По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах (ибо мелкие отличия все же не могут «не иметь место»), однако в отношении части четвертой (и пятой) я намерен поступить именно так))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
Сразу скажу — я
подробнее ...
довольно-таки не сразу «врубился» в весь этот хитроупный расклад (из-за которого автор видимо проделал просто титаническую работу) и в описания жизни всех эти «коронованных тушек» Лео ...(польды, Людовики и пр) начали складываться в немного понятную картину только (где-то) к тому №2. И как ни странно — но «в одолении данного цикла» мне очень помог тов.Стариков (с его: «Геополитика, как это делается) где и был вполне подробно расписан весь «реальный расклад» времен ...надцатого века))
В противном же случае, не являясь большим поклонником «средневековых тем» (и довольно посредственно участь в школе)) весьма трудно понять кто (из указанных персоналий) занимает какое место, и что это (блин) за государство вобсЧще?))
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (озвучивающего «общую партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Впрочем нельзя не заметить и тот (многократно повторяемый мной) факт, что «весь рассказ об этом персонаже» все же НЕ свелся к очередному описанию «гламурно-понтовой» императрицы (сотворенной в «наивно-розовой вере», в подростковом стиле с большим непробиваемым апломбом)) А ведь это именно то — чего я изначально опасался (открывая часть первую))
Данная книга была «крайней» (из данного цикла), которую я купил на бумаге... И хотя (как и в прошлые разы) несмотря на наличие «цифрового варианта» я специально заказывал их (и ждал доставки не один день), все же некое «послевкусие» (по итогу чтения) оставило некоторый... осадок))
С одной стороны — о покупке данной части я все же не пожалел (ибо фактически) - это как раз была последняя часть, где «помимо всей пьесы А.И» раскрыта тема именно
подробнее ...
этого персонажа (Софьи), а не многочисленного сонма второстепенных персонажей («царь, царевич, король, королевич»)).
Конкретно в этой части тов.Софья «взбрыкивает» и … берет недрогнувшей рукой все бразды управления государством на себя!!! Я же (ожидая чего-нибудь эдакого) ожидал некой драмы в отношении всех остальных (более старших) членов династии — но автор все сделала гораздо изящней (и царевич в итоге «остался жив» и добрался таки до трона))
Но — помимо этой (пожалуй) «самой вкусной части» становления героини (государыни!)), в книге опять (чрезмерно много) всякой «другой политики» (брани — в смысле сечи, а не в смысле бранных слов)) и прочих сражений (и решений) в рамках своеобразной средневековой «Большой игры»))
P.S Самое забавное — что если я изначально боялся «слишком углубленного экскурса во всякие няшности» и некоего слишком восторженно-пафосного стиля (присущего многим авторам «женскАго полу»), то по итогу прочтения части третьей «стал понемногу страдать» от некой сухости (построения) очередной «чисто альтернативной истории» (что как раз, характерная черта авторов-мужчин)) Вот такой вот «казус-белли»))
Вероятно, они не могли обойтись без представителя армии, и выбор пал на меня не случайно. Причина того — мой доклад, опубликованный в печати. Здесь были и политики. Я без труда мог отличить их от ученых. Инициаторами сборища были ученые, и политические деятели, что можно видеть чрезвычайно редко, чувствовали себя неловко.
Уважаемый профессор Норвуд, громкая репутация которого должна была быть известна даже мне, призвал всех к порядку.
— Э-э, господа, генерал Сэндс, — сказал он, улыбнувшись только мне, прежде чем мы последуем в ту дверь, я хотел бы сказать несколько слов. Надеюсь, вы знаете, какими серьезными исследованиями заняты мы, ученые, и что явилось поводом для нашей встречи. Естественно, некоторые из моих коллег, присутствующие здесь, знают больше о настоящей работе, но среди нас есть уважаемые лица, — следующая снисходительно-дружеская улыбка только для генерала, — которые пребывают в полной темноте. И это естественно, ибо наука держит в секрете открытия подобного рода. Могу лишь сказать, что в нашем государстве полностью решена проблема безопасности, ибо мы обладаем сильнейшим оружием, каким когда-либо владела наша и любая другая держава.
Я был подавлен. Есть поверье, что солдаты приходят в восторг, услышав о новом образце оружия. Притча, сочиненная гражданскими, потому что любое новое оружие, когда-либо выпущенное в свет, было не чем иным, как помехой для всех полководцев.
— Источником для настоящих исследований, — перебил мои мысли профессор Норвуд, — послужил довольно необычный материал — выставка рисунков оружия, созданного великим Леонардо да Винчи. Поверьте, господа, рисунки ошеломили меня, ибо в них я увидел ум ученого, способного мыслить на столетия вперед. Люди науки знают, что заурядный изобретатель покоится на прочной теоретической основе, созданной предшественниками: он лишь развивает старую теорию. Исследуйте проекты Леонардо — подводную лодку, автожир, токарный станок, — и вы увидите, насколько ученый опередил свое время. Было бы ошибочным пытаться объяснить такое явление просто гениальностью изобретателя. Современные ученые дают обоснованное толкование подобному явлению. Обратимся на секунду к работе Данно «Эксперимент со временем». Талантливый ученый и его коллеги, проделав целый ряд сложных экспериментов, установили, главным образом через сновидения, возможность предвидения. Опираясь на это исследование, можно сделать вывод, что для науки время стало еще более неопределенным фактором, чем общепринято думать, и, следовательно, будущее для ученых не закрытая книга.
Я отвлекся, исподтишка разглядывая лица. Слушатели явно делились на две группы: те, кому было известно что-то, и остальные, к коим примыкал и я. Лица первых выражали некоторую нерешительность, и в этом было величие истинных ученых.
— Более позднее, чем работа Данно, — снова передо мной профессор Норвуд, — исследование доктора Соула, который также экспериментальным путем получил материал, полностью подтверждающий теорию Данно, предчувствие существует. Я упомянул об этих работах вскользь не только потому, что они сами по себе представляют ценность для науки, но они, неожиданно для меня, имеют связь с работами да Винчи. Что, если ключ технического гения ученого открывает нам лишь одно его качество предвидение? Что, если да Винчи делал не более, чем подслушивал обычный рабочий шум в любой заурядной мастерской двадцатого века?
Профессор Норвуд значительно взглянул на меня со всей серьезностью ученого.
— Вы уловили смысл? — спросил он.
Я утвердительно кивнул головой и вспомнил, что использовал подобные интонации и выражения в разговоре с самыми молодыми офицерами Академии Генерального штаба.
— Если какой-то да Винчи мог создать изобретение, продвинувшее его на четыреста лет вперед, мы, сознательно опираясь на предвидение, как на науку, можем изобрести нечто подобное и сегодня. В наши суровые дни государство наиболее заинтересовано в развитии военной промышленности, нежели какой-либо другой области техники.
Не успел профессор закончить эту роковую фразу, как большинство присутствующих обернулось, чтобы взглянуть на меня.
Я мог бы задать вопрос: в каком периоде развития истории человечества оружием интересовались меньше, нежели чем-либо другим? Но привитые с детства хорошие манеры не позволили мне быть бестактным.
— И с точки зрения военной мощи нашей державы, — неуклонно звучал голос профессора, — всем понятно, как важно иметь новейшее вооружение, ибо вся история развития военной техники наглядно показывает — кто обогнал, тот и выиграл. У нас появилась возможность продвинуть вперед военную технику, по крайней мере, на целое столетие. Подумайте, сегодня мы цепляемся как за соломинку за любое новшество, дающее нам преимущества в пять-десять лет в атомной технике. Помножьте эту цифру на коэффициент десять или двадцать, и вы поймете, что государство
Последние комментарии
5 часов 9 минут назад
22 часов 30 минут назад
22 часов 53 минут назад
23 часов 8 минут назад
23 часов 9 минут назад
23 часов 9 минут назад