Синие лампы темного мира (СИ) [Татьяна Нартова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Синие лампы темного мира Ирвесс


Пролог

Почему-то никого, кроме меня, не волнует обратная сторона вещей. Вот, к примеру, тень. Хотелось бы понять, в каких отношениях она с тем, что ее отбрасывает, и вообще — что она такое.

С. Дали

Знакомо ли вам чувство, что за вами следят? Когда вы остаетесь один на один со своим отражением в ванной, идете солнечным днем по улице, читаете книгу, включив на столе старую лампу?

Нет, не стоит фыркать, шарахаться и крутить пальцем у виска. Я говорю не про старую добрую паранойю. Но разве у вас никогда не было желания внезапно, резко обернуться, если вы замечали что-то странное уголком глаза? Готова поспорить, некоторые из вас оборачивались. И, естественно, ничего необычного не обнаруживали. После чего долго ругали себя за слабость, глупый страх, необоснованную панику. Обзывали себя такими словами, как «трус», «ненормальный», «ребенок»…

Вот только, правда в том, что ничего вам не мерещилось.

Выйдите на улицу, опустите голову. Присмотритесь внимательно к длинным теням, отбрасываемым деревьями. Ветер проносится в вышине, хватает тополя и березы за ветки, раскачивая их. И все дерево наклоняется вслед за ним, а потом разочаровано возвращается обратно. А тень, словно привязанная, проделывает то же самое. Но некоторые тени будто запаздывают, всего на пару долей секунды. Словно раздумывая или просто не поспевая. Лишь очень внимательный человек способен заметить этот расхождение.

Но никто не хочет замечать. А вечером, включая лампу или бродя под закатными лучами солнца, некоторые вдруг оборачиваются. Без очевидной причины, резко, пытаясь кого-то застать. И вновь ругаясь себе под нос:

- Глупый паникер! – Пока тень на миг застывает, прежде чем сорваться в погоню за привязанным к ней предметом.


Глава 1

Я — тень от чьей-то тени...

М.И. Цветаева

Мир теней


Живя на окраине города, невольно испытываешь некоторые сложности. Чтобы добраться до работы, приходится совершать две пересадки на автобусе. Да и в выходной день у тебя немного доступных развлечений, так как все музеи, театры и более-менее приличные ресторанчики, словно аристократы, предпочитают держаться вместе, подальше от одноэтажных домиков-простолюдинов.

Зато здесь чище воздух. Не намного, но все же. И опять же, рядом лес. А это интереснее любых аттракционов. Утром ты просыпаешься с птичьим пением, вечером засыпаешь с поскрипыванием старых стволов.

Лес меняется ежедневно, особенно в пору ранней весны и осенью. Голое пространство, усыпанное снегом, превращается в пестрый ковер из цветов, затем его сменяет зеленая щетка трав. Ветви погружаются сначала в зеленое марево, которое, разрастаясь, распускаясь, становится лиственным нарядом.

Лес меняется, меняются голоса птиц. Меняется тональность вечернего скрипа. И вот, выглядывая в окно, ты замечаешь желтые пятна среди зелени. Осень пришла. Пришла, как приходит старость – незаметно и совершенно неизбежно. Вот так же однажды причесываясь перед зеркалом, женщина обнаруживает первый седой волос. Со злостью выдергивает его и продолжает возиться с прической. Пока седых волос не станет столько, что проще побриться на лысо.

Желтый смешивается с красным, пурпурным, коричневым. Невидимый художник перекрашивает мазок за мазком картину, и вот уже сверху начинают падать снежинки.

Мне всегда нравился вид за окном спальни. Наверное, это был для меня единственный плюс жизни за городом. Ну, может быть, еще отсутствие соседей снизу и сверху. Я несколько раз намеревалась продать старый двухэтажный дом, доставшийся мне от двоюродной тетки. Своих детей у них с мужем не было, зато я частенько ездила к ней в гости. За что, видимо, и заслужила столь щедрое наследство. Что ж, не скрою, ребенком я была просто очаровательным. Глаза-вишенки, потешные черные кудряшки, всегда чистенькая, аккуратненькая и до безобразия вежливая. Уж моя мать постаралась вбить меня несколько простых, но очень полезных правил.

«Не перечь взрослым!» – кричала она, стоило мне открыть рот, чтобы возразить ей.

«Обращайся к малознакомым людям на Вы. Даже, если они младше тебя» - гласило правило номер два. Мое «выканье» всегда всех умиляло, но при этом приносило свои положительные плоды.

«Не знаешь, что сказать – молчи». Следуя этому правилу, я добилась репутации умной девушки. Пока мои подружки без конца болтали о разных пустяках, порой выставляя себя полными дурами, я сдержанно кивала или многозначительно улыбалась. Порой такая многозначительная улыбка действовала не хуже тысячи слов.

Девушка должна быть аккуратной.

Девушка должна думать наперед.

Девушка должна всегда быть ухоженной.

Девушке не следует…

Девушка…

От этих бесконечных нотация я сходила с ума. Но именно благодаря им я много в жизни добилась. В том числе и этого прекрасного вида за окном.

Мне нравилось, завтракая, смотреть на просыпающуюся природу. Полотно солнечного света разрезалось на множество полос деревьями-ножами. Листва шуршала, и каждый листочек, как маленькое зеркальце, отражал лучи по-своему. Зеленое море – войдешь и утонешь в его тишине.

Ночь же надевала платье, украшенное тысячью пайеток-звезд. Небо превращалось в сверкающую поляну. Такого точно не увидишь в центре города. А когда появлялась луна, мир начинал походить на серебристый кокон. Я чувствовала себя подобно куколке в нем, и казалось, назавтра меня ждет небывалое превращение в бабочку.

И вот, месяц назад все закончилось. Сначала приехали тяжелые машины: экскаваторы, какие-то непонятные механизмы, напоминающие нелепые инсталляции современных «художников». За ними подтянулись рабочие, загоревшие до черноты, с лопатами и ломами наперевес. Они расчистили обочину дороги, проходящей рядом с моим домом и ведущей как раз к автобусной остановке, а потом начали рыть землю.

- Что они делают? – спросила я у Алены Митрофановны, живущей неподалеку.

Улица наша совсем короткая – домов пятнадцать, и все друг друга знают. Я никогда особенно не лезла в чужие дела, да и в мои никто не совался. Но иногда соседи становились настоящим кладезем полезной информации. А с Аленой Митрофановной так и вовсе, дружила моя тетка, поэтому старушка постепенно стала и мне не последним человеком.

- А, да электричество тянуть будут. По программе благоустройства.

- Так у нас есть электричество, - не поняла я.

- Свет, освещение, - пояснил высунувшийся из-за своей ограды Виктор Кондратьевич – мужичок шестидесяти лет, бывший аграрий. Теперь он славился своими розами и бесконечными советами по уходу за садом и огородом.

Когда-то я имела неосторожность нанять его сына, починить прогнивший пол на веранде. С тех пор вся улица считала нас женихом и невестой. Сам Ярик относился к «помолвке» с иронией, но меня намеки окружающих начали раздражать. Так что пришлось самой пустить сплетню, мол, у меня уже есть муж. На закономерный вопрос: «А почему он не с тобой живет?» - я неизменно отвечала: «В Штатах он, деньги зарабатывает».

Местные любители почесать языком сочувственно кивали и придумывали все новые подробности моей непростой судьбины. На данный момент все сходились во мнении, что муж старше меня на пятнадцать лет и работает ни где-нибудь, а в международном приступном синдикате помощником главаря. Видимо, на этом фантазия сплетников истощилась. Во всяком случае, последние две недели никаких других вариантов я не слышала. Это и успокаивало, и пугало одновременно.

- Столбы ставить будут, с фонарями, - продолжал объяснение агроном.

- Вот как, - пожала я плечами.

- Да давно пора, - воскликнула Алена Митрофановна. – Зимой-то тут ходить страшно. Ничего не видно, боишься, что ноги переломаешь. Может, они и дорогу лучше сделают. Асфальт положат. Мы же все-таки город как-никак!

Я на всякий случай кивнула (да-да, мамина выучка никуда не делась) и поспешила укрыться за тяжелой железной дверью своего жилища. Тогда идея с освещением показалась мне вполне разумной.

Но не теперь. Почти неделю рабочие копались, потом приехали огромные грузовики со столбами. Еще пять дней ушло на то, чтобы их установить и два – для протягивания проводов.

Улица засияла. Теперь, возвращаясь даже в самую темень, невозможно было сбиться с пути. Жители были в восторге. А я – в ужасе. Ибо за моим окном теперь жило своей жизнью чудище. Вечером оно начинало светиться, не давая нормально выспаться, а утром гасло само по себе, уродуя своей фигурой вид из окна. Я привыкла спать, глядя на раскинувшийся за окном небесный свод. Теперь небо из чудной накидки превратилось в грязно-синий лоскут. Звезды погасли, спрятались, смущенные прожектором, бьющим с земли.

Пришлось сменить тонкие шторы, так нежно любимые мной на плотные полотна. Я чувствовала себя канарейкой, на клетку которой накинули ткань, чтобы она не мешала. Не хватало воздуха, не хватало луны с ее успокоительным сиянием. Последнее преимущество жизни на окраине было потеряно. И я, наконец, решилась.


Мир тварей


В круглом помещении собралось трое. Высокое Иё мерно покачивалось в своем пузыре, скрестив на груди все четыре верхних конечности. Оно прислушивалось. Остальные – совсем молоденькое Зи и его близнец Мо – молча взирали на учителя. Когда он слушает, лучше не мешать. Иначе можно получить не только выговор.

Зи было сдержано. Оно никогда не говорило без разрешения. Учителя хвалили Зи за усидчивость, предрекая ему путь выдающегося Слушающего. Мо же было неумеренно в своих желаниях, вечно отвлекалось на множество пустяков. Если бы не старший родич Мо, оно бы никогда не попало сюда, в академию. Так бы и прозябало Мо, гоняя по полям солнечных зайцев, да сплетая из коры маирики - круглые мешки для отдохновения.

После двух миллионов мгновений Слушающий Иё очнулся. Третий глаз его распахнулся, пронзая помещение фиолетовым лучом, который тут же погас. Два других глаза, которые никогда не закрывались, приобрели самое задумчивое выражение. Будь Зи не преисполнено благоговением перед учителем, оно бы сказало, что в них была еще и настороженность. А будь Мо более внимательным, оно отметило бы настоящий страх.

- Где вы были, учитель? – первым решилось спросить Зи.

- На Земле.

- Расскажите, что вы слышали?

- Какой облик приняли? – одновременно с близнецом, спросило Мо.

- Я был листвой, я был ветром, я был камнями под ногами людей. Не важно…

Иё вдруг выбралось из своего кокона, махнув сразу двумя конечностями на своих нерадивых учеников. Этот жест оба кабета давно выучили. Кажется, это было первое, что они, вообще, выучили в академии. И немедленно повиновались, сомкнув вокруг себя телепортационное поле. Этому они научились двумя циклами позже.

Оставшись один, Иё опустился на висящую в воздухе скамью. Ему предстояло принять не простое решение. То, что сегодня оно услышало в другом мире, было не просто неприятно. Угроза могла проникнуть в другие миры, а главное, в его собственный. Конечно, множество циклов назад кабетам удалось победить тех тварей. Но какова была цена! О, Великие Творцы, какова!

- Нельзя допустить… - пробормотало старое Иё. – Нельзя.

Оно поднялось, подошло к одной из стен помещения и отодвинуло одну из круглых панелей. За ней висело огромное зеркало. Проделав тоже с панелью напротив, Иё образовало зеркальный коридор – многомерное пространство, в котором только опытный Слушающий не потеряется, и самое удобное средство, если хочешь одновременно посетить множество коллег.

Иё вздохнуло, поправило фиолетовый халат и шагнуло за гладкую стеклянную поверхность. Немедленно его «Я» распалось на десятки отражений, каждое из которых несло тревожную весть: вернулись пожиратели света.

Вернулись тени.


Мир теней


Юре надоело звонить в дверь.

- Может, его все-таки нет дома? – В который раз спросил Ярослав.

- Ага, а какого черта надо было говорить: жду вас после обеда? Если собирался куда-то уходить, мог бы предупредить. Что за человек, ты мне скажи? Вечно с ним так. Ладно, еще разок наберу сотовый. Не ответит – пошел он куда подальше, - разозлился Юра. – Между прочим, это у него проблемы, а не у нас.

- Ты правда веришь, что за ним кто-то следит?

- Я – нет. Но раз наш дружбан вбил себе это в голову… - Юрий поднес телефон к уху, прислушиваясь к бесконечным гудкам. – Не берет. Пойдем отсюда, надоело.

- А вдруг с ним что-то случилось? – из трех друзей Ярослав был самым упертым. Вот пришли они, потолкались на площадке, но ничего не сделали. А, может, Петька сейчас лежит посреди комнаты избитый, даже до телефона доползти не способен?

- Ага, и ты думаешь те, кто напал на него, после этого мирно покинули квартиру и дверку на ключ закрыли? – хмыкнул Юра.

- Не знаю. Но все это мне кажется странным, - передернул плечами для пущей убедительности парень. – Давай к соседям позвоним, может, они разрешат через балкон перелезть. Хоть глянем, что там.

- Сбрендил? Девятый этаж! Хочешь в лепешку расшибиться? Да не парься ты. Вот я тебя отвечаю, вечером сам позвонит, скажет, что у своей Зины был. Или в качалке зависал, а про нас и не вспомнил. Ты же Серегу знаешь.

- Вот именно, знаю, - твердо возразил Ярослав. – Он просто так, ни с того, ни с сего, панику разводить не будет.

Пробормотав что-то вроде: «Как же мне с вами, придурками, тяжело»,  Юра согласился:

- Хорошо. Но полезешь ты. Мне моя жизнь пока дорога.

На том и порешили. Соседи – милая пара молодоженов, с радостью согласились помочь. Им и самим было интересно выяснить, что творится в квартире, откуда двумя часами ранее раздавались странные звуки.

- Какие звуки? – переглянулись друзья.

- Крики, - шепотом произнесла Алла.

- Стук, - добавил ее супруг. – Словно кто-то швырялся мебелью.

Опасения Ярослава передались теперь и Юре. Хотя вся история с преследованием с самого начала казалась ему профанацией.

Они росли вместе, на одной улице. Трое ребятишек: щуплый, с вечно текущим носом светловолосый Юрка, сын учительницы и инженера, смуглый Ярослав и конопатый Петька. Именно благодаря нескончаемому потоку его выдумок, жить на окраине города было не так скучно. Но и доставалось мальчишкам в основном тоже из-за его проделок. Петька был на год младше своих товарищей и те считали своим долгом выгородить его, взять всю вину на себя.

С течением времени ничего не поменялось. Ярослав и Юра стали для Пети кем-то вроде старших братьев. И когда у того случались неприятности на личном фронте или по учебе, они самоотверженно лезли разбираться с ними. Тем более что сначала пацаны учились в одной школе, а потом Петр поступил на экономический вслед за Ярославом. Их судьбы были тесно сплетены и не расходились вот уже на протяжении восемнадцати лет. А это, поверьте, не малый срок для дружбы.

Примерно два месяца назад Петр рассказал парням, что за ним якобы кто-то следит. Те сначала недоуменно поморгали, а потом запросили подробностей.

- Не знаю. Но когда я иду по улице, у меня впечатление, будто кто-то за мной двигается.

- Испугался прохожих? – с привычной насмешливостью спросил Юра. – Бывает. Иногда такие страшилы попадаются. Думаешь, он на себя в зеркало хоть раз смотрел?

- Я серьезно. И не в прохожих дело. Какая-то… тень. Перебегает туда-сюда. Я чувствую себя под прицелом, как если бы мне на затылке мишень нарисовали. А когда оборачиваюсь – никого.

- Но кто может за тобой следить? Ты кому-то проиграл крупную сумму денег? Или влез в какую-то аферу?

- Нет. Не знаю, - психанул Петька. – Вы же знаете, я завязал с азартными играми. После того случая, как просадил двадцатку в покер, даже в руки карт не брал.

- Тогда что? Зина наняла частного детектива? – продолжал допытываться Ярослав. – Нет, вряд ли. Она у тебя не такая.

- Откуда тебе-то знать, какая у меня девушка? – взвился друг.

- Вообще-то, мы с ней в одной группе учились. И это я вас познакомил.

- Извини, извини… Я последнее время себя совсем не контролирую. Вчера устроил обыск в своей квартире. Искал скрытые камеры и жучки. Ничего не нашел. Но почему-то ни фига не успокоился. Я слышал, существуют такие камеры со спичечную головку. Думаете, это правда?

- О, совсем плохо… - протянул Юра. – Сходи-ка к доктору. Он выпишет тебе хорошее успокоительное. У меня такая хрень была, когда я к диплому готовился. Перетрудился, перенервничал, спать нормально не мог. Пара таблеток и все в ажуре.

Они сидели на открытой террасе одной кафешки, мусоля десерт. Прекрасное солнечное утро воскресенья обещало не менее прекрасный апрельский день. И любые тревоги друга воспринимались Юрой как дурацкая детская страшилка. Молодой человек копался в своем куске бисквитного пирожного, втайне мечтая о соленых орешках с пивом. Увы, работу никто не отменял, а садится за руль, выпив накануне, Юра не решился. Он всегда был законопослушным гражданином.

- Ты не понимаешь, - едва не сдернув со стола скатерть, попытался достучаться до блондина Петя. – Это не просто расшалившиеся нервы… и я уже был у врача. Как и ты вначале подумал, мало ли что. Стресс на работе, то да се. Но нет. Тут что-то другое. Темное, мрачное.

- То есть ты уверен, что тебя преследует какое-то «зло»? – изобразив пальцами кавычки, уточнил Юрий. – Типа, Чужой или Ктулху?

- Скорее нечто нематериальное, - без намека на улыбку ответил Петр. – Знаете, когда я читал всякую мистику, то не представлял, как это. Ну, когда тебя преследует тьма. А теперь…

- Ты просто накручиваешь себя, - попытался успокоить друга Ярослав.

- Вот-вот, Шершень, скажи ему. По-моему, кто-то еще мал, чтобы смотреть фильмы ужасов. У тебя есть каналы о природе или там, бесконечный сериал о Лунтике? Смотри лучше их.

- Юр! – не выдержал Ярослав. – Хорош! Ты же видишь, все серьезно. И твои низкопробные шуточки сейчас мало помогут.

На террасе повисло молчание. Несколько секунд Шершнев сверлил глазами друга, пока Петр дрожащими руками наливал себе в стакан воду. Осушив тот в несколько глотков, несчастный совсем тихо просипел:

- Нет-нет, все нормально. Просто мне, действительно, страшно.

Больше они к этой теме не возвращались. Точнее, стоило зайти разговору о странных преследователях Пети, как блондин начинал презрительно морщить нос. Он никогда не верил во всякую потустороннюю ерунду. Только факты, только неопровержимые доказательства. Лучше всего с печатью и подписью какого-нибудь официального лица.

В отличие от него, Ярослав не был так категоричен. Все эти упоминания большого Зла, Тьмы и прочих неконкретных вещей и понятий, конечно, не могли приниматься всерьез. Но то, что с другом происходило нечто ненормальное, Шершнев отрицать был не в состоянии.

И вот вчера Петька позвонил ему и срывающимся голосом попросил о срочной встрече. Естественно, Ярослав немедленно предупредил Юрку. Тот хоть и бывал иногда тем еще козлом, но зато лучше всех соображал в критической ситуации.

Теперь парни стояли на чужом балконе и чесали затылки.

- Давай, мы тебя хоть веревкой обвяжем. Если чего, хоть вытянуть успеем, - предложил Юрий.

- Я сейчас принесу! – немедленно с энтузиазмом отозвался хозяин квартиры.

- Вот. - В руки Шершневу сунули какой-то предмет. – Он хоть и травматический, но все же…

- Алла, ну зачем? – снова показался в проеме ее муж. – Вот, держите. Веревки не нашлось, но, думаю, это даже лучше.

Мужчина приволок большущий моток бечевки. Друзья спорить не стали, быстро распутав и снова сложив ее в несколько раз. От пистолета же, после недолгого совещания пришлось отказаться. Ярослав несколько раз перекрестился, выдохнул и полез через перила. Юрка уцепился за другой конец импровизированной страховки, покусывая от нетерпения губы.

Балкон  Петра был закрыт. Шершнев сначала постучал, потом прислонился вплотную к стеклу, пытаясь рассмотреть происходящее в комнате.

- Ну, что там? – крикнул блондин.

- Юр, лезь сюда! Я его вижу!

- Твою ж… Тогда чего он не открывает?

- Кажется, Петька без сознания. Или… нет, не пойму, дышит он или нет! Отсюда не видно ни черта! Придется стекло выбивать.

Шершнев быстро стянул с себя ветровку, намотал ее на руку и двумя резкими ударами высадил стекло. Потом просунул руку, открывая щеколду. Друг его лежал на полу в какой-то неестественной позе, вывернув левую ногу. Глаза его были открыты, а взгляд застыл, устремившись в угол.

- Петь, эй! - Не решаясь тронуть тело, тихонько позвал Ярослав. – Блин, Юрка, кажется, он мертв!

- Чего?

Не дождавшись, пока ему откроют, Юра полез вслед за Шершневым. Высоты он никогда не боялся, да и истерические нотки в голосе друга подстегнули. И вот, спустя полминуты он уже хрустел осколками стекла, попадавшими под подошвы.

- Того… Мертв он, понимаешь?

- Так, - сглотнул блондин. Потом осторожно двумя пальцами прижал вену на шее друга. Ничего. – Звони ментам. Вот же зараза. Петя, Петя, зачем ты так?

- Думаешь, это самоубийство?

- А что еще? Ни следов борьбы, ни крови. Все двери заперты. Или убийца через форточку просочился? – Юра обхватил голову, раскачиваясь из стороны в сторону. – Идиот… Да не сиди ты, как пень! Я сказал, звони ментам!

- Конечно, - встрепенулся Ярослав и принялся быстро набирать номер местного отделения. – Здравствуйте, у нас тут… труп.

Глава 2

Темнота — это не более чем темнота, но в тенях может скрываться что угодно.

Терри Пратчетт

Мир тварей


В огромном помещении, образованном переплетением серых отростков местного гриба, парили несколько кабетов. Их лица были лишены выражения, впрочем, они знали множество иных способов показать свое отношение к происходящему. Одиннадцать кабетов замерли в самых нелепых, причудливых позах, напоминая творения слишком креативного скульптора.

Сверху помещение покрывал прозрачный купол, сейчас отливающий металлическим блеском. На его поверхности возникло лицо Великого Бродящего. Большие глаза, каждый с суповую тарелку (когда-то Иё было суповой тарелкой, но этот облик ему не очень понравился), были почти белыми. Великий уже давно почти не пользовался ими, что не мешало ему знать едва ли не больше всех Слушающих вместе взятых.

- Говори, Иё-кра, - густой, как многоцикловый напиток мра-каш, голос, заставил учителя невольно вздрогнуть и почувствовать себя неразумной личинкой. – Говори, зачем ты собрал нас. Что такого случилось в мирах? Ради чего мне пришлось прервать свое молчание? Я ходил среди полей Воллении, наблюдал закат одной из трех ее звезд, когда меня вырвали сюда. Тебе же известно, Иё-кра, я не терплю такого!

- Обломите палку о мою спину, о, Великий Шен-кри! – стараясь придать себе самый униженный вид, пробормотало Иё. Услышав общую формулу извинения, Бродящий одобрительно моргнул третьем глазом. – Сегодня, до того, как О достигло зенита, я слушал, что творится на Земле.

- Это такая планета, Великий Шен-кри, где живут странные двуногие существа, именуемые себя людьми, - влез глава академии.

- Да знаю я, Юо-кра! – нетерпеливо искривил губы Бродящий.

- Мои ученики были при мне, - продолжало Иё. Еще одно моргание. – В общем, я принял облик местного дерева и принялся внимать, когда почувствовал нечто странное.

- Что именно? – вступил в разговор еще один учитель – Лин.

- Свет рядом со мной стал исчезать.

- Вероятно, во всем виноваты тучи, - насмешливо задергал вторыми конечностями Юо-кра. – Они часто формируются над поверхностью той планетки.

- День был ясным, а небо – ярко-синим, словно лепестки карии. Уж поверь мне, я бы не перепутал тучи с чем-то еще. Особенно с ними… Я сменил облик, стал оконной рамой. Вы знаете, Шен-кри, люди строят любопытные жилища. Они делают в них дыры, а потом закрывают их специальными прозрачными пластинами, как мы делаем крыши из воздушных потоков. В одном из жилищ сидел человек. От него буквально несло страхом. Я уловил смесь различных веществ. Такие вещества выделяют песчаные прыгуны, когда за ними охотятся наши добытчики. Человек кричал что-то и махал перед собой верхними конечностями. – Иё прикрыло все три глаза, и в месте, где вытянутая его голова переходила в туловище, открылись несколько круглых отверстий и из них полились звуки чужой речи, словно кто-то включил старую запись с кассеты. – Уходи! Оставь меня! Боже, неужели я сошел с ума? Это не может быть правдой! Не может… - Бульканье, нечто, отдаленно похожее на предсмертный хрип и тишина. Отверстия закрылись, и Иё продолжило своим нормальным голосом. – А после человек упал и перестал двигаться. Но в этот миг я увидел тварь, пожирателя света. Он таился в углу, образованного двумя стенами жилища.

- Этого не может быть, - возразил Юо-кра, особым образом перекрещивая пальцы в знаке презрения. – Пожиратели давно вымерли. Мы уничтожили их более двадцати дюжин циклов назад. К тому же, если бы какой-то твари удалось бы уйти от возмездия, как бы она смогла пройти Порог?

- Ничто не стоит на месте, - мудро заметил молчащий до того высокий Дех-кри, заведующий хранилищем Знаний Предков. – Мы все знаем: спора превращается в гифу, а та, разрастаясь, становится плоским настилом. Или, если попадет в более благоприятные условия – съедобным шаром. Когда-то наши пращуры не могли управлять даже гравитацией, теперь мы перешагиваем из мира в мир так же спокойно, как из одного помещения в другое. Люди, о которых так любит говорить Иё-кра, называют это эволюцией. Почему пожиратели не могли также измениться, улучшить свое существо?

- Могли, - признал Шен-кри. – Я много раз видел, как в разных уголках нашей реальности появляются новые организмы, а старые почти полностью меняют облик, словно спешащие Слушающие. Но все равно, это невозможно. Пожиратель просто не смог бы выжить на Земле. Местная звезда дает много света. Но вокруг планеты мощный щит, не дающий всему излучению пробиться к ее поверхности. Тварь бы просто издохла без источника энергии. К тому Земля освещается неравномерно. У нас есть О и есть Дау, пропадает одно – появляется второе. На Земле же иногда наступает такое явление как ночь. Темное время. А пожиратели не могут оставаться без постоянного притока фотонов.

- Но я видел! – воскликнуло Иё и немедленно сжалось под тяжелым взглядом почти белых глаз. – Тварь напала на человека.  Она высосала его.

- Абсурд! Люди – примитивны. В них нет ничего, кроме электрических импульсов. Ты же не хочешь сказать, что у того существа украли начальную частицу? Это…

- Абсурд, мы уже поняли, не повторяй Юо-кра, - выставил раскрытую шестипалую ладонь вперед Великий Бродящий. – Впрочем, ты прав. Люди лишены начальной частицы. Все их достижения – не более чем попытка щефа отгородиться от хищников, выстроив раковину из песка и выделений тела. Они придумывают все новые машины и механизмы, считая, что стали от этого сильнее. Но вынь щефа из его укрытия, он так и останется беззащитным скоплением клеток. У них нечего красть даже пожирателям. А значит, нам нечего беспокоиться.

- Но, Шен-кри… - от удивления на коже Лина проявился золотистый рисунок, тщательно скрываемый молодым кабетом в присутствии старших. – Надо найти пожирателя. Раз он каким-то образом прошел барьер между нашими мирами, есть вероятность, что он сделает это снова. Разве нет?

– Лин, как ты смеешь сомневаться в решении Великого Бродящего?

- Я просто не понимаю. Мы все знаем, как опасны пожиратели. Но ничего не делаем, чтобы предотвратить их вторжение. Одно противоречит другому, - не сдался молодой кабет.

- Не будет никакого вторжения. Тварь исчезнет сама. Я верю тебе, Иё-кра. Ты множество раз доказывал мне свою мудрость и преданность. Ты знаешь Землю лучше всех из нас. Продолжай же слушать, как и прежде. Это все, что мы должны и можем сделать, - произнес Шен-кри. По куполу словно прошла волна, искажая лицо Бродящего и делая его подобным страшной маске. Потом поверхность снова разгладилась.

- Вы заявите в Совет? – Иё не удержалось от последнего вопроса.

- Нет, - коротко и ясно.

- Что ж, благодарю, о, Великий Бродящий. И вам, мастера Слушающие.

Иё встало и низко поклонилось остальным собравшимся. Не такой реакции оно ожидало, но спорить с Шен-кри, а тем более, с главой академии не хотелось. Ни сейчас, ни потом. Всем известно – Бродящий никогда не меняет своего решения, а испытывать его терпение чревато. За такое могут лишить не только поста, но и прохода в другие миры.

Оно будет наблюдать. Будет прислушиваться так внимательно, как никогда прежде. И если тварь вновь проявит себя, оно будет настороже.


Мир теней и тварей


Пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят девять. Будильник расколол маленькую комнатку оглушающим воем. Сан протянула руку, спросонья не сразу нащупывая часы в темноте. Светящийся блекло-зеленым индикатор показывал ровно одиннадцать вечера.

- Черт… - зевнула девушка.

За долгое лето она отучилась вставать так рано. Но дни становились все короче, а ночь прибавлялась, пухла, пока глава их улицы не объявил о переводе часов еще на час назад. Теперь у них появились еще шестьдесят минут относительной безопасности.

Сан кое-как умылась, оделась и, повесив на шею компактный тепловизор, вышла на улицу. Захар уже ждал ее снаружи, от нетерпения приплясывая под какой-то одному ему слышный мотив.

- Тебе не надоело? –  Девушка резко выдернула из уха приятеля капельку наушника.

- Музыка не может надоесть, - засмеялся тот. – А ты опять не позавтракала, так? Хорошо, что я догадался прихватить бутерброды из дома. Все, как ты любишь. Огурчик, ветчина и огромное количество горчицы.

Захар извлек из огромного кармана своих просторных штанов бумажный пакет, от которого удушающе несло свежими овощами и приправами. Сан сглотнула и отрицательно замотала головой. Потом для надежности повторила:

- Не хочу. Тебе не кажется, что в этом году Лев Семенович поспешил с увеличением безопасного времени?

- Да нет. В прошлом тоже двадцатого сентября часы переводили. – А вот Захар с удовольствием вгрызся с ломоть хлеба с сыром.

- Но ведь еще светло совсем.

- Для теней все равно уже недостаточно. Сан, перестань! Не трусь. Я слышал, сегодня по радио передавали, что в нашем районе этих тварей уже полтора месяца не наблюдали. То ли они мигрировали, то ли просто пропали. Ни одного нападения за полгода. Прикинь? Ни одного. Похоже, твой отец… - парень осекся. – Извини, я просто хотел сказать, они нас не тронут.

- Знаю, - попыталась скрыть волнение Сан.

- Как мама?

- А как ты думаешь? По-прежнему места себе не находит. Уговаривала меня бросить работу. Боится, как бы со мной не произошло то же, что с папой.

- Он был храбрым. – Захар сунул последний кусок бутерброда и вытер руки о штаны. – Я всегда им восхищался.

- Я тоже. Только теперь что толку от нашего восхищения? – Сан почувствовала, как глаза начинает щипать от слез. – Той тени было без разницы, кого она убивает. Ладно, пойдем скорее. Иначе шеф опять устроит нам головомойку.

До работы – небольшой  фабрики  по выращиванию зелени приятели шагали молча. Сначала двигались, полагаясь на зрение, но когда и их глаза перестали различать ямы на дороге, пришлось зажечь фонарик. Яркий синий луч ударил под ноги Сан, и она невольно сделала шаг назад. Уйти во тьму, не дать застигнуть себя врасплох. Почти рефлекторно.

Фабрику открыли около пятнадцати лет назад на месте старой крытой парковки. С тех пор, как появились первые твари, машины потеряли свою привлекательность. Зато потребности в витаминах и микроэлементах никто не отменял. Вот и пришлось людям приспосабливаться, завозить землю в ящиках и вешать специальные лампы. Работа на фабриках считалась не то чтобы сильно престижной, но очень нужной.

Сан работала уже третий год. У нее была своя делянка – участок площадью тридцать квадратных метров, на которой произрастал укроп. Ей приходилось каждую ночь обходить ее, поливать, рыхлить почву, следить за тем, чтобы не завелось никаких вредителей. Девушке не слишком нравилось ее занятие. В детстве она мечтала стать охотником, уничтожителем тварей. Как папа. Но после его смерти все изменилось. В том числе и мечты.

- Прошу, - Захар открыл дверь, пропуская подругу вперед и заставляя ее вынырнуть из невеселых воспоминаний.

- А, вот и вы! – к ребятам подскочила Глаша, девчонка на год младше Сан, работавшая на соседней делянке. – Шеф всех собирает, у него какие-то новости. Пойдемте скорее.

- Что на этот раз? – недовольно проворчала Сан, надевая солнцезащитные очки.

На фабрике было необыкновенно светло. Тысячи красных и синих люминесцентных ламп, висящих под потолком, причиняли режущую боль глазам. Уже восьмое поколение землян было вынуждено жить так, подобно совам или летучим мышам. Тьма, раньше ассоциировавшаяся у них со злом, стала верной подругой и самым лучшим защитником. Потому что в темноте нет теней.

Директор фабрики – Сергей Николаевич Строев был худым высоким дядькой лет шестидесяти, имевшим дурную привычку подходить к своим подчиненным вплотную и нависать над ними, заставляя запрокидывать голову. А еще периодически проводить так называемые летучки, собирая всех работников на пятачке позади фабрики. Зимой, летом – не важно. На сей раз директор начал с необычного объявления:

- Сегодня утром мне пришло письмо. Хорошая бумага, гербовая. Со всеми подписями и печатями. Я давно не получал таких бумаг. И надеялся, что больше не получу, - Сергей Николаевич достал платок и вытер лоб. Несмотря на холод, на коже его выступила испарина. – Я мучился весь день, никак не мог заснуть. Но все же, после долгих раздумий, выбрал трех необходимых кандидатов.

- На что? – не выдержал кто-то из работников. Строев бросил на возмутителя порядка недовольный взгляд.

- От каждого предприятия требуют определенное количество человек. Они пройдут специальную подготовку, а потом их направят на новую работу.

- Господи, ну чего он кота за хвост тянет? – вздохнул Захар. Будто услышав его, директор, наконец, громко крякнул, хлопнул в ладоши и закончил:

- Им будет оказана честь стать охотниками.

- Что? Как? – забеспокоились в толпе.

- Но ведь в городе за полгода не произошло ни одного убийства, зачем это? – высказал общую мысль Жека – один из упаковщиков. – Твари уходят. Может, мы скоро совсем от них избавимся.

- Я на вашем месте не спешил бы радоваться, - над площадкой разнесся тихий мужской голос, наполненный как губка водой, сарказмом. – И радио бы выкинул.

Сан вместе с остальными работниками повернула голову. Прислонившись к стене, рядом с входом стоял незнакомый тип. Скрестив руки, он с полуулыбкой осматривал собрание.

- О, господин Михайлов… вы как раз вовремя, - попытался сгладить неловкость директор. – Хочу представить вам Александра Яковлевича. Он-то и будет отвечать за дальнейшее обучение новых охотников.

- Для начала я бы хотел взглянуть на ваших кандидатов. Может, вы мне решили подсунуть каких-нибудь хиляков, которые даже лук не способны из вазона вытащить.

Тип отклеился от стены и медленно двинулся сквозь толпу. Сложно было сказать что-то о его внешности. Надвинутая на глаза кепка и какой-то бесформенный, широченный плащ даже не давали возможности точно определить возраст мужчины. Но когда он проходил мимо Сан, той показалось, что Михайлову не более тридцати пяти.

- Что вы, что вы! – нервно засмеялся Сергей Николаевич.

- Успокойтесь, любезный. И все же, - в голосе типа появился металл, - я предпочту сам набрать команду. Давайте, показывайте, кто там у вас?

- Да, да…. Так… Жильцов Захар. – Подобрался директор. Однако видно было, что он побаивается стоящего рядом охотника.

- Я?! – с недоверием ткнул себе пальцем в грудь приятель Сан.

- Жильцов, идите сюда.

Захар довольно потряс кулаком и рыбкой проскочил вперед. Он всегда любил слушать о подвигах уничтожителей и представлял, как сам расправляется с очередной живой тенью. Теперь Захар был несказанно рад и очень горд, что именно его, простого парня выбрали для такой крутой миссии. Но первые же слова Михайлова быстро привели парня в чувство:

- Хм… а он автомат-то удержит?

- Между прочим, я штангой занимаюсь… занимался… - с обидой отозвался тот.

- Ладно, может для охраны какого-нибудь темного переулка сгодится, - не обращая внимания на Захара, тем временем продолжал охотник. – Ну, или еще для чего-нибудь. Кто следующий?

- Зиньцов Иван.

Из толпы неспешно выбрался здоровенный детина. Несмотря на грозный вид, Ванятка был сущим ангелом. Раньше его семья и Сан с родителями жили в одном подъезде, но хорошенько узнать Зиньцова девушка смогла, только устроившись на фабрику. Первое время она остерегалась Ивана, смотрела косо, с недоверием. И когда понадобилась помощь, долго не решалась обратиться к парню. Пока тот сам не подошел к Сан:

- Эй, чего грустишь? Ты ведь новенькая, да?

- Ага, - уныло пропищала девушка.

- Не, так дело не пойдет. У нас нельзя с таким настроением работать. Ты ведь за растениями смотреть будешь. А они все воспринимают, все чувствуют. Ты думаешь, что главное для хорошего урожая? Почва? Вода? Нет. Главное - любовь. Ежели семена просто так в землю бросать, ничего из них путного не вырастет. Надо их в руках согреть, для каждого зернышка место свое выбрать. И ласково так приговаривать про себя, чтобы все взошло.

- Это больше походит на какие-то деревенские суеверия, - не поверила Сан.

- Да? Ну, не веришь – не надо. Только потом не жалуйся, что весь укроп твой посох. Или сгнил, - с такой непробиваемой уверенностью заявил Ваня, что девушка невольно засомневалась. И робко предложила:

- Слушай, мне вообще-то удобрения нужны. Но, если тебя не затруднит, покажешь, как правильно укроп сажать? По твоему методу то есть.

И он показал. Забавно было наблюдать, как почти двухметровый здоровяк нежно пересыпает плоские семена из одной широченной ладони в другую, как осторожно засыпает ровные грядки землей. Глаза его при этом сияли, и было видно, что парню очень нравится его нехитрое занятие. Но удивительнее всего было другое. Как бы Сан не старалась, именно посаженный Ваняткой укроп рос самым пышным и самым зеленым. Словно Зиньцов каким-то образом подменил посадочный материал.

С тех пор между Сан и парнем установилась самая крепкая дружба, какая только возможна между двумя представителями противоположного пола.

- Ого, - новый язвительный комментарий от охотника, - вот это медведь! Да он пока развернется, тварь десять раз успеет его укокошить. Сергей Николаевич, еще не поздно меня порадовать. Кто ваш третий кандидат: карлик, одноногий калека или подросток?

Работники, услышав вопрос Михайлова, замерли. Никто не смел так разговаривать с директором. Сам Строев начал стремительно краснеть, но, к счастью, при таком скудном освещении это было мало для кого заметно.

- Нет, - откашлявшись, ответил он. – Александра Карпатова.

Имя разнеслось над небольшой площадкой, ударилось о стоящие вокруг здания и срикошетило прямо в уши Сан. В первую секунду девушка просто не могла понять, что произошло. А потом кто-то легонько толкнул ее в спину:

- Иди, тебя вызвали.


Мир без теней


Город вымер, едва небосклон начал светлеть. Окна, открываемые по ночам для проветривания, одно за другим закрывались плотными деревянными щитами. Лишь через узкие щелки по краям пробивался уже привычный синий свет, и каждое здание становилось похоже на мистический дом с приведениями.

В какой-то мере именно так и было. Они – приведения, призраки ушедшей эпохи. Некогда воюющие за нефть, газ и влияние на других, теперь люди сражались за возможность просто жить. Сколько было различных сценариев апокалипсиса, но такого никто не мог предположить. Мировой океан не залил всю сушу, материки не столкнулись с огромным метеоритом из космоса. И даже Солнце продолжало все так же надежно коптить. Хотя Ян бы предпочел, чтобы оно навсегда исчезло.

- Но тогда мы замерзнем, капитан! – однажды ответил ему один из солдат. Ян бросил на смельчака рассеянный взгляд, но все же снизошел до ответа:

- И ладно. Зато и твари вымрут.

- Ты настолько их ненавидишь? – спросил сидящий рядом Игорь, командовавший третьей бригадой.

- Что значит «настолько»? – не понял Ян. – Иногда мне кажется, вы все забыли, почему мы живем как крысы. Прячемся по норам, кормимся этой… дрянью!

- Но-но, гречневая каша вполне приличная! – попытался развеять настроение друга Игорь. – Мы все помним. Не ты один учил историю. Но раз мы в такой заднице, надо выбираться из нее, а не скулить, словно побитая псина. Не бухти на Солнце, оно не виновато, что рождает таких чудовищ.

- Да, дело говоришь! – понеслось со всех сторон столовой.

Игорь наклонился поближе к уху товарища и добавил:

- Моя семья тоже там была. И я ненавижу тени не меньше, - поднялся. – Поищи в себе что-то кроме ненависти и презрения. Иначе ты станешь не лучше, чем они.

- Постараюсь, - честно пообещал Ян. Но пока ничего не находилось.

Каждое утро его бригада выходила на патрулирование. Бродила по заброшенным улицам, вглядываясь в каждый темный уголок. За прошедшие десятилетия первобытный страх перед неизведанным сменился обычной боязнью. Твари оказались не так всемогущи и очень даже уязвимы.

 Убить их можно было тремя способами: пристрелить, снести голову или поразить током. Яну нравилось наблюдать, как электрический разряд проносится по телу тени, очерчивая ее тонкие косточки. Словно в старых нелепых мультиках. В этот момент тварь сначала теряла очертания, становилась похожа на чернильную кляксу, а потом вдруг обретала форму и четкие границы. Приплюснутая голова, лишенная носа и рта, четыре короткие, сильные лапы и три хвоста, два из которых оканчиваются острым шипом. Редкостное уродство, которое не способна была породить матушка-природа. Во всяком случае, их природа, земная.

То, что тени-убийцы пришли из другого мира, стало понятно намного позже. Когда охотникам удалось поймать одну из них живьем, а ученым – выпотрошить. Внутри твари не обнаружилось ни одного привычного органа. Лишь огромный, пульсирующий пузырь, заполненный какой-то черной жидкостью – накопитель, эквивалент желудочно-кишечного тракта у нормальных животных. Да несколько тяжей вдоль всего тела, похожих на переплетение грибных гиф. Об ихфункции ученые спорили до сих пор.

Даже кости тварей были вовсе не костями. Скорее чем-то вроде хрящей осетровых рыб. Некие включения плотной студенистой массы, поддерживающий основной каркас из мышц.

 Зато головной мозг теней поразил ученых. По размерам и сложности он мог соперничать с мозгом обезьян, но имелись в нем образования, которых не было ни у одного вида приматов. Вроде теменного глаза[1]. Или огромного мозжечка. Словно мозг слепили из разных частей земных животных.

Твари не питались, не выделяли ничего в окружающую среду. Да и как они размножаются (и размножаются ли вообще) оставалось загадкой. А значит, назвать их живыми в полном смысле слова было невозможно. При этом такая неполноценность не мешала теням убивать людей. Быстро и эффективно, всего лишь одним прикосновением. Вот человек стоит, а в следующее мгновение падает, как подкошенный. И все. Ни ран, ни яда в крови. И никакого спасения.

Отряд из пяти человек миновал открытую площадку и вступил в опасную зону. Раньше здесь был гаражный кооператив, несколько десятков железных коробок, выстроенных рядами и пара административных зданий. Но теперь гаражи в основном пустовали. Некоторые переоборудовали под склады, некоторые просто закрыли на замки, да так и оставили.

С появлением монстров люди стали иначе относиться ко многим мелочам. Полтора века назад, человек, возвращаясь с работы, первым делом включал лампочки во всей квартире. Бра, люстры, настольные и напольные светильники. А потом, приготовив ужин, садился перед телевизором. Сейчас, приходя домой, первым делом ты тщательно проверял, не слишком ли у тебя светло. И лишь потом зажигал одинокую синюю лампу, не дающую тебе свернуть шею, споткнувшись о мебель. Люди просто не способны жить в темноте, но узнали они об этом слишком поздно.

Ян поправил висящий на поясе элекрошокер и на всякий случай снял его с предохранителя. Надо было глядеть в оба. Стараясь держаться пятен света, охотники медленно продвигались цепочкой по одному. Они давно научились не обращать внимания на шорохи и прочие пугающие звуки.

 Бессмысленно -  тени-убийцы бесшумны. Главное в их выслеживании - не слух, и даже не зрение, а нечто другое. Ты словно растворяешься в воздухе, чувствуя малейшее его изменение, любое скрытое движение и падение температуры. Там, где появляется тварь, становится хоть немного, хоть на полградуса, но холоднее. Вместе со светом, она поглощает и тепловое излучение.

Но на этот раз охотников все равно застали врасплох. Из-за одного из-за гаражей вынырнуло какой-то человек. Один из сержантов, Расул, выхватил пистолет, целясь в незнакомца.

- Что ты здесь делаешь? – поняв, что перед ним всего лишь подросток, излишне грубо спросил он. – Уже шесть утра, иди домой.

- Простите, - словно проглатывая что-то царапающее глотку, выдавил паренек. – Я не хотел вам мешать.

- Вали уже, - беззлобно усмехнулась Вера – единственная девушка в бригаде. – И больше не суйся на улицу в такое время. Тебя мама, что ли, ничему не учила?

- Мама? – переспросил подросток, несколько раз растерянно моргнув. Потом пристально посмотрел на Веру, словно сканируя ее. – У меня нет матери.

- Ох, извини, - сконфузилась девушка.

- Вам не за что извинятся, - ответил подросток. Потом зачем-то вытянул шею, словно принюхиваясь.

Ян по привычке тоже потянул носом. Ничего. Обычная смесь запахов. Сухая трава, пыль – давно не было дождя, нагретое железо. Задумавшись о странном поведении мальчишки, он едва не пропустил ее появление. Темный прямоугольник, лежащий в нескольких метрах от ног Яна, дернулся, а через секунду нечто метнулось к нему через пятно света. Нечто невидимое, но вполне осязаемое.

Тренировки сделали свое дело. Несколько раз вхолостую щелкнул элетрошокер. Но прежде чем сгусток тьмы коснулся охотника, подросток взмахнул рукой, и тварь обрушилась на землю с леденящим душу звуком. Никогда раньше никто из членов отряда не слышал такого полувскрика-полувсхлипа.

Меж тем чудовище начало терять свою невидимость. Сначала возникли грязно-серые лапы, потом туловище, покрытое мелкой чешуей и, наконец, страшная морда с тремя красными, лишенными белков, глазами.

- Что за…? – пораженно воскликнул Расул.

- Кто ты такой? – больше заинтересовался капитан. Между пальцами странного мальчишки пробегали настоящие молнии. Заметив, что все взоры обращены к нему, подросток попятился обратно за гараж. – Стоять! Стой, или я тебя пристрелю!

- Мне надо спешить…

- Я сказал, стой! Как ты смог убить эту тварь? Признавайся, у тебя есть какое-то оружие или что?

- Я не хотел вас потревожить. – Еще шаг назад.

Солнце, наконец, взошло из-за горизонта. И охотники буквально оцепенели, ибо странный мальчишка просто-напросто не имел тени. Ни серого, расплывчатого пятна за спиной, ни угольно-черного силуэта.

На ум Вере пришло «вампир», кажется, раньше так называли сказочных кровопийц, спящих в гробах.  Ян вспомнил другое, более крепкое выражение. Так или иначе, надо было либо уничтожить псевдо-подростка, либо…

- Погодите. - Из-за спины командира вышел еще один участник отряда. – Этот малец убил монстра, разве не это главное? Может, не стоит сразу наставлять на него пушки? Эй, парень, как твое имя?

- Имя? О, понял… - снова с некоторым затруднением переспросило существо. – Я – кабет. Мой учитель, мастер Слушающий послал меня в этот мир, чтобы помочь вам с пожирателями. Мое личное название вам ничего не скажет. И все же, на моей родной планете меня называли Мо. Путешествующий Мо.


[1] Теменно́й глаз (третий глаз, непарный глаз) — непарный светочувствительный орган некоторых бесчелюстных, рыб, земноводных и рептилий. Воспринимает интенсивность света (но не может давать изображение) и работает как эндокринная железа, участвуя в регуляции многих суточных и сезонных ритмов и, возможно, в терморегуляции

Глава 3

То, что я вижу тень, не значит, что я могу узнать того, кто ее отбрасывает.

Тед Уильямс

Мир теней и тварей


- Сан, иди! – зашептали вокруг.

Ноги послушно двигались, хотя больше всего девушке хотелось убежать куда подальше.

- Я не могу, - выйдя вперед, пробормотала она. Потом повторила уже громче. – Замените меня. Выберите кого-нибудь еще. Я не хочу.

- Тебя никто не спрашивает, хочешь или нет. Это не приглашение на свидание, а твоя священная обязанность, - грубо оборвал Сан Михайлов. – Думаешь, я стану уговаривать тебя? Кем ты себя считаешь? Особой голубых кровей?

- Меня не надо уговаривать, - взорвалась девушка. – Я не могу быть охотником.

- Интересное заявление… Эй, вы, - обратился Александр к работникам фабрики, - слышите, что эта девица говорит? Она не может быть охотником. Не может убивать тварей. Значит, вы должны жить в страхе, должны рисковать своими жизнями, потому что она, - кивок в сторону Сан, - не хочет исполнять свой долг.

- Мой отец был охотником. Он умер, патрулируя улицы. Кто-нибудь защитил его? А мою мать? Я – единственный близкий человек для нее. И если меня не станет, что будет с ней?

- Эгоистка. Маленькая трусливая эгоистка, – растягивая слова, словно получая от их произнесения небывалое удовольствие, протянул Михайлов. – Ты мне подходишь. Завтра жду вас троих в штабе к полуночи. Проверю, на что вы способны.

Мужчина развернулся и зашагал прочь. Его плащ, словно щупальца осьминога, шевелился на холодном сентябрьском ветру. Сан несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот, потом закричала:

- Я не приду, так и знайте!

- К полуночи, - повторил Михайлов.

- Что он о себе возомнил? - возмущалась Сан, протягивая шланг для полива между грядками. Толкающийся тут же Захар пожал плечами. – Отойди, не мешай!

- Ты меня сейчас побьешь, но я все же скажу.

В розовато-фиолетовом свете фитоламп лицо парня выглядело сюрреалистично. Только сейчас Сан поняла, что даже не знает, какого света у него по-настоящему глаза. Она ни разу не видела Захара при свете дня. Девушка и себя-то не видела, довольствуясь искаженным синими лучами отражением в небольшом зеркальце. Минимум информации, максимум безопасности.

Сан остановилась, нахмурилась. Обычно с такой фразы начинались ее ссоры с другом. Но остановить Захара от признаний было так же невозможно, как соорудить речную плотину из картонных пакетов. Если уж парень собрался высказаться, то сделает это непременно. Так что проще выслушать.

- Ну? – Короткое разрешение.

- В чем-то Михайлов прав.

- Ты про эгоистичную трусливую девчонку?

- Нет. Я про то, что охотники – такие же люди. Как ты, как я. У них есть семьи, есть те, кто остается дома, беспокоясь за них. Но они выполняют свой долг. Охраняют нас всех от тварей.

- И к чему это приводит? – догадавшись, к чему Захар ведет, зло бросила Карпатова. – Я осталась сиротой из-за треклятого долга. Думаешь, кто-то заметил, что одним охотником стало меньше? Да всем плевать, кроме моей матери и меня. Это мы плакали по ночам, мы страдали, пока остальные продолжали жить, как ни в чем не бывало. Твари? Их стало меньше? Не знаю… мой отец уничтожил десятки теней, но они как высасывали людей, так и продолжают. Тогда зачем все это? Зачем такие жертвы?

- По-твоему, надо просто опустить руки? Плюнуть на все, пусть мир катиться в тартары?

Сан нервно дернула шланг, распутывая еще одно кольцо. Главное, смотреть под ноги и не затоптать маленькую щеточку из изящных листочков.

- Открою тебе маленький секрет, - саркастически улыбнулась Сан. – Этому миру уже некуда катиться. И нет, сдаваться – не вариант. Но пусть воюют те, кому нечего терять. Пусть в охотники идут те, кто считает, что только так может принести пользу. Я кормлю людей. И пусть моя профессия не так почетна, но жизней она спасла не меньше, а может и больше.

- Тогда приходи завтра в штаб вместе с нами. Выскажешь свои соображения лично начальству корпуса. Слушай, в конце концов, это всего лишь проверка. Ты вряд ли им подойдешь, - глядя, с каким трудом подруга подтаскивает свою ношу, Захар схватился за шланг. Сан обдала его ледяным взглядом, но помочь позволила. – Ты же даже шокер не удержишь. Михайлов это поймет и отпустит тебя восвояси. А если не явишься, они тебе такой штраф выпишут – век не расплатишься.

Тут приятель был прав. Зарплата на фабрике была мизерной, прямо скажем. И хотя правительство выдавало всем гражданам так называемый «социальный набор», не дающий умереть с голоду, но терять последний источник дохода не хотелось.

- Хорошо, - согласилась Сан. – Я пойду, но лишь для того, чтобы ко мне не было никаких претензий. Еще не хватало быть кому-то обязанной.


В отличие от военных, охотники предпочитали быть ближе к гражданскому населению. Так что никаких закрытых казарм и объектов повышенной секретности. С виду штаб охотников ничем не отличался от обычного офисного здания. Только внутри располагались не кабинеты с жужжащей техникой, а просторные тренировочные залы и оружейные комнаты.

Над входом висел одинокий фонарь почти бирюзового цвета, вместо таблички на двери, надпись на которой все равно невозможно было бы прочесть. Вряд ли кто-то перепутал такой знак и прошел мимо. Световая система, принятая более семидесяти лет назад являлась такой же неотъемлемой частью жизни, как дорожные указатели прошлого века.

Голубой – охотники, темно-фиолетовый – медицинское учреждение. Над административными зданиями красовались зеленоватые огоньки, а над общественными столовыми – почти желтые. Маленькие светодиодные лампочки, дающие лишь ориентир, чтобы окончательно не заблудиться.

Привратник у входа читал книгу, сидя в специальной будке. Не допотопную бумажную, и даже не электронную, а полупрозрачную органико-силикатную со специальной системой подсветки. Такие появились всего несколько лет назад, но приобрели небывалую популярность. Сан вспомнила, как выпрашивала подобную штуку у отца на день рождения. Через два месяца на него напала свора теней, а книжка так и осталась не распакованной. У девушки просто не хватало мужества взять ее в руки.

Заметив вошедшую троицу, читатель оторвался от своего занятия и потянулся к телефону.

- Эй, капитан, к вам пришли, - доложил он. Потом развернулся к растерянным друзьям. – Сейчас Александр Яковлевич спустится. Подождите пока здесь. Вы, значит, наше пополнение?

- Вроде того, - пожал плечами Ванятка. – Ваш капитан, правда, в этом сомневается.

- А, ну-ну, - засмеялся охотник. – Ничего, вы привыкнете. Михайлов любит измываться над новичками. Это у него такой метод проверки на вшивость. Если в течение пары недель не сбежишь, будет любить и уважать, как родного брата, - быстрый взгляд на Сан. – Или сестру.

- Мне его уважение не нужно, - буркнула та.

- Это ты зря, девочка. С людьми надо ладить. Особенно, если от них зависит твоя жизнь. К тому же Михайлов не такой уж плохой мужик. Он с виду злой, а на деле – вполне адекватный. Гадить просто так без причины не будет. И своих в обиду никогда не даст.

- А к чему вообще такая мобилизация? Ведь твари ушли, - вмешался в излияния охотника Захар.

- Ушли? Нет, ничего подобного.

- Но ведь в новостях сказали… ни одного нападения за полгода, - как-то беспомощно пролепетал Ваня.

Все трое приятелей вопросительно уставились на охотника. Мужчина прокашлялся, пригладил пышные усы, явно готовясь произнести давно заготовленную речь. Но шаги на лестнице сбили его. Охотник вытянулся по стойке смирно и зычно гаркнул:

- Капитан, трое гражданских по вашему приказанию прибыли!

- Да вижу я, - отмахнулся Михайлов.

Широченное пальто сменила форма охотников: водолазка и удобные штаны, заправленные в высокие берцы. Зато кепка никуда не делась, на этот раз надетая слегка на бок. В довольно ярком синем свете стало возможным разглядеть капитана. С возрастом Сан попала в точку. Мужчине было не больше тридцати пяти. Лицо его «украшала» неопрятная щетина и шрам, проходивший через правую щеку. Заметив, что Сан рассматривает его, Михайлов резко бросил:

- Налюбовалась, красотка? Тогда, может, соизволишь взять?

- Что? – не поняла Карпатова.

- Пропуск, - шепнул Ваня. – Пропуск возьми.

- О, простите, - встрепенулась девушка, поспешно вешая на шею пластиковый прямоугольник.

- Ого, я думал, ты таких слов не знаешь, - продолжил издеваться капитан. – «Простите», надо же. Ладно, салаги, двигаемся в темпе вальса. Никаких экскурсий я вам проводить не буду. Сейчас идете к нашему доктору, и если он признает, что вы не похожи на умирающих, то чешите в спортзал. Там уже я вас погоняю. Сдадите нормативы – приступите к тренировкам. Нет, все равно приступите, но уже не под моим началом.

- Погодите, - снова не выдержала Сан. – Что значит, тоже?

- То и значит. Вы думаете, ваш директор вас выбирал? Так сказать, отдал на растерзание самых нерадивых работников?

- Ну да, а кто же? – удивился Захар. Только он мог поспевать за Александром, тот буквально пролетал коридор за коридором.

- Мы. Затребовали ваши личные дела, тщательно их просмотрели, проверили, а потом уже решили познакомиться лично. Так что никаких замен не предвидится. Вы или останетесь у нас, либо – загремите в тюрьму за неподчинение властям. Те, кто не пригоден к полевой службе будет бумажки перебирать здесь, в штабе. Или убирать. Или помощником на кухню. Или в теплицы. Вариантов во, - капитан резко провел ладонью над головой, - выше крыши.

- Но я думал, вы отбираете лучших из лучших, - заикнулся было Захар.

- Это раньше так было. Восемьдесят, сто лет назад. Тогда и подразделения нашего не было. На тварей охотились военные. Только потом обнаружили, что не все подходят для такой работенки. Ни моряки-подводники, ни ВДВ. Дело тут не в мышцах или объеме легких, хотя это тоже важно. Все дело здесь, - Михайлов постучал согнутым пальцем по лбу. – Ладно, не буду открывать вам всех секретов. Дорастете - сами узнаете. Знайте только одно: вы не просто тройка случайных лузеров, выбранных слепым жребием. Каждый из вас имеет то, что отличает вас от остальных. От тех, кто не может противостоять тварям. А вы – можете. И будете. Никуда не денетесь. Поняла, красотка?

- Да, - не очень довольно ответила Сан.

- Ладно, вот наш медкабинет. Оставляю вас в распоряжение лейтенанта Алиева, нашего доброго чародея в белом халате, - постучавшись в дверь, Александр просунул внутрь голову. – Эй, Марат, я тебе салаг привел. Надо осмотреть по всей форме.

- Будет сделано, капитан, - раздался смешливый почти мальчишеский голос. – Заходите!

- Ты что-нибудь поняла? – Прежде чем переступить порог кабинета, Захар придержал девушку за локоть. Та отрицательно замотала головой. – Твой отец был охотником, он должен был что-то рассказать. Почему мы?

- Да не знаю я. – Сан раздраженно вырвалась. – Он мало говорил о работе.

Врач оказался еще более юн на вид, чем на слух. Перед вошедшими предстал тощий парень, словно состоящий из одних острых углов и суставов. Он щурил и без того узкие глаза, то и дело поправляя широкие рукава халата.

- Ага, добро пожаловать в ряды охотников, - протянул узкую ладошку лейтенант. Парни по очереди пожали ее, особенно забавно выглядело, как та утонула в лапище Ванятки. – Ваши имена мне известны, так что представляться нет нужды. Мое имя вы тоже слышали, но обращаться будете либо «товарищ лейтенант», либо «товарищ врач». В любом случае, я – ваш товарищ. Думаю, для начала мы пройдем стандартные тесты, а потом будем разбираться с каждым индивидуально. Садитесь пока, вот бланки, заполните небольшую анкету.

Каждому из друзей выдали стандартную планшетку и стило. Обычные вопросы: дата рождения, есть ли аллергия, болел ли свинкой и прочее. Быстро покончив с ответами, Сан хотела отдать анкету, но Марат предупредил:

- Там еще вторая страница, - и вернулся к своему столу.

Девушка послушно перелистнула планшетку вниз и, вчитавшись в новые вопросы, воскликнула:

- Зачем вам знать, есть ли у меня родимые пятна?

- Чтобы исключить рак кожи.

- «Часто ли вам снятся черно-белые сны?» Это еще что за чушь?

- Вовсе не чушь. Вы никогда не проходили психологические тесты? Не мешайте своим друзьям. Если не знаете ответа, поставьте прочерк.

- Но я не понимаю, как это связано с уничтожением тварей? – продолжала гнуть свою линию Карпатова.

- Уверяю вас, очень даже связано, - а вот у Марата терпения явно был даже не один вагон, а целый состав.

- Сан, хорош, - попытался успокоить разбушевавшуюся подругу Ваня.

- Вы – как стадо, - зашипела девушка. – Из вас точно выйдут отличные солдаты. Да, господин! Слушаюсь, господин! С какого моста прыгнуть, господин? Противно.

- Не обращайте внимания, товарищ лейтенант. Саша просто не очень хотела сюда идти, - попытался попросить прощения Захар.

- Я понимаю, - кивнул врач. Потом, словно что-то решив для себя, подошел к Сан. – Хотите знать, почему вы здесь? Пойдемте со мной, я кое-что вам покажу. Надеюсь, после этого любые ваши сомнения отпадут сами собой.

- Ну, пойдемте, - согласилась девушка.

Они вышли в коридор, миновали несколько поворотов, потом спустились по лестнице куда-то в подвал. Здесь не горели даже привычные синие лампы. Перед входом в стеклянном коробе висели несколько массивных визоров, один из которых Алиев приказал надеть Сан. Девушка нацепила прибор, и темный коридор вдруг засиял самыми причудливыми узорами:

- Ультрафиолетовое освещение и специальная краска, - пояснил врач. – Другое освещение тут недопустимо. И да, нам не стоит задерживаться.

В конце пути обнаружилось несколько массивных дверей с кодовыми замками. Пока лейтенант быстро набирал нужную комбинацию цифр, Сан продолжала рассматривать коридор. Надо же, какая красота. Извивающиеся лианы, цветы, невероятные существа, больше похожие на гигантских палочников. Почему-то девушка была уверена, что уже где-то видела все это. Нет, маловероятно. Может, слышала о них в детстве? Карпатова несколько раз глубоко вздохнула. Странные рисунки рождали в ней смутное чувство тревоги. Трехглазые лица существ, словно погруженных внутрь себя заставляли сердце замирать.

- Саша, - позвал ее Алиев.

- Меня зовут Сан, - привычно заметила девушка.

Дверь со скрипом распахнулась, впуская их в небольшое помещение. Здесь уже не помогал никакой прибор. Впрочем, лейтенанта полная темнота не смущала. Он быстро нащупал стеклышко солнцезащитных очков, разложенных рядком на полочке. Одни напялил сам, вторые отдал гостье.

- Здесь же и так ни черта не видно, - снова начала сопротивление та.

- Ненадолго, - с каким-то гаденьким смешком ответил Марат.

А потом одна из стен комнатки вспыхнула ярким белым светом. Если бы не очки, девушка бы осталась без глаз. А так они лишь заслезились. Проморгавшись, Сан снова взглянула перед собой. Крик ужаса заполнил комнатку, но так и не смог ее покинуть. Дверь была заперта, а Марат куда-то делся, оставив излишне любопытную подопытную наедине с безротым чудищем. С тенью.


Мир теней


Фонарь горел, кидая свет на покрывало.

Я перевернулась с одного бока на другой, но это не помогло. Казалось, меня прожигают со спины. Что-то щекотало позвоночник, вызывая целую роту мурашек.

Закрыла глаза, попыталась отвлечься мыслями о предстоящем отпуске. Хотелось сбежать куда подальше, впервые за много лет. Сделав в уме галочку, посмотреть завтра в интернете основные туры в жаркие страны, снова повернулась к окну.

Небо, всю ночь обложенное тучами, начало сереть. Время около четырех утра, скоро рассветет, а у меня сна ни в одном глазу. Последнее время заснуть раньше полуночи не удавалось, а все чаще приходилось вот так ворочаться до самой зари.

Как я не пыталась побороть бессонницу. Делала специальные дыхательные упражнения, выходила каждый вечер на прогулку. Никакого чая, кофе, даже любимого сериала на ночь глядя. Просто идеальные условия, только ложись и храпи! Но сон, как капризный любовник, не желал являться ко мне. Проверяя, дождусь или нет? Или плюну на него и займусь другими делами.

Если одну неделю в таком режиме я еще способна была протянуть, то к выходным мои силы просто истощились. Меня всегда удивляли коллеги по работе, которые в перерыв закрывали глаза и минут пять-семь дремали. Неужто им не хватает восьми часов здорового ночного сна? А сама вчера, пока ехала домой, уснула прямо в автобусе. Очнулась от непривычного чувства падения. Оказалось, маршрутка резко остановилась, так что я едва не улетела лбом вперед. Прекрасное было бы зрелище.

Не выдержав, натянула одеяло на голову. Может, хоть так спасусь от щекотки. Естественно, тут же стало невероятно душно.

«Нет, больше так продолжаться не может!» - решила я.

Вскочив с кровати, зашторила окно. Теперь в спальне стало мрачно, будто в склепе. Вернулась привычная тошнота. Все-таки не люблю я замкнутых пространств, даже если от просторов мира меня отделяет обычный кусок плотной тряпки. Стараясь не думать о тесных пещерах и гробах, вернулась в постель. Будто дожидаясь этого, сон неистово накинулся на меня, заключив в жаркие объятия, из которых удалось вырваться только с помощью будильника.

- М-да, - емко охарактеризовала я свой вид поутру.

Копна темных волос сбилась на одну сторону, под глазами образовались мешки, а челюсти то и дело сводило от зевков.

Залезла в приложение на телефоне – никаких обновлений или сообщений. То ли все предпочитали жить исключительно в центре города, то ли считали цену в полтора миллиона за двухэтажный дом слишком завышенной.

Решение продать тетушкино наследство далось не просто. Это вам не расстаться с поношенной сумкой или туфлями. Хотя даже к одежде я прикипала душой, порой до последнего не желая выкидывать любимые джинсы или свитер, из которого явно выросла. А тут жилище, каждый уголок которого хранит не только воспоминания, но следы ежедневного труда.

Когда я въехала сюда, наконец, переселившись из родительской квартиры, тут царило запустение. Нет, тетушка старалась держать свое хозяйство в порядке, но разве может семидесятилетняя старушка одна со всем справиться? Пришлось менять окна, перекрывать крышу и, как я уже говорила, полностью менять пол на веранде.

А еще я самостоятельно расписала стену на кухне. Мне всегда нравилось рисовать, привносить в обстановку что-то свое, совершенно отличное от шаблонного дизайна. Но теперь я даже немного жалела о потраченных усилиях.

Пока принимала душ и завтракала, несколько раз прошла мимо окна. Огромный серый столб, будто мозоль между пальцами не давал покоя. И я уже не видела ни леса, ни прекрасного, покрытого легкими золотистыми облачками, неба. Показав столбу язык, начала одеваться.

Огромное зеркало в тяжелой раме (надо будет и его куда-то сбагрить) отразило молодую, довольно привлекательную женщину. И пусть вид у нее был несколько помятый, зато на фигуру грех было жаловаться. Хоть какой-то приятный бонус от матери, кроме ее бесконечных нравоучений.

Не дав налюбоваться на себя, запищал сотовый. Номер был не знаком, но трубку я все же взяла.

- Здравствуйте, я по объявлению, - довольно приятный мужской голос возвестил, что прочел мою заметку о продаже дома.

- Конечно, конечно. Дом очень уютный, со всеми коммуникациями. Газ, вода… да-да, лес рядом… остановка в ста метрах… а, у вас машина. Тогда еще лучше. Нет, можете приехать завтра. С супругой, хорошо, буду ждать! – я сбросила вызов, снова переключая свое внимание на отражение в зеркале.

Какая-то полупрозрачная фигура быстро пересекла комнату, но оглянувшись, я ничего не заметила.

«Докатилась, - сделала себе выговор, - уже призраки мерещатся. Главное, покупателям завтра об этом не ляпнуть. Вряд ли они обрадуются соседству с беспокойным духом. А это что такое?»

В уголке, почти под самой рамой, обнаружилась трещина. Раньше ее не было. Или, скорее, я ее прежде не видела. Стоило протянуть палец, чтобы проверить, насколько та глубока, как стекло издало чуть слышное «крык», а трещина поползла дальше, к центру. Спину снова обдало холодом, как до того, ночью. Это было уже не просто странно, а довольно жутко. Инстинктивно я отошла на пару шагов от зеркала, пытаясь привести голову в порядок.

Моя тень дрогнула, но послушно последовала за мной.


Мир тварей


Иё слушало. Впрочем, последнее время оно только этим и занималось. Третий глаз тревожно вращался в орбите, улавливая любые изменения в другом измерении, пока два других оставались слепы. Это только кажется простым делом – слушать. Циклы, дюжины циклов уходят на то, чтобы просто научиться отсекать все ненужное, все потоки и шумы. Кабетам дан прекрасный дар, но не все способны в полной мере его реализовать. Кто-то из-за своей глупости, а кто-то из-за лени. Кстати, о последних.

Раздался щелчок, предшествующий телепортации, и в помещение вступило Мо. Учитель прервал свой сеанс, мгновенно переносясь из глубин космоса в свое личное пространство. Единственное место в академии, где его не должны тревожить. Ага, как же…

 - Что ты хотел?

- Сломайте об меня палку, мастер. По академии ползут слухи, словно бы Вы созывали Высокое собрание. Это так?

- Я не только сломаю об тебя палку, я проткну тебя ею, - выражая тем самым крайнюю степень неодобрения, ответило Иё. – Какое тебе дело, Мо-ку? На то они и слухи, чтобы ползать. Эти существа не приносят пользы, но множатся быстрее солнечных зайцев. Поймай слух, отломай ему лапки, но никогда не доверяй ему. Что конкретно нашептали тебе?

- Будто сам Великий Бродящий был на собрании.

- Что еще? – Иё начинало терять терпение.

Надо хорошенько подумать, что делать с наглыми паразитами – слухами. В академии им жилось привольно, они заползали в разные укромные уголки и питались чужими эмоциями, словно сладким нектаром. Особенно чутко они воспринимали гнев, зависть и страх. Почему-то положительные токи привлекали слухи меньше.

Маленькие, не больше листа акунеи[1], похожие на комки пыли с многочисленными членистыми ножками, слухи обладали зачатками интеллекта и могли повторять услышанные где-то разговоры. При этом их разум не мог полностью все запомнить, а потому слухи постоянно все путали. У кабетов была даже поговорка: такой же сказочник, как слух. А выражение «заводчик слухов» означало, что кабет, о котором так говорили, недалек и невежественен.

- Мне сказали, это из-за того, что Вы услышали в другом мире. На Земле.

Мо село на пушистый пол помещения, скрестив нижние конечности, как подобает хорошему ученику.

Только недавно оно получило новый виток узора, украшавший его грудь. Еще пара-тройка циклов, и рисунок дойдет до лица, а его имя получит приставку «ре», означающую «младший в своем роде». Наконец ему дадут право выбрать себе семью, а потом и обзавестись потомством. Не то, чтобы Мо так страстно желало оставить после себя дюжину-другую личинок. Просто надоело, что его каждый виток Дау шпыняют. Иё, другие мастера, даже близнец Зи.

- Я расскажу тебе все, Мо-ку. Но пообещай, что больше не будешь гоняться за слухами и принимать их шепот всерьез. Есть множество способов получить достоверную информацию, и не обязательно прибегать к помощи низших существ.

- Да, мастер. Обещаю, - соединив кончики трех из шести пальцев, произнесло Мо.

Похоже, сегодня у Иё-кра было хорошее настроение. Или случилось совсем уж что-то из ряда вон выходящее.

- Я слушал, что творится на Земле. Ты знаешь, мне любопытны их нравы, людей то есть. Они довольно необычны. Но в тот раз меня привлекли вовсе не они. Я почувствовал нечто знакомое. Нечто такое, чего не могло быть на Земле. Это был пожиратель света. Огромное создание и оно охотилось на человека.

- Но ведь мы победили пожирателей! – от волнения Мо замахал всеми четырьмя верхними конечностями. – Долгая Война и все такое. Разве тварь могла ускользнуть?

- Не знаю. Но даже старое Дех-кри признало, что пожиратели могли каким-то образом совершенствовать себя. И, возможно, пересечь Порог. Это уже не важно. Главное в другом: как пожирателю удалось выжить на Земле? И не может ли он вернуться обратно к нам.

- А тот человек? На которого охотилась тварь, что с ним?

- Погиб. Удивительно, но пожиратель смог высосать человека. Теперь я еще пристальнее слушаю Землю. Ищу других монстров и пытаюсь понять, каким образом они гасят жизнь в людях. Неужели мы ошиблись, и у них есть начальная частица? – Кажется, Иё слишком задумалось, высказав много лишнего. – Теперь ты доволен, Мо?

- Мастер, а почему никто не направился на Землю? Ведь Бродящие часто посещают в своем теле другие миры. Это ведь не шутка. Пожиратели – страшная угроза, они много раз ставили наш вид под угрозу вымирания. А люди… у них ведь рождается всего один-два детеныша за раз, разве они могут выжить, если тварей станет больше? – забросал вопросами Иё ученик.

Подобные размышления уже приходили самому Слушающему в голову. Но одно дело, когда сам беспокоишься о судьбе каких-то людишек, а другое, когда подобное рвение проявляет несмышленый кабет, даже не имеющий родства. Поэтому Иё попыталось принять как можно более грозную позу.

- Лучше забудь об этом. И не смей снова ни о чем меня спрашивать. Твоя главная забота сейчас - не жители другой планеты, а твое обучение. Так что изволь покинуть меня.

- Хорошо, мастер, - понуро пролепетало Мо.

Стоило младшему кабету телепортироваться, как Иё устало прикрыло третий глаз и вновь принялось слушать.


[1] Около трех сантиметров в диаметре

Глава 4

Мысли — это тени наших ощущений, всегда более темные, более пустые и более простые, чем сами ощущения.

Э. М. Ремарк

Мир теней


От кромки леса, где он затаился, до дома было около ста пятидесяти метров. Темно-синий автомобиль подкатил к воротам. Двигатель работал слишком шумно, да и тормозная система была явно изношена. Ему не пришлось даже специально прислушиваться.

Уже третий день Зи пряталось здесь, наблюдало. Что-то нехорошее происходило внутри двухэтажного здания. Барьер между двумя мирами становился все тоньше, гравитационное и телепатическое поле шалили.

Попасть внутрь пока не получалось. Обитатель дома, самка («Женщина», - вспомнило Зи правильное слово), уходила только один раз, предварительно заперев дверь. Тот человек, с которого Зи сняло оттиск, мог бы взломать любой замок, но кабет считал, что пока ситуация не требует таких мер.

Первое воспоминание, после того, как Зи попало на Землю – шелестящие над ним кроны деревьев. Холод и сырость. Угораздило его попасть в низину! Накануне прошел ливень, так что вода хлюпала под шестипалыми ступнями.

Несколько часов понадобилось Зи, чтобы просто привыкнуть к новому миру. Рассказы мастера Иё-кра были довольно далеки от действительности. Во всяком случае, Зи не понимало, почему учитель так любил это место. Тут все было иначе, чем на родной планете. Даже воздух был каким-то иным, слишком ядовитым, хотя основные составляющие атмосферы находились почти в тех же пропорциях, что на Кессии.  Кабет уловил следы тяжелых металлов, угарный газ и множество других опасных соединений. Как люди могли жить в таких условиях?

Зи сидело неподвижно в высокой траве, рассматривая ее обитателей. Жуки с яркими крылышками, невероятные бабочки, так похожие на лепестки цветов. Все это было чуднО и чудесно. Постепенно начало смеркаться, и Зи охватила паника. Сначала оно подумало, что организм просто отравлен, вот уже начало сдавать зрение. Но дело было не глазах, а в местном светиле. Оно просто закатывалось за горизонт, оставляя кабета во тьме. Ночь. Странное, но по-своему любопытное время.  Зи никогда не видело звезды вот так, прямо над собой. Никаких приборов не нужно, просто задери голову и любуйся. Но больше всего его поразил спутник. Кажется, люди называли его Луной. Огромный серебристый шар давал сравнительно немного света, но кабету хватило даже его, чтобы тронуться в путь.

В желудке давно бурчало. Зи хваталось то за одно дерево, то за другое, ощупывало траву и кустарники. Хеморецепторы на пальцах то и дело посылали сигналы, что то или иное растение пригодно в пищу. Но после того как кабет сунул в рот кусок коры, всякое желание есть пропало, настолько та была горькой. Решив больше не проводить над собой экспериментов, Зи двинулось в сторону дороги. В отличие от людей, ему не требовалось дополнительного оборудования, чтобы найти правильное направление. Магнитное поле самой планеты, ветер и все те же звезды – вот его компас и навигатор. Кстати, об подобных вещах Зи узнало все от того же человека, облик которого приняло.

С ним кабет столкнулся, едва выбрался из леса. Мужчина был физически развит, здоров, да и возраст имел подходящий. Он даже не успел понять, как инопланетянин одним движением парализовал его. Теперь оставалось лишь снять оттиск. Небольшой прокол около уха, и тонкий усик кабета проникает прямо в головной мозг человека. Зи никогда не было сторонником пыток, а потому одновременно с этим в кровь мужчины вспрыснулось специальное соединение, притупляющее боль и вызывающее довольно приятные галлюцинации.

- Пусть твой путь к богам будет легким, - пожелало Зи, ломая человеку шею.

Такая жертва была необходима, иначе передача оттиска вышла бы не полной. Тело кабет оттащил в лес. Опыт убитого медленно наполнял Зи. Теперь он мог найти себе пропитание, не рискуя наесться всякой гадости. В кармане мужчины нашлись какие-то бумажки, насколько понял кабет – местный эквивалент кессийских камешков.

Впервые Зи проделывало такую процедуру. Более того, оно впервые  находилось на чужой планете, воплоти. Это было по-настоящему интересно. Столько информации за один раз кабет никогда не получал. Его учитель, наверное, отдал бы все, чтобы оказаться на месте Зи. При мысли о Мастере Слушающем молодой кабет загрустил. Теперь они никогда больше не увидятся. Счастьем будет, если Зи дадут вернуться на Кессию. Нет, оно обещало. А значит, некогда предаваться тоске и бесцельным размышлениям, надо действовать.

Во-первых, надо хорошенько проверить чужую память. Найти малейшее упоминание о пожирателях. Не может быть, чтобы монстр был один. Во времена Долгой войны они всегда нападали группами. Если их поведение изменилось, значит, нужна и иная тактика по истреблению.

Во-вторых, опять же с помощью убитого, надо выяснить основные законы человеческого общества. Люди – примитивны, они не готовы встретить другую разумную форму жизни. Хотя давно выдумывают различные байки о пришельцах. Еще у людей два разных пола. И это – довольно большая проблема. Кабеты – гермафродиты, у них нет никаких различий и определенных ритуалов ухаживания. Продолжение потомства является для них не обязанностью, но привилегией.

 Однако забота о потомстве не отнимает много времени. Да и как позаботишься о нескольких дюжинах личинок? До первого метаморфоза их хранят в особых камерах, вскармливая особыми соками. А затем отправляют в заведение, напоминающее человеческий интернат. Там куколки растут, обретают своего так называемого близнеца, наиболее подходящего по определенным параметрам спутника. И когда после второго превращения куколка становится зрелым кабетом, кончается ее детство. Наступает время обучения, которое может продлиться не одно десятилетие. Тут уж не до любовных игр. Да и зачем они нужны, если партнера можно определить по одной пробе ДНК?

Странно, что люди, живущие и так всего семьдесят-девяносто лет, тратят большую часть жизни именно на поиск полового партнера и заботу о потомстве, которое может не оправдать ожиданий.

У того человека тоже была жена. Да, правильно, жена. Но она бросила его почему-то. Зи сидело под березой, пытаясь больше узнать о личности, которую оно забрало. Очень многое было пока непонятно. Вот, скажем, почему тот мужчина преследовал бывшую супругу? Разве местные власти не объявили, что теперь они не являются родственниками? Или зачем он полез в ее жилище, хотя у него было свое? Похоже, логика и здравомыслие абсолютно чужды землянам.

 А еще надо было привыкнуть к новому облику. Четыре конечности из шести, веки, которыми надо довольно часто двигать. Много разного… барахла. Это слово очень понравилось Зи. Оно несколько раз с удовольствием произнесло:

- Барахло… ба-ра-хло, - и улыбнулось.

Теперь надо было учитывать, что люди иначе выражают эмоции. Они двигают лицевыми мышцами, меньше внимания обращая на позу и жесты. Впрочем, оно и понятно. Кабеты имеют намного больше позвонков и разного вида сочленений в скелете. И как они, вообще, могут что-то делать с такими телами?

Отдаленный шум заставил Зи подняться и направиться ближе к дому.

- Автомобиль, - из горла вырвался хриплый шепот.

Кабет пока не привык к земному языку. Впрочем, его глотка, способная издавать практически любые звуки, быстро принимала правильную конфигурацию для этого.

Из машины тем временем выбрались двое. Самец, уже не молодой, но еще полный сил и самка, примерно того же возраста. «Состоятельные», - определило уже почти на подсознательном уровне Зи. Значит, новые знания неплохо ассимилировали. Хорошо. Очень хорошо. Еще  пара оборотов планеты или дней, как здесь говорят, и оно будет готово на первый контакт с хозяйкой дома. А пока оно еще немного постоит тут и посмотрит.


Мир теней


Сладко зевнув, Ярослав перевернулся на другой бок. В выходной день можно позволить себе большее, учитывая, что последнюю неделю он совершенно не высыпался. И все из-за повторяющегося ночь за ночью кошмара.

Начинался тот всегда одинаково. Он, Ярослав, оказывался один посреди чужой гостиной. Там, на полу, лежал Петька, такой же, как в реальности. Мертвые глаза остановились в одной точке, на губах полуулыбка. Словно за другом спустился если не лично Господь, то уж точно один из Его ангелов, дабы забрать в лучший мир.

 Только вот поза совершенно не соответствовала умиротворенному, счастливому выражению Петькиного лица. Ноги и руки вывернуты под странными углами, а если подойти ближе (что обычно Ярослав и делал), можно увидеть огромную  кровавую рану на спине.

Будто невидимые когти разрывают тело друга: то тут, то там появляются новые порезы. Ярослав отчетливо слышит звериное рычание, но самого зверя не видно. Он оборачивается, в ужасе пятится и вдруг спотыкается… о свой собственный труп.

После этого мужчина обычно просыпался. Но в последний раз не смог. И кошмар продолжился. Декорации поменялись как всегда во сне. Вот только что он был в квартире Посадского, а теперь уже стоит посреди бескрайней равнины. Ни трав, ни кустов – лишь какие-то круглые шарики на поверхности. То ли камешки, то ли странные растения. Ярослав задрал голову: над ним проплывали сразу два солнца. На миг к мужчине вернулось самообладание. Но стоило вновь опустить глаза, как ужас нахлынул с новой силой. По равнине, будто охотящаяся стая, двигались странные тени. И в этот момент Ярослав, наконец, закричал,  проснувшись.

Мало того, что после такого он, как ни старался, никак не смог заснуть, но к тяжелой голове и слипающимся глазам прибавилось навязчивое чувство, что за ним следят. Кто сказал, что безумие не заразно? Как-то Ярослав смотрел передачу о плесени. Целый час зрителей пугали тем, что споры некоторых грибов могут жить даже в открытом космосе. Что они вызывают аллергию, даже приводят к бронхиальной астме и проблемам с сердцем. А еще существуют грибы-паразиты, прорастающие в мозге, например, муравьев, и заставляющие их делать то, что выгодно грибу. Что, если подобная дрянь захватила мозг Петьки и довела того до самоубийства? А Ярослав, побывав на месте смерти друга, подцепил ее? Сначала ему будут сниться такие вот ужасы, потом он начнет шарахаться от любого прохожего. А затем…

Звонок в дверь заставил мужчину подскочить на кровати. Ну вот, о чем и речь. Быстро накинув первую попавшуюся футболку, прямо в пижамных штанах, Ярослав пошел открывать.

- Привет.

Столь ранний визит Юрки был не в новинку, но вот стоящая рядом Зина ни разу не появлялась в квартире Шершнева. Во всяком случае, после окончания института.

- Привет. Извини за вид…

- Мы тебя разбудили, - поняла девушка.

- Да ладно, ничего страшного. Проходите. Я пока приведу себя в порядок, подождете? – Ярослав пропустил гостей, а сам отправился в ванную.

Привычный душ отменялся. Мужчина сполоснул лицо, хорошо хоть щетина у него росла не так интенсивно, как у некоторых. Из зеркала на Шершнева смотрел довольно приятный молодой человек тридцати лет с темно-карими глазами ивысокими скулами. Вполне себе привлекательный и совсем не сумасшедший.

«Да-да, не сумасшедший, - повторил про себя Ярослав. – Твой друг умер. Естественно, любому на твоем месте станет паршиво. Так что хватит думать о всяких грибах-монстрах и прочей ерунде.»

Мужчина в зеркале согласно кивнул. Ты реальный, ты и рулишь, решил он. Ярослава немного отпустило, так что к гостям он вернулся почти успокоенный. Зины не было в комнате, зато из кухни доносилось привычное тарахтение кофеварки.

Вчера Шершнев купил семечек у какой-то бабульки, и теперь шкурки от них усеивали столешницу. А бывший кулек Юрка развернул и теперь с интересом вчитывался в какую-то статейку, напрочь игнорируя появление хозяина.

- Эй, свинья, что ты тут устроил?

- Я все уберу, - пробормотал друг. – Ты читал это?

- Слушай, убери от меня эту газетенку… за версту видно, какая она желтая. Хм, и не только в переносном смысле. Ты дату видел? Декабрь прошлого года. Только не говори, что обнаружил занимательный кроссворд, - пошутил Ярослав.

- Шершень, заткнись, - в несвойственной ему манере, резко оборвал Юрка. – Это ты у нас семки лузгаешь и гороскопы выискиваешь. Может, газета и старая, но все это очень странно.

- Я решила, что нам всем не помешает выпить кофе, - в комнату вплыла Зина.

- Спасибо, Зинок, - Ярослав быстро перехватил одну из кружек, помогая девушке поставить остальные на свободное от шелухи пространство. – Я так и не принес своих соболезнований.

- Не стоит… мы в последнее время с Петей не очень часто общались.

- То есть? – оторвался от газеты Юра. – Ты ничего об этом не говорила.

- Просто его навязчивые идеи. Будто его преследуют, - голос Зины предательски дрогнул. – Я ему не поверила. Решила, опять выдумывает, хочет привлечь к себе внимание. У меня на работе запарка, продохнуть некогда. А Петя - он такой… был…

- Мы понимаем, - сочувственно приобнял девушку Ярослав.

- Маменькин сынок, - бросил Юра. Шершнев покачал головой. – Извини, но это так. Петьке надо было в театральный идти или еще куда. Софиты, зрители, аплодисменты. Он любил быть в центре внимания, чтобы все с ним носились. Да, я знаю, что о покойных либо хорошо, либо ничего. Но вы не можете этого отрицать… - мужчина грустно хмыкнул. – Я любил Посадского. Он был занозой в заднице. Но такой очаровательной занозой… как мы без него будем?

- Я чувствую себя виноватой, - взяв себя в руки, произнесла Зина. – Нельзя было его бросать. Он страдал, как вы думаете? Ну, когда…?

- Нет, - уверенно ответил Ярослав. На этот раз Юра был с ним солидарен:

- Не думаю. Зина, если говорить о вине, то мы все, наверное, виноваты.

- Чушь. Никто не виноват, - отмел предположения друга Шершнев. – И перестаньте об этом. Мы не знаем причин, почему Петька так поступил. И, боюсь, никогда не узнаем. Но мы сделали все, что могли. Ясно?

- Мы, вообще-то, к тебе не просто так пришли, - вернулся к главному блондин. – Зина говорит, что Посадский за день до смерти встречался с одним типом. Толиком, что ли?

- Валиком, - поправила девушка. – Валиковым Евгением. Они давно вместе тусовались. Я не знаю, какие у них были общие дела. Но этот Валик – местная знаменитость. Два раза сидел в тюрьме, первый раз за кражу по малолетке. А второй - уже за торговлю наркотиков.

- Ничего себе, - присвистнул Ярослав. – Но зачем Петька связался с ним?

- Не знаю. Просто вчера я встретила этого Валика во дворе. Он живет в соседнем подъезде. Поздоровалась, как обычно, хотела дальше идти. А Валик вдруг остановил меня и говорит, типа: «Я слышал, что с Петькой случилось. Не ожидал. Он ко мне накануне заходил, вроде, совершенно нормальный был». Я хотела расспросить подробности, но этого Валика уже как корова языком слизала.

- Так, товарищи, может, сами навестим этого Толика? – решил Юра. – Ты знаешь, где он конкретно обитает? Номер квартиры там?

- Да, знаю. Он учился у моей матери. Она часто к нему домой ходила. Точнее, к его родителям.

- Отлично, чего тогда сидим?

Блондин вскочил, но не успел выйти из комнаты, как его догнал оклик Ярослава:

- Эй, а убирать, кто будет? Кстати, ты так и не сказал, что такого интересного нашел в газете?

- А, да так. Ты прав – это всего лишь очередные глупости, которым только старушки верят.

- И все же? – продолжил настаивать Шершнев.

- Вроде как в нашем городе повысилось число странных убийств. Никаких улик, внешних повреждений у жертвы. В общем, очень похоже на… наш случай. Но потом я добрался до интервью всяких «очевидцев». Маразм крепчал, что называется. Один пришельцев видел, другой утверждает, будто его отца убила живая тень. Вот так взяла, и, - мужчина поднял со стола брошенную статью, выискивая нужную цитату, – так, ага: «Я видел, как тень подбирается к моему отцу. Но ничего не успел сделать, когда она накрыла его и высосала душу». Это нормально, а?

- Но ведь Петя тоже говорил о тенях, - вспомнила Зина.

- И что? Во-первых, он говорил, что кто-то его преследует. О злобных тварях, высасывающих душу, разговора не было, - парировал Юра, запоздало вспомнив, что слово «тень» все же мелькало в их последнем разговоре на террасе кафе. – Не важно. Вы что, верите в подобную чушь? Хорош, ребята. Пойдемте уже, займемся реальными проблемами. Если Петька связался с тем Валиком-Толиком, это еще хуже всяких воображаемых монстров.

Больше возражений не последовало.


Евгений Валиков жил в среднестатистической двухкомнатной квартире. Что бы там не говорили о нем, Валик наркоманом не был. Пробовал пару раз курить травку по глупости, но на этом и ограничился. Да и кошелек тогда он стащил исключительно из спортивного интереса. Насмотрелся всяких передач про фокусников-иллюзионистов, которые могут тебя в одних трусах оставить, а ты даже не заметишь. Вот и решил проверить свои способности. А чего? Ему тогда всего четырнадцать было. Вот и проверил…

Уже потом, когда Валик второй раз потерял работу, с ним в клубе познакомился один мужичок. На вид – приличный бизнесмен. На деле оказалось, что кроме мелкой и средней торговли новый знакомый занимается еще распространением наркоты. Легкие деньги, никакого риска, вот как описывал свое «хобби» Леонид. Валик недолго разыгрывал из себя недотрогу. И уже через месяц смог не только выплатить накопившиеся долги, но и купить себе подержанный автомобиль. А через два загремел за решетку. Поставщика Валик сдавать не стал, так что, вернувшись из мест не столь отдаленных, был вновь принят тем с распростертыми объятиями.

Когда к нему обратился Посадский, Валик не поверил. С Петей они пару раз сидели в общей компании, но тесно никогда не общались. Откуда тот узнал о Валике и его способностях доставать разные нелегальные средства,  - не известно. Но просьба Посадского звучала вполне конкретно:

- Жень, дай мне что-нибудь. Не знаю, какую-нибудь дурь, чтобы расслабиться.

- Ты о чем? – прикинулся дурачком Валик.

- О том, - кажется, на долгие переговоры Петр был не настроен. – Ты же торгуешь всякой дрянью. Мне плохо, понимаешь? Такое впечатление, будто за мной постоянно следует кто-то.

- Обратись к врачу, я-то тут при чем? – привычно огрызнулся Евгений.

 К нему иногда приходили подобные субъекты. Одних жена достала, вторым надо взбодриться, чтобы работать не двадцать, а все двадцать четыре часа в сутки. В конце концов, он не фармацевт. Пусть Посадский идет в аптеку, там ему помогут. Об этом Валик и заявил.

- Аптеку? – мрачно засмеялся тот. – Женя, видишь это?

Мужчина достал из своей сумки сначала одну упаковку таблеток, потом еще один пузырек и какие-то капельки.

- Я все это пробовал. Сначала пил строго по инструкции. Потом начал повышать дозу. И – ничего. Я спокоен, реально. Меня перестали бесить пробки, цены, дураки. Но то, что преследует меня - никуда не делось. Стоит мне остаться одному в квартире, как я буквально кожей начинаю чувствовать чужое дыхание на своей шее.

- Может, тебе стоит сходить….

- Как вы все достали! – не выдержал Посадский. – Я не прошу у тебя совета. Не хочешь мне ничего предложить, я найду кого-нибудь сговорчивее.

- Ладно, ладно, чувак, не кипятись. Хорошо. Но учти, стоить будет дорого, - сдался Валик.

- Столько хватит? - Петя вынул из кармана стопку пятитысячных купюр. – Это все, что у меня есть. Снял вчера в банке, закрыл счет.

- Даже много, - довольно отсчитав нужную сумму, Евгений протянул небольшую коробочку. Пластиковые пакетики – для лохов. У него приличные клиенты. – Только сразу предупреждаю, не увлекайся. Штука крепкая, если примешь больше двух за раз, можешь и копыта отбросить. А мне проблемы не нужны, сам понимаешь.

- Хорошо, - согласился Посадский. – Спасибо, Жень. Надеюсь, еще увидимся.

- Лучше не надо.


- Вот и все, - закончил свой рассказ наркоторговец.

Друзей, пришедших к нему, он не пустил дальше прихожей. Ярослав с Юрой переглянулись.

- Что конкретно ты ему продал? – угрожающе сдвинул брови Юра.

- Эй, хорош! Я на такие понты не куплюсь. Обычная синтетика. Безопасная. Ну, относительно.

- ЛСД? – Ярослав не слишком разбирался в подобной дряни.

- Не, кое-что новое. Глюков не дает, просто чувство расслабленности. Такие колеса обычно важные дядьки заказывают, которым уже кокаин надоел. Или скромняги, вроде вашего Посадского. Да хватит так меня прожигать глазами! Я сам пробовал – ничего плохого. Даже привыкание вызывает не сразу. Б**, да от анальгина и то больше вреда!

- Ты не добавил «мамой клянусь», - укорил Валика блондин. – По твоим словам, ты ему аспирин втюхал, а не наркотики.

- Не, не аспирин. Я честный торговец.

- Сейчас заплАчу, - совсем посуровел Юра. – Перед нами святой, ребята! Ты сам же сказал, что если принять больше, чем нужно, можно погибнуть, так?

- Но ведь в полиции бы сказали, - вмешалась Зина.

- Кто знает, как быстро эта гадость выводится из организма? Никаких клинических исследований, как я понимаю, не проводилось? А если Петька устроил себе передозировку? Если от этой дряни у него не выдержало сердце? Черт, да этих «если» могут быть десятки.

- Остается только один способ это проверить, - задумчиво протянул Шершнев. – Как выглядела та коробка, в которой хранились таблетки?

- Да обычная такая. Из-под ювелирки. Ну, там, кольца-перстни. Если кто найдет случайно, ничего не заподозрит, - не скрывая самодовольства, объяснил Валик.

- Хорошо. Вернемся в квартиру Петьки и все там осмотрим.

- Там же уже следователи все просмотрели, - удивилась Зина.

- Ой ли? Ты плохо знаешь наши органы правопорядка. Они искали следы взлома, орудие преступления. Яд, в конце концов. А вот коробочку для кольца могли и не заметить. Или просто не придали ей значение. Шершень прав. Мы должны сами исключить все варианты. Сколько было колес?

- Пять.

- Вот и посмотрим, пил их Петя или нет. И, если в коробке будет пусто – мы это так не оставим, понял? – сунул увесистый кулак под нос Валика блондин.

- Ага. Только это… я травить вашего друга не собирался. Учтите!

- В суде учтут, - пообещал Ярослав, первым покидая квартиру наркоторговца.


Мир теней и тварей


Марат захлопнул дверь и быстро отправился в бокс. Там он сменил солнечные очки на специальные мониторы, подключенные к камере слежения в испытательной комнате.

Как они и надеялись, девчонка явно увидела тварь. Ей ничего не угрожало, пожиратель бы не тронул лишенную начальной частицы. Для пожирателей они – как яблоки для львов, не представляют никакого интереса. Им нужно мясо. Или, в данном случае, люди, которые их не видят. Которые воспринимают их лишь как тени на стене. Нормальные люди.

К тому же, конкретно этот пожиратель давно ни для кого не представлял опасности. Его длинные когти были спилены, а шипы на хвостах отрезаны. Да и на таком скудном питании тварь еле двигалась, слепо тыкаясь то в один угол, то в другой.

Правда, Сан этого не знала, продолжая кричать и стучаться в запертую дверь уже не только руками, но и ногами. Марат улыбнулся. Когда то он сам прошел такую вот шокотерапию.

Люди боятся монстров, но если обратиться к статистике, три четверти населения города ни разу с ними не сталкивалось. Наверное, именно так формируется генетическая память, когда страх укореняется настолько, что голова перерастает думать. Остаются лишь голые инстинкты: беги или умрешь. Сражайся или будешь валяться разбитой куклой на каком-нибудь пустыре. Или в исследовательской лаборатории.

- Выпустите меня! – визжала Сан.

Как только она поняла, что именно произошло и кого она видит перед собой, все остальное стало неважным. Хотелось только одного – спрятаться в какое-нибудь темное место. Девушка даже не сообразила, что тварь спокойно может напасть на нее со спины, быстро повернувшись к двери и начав колотить в нее изо всех сил. Металл отзывался легким гулом, но снаружи больше не доносилось ни звука. Только потрескивание люминесцентных ламп и удары ладонями. И собственный крик, совершенно не похожий на уверенный тон Сан.

- Помогите, помогите же! – предприняла девушка последнюю попытку прорваться.

Волна ненависти поднялась из глубины. Тот засранец в белом халате, это он оставил ее здесь! Мелкий паршивый докторишка смог облапошить ее, заманить в ловушку. Но уж нет, она не собирается сдаваться.

Существо, которое раньше представлялось Сан в самых жутких кошмарах, теперь стояло всего в трех метрах от нее. Но оно не походило на обычную тень, а ведь именно так их рисовали во всех учебниках. Расплывчатое черное пятно, способное принимать любые очертания, сливаясь с темнотой по углам. Скорее, перед Сан предстало нечто, напоминающее уродливую собаку. Очень уродливого дога с тремя хвостами и шестью лапами. Три злобных красных глаза, наконец, обнаружили будущую жертву и перестали вращаться в глазницах.

- Ну что, бобик, поиграем… - выдохнула девушка.

Находящийся через стенку Марат еще шире улыбнулся и довольно потер руки. Он редко ошибался в своих прогнозах. Почти сразу, как Алиеву принесли личные дела всех возможных кандидатов, он безоговорочно ткнул в фотографию Александры.

- Она? – сидящий на кушетке командир недоверчиво прыснул. – Сколько ей там, пятнадцать?

- Девятнадцать, - глянув в основные данные, уточнил Марат.

- Не важно. Она нам не подходит.

- Кэп, перестань судить всех по первому впечатлению. Эти твои военные замашки…

- А ну, заткнись. Не тебе меня учить.

 Порой Михайлов отличался просто «неимоверной» вежливостью. Впрочем, подобные грубости и сам Алиев давно научился пропускать мимо ушей. Начальство ругается, а призыв идет, если перефразировать известную поговорку.

- Увы, именно мне. Карпатова подходит по всем параметрам. Ее отец – охотник.

- Но ведь ты знаешь, это еще не гарантия, что девчонке передались его способности.

- Да, вероятность составляет всего пятьдесят процентов. Но согласись, половина лучше, чем ничего. К тому же у нее зеленый цвет глаз, а лицо – чистое, без родинок и пигментных пятен. Все признаки, что девушка имеет гены кабетов. Возможно, не весь набор. Но тварей она увидеть сможет, зуб даю.

- Не боишься к сорока годам остаться со вставной челюстью? – скептически хмыкнул Александр. – Ладно, считай, на сей раз, я решил тебе довериться. Приглашу ее к нам, но если ты оплошал… еще не придумал, что с тобой делать!

- Уже боюсь, - отдавая личные дела капитану, поднял обе руки вверх Марат.

Кэп мог грозиться, сколько его душе угодно. Не успел Алиев подумать о Михайлове, как тот ворвался в маленький бокс. Лицо командира исказил гнев, и на нем еще уродливее стал выглядеть застарелый шрам. Сорвав с врача монитор, Александр схватил парня за лацканы халата:

- Ты что творишь, лейтенант?! Какого черта! Открывай дверь, немедленно!

- Перестань трясти меня! Я все объясню, - Марат постарался утихомирить начальника, но тот вцепился во врача как клещ.

- Ты без моего разрешения запер человека в одном помещении с пожирателем! Совсем с ума сошел?!

- Я не пойму, ты злишься от того, что я запер человека, или что сделал это без твоего приказа? – не удержался от замечания Алиев, едва не получив увесистым кулаком в нос. – Хорошо, хорошо! Но тебе стоит взглянуть на это. Я оказался прав, девчонка видит тень.

- Дай сюда, - Александр подхватил валяющийся на полу монитор.

Кажется, основная буря миновала, а привычная выволочка откладывалась, по крайней мере, на пару часов. Лейтенант поправил помятую одежду и присоединился к созерцанию поистине очаровательного зрелища. Ну, с его точки зрения, очаровательного.

Сан стояла почти у самого выхода. Похоже, она хотела напугать пожирателя: растопырила руки в стороны, ноги поставила на ширину плеч. Но тварь явно не впечатлялась, продолжая наступать. Отверстия по сторонам ее туловища попеременно открывались и закрывались. Так пожиратели дышали, хотя несведущему могло показаться, что тварь подобным образом принюхивается. Но обонятельные рецепторы находились у теней-убийц совсем в другом месте.

Девчонка коротко взвизгнула, когда пожиратель сделал очередной шаг в ее сторону. Приборы, встроенные в стены лаборатории зафиксировали выброс адреналина в организме Сан.

- Довольно, выпускай ее, - не выдержал капитан.

И тут твари надоела их игра в кошки-мышки. А, может, она просто получила достаточно энергии для рывка. В сотые доли судьба девушки была решена. Марат успел заметить, как по рукам подопытной пробежало подобие судороги, а потом пожирателя просто впечатало в противоположную стену.

- Ничего себе… - едва разборчиво прошептал пораженный Михайлов. – Это же значит…

- Что у Карпатовой полный набор генов, - довольно осклабился врач. – Я был прав, как всегда. А вот теперь можно открыть дверь. Надеюсь, Йорик не сильно пострадал.

- Кто? – Вслед за Алиевым капитан покинул бокс. – Ты что, дал пожирателю имя?

- Наименование «объект 209876» показалось мне слишком длинным, - оправдался тот.

Кодовый замок пикнул, выпуская рассерженную Сан в темный коридор. Марат предусмотрительно отступил за спину капитана. К сожалению, способности ГМЛ распространялись не только на тварей. Таким же образом Карпатова могла отшвырнуть самого лейтенанта.

- Вы… вы…

- Вообще-то, он, - ткнул пальцем Александр в сторону коллеги. – И за это лейтенанту Алиеву будет вынесен строгий выговор. С занесением в личное дело.

- Я могла там умереть! Это ведь тень! Там была самая настоящая тень!

- Пожиратель. Их правильное название – пожиратели света. И нет, Вам не угрожало никакой опасности. Думаете, кто-то из охотников мог бы подвергнуть гражданское лицо такому риску? Это всего лишь один из этапов медицинской проверки. Не более. Конечно, лейтенант поторопился. Но результат того стоил.

Иногда окружающим хотелось задушить Михайлова. В остальное время просто пристрелить. Но сейчас Марат был готов расцеловать кэпа. Привратник на входе не врал, своих капитан Александр никогда не бросал. И не выставлял дураками, особенно перед какими-то пришлыми девицами.

- Что ж, - продолжал он. Никаких следов недавней ярости. Только привычная полуулыбка, заставляющая Сан нервно теребить пластиковый квадратик пропуска. – Думаю, теперь мы можем вернуться к остальным кандидатам и провести оставшиеся тесты. Хотя с Вами все и так понятно.

- И что же Вам понятно?

- Вы – прирожденный охотник, Александра. В прямом смысле слова.

Глава 5

Если бы тени предметов зависели не от величины сих последних, а имели бы свой произвольный рост, то, может быть, вскоре не осталось бы на всем земном шаре ни одного светлого места.

Козьма Прутков


Мир теней


Маша поставила на стол тарелки и присела рядом на краешек стула, заботливо заглядывая мне в глаза. Мне порядком надоело ее хождение на цыпочках вокруг да около. Поэтому я просто и прямо попросил:

- Давай, говори!

- О чем? – прикинулась дурочкой жена. Это она умела делать просто отлично. – Положить тебе салатику?

- Я сам возьму, сколько раз повторять?! – не выдержал, сорвался. – Извини. Просто… тут есть и моя вина. Я всегда относился к Петьке свысока, что ли? Думал, он в очередной раз разводит трагедию на пустом месте. Насмотрелся шпионских боевиков, вот ему и мерещатся всякие страсти.

- Ты не виноват. Вы ничего бы смогли сделать, - а вот утешать у Маши не очень-то получалось.

Я отставил ужин подальше и покачал головой:

- Не знаю. В любом случае, я повел себя как последний придурок.

- Что говорят в полиции? – наконец, добралась до интересующего ее жена.

- Ничего. Битый час допрашивали нас с Яриком. Да толку-то? Мы все выложили. Про Петькину паранойю, про его карточные долги.

- Но он ведь сказал, что последнее время не играл на деньги. Думаешь, врал?

- Я уже ни в чем не уверен. Он выглядел так, будто уснул с открытыми глазами. Понимаешь? Спокойствие на лице, какая-то безмятежность… Полиция не нашла никаких следов. Они склоняются к версии, что это было самоубийство. Правда, не понятно, каким образом он покончил с собой.

- Но ведь они же проводят всякие экспертизы, вскрытие…

- Маша, нам ничего не говорят! Даже неизвестно, когда тело отдадут. Я звонил матери Пети, несчастной старушке даже не дают возможности нормально похоронить единственного сына, - мне стало тяжело дышать. – Убери, я не буду есть.

На маленькой кухне повисло тягостное молчание. Маша молча ковыряла яичницу, больше пачкая тарелку, чем отправляя кусочки в рот. Она не особенно любила Петю. Я это знал. Когда мои друзья приходили к нам домой, жена старалась убраться как можно дальше. И если с Яриком она иногда перекидывалась парой фраз, то с Посадским вела себя отстраненно и холодно. Сначала меня такое поведение супруги нервировало. Я даже предпринял попытку поговорить с ней тему гостеприимства. Но Машка сразу осадила меня одной-единственной фразой:

- А ты много с моими подругами говоришь?

- Но… - растерялся я.

- Вот именно. Когда последний раз Верочка к нам заглядывала, ты стоял, как пенек и только угукал. А потом, вспомни, и вовсе унесся смотреть свой проклятый биатлон. Не понимаю, чего ты так его любишь? Одни и те же спортсмены бегают одни и те же дистанции каждый год. Эдакий междусобойчик. Ничего нового.

- О, а твои сериалы чем лучше? Такое ощущение, будто их снимают в одном павильоне. И сценарии как под копирку. Чего смеешься?

- Ничего, - Маша едва не захрюкала, стараясь скрыть улыбку. – Просто мы так дойдем до классического обсуждения, кто сколько времени в ванной проводит. Юр, нам всего тридцать, а не восемьдесят. А мы превращаемся в двух несносных людей, портящих друг другу жизнь из-за мелочей. Давай остановимся. Я не против твоих друзей, правда. Они хорошие ребята, но сидеть с вами и слушать про все тот же биатлон или цены на бензин, или как плохо наше правительство… Я постараюсь быть с ними подружелюбней, если тебе это так важно. Но душа компании из меня не получится. Прости, милый.

С тех пор подобных разговоров не предпринималось. Порой моя жена поражала своей мудростью. И хотя мы нередко спорили, но я старался прислушаться к ее советам. Так что, немного помолчав, я все же спросил:

- А как ты считаешь, мог ли Петя свести счеты с жизнью? Ты ведь по первому образованию психолог.

- Как круто, что ты вспомнил! – не удержалась Мария от шпильки. Затем резко сделалась серьезной. – На мой взгляд, Посадский не производил впечатления ненормального. Когда мы последний раз виделись с ним, он был несколько расстроен. Но суицид… Только не принимай это за истину в последней инстанции, хорошо? Я бы сказала, твой друг был не из тех людей, которые выбрасываются из окна или выпивают яд.

- Да, Петька любил жизнь, - подтвердил я. – И все же меня беспокоят его заявления. Он говорил, что чувствует себя преследуемым кем-то непонятным. Не может быть такого, чтобы психически нормальный мужик начал трястись как маленькая испуганная девочка. Не в обиду девочкам.

- А что ваше расследование? Ну, ты говорил про какого-то Валика, который продал наркотики Пете.

- Да там все глухо. Мы нашли коробочку, но там все таблетки на месте. Так что это не передозировка однозначно.

- Тогда я вообще ничего не понимаю, - вздохнула жена.

- Я то же, - мне вдруг вспомнилась дурацкая статейка, прочитанная в доме Ярика. – Мы с тобой – рационально мыслящие люди. Если кто-то умирает, мы ищем явную причину. Разборки, деньги, не разделенная любовь. А некоторые все на пришельцев валят.

- Ты это о чем? – не поняла Маша.

- Просто недавно натолкнулся на опус в бульварной прессе. Про всякие странные смерти. Чего только народ не придумает: тени-убийцы, высасывающие душу.

- Знаешь, у меня на работе есть одна сотрудница. Она вчера тоже говорила о каких-то тенях. Я особенно не вслушивалась, но насколько поняла, там тоже дело не чисто.

- Да? – Вот это уже было интересно. – Мань, а ты можешь завтра подробнее все узнать?

- Конечно. Но разве…?

- Нет. Не думаю. И все же что-то в этом есть, - пробормотал я.


Проникнуть в дом друга не составило никакого труда. Печать с двери уже сняли, а у Зины всегда были запасные ключи. Правда, сама девушка осталась на страже. Вдруг у кого-то из соседей слишком повышена бдительность.

Едва мы вошли, как сразу стало ясно – тут давно никто не появлялся. Пыль уже начала скапливаться на полу и предметах. В холодильнике Ярослав нашел уже скисший суп и начинающий покрываться тонкой белой пленкой гуляш. Оба блюда были немедленно выброшены в мусорное ведро, а превратившийся в огромный сухарь хлеб Шершнев решил взять с собой. У его отца на окраине города свое хозяйство с утками и кроликами. Звери с удовольствием погрызут лакомство.

Разбитое стекло на балконной двери было наспех заколочено доской. Как и окно. Так что в гостиной царил полумрак. Не очень приятный, кстати.

Телефон Пети, как и его ноутбук, следователи изъяли. К сожалению, единственный ежедневник, в котором Посадский делал записи, ничего не прояснил. Я несколько раз перелистал книжицу, но никакого криминала не обнаружил. В ранних записях мелькали имена людей, с которыми Петька иногда играл в покер, но потом и они пропали. Если причина все же в карточных долгах, то сами мы об этом не узнаем. Для меня все эти «Решик», «Карл» и «Кондратьев» смысла не имели. Показал на всякий случай записи Ярику, но тот отрицательно замотал головой:

- Нет, Кондратьева только знаю. Точнее, видел один раз.

- Когда?

- Да года два назад. Да нет, Юр, бред все это. Не думаю, что Посадский просадил миллионы.

- Но ведь ты слышал, Валик рассказывал, что Петя снял все деньги со счета, - выставил я железный аргумент.

- Думаешь, погасить долг хотел, но не успел? Но тогда почему его не отвезли куда-нибудь? Не знаю, я бы не стал убивать должника в его же квартире. Это как-то нелогично, - пожал плечами Шершень.

- Слушай, тут все не логично! Петька был правильным парнем, а потом вдруг начал вести себя, как полнейший шизик. Это, по-твоему, вписывается в нормальную картину мироустройства, а?

- Я понял твою мысль. Но давай не будем разыгрывать из себя Холмса с Ватсоном, окей? Мы пришли сюда, чтобы найти колеса. Так что давай, за дело, - остудил мой пыл Ярик. Впрочем, мне уже самому наша затея не очень нравилась.

Осмотрели полки, проверили аптечку, я даже в шкаф для одежды залез. Но искомая коробочка нашлась в спальне.

- Ну, посмотрим, что там? – спросил Ярослав.

- Мы за тем и пришли, - огрызнулся я.

Не знаю, что лучше: если бы таблеток не оказалось или если бы они были на месте, не тронутые. Первое могло значить, что Петя все-таки покончил с собой. Ну, или не рассчитал дозу и принял лишнего. В любом случае, его смерть была бы объяснима. А если нет? Но тогда на ум приходило лишь одно – кто-то убил их друга. Как - уже иной вопрос.

- Юр, - позвал Шершень.

- А, чего?

Друг вынул тряпичную подкладку и продемонстрировал мне содержимое коробочки. Все пять небольших, круглых капсулок лежали на дне.

- И что теперь? – зачем-то задал я ненужный вопрос.

- Не знаю, - прозвучал совсем уж безрадостный ответ.


Мир без теней


Двое часовых у ворот вытянулись по стойке смирно. Третий, совсем молодой рядовой, подхватился открыть вернувшимся охотникам. Он с любопытством поглядывал на щуплого парнишку в окружении членов дневного патруля.

- Капитан, за время несения моего дежурства никаких происшествий не случилось! – кое-как справившись с тяжеленым запором, отрапортовал рядовой.

- Во-первых, дежурство еще не кончилось. Это раз. А, во-вторых, лучше доложи о нас майору.

- Конечно, - покраснел и начал заикаться от волнения парень. – Будет сделано.

Спустя пятнадцать минут делегация из пяти человек и одного кабета стояла перед грозными очами Павла Петровича Алексина – местной грозы тварей и легенды среди охотников.

- Так-так, - привычно начал майор. – Капитан, ваша бригада должна быть сейчас на улицах города. Какого лешего вы делаете в моем кабинете, да еще притащили сюда гражданского?

- Это не просто гражданский. Он убил тварь, - не успел Ян рта раскрыть, как в разговор вмешалась Вера.

- Рядовой Матвеева, я спросил не вас, - Павел Петрович очень не любил подобных вольностей.

«Железная дисциплина – залог победы над врагом, кем бы тот не был, хоть человеком, хоть существом с другой планеты» - любил повторять он.

- Простите, командир, - вовремя поняла свою ошибку девушка.

- Это, несомненно, очень похвально, что такой… юноша смог одолеть тварь. Но я не понимаю…

- Позвольте, я вам объясню, - теперь сам Ян получил в свой адрес неодобрительный взгляд. – Этот мальчишка не просто застрелил тень-убийцу. Никто не знает, как он это сделал, но монстр просто свалился у моих ног мертвым.

- Обычное высокочастотное излучение, - пожал плечами виновник разговора. – Можете сломать об меня палку… я хотел сказать «извините». Лучше мне самому все Вам рассказать. Меня зовут Мо, Мо-ку в семнадцать тысяч триста сорок девятом поколении кабетов. Я прибыл к вам на планету для помощи.

- Капитан Нерко, зачем Вы привели сюда этого сумасшедшего?! – брови майора начали ползти вверх.

- Нет-нет, я не сумасшедший. Психическое состояние каждого кабета проверяется еще на уровне куколки. В тесте на адекватное восприятие реальности я получил девяносто семь пунктов из ста.

- Эй, эй, остынь мальчик! – Расул протянул руку, чтобы встряхнуть Мо. Но его пальцы почему-то ухватили лишь воздух. – Где он?

- Я здесь, - откликнулись с потолка.

Охотники одновременно задрали головы. Теперь брови поползли не только у майора. Паренек буквально висел вниз головой, слово летучая мышь. Только вот даже они цепляются лапами за выступы пещеры, а Мо просто сидел, ни за что не держась.

- Он точно не вампир? – пробормотала Вера.

- Почему вы называете меня мальчиком? – в свою очередь поинтересовался кабет. – Если брать за основу наш временной отчет, то мне исполнилось уже сорок семь мегациклов. Конечно, относительно некоторых из моих соплеменников, я еще довольно молод. Но уже давно вышел из ювенильной стадии развития.

- Чего? – не понял Кирилл Еременко. – Ты можешь говорить по-нормальному?

- В каком смысле? Все слова, которые я употребил, входят в лексикон жителей Земли, живущих в данном регионе. К сожалению, воспользоваться памятью носителя этого образа мне не удалось. Он был слишком напуган, так что я успел лишь снять общую морфологическую и синтаксическую структуру вашего языка, прежде чем тот умер, - как ни в чем не бывало, продолжал Мо.

- Меня начинает раздражать этот пацаненок, - отстегивая от пояса шокер, Ян попытался в прыжке достать кабета. – Какого черта?

- Моментальная трансгрессия. Или телепортация, если вам угодно.

Кабет словно стек одним плавным движением с потолка, снова очутившись рядом с капитаном. Теперь охотники отчетливо видели зеленоватое свечение вокруг его фигуры, словно некий кокон.

- Я бы не хотел никому из вас навредить, но это силовое поле может причинить боль, если вы попытаетесь еще раз схватить меня.

Интонации Мо совершенно не поменялись. И вообще своим поведением и разговорами он больше всего напоминал робота. Раньше люди думали, что скоро такие вот машины заменят им собеседников. Или будут прислуживать, например, в качестве официантов в кафе. Сейчас не осталось ни одного приличного ресторана, да и число официантов существенно сократилось. Умирающим городам больше требовались военные и животноводы. Еда и безопасность, никаких излишеств.

- Как ты это делаешь? – пораженно воскликнула Вера.

- Я – кабет. Для нас подобные вещи также просты, как дыхание.

Тут Мо несколько лукавил. Ему пришлось потратить почти три дюжины циклов на полное овладение природой электрических полей. И не раз кабета самого неслабо било током. Так что он искренне сочувствовал тем, кто решился бы сейчас вступить с ним в схватку. На всякий случай Мо несколько ослабил напряжение до минимального уровня. Теперь никто из этих глупых землян не должен был серьезно пострадать.

- Отлично, значит, Вы утверждаете, что прибыли к нам с другой планеты? – майор вернул на лицо свою маску суровости.

«Не верит», - с легкостью определил кабет.

- Да. Правда, я несколько… промазал во времени.

- Хм… а где же ваш звездолет? Космический корабль? Тарелка?

- Вы имеете в виду транспортное средство для межгалактических перелетов? – подсказал Мо. – Мы не нуждаемся в столь отсталых технологиях. Сила кабета – в нем самом. Остальные приспособления лишь унижают его достоинство. Мы строим специальные порталы, из одной точки пространства в другую. С помощью их и перемещаемся. Впрочем, нам нет особой нужды посещать иные миры во плоти. Мы можем просто слушать.

- Я вот думаю: принять это как оскорбление или нет? – прошептал Кирилл стоящему рядом Расулу.

- Нет-нет. Я не хотел вас оскорбить, - тут же отреагировал Мо. – Ваша цивилизация еще очень молода. К тому же люди устроены совершенно иначе, чем кабеты. Так что вы просто не можете того, что можем мы.

- Понял, - уже в открытую засмеялся Еременко. – Он похож на одного персонажа из старой книжки. Князя Мышкина. Тот такой же был. Простой, как резинка от…

- Рядовой, я бы попросил вас! – прикрикнул на подчиненного Ян.

- Капитан прав, - подтвердил майор. - Но я пока не вижу оснований верить Вам, Мо? Ваше эффектное перемещение в пространстве, несомненно, впечатляет. Но не более. У Вас есть иные доказательства вашей… инопланетной сущности?

Охотники вопросительно уставились на командира. Теперь уже он кое-кого напоминал рядовому Еременко. Кое-кого из героев братьев Стругацких. Кирилл был самым начитанным в отряде, и всякий раз на зарплату покупал очередную книгу, предпочитая произведения подревнее. Они его забавляли своей наивностью, и в то же время заставляли верить, что самым страшным злом в те далекие времена считались взбесившиеся поезда и нехватка питьевой воды.

Твари быстро захватили этот мир. Всего за десять лет превратившись из главной новости вечерних новостей в главную угрозу человечества. Нет, люди не деградировали, не загнали себя в катакомбы, как предсказывали многие фантасты. Они просто замерли в своем развитии. Космос? Кому нужно летать на ракетах, если на собственной планете творятся такие дела? Медицина? Да, она развивалась. Люди с пробирками и чашками Петри по-прежнему изучали новые способы спасения от СПИДа и рака. Потому что люди все так же продолжали от них умирать. Только вот все приходилось делать в ином свете. В прямом смысле слова, в закрытых лабораториях под ярко-синими лучами ламп. И только по ночам.

Единственный плюс был от тварей в том, что люди перестали все время воевать друг с другом. Нет, конфликты то и дело вспыхивали то тут, то там. Но обороняться приходилось буквально на два фронта, что не особенно способствовало развязыванию настоящих войн.

Так что к шестидесятым годам двадцать первого века человечество оставалось почти на той же ступени, что и в его начале.

- Да, думаю да, - тем временем Мо снял защитный пузырь. – Я могу показать вам свое истинное лицо.

Майор грузно осел на один из стульев, когда очертания мальчишки вдруг поплыли, как плохо сфокусированное изображение. А потом перед охотниками предстал истинный кабет. Почти два метра ростом, с шестью конечностями и сероватой кожей. Два его глаза были лишены век, и только третий постоянно моргал. Он был ярко-зеленым, хотя в синем свете казался почти голубым.

- Твою… - не стал продолжать Кирилл.

- Теперь вы довольны? – все тем же голосом подростка поинтересовался инопланетянин. – Может, мне стоит сделать что-то еще?

- Нет, -  хрипло отозвался Павел Петрович. – Я бы попросил Вас вернуть себе прежнюю личину. Капитан, проводите это существо в камеру.

- Но майор, Мо спас капитана от смерти! – возразила Вера.

- Мы не знаем, как и с какой целью оно это сделало. А потому мы вынуждены запереть его до выяснения всех деталей. Это существо теперь  - наш пленник.


Мир теней


Семейная пара уехала. Кажется, потенциальные покупатели дома остались довольны. Даже к моему творчеству на кухне они отнеслись довольно дружелюбно. Скорее всего, они наклеят тут обои или все закроют плиткой. Жаль, конечно. Но ничего не поделаешь. Не вырезать же мне кусок стены, в самом деле?

Заварила себе чай, села у окна, стараясь лишний раз себя не накручивать. Куплю жилплощадь поскромнее. Мне одной все равно такие хоромы не нужны. А на оставшиеся деньги куплю что-нибудь нужное. Шубу, например. Или, опять же, слетаю куда-нибудь. И раз я снова вспомнила об отдыхе, пора уже всерьез заняться разработкой маршрута. Далеко с моей зарплатой не отправишься. На недельное пребывание в странах Восточной Европы и то придется копить несколько месяцев. Так что пока ограничимся чем-нибудь более традиционным. Вроде Турции. В крайнем случае, наш Краснодарский край спасет.

Пока листала сайты всех более-менее приличных туристических агентств, чай успел крепко завариться и частично остыть. Интересно, а сколько, кстати, стоит тур на Шри-Ланку? Покопавшись в интернете, нашла интересующее. И решила, что я и так видела, как растет чай, по телевизору. Не думаю, что живьем процесс сбора верхних листочков выглядит увлекательнее. Не, ну ее. Шри-Ланку, то есть.

Глаза начали слезиться. Не могу долго пялиться в монитор. Крепко зажмурилась, потом отрыла глаза и перевела взгляд на вид за окном. М-да, как в той песне: «Все тот же снег, все тот же двор…». В моем случае, тот же лес и столб. И какой-то очень подозрительный мужик. Лысый, в потертом пиджаке не по размеру и джинсах с зелеными пятнами на коленях. От травы, я так предполагаю. Стоит у моего забора и очень внимательно оглядывает моей полисадник. А вот уже никуда не годиться!

Открыла фрамугу, осторожно выглянула наружу. Мужик воззрился на меня какими-то странными, немигающими глазами. Красными, как у лабораторной крысы.

- Эй, уважаемый, что Вы хотели? – постаралась вспомнить, заперла ли я входную дверь на верхний замок после ухода гостей или нет.

- Нет-нет… - подозрительный тип тут же развернулся и стремглав устремился в сторону деревьев.

- Прелестно, - бросила я ему в след.

И все же произошедшее мне не понравилось. Может, это был вор. Или хуже того – психопат какой-нибудь. Сначала будет следить за мной, изучать мой распорядок дня, а потом нападает. По спине снова прошелся уже знакомый холодок. Я накинула кардиган, и хотя в доме было не холодно, прибавила отопление. Надо быть осторожнее. Может, конечно, это был обычный бомж. Искал что-нибудь, что можно сдать на металлолом. Между прочим, в прошлом году у моей соседки так лейку с лопатой стащили.

Попыталась вспомнить мужика, так сказать, в деталях. Кто знает, а вдруг пригодится, быстро набросала его портрет, пока тот окончательно не стерся из памяти. Удивительно, но кроме грязной, неопрятной одежды и жуткого взгляда ничего не выдавало в нем уголовника. Довольно правильные черты лица, я бы даже сказала, приятные. Прямой нос с горбинкой, высокий лоб. Ничего отталкивающего.

И все-таки было в этом типе нечто… Усмехнулась сама себе. Ну да, нездешнее. Еще скажи, инопланетное. Отложила фоторобот, продолжая вертеть в руках карандаш. Нет, надо срочно съезжать отсюда. Появление бомжа-психа еще сильнее убедило меня в правильности принятого решения.

От нечего делать включила телевизор. Не то, чтобы я любила этот зомбо-ящик, больше десяти минут утром и примерно такого же количества времени вечером я за его просмотром не проводила. Но иногда с экрана вешали такую занимательную лапшу, что человек невольно начинал чувствовать себя немного умнее. Да и шум телевизора чем-то напоминал мне плеск набегающих волн.

Попала на новости. Что ж, узнаем, не начался ли конец света? Что сегодня взорвалось, разбилось, грохнулось с высоты? Но события оказались на редкость мирными. Президент опять куда-то полетел, то ли к нефтяникам, то ли к энергетикам. Премьер-министр, наоборот, вернулся из дальней поездки. Доллар рос, международный кинематографический фестиваль открылся. Тишь, гладь, и только по окраинам города шастали какие-то подозрительные мужики, до которых журналистам, впрочем, не было никакого дела.

«Представитель генеральной прокуратуры сообщил, что серия загадочных смертей, зафиксированных в разных городах страны, может быть на совести одной банды…» - А вот это уже любопытно.

Сделала звук громче. На работе тоже что-то говорили об подозрительных смертях. В нашем городе таких насчитывалось уже три. Во всех случаях жертву находили либо в собственной квартире, либо в гостинице. Никаких следов взлома, никаких внешних повреждений. Только труп. Списать на сердечный приступ или там на какие-то хронические болячки покойных не удавалось. Все трое были здоровыми молодыми людьми. Точнее, один был дядькой лет сорока пяти, вторая жертва – совсем молоденькая девушка, а вот третий…

Я внимательно всмотрелась в изображение на экране. Где-то я уже видела этого парня. С изумлением поняла, что передо мной старая фотография Пети Посадского, жившего на соседней улице. Потом Петя переехал поближе к центру, купил там квартиру, но иногда заезжал к своей матери. Господи, ничего себе!

Ему было всего двадцать девять. Теперь я вспомнила, он еще дружил с Ярославом – моим так называемым «женихом». Вот ведь как оно оказывается. Живешь и не знаешь даже, что происходит в жизни тех людей, с которыми был когда-то довольно близок.

И тут в голову пришла несколько абсурдная идея. А что, если тот лысый тип как-то причастенк тем убийствам? Слишком уж явное совпадение. Посадский жил рядышком, а после его смерти объявляется этот красноглазый.

А если он не один? Если, и правда, действует целая группировка? Были же подобные случаи. Например, одна банда орудовала на трассе. Прокалывала шины специальными штуками, а потом расстреливала пассажиров.

Нервно выключила телевизор. Ну вот, теперь точно не усну. Буду думать, дойду ли завтра до дома в целости-сохранности или закончу свой земной путь, как те несчастные.


Но на следующий день после работы мне пришлось идти не домой, а в кафе. В обеденный перерыв позвонила бывшая одноклассница, с которой я до сих пор поддерживала теплые отношения, и пригласила развеяться после трудового дня. Поняв, что мне ужасно недостает обычных женских посиделок, согласилась.

Яна встретила меня за столиком. Она уже заказала какую-то ерунду, вроде легкого салата и коктейля. Я предпочла мясо с подливкой и большущий бокал пива. К черту диеты и прочие ограничения! Хоть раз можно позволить себе немного отпустить вожжи постоянного контроля? Тем более, выпить мне определенно не помешает.

- Значит, все же продашь дом? – выдав информацию обо всех событиях в своей жизни, спросила Яна.

- Да.

- Но это же наследство.

- И что? – не поняла я. – Хочешь сказать, если я избавлюсь от дома, тетушка на том свете меня проклянет? Брось. Представь: два этажа. Кухня, гостиная, две спальни и еще одна комната невесть для чего. И все это приходится мне убирать в одиночку. Тут должна жить большая семья.

- Но предыдущие четыре года ты не жаловалась, - хотела поймать меня подруга.

- Предыдущие четыре ода мне кое-как удавалось латать все дыры, которые появлялись в потолке и стенах. Я была наивной и самоуверенной. Думала, смогу управляться таким хозяйством. Ан нет! Выхожу на огород, понимаю, что надо бы его перекопать… и ухожу обратно. Оно мне надо?

- А как же чудный вид? Променяешь его на бесконечные серые девятиэтажки на горизонте?

- Еще и поэтому я решилась на продажу. Вид испоганили. Протянули провода, сделали это дурное освещение. Ни леса, ни неба не видно.

- И за сколько продаешь? Может, я кому порекомендую?

Я назвала цену, умышленно добавив к истине еще несколько сотен тысяч. Знаем мы это. Не хочешь нажить проблем, не имей подобных дел со знакомыми и родственниками. Иначе либо обдерут как липку, либо потом будут всю жизнь попрекать. Нет уж. Продам по объявлению и только незнакомым людям, как и собиралась.

Яна разочарованно вздохнула:

- Дороговато…

- Ну, так не халупу всучиваю, - пошутила я.

Позади нашего столика раздался характерный звон колокольчика – кто-то входил в кафе. Я на автомате повернулась и чуть не подавилась мясом. На пороге растерянно переминался с ноги на ногу давешний красноглазый тип.

- Ты чего? – не поняла моего выражения лица подруга.

- Яна, давай быстрее отсюда уходить, - продолжая следить за лысым, проскрипела я.

- Почему?

Объяснять было долго и непродуктивно. Так что я просто-напросто схватила сумочку и начала осторожно вставать с места. Лысый тип потолкался на пороге, потом сообразил чего-то и направился к стойке заказа. Не теряя времени, я пулей пересекла небольшой зал и выбежала на улицу. Яна, чертыхаясь, выскочила за мной.

- Да объясни ты, что происходит?! -  потребовала она, когда мы оказались вне поля видимости посетителей кафе.

- Не знаю. Просто вчера какой-то странный мужик вертелся вокруг моего дома. Словно выслеживал кого-то. А сегодня он же появился здесь.

- В кафе? Тут?

- Да, - перешла я на полу разборчивый шепот. От страха мои связки словно перестали работать, а горло сжало удушье.

- Ты уверенна? – вместо того, чтобы поддержать, продолжала допрос Яна.

Я лишь интенсивно закивала головой. Главное сейчас – убраться подальше. Заказ мы оплатили заранее, вещи я все захватила. Начала проверять наличие телефона, и тут же с досадой хлопнула себя по лбу. Куртка! Кожаная куртка так и осталась висеть на спинке стула.

«Так, и что теперь делать?» - задала себе вопрос. У меня было только два варианта, плюнуть на одежку или вернуться в кафе и забрать ее. Там полно народа, не будет же тот тип палить по всем, ради того, чтобы меня убить? А если я все придумала? Вдруг лысый вовсе не хочет мне зла? Мало ли разных слабоумных. Может, и этот такой же: ходит себе, денежку просит или подработку какую-нибудь. У самого в мозгу одна извилина, но обидеть - никого не обидит. Явной агрессии от него все-таки не исходило.

- Ты куда?

- За курткой, - приняла я решение. – Можешь пока поймать нам такси?

- Конечно.

Если все-таки придется снова делать ноги, то хоть не потрачу времени на отлов транспорта. К кафе я приближалась, на всякий случай, не выпуская из пальцев телефон. Средство это нынче универсальное. Но когда вошла внутрь, поняла – зря паниковала. Лысый тип уже ушел. Так что я быстро подхватила куртку и, вежливо улыбнувшись официанту за стойкой, неспешно покинула заведение.

- Простите, - раздался над самым ухом незнакомый мужской голос. – Мне надо с Вами поговорить.

Словно в замедленной съемке я подняла глаза и наткнулась сначала на вылинявшую рубашку, а потом на лицо красноглазого. Кажется, моему визгу позавидовала бы самая мощная сигнализация.

Глава 6

Тень живет лишь при свете.

Жюль Ренар

Мир без теней


Вера остановилась перед стойкой раздачи. Что взять? Не известно, ест ли, вообще, инопланетянин или нет. Но капитан приказал принести кабету ужин, а значит, придется думать. Девушка не воспринимала пленника как двухметровое странное существо. В ее понимании именно щуплый светловолосый мальчишка был настоящим, а трехглазый кабет – всего лишь маской, мороком. Поэтому она легко отнеслась к своей новой работе – охране инопланетянина.

Так и не определившись с выбором блюд, Вера положила на поднос хлеб, поставила миску куриной лапши и взяла стакан компота. Стандартный набор, выдаваемый по вторникам всем охотникам.

Ей предстояло спуститься в подвал, туда, где находились клетки. Охотники не ловили преступников, только тварей. Впрочем, порой в камеру сажали и провинившихся коллег. Сейчас все клетки пустовали, кроме одной, в которую и помесили Мо. Вера застала паренька сидящим на полу и смотрящим каким-то расфокусированным взглядом в стену. Он не шевелился, вытянул ноги, обхватил себя руками и замер. Рядовой даже испугалась – вдруг пленник повредился умом или ему стало плохо. Кто знает, как устроены кабеты? Вдруг, пребывание в запертом пространстве плохо на нем сказалось?

- Я принесла поесть, - не надеясь на ответ, окликнула Мо девушка.

- Благодарю, - совершенно нормальным голосом отозвался пришелец. При этом сделав какой-то непонятный жест руками.

Вера приложила ладонь к сканеру, потом набрала код на небольшой панели, и стеклянная дверь бесшумно отъехала в сторону. Охотница несколько секунд не решалась войти внутрь, но потом сделала шаг, поставив поднос с едой на пол. Потом так же быстро покинула камеру, снова нажав кнопку для закрытия двери. Она следовала строгим указаниям капитана, хотя сама вовсе не находила пленника опасным. В конце концов, он мог убить их всех еще в кабинете майора, но ведь не сделал этого. На месте начальства девушка поговорила бы с кабетом, выяснила бы, что ему нужно. Но майор строго приказал не вступать в переговоры с заключенным.

«Пока мы не поймем, с чем имеем дело», - таково было заключение Павла Петровича.

Для этого после ужина к Мо собирал наведаться врач с кучей приборов и пробирок для анализов. Будто это что-то им даст. Так или иначе, Вера не собиралась спорить, в тайне надеясь, что вскоре майор сам поймет свою ошибку.

- Я не знала, чем ты питаешься, так что взяла суп, хлеб и компот. Кажется, из изюма. Ты умеешь пользоваться ложкой? – все же не удержалась от замечания Вера.

- Ложкой? – пришелец протянул руку, осторожно пододвинул к себе поднос и начал рассматривать свой ужин. – Вот эта алюминиевая штука? Да, в моем мире есть подобные приборы. Правда, мы делаем их из иных материалов.

Мо осмотрел ложку со всех сторон, зачерпнул из миски бульон и отправил его в рот. Выглядел он при этом совершенно равнодушным, что не вязалось с восторженным тоном голоса:

- О, это очень вкусно! Похоже на похлебку из солнечных зайцев.

- Из кого? – теперь уже пришел черед удивляться Вере.

- Это такие животные. Они... светятся. Не сами по себе, просто их шерсть полностью отражает солнечные лучи. Поэтому их довольно легко найти. Мы часто употребляем их мясо в пищу. Особенно оно хорошо с грибами киу-киу и молодыми ростками карии. А из чего сделаны эти ломтики? – кабет указал на кусочки хлеба.

- Из зерна. Пшеница, рожь, - пояснила охотница.

- О, - пришелец неожиданно выронил хлеб, поспешно вытирая руки о брюки.

- Что такое? – не поняла Вера. – Ты не переносишь глютен?

- Зерно – это жизнь. Зерно – священно. Мы вырастаем из зерен, мы создаем зерна, чтобы рождалось наше потомство. А вы, разве вам оно не нужно?

- Подожди, - остановила Мо девушка. – О чем ты? Пшеница, рожь, овес – это все растения. Мы собираем их, обрабатываем, перемалываем и печем хлеб. На твоей планете так не делают?

- Ваши растения размножаются с помощью зерен? – наконец, дошло до парнишки. – Это чудесно! Наши растения не такие. У них есть только споры. Лишь высшие формы жизни способны породить такую сложную структуру.

- Ну, у нас таких высших форм предостаточно, - с облегчением засмеялась Вера. – А что еще есть на вашей планете? Не знаю: сверхзвуковые автомобили, лекарства, способные дать вечную молодость?

- Нет. Такого у нас точно нет. А зачем нужна вечная молодость?

Вопрос поставил охотницу в тупик. Мо второй раз взял кусочек хлеба, с интересом, теперь уже явным, обнюхал и положил в рот. Поняв, что просто так еда не растает, кабет принялся жевать. Это было очень необычно: подросток высовывал язык, надувал щеки, словно грудной малыш, только что попробовавший свое первое пюре. Потом пришельца будто прорвало, он стал быстро-быстро запихивать в рот все новые куски хлеба, причмокивать и чавкать. Когда с хлебом было покончено, Мо попросил:

- У тебя есть еще такая еда? Мне очень понравилось.

- Нет. С хлебом у нас в последнее время напряг. Фермеры не хотят выходить на поля из-за участившихся нападений тварей. А собирать пшеницу по ночам – это не самая удачная идея. Так что пока мы перебиваемся старыми запасами. В следующий раз попробуй хлеб с супом. Это еще вкуснее.

- Зачем омрачать такой замечательный вкус? Но я благодарю тебя за совет. Не уверен, что последую ему, - вежливо ответил Мо.

Вера не удержалась и прыснула в кулак.

- Извини, ты так странно говоришь.

- Уже который раз я слышу подобное замечание. Так принято говорить на моей планете. Наверное, ваш язык не способен полностью передать особенности нашей культуры. Но я не хочу, чтобы меня считали неподходящим собеседником. Ты можешь исправить мои оплошности и ошибки? Указать, что я делаю не так. Мой учитель очень любил Землю. Он считал, что земляне – уникальные существа. Но я пока не проникся вашей уникальностью. Я плохо вас понимаю.

- Это нормально, - Вера села прямо на пол рядом с клеткой. – Мы и сами н не всегда себя понимаем. Твой учитель – замечательный… э-ээ… замечательный. Не забывай есть. Через пятнадцать минут я должна забрать у тебя поднос и отчитаться перед начальством.

- Я не совсем хорошо ориентируюсь в вашей системе исчисления времени. У кабетов есть внутренний распорядок, мы всегда полагаемся на него. Но у вас, насколько я смог выяснить, нет никаких специальных органов для синхронизации. В головном мозге есть структуры, позволяющие вам различать разное время оборота планеты. Но этого не достаточно для столь сложного ориентирования.

- Ты прав. В переводе на русский это значит: как же вы, такие отсталые живете? У нас есть часы. Вот этот прибор показывает нам, сколько сейчас времени. – Вера протянула свое запястье, демонстрируя кабету свои наручные ходики.

- Сколько времени от чего? – Мо уставился на циферблат. – Время – не абсолютно. Мы считаем определенный его отрезок. Например, с того момента, как я увидел тебя прошло тридцать тысяч мгновений.

- Ого, какая точность. Ну, мы тоже иногда так делаем, - Вера кинула взгляд на часы. – По-нашему прошло двенадцать минут. В каждой – шестьдесят секунд. Видишь, вот эта стрелка показывает эти самые секунды, а эта – минуты.

- А что это за значки по кругу? Это ведь ваши цифры, так?

- Ну да. Как раз они показывают, сколько сейчас времени. Для этого служит третья стрелка. Она указывает на определенное число. Сейчас, например, семь утра. Уже восьмой час, потому что минутная стрелка указывает не на двенадцать, а на три.

- Как вы все это понимаете? – искренне воскликнул Мо. – Чисел всего двенадцать, но ведь время – бесконечно.

- Поэтому мы, выражаясь твоими терминами, поделили его на части. Когда самая короткая стрелка дважды полностью проходит весь круг – проходят сутки. То время, пока она преодолевает расстояние от одного числа до другого – проходит час. Есть более крупные промежутки: неделя, месяц, год. На самом деле, не все так запутанно. Хм… - неожиданно предложила девушка, - хочешь, я отдам тебе свои часы. Ты их изучишь. Только не разбирай, иначе не соберешь обратно. А они мне довольно дороги. Достались от матери. Она сейчас живет в другом месте.

Охотница приоткрыла небольшое окошко, специально вырезанное для передачи оборудования, и отдала кабету часы. Мо снова сделал какой-то нелепый жест, хитрым образом переплетая пальцы. Так он выразил благодарность, поняла девушка.

- Мать, - как-то растерянно произнес пленник. – Этот определение мне тоже не до конца понятно. Да, я буду рад исследовать твой временной прибор.

- У тебя никогда не было матери?

- Кабеты обоеполы.

- Оу, - опешила Вера. – Типа, гермафродиты?

- Да, мы имеем обе половые системы. Но размножение происходит только в паре. После этого мы отдаем свои личинки в специальные приемники. Там за ними хорошо присматривают. Главное существо для нас – это близнец. А потом та семья, которую мы обретаем, повзрослев. Никто из нас не знает своих биологических родителей или потомство.

- А разве, ну, не может быть такого… - запнулась охотница. – Инцеста?

- Нет. Мы подбираем половых партнеров по ДНК, что исключает любые связи между родственниками. К тому же, передача своих генов – это общественный долг. А кабеты всегда добросовестно исполняют свои обязанности перед социумом.

- А у тебя есть дети? – вопрос показался самой Вере нелепым. Перед ней сидел мальчишка лет пятнадцати, уплетающий лапшу. Какие у него могут быть дети?

- Нет. Я слишком молод, чтобы получить право на семью, - ответил Мо, отчего у Веры немного отлегло от сердца. Все-таки замечательно, когда реальность хоть немного совпадает с тем, что ты  нарисовал у себя в голове. – У меня есть только мой побратим – Зи. Он, так же как и я, должен был попасть на вашу планету. Но я не чувствую его присутствия. Я прислушивался к разным уголкам этого мира - везде лишь пустота.

- Что значит, ты прислушиваешься?

Последнее сказанное инопланетянином заставило Веру снова напрячься. Итак, кабетов, как минимум, двое. А это заставляет сомневаться, такие ли они мирные, какими кажутся. Что если майор прав, и пришельцы пришли не помочь людям, а уничтожить их? А твари – всего лишь их послушные собачки. Сначала напугать людей, заставить их забиться в щели, как тараканов, чтобы после выдвинуться уже самим на планету. Хороший план. Не важно, что твари появились более полувека назад. Судя по тому, как странно кабеты воспринимают время и сколько Мо лет, по меркам пришельцев могло пройти всего ничего. Если они, конечно, способны наведываться не только в чужие миры, но и в иные эпохи. Последнее немедленно подтвердил сам пленник:

- Наши капсулы для перемещений были повреждены. Возможно, нас раскидало. Мы брали за точку отсчета первое появление пожирателей на Земле. Но вы ведь давно с ними боретесь, так?

- Да. Достаточно долго, - промямлила Вера. Всякое желание разговаривать с парнишкой исчезло. – Ты закончил? Отойди на два шага от двери и повернись ко мне спиной так, чтобы я видела твои руки.

Кабет непонимающе наклонил голову на бок, но подчинился. Охотница быстро проскользнула в клетку, подхватила поднос и как можно быстрее закрыла дверь. Она почувствовала себя крайне неуютно.

«Надо предупредить Яна, что инопланетянин притащился с компанией», - подумала она. К счастью, наверху раздался характерный звук шагов, а затем в подвал вошли двое: доктор и его помощник.

- Рядовой Матвеева?

- Сержант Проскурин, доброе утро. Я уже ухожу, так что пленник в Вашем полном распоряжении.

- Не уходите. У нас нет с собой оружия, так что Вы подержите мерзавца на мушке, - попросил доктор.

 Вера молча достала табельный пистолет, но курок пока взводить не стала. Помощник врача пока распутывал провода портативного ЭКГ аппарата. Врач открыл дверь и попросил кабета лечь. Специально для пришельца охотники принесли в камеру матрас, подушку и шерстяное одеяло. Но Мо предпочитал сидеть на голом полу. Кабеты не спят. Точнее, не спят так, как люди, пояснил сержанту Мо.

- Мы можем отключать разные отделы и зоны нашего мозга.

- Как дельфины, что ли? – не понял помощник – рядовой Игорь Марочкин. – Те, вроде, могут одно полушарие оставлять в работе, пока второе отключено.

- Вроде того, - не стал пускаться в нудные объяснения кабет. Хотя кто такие дельфины – он понятия не имел.

- Закатайте рукав, - приказал доктор, затягивая на руке пришельца жгут. – Я должен взять у вас кровь. Надеюсь, она у вас есть.

- Конечно, но вам не обязательно для этого так сильно завязывать эту штуку. Я дам вам свою кровь. Не знаю, зачем она вам. Но надеюсь, это очень важно.

Кабет снова менял свое обличие. Сержант и рядовой, не видевшие представления в кабинете Павла Петровича, закричали, Марочкин даже выронил какой-то сканер. Двухметровый монстр вполне миролюбиво протянул охотникам свою шестипалую ладонь, на которой сама собой образовывалась лужица черной жидкости.

- Дайте мне сосуд, чтобы я смог слить в него кровь, - попросил кабет.

Первой сообразила Вера. Нацелив дуло пистолета на пришельца, она схватила одну из пробирок, торчащих из кармана доктора, и кинула ее Мо. Почему-то девушка ни на секунду не засомневалась, что тот может не поймать. Но кабет подхватил стекляшку, в которую тут же сцедил нужное количество крови. Никаких порезов на плоской ладони с единственной линией, не осталось.

- Что еще я могу для вас сделать? – спросил пленник.

- Для начала расскажите, как вы… устроены.

У доктора нервно дернулся глаз. Однако первый испуг прошел, и мужчина осмелился подойти к необычному пациенту поближе. Кабет изобразил подобие поклона и заговорил…


Мир тварей


Дау уходило за горизонт. Наступала короткая пора сумерек. Иё нравилось это время, когда оно могло видеть над далекими горами дымку. Воздух становился не таким горячим, а среди высоких стеблей фиариса зажигались разноцветные огоньки. Это жуки-светляки устраивали свои танцы. Жизнь таких существ коротка – всего пара-тройка циклов, но как же она ярка и прекрасна!

Порой Иё просто любило гулять здесь, на пустоши позади академии. Смотреть, как по песочного цвета небу скользит ярко-оранжевое Дау. Или наблюдать за восходом О, когда мир на несколько тысяч мгновений окрашивался оливковым и салатовым. Короткие обрывки облаков напоминали пюре из кавинты – водоросли, растущей во всех морях. На Кессии не было таких огромных океанов, как на Земле, но водоемов было предостаточно. Реки давали мелких рачков и круглую двоякодышащую рыбу, озера – небольших водных животных - капавов, покрытых плотной чешуей, годящейся на выделку обуви. А в морях доставало полипов и водорослей. Кабеты были не особенно привередливы в пище, больше ценя не вкусовые ее качества, а химический состав. Ведь опасных и ядовитых растений и животных было предостаточно.

Иё шло вперед без какой-либо определенной цели. Если бы его сейчас видел учитель Эви, он бы непременно стукнул кабета своей узкой палкой. Разве можно тратить мгновения на глупые прогулки? Но оставаться в душных помещениях было просто не возможно. Не впервые Иё сталкивалось с внутренней борьбой между разумом и интуицией. Первый говорил: «Выжидай и слушай». Но интуиция просто кричала, что пора вмешаться. Сегодня, после утреннего занятия с учениками, Иё сел, как обычно, слушать. Ему надо было заглянуть в пару миров с элементарным развитием жизни, чтобы убедиться – все идет как надо. Передав телепатический отчет на специальный записывающий шар, кабет нырнул на Землю. И каково же было его удивление, когда вместо одного пожирателя он почувствовал целый  выводок.

Люди подписывали себе смертный приговор, сами не зная об этом. Электричество делало их почти всемогущими, превращая ночь в день. Их планета, наверное, выглядела из космоса как эта пустошь: множество светящихся точек, разбросанных по материкам. А пожирателям только это и надо: постоянное фотонное излучение, которое можно поглощать беспрерывно. Ночью твари, наверное, будут не так активны, но гибель им точно не грозит.

Уже пять жизней отняли пожиратели. Иё старалось не думать о тех несчастных. Половина кабетов погибала еще в личиночной стадии, еще треть – на этапе куколки. Но те, кто выживал, становились важными, ценными членами общества. Всех кабетов опутывало множество связей, скрытых, иногда почти неуловимых. Но Иё до сих пор помнило, как это больно – терять хоть одного из себе подобных.

Долгая Война так называлась недаром. Двадцать мегациклов кабеты сражались с тенями. Никто не знает, откуда взялись эти твари. До сих пор среди местных ученых шли споры. Кто-то считал пожирателей результатом воздействия на гравитационное и магнитное поля планеты. Кто-то склонялся к мысли, что те пришли из другой реальности. Была и такая теория: один из Бродящих невольно помог твари преодолеть Порог. Как иногда приносятся в помещение споры растений, цепляющиеся за подол одежды. Так или иначе, никто не знал, когда они появились, ибо никто их не видел.

Первой жертвой теней стал совсем юный Ои-ку в семнадцать тысяч триста сорок седьмом поколении кабетов. Его нашли рядом с жилищем, и сначала решили, что юнец просто не справился с полями и потоками, застряв между мирами. Но когда один из более опытных товарищей Ои попытался войти с ним в ментальный контакт, тут-то и выяснилось: он мертв. Более того, пропала его начальная частица.

Нет ничего страшнее для кабета, чем потерять свою начальную частицу – тот заряд, что дан самой Реальностью. Он исходил от Высших Творцов и служил якорем в мире кабетов. Благодаря ей ты мог покинуть свою бренную оболочку, перенестись невесть как далеко и вернуться обратно невредимым. Вот она – суть кабета, заключенная в крошечной частице. Нет большего признания твоих заслуг, чем переселение ее в специальное хранилище.

Одним из таких выдающихся кабетов мог стать и Нел-кри. Он был обычным ученым, всю жизнь посвятившим себя изучению света, его свойств и теории управления. Когда Освободителям удалось поймать первого пожирателя, Нел приступило к опытам. Несколько циклов ушло на то, чтобы разобраться в природе этих тварей, а главное - понять, как они забирают начальную частицу. В итоге Нел-кри нашло способ справиться с ними.

- Взгляните на нашего врага, что вы видите? – спрашивало оно.

- Темное пятно на стене, - ответил один из кабетов.

- Твари невидимы, - воскликнул второй. – Мы можем найти их по легкому искривлению гравитационного поля, и то далеко не всегда. Никто ни разу не видел чудище. Я лично сомневаюсь, что они вообще имеют тело в классическом понимании этого слова. Возможно, тварь – лишь некое скопление импульсов, не более.

- Нет. Наш враг вполне материален. Он черен, как космические дыры и так же, как они, засасывает в себя все излучение, которое ему доступно. Эти монстры пожирают свет буквально, - спокойно продолжало Нел-кри.

- Быть того не может!

- Что за обман? Что за шутки?

- Если так, то мы должны видеть чудищ! Разве можно пропустить такую аномалию?  – раздалось со всех сторон.

- Обман? – переспросил ученый. – Нет. В большинстве случаев мы сами обманываемся, а потом обвиняем в этом других. Мои уста не привычны ко лжи, я сам видел пожирателя, его жуткие хвосты и уродливую голову. Во-первых, вы должны запомнить: твари намного умнее, чем мы привыкли думать. Они общаются между собой с помощью особого вида волн. Я не до конца разобрался, как они работают, но волны эти имеют высокую частоту и способны проникать сквозь многие виды препятствий. Пожиратели распространяют их всей поверхностью тела, у них нет какого-то специального органа для этого. Во-вторых, мы не видим их потому, что сами не хотим. Наши глаза работают прекрасно, различая малейшие оттенки красок. Но наша голова уязвима для этих волн, заставляющих нас думать, что черной, огромной кляксы не существует. Лишь одно твари не могут заставить нас игнорировать – тень, которую они отбрасывают.

- Значит, мы должны придумать, как блокировать этот сигнал, - поняло Аше-кра. – Тогда мы сможем легко найти их и уничтожить.

- Идея, конечно, неплоха. Но это будет довольно сложно сделать, - прикинул другой кабет. – Пока мы искали от них спасения, тварей расплодилось великое множество. Мы по-прежнему не знаем, как они размножаются: сколько и как часто дают потомство, как быстро становятся способны убивать. Пожиратели, как ты их назвало, Нел-кри, уничтожают нас сотнями. Моего родича убили совсем недавно, я едва смогло унести ноги подальше. И с каждым восходом Дау становится все хуже. У тебя есть конкретные предложения?

- Да. Когда-то давно мой учитель, мудрый Бродящий Каи-кри сказал: чтобы победить своего врага, для начала надо стать его отражением. Почему твари не могут скрыть свою тень? Не придают ей значения или, напротив, она так важна для них? Я хорошенько изучило физиологию пожирателей: они слепы. Их глаза – вовсе не глаза, а теплорецепторы, воспринимающие довольно ограниченный диапазон температур. Они ощущают пламя костра, но нас с вами отличить от окружающих предметов не могут. Но как же, в таком случае, они ориентируются, эти слепые, глухие, немые порождения Хаоса? Тень появляется тогда, когда кто-то или что-то закрывает свет. Будь то облако, жилище или кабет. Пожиратели живут за счет света, и лишь он важен для них. А значит, они легко обнаруживают места его отсутствия. Так они находят своих соплеменников и свои жертвы. Убери тень – и ты станешь практически невидим для чудища.

- Но как? Мы не можем стать прозрачными, как воздух. Это выше даже наших способностей! – воскликнул Аше-кра.

- Это противоречит законам бытия! – согласился его друг.

- А еще мудрый Бродящий Каи-кри говорило: «Когда ты станешь подобен отражению врага, посмотри на свое собственное отражение. Ибо в отражении врага кроются ключи к победе, а в твоем – причины поражения». Твари забирают наши начальные частицы. Я осмелилось провести эксперимент, скормив твари свой источник.

- Что?

- Как?

- Зачем?

Вновь помещение, где собрались слушатели, наполнилось возмущенными голосами. Такого просто не могло быть. Ни один кабет в здравом уме не решился бы на подобное кощунство. Нел-кри призвало присутствующих к спокойствию.

- Да, я сделал это, чтобы понять, для чего она понадобилась пожирателям. Моему изумлению не было предела. Едва чудище впитало в себя начальную частицу, как теней стало две. Чем больше нас гибнет, тем больше появляется новых тварей. Каждая из них когда-то была сущностью кабета, которая извратилась, приняв облик пожирателя. Единственный выход для нас - отделить наши начальные частицы и спрятать их как можно дальше от пожирателей. И тогда мы станем просто им не нужны… мы станем камнями, мы станем пустым местом.

То были смутные времена. Тяжелые и страшные для всех кабетов. Иё тогда тоже присутствовало на том собрании. Ему совсем недавно дали приставку «ре», и от гордости оно даже забыло спрятать свой серебристый узор. Впрочем, кому тогда было дело до соблюдения приличий? Из сильной и могущественной расы кабеты превратились в трусливых зайцев. У них не было ночи, в отличие от землян. Они не могли спрятаться в темноте, найти спасение. Через семь оборотов планеты Иё потеряло своего близнеца, с которым не успело разорвать связь. Боль от потери была настолько сильной, что третий глаз его перестал открываться. Почти цикл просидел несчастный, не в силах покинуть мешок отдохновения.

А потом отправился к Нел-кри, и, протирая коленями полы в его жилище, попросил взять его в помощники. Он отдал свою начальную частицу, спрятав ее вместе с тысячами других в Дом. И боль прошла, словно ее и не было. Но и радость унесло вместе с ней. Дюжины циклов кабеты оставались на своей планете без возможности посещать иные миры. Слушающие, Бродящие, молодые и старые – все стали равны. Учились смотреть вглубь вещей, учились видеть безротую, безухую, безжалостную тьму. Блокировать обманные волны пожирателей и убивать их еще яростнее, чем прежде.

Увы, усилия Освободителей были напрасны. Ибо монстров оставалось все равно очень и очень много. Да, нападать они, и правда, перестали. Пустые кабеты, без частиц, просто не интересовали их. Но разве можно назвать такую жизнь полноценной? И тогда произошло чудо.

Кабеты не верят в чудеса. У них даже слова такого нет. Но когда Иё подслушало его на Земле и взяло в свой лексикон. Нечто, не вписывающееся в привычные рамки, не поддающееся объяснению. Разве на Кессии такое возможно? О, нет! Дюжину раз нет!

Иё помнило, как все случилось. Они с Нел-кри как раз занимались очередным опытом над пожирателем, когда к ним заглянул один из учеников. Не успел тот свернуть телепортационное поле, как тварь бросилась к юному кабету. Иё-ре не успело среагировать, а вот Нел-кри без раздумий кинулось наперерез пожирателю, закрывая собой ученика. В следующее мгновение произошло нечто удивительное. Тварь замерла на месте, едва то коснулось ее. В ладони Нел-кри блестело нечто, напоминающее темно-синий сапфир, постоянно меняющий форму.

- Какое холодное! – кабет поднес камень к лицу. – Как ты думаешь, Иё-ре, что это за штука?

- Это частица, - за спиной Нел-кри тихо пробормотал ученик. – Только не белая, а похожая на уголь. Не горячая, а ледяная. Не дающая жизнь, а отбирающая. Это то, что движет тварями и образует их.

Как молодой кабет смог выразить всю суть пожирателей? Но сделал он это совершенно правильно. Никто не знает, как у Нел-кри получилось отнять у чудища начальную частицу, но больше такое не удавалось никому. Ни разу.

- Стань моим отражением, враг мой, - шептало Иё-кри, бродя по пустоши. – И тогда мне останется найти лишь свои слабости.

Еще через три цикла им удалось соорудить устройство, соединяющее все темные частицы в единую сеть. Соединить тварей прочнейшими канатами связей. Иё наделось до сих пор, что те почувствовали такую же боль, когда начали умирать одна за другой, как кабеты, лишившиеся своих близких.

- Только не становись за моей спиной, иначе я всегда буду видеть только их.


Мир теней


Маше не особенно нравилась Алена Квасова, работавшая в соседнем отделе. Она была чересчур милой. Такой сахарно-положительной, что начинали закрадываться сомнения, не прячет ли она за спиной окровавленный тесак. Маша всегда относилась к людям с некоторым подозрением, зная, что по природе все– прежде всего животные. А значит, эгоистичны. И если кто-то что-то делает для тебя просто так - он либо утолил все свои потребности или преследует какую-то свою скрытую цель. Душевная доброта – явление крайне редкое, примерно как бесплатный сыр без мышеловки или кредит без процентов.

Однако сегодня роли женщин поменялись. Едва начался обеденный перерыв, Маша поспешила навестить Квасову. Прихватила упаковку пончиков (специально выяснила, какие именно предпочитает Алена) и понеслась пить чай. В общем-то, в том не было ничего удивительного. В отделе Маши работали в основном мужчины далеко за пятьдесят, и она частенько убегала в компанию более подходящих собеседников.

На этот раз Машу встретил не веселый щебет дам, а гнетущая тишина, прерываемая всхлипами.

- Что случилось? – не на шутку испугалась та.

- Алена с ума сходит, - шепотом поделилась с ней одна из работниц. Она как раз выскользнула из кабинета, неся в руках пустой электрический чайник.

- Аленушка, успокойся, - уговаривала плачущую коллегу другая женщина, полноватая брюнетка Кристина. – Здесь никого нет! Тебе просто показалось. Знаешь, у меня частенько так бывает. Пялишься целыми днями в монитор, а потом всякая мерзость снится. Наверное, тебя тоже сморило.

- А я предлагала включить кондиционер! – возмущенно отозвалась из угла высокая крашеная девица. – Жара такая, у меня аж голова гудит!

- Она у тебя от другого гудит, - хмыкнула Тамара. – Пить вчера надо было меньше.

- Кто бы говорил? Ты, между прочим, не меньше употребила. А теперь другим претензии предъявляешь, - вскинулась крашеная.

Маша вспомнила, что вчера у начальника рекламного отдела был не то день рождения, не то и вовсе, юбилей. Ее тоже приглашали, но Маша предпочла поработать. Муж не любил, когда она без его ведома выпивала. И тем более, не одобрил бы позднее возвращение домой. А судя по помятым лицам обеих спорщиц, разошлись празднующие лишь за полночь.

- Я не спала! – сквозь слезы пискнула Квасова. – Я видела, как тень движется по стене, сама!

- А как еще она должна двигаться, по-твоему?! – похоже, крашеную Ирочку бесила не только истерика коллеги, но и сама Алена. – На колесиках ездить или с помощью запряженной лошади?

- Погоди ты, - осадила скандалистку Кристина.

- Позвольте, - в кабинет вернулась с полным чайником Грета. – О, Кравчук, ты пончики принесла, спасибо!

- Да, - пытаясь не выдать своего волнения, ответила Маша.

Коробку с выпечкой мигом определили в центр стола. Несмотря на все потрясения, никто не отказался от халявного угощения, кроме Квасовой. Та продолжала размазывать сопли и тушь по лицу. Маша не выдержала, протянула несчастной пачку одноразовых платочков и тихонько спросила:

- Что это была за тень?

- Ой, Мария, перестаньте! – тут же вмешалась Ира. – Она не первый раз тут такой спектакль устраивает. Позавчера поливала цветы на шкафу, так ей почудилось, будто что-то обдало ее холодом. Ага, призрак! Так она мало того, что воду разлила, так еще и горшок с аспарагусом разбила. Между прочим, это я его из дома принесла.

- Но ты ведь тоже кое-что мне рассказывала, - парировала Тамара. – Вчера. Не помнишь?

- Мало ли, чего я по пьяни наплела, - тут же пошла на попятную крашеная.

- Ну-ну. Будто своими глазами видела, как что-то сломало нижнюю ветку у лимона. Маш, ты же знаешь дерево, которое у Платонова в кабинете стоит?

- Да я там не была ни разу.

- Это не важно, но ведь слышала? – вступила в разговор Кристина. – Ему привезли совсем чахлый росток из какого-то ботанического сада. Со всеми бумагами и так далее. Платонов пять лет пытался получить лимоны, пока он не зацвел, наконец. Недели две цвел, вонял на весь коридор, как советские духи. А  в итоге только один лимончик на дереве и вызрел. Остальные три штуки так и сморщились в зеленом состоянии. Но суть не в том. В этом году лимон опять выпустил кучу цветочков, и начальник строго приказал, что если кто тронет его прелесть, будет имеет крупные неприятности. Вплоть до лишения месячной премии.

- Платонов тот еще самодур. – Новая реплика из угла.

- Да, но вчера кто-то умудрился сломать одну из веток. И Ира вчера уверяла меня, что это был кто-то невидимый, - не удержалась от улыбки Тамара. – Подбежала ко мне с квадратными глазами и начала частить. Мол, жуткая тень накрыла любимое дерево Платонова так, что с него цветы посыпались, а потом – хрясь! – ветка и треснула. Скажешь, не так было?

Ира хотела ответить на такую наглую ложь, но тут Алена вскочила со стула, и тыча пальцем в стену, закричала:

- Это она, я же говорила!

Дамы как по команде уставились туда, куда показывал указующий перст. Маше показалось, что она попала на съемочную площадку какого-то дешевого ужастика. Темное пятно, лежащее под одним из несгораемых шкафов, двинулось, потекло по полу, на глазах меняя форму. Будто кто-то с очень большими руками решил устроить представление театра теней. Из каплеобразного силуэта вытянулись шесть лап, приплюснутая голова и целых три хвоста. И теперь невидимый монстр двигался в сторону оцепеневших женщин.

«Это невозможно» - кричала рассудочная часть Машиного сознания.

«Надо бежать» - не менее громко рекомендовали инстинкты.

- Господи, что это? – побелевшая как мел, Тамара тщетно осеняла себя крестами. – Вы видите?

Сдавленные вопли ужаса подтвердили, что странную тень видят все. Первой опомнилась Грета. Она была убежденной атеисткой, никогда не читала фантастику и верила лишь одному источнику знаний – собственному опыту. А потому знала, что если пролить на любое живое существо кипяток, оно непременно почувствует боль.

Выдернув вилку прямо за шнур, девушка схватила со стола вскипевший чайник и, приоткрыв крышку, плеснула содержимым в сторону тени. Опыт и на этот раз не подвел Грету. Невидимая тварь стала очень даже видимой. Эбонитово-черная шкура зверюги в местах ожога стала грязно-серой, но никаких следов ожога заметно не было.

- Быстро, уходим! – скомандовала Маша, первой пулей покидая кабинет.

Остальные работницы рекламного отдела горохом высыпали вслед за ней. Тварь, едва опомнившись, бросилась в погоню. Дверь ударила пожирателя по морде. Крепкая такая, железная. Тварь кое-что прикинула, и как сдутый воздушный шар осела на пол. Между дверью и полом была небольшая щель – вполне достаточно, чтобы просочиться наружу. Одновременно, пожиратель изо всех сил сигналил своим сородичам: «скорее сюда, здесь много замечательной, подходящей энергии. Мы удвоим свои ряды, станем еще сильнее. Весь свет будет наш».

- Она не отстает, - закричала Ира, пятясь подальше от двери.

- Что это за хрень такая?! – задала заведомо риторический вопрос Тамара.

- Не важно, надо как-то от нее избавиться, - решила Грета.

Она быстро подошла к кнопке пожарной тревоги и нажала ее. Сейчас же завыла сирена, призывая всех покинуть опасную зону. Рядом с кнопкой на стенде висел огнетушитель.

- Ты что, собралась, пеной его поливать?! – удивилась Маша.

- Нет. Если кипяток эту падлу не взял, может удар по башке сработает.

Пожиратель успел проскочить под дверью и теперь снова принимал свой обычный облик. Ему больше незачем было прятаться. Черная тварь во всем великолепии предстала перед будущими жертвами. Она выглядела намного страшнее всяких выдуманных чудищ, слепленных с помощью компьютерной графики. У тех хотя бы все было привычно: огромные челюсти с острыми зубами, когти, мерзко капающая слюна и непременное скрежетание, сопровождающее каждое движение. Но перед испуганными женщинами предстало существо, мало похожее на всех виденных ранее «чужих» или «хищников».

Маше пожиратель напомнил оживший детский рисунок: нелепый, нелогичный плод чистой фантазии. Грета поудобнее перехватила тяжелый баллон и, замахнувшись, что есть силы стукнула им монстра. Шесть лап лучше, чем четыре, во всяком случае, держаться на них куда как проще. Словно обычная дворняга, отряхивающаяся от воды, пожиратель мотнул головой и продолжил медленно наступать. Еще один удар, и снова – почти никакого толка.

- Девки, - отрывисто произнесла Кристина, - бежим!

Вышеозначенные персоны спорить не стали. Грета прикрывала отход. Она лишь на секунду остановилась, в третий раз замахнувшись на пожирателя. А дальше… дальше, и в этом Маша могла поклясться на Библии, тварь просто ступила передней лапой в тень девушки. Она не нападала, даже не прикасалась к самой Грете, но та вдруг обрушилась вниз, словно кто-то разом перерубил ей подколенные сухожилия. Будто того чудовище и ждало; оно немедленно развернулось и, подбежав к ближайшему окну, выскочило через стекло. Нет, не так, сквозь стекло.

- Грета, - первой кинулась к отважной коллеге Кристина, - Грета, очнись…

Сигнализация продолжала завывать. Милая темноволосая девушка невидящим взглядом уставилась в потолок. На лице ее навсегда отпечаталась блаженная улыбка.

Глава 7

Большинство теней в нашей жизни существуют потому, что мы стоим напротив собственного солнечного света.   

Ральф Уолдо Эмерсон


Мир тварей


Увы, ни Великий Нел-кри, ни вечно недовольный учитель Эви не могли сейчас ничего подсказать Иё. Однако на Кессии было одно место, где оно могло бы обрести если не покой, то какую-то уверенность.

Хранилище Знаний. Огромное помещение, в котором тысячами и тысячами мегациклов скапливалась информация обо всем происходящем во всех открытых мирах. Мудрые и не очень кабеты записывали свои видения и мысли на специальные шары. Рано или поздно и шар Иё заберут, чтобы поместить в специальную ячейку. И уже его потомки будут приходить в хранилище, чтобы Вспомнить.

Кабет предпочел пройтись пешком до здания хранилища – неслыханное нарушение правил этикета. Свежий воздух помог немного взбодриться и настроиться на разговор с хранителем.

Перед последним заходом Дау Иё-кра вызвал к себе глава академии.

- Как твои ученики, Иё? – начал он, едва кабет убрал телепортационное поле.

- Живы и здравствуют. Зи делает большие успехи в управлении электрическими полями. Ему осталось два цикла до приставки «ре».

- А Мо?

- Он… - Иё попыталось найти более подходящие слова. – Старается. Но, боюсь, одного старания ему не хватит. Кажется, его голова указывает на звезду Равновесия, а сердце стремится вслед за ветром.

- Ты слишком строг с ним. Вспомни нас! – положив одну из четырех рук на макушку, ответил Юо-кра. – Когда мы с тобой были такими же молодыми, сколько раз нас звало за собой О? Сколько раз мы получали палки от мастера Эви?

- Я вынужден напомнить, что именно ты, Юо, получал наказание чаще. Я был примерным учеником, - несколько раздраженно ответило Иё.

Глава академии завел нижние конечности за спину. Разговор начинал приобретать для него неприятный оборот. И Иё-кра сдалось, приложив кулак ко лбу и слегка поклонилось. Оно поняло недовольство собеседника и очень сожалело о том, чтооскорбило его. У кабетов не считалось зазорным хвалить себя. Ибо тому, кто не может сказать о себе ничего хорошего, нечем гордиться. Но умный кабет никогда не проявит при этом неуважение к другим.

«Возвышая себя, не принижай других» - вот одно из основных правил хорошего тона.

- Я позвал тебя не для того, чтобы воскрешать воспоминания, - наконец, покончило с обязательной частью разговора Юо и перешло к главному. – Ты продолжаешь спускаться на Землю?

- Да, - решив не давать повода своему языку ляпнуть лишнего, Иё ограничилось простым ответом.

- И?

- Я побывал в разных уголках. Принимал облик животных и растений. Пожирателей становится больше. В том месте, где я впервые заметил тварь, умерло уже двое. Люди в опасности, Юо. Я считаю, мы должны вмешаться, пока пожиратели не начали массово истреблять их.

- Напомню тебе, Иё, не ты принимаешь подобные решения. Мы – Слушающие. Мы – лишь разведчики, собиратели информации. Только у Совета Бродящих есть полномочия вмешиваться в естественную историю обитаемого мира, - заведя верхние конечности за спину и размеренно прохаживаясь по помещению, перебил Иё глава академии. Не просто раздражение – плохо сдерживаемая ярость.

Все-таки Юо всегда было весьма неуравновешенным. Они вместе учились с Иё-кра. Тогда, еще до Долгой Войны, едва вышедшие из стадии куколки, они уже недолюбливали друг друга. Это особенно странно, ведь с близнецом будущего главы академии Иё-кра был очень дружен. Именно тогда он четко уяснил две вещи: не все определяет набор ДНК, и не каждый кабет получает в жизни по своим способностям. Пусть Юо обижается, сколько хочет. Но именно он, Иё-кра был лучшим учеником на курсе, именно он стал помощником одного из величайших кабетов. Но почему-то главой академии Слушающие предпочли видеть Юо.

- Поэтому я хочу тебя попросить: созови Совет, - вклинилось с предложением Иё. Глава академии остановился, в жесте неимоверного удивления поднимая все четыре конечности вверх.

- Ты понимаешь, о чем говоришь?! Шен-кри дал нам четкие и ясные указания. И, вообще, ты уверен, что люди не умирали по другой причине? Не знаю… испуг? У них такие слабые сердца. Стоит слегка вывести человека из равновесия, как у него случается приступ. А пожиратели – это не волки…

- Не котята, - машинально поправил начальника кабет.

- Как тебе угодно, - согласилось Юо. – Не ты первый наблюдаешь за Землей. Многие уважаемые Слушающие и даже Бродящие любили там бывать. И ни один, ни разу не упоминал о том, что у людей есть начальная частица. Да и сам подумай: разве такое возможно? Творцы дали частицу лишь двенадцати расам во всей Реальности. Лиаха дал ее народу фуука, и те смогли одолеть космические ветры, стали родными братьями Космоса. Кохнел преподнес дар зарийцам. И те смогли подчинить себе время. Кунулы стали бессмертными, ибо частица дала им неограниченные способности восстанавливать свое тело…

- Юо-кра, я слышал эти сказки, - перебило Иё. – Только пять рас смогли не уйти в вечность. Остальные слишком злоупотребили своими дарами. Те же кунулы, в конце концов, просто добровольно отказались от бессмертия. Жизнь потеряла для них смысл. А зарийцы, где они? Я не слышал о них с тех пор, как рухнул последний Бастион на Заре. Им дали возможность предотвращать собственные ошибки, а вместо этого они практически изничтожили друг друга. Мы же можем перемещаться в любую точку Реальности, избавляя ее от чудищ, подобных пожирателям. Но вместо этого должны сидеть на месте и ждать. Чего, ответь мне, Юо? Чего ждут Бродящие? Пока твари не вырежут половину людей? Они хотят, чтобы человечество повторило судьбу кабетов?

- Ты забываешься! – на этот раз глава академии не ограничился позой. Его голос загремел под сводами помещения. – Я был там и помню, кто такие – пожиратели света. Помню, как они шли по полям, касались наших теней, и мы падали, словно срезанные ростки тхехии. Их жала вонзались в наши члены, отравляя кровь. Но, в отличие от тебя, я никогда не иду на поводу у страха. Мастер Эви учил нас тому, что страх все окрашивает одним цветом. Ты начинаешь видеть то, чего нет на самом деле. Ты слеп, Иё-кра, а потому начинаешь рисовать перед собой те картины, которые знаешь.

Я верю, что твари каким-то образом оказались на Земле. Да, верю. Даже могу принять тот факт, что они убивают людей. Разрывают их, впрыскивают яд в их тела. Обо всем остальном не может быть и речи. А раз так, то ты просто преувеличиваешь опасность пожирателей для землян.

- А если я найду доказательства?

Иё не собиралось просто так сдаваться. Кому, как не себе, верить? Свои глаза, пусть и застланные страхом, ближе к мозгу, чем чужие, обладающие самым острым зрением. Раз Юо-кра не хочет созывать Совет, надо найти того, кто захочет.

- Упрямство – не лучшее качество, - заметил глава академии.

- Ограниченность – еще хуже, - парировало Иё.

Сколько мегациклов они перебрасывались подобными фразами? Иногда Иё чувствовало себя стоящим перед непроницаемой стеной, которую необходимо сдвинуть. Чем больше оно толкало, тем меньше сил оставалось, но стена как стояла, так и стоит до сих пор. Заламывает конечности в притворных жестах, растягивает тонкие губы в улыбке.

Почему оно так любит сбегать на Землю? На эту крохотную планетку на задворках Реальности? Почему так любит наблюдать за людьми? Да, там красиво. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. С этим не поспоришь. Там много красок, которые редко встретишь на Кессии. Много голубого и синего – воды и неба. Много зеленого, не такого, как бывает на восходе О, а яркого, насыщенного.  Но разве в красках все дело? Нет.

Иё знало в чем, но боялось признаться себе. Земляне – вот главная загадка и главная ценность планеты. Да, оно не понимало очень многого. Их нравы и обычаи казались порой дикими, неправильными, нелогичными. Но чем чаще Иё бывало на Земле, тем больше чувствовало родство с людьми.


А ведь могло получиться. Кабеты не дают брачных обещаний. У них, вообще, нет такого примитивного понятия, как брак. Есть партнерство, необходимое для продолжения рода. И, в отличие от отношений людей, оно длится всю жизнь. Нельзя просто бросить своего партнера – слишком крепки связи между двумя кабетами, насколько крепки, что смерть одного влечет немедленную гибель второго.

Когда Иё получило право иметь семью, было не так много подходящих кандидатов на роль партнера. Оно до сих пор отчетливо помнило, как на церемонии Объединения перед ним поставили всего шестерых кабетов. Только двух их них Иё-кра знало лично. Ни внешность, ни заслуги не имеют никакого значения для построения партнерских отношений. Главное – максимально продуктивное сочетание генов, которые у тебя есть.

Иё село в мешок, напротив расположилось Высокое собрание, состоящие из двенадцати самых почетных членов общества. Возле стен расположились другие молодые кабеты, которым сегодня предстояло обрести семью. А в центре помещения стояли эти шестеро.

- Иё-ре, вот результаты ваших соответствий.

 На полупрозрачной пластине, сделанной из грибов каяти, появились сложные графики. Новичку сложно было разобраться в бесконечных цифрах и малопонятных определениях. Иё почтительно сложило конечности на груди и несколько раз моргнуло третьим глазом. Оно готово было выслушать свой приговор.

Мастер Эви всегда говорил, что истинно мудрый кабет никогда не волнуется, он принимает течение жизни так, как оно есть. Только дураки тратят энергию в пустую, пытаясь бороться с неизбежным. Но Иё-ре не мог спокойно дышать. Сердце прыгало, рисунок на коже начал мерцать всеми цветами радуги. Когда пауза начала затягиваться, Иё не выдержало и воззвало к Творцам; «О, злые боги покинутой Реальности! Вы - те, кто дал ей первый толчок, и те, кто, наверное, заберет последний вздох Иё, разве не слышите вы?» - тягучие, вязкие слова срывались с разомкнутых губ молодого кабета, словно капли росы с упругих листьев, падая в бесконечность.

Картинка на пластине поменялась. Шесть портретов, шесть имен. И под каждым всего несколько цифр. Вот оно, окончательное решение природы.

- Итак, лучшее соответствие между тобой и Юо-ре в семнадцать тысяч сто сорок восьмом поколении кабетов. Вы создадите практически идеальное потомство, - провозгласил Бродящий Виш-кри, отвечающий за семейные связи.

- Подойдите ко мне, Иё-ре и ты, Юо-ре. Я надену вам браслеты, которые навсегда свяжут вас друг с другом, - прохрипел старейший из кабетов, Главный Бродящий Ает-вар.

- Позвольте, - вмешалось неожиданно Нел-кри. Оно сидело с краю почетного полукруга, и до того момента не проронило ни звука. – Вы не огласили все результаты.

- Но ведь и так все понятно, - возразило Виш-кри. – Мы знаем имя того, с кем Иё-ре сможет создать идеальное партнерство. Долг каждого кабета, его почетная обязанность - подарить миру наибольшее число здоровых отпрысков.

- Однако не стоит забывать о том, что каждый имеет право выбора.

- О каком праве Вы говорите, почтенный Нел-кри? – главный кабет изогнул одну из конечностей над головой. – Если бы речь шла о нескольких практически равно подходящих кандидатах, я бы задал Иё-ре вопрос: кого он предпочтет в партнеры. Но мы видим, что остальные пятеро Ре малопригодны на роль партнера.

Это была правда. Лишь двое из молодых кабетов удовлетворяли условиям отбора. Но у Юо было двадцать четыре пункта из двадцати четырех (почти идеальное совпадение), а у его ближайшего «преследователя» лишь семнадцать (почти тридцать процентов потомства могло не дожить до стадии куколки).

Зов Творцы услышали. О, да! Но не помогли, а злобно рассмеялись Иё прямо в лицо. Хуже исхода нельзя было и придумать. Юо-ре – заносчивый, нетерпеливый, любящий командовать, всегда конфликтовал со спокойным, предпочитающим тишину Иё. Да, их никто не заставлял бы общаться. Лишь изредка встречаться для обмена семенным материалом. Но само осознание того, что оно поможет породить на свет новые копии Юо, приводило Иё в ужас.

- И все же, я хочу, чтобы вы его задали!  - Оно поднялось из мешка, представ в полный рост перед почетным собранием.

Бродящие переглянулись. Нет, Иё-ре не дерзил, но не часто в зале Связей звучали подобные речи. Ты дашь потомство, свое продолжение, разве этого уже недостаточно? Далеко не все молодые кабеты становились родителями, многим было запрещено иметь партнера. Еще несчастнее были те из них, кому вовсе не давали разрешения завести семью. Одиночки, лишенные священных связей, лишенные поддержки. Их тела сгниют, их начальная частица развеется в космосе. Ничего не останется от них, кроме редких воспоминаний современников. Но разве этого достаточно?

- Что ж, - захрипело Ает-кри, - я задам тебе вопрос. Но он будет таким, каким я посчитаю нужным. Ты принимаешь Юо-ре в качестве своего партнера отныне и до скончания ваших жизней? Помни: отвергнув его, ты навсегда лишается права иметь детей. Ибо генетический код остальных кандидатов не показал должного соответствия с твоим.

Это были самые длинные мгновения в жизни молодого Иё-ре. Он посмотрел сначала на Юо. Высокого, статного, а главного, здорового Юо. Да, их дети будут прекрасны. У них будут все должные задатки и способности. Возможно, некоторые из них станут Бродящими или займут руководящие должности в Совете. Всего-то и надо, что ответить: «принимаю». А потом им на нижние конечности оденут браслеты, синхронизирующие все биологические процессы. Их сердца начнут стучать в одном ритме, а половые гормоны синтезироваться в один и тот же цикл. Возможно, их взаимная неприязнь постепенно исчезнет под действием ряда специальных веществ. Но… сейчас Иё смотрело на Юо-ре и на языке вертелось лишь годно короткое слово:

- Нет.

- Ты отказываешься от привилегии продолжить род? – переспросило Виш-кри.

- Да. Как и от права иметь семью, - четко произнесло Иё. – Я отдам свой долг перед обществом при помощи других средств. Мастер Нел-кри, благодарю Вас!

- Ты правильно поступил, Иё, - неожиданно улыбнулся ученый.

«Я правильно поступил», - вновь и вновь повторяло про себя Иё-кра. И в который раз отправлялось на Землю слушать.

И все было бы просто, но Юо-ре так и не нашли больше подходящего кандидата. Оно бы и радо было связать себя партнерством с любым кабетом, но ему пришлось уйти с церемонии в одиночестве. Конечно, позже оно нашло тех, с кем создало семью. Трое коллег, разделявших взгляды Юо, встали надежным щитом за его спиной. А за спиной Иё по-прежнему не было никого.


- Доказательства? – Юо-кри не удержалось от смешка. – Какие?

- Того, что люди имеют нечто, сходное с начальной частицей, - медленно, почти по звукам ответило Иё.

Да, такая формулировка вполне подойдет. Его вера в то, что земляне наделены даром Творцов, только укрепилась в последнее время.

- Хорошо. Тогда я сам протру коленями пол в твоем кабинете, - пожал плечами глава академии.

- Лучше созови Собрание, - совсем уж невежливо оборвал начальника кабет.

Не прощаясь, он окружил себя телепортационным полем и переместился подальше от ненавистного Юо-кри. И едва над Кессией вновь вошло Дау, Иё-кри отправилось в хранилище Знаний.

Огромное помещение с тысячами ячеек, вырезанных в толстых стенах. Словно один из людских королей посреди него сидело Дех-кри.

- Друг мой! – при появлении Иё старый хранитель открыл свой третий глаз и кивнул. – Что тебе понадобилось? Недавно скончался один из Видящих Пао-кра, его записи весьма любопытны. Оно изучало популяцию движущихся лишайников на Мевере. Знаешь, эти штуки способны развивать скорость более десяти пальцев в три мгновения. Невероятно для столь примитивного организма, как ты считаешь?

- Все это весьма занимательно, Дех, но мне нужны любые упоминания о Земле.

- Опять? – коснулся носа хранитель. – Ты еще не устало от этой планетки?

- Там продолжают погибать люди.

- И что? Ты само рассказывало о том, что эти существа мало ценят чужую жизнь. К тому же, их больше шести миллиардов. А вот тех же лишайников на Мевере всего три дюжины тысяч особей.

- Это твари, Дех. Пожиратели.

- Слышало я, слышало, - вздохнуло Дех-кри. – Слухи и до меня добрались. Шептали, мол, ты совсем свихнулось. Тебе Бродящие уже не указ. Насколько все плохо?

- Я был не везде. Но зафиксировал уже около полудюжины пожирателей. Да, они размножаются медленней, чем мы. Но ведь, если так пойдет дальше, Земля станет необитаемой. Дех, я не выдумываю. Ты не можешь проникнуть в мой разум, но в твоих силах самому пройти через Порог.

- Мне хорошо и здесь. А вот ты, похоже, хочешь нас покинуть. Будешь настаивать на своем – тебя навсегда вышлют с Кессии. Пойми, никому нет дела до людей, кроме тебя. Даже, если там орудует пять дюжин пожирателей. Нами открыты десятки миров, и каждый, заметь, каждый, по-своему уникален. Но никто же не кричит: «О, Творцы, на Шеа-Лаке через три цикла произойдет извержение вулкана. Мы должны это предотвратить!»

- Это правда? – несколько удивленно спросило Иё.

- Да. Я сам принимал облик одного из местных ящеров. Через три-пять мегациклов мы потеряем Шеа-Лаке. Слишком бурные там тектонические процессы. Планету просто разорвет изнутри. Ну и? Даже звезды – эти великие творения космоса - гаснут.

Хранитель говорил очень убедительно, и кабет понимал всю его правоту. Здесь, в этом помещении, целый отдел был отведен под шары с описаниями давно исчезнувших планет - маленьких и больших, на которых когда-то тоже была разумная жизнь или состоявших лишь из газов и паров. Но у Иё было один существенный аргумент, не позволяющий ему бросить свои изыскания.

- У нас нет вулканов. А вот пожиратели – были.

- Скажи конкретно, что ты ищешь? – сдался хранитель.

- Возможность наличия у землян начальной частицы, - признался кабет.

- Хм… странный запрос, но я попробую.

Дех-кри вновь закрыло третий глаз, сосредотачиваясь на определенных волнах, исходивших от многочисленных информационных шаров. Изобретение это принадлежало, кстати, не кабетам. Когда-то, давным-давно, один из зарийских послов преподнес шесть шаров жителям Кессии. Он объяснил, как пользоваться ими, назвав их «куюна ва тента», дословно - «предмет вне времени». Когда один шар заполнялся полностью, рядом с ним возникал другой – чистый. Кабеты ловили странные, противоречивые сигналы, исходящие от шаров. И вначале боялись пользоваться ими. Но практичный подход, как всегда, одержал вверх над предрассудками. И вскоре к возникающим буквально из ниоткуда «куюна ва тенте» перестали относиться как к диковинке.

- Нет, - после пары дюжин мгновений ответило Дех-кри. – О таком нигде не говорится. Про людей много информации. Их мифы, легенды и верования. У людей есть такая штука – душа, но никто, даже из землян, не смог доказать ее объективное наличие. И, нет, предвосхищая твой вопрос, она ничего общего не имеет с начальной частицей. Так что, можешь сломать об меня палку, но я ничем не могу тебе помочь. Если хочешь, дам тебе все шары - сам изучишь записи.

- Нет, спасибо, - сникло Иё. Что ж, у всего есть предел, даже у его упрямства.

Вдруг кабет почувствовал странную тяжесть в левой суме, прикрепленной к его одежде. Он послушно сунул туда ладонь и извлек на свет странного вида шар: весь в трещинах, вмятинах и каких-то царапинах. На одной стороне было выжжено клеймо.

- Что это? – кабет не удержал шар, и тот упал на пол, раскрываясь. Из небольших динамиков тут же полилась смутно знакомая речь:

«Привет, сегодня 9 сентября 2379 года. Меня зовут Макаров Илья Валентинович. С сегодняшнего дня и до окончания нашего путешествия, я буду записывать на этот шар свой дневник…»

- Это ведь речь человека? – с расширенными от потрясения глазами, пролепетало Дех-кри. – Но разве…?

- Нет. Не могут, - без слов поняло вопрос друга Иё-кри. - Но теперь я точно не отступлюсь от своего.


Мир теней и тварей


- Интересно, куда лейтенант повел Сан? – спустя пару минут после того, как Марат и девушка вышли, спросил Захар.

- Не знаю.

Ваня всегда был сдержанным и спокойным. Вот и сейчас он даже не оторвал взгляд от планшета. Нет, его тоже беспокоила судьба Сан. Но он не поощрял подобные выходки. Врач лучше знает, какие нужно задавать вопросы пациенту. А Карпатова словно с цепи сорвалась: то ей не так, это ей подозрительно. Может, ее за такое поведение поволокли к начальству. Или еще лучше: выставили вон из штаба. Не хотела становиться охотницей – вот и получи.

В отличие от Ванятки, Захар всегда получить максимум информации. Он был любопытен до безумия, но, одновременно, весьма осторожен. Так что, когда подружка открыла рот не по делу, Захар тут же поставил ушки на макушку. Его тоже насторожили вопросы, вроде: «какого цвета глаза были у Вашей матери?» и «есть ли у вас аллергия на антибиотики тетрациклинового ряда». На последний парень и сам был бы не прочь узнать ответ. Ребенком он рос весьма крепким, серьезно болел, может, пару раз. Ему что-то кололи, но мальчик так и не запомнил, были это тетрациклины или еще какие производные плесени. А потом он и вовсе перестал жаловаться на здоровье. Если и нападала на парня болячка, то очень быстро ей приходилось отступить. Пару дней, и Захар вновь чувствовал себя как новенький.

Да и особенно не разболеешься в его-то положении единственного кормильца в семье. Мать растила младших сестру и брата, подрабатывая на ферме дояркой, а отец уже как три года был парализован ниже груди. Несчастный случай, никак не связанный с тварями. А потому от правительства поступали совсем скудные дотации. Главным кормильцем в семье в итоге был Захар.

Поэтому, когда директор вызвал на собрании именно его, парень несказанно обрадовался. Да, охотничья доля - тоже не булка с медом, тут чуть зазеваешься и помереть можно в любой момент. Бывалые охотники поговаривали, что пожирателю хватало ступить в тень своей жертвы, чтобы та тут же испустила дух. Захар, правда, не очень в такое верил. Ведь все больше хоронили в городе растерзанных, исполосованных когтями и накаченных ядом жертв пожирателей. А такие, «счастливчики», как их называли местные, попадались крайне редко.

Сосед Захара –  дядька Тимофей, был из последних. На лице его, словно маска, навсегда застыло выражение покоя, даже радости. Это было не просто странно, а вызывало ужас. И, почему-то, зависть. Хотя, согласно сложившейся в эпоху пожирателей поговорке: «лучше быть живым и несчастным, чем мертвым и улыбающимся».

Подругу можно было понять. Это все равно, как если на твоих глазах кого-то сжечь, а потом сказать: «Лезь в огонь!» Сан никогда не была трусихой. И эгоисткой, чтобы там Михайлов не говорил. Она просто была обычной девчонкой, потерявшей отца и знавшей, чем может закончиться очередное патрулирование для охотника.

Когда лейтенант Алиев вывел Сан из кабинета, Захар занервничал. Кто этих охотников знает, что ей грозит? Особенно не понравилось парню многообещающая фраза Марата: «Надеюсь, после этого любые ваши сомнения отпадут сами собой». Все внутренние настройки Захара немедленно переключились в режим «опасность».

«Они же тоже люди, - уговаривал он себя. – Разве кто-то может причинить Сан зло? Наверное, Алиев просто повел ее смотреть какую-то лабораторию. Всякие приборы, книжки умные»

«Но, тогда почему он и нас не пригласил?» - тут же возник в голове вопрос.

- Не нравится мне все это, - сделал конечный вывод Захар.

Ваня скосил на приятеля глаза, но ничего отвечать не стал. У него осталось еще  пятнадцать вопросов, ответы на которые хотелось дать до прихода врача. Но нервозность Жильцова передалась и ему.

Стоило двери открыться, как парни тут же кинулись к ней. Строгий взгляд капитана слегка охладил их пыл. Но спокойнее не сделал. И лишь когда вслед да Михайловым вошла подруга и врач, оба смогли выдохнуть.

- Где ты была? – только и успел спросить Захар.

- Цыц! Становись, смирно!

 Голос капитана подействовал на друзей как световой сигнал на собаку Павлова. В школе у них была первичная военная подготовка. И, видимо, не зря их по сорок минут в неделю учили ходить строем. Только Сан осталась стоять на месте. Вид у подруги был какой-то… потрепанный. Или, скорее, уставший. Не такой, какой бывает после десяти километров бега. Так девушка выглядела через неделю после смерти отца – опустошенной, разбитой и безразличной ко всему.

«Что же такого ей показали или рассказали, черт подери?» - Захару стало совсем нехорошо. А тут еще Михайлов «обрадовал»:

- Вам двоим тоже придется пройти испытание, которое только что с честью выдержала ваша коллега. Но позже. Лейтенант слегка, хм… изменил процедуру осмотра. Но теперь, вы втроем закончите заполнять свои анкеты, а после у вас возьмут кровь и мочу для анализа. – Александр нагнулся к уху Сан и прошипел: - Надеюсь, ты больше не будешь выпендриваться?

- Нет, - слабо откликнулась Сан.

- Вот и отлично. Вольно!

Михайлов вышел, оставив троих друзей на попечение Марата. Естественно, Захар снова было сунулся к девушке с вопросами, но врач быстро пресек ненужную болтовню. Будто учитель на контрольной, он стал прохаживаться перед ребятами, то и дело, посматривая на часы. Захар, почти не вчитываясь, вписал ответы и быстрее всех сдал планшет.

- Сан?

- Жильцов, идите сюда, - Марат был на страже. – Садитесь, закатывайте рукав. Надеюсь, иголок Вы не боитесь?

- Нет.

- Отлично!

Хоть лейтенант больше походил на старшеклассника, чем на дипломированного специалиста, но справляться с обязанностями ему это ничуть не мешало. Он быстро натянул маску из специальной ткани, затянул на руке Захара жгут и, как только синяя вена обозначилась чуть лучше, воткнул в нее наконечник заборного устройства. Пять секунд – и полная пробирка крови отложена в сторону.

- А теперь Вам надо сходить в туалет, - в ладонь неповрежденной руки тут же сунули пластиковую баночку.

- Я, эм… не хочу, - пришлось признаться Захару.

- Тогда, - не растерялся врач, - придется выпить пол литра жидкости. Думаю, десяти-пятнадцати минут хватит, чтобы захотеть?

Пришлось парню подчиниться. Обычно, он мог подолгу не посещать комнату задумчивости. Но, то ли недавние переживания сказались, то ли Алиев что-то незаметно добавил в кружку с водой, - не прошло и четверти часа, как Захар попросился выйти. Все это время добрый доктор занимал его измерением давления и снятием кардиограммы. Когда Жильцов вернулся, на его месте уже сидела Сан.

Несмотря на то, что она прошла главное испытание, все же формальности надо было соблюсти. Да и вдруг у Карпатовой сердечко шалит или сахар выше нормы. Еще одной встречи с пожирателем она может не перенести – помрет от инфаркта. Но нет, Сан была крепкой. Даже после всего пережитого пульс ее колебался в районе шестидесяти восьми – семидесяти пяти ударов в минуту. Ровный такой, четкий, Марат аж заслушался.

Кожа белая, без родинок и веснушек, гладкая и шелковистая. А когда лейтенант провел девушку в специальную безтеневую комнату с нормальным освещением, то смог рассмотреть, какого глубокого зеленого цвета у Сан глаза и какая чудная фигура.

- Одевайтесь, - с легкой досадой разрешил он.

Одернул себя – это совсем не профессионально. Но как тут оставаться профессионалом, когда тебе всего двадцать шесть, а стоящей напротив тебя полуголой чаровнице девятнадцать?

- Откуда у тебя шрам? Похож на послеоперационный. Аппендикс вырезали? – осведомился Марат, пока девушка натягивала брюки.

- Нет, в детстве порезалась. На стекло случайно напоролась. У меня… бывают приступы.

- Какие приступы? – отметив в планшете новые сведения, уточнил врач.

- Слушайте, это правда, настолько важно? Я вижу тварей. По-моему, именно Вы должны объяснить мне, что, в конце концов, происходит. Как я смогла отшвырнуть ее? У меня тысяча вопросов, я чувствую, что моя голова сейчас от них лопнет. А Вы спрашиваете про какие-то глупости!

- Александра, послушайте. Вам все объяснят. Не в далеком туманном будущем, а сегодня, обещаю. Просто наберитесь терпения. А насчет ваших приступов… они могут быть связаны с Вашими способностями. Или нет. В любом случае, мне нужно знать о Вас как можно больше.

- Иначе Вы насовсем запрете меня с той тварью? – нервно пошутила Сан.

- Нет. Йорик слишком ценен в живом виде. – А вот Марату было вовсе не до шуток. – Так что у Вас за приступы?

- Бывает, я на какое-то время словно отключаюсь.

- Теряете сознание?

- Нет. Скорее… - девушка замялась, явно не зная, как рассказать о своих видениях. – Такое ощущение, что я переношусь куда-то. В другой мир. Вижу странные пейзажи. Я практически не помню деталей. Все как в тумане, размыто. Вот так иду, раз, и буквально секунд на двадцать-тридцать будто проваливаюсь в иное измерение.

- Это всегда одно и то же место?

- Да, кажется. Я же говорю, мало запоминается. В том мире два солнца. Одно такое большое, намного больше нашего. Кажется, такие называют красными гигантами… а второе больше похоже на Луну, но светит ярче. И свет такой слегка зеленоватый…

- Александра, что с Вами? – Карпатова вдруг замерла на полуслове, Марат даже испугался, не запоздалые ли это последствия встречи с пожирателем?

- Просто, те рисунки в коридоре. Они казались мне такими знакомыми. Я только сейчас поняла, где видела все эти растения и трехглазых существ. В моих видениях. Точно! Ни сказки, ни мое воображение тут ни при чем! Марат, кто раскрашивал темный коридор?

- Я. – Алиев почувствовал, как у него дернулся глаз. Потом еще раз, и еще.

«Прости, друг. С твоими показателями придется остаться в штабе! - вспомнил он слова другого лейтенанта – Баранчука, принимавшего его самого на службу. – Понимаю, ты у нас – уникум. Но правила есть правила. Не сдал стометровку, будешь протирать штаны в теплом помещении. Сдал – вперед, бить тварей».

С тех пор Марат ненавидел даже это слово «правила». Он никогда не мечтал быть охотником. Но всегда хотел приносить пользу окружающим, заниматься делом, которое не всем по зубам. Стать врачом посоветовал ему дед, и Алиев, не долго думая, поступил в медицинский. Уже через три месяца понял – это его, не прогадал. Выпускаться пришлось в спешке, когда в институт пришли двое: тот самый лейтенант Баранчук и Михайлов, не имевший еще шрама на всю щеку.

Марат всю жизнь стеснялся своих «глюков». В школе его дразнили «припадочным» и «эпилептиком». Кстати, в том числе ради того, чтобы узнать, что же у него за болезнь, Алиев и пошел в медики. Правда оказалась намного безумнее самых смелых предположений. И теперь Марат боялся, что Карпатова отреагирует так же, как он тогда. Впрочем, на его стороне было одно неоспоримое преимущество: девушка уже видела тварь. И сделала с ней то, что могут только ГМЛ. Поэтому, лейтенанту ничего не оставалось, как ответить:

- Я красил коридор. У меня тот же дар, что у тебя. Мы – Слушающие. Ну, почти.

- Кто? – не поняла Сан.

- Те трехглазые существа, что ты видела во время своих приступов, они - реальны. И когда-то они даже бывали на нашей планете. Именно поэтому мы и проводим весь этот отбор. Он кажется нерациональным, нелогичным, - Марат спохватился, что так резко перешел на «ты», но Карпатовой, кажется, было сейчас плевать на подобные мелочи. – Идиотские вопросы, сведения о родственниках. Это все служит одной цели: подтвердить, что у тебя есть набор измененных генов. Именно благодаря им ты смогла одолеть Йорика.

- То есть…

- Все охотники – потомки генетически модифицированных людей, - выдал Алиев и, не давая Сан опомниться, тут же подхватил ее под локоть. – А сейчас пойдем. Мне нужно осмотреть твоих коллег. Я обещал, что никаких тайн к концу дня не останется. Так и будет, так и будет.


Пока парней по очереди осматривали в «световой» комнате, Сан пыталась осознать услышанное. Она – мутант, такая же искусственная, как выращиваемая на фабрике картошка. Генные инженеры хорошо постарались, чтобы растение могло давать хорошие урожаи при минимальном поступлении света и питательных веществ. Но кто изменил саму Сан, точнее, ее предков? И, кстати, каких именно предков? Ее родителей, дедов или прадедов? А, может, люди стали давно продуктом чьего-то эксперимента? Она может швырять тварей, словно ветер – соломинки, как в старых комиксах про супергероев. Насколько помнила девушка, их всегда боялись и преследовали. Поэтому никто из гражданских ни о чем не знает? Или… это она такая тупая?

Вопросов было определенно больше, чем ответов. Они теснились в голове, толкались, напоминая молекулы воды при нагревании из учебника физики. И мозг подобно кастрюле то же раскалялся, грозя вот-вот взорваться.

К счастью, скоро вышли Марат с Жильцовым. Друг попутно застегивал пуговицы на рубашке, лейтенант же продолжал мучить планшет.

- Лейтенант, - позвал Ванятка, - что дальше?

- А? – вынырнув из пучины своих невеселых мыслей, встрепенулся тот. – А, да. Вы все прошли осмотр. Сейчас я загружу образцы вышей крови в секвенатор, но и без расшифровки понятно, что вы – те, кто нам нужен.

- Секве… чего? – не понял Захар.

- Прибор для чтения ваших генов.

- О! Настолько все сложно? То есть, я хотел сказать, неужто надо копать так глубоко? И почему Вы сразу не взяли у нас анализы и не отпустили по домам? Мы тут почти целый час мурыжимся.

- Все сказали?

«А лейтенант тот еще фрукт» - отметила про себя Сан.

- Да.

- Хорошо. Генетическая экспертиза – сложный, долгий и затратный процесс. Несмотря на то, что проект по расшифровке человеческого генома начался аж в позапрошлом веке, мы до сих пор не можем сделать этот процесс как-то проще. К тому же нам не нужна вся ДНК, а лишь некоторые гены. А есть они или нет - проще всего узнать, проведя осмотр подопытных. Данные, полученные с помощью секвенатора, нужны, прежде всего, ученым. А нам хватит ваших честных ответов на наши дурацкие вопросы. – Косой взгляд в сторону Сан. – Хватит рассиживаться, пойдемте к товарищу капитану.

Михайлов ждал их в большом спортивном зале, больше всего напоминающем школьный. Маты в углу, два баскетбольных кольца и волейбольная сетка. Вот и все оснащение. Захару казалось, охотники могут позволить себе гораздо больше.

- Ага, а вот и вы, - довольно усмехнулся капитан. – Как результаты? Про Карпатову и так все понятно, а эти двое?

- Кэп, тут такое дело, - Марат отошел от новеньких, что-то горячо зашептав на ухо начальству. Впервые на лице Михайлова отразилось нечто, похожее на удивление. – Остальные не так изменены, но то же имеют высокий потенциал.

- Ладненько, проверим! Ну-ка, салаги, быстро в раздевалку. Напялите тренировочные костюмы и возвращайтесь сюда. С лейтенантом Алиевым вы не прощаетесь. - Александр повернулся к врачу: - Тут подождешь или у себя?

- Мне надо наладить оборудование, - не очень убедительно отмазался Марат.

- Чего стоите? Марш в раздевалку! – прикрикнул на нерешительных салаг Михайлов.

- Слушай, что все-таки произошло? Ну, когда тебя Алиев уводил? – вытаскивая из шкафчика черные брюки и белую футболку, приступил к допросу Захар.

- Я… думаю, Марат потом все сам расскажет, - ответила Сан.

- В смысле? Они пытали тебя? Что этот врачишка с тобой сделал?

- Да ничего! – взорвалась девушка. – Ничего. Я сама не пойму. Все так сложно и запутанно.

- Жильцов, оставь ее в покое, - посоветовал Ваня. – Если вы готовы, может, пойдем? Я не собираюсь торчать тут всю ночь. К тому же, этот капитан не из терпеливых.

Сан кивнула, поспешно покидая раздевалку. Захар недовольно буркнул что-то о «мутных личностях», но больше трогать подругу не стал.

Вторая часть испытаний оказалась намного привычнее. Стометровка на время, отжимания, подтягивания. И парочка упражнений на скорость реакции.

- Сейчас мы с вами сыграем в мяч. Хорошо, что вас – трое, парни будут в одной команде, а мы с Карпатовой в другой. Задача состоит в том, чтобы заставить противника упустить мяч. Действовать можно как угодно: бросать вверх, подкручивать. Каждая команда имеет сто очков, за каждую потерю снимается по очку. Правила просты до невозможного, так что даже такие туго соображающие граждане как вы сможете их запомнить. Так ведь?

- Да, капитан, - подтвердил Ваня.

- Вот, берите пример с Зиньцова. Он уже усвоил основное правило работы охотника: всегда отвечать на вопросы командира, а не лупиться на него глазами замороженного судака. Так, встали по обе сторону от сетки. Начну я. А вы постарайтесь поймать.

В школе Сан неплохо давались подобные игры. Но сейчас рядом с ней в команде были не хорошо знакомые одноклассники, а Михайлов, действия которого практически невозможно было предугадать. К тому же девушка все еще не могла ни на чем сосредоточиться. Перед глазами то и дело проносились образы красноглазого пожирателя, а в ушах безостановочно крутилось: «Мы – Слушающие… у тебя набор измененных генов… мы имеем одинаковый дар». Так что первые очки с их команды снялись по вине самой Сан, когда она просто-напросто не смогла принять мяч от Александра.

Кстати, капитан расстался со своей кепкой, а то ребята начали думать, что та прибита к черепу Михайлова гвоздиками или на клей посажена. Под кепкой обнаружились вполне приличные волосы. Точный цвет их определить было невозможно: искусственное освещение всему придавало синеватый оттенок. Но выглядели они ухоженными и густыми.

Какой-то внутренний ценитель, работающий независимо от сознания Сан, отметил, что не будь у капитана шрама, мужчина выглядел бы весьма привлекательно. Шрама и саркастической усмешки, от которой полноватые губы капитана теряли все свое очарование.

- Не спи, Александра. Солнце еще не встало! – кинув в очередной раз мяч девушке, крикнул Михайлов. – Если будешь двигаться как осенняя муха, тебя не только тварь убить сможет! Давай, давай, бросай.

Это постоянные замечания, как удары кнута, на некоторое время возвращали Сан к реальности. Капитан работал за двоих, ловко обманывая соперников. Его резкие и неожиданные броски заставляли их метаться по площадке, словно припадочных. Поразительно, но крупный и на вид неповоротливый Ванятка лучше справлялся с ловлей мяча, чем Захар, который больше создавал суеты, чем приносил пользы. В итоге, команда Сан все равно выиграла, пусть и с небольшим перевесом в девять очков.

- Ну, что ж… Пришло время распределения медалей и почетных орденов. Итак, первый орден вручается Жильцову. – Капитан сделал вид, что достал нечто из кармана, с важным видом подошел к Захару и начал это невидимое нечто прикалывать к майке парня. – За бестолковость и лишнее хлопанье крыльями. Теперь у нас спец медаль для Карпатовой. Наклони-ка голову, как я награду вешать-то буду? Ага, вот так. Чемпиону по зависанию и торможению. Золотая.

Сан поняла, что заливается краской. И вовсе не от стыда. Не прошло и дня, как она попала в компанию охотников, а уже хотела побыстрее сбежать отсюда. Но пришлось послушно наклониться и сделать вид, что поправляет «ленточку» от «медали». Несуществующая награда давила на грудь вполне реально.

- И, главная звезда нашего соревнования.

- Товарищ капитан, может, не надо? Я и так все понял, - перебил Михайлова Ваня.

- О-па, на! Я, вообще-то, похвалить тебе хотел. Ты неплохо справился со всеми заданиями. Время на стометровке очень приличное, да и скорость реакции сносная. Из вашей троицы у тебя одного есть шансы не помереть в первый же месяц службы.

Похвала, прямо скажем, была так себе, и вызвала у Ванятки не гордость, а лишь желание больше не выделяться. Хорошо хоть больше издеваться над будущими подчиненными капитан не стал. Будничным тоном зачитав результаты проверки, он отпустил друзей с миром. Точнее, в зал для просмотров.

Просмотров чего Александр так и не пояснил. Как и не указал туда дорогу. Сан было сунулась за вещами, но он поймал ее руку:

- Куда собралась? Вы теперь отсюда не выйдете до подписания договора о неразглашении и еще кучи бумаг. То есть еще дня три. Зайдешь потом. И душ заодно примешь. Второе правило охотников – строгое соблюдение гигиены. У нас нет отдельных комнат, едим мы тоже вместе. Если кто-то подцепит заразу, весь отряд может заразиться.

- Вы хотите сказать, что нас отсюда не выпустят? – влез вечно подслушивающий Захар.

- Не сегодня уж точно.

- Но я ничего с собой не взял. Даже зубной щетки!

- Это не проблема. Завхоз все выдаст. О семье не переживай. Я сам лично обзвоню ваших родственников и все им сообщу, - снизошел до объяснений капитан. – А теперь, в одну колонну становись и шагом марш отсюда!

- Нет, ну это реально подстава, - как только друзья вышли из спортзала, схватился за голову Захар. – Ты знала о местных порядках?

- Нет. Мой папа никогда о таком не рассказывал. Он говорил, что многие охотники живут при штабе. Но я думала, это те, у кого своего жилья нет. Знаешь, чем дольше мы здесь – тем больше я утверждаюсь в мысли, что совсем не знала своего отца. Ни кем он был, ни что делал, - вздохнула Сан.

- Ладно, не расстраивайся, прорвемся! – приобняв друзей за плечи, решил приободрить их Ваня. – Иногда надо просто отступить подальше, чтобы увидеть всю картину. И ничего не делать, чтобы не погрязнуть в ошибках. Вопрос только, куда нам двигаться?

- Следуйте за мной, - из-за поворота коридора вышел Марат.

- Чувствую, нам недолго осталось пребывать в неизвестности… - почему-то в голосе Жильцова не было никакой воодушевленности.


Мир без теней


- Он так и сказал? – спросил Ян. Девушка согласно кивнула. – Значит, вместо одной ходячей проблемы у нас две. Но что значит «нас раскидало»? То есть, теоретически второй пришелец может сейчас гулять по Манхэттену или кормить крокодилов на Амазонке?

- Не знаю, - Вера сама была не в восторге от рассказа Мо. – Все это очень… не знаю. Меня больше насторожил его вопрос, как давно мы боремся с тварями. Это выглядело, как если бы Мо опоздал куда-то. Ну, знаете, когда первым делом спрашиваешь: а Вы давно здесь ждете?

- Это все не важно. Главное - как связан четырехрукий с тенями. Надо хорошенько его допросить. Без всяких фокусов с потолком и зеленым сиянием. Но действовать в лоб тоже не выйдет, - Ян потер кончик носа, что означало крайнюю степень возбуждения. – Вера, он доверяет тебе. Займись этим. Разговори этого инопланетянина. Узнай, зачем они здесь и, главное, что он знает о тварях. И о нас заодно. Парень определенно не похож на космического туриста. Надо же… человечество всегда мечтало познакомиться с братьями по разуму. Познакомились, блин.

Охотники сидели в комнате отдыха. Теперь, когда бригаду Яна назначили ответственной за заключенного, времени у них появилось хоть отбавляй. Раньше и сам Ян, и его товарищи не отказались бы от пары-тройки дней без дежурств по кухне и вылазок в город. Но сейчас мужчина готов был броситься на десяток тварей, чем сидеть здесь. Когда от тебя мало что зависит, любая работа становится невыносимой.

Синие лампы, развешенные по стенам и потолку таким образом, чтобы создавать как можно меньше теней, потихоньку гасли. Где-то снаружи всходило солнце, но в здании с заколоченными окнами никто не смотрел на рассвет. Люди, привыкшие к своему вывернутому расписанию, расползались по спальням. Вера также поднялась к себе, быстро ополоснулась в душе и достала старенький планшет с записями. Ведение дневника – занятие полезное, собственно, как почти любое занятие, будь то вышивание или тренировки дзюдо.

«Итак, - быстро набила на клавиатуре девушка. – Сегодня я впервые разговорилась с нашим пленником. Все-таки никак не могу привыкнуть к тому, что он – настоящий инопланетянин, хоть и видела его в истинном обличии уже два раза. Проще воспринимать тех, кто похож на тебя. Разговоры с Мо напоминают изучение чужого языка. Причем, учимся мы оба. Отдала ему свои часы… надо не забыть их вернуть…»

Пальцы замерли в нескольких миллиметрах от экрана. Острая иголка боли кольнула висок. Неприятное ощущение заставило охотницу дернуться. Еще раз, и еще. Словно кто-то невидимый пытался пробить ей голову гвоздем. В носу противно захлюпало, а на языке появился привкус крови.

Подобные приступы неизвестной хвори появились у девушки примерно с неделю назад. Сначала она не придавала им значения, но потом забеспокоилась: а вдруг у нее микроинсульт или с давлением непорядок? Но только охотница решила обратиться к врачу, как появился Мо, и с решением личных проблем пришлосьповременить.

«Отлично, только этого не хватало!» - откладывая планшет в сторону, Вера стала обыскивать прикроватную тумбочку на предмет носовых платков.

Когда искомая пачка была найдена, из носа уже вовсю капало. Череп будто сдавило со всех сторон, Вере даже почудился характерный звук. Закричав от боли, он выронила платки; перед глазами все кружилось и темнело.

«Зи, где ты? Отзовись, Зи-ку!» – кричал кто-то прямо ей в ухо. А вдалеке, за тысячу километров от жилого корпуса, как ей казалось, шептали:

- Вера, Вера! Черт, позовите кто-нибудь врача, кажется, она без сознания.

- Я в порядке, порядке, - приподнялась охотница на локте. Ее и правда, отпустило. Голова все еще кружилась, кровотечение тоже не закончилось, но боль заметно ослабла. – Мне надо поговорить с Мо.

- Ты с ума сошла? – Кирилл протянул ей платок. – Вставь в нос, иначе все здесь испачкаешь. Я позову Проскурина. Давно у тебя такая гадость?

- Кир, спасибо, но не надо никого звать, - почему-то Вера была на все сто процентов уверена, что поступает правильно. – Лучше помоги мне дойди до камер.

- А вдруг это пришелец с тобой сделал? Он может убить тебя, не двигая ни одной из своих рук. Видела, какую хрень он у майора творил?

- Поэтому ты пойдешь со мной. Оружие ведь при тебе? – не отступала Вера.

- Да, конечно.

Кирилл умоляюще посмотрел на охотницу. Но она лишь покачала головой. Проверив на всякий случай пистолет, парень снял его с предохранителя и первым двинулся по коридору.

Клетка была закрыта. Мо сидел на том же месте и в той же позе, что и в прошлый раз. Но отреагировал на появление охотников с запозданием.

- Что со мной происходит? – без лишних предисловий накинулась на кабета Вера. – Я знаю, без твоих штучек не обошлось.

- Ты поймала мой телепатический сигнал, - медленно, как после наркоза, ответил паренек. – Это очень странно. Мы не знали, что люди способны улавливать наши родственные связи.

- А что вы вообще знали? – разозлилась девушка. – Откуда ты? Какого лешего забыл на моей планете? Вы заодно с тварями? Отвечай, отвечай немедленно!

- Вер, ты чего? – Еременко попытался успокаивающе погладить девушку по плечу, но едва не получил локтем в солнечное сплетение.

- Все нормально, - вместо охотницы ответил Мо. – Ментальное вмешательство всегда вызывает некоторые изменения в поведении. Это ненадолго. Когда длинная стрелка перейдет с цифры восемь на цифру десять, она успокоится.

- Чего? – Ясности как-то совсем не прибавилось.

- Я вытрясу из тебя правду, даже если мне придется тебя убить или умереть самой! – продолжала грозить Вера. – Так что начинай выкладывать прямо сейчас!

- Я пытался связаться со своим близнецом. Но у меня ничего не вышло.

- Где он? Ты сказал, что вас отправили вместе. Откуда? Куда и зачем?

- Ты, действительно, хочешь все знать?

 Мо мгновенно переместился к самому стеклу клетки, напугав Кирилла. Хорошо парень был не из нервных, а то мог и на спусковой крючок нажать и отстрелить себе палец на ноге. Да и Вера слегка вздрогнула, но согласилась:

- Да, хочу. Разве не понятно?

- Тогда открой дверь.

- Вот еще! Не открывай, он нас надуть пытается, это же очевидно! – воскликнул Еременко. – Вера, что ты делаешь?

Запищал кодовый замок, красный огонек панели сменился на зеленый. Девушка бесстрашно открыла клетку. Со стороны это выглядело как экстравагантная попытка суицида, но Вера знала – ей не причинят вреда. И шагнув внутрь, запечатала камеру. Теперь никто не войдет, никто не помешает им с Мо.

Подросток тем временем снова превратился в двухметрового монстра. Пару секунд он просто молча смотрел на охотницу, а потом протянул к ней руку. Виска снова коснулась игла, но на этот раз ее втыкали постепенно и очень осторожно. Появилось ощущение, что глазные яблоки начинают вылезать из орбит, так что пришлось прикрыть их.

- Я никогда этого не делал, - признался кабет. – Ты - уникальный человек Ве-ра. Надеюсь, у нас все получится. Надеюсь, твои потомки с «Елизаветы» будут существовать.

Глава 8

Каждый человек, ступающий по земле, отбрасывает тень в этот мир. Кто-то – короткую и слабую, а кто-то – длинную и тёмную.

Джордж Мартин

/

Мир теней и тварей


В зале горела всего одна синяя лампа, позволявшая не промахнуться мимо кресла. Пока «салаги» рассаживались, Марат запустил проектор. На белом экране появилась проверочная таблица для настройки. Из-за того, что люди уже несколько поколений существовали при определенном световом спектре, их зрение начало перестраиваться. Поэтому нормальная картина мира казалась неправильной, искаженной. Приходилось подстраивать насыщенность цветов и оттенков при просмотре фильмов и передач.

Кинематограф, ясное дело, давно скончался в муках, впрочем, оставив после себя довольно обширное наследие. Актеры исчезли за ненадобностью подобно фонарщикам или крысоловам. Зато появилось немалое число новых профессий, таких как: уничтожители тварей, закладчики окон, световые архитекторы. Радио вернуло себе статус самого распространенного развлечения, ибо слух работает даже в темноте. Как тут не поверить в цикличность истории?

В данный момент Сан больше волновали ни законы бытия, а ее собственное положение в этом мире. Она присела между приятелями, начав нетерпеливо щелкать костяшками пальцев. Ужасная привычка, и девушка знала об этом, но не могла больше сдержать волнения и нетерпения.

- Этот фильм сняли специально для новичков-охотников, - справившись с техническими вопросами, обратился к друзьям Марат. – Но прежде чем я включу запись, вам надо подписать бумаги. Я не имею права показывать вам засекреченную информацию, не удостоверившись, что вы не разболтаете ее своим знакомым. Мы защищаем гражданское население, и плата за покой – это незнание кое-каких фактов о нас самих и тварях.

- Хорош, уже и так напугали нас до чертиков! – передернул плечами Захар. – Давайте сюда свой планшет, я все подпишу.

Алиев пожал плечами, подошел к стене. Что-то пикнуло, и одна из деревянных панелей в стене отошла, обнажая закрытый сейф. Еще пара манипуляций над кодовым замком и каждому из новобранцев выдали по довольно толстой стопке бумаги.

- Электронные носители  ненадежны, - пояснил лейтенант на недоуменный взгляд Жильцова. – К тому же, избавиться от бумаги гораздо проще в случае чего.

- И что, вы думаете, подпись дает стопроцентную гарантию?

Захар, не вчитываясь, поставил несколько закорючек под первым документом. В отличие от парня, Сан пробежала текст глазами, внимательно отыскивая мелкий шрифт и сноски. В них-то обычно и таились главные ловушки. Ваня тоже не торопился расставаться со свободой, вовсю шурша бумагами.

- Нет, а вот это даст, - ответил врач. В руках он держал медицинский шприц-пистолет, в который было заправлено три ампулы.

- Что это за штука? – нервно спросила Сан.

- Тут специальные чипы, с помощью которых мы всегда сможем найти вас. Они также отслеживают ваше состояние: пульс, частоту дыхания, наличие воспалений в организме, объем крови. Так что, если тварь тебя ранит, Александра, твои коллеги сразу узнают об этом и придут на помощь. Дополнительная функция этих чипов, как вы уже догадались, - контроль за тем, чтобы вы не сболтнули лишнего.

- То есть… вы будете нас подслушивать? – разозлился Иван. – Хотите сделать из нас карманных киллеров? А что дальше? Может, мы и в туалет должны будем ходить по вашей команде?

Такой вспышки гнева у всегда тихого и спокойного Ванятки не ожидали даже его коллеги. Но лейтенант, видимо, не в первый раз наблюдал подобные сцены. Он, отложив пистолет, присел рядом на свободное кресло, и медленно, практически по слогам произнес:

- Никто не собирается лишать вас свободы. Но есть вещи гораздо важнее, чем наши личные устремления и предпочтения. Уж так вышло, что мы появились на свет именно такими. Это – клеймо, крест, который мы должны тащить до конца. Кажется, вас принуждают к чему-то, лишают вашей жизни. Но, правда в том, что рано или поздно вы поймете: здесь и только здесь ваше место. И лишь став охотниками, вы сможете реализовать свое предназначение.

- Больше похоже на какие-то церковные бредни, - сплюнул Ваня. – Мы здесь уже несколько часов, но никто так и не объяснил, почему?

- Хорошо, - сдался Марат. – Раз вы уже все подписали, так быть, я дам вам право самим решать: оставаться с нами или валить обратно. Это против правил, но ваша троица меня достала.

Подхватив с подлокотника пистолет, Алиев включил запись и покинул зал. Он был уверен, после всего, что «салаги» услышат, они сами попросят вживить им чипы.

На большом экране между тем одна за другой сменялись картинки счастливой и спокойной жизни без тварей. Поля, цветущие сады, люди… толпы людей, идущие днем по улицам. Не подделка – настоящие кадры кинохроники. Реальные люди, жившие в начале двадцать первого века. Мир до того, как его поглотила тьма, а солнце из друга превратилось во врага.

«Так было на протяжении тысячелетий… - вещал за кадром выразительный голос диктора. – А потом появились они – пожиратели света»

Сан знала историю, учила ее в школе. В учебниках помещали много различных фотографий. И рассматривая их, девочка пыталась представить себя на месте давно почивших предков. Но чем дальше заводили ее подобные мечты, тем горше было возвращаться обратно. Она видела рассвет всего раз в жизни, еще в детстве. Отец показал ей, как восходит солнце. Они вместе стояли на пороге их домика, готовые в любой момент нырнуть в безопасную темноту. До сих пор Сан иногда снилось то утро и первый луч, вырывающийся из-за горизонта.

Но в фильме все было еще красивее. Девушка завороженно смотрела на своих ровесниц, поедающих мороженое в парке, на бесконечный поток автомобилей. Так странно, фантастично.

Кадры счастливой жизни сменили портреты первых жертв.

- Они что, думали, их какой-то маньяк грохнул? – переспросил у подруги Захар. – Господи, какие же ограниченные люди!

Но диктор продолжал твердить: «Несколько лет властям понадобилось на то, чтобы найти настоящих виновников этих смертей. А их число к тому времени перевалило за две с половиной сотни только в нашей стране. Сколько пожиратели убили в общей сложности на самом деле, никто до сих пор не берется посчитать»

 «Дальнейшие события мы покажем с помощью постановочных сцен. Очень мало сохранилось видеоматериалов с участием Первой охотницы и ее друзей» - предупредил голос.

Несколько человек - совсем небольшая группка - столкнувшаяся лицом к лицу с тварями. Первые люди, начавшие борьбу против пожирателей. Смельчаки, которых все считали безумцами. Их имена навсегда вписаны в историю и любой ребенок старше десяти может перечислить их имена: Кира Печорина, Ярослав Шершнев, Юрий и Мария Буровы, Алена Квасова, Алексей Никитский.

Об этом Сан тоже читала. Правда, информация в учебниках давалась совсем сжато. И уж точно там не упоминалось об инопланетянах.

Снова фотографии. На этот раз – молодого мужчины. Бритая голова, голубые глаза, довольно выразительные черты лица. Но ничего особо запоминающегося. Всего лишь морок, маска для двухметрового существа с шестью руками.

- Почему никто не говорил о нем? – удивленно вытаращил глаза Захар. – Кто-нибудь знал об этом чуваке?

- Похоже, скрытность – основная черта человечества, - протянул Ваня.

Краткий пересказ истории создания организации охотников никого из друзей не впечатлил. Но вот диктор дошел до второй половины двадцать первого века, и снова на головы новобранцев посыпались неизвестные факты. Сан что-то слышала о бригаде Яна Нерко, вроде они перебили рекордное число пожирателей или что-то вроде того. Поэтому не очень-то удивилась, когда диктор продолжил:

«Однажды, в очередной раз патрулируя улицы, капитан Нерко и его подчиненные столкнулись с тенью-убийцей. В момент, когда Ян Андреевич собирался ударить ее шокером, из-за построек выбежал перепуганный подросток. Им оказался еще один кабет. Имя пришельца не сохранилось, известно лишь его прозвище - «Малыш». Хотя, как утверждают историки, это была взрослая, половозрелая особь. Именно благодаря Малышу и инопланетным технологиям удалось получить первые результаты в изменении генетического кода отдельных людей. Уже тогда манипуляции с ДНК человека не казались чем-то нереальным. Но эксперименты над геномом были запрещены из-за их неэтичности. Однако, ГМУ кабетов позволяло преобразовывать нуклеотидную последовательность и структуру самих хромосом, не повреждая другие гены.

Справка: ГМУ – геномодифицирующее устройство. Технология пришельцев. Известен лишь один подобный аппарат. Воздействуя на стволовые клетки зародыша, а также на половые клетки взрослого человека, ГМУ вызывает перестройки на молекулярном уровне.

Справка: Кабеты – высокоразвитые существа, первые разумные инопланетные существа, с которыми земляне вступили в контакт. Рост кабетов от метра восьмидесяти до двух метров тридцати сантиметров. Развитие происходит в три стадии, как у насекомых с полным превращением[1]. Внешний вид и внутреннее устройство личинок и куколок кабетов неизвестно. Взрослые существа могут контролировать магнитное поле, тепелепортироваться на расстояния до трехсот метров, а также обладают телепатическими способностями, играющими большую роль в их социальной жизни. Родная планета кабетов – Кессия. Эта планета расположена в галактике М63, также известной как Подсолнух[2]. На Кессии есть атмосфера, очень похожая на земную, а также вода в жидком и газообразном виде».

- Не понял, - вновь прервал диктора Захар, - нам что, лекцию по астрономии читают? Лучше бы рассказали, при чем здесь мы.

- А тебя не волнует тот факт, что на Землю прилетали какие-то кабеты? Да еще шаманили над чьими-то ДНК? Может, мы – мутанты, и поэтому нас хотят изолировать от нормальных людей? Сан, что скажешь?

- Я… - девушка кашлянула, пытаясь собраться с мыслями. – Марат сказал мне, что мы с ним потомки генетически модифицированных людей. И это позволяет нам видеть пожирателей.

- Прости, что? В каком смысле «видеть»? – забросали ее вопросами парни.

Пришлось Карпатовой выложить все, что она знает. И о своих видениях, и о том, что произошло в лаборатории. Друзья слушали, все больше мрачнея.

- Почему ты раньше не сказала? – напал на Сан Жильцов. – Мы с тобой чуть ли не с пеленок знакомы. Но ты никогда не упоминала о том, что видишь во время приступов. Я думал, это какая-то болезнь. Помнишь, когда мы забрались в те развалины? Ты тогда грохнулась прямо на битое стекло, порез пришлось в больнице зашивать. Тогда тоже были эти поля и кабеты?

- Да, - опустила голову девушка. – Я не хотела выглядеть уродкой. У Марата такие же видения. Не знаю, как… как я попадаю мысленно на Кессию. Но теперь нет никаких сомнений: это именно она.

- Может, дослушаем? – предложил Ванятка.

Стоило друзьям отвести взгляды от экрана и заговорить, как запись автоматически встала на паузу. Теперь они вернулись к просмотру. Пару секунд специальный сканер проверял положение зрачков зрителей и уровень шума в помещении, после чего видео запустилось опять.

Нет, ничего. Похоже, охотники сами не знали, почему у некоторых из них бывают галлюцинации. Единственным облегчением для Сан служило то, что подобные случаи не были такой уж диковинкой. Дальше пошел небольшой рассказ о том, по каким критериям идет отбор. Тут уж друзья начали ловить каждое слово.

«Итак, существует пятнадцать фенотипических признаков[3] того, что в организме человека могут присутствовать измененные гены», - уверенно начал диктор. Сейчас же на экране возникла табличка. Признак, связанные с ними последовательности ДНК и проявление этих изменений.

Например, отсутствие пигментных пятен и родинок, о которых спрашивалось в анкете, было связано с тем, видит или не видит человек пожирателя. Конечно, одного признака было недостаточно. Лишь комплекс давал нужный результат. И только обнаружение не менее тринадцати из них означало, что перед вами потенциальный охотник. Не все темноволосые и зеленоглазые люди могли управлять полями, подобно кабетам, но кареглазые или светловолосые уж точно были на такое не способны.

В крови таких модифицированных людей был обнаружен белок, не встречающийся ни у одного живого существа на планете Земля. Во всяком случае, ученые ни сталкивались с ним никогда ранее. У нормальных людей, которые не видели пожирателей и не могли им противостоять, его точно не было.

«Главная же отличительная черта всех, у кого был обнаружен кабеторин – они не имеют так называемой начальной частицы и просто не интересны пожирателям»

- Стоп-стоп! – закричал Захар, вскакивая с кресла. – Довольно, я больше не могу. У меня сейчас голова лопнет. Мало того, что мы – не люди, так еще у нас нет долбанной начальной частицы!

- Погоди, что ты об этом знаешь? – попытался остановить друга Зиньцов.

Сан тоже не понимала, о чем идет речь.

- Мне… в общем, эта штука, частица… мне о ней рассказывала бабушка. Что это за хрень, никто толком не знает. Но вроде как та нужна теням для размножения. Заметьте: все «счастливчики» - обычные люди, а вот охотников твари всегда разрывают когтями или убивают как-то иначе.

- А ты не так безнадежен, как я думал! – на пороге зала стоял Михайлов. Когда и как он проник сюда, никто из троих друзей сказать не мог. – Сложил два и два, и даже получил четыре. Интересно, откуда у твоей бабули такие познания о частице?

- Она работала при штабе, - ответил Захар.

- Да, вот поэтому мы и вживляем чипы. Чтобы ушлые дурачки не совались туда, куда не следует. До конца лекции осталось минут десять, но, думаю, я и сам все вам расскажу. Первое, запомните как таблицу умножения: вы – такие же люди, как и те, кого мы защищаем. Но у вас есть дар, возможности, чтобы противостоять пожирателям.

- Почему же, в таком случае, никто об этом не знает? – возразила Сан.

- Толпа – глупа. Она не делает различий между отличием и уродством. Все, кто не вписывается в узкие рамки нормы, становятся либо посмешищем, либо объектом их страха. Как лучше звучит: «охотники – благородные спасители» или «охотники – мутанты, которых надо бы уничтожить, да они приносят пользу»? Мы – черные пантеры, но, если раскроется правда, в глазах обывателей мы превратимся в белых ворон. Есть еще один, не менее мрачный вариант. На нас начнут охотиться наши же соседи, горожане или правительство. Вертеть, изучать, проводить опыты, а потом начнут выращивать искусственно.

- Откуда Вы знаете? – скептически отнесся к невеселой перспективе Ваня. – Почему думаете, что люди – настолько жестоки?

- Потому что однажды это уже случилось. Бригада Яна Нерко… их дети не знали родителей. Как только военная верхушка прознала о способности маленького Аркаши и его сестрички-двойняшки Любы, как их забрали у матери. К счастью, в нашем мире встречаются не только подонки. Только вот троим застреленным охотникам от этого не легче. Как и детям, лишившимся родителей.

- Поэтому нужна вся эта секретность? А если бы мы не подошли вам? Если бы не годились в охотники? – наконец, решилась на вопрос Карпатова.

- Вероятность этого крайне мала, - ухмыльнулся капитан. – У нас свои методики. Проверенные. Только пять человек за всю историю обновленного подразделения оказались пустышками. У них не нашлось измененных генов, хотя они подходили по десяти параметрам из пятнадцати. Но и для них нашлась работа. Подальше от тварей.

- А мы? – голос Захара дрогнул.

- А вы идете сейчас со мной в казарму.

Михайлов приблизился к растерянному парню. Секунда, и в руках капитана блеснул шприц-пистолет. Раздался глухой щелчок, и Жильцов вскрикнул: чип уже был у него под кожей в районе плеча.

- И второе: ляпните хоть кому-то о кабетах или своих видениях, эти штуки убьют вас в течение следующих десяти минут. Тоже, кстати, инопланетное изобретение.

- Может, хватит нашего честного слова? – Сан сделала два шага назад, но была тут же поймана капитаном.

- Нет. – Второй щелчок. Руку словно ошпарили кипятком, но боль быстро прошла. – Так надежнее.


Мир теней


«Бей или беги» в моем случае обычно заканчивалось именно бегством. Резво развернувшись на сто восемьдесят градусов, я рванула от маньяка. Хвала небесам и моей ненависти к высоким каблукам - на десятисантиметровых шпильках далеко не убежишь. Мне же почти удалось преодолеть стометровку, прежде чем опора под ногами пропала. Я продолжила по инерции перебирать конечностями, лишь спустя несколько секунд осознав, что никуда не двигаюсь. Воздух слегка мерцал и переливался, как поверхность мыльного пузыря. Да я и была в пузыре, подвешенном на высоте пары метров над землей.

- Что, что это! Отпустите меня! – закричала я.

- Мне надо с вами поговорить. - Голос лысого типа отдавался в моей голове барабанным боем. – Я не причиню вам вреда!

«Ага, как же!» - решила я и еще энергичнее замолотила руками.

И тут из-за поворота выскочила Янка. Подруга, видимо, не дождалась меня и решила проверить: жива я еще или нет. Глаза ее округлились и стали такими большими, как у персонажей аниме. В другой ситуации это непременно  вызвало бы смех, но сейчас мне было не до шуток.

- Яна, беги! – делая соответствующий жест, снова закричала я.

- Господи, Кира!

Кажется, меня не услышали. Яна рванула на всех парах к лысому, правильно вычислив, что именно он виноват в моем подвешенном (в буквальном смысле слова) положении. Но тот, как в знаменитых стихах, даже не повернул головы, лишь пальцами щелкнул, а дальше моя подруга, словно муха, влетела в густой кисель. Движения ее стали вязкими, медленными. Рот Янки открывался, но из него не вырывалось ни звука. Еще щелчок, - и она совсем замерла жуткой скульптурой посреди тротуара.

Удостоверившись, что ему больше никто не помешает, красноглазый тип осторожно спустил меня на землю, но пузырь никуда не убрал.

- Кира, правильно?

- Какого черта? Кто ты такой?! – мало надеясь на то, что получу ответы, все же не удержалась я от вопросов.

Неожиданно лысый мужик часто-часто заморгал, одновременно взмахнув руками. Не так, как взмахивают растерянные люди, а, скорее, как взлетающая птица. Второй, третий раз. Это было столь пугающе, что я невольно попыталась отступить подальше от психа. Спина вжалась в поверхность пузыря - деваться было некуда. Я в панике завертела головой, но улица была совершенно пуста. Никого. Только мы трое: я, лысый псих и моя обездвиженная подруга. Закрыв глаза, принялась молиться.

«Господи, сделай что-нибудь! Не дай помереть от рук этого маньяка! Прошу, Боженька!» - бормотала я.

Волосы на шее и руках стали дыбом, по позвоночнику прошел табун мурашек. Когда я вновь распахнула веки, передо мной предстала знакомая обстановка.

Никакого пузыря вокруг не было. Я лежала на кровати, раскинувшись в позе морской звезды в собственной спальне.

«Ничего себе, какие реалистичные кошмарики!» - мысленно присвистнула. Повернула голову – за окном разливал свой красноватый свет закат. Интересно, когда я умудрилась заснуть и сколько проспала? Голова была необыкновенно тяжелой, а в висках почему-то кололо.

- Думал, ты не придешь в себя, - донеслось до моего слуха.

Он сидел в углу, прямо на полу, хотя в полуметре стояло кресло. Ноги вытянуты, руки прижаты к груди. Абсолютно неестественная поза, делающая его еще более пугающим.

В горле мгновенно пересохло. Это было слишком. Одно дело, когда тебе сниться всякая жуть, но совсем иное – когда ты не можешь проснуться.

- Ты не спишь, - подтвердил мои самые страшные опасения мужик. – Выслушай, просто выслушай меня. Зеркало треснуло, тварь где-то неподалеку. И она не остановится, пока не убьет тебя. Люди обречены без нашей помощи.

Красноглазый поднялся, черты его лица и тела начали искажаться. Меня практически парализовало от ужаса. Передо мной предстало существо, напоминающее гибрид человека и богомола. Четыре длинные руки с шестью пальцами на каждой, практически прямоугольное лицо с тремя глазами и щелью рта. Длинная шея и очень узкие плечи, на которых мешком болталась рубашка. Та самая, светло-голубая, практически просвечивающаяся от старости. А вот штаны были теперь коротковаты и узки.

Монстр приблизился ко мне, протягивая свой палец с четырьмя суставами. Сердце билось так быстро и громко, что казалось: еще мгновение, и оно просто разорвет грудную клетку. Мысли из головы пропали, оставив образы один другого кровавее. Вот мощным ударом мне пробивают череп. А вот острый коготь перерезает сонную артерию…

Четырехрукий деликатно коснулся моего лба. Почти как любящая мамаша. Мир вспыхнул всеми цветами радуги, желудок сжался, меняясь с глоткой местами. Из носа закапали теплые капли крови. На долю секунды перед глазами стало темно. Нет, не так: я увидела непроницаемую тьму.

Мы стояли посреди огромной равнины. Свет двух солнц заставил зажмуриться. Теплый ветер трепал волосы, но я не ощущала его, будто потеряла осязание. Попытка двинуться закончилась полным провалом.

- Это Кессия. Моя планета. Я расскажу тебе все, что знаю.

- Я…

- Нет, твой рассудок находится в полном порядке. Меня зовут Зи. Все, что ты увидишь – порождение моего мозга. Мне удалось установить между нами телепатический контакт. Боюсь, долго удерживать связь будет невозможно. Это плохо скажется на тебе. Но без наглядной демонстрации также не обойтись. Так что постарайся расслабиться. И пока воздержись от вопросов.


Мир тварей


Иё уже несколько десятков мгновений совершал бесцельные и бесполезные движения – ходил из угла в угол. Оно третий период вращения планеты подряд изучало странный шар. Мудрое Дех-кри было так же поражено его внезапным появлением, как само Иё. Они тщательно изучили внешнюю поверхность шара, но кроме царапин и мелких выбоин ничего не нашли.

- Ты раньше сталкивался с таким? – спросило Иё-кра.

- Все ментальные шары появлялись совершенно чистыми. Никаких записей. Блестящие, словно их только что отлили. Поверь, если бы хоть раз в Доме появился такой шар, об этом знали бы все кабеты. Нет, мой друг… однако, сидя здесь много мегациклов с восхода Дау до его ухода с небосклона, я кое-что заметило. Некую зависимость, если так можно выразиться.

- Какую же?

- Шары, хоть и похожи между собой, но они разные. И дело тут не в металлах, из которых они сделаны. Одни, как ты можешь видеть, имеют узоры, другие – совершенно гладкие. Мне попадались даже и не совсем шары, скорее сфероиды.

- Разные модификации?

- Разное время, из которого они приходят. Я не могу объяснить, как они проходят сквозь ткань пространства-времени, но шар всегда появляется в тот момент, когда необходимо. Не раньше и не позже.

- Словно Кто-то посылает их, как подарки ко дню принятия имени… - подобрало Иё сравнение, на его взгляд вполне подходящее.

- Нет. - Взмах руки – знак отрицания. – Не Кто-то, а мы сами.

- В смысле? – А вот это было уже интересно.

- Шары всегда подходят для записей идеально. Когда ты пользуешься ими, разве для тебя не проще проходит соединение, чем установка связи с партнером?

- У меня нет партнера, - напомнило Иё.

Иногда друг забывал об этом прискорбном факте. Хотя сведения о других всегда быстрее вылетают из памяти, чем своя собственная биография. Такова природа всех, кто эту самую биографию имеет. Да и возраст брал свое: Дех-кри уже перевалило за восемьсот циклов. Даже для кабетов – это весьма почтенная отметка.

- Хорошо, как установка связи с близнецом, - поправил вопрос хранитель.

- Да, ты прав, - немного помолчав, ответило Иё. – Шар будто сам с охотой забирает твои мысли. Нет нужды долго сосредотачиваться. Значит, ты предполагаешь, что мы сами способны вызывать ментальные сферы из того места, где они до того находились?

- Я пробовал несколько раз сделать запись на шар, который появился рядом с чужим куюна ва тента… это оказалось намного сложнее, чем я надеялся. Однажды мне довелось побывать на чужой планете, поэтому-то мне дали статус Бродящего. Ты знал об этом?

- Нет, - изумилось Иё.

За долгое время их общения, Дех ни разу об этом не обмолвилось.

- Хм, а я почему-то был уверен, что знаешь, - провел по голове левой верхней конечностью хранитель.

Вот еще одна скверная особенность старости: ты можешь быть уверен, что ни разу не высказал того, о чем повторил уже десятки раз, но при этом забудешь произнести то, о чем надо сказать уже давно.

- Но почему никто не называет тебя Бродящим?

- Сам попросил. В тот единственный свой поход я так перепугался, что решил больше никогда не соваться в своем теле на иные планеты. Я не достоин столь высокой чести, Иё. Викалия - может, слышал об этой планетке?

- Да, - теперь ответ кабета был утвердительным.

- Там есть разумные формы жизни… если можно считать разумными существ, постоянно воющих друг с другом. У викалийцев примитивные знания о своем мире, не говоря уже об остальной Реальности. Есть письменность, язык. Причем, более половины понятий в нем связаны с войной, смертью и насилием. Сама планета удивительно красива. Чем-то похожа на твою любимую Землю. Но нрав местных обитателей делает ее непригодной для путешествий.

Я был молод, неопытен. Тогда на Викалию еще спускались Бродящие. Редко и обычно вооруженные. Мне же захотелось испытать себя - я нырнул вслед за своим учителем. До сих пор готов разбить о свою спину дюжину палок. Так подвести его… Когда на нас напала очередная группка местных, он предпочел защищать меня, а сам погиб. Мне чудом удалось избежать участи учителя. Я долго прятался, пока не нашел отбившегося от племени детеныша. Они совершали переход, согласно традиции, с одного места на другое. Чтобы враги не смогли их обнаружить.

Я поймал его, попытался обездвижить. Но тот оказался так силен и проворен, что вырвался. Пришлось гнаться за детенышем, пока тот не сделал ошибку. Но и во второй раз, когда мне все-таки удалось проколоть его грудь и добраться до мозга (у викалийцев несколько нервных центров, главный из которых находится за толстыми костяными пластинами в грудном отделе), борьба продолжилась. Он не желал делиться со мной информацией. Снять оттиск удалось лишь наполовину. Детеныш предпочел умереть, чем завладеть его опытом и секретами.

К чему это я? Ах, да… к тому, что с тем шаром пришлось возиться так же, как с тем викалийцем. Он сопротивлялся любым попыткам записать на него что-либо. И, несмотря на это, запись получилась. Такая же, как на этой странной ментальной сфере. Как сказал тот голос? «2379 год»? Ты знаешь, что это означает?

Иё-кри присело в один из мешков. Тот немедленно подплыл поближе к огромному пузырю хранителя. Это был специальный пузырь, позволяющий лучше улавливать телепатические сигналы с шаров.

- Год – это время одного оборота Земли вокруг Солнца, насколько мне известно. Правда, я не совсем понял, как люди фиксируют его. В какой точке начало маршрута и его конец? Кажется, у самих землян нет единого мнения на этот счет. Так что мне не понятно, о чем говорил тот человек.

- Тогда тебе следует разобраться в этом как можно скорее! – воскликнуло Дех-кри. – Только изучив все содержимое шара, мы сможем судить о его значимости.

И тут мудрый хранитель оказался прав. Иё слушало внимательно, фиксируя в голове каждое слово. Подключение к шару осуществлялось так же с помощью синхронизации мозговых волн с импульсами шара. Но вместо ожидаемого погружения в мысли Ильи Макарова, кабета ожидал лишь голос землянина. Теперь, правда, все слова обретали смысл, складывались в полноценные фразы.

Только вот понять людей, даже зная, о чем они говорят, оказалось не так уж просто. Иё, например не могло уяснить, что же такого забавного Илья находил в пищевом отравлении у всего экипажа космического корабля. Издавая страшные звуки («Смех», - определил кабет), землянин вещал:

«Я никогда не видел такой очереди ни в один музей! Помню, я пошел на концерт «Dancing skeleton», так и тогда народ так не рвался к кассам! Тридцать человек и всем позарез нужно в туалет. М-да, вот и поверь после этого кулинарным видеороликам».

Не то, не то. Иё заполошно принялось мотать запись, постоянно не попадая в нужные места. Так некогда предки Ильи мучились с кассетами, информация на которых была записана на тонкую пленку.

«Сегодня праздник, - начиналась новая заметка землянина. День Поражения Пожирателей. Ровно двести пятьдесят лет назад закончилось наше противостояние с тенями-убийцами. И все благодаря скромной девчонке, которая большую часть жизни выращивала зелень. Вот такая она порой бывает… Судьба, я имею в виду. Капитан вот в нее не верит. Говорит, нет такого объективного понятия. Так у него и кабетов не существует. Он считает их сказкой. А я вот руку готов на отсечение дать, что они есть. В конце концов, откуда у наших мегаполисов появились такие названия, вроде Кабетбург?»

Дальше Иё слушать не стало. Оно просто опустилось на пол, пытаясь посчитать, сколько это – двести пятьдесят лет? И что значит: «противостояние закончилось»? Неужели…

Взмахнув руками, кабет перенесся прямо в хранилище Знаний. Дех-кри, прикрыв все три глаза, одно веком, два остальных – рукой, не то полностью отключилось от всех внешних раздражителей, не то вошло в особое состояние транса. Во всяком случае, даже столь стремительное появление в помещении друга не заставило Дех-кри открыть глаза. Только громкое:

- Я понял! Понял твои слова!

- Что? – наконец, очнувшись, спросил хранитель. – Какие именно?

- Про нас. Про то, что мы сами посылаем шары. Все верно. Эта сфера, на которой записывал свои мысли Илья Макаров, она из будущего. Я уверен в этом. Он говорил, что находится на межпланетном корабле «Ели-зав ета четвертая». У людей нет подобных технологий. Они запускают какие-то штуковины в Космос, но сами летают только вокруг Земли. А еще этот землянин сказал, что с пожирателями покончено. Понимаешь?

- Так радуйся, Иё-кри, - несколько сварливо отозвалось Дех-кри.

- Нет, ты не понимаешь… люди знают о нас, кабетах. В том времени, они о нас знают. Более того, мы стали для них легендой, сказкой, - а вот Иё словно бы не заметило раздражения друга. - Ты – Бродящий, Дех-кри, проведи меня на Землю. Научи, как преодолеть Порог воплоти.


[1] Насеко́мые с по́лным превраще́нием  — группа насекомых, личинки и куколки которых не похожи на взрослое насекомое. Например, бабочки. А вот маленькие кузнечики сразу похожи на взрослую особь – у них превращение неполное.

[2] Реально существующая галактика. Мессье 63 (NGC 5055, Подсолнух) – спиральная галактика, отдаленная на 37 миллионов световых лет. Занимает место в созвездии Гончие Псы.

[3] Феноти́п (от греч. φαίνω, лат. phainō «являю», «обнаруживаю» + τύπος, typos «образец») — совокупность характеристик, присущих индивиду на определённой стадии развития. Фенотип формируется на основе генотипа, опосредованного рядом внешне средовых факторов. Проще говоря, это внешнее проявление заложенных генов. Например, цвет глаз, волос, особенности фигуры, группа крови и т.д.

Глава 9

Не считай себя великим человеком по величине твоей тени при заходе солнца.

Пифагор


Мир теней


У меня тряслись руки.  Даже не так – они ходили ходуном. При попытке насыпать сахар в чай, я рассыпала всю ложку. Удивительно, казалось, ни один кристаллик не попал в кружку. Во время второй попытки мою кисть обхватила широкая мужская ладонь. С загорелой кожей, мелкими черными волосами на тыльной стороне и пятью пальцами. Я непроизвольно дернулась, но сахар никуда больше не делся, словно прилипнув к ложке монолитным куском.

- Позволь мне.

Надо же, голос довольно приятный, хотя привычные слова звучат немного странно, с акцентом, что ли. Глубоко вздохнуть. Один раз, другой, перевести взгляд с поверхности стола на лицо инопланетянина. Перед глазами все еще стоит высоченный силуэт с шестью конечностями. Боюсь ли я? О, да. Но источник страха не в нем, а во мне. В моем осознании, что ничего не будет больше так, как прежде. Мой устоявшийся, понятный мир не с ног на голову перевернулся, а вывернулся в одной из тех поз, что принимал Зи во время нашего «путешествия».

Объединение разумов, ментальная связь - совершенно не похоже ни на что испытанное мною раньше. Это… не поддается описанию. Я четко разделяла, где мои чувства, а где – кабета, где мои мысли, а где – его, испытывая и передумывая все одновременно. Раздвоение личности? Нет. Два отдельных «я» ведут диалог, а третье отстраненно наблюдает за ними.

Мы ходили по полям Кессии. Одна звезда зашла за горизонт, обливая простор ярко-оранжевым светом, настолько интенсивным и густым, что казалось, мы застряли внутри янтаря. Только последний луч Дау спрятался - сильнее засветился О. Нежный зеленоватый тюль, наброшенный на все предметы.

Глазам стало намного комфортнее, так что я смогла по достоинству осмотреть местные пейзажи. Впереди какие-то горы или просто возвышенности; полутьма играет с размерами и расстояниями, словно искусный фокусник. Вместо привычных трав – похожие на папоротники кустики, среди них группками затаились тонкие плети, раскачивающиеся на ветру – хищные грибы, вытянувшие свои ловчие гифы в ожидании легкой добычи. В основном такой добычей были насекомые, иногда мелкие летающие зверьки.

- Солнечные зайцы… - произносит Зи, и его слова двоятся, множатся в моей голове как отражения в лабиринте зеркал. Я слышу и их истинное звучание, и перевод, и будто эхо. Странно, но хоть от всего этого можно сойти с ума, я никогда в жизни так четко не соображала.

В воздух поднимаются странные световые шары. Сначала та часть меня, которая все еще «Кира», пугается: вдруг это шаровые молнии или еще какая-то гадость? Но другая часть, которая уже не «Кира» утешает:

«Нет, это животные. Самые обычные животные»

«Летос-О-куата - звери, принадлежащие светилу О», - поясняет третья часть, еще не «Кира», но уже не «Зи».

«Наши добытчики ловят их. Нежное мясо, хрупкие кости», - объясняет Зи, понимая в моем разуме новую волну различных отражений.

Я чувствую на языке отчетливый вкус еды. Бульона с травами, чуть горьковатого, едва заметно щиплющего небо. И мяса – вполне привычного, больше всего похожего на кроличье, если кролика долго тушить, скажем, в сметане. Ощущение проходит, оставляя знание.

Я не понимаю, почему Зи мне все это показывает. Здания кабетов, как упругие лозы оплетаются белыми нитями. Так пауки плетут свою паутину, так ласточки крепят слюной свои гнезда. Дом живой, в нем нельзя разводить открытый огонь. Да и нет в этом надобности. Температура окружающей среды почти не меняется в течение периода обращения планеты вокруг двух светил. Да и когда ты можешь заставить молекулы двигаться так быстро, как тебе угодно, и управляешь воздушными потоками, такие пустяки как холод тебя просто не волнуют.

Пришелец устраивает мне настоящую экскурсию. Одно видение сменяется другим. Понимаю, что на каждое тратится не больше пяти - десяти секунд, но успеваю за это время все понять и рассмотреть в деталях. Это не уловки разгоряченного мозга, просто так устроена ментальная связь.

Десятилетия пролетают передо мной. Я вижу моего спутника личинкой, куколкой, наблюдаю его превращение в юного кабета. Его первую встречу с близнецом. Удивляюсь, почти на автомате: как так, они ведь совершенно не похожи?

- У нас нет кровных уз. Нет братьев и сестер, как на вашей Земле. Точнее, есть другие особи, появившиеся от общих родителей. Но мы не придаем этому значения. Близнец для кабета – прежде всего друг, побратим, его страховка от одиночества. И для этого не обязательно иметь схожую внешность.

Не понимаю. Но принимаю на веру. А потом кабет Мо-ку поворачивается в моем видении, взгляды наших третьих глаз встречаются, и меня охватывает всепоглощающее чувство любви. Такую можно испытывать лишь к одному существу – себе самому.

Твари появляются неожиданно. Комната, где отдыхают кабеты, тает, осыпается сероватыми хлопьями. И вот мы снова стоим посреди открытого пространства. Снова безумно ярко пылают оба солнца, а со всех сторон к нам приближаются уродливые тени. Пожиратели. Их маскировка дает им преимущество. Перед глазами творится что-то необыкновенное. Словно поверх одного слоя изображения накладывают еще один, и еще, и еще. А я могу видеть их все в полном объеме. Ультрафиолетовое, инфракрасное и магнитное излучение предметов. Несколько раз моргаю: та часть, которая все еще «Кира» пытается сфокусироваться, но у нее ничего не выходит. Но и без ее потугов все ясно - твари невидимы ни в одном спектре.

- Были, - поправляет меня Зи, - пока мастер Нел-кри не сделал их видимыми.

Вот оно – настоящее чудо. Где-то в подвале моего разума зарождается зависть. Зи родился уже после Долгой войны, но может видеть Великого кабета, словно они расстались пять минут назад, а не жили в разные эпохи.

Память предков, их ментальные записи, похожие на сны. Их можно рассматривать, раз за разом отмечая новые детали. Ни один исторический фильм или кинохроника не может передать чувств того, кто делал их. Ни один дневник не в силах дать полную картину происходившего. Это лишь отголоски, бледное подобие. Ментальные записи – глубже, они как посмертные маски, запечатлевают определенный миг со всеми изъянами кожи, морщинами и складками.

На короткий отрезок времени я забыла, что нахожусь в чужом сознании. Земли нет, ее никогда не существовало. Такого человека как Кира Николаевна Печорина не рождалось. Не было и тех двадцати девяти лет и восьми месяцев, что она прожила под солнцем и тучами. Я была тем самым Наблюдателем – безжалостным и равнодушным, который зачем-то есть в каждой Вселенной.

Тварь кидается на кабета. Маленький, щуплый какой-то, весь дрожит подобно жителю подземных пещер - пруэну. Реальность сворачивается вокруг двух фигур: этого подростка и его учителя Нел-кри. Все монеты выпадают решкой, все бутерброды падают маслом вверх, а старушка Фортуна резко разворачивается к Кессии лицом, прищуривает свою бирюзовые глаза и восклицает: «Да будет так!» Одна из четырех рук прорывает самое существо пожирателя, сжимая его начальную частицу, словно покрытую толстым слоем копоти. Безразличие, невнимательность, ограниченность – вот что это такое. И тварь падает замертво.

Я открыла глаза. В спальне было по-прежнему светло. Вряд ли прошло больше десяти минут с начала нашего путешествия. Зи убирает свою шестипалую ладонь, и сновастановиться лысым мужиком.

- Мне надо выпить, - произнесла я самую заезженную фразу всех фантастических фильмов. – Чаю. Горячего, черного, сладкого.

Так мы молча прошли на кухню. В голове пустота, как в спущенном воздушном шарике. Тело знает лучше, что делать. Налила воду, поставила чайник. Потом задумалась и все же решилась на один-единственный вопрос:

- Мы сможем их одолеть?

«Мы» - интересное местоимение, будто кричащее о дружелюбии и силе. Но Зи понимает, о ком идет речь:

- Без кабетов – нет. Вы не способны их даже заметить, не говоря о том, чтобы всех перебить. Сколько уже жертв?

- Три.

- Ошибаетесь, - мужчина низко опускает голову, поднимая над собой прямую руку.  – Без одной дюжина. А значит, пожирателей двенадцать, по меньшей мере. Ваши власти ничего о них не знают. Им не хватает знаний, чтобы связать все странные смерти.

- Ты..? – только что до меня дошел один не слишком приятный факт.

- Связь двусторонняя. Мне нужны были, как у вас говорят, последние сводки.

Удивительно, кабет умел не только руками махать и странно скрещивать ноги, но и вполне по-человечески улыбаться. Причем улыбка у него была крайне ехидная.

- Значит, они могли проникнуть через зеркала? – Вот это совсем не укладывалось в голове. – Не понимаю, как? Одно дело – порталы, разные пространственные дыры, смещения во временных пластах…

- Зеркало – тоже портал. Световой. – Зи протянул мне кружку. – Кажется, я все сделал правильно.

- Да. Спасибо. - Старясь не расплескать на себя кипяток, отхлебнула немного. – Тоже из нашей двухсторонней телепатической беседы подчерпнул?

- Нет, из воспоминаний самца, облик которого принял, - без тени иронии ответил кабет.

Второй глоток чая чуть не пошел не в то горло. Я закашлялась, пытаясь сообразить: может, это такая своеобразная шутка местного разлива? Так сказать «made in Cеssia»? Но нет, лицо моего нового знакомого оставалось все таким же непроницаемым.

- Надеюсь, он был не против? – ограничилась, в конце концов, нервным смешком.

- Нет.

Коротко и ясно. И расспросы продолжать не хочется. Но и молчать не выходит. Стоит прекратить болтовню, как опять накатывает волна ужаса пополам с опустошенностью. Поэтому я вновь вернулась к ранней теме разговора:

- Во многих наших сказках и легендах зеркало играло роль, ну, некой волшебной двери в другой мир. Скажем, «Алиса в Зазеркалье» или «Королевство кривых зеркал»... Но ведь на самом деле зеркало – это всего лишь кусок стекла, с одной стороны которого есть слой металла.

- Толстое стекло, в котором луч света, как в ловушке. В стекле скорость света меньше, чем на воздухе из-за…

- Плотности среды, - перебила я Зи. – Люди хоть и не умеют пока путешествовать дальше Луны, но не такие тупые. У нас тоже есть свой Нел-кри. Эйнштейн его фамилия.

- А если что-то движется медленнее, чем привыкло, оно накапливает искажения. Об этом вам Эйн-штейн говорил?

- Не знаю. У меня было плохо в институте с физикой, - попыталась свалить я все на собственную необразованность. Краснеть за Альберта почему-то не хотелось.

- Свет тормозит, он в непривычной для себя среде. Фотоны, как… - Зи поднял глаза к потолку, словно на нем было написана шпаргалка. – Автомобильная пробка. Один неожиданно затормозил, остальные начинают повторять за ним, пока множество автомобилей окончательно не остановятся.

- То есть фотоны – это машины, а зеркало что-то вроде красного сигнала светофора?

- Примерно. На отрезок времени, стремящийся к нулю, в стекле набивается столько фотонов, что они начинают искажать друг друга. А главное – создавать массу.

- Стоп! Это вообще какая-то антинаучная ахинея! – На этот раз я, подобно кабету, вскинула обе руки вверх. – А как же дуалистическая природа фотона? Типа, я - «волна, новая волна»… То есть, я слышала насчет того, что при изменении ускорения меняется масса. Но это ведь про нормальные физические объекты? Ну, там, люди, яблоки, ракеты, а не про волны.

- Поверь, свет – еще более удивительное создание, чем вы думаете.

- Ладно, давай не будем зацикливаться. Значит, в моем доме где-то сейчас шарит пожиратель?

- Нет. Не у тебя дома. Он вырвался на свободу и может быть где угодно. Пожиратели почти также хорошо владеют телепортацией, как и мы. А значит, искать его людскими методами бесполезно. Но зеркало я бы убрал в любом случае. Портал может привлечь других чудищ.

- Знаешь, лучше бы ты сказал, что мне не надо бояться. Что ты останешься тут и защитишь меня, - почему-то ни с того ни с сего понесло меня на романтические бредни. Видно, после прогулки по «чертогам разума» Зи мои мозги просто-напросто перегрелись.

- Зачем? Бояться надо. И здесь я лишь до тех пор, пока не найду своего близнеца. Или не выясню, откуда и как пожиратели могли перейти сюда.  Хм… знаешь, у меня возникла одна идея. Впрочем, она может подождать. Люди – слишком хрупкие. Мне следует на сегодня оставить тебя в покое.

С этими словами Зи развернулся и направился вон из кухни.

- Ты куда?

- В лес.

- На кой? – часто-часто заморгала я.

- Кабеты никогда не остаются на темное время в чужих жилищах.

- Нет уж! – Кажется, я поступала сейчас как истинная пустоголовая девица из книжки про вампиров или колдунов: сначала пытаюсь всеми методами избавиться от красноглазого «маньяка», а потом не даю ему уйти. Однако, наше единение, пусть всего на несколько минут вселило в меня безграничную уверенность: с кабетом гораздо безопаснее, чем без него. – Раз ты на Земле, начинай жить по нашим законам. У нас приличные граждане в лесу не ночуют. Я постелю тебе в одной из комнат. И, кстати, Зи-ку в семнадцать тысяч триста сорок девятом поколении кабетов, ты разве не должен иногда питаться?

- Да, но…

Теперь настала моя очередь проводить опыты над несчастным инопланетянином. Выплеснув в мойку остатки чая, я дернула дверцу холодильника. Так, что у нас есть?

- И не возражай. Садись, я сейчас пельмешек отварю. Это покруче супа из лунных зайцев будет.


Мир теней


Юра открыл дверь квартиры своим ключом. И хотя у жены уже два часа как закончился рабочий день, звонить он не стал. Так они договорились, чтобы лишний раз не отвлекать друг друга, например, во время приготовления ужина. Или отдыха: вставать с дивана, нестись сломя голову открывать супруге – утомительное занятие.

Бра в коридоре не горело. Само по себе это было не удивительно. Но Юру поразила тишина и полное отсутствие привычных запахов еды. Мужчина снял ботинки, прошел к двери спальни. Может, Маша спит? Ее часто мучали приступы мигрени. Головная боль, тошнота, непереносимость света. В такие моменты не спасали ни расхваленные по телевидению препараты, ни старый добрый аспирин. Только долгий сон.

Юра приоткрыл дверь, заглянул. Жены не было. Постель заправлена, покрывало нетронуто. Странно. Прошел дальше. Нигде ни следа Маши. Наконец, из гостиной донесся какой-то звук. На него мужчина и пошел.

Она сидела на диване, укутавшись в плед едва ли не с головой, несмотря на теплую погоду. Отсюда выражение лица женщины не было видно. Ни работающего телевизора, ни даже привычно горящего торшера. Ох, сколько нервов жена измотала ему, пока они выбрали подходящий светильник!

«Хочу, как в фильмах. Сидеть с книгой на коленях и никого не отвлекать», - заявила Маша.

Целый месяц ныла, прежде чем Юра сдался. Дело было не в жадности, а как это обычно бывает – в принципе. Он не понимал, в чем прелесть сидеть в кресле, скорчившись в три погибели, когда можно удобно расположиться за столом, поставив лампу с гибкой «шеей». Как хочешь, так и вертишь.

Но сейчас мужчина был бы рад и включенному торшеру. Или вечно бубнящему телевизору. Сидящая неподвижно Маша его пугала. На секунду, нет, на десятую долю секунды он подумал, что она… Но супруга двинула плечом, и липкая холодная рука страха отпустила сердце.

- Машик, а чего ты в темноте сидишь? – Юра потянулся к выключателю.

«Машиком» он называл жену не часто, а это уже о многом говорило. Женщина вскинулась, обернулась и неожиданно закричала:

- Нет, не включай!

- Да что такое?

- Тени… - Одно-единственное слово обожгло, заставило покрыться лоб испариной.

- О чем ты? – А вот голос не подвел. Юра снова поднес руку к стене, но тут раздался тот самый странный звук. Его жена, зажав рот рукой, скулила. – Что за…?

- Тень убила Грету. Сегодня, прямо на моих глазах. Я боюсь, Юр, я так боюсь!

- Господи, милая! - Мужчина быстрым шагом преодолел расстояние до дивана и присел на его краешек. – Как такое может быть? Ты, наверное, спала, и тебе приснился кошмар…

- Прекрати! Прекрати немедленно! Я не сумасшедшая! – оборвала его Маша. – Это была огромная черная тварь, она появилась из-под шкафа. Грета ошпарила тень кипятком, потом несколько раз ударила огнетушителем, а та все равно убила ее! Понимаешь? Убила своим прикосновением! Это было ужасно! Теперь тварь придет за мной! Никаких теней, понял? Включишь свет – она нас достанет!

- Так, так, стоп! – Поняв, что еще немного, и он станет свидетелем настоящей женской истерики, Юра схватил жену за плечи. – Объясни по порядку, что произошло?

- Я объяснила! Но ты меня не слушаешь! Ты никогда меня не слушаешь! – взвилась Маша. – Петя… Петя думал, что его кто-то преследует, так?

- А он тут при чем?

- При том. Его убила та же тварь. О, да! У меня нет никаких сомнений. Я пошла сегодня в рекламный отдел. Алена Квасова, она говорила, что боится преследования. Боится теней. Как Посадский! Я зашла к ним, Алена была не в себе. Плакала, клялась, что снова видела нечто жуткое. Девчонки над ней смеялись. А потом… потом эта тварь вылезла. Как живая темная клякса. Как амеба, подтягивая свои ножки. Я видела вот этими глазами! Знаешь, в фильмах ужасов все не так. Все врут. Все эти клыки-когти… чушь… Мне казалось, мое сердце остановилось, а мозг превратился в кисель. А потом Грета схватила чайник и выплеснула кипяток. И тогда тварь стала видимой. Это… - Маша громко шмыгнула носом. Потом потянулась к одной из диванных подушек, подняла ту и вытянула клочок бумаги. – Я нарисовала ее. Тварь.

- Думаешь, тут можно что-то увидеть? В такой-то темноте?

- На. – В руку мужчины лег сотовый. - Посвети им.

Причуды жены давно перестали вызывать у Юры умиление, наоборот, все чаще раздражали. Но сейчас в его голове отчетливо билось: «Не надо, не стоит. Лучше подчинись». И он покорно включил фонарик, направив луч на рисунок. Что-что, а рисовать Маша умела. Пожалуй, это было одно из немногих ее достоинств. Кроме огромных серых глаз с длинными ресницами и чувственных губ.

Хотя, как позже понял Юра, красота в браке не главное. Он – не публичная личность, для которой красотка-жена является приложением к стильным часам и дорогим автомобилям. Скромным юристам требуются, прежде всего, многофункциональные спутницы жизни: кухарка, уборщица и любовница в одном лице. Готовила Маша вполне прилично, в постели то же бревном не была. Но и особыми талантами не выделялась.

Почему-то вспомнилось, как он впервые увидел ее. Так банально… осень, парк, скамейка. Девушка, заправляющая за ухо светлый локон. В ухе блеснула маленькая сережка, из-под шарфа показалась изящная шея с родинкой. А дальше, как в песне: «Ах, эта родинка меня с ума свела».  Юра не знал, можно ли назвать зародившееся тогда чувство любовью с первого взгляда. Скорее нет, чем да.

Человек может невольно «влюбляться» вот так по несколько раз на дню. В прохожих, в пассажиров маршрутных автобусов, едущих вместе с тобой на учебу (работу). В милое личико по телевизору. В модель на страницах журнала.

Но почему-то именно тогда Юра был либо слишком смел, либо слишком глуп, чтобы подойти к прекрасной незнакомке. Спросить: «Не подскажете, красавица, сколько времени?». А потом оказалось, что у Маши вовсе нет часов. Зато они были у Юры. Получилось глупо, но за «красавицу» девушка простила недотепу.

То было десять лет назад. Что поменялось за это время? Маша из прекрасной незнакомки превратилась во вполне обыкновенную знакомую.

«Нет, - Юре хотелось потрясти головой, чтобы выбить подобные мысли. – Ты снова не прав. Она превратилась в близкую и родную. Хватит. Достаточно того, что ты из-за своего неверия и заносчивости потерял одного дорогого тебе человека. С ней так не будет»

На листе в клетку, криво вырванном из какой-то тетради, карандашом был нарисован настоящий монстр. Если бы Юра не знал, что у жены довольно скудное воображение, он никогда бы не поверил в его существование. Вытянутая безротая башка с тремя глазками, столько же хвостов, два из которых были заострены на концах. Просто смесь бульдога с носорогом. В холодном одиноком свечении фонарика чудовище еще больше впечатляло, вызывая смесь чувств от удивления до брезгливости.

- Я не знаю, что делать… - донеслось до мужчины.

- Прежде всего, успокойся, - посоветовал он. – Думаешь, эта тварь прячется где-то неподалеку?

- Не знаю, - снова всхлипнула Маша.

- У нас девятый этаж, все закрыто. Давай не будем зазря паниковать.

- Ты просто не видел! – возразила женщина. – Он прошел через стекло. Понимаешь? Не выбил стекло, а прошел сквозь, как призрак.

- Может, это был… - Юра осекся.

Хотел добавить, мол, может это и была игра света, а глупые девки испугались. Но тут что-то вспыхнуло у него в мозгу, словно встали на место все разрозненные кусочки мозаики. У Посадского все то же было закрыто. Будто наяву Юра услышал хруст стеклянных осколков под подошвами.

- И все же, - выдавил он, - мы должны вести себя разумно. Те, на кого напала этот… эта… живая тень, чувствовали, что за ними следят. У тебя ведь нет такого?

- Нет, - энергично замотала головой Маша.

- Хорошо. Я тоже. Как ты добралась до дома?

- На такси. Грета… она смогла включить пожарную тревогу. Нас всех эвакуировали из здания. И пока приехали пожарные, я сбежала. Больше не вернусь на работу. Не смогу. Знаешь, что страшнее всего? Улыбка Греты. Она умерла мгновенно. Просто упала с таким выражением на лице…

- …словно за ней спустились ангелы, - одновременно с женой закончил Юра. – Что же это за хрень такая?

- Мы должны пойти в полицию.

- Сдурела? Хочешь, чтобы прямо из отделения нас в дурдом отвезли? Нет, Машик, никакой полиции. Ни властей, ни журналистов. Мы сами должны во всем разобраться. Твои коллеги, ну, которые видели монстра, у тебя есть их контакты? Надо связаться с ними, пока они не начали трепаться направо и налево. А я позвоню Шершневу…. Да, лучше ему одному. Зине не стоит.

Юра немедленно приступил к задуманному. Не важно, что время уже позднее. Шершень никогда не откажет в помощи. Ответили после третьего гудка:

- Да? Чего хотел?

- Ярик, тащи сюда свою задницу. У меня есть новости о смерти Посадского.

Друг всегда соображал быстро. В трубке послышался какой-то шорох, короткий выдох, а потом резкое:

- Буду, - после чего Шершнев отключился.

- Обещаю, Маш, мы найдем эту тварь, - пообещал Юра. – Чем бы она не была.


Мир теней и тварей


Первая неделя тренировок под руководством капитана показалась Сан самым тяжелым временем в жизни.

Во-первых, никакого четкого расписания Михайлов не придерживался. Он мог разбудить своих «салаг» среди дня и гонять до поздней ночи. Или сорвать с обеда для «небольшой пробежечки» в пять километров. Хотя, это, и правда, была небольшая пробежка по сравнению с двадцатью пятью километрами, например. А пару раз именно столько им и пришлось преодолеть, причем, не нарезая круги по спортзалу, а по городским улицам. Утром.

Больше всего Сан, как ни странно, раздражали не постоянные издевательства над телом, но истязание духа. Даже в душе девушка не могла уединиться. Охотников не принято было делить по гендерному признаку: мылись все в одном помещении, в закрытых кабинках. Пятнадцать минут – это роскошь, лучшие из лучших успевали полностью вымыться за две.

Жить ребятам пришлось, как и остальным уничтожителям, в общей комнате, рассчитанной на шестерых. Вместе с Михайловым.

- Интересно, ему что, квартиру не дали из-за поганого характера? – однажды поинтересовался Захар.

- А тебе мама не говорила, что злословить не хорошо? – как всегда неожиданно рявкнул над ухом капитан. – Марш на тренировку. У нас сегодня куча работы.

Но упрямый Жильцов все-таки нашел лазейку для удовлетворения любопытства в лице словоохотливого повара Эльдара. Тот любил болтать с охотниками, наливая им суп или заправляя салат. И вскоре Захар знал почти обо всех более-менее выдающихся коллегах. Вот и Михайлова повар «сдал» с превеликим удовольствием:

- Жена у него есть и двое детей. Одному, старшему, десять, второму – шесть. Только вот наш капитан не может держать себя в узде.

 Однажды жена уехала к каким-то родственничкам, а когда вернулась… классическая история: дверь в спальню открывается, а там Сашка без трусов с какой-то красоткой неевклидовой геометрией занимаются. Уж не знаю, что мадам Михайлову больше оскорбило: то, что он ей изменил, или то, что с ней он такими вещами не занимался.

Вот с тех пор наш капитан тут и поселился. Пытается кое-как наладить отношение с бывшей. Из-за детишек, да не только. Он реально свою Оксанку любит. Но ты ж понимаешь, мужик – существо слабое.

- А с подчиненными, ну… шашни не крутит? – оглянулся Захар через плечо в зал, где сидела за столом Сан. Повар намек понял:

- Нет, ты что?! На твою подружку он тем более не клюнет. Ему другой типаж нравится. Знаешь, такие, чтобы кровь с молоком. И не младше тридцати. Да он к Карпатовой и за километр не подойдет, это для него, как с подростком роман крутить – безбожное дело. – В доказательство Эльдар перекрестился.

По какому праву он мог так говорить и, тем более, утверждать с такой яростью, было не понятно. Но Захар верил и немедленно передавал информацию своим приятелям. Ванятка молча посмеивался над Жильцовым, а Сан чаще всего просила обходиться без подробностей или просто – заткнуться.

- Значит, со мной, как с подростком… - на сей раз, задумчиво протянула девушка, ковыряя вилкой остывшее картофельное пюре.

Она чувствовала себя отвратительно – утром начались женские дела, а впереди девушку ждали очередные практические занятия с начальством. Сан уже собиралась идти к Марату, чтобы он дал ей какую-нибудь таблетку, но передумала. В ее голове зрел коварный план. Только свежая мысль окончательно сформировалась в голове девушки, как в столовую ворвался Михайлов.

- Так, салаги, в оружейную, возьмете пистолеты. Потом мухой ко мне! – И снова исчез.

- Прекрасно! – пробурчала Сан.

Ребята поспешили выполнить указания капитана. Начальник оружейной покосился на них, но пистолеты выдал вместе с положенной коробкой патронов на каждого.

- И чтоб принесли мне все стреляные гильзы! – строго предупредил он, потрясая указательным пальцем.

Сан почувствовала себя совсем никчемной. Ей уже девятнадцать, черт побери, а с ней обращаются, как с глупой пятилеткой! И если бы при этом от нее не требовалось выносить нагрузки взрослого мужика…

Капитан ждал на пороге тира, выразительно глядя на наручные часы. Друзья уже привыкли к его театральным жестам, на сей раз, даже не устыдившись. Впустив их в тир, Александр попросил пистолеты к осмотру (интересно, когда бы они успели их испортить или сломать?), только после этого разрешил встать у столов.

- Итак, каждый уважающий себя охотник должен уметь использовать любые подручные средства в качестве оружия. И хотя вы пока не охотники, а всего лишь салаги, это не значит, что вам достаточно знать, где у пистолета дуло. Сегодня мы рассмотрим строение пистолета УВ и научимся разбирать его и собирать. Ну, и немного попробуем пострелять. Я сегодня добрый, так что сборка-разборка на время вам не грозит. Но завтра я могу быть злым, так что учтите.

В переводе с капитанского на человеческий это означало, что уже сегодня друзья должны были довести эту самую «сборку-разборку» до автоматизма. Михайлов искренне считал: человек, не понимающий с первого раза – тормоз, а если до него не доходит второй раз – кретин. Как он называет тех, кто не мог все правильно сделать с третьей попытки, Сан предпочитала не знать.

Поэтому она во все глаза смотрела, как ловкие пальцы мужчины бегают по пистолету, что-то тянут, нажимают, чем-то щелкают. Она невольно залюбовалась. Все-таки, когда человек знает свое дело, его движения выглядят красиво. Сан вспомнила, как ее мать вязала крючком разные салфетки. Девушка так и не смогла овладеть этим, казалось бы, простым ремеслом. Крючок порхал в руках матери, будто сам создавая филигранные узоры.

Воспоминания о доме приносили боль. В первый же вечер их пребывания в штабе, Михайлов заставил всех троих написать письма родным под его чутким руководством, а практически – под диктовку. Все три послания начинались одинаково: «Мама (папа/родители/семья), меня приняли в уничтожители. Я очень рад(а). Мне сказали, что мои результаты просто потрясают, так что вы можете (можешь) мной гордиться! К сожалению, мне придется немедленно приступить к подготовке, так что мы не скоро увидимся…»

Дальше шли два-три предложения о местной жизни, из серии «здесь отлично кормят», «нас всего трое в комнате, я уже познакомился со всеми». И, наконец, пламенные обещания прибыть домой, как только так сразу.

- Но это же вранье! – попытался возразить Захар. – Отдельная душевая, есть время читать книги…

- Почему же вранье? – возразил капитан. – Раньше, говорят, в деревнях мылись в одной кадке, сначала дети, потом взрослые. Так что да, у вас отличные условия. И библиотека у нас просто отличная. Вот научитесь отжиматься по пятьдесят раз, сможете брать из нее книги.

- Только читать их, похоже, будет некогда… - процедил парень.

Что ж, некоторым просто нельзя произносить мысли вслух, обязательно накаркают какую-нибудь пакость.

Тем временем Александр уже собирал оружие обратно. Столпившиеся вокруг друзья жадно ловили каждое движение. Ванятка каким-то сверхъестественным образом успевал помечать что-то в своей учебной планшетке. Из них троих, он вообще добился больших успехов. Ему почти не доставалось от капитана, хотя и хвалить Михайлов подчиненного не спешил.

- А теперь я посмотрю, на что вы способны, - отступив на шаг от стола, произнес Александр. – Жильцов, ты первый. Старайся не думать о том, что ты делаешь. В данном деле главное – мышечная память. А значит, тренировки, тренировки и, еще раз – тренировки. Давай, чего стоишь.

Захар мучился с пистолетом долго. То одна деталь не хотела отщелкиваться, то другая вдруг заедала. Но, к счастью, через три с половиной минуты оружие было расчленено.

- Хм, я, конечно, тоже люблю искусство… но нафиг ты все так разложил? Запомните, детали нельзя класть, как попало. И хоть магазин отлично смотрится рядом с  боевой пружиной, но как ты потом все собирать будешь? Кладешь в ряд все детали по мере разборки. Поверьте, немного аккуратности могут спасти вам жизнь. Например, дурацкая с виду привычка таскать в нескольких карманах по коробку спичек. Пришлось нырнуть тебе в ручей, брюки промокли, а в куртке остался сухой запас для розжига костра. Знаете, почему охотники никогда не носят даже нательных крестиков?

- Чтобы не зацепиться?

- Именно. Соображаешь, рядовая Карпатова. Украшения цепляются, теряются в самый неподходящий момент.

- Вы поэтому свое обручальное кольцо не носите? – с самым невинным видом поинтересовалась девушка. Верхняя губа капитана зло дернулась:

- А еще охотники, я имею в виду настоящих охотников, а не жирных докучливых работников кухни, никогда не лезут в чужие дела. Это тоже помогает прожить подольше. Ясно? Жильцов, собрал пистолет, время пошло!

И так несколько раз. Сан так старалась, что сломала ноготь. Но виду не подала, а то еще Михайлов заставит прямо при нем обрезать все лишнее. И не только на руках. Старания девушки окупились: Александр удовлетворенно кивнул:

- Сойдет. А теперь я попрошу надеть наушники. Не хочу, чтобы оглохли в первый же месяц обучения.

Мужчина нажал какие-то кнопки на небольшой панели в стене, и с потолка спустились мишени в виде пожирателей. Точнее, их очертаний. Карпатова непроизвольно сглотнула: ей до сих пор снилась незабываемая встреча с Йориком. И хотя Марат утверждал, что пожиратель такой же смирный, как овечка («и такой же тупой», - неизменно прибавлял он), но Сан в это почему-то не очень верила.

Капитан показал, как правильно стоять, как держать пистолет. Грубо высмеял ковбойские приемчики вроде стрельбы от бедра и дал команду салагам.

Пистолет системы УВ (Углева – Вантова) был не шести, а девяти зарядным. При этом он мог стрелять не только одиночными патронами, но и очередью по три штуки. Корпус из углепластика, куча технических наворотов. Не пистолет – а мечта, разработанная в конце двадцать первого века. Пули с титановым сердечником могли пробить даже сталь толщиной  три сантиметра.

Обо всем этом Михайлов вещал, пока ребята старательно пытались попасть в голову или туловище «твари». Самым точным стрелком оказался, как ни странно, Захар. А вот Сан безобразно мазала: из девяти патронов лишь четыре достигли цели. Девушка злилась на свою косорукость, но больше – на удаленность мишеней и отдачу оружия.

- Между прочем, у меня близорукость! – не выдержав, заявила Карпатова, когда капитан обозвал ее убийцей воздуха.

- И что? Очков ты не носишь.

- Все равно, на последнем осмотре у меня выявили миопию первой степени! Спросите у лейтенанта Алиева, если хотите.

- Не хочу, - осклабился Михайлов. – Хороший снайпер – это  не тот, кто видит как хищная птица, это тот, у кого мозги хорошо работают. Не попала один раз, проанализируй, в чем твои ошибки. Не попала второй – сделай поправку. А не нажимай бездумно на крючок, пока не расстреляешь всю обойму, надеясь, что хоть один по теории вероятности попадет в цель. Ладно, на сегодня со стрельбой покончено. Вечером сами придете, потренируетесь. Я Дышлого предупрежу, чтобы выдал вам стволы. А сейчас – марш в спортзал.

И снова отжимания, подтягивания, бег. Сан чувствовала себя безумной белкой. Один круг, второй. Низ живота немилосердно крутило. Кобура натирала под мышками. Ванятка внес конструктивное предложение положить оружие куда-нибудь на время тренировки, на что капитан выдал очередную охотничью мудрость, вроде: ты можешь остаться без трусов, но личное оружие ни в коем случае нельзя «класть куда-нибудь».

- Быстрее, быстрее! Мне что, звать Марата? Пусть он притащит своего питомца? Может, тогда вы начнете ногами шевелить?!

Сам капитан, кажется, получал от бега сплошное удовольствие, возглавляя их маленькую цепочку. Ребята выбивались из сил, пот заливал глаза, дико хотелось пить. А бежать в таком темпе предстояло еще минут двадцать. Испытания на выносливость были одним из любимых капитанских видов пытки.

- Я больше не могу, - простонала Сан.

Громко так, нарочито жалобно, чтобы Александр услышал. Заметив, что капитан повернул голову в ее сторону, девушка рухнула на пол.

- У нее обморок! – подлетев к подруге, попытался расшевелить ту Захар.

- Отойди!

Сильные руки подняли Сан над землей, заботливо уложили на старые маты. Ей очень хотелось хоть одним глазком подглядеть, какое выражение лица сейчас у начальника. Не потеплел ли взгляд, не появилась ли обеспокоенная складочка между бровей?

- Наверное, из-за жары, - предположил Ваня. – Или еще чего. У нее, кажется, ну, эти самые дни начались.

- Да? – почему-то удивился капитан. – И что, она теперь каждый месяц будет мне такие представления устраивать? Карпатова, очнись!

«Фиг тебе», - злорадно подумала девушка. Она могла полагаться только на звуки. А те стали совсем какими-то странными. Сначала шаги, потом бульканье. А затем Сан едва не захлебнулась. Тут уж было не до притворств! Сан вскочила, отфыркиваясь. Над ней стоял капитан, щедро поливая девушку из двухлитровой баклажки.

- Вот так, салаги, и надо бороться с обмороками. Особенно притворными.

- Вы… вы… - девушка даже не могла подобрать подходящее слово. Поток иссяк, а она промокла до нитки. – Теперь понятно, почему от вас жена ушла!

Последняя фраза сама вылетела изо рта Сан. Кажется, от незапланированного душа все предохранители в ее голове смыло.

- Не смей говорить о моей жене! – Капитан буквально вдавил языкастую девицу в ближайшую стену, сдавив ей шею. – Ни тебе, ни кому-либо еще я не позволю упоминать ее имя! Ты – всего лишь глупая, бестолковая девчонка, думающая, что все в этом мире сделано для нее!

- Капитан, капитан, вы ее задушите! – взмолился Захар.

Михайлов отпустил девушку, брезгливо вытерев ладонь о штаны.

- Ты могла просто подойти и сказать, что сегодня не можешь заниматься, - сплюнул он. – Я бы снизил нагрузку или совсем отменил тренировку. Знаешь, почему от меня ушла жена? Потому что однажды я уже купился на уловки такой, как ты. Думающей, что своими красивыми глазками и большой задницей она может сделать из мужика коврик для ног. Молодость и красота, Александра, проходят. А знаешь, что остается? Человечность. Или грязь. Реши, чего в тебе больше…

Сан не могла ничего ответить. Она кашляла и хватала ртом воздух. Теперь уж точно придется идти к Марату – иначе горло опухнет так, что ни глотать, ни говорить девушка не сможет. Опираясь о стену, девушка как можно быстрее покинула спортзал.

Было уже поздно. Точнее, рано, около девяти утра. Мокрая, с саднящим горлом, плачущая от обиды, боли и унижения, Сан выбралась из здания. Если ей суждено умереть, пусть это произойдет сейчас. Пусть ее разорвут, как отца, твари. Это лучше, чем каждый день проводить бок о бок с Михайловым. А ведь она считала его симпатичным, приятным… Этого зверя с горящими зелеными глазами. Эту сволочь.

Рассвет был не за горами. Небо уже посветлело, краешек горизонта окрасился бледно-розовым. Во дворе штаба никого не было. Нормальные охотники либо спать ложатся, либо патрулируют улицы. И только они втроем словно живут вне времени и здравого смысла.

Перемахнуть через забор. Ни охраны у ворот, ни колючей проволоки. Обычное железное ограждение. Раз, два, нога, рука, и Сан уже на той стороне. Вот она – свобода. И не важно, что от холода стучат зубы, словно выбивают какой-то затейливый ритм. Конец сентября, как-никак.

Чтобы согреться, пришлось бежать. На восток, навстречу солнцу. Привыкшие к постоянной синеве глаза передают удивительные картины. Вот она – реальность, разноцветная, меняющаяся с каждой минутой. И хотя совсем недавно Сан едва ковыляла, преодолевая очередную стометровку, сейчас ноги несли ее сами. Как можно дальше от штаба, от охотников, от всей этой гадости.

«Папа, папочка, неужели ты был таким же? - думала девушка, заворачивая за угол очередной улочки. – Нет… ты не такой. Ты был самым лучшим, самым добрым и смелым»

Она неслась вперед, пока, наконец, не догадалась забраться по старой пожарной лестнице на крышу. Отсюда открывался прекрасный вид на город. Полуразрушенные здания без окон, одинаковые, серые – с высоты даже они казались не столь уродливыми. Впереди раскинулись поля и перелески. Золотистые макушки деревьев, кружащаяся в воздухе паутинка. Природе было все равно, если в этом мире твари и люди, или одни уже истребили других. Сезоны менялись, как сто, как двести, как тысячу лет назад. И также облетали березы, и также  поднимали свой свист поутру птицы.

И также медленно и величественно вставало солнце. Говорят, скоро его постигнет судьба всех звезд – взрыв, смерть и новое рождение. Но разве не в этом весь смысл? В том, что рано или поздно все либо перерождается в нечто новое, либо навсегда превращается в ничто.

Сан села на какую-то доску, влажную, покрытую в нескольких местах плесенью. Не важно. Пытаясь согреться, обняла себя руками и начала растирать предплечья и бока. Снова начало беспокоить горло, но сейчас Карпатовой было не до того. Она смотрела, она полностью погрузилась в рассвет, стала очередной пылинкой посреди воздушных потоков. Первый луч пронзил ее, как стрела. Девушка едва не ослепла, но не отступила. Лишь прикрыла веки, продолжая рассматривать игру лучей на различных поверхностях. Казалось, все вокруг напитывается золотом. Неудивительно, что пожирателям нравится солнечное излучение. Будь она тварью…

Сан усмехнулась. А что? Человек из нее, оказывается, паршивый. Так, может, пожиратель бы вышел отличный? Вот она неслышно скользит по узким улочкам. Чешуйчатая кожа, шесть лап. Свет – живой, теплый, она чувствует его как люди – разные блюда. Чуть солоноватые волны синего спектра, свежие нотки – зеленого. Лучше всего солнце – его вкус невероятен, словно пьешь сладкий травяной чай. А лунный свет, наоборот, приятно горчит, как хорошо сваренный кофе. Лампы дневного света почти не приносят вкуса. Свет их почти безвкусный, хотя по телу от него и разливается бодрость.

Это было слишком. Карпатова открыла глаза. Ее выдумка в одно мгновение стала ужасно правдоподобной. Она почувствовала, как страх, ненависть и обида, будто сфокусировались в одну точку где-то в районе сердца. Ей было тепло. Нет, не так, ей было жарко – неимоверно жарко, хотя одежда по-прежнему оставалась влажной. А вот кожа буквально горела. Сан перевела взгляд на свои руки и закричала: кожа на них потемнела, став из фарфорово-бледной цвета корицы.

- Ты права, милая. Из тебя вышел бы идеальный пожиратель, - донесся до Сан незнакомый мужской голос.

Девушка вскочила на ноги, резко разворачиваясь. Каким-то чудом она вспомнила, что так и не отдала пистолет. Неловко выхватив его из кобуры, направила на говорившего.

Высокий – под два метра. С виду самый обычный мужик. Длинные волосы, тронутые сединой, собраны в затейливую прическу. Довольно приятная, располагающая внешность, да и поза соответствует: расставленные руки с отрытыми ладонями. Эдакий дядюшка, спешащий обнять дорогую племянницу.

- Знаешь, когда мы только затевали эту игру, моя сестрица была уверена, что среди вас намного больше настоящих… чокнутых. Гениев, как она их называла. Нет, нет и еще раз нет. Вы все – люди, кабеты, зарийцы - такие жалкие. Дали? Да Винчи? Может, они бы могли противостоять. А остальные - так, шутка.

- О чем ты, черт побери? И кто ты такой? – в голосе прорезалась нехорошая хрипотца. Слова давались с трудом, хотя девушка думала, что совсем лишилась возможности говорить.

- Забыл представиться? Как меня только не называли. Арес, Марс, Кавиль, Уицилопочтли, Один... К чему такая формальность, как имя? Как там говорил тот английский поэт? Хоть розой назови, пахнуть лучше не станет? Как-то так, в общем. Главное, ты уловила смысл. Мое настоящее имя тебе ничего не скажет. А твое - я и так знаю.

Я, собственно, чего явился. Исключительно для того, чтобы предложить тебе одну забавную сделку.

- Тогда катись отсюда! Я не собираюсь продавать свою душу!

 Сан сразу поняла, что незнакомец явно играет за плохих ребят. Да, всего несколько минут назад она представляла себе на месте тени-убийцы, а до того – мечтала, чтобы такая вот тварь превратила Михайлова в кровавый фарш. Но тем и отличается человек от животных, что не всегда ставит свои желания во главу угла, понимая, где эта тонкая граница между мыслью и действием, между светом и тьмой.

- Ой, да не нужна мне твоя душа! – махнул седовласый. – И, в отличие от Дьявола и бухгалтеров, я не требую кучи подписанных бумажек. Только устное согласие. Да ладно, не хмурься. В этом мире все условно. Мир, вообще, больше похож на неправильный многогранник, чем на круг. И будет выглядеть по-разному, смотря на какой грани ты находишься. Так что оставим все эти: я хорошая девочка, я в детстве кушала кашку! Ты держишь пистолет, зачем? Нет, нет, не убирай! Меня успокаивает вид оружия. Хотя мне по душе что-то более изысканное. Меч, катана, гранатомет. Лучше ответь на вопрос: зачем ты его достала?

- Я… я, - Сан заколебалась. И, правда, для чего? – Я испугалась. Думала, это пожиратель.

- Но ты ведь слышала мой голос, - вздернул бровь собеседник. Только сейчас девушка обратила внимание на его одежду. Штаны, куртка, сапоги, но все какое-то не такое. Словно плохая подделка под старинные наряды викингов. – Безротые монстры не умеют разговаривать. Значит, выхватывая пистолет, ты уже знала, что тебе придется стрелять в человека.

- Я не собиралась стрелять, - возразила Карпатова.

- Тогда совсем ничего не понятно. Оружие нужно для убийства. Если хочешь отпугнуть, достаточно закричать или пригрозить… ну, скажем, палкой или обломком кирпича. Их тут, кстати, полно валяется. Значит, потенциально ты была готова к тому, чтобы ранить меня или убить. И после этого ты считаешь себя хорошей?

- Но я и не плохая, - возразила Сан. Мужчина вдруг расхохотался:

- Как все у вас просто. Свет и тень. Пожиратели и люди… Такое впечатление, что ваше племя всю жизнь, с того момента, как ваши волосатые предки только встали на задние лапы, живете лишь ночью. И вам не ведомы прелести всех красок этой Вселенной! – он замолк, словно сам оборвал себя. – Ладно, меня снова потянуло на философию. Но ты ведь не выслушала моего предложения. А оно таково: я даю тебе силу и ловкость, ты становишься настоящим воином, таким, что даже твой Михайлов не подкопается. Будешь косить тварей, как коса травушку-муравушку.

- А взамен? – У любой сделки с незнакомцем есть подвох.

- Я даю тебе это, - мужчина вытянул вперед руку. Сан готова была поклясться, что ни в карман, ни куда-либо еще он не залезал. Но на пустой ладони вдруг оказалось нечто, похожее на старую головешку.

- Что это?

- Всего лишь начальная частица.

- Та самая?

- Не-не, не человеческая. Пожирателя. У тебя ведь нет твоей. Я даю тебе шанс исправить вред, нанесенный когда-то пришельцами кабетами.

- И что со мной будет?

- Вон она человеческая суть, - новый всплеск смеха. – Первый вопрос, который они задают: что будет со мной? Не с мировым порядком, не с существами с других планет. Со мной. Впрочем, это простительно. Я вот тоже всегда думаю только о себе. И ничего вроде, ты же стоишь здесь, не померла еще.

Ничего. Начальная частица – это своего рода миф. Ни вещество, ни орган. Некая, как бы выразился Аристотель, «идея». Прекрасная штучка, которой как бы нет, но она функционирует. Не смотри на эту частицу, то, что ты видишь, не обязательно существует. И, наоборот, некоторые вещи существуют, а ты даже не знаешь об этом. Мир – многоугольник, помнишь?

- Я тебя не понимаю, - прохрипела Сан.

- И не надо. Суть в том, что начальная частица, искра дарования, называй, как хочешь, дает некоторые преимущества. Кабетам – путешествовать через Порог. Людям – периодически устраивать промышленные революции. Ты и другие охотники лишены ее, а потому вынуждены будете умереть, так и не оставив потомкам ничего полезного. Твари жрут свет, а еще – чужие способности, чужой потенциал, дар видеть все грани многоугольника. Они как кляксы, которые, расползаясь, строчка за строчкой превращают прекрасные стихи в вырезку из бульварной газетенки. В копию… в извращенную фигуру посреди прекрасной картины маслом.

- И все же, зачем мне эта гадость?

- Гадость? Что ты! Это возможность стать кем-то, оставаясь при этом никем по сути. С начальной частицей тебе не придется больше бояться тварей, ты начнешь понимать их.

 - А цена? – Сан сама не поняла, как протянула руку к черному предмету, который, казалось начал пульсировать и растекаться черным туманом по краям. – У всего есть цена.

- Но не всякая выплачивается сразу, - подхватил мужчина. – Не бойся, с тобой ничего плохого не произойдет.

- Хорошо, - согласилась девушка. – Мне надо подумать.

- Что ж, я тебя не тороплю. Более того, у меня возникла одна замечательная мысль. Я дам тебе частицу, скажем, на неделю. И все привилегии вместе с ней. А потом мы встретимся вновь, и ты выскажешь свое окончательное решение, идет?

Карпатова подняла голову, пытаясь рассмотреть выражение глаз мужчины. Бога, черта, кем он там был? Но он словно полностью оказался в тени, хотя прямо на его лицо светили лучи солнца.

- Ты сможешь смотреть на рассвет, когда захочешь.

 Последний аргумент сделал свое дело. Девушка решительно протянула руку, хватая частицу, оказавшуюся тяжелой и холодной, словно сделанной из свинца. В тот же момент она ощутила небывалый прилив энергии, горло перестало болеть, а вновь продрогшее тело ощущать холод.

Сан попыталась проморгаться. Она лежала на крыше. День давно перевалил за полдень. Рядом лежал пистолет, словно в насмешку разобранный по всем правилам.

- Что за…? – пробормотала она.

- Сан! Сан! – внизу послушались крики.

- Похоже, она там! – а вот этот голос девушка предпочла бы никогда не слышать.

Кое-как собрав оружие, сунула его в кобуру. Лязг железных ступеней и топот сапог оповестил Карпатову о приближении начальства. Весьма недовольного.

- Ты… ты!

- Мы тебя уже несколько часов ищем, хорошо хоть проверили твой маячок! – перевел разъяренно сжатые кулаки и губы капитана Ваня.

- В карцер… нет, на неделю в услужение к доброму доктору! – вынес свой вердикт Михайлов. – Чего стоите? Живо вниз. А с тобой, рядовая Карпатова, я еще поговорю!

Сан пожала плечами и с абсолютным равнодушием поплелась вслед за парнями. Она больше не ощущала себя больной.

Глава 10

Как дымный столп светлеет в вышине! -

Как тень внизу скользит неуловима!..

"Вот наша жизнь,- промолвила ты мне,-

Не светлый дым, блестящий при луне,

А эта тень, бегущая от дыма..."

Ф. И. Тютчев

Мир теней

- Принести тебе плед? – ласково поинтересовался Юра.

Жена отрицательно мотнула головой, плотнее закутываясь в старенькую куртку. Этот предмет одежды обладал прямо-таки магическим действием – Маша не расставалась с ним вот уже несколько часов, с самого их приезда сюда. Как и с пачкой сигарет, обнаруженной в одном из карманов. Крутила ее в руках, то открывала, то открывала, но ни одной сигареты не зажгла.

Курить женщина бросила лет пять назад, когда они с Юрой всерьез задумались о детях. Сначала было адски сложно. Постоянные истерики жены, ее «самые последние» порции никотина. Наверное, Юре самому было бы проще бросить, чем наблюдать за мучениями супруги. И все-таки ей удалось. Борьба была упорной, но хрупкая женщина смогла победить самого жуткого и беспощадного монстра – собственную физиологию.

- Ну, что, молодежь, так и будете здесь сидеть? – на веранду вышел, подслеповато щурясь, Виктор Кондратьевич. – Может, вам чего надо? Или… выпьем?

- Нет, спасибо, пап, - отказался Ярик.

Он сидел напротив друзей за деревянным столом во дворе. Именно ему принадлежала идея приехать сюда – за город, в дом агронома. Маша, как только услышала об этом, немедленно согласилась.

- Надо уехать подальше… твари не доберутся… - бормотала она, закидывая в рюкзак предметы первой необходимости и кое-какие тряпки. Все также, не включая не единой лампы.

Юра все это время молча наблюдал за сборами жены, пытаясь если не осознать, то хотя бы принять как аксиому тот факт, что среди людей бродят живые тени. Факт принимался с большим трудом. Еще сложнее было поверить, что его друг, Петька пал жертвой этих самых теней. Не кредиторов, не бандитов, не маньяков, а тварей, способных проходить сквозь стекло и просачиваться в самые маленькие щели. Сон психа, каким-то образом пробравшийся в их нормальную реальность.

Удивительно, но Шершнев казался вовсе не удивленным. Ярик всегда был менее склонен к скепсису, часто принимая на веру разнообразную ерунду, вроде существования Лох-Нехского чудовища или Йети. Похоже, главным девизом Шершнева было «вероятность всегда есть». Так он обычно и отвечал на все обидные подколы Юры:

- Ага, а пирамиды построили пришельцы, - ржал тот.

- Все возможно. Ничего нельзя полностью исключать.

- Нет, Ярик, - качал головой Юра. – Пирамиды построили такие вот дурачки, как ты. Им сказали, что фараон – олицетворение богов на земле, вот они и готовы были ему пятки лизать и огромные камни таскать. Наверное, тебе очень тяжело голосовать на выборах, ведь все кандидаты такие честные, такие добрые, хоть напротив каждого имени галочки ставь. Нельзя быть таким наивным, Яр.

- Не надо быть таким зашоренным, - возражал Шершнев. – Если бы все люди были как ты, Юрик, человечество до сих пор бы в пещерах жило. Потому что исключило бы все вероятности. Самолет не полетит, атома не существует, жизнь сосредоточена в печени – слыхал о таких взглядах? Вот это то, что ты мне проповедуешь. Фантазии и допущения – вот истинный двигатель прогресса.

Но сейчас Ярослав был безмолвен. Он спокойно выслушал сбивчивый рассказ Маши, задав только два уточняющих вопроса: не чувствовали ли женщины присутствие твари до того, как та вылезла, и не пыталась ли та специально их атаковать? Юра несколько удивился подобным расспросам, но следующие слова друга все поставили на свои места:

- Значит, обнаружить их невозможно. Я имею в виду, заранее. Только по каким-то косвенным признакам. Твари не издают звуков, могут долго прятаться и выжидать. Это плохо. Но, похоже, убийство не является их самоцелью. Я имею в виду, им не нужны люди в качестве пищи, и твари не нападают первыми. Это хорошо.

- А Посадский? – собственный голос показался Юре каким-то жалким.

- Возможно, он тоже испугался. Пытался прогнать тварь, вот она и кинулась.

- То есть ты предлагаешь просто не трогать чудовищ и жить-поживать да добра наживать? Разойдемся с миром, так? – начал кипятиться Буров.

- Для начала, - совершенно спокойно ответил Ярослав. – Знаешь, какую главную ошибку совершают многие мертвецы? Они начинают сами искать свою смерть. Не смотри на меня так. Я знаю, что ты скажешь. «Они же убили нашего товарища. Эти безжалостные монстры не должны существовать», - так ведь? Давай, вытаскивай меч из камня, но учти, я не буду в числе тех, кто сядет с тобой за круглый стол. Я – обычный экономист, Юр. Сижу в офисе и пытаюсь придумать, откуда еще получить пару сотен тысяч дохода давно не приносящей никаких доходов гостинице. Из меня не выйдет рыцаря в сияющих доспехах. Посадский был и моим другом. И я был там, видел его труп. Но соваться в это дерьмо не собираюсь.

- Значит, ты отказываешься мне помочь? Струсил?

- Ярослав прав, - неожиданно произнесла Маша. – Эти тени, эти твари… Лучшее, что мы можем сделать для Пети – это держаться от них подальше. Кто знает, сколько их? Кто знает, какая именно тварь убила Посадского? Может, они давно ходят по земле. Сколько подозрительных смертей, сколько таких же странных трупов. Знание об их существовании не делает нас особенными.

- Хорошо. – Только одно слово, и во дворе повисла тишина.

Каждый из трех молодых людей думал о своем. Маша все еще переживала те страшные мгновения. Тень, вылезающая из-под шкафа, улыбающаяся Грета... Ярослав пытался проанализировать свое состояние: слова Буровой о том, что ее коллегу не отпускало ощущение слежки и воспоминание о разговоре с Петей не давали мужчине покоя. А вот мысли Юры почему-то снова вернулись на пять лет назад, пока глаза следили за руками жены. Пачка сигарет открывается и закрывается, словно пресловутая граната с пока еще не выдернутой чекой.

- Как хотите, - вернул его к действительности голос дяди Вити. – А то у меня наливочка есть, чудо просто.

- Лучше чаю, - протянул Ярик. – Давай я сам поставлю. А ты ложись, не беспокойся о нас.

- Да как же так, сынок? Вы приезжаете без предупреждения. На Марии лица нет, все трое – как с кладбища. Уселись тут и о чем-то шепчитесь. Как же мне не волноваться?

– Пап, не стоит. Поверь, если мне понадобиться твоя помощь, я обязательно дам знать. Иди спать, уже первый час.

- Мне завтра не на работу, - попытался возразить Виктор Кондратьевич.

Но Ярослав подхватил отца под локоть и потащил обратно в дом, продолжая уговаривать упрямого старика. Вернулся он спустя минут двадцать с чайником в одной руке и тремя пустыми кружками – в другой. Ночь была ясной, лунной, а дорожка от крыльца до стола – прямой и хорошо утоптанной. Иначе бы точно шлепнулся где-нибудь. Вынул из кармана ветровки пачку чая и коробок с сахаром-рафинадом. Быстро побросал пакетики с заваркой по кружкам и влил воды, ориентируясь на слух.

Только сейчас Ярослав понял, насколько не приспособлен к темноте. Он едва различал лица своих друзей. То, что не видели глаза, дорисовывали память и воображение.

- Да кури уже, - не выдержал вдруг Юра. Шершнев вздрогнул, едва не плеснув кипятком себе на пальцы. Боже, он стал таким нервным!

- Нет, - ответила Маша.

- Тогда оставь эту чертову пачку в покое.

- Отвали, Юр! – Женщина уронила голову на руки и мелко-мелко затряслась. Послышались всхлипывания. – Что же за х*ня такая? Мы же ничего не сделали!

- Успокойся, Маш.

Ярослав коснулся плеча женщины. Та замерла, как застигнутая за воровством сыра мышь. А потом подняла голову и совсем другим тоном произнесла:

- К черту! Яр, у тебя есть зажигалка?

- Нет, но, кажется, на кухне есть спички. Сейчас принесу.

Еще один поход в дом. Пять ступенек вверх, входная дверь, небольшой коридор и вот она – кухня. Спички нашлись там, где и должны были. Это обстоятельство почему-то придало Ярославу уверенности. Словно кто-то прошептал ему прямо в ухо: все будет хорошо. Нервы Шершнева были на пределе и каждое событие, каждое слово принималось им как знак. Разум цеплялся за любую нелепость, лишь бы не возвращаться к основному вопросу: «А что дальше? А, что если за ним уже идут твари?»

Чека была выдернута. В темноте сверкнул огонек спички, на несколько секунд освещая лицо Маши. А потом она затянулась сигаретой с едва слышным: «Ох!», - от чего Буров невольно поморщился. Захотелось вырвать у нее всю пачку, бросить на землю и сплясать на ней твист, пока сигареты не превратятся в табачное крошево. Это он ее муж, ее опора. Ее долбанная каменная стена, а она цепляется за какую-то дрянь, чтобы успокоиться. Да еще это «ох», как напоминание о первых их ночах, это «ох» на грани приличия.

«Да, муженек. Ты давно уже – никто. Даже сигаретный дым и тот делает меня счастливее. И зачем я только отказалась от курения? Это ведь ты просил меня. Хотел быть единственным удовольствием в моей жизни? Глупый, никчемный муж», - так и сквозило в каждом жесте Маши.

Или, это лишь казалось Юре?

Горячий чай немного привел его голову в порядок. Хватит. Если твари не убьют их, как Посадского, то доведут до безумия. Человеческая психика – как балансирующий на катушках циркач. Стоит только чуть тронуть ее, и можно распрощаться со спокойствием навсегда.

- Дай мне, - Юра протянул руку.

- Ты же не куришь, - удивилась Маша.

- Дай сюда, пожалуйста. Иначе я свихнусь окончательно.

Свет вспыхнул так неожиданно, что друзья не удержались от гневных вскриков.

- Я все-таки подумал… - начал Виктор Кондратьевич. Он снова стоял на веранде, видимо, так и не послушался сына.

- Пап, - стараясь сдержать раздражение, поднялся из-за стола Ярослав. И вдруг глаза его округлились.

По лужайке у дома двигалась тень. Точней, ползла, с каждым метром все больше изменяя свои очертания. И еще одна. И еще.

Супруги тоже заметили движение. Маша ахнула, сигарета выпала из ее пальцев и погасла в траве. Юра вскочил на ноги, выступая вперед, пытаясь загородить собой женщину, которую всего несколько минут назад хотел ударить. А вот Ярослав так и замер с недонесенным до рта чаем.

- Свет! – наконец, выходя из оцепенения, крикнула Маша. – Да выключите же чертов свет!

- Нет, не смейте! – остановил дядю Витю Буров.

- Так мне выключать свет или нет? – совсем растерялся агроном.

- Нет. Лучше уходите отсюда, живо!

- Да что…?

- Живо!!! – Губы Виктора Кондратьевича дрогнули от обиды, но старик все же нырнул обратно в дом.

А твари продолжали наступать. Взгляд Маши метался от них к мужчинам. Юра гадко усмехнулся, хватая чайник со стола. Нет ничего лучше проверенного способа защиты. Казалось, он единственный из троих остался собран.

- Яр, тащи сюда лопату! – приказал он.

- Что?

- Твою мать, Шершень, ты что, в штаны от страха наложил? Да соберись, наконец!

Слова друга произвели просто чудодейственный эффект. То ли привычная издевка, то ли обидное словосочетание подействовали подобно хорошенькому пинку под зад. Во всяком случае, ноги сами понесли Ярослава к небольшому сарайчику с инструментами. Кажется, в голове не осталось ни одной мысли. Как запрограммированный робот, мужчина схватил первые попавшиеся вилы и тяпку и бросился обратно. Ему казалось, прошло минут пять. На деле минуло не больше пятнадцати секунд.

Юра схватил вилы, взвесил их на руке и выставил вперед. Его другу ничего не оставалось, как занести над плечом тяпку. Он готов был при первом же броске твари опустить острый угол лезвия той на голову.

Словно поняв, что их обнаружили, твари сбросили маскировку. Не так, как прошлый раз, постепенно, а сразу. Они были точь-в-точь такие, как на рисунке Маши. Густо-черные кляксы с тремя красными точками глаз. Ни носов, ни ртов. На первый взгляд больше нелепые, чем страшные.

«Как выдумка плохого сказочника», - почему-то пришло в голову Ярославу сравнение. Именно так: твари были плохо продуманны, плохо слеплены, неладно сшиты. Страшные китайские игрушки - вот что напоминали чудовища. Дешевые подделки под настоящих монстров. И все же именно они сейчас методично наступали, размахивая своими хвостами с жалами на концах.

- Тени! Следите, чтобы они не вступили в вашу тень! – опомнилась Маша.

Ярослав бросил взгляд себе под ноги. Все нормально. Его тень лежала позади, никакой твари до нее не добраться. Если только…

- Сзади! – заорал Юра, заставив друга развернуться.

Тяпка сама собой обрушилась на очередную тварь. Удар оказался не настолько мощным, чтобы нанести той значительные повреждения, но чешую лезвие все же пропороло. Из раны полилось нечто, напоминающее сливки, если бы те были флуоресцентными.

Тут же на Машу бросилась второе существо. Женщина вскрикнула, загораживая лицо руками. А вот ее муж оказался расторопнее, хорошенько приложив тварь острыми зубьями по морде. Не останавливаясь на достигнутом, Юра продолжил бить ее. Теперь уже не человек, а тварь вынуждены были защищаться.

- Черта с два, скотина! Живым не дамся! – Глупые выкрики, которые, однако, неплохо срабатывали.

Что-то вдруг кольнуло у Юры в груди. Дыхание перехватило. Неловкий тычоквилами. Мощный удар лапы, и орудие труда буквально вылетело из его рук. Ноги подкосились сами собой. В пылу боя мужчина не заметил, как одна из тварей снова стала невидимой, обойдя его по дуге. Тень, отбрасываемая ей, лишь слегка коснулась его тени. И мир поплыл перед глазами. Было не больно. Наоборот, все обрело смысл, все стало правильным.

Он сидел в своем кабинете - небольшом уголке спокойствия в бушующем море жизни, как любят выражаться посредственные писаки. Напротив устроился симпатичный высокий господин. В нем все было замечательно: и дорогой, идеально выглаженный костюм, и часы на руке, и отполированные до блеска ботинки. Единственное, что смущало Юру – прическа клиента. Длинные, тронутые сединой волосы, собранные в хвост. Буров всегда считал, что только пижоны и дураки могут носить подобные патлы. Или мечтатели, как его дружок Посадский.

«О да, Петька с длинными волосами - это, наверное, то еще зрелище!» - хмыкнул про себя Юра, и вновь вернулся к клиенту. О чем они там говорили?

- Вы хотите застраховаться? – вспомнил Буров.

- Так точно, - подтвердил длинноволосый. – Мне бы хотелось получить компенсацию, если я вдруг проиграю спор.

- Хм… это весьма…

- Не страховой случай? – понятливо кивнул клиент. – Да-да, понимаю. Ни одна страховая компания не возьмется за такое. Мне уже говорили многие ваши… коллеги. Вы отличный юр консультант, но в вас есть один изъян.

- Какой еще?

- Вы зашоренны. Так ведь говорил ваш друг, Ярослав?

- О чем вы? – Юра ощутил, как по спине скользнула холодная капля.

- Успокойтесь, господин Буров. Знаете, почему я люблю войну? Почему люблю оружие, кровь, убийства? Я не жесток, как многие думают. Отнюдь. Я милосерден, потому что открываю людям глаза на истину – мы все тратим свой потенциал на ерунду… Вот скажите, зачем нужна эта штучка? – Клиент указал на вращающиеся окружности маятника на подставке.

- Ну, это для снятия стресса. Вечный двигатель.

- Вечный? – не удержался от смешка длинноволосый. – Ничто не вечно. Люди любят давать громкие названия, даже не до конца не понимая их значений. «Вечный», «бесконечный», «бескрайний», «идеальный». И все же, зачем она?

- Для красоты, - Юра начал злиться.

- О… печально. Очень печально, что вы искренне считаете это уродство человеческой мысли – красивым. И ведь кто-то корпел над ним, рисовал, отливал формы, собирал, придумывал дизайн упаковки. Напрасная трата ресурсов, напрасная трата времени. Вечного времени, которого всегда не хватает. Но если бы сейчас началась, скажем, ядерная война, как вы думаете, вам нужны будут эти маятники? Боюсь, нет. Я скульптор, господин Буров. Я отсекаю все лишнее от этого мраморного куска. И моя скульптура будет совершенна. Мир, в котором нет места таким вот… вечным двигателям. - Клиент резко выбросил вперед руку, останавливая игрушку. Сейчас же на его лице появилась довольная улыбка. – Так-то лучше, ничего не мельтешит перед глазами. И все же….

Мощный удар обрушился на Юру. Он кубарем полетел на землю, хватаясь за грудь. Над ним нависла незнакомая женщина. Ее длинные волосы щекотали его лицо, дыхание незнакомки было сбито, но она все же произнесла:

- Ты как?

- Нормально.

- Еще немного, и было бы поздно.

Юра попытался подняться и тут же встретился взглядом с каким-то лысым типом. Тот вытянул руки вперед, и между ними пробежал самый настоящий разряд.

«Кажется, я хорошенько стукнулся головой!» - подумал Буров, но его предположения не оправдались. Лысый вдруг дернул кистями, словно стряхивая с них капли воды. Только теперь Юра заметил, что все еще находится в окружении тварей вместе с Машей и Шершневым. Выражение лиц обоих было невероятно растерянным, словно парочка незнакомцев появилась здесь вот только что.

Впрочем, так оно и было. Едва пожиратель коснулся тени Юры, как во двор буквально ворвались Кира и Зи. Мгновенно сообразив, что происходит, Кира бросилась к Бурову, выталкивая того подальше от твари. А Зи немедленно загородило остальных людей. Один монстр был сильно ранен, второй – явно оглушен.

Мощный разряд. Единственный мощный разряд тока. Как его учили. Мастер Иё-кра мог бы им гордиться.

- На стол! – крикнуло Зи. - Ноги поджать!

Кира дернула Юру, который уже и сам все понял. Равно как и его жена. А вот Ярославу понадобился хорошенький тычок в бок, чтобы снова зашевелиться. Друзья, словно стайка птичек, взлетели на столешницу, роняя пачку с чаем и переворачивая одну из пустых кружек. А в следующее мгновение по лужайке поскакали молнии.

Твари не кричали, и это было страшнее всего. Они беззвучно корчились, один за другим пожиратели падали, навсегда застывая безобразными сгустками тьмы на земле. Плоть их начала дымиться, издавая вполне привычный и довольно аппетитный запах жарящегося мяса, пока не вспыхнула. За все это время лысый даже не шелохнулся. Он просто наблюдал, спокойно, даже как-то отрешенно. Когда все было кончено, незнакомец повернулся к притихшим друзьям и Кире:

- Можете слезать.

- Что за хрень? – вместо благодарности выплюнул Буров. – Кто вы такие?

- Я – Кира, - представилась женщина. – Соседка Ярика. А это – мой друг, Зи. Он…

- Кабет. Я пришел, чтобы помочь человечеству. И, похоже, мы появились тут вовремя. Думаю, пришло время вам узнать все о пожирателях.


Мир без теней


Капитан сузил глаза. Постучал пальцами по столу. Перевел взгляд с пятна на столешнице на старый плакат. На нем был нарисован военный в форме начала прошлого века и надпись «Помни, кто ты!!!». В свете синей настольной лампы и без того потрепанный и выцветший экспонат советской агитации выглядел страшненько, все же продолжая спустя сто с лишнем лет внушать трепет.

- Это ловушка, - наконец, проговорил Ян.

- Но капитан, он мне все показал! – в отчаянии воскликнула Вера. – Я же говорю вам: он позволил заглянуть в свое сознание.

- Да, ты говоришь… уже четвертый раз. А я снова повторяю, что мы не можем доверять этому пришельцу. Вера, мы не знаем об этих кабетах ничего. Они могут притворяться друзьями, а на самом деле преследовать свои цели.

- Вы сейчас говорите, как майор Алексин! Ян, подумай своей головой… если бы кабеты планировали захватить нас, стали бы они присылать этого Мо? Он может в любой момент сбежать из-под стражи, перебить нас всех. Но вместо этого покорно сидит в камере и дает изучать себя, словно какую-то неведомую зверюшку. Агрессоры так себя не ведут, Ян.

- Во-первых, рядовая Матвеева, мы договорились, что в служебное время Вы обращаетесь ко мне только на «Вы». А, во-вторых, не будь наивной. Мо – всего лишь разведчик. И все его байки о том, что он хочет спасти человечество… нет, не верю. Что именно он тебе показал? - нарушая свое же правило, устало спросил капитан.

Он отодвинулся от стола, позволяя Вере скользнуть к нему на колени. Их отношения начались всего пару месяцев назад. Официальные отношения. У Яна, вообще, была страсть к красным дням календаря, рамкам, срокам и торжественным моментам. Но сколько сама Вера ждала тех слов: «Давай встречаться», - одной ей известно.

Они познакомились, когда девушка только стала под командование Нерко. Симпатичная, с озорным хвостиком на затылке и большими серыми глазами. Ребенок, пытающийся загнать свою детскость как можно глубже, но та все равно постоянно вырывалась наружу в удивленных взглядах, в улыбке, в наивности Веры. Она никогда по-настоящему не ненавидела тварей. Обеспеченная семья: мать, отец, старший брат и младшая сестрица. Зачем Матвеева пошла в отряд уничтожителей, Ян до сих пор не мог понять. У нее были все перспективы сделать неплохую карьеру в более спокойной профессии. Еще удивительнее было то, что родители полностью поддержали Веру в ее выборе.

Да, если бы у него все так было! Но Яну никогда ничего не доставалось просто так. На их отряд напали твари. Из пятнадцати человек выжить удалось всего трем. Ему, Игорю Мальцеву и Димке Андрееву. Но даже ни пережитый ужас, ни потеря коллег ударили по Яну сильнее всего, а гибель их командира.

Владислав Сергеевич практически вырастил его, хотя родственником не приходился. Просто жил по соседству. Мать мальчиком особенно не занималась – работая в две смены на заводе, она просто не успевала «сюсюкаться с дитятком». Отца Ян никогда не видел, тот ушел в другую семью, когда ему было чуть больше полугода. От папаши осталась только одна фотография на каком-то микродиске. А от матери вечно уставшее лицо и запах дешевых духов.

Мальчик, предоставленный большую часть ночи сам себе с удовольствием бегал к соседу. Иногда на пять-десять минут, а когда дядя Влад был в отпуске – на весь день. Слушал о тварях, о нелегком, но таком важном деле – охоте на них. И постепенно зажегся духом охоты, духом войны и убийства живых теней.

Учеба в школе давалась Яну так себе, он перебивался с тройки на четверку.

- Дядь Влад, - однажды спросил мальчик соседа, - а что надо, чтобы стать военным как Вы?

- Учиться хорошо. Это - прежде всего. Школу закончить, потом в академию.

- Да? А вон Силькин отец без всяких академий служит.

- Так он же обычный военный. А мы – спец подразделение, к нам без образования не берут.

- А… - несколько разочарованно протянул мальчик.

Обычным военным ему быть не хотелось. Так что он взялся за ум, да так основательно, что к десятому классу выбился в крепкие хорошисты. Почти в отличники. Физика, математика, химия давались Яну хорошо. А вот с гуманитарными науками ему буквально приходилось вести войну. Но и тут порой помогал дядя Влад, умевший на пальцах все объяснить и рассказать множество занимательных вещей по той или иной теме.

Так что по окончании школы у Яна не оставалось никаких сомнений: он будет охотником. Тварям придет конец. Четыре года в академии, и парня отправили в один из отрядов. Еще год понадобился, чтобы доказать командованию, что Ян может не только строем шагать, но и способен устоять в схватке с настоящей тенью-убийцей. А потом погиб дядя Влад.

Теперь, спустя почти шесть лет Ян сам командовал бригадой и был самым молодым капитаном в части. Только что толку от этого? Мужики постарше командовали целыми ротами по пятнадцать-двадцать человек, а он имел в своем распоряжении всего четверых. Правда, как не раз уже убеждался Нерко, эти четверо порой стоили десятерых. Особенно Вера.

- Ян, послушай меня, - вот и сейчас, стоило девушке вот так ласково посмотреть ему в глаза, как покрытое шрамами сердце начало сжиматься. – Я знаю, ты не привык никому доверять. Но мне-то ты веришь?

- Тебе – да, - подтвердил Нерко.

- Я видела все своими глазами. Кабеты не меньше нашего пострадали от пожирателей. Но нашли способ с ними покончить раз и навсегда.

- Даже так?

- Ага. Правда, второй раз повторить такое будет невозможно.

- Почему, интересно? – скептически усмехнулся Ян. – Очередные уловки. Что не так? Твари стали умнее? Или этот твой Мо просто ни на что не способен?

- Дело в нас. – Вера старалась не обращать на выпады командира внимания. – Кабеты другие. Они видят гораздо больше, чем мы. А главное, могут полностью собой управлять. Мо не ел почти две недели, используя внутренние резервы. Как впадающий в спячку медведь. Они удивительные существа, эти кабеты. Ты сам видел, как Мо смог сгенерировать электрическое поле, как он мгновенно перемещался из одной точки пространства в другую. И это еще не весь список их способностей.

- Тем более, я не понимаю, почему тогда он не может победить тварей?

- Все намного сложнее. Мо показал мне, каким образом они смогли это сделать. Несколько их ученых месяцами строили сложную связь с пожирателями света, конструировали жуткий аппарат. Что-то вроде огромного сервера, соединяющего множество компьютеров. А потом они поместили на этот сервер вирус. Повторить это в наших условиях невозможно, потому что у нас нет ключевого элемента. – Девушка приложила руку ко лбу, начав бормотать: - Как же он сказал? Как же… А, у нас нет начальной частицы тварей.

- Чего нет?

- Такой маленькой черной штучки, без которой пожиратели не могут существовать. И получить ее не выйдет. Кабеты сами совершенно случайно смогли вырвать ее у одного из чудищ. В общем, их план не годится для нашего спасения. Но Мо знает, как нам помочь. Ян, поговори с ним сам. Прошу тебя.

- Знаешь, ты единственная, кто может уговорить меня на подобные глупости, - вздохнул капитан. – Хорошо, пойдем. Но если я почувствую хоть нотку фальши в его рассказе, не обижайся.

Вера согласилась. Они вдвоем спустились к пленнику. Тот, как всегда, сидел на полу, вытянув ноги и обхватив себя руками. К этой позе Вера давно привыкла, как и к тому, что Мо никогда не спал. Увидев ее, мальчишка немедленно вскочил и заулыбался несколько кривоватой улыбкой.

«Надо же, научился», - обрадовалась про себя девушка.

- Мо, покажи капитану то, что показал мне, - попросила.

- Не могу, Ве-ра. – Улыбка погасла. – Капитан не воспринимает наши телепатические волны.

- Ух ты, как удобно! Чуть что, так дело в моих мозгах, а не в твоих умениях, да? А ну, быстро показывай!

- Но это правда. Ян-капитан, если я попробую установить между нами связь, ты можешь умереть. И твои мозги тут не при чем. Как и мои познания. Мои телепатические токи просто находятся в противофазе с вашими альфа-волнами. Я пытался установить между нами связь, когда впервые столкнулся. Со всеми людьми из вашей… бригады? Но не смог. Но когда я начал искать своего близнеца, Вера уловила мой зов.

- Ага, и получила сильнейшую головную боль и носовое кровотечение, - буркнула девушка.

- Ты об этом не говорила, - насупился Ян. – Ладно, черт с тобой… И все же, расскажи мне все с самого начала. Откуда взялись эти твари? Зачем мы им нужны? А, главное, что вам надо на нашей планете? Давай, у тебя есть ровно час. И если мне не понравятся твои ответы, пеняй на себя. Я и пальцем не пошевелю, когда майор прикажет от тебя избавиться. А он, боюсь, именно так и захочет поступить.

Мо снова сел в какой-то чудной позе, скрестив ноги и заведя руки за спину. Глубоко, совсем по-человечески вздохнул и принялся выкладывать то, о чем знал. О Слушающих, о мастере Иё. Когда рассказ дошел до странного шара для записей, Ян перебил кабета:

- Погоди, послание из будущего? Разве такое возможно?

- Есть только одна раса, способная бороздить Время. Насколько я знаю, у них тоже есть определенные ограничения. Зарийцы, один из двенадцати народов, Благословенных Творцами. Те дали им начальную частицу – дар путешествий во времени. Нам же – совершать прогулки по иным планетам. Слушать чужие истории. Бродить во плоти.

- А твари, - они тоже благословенный народ?

- Нет. Конечно, нет. Пожиратели – это извращение Реальности, ее изнанка. Люди, кабеты, мы все живем по одним законам. Но твари… они лишь пользуются чужим. Они питаются светом, как растения, проникают везде, словно воздух. И убивают одним прикосновением, как ядовитое насекомое.

- Но ведь у них тоже есть начальная частица, так?

- Есть. Они отнимают ее у своих жертв. Жить за счет чей-то смерти - это не преступление. Многие существа пожирают других существ, чтобы напитать себя. Но убивать не ради выживания – вот истинное зло. Мы не знаем, откуда взялись пожиратели. Многие наши ученые бились над этой загадкой, но так и не смогли ее разгадать. Мне самому интересно, как Реальность допустила их возникновение?

- Значит, и как они проникли на Землю, ты не знаешь? – мрачно уточнил Ян.

- Увы. Но я знаю способ, как помочь в вашей борьбе с ними.

- Отлично, значит, есть какое-то оружие против этих, как ты их назвал – пожирателей света? Тогда почему бы тебе не отдать его?

- Нет, не оружие. Мы хотим, чтобы вы, наконец, прозрели.

Ян и Вера переглянулись, делая Мо знак продолжать. Кабет пару секунд с удивлением смотрел на людей, потом до него дошло. Следующие полчаса он, не прерываясь рассказывал о борьбе своего народа с тенями. О том, почему люди не способны видеть их, и как кабеты смогли справиться с проблемой.

- Но вы так не сможете, - закончил Мо.

- Снова здорово! Серьезно? Вера, этот малый начинает меня бесить! За каким лешим ты тогда нам все это выложил?

- Ты же сам просил, - вполне справедливо заметил кабет. - Я прибыл сюда не один. Мой близнец, Зи, он должен быть здесь, на Земле. Но сейчас наша главная задача не его поиски. Там, где я очутился, когда пересек Порог, спрятано устройство. Генетический преобразователь, настроенный на ваш генокод. Он внесет изменения, сделает вас способными видеть тварей. Вы сможете сражаться с ними, как мы.

- Генетический? Превратите нас в уродов?

- Нет, внешне вы останетесь такими же. Ян-капитан, я понимаю тебя. Страх перед неизведанным свойственен всем разумным существам. И я боюсь не меньше твоего. Я боюсь вас, людей. Боюсь потерять моего близнеца и никогда не вернуться на свою родную планету. Но пожиратели принесли так много бед обоим нашим видам, что я готов сделать все необходимое для их истребления. Мой учитель, Иё-кра сказал нам с Зи одну вещь перед тем, как отправить нас через Порог: «Лучше тех, кому уже нечего терять сражаются те, кому есть за что умирать». А ты, Ян-капитан? У тебя есть тот, за кого ты готов умереть?


Мир без тварей


Глава клана Винтус, ДеиРей, первый своего имени сидел на камне в храме моления, рассматривая знакомые с детства барельефы. Он оставил у входа туфли на высокой платформе и верхнюю накидку, так густо расшитую золотом и драгоценностями, что вес ее доходил до десятка курций. Да уж, быть богатым зарийцем не так-то просто, для этого надо иметь недюжинные силу и ловкость.

ДеиРей основал свой клан всего десять лун назад, но за это время он и его товарищи стали одними из самых могущественных и влиятельных зарийцев в области. И дело было даже не в природных талантах, хотя ДеиРей мог ходить по Времени на многие луны назад и вперед, как и многие из его клана. Он отличался хитростью, а, главное, умеренностью в своих желаниях. Витус не ставил перед собой сверхзадач, предпочитая действовать не силой, но умом.

В смутные времена, когда власть императорской семьи пошатнулась, и многие уважаемые зарийцы встали против императрицы, ДеиРей пошел наперекор большинству. И не прогадал. Когда на Заре установился относительный мир, изменники были казнены, и лишь немногие спаслись от ужасной участи. А он, Витус, первый своего имени вместе с девятнадцатью семьями встал у трона императрицы. Именно он удостоился великой чести присутствовать на собрании глав областей и именно его теперь прочили ей в мужья. Именно об этом сейчас думал ДеиРей, сидя на камне в храме моления…

Длинные белые руки его покоились на коленях. Голова была откинута, а взор направлен к потолку храма. Большие уши, выглядывающие из многочисленных локонов и косичек, убранных в сложную прическу, были украшены увесистыми серьгами и многочисленными колечками.

Зарийцы не стеснялись показывать все свое богатство, и когда на ушах уже не оставалось место для еще одного прокола, некоторые начинали вставлять золотые колечки в нос, губы или просто вешать на любые открытые участки кожи. Среди жителей Зары даже была легенда об одном настолько зажиточном купце, что весь он был, как чешуей, покрыт колечками. И хотя многие проколы его гноились и болели, а на жаре раскалялись, причиняя настоящие мучения, он до последнего дня своей жизни предпочел носить свое богатство на себе, чем снять хоть одно кольцо.

ДеиРей, конечно, не дошел до такого, но в обеих бровях его и ноздре красовалось по изящному колечку. Но не их более всего ценил Витус, не свои драгоценные одежды, а небольшую филигранную подвеску в виде фиписа – легендарной рыбы, символа любви вне времени. Он знал, что пройдет еще несколько десятков дней, и эту подвеску он подарит своей возлюбленной. ДеиРей уже несколько раз видел ее и был уверен, что ясноокая АинМе является его судьбой.

Для странствующих по Времени не было такого понятия, как предопределение. Они видели свою жизнь, как видят художники набросок, порой изменяя его до неузнаваемости. Но некоторые события напоминали перекрестки дорог: по какой бы из них ты не пошел, все равно придешь именно к нему. Встреча с АинМе и была таким вот перекрестком, к которому вот уже множество лун не спеша шел ДеиРей. И противиться ему совершенно не хотелось.

Впервые он увидел прекрасную зарийку еще подростком из семьи третьей ступени клана Пирента. Тогда у него были родители, трое старших братьев и младшая сестра. Сейчас ДеиРей был совсем один, если не считать старого дядюшку, с которым отношения никогда не складывались. Все погибли: кто-то выше по Течению, кто-то – ниже, из-за козней врагов. Зарийцы помнили всех, даже тех, кто не существовал в данной вероятности. И оберегали память о них, высекая изображения почивших в своих домах, как некоторые народы фигуры богов и духов.

Для зарийца нормальным было в разговоре упомянуть: «Я так люблю свою тетушку, жаль, что у моей бабушки случился выкидыш, и та не родилась». Любой из них знал, что означают подобные слова. Любой был готов отправиться за занавесь жизни, исчезнуть. Особенно беспокойно было в смутные времена, когда из-за клановых раздоров пропала почти треть населения планеты. ДеиРей до сих пор преследовало то жуткое ощущение, когда ложишься спать и не можешь уснуть, зная, что в следующее мгновение твоя жизнь может оборваться. Или, точнее, не начаться вовсе.

Но сейчас Винтус направил свои мысли совсем в иную сторону. Его мало беспокоили минувшие дни, его больше заботила новая встреча с АинМе. Он тщательно готовился к ней, медитируя, погружаясь в поток Времени. Надо было выбрать оптимальный момент для встречи. Только безответственные глупцы считают себя повелителями Времени, истинный мудрец знает – он всего лишь его покорный слуга.

Творцы, пусть и дали зарийцам возможность заглядывать за горизонт, видеть то, что еще не произошло или уже закончилось, но дар жителей Зары не был безграничен. Среди них были и те, кто преодолевал целые эпохи, и те, кто мог предвидеть события лишь на пару горстей песка, падающего вниз через узкое горлышко часов. Но даже первые не в силах были изменить свою Линию. Бывали случаи, когда зарийец пытался предупредить самого себя более молодого, спасти от чего-то. Но все они заканчивались одинаково – смертью. Время не допускало подобных выкрутасов, набрасывая на непокорных сынов и дочерей Зары узду. И постепенно среди зарийцев был введен негласный закон, вовсе запрещавший встречаться с самим собой.

ДеиРей живо представил уже родные ему черты. Копна светлых волос, спускающихся почти до пят, узкие глаза необычного синего цвета, небольшие трехпалые ступни и покрытые светлым пушком ушки. Винтус не сомневался, тот пушок очень мягкий. Он терпеливо ждал, когда достигнет того момента, когда они познакомятся, а пока мог лишь украдкой наблюдать за своей возлюбленной ниже по Течению. Ее семья еще не появилась в Центральном городе, но вскоре они прилетят на огромных птицах кару, везя семена драгоценных растений и родную почву в многочисленных горшках.

На Заре было довольно воды, в основном – подземных источников. Но вот почвы тут были бедные, сплошная глина да камни, не дающие произрастать растениям. Счастливцем считался тот, кто смог укротить пустыню, разбить огород или небольшой сад. А потому к плодородной земле зарийцы относились намного бережней, чем к чужим жизням и ценили куда больше серебра и золота.

ДеиРей сидел, расслабившись, вслушиваясь в далекий грохот водопада. Иногда он приоткрывал глаза, наблюдая за движением пылинок в потоке света – не праздное занятие – пока кончики его пальцев не закололо. Время расступалось, расходилось, как взрезанное пузо съедобной жабы, обнажая свои внутренности. ДеиРей входил в Поток, его накрывали ведения, похожие на мимолетное касание пера. Но он не обращал на них внимания, сосредоточившись на одной-единственной Линии в переплетении судеб.

Вот она, выходит из лавки торговца специями, ловко семеня на высоких платформах – единственной защите от раскаленного песка. Верхняя накидка напоминает восход МаиТаи – звезды, вокруг которой вращается Зара: тонкая ткань выкрашена в светло-розовый с желтоватыми пятнами. В руках красавица держит кожаную сумочку, изредка доставая из нее вымоченные в сладком соке ягоды. Красный сок ягод делает ее губы еще притягательней. Между домами снуют прохожие, многие из которых поворачивают головы, когда АинМе проходит мимо. Но никто не смеет подойти к ней и заговорить, ибо три дня назад она стала возлюбленной женой главы клана. Его женой.

ДеиРей даже сквозь пелену ведения улыбается. Вот он, идеальный момент. И ничто не может ему помешать.

Когда в храм заходит растерянный слуга, его господин уже исчез, оставив на каменной скамье лишь небольшой медальон.

Моргнуть пару раз, тяжело вздохнуть. Почувствовать привычное онемение мыщц, сопровождающее любого зарийца при переходе во Времени. ДеиРей вышел из дверей храма, выступив из тени на обжигающий воздух улицы, и только сейчас понял, что забыл свою одежду и туфли в другом моменте. Босые ступни сейчас же начало немилосердно печь, так что пришлось едва ли не вприпрыжку следовать за возлюбленной. А та как раз остановилась, раздумывая, войти ли ей в лавку ювелира или нет. Винтус буквально наскочил на девушку, но вовремя подхватил, не дав упасть. Даже на своих платформах она была почти одного роста с ДеиРей. Зарийские женщины миниатюрны, гораздо меньше мужчин, но вот прав в обществе у них даже больше.

- Прости, ты в порядке? – забыв обо всех нормах этикета, с беспокойством принялся расспрашивать Винтус.

- Что? Кто вы? – АинМе подняла свои необыкновенные синие глаза и залилась вдруг громким смехом. – Надо же, это ты! Но какой нелепый!

- Может, отойдем в тень? – предложил зарийец. Девушка опустила взгляд на его голые ноги и согласно кивнула.

Едва они оказались в безопасности, между каменной оградой и стеной дома, АинМе сняла свою роскошную накидку и бросила ее на землю. ДеиРей с облегчением встал на ткань, от которой тоже исходило тепло, но она хотя бы не жгла. Он первым опустился на колени, помогая своей спасительнице снять платформы. Немного запутался в переплетении ремешков («Ничего, у меня будет много времени с ними разобраться!»), но с успехом справился с обувью. АинМе опустилась рядом, разглядывая его с нескрываемым интересом:

- Как далеко? – наконец, задала она вопрос.

- Три луны, - ответил Винтус.

- Ты не очень-то изменился.

- Не рассказывай ничего обо мне. Не люблю этого, - отмахнулся мужчина.

- Вот и я о том же, - улыбнулась АинМе. – К нам вчера приходил твой друг, живущий ниже по Течению. Почти пять лун вперед. Он принялся говорить о том, какой ты там. А ты вот так же отмахнулся и сказал: «Не порть мне удовольствие от процесса постепенного познания самого себя».

- Творцы, неужто я стал так выражаться! – вздохнул ДеиРей.

- Хм… погоди, мы ведь еще не знакомы, так ведь?

- Совсем скоро познакомимся. Лучше скажи мне, Аин, мы счастливы? Ты счастлива? Ибо я не вынесу, зная, что причиню тебе страдания.

- Нет-нет, что ты! – немедленно перебила Винтуса девушка. – Лучше супруга и найти невозможно. Ты щедр и умен. Ты умеешь развеселить и поддержать меня. Недавно отец спрашивал меня, не хочу ли я взять еще одного мужа. Моим ответом было категоричное: «Нет». Зачем мне еще кто-то? У меня есть мой красавец Деи.

- Даже если это лесть, я могу слушать ее вечно, - довольно проговорил ободренный ДеиРей. – И все же, подумай о втором муже. Твой отец прав, дорогая. Ибо нам недолго осталось быть наедине.

- Ты?

- Нет, никаких пророчеств. Я не ходил дальше этого дня. Но ты сама знаешь, мой клан настаивает на моей свадьбе с императрицей. И никак нельзя потерять его поддержку. Только не сейчас, когда установился пусть и хрупкий, но мир.

- Никогда не понимала этого… - АинМе погрустнела. – Почему нельзя иметь только одного мужа и одну жену? Зачем нужны такие сложности? Я хочу, чтобы мои дети принадлежали твоей семье, чтобы они носили имя твоего клана. Но вместо этого приходится думать об их дальнейшем существовании, подбирая достойного покровителя. Зачем ты только завел этот разговор?

- Извини, я не хотел. – Поник головой ДеиРей

- В этом мире и так много плохих вестей, - продолжила АинМе.

- Каких?

- Ох, глупая я! – неожиданно хлопнула себя по лбу девушка. – Тот друг, он не просто так приходил в наш дом. Его зовут БаеТер, запомни это имя, прошу тебя.

- Хорошо, запомню, - пообещал Винтус. – Но зачем же он приходил?

- Заре грозит большая опасность. В том времени, из которого прибыл БаеТер, появились странные существа. Никогда прежде на Заре таких не было. Они питаются светом, буквально впитывают его, как бао-бао воду.

- Эти твари что, кого-то задрали? Покусали?

- Нет. Им не интересна плоть. Они вынимают начальную частицу, оставляя лишь пустые оболочки. Мертвые оболочки. – Несмотря на испепеляющую жару АинМе обхватила себя руками и задрожала. – Они невидимками подкрадываются к нам, и стоит тварям лишь коснуться нашей тени, как мужчина, женщина, ребенок – кто угодно – замертво падает, а на губах его навсегда замирает улыбка.

- Невидимки? – переспросил ДеиРей

- Не многие видели их истинный облик, но те, кто видел, рассказывают, будто у них три хвоста, шесть лап и черное тело, - подтвердила девушка.

- Но почему никто в моем времени не знает об этих тварях? – в недоумении воскликнул зарийец, и тут же сам ответил на вопрос. – Потому что, мы живем в другой вероятности. Кто-то совсем недавно изменил Поток Времени…

ДеиРей устало покачал головой. Только этого не хватало. Он так надеялся на спокойную жизнь с прекрасной АинМе в окружении верных товарищей. Но разве такое вообще возможно в мире, где любой способен одним мановением руки перечеркнуть твое существование?

Мужчина поднялся. Его пока не состоявшаяся супруга смотрела снизу вверх растерянным взглядом. Прощание вышло каким-то скомканным и нелепым. И снова Время приняло ДеиРей в свои объятия, выталкивая на поверхность. Слуга по-прежнему ждал его у входа. Увидев господина, идущего без обуви, он было кинулся к нему, поспешно стаскивая с себя накидку, но ДеиРей жестом остановил его. Известия от АинМе произвели на зарийца такое впечатление, что он почти не чувствовал укусов раскаленной тропинки.

- Глава, к вам прибыл гонец от императрицы. Она требует Вас во дворец.

- В чем дело, ЗаиНур? – все-таки надевая туфли, поморщился Винтус.

- Во Временном Потоке были замечены какие-то странные существа.

- Отнимающие начальную частицу?

- Да, господин, именно так! А как Вы догадались? – не удержался от вопроса слуга. ДеиРей только раздраженно фыркнул:

- Не твоего ума дело. Готовь мою кару. Я немедленно вылетаю. Иеще. Расспроси всех, кого знаешь, о господине по имени БаеТер. Меня очень интересует его Линия.

Глава 11

Дурак видит тень, умный вычисляет, где свет.


Мир без теней


Вера почувствовала прикосновение к своему плечу. Ей очень не хотелось просыпаться. Чудесный сон, наполненный светом и какой-то сверхъестественной легкостью, бесцеремонно и грубо прервали. Над ней склонился Еременко, встрепанный, но полностью одетый.

- Тихо, - сразу предупредил он. – Капитан ждет в кабинете.

- Что? – не сразу сообразила девушка.

- Некогда объяснять, идем.

Их часто будили среди дня. Поднимали по тревоги на учения. Но сейчас во всем жилом корпусе было тихо, остальные солдаты мирно сопели или похрапывали. Вера успела заметить, что, правда, несколько кроватей пустует. Похоже, Кир разбудил только их бригаду. Интересно, что задумал Ян?

Девушка быстро натянула брюки и рубашку, на ощупь зашнуровала ботинки. Стараясь не наткнуться на острые углы коек, нырнула в коридор. Тут горела лишь одинокая лампочка, а дежурный куда-то исчез. Еременко ждал здесь же, подхватив подругу под локоток и утаскивая подальше от спальни.

- Дыркин сейчас вернется, мне едва удалось от него избавиться. Не хватало, чтобы он нас видел.

Несколько коридоров, лестница – и вот они уже на улице, несутся как угорелые в сторону административного корпуса. Все та же тьма, кое-где изуродованная тусклыми синими огоньками. Только из-под двери капитана лился свет. Еременко втолкнул Веру и быстро запер дверь на ключ.

Ян ждал их, зажигая очередную сигарету. От висевшего в воздухе дыма охотница едва не закашлялась. Удостоверившись, что все его люди на месте, капитан щелкнул выключателем, гася свет.

- Не хочу, чтобы нас засекли, - шепотом пояснил.

- Что все это значит? – нервно осведомился Расул.

- Сейчас я все вам объясню. У меня будет только две просьбы: никому не говорить о сегодняшней встрече. Это первое. И второе: если вы не согласны следовать за мной и беспрекословно исполнять мои приказы, я прошу вас немедленно выйти отсюда.

- Капитан, Вы же знаете, мы преданны Вам целиком и полностью! – немедленно возразил Кирилл.

- И все же, если кто-то не согласен на мои условия…

- Простите, капитан, но как мы можем что-то решать, не зная даже, о чем Вы хотите нас просить? – подал голос Тимур, самый тихий и незаметный член бригады. Хотя пользы от него порой было едва ли не больше, чем от остальных троих подчиненных Нерко.

- Тим прав, - на сей раз согласилась с мужчинами Вера. – Ян, объясни все по порядку.

- Хорошо, - вздохнул капитан. Яркое оранжевое пятно сигареты осветило его уставшие глаза. – Как вы знаете, два дня назад я говорил с нашим пленником. Его рассказ вначале показался мне бредом… Вера даже высказалась, что мои суждения очень похожи на выводы Алехина. Да уж, но ведь Павел Петрович – легенда, он убил такое количество тварей, которое нам даже не снилось. Именно он стоял у истоков нашего подразделения. И когда такой человек говорит, что не верит в добрых инопланетян, ты можешь только согласно кивать. Однако потом я задумался: а что, если Мо действительно хочет уничтожить тварей? До сих пор он не проявил никакой агрессии. Если это – захват Земли, то как-то он неправильно проходит.

- Думаю, здесь есть рациональное зерно, - серьезно кивнул Тимур.

- Уверяю тебя, Мо не хочет нам зла, - более эмоционально отреагировала Вера. – Я была в его разуме, я видела, как кабеты сами боролись с тенями. Они всего лишь не хотят допустить повторения здесь, на Земле.

- Вера, я могу полагаться только на факты, только на то, в чем твердо уверен сам. Да, он показал тебе свои, как ты говоришь, воспоминания предков. Но кто знает, какими технологиями владеют кабеты? Они могут быть лишь ловкими манипуляторами.

- Капитан, Вы ужасный скептик, - усмехнулся Кирилл.

- Лучше быть живым скептиком, чем доверчивым мертвецом. У нас тут не клуб по интересам. Мы военные, и каждое наше действие должно базироваться на безусловных истинах. Только так и никак иначе. Ладно… В общем, я пошел позавчера к Алехину с очередным донесением. Ну, и конечно, упомянул о рассказе Мо.

- И?

- Майор хочет казнить его завтра, как только зайдет солнце.

- Что? – в один голос вскричали Вера и Еременко.

- Он считает Мо опасным. Павлу Петровичу не понравилось, что кабет может влиять на человеческий разум. Но не это главное… Он хочет изолировать Вас, рядовая Матвеева. Дал мне двое суток, чтобы я, так сказать, свыкся с мыслью. И заодно, напоследок вытряс из пришельца побольше информации.

- В смысле? Из-за того, что у меня ментальная связь с Мо? – испуганно и недоверчиво спросила девушка.

- Да. Майор считает тебя опасной. Ему, как и мне, показалось странным, что только ты смогла установить с кабетом подобного рода контакт. Ты постоянно становишься на защиту пришельца, а потом бросаешься к нему в камеру, нарушая все приказы. Наверняка, Мо каким-то образом управляет тобой. А значит, ты можешь стать его орудием.

- Безумие! И ты тоже так считаешь?

- Неважно, что считаю я. Но запереть тебя клетке не позволю, - резко бросил Ян.

Впервые на памяти девушки он позволил себе подобное. И хотя слова были произнесены без особого пыла, но Вера знала – они сейчас дороже самых жарких признаний. «Я тоже тебя не оставлю, никогда», - хотелось ответить ей. Когда-нибудь потом она обязательно это скажет.

- И что же нам делать, капитан? – забеспокоился Еременко.

- Нет… нет, Вы же не серьезно?! – догадался Тимур.

- Боюсь, нам ничего не остается, - туша сигарету в пепельнице и доставая из пачки новую, ответил Нерко. – Именно поэтому я и просил вас выйти. И попрошу снова. Если вы не готовы идти со мной до конца, тогда лучше и не начинать этот путь. До заката остается еще пять часов. За это время мы должны оказаться как можно дальше от части.

- Я не могу. – Тимур попятился к двери. – Извините, капитан. Одно дело – нарушить парочку правил, но становиться дезертиром я не собираюсь.

- Хорошо. Это твой выбор. Я только прошу…

- Успокойтесь, до вечера ни одна живая душа не узнает о вашем побеге.

- Тим, - окликнула сослуживца Вера. – Не надо так. Пойдем с нами!

- Вера, отставь его, - в голосе Нерко послышался лед. – Рядовой Горшков, я благодарю Вас за службу. Возвращайтесь в казарму.

Тимур в последний раз окинул друзей взглядом, отдал честь и, развернувшись на каблуках, вышел из кабинета. Как только шаги его стихли в отдалении, Ян вернулся к своему плану. Охотники внимательно слушали, но капитан видел, что мысли их все еще заняты «предателем». Наконец, поодиночке они начали покидать кабинет.

Тимура нигде не было. Он не встретился ни во дворе, ни в спальне. Это было странно, но Вера решила прежде времени не разводить панику. У входа ее встретил дежурный:

- Ты где была?

- Я… в медпункте, - нашлась девушка. – Так зуб болел, уснуть никак не получалось. А что?

- Ничего, - сразу отступил тот. – Покидать казарму днем запрещено. А если бы кто из командиров зашел?

- Извини, не хотела тебя подвести.

- Смотри, чтобы больше такого не было.

Вера виновато улыбнулась и побрела в сторону спальни. Теперь надо собрать все самое необходимое. Девушка быстро кинула в свой походный рюкзак расческу, платежную карту, зубную пасту с тюбиком и еще несколько необходимых для женщины вещиц. А теперь надо раздеться и притвориться спящей. Рядом завозился Еременко:

- Черт, - ругался парень сквозь зубы.

- Что такое? – тихонько поинтересовалась Вера.

- Этот урод, Дыркин, явился не вовремя.

- Как ты его вообще с поста убрал?

- Это не я, а сержант Конюшин.

- Игорь? Он тоже в курсе? Хотя, тут нет ничего удивительного. Они с Яном практически братья. И что теперь?

- Теперь только ждать. И хватит болтать, - зашипел на приятелей Расул.

Пришлось замолчать и напряженно вслушиваться. Вере показалось, что прошло больше часа, прежде чем раздались выстрелы. Сначала один, потом сразу два. Вслед за этим в казарму влетел капитан Астахов – командир их роты. Привычное до зубового скрежета «рота, подъем», и вот они уже строятся рядами в коридоре.

- Это не учебная тревога! – заревел Астахов. – На нас напали! Повторяю: на территории части находится тень-убийца. Бегом хватайте оружие. Первая бригада – на вас двор, вторая обследует складские постройки. Третья…

- Третья следует за мной! – Как черт из табакерки выскочил откуда-то Нерко. – Капитан, позвольте доложить!

- Докладывай!

- Тварь, скорее всего, находится где-то в казарме. Я видел ее…

- Это Вы стреляли?

- Да, я, - немного задыхаясь, ответил Ян. Верхняя пуговица его куртки была расстегнута, одна штанина торчала из сапога, словно он собирался в спешке. Вера улыбнулась про себя – пока все шло отлично. – Вы же знаете, я люблю иногда оставаться здесь днем. К тому же с этими инопланетянами…

- Можете не продолжать, Нерко. Я понял. Берите своих ребят. Остальные, шагом марш за мной!

Послушные солдаты ринулись вслед за Астаховым. Оставшаяся четверка осталась в коридоре, ожидая, пока лишние свидетели удалятся.

- Тимур, тебе придется пойти с нами, - предупредил Ян. – Возьмешь оружие, потом спрячешься где-нибудь, чтобы не мозолить остальным глаза. Вы все собрали?

- Да, - дружно отозвались ребята.

- Отлично, пойдем.

Вся пятерка дружно спустилась вниз, в оружейную комнату. Каждому охотнику полагался личный пистолет. Но если в теории они могли всегда носить их с собой, то на практике все оружие днем запиралось в специальной комнате. Да и ночью мало кто брал пистолет, ибо все равно толку от него было мало, больше головной боли. За каждый несанкционированный выстрел приходилось отчитываться в письменной форме. Да и в кого стрелять на территории части?

А вот выходя патрулировать улицы, приходилось брать не только пистолет, но и автомат, которые просто так не выдавали никогда и никому.

- Первый раз такое! – услышала Вера разговор двух парней. Она расписалась за свой автомат и теперь подошла к стойке с пистолетами. – Тварь, как она могла проникнуть сюда?

- Чушь, - отрезал второй собеседник. – В этом нет ничего удивительно. Скорее наоборот, странно, что тени раньше не атаковали нас. Неужели они настолько тупые? Убери охотников, и можно спокойно высасывать жизнь из гражданский. Будь я тварью, я бы так и поступил.

- Фадеев! Закрой хайло! – А вот это уже сержант Ильин. Настолько «душевный тип», что становиться странно, как от его взгляда молоко не скисает? – Еще раз услышу: «будь я тварью», - и ты у меня зубы с пола собирать будешь.

- Понеслось, - довольно ухмыльнулся рядом Еременко. – Валим отсюда.

Все участники побега хорошо знали свои роли. Пока остальные суетливо обследовали этаж за этажом, они снова вернулись в спальни за сумками, которые нагрузили на Кирилла. Он должен был спрятаться в одной из хозяйственных построек.

- Расул, жди нас у забора, понял? – спросил Нерко. Они вместе с Верой направились за кабетом.

Тот, словно чуял их. Он стоял у самой двери, вглядываясь в темноту всеми тремя глазами. Когда охотники открыли клетку, Мо даже не дернулся.

- Мы пришли за тобой.

- Я знаю. Спасибо вам, Вера и Ян-капитан. Мне бы не хотелось умирать, - так просто ответил кабет, что последние сомнения Нерко развеялись. И все же он не удержался от грозного:

- Только попробуй что-нибудь выкинуть! Блин…

- Что? – всполошилась девушка.

- Как мы его прове… - Челюсть капитана отвисла: никого в клетке не было.

- Я подумал, мне надо применить невидимость, так вы сможете провести меня незамеченным, - раздался из пустоты голос подростка. – Увы, я не могу сделать ее избирательной. Кабетам довольно долго пришлось учиться этому у пожирателей, и все же некоторые их приемы нам до сих пор неведомы.

- Не важно, пошли отсюда.

Это было очень странно и страшно. Сердце Веры билось так, будто она попала в окружение тварей и те вот-вот нападут. Они с Нерко быстро пересекли площадку перед жилым корпусом, делая вид, что напали на след твари. Мужчина даже крикнул:

- Эй, я видел ее! Она там, только что нырнула за тот сарай!

- Какой? – уточнил пробегавший мимо рядовой из первой бригады.

- Да тот! – махнул рукой Ян. Сейчас же туда устремились остальные солдаты.

Вера с капитаном тоже побежали в ту сторону, но через несколько секунд резко свернули и скользнули по одной из многочисленных тропок в сторону. Девушка почувствовала, как в носу у нее снова захлюпало. А потом в голове раздалось:

«Все хорошо. Можете не волноваться, рядом никого нет». – Кабет.

Так короткими перебежками они добрались до пункта сбора. Еременко пришел последним. Конечно, ему было тяжелее всех. Если бы его хоть кто-то засек, вся операция могла провалиться.

- А теперь что? – пытаясь отдышаться, пропыхтел парень.

- Я помогу вам. – Мо сбросил невидимость. – Доверьтесь мне.

Пришелец прикрыл глаза, замер. А потом раздался испуганный вопль Кирилла: он вместе с сумками взлетал над землей, словно внутри мыльного пузыря. Охотники впервые наблюдали настоящую левитацию. Так, одного за другим, кабет перебросил всех беглецов за забор.

- А теперь, бежим, что есть духу! – едва оказавшись вновь на земле, приказал капитан.

На востоке тем временем небо начало светлеть.


Мир тварей


- Порог во плоти? – переспросило Дех-кри. – Научить тебя?

- Да, - уверенно повторило Иё. – Мы… я должен помочь землянам. Записи Ильи Макарова недвусмысленно говорят об этом. Если шары, как ты уверяешь, попадают к нам из будущего, значит, все, о чем в них говорится – уже свершившийся факт.

- Погоди, - осадил друга хранитель. – Что конкретно ты видел в воспоминаниях того человека?

Иё-кра подробно рассказало все. Не забыло упомянуть о качестве ментального снимка Ильи Макарова и о несколько сомнительных развлечениях членов экипажа «Елизавета четвертая». Дех-кри, как хороший собеседник, слушало молча, устремив свой проницательный взгляд чуть выше глаз мастера Слушающего. И лишь когда последние слова растаяли в прохладном воздухе Хранилища, вновь разомкнуло уста:

- Да, все верно. Конечно, я не такой знаток Земли, как ты, но даже мне становится отчетливо ясно: без нашего вмешательства тварей людям не победить.

- О чем я и говорю! – с жаром вскричало Иё. Взгляд хранителя наполнился укором:

- Дослушай. Все твои беды от неумения делать две главнейшие в этой жизни вещи: ждать и отстраняться от собственных страстей. Не знаю, почему ты так вцепился в эту планетку. Солнечная система далеко от нас, боюсь, даже Творцы не могут как следует рассмотреть ее, сидя на своих тронах. Ты сопоставил все факты, но не смог сделать правильного вывода. Этот Илья Макаров назвал точную дату пришествия кабетов? Он перечислил имена тех, кто поможет землянам сражаться?

- Нет, но…

- Дорогой друг, постарайся при мне более не употреблять данное слово, - вздохнуло Дех-кри.

- Какое?

- «Но». В нем кроется немыслимое коварство. Оно, как шелуха, лишь мешает извлечь споры мысли. А споры здесь заключаются в том, что ни ты, ни я – никто не знает, что это будут за кабеты и когда они придут. Через дюжину, через две дюжины оборотов Земли? Двести пятьдесят лет – это большой срок, как я понимаю.

- Не малый, - подтвердило Иё. – За сто лет у людей сменяется несколько поколений. Но скажи мне, кто еще сможет помочь им? Совет одумается и пошлет на Землю своих воинов? Или какая-то отчаянная голова сунется туда, когда истлеют наши с тобой кости? О, нет. Надежда – это пустой сосуд, который надо хоть чем-то наполнить, иначе он будет просто бесполезен. Ты слышал, что говорил Шен-кри и остальные. Они не переменят лишний раз позы, чтобы сдержать пожирателей.

Хранитель еще раз вздохнул. Иногда горячность его друга приводила Дех-кри в отчаяние. Он мог добиться больших высот, включая место в том самом «бесполезном» Совете, но вместо этого предпочитал каждый раз идти ему наперекор. И все же Дех-кри решило вновь воззвать если не к здравому смыслу Иё, то хотя бы к его чувству самосохранения:

- И все же то, о чем ты меня просишь – слишком рискованно.

- Ты из-за Юо? Боишься вызвать его гнев? – по-своему поняло Иё.

- Слушающим запрещено покидать Кессию воплоти. Ты знаешь это не хуже меня. Их миссия – следить за происходящим, не более того. Но даже если бы существовала веская причина нарушить это правило, я бы не стал тебе помогать.

- Что? – Иё вскочило из своего мешка. Хранитель сложил верхние конечности в жесте крайнего неодобрения.

- Никто и никогда из Слушающих не пересекал Порог полностью. Скажи мне, Иё-кра, ты бы пустил кого-нибудь из тех неразумных, кто едва отучился мегацикл, в другой мир? Нет, не думаю. Велика вероятность, что они просто застрянут на просторах Реальности, да так и останутся сидеть подобно статуям, пока жизнь не утечет сквозь их тела. Мы овладеваем нашим искусством постепенно, мы взращиваем его в себе, как иные народы взращивают своих детей. Мы делаем шаг, потом другой, а не перескакиваем через все помещение.

- Именно поэтому я и прошу тебя научить меня! – не выдержало Иё.

- Каким образом? Из яйца не вылупится птенец, если зародыш даже не сформировался. Как бы мать-птица не грела его своим телом, как бы не старалась. Твой Дар силен, а начальная частица сияет, как звезда Фенет перед восходом Дау. Но этого недостаточно. Ты просишь меня о невозможном, Иё.

- Мне надо попасть на Землю, Дех, - умоляюще простонало Иё-кра. – Есть же какие-то уловки? Проведи меня туда…

Теперь уже хранитель не удержался и поднялся на ноги:

- Уловки? – грозно переспросил он. – Ты думаешь, я что-то скрываю от тебя? Некую великую тайну, доступную лишь избранным? Ты слеп, мой друг. И как мне теперь становиться ясно, ослеп давно. Истина здесь, на твоих ладонях, а ты продолжаешь обшаривать свою суму. Остановись, Иё… я прошу тебя в последний раз.

- А потом что? Доложишь Юо?

Иё переполняла досада. Да, он знал правила и понимал всю правоту хранителя. Но знать и соглашаться – это разные вещи. Что-то внутри кабета продолжало трепетать, как многочисленные крылышки сумеречных насекомых. Он как наяву слышал противный звенящий звук и только мысль, что Земля в безопасности, могла заглушить его. Его одержимость уже самому мастеру Слушающему казалась нелепой, но остановиться Иё не могло. Когда оно в очередной раз прикрывало свой третий глаз и уходило на Землю, его не покидало ощущение: все это было раньше. Оно не приходит, оно возвращается. Пыльные дороги чужой планеты, голоса ее обитателей походили на старую запись на одном из его ментальных шаров. Только вот Иё не могло вспомнить, когда же оно ее сделало?

Хранитель не успел даже подобрать ответ, не то что, озвучить его, когда одно из огромных зеркал, развешенных в разных местах Хранилища Знаний, вспыхнуло ослепительным ярко-оранжевым светом. Отражение многочисленных ячеек с шарами сменилось изображением просторного, светлого зала совещаний. В глубине мелькнула размытая фигура одного из посыльных, становясь все больше и четче, пока совершенно не заслонила собой все. Кабеты не привыкли выражать свои эмоции с помощью мимики, да и это довольно трудно сделать, имея в своем арсенале всего десяток лицевых мышц. Но молодой посыльный был настолько взбудоражен, что волнение четко отпечаталось в движении каждой из них:

- Дех-кри, я склоняю перед тобой голову! Мастер Иё-кра, и Вы тоже здесь? – скороговоркой выпалил он. При этом узор на его коже стал намного насыщенней.

- Говори, Ае-ре, - принимая положение, соответствующее своему высокому статусу, разрешил хранитель.

- Как хорошо, что я нашел вас обоих! – продолжал делиться совершенно бесполезной информацией молодой кабет. Но, вовремя поняв, что его мнение никого не волнует, перешел непосредственно к поручению. – Глава академии, Юо-кра зовет вас в свой кабинет и желает, чтобы вы незамедлительно туда явились.

- Все? – на всякий случай спросил Иё.

- Да, мастер Слушающий.

Фигура Ае-ре вновь начала удаляться, расплываясь по поверхности стекла, словно смывая чуждое ему отражение. И вот уже ничего не осталось, кроме унылого вида вросших в стену ячеек. Друзья переглянулись. Юо не стало бы гонять столь неопытного служку через зеркальный портал. Скорее, оно само бы снизошло до визита. А значит, дело не терпит промедления. Пришлось отложить острые клинки глупой перепалки и установить шаткий мир.

Дех-кри первым нырнуло через пространство, за ним последовало Иё-кра.

Глава академии, и правда, был чрезвычайно занят. Он метался по кабинету, собирая компактной горкой личные вещи: халаты, шары для записи, полотна для очищения и прочие необходимые в долгом пути предметы.

От столь любопытного занятия его отвлек кашель Дех-кри: телепортация давалась хранителю знаний без прежней легкости.

- А? – Юо обернулось, не слишком любезно приподняв нижнюю левую конечность – «подождите, не мешайте».

- Ты звал нас, зачем?

Молчание. Легкий щелчок возвестил друзей о новом прибывшем. Один за другим в кабинете материализовались кабеты. Только учителя, только «кра» и «кри». Некоторые здоровались с Иё, но большинство словно не замечало его присутствия. Впрочем, судить их было себе дороже.

К тому времени, как последний из созванных Юо прибыл, глава академии завершил свои сборы. Окружив вещи специальным антигравитационным пузырем, он присел прямо на пол. Никто не издал ни звука, почтительное молчание, как мантия, накрыло кабетов. Юо-кра прикрыло глаз, но тут же резко распахнуло красноватые веки.

- Несколько тысяч мгновений назад в круге Миар сел корабль зарийцев.

Новость была столь неожиданной, что даже сдержанные кабеты не выдержали и зашушукались: «Как так? Неужели? Но ведь о них никто давно слыхом не слыхивал?».

- Да, мы думали, что цивилизация разумных существ на Заре погибла. Их коварство и злокозненность, их нетерпение к чужому успеху и собственным неудачам – все то, чего лишены мы, едва не обернулась против них же самих. Однако, как доложил мне помощник Великого Бродящего, они смогли образумиться, смогли открыть друг другу свои помыслы и на время похоронить злобу. Что ж, именно так и должны поступать те, в ком есть начальная частица.

- Но зачем они прибыли к нам? – рискнуло вмешаться в бесконечных поток пустых излияний Лин-кра.

- Пожиратели.

Одно только слово. И будто из глубины мегациклов потянулась широкая лента, окрашенная страданиями и кровью многочисленных кабетов, сражавшихся с живыми тенями. Иё невольно дернулось, как от хлесткого удара жесткой гифы хищного гриба. Вот оно, одно к одному. И как тут не поверить собственным смутным ощущениям? Судьба – всего лишь красивая упаковка для тех, кто стыдиться хранить прошлое на виду. Она объясняет все промахи, все «не смог» и « не захотел», но порой их череда столь удачно ложится плитками, что в итоге выкладывается красивая дорога жизни. И Рок, злой и враждебный, превращается в золотоволосую деву. Улыбчивую, с белыми ровными зубами, но, в общем-то, все равно – дрянь.

- Один из зарийцев, путешествуя в Потоке Времени, обнаружил пожирателя.

- Где? – новый вопрос от Лин-кра.

- Когда? - поправило Дех.

- Примерно через тридцать пять циклов. Понимаю, для нас это кажется странным. Тварь еще не появилась на Заре, но ее уже видели. Но это значит одно – мы можем убить ее прежде, чем она высосет из кого-то жизнь, - заявило Юо-кра.

Еще не высушенный гнев вновь забурлил в жилах Иё. Самодовольный вид несостоявшегося партнера и вечного противника был настолько противен ему, что кабет не выдержал:

- А как же правило невмешательства?

- Что?

- Кабеты лишь следят за другими мирами, мы не оказываем никому помощи.

- Зарийцы – наши давние приятели. Это не просто раса, а одна из Двенадцати Благословенных Творцами. И они сами попросили нас о помощи, - возразило Юо-кра.

- Земляне тоже имеют начальную частицу. И они совершенно беспомощны перед угрозой пожирателей. В отличие, между прочим, от зарийцев, которые меняют чужие судьбы с той же легкостью, как делают себе прокол для очередного золотого колечка. Но Земля может полностью исчезнуть, а Шен-кри и Совет лишь скажут: «Мы не можем вмешиваться». А когда речь заходит о «злокозненных» и «коварных» зарийцах, наши объятия распахиваются сами собой.

- Ты забываешься, Иё-кра, - тон Юо стал ледяным. – Увы, послы Зары хотят видеть тебя, ибо ты служил самому Нел-кри. Ты был рядом в то мгновение, когда тот достал черную частицу из пожирателя. Иначе я отослал бы тебя с планеты за твою наглость. Ты не принес ни одного доказательства своих дерзких высказываний, но смеешь настаивать на их истинности. Знаешь, Иё, я рад тому, что ты отказался от меня… Лучше не иметь партнера, чем иметь связь с таким жалким бунтарем, как ты.

Никогда прежде Юо-кра так не высказывалось. Даже, когда они оставались вдвоем. Колкости и шутки мелкими колючками, впивались в самолюбие Иё-кра, но сейчас оно чувствовало себя буквально пригвожденным острым копьем. Остальные кабеты деликатно молчали, хотя движения некоторых свидетельствовали об их неодобрении.

- Кто еще нужен зарийцам?

О, старый мудрый хранитель знаний! Твоя выдержка подобна огромному океану. Брось в него камень – лишь легкая рябь пройдет по поверхности. Выдержка же твоего друга так же невелика, как лужа. Урони в нее тот же камень, и разыграется настоящее цунами.

- Вы, Дех-кри. Я так же отправлюсь с вами вместе. Проконтролирую. Иё, не годится оставлять учеников без присмотра, так что возьмешь их с собой. – Приказ. – Телепортироваться будем отсюда, как только зайдет Дау. Об остальном вам расскажет Каи-кри. Он же и будет выполнять обязанности главы академии в мое отсутствие. На этом все.

Поняв, что подробных разъяснений не будет, собравшиеся начали покидать кабинет. Но прежде чем телепортироваться, Иё повернулось к Юо-кра и произнесло:

- Когда ты начал так меня ненавидеть?

Глава академии вскинул конечности в жесте удивления, но голос его прозвучал почти неслышно:

- Ненавидеть? Нет... я всего лишь жду, когда перестану тебя любить.


Мир теней


Утро застало меня в небольшой спальне. Руки и шея затекли от неудобной позы, в которой я скрючилась почти на краю двуспальной кровати. Ноги почти прижаты к груди, голова откинута куда-то назад, так что теперь всякое движение ей причиняло боль.

Сероватый, блеклый свет пасмурного утра пробирался сквозь щель между неплотно задернутых штор. В комнате царила полутьма и прохлада. Зевнув, я встретилась взглядом с Ярославом. Мужчина спал на узком диванчике прямо напротив кровати. Слабо улыбнувшись, прошептал:

- Доброе утро. Не хочешь есть?

Я только кивнула. В углу зашевелился кабет, заставив меня вздрогнуть. Совсем о нем забыла! Показав ему знаками, что мы уходим, осторожно встала. Половица под ногой предательски скрипнула. Покосилась на спящую парочку – Юру с Машей. Надо дать им еще пару-тройку часов.

Так же тихо сполз со своего ложа Ярик. Вид у него был слегка ошалевший, на щеке отпечаталась грубая ткань джинсовой куртки. Ее он положил под голову вместо подушки. Зябко передернув плечами, Ярослав первым вышел из спальни.


Дом его отца был совсем небольшим. Четыре комнаты и кухонька, на которой с трудом могли одновременно находиться больше двух человек. Вчера нам было не до удобства. Только оправившись от нашествия тварей, мы метнулись внутрь и заперлись в ближайшей спальне. Марию едва не била истерика, Ярик пребывал практически в состоянии каталепсии, да и меня, если честно, потряхивало.

Я бы все отдала за бутылку коньяка: напиться и напрочь забыть обо всем произошедшем. О молниях, о черных монстрах, медленно перетекающих по двору, а затем конвульсивно дергающихся, о запахе горелой плоти, очень похожем на аромат хорошенько прожаренного бифштекса, но от которого почему-то хочется исключительно блевать.

Один Юра пребывал в боевом, я бы даже сказала, бойком настроении. И немедленно принялся допрашивать нас с Зи. Сначала ему пришлось выслушать мой довольно сбивчивый рассказ, а потом инопланетянин показал себя во всей красе. О да, это было весьма эпично! Недавно успокоившаяся Бурова чуть снова не начала кричать. К счастью, наш четверорукий и трехглазый товарищ горазд не только электричеством баловаться. Нет, он не потащил Машу в свои «чертоги разума», лишь очень внимательно посмотрел той в глаза. Женщина тут же прекратила повизгивать и начала икать.

- Господи, - простонал Ярослав. – Бедный папа, сейчас прибежит выяснять, что у нас тут за концерт!

- Не явится, - ответил Зи. – Я усыпил его. Думаю, двенадцать часов будет достаточно?

Мы вчетвером слаженно уставились на непрошибаемого кабета, снова принявшего вид лысого мужика. Бровь пришельца так выразительно поползла вверх, что я не удержалась от смешка, но все же ответила:

- Да, вполне. Спасибо.

- Так что это за… черные черти? – задал главный вопрос Юра.

- Пожиратели света. Наш народ воевал с ними около двадцати пяти лет, пока не победили. Я не застал Долгую Войну, но видел свидетельства о ней в многочисленных шарах… это что-то вроде ваших фильмов. К тому же мой учитель сам лично принимал участие в ней. Они быстро размножаются, уничтожают любого, а главное, остаются невидимы так долго, как пожелают.

- Зи говорит, что пожиратели убили уже одиннадцать человек, - вмешалась я.

- Больше.

- Что? – развернулась к лысому всем корпусом. – О чем ты? Ты же сам говорил…

- Так и было. Но сейчас уже восемнадцать.

- Откуда знаешь? Ты что, всех людей на Земле можешь пересчитать? – с некоторым опасением поинтересовался Юра.

- Нет, но я чувствую тварей. Пять уничтожено, но дюжина и одна еще живы. Каждый новый пожиратель – чья-то смерть. Именно так они пополняют свои ряды, когда забирают начальную частицу.

- Чего забирают? – снова перебил Буров.

После нас ждал получасовой экскурс в историю Двенадцати Благословенных народов, из которой я вынесла только два нужных для себя пункта: мы не одни во Вселенной, и, блин, всем остальным обитателям глубоко плевать на глупых людишек.

- Это нет так, - прервал мои размышления Зи. – Я же здесь. Мы хотим спасти вашу расу от пожирателей. Нам не плевать.

- Окей, - неожиданно подала голосок Маша. – Но откуда вы узнали о нашей проблеме: мимо пролетали?

Я-то уже была знакома со способностями кабетов, а вот мои приятели внимали теперь с выражением лиц детсадовских детишек, впервые узнавших, что пони – это всего лишь маленькая лошадка, которая так же жрет сено и гадит, как большие лошади. Человек оказался именно такой пони – всего лишь коротколапым уродцем, который по неведомой причине приглянулся заводчику-извращенцу, то бишь мастеру Слушающему Иё-кра.

- Вы следили за нами? – Не понимаю, чего Бурова так возмущается?

- Да, как и за многими дюжинами других менее развитых народов. Мы не вмешивались в вашу историю. Насколько мне известно, до меня с близнецом, никто не бывал на вашей планете во плоти. Наша задача – изучать, а не переделывать.

- Оу! Значит, земляне вроде жучков-паучков, посадил в банку и смотри, как они там трепыхаются! Нечего сказать – утешил! – Возмутился Юра.

К чести Зи, он не стал оправдываться, а продолжил рассказ о своем появлении на Земле. Эта часть понравилась мужчинам больше всего. Еще бы: космические корабли, путешествия в неизведанное. Лишь двое отчаянных молодцов, готовых сложить голову за судьбу Земли… кстати, о последнем:

- То есть, как это: вас раскидало? – новый вопрос от Юры.

- Мы должны были приземлиться в специальных транспортных шлюпках. Сажать огромный корабль на вашей планете – слишком рискованно. Если бы нас заметили…

- Да уж, люди – существа дикие, - хмыкнул Буров, впрочем, как-то беззлобно.

- Вдвоем мы смогли бы быстро вычислить и одолеть тварей, пока те не расплодились, а потом незаметно улететь.

- Но что-то пошло не так… - пробормотал Ярик.

- В нас врезался метеорит, точнее, кусок какого-то мусора. Пришлось эвакуироваться в срочном порядке. У нас не было времени на раздумья. Мы схватили кое-какое оборудование, забрались в спасательные капсулы, и больше я ничего не помню. Очнулся в лесу, совершенно один. Куда делся мой близнец, мне не ведомо. Я пытался с ним связаться, но все бесполезно.

- Погиб? – с сочувствием спросила Маша.

- Нет. Я бы сразу об этом узнал. Боюсь, он застрял в каком-то другом времени. Видимо, настройки его капсулы сбились. Или там изначально стояла другая дата. Эти штуки крайне ненадежны. Зарийцы не так давно покорили Реальность… Космос по-вашему. Их корабли не способны проходить сквозь Временной Поток, но вот спасательные капсулы иногда ныряют в прошлое или будущее, если тому, кто в них находится, угрожает опасность.

- Супер. В таком случае, вы обязательно встретились, так ведь? – не слишком уверенно спросил Ярослав. – Если это, ну, не противоречит Божьему замыслу и не породит временных парадоксов.

- Надеяться на это – глупо. Сколько бы циклов между нами не было, ждать я не намерен. Надо действовать сейчас, пока пожирателей не стало слишком много. Мастер Иё дал конкретные распоряжения, надо их соблюдать.

- Этот твой Иё, похоже, весьма уважаемый мужик, - заметил Юра.

- Его едва не изгнали с Кессии. И мастер Иё-кра вовсе не мужского пола, - совершенно спокойно ответил Зи.


Мы боялись. О, да.

Мы боялись заснуть и не проснуться. Пугались любого шороха, постоянно замирали, всматриваясь в темноту, ища признаки нового нападения. Но даже бешенная доза адреналина не помогла. Едва небо стало светлеть, я почувствовала, как мои веки начали закрываться сами собой. Словно прочтя мои мысли (или так оно и было?) Зи сказал:

- Я не нуждаюсь во сне. Я буду сидеть здесь и следить за тварями. Вы можете спокойно отдохнуть.

- Нет, что ты! Сейчас никак нельзя! – зевая, ответил Юра.

Еще около двадцати минут прошли в полном молчании. Мы старательно боролись с усталостью, расхаживая по комнате. Последнее, что я помню – это стоящий у окна Юрка. А потом я просто отключилась. И вот, спустя четыре с небольшим часа, мы с Яриком снова были на ногах.

- Есть будешь? – пока я ополаскивала лицо холодной водой из-под крана, поинтересовался мужчина. И кто утверждает, что от этого чувствуешь бодрость? Ничего подобного, лично мне захотелось немедленно нырнуть под теплое одеяло и навсегда там замереть. – Посмотрю, что в холодильнике.

- Да, - стуча зубами, решила я.

- Мой отец любит говорить, что плотный завтрак – залог хорошего дня.

- Моя мать утверждает примерно тоже, - помимо воли улыбнулась я. – А я пока чайник поставлю. Тут чай водится?

- Хм… надо посмотреть, - Ярослав полез в шкафчик, отодвинул там пару коробок и банок, потом отрицательно замотал головой. – Все осталось во дворе. Если что-то вообще осталось. Есть только старо-древний зеленый, будешь?

- Давай.

Привередничать не приходилось. Выходить сейчас во двор было опасно. По этому поводу нас тоже просветили. Твари общались между собой, и если уж одна из них намечала себе жертву, остальные ни за что не отступали, пока не лишали ту начальной частицы. И судя по всему, у нас таких везунчиков было двое: Юра, чьей тени уже коснулись и Шершнев. Сосед поведал нам о своих переживаниях, о чувстве преследования, после чего Зи сделал неутешительный вывод: за Ярославом началась охота.

- У меня есть сыр, колбаса… горошек. Прямо-таки классический набор холостяка или вдовца, - распахивая дверцу холодильника, похвастался мужчина.

- Водка, полбанки заплесневевших огурцов… Твой отец же, вроде, не пьет, или я ошибаюсь?

- Это так, для гостей. К нему часто местные мужички за советом захаживают. Хочешь, откупорю?

- Не уж. Пить с утра, тем более водку, это моветон, - поморщилась я.

- Скорее, просто – алкоголизм, - хмыкнул Ярик. – М-да, так что ты будешь?

- Колбаса там как, нормальная? Тогда бутерброд. А лучше два. С хлебом. А если еще и горчичка найдется или кетчуп, тогда я тебя расцелую!

Мужчина углубился в поиски искомых продуктов, потом с важностью достал небольшую баночку из-под яблочного пюре «Неженка» с чем-то красным:

- Ни того, ни другого. Но есть аджика, пойдет? Сами делали, - с этими словами Шершнев открыл крышку, и по кухне разлился непередаваемый аромат острой приправы. Я сглотнула слюну, что было немедленно принято за положительный ответ.

Пока мой чай заваривался, а кофе Ярослава остывал, мы взялись за бутерброды. Колбаса оказалась так себе, а хлеб немного засох, но вот аджика показала себя во всей красе, так что пришлось срочно запивать завтрак водой.

- Черт, переусердствовала, - счищая лишнее, покаялась я.

- Вкусно? Ты обещала меня расцеловать, - нагло заявил приятель. Пришлось чмокнуть его в щечку.

Странным было наше утреннее щебетание. Вселенная оказалась совсем не такой, какой мы ее знали. На нас охотились невидимые твари, буквально за стенкой бдел четверорукий пришелец, а другие инопланетяне спокойно разгуливали по времени, как туристы по живописным аллеям. А мы сидели на кухне и обсуждали, какой самый жгучий перец существует на этой грешной планетке. Удивительные существа – люди, они всегда найдут повод для улыбки даже в самое темное время. Наверное, поэтому мы все еще живы.

- Жрете? – в кухню ввалился Юра. Его жена отчаянно прикрывала рот ладошкой, кажется, она не до конца проснулась. – А еще есть?

- В холодильнике, - махнул рукой Ярослав.

Вслед за четой Буровых в помещение вплыл Зи. То ли ему так было удобнее, то ли просто надоело прятаться под чужой личиной, но на сей раз он не стал маскироваться под человека. Как ни странно, но от этого почему-то было спокойнее. В отличие от меня, Маша боязливо косилась на иномирного гостя, даже села так, чтобы лишний раз не натыкаться на его мощную фигуру взглядом.

- Как ты? – посчитала я своим долгом спросить ее.

- Нормально, - безжизненным голосом отозвалась женщина. – Я думала, что больше их не увижу. Пожирателей. Как вспомню… Грета… Думаешь, они убьют нас?

- Надеюсь, нет. У нас есть Зи. Он нас защитит. – Слабая попытка приободрить.

В нашу смерть я не верила. В свою – в особенности. Человеку свойственно воспринимать вероятность своей кончины, особенно в раннем возрасте, как крайне малую. Ты – тот самый герой своей персональной были, а герои, как известно, побеждают. Они срубают чудищам головы и выбираются из таких передряг, из которых никто до них не смог. Если не верить в это, можно просто свихнуться.

- Что будем делать? Твоя позиция, Кира, ясна. Твой дружок могуч и силен. Но ведь остальные люди все еще в опасности, - зарывшись куда-то вглубь великого и прекрасного хранителя холода, изрек Юрий.

- Надо же, мне странно слышать от тебя подобные речи! – подколол друга Ярик. – Кто-кто, а Юрка последний, кого заботит судьба человечества. И все же, ты прав.

- Думаю, мы должны обратиться к властям. - Пара глотков кофе сделали настоящее чудо, Маша ожила и начала генерировать идеи, а не только рыдать и причитать.

- Ага, валяй. Явимся к мэру, нет, лучше сразу позвоним на прямую линию президенту - он как раз ее в следующий четверг проводит – и скажем: «Господин президент, мы знаем, из-за чего столько народу померло. Это все твари-невидимки. Вон, товарищ с другой планеты это может подтвердить», - раскритиковал жену Юра.

- Но это ведь так! Одно дело, всякие психи с летающими тарелками, но ведь у нас есть живое доказательство. Увидев Зи, нам сразу поверят.

- И запрут в спец учреждении, пока нашего трехглазого гостя будут на опыты шинковать. Е-мое, женщина, прежде чем открывать рот, стоит немного пошевелить мозгами! Маша, ты слышала о Розуэлле? Американцы до сих пор втирают байку о неудачном испытании самолета. А на самом деле тщательно скрывают правду, что это была тарелка пришельцев.

Раздался смешок, переходящий в хрюканье.

- Что? – не понял Юра.

- Юрасик, - пытаясь не заржать в полный голос, процедил Ярослав, - Ты же сам говорил, что только имбицилы верят во все эти теории заговора.

- Ну, мало ли… Слушай, а чего ты лыбишься, жертва многократных просмотров «Икс файлес»? Я это, в общем сказал. Так или иначе, обращаться к властям – не вариант. Может, никакого Розуэлла и не было, а вот нас запереть в психушку могут за милую душу.

- Юра прав, - неожиданно выдал кабет. – Человечество еще не готово к контакту с другими разумными формами жизни.

- Ага, а с пожирателями оно готово, так? – недовольно вякнула Маша. Кажется, с мужем они частенько так «обсуждали» свои проблемы; женщина не выглядела ни обиженной, ни расстроенной.

- Это другое, - зато я была полностью согласна с Зи. – Твари – опасны. А вот как воспримут инопланетян - еще большой вопрос. Все чуждое принято уничтожать, особенно, если оно может в чем-то тебя превосходить. Я думаю, надо связаться с теми, кто уже встречал, как мы, пожирателей. Или их потенциальных жертв. Пятеро – не больно-то большая армия.

- И как мы это сделаем? – подозрительно, но на этот раз Буров не стал возражать. – Напишем плакат или сделаем объявление в газете?

- Нет… - дожевывая бутерброд, откликнулся Ярослав. – Есть один форум, там собираются всякие чудаки, которые, как ты выразился, пересмотрели «Секретных материалов». Обсуждают разную странную фигню, от тех же сериалов и заканчивая встречами с Йети и чупокаброй. Некоторые даже фотки выкладывают. Сто процентов, там найдутся и те, кто видел тварей. А если таковых нет, мы сами их отыщем. Да и просто прочешем интернет. Во всемирной информационной помойке должно обнаружиться хоть что-то полезное.

- Откуда такая осведомленность?

- Да так, попал на тот сайт однажды случайно, - в голосе Ярослава чувствовалось смущение.

- Ага, так и знал, небось, ночами зависаешь там, ищешь девушку мечты, которая может просмотреть пять сезонов «Сверхъестественного» подряд, так ведь?

- Юр, может, заткнешься для разнообразия? Хочешь, я тебе стаканчик дам – яд сцедить? Дело серьезное, а ты ведешь себя, как болван, - вздохнул Шершнев.

- Лады, становлюсь белым и пушистым. Предупреждаю: стирать только вручную, а то опять стану жестким - никакая «Ласка» не поможет. И откуда мы будем эту самую помойку прочесывать?

- Я ноутбук взял. Поймать сигнал не сложно, у соседей незапароленный вай-фай есть.

- Батюшки! Ты смотри, у таких приличных родителей сынок – хакер вырос. Беспардонный вор мегабайтов. Тащи сюда свою шайтан-машину.

Только теперь я поняла: Юра дико нервничал, поэтому и вел себя по-свински, выдавая одну за другой низкопробные шуточки. У каждого своя реакция на стресс. Я вот зачем-то полезла чайной ложечкой вбанку с аджикой. Кажется, уже не в первый раз, язык и губы горели.

- Я с тобой, Ярослав, - поднялся из-за стола Зи. – Тебе нельзя одному оставаться.

Через десять минут все чашки-плошки были убраны, а на их месте стоял красавец «Асус». Ярослав погладил крышку, почти любовно нажал на кнопку включения. Зверюга немедленно зажужжала, а экран вспыхнул привычной заставкой. Привычной для нас, тогда как кабет смотрел на устройство с нескрываемым ужасом и, одновременно, любопытством.

Ярослав проверил подключение к сети, потом открыл один из поисков, быстро вбив какое-то несложное название. Что-то вроде «www.mistica.com», так я, во всяком случае, запомнила. Сейчас же перед нами развернулась веселенькая страница, украшенная теми самыми фотография с призраками, чудовищами и волосатыми снежными людьми. Снимки явно обрабатывали фоторедактором, дорисовывая или просто нагло копируя «главных действующих лиц».

- Надо зарегистрироваться, - просмотрев пару разделов, точнее, быстро прокрутив, сделал вывод Ярослав.

- Так действуй! Вводи: Ярик-фонарик, адрес почты.

- Фонарик? – переспросила Маша.

- Ага, это его детская кличка. Посадский придумал…

Все веселье как мокрой тряпкой смыло. Юра поджал губы, брови его сошлись в одну скорбную линию. Я мало общалась с Петром, фактически, виделись мы всего раза три-четыре, но мое сердце неприятно сжалось.

Герои не умирают, Кира, так ведь?

Тем временем Ярослав быстро проделал все нужные манипуляции. Потом снова начал поиски нужной темы. На форуме целые разделы были посвящены встречами с «братьями по разуму», а так же гадалкам и ведуньям, приведениям, местам, где тех можно найти… От обилия идиотизма, написанного со всей серьезностью, меня едва не затошнило. А ведь надеешься, что тебя окружают нормальные люди.

Поняв, что ничего нужного не подбирается, Шершнев сам создал тему, озаглавив ее просто, но со вкусом: «Странные смерти со счастливой улыбкой». Потом написал первый пост, в котором описал кончину Посадского. Ни слова о пожирателях.

- Иначе понабегут разные, - ответил мужчина на мой немой вопрос. – А так есть шанс нарваться на настоящего свидетеля. Кое-какие детали я специально утаил.

- Пуаро ты наш, - одобрительно цокнул языком Юра. – Ну, все, миссия выполнена, теперь остается ждать. Чем займемся?

Глава 12

Тот, на кого уже брошен свет, вынужден куда-то девать тень.

Л. С. Сухоруков

Мир тварей


Их встречали. Двое кабетов в серых хламидах охранников провели мастеров в просторное помещение, больше напоминающее перевернутую коробочку вален-ри  - узорчатую полую полусферу, вырезаемую из пористого, мягкого камня. Такие коробочки раскрашивали или оставляли естественного бежевато-золотистого цвета, а потом наполняли всяческой мелочевкой: ракушками, галькой, высохшими веточками и прочими приятными глазу вещицами. И не просто наполняли, а складывали эти вещицы в определенном порядке, тщательно подбирая каждую.

Дворец Бродящих – главное здание на Кессии, тоже было  вырезано в камне. Но не в мягкой осадочной породе, а в твердом граните. Тут не было окон – только множество отверстий в потолке и стенах, под потолком свободно парили мешки отдохновения, а на пол был постелена пушистая шкура громадного зверя.

Как утверждали сами Бродящие, она принадлежала последнему варикоту с Синилии – вымершему чудищу, чем-то похожему на помесь земных слона и медведя. Правда, Иё сомневалось, что животное таких размеров вообще могло когда-то существовать. Уж точно не на Синилии, где гравитация больше все той же земной в два раза, а большинство представителей фауны едва превосходят величину солнечного зайца. Чем питаться хищнику таких колоссальных размеров? И как его кости и внутренности могли бы выдерживать вес могучего тела?

Но сейчас все внимание мастера Слушающего, как и остальных членов делегации от академии, было приковано вовсе не к шкуре, а к двум зарийцам. Иё ни разу воочию не видело представителей их нации, только на картинках да в воспоминаниях предков. Зарийцы оказались чуть ли не выше кабетов, хотя в описаниях их рост не превышал пяти локтей. Разгадка данного феномена оказалась проста, стоило одному из зарийцев сделать пару шагов навстречу прибывшим. Полы его богато украшенной накидки распахнулись, и Иё разглядело необычную обувь: несколько ремешков, к которым были прикреплены подошвы, в высоту достигающие почти пол локтя.

- Мира и процветания вам, - поздоровалось Юо-кра, оттесняя Иё назад.

- Существования во всех вероятностях, - на свой манер откликнулись зарийцы. – Кто из вас – Иё-кра  в семнадцать тысяч сто сорок восьмом поколении кабетов?

Такое начало не слишком понравилось главе академии. По малейшему движению его вторых конечностей стало понятно: его задели слова иномирца. Он слегка поклонился и промолвил:

- Я – Юо-кра в семнадцать тысяч сто сорок восьмом поколении кабетов, глава Академии Потоков и Стихий. Вы можете обращаться ко мне.

- Но нам нужен именно Иё-кра, - упрямо повторил второй зариец. Его накидка не была столь шикарно украшена, как у первого, но зато колец в ушах было гораздо больше. – Тот, кто видел, как Великий Нел-кри достал начальную частицу твари.

- У нас общие воспоминания, общие видения и общее прошлое, - как заученную формулу пробормотало Юо-кра. - Один кабет – это все сообщество.

- И все же… - Бедняга-зарийец определенно не понимал, с кем смеет спорить.

- Расскажите, что у вас случилось, - и снова ситуацию спасло Дех-кри.

 Гости повернули к нему свои головы, правильно  признав в хранителе самого старого и умудренного из работников академии. Первый зариейец предложил всем присесть, прежде чем разговор продолжится. Только теперь Иё разглядело в глубине помещения низкий столик, на котором уже красовались самые разнообразные закуски. Жители Зары предпочитали обсуждать любые дела на сытый желудок. Что ж, такой подход Слушающему явно импонировал.

Державшиеся в стороне ученики жадно набросились на угощения, вовсе не стесняясь ни гостей, ни преподавателей. Хотя чего тут стесняться, ведь потребление пищи – это естественный физиологический процесс, не менее важный, чем дыхание. К тому же, зарийцы и сами были жутко голодны, чего совершенно не скрывали. Прошло не менее десяти дюжин мгновений, прежде чем они вернулись к беседе.

- Мы получили первые подтверждения около пяти дней назад. Наш соратник, ФаиКор погрузился в Поток. Ему надлежало узнать, насколько новый закон императрицы будет благоприятен для простых граждан. Для этого требовался довольно долгосрочный прогноз, а ФаиКор шагает во Времени на три десятка лун вперед… примерно на восемнадцать мегациклов.

- Ох, - кажется, вздох удивления издали одновременно Зи и Мо, но заговорить решилось только Мо-ку. – Неужели вы способны на такое? Восемнадцать мегациклов, даже подумать страшно.

- Тогда не думай, - с пренебрежением прошипело Юо-кра.

- ФаиКор является одним из наших старейшин, не многие из нас способны преодолеть путь даже в одну луну, - одобряюще улыбнулся молодому кабету второй зарийец. – Каждый раз, когда я встречаю его, ко мне возвращается ощущение, будто я смотрю на огромную гору, которая заслоняет весь мой опыт и самолюбие своей тенью, делая вновь несмышленым ребенком. Хотя я и сам способен уходить почти на десять лун как вниз, так и вверх. Однако, мы, кажется, говорим не о том.

- Старейшина поведал, что увидел во Времени новую развязку. Поток в этом месте вел себя странно, завихряясь и делая петли. Это могло означать лишь одно – кто-то недавно внес изменения, создавая новую вероятность будущего. Причем такую, которая не зависит от настоящего, - подхватил второй зарийец.

Пока оба гостя набивали желудки, Иё-кра делало мысленные заметки. Во-первых, и это сразу бросалось в глаза, зарийцы имели разные статусы в обществе. Тот, который первым завел разговор, вовсе не был главным в паре. Его глаза постоянно бегали, а взгляд то и дело устремлялся в сторону второго, словно иномирец искал поощрения своих действий. Он был уже не молод, хотя и старым зарийца назвать было нельзя. Среди его темных, почти черных волос проглядывали светлые прядки. Жители Зары не седели, их шерсть, похожая больше на пух и покрывающая все тело, с возрастом выцветала, как и длинные волосы.

Второй гость был моложе, но занимал более высокое положение – немыслимо и непостижимо для кабета. Он двигался на своих высоченных туфлях грациозно, а в каждом жесте чувствовалась властность. Узкие глаза имели насыщенный густо-зеленый цвет и смотрели на мир с легкой иронией и даже некоторым презрением.

- Это как? -  не поняло Юо-кра. Первый зарийец вновь посмотрел на второго, беззвучно прося разрешения. Молодой согласно кивнул.

- Что вы знаете о Времени? – начал старый.

- Время неразрывно связано с пространством, - первое, что пришло на ум, высказало Мо.

- Время относительно, и протекает с разной скоростью, в зависимости от различных условий гравитации, магнитных волн и других факторов, - с недовольством косясь на своего близнеца, добавило Зи.

- Время изменяемо, - неторопливо произнесло Иё-кра.

- Все так и не так, - разочаровал всех кабетов гость. – Да, многое зависит от места и условий, но Время все равно остается неизменно. Оно течет с равной скоростью для всех. Луна – это луна, как быстро бы ты не двигался. Цикл – это цикл, как бы ты себя не ощущал. Говорят, когда ты счастлив, время пролетает быстрее, а когда на тебя сваливается беда, оно замедляет свой бег. Но это всего лишь субъективное восприятие. Равно как и прошлое, и будущее.

- Но вы ведь сами путешествуете в обе стороны, как так может быть? – совершенно запуталось Мо.

- Существует много удивительных вещей… квазивещей и квазисостояний. Ярким примером может служить начальная частица. Она заложена в тебе, она есть во мне. Но что это такое? Нел-кри держало ее в руках, ваш мастер Слушающий собственными глазами видел ее. Значит, она объективна и вполне вещественна.

Но ведь и слово – это тоже вполне вещественная вещь. Произнесенное вслух, оно становится колебанием воздуха, написанное – определенным набором знаков, рун, букв... и при этом слово – не существует. Его нельзя пощупать, нельзя ощутить его вкус или запах. Слово – это понятие, квазивещь.

Тебе больно. Ты в состоянии болезни. Этому свидетельствуют определенные показатели, скажем, температура или повышение того или иного энзима в тканях и крови. Но когда ты влюблен, разве это можно засечь, измерить? Нет.

- Почему же?  - возразило Юо-кра. – Влечение отражается на секреции некоторых желез, меняется выработка многих нейромедиаторов…

- А Вы не путаете любовь с инстинктом размножения? – прервал главу академии молодой зарийец. – Секреция желез, как Вы выразились, меняется и у примитивных животных. Но разве они способны испытывать такое возвышенное чувство?

- Возвышенное? - Юо не удержалось от смешка. – Возможно, на вашей планете его и считают таковым. Для кабетов оно является глупым и абсолютно бессмысленным. Любовь деструктивна. Она не делает тебя физически сильнее, зато мешает поиску идеального партнера.

- Так или иначе, любовь – это квазисостояние, ибо она не имеет определенных показателей. Ты можешь всю жизнь твердить себе, что влюблен, но не любить по-настоящему. А можешь влюбиться, но считать, что это лишь затмение, лишь обычный инстинкт продолжения рода.

Иё еще внимательнее взглянуло на молодого зарийца. Он с таким жаром рассуждал о любви, что сразу стало понятно – он сам к кому-то нежно и крепко привязан. Уверенно и безапелляционно делать заявления способны лишь безумцы или те, кто сам нашел истину (ну, или ее подобие).

- Так что же время? – попыталось вернуться к первоначальной теме Дех-кри.

- Давайте сначала закончим с начальной частицей. Она - тоже квазисостояние. Ты можешь обладать ею, но носить внутри мертвым грузом. Скажите, разве мы все не рождаемся с ней? Но лишь немногие достигают таких высот, как ваши Бродящие или наши старейшины. Значит, если мы не будем развивать свой дар, мы  ничем не будем отличаться от тех, у кого начальной частицы нет. Та черная субстанция, что вынул из твари Нел-кри – это символы, это руны… движение воздуха.

- Если вы все так хорошо изучили, то почему прилетели к нам? Зачем просите нашей помощи? – в голосе Юо проскользнула нотка гнева.

Его надули, обдурили. Эти зарийцы прикинулись дураками, а сами знают о начальной частице даже больше, чем кабеты. Иё не требовалось устанавливать телепатическую связь с начальником, чтобы проследить ход его мыслей.

- Потому что, как я уже сказал, существует множество удивительных явлений. Время – одно из них. Мы научились менять его, но, главное, мы поняли его основную загадку. Многие расы и народы воспринимают Время, как череду событий. Некую последовательность: вчера, сегодня, завтра. Изменив, скажем, вчера, Вы сделаете другим сегодня. А, если взять и что-то сотворить в настоящем, то будущее тоже преобразуется. Очевидно, не так ли?

Мы пошли дальше и стали изменять текущее, исходя из последующего, а прошедшее  - опираясь на текущее. Получился некий парадокс. Ибо из-за наших действий уже не существовало ни привычного будущего, ни первоначальной картины настоящего. А прошлое? Прошлым становились и «завтра», и «сегодня».

Хронологические вероятности множились, их становились десятки, сотни, тысячи. Но при этом ты все равно рождался, взрослел и умирал. Никак не наоборот. Как бы хитроумно не переставлялись луны, Время продолжало оставаться потоком, имеющим всегда одно и то же направление. От начала к концу. И тогда мы поняли, что нет прошлого… нет будущего. Это всего лишь квазивещи и квазисостояния. Нет даже настоящего, есть только одно – «сейчас».

- Хорошо, значит Время – не череда событий, а просто поток? – подытожило Юо-кра. – Нечто вроде потока воды, скажем?

- Вроде, - подтвердил темноволосый зарийец. – Огромный поток, состоящий из бесчисленного множества «сейчас». Момент, в котором кто-то существует – это одновременно и «сегодня», и «вчера», и «завтра». Но воспринимаем мы его только в качестве настоящего.

- Наверное, мы вас совсем запутали. Самое главное не в этом. ФаиКор долго не мог понять, что происходит с Потоком Времени. Это завихрение, оно было просто громадным, становясь ключевой точкой. То есть неким событием, которое создает отдельную вероятность не для одного зарийца, а для всей нашей расы. Или даже для всего Космоса. Изменение, приводящее к полной перестройке всего, что происходит вниз по Течению. Он забеспокоился, немедленно доложил императрице. И она приняла решение отправить одного из своих лучших разведчиков максимально близко к ключевой точке.

Темноволосый налил себе из кувшина светло-зеленый сок и залпом выпил. Ему было неприятно вспоминать то, о чем предстояло рассказать кабетам. Но те терпеливо ждали продолжения.

- Он видел тварь, черную уродливую, мерзкую.

- Но откуда она взялась? Прошла Порог? Ее завезли на каком-то корабле с другой планеты? Или это какое-то мутировавшее животное? – Мо и Зи буквально забросали гостей вопросами. Мастера перестали зыркать на них, пытаясь усмирить молодежь: им самим хотелось как можно скорее получить ответы.

- Потом пришло известие от моего друга… кажется, друга, - как ни в чем ни бывало продолжил рыжеволосый. – Мол, на несколько лун вниз по Течению появился неведомый монстр, способный уничтожить одним прикосновением к твоей тени. Двор императрицы находился в смятении. Я получил известие буквально на полгорсти раньше, чем разведчик вынырнул со своим докладом из Потока. Потому, примчавшись, застал ее Величество во взвинченном состоянии. Немного позже появился ФаиКор. И тогда все встало на свои места. Я вспомнил, что читал однажды в истории Кессии о Долгой войне с подобными монстрами, а предок ФаиКора был одним из тех, кто привез вам куюна ва тента. Наши знания и догадки вместе привели к единственно правильному выводу – нам нужна ваша помощь.


Разветвление происходит незаметно, мягко. Ни тошноты, ни головной боли. Никаких признаков того, что крохотная обсидианово-черная точка вдруг начинает стремительно разрастаться до невообразимых размеров. Вот ее не было – этой громадной Вселенной, этой Реальности с ее туманностями, звездами, планетами. А потом (потом ли?) она появилась (или была всегда?)

Как отделить одно от другого? По сути все квази. По разному, иначе, но квази. Вещей нет. Нет состояний. Их нет ровно до того условного мгновения, пока они не появятся. Где? И это тоже вопрос. Потому что «здесь» - это тоже одна сплошная условность, неразрывно связанная, как пара близнецов-кабетов, со временем.

Возможность - вот что имеется почти без оговорок. Возможность случиться, быть, стать. Она, как пчелиная матка, постоянно откладывающая черные яйца, из которых развиваются новые, сверкающие, как первый земной снег на солнце, Реальностей. Но пока яйцо не отложено, никто не знает, каким оно будет.

И ладно. Главное, что будет. Главное, не прохлопать, поймать. Сделать еще блистательней и белее.

Бродящий Шен-кри был не прав. У всех есть начальная частица. У всего. Есть слово, есть скрипяще-свистящий, булькающий, рычащий набор звуков. Волн, которые порождают волнения во Временном Потоке, которые заставляют его возмущаться, вихриться, буквально сворачиваться в кольцо, как легендарную смею, пожирающую собственный хвост.

Юо, ты говоришь, что любовь бесполезна. Маленькая искрящаяся частичка только что превратилась в пепел, ни во что. Возможно, стало своей противоположностью. Нет, не «невозможно», а «никогда не было и не будет». Ты убил несколько Реальностей. Изничтожил их, растоптал. Ты превратился в тварь. Что? Чушь, говоришь? Утверждаешь, что из зеркала на тебя смотрит все тот же Слушающий? Четыре руки, три глаза, светлая кожа. Но разве зеркала отражают то, что есть? Нет, ты видишь то, кем ты был только что. Это погоня за своим вечно ускользающим «Я». Ты тень… прими как данность. Как и то, что зарийцы тоже были не правы.

Нет никакого «сейчас». Есть только бесконечный коридор, выстроенный двумя зеркалами.

Нет никакого «сейчас». Есть только Вверх по Течению и Вниз.


Иё все же почувствовало нечто странное. Здоровье кабета всегда было отменным. Но вдруг мир раздвоился перед глазами, а в голове отчетливо зазвучало: «Мы не знаем, откуда они взялись».

- Когда следующий раз взошло солнце, - а вот голос молодого зарийца едва пробился к мастеру Слушающему, - я обнаружил рядом со своим ложем этот шар.

Гость вынул из кармана самую обыкновенную сферу для ментальных записей.

«Но мы очень хотели бы это выяснить»

«Как и мы»

- На нем была всего одна запись, очень четкая.

Сидящее ближе всех к гостям Юо схватило шар, начало крутить его и так, и эдак, словно пытаясь без подключения узнать о содержимом. Потом сделало совершенно ожидаемый вывод:

- Не вижу в этом шаре ничего необычного. Ну, разве что рисунок на нем выбит какой-то странный. Кажется, шар не современный, такое впечатление, что его произвели много мегациклов назад.  Вы уверены, что это – не какое-то странное устройство ваших древних?

Молодой зарийец снисходительно улыбнулся:

- Уверен. Более того, все совсем наоборот: лежащая передо мной куюна ва тента принадлежит ко временам, лежащим не так далеко вниз по Течению. Она не древняя, просто те шары, которыми пользуетесь вы – будут сделаны потом, а эта была выкована кем-то из ныне живущих зарийцев. Но главная особенность шара не в этом. На нем ваш голос, почтенный Слушающий Иё-кра.


Мир теней и тварей


С того дня, как старик на крыше отдал Сан начальную частицу, ее жизнь начала меняться. Изменения начались с получасовой пытки ее ушей. Капитан Михайлов не щадя ни их, ни свои голосовые связки отчитывал нерадивую рядовую на глазах ее друзей. Оба стояли, опустив головы, в отличие от самой девушки, которой вдруг все стало безразлично. Ну орет, и чего? Как сказал когда-то какой-то умник, в этой жизни нет ничего окончательного, кроме смерти. Только после нее уже невозможно ничего исправить. А раз Александр не собирался ее убивать, то ничего непоправимого не случилось.

После этого Сан загнали в медкабинет, где ей выдали белый халат и гору тонких, как ватман, планшеток – медкарты охотников. Марат хоть и был отличным медиком, но особой аккуратностью в записях не отличался:

- Надо попытаться каталогизировать это все, - указывая рукой на штабеля силикатных экранчиков, объяснил парень свое задание. – Берешь одну, выписываешь по форме все данные пациента, потом выбираешь в каждом его обращении цель и списываешь диагноз. Например, Иванов И.И. Дата рождения такая-то, число генетических маркеров ГМЛ  столько-то, обращений к врачу на 2 октября 2122 года… хм, красивая дата, кстати!

- Пфф, - фыркнула Сан. – Не думала, что ты такой ценитель всяческих искусственных привязок.

- В смысле? – не понял врач.

- Ну, дата – это всего лишь условность. Ты можешь начать свое летоисчисление, сделав его таким, каким пожелаешь. Хоть в двоичной системе, хоть в шестнадцатеричной. И развести какую угодно красоту. Только вот мир от этого лучше не становится.

- Ого, я смотрю, ты совсем стухла. Это из-за Михайлова? Да брось ты. Он скоро сменит гнев на свою обычную раздражительность. И станет таким же душкой, как и раньше. Я понимаю тебя, правда… Мне столько раз хотелось сбежать отсюда.

- Ты же сам пришел в штаб, добровольно, разве не так? – попыталась поймать Сан на лжи лейтенанта. Но тот лишь головой покачал, словно пытаясь в этом жесте выразить всю сложность и противоречивость обуревавших его чувств. – Это меня заперли здесь, чипировали, как какую-то дорогую псину. Я просто хотела, чтобы со мной обращались хоть немного по-человечески. А этот… эта машина для уничтожения тварей…

Я видела рассвет только один раз. Это было самое удивительное зрелище на свете. Глазам было больно, но эта боль была правильной, что ли. И отец стоял рядом, готовый защитить меня от всего. От чертовых чудовищ, от таких вот засранцев, как Михайлов… от любой опасности.

Я лишь хотела быть чуть ближе к нему, понять: неужели я ошиблась, неужели все, что мне известно о нем – всего лишь тень моего отца. А на самом деле он такой же охотник, бесчувственный, готовый ради уничтожения монстров самому стать последней скотиной.

- Не плачь, - тихо, успокаивающе.

Сан не собиралась изливать душу. Тем более, наводить мокроту, как любит говорить ее мать. Но что-то сломалось. Хрупкая стеночка самообладания, отделявшая Карпатову от того маленького безумца, управляемого одними инстинктами, который до времени лишь выкрикивал с галерки редкие реплики, пока на сцене разворачивалось степенное, выверенное действие. А теперь он ворвался в толпу актеров и принялся ломать и крушить весь реквизит.

К лешему сценарии! В трубу все эти: «Есть, капитан. Нет, капитан!». К солнцу, к свободе. И пусть потом обо мне сложат песню, о девушке, которой надоело бояться, надоело ждать и бороться.

И с этого момента, когда Сан уткнулась носом в плечо Марата, и первая слезинка оставила на белой ткани свой след, с этого момента жизнь ее побежала по совершенно иной колее.

К утру куча планшеток была разобрана не несколько стопок. Лейтенант с любопытством заглянул Карпатовой через плечо. Взял одну карточку, другую и захлопал своими зеленоватыми глазами:

- Эм… не пойму, по какому принципу ты их разложила? По частоте обращений?

- Нет. И не старайся найти здесь логику. Я просто распределила их на несколько кучек, повинуясь внутренней потребности…. – Сан вздохнула. – Все просто: вон там – злые, хмурые дядьки, тут – симпатичные охотники помладше. А этот парень, карточку которого ты держишь в руках, он из категории: к ним лучше не подходить. Типичный вояка, не отличающийся большим умом, но готовый порвать тебя тысячу маленьких Маратиков. Посмотри, в этих глазах нет ни одной своей мысли – лишь тупое подчинение.

- Ну ты даешь! Из тебя вышел бы не плохой психолог. Давно увлекаешься физиогномикой?  Чтением по лицам, - пояснил врач, заметив вопросительно поднятую бровь девушки. – А где же женщины? Я не вижу ни одной карточки.

- Они в отдельной стопке. Мы – особенный тип человека.

- Я заметил, - без иронии ответил Марат.  – Сколько выписала? Ого, двенадцать штук.

- Завтра сделаю больше, - пообещала Сан.

Она целый день наблюдала за парнем. Этот совсем юный Гиппократ двадцать второго века легко управлялся со своими делами. И ему было без разницы: генерал ли перед ним с порезанным пальцем, ведущий себя как маленький ребенок, или же паренек восемнадцати лет буквально умирающий от высоченной температуры.

Марат долго не мог уговорить лечь того в нормальный госпиталь. Рядовой все повторял: «Нельзя, а как же долг… Я же здесь первую неделю, я не могу никого подвести». Сан сжала челюсти и отвернулась от ширмы, за которой доктор обследовал пациента. Она не могла понять и принять этой глупости.

«Неужели хоть кому-то есть дело до того, будешь ты в строю или нет? Мир не рухнет от твоего отсутствия, а вот ты можешь на утро просто не проснуться, погибнуть из-за своего упрямства и глупости» - размышляла Сан.

«Я вот тоже всегда думаю только о себе. И ничего вроде, ты же стоишь здесь, не померла еще», - всплыл откуда-то насмешливый голос старика. Столь неожиданным было это воспоминание и каким-то чуждым, что Карпатова вздрогнула, делая ошибку в фамилии очередного охотника. Пришлось набивать ее заново, уже не прислушиваясь к разговору за ширмой.

У паренька, в итоге, Марат диагностировал аппендицит. И, несмотря на мольбу охотника не делать этого, вызвал скорую. Городские врачи прибыли спустя двадцать минут, но им пришлось потратить еще десять на то, чтобы уговорить корчащегося бедолагу лежать смирно на носилках и прекратить попытки к бегству.

Все это время Алиев держался просто отлично. Да, и вообще, за эту долгую и насыщенную ночь Сан изменила свое мнение. Марат был не так прост – факт, но он не являлся ни фанатиком, ни засранцем. Так что она даже простила ему «первое свидание» с Йориком.

За стенами штаба начало светать. Скоро отбой. У Сан теперь было свое расписание, так что ей не обязательно было отправляться в спальню, и она предпочла задержаться еще на полчасика. Тем более, спать не хотелось. Девушка чувствовала усталость, но не такую – изматывающую, давящую на психику, когда хочется то ли чаю выпить, то ли повеситься.  Скорее второе, потому как столовский чай в Сан уже не лез. Его подавали на завтрак, обед и ужин, всегда невероятно горячим и совершенно несладким.

Нет, усталость после ночи в медкабинете была даже приятной. Ведь вроде девушка ничего героического не сделала: поле не вскопала и десяток человек от гибели не спасла. Но почему-то работа принесла ей необычайное удовлетворение и немного притупила чувство собственной ненужности.

- Пойдем, я тебе кое-что покажу, - позвал Марат рядовую. Сан с недоверием покосилась на него, потягиваясь и выгибая спину: после многих часов сидения у нее затекли мышцы. – Не бойся, на этот раз никаких монстров.

И девушка поверила. И пошла. Алиев едва махнул своим пропуском перед носом охранника («Опять в книжку уткнулся», - заметила Сан), и тот отрыл им проходную. Парочка нырнула в предрассветные сумерки. Мир снаружи был необычайно холоден, в прямом смысле слова. На высохших травинках, опавших листьях и камнях тонким слоем лежал иней. Выдыхаемый воздух превращался в пар, а голые руки начали мерзнуть. Марат быстро спустился с крыльца и юркнул в низенький сарайчик – единственную  постройку во дворе, служившую в давние времена не то складом, не то летним душем. Сан последовала за ним, едва не наскочив на парня в дверях.

- Видишь ту доску? – Алиев ткнул в сторону задней стены сарая. – Она отодвигается, а за ней – дыра в заборе. Отличный путь для побега. Не ты первая решилась на подобное. Но кто-то сделал это с большим умом. Начальство всегда замалчивает попытки дезертирства. А вот трупы с разодранными глотками или распоротыми животами никто скрыть не способен.

- Трупы? – переспросила Сан.

- Да… Тех, кто струсил. Тех, кто решил – нет, быть охотником вовсе не его. Да просто тех, кто решил взглянуть на рассвет, не прихватив пистолета или шокера.

- Хочешь прочесть мне лекцию о том, какая я жалкая дура? –  девушка уже повернулась, чтобы выйти. Едва в жизни появился просвет, как ее опять начинали испытывать на прочность. Поздно, уже все растрескалось, и Сан с ясностью поняла: вот-вот рухнет. -          Давай, скажи! Что меня могли растерзать твари, как тех несчастных. Скажи, что если я попытаюсь выкинуть еще раз такой фокус, ты посадишь меня на цепь, как своего карманного монстра! А потом прикажи принести молоток и гвозди, и прибить чертову доску на место. Ты ведь это собирался сделать?

- Нет, - неожиданно спокойным голосом произнес Алиев. – Я ничего такого не имел в виду. Когда ты сбежала, Михайлов сказал, что есть всего один шанс из двадцати найти тебя живой. Но ты жива. И я верю всему сказанному тобой сегодня. Иногда мне тоже хочется сбежать…

 Ты искала отца, а я – мир, в котором нет тварей. Мир, в котором я мог быть нормальным врачом. Хирургом, например. Да просто нормальным. Без этих галлюцинаций и вечных синих ламп, делающих жизнь невыносимо-однотонной.

Так что вот она – наша маленькая возможность хоть ненадолго ускользнуть в другую реальность.

- Дырка в заборе, не слишком ли банально? Прошлый раз я просто через него перемахнула.

- Все банальное – надежно, - дернул уголком губ Марат. – Ты просто не знаешь главного секрета. Давай выйдем отсюда.

 И они вышли, отодвинув доску. Поразительно, но та даже не скрипнула. А потом легко забрались на ограду. Марат явно проделывал это не один раз, так ловко он перебирал руками и ногами. Между крышей сарая и оградой было около тридцати-сорока сантиметров, не такая уж непреодолимая пропасть. Едва оба охотника оказались на ней, как Сан охватило непривычное ощущение полной безопасности.

- Мы – ГМЛ, помнишь, как ты отшвырнула пожирателя?

- Конечно.

- Но это лишь ничтожная часть наших способностей. Эти кабеты, гены которых так замечательно встроили в наше ДНК, были мастерами на все руки. Левитация, управление электромагнитным полем, гравитацией. В общем, после долгих попыток, я смог сгенерировать тоже что-то вроде купола. Полная невидимость. Ты можешь торчать здесь, сколько душе твоей угодно, никто тебя не засечет.

- Круто! – неподдельно восхитилась девушка. – Марат, ты – гений!

- Нет, я всего лишь скромный художник, рисующий полотно собственной жизни, используя данные мне природой краски, - довольно заржал Алиев. – Не бойся, сия сентенция не моя. Это мне недавно Валерьянович очередную книжку подсунул. Вот я и запомнил почему-то.

- Тогда я могу не волноваться за твое душевное здоровье, -  в ответ засмеялась Сан. Потом вспомнила кое-что и остановилась. – Марат, а чип?

- Пока ты на территории штаба – сигнал с него не идет, блокируется. У нас в стране все еще пытаются сохранять права человека. Даже охотника. Так что смело забирайся сюда, можешь смотреть рассветы. Или просто приходить в свободное время. Я здесь тоже иногда тусуюсь. Знаешь, в августе с этой крыши открывается чудный вид на небо. Иногда я смотрю на все эти звезды и думаю: «Где они? Где эти кабеты? Живы ли они до сих пор? Может, их мир как раз и есть то место, которое мне нужно?». Недаром же мы с тобой видим его, а, Александра?


Так и повелось. Едва у Сан выпадала свободная минутка, она неслась во двор, забиралась по ограде на крышу сарая и бродила там. Сидеть или просто стоять было невозможно, слишком холодно. Зимний комплекс одежды им еще не выдали, а тонкий врачебный халат – плохая замена теплому свитеру. И все же девушка, наконец, смогла хоть немного вздохнуть свободнее.

«Пять минут одиночества, как спасенье от бед чужих», - вспомнила она однажды песенку, которую в последнее время частенько крутили по радио. Раньше Карпатовой текст казался дурацким. Разве может одиночество быть лекарством? Быть избавлением от чего-либо? Может, особенно когда тебя постоянно окружают малознакомые люди, от жалоб и претензий которых хочется сбежать куда угодно, лишь бы там было тихо, и никто не смотрел на тебя холодным изучающим взглядом.

Октябрь набирал обороты. Кроны начали лысеть, обнажая темные кости деревьев. Солнца стало намного меньше, оно пряталось за тучами, словно не хотело наблюдать печальное действие, творившееся внизу.

Умирание, умерщвление…

Неделя наказания прошла, Сан вернулась в свой отряд, с изумлением обнаружив в нем пополнение в количестве еще четырех человек. «Остатки», как их назвал Михайлов.

- Привет, я – Катя, - первой поздоровалась с Карпатовой за руку высокая рыжая девушка.

Большие темно-оливковые глаза смотрели приветливо, даже как-то ласково. Сан почувствовала смущение, потом – раздражение. Она никогда не могла вести себя так, даже до того, как попала сюда. Буркнула нечто среднее между: «очень приятно» и «а мне-то что?», повалилась на свою кровать (последние три дня приходилось ночевать прямо в медкабинете) и больше ни с кем не заговорила до самого утра.

Остальные новобранцы оказались более тактичны. Всем им было от двадцати до двадцати пяти, но выдернули их из совершенно разных мест. Катя училась в  агротехническом институте, и когда за ней пришли, она не слишком обрадовалась перспективе стать охотницей, но приняла свою ношу с мужеством.

Второй новобранец, Владлен, был из так называемых «бесцветных» - богатых охламонов, которым по барабану, есть твари или нет. Они ездили на курорты, отдыхали в самых модных и дорогих местах, имели личную охрану, готовую пристрелить не только пожирателя, но и любого мешающегося человека. Модная прическа Владлена успела растрепаться, а вместо дизайнерских тряпок на нем висела стандартная форма рядового, но парень все равно выглядел как модель с обложки.

О третьем новичке Сан подумала: «Этот не пропадет». Из небольшого доклада, больше похожего на простое повторение чужих сплетен, девушка узнала, что Дмитрий вырос в семье простых рабочих, сам с четырнадцати лет начал горбатиться на стройке, а уже к двадцати сколотил свою бригаду. Ребята ремонтировали прохудившиеся крыши, клали полы, даже устанавливали освещение.

- Без светового архитектора? – не поверила Сан.

- Ага. У Димона просто талант. Он чувствует, как надо минимизировать тени. Я ему тут из любопытства набросал план квартиры и предложил построить макет. Так он за пару часов мне такой домик из коробков сотворил! А потом несколько индукционных светодиодов расставил. И правда, почти никаких темных уголков, - заливаясь соловьем, рассказывал Захар.

- Ну-ну… И где же этот макет?

- Где, где? Михайлов пришел, отобрал. Сказал, еще раз увидит, что мы посторонним делом заняты, заставит кросс в пятнадцать километров бежать.

- О да, этого следовало ожидать. Обо мне он спрашивал, кстати? – не то, чтобы Карпатову это сильно беспокоило, но все же лучше заранее знать свои перспективы.

- Не-а. Ни слова. За всю неделю даже мельком твое имя не упомянул.

- Может, ты плохо слушал? А о «дуре», «ненормальной» или «той самой пигалице» разговоров не было? – немного повеселела Сан.

- Увы. Капитан Шрам вообще, был на редкость корректен в выражениях.

- Шрам?

- Ага, - хвастливо подтвердил Жильцов. – Это его так Андрей назвал. Забавный чувак, мы с ним быстро контакт нашли.

- Что, такой же болтун, как и ты? – подколола девушка.

Но нет. Кроме идиотской привычки всем и каждому давать клички и прозвища, последний новичок ничем особым не отличался. Не задирался, в бутылку не лез. Но и затюканным его назвать было нельзя. Самый обычный молодой человек, как писали раньше в газетных объявлениях: «Без в.п. и с ч.ю». Это даже немного настораживало, но Сан предпочитала не зацикливаться на таких мелочах.

На следующий день «остатки» погнали на процедуру медосмотра. То ли Михайлову было некогда сразу этим заниматься, то ли он просто пощадил новобранцев, памятуя об истериках рядовой Карпатовой - не известно. В исторический экскурс их также не посвящали, так что четверка томилась от недомолвок и перешептываний за спинами.

- Слышала, тебе сегодня приведут жертв Йорика? – встретив Марата в коридоре, поинтересовалась Сан.

- Так точно. Михайлов с утра рвет и мечет. Пришел, наорал, что у меня бардак в документации.

- Я же целую неделю с ней копалась! – возмутилась девушка.

- Да нет, - махнул рукой Алиев. – Он не про медкарты. У нас в ноябре должна быть закупка новой партии препаратов и расходных материалов. Я пока готовлю отчет, чего нам больше всего не хватает.

- А почему капитан в это лезет?

- Он мой непосредственный начальник. Я как бы за ним закреплен, - вздохнул лейтенант. – И нет, не смотри на меня с такой жалостью. Сашка хоть что-то в этом понимает, в отличие от других. Он бывший врач, как и я. Доучился, пошел работать, тут его и призвали в охотники. Так что, зайдешь, посмотришь, как они будут с анкетами мучиться? Спорю, просидят с ними целый час как послушные детишки, пока все не заполнят.

- Ну, вот, скучно с тобой, - улыбнулась Сан. – Я-то надеялась долго и страстно тебя уговаривать, чтобы ты позволил хоть в щелочку за ними понаблюдать. А ты…

- Страстно?

- Да иди ты!

Карпатова слегка стукнула врача в плечо. Тот довольно засмеялся и тут же ретировался готовиться к осмотру. Подсматривать не пришлось. Уже через пятнадцать минут Сан в приказном порядке отправили в медпункт, в помощь Алиеву. При этом Михайлов, собственно и отдававший приказ, был на редкость тих и не многословен. На подчиненную он смотрел с напускным равнодушием, казавшимся почти настоящим.

Ох, Марат как в воду глядел. Получив планшетки, четверка уткнулась в них и лишь пару раз попросила уточнить тот или иной вопрос. А потом их по одному начали заводить в комнату с лампами дневного света на осмотр.

- Простите, - вдруг подала голос Катя, - а девушек тоже вы осматриваете?

- Да, а что? – не понял сложности Алиев.

- Просто…

- Да стесняется она, - объяснил Владлен. – Видели бы вы, как она переодевается, это вообще – цирк. Закутывается всякий раз в одеяло, как мумия и под ним чего-то колдует. Думаешь, там стриптиз, а это Катенька всего лишь водолазку снимает, по которой еще майка непрозрачная.

- Косликов, благодарю за столь подробный рассказ, - с издевкой обратился к бесцветному Марат, потом повернулся к переминавшейся с ноги на ногу рыжей. – А Вам придется как-то приспосабливаться, бороться со своей застенчивостью. Тут не пансион для благородных девиц. Семьдесят процентов охотников – мужчины.

- Да, но… у меня в поликлинике терапевт – женщина, и хирург с невропатологом тоже. Я никогда не перед кем, ну… не раздевалась, в общем. Может, один разочек сделаете исключение? Я постараюсь привыкнуть, обещаю.

Глазащи Кати стали еще больше и начали подозрительно блестеть. Марат скрипнул зубами, подошел к Сан и заговорил той на ухо:

- И что прикажешь делать? Блин, мне такой экземпляр первый раз попадается.

- Давай я ее осмотрю. Скажи только, что искать? – предложила та.

- Во-первых, родинки, пигментные пятна. Ей бы надо печень проверить и позвоночник. Что-то мне ее белки не нравятся. Ладно, печень я сам потом прощупаю, а вот остальное ты и сама сможешь. Глянешь на уровень плеч, не перекошены ли, попросишь до носков пальцами достать. А еще этот тест, когда руки за спиной в замок сцепляют, знаешь?

- Да, на фабрике нас каждый год гоняли, - кивнула Сан. – Хорошо, сделаю.

Осмотр Кати прошел без приключений. Карпатова хорошенько осмотрела ее, проверила даже ступни и грудь девушки. Потом сделала все остальное и разрешила одеться. К тому времени из бледной Екатерина стала свекольно-красной. Видимо, стеснялась она не только мужчин.

Интереснее всего оказалось следить за новобранцами, когда их отводили к пожирателю. Марат не предупреждал, что сидит в камере. На двери просто открывали небольшое окошко, в внутри включали свет. В первое мгновение все испытуемые зажмуривались, потом осторожно приоткрывали глаза. А дальше выражение их лиц начинало меняться, переходя от удивления к испугу и даже ужасу.

- А меня ты внутри запер, - мрачно напомнила Карпатова.

- Александра, Александра, ты никогда не слышала поговорку «кто старое помянет, тому глаз вон»? – с иронией спросил лейтенант. – Не бойся, их тоже ждет шокотерапия, но позже. Тренировка с собачкой, как я это называю.

- Могли бы мне его не показывать, - отошел от двери Андрей. – Я видел пожирателей много раз. Достаточно было спросить.

- Нет, не достаточно. Я не могу верить никому на слово, - ответил Марат. – Ладно, теперь я должен проводить вас в спортзал. Ну-ка, отряд, в одну колонну становись и шагом-марш! Рядовая Дроздова, Вы почему не выполняете приказ старшего по званию?

- Простите… виновата… а как это – в колонну по одному? – проблеяла девушка.

Сан и Марат обменялись понимающими взглядами. М-да, кажется, у капитана появится новая жертва для всевозможных издевательств.


Мир без теней


Это было безумием. С самого начала вся их затея была огромной глупостью. Вере никогда в жизни не проходилось так бежать, как в тот день. Даже, когда они наткнулись на громадное гнездо тварей. Те даже не соизволили прятаться, набросить на себя невидимость. Черные кляксы, похожие на дыры в рисунке реальности обратили к ним свои плоские морды, а потом разом набросились на бригаду охотников. С первым десятком тварей удалось расправиться; бой был короткий, но жестокий. А потом из темноты заброшенного гаража, где прятались монстры, хлынул черный поток.

«Отступаем!» – крикнул Ян.

И они отступали, именно так, и пусть со стороны все выглядело как обычное бегство, но таковым не было. Тогда… А сейчас? Нет, сейчас все пятеро именно уносились прочь, улепетывали, не важно, куда, лишь бы как можно дальше от штаба, от собственных коллег и приятелей.

Едва преодолев забор с помощью Мо, они похватали свои сумки и, постоянно оглядываясь, нырнули на соседнюю улочку. Одним своим концом эта улочка упиралась в одну из главных транспортных развязок города – Большому кольцу, как его прозвали в народе, а вторым – в заросший парк. Его пытались несколько раз привести в порядок, но все обычно ограничивалось расчисткой мусорных куч, появлявшихся впарке, несмотря на все запреты, да вырубкой пары-тройки самых старых деревьев.

Некогда выкрашенные в голубой  деревянные скамейки облупились, местами растрескались и сами дощечки, из которых те были сбиты. Детские качели (последнее напоминание о сгинувшей детской площадке), на которые уже давно не садился ни один ребенок, болезненно скрипели на ветру, а при сильных порывах издавали мерзкий и страшный звук - нечто среднее между плачем и свистом ветра в проводах холодной зимой, от которого хотелось вынести себе мозги. Звук-заклинание, заставляющий вылезать из темного колодца подсознания самые мерзкие и жуткие образы.

Вот и сейчас железное сидение раскачивалось на двух проржавевших цепях: «Виу-ууу! Хвирь! Ви-ууу, хви-ииирь!». К горлу Веры подкатил горько-кислый комок. Она всегда обходила это место стороной. Девушка убеждала себя, что из-за закрепившегося в поколениях инстинкта, наказывающего держаться открытых мест, где негде спрятаться, а главное – минимум предметов, отбрасывающих тень. Здесь же, в самом центра парка были сплошные заросли, да еще этот скрип… Этот кошмарный скрип («Господи, прекрати его, прошу!»), от которого даже здоровые зубы начинали ныть.

- Ве-ра, - снова ломая ее имя на два четких слога, позвал охотницу Мо. – Не бойся.

- Я не боюсь, - чересчур резко отреагировала девушка, выдавая себя с головой. – Просто в этом месте что-то не так. Будто… не знаю, будто тут обязательно произойдет что-то ужасное. Или уже произошло.

- Осмотритесь! – прервал поток смутных размышлений Веры капитан.

- Зачем мы здесь остановились? – щелкнув затвором пистолета, поинтересовался Кирилл.

Нерко бросил на землю огромный черный пакет, вытащенный им тут же из кустов. Потом развязал горловину и принялся вытряхивать из него различный мусор: какие-то замызганные лоскуты и смятые газеты. Пока в мешке не осталась довольно объемная сумка.

- Что это? – бросая взгляды на приятелей, словно те могли знать разгадку, спросил Кирилл.

- Нам надо переодеться. С этого момента будете обращаться ко мне просто Ян. Никаких «капитан», ясно? И, вообще, постарайтесь вести себя как обычные горожане. Если кто-то поймет, что мы – охотники, боюсь, ничем хорошим это не кончится. И форму придется бросить здесь.

Солнце уж поднялось над горизонтом, но из-за плотной городской застройки и густой растительности его лучи не пробивались в этот уголок мира. Поэтому охотники торопливо переодевались в полутьме, делая это по-военному четко и быстро.

- Откуда вещи?

- Что-то купил, что-то вытащил из собственного шкафа.

- Не думал, что Вы настолько тщательно подготовитесь, капитан, - натягивая новенькие льняные брюки, хмыкнул Еременко. – Я хотел сказать «Ян». Все это, конечно, славно, но тряпки эти такие непрактичные! Взять хотя бы мои штаны, они ведь сразу же помнутся, а где мне их гладить? Простите, Ян, но об этом Вы не подумали.

- Как раз наоборот. Мы – глупые туристы. Путешествуем налегке, причем, впервые. Сойдем за компанию старых приятелей.

- Прикинемся простачками? – смекнул Расул.

- Именно. Я заметил, когда тебя считают за дурака, ты начинаешь вызывать больше доверия. А если ты еще и щедрый дурачок, любовь окружающих тебе обеспечена. Главное, окончательно не вжиться в роль. Так, если все готовы, быстро перекладываем остальные вещи.

Тут уж было не до расспросов. Пока охотники заняты поиском несуществующей твари, но еще полчаса - час, и они поймут, как их обставили. Если, конечно, об этом раньше не доложит Тимур.

«Нет, - старательно отогнал от себя предательскую мысль Ян. – Тим не такой. Он не станет»

Противнее всего была даже не она, а другая, возникшая и тут же погасшая, как падающая звезда: «А я? Я бы стал?». Ответ мужчина не стал даже додумывать, заперев за дверь, как глупую кусачую собаку. Он бы ему точно не понравился.

До прошлой недели капитан Нерко сломал бы любому нос даже за толику сомнения в его преданности государству и начальству, которое то представляло. Он из тех, кому приходится частенько марать руки. И не только в белесой крови тварей. Нет, никакого удовольствия это не приносило, но Ян верил, искренне верил в две вещи: на войне все средства хороши. И вторая, которая любому другому показалась бы до глупости наивной. Нерко верил, что они победят. Верил в это самое далекое, но прекрасное будущее, которое в его представлении выглядело как прошлое, но было еще лучше.

Однажды, еще мальчиком Яну попалась на глаза старая открытка. Годов, наверное, двадцатых. На ней несколько нарисованных детишек водили хоровод вокруг наряженной елки. Открытка была поздравительной, на задней стороне был выписан красивым почерком адрес получателя, а на белом поле написаны следующие слова: «Моя милая, дорогая Ира! Я желаю, чтобы в этот светлый и радостный праздник с неба спустились ангелы и принесли нам всем покой и счастье, которого мы так долго ждем! Знай, свет исходит изнутри. И помни: тьма – это не отсутствие света, а всего лишь повод его не зажигать».

Смысла надписи он тогда так и не понял. Для шестилетнего мальчишки, едва умеющего читать по слогам, она была всего лишь игрой слов. Но вот картинка в душу запала. И всегда, когда Ян думал о будущем, тот самом – победном, счастливом, он видел огромные украшенные залы и улыбающихся детей. Будущее было разноцветным, оно было наполнено воздухом и самыми приятными запахами. Будущее было как детство, которое всегда представляется немного лучше, чем было на самом деле. И там не будет удушающего синего искусственного света. Ни за что.

Ян нырнул куда-то в глубину зарослей и вскоре извлек оттуда еще два мешка, куда запрятал два чемодана поменьше и один большой, на колесиках.

Решение о побеге из части далось ему с трудом. Но стоило окончательно утвердиться в его правильности, как в голове капитана созрел целый план, требующий самой тщательной подготовки. Вчерашнюю ночь он провел в городе. Ходил по магазинам, выбирая не слишком дорогие, но качественные вещи. Потом заглянул на крытый рынок, где запасся консервами и крупами. Где не мог расплатиться наличными, приходилось вынимать из кармана личную карту. Ее он завел пару лет назад, откладывая на счет небольшую сумму с каждой зарплаты. Как знал, что пригодится. Пользоваться служебной карточкой было опасно. Конечно, на их след нападут рано или поздно. Ян в этом даже не сомневался. Но будет лучше, если это случится как можно позже. Мужчина старался не думать о том, что тогда с ними сделают. Расстреляют, как обыкновенных преступников? Или все же дадут для начала крошечный шанс оправдаться?

Все покупки Ян сложил в мусорные мешки, набив их старыми газетами, ненужными обрезками тканей и обоев. Предосторожности никогда не бывают излишними, особенно, если твои соседи – любопытные сукины дети. Особенно сосед снизу, безобидный с виду старичок, вечно ошивающийся рядом с мусорными контейнерами. Не от бедности, а от скупости.

- Чего тащишь? – как всегда, пристал он к Яну.

Капитан поморщился: конечно, куда же деваться от этого мистера Люблю-совать-нос-в-чужие-дела. И ладно бы, интересовался вежливо, как, например, Римма Валерьевна – еще одна престарелая энциклопедия местных скандалов. Та хоть улыбалась и почтительно называла Яна «товарищ капитан» или с очаровательным оскалом «мой дорогой мальчик». А этот дед даже не пытается скрыть свою наглость и бесцеремонность под марлевой маской благодушия.

- Да так, ремонт вот делать собрался. – Не дожидаясь дальнейших расспросов, мужчина раскрыл перед соседом один из мешков – фальшивку.

- А! Ну, ладно. Если чего полезного найдешь - того, не выкидывай! – предупредил дед и заковылял прочь.

Остальные мешки Ян перетащил в этот парк, хорошенько засунув в кусты и набросав сверху веток. Не забыл он и об инопланетянине. Тот, конечно, может снова притвориться невидимкой, но капитану хотелось держать его в поле зрения. Небольшой рюкзачок Мо принял с растерянностью, заглянув внутрь, покрутил и выдал:

- Благодарю, Ян-не капитан. Люди всегда казались мне сумасшедшими. Но теперь я понял – сумасшествие тоже бывает разным. У вас оно правильное.

- Только не смей выдавать такие глубокомысленные фразочки при посторонних, а то весь наш маскарад улетит псу под хвост, - предостерег кабета Расул. – Думаю, мы можем двигаться дальше.

Все четверо охотников обратили выжидающие взоры на Мо. Тот, наконец, понял, что люди чего-то от него ждут:

- Что?

- Где твое устройство? – В бриджах до колен и полосатой футболке Вера выглядела совсем девочкой, не многим старше человеческой личины кабета. – Твой генетический модулятор или как там его?

- Генетический преобразователь, - поправил ее Мо. Потом зажмурился, так, словно ожидал чего-то неприятного. На самом деле кабет просто пытался сориентироваться по магнитным линиям Земли. И вот, через полминуты приговор был вынесен. – Сто девяносто четыре дюжины локтей от того места, где мы впервые встретились.

- Э-эм, а в нормальных измерениях это сколько? – с некоторым неудовольствием уточнил Ян.

- Сто сорок километров, - неожиданно ответила за кабета Вера. – И не спрашивайте, откуда я это знаю. Просто знаю, и все.

Она и правда, не знала. То ли причиной была недавно установленная связь с кабетом, то ли женская интуиция, то ли… Иногда Вере казалось, что она уже переживала все это. Пробираясь тихими, безлюдными в этот час двориками, ныряя то в одну арку, то в другую или перебегая в спешке улицу, охотники будто повторяли давно заученный путь. И когда они уже собирались в очередной раз обогнуть угол очередного дома, Вера схватила идущего впереди Яна за рукав.

- Что? – недовольно прошипел капитан.

- Тихо, патруль, - приложив палец к губам, шепотом ответила девушка.

Ян осторожно выглянул, но никого не заметил. Он хотел возмутиться, но тут раздался далекий стук военных ботинок по камням. А вскоре до ушей дезертиров донеслись смутно знакомые голоса. Дернувшийся вперед Расул немедленно сдал назад: патруль был уже совсем близко.

- Дрок, Дрок, я Магнолия, - зашипела-заговорила рация на плече одного из охотников.

- Магнолия, я – Дрок, никаких следов беглецов не обнаружено. Что у вас?

Ян сглотнул. Сомнений не оставалось: это не просто очередной обход города, это – облава. Только не на тварей, а на них, на его людей и самого Нерко, который едва сдерживался, чтобы не выругаться.

«Магнолия» - это сержант Изотов, с которым он рос на одной улице. А «Дроком» звали Игоря Мальцева. Люди, с которыми капитан ел из одного котелка, товарищи, не единожды проверенные в бою, теперь они все по другую сторону, за невидимой чертой, которую он сам же и прочертил, поверив кабету. Яну вспомнилось, как несколько лет назад они вчетвером сидели в казарме и обдумывали свои позывные.

- Почему мы должны выбирать названия цветов? Это же глупо! Посмотрите на нас, - паренек, а тогда Яну едва исполнилось восемнадцать, обвел своих сослуживцев рукой. – Мы что, похоже на ромашки-подсолнушки? Нет, ну разве не смешно, когда здоровенный мужик называет себя какой-нибудь Маргариткой?

- Ян, хорош! – Кажется, у Игоря от смеха свело живот. – Ты-то у нас точно больше на кактус похож.

- А что? – вслед за приятелем подтянул Тимофей Ельников. – Кактус, кактус, я – Розочка. Ответьте, еще не все колючки растерял?

- Да ну вас! – обиделся Ян. – Нет уж, если уж и выбирать позывной, то такой, чтобы сразу страшно делалось. Чтобы понятно было, тут шутки не шутят, тут тварей убивают. Слушай, Тим, ты же у нас, вроде, всякими травками-муравками увлекаешься, а? Что у нас такого ядовитого растет?

- Ну, - задумался Ельников. – Всякое. Белладонна, например. Паслен опять же, вороний глаз, болиголов, этот, как его? Борщевик - вообще не убиваемый.

- Не-не, не то, - посмурнел Нерко.

- Ян, тебе не угодишь! О, слушай, есть одно растение. Оно, правда, выглядит не очень грозно. Зато название – ух! Безвременник или колхикум. Из него получают колхицин – жуткий мутаген, который не дает делиться клеткам…

- Избавь меня от подробностей! Одного названия было вполне достаточно, - поморщился тогда Ян.

Шесть лет спустя он выстрелит Тимофею в грудь, когда тварь наступит на тень Ельникова. Удивительно, но тот упадет не сразу, а несколько секунд будет оставаться на ногах, чтобы медленно, почти театрально осесть на загаженный, светящейся кровью монстров асфальт. Это будет благодарность за дружбу и за странное имя-название. А потом каждый день Яну будет сниться один и тот же сон, в котором с губ Тима, обезображенных последней улыбкой, слетает: «Спасибо… кактус…»

Нерко едва смог прогнать нахлынувшее воспоминание. Он все еще стоял, прислонившись к холодной стене многоэтажки, но не чувствовал ни холода, ни впивающихся в ладони ногтей. На несколько мгновений мужчина вернулся в казарму и встал рядом со своими товарищами. А потом порыв холодного ветра, словно пощечина вернул его к реальности. Патруль поравнялся с притаившимися охотниками. Шедший впереди Мальцев чуть повернул голову, поймал взгляд Яна (или показалось?), но тут же отвернулся и заговорил по рации:

- Магнолия, я – Дрок. Квадрат 7-509 чист. Повторяю, у нас все чисто.

- Продолжайте поиски, - сухо прошелестел голос в рации. – Он не мог так быстро убраться из города.

- Так точно, товарищ майор, - хорошо замаскированный вздох и знакомый всем охотникам жест «вперед, не останавливаемся».

Солнце, наконец, вскарабкалось выше пятидесятого этажа бизнес-центра, и засияло над его крышей. Больше ничто не загораживало ему вид.  Солнце вглядывалось со своей непостижимой вышины в пять крохотных точек: четверых человек и кабета. А те, в свою очередь, встали рядом с белым щитом, обозначающим еще одну из тысячи условных границ.

- Вот мы и за городом, - нервно улыбнулась Вера.

А после они повернулись и вновь продолжили путь.

Глава 13

- С кем это ты разговариваешь?


- С ней.


- Хе-хе-хе. Это твоя собственная тень. Она разговаривать не умеет.


- Не умеет. Но она всё понимает.

«Котенок по имени Гав»


Мир теней и тварей


Озеро сверкало медью и золотом. Тысячи мелких рачков, населявших его, перебирали членистыми конечностями, купаясь в ярко-рыжем свете заходящей звезды. Хотелось просто лечь, раскинуть руки и лежать вот так, не шевелясь, тысячу лет. И все же она решила напоследок нырнуть. Скинув мешающую рубаху до колен, голышом пошла по мелководью. Можно, никто не видит ее. Почти никто, но того, кто подсматривает через окошко низкого домика, молодая женщина уже не стеснялась.

Вода, словно родная сестра, приняла ее в объятия, смывая накопившуюся за день пыль. Именно так, за день. Старые привычки не умирают, они просто зарываются поглубже. Сколько прошло времени, а она до сих пор не могла перестать отмерять его именно так, по старинке: часами, днями и ночами, годами.

Отросшие в который раз волосы черными кляксами расползлись по поверхности. Еще одна привычка – вспоминать, с которой приходят эти ранящие сравнения. Нет, сейчас она не настроена. Сейчас – это сейчас. Как там говорил ее друг? Нет ничего, кроме данного момента. Так насладимся же им сполна!

Со стороны берега раздался оклик: «Эй, русалка, ужин на столе!»

В каждом слове столько всего. Любви, нежности, боли, превратившейся в горьковатый привкус на корне языка. Или она все снова придумала?

«Иду». – Несколько широких гребков.

Женщина запрокинула голову, до рези в глазах вглядываясь в огромный светящийся шар.

Живущие в темноте не умеют плавать.

Но она давно вышла из тени…


- Да твою же… - в который раз за ночь обессиленно выдохнул-выплюнул Михайлов. – Я не понимаю, как у такого… криворукого существа в предках могут значиться кабеты? Карпатова, скажи-ка, вы точно с Алиевым все тесты правильно провели?

- Так точно, товарищ капитан, - отрапортовала Сан.

Нехорошо так думать, но девушка была счастлива, что ругают не ее. Что в их стаде есть другой козел отпущения. Ну или коза. Во всяком случае, красная, как рак Катя сейчас могла только невразумительно блеять в ответ.

Самое паршивое: Дроздова нравилась Сан. Именно так, она питала симпатию к этой вечно смущающейся девчонке. И потому сейчас Карпатову терзали муки совести. Нет ничего хуже, когда в голову лезет: «Ох, как хорошо, что не меня! Лучше ее/его!» От такого начинаешь невольно задумываться, насколько ты искренен в своих чувствах. Что в тебе есть настоящего? Не сгнил ли ты изнутри, не зачерствел ли? Ненависть к врагам как дорогое вино, зависит от сорта, а неприязнь к друзьям всегда отдает тухлой рыбой.

Через пару дней после возвращения в казарму, Сан начала присматриваться к новеньким. Не просто выслушивать бесконечный треп Захара, но и делать собственные выводы через наблюдение. О некоторых первоначальное мнение не изменилось. Димка оказался, и правда, на все руки мастером и вполне боевым парнишкой. Бесцветный Косликов  после первого же замечания капитана потух, как перегоревшая лампочка, и больше ни к кому не приставал. Иногда, правда, бросал саркастичные замечания в сторону Кати или Андрея, но специально задеть их не старался.

Что же касается этой парочки, тут все было несколько сложнее. Любитель давать прозвища, Андрей, был каким-то плоским, спокойным, как пруд в безветренный день. Рассказывал о себе, вроде, с охотой, ничего не скрывая, но при этом выглядел как плохой актер, затвердивший роль.

«Да, люблю музыку»

«Конечно, кинофильмы конца прошлого века очень неплохи, но мне лично импонирует творчество режиссеров двадцатых-тридцатых»

«Встречался с парой девушек. С одной еще в школе, в старших классах, а вот со второй расстался три месяца назад. Нет, она меня бросила. Ничего, я не в обиде».

В такие моменты Сан казалось, она смотрит на диктора вечерних новостей. Ни единого лишнего жеста, ни заикания, ни запинки. Автомат с газировкой и тот проинформировал Карпатову более эмоционально, когда она не тем концом сунула в него платежную карту: «Please, turn your card. Пожалуйста, поверните свою карту».

Такие автоматы стояли на каждом этаже, на случай, если охотнику срочно надо было перекусить. Никаких энергетиков, равно как и шоколада с чипсами. Только вода в бутылках, газированная и без газа, три вида сока (яблочный, томатный и морковный) и батончики из настоящих сухофруктов и цельных зерен. «Без сахара, соли и вкуса», - как однажды сказал Владлен.

Карточки выдали в бухгалтерии в течении суток всем новичкам, коих оказалось семнадцать человек. Семеро тренировались под командованием Михайлова, еще пять – под началом старшего лейтенанта Ромашова, троих набрал, похожий на легендарного Че, капитан Арахнян. Последняя пара досталась младшему лейтенанту со смешной фамилией Хвостиков и выдающимися передними зубами.

Иногда всех новичков сгоняли на лекции. Кроме хорошей физической подготовки охотник должен был обладать немалым багажом знаний. Именно тогда, впервые сидя в душной и темной аудитории, Сан поняла, сколько же всего от них утаивали. И задалась вопросом: а что, она, собственно знает о пожирателях? Ничего – таков был ответ. Знанием всем гражданским служил страх, он был их «Анатомией в двух томах» и «Общей историей для специальных военных подразделений».

Карпатова как раз готовилась к очередному занятию, когда в спальню вошла Екатерина. На цыпочках, крадучись, прошла к своей койке, опустилась на краешек. Достала из-под нее чемоданчик. Несколько секунд просто смотрела на него, потом отщелкнула замочки, извлекая на синюшный свет потрепанную книжечку. Настоящую, бумажную. Сан видела такие в дорогущем магазине. То есть, не совсем такие, а новенькие, дурманяще пахнущие свежими типографскими чернилами и белоснежными станицами.

- Круто, - помимо воли вырвалось у девушки.

- А? – Кажется, Дроздова зачиталась.

- Я говорю: это большая редкость – настоящие книги.

- От дедушки достались. Он тоже агрономом был. Ну, я-то не агроном… в смысле, не выучилась. Мама передала. Товарищ капитан сказал, нас теперь только в начале ноября отпустят. Тогда, наверное, надо будет что-нибудь другое взять. А хочешь, - вдруг оживилась Катя, - я и тебе тогда захвачу чего-нибудь? Ты читать любишь?

- Ага, - впервые за долгое время Сан почувствовала теплоту внутри. И благодарность к этой девчонке «сто оттенков красного». – Да, люблю. А у тебя дома большая библиотека?

- Не очень, - кажется, этот факт смутил Дроздову, так что следующая фраза больше походила на оправдание: - Но все книги замечательные. Детективы, приключения. Есть даже поэзия. Ты к стихам как относишься?

- Хорошо. Из меня, правда, так себе ценитель.

- Это ничего. Мой папа говорит, главное – собственные ощущения от прочитанного. Искусство должно задевать что-то внутри, даже если от этого становится страшно или грустно. Нет ничего хуже вердикта: «Хорошо написано». Как жевать пустую гороховую кашу: сытно, но не вкусно.

Они помолчали. О чем думала Катя, было непонятно, она просто уткнулась в книгу и заскользила глазами по строчкам. А вот Сан почему-то вспомнила о маминых оладушках, которые та всегда пекла по выходным, пока отец был жив. Пока его не разорвали твари.

«Хватит! – оборвала себя Карпатова. – Только не об этом. Все было так хорошо, так волшебно. Зачем снова бередить рану?»

Не сразу, но мысли ее вновь вернулись к приятному. Опять пришла на ум дурацкая песенка об одиночестве: «Пять минут одиночества – это время без слез и лжи». Нет, сейчас точно не подходящий момент для уединения. Наоборот, нестерпимо хотелось, чтобы в спальню вошли остальные охотники. Чтобы Захар бесцеремонно приземлился рядом, чуть не отдавив Сан ноги, и начал выкладывать очередную порцию местных баек. Чтобы Ванятка при этом закатывал глаза и неодобрительно качал головой, а затем предложил бы всем готовиться ко сну. А потом бы они, смеясь, еще долго переговаривались в темноте. Может, Косликов вспомнил бы детскую страшилку: в одном черном-черном городе… И Сан не представляла бы при этом свой родной городишко – похожий на мертвое и холодное ночное небо с тусклыми лампочками-звездами. А потом, на последних словах Владлена: «Отдай свое сердце!» - Дроздова бы нырнула с тихим вскриком под одеяло.

Сан тряхнула головой, возвращаясь к реальности. Потом собрала остатки того тепла, что давали последние угольки в ее груди, и подсела к Кате.

- Надо же, тут картинки, - заглянув через плечо, зачем-то сказала Карпатова. А то и так было не понятно. – Это что?

- Схема водного транспорта в растении. Не самая интригующая тема. Мне больше нравится каталог в конце. – Дроздова открыла книгу в другом месте. – Тут основные сельскохозяйственные культуры нашей полосы. Пшеница, рожь, гречиха… Жаль, нет нормального освещения. Я как-то видела эти рисунки под обычной лампой.

- Да, - только и смогла выдать Сан.

- Я скучаю, - неожиданно призналась рыжая. – Здесь так пусто… Я не про меблировку. И людей в здании полно. А все равно ощущаешь себя в каком-то вакууме. Не знаю…

- Задыхаешься. Ждешь, когда ночь закончится, потом – когда вновь разбудят. И не покидает ощущение, что ты просто… - Сан хмыкнула: - жуешь безвкусную гороховую кашу. Пережевываешь один день за другим, складируешь их, не чувствуя ничего, кроме усталости. А самое гадкое во всем этом то, что у нас просто нет выхода. Мы навсегда заперты здесь.

- То есть нас не отпустят в ноябре? – встревожилась Катя.

- Отпустят. А потом вернут. А потом мы сами не заходим уходить. Наши души скупили по дешевке, а наши тела вскоре превратят в продолжение автомата. Вот все. Мы прокляты, Кать…

- Не говори так. Мы – ГМЛ, единственная надежда человечества на спасение от пожирателей, - затараторила Дроздова. – Мы… - всхлип, - никогда не вернемся домой, да?

У Сан хватило сил на один-единственный кивок. А потом она почувствовала, как теплые пальцы Дроздовой несмело касаются ее плеча. И сама первой обняла подругу по несчастью. Сан не плакала, нет, она только слушала придушенные рыдания Кати. Но почему-то от них ей самой стало немного легче.

После того утра между девушками протянулась тонкая ниточка взаимопонимания и сочувствия. До настоящей дружбы было, конечно, далеко, но все же сидеть в казарме и изучать параграфы учебников стало не так тоскливо. Вот только, когда Михайлов снова разносил в пух и прах старания рыжей, Сан ощущала то самое удовлетворение и, одновременно, гадливость по отношению к самой себе.

Дроздова держалась из последнего. Нос у нее стал похож на неспелую клубнику, щеки – на две половинки свеклы, а лоб, наоборот, побелел, как крахмалистая картошка. Почему-то, всякий раз, когда Катя нервничала, Карпатовой на ум приходили именно такие пищевые сравнения.

Они как раз окончили так называемую разминку: пробежку на два километра и отжимания («Дамам скидка, всего двадцать!» - заявило доброе начальство). К счастью, из-за погоды, которую паршивой признал даже сам капитан, тренировка проводилась в спортзале. Где-то там, за глухими стенами завывала самая настоящая вьюга. И это – в начале октября-месяца! Казалось, с каждым годом несчастная планета все больше превращается в покрытую толстым слоем льда пустыню. Последнее лето было дождливым, осень, едва успев начаться, тут же превратилась в зиму, а уж о весне и вспоминать было тяжко. До середины апреля лежал снег.

- Ладно, - махнул рукой Александр. – Авось, на сегодня мои мучения подошли к концу. Но предупреждаю, рядовая Дроздова, здесь вам не фитнес-центр. И если я говорю, что ты можешь лучше, значит, так оно и есть. И не надо тут мне глазами хлопать. Я морзянку не понимаю.

Дверь спортзала скрипнула, вынуждая всех охотников повернуться на звук. Щека Михайлова, так что была не обезображена шрамом, дернулась. Но затем он произнес самым будничным тоном:

- Знакомьтесь, салаги – это товарищ Николай Иванович Зимний. Я удаляюсь, а он займется вами.

- Э-ээ… капитан? – подал голос Жильцов.

- Чего?

- А какое звание у товарища Зимнего?

- Просто товарищ. Николай Иванович – гражданское лицо, - последнее прозвучало почти как оскорбление. – Он научит вас всяким кабетским премудростям. Надеюсь. В общем, оставляю этих обормотов на Ваше попечение. А у меня совещание.

Все это время Зимний держался на два шага позади капитана, давая тому выговориться и не издавая ни звука. Только галстучек поправил. На вид Николаю Ивановичу можно было бы дать лет пятьдесят пять-шестьдесят, только вот его шея, вся в складках, явно давала понять: ему намного больше. Она торчала из воротника, как из домика черепахи, да и напоминала больше черепашью, чем человеческую.

«Интересно, а сколько лет тому…?» - даже не смогла сформулировать, кому именно, Сан, имея в виду странного мужчину с крыши многоэтажки. Назвать его стариком язык не поворачивался, но девушка чувствовала: он намного старше Зимнего.

Последние три дня она все чаще вспоминала их разговор. Перебирала в голове, как бусины четок, каждую фразу. Неделя прошла, но Арес (или как его там, черт побери?) не соизволил явиться. Карпатова начала волноваться. А вдруг это она должна была вновь прийти на место их первой встречи? Но, вроде, никаких указаний не было. Просто: «Я дам тебе частицу, скажем, на неделю, а потом мы встретимся вновь». В конце концов, девушка решила подождать еще немного и послезавтра отправится на поиски. Возможно, после этого Михайлов, наконец, осуществит свое жгучее желание посадить ее в карцер. Ну и пусть! Лучше так, чем ежедневно наблюдать его постную рожу.

Из раздумий Карпатову вывел довольно приятный голос Николая Ивановича. Неожиданно тот заговорил громко и четко, словно всю жизнь читал лекции в огромных залах с сотнями студентов.

- Что ж, позвольте, я расскажу немного о себе и о том, чем мы с вами будем заниматься в течение следующего полугода. Мое имя вы слышали, но я все же повторю…

Перешептывающиеся Андрей с Захаром заткнулись, с самым серьезным видом уставившись на Зимнего. И тот их не разочаровал. Около десяти минут охотники слушали краткое содержание предстоящего им кошмара. Три раза в неделю им предстояло заниматься не чем-нибудь, а медитацией и упражнениями на «развитие заложенных инопланетянами навыков». То бишь гасить свечки щелчком пальцев, рассматривать картинки в ультрафиолетовом и инфракрасном свете, создавать сферы из электрического и магнитного полей и далее, и далее.

- И что, мы все это сможем сделать? – кажется, глаза Жильцова готовы были отправиться в большое путешествие прямиком из родных глазниц.

- Не все и не всё, - дернул носом профессор. Да-да, Зимний оказался не просто «гражданским лицом», а кандидатом медицинских наук. – В нас всех заложен определенный потенциал. Гены наших общих предков, кабетов, присутствуют в каждом ГМЧ в разных количествах. Так или иначе, любой прием, которым вы овладеете, пригодится в дальнейшей работе. Убивать пожирателей можно не только обыкновенным электрошокером. Лейтенант Алиев рассказал мне, что один из вас уже смог отразить нападение нашего лабораторного пожирателя. Хорошо, но запомните – это была случайность. Нам же нужно добиться постоянства, автоматизма. Не важно, какой у вас дар – им надо пользоваться. Иначе рано или поздно он восстанет против вас самих. Думаю, вам нужно время, чтобы все осмыслить, а заодно – помыться. Жду всех через полчаса ровно в кабинете номер сто двадцать четыре.

Конечно, они все уже знали о кабетах, о том, какие штуки те вытворяли. Но поверить, что им самим вскоре придется заняться телекинезом и телепортацией, было невозможно. Кто-то из парней пошутил про школу чародейства, Захар шутливо изобразил, как взмахивает волшебной палочкой:

- Крибле, крабле, бумс!

- Нет, все это больше походит на розыгрыш! – вмешался в разговор Андрей. – Кстати, а кто этот чудик, который Йорика победил? У меня возникли большие сомнения.

- Не сомневайся, - раздался позади веселящихся салаг голос Алиева.

- Товарищ лейтенант, - вытянулись по стойке «смирно» Кослинский и Дима.

- Марат, - улыбнулась Сан.

- Пойдем… чудик, - скользнув равнодушным взглядом по парням, позвал ее врач. – Знаю, времени у вас немного, но я не задержу. Просто хочу кое-что показать.

- Ребят… - девушка повернулась к друзьям. Жильцов махнул, мол, иди спокойно. Ваня тоже был непротив:

- Только не опоздай.

Когда Сан с Маратом немного отошли, до них донеслись возбужденные шепотки: «Это что, она? Неужто Сан пожирателя в нокаут оправила? Да ладно!»

- Зачем ты меня звал? – стараясь не обращать внимания на обсуждение собственной персоны, перешла к делу Карпатова. – Просто так? Давно не виделся и соскучился?

- И это тоже, - не стал отрицать Марат. – Там ветер стих, стало белым-бело. Красиво так, не передать! Пойдем в сарай, просто глянешь. А то боюсь, завтра эту роскошь лопатами сгребут, а потом с грязью смешают.

- Марат, серьезно? – Сан остановилась. – У меня занятия, а ты решил по пустякам отвлекать. Я тысячу раз видела снег. Он мокрый, холодный и блестит. Слушай, я понимаю, тебе не с кем разделить волшебный момент. Пригласи лучше Дроздову, ей такая поддержка будет кстати.

- Ты ничего не понимаешь, - в свою очередь застыл изваянием Алиев. Свет очередной лампы падал на его лицо, и зеленые глаза превратились в чистую бирюзу. Это было красиво, но не достаточно, чтобы переубедить Сан. – Это не просто снег, а первый снег. И нет, никого кроме тебя, я тащить на крышу не намерен. Тем более какую-то соплячку.

- Марик, Катя старше меня на два года.

- Не важно, все равно, она соплячка. Чуть что, носом хлюпать начинает и слезы пускать. Слушай, мне надоело тебя уговаривать. Мое дело предложить, а твое…

- Хорошо, пойдем! – сдалась Карпатова.

И они пошли. Сначала по лестнице вниз, потом в гардероб. Ура-ура, им вчера выдали теплые куртки, а футболки заменили водолазками, и охотники перестали все время мерзнуть. Привратник даже не стал смотреть пропуска, молча разблокировав турникет. И они вышли на морозный, прозрачный, как бокал в самом фешенебельном кафе, воздух.  Облака, совсем недавно изрыгающие снежинки над головой, уползли куда-то за горизонт, открыли полный, круглый лик луны.

Привычно нырнув в сарай, отодвинули доску. Марат помог Сан взобраться наверх. А потом с видом хозяина обвел двор рукой:

- Ну, стоило оно или нет?

- Нет, - призналась Сан. – Слишком светло. Тени повсюду. Могут появиться…

- …пожиратели, - закончил за нее Алиев. – Не появятся. Они не любят луну. Никто не знает почему. Но в такие ночи ни одна тварь не выползает, чтобы навредить людям. Может, потому, что свет луны – отраженный. Может, они, как оборотни из глупых рассказов. Ты знала, что одна сторона спутника всегда остается в тени?

- Ты привел меня для того, чтобы читать лекции по астрономии?

- Да нет, конечно. Просто… иногда я думаю, что мы все похожи на Луну. Все ГМЛ, а, может, вообще все люди. Одна наша сторона всегда остается неосвещенной. И никто не знает, даже мы сами, что там? Может большущее черное пятно, гладкий гранит или серая чешуя?

- Хм... там два моря: Москвы и Мечты, а еще куча кратеров. Кажется, один из них назван в честь первой женщины-космонавта, - захихикала девушка, пытаясь одновременно зарыться носом поглубже в воротник.

- Терешкова. Название кратера. А еще там есть кратер Китов и Комаров. Но я совсем не о том. Посмотри на эту красоту, словно тысячи мельчайших осколков лунного света усеяли здесь все. В детстве я боялся порезаться о снег, он казался мне острым. А облака, наоборот – мягкими. У меня в комнате было окно, самое настоящее, только его закрыли толстым фанерным листом. А я проковырял дырочку. Сначала ковырял просто так. У каждого маленького ребенка свои ритуалы. Кто-то большой палец сосет, кто-то – в носу ковыряется, чтобы успокоиться или уснуть. А у меня была привычка перед сном ногтем колупать деревяшку. Годам к шести я начал делать это намеренно. В восемь лет, когда родители однажды ушли на работу, я взял у отца ящик с инструментами и вырезал в листе круглое отверстие. А, чтобы они не ругались, повесил на окно календарь. Еще одно мое увлечение – старые календари. Почему-то они мне ужасно нравились. И вот, когда становилось совсем жутко, сон никак не шел, я снимал календарь и смотрел на небо. На огрызок огромного голубого простора. Ты видела облака днем?

- Ага. Только вот позавчера, когда нас капитан Шрам гонял.

 Сан невольно заслушалась, хотя считала подобного рода разговоры нелепыми и смешными. Мало ли, чего маленький Марик мог рассматривать, когда ему не спалось. В восемь лет – старые календари, а в шестнадцать, может, журналы с голыми тетеньками из-под матраса доставал. Но что-то в голосе врача остановило ее от очередной шпильки. Потому что девушка тоже чувствовала эту тоску, потому что тоже много раз порывалась выбраться посреди дня из дома, посмотреть, как оно при свете солнца? И не думала о том, что ослепнет, что останется лежать навсегда усыпленной или разорванной пожирателями.

- Это совсем не то, - отозвался Марат. – Я видел их. Огромные, белоснежные, казавшиеся скоплением пуха. Ангелы роняют пух, он летит по небу. Забирайся выше, друг, взяв кусочек хлеба…

- Мы покормим голубей с синими очами. Приходи, скорее, друг плавать над домами. Эта крыша так мала, небосвод – огромен. Там останется зала, пепел возле дома, - продолжила Карпатова легко, как будто не вспомнила – прочла слова.

- Эта зелень так ярка, тысячи бериллов. Поднимайся в облака с ангелами, милый, - закончил Алиев. – Мне мама в детстве читала. Не понимаю, почему в книжку для малышей поместили стихи о смерти.

- Они не о смерти, - возразила девушка. – Они об освобождении. Извини, я пойду. Ночь, и правда, чудесная. Но еще пара минут, и я превращусь в сосульку.

Марат ничего не ответил. Карпатова спустилась с крыши, взошла на крыльцо штаба, обернувшись. На фоне серебряного пятака Луны вырисовывался четкий силуэт врача. Он даже не поменял позы, все также вглядываясь куда-то далеко-далеко. Не иначе, хотел рассмотреть ту, невидимую сторону.


Мир без тварей


Массивные золотые двери, больше напоминающие по своим размерам ворота, распахнулись, впуская кабетов в просторное помещение. Иё-кра постаралось смотреть строго перед собой на возвышающийся посреди тронного зала постамент высотой почти в два локтя. Хотя уж очень хотелось поступить, как его нерадивые ученики, вертевшие головами, словно местные флюгера. Говорят, раньше Зара больше походила на шар из малахита – небольшую планету полностью покрывали дремучие леса, а теперь большую ее площадь занимали пустыни, отхватывающие каждый период вращения Зары все новые территории.

Когда выходной шлюз корабля поехал вверх, в лицо Иё-кра дохнуло таким жаром, что оно едва не лишилось сознания.

«Я умру здесь», - подумал кабет и решительно шагнул на поверхность планеты. Состав атмосферы тут был несколько отличен от родного воздуха Кессии. Двое шустрых мальчишек-зарийцев немедленно подбежали к прилетевшим, подсовывая фильтры-респираторы. Местные привыкли к высокому уровню аммиака и своеобразному запашку, их организмы эволюционировали вместе с наступлением песков, а вот кабетам пришлось в первые часы весьма туго. Земля обжигала подошвы, но местная обувь не подходила для ног гостей, пришлось экспериментировать буквально на ходу. В конце концов, ступни Слушающих и Бродящего просто-напросто обмотали несколькими слоями ткани.

Потом кабетов провели в так называемый гостевой дом - сложенное из камней и глины здание. Мо и Зи посвятили много мгновений, ощупывая стены и исследуя их стыки. На Кессии все помещения были круглыми, и такая нелепица, как углы, вызвала бурное обсуждение у молодых кабетов. Впрочем, в доме хватало других интересных вещей. Увидев странное сооружение из дерева, Мо осторожно потрогало его одной из конечностей и поинтересовалось у зарийца-слуги:

- А это для чего?

- Оно называется «диван», - чудовищно коверкая кабетский, ответил тот. – Мы использовать его для сидения. Мешок отдохновения эквивалент.

- А, - не решаясь присесть, протянул Мо.

Мастерам, старшим кабетам было проще. Они частенько видели подобные странные штуковины на разных планетах. И то, некоторые вещи даже их привели в замешательство. Например, гости долго не могли понять, как пользоваться туалетом, и зачем он, вообще, нужен.

Яростно краснея ушами, все тот же слуга поведал об особенностях зарийской физиологии. Хорошо хоть не стал показывать сам процесс, обошелся довольно яркой словесной иллюстрацией.

- Но вы можете бросать в него свои… - закончил он, неопределенно вытянув руку в район живота Зи.

- Абхриции, - подсказало Дех-кри.

- Да, именно, - невесть чему обрадовался ушастый. – Я иметь в виду продукты метаболизма.

- Фи, какая гадость, - произнесло Мо, как только за зарийцем закрылась дверь. – Я еще могу понять их потребность во сне, но иметь специальную дырку для выброса отходов… Творцы, они, наверное, ужасно мучаются каждый раз, когда это делают.

У кабетов все было проще и куда как чище. Непереваренные остатки пищи скапливались в специальных хитиновых мешочках. Когда один из них созревал, то есть полностью заполнялся, канал между ним и кишкой закупоривался, а мешочек отваливался. Ни запаха, ни нужды каждый раз бежать в специальное помещение.

Ночь Иё провело в смутной тревоге. Несмотря на то, что в помещении было гораздо прохладнее, чем снаружи, его донимала духота. На костяных пластинах скрипел песок, а респиратор ужасно давил на нос. И все же не физический дискомфорт, а собственные мысли мешали кабету впасть в транс. То, что оно узнало их записей с ментальной сферы и от зарийцев, не давало покоя.

Едва Иё-кра услышало: «На ней ваш голос», - от рыжего, редкие щетинки на его затылке встали дыбом. Оно никогда особенно не верило в Творцов, но тогда с отчаянием подумало, что тут не обошлось без их жестокой шутки. В голове то и дело вспыхивали чужие слова, похожие на искаженное эхо. И еще… Иё не могло точно описать охватившие его состояние. Во всем этом, в прилете зарийцев, в их разговоре было нечто знакомое, и в то же время некоторые детали были совершенно внове.

А потом было томительное заседание Совета. Младших кабетов на него не пустили, а Дех-кри предпочло немедленно углубиться в изучение местных ментальных шаров. Так что на заседании из делегации от академии присутствовали всего двое: Иё и Юо-кра, сверкавшее своим синим глазом и серебристыми узорами на коже так, словно именно ради него все и собрались.

Зарийцы запустили запись, и Иё стало совсем не до его выходок. Оно внимало, впитывало каждый звук, каждую деталь. Изображения почти не было, так – разрозненные статичные картинки. Но вот аудиозапись врать не могла: на этом шаре, действительно, воспоминания Иё-кра. Воспоминания о событиях, которых оно еще не пережило.

«Мы прибыли на Зару в поисках ответа на один из самых главных вопросов: откуда взялись пожиратели. Дюжины мегациклов происхождение этих тварей оставалось в тайне. Никто не видел первую (или первых) из них, наши предки и мы – кабеты, принадлежащие семнадцать тысяч сто сорок восьмому поколению, сразу же встретились с ордой невидимых демонов, отбирающих начальные частицы. Нам известно имя первой жертвы, да позаботятся о нем Творцы, мы изучили внешнее и внутреннее строение пожирателей. Мы четко знаем, как они получают энергию и размножаются. Но этого мало. Для полной победы над врагом надо быть уверенным, что он больше не появиться. Но вот уже сорок восемь мегациклов мы не имеем ни следа уверенности.

Долгая война может повториться, это доказывают события на Земле. И пусть Шен-кри и другие твердолобые Бродящие и Слушающие твердят, что это – мои выдумки, что твари не выживут на Земле, что люди им не интересны, я  знаю правду. Не только наш мир – все миры, все обитаемые планеты в опасности. Чтобы навсегда избавить Реальность от их уродливого присутствия, мы должны перебороть любые проявления вражды, как между разными народами, так и внутри социума кабетов. Мне не ведомо, каким образом пожиратели перемещаются между планетами, имеют ли они свой отдельный мир, но я твердо убежден в одном: нам никогда их не уничтожить, если мы будем заботиться только о себе».

Сидящие и парящие в воздухе кабеты начали шушукаться и переглядываться между собой. Иё опустило взгляд, но вовсе не из-за стыда или неловкости. Его терзал самый настоящийгнев. Вот она – простая и понятная любому истина, записанная на этот небольшой металлический шар, но почему же они не в состоянии ее принять? И лишь пара зарийцев пребывала в необычайном смятении. Они, наверняка, прослушали монолог Иё ни один раз. Им хватило мужества отбросить страх и собственную гордыню, обратившись за чужой помощью. И сейчас двоеиномирцев ждали вердикта.

«Не важно, каков он будет, - решило про себя Иё-кра. – Я улечу с ними в любом случае. Землю надо спасать, Зару надо спасать тоже. Если не выйдет это сделать, вина будет полностью лежать на мне одном. Но виноват я буду лишь в проигрыше, а не постыдной попытке уйти от ответственности. Чего не скажешь об остальных».

К счастью, такие крайние меры не понадобились. Шумное помещение для совещаний вновь наполнил голос из шара. Судя по всему, началась уже другая запись.

«Так странно и поразительно. Я только что вернулся из храма моления – огромного каменного строения посреди города. Наверное, это единственное здание, лишенное уже надоевшей кричащей роскоши. От многочисленных золоченых гравюр и выполненных из блестящих камней мозаик уже болят глаза. В храме же – лишь скромные барельефы, лишенные любого украшательства. Конусообразное строение кажется снаружи неуклюжим гигантом, застывшим посреди песков, и ими же занесенным. Но внутри все пространство пронзает свет, без всяких зеркал отражающийся от стен. Мой друг в неподражаемой манере высказался, что храм похож на красавицу, обладающую внешностью столь ослепительной от природы, что ей нет необходимости прикрывать наготу вышитыми серебром тканями. Голые камни и впрямь такие гладкие и теплые, как кожа.

Лишь несколько кусочков селенита – вот и все разнообразие. Я подошел поближе, заинтригованный ими. Это были аккуратно вырезанные статуэтки зарийцев…»

Запись переключилась, теперь все собравшиеся увидели описываемый храм моления. И рыжего зарийца, недоуменно смотрящего то на фигурки, то на Иё, ведь именно его глазами сейчас смотрели Совет и остальные приглашенные. Каждый как наяву почувствовал обжигающий жар Зары, а пальцы коснулись отшлифованной поверхности барельефов. Воспоминание – живое, полностью, до мельчайших подробностей, перенесенное из многочисленных синоптических связей в мозге Иё-кра на ментальную сферу.

Рыжий зарийец улыбнулся:

- Это Творцы. Видишь, ровно двадцать пять фигурок.

- Но почему они так выглядят? – Непонимание, удивление. – Я видел Пантеон Творцов много раз. Они больше похожи на нас, на кабетов.

- Разве? В старинных свитках и ментальных шарах их описывают невероятно подробно. Например, ИиаКана – стройная женщина, глаза которой подобны озерам, а руки украшены браслетами из живых цветов. В ее волосах цвета меди звенят крохотные птички, а летающие нерги оплетают ремнями ноги. У ног ИиКана трется священная Эвара…

- Что еще за Эва-ра? – Новая волна растерянности. – Кажется, ты имеешь в виду бога плодородия Кар-кре. Но у него в питомцах есть только Выскек – зверь с черной шерстью, что движением одной из лап приносит счастье, а другой  - обращает удачу в невезение.

- Хм… - на лице рыжего проскользнула задумчивость. – Кажется, мы и правда говорим об одном и том же. Ибо Эвара тоже черна, и тоже может управлять случаем. Думаю, настоящих Творцов никто никогда не видел. Или же у них вовсе нет определенного облика. Но я привел тебя, Иё, не за этим. Здесь, в храме, у меня получается лучше всего нырять в Поток Времени. Ты должен увидеть сам, как это происходит. Для нас, зарийцев, плавание в Потоке – священный ритуал, и только самым близким дозволено его наблюдать.

- Это великая честь для меня, ДеиРей.

Внутри все становится тепло. Никто никогда не делал такого для Иё, и теперь оно испытывает глубокую благодарность к Винтусу.

А тот усаживается на каменный выступ и замирает. Это похоже на то, как Слушающие всматриваются в Реальность, пытаясь установить связь с предметом с другой планеты. А потом ДеиРей просто исчезает. Сначала кажется, что-то произошло с записью, но нет: тело зарийца становится все прозрачнее, выцветает, пока не превращается в туманную дымку, в мельчайшие капли воды, висящие над бурным Потоком.

Иё-кра ждет. Нельзя уходить, его друг может вернуться в любое мгновение. Где он? Об этом можно только догадываться. Не здесь, уж точно. Точнее, не сейчас. От этого в голове Иё что-то упорно щелкает. Будь оно знакомо с таким изобретением человечества, как часы, решило бы, что звук издают многочисленные шестеренки.

Появление ДеиРей сопровождается тихим хлопком или, скорее, всплеском. Иссушенный воздух наполняется влагой. Да и дышит зарийец так, словно бы нырнул в настоящий водоем, хотя его одежда и шерсть свидетельствуют об обратном.

- Где ты был?

- Три с лишнем луны вперед. Ух… так далеко я еще не заходил. Надо было встретиться с одним кео, уважаемым зарийцем то есть. БаеТер – мой друг. Он прибудет через несколько дней сюда, в Центральный город. Но для нас это пока не важно. Главное, у него появились новые сведения о монстре.

- Пожирателе? – Внутри все вскипает от предвкушения. Кажется, вот-вот разрешится главная загадка, мучавшая всех кабетов со времен начала Долгой войны.

- Да.

- Он знает, откуда тот взялся?

- БаеТер говорил с капитаном космического корабля. Его команда вылетела с Зары двадцать лун вниз по Течению отсюда.

- Двенадцать мегациклов, - почти не задумываясь, перевело Иё. – Твой друг, этот уважаемый зарийец, может так далеко заглядывать в будущее? Ты же говорил, что твой предел где-то семь лун, если будешь упорно тренироваться. И то, это довольно большое достижение, не всякий из вас так может.

- Они встретились в нейтральной точке. Это довольно частая ситуация. Раньше, в смутные времена, мы прибегали к подобным уловкам, например, чтобы заключить союз подальше от посторонних глаз. БаеТер рассказал, что капитан с командой летели вместе с группой исследователей. Их целью было изучение новых планет. Это сейчас наши корабли годятся лишь вылазок к ближайшим звездным системам. Но потом начнется настоящая мода на космические путешествия. Прости, что утомляю тебя всеми такими подробностями. Мне самому просто ужасно интересно было слушать об этом.

 В общем, целью экспедиции была довольно далекая система. Совсем небольшая звезда, похожая по размеру на нашу МаиТаи, около десятка планет вращаются вокруг, но только третья от центра обитаема. Корабль посадили на спутнике, а сами в шлюпках переправились на эту самую планету.

Сначала все было отлично. Они спустились в темное время, но как только наступил рассвет, исследователей атаковали. Капитан был с ними, он видел, как один за другим падали мертвые зарийцы. Ни вскриков, ни ран. Беззвучно оседали, ломая при падении кости. Голова одного из ученых попала на острый выступ камня и лопнула, подобно переспевшей ягоде.

Когда они поняли, что происходит, уже пятеро из семи ученых были убиты, как и главный помощник капитана, выбежавший им на выручку. А потом из воздуха появились они… именно такие, какими ты их описывал. Пожиратели, с шестью лапами и тремя хвостами.

- Как они спаслись? – Волнение переросло в настоящую тряску.

- Местные. Несколько местных обитателей. Они убили пожирателей. Сначала, правда, хотели еще и космонавтов убить. Но потом поняли, что происходит. У них были такие странные черные штуковины, выбрасывающие маленькие кусочки металла с большой скоростью. Ужасно шумное оружие. Одна тварь была сильно ранена, и оставшиеся ученые приняли решение взять ее с собой.

- А как же аборигены?

- О, они пытались сказать что-то капитану. Но тот ничего не понял. Тогда те принялись рисовать. В общем, стало понятно, что пожиратели – главная угроза на этой планете, - продолжил Винтус.

- Они оттуда?

- Нет. Местный показывал свои руки. Один раз обе, а второй раз, прижав три пальца из десяти. Капитан думает, они хотели сказать, что пожиратели уже семнадцать периодов находятся на планете. Сколько это  - не известно. Аборигены могут иметь отличную от нас систему исчисления. Семнадцать лун? Десятки лун, сотни? Одно точно: дом пожирателей не там.

- БаеТер может указать, где именно приземлился корабль? Куда летали ученые?

- Да, он указал мне координаты той звездной системы. Когда выйдем отсюда, попытаюсь найти ее на карте. И все же дослушай до конца. Пожиратель - экспедиция доставила его на Зару. Они думали, тварь по пути умрет. Но стоило выпустить его из ящика, как монстр кинулся прочь. Ученые искали его, но так и не нашли. И теперь он убивает. Уже около двадцати зарийцев погибло, из них – шесть детей.

- Так надо срочно уничтожить тварь! – вскричало Иё.

- Уничтожим. Еще до побега. Знаешь, раньше мы использовали наш дар в основном для убийства. Но первый раз – чтобы остановить катастрофу и спасти множества жизней. Теперь, когда мы точно знаем, когда пожиратель появится, мы можем предотвратить встречу с ним, - кажется, ДеиРей был очень доволен. В голосе его проскользнули какие-то странные интонации.

«Неужели он хвастается?» - поняло Иё.

В зале совещаний вновь поднялся гомон. Теперь один за другим кабеты повторяли:

- Неужели?

- Разве такое возможно?

- Позвольте, достопочтимые Бродящие. Я думаю, надо узнать, что это была за планета, - внесло здравое предложение Юо-кра.

- Не стоит, - неожиданно поднялся со своего места Винтус. – Как и смотреть дальнейшие записи моего, к-хм… друга Иё-кра. Мы знаем, откуда прибыл пожиратель вместе с исследовательским кораблем. Вы называете эту звездную систему Мират ан Солей, а местные же – Солнечная. Пожиратели попали на Зару с Земли. Будущей Земли, если быть точнее.

 Ваш коллега, мастер Слушающий Иё-кра в семнадцать тысяч сто сорок восьмом поколении кабетов, был совершенно прав. Если мы не предпримем определенные меры, человечество просто вымрет. Но главная беда заключается не в этом. Если мы смогли отправиться на Землю, другие разумные расы также смогут это сделать. И не известно, чем все закончится для них. Иё говорил, что наш долг – уничтожить пожирателей, всех до единого. И моя императрица, и я – все зарийцы разделяют беспокойство мастера Слушающего. Поэтому я прошу вас об услуге: позвольте взять с собой Иё-кра, чтобы он научил нас бороться с тварями.

- Совету нужно посовещаться, - холодно отозвался Шен-кри.

И тут, второй раз на памяти Иё произошло чудо. Сидящее до того в позе крайнего неодобрения Юо-кра неожиданно изменило положение и произнесло:

- Если мое мнение имеет вес, я считаю, надо удовлетворить просьбу наших гостей. Более того, отправить на Зару не только его одного. Многие из нас могут принести пользу императрице РаиШе и ее подданным. К тому же одного Иё я не отпущу.

- Боитесь за мою жизнь, мастер Юо? – не выдержало Иё-кра.

- Нет. Но ты можешь наделать глупостей, - сверкнул глазами глава академии.


Безмирье


Огромный сад был наполнен звуками: жужжанием пчел и шмелей, свистом и щелканьем птиц, шелестом и скрипом старых ветвей.  Любого забредшего сюда человека ждало бы, прежде всего, приятное удивление. Пышность сада, посыпанные разноцветным песком дорожки, изысканные арки из вьющихся растений, необыкновенной красоты кустарники, сформированные в виде самых разных животных – все это указывало на большой талант местных садоводов.

Но стоило гостю немного прогуляться и чуть внимательнее осмотреться, как удивление сменилось бы растерянностью, а потом удушающим чувством фальшивости окружающего. Нигде на его родной планете не могло быть такого места, как этот сад. Огромные финиковые пальмы перемежались здесь сакурами, высокогорные эдельвейсы торчали из клумб вместе с протеями, а меж дубовых корней пробивалась поросль полярной ивы. В небе ровно-серого цвета проносились стайки стрижей, а в кронах деревьев резвились белки и колибри. Огромных бабочек ловили летучие мыши, по какой-то непонятной причине не висящие вниз головой под потолком пещер, а рыщущие в поисках добычи посреди дня. Или вечера?

Даже свет здесь был какой-то ненастоящий, напоминающий сияние болотных огней или грибов. Косые лучи его падали отовсюду, не согревая и не давая умиротворения. Вряд ли сад был тем самым прекрасным раем, который так любят рисовать на страницах, описывающих загробную жизнь. Ибо в раю львы не убивают ягнят, а мирно щиплют траву вместе с ними. А именно этим и занимался в данный момент громадный кошак с гривой темно-коричневого цвета. Морда его была вымазана в крови белоснежного копытного, а зубы вот-вот готовы были вонзиться в мягкое податливое брюхо.

- Развлекаешься, - позади раздался женский голос.

«Недовольная. Как всегда», - определил высокий мужчина, чьи длинные волосы тронули нити благородной седины. А, может, не очень благородной.

Он стоял в нескольких шагах ото льва, но лицо его не выражало ровным счетом ничего. Одна жизнь пресеклась, другая – продлилась на несколько дней. Или нет, но какая, в общем-то, разница?

Лев дернул шкуру ягненка, с треском разрывая ее, а после сунул пасть в еще теплое нутро. Запах железа сменился не очень приятным душком экскрементов. Длинноволосый отвернулся, переключая свою внимание на голубоглазую собеседницу.

- Ты что-то конкретное хотела, сестрица? – Левый уголок губ едва дернулся вверх. – Неужто решила сдаться?

- И отдать все тринадцать миров? – в свою очередь усмехнулась женщина. – Ну, уж нет. Тем более, ты все равно не примешь моей капитуляции, так ведь?

- Борьба до победного. Вот это мне нравится. Но, боюсь, на сей раз ты проиграешь с разгромным счетом.

Мужчина щелкнул пальцами. Лежащий на земле труп ягненка вскочил на тонкие копытца, на его мягкой шерстке не было не единого кровавого пятнышка. Лев недовольно рыкнул, готовый вновь броситься на непокорную жертву, но та тонко заблеяла и дала такого стрекача, что хищнику осталось лишь в бессилии клацнуть клыками.

- Вчера я предложил частицу одному парню. Талант. Мог бы рисовать отличные пейзажи. - Мужчина лениво потянулся, зевнул и неожиданно предложил: - Не хочешь яблочка? Вон на том дереве выросли отличные экземпляры.

- Знаю я твои яблочки, - презрительно хмыкнула златокудрая. – Откусишь, а внутри одна гниль или червяки. Можешь морочить голову всей этой историей смертным, у меня нет на это времени.

- Фи, дорогая, и в мыслях не было. Для тебя все самое лучшее, - шутовски поклонился длинноволосый. Но было видно, что его сестрица угадала. – Не хочешь фруктов, давай хоть присядем. А то у меня уже спина болит. Целый день занимаюсь поливом. Помощников-то нет, все сам, единолично.

- Не боишься? – вскинула бровь женщина.

Парочка двинулась прочь по одной из дорожек ото льва, который, забыв о ягненке (или лишь временно отложив новую попытку сожрать того), разлегся в тени персика. На нижних ветвях его благоухали розовые цветы, выше висели уже завязавшиеся плоды, а на самой макушке готовы были упасть зрелые персики. Еще одна странность: все здесь и зрело, и цвело, и опадало одновременно.

В глубине сада, под высоченной голубой елью стояла грубо сколоченная скамья. Толстых досок едва коснулись фуганок или кусок наждачной бумаги, они потемнели, а кое-где даже виднелись зеленовато-серые наросты лишайников и мха. Но мужчина предпочитал эту скамью всем остальным – вычурным, с изящной ковкой или резьбой.

Рядом со скамьей стояла самая обыкновенная темно-синяя лейка, казавшаяся во всей этой нелепости единственным настоящим и правильным предметом. Возможно, так оно и было. И сад являлся всего лишь выдумкой, тщательно наведенным мороком. Во всяком случае, когда седовласый задел лейку ногой, та звякнула вполне естественно, можно сказать, вещественно и даже весомо.

- Чего я должен бояться? – продолжил разговор мужчина, когда они уселись.

 Его голубоглазая собеседница с плохо скрытой брезгливостью поправила свое струящееся платье. Движения ее были какие-то скованные и напряженные, хотя она изо всех сил пыталась выглядеть уверенной в себе.

- Стать таким же, как люди. Ты слишком много времени проводишь в их мире. Это чревато. Когда-то я тоже просиживала веками на их планетке. Даже заимела пару привычек, вроде купания. А потом однажды проснулась, взглянула на себя и поняла – я старею. Представляешь: я, и старею? Сначала это показалось мне забавным. А потом я испугалась… представила, что через пару десятков лет меня ожидает смерть.

- Мы не можем умереть, - возразил мужчина.

- Знаю. Но я это представила, - делая нажим на последнее слово, веско произнесла голубоглазая. – Будь осторожен, братец, вот что я хочу сказать.

- Это так трогательно. Твоя забота, я имею в виду. Но не стоит беспокоиться. Последнее, что мне грозит, так это стать похожим на человека. Хотя, надо признать, у них есть чему поучиться.

- Ты опять за свое?

- Война, моя милая сестрица. Никто во всей Вселенной не может так воевать, как люди. Ни у кого нет той ярости и жестокости по отношению к собственному виду, как у землян. Викалийцы сущие дети по сравнению с ними. Они не знают, что такое мир и покой и совершенно не ценят свою жизнь. А люди… превознося любовь в своих сонетах, они идут и режут глотки спящим врагам. Они ненавидят войну, боль, смерть и продолжают убивать. Разве не чудесно? В этом есть нечто парадоксально возвышенное, - впервые за весь разговор седовласый искренне улыбнулся. – А их фильмы – эти движущиеся картинки, на которых одни люди изображают совсем иных людей? А картины… батальные полотна. Ты вслушайся, как звучит, а? Какую вероятность не возьми, в любой найдется по две-три войны.

 Есть одна такая, в которой конфликт затянулся почти на полвека. Представляешь? Земля пять десятков раз прокрутилась вокруг Солнца, а люди все продолжали убивать друг друга. Уже никто не помнил, с чего та война началась, а первопричина – местная принцеска – давно скончалась в муках, а огромные полчища двуногих кололи, рубили, сносили головы и вспарывали таким же двуногим животы.

Длинноволосый встал, подхватывая лейку за ручку. Подошел к ближайшему гранатовому дереву и почти ласково похлопал по стволу:

- Да вся их история построена, выращена на крови. – Мужчина наклонил лейку, и из многочисленных дырочек полилась темно-красная жидкость. – Буквально. Вот она – лучшая подкормка во все времена – трупы и кровь. Смерть одних ради процветания других. На навозе тоже кое-что растет, но не так.

- Ты сейчас о смертных или о своих грушах? – не поняла женщина.

- Груши, смертные, вероятности… принцип один, поверь. Ты же знаешь мое мнение….

- Все зависит от того, на какой грани многоугольника ты стоишь, - закатив глаза, заученно подхватила златокудрая.  – И все же я пришла не для того, чтобы в миллионный раз выслушивать одни и те же слова. Их звуки уже просверлили дыры в моем мозге.

- У тебя нет мозга.

- Не суть важно. Ты что-то говорил о парне, художнике. Где ты его выкопал и почему именно он? Знаешь, пока я доверяла тебе выбор кандидатов, но у меня стали закрадываться подозрения. Уж не жульничаешь ты? Землянин может, вовсе рисовать не умеет, а ты представляешь его как нового Дега. А потом с прискорбием заявишь: «Знаешь, милая сестрица, кажется, и он ни на что не годен»?

- Как ты могла подумать! Когда я жульничаю, у меня обычно дергается глаз, - зафыркал мужчина.

Теперь он подошел к другому дереву, на этот раз – джаботикабе, ствол и ветки которой были усыпаны темными круглыми плодами, и вновь наклонил свою синюю лейку. Казалось, ее объем должен был достигать нескольких сотен кубометров. Кровь непрекращающимся потоком все лилась под корни, и на джаботикабе, и правда, появлялись все новые цветы, а засохшие было листья, вновь становились зелеными.

- Хорошо, хорошо, не смотри так на меня. Оставь свой пронзающий взгляд для любителей рулетки и скачек на громадных василисках.

Наконец, седовласый отставил свое занятие. Аккуратно прислонив орудие труда обратно к сидению скамьи, он протянул собеседнице чудного вида альбом. Ни прямоугольный, ни квадратный, а в виде семиугольника. Женщина откинула кожаную обложку, и страницы, одна за другой, сами замелькали, переворачиваясь. Треугольные, конусообразные, из металла, дерева, тонких листов пластика, крыльев громадных жуков – сборник описаний всех вероятных произведений искусства, которые могут, могли или уже появились в одном из двух с лишнем сотен обитаемых миров.

Некоторые из них были сравнимы с наскальными рисунками древних людей – что увидел, то и изобразил. Многие были похожи на куюна ва тента зарийцев, технологически сложные, но больше смахивающие на еще одну модернизацию уже знакомых восковых табличек. И лишь единицы из всего этого хлама могли считаться чем-то большим, чем просто порождение рассуждений и знаний. Чистая фантазия, рождающая предметы, ранее не существовавшие нигде и никогда. Редкие крупицы золота среди серых окатышей.

- Вот, - ткнул пальцем седовласый в одну из страниц. Самую обыкновенную, из гладкой блестящей бумаги. –  Полюбуйся.

Альбом тут же изменился. На коленях у женщины лежала простая книга довольно большого формата, на корешке которой серебристыми буквами было выведено: «I grandi artisti del ХХI secolo»[1]. Златокудрая быстро перелистала книгу, останавливаясь на дате в начале.

- 2087 год. Хм… очень мило. И этот твой кандидат…?

- Ты о том, потомок он той девчонки и ей подобным? Нет, обычный парень из довольно богатой семейки. Видишь, я даже увеличил шансы на твою победу. Клянусь, мне казалось, он просто идеален. Смотри, какие картины. Цветопередача, объем… и это с их искаженным виденьем. Знаешь, даже меня уже начали раздражать синие лампы.

- Тебя многое раздражает, - равнодушно бросила женщина. – Да, ты прав. У него был неплохой потенциал. Ты вот хоть и болтаешь, мол, люди постоянно воюют. Но смотри, мы с тобой уже около трех десятков раз предлагали частицу и все заканчивалось одинаково.

- Разве? – пожал плечами длинноволосый. – Жертва ради победы – это тоже часть войны. Вера в светлое будущее - вот что заставляет их проламывать друг другу черепа. Отними ее, и люди просто разойдутся по своим утлым домишкам. Эти существа везде ищут цель, смысл. Думаю, если бы вместо даты рождения и смерти, и фразы, вроде: «навеки любим», они писали на надгробных плитах предложение, начинающееся с «он был рожден для…», их жизнь стала бы намного проще.

Они приходят на могилы из какого-то фантастического чувства противоречия, пытаясь доказать себе, что люди, лежащие под землей, разлагающиеся там – не я. И эти бесполезные, никчемные трупы, некогда вдыхавшие воздух мне не ровня. Только мое существование имеет значение, только на мою макушку светит солнышко, и только мой огород поливает дождь. Но при этом осознают, что когда придет их время, их также засыплют, а сверху поставят надгробие, на котором будет лишь что-то пошлое, вроде «вечная память». Иногда их даже становиться жаль…

- Ты и жалость? – нервно хохотнула голубоглазая. – Ладно, я тебя поняла. Раз так, у меня есть предложение.

- Все-таки не веришь в мою честность, - раскусил ее мужчина. – Что ж, валяй. Одной попыткой больше, одной меньше. Хотя мне начинает уже наскучивать наше развлечение.

Теперь настала очередь напрячься длинноволосому почитателю перерезанных сухожилий и содранной кожи. Его сестра уже вольготнее откинулась на скамье и с вызовом уставилась в темно-стальные глаза мужчины:

- Девушка, почти девчонка. Две тысячи сто двадцать второй год. Она – ГМЧ, причем, из нее выйдет отличный солдат. А вот дар практически в зачаточном состоянии. По-моему, идеальные условия для тебя. Ну?

- А в чем подвох? Только не говори, что его нет.

- Не буду, раз ты просишь. Но на этот раз я не собираюсь просто наблюдать, - предупредила женщина.

- Я и не сомневался. Ладно, девчонка, так девчонка. Но учти, ты сама ее предложила. Боюсь, как бы тебя не постигло жесточайшее разочарование.

Златокудрая поднялась. Разговор был окончен, а новый раунд их затянувшейся игры только начался. Проходя мимо, она сорвала гранат, разломила его своими тонкими белыми пальцами и с отвращением произнесла:

- Говорила же, одна гниль.

Истекая кровавым соком, гранат шлепнулся в заросли ковыля.


[1] Великие художники 21 века (ит)

Глава 14

Лучше прожить один день человеком, чем тысячу дней быть тенью

Китайская пословица


Мир без тварей.


На пьедестале стоит нечто, напоминающее Иё ранее виденный стул, только более массивный, не из дерева, а из целого куска гранита. Вся поверхность его изрезана узорами: скалящиеся морды древних чудовищ, невиданные цветы и звери. Кажется, этой глыбе не менее полутра тысяч мегациклов.

Как только кабеты пересекают какую-то невидимую черту, двое охранников с обнаженными секирами выступают вперед, готовые в случае даже не опасности, а лишь намека на нее, броситься на любого. За широкими плечами сложно рассмотреть хрупкую фигуру зарийки. Она теряется в пространстве зала, с ногами умещаясь на гранитном сидении. Целый ворох разноцветных подушек окружают императрицу, Непреходящую Властительницу РаиШе. Она сидит в них, как в неком подобии гнезда; подушки разбросаны на постаменте и кое-где просто лежат на полу.

Императрица выпрямилась, и к ней немедленно бросились четыре молодые зарийки. Две из них помогли РаиШе встать на ноги, а две  -  накинули на плечи роскошный плащ, больше похожий на кольчугу. Тысячи золотых и серебряных колечек, прикрепленных к блестящей подкладке, являлись личным богатством императрицы. Впрочем, еще дюжина украшали оттопыренные уши и брови РаиШе. Все-таки эта странная страсть зарийцев к блестящим побрякушкам до сих пор вызывала у Иё-кра крайнее изумление.

- ДеиРей, ты привел их, - произнесла императрица на чистейшем языке Благословенных Народов. – Надеюсь, в пути Творцы сопутствовали вам?

- Да, Непреходящая, - а вот у Винтуса был легкий акцент. – Позвольте представить Вам моих спутников и друзей. Это мастер Бродящий, хранитель Знаний Предков Дех-кри, семнадцать тысяч….

Иё-кра слегка прикрыло глаз, пытаясь хоть на мгновение унестись подальше из этого душного зала и щедро пересыпанных титулами речей. Лишь когда  ДеиРей назвал его имя, оно слегка поклонилось. После представления кабетов последовал небольшой доклад о перелете. И все это время императрица терпеливо стояла на своих подошвах, высотой не менее локтя, почти сгибаясь под тяжестью металлической накидки. Да уж, неудивительно, что зарийцы с таким уважением относились к своим правителям!

РаиШе была невысокого роста, с буйной копной черных волос, доходящих почти до середины бедер. Тонкая ткань нижней рубашки позволяла рассмотреть ее фигуру. Иё-кра, конечно, ничего не понимало в зарийской красоте, но ему императрица показалась весьма ладной. Узкая талия, широкий таз, плавные линии плеч. Зарийцы чем-то напоминали возлюбленных им землянок, хотя между ними  существовало множество отличий.

- Мастер Иё, - обратилась к нему РаиШе, так что кабету пришлось срочно прервать свои размышления. – Я выражаю Вам глубокую признательность. Вы проявили большую смелость, согласившись прилететь на нашу планету. Когда-то, как гласят легенды, двенадцать Благословенных Народов были едины и обитали бок-о-бок. Мои предки много дали для цивилизации кабетов, но ровно столько же и сами кабеты подарили жителям Зары. К сожалению, древние узы между нашими видами были разрушены, но сейчас, стоя перед моими соратниками и представителями чудного народа Кессии, я надеюсь на их восстановление.

- Благодарю Вас, императрица, - буквально сложилось в любезной позе Юо-кра. – Это огромная честь для всех нас – быть здесь, перед Вашим взором. Как только я услышал о беде, грозящей Вашим подданным, то понял: мой долг оказать любую помощь, бросить все силы…

- Очень любезно с Вашей стороны, - попыталась прервать его зарийка.

- Ведь мы все, я имею в виду, обладателей начальной частицы, часть единого целого. Творцы не просто так выбрали нас, сделав хранителями этой Реальности, Космоса, как принято говорить у вас…

- Я поняла Вас, мастер Юо, - уже громче произнесла РаиШе. - Прискорбно сознавать, что поводом для нашего воссоединения стало появление пожирателей. ДеиРей Винтус и БаиВа Винтус поведали вам о том, как мы их обнаружили?

- Да, императрица, - откликнулось Дех-кри. – Я привез все необходимые сферы. В них вся история Долгой войны и нашей борьбы с пожирателями.

- Хорошо. Наша цель – не только уничтожить того пожирателя, что сбежал от ученых, но и вовсе предотвратить его появление на Заре. Для нас опасно не это, а сам факт существования живых теней. Мы никогда прежде не сталкивались с подобной угрозой и хотим научиться встречать ее во всеоружии. Вы будете нашими учителями. Я же, в свою очередь, обязуюсь слушать любого из вас и призываю моих подданных делать то же самое. Нужны изнурительные тренировки – отлично. Наш дар дает нам преимущества, которых нет ни у кого. Тысячи лун и десятки лучших умов будут в нашем распоряжении.

- Славно это слышать, императрица. Но, боюсь, знаний наших предков и нашего личного опыта будет недостаточно, чтобы еще раз одолеть пожирателей, - наконец, решило вступить в разговор Иё-кра.

- Почему?

- Вы правильно сказали: дар зарийцев дает огромное преимущество. Но это лишь в том, что касается Потока Времени. Вотчина кабетов же – поля: гравитация, электричество, магнитное поле, а так же потоки газов и жидкостей. Нам пришлось от многого отказаться для того, чтобы лишь научиться видеть пожирателей. Что же касается их убийства… убить живую тень просто, тут и ваше оружие сгодится. Но если твари размножатся, сталь будет бесполезна.

- Но вам же как-то удалось покончить с ними на Кессии? – задала логичный вопрос РаиШе.

- Мне иногда кажется, - задумчиво пробормотало Иё-кра, - что без вмешательства Творцов тут не обошлось. Я помню тот момент также отчетливо, как если бы он произошел только что. Нел-кри почти не выходил из транса, а когда делал это, то немедленно бросался в лабораторию. Он потрошил пожирателей с таким остервенением, словно пытался найти скрытое послание, написанное на их внутренностях. А потом вдруг успокоился. Я подумал, что Великий мастер сдался… Но это было совсем другого рода успокоение, наполненное не отчаяньем, не ожиданием своей участи, а торжеством.

Едва на небо взошло Дау, Нел-кри уже был уже в помещении, где обыкновенно препарировал пожирателей. Там же стояла клетка, специально сплетенная из электрического гриба. Твари не любят только две вещи: тьму и бегающие электроны. Мы были не интересны пожирателю, лишенные своих частиц и представляющие собой лишь бесполезные куски плоти. Нел-кри открыл клетку, удерживая пожирателя с помощью телекинеза. И тут гравитационное поле сместилось. Один из учеников мастера нарушил его своим появлением в лаборатории. Пожиратель сорвался с места, не успел юнец произнести: «Мастер Нел-кри, вы…?» - и все было кончено. Нел бросился вперед, пытаясь схватить пожирателя, но рука его прошла словно бы сквозь чудовище.

- Так он и получил начальную частицу тварей? – Кажется, зарийцы не особенно вникали в историю Долгой войны и теперь, затаив дыхание, слушали рассказ кабета.

Иё-кра повернулось к спросившему. Воспоминания, как засушенный цветок, от которого исходит настолько слабый аромат, что приходится долго принюхиваться, почти касаться носом, чтобы уловить его. Но сейчас, спустя четыре дюжины мегациклов и миллионы локтей от Кессии, Иё накрыло такой мощной волной запаха, что он едва устоял на ногах.


- Прошу Вас, учитель, позвольте мне это сделать!

- Иё, не будь глупым. У тебя впереди многие дюжины оборотов планеты. А я уже стар.

- Вы же сами говорили, что истинный возраст заключается не в прожитых мгновениях, а в том, что они приносят нам. – Слабая попытка протеста.

Нел-кри улыбается, наверное, впервые, кто-то выражает свои чувства перед Иё-ре таким непривычным способом. Так что сначала оно и не понимает, что происходит с мастером. А потом оно улыбается в ответ. В ноздрях начинает жечь, а кожный узор из золотистого становится красновато-коричневым. Почему же мастер так упрям? Почему он не хочет понять главного: ему, Иё, уже незачем жить. Оно отказалось от возможности иметь семью, его ДНК не получит ни один кабет. Время для Иё-ре перестало быть бесконечным, превратившись в короткий отрезок, жалкий, как все его попытки хоть чем-то выделиться среди сверстников. Это его последний шанс – стать кем-то особенным, сделать что-то для других.

Но вместо того, чтобы сказать об этом, Иё лишь тихо произносит:

- Вам будет больно?

- Нет. Не думаю. Я просто угасну. А когда придет пора, ты убьешь меня, понял? – требовательно спрашивает Нел-кри.

- Я не смогу, мастер.

- Сможешь. Только ты, Иё-ре, способен на это. Никто лучше тебя не понимает их. Они ищут свет, они выпивают его вместе с чужими жизнями, но только потому, что сами – давно мертвы. Ты всего лишь избавишь меня от мучений. От бессмысленности.

- Но почему именно Вы? – все еще не понимает Иё. – Вы принесли столько пользы нашему обществу и способны принести еще больше. А ваши близкие? Вы дороги им, нельзя лишать их вашего общения и поддержки. Я знаю множество кабетов, которые ни на что не годятся. Почему не предложить другим…?

- Потому что, мой дорогой Иё-ре. Именно из-за всех перечисленных тобою причин. Моя частица настолько ярка, что лишь чернота пожирателя сможет совладать с ней. Когда гаснет маленькая звездочка, на небе становится сначала пусто, а потом мы просто забываем про нее. Но если все вещество огромной звезды сжать до невообразимо малых размеров, мы получим черную дыру. И куда бы ни обращался наш взгляд, он все время будет натыкаться на нее. А теперь отойди подальше, я достану ее.

Иё-ре не смеет ослушаться. Оно молча наблюдает за тем, как учитель достает из небольшой коробки похожий на уголек предмет – начальную частицу пожирателя.

- Ты убьешь меня, это твой долг, Иё.

Частица еще мгновение трепещет на ладони Бродящего, а потом исчезает. Третий глаз Нел-кри закрывается, теперь – навсегда.

Мир теней


К обеду небо затянуло тучами, а потом начался мелкий противный дождик. Не выдержав однообразного сидения рядом с ноутбуком в ожидании невесть чего, Маша отправилась во двор курить. Юра проводил жену невольным взглядом, пробурчал что-то вроде: «Опять… началось», - и кинулся вслед за ней.

- Может, тоже выйдем? – спросил Ярослав. – Зи, как ты думаешь?

- Да. Это разумно. Вам лучше держаться вместе. Чем больше людей, тем меньше вероятность того, что твари незаметно подкрадутся.

Втроем мы выползли на крыльцо. Вместе с дождем пришел холод. Маша остервенело затягивалась сигаретой, кутаясь в свою болотного цвета куртку. Я спустилась на пару ступеней, чтобы не чувствовать дыма и принялась бездумно оглядывать окрестности. Во всяком случае, мне казалось, что взгляд скользит без всякой цели. Но вскоре я поняла, как цепляюсь им за каждую тень, за каждое темное пятно. Не движется оно? Не меняет ли очертаний? Повернулась к Ярославу и прочла то же самое беспокойство на его лице.

Шум в доме заставил нас невольно напрячься. Маша мгновенно отбросила сигарету, сделав шаг в сторону мужа. Входная дверь распахнулась, и мы увидели всклокоченную голову хозяина, а затем и его самого. Подслеповато щурясь, Виктор Кондратьевич улыбнулся:

- О, здравствуйте, ребята! Вы вечером приехали, да? Простите, сам не знаю, что со мной. Вчера лег рано и мгновенно уснул. Надеюсь, Ярик вас хорошо устроил?

- Да, спасибо, - кашлянув, ответил Юра.

Виктор Кондратьевич с некоторым подозрением покосился на Зи:

- А вы, молодой человек, кто будете?

- Это, папа, муж Киры, - ничего умнее не нашел Ярослав, как вспомнить старую сплетню, - Зигмунд.

- Немец? – в голосе агронома прозвучало неодобрение.

- Американец, - поправил отца Шершнев.

- А, ну-ну, - тон старика не потеплел ни на градус. – А он, того, по-нашему понимает? Я-то в школе немецкий учил, по-английски только «хеллоу» да «вер а ю фром» могу.

- Hi, - неожиданно для всех нас поздоровался Зи и протянул Виктору Кондратьевичу руку. Старик слегка опешил, но все же потряс конечность пришельца. – Не беспокойтесь, я хорошо понимаю на вашем родном наречии.

- Зигмунд вырос здесь и только в семнадцать переехал в Штаты, - пришлось на ходу выправлять мне легенду кабета.

- О, простите! – понял свою оплошность агроном. – Кира, но почему же ты раньше нам не представила своего супруга? Зигмунд, не хотите выпить? Знаете, это большая честь для нас. Расскажите, чем Вы занимаетесь?

- Папа, извини, - поняв, что еще немного, и Зи невозможно будет вытащить из клещей гостеприимства, перебил отца Шершнев. – Нам уже ехать пора.

- Куда это?

- Зи…гмунду надо на поезд. Мы обещали его проводить. А потом по домам.

- Но он же только что приехал! – возмутился Виктор Кондратьевич.

- Я обещаю, что в следующий раз мы обязательно встретимся и вместе выпьем. Ярослав прав: мне надо спешить. Увы, дела! Очень приятно было с Вами познакомиться, - выдал, казалось, на одном дыхании инопланетянин.

- Чемоданы! – хлопнул себя по лбу Юра, выразительно глядя на жену. – Я сейчас принесу.

Через пятнадцать минут вся наша компания окончательно распрощалась с агроном и короткими перебежками отправилась ко мне домой. Зи шел впереди, сканируя улицу. Мужчины держались в середине, а мы с Марией смотрели по сторонам. Но твари то ли затаились, то ли их вообще тут не было.

- День пасмурный. Это хорошо. – Кабет почти не двигал глазными яблоками и не моргал, от чего выглядел, как слепой. – Чем меньше света, тем лучше.

Следуя этому совету, как только мы вошли в дом, немедленно принялись за работу. В подвале нашлись коробки, которые мы с Машей порезали, а Шершнев с Юрой заклеили получившимися кусками картона окна. Закрыли даже небольшое чердачное окошко. В доме стало мрачно и неуютно, зато относительно безопасно.

- Черт! – третий раз за час споткнувшись о мебель, выругалась я. – Это все, конечно, замечательно, но как бы нам тут руки-ноги не переломать. Может, я хоть фонарики принесу.

- Нет. Любой источник света может привлечь пожирателей, - возразил Зи.

- Но что же, нам теперь всю жизнь сидеть в темноте? – ужаснулась Маша.

- Нет. Не всю. У пожирателей есть определенный порог, минимальная доза энергии, дающая им активизироваться. При недостатке ее они впадают в состояние, напоминающее спячку. Еще твари не появляются в местах, где нет теней. Если правильно поставить освещение, это тоже может помочь.

- Минимальное количество энергии, говоришь? – задумался Юра. – И сколько это конкретно?

- Около пятнадцати единиц.

- А в человеческих системах это сколько?

- Боюсь, у вас нет эквивалентной величины, - после некоторой задержки, ответил кабет, - У нас единица соответствует количеству фотонов излучаемых Дау, приходящемуся на площадь стандартного круга в течение одного мгновения.

- А что еще влияет на них? Может, эти пожиратели, скажем, предпочитают свет ламп накаливания свету люминесцентных ламп, например?

- Не думаю, что у пожирателей есть предпочтения. Мы не проводили подобных экспериментов. На Кессии нет искусственного освещения. Тем более, таких приборов, как у вас. Но…

- Что? – с жадностью подался вперед Буров.

- Когда светила О, твари реже нападали.

- Так, это уже что-то. Так… Ярик, доставай свой ноут, будем вспоминать школьный курс физики.

Следующие три часа мы потратили на поиски сведений, касающихся освещенности, энергии фотонов и прочего в том же духе. В процессе узнали много нового. Например, то, что моя спальня по нормативам недостаточно освещена, энергосберегающие лампы лучше подойдут для освещения нежилых помещений, а также то, что из-за неправильного монитора может болеть голова. К вечеру у нас были распечатанные таблицы, в которых указывалась величина светового потока различных ламп, звезд и Солнца. Только вот толку от всех наших научных изысканий было чуть.

- Зи, ты можешь приблизительно перевести твои единицы в наши люмены умноженные на секунду? – проглядывая очередную статью, попросил Буров.

- Погоди, я тут нашла кое-что, - остановила супруга Маша. – «Максимальная чувствительность глаза при дневном зрении приходится на длину волны равной 555 нанометров, что соответствует желто-зеленому спектру. Ночью она сдвигается в коротковолновую область, 513 нанометров».

- И что нам это дает? – не понял блондин.

- А теперь прочитай определение световой энергии, - женщина ткнула длинным ногтем в текст очередной статьи. - Физическая величина, одна из основных световых фотометрических величин. Характеризует способность энергии, переносимой светом, вызывать у человека зрительные ощущения.- Погоди, то есть… - Буров прикрыл глаза, наморщил лоб: задумался, в общем. – Тогда нам надо выкрасить все лампы в красный. Таким образом, мы снизим световую энергию. Ну, логично же или нет?

- Вроде, - неуверенно протянула я.

- Нет, ни хрена не логично, - Ярослав потряс головой. – Когда я был подростком, часто помогал отцу с садом и огородом. А еще у нас была такая тепличка с автоматическим поливом и специальным светом. Красный и синий спектр, специально для растений. Я начал интересоваться, почему именно так. Почему просто не поставить, скажем, лампы дневного света. Тогда папа дал мне книжку, названия и автора уже не помню. Но это была научно-популярная литература по биофизике.

- Ты всегда был страшным занудой, - хмыкнул Юра.

- Короче говоря, эти твари, пожиратели, они могут воспринимать свет совершенно иначе. Так что перекрасить лампы - не выйдет. Мы должны поймать хоть одну из них. Это единственный способ все выяснить. Возможно, найдется способ их вовсе уничтожить, - пришел к смелому решению Ярослав. – В любом случае, мы не можем остаток жизни просто провести в каком-нибудь бункере в абсолютной темноте. Но для начала надо найти тех, кто еще видел пожирателей или пострадал от них.

- Да, и придется составить расписание, - присоединился к другу Юрий. – Зи, ты, конечно, не спишь. Но ведь и тебе требуется некоторое подобие отдыха. А раз нам угрожает опасность - мы с Яриком-фонариком теперь стали подобием двух ходячих мишеней, то придется вести круглосуточное наблюдение. Итак, правило первое: по одному никуда не ходим. Даже в сортир и в ванную.

- Юр! – недовольно воскликнула Маша.

- Что?– передразнил ее муж. – Я серьезно. Второе - включать свет только в случае крайней необходимости и не дольше, чем на полминуты. Третье - всегда следить за собственной тенью. Днем из дома, я полагаю, тоже лучше не выходить. Тут рядом есть магазин, работающий до десяти вечера, сейчас темнеет уже около восьми. Значит, пару часов на покупки у нас есть. Всегда имейте при себе заряженный сотовый. Если кто-то из нас почувствует слежку или заметит что-то подозрительное, пусть немедленно звонит остальным.

- Звучит так, словно мы какие-то шпионы, - поежилась Маша.

- И надо распределить обязанности, - не слушая жену, продолжил Буров. Потом устало потер глаза и добавил: - И еще мы должны следить за сообщениями на форуме и другими новостями. Обращайте внимание на странные убийства, всякие мутные истории в интернете. Возможно, это ничего не даст, но будем надеяться, нам удастся найти хоть какую-нибудь зацепку.

Ожидание продлилось целых четыре дня. Первые двое суток компьютер не выключался практически ни на минуту, даже гудеть стал подозрительно. От перегрева, видимо.

За это время мы стали напоминать эдакую странную семейку, члены которой терпеть друг друга не могут, но и съехать от надоевших родственников не получается. Больше всех страдал Буров. Он то ходил мрачный и огрызался на каждую фразу, то принимался пошло шутить, от чего злиться начинали уже остальные.

Как ни удивительно, но его супруга оказалась намного терпеливее.  Поначалу женщина сильно смущалась, когда я шла вместе с ней мыться. Но к концу вторых суток мы притерлись друг к дружке, даже нашли общие темы для разговоров.

На третью ночь я проснулась от странного шороха. Мужчины дежурили, Зи тоже был с ними в гостиной. В комнате царила уже привычная темнота, к которой, кстати, мы тоже начали потихоньку приспосабливаться, но сейчас ее слегка разгонял синеватый свет брелока-фонарика. Маша сидела спиной ко мне, за столом, шмыгая носом.

- Эй, ты чего? – вылезая из постели, окликнула я ее.

- Все нормально, - судя по голосу, женщина совсем недавно плакала. – Я просто рисую.

Я подошла ближе, заглядывая через плечо Буровой. На бумаге уже сформировался довольно детальный набросок. Если бы не деревья, я бы не поняла, что прямоугольники – это дома, почему-то лишенные окон. В остальном рисунок ничем не отличался от изображения самой обычной улицы, посреди которой стояла девушка в окружении пожирателей. Ни место, ни девушка были мне не знакомы.

- Кто это? – ткнув в человеческую фигурку, поинтересовалась я.

- Не знаю. Она приснилась мне. Все это. Ей было страшно, очень страшно. Но она боялась не тварей.

- Чего же?

- Не знаю. Во сне у меня было такое чувство… будто я слежу за ней, понимаешь? Иду по дороге вослед, а она оборачивается, но не видит меня. А потом девушка остановилась прямо здесь и взгляд… я видела ее глаза: необычайно яркие, несмотря на тьму. Такие насыщенно зеленые, а взгляд, его мне точно никогда не забыть. Она была испугана до чертиков и очень зла. А потом появились твари. Они видели меня, Кира. О, да… она меня не видела, а твари будто чуяли. Господи, когда же все это закончится?

- Я бы сама хотела знать. – Ни врать, ни говорить пустые успокаивающие слова не хотелось. – Ты здорово рисуешь.

- Спасибо. Иногда мне кажется, это единственное, что у меня выходит, - с грустью прошептала Маша.

А на следующий день в нашей теме, на сайте, появилось сразу несколько постов. Первые из них ничего не дали. Обычный треп о теориях заговора и секретной разработке смертельных вирусов, способных за секунду заразить до пятисот человек. Юра вслух зачитал нам их, после чего принялся долго и выразительно фыркать.

- Тут еще одно, - перейдя на вторую страницу, оттеснил друга от монитора Шершнев. – Здравствуйте, Ярослав. Не знаю, по какой причине Вы решили затронуть эту тему. И все же я хочу поделиться моей историей. Это началось около двух месяцев назад. Мой брат всегда был довольно впечатлительным, но за ним никогда не водилось никаких странностей. Сначала он начал жаловаться на то, что его кто-то будто бы преследует. Мы решили, у Вовы стресс. Он учился в одиннадцатом, на носу выпускные экзамены, куча занятий и репетиторов. Врач выписал ему успокоительное, посоветовал больше спать, гулять на свежем воздухе.

- Мне одному кажется, или… - не договорил Юра.

- Именно. У Петьки тоже все так начиналось. Дай я все-таки дочитаю. Так… ага! На некоторое время рекомендации помогли, а потом все по новой. Вова не мог спать, у него пропал аппетит. Родителей у нас нет, я являюсь официальным опекуном брата. И вот мы поехали в выходной день развлечься в парк аттракционов. Все было хорошо, Вовка выглядел довольным и расслабленным. Но когда мы уже выходили, он вдруг упал на землю. Я кинулся к нему, несколько человек тоже поспешили к нам на помощь. Но мой брат был мертв. До сих пор вижу его улыбку. Такое умиротворенное, даже счастливое выражение на лице. И это страшнее всего.

- Похоже, мы нашли то, что искали. Напиши этому Fox32 в личку, - приказал Буров. Ярослав кивнул и принялся послушно набирать сообщение.


Прячущийся за лисьим ником молодой человек оказался вовсе не похожим на лису. Высокий, худой, весь какой-то встрепанный, он все же не был лишен некоторого обаяния. Едва у ворот моего дома припарковалась его тойота, мы поняли, что нашли еще одного надежного члена нашей группировки.

Дверца открылась, и из машины вышел Алексей Никитский, именно так звали в реале Fox32. Он поочередно пожал нам руки, потом несмело улыбнулся:

- Я очень рад с вами познакомиться.

- Проходите, - распахнув калитку, на правах хозяйки, позволила я. Взгляд Алексея метнулся к окнам. – Не бойтесь, это всего лишь меры предосторожности.

- От чего? – не понял гость.

- Вот это мы и пытаемся выяснить, - шагая за Никитским, ответил Юра.

- Осторожней, здесь темно. Вот фонарик. Светить только себе под ноги.

- Это тоже меры безопасности?

- Да. Именно поэтому мы настояли на столь позднем визите. Днем опасно появляться на улице.

В глазах Алексея мелькнула плохо скрываемая паника. Но гость собрал остатки мужества и шагнул из тесной прихожей в следующий дверной проем.

- Наш штаб, - обведя рукой комнату, не без гордости заявил Ярослав.

Именно благодаря его расчетам спустя две с половиной недели с начала нашего заточения появилась так называемая «бестеневая комната». В ней не было мебели, а пространство освещалось светодиодными лентами, налепленными на стены и потолок через определенное расстояние. Я не сразу согласилась изуродовать собственную гостиную, но Зи смог меня уговорить. Он вместе с Шершневым ездил в круглосуточный строительный супермаркет, где они пробыли почти половину ночи, так что мы едва не сошли с ума от беспокойства.

- Какого лешего?! – набросился на друзей Юра. – Мы думали, твою частицу или как ее там, уже высосали! Я звонил тебе три раза!

- У меня телефон разрядился, - как-то подозрительно спокойно отреагировал на ругань блондина Ярослав. – Лучше помоги выгрузить коробки.

- Ребят, вы что, решили сделать в моем доме капитальный ремонт? – оглядывая содержимое багажника и салона,  не удержалась я от вопроса.

- Нет, это запасы. Боюсь, в ближайшее время мы будем очень заняты для разного рода вылазок. Тут все: крупы, макароны, тушенка, замороженные овощи и консервированные фрукты, - все тем же каким-то бесцветным голосом пояснил Шершнев. И тут же испуганно воскликнул: - Не открывай!

- Твою дивизию, Яр! Нельзя так орать! Что в ней? – Маша тут же отскочила подальше от очередной коробки.

- Наш будущий объект для изучения.

- Вы… поймали тварь? – вытаращился на друга Буров. – Как вам это удалось?

- Не я, Зи. У входа в продуктовый заметил какое-то движение. А потом пожиратель кинулся на меня. Я не видел его самого, только тень. Зи успел раньше, чем тварь, шарахнул ее чем-то мощным, та аж пролетела метров десять. Это было так странно. Ничего нет, а десятые доли секунды спустя нечто, похожее на пушечное ядро несется по воздуху и врезается в припаркованный джип. Белоснежный джип… Е-мое, кем надо быть, чтобы выкрасить свой джип в белый?

Только теперь стало понятно, что Ярослав на грани истерики. Я подошла к нему, осторожно обняла, давая возможность уткнуться носом мне в шею. Он не плакал, а только несколько раз глубоко и рвано вздохнул. Потом, словно опомнился, и продолжил:

- Зи упаковал пожирателя в какой-то пузырь…

- Светоотражательную сферу, - поправил кабет.

- Ну, да, сферу. А потом мы нашли этот пластиковый контейнер. Не знаю, что в нем хранили, но воняет внутри ужасно. Зато никаких щелей.

- И куда мы его? – Все повернулись ко мне.

- В подпол. Там раньше тетка соленья хранила. Кажется, несколько банок до сих пор осталась. Вынем их, а эту тварь запихнем. Она ведь не выберется?

- Если рядом не включать свет, то – нет. Можно пока оставить ее в контейнере. Пожиратели хоть и дышат, но большой надобности в кислороде у них нет. Так что три-пять дней он сможет спокойно храниться в герметичном пространстве данного объема, - доходчиво объяснил пришелец.

Способности пожирателей оказались не такими безграничными, и это нас приободрило. Если, скажем, поместить тварь в непрозрачный ящик, а тот, в свою очередь, в еще один ящик большего объема, то монстр не выберется. При условии, конечно, что ни в первом, ни во втором ящике не будет ни трещин, ни зазоров. Но такой вариант нам не подходил.

Так что мужчины под бдительным присмотром кабета выстроили настоящее узилище. Внешне это был зеркальный куб в полтора метра высотой, шириной и длинной. Но на самом деле это была довольно сложная конструкция, каждая стена и пол которой представляли собой сэндвич из двух ДСП-плит и толстыми деревяшками между ними.

Сначала мужчины сколотили между собой деревянные бруски с квадратным сечением, потом прикрепили к ним толстые сантиметровые плиты. Пять таких заготовок соединили, в свою очередь, между собой. Вышла довольно прочная деревянная коробка, и тут пришел черед Юре проявить свои знания. Он долго рыскал в сети, но нашел магазин, где продавались разноцветные лампы, кабели и другое оборудование для домашних электросетей. Проводку Буров спрятал внутри стенок камеры и вывел ее наружу. А еще он заказал небольшую wi-fi камеру, изображение с которой передавалось на монитор компьютера. И пусть картинка была не слишком высокого качества, да к тому же черно-белая, нам этого хватало.

За шесть зеркал, вырезанных четко по нашим меркам, мы отдали целое состояние. Но фирма, в которой делался заказ, хоть и показалась вначале какой-то подозрительной, таковой не оказалась. Шесть идеально отполированных квадратов с напылением как родные сели на клей. «Крышку» коробки – одинарную плиту с зеркалом - не приколотили, а привинтили на четыре огромные петли.

- Почему зеркала? – задал самый логичный вопрос Юра. – Ты ведь сам говорил, что они действуют как порталы.

- Одно может служить для перехода образа, кабеты общаются с помощью зеркал, посылая свое отражение через зеркальный лабиринт. Но если пожиратель не отражается в зеркале, то и вреда не будет. Наоборот, они отражают свет, обманывая чувства живых теней. Уж что-что, а это мы проверили еще во времена Долгой войны, - с невозмутимым видом пояснил Зи.

В контейнере, где заперли тварь, определенно хранили рыбу. Потому как воняло именно ей. Запах тухлятины был настолько сильным, что меня едва не вывернуло прямо на пол подвала. Стоящая рядом Маша позеленела.

- Пфу! – зажав нос, выразил общее мнение Юрка. – Зи, ты увеген, что пожигатель не скончался от этой вони?

- Нет, - кажется, даже нашему трехглазому другу стало противно. – Пожиратели не чувствуют запахов.

- Как я им завидую, - стараясь дышать ртом, произнесла я. – А почему он не двигается?

- Похоже, впал в анабиоз. И все же, нам надо выбираться отсюда как можно быстрее. Ваши фонарики могут снова его пробудить, - быстро перенося тварь из вонючего контейнера и закрывая крышку куба, ответил Зи.

Оставив пожирателя в кубе, мы принялись за работу внутри дома. Еще три дня ушло на создание бестеневой комнаты. И вот теперь на ее пороге робко переминался с ноги на ногу Алексей. Видимо первое впечатление о нашей компании сложилось у него не очень хорошее, так что мы поспешили его развеять:

- Давай для начала присядем, - указывая на разложенные на полу матрас и подушки, предложила я. – Это кажется диким. Нет, не просто диким, а настоящим сумасшествием. Какие-то ребята заколотили все окна в доме, затолкали тебя в жуткую комнату. Но мы – не сектанты и не психи. Прежде всего, расскажи нам все, что знаешь о смерти брата.

- А потом? – все же присаживаясь на краешек матраса, зашуганно просипел Никитский.

- Либо мы расстанемся навсегда, либо ты сам захочешь остаться с нами, - не очень тактично ответил Юра. – Давай, не спеша, по порядку.

И Алексей принялся за повторение уже знакомой нам истории, дополняя ее разнообразными деталями.

- Можно я выну телефон?

- Конечно, - разрешил Шершнев.

- Тут у меня снимки. – Гость протянул сотовый сидящему рядом Юре. – Этот был сделан буквально за полчаса до смерти Вовы. Видите, он совершенно не похож на больного. Мой брат ходил в секцию бокса, занимался закаливанием. А потом просто упал, как подкошенный. Секунду стоял на коленях, а после завалился на бок и перестал дышать. Я даже понять ничего не успел, а Вовка уже…

- А можно укрупнить вот здесь? – попросил Буров.

- Зачем? Вы что-то нашли? – забеспокоился Алексей.

- Ага. Вот тот мужчина на заднем плане.

- Надо же… Знаете, я очень хорошо его запомнил. Когда Вова рухнул, к нам стали подбегать прохожие. Некоторые просто из любопытства, другие пытались помочь моему брату. А вот он даже с места не сдвинулся. Один парень попытался сделать Вове искусственное дыхание, как-то запустить его сердце. Я поднял глаза и увидел этого типа. Он улыбался! Представляете? А еще вот что меня поразило: у него в руках был поводок, но я нигде не видел собаки. Конечно, та могла бегать где-нибудь неподалеку.

- А это что? – неожиданно прервала Никитского Маша. – Видите, вот здесь. Тень. Определенно, тень.

- Ты думаешь о том же, о чем и я? – переглянулся с женой Юра.

Сейчас они напоминали не двух лабораторных мышей[1], а скорее, Шефа и Коллегу[2]. Только человека с табуреткой не хватало. Мы с Ярославом слаженно протянули руки, жестом прося телефон. Камера у него была отличной, так что позволяла в деталях рассмотреть снимок. И, правда, там был какой-то высокий мужчина с поводком в руках. У ног его лежала не одна, а две тени. Одну отбрасывал сам человек, а вот вторая могла принадлежать только одному существу на Земле – пожирателю.

- Я тоже его видел, - не поднимая глаз, продолжил Буров. – Мне казалось, то была галлюцинация или что-то вроде того.

- О чем ты?

- Когда тварь напала на меня, я на несколько минут словно попал в другое измерение. Я был у себя в офисе, а этот седовласый сидел напротив. Мне тогда подумалось, что длинные волосы совершенно ему не идут, особенно в сочетании с дорогущим костюмом. Нечесаные сальные патлы и такой неприятный взгляд. Он нес какую-то чушь. Сначала спрашивал, зачем нужен вечный двигатель у меня на столе. Маш, ты же помнишь, такой в виде вращающихся планет.

- Ага, - согласилась женщина. – Красивая штучка, говорят, она стресс снимает.

- А потом завел разговор о войне, крови. Сказал, что он – скульптор, отсекающий от гранитной глыбы все лишнее.

- У него пятно на шее или что это? – продолжая рассматривать снимок, спросил Ярослав.

- Нет, не пятно. Татуировка. Какой-то знак или иероглиф.

- Такой? –  Зи прямо на стене черкнул несколько линий карандашом. Юра кивнул. – Это не иероглиф, а руна общего языка Двенадцати Благословенных народов. То, что я сейчас сделал, является преступлением, ибо эту руну можно рисовать только на фигурах или изображении Творцов. Она означает не одно слово, а сочетание слов и переводится примерно так: «господин, который гасит жизни» или «стоящий над существами с оружием».

- Бог войны, что ли? – не поняла я.

- Мы называем его Аве-кре, Творец пресечения жизни насильственным путем. Но если тебе так проще, можешь называть его богом, - согласился кабет. – В конце концов, чаще всего гибнут не от старости или болезни именно на войне.

- Похоже, пришел наш черед кое-что объяснить нашему гостю, - кивнув в сторону стремительно бледнеющего Алексея, предложила Бурова. – Зи, покажи ему…


Мир теней и тварей


Снег пролежал недолго. К утру потеплело, и белоснежные поля вскоре превратились  в стариковскую голову с клочками седых волос между темными проплешинами. Мир, казавшийся недавно убранным праздничной скатертью, обнажил грязь, кучки мусора и прелой листвы. Солнце тоже скрылось за прочной пеленой облаков, которые иногда прыскали мелким дождиком, как из пульверизатора. Короче, наступила самая, что ни на есть осень. Не та прекрасная золотая пора, о которой наперебой строчили все старые поэты, а противно-коричневая, тусклая, вызывающая не теплую ностальгию по ушедшему, но мрачные мысли о будущем.

С наступлением ее у новичков начались занятия у «просто гражданина» Зимнего. Для многих они были таким же суровым испытанием, как марш-броски с полной выкладкой, но не для Сан. Не сказать, что все упражнения давались ей легко, но переносить предметы взглядом или создавать маленькие шаровые молнии получалось гораздо ловчее, чем стрелять по стендовым тарелкам или патрулировать улицы. Она боролась не со своим телом, хрупким, неподатливым, а с разумом, возможности которого с каждым занятием все больше раздвигались.

Вначале занятия больше напоминали игры. Охотники рассаживались рядами прямо на полу, покрытом мягким ковром, и выполняли простые упражнения на развитие внимательности и памяти, вроде запоминая последовательности чисел или нахождения десяти отличий между картинками. Все это казалось нелепым, глупым и совершенно не относящимся к их работе. В большом зале для тренировок пахло чем-то сладковатым, а из небольших динамиков по периметру доносилась музыка. Тихонько так, почти неслышно, но это, как ни странно, сразу настраивало на нужный лад.

На третье занятие Николай Иванович принес свечи, самые обычные, парафиновые. Потом поставил одну перед собой на стол, не произнося ни слова, сел и закрыл глаза.

- Что происходит? – заволновался Жильцов. Сан в ответ пожала плечами.

Фитиль свечи неожиданно задымился, а потом на его конце ярко вспыхнул крошечный огонек. Зимний встал, окинул аудиторию взглядом и произнес:

- Это ваше задание на сегодня.

И все. Никаких инструкций, никаких повторений. Свеча перед каждым охотником, тихая музыка и сладковатый запах. Вот и все. Кто-то принялся безотрывно смотреть на тонкую черную веревочку, словно гипнотизируя взглядом. Некоторые новички, наоборот, будто медитировали, не обращая на свечу никакого внимания. Сан посмотрела на одних, на других, на пыжащегося Захара, на растерянную Катю и начала думать о своем.

Чем больше времени проходило времени, тем больше длинноволосый незнакомец казался плодом ее воображения. Девушка не решилась еще раз покинуть территорию штаба. И дело было не в угрозе карцера или бродящих снаружи тварях. Просто когда Карпатова подошла к забору и уже собиралась его перемахнуть, что-то заставило ее передумать. Она поняла - не время. Для чего, Сан сама не могла объяснить. Для побега? Для встречи с тем мужчиной? Она просто не готова, как пока не обожженная, мягкая глина. На месте разлома внутри формировалась новая ткань, не заживляющая, не делающая девушку сильнее, но заполняющая пустоты.

Сан сидела, скрестив ноги, перед свечой, но ощущала себя где-то совсем далеко от сюда. Ей вспомнились лекции по истории, рассказы о царях и законах, о бесчисленном количестве войн с самых древних времен до нашествия пожирателей. Но ведь где-то, когда-то были периоды мира. Карпатова попыталась воспроизвести перед внутренним взором картинку, которую видела на вводной лекции: держащиеся за руку парень и девушка, чем-то похожие на них с Маратом, если убрать из глаз тревогу, а из движений – резкость. Они просто смотрят друг на друга, не шарахаясь от каждой тени, не пытаясь одновременно просканировать всю улицу. Такие яркие одежды, загорелая кожа. Сейчас ни у кого нет загорелой кожи. Есть просто темная от природы.

Сан захотелось перелистнуть десятки лет, заглянуть за край собственной жизни. Что там? Та же вечная тьма? Забитые фанерой или заложенные окна, слепые однотипные новостройки? Новости по радио, одинаковые фильмы, где вместо людей роли исполняют нарисованные с помощью компьютерных программ персонажи, и лишь звучание настоящее, живое, не синтетическое?

 Марат смотрел на облака через дырку в доске. А Сан в детстве любила закрывать глаза и представлять, будто вместо нарисованных тетенек и дяденек на экране визора играют живые люди. Иногда ей попадались старые фильмы, снятые до середины двадцать первого века. И девочка могла целыми днями прокручивать их. Ни сюжет, ни диалоги интересовали ее. Она просто любовалась настоящими красками без примеси синего, костюмами и декорациями, но еще больше – дневными пейзажами. Станут ли они вновь доступны?

Человечество уже давно ведет борьбу с пожирателями. Но должно же быть какое-то логичное окончание этому противостоянию. Война не может быть вечной. Либо нас, либо мы. Либо последний человек или группа людей просто поднимут руки и скажут: «Все, мы сдаемся!». Либо твари навсегда будут искоренены. Какой-нибудь умник ученый придумает, как уничтожить их. Яд, смертельное излучение, еще более страшную дрянь. А потом начнутся самые страшные времена, возможно, от шести миллиардов людей останется всего два, но после они поднимут знамя победы над городами.

Она видела этот разноцветный отрез ткани. Четко представляла оттенок каждой из трех полос и рисунок зажженного факела посредине. Лимонно-желтый, золотисто-оранжевый и розовато-красный. Словно рассвет, запечатленный на переплетении нитей. На его фоне белый факел кажется слегка желтоватым, а алое пламя теряет границы, растворяется по краям, начинает трепетать, как живое.

День будет пасмурным и ужасно холодным. Еще холоднее той ночи, когда Марат последний раз позвал Карпатову на крышу сарая. Но тот, кто поднимет флаг над головой, не будет страшиться ни холода, ни смерти. Ему будет всего пятнадцать или шестнадцать. И он будет ужасно гордиться и волноваться. Совсем не солдат, обычный мальчишка, которому доверили огромную честь…

- Сан, эй! – кто-то бесцеремонно толкнул девушку в плечо.

Она недовольно покосилась на Ванятку, сидевшего слева от нее. Образ юнца дрогнул, а потом и вовсе пропал. Не просто ушел куда-то, а совершенно вылетел из головы, будто его там никогда не было. Пару секунд Карпатова смотрела на друга, пытаясь вспомнить, кто это и кто она сама? Сознание превратилось в чистый лист без единой закорючки. А потом все вернулось.

- Что такое? Нам пора?

- Нет, посмотри! – Ваня никогда прежде не выглядел таким изумленным.

Охотница перевела взгляд в указанном направлении и сама едва не взвизгнула.

Стоящая у ее ног свеча горела ровным пламенем. Крупные капли воска стекали вниз, образовав уже небольшую лужицу. Кажется, с первым серьезным заданием девушка справилась.


- Мне надо с тобой поговорить.

- Вот так прямо? – Алиев оторвался от очередной планшетки. – Опять злой и страшный капитан Шрам?

- Нет. - Сан закрыла за собой дверь, плюхнулась на стул для пациентов. Сидя на нем, те обычно жаловались на застуженные в засаде зубы или боли в желудке от однообразной пищи. – Дело в другом. Я сегодня зажгла свечу. Кроме меня это сделал лишь один парень из бригады Ромашова и то под конец занятия.

- И что? – не понял страданий подруги лейтенант. – Я не вижу в этом ничего удивительного. У тебя почти идеальный набор генов, еще парочка, и выросла бы вторая пара рук.

- Шутишь все…

- Да нет, вполне серьезно. В этом мире, Александра, все происходит по определенным законам. И хочу тебя успокоить, в свое время я тоже зажег свечу с первого раза. Именно для этого нас и создавали. Чтобы поджигать, шарахать электричеством и уничтожать тварей, которых обычные люди даже не видят. Вот если бы тебе это не удалось, я бы очень удивился. Но ведь дело не только в свече, так?

Именно за это Сан больше всего ценила Марата, за его способность читать между строк. Ему достаточно было просто взглянуть на собеседника, и он уже имел о нем довольно объемное представление. Не человек – рентген. За это многие охотники не любили лейтенанта Алиева и старались как можно реже с ним контактировать. Но Карпатовой общение с врачом приносило одну только пользу. Главное – откровенность. Вот и сейчас девушка слегка замялась, но все же выложила мучавшие ее сомнения.

- Нет, никогда не видел никого похожего, - уверенно ответил Марат на вопрос подруги, не видел ли он длинноволосого великана. – Точно. А ты не могла, не знаю, заснуть на той крыше. Влажная одежда, стресс...

- Хочешь сказать, мне все привиделось в бреду горячки? Да, но ведь я проснулась совершенно здоровой, ни жара, ни болящего горла. Наоборот, чувствовала себя просто отлично. И... с тех пор я начала кое-что замечать за собой. – Сан почесала нос, не зная, как правильно сформулировать то, что последнее время преследовало ее. Неуловимое, похожее на флер знакомых духов, хотя ты, хоть убей, не можешь вспомнить, кто  ими пользовался. – Твои видения продолжаются?

- Да. Иногда сижу тут, а потом раз! Ты и сама знаешь, как это происходит.

- Конечно, конечно. Мне снятся сны.

- В этом тоже нет ничего удивительного. – Однако Марат даже не улыбнулся.

- Знаешь, обычно сны обрывочны. Ты просыпаешься и понимаешь, что в них не хватает половины деталей, а все происходившее нелепо и ни капли не похоже на реальность. Вроде выпадающих зубов, на месте которых вырастают железные коронки. Мне однажды и такая чушь снилась. Я потом несколько дней не могла нормально жевать твердую пищу. - Тут Алиев не выдержал и громко фыркнул. – Не смейся, мне было лет шесть всего. Но после встречи с тем здоровяком мне начали сниться совершенно иные вещи. Связные, яркие, больше похожие на видения.

- И что ты видишь?

- Себя. - Сан облизала нижнюю губу. – Тебя. Место очень напоминает те поля. Две звезды над головой, но они кажутся немного не такими. Большущее озеро, а вода в нем как расплавленная медь из-за многочисленных рачков. Домик неподалеку. Обычно я плаваю в этом озере или загораю на берегу. А ты зовешь меня…

- Звучит немного бредово, не находишь? – с сомнением спросил врач.

- Ага. Но все настолько реально. Я обычно понимаю, что сон – это сон. Но тут все иначе. Картины больше похожи на воспоминания. Они четкие и никогда не повторяются. Каждый раз одинаковая обстановка и совершенно разный сюжет. Вчера, например, мне снилось, как мы с тобой вместе идем по пляжу. Я запомнила почти каждое сказанное слово.

- И о чем же мы разговаривали? – подперев подбородок кулаком, осведомился Алиев.

- Нет, - вдруг решила Сан. – Прости, этого я не могу тебе сказать. Ты прав, все закономерно. Наверное, прочитанный роман на меня так подействовал. Глупая  сопливая книжонка, Дроздова из дома добыла.

- Может быть, - не стал спорить лейтенант. – Слушай, никто не знает, как работают наши мозги. Говорят, еще в середине позапрошлого века ученые и писатели-фантасты начали задумываться о создании искусственного разума. Типа, мы докопаемся до сути, расчленим серое и белое вещество на клеточки, найдем, где рождаются мысли и идеи. А потом возьмем и сами создадим подобие человека, только без его изъянов. Кто-то говорил, что это будет знаменовать начало прекрасной новой эры. Но большинство боялось. А если этот идеальный интеллект поработит самих людей? Если он поймет, что от них больше вреда, чем пользы? Прошло почти два века, и где ИИ? Так и остался страшилкой для одних и подобием философского камня для остальных. То, что у нас здесь, - Марат выразительно постучал пальцем по виску, - ничего не заменит. Ни одна куча проводков и фотонных думалок. Потому что есть что-то еще, Сан. И этот недостающий элемент заставляет тебя видеть сны и зажигать свечи.

Девушка только послушно кивнула. Она читала об ИИ и видела на картинках изображения андроидов. Сан не испытывала к ним ни ненависти, ни особого интереса. Обычная кукла с кучей микросхем. Гораздо большее любопытство вызывали роботостроители, инженеры и другие ученые мужи и дамы, которые создали тех кукол. Зачем? Для чего? Какими путями они шли?

- Ладно. - Алиев неожиданно отодвинул стул и поднялся на ноги. – Не хочешь пройтись со мной, Йорика повидать? До отбоя еще полчаса.

- Да, с удовольствием.

Карпатова не лукавила. Ей хотелось увидеть запертое чудовище. Оно не вызывало у Сан прежнего ужаса и презрения. Наоборот, чем ближе они с Алиевым подходили к лаборатории, тем радостнее стучало сердце девушки. Она предвкушала эту встречу.

Светильники загорелись, высвечивая эбонитово-черную тварь. Йорик лежал, подобрав под себя лапы, как кошка. Когда-то у маленькой Александры был котенок. Маленький, полосатый комок шерсти. Ему нравилось бегать за самодельной игрушкой на ниточке и пить молоко. А девочка обожала гладить своего четвероногого друга.

Рука сама потянулась к замку.

- Что ты делаешь? – остановил охотницу Марат.

- Хочу войти, можно?

- Зачем?

- Не знаю, - честно ответила Сан.

«Куда потом делся котенок? - подумала она. – Сбежал? Или вырос, а потом сдох? Не могу вспомнить»

- Хорошо, можешь войти, - сдался Марат. – Но только со мной. И только потому, что первый раз ты так круто его нокаутировала.

Алиев приложил руку к сканеру. Дверь пикнула и отворилась. Из темного коридора охотники шагнули в залитое белым светом помещение. Будто из преисподней попали в рай. Неправильный рай, где вместо ангелов был один  пожиратель с красными глазами и тупой безротой мордой. Сан сделала еще шаг вперед, протягивая руку. Йорик лениво поднялся. Он не нападал, ни проявлял никакой агрессии, но врач с беспокойством заголосил:

- Что ты делаешь? Ты с ума сошла? Сан, а ну, марш отсюда.

Но прежде чем Марат решился схватить подругу поперек туловища и самолично вышвырнуть ее из камеры, пальцы девушки коснулись гладкого лба твари.

Чешуя оказалась теплой и очень приятной на ощупь, почти бархатистой. Ладонь скользнула ниже и вернулась на прежнее место. Сан гладила пожирателя, и тот, вместо того, чтобы разорвать охотницу, мирно стоял и вроде бы даже получал от неожиданной ласки удовольствие.

«Его разорвала собака. Котенка звали Крепыш, и его разорвала соседская овчарка. Злобное и тупое животное», - вспомнила Карпатова.

Через три дня после того случая у нее и случился первый приступ.


[1] Речь идет о  «Пинки и Брейн» (англ. Pinky and the Brain) — американском мультсериале Стивена Спилберга о лабораторных мышах, одна из которых стала умной до гениальности, а другая глупой до смеха.

[2] Братья Пилоты— франшиза повествующая о похождениях двух сыщиков-Шефа и Коллеги, Герои мультфильмов студии «Пилот», созданные известным советским и российским детским писателем Эдуардом Успенским.

Глава 15

Каждая тень, в конечном счёте, тоже дитя света, и лишь тот, кто познал светлое и тёмное, войну и мир, подъём и падение, лишь тот действительно жил.

С. Цвейг

Мир теней


Понятия «день» и «ночь» постепенно начали стираться в моей голове. Восемь часов сна сменялись шестнадцатью часами бодрствования. Иногда что-то происходило, но в основном, все время полностью поглощала рутина в виде готовки, уборки и слежки за новостями.

Май закончился. Начался июнь. Для меня все изменения ограничились похудевшим отрывным календарем. Ползанье улитки внутри круга, от которого в голове становится пусто и начинает подташнивать.

И все-таки природа не любит однообразия. Рано и поздно огромная масса накопившегося в горах снега срывается лавиной вниз. А у меня было ощущение, что нас давно засыпало с головой.

Мы по-прежнему следили за пожирателем и нам, наконец, удалось сделать первый шаг в нужном направлении.  Правда, началу движения предшествовал ряд не слишком утешительных открытий. Сначала мы долго и упорно мариновали пожирателя в темноте, но даже после недели, стоило одной из ламп внутри его тюрьмы зажечься, как смоляная тень принялась менять очертания.

Вторым неприятным сюрпризом стало то, что твари реагировали даже на самый небольшой уровень освещенности. Маленькая лампочка накаливания мощностью всего в двадцать ватт уже через полминуты приводила живую тень в состояние полной готовности, более мощные – через десять-пятнадцать. Этого времени не хватало даже на то, чтобы пересечь коридор на втором этаже. И все же кое-где мужчины установили автоматы, реагирующие на движение, которые включали и выключали свет. Например, в уборной.

И вот, спустя почти месяц с начала нашего заключения, снежная масса полетела со склона в обрыв.

- Ну, как? – Передо мной поставили кружку с чаем.

- Ходит, как тигр в клетке: туда-сюда, а потом по кругу, - устало пробормотала я, потирая лицо.

Очередная шестнадцатичасовая смена заканчивалась. Скоро должны проснуться Буровы с Яриком.

Рядом раздался вдох разочарования.

- А если мы ничего не найдем? Если они просто… непобедимы? – Никитский выглядел совершенно потерянным.

С одной стороны, ему приходилось тяжелее нас. Все-таки я с Яриком и Буровыми была знакома довольно давно, а с пожирателями мы столкнулись почти одновременно. С другой стороны, Алексей своими глазами видел смерть единственного родственника – своего брата. А горе либо закаляет тебя, либо делает как пластилин, готовым принять все, что угодно. Поэтому, когда Зи предстал перед Алексеем в своем истинном обличии, тот не убежал с воем куда подальше. Наоборот, первой фразой Никитского было: «Да, теперь все становится куда понятнее».

- Позволишь? – четырехпалая рука потянулась к голове мужчины.

Я невольно попятилась назад. Никитский с расширенными глазами, все еще нездорово бледный даже в теплом свете сияющих полос, уж больно напоминал меня саму совсем недавно. Но, в отличие от меня, он нашел силы слабо кивнуть. Это выглядело, как некая процедура посвящения, древний ритуал одного из тайных обществ. Ты клянешься служить интересам ложи? Твой Мастер – страх, твоя цель – уничтожить само Зло. Ты готов больше никогда не увидеть солнечного света? Ты готов…

- Готов, - шепотом произнес Никитский.

И комната закружилась перед моими глазами.

- Кира, что с тобой? – Шершнев подхватил меня под руки, не давая упасть. На светлый паркет шлепнулись две темно-красные капли. На языке тут же появился солоноватый привкус.

- Ничего, наверное, давление скакануло… - опускаясь на один из пуфов, пробормотала я.

- Это не давление, - голос Зи изменился. Я едва разобрала тот набор скрипов и стрекотания, которое он выдавал за звуки человеческой речи. - Это телепатический импульс.

Вся фигура пришельца будто превратилась в гранит. На сероватой коже проступил узор, похожий на индийские рисунки хной. Только не рыжеватый, а серебристый. Он покрывал все конечности Зи, короткую шею и лысую макушку. Только лицо оставалось чистым. Узор на первый взгляд выглядел хаотичным, но мне почудилось вдруг – еще чуть-чуть, и я смогу найти связь между отдельными элементами. Найти в хаосе переплетения линий порядок.

В тот же момент серебристые ниточки словно нырнули куда-то в нижние слои кожи Зи, а кабет отмер.

- Покажите ему пожирателя, - обратился он к нам, указывая на Алексея.

- Ты смог…?

- Да, я установил между нами связь. Все-таки это проще, чем снова повторять свой рассказ о Долгой войне. – Кажется, пришелец ничуть не шутил.

Когда Алексей немного пришел в себя, мы проводили его в подвал.

- Это она убила моего брата? –  лишь наверху, глядя на изображение с камеры, Алексей задал первый вопрос.

- Не думаю, - ответил Шершнев. – Тварей много. Вероятность того, что именно наш пожиратель виноват в смерти Владимира, не так уж велика. Но мы здесь не просто для мести. Не просто для того, чтобы поймать конкретную тварь и превратить ее в ничто. Нам всем грозит вымирание, если мы не попытаемся найти хоть какой-то способ от них защититься.

- Правительство? – Мы поняли мысль Никитского.

- Нет. И тебе не советую к ним обращаться, - покачал головой Юра. – Мы – единственные, кто знает правду. Я имею в виду, что многие, конечно, догадываются, чувствуют. Ты видел все эти репортажи? Почти каждый день – одна две смерти. То там, то тут. И списать это на какую-то неизвестную банду отравителей уже не получается. Но разве хоть кто-то по телеку заикнулся о чем-то сверхъестественном? «Странные», «необъяснимые» - такие определения дают смертям. Но тон у журналистов неизменен. В нем так и проскальзывает: «Эй, ребята, да бросьте! Через месяц все вскроется. Какая-нибудь секта или плохая вода, или еще какая дрянь окажется виновата. Все под контролем. Мир немного шатается, но эти чуваки, сидящие наверху найдут рано или поздно гвозди с молотком и все подправят». Понимаешь, о чем я?

- Да, вроде. Даже если мы сейчас приведем все доказательства, нас скорее приколотят этими самыми гвоздями для лучшей устойчивости мира, чем признают существование пожирателей и иных цивилизаций.

- Вот-вот. Лучше и не скажешь, - подтвердил Буров.

- И все-таки, неужели вы просто намерены ждать и ничего не делать?

- То есть? – удивился Ярослав. – Если мы не трубим на каждом углу о тварях, это вовсе не означает наше бездействие. Пока мир раскачивается, мы ищем лекарство от заразы, поразившей его. И когда до всех, наконец, дойдет, что дело не в дурной воде или испытаниях нового биооружия, мы сможем хоть что-то предложить, кроме паники.

- План, надо признать, так себе. Но наша пятерка с самого начала не рассчитывала на быструю победу. Мы заперли себя в бестеневой комнате не для того, чтобы на завтра выбежать из нее с победными криками и волшебным устройством, избавляющим от всех проблем, - добавил Шершнев.

Пламенные речи парней отлично убедили Никитского, возможно, даже сами Ярослав с Юрой в них поверили. Конечно, в графе «цель вашего предприятия», ответ «спасение человечества» смотрится гораздо круче. Но правда состояла в том, что мы просто прятались. От тварей, от надвигающегося безумия, от собственного будущего. Просто пытались выжить. И разве в желании протянуть на пару месяцев дольше есть что-то зазорное?

В итоге Никитский только раз покинул нашу компанию - съездил в отель забрать вещи. Когда он садился в свою тойоту с выражением угрюмой решимости на лице, Маша шепнула: «Все, с концами», - но она ошиблась. Под утро Алексей вернулся с чемоданом и пачкой Коломенской пастилы, которую мы уговорили за завтраком.

И вот, по прошествие пяти дней Никитский снова выглядел так, словно готов все бросить и умчаться в далекие дали, даже не помахав нам на прощание рукой. Я отхлебнула чай, по дурной привычке не став дожидаться, пока тот хоть немного остынет. Настроение и так было паршивым, а обожженный язык приятных впечатлений от жизни вовсе не добавил. Поэтому я не удержалась от несколько саркастического:

- Ты ждешь от меня честного ответа или предпочтешь, чтобы я промолчала?

Мужчина понятливо кивнул, но все же ответил:

- Знаешь, после того, как умер мой брат, все стало словно четче. Будто раньше в моей голове тихо, почти неслышно работал какой-то механизм. Колесики вращались, пружинки сжимались-разжимались, вся система была смазана и подогнана. Не идеально, конечно, но очень близко к тому. А когда я понял, что Вова лежит на дорожке и не дышит… Не так. Что он никогда больше не будет дышать, какой-то маленький винтик выскочил оттуда, и весь механизм заскрипел. И я начал замечать этот скрип, эти шестеренки и трубочки. Я просыпался утром и говорил сам себе: «Сегодня плохой день» или: «Тебя ждет отвратительный день». Только так.

Раньше я просто жил. Да, случались паршивые периоды, у кого их нет? Но обычно все списывалось на плохую погоду, на козлов, которые меня окружают. А когда Вовка умер, я сам превратился в источник бедствия. Мое горе, моя боль – они не зависели от природы или прохожих. Они заставляли этот дурацкий механизм внутри головы и сердца трещать, сбиваться и заедать. И я знал это, я мог нарисовать всю схему, каждое звено… - Никитский замолк. Потом как-то передернулся и продолжил: - Нам их не победить, вот каков ответ.

- О, что тут у нас? – в комнату вполз, щурясь от яркого света, Юрка. – Порция утреннего позитива? Как там наш подопечный?

- Без изменений, - я встала, уступая место за компьютером Бурову. – Ладно, мальчики, пошла я спать. Пост сдал!

- Пост… твою мать! Что за фигня?

Черно-белая картинка на экране стала просто черной.

- Может, сигнал пропал? – предположила я.

- Нет, появилась бы надпись. Нет, кажется, камера сдохла, - ответил Алексей.

 Тем временем Буров продолжал ругаться сквозь зубы и хаотично стучать по клавиатуре. Что касается высоких и средних технологий, тут Юрка был почти полным профаном. Следующей его жертвой стала мышка, которую друг нещадно излупил о столешницу. Естественно, это не принесло никаких результатов, кроме того, что теперь к черному экрану прибавился зависающий на месте указатель.

- Да твою… - исчерпав все нехорошие слова, начал Буров по второму кругу.

- Тише, тише! - Вовремя появившийся Ярослав не дал свершиться окончательному убийству компьютера. – Это не сигнал. И не камера. Видишь, число и дату внизу? Все отображено правильно. Похоже, в камере вырубился свет. Где Зи?

- Рядом с нашей спальней. Ждет, пока Машка марафет наведет. Уже достала по часу в ванне проводить. Один черт, в этой темноте ничего не видать. Вот скажите, на кой она краситься, а? Просто зверство какое-то, - мрачно проворчал Буров.

- Ну, женщина в любой ситуации остается женщиной, - последовал довольно размытый ответ от Ярослава.

Я решила промолчать. Но знала: суть не в том. Мы все продолжали совершать свои ежедневные ритуалы. Маша красилась, Ярослав варил кофе, сам Юрка начинал утро с пробежки по лестнице. Пролет вниз, потом вверх, и так несколько раз. Он говорил, что делает это для поддержания формы, а то мышцы атрофируются. Но зачем для этого надевать спортивный костюм? Привыкший каждое утро бегать, Буров продолжал цепляться за привычное. Потому что пока ты пьешь по утрам кофе, или бегаешь, или красишься, на короткое время появляется ощущение незыблемости,неразрушимости самой жизни.

В подвале висел дым и воняло жженым пластиком. Я закашлялась, пытаясь нащупать выключатель, но ничего не произошло. Щелкнул один из фонариков, потом второй. Без них мы предпочитали не ходить. В холодном, слегка голубоватом свете нам предстало фантасмогорическое зрелище: голые кирпичные стены подвала, кучи строительного мусора, мешки со старыми вещами, и посреди этого – бросающий блики зеркальный куб, словно парящий в воздухе. Я не удержалась от смешка. Подвал выглядел как декорации к фантастическому фильму и оттого, почему-то, производил большее впечатление, чем стоящий рядом трехглазый кабет под два метра ростом.

Пришельцы? Темные твари, высасывающие душу? Ох, ребята, да это у нас в порядке вещей! А вот такое вы нигде не увидите. Разве только в самых извращенных кошмарах.

Судя по замершим друзьям, они тоже были под впечатлением. Маша незаметно (как ей казалось), ущипнула себя за руку. И, конечно же, не проснулась. Нет, это не в наших механизмах. И вколотить на место перекосившуюся деталь с помощью «Новопассита» или старой доброй валерьянки не получится. От этого становилось страшно, но и легче. Удивительно, как человек может одновременно переживать столь противоположные чувства, и при этом не разорваться пополам.


Ярослав кинулся вперед, костеря на чем свет стоит челябинскую фирму «ДомСтрой» [1]с их гнилыми кабелями, не выдержавшими-таки возложенной на них нагрузки. Потянулся было к розетке, но Юрка вовремя заорал:

- Идиот, надо обесточить! Кира, не стой столбом, беги к щитку!

Повтора приказа не понадобилось. Я стремглав взбежала наверх, потом прочь из дома. Меня-то пожиратели в свои жертвы не намечали. Во дворе было ослепительно светло. В нос шибануло свежестью, запахом цветов и неба. На какое-то мгновение я просто остановилась, пытаясь то ли раствориться в этом буйстве молодого лета, то ли, наоборот, впитать его в себя. Казалось, стоило задержаться, замереть хоть на долю секунды дольше, и весь мир просто выцвел бы, отдав мне все свои цвета и ароматы. Пожалев остальных людей, я кинулась дальше, резко откидывая дверцу распределительного щитка.

Когда я вернулась, в подвале кипел жаркий спор:

- А я тебе говорил, что надо было брать провода потолще, - возмущался Юра. – Е-мое… да тут, по ходу, вся система изжарилась!

- Во-первых, не ты, а тот парень из «ДомСтроя». И при чем здесь толщина? – вспылил Шершнев.

- Ты что, в школе физику не учил? Закон Ома хоть знаешь?

Голоса становились все громче и раздраженнее, только вот проку от воплей было не много. Оба мужчины, как члены африканского племени скакали вокруг куба, но ничего существенного предложить не могли.

-  Дело не в кабеле, - прервал друзей Никитских. – Где-то напряжение скакнуло.  Посвяти-ка сюда. Ого, ничего себе! Даже вилка начала оплавляться. Надо проверить другие приборы. И как-то проветрить здесь, что ли?

Напряжение скакнуло во всем нашем районе. Да так, что сгорел один из старых заброшенных домов на отшибе. Там никто не жил, кроме приходивших переночевать под крышу бомжей. Почему дом в свое время не отрезали от энергосети, никто не знал. В результате неполадок на подстанции у многих из строя вышли телевизоры, утюги и прочая бытовая техника. Мы отделались вонью и накрывшейся системой освещения в кубе. Я благодарила всех богов за собственную предусмотрительность, подсказавшую мне купить UPS для компьютера.

Когда неполадки были устранены, было принято решение купить генератор. На этот раз в гипермаркет отправились Алексей и Зи. Без кабета сразу стало неуютно и страшно, будто бы мы только заметили, что живем в доме с заколоченными окнами, а из каждого угла на нас может броситься живая и смертоносная тень. В их отсутствие мы собрались в бестеневой комнате и включили радио. Маша привычно что-то черкала в тетрадке. Последнее время она стала много рисовать. В основном – вполне безобидные пейзажи, но пару раз я находила ее, склонившуюся посреди ночи над изображением незнакомого города. Первый раз на нем присутствовала та самая короткостриженая девушка, второй – парень азиатской внешности, чем-то неуловимо напоминающий Ярослава.

- Кто он? – спросила я.

- Не знаю, - ответила Маша. – Но они вместе…

Юрке было скучно, и он постоянно крутил настройки, пытаясь отыскать какую-нибудь станцию, крутящую не хиты восьмидесятых и не современные «песни чукчей в исполнении козлов, которых тянут за… бороду». Наконец, его тонкий вкус был удовлетворен. Из динамика послышалась характерная мелодия.

- Ты что, «Маяк» включил? – первым понял Ярослав.

- Цыц! Новости, я хочу послушать.

Мы тут же заткнулись и прислушались. После традиционного приветствия на нас обрушился информационный град. Каждая новая фраза диктора заставляла все больше вжимать голову в плечи. Ураган над Курском, поваливший деревья. Землетрясение в каком-то районе не то Китая, не то Тайваня. Взрывы, нападения и, гнилой вишенкой на торте – новость из-за океана, где в ночном клубе погибло более двадцати человек. Никто не знал, почему. Никто не понимал, почему на лицах всех трупов застыла улыбка. Но впервые было произнесено: «Полиция ведет самое тщательное расследование. Напоминаю, случаи подобных внезапных смертей были зафиксированы как в нашей стране, так и еще в десяти странах Европы, Японии, Израиле и Египте. Происшествие в Северной Каролине отличает массовость. Мы надеемся узнать подробности к следующему выпуску новостей, но уже сейчас очевидно – между всеми смертями прослеживается связь. К другим новостям…»

- Ноутбук, быстро! – вскочил Шершнев.

Новость уже облетела все более-менее уважающие себя СМИ. К статейкам прилагались одни и те же фотографии. Клуб снаружи, разноцветные пятна на полу, так тщательно размытые или поделенные на огромные квадраты, что в них едва угадывались трупы, прижизненные снимки жертв. Их ничто не объединяло: ни пол, ни возраст, ни внешность. В отличие от маньяков, пожиратели убивали без системы. Получали ли они от этого наслаждение, подобно все тем же свихнувшимся уродам, было не понятно. Мне почему-то казалось – ничуть.

После упорных поисков нашлось и видео-интервью одной из выживших. Юрка, неплохо знавший английский, перевел ее слова. Девушка была крайне напугана, макияж размазался по ее лицу, но говорила она довольно уверенно. Обычный вечер, парочки и одиночки, дергающиеся под музыку, алкоголь. А потом рухнул первый молодой человек. К нему немедленно подбежали друзья, хотели вынести парня на воздух. Но вместо этого вдруг сами повалились и больше не дернулись.

- Это было похоже на сцену из того фильма… - стараясь поспеть за словами американки, вещал Юрка. – Такого старого. Там, где машины захватили мир. О, боже, да «Матрица» он называется, юное дарование! – не выдержал он ее блеяния. – Ага, точно, вспомнила-таки!

- Для начала, ты должен понять главное, - прошептал рядом со мной Ярослав. – Ложки не существует. М-да, эти твари отключают нас от этого мира. Щелк, и готово. Иногда начинаешь сомневаться, нет ли среди сценаристов и режиссеров провидцев?

- Нет. Иначе бы они предсказали эту хрень. О-па! Погоди… - Буров снова заставил нас прислушаться к видео. – Я видела одну из этих тварей. Она была размером с собаку… Хм, не знаю, как перевести название породы. Совершенно черная, с красными горящими глазами. У нее было шесть ног… лап. Короче, ладно! Девчонка видела пожирателя. Видео посмотрело уже более ста тысяч. Реакция началась!

- Ты что, рад? Два десятка человек погибло, – с презрением спросила Маша.

- Нет, не рад. Мне тоже жаль этих несчастных. Но подумайте сами: почти полгода по всему миру умирают люди. И – ничего. А сейчас есть шанс, что о тварях узнают. Да, этой девчонке на видео вряд ли поверят. Судя по комментариям, многие считают, ей все привиделось из-за страха или наркоты. Или того и другого. Но черт уже вырвался из табакерки, и обратно засунуть его не получится.

На это трудно было возразить.

Вернувшиеся Зи и Никитский нас тоже ничем не порадовали. В гипермаркете нашелся электрогенератор, а вот подходящих ламп не нашлось. Только обычные накаливания мощностью 200 Ватт. Если подключить хоть одну, мы разоримся на бензине. Я с грустью вспомнила про последние пятьсот рублей, отложенных на черный день. В бюджете нашей компании и так зияли громадные дыры. Позволить подобную роскошь мы не могли.

- В итоге, - продолжал свое грустное повествование Алексей, - я купил парочку таких. Мы же должны на чем-то проверить работу генератора?

Он достал из кармана две небольшие синие лампочки. Делать было нечего. К тому же, рано или поздно, мы бы начали экспериментировать с разными длинами волн. Почему-бы, в конце концов, не сделать это сейчас? Следующие три часа ушли на установку генератора, извлечения пожирателя из куба, замену сгоревшей проводки и проведение новой. Все это время Зи героически держал светоотражающую сферу, чтобы пожиратель никуда не улизнул. Были видно, как дрожат все его двадцать четыре пальца.

- Ну, Ставрида, принимай жилище! – держа крышку, довольно гаркнул Ярослав.

- Как-как? Ставрида? Ты что, пожирателю имя дал? – не поняла я.

- Ну, да. Только не спрашивай, почему именно такое.

Я и не стала. Запашок тухлятины еще не выветрился из погреба. Тварь перенесли в куб, крышку закрыли, несколько раз проверив, не ли где щелки. И с затаенным дыханием запустили генератор. Темнота на мониторе расцветилась светло-серым. Прошла минута, две, три…

- Не пойму, - нарушила тишину Маша. – Вам не кажется…

- …что Ставрида не двигается, - продолжил за нее Шершнев. – Зи? Что происходит?

- Не знаю, - кажется, впервые на моей памяти кабет был растерян не меньше нас. – Но пожиратель не реагирует на излучение. Он по-прежнему в состоянии, близком к анабиозу. Даже маскирующие волны не посылает.

- Леш, а Леш, ты упаковку от ламочек не выкинул случайно? – замогильным голосом поинтересовался Юрка.

- Нет, - сдавленно ответил Никитский.


Мир без теней


Люди пересели на поезда. Быстрые, почти бесшумные, гораздо комфортабельнее тех, на которых путешествовали их прадеды и прабабки. И асфальтированные дороги, по которым раньше сновали разноцветные автомобили, постепенно опустели. Далеко не многие пускались на риск, отправляясь в путь на личном транспорте. Пусть и сами автомобили были уже не те, больше напоминая полые пули, несущиеся туда-сюда. Никаких стекол, никакого намека на люки. Камеры давали водителю круговой обзор, передавая картинку прямо на визор. Несколько синих ламп разгоняли тьму в салоне, багажник открывался только изнутри. Все для безопасности владельца, который из дома-тюрьмы тут же попадал в тюрьму-автомобиль. В поездах все было иначе. Поезда сопровождали специальные группы солдат. В поездах горел все тот же раздражающий синий свет, но его было намного больше, как и пространства. В поездах можно было поговорить с очередным соседом или соседкой и в разговоре хоть немного приглушить вечное чувство удушья, сопровождающее любого в шестидесятые годы двадцать первого века.

У поездов был только один существенный недостаток – они не везде ходили. В отличие от автобусов. Один такой подкатил к остановке, светя голубоватыми фарами. Они были нужны не для освещения, а для того, чтобы прохожие видели его приближение. «Глазами» автобусу служили пятнадцать небольших анализаторов, часть из которых ловила инфракрасное излучение, часть – магнитное, а большой и умный компьютер в итоге создавал вполне приемлемую для человеческого восприятия картину дороги.

Ян вместе со своими подчиненными и Мо около пятнадцати минут стоял здесь и уже начал беспокоиться, безотчетно поглаживая притороченную к ремню кобуру пистолета. Закон о свободном владении оружием приняли, когда число смертей от нападения тварей возросло до сорока тысяч в месяц. Правда, разрешение на огнестрельные пистолеты и винтовки все еще тяжело было выбить. Люди пользовались, в основном, все теми же элетрошокерами и так называемыми электропушками, выстреливающими липкие шарики, генерирующие ток до нескольких сотен вольт. Не смертельно, но живым теням подобный прием приходился не по душе.

Они весь день потратили на двадцатикилометровый путь от областного центра до ближайшего городка. Шли пешком, постоянно оборачиваясь и прислушиваясь. Только один раз остановились на привал, прямо в поле. Чем меньше теней, тем лучше. Солнце стояло в зените, а потому те были совсем короткими. Твари не спрятаться.

Яну не первый раз приходилось так долго торчать на открытом пространстве в разгар дня. Это только новички думают, что стоит выйти на свет, как на него немедленно нападет скопище теней-убийц. Полная чушь! Твари по своему поведению напоминали бродячих собак. Они сбивались в стаи, предпочитая далеко не уходить из жилых районов городов. Поэтому чем дальше бригада Нерко отдалялась от штаба, тем легче становилось дышать, тем прямее становились спины и спокойнее – взгляд. Да, на пожирателя можно нарвать и здесь, но вероятность этого в разы меньше. Хищник, даже такой странный, всегда следует за добычей. А света, его и в городах хватает.

Когда же солнце село, капитан почти расслабился. По сторонам шоссе светили синие фонарики, в небе показалась почти полная луна. Для людей освещения хватало, для пожирателей – нет. Когда-то давно Ян читал биографию изобретателя, а точнее, открывателя ценных свойств синей лампы. Ничем, в сущности, непримечательный мужичок откуда-то то ли из-под Рязани, то ли из-под Тулы, которому просто повезло. Химик по образованию, работал по специальности в небольшом институте, пока не начались нападения. Сейчас уже трудно себе представить то время – почти пятьдесят лет назад. Тогда химики, видимо, ценились больше, чем сейчас уничтожители пожирателей. Нерко запомнил его имя: Альберт Иванович Крутов. Со старого снимка смотрел седеющий дядька в круглых очках, держащий перед собой первый «безопасный источник света с монохромным излучением 455 нм». Потом ученые поняли, что твари невосприимчивы к довольно широкому диапазону длин волн, зато такой вот монохромный свет быстро убивает сетчатку, делая человека слепым.

Автобус распахнул двери, приглашая новых пассажиров войти. Капитан переглянулся с Верой. Девушка кивнула, подхватывая один из чемоданов. Вышедший на подножку кондуктор вежливо поинтересовался, куда они едут и попросил платежные карты.

- Мы до Краснополянска, - сверяясь с картой, ответил Кирилл.

- Отлично, всего пару часов пути, - довольно улыбнулся кондуктор. – У нас как раз всего шесть мест осталось. Вас пятеро, еще одного подсадим и тогда, без всяких остановок полетим.

- Поедем, - зачем-то поправил улыбчивого работника автобуса Мо. – Если предмет не отрывается от поверхности планеты, значит – он не летит, а едет.

Рот кондуктора открылся от удивления. Он явно собирался высказать нечто такое, чего бы пришелец все равно бы не понял, но в разговор вступила Вера:

- Не обращайте внимания, мой младший брат все воспринимает буквально.

- А! – издал многозначительный звук кондуктор, но в автобус их впустил.

Все оказалось еще лучше. Автобус был совсем новым, с удобными креслами, подставками под ноги и откидными столиками. Каждому пассажиру полагалась подушка и теплый плед, если ехать предстояло в холодную погоду или больше шести часов. Учитывая, что ночь только начиналась, некоторые из пассажиров еще дремали, другие разворачивали завтраки. За столетие рацион путешественников не поменялся. В ходу все также были большие термосы с чаем или кофе, самодельные бутерброды и всякого рода сухарики и прочие готовые закуски. От вида выступивших на розовых кружочках капельках жира у Веры заурчал желудок. Последний раз они наскоро перекусили почти семь часов назад, и охотница не отказалась бы от чашечки чего-нибудь горячего.

Словно прочитав ее мысли, кондуктор предложил:

- У нас есть суп-лапша с гренками, лепешки с зеленью и напитки на выбор: минеральная вода, «Кристалл» и вишневая шипучка. Может, хотите чего-нибудь? Я могу принести прайс-лист.

- Да, мы не откажемся, - за всех ответил Ян.

Он видел, с какой жадностью Вера косилась на чужую колбасу. Да и сам чувствовал нарастающую усталость. Места им достались в разных частях автобуса. Пока рассаживались и пристраивали сумки на полку и под сидения, Ян поймал Мо за локоть и недовольно прошипел тому в ухо:

- Я же просил тебя молчать!

- Кажется, в моей речи не было ни одного оскорбительного слова, - непонимающе уставился кабет на капитана. – Я просто поправил того человека, он ведь ошибся.

- Он не ошибался, - сквозь зубы прошипел Нерко. В отличие от него, Мо не собирался ни на пол тона понижать голос.

- Но ведь… - начал пришелец, но мужчина остановил его.

- Просто помолчи, хорошо? А если тебя о чем-то спросят, старайся отвечать только «да» или «нет». Ты на своей планете, наверное, в гениях ходишь?

- Нет. – Опустил глаза кабет.

- Это был риторический вопрос. На него не отвечают.

- А зачем тогда ты спросил, Ян? – Кажется, Мо окончательно запутался в человеческой логике и методах обмена информацией.

- Ох… - тяжело вздохнул Нерко. – Все, не забивай мне голову. Садись.

К ним подошел кондуктор, протягивая тонкие буклеты. На первой странице красовалась семья из четырех человек: мать, отец и двое детишек перед автобусом. «БонВояж» было написано крупными буквами под картинкой, а еще ниже - «в наших автобусах время пролетает незаметно», стилизованное под летящую стрелу. Внутри был стандартный набор: страничка с меню, расписание автобусов фирмы-перевозчика и карта конкретно этого маршрута. Остальные две страницы занимали правила поведения для пассажиров и контактная информация.

Они попали в автобус, следующий по маршруту Сухуми-Владимир - почти двое суток в одну сторону и еще столько же обратно; с остановками в двух с лишним десятках городах и городках. Ходил автобус раз в неделю, так что Ян в который раз подивился своей удачливости.

- Будешь что-нибудь? -  Протянул он буклет Мо. – Может, мне надо озвучить, что здесь написано?

- Нет.

- «Нет» в смысле «не хочу» или «не озвучивать»?

- Носитель, облик которого я принял, плохо понимал письменные формы вашего языка. Но судя по изображениям, здешние блюда вполне пригодны для употребления.

- Ясно. – Новый вздох. – Читать ты не можешь, но жрать хочешь. Уверяю тебя, местная кухня ничем не хуже того, чем тебя кормили в камере. И все же я бы не рисковал брать мясные блюда или салаты. Только что-то термически обработанное, вроде супа или, на худой конец, слойки с клюквой.

- Тогда я буду это и это, - ткнул пальцем Мо в изображение горохового супа и какой-то плюшки.

Когда заказ принесли (да-да, все тот же улыбчивый кондуктор), кабет с недоумением уставился в свою чашку. В мутноватом бульоне плавало несколько картофелин, пара разварившихся горошин и нечто, похожее на кусок лука. Ничего общего с разноцветным блюдом на картинке. Ян усмехнулся, его лапша хотя бы немного походила на изображение в буклете.

- Скажешь, тот человек снова не ошибся? – в голосе Мо появилась обида. Сейчас он выглядел как настоящий подросток, над которым пошутили сверстники, а он не мог понять за что.

- Да. Это называется реклама. Видел ту семейку на обложке? Улыбающиеся детишки, загорелые взрослые. Они стоят днем перед автобусом, словно им ничего не грозит. Это тоже реклама, а по сути – обман. Ты понимаешь, что тебя надувают, но все равно продолжаешь вестись. А вдруг, время в поездке, и правда, пролетит незаметно? А может, суп окажется именно таким, как на картинке? А, что, если где-то есть такие места, где можно днем просто стоять рядом с автобусом и радостно улыбаться?  - Ян горько усмехнулся, потом повернулся к пришельцу. – Ешь. Он хоть и выглядит, как вчерашние помои, но по вкусу вполне приличный.

- Откуда ты знаешь?

- Я не первый раз еду в автобусе дальнего следования. А готовят в них везде одинаково.

Первый час пути прошел в обычном режиме. Окончательно проснувшиеся  пассажиры тихонько переговаривались, кто-то слушал музыку, некоторые в дополнение к наушникам напялили на глаза визоры. Мо тоже долго крутил чудо-устройство, но надеть так и не решился. Сидящий рядом капитан прикрыл глаза, дыхание его выровнялось и стало реже. Кабет не решился будить уставшего человека.

Он в который раз попытался установить связь с близнецом. Но тот не отвечал, совсем. Нет, Зи-ку был жив, но с ним определенно стряслась какая-то беда. Мо пожалело, что оставило выданную ДеиРеи пустую сферу для записей в своей каюте на корабле. Теперь та, наверное, болтается между другими обломками их корабля.

Сейчас было бы неплохо заняться записями. Воспоминания – штука непрочная, имеет особенность постепенно искажаться. Если Мо-ку когда-нибудь попадет обратно, на Кессию, как оно будет отчитываться перед мастером?

«Интересно, а что делают люди, когда им надо записать свои мысли? - подумал кабет. – Надо будет спросить об этом Веру. Она-то точно не станет меня ругать»

Уже сейчас перелет с Зары к Земле представлялся Мо-ку не так подробно, как раньше. Детали терялись, временные промежутки путались. Целых полцикла, долгие тысячи мгновений в герметичном помещении без возможности его покинуть. Когда оно впервые вместе с делегацией попало на космический корабль, Мо охватил восторг. Множество самых невероятных устройств, двигающиеся сами по себе двери, искусственные источники света. Кабет буквально не знал, куда ему бежать и что первым делом изучать. Но когда корабль оторвался от поверхности Кессии, а потом покинул ее атмосферу, Мо-ку поняло, что не все так чудесно. Кабеты не привыкли ограничивать свои перемещения, их здания были наполнены воздухом, а телепортация из одной точки пространства в другую за доли мгновения была для них намного проще, чем преодоление того же расстояния пешком.

Но полет до Зары занял не так много, чтобы новизна впечатлений затмилась неудобствами. И лишь когда Мо во второй раз взошло на борт, уже без главы академии и мастера Слушающего Иё-кра, ему стало по-настоящему тоскливо и страшно. Его окружали малознакомые зарийцы, разговорившие, как на зло, на своем плавном и абсолютно непонятном наречии. Фонари, наполненные газом, резали глаза, каюта была слишком маленькой, а шипение пневматических перегородок не давало сосредоточиться.

Они уже подлетали к Земле, когда корабль вдруг затрясся, как пойманный киу-киу в силке. Мо тогда находилось в общем помещении, где экипаж обычно принимал пищу и отдыхал. Зи сидело рядом с ним, прикрыв третий глаз. Близнец любил при любом удобном случае погружаться в транс и делал это намного эффективнее Мо-ку. Они еще не могли как-следует слушать, получалось лишь на короткое время связать свой разум с чужой оболочкой, поэтому чаще всего ученики Иё просто пытались прислушиваться к внутренним ощущениям и парить между слоями Реальности. Зи буквально бросило на стену, второй кабет успел схватиться за скамью, на которой сидел. Близнец сильно ударился верхней конечностью и боком, так что отголосок боли почувствовало Мо-ку.

В помещение ворвался один из зарийцев. Он был в ужасе и что-то кричал.

- Что произошло? – на языке Двенадцати Благословенных Народов спросило Зи-ку.

Опомнившись, ушастый иномирец, наконец, дал вразумительный ответ. В корабль врезался какой-то объект, их защита не выдержала. Еще один ударит буквально через несколько щепоток. И тогда может произойти разгерметизация или чего похуже. Что подразумевал зарийец под этим самым «похуже» можно было не уточнять. От скуки Мо начало копаться в местном хранилище куюна ва тента, состоящем, в основном, из чертежей, планов и описаний работы космических кораблей. Поэтому оно знало, если второй объект ударит по одному из четырех основных двигателей, они рухнут на Землю быстрее, чем нужно. То же случится, если пострадает топливная система или какой-то из управляющих узлов корабля. В любом случае им неминуемо грозит крушение.

- Вам надо к посадочным шлюпкам. Немедленно. Вы помните инструктаж? Ничего не трогать, система сама направит их на поверхность планеты. Держитесь крепче и  двигайтесь за мной, - скомандовал зарийец. Первый шок прошел, и он взял себя в руки.

Второй удар пришелся туда, куда меньше всего ждали – по отсеку со шлюпками. Обшивка выдержала, в отличие от тонкой настройки оборудования. Третий удар грозил окончательно доломать хрупкий кораблик, не рассчитанный на такое скопление летающего мусора. Мо с отрешенностью подумало, что, видимо, их авария многому научит следующие поколения зарийских покорителей Реальности.

А потом его запихнули в тесную металлическую капсулу. Кабету показалось, будто великан швырнул ее со всей силы, верх и низ несколько раз поменялись местами. В малюсеньком окошке мелькнул разноцветный шар – Земля, а потом вдруг все померкло. Исчезли свет, звуки, кабета накрыло непроницаемом полотном. Кажется, Мо даже потеряло сознание, а потом все снова закружилось и завертелось, пока шлюпка не начала выравниваться. Приземление оказалось довольно ощутимым. Не спасли не толстые стенки, ни специальные устройства для гашения удара. Хорошо хоть крышка сработала на славу, откинувшись без помощи кабета. О том, что было дальше, Мо-ку помнило совсем смутно. Кажется, оно долго и безуспешно пыталось выбраться из шлюпки, звало близнеца, и лишь, когда опять начало темнеть (пришелец едва сообразил, что это не новый приступ, а просто наступила ночь), двинулось в путь. Кое-что Иё, несмотря на все его причитания, удалось вбить в голову своего нерадивого ученика.

«Прежде всего, вы должны найти подходящих существ для оттиска облика. Постарайтесь сделать это осторожно, не повредить мозг человека. Не торопитесь, старайтесь следить за тем, чтобы жизнь покинула его как можно позже. Чем больше вы успеете снять информации, тем лучше».

Но, кажется, в голове того мальчишки, облик которого приняло Мо-ку, и без вмешательства кабета была какая-то неисправность. Он не шарахнулся, увидев пришельца, а доверчиво подошел к нему, обнажая зубы. Когда Мо приник в его сознание, там были  лишь какие-то обрывки, ничего связного. Странные звуки, картинки и образы, и почти никаких сведений о человеческой культуре. Пришлось довольствоваться собственными знаниями и тем малым, что все-таки нашлось в разуме подростка.

Автобус остановился, впуская последнего пассажира. Точнее, пассажиров. Мо настолько глубоко ушло в себя, что едва не пропустило их появление. Две твари, слишком истощенные, чтобы напасть даже на одинокого путника, стоящего под дырявым пластиковым навесом. Они увязались за ним как домашние питомцы, вплетая свою поступь в звук человеческих шагов. Им едва удавалось сохранить маскировку, странно было, как они вообще еще способны передвигаться.

Видимо, успели за день хорошо запастись светом. Прибудь автобус чуть позже, хотя бы минут на пятнадцать, все могло бы обойтись.

Чуть позже, на одно свободное место меньше. И если бы автобусная компания строго соблюдала правила перевозок, а не только печатала их в своих красочных буклетах. Например, строго следила за освещением в салоне и кабине водителя, где сейчас вместо синей лампы горела голубовато-зеленоватая. Видимо, прежняя либо сгорела, либо ее разбили. Недолго думая, работники «БонВояжа» заменили ее первой попавшейся под руку. На глаз почти неотличимо, особенно, когда остальные двадцать два спота светят синим. Но этого вполне хватило, чтобы твари начали оживать. Их движения становились стремительней и резче, отверстия по бокам тела открывались и закрывались все быстрее.

- Ян-капитан, Ян, проснись же! – зачем-то затряс кабет мужчину за плечо. Тот с недовольным видом уставился осоловевшими глазами на Мо:

- Что такое? Если вздумал опять спросить какую-нибудь глупость…

- Твари.

Дальнейших разъяснений не требовалось.

- Как?

- Лампа. – Подросток ткнул в сторону водительской кабины.

Ян не стал вскакивать. Не стал кричать. Этим можно лишь усугубить ситуацию. Пожирателей видел только Мо, теней в салоне было предостаточно. Если начнется паника, жертв не избежать. Надо действовать аккуратно, но быстро. Сидевшие спереди Расул с Кириллом обменялись с капитаном понимающими взглядами и потянулись к своему оружию. Надо точно попасть твари в голову, пробить не слишком крепкий череп. Попадешь в туловище или одну из шести лап, от боли пожиратель может скинуть маскировку. Но боль также делает их злее и менее предсказуемыми.

Почуяв какие-то возмущения, люди начали шептаться. Одна из женщин, сидевших через проход от Нерко, нагнулась и спросили:

- Что-то случилось? Что-то с автобусом?

- Нет, нет, все в порядке, - не глядя на собеседницу, отрывисто пробормотал Ян.

Но первая искра уже запалила солому, и вскоре автобус превратился в пылающий стог. Не зная причины беспокойства, пассажиры вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть нечто такое, что не вписывалось в понятие «нормальная поездка».

- Смотрите! – Вдруг вскричали в голове автобуса. – Тень, нет… две тени. И они движутся! Остановите автобус!

Ян зло рыкнул. Глаза бы выколоть этому чересчур внимательному умнику. А тот уже вскочил со своего места, готовый сделать последнее движение в сторону своей смерти.

- Еще шаг, и ты – труп! – первой сообразила Вера. – Водитель, гони вперед!

- А ты кто такая? – раздался недовольный голос какого-то мужика.

- Мы с товарищами – охотники. Я прошу всех оставаться на своих местах. Не шевелитесь лишний раз. Следите за своими тенями. А мы постараемся как можно быстрее ликвидировать угрозу.

Творцы щедро одарили эту человеческую женщину не только приятной внешностью, но также способностью уговаривать. Мо с приятным изумлением отметил, как остальные пассажиры отреагировали на ее слова. Некоторые начали плакать. Кто-то сложил руки в молитвенном жесте. Дети теребили взрослых, спрашивая: «Мама, это твари, да? Папочка, они ведь не убьют нас?» Но никто, ни один из почти четырех дюжин людей больше не предпринял новых попыток встать. Взоры их немедленно обратились к спутникам кабета.

Он мог бы сам разобраться с пожирателями. Их всего две, и пока они полностью не оклемались. Один хороший разряд тока или высокочастотное излучение… Но нельзя. Слишком велик риск задеть этих глупых Землян, которые таращат свои глаза, нюхают воздух, но могут лишь примерно определить местоположение  опасности. Учитель был прав. Им нужно помочь, их надо сделать зрячими и сильными. А пока он побудет их наводчиком.

«Левее, Вера», - раздалось в голове у рядовой Матвеевой. Связь тоненькой ниточкой протянулась от нее к кабету. Девушка бросила в его сторону быстрый взгляд.

«Поняла, скажи Яну».

- Капитан, - Мо решило, что раз люди сами назвались охотниками, можно больше не притворятся ничьим простачком. – Голова первой твари почти касается вон того кресла. Вторая в двух шагах от нее, повернулась в сторону кабины.

- Плохо… не успею, - снимая пистолет с предохранителя, полушепотом рассудил Нерко.

Он знал: на то, чтобы снова прицелиться, уйдет около семи десятых секунды. Твари на телепортацию хватит и трех десятых. Будь они чуть поближе, смог бы просто выкосить их очередью. Но тут фокус не пройдет. Примерно о том же раздумывала как раз Вера.

- Они всегда перемещаются в ту сторону, куда смотрит их морда, - подсказал пришелец. - Это их слабость.

- Значит, сначала та, - принял решение капитан и нажал спусковой крючок.

Гром выстрела заставил некоторых вскрикнуть. На пол автобуса словно плеснули белой краской вперемешку с какими-то серыми включениями. Кровь твари и кусочки мозгового вещества. Следом за этим маскировка слетела с пожирателя, как волшебная мантия-невидимка с очкастого мальчика. Раз, и на пустом месте растеклось черное пятно, уродуя одним своим видом этот вполне симпатичный мир.

- Господи! – вскрикнула старушка, на которую попали белесые брызги, непроизвольно дергаясь.

Вторая тварь, как и предсказывало Мо, переместилась одновременно со смертью своей товарки. Туда, куда были направлены три злобно горящих теплорецептора. Туда, куда падала тень Яна-капитана.

Мо-ку закрыл глаза. Два поддельных, светло-карих, на лице светловолосого мальчишки-подростка, и свой настоящий третий глаз. А потом прыгнул, выталкивая человека в сторону. Тень Нерко и тварь разминулись всего в паре листьев акунеи.

- Мо! – пронзительно закричала Вера, буквально расстреливая всю обойму в тело второго пожирателя. – Мо!

Где-то далеко вверх по Течению, за двадцать лет до рождения рядовой Матвеевой, Зи-ку открыло в темноте глаза и завыло на одной пронзительной ноте.


Мир без тварей


Удушающая жара сменилась жарой обычной, а в императорском саду казалось даже прохладно. Гости Зары вряд ли почувствовали перемены в воздухе, в отличие от ДеиРей. Он знал, еще три-пять дней, и на сухие дороги Центрального города прольется благодатная влага. И будет лить нескончаемым потоком целых пол луны, пока запасы дождя не истощатся полностью. А потом вновь поднимутся облака пыли, и вездесущий песок будет забиваться в самые неподходящие для него места. Вот как сейчас.

Винтус сплюнул серо-коричневую слюну. Он снова нарушил данное обещание, нырнув в Поток для того, чтобы повидаться с АинМе. Никаких личных дел, пока не покончим с тварями, сказал ДеиРей сам себе, когда прибыли трехглазые, но не смог отказаться от искушения. Они встретились рядом с их домом. МаиТаи уже клонилась к закату, раскаленный воздух окрасился в тысячи оттенков золота и меди. В глазах АинМе он заметил грусть:

- Что произошло?

- Я взяла покровителя… - зарийка слабо улыбнулась. - Теперь я официально стала каси ше кео, принадлежащей уважаемому человеку.

- Я знаю его? – это не должно было стать новостью, но ДеиРей почувствовал растерянность. – Он глава клана?

- Нет, всего лишь торговец фруктами. Не такой богатый, как ты.

- И? – Что-то было не так, вряд ли АинМе расстроена из-за состояния мужа.

- Он хочет, чтобы я жила с ним. У него дом на реке Ише...

- Но я не могу переехать вместе с тобой, - убито продолжил мужчина. – А, значит, нам придется расстаться. На сколько?

- Три луны.

- Творцы... а я?

- Мы почти не говорим, - пожала плечами зарийка. - Сказать по правде, последний раз мы виделись с тобой почти треть луны назад. Ты почти все время проводишь либо во дворце императрицы, либо в компании этого…

- Кого? – ДеиРей присел на выступ стены. В свете почти скрывшейся МаиТаи его возлюбленная казалась еще прекраснее, чем в разгар дня.

- Пришельца… Иё, вспомнила, как его зовут.

- Он не полетел на Землю? – удивился Винтус.

- Нет. Хотел, но не полетел. Так решили на собрании Глав областей.

- Вот как… - Собрание должно было состояться через три дня вниз по Течению. – Что еще?

- Да ничего.

- Аин?

- У этого Иё есть странная куюна ва тента, - после недолгого молчания, вспомнила зарийка.

- Что значит «странная»?

Их встречи все больше походили на допросы. Вместо того чтобы просто обнять АинМе, успокоить, осыпать заверениями, что три луны – не такой уж большой срок, что он постарается уделять ей больше внимания, ДеиРей снова завел разговор о делах. Впрочем, такова уж его природа, будь зарийец другим – прожил бы гораздо меньше.

- Откуда мне знать? - фыркнула женщина. – Я всего лишь жена торговца.

- АинМе, я знаю, ты расстроена. И обижена. Но я – не тот ДеиРей, на которого ты злишься. И не хочу таким становиться. Прошу тебя, если тебе что-то известно, хоть что-то: поделись со мной. Я люблю тебя, милая Аин.

И хоть все сказанное было правдой, Винтус ощутил укол вины. Он не хотел становиться тем существом, которое описывала супруга. Но, по-видимому, этого было практически не избежать. Мысли его были заняты пожирателями, межпланетными кораблями и нависшей над всем Космосом опасностью. От примеси расчета, признания становились фальшивыми, а слова переставали звучать с первозданной убедительностью.

- Я, правда, не знаю, что еще сказать, - смягчилась женщина. – Думаю, тебе лучше спросить самого Иё. Ты не очень распространялся о ваших с ним делах. Но, насколько мне известно, эта куюна ва тента не с нашей планеты, и даже не с Кессии, а из мира людей.

- Хорошо, - кивнул Винтус. Ему хотелось знать подробности, но он заставил себя остановиться и произнести: - Спасибо, Аин. Давай лучше поговорим о нас.

Остаток встречи они провели в милой болтовне ни о чем, так что ДеиРей даже удалось забыть о своих проблемах. С этой женщиной ему было невероятно хорошо, один ее смех действовал на зарийца как дорогой кверк – напиток из перебродивших плодов. С каждой горстью, проведенной рядом с АинМе, Винтус все сильнее влюблялся в нее. Голова кружилась, а на лицо сама собой наползала улыбка.

Он постарается, он ни за что не допустит, чтобы этот чудесный цветок пустыни отцвел раньше времени. И это было уже не просто обещание, а клятва.

Поток Времени забурлил, меняя свое направление. От большого гранатного дерева отпочковалась новая веточка. Извечная пчелиная матка отложила еще одно яйцо. Но держащий в своих руках изящную ладошку мужчина этого даже не заметил.

- Господин Винтус? – Из-за респиратора голос кабета делался глухим и гнусавым. Но без него Иё-кра просто-напросто задохнулось бы.

- Можете звать меня по имени, - пододвинулся, уступая место иномирцу, ДеиРей. – По статусу мы с Вами практически равны.

- Как Вам будет угодно, - согласилось Иё, садясь рядом.

- Решили осмотреть наши достопримечательности?

- Да. Вроде того.

- Понимаю, - засмеялся зариейц. – Песок, камни, песок и жуткое пекло. На Вашей планете совсем иначе.

- Я чувствую себя как ваши энте, еще чуть-чуть, и моя кожа растрескается, как их кожица от жара костра.

- И Вы станете не таким ядовитым и очень сладким, - продолжил веселиться ДеиРей. Он давно понял, что в отличие от своих коллег, Иё не чуждо юмору. Возможно, они, и правда, могут стать друзьями. Кабету не удалось изобразить на своем вытянутом лице улыбку, но Винтус уже научился читать скрытые послания в позах. А тело иномирца говорило, что шутка ДеиРей пришлась тому по вкусу. – Мне тоже нравится проводить здесь время. Глаз отдыхает от однообразия. Скажите, Иё-кра, это правда, что у Вас есть некая куюна ва тента с Земли?

- Кто Вам рассказал? Дех-кри?

- Нет. Хранитель Знаний Предков совсем не многословен. Я узнал о шаре из своих собственных источников. От моей пока еще не жены.

- Ох, - теперь изумление отразилось не только в движениях, но в лишенных век глазах Иё. – Я никак не привыкну к такому.

- О, да! Знаете, какой самый трудный предмет для изучения в зарийских школах? Язык. А все потому, что мы употребляем не три, не пять, а целых восемнадцать разновидностей глаголов. Времен, по-вашему. Пять – для обозначения событий Вверх по Течению, пять – для событий, которые должны произойти. Еще пять, для того, чтобы сказать о чем-то текущем. А еще так называемые «не свершившиеся» действия, происходившие в предыдущей вероятности. И действия, которые не совершатся из-за изменений в этой.

- Я насчитал всего семнадцать времен.

- Последняя разновидность глагола нами почти никогда не используется, - ответил ДеиРей. – Мы называем ее «окончательной». Когда кто-то погибает в этой вероятности, хотя должен еще жить в прошлой. Мы говорим о нем, ставя глаголы в восемнадцатую разновидность. Поэтому словосочетание «пока еще не жены» звучит для меня самого жутко нелепо.

- Да, у меня есть шар с Земли, - Иё-кра явно пыталось уместить в свою систему бытия новые знания, а потому продолжило разговор не сразу. – Я получил его незадолго до Вашего прибытия на Кессию, и был очень удивлен. Никогда прежде не было такого, чтобы новая сфера появлялась не рядом с предыдущей, а в совершенно ином месте.

- Где именно?

- В моей суме.

- Да, странно… - пробормотал Винтус. – Куюна ва тента сделаны так, чтобы находить определенную ментальную частоту. Наши предки сделали это на всякий случай. Сферы выплавляются на заказ специальными мастерами. Но ваш народ такой технологией не владеет, так?

- Да. Но, как я понимаю, вскоре будет.

- Судя по всему. Хм… так или иначе, шары никогда не появляются в произвольном пространстве-времени. Проще говоря, та куюна ва тента попала в Вашу суму не случайно. Кто-то специально послал ее именно Вам, Иё. Позволите мне осмотреть ее?

- Вообще-то, я давно собирался показать шар кому-нибудь из зарийцев. Но до последнего сомневался, стоит ли. Но теперь мои сомнения развеяны. Если Вы говорите, что сфера выбрала меня, ну, или кто-то выбрал меня для того, чтобы ей владеть, значит, я имею полное право показать ее всем, кого посчитаю нужным.

Иё-кра запустило свою шестипалую руку в небольшой мешочек из кожи, прикрепленный к поясу его одеяния, вытаскивая небольшой металлический шарик. В огромных лапищах кабета тот казался совсем крохотным. Но ДеиРей ощутил уже знакомый ему трепет, означающий, что сейчас Поток проходит очень важное событие. Он осторожно взял сферу, пытаясь наладить с ней мысленный контакт. И почти сразу же ухнул внутрь чьих-то воспоминаний.

«Привет, сегодня 9 сентября 2379 года…»


- Что Вы знаете о сферах для ментальных записей? – вставляя нечто, похожее на фигурку с несколькими углами в углубление двери, спросил Винтус множество мгновений спустя.

Это напомнило Иё-кра вопрос зарийца о времени, поэтому оно не торопилось с ответом. Дернуло плечом, выражая неопределенность и неуверенность в собственных познаниях, и добавило на всякий случай:

- Только то, что они очень удобны для хранения воспоминаний.

- Прошу Вас, - дверь, наконец, поддалась и распахнулась. – Наше Хранилище Знаний Предков. Мы называем его проще – склад сфер.

Иё застыло изваянием на пороге. Ему не доводилось прежде видеть ничего подобного. Даже в вотчине Дех-кри. Там были тысячи шаров, здесь – сотни тысяч. Большущая пещера была ими занята полностью. Куюна ва тента лежали на многочисленных каменных полках, ими были заполнены стеклянные колонны, а некоторые просто валялись на полу.

Вглубь горы из пещеры вел проход, и провожатый кабета двинулся к нему, веля не отставать. Газовый фонарь разгонял тьму только наполовину, рождая на расписанных стенах жутковатые тени. Иё никогда не бывало в столь ужасном месте, на него навалилась неимоверная тяжесть, дышать стало тяжело, а сердце принялось сокращаться в три раза чаще положенного.

К счастью, проход был не таким длинным, и вскоре мастер Слушающий вновь оказался в более-менее просторном помещении. Здесь сфер былокуда как меньше, а порядка в их расположении гораздо больше. Винтус повесил фонарь на крюк, торчащий рядом с входом, и указал на противоположную стену:

- Вот тут мои куюна ва тента.

- Которые из них? – не понял трехглазый.

- Все. Всего три тысячи двести пятнадцать штук. Хотя, я подозреваю, несколькими щепотками Вверх по Течению появилась еще одна или две.

- Как это? – Иё надоело играть в игры ушастого. – ДеиРей, я Вас не понимаю.

- Сколько за жизнь успевает записать таких сфер кабет? – вопросом на вопрос ответил тот и сам же продолжил: - Три-пять, шары довольно емкие, в них помещаются огромные объемы информации. Мы живем в полтора-два раза меньше кабетов. Лишь особенно удачливые доживают до возраста в девяносто лун. Нам хватает и одной сферы. Специально отлитой для каждого при рождении. У моего народа есть даже праздник, кале пре куюн ва тента. В примерном переводе это означает «день или отрезок Потока для вещи вне Времени».

В этот день наши дети впервые знакомятся со своей сферой, оставляют на ней отпечаток, образ своего сознания. Когда начинается учеба, шары для ментальных записей помогают нам лучше усваивать материал, в пору зрелости мы заносим на них свои размышления или наиболее яркие моменты жизни. А в старости, если таковая наступает, куюна ва тента дают возможность отлично скоротать вечерок, рассказывая об ошибках и приобретениях, накопленных за долгую жизнь.

Но главная функция вещей вне времени состоит в другом. Мы – зарийцы, помним лишь предыдущую вероятность. Они же хранят все остальные. Все, в которых мы существовали. Все наши альтернативные жизни, все пути, которые мы прошли, но не знаем об этом.

- Но как это возможно? Я думал, вы называете ментальные сферы вещами вне времени, потому что их можно перемещать из будущего в прошлое, как некие послания предкам или самим себе. – Иё срочно захотелось присесть. И желательно не на очередную скамью, а в нормальный мешок отдохновения. Закрыть глаза, расслабиться и забыть о Заре и всех ее обитателях с их даром.

- Нет. Мы никогда так не делаем. Послать каюна ва тента себе или кому-то из своего рода – это преступление. И карается оно немедленной смертью преступника и всех его потомков. У каждого из нас есть право входить в Поток, но такая привилегия сопровождается множеством обязанностей и ограничений. Мы не можем встречаться с собой, не можем использовать полученные знания об изобретениях, сделанных Ниже по Потоку. Все эти правила вырабатывались множеством Вероятностей, пока не были окончательно закреплены.

- Я думал, зарийцы гуляют по времени так, как захотят.

- Мы гуляли… и это обычно приводило к гибели всего нашего народа, - помрачнел ДеиРей. – Есть зал, в котором хранятся куюн ва тента тех Вероятностей. Мы называем его залом мертвецов. Их не только не запрещено, а даже рекомендуется изучать.

- А остальные, что - не разрешено? – у Иё появилось знакомое по ученичеству ощущение, что новая информация просто не может целиком поместиться в его голову, и когда они выйдут со Склада, он практически все забудет.

- Нет. Есть только один зарийец, которому позволено читать шары. У него нет имени, его лица видели лишь немногие избранные. Ему прислуживают юноши и девушки из самых богатых и влиятельных кланов, почитая это служение за великую честь. Мы зовем его Счетоводом, потому что он день и ночь сидит в дальнем зале и ведет подсчет, в скольких Вероятностях каждый из нас существовал. И когда я говорю, каждый, я имею в виду всех зарийцев, когда-либо родившихся на свет. Даже если они прожили всего несколько щепотей.

- Но кто же согласиться на такое? Я пробыл здесь всего несколько дюжин мгновений, и мне уже хочется выбраться на воздух.

- Что ж, - улыбнулся ДеиРей, - пожалуй, нам, и правда, пора отсюда уходить. Мне и самому порой становиться душно в этих пещерах.

Когда они оказались вновь снаружи, Винтус продолжил свою лекцию:

- Вы слышали наше приветствие?

- Да. Существовать во всех вероятностях, правильно? – Иё частенько слышало это выражение, но только сейчас поняло его смысл.

- Угу. Только это большая редкость. Мои следы обнаружены в четырех из каждых двадцати пяти вероятностей. Это довольно прилично. Со мной учился один зарийец, его звали ВеиКер. Он принадлежал к так называемой касте Неисчезающих. Его существование зафиксировано почти в двадцати вероятностях из двадцати пяти. Так вот, Счетовод не сам выбирает свою… хм… профессию. Его выбирают из числа тех, кто еще ни разу не появлялся в Потоке. За всю свою жизнь он оставляет лишь одну-единственную запись: «Я, Счетовод, впервые вынырнувший из пучины Потока, рожденный данной Вероятностью, чтобы больше ни разу не нырнуть в его волны».

- Откуда Вам так много известно? – удивился кабет.

- Потому что когда-то я сам был Счетоводом. Потому что мы все им были.


[1]                      Фирма выдумана автором. Все совпадения случайны.

Глава 16

Тень – это чернила, которыми пишет солнце.

Гийом Аполлинер

Мир без теней


Вера в последний раз коснулась лица кабета и закрыла его покрывалом.  Прощание вышло недолгим. Мо был пришельцем, посланцем иного мира. Не другом, не соратником, просто помощником. И все же его кончина заставила девушку горевать по кабету как по одному из своих, из охотников.

Автобус все-таки пришлось остановить. Сначала вытащили из него туши пожирателей, отнесли как можно дальше, даже не став ни прикапывать, ни забрасывать ветками. Плоть живых теней не гнила, а довольно быстро ссыхалась, пока не превращалась в горку черного песка. Пара дней, и от убийц Мо не останется ничего, кроме едва заметного следа на траве.

Потом они завернули тело инопланетянина в одеяло. Он так и остался в облике светловолосого подростка, но Ян беспокоился, что если они не поторопятся, к трупу может вернуться его истинный вид. Вряд ли гражданские обрадуются четырехрукому громиле, пусть даже и мертвому.

В запасниках водителя оказалась лопата. Копали по очереди, пока не вырыли могилу нужного размера. Только пара тусклых синих фонарей освещала четверых охотников. Потом тело с одеяла переложили в яму, и тут Вера не выдержала:

- Надо было спросить у него, как проходят похороны на Кессии. – Она не плакала, она уже давно не плакала. Охотник должен привыкнуть к подобному и терпеливо относиться как к физической, так и к душевной боли. Но иногда, как бы девушка не старалась, у нее просто не выходило. – Мы же ничего не знаем… он почти три недели провел с нами, а все, что нам известно о нем – это имя.

- Он кабет, прибыл из галактики Подсолнух для того, чтобы помочь нам бороться с тварями. Разве этого мало? – Ян уже схватился за черенок, чтобы начать закапывать могилу.

- Мы знаем о его расе, а не о нем…- сглотнула Вера. – О его задании, а не желаниях. О том, что умеют кабеты, а не о его личных предпочтениях. Мо был добрее нас и лучше, вот что мне точно известно. И он не заслужил такого конца.

- Никто из нас не заслуживает конца, - задумчиво произнес Расул. - И все же это единственная постоянная в окружающем нас хаосе.

- Покойся с миром, Мо, - добавил Еременко.

- Да позаботятся о тебе Творцы, - прошептала охотница и отвернулась.

Когда они вернулись в автобус, луна скрылась за тучами, из них закапал мелкий противный дождик. Август подходил к концу, осень топталась на пороге, все еще не решаясь позвонить в дверь, но люди чувствовали ее прохладное, взбудораженное дыхание.

- Соболезную, - произнес кондуктор, когда дезертиры вернулись в салон.

Никто ему не ответил. Ян хотел посадить Матвееву рядом с собой, но та наотрез отказалась. Так и сидела остаток поездки, отвернувшись к стене. Капитан бросал на нее обеспокоенные взгляды, но лезть с пустыми утешениями не спешил. В конце концов, не он побывал в голове у кабета и не его часы красовались на запястье Мо.

Краснополянск был небольшим городком, который можно было за пару часов обойти вдоль и поперек. Автобус остановился рядом с главной и единственной в городе гостиницей. Кроме охотников, из него вышла еще парочка гражданских. Парень и девушка, оба светловолосые и похожие на ангелочков. Они держались за руки так, будто первым же порывом ветра их может поднять с Земли и унести в небесную синь, навсегда разлучив. Девчушка оглянулась, округлила рот, словно собиралась что-то сказать, но передумала и просто сочувственно улыбнулась.

Эти двое чем-то напомнили Яну детишек с той открытки. Они светились сами по себе, вне зависимости от яркости окружающего мира, словно боги вставили в их души по волшебной свече. Наверное, он что-то потерял или упустил в жизни. Порой, когда Нерко сталкивался с такими вот людьми, сумевшими даже во тьме и угнетающих синих лучах выглядеть полноценно, разноцветно, он думал: «Может, если бы мы все были такими, твари никогда бы не появились?»

Они вошли в просторный холл, где на регистрации со скучающим видом сидел какой-то патлатый паренек в несвежей форме. Пробежав по охотникам профессиональным взглядом (смесь отстраненного любопытства с вышколенной любезностью), он попросил их регистрационные карты.

- Вот, - Ян протянул несколько купюр. – Триста устроит?

- У нас очень приличная гостиница…

- Триста пятьдесят? Мы всего на один день. Завтра вечером еще до захода солнца нас тут не будет.

- Хорошо, - сдался регистратор. – И все-таки я должен вас как-то записать.

- Владислав…

- А дальше?

- Владислав Сергеевич Коганов.

 Имя всплыло само по себе. Хотя нет, Ян лгал сам себе. Стоило ему увидеть улыбку на лице Мо, ту самую, последнюю улыбку, как он услышал откуда-то издалека голос дяди Влада.

- Дата рождения? – Парнишка нацепил визор и начал быстро-быстро что-то набирать на матово блестевшей панели.

- Двадцатое января две тысячи тридцать девятого года, - соврав ровно на месяц, откликнулся Нерко.

- А ваших спутников?

- Слушайте… - Ян присмотрелся к имени на кармане регистратора, - Михаил, проявите фантазию. Моя что-то совсем истощилась. Ночь была трудной, мы все устали.

- Как Вам будет угодно, - не стал настаивать парень.

Через несколько минут ожидания им выдали ключи от двух номеров на четвертом этаже, куда охотники немедленно отправились. Ян снова предпринял попытку поговорить с Верой, но та заперлась в душе, а когда вышла мокрая и с красными глазами, то повалилась в постель и закрылась одеялом, оставив снаружи лишь нос.

Нерко подошел к круглому отверстию вытяжки, закурил, молча глядя на неподвижную девушку. Да так и уснул на жестком деревянном стуле.

Разбудил его рядовой Еременко. Ян заполошно замахал руками, едва не запутавшись в пледе, которым его кто-то заботливо накрыл.

- Капитан, я не хотел Вас тревожить, но время уже почти двенадцать.

- Да, спасибо, - потирая глаза ладонью, зевнул Ян. – Мне надо умыться…

В небольшом зеркальце над кроватью отразилась совсем не туристическая рожа: красные от недосыпа глаза, казавшиеся грязными из-за черной щетины подбородок и щеки, и сбившиеся почему-то на одну сторону растрепанные темно-русые волосы.

«Красавец просто!» - оценил отражение капитан и полез в чемодан. Нашел чистую рубашку, бритву и зубную щетку. Расческа в ходе исследований не была обнаружена. Нерко обернулся на Кира с его коротеньким ежиком и отправился мыться.

Пока Ян пребывал в ванне, пытаясь привести себя в порядок и матерясь на собственную забывчивость, его подчиненные зря времени не теряли. Так что при возвращении в комнату мужчина увидел поднос с горячим кофе и булочкой.

- О, здорово, Кир! – восхитился он сообразительностью рядового.

- Это Веру надо поблагодарить.

- Где она, кстати? – Ян посмотрел на сидевших рядком Расула и Кирилла.

- Сказала, что сейчас вернется, - не слишком уверенно ответил Расул.

- И вы просто так ее отпустили?

Кофе был резко отставлен в сторону. Ян вскочил на ноги и бросился прочь из номера. Охотники проводили начальника растерянными взглядами, а потом ломанулись следом.

Вера нашлась на крыльце гостиницы. Она стояла в плотной тени, не позволявшей ни одной твари к ней подобраться, и все же в первое мгновение Яна едва родимчик не хватил. Сбавив шаг, он подошел к девушке, осторожно положил руку ей на плечо. Никакой реакции. Потом легкий поворот головы и подозрительно безразличный голос Веры:

- Я знаю, где находится ГМУ.

- Откуда? – прежде начальника, спросил Расул.

- Воспоминания Мо. Он не мог четко назвать пункт назначения. Но я расспросила местных постояльцев и выяснила, где находится ближайший памятник Голицкому.

- Это герою первой волны сопротивления?

- Да. Ему самому. На меня, конечно, сначала смотрели, как на идиотку. Но после моего жалобного: «Я такая дурочка, забыла идентификационный код аккумулятора, а инфостанция разрядилась», - буквально набрасывались с объяснениями. Ты оказался прав, Ян. Простачком быть проще.


Мемориальный комплекс, посвященный первым борцам с пожирателями, располагался в нескольких километрах от города. Он включал несколько памятников, музей и хранилище различных документов, связанных с событиями начала-середины двадцать первого века. К комплексу ходил только один экскурсионный автобус и, как выяснили охотники, билеты на него уже были полностью раскуплены.

- А вы все наши достопримечательности посмотрели? – едва ли не с подозрением посмотрела на них кассир. – Все кранополянцы горды тем, что именно в их городе родился такой выдающийся человек, как Евгений Леонидович Голицкий. Вы были в его доме? Разве можно было предположить, что в такой посредственной обстановке вырастет столь глубокая личность…

Вера часто-часто заморгала. Она неплохо знала историю, особенно все, что касалось войны с пожирателями. И да, имя Голицкого в учебниках точно упоминалось среди прочих имен в одном единственном абзаце. А вот сидящая в будке кассы тетка уже минут пять распиналась про подвиги своего земляка. Из ее слов выходило, что если бы не Евгений Леонидович, твари уничтожили бы человечество всего за пару месяцев. Вера вспомнила старые фильмы про Супермена. Не иначе Голицкий был его троюродным племянником, разве что не носил идиотского плащика и обтягивающих рейтуз.

- А скажите, - прервав кассира на середине фразы, чем явно ее оскорбила, вклинилась с вопросом охотница, - когда ближайшая экскурсия, на которую есть билеты?

Переговоры Вере доверили по двум причинам. Первая, и самая очевидная - она больше всех смахивала на туристку, и меньше – на уничтожителя тварей. И вторая, рядовая Матвеева имела стальные нервы и почти неисчерпаемый запас терпения. На месте девушки, Ян давно бы невежливо заткнул ту бабу, а Вера вот уже битый час продолжала терпеливо стоять за стойкой. Благо, в столь ранний (или поздний, как считать) час кроме их четверки рядом с киоском никого не было.

Охотники решили дождаться вечера. Днем городок вымирал и даже самые отважные или бестолковые не решались вылезать из дома раньше восьми вечера. Новые знакомцы Веры оказались людьми обстоятельными и толковыми; Краснополянск они посещали не первый раз, так что кроме сведений о местоположении памятника выдали еще гору полезной информации. Именно соседи по гостиничному номеру и посоветовали девушке сходить на крытый рынок «Полянка».

Кроме разнообразных товаров от мяса до ружей, которыми можно было это мясо добыть, одежды и бытовых товаров, тут же был уголок для туристов. Несколько лотков с сувенирами, вроде меняющих изображение каждые несколько минут настенных календарей, фигурок в виде герба Краснополянска и дешевых флеш-карт с заставками на планшет. Среди этого хлама нашлось место и для более редких вещиц, вроде магнитов и варежек ручной работы. Не только «отважными мужами» был славен городишко, но и сложившимися традициями вязания и валяния из шерсти.

Кстати, именно об этом болтала тетка за кассой, напрочь забыв о том, что клиентку не интересует народный промысел. Вера в который раз глубоко вздохнула и, пересилив себя, выдала:

- Хорошо, я обязательно загляну на вашу фабрику. И дом Голицкого тоже. Но на обратном пути, обещаю Вам.

Тетка улыбнулась и, поняв, что большего от этой тощей девицы не добьется, открыла-таки секрет:

- Следующая экскурсия к мемориальному комплексу по расписанию только завтра.

- …?

- Осталось десять билетов, брать будете?

- Конечно! – обрадовалась Вера.

- Сколько? – вопрос прозвучал совершенно серьезно, но у охотницы сложилось впечатление, что над ней насмехаются.

- Нас четверо, как Вы думаете, сколько нам надо билетов? – не выдержала она.

- Девушка, а вот грубить не надо! – подбоченилась кассир. – Я вам оказываю услугу, могли бы и «спасибо» сказать!

- Спасибо, - процедила Вера.

- Значит, четыре билета. Места, как я понимаю, желательно рядом, - как ни в чем не бывало, продолжала тетка. – Так, сейчас посчитаем. Угу… с Вас сто пятьдесят рублей. Буклет нужен? Есть бумажная версия и электронная…

- Нет, обойдусь билетами.

- Как хотите, но я бы настоятельно рекомендовала Вам…

Кассир совершила непоправимую ошибку, протянув билеты в окошко. Вера схватила их с силой рассвирепевшей тигрицы и рванула прочь от киоска на всех парах, так и не выслушав о преимуществах владения пятистраничным буклетом.

- Боже, что с тобой? – глядя на пылающие щеки подруги, воскликнул Еременко.

- Это просто непостижимо… Таких особ надо вместо бомб на врагов сбрасывать. Через неделю те начнут сами из окопов выпрыгивать, - немного остынув, Матвеева продолжила: - Я достала четыре билета на завтрашнюю экскурсию. Очень надеюсь, что ГМУ все еще там.

Теперь оставалось лишь ждать завтрашней ночи. Они могли бы добраться и самостоятельно, пешком. Пятнадцать километров для бешенной собаки не крюк, что уж говорить о хорошо подготовленных военных. Но они уже потеряли Мо, и Ян не хотел рисковать еще и остальными ребятами.

- Ну, и куда теперь? – оглядывая стоящие перед ними чемоданы, задался вопросом Расул. Из гостиницы они выселились, как и пообещал капитан, еще до заката.

- Эй, молодежь! Посторонись! – крикнул охотникам какой-то старик с огромной тележкой, доверху наполненной дынями. – Чего стоите? Или вам подсказать, где у нас номера?

- Да мы только из гостиницы.

- И чего? – сам остановился посреди дороги дедок. Первые посетители рынка и запоздавшие торговцы пытались обойти его, ругаясь сквозь зубы. Но, кажется, старик был или глуховат, или просто привык к подобному обращению. – Мест нет?

- Ага, - подхватил Расул. – Остались только люксы. А нам они совершенно не по карману.

- А, - махнул рукой дынный магнат, - какие там люксы? Тараканов с клопами вывели и дерут втридорога. Вот тебе и весь люкс. А, я смотрю, приехали наш мемориал посмотреть? Ну, отговаривать не буду, дело ваше. Только, строго между нами, глядеть особенно не на что. Мемориальный парк, конечно, неплохой, что правда, то правда. А в остальном… Лидия Ивановна, которая там заправляет, бедная, и за сторожа, и за архивариуса, и за экскурсовода, сама могла бы за экспонат сойти. Ей-ей, старушке в следующем году девяносто стукнет! Она еще при коммунизме в школу ходила. Вот и делайте выводы, в каком там все пребывает состоянии.

Судя по сморщенному лицу старика и его скрученной спине, он сам едва ли родился позже 1990 года. Но охотники согласно улыбнулись и покивали головами.

- Чего мы стали-то тут? – вдруг опомнился дедок. – Давайте-ка, отойдем в сторонку.

Он закатил свою тележку за пустующий лоток и начал раскладывать товар. Мужчины тут же схватили по дыне, помогая старику. Тот благодарно расплылся в щербатой улыбке, зыркнул налево-направо и уже тише продолжил:

- Тут недавно странные дела творились. Такого Вам ни в одном музее не расскажут. Варька-кассирша со мной спорит, мол, ты, Палыч из ума выжил. Но я-то своими глазами видел и слышал…

- Что? – подались вперед охотники.

- Мы, старики, спим не важно. Чуть что, вскакиваем. Да и, сами понимаете, то одно заболит, то другое. Пока правильную позу для сна найдешь, замучаешься. – Еще три дыни заняли свои места. – Вот примерно месяц назад проснулся я посреди дня. Слышу, какой-то гул. Такой низкий, вибрирующий, как от самолета, когда он слишком низко летит, вроде того. Я к двери. Приоткрыл осторожно, ну, чтобы тварей-то не впустить. А в небе какая-то точка, звезда - не звезда, хрен поймешь. Но сияет таким красноватым светом. Я, было, подумал, что нам всем конец. Все, сейчас на Краснополянск упадет метеорит, и поминай, как звали. Нет… точка зависла, а потом начала так медленно спускаться. Вот прямо по такой траектории, - дедок очертил пальцем спираль.

- А дальше? – Кажется, сегодня Веру точно решили довести до чесотки.

- Приземлилась, - одним словом закончил свой рассказ старик. – Как раз в той стороне, где мемориальный комплекс. Думаю, к нам пришельцы прилетали. Только не смотрите на меня так. Я вам со всей ответственностью отвечаю, как бывший инженер. У нас таких штуковин нет.

- Мы Вам верим, - стараясь не выдать волнения, сказал Кирилл. – Только между нами, мы в Краснополянск не из-за Голицина приехали. Что Вы знаете об ИИС?


- Вот серьезно? И откуда ты только взял этих исследователей?

- Не исследователей, товарищ капитан, а искателей инопланетных следов. Между прочим, я ничего не выдумал. Их общество было основано в две тысячи тридцать четвертом году. Участники ИИС первыми сообразили, что раз есть твари, доказательство существования других разумных форм жизни - лишь вопрос времени. И, вообще, благодаря мне удалось выбить жилье на день.

- Да уж, ты так ловко навел мосты с Палычем, я думал, еще немного, и он признает в тебе пропавшего сына, - хмыкнул сержант.

- У него дочь, - засовывая сумку между сидениями, зачем-то сказала Вера.

- Откуда ты знаешь?

- Видела фоторамку на комоде. – На миг на лицо девушки словно наплыла огромная туча, но охотница тут же отогнала ее. – Я думала, инопланетянами занимаются уфологи.

- Да, занимаются. Но члены ИСС - не охотники за летающими тарелками. Более того, за время существования общества, они всячески старались отгородиться от любителей снимать расплывчатые пятна в небе.

- То есть, искатели прекратили свои поиски? – иронично протянул Расул, усаживаясь позади командира.

- Кто знает. Как и всякая неформальная организация, ИИС имели свой расцвет, а потом ушли в подполье. Ну, знаете, поколение энтузиастов выросло, а их детишки нашли другие компании, - пожал плечами Еременко. – Да, даже жаль. Мне кажется, из нас бы вышли отличные искатели.

На том разговор затух сам собой. К удаче охотников, Алексей Павлович Никитский оказался не только болтливым, но и очень сообразительным. Поняв, что его новые знакомые оказались в весьма затруднительном положении, он предложил остаться у него до отъезда.

Квартирка у Палыча была довольно чистенькой, хотя судя по накопившейся на полках пыли, хозяйство старик вел самостоятельно и за всем уследить не мог. Больше книг на сайте кnigochei.net Усадив гостей («И никаких возражений, моя соседка вчера принесла изумительный пирог, а мне одному его никак не съесть!») обедать, он сел рядышком, печально подперев щеку кулаком.

- Знаете, молодой человек, - обратился Палыч к Еременко. – Вы очень похожи на моего брата. Конечно, доживи он до Вашего возраста. Сколько вам?

- Двадцать три, - уплетая магазинные котлеты с отварными макаронами, прочавкал Кирилл. Спрашивать, что же произошло с братом старика, он постеснялся, но тот продолжил сам:

- Вовка был на шесть лет младше, когда его убили.

- Убили? – округлила глаза Вера.

- Да, милая. Твари. До сих пор передо мной стоит та картина… как мой брат падает на колени. Ни с того, ни с сего. Мы ведь тогда даже не знали, что это за гадость такая. Думали, международная банда орудует. Тогда и смертей было не так много, да и твари еще не успели расплодиться, - Палыч по-стариковски хлюпнул носом, вытер его двумя пальцами, вздохнул и только после этих нехитрых манипуляций продолжил. – Не повезло нам, вот как. Да, такие странные времена были. Тогда по телеку больше говорили о поимке какого-то сбежавшего из тюрьмы грабителя. Ты что! Целую передачу этому посвятили. А история выеденного яйца не стоила. Тот зек сначала несколько недель в лесу сидел, на окраине города, а потом забрался в дом одной из жительниц. Может, они в сговоре были, кто знает? Если бы не бдительность местного пенсионера, его бы, наверное, никогда бы не поймали. Дом-то, в котором этот псих прятался, снаружи нежилым выглядел. Окна заколочены, днем оттуда никто не выходил.

- И что? Небось, увеличили тому грабителю срок лет на десять, - откусывая хлеб, включился в разговор Расул.

- Какое там! Пристрелили на месте. А ту женщину, у которой он прятался, долго потом мурыжили. Как же ее звали-то? Ох, память ни к черту… Катя? Не… Кира, вспомнил. И фамилия у нее еще была такая Лермонтовская.

- Печорина, что ли? – попытался угадать Кир.

- Бинго, Кира Печорина. Но запомнил я тот случай не поэтому. Ее потом тоже убили твари, буквально через четыре месяца вместе с еще тремя приятелями. А об этом лишь короткую заметку в «АиФ» напечатали. Не правда ли, история не лишена цинизма?


Безмирье


Монетка зависла в самой высокой точке, а потом полетела вниз, переворачиваясь в воздухе. Раздался хлопок, и металлический кружок, словно надоедливая муха оказался зажатым между двумя широкими ладонями.

Длинноволосый мужчина разжал захват, с довольной ухмылкой посмотрел на выпавшего «орла». Потом вновь положил монету на большой палец и резко подбросил ее вверх. На этот раз упасть монетке не дали.

- Жульничаешь, братец? – осматривая добычу, пропела своим медовым голосом золотоволосая женщина. На обеих сторонах кругляша было отчеканено изображение повешенного человека.

- Кто бы говорил, а, сестрица?  - поднялся со своего места Пресекатель Жизней. – Как ты только смогла, скажи?

Роскошный сад теперь выглядел как неумелая декорация к плохому фильму: присмотреться внимательней, и можно разглядеть, что это – всего лишь раскрашенный с одной стороны картон. На периферии зрения стволы деревьев белели и искривлялись, как вырезанный из тела позвоночник с торчащими в стороны переломанными ребрами-ветвями. Над клумбами вились жирные зеленые мухи, привлеченные запахом разложения, но стоило перевести туда взгляд, и они превращались в бабочек. И лишь в ушах, словно привязчивая мелодия по-прежнему слышалось их басовитое жужжание.

- Я всего лишь сравняла шансы, - беспечно пожала плечами голубоглазая. – Разве это запрещено правилами?

- А посылать ей сны, тоже разрешено? – лицо седовласого перекосилось от злости. – Когда я находил кандидатов, то давал им свободу выбора. Но, похоже, ты просто хочешь вынудить девчонку…

- Свободу? – расхохоталась его сестра. – Когда ты спустил с лестницы того бедолагу, и его парализовало от шеи, так что он при всем желании не смог бы даже молоток удержать, это, по-твоему, свобода? Или милашка Дженнифер, пристрастившаяся к героину? Напомни, через сколько месяцев ее нашли с передозировкой? Они даже не дошли до конца.

- Ой, да прекрати! Тебе не хуже меня известно, что эти Вероятности зародились и без нашего вмешательства.

- Да? Один к двумстам семидесяти и три к четыремстам. Они были чернее шкуры пожирателей. Братец, мы оба знаем, что стоит на кону. И я хочу победить не меньше твоего. Так что перестань выделываться и изображать обиженного ребенка. Это тебе не идет. И, кстати, я не посылала охотнице сны.

- То есть? – Длинноволосый явно не поверил сказанному, но деревья позади него стали выглядеть более убедительно.

- Кажется, мы проглядели жемчужину. Она сама видит.

- Темные Вероятности? Не смеши меня. Люди на такое не способны. Это высший Дар, данный лишь нашему роду.

- Но, тем не менее, - развела руками голубоглазая. – К тому же, она не совсем человек. Может, так сказалась примесь кабетской крови?

- Это все отговорки! – выплюнул мужчина. – Пустые и никчемные. Лучше скажи, что ты собираешься делать дальше?

- Хороший стратег никогда не открывает своих планов, - улыбнулась златокудрая. – Но будь спокоен, насильно делать из девчонки гения я не буду. Когда ты предложишь ей стать тварью или всю оставшуюся жизнь прятаться от света, она примет решение сама, без моего вмешательства. Кстати, а что там с этим надоедливым кабетом?

- Для него у меня тоже припасен сюрприз, - оскалил ровные крупные зубы Пресекатель. – На этот раз я не дам ему так легко отделаться. Нет зрелища более потрясающего, чем медленно приходящее осознание в их глазах. Осознания того, что они натворили.

- Если мне не изменяет память, ты сам все устроил тогда. Или опять скажешь, что не причастен к появлению пожирателей? Что существовала Вероятность?

- Нет, не скажу. Но это Иё так молило, так просило… я просто не мог не удовлетворить его маленькую просьбу, - с самым честным видом ответил седовласый.

Женщина театрально закатила глаза. Потом легонько подкинула нагревшуюся в ее кулачке монету. Сияя медью в редких мертвых лучах искусственного солнца, та упала на протянутую ладонь Пресекателя. На выпавшей стороне уже не было повешенного. На ней вообще ничего не было. И аверс, и реверс монеты стали гладкими… как хорошо отполированное зеркало.

Мир теней


Виктор Кондратьевич поправил сползающие на кончик носа очки и взял в руки телефон. Некоторое время он просто смотрел на одинаковые кнопки, пытаясь вспомнить наставления сына; тот несколько раз показывал агроному, как звонить родне и набирать короткие текстовые сообщения. Нет, такая техника не для пожилого человека. Мысленно повторив про себя порядок действий, мужчина пододвинул к себе бумажку с номером местного отделения полиции. Его Виктор Кондратьевич переписал с черно-белого плаката рядом с почтой, когда в очередной раз пошел оформлять полугодовую подписку на журнал. Только бы понять, нужно набирать код города или нет?

Агроном задумался. Ткнул пальцем в первые цифры, потом нажал «отбой». Надо все как следует обдумать. Когда мужчина первый раз увидел объявление, то сначала ничего не понял. Вынул из мягкого чехла другие очки, с большим увеличением, тщательно протер их кусочком фланели, потом нагнулся поближе к стенду. За мутноватым стеклом стенда «Розыск» мелькнуло знакомое лицо.

Зигмунд. Немец или американец. Или, скорее ни тот, ни другой. Так называемый муж Киры смотрел на Виктора Кондратьевича с черно-белой фотографии, под которой стояло совсем другое имя.

«Роман Сергеевич Изотов, - по слогам прочитал агроном. Еще раз посмотрел на фотографию, но та не изменилась ни на йоту. – О местонахождении просим сообщать по телефонам 7 (476) 56 12 78…»

Только сейчас мужчина понял, что ему не понравилось тем утром. Страх в карих глазах Киры. И хоть говорили они с Яриком складно, но страх просачивался сквозь их слова, как кровь через плохо наложенные бинты.

Виктор Кондратьевич снова занес палец над пятеркой. И снова остановился. Эх, почему он не умеет пользоваться камерой в телефоне? Мог бы сфотографировать тот плакат. Или Зигмунда-Романа. Если бы знать наперед…

«А вдруг не он?» - сомнение сорняком начало прорастать в душе агронома. Виктор Кондратьевич часто путал актеров, например. Один раз даже случился с ним курьезный случай. В городе встретил знакомого, с которым учился в сельскохозяйственном институте. Догнал, хлопнул по плечу:

- Эй, Славка, чего своих не узнаешь? – воскликнул.

Бывший однокурсник повернулся, возмущенно уставился на Виктора Кондратьевича и стальным голосом отчеканил:

- Гражданин, вы ошиблись.

Тут только агроном понял свой промах. Да, прохожий был похож на Славку, но явно не он. Извинившись, Виктор Кондратьевич ретировался подальше, проклиная собственную поспешность.

Кто знает: вот вызовет он полицейских, скажет им, что знает, где прячется Изотов. Те приедут, потревожат Киру, никого не найдут, а агроному потом в глаза соседке стыдно смотреть будет. Перепутал, оболгал порядочного человека.

Виктор Кондратьевич отложил телефон и потер согнутым пальцем морщинистый лоб.

Нет, тут надо все хорошенько обдумать.


Зи-ку прикрыло за собой дверь сарая, сдернуло брезент с посадочной шлюпки. Оно часто приходило сюда, отдохнуть и собраться с мыслями. Зи было на Земле почти цикл, но люди не переставляли удивлять кабета. У них было много странностей, а к некоторым вещам оно, и вовсе, не могло привыкнуть, хоть и сталкивалось с ними каждый день.

Именно так, день. Постепенно кабет начал ориентироваться в местных системах отчета. Мерять килограммами, часами, делить сутки на отрезки вне зависимости от положения звезд и Солнца. Утром не обязательно светло, а вечер начинается не тогда, когда наступают сумерки. Сложно, непонятно и с точки зрения кабета, совершенно нелогично.

На вторую ночь после его знакомства с Кирой, они перетащили шлюпку в этот сарай. Пожалуй, то, как кабет и женщина пробирались через заросли, а потом с остановками волочили капсулу по улице, заслуживало отдельного рассказа. Почему нельзя просто телепортировать шлюпку, Зи тоже не поняло. Но на грозное Кирино: «Давай только без ваших кабетских фокусов!» - оно послушно опустило ее обратно на траву, вспомнив еще одно наставление мастера Слушающего.

Мудрый учитель Иё, его ученик был растерян и сбит с толку. Он сидел в тесном сарайчике и размышлял о том, насколько они все были самоуверенны. Тогда, в зале Собраний, на Заре, им казалось, вот он - идеальный план спасения Реальности от тварей. Что может быть проще: прилететь, убить горстку тварей, взять образцы человеческой ДНК и вернуться на корабль. Через пару вращений планеты у них было бы противоядие от болезни, спасение от пожирателей в виде аэрозоля из миллиардов микроорганизмов. Оставалось лишь распылить его над облаками и отправиться восвояси. Технологии зарийцев и знания кабетов смогли бы навсегда остановить живые тени. Но…

…Вместо этого они потерпели крушение. Зи помнило ужас в глазах близнеца. Корабль сильно тряхнуло, так что оно отлетело к стене и ударилось боком о переборку. Потом началась паника, зарийцы бегали из одной каюты в другую, создавая ненужную суету и совсем не помогая кабетам. На какое-то мгновение Зи растерялось, замерло посреди своей каюты. Мо уже садилось в шлюпку, когда по обшивке вновь ударило большим куском какого-то древнего человеческого сооружения. Еще чуть-чуть, и Зи-ку не успело бы. Осталось, как зарийцы на разваливающемся корабле, чтобы принять жуткую смерть от удушья и холода. Усилием воли Зи заставило себя двигаться, схватить из ящика ГМУ и побежать в сторону отсека со шлюпками.

- Нет, Зи, я не могу! – увидев, что именно настойчиво протягивает ему близнец, завопило Мо-ку. – Ты умней меня, ты должен взять его.

- Послушай, Мо, - стараясь не показать страха и отчаяния, охвативших его, строго возразило Зи-ку. – Мастер сказал, что именно ты должен взять с собой преобразователь. Найди подходящего человека и сделай все, чтобы внедрить наши гены. Люди должны прозреть, ку, и ты поможешь им в этом.

- А ты разве не будешь рядом? – запоздало спросило Мо, но дверь капсулы уже начала закрываться, отсекая все звуки.

- Господин, господин! – рядом с кабетом возник очередной ушастый. – Торопитесь, на нас надвигается еще один объект! Скорее, в шлюпку! Будет трясти, но это не страшно.

Зи в последний раз оглянулось на близнеца и полезло в узкую металлическую камеру. Оно впервые солгало Мо. Мастер Слушающий ничего не говорил Зи-ку, кроме известных обоим ученикам инструкций. Приземлиться… взять образцы… подняться обратно на корабль…

Когда шлюпка вылетела наружу, Зи поняло, насколько безрассудно поступило. Оно не должно было отдавать ГМУ Мо-ку. Тот всегда был таким бестолковым и безалаберным, что Зи едва верилось, что порядок аминокислот в их хромосомах практически идентичен. Но в то мгновение, когда корабль вновь заходил ходуном, кабету хотелось лишь одного: снять с себя всю ответственность. Хоть раз не быть впереди всех, лучшим учеником среди своего набора в академии, славным, усидчивым, схватывающим на лету Зи-ку, а лишь безразличной и обезличенной частичкой Реальности.

В небольшом окошке мелькнула желто-оранжевая вспышка, а потом шлюпку отбросило от останков взорвавшегося корабля, закрутило и завертело, как спору гигантского гриба. Зи сложило пальцы в жесте скорби и приготовилось к недолгому полету…

Да, все пошло не по плану. Наперекосяк, как любит говорить светловолосый человек Юра. Прежде всего, количество тварей. Их оказалось гораздо больше и число их увеличивалось намного быстрее, чем рассчитывали кабеты. К счастью, Зи удалось найти подходящий объект для оттиска облика и соратников. А это, учитывая ситуацию, уже неплохо.

Зи-ку сбросило надоевшую маску и уселось прямо на земляной пол сарая. Между ладоней кабета блеснул гладкий  бок ментальный сферы – последняя связь с Кессией. Эту сферу он изучал в момент катастрофы, да так и сунул в суму. Теперь, всякий раз приходя сюда, Зи подключалось к шару, по кругу прогоняя записи мастера Иё-кри. Тот был немногим старше своего ученика, когда сделал их.

Сначала молодой кабет искал в записях любую информацию, которая могла им пригодиться. Все-таки мастер Слушающий не был рядовым членом общества, а помощником Великого Нел-кри, победившего тварей. Само Нел оставило всего одну куюн ва тенту, полную смутных обрывков и образов. Никто до сих пор не мог понять, как ему удалось создать оружие, способное уничтожить всех пожирателей одновременно. Кабеты знали лишь одно: Нел-кри достало начальную частицу живой тени, и с помощью нее соединило всех тварей нерушимой связью. А потом они погибли. Все. Пять тысяч дюжин пожирателей и их победитель.

Уже через несколько недель Зи-ку досконально знало каждое слово и каждую мысль, оставленную на шаре. И все равно оно продолжало приходить сюда, садиться на пол и погружаться в чужие воспоминания. Потому что в них были просторы Кессии, круглые здания и зеленый свет О. Потому что (хоть с этим так не хотелось мириться) Зи знало, никто не прилетит за ним и не заберет туда. Оно до последнего своего вздоха будет носить облик лысого человека. И впервые кабет порадовался скоротечности такого существования.

Бродящие никогда не переносились в иные миры более чем на пару-тройку оборотов родной планеты. Чтобы поддерживать чужой облик, нужны колоссальные силы. Даже члены Совета никогда уходили в свое путешествие, не имея твердой уверенности в скором возвращении. Каждый час, прожитый в теле человека, отнимал у Зи драгоценные мгновения его собственной жизни. Еще  пара месяцев, и у кабета останется всего пять-шесть мегациклов. Он уже начинал чувствовать, как с каждым разом все сложнее выходить из транса. Однажды Зи-ку просто останется там, между слоями Реальности. Где-то посреди невидимой дороги Земля-Кессия.

Вот она - правда. Их план был полной ерундой. Зи всегда внимательно слушало учителя Иё, но тот не знал и половины о жизни землян.

Первым крупным потрясением для кабета стала музыка.

- Что ты делаешь, Кира? – Застав женщину на кухне поутру, спросил он.

- Завтрак готовлю. Будешь есть? Или все еще не можешь отойти от наших пельмешек?

- Нет, я не о том. Ты сейчас издавала звуки… разной частоты. – Зи не могло подобрать правильного определения. Его сознание пока не полностью срослось со знаниями лысого человека.

- Ах, это! – рассмеялась Кира. – Я пела. Признаю, певица из меня та еще…

- А зачем?

- Зачем люди поют? Просто так. У кабетов что, нет песен?

- Нет, - мотнул головой кабет. Людская пластика тоже пока давалась с трудом.

- Так, - отбросив в сторону тряпку, которой вытирала стол, женщина решительно направилась в комнату, откуда принесла телефон. – У меня тут не так много треков, но надо же с чего-то начинать, да?

От первых аккордов Зи буквально подпрыгнуло. Потом с осторожностью присело за стол, пытаясь вникнуть в новое и непонятное явление. Музыка, инструменты, с помощью которых их извлекают, слова, звучащие совсем иначе, когда их не говорят, а поют…

Кира с полуулыбкой наблюдала за кабетом. А тот вновь и вновь прокручивал отдельные отрывки, то так, то эдак наклоняя голову. Зи-ку старалось уловить принцип построения мелодий. Некий закон, в соответствии с которым люди издавали те или иные звуки или пропевали определенным образом слова. Но все четыре песни оказались настолько разными, что кабет окончательно растерялся и прямо спросил у Киры:

- Я все равно не понимаю, зачем они нужны? Вы так зашифровываете послания другим людям?

- Иногда.

- Значит, это что-то вроде особого языка, - выдвинуло догадку Зи.

- Можно и так сказать. – Женщина присела рядом, выключая телефон. – С помощью музыки люди выражают свои идеи и мысли, но главное – эмоции. Когда мы слышим ее, то сами заражаемся ими. Это своего рода связь, понимаешь? Закрой глаза.

- Зачем?

- Просто закрой. Попытайся не делить услышанное на отдельные сегменты, а воспринять все в совокупности.

Снова заиграла одна из песен. Первые несколько дюжин мгновений кабету было тяжело следовать совету Киры. А потом он словно растворился, впал в состояние очень сходное с тем, какое переживал, паря между планетами, прежде чем слиться с каким-либо предметом. Зи-ку ничегошеньки не понимало, но ему нравилось слушать музыку. Кажется, Кира смогла оторвать его от этого нехитрого занятия лишь, когда ее телефон окончательно сел.

С литературой все было иначе. Благодаря накопленным знаниям убитого им мужчины, кабет мог разбирать записи на бумаге. И принялся делать это с необыкновенным рвением. Конечно, данная форма человеческого языка отличалась от привычного обозначения слова с помощью отдельной руны. Пришлось долго к ней приноравливаться. Но когда Зи поняло принцип, то начало прочитывать по несколько сотен страниц в день. И тут снова произошло неожиданное. В одной из книг кабет обнаружил упоминания о каких-то вампирах.

- Ярослав, можно тебя спросить? – Кабет подошел к темноволосому, уткнувшемуся в монитор компьютера.

- А? Конечно, Зи, спрашивай.

- Я тут просматривал ваши хроники и наткнулся на вот это. – Зи-ку протянуло Шершневу раскрытую книгу. – Мой учитель о них неговорил.

- Кхе-кхе… Господи, ты не перестаешь меня удивлять, дружище! Вампиров не существует. Это выдумка, кстати, модная в последнее время.

- Выдумка?

- Фантазия. – Ярослав развернул к кабету кресло.

- То есть, здесь напечатаны не воспоминания этой женщины?

- Конечно, нет. Это всего лишь очередная сказка.

- У кабетов положено переносить свои знания на специальные шары, но раз люди не могут управлять телепатическим полем, я думал, они делают это с помощью книг. Зачем же обманывать других, выдавая ложь за случившееся на самом деле? – опешило Зи.

- Ну, не все напечатанное – вранье. Есть специальная литература: мемуары, справочники, различные книги по истории и геологии. Если хочешь узнать о прошедших на Земле событиях, возьми их. Но если тебе важнее понять, кто такие земляне – читай литературу иного рода. Ту же фантастику. Или любовные романы, кто знает, вдруг они приглянуться тебе больше?

- Ты тоже записываешь свои… фантазии? – Новое слово, которое нужно заучить. Да, просто заучить, ибо Зи так и не поняло связанного с ним явления.

- Нет, что ты! Я же не писатель. В школе пытался вести дневник, но быстро бросил. Лень-матушка.

- То есть у людей не все пишут книги? – уточнил кабет. Кивок. – А как вы отличаете в таком случае ложь от правды?

- Хм… это не сложно. В любой книге обычно указывают ее жанр. Что-то еще?

- Какой толк в том, чтобы читать о несуществующем?

- Как тебе объяснить, - задумался Ярослав. – Когда мы, люди, читаем, мы, словно путешествуем по другим мирам. У нас нет возможности Слушать. Но некоторые из людей создают свои измерения и планеты, описывают существ, которых на самом деле никто не видел.

- Когда я читаю книгу, я ничего не вижу, - признался кабет. – Только буквы.

- Как это? – тут пришел черед Ярославу хлопать глазами. – В таком случае, ты не поймешь всей прелести чтения. Знаешь что… позови Киру.

Через несколько минут они втроем уселись на диване. Женщина осмотрела предложенную ей книгу, слегка смутилась, но согласилась на эксперимент. Пока она читала, четырехрукий инопланетянин следил за возникающими в ее голове образами. Черные линии на белой бумаге каким-то невероятным образом превращались в разноцветные и яркие картинки. Зи шагало по улицам неведомого города, оно видело несуществующего вампира и тряслось от страха, когда за ним погналась стража. Нет, не за ним, а за тем человеком, от лица которого был написан роман. Но кабет почти не видел границы между собой и героем книги.

Когда на страницу упали красные капли, Зи-ку не сразу сообразило, откуда те взялись. Потом Кира устало откинулась на спинку дивана и безапелляционном тоном произнесла: «Я больше не могу. Надеюсь, ты понял, Зи?»

Понял. Еще как.

Понял, почему мастер Иё любил Землю. И почему твари смогли выжить на этой планете. Потому что у людей тоже был Дар. Самая необъяснимая способность фантазировать, придумывать, сочинять. Превращать небытие в бытие, несуществующее прежде в действительность. Мечтать и выражать свои чувства через искусство. Люди, такие слабые, смогли с помощью фантазии покорить пространство и время, подняться в небо и спуститься глубоко под землю.

- А еще только у вас есть мороженое, - Зи не поняло, как произнесло последнее вслух.

- Что? – одновременно подались к нему с двух сторон Шершнев и Кира.

- Мастер Иё-кра был прав. У вас есть начальная частица, и горит она даже ярче, чем у любого из представителей благословенного народа.


 Теперь повсюду – в доме и во дворе – были вкручены синие лампы. Но даже зная, что твари не реагируют на них, мы опасались лишний раз зажигать свет. А, может, за полтора месяца жизнь в темноте стала привычкой?

Я начинала свою смену с кружки чая и остатков вчерашнего супа. Сегодня у нас был запланирован набег на супермаркет, а пока приходилось довольствоваться тем, что есть. В нашей странной компашке уже никто не жаловался. Каждый вносил свой посильный вклад, и ни у кого не было особого положения.

Пока грелся чайник, щелкнула пультом. По «России» заканчивалось какое-то развлекательное шоу. Значит, выходной. Потом начались новости, и я сделала немного громче. Все равно, Юрке с Машей скоро тоже просыпаться. На кухню завернул Ярик – попрощаться.

- Спокойной ночи, - улыбнулась я.

- Спокойного дня, - поправил он. – А что, прикинь, наши потомки будут жить, как мы сейчас: днем отсыпаться, а ночью работать. Приходить на рассвете и ложиться в уютные постельки, чтобы, как стемнеет, вставать. Если мы не одолеем пожирателей, так и будет.

- Если, - протянула я. – Тебе точно пора на боковую. Где твой заряд оптимизма?

- Был, да весь вышел. Не знаю, Кир, я устал. Выдохся, как недопитое пиво. Ни одного пузырька не осталось, только горечь. Иногда сижу за компом, гляжу на пожирателя, как он ходит туда-сюда или замирает на месте, и думаю: что мы можем им противопоставить? Если бы не зеркала, Сардина давно превратила нас всех в счастливо улыбающиеся трупы. Просто пройдясь рядом, мазнув по теням. И это уже не пугает. Приелось. Как плохой ужастик, просмотренный больше пяти раз. Ты знаешь, откуда выскочит злодей и крикнет: «Бу!» - а все хорошие парни и их подружки умрут.

Я подошла к Ярику, заглядывая в его темные глаза. В них была бесконечная тоска и какая-то обреченность. Словно друг был актером, и ему приходилось сейчас играть одну из своих самых нелюбимых ролей на сцене второсортного театра, за которую, однако, хорошо платили. Что ж, пришлось подыграть:

- Все нормально. Но я уверена, нам недолго осталось мучиться. Юрка прав, скоро о тварях узнают все. А, может, где-нибудь, в закрытой лаборатории их уже изучают? Месяц – другой, и мы навсегда избавимся от этого ужастика.

Чушь. Хорошо хоть обошлась без банальных фразочек, вроде: «Вот увидишь, мы еще над этим посмеемся». И так вышло приторно сладко.

- Я пойду, - не стал расстраивать меня Ярослав. Хотя по его лицу сразу стало ясно – сахара в пирожном «Успокоительная ложь»  многовато даже для такого наивного парня как он. – Погоди, о чем они?

Оглянулась на трещащий телевизор. Миловидный диктор в строгом костюме и отвратительном желтом галстуке закончил свою речь, и в эфир пустили репортаж.

«На этом самом месте и были обнаружены останки Романа Изотова, больше известного по кличке Рома Лысый. – Голос корреспондентки ввинчивался в уши воем бензопилы. Я рыпнулась что-то сказать, но Шершнев предупреждающе поднес палец к губам. – Напоминаю, около двух месяцев назад Изотов сбежал из Нижегородской тюрьмы, где отбывал наказание за нападение на свою бывшую жену. Для мужчины это был уже не первый срок, до того он дважды сидел за разбойное нападение и грабеж»

Стоящие кучками среди деревьев полицейские сменились фотографией: несколько человек за столом. Лица участников попойки, кроме одного, были тщательно растушеваны. Новый кадр, на котором Изотов обнимает какую-то светловолосую женщину.

Воздух застрял где-то в лабиринте бронхов. А журналистка продолжила сыпать все новыми подробностями:

«По словам судмедэкспертов, тело долгое время находилось на открытом воздухе, так что останки едва удалось идентифицировать. В связи с убийством Романа Изотова прокуратурой *** города возбуждено уголовное дело…»

- Кира, Кира? – Обеспокоенные возгласы Ярослава прорывались ко мне через толстый слой поролона. Долгожданный вдох не принес облегчения – будто в воздухе парила острая стеклянная крошка.

- Как же так? Ты тоже это видел? Неужели…

- У меня не было выбора. – Хорошо, Зи хватило ума появиться в своем истинном обличии. – Когда Бродящий переносится в чужой мир, ему нужно принять облик одного из местных. Не просто набросить маскировку, а полностью слиться с чужим существом. Это дает массу преимуществ. Не на каждой планете подходящая для нас атмосфера или климат, мы приспосабливаем свое тело под них. Чем дольше у тебя нет оттиска местного жителя, тем меньше шансов, что ты вернешься из своего Путешествия.

- Ты убил того… Рому Лысого? – Кабет мог бы и не отвечать, все читалось в его глазах без век. Но он все же ответил:

- Он был первым, кто попался мне после приземления. Я не понимаю, почему ты злишься, Кира. На моей родной планете каждого ценят по тому, какую пользу он принес обществу. Если ты заботишься только о своих интересах, тебя могут навсегда изгнать с Кессии. Тот человек - ваши судьи заперли его в тюрьму. Он причинял другим боль и страдания. Но благодаря его смерти я смог помочь вам, спасти от пожирателей.

- А если бы первым попался я? – задал, вертевшийся у меня на языке, вопрос Ярослав. – Ты бы и меня убил? Снял оттиск, или как это там называется?

- Да.

- Чем же ты тогда лучше пожирателей? – не выдержала я.

- Они убивают без цели. Я пытаюсь избавить этот мир от уничтожения.

- А ты мог сделать это как-то иначе? Оставить Изотова в живых? – Ярику еще хватало самообладания, я же просто отвернулась от Зи, не в силах на него смотреть.

- Нет. Только в последние мгновения сознание становится настолько доступным, что с него можно скачать необходимую информацию. Если это сможет вас утешить, Роман Изотов не мучился. Перед смертью он чувствовал лишь облегчение и покой. – Произнеся последнее, пришелец развернулся к выходу с кухни. Потом чуть тише добавил. – Убийство других, даже ради высокой цели, не доставляет кабетам удовольствия. Я желал бы, чтобы Реальность была устроена иначе. Простите…

Ярослав проводил Зи взглядом и уселся на отодвинутый стул. Несколько минут мы бездумно слушали прогноз погоды. Опять обещали дожди, лившие с короткими перерывами уже больше недели.

- И что теперь? – глупый вопрос, Кира.

- Ничего. – Чайник щелкнул и отключился, но мне уже не хотелось чая. – Это ужасно, противно, все во мне восстает против… но Зи прав. Мы должны приспособиться к тому, что имеем.

Глава 17

Тень - самый верный спутник человека, но даже она его покидает, когда над его головой сгущаются тучи

Ч. К. Колтон

Безмирье


Она вошла в залу, по привычке оглядываясь по сторонам. На этот раз возлюбленного брата обуяла любовь к Средневековой Шотландии и  русским художникам начала двадцатого века. Выдернутые из разных веков и стран предметы давали новые неведанные сочетания. Яркие линии и правильные геометрические фигуры супрематистских картин подчеркивали открытые дубовые балки, а дриады Малевича над огромным камином выглядели здесь намного уместнее, чем на белоснежной стене какой-нибудь частной галереи.

Сам владелец замка корпел над очередным артефактом. В свете яркого пламени блеснуло стеклышко часовой лупы. Услышав шаги, он обернулся, осторожно отложил тончайший пинцет в сторону и улыбнулся.

- Сестра, ты давно не навещала меня! Я так рад твоему визиту!

- Что это? – женщина проигнорировала упрек брата, кивнув в сторону разложенных на столе деталей.

- Да вот, Вседержитель попросил сделать часы для какой-то человеческой девчонки. Ты же его знаешь: секреты, секреты… У Верховного свои игры, у нас свои, так ведь? – подмигнул тот. – Надеюсь, та штучка, которую я достал, пригодилась?

- Не угостишь меня вином? – вместо ответа потребовала златокудрая.

 Владелец замка безразлично пожал плечами. Перед ним появилась пара серебряных бокалов и высокий глиняный кубок. Творец плеснул рубиновую жидкость в один, почти до краев наполнил второй и испытующе уставился на сестру.

Он выглядел почти подростком. Огромные зеленые глаза на смешливом лице, жиденькие светлые усики и копна такого же цвета вьющихся волос, сейчас убранных в замысловатую косу. На длинных тонких пальцах красовалось несколько перстней, а в ухе – серьга в виде крылатой лошади. Ее Творец нацепил исключительно, чтобы позлить Вседержителя, ненавидящего «эти глупые вымыслы о нас», то есть мифы и легенды всевозможных народов.

Старый брюзга, вообще, мало что любил, кроме собственной персоны и огромных рыб, которых разводил на какой-то удаленной планетке. Рыбы метали черную икру, совершенно безвкусную, а потом умирали. Больше никакого толка от них не было. Но почему-то именно эти глупые существа уже долгие тысячи лет ходили у Верховного в фаворитах.

- Неплохо, - посмаковав вино, вынесла вердикт златокудрая. – Да, ты оказал мне огромную услугу. Пресекатель вне себя от злости. Ты бы видел его лицо! Ох, я едва удержалась от того, чтобы не рассмеяться перед ним в голос. Но нет, нельзя позволять себе такую вольность. Старый вешатель не любит долго оставаться в дураках. Теперь надо еще внимательнее следить за ним.

Говоря все это, женщина смотрела прямо перед собой. Иногда на сестру  находила такая задумчивость, и даже он, ее возлюбленный брат, самый близкий из всей родни, не мог понять, что творится в голове Властительницы рожденных. Но голубоглазая вдруг вся встряхнулась, сделала большой глоток и обернулась к хозяину замка:

- Ты сам-то заглядывал в ту сферу?

- Не было нужды. Я знаю, ты никогда не просишь ради собственной прихоти. Тем более, зарийские куюна ва тента из Темных вероятностей. И все же, признаюсь, мне интересно: что на ней? Какое-то страшное пророчество? Подробная инструкция по уничтожению пожирателей света? Что?

- Хорошо, я утолю твое любопытство. Можешь накинуть еще пару золотых к той сумме, которую ты на меня поставил.

- Откуда…? – приподнял бровь юноша. Впрочем, без должного удивления.

- Прекрати! Ты знаешь, что я знаю, что всем давно известно. Кто на этот раз организовал тотализатор? Любительница заразных болячек или наш тихоня-дядюшка?

- Каплиир, - подливая еще виноградного пойла, назвал одно из забытых имен Разжигателя чувств зеленоглазый. Вот теперь его сестра замерла в подлинном неверии. – А чего ты хотела? У него свой интерес в этом деле. Начав свой спор, вы многих задели.

- Заметь, все началось не с моего вмешательства, - предостерегающе выставила ладони голубоглазая.

- Не важно. Так чего такого важного на шаре?

Женщина коварно улыбнулась, ее рот открылся, рождая несколько слов, которые юный Творец никак не ожидал услышать. Виноградная кровь ручейком потекла из опрокинутого бокала, пачкая его рукав и заливая ремешок будущих часов. Бледная кожа тут же окрасилась темно-красным, навсегда оставшись такой. Дриады укоризненно смотрели вниз, на капающие на пол сладкие капли. И только огонь в камине продолжил гореть ровным и жарким огнем.

Мир теней и тварей


«…где и поступил под начало В. С. Коганова. Учеба в академии легко давалась молодому Яну. По воспоминаниям однокурсников, он отличался великолепной памятью, всегда был дисциплинированным. Не было такого, чтобы кадет хоть раз пришел на занятия неподготовленным…»

- Ага, и потому помер в неполных двадцать девять.

Сан отложила планшетку подальше. Это сейчас капитана Нерко называют героем, а тогда, полвека назад он был обычным преступником, предателем и дезертиром. Ослушавшись прямого приказа, Ян вместе с тремя подчиненными сбежал из части, прихватив пленного кабета. Несколько дней спустя их обнаружили в одном из дешевых отелей.

Дальше историки расходились во мнениях. Кто-то считал, что бригаду Нерко сдал один из своих – единственный оставшийся в части Тимур Свиридов. Большинство все же склонялось к версии, что виной всему стала неосмотрительность самого капитана или чьи-то слишком зоркие глаза. Всегда найдется совестливый гражданин, считающий своим долгом доложить, пожаловаться, сдать.

Но факт оставался фактом. Бригаду накрыли, сам Нерко получил пулю, закрывая собой инопланетянина (о чем в обязательном порядке указывалось всеми исследователями без исключения). Мужчину пытались спасти, но тот скончался, не приходя в сознание, на операционном столе. Двоих участников побега приговорили к срокам от года до трех лет, и лишь рядовую Матвееву – влюбленную дурочку – просто выгнали из рядов охотников. Позже та вышла замуж, но брак распался через пять лет, и Вера так и осталась одинокой и никому не нужной, кроме единственного сына.

«...В две тысячи семьдесят пятом рядом с памятником Е. Л. Голицкому была установлена стела, посвященная подвигу третьей отдельной бригады. Каждый год, в день смерти капитана Нерко там проходит возложение венков. В музее неподалеку открыта экспозиция…»

- К черту, - не выдержала Сан.

У них было еще полтора часа до отбоя, и девушка просто не знала, чем себя занять. Днем Михайлов потащит новичков в настоящее патрулирование. Все их прогулки в радиусе километра от штаба – детский лепет, по сравнению с предстоящим заданием. Так, во всяком случае, говорил сам капитан. Сан не очень-то верила в эти запугивания, но расслабляться не стоило. Даже учитывая, что вместе с «салагами» в одной связке будут опытные уничтожители. Даже ей.

После случая в лаборатории они с Маратом больше не разговаривали. И дело было вовсе не в занятости, им же раньше удавалось как-то выкраивать для встреч несколько минут. Но в глазах лейтенанта отразилось тогда нечто, от чего Карпатова бежала куда подальше. Ужас. Она, хрупкая девятнадцатилетняя девчонка пугала Марата больше Йорика и всего его племени. Сначала друг замер, не своим, слишком высоким голосом выдавил шутку о талантах Сан, после чего быстренько вытолкал ее из камеры. И хоть Алиев при коротких встречах в коридорах старался вести себя так, будто ничего не случилось, охотница знала – их беззаботные свидания на крыше закончены.

Сон пришел под вечер. Бестолковый, тягучий, но вполне безопасный. В нем Сан куда-то летела и с кем-то сражалась. Вполне логично, всю предыдущую ночь им пришлось отрабатывать приемы рукопашного боя. У девушки до сих пор сильно болело разбитое колено, но в медпункт она не пошла. Лучше немного потерпеть, чем снова наталкиваться на непонимание и страх в чужих глазах.

А потом полеты и сражения прервались. Но не тьма поглотила юною охотницу. Она вдруг обнаружила себя посреди родной улицы. В нескольких шагах справа возвышался многоквартирный дом, в котором девушка родилась и выросла. Солнце лениво карабкалось по небу, похожему на застиранное покрывало. Некогда ярко-синее, а теперь имевшее нездоровый сероватый оттенок. Тонкие лучи пронзали воздух, но тепла не давали. Или это Сан превратилась в бетонную глыбу? Она почувствовала, как свет проникает через кожу, под кожу, и сердце вновь начинает биться. Заиндевевшие мышцы обретают прежнюю подвижность и силу.

Сжать пальцы, разжать. Вздохнуть, не чувствуя ни одного аромата. Ничего не чувствуя. Будто все нервы вынули, оставили лишь ту часть мозга, что отвечает за слепой анализ окружающей среды. Оставили даже не животное начало, а что-то совсем уж древнее, бесстрастное, не видящее разницы между прекрасным и отвратительным, принимающее удовлетворение за счастье.

Карпатова сделала первый шажок. Ветер, метавшийся среди зданий, стих. Ничто теперь не нарушало тишины, так что удар ботинка по камешку прозвучал для нее громче выстрела из УВ. Девушка встрепенулась, оборачиваясь. Рядом с крыльцом стояла тварь. Не черная, не опутанная дымкой, а пепельно-серая. Такая же появилась на другой стороне улицы. Пожиратели выходили, один за другим, поодиночке и группами. И Сан поняла: это не твари – люди, а она сама стоит среди них на шести чешуйчатых лапах.

«Проснись, просыпайся же!» - кричал рассудок.

Но охотница не слышала его, или не хотела. Ей было комфортно. Она наслаждалась льющимся с вышины светом, выпивая его, словно морковный сок из бумажного пакетика. Хлюп-хлюп… И тело наполняет легкость. Хочется бежать, скользить среди разноцветных теней. Кто сказал, что они все одинаковые? У каждой свой собственный оттенок, десятки, тысячи. Просто надо найти свою, спрятаться в ней, разлечься, как турист на шезлонге и потягивать из трубочки свет.

«Давай, Сан, не бойся, ты была рождена для этого! – шепчет маленький демон, всегда выбирающий самый короткий и безопасный путь – вниз. – Стать последним человеком на Земле, стать таким же пожирателем, как все остальные!»

- Сан, Александра! - Девушка непонимающе разлепила веки. Глаза горели, словно под веки сыпанули песку. Над ней склонился недовольный Михайлов. – Какого хрена?! Ты уже пять минут как должна быть на построении, живо одевайся!

- Будильник…

Сан приподнялась на локтях, посмотрела на маленькие часики на тумбочке рядом с койкой. Те добросовестно разрывались трелью, отчаявшись разбудить хозяйку. Как же ей все это надоело! Капитан даже не дернулся, когда рядовая в одних трусах и майке вылезла из-под одеяла. Как стоял со скрещенными на груди руками и мордой-кирпичом, так и остался. Только шрам на лице приобрел угрожающий багровый оттенок.

- Жду тебя во дворе, - бросил Михайлов. - Все тебя ждут!

Вранье. К тому времени, как девушка спустилась во всей экипировке на плац, на нем стояло лишь шестеро. Старшие товарищи, по-видимому, тоже любили поспать подольше. Коротко кивнув Жильцову, Сан встала на свое место.

«Только военные и дурачки строятся по росту!» - однажды выдал Владлен. Интересно, а одно может сочетаться с другим? Судя по некоторым отдельно взятым капитанам – вполне. Александр чеканным шагом прошелся от одного края ряда до другого, в который раз повторяя заученную проповедь на тему «Что не должен делать салага в свое первое патрулирование, если не хочет, чтобы оно стало единственным».

Устав охотники учили на отдельных занятиях, иногда повторяя некоторые выдержки из него вместо наказания. Не уложился в норматив по бегу – выложи параграф номер восемь «о моральных качествах личного состава». Не смог взобраться с первой попытки по веревке на стену при прохождении полосы препятствий – рассказывай об особенностях иерархии в подразделении уничтожителей. Вот и теперь Александр остановился напротив подчиненной и произнес:

- Ну, что, рядовая Карпатова, будьте добры, напомните остальным, что Устав говорит о дисциплине. Давайте, мы слушаем.

- Охотник обязан тщательно следить за своим распорядком… - начала Сан.

- Нет, не надо. Дальше, об опозданиях.

- Охотник обязан быть всегда готовым к несению своей службы, независимо от времени суток, - набрав в грудь побольше воздуха, приготовилась к долгой речи девушка, но ее снова прервали:

- А какого лешего я должен тебя самолично из постельки поднимать?! – взвился Михайлов. – Тебя заранее предупредили о том, что в восемь нуль-нуль мы все собираемся здесь. А теперь посмотри на часы. Сколько? Ну, ты что, цифры путаешь? У тебя дислексия или слабоумие?

-  Восемь сорок три, - пробормотала Сан.

- Вот именно! Ладно, - уже спокойнее бросил капитан. – С этим разобрались. У нас еще пятнадцать минут, чтобы проверить оборудование. Все взяли в техническом отделе рации? Отлично. Надеюсь, пользоваться ими умеете?

- Капитан, капитан, улыбнитесь! – донесся до новичков мужской голос. Из административного корпуса, вразвалку выползали охотники.

- Грецкий, ты ужасно фальшивишь, - усмехнулся один из них, толкая певца локтем под ребра. Но стоило им ступить с крыльца на асфальтированную площадку, как всякая веселость тут же пропала. Охотники сразу подтянулись по стойке смирно и принялись докладывать: - Товарищ капитан, подразделение по Вашему приказанию прибыло. Разрешите встать в строй!

- Становись, - позволил Михайлов. – Ну, знакомитесь, недоучки. С этими доблестными мужами вы будете, если повезет, служить после обучения.

Семеро салаг испытующе взглянули на четверых охотников. Тот мужчина, что пел, добродушно помахал рукой немедленно зардевшейся Кате. Сан слышала от лейтенанта, что именно Грецкий вытащил своего командира из переделки живым, но с разодранными бедром и лицом. Сам товарищ сержант выглядел непрезентабельно. Невысокий, с простым, каким-то деревенским лицом. Редкие веснушки и щель между передними зубами дополняли образ не то пастуха, не то сеятеля. Сан видела изображение обоих на древних лубяных картинках в школьном музее. Если бы не ярко-зеленые глаза, свойственные только ГМЛ, девушка никогда бы не признала в Грецком уничтожителя тварей.

- Дюжина, - усмехнулся другой охотник. – Хороший знак, товарищ капитан.

- Надеюсь, - не стал раньше времени радоваться Михайлов. – По городу пойдем тремя отрядами. Наши квадраты здесь и здесь. - Над площадкой всплыл полупрозрачный макет города. Маленькие домики, улочки не шире мизинца. – Косликов, Зарницкий и Жильцов пойдут с товарищем сержантом. Зиньцов и Бражников, с вами вместе отправятся рядовые Васильев и Лисовенко. Слушаться их беспрекословно, поняли?

- Так точно, товарищ капитан! – весело отозвался Дима.

- А мы? – захлопала глазами Екатерина.

- А вы, дамы, идете со мной и Тимофеем, - помрачнел сразу начальник.

 Вышеозначенный мужчина крякнул, но протестовать против решения Шрама не стал. Хоть женщины давно не считались слабым полом, способным только детей рожать да хозяйство вести, и все же две невысокие девчонки не вызывали у закаленных уничтожителей ничего, кроме сомнения. Сан захотелось глупо и по-детски показать язык; Дроздова отреагировала на взгляд Тимофея привычным способом – снова покраснела.

Михайлов тем временем продолжал отдавать распоряжения: какая группа по какому маршруту двинется, что проверит, сколько раз за час доложит ему о ситуации. Сан слушала вполуха. Она чувствовала себя не выспавшейся и очень уставшей, хотя на отдых им дали без малого девять часов. Наконец, Михайлов выключил голограф, гася трехмерное изображение города, и убрал его в карман.

- Все, пошли! – скомандовал Александр и первым двинулся к воротам.

Приличные горожане уже готовились ко сну. На пути группы охотников попался лишь какой-то забулдыга да пара ребят, спешащих в клуб. Владлен окликнул их:

- Эй, парни, куда идете?

- «Конская голова», - ответил прохожий.

- А, знаю. У них знатные коктейли, - улыбнулся бесцветный, но в голосе его чувствовалась тоска. – Передайте привет Вислому. Скажите, от Лены, он поймет.

- Ага, - кивнули ребята и двинули своей дорогой.

- Лена? – переспросил Жильцов.

- А ну, тишина! – рявкнул впереди капитан. – Тут разделимся. И запомните: у вас нет больше знакомых среди гражданских. Вы – охотники. Они не пьют коктейли в «головах», не  надевают свои широченные штаны, и не лыбятся, как бараны. Усекла, Аленка?

Два изумруда припечатали Косликова к асфальту. Тот затравленно кивнул и больше не издал ни звука. Казалось, капитан пытается вытравить из них все человеческое, лишний раз подчеркивая: у них нет ничего, кроме пистолета в кобуре и вечного долга перед миром. Брови его сошлись в одну линию, краешек губ болезненно дернулся.

И тут Сан поняла, что Михайлов – такой же обреченный, как она. Не будь в его ДНК парочки лишних генов, из него вышел бы отличный доктор, добрый и покладистый семьянин. Да просто был бы одним из тех мужчин, на которых невольно заглядываются женщины, вне зависимости от возраста и социального положения. Вот он: высокий и статный, в пиджаке и при галстуке, отодвигает стул в ресторане для очередной пассии. Никаких шрамов ни на лице, ни на душе. Карпатова так живо представила капитана посреди хрусталя и фарфора, что едва не споткнулась на ровном месте.

Они вышли с широкого проспекта в узкий переулок между домами. Здесь надо было соблюдать особую осторожность.

- Внимательнее, - кивнул на отбрасываемый деревом темный трафарет Тимофей.

Девушки дружно пододвинулись друг к дружке, стараясь ступать только на освещенное пространство. Их собственные тени в столь ранний час выглядели как длинные уродцы. Переставляя вслед за хозяевами ноги-костыли, они медленно ползли позади охотников.

Проулок оказался пуст. Охотники заглянули туда, сюда, проверили самые темные уголки, вроде заброшенной электрощитовой. Ни следа пожирателей. Снова вышли на проспект, и вот тут все и случилось.

Эта была засада, хорошо спланированная и разыгранная, как по нотам. Три твари отсекли все пути к отступлению, остальные выстроились полукругом. Теневая сторона улицы вовсе не мешала им резво двигаться. Они были заряжены энергией, красные теплодатчики  горели, как уголья в сердцевине почти потухшего костра. Их было много, даже для четверых охотников.

- Вот, б*ь, - ругнулся капитан, шаря взглядом между чудищами, выискивая хоть одно слабое место в их строю. - Похоже, они стали умнее.

- Или мы потревожили их гнездо, - выдвинул иное предположение Тимофей.

Слева – фасады домов без единого промежутка между ними. Справа – ограда и деревья, высаженные по краю пешеходной полосы. А вокруг обнаглевшие, сбросившие маскировку твари. Щели по бокам их туловищ то закрываются, то открываются, словно отсчитывают последние секунды чужой жизни. Хвосты подняты; одно резкое движение и огромный шип вопьется тебе в голень или живот.

Михайлов выставил перед собой кулаки, словно собирался сразиться с пожирателями врукопашную. Остальные уничтожители сделали шаг назад, становясь спина к спине. Если им суждено умереть, то и твари должны заплатить максимально высокую цену. Так они и замерли: пожиратели и люди, ожидая малейшего сигнала к наступлению.

Первыми не выдержали живые тени. Одна из них бросилась вперед, шагая на четырех лапах, а две оставшиеся с длинными когтями-бритвами подняв вверх. Раздался дикий девчачий визг и выстрелы. Нервы Дроздовой оказались тоньше гитарных струн, так что она разрядила целый магазин, только дважды попав в тварь.

И закрутилось, понеслось. Михайлов резко выбросил руку вперед, сметая сразу двух пожирателей в сторону. Тимофей поджарил еще одного шокером, развернулся, выхватывая из-за голенища нож. Лезвие мелькнуло быстрее молнии, останавливая живую тень на подлете. Металлическая ручка, как диковинный нарост торчала у пожирателя посреди безротой башки.

Больно. Сан едва не выронила оружие, закашлявшись кровью. Пока шло сражение, она даже не двинулась. Сначала растерялась, а потом почувствовала, как жжет внутренности, как спина ударяется о декоративный выступ стены. Девушка не могла понять, что происходит. Мир вращался и уплывал куда-то, а она сама оказалась в середине торнадо.

- Не сметь! – закричала Карпатова. – Не сметь! Убирайтесь!

Крик ее подхватил ветер, разнес на всю улицу-стрелу, так что с деревьев посыпались последние листья. Во рту – металл и соль, в голове – темнота. Один из пожирателей приблизился к девушке, остановился буквально в полушаге. Рука сама потянулась к нему, как тогда, в лаборатории.

«Уходите, иначе умрете» - сказала Сан или подумала. Не важно. Пожиратель ее услышал. Два светло-голубых глаза посмотрели на охотницу с обидой.

«Почему ты с ними? - так и читалось в них. – Пойдем к нам. Давай, насладимся свободой и светом. Эти улицы скоро будут нашими. Скоро все будет нашим»

Девушка снова согнулась от кашля, выплевывая на асфальт кровавые сгустки. Ей показалось, или в них появились белесые прожилки?

«Мы ждем тебя», - донеслось до нее отдаленное эхо.

- Убегают, они убегают! – А это уже рядом.

Тимофей радостно кривит рот, зажимая разорванный рукав. Одна из тварей все-таки его достала, когда он уже убил четверых. Рядом Дроздова беззастенчиво блюет. На ее счету только одна тень, которая все еще бьется в конвульсиях.

Сан разогнулась, из последних сил прицеливаясь в голову чудовища. Короткий выстрел заставил замереть черную тушу. Врагов надо добивать, друзьям – давать покой, но ни те, ни другие не должны так мучиться. Это единственная охотничья премудрость, которой Карпатову научили не в штабе.

- Ты как? – Михайлов подскочил к ней, хватая за ребра, плечи, руки. – Ранена? Александра, да ответь ты!

- Все нормально, товарищ капитан.

И правда, теперь она смогла вздохнуть. Только на губах и подбородке остались алые пятнышки. Заметив их, мужчина опустил взгляд на землю. А потом резко отпустил Сан. Короткий обмен взглядами, словно касание рапир. Конечно, Михайлов понял. Не умом, но чем-то другим. Сейчас, и Сан готова была поставить все средства со своей платежной карты, в этот самый момент, они с Александром были близки друг другу как никогда. Она отвернулась, будто капитан мог прочитать ее мысли. Ее сомнения. Ее намерения.

«Кажется, я кричала, - рассеяно вспомнила Сан. – Или нет?»

Открывала ли она рот? Действительно ли хоть один звук вырвался наружу? Теперь нельзя было наверняка что-либо утверждать, кроме того, что капитан точно слышал пронзительное: «Убирайтесь!» - в холодном октябрьском воздухе.

- Вижу, - процедил он. – Так, все собрались. Кумачов, можешь вызвать остальных по рации? Отлично. Двинули.

- Куда? – слабо откликнулась Катя.

- А ты думала, на этом все? Нет, дорогая, мы только начали обход. – Злорадности капитана хватило бы на семерых. – Давайте, шевелитесь.

Михайлов обернулся на своих подчиненных. Сан сунула пистолет обратно в кобуру и, старясь не смотреть на оставленные трупы, первой двинулась за ним.

Вся стычка заняла не больше трех минут. Вытянутые уроды с ногами-костылями теперь гордо вышагивали перед охотниками.


Мир без теней


Все было именно так, как запомнило Мо. Только в его воспоминаниях огромный бронзовый постамент был еще огромнее, а фигура на нем казалась нелепой карикатурой на все человечество. Отлитые черты навсегда были скованны в бессердечную, грозную маску. В них не проглядывалось ничего: ни намека на улыбку, ни разбегающихся в сторону от глаз лучиков-морщинок. Одна-единственная мысль, запечатленная в металле, читающаяся так же легко, как если бы была выбита на подножии большими буквами:

«Я ненавижу пожирателей».

Наверное, при жизни Евгений Голицкий считался славным малым. Но скульптор из всех его ипостасей выбрал лишь одну, гипертрофировав ее всеми возможными средствами. Сильные руки героя сжаты в каком-то странном жесте. Еще чуть-чуть, приподнять один из локтей, и поза вышла бы совершенно неестественной. В яблоках глаз застыла нечеловеческая злоба; распахнутое пальто тяжелыми крыльями трепетало на метафорическом урагане, обнажая рукояти пистолетов. Уже не защитник – просто уничтожитель, терминатор. Человек-программа, человек-орудие.

Вера опустила голову. Они уже обследовали парк и прилежащий к нему лесок. Когда экскурсионный автобус остановился, четверо охотников вышли из него последними и попытались как можно быстрее скрыться в темноте. Не до истории сейчас. Им надо позаботиться не о костях, лежащих под землей, а о будущем. Ручные фонарики выхватывали то ствол дерева, то куст, обливая их своим синим светом. Не то, не то. Вера двигалась впереди мужчин, глаза ее расширились, заполняя половину лица. Она напоминала гончую, которая никак не возьмет след, хотя уже учуяла намек на нужный запах. И в этот момент Ян впервые испугался.

«Что мы делаем? - задал он вопрос. Но на этот раз речь шла не об их четверке, а обо всех землянах. – Куда мы все катимся?»

Вот именно. Катимся.

В том, что это не подъем в гору, наверх, обратно к ласковому Солнцу и прогрессу, Нерко перестал сомневаться, едва они нырнули в заросли. Нет, намного раньше, когда увидел настоящие глаза кабета. Немигающие, нездешние глаза существа более разумного, чем люди, и все же растерянного, как они.

«Я боюсь не меньше твоего, Я боюсь, Ян-капитан», - услышал Нерко голос подростка. И голос этот слился с торжествующим вскриком Веры.

- Быстро сюда! Я что-то нашла!

Нерко рванул за этим вскриком с такой поспешностью, будто его тянули на невидимой леске. Крючок он заглотил давно, при первой встрече с рядовой Матвеевой. Что ж, теперь беги, Ян-капитан. Тебе есть, за кого умирать.

Охотники выскочили на поляну. Травы здесь не было, ее полностью выжгло. Зато землю устилали сплошным ковром сломанные ветки. Деревца поменьше были вырваны с корнем, на уцелевших стволах также остались глубокие отметины. Такие мог оставить сбрендивший дракон. Или лежащая посреди железная штука, напоминающая бочку с вырезанной в одном боку круглой дырой. При ближайшем осмотре оказалось, что внутри «бочки» полно кнопочек, тумблеров и каких-то разноцветных трубок. На ощупь последние оказались шероховатыми и почему-то очень холодными.

- Это зарийская шлюпка, - ответила не немой вопрос товарищей Вера.

- Надо спрятать ее. Хорошо, что Мо приземлился здесь. Несколько сот метров в сторону, и эта штуковина проломила бы крышу музея. Напугал бы Лидию… как ее там, - нервно захохотал Кир. Остальные не разделили его шутки.

Хоть шлюпка и выглядела довольно легкой, но даже совместными усилиями троих мужчин ее не удалось сдвинуть с места. Ян задумчиво почесал макушку. Нельзя было оставлять капсулу вот так. То, что до нее еще не добрались местные, могло считаться чудом. Но что можно сделать с такой махиной, не имея даже лопат?

- Активатор… - нахмурившись, произнесла девушка. – В десантной шлюпке, если она не повреждена, предусмотрена программа полета по последней траектории. Это нужно, чтобы зарийцы могли вернуться на корабль. Или просто свалить в космос и дожидаться своих на орбите. Загвоздка в том, что Мо не знал, как она работает. Их шлюпками должны были управлять из командного пункта на корабле.

- Похоже, эти зарийцы не особенно доверяли кабетам, - вздохнул Расул.

- Не знаю. Проблема еще и в том, что капсула сдвинулась не только в пространстве, но и во времени относительно своего первоначального маршрута. И я не могу точно сказать, как она себя поведет, если мы даже найдем этот активатор. Может, взорвется. Или перенесется в другой век. Господи, если бы Мо был здесь… - Вера умолкла.

- Тыкать во все кнопки подряд тоже не вариант, - согласился Еременко.

- Вера, посмотри на меня, - неожиданно развернув к себе девушку, заговорил Ян. – Мы почти на финише. Если бы не ты, мы бы не прошли этот путь. Я не знаю, как тебе это удалось, но ты должна еще раз воспользоваться этим… даром… своей интуицией… Хочешь, мы отойдем подальше? Будем ждать, сколько понадобится. Да?

- Не нужно, - Вера кивнула, пытаясь нащупать в себе кончик невидимого клубочка-поводыря.

Нерко отступил назад, жестом приказывая своим подчиненным молчать. Не сразу пришло понимание к Ян-капитану. Сначала он думал, что все дело в связи Мо и рядовой Матвеевой, в ее «правильных» мозгах. Но даже она не могла объяснить всего, всех странностей. Вера словно предвидела события, вовремя поворачивая налево, когда все указывало, что им следует двигаться в противоположную сторону. Останавливала их там, где нужно было остановиться, торопила тогда, когда они переставали успевать.

Когда цепкая рука Веры спасла мужчин от городского патруля, это еще можно было считать совпадением. Но затем таких совпадений стало набираться все больше и больше.


«Пойдем, глупо ждать автобус», - нервно оглаживая кобуру пистолета, недовольно произносит капитан.

«Погоди. Еще минута, Ян», - откликается Вера. Не просьба – почти приказ. Автобус выкатывается из-за поворота дороги, сияя синими маячками.


Они молча выходят из салона. Девушка молча преодолевает три ступеньки, потом оборачивается к командиру и бросает:

«Приготовь три сотни»

«Зачем?» - удивляется тот.

«Меня будут звать Оля», - совсем уж непонятно отвечает рядовая.

Двадцать минут спустя патлатый парень Миша довольно прячет три помятые купюры в карман и записывает новых постояльцев: «Владислав Сергеевич Коганов… Ольга Николаевна Дробенко».


«Вера, куда пойдем? Тут есть магазинчик специально для туристов…» - начинает Кирилл, утыкаясь в план крытого рынка «Полянка». Подруга уверенно качает головой:

«Нет, Кир, лучше купим билеты в кассе»

«Это же на другой стороне!» - Расул не часто говорит, тем более, возмущается. Но Вера пропускает такое редкое событие мимо ушей. Она просто отворачивается от стенда с планом и поудобнее перехватывает ручку чемодана.


Охотница и сама не понимает, что делает. Почему поступает именно так, а не иначе. Вопреки, но неизменно – правильно. Только один раз ее интуиция (дар, предчувствие) дает сбой. Вера растерянно смотрит на лежащего на сидении Мо. Глупая улыбка застыла на его лице. Он весь – как древнегреческая статуя – идеален в своей неподвижности. Светлые кудряшки сбились на одну сторону, руки безвольно повисли на подлокотниках.

«Давай обнимемся, Ве-ра. В последний раз!» - Вот как это выглядит.

А потом рядовая Матвеева изо всех сил жмет на спусковой крючок, словно хочет вместо пуль выжать обратно жизнь кабета. Но оружие может сеять только смерть, и Мо не воскресает. Он продолжает улыбаться и беспомощно тянуть к ней руки.

Все это проскакивает в голове охотницы, пока она стоит рядом со шлюпкой. Ей было страшно, да. Черная тупая морда искажается злобой, когда первая пуля прошивает чешую на плече. Вторая попадает ровнехонько в треугольник между глазами. Пожиратель продолжает еще какое-то время стоять, но первыми сдаются лапы, подгибаясь и увлекая остальное тело вниз. Страх и ненависть – единственные чувства, оставшиеся в Вере. Страх, ненависть, но не удивление. И позже, стоя над могилой кабета, она не испытывает растерянности, только усталость и скорбь.

«Если ты знала все наперед, - сама себе задает вопрос девушка, - почему не предотвратила?»

Ответа нет. Слепое шествие, заученный танец. Когда-то, возможно, каждое движение в нем что-то значило. Поворот головы, касание ладоней имели смысл, а их сочетания рассказывали посвященным целые истории. Но сейчас Вера просто повторяет их, потому что так требует этикет.

«Музыка стихает, пора раскланиваться», - шепчет Вере внутренний голос. И она почти не обращает внимания на то, что приходит он извне.

- Зеленый рычаг прямо над люком.

- Что? – Ян оказывается рядом и девушке приходится повторить.

- Активатор находится прямо над люком, такой небольшой зеленый рычаг. Просто потяни его вниз. Не бойся, ничего не взорвется.

- Значит, зарийцы кое-что рассказали Мо? – улыбается Кирилл.

- Да, - пытается повторить улыбку охотница. Не говорить же, что знания кабета тут совершенно не при чем.


«Кому-то надо лезть туда», - пожатие плечами все еще выходит у юного инопланетянина несколько дерганным. Как у больного ДЦП или синдромом Таурета.

«А если что-то пойдет не так?» - не уточняя, что именно имеет в виду, беспокоится Ян. Но получает успокаивающий взгляд карих глаз.

«Все нормально, Ян-капитан. Это же десантная капсула, а не атомная бомба», - впервые шутит Мо. Еременко заливается смехом, и дажеВера не удерживается от смешка. Кабет сбрасывает чужой облик, хватаясь всеми четырьмя конечностями за стенки шлюпки. А потом начинает методично щелкать приборами. Внутри «бочки» сначала загораются разноцветные огоньки, потом из ее глубин начинают доноситься звуки, похожие на речь. Очень плавную, в которой больше гласных, чем согласных звуков.

«Так, управление включено. Теперь надо понять, где здесь схема…» - А вот голос кабета все больше походит на набор скрипов и тресков.

Что-то жужжит, поблескивает. Капсула выстреливает струю раскаленного газа, от которой едва удается вовремя отпрыгнуть. А потом все стихает, остается лишь шум покореженных древесных крон на ветру. И в этом спокойствии почти не слышен хлопок, с которым капсула исчезает, оставляя после себя резкий запах паленой резины. Мо стоит рядом; черты его плоского лица постепенно меняются, и вскоре двухметровый кабет вновь становиться обычным четырнадцатилетним подростком.

«Улетела», - произносит он.

«Улетела», - подтверждают охотники.


На этот раз не было никакого голоса. Капсула просто завибрировала, словно собиралась оторваться от земли, а потом пропала. Ни вспышек, ни окутывающий корпус дымки. На какой-то момент на месте шлюпки повисло что-то вроде миниатюрной черной дыры. Или, скорее, икринки осетра-переростка. А потом и она схлопнулась, не давая себя рассмотреть. Впрочем, главное, что дело было сделано. Только ковер из поломанных веток под ногами да обугленные кусты напоминали, что здесь произошло нечто из ряда вон выходящее.

ГМУ они нашли на том месте, где его оставило Мо. Позади памятника Голицкому, почти у постамента, лежало несколько камней. Вера отодвинула верхний, просунула тонкую руку в углубление.

- Это и есть генетический преобразователь? – разочарованно протянул Ян.

На ладони рядовой оказался предмет, больше напоминающий куриное яйцо. Стоило посветить на него фонариком, стало понятно, что оно неоднородно. Ян не особенно разбирался в грибах, но больше всего сердцевина устройства напоминала спутанную грибницу. Отдельные тонкие гифы пульсировали, двигались, перемещались.

«Как черви», - с отвращением подумал Нерко.

Внутреннюю белую массу покрывала сеть из светло-коричневого камня. Именно за нее старалась держать преобразователь Вера.

- Я думал, он будет… иным. Ну, там, вроде браслета. Или коробка со множеством отверстий и жутких пиктограмм. А тут... – Кир замолчал, на лице его читались брезгливость пополам с недоверием.

- Кабеты почти не создают сложных механизмов. Они пользуются своими телами и естественными процессами, происходящими в природе. Когда среди их потомства обнаруживаются личинки с генетическими нарушениями, они исправляют их ДНК, приводят в норму с помощью специальных клеток. Вы видели небольшие вздутия у Мо на шее? Как воспаленные лимфоузлы?

- Да, - ответил за всех Расул.

- Это железы, производящие такие клетки.

- Нам что, надо ввести их себе? И что тогда? Нас «исправят», сделают идеальных кабетов без нарушений? – С ожесточением завопил Еременко.

- Нет. Белая масса – это особая разновидность гриба. Он растет только в одном месте на Кессии. Отличительной особенностью его является то, что он быстро приспосабливается ко всем условиям. Внутри каждой гифы размножаются микроорганизмы, которые могут копировать любую последовательность нуклеиновых кислот. Представь себе человека, жизнь которого зависит от информации. Биржевой брокер, бизнесмен. У него есть секретарь, даже несколько, которые круглосуточно ищут такую информацию, а потом извлекают из нее самое ценное. Так и эти грибы. Они питаются кровью, часть которой не переваривается, а анализируется микроорганизмами. Любые новые гены встраиваются в единую цепочку или несколько цепочек, образуя дополнительный набор. Что-то вроде энциклопедии, в которую гриб может заглянуть, когда у него самого нет необходимых знаний о новом враге или токсине.

- О, боже! Эта гадость еще и кровь пьет! – челюсть Кира отвисла вниз, он так и не смог подобрать ее обратно.

- До меня начинает доходить, - зато Расул оставался спокоен. – В этих грибах уже находятся гены кабетов. Но если добавить образец человеческой ДНК, микробы полностью копируют его. Ведь людей никогда не было на Кессии.  А потом естественным образом соединят их. Химера. Мы останемся людьми, но с дополнительными опциями.

- Не мы. - Вера поднялась на ноги. – Наши дети. С нами такой фокус не выйдет. Слишком много клеток, разных, со своими особенностями. Исправления происходят на стадии яйцеклетки или сперматозоида. Но Расул прав – они не будут иметь четыре руки или серую кожу. Просто… смогут видеть тварей, уничтожать их без оружия. Дополнительные опции, именно.

- Мы должны отнести ГМУ в часть. Пусть Алехин решит, что дальше с ним делать. - Кирилл протянул к «яйцу» руку, но подруга быстро отдернула его в сторону.

- Нет. Он здесь ни при чем. Это не его миссия.

- О чем ты, Вер?! Какая еще миссия? Подумай головой. Какая-то хреновина, пьющая кровь, грибы, микробы. Ты хоть себя слышишь? А если мы прикоснемся к ним и помрем? Это существо с другой планеты, оно может быть ядовито или заразно. Или, не знаю… расселится потом по всей Земле, так что пожиратели будут казаться на его фоне добрыми зверушками. Мы должны положить эту штуку в какой-нибудь герметичный пакет и отправить на исследования.

В словах Еременко было рациональное зерно. Вера выслушала его, не перебивая, не пытаясь вклиниться в возмущенную речь. А потом заговорила сама с той же железобетонной уверенностью, с какой уговаривала Яна подождать автобус:

- Мы – прошлое, Кирилл. Нам кажется, что вот она жизнь – здесь и сейчас. Но это ложь. Мы всего лишь история. Как Голицкий, как люди, которые жили до прихода тварей. Нам надо смириться с этим, вот и все.

- О чем ты, Вера?

- О том, что именно нам предстоит взять на себя ответственность. Никто за нас не будет рисковать собственной жизнью. Мы сами созидаем будущее, и раз Мо привел именно нас четверых сюда, значит, именно нам придется воспользоваться этой штукой, преобразователем. Никаких тестов и лабораторий. Никаких ученых в белых халатах. Мы – всего лишь история.

- Как хочешь, - поднял руки Еременко. – Я в этом не участвую. Расул?

- Давай, Вера, что от нас надо?

- Серьезно, брат? Вот он кого я не ожидал…

- Мы все должны это сделать. Считай это моим последним приказом, - повернулся к рядовому Нерко. – Я с самого начала поставил конкретные условия. И не позволю теперь никому вилять. Тим остался в части, потому что знал: я не шучу. Если ты, Кир, принял нашу вылазку за игру, за какой-то квест, то сейчас я тебя разочарую. Все по-настоящему, без полутонов. Без «я в домике» и сиюминутных изменений в правилах.

- А если я откажусь? Пристрелишь? – разозлился парень.

- Нет. Я ничего не сделаю. Но, боюсь, ты сам будешь всю оставшуюся жизнь осуждать себя за малодушие. Людской суд может быть несправедлив, одна лишь совесть никогда не ошибается, - Ян произнес это без всякой патетики, просто как факт, вроде утверждения, что молекула воды состоит из двух атомов водорода и одного атома кислорода.

И Еременко зло ударил кулаком по пьедесталу памятника, сдирая кожу на костяшках пальцев. Одно-единственное слово заставило его передумать. Кира могли обвинять в чем угодно: в лени, недисциплинированности, отсутствию внутреннего стоп-крана, но никогда – в малодушии.

- Хорошо, капитан. Мне все это не по душе. Но я присоединюсь к вашему кружку самоубийц. Вера, рассказывай, как эта фиговина действует?

- Все просто. Просовываешь палец в ячейки. Гриб сам решит, как лучше сделать прокол. А дальше придется подождать.

Первым потянулся к преобразователю Ян. Фаланга вошла в белую массу, как в пластилин. Ничего необычного, словно прикасаешься к шляпке какого-нибудь подосиновика. Гифы плотно оплели палец, а затем десяток мелких иголочек вонзились в кожу. Прошла пара секунд, не больше, и Нерко достал истыканный палец на волю. Несколько аккуратных дырочек слегка кровоточили, даже о большой кактус пораниться страшней.

Вера, Расул. Последним мизинец просунул Кирилл. Поморщился, когда гриб жадно впился в плоть, но дальше бухтеть не стал.

- Это все? – спросил.

- Нет, смотрите, - Ян указал на устройство.

Белая масса распадалась, становилась более рыхлой, выползая через отверстия в каменной сетке. И внутри «яйца» обнажалось нечто, больше всего похожее на хризантему. Тонкие лепестки лежали на дне преобразователя, они тоже шевелились, приоткрывая сердцевину – несколько темных подушечек-наростов.

- Что это такое? – Взгляды мужчин обратились к рядовой Матвеевой.

- Сумки со спорами. Полчаса, и они будут готовы.

- К чему?

- К распылению, к чему же еще? Каждое живое существо стремиться оставить потомство. Хищные грибы с Кессии – не исключение. Мы не должны отходить далеко. Нам придется вдохнуть их, чтобы завершить процесс.

- Гадость какая, - поморщился Расул.

- А ты думаешь, в воздухе, которым мы обычно дышим меньше гадости? – поддел его Ян. – Там и не такое плавает.

Гриб все шевелился, то закрывая свой «цветок», то открывая. Тонкие усики шарили по ладони Веры, но девушка не обращала на это никакого внимания. Она держала генетический преобразователь, как маленького птенчика. Нежно, старясь не повредить внешнюю оплетку. А потом пузырьки одновременно взорвались, выстреливая миллионами сложноустроенных спор. Несколько оболочек, капелька жидкости вместо тормозного парашюта, камера с клеткой гриба и несколькими клетками микроорганизма-спутника. Настоящий шаттл с экипажем, только не металлический, а живой.

Охотники даже не почувствовали, как сотни спор вместе с частичками пыли попали в их дыхательные пути. А потом по кровеносным сосудам к внутренним органам. Гриб, конечно, не выживет, а вот микроорганизм найдет новую клетку-хозяина. Еще пара поколений, и ДНК кабетов окончательно сольется с собственными генами человека.

Дождя в окрестностях Краснополянска не было уже больше недели. Спустя полчаса по тому месту, на котором стояли четверо охотников, прошла экскурсионная группа. Кто-то из детей громко чихнул, но в остальном ночь закончилась без происшествий.

Маленькие грибные споры еще покружили в воздухе, чтобы навсегда осесть на площадку за памятником. Из них так ничего и не проросло. Увы, а, может быть, и к счастью.

Глава 18

Учёный: Как он узнал ее сны?

Доктор: Да ведь сны и тени в близком родстве. Они, кажется, двоюродные.

Е. Л. Шварц «Тень»


Мир теней и тварей


Сан подтянулась на руках, зацепилась носками ботинок за выступ забора и взлетела наверх. На крыше было холодно, но безветренно. Солнце садилось за спиной, подсвечивая мир золотом. Впереди растекалась синева, которую продырявили мелкие звезды. Девушка шмыгнула замерзающим носом и поплотнее натянула на уши вязаную шапку. Октябрь заканчивался, скоро их отпустят домой. Всего на неделю, чтобы встретиться, наконец, с родными и распрощаться с мечтами о нормальной жизни.

После их вылазки в город Карпатова крепко задумалась, что же все-таки с ней происходит. Поведение тех тварей явно не укладывалось ни в одно описание. Да и охотница никогда не слышала, чтобы между человеком и пожирателем устанавливался контакт. Конечно, все дело в ней, в Сан. Она прикрикнула на тварей, и те послушно исчезли. Будто она была их подругой… или, скорее, вожаком.

- Вижу, мой подарок тебе пригодился.

Карпатову развернуло от знакомого голоса. Теперь на седовласом красовался длинный черный плащ с меховой оторочкой. Кажется, подобные она видела только в исторических сериалах. Правда, отец всегда говорил, что в них истории не больше, чем в дешевых шоколадных батончиках какао-масла. Из-под плаща торчали вполне современные сапоги.

Отец…

- Что Вам надо? – осторожно поинтересовалась Сан.

- Мне? Нет, это я хочу спросить тебя: что ты хочешь?

Больше всего Карпатова хотела оказаться подальше от этого типа. Как он, вообще, попал на закрытую территорию?

- О, великие Вероятности! Похоже, после двадцатого века люди окончательно испортились. Никакой сообразительности. Видимо, я не достаточно ясно выразился. Итак, придется представиться по всей форме. Я - Творец пресечения жизни насильственным путем. Бог войны и убийства по-вашему.

- Чушь собачья! Никаких богов не существует… то есть… - Выражение лица седовласого становилось все ироничнее, пока он не расхохотался:

- Узнаю старую-добрую монотеистическую школу. Бог един и все такое. Только, дорогая, этого Бога никто не видел. Зато я-то здесь. Вполне себе реальный. Хочешь, можешь даже пощупать.

Творец или бог (или кто он там?!) стянул с правой руки перчатку и протянул ладонь Сан. Та недоверчиво посмотрела сначала в глаза мужчины, темные как предгрозовое небо, потом на руку. Гладкая кожа без единой линии. Словно по ладони прошлись утюгом, разлаживая все складочки. Такая ладонь не могла принадлежать человеку. Однако пальцы Карпатовой коснулись вполне нормальной, человеческой кожи. Теплой, немного влажной и довольно грубой, как если бы длинноволосый постоянно занимался тяжелым трудом.

- Ну, довольна? – мужчина выдернул руку, снова надевая перчатку.

- Значит, Вы, типа, оттуда? – Сан ткнула пальцем в небо, вызывая новую улыбку у длинноволосого.

- С облаков? Ага, точно, где же нам, богам еще жить? Только на высоте нескольких тысяч километров. Сидим, такие, в безвоздушном пространстве, и взираем на Землю, аки орлы.

Сан поняла, что над ней издеваются. Но вместо того, чтобы обидеться, жутко разозлилась:

- Откуда мне знать! Может, и так. Вы же – Бог, должны быть всемогущи и вездесущи. Это мы тут – жалкие букашки под Вашими ногами. Давайте уж, топчите, я готова!

- Прибереги гонор для Михайлова, - осадил девушку седовласый. – Мне нравится твоя наглость и бесстрашие. Но всему есть предел. У нас был уговор: я дал тебе начальную частицу и время на размышление. А теперь хочу услышать ответ.

- Какой еще ответ? – не поняла Сан.

- На мой вопрос. Что ты хочешь? – мужчина перестал улыбаться.

Странное ощущение охватило охотницу. Тело ее стало полупрозрачным, невесомым, больше похожим на туман. Она видела, но не глазами, а внутренним зрением двух маленьких змеек. Одна была серебристо-белой, чешуя ее сияла, подобно бриллианту. Вторая была абсолютно черной, но почему-то при этом тоже светилась. Они сплелись в смертельной схватке, похожие на знак «инь-янь», но являя собой полную ему противоположность. Не гармония женского и мужского начал, а вечная схватка между призванием и долгом. Между тем, кем ты можешь стать и тем, кем ты никогда не станешь. Между пожирателем и человеком.

- Все очень просто, - продолжал седовласый. – Либо я забираю у тебя частицу. И тогда больше никакого общения с тварями, никаких странных снов, ты снова станешь одной из тысяч ГМЛ, и всю оставшуюся жизнь будешь уничтожать тварей. С твоими данными легко подняться по карьерной лестнице. Может, тебе даже поставят пару памятников… посмертно, конечно.

- Ты видишь мое будущее?

В голове Сан царил полнейший беспорядок. Десятки вопросов, главным из которых оставался традиционный: почему именно я? Почему этот длинноволосый тип («Творец, вовсе не человек») спустился с неба («Ах, ну да, боги же там не живут!») и теперь пристает к Карпатовой с вопросами. Но спросила она почему-то совсем о другом.

- Нет. Просто жизни всех охотников схожи, как сюжеты боевиков. Хорошие парни мочат плохих. Потом – наоборот. А потом главный герой находит главного злодея и после двадцатиминутной драки наконец-то обезоруживает того и сдает властям. И не важно, что злодей убил всю семью героя и еще парочку его лучших друзей. Нет… месть – это слишком низко. Знаешь, я терпеть не могу боевики. Нет, есть парочка неплохих режиссеров… Тарантино, например. В его фильмах тоже нет ни капли правды, но зато они смешные. – Заметив ошарашенный взгляд девушки, Пресекатель сменил тему. – Ладно, не важно. Это один из вариантов.

- А второй?

- Ты станешь пожирателем, - пожал плечами мужчина.

- Что? – Сан отступила на шаг.

- Да перестань! Тебе, как никому известно: они – не просто тупые чудища. Ты слышала их, чувствовала то же, что они.

- Нет, нет, - еще один шаг назад. – Я не хочу умирать.

- А кто говорит о смерти? Почему вам, людям, кажется, что лишившись привычного тела, вы лишаетесь и жизни? Те трупы, которые вы хороните – всего лишь оболочка. Как бобовый стручок. Но главное содержимое - внутри. Такие маленькие горошинки, видела? - Сан кивнула. – Твое тело изменится, но ты останешься собой. Гусеница превратится в бабочку.

- Я…

- Неужели ты думала, что доживешь до всеобщей победы? – хмыкнул творец.

- Нет, - покачала Карпатова головой. – Но твари. Они…

- Убили твоего отца. Тебя только это смущает? Давай я открою тебе одну маленькую тайну. Человечеству конец, в любом случае. Как бы вы не старались, война проиграна. Я видел это десятки, даже сотни раз. Еще полтора столетия максимум, и на этой планетке не останется ни одного homo sapiens. Наступит новая эра – пожирателей. Здания, которые вы строили тысячелетиями, превратятся в груды заросших кирпичей, а потом – в песок. Железо покроется ржавчиной, постепенно разлетаясь на частички. Даже пластик разложится. И прежде чем Солнце поглотит сине-зеленый шарик, маячащий в Космосе, на нем не останется никаких ваших следов.

- Тысячи раз? – переспросила девушка.

- Мир устроен несколько сложнее, чем кажется, - подмигнул седовласый. – Не заморачивайся насчет этого. Главное – в любом случае все люди превратятся в конечном итоге в тварей. И будут жить долго и счастливо, пока не сгорят в адском пламени красного гиганта. Так что у тебя, как я уже говорил, два выхода: стать одной из тех, кто завоюет Землю. Или остаться собой – две руки, две ноги и ужасная прическа.

- И что, как только я дам согласие, ты сразу превратишь меня в тварь?

- Во-первых, у меня нет таких полномочий. В пожирателей не обращают, ими становятся. Постепенно, шаг за шагом. Думаю, в твоем случае все займет не менее трех-пяти месяцев. Откровенно говоря, твое преображение началось в тот момент, как я отдал тебе начальную частицу пожирателя. Ты и не заметишь, как однажды начнешь питаться светом, а твои конечности покроет чешуя. Никто этого не замечает, поверь.

В памяти Карпатовой всплыл один из недавних снов. Она сидит за столиком в кафе. Огромные панорамные окна, свет льется на столешницы, покрытые скатертями, на стены цвета корицы и деревянные полы. Кроме нее в кафе сидят еще несколько человек, но никто из них ничего не говорит. В помещении царит полнейшая тишина, будто девушка оглохла. А потом что-то привлекает ее внимание, заставляя повернуться. На пороге кафе стоят двое: Александр и Тимофей. Девушка встает для приветствия, но вместо того, чтобы поздороваться, оба охотника одновременно вынимают пистолеты. Только теперь Сан понимает: кафе давно разрушено. От оконных стекол остались одни осколки, акульими зубами торчащие из покосившихся рам. В полах зияют дыры, а стены облупились и выгорели до неприятного грязно-желтого цвета. И она сама вовсе не человек, а стоящий на линии огня пожиратель.

Вот как это будет. Именно так. Маленький уголек, который ей отдал Пресекатель, поглотит серебристую змейку. А потом Сан просто перестанет сопротивляться, даже не поняв, что давно превратилась в одну из живых теней. Ни боли, ни страха. Только свобода.

- А остальные? Моя мать... – Сан хотела продолжить: «Марат», - но не решилась. – Она тоже станет тварью?

Но Творец все понял без слов. Закатил глаза, выражая тем самым свое отношение к глупым романтичным девицам, но снизошел до ответа:

- Не волнуйся, твой дорогой докторишко будет с тобой, никуда не денется. А вот насчет твоей матери… хм… сто тридцать к ста сорока четырем. Думаю, да. Твоя мать тоже станет пожирателем. Ну, что скажешь?

- Я… - Сан вздохнула. Три месяца, максимум – пять. - Что я должна сделать?

- Ничего. Достаточно просто произнести свой ответ вслух. Ну, так как: останешься навсегда человеком или… - Глаза длинноволосого вдруг широко распахнулись, а на лице отобразилась крайняя досада. – Прошу прощения, мне надо кое с кем поговорить.

Не успела Карпатова и рта раскрыть, как Пресекатель растаял в воздухе. Раздался негромкий хлопок и обледенелая крыша сарая опустела. За спиной девушки что-то зашуршало, затрещало, а потом показалась голова. Вполне себе обычная голова, принадлежащая Андрею. Вскоре рядом с Сан возник весь Паровский:

- А я-то думал, куда ты постоянно бегаешь? Еле нашел.

- Что тебе от меня нужно? – не слишком приветливо отозвалась девушка.

- Вы с Алиевым вечно шушукаетесь по углам… Думаете,  особенные? – как ни в чем не бывало продолжал парень. В глазах его горела настоящая ярость и еще что-то. – Что я только не делал, чтобы выследить вас. О чем вы все время болтаете? Наверное, смеетесь над нами. О, да. Мы ведь не такие крутые. Мы не видим других планет, не зажигаем свечек одним взглядом. Почему всем все, а другим – ничего? Я всю жизнь мечтал стать охотником. Тренировался убивать тварей. Узнал все об уничтожителях. Не представляешь, как сложно взламывать защищенные правительственные сети. Выуживать крупицы информации среди той лжи, которой нас пичкают.

- Андрей, о чем ты? – Сан остро почувствовала, как подошвы ее ботинок скользят по тонкому слою льда.

«Он же сбрендил. Совсем. Господи, почему именно сейчас? – в ужасе вытаращилась на молодого человека Карпатова. – Нет, он ничего не может мне сделать. Или...?»

Лишь сейчас Сан поняла: Творец не обещал ей долгую жизнь. Более того, он сам признал, что не видит ее будущего. Даже Бог не видит ее будущего. Кто знает, может, именно сегодня ее существование оборвется. До того, как ее призвали в охотники, Карпатова думала, что состарится дома в окружении детей и внуков. Потом – что останется однажды лежать посреди улицы, разорванная пожирателями. Любой исход, но только не такой. Она не может быть убита спятившим парнем, с которым спала в одной комнате и ходила в один душ. Люди не такие. Они…

«Ничем не лучше пожирателей. Вот в чем правда. Уж прости, детка», - услышала девушка отчетливый голос отца. Оставалось только одно:

- Андрей, давай спустимся отсюда и поговорим в казарме.

- Нет, на этот раз ты никуда от меня не улизнешь, - осклабился тот. – Тут отличная защита, нас никто не найдет, нам никто не помешает. Знаешь, как тяжело было подменить свои анализы чужими? И это средство, от него дико чешутся глаза. Зато оно меняет цвет радужки. С невзрачного голубого на изумрудно-зеленый. Как у настоящих генетически-модифицированных людей. Нет, у меня есть парочка кабетских генов, ты не подумай… Но я не хотел работать на кухне или возиться с бумажками. Я вижу тварей, разве этого не достаточно? А эти чертовы ученые отчего-то решили, что я должен быть другим. Как ты… темные волосы и эти б**кие глаза. Никаких родинок. Было больно, когда я выжигал их. Хорошо, что медицина в наши дни такая продвинутая. «Уберем любые косметические дефекты». Полтора года подготовки, полтора долбанных года ради того, чтобы соответствовать чьим-то представлениям.

- Я никому ничего не расскажу! – немедленно заверила Андрея охотница. Но тот лишь фыркнул.

- Да мне плевать. Ты меня бесишь. Тебе природа дала такую возможность: служить щитом миру, а ты устраиваешь истерики. Сучишь своими ножками, словно принцесса: «Подайте мне то, сделайте это». Хочешь вернуться к своим горшкам с редиской? Какая же ты жалкая. Имя себе придумала, Сан. Никакое ты не светило, ты обычная малолетняя дура с завешенной самооценкой.

- Правда? – Сан могла многое стерпеть, но слова Паровского больно задели ее. – Да пошел ты, придурок! Хочешь стать щитом, значит, спасителем человечества? Боюсь разочаровать тебя: кабеты зря старались. Нам ничего не поможет. Мы все сдохнем. Один за другим. А потом пожиратели примутся за остальных, высосут их частицы. Не будет больше людей, так-то вот!

Удивительно, но только повторив услышанное от Пресекателя вслух, Сан поняла, насколько это ужасно. Если бы не охватившая ее злость, она бы точно расплакалась. Но вместо этого из горла девушки вырвался нервный смешок:

- Да, полтора года псу под хвост, как тебе такое?

- Ты врешь, ты врешь! - А вот Андрея совсем переклинило. Как взбесившийся бык, заметивший тореадора, он кинулся на Сан.

Толчок пришелся в правое плечо и грудь. Пяткой левой ноги девушка зацепилась за какой-то выступ. А дальше произошло то, чего она больше всего боялась. Мир опрокинулся, и Сан, несколько раз заполошно взмахнув руками, полетела с крыши вниз. Последнее, что она почувствовала, прежде чем отключиться – дикая боль в спине, словно Карпатову разломили пополам.


 «Планета, к которой подлетал наш корабль, больше всего походила на яйцо дрозда – ровного синего цвета с вкраплениями темных островков суши. Младший помощник капитана почесал затылок и недовольно произнес: «И как мы туда сядем?» Я лишь пожал плечами в ответ. И не в таких условиях бывали. Что-что, а нашей команде вечно везло. То смерч на Вистоке, то непроницаемая пелена ядовитых облаков на Торесе. И ничего, за всю историю корабля, ему только дважды требовался серьезный ремонт…»

- Привет, - в палату вошел Марат. Было непривычно видеть его без белого халата, в обычной гражданской одежде. Из-под светло-песочного свитера торчал  подол рубашки, а на ногах красовались супермодные в этом году полосатые кеды.

- Привет, - отрываясь от своих записей, улыбнулась я.

- Как ты?

- Кроме того, что теперь я точно не смогу бегать – вполне нормально.

- Чувствительность вернулась? – И все-таки с халатом или без, Алиев все равно оставался врачом.

- Да, не полностью, но прикосновение я точно различаю. Так что прекрати меня лапать, - наигранно грозно отпихнула я руку друга. Кажется, только сейчас он понял, что делает. Смутился, фыркнул, но лапы от моего колена убрал.

Мне крайне «повезло». Упав всего с трех метров, я приземлилась ровненько на кучу стройматериалов, сваленных за сараем. На одном из этажей штаба шел ремонт. Когда мы с Захаром и Ваняткой только пришли к охотникам, рабочие не так давно начали срывать старые обои и выламывать плинтуса. Но к середине октября не было проделано и половины намеченных работ. Так что рядом с сараем по-прежнему высилась гора плиток и ламината, уложенных по коробкам и прикрытых углеводной тканью со специальной пропиткой. Ткань была «умная», сверхпрочная, способная принимать любую форму. А вот ящики – самые обычные, из тонкого пластика, не выдержавшие даже моего скромного веса. Потому-то осколков в моей спине удалось избежать, а вот переломов – нет. Один из позвонков буквально растрескался, чуть не защемив спинной мозг, правая рука вовсе оказалась вывернута.

От удара я потеряла сознание, а пришла в себя уже по пути в операционную. Всех охотников доставляли в закрытую военную больницу. Я не стала исключением. Смутно вспоминался яркий синий свет и склонившиеся надо мной люди. А потом мир снова погрузился в темноту. Слава хирургам-профессионалам и титановым штифтам, теперь, спустя полтора месяца я уже разъезжала по больничным коридорам в инвалидном кресле, а еще через пару, и вовсе собиралась пойти своими ножками. Во всяком случае, Диоген Петрович – мой лечащий врач – именно так и предполагал. Несмотря на смешное имя и круглые, как у совы глаза, человеком он был отличным. Не лишенным черного юмора (кажется, у медиков это профессиональная черта, как фонендоскоп на шее), но умным и понимающим.

Кто меня обнаружил там, во дворе штаба, так и осталось загадкой. Но говорят, увидев мое распростертое тело, Михайлов впервые потерял дар речи. Только руками замахал, лишь спустя несколько секунд выдав:

- А ну, живо вызывайте скорую!

Впрочем, и без него кто-то уже догадался добежать до инфостанции. Огромный темно-фиолетовый монстр с неизменным красным крестом приехал спустя пятнадцать минут. За это время выяснилось что: 1) из штаба пропал рядовой Паровский, 2) его чип для отслеживания час назад начал подавать сигналы, 3) полчаса назад сигнал с маячка Андрея пропал. Труп Паровского нашли еще спустя трое суток в каком-то закоулке. На нем не обнаружили ни одной раны. Андрей сидел, привалившись к стене дешевого бара, на лице его застыла перекошенная улыбка.

Мне было жаль его. А еще… я была ему благодарна. Андрей был безумен, но в чем-то прав. Я, действительно, ничего собой не представляла, хоть и была богато одарена природой и кабетами. Валяясь часами на койке под одинокой синеватой лампой, я пропускала через себя все воспоминания, накопившиеся за девятнадцать лет жизни. Хорошо, за пятнадцать, ибо впервые более-менее осознавать свое существование я начала ближе к пяти годам. Школа, работа на фабрике, смерть отца, призвание в охотники. Вот и все. Так себе биография, не богатая на события. Я никогда не была за пределами нашего города, не встречала ни одного выдающегося человека. А, главное, сама не сделала ничего такого, чтобы запомнилось, выделилось среди массы серых будней. День-ночь, годы проходили, а единственным наиболее ярким воспоминанием по-прежнему был первый встреченный мной рассвет. Сто лет назад люди даже не обращали на них внимание.

Я не была готова стать охотницей. Но однажды заглянув за занавес, уже не собиралась возвращаться к «своим горшкам с редиской». А еще, чем больше я думала о словах Пресекателя, тем больше злилась. Не допуская даже мысли, что тот мог просто-напросто солгать, размышляла: почему? Я никогда не испытывала любви к человечеству. Многочисленные учебники истории да и свой, пусть и небольшой, жизненный опыт твердили: люди - не самая приятна выдумка Всевышнего. Не знаю, на что Он рассчитывал, создавая наш вид, но в его расчеты явно закралась ошибка. И не надо валить на Змея, Адам и Ева и без него были далеки от идеала. Изгнание из рая мы точно заслужили, а вот такой бесславный конец – вряд ли. Почти столетие борьбы, тысячи трупов, не слишком ли высока цена за то, чтобы исчезнуть? Это было несправедливо. А, главное – глупо. Нелогично, неправильно. И я раз за разом повторяла, глядя на идеально гладкий потолок: «Так нельзя. Нельзя». Мой отец погиб ради того, чтобы я, его дочь, жила в другом мире, где не нужно бояться света, прятаться, шарахаться от любого движения на периферии зрения. И несколько поколений до него жили только одной верой в нормальное будущее. И сейчас у меня пытались отнять эту веру.

Смирение. Отрицание. Если выбирать между ними, я выбирала втрое. Меня уже мало волновала собственная судьба. Тварь, человек. Смерть настигает всех рано или поздно. Но умереть, не дав остальным ничего, не оставив после себя даже маленькой частички, чешуйки той маленькой серебристой змейки – нет, на такое я была не согласна. Три-пять месяцев… что ж, потратим их с пользой.

- Смотрю, планшет тебе пригодился? – прекратив щупать мои ноги, кивнул в сторону прикроватного столика Марат.

- Да, делаю тут кое-какие заметки. Помогает скоротать время, да и мысли в порядок приводит, - не стала распространяться я.

- Твои видения… тоже записываешь?

- Их в первую очередь, - важно подтвердила.

- Кстати… тут тебе ребята кое-что передали. Сама понимаешь, отпустить их не могут, даже чтобы проверить умирающую подругу. – Теплая улыбка и огоньки в глазах подтвердили: Алиев цитирует кого-то из начальства. – Поэтому они записали для нее видео.

- Круто!

Марат вынул из кармана небольшой инфоноситель, жестом прося передать планшет. Я быстро, чтобы он не успел заметить, закрыла все окна, не забыв сохранить последнюю пометку.

- Помочь? – спросил он, наблюдая за моими попытками сесть поудобнее. И не дожидаясь ответа, подхватил под мышки. Худенький-худенький, а в его руках я почувствовала себя пушинкой. Переломанной соломинкой, если точнее.

- Ох, спасибо! - Почему-то из нас двоих воздух глотала я.

Захотелось крикнуть: «Серьезно?! Тебе осталось три месяца, а ты вздумала…»

На последнем слове даже внутренний голос осекся. Нет, неправы были классики. Кроме двух вопросов «кто виноват?» и «что делать?» существует еще ряд не менее важных. Например: какого черта, когда все начинает катиться в тартарары, тебе в голову начинает лезть разная романтическая чушь? Или: почему я была такой слепой? В тот момент, когда Марат отпустил меня, на лице было уже знакомое мне выражение. Раньше я принимала эти пожатые губы и опущенные глаза за сосредоточенность. И вот теперь поняла – лейтенант просто боится посмотреть на меня. Иначе проступят совсем иные чувства, далекие от отношения врача к больному и даже друга-врача к больной девушке.

Стараясь более не смущать Марата (да и самой не смутиться окончательно), пробормотала:

- Давай, показывай, что там за видео.

- Да, сейчас. – Алиев зарылся в многочисленные иконки, потом нашел нужную программу и вскоре палату заполнили веселые голоса ребят.

«Привет, Сан! – Захар так громко вопил, что записывающее устройство не выдержало и начало потрескивать. – Мы соскучились по тебе! А еще мы очень злы! Почему ты одна отправилась на ту дурацкую крышу? Вот теперь лежишь себе в палате, трескаешь всякую вкуснотищу, а нас завтра снова отправят на патрулирование. Наш добрый доктор сказал, что из тебя сделали киборга. Типа, Яга-титановая нога!»

- Я такого не говорил, - открестился Марат.

«Знаешь, если бы ту сволочь не убили твари, мы бы с Ваняткой ее бы сами грохнули! Клянусь, Сан, когда я тебя увидел там, во дворе… короче, е-мое, нельзя так поступать с друзьями! У меня чуть сердце не остановилось»

«Замолкни, Жильцов, дай мне хоть сказать! – в кадре появилось круглое лицо Ивана. – Добрый день, Сан. В чем-то Захар прав. Мы были в растерянности, когда узнали, как ты упала. И что ты постоянно таскалась на ту крышу. Но сейчас не будем об этом. Главное – ты жива. Все наши хотели тебя навестить, но капитан запретил. Боюсь, вживую мы сможем пообщаться только тогда, когда ты вернешься в штаб. Не сердись на Михайлова. Он больше всех за тебя переживал….»

«Ага, - раздался из глубин записи недовольный голос Владлена, - Целую неделю не матерился на нас. Зато гонять стал раза в три жестче».

Я поставила запись на паузу и повернулась к Марату за разъяснениями.

- Погоди, что значит «когда ты вернешься»?

- Ну, да, все правильно. Сан, к военной службе ты уже не пригодна.

- Знаю. Диоген Петрович сказал, что я все равно буду до конца жизни ходить с тростью и ковылять, как утка. Ковылять… - На мгновение в глазах потемнело. Замелькали картины: озеро, цвета меди, песок под ногами. Отросшие волосы лезут в рот, ветер треплет их вместе с просторным платьем.

- Александра?

- Все нормально, - едва смогла откликнуться я. Как и всегда после приступа, сердце пропустило несколько ударов, а дыхание выбили из легких. – Давно такого не было. Почти забыла, как это может неожиданно обрушиваться.

- Да уж… - протянул Марат. Потом продолжил: - Так вот, на чем я остановился? В общем, военную карьеру ты продолжить не сможешь. Но отправить на гражданку тебя тоже не могут.

- То есть? Из-за того, что я слишком много знаю? Но ведь мой папа…

- Это совсем другое. Ты до сих пор не обучена. Правительство призывает ГМЛ не только потому, что мы – такие уникальные, видим тварей и можем их убивать без оружия. Главное, в нас полно скрытых способностей, которые могут в любой момент проявиться. Ты шарахнула Йорика, со мной был парень, который случайно спалил свой дом. Тоже испугался твари. После этого его в скором порядке отправили к охотникам. Понимаешь?

- Мы опасны для общества.

- И для самих себя, - подтвердил Алиев. – Пока ты полностью не овладеешь своим даром, за тобой будут приглядывать. Сколько на это уйдет времени - не известно. Меня начали отпускать в «свободное плавание» где-то через полгода-год.

- И что я буду делать? Слоняться по штабу? – Даже понимая, что вряд ли, вообще, когда-нибудь снова окажусь среди уничтожителей, не удержалась я от вопроса.

Врач замялся. Потом с плохо скрываемой гордостью за проделанную работу заявил:

- Я взял на себя наглость попросить Михайлова подписать твой перевод на должность штатной медсестры.

- Что?

- Извини, просто я подумал… ты ведь отлично справлялась тогда…

- Да нет, не в том дело. Если выбирать между уборкой туалетов и твоей компанией, - не выдержала и засмеялась. Уж больно комично выглядел раздосадованный  Марат. – Да шучу я! Конечно, ты все правильно сделал. Но разве для этого мне не нужно специальное образование?

- Вполне достаточно курсов в мединституте. В конце концов, у нас не больница. Всех хворых все равно отправляют по городским клиникам. Мы скорее боремся с бюрократией, чем с болезнями. К тому же штабу хватает одного квалифицированного специалиста в моем лице.

- Конечно, товарищ Айболит. Ты у нас – важнее любого генерала.

- А то! – фыркнул лейтенант. – Ладно, досматривай. И пока не забыл, отдам тебе кое-что. Тут книга и шоколадка. Первая от твоих друзей, вторая лично от меня. Конечно, поздравлять еще рано… но, боюсь, в твой день рождения я прийти не смогу.

- Господи, откуда…?

- В твоей медкарте. Перед строкой, где написана группа крови. Семнадцатое декабря две тысячи сто второго года. Ровно через четыре дня тебе стукнет двадцать. Ты станешь совсем старой.

- Да ну тебя! – пихнула я парня в бок. – На себя посмотри.

Марат не стал больше перепираться. Отдал причитающиеся мне подарки. Шоколадку почти сразу пришлось разделить надвое, уж очень голодными глазами на нее смотрел друг. А вот книгу я отдавать не собиралась. Новенькая, пахнущая свежими типографскими чернилами.

- Поэзия. Катя выбирала?

- Ага. У нее дома такое же собрание. Одна тысяча стихотворений трех последних веков. Я бегло пролистал. Не знаю, по какому принципу их подбирали составители, но тут явно не хватает еще пары десятков произведений.

- Вроде того, которое ты читал на крыше в ночь первого снега?

- Нет, - покачал головой Марат. - Но один стишок пришелся мне по вкусу. Немного простовато…

- Не оправдывайся, - прервала я парня. – Просто прочти.

- Конечно. – Страницы зашелестели в руках Марата. Он несколько секунд переворачивал их, будто пес, пытающийся докопаться до сахарной кости, зарытой им в саду на прошлой неделе. – Вот. Не знаю… зацепило чем-то.


Через тени, и снова - на свет.

Мне б любить до скончанья веков,

Но в безумном вращеньи планет

Слышу лязг я тяжелых оков.


Ты знаешь, все наши пути

Искривились за тысячу лет.

Эта боль отреченья, прости,

Не дает мне напасть на твой след.


Эта тяжесть на тонких руках,

Эта грань между "должен" и "быть".

Мой маршрут протянулся во рвах,

Там где сумрак ютится да сныть.


Я, как минимум, завтра умру.

Серебристой пылинкой во тьме

Заверчусь, завращаюсь, паду

К твоей тени, что светит лишь мне.


- Ужасно, - призналась я. – Но ты прав: что-то тут есть. Наверное, все дело в слове «сныть». Как давно оно вышло из употребления?

Марат подавился смешком. Следом за ним захохотала и я.

Три месяца. У меня по-прежнему оставалось всего три жалких месяца, чтобы осуществить свою задумку. А потом будет уже ничего не важно.

Мир без тварей


Как только МаиТау закатилась за горизонт, они собрались в доме ВейКа. Он был довольно скользким типом, не слишком заботящимся о других. Бедность сделала его ум изворотливым, а мать с отцом научили, как пользоваться всеми данными ему преимуществами вроде приятной внешности и хорошо подвешенного языка. Теперь ВейКа возил и продавал фрукты почти по всей стране; ему удавалось заключать самые выгодные контракты, а его услугами пользовались даже главы областей и сама императрица. Он сам не раз бывал во дворце, присматриваясь и прислушиваясь. ВейКа делал это не специально, а вследствие укоренившейся привычки  подмечать мелкие детали, которые могли пригодиться в будущем. Что ж, на этот раз, наблюдательность торговца принесла свои плоды.

- Стража меняется каждые три часа. Шестеро у входов, еще пятнадцать – несут вахту в коридорах. Нам надо добраться до вот этого крыла, - мужчина ткнул пальцем с многочисленными кольцами в план, начерченный на мутноватом стекле.

Песка на Заре с лихвой хватало на все. Что зарийцы изготавливали не из камня, они делали из него. Сплавы стекла с различными добавками были так разнообразны, что порой не верилось в их происхождение. Вычурные сосуды, мебель, облицовка богатых домов, даже стеклянные колонны – они отличались цветом, прозрачностью, а порой были едва ли не прочнее стальных аналогов.

- А что там? – поигрывая ножом с двумя лезвиями, лениво поинтересовался ЛекМин по прозвищу Кость. Он был невероятно тощ, а его длинные волосы – гордость любого зарийца – были отрезаны почти по уши. От того последние торчали совсем уж неприличным образом, бренча длинными серьгами на цепочках.

- Покои императрицы. Доберемся до них – дело сделано. У покоев только один охранник. Наша императрица – дура, свято верящая в народную любовь. Ха-ха, - сухо хохотнул ВейКа. – И этим грех не воспользоваться, как вы считаете?

Вместо дружного: «Да, именно так!» - товарищи торговца издали разрозненные и не слишком убедительные угуканья. Мол, мы готовы тебе поддакивать, если того требуют правила. Но как только ты отдашь обещанное, мы свалим подальше от твоей словоохотливой персоны.

Теперь они пробирались в ночи, осторожно приближаясь с разных сторон к вратам дворца. На каждом зарийце – плащ, расшитый золотом и украшенный каменьями. А под плащами состоящие из многочисленных пластин латы и оружие. Зарийское оружие, в отличие от одежд, никогда не украшали. Оно выполняло чисто утилитарную функцию. Главное в зарийских секирах и мечах – прочность, надежность и легкость, а красота тут совершенно не важна.

Мальчишки на Заре росли быстро, уже к двенадцати-тринадцати годам сражаясь наравне с взрослыми мужчинами. Жизнь на этой пыльной планете не терпела слабаков, трусов и мечтателей. Она выбрасывала их за свои пределы в бесконечную темноту. Однако же, при этом каждый на Заре мог всего за день из нищего превратится в богача, из никому неизвестного паренька в вершителя судеб. А уж такуювозможность ВейКа промаргивать не собирался.

Когда красавица АинМе заявила, что не собирается выходить на него замуж, становиться каси ше кео, он впервые в жизни потерял дар речи. А еще зарийцу захотелось ударить женщину, хоть это и считалось на Заре недостойным настоящего мужчины поступка. Он обхаживал АинМе и всю ее семейку вот уже более двух седмиц, хотя по-хорошему, это она должна была приползти к нему на коленях с просьбой взять ее в супруги. Но больше всего ВеиКа бесило то, как на него смотрел этот хам, этот выскочка Винтус. Все знали, какими методами он завоевал свое положение, не гнушаясь ни подкупом, ни убийствами. А эта глупая девка считала ДеиРей едва ли не равным ШеиКана – Творца чистоты и праведности.

- Нет, в последний раз говорю Вам, - гнула она свою линию.

- Но… Вы должны выбрать себе покровителя. Таков закон.

- И я не собираюсь его нарушать, - важно кивнула АинМе, потряхивая своими светлыми косичками. – Но не стоит торопить меня. Только вчера я жила в другом городе, у меня никого не было, кроме матери и отца. А сегодня рядом со мной мой возлюбленный ДеиРей, и я всего лишь хочу насладиться жизнью рядом с ним. Законы говорят, что любая почтенная зарийка должна найти себе защиту и войти в клан своего покровителя не раньше, чем родится ее первенец. Но кто знает, когда это случится? Во всяком случае, у меня есть почти луна в запасе.

АинМе улыбалась, мягко оглаживая свой плоский живот. Едва кара, на спине которой восседала эта красавица, приземлилась на улице Центрального города, слух о новоприбывших облетел все окрестности. Женатые поглядывали на своих супружниц, невольно сравнивая их с АинМе. Зарийцы, имевшие под своим покровительством уже пять женщин, начинали жалеть о столь поспешных решениях. Остальные же мужчины, от самых юных до древних стариков, все, кто имел хотя бы больше двух золотых колец в ушах, выстроились нескончаемым потоком в дом прелестницы. Но прежде, чем хоть один из них смог переступить заветный порог, туда наведался глава клана Винтусов. Ему хватило улыбки и одного невзрачного кулона, чтобы девушка уже через три дня согласилась стать его. Любовь с первого взгляда, сказали бы люди. Совпадение альфа-волн мозга, решили бы кабеты. Но ни то, ни другое тут было вовсе не причем. ДеиРей сам признался, что множество раз нырял в Поток ради Аин. Что изучал ее привычки и пристрастия, узнавал о будущем и легко подстраивал под него свое поведение. И ВеиКа не удивился бы, что именно этот засранец уговаривает жену дать ему отворот-поворот.

К сожалению, ВеиКа не мог так далеко заглядывать вниз по Течению, как его противник. Пришлось прибегнуть к услугам проверенного приятеля. Тот вернулся с неутешительным результатом. АинМе не согласится, как бы ее не уговаривали. Спустя две луны Винтус найдет ей подходящего покровителя из дружественного клана. Тихого, робкого паренька, который только номинально будет выполнять свою функцию, во всем прислушиваясь к ДеиРей.

- Ни за что! – решил ВеиКа.

Да, он не нырял в Поток, не преследовал светловолосую чаровницу. Ему достаточно было один раз увидеть ее на рыночной площади в далеком городке Екете-при-Манте, и зарийец навсегда потерял покой. Да, если бы в тот же день ему не надо было срочно возвращаться в столицу, все могло бы обернуться иначе. Впрочем, ВеиКа знал это точно, в каком-то проценте Вероятностей, так и произошло. Он не представлял себе больше жизни без Аин. И пусть ВеиКа уже не мог претендовать на роль любимого мужа, но покровителем мужчина еще мог стать. И как покровитель, он мог увезти прекрасную зарийку подальше от прохвоста Винтуса. А там, кто знает… Сердце женщины так непостоянно!

- Нет,  - еще раз повторила АинМе. – Простите, но я вынуждена отказать господину.

Он не успел ни поймать ее за руку, ни даже произнести хоть что-то в ответ. А через два дня в доме ВеиКа Превикуса собралась компания из сомнительных наемников. Конечно, ВеиКа мог обратиться к членам своего клана за поддержкой. И те бы, как один, встали на защиту торговца. Но...

Во-первых, Винтус официально не наносил ему никаких оскорблений. Его даже не было при последнем разговоре ВеиКа с Аин. А отказ женщины не мог служить достаточным поводом для кровной вражды. В конце концов, остальные претенденты тоже ушли ни с чем, и никто ничего не возразил.

Во-вторых, клан Превикуса был весьма малочисленным. Тогда как у ДеиРей за спиной стояла целая армия. За годы интриг тот сумел переманить на свою сторону множество высокопоставленных чиновников и приближенных к власти лиц. А значит, в случае проигрыша ВеиКа лишался не только АинМе, но жизни. Императрица не станет прощать убийц своего любимчика.

А, значит, оставалось поступить как в старые добрые времена. Самим стать властью на Заре. Предварительно свергнув старую. Заодно Превикус собирался расправиться со всеми своими врагами, а также этими трехглазыми уродами, прибывшими по науськиванию все того же Винтуса. Они могли расправиться с тварями и сами, без помощи этих бесполых дармоедов.

 Императрица была так щедра, что выделила лучший экипаж для полета на Землю. Почти четверть луны ушло на подготовку к экспедиции. А все для чего? Уж точно не для защиты зарийского народа. Нет-нет, все ради каких-то жалких землян – жителей отсталой планетки где-то на окраине их Звездного Единения. Творцы, как вы допустили подобное?

- По-моему, тебя просто бесит все, что связано с ДеиРей, - предположил второй наемник в начале разговора.

- И что? Какая тебе-то разница? – огрызнулся Превикус. – Я плачу тебе не за треп. Да, меня бесит этот куви[1], но еще я хочу спасти всех нас. Сначала корабль, а потом что? РаиШе пошлет нас воевать с пожирателями?

- У них же, вроде, план есть… - заикнулся было третий наемник, невысокой, но очень проворный боец.

- План? – рявкнул торговец. – Я бы засунул этим треглазым их план в задницу, если бы та у них была! Ты видел тех двух, что отправили в Космос? Да они себе-то помочь не способны. Я слышал, те кабеты сами никогда не видели пожирателей. Малолеток оправили, а сами сидят тут с такими рожами, будто мы им чем-то обязаны. Вот увидите, их план провалится, а честным зарийцам, таким как я и вы, придется отдуваться.

Превикус даже не предполагал, насколько был близок к истине. В трех из семидесяти пяти Вероятностей Винтусу удавалось отстоять свою позицию. Первый десяток кораблей зарийцев прибыл на Землю в конце две тысячи двадцать шестого года, когда люди начали повсеместно заколачивать окна, а синие лампы уже стали неотъемлемой частью их существования. Напуганные и обозленные земляне для начала расстреляли корабли из всех возможных орудий, а потом принялись выяснять, кто и зачем, собственно, к ним прибыл.

В оставшихся семидесяти двух Вероятностях все зарийцы остались на своей родной планете, и произошло это не без помощи ВеиКа и его помощников. Но, конечно, им самим об этом было неизвестно. Три десятка мужчин осторожно крались в темноте, думая только о желтоватом металле, обещанном Превикусом. И о том, как же сегодня необыкновенно холодно.

- Эй, кто там? – один из стражников все-таки заметил чужаков, потянулся за масляным фонарем и получил ножом под ребра. Кость провернул свое любимое орудие несколько раз, зажимая рот охраннику, потом безжалостно полоснул того по горлу.

- Вперед, - чуть слышно скомандовал остальным наемникам.

Не любая смерть порождает новую Вероятность. Иногда существование отдельного существа настолько незначительно для Вселенной, что ей просто невыгодно ради него перестраивать целую череду событий. И все же пару раз за ночь зарийцы почувствовали знакомые колебания, как всегда, не придав им никакого значения. Их собственные жизни были в безопасности, остальное ушастых просто не интересовало. Некоторые особенно чувствительные граждане проснулись, осматриваясь по сторонам. Остальные же просто перевернулись с боку на бок или, не открывая глаз, пробормотали пару слов. На том все и закончилось.

Спустя пару щепотей все шестеро стражей лежали у дальней стены дворцовой ограды. Четверо были мертвы, двоих наемники просто оглушили и связали их же поясами. Вход в императорский сад был очищен. Стараясь двигаться в зарослях, дюжина наемников двинулась к парадным дверям, остальные, рассредоточившись, растворилась среди зелени. Кто-то отправился к двум другим порталам, остальные остались следить за обстановкой.

- Заперто, - дернув массивную золотую ручку двери, пожаловался ПенТеи. Совсем молоденький зарийец, присоединившийся к банде совсем недавно. Более опытный ЗаиКер ухмыльнулся:

- А ты думал, нам тут дорожку из лепестков подготовят и столы накроют? Отойди. Эй, вы, ломайте!

Двое наемников (функция которых и состояла собственно в том, чтобы ломать и крушить то, что не могут остальные) подхватили огромное бревно. ПенТеи едва успел отскочить, когда таран буквально вынес массивную створку двери. Громилы хоть и казались таковыми, вовсе не были тупыми. Не успела створка с жутким грохотом упасть на пол, они рванули в стороны, прячась от четверых лучников с арбалетами. Первый же болт прошил грудь ПенТеи, второй – его череп.

- Идиот, - проворчал ЗаиКер, засевший еще раньше за одной из кадок с огромным эндемичным цветком. Вероятность снова устояла на месте.

У наемников не было арбалетов. Зато у них был одноглазый ШеаДен, пятидесятилетний зариейц, умевший так ловко и точно метать все, что угодно и куда угодно, словно вместо мозгов у него была сложная система наведения. Благодаря ей он, видимо, и дожил до столь почтенного возраста. Да еще смог обзавестись потомством из семи сыновей и двух дочек. Не все они помогали отцу в его трудном ремесле, и только самый талантливый из детей отправился с ШеаДен на захват дворца.

- Ну что, приступим, - довольно улыбнулся одноглазый, вытаскивая из специальной сумки первый дротик. Мгновение, и тот воткнулся в шею одному из лучников. Сам по себе дротик был совсем небольшим, зато яд, в котором был вымочен его наконечник, действовал невероятно быстро.

Стражники растерялись. Ненадолго, на считанные доли щепоти. Но этого наемникам хватило, чтобы ворваться во дворец. Второй арбалетчик повис на острие длинного копья, третий попытался поспешно перезарядить оружие, но получил сильнейший удар по голове.

- Превикус должен был предупредить о таком, - помрачнел ЗаиКер.

- Может, этот придурок сам ничего не знал, - примирительно ответил Кость. - В любом случае, Творцы сегодня к нам благосклонны.

ЗаиКер промолчал. Он знал о закидонах главаря. Тот, при всем своем цинизме, был глубоко религиозным. Своего отчима, покровителя матери, Кость убил, когда тот попытался выставить непутевого пасынка из дому, и очень гордился этим. Но стоило при зарийце отпустить самую невинную шутку в адрес Творцов, как тот превращался в настоящего зверя.

«ГелКана – вот мой настоящий отец!» - говаривал Кость с такой уверенностью, что некоторые даже верили, что Великий Пресекатель жизней мог быть с ним в родстве. Из всего пантеона ЛекМин более всего обожал именно седовласого любителя кровавых подкормок.

Наемники преодолели длинную галерею, поднялись на второй этаж по лестнице. Еще несколько стражей попытались помешать им в их продвижении. Двоих сын Пресекателя самолично скинул вниз, остальных порубили его дружки. На шум из покоев выскакивали господа. Часть из них тут же предпочитала скрыться обратно, но нашлась парочка храбрецов.

- Вы не можете! – выставив вперед меч, грозно сказал ДеиНар – один из членов семьи, Приближенной к трону. Его отец имел право стоять рядом с императрицей во время аудиенций. Сам ДеиНар только мечтал о столь высокой чести, что, впрочем, не мешало ему порой посещать вместе с отцом дворец.

- Отойди, мальчишка! – рявкнул ЛекМин.

Убивать благородных в его планы не входило. Но тот стоял на своем, в прямом смысле слова, загородив проход. Кончик меча смотрел прямо между ключиц наемника. Кость вздохнул, одним взмахом секиры выбивая оружие из рук ДеиНар. Потом схватил парня и просто-напросто отпихнул его обратно в комнату.

- Во имя Вероятностей, и такие вот жалкие типы стоят у власти! – недовольно потряс головой Кость.

Прошли те времена, когда тощий зарийский подросток вскрывал чужие глотки за пару золотых колец. В чем-то он был солидарен с Превикусом. Именно потому, а не из-за денег, он и ввязался во всю эту историю.

До покоев императрицы вся бандиты добрались с минимальными потерями. Всего двое убитых и четверо раненых. Зато из стражников почти не осталось живых. Последний охранник, едва увидев Кость в окровавленных одеждах и с секирой наперевес (с лезвия которой тоже прилично накапало на дорогие деревянные полы) бросил свой топорик и ринулся на колени.

- Не убивайте меня! – заголосил он, как баба.

- Творцы, не надо так орать! – возмутился ЛекМин. Охранник послушно заткнулся. – Вот и молодец.

При всей своих недостатках, Кость был весьма принципиальным. И один из его принципов гласил, что убивать без особой нужды крайне невыгодно. Чужое убийство порой ударяет по убийце в следующей Вероятности. К тому же, за гибель этого труса все равно не заплатят.

Непреходящая Властительница уже была на ногах, когда наемники вошли в ее спальню. Как и четыре девушки-прислужницы, столпившие вокруг своей госпожи. На РаиШе была длинная ночная рубашка, совершенно не скрывавшая, а только подчеркивающая притягательные изгибы ее тела. Длинные черные пряди были забраны в самую простую прическу, которая уже порядком растрепалась за время сна. Но даже в таком виде императрица не теряла величия. В руке она держала короткий кинжал, которым Кость постеснялся бы и мясо строгать к обеду. Игрушка – не оружие.

- Моя императрица, - наемник почтительно поклонился, остальные последовали его примеру.

- Кто вы и что вам надо? – голос женщины звучал воинственно.

- Опустите оружие, -  главарь жестом приказал своим подчиненным отступить на шаг. – Меня зовут ЛеиМин. Но можете звать меня, как и все остальные – Кость. Мы пришли по просьбе достопочтенного господина ВеиКа из клана Превикусов.

- Я никогда о нем не слышала.

- Ну, думаю, именно за этим мы и пришли. Чтобы вы услышали. Дворец полностью взят под контроль моих товарищей, как и все его обитатели. Мы не хотим никому причинить вреда. Так что, если Вы и остальные кео будут вести себя смирно, ничего плохого с вами не произойдет. И, давайте, что ли, сядем. Разговор предстоит долгий… очень долгий.


Безмирье


- Ты обещал не жульничать! – золотовласая женщина была явно недовольна. Ее брат только плечами пожал, продолжая усердно работать тяпкой.

- И?

Сорняки даже в садах Творцов остаются сорняками, выживая при любых условиях и пробиваясь в самых неподходящих для них местах. Седовласый не любил смутьянов, предпочитая самому время от времени выкидывать номера вроде очередной межплеменной войны.

- Что ты наговорил той девочке?

Мужчина оперся о черенок, подняв левую руку, словно честный американский католик:

- Только правду и ничего, кроме правды.

- Довольно! – Кажется, шутка не удалась.

В голубых глазах женщины засверкали настоящие молнии. Где-то под машину попал щенок. Или в далеком Космосе взорвалась очередная ни в чем не повинная звезда. Когда богиня жизни была не в настроении (а случалось это все чаще и чаще), ее не волновали масштабы разрушений.

- Почему ты не сказал ей о Книге? – особенно подчеркивая последнее и третье с конца предложения слово, выразительно уставилась на брата златокудрая.

- А зачем? Я всем кандидатам говорил об этом. Долбил, как попугай: «Подумай о перспективах», «тебя ждет слава». И что в итоге? Ни один не согласился. Думаешь, эта твоя Сан из другого теста сделана? Или, как там у землян… из другого ребра? К тому же мне надоело их обманывать. Я сразу выложил все перспективы. Вашему виду наступит конец в любом случае, так чего корячиться.

- Не наступит, если она последует своему предназначению, - тихо, но четко возразила женщина.

- А ты уверена, что ее предназначение именно такое? – Снова берясь за тяпку, отвернулся от нее седовласый.

- Ты сам знаешь, что – да. Есть только два типа Вероятностей…

- Вот! Два. Не один. И мы с тобой не знаем, какой из них более предпочтителен для Замысла. Вдруг именно тот, где твоя дорогая Сан становится тварью и погибает от пули своего же начальника? Может, ее смерть – это и есть часть грандиозного полотна. Ты, кстати, видела, что там творится?

- Нет. Все по-прежнему неразборчиво. Вероятности перемещаются, меняют свою масть. А с тех пор, как мы затеяли этот спор. С тех пор как… ты вмешался в жизнь кабета, они словно взбесились. Я пыталась решить узор всеми методами, начиная от ритмической математики азуев и заканчивая японскими кроссвордами…

- Никогда не понимал, почему их называют «кроссвордами», та ведь одни цифры? – задумчиво вставил мужчина.

-…но результат не определяется. Знаешь, иногда мне кажется, что нет никакого Замысла. Одни случайности.

На смену злости и раздраженности пришла усталость. Богиня потерла переносицу, как самый обычный бухгалтер в конце года. За миллионы лет она уже не раз приходила к этим неутешительным выводам. Вероятности появлялись и исчезали, живые существа рождались и умирали, но общая картина не складывалась. Мир все больше напоминал нерешаемые головоломку. Два кольца, которые ну никак не удавалось просунуть одно в другое. Иногда златовласая видела некие признаки структурированности. И тогда на Земле начиналась эпоха Ренессанса или какому-то ученому удавалось найти формулу, объединяющую квантовую физику и теорию относительности. А потом все вновь рассыпалось, как картины Клода Моне, на отдельные мазки.

Перед богиней из земли вырос росток, так разительно отличавшийся от всего окружающего, что буквально резал взгляд. Тонкие веточки сплетались в подобие удобного сидения, крепли, становились толще, пока не сформировали полноценную скамью. Женщина опустилась на нее, даже не сломав ни единого сучка. Ее не устраивала местная мебель. Да что тут скажешь, если деревья в саду Пресекателя были даже не мертвыми, а изначально неживыми?

Оправив складки новомодного платья, едва появившегося на одной из Земных колоний в новой Вероятности, голубоглазая продолжила:

- И все-таки это жульничество.

- А скидывать девчонку с крыши не было жульничеством?

- Пять к тринадцати. Я просто слегка подправила распределение.

- Ты просто натравила этого Андрея. Кстати, а как с ним быть?

- Дата его смерти – константа. Это ты действуешь, как вздумается. Я всегда тщательно проверяю данные. И перестань…

- Что? – в притворном возмущении покосился седовласый на сестру. – В чем опять ты хочешь меня обвинить?

- Не далее, как три биения назад, ты сказал, что Земля в любом случае обречена, так чего церемониться с ее жителями? А теперь напустился на меня из-за какого-то никчемного человечка, который даже заметных флуктуаций внутри момента породить не может, не то что – новую Реальность. Я знаю тебя, братец. Не пытайся меня провести. Ты должен сказать ей о Книге. Она уже начала. У нее должен быть такой же выбор, как и у остальных кандидатов.

- С изломанной ногой и протезом вместо позвонка? – ухмыльнулся Творец. – Да уж, у нас с тобой определенно разные понятия о Выборе.

Мужчина вновь отложил тяпку, полюбовался на свою работу: вывернутые комья земли, красновато-коричневой, жирной, с копошащимися там червями. Тронутые лезвием сорняки на глазах увядали, скукоживались, как от сильного жара, истекая алым соком.

Пресекателю была по душе такая работа – понятная и простая в исполнении. Смерть не ходит с косой, у нее в руках – маленький костяной ножик, которым можно сделать как незаметный прокол в легком, так и проделать дыру в желудке. А вот седовласому больше нравились именно такие инструменты – громадные серпы, которыми он срезал с карт целые города, тяжелые пращи, сносящие громадные армии. Работа в саду чем-то напоминала любимую Творцом войну. Беспощадное выдергивание противника, превращение его в компост. Если вместе с сорняком попадется морковный хвост, что ж… грядки, как и народы, надо иногда раздергивать.

- Ничего, твоему любимому Кутузову потеря глаза не помешала командовать. Равно, как и Кустодиеву опухоль спинного мозга – рисовать. Так что с переломанной ногой или нет, если у нее есть призвание, Сан последует ему.

- Опять твои теории… кажется, из-за них-то мы и поссорились прошлый раз, - вздохнул седовласый. – Хорошо, я поговорю с ней. Не думаю, что от этого будет толк, но поговорю. А еще с кабетом.

- А с ним-то о чем говорить? – подозрительно прищурилась богиня. – Не смей! Ни один смертный не должен Их видеть!

- Ох, да прекрати! – ее братец уселся рядом, предварительно подложив дощечку. Когда-то он нашел эту дощечку на одной небольшой планетке, где в результате ядерной схватки вымерло все живое. Доска была то ли частью летательного аппарата, то ли подобием земных газет. За три тысячи лет Творец так и не собрался, чтобы расшифровать покрывавшую доску знаки. – Кто тебе сказал? Вседержатель случайно ляпнул во время обеда? Да прекрати, он столько раз сам менял правила, что уже запутался. Я же получу массу удовольствия, когда ткну того кабета в его же… эм-мм… ошибку.

- Ты не знаешь, что будет. А вдруг, после этого появятся Вероятности, которые мы не сможем контролировать? Или… все, вообще, исчезнет?

- Все исчезнуть не может. Что-то да останется, - возразил Пресекаталь. – Что-то всегда остается. Ну же, не будь такой занудой. Ты видела, чем все кончится. Эти взрывы по всей Вселенной. Огромные черные дыры. Коллапсы вещества. Видела, как миллиарды мыслящих существ заживо горят, как испаряются от немыслимого жара камни. Ты знаешь, что даже Иё не может это изменить. А раз нет разницы, как все сущее склеит ласты, то почему бы нам напоследок не повеселиться? А потом еще раз, и еще… Сначала я покажу ему изнанку, потом ты кому-нибудь экскурсию проведешь. Видела у людей изобретение, театр называется? Говорят, даже те, кто был за кулисами, не перестают верить происходящему на сцене. Может, в этом и есть Замысел? В самообмане.

- Слова, слова… ты так много болтаешь, что у меня голова заболела!

- Хорошо, я зашью себе рот, чтобы тебя не нервировать.

- Лучше просто – заткнись. - Златовласая снова потерла, на сей раз, лоб. – Прошу тебя, братец, не делай этого. Я серьезно.

- В этом твоя беда. Ты всегда серьезна. Посмотри на нашу сестру. Она постоянно улыбается, шутит, и плевать хотела на всякие правила. «Только вертит в руках своих кости беспокойно старушка-судьба». Ох, уж эти поэты… Женщине всего-то три миллиона лет, плюс-минус миллион, а ее уже в старухи записали! А ты говоришь! Если их не тыкать, они так невежами и останутся. Мне лично надоело, что нас во всех бедах обвиняют. Тебя, кстати, тоже. «И зачем я на свет появился, и зачем меня мать родила?!» – вот их благодарность.

Златовласая покачала головой. Их с сестрой-близняшкой постоянно путали. Правда, даже близко знавшим их Творцам не всегда удавалось отличить женщин. Обе светловолосые, только у богини Случая волосы имели более выраженный медный оттенок, а веснушек было намного меньше. И да, она никогда не хмурилась. Никаких костей у богини не было, чушь все это, конечно. Она сама принимала решения, лишь подправляя ту или иную Вероятность, но, не изменяя сути. А потому некоторые из обитателей Вселенной называли ее богиней Судьбы. Нет, ветер дует не потому, что ветки качаются, а ровно наоборот.

- Ты закончил? – женщина недовольно вздернула бровь. – Дашь мне сказать?

- Валяй.

- Не делай этого…

- Вот же! Я-то надеялся, ты что-нибудь новенькое придумаешь. – Седовласый всплеснул своими мозолистыми руками. – Все, надоело.

- Братец!

 Голубоглазая не успела поймать собеседника за свободный рукав его темно-синей рубашки. Ткань проскользнула между пальцами, как рыбья чешуя. Вслед за уходом хозяина начала рушиться иллюзия сада. Деревья сначала обнажили свои иссохшие стволы, а потом рассыпались в прах. Цветы мгновенно превратились в тонкие струйки вонючего дыма. Сад сгнивал подобно трупу.

Женщина зажмурилась, возвращаясь в свое Сознание. В нем тоже было полно растений и живности, а также двухэтажный домик в стиле барокко и огромный пруд с такой чистой водой, что она была почти невидима. Здесь не было того странного, мертвенного света. Впрочем, лившиеся сверху золотисто-оранжевые потоки также не имели конкретного источника.

- Ну что, все прошло по плану? – позади богини раздался скрипучий старческий голос.

- А как же, - расплылась в улыбке голубоглазая. - Ты был прав, Вседержатель, он решил показать Иё-кра Изнанку. Теперь осталось совсем немного...

- Да, дочь моя. – Старик обнял богиню за плечи. – Я видел, как она формируется. Надо поставить твоего брата на место. Давно пора.


[1] Зарийское ругательство. Что-то вроде нашего «умалишенного, сбрендившего на сексуальной почве». Короче, чокнутого извращенца.

Глава 19

Да будет свет, когда душа во мраке!

Уильям Шекспир

Мир без тварей


В камере было душно. И хотя Иё знало, что расстояние от одной стены до другой больше восьми локтей, казалось, они поступили к кабету вплотную.

Прежде всего, их, всех троих, заставили отдать свои начальные частицы. Угрюмый громила стянул им конечности какими-то эластичными штуками, врезающимися в запястья больнее металлической проволоки. Последнюю, кстати, пришельцам накинули на шею, чтобы не дергались.

- Приказ императрицы, - на вопрос Юо-кра ответил второй конвоир. – Вы арестованы. Ближайшие десять суток вы проведете в Пещерах Наказания, а затем вас депортирую на родную планету.

- Но… но… - только и смог пробормотать глава академии.

Иё тоже застыло от таких известий. К тому же оно еще до конца не отошло от транса. Кабет снова слушал происходящее на Земле. Тварей стало больше, но пока они не достигли критического количества. Отправленные к землянам Мо-ку и Зи-ку были уже на полпути к цели. Главное, чтобы все обошлось. С учениками связаться было сложнее. Корабль зарийцев постоянно нырял между слоями Реальности, выпадая из поля зрения мастера слушающего.

- Непреходящая Властительница РаиШе обещала нам поддержку, - наконец, нашло слова Иё-кра. – Мы еще не закончили свою миссию…

- Ошибаетесь, - грубо прервал его зарийец, даже не утруждая себя переходить со своего тягучего диалекта на язык Двенадцати народов. – Вам нечего здесь делать.

- Послушайте, господин, - запротестовало Юо. – В таком случае мы хотим сами переговорить с вашей императрицей. Пусть она соизволит нам все объяснить. Мы подписали с народом Зары договор, который может быть нарушен только по двум причинам…

- Хорошо, - рявкнул конвоир, снова заставляя главу академии замолкнуть.

Их притащили во дворец и бросили к подножию трона. Иё неприятно ушибло колено, но жаловаться на такие пустяки в их положении было бы глупо. Великая императрица выглядела уставшей и какой-то… напуганной? Рядом с ней статуями выстроились придворные, среди которых появились совершенно новые лица. А вот ДеиРей не было видно. Это было очень странно. Иё захотелось проникнуть в сознание хоть одного из зарийцев, хотя оно знало – это крайне сложно сделать даже при согласии противной стороны. А уж тем более, взламывая чужой разум. Пришлось довольствоваться устным обменом информацией.

Итак, Непреходящая Властительница действительно передумала. Да, она не будет возвращать корабль с учениками Иё-кра, но больше и пальцем не пошевелит, чтобы помочь им. Что же касается Дех-кри и обоих Слушающих, им предстоит провести оставшееся до вылета с Зары время в Пещерах.

- Но… императрица, как же так? Мы – не преступники, – пытаясь сложиться в позу крайнего изумления, обратилось к ней Юо-кра.

- Никто об этом и не говорит. Это сделано для вашей же безопасности. – Нет, женщина точно была напугана.

Позже Иё-кра узнало, что ее так напугало.

Пока оно сидело в темнице, произошло сразу несколько событий. Для начала Винтус был схвачен, его судили за нарушение каких-то очередных правил, касающихся путешествий в Потоке. А после ДеиРей был приговорен к казни, замененной в последний момент высылкой с планеты. Бьющаяся в истерике супруга зарийца приставила к своей груди нож, когда огласили приговор.

- Он не умрет! Иначе, вместе с ним уйдут  я и мое чадо, - громко провозгласила она.

Иё не видело этого, но тюремщик, приходивший три раза в день, так живо все описывал, что нетрудно было представить и саму АинМе, и дрожащий в ее руках клинок.

Зарийка не шутила. Это поняли все, кто присутствовал на суде. Специально выстроенное для этого здание Правосудия не могло вместить всех желающих. Винтус был знаменитостью, практически легендой. А потому на его суд собрался почти весь Центральный город и даже многие богатые господа из других областей. Высоченные сводчатые потолки создавали отличную акустику, так что угрозу АинМе услышали все шестьсот семьдесят четыре зрителя. Так же, как ответный вскрик одного из мужчин:

- Нет! Императрица, не допустите этого!

Сквозь толпу проталкивался симпатичный зариейц средних лет. Сидящие на скамье справа от судей члены клана Винтусов неодобрительно покосились на него.

(«Хм… я бы сказал, со злостью, - заметил тюремщик. – Не знаю уж, почему»)

- АинМе, прошу тебя, не делай этого! – уже к светловолосой обратился торговец. – Твоя жизнь слишком ценна. Прошу тебя, убери нож.

- Ни за что. Если Вы казните ДеиРей, я предпочту встретиться с ним в другой Вероятности, но не оставаться в этой. Вы, как никто, знаете моего супруга. Разве не Вам он должен был стать покровителем? – не обращая внимания на ВеиКа, продолжала зарийка. – А теперь Вы хотите лишить его жизни только за то, что он появился на записи какого-то пришельца? Да эти четырехрукие даже не понимают, что такое Вероятность! Нет… я убью себя.

- Аин, не надо, - одними губами прошептал Винтус. Он был закован в цепи и сидел напротив своих родичей и супруги. Все время разбирательства супруги не сводили друг с друга глаз. – Прошу, Аин…

- Моя госпожа, - повернулся торговец к императрице. - Вы же не допустите такого?

Та вздохнула, обмениваясь взглядом с шестью присяжными, выбранными из числа глав клана с помощью специального ритуала. На Земле такой ритуал называли жеребьевкой. Сами зарийцы именовали его не иначе, как Волеизъявление Творцов. Однако главное, что результат в обоих случаях не зависел участников.

- Что ж, в виду особых обстоятельств, Мы – Непреходящая Властительница Благословенного народа зарийцев, живущая во Множестве Вероятностей, РаиШе приговариваем ДеиРей Винтуса к бессрочной высылке с планеты. Как только корабль будет готов, осужденного и троих пришельцев поместят в него и отправят на родную планету кабетов – Кессию. Так же Мы лишаем Винтуса дара и привилегии путешествовать в Потоке.

«Это было ужасно, - тюремщик, и правда, поежился. – Супруга ДеиРей кинулась к нему, когда его уводили. Кричала, плакала… Трое здоровенных мужчин едва смогли оттащить ее от мужа.

«Значит, Винтус летит с нами?» - зачем-то уточнило Иё. Его мало заботила судьба АинМе, но вот с ее супругом они по-настоящему успели сдружиться. И факт того, что зарийцу не отрезали голову, несколько успокаивал. Может, и касательно их участи императрица передумает? Неужели она не понимает всей опасности пожирателей?

Все это было пять оборотов Зары вокруг оси назад. А спустя день и ночь к Иё-кра пришел незнакомый зарийец и передал небольшой круглый шар с записью. Официальным уведомлением о кончине его учеников. Сухим тоном мастеру Слушающему поведали об участи экспедиционного корабля. Иё прослушало запись несколько раз, прежде чем грузно осесть на каменный пол пещеры, не старясь даже принять мало-мальски приличную позу. Просто вытянуло конечности и начало раскачиваться из стороны в сторону. Кабеты не плачут. У них просто-напросто нет слезных желез. Но существует достаточно способов, чтобы выразить скорбь.

Оно думало о своих учениках: умном и ответственном Зи-ку и милом, хоть и немного рассеянном Мо-ку. Уже завтра его отправят на Кессию, домой. Но что Иё будет там делать? Оно хотело спасти Землю, хотело спасти их всех, не только людей. Но не смогло защитить даже тех, кто напрямую зависел от него.

 «Никчемный дурак Иё! Зачем ты, вообще, это начал?» - корил себя кабет. Он не смог создать семью, не смог сохранить то немногое, что было дано Творцами. Лучше бы Иё-кра умерло вместо Нел-кри. Взяло темную частицу, превращающую кабета в пожирателя. Оно и так ничем не лучше их.

- Ничего себе!

Иё вскинуло голову, пытаясь понять, кто это воскликнул. Но в пещере, освещенной мертвым светом газовых светильников, никого не было. Во всяком случае, еще несколько мгновений. А потом из тени вышел высокий кабет с серыми, как грозовое небо, глазами. На нем были черные одежды, а тело расцвечивали стальные узоры, в которых читалось его имя.

Аве-кре – Творец, отвечающий за все насильственные смерти.

- Сиди, сиди, - продолжал тот. – Я, в общем-то, доволен, что все так закончилось.

- В смысле? – забыв о почтении, встрепенулось Иё.

- Ну, когда я впервые заметил тебя, то не предполагал, что новая наша встреча состоится при таких паршивых обстоятельствах. Паршивых для тебя, естественно. Один, запертый в тюрьме на чужой планете, без своих учеников. Ох, если бы знал, как говорят люди, соломки бы подстелил, правда, Иё?

- Ты знаешь о землянах? Ну, конечно. Ты же – Творец.

- Вот именно. А потому в моих силах изменить твое положение. Моя сестрица отговаривала меня от этого. И все же я настаивал и продолжаю настаивать на том, что каждый имеет право знать, почему оказался… там, где оказался. Знаешь, мелочи делают нашу жизнь приятнее. Или могут сломать ее. И самое поразительное в том, что никто не может предвидеть, какая именно мелочь приведет к катастрофе. «Ох, да вроде не ядовитый… возьму, пожалуй». «Нет, эти туфли мне совсем не жмут, потерплю». И хорошо, если отделаешься стертой пяткой или веселой ночкой рядом с унитазом. Но ты умудрился всего двумя фразами пустить под откос историю целой Вселенной. Реальности, как говорите вы, кабеты.

- А ты разве не кабет? Ну, то есть…

- То, что я выгляжу как представитель твоей расы вовсе не означает, что я отношусь к ним, - назидательно изрек Аве-кре. – Просто в этом облике мне удобнее с тобой общаться. Да… хм… мы с вами чем-то похожи. Вы делаете оттиск с тех существ, в миры которых вторгаетесь. Мы тоже склонны к маскараду. Но суть от этого остается не изменой, так ведь? Ладно, у меня не так много времени. Шутка ли, даже мы – Творцы, зависим от этой заразы. Поэтому сразу приступлю к тому, зачем пришел. Дай мне руку, не бойся.

Иё недоверчиво покосилось на протянутую ладонь Творца. Она была такой же, как у кабета, да не совсем такой. Линии, сгибы – они пропали. Ладонь Аве-кре была плоской. Подумав немного, мастер Слушающий вцепился в нее, и пещера начала меняться.

- Где мы? – охнуло Иё-кра.

Если бы на месте кабета оказался землянин, он бы описал окружающее так: «Мы словно парили в Космосе. Только вместо всех этих звезд и туманностей были миллиарды черных бусинок. Это как оказаться внутри расшитой бисером ткани. Если бы такое было возможно». Иё же пришло на ум сравнение с водоемом. Абсолютно черная вода, в которой смутно выделяются миллионы парящих кессийских водяных грибов. Одни были совсем крошечными, другие казались диаметром с лунного зайца. Только вот судить об истинной величине бусинок-грибков было невозможно. Само понятие пространства исказилось. То оно казалось плоским, то вдруг начинало набегать на кабета огромными волнами, ломалось, пузырилось, дыбилось.

- Что это за…? – не успело договорить Иё. Творец понял его без слов.

- Вероятности. Все, существующие на данный момент. Хотя говорить о конкретном моменте не очень-то корректно. Скажем так: все, известные мне Вероятности. Да, так лучше.

- Сколько же их?

- Это не важно. Их число постоянно увеличивается. Главное, что в большинстве из них ты существуешь.

Иё не стало задавать еще один бесполезный вопрос. Оно кое-что уяснило из рассказов ДеиРей. Просто надо смириться, что кое-где и кое-когда не было, нет, и не будет такого чудного кабета, как Иё-кра из семнадцать тысяч сто сорок седьмого поколения. А где-то, он, допустим, вовсе не Иё. Или даже не кабет.

- Нет-нет, - прервал его смутные размышления, разбавленные долей ужаса, Аве-кре. – В каких-то вероятностях ты, действительно, имеешь другое имя. Да и дата твоего рождения варьируется. Но уж точно во всех них ты – это ты. Три глаза, серая кожа и… - Творец почему-то усмехнулся. – М-да, снова дежавю! Лучше спроси меня, почему все Вероятности разные?

Особой разницы Иё не видело, пока Аве-кре не махнул рукой. И тут одинаковые на вид бусины начали меняться. Часть из них словно выцвела почти до идеальной белизны, часть – почти слилась с непроглядной тьмой мира. Большинство же остановилось где-то посередине, мигая всеми оттенками серого.

- Так почему они разные? – отстраненно повторил за Творцом кабет.

- Вообще-то, Мироустройству плевать, есть ты или нет. Для него все вероятности имеют одинаковую ценность. Или, скорее, не имеют никакой ценности. Когда-то давно была всего одна такая вот черная штучка. Но пока Реальность разносило и раздувало, словно беременную бабу, их становилось все больше и больше. Тысячи, десятки тысяч. Полноценных, достроенных, зависящих только от движения химических элементов. Всякие там водороды сплавлялись в гелий, потом в железо… Космическое вещество крутилось и вертелось, появлялись звезды и планеты, тысячи их комбинаций. А потом возник Он.

- Кто?

Иё не переставало удивляться происходящим изменениям. Вероятности скользили по глади темноты, будто живые существа. Они то сбивались в группы, то рассредоточивались. Здесь не было низа и верха, кабет не понимал, движется ли он сам или остается на месте?

- Что. Разум. Сначала, конечно, простейшие формы жизни. Типа амеб или ваших кессийских грибов. Но потом вдруг одна из тварей приобрела мозги, а с ними – право выбора. Она могла распоряжаться, куда плыть, кого жрать. Жизнь эволюционировала, рождала новые формы, а вместе с ними – вероятности. Лотерейные билеты со случайным набором чисел превратились в сложные шахматные партии. Вселенная - как маленькая девочка. Когда ей надоедает одна игра, она придумывает новую. И ей плевать на установленные правила. Извини, что прибегаю к человеческим аналогиям. Тебе ведь самому нравятся земляне, так ведь? – В голосе Пресекателя так и сквозила ирония. Он чем-то напоминал кабету Юо. Глава академии, когда еще был юнцом, старательно выводил Иё из себя именно таким сладким тоном.

- Да, - слабо отозвался мастер Слушающий. Или только подумал, что отозвался.

- Тогда все отлично. Мы, Творцы, во всем любим порядок. Мы просто-таки маньяки во всем, что касается каталогизации, сортировки по папочкам и наклеивания бирок. Дай нам волю, и на каждом камне было бы выбито клеймо. Откуда, что, какая порода, включения и чья царственная пятка касалась этого булыжника. Именно потому мы и делим Вероятности. Чисто для собственного удобства, так сказать. Видишь, вон та почти белая? Большинство ключевых моментов в ней совпадают с множеством таких же моментов в других вероятностях. Зарийцы подсчитывают только процент вероятностей, в которых рождался тот или иной гражданин. Мы же посчитываем все переменные. Конечно, нам плевать, с какой стороны, допустим, дул ветер на той же Заре в третий день семь тысяч тридцать восьмой луны тринадцатого Периода. Если этот ветер не принес бурю, засыпавшую три города, и не погубил почти три сотни зарийцев. А такое случалось в парочке вероятностей.

Голос Творца стал совсем уж сладким, как если бы Аве-кре самолично убил всех тех большеухих. К сожалению для Пресекателя, буря была вызвана естественными причинами и предшествовала глобальному изменению климата на Заре.

- А черные? – Иё и само не знало, зачем спрашивает. Но тишина, окружавшая его плотным коконом давила подобно огромной плите, и давление все возрастало, вызывая в глубине сознания (или просто слухового прохода?) неприятный треск.

- Набор событий, происходящий в них, встречается очень редко. У этих вероятностей, можно сказать, уникальный набор генов. Вы ведь, кабеты, любите экспериментировать с ДНК? А мы предпочитаем проделывать тоже с жизнями разумных существ. Хотя… разве можно назвать разумным того, кто добровольно выбрал одиночество?

Даже не видя лица Аве-кре, Иё ощутило исходящую от него усмешку. Что Пресекатель хотел этим сказать… Мысли Творца по-прежнему оставались для кабета подобны непрозрачному стеклу - только размытые силуэты образов, проносящиеся мимо с огромной скоростью.

- Так где я? Где мы? В какой из Вероятностей?

- Во многих. Сразу и одновременно. Но если ты имеешь в виду, из какого момента я конкретно тебя извлек, то вон он…

- Где? – Не понял Иё.

- На пересечении. Не внутри, а на поверхности. Маленький пупырышек на идеально гладкой серой поверхности, который вот-вот отпочкуется от материнской Вероятности, превращаясь в самостоятельную Реальность.

Кабет почувствовал, как его тащит куда-то вперед. Темнота полетела на него, густая, теплая, как кровь. Бусины вероятностей исчезли, и Иё оказалось посреди переплетения нитей, в сердцевине клубка, не иначе.

- Моменты, - продолжал вещать Аве-кре. – Они нанизаны на время, как узелки на нитку. Изменишь один, и все плетение поменяется. Даже я порой путаюсь, что с чем связано. Момент – узелок, угол, где сходятся стены Вероятностей. Момент, это пресловутое «сейчас» - вот что главное.

- Это напоминает… - Иё не могло подобрать правильные слова.

 - Паутину. Гигантскую паутину свихнувшегося паука. А мы все – мухи. Влетаем в переплетение времени и не можем больше сдвинуться с места. Ни отмотать дни назад, ни приблизить будущее хоть на миг, - Творец вдруг прыснул со смеху. – А ведь она была права. Эта Сан.

- Кто? – переспросило Иё.

- Девчонка, которая написала это.

Кабет не понял, как снова оказался в пещере. Здесь было намного светлее, чем казалось ему прежде. Треск прошел, но ощущение невесомости собственного тела и разума еще недолго преследовало его.

В руке Творца что-то тускло блеснуло. Шар. Сфера. Куюн ва тента, вещь вне времени и пространства. Очень знакомая, кстати говоря. Странно, но именно это больше всего удивило Иё. Оно передало сферу императрице, каквещественное доказательство в деле ДеиРей. Последний раз шар запирали в особый ящик, находящийся в дальнем отделении огромного Склада. Вместе с ним положили и начальную частицу кабета; зарийцы просто не знали, куда еще ту сунуть.

- Здесь она будет в безопасности, - шепнул тогда рядом стоящий Винтус. Ему, и никому больше, Иё-кра верило.

 Обида и непонимание – вот что терзало мастера Слушающего. Но сейчас, все чувства отступили на второй план. Иё рассматривало сферу, словно бы впервые видело. Сомнений быть не могло. Тот же рисунок, оттенок металла: чуть зеленоватый, с характерными для окислившейся меди разводами.

- Ты хочешь спросить, каким образом сфера попала ко мне? – А вот Аве-кре, похоже, не стесняясь, шуровал в голове кабета. Впрочем, что можно ожидать от существа, которое одним щелчком пальца может умертвить целый народ. Эта последняя мысль Иё-кра заставила Творца рассмеяться. – Что ты, что ты! Если бы все было так просто. Но нет. Следить за Вероятностями, управлять чужими жизнями – это кропотливая и тонкая работа. Я искусный резчик, а не забойщик скота. И достать эту куюн ва тента, правда, было сложно. Но гораздо сложнее было моей сестрице, которая вынула ее из Темной вероятности. Из реальности, о которой даже мы, творцы имеем смутное представление. Но достаточно теории! Никогда не любил долгих прелюдий, - опять усмешка. – Гораздо интереснее то, как эта сфера попала к тебе!

Аве-кре протянул один из шести пальцев, указывая на кабета. Выдержал паузу, видимо, надеясь на новую порцию вопросов, но переигрывать не стал:

- Твой друг, Дех-кри выдвинул правильную догадку. Хоть у кого-то из вас, четырехруких, достает сообразительности. Если все пойдет, как задумано, в этой Вероятности лет через двести снова наладятся связи между кабетами и зарийцами, а торговля сферами приобретет поистине колоссальные объемы. А еще ушастые научат твой народ посылать куюн ва тента в прошлое. Так что, да, те пустые шары, постоянно появляющиеся в самый подходящий момент – это подарочки из будущего. Все, кроме этой.

- Она с Земли, - согласно моргнуло Иё-кра. Непонятно было, зачем Пресекатель рассказывает ему о том, о чем мастер Слушающий и так знал. – Точнее, с космического корабля «Елизавета четвертая»

- Не-а, - противно протянул Творец. – Ошибка, снова. Хотя ее, действительно, записали на Земле. Но не люди, а жители твоей родной планеты.

- Что?

- То, что записано на этой сфере – выдумка. Фантазия о лучшем исходе. Книга, переписанная на умный подшипник. И написал ее не Илья Макаров, и уж точно, не в две тысячи… каком там году?

- Две тысячи триста семьдесят девятом… - совершенно растерянно пробормотал кабет.

- Точно. Год выпуска этой сферы – две тысячи двести пятьдесят третий. Одна девчонка-тинэйджер так хотела, чтобы люди победили, прямо как ты, что написала роман об этом. Прекрасное и невероятное развитие событий. Ключевое слово – невероятное. Потому что нет ни одной новой Вероятности, где люди выживают. Как бы они не старались, чтобы не делали, у них один путь – во мрак. На Земле останутся лишь пожиратели. Ох, не смотри на меня так!

- Но как же…? Илья Макаров…

- Его никогда не существовало. Только в воображении той землянки. Александры Карпатовой. Она охотница, борется с тварями, как вы когда-то. Точнее, ее борьба уже окончена. Перелом позвоночника – дело серьезное. Люди очень хрупкие существа, и очень талантливые во всем, что касается лжи. Они врут другим, они врут себе, даже, как оказалось, они смогли обмануть инопланетянина.

- Этого никогда не происходило?

- Нет. Книгу, точнее, то, что осталось от нее нашло исследовательское судно. Межпланетная команда покорителей Космоса. В их состав вошли и кабеты. Такие же умники, как ты, поверившие, что обнаружили подлинную историю человеческой цивилизации. Моя сестрица, видимо, решила, что с помощью этой сферы расшевелит тебя. И ведь подействовало! Я наблюдал за тем, как ваша группка сумасшедших пытается помешать тварям захватить Реальность. Что ж, признаюсь, зрелище было весьма любопытным. Я так давно не смеялся. Объясни, почему вы все, смертные, с таким рвением хватаетесь за любую иллюзию благоприятного исхода? Почему, как только в темноте появляется проблеск, вы несетесь к нему, ожидая, что впереди вас будет ждать только свет? Какая тебе, допустим, разница, выживут ли Земляне? Пожиратели на твоей планете были остановлены, тебе оставалось расслабиться и наслаждаться жизнью. Но вместо этого ты втянул в сомнительную авантюру кучу народа, угробил своих учеников, подверг опасности представителя иной расы, чтобы, в итоге, оказаться здесь, в заключении? Понимаю, ты не знал. Думал, все будет просто. Как тогда, с Нел-кри…

- Я… я… - Иё-кра почувствовало, что задыхается. Стены пещеры с новой силой надвинулись на него, грозясь вовсе оставить без воздуха. Или виной всему были слова присевшего рядом с ним Творца? Он не думал… не хотел… он просто следовал своей прихоти.

«Теперь-то признай это, Иё. Ты просто хотел, как и раньше, слушать землян. Эти существа заглушали твое собственное одиночество. Они были твоей несостоявшейся семьей и друзьями. И ради них ты забыл о своей главной обязанности – служить обществу кабетов. Ты – никто, возомнивший себя спасителем Реальности, просто потому, что на большее был не способен».

- Именно. – На этот раз Аве-кре не смеялся над мастером Слушающим. Но в глубине серых глаз отчетливо читалось удовольствие. – Именно так. Гордыня – один из самых тяжких грехов в одной из человеческих религий. Иногда эти двуногие могут быть весьма проницательными. Правда, туда же они и чревоугодие приписали, ну да ладно!

- То есть все, что я делал… все напрасно?

- Почему же? Твои действия и решения породили громадное количество Вероятностей. В первых семи твои дорогие Мо и Зи погибали. Их размазывало тонким молекулярным слоем по всему Космосу. Потом ты записал ту сферу, ну, с информацией по пожирателям на Заре. Из-за этого сроки отлета корабля были перенесены. И теперь в восьми из десяти случаев им удавалось спастись. Да-да, они сейчас на Земле. Правда, в разных десятилетиях. Но, уверяю тебя, их труд принесет свои плоды. ГМЛ, как ты и хотел. Человечество прозреет. Они начнут целенаправленно отбирать тех, кто видит пожирателей.

- И среди ГМЛ будет эта… Алек-Сандра? – Сдержанный кивок.

- Ты отодвинул конец почти на тридцать дюжин оборотов Земли вокруг Солнца. Разве это не здорово? Вместо пятидесяти лет я наслаждался войной целых три сотни! О да, Иё, ты мой герой! А любому герою полагается награда, так ведь?

- О чем ты? – Теперь Аве-кре выглядел пугающе. Творец встал, распрямился во весь рост. Очертания его поплыли, и вместо серокожего кабета рядом с мастером Слушающем оказался седовласый человеческий самец. Мужчина.

- Таким меня видела она – Сан. Самая наглая врушка из всех. Ей удалось убедить в победе даже бравых генералов, и они до последнего убивали тварей. До последнего посылали редеющие группы солдат, чтобы отбить еще один город, и еще. Пока черная волна не захлестнула всех, пока последние из храбрецов не превратились в улыбающиеся трупы. Я открою тебе один секрет. Даже два. Знаешь, как Нел-кри узнал, как избавиться от пожирателей? Сфера. Ага. Такой же вот шарик с подробной инструкцией. Моя сестрица… она не любит вступать со смертными в прямой контакт. «Я напишу тебе письмо, сложив журавликом бумажным. Путь тот взлетает высоко, мой гимн любви неся отважно…». Если я ничего не путаю. Эти писаки частенько страдают самоповторами. Прямо, как история. Нел-кри казался всем гением. Великим ученым, которому каким-то невероятным образом удалось извлечь частицу пожирателя. А потом, что он сделал?

- Он… впитал ее. И… начал превращаться в тварь. Стал их вожаком, и я… убил его, - запинающимся голосом, как школьник, пролепетало Иё-кра.

- Проткнул его сердце, если я не ошибаюсь. Его кожа уже стала темнеть и покрываться чешуей. Еще пара оборотов Кессии, и твой учитель утратил бы прежний облик. Напомни, что он сказал тебе, прежде чем ты занес над ним тесак?

- «Главное – это твои чувства. Какими бы они не были, куда-бы не приказывали отправиться – следуй за ними. Живи…». – Кабет слышал голос мастера, словно тот шептал ему их по прямой связи. – Но разве я не следовал им?

- То, что ты назвал чудом – всего лишь игра Творцов. Нел-кри был умным, но даже он не смог бы истребить пожирателей. Тем более так, всех одним махом. Хорошо. Это первый из двух обещанных секретов. А знаешь, в чем второй?

- Откуда взялись твари? – с абсолютной убежденностью откликнулось Иё-кра.

- Ага… многие пытались найти ответ на этот вопрос. Даже меня обвиняли в том, что я специально создал пожирателей. Сколько их было: одна или много? Где то проклятое место, в котором пожиратели прятались до сих пор? А ответ все время находился под носом. Шесть рук – шесть лап. Три глаза – три красных, жутких теплорецептора. Ну, давай, я жду твоих теорий!

- Пожиратели произошли от кабетов?

- Почти… не произошли. Изначально была всего одна тварь, заразившая своим отчаяньем, ненавистью и никчемностью всю Вселеннную. Один-единственный кабет, молящий Творцов не допустить своего партнерства с надоедливым и самовлюбленным Юо. Помнишь такое? Твою молитву в день Объединения: «О, злые боги покинутой Реальности! Вы - те, кто дал ей первый толчок, и те, кто, наверное, заберет последний вздох Иё, разве не слышите вы?» Что ж, скажи спасибо. Я услышал тебя. Ты ничем не связан с Юо-кра, как и хотел. Тебе некого любить, не о ком заботиться.

- Я – тот самый пожиратель?

- Кабеты ведь так ловко преобразуют свое ДНК, перестраивают свои тела. Иногда до полной неузнаваемости. Правда, забавно, как всего одна мелочь может уничтожить целую Реальность? – Седовласый запрокинул голову и залился пронзительным смехом, напоминающим лязг скрещенных в битве мечей.

Мир теней


Наступило перемирие. Никаких больше веселых посиделок на кухне и задушевных разговоров. Зи просто помогает нам выжить, вот и все. А потому я старалась как можно меньше контактировать с пришельцем. Я не жалела того бандита, Рому Лысого. Но этот факт вовсе не способствовал перемене в моих отношениях с кабетом. Убийство – самое тяжкое преступление. И, если просто принять его как данность, махнуть рукой со словами: «Да ладно, это же все для спасения человечества!» - то вскоре начнешь также прощать все остальное: войны, геноциды, уничтожение целых планет. Шажки к пропасти кажутся очень легкими и совсем не страшными, но когда останавливаешься над обрывом, оказывается поздно.

Мы по-прежнему мониторили все источники СМИ. После налета пожирателей на ночной клуб из всех щелей поползли слухи. Сначала догадки о «невидимых тварях из преисподней» и «новом виде, до сих пор не исследованном учеными» передавались шепотом. Информация проползала, как змея, сквозь щелки. Появлялась в ленте новостей, в небольших заметках на последних страницах. Слухи распространяли самые желтые газетенки и сомнительные сайты, где рекламировали заряженную воду и снятие порчи по фотографии. Что же касается серьезных источников, то на одном из центральных каналов мелькнул однажды репортаж о безутешных гражданах Атланты, несущих цветы и свечи к дверям проклятого клуба. Промелькнул и растворился в ворохе переговоров, подписаний новых соглашений и очередной волны лесных пожаров в Сибири. О последних говорили так часто и много, что нам начало казаться – в доме пахнет дымом от сгоревших кедров.

Сардина вела себя хорошо. Послушно замирала в синем свете ламп, позволяя нам проводить различные манипуляции. В основном эксперименты над пожирателем проводили Ярик с Юрой. Проверяли, как долго он может провести под водой. Или, что будет, если поранить тварь. Насколько быстро она может регенерировать. Для первого эксперимента понадобилось тащить Сардину в ванную. Зи опутал ее своими волшебными полями, так, чтобы она не смогла высосать из нас частицы. А потом мы совместными усилиями запихнули пожирателя под кран. Заодно проверили, как действуют на нее мыло и порошки. Дихлофос, пестициды, гербициды, крысиный яд, метиленовый и этиленовый спирт. Учитывая, что тварь не ела по причине отсутствия пищеварительной системы, приходилось изощряться. Сломав о ее кожу три иглы, все же удалось найти место, где отсутствовала чешуя. Различные растворы действовали на нее по-разному. Но убить пожирателя даже лошадиной дозой пенконазола не удалось. Хотя именно фунгициды оказались самыми действенными из всего спектра отравы, какую мы смогли найти в магазинах. Юрка вздыхал с сожалением, что нельзя также просто добыть цианистый калий или, на худой конец, зарин. Кажется, он вошел во вкус.

- М-да, - однажды изрек Никитский. – Глядя на тебя, становится понятным, как немцы могли докатиться до газовых камер и концлагерей и тысячами уничтожать таких же людей как они.

- О чем это ты? – тут же набычился блондин. – Хочешь сказать, что я – фашист?

- Хочу сказать, что в человеке не так много возвышенного и прекрасного, как кажется. И любого в определенных условиях можно превратить в убийцу. Ты знаешь, например, многие серийные убийцы в детстве пережили некое потрясение. Развод родителей, частые переезды, сексуальное насилие или побои.

- И что? – в разговор вступила Маша. Она морщилась, то ли от неприятной темы разговора, то ли от черного кофе, который прихлебывала маленькими глоточками.

- При этом многие из них были нормальными детьми. Ну, типа, вполне компанейский парень, который однажды берет винтовку и расстреливает своих одноклассников. Или отличник, смышленый и культурный подросток, забивающий молотком собственную мать. Тригер… щелк, и в сознании что-то переключается, превращая человека в зверя. А, может, внутри каждого сидит… такая вот тварь? Может, не пожиратель и не серийный убийца, но некое темное начало, готовое уничтожать и разрушать просто потому, что ему это нравится?

- Фрейд, - вставил слово Ярослав. Это был один из тех редких дней, когда мы смогли собраться все вместе за столом. Их становилось все меньше. – Дядюшка Зигги давно об этом говорил. Оно, я, сверх-я. А еще он считал, что кокаин полезен для здоровья. Даже великие умы частенько ошибаются.

- Да, но ты же не можешь отрицать того, как много извращенцев и психопатов вокруг? Даже проще. Рейтинги фильмов. Почему все жалуются, что их постоянно понижают? Ты же сам читал тот форум… сколько негатива только потому, что вместо обещанного «эр», создатели сделали кино для детей. Кровь-кишки-расчлененка-секс. Вот что требуют зрители. Нормальные, адекватные люди. Вовсе не каннибалы и насильники, - продолжал рассуждения Алексей.

- То есть? Что ты хочешь всем этим сказать? Что люди – поганцы, заслуживающие смерти?

- Нет. Но иногда нам надо останавливаться и смотреть на самих себя. Фрицы тоже считали, что производя опыты над представителями других народов, они совершают благородное дело. И да, благодаря им наука продвинулась вперед. Особенно медицина. Но стоило ли это того? - Никитский поднялся из-за стола, на ходу бросая: - Я к Сардине. Надо посмотреть, как заживают ее ожоги.

- А он у нас весь такой белый и пушистый! – не нашел ничего лучше, чем зло выплюнуть Юра. – Мы ищем лекарство от этой заразы. Вот и все. Вот и все…

Я почувствовала, как меня начинает тошнить. Слова Никитского застряли в моем сознании, и весь день прокручивались, словно были записаны на бесконечную пленку.

«Что, если… если вдруг?» - не до конца сформулированный вопрос болтался между полушариями. Но задать его кому-то из ребят я не решалась.

- Зи? – кабет, снова ушедший куда-то вглубь себя, вздрогнул. – Прости, не хотела тебя пугать.

- Ты не напугала. Я пытался в который раз связаться с Мо. Что-то не так, я чувствую какое-то волнение между слоями Реальности. Они выглядят иначе. Но мне не хватает знаний, чтобы понять, что именно не так. О чем ты хотела меня спросить, Кира?

- Откуда ты знаешь, что я о чем-то хочу тебя спросить? – немного удивилась.

- Связь, - слегка постучав себя по лбу согнутым пальцем, улыбнулся инопланетянин. – Она работает даже тогда, когда ты этого не замечаешь. – И тут же поспешно добавил. – Если хочешь, я ее разорву. Если тебе это неприятно…

- Нет-нет. Пусть. – Решила я оставить все как есть. Пока связь с кабетом мне не мешала. – Пожиратели… они… чувствуют что-нибудь?

- В смысле? Тепло, магнитные излучения, у них есть рецепторы давления, болевые…

- Нет-нет, я, наверное, неправильно выразилась. – Сложно подбирать слова, когда не слишком-то уверена в том, что хочешь услышать в ответ. – Насколько они разумны? Насколько близки к нам?

- Не знаю. – И все же ответ меня поразил.

- Как это? Ведь вы, кабеты, изучали пожирателей. Даже смогли их одолеть. Для того чтобы одержать победу, надо хорошо знать своего противника. У вас ведь есть телепатические способности, всякие ваши штучки.

- Ты права, Кира. Но Долгая война, как тебе известно, закончилась до моего рождения. Кроме того, никто на самом деле не знает, как мы победили живые тени. Великий Нел-кри достал начальную частицу пожирателя, а потом создал некое устройство, которое соединило всех чудищ в единую сеть.

- «Некое устройство»?

- Да. Так говорится во всех ментальных сферах. Больше ничего. Об исследованиях Нел-кри остались более подробные записи. Он первым понял, как воздействуют на тварей зеркала, как они устроены, как сотворяют себе подобных. Сначала мы долго думали, что пожиратели размножаются как животные или растения, но не нашли никаких половых желез или органов. Таким образом, их даже живыми считать сложно. Нел-кри изучил пожирателей очень скрупулезно, насколько это можно было сделать в условиях Кессии. У нас ведь нет всех этих химических гадостей и искусственных источников света. Главное, мы научились их видеть и убивать. А насчет их разумности… в этом просто не было необходимости.

- То есть, теоретически, они могут осознавать себя, мыслить, как вы или мы…

- Кира, послушай меня. Даже если это так, уже поздно идти на попятную. – Со временем Зи все больше перенимал привычки и людскую манеру разговора. Многие фразы он усвоил из книг, но большинство прилипло к кабету благодаря парням. Вот сейчас он говорил точно как Ярослав. – Можно было думать об этом полгода  - год назад. А теперь – или мы перебьем пожирателей, либо они выкосят все человечество. Я читал о вашей Великой войне. Обо всем том, о чем говорил Алексей. Фашизм… так вы это называете? Это плохо, очень плохо. На Кессии убийство одним кабетом другого неприемлемо. Честно говоря, до встречи с вами я не мог даже предположить, что такое возможно. Мой учитель однажды сказал, что лишить жизни существо похожее на тебя – это все равно, что лишиться начальной частицы.

- Откуда он это взял? То есть… он что, кого-то того? – Я красноречиво провела пальцем по горлу.

- Нет, что ты! – искренне возмутился Зи. – Мастер Иё просто умный. Он смотрел много сфер! Никогда такого не говори! Я – да, и поэтому ты имеешь полное право испытывать ко мне негативные эмоции.  Но учитель даже не посещал другие планеты во плоти. То есть… кроме Зары. Но он не снимал оттиска.

- Да остановись ты! Поняла. Твой мастер Иё-кра и мухи не обидел. Забудь.

- У нас гости, - в бестеневую комнату ворвался Юрка.

- Кто? – Мы с Зи одновременно вскочили на ноги.

- Не знаю. Машина… остановилась у ворот, - кажется, другу перестали помогать его ежедневные пробеги по лестнице. Отдышавшись, мужчина махнул рукой, жестом предложил следовать за ним.

Остальные уже выстроились у окна, предварительно отодрав узкую полоску картона. Дурацкий фонарь, мешавший мне раньше спать, Ярослав пару недель назад просто разбил с помощью рогатки и камешка. Впервые я обрадовалась тому, что наши коммунальные службы так паршиво работают.

Перед домом, и правда, остановился светлый автомобиль. Марку и номер рассмотреть не удалось. Да и больше меня интересовала не груда металла, пожирающая бензин, а ее водитель. Или водительница? Попыталась припомнить, как называют женщин за рулем. Авто-леди… Наименование не очень подходящее к крупной даме, вылезшей из салона. Коротко остриженные волосы, драные джинсы и разноцветные татуировки. Скорее, авто-пацанка. Или авто-рокерша.

- А я-то надеялся, что это не к нам, - выдохнул за моим плечом Шершнев. Дама неистово забарабанила по калитке.

- Может, это еще одна жертва пожирателей. С форума, – предположила Маша.

- Не-а, как бы она наши координаты узнала? – опроверг догадки жены Буров.

- По ай-пи адресу, - почесал нос Ярослав. Я отчетливо слышала, как его короткие ногти проходят по коже. Темнота частично обострила все мои чувства.

- Тогда, авто-хакерша, - пробормотала. И снова задумалась: а есть ли у слова «хакер» женский вариант?

- Что?

- Да так. Пойдемте встречать. Кем бы она ни была, мой забор мне еще дорог.

Выходили, как обычно. Впереди Зи, принявший облик Изотова. Потом Буров с Никитским. Следом – остальные. Дама приветливо замахала руками:

- Здравствуйте! Я – Веста.

- Очень приятно, - пролепетал кабет, явно непонимающий, как реагировать на данное вторжение.

- Вы ведь знаете об этих… убийцах-невидимках, так?

- Хотя… - Почесал, на сей раз, затылок Ярослав. - Форум исключать нельзя.

- О ком, о ком? – прикинулся дурачком блондин.

- Да, - сделал шаг вперед Зи. – Мы знаем о пожирателях. И будем очень рады, если вы нам поможете в борьбе с ними.

- Отлично! Можно, я войду? – Еще больше оживилась незнакомка.

- Простите, Веста, мы не…

- Я из общества Противостояния Теням. Сокращенно «ПТ». Мы занимаемся изучением этих тварей. Мой коллега увидел запись на одном из сайтов. Мы поняли, что вы тоже сталкивались с ними, и хотели бы найти тех, кто знает больше. Я права?

- Да, - не стал больше отпираться Буров. – Как вы нас нашли?

- Это я дал им адрес, - пробормотал Алексей. Мы все обернулись на него с немым укором. Первой пришла в себя Маша:

- Правильно. Конечно. А что? Вы все толкуете, что было бы отлично иметь соратников, а сами ничего для этого не делаете. Лешка, ты – молодец. Веста, я сейчас Вам открою.

Криво усмехнувшись, Юра пошел вслед за супругой. Иногда против аргументов этой хрупкой женщины ничего нельзя было противопоставить.


Исследовательский центр общества «Противостояния Теням» оказался всего лишь переоборудованным лофтом, который, в свою очередь, был когда-то самым обычным складом. Теперь же помещение разделили на несколько секций, оставив нетронутым лишь кухню. Еще одним новшеством было отсутствие каких-либо осветительных штуковин на потолке и стенах. Зато множество лампочек было вделано в пол.

- Наш мир буквально перевернулся вверх тормашками, - пошутила Веста, когда мы усаживались в ее машину. – Ни одна тень не пострадала, а пожирателям при этом спрятаться практически негде. Гравитация  - все-таки отличная штука, даже на безротых действует.

Успокаивающий запах кофе и дешевой пиццы ударил в нос, как только мы пересекли порог исследовательского центра. Лишь спустя несколько секунд в нос проникли другие, менее приятные, ароматы: окалины, жженого пластика и только что отпечатанных на лазерном принтере бумаг.

- Не бойтесь, входите, - улыбнулась Веста. Она явно была довольна произведенным на нас впечатлением.

За ближайшей к нам перегородкой зашевелились, а потом над ней высунулась всклокоченная голова. Длинные волосы собраны в неряшливый хвост, очки съехали на нос. Не удивлюсь, если это местный компьютерный гений или какой-нибудь недоучившийся геолог.

- Веста, ты их уговорила? – с нескрываемым удивлением произнес «гений», а потом заорал на весь лофт: - Эй, народ, встречай новеньких!

- Господи… - раздалось за моей спиной. – А я-то думал, это вы отмороженные на всю голову. Беру свои слова обратно. Вы, ребята, по сравнению с ними сам образец здравомыслия.

- Хватит бухтеть. Первое впечатление бывает обманчиво, - как всегда, вступила в препирательства с мужем Маша.

Но, честно говоря, пока я придерживалась мнения Юрки. Из отсеков, как пчелы из сот, на мед, то есть на нас, начали слетаться сотрудники центра. Из-за особенностей освещения выглядели они довольно пугающе, так что мне невольно вспомнились фильмы о зомби, которые умели вот также вылезать из своих уютных могилок. Не хватало только хриплого: «Мозги». Впрочем, пугаться мы быстро перестали. Сотрудники «ПТ» оказались существами мирными и дружелюбными, а большинство их было представлено молодыми людьми и девушками, чем-то неуловимо похожими на Весту. В их облике чувствовался некий намек на бунтарство (пусть даже оно выражалось разноцветными шнурками на кедах), а во взгляде сквозило нетерпение. Такие требуют, чтобы ты говорил быстрее, употребляют сленг вперемешку с нормальными словами, а не наоборот, и всегда куда-то спешат, словно боятся опоздать на собственные похороны.

Однако среди молодежи нашелся почти пяток довольно зрелых индивидуумов. Один дядечка с аккуратной бородкой и в брюках со стрелками (тоже бунтарство, но уже совершенно иного рода) представился, как «Геннадий Филиппович, кандидат физических наук». Другая женщина лет сорока – сорока пяти оказалась как раз таки тем самым местным чудо-программистом.

- Лариса, - пожала она всем нам поочередно руки.

- Ага, - кивнула я, чувствуя себя растерянной и немного несчастной. Кажется, за два месяца в доме некоторые мои коммуникативные навыки были совершенно утеряны.

Впрочем, нас сейчас же схватили, затянули в глубину гипсокартонного лабиринта, знакомя с устройствами и местной иерархией. Происходило все примерно таким образом: сначала Веста или кто-то из ее сотрудников тыкал пальцем в очередной стол, на котором стоял компьютер или гудела какая-то иная техника, коротко бросал:

- А тут вотчина Никитоса, то бишь нашего старшего по информационным ресурсам. Мы стараемся быть в курсе событий. Кстати, именно Никитка вас и нашел на том форуме. – Указанный высокий парень с модной небритостью на лице помахал рукой в знак приветствия.

- На втором этаже у нас экзекуторы, - улыбнулась одна из девушек; миловидное личико вовсе не выдавало в ней аспиранта одной из кафедр химфака. – Туда только в бахилах и халате.

Мы поднялись по лестнице и остановились перед полупрозрачными дверьми. За ними – настоящая лаборатория. Я впервые увидела столько странных устройств, а еще знакомых по школьным экспериментам колб всевозможных форм и объемов. Наверное, наши лица в тот момент вытянулись, потому что окружающие члены «ПТ» дружно засмеялись.

- Я же говорила, у нас – серьезное  учреждение. Не какая-то там любительская шарашка. Все на высшем уровне. Мой муж – владелец косметической компании. Отсюда все это оборудование. Оно, скажем так, несколько устарело, но продолжает отлично функционировать.

- Он знает…? – Ярославу не пришлось договаривать.

- Да. Ким и увидел их первым. Потом рассказал мне. Я, конечно, не поверила. Пока сама однажды не наткнулась на тварь.

- Когда вы успели все это устроить? – глядя на суетящихся в лаборатории людей в белых одеждах, пробормотал Буров.

- Гораздо сложнее было найти соратников. А ремонт сделать – не проблема. Мы уже почти семь месяцев занимаемся тенями.

- Семь месяцев? – переспросил Зи.

- Да, именно тогда я впервые столкнулась с одной из них.

- Значит, вы обнаружили тварей почти одновременно с мастером Иё … - не понижая голоса, ошарашено протянул кабет. Веста переглянулась со своими сотрудниками. – Или даже раньше…

- О чем Вы? – решилась она на вопрос.

 Я почувствовала, как кровь отливает от головы. Конечно, эти люди знают о пожирателях, но как они отреагируют на настоящего, то есть разумного пришельца? Мы прятались в моем доме, в том числе и потому, чтобы никто не смог добраться до Зи.

Я не верила во всяческие теории заговора, в то, что правительства стран отлавливают бедных несчастных зеленых человечков и сбивают их летающие тарелки. Истории настоящего «зеленого человечка» ни о чем таком не говорили. Если кто и посещал нашу планету из представителей внеземных цивилизаций, то делали это они тихо, без всяких спецэффектов. Все более-менее разумные пришельцы предпочитали не связываться с глупыми и агрессивными землянами. Да и, вообще, кроме нас хватало разных недоразвитых рас. На последнее замечание Зи я немного обиделась тогда, но вскоре поняла его правоту.

Именно поэтому первым моим поползновением было закрыть ему рот, отшутиться, - в общем, перевести тему разговора на более безопасные рельсы. Но на меня уже никто не обращал внимания. Все смотрели на кабета, который продолжал бормотать:

- А если твари были и раньше? Но учитель Иё не мог их пропустить…

- Значит, это не шутка, - в свою очередь задумчиво произнесла Веста. – Вы и есть – Зи-ку, тот самый кабет из наших записей. Надо же.

Теперь настал черед переглядываться уже нам. Но на лицах моих друзей отобразилось одинаковое выражение недоумения. Кажется, больше всего растерялся сам трехглазый предмет обсуждения. Даже часто-часто заморгал, впервые выглядя, как нормальный человек.

- Кажется, нам следует кое-что вам показать, - решилась стоящая позади начальницы Лариса. – Пройдемте обратно на первый этаж. Если мы хотим победить пожирателей, нам надо раскрыть все карты. До единой.

Эти самые карты открывать решили на кухне. В пространстве пять на девять метров было не протолкнуться. Едва мы уселись за стойку, заменявшую обеденный стол и рабочее место для тех, кто любит совмещать исследования с обедом, то половине сотрудников немедленно понадобилось перекусить или налить себе водички. У питьевого крана даже образовалась небольшая очередь. Лариса принесла один из тех ноутбуков-трансформеров, которые можно крутить, вертеть и превращать в планшет, если потребуется. Экран ожил, на нем появилась милая заставка с котенком и щенком.

- Наш центр раньше занимался совершенно иными вопросами. Все началось с очень странной находки одного из друзей Кима. Он работал при городском музее истории. Ну, знаете, на улице Маршака, - продолжала рассказ Веста. – Эй, Марк, где Сельцев? Позови его сюда. Думаю, лучше, если он сам все расскажет.

Вскоре к нам подошел симпатичный мужичок, представившийся Антоном. Приятное лицо портило большое пигментное пятно, а фигуру – кривоватые ноги. Но было что-то весьма привлекательное в его манере держаться и изъясняться четко, правильно, без этих уже привычных «типа», «вроде», «как бы», и прочих слов-паразитов.

- Здравствуйте, - выговаривая каждый слог, поздоровался с нами Сельцев. – Марк сказал, что ты меня ищешь. Я был в шифровальной, не знал, что у нас гости. Вы те самые, с форума? Веста так горела желанием переманить вас в нашу компанию, всем уши прожужжала. Значит, вы знаете о пожирателях?

- Э-эээ… -  А вот я отчего-то начала заикаться. – Да.

- У них один в подвале. Все, как положено. Синие лампы, зеркала, - одобрительно усмехнулась Веста. – Прямо команда «Разрушителей мифов».

- Антон, расскажи о записях.

- Не просто записях, а о Записях, с большой и жирной буквы «Зэ». Благодаря им мы очень много узнали о тварях. Хотя все еще не до конца смогли раскодировать все данные. Веста вам уже рассказала, кем я работал? Так вот, кроме организации выставок, музей сотрудничает с клубами реконструкции, поисковиками, а также проводит свои раскопки на местах. Обычно попадаются разного рода черепки. Посуда, предметы быта, реже – старинные украшения. Но однажды мы нашли нечто странное. Точнее, я нашел нечто такое, что показалось мне необычным. Скелет. Не погребение, а просто останки. Судя по параметру костей, особенностям строения таза… в общем, по известным признакам, останки принадлежали женщине лет семидесяти. Кости пролежали чуть более века, сохранились не только они, но и обрывки какой-то ткани, а также предмет, очень похожий на круглую батарейку.

- Погоди… тогда не было никаких батареек. То есть… - замялся Андрей. – Ты уверен, что предмет принадлежал именно этой покойнице? Может, кто-то просто закопал его рядом с телом, не знаю…

- Уверен. Если бы предмет просто лежал рядом, я бы еще мог ошибиться. Но он был буквально вплавлен в кость. Вживлен, понимаете? К тому же, некоторые позвонки были прочно скреплены титановыми штифтами. Правая бедренная кость была когда-то сломана, и на нее тоже поставили что-то вроде металлической заплаты. Еще раз напоминаю: останки пролежали в земле почти век.

- Пришельцы? – косясь на Зи, сделал вывод Юрка.

- Нет. Мы после провели генетический анализ. Девяносто восемь процентов генов – человеческие. Остальные два принадлежать другому виду. И так называемые молчащие последовательности какие-то не такие.

- Это что за хрень такая?

- Наша ДНК – это огромное поле, но только небольшая часть его засеяна и дает урожай. Остальное - terra incognita. Есть несколько основных теорий, зачем нужны последовательности нуклеотидов, которые не кодируют белки. Кто-то считает, что это – склад всякого генетического мусора: останки вирусов, бактериальных генов, какие-то неудавшиеся комбинации, которые в процессе эволюции просто потеряли активность. Другие считают, что молчащая ДНК – это серый кардинал, именно они управляют и контролируют работу генов, стабилизируют хромосомы, - пустилась в объяснение одна из девушек. Все время разговора с Антоном она стояла спиной к нам, заваривала чай. Но теперь присела рядом, размешивая ложечкой сахар. – Агата Хмельницкая, когда-то была лаборантом кафедры генетики. Теперь вот возглавляю группу местных ботаников.

- Зарийцы считают, что хромосомы – это природный аналог ментальных сфер. Все, что происходило с нами в других Вероятностях, остается в виде… как вы сказали?

- Мусорная ДНК, некодирующая. Хотя оба термина неверны. Там много разного полезного добра, - смилостивилась над нашими неучеными ушами девушка.

- Вот именно, - зато кабет, казалось, готов был вести дискуссию еще долгое время. – Мы называем эти последовательности «благородными». Они – высшее общество, тогда как так называемые кодирующие последовательности – рабочие. Они нужны, чтобы производить.

- О! Надо записать. Никогда бы не додумалась до такого.

- Эй, мы все еще здесь! – возмутилась Веста. – Я понимаю, Гатти, ты нашла благодарного слушателя, но давайте вернемся к записям.

- Да, - согласно кивнул Антон. Хмельницкая сразу потухла, но от стола не отошла. – В общем, останки, если и принадлежали человеку, то точно не нашему предку. Со мной раскопки вели еще трое. Мы решили не объявлять о своей находке. Вывезли втихаря кости, а тот предмет решили изучить подробнее. Один мой друг неплохо разбирался в подобной технике. Но все, что ему удалось – это скачать какие-то маловразумительные данные с чипа.  А потом я как-то в разговоре с Кимом упомянул про свою проблему. Сначала они с Вестой мне не поверили. И лишь когда я показал скелет и данные различных анализов, подтверждавших, что никто  над ними не прикалывается, - на щеках Сельцева показались ямочки, – наши идейные лидеры сдались. И мы начали копать. Но уже не землю, а интернет. Так нашли Ларису. Она как раз искала работу.

- Когда я увидела «монету», – подключилась к рассказу программистка, делая пальцами кавычки, – то сначала просто не поняла, как вообще, к ней подойти. А после слов: «Расшифруй-ка, что здесь. Не обращай внимания. Мы нашли эту штуку, предположительно в могиле старушки из будущего. Она немного помялась, ну так, а что ты хотела? Выковыривание чипов из древних черепов – та еще процедура», - совсем в осадок выпала. У меня было жесточайшее похмелье, а потому сил сопротивляться не нашлось. Так что следующие четыре месяца я угробила на раскодирование записей.

- И что, что в них?

- Много чего. Куча какой-то личной информации. Знаете, очень похоже на берестяные грамоты. Вроде и понятно, что написано, но язык совсем другой. Проблема была даже не в том, чтобы расшифровать сами записи. Просто… там совершенно иное построение. Никаких отдельных файлов, никаких знакомых расширений. Огромный сплав нулей и единиц. Современные компьютеры видят записи как неизвестный объект. Он как бы есть, но ни свойств, ни что это вообще за штука, выяснить не удавалось. Пришлось создавать специальную программу. На выходе мы получили какие-то куски. В основном – тексты. Ни начала, ни конца, с кучей крякозябр. Но один фрагмент был достаточно обширным. Из него-то мы и узнали о пожирателях и кабетах.

- Во множественном числе? – уточнил Шершнев.

- Угу. Там упоминалась какая-то война. И потом разные имена. Вроде как несколько кабетов побывали на Земле. Дальше не хватало данных. Мы сначала подумали, что это какая-то беллетристика. Но потом поняли – это хроники. Дальше был пропуск, довольно много информации недоставало. И шло повествование о том, как на Земле появились пожиратели. И имена. Наши имена.

- Представляю, какой это был шок.

- О, да. Не то слово. Мы подумали, что просто-напросто переработали, так что начались галлюцинации. Прогнали данные еще раз через кучу утилит. Тот же результат.

- А потом сами столкнулись с живыми тенями, - подала голос примолкшая Веста. – И тогда окончательно утвердились в том, что не зря потратили столько сил и терпения. Ну, дальше все покатилось как снежный ком. К технарям добавились те, кто хоть что-то понимал в загадочном и непознанном. Многие крутили пальцем у виска, принимая нас за психов. Но нам, можно сказать, повезло. Среди тех, кто поверил или сам встретил однажды тварь, нашлось много сообразительных засранцев. Ни о чем таком в записях не говорилось.

- А о нас в ваших записях сказано? – не удержался от вопроса Бурова.

- Да, ваши имена указывались. Но искать вас мы решили без всяких смутных подсказок, по своей инициативе. Только не спрашивайте, что будет дальше. Эти записи не дневник и не биография. К тому же, мы до сих пор работаем над расшифровкой. Тот фрагмент, который нам удалось разобрать, знаете, на что он похож… на краткую статью или введение перед романом.

- А можно мне посмотреть? – неожиданно предложил Зи. – Не записи, само устройство?

- Ну, - Антон с Хмельницкой неуверенно обменялись взглядами.

- Конечно, - решила за всех Веста. Кажется, Сельцев не шутил, называя ее идейным лидером. Для сотрудников «ПТ» эта короткостриженая брюнетка была непререкаемым авторитетом.

Нам снова пришлось подняться. На сей раз не к экзекуторам, а по другой лестнице к настоящей мечте компьютерного гика. Почти десяток мониторов, провода, диски, какие-то железки. Лариса даже не обратила на все это великолепие внимания, сразу направилась к сейфу. Набрав код, вынула из темных недр нечто, и правда, напоминающее плоскую батарейку размером с двухрублевую монету. Одна ее сторона была в многочисленных царапинах, каких-то пятнах и подпалинах. Вторая – была не гладкой, имела множество бугорков, каких-то дырочек, впадинок, каналов.

- Как вы сняли данные? – удивился Андрей.

- Это была отдельная эпопея. Но видите эту дырку. На самом деле это – порт. Нам пришлось самим сооружать подходящий разъем, но после нескольких десятков попыток, проб и ошибок, задача была решена. Настоящий Кракатук, - с гордостью произнес Сельцев.

Тем временем очертания Зи начали подергиваться. Он снимал чужой облик, который с каждым разом отлипал от кабета со всевозрастающей неохотой. Лариса побледнела, но не отступила. Остальные, увязавшиеся за нами сотрудники «ПТ», наоборот, с интересом подались вперед.

Наш инопланетный друг определенно произвел впечатление. Вопрос в другом – какое именно? Некоторые, увидав двухметрового гиганта с плоским носом а-ля Волан-де-Морт и тремя глазами, заметно занервничали. Другие не удержались от восторженных возгласов. Ну да, всамделишный пришелец. Ни какой-нибудь чудак с Галлифрея, а настоящие чудище.

- Вы говорили, что прибор был вплавлен в череп. С какой стороны? – спросило оно вполне нормальным голосом. Только мы с ребятами почувствовали разницу.

- Снаружи. На височной кости, если быть точным.

- Дайте его сюда.

На шестипалую ладонь легла «монета», и на сгибе, между кистью и запястьем кабета начали вздуваться вены. Так, во всяком случае, показалось вначале. Но приглядевшись, я поняла – это не вены, а подвижные усики, которые будто прорастали из-под серой кожи. Прорастали, завивались, оплетая устройство, приникая внутрь него. Когда переплетение нервных окончаний, почти полностью погребло под его собой, Зи закрыло средний глаз. Два остальных глазных яблока, лишенные век, продолжали совершать движения. Справа налево, с лева направо. Как у спящего человека, когда ему снится сон.

Спустя долгие шесть минут кабет очнулся. Он несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь сфокусировать свой взгляд. Третий глаз его ярко фосфоресцировал в полутемной комнате. Потом свет погас, и Зи окончательно очухался.

- Тебе удалось узнать, что это? – первым спросил Ярослав.

- Да. Это что-то вроде ваших флешек, только с прямым подключением к мозгу.

- Ух ты, как в фантастических фильмах!

- Не совсем. Сюда грузится информация, которую нельзя забывать. Но объем такого носителя весьма ограничен – где-то пара-тройка терабайт. И загрузка осуществляется не снаружи, а изнутри, из мозга. А вот извлечь ее обратно можно только после смерти носителя.

- То есть, это вроде дополнительной памяти? – Лариса все еще была бледной, но профессиональное любопытство победило всякий страх.

- Да. Воспоминания, которые ты хочешь передать потомкам. Или мысли, которые могли бы им пригодиться. Запись велась не беспрерывно. Тут, кстати, не так много информации. Я не стал трогать личные данные. Хотя ясно, что останки принадлежали немолодой женщине, жившей в двадцать втором – начале двадцать третьего века по вашему летоисчислению. Устройство имплантировали ей в возрасте двадцати лет. Тогда они считались революционной технологией.

- Черт… я-то думал, что доживу до таких штучек… - пробормотал Антон.

- А что-нибудь полезное для нас нашлось? – клещом вцепилась в кабета Веста. Ее не смущали ни габариты, ни вид пришельца. – Насчет тех хроник.

- Да. Только это не хроники. Это… - Зи бесшумно зашевелил тонкими губами, подбирая подходящее определение. – Фантазия. Выдумка. Книга. Впрочем, я склонен верить тому, что написано в первой его части. Там говорится о Долгой Войне, о появлении пожирателей на Земле. В общем, о том, что происходило на самом деле. А еще…

- Что?

- Не знаю. Насчет того, что она была не совсем человеком. В записях дважды проскользнула аббревиатура ГМЛ – генетически модифицированные люди. Кажется, та женщина была одной из таких.

Картинка, засевшая в его сознании,была такой яркой, что я уловила ее без всяких настроек связи. Вид откуда-то сверху. Не то какой-то холм, но, скорее, не очень высокое здание. Ночь, луна, вырисовывающая серебристым светом очертания домов и превращающая лежащий внизу снег в блистающую алмазную крошку.

Я видела все чужими глазами, у которых была явно искаженная цветопередача. Но даже она не смогла испортить прекрасной панорамы зимнего города. Странного, без единого светящегося окна, будто навсегда покинутого всеми жителями. А потом взгляд скользнул направо. Рядом стоял какой-то парень, лет на пять-семь младше меня. Чуть раскосые глаза, встопорщенный вверх чубчик.

«Ты привел меня сюда, чтобы читать лекции по астрономии?» - произнес кто-то. Та самая протезированная старушка низковатым, даже с легкой хрипотцой голосом, который все же принадлежал молоденькой девушке.

«Конечно, нет. Просто… иногда я думаю, что мы все похожи на Луну. Все генно-модифицированные люди, а, может, вообще все. Одна наша сторона всегда остается неосвещенной. Никто не знает, и мы сами не знаем, что там? Может большущее черное пятно, гладкий камень или серая чешуя?» - ответил парень.

Я видела его. Не здесь. Гораздо раньше, на одном из рисунков Маши. Он, и правда, чем-то напоминал Ярика.

Змея выпустила ядовитые зубы и попыталась поймать свой собственный хвост. Это почти ей удалось.


Мир теней и тварей


Сан почти сроднилась с коляской. Она частенько выезжала на веранду больницы, старательно мерзла там по несколько минут, рассматривая внутренний двор. День за днем, стараясь делать это в одно и то же время. Прогулка из палаты вниз стала для девушки чем-то вроде ритуала. Или, скорее, обряда для вызова вдохновения. Двор был окружен тремя корпусами, так что глазу особенно не за что было зацепиться. Будь в здании окна, Сан могла бы подглядывать за пробегающими туда-сюда врачами и их неторопливыми пациентами. Но корпуса больницы имели глухие стены. Да и сам двор – ровная площадка со скамейками был ничем не примечателен.

 Ничем, кроме нескольких деревьев – невысоких разлапистых рябин. Именно за ними девушка и наблюдала. Точнее, за прилетавшими птицами. Из Сан был так себе орнитолог, но уж синиц от воробьев она отличить могла. Примерно через три – пять дней после начала наблюдений к ним присоединились снегири. Удивительно, но этих красногрудых птичек давно не бывало в их городе. А может, девушка просто раньше не замечала их?

Иногда выдавались ясные морозные ночи. Но чаще шел снег, красиво подсвечиваемый фиолетовыми лампами. Сан могла бесконечно долго смотреть на то, как падают снежинки. Казалось, это вовсе не они летят, а ты сам движешься вверх, к темному небу. А потом замерзшие конечности уже невозможно было игнорировать, и Карпатова возвращалась обратно в палату. Один и тот же путь: коридор, лифт, доставляющий коляску на четвертый этаж, небольшой холл и снова – коридоры, кажущиеся бледно-голубыми, хотя на самом деле они были выкрашены в серо-жемчужный цвет.

Она научилась ловко перебираться из своего «трона» обратно в койку. К тому времени руки немного согревались, а вот мысли, наоборот, начинали походить на куски прозрачного льда. Кристально ясные и совершенно лишенные каких-либо эмоций.

Сан никогда не слыла болтушкой и душой компании, но последнее время охотница совсем перестала разговаривать. Даже встречая на своем пути знакомого из соседней палаты или медсестру, которая заходила к ней, Карпатова лишь вежливо кивала. Звуки ее раздражали. Они были лишними. Все, что было нужно девушке, сейчас находилось внутри ее черепной коробки.

Там была свобода. Там были счастливые люди. Пусть не настоящие, пусть – выдуманные, но они были для Карпатовой живее тех, кто окружал ее в реальном мире. Мертвецы, вот кто все эти двуногие. Они просто не знают об этом… А Сан знала, и это знание, словно огромный камень, давило на грудь. Поэтому она, едва проснувшись, ждала того момента, когда ее коляска вкатится на веранду. Голые черные ветви деревьев напоминали сгоревшие до костей руки, но это был обман. Еще пара-тройка месяцев, и на них появится зеленый ореол молодой листвы. Как год и два, и многие десятилетия назад. И так будет долго, очень долго. Даже когда на Земле уже не будет никаких людей: ни настоящих, ни обитающих лишь в сплетениях серых клеточек.

Сегодня встреча с птицами и рябинами отменялась. Сан уже собиралась открыть дверь, когда кто-то толкнул ту снаружи.

- Диоген Петрович, что-то случилось? -  прокашлявшись, произнесла девушка.

 Обычно ее лечащий врач навещал больную пару раз в неделю во время обхода. Стандартный осмотр занимал не более трех минут. Все сведения о самочувствии Сан и так поступали к нему в виде электронных отчетов от медсестер и умной техники. Сегодня личных проверок не намечалось.

- Ну, можно сказать и так. Ты ведь у нас – охотница.

Карпатова молча приподняла бровь. Зачем многие так любят повторять и без того заезженные факты? Словно не доверяют своим собственным сведениям и знаниям.

- В общем, наша больница проводит один эксперимент…

Эксперименты… эксперименты. Сан начинала чувствовать себя подопытной крысой, а не человеком. Сколько раз над ней ставили опыты? Сначала природа, наделившая ее генами совершенно чужого вида. Потом жизнь. Ребенком Карпатова была довольно болезненным и слабым, в четыре года заболела тяжелым воспалением легких, еле спасли. Марат, засунувший ее к пожирателю. Михайлов, постоянно гоняющий Сан на пределе выносливости: выдюжит или нет? Бородатый со своей частицей и разговорами о конце света. Каждый так и норовил засадить Сан в герметичную камеру и проверить, насколько она крепка. Или подопытная предпочтет после всех мытарств сдаться. Тогда они смогут поставить очередную галочку и выкинуть ее трупик.

И все же Сан, как послушный красноглазый грызун, проявила интерес:

- Какого рода?

- Тестирование новейшего оборудования. Небольшие приборы для записывания различного рода сведений.

- Типа диктофонов? – не поняла Сан.

- Нет. Их называют считыватели памяти. Может, что-то слышала о таком?

Сан слышала. И даже видела запись настоящей операции по извлечению информации из нервной ткани. Выглядело это омерзительно. Собственно, а как иначе может выглядеть препарирование трупа? Мертвецу на видео отпили макушку, потом загнали в красноватую массу мозга несколько щупиков-проводков. Информации оказалось немного. Все, что осталось от прекрасного (или не очень) внутреннего мира – лишь десятисекундная видеозапись ужасного качества, скроенная из полу-размытых картинок. Считывали были нужны для создания общей базы данных всех уничтожителей. И воспоминания мертвецов служили чем-то вроде наглядных учебных пособий как не надо действовать, чтобы следующим на столе патологоанатома не оказался ты.

Первый такой прибор изобрели около тридцати лет назад. Как и старинные ЭВМ, считыватели были огромными, неудобными в обработке и выдавали информацию в виде сложного кода. Сейчас размер оборудования уменьшился до размеров стандартного наладонника: сантиметров десять в длину и не более пяти – в толщину. Но прогресс не стоит на месте, о чем и поведал Диоген Петрович:

- Это совершенно закрытая программа, специально разработанная для людей, вроде нас. – Врач никогда не употреблял слово ГМЛ, равно как и другие не слишком корректные слова. Насколько смогла разузнать Сан, сам хирург был все-таки ближе к нормальным людям, чем к модифицированным. – С помощью новых приборов мы сможем записывать свои текущие мысли, некоторые визуальные образы, даже электрическую активность областей, ответственных за зрение и слух.

- Меня хотят сделать ходячей видеокамерой?

- Не совсем верно, хотя и близко к истине.

- А уже есть…

Впервые за долгое время девушка почувствовала что-то, кроме ледяного равнодушия. Страх боли и смерти. Самое верное чувство, указывающее человеку, что он еще в этом мире и его сердце бьется не просто из упрямства.

Диоген Петрович понял Карпатову. Поправив свои очки, не делающие его глаза менее круглыми, он присел на стул для посетителей:

- Да, уже шестерым вживлены считыватели. Не стану обманывать – операция серьезная. Прибор медленно интегрируется в нервную систему, но уже через неделю-другую проходят все симптомы вмешательства: головная боль, тошнота и некоторое чувство сдавливания за ухом. Затем пропадают синяки и припухлость, когда восстанавливается кожный покров. На самом деле, по сравнению с тем, что мы сотворили с твоими позвонками, вживление считывателя – совершенный пустяк.

- Я могу отказаться? – на всякий случай спросила Сан. Ответ ей и так был известен. В рядах охотников не было такого определения, как «добровольно».

- Нет, - покачал головой врач. – Прости, девочка, под программу попали как раз те, кто не может по тем или иным причинам служить в полевых условиях. И ты – идеальный кандидат. Почти весь набор кабетских генов, возраст… да что я тебе объясняю?

- Когда операция?

- Завтра. После полудня. Я приду за тобой.

Что-что, а Диоген Петрович никогда не обманывал своих пациентов. На следующий день Карпатову привезли на каталке в большую, ярко освещенную операционную. На лицо напялили маску, и одна из медработниц попросила девушку посчитать от десяти до одного. Сан уснула уже на цифре «семь».

В месте, куда вживили считыватель, до сих пор ощущалась шишка. Спать на левом боку стало почти невозможно. Впрочем, из-за постоянных головных болей и на правом-то едва удавалось отдохнуть. Карпатовой постоянно кололи обезболивающие, которые делали ее дурной. Выныривая из тумана, девушка бралась за планшет. Заодно записывала свои задумки на новейший прибор. Ее все чаще и чаще посещали те странные сны: Сан то бродила по берегу медного озера, то по пустынным улицам родного города. После первых охотница просыпалась посвежевшей, полной новых задумок. Но когда приходил черед вторых, ночь становилась невыносимой. Карпатова могла часами сидеть неподвижно, уставившись в одну точку совершенно пустым взглядом.

Именно в таком состоянии и застал ее Марат.

- Привет! – как всегда, довольный невесть чем, поздоровался он с подругой.

- Ага. – Вот и вся реакция.

- Смотрю, тебе тоже его поставили? - Сан повернула к Алиеву голову. Тот отогнул ухо, чтобы показать повязку во всей красе, такую же, как у самой девушки. – Когда тебя собираются выписывать?

- Числа десятого февраля. Знаешь, мне и здесь неплохо.

- О-па! А кто совсем недавно говорил, что мечтает выбраться из этих стен? – изумился Марат.

Сан не ответила. Тогда ей снилось озеро. Сегодня она снова ощущала, как солнечные лучи пронзают кожу, растекаются жаром по венам. И голод, мучавший ее, на время немного ослабевал. Где находится озеро, и есть ли оно на самом деле, равно как и деревянный дом с большими окнами, Александра не знала. А вот о жизни пожирателей была наслышана и видела их начальную частицу своими глазами. Она все еще была внутри, и белая маленькая змейка ее собственного дара оказывала с каждым днем все меньше сопротивления.

- Я не знаю… - выдавила охотница наконец. – Наверное, меня просто все достало.

И снова замолчала. Марат внимательно смотрел на подругу. Она изменилась. И дело вовсе не упадническом настрое -  Карпатова и раньше не страдала от излишнего жизнелюбия. Но перед парнем сидело какое-то новое создание, мало имеющее общее с человеком. Статуя, манекен, который может открывать рот. Слова звучали, но не несли никакой окраски. Словно ветер в проводах запутался и пытается имитировать людскую речь.

- Сан, - Марат решительно позвал подругу. – Что я могу для тебя сделать?

«Оставить меня», - хотела сказать та. Но ответила абсолютно другое:

- Прочти, я тут кое-что накатала.

В руки лейтенанта лег знакомый планшет. Гипсовая маска, служившая Сан лицом, чуть оживилась. Марату ничего не осталось, как раскрыть одну из закладок. Строчки, много строчек текста. Много запятых, многоточий и других страшных знаков препинания, свидетельствующих о том, что его подруга всерьез занялась творчеством.

- Я скопирую файл. Потом тебе напишу ответ, как прочту.

- Нет. – На этот раз маска стала нетерпеливой и злой. – Хочу, чтобы ты прочел все прямо сейчас. Мне важно знать – имеет ли хоть какой-то смысл все это… вся эта… чепуха.

- Если ты считаешь написанное чепухой, то почему отдаешь мне? – растерялся Алиев.

- Не считаю. Я, вообще, окончательно запуталась – что и как мне считать. Марат, - голос Сан мгновение смягчился, а глубине зеленых глаз промелькнуло что-то удивительно приятное. Маленькая звездочка, не иначе. – Марат, просто помоги мне разобраться.

- Это так важно для тебя?

- Да.

Больше вопросов не требовалось. Откинувшись на спинку стула, лейтенант пробегал бесчисленные строчки. Темно-синие буквы на сероватом фоне медленно, но верно превращались в полноценные образы: храбрые космические путешественники, неизведанные планеты. Все то, что так манило самого Алиева в детстве.

Уже дважды медсестра по просьбе Сан приносила кофе и бутерброды. Врач жевал ярко-красную колбасу с хлебом, запивая их то ли тормозной жидкостью, то ли пережаренными желудями, не обращая внимания ни на вкус, ни на цвет. Он провалился внутрь, в потустороннее пространство где-то между очередными абзацами. Двадцать страниц, тридцать, пятьдесят, сто… На сто второй сочинение закончилось.

- А дальше? – тупо спросил Марат.

- Я не придумала еще.

- Так придумывай, чего сидишь!

- Думаешь, это имеет смысл? Я имею в виду не стиль написания и все-такое. Просто… Такое может вдохновить людей? Или они просто посмеются и забудут о моей книге на второй день.

- Ты все это видишь? – задал встречный вопрос Алиев. – Твои кошмары, видения, они имеет к написанному отношение?

В дурацком синем свете, со взлохмаченными волосами и повязкой за правым ухом он выглядел сейчас невероятно прекрасным. Все то время, что он читал, девушка следила за ним, за каждым движением губ, за трепетанием ресниц. Сан попыталась вспомнить, за чем наблюдала с таким же удовольствием. Рассвет. Встающее из-за пелены тумана солнце, которое наполняло пространство теплом и своим золотистым сиянием. Марат, сначала сгорбившись над планшетом, постепенно расправлял плечи, взгляд его из скучающего становился все более заинтересованным. Словно в его тело вливали новые силы. И Сан поняла – она ни за что не хочет огорчать его.

- Нет. Если ты о том, вижу ли я будущее, то точно – нет. Но уверена, оно таким и будет. Полеты между галактиками, новые открытия. После того, как мы победим тварей. – Карпатова постаралась говорить так, чтобы друг не заметил дрожи в голосе. Не заметил ее лжи. И повторила. – Да, все так и будет.


Мироздание бурлило и пенилось, как макароны на слишком сильном огне. Вероятности смещались со своих мест, моменты перепутывались все больше. Любая система стремится к равновесию, к гармонии, к своему первоначальному виду. Сжатая пружина всегда распрямляется, брошенный об пол мяч – подскакивает, теряя лишнюю кинетическую энергию. Вселенная, как волосы на голове – сколько их не стриги и не перекрашивай, все равно отрастут корни. Ну, или повыпадут…

…Старик  сидел на берегу небольшой запруды, следя за большущими осетрами. Иногда он бросал в воду кусочки хлеба. Рыбы послушно подплывали, дожидаясь, пока подкормка утонет и принимались обыскивать дно. Самые опытные особи держались подальше от берега, наивный молодняк же хватал добычу, не глядя.

Нет, старику не нужны были эти глупые хладнокровные. У него не было ни сачка, ни удочки. Хотя, захоти старик поймать одного из осетров, смог бы и голыми руками это сделать. Он днями напролет следил за бултыхающимися в воде плавниками и острыми мордами, за блеском чешуи, что почти ослеплял. Но более всего за откладываемыми в воду икринками. Черными, гладкими, упругими. Каждая особь была способна отложить больше миллиона икринок. Но эти осетры были особенными. Старик долгие годы выводил свою собственную породу, отдельный вид, пока не добился идеальных соотношений количества и качества. Так что его осетры приносили лишь тот приплод, который мог развиться в полноценную рыбку. В этой реке они чувствовали себя хозяевами: никаких хищников, сетей и полно пищи.

Очередной осетр отплыл подальше, вовсе не стремясь получить добавку к ежедневному ужину из моллюсков и червей. Старик отложил подкормку в сторону, сосредоточив все внимание на этой рыбине – почти трехметровом монстре. И как только та сорвалась с места, он бросился в воду. Штаны и рубаха из неокрашенного льна тут же промокли, как и кончик седой бороды. Он слишком долго этого ждал.

Пружина сжалась до такой степени, что давить на нее стало просто бесполезно. Только отпустить и отбежать подальше в надежде, что следом не последует выстрел.

В воде, между длинными лентами водорослей запуталась несколько икринок.

- Вот она, - улыбнулся старик, вылавливая одну из них.

На гладкой, лишенной линий ладони, покоилась молочно-белая бусина…

…Вероятности остановились, составив новый узор.


Сан проснулась с бешено колотящимся сердцем. Нет, ей снился вовсе не кошмар. Не озеро и не улицы, по которым свободно разгуливали пожиратели. Но сон явно был необычным. Даже окончательно очнувшись и прекратив судорожно заглатывать воздух, девушка ощущала сладковатый аромат чужих духов и гладкую кожу под пальцами.

Пытаясь восстановить все элементы сна, Сан закрыла глаза. Они только мешали видеть. Темнота - бархатная, теплая, окутала ее с головы до ног. Поймать первую картинку, как змею за хвост и потихоньку вытянуть ту из ее норы.

Длинные рыжие кудряшки. Первое, что отметила Карпатова. У девчонки, крутящейся перед зеркалом в коридоре, были необычайно красивые волосы. Густые, блестящие - казалось, они излучают свой собственный свет.

Сан никогда не привлекали представительницы своего пола. Честно говоря, она и к мальчикам была довольно равнодушна, воспринимая их только в качестве друзей. Они росли вместе с Захаром, деля все секреты и ввязываясь в различные авантюры. Потом к ним присоединился Ванятка, и хотя Сан подозревала, что нравиться Зиньцову, но ответных чувств ни к кому не питала. Пока…

Отбросить ненужные сейчас рассуждения, снова ныряя в воспоминания о сне. Охотница могла поклясться, что никогда в жизни не видела эту рыжую в зеленом свитере и разношенных джинсах. Господи, да кто сейчас носит джинсы? Они вышли из моды лет тридцать назад, окончательно превратившись в такой же хлам, как сиди-диски или газовые плиты.

Снова Сан цеплялась за мелочи, детали, когда надо было ловить нечто, не имеющее с ними ничего общего. Сон – это не набор образов. Это ощущения. Ни один, даже самый страшный монстр не способен напугать тебя так, как чувство одиночество и потери. Ничто не рассмешит, пока ты сам не почувствуешь настроение улыбаться.

Незнакомка повернулась к Карпатовой. Неожиданно ее лицо оказалось загорелым, не красноватым, а имевшим ровный золотистый оттенок. А еще у рыжей не было ни единой веснушки. Большие зеленоватые глаза уставились на Сан, губы расплылись в улыбке. И тогда охотница впервые поняла, что значит – влюбиться.

- Кто ты? – спросила она рыжую.

Нет ответа. Девчонка снова развернулась к зеркалу, наматывая серый длинный шарф на шею. Такие тоже уже лет пятьдесят не носят, что уж говорить о «дутом» пуховике в тон к шарфу. Да и вся обстановка была какой-то древней. Огромные окна во всю стену, деревянные панели на стенах. Вдалеке Карпатова заметила несколько раковин, стоящих рядком, над которыми возвышались капающие краны. Кажется, первый и единственный раз, крутящиеся регуляторы воды она видела на выставке, посвященной старинному быту рядом с ребристой доской для ручной стирки. Тогда охотнице было всего восемь.

- Начало двадцать первого века, - неожиданно произнесла рыжая.

- Что? – то ли вслух, то ли про себя переспросила Сан.

Девчонка продолжала мучить доисторический шарфик, пока окончательно не удовлетворилась результатом и своим видом в зеркале.

- Мое любимое время, - продолжила, словно бы не слыша предыдущего вопроса. – Это школа, в  таких учились твои прабабки и прадеды.

- Кто ты? – Может, эта рыжая и безумно симпатичная, но явно чокнутая.

- Если бы все развивалось так, как положено, в две тысячи пятьдесят первом ее бы разрушило от мощного взрыва бомбы. Люди не умеют жить мирно. Так что Третья мировая была лишь вопросом времени. Через шесть лет им надоело бы заниматься ерундой, и на месте образовавшегося котлована выстроили бы новое здание. На сей раз – институт. Первый международный строительный проект, огромное здание, в возведении которого использовали все самые передовые технологии и материалы. Но даже он не выдержал бы испытание Временем. К две тысячи сто семнадцатому институт начали бы перестраивать, а потом бы превратили в общественный центр для помощи голодающим. Увы, не все технологии, и не все материалы одинаково полезны для окружающей среды. Голод захлестнет планету, впервые объединив человечество хоть на какое-то время. Когда поля и сады вновь начнут приносить урожай, а дорогущему мясу найдут дешевый синтетический аналог, центр станет не нужен. Число людей на планете снова перевалит за четыре миллиарда. И из-за растущего населения понадобятся новые школы. Видишь? Рано или поздно мы возвращаемся к началу.

Но все пошло не по плану из-за моего дурного брата. Поэтому теперь на месте прекрасного образца типичного общеобразовательного заведения стоит уродливая больница. Эх... Дети не боялись света. Им не надо было прятаться от невидимых тварей. Они играли в этих коридорах в салки, хотя полы были скользкими, приклеивали жвачки там, где было не положено, нарушали правила, потому что иначе нельзя вырасти, - вздохнула незнакомка. Сан все еще не понимала, почему так хочет узнать, кто она и почему при этом всецело и полностью ей доверяет. - Пойдем-ка, выйдем.

Они не вышли. По законам сна нельзя перемещаться, просто делая шаги и открывая двери. Коридор сменился безлюдной улицей. Вместо надоевшего всем снега, под ногами Сан оказался голый асфальт с трещинками и вздутия от древесных корней. Высаженные у дороги березы, каштаны и тополя тянули их во все стороны, игнорируя желание людей ходить по ровному покрытию. Перли напролом, как бы сказал Жильцов.

Осень. Уже не ранняя, но еще не поздняя. Приблизительно часов четыре-пять, солнце закатывалось девушкам за спины, бросая какой-то уставший, но все равно приятный свет. Незнакомка снова замолкла, просто продолжая идти вперед. Руки – в карманы, нагнула голову, и будто бы совсем не замечала плетущуюся за ней Сан. А той хотелось задать еще тысячу вопросов, на которые она вряд ли бы получила ответы. И все же это лучше, чем просто слушать. Свой собственный голос немного разрушал тот магнетизм, которым обладали длинные золотые кудри и смотрящие сквозь тебя глаза. Сан изо всех сил спешила за незнакомкой, но догнать ее не могла, покуда та сама не остановилась.

- Не важно, кто я, - наконец произнесла она что-то разумное. – Главное, запомни кое-что перед тем, как проснешься. От тебя зависит многое, очень многое. Но прежде чем взваливать на себя ответственность или сдаваться, подумай о себе. Не о тех, кто умрет. Не о тех, кто будет жить дольше, чем ты. О себе. Чего ты сама хочешь, к чему стремишься. Быть человеком, не значит нарушать правила. Равно как и не значит слепо им следовать. Выбор должен исходить отсюда, - рыжая коснулась Сан в районе груди. – И от сюда. – Прикосновение к виску. От прохладных пальцев исходит спокойствие. Нос улавливает смесь запахов: какао, выпечки, раскаленных прутьев камина, бумажной пыли, свежей стружки и почему-то шампуня, которым моет голову Марат. – Следуй за своими желаниями, за тем, что тебе дорого.

Сан никак не могла вспомнить окончание сна. А был ли у него, вообще, конец? Перед глазами все еще стоял образ рыжей девчонки, а ее голос эхом отдавался в ушах. Сейчас было бы неплохо охладить голову, но даже не глядя на часы, охотница знала – за стенами больницы белеет ясный морозный день. В такое время ни один охранник не выпустит ее наружу.

Она была приговорена к вечному заключению в безжизненно-холодном свете синих ламп. И единственным желанием Сан было затушить их, одну за одной. Кое-как неловко перевернувшись на бок, она с головой накрылась одеялом и снова погрузилась в сон. На этот раз без всяких видений.


- Ты поговорила с ней? Зачем? – изумилась голубоглазая.

- Надоело наблюдать за этим цирком. – Как всегда причина оказывается банальнее, чем хотелось бы. Хоть бы раз ее сестра-близнец обосновала свои действия хоть какими-то благими намерениями. Но нет. У нее только два ответа: «Мне скучно» и «мне надоело». Да уж, такая она, богиня Случая. Стерва, каких поискать. – Не бойся, я не выдала никаких тайн. Просто дала хороший совет. Сама знаешь, от хороших советов еще никто не помирал. На то они и хорошие.

- И что теперь? Она… будет писать дальше?

- Откуда мне знать?

 Еще одна дурная привычка сестрицы, все время отвечать вопросом на вопрос и таращить свои бирюзовые глазищи. Будто она вовсе ни при чем. И, конечно же, не делала ставку, как все остальные Творцы. Но вытрясти из нее правду сложнее, чем превратить железо в золото. Теоретически возможно, а практически почему-то не выходит.

- Хорошо. В любом случае, мы скоро об этом узнаем. Наш братец недавно заходил ко мне, хвастался, как здорово «ткнул кабета рожей в его же дерьмо».

- Где он только таких выражений набрался? – богиня Случая покачала головой. Строго говоря, в этом споре она держалась нейтралитета. Но все же приятно было видеть, как близняшка улыбается. Они никогда особо не ладили с Пресекателем. Жизнь и Смерть, одно не работает без другого. Но это вовсе не означает, что обоим нравится этот вынужденный союз.

- Он купится. Несомненно, - бормотала голубоглазая. – Ему же так приятно смотреть, как разрушаются чужие мечты. Вина, сожаление, злость. Отличный коктейль для самоубийства. Или убийства. Ты хорошо тогда сработала, с тем парнем. Стоило столкнуть Сан с крыши, стоило. Люди больше слушают других, чем себя, хоть и кажется наоборот. А теперь у девочки есть шанс услышать себя.

- Скажи мне честно, Кар-кре, ты ведь затеяла весь этот глупый спор не для того, чтобы доказать превосходство искусства над эгоизмом, так ведь? Ты просто хотела проучить нашего братца, с самого начала все спланировав. Не так ли?

Голубоглазая только многозначительно улыбнулась. У нее тоже была дурная привычка не отвечать на вопросы.


Ее прервали самым беспардонным образом. Кто-то, не стучась, вошел в палату. Карпатова хотела было огрызнуться и выгнать непрошеного посетителя вон, но осеклась на первом же слове:

- Какого…

- Совсем не рада меня видеть? – хмыкнул седовласый. – Прошлый раз мне пришлось срочно исчезнуть, и мы с тобой так и не договорили. Смотрю, ты занята?

- Да.

Как всегда, при появлении Пресекателя, Сан начинала раздражаться. Аж за ухом снова зачесалось. Врачи говорили, что это очень хорошо. Раз чешется, значит, заживает. Но радости от этого что-то не прибавлялось.

- Можно взглянуть? – А вот противиться ему она еще не научилась. – О, романчик? Главный недостаток всех женских романов – недостаточная жестокость. Они не любят писать о крови, о боли, пытках. Ну, давай, назови мне имя того самого принца на белом коне? Вы же не можете без поцелуев и свадеб в конце. Ну, или хотя бы мелодраматично пущенной слезы, сменяющейся улыбкой. Ведь все всегда должно заканчиваться хорошо, иначе это вовсе не конец. Никогда не понимал этой глупости. Остановка сердца… и тьма навсегда. Все остальное – лишь перевалочные пункты между конечными станциями.

- Значит, самые лучшие книги заканчиваются смертью? – не смогла отказаться от вопроса Сан.

- Самые лучшие, милочка, никогда и не начинаются. Они так и остаются ненаписанными. Кстати, раз уж мы коснулись этой темы, у меня к тебе новое предложение. Надеюсь, ты хорошенько подумаешь, прежде чем ответишь. Но ждать долго я больше не намерен. Думаю, ты оценила все преимущества, которые тебе дает темная частица. Пожиратели рядом с тобой становятся кроткими, словно овечки. Я видел, как ты спасла своих так называемых коллег от их жал и когтей. Смело и безрассудно, как мне и нравится.

Седовласый оперся на стену, скрестив руки на груди. Сегодня на нем была вполне современная форма военного. Правда, Сан не видела такого расположения звезд на погоне. Картину портил шлем с крыльями. В синем свете ламп он блестел, бросая на потолок и стены блики, похожие больше на пятна крови.

- Это ощущение единства, его ничем нельзя заменить. Они ждут тебя. Давно ждут. Разве ты не слышишь их голоса, когда сидишь на ветру? Когда смотришь на падающий снег, а они шепчут: «Ты одна из нас». Ну же, Александра, признайся – быть пожирателем не так плохо.

- Я – не тварь. Я – человек, - насупилась девушка.

- Пока.

- Ты хотел предложить мне новую сделку. Но пока я не услышала ничего нового. – Зуд переместился с головы на спину. Шрам, оставленный скальпелем хирурга, заживал на удивление быстро. А вчера Сан смогла пройтись без посторонней помощи почти двадцать метров.

- Дерзкая. А это мне вовсе не нравится. Ладно, тебе можно простить некоторые… вольности. – Насмешка пропала с лица седовласого. – Слушай внимательно. Повторять не буду. Ты можешь продолжить писать свой великий романчик о победе человечества над пожирателями. Гарантирую, он будет иметь колоссальный успех. Станет бестселлером, как говорили сто лет назад. Но в реальной жизни война закончится именно так, как я и говорил: все люди станут пожирателями. Человечеству придет конец.

- А второй вариант?

- Ты бросаешь свои бесполезные упражнения в прекрасном. Никаких книг, ни строчки больше. И соглашаешься сама стать пожирателем. Тогда люди выиграют. Не одномоментно, но за пару лет точно. Они перестанут прятаться, перестанут бояться света. Никаких уничтожителей больше не появится.

Сан, хотевшая было сказать, что согласна на второй вариант, вдруг закрыла рот. Она чувствовала подвох, но какой, пока не поняла. Словно смотрела на нарисованные гвозди, которые лишь с определенного угла зрения кажутся воткнутыми в плоскую страницу. Не могло все быть так просто. Проигрыш или победа, лишь в зависимости от того, напишет она книгу или нет.

И тогда Карпатова вспомнила последнюю часть сна.

Старика, стоящего по пояс в воде. Он бережно опускает крошечную белую икринку. Необыкновенная редкость, самый великий Дар – стать кем-то, вырасти из головастика в огромную пятиметровую рыбу. Потому что все эволюционирует, все движется и меняется. И потому что…

- Ты жульничаешь, - произнесла Сан также спокойно, как если бы разговаривала с Захаром, а не с богом войны, который может переломить ей шею одним движением мизинца на ноге. – Есть что-то еще.

Эта уверенность, даже наглость были столь не привычны для Творца, что на миг тот едва не растерялся. Он всегда считал людей жалкими, вечно трясущимися под его грозным взглядом существами. Но сейчас бросающая ему вызов смертная вовсе не походила на дрожащую тварь. В ней чувствовалась какая-то удивительная сила, свойственная только его, Пресекателя, племени.

«Кажется, мы проглядели жемчужину. Она сама видит» - Сестрица была права. Темные вероятности раскрывались перед Сан, как бутоны роз. Медленно, неохотно, но все равно неизбежно, пока не оголялась желтая сердцевина. Начальная частица пожирателя делала девчонку сильнее, восприимчивее. Как болезнь, вирус, который встряхивает весь организм, заставляя работать его на полную мощность, а потом завладевает им клетка за клеткой, убивая несговорчивого носителя. И ее убьет, обязательно. Превратит в тень, в черное пятно. Пресекателю даже стало немного жаль эту наивную двуногую. А еще, что очередная забава подходила к концу.

- А ты не дура. Что ж, я расскажу тебе все, - седовласый присел на кровать, жестом приказав передать ему планшет. Открыл какую-то программку и принялся… рисовать. – Видишь эти кружочки? Это моменты жизни. Допустим, твоей. Рождение, походы в школу, воспаление легких, падение с крыши. Все ключевые моменты твоей личной истории. Ты уверена, что все развивается последовательно. Так сказать, от номера один до номера двадцать тысяч триста сорок пятого момента. Но на самом деле, за то время, пока живешь, реальность вокруг тебя сменилась, как минимум, три раза.

- То есть? – Сан смотрела на новую цепочку кружочков. Они чем-то напоминали бусы. Одна нить, еще одна, еще… А внутри красная стрелочка, указывающая неизвестное направление.

- Когда Творец вмешивается в чью-то историю, создается новая Вероятность, то есть в твоем случае, новый вариант жизни. Иногда даже не одна, а больше. Человеческое сознание не способно воспринять смену Вероятности. Вам кажется, что ничего вовсе не поменялось. - Седовласый вдруг схватил Сан за руку, разворачивая ладонью вверх. – Здесь у тебя была длинная белая полоска. В два года ты разбила вазу и сильно порезала руку. Кровь хлестала ручьем. К счастью, твоя мать подоспела вовремя.

- Нет. Не было такого.

- Потому что этого не случилось в этой Вероятности. А до того, как я зашел в палату, шрам был. А еще у тебя была сломана нога. Врачам пришлось подлатать и ее вместе с раздробленными позвонками. Я могу найти как минимум, пять незначительных отличий этой Вероятности от предыдущей. Но, думаю, в этом нет смысла.

- Прошлые жизни… - прошептала девушка.

- Не прошлые, параллельные. Только не задавай мне вопросов, вроде: «а почему я этого не помню» или «а почему я сознаю себя именно в этой Вероятности». Объяснение потянет на хорошую такую энциклопедию. А еще  мне придется чертить кучу схем и графиков, а я ненавижу черчение. Есть такое замечательное слово: априори. Просто прими существование разных версий себя как факт и перестань, наконец, тянуться к спине.

Карпатова замерла. Она и не заметила, как завела вторую руку назад, чтобы почесаться.

- Но что происходит в тех вероятностях, которые я… покинула?

- А это вот хороший вопрос. Ты продолжаешь в них существовать. Со шрамами, сломанными ногами. Или вовсе целая и невредимая, бежишь сейчас на очередное построение. Но во всех этих параллельных мирах человечество заканчивает одинаково.

- Так что…

- Я могу прекратить войну. И миллионы людей еще многие века будут коптить небо и разрушать свою планету. Но та Александра Карпатова, что сидит здесь и сейчас передо мной, этого точно не увидит. Жизнь – не книга, она – только кипа черновиков. И в этом черновике хороший финал не предусмотрен.

- Тогда я просто не вижу смысла... – и тут до Сан дошло.

Никто, кроме нее не узнает, что должны были погибнуть. Она станет тварью, застрянет в этом ужасном черновике, пока остальные перевернут страницу и даже не заметят, что читают другую книгу.

- Выбирай. Возможно недолгая и не слишком счастливая человеческая жизнь или шанс на спасение всего твоего вида. По мне, так все очевидно.

Седовласый протянул планшет обратно. Сердце Карпатовой снова заколотилось, на лбу выступила испарина. Но уже не от страха, не от смутного ожидания конца. Файл с недописанной книгой открывался мучительно медленно. Несколько секунд она смотрела на разбегающиеся перед глазами строчки. Только два варианта. Удалить написанное. Это бы заняло не более двух секунд. Или же продолжать, зная, что рано или поздно все вернется к началу – к праху и пустоте.

Александра решительно нажала клавишу…

Глава 20

А что такое тень, как не шутка и не парадокс? Ночь, живущая средь бела дня. Ночь, которую создают сами люди.

А. Машевская «Клинок Богини, гость и раб»


Новая книга


Надо было надеть перчатки. Кончики пальцев стали практически нечувствительны, а греть их выдыхаемым изо рта воздухом было бесполезно. Вечером градусник показывал минут десять, но сейчас, к полуночи температура опустилась еще на два-три градуса. Конечно, для Оксаны, переехавшей из сибирского городка за Урал (теперь за горами была сама Сибирь; вот они – географические парадоксы во всей красе) такие морозы и морозами-то не должны были казаться. Но женщина почему-то жутко замерзла. Возможно, дело было в то и дело налетавшем ветре. Но, скорее всего, роль сыграло ожидание. Она уже минут десять маялась перед проходной штаба, за воротами. Увы, внутрь никого из гражданских без специального пропуска не пропускали. Даже ее – жену одного из командиров. Оксана мысленно поправила: «бывшую жену», - хотя они с Михайловым и не были официально разведены. Ничего, недолго терпеть осталось. Именно о разводе она и пришла сообщить. Звонить на работу мужу (бывшему мужу!) было бесполезно. Он был всегда занят. Днем, вечером, ночью тем более. Патрулирования, построения, занятия – круглыми сутками, и судя по всему, без малейшего перерыва. Пришлось самой тащиться через полгорода на такси, тратить деньги и время, чтобы сказать всего одну фразу: «Я подала на развод».

Александр изволил выйти на шестнадцатой минуте. К тому времени женщина начала откровенно стучать зубами и перешла в мыслях исключительно на неприличные ругательства. А ему – почти бывшему супругу даже не икалось!

- Привет, - поприветствовал он жену. Попытался приобнять, но Оксана вывернулась из его рук.

- Я звонила раз пятьдесят, наверное. Какими такими делами ты занят, что не можешь от них даже на пару минут оторваться? – начала женщина свою обвинительную речь.

- Прости. – В зеленых глазах, действительно, мелькнуло что-то вроде раскаянья. Только этого было мало, чтобы сохранить их давно треснувший брак. – У нас тут ЧП. Из части пропали двое. Наш врач и одна из новобранцев.

- В каком смысле? Сбежали?

- Их маячки одновременно перестали передавать сигнал. При этом последний раз координаты обоих были зарегистрированы на территории. Весь штаб теперь на ушах стоит, а больше всего досталось, догадайся, кому? Вот-вот, мне, как непосредственному начальнику. Знал был, что эта Карпатова окажется такой… проблемой, никогда бы на ту фабрику не сунулся. Но как же, папаша – выдающийся охотник, у девки чуть ли не весь набор… А ты чего пришла? – неожиданно вспомнил о стоящей рядом Оксане капитан.

- Да так. Дети по тебе соскучились. Ты дома, вообще, собираешься показываться? Они скоро забудут, как их отец выглядит.

- Ксю, перестань, а? Я тебе говорю: мне сейчас не до того. Если мы в кратчайшие сроки не найдем девчонку и Алиева, не только погоны полететь могут. Кстати, ты не могла бы развесить снимки у нас в районе? - Александр вынул из кармана небольшой аппарат, напоминающий фотокамеру. – Инфобокс с тобой?

- Саш… - начала выходить из себя женщина.

- Оксан, я тебя по-человечески прошу! Может, кто их видел? Не может быть такого, чтобы сегодня был человек, а завтра его нет. Никто не растворяется без следа. Черт бы с ней, с Карпатовой. Искренне надеюсь, что ее твари сожрали. Но вот Марат... Блин, как он, вообще, мог так поступить? Головастый ведь парень… был. Пока с этой дрянью не связался. Все-таки ваше бабское племя, ух!

- Что? Что наше племя? – Оксана оттолкнула руку с протянутым в ней воллпринтером.

Чудная штучка неслабо экономила бумагу, размещая объемное изображение прямо на стенах зданий. Сейчас в аппарат были загружены плакаты для розыска с фотографиями пропавших уничтожителей. С фасадов близлежащих зданий уже смотрели на прохожих десятки лейтенантов Алиевых и рядовых Карпатовых. Толку от этого было немного, но Александр не привык сдаваться. Лучше он найдет их трупы, чем вообще, ничего и никого.

- Да вы, бабы, всегда так: вечные обиды не понятно на что. И нас еще детьми называете. Ей богу, Ксю, ты ведь умная женщина, должна понять, что мне тоже тяжело. Мне приходится постоянно следить за всем, каждую минуту ожидая очередной пакости. Я тоже ужасно соскучился… но эта работа!

- Так уволься! Ты каждый раз говоришь, что тебе все осточертело, что ты устал. А дальше? Ничего. Слова, одни слова. Посмотри на себя, в кого ты превратился? От того мальчика, в которого я влюбилась, от него ведь ничего не осталось. Я готова была простить тебе твои загулы, твою, как ты говоришь «полигамную натуру». Все мужики – бабники, так? Та шлюха, с которой я тебя застукала… думала, это  самая большая моя проблема. Винила себя. Представляешь, я себя винила! Меня ведь как учили: если муж ходит налево, значит, ему чего-то недостает дома. Но потом поняла, это все отговорки. Я просто тебе не нужна. Тебе никто не нужен, кроме твоей проклятой работы. Ни жена, ни любовница…

- О чем ты? – Александр снял кепку, вытаращившись на жену. – Оксан, при чем тут все это? И каким, извини, образом, я уволюсь? Я тебе сто раз говорил: из охотников уходят только по одной причине. Смерть. Это не работа, Ксю. Твои швейные машинки в ателье – вот работа. Ей любой может обучиться. Меня же никто не заменит. Я – все, прибит к ней, как Иисус к кресту.

- Да, правда? А вот твои подчиненные так не считают, раз сбежали. Знаешь, тот, кто, правда, по-настоящему, чего-то хочет, тот сделает все, чтобы этого добиться. Мы с детьми тебе просто не нужны. Вот и все.

Женщина развернулась, собираясь уходить. Голос мужа догнал ее через несколько метров:

- Ты не понимаешь! Ты ни черта не понимаешь!

- Да? – она обернулась, смеривая капитана насмешливо-презрительным взглядом. – Так расскажи, чего именно? Ты – не Христос, Саш. Вот в чем проблема. И я не собираюсь ждать твоего пришествия.

- Ксю! – Михайлов дернулся, чтобы догнать жену, но остановился.

- И, кстати, - бросила она через плечо, - я подала на развод. Бумаги пришлю по почте.


Она проснулась от прикосновения к волосам. Теплые пальцы нежно гладили ее макушку, от чего до самых ступней пробегали приятные мурашки. Открывать глаза не хотелось, но этого и не требовалась. За столько лет тьмы, она могла найти его губы даже так.

- Встаем? – задал он вопрос. Она почувствовала движение воздуха – мужчина начал выбираться из-под одеяла.

- Да, сейчас.

Им не нужно было никуда торопиться. Можно лежать хоть весь день вот так, прижавшись друг к другу, покачиваясь на волнах сладкого полусна. И все же, оба продолжали каждое утро вставать по будильнику. Это было странно,необъяснимо, но девушка чувствовала себя безопаснее, когда нажимала кнопку на сверкающей черной панели. Словно привязывала себя невидимым канатом к реальному миру, боясь затеряться в бесконечности грез.

Открыла один глаз, чтобы удостовериться: все на месте. И деревянные, выбеленные потолки, и подушка в цветастой наволочке. В середине комнаты по-прежнему стоял стол на прямых ногах-столбиках. С ужина на нем оставалась немытая кружка, но, кажется, ее уже унесли. До конца жизни – вечность, и время послушно растянулось для них двоих ленивой черной кошкой.

Они жили здесь уже почти полгода, но каждый раз Сан боялась проснуться снова в том аду, из которого сбежала. Она не сомневалась, что сделала тогда правильный выбор. Сколько раз они с друзьями мечтали о победе, о том, как смогут нормально жить при свете, не опасаясь теней. И да, первым порывом Карпатовой было отправить свое сочинение в «корзину», дать маленькому черному угольку сжечь ее дотла, превратить в пожирателя. А потом она поняла – дело не в погибших или выживших. Дело в ней. В ее личном выборе.

Что, если все также и началось? Такая же вот девчонка, как Сан сдалась. Перестала рисовать, писать, создавать, любить. Заперла свое нутро на замок, смешалась с толпой, становясь все серее, выцветая изнутри. И все, что в ней было прекрасного: чувства и мысли, так и осталось мертвым, отравляя девчонку, как трупный яд – реку. И вскоре ей не о чем стало говорить с окружающими. Вот и рот пропал. А на месте рук, способных творить изумительные вещи появились страшные чешуйчатые лапы.

«В пожирателей не обращают, ими становятся. Постепенно, шаг за шагом. Ты и не заметишь, как однажды начнешь питаться светом, а твои конечности покроет чешуя. Никто этого не замечает, поверь», - сказал седовласый.

Мир был обречен с самого начала. Когда в него попала первая крупица отчаяния. Когда-то, еще ребенком, Сан по дороге из школы домой набрала большущий букет одуванчиков. Она хотела порадовать маму. Но та, встретив ее на пороге, только хмуро покачала головой:

- Зачем ты это сделала?

- Разве одуванчики – не сорняки? – удивилась Александра. – Их не запрещено рвать.

- Дело не в том: можно или нельзя. Нужно ли? Эти цветы могли стать в будущем семенами, дать потомство. Но ты оборвала не только чужую жизнь ради забавы. Ты лишила пчел возможности собрать мед, букашек – их домиков, и других людей, которые теперь не увидят чудную желтую полянку. Но раз принесла, то поставь в воду.

Девочка тогда так расстроилась и обиделась на мать, что ничего не уяснила из ее слов. Она бросила цветы, которые разлетелись по полу, и пулей вылетела из кухни. До утра девочка проплакала в своей комнате. И лишь на следующий вечер, когда мама позвала Сан делать вместе с ней пирожки, немного успокоилась. Цветы женщина сунула под гнет, высушила и потом оформила из них красивое панно. Оно до сих пор висело в доме Карпатовых.

Попав к охотникам, Александра именно так себя и ощущала. Сухим цветком, засунутым за стекло. От нее осталась оболочка, которая вполне годилась, чтобы убивать пожирателей. Только вот солома – не трава. Вторая гнется, а первая под пальцами легко ломается.

«У Димона просто талант. Он чувствует, как надо минимизировать тени» - восхищенно тараторит Захар.

«Ну, я-то не агроном… в смысле, не выучилась», - тоскливо произносит Катя, и Сан видит, как ее глаза становятся влажными от набегающих слез.

«Ты искала отца, а я – мир, в котором нет тварей. Мир, в котором я мог быть нормальным врачом. Хирургом, например. Да просто нормальным». - В голосе Марата – боль от того, что он ничего не может исправить.

Сан вспомнила об этом тогда, сидя на койке в больнице, которой не должно было быть, рядом с богом, который сеял смерть. А еще о разбросанных по полу желтых пушистых комочках из лепестков.

- Я допишу книгу, - кажется, впервые, ей удалось удивить длинноволосого. Пресекатель недоверчиво переспросил:

- Что? Это – твое окончательное решение?

- Да. – Девушка подняла голову, заглядывая прямо в глаза цвета надвигающейся грозы. – Так что, можешь больше ко мне не приставать. Я допишу свой роман. Можешь забрать свой подарок. Он мне больше не нужен. Если меня убьют пожиратели, так тому и быть. Но становиться такой же, как они, я не хочу.

- Хорошо… - прошипел сквозь зубы творец и пропал.

Больше Сан его не видела. Как и прежних навязчивых снов. Ей больше не снились ни пустынные улицы, по которым бродили живые тени, ни озеро с медной водой. Она, как и раньше, могла зажигать свечи одним усилием воли, но к Йорику теперь боялась сунуться. Знала – он ее жалеть не станет. Нет, не вопьется в тело своими жалами. Теперь лабораторный пожиратель высосет из нее начальную частицу, которая с каждым днем горела все ярче.

Как Марат и обещал, в штаб Сан вернулась в должности медсестры. Ей выдали белый халат и милую шапочку, которую приходилось прикалывать к волосам шпильками. А еще огромную стопку учебников. Конечно, основное обучение Карпатовой взял на себя лейтенант, но без знания теории ее бы не допустили даже температуру у пациентов мерить. Правила есть правила.

Роман пришлось писать урывками, в промежутках между сеансами заучивания названий органов по латыни и конспектирования основных симптомов самых распространенных у охотников болезней. Иногда девушке казалось – она находится одновременно в двух разных местах: в душной казарме и где-то далеко, на космическом корабле «Елизавета четвертая». Файл с тексом романа весил день ото дня все больше, а свободного места в голове Сан становилось все меньше.

Когда снег начал таять, а из-под земли показалась первая растительность, Карпатова уже выла от обилия свалившейся на нее информации. Три месяца бессонных дней, бесконечных конспектов, десятков часов за просмотром лекций в итоге дали результат. И в начале июня девушке выдали заветные значок и корочку. Одновременно с этим она поставила последнюю точку в своем сочинении. Теперь Сан была сержантом медицинской службы и официальной возлюбленной Алиева. Правда, о последнем она узнала совершенно случайно.

- Что? – услышав о своем новом статусе, опешила она.

- Так это не правда? – в свою очередь удивился Жильцов, который, собственно, и рассказал об этом подруге. – А меня Дроздова уверяла, что вы с Маратом встречаетесь.

- Ну, да… то есть… мы с ним каждый день по работе видимся.

- Так я же не о том!

- Да понятно. Нет, мы с Маратом просто друзья. Хорошие друзья… - выдавила из себя медсестра. О последнем недоразумении вроде поцелуя, она предпочла не упоминать. Подумаешь, эка невидаль.

Захар пожал плечами и больше приставать к Сан не стал.

Тем же вечером оба работника медицинской службы исчезли.

Это было не похоже на все предыдущие видения. В них Карпатова себя не контролировала. Смотрела на происходящее как бы со стороны. Теперь же, очутившись посреди огромного луга, она полностью растерялась, не зная, что делать. Еще несколько часов назад Сан лежала в своей постели, рядом сопел Ванятка, позади - резался в «тысячу» Владлен. А теперь над головой висели два солнца, а теплый ветерок обдувал голые ноги.

«Проснуться, проснуться!» - забормотала девушка.

- Сан, Сан! – раздался крик, подкинувший ее как на батуте.

Все еще растерянная, ничего не соображающая охотница пошла в ту сторону, откуда тот раздавался. Несколько раз споткнулась. Один раз, зацепившись за камень, другой – когда ее левую щиколотку обвило какое-то растение.

И все же, любой путь конечен. И когда Сан вышла на берег, у нее просто захватило дух от раскинувшейся впереди водной глади. Нет, не медь – озеро светилось золотом, бросая яркие блики во все стороны. Смотреть на него, не защитив глаза темными очками, было невозможно. Их и так начало жечь. Слишком много света, оглушительно много. Прищурившись, Карпатова подошла к воде поближе. У самой ее кромки стояло пять фигур, одна из которых принадлежала Марату. Врач обернулся, призывно помахал рукой:

- Иди сюда.

- Иди сюда, Александра, не бойся.

Под косыми лучами двух светил рыжие завитки волос стали еще притягательнее. Сан вздрогнула, но повиновалась. Она уже прежде видела их обладательницу. Наяву незнакомка казалась совсем воздушной, больше похожей на голограмму, чем на живое существо. Но стоило охотнице оказаться рядом, как та протянула ей вполне материальную ладонь.

- Я знаю это место… - больше ничего в голову не пришло. – Кажется, я была здесь раньше. Ну, или вроде того.

- Нет, - улыбнулся второй незнакомец. У него были золотисто-русые волосы и смешные усики, как у подростка. Высокий, изящный, больше всего тот походил на танцовщика. – Тебя здесь никогда не было. Но я очень рад, что теперь вы оба здесь. Моя сестра сделала правильную ставку.

- Ставку? – смутился Марат. – О чем вы?

- О моей книге, - Сан повернулась к другу, не зная, как начать разговор. Но ее опередила вторая женщина, похожая на незнакомку из сна, как близняшка:

- Думаю, у вас будет полно времени, чтобы все обсудить. Нам же пора торопиться. Так что быстро введу тебя в курс дела.

- Моя кузина вечно торопится, - улыбнулся четвертый незнакомец. В отличие от рыжей троицы он был жгучим брюнетом. Почти на полголовы ниже усатого, с модной короткой стрижкой и выглядящий почти как обычный человек. Высшее существо в нем выдавали глаза: стоило в них взглянуть, и ты полностью терял разум. Они затягивали как трясина и не отпускали. – Во-первых, мы хотели поблагодарить тебя. Пресекаталь всех достал, ты поставила его на место. Храбро. И мудро.

Марат по-прежнему растерянно смотрел на подругу, кажется, только сейчас заметив, что на ней довольно откровенный спальный комплект. Брюнет приподнял бровь, но комментировать реакцию парня не стал.

- Ты поступила так, как поступил бы истинный творец, - перехватил инициативу блондин. – Я имею в виду не нас, а всех тех, кто последовал путем служения искусству.

- Я никому не собиралась служить, - прервала его Сан. – Просто надоело быть… дополнением к пистолету. Это не моя жизнь.

- Чтобы тобой не двигало, - ответила голубоглазая богиня, - продолжай следовать за ним. Старый вешатель рассказал тебе о Вероятностях?

- Да.

- Отлично. Тогда ты должна понять мою историю. Когда-то давно не было никаких пожирателей. Они появились из-за его вмешательства, пустякового, на первый взгляд. Но тот, чью жизнь Пресекатель поломал, стал огромной проблемой для всего Мироздания. Вероятности стали разрастаться, как опухоль. Одна, вторая. Сначало это коснулось лишь планеты кабетов. О них ведь ты тоже знаешь? Так вот, едва я смогла минимизировать нанесенный урон там, как пожар разгорелся уже на Земле.

- Почему вы не все не исправили сразу?

- Мы – не всемогущи, девочка, - ответила за голубоглазую ее сестра. – Боги – это выдумка. Некое идеальное существо, которое может одним взглядом уничтожить целый народ или создать Вселенную за шесть дней. Но на самом деле нет никого с такой безграничной силой. Творцы также ограничены в своих ресурсах. Наш Дар состоит в том, что мы видим Вероятности, каждую из них. И можем создавать новые. Но обмануть законы Бытия, такое нам не под силу.

- Разум и выбор – вот два наших орудия, - подхватил темноволосый. – А еще – случайность. Мы не можем просто стереть кого-то в порошок или, наоборот, сотворить новый вид.

- Но… Пресекатель. Он обещал прекратить войну. Обещал, что люди выиграют… как же так?

- За два года. Путем сложных манипуляций и созданием огромного количества побочных Вероятностей, - пожал плечами «танцор». – В которых все равно продолжали бы умирать люди. Мы сами – дети Вероятностей. И когда вмешиваемся в них, то не знаем, как все окончится.  В твоем случае было два исхода. До сих пор существует Вероятность, в которой ты – пожиратель. Через некоторое время она отомрет, как поврежденный корень саженца. Растворится, выгорит, подпитывая эту реальность энергией.

- Мы и сами не против того, чтобы пожирателей света никогда не существовало. Чтобы все разумные народы жили в мире и согласии, - вздохнул брюнет. – Ну, во всяком случае, я точно.

- А вот мой братец, это седовласое чудовище, нашей точки зрения не разделял. Пришлось срочно придумать план. Он любит спорить, любит издеваться над смертными. Крестовые походы, инквизиция, терроризм – это все его изобретения. Люди, убивающие себе подобных, ради так называемых благих целей. Чем больше прольешь крови, тем легче попадешь в рай. Доводить все до абсурда, выворачивать наизнанку мораль – вот его любимое развлечение. И я решила хоть раз подыграть ему. Мы поспорили, что найдется тот, кто поставит искусство и свою человечность выше комфорта. Многие люди в вашем веке мечтали о том, чтобы бродить на свету, ничего не опасаясь. И многие при этом могли бы создать настоящие шедевры: картины, скульптуры, фильмы, книги. Выбор был прост: тварь или человек.

- И они выбирали стать пожирателем… - пробормотал Марат. – Но почему?

- Потому что ради спасения своего племени воины могут вырезать всех детей, стариков и женщин из другого. Потому что в борьбе с тоталитаризмом они готовы задушить любого, кто мыслит иначе. Потому что, потеряв всех близких и родных, они по-прежнему цепляются за жизнь, пытаясь выиграть у смерти лишний вдох. Потому что вы, смертные, как и мы, кто существует миллиарды лет, одинаково ненормальны. Разум – это парадокс Вселенной. Люди ненавидят пожирателей, но все, перед кем мы ставили выбор, отвечали: «Я стану тварью», - объяснила рыжая.

Сан с Алиевым обменялись понимающими взглядами.

- И тогда мне пришлось изменить тактику, - добавила ее сестра.

- Почему я? – наконец, задала давно мучавший ее вопрос, Карпатова.

- Не думай, что ты гениальнее других. Или лучше. Более того, эгоизма у тебя больше, чем у некоторых предыдущих кандидатов, - насмешливо протянул брюнет. – В одном Пресекатель прав. В людях слишком много противоречий. И мы сыграли на этом. Ты слишком любишь себя, Александра. Слишком дорожишь собой, не просто как неким абстрактным существом. А личностью целиком. Став пожирателем ты бы потеряла эту самую личность, свою индивидуальность. А потому ты готова была умереть человеком и утащить за собой еще пару-тройку миллиардов людей. Вот и все. Другие любили жизнь. Ты – себя в этой жизни. Вот и вся разница.

- Неправда! – возразила Карпатова. – Я люблю свою мать. И отца, и друзей, и…

- Этого милого парня, - кивнул в сторону Марата темноволосый творец. – Поверь, он тоже от тебя без ума. С того самого мига, как ты сняла перед ним кофту в смотровой. Прости, док, я просто обязан был ей об этом сказать. Ты бы тянул с признанием еще лет десять.

- То есть?

Сан повернулась к другу. Тот стал совсем красным. Уроки Дроздовой не прошли для него даром. Марат замялся, но хрипло ответил:

- Да… это так. Ты мне очень нравишься… давно нравишься.

- Ох! – только и смогла выдохнуть девушка. Потом снова набросилась на Творцов. – Ладно, допустим. Я – сволочь и эгоистка, на это вы и рассчитывали, так?

- Нет, - оборвала все веселье голубоглазая. – Не на это. Последнее, чего бы мне хотелось – это манипулировать тобой. Твоя уникальность в другом, в твоих генах. Моему братцу всегда было плевать на живых существ. Для него вы все – тупые, но забавные двуногие. Ты обладаешь даром кабета, ты можешь путешествовать разумом сквозь реальность.

- Мои видения… я…

- Ты тянулась на родину, домой – на просторы Кессии. А когда Пресекаталь отдал тебе начальную частицу твари, твой Дар лишь усилился. Ты начала видеть то, что не дано ни одному смертному. Будущее. Темные Вероятности, которые только зарождались. То были не видения, не сны. Ты впадала в своего рода транс, как твои инопланетные предки. И ты знала, что будет с тобой, стань ты пожирателем или останься человеком.

- Он думал, это хорошо, - поняла девушка. – Седовласый. Знаешь, значит, меньше остается сомнений.

- И предложил тебе сделку, которая, как он думал, приведет его в победе. Не просто: смерть или жизнь в виде пожирателя. А война или мир. Любой на твоем месте выбрал бы спасение человечества. Но ты… - Голубоглазая присела на песок. Волны накатывали на берег, но подол ее платья почему-то не трогали.

- Слишком эгоистична.

- И да, и нет. Знаешь, я приоткрою тебе одну тайну. Если бы ты выбрала другую опцию, война бы закончилась. В другой Вероятности. Но у каждого есть предназначение. Сотни охотников, которым теперь не надо было бороться с чудовищами, сами вскоре превратились бы в жертв. И началось бы новое противостояние, теперь уже между самими людьми. Прекрасный мир, где все живут счастливо – это иллюзия. Нет ни одной Вероятности без войн. И тут мой братец тоже прав. Но пока есть те, кто дает в нее поверить, Мироздание не развалится.

- Мы расстроили тебя? Прости, - улыбнулась вторая богиня. – Давай-ка лучше вернемся к текущим перспективам. Отвечу на один из твоих первых вопросов. За то, что ты помогла выиграть спор, мы перенесли вас с Маратом сюда, на Лезарию. Тут нет ночи, как и на соседней Кессии. И нет тварей.

- А мои родные, а остальные...?

- Увы, перенести всех невозможно. Вы… должны были умереть через месяц. Но остальные, они важны для истории данной Вероятности. Если убрать их из уравнения, может произойти непоправимая катастрофа. Но это не значит, что ты никогда их не увидишь. Александра, помни, ты – ГМЛ.

- Я… - совсем уж стушевалась Карпатова.

Но фигуры творцов начали таять, как сладкая вата во рту. И девушка поняла. Наконец, вся картинка сложилась. Каждый кусочек ее жизни, каждая потеря, каждая встреча, каждый человек в ней были идеально подобранны.

Рыжая богиня с бирюзовыми глазами усмехнулась, и улыбка ее на несколько секунд повисла в воздухе отдельно от остального тела.

- А теперь ты все мне по порядку объяснишь! – едва творцы исчезли, набросился на Сан Алиев.

- Единственное, что тебе необходимо знать, Марат, это то, что я люблю тебя. И мы будем жить здесь, в доме на берегу озера. Я научусь плавать. А ты будешь каждый вечер зажигать свечу и читать мои рассказы. Мы будем счастливы, Марик, очень счастливы. Потому что это – единственное предназначение всех разумных существ, - неожиданно рассмеялась девушка, кидаясь на шею врача.

Он не ожидал такого, едва успев подхватить Сан, и вместе с ней грохнулся прямо в воду. Мелкие рачки продолжали плавать, не обращая на двух ненормальных влюбленных никакого внимания.


Новое сейчас


Оно поднимается на небольшой холм, зная, что ожидает его на вершине. Маленький домик из цельных бревен. Как можно жить в таком? Но она живет здесь уже долгие вращения планеты… долгие годы.

Время почти не оставило на нем своих отпечатков. Только глаза стали чуть светлее – выцвели, как и узоры под кожей. В остальном кабет стал лишь сильнее. Мудрее. Способнее. Он был на Лезарии вчера. Совсем недолго. Так сказать, на обзорной экскурсии. Это выражение Иё-кра подчерпнуло из ее книги. Кажется, оно выучило в той фантазии все наизусть.

Раз за разом прогоняя записанное на куюн ва тента, оно все больше поражалось, насколько же силен Дар людей. Раньше Иё думало, что у них должна быть начальная частица, но не понимало, почему, и в чем выражается ее сила. Но потом поняло.

Ему преподали хороший урок. Кабет до сих пор видел Вероятности – эти крохотные серые пузырьки на поверхности черного варева. Инопланетянам не снятся сны. Их мозг работает иначе, чем у землян. Это Иё-кра тоже узнало из Книги. Однако, стоило провалиться в забытье, куда-то между пластами Реальности, и они выплывали. Воспоминания, острые, причиняющие боль.

Сначала было невыносимо. Впервые знание не приносило радости. Наоборот, Иё с удовольствием потеряло бы память, забыло бы о том, что сказал тогда Творец. Ему отдали частицу. Императрица РаиШе лично открыла хранилище и вручила сверкающий камешек. Но кабету было уже без разницы. Он хотел умереть, а лучше – никогда не рождаться. Что толку от путешествий между планетами и галактиками, если не можешь исправить главную ошибку своей жизни? Какой же он был глупый… пытался помочь другим расправиться с пожирателями, когда сам являлся их источником. Пресекатель дал ему заглянуть за грань, за ту завесу, которая была недоступна ни одному их смертных. И Иё увидело свое будущее или прошлое… Оно совершенно запуталось в определениях.

Видеть себя со стороны для кабета вовсе не странно. В чужих записях иногда можно было понаблюдать за собой, а заодно, узнать чужое мнение о себе. Потому кабеты всегда были сдержанны во всем: в мыслях, в чувствах, в словах. Но только не мастер Слушающий Иё-кра из семнадцать тысяч сто сорок седьмого поколения, так ведь? Оно всегда было слишком импульсивным. Мало думало, а верило, что – много. Было слишком чувствительным, так что навсегда превратило свое сердце в камень.

Несколько циклов ушло на то, что бы кабет просто пришел в себя. Он заперся в кабинете, запечатал портал зеркала, отгородился ото всех. О заходило и вновь поднималось над горизонтом, а Иё-кра все сидело неподвижно, созерцая собственное бессилие. Оно пыталось найти своих учеников, но все попытки оказались неудачными. Тишина и темнота. И мастер Слушающий тонул в них, погружался на самое дно, пока голова не начинала раскалываться от напряжения. Или пока его не покидали силы.

Когда Иё впервые потеряло сознание от голода, оно даже не почувствовало этого. Просто один вид темноты плавно сменился другим. Очнулось оно все там же, в кабинете, но уже лежащим на чьи-то коленях.

- Юо? – Забыв о приличиях, мастер Слушающий протянул к главе академии одну из четырех рук. Тот не оттолкнул, молча дал ощупать себя и только после этого ответил:

- Конечно, кто же еще? Иё, зачем ты так?

- Я… - кабет попытался хоть что-то сказать, но не смог.

О чем тут говорить? Все пропало, все упущено. Он был настоящим идиотом, испугавшимся самого себя. Слова не помогут, а Юо-кра лучше оставить его. Вот она – правда, которую Иё-кра никогда не осмелится произнести. Ложь же не желала придумываться.

- Тебе надо поесть, - решил глава академии.

И все. Больше он ни о чем не спрашивал. Ничего не требовал. Просто день за днем приносил миски с наваристым супом и круглые кувшины с водой. Ставил их у мешка отдохновения, в котором сидело Иё, и уходил. Так продолжалось до тех пор, пока мастер Слушающий не покинул свою обитель и не начал питаться самостоятельно, без напоминания.

Ветер играл редкими кессийскими травами. Наступали сумерки, окрашивая небеса и землю в тысячу оттенков зеленого. После тесного помещения двор академии казался бескрайним. Иё-кра прошло несколько шагов и остановилось.

- Иё? – почти забытый голос раздался совсем рядом. Кабет обернулся, принимая позу приветствия.

- ДеиРей…

Удушливой волной накатил стыд. Зарийцу пришлось намного хуже, чем Иё-кра. Его выдворили с родной планеты, лишили частицы. А оно – виновник всех бед - даже ни разу не вспомнило о друге. Винтус выглядел грустным, но не сломленным. В его ушах по-прежнему сияли золотые колечки, но теперь к ним добавилась подвеска в виде фиписа.

В тот жуткий день, когда их сажали на корабль, прекрасная АинМе прорвалась сквозь охрану и, плача, протянула ее. Их молчаливый диалог длился всего несколько мгновений, но казалось, оба успели рассказать так много одним взглядом!

- Прости, не хотел нарушать твое уединение. – Показалось, или ДеиРей произнес это с издевкой?

- Ничего. Я достаточно был наедине с самим собой. Не слишком приятная компания, как выяснилось.

Зарийец сухо засмеялся:

- Ничего, я знавал общества и похуже. Скажи, что случилось там, в Пещерах?

- С чего ты решил, что что-то случилось? Мы – кабеты…

- …любите просто так запираться почти на пол луны. Да? Иё, я понимаю, мы с тобой не слишком близки. Прямо скажем, твое появление в моей жизни эту самую жизнь испортило. Но… у меня нет выхода. В прямом смысле слова. Я не могу сбежать с Кессии. А потому приходится быть снисходительнее к чужим порокам и странностям. Я перерыл уже половину вашего Хранилища, мой череп, кажется, скоро даст трещину от огромного количества ненужной информации. Но главное я так и не узнал: ради чего меня лишили моей любимой женщины и права растить наших детей?

- Ты хочешь знать правду? – Иё-кра присело на землю, устремляя взгляд куда-то в непостижимую даль.

- Как и все, - подтвердил Винтус.

- Но не всем она приносит благо.

- Хуже не будет.

И Иё рассказало, словно записывая свои мысли на ментальную сферу. Не торопясь, по порядку, по пунктам. Оно слишком долго передумывало все это у себя в голове, так что слова теперь вырывались легко, словно птицы из тесных клеток. Винтус сначала стоял рядом, потом начал расхаживать, несколько нервируя. В конце концов, зарийец опустился рядом, перебирая пальцами цепочку с украшением АинМе. Автоматически, бездумно. Видимо, Винтус часто касался подвески, словно пытаясь хоть так быть чуть ближе к супруге.

Когда рассказ (довольно долгий) мастера Слушающего был окончен, ДеиРей неожиданно повернулся всем корпусом к кабету и спросил:

- Ты любишь его? Или, хотя бы, любил?

- Кого? – растерялось Иё-кра.

- Юо. Почему ты отказался от заключения партнерства с ним?

- Он… - кабет медлил с ответом, не зная, как выразить то, что чувствовал к главе академии. – Я… мы были друзьями. Когда еще росли вместе. Практически неразлучны. Нас даже хотели сделать близнецами, но Юо не подошел мне в этом качестве. А потом… учеба. Приоритеты поменялись. И характер тоже. Он стал просто невыносим. Постоянно дразнил меня, пытался задеть. Всякое мое действие превращал в главную сплетню. Если мне что-то хорошо удавалось, Юо говорил, что он сделает это гораздо лучше. Что мне просто везет, что учителя ко мне слишком благосклонны… А если я уступал ему, то просто смеялся.

- Я не спросил о Юо-кра, - прервал Винтус. – Я спросил о тебе. Что ты чувствовал к нему?

- Не знаю. Злость. Мне хотелось… ударить его. Иногда. Но чаще я злился на себя, что так остро реагирую. Что вступаю с ним в перепалки, хотя могу помолчать. Что мое сердце бьется чаще, чем положено, когда этот олух на меня смотрит. Юо… я хотел, чтобы он перестал смеяться. Чтобы он начал уважать меня. Я мечтал заслужить его благосклонность.

- Не убить, - почему-то улыбнулся, немного горько, ДеиРей.  – Заслужить благосклонность. Признание. Это и есть любовь, мой друг. Одна из ее граней. Я тоже хотел быть достойным моей Аин. Она должна была смотреть на меня и видеть существо, равное ей по статусу. Доброго, храброго, щедрого мужчину, лучшего из всех. А в итоге увидела преступника… Я не смог даже себя уберечь, что говорить о ней?

Винтус провел пальцами под глазом. Кажется, там появилась какая-то влага. Иё-кра тактично отвернулось. В груди кольнуло, как бы напоминая: «Все из-за тебя, никчемный кабет!» Не зачем уже, оно и так все прекрасно поняло.

- Но я не собираюсь сдаваться, - неожиданно совсем другим тоном продолжил Винтус. От этого сообщения кабета прямо-таки подбросило на месте. – У меня нет частицы, и в этой Вероятности я вряд ли снова увижу мою АинМе. Но мы должны мыслить иначе, шире.

- Мы?

- Да. Кое-что я вынес из ваших куюна ва тента. Любой может стать Бродящим. Любой может преодолеть Порог, если достаточно развить свои способности. А ты, Иё, весьма способный.

- Но что нам это даст? – не понял кабет.

- Пока не знаю… но кое-что в твоем рассказе не дает мне покоя.

ДеиРей. Его шерсть стала совсем блеклой, а от роскошных волос осталась жалкая косица, которую он давно перестал переплетать из боязни лишиться и ее. В мгновение, когда Иё-кра потерял надежду, Винтус обрел новую. С решительностью, свойственной всем зарийцам, он потащил друга в Хранилище. Долго пытал Дех-кри, по десятку раз переспрашивая старого ворчуна. И, наконец, улыбнувшись, объявил:

- О, Великий Бродящий, я хочу, чтобы ты научил Иё-кра проходить через Порог. Знаю, это займет долгие мегациклы. Но я готов ждать, и пока ошибка, что он совершил, не будет исправлена, не отступлю и не успокоюсь.

И Мироздание прислушалось к столь пламенной речи зарийца, и стало ждать вместе с ним. А мастеру Слушающему пришлось отдуваться. Впрочем, вскоре одержимость Винтуса передалась и ему. Так что Иё-кра снова заперлось, на сей раз, в обществе старого хранителя и начало прилежно тренироваться. Цикл за циклом, луна за луной. Порой, когда его силы и выдержка подходили к концу, кабет нырял между слоями Реальности и достигал Земли.

Страшно было наблюдать за тем, как расползаются по ней живые тени. Как гаснет свет в окнах домов, а мир людей из разноцветного становится гнетуще-синим. Оно увидело, как один из землян спасает Мо-ку. То был радостный и грустный день одновременно. Иё-кра следило за пожирателями и их жертвами, но ничего не могло исправить. Когда однажды оно ворвалось в комнату ДеиРей с криком: «Мы не можем больше ждать, кабетам надо вмешаться!», - то получило короткий, но очень убедительный совет:

- Нет, Иё… мы не можем никого привлекать. Это наша миссия.

Ушастый не знал, что в другой Вероятности девушка по имени Кира произнесет почти те же самые слова, вновь направив историю на привычный курс. Но главное – они подействовали. Иё-кра сразу стушевалось. Оно только что потеряло своего второго ученика. Глупое, рассеянное Мо-ку закончило свои дни в камере секретной лаборатории, где его изучали в течение нескольких месяцев. Иё перестало горевать еще до того, как это случилось. Кабет давно смирился со своей участью, но смириться с тем, что все снова повторится, он не мог. А потому только сжал четыре кулака и продолжил изнурительные занятия.

Когда Александра Карпатова набрала на своем планшете слова «глава 1» и задумалась над первым предложением книги, Иё-кра смогло впервые пройти сквозь порог. Его Дар оказался не таким уж ярким, как предполагали они с ДеРей, но те пять минут, что новый мастер Бродящий провел на Земле во плоти стоили всех перенесенных мучений.


Оно поднимается вверх по склону, зная, что его ждет. Землянка не изменяла привычкам, перед сумерками выползая на лавочку перед своим жилищем. Ей уже было тяжеловато ходить, так что в руках женщины то и дело появлялась отполированная палка. Взгляд зеленых глаз, ставших с годами, так же, как и у Иё-кра, бледнее, обычно был устремлен в сторону озера.

Вот и сейчас она смотрит в ту сторону, но мысли ее обращены совсем в другое место. Туда, где под огромными грибами, больше напоминающими деревья, лежит камень с выбитыми на нем надписями:

«Алиев М. Е.»

«2.05.2096 – 19.03.2164»

«Он был рожден для того, чтобы быть счастливым»

Внизу полустертая приписка, больше похожая на царапину, чем на полноценную надпись. Ее уже невозможно прочитать, но женщина каждый вечер повторят ее:

- Надеюсь, ты был счастлив, любимый…

Кто-то верит в рай. Кто-то в жизнь в новом теле. Сан не верит ни в то, ни в другое. Она просто знает, что по ту сторону ничего нет. Зато есть нечто иное совсем рядом. Еще один путь, параллельно идущий ее собственному существованию здесь, на Лезарии. Путь, на котором она не встретила бога войны. Путь, где они с Маратом поженились как положено. Где они расписались перед свидетелями и обменялись дурацкими кольцами, которые пришлось снять на следующий же день. Ибо украшение носить охотникам совершенно не практично. А потом начали жить. Не так долго, и, может, не слишком счастливо. Но умерли точно в один день, когда твари прорвались на территорию штаба.

Конечно, таких подробностей Сан не видит. Но примерно предполагает, какая судьба ждет ее в другой Вероятности. Конечно, это глупо – думать о подобном. Но женщина почему-то не может перестать. После того, как его не стало, этого наглого лейтенанта, который запер беззащитную девушку вместе с кровожадной тварью, она перестала думать о будущем. Без него это самое будущее превратилось в ровную полоску горизонта, которая никуда не движется и никогда не меняется. И Сан все чаще думает о других своих воплощениях. О других Александрах Карпатовых, не столь удачливых, как эта.

Кабета она замечает, когда расстояние между ними сокращается примерно до пятидесяти метров. Долговязая фигура с четырьмя руками, ему нет необходимости маскироваться. Да и где тут искать оттиск, на планетке, где всего два разумных существа и один труп?

- Мам! – Надя вскакивает на ноги, окликая Сан. – Мамочка, что это за…?

- Иё-кра, - спокойно отвечает та. Она давно ждала его появления здесь, и все же немного нервничает. – Не бойся, он здесь, чтобы помочь нам. Помочь всем.

- Тот самый? – с недоверием уточняет дочь.

- Да. И никто иной, - улыбается в ответ Карпатова.

«Алиева», - поправляет себя мысленно пожилая женщина. Она сменила фамилию, пусть не на бумаге, но для себя, в своем сердце.

От ее старой семьи никого не осталось. Как и тех, кто мог помнить коротко стриженную девчонку, работавшую когда-то на закрытой ферме. Михайлов погиб через семь лет после того, как она пропала. Мать - спустя еще десять лет. К тому времени Карпатова-старшая превратилась в полубезумную старуху, которая не помнила даже, как ее саму-то зовут.

В возрасте пятидесяти трех лет погибнет в очередной стычке с пожирателями капитан Жильцов. Друг и соратник Захара вскоре последует за  ним. Тело Ивана Зиньцова найдут на пустыре. Карманы его брюк и куртки будут вывернуты, а сам мужчина забит до смерти. Какими бы темными не были времена, всегда найдутся жестокие и злые люди, способные ради пары купюр лишить кого-то жизни.

Больше всего повезет Дроздовой и Владлену. Никто бы не подумал, что эти двое однажды сойдутся, срастутся каждой частью друг друга. И даже доживут до увольнения из рядов охотников. Выбравшись из кучи опасных переделок, оба однажды задохнутся дымом в нелепом пожаре.

Никого не осталось, кроме нее. Немного было тех, кто не знал об Александре Карпатовой, написавшей прославленный труд «Вояж Елизаветы». Но никто при этом не знал ее саму. Как там говорили те пятеро в ее первый день на Лезарии?

«Разум парадоксален», - вроде того.

Но Сан поняла: не только разум. Все вокруг – это сплошной парадокс. Само Мироздание – всего лишь чей-то розыгрыш. Только мало кто способен смеяться над ним.

- Ты пришел, - говорит она, когда инопланетянин подходит ближе.

Землянка смотрит на него таким же немигающим взглядом, каким сам Иё обычно встречает других. И от этого взгляда, от зеленых глаз с веками, но все равно больше кабетскими, чем человеческими, его впервые пробирает дрожь.

Сидящая рядом женщина очень похожа на Сан, хотя от отца ей тоже много чего передалось. Она реагирует более привычно: пугается, пытается вскочить и отгородиться от страшного двухметрового чудовища спинкой скамьи. Но Карпатова останавливает ее одним жестом.

- Прежде, чем запрешься в доме, принеси мои записи.

- Откуда ты меня знаешь?

 За прошедшие сто двадцать мегациклов Иё отлично выучило эту разновидность человеческого языка, хотя впервые ему приходиться общаться с кем-то из землян вот так, вживую. Женщина слегка кривит губы, будто бы в усмешке, но все же отвечает:

- Я следила за тобой. За тем, кто изменил всю нашу историю.

- Прости, - складывает конечности в привычном жесте кабет.

- За что ты извиняешься? Благодаря твоим стараниям наш вид продержался почти столетие. О твоих заслугах мало кто знает, мне пришлось в свое время тщательно покопаться в архивах, чтобы разобраться, что же на самом деле случилось тогда. – Взгляд теплеет, Сан несколько раз моргает.

- Значит… ты не знаешь… - Иё-кра чувствует, как начинает щипать в ноздрях.

- О чем? Да не стой ты, садись. Ненавижу, когда кто-то маячит над душой.

Несмотря на свои познания, кабет не понимает ни единого слова. Про душу он что-то слышал, но так и не уяснил до конца, что именно под этим термином понимают люди. И уж тем более не ясно, как он может над этой самой «душой» маячить. В любом случае, из дома возвращается Надя. В руках у нее пачка желтоватой бумаги.

- Она лежала на моем столе, когда мы сюда только прибыли… - вспоминает Сан. – Рядом с настоящей печатной машинкой. У этих ребят своеобразное чувство юмора, как ты думаешь?

Иё-кра вскидывается, но вдруг понимает: женщине не нужен его ответ. Старые люди, как и кабеты, говорят уже не для того, чтобы им отвечали. Просто тишина становится для них невыносимой. Ее плотная тень напоминает о скором конце и о том, сколько голосов смолкли за те долгие годы, что они сами продолжают болтать.

- Это и есть Книга? – инопланетянин с сомнением рассматривает черные узоры давно высохших чернил. Читать Иё-кра тоже научилось, хотя и не так качественно.

- Да, единственное крупное мое произведение. И, наверное, единственное стоящее. Я много чего напечатала на той машинке… Делать тут особенно нечего: ни фильмов, ни радио. С Маратом мы перестали говорить уже через несколько лет. Зачем воздух волновать, если выучил наизусть, что и как говорит твой любимый человек в той или иной ситуации? Нам хватало одного взгляда, чтобы все объяснить друг другу.

- Мы называем это связью между партнерами, - зачем-то вставляет Иё.

Оно знает, как это. Точнее, видело ни один раз. АинМе и Винтус. Кира и Ян-капитан. Десятки людей и нелюдей, в годы Долгой войны и позже, все те мегациклы, что оно Слушает и Бродит.

- А мы – любовью… Да уж. Мы сочиняли. Вместе. Иногда Марику в голову приходили просто волшебные идеи. Я звала его своим Генератором. Но больше всего ему нравилось делать рисунки. Думаю, в какой-нибудь иной Вероятности из него вышел бы прекрасный иллюстратор. Странно… почему она выбрала именно меня? Марат был гораздо талантливее и лучше меня по всем статьям. Я скучаю по нему. Без него эта планетка стала совсем пустой… и темной.

Кабет молча слушал. Он тоже следил, постоянно. Кажется, никто во всей Вселенной не знал Карпатову лучше, чем Иё-кра. Каждый день оно закрывало свой третий глаз и ныряло в глубины реальности, чтобы стать стеной ее дома или камнем у дороги, по которой она проходила. Сан росла на его глазах, словно родная дочь. Но почему-то сейчас, сидя рядом воплоти, Иё словно заново знакомилось с ней.

- Это я во всем виноват, - едва женщина замолкает, поспешно произносит четырехрукий.

- О чем ты?

- Пожиратели… я их породил. Этого нет ни в одном архиве, но Пресекатель открыл мне всю правду.

- В тварь не обращают, – бормочет Сан, - ей становятся. Но как же?

Иё глубоко вздыхает. Здешний воздух ближе по составу к земной атмосфере, он кажется кабету сладковатым на вкус, и от него слегка кружится голова. А может, дело вовсе не в процентном соотношении азота и кислорода. Они с Карпатвой  двигались параллельными путями, чтобы, наконец, сойтись в этой точке пространства-времени. Чтобы породить нечто новое. И Иё-кра испытывает настоящий ужас от этого.

- Я покажу тебе.

Женщина с недоверием смотрит на протянутую к ней шестипалую руку. Но не двигается, когда та опускается ей на седую голову. Окружающий пейзаж тает, словно туманная дымка над морем, и вот Сан уже не на скамейке перед домом. Вокруг нее отполированный камень Пещер Наказания и знакомое бородатое лицо.

«Один, запертый в тюрьме на чужой планете, без своих учеников. Ох, если бы знал, как говорят люди, соломки бы подстелил, правда, Иё?» - издевается седовласый. Карпатова чувствует недоумение кабета, его растерянность и собственную злость.

А потом исчезает и пещера, и все ощущения, кроме одного – невесомости. Она никогда не была в космосе, не прыгала с парашютом, но перепутать его с чем-то другим просто невозможно. И Сан парит между Вероятностями, внимательно вглядываясь в каждую из них, пока где-то на краю сознания продолжают звучать голоса Иё и Аве-кре.

«В каких-то вероятностях ты, действительно, имеешь другое имя. Да и дата твоего рождения варьируется. Но уж точно во всех них ты – это ты. Три глаза, серая кожа и… М-да, снова дежавю!» - хмыкает творец.

«..две руки, две ноги и ужасная прическа», - вспоминает Карпатова-Алиева.

Когда она возвращается на Лезарию, эта фраза продолжает надоедливой мухой кружить в голове. Так что Сан едва удается сосредоточиться на своем вопросе:

- Значит, у нас есть шанс?

- Да. Правда… - кабет осекается, но женщина бесстрашно продолжает за него:

- Меня может не существовать в следующей Вероятности. Знаю. И меня это совершенно не расстраивает. Я прожила ту жизнь, которой была достойна.

- Счастливую, ты хотела сказать?

Оказывается, все это время Надя стоит неподалеку, слушает и не вмешивается. Как послушный ребенок. Или, скорее, как хорошо подготовленный солдат. Но ее мать качает головой:

- Я мечтала спокойно ходить днем по улицам. Мечтала о том, чтобы не бояться любой тени. Что ж… моя мечта сбылась. Разве многие не назвали бы это счастьем? С тех пор, как мы осели на Лезарии, я каждый день тренировалась. И первое, что увидела, когда впервые впала в транс – труп охотника. Непроглядную тьму своей родной планеты, людей, по-прежнему трясущихся от любого луча света. И я поняла: ни черта не изменилось… Нет, счастье – это слишком субъективное понятие, чтобы служить критерием для измерения жизни. Но мы с твоим отцом прожили именно ту жизнь, которую выбрали. Которую выбрала я. Не многие могут этим похвастать, не так ли? – Сан ободряюще улыбается Наде, снова возвращаясь к Иё-кра. – Так что у тебя за безумный план?

- Мне надо, чтобы ты записала свою книгу на это, - в зеленых отсветах О вытащенная из сумы каюн ва тента кажется высеченной из малахита. – И кое-что еще.

- Почему ты сам этого не сделал? – теперь настает очередь женщине с любопытством рассматривать ментальную сферу.

- Я хотел, но мой друг, Винтус запретил. Нельзя посылать себе сообщения с предупреждениями. Это приводит к коллапсу Вероятности. Она, действительно, по-настоящему, схлопывается внутрь себя, порождая нечто вроде колоссальных размеров черной дыры. Словно… - Иё-кра ищет подходящую аналогию. – Словно при выдергивании пробки из ванной. Вода, точнее, Поток Времени, устремляется к этой дыре, и все близлежащие вероятности также могут пострадать. Когда-то зарийцы творили подобное. ДеиРей частенько любил рассказывать жуткие истории из тех реальностей, где появлялись монстры похуже пожирателей, а время кривилось так, что ты мог умереть прежде, чем родиться. И уверяю тебя, это не выдумки.

- Понятно, можешь перестать меня стращать, - отмахивается Карпатова. – Так куда ты хочешь, чтобы я послала эту штуку?

- Ты пошлешь ее одному глупому кабету, который однажды решил, что сможет противиться предназначению. Надеюсь, на этот раз ему хватит ума услышать что-то, кроме обиды в своем сердце.


Дау снова поднялось над горизонтом, и озеро стало рыжим. На скамейке, перед деревянным одноэтажным домиком сидели старая женщина и уставший от жизни кабет. Уже осипшим голосом Сан читала:

- Это была большая честь для шестнадцатилетнего Пети. Он стремглав пробежал по лестнице, ворвался на крышу и крикнул с нее, казалось, на весь свет: «Мы победили! В мире больше не осталось ни одного пожирателя!». В руках его трепетал штандарт освободителей. Три полосы: лимонно-желтая, золотисто-оранжевая и розовато-красная. Наконец-то стоящие внизу люди смогли увидеть настоящие оттенки флага. И горящий посередине факел, казавшийся более реальным, чем окружающие их развалины. Ярко-алое матерчатое пламя при каждом порыве ветра танцевало, как живое. Долгая ночь длинною в добрую сотню лет закончилась. И чудилось, что над миром до этого никогда не вставало солнце...

- Все? – глядя на то, как землянка откладывает подальше последнюю страничку, спросило Иё.

- Да. И что теперь?

- Дай мне руку. Сожми сферу крепко-крепко и сосредоточься, - попросил кабет.

Он взял женщину за вторую ладонь, а пальцы верхних конечностей положил ей на виски. Карпатова мельком подумала, что это очень удобно – иметь вторую пару рук. Чужая волна воспоминаний затопила ее, унося во времена, о которых она не имела ни малейшего представления.

Иногда им всем - рядовым охотникам и офицерам, - всем, кто знал о кабетах, думалось, что ничего не было до Долгой войны. Ничего не случалось до появления пожирателей. Но они ошибались.


За двести сорок лет до этого молодой кессиец по имени Иё-ре потянулся всем телом, а потом вылез из своего мешка отдохновения. Сегодня им с близнецом предстояло снова заниматься у ворчливого мастера Эви-кри. Он не терпел опозданий, а любые нарушения дисциплины строго карал. Несмотря на это, в глубине сердца Иё-ре хотело походить в будущем на своего учителя. Стать для своих учеников не просто источником знаний и тренером, а настоящим примером.

Оно уже собиралось телепортироваться в помещение, в котором обычно они обучались, но вдруг заметило на низком столике какой-то предмет. Его точно не было вчера. Рядом с круглой вален-ри, которую ему подарил близнец, лежала ментальная сфера. Зеленые разводы окисленной меди, какие-то царапины. Иё осторожно взяло странную куюн ва тента. Кажется, именно так их называли зарийцы.

- Было бы интересно увидеть хоть одного, - вслух подумал молодой кабет.

На ощупь сфера ничем не отличалась от тех, что пылились в Хранилище Предков. Иё-ре не любило там бывать. Уж слишком здешняя атмосфера давила. Все эти записи больше похожие на самовосхваления. Изучая их под пристальным взором хранителя, кабет чувствовал себя каким-то никчемным, ни на что не способным. Да еще Юо… достал со своими придирками.

- Не о том думаешь, - упрекнуло себя Иё-ре.

Осторожно прощупало сферу разумом, как учил их Эви-кри. И… буквально провалилось внутрь. Ничего похожего раньше кабет не видел. Его закружило, втянуло водоворотом событий. Земля… Кессия… пожиратели.

Спустя почти тысячу мгновений Иё-ре удалось вырваться из этого ужаса. Оно задыхалось, а узор под серой кожей напоминал потеки крови.


Новая вероятность


Так называемое «парящее» здание центральной библиотеки будет заполняться народом.  Парящим его назовут из-з особенного материала, которым облицуют фундамент – почти зеркального, отчего будет казаться, что здание висит в воздухе.

С раннего детства она полюбит приходить в подобные места. Здесь всегда особая атмосфера, словно во сне или сказке. Огромные окна по всему периметру здания, на которых все время будет возникать реклама новых книг и игр для мультиплееров. Ох, как же она уговаривала отца купить такую же штуковину, какую однажды увидела на одном из стекол. В конце концов, тот сдался. Что ж, теперь она сможет позволить себе нечто намного круче того проигрывателя.

- Вот, держи, - ей протянут умный стаканчик с чаем.

Все станет «умным»: дома, машины, инфостанции. Все для удобства человека, все ради исполнения его прихоти. Мебель, которая принимает оптимальную форму, чтобы поддерживать тело хозяина в нужной позе, посуда, которая способна долгое время сохранять определенную температуру пищи. Но, наверное, самым большим достижением технологической мысли станут книги. Больше смахивающие на кусочки стекла, они будут проецировать задуманное автором изображение прямо в мозг, параллельно прочитывая или показывая текст. Хотя лично она по-прежнему будет предпочитать один только текст без дополнительных опций, а он – называть ее пещерным человеком.

Александр остановит свой автомобиль перед входом в библиотеку. Никаких дверей. Парящее здание будет выстроено по последним стандартам качества. Вместо них будут натянутые специальные пленки, распознающие прикосновение человека и меняющие свою структуру. Волшебный купол, как в старинных рассказах о ведьмах и драконах. Магия двадцать второго века.

- Ваш пропуск? – К Михайлову, шелестя колесиками поспешит робот-секретарь.

Он не очень любит подобные штуковины. Все-таки так называемый искусственный интеллект не так уж интеллектуален, как хотелось бы, и порой эти громоздкие «терминаторы» будут нещадно тупить.

Мужчина поднесет палец к специальному углублению в панели-распознавателе.  Сейчас же отсканированный отпечаток попадет в систему для сравнения, и робот, откланявшись (нелепо и криво), разрешит:

- Проходите, приятного вечера.

- Ага, - буркнет Александр.

Он бы никогда на свете не пошел на подобное мероприятие, если бы не хотел сделать приятное жене. Оксана была большой любительницей новомодных романов в стиле альтернативной истории. А особенный восторг у нее вызывали произведения некой А. С. Карпатовой, которая сегодня будет представлять свою новую книгу.

- Милый! – Кстати, о жене. Госпожа Михайлова догонит своего супруга на лестнице, с восторгом оглядывая витрины с книжными новинками и разными прибамбасами к ним. – Правда, здесь так здорово?

- Конечно, - попытается изобразить на лице воодушевление мужчина.

Гораздо больше всякой беллетристики его интересует короткое платье жены. Такое… вдохновляющее. Ткань-хамелеон меняет цвет с ярко-красного на почти черный. Платье он подарил ей на их очередную годовщину, но надеть его Оксана решила только сейчас.

Они войдут в просторный зал с рядами стульев. Не умных – самых обычных, деревянных. На таких долго не высидишь, но Александр будет надеяться, что долго презентация не продлится. Читатели соберутся в небольшие компании. Некоторые из них уже прочитали книгу не один раз. Оксана немедленно присоединится к своим подругам, оставляя мужа с несчастным видом бродить между стендов.

- Здравствуйте, - поздоровается с ним какой-то парень.

- Ага, - Михайлов никогда не отличался особым дружелюбием. Впрочем, любовь и уважение окружающих он завоюет не этим. – Не знаете, надолго это все?

- Вы не фанат, ясно, - усмехнется незнакомец. Раскосые карие глаза, лет двадцати пяти-тридцати. Александр отметит это просто так, на автомате. И вдруг спросит:

- Мы с Вами нигде не встречались?

- Вряд ли. Может, видели в рекламе. Мое лицо взяли за основу для одного из персонажей. Сан настояла, хотя я был против. Но вы знаете женщин, они порой бывают такими упертыми. Я – Марат, кстати.

- О, Саша.

Михайлов протянет руку для пожатия и уточнит:

- Сан – это…?

- Наша звезда, Александра Карпатова-Алиева. Да, Вы точно – не фанат. Ладно, прошу прощения, мне надо еще кое-что уладить.

Парень исчезнет так же быстро, как и появился. Александру ничего не останется, как найти местечко на втором ряду и там расположится, копаясь в инфобоксе. Ничего интересного. Новые сообщения о боях на границе. Опять какие-то африканские государства чего-то не поделили, в итоге – половина мира ввязалась в их конфликт. Не в первый, и явно, не в последний раз.

Войны за последние сто лет стали носить характер постоянных, одна медленно перетекала в другую, так что даже самые скептически настроенные граждане перестали пугаться. Опять же, после подписания манифеста о прекращении разработок и исследований в области вооружений, жить стало не так страшно.

А вот сообщение о новом контакте с инопланетянами вызовет у Александра больший энтузиазм. Никаких летающих тарелок и прочей чепухи. Все по-взрослому. Общество искателей инопланетных следов, основанное в две тысячи сорок втором году, после падения очередного метеорита, повлекшего за собой гибель более полутра тысяч человек, превратится в международную организацию. Астрофизики, химики, биологи, космонавты – теперь их портреты будут висеть на каждом заборе, рядом с изображением певцов и актеров. Человечество слетало на Марс, как всегда, ничего хорошего там не обнаружило, и направило свои стопы и корабли за пределы Солнечной системы.

- О чем читаешь? – Оксана подсядет, тронув мужа за плечо.

- Наши ученые нашли планету, где по всем расчетам, возможна жизнь.

- Опять? Господи, Саш, перестань. Сколько таких «потенциальных колыбелей жизни» уже обнаружено? А? Если мне память не изменяет, где-то три десятка. Ну, найдут еще пару неизвестных бактерий или очередных червяков. Мы – одни во Вселенной, смирись и отключи, наконец, инфобокс. Скоро начнется презентация.

- Хм… - спорить с женой Михайлову не захочется, но он все же возразит. – А, разве, в одном из твоих любимых романов нет инопланетян? Таких зеленых, с огромными глазами?

- Одно дело – выдумка, но ты ведь, правда, веришь в их существование. Это совсем другое, - ответит Оксана, и разговор будет на том окончен.

Защелкают камеры, застрекочут диктофоны. К столу, на котором будет лежать стопка книг («Странно, почему планшетки до сих пор называют книгами?» - подумает Михайлов) выйдет миниатюрная брюнетка.

- Вот она, - глаза у Оксаны загорятся каким-то нездоровым блеском.

- Добрый вечер, - поздоровается со всеми писательница. – Я очень рада видеть вас здесь сегодня. Это было огромной неожиданностью, когда мне позвонил директор библиотеки и пригласил устроить презентацию моей книги. Для меня это двойная честь. Во-первых, я огромная поклонница таланта Дмитрия Бражникова, по проекту которого выстроено это здание. А, во-вторых, никого еще до меня не приглашали сюда с дебютным романом. Да, сложно поверить, но «Темный мир синих ламп» - это моя первая крупная проза. До того вышли лишь два сборника рассказов. Так что… да… я чертовски волнуюсь!

- Да уж, - пробормочет Михайлов. – Такая пигалица должна умереть от счастья, что ее сюда позвали.

- Прекрати, - одернет его жена. – Ты же ничего у нее не читал.

- Нет нужды. Я и так вижу, эта Карпатова – очередная пустышка.

- Саш… - в голосе Оксаны появятся очень тревожные оттенки, так что мужчине придется замолкнуть.

- Ну, что ж… - после аплодисментов продолжит писательница. – Думаю, многие из вас подготовили свои вопросы и ждут-не дождутся, чтобы их задать. Но перед этим мне бы хотелось немного рассказать о том, как создавалась эта книга. И почему именно мной выбрана эта тема – альтернативная история.

Рассказ не займет долго. Обычный бабский треп, от которого Александру захочется зевать. То ей приснилось, это списалось из жизни. Неудовлетворенное самолюбие плюс выпивка или наркота. Вот и весь секрет сочинительства. Нет, сам Михайлов никогда не тяготел к такому, но зато много смотрел передач из серии «Жизнь выдающихся людей». Вряд ли эта пигалица со странной прической удостоится даже упоминания в них о себе. Через пару лет никто и не вспомнит, кто она и что написала.

- Хорошо. Я вижу ваше нетерпение. Так, кто первый хочет задать вопрос? Не стесняемся… Да, вот, дама в третьем ряду. Да-да, Вы.

С места поднимется девчонка чуть старше самой писательницы и срывающимся от волнения голосом спросит:

- Сергей и Владлена – очень храбрые люди. Они всегда готовы встать на защиту других и не теряются перед лицом опасности. Скажите, а что бы Вы сделали на месте главных героев книги? Рискнули бы своей жизнью ради спасения человечества?

- Отличный вопрос, - улыбнется Сан, кидая взгляд на окно.

Над огромным городом, полным света будет заходить Солнце, чтобы на завтра снова взойти, порождая тени.

А где-то, наверное, в другой Вероятности, двое – старая женщина и уставший от жизни кабет, наконец, обретут покой.


Оглавление

  • Синие лампы темного мира Ирвесс
  • Пролог
  • Глава 1