«На суше и на море» 1974 [Анатолий Сергеевич Онегов] (fb2) читать постранично, страница - 3

работать. На всякий случай я держу рукоятку тормоза двумя руками. Андре поднимает капот (при этом слышен скрежещущий звук петель) и вырывает из чрева машины толстый, похожий на жирную гусеницу красный проводок. Я морщусь: «Чарли» кажется мне живым существом. Вздрогнув, он затихает.

II

— …Андре, старый болван, зачем ты взял своего вонючего пса? У тебя в башке мозги или песок? — низенький, краснолицый человек не идет, а стремительно катится нам навстречу. Козырек его спортивной фуражки надвинут на глаза, брюки на животе еле сходятся. Это Энрико Гонсалес, по прозвищу Бип, в прошлом — юрист, а ныне — коммерческий директор судоремонтного завода и по вечерам преподаватель испанского языка курсов Пабло Лафарга. К тому же он еще поэт и страстный рыболов, всю жизнь мечтающий поймать громадного, пятисоткилограммового, марлина. Я занимаюсь у него, учу испанский и кое-что понимаю, но имею в запасе не более пятисот слов да три десятка зазубренных предложений.

Бип жмет мою руку и, не дожидаясь ответа, продолжает:

— Двигатель я уже опробовал, но этого мальчишки Рикардо все еще нет. Что? Ты взял запасную катушку? Списки экипажей утверждены, выход в океан в восемь, взвешивание рыб до восемнадцати ноль-ноль. Катушку запасную, я спрашиваю, ты не забыл? Андре, собаку на судно мы не возьмем, разве ты не знаешь, что это дурная примета? Что?

— Черт с тобой, Бип, заткнись же наконец! — восклицает Андре.

Мы идем по скрипящим доскам пирса. Тут уже много народу. Большинство в синих, как и у Бипа, спортивных фуражках и белых майках с изображением меч-рыбы, с надписью: «Приз Эрнеста Хемингуэя»^[1]. Джо, важно, добродушно и приветливо помахивая хвостом, идет рядом с нами, но порой с тревогой косится на Бипа, видно догадывается о его намерениях.

Почти все тут, на пирсе, друзья Андре. Он на ходу здоровается, жмет руки.

— Хеллоу, Хосе, как твоя крошка? Передай ей привет. Хеллоу, Санчес, чего так осунулся? — весело, громогласно гудит он. — Да ты в руках удилище не удержишь! Я же тебе говорил: либо Росита, либо рыбная ловля… Привет, Арика. Опять никто не берет? Жаль, что команда «Морского конька» уже подобрана.

Арика Менендес, тоненькая, сероглазая мулатка, сидит на пирсе, свесив над водой ноги. Волосы у нее распущены, и ветер колышет тяжелые пряди. Она улыбается в ответ грустной улыбкой и, как обиженный ребенок, ковыряет пальцем настил.

— Андре, я ведь все умею, — говорит она нам вслед. — Андре, ты мужчина или нет? Я так хочу в океан! Ну же, Андре, ты обещал…

Андре, словно споткнувшись, замедляет шаг. Бип хватает его за локоть, шепчет яростно и настойчиво:

— Святая Мария! Явно у тебя сегодня не все дома, Андре. Взять с собой женщину на рыбалку! Что? Да каждому мальчишке с Малекона известно: если взять женщину в море, то…

— Какая она женщина, — вяло сопротивляется Андре, — она еще ребенок.

— Ты меня решил сегодня убить: ребенок! Да это дьяволенок в юбке. Да если моя Анна узнает, что с нами была Арика, то она сдерет с меня скальп ногтями! Да если и твоя Карина пронюхает про Арику, то… Катушку ты взял? Запасную? Что?

— Взял! — рявкает Андре. — Оставишь ты меня сегодня в покое или нет?

Шум, смех… Я отстаю, Арика догоняет меня и, приподнявшись на носках, касаясь горячими губами моей щеки, шепчет:

— Упроси Андре и Бипа, пускай возьмут меня. Понял? А не то больше ни одной детали вам не выточу, хоть стреляйтесь.

— Но я же…

— Я сказала: упроси!

Жаль, что ничего нельзя поделать: команда у пас подобрана, да и не я хозяин катера. Вот если бы вдруг не пришел Рикардо, с ним такое порой случается… Если бы он не пришел!

Урчат разогреваемые двигатели, лопочет вода, похрюкивает в шпигатах. Суда, суда вдоль пирса. Сверкают бронзовые леера, обода иллюминаторов, ручки рулевых колес, буквы надписей: «Спек», «Пикуда», «Эмпирадор», «Анна-Мария», «Мучача». Хороши посудины. Какие обводы, как блестят надраенные палубы, сколько стремительности в длинных белых, голубых или благородного шоколадного цвета из настоящего красного дерева корпусах! А вот и наш «Морской конек»: вишневые борта, золотистая палуба, маленькая каютка и крошечное машинное отделение со стосильным двигателем «Вулкан». Мы часто ездили вместе с Андре на этом славном «Коньке» и на подводную охоту, и на рыбалку в открытый океан. Много раз я его мыл, скреб, подкрашивал, драил «медяшку» и соскабливал ракушки морских желудей с днища.

Андре, попыхивая сигарой, выволакивает из чехла разобранное на три колена спиннинговое удилище. Кивает мне на другой чехол: у меня своего удилища пет, я пользуюсь снастями Андре. С легким трепетом развязываю тугие брезентовые тесемки, потом снимаю с чехла резиновые кольца, они плотно стягивают разобранное удилище в чехле, не позволяя ударяться частям друг о друга. Вот комель с большой пробковой рукояткой. Вот средняя часть, янтарно золотистая, склеенная из восьми крепчайших планок, и вот хлыст — конец удилища. Тяжела