, привычное, большее в двадцать раз; о себе и женщине в кухне, освещенной лампой с треснутым закопченным стеклом, стоявшей на столе с чистой спартанской посудой, о Гудвине с Лупоглазым где-то в окружающей темноте, казавшейся безмятежной из-за стрекота лягушек и насекомых и вместе с тем таящей в близости Лупоглазого зловещую безымянную угрозу.
The woman drew the box out from behind the stove and stood above it, her hands still hidden in her shapeless garment.	Женщина тогда выдвинула ящик из-за печи и стояла над ним, спрятав руки в бесформенную одежду.
"I have to keep him in this so the rats cant get to him," she said.	- Приходится держать его здесь, чтобы не подобрались крысы, - сказала она.
"Oh," Horace said, "you have a son."	- О, - сказал Хорес. - У вас есть сын.
Then she showed him her hands, flung them out in a gesture at once spontaneous and diffident and self-conscious and proud, and told him he might bring her an orange-stick.	Тогда она выпростала руки, вскинула их жестом одновременно непринужденным и робким, застенчивым и гордым, и сказала, что он может прислать ей апельсиновых леденцов.
She returned, with something wrapped discreetly in a piece of newspaper.	Женщина вернулась с чем-то, аккуратно завернутым в обрывок газеты.
He knew that it was a diaper, freshly washed, even before she said:	Хорес догадался, что это выстиранная пеленка, еще до того, как она сказала:
"I made a fire in the stove.	- Я развела в печи огонь.
I guess I overstepped."	Должно быть, слишком уж расхозяйничалась.
"Of course not," he said.	- Нет, что вы, - сказал Хорес.
"It's merely a matter of legal precaution, you see," he said.	- Поймите, это просто вопрос юридической предусмотрительности.
"Better to put everybody to a little temporary discomfort than to jeopardise our case."	Лучше причинить кому-то мелкие временные неудобства, чем рисковать нашим делом.
She did not appear to be listening.	Женщина, казалось, не слышала.
She spread the blanket on the bed and lifted the child onto it.	Расстелив на кровати одеяло, она положила на него ребенка.
"You understand how it is," Horace said.	- Видите ли, в чем дело, - сказал Хорес.
"If the judge suspected that I knew more about it than the facts would warrant-I mean, we must try to give everybody the idea that holding Lee for that killing is just-"	- Если судья заподозрит, что я знаю больше, чем явствует из фактов... то есть надо попытаться внушить всем, что арест Ли за убийство - просто...
"Do you live in Jefferson?" she said, wrapping the blanket about the child.	- Вы живете в Джефферсоне? - спросила женщина, завертывая ребенка в одеяло.
"No.	- Нет.

I live in Kinston.	В Кинстоне.
I used to-I have practised here, though."	Правда, здесь я... когда-то практиковал.
"You have kinfolks here, though.	- Однако тут у вас есть родные.
Women.	Женщины.
That used to live in this house."	Жившие в этом доме.
She lifted the child, tucking the blanket about it.	Подняв ребенка, она подвернула под него одеяло.
Then she looked at him.	Потом взглянула на Хореса.
"It's all right.	- Ничего.
I know how it is.	Я знаю эти дела.
You've been kind."	Вы были очень добры.
"Damn it," he said, "do you think-Come on.	- Черт возьми, - возмутился Хорес, - неужели вы думаете... Идемте.
Let's go on to the hotel.	Поедем в отель.
You get a good night's rest, and I'll be in early in the morning.	Вы отдохнете как следует, а рано утром я приду.
Let me take it."	Давайте понесу ребенка.
"I've got him," she said.	- Я сама.
She started to say something else, looking at him quietly for a moment, but she went on.	Спокойно взглянув на него, женщина хотела добавить еще что-то, но повернулась и пошла к двери.
He turned out the light and followed and locked the door.	Хорес выключил свет, вышел следом за ней и запер дверь.
She was already in the car.	Женщина уже сидела в машине.
He got in.	Хорес сел на переднее сиденье.
"Hotel, Isom," he said. "I never did learn to drive one," he said.	- Отель, Айсом, - приказал он и обратился к женщине: - Я так и не научился водить машину.
"Sometimes, when I think of all the time I have spent not learning to do things "	Иной раз, как подумаю, сколько времени потратил, не учась...
The street was narrow, quiet. It was paved now, though he could remember when, after a rain, it had been a canal of blackish substance half earth, half water, with murmuring gutters in which he and Narcissa paddled and splashed with tucked-up garments and muddy bottoms, after the crudest of whittled boats, or made loblollies by treading and treading in one spot with the intense oblivion of alchemists.	Узкая тихая улочка теперь была вымощена, но Хорес еще помнил, как после дождя она превращалась в канал с черной массой из земли пополам с водой, журчащей в канавах, где они с Нарциссой в прилипших к телу рубашонках и заляпанных грязью штанишках плескались и шлепали босиком за неумело выстроганными корабликами или рыли ногами ямы, топчась и топчась на месте с напряженным самозабвением алхимиков.

He could remember when, innocent of concrete, the street was bordered on either side by paths of red brick tediously and unevenly laid and worn in rich, random maroon mosaic into the black earth which the noon sun never reached; at that moment, pressed into the concrete near the entrance of the drive, were the prints of his and his sister's naked feet in the artificial stone.	Он помнил те времена, когда улочку, еще не знающую бетона, с обеих сторон окаймляли дорожки из красных кирпичей, уложенных однообразно и неровно, постепенно превратившихся в причудливую беспорядочную темно-бордовую мозаику на черной, затененной от полуденного солнца земле; теперь бетон, этот искусственный камень, хранил в начале подъездной аллеи отпечатки его и сестры босых ног.
The infrequent lamps mounted to crescendo beneath the arcade of a fillingstation at the corner.	Редкие уличные фонари сменились ярким светом под аркой заправочной станции на углу.
The woman leaned suddenly forward.	Женщина внезапно подалась вперед.
"Stop here, please, boy," she said.	- Останови, пожалуйста, здесь, - попросила она.
Isom put on the brakes.	Айсом нажал на тормоза.
"I'll get out here and walk," she said.	- Я выйду тут, пойду пешком.
"You'll do nothing of the kind," Horace said.	- Ничего подобного, - возразил Хорес.
"Go on, Isom."	- Поехали, Айсом.
"No; wait," the woman said.	- Нет, постойте, - сказала женщина.
"We'll be passing people that know you.	- Сейчас мы поедем мимо людей, которые вас знают.
And then the square."	А потом еще на площади.
"Nonsense," Horace said.	- Ерунда, - сказал Хорес.
"Go on, Isom."	- Айсом, поехали.
"You get out and wait, then," she said.	- Тогда сойдите вы, - предложила женщина.
"He can come straight back."	- Он тут же вернется.
"You'll do no such thing," Horace said.	- Не выдумывайте, - сказал Хорес.
"By heaven, I-Drive on, Isom!"	- Ей-Богу, я... Айсом, езжай!
"You'd better," the woman said.	- Зря вы, - сказала женщина.
She sat back in the seat.	Она снова села на место.
Then she leaned forward again.	Потом опять подалась вперед.
"Listen.	- Послушайте.
You've been kind.	Вы были очень добры.
You mean all right, but-"	Намерения у вас хорошие, но...
"You dont think I am lawyer enough, you mean?"	- Вы что, решили, что я плохой адвокат?
"I guess I've got just what was coming to me.	- Видимо, со мной случилось то, что должно было случиться.
There's no use fighting it."	Бороться с этим бессмысленно.
"Certainly not, if you feel that way about it.	- Если вы так считаете - конечно.
But you dont.	Но это неправда.

Or you'd have told Isom to drive you to the railroad station.	Иначе б вы велели Айсому ехать на станцию.
Wouldn't you?"	Так ведь?
She was looking down at the child, fretting the blanket about its face.	Женщина смотрела на ребенка, оправляя одеяло у личика.
"You get a good night's rest and I'll be in early tomorrow."	- Выспитесь, - сказал Хорес, - а утром я буду у вас.
They passed the jail-a square building slashed harshly by pale slits of light.	Они миновали тюрьму - прямоугольное здание, резко испещренное тусклыми полосками света.
Only the central window was wide enough to be called a window, criss-crossed by slender bars.	Лишь центральное окно, перекрещенное тонкими прутьями, было настолько широким, что его можно было назвать окном.
In it the negro murderer leaned; below along the fence a row of heads hatted and bare above work-thickened shoulders, and the blended voices swelled rich and sad into the soft, depthless evening, singing of heaven and being tired.	К нему прислонялся негр-убийца; внизу вдоль забора виднелся ряд непокрытых и в шляпах голов над широкими натруженными плечами, в мягком бездонном вечернем сумраке низко и печально звучали голоса, поющие о небесах и усталости.
"Dont you worry at all, now.	- Да вы не волнуйтесь.
Everybody knows Lee didn't do it."	Все понимают, что это не Ли.
They drew up to the hotel, where the drummers sat in chairs along the curb, listening to the singing.	Они подъехали к отелю, перед ним на стульях сидели коммивояжеры и слушали пение.
"I must-" the woman said.	- Я должна... - заговорила женщина.
Horace got down and held the door open.	Хорес вылез из машины и распахнул дверцу.
She didn't move.	Женщина не двинулась.
"Listen. I've got to tell-"	- Послушайте, я должна сказать...
"Yes," Horace said, extending his hand.	- Да, - сказал Хорес, подавая ей руку.
"I know.	- Знаю.
I'll be in early tomorrow."	Я приду рано утром.
He helped her down.	Он помог женщине вылезти.
They entered the hotel, the drummers turning to watch her legs, and went to the desk.	Они вошли в отель и подошли к конторке, коммивояжеры оборачивались и разглядывали ее ноги.
The singing followed them, dimmed by the walls, the lights.	Пение, приглушенное стенами и светом, слышалось и там.
The woman stood quietly nearby, holding the child, until Horace had done.	Пока Хорес говорил с портье, женщина с ребенком на руках молча стояла рядом.
"Listen," she said.	- Послушайте, - сказала она.
The porter went on with the key, toward the stairs.	Портье с ключом пошел к лестнице.
Horace touched her arm, turning her that way.	Хорес тронул женщину за руку, направляя за ним.
"I've got to tell you," she said.	- Я должна вам кое-что сказать.

"In the morning," he said.	- Утром, - ответил Хорес.
"I'll be in early," he said, guiding her toward the stairs.	- Я приду пораньше, - сказал он, поворачивая ее к лестнице.
Still she hung back, looking at him; then she freed her arm by turning to face him.	Но женщина упиралась, не сводя с него взгляда; потом высвободила руку, развернувшись к нему лицом.
"All right, then," she said.	- Ну, ладно, - сказала она.
She said, in a low, level tone, her face bent a little toward the child:	И заговорила ровным, негромким голосом, чуть наклоняясь к ребенку.
"We haven't got any money.	- У нас совсем нет денег.
I'll tell you now.	Сейчас все объясню.
That last batch Popeye didn't-"	Последнюю партию Лупоглазый не...
"Yes, yes," Horace said; "first thing in the morning.	- Да-да, - сказал Хорес, - утром это первым делом.
I'll be in by the time you finish breakfast.	Я приду к концу вашего завтрака.
Goodnight."	Доброй ночи.
He returned to the car, into the sound of the singing.	Хорес вернулся к машине, пение все продолжалось.
"Home, Isom," he said.	- Домой, Айсом, - сказал он.
They turned and passed the jail again and the leaning shape beyond the bars and the heads along the fence.	Они развернулись и снова поехали мимо тюрьмы, мимо прильнувшей к решетке фигуры и голов вдоль забора.
Upon the barred and slitted wall the splotched shadow of the heaven tree shuddered and pulsed monstrously in scarce any wind; rich and sad, the singing fell behind.	На стене с решеткой и оконцами неистово трепетала и билась от каждого порыва ветра рваная тень айланта; позади утихало пение, низкое и печальное.
The car went on, smooth and swift, passing the narrow street.	Машина, едущая ровно и быстро, миновала узкую улочку.
"Here," Horace said, "where are you-" Isom clapped on the brakes.	- Послушай, - сказал Хорес, - куда это ты... Айсом затормозил.
"Miss Narcissa say to bring you back out home," he said.	- Мисс Нарцисса велела привезти вас обратно.
"Oh, she did?" Horace said.	- Ах вот как? - сказал Хорес.
"That was kind of her.	- Это очень мило с ее стороны.
You can tell her I changed her mind."	Можешь передать ей, что отменил ее решение.
Isom backed and turned into the narrow street and then into the cedar drive, the lights lifting and boring ahead into the unpruned tunnel as though into the most profound blackness of the sea, as though among straying rigid shapes to which not even light could give color.	Айсом отъехал назад, свернул в узкую улочку, потом в кедровую аллею, свет фар вонзился в туннель косматых деревьев, словно в черную глубину моря, словно в среду заблудившихся призраков, которым даже свет не мог придать окраски.
The car stopped at the door and Horace got out.	Машина остановилась у двери, и Хорес вышел.

"You might tell her it was not to her I ran," he said.	- Можешь передать, что я ушел не к ней, - сказал он.
"Can you remember that?"	- Сумеешь запомнить?
17	XVII
The last trumpet-shaped bloom had fallen from the heaven tree at the corner of the jail yard.	С айланта в углу тюремного двора упал последний воронкообразный цветок.
They lay thick, viscid underfoot, sweet and oversweet in the nostrils with a sweetness surfeitive and moribund, and at night now the ragged shadow of full-fledged leaves pulsed upon the barred window in shabby rise and fall.	Они лежали толстым, липким ковром, источая душный, приторный запах, приторность была тошнотворной, предсмертной, и вечером рваная тень листвы трепетала на зарешеченном окне, едва вздымаясь и опускаясь.
The window was in the general room, the white-washed walls of which were stained with dirty hands, scribbled and scratched over with names and dates and blasphemous and obscene doggerel in pencil or nail or knifeblade.	Это было окно общей камеры, ее побеленные стены были покрыты отпечатками грязных ладоней, испещрены нацарапанными карандашом, гвоздем или лезвием ножа датами, именами, богохульными и непристойными стишками.
Nightly the negro murderer leaned there, his face checkered by the shadow of the grating in the restless interstices of leaves, singing in chorus with those along the fence below.	По вечерам к решетке прислонялся негр-убийца, лицо его беспрестанно рябила тень трепещущих листьев, и пел с теми, кто стоял внизу у забора.
Sometimes during the day he sang also, alone then save for the slowing passerby and ragamuffin boys and the garage men across the way.	Иногда он пел и днем, уже в одиночестве, если не считать неторопливых прохожих, оборванных мальчишек и людей у гаража напротив.
"One day mo!	- Прошел еще один день!
Aint no place fer you in heavum!	Места в раю тебе нет!
Aint no place fer you in hell!	Места в аду тебе нет!
Aint no place fer you in whitefolks' jail!	Места в тюрьме белых людей тебе нет!
Nigger, whar you gwine to?	Черномазый, куда ты денешься?
Whar you gwine to, nigger?"	Куда ты денешься, черномазый?
Each morning Isom fetched in a bottle of milk, which Horace delivered to the woman at the hotel, for the child.	Хорес каждое утро посылал с Айсомом в отель бутылку молока для ребенка.
On Sunday afternoon he went out to his sister's.	В воскресенье он поехал к сестре.
He left the woman sitting on the cot in Goodwin's cell, the child on her lap.	Женщина осталась в камере Гудвина, она сидела на койке, держа ребенка на коленях.
Heretofore it had lain in that drugged apathy, its eyelids closed to thin crescents, but today it moved now and then in frail, galvanic jerks, whimpering.	Ребенок по-прежнему лежал в дурманной апатии, сжав веки в тонкий полумесяц, только в тот день то и дело судорожно подергивался и болезненно хныкал.
Horace went up to Miss Jenny's room.	Хорес вошел в комнату мисс Дженни.
His sister had not appeared.	Сестры там не было.
"He wont talk," Horace said.	- Гудвин отмалчивается, - сказал Хорес.
"He just says they will have to prove he did it.	- Затвердил одно: "Пусть докажут, что это я".

He said they had nothing on him, no more than on the child.	Говорит, улик против него не больше, чем против ребенка.
He wouldn't even consider bond, if he could have got it.	Выйти на поруки он отказался б, даже если бы мог.
He says he is better off in the jail.	Говорит, в тюрьме ему лучше.
And I suppose he is.	Пожалуй, так оно и есть.
His business out there is finished now, even if the sheriff hadn't found his kettles and destroyed-"	Дела его в той усадьбе уже кончены, даже если б шериф не нашел и не разбил котлы...
"Kettles?"	- Котлы?
"His still.	- Перегонный куб.
After he surrendered, they hunted around until they found the still.	Когда Гудвин сдался, они стали рыскать повсюду, пока не нашли его винокурню.
They knew what he was doing, but they waited until he was down.	Все знали, чем он занимается, но помалкивали.
Then they all jumped on him.	А стоило ему попасть в беду, тут же на него напустились.
The good customers, that had been buying whiskey from him and drinking all that he would give them free and maybe trying to make love to his wife behind his back.	Те самые добропорядочные клиенты, что покупали у него виски, бесплатно пили то, что он подносил, и, возможно, пытались соблазнить его жену у него за спиной.
You should hear them down town.	Слышали б вы, что творится в городе.
This morning the Baptist minister took him for a text.	Баптистский священник сегодня утром говорил о Гудвине в проповеди.
Not only as a murderer, but as an adulterer; a polluter of the free Democratico-Protestant atmosphere of Yoknapatawpha county.	Не только как об убийце, но и как о прелюбодее, осквернителе свободной демократически-протестантской атмосферы округа Йокнапатофа.
I gathered that his idea was that Goodwin and the woman should both be burned as a sole example to that child; the child to be reared and taught the English language for the sole end of being taught that it was begot in sin by two people who suffered by fire for having begot it.	Насколько я понял, он призывал к тому, что Г удвина надо сжечь с этой женщиной в назидание ребенку; ребенка следует вырастить и обучить языку с единственной целью - внушить ему, что он рожден в грехе людьми, сожженными за то, что его породили.
Good God, can a man, a civilized man, seriously "	Боже мой, как может человек, цивилизованный человек, всерьез...
"They're just Baptists," Miss Jenny said.	- Это же баптисты, - сказала мисс Дженни.
"What about the money?"	- А как у Гудвина с деньгами?
"He had a little, almost a hundred and sixty dollars.	- Немного есть. Около ста шестидесяти долларов.
It was buried in a can in the barn.	Деньги были спрятаны в жестянку и зарыты в сарае.
They let him dig that up.	Ему позволили их выкопать.
' That'll keep her' he says 'until it's over.	"Ей хватит, - говорит он, - пока все не закончится.
Then we'll clear out.	А потом мы уедем отсюда.

We've been intending to for a good while.	Давно уже собираемся.
If I'd listened to her, we'd have been gone already.	Если б я послушал ее, нас давно бы уже здесь не было.
You've been a good girl' he says.	Умница ты", - говорит он ей.
She was sitting on the cot beside him, holding the baby, and he took her chin in his hand and shook her head a little."	Она сидела рядом с ним на койке, с ребенком на руках, он потрепал ее за подбородок.
"It's a good thing Narcissa aint going to be on that jury," Miss Jenny said.	- Хорошо, что среди присяжных не будет Нарциссы, - сказала мисс Дженни.
"Yes.	- Да.
But the fool wont even let me mention that that gorilla was ever on the place.	Только Гудвин не позволяет мне даже упоминать, что там находился этот бандит.
He said	Заявил:
' They cant prove anything on me.	"Против меня ничего не смогут доказать.
I've been in a jam before.	Такие дела мне уже знакомы.
Everybody that knows anything about me knows that I wouldn't hurt a feeb.'	Каждый, кто хоть чуть меня знает, поймет, что я пальцем не тронул бы дурачка".
But that wasn't the reason he doesn't want it told about that thug.	Но говорить о том головорезе не хочет совсем по другой причине.
And he knew I knew it wasn't, because he kept on talking, sitting there in his overalls, rolling his cigarettes with the sack hanging in his teeth.	И знает, что я это знаю, потому что сидит, там, в комбинезоне, свертывает самокрутки, держа кисет в зубах, и твердит:
' I'll just stay here until it blows over.	"Побуду здесь, пока все не кончится.
I'll be better off here; cant do anything outside, anyway.	Здесь мне лучше; все равно на воле я ничем не смогу заняться.
And this will keep her, with maybe something over for you until you're better paid.'	И у нее, глядишь, останется кое-что для вас, пока мы не сможем расплатиться полностью".
"But I knew what he was thinking.	Но мне ясно, в чем тут истинная причина.
' I didn't know you were a coward' I said.	"Вот уж не думал, что вы трус", - сказал я ему.
" 'You do like I say' he said.	- Делайте, как говорю, - ответил Гудвин.
' I'll be all right here'.	- Мне здесь будет хорошо.
But he doesn't " He sat forward, rubbing his hands slowly.	- Но он... - Хорес подался вперед, медленно потирая руки.
"He doesn't realise Dammit, say what you want to, but there's a corruption about even looking upon evil, even by accident; you cannot haggle, traffic, with putrefaction-You've seen how Narcissa, just hearing about it, how it's made her restless and suspicious.	- Он не понимает... Черт возьми, говорите что угодно, но тлетворность есть даже во взгляде на зло, даже в случайном; с разложением нельзя идти на сделку, на компромисс... Видите, какой беспокойной и подозрительной стала Нарцисса, едва узнав об этом.
I thought I had come back here of my own accord, but now I see that-Do you suppose she thought I was bringing that woman into the house at night, or something like that?"	Я считал, что вернулся сюда по собственной воле, но теперь вижу... Как по-вашему, она сочла, что я привел эту женщину в дом на ночь или что-то в этом роде?

"I did too, at first," Miss Jenny said.	- Сперва я тоже так решила, - сказала мисс Дженни.
"But I reckon now she's learned that you'll work harder for whatever reason you think you have, than for anything anybody could offer you or give you."	- Но теперь, надеюсь, она поняла, что, какие бы ни были у тебя взгляды, ради них ты сделаешь гораздо больше, чем ради любой мзды.
"You mean, she'd let me think they never had any money, when she-"	- То есть она намекала, что у них нет денег, когда...
"Why not?	- Ну и что?
Aint you doing all right without it?"	Ты ведь прекрасно без них обходишься.
Narcissa entered.	- Нарцисса вошла в комнату.
"We were just talking about murder and crime," Miss Jenny said.	- Мы тут беседовали об убийстве и злодеянии, -сказала мисс Дженни.
"I hope you're through, then," Narcissa said.	- Надеюсь, вы уже кончили, - сказала Нарцисса.
She did not sit down.	Она не садилась.
"Narcissa has her sorrows too," Miss Jenny said.	- У Нарциссы тоже есть свои печали, - сказала мисс Дженни.
"Dont you, Narcissa?"	- Правда, Нарцисса?
"What now?" Horace said.	- Это какие? - спросил Хорес.
"She hasn't caught Bory with alcohol on his breath, has she?"	- Неужели застала Бори с запахом перегара?
"She's been jilted.	- Она отвергнута.
Her beau's gone and left her."	Возлюбленный скрылся и бросил ее.
"You're such a fool," Narcissa said.	- Какая вы дура, - сказала Нарцисса.
"Yes, sir," Miss Jenny said,	- Да-да, - сказала мисс Дженни.
"Gowan Stevens has thrown her down.	- Гоуэн Стивенс ее бросил.
He didn't even come back from that Oxford dance to say goodbye.	Даже не вернулся с тех оксфордских танцев, чтобы сказать последнее прости.
He just wrote her a letter."	Лишь написал письмо.
She began to search about her in the chair.	- Она стала шарить в кресле вокруг себя.
"And now I flinch everytime the doorbell rings, thinking that his mother-"	- И я теперь вздрагиваю при каждом звонке, мне все кажется, что его мать...
"Miss Jenny," Narcissa said, "you give me my letter."	- Мисс Дженни, - потребовала Нарцисса, - отдайте мое письмо.
"Wait," Miss Jenny said, "here it is. Now, what do you think of that for a delicate operation on the human heart without anaesthetic?	- Подожди, - сказала мисс Дженни, - вот, нашла, ну, что скажешь об этой тонкой операции без обезболивания на человеческом сердце?
I'm beginning to believe all this I hear, about how young folks learn all the things in order to get married, that we had to get married in order to learn."	Я начинаю верить, что, как говорят, молодые люди, желая вступить в брак, узнают все то, что мы, вступая в брак, желали узнать.
Horace took the single sheet.	Хорес взял листок.

Narcissa my dear	Дорогая Нарцисса.
This has no heading.	Здесь нет заглавия.
I wish it could have no date.	Мне хотелось бы, чтобы не могло быть и даты.
But if my heart were as blank as this page, this would not be necessary at all.	Но будь мое сердце так же чисто, как лежащая передо мной страница, в этом письме не было б необходимости.
I will not see you again.	Больше я тебя никогда не увижу.
I cannot write it, for I have gone through with an experience which I cannot face.	Мне тяжело писать, со мной случилась история, которой я не могу не стыдиться.
I have but one rift in the darkness, that is that I have injured no one save myself by my folly, and that the extent of that folly you will never learn.	Единственный просвет в этом мраке - то, что собственным безрассудством я не причинил вреда никому, кроме себя, и что всей меры этого безрассудства ты никогда не узнаешь.
I need not say that the hope that you never learn it is the sole reason why I will not see you again.	Пойми, надежда, что ты ничего не будешь знать, единственная причина того, что мы больше не увидимся.
Think as well of me as you can.	Думай обо мне как можно лучше.
I wish I had the right to say, if you learn of my folly think not the less of me.	Мне хотелось бы иметь право просить тебя не думать обо мне плохо, если тебе станет известно о моем безрассудстве.
G.	Г.
Horace read the note, the single sheet.	Хорес прочел написанное, одну-единственную страничку.
He held it between his hands.	Сжал листок между ладоней.
He did not say anything for a while.	Некоторое время никто не произносил ни слова.
"Good Lord," Horace said.	- Господи Боже, - нарушил молчание Хорес.
"Someone mistook him for a Mississippi man on the dance floor."	- На танцах его кто-то принял за миссисипца.
"I think, if I were you-" Narcissa said.	- Думаю, на твоем месте... - начала было Нарцисса.
After a moment she said: "How much longer is this going to last, Horace?"	Умолкла, потом спросила: - Хорес, это еще долго будет тянуться?
"Not any longer than I can help.	- Не дольше, чем будет от меня зависеть.
If you know of any way in which I can get him out of that jail by tomorrow...."	Разве что ты знаешь, каким путем его можно вызволить завтра же.
"There's only one way," she said.	- Есть только один путь.
She looked at him a moment.	- Нарцисса задержала на брате взгляд.
Then she turned toward the door.	Потом повернулась к двери.
"Which way did Bory go?	- Куда девался Бори?
Dinner'll be ready soon."	Скоро будет готов обед.
She went out.	Она вышла.

"And you know what that way is," Miss Jenny said.	- И ты знаешь, что это за путь, - сказала мисс Дженни.
"If you aint got any backbone."	- Разве что у тебя совсем нет твердости.
"I'll know whether or not I have any backbone when you tell me what the other way is."	- Я пойму, есть она у меня или нет, если скажете, какой путь может быть еще.
"Go back to Belle," Miss Jenny said.	- Возвратиться к Белл, - сказала мисс Дженни.
"Go back home."	- Вернуться домой.
The negro murderer was to be hung on a Saturday without pomp, buried without circumstance: one night he would be singing at the barred window and yelling down out of the soft myriad darkness of a May night; the next night he would be gone, leaving the window for Goodwin.	В субботу убийцу-негра должны были повесить без шумихи и похоронить без обряда: одну лишь ночь оставалось ему петь у зарешеченного окна и кричать из теплого непроглядного сумрака майской ночи; потом его уведут, и это окно достанется Гудвину.
Goodwin had been bound over for the June term of court, without bail.	Дело Гудвина было назначено на июньскую сессию суда, под залог его не освобождали.
But still he would not agree to let Horace divulge Popeye's presence at the scene of the murder.	Но он по-прежнему не соглашался, чтобы Хорес упоминал о пребывании Лупоглазого на месте преступления.
"I tell you, they've got nothing on me," Goodwin said.	- Говорю же вам, - сказал Гудвин, - у них нет против меня никаких улик.
"How do you know they haven't?" Horace said.	- Откуда вы знаете? - спросил Хорес.
"Well, no matter what they think they have on me, I stand a chance in court.	- Ну пусть, как бы там ни было, на суде надежда все-таки есть.
But just let it get to Memphis that I said he was anywhere around there, what chance do you think I'd have to get back to this cell after I testified?"	А если до Мемфиса дойдет, что я продал Лупоглазого, думаете, у меня будет надежда вернуться сюда после дачи показаний?
"You've got the law, justice, civilization."	- На вашей стороне закон, справедливость, цивилизация.
"Sure, if I spend the rest of my life squatting in that corner yonder.	- Конечно, если я до конца дней буду сидеть на корточках в этом углу.
Come here." He led Horace to the window.	Подите сюда, - Гудвин подвел Хореса к окну.
"There are five windows in that hotel yonder that look into this one.	- Из отеля смотрят сюда пять окон.
And I've seen him light matches with a pistol at twenty feet.	А я видел, как он выстрелом из пистолета с двадцати футов зажигал спички.
Why, damn it all, I'd never get back here from the courtroom the day I testified that."	Да черт возьми, если я покажу против него на суде, то оттуда уже не вернусь.
"But there's such a thing as obstruct-"	- Но ведь существует такое понятие, как препятствие отправлению пра...
"Obstructing damnation.	- Препятствие кривосудию.
Let them prove I did it.	Пусть докажут, что это я.
Tommy was found in the barn, shot from behind.	Томми лежал в сарае, стреляли в него сзади.
Let them find the pistol.	Пусть найдут пистолет.

I was there, waiting.	Я находился на месте и ждал.
I didn't try to run.	Бежать не пытался.
I could have, but I didn't.	Хотя мог бы.
It was me notified the sheriff.	Шерифа вызвал я.
Of course my being there alone except for her and Pap looked bad.	Конечно, то, что там были только она, я и папа, говорит не в мою пользу.
If it was a stall, dont common sense tell you I'd have invented a better one?"	Но если это уловка, разве здравый смысл не подсказывает, что я мог бы найти другую, получше?
"You're not being tried by common sense," Horace said.	- Вас будет судить не здравый смысл, - сказал Хорес.
"You're being tried by a jury."	- Вас будут судить присяжные.
"Then let them make the best of it.	- Пусть судят.
That's all they'll get.	Это и все, чем они будут располагать.
The dead man is in the barn, hadn't been touched; me and my wife and child and Pap in the house; nothing in the house touched; me the one that sent for the sheriff.	Убитый найден в сарае, к нему никто не притрагивался. Я, жена, папа и малыш находились в доме; там ничего не тронуто; за шерифом посылал я.
No, no; I know I run a chance this way, but let me just open my head about that fellow, and there's no chance to it.	Нет-нет; так я знаю, что какая-то надежда у меня есть, но стоит хоть заикнуться о Лупоглазом, и моя песенка спета.
I know what I'll get."	Я знаю, чем это кончится.
"But you heard the shot," Horace said.	- Но вы же слышали выстрел, - сказал Хорес.
"You have already told that."	- Вы уже говорили.
"No," he said,	- Нет, - сказал Гудвин.
"I didn't.	- Не говорил.
I didn't hear anything.	Я ничего не слышал.
I dont know anything about it Do you mind waiting outside a minute while I talk to Ruby?"	Ничего об этом не знаю... Подождите минутку на улице, я поговорю с Руби.
It was five minutes before she joined him.	Вышла она через пять минут.
He said:	Хорес сказал:
"There's something about this that I dont know yet; that you and Lee haven't told me.	- В этом деле есть что-то, чего я пока не знаю; вы оба чего-то не говорите мне.
Something he just warned you not to tell me.	Ли предупредил вас, чтобы вы не говорили мне этого.
Isn't there?"	Я прав?
She walked beside him, carrying the child.	Женщина шла рядом с Хоресом, держа на руках ребенка.
It was still whimpering now and then, tossing its thin body in sudden jerks.	Ребенок то и дело хныкал, его худенькое тельце судорожно подергивалось.

She tried to soothe it, crooning to it, rocking it in her arms.	Она вполголоса напевала ему и качала, стараясь успокоить.
"Maybe you carry it too much," Horace said; "maybe if you could leave it at the hotel...."	- Должно быть, вы его слишком много носите, -сказал Хорес. - Возможно, если б вы могли оставить его в отеле...
"I guess Lee knows what to do," she said.	- Я считаю, Ли сам знает, что ему делать, - сказала женщина.
"But the lawyer should know all the facts, everything.	- Но ведь адвокату нужно знать все обстоятельства, все до мелочей.
He is the one to decide what to tell and what not to tell.	Он сам решит, что говорить и чего не говорить.
Else, why have one?	Иначе для чего он?
That's like paying a dentist to fix your teeth and then refusing to let him look into your mouth, dont you see?	Это все равно что заплатить дантисту за лечение зуба, а потом не позволить ему заглянуть вам в рот, понимаете?
You wouldn't treat a dentist or a doctor this way."	Вы же не поступите так с дантистом или врачом?
She said nothing, her head bent over the child.	Женщина, ничего не ответив, склонилась к ребенку.
It wailed. "Hush," she said, "hush, now."	Ребенок хныкал.
"And worse than that, there's such a thing called obstructing justice.	- И более того, существует такое понятие, как препятствие отправлению правосудия.
Suppose he swears there was nobody else there, suppose he is about to be cleared-which is not likely-and somebody turns up who saw Popeye about the place, or saw his car leaving.	Допустим, Ли показывает под присягой, что там больше никого не было, допустим, присяжные собираются его оправдать, что маловероятно, и вдруг обнаруживается человек, видевший там Лупоглазого или его отъезжающую машину.
Then they'll say, if Lee didn't tell the truth about an unimportant thing, why should we believe him when his neck's in danger?"	Тогда они скажут: раз Ли не говорит правды в мелочах, как верить ему, когда речь идет о его жизни?
They reached the hotel.	Они подошли к отелю.
He opened the door for her.	Хорес распахнул дверь.
She did not look at him.	Женщина даже не взглянула на него.
"I guess Lee knows best," she said, going in.	- Я считаю, Ли виднее самому, - сказала она, входя.
The child wailed, a thin, whimpering, distressful cry.	Ребенок зашелся тонким, жалобным, мучительным криком.
"Hush," she said.	- Тихо, - сказала женщина.
"Shhhhhhhhhhhh."	- ТТТттттттттт.
Isom had been to fetch Narcissa from a party; it was late when the car stopped at the corner and picked him up.	Айсом вез Нарциссу с вечеринки; было уже поздно, когда машина остановилась на углу и подобрала Хореса.

A few of the lights were beginning to come on, and men were already drifting back toward the square after supper, but it was still too early for the negro murderer to begin to sing.	Начинали зажигаться редкие огни, мужчины, поужинав, неторопливо тянулись к площади, но убийце-негру было еще рано начинать пение.
"And he'd better sing fast, too," Horace said.	- А ему надо бы поторопиться, - сказал Хорес.
"He's only got two days more."	- У него остается только два дня.
But he was not there yet.	Но убийца еще не появлялся в окне.
The jail faced west; a last faint copper-colored light lay upon the dingy grating and upon the small, pale blob of a hand, and in scarce any wind a blue wisp of tobacco floated out and dissolved raggedly away.	Тюрьма выходила фасадом на запад; медно-красные лучи заходящего солнца падали на захватанную решетку и на маленькое бледное пятно руки, ветра почти не было, и вытекающие из окна голубые струйки табачного дыма медленно расплывались рваными клочьями.
"If it wasn't bad enough to have her husband there, without that poor brute counting his remaining breaths at the top of his voice "	- Только нехорошо будет держать там ее мужа без этого несчастного зверя, отсчитывающего последние вздохи во всю силу голоса...
"Maybe they'll wait and hang them both together," Narcissa said.	- Может, повременят и повесят их вместе, -сказала Нарцисса.
"They do that sometimes, dont they?"	- Иногда ведь так поступают, не правда ли?
That night Horace built a small fire in the grate.	Хорес развел в камине небольшой огонь.
It was not cool.	Было не холодно.
He was using only one room now, taking his meals at the hotel; the rest of the house was locked again.	Теперь он пользовался лишь одной комнатой, а питался в отеле; остальная часть дома вновь была заперта.
He tried to read, then he gave up and undressed and went to bed, watching the fire die in the grate.	Попытался читать, потом отложил книгу, разделся и лег в постель.
He heard the town clock strike twelve.	Было слышно, как городские часы пробили двенадцать.
"When this is over, I think I'll go to Europe," he said.	- Когда все будет позади, я, пожалуй, отправлюсь в Европу, - сказал он.
"I need a change.	- Мне нужна перемена.
Either I, or Mississippi, one."	Или мне, или штату Миссисипи, одно из двух.
Maybe a few of them would still be gathered along the fence, since this would be his last night; the thick, small-headed shape of him would be clinging to the bars, gorillalike, singing, while upon his shadow, upon the checkered orifice of the window, the ragged grief of the heaven tree would pulse and change, the last bloom fallen now in viscid smears upon the sidewalk.	Возможно, несколько человек еще стоят у забора, потому что это последняя ночь убийцы; его крупная, гориллоподобная фигура приникла к прутьям решетки, он поет, а на его силуэте, на клетчатом проеме окна бьется и мечется рваная печаль айланта, последний цветок уже упал в густые пятна на тротуаре.
Horace turned again in the bed.	Хорес опять заворочался в постели.
"They ought to clean that damn mess off the sidewalk," he said.	- Хоть бы убрали с тротуара всю эту дрянь, -сказал он.
"Damn.	- Проклятье.

Damn.	Проклятье.
Damn."	Проклятье.
He was sleeping late the next morning; he had seen daylight.	Заснул Хорес поздно; до рассвета он не мог сомкнуть глаз.
He was wakened by someone knocking at the door.	Разбудил его чей-то стук в дверь.
It was half-past six.	Была половина седьмого.
He went to the door.	Он подошел к двери.
The negro porter of the hotel stood there.	За нею стоял швейцар-негр из отеля.
"What?" Horace said.	- В чем дело? - спросил Хорес.
"Is it Mrs Goodwin?"	- Что-нибудь с миссис Гудвин?
"She say for you to come when you up," the negro said.	- Она просила вас прийти, когда встанете, -ответил негр.
"Tell her I'll be there in ten minutes."	- Скажи ей, я буду через десять минут.
As he entered the hotel he passed a young man with a small black bag, such as doctors carry.	Когда он вошел в отель, навстречу ему попался молодой человек с небольшой черной сумкой, какие бывают у врачей.
Horace went on up.	Хорес поднялся наверх.
The woman was standing in the half-open door, looking down the hall.	Женщина, стоя в полуотворенной двери, смотрела в коридор.
"I finally got the doctor," she said.	- Вызвала наконец доктора, - сказала она.
"But I wanted anyway " The child lay on the bed, its eyes shut, flushed and sweating, its curled hands above its head in the attitude of one crucified, breathing in short, whistling gasps.	- Но так или иначе, я хотела... Ребенок, весь красный, потный, лежал в позе распятого на кровати, раскинув скрюченные ручонки, и судорожно, с присвистом ловил ртом воздух.
"He was sick all last night.	- Ему нездоровилось всю ночь, - сказала женщина.
I went and got some medicine and I tried to keep him quiet until daylight.	- Я принесла кой-каких лекарств и до рассвета пыталась его успокоить.
At last I got the doctor."	В конце концов вызвала доктора.
She stood beside the bed, looking down at the child.	- Она стояла у кровати, глядя на ребенка.
"There was a woman there," she said.	- Там была женщина, сказала она.
"A young girl."	- Молоденькая девчонка.
"A-" Horace said.	- Дев... - произнес Хорес.
"Oh," he said.	- А-а, - протянул он.
"Yes.	- Да.
You'd better tell me about it."	Вот и расскажите мне об этом.
18	XVIII
Popeye drove swiftly but without any quality of haste or of flight, down the clay road and into the sand.	Лупоглазый стремительно, однако без малейшего признака паники или спешки, пронесся в машине по глинистой дороге и выехал на песок.

Temple was beside him.	Темпл сидела рядом с ним.
Her hat was jammed onto the back of her head, her hair escaping beneath the crumpled brim in matted clots.	Шляпка ее сбилась на затылок, из-под мятых полей торчали спутанные завитки волос.
Her face looked like a sleep-walker's as she swayed limply to the lurching of the car.	Когда на повороте она бессильно покачнулась, лицо ее было как у сомнамбулы.
She lurched against Popeye, lifting her hand in limp reflex.	Привалилась к Лупоглазому, невольно вскинув вялую руку.
Without releasing the wheel he thrust her back with his elbow. "Brace yourself," he said. "Come on, now."	Лупоглазый, не выпуская руля, оттолкнул ее локтем.
Before they came to the tree they passed the woman.	Подъезжая к срубленному дереву, они увидели женщину.
She stood beside the road, carrying the child, the hem of her dress folded back over its face, and she looked at them quietly from beneath the faded sunbonnet, flicking swiftly in and out of Temple's vision without any motion, any sign.	Она стояла у обочины с ребенком на руках, прикрыв ему личико отворотом платья и спокойно глядя на них из-под выгоревшей старомодной шляпки, то появляясь в поле зрения Темпл, то исчезая, неподвижная, невозмутимая.
When they reached the tree Popeye swung the car out of the road and drove it crashing into the undergrowth and through the prone tree-top and back into the road again in a running popping of cane-stalks like musketry along a trench, without any diminution of speed.	Возле дерева Лупоглазый, не сбавляя скорости, свернул с дороги, машина с треском промчалась по кустам и распростертой вершине дерева, потом снова вынеслась на дорогу, сопровождаемая беглым хлопаньем стеблей тростника, напоминающим ружейный огонь вдоль траншеи.
Beside the tree Gowan's car lay on its side.	Возле дерева валялась да боку машина Гоуэна.
Temple looked vaguely and stupidly at it as it too shot behind.	Темпл рассеянно и тупо смотрела, как она промелькнула мимо.
Popeye swung back into the sandy ruts.	Лупоглазый резко свернул опять в песчаные колеи.
Yet there was no flight in the action: he performed it with a certain vicious petulance, that was all.	Но и в этом его действии не было паники: он совершил его с какой-то злобной нетерпеливостью, и только.
It was a powerful car. Even in the sand it held forty miles an hour, and up the narrow gulch to the highroad, where he turned north.	Мощная машина даже на песке развивала сорок миль в час, затем, одолев узкий подъем, вынеслась на шоссе, и Лупоглазый свернул на север.
Sitting beside him, braced against jolts that had already given way to a smooth increasing hiss of gravel, Temple gazed dully forward as the road she had traversed yesterday began to flee backward under the wheels as onto a spool, feeling her blood seeping slowly inside her loins.	Сидя рядом с ним и держась, хотя тряска сменилась нарастающим шорохом гравия, Темпл тупо глядела, как дорога, по которой она ехала вчера, летит назад под колеса, словно наматываясь на катушку, и чувствовала, как кровь медленно сочится из ее лона.

She sat limp in the corner of the seat, watching the steady backward rush of the land-pines in opening vistas splashed with fading dogwood; sedge; fields green with new cotton and empty of any movement, peaceful, as though Sunday were a quality of atmosphere, of light and shade-sitting with her legs close together, listening to the hot minute seeping of her blood, saying dully to herself, I'm still bleeding.	Она понуро сидела в углу, глядя, как мчится навстречу земля - сосны с кустами кизила в прогалинах; осока; поля, зеленеющие всходами хлопчатника, замершие, умиротворенные, словно воскресенье было свойством атмосферы, света и тени, - сидела плотно сжав ноги, прислушиваясь к горячему, несильному току крови, и тупо повторяла про себя, Кровь еще идет.
I'm still bleeding.	Кровь еще идет.
It was a bright, soft day, a wanton morning filled with that unbelievable soft radiance of May, rife with a promise of noon and of heat, with high fat clouds like gobs of whipped cream floating lightly as reflections in a mirror, their shadows scudding sedately across the road.	Стоял ясный, тихий день, ласковое утро, пронизанное невероятным майским нежным сиянием, насыщенное предвестием полудня и жары, высокие пышные, похожие на комки взбитых сливок облака плыли легко, словно отражения в зеркале, тени их плавно проносились по шоссе.
It had been a lavender spring.	Весна была запоздалой.
The fruit trees, the white ones, had been in small leaf when the blooms matured; they had never attained that brilliant whiteness of last spring, and the dogwood had come into full bloom after the leaf also, in green retrograde before crescendo.	Белые цветы на плодовых деревьях распустились, когда уже пробилась зеленая листва; у них не было той ослепительной белизны, как в прошлую весну, кизил тоже сперва покрылся листвой, а потом зацвел.
But lilac and wistaria and red-bud, even the shabby heaven trees, had never been finer, fulgent, with a burning scent blowing for a hundred yards along the vagrant air of April and May.	Но сирень, глициния и багряник, даже убогие магнолии никогда не бывали прекраснее, они сияли, источая острый аромат, разносящийся апрельскими и майскими ветерками на сотни ярдов.
The bougainvillia against the veranda would be large as basketballs and lightly poised as balloons, and looking vacantly and stupidly at the rushing roadside Temple began to scream.	Бугенвиллия на верандах расцвела огромными цветами, они висели в воздухе, словно воздушные шары, иТемпл, рассеянно и тупо глядящая на несущуюся мимо обочину, начала вопить.
It started as a wail, rising, cut suddenly off by Popeye's hand.	Вопль ее начался рыданием, он все усиливался и внезапно был прерван рукой Лупоглазого.
With her hands lying on her lap, sitting erect, she screamed, tasting the gritty acridity of his fingers while the car slewed squealing in the gravel, feeling her secret blood.	Выпрямись и положив ладони на бедра, она вопила, ощущая едкий привкус его пальцев и чувствуя, как кровоточит ее лоно, а машина, скрежеща тормозами, виляла по гравию.
Then he gripped her by the back of the neck and she sat motionless, her mouth round and open like a small empty cave.	Потом он схватил ее сзади за шею, и она замерла, открытый рот ее округлился, словно крохотная пустая пещера.
He shook her head.	Он затряс ее голову.
"Shut it," he said, "shut it;" gripping her silent.	- Закрой рот, - приказал Лупоглазый. - Закрой рот. - Стиснув ей шею, он заставил ее замолчать.
"Look at yourself.	- Погляди на себя.
Here."	Сюда.

With the other hand he swung the mirror on the windshield around and she looked at her image, at the uptilted hat and her matted hair and her round mouth.	Свободной рукой он повернул зеркальце на ветровом стекле, и Темпл взглянула на свое отражение, на сбившуюся шляпку, спутанные волосы и округлившийся рот.
She began to fumble at her coat pockets, looking at her reflection.	Не отрываясь от зеркала, стала шарить в карманах пальто.
He released her and she produced the compact and opened it and peered into the mirror, whimpering a little.	Лупоглазый разжал пальцы, она достала пудреницу, открыла ее и, похныкивая, уставилась в зеркальце.
She powdered her face and rouged her mouth and straightened her hat, whimpering into the tiny mirror on her lap while Popeye watched her.	Под взглядом Лупоглазого припудрила лицо, подкрасила губы, поправила шляпку, не переставая хныкать в крохотное зеркальце, лежащее на коленях.
He lit a cigarette.	Лупоглазый закурил.
"Aint you ashamed of yourself?" he said.	- Не стыдно тебе? - спросил он.
"It's still running," she whimpered.	- Кровь все течет, - заныла Темпл.
"I can feel it."	- Я чувствую.
With the lipstick poised she looked at him and opened her mouth again.	Держа в руке губную помаду, она взглянула на него и снова открыла рот.
He gripped her by the back of the neck.	Лупоглазый схватил ее сзади за шею.
"Stop it, now.	- Перестань, ну.
You going to shut it?"	Замолчишь?
"Yes," she whimpered.	- Да, - прохныкала она.
"See you do, then.	- Ну так смотри.
Come on. Get yourself fixed."	Сиди тихо.
She put the compact away.	Она убрала пудреницу.
He started the car again.	Он снова тронул машину.
The road began to thicken with pleasure cars Sunday-bent-small, clay-crusted Fords and Chevrolets; an occasional larger car moving swiftly, with swathed women, and dust-covered hampers; trucks filled with wooden-faced country people in garments like a colored wood meticulously carved; now and then a wagon or a buggy.	Дорога начала заполняться спортивными автомобилями - маленькими запыленными "фордами" и "шевроле"; пронесся большой лимузин с закутанными женщинами и продуктовыми корзинками; проезжали грузовики, набитые сельскими жителями, лицом и одеждой напоминавшими тщательно вырезанных и раскрашенных деревянных кукол; время от времени встречались фургон или коляска.
Before a weathered frame church on a hill the grove was full of tethered teams and battered cars and trucks.	Рощица перед старой церквушкой на холме была полна привязанных упряжек, подержанных легковых машин и грузовиков.
The woods gave away to fields; houses became more frequent.	Леса уступили место полям; дома стали встречаться все чаще.
Low above the skyline, above roofs and a spire or two, smoke hung.	Низко над горизонтом, над крышами и вершинами редких деревьев висел дым.

The gravel became asphalt and they entered Dumfries.	Гравий сменился асфальтом, и они въехали в Дамфриз.
Temple began to look about, like one waking from sleep.	Темпл стала озираться по сторонам, будто только проснулась.
"Not here!" she said.	- Не надо сюда! - сказала она.
"I cant-"	- Я не могу...
"Hush it, now," Popeye said.	- А ну, замолчи, - приказал Лупоглазый.
"I cant-I might-" she whimpered.	- Не могу... Может статься... - захныкала Темпл.
"I'm hungry," she said.	- Я голодна.
"I haven't eaten since "	Не ела уже...
"Ah, you aint hungry.	- А, ничего ты не голодна.
Wait till we get to town."	Потерпи, пока доедем до города.
She looked about with dazed, glassy eyes.	Она посмотрела вокруг бессмысленным, тусклым взглядом.
"There might be people here " He swung in toward a fillingstation.	- Тут могут оказаться люди... Лупоглазый свернул к заправочной станции.
"I cant get out," she whimpered.	- Я не могу выйти, - хныкала Темпл.
"It's still running, I tell you!"	- Кровь еще течет, говорю же!
"Who told you to get out?"	- Кто велит тебе выходить?
He descended and looked at her across the wheel.	- Он сошел с подножки и посмотрел на нее.
"Dont you move."	Сиди на месте.
She watched him go up the street and enter a door. It was a dingy confectionery.	Пройдя под взглядом Темпл по улице, Лупоглазый зашел в захудалую кондитерскую.
He bought a pack of cigarettes and put one in his mouth.	Купил пачку сигарет и сунул одну в рот.
"Gimme a couple of bars of candy," he said.	Сказал продавцу: - Дай-ка мне пару плиток леденцов.
"What kind?"	- Какой марки?
"Candy," he said.	- Леденцов, - повторил Лупоглазый.
Under a glass bell on the counter a plate of sandwiches sat.	На прилавке под стеклянным колпаком стояло блюдо с бутербродами.
He took one and flipped a dollar on the counter and turned toward the door.	Он взял один, бросил на прилавок доллар и направился к двери.
"Here's your change," the clerk said.	- Возьмите сдачу, - сказал продавец.
"Keep it," he said.	- Оставь себе, - бросил Лупоглазый.
"You'll get rich faster."	- Быстрей разбогатеешь.
When he saw the car it was empty.	Возвращаясь, Лупоглазый увидел, что машина пуста.

He stopped ten feet away and changed the sandwich to his left hand, the unlighted cigarette slanted beneath his chin.	Остановился в десяти футах от нее и переложил бутерброд в левую руку, незажженная сигарета косо нависала над его подбородком.
The mechanic, hanging the hose up, saw him and jerked his thumb toward the corner of the building.	Механик, вешавший шланг, увидел его и указал большим пальцем на угол здания.
Beyond the corner the wall made an offset.	За углом стена образовывала уступ.
In the niche was a greasy barrel half full of scraps of metal and rubber.	В нише стояла замасленная бочка, наполовину заваленная обрезками металла и резины.
Between the barrel and the wall Temple crouched.	Между стеной и бочкой сидела на корточках Темпл.
"He nearly saw me!" she whispered.	- Он чуть не увидел меня! - прошептала она.
"He was almost looking right at me!"	- Смотрел прямо в мою сторону!
"Who?" Popeye said.	- Кто? - спросил Лупоглазый.
He looked back up the street.	Выглянул из-за угла.
"Who saw you?"	- Кто видел тебя?
"He was coming right toward me!	- Он шел прямо ко мне!
A boy.	Один парень.
At school.	Из университета.
He was looking right toward-"	Смотрел прямо...
"Come on.	- Пошли.
Come out of it."	Вылезай...
"He was look-" Popeye took her by the arm.	- Он смот... Лупоглазый схватил ее за руку.
She crouched in the corner, jerking at the arm he held, her wan face craned around the corner.	Темпл вжалась в угол и стала вырываться, ее бледное лицо выглядывало из-за выступа стены.
"Come on, now."	- Пошли, ну.
Then his hand was at the back of her neck, gripping it.	Его рука легла ей сзади на шею и стиснула.
"Oh," she wailed in a choked voice.	- Ох, - сдавленно простонала Темпл.
It was as though he were lifting her slowly erect by that one hand.	Казалось, он одной рукой медленно поднимал ее на ноги.
Excepting that, there was no movement between them.	Других движений не было.
Side by side, almost of a height, they appeared as decorous as two acquaintances stopped to pass the time of day before entering church.	Стоя бок о бок, почти одного роста, они походили на знакомых, остановившихся скоротать время до того, как идти в церковь.
"Are you coming?" he said.	- Идешь? - спросил Лупоглазый.
"Are you?"	- Ну?
"I cant.	- Не могу.
It's down to my stocking now.	Уже потекло по чулкам.

Look."	Смотри.
She lifted her skirt away in a shrinking gesture, then she dropped the skirt and rose again, her torso arching backward, her soundless mouth open as he gripped her.	Темпл робким движением приподняла юбку, потом отпустила и выпрямилась, он опять сдавил ей шею, грудь ее вогнулась, рот беззвучно открылся.
He released her.	Лупоглазый разжал пальцы.
"Will you come now?"	- Пойдешь?
She came out from behind the barrel.	Темпл вышла из-за бочки.
He took her arm.	Лупоглазый схватил ее за руку.
"It's all over the back of my coat," she whimpered.	- У меня все пальто измазано сзади, - заныла Темпл.
"Look and see."	- Посмотри.
"You're all right.	- Ничего.
I'll get you another coat tomorrow.	Завтра куплю тебе другое.
Come on."	Идем.
They returned to the car.	Они пошли к машине.
At the corner she hung back again.	На углу Темпл вновь остановилась.
"You want some more of it, do you?" he whispered, not touching her.	- Хочешь еще, что ли? - прошипел он, не трогая ее.
"Do you?"	- Хочешь?
She went on and got into the car quietly.	Она молча пошла и села в машину.
He took the wheel.	Лупоглазый взялся за руль.
"Here, I got you a sandwich."	- Я принес тебе бутерброд.
He took it from his pocket and put it in her hand.	- Он вынул его из кармана и сунул ей в руку.
"Come on, now.	- Ну-ка бери.
Eat it."	Ешь.
She took a bite obediently.	Темпл покорно взяла и надкусила.
He started the car and took the Memphis road.	Лупоглазый завел мотор и выехал на мемфисское шоссе.
Again, the bitten sandwich in her hand, she ceased chewing and opened her mouth in that round, hopeless expression of a child; again his hand left the wheel and gripped the back of her neck and she sat motionless, gazing straight at him, her mouth open and the half chewed mass of bread and meat lying upon her tongue.	Держа в руке надкушенный бутерброд, Темпл перестала жевать и опять с безутешной детской гримасой собралась завопить; вновь его рука выпустила руль и ухватила ее сзади за шею, она неподвижно сидела, глядя на него, рот ее был открыт, на языке лежала полупрожеванная масса из мяса и хлеба.

They reached Memphis in midafternoon. At the foot of the bluff below Main Street Popeye turned into a narrow street of smoke-grimed frame houses with tiers of wooden galleries, set a little back in grassless plots, with now and then a forlorn and hardy tree of some shabby species-gaunt, lop-branched magnolias, a stunted elm or a locust in grayish, cadaverous bloom-interspersed by rear ends of garages; a scrap-heap in a vacant lot; a low-doored cavern of an equivocal appearance where an oilcloth-covered counter and a row of backless stools, a metal coffee-urn and a fat man in a dirty apron with a toothpick in his mouth, stood for an instant out of the gloom with an effect as of a sinister and meaningless photograph poorly made.	Часам к трем пополудни они приехали в Мемфис. у крутого подъема перед Мейн-стрит Лупоглазый свернул в узкую улочку из закопченных каркасных домиков с ярусами деревянных веранд, расположенных на голых участках в некотором отдалении от дороги; здесь то и дело встречались одиноко растущие, неизменно чахлые деревья -хилые магнолии со свисающими ветвями, низкорослые вязы, рожковые деревья в сероватом, трупном цвету - между ними виднелись торцы гаражей; на пустыре валялись груды мусора; промелькнул кабачок сомнительного вида, за низкой дверью виднелась покрытая клеенкой стойка, ряд табуретов, блестящий электрический кофейник и полный мужчина с зубочисткой во рту, на миг возникший из темноты, будто скверная, зловещая, бессмысленная фотография.
From the bluff, beyond a line of office buildings terraced sharply against the sunfilled sky, came a sound of traffic-motor horns, trolleys-passing high overhead on the river breeze; at the end of the street a trolley materialised in the narrow gap with an effect as of magic and vanished with a stupendous clatter.	Сверху, из-за ряда административных зданий, резко обозначавшихся на фоне солнечного неба, легкий ветерок с реки доносил шум уличного движения - автомобильные гудки, скрежет трамваев; в конце улицы словно по волшебству появился трамвай и с оглушительным грохотом скрылся.
On a second storey gallery a young negress in her underclothes smoked a cigarette sullenly, her arms on the balustrade.	На веранде второго этажа негритянка в одном белье угрюмо курила сигарету, положив руки на перила.
Popeye drew up before one of the dingy three-storey houses, the entrance of which was hidden by a dingy lattice cubicle leaning a little awry.	Лупоглазый остановился перед одним из грязных трехэтажных домов, входная дверь его была скрыта чуть покосившимся решетчатым вестибюлем.
In the grimy grassplot before it two of those small, woolly, white, worm-like dogs, one with a pink, the other a blue, ribbon about its neck, moved about with an air of sluggish and obscene paradox.	На замусоренной лужайке носились с ленивым и каким-то пошлым видом две маленькие, пушистые, белые, похожие на гусениц собачонки, одна с розовой лентой на шее, другая с голубой.
In the sunlight their coats looked as though they had been cleaned with gasoline.	Шерсть их блестела на солнце, словно вычищенная бензином.
Later Temple could hear them outside her door, whimpering and scuffing, or, rushing thickly in when the negro maid opened the door, climbing and sprawling onto the bed and into Miss Reba's lap with wheezy, flatulent sounds, billowing into the rich pneumasis of her breast and tonguing along the metal tankard which she waved in one ringed hand as she talked.	Позднее Темпл слышала, как они скулят и скребутся за ее дверью, едва негритянка-горничная отворяла дверь, они стремительно врывались в комнату, тут же с тяжелым сопеньем взбирались на кровать и усаживались на колени мисс Ребы, вздымаясь при глубоких вздохах ее Могучей груди и облизывая металлическую кружку, которую по ходу разговора она покачивала в унизанной кольцами руке.
"Anybody in Memphis can tell you who Reba Rivers is.	- В Мемфисе любой скажет тебе, кто такая Реба Ривертс.
Ask any man on the street, cop or not.	Спроси Любого мужчину на улице, даже хоть фараона.

I've had some of the biggest men in Memphis right here in this house, bankers, lawyers, doctors-all of them.	У меня в этом доме бывали крупнейшие люди Мемфиса - банкиры, адвокаты, врачи - кто угодно.
I've had two police captains drinking beer in my dining-room and the commissioner himself upstairs with one of my girls.	Два капитана полиции пили у меня в столовой пиво, а сам комиссар проводил время наверху с одной из девочек.
They got drunk and crashed the door in on him and found him buck-nekkid, dancing the highland fling.	Они напились допьяна, вломились к нему, а он там совсем нагишом танцует шотландский танец.
A man fifty years old, seven foot tall, with a head like a peanut.	Пятидесятилетний мужчина, семи футов ростом, с головой как земляной орех.
He was a fine fellow.	Прекрасный был человек.
He knew me.	Он меня знал.
They all know Reba Rivers.	Все они знают Ребу Риверс.
Spend their money here like water, they have.	Деньги здесь текли у них как вода.
They know me.	Они меня знают.
I aint never double-crossed nobody, honey."	Я ни разу никого не подвела, милочка.
She drank beer, breathing thickly into the tankard, the other hand, ringed with yellow diamonds as large as gravel, lost among the lush billows of her breast.	Мисс Реба отхлебнула пива, тяжело дыша в кружку, другая ее рука, в кольцах с крупными желтыми бриллиантами, покоилась в пышных складках груди.
Her slightest movement appeared to be accomplished by an expenditure of breath out of all proportion to any pleasure the movement could afford her.	Малейшее ее движение сопровождалось одышкой, явно несоразмерной удовлетворению, которое оно могло доставить.
Almost as soon as they entered the house she began to tell Temple about her asthma, toiling up the stairs in front of them, planting her feet heavily in worsted bedroom slippers, a wooden rosary in one hand and the tankard in the other.	Едва они вошли в дом, мисс Реба принялась рассказывать Темпл о своей астме, с трудом поднимаясь впереди них по лестнице, тяжело ставя ноги в шерстяных шлепанцах, в одной руке у нее были деревянные четки, в другой - кружка.
She had just returned from church, in a black silk gown and a hat savagely flowered; the lower half of the tankard was still frosted with inner chill.	Она только что вернулась из церкви, на ней была черная шелковая мантия и шляпка с яркими цветами; кружка внизу запотела от холодного пива.
She moved heavily from big thigh to thigh, the two dogs moiling underfoot, talking steadily back across her shoulder in a harsh, expiring, maternal voice.	Большие бедра ее грузно раскачивались, собачки путались под ногами, а она неторопливо говорила через плечо хриплым, пыхтящим, материнским голосом:
"Popeye knew better than to bring you anywhere else but to my house. I been after him for, how many years I been after you to get you a girl, honey?	- Лупоглазый правильно сделал, что привез тебя в этот дом, а не куда-то еще, Я ему вот уже -сколько уж лет, голубчик, я стараюсь подыскать тебе девушку?
What I say, a young fellow cant no more live without a girl than " Panting, she fell to cursing the dogs under her feet, stopping to shove them aside.	Считаю, что молодому человеку нельзя обходиться без девушки, как и без... - Тяжело дыша, принялась бранить вертящихся под ногами собачек, остановилась и отпихнула их в сторону.
"Get back down there," she said, shaking the rosary at them.	- Пошли вниз, - приказала, грозя им четками.

They snarled at her in vicious falsetto, baring their teeth, and she leaned against the wall in a thin aroma of beer, her hand to her breast, her mouth open, her eyes fixed in a glare of sad terror of all breathing as she besought breath, the tankard a squat soft gleam like dull silver lifted in the gloom.	Собачки, оскалив зубы, зарычали на нее пронзительным фальцетом, а она, распространяя легкий запах пива, прислонилась к стене и приложила руку к груди, рот ее был распахнут, в глазах, когда ей не хватало дыхания, мерцал скорбный ужас всего живого, массивная кружка поблескивала в полутьме, словно матовое серебро.
The narrow stairwell turned back upon itself in a succession of niggard reaches.	Узкая лестница поднималась чередой тусклых маршей, нависающих один над другим.
The light, falling through a thickly-curtained door at the front and through a shuttered window at the rear of each stage, had a weary quality. A spent quality; defunctive, exhausted-a protracted weariness like a vitiated backwater beyond sunlight and the vivid noises of sunlight and day.	На всех площадках свет, проникающий спереди из-за плотно завешенных дверей, а сзади сквозь прикрытые ставнями окна, был каким-то вялым, иссякшим, обессиленным, гаснущим - эта бесконечная вялость напоминала гнилое болото, куда не доходят солнечный свет и оживленный дневной шум.
There was a defunctive odor of irregular food, vaguely alcoholic, and Temple even in her ignorance seemed to be surrounded by a ghostly promiscuity of intimate garments, of discreet whispers of flesh stale and oft-assailed and impregnable beyond each silent door which they passed.	Ощущался тяжелый запах беспорядочного питания, алкоголя, и Темпл, даже в ее неведении, казалось, что ее окружают призрачная смесь нижнего белья, потаенные шорохи тел, несвежих из-за частых соитий и извержений по ту сторону глухих дверей, мимо которых они шли.
Behind her, about hers and Miss Reba's feet the two dogs scrabbled in nappy gleams, their claws clicking on the metal strips which bound the carpet to the stairs.	Сзади возле их ног пушистыми бликами суетились собачки, постукивая коготками о металлические ленты, крепящие к лестнице ковровую дорожку.
Later, lying in bed, a towel wrapped about her naked loins, she could hear them sniffing and whining outside the door.	Потом, лежа в постели с полотенцем, обернутым вокруг обнаженных бедер, Темпл слышала, как обе скулят и фыркают за дверью.
Her coat and hat hung on nails in the door, her dress and stockings lay upon a chair, and it seemed to her that she could hear the rhythmic splush-splush of the washing-board somewhere and she flung herself again in an agony for concealment as she had when they took her knickers off.	Ее шляпка и пальто висели на вбитых в дверь гвоздях. Платье и чулки валялись на стуле, ей показалось, что откуда-то доносится мерное хлюпанье стиральной доски, и она вновь заметалась, мучительно ища, куда бы спрятаться, как и тогда, когда с нее снимали панталоны.
"Now, now," Miss Reba said.	- Ну-ну, - сказала мисс Реба.
"I bled for four days, myself.	- У меня самой четыре дня шла кровь.
It aint nothing.	Это ерунда.
Doctor Quinn'll stop it in two minutes, and Minnie'll have them all washed and pressed and you wont never know it.	Доктор Куин остановит ее за две минуты, а Минни все выстирает, выгладит, ты даже ничего не заметишь.
That blood'll be worth a thousand dollars to you, honey."	Эта кровь принесет тебе тысячу долларов, милочка.
She lifted the tankard, the flowers on her hat rigidly moribund, nodding in macabre was hael.	И подняла кружку, жесткие увядающие цветы на ее шляпке закивали в мрачной здравице.
"Us poor girls," she said.	- Несчастные мы девочки, - сказала она.

The drawn shades, cracked into a myriad pattern like old skin, blew faintly on the bright air, breathing into the room on waning surges the sound of Sabbath traffic, festive, steady, evanescent.	Опущенные шторы, испещренные множеством трещин, будто старая кожа, чуть раскачивались от ветерка, несущего в комнату на замирающих волнах шум субботнего движения, праздничный, негромкий, мимолетный.
Temple lay motionless in the bed, her legs straight and close, the covers to her chin and her face small and wan, framed in the rich sprawl of her hair.	Темпл неподвижно лежала в постели, вытянув ноги и закрывшись до подбородка одеялом, лицо ее, маленькое и бледное, обрамляли густые разметавшиеся волосы.
Miss Reba lowered the tankard, gasping for breath. In her hoarse, fainting voice she began to tell Temple how lucky she was.	Мисс Реба, тяжело дыша, опустила кружку и хриплым, негромким голосом стала объяснять Темпл, как той повезло.
"Every girl in the district has been trying to get him, honey.	- Все девочки в округе вешались на Лупоглазого, милочка.
There's one, a little married woman slips down here sometimes, she offered Minnie twenty-five dollars just to get him into the room, that's all.	Есть тут одна маленькая замужняя женщина, она частенько тайком приходит сюда, так даже совала Минни двадцать пять долларов, чтобы только привела его к ней в комнату.
But do you think he'd so much as look at one of them?	Но думаешь, он хоть смотрит на кого-нибудь?
Girls that have took in a hundred dollars a night.	На девочек, что имели по сто долларов за ночь?
No, sir.	Нет.
Spend his money like water, but do you think he'd look at one of them except to dance with her?	Деньги у него текут как вода, но, думаешь, хоть взглянет на кого? Разве что иной раз потанцует.
I always knowed it wasn't going to be none of these here common whores he'd take.	Я всегда знала, что Лупоглазый не свяжется с простой потаскушкой.
I'd tell them, I'd say, the one of yez that gets him'll wear diamonds, I says, but it aint going to be none of you common whores, and now Minnie'll have them washed and pressed until you wont know it."	Говорила им: та, что сойдется с Лупоглазым, будет ходить в бриллиантах, но, говорила я, вам, простым потаскушкам, это не удастся, а Минни сейчас все выстирает, выгладит; ты даже не узнаешь своих панталон.
"I cant wear it again," Temple whispered.	- Я не смогу снова надеть их, - прошептала Темпл.
"I cant."	- Не смогу.
"No more you'll have to, if you dont want.	- И не надо, раз не хочешь.
You can give them to Minnie, though I dont know what she'll do with them except maybe-" At the door the dogs began to whimper louder.	Отдай Минни, хотя не знаю, что ей с ними делать, разве что... Собачки за дверью заскулили громче.
Feet approached.	Послышались приближающиеся шаги.
The door opened.	Дверь отворилась.
A negro maid entered, carrying a tray bearing a quart bottle of beer and a glass of gin, the dogs surging in around her feet.	Вошла горничная-негритянка, неся поднос с бутылкой пива и стаканом джина, собачки вертелись у нее под ногами.
"And tomorrow the stores'll be open and me and you'll go shopping, like he said for us to.	- А завтра откроются магазины, и мы, как он велел нам, пойдем с тобой за покупками.

Like I said, the girl that gets him'll wear diamonds: you just see if I wasn't-" she turned, mountainous, the tankard lifted, as the two dogs scrambled onto the bed and then onto her lap, snapping viciously at one another.	Я всегда говорила, что его подружка будет ходить в бриллиантах; вот увидишь, если я не... - Она грузно повернулась и подняла кружку, когда собачки вспрыгнули на кровать, а потом к ней на колени, злобно фыркая друг на друга.
From their curled shapeless faces bead-like eyes glared with choleric ferocity, their mouths gaped pinkly upon needle-like teeth.	Их похожие на бусинки глаза сверкали с неистовой свирепостью, приоткрытые пасти обнажали острые, как иглы, зубы.
"Reba!" Miss Reba said, "get down!	- Реба, - сказала мисс Реба, сгоняя их, - пошла вниз!
You, Mr Binford!" flinging them down, their teeth clicking about her hands.	И ты, мистер Бинфорд. - Их зубки защелкали возле ее рук.
"You just bite me, you-Did you get Miss-What's your name, honey?	- Вот только укуси меня, вот... Поняла, мисс... Как тебя зовут, милочка?
I didn't quite catch it."	Я что-то не расслышала.
"Temple," Temple whispered.	- Темпл, - прошептала та.
"I mean, your first name, honey.	- Я спрашиваю имя, а не фамилию, милочка.
We dont stand on no ceremony here."	У нас тут попростому.
"That's it.	- Это имя.
Temple.	Темпл.
Temple Drake."	Темпл Дрейк.
"You got a boy's name, aint you?-Miss Temple's things washed, Minnie?"	- У тебя мальчишеское имя, да? Минни, выстирала ты вещи мисс Темпл?
"Yessum," the maid said.	- Да, мэм, - ответила горничная.
"Hit's dryin now hind the stove."	- Сейчас они сушатся за печкой.
She came with the tray, shoving the dogs gingerly aside while they clicked their teeth at her ankles.	Она подошла с подносом, робко отпихивая собачек, а те хватали ее зубами за ноги.
"You wash it out good?"	- Хорошо отстирала?
"I had a time with it," Minnie said.	- Пришлось повозиться, - ответила Минни.
"Seem like that the most hardest blood of all to get-" With a convulsive movement Temple flopped over, ducking her head beneath the covers.	- Эта кровь, похоже, труднее всего... Темпл конвульсивным движением отвернулась и спрятала голову под одеяло.
She felt Miss Reba's hand.	Ощутила руку мисс Ребы.
"Now, now.	- Ну-ну.
Now, now.	Будет.
Here, take your drink.	Вот, выпей-ка.
This one's on me.	За мое здоровье.
I aint going to let no girl of Popeye's-"	Я не допущу, чтобы подружка Лупоглазого...
"I dont want anymore," Temple said.	- Не хочу, - ответила Темпл.
"Now, now," Miss Reba said.	- Ну-ну, - сказала мисс Реба.

"Drink it and you'll feel better."	- Выпей, станет полегче.
She lifted Temple's head.	Она приподняла голову Темпл.
Temple clutched the covers to her throat.	Та вцепилась в одеяло у самого горла.
Miss Reba held the glass to her lips. She gulped it, writhed down again, clutching the covers about her, her eyes wide and black above the covers.	Мисс Реба поднесла стакан к ее губам, Темпл выпила и снова легла, плотно завернувшись в одеяло, над ним были видны лишь черные, широко открытые глаза.
"I bet you got that towel disarranged," Miss Reba said, putting her hand on the covers.	- Держу пари, полотенце у тебя съехало, - сказала мисс Реба, кладя руку на одеяло.
"No," Temple whispered.	- Нет, - прошептала Темпл.
"It's all right.	- Все в порядке.
It's still there."	Оно на месте.
She shrank, cringing; they could see the cringing of her legs beneath the covers.	И сжалась, съежилась; видно было, как ее ноги согнулись под одеялом.
"Did you get Dr Quinn, Minnie?" Miss Reba said.	- Минни, ты звонила доктору Куину? - спросила мисс Реба.
"Yessum."	- Да, мэм.
Minnie was filling the tankard from the bottle, a dull frosting pacing the rise of liquor within the metal.	- Минни наполняла из бутылки кружку, по мере наполнения там поднималась вялая пена.
"He say he dont make no Sunday afternoon calls."	- Он говорит, что не ходит на вызовы по воскресеньям.
"Did you tell him who wanted him?	- А ты сказала, кто его вызывает?
Did you tell him Miss Reba wanted him?"	Сказала, что он нужен мисс Ребе?
"Yessum.	- Да, мэм.
He say he dont-"	Он говорит, что не...
"You go back and tell that suh-You tell him I'll- No; wait."	- Иди, скажи этому су... Передай, что я... Нет, постой.
She rose heavily. "Sending a message like that back to me, that can put him in jail three times over."	- Мисс Реба тяжело поднялась, - Ответить такое мне, хотя я могу трижды посадить его в тюрьму.
She waddled toward the door, the dogs crowding about the felt slippers.	Она заковыляла к двери, собачки суетились возле ее войлочных шлепанцев.
The maid followed and closed the door.	Горничная последовала за ней и прикрыла дверь.
Temple could hear Miss Reba cursing the dogs as she descended the stairs with terrific slowness.	Темпл было слышно, как мисс Реба бранит собачек, с ужасающей медлительностью спускаясь по лестнице.
The sounds died away.	Потом все стихло.
The shades blew steadily in the windows, with faint rasping sounds.	Шторы, тихо шелестя, легко трепетали на окнах.
Temple began to hear a clock. It sat on the mantel above a grate filled with fluted green paper.	Темпл услышала тиканье часов: Они стояли на каминной решетке, покрытой зеленой гофрированной бумагой.

The clock was of flowered china, supported by four china nymphs.	Часы были из раскрашенного фарфора, их поддерживали четыре фарфоровые нимфы.
It had only one hand, scrolled and gilded, halfway between ten and eleven, lending to the otherwise blank face a quality of unequivocal assertion, as though it had nothing whatever to do with time.	Там была всего одна стрелка, витая, позолоченная, находилась она между десятью и одиннадцатью, придавая остальной части циферблата недвусмысленное притязание, что он не имеет никакого отношения ко времени.
Temple rose from the bed.	Темпл поднялась с кровати.
Holding the towel about her she stole toward the door, her ears acute, her eyes a little blind with the strain of listening.	Придерживая обернутое вокруг бедер полотенце, крадучись, направилась к двери, так напрягая слух, что глаза ее почти ничего не видели.
It was twilight; in a dim mirror, a pellucid oblong of dusk set on end, she had a glimpse of herself like a thin ghost, a pale shadow moving in the uttermost profundity of shadow.	Наступили сумерки; в тусклом зеркале - светлом прямоугольнике в темном конце комнаты - она мельком увидела свое отражение, похожее на тусклый призрак, бледную тень, движущуюся с запредельной таинственностью тени.
She reached the door.	Подошла к двери.
At once she began to hear a hundred conflicting sounds in a single converging threat and she clawed furiously at the door until she found the bolt, dropping the towel to drive it home.	Сразу же послышалось множество противоречивых звуков, сливающихся в одну угрозу, она принялась неистово шарить рукой по двери, нащупала засов и, выпустив полотенце, задвинула.
Then she caught up the towel, her face averted, and ran back and sprang into the bed and clawed the covers to her chin and lay there, listening to the secret whisper of her blood.	Потом, отвернув лицо в сторону, подняла полотенце, побежала, бросилась в постель, натянула одеяло до подбородка и замерла, прислушиваясь к тайному шепоту своей крови.
They knocked at the door for some time before she made any sound.	В дверь долго стучали, но она не отвечала.
"It's the doctor, honey," Miss Reba panted harshly.	- Это доктор, милочка, - хрипло пропыхтела мисс Реба.
"Come on, now.	- Иди открой.
Be a good girl."	Будь умницей.
"I cant," Temple said, her voice faint and small.	- Не могу, - ответила Темпл, голос ее звучал слабо, тихо.
"I'm in bed."	- Я в постели.
"Come on, now.	- Иди открой.
He wants to fix you up." She panted harshly.	Доктор хочет привести тебя в порядок, - она тяжело дышала.
"My God, if I could just get one full breath again.	- Господи, хоть бы еще раз вздохнуть полной грудью.
I aint had a full breath since " Low down beyond the door Temple could hear the dogs.	Я вот уже... Темпл услышала, как под дверью возятся собачки.
"Honey."	- Милочка.
She rose from the bed, holding the towel about her.	Темпл поднялась с кровати, придерживая полотенце.

She went to the door, silently.	Бесшумно подошла к двери.
"Honey," Miss Reba said.	- Милочка, - сказала мисс Реба.
"Wait," Temple said.	- Постойте там, - сказала Темпл.
"Let me get back to the bed before Let me get"	- Дайте мне вернуться в постель.
"There's a good girl," Miss Reba said.	- Вот молодчина, - похвалила мисс Реба.
"I knowed she was going to be good."	- Я знала, что она будет умницей.
"Count ten, now," Temple said.	- Считайте до десяти, - сказала Темпл.
"Will you count ten, now?" she said against the wood.	- Ну что, будете считать? спросила она сквозь дверь.
She slipped the bolt soundlessly, then she turned and sped back to the bed, her naked feet in pattering diminuendo.	Беззвучно отвела засов, повернулась и побежала к кровати, торопливо шлепая босыми ногами.
The doctor was a fattish man with thin, curly hair.	Доктор был полноватым человеком с редкими вьющимися волосами.
He wore horn-rimmed glasses which lent to his eyes no distortion at all, as though they were of clear glass and worn for decorum's sake.	Его очки в роговой оправе нисколько не искажали глаз, словно в них не было линз и он косил их просто для вида.
Temple watched him across the covers, holding them to her throat.	Темпл глядела на него, натянув одеяло до горла.
"Make them go out," she whispered; "if they'll just go out."	- Прогоните их, - прошептала она. - Пусть они уйдут.
"Now, now," Miss Reba said, "he's going to fix you up."	- Ну-ну, - сказала мисс Реба. - Он приведет тебя в порядок.
Temple clung to the covers.	Темпл вцепилась в одеяло.
"If the little lady will just let..." the doctor said.	- Если только маленькая леди позволит... - сказал доктор.
His hair evaporated finely from his brow.	На лбу его красовались залысины.
His mouth nipped in at the corners, his lips full and wet and red.	В уголках рта залегли складки, губы были полными, красными, влажными.
Behind the glasses his eyes looked like little bicycle wheels at dizzy speed; a metallic hazel.	Карие, с металлическим блеском глаза за стеклами очков, напоминали крошечные велосипедные колеса на головокружительной скорости.
He put out a thick, white hand bearing a masonic ring, haired over with fine reddish fuzz to the second knuckle-joints.	Он протянул пухлую белую руку с масонским перстнем, поросшую до середины пальцев рыжеватым пушком.
Cold air slipped down her body, below her thighs; her eyes were closed.	Прохладный воздух овеял нижнюю часть тела Темпл; глаза ее были закрыты.
Lying on her back, her legs close together, she began to cry, hopelessly and passively, like a child in a dentist's waiting-room.	Лежа на спине и стискивая ноги, она начала плакать, безнадежно, смиренно, как ребенок в приемной дантиста.
"Now, now," Miss Reba said, "take another sup of gin, honey.	- Ну-ну, - сказала мисс Реба. - Еще глоток джина, милочка.

It'll make you feel better."	Тебе станет легче.
In the window the cracked shade, yawning now and then with a faint rasp against the frame, let twilight into the room in fainting surges.	Потрескавшаяся штора, колеблясь, с легким шорохом о раму, впускала в комнату тусклые волны сумерек.
From beneath the shade the smoke-colored twilight emerged in slow puffs like signal smoke from a blanket, thickening in the room.	Из-под шторы тягучими, словно дымовой сигнал, струйками, вплывал сизый сумрак, постепенно сгущающийся в комнате.
The china figures which supported the clock gleamed in hushed smooth flexions: knee, elbow, flank, arm and breast in attitudes of voluptuous lassitude.	На фарфоровых нимфах часов приглушенно мерцали гладкие округлости: колени, локти, бока, руки и груди в положениях чувственной лености.
The glass face, become mirror-like, appeared to hold all reluctant light, holding in its tranquil depths a quiet gesture of moribund time, one-armed like a veteran from the wars.	Уподобившееся зеркалу стекло однорукого, словно ветеран войны, циферблата, казалось, удерживало весь неподатливый свет, храня в своих тихих глубинах застывший жест уходящего времени.
Half past ten oclock.	Половину одиннадцатого.
Temple lay in the bed, looking at the clock, thinking about half-past-ten-oclock.	Темпл лежала в постели, глядя на часы и думая о половине одиннадцатого.
She wore a too-large gown of cerise crepe, black against the linen.	На ней была просторная ночная рубашка из светло-вишневого крепдешина, черневшая на фоне постельного белья.
Her hair was a black sprawl, combed out now; her face, throat and arms outside the covers were gray.	Волосы, теперь уже расчесанные, лежали беспорядочной массой; лицо, шея и выпростанные из-под одеяла руки казались серыми.
After the others left the room she lay for a time, head and all beneath the covers.	После того как все ушли, она какое-то время лежала, укрывшись с головой.
She lay so until she heard the door shut and the descending feet, the doctor's light, unceasing voice and Miss Reba's labored breath grow twilight-colored in the dingy hall and die away.	Ей было слышно, как затворилась дверь,. как они спускались по лестнице, в тусклом коридоре мягкий несмолкающий голос доктора и тяжелое дыхание мисс Ребы стали невнятными, потом затихли.
Then she sprang from the bed and ran to the door and shot the bolt and ran back and hurled the covers over her head again, lying in a tight knot until the air was exhausted.	Тогда она соскочила с кровати, подбежала к двери, задвинула засов, побежала назад, укрылась с головой и лежала, пока не стало нечем дышать.
A final saffron-colored light lay upon the ceiling and the upper walls, tinged already with purple by the serrated palisade of Main Street high against the western sky.	Последний желтоватый свет лежал на потолке и верхней части стен, уже сливаясь с красным из-за частокола высотных зданий Мейн-стрит, чернеющих на фоне закатного неба.
She watched it fade as the successive yawns of the shade consumed it.	Темпл смотрела, как он блекнет, поглощаемый непрерывными колебаниями шторы.

She watched the final light condense into the clock face, and the dial change from a round orifice in the darkness to a disc suspended in nothingness, the original chaos, and change in turn to a crystal ball holding in its still and cryptic depths the ordered chaos of the intricate and shadowy world upon whose scarred flanks the old wounds whirl onward at dizzy speed into darkness lurking with new disasters.	Она видела, как остатки света сконденсировались в циферблате и его круг из отверстия в потемках превратился в диск, висящий в пустоте, в первобытном хаосе, а потом - в кристальный шар, вмещающий в своих недвижных, загадочных глубинах упорядоченный хаос непостижимого темного мира, старые раны, бешено кружась, уносились с его изрубцованных боков во мрак, где таились новые бедствия.
She was thinking about half-past-ten-oclock.	Темпл думала о половине одиннадцатого.
The hour for dressing for a dance, if you were popular enough not to have to be on time.	В это время все девушки одевались к танцам, кроме пользующихся наибольшим успехом и не боящихся опоздать.
The air would be steamy with recent baths, and perhaps powder in the light like chaff in barn-lofts, and they looking at one another, comparing, talking whether you could do more damage if you could just walk out on the floor like you were now.	Воздух бывал насыщен паром после недавнего купания, в лучах света, словно мякина на чердаке амбара, кружилась пудра, они разглядывали друг друга, сравнивали, болтали, было бы хуже или нет, если выйти на публику в таком виде.
Some wouldn't, mostly ones with short legs.	Многие помалкивали, главным образом коротконогие.
Some of them were all right, but they just wouldn't.	Некоторые из них были недурны собой, но все же отмалчивались.
They wouldn't say why.	Почему - не объясняли.
The worst one of all said boys thought all girls were ugly except when they were dressed.	Самая неприглядная из всех заявила, что парни находят всех девушек уродливыми, если они не одеты.
She said the Snake had been seeing Eve for several days and never noticed her until Adam made her put on a fig leaf.	Сказала, что Змий несколько дней видел Еву и не обращал на нее внимания, пока Адам не заставил ее надеть фиговый листок.
How do you know? they said, and she said because the Snake was there before Adam, because he was the first one thrown out of heaven; he was there all the time.	"Откуда ты знаешь?" - спросили ее, и она сказала, что Змий был там раньше Адама, потому что его первого изгнали из рая; он все время был там.
But that wasn't what they meant and they said, How do you know, and Temple thought of her kind of backed up against the dressing table and the rest of them in a circle around her with their combed hair and their shoulders smelling of scented soap and the light powder in the air and their eyes like knives until you could almost watch her flesh where the eyes were touching it, and her eyes in her ugly face courageous and frightened and daring, and they all saying, How do you know? until she told them and held up her hand and swore she had.	Но девушки имели в виду не это и спрашивали: "Откуда ты знаешь?", и Темпл вспомнила, как та попятилась к туалетному столику, а все остальные, причесанные, с пахнущими ароматным мылом плечами, окружили ее кольцом, в воздухе плавала пудра, взгляды их были словно ножи, и казалось, на ее теле видны места, которых взгляды касались, глаза девушки на некрасивом лице были решительны, испуганны и дерзки, все приставали к ней: "Откуда ты знаешь", пока она не сказала, а потом подняла руку и поклялась, что с ней это было.
That was when the youngest one turned and ran out of the room.	Тут самая юная повернулась и выбежала.
She locked herself in the bath and they could hear her being sick.	Заперлась в уборной, и было слышно, как ее там рвет.

She thought about half-past-ten-oclock in the morning.	Темпл подумала о половине одиннадцатого утра.
Sunday morning, and the couples strolling toward church.	Воскресенье, пары неторопливо идут к церкви.
She remembered it was still Sunday, the same Sunday, looking at the fading peaceful gesture of the clock.	Глядя на еле видный застывший жест часов, она вспомнила, что еще воскресенье, то самое воскресенье.
Maybe it was half-past-ten this morning, that half-past-ten-oclock.	Может быть, на часах половина одиннадцатого утра, та самая половина одиннадцатого.
Then I'm not here, she thought.	Тогда я не здесь, подумала она.
This is not me.	Это не я.
Then I'm at school.	Я в университете.
I have a date tonight with thinking of the student with whom she had the date.	У меня свидание с... и стала припоминать, с кем же из студентов она должна встретиться.
But she couldn't remember who it would be.	Но вспомнить не смогла.
She kept the dates written down in her Latin 'pony', so she didn't have to bother about who it was.	Все свидания она записывала в шпаргалке по латыни, и не приходилось вспоминать, с кем они назначены.
She'd just dress, and after a while somebody would call for her.	Едва она успевала одеться, за ней кто-нибудь заходил.
So I better get up and dress, she said, looking at the clock.	Значит, надо встать и одеться, сказала она, глядя на часы.
She rose and crossed the room quietly.	Темпл встала и неторопливо прошлась по комнате.
She watched the clock face, but although she could see a warped turmoil of faint light and shadow in geometric miniature swinging across it, she could not see herself.	Взглянула на циферблат, но, хотя там ей были видны беспорядочно трепещущие, искаженные геометрические миниатюры света и тени, себя она не видела.
It's this nightie, she thought, looking at her arms, her breast rising out of a dissolving pall beneath which her toes peeped in pale, fleet intervals as she walked. She drew the bolt quietly and returned to the bed and lay with her head cradled in her arms.	Из-за ночной рубашки, подумала она, глядя на свои руки, на грудь, проглядывающую из-под слившегося с темнотой одеяния, на белые пальцы ног, попеременно то появляющиеся, то исчезающие на ходу.
There was still a littlelight in the room.	В комнате еще сохранялось немного света.
She found that she was hearing her watch; had been hearing it for some time.	Темпл заметила, что слышит тиканье своих часиков; слышит вот уже долгое время.
She discovered that the house was full of noises, seeping into the room muffled and indistinguishable, as though from a distance.	Обнаружила, что дом полон приглушенных звуков, проникающих в комнату невнятно, словно бы издали.
A bell rang faintly and shrilly somewhere; someone mounted the stairs in a swishing garment.	Где-то негромко и пронзительно зазвенел звонок; кто-то в шуршащем платье поднимался по лестнице.
The feet went on past the door and mounted another stair and ceased.	Ноги прошаркали мимо двери, поднялись на другую лестницу и затихли.

She listened to the watch.	Темпл прислушалась к тиканью часиков.
A car started beneath the window with a grind of gears; again the faint bell rang, shrill and prolonged.	Под окном, заскрежетав шестернями, тронулась машина. Снова зазвенел звонок, пронзительный и долгий.
She found that the faint light yet in the room was from a street lamp.	Она заметила, что в комнату проникает слабый свет от уличного фонаря.
Then she realised that it was night and that the darkness beyond was full of the sound of the city.	Потом поняла, что уже ночь и тьма снаружи полна городских шумов.
She heard the two dogs come up the stairs in a furious scrabble.	Темпл услышала, как собачки карабкаются по лестнице.
The noise passed the door and stopped, became utterly still; so still that she could almost see them crouching there in the dark against the wall, watching the stairs.	Они подбежали к двери и замерли, стало удивительно тихо; так тихо, что она почти видела, как они сидят в темноте, прижавшись к стене, и смотрят на лестницу.
One of them was named Mister something, Temple thought, waiting to hear Miss Reba's feet on the stairs.	Одну из них зовут Мистер какой-то, думала Темпл, ожидая услышать на лестнице шаги мисс Ребы.
But it was not Miss Reba; they came too steadily and too lightly.	Но то оказалась не мисс Реба; они приближались слишком легко и размеренно.
The door opened; the dogs surged in in two shapeless blurs and scuttled under the bed and crouched, whimpering.	Дверь отворилась; собачки ворвались двумя бесформенными пятнами, бросились под кровать и, поскуливая, спрятались там,
"You, dawgs!" Minnie's voice said.	- Эй, кудлатые! - послышался голос Минни.
"You make me spill this."	- Из-за вас я все расплескаю.
The light came on.	Зажегся свет.
Minnie carried a tray.	Минни держала в руках поднос.
"I got you some supper," she said.	- Принесла вам ужин, - сказала она.
"Where them dawgs gone to?"	- А куда делись собачки?
"Under the bed," Temple said.	- Под кровать, - ответила Темпл.
"I dont want any."	- Я не хочу.
Minnie came and set the tray on the bed and looked down at Temple, her pleasant face knowing and placid.	Минни подошла и поставила поднос на кровать, ее милое лицо было понимающим и безмятежным.
"You want me to-" she said, extending her hand.	- Хотите, я... - сказала она, протягивая руку.
Temple turned her face quickly away.	Темпл быстро отвернулась.
She heard Minnie kneel, cajoling the dogs, the dogs snarling back at her with whimpering, asthmatic snarls and clicking teeth.	Она слышала, как Минни опустилась на колени и выманивает собачек, а те огрызаются с воющим астматическим рычаньем и щелкают зубами.
"Come outen there, now," Minnie said.	- Вылезайте же, ну, - сказала Минни.
"They know fo Miss Reba do when she fixing to get drunk.	- Они знают, что выделывает мисс Реба, когда напьется.
You, Mr Binford!"	Эй, мистер Бинфорд!

Temple raised her head.	Темпл приподняла голову.
"Mr Binford?"	- Мистер Бинфорд?
"He the one with the blue ribbon," Minnie said.	- Он с голубой лентой, - ответила Минни.
Stooping, she flapped her arm at the dogs.	Наклонясь, она замахнулась на собачек.
They were backed against the wall at the head of the bed, snapping and snarling at her in mad terror.	Рыча и щелкая зубами, они в безумном ужасе прижались к стене у изголовья кровати.
"Mr Binford was Miss Reba's man. Was landlord here eleven years until he die bout two years ago.	- Мистер Бинфорд был мужчиной мисс Ребы, Был хозяином здесь одиннадцать лет, два года назад он помер.
Next day Miss Reba get these dawgs, name one Mr Binford and other Miss Reba.	На другой день мисс Реба купила этих собачек, назвала одну Мистер Бинфорд, другую - Мисс Реба.
Whenever she go to the cemetery she start drinking like this evening, then they both got to run.	Как только она побывает на кладбище, то начинает пить, как сегодня вечером, и тогда им обеим приходится удирать.
But Mr Binford ketch it sho nough.	Мистер Бинфорд уже это понял.
Last time she throw him outen upstair window and go down and empty Mr Binford's clothes closet and throw everything out in the street except what he buried in."	Прошлый раз она выбросила его из окна верхнего этажа, потом спустилась, вытащила из шкафа все вещи мистера Бинфорда и пошвыряла на улицу все, кроме того, в чем его похоронили.
"Oh," Temple said.	- А, - сказала Темпл.
"No wonder they're scared.	- Неудивительно, что они перепугались.
Let them stay under there.	Пусть остаются здесь.
They wont bother me."	Они мне не мешают.
"Reckon I have to.	- Придется оставить.
Mr Binford aint going to leave this room, not if he know it."	Мистер Бинфорд теперь ни за что не вылезет оттуда.
She stood again, looking down at Temple.	- Минни поднялась и глянула на Темпл.
"Eat that supper," she said. "You feel better.	- Ешьте ужин, - сказала она.
I done slip you a drink of gin, too."	- Я вам потихоньку прихватила и джина.
"I dont want any," Temple said, turning her face away.	- Не хочу, - сказала Темпл, отворачиваясь.
She heard Minnie leave the room.	Она слышала, как Минни вышла из комнаты.
The door closed quietly.	Дверь тихо закрылась.
Under the bed the dogs crouched against the wall in that rigid and furious terror.	Собачки под кроватью жались к стене в цепенящем, неистовом ужасе.
The light hung from the center of the ceiling, beneath a fluted shade of rose-colored paper browned where the bulb bulged it.	Посреди потолка висела лампа, абажур из гофрированной бумаги потемнел там, где его касалось горячее стекло.

The floor was covered by a figured maroon-tinted carpet tacked down in strips; the olive-tinted walls bore two framed lithographs.	Пол был покрыт узорным бордового цвета ковром, прикрепленным металлическими лентами, на оливковых стенах висели две литографии в рамках.
From the two windows curtains of machine lace hung, dust-colored, like strips of lightly congealed dust set on end.	С обоих окон свисали занавеси из машинного кружева пыльного цвета, похожие на подвешенные за край полосы пыли.
The whole room had an air of musty stodginess, decorum; in the wavy mirror of a cheap varnished dresser, as in a stagnant pool, there seemed to linger spent ghosts of voluptuous gestures and dead lusts.	Вся комната была пропитана атмосферой старой дешевой благопристойности; в волнистом зеркале дешевого лакированного шкафа, словно в застоявшемся пруду, казалось, сохранялись иссякшие тени чувственных жестов и мертвых страстей.
In the corner, upon a faded scarred strip of oilcloth tacked over the carpet, sat a washstand bearing a flowered bowl and pitcher and a row of towels; in the corner behind it sat a slop jar dressed also in fluted rose-colored paper.	В углу на прибитой поверх ковра выцветшей исцарапанной клеенке стоял умывальник с разрисованным цветами бачком, кувшином и вешалкой для полотенец; за ним стояло помойное ведро, тоже обернутое гофрированной бумагой.
Beneath the bed the dogs made no sound.	Собачки под кроватью не издавали ни звука.
Temple moved slightly; the dry complaint of mattress and springs died into the terrific silence in which they crouched.	Темпл легонько пошевелилась; сухой скрип пружин матраца замер в ужасающей тишине, которую они боялись нарушить.
She thought of them, woolly, shapeless; savage, petulant, spoiled, the flatulent monotony of their sheltered lives snatched up without warning by an incomprehensible moment of terror and fear of bodily annihilation at the very hands which symbolised by ordinary the licensed tranquillity of their lives.	Темпл задумалась о них, бесформенных, лохматых; злобных, раздражительных, испорченных, пустое однообразие беспечного существования которых внезапно сменялось непостижимыми мгновеньями ужаса и страха смерти от тех самых рук, что символизировали гарантированное спокойствие их жизни.
The house was full of sounds.	Дом был полон звуков.
Indistinguishable, remote, they came in to her with a quality of awakening, resurgence, as though the house itself had been asleep, rousing itself with dark; she heard something which might have been a burst of laughter in a shrill woman voice.	Далекие, едва слышные, они доходили до Темпл с оттенком пробуждения, воскресения, словно дом спал и с наступлением темноты пробудился. Она услышала что-то похожее на взрыв пронзительного женского смеха.
Steamy odors from the tray drifted across her face.	С подноса поднимались ароматные пары.
She turned her head and looked at it, at the covered and uncovered dishes of thick china.	Она повернула голову и взглянула на него, на прикрытые и неприкрытые тарелки из толстого фарфора.
In the midst of them sat the glass of pale gin, a pack of cigarettes and a box of matches.	Посередине стоял стакан прозрачного джина, лежали пачка сигарет и коробок спичек.
She rose on her elbow, catching up the slipping gown.	Темпл приподнялась, опираясь на локоть и придерживая сползающую рубашку.
She lifted the covers upon a thick steak, potatoes, green peas; rolls; an anonymous pinkish mass which some sense-elimination, perhaps-identified as a sweet.	Сняла с тарелок салфетки: большой кусок мяса с картофелем и зеленым горошком; булочки; розоватая масса, которую она каким-то образом -видимо, методом исключения - определила как сладкое.

She drew the slipping gown up again, thinking about them eating down at school in a bright uproar of voices and clattering forks; of her father and brothers at the supper table at home; thinking about the borrowed gown and Miss Reba saying that they would go shopping tomorrow. And I've just got two dollars, she thought.	Снова подтянула сползающую рубашку, вспоминая обеды в университете под веселый шум голосов и звяканье вилок; отца и братьев за ужином дома; вспомнила о том, что эта ночная рубашка не ее, и о словах мисс Ребы, что завтра они пойдут за покупками, А у меня всего два доллара, подумала она.
When she looked at the food she found that she was not hungry at all, didn't even want to look at it.	Поглядев на еду, Темпл почувствовала, что ей совсем не хочется есть, даже неприятно смотреть на нее.
She lifted the glass and gulped it empty, her face wry, and set it down and turned her face hurriedly from the tray, fumbling for the cigarettes.	Подняла стакан и выпила все до дна, лицо ее скривилось, она поставила стакан и торопливо отвернулась от подноса, ощупью ища сигареты.
When she went to strike the match she looked at the tray again and took up a strip of potato gingerly in her fingers and ate it.	Зажигая спичку, снова взглянула на поднос, осторожно взяла пальцами ломтик картофеля и съела.
She ate another, the unlighted cigarette in her other hand.	Держа в руке незажженную сигарету, съела еще один.
Then she put the cigarette down and took up the knife and fork and began to eat, pausing from time to time to draw the gown up onto her shoulder.	Потом отложила сигарету, взяла нож, вилку и принялась есть, то и дело поправляя сползающую с плеча рубашку.
When she finished eating she lit the cigarette.	Поев, Темпл закурила.
She heard the bell again, then another in a slightly different key.	Вновь послышался звонок, потом другой, несколько иной тональности.
Across a shrill rush of a woman's voice a door banged.	Сквозь пронзительную трескотню женского голоса она услышала, как хлопнула дверь.
Two people mounted the stairs and passed the door; she heard Miss Reba's voice booming from somewhere and listened to her toiling slowly up the stairs.	Двое поднялись по лестнице и прошли мимо; откуда-то донесся рокочущий голос мисс Ребы. Темпл стала прислушиваться к ее медленному, трудному подъему по ступеням.
Temple watched the door until it opened and Miss Reba stood in it, the tankard in her hand. She now wore a bulging house dress and a widow's bonnet with a veil.	И не сводила глаз с двери, наконец дверь распахнулась, и на пороге появилась мисс Реба с кружкой в руке, теперь уже одетая в пышное домашнее платье и вдовью шляпку с вуалью.
She entered on the flowered felt slippers.	Она вошла, неслышно ступая в пестрых войлочных шлепанцах.
Beneath the bed the two dogs made a stifled concerted sound of utter despair.	Собачки под кроватью дружно издали сдавленный вой беспредельного отчаяния.
The dress, unfastened in the back, hung lumpily about Miss Reba's shoulders.	Платье, расстегнутое на спине, мешковато свисало с плеч мисс Ребы.
One ringed hand lay on her breast, the other held the tankard high.	Одна ее рука в кольцах лежала на груди, другая высоко поднимала кружку.
Her open mouth, studded with gold-fillings, gaped upon the harsh labor of her breathing.	Усеянный золотыми коронками рот жадно ловил воздух.
"Oh God oh God," she said.	- О Господи, Господи, - вздохнула она.

The dogs surged out from beneath the bed and hurled themselves toward the door in a mad scrabble.	Собачки выскочили из-под кровати и, неистово скрежеща коготками, бросились к двери.
As they rushed past her she turned and flung the tankard at them.	Когда они пробегали мимо, мисс Реба повернулась и швырнула в них кружкой.
It struck the door jamb, splashing up the wall, and rebounded with a forlorn clatter.	Ударясь о косяк двери, кружка с жалобным стуком запрыгала к стене.
She drew her breath whistling, clutching her breast.	Мисс Реба со свистом вздохнула, держась за грудь.
She came to the bed and looked down at Temple through the veil.	Подошла к кровати и поглядела на Темпл сквозь вуаль.
"We was happy as two doves," she wailed, choking, her rings smoldering in hot glints within her billowing breast.	- Мы были счастливы, как два голубка, -всхлипнула она, задыхаясь, на груди неторопливыми яркими вспышками мерцали кольца.
"Then he had to go and die on me."	- А потом он умер у меня на руках.
She drew her breath whistling, her mouth gaped, shaping the hidden agony of her thwarted lungs, her eyes pale and round with stricken bafflement, protuberant.	Мисс Реба со свистом вздохнула, рот ее был широко открыт, подчеркивая скрытое мучение ее закупоренных легких, глаза были светлыми, круглыми и выпуклыми от натуги.
"As two doves," she roared in a harsh, choking voice.	- Как два голубка, - прорычала она хриплым, сдавленным голосом.
Again time had overtaken the dead gesture behind the clock crystal: Temple's watch on the table beside the bed said half-past-ten.	Время нагнало застывший жест за кристаллом часов: часики Темпл, лежащие на столике возле кровати, показывали половину одиннадцатого.
For two hours she had lain undisturbed, listening.	Вот уже два часа она безмятежно лежала, ловя доносящиеся звуки.
She could distinguish voices now from below stairs.	Голоса снизу теперь долетали до нее отчетливо.
She had been hearing them for some time, lying in the room's musty isolation.	Одиноко лежа в затхлой комнате, Темпл какое-то время прислушивалась к ним.
Later a mechanical piano began to play.	Потом заиграло механическое пианино.
Now and then she heard automobile brakes in the street beneath the window; once two voices quarrelling bitterly came up and beneath the shade.	Под окном то и дело раздавался визг тормозов; однажды снизу и сверху послышались два ожесточенно спорящих голоса.
She heard two people-a man and a woman-mount the stairs and enter the room next hers.	Темпл услышала, как двое - мужчина и женщина -поднялись по лестнице и вошли в соседнюю комнату.
Then she heard Miss Reba toil up the stairs and pass her door, and lying in the bed, her eyes wide and still, she heard Miss Reba hammering at the next door with the metal tankard and shouting into the wood.	Вслед за ними с трудом вскарабкалась мисс Реба и прошла мимо ее двери. Лежа с застывшим взглядом расширенных глаз, она слышала, как мисс Реба кричит в соседнюю дверь и барабанит по ней металлической кружкой.
Beyond the door the man and woman were utterly quiet, so quiet that Temple thought of the dogs again, thought of them crouching against the wall under the bed in that rigid fury of terror and despair.	Мужчина и женщина за дверью вели себя совершенно тихо, так тихо, что Темпл снова вспомнила о собачках, о том, как они жались к стене в оцепенелом неистовстве ужаса и отчаяния.

She listened to Miss Reba's voice shouting hoarsely into the blank wood.	Прислушалась к голосу мисс Ребы, хрипло кричащей в глухую дверь.
It died away into terrific gasping, then it rose again in the gross and virile cursing of a man.	Он замер было в тяжелой одышке, потом снова разразился грубой непристойной мужской руганью.
Beyond the wall the man and woman made no sound.	Женщина и мужчина за стеной не издали ни звука.
Temple lay staring at the wall beyond which Miss Reba's voice rose again as she hammered at the door with the tankard.	Темпл лежала, глядя на стену, за которой опять раздался голос мисс Ребы, сопровождаемый стуком кружкой по двери.
Temple neither saw nor heard her door when it opened.	Как отворилась дверь ее комнаты, Темпл не заметила.
She just happened to look toward it after how long she did not know, and saw Popeye standing there, his hat slanted across his face.	Лишь случайно глянув в ту сторону, она увидела, что там неизвестно как долго стоит Лупоглазый в заломленной набок шляпе.
Still without making any sound he entered and shut the door and shot the bolt and came toward the bed.	По-прежнему совершенно беззвучно он вошел, прикрыл дверь, задвинул засов и медленно направился к кровати.
As slowly she began to shrink into the bed, drawing the covers up to her chin, watching him across the covers.	По мере того, как он приближался, Темпл, натянув одеяло до подбородка и не сводя с него испуганных глаз, все глубже вжималась в постель.
He came and looked down at her.	Лупоглазый подошел и встал, глядя на нее.
She writhed slowly in a cringing movement, cringing upon herself in as complete an isolation as though she were bound to a church steeple.	Темпл медленно скорчилась в раболепном страхе, униженно сознавая себя до того обособленной, будто ее привязали к церковному шпилю.
She grinned at him, her mouth warped over the rigid, placative porcelain of her grimace.	Усмехнулась Лупоглазому, рот ее застыл в кривой, заискивающей, белозубой гримасе.
When he put his hand on her she began to whimper.	Когда Лупоглазый коснулся ее, Темпл начала всхлипывать.
"No, no," she whispered, "he said I cant now he said " He jerked the covers back and flung them aside.	- Нет-нет, - прошептала она, - он сказал, мне сейчас нельзя, он сказал... Лупоглазый сдернул одеяло и отшвырнул в сторону.
She lay motionless, her palms lifted, her flesh beneath the envelope of her loins cringing rearward in furious disintegration like frightened people in a crowd.	Темпл лежала неподвижно, выставив руки ладонями вверх, плоть ее бедер под рубашкой панически втягивалась внутрь, подобно испуганным людям в толпе.
When he advanced his hand again she thought he was going to strike her.	Когда Лупоглазый протянул руку, ей показалось, что он хочет ударить.
Watching his face, she saw it beginning to twitch and jerk like that of a child about to cry, and she heard him begin to make a whimpering sound.	Не отводя глаз от его лица, она увидела, что оно подергивается и кривится, как у собирающегося заплакать ребенка, услышала, что он издает какой-то ноющий звук.
He gripped the top of the gown.	Лупоглазый ухватил ее за вырез рубашки.
She caught his wrists and began to toss from side to side, opening her mouth to scream.	Темпл перехватила его запястья и заметалась из стороны в сторону, открывая рот, чтобы закричать.

His hand clapped over her mouth, and gripping his wrist, the saliva drooling between his fingers, her body thrashing furiously from thigh to thigh, she saw him crouching beside the bed, his face wrung above his absent chin, his bluish lips protruding as though he were blowing upon hot soup, making a high whinnying sound like a horse.	Его ладонь зажала ей рот, и, держа его руку, пуская слюну между пальцев, неистово вертясь с боку на бок, она увидела, что Лупоглазый присел возле кровати, лицо его скривилось над отсутствующим подбородком, синеватые губы вытянулись, будто он дул на суп, из них рвался высокий звук, напоминающий лошадиное ржанье.
Beyond the wall Miss Reba filled the hall, the house, with a harsh choking uproar of obscene cursing.	За стеной мисс Реба оглашала дом хриплым потоком непристойной ругани.
19	XIX
But that girl," Horace said. "She was all right.	- Но эта девушка, - сказал Хорес, - с ней ничего не случилось.
You know she was all right when you left the house.	Знаете, что она была в полном порядке, когда вы уходили из дома.
When you saw her in the car with him.	Когда видели ее с ним в машине.
He was just giving her a lift to town.	Он просто подвозил ее до города.
She was all right.	С ней ничего не случилось.
You know she was all right."	Вы это знаете.
The woman sat on the edge of the bed, looking down at the child.	Женщина сидела на краю кровати, глядя на ребенка.
It lay beneath the faded, clean blanket, its hands upflung beside its head, as though it had died in the presence of an unbearable agony which had not had time to touch it.	Закутанный в чистое выцветшее одеяло, он лежал, раскинув ручонки, будто умер перед лицом невыносимой муки, не успевшей коснуться его.
Its eyes were half open, the balls rolled back into the skull so that only the white showed, in color like weak milk.	Полуоткрытые глаза закатились, виднелись только белки цвета снятого молока.
Its face was still damp with perspiration, but its breathing was easier.	Лицо было еще влажно от пота, но дыхание стало легче.
It no longer breathed in those weak, whistling gasps as it had when Horace entered the room.	Он уже не дышал слабыми свистящими вздохами, как при появлении Хореса.
On a chair beside the bed sat a tumbler half full of faintly discolored water, with a spoon in it.	На стуле возле кровати стоял стакан, до половины налитый слегка подкрашенной водой, оттуда торчала ложка.
Through the open window came the myriad noises of the square-cars, wagons, footsteps on the pavement beneath-and through it Horace could see the courthouse, with men pitching dollars back and forth between holes in the bare earth beneath the locusts and water oaks.	В открытое окно с площади доносились бесчисленные звуки - шум машин, упряжек, шаги пешеходов по тротуару, - и из него Хорес видел здание суда и мужчин, мечущих туда-сюда доллары через отверстия в земле под корнями рожковых деревьев и черных дубов.
The woman brooded above the child.	Женщина сидела, склонясь над ребенком.
"Nobody wanted her out there.	- Ее никто туда не звал.

Lee has told them and told them they must not bring women out there, and I told her before it got dark they were not her kind of people and to get away from there.	Ли много раз говорил всем, чтобы приезжали без женщин, и я сказала ей еще дотемна, что люди там не ее круга и пусть она убирается.
It was that fellow that brought her.	Ее привез тот парень.
He was out there on the porch with them, still drinking, because when he came in to supper he couldn't hardly walk, even.	Он сидел с ними на веранде и все время пил, потому что, придя ужинать, еле стоял на ногах.
He hadn't even tried to wash the blood off of his face.	Даже не подумал смыть кровь с лица.
Little shirt-tail boys that think because Lee breaks the law, they can come out there and treat our house like a Grown people are bad, but at least they take buying whiskey like buying anything else; it's the ones like him, the ones that are too young to realise that people dont break the law just for a holiday."	Эти поросята думают, что раз Ли нарушает закон, то можно приезжать туда и вести себя, как... Взрослые тоже хороши, но по крайней мере относятся к покупке виски, как и к любой другой; а такие вот юнцы еще не понимают, что люди нарушают закон не ради забавы.
Horace could see her clenched hands writhing in her lap.	Хорес видел, как ее руки, лежащие на коленях, сжимаются в кулаки.
"God, if I had my way, I'd hang every man that makes it or buys it or drinks it, every one of them.	- Господи. Будь моя воля, я бы перевешала всех, кто гонит виски, или покупает его, или пьет, всех до единого.
"But why must it have been me, us?	Но причем здесь я, мы?
What had I ever done to her, to her kind?	Что я сделала ей, таким, как она?
I told her to get away from there.	Я велела ей уходить.
I told her not to stay there until dark.	Сказала, чтобы не оставалась дотемна.
But that fellow that brought her was getting drunk again, and him and Van picking at each other.	Но тот парень, что привез ее, напился снова и начал ссориться с Вэном.
If she'd just stopped running around where they had to look at her.	Если бы она хоть перестала носиться у всех на глазах.
She wouldn't stay anywhere.	Нигде не останавливалась.
She'd just dash out one door, and in a minute she'd come running in from the other direction.	Только выскочите одну дверь и через минуту вбегает с другой стороны.
And if he'd just let Van alone, because Van had to go back on the truck at midnight, and so Popeye would have made him behave.	И если б он не цеплялся к Вэну, потому что Вэн должен был в полночь идти к грузовику, и Лупоглазый заставил бы его притихнуть.
And Saturday night too, and them sitting up all night drinking anyway, and I had gone through it and gone through it and I'd tell Lee to let's get away, that he was getting nowhere, and he would have these spells like last night, and no doctor, no telephone.	Вечер был субботний, они все равно сидели бы всю ночь и пили, я не раз прошла через это и просила Ли уйти, говорила, что он будет только мучиться, как прошлой ночью, а поблизости нет ни врача, ни телефона.
And then she had to come out there, after I had slaved for him, slaved for him."	И тут еще потребовалось заявиться ей, после того, как я была его рабыней, рабыней.

Motionless, her head bent and her hands still in her lap, she had that spent immobility of a chimney rising above the ruin of a house in the aftermath of a cyclone.	Женщина замерла с опущенной головой и лежащими на коленях руками, напоминая своей безотрадной неподвижностью дымовую трубу, вздымающуюся над развалинами дома после урагана.
"Standing there in the corner behind the bed, with that raincoat on.	- Она стояла в углу за кроватью, на ней был плащ.
She was that scared, when they brought the fellow in, all bloody again.	И так перепугалась, когда принесли того парня, опять всего в крови.
They laid him on the bed and Van hit him again and Lee caught Van's arm, and her standing there with her eyes like the holes in one of these masks.	Его уложили на кровать. Вэн снова нанес ему удар, тут Ли схватил Вэна за руку, а она не шевелилась, и глаза у нее были словно отверстия в маске.
The raincoat was hanging on the wall, and she had it on, over her coat.	Плащ висел на стене, она надела его поверх пальто.
Her dress was all folded up on the bed.	Ее платье было свернуто и лежало на кровати.
They threw the fellow right on top of it, blood and all, and I said	Они бросили парня прямо на него, в крови, грязного, и я сказала:
'God, are you drunk too?' but Lee just looked at me and I saw that his nose was white already, like it gets when he's drunk.	"Господи, вы тоже напились?" Но Ли только поглядел на меня, и я увидела, что нос его уже побелел, как всегда, когда он напьется.
"There wasn't any lock on the door, but I thought that pretty soon they'd have to go and see about the truck and then I could do something.	На двери не было замка, но я думала, они скоро уйдут к грузовику и мне тогда удастся что-нибудь сделать.
Then Lee made me go out too, and he took the lamp out, so I had to wait until they went back to the porch before I could go back.	Потом Ли заставил меня уйти и вынес лампу, так что я подождала, пока они снова выйдут на веранду, а потом вернулась.
I stood just inside the door.	Встала в дверях.
The fellow was snoring, in the bed there, breathing hard, with his nose and mouth all battered up again, and I could hear them on the porch.	Парень на кровати храпел, он дышал с трудом, его нос и губы были разбиты, - с веранды доносились голоса.
Then they would be outdoors, around the house and at the back too I could hear them.	Потом все вышли, обогнули дом, но я все еще слышала их.
Then they got quiet.	Потом они затихли.
"I stood there, against the wall.	Я стояла, прислонясь к стене.
He would snore and choke and catch his breath and moan, sort of, and I would think about that girl lying there in the dark, with her eyes open, listening to them, and me having to stand there, waiting for them to go away so I could do something.	Парень храпел и стонал, у него то и дело перехватывало дыхание, а я думала об этой девушке, лежащей в темноте, прислушивалась к мужчинам, ждала, когда они уйдут и я смогу что-то сделать.
I told her to go away.	Я велела ей уходить.
I said	Сказала:
'What fault is it of mine if you're not married?	"Разве моя вина, что ты не замужем?
I dont want you here a bit more than you want to be here.'	Я не хочу, чтобы ты находилась здесь, так же как и ты не хочешь этого".

I said	Сказала:
'I've lived my life without any help from people of your sort; what right have you got to look to me for help?'	"Я всю жизнь прожила безо всякой помощи от таких, как ты; какое ты имеешь право ждать помощи от меня?"
Because I've done everything for him.	Потому что ради Ли я шла на все.
I've been in the dirt for him.	Валялась в грязи.
I've put everything behind me and all I ask was to be let alone.	Я от всего отступилась и хотела только, чтобы меня оставили в покое.
"Then I heard the door open.	Потом я услышала, как открылась дверь.
I could tell Lee by the way he breathes.	По звуку дыхания узнала Ли.
He went to the bed and said	Он подошел к кровати и сказал:
' I want the raincoat.	"Мне нужен плащ.
Sit up and take it off and I could hear the shucks rattling while he took it off of her, then he went out.	Поднимись и сними его", было слышно, как скрипел матрац, пока Ли снимал с нее плащ, потом он вышел.
He just got the raincoat and went out.	Только взял плащ и ушел.
It was Van's coat.	Это был плащ Вэна.
"And I have walked around that house so much at night, with those men there, men living off of Lee's risk, men that wouldn't lift a finger for him if he got caught, until I could tell any of them by the way they breathed, and I could tell Popeye by the smell of that stuff on his hair.	Я столько ходила по ночам вокруг дома, где были все эти люди, не рискующие, как Ли, они даже пальцем не шевельнули б, если бы он попался, что стала узнавать всех по звуку дыхания, а Лупоглазого и по запаху мази на волосах.
Tommy was following him.	Томми следил за ним.
He came in the door behind Popeye and looked at me and I could see his eyes, like a cat.	Он вошел вслед за Лупоглазым и поглядел на меня, глаза его горели, как у кота.
Then his eyes went away and I could feel him sort of squatting against me, and we could hear Popeye over where the bed was and that fellow snoring and snoring.	Потом они погасли, он присел возле меня, и мы слышали, что Лупоглазый стоял там, где находилась кровать и, не смолкая, храпел тот парень.
"I could just hear little faint sounds, from the shucks, so I knew it was all right yet, and in a minute Popeye came on back, and Tommy followed him out, creeping along behind him, and I stood there until I heard them go down to the truck.	Я слышала только слабый, легкий шорох мякины и знала, что пока все в порядке, Лупоглазый через минуту вышел, Томми, крадучись, пошел за ним, а я стояла, пока не услышала, что они идут к грузовику.
Then I went to the bed.	И тогда подошла к кровати.
When I touched her she began to fight.	Когда коснулась девушки, она стала отбиваться.
I was trying to put my hand over her mouth so she couldn't make a noise, but she didn't anyway.	Я хотела зажать ей рот, чтобы она не могла кричать, но она и так не кричала.
She just lay there, thrashing about, rolling her head from one side to the other, holding to the coat.	Только молча металась и вертела головой из стороны в сторону, вцепясь в пальто.
"'You fool!' I says	- Дура! - говорю.
' It's me-the woman.' "	- Это же я - женщина.

"But that girl," Horace said.	- Но эта девушка, - сказал Хорес.
"She was all right.	- С ней ничего не случилось.
When you were coming back to the house the next morning after the baby's bottle, you saw her and knew she was all right."	Утром, придя за бутылочкой, вы увидели ее и поняли, что она в полном порядке.
The room gave onto the square.	Окно комнаты выходило на площадь.
Through the window he could see the young men pitching dollars in the courthouse yard, and the wagons passing or tethered about the hitching chains, and he could hear the footsteps and voices of people on the slow and unhurried pavement below the window; the people buying comfortable things to take home and eat at quiet tables.	Через него Хорес видел молодых людей, мечущих доллары во дворе суда, упряжки, проезжающие и стоящие на привязи; слышал голоса и медленные, неторопливые шаги по тротуару. Люди покупали деликатесы, чтобы отнести домой и спокойно съесть за столом.
"You know she was all right."	- Вы знаете, что с ней ничего не случилось.
That night Horace went out to his sister's, in a hired car; he did not telephone.	Вечером Хорес поехал к сестре на такси; звонить он не стал.
He found Miss Jenny in her room.	Мисс Дженни нашел в ее комнате.
"Well," she said.	- Прекрасно, - сказала она.
"Narcissa will-"	- Нарцисса будет...
"I dont want to see her." Horace said.	- Я не хочу ее видеть, - сказал Хорес.
"Her nice, well-bred young man.	- Этот ее славный молодой человек.
Her Virginia gentleman.	Ее виргинский джентльмен.
I know why he didn't come back."	Я знаю, почему он не вернулся.
"Who?	- Кто?
Gowan?"	Гоуэн?
"Yes; Gowan.	- Да, Гоуэн.
And, by the Lord, he'd better not come back.	И, клянусь Богом, ему лучше не возвращаться.
By God, when I think that I had the opportunity-"	Господи, когда я думаю, что у меня была возможность...
"What?	- А что?
What did he do?"	Что он сделал?
"He carried a little fool girl out there with him that day and got drunk and ran off and left her.	- Поехал туда в тот день с одной молоденькой дурочкой, напился, сбежал и бросил ее.
That's what he did.	Вот что он сделал.
If it hadn't been for that woman-And when I think of people like that walking the earth with impunity just because he has a balloon-tailed suit and went through the astonishing experience of having attended Virginia On any train or in any hotel, on the street; anywhere, mind you-"	Если бы не та женщина... И когда я думаю о таких людях, безнаказанно разгуливающих по земле лишь потому, что одеты в шитый на заказ костюм и прошли изумительную школу в Виргинском... В любом поезде, в любом отеле, на улице...
"Oh," Miss Jenny said.	- А-а, - протянула мисс Дженни.

"I didn't understand at first who you meant.	- Я сперва не поняла, о ком ты.
Well," she said.	Ну что ж, - сказала она.
"You remember that last time he was here, just after you came? the day he wouldn't stay for supper and went to Oxford?"	- Помнишь тот день, когда Гоуэн был здесь? Когда не остался ужинать и уехал в Оксфорд?
"Yes.	- Да.
And when I think how I could have-"	И когда подумаю, что мог бы...
"He asked Narcissa to marry him.	- Он предложил Нарциссе выйти за него замуж.
She told him that one child was enough for her."	Нарцисса ответила, что ей достаточно своего ребенка.
"I said she has no heart.	- Я ж говорил, что у нее нет сердца.
She cannot be satisfied with less than insult."	Меньшим, чем оскорбление, она не удовольствуется.
"So he got mad and said he would go to Oxford, where there was a woman he was reasonably confident he would not appear ridiculous to: something like that. Well."	- Тогда он разозлился и заявил, что поедет в Оксфорд, где есть женщина, которой он наверняка не покажется смешным, - что-то в этом роде.
She looked at him, her neck bowed to see across her spectacles.	Мисс Дженни, наклонив голову, взглянула на Хореса поверх очков.
"I'll declare, a male parent is a funny thing, but just let a man have a hand in the affairs of a female that's no kin to him What is it that makes a man think that the female flesh he marries or begets might misbehave, but all he didn't marry or get is bound to?"	- Я вот что скажу тебе, родитель - это странное существо, но позвольте только мужчине вмешаться в дела женщины, которая ему не родня... Почему это мужчины думают, что женщины, с которыми они сочетаются браком или порождают на свет, еще могут дурно повести себя, но все прочие стремятся к этому?
"Yes," Horace said, "and thank God she isn't my flesh and blood.	- Да, - сказал Хорес, - и, слава Богу, она не моя плоть и кровь.
I can reconcile myself to her having to be exposed to a scoundrel now and then, but to think that at any moment she may become involved with a fool."	Я могу примириться с тем, что иной раз она может столкнуться с негодяем, но только представить, что она в любой миг может увлечься дураком...
"Well, what are you going to do about it?	- Ну и что же ты намерен предпринять?
Start some kind of roach campaign?"	Устроить полицейскую облаву?
"I'm going to do what she said; I'm going to have a law passed making it obligatory upon everyone to shoot any man less than fifty years old that makes, buys, sells or thinks whiskey scoundrel I can face, but to think of her being exposed to any fool......."	- Я намерен сделать то, что сказала та женщина, надо провести закон, обязывающий всех стрелять в любого человека моложе пятидесяти, который гонит виски, или покупает его, или продает, или думает о нем... Негодяй - еще полбеды, но только представить, что она столкнется с дураком...
He returned to town.	Хорес вернулся в город.
The night was warm, the darkness filled with the sound of new-fledged cicadas.	Ночь была теплой, темноту наполняло пение цикад.

He was using a bed, one chair, a bureau on which he had spread a towel and upon which lay his brushes, his watch, his pipe and tobacco pouch, and, propped against a book, a photograph of his step-daughter, Little Belle.	В доме у него была кровать, один стул и письменный стол, на котором было расстелено полотенце, где лежали щетки, часы, трубка, кисет с табаком и приставленная к книге фотография падчерицы, Маленькой Белл.
Upon the glazed surface a highlight lay.	Глянцевая поверхность отсвечивала.
He shifted the photograph until the face came clear.	Хорес стал передвигать фотографию, пока изображение не проступило отчетливо.
He stood before it, looking at the sweet, inscrutable face which looked in turn at something just beyond his shoulder, out of the dead cardboard.	Он стоял перед ней, глядя на нежное, непроницаемое лицо, вполоборота смотрящее с мертвого картона на что-то за его плечом.
He was thinking of the grape arbor in Kinston, of summer twilight and the murmur of voices darkening into silence as he approached, who meant them, her, no harm; who meant her less than harm, good God; darkening into the pale whisper of her white dress, of the delicate and urgent mammalian whisper of that curious small flesh which he had not begot and in which appeared to be vatted delicately some seething sympathy with the blossoming grape.	Вспоминал виноградную беседку в Кинстоне, летние сумерки и приглушенные голоса, угасающие в молчании, когда приближался он, не представляющий им помехи, значащий для нее меньше, чем помеха, Господи Боже; угасающие в легком шелесте ее белого платья, в еле слышном тревожном шорохе грудей этого необычного маленького существа, порожденного не им и пронизанного какой-то страстной привязанностью к цветущим гроздьям.
He moved, suddenly.	Внезапно Хорес шевельнулся.
As of its own accord the photograph had shifted, slipping a little from its precarious balancing against the book.	И фотография, словно сама собой, съехала, скользнув по книге.
The image blurred into the highlight, like something familiar seen beneath disturbed though clear water; he looked at the familiar image with a kind of quiet horror and despair, at a face suddenly older in sin than he would ever be, a face more blurred than sweet, at eyes more secret than soft.	Изображение расплылось в световом пятне, словно нечто знакомое, видимое сквозь взбаламученную, но чистую воду; с каким-то спокойным ужасом и отчаянием он смотрел на знакомый образ, на лицо, внезапно закореневшее в грехе больше, чем когда-либо закоренеет он сам, скорее туманное, чем нежное, на глаза, скорее скрытные, чем мягкие.
In reaching for it, he knocked it flat; whereupon once more the face mused tenderly behind the rigid travesty of the painted mouth, contemplating something beyond his shoulder.	Потянувшись к фотографии, он уронил ее плашмя на стол; и вновь лицо с застывшим изгибом подкрашенных губ глядело задумчиво и ласково, разглядывая что-то за его плечом.
He lay in bed, dressed, with the light burning, until he heard the court-house clock strike three.	Он лежал в постели одетый, не выключая свет, пока не услышал, как часы на здании суда пробили три.
Then he left the house, putting his watch and his tobacco pouch into his pocket.	Тогда, сунув в карман часы и кисет, вышел из дома.
The railroad station was three quarters of a mile away.	Железнодорожная станция находилась в трех четвертях мили.
The waiting room was lit by a single weak bulb.	Зал ожидания освещала единственная тусклая лампочка.

It was empty save for a man in overalls asleep on a bench, his head on his folded coat, snoring, and a woman in a calico dress, in a dingy shawl and a new hat trimmed with rigid and moribund flowers set square and awkward on her head.	Там не было никого, кроме мужчины в комбинезоне, храпящего на скамье, подложив под голову пиджак, и женщины в ситцевом платье, выцветшей шали и новой, с жесткими увядающими цветами шляпке, сидящей на голове прямо и неуклюже.
Her head was bent; she may have been asleep; her hands crossed on a paper-wrapped parcel upon her lap, a straw suit case at her feet.	Голова свешивалась на грудь; женщина, должно быть, спала; руки ее были сложены на бумажном свертке, лежащем на коленях, возле ног стоял плетеный чемодан.
It was then that Horace found that he had forgot hispipe.	И только здесь Хорес обнаружил, что забыл трубку.
The train came, finding him tramping back and forth along the cinder-packed right-of-way.	Он бродил взад-вперед по усеянной пеплом полосе отчуждения, пока не подошел поезд.
The man and woman got on, the man carrying his rumpled coat, the woman the parcel and the suit case.	Мужчина и женщина сели в него, у мужчины в руках был измятый пиджак, у женщины - сверток и чемодан.
He followed them into the day coach filled with snoring, with bodies sprawled half into the aisle as though in the aftermath of a sudden and violent destruction, with dropped heads, open-mouthed, their throats turned profoundly upward as though waiting the stroke of knives.	Хорес последовал за ними в вагон без спальных мест, наполненный храпом, телами людей, наполовину сползших в проход, будто после мгновенной насильственной смерти, головы их с разинутыми ртами были запрокинуты, горла круто выгибались, словно в ожидании удара ножом.
He dozed.	Он задремал.
The train clicked on, stopped, jolted.	Поезд громыхал, останавливался, дергался.
He waked and dozed again.	Хорес просыпался и снова погружался в дрему.
Someone shook him out of sleep into a primrose dawn, among unshaven puffy faces washed lightly over as though with the paling ultimate stain of a holocaust, blinking at one another with dead eyes into which personality returned in secret opaque waves.	Кто-то встряхнул его, и он проснулся в бледно-желтом свете зари среди небритых отекших лиц, слегка окрашенных словно бы далеким, угасающим заревом жертвенного костра, помигивающих тусклыми глазами, в которые темными, таинственными волнами возвращалось сознание.
He got off, had breakfast, and took another accommodation, entering a car where a child wailed hopelessly, crunching peanut-shells under his feet as he moved up the car in a stale ammoniac odor until he found a seat beside a man.	Он сошел, позавтракал и, пересев на другой поезд, оказался в вагоне, где отчаянно вопил ребенок, Хорес шел в спертом аммиачном запахе, хрустя разбросанной по полу ореховой скорлупой, пока не нашел место рядом с одним мужчиной.
A moment later the man leaned forward and spat tobacco juice between his knees.	Минуту спустя мужчина нагнулся и сплюнул между колен табачную жвачку.
Horace rose quickly and went forward into the smoking car.	Хорес быстро поднялся и пошел в вагон для курящих.
It was full too, the door between it and the jim crow car swinging open.	Там тоже было негде сесть, дверь в отделение для негров была распахнута.

Standing in the aisle he could look forward into a diminishing corridor of green plush seat-backs topped by hatted cannonballs swaying in unison, while gusts of talk and laughter blew back and kept in steady motion the blue acrid air in which white men sat, spitting into the aisle.	Стоя в проходе, он глядел в сужавшийся коридор сидений, обитых зеленым плюшем, над их спинками раскачивались в унисон пушечные ядра в шляпах. Взрывы голосов и смеха непрестанно колебали голубой, едкий воздух, окружающий белых людей, плюющих в проход.
He changed again.	Хорес делал еще одну пересадку.
The waiting crowd was composed half of young men in collegiate clothes with small cryptic badges on their shirts and vests, and two girls with painted small faces and scant bright dresses like identical artificial flowers surrounded each by bright and restless bees.	Толпа ожидающих поезда состояла наполовину из молодых людей, одетых по-студенчески, с маленькими загадочными значками нарубашках и жилетах, среди них были две девушки с накрашенными лицами, в коротких ярких платьях, похожие на одинаковые искусственные цветы, окруженные шумными неутомимыми пчелами.
When the train came they pushed gaily forward, talking and laughing, shouldering aside older people with gay rudeness, clashing and slamming seats back and settling themselves, turning their faces up out of laughter, their cold faces still toothed with it, as three middle-aged women moved down the car, looking tentatively left and right at the filled seats.	Когда подошел поезд, все они с криками и хохотом оживленно рванулись вперед, небрежно расталкивая плечами других людей, со стуком, хлопаньем откидывали сиденья и усаживались, запрокинув головы в смехе, их холодные лица все еще скалились, когда три женщины средних лет прошли по вагону, пытливо глядя по сторонам в поиске свободных мест.
The two girls sat together, removing a fawn and a blue hat, lifting slender hands and preening not-quite-formless fingers about their close heads seen between the sprawled elbows and the leaning heads of two youths hanging over the back of the seat and surrounded by colored hat bands at various heights where the owners sat on the seat arms or stood in the aisle; and presently the conductor's cap as he thrust among them with plaintive, fretful cries, like a bird.	Обе девушки сели рядом, сняли шляпки, коричневую и голубую, подняли тонкие руки и не столь уж бесформенными пальцами стали приводить в порядок волосы, их сближенные головы виднелись между расставленных локтей и склоненных голов двух юношей, перевесившихся через спинку сиденья, в окружении шляп с цветными лентами на разной высоте, поскольку их обладатели сидели на подлокотниках или стояли в проходе; вскоре показалась фуражка кондуктора, пробиравшегося между ними с грустными, раздраженными криками, напоминающими птичьи.
"Tickets.	- Билеты.
Tickets, please," he chanted.	Билеты, пожалуйста, - монотонно выкрикивал кондуктор.
For an instant they held him there, invisible save for his cap.	На миг студенты окружили его, так что была видна лишь фуражка.
Then two young men slipped swiftly back and into the seat behind Horace. He could hear them breathing.	Двое молодых людей быстро проскочили назад и сели позади Хореса.
Forward the conductor's punch clicked twice.	Впереди дважды щелкнули щипцы кондуктора.
He came on back.	Он повернул назад.
"Tickets," he chanted.	- Билеты, - пробубнил он.
"Tickets."	- Билеты.

He took Horace's and stopped where the youths sat.	Он взял билет у Хореса и остановился возле юношей.
"You already got mine," one said.	- Мой вы уже взяли, - сказал один.
"Up there."	- Еще раньше.
"Where's your check?" the conductor said.	- А где корешок? - спросил кондуктор.
"You never gave us any.	- Вы нам не вернули их.
You got our tickets, though.	А билеты взяли.
Mine was number-" he repeated a number glibly, in a frank, pleasant tone.	У меня был номер, - он бойко назвал какой-то номер чистосердечным, убедительным тоном.
"Did you notice the number of yours, Shack?"	- Шэк, ты не запомнил своего номера?
The second one repeated a number in a frank, pleasant tone.	Второй назвал какой-то номер чистосердечным, убедительным тоном.
"Sure you got ours.	- Да вы же взяли у нас билеты.
Look and see."	Посмотрите как следует.
He began to whistle between his teeth, a broken dance rhythm, unmusical.	И стал насвистывать сквозь зубы ломаный танцевальный ритм.
"Do you eat at Gordon hall?" the other said.	- Ты обедаешь в Гордон-Холле? - спросил другой.
"No.	- Нет.
I have natural halitosis."	Запах изо рта у меня натуральный.
The conductor went on.	Кондуктор пошел дальше.
The whistle reached crescendo, clapped off by his hands on his knees, ejaculating duh-duh-duh. Then he just squalled, meaningless, vertiginous; to Horace it was like sitting before a series of printed pages turned in furious snatches, leaving a series of cryptic, headless and tailless evocations on the mind.	Насвистывание достигло крещендо, молодой человек сопровождал его прихлопыванием по коленям и выкриками ду-ду-ду; потом просто завопил, бессмысленно, пронзительно; Хоресу показалось, что перед ним бешено мелькают печатные страницы, воскрешающие в памяти загадочные воспоминания без начала и конца.
"She's travelled a thousand miles without a ticket."	- Она проехала без билета тысячу миль.
"Marge too."	- Марджи тоже.
"Beth too."	- И Бетси.
"Duh-duh-duh."	- И Марджи.
"Marge too."	- Ду-д-ду.
"I'm going to punch mine Friday night."	- В пятницу вечером я закачу попойку.
"Eeeeyow."	- Фью-ю-ить.
"Do you like liver?"	- Тебе нравится печень?
"I cant reach that far."	- Мне так далеко не забраться.
"Eeeeeyow."	- Фью-ю-ить.
They whistled, clapping their heels on the floor to furious crescendo, saying duh-duh-duh.	Молодые люди свистели, стучали каблуками о пол в неистовом крещендо, выкрикивали ду-ду-ду.

The first jolted the seat back against Horace's head.	Первый так встряхнул сиденье, что спинка ударила Хореса по голове.
He rose.	Хорес поднялся.
"Come on," he said.	- Будет вам, - сказал он.
"He's done gone."	- Кондуктор ушел.
Again the seat jarred into Horace and he watched them return and join the group that blocked the aisle, saw one of them lay his bold, rough hand flat upon one of the bright, soft faces uptilted to them.	Спинка опять ударила Хореса, он смотрел, как юноши поднялись и присоединились к группе, забившей проход, видел, как первый грубо и нагло оттолкнул ладонью одно из веселых, оживленных лиц, повернувшихся к ним.
Beyond the group a countrywoman with an infant in her arms stood braced against a seat.	Возле этой группы стояла, прислонясь к спинке сиденья, деревенская женщина с младенцем на руках.
From time to time she looked back at the blocked aisle and the empty seats beyond.	Она то и дело оглядывалась на забитый проход и пустые места позади.
At Oxford he descended into a throng of them at the station, hatless, in bright dresses, now and then with books in their hands and surrounded still by swarms of colored shirts.	В Оксфорде на станции Хорес погрузился в толпу студенток, они были без шляпок, кое-кто с книгами в руках, их по-прежнему окружала орава в ярких рубашках.
Impassable, swinging hands with their escorts, objects of casual and puppyish pawings, they dawdled up the hill toward the college, swinging their little hips, looking at Horace with cold, blank eyes as he stepped off the walk in order to pass them.	Не давая никому пройти, взявшись за руки с кавалерами, объектами случайного и непритязательного соседства, они лениво поднимались вверх по холму к университету, покачивая узкими бедрами, и, когда Хорес сошел с тротуара, чтобы обойти их, окинули его пустым, холодным взглядом.
At the top of the hill three paths diverged through a broad grove beyond which, in green vistas, buildings in red brick or gray stone gleamed, and where a clear soprano bell began to ring.	На вершине холма три тропинки шли в разные стороны через обширную рощу, за которой виднелись в зеленых аллеях здания из красного кирпича и серого камня, оттуда чистым сопрано зазвенел звонок.
The procession became three streams, thinning rapidly upon the dawdling couples swinging hands, strolling in erratic surges, lurching into one another with puppyish squeals, with the random intense purposelessness of children.	Процессия разделилась на три потока, тут же разбившихся на пары, взявшись за руки, они брели, беспорядочно петляя, наталкиваясь друг на друга со щенячьим визгом, эксцентричные и беззаботные, как праздные дети.
The broader path led to the postoffice.	Самая широкая тропа вела к почтовой конторе.
He entered and waited until the window was clear.	Хорес вошел туда и ждал, пока люди у окошка не разошлись.
"I'm trying to find a young lady, Miss Temple Drake.	- Я пытаюсь отыскать одну юную леди, мисс Темпл Дрейк.
I probably just missed her, didn't I?"	Может, я ее проглядел?
"She's not here any longer," the clerk said.	- Ее здесь уже нет, - ответил служащий.
"She quit school about two weeks ago."	- Она покинула университет недели две назад.

He was young: a dull, smooth face behind horn glasses, the hair meticulous.	Служащий был молод; вялое, невыразительное лицо за роговыми очками, тщательно причесанные волосы.
After a time Horace heard himself asking quietly:	Через некоторое время Хорес услышал свой негромкий вопрос:
"You dont know where she went?"	- Вы не знаете, куда она уехала?
The clerk looked at him.	Служащий взглянул на него.
He leaned, lowering his voice:	Подался вперед и, понизив голос, спросил:
"Are you another detective?"	- Вы тоже сыщик?
"Yes," Horace said, "yes.	- Да, - сказал Хорес. - Да.
No matter.	Неважно.
It doesn't matter."	Не имеет значения.
Then he was walking quietly down the steps, into the sunlight again.	Он неторопливо спустился по ступенькам, вышел снова на солнечный свет.
He stood there while on both sides of him they passed in a steady stream of little colored dresses, bare-armed, with close bright heads, with that identical cool, innocent, unabashed expression which he knew well in their eyes, above the savage identical paint upon their mouths; like music moving, like honey poured in sunlight, pagan and evanescent and serene, thinly evocative of all lost days and outpaced delights, in the sun.	Постоял, пока студентки обтекали его с обеих сторон непрерывным потоком цветных платьиц, коротко стриженные, с обнаженными руками, с тем одинаковым холодным, невинным, беззастенчивым выражением, которое он ясно видел в их глазах над одинаковыми, ярко накрашенными ртами; двигались они как музыка, как мед, льющийся в солнечных лучах, языческие, эфемерные и безмятежные, смутно воскрешаемые памятью изо всех минувших дней и былых восторгов.
Bright, trembling with heat, it lay in open glades of miragelike glimpses of stone or brick: columns without tops, towers apparently floating above a green cloud in slow ruin against the southwest wind, sinister, imponderable, bland; and he standing there listening to the sweet cloistral bell, thinking Now what?	Яркое, колеблющееся от зноя солнце светило в прогалины на зыбкие видения из кирпича и камня: колонны без вершин, башни, словно бы плывущие над зеленым облаком и медленно тающие в юго-западном ветре, зловещие, невесомые, обманчивые; стоя и прислушиваясь к нежному монастырскому звону, Хорес думал: Ну и что дальше?
What now? and answering himself: Why, nothing.	Что дальше? И отвечал себе: Да ничего.
Nothing.	Ничего.
It's finished.	Все кончено.
He returned to the station an hour before the train was due, a filled but unlighted cob pipe in his hand.	Он вернулся на станцию за час до прибытия поезда, держа в руке набитую, но незажженную глиняную трубку.
In the lavatory he saw, scrawled on the foul, stained wall, her pencilled name. Temple Drake.	На вонючей, грязной стене туалета увидел написанное карандашом имя - Темпл Дрейк.
He read it quietly, his head bent, slowly fingering the unlighted pipe.	Спокойно прочел и опустил голову, медленно вертя в руке незажженную трубку.

A half hour before the train came they began to gather, strolling down the hill and gathering along the platform with thin, bright, raucous laughter, their blonde legs monotonous, their bodies moving continually inside their scant garments with that awkward and voluptuous purposelessness of the young.	За полчаса до прихода поезда студентки начали собираться, спускались с холма и толпились вдоль платформы с тонким, оживленным пронзительным смехом, их белые ноги были однообразны, тела под короткими платьицами непрерывно двигались с неуклюжей и чувственной беспечностью молодости.
The return train carried a pullman.	Обратный поезд пришел с мягким вагоном.
He went on through the day coach and entered it.	Пройдя через пригородный вагон, Хорес вошел туда.
There was only one other occupant: a man in the center of the car, next the window, bareheaded, leaning back, his elbow on the window sill and an unlighted cigar in his ringed hand.	Там ехал только один пассажир: мужчина с непокрытой головой, сидящий у среднего окна, развалясь и положив локоть на подоконник, из его руки с перстнем торчала незажженная сигара.
When the train drew away, passing the sleek crowns in increasing reverse, the other passenger rose and went forward toward the day coach.	Когда поезд пошел, все быстрее оставляя позади разряженную толпу, пассажир встал и направился к пригородному вагону.
He carried an overcoat on his arm, and a soiled, light-colored felt hat.	На руке он держал пальто и грязноватую светлую фетровую шляпу.
With the corner of his eye Horace saw his hand fumbling at his breast pocket, and he remarked the severe trim of hair across the man's vast, soft, white neck.	Уголком глаза Хорес заметил, что мужчина шарит в нагрудном кармане, разглядел тщательно подрезанные волосы на массивной, холеной, белой шее.
Like with a guillotine, Horace thought, watching the man sidle past the porter in the aisle and vanish, passing out of his sight and his mind in the act of flinging the hat onto his head.	Как перед гильотиной, подумал Хорес, когда он проскользнул мимо проводника и скрылся, исчез из виду и из памяти в тот миг, когда надевал шляпу.
The train sped on, swaying on the curves, flashing past an occasional house, through cuts and across valleys where young cotton wheeled slowly in fanlike rows.	Поезд шел все быстрее, раскачиваясь на поворотах, проносясь мимо редких домиков, по мостам и через долины, где медленно кружились расходящиеся веером ряды молодого хлопчатника.
The train checked speed; a jerk came back, and four whistle-blasts.	Поезд замедлил ход; толчок и четыре гудка.
The man in the soiled hat entered, taking a cigar from his breast pocket.	Человек в грязной шляпе вошел, вынимая из нагрудного кармана сигару.
He came down the aisle swiftly, looking at Horace.	Быстро пошел по проходу, глядя на Хореса.
He slowed, the cigar in his fingers.	Держа сигару в руке, замедлил шаги.
The train jolted again.	Поезд дернулся снова.
The man flung his hand out and caught the back of the seat facing Horace.	Человек вскинул руку, ухватился за спинку сиденья и взглянул Хоресу в лицо.
"Aint this Judge Benbow?" he said.	- Не судья ли это Бенбоу?

Horace looked up into a vast, puffy face without any mark of age or thought whatever-a majestic sweep of flesh on either side of a small blunt nose, like looking out over a mesa, yet withal some indefinable quality of delicate paradox, as though the Creator had completed his joke by lighting the munificent expenditure of putty with something originally intended for some weak, acquisitive creature like a squirrel or a rat.	Хорес взглянул в массивную одутловатую физиономию безо всяких признаков возраста или мысли - величавый размах плоти по обе стороны небольшого прямого носа, как бы выглядывающего из холма, однако не лишенной какого-то неуловимого, тонкого противоречия, словно Творец завершил свою шутку тем, что одарил щедрую порцию глины чем-то, вначале предназначавшимся для какой-нибудь слабой, жадной твари наподобие крысы или белки.
"Dont I address Judge Benbow?" he said, offering his hand.	- Разве я говорю не с судьей Бенбоу? - сказал он, протягивая руку.
"I'm Senator Snopes, Cla'ence Snopes."	- Я сенатор Сноупс. Кла'енс Сноупс.
"Oh," Horace said, "yes.	- А, - ответил Бенбоу, - да.
Thanks," he said, "but I'm afraid you anticipate a little.	Благодарю, - сказал он, - но, боюсь, вы немного предвосхищаете события.
Hope, rather."	Вернее, надеюсь.
The other waved the cigar, the other hand, palm-up, the third finger discolored faintly at the base of a huge ring, in Horace's face.	Тот взмахнул сигарой, а другую руку, со слегка побелевшим у основания громадного перстня средним пальцем, протянул ладонью вверх Хоресу.
Horace shook it and freed his hand.	Хорес пожал ее и высвободил свою руку.
"I thought I recognised you when you got on at Oxford," Snopes said, "but I-May I set down?" he said, already shoving at Horace's knee with his leg.	- Кажется, я узнал вас, когда вы садились в Оксфорде, - сказал Сноупс, - но... Можно я сяду?- спросил он, уже отодвигая колено Хореса.
He flung the overcoat-a shoddy blue garment with a greasy velvet collar-on the seat and sat down as the train stopped.	Бросил на сиденье пальто - претенциозное одеяние с засаленным бархатным воротником - и сел в тот миг, когда поезд остановился.
"Yes, sir, I'm always glad to see any of the boys, any time " He leaned across Horace and peered out the window at a small dingy station with its cryptic bulletin board chalked over, an express truck bearing a wire chicken coop containing two forlorn fowls, at three or four men in overalls gone restfully against the wall, chewing. " 'Course you aint in my county no longer, but what I say a man's friends is his friends, whichever way they vote.	- Да, сэр, я всегда рад видеть любого из парней в любое время... Он наклонился к окну и стал смотреть на маленькую грязную станцию с загадочной доской объявлений, исписанной мелом, на грузовик с проволочными клетками для цыплят, где сидели две одинокие курицы, на трех-четырех жующих мужчин, неторопливо идущих вдоль стены. - Правда, вы уже не в моем округе, но я всегда говорю, что друзья есть друзья, за кого бы они ни голосовали.
Because a friend is a friend, and whether he can do anything for me or not " He leaned back, the unlighted cigar in his fingers.	Потому что друг есть друг, и может он сделать что-нибудь для меня или нет... - Сноупс откинулся назад, держа между пальцев незажженную сигару.
"You aint come all the way up from the big town, then."	- Так, значит, после большого города вы не шли все время вверх?
"No," Horace said.	- Нет, - ответил Хорес.
"Anytime you're in Jackson, I'll be glad to accommodate you as if you was still in my county.	- Если только появитесь в Джексоне, буду рад помочь вам, как если б вы до сих пор жили в моем округе.

Dont no man stay so busy he aint got time for his old friends, what I say.	Ни один человек не бывает так занят, чтобы не найти времени для старых друзей, вот что я скажу.
Let's see, you're in Kinston, now, aint you?	Постойте, сейчас вы живете в Кинстоне, верно?
I know your senators.	Я знаю ваших сенаторов.
Fine men, both of them, but I just caint call their names."	Оба они прекрасные люди, только вот не могу припомнить их фамилий.
"I really couldn't say, myself," Horace said. The train started.	- Право, я тоже не помню, - сказал Хорес.
Snopes leaned into the aisle, looking back.	Сноупс свесился в проход и оглянулся.
His light gray suit had been pressed but not cleaned.	Его светло-серый костюм был отглажен, но не вычищен.
"Well," he said. He rose and took up the overcoat.	Он поднялся и взял пальто.
"Any time you're in the city You going to Jefferson, I reckon?"	- Что ж, как только будете в городе... Полагаю, вы едете в Джефферсон?
"Yes," Horace said.	- Да, - ответил Хорес.
"I'll see you again, then."	- Тогда мы еще увидимся.
"Why not ride back here?" Horace said.	- Почему бы вам не сесть напротив?
"You'll find it more comfortable."	Так будет удобнее.
"I'm going up and have a smoke," Snopes said, waving the cigar.	- Пойду покурю, - сказал Сноупс, помахивая сигарой.
"I'll see you again."	- Увидимся:
"You can smoke here.	- Курите здесь.
There aren't any ladies."	Дам тут нет.
"Sure," Snopes said.	- Конечно, - сказал Сноупс.
"I'll see you at Holly Springs."	- Увидимся в Холли-Спрингсе.
He went on back toward the day coach and passed out of sight with the cigar in his mouth.	Он направился к пригородному вагону и скрылся с сигарой во рту.
Horace remembered him ten years ago as a hulking, dull youth, son of a restaurant-owner, member of a family which had been moving from the Frenchman's Bend neighborhood into Jefferson for the past twenty years, in sections; a family of enough ramifications to have elected him to the legislature without recourse to a public polling.	Хорес помнил его еще неуклюжим тупым парнем десять лет назад, этот сын владельца харчевни принадлежал к семейству, перебиравшемуся из окрестностей Французовой Балки в Джефферсон в течение двадцати лет, достаточно многочисленному, чтобы без урн и бюллетеней избрать родича в законодательное собрание штата.
He sat quite still, the cold pipe in his hand.	Хорес сидел неподвижно, держа в руке незажженную трубку.
He rose and went forward through the day coach, then into the smoker.	Потом поднялся и прошел через пригородный в вагон для курящих.

Snopes was in the aisle, his thigh draped over the arm of a seat where four men sat, using the unlighted cigar to gesture with.	Сноупс примостился, свесив ноги в проход, на подлокотнике сиденья, где расположились четверо мужчин, и жестикулировал незажженной сигарой.
Horace caught his eye and beckoned from the vestibule.	Хорес заметил его взгляд и поманил из тамбура к себе.
A moment later Snopes joined him, the overcoat on his arm.	Через минуту Сноупс с переброшенным через руку пальто присоединился к нему.
"How are things going at the capital?" Horace said.	- Как дела в столице? - спросил Хорес.
Snopes began to speak in his harsh, assertive voice.	Сноупс заговорил хрипловатым самоуверенным голосом.
There emerged gradually a picture of stupid chicanery and petty corruption for stupid and petty ends, conducted principally in hotel rooms into which bellboys whisked with bulging jackets upon discreet flicks of skirts in swift closet doors.	Постепенно вырисовывалась картина глупого крючкотворства и мелкой продажности ради глупых и мелких целей, ведущихся главным образом в гостиничных номерах, где девицы торопливо прячутся в стенные шкафы при появлении коридорных с бутылками под курткой.
"Anytime you're in town," he said.	- Как только появитесь в городе, - сказал он.
"I always like to show the boys around.	- Я всегда готов погулять с ребятами.
Ask anybody in town; they'll tell you if it's there, Cla'ence Snopes'll know where it is.	Спросите в городе любого; вам скажут, можно ли это у нас. Кла'енс Сноупс не подведет.
You got a pretty tough case up home there, what I hear."	Я слышал, у вас в Джефферсоне стряслась какая-то неприятная история.
"Cant tell yet," Horace said.	- Пока не знаю, - ответил Хорес.
He said: "I stopped off at Oxford today, at the university, speaking to some of my step-daughter's friends.	- Сегодня я заглянул в Оксфорд, поговорил с подружками падчерицы.
One of her best friends is no longer in school there.	Одна из ее лучших подруг уже не учится там.
A young lady from Jackson named Temple Drake."	Некая юная леди по имени Темпл Дрейк.
Snopes was watching him with thick, small, opaque eyes.	Сноупс глянул на него маленькими подслеповатыми мутными глазами.
"Oh, yes; Judge Drake's gal," he said.	- Ах да; дочка судьи Дрейка, - сказал он.
"The one that ran away."	- Та, что удрала.
"Ran away?" Horace said.	- Удрала? - переспросил Хорес.
"Ran back home, did she?	- Уехала домой?
What was the trouble?	А что случилось?
Fail in her work?"	Засыпалась на экзаменах?
"I dont know.	- Не знаю.
When it come out in the paper folks thought she'd run off with some fellow.	Когда об этом написали в газетах, люди решили, что она удрала с каким-то парнем.
One of them companionate marriages."	Очередной брак, где все заранее оговорено.

"But when she turned up at home, they knew it wasn't that, I reckon.	- Но когда явилась домой, люди, должно быть, поняли, что ошибались.
Well, well, Belle'll be surprised.	Ну и ну. Вот удивится Белл.
What's she doing now?	А что она делает теперь?
Running around Jackson, I suppose?"	Разгуливает, наверно, по Джексону?
"She aint there."	- Ее там нет.
"Not?" Horace said.	- Нет? - переспросил Хорес.
He could feel the other watching him.	Он чувствовал, что Сноупс пристально разглядывает его.
"Where is she?"	- Где же она?
"Her paw sent her up north somewhere, with an aunt.	- Папаша отправил ее с теткой куда-то на Север.
Michigan.	В Мичиган.
It was in the papers couple days later."	Два дня назад об этом писали в газетах.
"Oh," Horace said.	- А, - сказал Хорес.
He still held the cold pipe, and he discovered his hand searching his pocket for a match.	Он все еще держал в руке холодную трубку и обнаружил, что ищет в кармане спички.
He drew a deep breath.	Глубоко вздохнул.
"That Jackson paper's a pretty good paper.	- Эта джексонская газета неплохая.
It's considered the most reliable paper in the state, isn't it?"	Считается одной из самых надежных в штате, верно?
"Sure," Snopes said.	- Конечно, - подтвердил Сноупс.
"You was at Oxford trying to locate her?"	- А в Оксфорде вы пытались разыскать эту девицу?
"No, no.	- Нет-нет.
I just happened to meet a friend of my daughter who told me she had left school.	Просто встретил одну из подруг дочери, она; сказала, что Темпл ушла из университета.
Well, I'll see you at Holly Springs."	Ну ладно, увидимся в Холли-Спрингсе.
"Sure," Snopes said.	- Конечно, - сказал Сноупс.
Horace returned to the pullman and sat down and lit the pipe.	Хорес вернулся в мягкий вагон, сел и зажег трубку.
When the train slowed for Holly Springs he went to the vestibule, then he stepped quickly back into the car.	Когда поезд замедлил ход перед Холли-Спрингсом, он вышел в тамбур, потом быстро отпрянул назад.
Snopes emerged from the day coach as the porter opened the door and swung down the step, stool in hand.	Из пригородного вагона, едва проводник с флажком в руке открыл дверь и опустил подножку, появился Сноупс.
Snopes descended. He took something from his breast pocket and gave it to the porter.	Сошел, вынул что-то из нагрудного кармана и протянул проводнику.
"Here, George," he said, "have a cigar."	- Вот тебе, Джордж, - сказал он. - Возьми сигару.
Horace descended.	Хорес вышел из вагона.

Snopes went on, the soiled hat towering half a head above any other.	Сноупс удалялся, его грязная шляпа заметно возвышалась над толпой.
Horace looked at the porter.	Хорес взглянул на проводника.
"He gave it to you, did he?"	- Отдал ее вам, вот как?
The porter chucked the cigar on his palm. He put it in his pocket.	Проводник подбросил сигару на ладони и сунул в нагрудный карман.
"What're you going to do with it?" Horace said.	- Что вы будете с ней делать? - спросил Хорес.
"I wouldn't give it to nobody I know," the porter said.	- Я бы не предложил ее никому из знакомых, -ответил проводник.
"Does he do this very often?"	- И часто он вас так угощает?
"Three-four times a year.	- Три-четыре раза в год.
Seems like I always git him, too Thank' suh."	Похоже, всегда попадает ко мне... Спасибо, сэр.
Horace saw Snopes enter the waiting-room; the soiled hat, the vast neck, passed again out of his mind.	Хорес видел, как Сноупс вошел в зал ожидания; грязная шляпа и массивная шея тут же забылись.
He filled the pipe again.	Он снова набил трубку.
From a block away he heard the Memphis-bound train come in.	Находясь за квартал от станции, Хорес услышал приближение мемфисского поезда.
It was at the platform when he reached the station.	Когда вернулся, поезд был уже у платформы.
Beside the open vestibule Snopes stood, talking with two youths in new straw hats, with something vaguely mentorial about his thick shoulders and his gestures.	Сноупс стоял возле открытого тамбура и говорил с двумя молодыми людьми в новых соломенных шляпах, в его жестах, в развороте грузных плеч было что-то наставническое.
The train whistled.	Раздался свисток.
The two youths got on.	Оба юноши поднялись в вагон.
Horace stepped back around the corner of the station.	Хорес отошел за угол станционного здания.
When his train came he saw Snopes get on ahead of him and enter the smoker.	Когда подошел его поезд, он увидел, что Сноупс идет впереди него и садится в вагон для курящих.
Horace knocked out his pipe and entered the day coach and found a seat at the rear, facing backward.	Хорес выколотил трубку, вошел в пригородный вагон, отыскал место в самом конце и сел спиной к движению.
20	XX
As Horace was leaving the station at Jefferson a townward-bound car slowed beside him.	В Джефферсоне, едва Хорес вышел со станции, рядом с ним притормозил едущий в город автомобиль.
It was the taxi which he used to go out to his sister's.	То самое такси, на котором он ездил к сестре.
"I'll give you a ride, this time," the driver said.	- Теперь я подвезу вас бесплатно, - сказал водитель.
"Much obliged," Horace said. He got in.	- Большое спасибо, - ответил Хорес и сел в машину.
When the car entered the square, the court-house clock said only twenty minutes past eight, yet there was no light in the hotel room window.	Когда они въехали на площадь, часы на здании суда показывали двадцать минут девятого, однако света в окне номера не было.

"Maybe the child's asleep," Horace said.	- Ребенок, наверно, спит, - сказал Хорес.
He said, "If you'll just drop me at the hotel-" Then he found that the driver was watching him, with a kind of discreet curiosity.	- Может, высадите меня возле отеля... - И заметил, что водитель глядит на него с каким-то сдержанным любопытством.
"You been out of town today," the driver said.	- Вас сегодня не было в городе, - сказал водитель.
"Yes," Horace said.	- Нет, - сказал Хорес.
"What is it?	- А что такое?
What happened here today?"	Что случилось сегодня?
"She aint staying at the hotel anymore.	- В отеле она уже не живет.
I heard Mrs Walker taken her in at the jail."	Я слышал, миссис Уокер приютила ее в тюрьме.
"Oh," Horace said.	- Вот как, - сказал Хорес.
"I'll get out at the hotel."	- Я сойду возле отеля.
The lobby was empty.	В вестибюле было пусто.
After a moment the proprietor appeared: a tight, iron-gray man with a toothpick, his vest open upon a neat paunch.	Через минуту появился владелец - плотный седеющий человек с зубочисткой, расстегнутый жилет его обнажал солидное брюшко.
The woman was not there.	Женщины к отеле не было.
"It's these church ladies," he said.	- Это все церковные дамы, - сказал владелец.
He lowered his voice, the toothpick in his fingers.	Потом, не выпуская из пальцев зубочистки, понизил голос.
"They come in this morning.	- Они явились сюда утром.
A committee of them.	Целой сворой.
You know how it is, I reckon."	Вы, наверно, можете представить, что это такое.
"You mean to say you let the Baptist church dictate who your guests shall be?"	- Значит, вы позволяете баптистской церкви указывать вам, кем должны быть ваши постояльцы?
"It's them ladies.	- Да все эти дамы.
You know how it is, once they get set on a thing.	Знаете, как это бывает, если уж они возьмутся за что-нибудь.
A man might just as well give up and do like they say.	Мужчина вполне может сдаться и поступить, как они того требуют.
Of course, with me-"	Само собой, я...
"By God, if there was a man-"	- Клянусь Богом, будь здесь мужчина...
"Shhhhhh," the proprietor said.	- ТТТттттттттт, - прошипел владелец.
"You know how it is when them-"	- Знаете, что бывает, если они...
"But of course there wasn't a man who would-And you call yourself one, that'll let-"	- Но, конечно, здесь не было мужчины, который бы... А вы считаете себя мужчиной и допустили...

"I got a certain position to keep up myself," the proprietor said in a placative tone. "If you come right down to it." He stepped back a little, against the desk.	- Раз уж на то пошло, - примирительно сказал владелец, - я и сам придерживаюсь определенных взглядов; - Отступив назад, он прислонился к столу.
"I reckon I can say who'll stay in my house and who wont," he said.	- Думаю, я вправе решать, кому жить у меня, а кому нет.
"And I know some more folks around here that better do the same thing. Not no mile off, neither.	И другим советую поступать так же.
I aint beholden to no man.	Я никому ничем не обязан.
Not to you, noways."	По крайней мере вам.
"Where is she now? or did they drive her out of town?"	- Где она теперь? Или ее выгнали из города?
"That aint my affair, where folks go after they check out," the proprietor said, turning his back. He said: "I reckon somebody took her in, though."	- Куда идут люди после того, как выселятся, - не моя забота, - сказал владелец, поворачиваясь спиной, И добавил: - Думаю, все же кто-нибудь ее приютил.
"Yes," Horace said.	- Да, - сказал Хорес.
"Christians.	- Христиане.
Christians."	Христиане.
He turned toward the door.	И направился к двери.
The proprietor called him.	Владелец окликнул его.
He turned.	Хорес обернулся.
The other was taking a paper down from a pigeon-hole.	Владелец доставал из ящичка на стене какую-то бумажку.
Horace returned to the desk.	Хорес вернулся.
The paper lay on the desk.	Бумажка уже лежала на столе.
The proprietor leaned with his hands on the desk, the toothpick tilted in his mouth.	Владелец держа зубочистку во рту, опирался руками о стол.
"She said you'd pay it," he said.	- Она сказала, что его оплатите вы.
He paid the bill, counting the money down with shaking hands.	Хорес, отсчитав деньги дрожащими руками, оплатил счет.
He entered the jail yard and went to the door and knocked.	Войдя во двор тюрьмы, подошел к двери и постучал.
After a while a lank, slattern woman came with a lamp, holding a man's coat across her breast.	Через некоторое время вышла с лампой, запахивая на груди мужское пальто, худощавая неряшливая женщина.
She peered at him and said before he could speak:	Вгляделась в Хореса и прежде, чем он успел заговорить, сказала:
"You're lookin fer Miz Goodwin, I reckon."	- Вы, наверно, ищете миссис Гудвин?
"Yes.	- Да
How did-Did-"	Как вы... Вы...

"You're the lawyer. I've seed you befo.	- Я уже видела вас раньше. Вы адвокат.
She's hyer.	Она тут.
Sleepin now."	Спит сейчас.
"Thanks," Horace said, "thanks.	- Спасибо, - сказал Хорес. - Спасибо.
I knew that someone-I didn't believe that-"	Я знал, что кто-нибудь... не верил, что...
"I reckon I kin always find a bed fer a woman and child," the woman said.	- Я, пожалуй, всегда смогу найти постель для женщины с ребенком, сказала женщина.
"I dont keer whut Ed says.	- Что скажет Эд, мне все равно.
Was you wantin her special?	У вас срочное дело?
She's sleepin now."	Сейчас она спит.
"No, no; I just wanted to--"	- Нет-нет. Я просто хотел...
The woman watched him across the lamp. " 'Taint no need botherin her, then.	Женщина поглядела на него поверх лампы. -Тогда не надо ее тревожить.
You kin come around in the mawnin and git her a boa'din-place. 'Taint no hurry."	Можете прийти утром и подыскать ей жилье. Спешить некуда.
On the next afternoon Horace went out to his sister's, again in a hired car. He told her what had happened.	Днем Хорес снова приехал к сестре на такси и рассказал, что произошло.
"I'll have to take her home now."	- Теперь я должен взять ее домой.
"Not into my house," Narcissa said.	- В мой дом - нет, - сказала Нарцисса.
He looked at her.	Хорес поглядел на нее.
Then he began to fill his pipe slowly and carefully.	Потом стал медленно набивать трубку.
"It's not a matter of choice, my dear.	- Я вынужден поступить так, дорогая.
You must see that."	Ты должна понять.
"Not in my house," Narcissa said.	- В мой дом - нет, - повторила Нарцисса.
"I thought we settled that."	- Я считала, это решено.
He struck the match and lit the pipe and put the match carefully into the fireplace.	Хорес чиркнул спичкой, раскурил трубку и осторожно бросил спичку в камин.
"Do you realise that she has been practically turned into the streets?	- Ты понимаешь, что ее, в сущности, выбросили на улицу?
That-"	Понимаешь...
"That shouldn't be a hardship.	- Ничего страшного.
She ought to be used to that."	Ей не привыкать.
He looked at her.	Хорес поглядел на сестру.
He put the pipe in his mouth and smoked it to a careful coal, watching his hand tremble upon the stem.	Сунул трубку в рот и стал усиленно затягиваться, глядя, как дрожит рука, держащая черенок.
"Listen.	- Послушай.

By tomorrow they will probably ask her to leave town.	Завтра, возможно, ей предложат убираться из города.
Just because she happens not to be married to the man whose child she carries about these sanctified streets.	Только потому, что, оказывается, она не состоит в браке с тем мужчиной, чьего ребенка носит по этим безгрешным улицам.
But who told them?	Но кто разболтал об этом?
That's what I want to know.	Вот что я хочу знать.
I know that nobody in Jefferson knew it except-"	Я знаю, что никто в Джефферсоне об этом не знал, кроме...
"You were the first I heard tell it," Miss Jenny said.	- Я слышала, что первым говорил это ты, - сказала мисс Дженни.
"But, Narcissa, why-"	Нарцисса, все же почему...
"Not in my house," Narcissa said.	- В мой дом - нет, - сказала Нарцисса,
"Well," Horace said. He drew the pipe to an even coal.	- Ну что ж, - сказал Хорес и глубоко затянулся.
"That settles it, of course," he said, in a dry, light voice.	- Теперь, конечно, все ясно, - произнес он сухим негромким голосом.
She rose.	Нарцисса поднялась.
"Will you stay here tonight?"	- Ты останешься на ночь?
"What?	- Что?
No. No.	Нет-нет.
I'll-I told her I'd come for her at the jail and " He sucked at his pipe.	Я... я обещал, что зайду за ней в тюрьму и... -Хорес затянулся еще раз.
"Well, I dont suppose it matters.	- Что ж, не думаю, что это важно.
I hope it doesn't."	Надеюсь, что нет.
She was still paused, turning.	Сестра неотрывно глядела на него.
"Will you stay or not?"	- Так остаешься?
"I could even tell her I had a puncture," Horace said.	- Можно даже сказать ей, что у меня случился прокол, - продолжал Хорес.
"Time's not such a bad thing after all.	- В конце концов, время - не такая уж плохая штука.
Use it right, and you can stretch anything out, like a rubber band, until it busts somewhere, and there you are, with all tragedy and despair in two little knots between thumb and finger of each hand."	Пользуйся им с толком, и ты можешь растягивать все что угодно, как резиновый жгут, пока он где-то не лопнет, и вот тебе вся трагедия и все отчаяние в маленьких точках между большим и указательным пальцами на каждой руке.
"Will you stay, or wont you stay, Horace?" Narcissa said.	- Остаешься или нет? - спросила Нарцисса.
"I think I'll stay," Horace said.	- Пожалуй, останусь.
He was in bed. He had been lying in the dark for about an hour, when the door of the room opened, felt rather than seen or heard.	Хорес пролежал в темноте около часа, потом дверь в комнату отворилась, он скорее ощутил это, чем увидел или услышал.

It was his sister. He rose to his elbow.	Приподнялся на локте. Вошла сестра.
She took shape vaguely, approaching the bed.	Приближаясь к кровати, она постепенно обретала зримые очертания.
She came and looked down at him.	Подошла и устремила на него взгляд.
"How much longer are you going to keep this up?" she said.	- Долго это еще будет продолжаться?
"Just until morning," he said.	- Только до утра, - ответил Хорес.
"I'm going back to town. You need not see me again."	- Я вернусь в город, и больше ты меня здесь не увидишь.
She stood beside the bed, motionless.	Сестра не двинулась.
After a moment her cold unbending voice came down to him:	Голос ее прозвучал холодно, непреклонно.
"You know what I mean."	- Ты знаешь, о чем я.
"I promise not to bring her into your house again.	- Обещаю больше не приводить ее в твой дом.
You can send Isom in to hide in the canna bed."	Можешь послать Айсома, пусть спрячется там под кроватью.
She said nothing.	- Нарцисса не ответила.
"Surely you dont object to my living there, do you?"	- Мне жить там ты, надеюсь, позволишь?
"I dont care where you live.	- Где ты будешь жить, меня не волнует.
The question is, where I live.	Вопрос в том, где живу я.
I live here, in this town.	А я живу здесь, в этом городе.
I'll have to stay here.	Я вынуждена здесь оставаться.
But you're a man.	Но ты мужчина.
It doesn't matter to you.	Тебе все равно.
You can go away."	Ты можешь уехать.
"Oh," he said.	- А, - произнес Хорес.
He lay quite still.	Он лежал совершенно спокойно.
She stood above him, motionless.	Сестра неподвижно стояла над ним.
They spoke quietly, as though they were discussing wall-paper, food.	Говорили они спокойно, словно о еде или обоях.
"Dont you see, this is my home, where I must spend the rest of my life.	- Как ты не поймешь, тут мой дом, тут я должна провести остаток дней.
Where I was born.	Я тут родилась.
I dont care where else you go nor what you do.	Мне дела нет, куда ты ездишь и чем ты занят.
I dont care how many women you have nor who they are.	Мне все равно, сколько у тебя женщин и кто они.
But I cannot have my brother mixed up with a woman people are talking about.	Но я не могу допустить, чтобы мой брат путался с женщиной, о которой болтают люди.

I dont expect you to have consideration for me; I ask you to have consideration for our father and mother.	Я не жду, что ты посчитаешься со мной; я прошу тебя посчитаться с нашими отцом и матерью.
Take her to Memphis.	Увези эту женщину в Мемфис.
They say you refused to let the man have bond to get out of jail; take her on to Memphis.	Говорят, что ты не позволяешь тому человеку внести залог и выйти из тюрьмы; увези ее в Мемфис.
You can think of a lie to tell him about that, too."	Заодно придумай, что соврать ему.
"Oh. So you think that, do you?"	- Так вот что, значит, ты думаешь?
"I dont think anything about it.	- Я ничего не думаю.
I dont care.	Мне все равно.
That's what people in town think.	Так думают люди в городе.
So it doesn't matter whether it's true or not.	И поэтому неважно, правда это или нет.
What I do mind is, everyday you force me to have to tell lies for you.	Меня беспокоит, что ты вынуждаешь меня ежедневно лгать о тебе.
Go away from here, Horace.	Уезжай, Хорес.
Anybody but you would realise it's a case of cold-blooded murder."	Каждый, кроме тебя, понял бы, что это преднамеренное убийство.
"And over her, of course.	- И, разумеется, бросить ее.
I suppose they say that too, out of their odorous and omnipotent sanctity.	Должно быть, в своей всемогущей благоухающей святости они говорят и это.
Do they say yet that it was I killed him?"	А не говорят еще, что убийство совершил я?
"I dont see that it makes any difference who did it.	- Не вижу разницы, кто его совершил.
The question is, are you going to stay mixed up with it?	Вопрос в том, развяжешься ты со всем этим или нет.
When people already believe you and she are slipping into my house at night."	Ведь люди уже сочли, что по ночам ты спишь с ней в моем доме.
Her cold, unbending voice shaped the words in the darkness above him.	Над Хоресом в темноте звучал холодный непреклонный голос сестры.
Through the window, upon the blowing darkness, came the drowsy dissonance of cicada and cricket.	Через окно с вливающейся темнотой доносился нестройный дремотный хор сверчков и цикад.
"Do you believe that?" he said.	- Ты этому веришь?
"It doesn't matter what I believe.	- Неважно, чему я верю.
Go on away, Horace.	Уезжай, Хорес.
I ask it."	Прошу тебя.
"And leave her-them, flat?"	- И окончательно бросить ее - их?
"Hire a lawyer, if he still insists he's innocent.	- Найми адвоката, если тот человек до сих пор утверждает, что невиновен.
I'll pay for it.	Расходы я возьму на себя.
You can get a better criminal lawyer than you are.	Можно найти лучшего адвоката по уголовнымделам, чем ты.

She wont know it.	Она ничего не узнает.
She wont even care.	Ей даже будет все равно.
Cant you see that she is just leading you on to get him out of jail for nothing?	Неужели не видишь, она добивается, чтобы ты вызволил его задаром.
Dont you know that woman has got money hidden away somewhere? You're going back into town tomorrow, are you?"	Разве не знаешь, что эта женщина прячет где-то деньги?
She turned, began to dissolve into the blackness.	- Нарцисса повернулась и стала растворяться в темноте.
"You wont leave before breakfast."	- До завтрака не уезжай.
The next morning at breakfast, his sister said:	Наутро во время завтрака Нарцисса спросила:
"Who will be the lawyer on the other side of the case?"	- Кто будет представлять на суде другую сторону?
"District Attorney.	- Окружной прокурор.
Why?"	А что?
She rang the bell and sent for fresh bread.	Она позвонила и велела принести свежего хлеба.
Horace watched her.	Хорес наблюдал за ней.
"Why do you ask that?"	- Почему ты об этом спрашиваешь?
Then he said: "Damn little squirt."	- Потом сказал: - Паршивый выскочка.
He was talking about the district attorney, who had also been raised in Jefferson and who had gone to the town school with them.	Имелся в виду окружной прокурор, тоже выросший в Джефферсоне, посещавший городскую школу в одно время с ними.
"I believe he was at the bottom of that business night before last.	- По-моему, он заправлял всем этим позапрошлой ночью.
The hotel.	В отеле.
Getting her turned out of the hotel for public effect, political capital.	Выгнал ее оттуда ради общественного мнения, политического капитала.
By God, if I knew that, believed that he had done that just to get elected to Congress "	Клянусь Богом, если б я знал, был уверен, что он поступил так лишь ради того, чтобы пройти на выборах в конгресс...
After Horace left, Narcissa went up to Miss Jenny's room.	Когда Хорес уехал, Нарцисса поднялась к мисс Дженни.
"Who is the District Attorney?" she said.	- Кто у нас окружной прокурор?
"You've known him all your life," Miss Jenny said.	- Ты знаешь его всю жизнь, - ответила мисс Дженни.
"You even elected him.	- Даже голосовала за него.
Eustace Graham.	Юстас Грэхэм.
What do you want to know for?	А почему ты об этом спрашиваешь?
Are you looking around for a substitute for Gowan Stevens?"	Ищешь замену Гоуэну Стивенсу?

"I just wondered," Narcissa said.	- Просто из любопытства, - сказала Нарцисса.
"Fiddlesticks," Miss Jenny said.	- Чепуха, - заявила мисс Дженни.
"You dont wonder.	- Тут не любопытство.
You just do things and then stop until the next time to do something comes around."	Ты просто делаешь шаг, а потом готовишься к другому.
Horace met Snopes emerging from the barbershop, his jowls gray with powder, moving in an effluvium of pomade.	Хоресу навстречу попался Сноупс, выходящий из парикмахерской в аромате помады, с серыми от пудры щеками.
In the bosom of his shirt, beneath his bow tie, he wore an imitation ruby stud which matched his ring.	На рубашке под галстуком-бабочкой у него красовалась булавка с искусственным рубином, таким же, как в перстне.
The tie was of blue polka-dots; the very white spots on it appeared dirty when seen close; the whole man with his shaved neck and pressed clothes and gleaming shoes emanated somehow the idea that he had been dry-cleaned rather than washed.	Белые крапинки голубого в горошек галстука вблизи оказались грязными; весь он, с выбритой шеей, в отутюженной одежде и блестящих башмаках, наводил на мысль, что вместо мытья подвергается химчистке.
"Well, Judge," he said,	- Здорово, судья, - сказал Сноупс.
"I hear you're having some trouble gittin a boarding-place for that client of yourn.	- Слышал, у вас хлопоты, ищете пристанище для своей клиентки.
Like I always say-" he leaned, his voice lowered, his mud-colored eyes roving aside "-the church aint got no place in politics, and women aint got no place in neither one, let alone the law.	Как я всегда говорю, - он пригнулся и понизил голос, глаза его цвета болотной тины забегали по сторонам, - церкви не место в политике, а женщинам ни там, ни тут, тем более в юстиции.
Let them stay at home and they'll find plenty to do without upsetting a man's law-suit.	Пускай себе сидят дома, там у них найдется масса дел и без вмешательства в дела мужчины на судебном процессе.
And besides, a man aint no more than human, and what he does aint nobody's business but his.	К тому же мужчина - всего лишь человек, и что он делает, никого не касается, кроме него самого.
What you done with her?"	Где вы ее прячете?
"She's at the jail," Horace said.	- Она в тюрьме, - ответил Хорес.
He spoke shortly, making to pass on.	Произнес он это отрывисто, пытаясь пройти мимо.
The other blocked his way with an effect of clumsy accident.	Сноупс будто случайно, по неловкости, преградил ему путь.
"You got them all stirred up, anyhow.	- А вы здорово всех взбудоражили.
Folks is saying you wouldn't git Goodwin no bond, so he'd have to stay-" again Horace made to pass on.	Ходят слухи, не позволяете Г удвину внести залог, чтобы он оставался... - Хорес сделал еще попытку пройти.
"Half the trouble in this world is caused by women, I always say.	- Я всегда говорю: половину бед в этом мире приносят женщины.
Like that girl gittin her paw all stirred up, running off like she done.	Как эта девчонка, что задала папаше хлопот, удрав из университета.
I reckon he done the right thing sending her clean outen the state."	Наверно, он правильно сделал, что отправил ее в другой штат,

"Yes," Horace said in a dry, furious voice.	- Да, - произнес Хорес сухим, яростным голосом.
"I'm mighty glad to hear your case is going all right.	- Очень рад слышать, что ваше дело движется неплохо.
Between you and me, I'd like to see a good lawyer make a monkey outen that District Attorney.	Между нами, хотелось бы видеть, как толковый адвокат сделает обезьяну из этого окружного прокурора.
Give a fellow like that a little county office and he gits too big for his pants right away.	Дать такому парню небольшую контору в округе, он тут же вырастет из детских штанишек.
Well, glad to've saw you.	Что ж, рад был встретиться.
I got some business up town for a day or two.	У меня есть делишки в городе на денек-другой.
I dont reckon you'll be going up that-a-way?"	Туда, видно, не собираетесь?
"What?" Horace said.	- Что? - спросил Хорес.
"Up where?"	- Куда?
"Memphis.	- В Мемфис.
Anything I can do for you?"	Могу быть чем-нибудь полезен?
"No," Horace said.	- Нет, - отрезал Хорес.
He went on.	И пошел дальше.
For a short distance he could not see at all.	На первых шагах он ничего не видел.
He tramped steadily, the muscles beside his jaws beginning to ache, passing people who spoke to him, unawares.	Размеренно ступал, не замечая обращавшихся к нему, мышцы его стиснутых челюстей начали болеть.
21	XXI
As the train neared Memphis Virgil Snopes ceased talking and began to grow quieter and quieter, while on the contrary his companion, eating from a paraffin-paper package of popcorn and molasses, grew livelier and livelier with a quality something like intoxication, seeming not to notice the inverse state of his friend.	По мере приближения поезда к Мемфису Вирджил Сноупс терял словоохотливость и становился все замкнутее, тогда как его спутник, евший из вощеного пакета воздушную кукурузу с черной патокой, наоборот, делался все оживленнее, словно в каком-то опьянении, и, казалось, не замечал настроения своего друга.
He was still talking away when, carrying their new, imitation leather suit cases, their new hats slanted above their shaven necks, they descended at the station.	Он все продолжал болтать, когда они спустились на перрон с новыми чемоданами из искусственной кожи и в новых шляпах, заломленных над бритыми шеями.
In the waiting room Fonzo said:	В зале ожидания Фонзо спросил:
"Well, what're we going to do first?"	- Ну, с чего начнем?
Virgil said nothing.	Вирджил не ответил.
Someone jostled them; Fonzo caught at his hat.	Кто-то толкнул их. Фонзо схватился за шляпу.
"What we going to do?" he said.	- Что будем делать? - спросил он.
Then he looked at Virgil, at his face.	Потом взглянул в лицо Вирджилу.
"What's the matter?"	- Что случилось?

"Aint nothing the matter," Virgil said. "Well, what're we going to do? You been here before. I aint." "I reckon we better kind of look around," Virgil said.	- Ничего, - ответил Вирджил.
Fonzo was watching him, his blue eyes like china.	Фонзо недоуменно вытаращился на приятеля застывшими голубыми глазами.
"What's the matter with you?	- Что это с тобой?
All the time on the train you was talking about how many times you been to Memphis.	В поезде только и болтал о том, сколько раз бывал в Мемфисе.
I bet you aint never bu-" Someone jostled them, thrust them apart; a stream of people began to flow between them.	Готов спорить, что ты и бывал-то... Кто-то их толкнул, отделив друг от друга; между ними устремился поток людей.
Clutching his suit case and hat Fonzo fought his way back to his friend.	Схватив чемодан и держась за шляпу, Фонзо снова протиснулся к Вирджилу.
"I have, too," Virgil said, looking glassily about.	- Бывал, - сказал тот, тупо озираясь вокруг.
"Well, what we going to do, then?	- Ну и что нам делать?
It wont be open till eight oclock in the morning."	Училище не откроется до восьми утра
"What you in such a rush for, then?"	- Тогда чего ты спешишь?
"Well, I dont aim to stay here all night.... What did you do when you was here before?"	- Я не собираюсь толкаться здесь всю ночь... Что ты делал, когда бывал здесь раньше?
"Went to the hotel," Virgil said.	- Шел в отель, - ответил Вирджил.
"Which one?	- В какой?
They got more than one here.	Здесь их много.
You reckon all these folks could stay in one hotel?	Думаешь, все эти люди поместятся в одном?
Which one was it?"	В какой ты шел?
Virgil's eyes were also a pale, false blue.	Взгляд бледно-голубых глаз Вирджила тоже был застывшим.
He looked glassily about.	Он тупо озирался по сторонам.
"The Gayoso hotel," he said.	- В "Гейозо".
"Well, let's go to it," Fonzo said.	- Ну так идем туда, - сказал Фонзо.
They moved toward the exit.	Они направились к выходу.
A man shouted "taxi" at them; a redcap tried to take Fonzo's bag.	Какой-то мужчина, увидев их, заорал: "Такси!"; носильщик попытался взять у Фонзо чемодан.
"Look out," he said, drawing it back.	- Полегче! - огрызнулся Фонзо, отдернув свою ношу.
On the street more cabmen barked at them.	На улице их окликнули таксисты.
"So this is Memphis," Fonzo said.	- Стало быть, это Мемфис, - сказал Фонзо.
"Which way is it, now?"	- Теперь куда?
He had no answer.	Ответа не последовало.

He looked around and saw Virgil in the act of turning away from a cabman.	Оглянувшись, он увидел, что Вирджил отходит от такси.
"What you-"	- Чего ты...
"Up this way," Virgil said.	- Нам в эту сторону, - сказал Вирджил.
"It aint far."	- Тут недалеко.
It was a mile and a half.	До отеля было полторы мили.
From time to time they swapped hands with the bags.	Они несли чемоданы, время от времени меняя руки.
"So this is Memphis," Fonzo said.	- Значит, это Мемфис, - сказал Фонзо.
"Where have I been all my life?"	- Где же я был всю жизнь?
When they entered the Gayoso a porter offered to take the bags.	Когда парни входили в отель "Гейозо", носильщик хотел взять у них вещи.
They brushed past him and entered, walking gingerly on the tile floor.	Они прошмыгнули мимо него и вошли, осторожно ступая по мозаичному полу.
Virgil stopped.	Вирджил остановился.
"Come on," Fonzo said.	- Идем, - сказал Фонзо.
"Wait," Virgil said.	- Постой, - сказал Вирджил.
"Thought you was here before," Fonzo said.	- Я думал, ты уже бывал здесь.
"I was.	- Бывал.
This hyer place is too high.	Тут очень дорого.
They'll want a dollar a day here."	Дерут по доллару в день.
"What we going to do, then?"	- Ну и что будем делать?
"Let's kind of look around."	- Давай поищем другой.
They returned to the street.	Они вышли на улицу.
It was five oclock.	Было пять часов.
They went on, looking about, carrying the suit cases.	Пошли, таща в руках чемоданы и озираясь по сторонам.
They came to another hotel.	Подошли к другому отелю.
Looking in they saw marble, brass cuspidors, hurrying bellboys, people sitting among potted plants.	Заглянув туда, увидели мрамор, бронзовые плевательницы, торопливых рассыльных, людей, сидящих среди пальм в кадках.
"That un'll be just as bad," Virgil said.	- Этот будет ничем не лучше, - сказал Вирджил.
"What we going to do then?	- А что делать?
We caint walk around all night."	Не бродить же всю ночь?
"Let's git off this hyer street," Virgil said.	- Пошли на другую улицу, - предложил Вирджил.
They left Main Street.	Они свернули с Мейн-стрит.
At the next corner Virgil turned again.	На ближайшем углу Вирджил свернул опять.
"Let's look down this-a-way.	- Давай-ка поглядим здесь.

Git away from all that ere plate glass and monkey niggers.	Уйдем от всех этих разодетых черномазых и больших стекол.
That's what you have to pay for in them places."	За них-то и приходится платить в таких местах.
"Why?	- А почему?
It's already bought when we got there.	Когда мы приехали, это все уже было куплено?
How come we have to pay for it?"	Как же так мы должны платить?
"Suppose somebody broke it while we was there.	- Ну, скажем, кто-то разобьет стекло, пока мы там.
Suppose they couldn't ketch who done it.	А того, кто разбил, не поймают.
Do you reckon they'd let us out withouten we paid our share?"	Думаешь, нас выпустят, пока мы не заплатим свою долю?
At five-thirty they entered a narrow dingy street of frame houses and junk yards.	В половине шестого они вошли в узкую, грязную улочку, состоящую из каркасных домов с захламленными дворами.
Presently they came to a three storey house in a small grassless yard.	Вскоре подошли к трехэтажному дому с маленьким двориком без травы.
Before the entrance a latticework false entry leaned.	При входе был покосившийся решетчатый вестибюль.
On the steps sat a big woman in a mother hubbard, watching two fluffy white dogs which moved about the yard.	На крыльце сидела полная женщина в длинном свободном платье, наблюдая за двумя носящимися по двору пушистыми собачками.
"Let's try that un," Fonzo said.	- Давай сунемся сюда, - предложил Фонзо.
"That aint no hotel.	- Это не отель.
Where's ere sign?"	Где ты видишь вывеску?
"Why aint it?" Fonzo said. " 'Course it is.	- Как это нет? - сказал Фонзо. - Конечно, отель.
Who ever heard of anybody just living in a three storey house?"	Слыхал ты, чтобы кто-то просто жил в трехэтажном доме?
"We cant go in this-a-way," Virgil said.	- Отсюда входить нельзя, - сказал Вирджил.
"This hyer's the back.	- Это черный ход, видишь?
Dont you see that privy?" jerking his head toward the lattice.	Он мотнул головой в сторону решетки.
"Well, let's go around to the front, then," Fonzo said.	- Ну давай зайдем спереди, - сказал Фонзо.
"Come on."	- Пошли.
They went around the block.	Они обогнули квартал.
The opposite side was filled by a row of automobile sales-rooms.	Противоположную его сторону занимал ряд аукционных залов, где торговали автомобилями.
They stood in the middle of the block, their suit cases in their right hands.	Не выпуская чемоданов из рук, парни встали посреди квартала.
"I dont believe you ever was here before, noways," Fonzo said.	- Не верю я, что ты бывал здесь, - сказал Фонзо.
"Let's go back.	- Давай вернемся.

That must a been the front."	Должно быть, парадная дверь та.
"With the privy built onto the front door?" Fonzo said.	- С решеткой? - возразил Фонзо.
"We can ask that lady."	- Можно спросить у той леди.
"Who can?	- Кто может?
I aint."	Я - нет.
"Let's go back and see, anyway."	- Все равно, давай вернемся, поглядим.
They returned.	Они вернулись.
The woman and the dogs were gone.	Женщины с собачками уже не было.
"Now you done it," Fonzo said.	- Из-за тебя все, - заявил Фонзо.
"Aint you?"	- Нет, скажешь?
"Let's wait a while.	- Давай чуть подождем.
Maybe she'll come back."	Может, она выйдет.
"It's almost seven oclock," Fonzo said.	- Уже почти семь, - сказал Фонзо.
They set the bags down beside the fence.	Они поставили чемоданы к забору.
The lights had come on, quivering high in the serried windows against the tall serene western sky.	В окнах зажегся свет, мерцая на фоне высокого безмятежного закатного неба.
"I can smell ham, too," Fonzo said.	- Вроде бы ветчиной пахнет, - сказал Фонзо.
A cab drew up.	Подъехало такси.
A plump blonde woman got out, followed by a man.	Из него вылезла пухлая белокурая женщина, за ней мужчина.
They watched them go up the walk and enter the lattice.	Вирджил и Фонзо смотрели, как они идут по дорожке и входят в решетчатый вестибюль.
Fonzo sucked his breath across his teeth.	Фонзо шумно втянул воздух сквозь зубы.
"Durned if they didn't," he whispered.	- Ясно, чего им там надо.
"Maybe it's her husband," Virgil said.	- Может, это муж, - сказал Вирджил.
Fonzo picked up his bag.	Фонзо поднял свой чемодан.
"Come on."	- Пошли.
"Wait," Virgil said.	- Погоди, - сказал Вирджил.
"Give them a little time."	- Дай им немного времени.
They waited.	Они подождали.
The man came out and got in the cab and went away.	Мужчина вышел, сел в такси и уехал.
"Caint be her husband," Fonzo said.	- Не может быть, чтобы муж, - сказал Фонзо.
"I wouldn't a never left.	- Я бы так ее не оставил.
Come on."	Пошли.
He entered the gate.	Он шагнул в ворота.
"Wait," Virgil said.	- Подожди, - сказал Вирджил.

"You can," Fonzo said.	- Можешь ждать, - ответил Фонзо.
Virgil took his bag and followed.	Взяв свой чемодан, Вирджил пошел за ним.
He stopped while Fonzo opened the lattice gingerly and peered in.	Остановился, когда Фонзо открыл решетчатую дверь и робко заглянул внутрь.
"Aw, hell," he said. He entered.	- А, черт, - сказал Фонзо и вошел.
There was another door, with curtained glass.	Там была еще одна дверь с завешенным стеклом.
Fonzo knocked.	Фонзо постучал.
"Why didn't you push that ere button?" Virgil said.	- Чего не нажал эту кнопку? - спросил Вирджил.
"Dont you know city folks dont answer no knock?"	- Не знаешь разве, что городские не открывают на стук?
"All right," Fonzo said. He rang the bell.	- Ладно, - ответил Фонзо и позвонил.
The door opened.	Дверь отворилась.
It was the woman in the mother hubbard; they could hear the dogs behind her.	Перед ним предстала та самая женщина в длинном платье; было слышно, как позади нее возятся собачки.
"Got ere extra room?" Fonzo said.	- Есть у вас свободные комнаты? - спросил Фонзо.
Miss Reba looked at them, at their new hats and the suit cases.	Мисс Реба оглядела парней, их новенькие шляпы и чемоданы.
"Who sent you here?" she said.	- Кто вас направил сюда? - спросила она.
"Didn't nobody.	- Никто.
We just picked it out."	Мы сами выбрали.
Miss Reba looked at him.	- Мисс Реба поглядела на него.
"Them hotels is too high."	- В отелях чересчур дорого.
Miss Reba breathed harshly.	Мисс Реба хрипло задышала.
"What you boys doing?"	- А чем вы занимаетесь?
"We come hyer on business," Fonzo said.	- Мы приехали по делу, - ответил Фонзо.
"We aim to stay a good spell."	- Жить здесь будем долго.
"If it aint too high," Virgil said.	- Если не слишком дорого, - добавил Вирджил.
Miss Reba looked at him.	Мисс Реба взглянула на него.
"Where you from, honey?"	- Откуда вы, ребята?
They told her, and their names.	Они ответили и назвали свои имена.
"We aim to be hyer a month or more, if it suits us."	- Если нам подойдет, проживем тут месяц, а то и больше.
"Why, I reckon so," she said after a while.	- Что ж, ладно, - сказала она, помолчав.
She looked at them.	Поглядела на них.
"I can let you have a room, but I'll have to charge you extra whenever you do business in it.	- Комнату сдать вам я могу, но если будете заниматься там делами, придется брать с вас лишку.

I got my living to make like everybody else."	Мне надо зарабатывать на жизнь, как и всем другим.
"We aint," Fonzo said. "We'll do our business at the college."	- Нет, дела у нас будут в колледже, - сказал Фонзо.
"What college?" Miss Reba said.	- Что это за колледж? - спросила мисс Реба.
"The barber's college," Fonzo said.	- Парикмахерский, - ответил Фонзо.
"Look here," Miss Reba said, "you little whippersnapper."	- Слушай, - сказала мисс Реба, - хвастунишка же ты.
Then she began to laugh, her hand at her breast.	- И рассмеялась, прижав к груди руку.
They watched her soberly while she laughed in harsh gasps.	Парни молча смотрели на нее, пока она смеялась хриплым, астматическим смехом.
"Lord, Lord," she said.	- Господи, Господи, - проговорила она.
"Come in here."	- Входите.
The room was at the top of the house, at the back.	Комната досталась парням угловая, на верхнем этаже.
Miss Reba showed them the bath.	Мисс Реба показала им ванную.
When she put her hand on the door a woman's voice said:	Когда дернула дверь, женский голос ответил:
"Just a minute, dearie" and the door opened and she passed them, in a kimono.	"Минутку, милочка", дверь отворилась, и мимо них прошла женщина в халатике.
They watched her go up the hall, rocked a little to their young foundations by a trail of scent which she left.	Потрясенные до глубины своих юных душ, парни смотрели, как она идет по коридору.
Fonzo nudged Virgil surreptitiously.	Фонзо незаметно подтолкнул Вирджила локтем.
In their room again he said:	Когда остались в комнате одни, он сказал:
"That was another one.	- У нее две дочери.
She's got two daughters.	Это вторая.
Hold me, big boy; I'm heading for the hen-house."	Держи меня, парень; я попал в курятник.
They didn't go to sleep for some time that first night, what with the strange bed and room and the voices.	В ту первую ночь парни долго не ложились спать из-за странной кровати, комнаты и голосов.
They could hear the city, evocative and strange, imminent and remote; threat and promise both-a deep, steady sound upon which invisible lights glittered and wavered: colored coiling shapes of splendor in which already women were beginning to move in suave attitudes of new delights and strange nostalgic promises.	Слышалось, как шумит город - незнакомый и будящий воспоминания, близкий и далекий; угрожающий и обещающий одновременно, - то был непрерывный глубокий шум, над которым сверкали и переливались невидимые огни: разноцветные, бегущие символы великолепия, среди которых женщины уже принимали соблазнительные позы, сулящие новые восторги и будящие смутные, несбывающиеся надежды.
Fonzo thought of himself surrounded by tier upon tier of drawn shades, rose-colored, beyond which, in a murmur of silk, in panting whispers, the apotheosis of his youth assumed a thousand avatars.	Фонзо воображал себя в окружении нескольких рядов задернутых штор розового цвета, за которыми в шелесте шелка, в манящих шорохах мечта его юности принимает тысячи воплощений.

Maybe it'll begin tomorrow, he thought; maybe by tomorrow night A crack of light came over the top of the shade and sprawled in a spreading fan upon the ceiling.	Может быть, это случится завтра, думал он; может быть, завтра вечером... В комнату поверх шторы проник узкий луч света и веером раскинулся по потолку.
Beneath the window he could hear a voice, a woman's, then a man's: they blended, murmured; a door closed.	Под окном послышались голоса, женский, потом мужской; они журчали и сливались; затворилась какая-то дверь.
Someone came up the stairs in swishing garments, on the swift hard heels of a woman.	Кто-то в шелестящей одежде поднимался по лестнице на быстрых твердых женских каблучках.
He began to hear sounds in the house: voices, laughter; a mechanical piano began to play.	До него донеслись звуки, раздающиеся в доме: голоса, смех; заиграло механическое пианино.
"Hear them?" he whispered.	- Слышишь? - прошептал он.
"She's got a big family, I reckon," Virgil said, his voice already dull with sleep.	- Видать, у нее большая семья, - сказал Вирджил, голос его был уже сонным.
"Family, hell," Fonzo said.	- Ну да, семья, - возразил Фонзо.
"It's a party.	- Это вечеринка.
Wish I was to it."	Я не прочь бы оказаться там.
On the third day as they were leaving the house in the morning, Miss Reba met them at the door.	На третий день утром, когда парни выходили из дома, мисс Реба встретила их у двери.
She wanted to use their room in the afternoons while they were absent.	Она хотела во второй половине дня, пока их не будет, попользоваться комнатой.
There was to be a detective's convention in town and business would look up some, she said.	- В городе должна состояться конференция сыщиков, - сказала она, - и дела пойдут получше.
"Your things'll be all right.	А с вашими вещами ничего не случится.
I'll have Minnie lock everything up before hand.	Я велю Минни все запереть.
Aint nobody going to steal nothing from you in my house."	В моем доме у вас ничего не украдут.
"What business you reckon she's in?" Fonzo said when they reached the street.	- Как по-твоему, что у ней за дела? - спросил Фонзо, когда они вышли на улицу.
"Dont know," Virgil said.	- Не знаю, - буркнул Вирджил.
"Wish I worked for her, anyway," Fonzo said.	- Все равно, я согласился бы работать у нее, -сказал Фонзо.
"With all them women in kimonos and such running around."	- Среди женщин в халатиках, что шныряют там.
"Wouldn't do you no good," Virgil said.	- А что толку? - сказал Вирджил.
"They're all married.	- Они все замужние.
Aint you heard them?"	Ты что, не слышал их?
The next afternoon when they returned from the school they found a woman's undergarment under the washstand.	На другой день, возвратясь из училища, парни обнаружили под умывальником предмет женского туалета.
Fonzo picked it up.	Фонзо поднял его.
"She's a dress-maker," he said.	- Она портниха, - заявил он.

"Reckon so," Virgil said.	- Наверно, - сказал Вирджил.
"Look and see if they taken anything of yourn."	- Глянь-ка, все ли вещи на месте?
The house appeared to be filled with people who did not sleep at night at all.	Дом, казалось, был наполнен людьми, совсем не спящими по ночам.
They could hear them at all hours, running up and down the stairs, and always Fonzo would be conscious of women, of female flesh. It got to where he seemed to lie in his celibate bed surrounded by women, and he would lie beside the steadily snoring Virgil, his ears strained for the murmurs, the whispers of silk that came through the walls and the floor, that seemed to be as much a part of both as the planks and the plaster, thinking that he had been in Memphis ten days, yet the extent of his acquaintance was a few of his fellow pupils at the school.	В любое время было слышно, как они носятся по лестнице, и Фонзо постоянно ощущал женщин, женскую плоть, доходило до того, что даже в своей холостяцкой постели он казался себе окруженным женщинами, и, лежа с мерно храпящим Вирджилом, напряженно прислушивался к приглушенным голосам, к шорохам шелка, проникающим сквозь стены и пол, бывшим, казалось, такой же их составной частью, как половицы и штукатурка, думая, что вот уже десять дней находится в Мемфисе, однако круг его знакомых состоит лишь из нескольких товарищей по училищу.
After Virgil was asleep he would rise and unlock the door and leave it ajar, but nothing happened.	Когда Вирджил засыпал, он поднимался, отпирал дверь и оставлял ее открытой. Однако ничего не происходило.
On the twelfth day he told Virgil they were going visiting, with one of the barber-students.	На двенадцатый день он объявил Вирджилу, что они в компании одного из будущих парикмахеров отправляются поразвлечься.
"Where?" Virgil said.	- Куда? - спросил Вирджил.
"That's all right.	- Не беспокойся.
You come on.	Идем.
I done found out something.	Я тут кое-что разузнал.
And when I think I been here two weeks without knowing about it "	Подумать только, жил здесь две недели, ничего не зная...
"What's it going to cost?" Virgil said.	- Сколько это будет стоить? - спросил Вирджил.
"When'd you ever have any fun for nothing?" Fonzo said.	- Когда это ты развлекался задарма? - ответил Фонзо.
"Come on."	- Пошли.
"I'll go," Virgil said.	- Пойду, - сказал Вирджил.
"But I aint going to promise to spend nothing."	- Только не обещаю ничего не тратить.
"You wait and say that when we get there," Fonzo said.	- Погоди, скажешь это, когда будем на месте, -сказал Фонзо.
The barber took them to a brothel.	Будущий парикмахер повел их в публичный дом.
When they came out Fonzo said:	Когда они вышли оттуда, Фонзо сказал:
"And to think I been here two weeks without never knowing about that house."	- Смотри-ка, я жил тут две недели и знать ничего не знал об этом доме.
"I wisht you hadn't never learned," Virgil said.	- Хорошо бы совсем не знал, - сказал Вирджил.
"It cost three dollars."	- Это обошлось в три доллара.

"Wasn't it worth it?" Fonzo said.	- А разве не стоило того?
"Aint nothing worth three dollars you caint tote off with you," Virgil said.	- Ничто не стоит трех долларов, если этого нельзя унести с собой, сказал Вирджил.
When they reached home Fonzo stopped.	Когда они подошли к дому, Фонзо остановился.
"We got to sneak in, now," he said.	- Теперь надо проскочить незаметно, - сказал он.
"If she was to find out where we been and what we been doing, she might not let us stay in the house with them ladies no more."	- Если она узнает, где мы были и чем занимались, то, чего доброго, не позволит нам оставаться здесь, рядом с этими дамами.
"That's so," Virgil said.	- Вот-вот, - ответил Вирджил.
"Durn you.	- Черт бы тебя подрал.
Hyer you done made me spend three dollars, and now you fixing to git us both throwed out."	То вынуждаешь меня просадить три доллара, то из-за тебя нас обоих выгоняют.
"You do like I do," Fonzo said.	- Делай то, что и я, - сказал Фонзо.
"That's all you got to do.	- Вот и все.
Dont say nothing."	Только помалкивай.
Minnie let them in.	Минни впустила их.
The piano was going full blast.	Механическое пианино звучало на полную громкость.
Miss Reba appeared in a door, with a tin cup in her hand.	Из одной двери выглянула мисс Реба с кружкой в руке.
"Well, well," she said, "you boys been out mighty late tonight."	- Так-так, - сказала она. - Что-то вы сегодня крепко запоздали.
"Yessum," Fonzo said, prodding Virgil toward the stairs.	- Да, мэм, - ответил Фонзо, подталкивая Вирджила к лестнице.
"We been to prayer-meeting."	- Были на молитвенном собрании.
In bed, in the dark, they could still hear the piano.	Парни легли в постель, из темноты неслись звуки пианино.
"You made me spend three dollars," Virgil said.	- Из-за тебя я просадил три доллара, - сказал Вирджил.
"Aw, shut up," Fonzo said.	- Да помолчи ты, - сказал Фонзо.
"When I think I been here for two whole weeks almost "	- Как только подумаю, что жил тут целых две недели...
The next afternoon they came home through the dusk, with the lights winking on, beginning to flare and gleam, and the women on their twinkling blonde legs meeting men and getting into automobiles and such.	На другой день они вернулись домой в сумерках, огни уже перемигивались, то ярко вспыхивая, то затухая, женщины с белыми мерцающими ногами встречали мужчин и садились с ними в машины.
"How about that three dollars now?" Fonzo said.	- Что скажешь теперь о тех трех долларах? -спросил Фонзо.
"I reckon we better not go ever night," Virgil said.	- Думаю, нам лучше не уходить на всю ночь, -сказал Вирджил.
"It'll cost too much."	- Это слишком дорого.

"That's right," Fonzo said.	- Верно, - сказал Фонзо.
"Somebody might see us and tell her."	- Кто-нибудь может увидеть нас и донести ей.
They waited two nights.	Два вечера они крепились.
"Now it'll be six dollars," Virgil said.	- Это будет уже шесть долларов, - сказал Вирджил.
"Dont come, then," Fonzo said.	- Можешь не ходить, раз так, - сказал Фонзо.
When they returned home Fonzo said:	Когда вернулись, Фонзо предупредил:
"Try to act like something, this time.	- Постарайся на этот раз изобразить что-нибудь.
She near about caught us before on account of the way you acted."	Ты так держишь себя, что тогда она чуть не застукала.
"What if she does?" Virgil said in a sullen voice.	- А если и застукает? - угрюмо спросил Вирджил.
"She caint eat us."	- Не съест же она нас.
They stood outside the lattice, whispering.	Они стояли у решетки и шептались.
"How you know she caint?" Fonzo said.	- Откуда ты знаешь, что нет?
"She dont want to, then."	- Не захочет.
"How you know she dont want to?"	- Откуда ты знаешь, что не захочет?
"Maybe she dont," Virgil said.	- Может быть, не захочет, - сказал Вирджил.
Fonzo opened the lattice door.	Фонзо отворил решетчатую дверь.
"I caint eat that six dollars, noways," Virgil said.	- Все равно, я не могу съесть те шесть долларов, -сказал Вирджил.
"Wisht I could."	- А жаль.
Minnie let them in.	Открыла им Минни.
She said: "Somebody huntin you all."	- Вас тут кто-то искал, - сказала она.
They waited in the hall.	Парни стали ждать в коридоре.
"We done caught now," Virgil said.	- Вот и влипли, - сказал Вирджил.
"I told you about throwing that money away."	- Говорил же, не разбрасывайся деньгами.
"Aw, shut up," Fonzo said.	- Да замолчи ты, - отмахнулся Фонзо.
A man emerged from a door, a big man with his hat cocked over one ear, his arm about a blonde woman in a red dress.	Из одной двери вышел рослый мужчина со сдвинутой на ухо шляпой, обнимая блондинку в красном платье.
"There's Cla'ence," Virgil said.	- Это Кларенс, - сказал Вирджил.
In their room Clarence said:	В комнате Кларенс спросил их:
"How'd you get into this place?"	- Как вы попали сюда?
"Just found it," Virgil said.	- Наткнулись просто, - ответил Вирджил.
They told him about it.	И рассказал, как все произошло.
He sat on the bed, in his soiled hat, a cigar in his fingers.	Кларенс сидел на кровати в грязной шляпе, держа в руке сигару.

"Where you been tonight?" he said.	- Где были сегодня вечером? - спросил он.
They didn't answer. They looked at him with blank, watchful faces.	Парни, не отвечая, глядели на него с настороженными, непроницаемыми лицами.
"Come on.	- Бросьте.
I know.	Я знаю.
Where was it?"	В каком месте?
They told him.	Они сказали.
"Cost me three dollars, too," Virgil said.	- К тому же это обошлось в три доллара, - добавил Вирджил.
"I'll be durned if you aint the biggest fool this side of Jackson," Clarence said.	- Будь я проклят, вы самые большие ослы по эту сторону Джексона, сказал Кларенс.
"Come on here."	- Пошли со мной.
They followed sheepishly.	Они пошли с ним.
He led them from the house and for three or four blocks.	Выйдя из дома, прошли три или четыре квартала.
They crossed a street of negro stores and theatres and turned into a narrow, dark street and stopped at a house with red shades in the lighted windows.	Пересекли улицу, где находились негритянские магазины и театры, свернули в узкий темный переулок и остановились у дома с красными шторами на освещенных окнах.
Clarence rang the bell.	Кларенс позвонил.
They could hear music inside, and shrill voices, and feet.	Изнутри слышались музыка, шаги и пронзительные голоса.
They were admitted into a bare hallway where two shabby negro men argued with a drunk white man in greasy overalls.	Их впустили в голый коридор, где двое оборванных негров спорили с пьяным белым, одетым в грязный комбинезон.
Through an open door they saw a room filled with coffee-colored women in bright dresses, with ornate hair and golden smiles.	Через открытую дверь они увидели комнату, полную женщин кофейного цвета в ярких платьях, с разукрашенными волосами и ослепительными улыбками.
"Them's niggers," Virgil said.	- Черномазые, - сказал Вирджил.
" 'Course they're niggers," Clarence said.	- Конечно, черномазые, - ответил Кларенс.
"But see this?" he waved a banknote in his cousin's face.	- А вот это видишь? - Он помахал банкнотой перед лицом двоюродного брата.
"This stuff is color-blind."	- Эта штука не различает цветов.
22	XXII
On the third day of his search, Horace found a domicile for the woman and child.	На третий день поисков Хорес нашел жилье для женщины и ребенка.
It was in the ramshackle house of an old half-crazed white woman who was believed to manufacture spells for negroes.	В ветхом домишке, принадлежащем полупомешанной белой старухе, по слухам, составляющей заклинания для негров.

It was on the edge of town, set in a tiny plot of ground choked and massed with waist-high herbage in an unbroken jungle across the front.	Стоял он на краю города, на маленьком клочке земли, бурьян вокруг него вырос до пояса и превратился в непроходимые джунгли.
At the back a path had been trodden from the broken gate to the door.	От сломанных ворот к двери вела тропинка.
All night a dim light burned in the crazy depths of the house and at almost any hour of the twenty-four a wagon or a buggy might be seen tethered in the lane behind it and a negro entering or leaving the back door.	Всю ночь в безумных глубинах этого дома горел тусклый свет, и почти в любое время возле него можно было увидеть стоящую на привязи коляску или фургон или входящего или выходящего через заднюю дверь негра.
The house had been entered once by officers searching for whiskey.	Однажды туда явились полицейские, рассчитывая найти самогонное виски.
They found nothing save a few dried bunches of weeds, and a collection of dirty bottles containing liquid of which they could say nothing surely save that it was not alcoholic, while the old woman, held by two men, her lank grayish hair shaken before the glittering collapse of her face, screamed invective at them in her cracked voice.	Но обнаружили лишь несколько связок сухой травы и батарею бутылок с какой-то жидкостью, о которой с уверенностью можно было сказать лишь, что это не алкоголь; во время обыска старуху держали двое мужчин, а она, тряся длинными седеющими космами, спадающими на лоснящееся, сморщенное лицо, пронзительным, надтреснутым голосом выкрикивала ругательства.
In a lean-to shed room containing a bed and a barrel of anonymous refuse and trash in which mice rattled all night long, the woman found a home.	В пристройке, где стояли койка и бочонок с какими-то отбросами, в которых всю ночь скреблись мыши, женщина обрела кров.
"You'll be all right here," Horace said.	- Вас никто здесь не потревожит, - сказал ей Хорес.
"You can always get me by telephone, at-" giving her the name of a neighbor.	- Со мной можете связаться в любое время по телефону через... - он назвал фамилию соседа.
"No: wait; tomorrow I'll have the telephone put back in.	Нет, постойте; завтра у меня снова установят телефон.
Then you can-"	Тогда можно будет...
"Yes," the woman said.	- Да, - сказала женщина.
"I reckon you better not be coming out here."	- Пожалуй, вам лучше сюда не появляться.
"Why?	- Почему?
Do you think that would-that I'd care a damn what-"	Думаете, что я... что меня смущает...
"You have to live here."	- Вам здесь жить.
"I'm damned if I do.	- Нет, будь я проклят.
I've already let too many women run my affairs for me as it is, and if these uxorious " But he knew he was just talking.	Я и так уже позволял слишком многим женщинам вести мои дела, и если эти подкаблучники... Но Хорес понимал, что это просто слова.
He knew that she knew it too, out of that feminine reserve of unflagging suspicion of all peoples' actions which seems at first to be mere affinity for evil but which is in reality practical wisdom.	Понимал, что и она понимает это благодаря присущей женщинам неослабной подозрительности к людским деяниям, на первый взгляд кажущейся лишь близостью ко злу, но на деле являющейся житейской мудростью.

"I guess I'll find you if there's any need," she said.	- Очевидно, я смогу разыскать вас, если в том будет нужда, - сказала она.
"There's not anything else I could do."	- Ничего больше мне не остается.
"By God," Horace said, "dont you let them....Bitches," he said; "bitches."	- Черт возьми, - сказал Хорес, - не позволяйте им... Суки, - выругался он, - суки...
The next day he had the telephone installed.	На другой день у Хореса установили телефон.
He did not see his sister for a week; she had no way of learning that he had a phone, yet when, a week before the opening of Court, the telephone shrilled into the quiet where he sat reading one evening, he thought it was Narcissa until, across a remote blaring of victrola or radio music, a man's voice spoke in a guarded, tomblike tone.	Сестру он не видел вот уже неделю; узнать об этом она не могла, однако, когда за неделю до начала процесса однажды вечером в тишине, прервав его чтение, раздался пронзительный звонок, он был уверен, что звонит Нарцисса, пока сквозь музыку виктролы или радио не послышался осторожный, замогильный голос:
"This is Snopes," it said.	- Это Сноупс.
"How're you, Judge?"	Как жизнь, судья?
"What?" Horace said.	- Что? - спросил Хорес.
"Who is it?"	- Кто это?
"Senator Snopes. Cla'ence Snopes."	- Сенатор Сноупс; Кла'енс Сноупс.
The victrola blared, faint, far away; he could see the man, the soiled hat, the thick shoulders, leaning above the instrument-in a drugstore or a restaurant-whispering into it behind a soft, huge, ringed hand, the telephone toylike in the other.	Виктрола звучала тихо, отдаленно; Хорес представил себе, как этот человек с грузными плечами, в грязной шляпе склоняется над аппаратом - в ресторане или в закусочной - и шепчет, прикрываясь громадной пухлой рукой с перстнем, трубка в другой руке выглядит детской игрушкой.
"Oh," Horace said.	- А, - сказал Хорес.
"Yes?	- Да?
What is it?"	В чем дело?
"I got a little piece of information that might interest you."	- У меня есть сведения, которые могут заинтересовать вас.
"Information that would interest me?"	- Сведения, которые могут быть полезны мне?
"I reckon so.	- Думаю, что так.
That would interest a couple of parties."	Они представляют интерес для обеих сторон.
Against Horace's ear the radio or the victrola performed a reedy arpeggio of saxophones.	Радио или виктрола издавали над ухом Хореса пронзительное арпеджио саксофонов.
Obscene, facile, they seemed to be quarreling with one another like two dexterous monkeys in a cage.	Бесстыдные, бойкие, они, казалось,ссорятся друг с другом, словно обезьяны в клетке.
He could hear the gross breathing of the man at the other end of the wire.	Ему было слышно хриплое дыхание человека на другом конце провода.
"All right," he said.	- Хорошо, - сказал он.
"What do you know that would interest me?"	- Что вам известно?
"I'll let you judge that."	- Предоставлю вам судить об этом самому.

"All right.	- Ладно.
I'll be down town in the morning.	Завтра утром я буду в городе.
You can find me somewhere."	Найдете меня где-нибудь.
Then he said immediately:	- Потом торопливо произнес:
"Hello!"	"Алло!"
The man sounded as though he were breathing in Horace's ear: a placid, gross sound, suddenly portentous somehow.	Казалось, тот человек дышит Хоресу прямо в ухо: грубый, безмятежный звук стал внезапно каким-то зловещим.
"Hello!" Horace said.	- Алло! - повторил Хорес.
"It evidently dont interest you, then.	- Раз так, видно, это вас не интересует.
I reckon I'll dicker with the other party and not trouble you no more.	Наверно, я столкуюсь с другой стороной и больше не буду вас тревожить.
Goodbye."	До свиданья.
"No; wait," Horace said.	- Нет, постойте, - сказал Хорес.
"Hello!	- Алло!
Hello!"	Алло!
"Yeuh?"	- Да?
"I'll come down tonight.	- Встретимся, не откладывая в долгий ящик.
I'll be there in about fifteen-"	Я минут через пятнадцать буду...
" 'Taint no need of that," Snopes said.	- Не надо, - сказал Сноупс.
"I got my car.	- У меня машина.
I'll drive up there."	Я заеду к вам.
He walked down to the gate.	Хорес вышел к воротам.
There was a moon tonight.	Ночь была лунной.
Within the black-and-silver tunnel of cedars fireflies drifted in fatuous pinpricks.	В серебристо-черном туннеле кедров бессмысленными точками плавали светлячки.
The cedars were black and pointed on the sky like a paper silhouette; the sloping lawn had a faint sheen, a patina like silver.	Черные, заостряющиеся к небу кедры казались вырезанными из бумаги; пологая лужайка была покрыта легким блеском, патиной, словно серебро.
Somewhere a whippoorwill called, reiterant, tremulous, plaintful above the insects.	Сквозь гудение насекомых слышался крик козодоя, трепетный, жалобный, однообразный.
Three cars passed.	Проехало три машины.
The fourth slowed and swung toward the gate.	Четвертая замедлила ход и свернула к воротам.
Horace stepped into the light. Behind the wheel Snopes loomed bulkily, giving the impression of having been inserted into the car before the top was put on.	За рулем грузно маячил Сноупс, казалось, его посадили в машину до того, как был установлен верх.
He extended his hand.	Он протянул Хоресу руку.

"How're you tonight, Judge?	- Как вечерок, судья?
Didn't know you was living in town again until I tried to call you out to Mrs Sartorises."	Не знал, что вы опять живете в городе, пока не позвонил миссис Сарторис.
"Well, thanks," Horace said.	- Ничего, спасибо, - ответил Хорес.
He freed his hand.	Высвободил руку.
"What's this you've got hold of?"	- Чем же вы располагаете?
Snopes creased himself across the wheel and peered out beneath the top, toward the house.	Сноупс пригнулся к рулю и стал вглядываться в сторону дома.
"We'll talk here," Horace said.	- Будем говорить здесь, - сказал Хорес.
"Save you having to turn around."	- Это избавит вас от необходимости разворачиваться.
"It aint very private here," Snopes said.	- Здесь нас могут услышать, - сказал Сноупс.
"But that's for you to say."	- Но это; уж ваше дело.
Huge and thick he loomed, hunched, his featureless face moonlike itself in the refraction of the moon.	Огромный и толстый, он горбился, смутно вырисовываясь в потемках, при лунном свете его невыразительное лицо само походило на луну.
Horace could feel Snopes watching him, with that sense of portent which had come over the wire; a quality calculating and cunning and pregnant.	Хорес ощущал в его взгляде ту же таинственность, что и в разговоре по телефону; какую-то расчетливость, хитрость, многозначительность.
It seemed to him that he watched his mind flicking this way and that, striking always that vast, soft, inert bulk, as though it were caught in an avalanche of cottonseed-hulls.	Он, казалось, видел, как его собственная мысль мечется туда-сюда, всякий раз ударяясь об эту мягкую, грузную, инертную массу, словно попадая в поток хлопковой мякины.
"Let's go to the house," Horace said.	- Давайте зайдем в дом, - предложил Хорес.
Snopes opened the door.	Сноупс распахнул дверцу.
"Go on," Horace said.	Вы поезжайте, - сказал Хорес.
"I'll walk up."	- Я пойду.
Snopes drove on.	Сноупс тронулся.
He was getting out of the car when Horace overtook him.	Когда Хорес подошел, он вылезал из машины.
"Well, what is it?" Horace said.	- Ну, говорите, - сказал Хорес.
Again Snopes looked at the house.	Сноупс снова взглянул на дом.
"Keeping batch, are you?" he said.	- У вас гости, а?
Horace said nothing.	Хорес промолчал.
"Like I always say, ever married man ought to have a little place of his own, where he can git off to himself without it being nobody's business what he does. 'Course a man owes something to his wife, but what they dont know caint hurt them, does it?	- Как я всегда говорю, женатому человеку надо иметь собственное местечко, где он мог бы уединиться и никого не касалось бы, что он там делает. Конечно, у мужчины есть какие-то обязанности перед женой, но чего она не знает, то не может ей повредить, верно?

Long's he does that, I caint see where she's got ere kick coming.	Пока дело обстоит так, никаких скандалов не будет.
Aint that what you say?"	Вы тоже так считаете?
"She's not here," Horace said, "if that's what you're hinting at.	- Ее здесь нет, - сказал Хорес, - если вы намекаете на это.
What did you want to see me about?"	Для чего вы хотели меня видеть?
Again he felt Snopes watching him, the unabashed stare calculating and completely unbelieving.	Он снова почувствовал, что Сноупс глядит на него беззастенчиво и совершенно неверяще.
"Well, I always say, caint nobody tend to a man's private business but himself.	- Что ж, я всегда говорю, в частные дела мужчины никто не должен соваться.
I aint blaming you.	Я не виню вас.
But when you know me better, you'll know I aint loose-mouthed.	Но когда узнаете меня получше, поймете, что я не болтун.
I been around. I been there.... Have a cigar?"	Я побывал во всяких местах. Хотите сигару?
His big hand flicked to his breast and offered two cigars.	Его большая рука потянулась к нагрудному карману и вынула две сигары.
"No, thanks."	- Нет, спасибо.
Snopes lit a cigar, his face coming out of the match like a pie set on edge.	Сноупс закурил, его лицо проступило в свете от спички, словно поставленный на ребро пирог.
"What did you want to see me about?" Horace said.	- Для чего вы хотели меня видеть? - повторил Хорес.
Snopes puffed the cigar.	Сноупс затянулся.
"Couple days ago I come onto a piece of information which will be of value to you, if I aint mistook." "Oh.	- Пару дней назад у меня появились сведения, которые, если не ошибаюсь, будут представлять для вас цену.
Of value.	- Цену?
What value?"	Какую?
"I'll leave that to you.	- Оставлю это на ваше усмотрение.
I got another party I could dicker with, but being as me and you was fellow-townsmen and all that."	Я мог бы столковаться с другой стороной, но все-таки мы с вами из одного города и все такое прочее.
Here and there Horace's mind flicked and darted.	Мысли Хореса заметались.
Snopes' family originated somewhere near Frenchman's Bend and still lived there.	Семья Сноупса происходила откуда-то из окрестностей Французовой Балки и до сих пор жила там.
He knew of the devious means by which information passed from man to man of that illiterate race which populated that section of the county.	Он знал о тех окольных путях, какими новости переходят от человека к человеку среди безграмотного народа, населяющего эту часть страны.
But surely it cant be something he'd try to sell to the State, he thought.	Но, разумеется, этого он не станет продавать властям, подумал Хорес.
Even he is not that big a fool.	Даже он не настолько глуп.

"You'd better tell me what it is, then," he said.	- Тогда скажите, в чем тут дело.
He could feel Snopes watching him.	Он чувствовал, что Сноупс глядит на него.
"You remember one day you got on the train at Oxford, where you'd been on some bus-"	- Помните, вы садились на поезд в Оксфорде, где были по одному де...
"Yes," Horace said.	- Да, - перебил Хорес.
Snopes puffed the cigar to an even coal, carefully, at some length.	Сноупс раскуривал сигару долго, старательно.
He raised his hand and drew it across the back of his neck.	Потом поднял руку и провел по затылку.
"You recall speaking to me about a girl."	- Мы говорили об одной девушке, припоминаете?
"Yes.	- Да.
Then what?"	Ну и что?
"That's for you to say."	- Это уж вам решать.
He could smell the honeysuckle as it bore up the silver slope, and he heard the whippoorwill, liquid, plaintful, reiterant.	Хорес ощущал запах жимолости, цветущей на серебристом склоне, слышал голос козодоя, мягкий, жалобный, дремотный.
"You mean, you know where she is?"	- Вы хотите сказать, что знаете, где она?
Snopes said nothing.	Сноупс промолчал.
"And that for a price you'll tell?"	- И скажете это мне за определенную цену?
Snopes said nothing.	Сноупс промолчал.
Horace shut his hands and put them in his pockets, shut against his flanks.	Хорес сжал кулаки, сунул их в карманы и прижал к бокам.
"What makes you think that information will interest me?"	- Почему вы решили, что меня это заинтересует?
"That's for you to judge.	- Судите сами.
I aint conducting no murder case.	Не я веду дело об убийстве.
I wasn't down there at Oxford looking for her.	Но я искал ее в Оксфорде.
Of course, if it dont, I'll dicker with the other party.	Конечно, если вам это ни к чему, я столкуюсь с другой стороной.
I just give you the chance."	Просто предлагаю вам хорошую возможность.
Horace turned toward the steps.	Хорес направился к крыльцу.
He moved gingerly, like an old man.	Шел он неуверенно, как старик.
"Let's sit down," he said.	- Давайте присядем, - предложил он.
Snopes followed and sat on the step. They sat in the moonlight.	Сноупс подошел и сел на ступеньки.
"You know where she is?"	- Вы знаете, где она?
"I seen her."	- Я видел ее.
Again he drew his hand across the back of his neck.	- Он снова провел рукой по затылку.

"Yes, sir.	- Да, сэр.
If she aint-hasn't been there, you can git your money back.	Если ее нет... не было там, можете получить свои деньги обратно.
I caint say no fairer, can I?"	Яснее сказать нельзя, верно?
"And what's your price?" Horace said.	- И какова же ваша цена? - спросил Хорес.
Snopes puffed the cigar to a careful coal.	Сноупс принялся раскуривать сигару.
"Go on," Horace said.	- Ну, говорите, - сказал Хорес.
"I'm not going to haggle."	- Торговаться я не собираюсь.
Snopes told him.	Сноупс назвал цену.
"All right," Horace said.	- Хорошо, - согласился Хорес.
"I'll pay it."	- Я уплачу.
He drew his knees up and set his elbows on them and laid his hands to his face.	- Он сдвинул колени, поставил на них локти и опустил на ладони лицо.
"Where is-Wait.	- Где... Постойте.
Are you a Baptist, by any chance?"	Вы случайно не баптист?
"My folks is.	- Мои родичи - да.
I'm putty liberal, myself.	А у меня довольно широкие взгляды.
I aint hidebound in no sense, as you'll find when you know me better."	Я не ограничен ни в каком смысле, сами поймете, когда узнаете меня получше.
"All right," Horace said from behind his hands.	- Хорошо, - сказал Хорес, не поднимая лица.
"Where is she?"	- Где же она?
"I'll trust you," Snopes said.	- Я доверяю вам, - сказал Сноупс.
"She's in a Memphis 'ho'-house."	- Она в публичном доме, в Мемфисе.
23	XXIII
As Horace entered Miss Reba's gate and approached the lattice door, someone called his name from behind him.	Когда Хорес, войдя в ворота мисс Ребы, приблизился к решетчатой двери, его сзади кто-то негромко окликнул.
It was evening; the windows in the weathered, scaling wall were close pale squares.	Уже наступил вечер; окна на потрескавшейся шершавой стене выглядели частыми светлыми прямоугольниками.
He paused and looked back.	Хорес замер и оглянулся.
Around an adjacent corner Snopes' head peered, turkey-like.	Из-за ближайшего угла по-индюшечьи высовывалась голова Сноупса.
He stepped into view.	Он вышел.
He looked up at the house, then both ways along the street.	Взглянул на дом, затем в обе стороны улицы.
He came along the fence and entered the gate with a wary air.	Прошел вдоль забора и с настороженным видом вошел в ворота.
"Well, Judge," he said.	- Здорово, судья, - сказал он.

"Boys will be boys, wont they?"	- Парни всегда остаются парнями, верно?
He didn't offer to shake hands.	Руки Сноупс не протянул.
Instead he bulked above Horace with that air somehow assured and alert at the same time, glancing over his shoulder at the street.	Вместо этого подошел к Хоресу вплотную с уверенным и вместе с тем настороженным видом, то и дело поглядывая через плечо на улицу.
"Like I say, it never done no man no harm to git out now and then and-"	- Как я всегда говорю, мужчине не вредно выбраться иной раз и...
"What is it now?" Horace said.	- В чем дело теперь? - спросил Хорес.
"What do you want with me?"	- Чего вы от меня хотите?
"Now, now, Judge.	- Ну-ну, судья.
I aint going to tell this at home.	Дома я об этом не проболтаюсь.
Git that idea clean out of your mind.	Выбросьте начисто из головы эту мысль.
If us boys started telling what we know, caint none of us git off a train at Jefferson again, hey?"	Если мы начнем разбалтывать все, что знаем, никто из нас больше не сможет вернуться в Джефферсон, верно?
"You know as well as I do what I'm doing here.	- Вы знаете не хуже меня, зачем я здесь.
What do you want with me?"	Чего вам от меня нужно?
"Sure; sure," Snopes said.	- Конечно, конечно, - сказал Сноупс.
"I know how a feller feels, married and all and not being sho where his wife is at."	- Я понимаю, жена и все такое прочее, к тому же неизвестно, где она в настоящее время.
Between jerky glances over his shoulder he winked at Horace.	- Между торопливыми взглядами через плечо он подмигнул Хоресу.
"Make your mind easy.	- Не волнуйтесь.
It's the same with me as if the grave knowed it.	Я буду нем как могила.
Only I hate to see a good-" Horace had gone on toward the door.	Только неприятно видеть, как хороший... Хорес направился к двери.
"Judge," Snopes said in a penetrant undertone.	- Судья, - проникновенно сказал вполголоса Сноупс.
Horace turned.	Хорес обернулся.
"Dont stay."	- Не оставайтесь.
"Dont stay?"	- Не оставаться?
"See her and then leave.	- Повидайте ее и уходите.
It's a sucker place.	Это место для сосунков.
Place for farm-boys.	Для мальчишек с фермы.
Higher'n Monte Carlo.	Здесь не Монте-Карло.
I'll wait out hyer and I'll show you a place where-" Horace went on and entered the lattice.	Я подожду тут, покажу вам одно местечко, где... Хорес повернулся и вошел в дом.

Two hours later, as he sat talking to Miss Reba in her room while beyond the door feet and now and then voices came and went in the hall and on the stairs, Minnie entered with a torn scrap of paper and brought it to Horace.	Два часа спустя, когда он разговаривал с мисс Ребой в ее комнате, слышал за дверью шаги и время от времени голоса входящих в коридор и выходящих оттуда, вошла Минни с клочком бумаги и подала его Хоресу.
"What's that?" Miss Reba said.	- Что там такое? - спросила мисс Реба.
"That big pie-face-ted man left it fer him," Minnie said.	- Тот круглолицый здоровяк передал ему, -ответила Минни.
"He say fer you to come on down there."	- Говорит, чтобы вы приходили туда.
"Did you let him in?" Miss Reba said.	- Ты впустила его? - спросила мисс Реба.
"Nome.	- Нет, мэм.
He never tried to git in."	Он и не собирался входить.
"I guess not," Miss Reba said. She grunted.	- Надо думать, - сказала мисс Реба и хмыкнула.
"Do you know him?" she said to Horace.	- Вы его знаете? спросила она Хореса.
"Yes.	- Да.
I cant seem to help myself," Horace said.	И никак не могу от него отвязаться, - сказал Хорес.
He opened the paper.	Развернул бумажку.
Torn from a handbill, it bore an address in pencil in a neat, flowing hand.	На клочке афиши беглым четким почерком был написан какой-то адрес.
"He turned up here about two weeks ago," Miss Reba said.	- Он появился здесь недели две назад, - сказала мисс Реба.
"Come in looking for two boys and sat around the dining-room blowing his head off and feeling the girls' behinds, but if he ever spent a cent I dont know it.	- Зашел повидать двоих мальчишек и расселся в столовой, хвастался вовсю, девочек шлепал по заду, но если истратил хоть цент, то мне это неизвестно.
Did he ever give you an order, Minnie?"	Минни, он заказывал что-нибудь?
"Nome," Minnie said.	- Нет, мэм, - ответила Минни.
"And couple of nights later he was here again.	- И пару вечеров спустя опять заявился.
Didn't spend nuttin, didn't do nuttin but talk, and I says to him	Ничего не тратил, ничего не делал, я и говорю ему:
'Look here, mister, folks what uses this waiting-room has got to get on the train now and then.'	"Слушайте, мистер, люди, что сидят в этом зале ожидания, когда-то должны садиться на поезд".
So next time he brought a half-pint of whiskey with him.	Так в следующий раз он принес полпинты виски.
I dont mind that, from a good customer.	От хорошего клиента я не против.
But when a fellow like him comes here three times, pinching my girls and bringing one half-pint of whiskey and ordering four coca-colas Just a cheap, vulgar man, honey.	Но если эдакий тип приходит сюда, щиплет моих девочек, а сам приносит полпинты виски и заказывает четыре кока-колы... Голубчик, это просто дешевый, неотесанный человек.

So I told Minnie not to let him in anymore, and here one afternoon I aint no more than laid down for a nap when-I never did find out what he done to Minnie to get in.	Я велела Минни больше его не пускать, и однажды днем, только я прилегла вздремнуть, как - я так и не узнала, как он подъехал к Минни, чтобы войти сюда.
I know he never give her nuttin.	Знаю, что ничего не давал ей.
How did he do it, Minnie?	Что он сделал, Минни?
He must a showed you something you never seen before.	Наверно, показал тебе что-то такое, чего ты не видела раньше.
Didn't he?"	Так?
Minnie tossed her head.	Минни помотала головой.
"He aint got nothing I wantin to see.	- Нечего мне у него смотреть.
I done seed too many now fer my own good."	Всего уж навидалась, теперь умней буду.
Minnie's husband had quit her.	От Минни ушел муж.
He didn't approve of Minnie's business.	Ему не нравилась ее работа.
He was a cook in a restaurant and he took all the clothes and jewelry the white ladies had given Minnie and went off with a waitress in the restaurant.	Он был поваром в ресторане и, прихватив всю одежду и украшения, что надарили ей белые леди, удрал с официанткой.
"He kept on asking and hinting around about that girl," Miss Reba said, "and me telling him to go ask Popeye if he wanted to know right bad.	- Он все расспрашивал и намекал про эту девушку, - сказала мисс Реба, а я ответила, пусть идет спросит у Лупоглазого, если хочет нажить себе беды.
Not telling him nuttin except to get out and stay out, see; so this day it's about two in the afternoon and I'm asleep and Minnie lets him in and he asks her who's here and she tells him aint nobody, and he goes on up stairs.	Ничего не сказала ему, велела уходить и больше не появляться, понимаете; и вот в тот день, было часа два, я сплю, а Минни впускает его, он спрашивает, кто тут есть, Минни говорит -никого, и он поднимается наверх.
And Minnie says about that time Popeye comes in.	И тут, говорит Минни, пришел Лупоглазый.
She says she dont know what to do.	Она не знает, как быть.
She's scared not to let him in, and she says she knows if she does and he spatters that big bastard all over the upstairs floor, she knows I'll fire her and her husband just quit her and all.	Не пустить его она боялась и понимала, что, если он начнет палить на весь дом в этого жирного мерзавца, я ее прогоню, а тут еще муж от нее ушел и все такое.
"So Popeye goes on upstairs on them cat feet of his and comes on your friend on his knees, peeping through the keyhole.	Лупоглазый, значит, поднялся на своих кошачьих лапах и наткнулся на вашего приятеля, тот стоит на коленях и смотрит в замочную скважину.
Minnie says Popeye stood behind him for about a minute, with his hat cocked over one eye.	Минни говорит, Лупоглазый в своей шляпе, сдвинутой на один глаз, стоял над ним эдак с минуту.

She says he took out a cigarette and struck a match on his thumbnail without no noise and lit it and then she says he reached over and held the match to the back of your friend's neck, and Minnie says she stood there halfway up the stairs and watched them: that fellow kneeling there with his face like a pie took out of the oven too soon and Popeye squirting smoke through his nose and kind of jerking his head at him.	Вытащил, говорит, сигарету, чиркнул спичкой о ноготь большого пальца, совсем бесшумно, и закурил, а потом, говорит, протянул руку и поднес спичку к затылку вашего приятеля. Минни говорит, она стояла на лестнице и все видела; тип этот стоял на коленях, и лицо его напоминало недопеченный пирог, а Лупоглазый выпустил дым из ноздрей и мотнул ему головой, чтобы убирался.
Then she come on down and in about ten seconds here he comes down the stairs with both hands on top of his head, going wump-wump-wump inside like one of these here big dray-horses, and he pawed at the door for about a minute, moaning to himself like the wind in a chimney Minnie says, until she opened the door and left him out.	Тут она пошла вниз, а секунд через десять спустился и он, держась обеими руками за голову, внутри у него раздавалось вумп-вумп-вумп, как у ломовой лошади, он с минуту нащупывал дверь, говорит Минни, и стонал, как ветер в трубе, потом она открыла ему и выпустила.
And that's the last time he's even rung this bell until tonight....Let me see that."	Больше он к нам не звонил, до сегодняшнего вечера... Дайте-ка взгляну, что там написано.
Horace gave her the paper.	Хорес протянул ей бумажку.
"That's a nigger whore-house," she said.	- Это негритянский бордель, - сказала мисс Реба.
"The lous-Minnie, tell him his friend aint here.	- Паскуд... Минни, скажи ему, что его приятеля здесь нет.
Tell him I dont know where he went."	Скажи, я не знаю, куда он делся.
Minnie went out.	Минни вышла.
Miss Reba said:	Мисс Реба сказала:
"I've had all sorts of men in my house, but I got to draw the line somewhere.	- У меня в этом доме бывали всякие люди, но ведь надо же где-то провести черту.
I had lawyers, too.	Бывали и адвокаты.
I had the biggest lawyer in Memphis back there in my dining-room, treating my girls.	Крупнейший адвокат Мемфиса сидел тут в столовой, угощал моих девочек.
A millionaire.	Миллионер.
He weighed two hundred and eighty pounds and he had his own special bed made and sent down here.	Весил он двести восемьдесят фунтов, пришлось заказывать ему специальную кровать.
It's upstairs right this minute.	Она и сейчас стоит наверху.
But all in the way of my business, not theirs.	Но все было по-моему, а не по-ихнему.
I aint going to have none of my girls pestered by lawyers without good reason."	Я не допущу, чтобы адвокаты надоедали моим девочкам без веских причин.
"And you dont consider this good reason? that a man is being tried for his life for something he didn't do?	- А разве это не веская причина? Человека приговорят к пожизненному заключению за то, чего он не совершал.
You may be guilty right now of harboring a fugitive from justice."	Вас можно в настоящее время обвинить в укрывательстве лица, скрывающегося от правосудия.
"Then let them come take him.	- Раз так, пусть приходят и берут его.

I got nuttin to do with it.	Я тут ни при чем.
I had too many police in this house to be scared of them."	А полицией меня не запугать, их здесь столько бывало.
She raised the tankard and drank and drew the back of her hand across her mouth.	- Мисс Реба подняла кружку, отпила и тыльной стороной ладони отерла губы.
"I aint going to have nuttin to do with nuttin I dont know about.	- Я не хочу связываться с тем, чего не знаю.
What Popeye done outside is his business.	Что Лупоглазый натворил где-то там - это его дело.
When he starts killing folks in my house, then I'll take a hand."	Вот если он начнет убивать людей в моем доме -тогда другой разговор.
"Have you any children?"	- У вас есть дети?
She looked at him.	Мисс Реба взглянула на Хореса.
"I dont mean to pry into your affairs," he said.	- Я не собираюсь соваться в ваши дела, - сказал он.
"I was just thinking about that woman.	- Просто я подумал о той женщине.
She'll be on the streets again, and God only knows what will become of that baby."	Она снова окажется на улице, и один лишь Бог знает, что будет с ребенком.
"Yes," Miss Reba said.	- Да, - сказала мисс Реба.
"I'm supporting four, in a Arkansaw home now.	- Я содержу четверых в Арканзасе.
Not mine, though."	Только они не мои.
She lifted the tankard and looked into it, oscillating it gently.	Она подняла кружку, заглянула туда и осторожно встряхнула.
She set it down again.	Поставила на место.
"It better not been born at all," she said.	- Лучше бы им совсем не рождаться, - сказала она.
"None of them had."	- Никому из них.
She rose and came toward him, moving heavily, and stood above him with her harsh breath.	Потом встала, тяжело ступая, подошла к Хоресу и остановилась, с трудом переводя дыхание.
She put her hand on his head and tilted his face up.	Положила руку ему на голову и запрокинула лицо.
"You aint lying to me, are you?" she said, her eyes piercing and intent and sad.	- Не лжете вы мне, а? - спросила она, взгляд ее был острым, пристальным и печальным.
"No, you aint."	- Нет, не лжете.
She released him.	- Она убрала руку.
"Wait here a minute.	- Посидите минутку здесь.
I'll see."	Я пойду погляжу.
She went out.	Мисс Реба вышла.
He heard her speak to Minnie in the hall, then he heard her toil up the stairs.	Хорес слышал, как она говорила в коридоре с Минни, потом, тяжело дыша, стала подниматься наверх.

He sat quietly as she had left him.	Хорес сидел неподвижно, не меняя позы.
The room contained a wooden bed, a painted screen, three over-stuffed chairs, a wall safe.	В комнате находились деревянная кровать, раскрашенная ширма, три продавленных кресла и стенной сейф.
The dressing-table was littered with toilet articles tied in pink satin bows.	Туалетный столик был завален коробками с розовыми атласными бантами.
The mantel supported a wax lily beneath a glass bell; above it, draped in black, the photograph of a meek-looking man with an enormous moustache.	На каминной полке под стеклянным колпаком стояла восковая лилия; на нем задрапированная черным фотография мужчины кроткого вида с огромными усами.
On the walls hung a few lithographs of spurious Greek scenes, and one picture done in tatting.	На стенах висело несколько литографий с псевдогреческими видами и одна картина из кружев.
Horace rose and went to the door.	Хорес поднялся и подошел к двери.
Minnie sat in a chair in the dim hall.	Минни сидела на стуле в тускло освещенном коридоре.
"Minnie," he said,	- Минни, - сказал Хорес.
"I've got to have a drink.	- Мне надо выпить.
A big one."	Большую порцию.
He had just finished it when Minnie entered again.	Едва он покончил с виски, как Минни вошла снова.
"She say fer you to come on up," she said.	- Мисс Реба велела вам идти наверх.
He mounted the stairs.	Хорес поднялся по лестнице.
Miss Reba waited at the top.	Мисс Реба ждала наверху.
She led the way up the hall and opened a door into a dark room.	Она провела его по коридору и распахнула дверь в темную комнату.
"You'll have to talk to her in the dark," she said.	- Вам придется разговаривать в темноте, - сказала она.
"She wont have no light."	- Ей не хочется света.
Light from the hall fell through the door and across the bed.	Через открытую дверь свет из коридора падал на кровать.
"This aint hers," Miss Reba said.	- Это не ее комната, - сказала мисс Реба.
"Wouldn't even see you in her room at all.	- Она не пожелала видеть вас у себя.
I reckon you better humor her until you find out what you want."	Думаю, вам следует потакать ей, пока не узнаете, что нужно.
They entered.	Они вошли.
The light fell across the bed, upon a motionless curving ridge of bedclothing, the general tone of the bed unbroken.	Свет падал на кровать, на изогнутый неподвижный холмик одеяла, постель была не разобрана.
She'll smother, Horace thought.	Она задохнется, подумал Хорес.
"Honey," Miss Reba said.	- Милочка, - сказала мисс Реба.

The ridge did not move.	Холмик не шевельнулся.
"Here he is, honey.	- Он здесь, милочка.
Long as you're all covered up, let's have some light.	Давай включим свет, пока ты укрыта.
Then we can close the door."	Потом можно закрыть дверь.
She turned the light on.	Мисс Реба включила свет.
"She'll smother," Horace said.	- Она задохнется, - сказал Хорес.
"She'll come out in a minute," Miss Reba said.	- Через минуту высунется, - ответила мисс Реба.
"Go on.	- Ну, давайте.
Tell her what you want.	Говорите ей, что вам нужно.
I better stay.	Я побуду здесь.
But dont mind me.	Не обращайте на меня внимания.
I couldn't a stayed in my business without learning to be deaf and dumb a long time before this.	Я не смогла бы заниматься своим делом, если бы давным-давно не приучилась быть глухой и немой.
And if I'd ever a had any curiosity, I'd have worn it out long ago in this house.	А любопытство если у меня когда и было, то в этом доме я уж с каких пор забыла про него.
Here's a chair."	Вот вам стул.
She turned, but Horace anticipated her and drew up two chairs.	Она повернулась, но Хорес опередил ее и придвинул два стула.
He sat down beside the bed and, talking at the top of the unstirring ridge, he told her what he wanted.	Он сел возле кровати и, обращаясь к неподвижному холмику сказал все, что хотел.
"I just want to know what really happened.	- Мне надо только узнать, что произошло на самом деле.
You wont commit yourself.	Вы ничем себя не свяжете.
I know that you didn't do it.	Я знаю, что это сделали не вы.
I'll promise before you tell me a thing that you wont have to testify in Court unless they are going to hang him without it.	Пока вы ничего не говорили, я обещаю, что вам не придется давать на суде никаких показаний, если только этому человеку не будет грозить повешение.
I know how you feel. I wouldn't bother you if the man's life were not at stake."	Я понимаю ваши чувства и не стал бы тревожить вас, если б речь шла не о спасении человека.
The ridge did not move.	Холмик не шевельнулся.
"They're going to hang him for something he never done," Miss Reba said.	- Его хотят повесить за то, чего он не делал, -сказала мисс Реба.
"And she wont have nuttin, nobody.	- А у нее нет никого и ничего.
And you with diamonds, and her with that poor little kid.	Ты вот с бриллиантами, а она с этим несчастным малышом.
You seen it, didn't you?" The ridge did not move.	Ты же его видела.
"I know how you feel," Horace said.	- Я понимаю ваши чувства, - сказал Хорес.

"You can use a different name, wear clothes nobody will recognise you in, glasses."	- Вы сможете взять себе другое имя, надеть одежду, в которой вас никто не узнает, очки.
"They aint going to catch Popeye, honey," Miss Reba said.	- Лупоглазого не зацапают, милочка, - сказала мисс Реба.
"Smart as he is.	- Он же ловкий.
You dont know his name, noway, and if you have to go and tell them in the court, I'll send him word after you leave and he'll go somewheres and send for you.	Фамилии его ты все равно не знаешь, а если тебе придется идти в суд, я ему сообщу, он куда-нибудь уедет и пошлет за тобой.
You and him dont want to stay here in Memphis.	Вам с ним не обязательно оставаться в Мемфисе.
The lawyer'll take care of you and you wont have to tell nuttin you-" The ridge moved.	Адвокат этот не даст тебя в обиду, тебе не придется говорить ничего такого... Холмик шевельнулся.
Temple flung the covers back and sat up.	Темпл отбросила одеяло и села.
Her head was tousled, her face puffed, two spots of rouge on her cheekbones and her mouth painted into a savage cupid's bow.	Волосы ее были взъерошены, лицо опухло, на щеках алели пятна румян, губы были раскрашены, словно лук свирепого Купидона.
She stared for an instant at Horace with black antagonism, then she looked away.	Она глянула на Хореса с какой-то глухой ненавистью, потом отвернулась.
"I want a drink," she said, pulling up the shoulder of her gown.	- Я хочу выпить, - заявила она, натягивая на плечо ночную рубашку.
"Lie down," Miss Reba said.	- Ложись ты, - сказала мисс Реба.
"You'll catch cold."	- Простудишься.
"I want another drink," Temple said.	- Хочу выпить, - настаивала Темпл.
"Lie down and cover up your nekkidness, anyway," Miss Reba said, rising.	- Ложись и хотя бы прикрой наготу, - сказала мисс Реба.
"You already had three since supper."	- Ты уже три раза пила после ужина.
Temple dragged the gown up again.	Темпл снова поправила рубашку.
She looked at Horace.	Взглянула на Хореса.
"You give me a drink, then."	- Тогда вы дайте мне выпить.
"Come on, honey," Miss Reba said, trying to push her down.	- Ну-ну, милочка, - сказала мисс Реба, пытаясь уложить ее.
"Lie down and get covered up and tell him about that business.	- Ложись, укройся и расскажи ему об этом деле.
I'll get you a drink in a minute."	Выпить я сейчас принесу.
"Let me alone," Temple said, writhing free.	- Оставьте меня, - сказала Темпл, вырываясь.
Miss Reba drew the covers about her shoulders.	Мисс Реба набросила ей на плечи одеяло.
"Give me a cigarette, then.	- Дайте тогда сигарету.
Have you got one?" she asked Horace.	У вас не найдется? - спросила она Хореса.
"I'll get you one in a minute," Miss Reba said.	- Сейчас дам, - сказала мисс Реба.
"Will you do what he wants you to?"	- Ты сделаешь то, о чем он просит тебя?

"What?" Temple said.	- Что? - сказала Темпл.
She looked at Horace with her black, belligerent stare.	Ее черные глаза воинственно уставились на Хореса.
"You needn't tell me where your-he-" Horace said.	- Вам не надо говорить, где ваш... он.. - сказал Хорес.
"Dont think I'm afraid to tell," Temple said.	- Не подумайте, что я боюсь, - сказала Темпл.
"I'll tell it anywhere.	- Я расскажу это где угодно.
Dont think I'm afraid.	Не думайте, что испугаюсь.
I want a drink."	Хочу выпить.
"You tell him, and I'll get you one," Miss Reba said.	- Расскажи ему, я дам тебе выпить, - сказала мисс Реба.
Sitting up in the bed, the covers about her shoulders, Temple told him of the night she had spent in the ruined house, from the time she entered the room and tried to wedge the door with the chair, until the woman came to the bed and led her out.	Сидя на постели с наброшенным на плечи одеялом, Темпл стала рассказывать о той ночи, что провела в разрушенном доме, с того, как вошла в комнату и пыталась запереть стулом дверь, и до того, как женщина подошла к кровати и вывела ее из дома.
That was the only part of the whole experience which appeared to have left any impression on her at all: the night which she had spent in comparative inviolation.	Казалось, из всего происшедшего только это произвело на нее какое-то впечатление: та ночь, которую она провела сравнительно неоскверненной.
Now and then Horace would attempt to get her on ahead to the crime itself, but she would elude him and return to herself sitting on the bed, listening to the men on the porch, or lying in the dark while they entered the room and came to the bed and stood there above her.	Время от времени Хорес пытался свести ее рассказ к самому преступлению, но она уклонялась и вновь вела речь о себе, сидящей на кровати и прислушивающейся к мужским голосам на веранде, или лежащей в темноте, пока они не вошли в комнату, подошли к кровати и встали над ней.
"Yes; that," she would say.	- Да, вот так, - говорила Темпл.
"It just happened.	- Это просто случайность.
I dont know.	Не знаю.
I had been scared so long that I guess I had just gotten used to being.	Я так долго пребывала в страхе, что, наверно, привыкла к нему.
So I just sat there in those cottonseeds and watched him.	И вот я сидела на этой хлопковой мякине, глядя на него.
I thought it was the rat at first.	Сперва подумала, что крыса.
There were two of them there.	Там было две.
One was in one corner looking at me and the other was in the other corner.	Одна сидела в углу, глядя на меня, и другая сидела в углу.
I dont know what they lived on, because there wasn't anything there but corn-cobs and cottonseeds.	Не знаю, как они живут там, в амбаре нет ничего, кроме голых початков и мякины.
Maybe they went to the house to eat.	Может, бегают есть в дом.
But there wasn't any in the house.	Но в доме не было ни одной.

I never did hear one in the house.	Там я их не слышала.
I thought it might have been a rat when I first heard them, but you can feel people in a dark room: did you know that?	Сперва, услышав его, я решила, что это крыса, но людей можно ощущать в темноте: вы не знали этого?
You dont have to see them.	Их необязательно видеть.
You can feel them like you can in a car when they begin to look for a good place to stop-you know: park for a while."	Их ощущаешь, как в машине, когда они начинают искать место для стоянки - понимаете: остановиться на время.
She went on like that, in one of those bright, chatty monologues which women can carry on when they realise that they have the center of the stage; suddenly Horace realised that she was recounting the experience with actual pride, a sort of naive and impersonal vanity, as though she were making it up, looking from him to Miss Reba with quick, darting glances like a dog driving two cattle along a lane.	Темпл продолжала в том же духе, то был легкий, непринужденный монолог, какой заводят женщины, ощутив себя в центре внимания; внезапно Хорес осознал, что она рассказывает о случившемся с неподдельной гордостью, с каким-то наивным и бесстрастным тщеславием, словно хвастая этим, и переводит с него на мисс Ребу быстрые, пронзительные взгляды, будто собака, пасущая двух овец.
"And so whenever I breathed I'd hear those shucks.	- И при каждом вдохе я слышала шорох этой мякины.
I dont see how anybody ever sleeps on a bed like that.	Не представляю, как это люди спят в таких постелях.
But maybe you get used to it.	Но, может быть, к этому привыкают.
Or maybe they're tired at night.	Или по ночам люди бывают усталые.
Because when I breathed I could hear them, even when I was just sitting on the bed.	Потому что я слышала этот шорох при каждом дыхании, даже когда просто сидела на кровати.
I didn't see how it could be just breathing, so I'd sit as still as I could, but I could still hear them.	Мне даже не верилось, что дело просто в дыхании. Я старалась совсем не шевелиться, но шорох все равно слышался.
That's because breathing goes down.	А все потому, что дыхание идет вниз.
You think it goes up, but it doesn't.	Кажется, что оно идет вверх, но нет.
It goes down you, and I'd hear them getting drunk on the porch.	Оно идет вглубь, и я слышала, как они пьянеют на веранде.
I got to thinking I could see where their heads were leaning back against the wall and I'd say Now this one's drinking out of the jug.	Стала представлять себе, что вижу на стене места, куда прислоняются их запрокинутые головы, и говорила: "Вот один пьет из кувшина.
Now that one's drinking.	Теперь другой."
Like the mashed-in place on the pillow after you got up, you know.	Будто вмятины на подушке, понимаете?
"That was when I got to thinking a funny thing.	И тут мне пришла странная мысль.
You know how you do when you're scared.	Знаете, как это бывает, если испугаешься.
I was looking at my legs and I'd try to make like I was a boy.	Я глядела на свои ноги и старалась сделаться как парень.

I was thinking about if I just was a boy and then I tried to make myself into one by thinking.	Подумала, что хорошо бы мне стать парнем, и потом старалась усилием мысли превратиться в парня.
You know how you do things like that.	Представляете, что это такое.
Like when you know one problem in class and when they come to that you look at him and think right hard, Call on me.	Как на занятиях, выучишь один вопрос, и, когда приступают к нему, смотришь на преподавателя и думаешь изо всех сил: "Вызови меня.
Call on me.	Вызови меня.
Call on me.	Вызови меня".
I'd think about what they tell children, about kissing your elbow, and I tried to.	Я вспомнила, как говорят детям, что если очень постараться, можно поцеловать свой локоть, и стала стараться.
I actually did.	Старалась, как могла.
I was that scared, and I'd wonder if I could tell when it happened.	Я боялась и думала, смогу ли узнать, когда это произойдет.
I mean, before I looked, and I'd think I had and how I'd go out and show them-you know.	То есть, еще не видя, и решила, что смогу, я представляла, как выйду и покажу им - вы понимаете.
I'd strike a match and say Look.	Зажгу спичку и скажу: Смотрите.
See?	Видели?
Let me alone, now.	Теперь оставьте меня в покое.
And then I could go back to bed.	И тогда смогу вернуться в постель.
I'd think how I could go to bed and go to sleep then, because I was sleepy.	Я мечтала, что смогу вернуться в постель, потому что мне хотелось спать.
I was so sleepy I simply couldn't hardly hold my eyes open.	Глаза у меня прямо-таки слипались.
"So I'd hold my eyes tight shut and say Now I am.	И вот я крепко зажмурилась и стала твердить себе: Теперь я парень.
I am now.	Теперь я парень.
I'd look at my legs and I'd think about how much I had done for them.	Взглянув на свои ноги, я подумала, сколько им причинила.
I'd think about how many dances I had taken them to-crazy, like that.	Сколько таскала их по танцам - с ума сойти.
Because I thought how much I'd done for them, and now they'd gotten me into this.	Потому что мне казалось, они теперь в отместку занесли меня туда.
So I'd think about praying to be changed into a boy and I would pray and then I'd sit right still and wait.	Я подумала - надо помолиться, чтобы превратиться в парня, и помолилась, а потом сидела не шевелясь и ждала.
Then I'd think maybe I couldn't tell it and I'd get ready to look.	Потом подумала, что, может, не смогу узнать, и приготовилась взглянуть.
Then I'd think maybe it was too soon to look; that if I looked too soon I'd spoil it and then it wouldn't, sureenough.	Потом решила, что смотреть еще рано: что если взгляну слишком рано, то все испорчу, и тогда уже наверняка ничего не выйдет.

So I'd count.	И принялась считать.
I said to count fifty at first, then I thought it was still too soon, and I'd say to count fifty more.	Сперва я стала считать до пятидесяти, потом решила, что этого будет мало, и еще раз сосчитала до пятидесяти.
Then I'd think if I didn't look at the right time, it would be too late.	Потом решила, что если не взгляну в нужное время, то будет поздно.
"Then I thought about fastening myself up some way.	Потом я решила, что нужно как-то застегнуться.
There was a girl went abroad one summer that told me about a kind of iron belt in a museum a king or something used to lock the queen up in when he had to go away, and I thought if I just had that.	Одна девушка ездила летом за границу и рассказывала о железном поясе в музее, что этот пояс король или кто он там, уезжая, замыкал на королеве, и я подумала, это как раз то, что мне нужно.
That was why I got the raincoat and put it on.	Вот почему я взяла плащ и надела его.
The canteen was hanging by it and I got it too and put it in the-"	Рядом с плащом висела фляжка, я взяла ее тоже и положила в...
"Canteen?" Horace said.	- Фляжку? - спросил Хорес.
"Why did you do that?"	- Зачем?
"I dont know why I took it.	- Не знаю.
I was just scared to leave it there, I guess.	Наверно, просто боялась оставить там.
But I was thinking if I just had that French thing.	Но я думала, вот если б у меня была эта французская штука.
I was thinking maybe it would have long sharp spikes on it and he wouldn't know it until too late and I'd jab it into him.	Думала, что на ней должны быть длинные острые шипы, и он узнает об этом слишком поздно, когда я воткну их в него.
I'd jab it all the way through him and I'd think about the blood running on me and how I'd say I guess that'll teach you!	Я воткнула бы их до отказа, и представляла, как на меня потечет его кровь и как я скажу ему Вот тебе!
I guess you'll let me alone now! I'd say.	Теперь уж ты оставишь меня в покое! - скажу я ему.
I didn't know it was going to be just the other way I want a drink."	Я не знала, что все будет наоборот... Хочу выпить!
"I'll get you one in a minute," Miss Reba said.	- Сейчас дам, - сказала мисс Реба.
"Go on and tell him."	- Рассказывай дальше.
"Oh, yes; this was something else funny I did."	- Ах, да; вот что еще было странно.
She told about lying in the darkness with Gowan snoring beside her, listening to the shucks and hearing the darkness full of movement, feeling Popeye approaching.	Темпл рассказала, как, лежа в темноте рядом с храпящим Гоуэном, прислушивалась к шороху матраца, слышала, что темнота наполнена движением, чувствовала, что к ней приближается Лупоглазый.
She could hear the blood in her veins, and the little muscles at the corners of her eyes cracking faintly wider and wider, and she could feel her nostrils going alternately cool and warm.	Она слышала шум крови у себя в венах, маленькие мышцы в уголках глаз все расширялись и расширялись, чувствовала, что ноздри ее становятся то горячими, то холодными.

Then he was standing over and she was saying Come on.	Потом он стоял возле нее, и она говорила Ну, давай.
Touch me.	Коснись меня.
Touch me!	Коснись!
You're a coward if you dont.	Ты трус, если не коснешься.
Coward!	Трус!
Coward!	Трус!
"I wanted to go to sleep, you see.	- Понимаете, мне хотелось спать.
And he just kept on standing there.	А он все стоял.
I thought if he'd just go on and get it over with, I could go to sleep.	Я подумала, что если б он пошел дальше и все было бы уже позади, то смогла бы заснуть.
So I'd say You're a coward if you dont!	И твердила Тогда ты трус!
You're a coward if you dont! and I could feel my mouth getting fixed to scream, and that little hot ball inside you that screams.	Трус! Тут я почувствовала, что мой рот растянулся для крика, ощутила внутри тот маленький ком, который вопит.
Then it touched me, that nasty little cold hand, fiddling around inside the coat where I was naked.	Потом он коснулся меня, его маленькая холодная противная рука полезла под пальто, туда, где на мне ничего не было.
It was like alive ice and my skin started jumping away from it like those little flying fish in front of a boat.	Она походила на живой лед, и моя кожа стала отскакивать от нее, как маленькие летучие рыбки от носа лодки.
It was like my skin knew which way it was going to go before it started moving, and my skin would keep on jerking just ahead of it like there wouldn't be anything there when the hand got there.	Кожа словно бы знала заранее, куда двинется рука, и отдергивалась прямо перед ней, казалось, там, куда она коснется, не окажется ничего.
"Then it got down to where my insides begin, and I hadn't eaten since yesterday at dinner and my insides started bubbling and going on and the shucks began to make so much noise it was like laughing.	Потом рука подобралась к моему желудку, я не ела с прошлого дня, и в животе у меня забулькало, а мякина в матраце стала издавать шум, похожий на смех.
I'd think they were laughing at me because all the time his hand was going inside the top of my knickers and I hadn't changed into a boy yet.	Казалось, она смеется надо мной, потому что его рука приближалась к моим панталонам, а я еще не превратилась в парня.
"That was the funny thing, because I wasn't breathing then.	Было странно, что я не дышала.
I hadn't breathed in a long time.	Очень долго.
So I thought I was dead.	И решила, что умерла.
Then I did a funny thing.	Потом случилась странная вещь.
I could see myself in the coffin.	Я увидела себя в гробу.
I looked sweet-you know: all in white.	Была прелестной понимаете: вся в белом.
I had on a veil like a bride, and I was crying because I was dead or looked sweet or something.	На мне была вуаль, как на невесте, и я плакала, потому что умерла, или потому, что выглядела прелестно, или почему-то еще.

No: it was because they had put shucks in the coffin.	Нет, потому что в гроб насыпали мякины.
I was crying because they had put shucks in the coffin where I was dead, but all the time I could feel my nose going cold and hot and cold and hot, and I could see all the people sitting around the coffin, saying Dont she look sweet.	Я плакала, потому что мякину насыпали в гроб, где я лежала мертвой, однако все время ощущала, что мой нос становится то горячим, то холодным, видела всех людей, сидящих вокруг гроба, они говорили Разве она не прелестна?
Dont she look sweet.	Разве она не прелестна?
"But I kept on saying Coward!	Но я продолжала твердить Трус!
Coward!	Трус!
Touch me, coward!	Коснись меня, трус!
I got mad, because he was so long doing it.	Я разозлилась, что он тянет так долго.
I'd talk to him.	Мне хотелось заговорить с ним.
I'd say Do you think I'm going to lie here all night, just waiting on you?	Сказать Думаешь, я буду так лежать всю ночь, дожидаясь тебя?
I'd say. Let me tell you what I'll do, I'd say.	Сказать Послушай, что я сделаю.
And I'd lie there with the shucks laughing at me and me jerking away in front of his hand and I'd think what I'd say to him. I'd talk to him like the teacher does in school, and then I was a teacher in school and it was a little black thing like a nigger boy, kind of, and I was the teacher.	И я лежала там, мякина смеялась надо мной, я отдергивалась от его руки и думала, что сказать ему, что надо говорить с ним, как учительница в школе, и тут я стала школьной учительницей, а эта штука съежилась, почернела, вроде как негритенок, а я была учительницей.
Because I'd say How old am I? and I'd say I'm forty-five years old.	Потому что спросила Сколько мне лет? и сама ответила Сорок пять.
I had iron-gray hair and spectacles and I was all big up here like women get.	У меня были очки и волосы с проседью, сама я вся раздалась, как это бывает с женщинами.
I had on a gray tailored suit, and I never could wear gray.	На мне был серый, шитый на заказ костюм, а я всегда терпеть не могла серое.
And I was telling it what I'd do, and it kind of drawing up and drawing up like it could already see the switch.	И я говорила этой штуке, что я сделаю, а она как-то съеживалась, словно уже видела розгу.
"Then I said That wont do.	Потом я сказала Так не пойдет.
I ought to be a man.	Надо стать мужчиной.
So I was an old man, with a long white beard, and then the little black man got littler and littler and I was saying Now.	И превратилась в старика с длинной белой бородой, тут маленький черный человек стал все уменьшаться, уменьшаться, а я сказала Ну вот.
You see now.	Теперь ты видишь.
I'm a man now.	Теперь я мужчина.
Then I thought about being a man, and as soon as I thought it, it happened.	Потом представила, что я мужчина, и тут это произошло.
It made a kind of plopping sound, like blowing a little rubber tube wrong-side outward.	Раздался хлопок, словно вывернули наизнанку маленькую резиновую трубку.
It felt cold, like the inside of your mouth when you hold it open.	Эта штука была холодной, как бывает во рту, когда держишь его открытым.

I could feel it, and I lay right still to keep from laughing about how surprised he was going to be.	Я чувствовала это и лежала неподвижно, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться от мысли, как он будет удивлен.
I could feel the jerking going on inside my knickers ahead of his hand and me lying there trying not to laugh about how surprised and mad he was going to be in about a minute.	Я ощущала, что дерганье под его рукой продолжается уже в панталонах, и старалась не рассмеяться от мысли, как удивлен и зол он будет через минуту.
Then all of a sudden I went to sleep.	Потом я внезапно уснула.
I couldn't even stay awake until his hand got there.	Даже не смогла дождаться, пока его рука доберется туда.
I just went to sleep.	Заснула сразу.
I couldn't even feel myself jerking in front of his hand, but I could hear the shucks.	И не чувствовала, как дергаюсь под его рукой, но все равно слышала мякину.
I didn't wake up until that woman came and took me down to the crib."	Не просыпалась, пока не пришла та женщина и не отвела в сарай.
As he was leaving the house Miss Reba said:	Когда Хорес уходил, мисс Реба сказала:
"I wish you'd get her down there and not let her come back.	- Хотелось бы, чтобы вы увезли ее отсюда и не пустили назад.
I'd find her folks myself, if I knowed how to go about it.	Я сама разыскала бы ее родных, если б знала, как взяться за дело.
But you know how She'll be dead, or in the asylum in a year, way him and her go on up there in that room.	Но вы знаете, как... Если у них все так и будет, она через год либо умрет, либо помешается.
There's something funny about it that I aint found out about yet.	Тут что-то странное, я сама еще не разобралась.
Maybe it's her.	Может, дело в ней самой.
She wasn't born for this kind of life.	Она не родилась для такой жизни.
You have to be born for this like you have to be born a butcher or a barber, I guess.	По-моему, мясником или парикмахером нужно родиться.
Wouldn't anybody be either of them just for money or fun."	Никто не возьмется за эти дела только ради денег или удовольствия.
Better for her if she were dead tonight, Horace thought, walking on.	Для нее было б лучше, если б она уже умерла, думал Хорес, идя по улице.
For me, too.	И для меня тоже.
He thought of her, Popeye, the woman, the child, Goodwin, all put into a single chamber, bare, lethal, immediate and profound: a single blotting instant between the indignation and the surprise.	Он представил, что все они - Темпл, Лупоглазый, женщина, ребенок, Гудвин - собраны в голой глубокой камере быстрой смерти: между негодованием и неожиданностью лишь одно неуловимое мгновенье.
And I too; thinking how that were the only solution.	И я среди них: ему казалось - это единственный исход.
Removed, cauterised out of the old and tragic flank of the world.	Исчезнуть, унестись с лица этого старого трагичного мира.

And I, too, now that we're all isolated; thinking of a gentle dark wind blowing in the long corridors of sleep; of lying beneath a low cozy roof under the long sound of the rain: the evil, the injustice, the tears.	И я среди них, раз нас теперь ничто не связывает; ему подумалось о легком успокаивающем темном ветерке в длинных коридорах сна; о лежании под низким уютным сводом под долгое выстукивание дождя: это зло, это несправедливость, это слезы.
In an alley-mouth two figures stood, face to face, not touching; the man speaking in a low tone unprintable epithet after epithet in a caressing whisper, the woman motionless before him as though in a musing swoon of voluptuous ecstasy.	У входа в переулок стояли, не соприкасаясь, лицом к лицу две фигуры; мужчина низким ласковым голосом произносил одно непечатное слово за другим, женщина стояла неподвижно, словно в мечтательном забытьи сладострастного исступления.
Perhaps it is upon the instant that we realise, admit, that there is a logical pattern to evil, that we die, he thought, thinking of the expression he had once seen in the eyes of a dead child, and of other dead: the cooling indignation, the shocked despair fading, leaving two empty globes in which the motionless world lurked profoundly in miniature.	Возможно, именно в последний миг мы осознаем, смиряемся с тем, что у этого зла есть своя закономерность, что мы уходим из жизни, думал Хорес, вспоминая то выражение, какое видел в глазах мертвого ребенка и в глазах других мертвых: остывающее возмущение, угасание жуткого отчаяния, исходящее из двух пустых сфер, в глубине которых таился застывший, уменьшенный мир.
He did not even return to his hotel.	В отель Хорес не пошел.
He went to the station.	Отправился прямо на станцию.
He could get a train at midnight.	В полночь можно было сесть на поезд.
He had a cup of coffee and wished immediately that he had not, for it lay in a hot ball on his stomach.	Выпил кофе и тут же пожалел об этом, потому что выпитое легло в желудке горячим комом.
Three hours later, when he got off at Jefferson, it was still there, unassimilated.	За три часа пути до Джефферсона ком не разошелся.
He walked to town and crossed the deserted square.	Хорес вышел в город, пересек пустынную площадь.
He thought of the other morning when he had crossed it.	Ему вспомнилось другое утро, когда он проходил здесь.
It was as though there had not been any elapsed time between: the same gesture of the lighted clock-face, the same vulture-like shadows in the doorways; it might be the same morning and he had merely crossed the square, about-faced and was returning; all between a dream filled with all the nightmare shapes it had taken him forty-three years to invent, concentrated in a hot, hard lump in his stomach.	Казалось, времени, протекшего с тех пор, не было: то же самое положение стрелок на освещенном циферблате, те же самые хищные тени у домов; может, это и есть то самое утро, он только прошел по площади, повернул назад и теперь возвращается; все это в каком-то сне, наполненном кошмарными призраками, на создание которых ушло сорок три года, сгустившихся теперь в его желудке горячим комом.
Suddenly he was walking fast, the coffee jolting like a hot, heavy rock inside him.	Внезапно Хорес зашагал быстрее, кофе трясся внутри, словно тяжелый, горячий булыжник.
He walked quietly up the drive, beginning to smell the honeysuckle from the fence.	Хорес неторопливо шел подъездной аллеей, ощущая доносящийся из-за ограды запах жимолости.
The house was dark, still, as though it were marooned in space by the ebb of all time.	Дом стоял темный, тихий, словно вынесенный в пространство отливом всех времен.

The insects had fallen to a low monotonous pitch, everywhere, nowhere, spent, as though the sound were the chemical agony of a world left stark and dying above the tide-edge of the fluid in which it lived and breathed.	Насекомые гудели низко, монотонно, везде и нигде, казалось, этот унылый звук являет собой удушье какого-то мира, окоченевшего и гибнущего за гранью отлива той атмосферы, в которой он жил и дышал.
The moon stood overhead, but without light; the earth lay beneath, without darkness.	Вверху стояла луна, но без света; внизу лежала земля без тьмы.
He opened the door and felt his way into the room and to the light.	Хорес открыл дверь и ощупью стал пробираться в комнату, к выключателю.
The voice of the night-insects, whatever it was-had followed him into the house; he knew suddenly that it was the friction of the earth on its axis, approaching that moment when it must decide to turn on or to remain forever still: a motionless ball in cooling space, across which a thick smell of honeysuckle writhed like cold smoke.	Голос ночи - хор насекомых, еще невесть что -проник вслед за ним в дом; Хорес вдруг понял, что это трение земли о свою ось, приближающее тот миг, когда ей придется решать, продолжать ли вращение или замереть навсегда: недвижный шар в ледяном пространстве, и вокруг него вьется, словно холодный дым, густой запах жимолости.
He found the light and turned it on.	Хорес нащупал выключатель и зажег свет.
The photograph sat on the dresser.	Фотография стояла на туалетном столике.
He took it up, holding it in his hands.	Он взял ее и стал разглядывать.
Enclosed by the narrow imprint of the missing frame Little Belle's face dreamed with that quality of sweet chiaroscuro.	Лицо Маленькой Белл, окаймленное узким отпечатком снятой рамки, дремало в мягкой светотени.
Communicated to the cardboard by some quality of the light or perhaps by some infinitesimal movement of his hands, his own breathing, the face appeared to breathe in his palms in a shallow bath of highlight, beneath the slow, smoke-like tongues of invisible honeysuckle.	Благодаря какому-то свойству света или, возможно, неуловимым движениям его рук, его собственному дыханию лицо, казалось, дышит в его ладонях, в неглубокой ванне яркого света, над которой клубилось благоухание невидимой жимолости.
Almost palpable enough to be seen, the scent filled the room and the small face seemed to swoon in a voluptuous languor, blurring still more, fading, leaving upon his eye a soft and fading aftermath of invitation and voluptuous promise and secret affirmation like a scent itself.	Осязаемый, почти зримый аромат наполнял комнату, и маленькое, словно бы застывшее в чувственном томлении лицо постепенно затуманивалось, таяло, оставляя легкий расплывчатый след заманчивости, сладострастного обещания и тайного подтверждения, ощущавшийся будто запах.
Then he knew what that sensation in his stomach meant.	И тут Хорес понял, что означало то ощущение в его желудке.
He put the photograph down hurriedly and went to the bathroom.	Он торопливо положил фотографию и бросился в ванную.
He opened the door running and fumbled at the light.	Распахнув с разбегу дверь, стал нащупывать выключатель.
But he had not time to find it and he gave over and plunged forward and struck the lavatory and leaned upon his braced arms while the shucks set up a terrific uproar beneath her thighs.	Но у него не было времени, он ринулся вперед, ударился о раковину, ухватился за нее и склонился, над ней, а мякина издавала под бедрами девушки ужасный шелест.

Lying with her head lifted slightly, her chin depressed like a figure lifted down from a crucifix, she watched something black and furious go roaring out of her pale body.	Лежа с чуть поднятой головой, с вдавленным подбородком, словно снятая с креста, она смотрела, как что-то черное, неистовое с ревом вылетает из ее бледного тела.
She was bound naked on her back on a flat car moving at speed through a black tunnel, the blackness streaming in rigid threads overhead, a roar of iron wheels in her ears.	Совершенно обнаженная, она, лежа на спине, мчалась на грузовой платформе сквозь черный туннель, тьма струилась над ней жесткими нитями, в уши бил железный грохот колес.
The car shot bodily from the tunnel in a long upward slant, the darkness overhead now shredded with parallel attenuations of living fire, toward a crescendo like a held breath, an interval in which she would swing faintly and lazily in nothingness filled with pale, myriad points of light.	Платформа вынеслась из туннеля, тьму над ней теперь разрывали параллельно уходящие вдаль ряды огней, и, взвившись, устремилась к некоему крещендо, похожему на затаенное дыхание, на паузу, чтобы легко и лениво закачаться в пустоте, наполненной множеством бледных огоньков.
Far beneath her she could hear the faint, furious uproar of the shucks.	Издалека внизу девушке слышался слабый, неистовый шелест мякины.
24	XXIV
The first time Temple went to the head of the stairs Minnie's eyeballs rolled out of the dusky light beside Miss Reba's door.	Как только Темпл вышла на лестничную площадку, из тусклого света у двери мисс Ребы выкатились глаза Минни.
Leaning once more within her bolted door Temple heard Miss Reba toil up the stairs and knock.	Она снова заперлась и прислонилась к двери, ей было слышно, как мисс Реба тяжело поднялась по лестнице и постучала.
Temple leaned silently against the door while Miss Reba panted and wheezed beyond it with a mixture of blandishment and threat.	Темпл стояла молча, пока мисс Реба за дверью хрипло выдыхала смесь лести и угроз.
She made no sound.	Сама она не издавала ни звука.
After a while Miss Reba went back down the stairs.	Вскоре мисс Реба опять сошла вниз.
Temple turned from the door and stood in the center of the room, beating her hands silently together, her eyes black in her livid face.	Темпл отошла от двери и встала посреди комнаты, беззвучно ударяя ладонью о ладонь, глаза ее чернели на оживленном лице.
She wore a street dress, a hat.	На ней были платье для прогулок и шляпка.
She removed the hat and hurled it into a corner and went and flung herself face down upon the bed.	Сняв шляпку, она швырнула ее в угол, подошла к постели и бросилась на нее лицом вниз.
The bed had not been made. The table beside it was littered with cigarette stubs, the adjacent floor strewn with ashes.	Постель была не прибрана, столик рядом с кроватью завален сигаретными окурками, пол вокруг усеян пеплом.
The pillow slip on that side was spotted with brown holes.	Подушка сбилась на сторону и пестрела прожженными коричневыми дырками.
Often in the night she would wake to smell tobacco and to see the single ruby eye where Popeye's mouth would be.	Часто, просыпаясь по ночам, Темпл ощущала запах табачного дыма и видела одинокий рубиновый глазок на месте рта Лупоглазого.
It was midmorning.	Близился полдень.
A thin bar of sunlight fell beneath the drawn shade of the south window, lying upon the sill and then upon the floor in a narrow band.	Тонкий луч света падал узкой полоской сквозь задернутую штору южного окна на пол и на порог.

The house was utterly quiet, with that quality as of spent breathing which it had in midmorning. Now and then a car passed in the street beneath.	Дом был совершенно тихим, словно выдохшимся, как всегда в это время.
Temple turned over on the bed.	Темпл перевернулась.
When she did so she saw one of Popeye's innumerable black suits lying across a chair.	Ей попался на глаза лежащий на стуле один из бесчисленных черных костюмов Лупоглазого.
She lay looking at it for a while, then she rose and snatched the garments up and hurled them into the corner where the hat was.	Она полежала, глядя на него, потом поднялась, схватила костюм и швырнула в тот угол, где валялась шляпка.
In another corner was a closet improvised by a print curtain.	В другом углу ситцевыми занавесями был отгорожен маленький чуланчик.
It contained dresses of all sorts and all new.	Там висели новые платья всевозможных фасонов.
She ripped them down in furious wads and flung them after the suit, and a row of hats from a shelf.	Темпл срывала их, яростно комкала и швыряла вслед за костюмом.
Another of Popeye's suits hung there also. She flung it down.	Еще один костюм Лупоглазого, который висел там, она сбросила на пол.
Behind it, hanging from a nail, was an automatic pistol in a holster of oiled silk.	Под костюмом свисал с гвоздя автоматический пистолет в кобуре из проолифленного шелка.
She took it down gingerly and removed the pistol and stood with it in her hand.	Темпл робко сняла ее, вынула пистолет и замерла, держа ее в руке.
After a moment she went to the bed and hid it beneath the pillow.	Помедлив, подошла к кровати и спрятала оружие под подушку.
The dressing-table was cluttered with toilet-things-brushes and mirrors, also new; with flasks and jars of delicate and bizarre shapes, bearing French labels.	Туалетный столик был завален косметическими принадлежностями щеточками и зеркальцами, тоже новыми; пузырьками и баночками изящных причудливых форм с французскими этикетками.
One by one she gathered them up and hurled them into the corner in thuds and splintering crashes.	Темпл перешвыряла их в угол, оглашая комнату стуком и звоном бьющегося стекла.
Among them lay a platinum bag: a delicate webbing of metal upon the smug orange gleam of banknotes.	Там же на столике лежала платиновая сумочка: тонкая паутина металла поверх чопорного оранжевого проблеска банкнот.
This followed the other things into the corner and she returned to the bed and lay again on her face in a slow thickening of expensive scent.	Она полетела вслед за остальными вещами, а Темпл вернулась к постели и снова легла ничком, вокруг нее медленно сгущался аромат дорогих духов.
At noon Minnie tapped at the door.	В полдень Минни постучала в дверь.
"Here yo dinner."	- Вот ваш обед.
Temple didn't move.	Темпл не шевельнулась.
"I ghy leave it here by the door.	- Тогда я оставлю его тут, у двери.
You can git it when you wants it."	Возьмете, когда захотите.
Her feet went away.	Шаги ее удалились и затихли.
Temple did not move.	Темпл не шевельнулась.

Slowly the bar of sunlight shifted across the floor; the western side of the window-frame was now in shadow.	Солнечный луч медленно передвигался по полу; западная сторона оконной рамы-оказалась в тени.
Temple sat up, her head turned aside as though she were listening, fingering with deft habitude at her hair.	Темпл села и, повернув голову, будто прислушиваясь к чему-то, стала с привычной легкостью перебирать волосы.
She rose quietly and went to the door and listened again.	Потом бесшумно поднялась, подошла к двери и прислушалась снова.
Then she opened it.	Отворила дверь.
The tray sat on the floor.	Поднос стоял на полу.
She stepped over it and went to the stairs and peered over the rail.	Она переступила через него, подошла к лестнице и стала всматриваться вниз.
After a while she made Minnie out, sitting in a chair in the hall.	Вскоре разглядела Минин, сидящую в коридоре на стуле.
"Minnie," she said.	- Минни, - позвала она.
Minnie's head jerked up; again her eyes rolled whitely.	Негритянка вскинула голову; опять забелели ее выкаченные глаза.
"Bring me a drink," Temple said.	- Принеси мне выпить, - сказала Темпл.
She returned to her room.	Вернулась к себе в комнату.
She waited fifteen minutes.	Подождала пятнадцать минут.
She banged the door and was tramping furiously down the stairs when Minnie appeared in the hall.	Потом, хлопнув дверью, стремглав затопала вниз по лестнице, и тут в коридоре появилась Минни.
"Yessum," Minnie said,	- Да, мэм, - сказала она.
"Miss Reba say-We aint got no-" Miss Reba's door opened. Without looking up at Temple she spoke to Minnie. Minnie lifted her voice again.	- Мисс Реба говорит... У нас нету... Мисс Реба открыла дверь и, даже не взглянув на Темпл, обратилась к Минни.
"Yessum; all right.	- Да, мэм, хорошо, - ответила та.
I bring it up in just a minute."	- Сейчас принесу.
"You'd better," Temple said.	- Так-то будет лучше, - сказала Темпл.
She returned and stood just inside the door until she heard Minnie mount the stairs. Temple opened the door, holding it just ajar.	Вернулась к себе и встала за дверью. Чуть приоткрыла ее, услышав, как приближается Минни.
"Aint you going to eat no dinner?" Minnie said, thrusting at the door with her knee.	- Вы что, есть не хотите? - спросила Минни, пытаясь втиснуть колено в узкую щель приоткрытой двери.
Temple held it to.	Темпл не позволила.
"Where is it?" she said.	- Где джин? - спросила она.
"I aint straightened your room up this mawnin," Minnie said.	- Я сегодня не убирала у вас в комнате, - сказала Минни.
"Give it here," Temple said, reaching her hand through the crack.	- Дай сюда, - потребовала Темпл, просунув руку в щель.
She took the glass from the tray.	Взяла с подноса стакан.

"You better make that un last," Minnie said.	- Хватит вам уже пить, - сказала Минни.
"Miss Reba say you aint ghy git no more What you want to treat him this-a-way, fer?	- Мисс Реба говорит, что больше... И зачем вы так обходитесь с ним?
Way he spend his money on you, you ought to be ashamed.	Он тратит на вас столько денег, что вам должно быть стыдно.
He a right pretty little man, even if he aint no John Gilbert, and way he spendin his money-" Temple shut the door and shot the bolt.	Вполне симпатичный невысокий мужчина, пусть и не Джон Гилберт {Американский киноактер.}, притом тратит на вас деньги... Темпл захлопнула дверь и заперлась на засов.
She drank the gin and drew a chair up to the bed and lit a cigarette and sat down with her feet on the bed.	Выпила джин, придвинула кресло к кровати, закурила и села, положив ноги на постель.
After a while she moved the chair to the window and lifted the shade a little so she could see the street beneath.	Немного погодя передвинула кресло к окну и слегка отдернула штору, чтобы видеть улицу.
She lit another cigarette.	Закурила еще одну сигарету.
At five oclock she saw Miss Reba emerge, in the black silk and flowered hat, and go down the street.	В пять часов Темпл увидела, что мисс Реба вышла из дома в черном шелковом платье, в шляпке с цветами и пошла по улице.
She sprang up and dug the hat from the mass of clothes in the corner and put it on.	Тогда она подскочила, отыскала шляпку среди валявшейся в углу одежды и надела ее.
At the door she turned and went back to the corner and exhumed the platinum purse and descended the stairs.	У двери остановилась, вернулась назад, отыскала в углу платиновую сумочку и спустилась по лестнице.
Minnie was in the hall.	Минни сидела в коридоре.
"I'll give you ten dollars," Temple said.	- Дам тебе десять долларов, - сказала Темпл.
"I wont be gone ten minutes."	- Я вернусь через десять минут.
"I caint do it, Miss Temple.	- Не могу, мисс Темпл.
Hit be worth my job if Miss Reba find it out, and my th'oat too, if Mist Popeye do."	Я рискую местом, если узнает мисс Реба, и глоткой, если узнает мистер Лупоглазый.
"I swear I'll be back in ten minutes. I swear I will.	- Честное слово, я вернусь через десять минут.
Twenty dollars."	Двадцать долларов.
She put the bill in Minnie's hand.	Она сунула деньги Минни в руку.
"You better come back," Minnie said, opening the door.	- Только возвращайтесь, - сказала Минни, открывая дверь.
"If you aint back here in ten minutes, I aint going to be, neither."	- Если через десять минут вас не будет, я тоже уйду.
Temple opened the lattice and peered out.	Темпл приоткрыла решетчатую дверь и выглянула.
The street was empty save for a taxi at the curb across the way, and a man in a cap standing in a door beyond it.	Улица была пустынна, если не считать такси у обочины на противоположной стороне и мужчины в кепке, стоящего на тротуаре у дверцы.
She went down the street, walking swiftly.	Темпл быстро зашагала по улице.

At the corner a cab overtook her, slowing, the driver looking at her interrogatively.	На углу такси поравнялось с ней и замедлило ход, шофер вопрошающе поглядел на нее.
She turned into the drug store at the corner and went back to the telephone booth.	Возле аптеки Темпл свернула за угол, потом вернулась к телефонной будке.
Then she returned to the house.	Выйдя оттуда, направилась к дому.
As she turned the corner she met the man in the cap who had been leaning in the door.	Огибая угол, встретила мужчину в кепке, который стоял у дверцы такси.
She entered the lattice.	Вошла в решетчатый вестибюль.
Minnie opened the door.	Минни открыла ей.
"Thank goodness," Minnie said.	- Слава Богу, - сказала Минни.
"When that cab over there started up, I got ready to pack up too.	- Когда эта машина тронулась, я уж хотела уйти.
If you aint ghy say nothing about it, I git you a drink."	Если никому не скажете, принесу вам выпить.
When Minnie fetched the gin Temple started to drink it.	Как только Минни принесла джин, Темпл тут же стала пить.
Her hand was trembling and there was a sort of elation in her face as she stood again just inside the door, listening, the glass in her hand.	Рука ее дрожала, она снова встала у двери и прислушалась, держа стакан в руке.
I'll need it later, she said.	Он пригодится мне потом, сказала она.
I'll need more than that.	И еще будет мало.
She covered the glass with a saucer and hid it carefully.	Прикрыла стакан блюдцем и тщательно спрятала.
Then she dug into the mass of garments in the corner and found a dancing-frock and shook it out and hung it back in the closet.	Потом стала рыться в груде валявшейся в углу одежды, отыскала бальное платье, отряхнула его и повесила опять в чулан.
She looked at the other things a moment, but she returned to the bed and lay down again.	Поглядела на прочие вещи, потом вернулась к постели и снова легла.
At once she rose and drew the chair up and sat down, her feet on the unmade bed.	Тут же поднялась, придвинула кресло и села, положив ноги на неприбранную постель.
While daylight died slowly in the room she sat smoking cigarette after cigarette, listening to every sound on the stairs.	В комнате постепенно темнело, а Темпл, не вставая, курила сигарету за сигаретой и прислушивалась к каждому шуму на лестнице.
At half-past six Minnie brought her supper up.	В половине седьмого Минни принесла ей ужин.
On the tray was another glass of gin.	На подносе стоял еще один стакан джина.
"Miss Reba sont this un," she said.	- Мисс Реба прислала, - сказала она.
"She say, how you feelin?"	- Спрашивает, как вы себя чувствуете.
"Tell her, all right," Temple said.	- Передай, что хорошо, - ответила Темпл.
"I'm going to have a bath and then go to bed, tell her."	- Я приму ванну и лягу спать, так ей и скажи.
When Minnie was gone Temple poured the two drinks into a tumbler and gloated over it, the glass shaking in her hands.	Когда Минни ушла, Темпл слила обе порции джина в одну и торжествующе поглядела на дрожащий в руке стакан.

She set it carefully away and covered it and ate her supper from the bed.	Осторожно отставила его, накрыла и, поставив тарелку на кровать, стала есть.
When she finished she lit a cigarette.	Покончив с ужином, закурила.
Her movements were jerky; she smoked swiftly, moving about the room.	Она расхаживала по комнате и торопливо затягивалась, движения ее были порывистыми.
She stood for a moment at the window, the shade lifted aside, then she dropped it and turned into the room again, spying herself in the mirror.	На минуту остановилась у окна, приподняла штору, потом опустила и снова прошлась по комнате, поглядывая на свое отражение в зеркале.
She turned before it, studying herself, puffing at the cigarette.	Повертелась перед ним, придирчиво разглядывая себя и затягиваясь сигаретой.
She snapped it behind her, toward the fireplace, and went to the mirror and combed her hair.	Отшвырнув щелчком окурок, Темпл подошла к зеркалу и причесалась.
She ripped the curtain aside and took the dress down and laid it on the bed and returned and drew out a drawer in the dresser and took a garment out.	Потом, отдернув занавесь, взяла бальное платье, положила на кровать, затем выдвинула ящик шкафа и достала другое.
She paused with the garment in her hand, then she replaced it and closed the drawer and caught up the frock swiftly and hung it back in the closet.	Постояла, держа его в руках, потом положила на место, задвинула ящик, торопливо схватила бальное платье и снова повесила в чулан.
A moment later she found herself walking up and down the room, another cigarette burning in her hand, without any recollection of having lit it.	Через минуту заметила, что расхаживает по комнате, в руке дымится сигарета, она не помнила, как зажгла ее.
She flung it away and went to the table and looked at her watch and propped it against the pack of cigarettes so she could see it from the bed, and lay down.	Отшвырнув сигарету, подошла к столу, взглянула на часики, прислонила их к сигаретной пачке, чтобы видеть с постели, и улеглась.
When she did so she felt the pistol through the pillow.	Едва успев лечь, ощутила под подушкой пистолет.
She slipped it out and looked at it, then she slid it under her flank and lay motionless, her legs straight, her hands behind her head, her eyes focussing into black pinheads at every sound on the stairs.	Достала его, поглядела, потом сунула под бок и замерла, вытянув ноги и заложив руки под голову, при каждом шуме на лестнице глаза ее превращались в черные булавочные головки.
At nine she rose.	В девять Темпл поднялась.
She picked up the pistol again; after a moment she thrust it beneath the mattress and undressed and in a spurious Chinese robe splotched with gold dragons and jade and scarlet flowers she left the room.	Снова вынула пистолет; тут же сунула его под матрац, разделась и вышла из комнаты в псевдокитайском халате, разрисованном золотыми драконами, алыми и зелеными цветами.
When she returned her hair curled damply about her face.	Когда она вернулась, вьющиеся у ее лица волосы были влажными.
She went to the washstand and took up the tumbler, holding it in her hands, but she set it down again.	Подойдя к умывальнику, взяла стакан, подержала в руке, но поставила снова на место.
She dressed, retrieving the bottles and jars from the corner.	Достав из угла флаконы и баночки; привела себя в порядок.
Her motions before the glass were furious yet painstaking.	Движения ее перед зеркалом были порывистыми, но тщательными.

She went to the washstand and took up the glass, but again she paused and went to the corner and got her coat and put it on and put the platinum bag in the pocket and leaned once more to the mirror.	Вернувшись к умывальнику, она снова взяла стакан, помедлила, пошла в угол, надела пальто, положила в карман платиновую сумочку и опять подошла к зеркалу.
Then she went and took up the glass and gulped the gin and left the room, walking swiftly.	Потом отошла, взяла стакан, выпила джин и быстрым шагом вышла из комнаты.
A single light burned in the hall.	В коридоре горела единственная лампочка.
It was empty.	Он был безлюден.
She could hear voices in Miss Reba's room, but the lower hall was deserted.	Из комнаты мисс Ребы слышались голоса, но внизу никого не было.
She descended swiftly and silently and gained the door.	Темпл быстро, бесшумно спустилась и подошла к двери.
She believed that it would be at the door that they would stop her and she thought of the pistol with acute regret, almost pausing, knowing that she would use it without any compunction whatever, with a kind of pleasure.	Ей казалось, что за дверью ее остановят, и она с острым сожалением вспомнила о пистолете, чуть было даже не вернулась за ним, сознавая, что пустила бы его в ход безо всякого сожаления и, более того, с удовольствием.
She sprang to the door and pawed at the bolt, her head turned over her shoulder.	Подскочив к двери и глядя через плечо назад, она нащупала засов.
It opened.	Дверь отворилась.
She sprang out and out the lattice door and ran down the walk and out the gate.	Темпл выскочила, бросилась в решетчатую дверь, подбежала к воротам и выбежала на улицу.
As she did so a car, moving slowly along the curb, stopped opposite her.	Тут рядом с ней остановилась машина, медленно едущая вдоль обочины.
Popeye sat at the wheel.	За рулем сидел Лупоглазый.
Without any apparent movement from him the door swung open.	Дверца распахнулась будто сама собой.
He made no movement, spoke no word.	Лупоглазый не шевельнулся, не произнес ни слова.
He just sat there, the straw hat slanted a little aside.	Его соломенная шляпа была сдвинута чуть набекрень.
"I wont!" Temple said.	- Не хочу! - сказала Темпл.
"I wont!"	- Не хочу!
He made no movement, no sound.	Он не шелохнулся, ни издал ни звука.
She came to the car.	Она подошла к машине.
"I wont, I tell you!"	- Говорю тебе, не хочу!
Then she cried wildly: "You're scared of him!	- И неистово закричала: - Ты боишься его!
You're scared to!"	Боишься!
"I'm giving him his chance," he said.	- Я даю ему шанс, - сказал Лупоглазый мягким холодным тоном.
"Will you go back in that house, or will you get in this car?"	Вернешься обратно или сядешь в машину?

"You're scared to!"	- Боишься!
"I'm giving him his chance," he said, in his cold soft voice.	- Я даю ему шанс, - сказал он.
"Come on.	- Ну.
Make up your mind."	Решай.
She leaned forward, putting her hand on his arm.	Темпл подалась вперед и положила ладонь ему на руку.
"Popeye," she said; "daddy."	- Лупоглазый, - сказала она, - папочка.
His arm felt frail, no larger than a child's, dead and hard and light as a stick.	Рука его казалась хилой, как у ребенка, мертвой, тонкой и легкой, словно палка.
"I dont care which you do," he said.	- Мне все равно, смотри сама, - сказал он.
"But do it.	- Но давай - туда или сюда.
Come on."	Ну.
She leaned toward him, her hand on his arm.	Она наклонилась к нему, не убирая руки.
Then she got into the car.	Потом села в машину.
"You wont do it.	- Ты не сделаешь этого.
You're afraid to.	Побоишься.
He's a better man than you are."	Он настоящий мужчина.
He reached across and shut the door.	Лупоглазый протянул руку и захлопнул дверцу.
"Where?" he said.	- Куда?
"Grotto?"	В Грот?
"He's a better man than you are!" Temple said shrilly.	- Он настоящий мужчина! - резко сказала Темпл.
"You're not even a man!	- А ты вообще не мужчина!
He knows it.	Он это знает.
Who does know it if he dont?"	Кому это знать, как не ему!
The car was in motion.	Машина тронулась.
She began to shriek at him.	Темпл стала пронзительно кричать:
"You, a man, a bold bad man, when you cant even-When you had to bring a real man in to-And you hanging over the bed, moaning and slobbering like a-You couldn't fool me but once, could you?	- Тоже мне мужчина, смелый бандит, ты ведь даже не можешь... Вынужден приводить настоящего мужчину, чтоб... А сам свесишься над кроватью, стонешь и пускаешь слюни, как... Ты не мог даже разжечь меня, скажешь нет?
No wonder I bled and bluh-" his hand came over her mouth, hard, his nails going into her flesh.	Неудивительно, что так шла кровь и... Рука Лупоглазого с силой захлопнула ей рот, ногти впились в тело.
With the other hand he drove the car at reckless speed.	Другой рукой он вел машину на бешеной скорости.

When they passed beneath lights she could see him watching her as she struggled, tugging at his hand, whipping her head this way and that.	В свете уличных фонарей Темпл видела, что он смотрит, как она бьется, ухватив его за руку и мотая головой из стороны в сторону.
She ceased struggling, but she continued to twist her head from side to side, tugging at his hand.	Она перестала биться, но продолжала вертеть головой, отдирая его руку.
One finger, ringed with a thick ring, held her lips apart, his finger-tips digging into her cheek.	Один палец с толстым перстнем разжимал ей губы, кончики пальцев впивались в щеку.
With the other hand he whipped the car in and out of traffic, bearing down upon other cars until they slewed aside with brakes squealing, shooting recklessly across intersections.	Другой рукой Лупоглазый швырял машину из стороны в сторону, едва не налетая на другие, так что те с визгом тормозов сворачивали к обочине, и лихо мчась через перекрестки.
Once a policeman shouted at them, but he did not even look around.	Один раз их окликнул полицейский, но Лупоглазый даже не оглянулся.
Temple began to whimper, moaning behind his hand, drooling upon his fingers.	Темпл начала хныкать, стонать сквозь его ладонь, слюнявя ему пальцы.
The ring was like a dentist's instrument; she could not close her lips to regurgitate.	Перстень, словно инструмент дантиста, мешал сжать губы, чтобы удержать слюну.
When he removed it she could feel the imprint of his fingers cold on her jaw.	Когда Лупоглазый отнял руку, на челюсти ощущались холодные вмятины от его пальцев.
She lifted her hand to it.	Темпл приложила к ним ладонь.
"You hurt my mouth," she whimpered.	- Рот больно, - прохныкала она.
They were approaching the outskirts of the city, the speedometer at fifty miles.	Они приближались к окраине города, стрелка спидометра показывала пятьдесят миль.
His hat slanted above his delicate hooked profile. She nursed her jaw.	Над острым, кривым профилем Лупоглазого косо сидела шляпа.
The houses gave way to broad, dark subdivisions out of which realtors' signs loomed abrupt and ghostly, with a quality of forlorn assurance.	Дома уступили место темным кварталам, над которыми резко и призрачно, с какой-то жалкой бесцеремонностью светились объявления торговцев недвижимостью.
Between them low, farlights hung in the cool empty darkness blowing with fireflies.	Между ними в холодной сырой тьме, наполненной светлячками, висели далекие низкие огни.
She began to cry quietly, feeling the cooling double drink of gin inside her.	Темпл начала тихо плакать, ощущая внутри две холодящие порции джина.
"You hurt my mouth," she said in a voice small and faint with self-pity.	- Рот больно, - произнесла она тихим, слабым от жалости к себе голосом.
She nursed her jaw with experimental fingers, pressing harder and harder until she found a twinge.	Осторожно погладила пальцами челюсть, нажимая все сильней и сильней, пока не ощутила боль.
"You'll be sorry for this," she said in a muffled voice.	- Ты об этом пожалеешь, - сказала она приглушенным голосом.
"When I tell Red.	- Когда я расскажу Рыжему.
Dont you wish you were Red? Dont you?	Хотелось бы тебе стать таким, как Рыжий?
Dont you wish you could do what he can do?	Чтобы ты мог то, что может он?

Dont you wish he was the one watching us instead of you?"	Хотелось бы, чтобы это он глядел на нас, а не ты?
They turned into the Grotto, passing along a closely curtained wall from which a sultry burst of music came.	Они свернули к Гроту, проехали вдоль плотно завешенной стеклянной стены, из-за которой неслись страстные звуки музыки.
She sprang out while he was locking the car and ran on up the steps.	Пока Лупоглазый запирал машину, Темпл выскочила и взбежала по ступеням наверх.
"I gave you your chance," she said.	- Я дала тебе шанс, - сказала она.
"You brought me here.	- Ты привез меня сюда.
I didn't ask you to come."	Я тебя не просила.
She went to the washroom.	И пошла в туалет.
In the mirror she examined her face.	Внимательно осмотрела в зеркале свое лицо.
"Shucks," she said, "it didn't leave a mark, even;" drawing the flesh this way and that.	- Ерунда, - сказала она, оттягивая кожу в разные стороны, - даже следа не осталось.
"Little runt," she said, peering at her reflection.	- Вглядываясь в свое отражение, бросила: -Недоросток.
She added a phrase, glibly obscene, with a detached parrotlike effect.	Бесстыдно, как попугай, добавила непристойную фразу.
She painted her mouth again.	Снова подкрасила губы.
Another woman entered.	Вошла еще одна женщина.
They examined one another's clothes with brief, covert, cold, embracing glances.	Они оглядели одежду друг друга быстрыми, скрытными, холодными, пристальными взглядами.
Popeye was standing at the door to the dance-hall, a cigarette in his fingers.	Лупоглазый стоял у входа в танцевальный зал, держа между пальцев сигарету.
"I gave you your chance," Temple said.	- Я дала тебе шанс, - сказала Темпл.
"You didn't have to come."	- Мог бы и не приезжать.
"I dont take chances," he said.	- Шансов не принимаю, - ответил Лупоглазый.
"You took one," Temple said.	- Один принял, - сказала Темпл.
"Are you sorry?	- Жалеешь?
Huh?"	А?
"Go on," he said, his hand on her back.	- Иди туда, - сказал он, положив ей руку на спину.
She was in the act of stepping over the sill when she turned and looked at him, their eyes almost on a level; then her hand flicked toward his armpit.	Уже перешагивая через порог, Темпл обернулась и взглянула на него, глаза их находились почти на одном уровне; потом ее рука порхнула к его подмышке.
He caught her wrist; the other hand flicked toward him.	Лупоглазый перехватил ее запястье; к нему рванулась другая ее рука.
He caught that one too in his soft, cold hand.	Мягкой, ледяной ладонью он ухватил и эту.

They looked eye to eye, her mouth open and the rouge spots darkening slowly on her face.	Они глядели в глаза друг другу, рот ее был приоткрыт, на лице медленно проступали багровые пятна.
"I gave you your chance back there in town," he said.	- Я дал тебе шанс еще в городе, - сказал Лупоглазый.
"You took it."	- Ты приняла.
Behind her the music beat, sultry, evocative; filled with movement of feet, the voluptuous hysteria of muscles warming the scent of flesh, of the blood.	За спиной ее звучала музыка, страстная, зовущая; наполненная движением ног, сладострастной истерией мускулов, горячащий запах плоти, крови.
"Oh, God; oh, God," she said, her lips scarce moving.	- О Господи; о Господи, - сказала Темпл, едва шевеля губами.
"I'll go.	- Я уйду.
I'll go back."	Вернусь обратно.
"You took it," he said.	- Ты приняла шанс, - сказал Лупоглазый.
"Go on."	- Иди туда.
In his grasp her hands made tentative plucking motions at his coat just out of reach of her finger-tips.	Ее стиснутые им руки совершали робкие хватательные движения у его пиджака, чуть не задевая его кончиками пальцев.
Slowly he was turning her toward the door, her head reverted.	Он медленно повернул ее к двери, но она обернулась к нему.
"You just dare!" she cried.	- Только посмей! - крикнула она.
"You just-" His hand closed upon the back of her neck, his fingers like steel, yet cold and light as aluminum.	- Только... Его рука стиснула ей затылок, пальцы были твердыми, как сталь, однако холодными и легкими, как алюминий.
She could hear the vertebrae grating faintly together, and his voice, cold and still.	Темпл услышала негромкий хруст своих позвонков и его голос, холодный, спокойный:
"Will you?"	- Идешь?
She nodded her head.	Она кивнула.
Then they were dancing.	Потом они танцевали.
She could still feel his hand at her neck.	Темпл все еще ощущала на затылке его хватку.
Across his shoulder she looked swiftly about the room, her gaze flicking from face to face among the dancers.	Оглядываясь через плечо, она торопливо осматривала зал, порхая взглядом по лицам танцующих.
Beyond a low arch, in another room, a group stood about the crap-table.	В соседней комнате за низкой аркой вокруг игорного стола стояла кучка людей.
She leaned this way and that, trying to see the faces of the group.	Темпл наклонялась то туда, то сюда, пытаясь разглядеть их лица.
Then she saw the four men. They were sitting at a table near the door.	Потом они увидели четырех мужчин, сидящих за столиком возле двери.
One of them was chewing gum; the whole lower part of his face seemed to be cropped with teeth of an unbelievable whiteness and size.	Один из них жевал резинку; казалось, вся нижняя часть его лица усеяна зубами неимоверной величины и белизны.

When she saw them she swung Popeye around with his back to them, working the two of them toward the door again.	Заметив их, Темпл развернула Лупоглазого к ним спиной, заставив двигаться к двери.
Once more her harried gaze flew from face to face in the crowd.	Взгляд ее снова начал торопливо рыскать по лицам в толпе.
When she looked again two of the men had risen.	Когда Темпл взглянула в сторону арки, двое из тех мужчин поднялись.
They approached.	Они приближались.
She dragged Popeye into their path, still keeping his back turned to them.	Держа Лупоглазого к ним спиной, она развернула его так, что он преградил им дорогу.
The men paused and essayed to go around her; again she backed Popeye into their path.	Мужчины остановились и попытались их обойти; она снова развернула Лупоглазого, не давая им проходить.
She was trying to say something to him, but her mouth felt cold.	Попыталась что-то сказать ему, но губы ее застыли.
It was like trying to pick up a pin with the fingers numb.	Это походило на попытку поднять иголку окоченевшими пальцами.
Suddenly she felt herself lifted bodily aside, Popeye's small arms light and rigid as aluminum.	Внезапно Темпл ощутила, что поднимается и движется в сторону, маленькие руки Лупоглазого были твердыми и легкими, как алюминий.
She stumbled back against the wall and watched the two men leave the room.	Спина ее прижалась к стене, и она увидела, что мужчины идут дальше.
"I'll go back," she said.	- Я вернусь, - сказала Темпл.
"I'll go back."	- Вернусь.
She began to laugh shrilly.	И пронзительно захохотала.
"Shut it," Popeye said.	- Заткнись, - оборвал Лупоглазый.
"Are you going to shut it?"	- Заткнешься или нет?
"Get me a drink," she said.	- Дай мне выпить, - попросила она.
She felt his hand; her legs felt cold too, like they were not hers.	Темпл ощутила его руку; ноги ее тоже застыли, словно принадлежали не ей.
They were sitting at a table.	Они сидели за столиком.
Two tables away the man was still chewing, his elbows on the table.	Через два столика от них тот человек все еще жевал резинку, положив локти на стол.
The fourth man sat on his spine, smoking, his coat buttoned across his chest.	Четвертый, развалясь на стуле, курил, пиджак его был застегнут наглухо.
She watched hands: a brown one in a white sleeve, a soiled white one beneath a dirty cuff, setting bottles on the table.	Темпл смотрела на руки: одна коричневая в белом рукаве, одна грязно-белая под засаленной манжетой, ставили бутылки на стол.
She had a glass in her hand.	В руке у нее был стакан.
She drank, gulping; with the glass in her hand she saw Red standing in the door, in a gray suit and a spotted bow tie.	Она пила большими глотками; сидя со стаканом в руке, увидела стоящего в дверях Рыжего, на нем был серый костюм и галстук-бабочка в горошек.

He looked like a college boy, and he looked about the room until he saw her.	Похожий на студента, он оглядывал зал, пока не увидел Темпл.
He looked at the back of Popeye's head, then at her as she sat with the glass in her hand.	Поглядел на затылок Лупоглазого, потом на нее, сидящую со стаканом в руке.
The two men at the other table had not moved.	Оба мужчины за тем столиком не шевельнулись.
She could see the faint, steady movement of the one's ears as he chewed. The music started.	Ей были видны легкие, мерные движения уха жующего резинку.
She held Popeye's back toward Red.	Темпл держала Лупоглазого спиной к Рыжему.
He was still watching her, almost a head taller than anybody else.	Рыжий все еще глядел на нее, возвышаясь над остальными почти на голову.
"Come on," she said in Popeye's ear.	- Пошли, - сказала она на ухо Лупоглазому.
"If you're going to dance, dance."	- Раз хочешь танцевать, давай потанцуем.
She had another drink.	Темпл выпила еще.
They danced again.	Они снова танцевали.
Red had disappeared.	Рыжего не было видно.
When the music ceased she had another drink.	Когда музыка прекратилась, Темпл выпила еще.
It did no good.	Лучше от этого не стало.
It merely lay hot and hard inside her.	Выпитое легло в груди твердым, горячим комом.
"Come on," she said, "dont quit."	- Пойдем, - сказала она. - Продолжим.
But he wouldn't get up, and she stood over him, her muscles flinching and jerking with exhaustion and terror.	Но Лупоглазый не поднялся. Темпл стояла возле него, мышцы ее дрожали от изнеможения и страха.
She began to jeer at him.	Она стала насмехаться над ним:
"Call yourself a man, a bold, bad man, and let a girl dance you off your feet."	- Тоже мне мужчина, смелый бандит, и позволяешь девчонке затанцевать себя до упаду.
Then her face drained, became small and haggard and sincere; she spoke like a child, with sober despair.	Потом лицо ее сжалось, стало маленьким, изможденным и искренним; она заговорила как ребенок, с трезвым отчаянием:
"Popeye."	- Лупоглазый.
He sat with his hands on the table, finicking with a cigarette, the second glass with its melting ice before him.	Он сидел, положив руки на стол, и вертел в тонких пальцах сигарету, второй стакан с тающим льдом стоял перед ним.
She put her hand on his shoulder.	Темпл положила руку ему на плечо.
"Daddy," she said.	- Папочка.
Moving to shield them from the room, her hand stole toward his arm pit, touching the butt of the flat pistol.	Передвинувшись так, чтобы заслонить от него зал, она украдкой сунула руку ему подмышку, коснулась рукояти плоского пистолета.
It lay rigid in the light, dead vise of his arm and side.	Пистолет лежал словно в легких мертвых тисках между рукой и боком.
"Give it to me," she whispered.	- Дай его мне, - прошептала Темпл.

"Daddy.	- Папочка.
Daddy."	Папочка.
She leaned her thigh against his shoulder, caressing his arm with her flank.	Прижавшись бедром к плечу Лупоглазого, она стала гладиться о его руку.
"Give it to me, daddy," she whispered.	- Дай его мне, папочка, - шептала она.
Suddenly her hand began to steal down his body in a swift, covert movement; then it snapped away in a movement of revulsion.	Внезапно ее рука незаметно и быстро скользнула вдоль его тела; потом она резко отдернула ее.
"I forgot," she whispered;	- Я забыла, - прошептала она.
"I didn't mean....I didn't " One of the men at the other table hissed once through his teeth.	- Я не хотела. Я не... - Нет! - прошипел сквозь зубы один из сидящих за тем столиком.
"Sit down," Popeye said.	- Сядь, - велел Лупоглазый.
She sat down.	Темпл повиновалась.
She filled her glass, watching her hands perform the action.	Наполнила стакан, наблюдая за действиями своих рук.
Then she was watching the corner of the gray coat.	Потом перед ее глазами оказался серый пиджак.
He's got a broken button, she thought stupidly.	У него треснула пуговица, тупо подумала она.
Popeye had not moved.	Лупоглазый был невозмутим.
"Dance this?" Red said.	- Потанцуем? - сказал Рыжий.
His head was bent but he was not looking at her.	Он склонил голову, но смотрел не на Темпл.
He was turned a little, facing the two men at the other table.	Чуть обернувшись, разглядывал двух мужчин за другим столиком.
Still Popeye did not move.	Лупоглазый был все так же невозмутим.
He shredded delicately the end of the cigarette, pinching the tobacco off.	Он аккуратно разорвал кончик сигареты и выщипал оттуда табак.
Then he put it into his mouth.	Потом сунул сигарету в рот.
"I'm not dancing," Temple said through her cold lips.	- Я не танцую, - произнесла Темпл застывшими губами.
"Not?" Red said.	- Нет? - сказал Рыжий.
He said, in a level tone, without moving: "How's the boy?"	И хладнокровно спросил: - А как чувствует себя этот парень?
"Fine," Popeye said.	- Прекрасно, - ответил Лупоглазый.
Temple watched him scrape a match, saw the flame distorted through glass.	Темпл смотрела, как он чиркает спичкой, увидела пламя, искаженное стеклом стакана.
"You've had enough," Popeye said.	- Хватит с тебя, - сказал Лупоглазый.
His hand took the glass from her lips.	Его рука отняла стакан от ее губ.
She watched him empty it into the ice bowl.	Темпл видела, как он выплеснул содержимое в вазу со льдом.
The music started again.	Снова заиграла музыка.

She sat looking quietly about the room.	Темпл сидела, спокойно оглядывая зал.
A voice began to buzz faintly at her hearing, then Popeye was gripping her wrist, shaking it, and she found that her mouth was open and that she must have been making a noise of some sort with it.	Какой-то голос негромко загудел у нее в ушах, потом Лупоглазый схватил ее за руку, встряхнул, тут она обнаружила, что ее рот открыт и она, должно быть, издавала какой-то звук.
"Shut it, now," he said.	- Заткнись, ну, - сказал Лупоглазый.
"You can have one more."	- Можешь выпить еще.
He poured the drink into the glass.	Он наполнил ее стакан.
"I haven't felt it at all," she said.	- Я сама не замечала, - сказала Темпл.
He gave her the glass.	Лупоглазый подал ей стакан.
She drank.	Она выпила.
When she set the glass down she realised that she was drunk.	Ставя стакан на стол, поняла, что пьяна.
She believed that she had been drunk for some time.	Ей казалось, опьянела она уже давно.
She thought that perhaps she had passed out and that it had already happened.	Подумала, что какое-то время находилась в беспамятстве, и это уже произошло.
She could hear herself saying I hope it has.	Услышала собственный голос Надеюсь, что да.
I hope it has.	Надеюсь, что да.
Then she believed it had and she was overcome by a sense of bereavement and of physical desire.	Потом поверила в это, и ее охватило чувство утраты и физического желания.
She thought, It will never be again, and she sat in a floating swoon of agonised sorrow and erotic longing, thinking of Red's body, watching her hand holding the empty bottle over the glass.	Больше мне никогда не придется, думала она в плывучем забытьи мучительной скорби и эротического вожделения, вспоминая о теле Рыжего и глядя на свою руку, держащую над стаканом пустую бутылку.
"You've drunk it all," Popeye said.	- Все выпила, - сказал Лупоглазый.
"Get up, now.	- А ну, поднимайся.
Dance it off."	Потанцуем отойдешь.
They danced again.	Они снова танцевали.
She moved stiffly and languidly, her eyes open but unseeing; her body following the music without hearing the tune for a time.	Темпл ступала вяло, безвольно, глаза ее были открыты, но ничего не видели, тело двигалось в такт музыке, хотя временами она ее не слышала.
Then she became aware that the orchestra was playing the same tune as when Red was asking her to dance.	Потом поняла, что оркестр играет ту самую мелодию, под которую Рыжий приглашал ее танцевать.
If that were so, then it couldn't have happened yet.	Если так, случиться этого еще не могло.
She felt a wild surge of relief.	Темпл почувствовала неистовое облегчение.
It was not too late: Red was still alive; she felt long shuddering waves of physical desire going over her, draining the color from her mouth, drawing her eyeballs back into her skull in a shuddering swoon.	Еще не поздно; Рыжий еще жив; она ощущала, как ее охватывают долгие трепетные волны желания, сушащие помаду на губах, закатывающие глаза под лоб в трепетном забытьи.
They were at the crap table.	Они оказались у игорного стола.

She could hear herself shouting to the dice.	Темпл услышала свой голос, требующий кости для броска.
She was rolling them, winning; the counters were piling up in front of her as Popeye drew them in, coaching her, correcting her in his soft, querulous voice.	Бросила, выиграла; количество фишек перед ней росло. Лупоглазый подгребал их, поучал ее, давая советы мягким ворчливым голосом.
He stood beside her, shorter than she.	Он стоял рядом с ней, ниже ее ростом.
He had the cup himself.	Лупоглазый взял чашечку сам.
She stood beside him cunningly, feeling the desire going over her in wave after wave, involved with the music and with the smell of her own flesh.	Темпл коварно стояла рядом, чувствуя, как ее, одна за другой, охватывают волны желания, усиленного музыкой и запахом собственного тела.
She became quiet.	Она притихла.
By infinitesimal inches she moved aside until someone slipped into her place.	И незаметно, дюйм за дюймом, отодвигалась в сторону, пока кто-то не втиснулся на ее место.
Then she was walking swiftly and carefully across the floor toward the door, the dancers, the music swirling slowly about her in a bright myriad wave.	Тогда она быстро и осмотрительно зашагала к двери, танцующие пары, музыка медленно кружились вокруг нее яркими бесчисленными волнами.
The table where the two men had sat was empty, but she did not even glance at it.	Столик, за которым сидели те мужчины, был пуст, но Темпл даже не взглянула на него.
She entered the corridor.	Вышла в коридор.
A waiter met her.	Ее встретил официант.
"Room," she said.	- Комнату, - потребовала она.
"Hurry."	- Скорее.
The room contained a table and four chairs.	В комнате стояли стол и четыре стула.
The waiter turned on the light and stood in the door.	Официант, включив свет, застыл в дверях.
She jerked her hand at him; he went out.	Темпл махнула ему рукой; он вышел.
She leaned against the table on her braced arms, watching the door, until Red entered.	Сцепив руки, Темпл оперлась ими о стол и не сводила глаз с двери, пока не вошел Рыжий.
He came toward her.	Он сразу направился к ней.
She did not move.	Темпл не двигалась.
Her eyes began to grow darker and darker, lifting into her skull above a half moon of white, without focus, with the blank rigidity of a statue's eyes.	Ее пустые, невидящие, застывшие, как у статуи, глаза закатывались под лоб, все больше и больше темнея над полумесяцем белков.
She began to say Ah-ah-ah-ah in an expiring voice, her body arching slowly backward as though faced by an exquisite torture.	Слабеющим голосом она протянула А-а-а, тело ее медленно выгибалось назад, словно при виде изощренной пытки.
When he touched her she sprang like a bow, hurling herself upon him, her mouth gaped and ugly like that of a dying fish as she writhed her loins against him.	Едва Рыжий коснулся ее, она выпрямилась резко, как лук, и, бросившись к нему, стала тереться о него бедрами, рот ее был уродливо распахнут, как у задыхающейся рыбы.
He dragged his face free by main strength.	Рыжий с трудом высвободил лицо из ее рук.

With her hips grinding against him, her mouth gaping in straining protrusion, bloodless, she began to speak.	Прижавшись к нему бедрами, побледнев, Темпл заговорила, напряженно раскрывая рот:
"Let's hurry.	- Давай поспешим.
Anywhere.	Куда угодно.
I've quit him.	Я его бросила.
I told him so.	Так ему и сказала.
It's not my fault.	Это не моя вина.
Is it my fault?	Разве я виновата?
You dont need your hat and I dont either.	Ты обойдешься без шляпы, я тоже.
He came here to kill you but I said I gave him his chance.	Он приехал сюда убить тебя, но я сказала, что дала ему шанс.
It wasn't my fault.	Это не моя вина.
And now it'll just be us.	И теперь мы будем только вдвоем.
Without him there watching.	Без его присмотра.
Come on.	Скорей.
What're you waiting for?"	Чего ты ждешь?
She strained her mouth toward him, dragging his head down, making a whimpering moan.	Пригнув его голову, она с ноющим стоном потянулась к нему губами.
He held his face free.	Рыжий отвел лицо в сторону.
"I told him I was.	- Я говорила ему.
I said if you bring me here.	Я сказала, только отвези меня сюда.
I gave you your chance I said.	Сказала, даю тебе шанс.
And now he's got them there to bump you off.	А он притащил их, чтобы убили тебя.
But you're not afraid.	Но ты не боишься.
Are you?"	Правда?
"Did you know that when you telephoned me?" he said.	- Ты знала об этом, когда звонила мне? - спросил Рыжий.
"What?	- Что?
He said I wasn't to see you again.	Он сказал, что я больше тебя не увижу.
He said he'd kill you.	Что убьет тебя.
But he had me followed when I telephoned.	Но он следил за мной, когда я звонила.
I saw him. But you're not afraid.	Я его видела.
He's not even a man, but you are.	Он даже не мужчина, а ты -да.
You're a man.	Ты мужчина.
You're a man."	Мужчина.

She began to grind against him, dragging at his head, murmuring to him in parrotlike underworld epithet, the saliva running pale over her bloodless lips.	Темпл стала тереться о Рыжего, притягивая к себе его голову, бормоча, как попугай, непристойные комплименты, по ее бескровным губам бледной струйкой текла слюна.
"Are you afraid?"	- Ты боишься?
"Of that dopey bastard?"	- Этого дохлого ублюдка?
Lifting her bodily he turned so that he faced the door, and slipped his right hand free.	Приподняв ее, Рыжий повернулся лицом к двери и высвободил правую руку.
She did not seem to be aware that he had moved.	Темпл, казалось, даже не заметила его движения.
"Please.	- Прошу тебя.
Please.	Прошу.
Please.	Прошу.
Please.	Прошу.
Dont make me wait.	Не заставляй меня ждать.
I'm burning up."	Я вся в огне.
"All right.	- Ладно.
You go on back.	Возвращайся назад.
You wait till I give you the sign.	Жди, пока я не подам тебе знак.
Will you go on back?"	Пойдешь или нет?
"I cant wait.	- Я не могу ждать.
You've got to.	Ты должен.
I'm on fire, I tell you."	Говорю тебе, я вся в огне.
She clung to him.	Темпл крепко вцепилась в Рыжего.
Together they blundered across the room toward the door, he holding her clear of his right side; she in a voluptuous swoon, unaware that they were moving, straining at him as though she were trying to touch him with all of her body-surface at once.	Оба они, ничего не видя, двигались к двери, он не давал ей приближаться к своему правому боку; она в сладострастном забытьи, не замечая, что они двигаются, прижималась к нему так, словно хотела коснуться его всей поверхностью тела сразу.
He freed himself and thrust her into the passage.	Рыжий вырвался и подтолкнул ее в коридор.
"Go on," he said.	- Иди, - сказал он.
"I'll be there in a minute."	- Через минуту я буду там.
"You wont be long?	- Ты недолго?
I'm on fire.	Я вся в огне.
I'm dying, I tell you."	Говорю тебе, я умираю.
"No.	- Нет.
Not long.	Недолго.
Go on, now."	Иди же.

The music was playing.	Играла музыка.
She moved up the corridor, staggering a little.	Темпл шла по коридору, слегка пошатываясь.
She thought that she was leaning against the wall, when she found that she was dancing again; then that she was dancing with two men at once; then she found that she was not dancing but that she was moving toward the door between the man with the chewing gum and the one with the buttoned coat.	Ей показалось, что она прислонилась к стене, и тут она обнаружила, что танцует; потом заметила, что не танцует, а движется к выходу между мужчиной, жевавшим резинку, и другим, в застегнутом наглухо пиджаке.
She tried to stop, but they had her under the arms; she opened her mouth to scream, taking one last despairing look about the swirling room.	Попыталась остановиться, но ее держали под руки. Бросив последний отчаянный взгляд на кружащуюся комнату, Темпл открыла рот, собираясь закричать.
"Yell," the man with the buttoned coat said.	- Крикни только, - сказал застегнутый наглухо.
"Just try it once."	- Попробуй.
Red was at the crap table.	Рыжий стоял у игорного стола.
She saw his head turned, the cup in his lifted hand.	Темпл заметила, как его голова повернулась к ней, в поднятой руке у него была чашечка с костями.
With it he made her a short, cheery salute.	Он весело помахал ею.
He watched her disappear through the door, between the two men.	Проследил, как она вышла в дверь вместе с обоими мужчинами.
Then he looked briefly about the room.	Потом быстро оглядел комнату.
His face was bold and calm, but there were two white lines at the base of his nostrils and his forehead was damp.	Лицо его было уверенно, спокойно, но у ноздрей пролегли две белые черты, лоб увлажнился.
He rattled the cup and threw the dice steadily.	Встряхнув чашечку, он неторопливо бросил кости.
"Eleven," the dealer said.	- Одиннадцать, - сказал крупье.
"Let it lay," Red said.	- Черт с ним, - ответил Рыжий.
"I'll pass a million times tonight."	- Сегодня я потеряю в миллион раз больше.
They helped Temple into the car.	Темпл усадили в машину.
The man in the buttoned coat took the wheel.	Наглухо застегнутый сел за руль.
Where the drive joined the lane that led to the highroad a long touring car was parked.	Там, где подъездная аллея соединялась с дорогой, ведущей к шоссе, стоял длинный туристский автомобиль.
When they passed it Temple saw, leaning to a cupped match, Popeye's delicate hooked profile beneath the slanted hat as he lit the cigarette.	Когда они поравнялись с ним, Темпл увидела заслоненный ладонью огонек спички, сдвинутую набок шляпу и тонкий крючковатый профиль Лупоглазого, зажигающего сигарету.
The match flipped outward like a dying star in miniature, sucked with the profile into darkness by the rush of their passing.	Спичка вылетела наружу, словно крошечный метеор, и, промелькнув, исчезла в темноте вместе с профилем.
25	XXV

The tables had been moved to one end of the dance floor.	Столы сдвинули в один конец танцевальной площадки.
On each one was a black table-cloth.	На каждом лежала черная скатерть.
The curtains were still drawn; a thick, salmon-colored light fell through them.	Шторы были еще задернуты; сквозь них проникал тусклый красноватый свет.
Just beneath the orchestra platform the coffin sat.	Прямо под оркестровой площадкой стоял гроб.
It was an expensive one: black, with silver fittings, the trestles hidden by a mass of flowers.	Черный, с дорогими серебряными украшениями, подмостки были скрыты грудой цветов.
In wreaths and crosses and other shapes of ceremonial mortality, the mass appeared to break in a symbolical wave over the bier and on upon the platform and the piano, the scent of them thickly oppressive.	Сплетенные в кресты, венки и прочие символы погребального обряда, они волной вздымались над гробом, захлестывая площадку и пианино, их запах быстро становился удушливым.
The proprietor of the place moved about among the tables, speaking to the arrivals as they entered and found seats.	Владелец заведения расхаживал меж столов, разговаривая с входящими и занимающими места вновь прибывшими.
The negro waiters, in black shirts beneath their starched jackets, were already moving in and out with glasses and bottles of ginger ale.	Негры-официанты в черных рубашках под накрахмаленными куртками разносили стаканы и бутылки с имбирным элем.
They moved with swaggering and decorous repression; already the scene was vivid, with a hushed, macabre air a little febrile.	Двигались они с важной, чинной сдержанностью; вся сцена была уже оживлена приглушенной, жуткой атмосферой какой-то лихорадочности.
The archway to the dice-room was draped in black.	Арка, ведущая в игорную комнату, была задрапирована черным.
A black pall lay upon the crap table, upon which the overflow of floral shapes was beginning to accumulate.	На столе лежал черный покров, груда цветочных символов поверх него непрерывно росла.
People entered steadily, the men in dark suits of decorous restraint, others in the light, bright shades of spring, increasing the atmosphere of macabre paradox.	Люди шли один за другим, мужчины - одни в подобающих случаю темных костюмах, другие - в одежде ярких, весенних расцветок, подчеркивающих атмосферу жуткого парадокса.
The women-the younger ones-wore bright colors also, in hats and scarves; the older ones in sober gray and black and navy blue, and glittering with diamonds: matronly figures resembling housewives on a Sunday afternoon excursion.	Женщины помоложе были тоже в ярких платьях, шляпках и шарфиках; те, что постарше, - в скромных платьях цвета морской волны, серых и черных, со сверкающими бриллиантами; почтенные особы напоминали домохозяек на воскресной прогулке.
The room began to hum with shrill, hushed talk.	Комната загудела резкими, приглушенными голосами.
The waiters moved here and there with high, precarious trays, their white jackets and black shirts resembling photograph negatives.	Официанты носились туда-сюда, высоко поднимая ненадежные подносы, белые куртки и черные рубашки придавали им сходство с фотографическими негативами.

The proprietor went from table to table with his bald head, a huge diamond in his black cravat, followed by the bouncer, a thick, muscle-bound, bullet-headed man who appeared to be on the point of bursting out of his dinner-jacket through the rear, like a cocoon.	Владелец, лысый, с огромным бриллиантом в черном галстуке, ходил от стола к столу в сопровождении вышибалы - грузного, мускулистого человека с круглой головой, казалось, готового вырваться из смокинга, будто из кокона.
In a private dining-room, on a table draped in black, sat a huge bowl of punch floating with ice and sliced fruit.	В отдельном кабинете на покрытом черным крепом столе стояла большая чаша пунша, там плавали лед и нарезанные фрукты.
Beside it leaned a fat man in a shapeless greenish suit, from the sleeves of which dirty cuffs fell upon hands rimmed with black nails.	Возле нее сидел толстый человек в измятом зеленом костюме, на руки с черными ногтями свисали из рукавов грязные манжеты.
The soiled collar was wilted about his neck in limp folds, knotted by a greasy black tie with an imitation ruby stud.	Затертый воротничок морщился на шее, стянутой засаленным черным галстуком, закрепленным булавкой с фальшивым бриллиантом.
His face gleamed with moisture and he adjured the throng about the bowl in a harsh voice:	Лицо его блестело от пота, он хриплым голосом уговаривал толпу, стоящую возле чаши:
"Come on, folks.	- Давайте, давайте.
It's on Gene.	Юджин угощает.
It dont cost you nothing.	Платить ничего не надо.
Step up and drink.	Подходите и пейте.
There wasn't never a better boy walked than him."	Лучшего парня, чем он, на свете не было.
They drank and fell back, replaced by others with extended cups.	Люди пили, отходили, их место занимали другие с протянутыми чашками.
From time to time a waiter entered with ice and fruit and dumped them into the bowl; from a suit case under the table Gene drew fresh bottles and decanted them into the bowl; then, proprietorial, adjurant, sweating, he resumed his harsh monologue, mopping his face on his sleeve.	Время от времени появлялся официант с фруктами и льдом и опускал их в чашу; Юджин доставал из чемодана под столом новые бутылки и выливал туда же; затем, отирая рукавом пот, возобновлял хозяйским тоном свой хриплый монолог.
"Come on, folks.	- Давайте, давайте.
It's all on Gene.	Юджин угощает всех.
I aint nothing but a bootlegger, but he never had a better friend than me.	Я просто-напросто бутлегер, но лучшего друга, чем я, у него не было.
Step up and drink, folks.	Подходите, пейте.
There's more where that come from."	Этого добра еще хватит.
From the dance hall came a strain of music.	Из танцевального зала послышались звуки настраиваемых инструментов.
The people entered and found seats.	Люди потянулись туда и стали рассаживаться.
On the platform was the orchestra from a downtown hotel, in dinner coats.	На эстраде находился оркестр из отеля в центре города, музыканты были в смокингах.
The proprietor and a second man were conferring with the leader.	Владелец и еще один человек совещались с руководителем.

"Let them play jazz," the second man said.	- Пусть исполнят что-нибудь джазовое, -предложил тот, что был с владельцем.
"Never nobody liked dancing no better than Red."	- Никто так не любил танцевать, как Рыжий.
"No, no," the proprietor said.	- Нет-нет, - возразил владелец.
"Time Gene gets them all ginned up on free whiskey, they'll start dancing.	- Юджин накачал всех дармовой выпивкой, они бросятся танцевать.
It'll look bad."	Это будет неприлично.
"How about the Blue Danube?" the leader said.	- А что, если "Голубой Дунай"? - спросил руководитель.
"No, no; dont play no blues, I tell you," the proprietor said.	- Нет-нет, никаких блюзов, - сказал владелец.
"There's a dead man in that bier."	- В этом гробу лежат останки.
"That's not blues," the leader said.	- Это не блюз, - сказал руководитель.
"What is it?" the second man said.	- А что же? - спросил другой.
"A waltz.	- Вальс.
Strauss."	Штрауса.
"A wop?" the second man said.	- Иностранца? - сказал второй.
"Like hell.	- Черта с два.
Red was an American.	Рыжий был американцем.
You may not be, but he was.	Насчет вас не знаю, но он был.
Dont you know anything American?	Неужели не знаете ничего американского?
Play I Cant Give You Anything but Love.	Играйте "Я не могу дать тебе ничего, кроме любви".
He always liked that."	Ему нравилась эта вещь.
"And get them all to dancing?" the proprietor said.	- А они все кинутся танцевать? - сказал владелец.
He glanced back at the tables, where the women were beginning to talk a little shrilly.	Взглянул в сторону столов, где уже раздавались пронзительные женские голоса.
"You better start off with Nearer, My God, To Thee," he said, "and sober them up some.	- Начните лучше с "Ближе, мой Бог, к Тебе", -сказал он, - и отрезвите их чуть-чуть.
I told Gene it was risky about that punch, starting it so soon.	Я говорил Юджину, что рискованно так рано подавать пунш.
My suggestion was to wait until we started back to town.	У меня было предложение повременить, пока не тронемся в путь.
But I might have knowed somebody'd have to turn it into a carnival.	Но можно было догадаться, что кому-то потребуется превратить похороны в карнавал.
Better start off solemn and keep it up until I give you the sign."	Начните торжественно и продолжайте в том же духе, пока я не подам знак.
"Red wouldn't like it solemn," the second man said.	- Рыжему это не понравилось бы, - сказал второй.
"And you know it."	- И ты это знаешь.

"Let him go somewheres else, then," the proprietor said.	- Тогда пусть отправлялся бы в другое место, -сказал владелец.
"I just done this as an accommodation.	- Я просто оказываю услугу.
I aint running no funeral parlor."	У меня не похоронная контора.
The orchestra played Nearer, My God, To Thee.	Оркестр заиграл "Ближе, мой Бог, к Тебе".
The audience grew quiet.	Публика утихла.
A woman in a red dress came in the door unsteadily.	В дверь вошла, пошатываясь, женщина в красном платье.
"Whoopee," she said, "so long, Red.	- Ого, - сказала она. - Прощание с Рыжим.
He'll be in hell before I could even reach Little Rock."	Он будет в аду раньше, чем я доберусь до Литтл-Рока.
"Shhhhhhhh!" voices said.	- Ш-шш, - пронеслось по залу.
She fell into a seat.	Женщина плюхнулась на стул.
Gene came to the door and stood there until the music stopped.	К двери подошел Юджин и стоял, пока музыка не стихла.
"Come on, folks," he shouted, jerking his arms in a fat, sweeping gesture, "come and get it.	Давайте, люди, - завопил он, раскинув руки широким, щедрым жестом, идите, пейте!
It's on Gene.	Юджин угощает.
I dont want a dry throat or eye in this place in ten minutes."	Чтобы через десять минут не осталось здесь ни единой сухой глотки, ни единого сухого глаза!
Those at the rear moved toward the door.	Сидящие сзади потянулись к двери.
The proprietor sprang to his feet and jerked his hand at the orchestra.	Владелец подскочил и замахал руками оркестрантам.
The cornetist rose and played In That Haven of Rest in solo, but the crowd at the back of the room continued to dwindle through the door where Gene stood waving his arm.	Корнетист поднялся и заиграл "В Твоем раю", но толпа из задней части зала продолжала утекать в дверь, возле которой размахивал руками Юджин.
Two middle-aged women were weeping quietly beneath flowered hats.	Две пожилые женщины в шляпках с цветами тихо плакали.
They surged and clamored about the diminishing bowl.	Все толпились и шумели вокруг иссякающей чаши.
From the dance hall came the rich blare of the cornet.	Из танцевального зала доносилась звучная игра кларнета.
Two soiled young men worked their way toward the table, shouting	Двое грязных молодых людей с монотонными выкриками
"Gangway.	"Дорогу.
Gangway" monotonously, carrying suit cases.	Дорогу" протолкались к столу.
They opened them and set bottles on the table, while Gene, frankly weeping now, opened them and decanted them into the bowl.	Открыв чемоданы, они стали выставлять на стол бутылки, а Юджин, уже откровенно плачущий, откупоривал их и выливал в чашу.
"Come up, folks.	- Подходите, пейте.

I couldn't a loved him no better if he'd a been my own son," he shouted hoarsely, dragging his sleeve across his face.	Будь Рыжий мне даже сыном, я не мог бы любить его больше, - хрипло кричал он, возя рукавом по лицу.
A waiter edged up to the table with a bowl of ice and fruit and went to put them into the punch bowl.	К столу протиснулся официант с миской льда и фруктов и стал высыпать их в чашу.
"What the hell you doing?" Gene said, "putting that slop in there?	- Что ты делаешь, черт возьми? - напустился на него Юджин. - На кой здесь эта дрянь!
Get to hell away from here."	А ну, пошел отсюда.
"Ra-a-a-a-y-y-y-y!" they shouted, clashing their cups, drowning all save the pantomime as Gene knocked the bowl of fruit from the waiter's hand and fell again to dumping raw liquor into the bowl, sploshing it into and upon the extended hands and cups.	- Ры-ы-ыжий! - орали все, сжимая стаканы, а Юджин, выбив из рук официанта миску с фруктами, снова принялся лить виски в чашу, расплескивая его на руки и в протянутые стаканы.
The two youths opened bottles furiously.	Оба парня лихорадочно откупоривали бутылки.
As though swept there upon a brassy blare of music the proprietor appeared in the door, his face harried, waving his arms.	В дверях, словно бы занесенный медными звуками музыки, появился обеспокоенный владелец и замахал руками.
"Come on, folks," he shouted, "let's finish the musical program.	- Послушайте, - крикнул он, - давайте кончать музыкальную программу.
It's costing us money."	Она стоит нам денег.
"Hell with it," they shouted.	- Ну и черт с ним, - закричали в ответ.
"Costing who money?"	- Чьих денег?
"Who cares?"	- Кому какое дело?
"Costing who money?"	- Чьих денег?
"Who begrudges it?	- Кто там жадничает?
I'll pay it.	Я заплачу.
By God, I'll buy him two funerals."	Клянусь Богом, я оплачу ему двое похорон.
"Folks!	- Люди!
Folks!" the proprietor shouted.	Люди! - кричал владелец.
"Dont you realise there's a bier in that room?"	- Понимаете, что в этом зале останки?
"Costing who money?"	- Чьих денег?
"Beer?" Gene said.	- Остатки? - возмутился Юджин.
"Beer?" he said in a broken voice.	- Остатки? - повторил он прерывающимся голосом.
"Is anybody here trying to insult me by-"	- Кто-то хочет оскорбить меня...
"He begrudges Red the money."	- Ему жаль денег Рыжего.
"Who does?"	- Кому?
"Joe does, the cheap son of a bitch." "Is somebody here trying to insult me-"	- Джо, дешевому сукину сыну.
"Let's move the funeral, then.	- Раз так, давайте перенесем похороны.

This is not the only place in town."	Это не единственное заведение в городе.
"Let's move Joe."	- Перенесем Джо.
"Put the son of a bitch in a coffin.	- Уложим этого сукина сына в гроб.
Let's have two funerals."	Пусть будет двое похорон.
"Beer?	- Остатки?
Beer?	Остатки?
Is somebody-"	Кто-то хочет...
"Put the son of a bitch in a coffin. See how he likes it." "Put the son of a bitch in a coffin," the woman in red shrieked.	- Уложим сукина сына в гроб! - пронзительно завопила женщина в красном.
They rushed toward the door, where the proprietor stood waving his hands above his head, his voice shrieking out of the uproar before he turned and fled.	Все бросились к двери, где стоял, размахивая руками, владелец, сквозь рев толпы раздался его пронзительный вопль, он повернулся и побежал.
In the main room a male quartet engaged from a vaudeville house was singing.	В главном зале пел приглашенный из варьете мужской квартет.
They were singing mother songs in close harmony; they sang Sonny Boy.	Певцы слаженно выводили колыбельную песню "Мой сыночек".
The weeping was general among the older women.	Все сидящие пожилые женщины плакали.
Waiters were now carrying cups of punch in to them and they sat holding the cups in their fat, ringed hands, crying.	Официанты принесли им пунша, и они, плача, держали стаканы в пухлых, с кольцами, руках.
The orchestra played again.	Оркестр заиграл снова.
The woman in red staggered into the room.	Женщина в красном, пошатываясь, вошла в зал.
"Come on, Joe," she shouted, "open the game.	- А ну, Джо, - заорала она, - открывай игру!
Get that damn stiff out of here and open the game."	Убери к черту этого жмурика и открывай игру!
A man tried to hold her; she turned upon him with a burst of filthy language and went on to the shrouded crap table and hurled a wreath to the floor.	Какой-то мужчина попытался ее урезонить; она обрушила на него взрыв непристойной брани, потом подошла к покрытому черным крепом столу и швырнула на пол венок.
The proprietor rushed toward her, followed by the bouncer.	Владелец, сопровождаемый вышибалой, бросился к ней.
The proprietor grasped the woman as she lifted another floral piece.	Схватил, когда она поднимала другой.
The man who had tried to hold her intervened, the woman cursing shrilly and striking at both of them impartially with the wreath.	Тот, кто пытался урезонить ее, вмешался, женщина пронзительно выругалась и, не разбирая, стала колотить их обоих венком.
The bouncer caught the man's arm; he whirled and struck at the bouncer, who knocked him halfway across the room.	Вышибала схватил мужчину за руку; тот вырвался, бросился на вышибалу и, опрокинутый ударом кулака, отлетел на середину зала.
Three more men entered.	Вмешались еще трое мужчин.
The fourth rose from the floor and all four of them rushed at the bouncer.	Упавший поднялся, и все они вчетвером бросились на вышибалу.

He felled the first and whirled and sprang with unbelievable celerity, into the main room.	Вышибала сбил первого с ног, увернулся и с невероятным проворством выскочил в главный зал.
The orchestra was playing.	Там играл оркестр.
It was immediately drowned in a sudden pandemonium of chairs and screams.	Его тут же заглушило внезапное столпотворение, треск стульев и крики.
The bouncer whirled again and met the rush of the four men.	Вышибала обернулся и встретил натиск четверых мужчин.
They mingled; a second man flew out and skittered along the floor on his back; the bouncer sprang free.	Они сцепились; еще один отлетел и проехал на спине по полу; вышибала отскочил.
Then he whirled and rushed them and in a whirling plunge they bore down upon the bier and crashed into it.	Затем повернулся и бросился на них; завертясь, они отлетели к гробу и ударились о него.
The orchestra had ceased and were now climbing onto their chairs, with their instruments.	Оркестр перестал играть, музыканты с инструментами взобрались на стулья.
The floral offerings flew; the coffin teetered.	Венки разлетелись; гроб зашатался.
"Catch it!" a voice shouted.	- Держите! - раздался чей-то голос.
They sprang forward, but the coffin crashed heavily to the floor, coming open.	Люди бросились вперед, но гроб тяжело рухнул на пол и распахнулся.
The corpse tumbled slowly and sedately out and came to rest with its face in the center of a wreath.	Труп медленно, спокойно вывалился и замер, лицо его оказалось внутри венка.
"Play something!" the proprietor bawled, waving his arms; "play!	- Играйте что-нибудь! - закричал владелец, потрясая руками. - Играйте!
Play!"	Играйте!
When they raised the corpse the wreath came too, attached to him by a hidden end of wire driven into his cheek.	Когда труп подняли, на нем повис венок, вонзившийся скрытым концом проволоки в щеку.
He had worn a cap which, tumbling off, exposed a small blue hole in the center of his forehead.	С головы свалилась кепка, обнажив маленькое синее отверстие посреди лба.
It had been neatly plugged with wax and was painted, but the wax had been jarred out and lost.	Оно было аккуратно залеплено воском и закрашено, но воск вылетел и потерялся.
They couldn't find it, but by unfastening the snap in the peak, they could draw the cap down to his eyes.	Найти его не смогли, но, отстегнув кнопку на козырьке, удалось натянуть кепку до самых глаз.
As the cortège neared the downtown section more cars joined it.	Когда похоронный кортеж достиг центра города, к нему присоединилось еще несколько машин.
The hearse was followed by six Packard touring cars with the tops back, driven by liveried chauffeurs and filled with flowers.	За катафалком следовало шесть туристских "паккардов" с открытым верхом, наполненных цветами, за рулем сидели водители в ливреях.
They looked exactly alike and were of the type rented by the hour by the better class agencies.	Выглядели машины совершенно одинаково, они принадлежали к тому типу, что сдается напрокат лучшими агентствами.

Next came a nondescript line of taxis, roadsters, sedans, which increased as the procession moved slowly through the restricted district where faces peered from beneath lowered shades, toward the main artery that led back out of town, toward the cemetery.	За "паккардами" следовал целый ряд такси, родстеров, седанов, увеличивающийся, пока процессия медленно двигалась по тесным улицам, где из-под опущенных штор выглядывали лица, к главной магистрали, ведущей из города к кладбищу.
On the avenue the hearse increased its speed, the procession stretching out at swift intervals.	На авеню катафалк увеличил скорость, процессия стала быстро растягиваться.
Presently the private cars and the cabs began to drop out.	Вскоре такси и частные машины начали разъезжаться.
At each intersection they would turn this way or that, until at last only the hearse and the six Packards were left, each carrying no occupant save the liveried driver.	На каждом перекрестке они сворачивали в стороны, и наконец с катафалком остались только "паккарды", в которых не было никого, кроме водителей.
The street was broad and now infrequent, with a white line down the center that diminished on ahead into the smooth asphalt emptiness.	Улица была широкой, уже пустынной, с белой чертой посередине, уходящей в асфальтовую пустоту.
Soon the hearse was making forty miles an hour and then forty-five and then fifty.	Вскоре катафалк развил сорок миль в час, потом сорок пять, потом пятьдесят.
One of the cabs drew up at Miss Reba's door.	Одно из такси подъехало к воротам мисс Ребы.
She got out, followed by a thin woman in sober, severe clothes and gold nose-glasses, and a short plump woman in a plumed hat, her face hidden by a handkerchief, and a small bullet-headed boy of five or six.	Вышла она, за ней тощая женщина в скромной, строгой одежде, с золотым пенсне на носу, потом невысокая пухлая женщина в шляпке с плюмажем, уткнувшаяся носом в платок, и маленький круглоголовый мальчик лет пяти или шести.
The woman with the handkerchief continued to sob in snuffy gasps as they went up the walk and entered the lattice.	По пути к решетчатому вестибюлю женщина с платком устало всхлипывала.
Beyond the house door the dogs set up a falsetto uproar.	Собачки за дверью подняли визг.
When Minnie opened the door they surged about Miss Reba's feet.	Когда Минни открыла дверь, они бросились к ногам мисс Ребы.
She kicked them aside.	Та отшвырнула их пинками.
Again they assailed her with snapping eagerness; again she flung them back against the wall in muted thuds.	Оживленно лая, они снова бросились к ней, она снова отшвырнула их с такой силой, что они глухо ударились о стену.
"Come in, come in," she said, her hand to her breast.	- Входите, входите, - пригласила мисс Реба, приложив руку к груди.
Once inside the house the woman with the handkerchief began to weep aloud.	В доме женщина с платком громко зарыдала.
"Didn't he look sweet?" she wailed.	- Как мило он выглядел! - всхлипывала она.
"Didn't he look sweet!"	- Как мило выглядел!
"Now, now," Miss Reba said, leading the way to her room, "come in and have some beer.	- Ну-ну, - сказала мисс Реба, ведя женщин к себе в комнату.

You'll feel better.	- Пойдемте выпьем пива, вам станет легче.
Minnie!"	Минни!
They entered the room with the decorated dresser, the safe, the screen, the draped portrait.	Женщины вошли в комнату, где стояли шкаф с украшениями, сейф, ширма и задрапированный черным портрет.
"Sit down, sit down," she panted, shoving the chairs forward.	- Садитесь, садитесь, - выдохнула мисс Реба, придвигая кресла.
She lowered herself into one and stooped terrifically toward her feet.	Села сама и с трудом нагнулась к ногам.
"Uncle Bud, honey," the weeping woman said, dabbing at her eyes, "come and unlace Miss Reba's shoes."	- Дядя Бад, голубчик, - сказала плачущая женщина, утирая слезы, - иди расшнуруй ботинки мисс Ребе.
The boy knelt and removed Miss Reba's shoes.	Мальчик на ощупь развязал шнурки и снял ботинки.
"And if you'll just reach me them house slippers under the bed there, honey," Miss Reba said.	- Еще б ты, голубчик, вынул мне из-под кровати шлепанцы, - попросила мисс Реба.
The boy fetched the slippers.	Мальчик достал шлепанцы.
Minnie entered, followed by the dogs.	Вошла Минни, за ней вбежали собачки.
They rushed at Miss Reba and began to worry the shoes she had just removed.	Они сразу же бросились к мисс Ребе и принялись теребить только что снятые ботинки.
"Scat!" the boy said, striking at one of them with his hand.	- Пошли вон! - сказал мальчик, ударив одну из них.
The dog's head snapped around, its teeth clicking, its half-hidden eyes bright and malevolent.	Собачка, огрызаясь, защелкала зубами, глаза ее злобно вспыхнули.
The boy recoiled.	Мальчик отпрянул.
"You bite me, you thon bitch," he said.	- Цапнешь еще, сучье отродье.
"Uncle Bud!" the fat woman said, her round face, ridged in fatty folds and streaked with tears, turned upon the boy in shocked surprise, the plumes nodding precariously above it.	- Дядя Бад! - возмутилась пухлая женщина, ее круглое лицо, покрытое жировыми складками и залитое слезами, с негодующим изумлением обернулось к мальчику, над головой заколыхался плюмаж.
Uncle Bud's head was quite round, his nose bridged with freckles like splotches of huge summer rain on a sidewalk.	Голова дяди Бада была совершенно круглой, нос усеивали крупные веснушки, напоминающие пятна на тротуаре после сильного дождя.
The other woman sat primly erect, in gold nose-glasses on a gold chain and neat iron-gray hair.	Другая женщина сидела, чопорно выпрямясь, с золотым пенсне на цепочке и аккуратно причесанными, тронутыми сединой волосами.
She looked like a school-teacher.	Она походила на учительницу.
"The very idea!" the fat woman said.	- Подумать только! - сказала пухлая.
"How in the world he can learn such words on a Arkansaw farm, I dont know."	- Просто не знаю, как он мог набраться таких словечек на арканзасской ферме.
"They'll learn meanness anywhere," Miss Reba said.	- Г адостей они набираются где угодно, - заметила мисс Реба.

Minnie leaned down a tray bearing three frosted tankards.	Минни поставила перед ними поднос с тремя запотевшими кружками.
Uncle Bud watched with round cornflower eyes as they took one each.	Дядя Бад глядел своими васильковыми глазами, как женщины берут их.
The fat woman began to cry again.	Пухлая снова заплакала.
"He looked so sweet!" she wailed.	- Он так мило выглядел! - всхлипнула она.
"We all got to suffer it," Miss Reba said.	- Все там будем, - сказала мисс Реба.
"Well, may it be a long day," lifting her tankard.	- Ну, пусть это случится нескоро.
They drank, bowing formally to one another.	- И подняла кружку.
The fat woman dried her eyes; the two guests wiped their lips with prim decorum.	Пухлая перестала плакать; обе гостьи с чопорной благопристойностью отерли губы.
The thin one coughed delicately aside, behind her hand.	Тощая манерно отвернулась и, прикрывшись ладошкой, кашлянула.
"Such good beer," she said.	- Какое хорошее пиво, - похвалила она.
"Aint it?" the fat one said.	- Правда ведь? - подхватила пухлая.
"I always say it's the greatest pleasure I have to call on Miss Reba."	- Я всегда говорю, это самое большое удовольствие, какое я получаю, заходя к мисс Ребе.
They began to talk politely, in decorous half-completed sentences, with little gasps of agreement.	Они заговорили жеманно, с благопристойными недомолвками, слегка вздыхая в знак согласия.
The boy had moved aimlessly to the window, peering beneath the lifted shade.	Мальчик лениво подошел к окну и заглянул под опущенную штору.
"How long's he going to be with you, Miss Myrtle?" Miss Reba said.	- Долго он пробудет у вас, мисс Миртл? -спросила мисс Реба.
"Just till Sat'dy," the fat woman said.	- Только до субботы, - ответила пухлая.
"Then he'll go back home.	- Потом вернется домой.
It makes a right nice little change for him, with me for a week or two.	Неделька-другая у меня для него хорошая смена обстановки.
And I enjoy having him."	Да и мне с ним веселее.
"Children are such a comfort to a body," the thin one said.	- Дети - это такое утешение, - изрекла тощая.
"Yes," Miss Myrtle said.	- Да, - согласилась мисс Миртл.
"Is them two nice young fellows still with you, Miss Reba?"	- Мисс Реба, живут еще у вас те двое славных молодых людей?
"Yes," Miss Reba said.	- Живут, - ответила та.
"I think I got to get shut of them, though.	- Но, пожалуй, придется им отказать.
I aint specially tender-hearted, but after all it aint no use in helping young folks to learn this world's meanness until they have to.	Я не особенно благодушна, только незачем помогать молодым людям узнавать раньше времени гадости этого мира.

I already had to stop the girls running around the house without no clothes on, and they dont like it."	Мне уже пришлось запретить девочкам бегать по дому нагишом, а им это не нравится.
They drank again, decorously, handling the tankards delicately, save Miss Reba who grasped hers as though it were a weapon, her other hand lost in her breast. She set her tankard down empty.	Женщины снова стали пить, гостьи держали кружки чинно, с изяществом, мисс Реба сжимала свою словно оружие, другая ее рука утонула в складках груди.
"I get so dry, seems like," she said.	- Кажется, внутри у меня все пересохло, - указала она, ставя пустую кружку на стол.
"Wont you ladies have another?"	- Леди, может, еще по одной?
They murmured, ceremoniously.	Те церемонно забормотали.
"Minnie!" Miss Reba shouted.	- Минни! - крикнула мисс Реба.
Minnie came and filled the tankards again.	Негритянка подошла и вновь наполнила кружки.
"Reely, I'm right ashamed," Miss Myrtle said.	- Право же, мне очень неловко, - сказала мисс Миртл.
"But Miss Reba has such good beer.	- Но у мисс Ребы такое хорошее пиво.
And then we've all had a kind of upsetting afternoon."	И притом сегодня у нас не очень-то приятный день.
"I'm just surprised it wasn't upset no more," Miss Reba said.	- Просто удивляюсь, что он не оказался еще неприятнее, - сказала мисс Реба.
"Giving away all that free liquor like Gene done."	- Надо ж было Юджину раздать столько дармовой выпивки.
"It must have cost a good piece of jack," the thin woman said.	- Должно быть, это стоило немалых денег, -заметила тощая.
"I believe you," Miss Reba said.	- Согласна с вами, - сказала мисс Реба.
"And who got anything out of it?	- А кто получил от этого хоть что-нибудь?
Tell me that.	Скажите-ка мне.
Except the privilege of having his place hell-full of folks not spending a cent."	Если не считать привилегии принимать у себя толпу гуляк, не платящих ни цента?
She had set her tankard on the table beside her chair.	Она поставила кружку на столик возле кресла.
Suddenly she turned her head sharply and looked at it.	Потом вдруг резко обернулась и взглянула на нее.
Uncle Bud was now behind her chair, leaning against the table.	Дядя Бад уже стоял за креслом, наклонясь к столику.
"You aint been into my beer, have you, boy?" she said.	- Ты не заглядывал ко мне в кружку, а, мальчик? -спросила мисс Реба.
"You, Uncle Bud," Miss Myrtle said.	- Ну, дядя Бад, - сказала мисс Миртл.
"Aint you ashamed?	- И не стыдно тебе?
I declare, it's getting so I dont dare take him nowhere.	Доходит до того, скажу я вам, что мне страшно брать его с собой.
I never see such a boy for snitching beer in my life.	В жизни не видела мальчишки, чтобы так тянулся к пиву.
You come out here and play, now.	Выйди на улицу, поиграй.

Come on."	Иди, иди.
"Yessum," Uncle Bud said.	- Да, мэм, - сказал дядя Бад.
He moved, in no particular direction.	Он пошел, направляясь неизвестно куда.
Miss Reba drank and set the tankard back on the table and rose.	Мисс Реба допила пиво, поставила кружку на место и поднялась.
"Since we all been kind of tore up," she said, "maybe I can prevail on you ladies to have a little sup of gin?"	- Поскольку мы все сегодня расстроены, - сказала она, - может, я уговорю вас выпить по глоточку джина?
"No; reely," Miss Myrtle said.	- Нет, право же, - сказала мисс Миртл.
"Miss Reba's the perfect hostess," the thin one said.	- Мисс Реба на редкость гостеприимна, - заявила тощая.
"How many times you heard me say that, Miss Myrtle?"	- Мисс Миртл, сколько раз вы слышали это от меня?
"I wouldn't undertake to say, dearie," Miss Myrtle said.	- Не могу сказать, милочка, - ответила та.
Miss Reba vanished behind the screen.	Мисс Реба скрылась за ширмой.
"Did you ever see it so warm for June, Miss Lorraine?" Miss Myrtle said.	- Мисс Лоррейн, видели вы когда-нибудь такой жаркий июнь? - спросила мисс Миртл.
"I never did," the thin woman said.	- Ни разу, - ответила тощая.
Miss Myrtle's face began to crinkle again.	Лицо мисс Миртл сморщилось снова.
Setting her tankard down she began to fumble for her handkerchief.	Поставив кружку, она принялась искать платок.
"It just comes over me like this," she said, "and them singing that Sonny Boy and all.	- Опять на меня нашло, - сказала она, - и как пели "Мой сыночек", и все такое прочее.
He looked so sweet," she wailed.	Он так мило выглядел, - всхлипнула она.
"Now, now," Miss Lorraine said.	- Ну-ну, - сказала мисс Лоррейн.
"Drink a little beer.	- Выпейте чуточку пива.
You'll feel better.	Вам станет легче.
Miss Myrtle's took again," she said, raising her voice.	На мисс Миртл опять нашло, - сказала она, повысив голос.
"I got too tender a heart," Miss Myrtle said.	- У меня слишком мягкое сердце, - пожаловалась мисс Миртл.
She snuffled behind the handkerchief, groping for her tankard.	Закрывшись платком и шумно сопя, она потянулась к своей кружке.
She groped for a moment, then it touched her hand.	Пошарила впустую, потом кружка коснулась ее руки.
She looked quickly up.	Мисс Миртл торопливо вскинула глаза.
"You, Uncle Bud!" she said.	- Дядя Бад! - возмутилась она.
"Didn't I tell you to come out from behind there and play?	- Я же велела тебе идти поиграть!

Would you believe it?	Поверите ли?
The other afternoon when we left here I was so mortified I didn't know what to do.	В прошлый раз, когда мы уходили отсюда, я была так потрясена, что даже не знала, как быть.
I was ashamed to be seen on the street with a drunk boy like you."	Мне было стыдно идти по улице с таким, пьяным мальчишкой, как ты.
Miss Reba emerged from behind the screen with three glasses of gin.	Из-за ширмы появилась мисс Реба с тремя стаканами джина.
"This'll put some heart into us," she said.	- Это немного взбодрит нас, - сказала она.
"We're setting here like three old sick cats."	- А то сидим тут, как старые больные кошки.
They bowed formally and drank, patting their lips.	Гостьи церемонно раскланялись и стали пить, причмокивая губами.
Then they began to talk.	Потом начался разговор.
They were all talking at once, again in half-completed sentences, but without pauses for agreement or affirmation.	Все говорили одновременно, по-прежнему с недомолвками, но без пауз на согласие или одобрение.
"It's us girls," Miss Myrtle said.	- Так-то вот с нами, девочками, - сказала мисс Миртл.
"Men just cant seem to take us and leave us for what we are.	- Мужчины, видно, просто не могут принять нас такими, как мы есть.
They make us what we are, then they expect us to be different.	Сами же делают из нас то, что мы есть, а потом хотят, чтобы мы были другими.
Expect us not to never look at another man, while they come and go as they please."	Хотят, чтобы мы даже не глядели на других мужчин, а сами ведут себя, как им вздумается.
"A woman that wants to fool with more than one man at a time is a fool," Miss Reba said.	- Женщина, которая водится с несколькими мужчинами зараз, - дура, сказала мисс Реба.
"They're all trouble, and why do you want to double your trouble?	- От мужчин одни только беспокойства, зачем же их удваивать?
And the woman that cant stay true to a good man when she gets him, a free-hearted spender that never give her a hour's uneasiness or a hard word " looking at them, her eyes began to fill with a sad, unutterable expression, of baffled and patient despair.	А та женщина, что не может быть верна хорошему человеку, доброму, щедрому, который не заставляет тревожиться, слова грубого не скажет... Она глядела на собеседниц, в глазах ее появилось неописуемо скорбное выражение недоуменного и терпеливого отчаяния.
"Now, now," Miss Myrtle said.	- Ну-ну, - сказала мисс Миртл.
She leaned forward and patted Miss Reba's huge hand.	Наклонилась и погладила огромную руку мисс Ребы.
Miss Lorraine made a faint clucking sound with her tongue.	Мисс Лоррейн сочувственно поцокала языком.
"You'll get yourself started."	- Успокойтесь, прошу вас.
"He was such a good man," Miss Reba said.	- Он был таким хорошим, - сказала мисс Реба.
"We was like two doves.	- Мы жили как два голубка.
For eleven years we was like two doves."	Одиннадцать лет как два голубка,

"Now, dearie; now, dearie," Miss Myrtle said.	- Будет, милочка, будет, - сказала мисс Миртл.
"It's when it comes over me like this," Miss Reba said.	- Иногда на меня такое находит, - сказала мисс Реба.
"Seeing that boy laying there under them flowers."	- Увидела, как тот парень лежит под цветами.
"He never had no more than Mr Binford had," Miss Myrtle said.	- У мистера Бинфорда цветов было не меньше, -сказала мисс Миртл.
"Now, now.	Ну-ну.
Drink a little beer."	Выпейте пива.
Miss Reba brushed her sleeve across her eyes. She drank some beer.	Мисс Реба провела рукавом по глазам и приложилась к кружке.
"He ought to known better than to take a chance with Popeye's girl," Miss Lorraine said.	- Надо было думать, когда связывался с подружкой Лупоглазого, - сказала мисс Лоррейн.
"Men dont never learn better than that, dearie," Miss Myrtle said.	- Их никогда не образумишь, - заметила мисс Миртл.
"Where you reckon they went, Miss Reba?"	- Как по-вашему, мисс Реба, куда они подались?
"I dont know and I dont care," Miss Reba said.	- Не знаю и знать не хочу, - ответила мисс Реба.
"And how soon they catch him and burn him for killing that boy, I dont care neither.	- И когда его поймают и казнят за убийство - тоже не хочу знать.
I dont care none."	Ничего не хочу знать.
"He goes all the way to Pensacola every summer to see his mother," Miss Myrtle said.	- Все же он каждое лето навещает мать в Пенсаколе, - сказала мисс Миртл.
"A man that'll do that cant be all bad."	- Такой человек не может быть совсем уж плохим.
"I dont know how bad you like them, then," Miss Reba said.	- Но нельзя же быть до такой степени испорченным, - сказала мисс Реба.
"Me trying to run a respectable house, that's been running a shooting-gallery for twenty years, and him trying to turn it into a peep-show."	- Я стараюсь, чтобы мой дом был приличным, двадцать лет из кожи вон лезу, а он устраивает здесь подглядывание.
"It's us poor girls," Miss Myrtle said, "causes all the trouble and gets all the suffering."	- Все мы, бедные девочки, - сказала мисс Миртл, -из-за нас все беспокойства, и нам же все страдания.
"I heard two years ago he wasn't no good that way," Miss Lorraine said.	- Я слышала года два назад, что в этом смысле он никуда негоден, сказала мисс Лоррейн.
"I knew it all the time," Miss Reba said.	- Я всегда это знала, - сказала мисс Реба.
"A young man spending his money like water on girls and not never going to bed with one.	- Молодой человек, тратится на девочек, деньги текут рекой - и не ложится ни с кем в постель.
It's against nature.	Это противно природе.
All the girls thought it was because he had a little woman out in town somewhere, but I says mark my words, there's something funny about him.	Все девочки думали, это потому, что где-то в городе у него есть подружка, но я сказала -попомните мои слова, тут что-то не так.
There's a funny business somewhere."	Какая-то странность.
"He was a free spender, all right," Miss Lorraine said.	- А тратил он много, что правда, то правда, -сказала мисс Лоррейн.

"The clothes and jewelry that girl bought, it was a shame," Miss Reba said.	- Одежда, драгоценности, что покупала эта девка,- даже обидно, сказала мисс Реба.
"There was a Chinese robe she paid a hundred dollars for-imported, it was-and perfume at ten dollars an ounce; and next morning when I went up there, they was all wadded in the corner and the perfume and rouge busted all over them like a cyclone.	- Китайский халат за сто долларов из-за границы, духи по десять долларов за унцию; на другое утро я поднялась туда - там все это свалено в угол, духи, румяна разбиты, будто ураган пронесся.
That's what she'd do when she got mad at him, when he'd beat her.	Вот что устроила со зла, когда он поприжал ее.
After he shut her up and wouldn't let her leave the house.	Запер и не выпускал из дома.
Having the front of my house watched like it was a " She raised the tankard from the table to her lips.	Следил за дверью, как... Она взяла кружку и стала подносить ко рту.
Then she halted it, blinking.	Потом недоуменно захлопала глазами.
"Where's my-"	- Где же...
"Uncle Bud!" Miss Myrtle said.	- Дядя Бад! - возмутилась мисс Миртл.
She grasped the boy by the arm and snatched him out from behind Miss Reba's chair and shook him, his round head bobbing on his shoulders with an expression of equable idiocy.	Схватив мальчишку за руку, она вытащила его из-за кресла мисс Ребы и затрясла, его круглая голова болталась с идиотской размеренностью.
"Aint you ashamed?	- Не стыдно тебе?
Aint you ashamed?	Не стыдно?
Why cant you stay out of these ladies' beer?	Что так тянешься к пиву этих леди?
I'm a good mind to take that dollar back and make you buy Miss Reba a can of beer, I am for a fact.	Я уж решила отобрать у тебя этот доллар и купить пива мисс Ребе, не сомневайся.
Now, you go over there by that window and stay there, you hear?"	Иди к окну, стой там.
"Nonsense," Miss Reba said.	- Ерунда, - сказала мисс Реба.
"There wasn't much left.	- В кружке почти ничего не оставалось.
You ladies are about ready too, aint you?	Леди, не откажетесь еще по одной?
Minnie!"	Минни!
Miss Lorraine touched her mouth with her handkerchief.	Мисс Лоррейн поднесла платок к губам.
Behind her glasses her eyes rolled aside in a veiled, secret look.	Глаза ее под очками скосились в сторону с непонятным, скрытным выражением.
She laid the other hand to her flat spinster's breast.	Другую руку она приложила к своей плоской груди старой девы.
"We forgot about your heart, honey," Miss Myrtle said.	- Мы забыли о вашем сердце, милочка, - сказала мисс Миртл.
"Dont you reckon you better take gin this time?"	- Может, вам теперь лучше выпить джина?
"Reely, I-" Miss Lorraine said.	- Право же, я... - заговорила мисс Лоррейн.

"Yes; do," Miss Reba said.	- Я думаю - да, - сказала мисс Реба.
She rose heavily and fetched three more glasses of gin from behind the screen.	Грузно поднялась и принесла из-за ширмы еще три стакана.
Minnie entered and refilled the tankards.	Вошла Минни и вновь наполнила кружки.
They drank, patting their lips. "That's what was going on, was it?" Miss Lorraine said.	Женщины стали пить, причмокивая губами.
"First I knowed was when Minnie told me there was something funny going on," Miss Reba said.	- Догадалась я, когда Минни сказала мне, что там творится что-то странное, - заговорила мисс Реба.
"How he wasn't here hardly at all, gone about every other night, and that when he was here, there wasn't no signs at all the next morning when she cleaned up.	- Что он там почти не бывает, а если и остается, то наутро, когда она делает уборку, на постели никаких следов.
She'd hear them quarrelling, and she said it was her wanting to get out and he wouldn't let her.	Минни не раз слышала, как они ссорятся, та хотела уйти, а он не пускал.
With all them clothes he was buying her, mind, he didn't want her to leave the house, and she'd get mad and lock the door and wouldn't even let him in."	Накупил столько вещей, заметьте, и не хотел, чтобы она выходила из дома, а она злилась, запирала дверь и даже не пускала его.
"Maybe he went off and got fixed up with one of these glands, these monkey glands, and it quit on him," Miss Myrtle said.	- Может, он иссяк, поставил себе обезьяньи железы, а они подвели, сказала мисс Миртл.
"Then one morning he come in with Red and took him up there.	- Потом как-то утром он заявился с Рыжим и повел его туда.
They stayed about an hour and left, and Popeye didn't show up again until next morning.	Пробыли они там около часа и ушли, Лупоглазый не появлялся до следующего утра.
Then him and Red come back and stayed up there about an hour.	Потом они с Рыжим явились опять и пробыли около часа.
When they left, Minnie come and told me what was going on, so next day I waited for them.	После их ухода Минни прибежала ко мне и рассказала, что происходит, на другой день я дождалась их.
I called him in here and I says	Завела его сюда и говорю:
'Look here, you son of a buh-'" She ceased.	"Слушай, сукин ты...". Мисс Реба умолкла.
For an instant the three of them sat motionless, a little forward.	С минуту все три сидели неподвижно, чуть подавшись вперед.
Then slowly their heads turned and they looked at the boy leaning against the table.	Потом, медленно повернув головы, взглянули на мальчика, прислонившегося к столу.
"Uncle Bud, honey," Miss Myrtle said, "dont you want to go and play in the yard with Reba and Mr Binford?"	- Дядя Бад, голубчик, - сказала мисс Миртл, -хочешь пойти во двор, поиграть с мисс Ребой и мистером Бинфордом?
"Yessum," the boy said. He went toward the door.	- Да, мэм, - ответил мальчишка и направился к двери.
They watched him until the door closed upon him.	Женщины глядели ему вслед, пока дверь за ним не закрылась.
Miss Lorraine drew her chair up; they leaned together.	Мисс Лоррейн придвинула кресло поближе к столу; они сели теснее.

"And that's what they was doing?" Miss Myrtle said.	- Значит, вот как у них было, - сказала мисс Миртл.
"I says	- Говорю:
'I been running a house for twenty years, but this is the first time I ever had anything like this going on in it.	"Я вот уже двадцать лет содержу этот дом, но такого здесь еще не бывало.
If you want to turn a stud in to your girl' I says 'go somewhere else to do it.	Если хочешь приводить жеребца к своей девке, -говорю, - то води в другое место.
I aint going to have my house turned into no French joint.' "	Я не хочу, чтобы мой дом превращался во французский притон".
"The son of a bitch," Miss Lorraine said.	- Ну и сукин сын, - сказала мисс Лоррейн.
"He'd ought to've had sense enough to got a old ugly man," Miss Myrtle said.	- Привел бы уж какого-нибудь старого урода, -сказала мисс Миртл.
"Tempting us poor girls like that."	Подвергать нас, бедняжек, таким искушениям.
"Men always expects us to resist temptation," Miss Lorraine said. She was sitting upright like a school-teacher.	- Мужчины вечно думают, что мы противимся искушениям, - сказала мисс Лоррейн.
"The lousy son of a bitch."	- Паршивый сукин сын.
"Except what they offers themselves," Miss Reba said.	- Кроме тех, что они навязывают сами, - сказала мисс Реба.
"Then watch them....Every morning for four days that was going on, then they didn't come back.	- Тут уж смотри в оба... Это продолжалось четыре дня, каждое утро, потом они не пришли.
For a week Popeye didn't show up at all, and that girl wild as a young mare.	Лупоглазый не показывался целую неделю, а эта девка бесилась, как молодая кобыла.
I thought he was out of town on business maybe, until Minnie told me he wasn't and that he give her five dollars a day not to let that girl out of the house nor use the telephone.	Я решила, что он уехал из города по делам, потом Минни сказала - он здесь, платит ей по пять долларов в день, чтобы не выпускала эту девку из дома и не давала ей звонить по телефону.
And me trying to get word to him to come and take her out of my house because I didn't want nuttin like that going on in it.	А я собиралась передать ему, чтобы он забрал ее отсюда, потому что не хочу, чтобы у меня творилось такое.
Yes, sir, Minnie said the two of them would be nekkid as two snakes, and Popeye hanging over the foot of the bed without even his hat took off, making a kind of whinnying sound."	Да-да, Минни говорит, что оба они были голые, как две змеи, а Лупоглазый перевесился через спинку кровати, даже не сняв шляпы, и вроде бы ржал.
"Maybe he was cheering for them," Miss Lorraine said.	- Небось подбадривал их, - сказала мисс Лоррейн.
"The lousy son of a bitch."	- Сукин сын паршивый.
Feet came up the hall; they could hear Minnie's voice lifted in adjuration.	В коридоре послышались шаги; раздался урезонивающий голос Минни.
The door opened.	Дверь отворилась.
She entered, holding Uncle Bud erect by one hand.	Негритянка вошла, держа мальчишку за руку, чтобы он не упал.

Limp-kneed he dangled, his face fixed in an expression of glassy idiocy.	Мальчишка пошатывался на расслабленных ногах, лицо его застыло в безжизненной идиотской гримасе.
"Miss Reba," Minnie said, "this boy done broke in the icebox and drunk a whole bottle of beer.	- Мисс Реба, - сказала Минни, - этот сорванец забрался в холодильник и выпил целую бутылку пива.
You, boy!" she said, shaking him, "stan up!"	- Эй, ты, - встряхнула она мальчишку, - стой прямо!
Limply he dangled, his face rigid in a slobbering grin.	Тот вяло пошатнулся, с лица его не сходила слюнявая улыбка.
Then upon it came an expression of concern, consternation; Minnie swung him sharply away from her as he began to vomit.	Потом на нем появилось выражение беспокойства, испуга; Минни резко отшвырнула мальчишку в сторону, и тут его начало рвать.
26	XXVI
When the sun rose, Horace had not been to bed nor even undressed.	Солнце взошло, а Хорес еще не ложился спать и даже не раздевался.
He was just finishing a letter to his wife, addressed to her at her father's in Kentucky, asking for a divorce.	Он дописывал письмо жене, уехавшей к отцу в Кентукки, в котором требовал развода.
He sat at the table, looking down at the single page written neatly and illegibly over, feeling quiet and empty for the first time since he had found Popeye watching him across the spring four weeks ago.	Сидя у стола и глядя на исписанную мелким неразборчивым почерком страницу, он впервые за четыре недели с того дня, как увидел Лупоглазого, наблюдавшего за ним у родника, ощутил успокоение и голод.
While he was sitting there he began to smell coffee from somewhere.	Откуда-то донесся запах кофе.
"I'll finish this business and then I'll go to Europe.	Покончу с этим делом и отправлюсь в Европу.
I am sick.	Я устал.
I am too old for this.	Я слишком стар для этого.
I was born too old for it, and so I am sick to death for quiet."	Я родился слишком старым для этого, и мне до смерти хочется покоя.
He shaved and made coffee and drank a cup and ate some bread.	Хорес побрился, сварил кофе, выпил чашку и съел ломтик хлеба.
When he passed the hotel, the bus which met the morning train was at the curb, with the drummers getting into it.	Когда он проходил мимо отеля, подъезжающий к утреннему поезду автобус стоял у обочины, в него усаживались коммивояжеры.
Clarence Snopes was one of them, carrying a tan suit case.	Среди них оказался и Кларенс Сноупс с коричневым чемоданом в руке.
"Going down to Jackson for a couple of days on a little business," he said.	- Собираюсь на пару дней в Джексон по одному дельцу, - сказал он.
"Too bad I missed you last night.	Жаль, что потерял вас вчера вечером.
I come on back in a car.	Я потом приезжал на такси.
I reckon you was settled for the night, maybe?"	Остались небось на всю ночь?

He looked down at Horace, vast, pasty, his intention unmistakable.	Грузный, одутловатый, он глядел сверху вниз на Хореса, намеки его не оставляли сомнений.
"I could have took you to a place most folks dont know about.	- Я мог бы прихватить вас в одно местечко, большинство людей о нем не знает.
Where a man can do just whatever he is big enough to do.	Мужчина там может получить все, что хочет.
But there'll be another time, since I done got to know you better."	Но еще будет время, когда я узнаю вас получше.
He lowered his voice a little, moving a little aside.	- Он слегка понизил голос и чуть наклонился в сторону.
"Dont you be uneasy.	- Не беспокойтесь.
I aint a talker.	Я не болтун.
When I'm here, in Jefferson, I'm one fellow; what I am up town with a bunch of good sports aint nobody's business but mine and theirn.	Здесь, в Джефферсоне, я один человек; а какой я в другом городе с хорошими ребятами, это касается только их и меня.
Aint that right?"	Разве не так?
Later in the morning, from a distance he saw his sister on the street ahead of him turn and disappear into a door.	Чуть позже Хорес увидел издали идущую впереди сестру, она вошла в какую-то дверь и скрылась.
He tried to find her by looking into all the stores within the radius of where she must have turned, and asking the clerks.	Он попытался отыскать ее, заглядывал во все магазины, куда она могла зайти, расспрашивал продавцов.
She was in none of them.	Ее нигде не было.
The only place he did not investigate was a stairway that mounted between two stores, to a corridor of offices on the first floor, one of which was that of the District Attorney, Eustace Graham.	Не обследовал он только лестницу между двумя магазинами, ведущую на второй этаж, где находились конторы, в том числе и кабинет окружного прокурора Юстаса Грэхема.
Graham had a club foot, which had elected him to the office he now held.	Г рэхем хромал на одну ногу, и это обстоятельство привело его к занимаемой должности.
He worked his way into and through the State University; as a youth the town remembered him as driving wagons and trucks for grocery stores.	Он с трудом пробился в университет штата и окончил его; город помнил, что в юности он водил грузовики и фургоны для бакалейных лавок.
During his first year at the University he made a name for himself by his industry.	На первом курсе Грэхем приобрел известность своим трудолюбием.
He waited on table in the commons and he had the government contract for carrying the mail to and from the local postoffice at the arrival of each train, hobbling along with the sack over his shoulder: a pleasant, open-faced young man with a word for everyone and a certain alert rapacity about the eyes.	Он работал официантом в столовой, заключил договор с местным почтовым отделением на доставку корреспонденции со всех прибывающих поездов, и, прихрамывая, расхаживал с мешком за плечами: приятный молодой человек с открытым лицом, с добрым словом для каждого и с какой-то настороженной жадностью в глазах.
During his second year he let his mail contract lapse and he resigned from his job in the commons; he also had a new suit.	На втором курсе Грэхем не возобновил договора и отказался от работы в столовой; мало того, у него появился новый костюм.

People were glad that he had saved through his industry to where he could give all his time to his studies.	Все были довольны, что благодаря трудолюбию он накопил денег и может все свое время посвящать занятиям.
He was in the law school then, and the law professors groomed him like a race-horse.	Учился Грэхем на юридическом факультете, и профессора-правоведы натаскивали его, как охотничью собаку.
He graduated well, though without distinction.	Университет он окончил успешно, хотя и без отличия.
"Because he was handicapped at the start," the professors said.	- Все дело в том, что вначале ему приходилось трудно, - говорили профессора.
"If he had had the same start that the others had....He will go far," they said.	- Начать бы ему так же, как остальные... Он далеко пойдет.
It was not until he had left school that they learned that he had been playing poker for three years in the office of a livery stable, behind drawn shades.	И лишь когда Грэхем закончил учебу, им стало известно, что в течение трех лет он потихоньку играл в покер в конторе платной конюшни.
When, two years out of school, he got elected to the State legislature, they began to tell an anecdote of his school days.	Через два года, когда его избрали в законодательное собрание штата, прошел слух об одной истории из его студенческой жизни.
It was in the poker game in the livery stable office.	В конторе платной конюшни шла игра в покер.
The bet came to Graham.	Ставку должен был делать Грэхем.
He looked across the table at the owner of the stable, who was his only remaining opponent.	Он взглянул на сидящего напротив владельца конюшни, единственного оставшегося противника.
"How much have you got there, Mr Harris?" he said.	- Сколько там у вас, мистер Гаррисс?
"Forty-two dollars, Eustace," the proprietor said.	- Сорок два доллара, Юстас, - ответил владелец.
Eustace shoved some chips into the pot.	Юстас положил несколько бумажек в лежащую на столе кучу денег.
"How much is that?" the proprietor said.	- Сколько ставишь? - спросил владелец.
"Forty-two dollars, Mr Harris."	- Сорок два доллара, мистер Гаррисс.
"Hmmm," the proprietor said. He examined his hand.	- Гм-мм, - промычал владелец, разглядывая свои руки.
"How many cards did you draw, Eustace?"	- Сколько ты взял карт?
"Three, Mr Harris."	- Три, мистер Гаррисс.
"Hmmm.	- Гм-м.
Who dealt the cards, Eustace?"	Кто сдавал карты?
"I did, Mr Harris."	- Я, мистер Гаррисс.
"I pass, Eustace."	- Я пас, Юстас.

He had been District Attorney but a short time, yet already he had let it be known that he would announce for Congress on his record of convictions, so when he found himself facing Narcissa across the desk in his dingy office, his expression was like that when he had put the forty-two dollars into the pot.	Окружным прокурором Грэхем стал недавно, однако не скрывал, что намерен выдвигать свою кандидатуру в Конгресс на основании перечня обвинительных приговоров, так что, когда он в своем пыльном кабинете оказался лицом к лицу с Нарциссой, выражение лица у него было такое же, как в тот раз, когда ставил сорок два доллара.
"I only wish it weren't your brother," he said.	- Жаль только, что это ваш брат, - сказал Грэхем.
"I hate to see a brother-in-arms, you might say, with a bad case."	- Неприятно видеть товарища по оружию, если можно так выразиться, ведущего безнадежное дело.
She was watching him with a blank, enveloping look.	Нарцисса глядела на него пустым, туманным взглядом.
"After all, we've got to protect society, even when it does seem "	- В конце концов, мы должны защищать общество, даже если кажется, что оно не нуждается в защите.
"Are you sure he cant win?" she said.	- Вы уверены, что он не выиграет? - спросила Нарцисса.
"Well, the first principle of law is, God alone knows what the jury will do.	- Видите ли, первый принцип судопроизводства гласит, что одному лишь Богу известно, как поведут себя присяжные.
Of course, you cant expect-"	Конечно же, нельзя ожидать...
"But you dont think he will."	- Но вы думаете, что он не выиграет.
"Naturally, I-"	- Разумеется, я...
"You have good reason to think he cant.	- У вас есть веские причины считать так.
I suppose you know things about it that he doesn't."	Должно быть, вам известны факты, о которых он не знает.
He looked at her briefly.	Грэхем бросил на нее быстрый взгляд.
Then he picked up a pen from his desk and began to scrape at the point with a paper cutter.	Потом убрал ручку со стола и принялся писать кончиком ножа для бумаг:
"This is purely confidential.	"Строго между нами.
I am violating my oath of office; I wont have to tell you that.	Я нарушаю присягу, данную при вступлении в должность. Разглашать этого я не имею права.
But it may save you worry to know that he hasn't a chance in the world.	Но, может, вам будет спокойней, если будете знать, что у него нет ни малейшей надежды.
I know what the disappointment will be to him, but that cant be helped.	Понимаю, каким для него это будет разочарованием, но тут уж ничего нельзя поделать.
We happen to know that the man is guilty.	Мы знаем, что тотчеловек виновен.
So if there's any way you know of to get your brother out of the case, I'd advise you to do it.	Так что, если у вас есть хоть какая-то возможность вывести брата из этого дела, советую ею воспользоваться.

A losing lawyer is like a losing anything else, ballplayer or merchant or doctor: his business is to-"	Проигравший адвокат все равно что потерпевший поражение спортсмен или оплошавший торговец или врач, его дело уже...".
"So the quicker he loses, the better it would be, wouldn't it?" she said.	- И чем скорее он проиграет, тем лучше, не правда ли? - сказала Нарцисса.
"If they hung the man and got it over with."	- Пусть этого человека повесят, и все будет кончено.
His hands became perfectly still.	Рука Грэхема замерла.
He did not look up.	Он не поднимал взгляда.
She said, her tone cold and level:	Нарцисса сказала спокойным, холодным тоном:
"I have reasons for wanting Horace out of this case.	- У меня есть причины желать, чтобы Хорес развязался с этим делом.
The sooner the better.	Чем скорее, тем лучше.
Three nights ago that Snopes, the one in the legislature, telephoned out home, trying to find him.	Три дня назад Сноупс, тот, что в законодательном собрании штата, звонил мне домой, хотел его разыскать.
The next day he went to Memphis.	На другой день Хорес поехал в Мемфис.
I dont know what for.	Зачем - не знаю.
You'll have to find that out yourself.	Вам придется выяснить это самому.
I just want Horace out of this business as soon as possible."	Я хочу, чтобы он развязался с этим делом как можно скорее.
She rose and moved toward the door.	Нарцисса встала и направилась к двери.
He hobbled over to open it; again she put that cold, still, unfathomable gaze upon him as though he were a dog or a cow and she waited for it to get out of her path.	Грэхем поднялся и, хромая, шагнул вперед, чтобы распахнуть перед ней дверь; она снова бросила на него холодный, спокойный, непроницаемый взгляд, словно перед ней корова или собака и она ждет, пока животное не уберется с пути.
Then she was gone.	Потом вышла.
He closed the door and struck a clumsy clog-step, snapping his fingers just as the door opened again; he snapped his hands toward his tie and looked at her in the door, holding it open.	Грэхем прикрыл дверь и неуклюже шагнул, прищелкнув пальцами, но тут дверь отворилась снова; он торопливо схватился за галстук и взглянул на стоящую в дверном проеме Нарциссу.
"What day do you think it will be over with?" she said.	- Как вы считаете, когда все это кончится? -спросила она.
"Why, I cuh-Court opens the twentieth," he said.	- Знаете, я... Судебная сессия открывается двадцатого, - сказал он.
"It will be the first case.	Это дело будет рассматриваться первым.
Say....Two days.	Скажем... через два дня.
Or three at the most, with your kind assistance.	Самое большее через три, с вашей любезной помощью.

And I need not assure you that this will be held in strictest confidence between us " He moved toward her, but her blank calculating gaze was like a wall, surrounding him.	И мне нет нужды заверять вас, что все останется между нами... Грэхем шагнул к ней, но ее пустой, непроницаемый взгляд остановил его, словно стена.
"That will be the twenty-fourth."	- Двадцать четвертого, - сказал он.
Then she was looking at him again.	Тут Нарцисса снова взглянула на него.
"Thank you," she said, and closed the door.	- Благодарю вас, - сказала она и закрыла дверь.
That night she wrote Belle that Horace would be home on the twenty-fourth.	В тот же вечер Нарцисса написала Белл, что Хорес будет дома двадцать четвертого.
She telephoned Horace and asked for Belle's address.	Позвонила Хоресу и спросила ее адрес.
"Why?" Horace said.	- Зачем он тебе? - поинтересовался Хорес.
"I'm going to write her a letter," she said, her voice tranquil, without threat.	- Хочу написать ей письмо, - ответила она, в ее спокойном голосе не звучало ни малейшей угрозы.
Dammit, Horace thought, holding the dead wire in his hand, How can I be expected to combat people who will not even employ subterfuge.	Черт возьми, думал Хорес, сжимая в руке умолкшую трубку, как же вести бой с людьми, которые даже не выдумывают отговорок?
But soon he forgot it, forgot that she had called.	Но вскоре он забыл о звонке Нарциссы.
He did not see her again before the trial opened.	До начала процесса он больше ее не видел.
Two days before it opened Snopes emerged from a dentist's office and stood at the curb, spitting.	За два дня до начала Сноупс вышел из зубоврачебного кабинета и, отплевываясь, встал у обочины.
He took a gold-wrapped cigar from his pocket and removed the foil and put the cigar gingerly between his teeth.	Достал сигару с золотым ободком, развернул и осторожно сунул в зубы.
He had a black eye, and the bridge of his nose was bound in soiled adhesive tape.	Под глазом у него темнел синяк, на переносице красовался грязный пластырь.
"Got hit by a car in Jackson," he told them in the barbershop.	- Попал в Джексоне под машину, - рассказывал он в парикмахерской.
"But dont think I never made the bastard pay," he said, showing a sheaf of yellow bills.	- Но, кажется, я заставлю этого гада раскошелиться, - сказал он, показывая пачку желтых бланков.
He put them into a notecase and stowed it away.	Спрятал их в бумажник и сунул его в карман.
"I'm an American," he said.	- Я американец.
"I dont brag about it, because I was born one.	И не хвастаюсь этим, потому что родился американцем.
And I been a decent Baptist all my life, too.	Я всю жизнь был добрым баптистом.
Oh, I aint no preacher and I aint no old maid; I been around with the boys now and then, but I reckon I aint no worse than lots of folks that pretends to sing loud in church.	Конечно, я не священник и не старая дева; иногда позволял себе поразвлечься с друзьями, но считаю себя не хуже тех, кто старается для виду громко петь в церкви.
But the lowest, cheapest thing on this earth aint a nigger: it's a jew.	Однако самая низкая, подлая тварь на этом свете вовсе не черномазый. Это еврей.

We need laws against them.	Нам нужны против них законы.
Drastic laws.	Самые радикальные.
When a durn lowlife jew can come to a free country like this and just because he's got a law degree, it's time to put a stop to things.	Если проклятый подлый еврей может въехать в свободную страну, как наша, только потому, что выучился на юриста, этому пора положить конец.
A jew is the lowest thing on this creation.	Еврей самая низкая из всех тварей.
And the lowest kind of jew is a jew lawyer.	А самая низкая тварь из евреев - еврейский юрист.
And the lowest kind of jew lawyer is a Memphis jew lawyer.	И самая подлая тварь из еврейских юристов - это еврей-юрист, живущий в Мемфисе.
When a jew lawyer can hold up an American, a white man, and not give him but ten dollars for something that two Americans, Americans, southron gentlemen; a judge living in the capital of the State of Mississippi and a lawyer that's going to be as big a man as his pa some day, and a judge too; when they give him ten times as much for the same thing than the lowlife jew, we need a law.	Раз еврей-юрист может обирать американца, белого человека, и дать ему всего десять долларов за то, что два южных джентльмена: судья, живущий в столице штата Миссисипи, и юрист, который будет со временем большим человеком, как его отец, притом даже судьей, - раз они платят за то же самое в десять раз больше, чем подлый еврей, нам нужен закон.
I been a liberal spender all my life; whatever I had has always been my friends' too.	Я всю жизнь был щедрым; все мое принадлежало и моим друзьям.
But when a durn, stinking, lowlife jew will refuse to pay an American one tenth of what another American, and a judge at that-"	Но если проклятый, подлый, вонючий еврей отказывается платить американцу десятую часть того, что другой американец и к тому же судья...
"Why did you sell it to him, then?" the barber said.	- Тогда зачем вы продавали это ему? - спросил парикмахер.
"What?" Snopes said.	- Что? - сказал Сноупс.
The barber was looking at him.	Парикмахер глядел на него.
"What was you trying to sell to that car when it run over you?" the barber said.	- Что вы хотели продать той машине, когда она сшибла вас? - спросил парикмахер.
"Have a cigar," Snopes said.	- Вот вам сигара, - сказал Сноупс.
27	XXVII
The trial was set for the twentieth of June.	Процесс был назначен на двадцатое июня.
A week after his Memphis visit, Horace telephoned Miss Reba.	Через неделю после своей поездки в Мемфис Хорес позвонил мисс Ребе.
"Just to know if she's still there," he said.	- Я только хотел узнать, там ли она.
"So I can reach her if I need to."	Чтобы можно было вызвать ее, если потребуется.
"She's here," Miss Reba said.	- Она здесь, - сказала мисс Реба.
"But this reaching.	- Но вызывать ее...
I dont like it.	Мне это не по душе.
I dont want no cops around here unless they are on my business."	Не хочу, чтобы здесь появлялись фараоны, разве что по моей надобности.
"It'll be only a bailiff," Horace said.	- Придет просто-напросто судебный исполнитель,- сказал Хорес.

"Someone to hand a paper into her own hand."	Передаст ей бумагу из рук в руки.
"Let the postman do it, then," Miss Reba said.	- Ну так пусть это сделает почтальон, - сказала мисс Реба.
"He comes here anyway.	- Все равно он приходит сюда.
In a uniform too.	И форму носит.
He dont look no worse in it than a full-blowed cop, neither.	С виду ничем не хуже любого фараона.
Let him do it."	Пусть и доставит бумагу.
"I wont bother you," Horace said.	- Я не потревожу вас, - сказал Хорес.
"I wont make you any trouble."	- Не причиню ни малейшего беспокойства.
"I know you aint," Miss Reba said.	- Знаю, что не причините, - сказала мисс Реба.
Her voice was thin, harsh, over the wire.	Голос ее в трубку звучал тонко и хрипло.
"I aint going to let you.	- Я вам этого не позволю.
Minnie's done took a crying spell tonight, over that bastard that left her, and me and Miss Myrtle was sitting here, and we got started crying too. Me and Minnie and Miss Myrtle.	Минни сегодня разревелась из-за того гада, что бросил ее, мы с мисс Миртл, глядя на нее, тоже разревелись.
We drunk up a whole new bottle of gin.	Выпили целую бутылку джина.
I cant afford that.	Я не могу этого допустить.
So dont you be sending no jay cops up here with no letters for nobody.	Так что не присылайте этих неотесанных фараонов ни с какими письмами.
You telephone me and I'll turn them both out on the street and you can have them arrested there."	Позвоните мне, я выгоню обоих на улицу, а там пусть их забирают.
On the night of the nineteenth he telephoned her again.	Девятнадцатого вечером Хорес позвонил ей снова.
He had some trouble in getting in touch with her.	Мисс Реба подошла не сразу.
"They're gone," she said.	- Они скрылись, - сказала она.
"Both of them.	- Оба.
Dont you read no papers?"	Вы что, газет не читаете?
"What papers?" Horace said.	- Каких газет? - сказал Хорес.
"Hello.	- Алло.
Hello!"	Алло!
"They aint here no more, I said," Miss Reba said.	- Говорю вам, их здесь больше нету, - сказала мисс Реба.
"I dont know nuttin about them and I dont want to know nuttin except who's going to pay me a week's room rent on-"	- Я ничего о них не знаю и знать не хочу, только кто мне будет платить за ту неделю, что эта девка прожила в комнате...
"But cant you find where she went to?	- А вы не можете выяснить, где она?
I may need her."	Мне это может понадобиться.

"I dont know nuttin and I dont want to know nuttin," Miss Reba said.	- Ничего я не знаю и знать не хочу, - сказала мисс Реба.
He heard the receiver click.	Хорес услышал, как щелкнуло в трубке.
Yet the disconnection was not made at once.	Однако разъединение последовало не сразу.
He heard the receiver thud onto the table where the telephone sat, and he could hear Miss Reba shouting for Minnie:	Послышался стук трубки о стол, где стоял аппарат, голос мисс Ребы, зовущей:
"Minnie.	"Минни!
Minnie!"	Минни!"
Then some hand lifted the receiver and set it onto the hook; the wire clicked in his ear.	Потом кто-то положил трубку на место; над ухом Хореса раздался щелчок.
After a while a detached Delsarte-ish voice said:	Через некоторое время чей-то бесстрастный, сдержанный голос произнес:
"Pine Bluff dizzent....Enkyew!"	"Пайн-Блафф не согласен... Благодарю!"
The trial opened the next day.	Двадцатого июня открылся судебный процесс.
On the table lay the sparse objects which the District Attorney was offering: the bullet from Tommy's skull, a stoneware jug containing corn whiskey.	На столе лежали предъявленные окружным прокурором скудные вещественные доказательства: пуля из черепа Томми и глиняный кувшин с кукурузным виски.
"I will call Mrs Goodwin to the stand," Horace said.	- Вызываю на свидетельское место миссис Гудвин, - произнес Хорес.
He did not look back.	К Гудвину он не оборачивался.
He could feel Goodwin's eyes on his back as he helped the woman into the chair.	Но, помогая женщине сесть в кресло, ощущал спиной его взгляд.
She was sworn, the child lying on her lap.	Уложив ребенка на колени, женщина принесла присягу.
She repeated the story as she had told it to him on the day after the child was ill.	Повторила то же, что рассказывала Хоресу на другой день после того, как заболел ребенок.
Twice Goodwin tried to interrupt and was silenced by the Court.	Гудвин дважды пытался оборвать ее, но судья приказывал ему замолчать.
Horace would not look at him.	Хорес на него не глядел.
The woman finished her story.	Женщина закончила свой рассказ.
She sat erect in the chair, in her neat, worn gray dress and hat with the darned veil, the purple ornament on her shoulder.	Она сидела, выпрямясь, в аккуратном поношенном сером платье и в шляпке с заштопанной вуалью, на плече у нее была приколота красная брошка.
The child lay on her lap, its eyes closed in that drugged immobility.	Ребенок лежал на коленях, закрыв глаза, в болезненной неподвижности.
For a while her hand hovered about its face, performing those needless maternal actions as though unawares.	Какое-то время ее рука висела над его лицом, совершая, словно сама собой, беспомощные материнские движения.
Horace went and sat down.	Отойдя, Хорес сел на место.

Then only did he look at Goodwin.	И лишь тогда взглянул на Гудвина.
But the other sat quietly now, his arms folded and his head bent a little, but Horace could see that his nostrils were waxy white with rage against his dark face.	Но Гудвин сидел тихо, сложив руки на груди и слегка нагнув голову, однако Хорес видел его побелевшие от ярости ноздри, казавшиеся восковыми на смуглом лице.
He leaned toward him and whispered, but Goodwin did not move.	Он нагнулся к нему и зашептал, но Гудвин не пошевелился.
The District Attorney now faced the woman.	К женщине обратился окружной прокурор.
"Mrs Goodwin," he said, "what was the date of your marriage to Mr Goodwin?"	- Миссис Гудвин, - спросил он, - когда вы вступили в брак с мистером Гудвином?
"I object!" Horace said, on his feet.	- Протестую! - вскочил Хорес.
"Can the prosecution show how this question is relevant?" the Court said.	- Может обвинение доказать, что этот вопрос относится к делу? - спросил судья.
"I waive, your Honor," the District Attorney said, glancing at the jury.	- Я снимаю его, ваша честь, - сказал прокурор, бросив взгляд на присяжных.
When court adjourned for the day Goodwin said bitterly:	Когда объявили, что заседание суда переносится на следующий день, Гудвин с горечью сказал:
"Well, you've said you would kill me someday, but I didn't think you meant it.	- Вы говорили, что когда-нибудь убьете меня, но я не думал, что это всерьез.
I didn't think that you-"	Не думал, что вы...
"Dont be a fool," Horace said.	- Оставьте, - сказал Хорес.
"Dont you see your case is won?	- Неужели не видите, что ваше дело выиграно?
That they are reduced to trying to impugn the character of your witness?"	Что обвинение вынуждено прибегнуть к попытке опорочить вашего свидетеля?
But when they left the jail he found the woman still watching him from some deep reserve of foreboding.	Но когда они вышли из тюрьмы, он заметил, что женщина по-прежнему смотрит на него с каким-то глубоко скрытым дурным предчувствием.
"You mustn't worry at all, I tell you.	- Поверьте, вам совершенно незачем тревожиться.
You may know more about making whiskey or love than I do, but I know more about criminal procedure than you, remember."	Возможно, вы знаете лучше меня, как гнать виски или заниматься любовью, но в уголовном процессе я разбираюсь лучше вашего, имейте это в виду.
"You dont think I made a mistake?"	- Вы не думаете, что я совершила ошибку?
"I know you didn't.	- Уверен, что нет.
Dont you see how that explodes their case?	Разве не видите, что ваши показания разрушают их доводы?
The best they can hope for now is a hung jury.	Лучшее, на что они могут надеяться, - это разногласия среди присяжных.
And the chances of that are not one in fifty.	И шансов на это меньше, чем один на пятьдесят.
I tell you, he'll walk out of that jail tomorrow a free man."	Уверяю вас, завтра он выйдет из тюрьмы свободным человеком.

"Then I guess it's time to think about paying you."	- Тогда, видно, пора уже подумать о расплате с вами.
"Yes," Horace said, "all right.	- Да, - сказал Хорес. - Хорошо.
I'll come out tonight."	Я зайду сегодня вечером.
"Tonight?"	- Сегодня вечером?
"Yes.	- Да.
He may call you back to the stand tomorrow.	Завтра прокурор может снова вызвать вас на свидетельское место.
We'd better prepare for it, anyway."	На всякий случай надо подготовиться.
At eight oclock he entered the mad woman's yard.	В восемь часов Хорес вошел во двор помешанной.
A single light burned in the crazy depths of the house, like a firefly caught in a brier patch, but the woman did not appear when he called.	В умопомрачительных глубинах дома горела лампа, напоминая застрявшего в шиповнике светлячка, однако женщина на зов не вышла.
He went to the door and knocked.	Хорес подошел к двери и постучал.
A shrill voice shouted something; he waited a moment.	Пронзительный голос что-то выкрикнул; Хорес выждал с минуту.
He was about to knock again when he heard the voice again, shrill and wild and faint, as though from a distance, like a reedy pipe buried by an avalanche.	И уже собрался постучать еще раз, как вновь послышался этот голос, пронзительный, дикий и слабый, будто камышовая свирель, звучащая из-под заноса снежной лавины.
He circled the house in the rank, waist-high weeds.	Продираясь сквозь буйную, по пояс, траву, Хорес пошел вокруг.
The kitchen door was open.	Дверь в кухню была открыта.
The lamp was there, dim in a smutty chimney, filling the room-a jumble of looming shapes rank with old foul female flesh-not with light but with shadow.	Внутри тускло горела лампа с закопченным стеклом, заполняя комнату - хаос неясных теней, пропахших грязным телом старой женщины, - не светом, а полумраком.
White eyeballs rolled in a high, tight bullet head in brown gleams above a torn singlet strapped into overalls.	В большой неподвижной круглой голове над рваной, заправленной в комбинезон фуфайкой поблескивали глазные белки.
Beyond the negro the mad woman turned in an open cupboard, brushing her lank hair back with her forearm.	Позади негра помешанная шарила в шкафу, отбрасывая предплечьем назад свои длинные волосы.
"Your bitch has gone to jail," she said.	- Ваша сучка пошла в тюрьму, - сказала она.
"Go on with her."	- Ступайте за ней.
"Jail?" Horace said.	- В тюрьму? - переспросил Хорес.
"That's what I said.	- Я же сказала.
Where the good folks live.	Туда, где живут хорошие люди.
When you get a husband, keep him in jail where he cant bother you."	Мужей надо держать в тюрьме, чтобы не мешали.
She turned to the negro, a small flask in her hand.	Старуха повернулась к негру и протянула плоскую фляжку.

"Come on, dearie.	- Бери, голубчик.
Give me a dollar for it.	И дай мне за нее доллар.
You got plenty money."	Денег у тебя много.
Horace returned to town, to the jail.	Хорес возвратился в город, в тюрьму.
They admitted him.	Его впустили.
He mounted the stairs; the jailer locked a door behind him.	Он поднялся по лестнице; надзиратель запер за ним дверь.
The woman admitted him to the cell.	Женщина впустила его в камеру.
The child lay on the cot.	Ребенок лежал на койке.
Goodwin sat beside it, his arms crossed, his legs extended in the attitude of a man in the last stage of physical exhaustion.	Рядом с ним, скрестив руки и вытянув ноги так, будто смертельно устал, сидел Гудвин.
"Why are you sitting there, in front of that slit?" Horace said.	- Что же вы сидите напротив этой щели? - сказал Хорес.
"Why not get into the corner, and we'll put the mattress over you."	- Забейтесь в угол, а мы вас накроем матрацем.
"You come to see it done, did you?" Goodwin said.	- Пришли посмотреть, как я получу пулю? -спросил Гудвин.
"Well, that's no more than right.	- Что ж, все правильно.
It's your job.	Вы для этого постарались.
You promised I wouldn't hang, didn't you?"	Обещали ведь, что меня не повесят.
"You've got an hour yet," Horace said.	- Можете быть спокойны еще целый час, - сказал Хорес.
"The Memphis train doesn't get here until eight-thirty.	- Мемфисский поезд прибудет только в половине девятого.
He's surely got better sense than to come here in that canary-colored car."	У Лупоглазого, разумеется, хватит ума не приезжать в той желтой машине.
He turned to the woman.	И повернулся к женщине.
"But you.	- А вы?
I thought better of you.	Я был о вас лучшего мнения.
I know that he and I are fools, but I expected better of you."	Мы с ним, конечно, дураки, но от вас я такого не ожидал.
"You're doing her a favor," Goodwin said.	- Ей вы оказываете услугу, - сказал Гудвин.
"She might have hung on with me until she was too old to hustle a good man.	- А то мыкалась бы со мной, пока не стало бы слишком поздно подцепить подходящего человека.
If you'll just promise to get the kid a newspaper grift when he's old enough to make change, I'll be easy in my mind."	Обещайте только устроить малыша продавцом газет, когда он подрастет настолько, чтобы отсчитывать сдачу, и на душе у меня будет спокойно.

The woman had returned to the cot. She lifted the child onto her lap.	Женщина села на койку и положила ребенка на колени.
Horace went to her.	Хорес подошел к ней.
He said: "You come on, now.	- Ну, пойдемте, - сказал он.
Nothing's going to happen.	- Ничего не случится.
He'll be all right here.	С ним здесь будет все в порядке.
He knows it.	Он это знает.
You've got to go home and get some sleep, because you'll both be leaving here tomorrow.	Вам нужно пойти домой, выспаться, потому что завтра вы уедете отсюда.
Come, now."	Идемте.
"I reckon I better stay," she said.	- Я, пожалуй, лучше останусь.
"Damn it, dont you know that putting yourself in the position for disaster is the surest way in the world to bring it about?	- Черт возьми, разве вам не известно, что, готовясь к беде, вы скорее всего ее накличете?
Hasn't your own experience shown you that?	Неужели не знаете по собственному опыту?
Lee knows it.	Ли знает.
Lee, make her stop this."	Ли, пусть она это бросит.
"Go on, Ruby," Goodwin said.	- Иди, Руби, - сказал Гудвин.
"Go home and go to bed."	- Ступай домой, ложись спать.
"I reckon I better stay," she said.	- Я, пожалуй, лучше останусь.
Horace stood over them.	Хорес стоял возле них.
The woman mused above the child, her face bent and her whole body motionless.	Женщина сидела, задумчиво склонив голову, совершенно неподвижно.
Goodwin leaned back against the wall, his brown wrists folded into the faded sleeves of his shirt.	Гудвин откинулся к стене, скрестив руки на груди, его загорелые кисти скрывались под рукавами выцветшей рубашки.
"You're a man now," Horace said.	- Вот теперь вы мужчина, - сказал Хорес.
"Aren't you?	- Не так ли?
I wish that jury could see you now, locked up in a concrete cell, scaring women and children with fifth grade ghost stories.	Жаль, присяжные не видели, как вы, запертый в бетонной камере, пугаете женщин и детей жуткими рассказами для пятиклассников.
They'd know you never had the guts to kill anybody."	Они сразу бы поняли, что у вас не хватит духу убить кого-то.
"You better go on and go to bed yourself," Goodwin said.	- Шли бы лучше домой сами, - сказал Гудвин.
"We could sleep here, if there wasn't so much noise going on."	- Мы можем поспать здесь, только вот шумно очень.
"No; that's too sensible for us to do," Horace said.	- Нет, для нас это будет слишком разумно, -сказал Хорес.
He left the cell.	Он вышел из камеры.

The jailer unlocked the door for him and he quitted the building.	Надзиратель отпер дверь и выпустил его на улицу.
In ten minutes he returned, with a parcel.	Через десять минут Хорес вернулся со свертком.
Goodwin had not moved.	Гудвин не шевельнулся.
The woman watched him open the package.	Женщина смотрела, как Бенбоу разворачивает сверток.
It contained a bottle of milk, a box of candy, a box of cigars.	Там оказались бутылка молока, коробка конфет и коробка сигар.
He gave Goodwin one of the cigars and took one himself.	Хорес поднес ее Гудвину, потом взял сигару сам.
"You brought his bottle, didn't you?"	- Молочная бутылочка у вас с собой?
The woman produced the bottle from a bundle beneath the cot.	Женщина достала бутылочку из узла под койкой.
"It's got some in it," she said.	- Там еще немного осталось, - сказала она.
She filled it from the bottle.	Долила ее из принесенной бутылки.
Horace lit his and Goodwin's cigars.	Хорес поднес огня Гудвину и закурил сам.
When he looked again the bottle was gone.	Когда поднял взгляд, бутылочки уже не было.
"Not time to feed him yet?" he said.	- Еще рано кормить? - спросил он.
"I'm warming it," the woman said.	- Я грею молоко, - ответила женщина.
"Oh," Horace said.	- А-а, - протянул Хорес.
He tilted the chair against the wall, across the cell from the cot.	И привалился вместе со стулом к стене напротив койки.
"Here's room on the bed," the woman said.	- На постели есть место, - сказала женщина.
"It's softer. Some."	- Там помягче.
"Not enough to change, though," Horace said.	- Не настолько, чтобы стоило пересаживаться, -ответил Хорес.
"Look here," Goodwin said, "you go on home.	- Слушайте, - вмешался Гудвин. - Идите-ка домой.
No use in you doing this."	Это все бесполезно.
"We've got a little work to do," Horace said.	- Нам предстоит небольшая работа, - сказал Хорес.
"That lawyer'll call her again in the morning.	- Завтра утром прокурор начнет допрашивать ее снова.
That's his only chance: to invalidate her testimony someway.	Это у него единственная надежда: каким-то образом признать ее показания недействительными.
You might try to get some sleep while we go over it."	Попробуйте вздремнуть, пока мы репетируем.
"All right," Goodwin said.	- Ладно, - согласился Гудвин.
Horace began to drill the woman, tramping back and forth upon the narrow floor.	Хорес принялся натаскивать женщину, расхаживающую взад-вперед по тесной камере.

Goodwin finished his cigar and sat motionless again, his arms folded and his head bent.	Гудвин докурил сигару и вновь сидел неподвижно, скрестив руки и свесив голову.
The clock above the square struck nine and then ten.	Часы на площади пробили девять, потом десять.
The child whimpered, stirred.	Ребенок захныкал и заворочался.
The woman stopped and changed it and took the bottle from beneath her flank and fed it.	Женщина остановилась, перепеленала его, достала из-под платья бутылочку и покормила.
Then she leaned forward carefully and looked into Goodwin's face.	Потом осторожно подалась вперед и заглянула в лицо Гудвину.
"He's asleep," she whispered.	- Заснул, - прошептала она.
"Shall we lay him down?" Horace whispered.	- Может, уложим его? - шепотом спросил Хорес.
"No.	- Не надо.
Let him stay there."	Пусть сидит.
Moving quietly she laid the child on the cot and moved herself to the other end of it.	Бесшумно двигаясь, она положила ребенка на койку и села на другой ее край.
Horace carried the chair over beside her.	Хорес придвинул стул поближе к ней.
They spoke in whispers.	Говорили они шепотом.
The clock struck eleven.	Часы пробили одиннадцать.
Still Horace drilled her, going over and over the imaginary scene.	Хорес продолжал натаскивать женщину, снова и снова возвращаясь к воображаемой сцене.
At last he said:	Наконец сказал:
"I think that's all.	- Пожалуй, все.
Can you remember it, now?	Теперь запомните?
If he should ask you anything you cant answer in the exact words you've learned tonight, just say nothing for a moment.	Если он спросит что-то такое, на что сразу не сможете ответить, просто промолчите.
I'll attend to the rest.	Об остальном позабочусь я.
Can you remember, now?"	Запомните?
"Yes," she whispered.	- Да, - прошептала женщина.
He reached across and took the box of candy from the cot and opened it, the glazed paper crackling faintly.	Хорес протянул руку, взял с койки коробку конфет и открыл, вощеная бумага тихо зашуршала.
She took a piece.	Женщина взяла конфету.
Goodwin had not moved.	Гудвин не шевелился.
She looked at him, then at the narrow slit of window.	Женщина взглянула на него, потом на узкую прорезь окна.
"Stop that," Horace whispered.	- Перестаньте, - прошептал Хорес.
"He couldn't reach him through that window with a hat-pin, let alone a bullet.	- Через такое окошко он не достанет его даже шляпной булавкой, тем более пулей.
Dont you know that?"	Понимаете?

"Yes," she said. She held the bon-bon in her hand.	- Да, - ответила женщина, держа конфету в руке.
She was not looking at him. "I know what you're thinking," she whispered.	- Я знаю, о чем вы думаете, - прошептала она, не глядя на него.
"What?"	- О чем же?
"When you got to the house and I wasn't there.	- Вы пришли в тот дом, а меня там нет.
I know what you're thinking."	Я знаю, о чем вы думаете.
Horace watched her, her averted face.	Хорес глянул на нее. Женщина смотрела в сторону.
"You said tonight was the time to start paying you."	- Вчера вы сказали, что пора уже с вами расплатиться.
For a while longer he looked at her.	Какое-то время Хорес не сводил с нее взгляда.
"Ah," he said.	- Вот оно что, - сказал он.
"O tempora!	- О темпера!
O mores! O hell!	О морес! {О времена! О нравы! (лат.)} О черт!
Can you stupid mammals never believe that any man, every man-You thought that was what I was coming for?	Неужели вы, безмозглые млекопитающие, убеждены, что мужчина, любой мужчина... Вы думали, я добиваюсь этого?
You thought that if I had intended to, I'd have waited this long?"	Думаете, если б добивался, то ждал бы так долго?
She looked at him briefly.	Женщина бросила на него быстрый взгляд.
"It wouldn't have done you any good if you hadn't waited."	- Если б не ждали, то ничего бы не добились.
"What?	- Что?
Oh.	А-а.
Well.	Понятно.
But you would have tonight?"	А сегодня вечером?
"I thought that was what-"	- Я решила, что вы...
"You would now, then?"	- Значит, теперь пошли бы на это?
She looked around at Goodwin.	Женщина взглянула на Гудвина.
He was snoring a little.	Тот слегка похрапывал.
"Oh, I dont mean right this minute," he whispered.	- Нет-нет, не прямо сейчас.
"But you'll pay on demand."	Но расплатитесь немедленно, по требованию?
"I thought that was what you meant.	- Я решила, что вы ждете такой расплаты.
I told you we didn't have-If that aint enough pay, I dont know that I blame you."	Ведь я же сказала, что у нас нет... Если этого мало, я вас не виню.
"It's not that.	- Речь не о том.
You know it's not that.	Сами знаете, что не о том.

But cant you see that perhaps a man might do something just because he knew it was right, necessary to the harmony of things that it be done?"	Неужели вы не можете представить, что человек готов делать что-то лишь потому, что считает это справедливым, необходимым для гармонии вещей?
The woman turned the bon-bon slowly in her hand.	Женщина неторопливо вертела в руке конфету.
"I thought you were mad about him."	- Я думала, вы злитесь на него.
"Lee?"	- На Ли?
"No.	- Нет.
Him." She touched the child.	- Она коснулась рукой ребенка.
"Because I'd have to bring him with us."	- Потому что мне приходилось носить его с собой.
"You mean, with him at the foot of the bed, maybe? perhaps you holding him by the leg all the time, so he wouldn't fall off?"	- То есть, по-вашему, он мешал бы нам, лежа в изножье кровати? Пришлось бы все время держать его за ножку, чтобы не упал?
She looked at him, her eyes grave and blank and contemplative.	Женщина поглядела на Хореса, глаза ее были серьезны, пусты и задумчивы.
Outside the clock struck twelve.	Часы на площади пробили двенадцать.
"Good God," he whispered.	- Господи Боже, - прошептал Хорес.
"What kind of men have you known?"	- С какими людьми вы сталкивались?
"I got him out of jail once that way.	- Я однажды так вызволила Ли из тюрьмы.
Out of Leavenworth, too.	Из Ливенуорта.
When they knew he was guilty."	Когда знали, что он виновен.
"You did?" Horace said.	- Да? - сказал Хорес.
"Here.	Протянул ей коробку с конфетами.
Take another piece.	- Возьмите другую.
That one's about worn out."	Эта уже совсем измята.
She looked down at her chocolate-stained fingers and the shapeless bon-bon. She dropped it behind the cot.	Женщина взглянула на измазанные шоколадом пальцы и на бесформенную конфету.
Horace extended his handkerchief.	Хорес предложил свой платок.
"It'll soil it," she said.	- Я запачкаю его, - сказала женщина.
"Wait."	- Постойте.
She wiped her fingers on the child's discarded garment and sat again, her hands clasped in her lap.	Она вытерла пальцы о грязные пеленки и вновь села, положив сжатые руки на колени.
Goodwin was snoring regularly.	Гудвин мерно похрапывал.
"When he went to the Philippines he left me in San Francisco.	- Когда Ли отправили на Филиппины, я осталась в СанФранциско.
I got a job and I lived in a hall room, cooking over a gas-jet, because I told him I would. I didn't know how long he'd be gone, but I promised him I would and he knew I would.	У меня была работа, я жила в меблированной комнате, стряпала на газовом рожке, потому что обещала его ждать, и он знал, что я сдержу обещание.

When he killed that other soldier over that nigger woman, I didn't even know it.	Когда он убил другого солдата из-за черномазой, я даже не узнала об этом.
I didn't get a letter from him for five months.	Писем от него не приходило пять месяцев.
It was just when I happened to see an old newspaper I was spreading on a closet shelf in the place where I worked that I saw the regiment was coming home, and when I looked at the calendar it was that day.	На работе, застилая полку газетой, я случайно прочла, что его часть возвращается домой, и когда взглянула на календарь, оказалось, это тот самый день.
I'd been good all that time.	Все это время я была верна ему.
I'd had good chances; everyday I had them with the men coming in the restaurant.	А возможности у меня были: я каждый вечер имела их с мужчинами, приходящими в ресторан.
"They wouldn't let me off to go and meet the ship, so I had to quit.	К пароходу меня не отпускали, пришлось уволиться.
Then they wouldn't let me see him, wouldn't even let me on the ship.	А в порту мне повидаться с ним не позволили, даже не пустили на пароход.
I stood there while they came marching off of it, watching for him and asking the ones that passed if they knew where he was and them kidding me if I had a date that night, telling me they never heard of him or that he was dead or he had run off to Japan with the colonel's wife.	Я стояла там, пока сходили солдаты, высматривала его и спрашивала у проходящих, где он, а они подшучивали, спрашивали, занята ли я вечером, говорили, что не слышали о таком, или что он убит, или что удрал в Японию с женой полковника.
I tried to get on the ship again, but they wouldn't let me.	Я еще раз попыталась пройти на пароход, но меня не пустили.
So that night I dressed up and went to the cabarets until I found one of them and let him pick me up, and he told me.	И вот в тот вечер я принарядилась, пошла по кабаре, нашла одного из тех солдат, познакомилась с ним, и он рассказал все.
It was like I had died.	Мне казалось, что я умерла.
I sat there with the music playing and all, and that drunk soldier pawing at me, and me wondering why I didn't let go, go on with him, get drunk and never sober up again and me thinking And this is the sort of animal I wasted a year over.	Я сидела там, играла музыка и все такое, тот пьяный солдат лапал меня, я спрашивала себя, почему бы не плюнуть на все, уйти с ним, напиться и больше не протрезвляться, а в голове вертелось: "Из-за такого же скота я мучилась целый год".
I guess that was why I didn't.	Наверно, потому и не ушла.
"Anyway, I didn't.	Потому ли, нет, но не ушла.
I went back to my room and the next day I started looking for him.	Вернулась в свою комнату и на другой день принялась искать Ли.
I kept on, with them telling me lies and trying to make me, until I found he was in Leavenworth.	Искала, мне врали, старались окрутить, но в конце концов я выяснила, что он в Ливенуорте.
I didn't have enough money for a ticket, so I had to get another job.	Денег на билет не хватало, пришлось устроиться на другую работу.
It took two months to get enough money. Then I went to Leavenworth.	За два месяца я собрала нужную сумму и поехала в Ливенуорт.
I got another job as waitress, in Childs', nightshifts, so I could see Lee every other Sunday afternoon.	Устроилась работать официанткой в ночную смену и каждое второе воскресенье могла видеться с Ли.

We decided to get a lawyer.	Мы решили нанять адвоката.
We didn't know that a lawyer couldn't do anything for a federal prisoner.	Не знали, что адвокат ничем не может помочь заключенному федеральной тюрьмы.
The lawyer didn't tell me, and I hadn't told Lee how I was getting the lawyer.	Адвокат не говорил мне этого, а я не говорила Ли, как расплачиваюсь с адвокатом.
He thought I had saved some money.	Он думал, что я накопила денег.
I lived with the lawyer two months before I found it out.	Все выяснилось, когда я прожила с адвокатом два месяца.
"Then the war came and they let Lee out and sent him to France.	Потом началась война. Ли выпустили и отправили во Францию.
I went to New York and got a job in a munitions plant.	Я уехала в Нью-Йорк и устроилась на военный завод.
I stayed straight too, with the cities full of soldiers with money to spend, and even the little ratty girls wearing silk.	Ни с кем не водилась, хотя город кишел солдатами, не жалевшими денег, и даже уродки разгуливали в шелках.
But I stayed straight.	Но я ни с кем не водилась.
Then he came home.	Потом Ли вернулся.
I was at the ship to meet him.	Я пошла к пароходу встречать его.
He got off under arrest and they sent him back to Leavenworth for killing that soldier three years ago.	Но Ли вывели под конвоем и снова отправили в Ливенуорт за то, что убил того солдата три года назад.
Then I got a lawyer to get a Congressman to get him out.	Тогда я наняла адвоката, чтобы тот нашел конгрессмена, который бы вызволил Ли.
I gave him all the money I had saved too.	Отдала ему все деньги, что могла накопить.
So when Lee got out, we had nothing.	Так что, когда Ли вышел, у нас не было ни гроша.
He said we'd get married, but we couldn't afford to.	Он сказал, что нам надо пожениться, но мы не могли позволить себе этого.
And when I told him about the lawyer, he beat me."	А когда я рассказала ему про того адвоката, он избил меня.
Again she dropped a shapeless piece of candy behind the cot and wiped her hands on the garment.	Женщина снова бросила под койку измятую конфету и вытерла руку пеленкой.
She chose another piece from the box and ate it.	Взяла из коробки другую конфету и стала есть.
Chewing, she looked at Horace, turning upon him a blank, musing gaze for an unhurried moment.	Не переставая жевать, повернулась к Хоресу и бросила на него пустой, задумчивый взгляд.
Through the slotted window the darkness came chill and dead.	Сквозь узкое окошко сочилась холодная, мертвая тьма.
Goodwin ceased snoring.	Гудвин перестал храпеть.
He stirred and sat up.	Поворочался и выпрямился.
"What time is it?" he said.	- Который час?
"What?" Horace said.	- Что? - произнес Хорес.
He looked at his watch.	Взглянул на часы.

"Half-past two."	- Половина третьего.
"He must have had a puncture," Goodwin said.	- У него, должно быть, прокол, - сказал Гудвин.
Toward dawn Horace himself slept, sitting in the chair.	Перед рассветом Хорес и сам заснул, сидя на стуле.
When he waked a narrow rosy pencil of sunlight fell level through the window.	Когда проснулся, в окошко горизонтально падал узкий, розоватый луч солнца.
Goodwin and the woman were talking quietly on the cot.	Женщина с Гудвином негромко разговаривали, сидя на койке.
Goodwin looked at him bleakly.	Гудвин угрюмо взглянул на него.
"Morning," he said.	- Доброе утро.
"I hope you slept off that nightmare of yours," Horace said.	- Надеюсь, вы за ночь избавились от своего кошмара, - сказал Хорес.
"If I did, it's the last one I'll have.	- Если и да, то он будет последним.
They say you dont dream there."	Говорят, там не видят снов.
"You've certainly done enough not to miss it," Horace said. "I suppose you'll believe us, after this."	- Вы, разумеется, немало сделали, чтобы не избежать этого, - сказал Хорес. -Думаю, в конце концов вы нам поверите.
"Believe, hell," Goodwin said, who had sat so quiet, so contained, with his saturnine face, negligent in his overalls and blue shirt; "do you think for one minute that man is going to let me walk out of that door and up the street and into that courthouse, after yesterday?	- Поверю, как же, - сказал Гудвин, он сидел неподвижно, сдерживаясь изо всех сил, хмурый, неряшливый, в измятых комбинезоне и синей рубашке. Неужели думаете, этот человек после вчерашнего допустит, чтобы я вышел отсюда, прошел по улице и вошел в здание суда?
What sort of men have you lived with all your life?	Среди каких людей вы жили всю жизнь?
In a nursery?	В детском саду?
I wouldn't do that, myself."	Я лично не допустил бы этого.
"If he does, he has sprung his own trap," Horace said.	- Тогда он сам сунет голову в петлю, - сказал Хорес.
"What good will that do me?	- А какой мне от этого прок?
Let me tell-"	Слушайте, что...
"Lee," the woman said.	- Ли... -перебила женщина.
"-you something: the next time you want to play dice with a man's neck-"	- ...что я вам скажу: в другой раз, когда вздумаете играть в кости на жизнь человека...
"Lee," she said.	- Ли... - повторила женщина.
She was stroking her hand slowly on his head, back and forth.	Она медленно гладила его по голове взад и вперед.
She began to smooth his hair into a part, patting his collarless shirt smooth.	Принялась выравнивать его пробор, оправлять рубашку.
Horace watched them.	Хорес наблюдал за ними.
"Would you like to stay here today?" he said quietly.	- Хотите остаться сегодня здесь? - негромко спросил он.

"I can fix it."	- Я могу это устроить.
"No," Goodwin said.	- Нет, - сказал Гудвин.
"I'm sick of it.	- Мне уже надоело.
I'm going to get it over with.	Хочу развязаться со всем.
Just tell that goddamned deputy not to walk too close to me.	Только скажите этому чертову помощнику шерифа, чтобы не шел совсем рядом со мной.
You and her better go and eat breakfast."	Сходите-ка с ней позавтракайте.
"I'm not hungry," the woman said.	- Я не хочу есть, - сказала женщина.
"You go on like I told you," Goodwin said.	- Делай, что сказано, - сказал Гудвин.
"Lee."	- Ли!
"Come," Horace said.	- Пойдемте, - сказал Хорес.
"You can come back afterward."	- Потом вернетесь.
Outside, in the fresh morning, he began to breathe deeply.	Выйдя на утренний воздух, он стал глубоко дышать.
"Fill your lungs," he said.	- Дышите полной грудью, - посоветовал он.
"A night in that place would give anyone the jim-jams.	- После ночи, проведенной в таком месте, у кого угодно начнется горячка.
The idea of three grown people.... My Lord, sometimes I believe that we are all children, except children themselves.	Подумать только, что три взрослых человека... Господи, иногда мне кажется, что все мы дети, кроме самих детей.
But today will be the last.	Но сегодня - последний день.
By noon he'll walk out of there a free man: do you realise that?"	К полудню он выйдет оттуда свободным человеком - вам это ясно?
They walked on in the fresh sunlight, beneath the high, soft sky.	Они шли свежим, солнечным утром под мягким, высоким небом.
High against the blue fat little clouds blew up from the south-west, and the cool steady breeze shivered and twinkled in the locusts where the blooms had long since fallen.	Высоко в голубизне с юго-запада плыли пышные облачка, прохладный легкий ветерок трепал акации, с которых давно опали цветы.
"I dont know how you'll get paid," she said.	- Даже не знаю, как мне расплачиваться с вами, -сказала женщина.
"Forget it.	- Оставьте.
I've been paid.	Я уже вознагражден.
You wont understand it, but my soul has served an apprenticeship that has lasted for forty-three years.	Вы не поймете, но моя душа отбыла срок, тянувшийся сорок три года.
Forty-three years.	Сорок три.
Half again as long as you have lived.	В полтора раза больше, чем вы прожили на свете.
So you see that folly, as well as poverty, cares for its own."	Так что, видите, безрассудство, как и бедность, само заботится о себе.
"And you know that he-that-"	- А знаете, что он... что...

"Stop it, now.	- Оставьте же.
We dreamed that away, too.	Ли очнется и от этого.
God is foolish at times, but at least He's a gentleman.	Бог временами бывает неразумен, но по крайней мере он джентльмен.
Dont you know that?"	Вы этого не знали?
"I always thought of Him as a man," the woman said.	- Я всегда думала о Нем как о мужчине, - сказала женщина.
The bell was already ringing when Horace crossed the square toward the courthouse.	Звонок уже звонил, когда Хорес шел площадью к зданию суда.
Already the square was filled with wagons and cars, and the overalls and khaki thronged slowly beneath the gothic entrance of the building.	Площадь была уже забита машинами и фургонами, люди в комбинезонах и хаки медленно заполняли готический вестибюль здания.
Overhead the clock was striking nine as he mounted the stairs.	Когда он поднимался по лестнице, часы на башенке пробили девять.
The broad double doors at the head of the cramped stair were open.	Широкие створчатые двери на верху узкой лестницы были распахнуты.
From beyond them came a steady preliminary stir of people settling themselves.	Оттуда доносилась неторопливая суета рассаживающихся людей.
Above the seat-backs Horace could see their heads-bald heads, gray heads, shaggy heads and heads trimmed to recent feather-edge above sunbaked necks, oiled heads above urban collars and here and there a sunbonnet or a flowered hat.	Хорес видел их головы над спинками стульев -лысые и седые, косматые и со свежими кромками над загорелой шеей, напомаженные головы над городскими воротничками и дамские шляпки с цветами и без цветов.
The hum of their voices and movements came back upon the steady draft which blew through the door.	Шум голосов и движений относило ровным, тянущим в дверь сквозняком.
The air entered the open windows and blew over the heads and back to Horace in the door, laden with smells of tobacco and stale sweat and the earth and with that unmistakable odor of courtrooms; that musty odor of spent lusts and greeds and bickerings and bitterness, and withal a certain clumsy stability in lieu of anything better.	Воздух входил в окна и проносился над головами и спинами к стоящему в дверях Хоресу, вбирая в себя запах табака, застарелого пота, земли и характерный запах судебных залов: затхлый запах иссякших страстей и алчности, споров и горечи, упрямо держащийся с каким-то грубым постоянством из-за отсутствия чего-либо лучшего.
The windows gave upon balconies close under the arched porticoes.	Окна выходили на балконы с изогнутыми портиками.
The breeze drew through them, bearing the chirp and coo of sparrows and pigeons that nested in the eaves, and now and then the sound of a motor horn from the square below, rising out of and sinking back into a hollow rumble of feet in the corridor below and on the stairs.	В них задувал ветер, неся с собой чириканье воробьев и воркование голубей, гнездящихся под свесом крыши, время от времени гудок автомобиля с площади взвивался и тонул в гулком топоте ног на лестнице и в коридоре.
The Bench was empty.	Судьи на месте не было.
At one side, at the long table, he could see Goodwin's black head and gaunt brown face, and the woman's gray hat.	Чуть в стороне от его стола Хорес увидел черные волосы и загорелое, изможденное лицо Гудвина, рядом с ним серую шляпку женщины.

At the other end of the table sat a man picking his teeth. His skull was capped closely by tightly-curled black hair thinning upon a bald spot. He had a long, pale nose.	По другую сторону стола сидел, ковыряясь в зубах, какой-то человек с длинным, бледным носом. Череп его густо покрывали жесткие вьющиеся волосы, редеющие над небольшой лысиной.
He wore a tan palm beach suit; upon the table near him lay a smart leather brief-case and a straw hat with a red-and-tan band, and he gazed lazily out a window above the ranked heads, picking his teeth.	Одет он был в светло-коричневый костюм, подле него лежали элегантный кожаный портфель и соломенная шляпа с коричневой лентой, ковыряя в зубах, он лениво поглядывал в окно через головы сидящих.
Horace stopped just within the door.	Хорес замер в дверях.
"It's a lawyer," he said.	- Это адвокат, - сказал он.
"A Jew lawyer from Memphis."	- Еврей-адвокат из Мемфиса.
Then he was looking at the backs of the heads about the table, where the witnesses and such would be.	Потом взглянул на затылки людей, стоящих вокруг стола, где обычно находились свидетели.
"I know what I'll find before I find it," he said.	- Я заранее знаю, что увижу, - сказал он.
"She will have on a black hat."	- Она будет в черной шляпке.
He walked up the aisle.	Хорес зашагал по проходу.
From beyond the balcony window where the sound of the bell seemed to be and where beneath the eaves the guttural pigeons crooned, the voice of the bailiff came:	Из-за балконного окна, где, казалось, звонил звонок и где под крышей гортанно ворковали голуби, донесся голос судебного пристава:
"The honorable Circuit Court of Yoknapatawpha county is now open according to law "	"Высокочтимый суд округа Йокнапатофа открыт согласно закону..."
Temple had on a black hat.	Темпл была в черной шляпке.
The clerk called her name twice before she moved and took the stand.	Секретарю пришлось дважды вызывать ее к свидетельскому месту.
After a while Horace realised that he was being spoken to, a little testily, by the Court.	Через некоторое время Хорес осознал, что к нему с легким раздражением обращается судья:
"Is this your witness, Mr Benbow?"	- Это ваша свидетельница, мистер Бенбоу?
"It is, your Honor."	- Да, ваша честь.
"You wish her sworn and recorded?"	- Желаете, чтобы ее привели к присяге и занесли показания в протокол?
"I do, your Honor."	- Да, ваша честь.
Beyond the window, beneath the unhurried pigeons, the bailiff’s voice still droned, reiterant, importunate, and detached, though the sound of the bell had ceased.	За окном, над которым неторопливо сновали голуби, по-прежнему раздавался голос пристава, монотонный, назойливый и бесстрастный, хотя звонок уже стих.
28	XXVIII
The district attorney faced the jury.	Окружной прокурор взглянул на присяжных.
"I offer as evidence this object which was found at the scene of the crime."	- Я предъявляю в качестве вещественного доказательства этот предмет, обнаруженный на месте преступления.

He held in his hand a corn-cob.	Он держал в руке кукурузный початок.
It appeared to have been dipped in dark brownish paint.	Его, казалось, обмакнули в темно-коричневую краску.
"The reason this was not offered sooner is that its bearing on the case was not made clear until the testimony of the defendant's wife which I have just caused to be read aloud to you gentlemen from the record.	- Этот предмет не предъявлялся ранее потому, что до показаний жены обвиняемого, только что зачитанных по протоколу, его отношение к делу было не совсем ясно.
"You have just heard the testimony of the chemist and the gynecologist-who is, as you gentlemen know, an authority on the most sacred affairs of that most sacred thing in life: womanhood-who says that this is no longer a matter for the hangman, but for a bonfire of gasoline-"	Вы слышали заключения химика и гинеколога -который, как вам, джентльмены, известно, является авторитетом в священнейших делах, относящихся к священнейшей на свете вещи: женственности, - и он сказал, что тут пахнет уже не виселицей, а бензиновым костром...
"I object!" Horace said:	- Протестую! - заявил Хорес.
"The prosecution is attempting to sway-"	- Обвинение пытается склонить...
"Sustained," the Court said.	- Протест принят, - объявил судья.
"Strike out the phrase beginning 'who says that', mister clerk.	- Мистер секретарь, вычеркните фразу, начинающуюся словами "и он сказал".
You may instruct the jury to disregard it, Mr Benbow.	Мистер Бенбоу, можете указать присяжным не принимать ее во внимание.
Keep to the matter in hand, Mr District Attorney."	Мистер окружной прокурор, придерживайтесь сути дела.
The District Attorney bowed.	Окружной прокурор поклонился.
He turned to the witness stand, where Temple sat.	Потом повернулся к сидящей на свидетельском месте Темпл.
From beneath her black hat her hair escaped in tight red curls like clots of resin.	Из-под ее черной шляпки выбивались, словно комки канифоли, тугие рыжие кудри.
The hat bore a rhinestone ornament.	На шляпке красовалось украшение из горного хрусталя.
Upon her black satin lap lay a platinum bag.	На обтянутых черным атласом коленях лежала платиновая сумочка.
Her pale tan coat was open upon a shoulder knot of purple.	Распахнутое светло-коричневое пальто обнажало пурпурный бант на плече.
Her hands lay motionless, palm-up on her lap.	Руки неподвижно застыли на коленях ладонями вверх.
Her long blonde legs slanted, lax-ankled, her two motionless slippers with their glittering buckles lay on their sides as though empty.	Длинные белые ноги были закинуты в сторону и расслаблены в лодыжках, туфли с блестящими пряжками лежали на боку, словно пустые.
Above the ranked intent faces white and pallid as the floating bellies of dead fish, she sat in an attitude at once detached and cringing, her gaze fixed on something at the back of the room.	Над рядами сосредоточенных лиц, белых и бледных, словно брюхо дохлой рыбы, она сидела в независимой и вместе с тем раболепной позе, устремив взгляд на что-то в глубине зала.

Her face was quite pale, the two spots of rouge like paper discs pasted on her cheek bones, her mouth painted into a savage and perfect bow, also like something both symbolical and cryptic cut carefully from purple paper and pasted there.	Лицо ее было совершенно бледным, пятна румян походили на бумажные кружки, приклеенные к скулам, губы, раскрашенные в форме безупречного смертоносного лука, напоминали что-то символическое и вместе с тем загадочное, тоже вырезанное из пурпурной бумаги и приклеенное к лицу.
The District Attorney stood before her.	Окружной прокурор встал перед ней.
"What is your name?"	- Как вас зовут?
She did not answer.	Темпл не ответила.
She moved her head slightly, as though he had obstructed her view, gazing at something in the back of the room.	Слегка передвинула голову, словно он мешал ей смотреть, и пристально уставилась на что-то в глубине зала.
"What is your name?" he repeated, moving also, into the line of her vision again.	- Как вас зовут? - повторил он, тоже передвинувшись и снова встав перед ее взглядом.
Her mouth moved.	Губы Темпл шевельнулись.
"Louder," he said.	- Громче, - сказал окружной прокурор.
"Speak out.	- Говорите смело.
No one will hurt you.	Вам никто не причинит вреда.
Let these good men, these fathers and husbands, hear what you have to say and right your wrong for you."	Пусть эти добрые люди, отцы и мужья, выслушают все, что вы скажете, и воздадут за причиненное вам зло.
The Court glanced at Horace, his eyebrows raised.	Судья, вскинув брови, поглядел на Хореса.
But Horace made no move.	Но Хорес не шевельнулся.
He sat with his head bent a little, his hands clutched in his lap.	Он сидел, склонив голову и положив на колени сжатые кулаки.
"Temple Drake," Temple said.	- Темпл Дрейк, - ответила свидетельница.
"Your age?"	- Сколько вам лет?
"Eighteen."	- Восемнадцать.
"Where is your home?"	- Где вы живете?
"Memphis," she said in a scarce distinguishable voice.	- В Мемфисе, - ответила она еле слышно.
"Speak a little louder.	- Говорите погромче.
These men will not hurt you.	Эти люди не причинят вам вреда.
They are here to right the wrong you have suffered.	Они здесь для того, чтобы воздать за причиненное вам зло.
Where did you live before you went to Memphis?"	Где вы жили до отъезда в Мемфис?
"In Jackson."	- В Джексоне.
"Have you relations there?"	- У вас там родные?
"Yes."	- Да.
"Come.	- Продолжайте.

Tell these good men-"	Скажите этим добрым людям...
"My father."	- Отец.
"Your mother is dead?"	- Ваша мать умерла?
"Yes."	- Да-
"Have you any sisters?"	- У вас есть сестры?
"No."	- Нет.
"You are your father's only daughter?"	- Вы единственная дочь у отца?
Again the Court looked at Horace; again he made no move.	Судья вновь поглядел на Хореса; тот снова не шевельнулся.
"Yes."	- Да
"Where have you been living since May twelfth of this year?"	- Где вы находились с двенадцатого мая сего года?
Her head moved faintly, as though she would see beyond him.	Темпл чуть склонила голову набок, словно пытаясь разглядеть что-то за спиной прокурора.
He moved into her line of vision, holding her eyes.	Он снова встал в поле ее зрения.
She stared at him again, giving her parrotlike answers.	И она снова стала глядеть на него, отвечая, как попугай.
"Did your father know you were there?"	- Ваш отец знал, где вы?
"No."	- Нет.
"Where did he think you were?"	- Где, по его мнению, вы находились?
"He thought I was in school."	- Он считал, что в университете.
"You were in hiding, then, because something had happened to you and you dared not-"	- Значит, вы скрывались, потому что с вами что-то случилось и вы не смели...
"I object!" Horace said.	- Протестую! - заявил Хорес.
"The question is lead-"	- Этот вопрос является...
"Sustained," the Court said.	- Протест принят! - объявил судья.
"I have been on the point of warning you for some time, Mr Attorney, but defendant would not take exception, for some reason."	- Я уже собирался предупредить вас, мистер окружной прокурор, но подсудимый почему-то не возражал.
The District Attorney bowed toward the Bench.	Окружной прокурор поклонился в сторону судейского кресла.
He turned to the witness and held her eyes again.	Потом повернулся к Темпл и снова завладел ее взглядом.
"Where were you on Sunday morning, May twelfth?"	- Где вы были утром двенадцатого мая?
"I was in the crib."	- В амбаре.
The room sighed, its collective breath hissing in the musty silence.	Весь зал шумно вздохнул.
Some newcomers entered, but they stopped at the rear of the room in a clump and stood there.	Вошло несколько новых людей, они встали тесной кучкой у задней стены.

Temple's head had moved again.	Темпл снова чуть склонила голову набок.
The District Attorney caught her gaze and held it.	Окружной прокурор опять перехватил ее взгляд и завладел им.
He half turned and pointed at Goodwin.	Сделал полуоборот и указал на Гудвина.
"Did you ever see that man before?"	- Видели вы этого человека раньше?
She gazed at the District Attorney, her face quite rigid, empty.	Темпл смотрела на окружного прокурора, лицо ее было совершенно неподвижным, пустым.
From a short distance her eyes, the two spots of rouge and her mouth, were like five meaningless objects in a small heart-shaped dish.	С близкого расстояния ее глаза, два пятна румян и рот казались пятью бессмысленными предметами на блюдечке в форме сердца.
"Look where I am pointing."	- Смотрите, куда я указываю.
"Yes."	- Да.
"Where did you see him?"	- Где вы его видели?
"In the crib."	- В амбаре.
"What were you doing in the crib?"	- Что вы делали в амбаре?
"I was hiding."	- Пряталась.
"Who were you hiding from?"	- От кого прятались?
"From him."	- От него.
"That man there?	- От этого человека?
Look where I am pointing."	Смотрите, куда я указываю.
"Yes."	- Да.
"But he found you."	- Но он нашел вас?
"Yes."	- Да.
"Was anyone else there?"	- Был там еще кто-нибудь?
"Tommy was.	- Был Томми.
He said-"	Он сказал...
"Was he inside the crib or outside?"	- Томми находился в амбаре или снаружи?
"He was outside by the door.	- Снаружи, у двери.
He was watching.	Наблюдал.
He said he wouldn't let-"	Он сказал, что пустит...
"Just a minute.	- Минутку.
Did you ask him not to let anyone in?"	Вы просили его никого не пускать?
"Yes."	- Да.
"And he locked the door on the outside?"	- И он запер дверь снаружи?
"Yes."	- Да.
"But Goodwin came in."	- Но Гудвин вошел?
"Yes."	- Да.

"Did he have anything in his hand?"	- Было у него что-нибудь в руке?
"He had the pistol."	- У него был пистолет.
"Did Tommy try to stop him?"	- Томми пытался остановить его?
"Yes.	- Да
He said he-"	Он сказал, что...
"Wait.	- Подождите.
What did he do to Tommy?"	Что он сделал с Томми?
She gazed at him.	Темпл уставилась на прокурора.
"He had the pistol in his hand.	- У Гудвина в руке был пистолет.
What did he do then?"	Что он сделал с Томми?
"He shot him."	- Застрелил.
The District Attorney stepped aside.	Окружной прокурор отступил в сторону.
At once the girl's gaze went to the back of the room and became fixed there.	Взгляд Темпл тут же устремился в глубь зала в замер.
The District Attorney returned, stepped into her line of vision.	Окружной прокурор тут же вернулся на место и встал перед ее взором.
She moved her head; he caught her gaze and held it and lifted the stained corn-cob before her eyes. The room sighed, a long hissing breath.	Она повела головой; он перехватил ее взгляд, завладел им и поднял окрашенный початок перед ее глазами.
"Did you ever see this before?"	- Вы уже видели этот предмет раньше?
"Yes."	- Да
The District Attorney turned away.	Окружной прокурор повернулся.
"Your Honor and gentlemen, you have listened to this horrible, this unbelievable, story which this young girl has told; you have seen the evidence and heard the doctor's testimony: I shall no longer subject this ruined, defenseless child to the agony of-" he ceased; the heads turned as one and watched a man come stalking up the aisle toward the Bench.	- Ваша честь и уважаемые джентльмены, вы слышали ужасную, невероятную историю, рассказанную этой девушкой; вы видели вещественное доказательство и слышали заключение врача; я не стану больше подвергать это исстрадавшееся беззащитное дитя мучениям... Он умолк; все как один повернули головы и смотрели, как по проходу к судейскому месту идет человек.
He walked steadily, paced and followed by a slow gaping of the small white faces, a slow hissing of collars.	Он шел степенно, сопровождаемый неотрывными взглядами с маленьких белых лиц, неторопливым шуршанием воротничков.
He had neat white hair and a clipped moustache like a bar of hammered silver against his dark skin.	У него были аккуратно подстриженные седые волосы и усы - полоска кованого серебра на смуглой коже.
His eyes were pouched a little.	Под глазами виднелись небольшие мешки.
A small paunch was buttoned snugly into his immaculate linen suit.	Легкое брюшко облегал безупречно отглаженный льняной костюм.
He carried a panama hat in one hand and a slender black stick in the other.	В одной руке старик держал панамскую шляпу, в другой - изящную черную трость.

He walked steadily up the aisle in a slow expulsion of silence like a prolonged sigh, looking to neither side.	Не глядя ни на кого, он степенно шагал по проходу среди медленно воцарявшейся, похожей на долгий вздох тишины.
He passed the witness stand without a glance at the witness, who still gazed at something in the back of the room, walking right through her line of vision like a runner crossing a tape, and stopped before the bar above which the Court had half-risen, his arms on the desk.	Прошел, мимо свидетельского места, даже не взглянув на свидетельницу, неотрывно глядящую на что-то в глубине зала, пересек линию ее взора, словно бегун, рвущий на финише ленточку, и остановился перед барьером, над которым, опершись руками о стол, поднялся судья.
"Your Honor," the old man said, "is the Court done with this witness?"	- Ваша честь, - обратился к нему старик, - эта свидетельница уже может быть свободна?
"Yes, sir, Judge," the Court said; "yes, sir.	- Да, сэр судья, - ответил председательствующий,- да, сэр.
Defendant, do you waive-"	Подсудимый, вы не настаиваете...
The old man turned slowly, erect above the held breaths, the little white faces, and looked down at the six people at the counsel table.	Старик медленно повернулся, возвышаясь над затаенными дыханиями, над маленькими белыми лицами, и взглянул на шестерых людей, сидящих на скамье присяжных.
Behind him the witness had not moved.	Свидетельница позади него не шевелилась.
She sat in her attitude of childish immobility, gazing like a drugged person above the faces, toward the rear of the room.	Она застыла в дурманной неподвижности, уставясь отуманенным взглядом поверх лиц в глубину зала.
The old man turned to her and extended his hand.	Старик повернулся к ней и протянул руку.
She did not move.	Темпл не шевельнулась.
The room expelled its breath, sucked it quickly in and held it again.	Весь зал шумно вздохнул и снова затаил дыхание.
The old man touched her arm.	Старик коснулся ее руки.
She turned her head toward him, her eyes blank and all pupil above the three savage spots of rouge.	Она повернулась к нему, ее пустые глаза слились в сплошные зрачки над тремя жгучими красными пятнами.
She put her hand in his and rose, the platinum bag slipping from her lap to the floor with a thin clash, gazing again at the back of the room.	Вложила свою руку в его, поднялась и снова воззрилась в глубину зала, платиновая сумочка, соскользнув с колен, тонко звякнула о пол.
With the toe of his small gleaming shoe the old man flipped the bag into the corner where the jury-box joined the Bench, where a spittoon sat, and steadied the girl down from the dais.	Старик носком блестящего ботинка отшвырнул сумочку к плевательнице, в угол, где скамья присяжных соединялась с судейским местом, и медленно свел Темпл с помоста.
The room breathed again as they moved on down the aisle.	Когда они двинулись по проходу, весь зал вздохнул снова.
Half way down the aisle the girl stopped again, slender in her smart open coat, her blank face rigid, then she moved on, her hand in the old man's.	На середине прохода девушка остановилась, стройная в своем элегантном расстегнутом пальто, с застывшим пустым лицом, затем пошла дальше, старик вел ее за руку.
They returned down the aisle, the old man erect beside her, looking to neither side, paced by that slow whisper of collars.	Они шли по. проходу, он, выпрямясь, шагал рядом с ней среди неторопливого шороха воротничков, не глядя по сторонам.

Again the girl stopped.	Девушка снова остановилась.
She began to cringe back, her body arching slowly, her arm tautening in the old man's grasp.	Стала съеживаться, тело ее медленно выгибалось назад, рука, сжатая пальцами старика, напряглась.
He bent toward her, speaking; she moved again, in that shrinking and rapt abasement.	Старик наклонился к ней и что-то сказал; она двинулась снова с застенчивой и экстатичной униженностью.
Four younger men were standing stiffly erect near the exit.	У выхода неподвижно застыли навытяжку четверо молодых людей.
They stood like soldiers, staring straight ahead until the old man and the girl reached them.	Они стояли, как солдаты, пока отец с дочерью не подошли к ним.
Then they moved and surrounded the other two, and in a close body, the girl hidden among them, they moved toward the door.	Тут они встрепенулись и, окружив обоих плотным кольцом, так, что девушка скрылась за ними, зашагали к выходу.
Here they stopped again; the girl could be seen shrunk against the wall just inside the door, her body arched again.	Там они снова остановились; видно было, как в самых дверях девушка, опять съежась, прижалась к стене, и вновь стала выгибаться.
She appeared to be clinging there, then the five bodies hid her again and again in a close body the group passed through the door and disappeared.	Казалось, она не хочет идти дальше, но пять фигур снова заслонили ее, и плотная группа снова пошла, миновала двери и скрылась.
The room breathed: a buzzing sound like a wind getting up.	Весь зал выдохнул: глухой шум усиливался, словно ветер.
It moved forward with a slow increasing rush, on above the long table where the prisoner and the woman with the child and Horace and the District Attorney and the Memphis lawyer sat, and across the jury and against the Bench in a long sigh.	Медленно нарастая, он несся долгим порывом над длинным столом, где сидели подсудимый и женщина с ребенком, Хорес, окружной прокурор и мемфисский адвокат, обдавал скамью присяжных и бился о судейское место.
The Memphis lawyer was sitting on his spine, gazing dreamily out the window.	Мемфисский адвокат сидел развалясь и рассеянно глядя в окно.
The child made a fretful sound, whimpering.	Ребенок мучительно захныкал.
"Hush," the woman said.	- Тихо, - сказала женщина.
"Shhhhhhhh."	- ТТТттттттттт.
29	XXIX
The jury was out eight minutes.	Присяжные совещались восемь минут.
When Horace left the courthouse it was getting toward dusk.	Когда Хорес вышел из здания суда, день клонился к вечеру.
The tethered wagons were taking out, some of them to face twelve and sixteen miles of country road.	Фургоны разъезжались, некоторым из них предстояло двенадцать-шестнадцать миль проселочной дороги.
Narcissa was waiting for him in the car.	Нарцисса дожидалась брата в машине.
He emerged among the overalls, slowly; he got into the car stiffly, like an old man, with a drawn face.	Он медленно возник среди людей в комбинезонах; в машину влез по-старчески неуклюже, с искаженным лицом.
"Do you want to go home?" Narcissa said.	- Хочешь домой? - спросила Нарцисса.

"Yes," Horace said.	- Да, - ответил Хорес.
"I mean, to the house, or out home?"	- Я спрашиваю, в дом или домой?
"Yes," Horace said.	- Да, - ответил Хорес.
She was driving the car. The engine was running.	Нарцисса сидела за рулем, мотор работал.
She looked at him, in a new dark dress with a severe white collar, a dark hat.	Она поглядела на брата, на ней было темное платье со строгим белым воротничком и темная шляпка.
"Which one?"	- Куда?
"Home," he said.	- Домой, - сказал Хорес.
"I dont care.	- Все равно.
Just home."	Только домой.
They passed the jail.	Они проехали мимо тюрьмы.
Standing along the fence were the loafers, the countrymen, the blackguard boys and youths who had followed Goodwin and the deputy from the courthouse.	Вдоль забора толпились бродяги, фермеры, уличные мальчишки и парни, шедшие из здания суда за Гудвином и помощником шерифа.
Beside the gate the woman stood, in the gray hat with the veil, carrying the child in her arms.	У ворот, держа; на руках ребенка, стояла женщина в серой шляпке с вуалью.
"Standing where he can see it through the window," Horace said.	- Встала там, где он может видеть ее из окон, -сказал Хорес.
"I smell ham, too.	- И я чувствую запах ветчины.
Maybe he'll be eating ham before we get home."	Наверно, он будет есть ветчину, пока мы не доедем.
Then he began to cry, sitting in the car beside his sister.	И заплакал, сидя в машине рядом с сестрой.
She drove steadily, not fast.	Сестра вела уверенно, не быстро.
Soon they had left the town and the stout rows of young cotton swung at either hand in parallel and diminishing retrograde.	Вскоре они выехали за город, и с обеих сторон потянулись мимо тучные, уходящие вдаль ряды молодого хлопчатника.
There was still a little snow of locust blooms on the mounting drive.	Вдоль идущей в гору дороги кое-где еще белела акация.
"It does last," Horace said.	- Она еще длится, - сказал Хорес.
"Spring does.	- Весна.
You'd almost think there was some purpose to it."	Можно даже подумать, в этом есть какой-то смысл.
He stayed to supper.	Хорес остался ужинать.
He ate a lot.	Ел он много.
"I'll go and see about your room," his sister said, quite gently.	- Пойду приготовлю тебе комнату, - очень мягко сказала сестра.
"All right," Horace said.	- Хорошо, - сказал Хорес.

"It's nice of you."	- Очень мило с твоей стороны.
She went out.	Нарцисса вышла.
Miss Jenny's wheel chair sat on a platform slotted for the wheels.	Кресло мисс Дженни стояло на подставке с прорезями для колес.
"It's nice of her," Horace said.	- Очень мило с ее стороны, - сказал Хорес.
"I think I'll go outside and smoke my pipe."	- Я, пожалуй, выйду выкурю трубку.
"Since when have you quit smoking it in here?" Miss Jenny said.	- С каких это пор ты перестал курить здесь? -спросила мисс Дженни.
"Yes," Horace said.	- Да, - сказал Хорес.
"It was nice of her."	- Было с ее стороны очень мило.
He walked across the porch.	Он вышел на веранду.
"I intended to stop here," Horace said.	- Я собирался остаться здесь.
He watched himself cross the porch and then tread the diffident snow of the last locusts; he turned out of the iron gates, onto the gravel.	Хорес смотрел, как идет по веранде, потом топчет облетевшие робко белеющие цветы акаций; из железных ворот он вышел на шоссе.
After about a mile a car slowed and offered him a ride.	Когда прошел с милю, возле него притормозила машина, водитель предложил подвезти.
"I'm just walking before supper," he said;	- Я гуляю перед ужином, - ответил Хорес.
"I'll turn back soon."	- Сейчас поверну назад.
After another mile he could see the lights of town. It was a faint glare, low and close.	Пройдя еще с милю, он увидел огни города, тусклое, низкое, скупое зарево.
It got stronger as he approached.	По мере приближения оно становилось все ярче.
Before he reached town he began to hear the sound, the voices.	На подходе к городу Хорес услышал шум, голоса.
Then he saw the people, a shifting mass filling the street, and the bleak, shallow yard above which the square and slotted bulk of the jail loomed.	Потом увидел людей, беспокойную массу, заполняющую улицу и мрачный плоский двор, над которым маячил прямоугольный корпус тюрьмы со щербинами окон.
In the yard, beneath the barred window, a man in his shirt sleeves faced the crowd, hoarse, gesticulant.	Во дворе под зарешеченным окном какой-то человек без пиджака, хрипло крича и жестикулируя, взывал к толпе.
The barred window was empty.	У окна никого не было.
Horace went on toward the square.	Хорес пошел к площади.
The sheriff was among the drummers before the hotel, standing along the curb. He was a fat man, with a broad, dull face which belied the expression of concern about his eyes.	Среди стоящих вдоль тротуара коммивояжеров находился шериф - толстяк с тупым, широким лицом, скрадывающим озабоченное выражение глаз.
"They wont do anything," he said.	- Ничего они не сделают, - говорил он.
"There is too much talk.	- Слишком много болтовни.
Noise.	Шуму.
And too early.	И слишком рано.

When a mob means business, it dont take that much time and talk.	Когда намерения серьезные, толпе не нужно столько времени на разговоры.
And it dont go about its business where every man can see it."	И она не примется за свое у всех на виду.
The crowd stayed in the street until late.	Толпа оставалась на улице допоздна.
It was quite orderly, though.	Однако вела себя очень тихо.
It was as though most of them had come to see, to look at the jail and the barred window, or to listen to the man in shirt sleeves.	Казалось, большинство людей пришло поглазеть на тюрьму и зарешеченное окно или послушать человека без пиджака.
After a while he talked himself out.	Вскоре тот замолчал.
Then they began to move away, back to the square and some of them homeward, until there was left only a small group beneath the arc light at the entrance to the square, among whom were two temporary deputies, and the night marshal in a broad pale hat, a flash light, a time clock and a pistol.	Тогда все стали расходиться, кто назад к площади, кто домой, и наконец под дуговой лампой у входа на площадь осталась лишь небольшая кучка людей, среди них находились два временно назначенных помощника шерифа и ночной полицейский в широкой светлой шляпе, с фонариком, часами и пистолетом.
"Git on home now," he said.	- Расходитесь по домам, - сказал он.
"Show's over.	- Представление окончено.
You boys done had your fun.	Повеселились, и хватит.
Git on home to bed, now."	Теперь домой, спать.
The drummers sat a little while longer along the curb before the hotel, Horace among them; the south-bound train ran at one oclock.	Коммивояжеры еще посидели на тротуаре перед отелем, среди них был и Хорес; поезд, идущий на юг, прибывал в час ночи.
"They're going to let him get away with it, are they?" a drummer said.	- Они что ж, так и спустят ему? - сказал один.
"With that corn cob?	- Этот початок?
What kind of folks have you got here?	Что у вас тут за люди?
What does it take to make you folks mad?"	Чем еще их можно расшевелить?
"He wouldn't a never got to trial, in my town," a second said.	- У нас в городе он и до суда не дошел бы, - сказал другой.
"To jail, even," a third said.	- Даже до тюрьмы, - сказал третий.
"Who was she?"	- Кто она?
"College girl.	- Студентка.
Good looker.	Симпатичная.
Didn't you see her?"	Ты не видел ее?
"I saw her.	- Видел.
She was some baby.	Прямо куколка.
Jeez.	Черт.
I wouldn't have used no cob."	Я обошелся бы без початка.

Then the square was quiet.	Потом площадь стихла.
The clock struck eleven; the drummers went in and the negro porter came and turned the chairs back into the wall.	Часы пробили одиннадцать; коммивояжеры вошли в отель, вышел негр-швейцар и повернул стулья к стене.
"You waiting for the train?" he said to Horace.	- Ждете поезда? - спросил он Хореса.
"Yes.	- Да-
Have you got a report on it yet?"	Сообщение о нем уже есть?
"It's on time.	- Идет по расписанию.
But that's two hours yet.	Но еще целых два часа.
You could lay down in the Sample Room, if you want."	Если хотите, прилягте в комнате для образцов.
"Can I?" Horace said.	- А можно? - спросил Хорес.
"I'll show you," the negro said.	- Я провожу вас, - сказал негр.
The Sample Room was where the drummers showed their wares.	В этой комнате коммивояжеры демонстрировали свои товары.
It contained a sofa.	Там стояла софа.
Horace turned off the light and lay down on the sofa.	Хорес выключил свет и лег.
He could see the trees about the courthouse, and one wing of the building rising above the quiet and empty square.	Ему были видны деревья вокруг здания суда и одно крыло, высящееся над пустой и тихой площадью.
But people were not asleep.	Но люди не спали.
He could feel the wakefulness, the people awake about the town.	Он чувствовал эту бессонность, чувствовал, что люди в городе не смыкают глаз.
"I could not have gone to sleep, anyway," he said to himself.	- Все равно, я не смог бы уснуть, - сказал он себе.
He heard the clock strike twelve.	Хорес слышал, как часы пробили двенадцать.
Then-it might have been thirty minutes or maybe longer than that-he heard someone pass under the window, running.	Потом - возможно, прошло полчаса, возможно, больше - услышал, что кто-то пронесся под окном и побежал дальше.
The runner's feet sounded louder than a horse, echoing across the empty square, the peaceful hours given to sleeping.	Ноги бегущего стучали громче, чем конские копыта, оглашая гулким эхом пустую площадь, тихое, отведенное для сна время.
It was not a sound Horace heard now; it was something in the air which the sound of the running feet died into.	И Хорес слышал уже не один звук, теперь в воздухе появилось нечто иное, поглотившее топот бегуна.
When he went down the corridor toward the stairs he did not know he was running until he heard beyond a door a voice say,	Пробираясь по коридору к лестнице, он не сознавал, что бежит, пока не услышал за дверью голос:
"Fire!	"Огонь!
It's a " Then he had passed it.	Это..." Потом голос стал не слышен.
"I scared him," Horace said.	- Я напугал его, - сказал Хорес.

"He's just from Saint Louis, maybe, and he's not used to this."	- Наверно, человек только что из Сент-Луиса и еще не привык к такому.
He ran out of the hotel, onto the street.	Он выскочил на улицу.
Ahead of him the proprietor had just run, ludicrous; a broad man with his trousers clutched before him and his braces dangling beneath his nightshirt, a tousled fringe of hair standing wildly about his bald head; three other men passed the hotel running.	Там уже стоял владелец отеля в нелепом виде: полный мужчина, поддерживающий на животе брюки, подтяжки болтались под ночной рубашкой, взъерошенные космы беспорядочно вздымались над лысиной; мимо отеля пробежали трое.
They appeared to come from nowhere, to emerge in midstride out of nothingness, fully dressed in the middle of the street, running.	Казалось, они возникли из ниоткуда, появились из ничего уже полностью одетыми и бегущими по улице.
"It is a fire," Horace said.	- Пожар, - сказал Хорес.
He could see the glare; against it the jail loomed in stark and savage silhouette.	Он видел зарево; на его фоне зловещим силуэтом чернела тюрьма.
"It's in that vacant lot," the proprietor said, clutching his trousers.	- Это на пустыре, - сказал владелец, подтягивая брюки.
"I cant go because there aint anybody on the desk......."	- Я не могу пойти туда, потому что за конторкой никого нет.
Horace ran.	Хорес побежал.
Ahead of him he saw other figures running, turning into the alley beside the jail; then he heard the sound, of the fire; the furious sound of gasoline.	Впереди он видел еще несколько бегущих фигур, сворачивающих в проулок возле тюрьмы; потом услышал рев огня, яростный рев горящего бензина.
He turned into the alley.	Свернул в проулок.
He could see the blaze, in the center of a vacant lot where on market days wagons were tethered.	Увидел яркое пламя посреди пустыря, где в базарные дни привязывали фургоны.
Against the flames black figures showed, antic; he could hear panting shouts; through a fleeting gap he saw a man turn and run, a mass of flames, still carrying a five-gallon coal oil can which exploded with a rocket-like glare while he carried it, running.	На фоне пламени мелькали кривляющиеся темные силуэты; он слышал крики запыхавшихся людей; сквозь внезапно образовавшуюся брешь увидел, как весь охваченный пламенем человек повернулся и побежал, не выпуская взорвавшийся с ослепительной вспышкой пятигаллоновый бидон.
He ran into the throng, into the circle which had formed about a blazing mass in the middle of the lot.	Хорес ворвался в толпу, в круг, образовавшийся посреди пустыря.
From one side of the circle came the screams of the man about whom the coal oil can had exploded, but from the central mass of fire there came no sound at all.	С одной стороны круга доносились вопли человека, в руках у которого взорвался бидон, но из центра костра не доносилось ни звука.
It was now indistinguishable, the flames whirling in long and thunderous plumes from a white-hot mass out of which there defined themselves faintly the ends of a few posts and planks.	Теперь к костру нельзя было приблизиться; из раскаленной добела массы, в которой виднелись остатки столбов и досок, длинными ревущими языками вырывалось пламя.
Horace ran among them; they were holding him, but he did not know it; they were talking, but he could not hear the voices.	Хорес метался среди толпы; его хватали, но он не замечал этого; переговаривались, но он не слышал голосов.

"It's his lawyer."	- Его адвокат.
"Here's the man that defended him.	- Защищал.
That tried to get him clear."	Хотел обелить.
"Put him in, too.	- Бросить и его туда.
There's enough left to burn a lawyer."	Там еще хватит огня, чтобы спалить адвоката.
"Do to the lawyer what we did to him.	- Сделать с адвокатом то же, что и с ним.
What he did to her.	Что он сделал с ней.
Only we never used a cob.	Только не початком.
We made him wish we had used a cob."	Он пожалеет, что это не початок.
Horace couldn't hear them.	Хорес не слышал их.
He couldn't hear the man who had got burned screaming.	Не слышал воплей обожженного.
He couldn't hear the fire, though it still swirled upward unabated, as though it were living upon itself, and soundless: a voice of fury like in a dream, roaring silently out of a peaceful void.	Не слышал огня, хотя пламя, словно живя своей жизнью, продолжало вздыматься, неослабно и беззвучно: яростный гул, будто во сне, безмолвно ревел из немой пустоты.
30	XXX
The trains at Kinston were met by an old man who drove a seven passenger car. He was thin, with gray eyes and a gray moustache with waxed ends.	В Кинстоне пассажиров на вокзале встречал худощавый сероглазый старик с нафабренными усами, владелец семиместной машины.
In the old days, before the town boomed suddenly into a lumber town, he was a planter, a landholder, son of one of the first settlers.	В прежние дни, до того, как город стал лесопромышленным, он, сын одного из первых поселенцев, был плантатором и землевладельцем.
He lost his property through greed and gullibility, and he began to drive a hack back and forth between town and the trains, with his waxed moustache, in a top hat and a worn Prince Albert coat, telling the drummers how he used to lead Kinston society; now he drove it.	Потом из-за легкомыслия и жадности лишился своих владений и стал совершать рейсы на экипаже от вокзала в город и обратно, с нафабренными усами, в цилиндре и поношенном длиннополом сюртуке, рассказывая по пути коммивояжерам, как был раньше вождем кинстонского общества; теперь он стал его возницей.
After the horse era passed, he bought a car, still meeting the trains.	Когда эра лошадей миновала, он купил автомобиль и продолжал выезжать к поездам.
He still wore his waxed moustache, though the top hat was replaced by a cap, the frock coat by a suit of gray striped with red made by Jews in the New York tenement district.	По-прежнему фабрил усы, хотя цилиндр сменился кепкой, а сюртук серым пиджаком в красную полоску.
"Here you are," he said, when Horace descended from the train.	- Вот и вы, - сказал старик, когда Хорес сошел с поезда.
"Put your bag into the car," he said.	- Кладите вещи в машину.
He got in himself.	Он сел за руль.
Horace got into the front seat beside him.	Хорес уселся на переднее сиденье рядом.

"You are one train late," he said.	- Вам бы приехать предыдущим поездом, - сказал старик.
"Late?" Horace said.	- Предыдущим?
"She got in this morning.	- Она прикатила утром.
I took her home. Your wife."	Ваша супруга. Я отвез ее домой.
"Oh," Horace said.	- А, - сказал Хорес.
"She's home?"	- Она дома?
The other started the car and backed and turned.	Старик завел мотор, отъехал назад и развернулся.
It was a good, powerful car, moving easily.	Машина у него была хорошая, мощная, с легким управлением.
"When did you expect her?......." They went on.	- А когда вы ждали ее?.. - Они тронулись.
"I see where they burned that fellow over at Jefferson.	- Я помню в Джефферсоне то место, где сожгли этого типа.
I guess you saw it."	Вы, наверное, видели, как все произошло?
"Yes," Horace said.	- Да, - ответил Хорес.
"Yes.	- Да-
I heard about it."	Я слышал об этом.
"Served him right," the driver said.	- Поделом ему, - сказал водитель.
"We got to protect our girls.	- Мы должны защищать наших девушек.
Might need them ourselves."	Самим могут понадобиться.
They turned, following a street.	Они развернулись и поехали по улице.
There was a corner, beneath an arc light.	На углу горел дуговой фонарь.
"I'll get out here," Horace said.	- Я сойду здесь, - сказал Хорес.
"I'll take you on to the door," the driver said.	- Подвез бы вас прямо к дверям, - сказал водитель.
"I'll get out here," Horace said.	- Сойду здесь, - сказал Хорес.
"Save you having to turn."	- Чтобы вам не разворачиваться.
"Suit yourself," the driver said.	- Как угодно, - сказал водитель.
"You're paying for it, anyway."	- Плата все равно та же самая.
Horace got out and lifted out his suit case; the driver did not offer to touch it.	Хорес вылез и взял свой чемодан; водитель даже не потянулся к нему.
The car went on.	Автомобиль уехал.
Horace picked up the suit case, the one which had stayed in the closet at his sister's home for ten years and which he had brought into town with him on the morning when she had asked him the name of the District Attorney.	Хорес поднял чемодан, простоявший десять лет в чулане у сестры, привез он его в город в то утро, когда сестра спросила фамилию окружного прокурора.
His house was new, on a fairish piece of lawn, the trees, the poplars and maples which he had set out, still new.	Дом у него был новый, с просторными газонами, клены и топольки, которые он посадил сам, еще не разрослись.

Before he reached the house, he saw the rose colored shade at his wife's windows.	Подходя к дому, Хорес увидел в окне жены розовые шторы.
He entered the house from the back and came to her door and looked into the room.	Он вошел с заднего хода, подошел к ее двери и заглянул в комнату.
She was reading in bed, a broad magazine with a colored back.	Жена лежала в постели, читая широкоформатный журнал с яркой обложкой.
The lamp had a rose colored shade.	На лампе был розовый абажур.
On the table sat an open box of chocolates.	На столе лежала коробка шоколадных конфет.
"I came back," Horace said.	- Я вернулся, - сказал Хорес.
She looked at him across the magazine.	Жена взглянула на него поверх журнала.
"Did you lock the back door?" she said.	- Запер заднюю дверь? - спросила она.
"Yes, I knew she would be," Horace said.	- Да, я так и знал, что ее не будет, - сказал Хорес.
"Have you tonight "	- Ты еще...
"Have I what?"	- Что "еще"?
"Little Belle.	- Маленькая Белл.
Did you telephone "	Ты не звонила...
"What for?	- Чего ради?
She's at that house party.	Она в гостях, на вечеринке.
Why shouldn't she be?	А что?
Why should she have to disrupt her plans, refuse an invitation?"	Зачем ей менять свои планы, отказываться от приглашения?
"Yes," Horace said. "I knew she would be.	- Да, - сказал Хорес, - я так и знал, что ее не будет.
Did you "	А ты...
"I talked to her night before last.	- Я говорила с ней позавчера вечером.
Go lock the back door."	Иди запри заднюю дверь.
"Yes," Horace said.	- Да, - сказал Хорес.
"She's all right.	- Конечно.
Of course she is.	- С ней ничего не случилось.
I'll just " The telephone sat on a table in the dark hall.	Я только... Телефон стоял на столе в темном коридоре.
The number was on a rural line; it took some time.	Номер оказался сельским; пришлось ждать.
Horace sat beside the telephone.	Хорес сидел у аппарата.
He had left the door at the end of the hall open.	Дверь в конце коридора он оставил приоткрытой.
Through it the light airs of the summer night drew, vague, disturbing.	Сквозь нее доносились смутные тревожные напевы летней ночи.
"Night is hard on old people," he said quietly, holding the receiver.	- Ночью старикам тяжело, - тихо сказал Хорес, не опуская трубки.
"Summer nights are hard on them.	Летние ночи тяжелы для них.

Something should be done about it.	Нужно что-то предпринять.
A law."	Издать какой-то закон.
From her room Belle called his name, in the voice of a reclining person.	Белл окликнула его из комнаты, по голосу было слышно, что она лежит.
"I called her night before last.	- Я звонила ей позавчера вечером.
Why must you bother her?"	Чего тебе беспокоить ее?
"I know," Horace said.	- Знаю, - ответил Хорес.
"I wont be long at it."	- Я недолго.
He held the receiver, looking at the door through which the vague, troubling wind came.	Он держал трубку, глядя на дверь, в которую задувал какой-то странный, тревожащий ветерок.
He began to say something out of a book he had read:	Начал повторять вслух цитату из когда-то прочитанной книги:
"Less oft is peace.	"Все реже будет наступать покой.
Less oft is peace," he said.	Все реже будет наступать покой".
The wire answered.	Телефон ответил.
"Hello!	- Алло!
Hello!	Алло!
Belle?" Horace said.	Белл? - заговорил Хорес.
"Yes?" her voice came back thin and faint.	- Да? - ответил ее голос, тихий и тонкий.
"What is it?	- Что такое?
Is anything wrong?"	Что-нибудь случилось?
"No, no," Horace said.	- Нет-нет, - сказал Хорес.
"I just wanted to tell you hello and good-night."	- Я только хотел поздороваться с тобой и пожелать доброй ночи.
"Tell what?	- Что?
What is it?	В чем дело?
Who is speaking?"	Кто говорит?
Horace held the receiver, sitting in the dark hall.	Хорес, сидя в темном коридоре, сжал трубку.
"It's me, Horace.	- Это я, Хорес.
Horace.	Хорес.
I just wanted to-"	Я только хотел...
Over the thin wire there came a scuffling sound; he could hear Little Belle breathe.	В трубке раздалось какое-то шарканье; было слышно дыхание Белл.
Then a voice said, a masculine voice:	Потом чей-то мужской голос произнес:
"Hello, Horace; I want you to meet a-"	- Алло, Хорес; пошел бы ты...
"Hush!" Little Belle's voice said, thin and faint; again Horace heard them scuffling; a breathless interval.	- Замолчи! - послышался голос Маленькой Белл, тонкий и слабый; Хорес вновь услышал шарканье; наступила мертвая пауза.

"Stop it!" Little Belle's voice said.	- Перестань! - послышался голос Маленькой Белл.
"It's Horace!	- Это Хорес!
I live with him!"	Я живу вместе с ним!
Horace held the receiver to his ear.	Хорес прижал трубку к уху.
Little Belle's voice was breathless, controlled, cool, discreet, detached.	Голос Маленькой Белл был спокоен, холоден, сдержан, независим.
"Hello.	- Алло?
Horace.	Хорес.
Is Mamma all right?"	У мамы все в порядке?
"Yes.	- Да
We're all right.	У нас все в порядке.
I just wanted to tell you "	Я только хотел сказать тебе...
"Oh.	- А.
Good-night."	Доброй ночи.
"Good-night.	- Доброй ночи.
Are you having a good time?"	Тебе там весело?
"Yes.	- Да-
Yes.	Да.
I'll write tomorrow.	Я завтра напишу.
Didn't Mamma get my letter today?"	Мама получила мое письмо?
"I dont know.	- Не знаю.
I just-"	Я только что...
"Maybe I forgot to mail it.	- Может, я забыла его отправить.
I wont forget tomorrow, though.	Но завтра не забуду.
I'll write tomorrow.	Завтра напишу.
Was that all you wanted?"	Это все?
"Yes.	- Да-
Just wanted to tell you "	Я только хотел...
He put the receiver back; he heard the wire die.	Хорес положил трубку; гудение в ней смолкло.
The light from his wife's room fell across the hall.	Свет падал в коридор из комнаты, где лежала Белл.
"Lock the back door," she said.	- Запри заднюю дверь, - приказала она.
31	XXXI
While on his way to Pensacola to visit his mother, Popeye was arrested in Birmingham for the murder of a policeman in a small Alabama town on June 17 of that year.	По пути к матери в Пенсаколу Лупоглазый был арестован в Бирмингеме за убийство полицейского в маленьком алабамском городке, произошедшее семнадцатого июня.

He was arrested in August.	Арестовали, его в августе.
It was on the night of June 17 that Temple had passed him sitting in the parked car beside the road house on the night when Red had been killed.	Семнадцатого июня вечером Темпл проезжала мимо него, сидящего в машине у придорожного ресторана, в ту ночь был убит Рыжий.
Each summer Popeye went to see his mother.	Лупоглазый каждое лето навещал мать.
She thought he was a night clerk in a Memphis hotel.	Она считала, что сын служит ночным администратором в одном из мемфисских отелей.
His mother was the daughter of a boarding house keeper.	Мать его была дочерью содержательницы пансиона.
His father had been a professional strike breaker hired by the street railway company to break a strike in 1900.	Отец - профессиональным штрейкбрехером, трамвайная компания наняла его, чтобы сорвать забастовку 1900-го года.
His mother at that time was working in a department store downtown.	Мать в то время работала в универмаге в центре города.
For three nights she rode home on the car beside the motorman's seat on which Popeye's father rode.	Три вечера подряд она возвращалась домой, сидя рядом с вагоновожатым, водил этот вагон отец Лупоглазого.
One night the strike breaker got off at her corner with her and walked to her home.	Однажды вечером штрейкбрехер сошел вместе с ней и проводил домой.
"Wont you get fired?" she said.	- Тебя не уволят? - спросила она.
"By who?" the strike breaker said.	- Кто? - сказал штрейкбрехер.
They walked along together.	Они шли рядом.
He was well-dressed.	Он был хорошо одет.
"Them others would take me that quick.	Другие тут же возьмут меня.
They know it, too."	И они это знают.
"Who would take you?"	- Кто тебя возьмет?
"The strikers.	- Забастовщики.
I dont care a damn who is running the car, see.	Мне все равно, для кого водить трамвай.
I'll ride with one as soon as another.	Что один, что другой.
Sooner, if I could make this route every night at this time."	Только лучше бы ездить по этому маршруту в это же время.
She walked beside him.	Они шли рядом.
"You dont mean that," she said.	- Ты шутишь, - сказала она.
"Sure I do."	- Нет, разумеется.
He took her arm.	Он взял ее под руку.
"I guess you'd just as soon be married to one as another, the same way."	- Тебе, наверно, точно так же все равно, что жениться на одной, что на другой, - сказала она.
"Who told you that?" he said.	- Кто тебе сказал? - спросил он.
"Have them bastards been talking about me?"	- Эти гады болтали обо мне?

A month later she told him that they would have to be married.	Через месяц она сказала ему, что они должны пожениться.
"How do you mean, have to?" he said.	- Как это должны? - спросил он.
"I dont dare to tell them.	- Я не могу сказать дома.
I would have to go away.	Мне придется уйти.
I dont dare."	Не могу.
"Well, dont get upset.	- Ну, не расстраивайся.
I'd just as lief.	Я охотно.
I have to pass here every night anyway."	Все равно каждый вечер проезжаю здесь.
They were married.	Они поженились.
He would pass the corner at night.	Вечерами он проезжал мимо.
He would ring the foot-bell.	Названивал.
Sometimes he would come home.	Иногда заходил домой.
He would give her money.	Деньги отдавал ей.
Her mother liked him; he would come roaring into the house at dinner time on Sunday, calling the other clients, even the old ones, by their first names.	Матери ее он нравился. По воскресеньям в обеденное время являлся с шумом, окликая жильцов, даже уже седых, по имени.
Then one day he didn't come back; he didn't ring the foot-bell when the trolley passed.	Потом однажды не вернулся; трамвай, проезжая, больше не звонил.
The strike was over by then.	Забастовка к тому времени уже кончилась.
She had a Christmas card from him; a picture, with a bell and an embossed wreath in gilt, from a Georgia town.	На Рождество жена получила от него открытку из какого-то городка в Джорджии; на картинке были изображены колокол и тисненый позолоченный венок.
It said:	На обороте было написано:
"The boys trying to fix it up here.	"Ребята собираются устроить это и здесь.
But these folks awful slow.	Только здешний народ ужасно тупой.
Will maybe move on until we strike a good town ha ha."	Наверно, будем разъезжать, пока не нападем на хороший город, ха-ха".
The word, strike, was underscored.	Слово "нападем" было подчеркнуто.
Three weeks after her marriage, she had begun to ail.	Через три недели после бракосочетания у нее обнаружилась болезнь.
She was pregnant then.	Она была уже беременна.
She did not go to a doctor, because an old negro woman told her what was wrong.	К врачу не пошла, одна старая негритянка объяснила ей, в чем дело.
Popeye was born on the Christmas day on which the card was received.	Лупоглазый родился в день Рождества, когда пришла открытка.
At first they thought he was blind.	Сперва решили, что он слепой.

Then they found that he was not blind, though he did not learn to walk and talk until he was about four years old.	Потом оказалось, что нет, однако говорить и ходить он научился лишь к четырем годам.
In the mean time, the second husband of her mother, an undersized, snuffy man with a mild, rich moustache, who pottered about the house; he fixed all the broken steps and leaky drains and such; left home one afternoon with a check signed in blank to pay a twelve dollar butcher's bill.	Тем временем второй муж ее матери, невысокий, хмурый человек с густыми усами - он чинил сломанные ступеньки, прохудившиеся трубы и прочее, - как-то вышел с подписанным незаполненным чеком, чтобы уплатить мяснику двадцать долларов.
He never came back.	И не вернулся назад.
He drew from the bank his wife's fourteen hundred dollar savings account, and disappeared.	Забрал из банка все сбережения жены, тысячу четыреста долларов, и скрылся.
The daughter was still working downtown, while her mother tended the child.	Дочь по-прежнему работала в центре города, а мать нянчила ребенка.
One afternoon one of the clients returned and found his room on fire.	Как-то один из жильцов, возвратясь домой, обнаружил в своей комнате пожар.
He put it out; a week later he found a smudge in his waste-basket.	Он погасил огонь; а через неделю заметил, что из его мусорной корзины поднимается удушливый дым.
The grandmother was tending the child.	Бабушка нянчила ребенка.
She carried it about with her.	Повсюду носила его с собой.
One evening she was not in sight.	Однажды вечером она исчезла.
The whole household turned out.	Все жильцы поднялись.
A neighbor turned in a fire alarm and the firemen found the grandmother in the attic, stamping out a fire in a handful of excelsior in the center of the floor, the child asleep in a discarded mattress nearby.	Кто-то из соседей включил пожарный сигнал, и пожарные нашли бабушку на чердаке, она затаптывала горящую пригоршню древесных стружек, рядом на брошенном матраце спал ребенок.
"Them bastards are trying to get him," the old woman said.	- Эти гады хотят убить его, - заявила старуха.
"They set the house on fire."	- Они подожгли дом.
The next day, all the clients left.	На другой день все жильцы съехали.
The young woman quit her job.	Молодая женщина бросила работу.
She stayed at home all the time.	И все время сидела дома.
"You ought to get out and get some air," the grandmother said.	- Вышла бы подышать воздухом, - говорила бабка.
"I get enough air," the daughter said.	- Мне хватает воздуха, - отвечала дочь.
"You could go out and buy the groceries," the mother said.	- Пошла бы купила продуктов, - говорила мать.
"You could buy them cheaper."	- Посмотрела бы, купила подешевле.
"We get them cheap enough."	- Мы и так покупаем дешево.
She would watch all the fires; she would not have a match in the house.	Дочь следила за всеми печами; в доме не было ни одной спички.

She kept a few hidden behind a brick in the outside wall.	Несколько штук она прятала в наружной стене за вынимающимся кирпичом.
Popeye was three years old then.	Лупоглазому тогда было три года.
He looked about one, though he could eat pretty well.	Выглядел он годовалым, хотя ел уже хорошо.
A doctor had told his mother to feed him eggs cooked in olive oil.	Доктор велел матери кормить его яйцами, приготовленными на оливковом масле.
One afternoon the grocer's boy, entering the area-way on a bicycle, skidded and fell.	Однажды едущий на велосипеде рассыльный бакалейщика резко затормозил и упал.
Something leaked from the package.	Из пакета что-то потекло.
"It aint eggs," the boy said.	- Это не яйца, - сказал рассыльный.
"See?"	- Видите?
It was a bottle of olive oil.	Разбилась бутылка с оливковым маслом.
"You ought to buy that oil in cans, anyway," the boy said.	- Покупали бы в жестяных банках, - сказал рассыльный.
"He cant tell no difference in it.	- Он все равно не заметит разницы.
I'll bring you another one.	Я привезу вам другую бутылку.
And you want to have that gate fixed.	Только почините ворота.
Do you want I should break my neck on it?"	Хотите, чтобы я сломал себе шею?
He had not returned by six oclock.	До шести часов он не вернулся.
It was summer.	Стояло лето.
There was no fire, not a match in the house.	В доме не было ни огня, ни спичек.
"I'll be back in five minutes," the daughter said. She left the house.	- Я вернусь через пять минут, - сказала дочь.
The grandmother watched her disappear.	Бабка наблюдала за ней, пока она не скрылась.
Then she wrapped the child up in a light blanket and left the house.	Потом завернула ребенка в легкое одеяло и вышла.
The street was a side street, just off a main street where there were markets, where the rich people in limousines stopped on the way home to shop.	Улица их проходила рядом с главной, где находились продовольственные магазины, богатые люди в автомобилях останавливались там по пути домой и делали покупки.
When she reached the corner, a car was just drawing in to the curb.	Когда бабка дошла до угла, у обочины притормозила машина.
A woman got out and entered a store, leaving a negro driver behind the wheel.	Оттуда вылезла женщина и направилась в магазин, шофер-негр остался за рулем.
She went to the car.	Бабка подошла к машине.
"I want a half a dollar," she said.	- Мне нужно полдоллара, - сказала она.
The negro looked at her.	Негр взглянул на нее.
"A which?"	- Чего?
"A half a dollar.	- Полдоллара.

The boy busted the bottle."	Мальчишка разбил бутылку.
"Oh," the negro said.	- А, - сказал негр.
He reached in his pocket.	Полез в карман.
"How am I going to keep it straight, with you collecting out here?	- Как это понимать?
Did she send you for the money out here?"	Она послала вас сюда за деньгами?
"I want a half a dollar.	- Мне нужно полдоллара.
He busted the bottle."	Он разбил бутылку.
"I reckon I better go in, then," the negro said.	- Раз так, я, пожалуй, пойду туда, - сказал негр.
"Seem like to me you folks would see that folks got what they buy, folks that been trading here long as we is."	- Наверно, вы замечали, что старые клиенты, такие, как мы, платят за все, что берут.
"It's a half a dollar," the woman said.	- Полдоллара, - сказала бабка.
He gave her a half dollar and entered the store.	Негр дал ей полдоллара и вошел в магазин.
The woman watched him.	Бабка проводила его взглядом.
Then she laid the child on the seat of the car, and followed the negro.	Потом положила ребенка на сиденье машины и пошла вслед за негром.
It was a self-serve place, where the customers moved slowly along a railing in single file.	Это был магазин самообслуживания, вдоль барьера медленно двигалась очередь.
The negro was next to the white woman who had left the car.	Негр стоял возле женщины, вылезшей из машины.
The grandmother watched the woman pass back to the negro a loose handful of bottles of sauce and catsup.	Бабка видела, как та передала негру несколько бутылок соуса и кетчупа.
"That'll be a dollar and a quarter," she said.	- Это будет доллар с четвертью, - сказала бабка.
The negro gave her the money.	Негр отдал ей деньги.
She took it and passed them and crossed the room.	Она взяла их и отошла в другой конец зала.
There was a bottle of imported Italian olive oil, with a price tag.	Обнаружила там бутылку итальянского оливкового масла с ценником.
"I got twenty-eight cents more," she said. She moved on, watching the price tags, until she found one that said twenty-eight cents.	- Остается еще двадцать восемь центов, - сказала бабка и пошла вдоль полок, приглядываясь к ценникам, пока не нашла одного с надписью "двадцать восемь".
It was seven bars of bath soap.	В упаковке лежало семь кусков банного мыла.
With the two parcels she left the store.	Из магазина она вышла с двумя свертками.
There was a policeman at the corner.	На углу стоял полицейский.
"I'm out of matches," she said.	- У меня кончились спички, - сказала она ему.
The policeman dug into his pocket.	Полицейский полез в карман.
"Why didn't you buy some while you were there?" he said.	- Чего ж не купили там? - спросил он.

"I just forgot it.	- Да вот, забыла.
You know how it is, shopping with a child."	Знаете, как это в магазине с ребенком.
"Where is the child?" the policeman said.	- Где же ребенок? - спросил полицейский.
"I traded it in," the woman said.	- Сдала в счет уплаты, - ответила бабка.
"You ought to be in vaudeville," the policeman said.	- Вас бы на эстраду, - сказал полицейский.
"How many matches do you want?	- Сколько спичек нужно?
I aint got but one or two."	У меня всего одна или две.
"Just one," the woman said.	- Одну, - сказала бабка.
"I never do light a fire with but one."	- Я всегда развожу огонь с одной.
"You ought to be in vaudeville," the policeman said.	- На эстраду бы вас, - сказал полицейский.
"You'd bring down the house."	- Там бы весь дом разнесли.
"I am," the woman said.	- Да, - сказала бабка.
"I bring down the house."	- Я разнесу.
"What house?" He looked at her.	- Это какой? - взглянул он на нее.
"The poor house?"	- Богадельню?
"I'll bring it down," the woman said.	- Разнесу, - сказала бабка.
"You watch the papers tomorrow.	- Завтра прочтете в газетах.
I hope they get my name right."	Надеюсь, там не переврут моего имени.
"What's your name?	- А что у вас за имя?
Calvin Coolidge?"	Кальвин Кулидж?
"No, sir.	- Нет, сэр.
That's my boy."	Это мой мальчик.
"Oh.	- А-а.
That's why you had so much trouble shopping, is it?	Так вот почему у вас столько хлопот с покупками.
You ought to be in vaudeville.... Will two matches be enough?"	На эстраду бы вас... Двух спичек хватит?
They had had three alarms from that address, so they didn't hurry.	Пожарных вызывали по этому адресу уже трижды, так что они не спешили.
The first to arrive was the daughter.	Первой там появилась дочь.
The door was locked, and when the firemen came and chopped it down, the house was already gutted.	Дверь оказалась заперта; когда пожарные прибыли и выломали ее, весь дом был охвачен пламенем.
The grandmother was leaning out an upstairs window through which the smoke already curled.	Бабка высовывалась из верхнего окна, откуда уже вился дым.
"Them bastards," she said.	- Гады, - сказала она.
"They thought they would get him.	- Думали, смогут добраться до него.
But I told them I would show them.	Но я сказала, что задам им.

I told them so."	Так и сказала.
The mother thought that Popeye had perished also.	Мать думала, что Лупоглазый тоже погиб.
They held her, shrieking, while the shouting face of the grandmother vanished into the smoke, and the shell of the house caved in; that was where the woman and the policeman carrying the child, found her: a young woman with a wild face, her mouth open, looking at the child with a vague air, scouring her loose hair slowly upward from her temples with both hands.	Ее пришлось держать, пока лицо кричащей бабки не исчезло в дыму и остов дома не рухнул; только тогда женщина и полицейский с ребенком на руках нашли ее: молодую женщину с безумным лицом, не закрывающую рта, глядящую на ребенка отсутствующим взглядом и неторопливо закручивающую обеими руками распущенные волосы.
She never wholly recovered.	Полностью она так и не оправилась.
What with the hard work and the lack of fresh air, diversion, and the disease, the legacy which her brief husband had left her, she was not in any condition to stand shock, and there were times when she still believed that the child had perished, even though she held it in her arms crooning above it.	Из-за тяжелой работы, недостатка свежего воздуха и отдыха, болезни - наследства беглого мужа, мать не смогла вынести такого потрясения, и временами ей опять казалось, что ребенок погиб, хотя она при этом держала его на руках и напевала над ним.
Popeye might well have been dead.	Лупоглазый еле выжил.
He had no hair at all until he was five years old, by which time he was already a kind of day pupil at an institution: an undersized, weak child with a stomach so delicate that the slightest deviation from a strict regimen fixed for him by the doctor would throw him into convulsions.	До пяти лет у него совсем не росли волосы, к этому возрасту он был уже чем-то вроде питомца одного лечебного учреждения: недорослый, слабый ребенок с таким нежным желудком, что малейшее отклонение от предписанной врачом строгой диеты вызывало у него судороги.
"Alcohol would kill him like strychnine," the doctor said.	- Алкоголь убьет его как стрихнин, - сказал врач.
"And he will never be a man, properly speaking.	- И он никогда не станет мужчиной в полном смысле слова.
With care, he will live some time longer.	Прожить может довольно долго.
But he will never be any older than he is now."	Но взрослее, чем теперь, не будет.
He was talking to the woman who had found Popeye in her car that day when his grandmother burned the house down and at whose instigation Popeye was under the doctor's care.	Г оворил это он той женщине, что нашла ребенка в своей машине, когда бабка сожгла дом, по ее настоянию Лупоглазый находился под присмотром врача.
She would fetch him to her home in afternoons and for holidays, where he would play by himself.	На вторую половину дня и на выходные она приводила его к себе, и он играл там в одиночестве.
She decided to have a children's party for him.	Ей пришла мысль устроить для него детский праздник.
She told him about it, bought him a new suit.	Она сказала ему об этом и купила новый костюмчик.
When the afternoon of the party came and the guests began to arrive, Popeye could not be found.	Когда наступил день праздника и гости начали собираться, Лупоглазый куда-то пропал.
Finally a servant found a bathroom door locked.	Наконец служанка обнаружила, что дверь в ванную заперта.
They called the child, but got no answer.	Ребенка окликнули, но он не отозвался.

They sent for a locksmith, but in the meantime the woman, frightened, had the door broken in with an axe.	Послали за слесарем, но тем временем испуганная женщина взломала дверь топором.
The bathroom was empty.	Ванная была пуста.
The window was open.	Окно распахнуто.
It gave onto a lower roof, from which a drain-pipe descended to the ground.	Оно выходило на крышу пристройки, с которой спускалась до земли водосточная труба.
But Popeye was gone.	А Лупоглазый исчез.
On the floor lay a wicker cage in which two lovebirds lived; beside it lay the birds themselves, and the bloody scissors with which he had cut them up alive.	На полу валялась плетеная клетка, где жила пара попугайчиков; рядом с ней лежали птицы и окровавленные ножницы, которыми он изрезал их заживо.
Three months later, at the instigation of a neighbor of his mother, Popeye was arrested and sent to a home for incorrigible children.	Через три месяца Лупоглазого по требованию соседки отправили в колонию для неисправимых детей.
He had cut up a half-grown kitten the same way.	Он таким же образом изрезал котенка.
His mother was an invalid.	Мать его была нетрудоспособна.
The woman who had tried to befriend the child supported her, letting her do needlework and such.	Женщина, старавшаяся подружиться с ребенком, содержала ее, оставляя ей шитье и прочие домашние заботы.
After Popeye was out-he was let out after five years, his behavior having been impeccable, as being cured-he would write to her two or three times a year, from Mobile and then New Orleans and then Memphis.	Освободясь, Лупоглазый - за безупречное поведение его выпустили через пять лет как исправившегося - стал присылать матери два-три письма в год, сперва из Мобайла, потом из Нового Орлеана, потом из Мемфиса.
Each summer he would return home to see her, prosperous, quiet, thin, black, and uncommunicative in his narrow black suits.	Каждое лето он приезжал навестить ее -худощавый, черноволосый, преуспевающий, спокойный и необщительный, в тесном черном костюме.
He told her that his business was being night clerk in hotels; that, following his profession, he would move from town to town, as a doctor or a lawyer might.	Сказал ей, что служит ночным администратором в отеле; что ему приходится разъезжать по делам из города в город, как врачу или адвокату.
While he was on his way home that summer they arrested him for killing a man in one town and at an hour when he was in another town killing somebody else-that man who made money and had nothing he could do with it, spend it for, since he knew that alcohol would kill him like poison, who had no friends and had never known a woman and knew he could never-and he said,	В то лето по пути домой Лупоглазый был арестован за убийство человека, совершенное в одном городе, в тот самый час, когда он в другом убивал другого, - он лопатой греб деньги, хотя ему нечего было с ними делать, не на что тратить, потому что алкоголь убил бы его, словно яд, друзей у него не было, женщин он не познал ни разу и понимал, что никогда не познает, - и произнес
"For Christ's sake," looking about the cell in the jail of the town where the policeman had been killed, his free hand (the other was handcuffed to the officer who had brought him from Birmingham) finicking a cigarette from his coat.	"Черт возьми", оглядывая камеру в тюрьме города, где был убит полицейский, его свободная рука (другая была примкнута наручниками к руке полицейского, который доставил его из Бирмингема) извлекла из кармана сигарету.

"Let him send for his lawyer," they said, "and get that off his chest.	- Пусть вызовет своего адвоката, - сказали надзиратели, - и облегчит себе душу.
You want to wire?"	Хотите позвонить?
"Nah," he said, his cold, soft eyes touching briefly the cot, the high small window, the grated door through which the light fell.	- Нет, - сказал Лупоглазый, его холодные мягкие глаза быстро оглядели койку, маленькое окошко под потолком, решетчатую дверь, сквозь которую падал свет.
They removed the handcuff; Popeye's hand appeared to flick a small flame out of thin air.	С него сняли наручники; рука Лупоглазого, казалось, извлекла огонек прямо из воздуха.
He lit the cigarette and snapped the match toward the door.	Он зажег сигарету и щелчком отшвырнул спичку к двери.
"What do I want with a lawyer?	- На что мне адвокат?
I never was in-What's the name of this dump?"	Я ни разу не бывал в... Как называется эта дыра?
They told him.	Ему сказали.
"You forgot, have you?"	- Забыл, что ли?
"He wont forget it no more," another said.	- Теперь уже не забудет, - сказал другой.
"Except he'll remember his lawyer's name by morning," the first said.	- Разве что к утру вспомнит фамилию своего адвоката, - сказал первый.
They left him smoking on the cot.	Лупоглазого оставили курящим на койке.
He heard doors clash.	Он слышал, как лязгнула дверь.
Now and then he heard voices from the other cells; somewhere down the corridor a negro was singing.	Время от времени до него доносились голоса из других камер, где-то пел негр.
Popeye lay on the cot, his feet crossed in small, gleaming black shoes.	Лупоглазый лежал на койке, скрестив ноги в маленьких сверкающих черных штиблетах.
"For Christ's sake," he said.	- Черт возьми, - произнес он.
The next morning the judge asked him if he wanted a lawyer.	Наутро судья спросил, нужен ли ему адвокат.
"What for?" he said.	- Зачем? - ответил Лупоглазый.
"I told them last night I never was here before in my life.	- Я еще вчера сказал, что не был здесь ни разу в жизни.
I dont like your town well enough to bring a stranger here for nothing."	Не так уж нравится мне ваш город, чтобы попусту тащить сюда человека.
The judge and the bailiff conferred aside.	Судья посовещался с приставом и сказал:
"You'd better get your lawyer," the judge said.	- Советую вызвать своего адвоката.
"All right," Popeye said.	- Ладно, - ответил Лупоглазый.
He turned and spoke generally into the room: "Any of you ginneys want a one-day job?"	Повернулся и обратился к сидящим в зале: -Нужна кому-нибудь работенка на один день?
The judge rapped on the table.	Судья застучал по столу.
Popeye turned back, his tight shoulders lifted in a faint shrug, his hand moving toward the pocket where he carried his cigarettes.	Лупоглазый повернулся обратно, слегка пожал узкими плечами и потянулся к карману, где лежали сигареты.

The judge appointed him counsel, a young man just out of law school.	Судья назначил ему защитника, молодого человека, только что окончившего юридический колледж.
"And I wont bother about being sprung," Popeye said.	- И вносить залога я не стану, - сказал Лупоглазый.
"Get it over with all at once."	- Кончайте уж сразу.
"You wouldn't get any bail from me, anyway," the judge told him.	- Я бы и не освободил вас под залог, - сказал судья.
"Yeuh?" Popeye said.	- Да? - сказал Лупоглазый.
"All right, Jack," he told his lawyer, "get going.	- Ладно, Джек, - бросил он своему адвокату, - за дело.
I'm due in Pensacola right now."	Мне надо ехать в Пенсаколу.
"Take the prisoner back to jail," the judge said.	- Отведите арестованного в тюрьму, -распорядился судья.
His lawyer had an ugly, eager, earnest face. He rattled on with a kind of gaunt enthusiasm while Popeye lay on the cot, smoking, his hat over his eyes, motionless as a basking snake save for the periodical movement of the hand that held the cigarette.	Адвокат с важной, вдохновенной миной на отталкивающем лице трещал без умолку, а Лупоглазый, лежа на койке и сдвинув на глаза шляпу, курил, неподвижный, как греющаяся змея, если не считать размеренных движений руки с сигаретой.
At last he said:	Наконец он перебил адвоката:
"Here.	- Знаешь, что?
I aint the judge.	Я не судья.
Tell him all this."	Говори все это ему.
"But I've got-"	- Но я должен...
"Sure.	- Не бойся.
Tell it to them.	Говори это им.
I dont know nothing about it.	Я ничего не знаю.
I wasn't even there.	Я здесь даже не бывал.
Get out and walk it off."	Погуляй, остынь.
The trial lasted one day.	Процесс длился один день.
While a fellow policeman, a cigar-clerk, a telephone girl testified, while his own lawyer rebutted in a gaunt mixture of uncouth enthusiasm and earnest ill-judgment, Popeye lounged in his chair, looking out the window above the jury's heads.	Полицейский, телефонистка, продавец сигар давали показания, адвокат опровергал их, вымученно сочетая грубую горячность с полнейшей некомпетентностью, а Лупоглазый сидел развалясь и поглядывал в окно поверх голов-присяжных.
Now and then he yawned; his hand moved to the pocket where his cigarettes lay, then refrained and rested idle against the black cloth of his suit, in the waxy lifelessness of shape and size like the hand of a doll.	Время от времени он зевал; его рука потянулась было к карману, где лежали сигареты, потом остановилась и замерла на черной ткани костюма, похожая восковой безжизненностью, формой и размером на руку куклы.
The jury was out eight minutes.	Присяжные совещались восемь минут.

They stood and looked at him and said he was guilty.	Застыв и глядя на Лупоглазого, они заявили, что он виновен.
Motionless, his position unchanged, he looked back at them in a slow silence for several moments.	Лупоглазый, не шевельнувшись, не изменив позы, глядел на них несколько секунд в тупом молчании.
"Well, for Christ's sake," he said.	- Ну, черт возьми, - произнес он.
The judge rapped sharply with his gavel; the officer touched his arm.	Судья резко застучал молоточком; полицейский тронул Лупоглазого за руку.
"I'll appeal," the lawyer babbled, plunging along beside him.	- Я подам апелляцию, - лепетал адвокат, семеня рядом с ним.
"I'll fight them through every court-"	- Я буду бороться во всех инстанциях...
"Sure," Popeye said, lying on the cot and lighting a cigarette; "but not in here.	- Будешь, не бойся, - сказал Лупоглазый, укладываясь на койку и зажигая сигарету. - Но только не здесь.
Beat it, now.	Пошел отсюда.
Go take a pill."	Иди прими таблетку.
The District Attorney was already making his plans for the appeal.	Окружной прокурор уже готовился к апелляции, строил планы.
"It was too easy," he said.	- Удивительное спокойствие, - сказал он.
"He took it-Did you see how he took it? like he might be listening to a song he was too lazy to either like or dislike, and the Court telling him on what day they were going to break his neck.	- Обвиняемый воспринял приговор... Видели, как? Будто слушал песенку и ленился взять в толк, нравится она ему или нет, а судья называл день, когда его вздернут.
Probably got a Memphis lawyer already there outside the supreme court door now, waiting for a wire.	Должно быть, мемфисский адвокат уже вертится у дверей Верховного суда и только ждет телеграммы.
I know them.	Я их знаю.
It's them thugs like that that have made justice a laughing-stock, until even when we get a conviction, everybody knows it wont hold."	Эти убийцы делают из суда посмешище, и даже если мы добиваемся обвинительного приговора, все понимают, что он не останется в силе.
Popeye sent for the turnkey and gave him a hundred dollar bill.	Лупоглазый позвал надзирателя и дал стодолларовую купюру.
He wanted a shaving-kit and cigarettes.	Поручил купить бритвенный прибор и сигарет.
"Keep the change and let me know when it's smoked up," he said.	- Сдачу оставь у себя, прокурим все деньги -скажешь.
"I reckon you wont be smoking with me much longer," the turnkey said.	- Вам, похоже, недолго осталось курить со мной, -сказал надзиратель.
"You'll get a good lawyer, this time."	Теперь у вас будет хороший адвокат.
"Dont forget that lotion," Popeye said.	- Не забудь марку лосьона, - сказал Лупоглазый. -
"Ed Pinaud."	"Эд Пино".
He called it	Он произнес
"Py-nawd."	"Пай-нод".

It had been a gray summer, a little cool.	Лето стояло хмурое, прохладное.
Little daylight ever reached the cell, and a light burned in the corridor all the time, falling into the cell in a broad pale mosaic, reaching the cot where his feet lay.	Даже днем в камере было темно, и в коридоре постоянно горел электрический свет, он падал в решетчатую дверь широкой тусклой полосой, достигая изножья койки.
The turnkey gave him a chair.	Надзиратель принес Лупоглазому стул.
He used it for a table; upon it the dollar watch lay, and a carton of cigarettes and a cracked soup bowl of stubs, and he lay on the cot, smoking and contemplating his feet while day after day passed.	Лупоглазый использовал его вместо стола; там лежали долларовые часики, пачка сигарет и треснутая суповая миска с окурками, сам он валялся на койке, курил, разглядывая свои ноги, и так шел день за днем.
The gleam of his shoes grew duller, and his clothes needed pressing, because he lay in them all the time, since it was cool in the stone cell.	Блеск его штиблет потускнел, одежда измялась, потому что он лежал не раздеваясь, так как в камере было прохладно.
One day the turnkey said:	Однажды надзиратель сказал:
"There's folks here says that deppity invited killing.	- Тут кое-кто говорит, что это убийство подстроил шерифов помощник.
He done two-three mean things folks knows about."	Люди знают за ним несколько подлых дел.
Popeye smoked, his hat over his face.	Лупоглазый курил, сдвинув на лицо шляпу.
The turnkey said:	Надзиратель сказал:
"They might not a sent your telegram.	- Вашу телеграммумогли не отправить.
You want me to send another one for you?"	Хотите, я пошлю другую?
Leaning against the grating he could see Popeye's feet, his thin, black legs motionless, merging into the delicate bulk of his prone body and the hat slanted across his averted face, the cigarette in one small hand.	Стоя у двери, он видел ступни Лупоглазого, тонкие, черные ноги, переходящие в хрупкий корпус распростертого тела, шляпу, сдвинутую на повернутое в сторону лицо, сигарету в маленькой руке.
His feet were in shadow, in the shadow of the turnkey's body where it blotted out the grating.	Ноги находились в тени от тела надзирателя, заслоняющего решетку.
After a while the turnkey went away quietly.	Помедлив, надзиратель тихо ушел.
When he had six days left the turnkey offered to bring him magazines, a deck of cards.	Когда оставалось шесть дней, он вызвался принести журналы, колоду карт.
"What for?" Popeye said.	- Зачем? - сказал Лупоглазый.
For the first time he looked at the turnkey, his head lifted, in his smooth, pallid face his eyes round and soft as those prehensile tips on a child's toy arrows.	Впервые за все это время он приподнял голову и взглянул на надзирателя, глаза на его спокойном, мертвенно-бледном лице были круглыми, мягкими, как липкие наконечники на детских стрелах.
Then he lay back again.	Потом лег снова.
After that each morning the turnkey thrust a rolled newspaper through the door.	С тех пор надзиратель каждое утро просовывал в дверь свернутую трубкой газету.
They fell to the floor and lay there, accumulating, unrolling and flattening slowly of their own weight in diurnal progression.	Они падали на пол и валялись там, медленно раскручиваясь от собственной тяжести.

When he had three days left a Memphis lawyer arrived.	Когда оставалось три дня, приехал мемфисский адвокат.
Unbidden, he rushed up to the cell.	Он без приглашения сразу же устремился к камере.
All that morning the turnkey heard his voice raised in pleading and anger and expostulation; by noon he was hoarse, his voice not much louder than a whisper. "Are you just going to lie here and let-" "I'm all right," Popeye said. "I didn't send for you. Keep your nose out."	Надзиратель все утро слышал его голос, просящий, сердящийся, убеждающий; к полудню адвокат охрип и говорил почти шепотом:
"Do you want to hang?	- Хотите, чтобы вас повесили?
Is that it?	Да?
Are you trying to commit suicide?	Совершаете самоубийство?
Are you so tired of dragging down jack that.... You, the smartest-"	Так устали загребать деньгу, что... Вы, самый ловкий...
"I told you once.	- Я уже сказал.
I've got enough on you."	Хватит.
"You, to have it hung on you by a small-time j.p.!	- И вы допустили, чтобы это вам пришил какой-то мировой судьишка?
When I go back to Memphis and tell them, they wont believe it."	Рассказать в Мемфисе - никто не поверит.
"Dont tell them, then."	- Ну так не рассказывай.
He lay for a time while the lawyer looked at him in baffled and raging unbelief.	Он лежал, адвокат глядел на него с яростным изумлением.
"Them durn hicks," Popeye said.	- Вот же бестолочь, - сказал Лупоглазый.
"Jesus Christ Beat it, now," he said.	- Черт возьми... Пошел отсюда.
"I told you.	Ты мне не нужен.
I'm all right."	У меня все в порядке.
On the night before, a minister came in.	Накануне вечером пришел священник.
"Will you let me pray with you?" he said.	- Можно я помолюсь с вами? - спросил он.
"Sure," Popeye said; "go ahead.	- Не бойся, - ответил Лупоглазый. - Валяй.
Dont mind me."	Не стесняйся.
The minister knelt beside the cot where Popeye lay smoking.	Священник опустился на колени возле койки, где Лупоглазый лежал и курил.
After a while the minister heard him rise and cross the floor, then return to the cot.	Немного погодя услышал, как он встал, прошел по камере и вернулся обратно.
When he rose Popeye was lying on the cot, smoking.	Когда священник поднялся, Лупоглазый лежал и курил.
The minister looked behind him, where he had heard Popeye moving and saw twelve marks at spaced intervals along the base of the wall, as though marked there with burned matches.	Взглянув в ту сторону, где раздавались, шаги Лупоглазого, священник увидел на полу вдоль стены двенадцать линий, проведенных горелыми спичками на равном расстоянии друг от друга.

Two of the spaces were filled with cigarette stubs laid in neat rows.	Две дорожки были заполнены аккуратными рядами окурков.
In the third space were two stubs.	В третьей лежало два.
Before he departed he watched Popeye rise and go there and crush out two more stubs and lay them carefully beside the others.	Перед уходом он видел, как Лупоглазый поднялся, пошел туда, раздавил еще два и тщательно уложил к лежащим.
Just after five oclock the minister returned.	В начале шестого священник вернулся.
All the spaces were filled save the twelfth one.	Все дорожки, кроме двенадцатой, были полны.
It was three quarters complete.	Двенадцатая была заполнена на три четверти.
Popeye was lying on the cot.	Лупоглазый лежал на койке.
"Ready to go?" he said.	- Пора идти? - спросил он.
"Not yet," the minister said.	- Еще нет, - ответил священник.
"Try to pray," he said.	- Попробуйте помолиться, - сказал он.
"Try."	Попробуйте.
"Sure," Popeye said; "go ahead."	- Валяй, - сказал Лупоглазый. - Не бойся.
The minister knelt again.	Священник снова опустился на колени.
He heard Popeye rise once and cross the floor and then return.	Он слышал, как Лупоглазый поднялся, прошелся по камере и вернулся на место.
At five-thirty the turnkey came.	В половине шестого пришел надзиратель.
"I brought-" he said.	- Я принес...
He held his closed fist dumbly through the grating.	- Он просунул в решетку сжатый кулак.
"Here's your change from that hundred you never-I brought It's forty-eight dollars," he said.	- Это сдача с той сотни, что вы... Тут сорок восемь долларов...
"Wait; I'll count it again; I dont know exactly, but I can give you a list-them tickets "	Постойте; я сосчитаю снова; точно не помню, но могу дать вам список... там цены...
"Keep it," Popeye said, without moving.	- Оставь, - сказал Лупоглазый.
"Buy yourself a hoop."	- Купишь себе обруч.
They came for him at six.	За ним пришли в шесть.
The minister went with him, his hand under Popeye's elbow, and he stood beneath the scaffold praying, while they adjusted the rope, dragging it over Popeye's sleek, oiled head, breaking his hair loose.	Священник шел с Лупоглазым, поддерживая его под локоть, и у помоста стал молиться, тем временем приладили веревку и, накинув ее на лоснящуюся, напомаженную голову Лупоглазого, растрепали ему волосы.
His hands were tied, so he began to jerk his head, flipping his hair back each time it fell forward again, while the minister prayed, the others motionless at their posts with bowed heads.	Руки его были связаны, он стал мотать головой, отбрасывая волосы назад, но всякий раз они снова падали вперед, священник молился, остальные, склонясь, неподвижно стояли на месте.
Popeye began to jerk his neck forward in little jerks.	Лупоглазый стал короткими рывками вытягивать шею вперед.
"Psssst!" he said, the sound cutting sharp into the drone of the minister's voice; "pssssst!"	- Пссст! - прошипел он, звук этот грубо врезался в бормотанье священника, - псссст!

The sheriff looked at him; he quit jerking his neck and stood rigid, as though he had an egg balanced on his head.	Шериф взглянул на него; Лупоглазый перестал дергать шеей и, выпрямясь, замер, словно удерживал лежащее на голове яйцо.
"Fix my hair, Jack," he said.	- Поправь мне волосы, Джек, - сказал он.
"Sure," the sheriff said.	- Не бойся, - ответил шериф.
"I'll fix it for you;" springing the trap.	- Сейчас поправлю. - И опустил крышку люка.
It had been a gray day, a gray summer, a gray year.	Был хмурый день, хмурое лето, хмурый год.
On the street old men wore overcoats, and in the Luxembourg Gardens as Temple and her father passed the women sat knitting in shawls and even the men playing croquet played in coats and capes, and in the sad gloom of the chestnut trees the dry click of balls, the random shouts of children, had that quality of autumn, gallant and evanescent and forlorn.	Люди ходили по улицам в пальто. Темпл с отцом прошли в Люксембургском саду мимо сидящих с вязаньем женщин в шалях, даже крикетисты играли в куртках и кепках, сухой стук шаров и сумбурные выкрики детей под унылыми каштанами напоминали об осени, величавой, эфемерной и печальной.
From beyond the circle with its spurious Greek balustrade, clotted with movement, filled with a gray light of the same color and texture as the water which the fountain played into the pool, came a steady crash of music.	Из-за круглой площадки, обнесенной псевдогреческой балюстрадой с застывшими в движении статуями, холодно-серыми, как плещущие в бассейн струи фонтана, доносилась негромкая музыка.
They went on, passed the pool where the children and an old man in a shabby brown overcoat sailed toy boats, and entered the trees again and found seats.	Темпл с отцом прошли мимо бассейна, где дети и старик в коричневом пальто пускали кораблики, снова углубились под деревья и сели.
Immediately an old woman came with decrepit promptitude and collected four sous.	К ним тут же со старческой торопливостью подошла старуха и взяла с них четыре су.
In the pavilion a band in the horizon blue of the army played Massenet and Scriabin, and Berlioz like a thin coating of tortured Tschaikovsky on a slice of stale bread, while the twilight dissolved in wet gleams from the branches, onto the pavilion and the sombre toadstools of umbrellas.	В павильоне оркестранты в небесно-голубой армейской форме играли Массне, Скрябина и Берлиоза, напоминающего ломоть черствого хлеба с тонким слоем искаженного Чайковского, тем временем сумерки обволакивали влажно блестящие ветви, павильон и темные грибы зонтиков.
Rich and resonant the brasses crashed and died in the thick green twilight, rolling over them in rich sad waves.	Медь оркестра гремела мощно, звучно и, раскатываясь мощными печальными волнами, замирала в густых зеленых сумерках.
Temple yawned behind her hand, then she took out a compact and opened it upon a face in miniature sullen and discontented and sad.	Темпл, прикрыв ладонью рот, зевнула, потом достала пудреницу и принялась разглядывать в зеркальце чье-то угрюмое, недовольное, печальное лицо.
Beside her her father sat, his hands crossed on the head of his stick, the rigid bar of his moustache beaded with moisture like frosted silver.	Отец сидел рядом с ней, сложив руки на набалдашнике трости, жесткая полоска его усов покрылась капельками влаги, словно запотевшее с мороза серебро.

She closed the compact and from beneath her smart new hat she seemed to follow with her eyes the waves of music, to dissolve into the dying brasses, across the pool and the opposite semicircle of trees where at sombre intervals the dead tranquil queens in stained marble mused, and on into the sky lying prone and vanquished in the embrace of the season of rain and death.

Темпл закрыла пудреницу и, казалось, следила взглядом из-под новой, щегольской шляпки за волнами музыки, растворяясь в этих медных звуках, летящих над бассейном, над полукругом деревьев, где на темном фоне задумчиво стояли в потускневшем мраморе безжизненные

невозмутимые королевы, и дальше, к небу, лежащему распростертым и сломленным в объятьях сезона дождей и смерти.