Вселенка [Лана Шорт] (fb2) читать постранично, страница - 3

умирающем теле любая подселенная душа вместе с ним и помрет — тело-то смертельно повреждено! Знахарка же не сдается, утверждает, что душа покинула тело из-за испытанного ужаса, а тело умирает не из-за удара в висок, а из-за того, что осталось без души. Я даже головой покачала. И тут Алька очень громко говорит:

— Ника, ты меня слышишь?

И я на полном автомате отвечаю:

— Слышу, конечно. Ты мне еще бы в ухо так заорала.

— Никочка, ты ходить начала? — дрожащим голосом спрашивает сеструха.

— Начала, Алечка! Прикинь, так с кровати подскочила, что только на середине комнаты сообразила, что на своих двоих, а не на костылях. Только понять не могу, куда попала. Тетка какая-то говорит, что в поместье родителей, представляешь? — рассмеялась я. Родители у нас с сестрой погибли, когда ей еще и четырнадцати не было, а мне десять исполнилось, и от них только трешка осталась в спальном районе, которая на загородное поместье точно не тянет.

Отвечаю и ошарашено замечаю, что лицо на водном экране в тарелке губами шевелит и мой голос именно оттуда идет.

Тут Велеслава в наш разговор вклинилась:

— Алевтина, прощайтесь, бриллиант скоро испаряться начнет.

Алька сморщилась, как она всегда делала, если пыталась удержаться от слез, и выдала:

— Никочка, я тебя так люблю! Пусть в новом мире у тебя все будет хорошо. Будь счастлива, родная!

Я растерялась совсем и завопила:

— Какой еще новый мир?!

— Тут твое тело не восстановить. Никак, — ответила Велеслава. — А там у тебя будет полноценная жизнь. Прощайся с сестрой, еще раз я связь навряд ли установить смогу.

— Стой! — как оглашенная завопила я. Но меня резко потянуло вниз, лицо сестры заколыхалось и преломилось, как будто я на нее смотрела из-под воды, и последнее что я увидела, были огромные Алькины глаза, с дрожащими на ресницах капельками слез.

В голове все поплыло, сердце заколотилось и я подскочила на кровати, вытирая потный лоб и ругаясь себе под нос:

— Надо же такому присниться!

— Пришла в себя, роднулечка, — заквохтал сбоку от меня чей-то голос, и я резко обернулась.

Опять та женщина — из времен моего первого глюка. Или все-таки не глюк? Неужели эта Велеслава меня вытащила из моего же тела и транзитом зафутболила в ту самую девицу, что я только что в зеркале видела? Нервы у меня вообще-то крепкие, в обмороки я никогда не падала, единственный раз — во время аварии мое сознание полностью отключилось. Так что то, что я хлопнулась без чувств — это точно не я, это реакции того дохленького тельца, которое в зеркале отразилось. Я как его увидела, так мне совсем плохо и стало. И чувствую я себя неуютно — как будто в чересчур тесной одежде и на ходулях — все как-то неудобно, неловко и давит. В вот если у меня реакция отторжения начнется — из-за несовместимости? Даже органы при пересадке на совместимость проверяют, а тут — целую меня в другое тело пересадили!

У меня аж все вдруг зачесалось — точно аллергическая реакция пошла! И что делать?!

Смотрю я на няню-горничную, нервно почесываюсь и слышу:

— Неужто опять зуд начался? Чешется сильно? — и в голосе такая забота и волнение, что даже неловко становится.

Ладно, предположим, все это на самом деле. И чего делать-то? Я же ничего не знаю, счастье еще — язык понимаю. И то, что это — не русский, тоже осознаю. А вот всякие там памяти тела, вспышки воспоминаний — ничего этого нет. Но: сogito ergo sum^[1]. Значит, поборемся. А главное, я теперь не просто существую, я еще и нормально, полноценно, существую — в физическом плане.

Тут я, на всякий случай, пальчиками ног пушистый ковер загребла еще раз и, успокоившись, что все шевелится и совсем даже не парализовано, говорю:

— Чешется. Сильно очень, — и жалобно на эту женщину смотрю.

Та заволновалась, опять шнурок дернула несколько раз и успокаивающим голосом говорит:

— Дохтур сейчас придет, осмотрит и поможет. Полежи пока, деточка. Сейчас легче будет.

А мне что? Мне уже легче стало — понятно ведь, что это у местного тела какие-то почесотки случились, а не то, о чем я подумала. То есть никакого отторжения нет, и слава Богу!

А вот, кстати, такое привычное «Слава Богу!» вслух ляпну, а вдруг у них не Бог, а какой-нибудь демиург? Сразу, в момент, спалюсь. Подумала еще и поняла, что Бога, в нашем смысле, у них нет, потому что это слово я по-русски произнесла. Значит, нет в местном языке эквивалента. А что есть?

Но углубиться в размышления у меня не получилось: дверь в мою комнату открылась и в нее вплыла дама. Статная, красивая, глаза холодные, как сосульки, аж одеялом закрыться хочется, а то дрожь пробирает. А за ней вполне такой приятный дядька лет шестидесяти. С саквояжником — точно как в кино врачей конца девятнадцатого столетия показывают. А дама — это что, моя местная маман? Но ведь не спросишь же! По возрасту — вполне может быть: в зеркале мне показалось, что моему тельцу, дай Бог, лет шестнадцать стукнуло, а может, и того меньше. Ну вот — опять,