Литературная Газета 6626 ( № 50 2017) [Литературная Газета] (fb2) читать онлайн
- Литературная Газета 6626 ( № 50 2017) 1.26 Мб, 132с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Литературная Газета
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Люди особой породы
Люди особой породы100 лет назад была создана ВЧК. О ней писали книги, снимали фильмы Политика / Первая полоса / Тема номера
Их представляли героями, их боялись, демонизировали, возлагая вину за репрессии 30-х, а потом за развал страны 91-го. В истории этой спецслужбы были разные страницы – трагические и величественные, но во все времена чекисты обладали статусом людей особенных. Дело даже не в военной выправке – она-то как раз не является обязательной приметой профессии. Важно другое – особая доверительная манера, непоказное хладнокровие, ненавязчивая открытость. Чекистов учат быть притягательными. Яркий пример – президент страны, наблюдая за которым каждый раз отмечаешь школу спецслужб. Однако образцовый чекист – не только следствие выучки, но ещё и «плод культуры». Например, когда Путину было шестнадцать – в СССР вышли фильмы «Щит и меч» и «Мёртвый сезон», в двадцать один – «Семнадцать мгновений весны». Герои Станислава Любшина, Донатаса Баниониса, Вячеслава Тихонова стали эталоном чекистской породы. Эти образы вовсе не были неким абстрактным киношным допущением. Создатели фильмов о чекистах вдохновлялись самими чекистами, основывались на истории, на опыте общения с реальными советскими разведчиками. В этих фильмах, кроме воспитания мужественности, всегда содержались мощное гуманистическое начало и представления о миссии – всё то, что было заложено 100 лет назад, в 1917 году. И когда президент на недавней пресс-конференции рассказывал об «оборотнях» в системе ФСБ, возникала мысль: эти учились на каких-то других фильмах. Продолжение темы на стр. 3, 4-5, 15 (обратно)
Пушкин, Толстой, „Искандер“
Пушкин, Толстой, „Искандер“ Политика / Первая полоса / Человек года-2017 Рыбас Святослав
Отмечены яркие персоны и трудовые коллективы На прошлой неделе в храме Христа Спасителя состоялось награждение Международной премией «Человек года», ровно четверть века назад учреждённой Русским биографическим институтом. Вручение приурочили к 100-летию Октябрьской революции и восстановлению патриаршества. Принимая награду В.В. Путина, его советник по культуре Владимир Толстой заметил, что «президент не только «Человек года», но и XXI века». Были также награждены патриарх Кирилл, председатель КНР Си Цзиньпин, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Для «ЛГ» хочется отметить подвижничество тех, кто не так часто привлекает внимание СМИ. Писатель Альберт Лиханов, председатель Детского фонда, поведал символическую историю. В своё время фонд помог мальчику-сироте получить образование и, выучившись и встав на ноги, воспитанник пришёл к А. Лиханову и вернул все деньги, пожелав, чтобы их передали дальше, другим нуждающимся детям.
Прямая речь Карен Шахназаров, кинорежиссёр, в 2017 году выпустивший сериал «Анна Каренина»: – Говорят, что у России только два союзника – это её армия и флот. Не спорю. Однако у России есть и её литература, культура, без которых Россия немыслима. Поэтому мы всегда опираемся на эту силу – на Толстого, Пушкина, Чехова, Достоевского. (обратно)
Исповедь поэта
Исповедь поэта Книжный ряд / Первая полоса / Книга недели
Андрей Шацков. Первозимье. Стихотворения. М.: Вест-Консалтинг, 2017. 132 с. В новую книгу известного российского поэта Андрея Шацкова вошли стихотворения, написанные за пять прошедших лет. В его жизни случились трагические потери, что неизбежно привело к переосмыслению собственного пребывания на грешной земле. Книга становится своего рода выстроенным в стихах мемориалом. Здесь найдутся посвящения детям (ушедшему в 2016 году сыну Дмитрию), наставникам (Валентину Берестову, Владимиру Фирсову), героям войны 1905 года (прославленному командиру крейсера «Варяг» В.Ф. Рудневу). Каждый из них вознёсся в иные сферы, но вместе с тем остаётся здесь, чтобы потомки помнили, чувствовали непрерывную духовную связь. Таков посыл поэта, который, как мы можем видеть на обложке книги, неспешно идёт к храму в сопровождении любимой собаки… Это твой последний оберег. Твой последний луч дневного света. Холода… Россия… Первый снег… Исповедь печальная поэта. Завершают книгу размышления об Андрее Шацкове титулованных коллег по цеху: Льва Аннинского, Лилианы Проскуриной, Владимира Фирсова, Натальи Гранцевой, Валерия Дударева, редактора газеты «Слово» Виктора Линника. (обратно)
Реорганизовать АБЫРВАЛГ!
Реорганизовать АБЫРВАЛГ! Колумнисты ЛГ / Очевидец Нилов Олег Теги: пресс-конференция , рыболовная отрасль , экономика
Председатель совета директоров Мурманского рыбокомбината Михаил Зуб под видом журналиста пришёл на пресс-конференцию Владимира Путина и рассказал о проблемах отрасли. Президент заметил: «Я согласен с вами во многих вопросах. Если не создадим условия для переработки, будет всё уходить за границу, и цена на рыбу будет оставаться такой же высокой, как сегодня… Мои симпатии на вашей стороне...» Партия «Справедливая Россия» уже давно поднимает тему тяжёлого положения этой отрасли – не раз обращались в министерства и ведомства, выступали на различных площадках, привлекая внимание руководства страны, однако «золотую рыбку» заметили только сейчас. Ещё в ходе «часа правительства» в Госдуме министру сельского хозяйства А. Ткачёву предлагали создать Министерство рыбной промышленности, раз Минсельхоз не справляется. Более того, ещё в 2015 году обращались к предшественнику Ткачёва Н. Фёдорову с предложением ввести временный запрет на продажу рыбы за границу, пока в лучшую сторону не изменится ситуация в стране. «Жирные коты» по-прежнему слушают о намерениях правительства навести порядок в рыбной отрасли и продолжают миллиардами долларов набивать карманы, в том числе за счёт нулевых экспортных пошлин и беспрецедентных льгот для иностранных компаний, как будто они отечественные сельхозпроизводители. И за счёт мизерных налогов и платы за ВБР (водные биологические ресурсы), которая в России в разы меньше мировой. Рыбная отрасль едва ли не единственная, где не требуется дополнительных серьёзных затрат и вложений в сравнении, скажем, с животноводством или производством молока. Программа предложений правительству по этим проблемам формировалась по результатам многочисленных слушаний в Госдуме (в том числе с участием Михаила Зуба). Их передали председателю правительства Д. Медведеву. Премьер-министр направлял их А. Дворковичу, далее они последовали в Минсельхоз. В итоге, видимо, попали коту (жирному) под хвост. Ткачёв ситуацией доволен? Но если побиты рекорды СССР по зерну, мясу и т.д., то почему из 11,5 млн. тонн рыбы во времена Советского Союза сегодня вылавливается только 4,5 млн. тонн, из которых более 1,5 млн. тонн идёт на экспорт. Поэтому и рыба стоит дороже мяса, а ведь всегда было наоборот. Так что сегодняшний АБЫРВАЛГ (напомню, так читалось Шариковым в «Собачьем сердце» Булгакова слово Главрыба) надо поставить с головы на ноги. По моему мнению, необходимо реформировать рыбную отрасль. В частности, воссоздать отдельное Министерство рыбной промышленности с персональной ответственностью курирующего вице-премьера, чтобы не допускать перекладывания ответственности между различными ведомствами. Необходима также персональная ответственность за деньги в бюджет и рыбу на столе (по цене не выше курицы). В качестве эффективных мер нужно временное частичное государственное регулирование цен на отдельные социально значимые виды рыбы (гарантированный сбыт можно организовать через госзакупки для школ, детских садов, армии и т.д.), ограничение экспорта рыбной продукции, отмену действующих налоговых льгот для её экспортёров с сохранением их для тех, кто добывает и поставляет рыбу на наш рынок. Однако ключевым направлением должно быть усиление контроля и ответственности со стороны госорганов во всей цепочке работы по установлению и пресечению браконьерства и незаконного вывоза рыбы за рубеж. Метастазы «рыбной болезни» поразили и силовые структуры, таможню, власть в регионах. Миллиарды хорошавиных, дальневосточных и мурманских миллициардеров явно пахнут рыбой и икрой. (обратно)
Фотоглас № 50
Фотоглас № 50 Фотоглас / События и мнения
Чрезвычайная и доблестная
Чрезвычайная и доблестная Политика / Век революции / 100 лет ВЧК Замостьянов Арсений
По правилам рыцарского ордена Это понятие вошло в русскую речь сто лет назад и останется навсегда, как знак причастности к лучшей в мире спецслужбе. Чекист! Ему созвучно другое слово – честь. Первой революционной зимой романтикам казалось, что новой власти не понадобятся «щит и меч», ведь мы единой шеренгой движемся к коммунизму. Карательные органы – зачем нам эти пережитки старого мира? Но скоро пришло понимание, что и революционной власти нужно защищать государственный суверенитет. Только делать это следовало действительно по-новому. Складывалась действенная идеология – сплав интернационализма и патриотизма, партийного энтузиазма и отточенной компетентности. В конце 1917-го в стране не существовало устоявшихся органов власти. К тому времени проявился только эскиз системы управления, которая докажет свою эффективность в пожарах ХХ века. И когда 20 декабря Совет народных комиссаров издал декрет о создании Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем, вряд ли кто-то предполагал, что этому начинанию суждена столь долгая история. Всё начиналось с нескольких человек, которые сумели соединить опыт подпольной борьбы с традициями царской контрразведки. Как удалось в кровавой сутолоке ХХ века создать эту уникальную структуру, по сути, рыцарский орден? Возглавил ВЧК человек необыкновенный. Его кредо напоминало откровения проповедника: «Быть светлым лучом для других, самому излучать свет – вот высшее счастье для человека, какого он только может достигнуть. Тогда человек не боится ни страданий, ни боли, ни горя, ни нужды. Тогда человек перестаёт бояться смерти, хотя только тогда он научится по-настоящему любить жизнь». Да, это Феликс Дзержинский. В советской системе ценностей – рыцарь и подвижник, в антисоветской – исчадие ада. В разгар Гражданской войны он писал сестре: «Я остался таким же, каким и был, хотя для многих нет имени страшнее моего». Он жертвовал собой ради будущего – и не проиграл. Недаром в наше время в России нет офицера госбезопасности (как бы ни называлась спецслужба, все наследники ВЧК и КГБ защищают именно государственную безопасность!), который бы относился к основоположнику ЧК без уважения. Даже те, кто критически относится к советской власти, не списывают в архив портреты Железного Феликса. И московский памятник Дзержинскому – не просто талантливая работа Евгения Вучетича, а самый выразительный скульптурный образ политического вождя в ХХ веке, сравнимый с Медным всадником. Столь сильного монументального воплощения нет ни у Ленина, ни у Николая II, ни у Сталина. Наверное, неслучайно. Доблесть дивизий НКВД проверена в сражениях Великой Отечественной. Об этом редко вспоминают… Но именно чекист Григорий Прокопенко совершил подвиг, вошедший в легенды и кинофильмы. Он исправлял линию связи, истекал кровью от ранений и, умирая, зажал зубами провода. Связь ещё долго работала безотказно. Это было в битве за Москву. А 10-я дивизия войск НКВД первой встретила гитлеровцев под Сталинградом. Именно они не пропустили врага к центральной переправе через Волгу. Дивизия погибла почти целиком. После войны аббревиатура КГБ стала самой известной отечественной маркой. Дзержинцам случалось совершать невозможное на секретной службе его величества народа. Они, в отличие от Джеймсов Бондов, не были «владельцами заводов, газет, пароходов». И выиграли немало запутанных партий тайной войны. А в годы перестройки мы на собственном болезненном опыте уяснили простую истину: когда Лубянку демонизируют – в проигрыше остаётся народ. (обратно)
О карательных органах без лишних эмоций
О карательных органах без лишних эмоций Политика / Настоящее прошлое / Подробности Мозохин Олег
Статистические данные по репрессиям многое объясняют Хотя большевики и взяли власть, их положение в 1917 году было довольно шатким. В декабре обстановка в Петрограде ещё более накалилась. Свыше месяца продолжался саботаж чиновников. В целях противодействия этому 20 декабря на заседании Совета народных комиссаров (СНК) было принято решение о создании Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) по борьбе с контрреволюцией и саботажем. После выхода 21 февраля 1918 г. постановления СНК «Социалистическое отечество в опасности» она получила право внесудебного решения дел с применением расстрела.
И щит, и меч Для большевиков ВЧК стала «щитом и мечом». Именно с помощью этого государственного органа им удалось не только удержать власть, но и реализовать свою идеологическую доктрину. Последствия двух разрушительных войн – Первой мировой и Гражданской – нанесли хозяйству страны огромный материальный ущерб. Большое количество заводов и фабрик было разрушено, а уцелевшие не работали из-за отсутствия топлива и сырья. В этот период широкое распространение получил политический и уголовный бандитизм, активизировалась антисоветская деятельность иностранных спецслужб и белой эмиграции. Всё это в условиях капиталистического окружения и постоянно существующей военной угрозы определяло репрессивную политику большевиков. Естественно, в этот сложный период было не до сбора статистических сведений. Бюро статистики в структуре ВЧК появилось только в первом полугодии 1920 г. До этого делались попытки сбора информации, но они носили фрагментарный характер. В 1921 г. бюро подготовило свой первый отчёт. Сведения предоставили приблизительно 80% местных подотчётных органов. По материалам статистики, за этот период видно, что ВЧК и её подведомственные органы расследовали в большей степени не контрреволюционные преступления, а уголовные. Число жертв органов ВЧК, со всеми оговорками и натяжками, можно оценить в 50 тысяч человек, учитывая в том числе и лиц, расстрелянных во времена так называемого красного террора, и Крымскую трагедию. Войсковые операции, естественно, не рассматриваются. Большевики стремились найти выход из создавшегося экономического кризиса, в противном случае их партия не смогла бы удержаться у власти. И съезд РКП(б), проходивший в марте 1921 г., принял решение о проведении новой экономической политики. Новые условия требовали и новых подходов, новой организации системы государственной безопасности. Не мог остаться без внимания и тот факт, что ВЧК создавалась как временный чрезвычайный орган и выполняла зачастую функции не только следствия, но и суда. С окончанием Гражданской войны отпала надобность в чрезвычайном органе. 6 февраля 1922 г. ВЦИК упразднил ВЧК и создал Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР, лишив его судебных функций, однако вскоре их ему вернули.
По стопам императора Опыт предоставления правоохранительным структурам внесудебных полномочий – не изобретение большевиков. Впервые Особое совещание было учреждено при МВД в 1881 г. императором Александром III по представлению министра внутренних дел графа Игнатьева и имело право ссылки неблагонадёжных до пяти лет в отдалённые места империи. Вспомнили об Особом совещании в 1922 г. На проходившем в то время съезде врачей докладчики выступали с резко антисоветских позиций. Законных оснований для привлечения их к уголовной или административной ответственности не было. Тогда и пустили в ход царские методы воздействия на инакомыслящих. 31 июля 1922 г. ГПУ подготовило и направило в Политбюро проект постановления с предложением создать при НКВД Особое совещание из представителей наркоматов внутренних дел и юстиции. В проекте постановления срок административной высылки не мог превышать пяти лет с утратой для высланного избирательного права на время высылки, причём высылка за границу могла быть и без указания срока, т.е. до постановления о её отмене. 10 августа Президиум ВЦИК утвердил это постановление, снизив срок наказания с пяти до трёх лет и поменяв название Особого совещания на Особую комиссию. Последнее, видимо, было связано с тем, чтобы само название не ассоциировалось с Особым совещанием, существовавшим при царизме. Данное положение позволило принимать решительные меры по высылке отщепенцев, не желающих строить коммунистическое общество. Были подготовлены списки, их утвердило Политбюро, после чего и состоялось широко известное выселение интеллигенции за границу. Статистические данные этого периода свидетельствуют о том, что во внесудебном порядке – как через Особое совещание, так и через тройки – проходили дела по всем преступлениям, включая преступления против порядка управления, хозяйственные, имущественные и преступления против личности. С 1921 по 1924 г. контрреволюционная деятельность в общем объёме работы ГПУ – ОГПУ занимала немногим более 25%. К 1926 г. она ещё более понизилась и составила 14,5%. Выдвинув задачу любой ценой ускорить рост промышленного потенциала, руководство страны основным источником средств для сверхиндустриализации избрало крестьянство, что порождало недовольство крестьян. Как вынужденная мера вступили в силу методы принудительного изъятия хлеба. Высокая эффективность этих методов на первоначальном этапе порождала иллюзию преимущества административно-командных методов и служила оправданием репрессий как одного из средств решения экономических проблем. На смену чрезвычайным мерам по хлебозаготовкам с осени 1929 г. пришла коллективизация на принципах принуждения, откровенного насилия и диктата. Материалы статистики этого периода отражают борьбу органов ОГПУ с кулачеством, активно выступающим против советской власти. Возрастает количество преступлений, связанных с контрреволюционной агитацией и пропагандой, террором. Около 80% привлечённых к уголовной ответственности крестьян осуждались именно за эти преступления, сотни тысяч были раскулачены и высланы из родных мест на спецпоселения. Но следует подчеркнуть: расстреливали в основном за уголовные преступления.
Репрессируя одних, отмобилизовать других В конце 1920-х – начале 1930-х годов резко возрастает число лиц, осуждённых за контрреволюционные преступления. В общественном сознании утверждалась концепция, согласно которой трудности, неудачи и провалы в экономике и особенно в промышленности, многочисленные аварии, пожары, взрывы и другие происшествия объясняются результатом диверсий и вредительства со стороны внутренних контрреволюционных сил и именно в успешной борьбе с вредительством и диверсиями – залог экономического развития Советского Союза. Вполне закономерным следствием такой политики стал громкий судебный процесс о вредительстве – так называемый Шахтинский, первый в череде процессов, направленных против научно-технической интеллигенции. Правительство перекладывало на неё вину за многочисленные провалы в экономике и резкое снижение уровня жизни народа. Фабрикуемые судебные процессы, инициированные Политбюро ЦК ВКП(б), преследовали цель: репрессируя одних, через страх отмобилизовать усилия других и таким методом стимулировать развитие экономики. Отчасти это удалось. Международная обстановка также оставалась сложной. Нависала угроза мировой войны. В этих условиях предстояло укреплять оборонный потенциал страны и его материальную основу – экономику. И в качестве эффективного силового инструмента, обеспечивающего процесс социально-экономических изменений, руководители государства активно использовали ОГПУ. Происходило ужесточение карательной политики и, как следствие, расширение внесудебных полномочий органов безопасности. 10 июля 1934 г. в соответствии с постановлением ЦИК СССР органы государственной безопасности вошли в состав Народного комиссариата внутренних дел (НКВД). Из системы ОГПУ упразднялись Судебная коллегия и тройки. Право внесудебного рассмотрения дел о государственных преступлениях сохранялось только за Особым совещанием при НКВД СССР (ОСО НКВД СССР). После убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 г. появилось ставшее впоследствии широко известным Постановление Президиума ЦИК и СНК СССР, которое вводило «облегчённый» порядок ведения следствия и судопроизводства по делам, связанным с терроризмом. Постановление ЦИК СССР от 14 сентября 1937 г. распространило сходный порядок на дела «о контрреволюционном вредительстве и диверсиях». Эти нормативные акты практически исключали нормальное рассмотрение дел и полностью лишали обвиняемого возможности защищаться. Именно в это время кривая статистики по борьбе с терроризмом идёт вверх. Начинаются массовые репрессии в отношении действительных и мнимых террористов. Из доклада Н.И. Ежова на пленуме ЦК ВКП(б) 3 марта 1937 г.: «Анализ арестов за 1935–1936 гг. показал, что борьба велась преимущественно с отдельными случаями антисоветской агитации, с должностными преступлениями, хулиганством, бытовыми преступлениями и т.д. Из общего количества репрессированных в эти годы около 80% падало на всякого рода мелкие преступления, которые являлись по существу объектами работы милиции, а не органов Государственной безопасности». Ежов исправил эту ситуацию. Подавляющее количество преступлений, расследуемых органами НКВД, стало политическими. В связи с проведением «массовых операций» приказом НКВД СССР от 30 июля 1937 г. были созданы так называемые республиканские, краевые и областные тройки и утверждён их персональный состав. Списки лиц, подлежащих репрессиям, рассматривались и двойками, т.е. наркомами внутренних дел республик или начальниками краевых и областных управлений НКВД совместно с республиканскими, краевыми и областными прокурорами. На общесоюзном уровне работала главная двойка, официально именуемая Комиссией НКВД и Прокурора СССР. Просуществовали двойки и тройки до осени 1938 г.
Убил? Ограбил? Контра! Очень сложно в «ежовской» статистике понять, кого и за что сажали и расстреливали. В это время мало того что осуществлялась массовая фальсификация следствия, но и за совершённые преступления уголовного характера добавлялась какая-то часть статьи 58 УК РСФСР (контрреволюционные преступления). Этот «довесок» полностью изменял статистику. Основная часть осуждённых стала проходить по политическим статьям. Почти все дела, расследуемые органами НКВД, квалифицировались теперь как контрреволюционные. Естественно, это не соответствовало действительности. 3 февраля 1941 г. НКВД СССР делится на два самостоятельных органа – Народный комиссариат внутренних дел и Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ СССР). Вскоре после начала Великой Отечественной войны, в июле 1941 г., их вновь объединяют, а через два года Наркомат госбезопасности опять выделяют в самостоятельную структуру. Помимо борьбы с разведывательно-подрывной деятельностью спецслужб противника на органы госбезопасности было возложено решение ряда других, не менее важных для того времени задач. Прежде всего они касались участия в обеспечении перестройки экономики на военный лад, наведения соответствующих военному времени порядка и дисциплины в частях и соединениях действующей армии, на гражданских предприятиях и в организациях. Во время войны органы государственной безопасности наделяются новыми внесудебными полномочиями, а Особому совещанию впервые даётся право вынесения приговоров о высшей мере наказания. Увеличивается количество арестованных за террор, шпионаж, диверсии, измену Родине, предательство и пособничество немецким оккупантам. За годы войны органами государственной безопасности расстреляно более 97,5 тысячи человек, главным образом за воинские преступления в начальный период Великой Отечественной войны. В марте 1946 г. все наркоматы по инициативе Сталина были преобразованы в министерства. С 15 марта и НКГБ стал именоваться Министерством государственной безопасности. С этого времени внесудебные репрессии в СССР осуществляли одновременно два Особых совещания – одно при МВД СССР, другое при МГБ СССР. К 1953 г. происходит заметное снижение числа осуждённых, и Особые совещания после нескольких реорганизаций МГБ и МВД окончательно упраздняются. Происходит резкое снижение количества лиц, приговорённых к высшей мере наказания. В послевоенные годы расстреляно немногим более 7 тысяч человек. По отчётам ВЧК–ОГПУ в период 1919–1927 гг. доля политических репрессий составляла приблизительно 30% от общего числа осуждённых, затем до 1934 г. – более 50% (сказались процессы по вредительству в промышленности и раскулачивание). В 1935–1936 гг., по словам Ежова, 20% общего количества преступлений относилось к тяжким уголовным и политическим. А в 1937–1938 гг. политические преступления составили уже почти 90% от всех расследуемых органами безопасности дел. И если до 1937 г. статистические сведения – с различными оговорками – можно считать объективными, в последующие два года всё сфальсифицировано и подтасовано. Прослеживается стремление почти всех местных руководителей органов безопасности любой ценой выполнить лимиты на репрессии по политическим преступлениям. Человека, совершившего уголовное или должностное преступление, осуждали теперь ещё и по одной из частей статьи 58 УК РСФСР. В какой раздел статистики отнесли подобные сведения (по факту) – совершенно непонятно. Подводя итог, можно сделать вывод – доля политических преступлений, расследуемых органами государственной безопасности в рассматриваемый период, составляет приблизительно 60% от общего количества осуждённых, т.е. 3 905 738.
Реабилитация – списком Проведённый анализ запросов по учётам МВД–ФСБ России свидетельствует о том, что приблизительно 30–40% лиц проходили по уголовным делам и не были реабилитированы. Необходимо также отметить особенность проводимой реабилитации: данное мероприятие носило чисто политический характер. Реабилитировали всех подряд, никто не занимался изучением и анализом материалов архивных уголовных дел. Чем больше реабилитировали – тем лучше. Вот и вся логика. Как судили – так и реабилитировали. О законности никто не задумывался. И вот что интересно: реабилитация проходила после того, как были уничтожены дела-формуляры (дела агентов) с доказательствами по делу. В то время существовала практика: агентурные материалы хранились отдельно от уголовных дел. Получилось так, что сначала уничтожили доказательства по делу, а затем занялись реабилитацией. Это сделали не специально, просто так совпало. Хотелось бы отметить и ещё одно обстоятельство: как правило, «расстрельные дела» по Центральному аппарату органов госбезопасности были рецидивными, т.е. они заводились на лиц, судимых два и более раз. Если взять это во внимание, то общая цифра осуждённых, в том числе и за контрреволюционные преступления, существенно снизится. Конечно, общество должно помнить о жертвах произвола в отношении безвинно репрессированных, помнить о том, что незаконные политические репрессии принесли страдания не только им самим, но и их близким. Однако, на мой взгляд, тема репрессий в СССР сильно и незаслуженно раздута. Ни в одной стране мира эти темы так обстоятельно не обсуждаются, хотя жертв беззаконий там было не меньше. Существует явный негативный перекос в изложении истории советского периода России. Указ 1992 г. «О снятии ограничительных грифов с законодательных и иных актов, служивших основанием для массовых репрессий и посягательств на права человека» способствовал вводу в оборот огромной массы документов по этой проблеме. Большая группа российских и зарубежных исследователей на гранты зарубежных фондов бросилась разрабатывать эту тему. На деньги «американских и европейских друзей» всё это было тут же опубликовано. Совершенно очевидно, что в первую очередь преследовалась цель создания негативного имиджа России. В настоящее время необходимо без излишних эмоций подходить к оценке произошедших событий. Исследовать не только репрессии, но и достижения в области политики, экономики и культуры нашего великого государства, гордясь его многовековой историей.
Обобщённые сведения о деятельности органов государственной безопасности Год Арестовано (привлечено) Осуждено Контрреволюц. преступления Осуждено к высшей мере наказания 1918 42 254 6300 1919 23 379 Сведения за 7 месяцев 2134 1920 Сведения отсутствуют 1921 200 271 204 593 76 820 9701 1922 119 329 119 329 39 610 1964 1923 104 520 104 520 39 353 414 1924 92 849 92 849 38 883 2550 1925 72 658 72 654 29 782 2433 1926 62 817 62 817 12 593 990 1927 76 983 88 130 27 360 2399 1928 111 879 148 975 33 922 869 1929 207 212 219 862 104 542 2099 1930 378 539 399 445 242 708 20 201 1931 479 065 443 835 241 948 9876 1932 499 249 410 233 114 976 2728 1933 634 429 634 429 256 312 2154 1934 335003 335003 76344 2486 1935 293 681 293 681 102 395 1229 1936 175 752 131 168 65 759 1118 1937 945 268 936 750 779 056 353 074 1938 638 509 638 509 593 336 328 618 1939 145 407 44 731 21 574 2601 1940 203 806 132 958 56 426 1863 1941 160 882 133 740 107 484 23 786 1942 238 631 190 957 123 404 55 790 1943 178 973 141 253 120 849 12 569 1944 122 112 103 532 92 943 3110 1945 142 640 112 348 103 044 2308 1946 117 025 91 008 78 177 2273 1947 93 740 75 597 64 749 898 1948 81 818 73 755 68 787 – 1949 80 277 72 416 68 140 – 1950 65 749 59 284 56 493 468 1951 54 814 47 247 42 377 1601 1952 21 686 17 574 15 437 1611 1953 16 495 11 441 10 155 298 Итого 7 218 701 6 645 623 3 905 738 862 513 Примечание . В графе «Осуждено к высшей мере наказания» не учтены сведения по крымской трагедии. Нет сведений по войсковым операциям — Кронштадтский мятеж, Тамбовское восстание, а также по Катынскому делу и о заключённых, расстрелянных в 1941 г. при эвакуации тюрем из прифронтовых областей. Кроме того, в 1945 г. органами Смерш Наркомата обороны было арестовано 11 156 человек. Эти данные тоже не вошли в отчёты органов безопасности. (обратно)
Революционное вручение
Революционное вручение Литература / Литература / Класс премиум Галкина Валерия
Названы имена лауреатов „Большой книги“-2017 К зрелищной составляющей церемонии организаторы подошли с фантазией: красноармейцы и девушки в кожанках и красных косынках, оркестр революционных матросов Балтийского флота, исполняющий бравые марши столетней давности, и даже Владимир Ильич собственной персоной, утверждающий, что из мавзолея внимательно следит за современным литературным процессом… Весь этот революционный мини-спектакль проходил под оптимистичным лозунгом: «Вся власть русской литературе!» Очень эмоциональным моментом вечера стала минута молчания – дань памяти трём ушедшим в этом году крупным писателям, лауреатам «Большой книги»: Даниилу Гранину, Евгению Евтушенко и Владимиру Маканину. Пронзительно звучала музыка Эдуарда Артемьева в исполнении трубача «Машины времени» Сергея Велицкого, а на экране сменялись фото- и видеокадры... Всю мелодию зал слушал стоя. Специальной наградой – призом «За вклад в литературу» – отметили Викторию Токареву, которую встретили продолжительными овациями. Награду писательнице вручил режиссёр Владимир Грамматиков. Затем настало время отметить победителей народного голосования. В этом году читатели отдали предпочтение литературной биографии – книге Сергея Шаргунова «Катаев. Погоня за вечной весной». Второе место заняла нестандартная биография Владимира Ленина в исполнении Льва Данилкина («Ленин. Пантократор солнечных пылинок»), а «бронзу» получил «Город Брежнев» Шамиля Идиатулина. Вопреки всем прогнозам и ожиданиям, выбор Литературной академии практически полностью совпал с выбором читателей: отчасти изменилась только расстановка сил. Третья премия досталась Шамилю Идиатулину – её вручил советник президента РФ по вопросам культуры Владимир Толстой. Вторую премию вручил президент Российского книжного союза Сергей Степашин: её обладателем стал Сергей Шаргунов. А первый приз 12-го сезона «Большой книги» получил Лев Данилкин: победу его «Ленина» зал встретил бурными аплодисментами. Премию победителю вручил руководитель Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Михаил Сеславинский. Что ж, в каком-то смысле итоги 12-го сезона «Большой книги» действительно можно назвать «революционными». Единогласный выбор читателей и профессионального жюри для многих стал неожиданностью, ярко обозначив две тенденции уходящего года – всё набирающую обороты популярность направления нон-фикшн (и жанра биографии, в частности) и острую потребность общества в переосмыслении прошлого нашей страны, в особенности советского прошлого.
Прямая речь Владимир Толстой, советник президента РФ по вопросам культуры: – Я рад за лауреатов, потому что все они – очень достойные писатели. Из удивительного могу отметить, что из трёх произведений-победителей – две литературные биографии. Это само по себе явление и, можно сказать, тенденция этого года. Ещё удивительно, что совпала тройка читательского голосования с тройкой победителей, которую выбрали члены жюри, что тоже, в общем, не всегда бывает. Я симпатизировал и всем остальным участникам: и Игорю Малышеву, и Андрею Рубанову, и Михаилу Гиголашвили, и остальным. Никого не хочу забыть. Но радуюсь за победителей! Лев Данилкин, Сергей Шаргунов и Шамиль Идиатулин – все они ещё очень молодые авторы. Будем ждать от них новых книг! Валентин Юркин, генеральный директор издательства «Молодая гвардия»: – Этот год был на редкость плодотворным для «Молодой гвардии», и яркое тому подтверждение – две премии – первая и вторая, – полученные нашими авторами. Первое место получила книга, посвящённая Владимиру Ленину, и её автор Лев Данилкин. Что-то произошло в общественном сознании. Такого ещё не было в этом веке: впервые за долгое время книга вышла десятитысячным тиражом, и он весь разошёлся. Более того, и мы, и Лев Александрович получаем огромное количество откликов, вопросов, разъяснений. Это очень важно, потому что книга вдруг снова оказалась в центре всеобщего внимания. Я думаю, то, что это произведение получило «Большую книгу» – ещё и некоторое восстановление справедливости по отношению к самому Ленину, противовес всем созданным карикатурным образам, которые существовали десятилетиями и оскорбляли русскую нацию, наше отечество, оскорбляли представления о выдающемся руководителе нашей страны. Девятисотстраничный труд о Ленине – на грани подвига не только литературного, но и физического, потому что Лев Данилкин побывал во всех связанных с его биографией местах и, кроме того, прокомментировал для читателей его политические произведения. Вторую премию получила книга известного общественного деятеля Сергея Шаргунова «Катаев. Погоня за вечной весной». Сергей Степашин прекрасно сказал на церемонии награждения: «Катаев – это наша юность и наша зрелость». И книга о нём получилась просто великолепной – и по форме, и по содержанию. Сегодня мы можем смело сказать, что у российской литературы есть большое будущее. Три книги-победительницы, которые сегодня обозначились, прекрасно иллюстрируют дальнейшие перспективы и литературы в целом, и «Молодой гвардии» в частности. Дмитрий Бак, директор Государственного музея истории российской литературы имени В.И. Даля, председатель Литературной академии: – Мои ожидания во многом совпали с результатами премии. По сути, почти весь короткий список в этом году был посвящён прошлому России, осмыслению последних ста лет в её истории. Поэтому неслучайно среди лауреатов два документальных произведения и одна книга про восьмидесятые годы. Это своеобразный итог не только столетия, но и последних сорока лет литературы. Я думаю, что следующие сезоны будут отличаться от нынешнего, и в них будут преобладать книги о современности. Подготовила Оксана Судьина (обратно)
Литинформбюро № 50
Литинформбюро № 50 Литература / Литература Теги: литературный процесс
Литпремия ▪ Объявлен короткий список Международной литературной премии им. Ф.М. Достоевского. В него вошли: Дмитрий Ермаков «Дела земные», Александр Сегень «Поп», Галина Таланова «Бег по краю», Андрей Убогий «Доктор», Владимир Чугунов «Провинциальный апокалипсис». Имя лауреата назовут в конце декабря. ▪ В Санкт-Петербурге вручили премию имени Александра Прокофьева «Ладога». В номинации «Всероссийская» звания лауреата удостоен поэт Константин Скворцов (Москва) за книгу стихотворений «Отбившийся от Вселенских рук…», в номинации «Областная» – поэт Екатерина Игнатьева (г. Приозёрск) за сборник «Луч на ладони». Литюбилей ▪ 19 декабря исполнилось 90 лет известному поэту и переводчику, давнему автору «ЛГ» Ивану Бурсову. Благодаря его переводам российский читатель познакомился с творчеством Р. Бородулина, В. Короткевича, Г. Буравкина, Е. Лось и многих других белорусских поэтов. Сам Иван Бурсов в последние годы издал несколько книг стихов и сказок. Поздравляем и желаем здоровья и новых творческих свершений! ▪ 19 декабря 90-летний юбилей отметил заслуженный работник культуры Российской Федерации, известный таджикский писатель, профессор, доктор филологических наук, ветеран Великой Отечественной войны Шавкат Ниязи. Поздравляем! ▪ 20 декабря 50 лет исполняется писателю, журналисту, преподавателю литературы Дмитрию Быкову. ▪ 22 декабря исполняется 80 лет замечательному детскому писателю Эдуарду Успенскому. От всей души поздравляем!
Литсобытие В посольстве Азербайджана в Москве прошлапрезентация трёхтомника «Гейдар Алиев. Личность и эпоха», посвящённого выдающемуся государственному деятелю СССР и Азербайджана. Автор этого романа-исследования, вышедшего в московском издательстве «Канон-плюс», Эльмира Ахундова – депутат парламента Азербайджана, лауреат Государственной премии, заслуженный журналист республики – хорошо известна читателям «ЛГ»: в 90-е годы она была собственным корреспондентом «Литературной газеты» по Азербайджану.
Литконференция Оргкомитет по проведению конференций, посвящённых творчеству Ю.П. Кузнецова, сообщает, что двенадцатая конференция состоится 5–6 февраля 2018 года в Литературном институте имени А.М. Горького (Тверской бульвар, 25; вход с Большой Бронной). Начало в 11.00. Тема разговора: «Юрий Кузнецов и Литинститут». Приглашаем всех заинтересованных к сотрудничеству. Заявки и тезисы выступлений присылать по адресу: skazn@yandex.ru. (обратно)
„Сам я просто немец“
„Сам я просто немец“ Литература / Литература / Бёлль – 100
Германия глазами Генриха Бёлля Член Баварской академии изящных искусств, президент Международного ПЕН-клуба, лауреат Нобелевской премии, автор известных во всём мире романов и новелл, Генрих Бёлль прошёл жизненный путь типичного немца своего поколения. 10 декабря 1972 года в Стокгольме он сказал о себе в речи по случаю вручения Нобелевской премии: «Сам я просто немец; единственное удостоверение личности, которое мне никто не должен выписывать и продлевать, – это язык, на котором я пишу». Он был шестым ребёнком в католической семье столяра-краснодеревщика Виктора Бёлля. Предки отца эмигрировали когда-то давно из Англии по религиозным мотивам. Они сохранили верность своему вероисповеданию и свою явно не германскую фамилию, которую прославил сын. Может быть, отчасти поэтому в творчестве Бёлля такое значительное место занимает религиозная проблематика. Писатель всегда придавал большое значение тому, что его детство и юность прошли в Кёльне, где «Рейн, устав от изощрённых красот среднерейнского пейзажа, становится широченной рекой и течёт по однообразной равнине навстречу туманам Северного моря». Рейнский край воплощал для писателя поэтический дар немецкого народа, его вольнолюбие и юмор, его стремление к независимости и презрение к тирании. Кёльн, его предместья и окрестности – это та почва, которая взрастила писателя и осталась запечатлённой в его прозе. Генрих Бёлль начал писать в двадцатилетнем возрасте рассказы о горестях обнищавших обывателей. Первые литературные опыты были отмечены влиянием Фёдора Достоевского. Однако пробы пера пришлось прервать. В 1938 г. он отбывал трудовую повинность, в 1939-м летом был принят в Кёльнский университет, а осенью призван в гитлеровский вермахт. Он участвовал во Второй мировой войне на территории Франции, Польши, Советского Союза, Румынии, Венгрии и Германии; трижды был ранен. «Солдатам – а я был солдатом – следует жаловаться не на тех, против кого их послали воевать, а только на тех, кто посылал их на войну». Он заявил об этом одним из первых, когда его взгляды разделяли немногие. В конце войны он дезертировал, в 1945 г. вернулся в Кёльн. Снова поступил в университет, работал подсобным рабочим столяра, публиковал рассказы в газетах и журналах. Успех Бёллю принёс первый его роман «Где ты был, Адам?», повествующий о судьбах фронтовиков на исходе войны. Уже вывешены белые простыни мирными жителями, которые с радостью и тревогой ждут конца гитлеровского рейха. Но никому из героев не суждено вкусить мирного счастья. Солдат Файнхальс, бывший архитектор, будет участвовать в восстановлении стратегически важного моста через Дунай. Мост восстановлен и тут же взорван, так как им может теперь воспользоваться противник. Файнхальсу рукой подать до своего дома, откуда он ушёл много лет назад. Выстрел, один из последних выстрелов, произведённых германскими орудиями по своим же соотечественникам, настигает его на пороге отчего крова. Погибает в концлагере его возлюбленная. Венгрия объявила себя союзницей Третьего рейха. Это мешало фашистам вторгнуться во внутренние дела мадьяр. Но летом 44-го года Венгрия была оккупирована вермахтом. Одной из первых акций нацистов было заключение евреев в концлагерь. Вот почему крещёная еврейка Илона не пришла на второе свидание к немцу Файнхальсу. Её лично расстреляет комендант концлагеря, помешанный на вокальном искусстве и создавший лагерный хор из пленников. Услышав в её пении истинную веру в человека, в его совершенство и мужество, регент-комендант не выдержал и выстрелил в упор. Этот эпизод принципиально важен, Бёлль развенчивает жалкого эстета, для которого искусство – прикрытие преступлений. Любовь во время войны молодых людей разных национальностей – популярный сюжет послевоенной литературы многих стран. Встречается он и у Бёлля как доказательство противоестественности войны, уничтожающей самую возможность возникновения новой жизни. Гибнут врачи из полевого госпиталя, готовые сдаться в плен. Гибнут солдаты, выполняя садистские приказы своих офицеров. Гибнут офицеры, которым не помогает даже симуляция безумия. С позиции автора война не служит нравственным оправданием жертвам – ни Адаму, ни священнику, ни рядовому, ни обывателю, проголосовавшему за фюрера, развязавшего войну. Малая или большая вина лежит на каждом немце, как бы дорого он ни заплатил за свой выбор. Смысл названия романа расшифрован в эпиграфе: «Где ты был, Адам? – В окопах, Господи, на войне…» После выхода романов «И не сказал ни единого слова», «Дом без хозяина», «Хлеб ранних лет», «Бильярд в половине десятого» Бёлль был признан в Германии крупнейшим писателем поколения, вернувшегося с фронта. Все эти романы, а также многочисленные рассказы были переведены на многие языки, в том числе на русский, и изданы в нашей стране. Российский читатель находил в романах Г. Бёлля аналог собственных переживаний. Руины, разруха, голод и нищета были присущи и победителям, и побеждённым. Произведения западногерманского писателя читали у них и у нас матери, потерявшие сыновей, вдовы и подрастающие сироты. Генрих Бёлль в воспоминаниях и интервью постоянно комментировал свои произведения. Это было вызвано тем, что он нередко подвергался нападкам за те обвинения, которые предъявлял в своих романах и новеллах правительству и церкви. Он отстаивал право персонажей говорить правду, доверяя это клоунам и шутам. Стремлением отделиться и отдалиться от нелюдей писатель наделяет многих дорогих ему героев, которые пускаются на хитрости, пытаются хоть как-то обособиться в солдатской шеренге или в городской толчее. Писатель и его герои охраняют личность любой ценой, порой даже рискуя жизнью. В трагикомических прихотях его персонажей проявляется инстинкт их духовного самосохранения, попытка хотя бы призрачно отстоять свою автономию. Генрих Бёлль никогда не забывал о своём окопном опыте, помнил о тех, кто ждал дома его и однополчан. Но ожидание зачастую оказывалось напрасным – случалось, вместо человека приходило траурное извещение. Бёлль писал исследовательские романы, в которых пытался проанализировать причины великой трагедии страны и обстоятельства, создавшие «маленькую трагедию» каждого человека. Этому и посвящён его итоговый роман «Групповой портрет с дамой». По сюжету некий молодой заступник задумал восстановить добрую репутацию пожилой женщины по имени Лени Груйтен, собрав свидетельства родных, знакомых и друзей, не отказавшись и от показаний недоброжелателей. На протяжении всей своей жизни Лени будто не замечает изгибов немецкой истории. Кажется, «истинно немецкая девушка», а потом вдова фронтовика покорно несёт свой крест, но это вовсе не так. Лени, ни словом, ни делом не протестуя против нацистского режима, защищает жертв фашизма. Больше всего укоров и пересудов вызывает её роман с советским военнопленным Борисом Колтовским. Их любовная связь в данной ситуации отнюдь не частное дело, а вызов всем устоям и нормам рейха. Образ красноармейца Бориса Колтовского не столько конкретная реальность, сколько подражательный отклик Бёлля на его любимых героев Достоевского и Толстого. Символично занятие Лени, которым она зарабатывает хлеб насущный в последний год войны: она плетёт поминальные венки для всех погибших. Бёлль многими едва уловимыми деталями переносит свой персонаж из обыденности в сферу историко-философскую. Лени загадочна, как её страна. Для Бёлля она и является олицетворением Германии. Женщина воплощает совесть и гуманность нации, глубочайшую порядочность и готовность идти навстречу тем, кто нуждается в её помощи. Вместе с тем шатания Лени от гитлерюгенда в молодости до кратковременного членства в коммунистической партии воплощают непостижимые странности, которые являются не столько личными свойствами героини, сколько отражением национального характера. Для Бёлля она остаётся непознаваемым феноменом. Напрашивается параллель с творчеством самого писателя: как бы глубоко он ни проникал в историю своего народа, многое воспринимается в его сюжетах иррациональным, не поддающимся логике. В 1982 г. на Международном конгрессе писателей в защиту мира в Кёльне Генрих Бёлль выступил с речью «Образы врагов», в которой напомнил об опасности ксенофобии. Вскоре после выступления произошёл поджог его дома в Эйфеле, в результате которого часть дома сгорела. Стремясь загладить вину, тогда же совет города Кёльна присвоил Бёллю звание почётного гражданина и приобрёл его архив. В 1985 г. в связи с сороковой годовщиной капитуляции фашистской Германии писатель опубликовал «Письмо моим сыновьям», в котором рассказал о том, как он сам пережил окончание войны. Генрих Бёлль в своём творчестве всегда обращался к молодым. Незадолго до кончины он написал трогательные стихи, обращённые к внучке. Они начертаны на могильном кресте: Внучке Самай Мы приходим издалека дитя моё и уходим далеко не бойся с тобою все кто были до тебя твоя мать, твой отец и все, кто были до них давным-давно с тобою все не бойся мы приходим издалека и уходим далеко дитя моё Твой дед 8 мая 1985 г. Приезжая в Москву, Генрих Бёлль много раз выступал перед студентами в Библиотеке иностранной литературы. Какие бы нелепые вопросы ему ни задавали, он был учтив и корректен. Разглядывая его, я видел перед собой одного из самых достойных интеллектуалов столетия с лицом бывшего солдата, проведшего много лет в казарме, в окопе, на ветру, под снегом. Владислав Пронин, доктор филологических наук, профессор, член Российского союза германистов (обратно)
Выжигающий фальшь
Выжигающий фальшь Литература / Литература / Чтобы помнили Евсюков Александр
Год назад ушёл из жизни Михаил Лобанов Год назад 10 декабря ушёл из земной жизни Михаил Петрович Лобанов. Для меня лично и для всех своих учеников он стал Мастером с большой буквы: взыскательным и строгим, но при этом близким и почти родным. Однако сегодня он также видится одним из самых глубоких, корневых и при этом загадочных личностей в русской критике и общественной жизни ХХ века. Фронтовик, в свои 17 лет принявший участие в Курской Битве, получивший тяжелое ранение, награжденный орденами, а затем ставший одним из самых ярких и полемичных писателей-критиков 1960-80-х годов, легендарный преподаватель Литературного института им. А.М. Горького в течение более чем полувека (1963 – 2014), он всю послевоенную жизнь оставался воином на передовой. А жизнь его осталась в памяти большой, насыщенной событиями и тесно связанной с борьбой за правду, за людей и раскрытие их талантов несмотря на все возможные трудности. Читая статьи и книги Лобанова (включая ранние) в какой-то момент неизбежно осознаешь, что они очень смелы и злободневны, не только для времени написания, но и для нашей эпохи. Почему так получается, ведь критика чаще всего – самый проходной, недолговечный и скоропортящийся жанр литературы? Думаю, что суть в подходе к критике, как важнейшему и серьёзнейшему делу, которому положено влиять отнюдь не на отношения в литтусовке и даже не на темпы продаж того или иного опуса, а прежде всего помогать одаренному писателю раскрыть в произведении себя настоящего, а читателю – не пропустить живое и глубокое явление в литературе. Именно об этом говорят нам его самобытнейшие статьи «Образ и схема», «Правда жизни и ее превращения», «Мера художественности» и многие другие. Они раскрывают тонкого аналитика, сильного мыслителя и критика не ремесленника, а Творца. После них становится куда сложнее обходиться одними формальными (пусть даже и виртуозными) приемами, не отражающими всю правду и полноту человеческой жизни. Но зачастую Лобанову требовались не только честность и мастерство литературного критика, но и большое гражданское мужество, чтобы под серьёзнейшим идеологическим давлением, рискуя очень и очень многим, не отступить с занятой позиции, как солдату под артобстрелом и бомбежками. В наибольшей мере эти качества проявились после публикации его статей «Просвещенное мещанство» (1968, «Молодая гвардия») и «Освобождение» («Волга», 1982, № 10), затронувшей тему голода в ходе коллективизации начала 1930-х и вызвавшей осуждающее решение ЦК КПСС, гнев партийной верхушки вплоть до самого генсека Ю.В. Андропова. Знаменитый литературовед В.В. Кожинов писал, что эта статья – «одно из самых важных духовных событий за двадцатилетие "застоя"... Читая семь лет спустя Михаила Лобанова, я испытывал, помимо всего прочего, чувство великой радости оттого, что честь отечественной культуры спасена, что открыто звучит её полный смысла и бескомпромиссный голос – хотя, казалось бы, в тогдашних условиях это было невозможно». А вот живое впечатление большого русского поэта Владимира Кострова: «Я понял, что это – моё. Я оттуда вышел... Но на самом деле, многие Ваши статьи определённым образом изменили в нашей стране взгляды огромного числа людей, значит, они изменили и нашу страну». Теперь прогремевшая в своё время статья «Освобождение» видится героической попыткой одиночки без глобальных потрясений разрешить, «разминировать» внутренние проблемы, закопанные глубоко в истории. Эта попытка не удалась в полной мере – уже в моём детстве исторические мины взорвались в головах и эти взрывы привели к тяжелейшим последствиям. Но свою борьбу Лобанов продолжал и отнюдь не случайно уже в 2005 году на вопрос С. Казначеева для «Литературной газеты» о том, какой ему видится ситуация в современной культуре, ответил так: – Боюсь, она не защищает человека от того людоедства, которое ныне господствует. Она даже его пропагандирует. Но истинную культуру питает дух героической жертвенности. Один жизненный факт способен выжечь вокруг себя книжную фальшь, один пример человеческого подвига может стать животворящим ферментом для культуры. Именно выжигание фальши, многократно разросшейся в благоприятных для нее условиях и стало важнейшим делом Мастера на многие годы. А его жертвенный героизм стал единственной возможностью расчистить место для правды. Важнейшими человеческими качествами Михаила Петровича, напитывавшими живой водой и всё его творчество, мне представляются твердость духа и всемирная отзывчивость в совершенно нераздельном их сочетании. Он старался оказывать помощь и моральную поддержку всем, кому мог, даже когда сам оказывался болен и слаб физически. Это было видно и по семинарам. Порой казалось, что он отвлекается, говорит не о том, чего все ожидают, – вспоминает то о фронтовой юности, то о своём друге и единомышленнике Вадиме Кожинове, то о приключившемся в 60-х годах горячем споре с писателем Константином Воробьёвым, добавляя, что считает Воробьёва одним из талантливейших писателей… и вдруг происходит что-то совсем другое – мастер «вспоминает» о тексте и стремительно за две-три минуты разбирает его по косточкам, ясно вскрывая все слабые места, о которых сам автор, в лучшем случае, только смутно догадывался. Однако в каждой разбираемой вещи, даже самой неубедительной, Михаил Петрович искал (и неизменно находил) проблеск таланта, живой оборот – то, ради чего нужно обязательно продолжать писать дальше. Он раз за разом обращал наше внимание и открывал с новых сторон необычайно любимых и до тонкости изученных им Андрея Платонова и Михаила Шолохова, полузабытого на тот момент Леонида Леонова, великолепного американского романиста начала прошлого века Томаса Вулфа – огромный и важнейший пласт литературы; литературы, бывшей не на слуху, не «взбивавшей пену», но способной, как проникнуть вглубь человеческой души, так и вскрыть самую суть социальных отношений. Мы общались полтора десятка лет. Кроме более-менее регулярных «захаживаний» на семинары по окончании вуза, дважды в год многие из нас звонили мастеру по особым случаям – в День Рождения и в День Победы. Дозвониться в эти дни бывало трудно, но днём ли или уже вечером мне это всегда удавалось. И как хотелось верить, что это общение, эта духовная поддержка не закончатся ещё очень долго! В отношении своих личных заслуг Михаил Петрович был необыкновенно скромен, чаще всего он иронично пресекал все славословия в свой адрес. Непросто было выбрать момент для любой благодарности. Чаще оставалось надеяться, что твоя искренность понятна без слов. Значение Лобанова – критика, философа, наставника – с его уходом ощущается всё сильнее. Однако память о столь крупных и значимых личностях необходимо сохранять не только в сердцах, но и наглядно: его вдовой Т.Н. Окуловой и Союзом писателей России в августе этого года переданы ходатайства о присвоении имени Лобанова средней школе села Екшур, а также одной из улиц в районном центре Спас-Клепики Рязанской области. Согласуется проект барельефа на стене Литературного института, которому Михаил Петрович отдал более пятидесяти лет плодотворной творческой жизни. Очень хочется верить, что эти начинания в память о выдающемся земляке и коллеге встретят поддержку ответственных лиц в самом скором времени. (обратно)
Будь проще
Будь проще Литература / Литература / Чтобы помнили Бояринов Владимир
Исполнилось 85 лет со дня рождения большого русского поэта Анатолия Передреева. Издательство «Современник» образца 1978 года. В национальную редакцию входит высокий голубоглазый красавец лет сорока, в строгом костюме, ослепительно белой рубашке, затянутой галстуком, в начищенных до блеска туфлях и внимательным испытующим взглядом обводит редакционный кабинет. Ален Делон отдыхает! Гость подходит к моему столу: – Володя? Бояринов? Я готов вытянуться по струнке и выпалить: так точно. – Передреев, – представляется гость и протягивает руку. Всюду и всегда Анатолий Передреев являлся на глаза уважаемой публики именно так: лёгкой походкой, чисто выбрит, с иголочки одет, подтянут и молодцеват, с гордо поднятой головой. Как сказала моя десятилетняя дочь, впервые увидев его на пороге нашей квартиры: «Точно штык на винтовке». Конечно же, я был о нём наслышан; конечно же, читал и перечитывал; конечно же, мечтал встретиться и без обиняков, со всей своей беспартийной прямотой заявить: «Ваша хрестоматийная «Окраина», Анатолий Константинович, достойное стихотворение, но ваши «Ботинки» дороже и роднее. Они просты, но каким высоким слогом говорит эта вящая простота!..» Однако Передреев опустил меня с небес в лоно национальной поэзии: «Я принёс переводы ингушского классика Джемалдина Яндиева». И выложил на стол папку с тесёмками. Тут приоткрылась соседняя дверь и из начальственного кабинета показался Юрий Кузнецов, входящий в зенит поэтической славы, и без особых церемоний пригласил гостя к себе. Чувствовалось, что два крупных поэта знают друг о друге больше, чем мы о них. «И Передреев горько усмехнулся…» Нельзя сказать, что Анатолий Передреев занимался переводами профессионально. Если так, значит, по графику, «по какому-то адскому плану», в строгих рамках объёма рукописи и времени, отведённого на перевод, чего поэт терпеть не мог. Анатолий Передреев имел право выбора и выбирал только то, что ему казалось созвучным и близким по духу. Чаще всего это были стихи друзей. Но и здесь был строг в отборе. Поэты, которых он переводил, обычно оказывались людьми трудных и даже трагических судеб. Сиротство, неприкаянность, тяга к родовому гнезду, военное лихолетье, вечное преодоление и над всеми испытаниями и бедами – материнская слеза и вечная любовь. За эти темы Анатолий Передреев охотно брался, и на это были особые причины. В последние годы собственные стихи давались всё труднее и труднее. Для тех, кто ждал новых откровений от Анатолия Передреева, каждое его стихотворение 70–80-х годов было своеобразным знаком – «лёд тронулся». А «Баня Белова» стала целым событием. Словно какой-то непреодолимый барьер мешал его таланту воспарить, как прежде, на запредельной высоте. Приступая к переводу, поэт словно забывал про тормоза и отпускал в свободный полёт свой испытанный слог, позволявший новоявленному произведению стать классикой той национальной литературы, которую представлял автор. И мне всегда казалось, что в таких случаях Передреев надевал горскую папаху и парадную черкеску с кинжалом. Этим же вечером. Мы входим под прокопчённые своды Пёстрого зала ЦДЛ. Накурено – хоть топор вешай. Шум и гвалт. Здесь едят и пьют. Здесь читают стихи и до одури спорят. При этом крикуны не слышат друг друга, надо успеть выговориться самому… Передреев на несколько мгновений замирает в своей кинематографической позе и нараспев произносит: «Фа-у-на». И наступает момент, когда я смелею и спрашиваю, как мне кажется, очень даже тактично: «А что вы сейчас пишете, Анатолий Константинович?» Нет, не «горькая усмешка», а кривая улыбка и взгляд исподлобья отбивают у меня всякую охоту задавать наводящие вопросы. Но собеседник отвечает: «Пишу поэму «Чёрная дыра». Когда я задам вопрос через пару лет, прочитав новое стихотворение автора «Беспощадна суть познанья…», где царит «тяжкий холод чёрных дыр» и где «не с чёрною дырою, со звездою говоришь»: – Это ли пресловутая поэма? Поэт отрицательно махнёт головой: Нет. Стихотворение – о вечном… А «Чёрная дыра» о том, что нас ждёт. Будь проще… Владимир Бояринов (обратно)
Как воин вечный и живой
Как воин вечный и живой Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Карачаево-Черкесии
Владимир Абитов Родился в 1937 году в Али-Бердуковском ауле Хабезского района. Отец, Кадыр Махмудович, погиб в годы Великой Отечественной войны в боях за Украину, при переправе через Днепр. Первая публикация состоялась в газете «Черкес плъыжь» («Красная Черкесия») в 1951 году. Окончил Карачаево-Черкесский педагогический университет и ВЛК при Литературном институте им. А.М. Горького. Более 40 лет отдал журналисткой деятельности – был редактором Карачаево-Черкесского радио и сотрудником черкесской газеты до ухода на пенсию. Автор десятков поэм, повестей и романов. Работал в редком для литературы Карачаево-Черкесии жанре – создал роман в стихах («Богиня трёх морей»). Основал журнал «Лъахэ» («Отчизна») на черкесском языке, где печатались в основном юные поэты и прозаики. Многие произведения В. Абитова переведены на русский и другие языки народов нашей страны.
Три родные слова Я ветви сдвинул – предо мной Предстал в тиши, от взоров скрытый, Как воин вечный и живой, Забытый дот, плющом обвитый. И амбразура вдаль глядит, Как чёрный глаз под хмурой бровью И мхом сырым, тяжёлым скрыт Накат из потемневших брёвен. Теперь они – почти земля, Над ними маленькие ветки, И одуванчики, пыля, Качаются под лёгким ветром. Я опускаюсь в старый дот Под свод проломленный древесный, И чудится – сейчас шагнёт Ко мне вчерашний мой ровесник. Но дот молчит. Здесь тишины Непробиваем вечный полог, И только капля со стены Упала на стальной осколок. И сразу прошлое слышней, И день пронзён сожжённым криком. Вот каска ржавая. Над ней Пылает яростно гвоздика. Но те, кто был здесь, не молчат: И время их не заглушило, А клятву верности солдат Земля сырая сохранила. И я пилотку снял свою И вдруг в углу под сводом низким Прочёл я надпись по-адыгски: «Отчизне юность отдаю»… И с той поры уже не раз Три слова павшего героя В дороге трудной, в трудный час Звучали, силы мне утроив. Я сам солдат и, может быть, В грозу, как он когда-то прежде, Собою должен я прикрыть Людские судьбы и надежды. Гвоздика гордая цветёт, И вспоминается мне снова Под Старой Руссой старый дот И эти три святые слова. Перевёл Алексей Кафанов
Трубка Хабаца Хабац шагает полем вдоль дороги, Где рожь густая весело шумит. Он худощав и рябоват немного, И беспрерывно трубкою дымит. Шагает к своему комбайну браво, Как будто снова боя ждёт – того, Где заслужил он орден Славы, Что нынче украшает грудь его. Герой Исхак идёт ему навстречу; Он лучший друг и доблестный джигит. Лихой всегда, наградою отмечен: Такой же орден на груди блестит. Шли слухи, что Хабац и до Берлина С той трубкою во рту провоевал, И ни в одном сражении былинном Враг ни в него, ни в трубку не попал. – А правда ли, что также с трубкой этой Вернулся с фронта ты к себе домой? – Спросил Исхак. И друг взамен ответа Кивнул ему согласно головой. И завязался спор меж ними резкий, На шум собрался весь аул родной. – А я б попал! – Исхак воскликнул дерзко И вынул пистолет свой именной. И был Хабацом вызов принят смело: – Ну что ж, стреляй, раз меткий ты такой! Раздался выстрел, и тотчас слетела Головка с чубука его долой. Хабац невозмутимо оставался, Не дрогнул, даже глазом не моргнул. Он лишь слегка над другом потешался, Шутя и в трубку выстрелить дерзнул. И восхищались все, что здесь стояли, Над тем, как метко наш герой стрелял. Они дань уваженья отдавали Тому, кто с трубкой смело отстоял. И стало ясно всем, что с трубкой этой Он мог пройти с войной немало стран, Ни пулей, ни снарядом не задет он. Так, может, эта трубка – талисман? Теперь имеет право, как награду, Хабац её всю жизнь носить. Но нет головки в трубке – вот досада! Придётся трубку новую купить. Так думал я. Герой решил мудрее. (Я помнил всё – мальчишкой был тогда): Отдал ту трубку школьному музею, А сам куренье бросил навсегда. Теперь в витрине оба экспоната: Джигита трубка под стеклом лежит, А рядом пистолет, тот, что когда-то В награду получил другой джигит. С тех пор и трубка больше не курилась, И не стрелял ни разу пистолет. А трубка без головки превратилась В реликвию тех опалённых лет. ……………. Он сам не помнил, как тот грех случился – Хабац, который всех нас удивлял – Как под машиной вдруг он очутился, И, истекая кровью, умирал. Да тот герой, кто первым был в ауле, Кто с трубкой смело всю войну прошёл, Кого ни танк не смял, не взяли пули, Кто не боялся в жизни ничего. Он вспомнил, как в одной из странЕвропы, Когда уж близок был победный час, Товарищ по оружию в окопе Его от смертоносной пули спас. Тот русский друг прикрыл черкеса грудью, А на себя, к несчастью, смерть навлёк… Машина стала, появились люди, И вышел из кабины паренёк. Взглянул Хабац на парня молодого – На этого безусого юнца – Он так похож на друга фронтового, Кто спас его от смертного свинца! Как вихрь неслись аульские ребята, Готовые шофёра растерзать. Но им Хабац с трудом, не очень внятно, Успел слова последние сказать: – Не надо трогать парня. Не велю я. Сам виноват, а он тут ни при чём, Того он продолженье, кто воюя, Меня загородил своим плечом… Ещё хотел сказать он на прощанье Нам что-то важное, но жизнь ушла, Как будто вражья пуля с опозданьем На сорок лет Хабаца догнала. Его похоронили честь по чести: В глубокой скорби аульчане шли. И паренёк-шофёр, с другими вместе, В могилу бросил ком сырой земли. Про случай тот, конечно, не забыли, Но всем казалось: пал герой – в войне. И трубка загорелась над могилой, Как бы в живом немеркнущем огне. Перевёл Александр Владимиров * * * Ветер спит. Вы его не будите, В небо песню-скворца запустите, Как негромкого в лёте птенца; И ступая неслышно с крыльца, В тишину с головой окунитесь. Ветер спит. Вы его не будите, Убаюканный дрёмою полночной, Невидимкой беззвучной таясь, Спит загадочный ветер восточный, Утерявший со злобою связь. Если зверь в нём проснётся, сердито Он протрёт медяки своих глаз, Землю с небом смешает, и ситом Станет солнце-жаровня для нас. Пыльной бурей вздохнёт, и с лужайки, Как веселую стайку зайчат, – Ничего ему в мире не жалко – Он прогонит игравших ребят. Но пока ветер спит.И не спится Косарям. От зари до зари Пред глазами вращаются спицы – Колесницы горячей поры… Моё тело насытилось потом, И стекает он, как со стекла… В целом мире орёл безработный, Хоть забота есть и у орла: День идёт незаметно на убыль, Вырастают, как в сказках, стога. Первой звёздочкой девушки губы Дарят песенных слов жемчуга. Ветер спит, как последний бездельник, Всё смеётся над ним – и вода… После бурь усыплённый отшельник, Убаюкал себя навсегда. Перевёл Юрий Балов (обратно)
Обратиться к опыту славного прошлого
Обратиться к опыту славного прошлого Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Нетелефонный разговор Ермакова Анастасия
Пишущих стало больше, чем читающих Ахмед Шоров: «Мне мало целого века, чтобы расплатиться со всеми, кто делал мне добро». Ахмед Лютович Шоров родился в 1942 году в ауле Али-Бердуковском Хабезского района Карачаево-Черкесской Республики. Поэт, прозаик, публицист. Окончил Карачаево-Черкесский пединститут. Более 35 лет отдал республиканской газете «Черкес Хэку», которая выходит на черкесском языке, и вырос от корреспондента до заместителя главного редактора. В настоящее время работает редактором черкесского отдела в Карачаево-Черкесском книжном издательстве и главным редактором республиканского детского журнала «Радуга». Автор двадцати поэтических и прозаических книг, которые на черкесском и русском языках вышли в Черкесске, Ставрополе, Нальчике и Майкопе. На сценах государственных драматических театров Карачаево-Черкесии и Республики Адыгея поставлены спектакли по его пьесам «Белая свирель», «У плута плохи дела», «Портфель президента». Награждён знаком «Отличник печати» СССР. Заслуженный работник культуры Российской Федерации и Карачаево-Черкесской Республики. Народный писатель Карачаево-Черкесии. Лауреат премии главы КЧР в области литературы. – Ахмед Лютович, недавно вы отметили своё 75-летие и 55-летие творческой деятельности. Что чувствуете – удовлетворение, гордость или, наоборот, сожаление об ускользающих возможностях? – Да, этот год для меня юбилейный и можно в какой-то степени подытожить пройденный путь. И что я смогу сказать? Безусловно, оглядываясь назад, можно и чем-то гордиться. Ведь стать автором более двадцати книг прозы, поэзии и публицистики, которые вышли на черкесском и русском языках, это тоже что-то значит. Но сказать, что удовлетворён сделанным, не могу. В одном из моих стихотворений я написал, что «Мне века мало, чтоб долги отдать за доброту ко мне людей хороших». Считаю, что я в долгу у многих людей – ведь столько они сделали мне доброго, и, чтобы расплатиться с ними, действительно «мне века мало»… – Вы создали в Карачаево-Черкесии детский журнал «Радуга» и возглавили его. Был ли журнал востребован и какова сегодня судьба этого издания? И какова вообще ситуация в республике с детской литературой? – Детский журнал «Радуга» издаётся уже более 15 лет. Безусловно, его долго ждали юные читатели. Но когда я увидел, что этим очень нужным делом никто не собирается заниматься, сам взялся за него. Спасибо республиканскому руководству – оно поддержало меня, и в 2001 году появился первый номер журнала. Дети встретили его с большой радостью, стали его верными друзьями. А если говорить в целом о состоянии детской литературы, то необходимо отметить, что оно не так уж и радует. Очень мало достойных произведений о детях и для детей. На то много причин, общих, наверное, и для других регионов. – Знаю, что вы работаете не только в жанрах поэзии и прозы, но и в жанре драматургии. Какого содержания пьесы интересны нынешнему зрителю? Трудно ли добиться их постановки в театре? – Или зрители этого хотят, или руководители театров желают – сказать трудно, но наши театры (а их в республике пять) основной упор делают на исторические темы, к проблемам сегодняшней жизни редко кто обращается. А с постановкой пьес в театрах больших проблем, думаю, нет. – Если говорить о современном литературном процессе в Карачаево-Черкесии, как бы вы его охарактеризовали? Назовите имена ярких современных поэтов и прозаиков? – Современный литературный процесс в республике можно охарактеризовать коротко: пишущих стало больше, чем читающих. У государственного книжного издательства возможности небольшие, и авторы ждут годами, чтобы выпустить свою книгу. А у кого есть деньги, не хотят ждать и выпускают своё творение быстро. Эти книги никто не рецензирует, им никто не даёт оценку, и, по сути, появляются неполноценные издания. Я как представитель черкесского народа могу говорить только о наиболее ярких современных черкесских поэтах и прозаиках: это поэты Мамиржан Мижаева, Юрий Шидов, Зураб Бемурзов, Артур Кенчешаов, прозаики Али Черкесов, Джагафар Дауров, драматург Маталио Абдоков. – Проблема перевода – одна из самых больших проблем национальных литератур. Как она решается у вас в республике? – Это для нас самый трудный и больной вопрос. Было время, когда этой проблеме на Северном Кавказе уделялось большое внимание. Благодаря русским переводчикам стали известными и Расул Гамзатов, и Алим Кешоков, и Исхак Машбаш, и многие другие. Надо сказать, переводчиков поддерживали на государственном уровне. А в наше время данным вопросом практически никто не занимается, поэтому многие произведения остаются недоступными читателям других национальностей. Правда, у нас есть русские поэты – энтузиасты, которые, несмотря на все трудности, по своей инициативе и безвозмездно работают над переводом произведений национальных литераторов. Один из них – талантливый поэт и прозаик, человек большой души и истинный интернационалист Владимир Романенко. В республике именно он один взялся за это дело и переводит на русский язык произведения многих местных национальных авторов. В том числе благодаря его стараниям, его неустанному труду многие мои стихи стали достоянием читателей разных национальностей, проживающих не только в нашей республике, но и за её пределами. – Как вы думаете, вернётся ли то время, когда книги национальных авторов можно будет купить, зайдя в любой крупный книжный магазин нашей страны? Когда передачи с авторами из республик будут идти по центральному телевидению? И что нужно для этого сделать? – Я не верю, что это может произойти в ближайшее время. Чтобы можно было купить книги национальных авторов в книжных магазинах страны и чтобы о них снимались передачи по центральному телевидению, государству необходимо повернуться лицом к этим вопросам, обратиться к полезному опыту советского времени. (обратно)
Исполнение доброго предзнаменования
Исполнение доброго предзнаменования Литература / Многоязыкая лира России / Книжный ряд
Владимир Романенко. Поздние жаворонки. Роман, М.: ООО «ТРП», 2017. 371 с. «Ты думаешь? Но вообще, если хочешь знать моё впечатление, то скажу честно – он мне понравился. Волевой, сильный, чувствуется характер. Для мужчины это едва ли не самое главное!». Такими словами можно описать главного героя этой книги. «Поздние жаворонки» – произведение в первую очередь о настоящем борце, хотя автор много рассуждает о семейных ценностях и труде, главная мысль в романе отведена качествам и поступкам мужчины-защитника. Не какого-то идеального, выдуманного мечтательной девушкой, а вполне реального человека. Сюжет вкратце такой. Майор Алексей Воронов приезжает в Верхнекаменск после отстранения от службы в армии. За плечами – война в Афганистане и смерть любимой жены. По пути в родной город он встречает женщину, которую принимает за актрису из фильма «Поздние жаворонки», и с этого момента начинаются «чудесные повторения в этом беспредельном мире». История поделена на две части и эпилог. «Возвращение» посвящено размышлениям Воронова о прошлом, а «Обретение» рассказывает о движении вперёд к счастливой жизни. Стоит заметить, что благополучие для главного героя заключается прежде всего в безопасности его семьи. Алексей Воронов сталкивается со многими опасными людьми, даже ввязывается в конфликты, но ни разу не теряет самообладания («Война – это моя первая профессия»). Он выучил ещё в юношестве, что «воин – это прежде всего защитник тех, кто живёт в его стране. Защитник от любой беды, и не только от захватчиков, но и от бандитов и хулиганов, от пожаров, от наводнений, словом, от любой угрозы жизни». Угроз и напастей в нашей действительности много, часто их невозможно предчувствовать. И куда труднее – не самому крепко устоять на ногах, а помочь выстоять близкому человеку. Этот мотив идёт рука об руку с основной мыслью произведения. Даже непоколебимому супергерою нужны забота и помощь, потому что «страшное оно, это холодное одиночество». Невообразимо оставаться сильным, полагаясь только на себя. Всё верно, каждый человек в чём-то уязвим, и одиночество бьёт по нему больнее всего. Происходит не просто обессиливание, а прямой отказ от борьбы за счастье. А ведь оно, это счастье, единственная цель для любого живого существа. По сути, Владимир Романенко осуществляет успешную попытку создать сильного героя, в которого веришь. И таким героем в определённые моменты жизни является каждый человек, который воюет с собственными переживаниями, преодолевает сложности, разрешает ссоры, уступает вопреки своим убеждениям, защищая любимых людей. Бороться – всегда. Обыкновенная истина, значимость которой писатель ярко подчеркнул в своих «Поздних жаворонках». Как художник и философ Владимир Романенко использовал в названии книги символ надежды, ведь свадебная песня жаворонков звучит как доброе предзнаменование, обретение счастья. Стиль романа только на первый взгляд кажется незамысловатым, но, если внимательно присмотреться, такая простота дорогого стоит: здесь всё на своём месте: и сравнения, и метафоры, и убедительное смешение лексических пластов. В итоге – зрелая художественность и смысловая глубина. Ничего лишнего. И очень много личного, выстраданного и пережитого. Нет, не в сюжетном плане, а в способах осмысления жизни и обретения мудрости. Оксана Судьина (обратно)
Родной язык даётся только раз
Родной язык даётся только раз Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Карачаево-Черкесии Теги: Поэзия Карачаево-Черкесии
Моя Россия Россия. Родина. Отчизна – Как мне ещё назвать тебя? С тобой навек я связан жизнью, Всем существом своим любя. Мне дорог каждый твой просёлок, Твоих озёр негромкий плеск, Смолистый дух лесов сосновых, Живой росы алмазный блеск. Моя надежда, песня, сила, Моих стремлений высота – Всё лишь с тобой, моя Россия, А без тебя – душа пуста. Люблю тепло весенних пашен, Осенних клёнов алый цвет, И каждый день твой приходящий – Неважно – ясный или нет. Россия, все твои заботы Себе на плечи я возьму, Пройду сквозь годы и невзгоды, Сквозь холодá, жару и тьму. Твои просторы вековые Украшу я своим трудом, Моя земля, моя Россия – Души и сердца светлый дом.
Родной язык Что дарит мать ребёнку своему? И свет любви, что для него хранила, И то, что нужно сердцу и уму – Глаза и слух, и жизненную силу. Но самый главный дар – родной язык, До нас дошедший от седого века, Он музыкален, ёмок, многолик, И создан Богом лишь для человека. Родной язык даётся только раз, Он навсегда твой верный спутник в жизни, Он – как живая истинная связь С семьёй, с народом, с домом и Отчизной. Его забыть – как отчий род предать! Пусть ты богат, успешен и заслужен, Когда родной язык не хочешь знать, Кто ты тогда? И для чего ты нужен?
Символ мужества Она как будто создана природой – Не наглядишься, сколько ни смотри – Мужская форма нашего народа: Черкеска, сабля, пояс, газыри! В ней не страшны ни ветер и ни холод, Ни пыль, ни дождь, ни снеговой налёт. Совсем не важно – стар ты или молод – Она любому возрасту идёт. И потому, отбросив дым фантазий, Изысканность, салонное шитьё, Мужчины всех народов на Кавказе Как символ чести выбрали её. В ней дышит доблесть воина – мужчины, И в жарком танце без неё – никак, В ней гордо ходят парни – осетины, Лихим кавказцем выглядит казак. И я считаю – это не зазорно Носить костюм черкесский и сейчас, Пусть носит на здоровье эту форму Любой из тех, кто любит наш Кавказ!
Главное богатство Есть то, что, ценнее всех благ, несомненно, Пришедшее к нам сквозь века и года. Ему ты никак не отыщешь замену, Его ты не сможешь купить никогда. Не стоит гадать – что за ценность такая – На эту загадку ответить я рад… Она – человечность. Кто ей обладает, Тот, значит, и сам бесконечно богат.
Празднество Две семьи играют дружно свадьбу – Весь аул с утра в гостях у них. За столом невеста в белом платье, Рядом с нею – радостный жених, Вот джигиты стали в танец разом, Юные горянки вышли в круг. Как красивы девушки Кавказа, Не найти нигде милей подруг! Сверху на веселье смотрят горы И орлы, что ввысь вершат полёт. «Так танцует только очень гордый, Очень жизнерадостный народ». Музыка гармоники искристой Без преград врывается в сердца… Если есть такие гармонисты, Значит, нашей жизни нет конца!
Старое дерево – Дерево, засохшее давно… Неприглядно выглядит оно. Голых ломких веток серый цвет От былой красы и следа нет. – Не скажи, приятель, ты неправ, От него вокруг в ковре из трав Вышли вверх, стройны и высоки, Юные зелёные ростки. Старый ствол – совсем не сирота, В нём теперь другая красота. Он среди поляны не один, Он для всех – почтенный гражданин!
Для чего мы живём? Мне приходит часто мысль о том, Для чего мы на земле живём, Для чего приходим мы сюда – В мир тревог, исканий и труда? Хоть узлами свита жизни нить, Не надоедает людям жить. Почему? Не дали нам ответ Ни седой мыслитель, ни поэт. Смысл жизни и её исток Не нашёл пока ещё никто. …Ну а тот, кто даже не искал, Век свой понапрасну прошагал!
Время неподвластно… Отцу Люту Шорову Нас годы старят, делают седыми, Со временем всё меньше нас в строю. Но навсегда остались молодыми Те, кто погиб за Родину в бою. Их души и теперь парят над нами. На нас глядят с небесной высоты Их чистые глаза – святая память – Как давних лет бессмертные цветы.
Земля и Мать Для всех земных людей Земля – как мать, Она растит нас, кормит, одевает. В жару даёт прохлады благодать, А в лютый зимний холод согревает. Она нас любит, с нами всем делясь, Нас одаряя щедростью своею… Вот так же Мать – как добрая Земля Детей своих ласкает и лелеет, Её любовь безмерна и сильна, Несёт в себе и нежность и сердечность… А это значит – дарит жизнь она, И время этой жизни – бесконечность.
Добро и зло Где бы ни жил хороший человек, Он оставляет много добрых вех В делах и незаметных, и больших – Живёт не для себя, а для других. У злых людей в душе – всегда обман, Заботит их лишь только свой карман, Куда бы их судьба ни привела, Они везде оставят вехи зла. Они бездушны, тусклый мрак внутри, И безобразны – сколько ни смотри. Тот, кто с добром – всегда красив вполне, Неважно – рослый, статный или нет – Такие все похожи меж собой Своей прекрасной, светлою душой.
Непостоянство Непостоянны лики бытия – То летний зной, то осень, непогода, И так же, как меняется природа, Меняется порой судьба твоя. Всё рядом – дни падений и побед, Тяжёлый путь упорства и терпенья. И как награда – радость одоленья, И снова долгий труд бегущих лет… Всё наше время – быстрая вода, Что растворит бесследно зло любое, Но след добра оставит за тобою, И жизнь продлит на долгие года.
Время Пролетают годы и века – Мерный счёт ведут эпохам новым. Не скудеет времени река, Никаких не знает остановок. Год промчится – вслед за ним другой, Новизною первозданной реет. Дни бегут, свиваются дугой, Мы стареем – Время не стареет, Время отмеряет всем свой срок, Тот, что называем нашим веком. Чтобы каждый сделал всё, что мог, До конца остался Человеком.
Короткие стихи * * * «Есть четыре основы для жизни, всегда – Это Воздух, Огонь, и Земля, и Вода!» …Нет, ошибся Мудрец, тот, кто это изрек, – Знаю я, что основа всему – Человек! * * * Приходит Смерть по назначенью Свыше И в дверь стучит корявою клюкой. Ей всё равно – с деньгами или нищий – Безжалостно уводит за собой. Смерть за отсрочку не возьмёт оплаты, А явится, когда настанет срок. Наверно, чтобы негодяй богатый Купить себе бессмертие не смог! * * * Кого при жизни без конца бранят, Тому посмертно посвящают гимны. …Наверно, так его благодарят За то, что наконец он мир покинул. * * * Умершие, увы, не говорят – Мы не узнаем, есть ли где-то ад, И, сколько не суди и не гадай, Проверить невозможно – есть ли рай. Но я б хотел и сердцем и душой, Чтоб каждый из ушедших в мир иной Ответил, неизбежно перед Богом За всё за то, что в жизни сделал плохо. * * * Среди законов наших есть любые – Законы есть хорошие, плохие; Законы достопамятных проблем Оставлены неведомо зачем. И люди точно так же, между прочим, Хорошие бывают и не очень, И никакие. Ходят, хлеб жуют, Не знают сами, для чего живут. * * * Когда ты дело, совершаешь, то никаких гарантий нет, Что этим в жизни оставляешь неустранимый, прочный след. Чтоб этот след не мог стереться, Свой труд с любовью заверши – Вложи в него частицу сердца, А также – чуточку души. * * * Если приходит беда, не сержусь я на Бога, Только к себе обращаюсь взыскательно, строго: Может, не зная того, на грехе я споткнулся? Или плохой человек на пути подвернулся? Бог не виновен – Он создал нас Собственной властью, Чтобы мы жили в любви, доброте и согласье. * * * Все люди чтут по-разному друг друга: Тот – свой, а этот – из чужого круга. И всех мы делим, как давно когда-то – На глупых, умных, бедных и богатых… Земля же нас любыми принимает: При жизни – кормит, в смерти – уравняет. Перевёл Владимир Романенко (обратно)
В мир пришёл джигит
В мир пришёл джигит Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Карачаево-Черкесии
Башир Батчаев Родился 1954 году в селе Сретенки Киргизской ССР. Окончил художественно-графический факультет Карачаево-Черкесского пединститута в г. Карачаевске. По образованию – художник, учитель рисования и графики. Автор нескольких поэтических сборников и популярных песен на карачаевском языке. Член Союза писателей и член Союза журналистов РФ. Народный поэт Карачаево-Черкесии.
Старик мастерит люльку Дед для внука люльку ладит – Значит, в мир пришёл джигит. Солнце скачет по ограде, Стены дома золотит, Дед для внука люльку ладит, Сыплет стружки на крыльцо, Рад работе, как награде, Счастьем светится лицо. Дед для внука люльку ладит – Первый дом в его судьбе, Будут стенки, как в наряде, – Все в затейливой резьбе. Дед для внука люльку ладит – Бесподобной красоты – Вырезает листья сада, И узоры, и цветы, Мастерит своё творенье, По доске плетёт резьбу, Словно дарит от рожденья Внуку светлую судьбу.
Вечный огонь Он не гаснет, горячий, яркий огонь Среди тёмных, гладких каменных плит… И мальчишка, сжимая маме ладонь, Вдруг спросил: «Почему он всё время горит?» «Он горит и светит десятки лет над могилой павших в боях солдат, тех, которых с нами сегодня нет, тех, что здесь под плитами вечно спят. Он горячий, как фронтовой костёр, и от света его так память светла! Через время ладони он к нам простёр – и тепло сердцам от его тепла. Над гранитным камнем ветер весны голубиную стаю поднял в высоту. И, как будто забыв про зимние сны, Тёмно-алым цветом тюльпаны цветут. На душистых травах Чиста роса, Лёгкий воздух в небе И свеж, и тих. Мы приходим в этот Весенний сад, Потому что павших Чтим, как живых».
Звёзды Над опушкой лесною струится рассвет… Здесь стоят обелиски со звёздами в ряд. Эти звёзды – осколки расстрелянных лет. В них солдатские души, как прежде горят. Эти души горят негасимым огнём, Их немеркнущий свет не угаснет в годах. Звёзды неба сияют лишь в небе ночном, А солдатские звёзды нам светят всегда.
Мир Во всех грехах и бедах мы виним Свой мир – его проблемы и пороки, Совсем не замечая, что пред ним И сами мы бездумны и жестоки. Хотим мы благ – немедленных, любых, Забыв слова священного завета, Торопимся в метаниях пустых, Как будто к ночи сгинет вся планета. А мир хорош, кода без суеты Мы постигаем нашу жизнь – дорогу. Он полон света, песен, красоты… Уже лишь потому, что создан Богом. * * * Твои глаза сравнить никак нельзя со звёздами небес ночной картины. Их свет, как яркий свет над той долиной, Где в первый раз я повстречал тебя. * * * Судить о смерти, право, не берусь, Не всякий срок, увы, для жизни долог… В твоём лишь сердце умереть боюсь. * * * Кто речь родную нынче сохранит, Тот детям жизнь как солнцем озарит. * * * Глаза, весь мир способны видеть вы! Ну а себя?.. Без зеркала – увы. * * * Когда один, как спичка, вспыхнет в ссоре, Быть в роли серы – для обоих горе… * * * Копаться в мыслях – дело не пустое: Порой зерно отыщешь золотое. * * * Гадают мудрецы не первый век – Откуда появился человек… Но нет ответа, как он сотворён, И как в подлунный мир явился он. Перевёл Владимир Романенко (обратно)
Тесен жизни круг
Тесен жизни круг Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Карачаево-Черкесии
Зухра Булгарова Родилась в 1979 году в селе Терекли-Мектеб Ногайского района Республики Дагестан. Окончила Карачаево-Черкесский государственный университет, факультет филологии. В 2010 году выпустила свой первый сборник стихов «Гранатовый рассвет». В сборник вошли стихи на ногайском языке и переводы стихов на русский язык. Член Союза писателей России. Живёт в Ногайском районе Карачаево-Черкесии, в ауле Икон-Халк.
Домбра В былые годы на степных просторах Жил грозный Хан – могучий властелин. И он держал под зорким властным взором Народ и степь. И был у Хана Сын. Был Сын отважным, был исполнен силой, И Хан всегда гордился оттого, Что нет нигде во всей степи батыра Сильнее сына юного его. Но враг однажды посягнул на степи, И Хан решил Батыра в бой послать. Войска ушли, а Хан сказал: «О смерти Теперь повелеваю – всем молчать! Я знаю, что вернётся Сын из боя, Но если скажут, что ему конец, Такому смельчаку своей рукою Я в рот волью расплавленный свинец. …Но видно ворон вещий зло накликал − Пришла молва – в бою погиб юнец… И кто ж теперь осмелится владыке Нести такое горе во дворец? Но он нашёлся – старец умудрённый. Он взял домбру и, голову склонив, Поближе подошёл к златому трону И молвил: «Я хочу сыграть мотив». И начал он. Мелодия звенела, Тоска щемила, застила глаза, И понял Хан, о чём домбра запела, И покатилась жгучая слеза. Старик играл, и сердце замирало, И Хан сказал: «Я понял песни знак – О смерти Сына мне домбра сказала, Но как теперь сдержать мне слово, как?» «С тобой, владыка, струны говорили, Вот с них и спрос», − ответствовал мудрец, Отдал домбру, а Хан тотчас же вылил На торс её расплавленный свинец. Из века в век с тех самых дней далёких Свинцовым звуком давней старины Звенит домбра, но нет в степях широких Рассказчиков милей, чем две струны.
Пришедшие со стороны солнца Кто знал, что меня он захватит в полёт – Тот всадник, отважный и бравый, Сын солнечных гуннов, в чьём сердце живёт Кочевников прошлая слава? До этого чувства дремали в груди, И древности дух притаился… Но вдруг, как пожар в европейской степи, Мой скиф на коне объявился. Скакун в нетерпении топчет траву, Колышет он гривою шалой… «О, мой азиат, ты − мой хан Аспарух»! − Душа моя страстно взывала. Он в сердце тогда разбудил у меня Атиллу, что гуннами правил. Подайте, подайте степного коня! Невестой я стала булгарьей. И к солнцу вдвоём направляя коней, Два хана наш путь пролагали, А предки на лицах моих дочерей Черты степняков рисовали. И так получилось, и так довелось – Я стала женою булгара. Мы – асов потомки, мы – гуннов народ. Мы к солнцу идущая пара!
Это чудо что встретились, милый Подарила нам встречу тропинка Среди горных медовых долин… Ты – холодной Сибири травинка, Я – Кавказа степная полынь. Ты меня защитишь от бурана, Я от зноя тебя утаю. Как прекрасно, светло и нежданно Повстречались мы в этом краю! Я о чуде судьбу не просила, Но от воли её не уйти – Быть нам рядом – травинке России И полыни предгорной степи.
Утро в степи Песня утра, – в её переборы Я вплела от строки до строки Перепёлок степных разговоры, И ромашек степных лепестки. И холмов изумрудные травы, Поднебесных вершин серебро. И ветров семидневные нравы, Что несут и тепло и добро. В эту песню вплела миг чудесный, Что звездой осветил небосклон. И азана призыв поднебесный Из мечети на первый поклон. Где-то солнце к рожденью готово, За холмами порхает рассвет, А вблизи озарением новым Ото сна просыпается степь. * * * Не вписываясь в круг, В немилости у жизни, Чужая средь чужих, Немая средь немых, Оплакивая боль, Обиды, укоризны Плачу за звуки слов – Моих и не моих. Они всегда со мной, Свидетели деяний, Я через них с душой И с Богом говорю, И в сумрачных ночах В минуты покаяний О всех своих грехах Прощения молю. И за стихи, где слог Звучит легко и складно, За нежности слова, За доброту и злость, За то, что среди строк Словесного парада И вам, мои друзья, Задуматься пришлось. Мне тесен жизни круг – Я в новый мир шагаю – Мир, полный красоты, И света, и любви Но где б не лёг мой путь, Я – помню, верю, знаю – В ответе за слова, Мои и не мои. Перевёл Владимир Романенко (обратно)
Вне конъюнктуры и вне конкуренции
Вне конъюнктуры и вне конкуренции Искусство / Искусство / Мастер
Магия Райкина времени не подвластна 17 декабря 1987 года умер Аркадий Райкин. Ровно 30 лет разделяют нас теперь. Тем, кто не был его современниками, даже не представить себе магической силы этого имени, и может казаться, что его искусство осталось в прошлом. Но если посмотреть миниатюры хотя бы последних его спектаклей, то так уже не кажется. О том, что в проблемах наших виноваты, конечно, внешние враги (миниатюра «Диверсант»); или о нашем историческом опыте, проясняющем официальные результаты соцопросов («Тесты»); или о кадровой политике, когда назначение на должность обусловлено не талантами и способностями, не интересами страны и дела, а личной преданностью («Рука»). «Монологи о руководителях», где один из персонажей, привыкший мыслить в рамках дозволенного, растерявшийся перед небывалыми свободами, тоскуя по сильной руке и однозначной определённости, готов сигнализировать «куда следует», понимая это как патриотизм. А более ранние вещи. Его Лызин в мономиниатюре В. Полякова «Зависть». Бессмертный образ мелкого человечка, который, в отличие от «маленьких людей» русской литературы ХIХ века, «униженных и оскорблённых» несправедливостью общественного устройства, просто не может преодолеть собственную ограниченность и зависимость от алкоголя, но мечтает достичь карьерных высот, чтобы оттуда «плевать на всех и ни хрена не делать». А символический образ номенклатурного руководителя, непотопляемого члена провластной партии Пантюхова, «снятого за развал и посланного на укрепление» из смелого даже для времени «оттепели» спектакля А. Хазина «Волшебники живут рядом». А гениальная монопьеса «История одной любви». Ведь психология человеческих взаимоотношений не устаревает с годами. Но значение райкинского искусства не только в его актуальности. Будучи всегда в контексте жизни и всегда соавтором, а не только исполнителем, он, беря в своё «миниатюрное» исследование локальное явление, поднимался до философского его осмысления. И всегда рождались и полнокровные характеры, и художественный образ. А ещё – самое главное – высочайший класс актёрской игры, потрясающее перевоплощение не только в немногих (по сравнению с общим числом сделанного) видеозаписях, но и в радиозаписях, на пластинках, покоривших страну в 50-е, дотелевизионные годы. И хотя любые его записи – лишь бледное подобие по сравнению с его живым воздействием со сцены, наше счастье, что они есть. Какое это наслаждение и сейчас, в отличие от репризного, гэговского юмора – бесконечной череды раздражающих, как щекотка, импульсов, единственная цель которых – вызвать сиюминутную смеховую реакцию. (Импульсы прекращаются – и ничего не остаётся.) Для него реприза и смех не были целью – только средством. А цели были высокие. И ничто не могло заставить его от них отступиться. Бывало, будто следуя восточной философии единоборств, он, как ветка под гнётом снега склонялся, чтоб не сломаться, сбрасывал этот «снег» и, распрямившись, вновь устремлялся «к солнцу». Только понимание своей работы как долга, как миссии могло обеспечить подобную самоотдачу. За почти полувековую историю его легендарного театра миниатюр было создано около 35 спектаклей, в каждом из которых он исполнял по 20–30 ролей – почти не покидая сцену в течение 2–3 часов. Огромная география гастролей. Около 45 миллионов зрителей только в театральных залах. И аудитория в сотни миллионов на протяжении нескольких поколений в СССР и почти всех соцстранах, куда его выпускали. Первые зарубежные гастроли его театра в 1958 году «продавили» поляки, поставив это условием подписания Договора о культурном сотрудничестве. По их завершении наш посол сказал, что это превысило усилия всех дипломатов в восстановлении отношений между странами после венгерских событий 1956 года. Фразы из репертуара Райкина, знакомые каждому, были растворены в обыденной жизни, придавали вес аргументам в споре, переводили в шутку назревающие конфликты, мгновенно образно проясняли суть дела. Это был своеобразный «код посвящённых», сближающий возникновением какой-то особой общности людей самых разных национальностей, конфессий, профессий, социальных и образовательных слоёв общества. Интересно объяснять завоевание такой популярности без ТВ, без специальных раскруток, но ещё удивительнее, как можно было удержаться на самом пике славы в течение четырёх десятилетий, вопреки всему, избегая любой конъюнктуры, не потрафляя публике. Почти всеобщая любовь к актёру постепенно приобретала особое значение. В 70–80-е годы зал стал стоя встречать его появление на сцене. После стольких ролей, утверждавших победу над жлобами и бюрократами, бесчеловечностью и бессовестностью, продажностью и равнодушием, а в конечном счёте Добра над Злом, само время определило ему ещё одну роль. Сформировался образ Райкина, олицетворявшего не провозглашённую ещё тогда Гласность и возможную только в мечтах Справедливость. Для многих тогда он стал и защитником тех вневременных, основанных на здравом смысле общечеловеческих ценностей, которые (и это важно!) советская власть тоже декларировала. Но которые зачастую игнорировала на деле. И он своим искусством это проявлял, развеивал иллюзии, возвращал смыслы. В беспросветном информационном вакууме, в том закрытом обществе это было особенно важно. Для того, кто чувствовал ложь официальных СМИ, но вовсе не хотел считать себя антисоветчиком. Но уже не хотел быть винтиком в чьей-то игре. Как важно было убедиться, что этим мыслям, высказываемым в своём кругу, «на кухнях», созвучен и огромный зал. И Райкин помогал в этом. Трудно переоценить роль вызываемого им дружного, раскрепощающего смеха и в 30-е, и в 40-е, и в 50-е, и в 60-е, и в 70-е, и в 80-е годы! В этом, может быть, удивительный парадокс – его смелая по тем временам сатира была и востребована народом, и официально признана властью. Он прежде всего защищал, а не обличал. Утверждал, а не отрицал. И это позволило ему тогда быть вне и выше сиюминутной идеологии. И, возможно, открывало путь к немыслимой по тем меркам свободе. И кто понимал это и шёл за ним по этому пути, сохранял свою самость и человеческое достоинство, обретал какую-то свободу тоже. К официально провозглашаемым понятиям чести, совести, социальной справедливости тогда ещё можно было апеллировать, а не относиться с юмором. (Какой-то в этом был маленький спасительный камешек, который теперь выбит.) В необъятном калейдоскопе персонажей, характеров, жизненных историй и проблем, воплощённых им за полвека, – вся наша история в противоборстве общества и государства, личности и человеческой природы. Его театр стал, по сути, уникальным общественным институтом, укреплявшим иммунитет против идеологического идиотизма, пробуждавшим личность, способствующим развитию гражданского общества. Вряд ли возможно объяснить секрет этой пульсирующей актёрской природы – в каждый момент времени неповторимой и непохожей даже на самоё себя. Впитывающей и отражающей каждое событие, каждого собеседника и одновременно сохраняющей цельность своей натуры. Эта застенчивая мягкость и несокрушимая твёрдость одновременно. Эта скромная манера держаться, мгновенно замыкающая на себя взоры любого количества людей в любом пространстве. Этот тихий голос, имевший оглушительный резонанс даже тогда, когда пауза несла нам информации больше, чем сегодняшний ор и текст в лоб. Эта способность смешить до слёз не собой, не будучи смешным самому. И тут же заставить прослезиться (уже не от смеха) огромный зал, который, затаив дыхание, будет слушать длинную проповедь его вступительного монолога, взывающего к лучшим сторонам человеческой души. Эта внутренняя потребность расти и развиваться до последнего дня, когда можно было бы «стричь купоны и почивать на лаврах». Не сочетаемое вообще сочетание безусловной гениальности и человеческой нормальности, мешающей как пожалеть, так и привлечь, как мы обычно любим. Кто мог (и может!) с полным правом не любить его, не радоваться его искусству: – искренние или конъюнктурные ортодоксы, догматики и фанатики – поклонники «единственно верных» идеологий и агитпропа, верящие, что не было бы и проблем без сатиры и сатириков; – злобные антисоветчики, считающие его сатиру всего лишь официальной; – бедняги, обделённые чувством юмора; – жлобы и гопники, для которых он недостаточно приблатнён, чересчур остроумен и не щекочет их «животные зоны смеха»; – патологические антисемиты, клюнувшие на самое примитивное объяснение всех бед, и с противоположной стороны видевшие в нём больше русского, чем семитского патриота; – а также, к большому сожалению, и кто не смог составить своего более полного представления о его искусстве по цензурированным кино-, радиоплёнкам, где, в отличие от сцены, есть Райкин-комик, немного Райкин-лирик и Райкин-публицист, но Райкина-сатирика почти нет. Тридцать лет – огромный срок, тем более выпавший на переломное время. Неизбежно меняется зрительское восприятие всего – фильмов, живописи, музыки, песен. А живое искусство актёра, где творец, материал и зритель составляют неразрывное целое, уходит вместе с ним. И даже благодаря техническому прогрессу законсервированное в записях искусство Райкина, каким бы классическим эталоном ни являлось, какой бы пищей для ума и сердца ни оставалось, уже, к сожалению, не в контексте всей нашей жизни, как это было. Зато и в телевизоре, и в жизни всё больше походит на его театр миниатюр – с персонажами и масками разной степени привлекательности-отвратительности, но, увы, почти без объединяющих общество положительных героев. Одним из таких героев в нашей, теперь уже истории, остаётся «для посвящённых» Аркадий Райкин – без злобы и агрессии, но не в шутку сражавшийся за лучшее будущее своим оружием – смехом. А ещё – верой, надеждой, любовью. Виктор Голомбевский, Санкт-Петербург (обратно)
„Место встречи“ изменять не стоит
„Место встречи“ изменять не стоит ТелевЕдение / Телеведение / Персоны Казначеев Сергей
Феномен Ольги Беловой и Андрея Норкина В плотной, насыщенной сетке отечественного общедоступного телеэфира в последние годы наблюдаются большая теснота и самая жёсткая конкуренция. В этих условиях найти своё законное место и в сердцах, и в душах телезрителей, отвоевать достойный «кусок» рейтинга – занятие трудновыполнимое, если не безнадёжное. Тем не менее выходящее на канале НТВ с февраля 2016 года аналитическое ток-шоу «Место встречи» не только добилось этого завидного результата, но и сумело выработать свой фирменный стиль и стилистику подачи материала, которые наглядно отличают их выпуски от передач конкурентов. Главная заслуга в этом, как представляется, принадлежит паре постоянных ведущих – Ольге Беловой и в особенности Андрею Норкину. Поводом, чтобы назвать этот успех у многомиллионной аудитории медийным феноменом, стало то, что осуществляется этот проект на канале НТВ. Вряд ли для кого является секретом, что среди других первых кнопок российского телевещания именно эта компания отличается наибольшей приверженностью к либеральным идеологическим ценностям. Так исторически сложилось ещё в годы, когда законодателем политической моды здесь был нынешний протагонист незалежных доктрин на украинском ТВ Евгений Киселёв, который после падения медиаимперии В. Гусинского подвизался то на ТВ-6, то на ТНТ, то на RTVi, то на радиостанции «Эхо Москвы». Понятно, что при сегодняшнем раскладе общественных приоритетов либерально-демократическая риторика не могла бы получить широкой зрительской поддержки. В принципе ведущие нового ток-шоу могли бы лишь изображать идеологическую лояльность, держа в то же время в кармане внушительную фигу. Однако этого не случилось. Андрей Норкин, а именно он играет в дуэте первую скрипку, ведёт линию разговора чётко, принципиально, решительно отстаивая государственно-патриотические интересы России. За это ему, естественно, достаётся от оппонентов; но зато он зарабатывает прочные и многочисленные «висты» у публики в студии и у многочисленных телезрителей. Когда Норкин едва ли не за шиворот выдворил из студии украинского политолога Сергея Запорожского, вздумавшего учить («лечить») опытного ведущего, в стане завзятых либералов раздались упрёки журналиста в невыдержанности; зато его горячо поддержал так называемый простой зритель. Подъём его авторитета, пожалуй, можно сравнить с резким всплеском уважения к нашему министру иностранных дел после его сакраментальных фраз о дебилах. «Оказывается, они нормальные мужики!» – подумали тогда многие россияне. Было бы наивно полагать, что проводимый в «Месте встречи» курс держать легко и безболезненно. Телевизионный айсберг на девять десятых состоит из лиц, никогда не появляющихся ни на экране, ни даже в титрах. Процент либерально настроенных граждан в подводной части его всегда очень высок. Естественно, что они всячески стараются утвердить свою точку зрения. Андрей Норкин и Ольга Белова работают в паре дружно и слаженно, что позволяет некоторым зрителям гипотетически женить их. Такой формат изобретён не нами и не сегодня. Но если в других тандемах дамы играют явно зависимую роль, иногда сокращая её до функции объявления рекламной паузы, а порой выступая странным противовесом «генеральной» линии разговора (так, в беседах передачи «Время покажет» профессионалка Екатерина Стриженова порой выступает своеобразным «адвокатом дьявола», озвучивая мнения, идущие вразрез с позицией Артёма Шейнина и Анатолия Кузичева), то взгляд на ту или иную проблему Ольги Беловой всегда самостоятелен, но он дополняет точку зрения партнёра, а не противоречит ей. То, что высококлассный журналист и обаятельная женщина О. Белова в состоянии самостоятельно вести дискуссию, она доказала на деле: по меньшей мере в одной из передач, когда по каким-то причинам Норкин отсутствовал, теледива легко справилась с этой непростой задачей. Важный инструмент и яркая краска в стилистической палитре «Места встречи» – постоянное использование такого эффективного средства, как юмор. В недавней передаче, касавшейся шизофренических подходов наших западных соседей к решению гендерных проблем, аудитория по ту и эту сторону экрана буквально покатывалась от хохота, разбирая европейские новшества в этой сфере. Думается, руководители юмористических программ в тот момент локти кусали от досады: добиться такой дружной и искренней реакции их «испытанным острякам» удаётся не так часто. В то время как аншлаги, юморины и КВНы откровенно топчутся на месте, ведущий социально-политической программы наглядно показывает, как умно, действенно и от души можно смешить нашу взыскательную публику. Можно лишь предполагать, какова технология, по которой Андрей Норкин подбирает и озвучивает актуальные шутки и анекдоты: то ли он пользуется заранее сделанными заготовками, то ли обладает таким обширным запасом забавных историй, что в подходящий момент путём вольного ассоциативного мышления они сами всплывают в его памяти. Но факт остаётся фактом: эти лаконичные остроумные побасёнки придают острым и серьёзным диспутам задушевность и неповторимый шарм. Словом, «Место встречи» смогло найти и утвердить на тесной площадке интерактивного ТВ своё законное место и изменять его – по крайней мере на нынешнем этапе существования – нет ни малейшей необходимости. (обратно)
Есть кому сказать „цыц“
Есть кому сказать „цыц“ ТелевЕдение / Телеведение / Скандал Кондрашов Александр
Канал ТНТ извинился перед ингушами, попросит ли прощения у остальных народов России? Отрадные новости прокатились по социальным сетям. Скандал с эфиром «Comedy Woman», вспыхнувший 8 декабря, завершился официальными извинениями. Будем надеяться, что он чему-то научит руководство ТНТ. Напомним, в одном из сюжетов программы «Comedy Woman» хозяйка эскорт-фирмы отчитывает свою подчинённую, девушку из Ингушетии: – Ты понимаешь, что девушка-эскорт должна быть, как дорогой аксессуар, который подчёркивает статусность клиента? – Хозяйка, слово «аксессуар» встало поперёк уха и остальные слова не пропустило, – отвечает ей «ингушка». Затем хозяйка попрекает девушку её горбатым носом, а потом говорит: «Ты чего думаешь? Я 25 лет в этом бизнесе и не знаю ингушских проклятий, что ли? Сама потом у меня будешь камни жрать по праздникам!» Тот ещё юмор, но горцы обиделись не на качество шуток, они посчитали оскорблёнными всех ингушских женщин. Дело дошло до того, что десятки ингушских мужчин пришли в здание ТНТ и блокировали его, охране ничего не оставалось, как вызвать полицию. Назревал серьёзный межнациональный конфликт. Пришлось вмешаться президенту Ингушетии Юнус-Беку Евкурову. Руководство ТНТ, а также артисты, участвующие в юмористических представлениях канала, принесли извинения перед «великим ингушским народом». И официальные, и выраженные в игровой форме, размещённые в социальных сетях. Надеемся, ингуши поймут и простят теледеятелей и до кровной мести не дойдёт. Однако заметим, что на ТНТ из года в год, из передачи в передачу похожие и гораздо обиднее шутки звучат в отношении женщин, правда, без указания их национальности. То есть оскорбляются все российские женщины. Не буду приводить примеров, но отношение к прекрасному полу на канале в этих шоу во многих случаях откровенно хамское. Поразительно, что часто, и об этом «ЛГ» писала ещё десять лет назад в статье «Некому сказать «цыц»!», высмеиваются не пороки, а добродетели. И, казалось, нет никакой управы на популярный молодёжный канал. Однако теперь, наконец, есть кому цыкнуть на расхамившихся шутников. Спасибо ингушам! (обратно)
Человеческие истории
Человеческие истории Искусство / Киномеханика / Дата Кондрашов Александр
Предновогодние размышления о „чекистском“ кинематографе Фильмов о разведчиках-шпионах в советское время было создано много. Среди них попадались замечательные, которые, как и фильмы британской бондианы, каждый по-своему характеризовали своё время. «Подвиг разведчика», «По тонкому льду», «Операция «Трест», «Щит и меч», «Ошибка резидента», «Мёртвый сезон», «Семнадцать мгновений весны», «Сильные духом», «ТАСС уполномочен заявить». В чём их отличие от шпионских лент зарубежных коллег и, так сказать, наше конкурентное преимущество? Как-то создатель последнего советского классического шпионского детектива Владимир Фокин, рассказывая о своей экранизации романа Юлиана Семёнова о Трианоне, заметил: «В основе была потрясающая человеческая история». То есть главное в российских фильмах о борьбе разведок не экшн, не погони с драками и со стрельбой, хотя они тоже есть, а судьба человека. И не только главного героя. К примеру, в фильме «Щит и меч» при замечательном Вайсе-Белове (Станислав Любшин) был вызывающий симпатию Шварцкопф (дебют Олега Янковского), незабываем персонаж Ролана Быкова из «Мёртвого сезона», который сыграл в прошлом актёра детского театра, которому пришлось ехать в ФРГ, помогать нашим разведчикам и пить с врагами тёмное пиво, которое ему противопоказано. Все, даже отрицательные персонажи были согреты человеческим теплом. При замечательном графе Тульеве-резиденте (Георгий Жжёнов) омерзителен, жалок и вместе с тем трогателен был старый агент в исполнении блистательного Олега Жакова. Человечными были многие эпизоды «Мгновений» – лирический с женой Штирлица, трагический с Плейшнером (Евгением Евстигнеевым) и комический с героиней Инны Ульяновой («В любви я Эйнштейн! – Иди начерти пару формул!»). В 90-е фильмов снималось мало, российские экраны заполонил американский шпионский фастфуд о лихих агентах демократических разведок, которые обезвреживают тупых костоломов из Раши. Наши не отставали, в сериалах об ужасах социализма сотрудники совдеповских спецслужб представали исключительно нравственными уродами, цель которых выслужиться и сделать всё, чтобы сжить со света попадающих к ним в лапы ни в чём не повинных граждан. Характерен сериал «Вербное воскресенье», в котором вербуют выдающуюся балерину, а когда её изнасиловал внук члена Политбюро, коварные спецслужбы сажают её в тюрьму, где она вскоре погибает. Мы писали также о сериалах про советских манекенщиц, в которых «кровавая гэбня» только и делала, что насиловала беззащитных моделей. Но со временем стали появляться сериалы, в которых чекисты занимались тем, чем, собственно, и должны заниматься секретные службы во все времена независимо от общественного строя – защитой интересов Отечества и противодействием шпионской деятельности агентов зарубежных разведок. Вспомним два наиболее удачных, о которых наша газета писала. «С чего начинается Родина» (режиссёр Рауф Кубаев, автор сценария Александр Бородянский, оператор Юрий Любшин) – о разведчиках перестроечного времени и «Неподсудные» (режиссёр Мурад Алиев, автор сценария Родион Белецкий, оператор Александр Алёшников) – постсоветского периода, а также вызвавший страстные споры сериал «Спящие» (Юрий Быков, Сергей Минаев, Юрий Коробейников) – совсем уже нашего времени. Мы обратились к режиссёрам этих фильмов с просьбой ответить на вопрос: «Почему вы решили снимать сериал о разведчиках?» А также воспользовались случаем и задали три новогодних вопроса. 1. Что вас наиболее взволновало (обрадовало или огорчило) в уходящем году? 2. С чем хочется проститься из того, что было? Что хочется, чтобы появилось из того, чего не было? 3. Что бы вы пожелали себе, коллегам и России в будущем году? Два режиссёра откликнулись и ответили на наши вопросы. Рауф Кубаев (на его счету, кроме названного, следующие фильмы – «Красная площадь», «Кармелита», «Псевдоним «Албанец», «Детективное агентство «Иван да Марья», «Сорок третий номер» и другие): – Мне всегда была интересна эта тема. С юности. Я много читал про разведчиков. Начиная с книги Брянцева «По тонкому льду». Даже Николая Яковлева «ЦРУ против СССР» читал. Отец мой бредил разведчиками. Да и материал был хороший. 1. Если честно – ничего особо не порадовало. Фильмы для фестивалей – не моё. Фильмы для зрителей, на мой взгляд, сняты с большими драматургическими просчётами. Но это моё личное мнение. Огорчила «Матильда». Точнее, сопровождавший её скандал. До премьеры развернулась такая вакханалия, такая истерика, в обществе разлилась атмосфера такой ненависти, что порой брала оторопь. Сам фильм в прокате провалился, и овчинка, таким образом, выделки не стоила, но осадок остался. Кстати, у меня вопрос к Наталье Поклонской: почему все обвинения, которые были предъявлены режиссёру Учителю, сразу после премьеры куда-то испарились? Нет, я не призываю их возобновить, слава богу, что они куда-то бесследно исчезли, но премьера прошла, все, кто хотел, фильм посмотрели – и что? «Извращённый» якобы образ царя перестал волновать госпожу Поклонскую? Почему она не продолжает? Сдалась? Не верю. Достигла цели? Верю. И какая была цель? 2. Хочется, чтоб исчез термин «продюсерское кино». У нас практически нет продюсеров стивенов спилбергов. Нет у нас харви, простите, вайнштейнов. У нас есть продюсеры, которые только хотят стать таковыми. Они не открывают ничего нового, они мониторят западный опыт и пытаются его повторить. В подавляющем большинстве случаев – беспомощно. При этом они думают только о деньгах – настолько, что отняли у авторов фильмов (режиссёров, сценаристов) все вознаграждения по роялти, оставив им гонорары, размеры которых диктуют сами. Между тем роялти (вознаграждение за прокат, демонстрацию на ТВ) – это то, что мотивирует авторов на настоящее творчество. Что происходит сейчас? Униженные своим положением, хорошие авторы бросаются на любую работу, стараясь обеспечить себе максимальное количество проектов, потому что гонорары – их единственный источник доходов. Продюсеры говорят, что в стране мало хороших сценаристов, но они сами поставили их в это унизительное положение. Поэтому хочется, чтобы это отношение исчезло. Хочется также, чтобы в Новом году появилось уважение к авторам и режиссёрам. Для начала – восстановите роялти. Дайте автору шанс. Дайте ему стимул. Копируйте не американский сериал, а американский подход: отдайся проекту, выжми из себя всё, что можешь, напиши/сними сериал, который будут смотреть миллионы по нескольку раз – и тогда, может быть, ты обеспечишь себя и близких. А не так, как сейчас: чтобы слетать на Бали, ты должен писать пять проектов одновременно. Верните роялти – и можете требовать всё, что угодно. 3. Коллегам – здоровья, востребованности и воплощения идей в жизнь. Достойной оплаты. Сил и терпения. Стране – мудрости, стойкости, единства, веры в справедливость. Сил и терпения. Мурад Алиев («Офицеры», «Платина», «Морпехи», «Турецкий транзит», «Беглец», «Чужой дед» и другие): – В последнее время стало какой-то «модой» снимать, я бы сказал, античекистские фильмы. В этих «произведениях» их создатели с каким-то наслаждением говорят об органах только в негативномсвете! Такие фильмы, как «ТАСС уполномочен заявить», стали просто невозможны на наших телеэкранах! И я, и многие мои коллеги догадываются, почему это происходит. После премьеры «Неподсудных» на НТВ я подвергся такой обструкции западных и, российских, так называемых либеральных, СМИ, что мало не покажется... И, кстати, только «ЛГ» опубликовала большую, очень объективную и профессиональную, без визга и истерики рецензию. Спасибо! 1. Волнений, радостных и не очень, было достаточно. Премьера двух моих новых фильмов на ТВ весной – это, конечно же, приятное событие! И, естественно, огорчительным стало отсутствие после этих премьер новых предложений в течение почти всего года! Правда, ближе к концу года предложение всё-таки поступило! Очень интересное! Это радует. Вообще я думаю, для любого режиссёра самая большая радость – это быть на съёмочной площадке! 2. Проститься хочется, и навсегда, с пессимизмом, который всё чаще посещает меня, человека очень оптимистичного и большого жизнелюба! Но у меня есть секрет: я знаю, как это сделать! За новогодним столом я раскрою перед своими близкими и друзьями этот секрет. 3. Пожелание себе – любимой работы! Коллегам – любимой работы! России – того же, что себе и коллегам – плодотворной, успешной Работы! И побед! Подобных той, которую она одержала в Сирии! (обратно)
Социализм будет. Новый
Социализм будет. Новый Политика / Век революции / Краткий курс
Некоторые итоги дискуссий о значении событий 1917 года В год столетия революций 1917 года на разных площадках обсуждался их смысл и значение. Высказано много суждений, оценки подчас противоположны. Нередко за скобками оставались простые, но весьма значимые вопросы. Не пытаясь следовать памятному не лучшей славой учебному пособию «Краткий курс истории ВКП (б)», редакция обратилась с просьбой ответить на такие вопросы к известному историку, ведущему научному сотруднику Института российской истории РАН Юрию Жукову. Напомним, в беседе с ним («ЛГ», №11, 2017) уже обсуждались события 100-летней давности. За это время в «ЛГ» вышло много публикаций. Точку ставить рано. Некоторые итоги можно подвести.
История болезни, или Дневник здоровья - 3
История болезни, или Дневник здоровья - 3 Литература / Однажды с Алисой Даншох Даншох Алиса
Глава II. Мой друг и врач Света Зайцева (Окончание. Начало в № 45–49) Вот в этой безнадёжной ситуации, вполне вероятно, вам сможет помочь экстрасенс. Хотя ни в одном словаре – ни в энциклопедическом, ни в медицинском – не найти определения «энергетический вампиризм», экстрасенс считает его явлением весьма распространённым и умеет защищаться от непрошеных энергохалявщиков. Что касается меня, то я прошла целый курс самообороны под руководством экстрасенса Лены. Во время обучения я рассматривала общественный транспорт как тренировочную площадку, на которой легче всего отрабатывать технику защиты от отрицательных энергетических потоков других индивидуумов. Начала я с простейшего упражнения – мысленного сооружения каменно-кирпичной стены, отгораживающей меня от остальных пассажиров. Освоив примитивную кладку, я перешла к более сложному экзерсису – возведению непробиваемой стеклянной преграды. Прозрачный щит не только предохранял от покушения на энергетическую сущность, но и не мешал любоваться экспонатами живой портретной галереи. Простое стекло можно было заменять чем-то более изысканным. Скажем, почему бы не поместить себя в красивый сосуд завода «Гусь-Хрустальный» или в изделие с острова Мурано? Подошло бы что-нибудь и от фирмы Baccarat. А вот вычисленного вами вампира лучше всего было накрывать гранёным стаканом и спокойно наблюдать, как он там задыхается от бессилия причинить вред. Лена считала, что любого возмутителя личного пространства возможно было временно вырубить, посадив в крафтовый мешок и перевязав его верёвкой, чтоб не вылез, – мысленно, конечно. Не стоит забывать, что именно вампиры любят выяснять отношения. Как говорится, слово за слово, чем-нибудь пó столу, и вот вы уже в эмоциональном раздрызге, чего, собственно, и добивается современный вурдалак. Он внимательно следит за вами, и чем сильнее кипит ваш «разум возмущённый», тем ему лучше. Он преображается на глазах: как-то светлеет, разглаживается, что ли. А в тот момент, когда вы находитесь в состоянии, определённом нашей мудрой домоправительницей Маней с незаконченным начальным образованием как «убить готовá!», он испытывает нечто сравнимое с оргазмом, расслабляется и на два-три дня удовлетворённо замирает. Понятное дело, в целях самосохранения лучше всего подобных сцен избегать, но враг-то не дремлет. Он прекрасный охотник, умеет выслеживать добычу. Даже если вы сбежали на край света, скажем в Новую Зеландию, радоваться рано. Знайте, он затаился и ждёт вашей полной реабилитации. Вы на краткий миг потеряли бдительность, и вас тут же пронзает сигнал вездесущей мобильной связи. И всё по новой... Осознав, что вы в ловушке, лучше всего громко прокричать: «Плохо слышно!.. Алло! Алло!» Ещё немного пошипеть в трубку и отключиться. И пусть подавится словами оператора: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны...» Увы, редко кто из нас готов отказаться от коммуникационных благ. Так, разве что иногда и ненадолго примерить на себя необитаемый остров Робинзона Крузо. Профессия преподавателя не позволяла мне замыкаться, уходить в себя, дистанцироваться от окружающего мира. Совсем наоборот, я ежедневно выходила на передовую человеческого общения, преодолевая активное нежелание юных душ припасть к источнику знаний. Я шла в атаку, пытаясь увлечь за собой ленивых и нелюбопытных. Они же в большинстве своём предпочитали немедленно сдаваться в плен на милость победителя. Наивные, они и не подозревали, что вместе с дипломом преподавателя я получила военный билет офицера запаса советских Вооружённых сил. «Ах, так? – говорила я себе. – Вам не нравится образ Свободы на французских баррикадах в исполнении художника Эжена Делакруа? Что ж, посмотрим, как вы воспримете инквизитора с экзаменационной ведомостью в руке». И я безжалостно подвергала пленных пыткам и допросам, выбивая из них жалкие показания на псевдофранцузском наречии. В любом случае я постоянно и не совсем экономно расходовала свои энергетические запасы, и время от времени они требовали пополнения. Есть мнение, что чем больше расходуешь всего в течение жизни, тем больше получаешь откат. Пожалуй, я с этим соглашусь. Поиздержавшись энергетически, я инстинктивно старалась вернуть растраченное. В первую очередь я набрасывалась на еду. Рацион мой был чрезвычайно ограничен, ибо нейродермит меня многого лишал. Как часто я мечтала о скромной яичнице-глазунье, улыбающейся со сковородки солнечными желтками, или о жареной картошке с хрустящими шкварками свиного сала. Я грезила о соленьях и маринадах, аромат копчёной колбасы меня будоражил и манил сильнее запаха дорогих французских духов. Увы, вся эта вкуснятина пополняла список несбыточных желаний. Мой медицинский ангел-хранитель Светлана часто утешала меня: – Однажды, – говорила она, – после очередной гормональной перестройки всё может измениться. Организм перенастроится, и ты безнаказанно насладишься запретными для аллергика плодами. В ожидании возможных трансформаций, вернувшись с работы, я ела что-нибудь постное, безобидно варёно-тушёное, а потому низкокалорийное. Из строго запрещённого я позволяла себе лишь чашку крепкого натурального кофе по утрам. Оправданием служило пониженное давление. Долгие годы я состояла в рядах гипотоников с артериальными показателями 90/60, с характерной непроходящей усталостью и безнадёжным недосыпом, когда и целых восьми часов мало. Вот уже лет пятнадцать, как я не употребляю стимулирующий всё человечество напиток, но благоухание свежемолотого кофе до сих пор бодрит меня сильнее ледяного душа. И тогда, и сегодня запахи съестного, как и визуальное восприятие продуктов, заряжают меня жизненными силами. Стыдно признаться, но продуктовые отделы знаменитых универмагов энергетически действуют на меня сильнее, чем экспозиции лучших музеев мира. От прогулок по роскошным паркам я получаю удовольствие не меньшее, чем от посещений рынков. Воспоминания о прилавках советских гастрономов, таких как «Смоленский» или «Елисеевский», до сих пор греют мою душу. Не хлебом единым подпитывалась моя внутренняя активность. Все возможные стихии (воздух, вода, земля, огонь) подкидывали в топку нервной системы необходимое горючее. Вместе с подрастающим ребёнком вся семья с апреля по октябрь дышала свеженьким подмосковным дачным воздухом. Месяц июнь, проведённый с сыном в Крыму, на год пополнял его и мой запас витамина D и йодомарина. Юная поросль не давала расслабиться и зимой, заставляя выходить на лёд, кататься на чём придётся с любых гор, а в новогодние каникулы ежедневно вставать на лыжи. Наша городская квартира не одобряла поклонения стихии открытого огня, считая, что вполне достаточно летних костров на даче. Другое дело свечи: жги сколько хочешь, любуйся нежным мерцанием и заряжайся от него, пока воск не истает, заодно и электроэнергию сбережёшь. А недавно ещё один знакомый экстрасенс настоятельно рекомендовал аж дважды в день пользоваться свечами для восполнения личной энергии. Всегда в квартире можно отыскать укромный тёмный уголок, уединиться в нём и, по возможности не мигая, несколько минут глядеть на пламя свечи. Попробуйте, вдруг эта несложная манипуляция с огнём вас взбодрит. В списке моих персональных зарядных устройств имеется несколько очень мощных: городские площади, кладбища и залы с концертами классической музыки. Когда я посещаю эти места, душа моя отделяется от тела и устремляется в неведомые края, к счастью, временно. Площади, в моём представлении, кроме прямых своих обязанностей выполняют и другую очень важную работу. Они служат энергетическими резервуарами, добавляя ко всему прочему и функции фильтра. То есть отрицательные человеческие выделения они отправляют в космическую химчистку, и после спецобработки на площади возвращается положительная аура. Места упокоения усопших действуют иначе. Со спокойным достоинством имена на памятниках неторопливо ведут беседы друг с другом. Они рассказывают истории из своей жизни, говорят о победах, поражениях, о неизбежной разлуке… Они напоминают посетителям: «Всё пройдёт – и печаль, и радость. Наслаждайтесь жизнью, пока можете. Не забывайте нас, мы – прошлое вашей страны, мы – часть её богатой культуры…» И правда, где бы ещё вы встретились с Гоголем, Чеховым, Булгаковым и Станиславским на участке в триста квадратных метров? А на кладбище Новодевичьего монастыря – запросто. Оказавшись первый раз на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем, я плакала от гордости за державу. Из-за страшных обстоятельств в начале двадцатого века ей пришлось подарить Франции и всему миру таких великих людей! Сегодня они украшают историю культуры нашей планеты. Я читала славные имена на памятниках и испытывала такой мощный прилив чувств, какого и припомнить не могла. В маленьком, красивом и уютном русском храме при кладбище я поставила свечку в благодарность за спасение моих выдающихся соотечественников. По своему складу характера я антагонистка Козы-дерезы из одноимённой русской народной сказки. В отличие от легендарной героини, агрессивной, всем недовольной и постоянно жалующейся: «Бежала через мосточек, ухватила всего лишь кленовый листочек да сделала водички глоточек», – я всегда искренне радовалась любой возможности «ухватить» у происходящих событий «вкусненький листочек» и сделать «энергетический глоточек». Любые положительные эмоции меня заряжали, надо было лишь правильно настраиваться. Думаю, не каждому человеку удаётся с лёгкостью находить в повседневной жизни моменты со знаком плюс. Однако мне казалось, что этому можно научиться, особенно с помощью тренера-экстрасенса, которому доверяешь, конечно. Мой муж, физик по образованию, не мешал мне работать над собой. Мои разглагольствования про биополе его забавляли, и однажды, насмешливо глядя на меня, он задал простой вопрос: – А скажи, душа моя, чем измеряется твоё поле? – Чем-то, – ответила я и занервничала, потому что понятия не имела, как его меряют. – Это ты оканчивал МИФИ – кому, как не тебе, знать ответ. Лучший способ защиты, то есть нападение, не сработал, и я выслушала небольшую лекцию. Я узнала, что с точки зрения физики биополе – тёмная лошадка и не существует общепринятой единицы его измерения. Возможно, оно включает исходящую от человека тепловую энергию в джоулях, его магнитные излучения в гауссах, частотные колебания организма в герцах… «И ещё, – подумалось мне, – что-нибудь в чём-нибудь, основательно изученное восточной медициной с её созерцательно-медитативным подходом». Затем встрепенулось моё энергетическое эго: «Минуточку, минуточку, – встряло оно в размышления, – а как же наши доблестные космические силы и прочие другие, разрабатывающие спецметодики и спецоборудование для выбивания максимума из нашего организма? Ведь без усилий нашего биополя тут никак не обойтись». Всё же я сочла, что определение единицы измерения биополя, как и выяснение отношений с законспирированными структурами особого назначения, лучше отложить на неопределённое время. А пока что я вернулась к теме вампиризма. Я знала, что в этом вопросе у меня много сторонников. Я также знала, что постоянно подвергаюсь вероломным нападениям вампиров и что мне надо держать энергетическую оборону. Подозревая, что муж не разделит моей точки зрения, я обратилась за поддержкой к самой умной и очень образованной своей знакомой с точно-научным университетским образованием. Стараясь не слишком сильно задеть мои чувства и не вступая в спор, она тактично донесла до меня свою трактовку проблемы. – Видишь ли, – мягко сказала она, – мне кажется, что всё дело в человеческом характере, в его силе, темпераменте и в умении сознательно или бессознательно манипулировать другими. Часто те, кого ты называешь вампирами, – люди, неудовлетворённые жизнью, завистливые, недобрые, эгоистичные или страдающие всякого рода нарушениями нервно-мозговой деятельности. Не считаясь по возможности ни с кем, они психологически давят на окружающих, навязывая своё, терроризируя, шантажируя и рассчитывая на добропорядочность и совестливость своей безошибочно правильно выбранной жертвы-реципиента. – Логично, – согласилась я, – и всё же вампиры существуют. Ладно, так и быть, пойду на компромисс. Если слово «нежить», обозначающее фантастических неприятных существ в образе человека, использовать в переносном смысле, то закомплексованных, неудовлетворённых манипуляторов, обиженных обстоятельствами плюс имеющих некоторые психические отклонения, спокойно можно выделить в условную категорию «энергетических вампиров». И дальше дело ваше: хотите – боритесь с ними, а не хотите или не можете – хай пьют злодеи вашу кровушку. Мы со Светой Зайцевой всеми силами пытались противостоять нечисти, избрав простой, но верный способ, доступный каждому. Его чётко сформулировал величайший коллективный разум русской литературы второй половины девятнадцатого века Козьма Прутков: «Если хочешь быть счастливым – будь им». Свете этого очень хотелось, и она многого добилась на пути к намеченной цели. Её родители души в ней не чаяли, баловали её всеми доступными им средствами и изо всех сил ей помогали. От них она получила дивные подарки – безграничную любовь и преданность. Они безмерно гордились своей девочкой-Дюймовочкой, и она оправдывала их ожидания. У неё была активная жизненная позиция, в соответствии с которой она блестяще защитила кандидатскую диссертацию, поменяла комсомольский билет на членство в КПСС, состояла членом различных научных обществ, читала лекции, вела семинары и ездила на всесоюзные конференции с докладами. Сам Асаф Львович Машкиллейсон, выдающийся советский дерматолог, ведущий профессор ЦКВИ и заведующий кафедрой 3-го меда, оставил Светочку при себе, что по тем советским временам было неслыханной честью и удачей. Членство в Доме учёных давало Светлане Юрьевне возможность не только посещать все мероприятия сего процветающего клуба светочей науки, но и водить друзей в его недорогой ресторан. Вкушая, скажем, селёдочку под шубой в нарядном зале шикарного московского особняка на Пречистенке, ты ощущал некую причастность к лидирующей в мире советской науке. Вела Света и бурную светскую жизнь. Она была настоящей тусовщицей, посещала все художественные выставки, все театральные премьеры. Очень любила классическую музыку, прекрасно в ней разбиралась, иногда сама садилась за пианино, но предпочитала концерты в консерватории. Света часто бывала на просмотрах в Доме кино, с нетерпением ждала московских кинофестивалей и покупала абонементы в «Иллюзион», где крутили ностальгическую мировую классику. Она всегда находила время для дружеских посиделок, никогда не забывала про дни рождения своих знакомых и родителей. Чтобы не ходить каждый вечер встречать дочь к метро, папа Юрий Иванович подарил Светлане новенькие, весёленького цвета «Жигули», на которых она легко бороздила московские просторы. Каждую зиму Домбай готовил для Светочки лучший подъёмник, и она отважно преодолевала любые склоны. Нравились ей и обычные лыжи, редкие зимние выходные обходились без поездок за город в лес и лыжной пробежки в 10–15 км. Как и положено девочке из хорошей советской семьи, Света кроме музыки занималась фигурным катанием. В память о счастливой безмятежной поре раза два за сезон она доставала с антресолей фигурные коньки и выходила на лёд. Несколько раз мы даже проделывали это вместе на Патриарших прудах, после чего шли ко мне пить чай. Английская спецшкола и свободное владением языком Шекспира помогали кандидату медицинских наук Светлане Юрьевне Зайцевой быть в курсе всех зарубежных научных новинок в области дерматологии, да и в других сферах тоже. Год от года её профессиональные интересы становились всё обширнее, она постепенно повышала квалификацию и превращалась во врача широкого профиля. Если заболевал кто-то из моих близких, я немедленно звонила Свете, и по моим сбивчивым описаниям симптомов она ставила диагноз. Не помню случая, чтобы она ошибалась. Много лет Света была нашей семейной неотложкой и скорой помощью. Когда наступили девяностые годы, Светлана Юрьевна решила попробовать свои силы в частном предпринимательстве. Она одной из первых открыла в Москве коммерческое медицинское предприятие, назвали его «Медитоном». Работал он по многим направлениям, но в основном специализировался на пластической хирургии, косметологии и услугах дантистов. Светлане удалось собрать отличную команду. В «Медитоне» трудились первоклассные специалисты. В уютном евроотремонтированном подвальчике позади театра Вахтангова разместилось новейшее и дорогущее зубоврачебное оборудование, обзавелись здесь и приборами по приведению дам всех возрастов в состояние полной лицевой неотразимости. По сравнению с косметологическим филиалом «Медитона» в Николо-Песковском переулке соседствовавший с ним Институт красоты на Новом Арбате казался замшелым второразрядным заведением. Кое-что из медитоновского арсенала я испытала на себе. Но совсем не то, о чём подумали вы, дорогой читатель. Форму носа и разрез глаз я не меняла, жиры не откачивала, объём груди и губ не увеличивала, ботокс ни в какие места не вкалывала. «Так что же тогда ты там делала, Алиса?» – спросите вы. Отвечаю: «Я практически раскрыла тайну крема «Азазелло». И хотя я не превратилась в ведьму, как Маргарита (впрочем, кто знает?), и не била стёкла, как она, в доме Массолита, который, собственно говоря, и приютил Светин подвальчик, зато лицо и тело мои разгладились. Они поблёскивали, как пасхальное яйцо, натёртое растительным маслом. Целлюлит мой подтянулся, появилось некоторое внутреннее свечение, и без всякой метлы я без устали летала по Москве, ибо после втирания чудодейственного ароматического масла в ногах появлялась невиданная лёгкость. Сии невероятные метаморфозы явились следствием знакомства Светланы Юрьевны с представителями французской фирмы Dècléor на одной из международных косметологических выставок. Подаренные пробники она применила по назначению. Произведённый ими эффект оказался так хорош, что Света отправилась во Францию и посетила фабрику по производству этих чудесных средств. Она убедилась в полной натуральности используемых компонентов и без всяких посредников договорилась с французами о прямых поставках в «Медитон». Пока фирма Dècléor завоёвывала мировой рынок, мы в Москве вовсю пользовались её новинками, нанося волшебные косметические изыски на все участки тела – от ногтей на нижних конечностях до последнего волоска на голове. Первая медитоновская пятилетка солидно отмечалась в Доме учёных. Были поздравления, речи, фуршет, «маленькие ночные серенады», нарядные гости, изрядно похорошевшие после прохождения оздоровительно-исправительных процедур. В разных журналах появились хвалебные отзывы с фотографиями: писали и о первом юбилее, и о предприятии, возглавляемом госпожой Зайцевой. А потом всё пошло как-то не так... Грянул мировой финансовый кризис. Появились серьёзные личные проблемы, разгорелись внутриколлективные конфликты, начались дрязги, чья-то нечестность и безответственность. Всё вместе взятое привело «Медитон» к закрытию, что печально отразилось на судьбе его создательницы и руководительницы. Она рассталась с профессиональной деятельностью и стала отшельницей, выбрав в спутники жизни Одиночество. Тяжело было смириться со Светиным решением, а она, чтобы я не печалилась, на прощание одарила меня контактами с замечательными людьми. О них я непременно расскажу. (обратно)
Реальный результат
Реальный результат Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / эПоХА хАй-тЕк Брюханов Александр
Тюшкина очень заинтересовали слова теледиктора о том, что каждый может задать любой вопрос президенту, зайдя на специальный сайт. В самом деле, как так – начальнику ЖЭКа задать вопрос невозможно, главврачу – тоже, а тут аж президенту страны... Он зашёл на указанный сайт. Для задания вопроса требовалось зарегистрироваться. Тюшкин ненадолго задумался, а потом ввёл: Пупырышкин Онуфрий Адамович, Впендюрск, ул. Выпендрёжников, 27 – 142. На экране монитора появилась надпись: «Просим указать правильное имя». Тюшкин поправил – Ануфрий. Через несколько секунд возникла новая надпись: «Гражданин с таким ФИО по указанному адресу не проживает». Ох, и ничего себе! – Тюшкин даже отдёрнул руки от клавиатуры. Потом подумал ещё и набрал данные своего соседа. С минуту компьютер молчал. А потом на экране появилось: «Что вы валяете дурака, Николай Петрович Тюшкин, задавайте уже свой вопрос…» – Вот гады, вычислили! – пронеслось в мозгу Тюшкина, и он, разволновавшись, набрал не совсем то, что планировал: «Почему в стране нет свободы слова?» Компьютер почти сразу выдал: «Вопрос некорректный. Что вы имеете в виду? В какой стране? Какого именно слова? Конкретизируйте». Тюшкин почесал в затылке; а действительно, что значит нет свободы слова? Он-то вот сейчас сидит и пишет, что хочет. Он напечатал: «Почему я не могу прочестьв газете про то, что меня волнует?» Ответ пришёл быстро и был почти зеркальным отражением его послания: «Просим указать, почему вы не можете прочесть в газете про то, что вас волнует?» Тюшкин понял, что с компьютером тягаться трудно, и он напечатал: «Потому что газеты воруют из почтового ящика». Ответ не заставил себя долго ждать: «Ваше обращение будет передано в органы внутренних дел по месту жительства. Спасибо за острый вопрос. Пишите ещё. Оператор № 38762». – Ничего себе! – подумал Тюшкин. – Наверное, полстраны задаёт вопросы, полстраны отвечает; ну его, всё равно то, чего хочешь, не услышишь. Он закрыл сайт вопросов Президенту и включил Тетрис – в этой игре есть хотя бы реальный результат – но вместо Тетриса на экране появилось изображение президента, который, глядя Тюшкину в глаза, укоризненно покачал головой и погрозил пальцем… (обратно)
Клуб Любителей Афоризмов
Клуб Любителей Афоризмов Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев
ПЕРСОНА ГРАТА ● Чего только люди не едят, чтобы похудеть. ● Люди хорошо показывают свои зубы и с помощью языка. ● Чтобы взвешивать каждое своё слово, нужен ум, а не весы. ● Львиная доля иной раз достаётся и ослу. ● Палку, которую вставляют в колёса, изобрести было легче, чем колесо. Борис Ковалерчик, Гомель (Беларусь) ● Жизнь – та же рыбалка: все мы у судьбы на крючке. ● Не хочешь быть холопом – отбояривайся. ● У законсервированных килек свой счёт в банке. ● Никогда мы не жили так хорошо, как никогда. ● Севший на мель мечтает о наводнении. Владимир Лебедев, Н. Новгород
НА ПОСОШОК ДЕДУ МОРОЗУ ● Предновогодние мечты разбиваются об утро 1 января. Эрнест Горностаев, Серпухов ● Скачанную книгу под ёлку не положишь. Александр Гудков, Смоленск ● Новогоднее настроение – это когда рад видеть даже тех, кто ошибся дверью. Михаил Мамчич, Волгоград ● Самая весёлая болезнь – предпраздничная лихорадка. Александр Минченков, Москва ● Неверие в Деда Мороза – это детский атеизм. Ашот Наданян, Ереван ● А кто проверял, что Дед Мороз Снегурочке дед? Ник Плотч, Новосёлки, Московская обл. ● Сколько за Новый год ни пей, проблем меньше не станет. Ксения Фриз, с. Верхнее Романово, Тульская обл. (обратно)
Кто сказал «мяу»?
Кто сказал «мяу»? Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев Филиппов-Юдин Дмитрий
* Деньги – на бочку! (Диоген) . * Куда кривая вывезет (математик Лобачевский) . * Меньше народу – больше кислороду (химик Менделеев) . * Сила есть – ума не надо (Геракл) . * В ногах правды нет (Колобок) . * Слово – серебро, молчание – золото (глухонемой Герасим) . * С волками жить – по-волчьи выть (Маугли) . * Будешь много знать – скоро состаришься (Незнайка) . * Что в лоб, что по лбу (Голова профессора Доуэля) . * У кого что болит, тот о том и говорит (доктор Айболит) . * Вместе – мы сила (Моська – Слону) . * Женщины любят ушами (Чебурашка) . * Не родись красивой (Царевна-лягушка) . * Старая любовь не ржавеет (Терминатор) . * С глаз долой – из сердца вон (Вий ) . * Язык до Киева доведёт (М. Саакашвили) . * Как за смертью посылать (Змей Горыныч о посланном за водкой Кощее Бессмертном) . * Назвался груздем – полезай в кузов! (оперуполномоченный УГРО рецидивисту Груздю) . Набережные Челны (обратно)
Чудаки
Чудаки Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев
(обратно)
Новые литераторские специализации
Новые литераторские специализации Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / ЛиКбЕз «КлУбА Дс»
• Тихотворец • Мумуарист • Сатигрик • Литературовред • Юмордист • Ценарист • Драматорг • Очеркизон • Дублицист • Фанфантаст • Истерический романист • Поэт-плесенник • НоВеллерист • Эпо-пейщик • Недосказитель Владилен Тегин, Московская обл. (обратно)
Фотошип
Фотошип Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев
Следственный комитет РФ возбудил дело против ЗАО «Меркурий», субподрядчика госкорпорации «Роскосмос». Руководство «Меркурия» обвиняется в хищении от 300 до 800 млн. рублей, выделенных на программу подготовки пилотируемых полётов к Луне. Вы там, в Роскосмосе, поймите: Обидно ж за Отчизну-мать! Пока Меркурии «в зените» – Луны нам точно не видать. Аристарх Зоилов-II (обратно)
8 х 4
8 х 4 Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев
* * * Чтоб самому снять с кона куш-награду (Достойную! По твоему уму!), Знать правила игры, конечно, надо, Но лучше их придумать самому. * * * Если власть надоела народу, Надо ей – чтоб до срока не пасть – Дать на время народу свободу, Чтоб он снова избрал эту власть. * * * Если в пятьдесят пять Мужчине пол поменять – То на пенсию можно уйти С пятидесяти пяти. Александр Жуков
Старый дедовский способ Навигаторов много разных. Для меня всех надёжней тот, О котором когда-то сказано, Что до Киева доведёт.
По обычаю Увы, таков обычай наш (Ведь оттянуться надо ж!): Воскликнув радостно «ШабАш!», Мы начинаем шАбаш.
В пост Сосед с утра – ну не заткну же уши! – Врубил шансон на громкости большой… И песенки прикольные послушал, И грех не мой. Владимир Рудов, Днепр (Украина)
О женском коварстве Он так готовился, старался, Но сладких дум развеян прах: Она ушла, а он остался; Она – домой, он – в дураках.
Мечта о море Так тянет морем насладиться: Гулять, купаться, загорать И на ответственные лица Как можно дольше не взирать! Станислав Овечкин (обратно)
Экзаменационные вопросы по истории театра студентам театральных вузов
Экзаменационные вопросы по истории театра студентам театральных вузов Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев
● Считается, что Лопе де Вега является автором 2000 пьес. В каком веке в Испании возник институт «литературных негров»? ● В какой пьесе Шекспира два молодых человека любят друг друга, а их родители против? (Варианты ответов: «Два веронца», «Комедия ошибок», «Ромео и Джульетта».) ● Перечислите драматические произведения А.С.Пушкина, в которых народ безмолвствует. ● Три сестры были полны решимости ехать «в Москву, в Москву», а Чацкий – «прочь из Москвы». Если бы они встретились на половине пути, в каком направлении двинулись бы все вместе? ● Пушкин подарил Гоголю сюжет «Ревизора». А что Гоголь подарил Пушкину, после чего тот написал «Сказку о рыбаке и рыбке»? ● В театрах Древней Греции не было туалетов, в театрах эпохи Шекспира – буфетов. Чего не хватает современному театру? ● Поэта пригвождает к письменному столу вдохновение, прозаика – тщеславие, журналиста – алчность, критика – бессонница. Что заставляет писать драматурга? ● Назовите минимальную сумму, растрата которой приведёт худрука театра на скамью подсудимых. ● В каком году в буфетах всех трёх корпусов Новосибирского театрального института перестали продавать пиво? Юрий Татаренко, Новосибирск (обратно)
Литература переломных эпох
Литература переломных эпох Спецпроекты ЛГ / Азербайджан - жемчужина Турана / Азербайджанская реалистическая поэзия
В современном мире люди стали более свободными и независимыми от многих факторов случайностей, нежели наши предки. Несомненно, это обстоятельство в какой-то степени определяло направление литературы, чётко отражаясь в ней. Общественно-политические и социально-нравственные функции современности в большинстве государств выполняют парламент, правительство, политические партии, общественные движения, а в древности и Средневековье эти функции, как правило, вынуждены были брать на себя учёные, философы, поэты. Поэтому мировая древняя и средневековая литература в целом обогащена общечеловеческими социальными мотивами, что характерно и для азербайджанской литературы той эпохи... Азербайджанская классическая литература вовсе не была посвящена только мистическим мотивам, абстрактному описанию и воспеванию божественной любви; в творчестве многих поэтов были отражены мотивы реальной, светской любви, вера в её жизнеутверждающую силу. В древности и Средневековье в азербайджанской литературе поэзия была богата художественными формами; в притягательных поэтических произведениях образно отражались цельные картины жизни, рассказывающие о любви, мудрости, справедливости и духовности народа. Но постепенно набирал силу новый взгляд на жизнь и на самого человека, наряду с традиционно-любовной темой стала заметной тема духовности и нравственности, которая со временем обогатилась обращением к реально-повседневным житейским событиям. В начале XVIII века в азербайджанской литературе во всю мощь чувствовалось дыхание реальной жизни, появился новый тип литературных произведений, и вся литература начала приобретать окончательно реалистическую направленность; произошёл эпохальный перелом и в многовековой традиционной поэзии. Этот период в истории литературы принято именовать ранним реализмом . Понятия любви и красоты претерпели серьёзные содержательные изменения в сравнении с классической поэзией прежних времён, обновились эстетические запросы и идеалы. Земное начало, реалистическое изображение приобрели явные очертания, новые эстетические принципы завладевали умами большинства художников той эпохи. Открытое выражение земных чувств, естественность человеческих переживаний не вмещались в аскетические формы и стали меняться по велению времени. В этот период силлабическое стихосложение вступило в самый плодовитый этап; стихи в «хеджа» обогащались и многомерным внутренним содержанием, и новыми художественными качествами. Своей вершины «хеджа» – национально-силлабический стих – достиг в творениях Молла Вели Видади и Молла Панаха Вагифа. Эти поэты совершили революцию в национальном художественно-языковом мышлении; творчески используя весь арсенал поэтических средств и классический опыт, они обогатили и соединили их с живой энергией и красками народной речи и сказа. В XVIII веке существенные изменения произошли и в использовании художественных средств, и в фигурах речи, традиционных для классической поэзии: они освобождались от арабско-персидских изречений и приобретали национальное языковое звучание. Творческая деятельность двух великих поэтов этого века Видади и Вагифа составляет переходный период между Средневековьем и Новым временем. Азербайджанский народ, как и большинство народов мира, расстался с феодальным прошлым в XIX веке. Вхождение Северного Азербайджана в состав Российской империи в 1828 году послужило мощным толчком к развитию во всех сферах общественно-культурной жизни нации. И в литературе проявилась тенденция к коренному изменению и обновлению. Общеизвестно, что процесс формирования новой литературы не происходит безболезненно, сопровождаясь во многих случаях острыми противоречиями между различными направлениями. Азербайджанская литература XIX столетия с точки зрения её содержания, особенностей пути развития, типологии литературных родов и жанров, стилевой и языковой специфики является ярким художественным воплощением переломного периода истории азербайджанского народа. Были созданы совершенные, обладающие идейно-художественными достоинствами и поэтической формой, произведения основных жанров классической поэзии – газели, касыды, месневи, мухаммасы, терджибенды, кыты, рубаи, поэмы – такими выдающимися мастерами слова, как Гасым бек Закир, Мирза Шафи Вазех, Сеид Абульгасым Набати, Хуршидбану Натаван, Сеид Азим Ширвани и др. Поэты XIX века достигли и значительных успехов в продолжении традиции народной поэзии, имеющей богатую древнюю историю. Они внесли большой вклад в обогащение фольклорного стиля национальной поэзии и усиление его позиции в литературном процессе. Созданные в фольклорном стиле стихи в основном посвящены воспеванию любви, глубоких чувств и переживаний влюблённого, а также описанию красоты живой природы. Естественность, оптимизм, искренность, мотив вечности являлись характерными особенностями этих произведений. Силой художественного слова эти поэты выражали внутренний мир своих современников, их любовь, желания и мечты. С этим периодом связано и возникновение совершенно нового литературного явления исключительной общественной важности: формирование самостоятельного направления – сатирической поэзии. В XIX столетии острая критика социальных пороков и разоблачительные сюжеты в азербайджанской поэзии получили широкое развитие. Сатира сформировалась в самостоятельное литературное течение и начала играть важную роль в литературном процессе, оказывая влияние на пробуждение национального самосознания в борьбе против социального зла. Как известно, вся азербайджанская литература XIX века формировалась на базе просветительства . Актуальными становились идеи развития, изменения общества через реформы. Справедливо, что в азербайджанской литературе этот период обозначается термином «просветительский реализм» . Бесспорно, ведущая позиция в азербайджанской реалистической литературе XIX столетия принадлежит в первую очередь видному писателю и мыслителю Мирзе Фатали Ахундову. Он обладал мощным художественным талантом, острым критическим мышлением, глубокой наблюдательностью и эрудицией, способностью к философским обобщениям, знанием прогрессивных гуманистических литературно-философских традиций как азербайджанской и в целом восточной, так и русской и западноевропейской литератур. В шести известных комедиях великого драматурга с высоким мастерством и реалистической достоверностью нашли отражение современная ему азербайджанская действительность, быт, семейные проблемы, социальное положение, нравственно-психологические особенности. В повести «Обманутые звёзды» М.Ф. Ахундов создал полнокровные сатирические образы феодальных владык, выдвинул идею просвещённого правителя, пропагандируя её как один из путей общественного прогресса. Результатом сатирической литературы, повествующей об отсталом образе жизни, явилось то, что духовное развитие общества стало центральной темой просветительской дидактики. Но в сатирических произведениях Г. Закира, С.А. Ширвани и позже М.А. Сабира общественная позиция ставилась значительно выше дидактических целей. Развитие и широкое распространение сатирического направления вовсе не было случайным явлением. Это было связано с переломными периодами в общественно-политической и социальной жизни страны в XIX и начале XX века. Нравственные противоречия между привилегированными слоями и широкими народными массами, обострение непонимания в их взаимоотношениях в национально-культурной среде создавали благодатную почву для широкого развития сатирического поэтического течения. Сатирики в своих произведениях подвергали острой критике и разоблачали непригодность политики разбоя и взяточничества, самоуправство местных чиновников, их невежество и аморальность, равнодушие к нуждам народа, ханжество, двуличие и ограниченность духовенства, жадность и воровскую сущность купеческого сословия. Тем не менее сатира вовсе не была направлена только против привилегированных классов и слоёв, её беспокоили и недостатки, присущие природе человека. И в этом смысле там, где это было необходимо, они проявляли объективность, критикуя и крестьян, и неимущих, иногда даже защищали беков и богачей. Просветительская идеология прививала художественной литературе остросатирическое отношение к феодальному, позже и к капиталистическому обществу, их уродливым нормам, унижающим человеческую личность. Именно просветительство приближало стиль и язык художественной литературы к народному языку, поднимая в нём истинно народный дух. Выросло значение и влияние критики. Самого высокого уровня развития достигла реалистическо-сатирическая литература. Мирза Алекбер Сабир окончательно сформировал поэтическо-сатирическую школу в Азербайджане, поднял общественную сатиру, поставленную на службу национальной независимости, на уровень «гласа столетия» – XX века. В начале XX века демократические идеи критического реализма , открытая общественная позиция, борьба за государственную независимость переступили порог литературы и стали частью повседневной жизни. Создание Азербайджанской Демократической Республики (28.05.1918–28.04.1920) было логическим завершением процесса пропаганды идеи независимого государства, провозвестником и проводником которого стали национальная литература и пресса. Зарождение литературного движения романтизма оказалось важным событием в развитии национальной общественно-художественной мысли. Романтизм как новое литературное течение, основанное на синтезе многовековой классической поэзии и на идее национальной независимости, охватившей общество и вселившей большие надежды, стал новаторством, обогатившим поэтические формы и стили. В азербайджанской литературе романтизм, соединив национальное самосознание и общечеловеческие идеи, сыграл большую роль в обогащении художественной мысли. В произведениях яркого представителя романтизма Гусейна Джавида герои отличаются внутренним духовным богатством, формируют свои новые возвышенные идеалы. Выдающийся поэт завоевал большую славу и как основатель романтической драматургии в азербайджанской литературе. Гениальный азербайджанский поэт из Тебриза Мамедгусейн Шахрияр в своих произведениях изображал человека в органической связи с окружающей средой, отображая повседневную жизнь различных социальных слоёв и их быт, сугубо национальные обычаи и традиции, желания и мечты своего народа, общенациональные горести и беды. Отражая реальную действительность во всей её широте и разнообразии, со всей её сложностью и противоречиями, высокохудожественная поэзия Шахрияра в истинном смысле слова становилась зеркалом, художественной летописью в XX столетии народной жизни в Южном Азербайджане. Итак, предлагая изысканному вниманию читателей «ЛГ» поэтические образцы видных представителей азербайджанской поэзии трёх неспокойных веков, переломных эпох, надеемся, что этот выпуск внесёт свой скромный вклад в укрепление и обогащение азербайджанско-русских литературных связей и будет способствовать лучшему взаимопониманию наших народов. Иса Габиббейли, академик НАНА Абузар Багиров, писатель, литературовед (обратно)
Добру быть вечно
Добру быть вечно Спецпроекты ЛГ / Азербайджан - жемчужина Турана / Азербайджанская реалистическая поэзия Теги: Азербайджан , поэзия , литература
Молла Вели Видади (1709–1809) Блестящая фигура азербайджанской поэзии XVIII столетия Молла Вели Видади родился в Шамкире, в раннем детстве его семья переехала в село Шыхлы Газахского района. Поэт некоторое время служил при дворе Карабахского хана, а позднее – при дворе грузинского царя Ираклия II. В 1781 году Видади, покинув двор грузинского царя, вернулся в Газах, где и прожил до глубокой старости. Молла Вели Видади обрёл последний приют в живописном уголке на берегу Куры, в урочище Гемигая у села Шыхлы. Видади – тонкий проникновенный лирик. Его поэтические исповеди окрашены грустью. Эта минорная нота присутствует во всех стихах. Лирические герои Видади – стойкие мученики, они с радостью принимают все испытания любви. Социальное содержание его лирических стихотворений, проникнутых скорбью, выражает неприятие несправедливости, произвола и насилия. На своём долгом веку поэту пришлось быть свидетелем кровавых распрей, трагических социальных потрясений и личных утрат. Вот здесь и корни печального настроя его лирики. Мотив одиночества, отчуждённости красной нитью проходит через творчество поэта; речь об одиночестве духовном, об ощущении родины как духовной «чужбины». Политические смутные времена для родного Азербайджана, раздробление на множество ханств, которые раздирали междоусобные распри, глубоко печалили старого поэта. «Мусибетнаме» – «Книга мытарств» Видади, посвящённая гибели друга – поэта Гусейн хана Муштага, павшего жертвой властолюбивых страстей, – своего рода зеркало века, полного драматических событий. Бессмертная блистательная поэзия Видади написана на чистейшем, образном и сочном азербайджанско-тюркском языке.
Г О Ш М Ы
Будь преданным Там, где любви напрасно сердце ждёт, Оно увянет, сгинет, пропадёт. Но и любовь там расцвести не сможет, Где верности и дружбы не найдёт. Будь преданным, но каждому не верь И душу всем не открывай, как дверь, Товар души не выноси на рынок, Где нет ему ценителей теперь. Создатель, одинокого храни, Трудны его безрадостные дни. Он окружён заботой и печалью – Где друга нет, там властвуют они. Зачем нам к вечным истинам взывать, В свои дома несчастья призывать? Зачем от правды люди отвернулись, Где нет причин о правде забывать? Ликующий, ко мне направь стопы И выслушай слова – они скупы. Ведь даже розе иногда приятно То место, где отсутствуют шипы. Любви желают в мире все сердца, И трепету и вздохам нет конца. Сам исцелитель Видади страдает, Когда не видит милого лица.
Перевод Татьяны Стрешневой
Журавли Ряд за рядом поднявшись к большим облакам, Вы зачем забрались в небеса, журавли? Ваша песня тоскливая так грустна, Вы куда направляете путь, журавли? Словно бусы, нанизаны ваши ряды, Высоко в небесах вы летите, горды. Не случилось бы с вами какой беды, Добывайте корм как-нибудь, журавли. Я скажу, и в словах моих правда живёт: Вас крылатый злодей на дороге ждёт, Злобный сокол размечет ваш перелёт, Алой кровью окрасите грудь, журавли. Ваша родина, ваша отчизна – Багдад, Ваши перья – забава того, кто богат. Ваши песни на сердце, как струны, гремят. Вы зачем мне терзаете грудь, журавли? Вы спросите, друзья, обо мне, больном. Я письмо напишу дрожащим пером. О больном Видади в свой багдадский дом Принесите письмо как-нибудь, журавли.
Перевод Владимира Луговского
М У С А Д Д А С
Всему наступит конец Не думай о нашем страданье – всему наступит конец. В груди удержи рыданья – слезам наступит конец. Придёт пора увяданья – цветам наступит конец. В душе не храни ожиданья – душе наступит конец. Мне чашу подай, виночерпий, – всему наступит конец. Нас гложут могильные черви – всему наступит конец. Возлюбленная прекрасна – она истлеет в земле, Рот её нежно-красный – и он истлеет в земле, Локон на шее страстной – тоже истлеет в земле. И раз её образ ясный должен истлеть в земле, Мне чашу подай, виночерпий, – всему наступит конец. Нас гложут могильные черви – всему наступит конец. Умрёт властелин вселенной, – что выживет он – не верь. И царство его погибнет. Во власть и закон не верь. Всё в мире непостоянно. Что мудр Соломон – не верь. Вращению мирозданья, если умён, не верь. Мне чашу подай, виночерпий, – всему наступит конец. Нас гложут могильные черви – всему наступит конец. И если за годом годы сто веков расцветёт, И если, шумя листвою, сто садов расцветёт, И если сто гиацинтов, сто цветов расцветёт, То разве душа от лживых, от жалких слов расцветёт? Нет! Чашу налей, виночерпий, – всему наступит конец. Нас гложут могильные черви – всему наступит конец. Разлука сжигает душу, печалью меня тесня. Я выпил бокал страданья, он в горе подлил огня. Никто мне руки не подал, не поддержал меня, Пока ещё есть возможность, радуйся свету дня… И чашу налей, виночерпий, – всему наступит конец. Нас гложут могильные черви – всему наступит конец. Если подумать о жизни – горем она полна. Ведь одному бриллианту – тысячи душ цена! Как в зеркале, в каждой грани подлость отражена. Клянчить себе подачек наша земля должна. Мне чашу подай, виночерпий, – всему наступит конец. Нас гложут могильные черви – всему наступит конец. Цену пустому миру знал Видади больной. Мир о пощаде просит, словно набат ночной! Страх и смятенье вижу я в суете земной, Жизнь коротка, не будет жизни ещё одной. Мне чашу налей, виночерпий, – всему наступит конец. Нас гложут могильные черви – всему наступит конец.
Перевод Константина Симонова
Молла Панах Вагиф (1717–1797) Лидер и классик светской поэзии, основоположник азербайджанской реалистической поэзии нового периода, литературного течения раннего реализма Молла Панах Мехтиага оглы Вагиф родился в селе Гыраг Салахлы Газахского района. Первоначальное образование получил в медресе, изучал персидский и арабский языки, интересовался архитектурой и астрономией. В 1769 году с помощью близкого друга, известного поэта, Молла Вели Видади был приглашён во дворец Карабахского хана Ибрагима Джаваншира на должность руководителя двора. В скором времени Вагиф стал главным визирем – министром иностранных дел Ибрагим хана. Долгие годы Молла Панах с преданностью служил ханскому двору и всячески способствовал налаживанию добрососедских отношений с другими азербайджанскими ханствами, а также с Россией и Грузией. Вагиф снискал известность и славу, прежде всего как певец любви и красоты. Его лирика, посвящённая земной любви, отличается от классических любовных медитаций как по осмыслению, так и по образному ряду и средствам изображения. В его гимнах любви отчётливо предстают реальные естественные краски и детали, много внимания уделяется живописанию образа возлюбленной, прославлению её красоты. Его поэтические портреты зримы, конкретны, наглядны; красавицы, вдохновлявшие его лиру – это дочери родной земли… Самая большая заслуга Вагифа в истории азербайджанской литературы – не в проблесках реалистического художественного зрения, а в коренном и принципиальном обновлении художественно-языкового инструментария. Вагиф поднял литературный азербайджанско-тюркский язык на новую недосягаемую высоту, обогатив его прекрасными, искромётными выражениями, феерическими красками и огромными ресурсами народной разговорной речи. Открытиями Вагифа в области поэтического языка по сей день пользуются все талантливые поэты Азербайджана. Молла Панах Вагиф в 1797 году вместе с сыном, талантливым поэтом Алиаги, был брошен в пропасть по повелению Карабахского хана Мухаммед бека Джаваншира и тайком был похоронен в городе Шуше почитателями его таланта.
Г О Ш М Ы
С тобою Если бы в укромном уголке Довелось побыть вдвоём с тобою! Сердце к сердцу и рука в руке, Пламенеть одним огнём с тобою! Мне б в глаза твои когда-нибудь Взором затуманенным взглянуть! Пусть неразделимо, грудь о грудь, Мы сердца свои сольём с тобою! Блеску тёмных глаз идёт сурьма! Звёзды тем светлей, чем глубже тьма. Недругов да поразит чума! Не таясь, гулять пойдём с тобою. В сладостной полночной тишине Ты склонись доверчиво ко мне. До рассвета, позабыв о сне, Ночь в блаженстве проведём с тобою. Милая, ответа ждёт Вагиф. Ты доверься мне, лицо открыв. Буду счастлив я, доколе жив, Упоённый забытьём с тобою.
Перевод Марии Петровых
Ты моя Кааба Ты Кааба, Кербела, Мекка, Медина моя! Ты священна всегда и благостна для меня, Я святыней считаю изгибы твоих бровей, День и ночь я молюсь тебе, голову преклоня. Что бы я ни сказал – пусть не будет обид у тебя. Я не знаю, что сталось со мной, – опьянел я, любя. Лишь исчезнет твой стан, и я замираю, скорбя. Ты уйдёшь, и последняя ночь настаёт для меня. Веру наших отцов привязал я к твоим кудрям, Кто же больше меня изумлялся твоим кудрям, Ухожу, свою жизнь, поручая твоим кудрям, – Эту жизнь, как залог, береги, у себя храня. Ты мой месяц высокий, солнце моё и луна, Жизнь, богатство, счастье моё и весна! О тебе лишь единой мечта у меня одна, Сказкой стали слова твои на устах у меня. Даже райские птицы боятся твоих кудрей, Онемели павлины от сладких твоих речей. Я несчастен, Вагиф, из-за чёрных твоих очей, – Кто б ни встретился мне на пути – пожалейте меня!
Перевод Владимира Луговского
Г А З Е Л Ь
Ради ямочки Я мечтой к кудрям прикован, ароматным, как цветок. От любви изнемогаю, стан согнулся, взор поблёк. Если будет живописец рисовать её портрет, – Я хочу стать тонкой кистью, чтоб коснуться нежных щёк. Будто облако восхода на челе её горит – Лебедь белая, не бойся, насмерть ранен злой стрелок. Ты меня околдовала – стал я пленником твоим, Без тебя, как месяц в небе, я блуждаю одинок. Я Вагиф, мне нет спасенья, гибель родинки сулят... Ради ямочки на щёчке мукам я себя обрёк.
Перевод Татьяны Стрешневой
М У Х А М М А С
Нет Я правду искал, но правды снова и снова нет. Всё подло, лживо и криво – на свете прямого нет. Друзья говорят, – в их речи правдивого слова нет, Ни верного, ни родного, ни дорогого нет. Брось на людей надежду – решенья иного нет. Все вместе и каждый порознь, нищий, царь и лакей – Каждый из них несчастлив в земной юдоли своей. Их всех сожрала повседневность, оторванность от людей, И сколько бы я ни слушал бесчисленных их речей – В них, кроме лжи и неправды, смысла второго нет. Странный порядок в силу у сильных мира вступил: Чьё бы печальное сердце ты ни развеселил, Оно тебе злом отплатит, отплатит по мере сил, Им неприятен всякий, кто доброе совершил, На целом огромном свете мне друга родного нет. Учёный и с ним невежда, учитель и ученик – Снедаемы все страстями, в плену у страстей одних. Истина всюду пала, грех повсюду проник, Кто в молл и шейхов поверит, тот ошибётся в них. Ни в одном человеке чувства святого нет. Тот, кто дворец Джамшида в развалины превратил, Тот веселье и счастье безжалостно поглотил. Нет никого, кто б в горе кровь свою не пролил, Сам я не раз жестокой судьбою испытан был. Повсюду царство коварства – и царства другого нет. Всякий чего-то ищет, погонею поглощён, Ищут себе престолов, венцов, диадем, корон. Шах округляет земли – за ними в погоне он. Влюблённый бежит за тою, в которую он влюблён. Ни радости нет на свете, ни прочного крова нет. Тут на людей, как солнце, свой излучаешь свет – Помни, что слов признанья в радостной вести нет. Честь, благородство, стыдливость давно уж утратил свет. Услышали мы, что где-то найден честности след, Я долго искал и знаю, чувства такого нет. Алхимиками я сделал множество гончаров. В золото обращал прах забытых гробов, Из щебня я делал яхонт, с камня срывал покров, В бриллианты мог превращать я бляхи на шеях ослов, Признанья искал, но мир мне ответил сурово – нет! Я мир такой отвергаю, он в горле стал поперёк, Он злу и добру достойного места не приберёг. В нём благородство тщетно: потворствует подлым рок, Щедрости нет у богатых – у щедрых пуст кошелёк. И ничего в нём, кроме насилия злого, нет. Я видел конец надежды, мечтаний конец пустой, Конец богатства и славы с их земной суетой, Конец увлеченья женской, невянущей красотой, Конец и любви, и дружбы, и преданности святой. Я знаю, что совершенства и счастья людского нет. Потухли глаза, старею, жизнь черней и черней. Сколько красавиц мимо прошло за тысячи дней! Дурною была подруга, погублено счастье с ней! Аллах, одари Вагифа милостию своей: Ведь, кроме тебя, на свете друзей у больного нет.
Перевод Константина Симонова
Гасым Бек Закир (1784–1857) Тонкий лирик, яркий представитель реалистической поэзии, мастер сатирической аллегории и басен Гасым бек Закир Али бек оглы Джаваншир родился в городе Шуше – литературной и музыкальной Мекке Азербайджана – в семье карабахского бека из рода властителей Карабаха Панах хана. Начальное образование получил в медресе, изучал арабский и персидский языки, классическую литературу. Закир в основном жил в селении Хындырыстан, подаренном ему Мехтигулу ханом. Из-за своих остросатирических насмешек поэт имел немало недругов среди азербайджанской знати того времени. В результате беко-ханских интриг Закир и его семья подвергались преследованиям со стороны царских властей. Его сын и племянник были сосланы в Сибирь. Самого же поэта подвергли аресту, год продержали в Шуше, затем сослали в Баку. С помощью друзей М.Ф. Ахундова, М.А. Колюбакина, И. Гуткашенли и Дж. Орбелиани был реабилитирован, вернулся в Шушу и прожил там до конца жизни под негласным надзором царской охранки. Поэтическое творчество Гасым бека Закира занимает уникальное место в истории просветительско-реалистической поэзии азербайджанской литературы первой половины XIX столетия. Именно ему принадлежит самая большая заслуга в процессе пробуждения национально-общественного сознания и духовного возрождения в становлении просветительской сатиры, кристаллизации азербайджанского литературного языка. Разоблачительная критика и ирония сатиры Гасым бека Закира были направлены против царских правителей и царского порядка; колониальных законов и беко-ханского произвола, в них яростно защищались права слабых и беспомощных.
ГАЗЕЛЬ
Постепенно Тяжесть времени сгибает неизменно, постепенно, Я для стрел судьбы жестокой стал мишенью постепенно. Опыт жизни говорил мне: не гордись. А я не слушал, Ну а время не стояло, шло движенье постепенно. И хотя я не был трусом и храбрее был Рустама. Годы горя приводили к пораженью постепенно. И теперь не по душе мне – отчего, и сам не знаю – Звуки флейт, и охладел я даже к пенью постепенно. Охладел я и к веселью, и вино мне стало горьким, И печаль меня сжигает тайным жженьем постепенно. Выпадают мои зубы, рот – подобие развалин. Обессмыслилось значенье всех свершений постепенно. Ах, как ты меня любила, как была нежна со мною, Только вижу, охладело твоё рвенье постепенно. Связь с пустопорожним миром обрывай, Закир, скорее И спускайся по ступеням, по ступеням постепенно.
М У Х А М М А С
Старость Всех путаниц и невнятиц моих подоплёка старость, Всё отняла – ум, ядрёность, румянец на щеках, старость, Как иву, меня согнула, сама кривобока, старость, И на руку, не убоявшись бессмертного Бога, старость Накручивает мои волосы, и хочет оброка старость. Меж мягким и жёстким разницы не было в пятьдесят, И зубы мои, бывало, серый кремень крошат. А в шестьдесят я стражду, дёсны мои болят, И пища должна быть мягкой, как у слепых щенят. О господи, что за мука, что за морока старость. Какая нагрузка для вас, мои старые зубы! Не можете справиться с пищей вкусной, хотя и грубой. Мой рот, как птичье гнездо, когда я раздвину губы, Я должен крошить свой хлеб в тарелке тёплого супа. Да ну тебя к чёрту, старость, ты хуже порока, старость. Когда было сильным тело, тогда вкруг меня, нежна, Как мотылёк вкруг свечки, порхала моя жена. Куда бы ни приходил я – чаша была полна. А нынче, когда и жена со мною молчит, как стена, Гостить не хочу, и гостей не жду у порога, старость. Вчера я в саду увидел красавицы лунный лик, Приблизился, чтобы к ножкам приникнуть хотя б на миг, Но девушка мне сказала: «Послушай, дряхлый старик, Чего тебе, или от стада ты своего отвык?» И смотрит она с издёвкой. Нет горше упрёка, старость. А ведь бывало такое – не передать рассказом, – Красавицы не уходили, и отдавались разом. Меня называли Рустамом, звали меня Фарамарзом. Теперь мне кричат: «Вартан!» Теперь я теряю разум. В кого ты меня превратила волею рока, старость! Где тот, кто стоял кипарисом в серебряном полумраке, И в степь летел иноходцем, топча золотые маки, Смотрел на жену цирюльника, на дочку моллы, и драки Не избегал? Теперь он тихо лежит на мутакке, Без нежности и без страсти. О, как ты убога, старость! Проклятье тебе за то, что радости мне – в обрез. Где благосклонность красавиц? Где утренний свет? Исчез. Завеса мне мир закрыла, и нету плотнее завес, Ты сокола моей страсти спустила с любви небес. Каменьями бед перебила мне крылья жестоко, старость. Пусть золото мне сулят, пускай дают серебро, Пусть будет мой дом, как рай, пускай бриллиантов –ведро, Пускай с плеча падишаха несут мне одежду, добро, Но если моё лицо морщинисто и старо, Как шея быка, тогда к чему мне чертоги, старость? Теперь, завернувшись в коврик, я выхожу на заре Смотреть, чтоб не клевали птицы зерно во дворе, Не то получу оплеуху. Судьба жестока в игре. Освободи меня, лучше лежать на смертном одре, Чем вызвать седой бородой насмешку у многих,старость. Есть у Закира хозяйство – деревья в расцвете есть. И дорогие покои, смотрите, вот эти, есть, И сколько гостей ни пришло – гостей мне чемвстретить есть, И внуки, всевышняя милость, и милые дети есть. Нет горя. Одно лишь горе: все выжала соки старость!
Б А С Н Я
Верблюд и осёл Я вычитал историю одну – О том, как из Ирана в старину Везли товары в Индию купцы; Мели пески, звенели бубенцы. Такой вот караван однажды шёл, – Брёл позади Верблюд, а с ним Осёл. Нагружены, они брели в пыли, В песках изнемогая, шли и шли, И вот остановились, наконец, От ярости осатанел купец, Да что поделать? Хоть купец и зол – Стоит Верблюд. Стоит, как пень, Осёл. Решил хозяин встречных ждать, и груз С животных снял, освободил от уз, Оставил их. Пустыня горяча, И, еле-еле ноги волоча, Верблюд с Ослом тихонько поплелись, Топча репьё, обгладывая лист. Случилось так, что повезло двоим – Зелёный луг вдруг повстречался им С травою вкусной, с пресною водой, И так они покончили с бедой. И ели-пили без конца, пока У них не стали толстые бока, Огромные бока, как барабан, Похожие на гору Бегирбан. Так растолстели, что не видно глаз, И шею не почешешь. Как-то раз Сказал Осёл Верблюду: – Ах, сосед, Как хочешь ты, ругайся или нет, Но я желаю песню спеть сейчас, Ведь у меня великолепный бас. Хочу я спеть со вкусом, с чувством, так, Как просит сердце. – Ты и впрямь дурак; Ишак; и так не зря тебя зовут: С трудом мы позабыли тяжкий труд, Освободились, дай бог, чтоб навек, От тягот, что несёт нам человек, И если тут ты запоёшь, боюсь, Тебе сломает спину новый груз, – Так отвечал Верблюд. – Пока живой, Молчи, не то услышат голос твой. И снова будешь бороздить пески. Причуду эту выкинь из башки! Осёл его не слушался совсем, – И растопырил уши, а затем – Ну, можно ли Осла перебороть? – Так заревел – не приведи господь. И по пескам разнёсся длинный рёв. А в это время брёл среди песков Торговый караван. Услышав крик Ослиный, огляделся проводник И сразу отыскал зелёный дол, И наших двух приятелей нашёл. Навьючили на них огромный груз; Осёл, к работе потерявший вкус, Не мог идти, наверно, оттого, Что ноженьки застыли у него. За этот семимесячный досуг, Тогда с него переложили вьюк На горб верблюжий. Начался подъём. Осёл и без вьюка идёт с трудом, Остановился, силы больше нет. Погонщики собрались на совет: Как быть, коль впереди такая даль? Осла оставить тут? Пожалуй, жаль, К тому ж – он прибыль для проводников Продашь – возьмёшь хоть пару медяков В базарный день. И порешили так, И на Верблюда взвален был ишак. Верёвками опутан был, как вьюк. Верблюд сказал со скорбью: – Эх ты, друг, Не друг, а враг, причина горьких бед. Ты помнишь, я давал тебе совет Не петь, а ты сдержать себя не смог. Из-за тебя теперь не чую ног, Мне тяжело от твоего вьюка, Я не амбал тебе, сын ишака. Подумать только, в довершенье зла Я на себе несу тебя, Осла. А что, коли сейчас начну я пляс, Как начал ты свой глупый рёв в тот раз? Сказал Осёл: – Прошу я от души. О, лучший из животных, не пляши. Есть поговорка: малый навредит – Большой исправит... – Потерял ты стыд, – Верблюд ответил, и прибавил шаг, И побежал, и задрожал ишак. Верёвки развязались, и седок Упал на камни головой, и сдох... Коль старших не послушаешься ты – Смотри, не оберёшься маяты! Когда не в силах ты себя сдержать, Нельзя тебя за это уважать. Ещё скажу: не будьболтливым впредь. Сказал Саади: «Коль без нужды петь – Все куропатки не были бы падки, И коршун не поймал бы куропатки!»
Перевод Абрама Плавника
Мирза Шафи Вазех (1792–1852) Одна из самых блестящих фигур первой половины XIX века азербайджанской общественной и поэтической мысли, автор изысканно-тонких лирических песен Мирза Мухаммед Кербалаи Садыг оглы Шафи Вазех родился в древнейшей Гяндже в семье зодчего. Его отец служил у легендарного властителя Гянджи Джавад хана Гаджара (1748–1803). Он с ранних лет учился у образованных людей города и готовился к духовному званию. Но рано лишившись отца, был вынужден с молодых лет самостоятельно зарабатывать на жизнь. Вначале служил писарем и управителем деревень у дочери Джавад хана, затем в гянджинском медресе преподавателем каллиграфии. В 1840 году поэт переехал в Тифлис и при помощи своего ученика, известного писателя М. Ф. Ахундова, устроился преподавателем тюркского и персидского языков в уездном училище. Мирза Шафи прославился своими сатирическими стихами, затем лирика заняла в творчестве поэта прочную позицию, и в историю азербайджанской литературы он вошёл как гениальный лирик. В Тифлисе в 1844 году Мирза Шафи познакомился с известным немецким поэтом и путешественником Боденштедтом и давал ему уроки восточных языков. Фридрих Мартин фон Боденштедт с немецкой педантичностью переписывал все лирические стихи своего учителя и в 1847 году увёз их с собой в Германию, в 1851 году в своём переводе выпустил в Берлине книгу «Песни Мирзы Шафи». Сборник имел небывалый успех, переводился на многие европейские языки. Ученик поддался соблазну и в дальнейшем (1872) отрицал авторство учителя, объявляя себя автором «Песен» – в последующем выдержавших 264 издания на немецком языке. Прах поэта поныне покоится на мусульманском кладбище в Тбилиси.
П Е С Н И *** Из песен остаётся на века Скорее песня та, что коротка. Порой навечно людям остаётся С коротким изречением строка. В коротком слове мудрость к нам пробьётся, Хоть век назад слетела с языка. *** Речь громкая порой ничем не блещет, Речь тихая бывает речью вещей. Вращается неслышно круг судьбы, А колесо арбы гремит, скрежещет. *** Где рай земной? – вы спросите меня, В сердцах красавиц, на спине коня. *** Содеявших добро порою ждёт награда, Но, делая добро, о ней мечтать не надо! *** Добру и злу дано всегда сражаться. И в вечной битве зло сильнее тем, Что средства для добра не все годятся, Меж тем, как зло не брезгует ничем. *** Себе несчастий нам желать не надо, Хоть нас они порою и целят, *** Я видел город, город был велик. Там люди жили, злые на язык. Они всегда друг друга поносили, Там и юнец бранился и старик. В том городе кричали и вопили И чудно жили под всеобщий крик. *** От колыбелей до могильных плит – Вот путь единственный, что нам открыт, Различье наше в том, как мы пройдём Сей путь, что одолеть нам предстоит. *** Бог создал солнце, дал краям земным Тепло и свет от края и до края, Бог создал розы и назначил им Весной в садах цвести, благоухая. *** Есть представители людского рода, Что всюду ищут потайного хода. Они не понимают слов и дел Простых и ясных, как сама природа. У них сужденье не всегда своё, И слово из чужого обихода. Они порою в хижинах живут, И мы не замечаем их ухода. Порой они приближены к дворцам, И это – бедствие всего народа. *** Уменье пить не всем дано, Уменье пить – искусство. Тот не умён, кто пьёт вино Без мысли и без чувства. Вино несёт и яд и мёд, И рабство и свободу. Цены вину не знает тот, Кто пьёт его, как воду! Люби вино, как я люблю, В любви своей не кайся, Не зазнавайся во хмелю, Но и не опускайся. Одних вино влечёт в полёт, Других сшибает с ходу. Цены вину не знает тот, Кто пьёт его, как воду! Рождает в нас пьянящий сок И блажь, и откровенье. В нём – созидания исток И жажда разрушенья. Вино поблажки не даёт Тем, кто ему в угоду Порой себя не бережёт, Кто пьёт вино, как воду!
Перевод Наума Гребнева
Г О Ш М Ы
Придёт Ты снова влюблён! Не рыдай соловей, Весна через день непременно придёт. Собой дорожи, постоянству не верь. Конец твоей розе мгновенно придёт. Фархаду ты речи мои передай: «Кирку беспощадную в камень вонзай! И ласки и неги, томясь, ожидай, Влюблённости час несравненный придёт». Душа исцелится от скорбной мечты. Появишься в славе и почестях ты, На утро увидишь ночные цветы, К тебе всё богатство вселенной придёт. Ты слуг позовёшь. Ты покажешься ей С запястьями из драгоценных камней. И уточек стая и стая гусей К фонтану, на пруд белопенный придёт. К прелестной любовь Набати велика. Слова её – нежная сладость цветка. Молчи обо всём, что ты знаешь. Пока – И время для тайн драгоценных придёт.
Перевод Евгения Долматовского
Больше радости нет Ограбили душу любимой глаза, Ресницы – мгновенно разящий стилет. Попавший в тенета душистых кудрей Живым и свободным не выйдет на свет. В кашмирской серебряной шали она, Нахмурила брови, притворно скромна. Эй, кравчий, налей поскорее вина, – Спаси нас, Аллах, от мучительных бед. Румянцем ты розу решила затмить И мускусом локонов амбру смутить. Ох, зубки – жемчужин мерцающих нить, А губы – бутон и медвяный шербет. Глаза – два нарцисса, бровь – ранящий меч. Ланиты – тюльпаны и кудри до плеч. Для слуха приятна сладчайшая речь, Уста, и рубины, и утра рассвет. Цветенье кругом, погляди, Набати, Стони соловьём, о любимой грусти. Встань, кравчий, чтоб к жертве своей подойти. Налей мне вина, больше радости нет.
Г А З Е Л Ь
Ты мой ангел Утром, пьяный и беспечный, я бродил у кабака, И нежданно я заметил дивный лик издалека. Вились кудри повителью, бусы солнечно алели, И глаза её блестели из-под красного платка. Ты мой ангел безобманный, я тебе не знаю равной, Мой цветок благоуханный, словно сахар, ты сладка. Не встречал такой ни разу, ты стройна и кареглаза, Вся исполнена соблазна, ты и радость, и тоска. И упал я опьянённый, светлым жаром опалённый. Понял, разума лишённый, – жизнь мне стала нелегка. Видя то, что натворила, та, что сердце мне разбила, Рядом сев, заговорила, став нежнее ветерка. Та, что всех на свете краше, поднесла с вином мне чашу, Выпил я за счастье наше до единого глотка. И сказал Лейли я юной: «Я безумным стал Меджнуном, Ты терзаешь сердца струны, только чудом жив пока!» Я в своей земной юдоли, как Меджнун, исполнен боли. Мне бродить ещё доколе диким зверем средь песка? Набати, хваленье Богу, сам избрал себе дорогу. Быть Меджнуном слишком много – честь такая велика!
Перевод Татьяны Стрешневой
МЕСНЕВИ
На смерть Пушкина Я сердцу говорил, глаз не сомкнув в ночи: – Хранитель тайников, свой жемчуг расточи! Зачем твой соловей умолк в саду весеннем, Не разглагольствуют, как прежде, турачи, Не прогремит поток речений превосходных? Встань, скороход-мечта, в далёкий путь умчи! Смотри, пришла весна. В полях и на ложбинах Цветы, как девушки, под солнцем горячи. Бутоны алых роз пылают сладострастно. Фиалки ждут любви. Запенились ручьи. Вселенная полна желаньями до края. На самоцветы гор ударили лучи. А в сердце цветника, как падишах венчанный, Зелёный кипарис торжественно возрос. И в честь властителя пьют лилии и маки, Сверкают в чашечках тюльпанных капли рос. Поля украшены жасмином, и влюблённый Нарцисс глаза раскрыл, бессонные от грёз. И в клюве соловья для всех гостей подарки, – Несёт он лепестки ему внимавших роз. Разбухли облака, хотят политься ливнем. Зефир предутренний мне запах трав принёс. Все птицы на заре поют, щебечут, свищут: – Земля, зазеленей! Пришла твоя пора! Все принесли дары на торжище природы: У каждого нашлась хоть пригоршня добра. Тот блещет красотой, другой вздыхает томно. Повсюду пляски, смех, весёлая игра. Все празднуют весну, блаженствуют, ликуют, – Так беспечальна жизнь, так молодость щедра. Или не в силах ты от сна очнуться, сердце, Лишилось радости, не ценишь красоты. Не хочешь на земле прославиться стихами, Желанья погребло, забыло все мечты? Бывало, в поисках заветных рифм-жемчужин В бездонные моря ныряло смело ты. Ты украшало мысль сравненьем драгоценным, И ожерелья строк низать умело ты. Откуда же сейчас твой беспросветный траур, Так онемело, так окаменело ты? – Мой друг единственный, – мне сердце отвечало, – Оставь меня в тоске, не говори со мной! О, если бы забыть, как мотыльки забыли, Что зимний ураган не медлит за весной, – Вручило бы я меч наезднику – поэту, Благословило в путь за славою земной. Увы, я знаю всё о вероломстве рока, Я чувствую конец неотвратимый мой. Так пташка видит сеть и знает, что погибнет, И всё ж безумная, несётся по прямой. Что нашей славы гул, что похвалы за доблесть! Проглочен отзвук их бездонной быстриной. Не думай о мечтах! С мечтателями круто Рок расправляется. Он судия дурной. Ты помнишь Пушкина, забывчивый! Ты слышал, Что Пушкин всех певцов, всех мастеров глава. Ты помнишь Пушкина, о чьих могучих строфах Из края в край неслась стоустая молва. Ты помнишь Пушкина. Как жаждала бумага, Чтоб он чертил на ней крылатые слова! Сверкающий узор той речи переливной Изменчив, словно крыл павлиньих синева. Чертог поэзии украсил Ломоносов, Но только Пушкин в нём господствует один. Страну волшебных слов завоевал Державин, Но только Пушкин в ней державный властелин. Он смело осушал тот драгоценный кубок, Что наполнял вином познанья Карамзин. Пусть Николай царит от Волги до Китая, Но покорил весь мир лишь Пушкин-исполин. Как дорог лунный серп для путников Востока, Так дорог лик его для северных равнин. Ни небесам семи, ни четырём стихиям Такой неведом был необычайный сын. Но как родившие жестоко поступили С любимым первенцем, – в отчаянье внемли! Смертельною стрелой в избранника прицелясь, Путь крови огненной нежданно пресекли: Одною градиной по их приказу туча Роскошный сбила плод, и он лежит в пыли. Подул смертельный вихрь и погасил светильник, И кости бренные в подземный мрак легли. Своим кривым ножом садовник старый срезал Побеги мощные под корень у земли. И в череп, в дивную сокровищницу мысли, Как в чёрное гнездо, ехидны заползли. Весь соловьиный сад был в розовых бутонах, – Там иглы-тернии из праха проросли. И птица вольная из клетки улетела. Потоки слёз из глаз печальных потекли. Вся русская земля рыдает в скорбной муке, – Он лютым палачом безжалостно убит. Он правдой не спасён – заветным талисманом – От кривды колдовской, от козней и обид. Он в дальний путь ушёл и всех друзей покинул. Будь милосерд к нему, Аллах! Он крепко спит. Пусть вечно плачущий фонтан Бахчисарая Благоуханьем слёз две розы окропит. Пусть в бейтах Сабухи Кавказ сереброкудрый Справляет траур свой, о Пушкине скорбит!
Перевод Павла Антокольского
Ванда О, жители страны, так верной Мухаммеду, Зачем твердите вы, что в этом мире нету Ни таинств, ни чудес, что двери всех небес Пророк давно закрыл для таинств и чудес? Поскольку мы живём в столь христианской эре, Иное доказать готов я на примере. Век девятнадцатый. Год семьдесят шестой. Второе солнце нам из Польши светит. Стой, Скорей вглядись, народ, – перед тобою чудо. Два солнца – здесь. Они в Тифлис пришли откуда? Пою красу его и лучезарный свет. То солнце Вандой звать, ему шестнадцать лет. Краса своих подруг – красой их победила. Нам дева светлая наш город озарила. Два солнца есть у нас, но тут добавлю я: Они различны так, как небо и земля. Ослепнет, кто взглянуть на солнце вдруг посмеет. Но кто на красоту посмотрит, тот прозреет, Бывает, солнца диск закроет туч гряда, Но кудри этот лик не скроют никогда. Коперник говорит: не движется светило… Но красота её меня раскрепостила. И среди гурий мне такой не подыскать, Что знаньем и умом была бы ей под стать. Кто им наставником, кто гурий обучает? Кто знает музыку, как наша полька знает? Кто может так читать чужие письмена, – Знать столько языков, как знает их она? Секрет её, увы, откроем мы едва ли. Такого мастерства мы в музыке не знали. Зря в Грузии борцы шли рабство отменять – Их Ванда в плен взяла, они рабы опять. И Сабухи, что пел свободу кровью сердца, На старости пленён сей дщерью иноверца. Творец её храни от всевозможных бед! Родителям её пусть светит счастья свет!
Перевод Льва Озерова
Г А З Е Л И
Роза Ты восхитительно свежа, полна благоуханья, роза. Непостоянная душа, неверное созданье, роза. Шип в сердце соловья проник, певцом оставлен был цветник. Бутон не дрогнул, не поник, вновь будишь ты желанье, роза. Но осень подошла в свой срок, был сорван каждый лепесток, И соловей стерпеть не мог, узрев твоё терзанье, роза. Не слёзы на лице моём, кровь жарким вспыхнула огнём, – И ночью думаю, и днём я о твоём пытанье, роза. Бутон мучительно алел, он всех разжалобить хотел. Творец, терпенью есть предел, за что твоё страданье, роза? В томленьях смертных соловья мне участь видится твоя, – Себя с певцом соедини, обречена заранее роза. Ты кровь, что хлынула из ран, восхода розовый туман, Цвети всегда для Натаван, дари своё сиянье, роза!
Перевод Татьяны Стрешневой
Мотылёк Кидается в огонь любви, сгорает мотылёк, Высвобожденье только так встречает мотылёк. Ночь напролёт в чужом дому горит его свеча, Поэтому и сжечь себя решает мотылёк. И пусть влюблённые тебя осудят, о, свеча, Но жизнь на ветер так легко бросает мотылёк. Не безразлична и свеча, истаявши душой, И это верностью её считает мотылёк. Он в благодарность душу всю готов испепелить, Свет встречи различить во тьме мечтает мотылёк. Свиданья жаждет и горит, разлукою томим. Безмолвно, помощь не прося, пылает мотылёк. Несчастный, он всю жизнь горит подобно Натаван Но терпеливости её не знает мотылёк.
Без тебя Весна. Расцветают розы. Земля светла без тебя. Дивлюсь, почему Натаван с ума не сошла без тебя?.. Злорадствует враг, и мучит меня каждый миг и час. Час от часу мне не легче, и жизнь не мила без тебя. Нет на свиданье надежды, и нет для разлуки сил. В глазах моих мир помрачнел, свидетель Аллах, без тебя. Что же, пируй среди гурий, блаженствуй и веселись, А я исторгаю стоны в горниле зла – без тебя. О, сынок, почему не наступит жизни моей конец? Год жизни уносит мгновенье, густеет мгла без тебя. Сегодня Новруз священный, о, разве не знаешь ты, Что веселиться в праздник я не смогла без тебя? В разлуке с розовым ликом я роз не хочу, Натаван, Как соловей, рыдает, сгорает дотла без тебя. Перевод Абрама Плавника
С А Т И Р А
Похороны пса У Гаджи богатого в долгу Были шахсевенцы, как в шелку. Тот Гаджи, неслыханно богат, Много табунов имел и стад, Баранту – не сосчитать отар. Пса имел по имени Боздар. Бегал пёс по тысяче дорог, Баранту хозяйскую стерёг. Но судьба готовила подвох – Верный пёс состарился и сдох, Стал хозяин обряжать его, Уложил он на кровать его, Саван сшил, храня печальный вид, А потом вблизи могильных плит Яму вырыл и похоронил Пса Боздара у святых могил. И, молясь семь дней в своём дому, Он справлял поминки по нему. О поминках услыхал молла, Возмутился: – Скверные дела! Тот гаджи пред Богом виноват, Осквернил Коран и шариат. Разве можно веру сохранить – Пса, как правоверных, хоронить! Сел молла на жирного осла. Вдаль его дорога повела. Едет он того гаджи винить, Едет он того гаджи казнить. Между тем, хитрющему гаджи Об угрозе кто-то и скажи! И тогда богач без лишних слов Из загона пятьдесят голов На дорогу выставил овец. И моллу он встретил: – Ах, отец, Ах, имама доблестный слуга, Жизнь моя, как видно, недолга, Злое горе пережить пришлось – Умер мой Боздар, вернейший пёс. Лев – не пёс! А сторож был, каков? Баранту спасал он от волков. Крепки были лапы, острым – слух. Завещал он, испуская дух, Чтобы я его похоронил На погосте, близ людских могил. И ещё тебе, святой отец, Завещал Боздар полста овец, Вот они... Исполню волю пса!.. Глядя на овец во все глаза, Простонал молла, не пряча слёз; – Не греши! Да разве это пёс? Твой Боздар не хуже нас с тобой – Это подтвердит тебе любой. Господу молитву вознесу – Вечная да будет слава псу! И молла, склонив свою главу, Из Корана прочитал главу...
Б А С Н Я
Кошка и мыши В крови мышиной до ушей, Душила кошка всех мышей – Спасения несчастным нет. Собрались мыши на совет, Посовещались с месяц, Решили, наконец, Что надо ей повесить На шею бубенец. Когда опять, теряя стыд, Начнёт ловить их шкодница, Бубенчик сразу зазвенит – И мыши все схоронятся! Прекрасно! Мудро решено! И найден был бубенчик... Но Мышонок маленький, ничтоже Сумняшеся, спросил: – А кто же Повесит кошке бубенец? Найдётся ли такой храбрец? И кто из нас пойдёт на риск? Тотчас умолк и визг, и писк, И все задумались, скорбя. Сеид, мечтой наивной Не тешься, если у тебя Коварный есть противник!
Г А З Е Л Ь
В мечети Ханжа, твердя о Судном дне, встревожил нас в мечети, А может, милая моя была в тот час в мечети. И может, он, увидев стать её и величавость, Заговорил о Судном дне, в тоске мечась, в мечети. Она вошла и вдруг лицо открыла за минбаром, И благодать сошла на всех, как божий глас, в мечети. Про службу сразу позабыв, застыл сражённый служка: Она была без покрывал и без прикрас в мечети. Пришла в волнение мечеть, смутились прихожане, Кто видел эту красоту хотя бы раз в мечети? Я в мейхане просил Творца проклясть ханжу дурного, Чтоб нас от слов его и глаз навеки спас в мечети. Сеид! Гони его, гони из всех на свете храмов, Чтоб, как сова, не накликал беды на нас в мечети. Перевод Иосифа Оратовского и Абрама Плавника
С А Т И Р Ы
Божество вы моё! Деньги, вы свет моих глаз: – всё естество вы моё! Вы бережливость моя – не мотовство вы моё! Роскошь, величье, почёт, власть – торжество вы моё! Мекка, Медина, Коран – с Богом родство вы моё! Вера, святыня, мораль, честь – божество, вы моё! Годы и годы провёл я в добывании вас. Пусть я совсем изнемог – вас я немало припас. С вами навеки душа в смертный останется час. Сила, и радость, и жизнь – всё существо вы моё! Вера, святыня, мораль, честь – божество вы моё! О, вы жестокие! Вам жизнью пожертвовал я. Миг наслажденья от вас мне – как венец бытия. Слышу наследников торг – близится гибель моя. В чей же карман вам попасть? О, волшебство вы моё! Вера, святыня, мораль, честь – божество, вы моё! Деньги, уж вам не лежать в прочных моих сундуках. Тратить вас в тысяче мест каждый начнёт вертопрах. Вас в ресторанах сожгут, в клубах и прочих местах. Будут вас грызть, говоря, мол, плутовство вы моё! Вера, святыня, мораль, честь – божество, вы моё! Ах, наступил, наступил час вашей муки большой. Чуя несчастье, моей вы завладели душой. Грудь моя вами полна, мозг мой для вас не чужой. Словно красавица – страсть и колдовство вы моё! Вера, святыня, мораль, честь – божество, вы моё! Если бы мог, никогда я не оставил бы вас! Смерть, не считаясь ни с чем, вас удаляет от глаз. Знайте ж, я буду шептать даже в последний мой час: «Деньги, вы свет моих глаз – всё естество вы моё! Вера, святыня, мораль, честь – божество, вы моё!»
Перевод Павла Панченко
Погрузимся в невежество Погрузимся в невежество, век в темноте проживём, Человеческий образ утратим и ползать начнём. Если мы пожелаем спокойно по-прежнему жить – Проклянём все науки, потребуем школы закрыть. Станем ямы коварства, как прежде, для ближнего рыть, А простому народу полезно в невежестве быть. Пользы в знаниях нет, а вреда не исчислить потом. Погрузимся в невежество, век в темноте проживём! С головой одеялом накройся, чтоб крепче заснуть. Чтоб никто не будил, надо уши покрепче заткнуть. И пускай суеверными снами волнуется грудь. Ты проблемы ислама и нужды народа забудь! Пусть друзья наши плачут, а радость владеет врагом. Погрузимся в невежество, век в темноте проживём. Всех разгоним мы, кто о науках болеет душой. Жизнь отравим им, чтобы бежали их сон и покой. Мы уйти их принудим, пусть в край уезжают чужой. Будем жить без наук, но зато со спокойной душой. Мы народ неучёный всегда за собой поведём. Погрузимся в невежество, век в темноте проживём. Пусть гяуры дерзают, как птицы, на крыльях летать, Правоверные могут полёты во сне совершать. И ещё поученье ахунда нельзя забывать: «Мир ничтожен, нельзя ему сердце своё предавать. Вот когда мы умрём – мы блаженство в раю обретём!». Так погрязнем в невежестве, век в темноте проживём. Жизни будущей образы – в снах. Презирай эту явь И живи в сновиденьях. Мир этот ложный оставь. Спи! К чертогам эдема полёт сновидений направь! Насылающих сны благодатные духов прославь. Счастлив тот, кто в мечтаньях живёт, упивается сном. Так погрязнем в невежестве, век в темноте проживём. Спи, и в сонном виденье откроется рай пред тобой, И гылманов и гурий пленительный явится рой. Спать голодным ты лёг – наслаждайся небесной едой. Пусть владеют гяуры с шайтанами грешной землёй. Реять в ангельском сонме мы будем в виденье ночном. Погрузимся в невежество, век в темноте проживём. Пусть гяуры в искусствах достигли великих высот, Пусть и изобрели телеграф, паровоз, пароход, – Заплати за билет – и тебя паровоз повезёт! Не пристало с неверным тягаться тебе, мой народ. Лучше в рабстве, как прежде, влачиться под чуждым кнутом. Погрузимся в невежество, мирно свой век проживём!
Перевод Владимира Державина
Газель разлуки Если б не было в мире влюблённых, любви и мгновения злого разлуки! Если б не было в мире творенья, творца, и свиданья, и снова разлуки! Если б не было в мире недугов, лекарств, и рождений, и траура смерти! Если б не было в мире убежища встреч и бредущей без крова разлуки! В моём сердце, увы, ослепительный свет, на глазах – одеяние ночи… Если б не было в мире ни света, ни тьмы, ни жестокого слова разлуки! Ну, так в чём же тут смысл? Для чего это всё? Суть создания непостижима. Почему, почему справедливости нет, упоенья – без зова разлуки? Не осталось терпенья и сил у меня. Вопрошаю: о, где справедливость? Если б не был я счастлив вначале, теперь не гремели б оковы разлуки. Перевод Владимира Портнова
Маленький бродяга Безродный, он спит на холодной земле, Ни помощи он, ни надежды не знает, Он, словно листок, увядает во мгле, Как тяжко несчастный вздыхает. Подушкой ему – ледяные сердца Людей невнимательных и равнодушных, Вот так суждено и прожить до конца В трущобах, замусоренных и душных. Он жарким, полуденным солнцем палим, Несчастный оборвыш, к тому же увечный; И нету навеса, чтобы скрыться под ним, И тени скользят над землёй, скоротечны. Вот начали тюрьмы везде возводить, Решётки на окнах жестоких громадин; И сирого можно теперь засудить, А завтра повесить меж двух перекладин. Возводят святилище – божий чертог, Поклоны кладут божеству неустанно. Здесь камень и грязь, – не с несчастными Бог, Вокруг горемыки обманно, обманно.
В женской школе – Как звать тебя, голубушка? – Гюльбахар меня звать, – Есть у тебя родители? – А как же! Отец и мать. – Богат ли отец? Велика ли родня? – Лишь бекского званья родня у меня... – Коль так, отчего ж ты в нарядах простых? Не вижу серёжек, колец золотых, – Отвечай, не смущаясь... – В доме немало добра, Но учительница нас учит, что это – мишура. Украшение девушки – свет знания и чистоты. – Верно, милая... Но кого же всех больше любишь ты? – Всех больше люблю Аллаха, сотворившего естество. – А ещё? – Кроме Аллаха, люблю посланцев его. – А нет ли ещё любимых? – Есть! – Кто ж он такой? – Мать, отец, учительница и весь род людской...
Перевод Олега Шестинского
Не радуйся чужому горю Не радуйся чужому горю, милый, Злорадство брось, не смейся над бедой, И не встречай улыбкою постылой, Того, кто схвачен горькою нуждой. Насмешка, едкое словцо порою Ножом пронзают сердце на года. И помни: тот, кто ранен был тобою, Уже не исцелится никогда. Не оскорбляй! А волю дашь гордыне И оскорбишь – откроешь мести путь. Заплачет завтра, кто смеётся ныне. Не рань других, всегда отзывчив будь! Перевод Льва Озерова
Улыбнись Цветок души, улыбнись! Твоя улыбка нежней Всего, что в мире большом мне счастье дарит, пьяня, А шелест крыльев твоих, мой утренний соловей, На выси творчества вмиг всегда возносит меня. Зачем на светлом лице туман неведомых бед? Зачем течёт по щекам слезинок нежных роса? Ведь если сквозь стену туч проглянет солнечный свет, Твоя улыбка взлетит, как радуга, в небеса. Твоя улыбка равна странице жизни моей! Тебе неведом самой предел твоей красоты! Играет нежность в тебе, как волны в шири морей! Цветок души, улыбнись! Сорви стесненья печать! Меня своей красотой, как цепью, сковала ты! Как раб стою пред тобой, как столп – я должен молчать.
Перевод Льва Гумилёва
Поклон Гейдарбабе Отрывки из поэмы Гейдарбаба! Гром ли грянет, грохоча, Сель ли хлынет, по ущельям клокоча, Выйдет юность, хорошея, хохоча, Пусть услышит край родимый мой привет, Пусть воспрянет вашей памятью поэт. Как затеют куропатки переклик, Как цветами рассияется твой лик, Как припустит заяц вкось и напрямик, С нами радость раздели ты пополам, Дай улыбку неулыбчивым сердцам. Как возьмётся ветер тучам мять бока, Как подснежник скинет белые меха, Как рубахи выжмут в небе облака, Пусть и в горе мы возвысимся горой. Той желанной, несказанною порой! Солнца ласки обжигают, горячи, Пой ручьями, плачь ключами, зажурчи, Первоцветы передать мне поручи, Тёплый ветер ароматом напои, Разбуди мечты уснувшие мои!.. Гейдарбаба! Верный верен до конца, Век неверным не отмерен до конца, Сожаленьем не утешатся сердца, Но прости нас, что не свиделись пока, Знай, что память у меня не коротка… Говорят, огонь в мечети не потух, Говорят, родник, как встарь, ласкает слух. Говорят, царит в селенье мирный дух. Мансурхану за дела его хвала, Где бы ни был – да хранит его Аллах… Отвернулись люди-други, отошли. Друг за другом были вьюги – отошли. Как огни, они потухли – отошли. И глухая ночь объяла белый свет, И предстал глазам пустыней целый свет… Сон озёрный обнимали берега, Путь-дорога куропатки нелегка, К Хошгинабу приведёт наверняка. Путь-дорога в наши отчие края, Пусть туда теперь летит и песнь моя. Кто обрёк на запустенье Хошгинаб? Оседают твои стены, Хошгинаб, Кто не выжил, кто согнулся, кто ослаб... Бьёт ли ключ, довольно ль в озере воды? Или чахнут от безводия сады?.. И отец мой – всем всегда помочь готов. Щедрый сердцем, хлебосол и острослов, Замыкавший ряд прекрасных стариков. А потом пришли совсем иные дни, И погасли милосердия огни... Гейдарбаба! Слышишь, я тебя зову, Отзовись! Пусть эхо взмоет в синеву! Не хотел бы в клетке видеть и сову, Здесь же льву тисков тоски не превозмочь, К бессердечным он взывает день и ночь. В час, когда расправишь гордо плечи ты, И услышишь громовые речи ты, И заглянешь далеко-далече ты, За горами мою волю разгляди, Под ногами мою долю разгляди… Храбрых сыновей растя, Гейдарбаба, Вероломных не щади, Гейдарбаба! Своре волчьей не прости, Гейдарбаба! Пусть пасутся твои тучные стада, Пусть не знают бед, напастей никогда. Честь тебе, Гейдарбаба, хвала тебе! Моя гордость и судьба, хвала тебе! И кого б тропа ни привела к тебе, Пусть узнает, пусть услышит млад и стар, Что поёт твои печали Шахрияр. Перевод Сиявуша Мамедзаде Почему? Я жертвою твоею пал, теперь пришла Ты – почему? Хотела ты, чтоб я угас, тоской Объятый, – почему? Зачем ты принесла бальзам, когда уже Погиб Сохраб, Лекарство вовремя ему Не отнесла ты – почему? Всю жизнь я мог счастливым быть, Но лишь сегодня я твой гость, А завтра не смогу войти в твой двор Богатый – почему? Мы юность отдали тебе, теперь ты Любишь молодых, Красавица, былым друзьям их предпочла Ты – почему? Когда смиренно, как Фархад, моя Любовь ответа ждёт, Дают уклончивый ответ Уста-гранаты – почему? О, ночь разлуки! Ни на миг Я не могу глаза сомкнуть, Ты мне поёшь, но твой напев сулит Утраты – почему? Всегда – влюблённых небосвод рассеивает По земле, Но не рассеют, как туман, весь мир Проклятый – почему? Молчит, кто верен: не поёт в разлуке С розой соловей, Скажи, зачем же столько слов, и розы Смяты, – почему? Вдвоём с возлюбленной своей всегда Скитался Шахрияр, Один идёт на страшный суд и ждёт Расплаты – почему?
Перевод Сергея Северцева (обратно)
Последние комментарии
6 часов 25 минут назад
10 часов 45 минут назад
12 часов 32 минут назад
13 часов 45 минут назад
14 часов 51 минут назад
16 часов 30 секунд назад