Как на собаке [Михаил Петрович Гаёхо] (fb2) читать постранично

Михаил Гаёхо Как на собаке

Рассказ

Они стояли вдвоем перед Малинкиным, молча и внимательно глядя, — брат и сестра, судя по сходству носов и глаз. Брат — возраста младшего школьного, сестра — постарше. Третьей была собака, животное неопределенной породы, немного напоминающее свинью.

— С собаками нельзя, — сказал Малинкин.

— Мы хотели, пожалуйста, вам показать, — начал мальчик.

Собака заскулила, натягивая поводок к двери.

— Нельзя с собаками, — повторил Малинкин, — здесь лаборатория.

— А мы сюда шли, — сказала девочка.

— Вам кого нужно? — спросил Малинкин. — Нет никого сейчас, все на овощной базе.

— Мы быстро, — сказала девочка.

— Давай, Ленка, — поторопил ее брат.

Девочка открыла свой ученический портфель, из портфеля достала кусок полиэтиленовой пленки и что-то продолговатое, аккуратно завернутое в белую тряпку. Развернула. Неожиданно это оказался нож — массивный, как орудие мясника, тесак, только с острым концом. Мальчик потрогал лезвие, пробуя остроту, и подул на палец: острый был нож. Собаку поставили на полиэтилен. Собака заскулила, поджимая хвост.

— Смотрите, пожалуйста, — сказал мальчик.

Он оттянул собачью заднюю ногу — вверх и немного вбок — и быстро полоснул ножом. Брызнула кровь. Собака завизжала по-поросячьи.

— Ты что, ты что это делаешь! — закричал Малинкин, не зная, как реагировать на такую абсурдную ситуацию.

Мальчик вытер тряпкой кровь с собачьей ноги и провел рукой против шерсти.

— Смотрите, пожалуйста, — повторил он.

Малинкин увидел влажный от крови разрез, шрам, который — он не верил глазам — затягивался прямо сразу, зарастал новой кожей. Вот уже только остался багровый рубец, который бледнел, разглаживался, скоро исчез совсем.

Малинкин протер глаза руками.

— Мы и еще покажем, — сказал мальчик и острым концом ножа ткнул собаку в глаз. Собака завизжала по-поросячьи.

— Не так сразу заживет, а минут через двадцать, — сказала девочка.

— Заживет, как на собаке, — улыбнулся мальчик.

— Удивительно, — пробормотал Малинкин, — невероятный феномен.

— Да, — подтвердила девочка, — нам дядя Гриша говорил, что этот феномен заинтересует ученых.

Малинкин кивнул.

— Мы оставим вам эту удивительную собаку, — сказала девочка.

— Дядя, — а вы хотите стать ученым? — спросил мальчик.

— Ну… я и так… в некотором роде… — начал Малинкин, но сестра шикнула на брата и за руку потащила к выходу.

— До свидания, — они обернулись в дверях.

— До свидания, — задумчиво произнес Малинкин.

Оставшись один, он осмотрел собаку. Глаз, несомненно, заживал, рана уже не кровоточила. Это удивительно было. «Удивительно», — подумал Малинкин. Он разглядывал собаку. У нее был розовый нос, редкая шерсть — скорее свиная щетинка по виду, чем шерсть — через которую розовая кожа свободно просвечивала. Собачий глаз уже совсем ожил и нормально двигался, следя за Малинкиным. «Удивительно», — второй раз подумал Малинкин.

Собака подошла к двери, поскуливая. «Хороший песик, хороший», — сказал Малинкин. Или это не песик, а сучка? Он посмотрел. Хорошо, что сучка. Собака скребла дверь лапой. Из холодильника он взял колбасу. Отрезал кусок и положил собаке. Сделал и себе бутерброд. Вскипятил чай в колбе. Он был один в этот день, пил чай и думал. Мысли текли толчками, окрашенные возбуждением и предвкушением больших событий. Уникальный, удивительный случай Это повезло ему. А дело науки — тиражировать уникум. Рутинная, буденная работа, но — интересно, захватывающе интересно. Надо будет клонировать животное, попробовать в тканевой культуре… и искать, конечно химический агент, отвечающий за необыкновенные свойства. Своими силами не поднять. Нужны контакты. Он подумал о путях контактов. Возможно и с инофирмами совместное участие. Он подумал об этом с энтузиазмом. Тут — в диссонанс — осторожная, недоверчивая мысль появилась. Нервное такое сомнение, словно у вышедшего из дому: не забыл ли газ погасить на кухне? Малинкин сомневался. Чем в чудо, легче было поверить в гипноз дурацкий, в обман зрения. Проверить, что ли? Надо проверить. Чтобы убедиться. Уже скальпель появился в руке, словно сам по себе. Левой своей Малинкин осторожно погладил собаку, почесал за ухом: «хороший, хороший», — а правой воткнул скальпель в ту же заднюю собачью ногу. Собака завизжала по-поросячьи. Малинкин поморщился. «Ничего, — сказал он, — ничего. Вот уже и не больно». Присев на корточки, он наблюдал чудесный эффект заживления. Удостоверившись, намазал для собаки маслом кусок булки и отлил из стакана теплого чаю с сахаром. Снова задумался. Дети-то, дети как обнаружили такое собачье качество? Наверное, парнишка. Шустрый какой. И, главное, правильно поняли. А то какая потеря была б для науки. Малинкин подумал о науке, о путях науки, о пользе науки, о ее хозрасчете. Впервые он думал о хозрасчете