На французский манер [Ирвин Шоу] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Ирвин Шоу НА ФРАНЦУЗСКИЙ МАНЕР

Беддоуз вернулся из Египта утром. Он приехал в свой отель, пожал руку портье, сообщил ему, что поездка была приятная, но египтяне просто невыносимы. От портье он услышал, что город, как всегда, набит приезжими, а цена на номера, как всегда, снова поднялась.

— Теперь туристский сезон продолжается двенадцать месяцев в году, сказал портье, вручая Беддоузу ключ. — Никто больше не сидит дома. С ума можно сойти.

Беддоуз поднялся наверх и велел бою засунуть пишущую машинку в стенной шкаф, чтобы не видеть ее совсем. Он открыл окно и с удовольствием посмотрел на медленно текущую под окнами Сену. Потом принял ванну, переоделся, придвинул телефон и попросил телефонистку на коммутаторе набрать номер Кристины. У этой телефонистки была зловредная привычка повторять номера по-английски, и Беддоуз с улыбкой подумал, что здесь все осталось, как было. Когда эта женщина дозвонилась до нужного номера, там, на том конце провода, началась знакомая суматоха. Телефон в отеле у Кристины стоял в холле, довольно далеко от ее номера, и Беддоузу пришлось медленно повторять ее фамилию по буквам: Тате (Т — Теодор, А — Андре, Т — Теодор, Е — Елена), пока до мужчины, который ответил на звонок, дошло, кто такая мадемуазель Тате, и он пошел сообщить Кристине, что некий американский джентльмен требует ее к телефону.

Беддоуз услышал, как Кристина идет через холл к телефону, и решил, что, судя по звуку, на ней туфли на высоких каблуках.

— Алло, — сказала Кристина. В это время в трубке раздался треск, но Беддоуз все равно узнал этот знакомый голос с взволнованным придыханием. Кристина вообще говорила по телефону так, словно каждого звонка она ждала, как приглашения на бал.

— Салют, Крис, — сказал Беддоуз.

— Кто это?

— Голос Египта, — сказал Беддоуз.

— Уолтер! — Кристина страшно обрадовалась. — Когда ты прилетел?

— Сию минуту, — Беддоуз соврал на час, чтобы доставить ей удовольствие. — Скажи, ты на высоких каблуках?

— Что?

— Я спрашиваю, у тебя туфли на высоких каблуках?

— Погоди минуточку, дай погляжу, — сказала Кристина. И после паузы добавила: — Ты что, стал ясновидцем в Каире?

Беддоуз хмыкнул.

— Обыкновенное ближневосточное жульничество. Запасся им в невиданном количестве. Где мы завтракаем?

— Уолтер, — сказала Кристина, — я в отчаянии.

— У тебя свидание?

— Ну да. Когда ты научишься пользоваться телеграфом.

— Ладно, ничего страшного, — сказал Беддоуз небрежно. Он взял за правило никогда не выказывать разочарования. Он подозревал, что, если попросить Кристину, она отменит свидание, но у него было другое правило никогда ни о чем не просить. — Стало быть, увидимся позднее.

— Может, попозже, днем, зайдем куда-нибудь выпьем?

— С этого и начнем, — сказал Беддоуз. — В пять?

— Лучше в полшестого, — сказала Кристина.

— Где ты в это время будешь? — спросил Беддоуз, слегка задетый новой отсрочкой.

— Около площади Этуаль, — сказала Кристина.

— У Александра?

— Договорились, — сказала Кристина. — Может, ты для разнообразия сегодня придешь вовремя?

— Будь повежливей, человек первый день как вернулся в Париж, — сказал Беддоуз.

— A tout a l'heure[1], — сказала Кристина.

— Что вы сказали, мадам?

— В этом году даже дети все, как один, научились говорить по-французски. — Кристина засмеялась. — Как хорошо, что ты снова в городе!

Раздался звонкий щелчок — она повесила трубку. Беддоуз не спеша опустил трубку на рычаг и подошел к окну. Он смотрел на реку и думал о том, что сегодня впервые за долгое-долгое время Кристина не приехала к нему сразу же, как только он вернулся в Париж. Река казалась холодной, деревья облетели, и небо было таким серым, словно оно и не знало другого цвета. И, несмотря на это, в облике города было что-то нежданное. Даже в такую паршивую зимнюю погоду, когда нет ни солнца, ни снега, Париж таил в себе что-то нежданное.

Он пообедал вместе с журналистом из Ассошиэйтед Пресс, который только что вернулся из Америки. Этот человек рассказывал, что дела в Америке идут отвратительно, что даже если завтракать в забегаловках, и то с тебя сдерут не меньше полутора долларов, и что Беддоуз должен молить бога за то, что он не там, а тут.

Беддоуз чуть-чуть запоздал, но Кристины в кафе еще не было. Он сидел на застекленной террасе у огромного окна, чувствуя, как зимний день через стекло холодит ему локоть. На террасе было полно женщин, которые пили чай, и мужчин, читавших вечерние газеты. За окном под деревьями собирались ветераны какого-то полка, воевавшего еще в первую мировую войну; пожилые люди со знаменами зябли в своих шинелях и орденах и суетливо выстраивались в колонну, готовясь вслед за военным оркестром промаршировать к Триумфальной арке, чтоб возложить на могилу венок в память о своих товарищах, погибших в битвах, о которых все уже давным-давно позабыли. Ох, эти французы, — кисло вздохнул про