Физики о физиках [Анна Михайловна Ливанова] (fb2) читать постранично

Анна Михайловна Ливанова
Физики о физиках

Рассказы эти возникли из встреч и бесед со многими нашими физиками. Построены они по-разному. Иногда это описание одного эпизода или одного периода в жизни ученого, а иногда эскизный портрет его, всей его жизни. Об Эйнштейне, например, существует немало книг, и его жизнь в общих чертах широко известна. Но всякая новая деталь его биографии представляет несомненный интерес, поэтому здесь и рассказан один малоизвестный эпизод. То же относится и к подробностям выступления Курчатова в Харуэлле.

Мне бы хотелось в дальнейшем продолжить рассказы об этих ученых, пополнить их другими эпизодами.

Напротив, о физиках, жизнь и труды которых мало известны широкому читателю, я постаралась рассказать подробнее и полнее, описать хотя бы самым беглым образом их жизненный и творческий путь.

Больше всего хотелось донести до читателя какие-то живые черты и черточки великих ученых и передать атмосферу близости их к большой науке, сопричастности движению ее — ту атмосферу, которую я всегда ощущала во время бесед с физиками. И еще я стремилась рассказать кое-что о самой науке, даже не столько о достижениях ее и о результатах исследования, сколько о процессе познания, о поисках истины и правильного пути.

Пока здесь присутствуют лишь несколько ученых из числа тех, о ком мне хочется написать. В дальнейшем, я надеюсь, эта работа будет продолжена и я попробую познакомить читателя с другими замечательными физиками.

Последние годы Лебедева

Петр Николаевич Лебедев — человек, которому первому удалось измерить давление света и тем доказать, что оно действительно существует. Ученый, экспериментально подтвердивший теорию Максвелла — величайшее достижение физики XIX века.

Лебедев мог бы прожить гораздо больше, чем он прожил, и быть нашим современником. К сожалению, этого не случилось. Он умер совсем еще молодым, сорока шести лет, в 1912 году, и имя его уже давно принадлежит истории мировой физики, истории русской дореволюционной науки.

Поэтому я никогда не надеялась, что он может стать одним из героев этой книжки, которая вся построена на рассказах одних физиков, моих знакомых, о других, тех, с кем им приходилось работать и общаться. Мне казалось, что больше нет ученых, которые работали вместе с Лебедевым или учились у него — слишком уж много времени прошло с двенадцатого года.

Но вот я встретилась с московским физиком Борисом Владимировичем Дерягиным и узнала, что он пасынок Петра Николаевича. На его глазах прошли последние годы жизни Лебедева, о которых он мне и рассказал:

— О Петре Николаевиче у меня остались главным образом эмоциональные впечатления. При его жизни я даже и не думал, что стану физиком, наоборот, был убежден, что никогда не смогу им быть — настолько недосягаемо высокой казалась мне эта наука и таким великим в ней сам Лебедев. Но как я сейчас понимаю, подсознательная тяга к физике зародилась именно тогда. Любовь к Лебедеву, благоговение и трепет, даже страх перед ним рождали такие же чувства и к самой физике. Я не сомневался, что она самая важная и увлекательная изо всех наук. И самая недоступная.

Чувство страха вызывалось еще и болезнью Лебедева. У него была тяжелая стенокардия с сильными и частыми приступами, сопровождавшимися угнетенностью и раздражительностью. И близкие жили в постоянном, непроходящем страхе за него.

Конечно, восьми-девятилетний мальчик мало что понимал в трагических событиях, прервавших жизнь Лебедева. Но он видел, в каком мраке был Петр Николаевич, слышал постоянные разговоры о бедах, свалившихся на Московский университет. Пусть детский, но пристальный интерес к личности незаурядного человека, находившегося рядом, обострял восприимчивость. Уже повзрослев, Дерягин многое вспоминал, размышлял о многом.

И было еще одно связующее звено — Петр Петрович Лазарев, наиболее близкий ученик, друг и одновременно домашний врач Лебедева. Когда Дерягин вырос, Лазарев стал его учителем и руководителем на многие годы. Больше того, Дерягин после смерти матери жил у Лазарева в организованном им физическом институте. От Лазарева он многое узнал и о Петре Николаевиче.

Эти свидетельства помогли составить некоторое представление о последнем периоде жизни Лебедева. А кроме того, сохранилось немало документов, из которых, наверное, самые яркие — дневники и письма самого Лебедева.

— Убивают не одни только ножи гильотины. Лебедева убил погром Московского университета.

Горькие слова эти принадлежат Клименту Аркадьевичу Тимирязеву.

Эпоха реакции не обошла и учебные заведения. Борьба их за свои права, за мало-мальскую свободу и автономию после революции 1905 года неизменно оканчивалась поражением. Трагическим финалом был разгром Московского