Пропасть [Олег Михайлович Боровских] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Олег Михайлович Боровских
ПРОПАСТЬ




1

"Если есть у тебя для житья закуток -
В наше подлое время — и хлеба кусок,
Если ты никому не слуга, не хозяин -
Счастлив ты и воистину духом высок"
Это Омар Хайям. Поэма "Рубайат". Написано в домонгольский период, примерно 900 лет назад. Я читаю эти строки в октябре 2007 года — и такое ощущение, что родились они буквально вчера.

Потому что вчера я ездил в Москву — по страшной непогоди.

Осень преподнесла людям сюрприз, обрушив на Подмосковье дождь со снегом в середине октября — к разочарованию тех, кто уже было вообразил, что "в результате глобального потепления" не сегодня-завтра на ёлках вырастут ананасы.

И вот я иду по городской улице, и имею сомнительное счастье наблюдать такую картину: на автобусной остановке, под весьма куцым навесом, сидят двое — мужчина и женщина. Явно нищие. Прижались друг к дружке и о чём-то переговариваются, едва шевеля посиневшими от холода губами. Одеты, не то чтобы плохо, а, если угодно — неподходяще, так, что одна деталь одежды не стыкуется, не гармонирует с другой. Заметно, что одёжка эта — с чужого плеча. На женщине модная жакетка соседствует со старенькой, выцветшей "цыганской" юбкой, тяжёлыми мужскими ботинками и белой (не слишком чистой — на белом это особенно хорошо заметно) вязаной шапочкой. Мужчина судорожно пытается втянуть неестественно красные кисти рук в рукава куртки — не столь уж и плохой, но явно ему маловатой. Судя по скрещенным и запрятанным максимально далеко под скамейку ногам в кроссовках, ступни у него замёрзли капитально.

А дождь со снегом хлещет вокруг и при малейшем порыве ветра легко достаёт до сидящих… Они уже насквозь промокли и продрогли. Но с остановки не уходят. Видимо некуда им идти. Видать кроме этой хлипкой крыши, которая спасает только от прямых, вертикальных струй дождя (без учёта бокового ветра), нет у них другого пристанища…

Я иду дальше и за стеной одной из многоэтажек (так, что с проезжей дороги не видно) вижу старенький, обшарпанный, очевидно кем-то выброшенный за ненадобностью (или из-за обилия клопов) диван, на котором навалена куча тряпья. Под кучей явно кто-то есть. Это тряпьё уже намокло (допускаю, что пока ещё не насквозь) и снегом припорошено. И я не тому дивлюсь, что кто-то таким макаром от холода спасается, а тому что никто этот диван, с его обитателем, не трогает (даже окрестная шпана!) и милицию не вызывает…

Потом была поездка на электричке, довольно долго шедшей по территории города. И там такая картина: бетонный забор отделяет железную дорогу ("полосу отчуждения", заросшую кустарником и изрядно замусоренную) от жилых домов обычной городской улицы. В одном месте бетонная плита (из коих состоит забор) накренилась, образуя даже не навес, а лишь жалкий намёк на таковой. И вот под этим, с позволения сказать "укрытием", рядом с потухшим костром, свернулся калачиком на охапке опавших мокрых листьев какой-то человек. Дрожь пробирает от одного только взгляда на этого бездомного, спящего (а может уже и неживого) под хлопьями снега, падающего вперемешку со струями ледяного дождя. Этот человек не заблудился в безлюдной тайге, или бескрайней пустыне. Его не ищут с вертолётами и собаками спасатели из МЧС. И телевидение не прерывает своих передач, чтобы взволнованным голосом телеведущего в очередной раз сообщить зрителям о ходе поисков. Человек загибается посреди одиннадцатимиллионного города — одного из крупнейших и богатейших мегаполисов планеты. Того самого города, в котором обалдевшие от безделья и шальных денег "новые русские", набивают купюрами трусы скачущих у шестов проституток; в котором престарелые потасканные "звёзды эстрады" (нередко поющие на уровне дворников) мажутся (отстёгивая нехилые бабки за "процедуры") с головы до ног — кто шоколадом, кто дерьмом, кто спермой — пытаясь ухватить за подол давно ушедшую молодость; в котором "крутится" большая часть всех денежных средств необъятной России…

И подобных свежих кострищ на полосе отчуждения — довольно много. И самих таких полос, тянущихся на многие километры, тоже немало. Москва — крупнейший железнодорожный узел России. Заметно, что ночью там греется много народу, коротая тёмное время суток под открытым небом. Днём, правда, людей тут увидишь нечасто — им ведь есть-пить что-то надо, приходится кусок хлеба как-то промышлять.

И пассажиры электричек вовсе не удивляются тому, что частенько видят из окон. Бездомные живущие в полосе отчуждения? Эка невидаль! Тут своих проблем полон рот!

Вот сидят напротив две студентки (как явствует из их болтовни). Трещат языками.

Сначала повествует одна: "…А мы типа уже уходить собрались, бабки закончились. Тут он подваливает — "девочки, коктейль будете? Я угощаю"… Я говорю — "я не буду". Надька говорит — "я буду"… Он, короче,