Бриллиантовая Венера (СИ) [Татьяна Легасова] (fb2) читать онлайн

Бриллиантовая Венера

Часть 1. Утро. Глава 1. Отъезд

Перемигивание утренних звезд мягким звоном волшебных колокольчиков разбудило Арайю. Словно легкое перышко девушка выскользнула из под гладкого атласа простыней и вышла навстречу рассвету. Багряные краски неба сливались с золотом восходящего солнца. Серебро голубой луны таяло, вплетаясь в узор нового дня. Девственный воздух оживлял тело, напитывая его предвкушениями новой, уже совсем взрослой жизни. Глаза девушки сияли радостью. Невинная бирюза, обрамленная изумрудным блеском, ничто не могло сравниться с их чистотой. Ее глаза выражали уже совсем недетскую мудрость, однако, укрытую от нее самой, спрятанную под бременем юношеской неопытности. Они видели мир сквозь напыление пороков и желаний, они могли смотреть туда, куда другие смотреть не умели, забыли и не хотели. Эти глаза были распахнуты настежь, не умея прикрываться, прятаться и ужиматься. Они были олицетворением той любви, которая родила ее в этот чуждый ей мир, незнакомый и жестокий. Арайя не хотела узнавать его. Ей было комфортно в храме Селены, в котором она жила и служила с рождения. Ее мать, троюродная сестра Старшего правителя Шами, главная жрица храма, умерла при родах. Отец девушки, служивший при дворе главным советником, пожелал, чтобы девушку оставили на воспитание в Храме, обучили всему тому, что должна знать Верховная Жрица, чтобы в последствие занять место матери. Однако с годами, когда девочка начала подрастать, стало ясно, что судьба ее предначертана иначе. Вопреки всем стараниям нянек и младших жриц Храма, Арайя упорно не проявляла необходимого смирения, женской мягкости и податливости, качеств, которыми должна обладать каждая служительница Селены — богини женского начала, материнства и домашнего очага. Несмотря на свою поразительную красоту, внешнюю скромность и стеснительность, внутри девочки жил дух непокорности, своенравия и природного любопытства. Любознательность, цепкий ум, острота языка, игривость и жизнелюбие всячески мешали Арайе полностью и безоговорочно выполнять все требования Храма. Спустя пятнадцать лет бесполезной борьбы за прирожденное право девочки стать Верховной жрицей, отец Арайи на смертном одре просил жену Шами — Софию найти для Арайи мужа и выдать ее замуж. И вот сегодняшнее чудесное утро, благоухающее амритой цветов и лесных трав, поздравляло Арайу с восемнадцатилетием. Сегодня ее дядя Шами пришлет за ней экипаж, чтобы навсегда увезти ее из мира любви, красоты и нежности. Арайя понимала, что не смогла оправдать ожидания своих родителей, и она точно знала, что и жизнь вне храма не обещала ей ничего доброго. Здесь все было ей знакомо. Она могла чувствовать себя уверенно среди родных людей, которые ее вырастили. Во дворце же была совсем иная жизнь. Придворные интриги, борьба за власть, строгие правила, все это было так чуждо юной Арайе. Она толком не знала, что такое жестокость и боль, однако слышала несколько рассказов, которые заставили ее понять, что мир за стенами Храма выглядит совсем иначе.

Арайя была невинна не только телом, но и душой. Она была не отесана жизненным опытом, и сейчас ей предстояло ступить на новую ступень лестницы взросления. Волнение будоражило ее воображение. Дрожь испуганным предчувствием пропитывала тело.

Солнце поднималось из ночной перины облаков, вступая в права владения приходящего дня. Вдохнув полной грудью предчувствие перемен, Арайя вернулась в комнату. Тоска оглянулась вокруг. Ее скромная кровать протягивала к девушке свои одеяла. Арайя упала навзничь и заплакала. Как бы она хотела, чтобы ее любимый отец был сейчас рядом. Она лежала, обнимая запах своей родной комнаты в надежде, что однажды ей придется сюда вернуться.

— Арайя, — Кайлима вошла в комнату. — Ты уже проснулась?

Южная красавица Кайлима была близкой подругой ее матери, а после ее смерти стала для девушки второй матерью. Высокая, стройная, с бездонными черными глазами и волосами цвета вороньего крыла, она была мудра не по годам, казалось, что вся Вселенная говорила через ее доброе открытое сердце.

— Кайлима, — Арайя подняла лицо, полное слез.

— Боже, милая, — женщина села на край кровати и обняла девушку. — Ты не должна сопротивляться судьбе, — она гладила Арайю по волосам. — Тебя ждет великое будущее, девочка. В тебе живет глубинная мудрость Великой Матери и сила Великого Отца. Ты должна выполнить свое предназначение. Ты станешь принцессой, мой ангел, на тебя ляжет бремя великой ответственности.

— Принцессой? — глаза девушки распахнулись от удивления.

Кайлима улыбнулась.

— Вчера вечером София прислала мне записку. Они с Шами глубоко любили и ценили твоих родителей, поэтому решили, что мудрость твоих предков поможет тебе достойно править вместе с их сыном Фазаром. Шами очень болен, Арайя. Он скоро уйдет на покой, поэтому Фазару необходимо жениться, чтобы создать новую королевскую чету, которая сможет встать во главе правления Амалонией.

Арайя, казалось, не могла оправиться от шока.

— То есть за меня уже все решили? — ее голос прозвучал резче положенного.

— Арайя, — голос Кайлимы стал строгим, — сейчас не время для детских пререканий. В тебе есть чистота души и мудрость Духа, доблесть Отца и доброта Матери. Наше государство погрязло в гордыне. Фазар юн, ему всего двадцать три, он избалован и тщеславен. Один, без такой женщины, как ты он превратит жизнь людей нашего государства в кошмар. София избаловала своего единственного сына, и она с грустью осознает это. Селена открыла ей в ее молитвах, что только ты сможешь спасти страну от краха.

Арайя изо всех сил пыталась справиться с взорвавшимися чувствами.

— Не понимаю, Каймила, я искренне не понимаю! Как я, восемнадцатилетняя девушка, всю свою жизнь посвятившая молитвам, служению и творчеству, смогу управлять государством, да еще и в паре с человеком, к которому не испытываю никаких чувств! Я даже никогда не видела его, — слезы вновь прорывались сквозь искусственный заслон. — А если он уродлив или отталкивающий, или если он найдет меня непривлекательной?

Каймила улыбнулась ее наивности.

— Ты божественна, Арайя, ты сама не знаешь силы своей красоты. Фазар красив, как Аполлон, многие женщины пытались соблазнить его.

В глазах девушки появилось удивление.

— Он, что, уже был с женщинами? — спросила она, вытирая слезы.

— Конечно, — рассмеялась Каймила, — у него есть наложницы, но они ничего не значат ни для него, ни для государства. Когда вы поженитесь, ты вправе потребовать супружеской верности и так оно и должно быть. От твоей женской мудрости будут зависеть жизни людей. Если ты сможешь построить счастливую семью, то ваш партнерский союз двух правителей будет успешным. Мужчины просты, как дети, нужно знать, куда их направить в своих действиях для наивысшего блага всех. Но запомни, женщина управляет при помощи слабости, а не при помощи силы. Не вступай в борьбу, уподобляясь мужскому началу. Иначе ты проиграешь. Помни все то, чему мы учили тебя все эти годы, хотя ты и была нерадивой ученицей, — Каймила потрепала Арайю за щеку, одаривая девушку ослепительной любовью. — Жена не спорит, не использует грубую речь, не пылит и не показывает своего дикого нрава, — Каймила стала серьезней. — Жена никогда не капризничает, не командует мужем.

Она вздохнула. Видя, как Арайя начинает хмуриться еще больше. Однако продолжила свои наставления.

— Никогда не демонстрируй свой ум открыто, мужчины хотят видеть в тебе женщину, а не гуру. Дабы не провоцировать сцены ревности и не толкать мужа на вспыльчивые решения не общайся открыто с другими мужчинами. Женщина — это берегиня домашнего очага и мира в семье, а мир в доме означает мир в государстве. Ничего не требуй от мужа, не заставляй его поступать так, как хочешь ты. Учись отдавать свою любовь, ты должна научиться любить его так, чтобы его сердце стало милосердным и сострадательным. Этим ты поможешь своему народу.

— Кайлима, — воскликнула Арайя, — Вы твердили мне об этом с детства, однако я не представляю, как все это воплощать в жизнь!

— Теперь судьба преподает тебе урок, ты должна научиться слушаться своего мужа. И вот еще что. Не жди от мужчин чуткости, ибо они не умеют ее проявлять по своей природе, а с твоим характером понять это будет нелегко. Направляй мужчину туда, куда ты хочешь, чтобы он тебя вел, а значит и твою страну. Запомни, после замужества ты уже не будешь женщиной, ты станешь принцессой, а потом — Старшей правительницей. Ты всегда должна быть ласковой и доброй, чтобы мужчина смог обрести с тобой покой и умиротворение. Тогда его ум станет трезвым для благородства и достойного правления.

— Мне кажется, моя дорогая Кайлима, что ты решила мне напомнить все то, чему меня учили восемнадцать лет за несколько минут, — Арайя явно расстраивалась еще больше.

— Боюсь, моя девочка, теперь мы не скоро увидимся, поэтому слушай внимательней. Всегда пользуйся теми защитными ритуалами, которые ты узнала, служа в Храме. Мужчина нуждается в женской защите, но, если он тебя предаст, он ее потеряет, а значит, все государство останется без защиты Великой Матери. Именно поэтому ты должна видеть его мысли наперед, дабы устранять любые опасности.

— Каймила, — взмолилась Арайя, — то, что ты сейчас говорила лишь слова для меня, я не умею этим пользоваться.

— Пока так, дорогая, но тебе предстоит увлекательнейшее путешествие в жизнь. Помни мои советы, и, если я тебе буду нужна, ты сможешь меня найти в Храме. И последнее, девочка, контролируй сексуальное желание мужа, не позволяй ему опускаться в пороки страсти и вожделения. Иначе его сознание быстро деградирует.

Арайя слегка покраснела. Ей с трудом удалось представить, как ей придется оказаться с мужчиной наедине, да еще и научиться что-либо контролировать.

Каймила встала.

— Ладно, пора собираться, мы должны огранить тебя, словно молодой алмаз, чтобы твое сияние покорило юного принца.

Все эти годы Арайя училась быть женщиной. Но теперь, когда пришла пора применить свои знания на практике, они плыли спутанными ароматами перед взором ее сердца. Она была разгневана, напугана и не могла контролировать свои чувства. Ей хотелось поехать туда, ибо ее судьба тянула ее за руку, но, в то же время, спасительное благоразумие якорем топило ее остаться. Собираясь к поездке, девушка вспоминала своего отца, мудрого и сильного, спокойного, но очень жесткого. Он всегда знал, как поступать в той или иной ситуации, под его опекой жизнь казалась проще. И сейчас ей очень не хватало его, его теплого взгляда, полного любви к своей единственной дочери, которая была внешне так похожа на его ушедшую возлюбленную жену, но внутренне была схожа с ним, упряма, своенравна, но доблестна и открыта.

Каймила помогла девушке одеться, заплела ее и подвела к зеркалу. Его серебро слегка охладило тот пыл, который исходил от этой огненной вспышки. Рыжие волосы девушки полумесяцем обрамляли лицо, сколотые назад, но изобилующие выпущенными дерзкими прядями. Огромная копна кудрей сзади укрывала всю спину, словно пряча девушку от предательского удара. Кожа цвета персика сияла чистотой и бархатистостью. Сливовое полупрозрачное платье рваными фалангами спадало на плечи, было приталено, а затем распущено до пола несколькими шифоновыми юбками, которые при движении расходились разрезами, открывая взору стройные длинные ноги. Ожерелье из бирюзы в цвет ее глаз, совсем простенькое, вырисовывало, в конечном итоге, потрясающий потрет молодой, здоровой и великолепной женщины, женщины, которую ждала неизвестность. Ноги были обуты в тряпичные сандалии на сплошной подошве. Браслетики из мелкой бирюзы вокруг лодыжки и на запястье служили защитными амулетами. К платью приколота веточка крашенной в ярко синий полыни, изготовленная бережными руками Каймилы. Полынь всегда отгоняла всякую нечисть и беды.

— Ну, — улыбнулась Каймила, — теперь твое настроение улучшается?

Арайя знала, что она права. Теперь, когда она выглядела божественно, она могла почувствовать себя чуточку увереннее, так она была готова держать удар.

— Не задирай голову так высоко, девочка, — продолжала шутить Каймила, — ты должна придать себе максимально смиренный вид. Пошли, эскорт уже здесь.

Каймила прижала к себе девушку, тонкую, словно тростиночка. Женщина прятала слезы, пытаясь придать своему настроению максимально бодрый характер.

— Помни, я всегда рядом.

Они повернулись и скользнули в узкие песочные коридоры храма, пробивая себе путь к подъездному крыльцу. Было уже около десяти часов утра. Природа садов, окружавшая храм была так же великолепна, словно она и не чувствовала той трагедии, которая сейчас взрывалась в душе юной девушки. Это было похоже на предательство, и Арайя старалась не думать ни о чем, ей вообще не хотелось думать, ибо мысли впивались в ее сердце цепкими лапами, раздирая его на кусочки уходящего счастья.

— Арайя, — перед тем, как выскользнуть на свет парадной подъездной Каймила протянула девушке маленькую коробочку. — С днем рождения, моя любимая девочка, я люблю тебя. — Ее голос дрогнул. — Не открывай сейчас, откроешь, когда приедешь во дворец, вечером, когда останешься одна.

— Спасибо, — глаза Ари наполнились слезами. И они вышли. У ступенчатого мраморного подъема стоял абсолютно белый слон, каре-зеленые глаза которого добро глядели на приближающуюся девушку. Мурашки бросились бежать вдоль спины, и ощущение мистики остановило движение привычного жизненного диафильма.

— Дежавю, — прошептала Ари, — я знаю тебя, — сказала она, подходя к животному и проводя рукой по его щеке. Она улыбнулась, словно кто-то невидимый послал ей знак.

— Спасибо, Селена, — шепнула она, я тебя вижу. На спине у слона были устланы золотые ткани, которые при прикосновении оказались мягкими и пахли пачули. Обнаженные по пояс чернокожие слуги почтенно помогли девушке забраться на спину слона. Сзади колонной стояли повозки, запряженные бурыми буйволами и груженные плетеными сундуками с вещами Арайи. Последний тоскливый взгляд на дом и под шум листьев колонна тронулась в путь. Арайя не видела слез Каймилы и грустных лиц всех служителей храма, но все они знали, что Арайя не станет плакать, она была слишком гордой для этого. Она будет сдерживать себя, как долго? Молитвы летели вслед удаляющейся тонкой фигурке, плечи которой не дрогнули даже тогда, когда под ногами были лишь шаткие прозрачные облака.

Часть 1. Утро. Глава 2. Кассия

Дорога во дворец была недолгой, и по истечении полутора часов приятной поездки сквозь заросли пальм, бука, облепихи, грецкого ореха и белых акаций стали видны укрепленные стены столицы государства Амалония Кассии. Амалония легендой процветала на теле земли. Ее территория была довольно обширна, а за башенными стенами Кассии, проживало примерно семьсот тысяч жителей. Начало государству по легенде положило схождение Селены, богини женского начала, с неба, которая заложила храм (в котором и провела всю свою жизнь Арайя), рядом с которым суждено было построить город. Одна благочестивая молитвенница по имени Айя, путешествующая по святым местам имела видение, приехала на указанное во сне место, нашла камень-алтарь и на этом месте ее стараниями и заботами был возведен храм Селены. Впоследствии она выполнила свою миссию и стала основательницей Кассии, города, ставшего самым процветающим на тысячи километров. Кассия зачла новое государство, которое было названо Амалонией, что в переводе с древне кассийского означало «процветающая».

Перед взором Арайи раскинулись сады из множества цветов и деревьев, настоящее мастерство природы руками человека. Гиацинты, гардении, примулы, маранты, пассифлоры, нарциссы и тюльпаны, розы и мандрагоры цвели на клумбах, издавая сладчайшие ароматы. Парки и сады были полны ив, грабов, кипарисов, и тюльпанных деревьев. Кусты с ягодами клонились до самой земли. Белый слон торжественно вносил свою повелительницу сквозь сводчатую арку центральных ворот под любопытные взгляды столпившихся зрителей. Широкая центральная улица утопала в цветах и фонтанах. Дети резвились в воде, наслаждая уставшую от жары кожу живительной влагой. Двухэтажные домики теснились друг с другом, все увешанные виноградом, хмелем, клематисом, розами и плющом. Дорога вела ко дворцу, горделиво возвышающегося над каскадами беломраморных балюстрад и лестниц, обрамленных золотыми перилами. Фигуры позолоченных львов украшали многочисленные постаменты. Древние символы были начертаны на фонтанах, напоминая об истории предков. Запах цветов радовал настроение, вокруг была атмосфера помпезности и шика, красоты и процветания. От новизны ощущений Арайя даже забыла о всех своих волнениях. Она выросла в тесном небольшом Храме с большим количеством садов вокруг, однако, когда она увидела весь шик столицы и ее окрестностей, она поняла, что все, что окружало ее до этого, было ничтожно мало. К удивлению девушки, процессия обогнула дворец, минуя центральный вход, и направилась в сторону небольшого белокаменного строения, утопающего в плетистых розах, вьющихся гортензиях, лимоннике, ипомеи, магнолиях и акебиях. У входа стояла пожилая пара, и сердце Арайи подсказывало, что это был Старший правитель Шами и его жена София. Слон остановился, и девушка почувствовала непреодолимую тоску от разлуки с этим прекрасным животным. За время их путешествия она мысленно общалась с ним и глубоко смогла проникнуться его энергиями. Он был ей словно лучший друг, подаривший опору в трудную минуту. И сейчас, когда она была вынуждена вдруг потерять его, так скоро, слезы вновь накатывали на глаза. Арайю аккуратно сняли со слона, что казалось ей абсолютной глупостью, ибо она легко могла бы сделать это сама. Но под взглядом Старшего правителя она не решилась проявлять свой естественный нрав. Она робко шагнула навстречу и увидела уставшие и измученные болезнью глаза Шами. Арайя опустила взгляд и подошла поближе, слегка приседая в знак уважения. Шами взял ее тонкие пальцы в свои руки.

— Добро пожаловать, девочка. Мы ждали тебя давно. Ты будешь жить здесь, — Шами с нечто похожим на улыбку указал на дом, утопающий в роскоши зеленых густых тиковых деревьев. Двадцать четыре массивные резные колоны по кругу поддерживали розовый купол, сияющий под брызгами солнечных лучей.

— Этот дом построен в честь богини Геры, она поможет вам с Фазаром построить счастливую семью и теплый домашний очаг, — сияющая красотой и лучезарным светом сказала София.

— Благодарю вас, — смогла тихо промямлить Арайя.

— Не бойся, дитя мое, — София взяла ее за руку и увлекла за собой внутрь здания. Открытая терраса, кругом растительность. Персиковые ковры внутри комнат, запах благовоний, роза, можжевельник. Когда они вошли в дальнюю комнату, Арайя невольно распахнула глаза. Тигриные шкуры украшали полы, настилом укрывая холодный мрамор. Оранжевые гобелены свисали на стенах, пестрые рисунки, традиционные орнаменты. Справа на пьедестале возвышалась огромная мягкая кровать, восходить на которую было необходимо по небольшой лесенке. Вся комната освещалась свечами разных размеров и цветов. Искусные вазы с ручной росписью, садовые цветы с яркими природными ароматами. С потолка спускались причудливые кашпо, в которых торчали красно-розовые шапки. Золотые подсвечники мерцали среди мелких огоньков. Легкие белые шторы отгораживали комнату от открытой террасы, с которой можно было спускаться в глухую часть сада. Буйство растений здесь напоминало характер девушки, которая теперь должна была поселиться с ними по соседству.

— Добро пожаловать, — сказала София. — Располагайся, устраивайся, отдохни, наберись сил, сегодня вечером тебя ждет ужин и знакомство с моим сыном.

Арайя чуть побледнела. Это не ускользнуло от взгляда правительницы, однако она сочла лучшим покинуть девушку и оставить ее наедине с самой собой. Не зная, что делать, Ари вышла на террасу и села на белый полукруглый диван. На маленьком плетеном столике стояли фрукты, кувшины с водой и белым вином, маслины и разные сорта сыров. Девушка взяла кусочек сыра и начала его тщательно прожевывать. Отчаяние было готово накатить с новой силой, но Арайя сопротивлялась изо всех сил, мало успешно, но похвально за само старание. Сыр был запит двумя стаканами легкого вина, спасительный сон заставил девушку свернуться калачиком прямо на улице. Стояла жара, но в саду гулял ветерок, который убаюкивал девушку, напевая ей о счастливом будущем. Арайя заснула.

Девушка проснулась от аромата корицы, щекочущего нос. Сонный покой плавно начал таять и Арайя обнаружила себя в реальности строгой жизни. Возле ее кровати крутились две молодые симпатичные девушки, раскладывая наряды на кровати. Они улыбнулись и слегка поклонились входящей с балкона Арайе.

— Как вас зовут? — с улыбкой спросила Ари.

— Меня зовут Ремия, — ответила высокая стройная блондинка.

— А меня Лориф, — подхватила вторая. — Отведайте кружку бодрящего напитка жизни, который был бережно приготовлен нашей кухаркой Милой. Он придаст вам сил и бодрости.

Девушка протянула Арайе стеклянный фужер, инкрустированный драгоценными камнями и обрамленный золотом, который пах корицей и лимонным паром. Ари сделала глоток и поняла, что это был самый восхитительный напиток, который ей когда-либо приходилось пробовать.

— Благодарю вас, — глаза Ари все еще были напряжены, но немного смягчились, так как тревожные мысли на время отпустили ее.

Глотая напиток, Арайя рассматривала наряд, который был подготовлен для нее на сегодняшний вечер. Белоснежное платье из легкого атласного шелка каскадами спадало вниз, скорее всего на ней оно будет до самого пола. Подол был разрисован разноцветными яркими цветами, переплетающимися с зеленой листвой. Грудь была собрана в нечто наподобие резинки, скрученной во множество роз, окрашенных в разные цвета. Плечи были открыты, но платье держалось на тоненьких шифоновых бретельках красно-розового цвета.

— Господи, какое красивое, оно восхитительно, — воскликнула Ари.

Девушки нежно улыбались, и Ари подумалось, что они так похожи на жриц Храма, в котором она выросла. Какая-то странная нежность заструилась из ее сердца к этим юным чаровницам. Они, словно почувствовав это, начали суетиться вокруг нее, помогая раздеваться, принимать ванну в белокаменном резервуаре с розовой водой, протирая ее волосы и тело эфирными маслами, расчесывая ее шикарные рыжие локоны и одевая ее в роскошный наряд. Напоследок Ари одела белые сандалии с золотыми пряжками и подошла к зеркалу.

Рыжие локоны задорно завивались наверх, спадая в некоторых местах на плечи и спину. Белые и красные розочки, специально забальзамированные, невянущие в течение месяца, украшали прическу, живые и ароматные они были схожи с ней своей невинностью и внутренней страстью. Глаза были подведены тенями розового, бордового и белого цветов, ресницы подкрашены, длинны, касаются бровей, извиваясь и изгибаясь черной краской. Лицо чистое, словно персик, розовые румяна оттеняют щечки, на губах красная помада. Платье сидело, словно влитое, обнимало девушку, стягивая грудь снизу, но открывая ее в аппетитной небольшой ложбинке. Легкая ткань спадала на пол, сзади тянулся небольшой шлейф.

— Какое странное чувство, будто это вовсе не я, — задумчиво сказала Арайя.

Когда девушка вышла наружу, на улице уже было темно, время подходило к десяти часам. Арайю било мелкой дрожью, она дрожала, хотя улица была охвачена долгожданной прохладой после жаркого и душного дня. Дверь открылась, и в комнату вошел Шами. Его глаза странно блеснули, он довольно окинул девушку взглядом и сказал:

— Подойди, дитя. Арайя подчинилась. — Ты не должна бояться, дочка, — он взял ее за руки. — Ты будущая королева, — Ари зарделась. — Помни, — его глаза были уставшими, — я умоляю тебя, сбереги нашу страну, сбереги ее. Мой сын слишком горд, чтобы слушать мои советы, он эгоистичен, я упустил его… — он совсем поник и закашлялся. — Мне уже скоро будет пора идти к Богам, дочка, — он гладил ее руки… Его глаза выражали вселенскую грусть, он не боялся за себя, его долг был перед смертью позаботиться о своей стране.

— Как грустно осознавать свои ошибки тогда, когда понимаешь, что времени их исправлять уже нет, — продолжал Шами. — Фазар был единственным сыном, единственным наследником, София больше не смогла родить, такова была воля Творца. И в единственном дитя родители души не чаяли, все дозволяли, баловали и вырастили неплохого сына, если бы не его тщеславие, страсть к власти и управлению.

Шами достал из-под плаща темно-бархатную коробку, открыл ее и поднес к рукам Арайи. Ее взгляд упал на огромный кровавый кусок рубина, обрамленный в игриво изогнутую золотую оправу. Камень тянул ее к себе, словно змеиный гипнотизирующий взгляд, наполнял Арайю магическим ощущением власти. Он был живым, и она это остро чувствовала.

— Этот камень принадлежал всем женщинам нашего рода, теперь он твой. С днем рождения, детка. Шами взял толстую золотую цепочку и надел ее на шею девушки. Рядом с цепочкой лежали серьги с рубинами меньших размеров и огромный золотой перстень из того же камня, напоминающий мерцающее бордовое солнце. Арайя поблагодарила Правителя и надела серьги с кольцом. Последнее удачно уместилось на безымянном пальце. Ее тело, дрожащее до этого, неожиданно успокоилось и стало наливаться какой-то странной силой, словно не принадлежавшей ему, словно кто-то расширял его потенциал, давал опору для того, чтобы смочь жить дальше.

— Пошли, — Шами взял девушку за руки и увлек за собой. Улица была прохладной, кругом горели факелы, установленные на высокие, круглые железные подставки. Ароматы благовоний витали в воздухе, переплетаясь с запахами жасмина, магнолий и акаций. Ощущение праздника пропитывало все пространство, Арайя шла, словно в тумане, но волнение потихонечку стихло. Вместо него девушку охватило ощущение нереальности происходящего. Она была не способна мыслить трезво, ей казалось, что она двигается сквозь сон, который заставил ее потерять рассудок. Они вошли во дворец в какую-то странную узкую дверцу, которую не было видно во тьме. У входа их встречал огромный темнокожий слуга, который молча открыл перед ними дверь, а потом бесследно испарился, в то время, как они скользили по узким песочным коридорам, ярко освещенным свечами. Запах был сырым, но вполне приветливым, было очевидно, что это место скрывает своих путников от ненужных глаз.

— Ты готова? — наконец спросил Шами. Голова девушки слегка дрогнула в знак согласия. Ноги немели, но нужно было идти. Арайя мысленно призвала на помощь Богиню Селену, и шагнула сквозь шифоновые ткани, рядами отгораживающие тоннель от общей залы.

Свет заливал все пространство вокруг. Шум толпы, веселье, музыка, радостные речи, все вдруг смолкло. Заиграла парадная музыка, фанфары гудели о приближении короля. Люди расступались и слегка кланялись, девушки перешептывались, мужчины не скрывали своего восхищения. Арайя чувствовала, как сотни глаз огромного парадного зала были прикованы к ней, цеплялись за нее, тянули ее на себя, умоляя взглянуть в их сторону. Она старалась смотреть лишь на узкий коридор, образованный из подданных короля, не отводя взгляда от мощеного пола и направления движения. Через несколько метров Арайя заметила того, к кому они направлялись.

Высокий мужчина, крепкого телосложения, волосы чуть удлиненные светло-русые, глаза зеленые, полупрозрачные, пронзительные, горделивые. Подбородок вздернут. Глаза играют, скрывая свое восхищение, которое легко читается проницательностью Арайи. Что это за взгляд, ей трудно его распознать, он тянет ее к себе, он симпатизирует ей, он хочет…. Что он хочет?

Шами остановился и похлопал мужчину по плечу.

— Фазар, разреши представить тебе дочь нашего лучшего друга, которого, к сожалению, с нами больше нет, Рамира, — Шами вложил руку девушки в руки мужчины.

— Арайя, — представил Шами, — это мой сын Фазар.

Фазар не отрывал прямого взгляда от бирюзовых глаз Ари. Изящно подтянув ее маленькую и хрупкую ручку к своим губам, он поцеловал ее и улыбнулся совершенно ослепительно, искренне.

— Я восхищен, Ари, могу я называть тебя так?

Его голос был бархатистым, завораживающим, уверенным. Он заглатывал девушку внутрь своей энергетики, втягивая ее, словно в теплую постель. Арайю бросило в жар, растапливая остатки уверенности в себе. Из последних сил, толкаемая скорее необходимостью, чем желанием, она смогла выговорить.

— Разумеется, рада знакомству, — она попыталась улыбнуться.

Краснея изнутри каждой клеткой, Арайя смотрела в пол, почти теряя сознание от смущения и неприятных запахов толпы. Мысли неизвестного ей характера летали в воздухе, издавая тошнотворный запах, обволакивая воздух тлетворными нотами.

Фазар не отрывал внутреннего взора от девушки. Уверенно потянув ее за собой, он начал представлять ее гостям. Перед лицом Ари мелькали фигуры людей, мужчин и женщин, девушек и юношей. Она не запомнила ни одного имени. Пестрота нарядов, завистливые взгляды, новые голоса, странные мысли. Голова кружилась, к горлу начала подкатывать тошнота. Она искала взглядом спасения, неосознанно сильнее сжав руку молодого мужчины, будущего Старшего Правителя. Приблизившись к ее лицу, он тихонько шепнул на ушко.

— Тебе плохо?

— Кажется да, — неуверенно ответила она.

Он легко подхватил ее за талию и, извинившись перед очередными собеседниками, повел ее в сторону. Мгновение, и они снова в песочном коридоре. Арайя ахнула, когда он резко поднял ее на руки и стремительно понес ее вверх по появившейся лестнице. Через несколько минут они вошли в небольшую комнатку, там было прохладно и пахло розами. Фазар вынес Ари на балкон и уложил на мягкую кушетку. Кругом все было в свечах, на столе стояли цветы, своим ароматом вливающие жизнь в девушку.

— Что с тобой случилось? — его голос был искренним, он явно не понимал причины ее плохого самочувствия. — Может это из-за духоты?

Странное ощущение. По совершенно непонятным для нее причинам этот молодой человек казался ей знакомым, нет, скорее даже каким-то родным, словно они уже давно знают друг друга. От него шло притягательное тепло, его взгляд пронизывал все ее существо, но как-то по-новому. Она никогда не чувствовала ничего подобного ранее. По всему ее телу прокатывалась какая-то странная волна, похожая на мурашки, заставляя вибрировать область в районе поясницы. Все эти ощущения ворвались в ее жизнь слишком стремительно, она не знала мужчин ранее, но этот молодой человек казался ей каким-то особенным. Мужество и сила ощущались во всех его чертах, движениях, выражениях. Он был уверен в себе, красив и обаятелен. В нем была легкость общения, чувство юмора, но в тоже время невероятная сила, способная управлять, способная подчинять. Она знала, что в нем есть много чего еще, но она не могла распознать всего сразу. Ей не хватало опыта, она не могла даже соизмерить уже познанное с тем, что еще оставалось в тени. Она не могла почувствовать размеров бездны ее детского неведения, эта информация была скрыта от ее еще чистого разума.

— Возможно, — не зная, что еще ответить на его вопрос, промолвила девушка.

Фазар взял один из ее огненных локонов в руки и поднес к своему лицу.

— Они изумительно пахнут, — он смотрел прямо ей в глаза, его лицо близко, его тело обжигало, не касаясь ее. Ари готова была провалиться на месте. Она была абсолютно невинна, она не знала почему, но чувствовала, что он хочет коснуться ее, что он хочет что-то, что она дать была не готова. Пока не готова. Она проворно скользнула вниз и вынырнула из его объятий. Ее тело дрожало, ее почти трясло.

— Нас могут хватиться, — она не знала, что еще придумать.

— Вижу тебе уже лучше, — он играл с ней с такой непринужденностью, с такой легкостью, словно делал это уже тысячи раз.

— Да, — впервые в жизни соврала девушка, — я хотела бы поговорить с Софией. Она молилась про себя, чтобы Селена не карала ее за ложь.

— Что ж, если так, то мы можем так же незаметно вернуться, — он шутил, — пока не поползли слухи, — кажется, начинал издеваться. — На, попей немного, — он протянул ей стакан с водой, явно понимая, что ее самочувствие вовсе не улучшилось.

Ари жадно глотала влагу и страстно вдыхала спасительный аромат роз, от которого ей стало чуточку легче.

— Благодарю вас, — более уверенно произнесла она.

— Пошли, — он взял ее за руку и потянул за собой. Его настроение было восхитительным. Он побежал вперед, тихонечко потягивая ее за собой. Он играл в игру, правила которой были ей не известны. Они сбежали вниз, Фазар хохотал от радости и этот искренний смех подхватил и настроение Ари, сняв излишнее напряжение. Она широко улыбалась.

— Не бойся, — он подошел ближе и снова взял ее локон в руки. — Сейчас будет ужасно скучный ужин, — он был настолько непринужденный, настолько искренний и настоящий, что Ари узнавала в нем себя. Все ее нутро открылось для него, еще полчаса назад она не знала его, но уже сейчас ее сердце летело вместе с его на крыльях зарождающегося чувства.

— От скуки умирать легче, чем от тошноты и волнения, — она перестала быть зажатой и светилась, словно Луна в ночных одеялах. Она была невообразима прекрасна. Нежна, потрясающе красива, великолепна. В ней было что-то такое, что он не встречал ранее, она пахла изнутри чистейшими ароматами, которые трудно поддавались разумному описанию. Он видел, как на нее смотрели мужчины, как скалились женщины в притворных улыбках, он видел, что ее красота не имела аналогов, она была уникальна, притягательна и абсолютно невинна. Она явно не понимала своей силы, и это придавало ей особенное очарование. Ее абсолютная открытость, искренность и простота боролись в добродетели с ее скромностью и смирением. Да, она станет достойной королевой, Старшей Правительницей его государства.

Фазар засмеялся ее шутке.

— Ты умна, девочка, — он взял ее за руку и повел за собой. Когда они вошли в зал, гости усаживались за столы. Фазар вместе с Ари подошли к центру залы, где стоял отдельный стол для членов королевской семьи. София и Шами сидели на золотых тронах, усыпанных мелкими драгоценными камнями. Кресла с зелеными перинами были настоящими произведениями искусства, но разглядывать их было некогда, так как Старшая Правительница встала и обняла Арайю.

— Я так рада видеть тебя, — она взяла девушку за руку и посадила рядом с собой. Справа от Ари уселся Фазар.

Шами встал и шум толпы сразу же умолк.

— Сегодня знаменательный день, — начал он. — Сегодня день летнего солнцестояния, и мы прощаемся со всем тем, что должно остаться в прошлом, принимая свежие плоды будущего. В этот прекрасный момент мы хотим объявить о помолвке нашего сына Фазара с дочерью покойного Рамира, старшего советника при дворе, Арайи.

Зал взорвался радостными криками и аплодисментами. — За благо молодых, — доносились тосты.

— Более того, — продолжал Шами, сегодня день рождения Арайи и мы с радостью и огромной любовью поздравляем ее с восемнадцатилетием.

Гости встали и подняли бокалы.

— За счастливое начало, благо и служение Богу, — сказал Шами.

— За мою потрясающую невесту, — поднял бокал Фазар.

Гости скандировали поздравления, и Арайя слегка раскраснелась от такого внимания. Ей хотелось сбежать от сюда, все эти незнакомые люди, эта атмосфера шума, разврата и вожделения сводила ее с ума. Ей было непривычно находиться в такой компании, и только присутствие Фазара придавало ей сил.

— Очень странно, — думалось ей, — почему, когда он рядом мне хочется, чтобы это продолжалось?

Словно прочитав ее мысли Фазар взял ее за руку, мягко поглаживая ее пальцы.

— Твоя красота ослепляет сегодняшнюю Луну, — шепнул он.

Что-то внутри девушки полыхнуло, словно хлестнуло по сердцу, обжигая позвоночник в районе лопаток. Она не нашла, что ответить, уставившись в тарелку. Есть не хотелось, но Фазар уговорил ее попробовать несколько блюд. Креветки, омары и осьминоги и еще какие-то морские живности, зажаренные в сладком соусе, оказались очень странными на вкус. Ари никогда не пробовала на вкус животной пищи, питаясь только овощами, крупами, фруктами и травами. Она с удивлением обнаружила изобилие новых непонятных блюд, многие из которых пахли тошнотворно, усиливая общую вонь пространства вокруг. Интересным оказалось и то, что люди ели с огромным удовольствием, не замечая неприятного запаха. Скорее всего, им он таковым не казался. Примерно через час подобных угощений и вереницы смены блюд Шами встал и объявил, что все приглашаются в танцевальную залу на первый танец будущих молодожен. Ари с трудом понимала, о чем шла речь, так как помимо тошноты от волнения ее сильно мутило от этого сборища. Фазар чувствовал это и, чтобы подбодрить ее, тихонько сказал, что после танца, он отведет ее домой.

Шами и София в красном платье, усыпанном маленькими драгоценными звездочками, возглавили пешую процессию. За ними шли Фазар и Арайя, которая вцепилась в своего будущего мужа так, будто от него зависела ее жизнь. Далее следовали гости, шумные, хохочущие, многие уже изрядно пьяные. Они вошли в огромный круглый зал, освещенный одними свечами и факелами. Окон не было, вместо них были сводчатые арки для выхода на широкую открытую террасу, из которой были видны подъездные центральные аллеи дворца. На потолке ютились миллионы мелких осколков зеркальной пыли, перемешанных с мелкими полудрагоценными камнями. Это создавало реальную картину небесного свечения, от которого перехватывало дыхание. По кругу в несколько рядов стояли резные кресла и маленькие столики с напитками, сладостями и фруктами. Возле центральной резной арки располагался живой оркестр, который уже играл какую-то чудесную мелодию. И она оказалась настолько живительной, красивой и проникновенной, что Ари смогла найти в себе силы выйти в центр зала под руку с женихом и начать тихий вальс. Музыка звучала громче и громче и вдруг Арайя услышала чудесный женский голос, которой вдруг зазвучал вместе с мелодией. Все исчезло. Исчезли любопытные лица, впивающиеся, словно коршуны в каждую ее черту, пропали смердящие взгляды, простреливающие ее насквозь. Эта музыка летела через ее сердце, заставляя Ари кружиться с Фазаром где-то очень далеко от этого неприятного места. Интенсивность песни нарастала, и ее красота заставила слезы заструиться по щекам Ари. Фазар был настолько потрясен ее страстью, с которой она отдавалась этому танцу, что он тоже забыл обо всем на свете, и они пришли в себя лишь от громких аплодисментов, шквалом выбивших их из волшебного ощущения танца. Ари смотрела в глаза Фазару, пламенная и чистая. Ее взгляд полон слез счастья, тело дышит любовью, вздымая разогревшуюся грудь. Фазар не мог оторвать от нее своего внимания. Она была необычна, не такая. Он никак не мог ее распознать. В ней было что-то такое, что никак не вписывалось в рамки его представлений о жизни. Конечно, она выросла в Храме, вся ее жизнь была посвящена Богу, но она не была похожа на тех воздушных и эфемерных жриц, которых он видел ранее. В ней была страсть, страсть к жизни, она должна была жить полноценной жизнью, жизнью, которая казалась ему нормальной. И он собирался подарить ей ее. Она родит ему наследников, станет хозяйкой его государства. Фазар пылал вместе с ней. Им казалось, что счастье будет всегда, оно захватило их целиком, не давая даже толком разобраться в его причине. Мыслей почти не было, было просто страстное желание кричать на весь мир, что эта жизнь огромный подарок небес. Они не видели, что глаза Шами были полны слез радости, и София светилась, словно пурпурный цветок. Заиграла еще одна мелодия и мужчины начали выводить дам в центр зала. Лиловые и изумрудные, каштановые и золотые, платья дам смешивались в единую палитру, разрисовывая комнату в интересный пестрый орнамент. Под атмосферу общего счастья Фазар незаметно потянул Арайю в сторону ночного сада. Он был уже пьян от вина, а Ари от нахлынувших чувств. Они были молоды, Ари — абсолютно нетронута жизнью, Фазар — повидавший многое, но, не углубляясь в причины и следствия, оба глупы и неопытны, они стояли под диском ночной Селены. Не замечая ее, не замечая ничего вокруг, они были эгоистичны, как все молодые влюбленные. Влюбленные в свою страсть, в то, что для них могло называться любовью, упоенные самой жизнью, которая открывала для них новую дорогу неожиданного опыта, который казался слишком сладким, чтобы поверить в то, что это когда-либо может измениться. Их взгляды переплелись, лица потянулись друг к другу, заставляя соприкоснуться тонкой кожей юных пухлых губ, напитываясь дыханием того, кто вызвал весь этот очаровательный трепет. Арайя вспыхнула и резко подлетела выше своей головы. Испугавшись, она открыла глаза. Она все еще стояла на балконе в объятиях своего жениха, который разгорался от их поцелуя, крепче прижимая ее тело к своему. Ари снова закрыла глаза и вновь ощутила себя парящей над своей головой.

— Так верно и бывает, — подумалось ей. Она ведь не знала, как это должно быть. Фазар сжимал ее крепко, она не сопротивлялась, вся разрываемая на части новыми ощущениями тела. Он был так горяч, от него исходила энергия тонкого раскаленного электричества, которая была агрессивна, вторгалась в ее поля, лишая девственности ее внутреннюю чистоту. Девушка, сама не понимая того, что своей искренней отдачей и природной страстностью в сочетании с искренностью разожгла в Фазаре невиданную ранее страсть не осознавала, к чему это может привести.

— Фазар, — голос Шами казался искусственным громом среди интимной тишины.

— Отец, — Фазар резко отстранился от Ари, но все еще держал ее за руку.

— Уверен, что Арайя устала, и я хотел бы проводить ее в летник домик.

Арайе не было стыдно, но она чувствовала, что Шами не одобрял их поведения. Она не знала почему, ведь она вела себя абсолютно непротиворечиво со своим внутренним миром, ведь она не шла против своего сердца, ее чувства были чисты и открыты. Но она не смела сопротивляться королю. Не поднимая глаз, уверенная, что ее состояние легкого одурманивания струиться во взгляде, она постаралась скрыть то, что, оказалось запретным, тихонько вынув руку из объятий Фазара и поспешив в сторону Шами. София появилась из зала, грациозная и великолепная.

Я отведу тебя в твое убежище Геры, дорогая, — пропела она и увлекла за собой девушку.

Шами подошел к Фазару. Его взгляд был суровым и тревожным. Конечно, он надеялсята то, что молодые люди понравятся друг другу, но, чтобы так сразу впадать во взаимную привязанность… Страсть еще никого не доводила до добра, а Арайя была еще совсем девочкой.

— Ты глуп, мой сын, ты ничему не научился, — отрезал он. — Арайя не одна из твоих девиц, с которыми ты проводишь ночи. Она твоя будущая жена и Старшая Правительница. Ты обязан уважать ее, а взамен этого ты целуешь ее взасос, как уличную девку на веранде, когда кто угодно может войти сюда и начать распространять слухи по дворцу. Это просто нелепо!!!

Фазар сжал скулы. Его взгляд метнул недобрую стрелу в сторону отца, но он не смел перечить, сжав губы в тонкую линию он молчал.

— Ты уже взрослый мужчина и ты обязан вести себя в соответствии со своим возрастом и положением. Эта девочка настолько невинна, что не может устоять перед твоим мужским натиском. Она абсолютно неопытна, она даже не поняла, почему я выглядел таким сердитым, когда вышел на балкон! И ты вел себя совершенно недопустимо! Я бы сказал безрассудно, а безрассудство может привести короля к потере власти и трона!! — голос Шами гремел.

Лицо Фазара стало красным от гнева, глаза метали раздражение и неприязнь. Его природная красота стерлась, словно ее и не было, словно она была выдуманной, нарисованной маской, которая вдруг упала, обнажая истинное лицо хозяина.

— Если ты хочешь, чтобы я наследовал твою корону, — со злостью в голосе сказал он, — тогда ты должен смириться с тем, что я буду самостоятельно принимать решения! — его лицо было маской вызова.

— Полагаю, я также буду должен смириться с тем, что мой собственный сын смеет перечить своему отцу, более того, правителю его государства! — Шами начинал свирепеть. — Ты смеешь нарушать вековые традиции! Ты слишком горд собой, Фазар, слишком самоуверен! Ты не готов принимать доброго совета от того, кто по всем категориям является твоим наивысшим земным наставником! Да сохранит тебя Господь, мой сын! И пусть Он также хранит людей моего государства. Шами обмяк и облокотился на перила, он был слишком слаб, чтобы сражаться с молодостью и здоровьем. И мысль о том, что он не смог взрастить смирения в своем единственном сыне убивала его.

Фазар не выказал и намека на то, что он хоть как-то хотел помочь больному старику. Он стоял, словно каменное изваяние, отец не проявлял к нему тепла, только жесткие регламентации и правила, значит, и он не смеет протянуть ему своего тепла.

— Мое присутствие заставляет вас нервничать, мой господин, — Фазар развернулся, и двинулся в сторону залы. Войдя, он выпил пару стаканов крепкой настойки. Испорченный вечер, ничего, скоро… Скоро все изменится, и он сможет жить так, как он мечтал всю свою жизнь. Терпеть осталось недолго.

Арайя лежала в своей новой постели, и в руках крутила шар из лунного камня, который обнаружила в шкатулке, подаренной ее дорогой Каймилой. Он дарил связь с Луной, успокаивая, охлаждая страсти и тревоги. В ее нынешнем возбуждении он пришелся весьма кстати.

Скоро будет назначен день свадьбы и после свадьбы она переедет в покои ее мужа. От этих мыслей мурашки поползли у нее по спине. Господи, что сегодня с ней случилось, когда он прижал ее к себе, когда гладил ее тело, когда коснулся ее губ, а потом рвал ее рот на части в порывах сладостного желания. Она забыла весь мир, она летела где-то в неизвестности и невесомости, ее тело ныло, умоляя трогать его. Оно хотело его прикосновений, и было так жестоко лишить его этого наслаждения. Никогда ранее она и не подозревала, что она может испытывать такое удовольствие. Никогда ранее ничто не трогало ее сердца, кроме красоты раннего утра, огня полудня или вечерних лесных ароматов. Она любила лишь Бога во всем мире, точнее в том маленьком мирке, в котором она провела восемнадцать лет. И сегодня этот юноша, нет, уже мужчина, первый мужчина, который смотрел на нее так… странно, вызвал в ней то, о чем она никогда ранее не думала. Это был какой-то новый вид любви доселе ей незнакомый, и он сотрясал все ее тело только лишь об одной мысли о Фазаре. Еще сегодня утром она была уверена, что никогда не сможет смириться со своим новым положением, и вот сейчас, в ночи она не может спать от переполняющего ее счастья. Шорох у окна заставил ее насторожиться. Высокая мужская фигура показалась в проеме и в свете нескольких свечей в комнате Ари увидела Фазара. Его глаза играли весельем видимо от ее напуганного выражения лица. В руках он держал три садовых астры, которые он только что сорвал, и там было что-то еще, чего нельзя было разглядеть в ночи.

— Прости, радость моя, я напугал тебя, — он подошел и сел на край кровати.

— Мой отец не дал мне закончить то, что я пытался сделать, — его глаза игриво играли, было в них что-то недоброе, что-то, что Арайя не могла распознать, но чувствовала, как нечто пугающе притягательное. Он действовал на нее, как магнит на железо, она смотрела ему в глаза, не в силах оторвать от него своего трепещущего сердца. Ее женская природа требовала безоговорочного подчинения, он был ее мужчиной, Богом, она готова была сделать все, чтобы он не потребовал. Он прикоснулся к ней своей горячей ладонью, провел пальцами по мягкой почти детской щеке, опустился к шее, его взгляд изучал ее тело в полупрозрачном персиковом пинюаре. Вдруг он сжался в комок, несколько раз глубоко вздохнул и сказал:

— У тебя ведь сегодня день рождения, мой ангел, — он улыбался своей игре, — я хотел подарить тебе подарок, вот эти цветы, — он протянул ей астры, — и еще вот это, — в его руке что-то блеснуло. Фазар потянулся к девушке и надел ей на шею овальный медальон. Внешне он был украшен мелкими драгоценными камнями на фоне сияющего золота.

— Открой его, — попросил он.

Арайя подчинилась. Она открыла его и ахнула. Внутри находился огромный бриллиант, переливающийся в отблесках тусклых свечей золотыми оттенками.

— Фазар, — выдохнула она, — он великолепен! Спасибо, — она искренне обняла его за плечи, крепко прижимаясь.

— Тише, тише, — он нежно отстранил ее, — иначе я не смогу уйти, девочка, — его зеленые глаза стали темнее. — Этот медальон — наша семейная реликвия. Он передается из поколения в поколения от матери к сыну, чтобы он подарил его той избраннице, которая покорит его сердце. Бриллиант означает величайшую Любовь в этом земном мире, Любовь, которая сможет разрушить все преграды, которая устранит все препятствия, которая наполнит все вокруг состраданием, милосердием и самоотдачей. Этот медальон спасал и хранил наш род много веков, теперь он твой. Я носил его пять лет. Моя мама подарила мне его на совершеннолетие, теперь ты будешь его хранительницей.

— Спасибо, — еще раз прошептала Арайя. Ее сердце трепетало от чувства неописуемой благодарности Богу за дары сегодняшнего дня. Она была восхищена отношением Фазара к себе, его заботой, его неожиданной привязанностью, природу которой она не могла до конца и правильно понимать. Ее глаза наполнились влагой, и она не переставала крутить в руках медальон, пытаясь тем самым снять возникшую неловкость из-за ее слез.

Фазар не был тронут ее реакцией. Всем девушкам нравятся украшения, он не мог оценить ее внутренней благодарности даже по искренности ее преданного взгляда. Он погладил ее по волосам, взял цветы, сунул их в вазу, снова подошел, натянул на девушку белую атласную простыню, поцеловал ее в щеку и, пожелав спокойной ночи, тихонечко вышел.

Неописуемая буря захлестнула Арайю. Сон не шел. Ему некуда было приходить, так как все умственно-чувственное пространство девушки било в набаты внутренней революции. Этот неизведанный мир ее новой жизни оказался таким новым, что девушка едва могла дышать от переполняющего ее волнения. Она была влюблена в своего собственного жениха, и за своей наивностью она не могла увидеть возможных опасностей нахлынувшего чувства. У нее не было рассудка, который мог бы предупредить ее о коварности привязанности и одержания, о разумной природе мужчин, о придворных интригах и заговорах, об ответственности ее будущего положения. У нее не было ничего, кроме малюсенького росточка света, который сегодня ночью осветил все королевство невероятным благоуханием мирры, запаха, который никто не мог почувствовать, потому, что он так сильно отличался от привычного смрада и копоти. Арайя уснула под утро, умытая росой благости приходящего дня.

Часть 1. Утро. Глава 3. Лабиринт чувств

Проснувшись к полудню, девушка вновь была захвачена чудесными мыслями. Ее душа танцевала вчерашний вальс с ее принцем, и Арайя кружась в танце, начала готовиться к новому дню. Она умылась розовой водой, приготовленной для нее ее заботливыми служанками. В шкафу девушка обнаружила несколько ее скромных нарядов, привезенных из храма, а рядом, расталкивая друг друга, горделиво висели новые туники и платья из индийского шелка, шифона, атласа, органзы, крепдешина и многих других неизвестных ей тканей. Цвета пестрили, фасоны были восхитительными. Сегодня ей захотелось облачиться в розовый цвет. Она достала легкий шелковый сарафан, юбки которого струились до самого пола, а грудь прикрывалась двумя шелковыми лентами, которые крепились у пояса и параллельно поднимались к плечам и по спине спускались обратно к талии. Наряд был восхитительным, крупные бордовые цветы орнаментом украшали ткань. Возле большого зеркала стояли шкатулки, которых не было еще вчера. Арайя со свойственным ей любопытством подошла и, открыв одну из них, восторженно улыбнулась. Россыпи камней сбивались в одну кучу, драгоценные металлы сверкали золотом и серебром. На несколько минут она забыла обо всем, разбирая на кровати свои новые сокровища. Рубины, аметисты, алмазы и бирюза, кораллы, изумруды и сапфиры, бриллианты, горный хрусталь и сердолик, потрясающей красоты камни наполняли ее руки новыми оттенками энергий, которые были их сутью. Возможно, она так бы и сидела еще какое-то время со своими шкатулками, если бы ее не привлек какой-то странный шум за окном. Из сада доносились голоса мужчин, и, решив, что это Фазар, Ари, нацепив на шею бусы из розового кварца, скользнула вниз по лестнице. Пробежав почти вприпрыжку несколько метров, девушка оказалась в странном лабиринте из высоких зеленых кустов, странно, но в этом направлении она еще не ходила. Ей стало забавно, и она двинулась на гром голосов. И как только голоса приближались, она обязательно натыкалась на тупик из плотных зеленых деревьев, ей приходилось искать иной путь, раззадоривая свою пытливость и авантюризм. Арайя бежала смело и весело, кружась под лучами палящего дневного солнца, тихонечко напевая мантру прославления дневного светила. Ход лабиринта резко заворачивал вправо, и, обогнув поворот, девушка столкнулась лицом к лицу с мужчиной, который схватил ее на руки, чтобы она не упала.

— Госпожа, — шутливо вскрикнул мужчина, его голубые глаза, искрились каким-то нереальным светом.

Арайя зарделась и попыталась высвободиться, однако хватка была крепкой, и мужчина явно не собирался так быстро ее отпускать.

— Прошу вас представьтесь, юная чаровница, как вас угораздило оказаться в саду юной принцессы Арайи?

Арайя начала злиться и грозно вскрикнула, изо всех упираясь руками в мужскую грудь.

— Немедленно поставьте меня на место, вы, мужлан!

— Только после вашего откровенного признания, — он продолжал забавляться.

— Я и есть Арайя, будущая жена Фазара, болван.

Его лицо стало маской, бледной и унылой. Аккуратно и бережно он поставил вспыхнувшую девушку на землю, выпрямился и сквозь сжатые зубы просочил:

— Прошу прощения, ваше высочество, я не знал. Разрешите представиться, — его голос сбивался участившимся дыханием, — начальник службы королевской охраны, фарват Славий.

— Что значит фарват? — сама не зная почему, спросила она.

— Наивысшее военное звание в нашей службе, ваше высочество, — отрапортовал он.

— Что вы здесь делаете? — уже более спокойно спросила она, когда ее пыл утих, ее голос звучал просто и открыто.

Он, казалось, заметил это, никакой надменности и вычурности, сама простота и невинность.

— Мы с моими солдатами проверяли лабиринт, ваше высочество, я должен был убедиться, что вы в безопасности.

— И вы хотите сказать, что знаете все тайные ходы? — ее голос звучал задорно, озорная улыбка детского предвкушения осветила ее нежное лицо.

Какой-то безумный взгляд мужских глаз проник глубоко в ее сердце, она не могла понять, что он значил, но она услышала в ответ самый приятный мужской баритон, искренний, простой и вызывающий доверие.

— Это моя работа, ваше высочество, я знаю все уголки этого дворца, на охране стоят мои верные солдаты, вы можете спать спокойно, — он улыбнулся.

— Прекратите называть меня ваше высочество, называйте меня Ари, — она хитро улыбнулась и протянула ему руку для поцелуя. Она кокетничала, это оказалось ее природной чертой, но она не могла знать реакции других людей на подобное поведение, она была еще юна.

Славий смутился, конечно они с Фазаром росли как братья, и он никогда не чувствовал себя слугой при королевстве, но эта девушка, будущая королева, — это совсем другое. Он поцеловал ее руку, ее тепло пульсировало на его губах.

— Простите, ваше высочество, боюсь это невозможно, принц Фазар вряд ли это оценит.

Она поняла намек и улыбнулась.

Тогда не говорите ему об этом, пусть это останется нашей тайной, — она светилась.

— Да, ваше высочество, — его голубые глаза стали почти синими.

— Как странно, — подумалось Арайе. — Нет, вы не выносимы, — она потрепала его за жабо белоснежной рубашки, выглядывающей из под коричневого жилета.

— Прошу прощения, ваше высочество, — они оба смеялись.

— Вы заблудились? — все еще смеясь спросил Славий.

— Уверена, что да, хотя, откровенно говоря, я еще не успела об этом подумать. Я услышала голоса в саду и решила, что это может быть Фазар.

— Нет, ваше высочество, уверяю вас, после вчерашней ночи вряд ли он встанет в такую рань.

— Рань, — Ари расхохоталась, — вы с ума сошли, уже полдень!

— Надеюсь, что еще не сошел, — он смеялся, — двор гулял до семи утра.

— До семи утра? — ее глаза расширились от удивления. — Что же они делали?

Его умиляла ее наивность.

— Ну… отдыхали вероятно, — ответил он уклончиво и двинулся по направлению к выходу. Ари последовала за ним.

— Каким образом? — настаивала она. Она ощущала. Что он что-то скрывает.

— Я не знаю, ваше высочество, я не посещаю подобные мероприятия, я предпочитаю оставаться на службе и охранять моего короля.

Она знала, что он знает, но не стала настаивать, хотя если бы она чувствовала, что под ее давлением он сдастся, она бы настояла.

— И в какое время после балов просыпается двор? — поинтересовалась она.

— К вечеру, ваше высочество, к ужину все будут.

— На ужине снова будет вся эта толпа? — ей стало не по себе.

— Не вся, некоторые уедут, но половина гостей будет гостить во дворце несколько недель, такова традиция.

Ари побледнела, и он это заметил.

Вам плохо? — он был взволнован.

— Нет, просто меня не очень жалуют все эти гости, я видела их мысли, они были недостойными.

— Вы умете видеть мысли? — Славий улыбался.

Да, а разве вы нет? — она была так наивна.

— Только иногда, ваше высочество, — он явно на что-то намекал.

Она стукнула его по железному плечу, и больно ударила руку.

— Боже, вы как из стали сделанный, — жалуясь, сказала она.

— Прошу прощения, я должен был вас предупредить, но я не мог прочитать в мыслях ваших намерений, — он смеялся.

Она рассмеялась в ответ. С ним было так легко, он был словно ее родной брат, с которым можно было делиться самым сокровенным, которого хотелось обнять, с которым хотелось резвиться и радоваться жизни. Она была вновь переполнена чувствами.

— Как жаль, что у меня никогда не было брата, — сказала она задумчиво. Ее глаза были полны любви.

Он понял, что было у нее на уме. Но он не понял, почему ему было от этого больно.

— Вот мы и вышли, ваше высочество, — сказал он сухо.

Ари подняла на него удивленные глаза. Откуда эта разительная перемена в поведении?

— Славий, если вы сейчас не заняты, не могли бы вы познакомить меня с местными окрестностями, я боюсь, что мне сейчас абсолютно нечем заняться, — она ослепительно улыбнулась.

— Прошу прощения, ваше высочество, но меня ждут мои солдаты, я должен выполнять свой долг. Я буду во дворце, поэтому попробую подыскать вам подходящую компанию. Удачного дня.

Он вежливо поклонился и немедленно удалился. Какая-то странная тоска навалилась на девушку. По каким-то необъяснимым причинам ей очень хотелось, чтобы он остался с ней.

— Мне верно действительно очень не хватало брата, всю мою жизнь, — задумчиво произнесла она.

Возвращаясь в дом, Арайя думала о том, что, скорее всего из-за восемнадцатилетнего общения с одними женщинами ей было остро необходимо заиметь хорошего друга, который смог бы восполнить эту потерю. Славий казался ей очень подходящей кандидатурой на эту роль. Только вот его странное поведение. Почему он отказался гулять с ней? И ей не хотелось верить, в то, что это был долг службы. Она была уверена, что была какая-то еще причина, но она пока не могла осознать какая.

Она вернулась в свой летний домик и с удовольствием почувствовала знакомый аромат корицы и лимона. Этот волшебный напиток уже успел ей полюбиться. Маленькая черноволосая Лориф вносила тушеные на гриле овощи. На столе уже стояли разнообразные фрукты, сыры и легкий домашний компот. Свежевыпеченный хлеб стоял рядом с большим куском сливочного масла на изящной стеклянной масленке.

— Господи, Лориф, ты настоящая волшебница, — пропела Арайя, садясь за стол.

— Ваше высочество, приятного аппетита, — девушка исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Она намазала кусочек белого хлеба маслом и, откусив, поняла, что никогда в жизни не ела ничего более прекрасного. Масло было по-настоящему натуральным, насыщенным с потрясающим вкусом свежих сливок, а хлеб был испечен с какими-то неведомыми специями, которые на вкус ощущались просто великолепно. Овощи оказались залитыми сверху сметано-сырным соусом, что придавало им удивительную вкусность. Различные сорта сыров, сушеные и свежие фрукты, целебное молоко и восстанавливающий силы напиток привели Арайю в состояние близкое к полету. Она позвонила в небольшой серебряный колокольчик, который стоял на столе, и появилась Лориф.

— Лориф, не могла бы ты отвести меня к повару, который все это приготовил? — попросила Ари.

Лицо девушки омрачилось.

— Вам не понравилась еда, ваше высочество?

— Что ты, Лориф, еда просто восхитительная, я хотела бы лично поблагодарить повара!

Лориф выглядела совершенно сбитой с толку.

— Да, ваше высочество, разумеется, я проведу вас на кухню.

Шеф-повар по имени Веравий суетился по кухне, весь в приготовлениях к ужину на сто двадцать человек. Его команда из двенадцати поварят были страстно увлечены созданием кулинарных шедевров: гратена из спаржи, канапе из овощей и оливок, винегретов, грибных жульенов, мясных бифштексов, рыбных блюд, сырных досок с десятками различных сыров, там была зеленая фасоль с кедровыми орехами, картофель, запеченный с чесноком и тимьяном, не говоря уже о разнообразии сладких блюд. По углам и стенам кухни свисали различные пучки трав, специй, сушеных грибов, связок лука и острого перца. В огромных плетеных корзинах лежали кочаны капусты, стручки зеленой фасоли, сочная морковь, овощи различных сортов и видов. Запахи стояли восхитительные, несмотря на то, что где-то жарилось мясо, которое Ари никогда не употребляла в пищу.

Завидев принцессу, Веравий широко улыбнулся и поклонился.

— Ваше высочество, чем я могу быть вам полезен? Он был прост и открыт, завидев Арайю, он не предположил, что его еда могла оказаться некачественной, значит, он был по-настоящему достойным поваром, его пищу можно было употреблять смело.

— Дорогой Веравий, — Ари подошла и взяла его за руки, — ваше искусство приготовления пищи просто восхитительно, я никогда не ела ничего более потрясающего, чем те блюда, которые я имела счастье пробовать, я пришла поблагодарить вас от всего сердца, дорогой друг.

Веравий был настолько потрясен искренностью и теплотой ее слов, что прослезившись, ответил, взяв ее ладони в свои:

— Дитя мое, да хранит вас Бог в том месте, в котором вы оказались по воле судьбы.

Его глаза были мудрыми, они смотрели куда-то вглубь этой хрупкой еще девочки.

Повинуясь сиюминутному порыву, Ари обняла этого пожилого добряка, их глаза были полны слез. Благодарность. Она открывает человеческие сердца, она пронзает до самых глубин, нанизывая все душевные добродетели на нитку человеческого характера. Благодарность рождает любовь и принятие, благодарность дарует тебе все блага мира лишь оттого, что ты искренен и открыт для этой жизни. Благодарность — это цветущая роза души, благоухающая и зовущая на свой аромат мед всего мира. Арайя умела благодарить, и Веравий щедро одарил ее своей любовью.

— Девочка моя, — намеренно не упоминая титулов, сказал старик, если вам понадобится совет, не стесняйтесь, приходите, я уже стар, и много чего повидал на этом свете. А при дворе я работаю всю свою жизнь. Мой отец был здесь шеф-поваром до меня.

— Я вижу, как вы гордитесь своим ремеслом и имела возможность убедиться в его плодах. Я с удовольствием буду заходить к вам не только, чтобы поболтать, но так же, чтобы научиться вашему ремеслу. Я обязательно хочу узнать рецепт волшебного чая с корицей, хлеба с восхитительными специями, а также я бы хотела узнать, что это за чудесные травы, которые здесь висят, где и как вы их собираете.

— С удовольствием, ваше высочество, я буду просто счастлив.

— Увидимся, Веравий, доброго дня.

И в прекрасном настроении Ари вернулась в свой дом. Вновь оставшись одна, она погрузилась в мысли о своем женихе. Она уже успела соскучиться по нему, его ласки и прикосновения снова стали предметом ее мечтаний. Она уже впала в легкую дремоту на кушетке балкона, когда кто-то вошел в комнату.

— Прошу прощения, ваше высочество, я, кажется, разбудила вас.

— Нет, нет, — уверила Арайя, вставая, — все в порядке.

— Меня зовут Нали, моя госпожа, Славий сказал, что вы скучаете и хотели бы, чтобы вам показали сады дворца.

— О, — сердце девушки радостно подпрыгнуло от осознания того, что Славий позаботился о ней, — это было бы великолепно! Меня зовут Арайя, уверена, нам было бы удобнее общаться на ты и без всяких условностей.

— Было бы замечательно, — синие глаза девушки блеснули. Она была среднего роста, на вид лет двадцати восьми, блондинка, с пышными формами, настоящая красавица.

Арайя умыла лицо календуловой водой, налитой в хрустальную вазу, обтерла лицо и девушки вышли на улицу.

— Дворцовые сады так прекрасны, пойдем, прогуляемся по ним, я видела их лишь с балкона, — предложила Ари.

— Тогда нам лучше пойти в сторону вон той дорожки, — Нали указала на узкую выложенную желтым камнем тропинку, утопающую в акациях и четко очерченную кустами, стриженными в виде фигур животных. Перед входом стояли две фигуры львов, словно живые они гордо встречали всех желающих окунуться в тайны аллеи.

— Они великолепны, — Арайя потрясенно рассматривала кусты. — Ваш садовник настоящий мастер, никогда не видела ничего подобного!

— Дарос творит чудеса, под его руководством команда садовников создает в парках дворца настоящие произведения искусства, это лишь начало, Арайя, — с улыбкой объяснила Нали.

— Да мне пока удалось лишь заблудиться в местном лабиринте, и любоваться садом, который окружает домик, в котором меня поселили, — ответила Ари.

— Этот лабиринт — стоял здесь еще до постройки дворца, о нем ходит много таинственных легенд, — рассказывала Нали.

— Очень интересно, расскажи, прошу тебя, — попросила Арайя.

— Мой отец — алхимик при дворе, он рассказывал, что лабиринт заключает в себе глубокие сакральные связи с основными элементами бытия. Он содержит семь различных троп, а его центр является восьмой тропой, ведущей к Небу.

Арайя вся превратилась в слух, а Нали продолжала.

— Лабиринты были излюбленным местом инициации во многих древних культах. Лабиринт был схемой выполнения определённых сакральных танцев, а также картой лунного календаря: четыре четверти (недели) и семь петель (по числу дней в каждой). Получается двадцать восемь дней, полный лунный месяц. Мой отец утверждает, что лабиринт является символом смерти и возрождения. Он защищает место, наделенное особой силой, и ограничивает доступ к нему. Это место воплощает зону перехода между двумя мирами, а сам лабиринт является символическими вратами.

— Ты хочешь сказать, что тот человек, который сможет пройти лабиринт, сможет перейти в другой мир? — Арайя высказывала абсолютно неподдельный интерес к данной теме. Какое-то странное чувство невероятного глубинного интереса неожиданно целиком захватило ее. Было волнение и даже немного страха, такое же ощущение было у нее и при мистериях, в которых ей приходилось принимать участие в храме Селены.

— Он сможет измениться, стать другим, таким, каким он есть на самом деле, человек достигает глубин самого себя, так говорит мой папа.

— В этом есть что-то, что очень меня взволновало, словно я уже когда-то где-то это слышала, — задумчиво сказала Арайя.

— Возможно, — Нали улыбнулась, — посмотри, — девушка указала на небольшой пруд с синей водой, на котором плавало с десяток лебедей и множество уток. Озеро утопало в зелени раскидистых дубов, которые возвышались над лугами с зеленой сочной травой.

— Бог ты мой, какая красота, — воскликнула Ари и побежала вниз к озеру. Подойдя к воде, она опустила в воду руки и обнаружила, что она была кристально чистой. — Можно ли здесь кормить птиц, — спросила девушка.

— Да, в другой раз мы захватим с собой хлеба, — весело ответила Нали.

Далее они отправились в другие части королевских садов, наслаждались красотой цветочных плантаций, где тысячи роз, умытые росой любовались чистотой небесной глади. Сотни сортов других цветов образовывали различные рисунки на полянах, устилая дворец вечным праздником. Кругом стояли фонтаны, маленькие и большие, рядами и по одному, освежая и без того потрясающий чистейший воздух. В более диких местах садов небольшие ручьи были отделаны природным камнем, образуя природные водопады. Вода струилась, создавая неповторимую мелодию любви, напевая ее вместе с песнями птиц и насекомых. Все вокруг было живым и великолепным, завораживающая природа, как настоящий драгоценный камень, ограненный человеческим уходом и заботой. За разговорами и восхищениями девушки забыли обо всем на свете и опомнились лишь тогда, когда солнце уже стало клониться ко сну.

Удивительным для Ари показалось и то, что она ни разу не вспомнила о своем женихе, она упоенно рассказывала о своем детстве, о своей жизни в храме, о своих мечтах посадить прекрасный благоуханный сад. И здесь во дворце она смогла частично прикоснуться к своей мечте, сады были потрясающи, хотя это было не ее личное творчество.

— Господи, — опомнилась Арайя, нам же надо еще одеться к ужину, — девушки задорно рассмеялись и бегом побежали в сторону дворца.

— Где ты живешь? — на бегу спросила Арайя.

— Наш с отцом дом находится на другой стороне сада, с противоположной стороны от твоего.

— Ладно, тогда увидимся на ужине, спасибо за экскурсию.

Запыхавшись, Ари вбежала в свой домик, уже освещенный сотнями свечей. Ремия и Лориф защебетали в голос, что ужин начнется через полчаса, и у нее нет времени, чтобы принять ванну. За пять минут Арайя нацепила на себя приготовленное для нее зеленое платье из муслина, еще пять минут Ремия подкалывала рыжие кудри наверх, убрав почти все, оставив лишь несколько прядей свисать вниз по спине. Лориф поправила макияж принцессы, из драгоценностей был выбран восхитительный изумрудный комплект серег и ожерелье. Даже не взглянув на себя в зеркало, Арайя резко обернулась от приближавшихся шагов у двери.

Постучавшись в комнату, вошел Фазар, лучистый, одетый в белоснежную рубашку, украшенную огромной рубиновой брошью, фиолетовые брюки были подпоясаны ремнем из топазов и аметистов, легкие белые сандалии на ногах.

— Ты прекрасно выглядишь, душа моя, — у Ари отлегло на сердце.

— Ты сияешь, словно полуденное солнце, — открыто улыбаясь, сказала она.

— Сон творит чудеса, пошли, отец не любит, когда я опаздываю.

Когда они вошли в залу их лица сияли, Фазар веселил Ари, шутки срывались с его языка легко и непринужденно. Зал приветствовал их почтенно, и король объявил о начале трапезы. Ужин прошел быстро, настроение у всей королевской четы было прекрасное. Когда был объявлен танцевальный антракт, Фазар повел Арайу на балкон освежиться. Когда они вошли, в углу веранды кто-то стоял со стаканом в руке.

— Славий, — воскликнул Фазар и потянул Ари в его сторону. Славий обернулся, его взгляд был напряженным. Он попытался улыбнуться, даже не взглянув на Ари.

— Фазар, — мужчины крепко обнялись.

— Позволь мне представить мою будущую жену, Арайю, Ари, — он приобнял ее за талию, прижимая к себе, — это мой лучший друг, начальник королевской охраны Славий.

— Ваше высочество, — Славий слегка поклонился, — ваша красота освещает сегодняшний вечер.

Арайя улыбнулась.

— Благодарю вас, мой друг, — сказала она и тут же обратилась к Фазару.

— Мы уже знакомы, сегодня днем я заблудилась в лабиринте, а Славий помог мне найти выход. Более того он представил меня своей подруге Нали, с которой мы провели весь день, гуляя по садам.

На его лице не было заметно никакой реакции.

— Это замечательно, я рад, что ты знакома с Нали, она опытна и чиста, она станет для тебя хорошей подругой. Я уверен.

— Брат, — продолжил он, обращаясь к Славию, — прошу тебя не убегать сегодня быстро и присоединиться к нашей скромной компании, разумеется, дополнительно пригласив мадам Фарэ, вашу дорогую… — он замялся с неким сарказмом и смехом, добавив — подругу. Сегодня играют в прятки, уверен, будет весело.

— Разумеется, — наигранно бодро ответил Славий. Ари заметила его напряженность, и решила непременно выяснить ее причину, но позже, когда представиться подходящий момент.

Парадная лестница была освещена сотнями фонарей и горящих факелов. Гости радостно спускались в ту часть сада, в которой предстояло играть в прятки. Эта часть сада называлась угловой, там преимущественно располагались скамейки для отдыха под сенью различных деревьев, а также веранды, оплетенные лозами винограда. Было уже темно, и хотя сады были освещены факелами и фонарями, деревья смело и уверенно могли укрывать игроков. Гости разбились на две команды, предварительно повязав на шею светящиеся в темноте синие и красные платки. Красные платки были ловцами, а синие должны были прятаться. Тех, кого нашли, были обязаны выполнять желание ловца. Через час команды менялись местами. Фазар заявил, что они со Славием будут ловцами, а Арайя и мадам Фарэ, которая любезно разрешила Ари звать ее просто Мадлен, должны были прятаться. Арайя изо всех сил пыталась взглядом разыскать Нали, так как играть в тандеме с фальшивой и лицемерной Мадлен ей вовсе не хотелось, однако в общей суете Нали не было видно.

— Бежим, ваше высочество, — Мадлен тянула Ари за руку в сторону темных алей, — мы должны прятаться.

Смирившись с тем, что Нали не было рядом, Арайя побежала за Мадлен.

— Сюда, — шептала она, я знаю тайные места, они нас не смогут найти, — Мадлен лебезила, словно пытаясь добавить себе дополнительные очки, видимо уверенная в том, что Ари должно это понравиться.

Они забежали за основные аллейные деревья и двинулись вглубь парка. Миновав небольшой палисадник и обогнув освещенный фонтан, девушки юркнули в небольшой проход среди кустарников. Мадлен явно чувствовала себя неловко, всячески пытаясь выслужиться перед будущей королевой.

— Ваше высочество, было бы просто замечательно, если бы нас никто не нашел здесь, место здесь отличное, мы можем долго оставаться незамеченными, — Мадлен была очень довольна собой.

— Меня не очень радует перспектива провести оставшийся вечер в кустах, Мадлен, — чуть более резко, чем это было прилично, — сказала Арайя. Глаза Мадлен недобро блеснули, Арайя чувствовала ее злые мысли и больше не могла этого выносить.

— Думаю было бы более интересно разделиться, таким образом, наш шанс помочь команде выиграть увеличиться, если найдут одну, вторая из нас сможет еще какое-то время прятаться, — уверенно заявила Ари. — Сидите здесь, дорогая, а я двинусь дальше, попытаю свою судьбу вон за тем озером.

Арайя с грацией кошки скользнула в темноту и через несколько минут уже тихонечко кралась вдоль тихой озерной воды. Миновав пляж с птицами, Ари взобралась на небольшой пригорок, который вел к высоким соснам. Лес был тихим и вместе с травами издавал восхитительный аромат природной целительной силы. Вдохнув поглубже еловую свежесть, Арайя тихонечко пошла внутрь, уверенная, что кроме нее в такую даль вряд ли кто-нибудь забрался. Однако через несколько шагов она неожиданно почувствовала чье-то присутствие. Не имея привычки бояться, девушка, однако слегка заволновалась, ведь она находилась одна ночью в незнакомом лесу. Она прижалась спиной к сосне и замерла. Шум стал достаточно четким, чтобы опознать в нем чьи-то шаги. Темнота стояла почти непроглядная, сквозь мглу стала очерчиваться крепкая мужская фигура. Сердце девушки стучало так сильно, что ей казалось, его слышал весь лес. Мужчина приближался, и у нее не было выбора, он шел прямо на нее, и ей было необходимо обогнуть дерево, чтобы спрятаться за ним. Она тихонечко сдвинулась с места, ветки под ее ногами захрустели, адреналин ударил в кровь, она действительно испугалась. Словно в замедленной съемке она увидела бросок к ней мужчины, который резко схватил ее за талию сзади и прижал к себе.

— Ваше высочество, боюсь, что прятаться дальше не имеет смысла.

— Славий! — она узнала его по голосу.

Он резко отпустил ее и метнулся назад. Черт его лица точно не было видно, но она ощутила нервную волну, прокатившуюся по всему его телу.

— Вы до полусмерти напугали меня, клянусь, я никогда в жизни не была напугана так, как сейчас, — она тараторила с облегчением. — Не знала, что это так страшно оказаться в лесу среди ночи.

— Прошу прощения, ваше высочество, — сказал он как-то странно.

— Мы же договорились сегодня утром, что будем обращаться друг к другу по именам, — она начинала злиться.

— Это не совсем уместно, — его реакция почему-то ужасно раздражала ее.

— Извольте пояснить, — сказала она вызывающе.

— Уверен, что Фазар будет крайне недоволен, узнав…

Она перебила его.

— Узнав, что я свободно общаюсь с его лучшим другом?

— Что его подданные позволяют себе вольности по отношению к будущей королеве, ваше высочество, — его голос звучал как сталь, скулы сжаты, на шее пульсировала жилка, она это точно чувствовала.

Почему-то ей стало больно. Никогда ранее ей не приходилось терпеть лишения из-за своего общественного положения, эта формальность казалась ей такой пустой и надуманной, что от обиды ее сердце защемило.

— Славий, — она взяла его за руку, — прошу тебя, мне так нужен друг, у меня никогда не было друга, — она сама не понимала, о чем просила его, — к тому же я совершенно не знаю мужчин, Фазар — первый мужчина, которого я узнала как… — она запнулась, — … мужчину. Ты мне нужен, прошу, будь моим другом.

Славий осторожно вынул руку, ей показалось, что он делал это так, словно у него перекрывают дыхание, она была уверена, что на самом деле он этого вовсе не хотел. Однако он это сделал, выпрямился, набрал в легкие воздуха и сухо сказал.

— Ваше высочество, позвольте вас сопроводить к обществу, я никак не могу оставить вас здесь одну, боюсь, вы зашли слишком далеко и это небезопасно. Ей показалось, что смысл его последних слов был двояким. Как жаль, что она еще так неопытна.

Он слегка подтолкнул ее в сторону озера. Внизу стали слышаться другие голоса, стало ясно, что продолжать разговор было бессмысленно.

Словно маленький ребенок, которому не подарили то, что ему так хотелось, Арайя шла чуть впереди, надув губы. Подходя к толпившимся гостям, Ари увидела Фазара. Он с волнением смотрел по сторонам, словно ища кого-то. Завидев ее, он тут же бросился к ней.

— Дорогая, я волновался, — он нежно прижал ее к себе. Мир поплыл куда-то вдаль, все исчезло. Арайя прижалась к Фазару всем телом, не понимая, что на них смотрят, что это является нарушением приличий. Она не знала, что прилично, а что нет. Она знала, что хотело ее сердце, она сочла бы преступлением нарушить его волю. Она бы не смогла пойти ему вопреки. Фазар задышал как-то странно, погладил Ари по голове и отстранил от себя.

— Я искал тебя, но вижу, что мой верный друг Славий оказался быстрее меня, — он шутил.

— Я нашел ее в лесу на краю парка в полном мраке, слава Богу, с ней все в порядке, — Славий был серьезен.

— Бог ты мой, девочка моя, — Фазар взял ее лицо в руки, — ты верно заблудилась.

— Немножко, — солгала Ари, — она не могла рассказать историю о Мадлен. — Мы с Мадлен решили разойтись, чтобы нас не нашли слишком быстро.

Фазар рассмеялся. Хотя Ари и не поняла причину его смеха, все гости, слышав их разговор, хихикали над наивностью девушки, полагавшей, что целью игры были именно прятки. Ночью большинство парочек могло уединиться в темном уголке, чтобы побыть наедине, но будущая королева пряталась от своего нареченного мужа.

В игру играли еще почти два часа, но Арайя и принц решили прогуляться по вечерним садам. Фазар был пьян, и это было очевидно, поэтому ему захотелось спокойно посидеть в одной из садовых беседок. Арайя скромно села возле своего будущего мужа. Когда он был рядом, вся ее сущность устремлялась ему навстречу, она готова была сидеть вот так с ним рядом хоть сотню лет, если потребуется. Она умоляла время остановиться потому, что ей хотелось всегда чувствовать его возле себя, и она просила его ускориться потому, что скоро должна была быть назначена их свадьба, и она точно знала, что их ждут счастливейшие в мире годы супружества. Она не могла и надеяться на то, что судьба окажется настолько благосклонна к ней. Еще недавно она жила в Храме и была уверена, что посвятит свою жизнь Богу. И она была вполне счастлива от этого. Но теперь она была счастлива как-то иначе, теперь все смыслы ее существования стали какими-то реальными, ее тянуло к Фазару, ее тело выдавало новые непознанные ранее реакции, ее душа разрывалась от любви и девушка светилась так, что готова была соревноваться с ночной луной.

Фазар погладил ее по щеке, в его глазах была страсть, бешенный красноватый цвет сверкал во тьме. Он притянул ее к себе и начал целовать сначала тихо, потом сильнее, он прижимал ее тело к себе так плотно, что ей казалось, что сейчас он сломит ее, как тростинку. Ей были так приятны его объятия, голова шла кругом, и она с трудом понимала, что происходит. Она думала, что эта страстность ее будущего супруга и чувство любви — это одно и то же. Она была уверена, что если мужчина не любил, он никогда бы не осмелился делать с девушкой то, что он делал с ней. Она раскрылась для него, как ранний весенний цветок, который впервые увидел солнце с широко открытыми глазами. Кроме этого мужчины теперь в ее жизни никого не было. Он взял за нее ответственность, и ее жизнь полностью принадлежала ему. Она каждой клеткой отдавалась его поцелуям, ей казалось, что они сливаются в сердечном порыве, который не мог быть безответным. Она была слишком юна и неопытна, чтобы смочь понять, был ли отзыв на ее сердечный трепет.

Фазар в порыве страстного круговорота поднял Арайю на руки и посадил к себе на колени. Он был пьян, и напускная шелуха приличия свалилась с него вместе с королевской мантией, которая валялась на земле. Ари обхватила его за шею и тонула в его запахе. Он спустил бретельки ее сарафана. Обнажив молодую упругую грудь, обхватив один из сосков губами, он резко потянул его на себя, девушка дернулась от непривычного резкого ощущения. Но молодой человек принял боль за нестерпимое чувство наслаждения. Он продолжал сосать его, рукой стимулируя второй на соседней груди. Арайя пришла в себя от страсти и попыталась отстраниться от неприятных ощущений. Однако Фазар уже потерял голову и с трудом понимал, что Ари что-то не нравится. Он встал, держа ее на руках, и положил на деревянный пол веранды. Стянув с себя рубашку, он сунул ее ей под голову. Увалившись на нее сверху, мужчина начал целовать ее девственное тело, пахнущее цветами. Арайя почувствовала себя как-то неловко от всего происходящего, но не решалась перечить своему будущему мужу. Он стянул с себя брюки и лег сверху. Его рука скользнула ей между ног, Ари непроизвольно зажалась, но шептал что-то нежное, прося ее расслабиться. Она понимала, что то, что он делал, было неправильно, но ее сердце было абсолютно безотказно, она не могла противиться своему мужчине, она отвечала на его поцелуи, сжимаясь внутри от страха. Вдруг что-то твердое уперлось ей между ног и ей неожиданно стало больно. Она слегка вскрикнула и попыталась ползти вверх. Но он держал ее крепко за плечи, не отпуская ни на секунду. Он стал двигаться быстрее, его мужская сила подчиняла ее, не давая сопротивляться. Боли уже не было, физически она почти ничего не чувствовала, но ей была приятна его близость, его страстное желание, которое она в нем вызывала, ей нравилось то, что он нуждался в ней, хотел ее, любил ее. Все это было одним для нее, она не видела и не могла знать о границах между страстью и любовью. Вдруг все кончилось. Фазар застонал и свалился всем своим весом на ее хрупкое тело. Ари гладила его по спине. Она чувствовала себя слегка сковано, но это был ее первый мужчина, и ее доверие к нему было безграничным. Она не думала, что он мог сделать ей что-нибудь плохое. Она гладила его и целовала его волосы. Он поднял голову и поцеловал ее в губы, затем приподнялся и встал, подтягивая ее за собой.

— Любовь моя, — сказал он, нам надо возвращаться домой, позволь мне отвести тебя в твой домик.

Какое-то странное чувство защемило ее сердце, но она просто подчинилась, поправив платье, она осторожно пошла за ним.

Он вел ее потайными темными тропами, так, чтобы никто не мог их видеть. Дойдя до ее сада, он забежал вместе с ней по лестнице и завел ее в ее комнату. Свечи уже горели, и возле кровати стояла теплая ванна с ароматной водой.

— Ложись спать, солнышко, прими ванну, тебе надо омыться.

Он поцеловал ее и двинулся к выходу.

— Фазар, — окликнула она его. — Ты отправляешься спать?

— Нет, дорогая, меня ждут гости. Спи сладко.

Он развернулся и исчез в темноте.

Арайя села на кровать, ее не покидало чувство брошенности и унижения. Она не понимала почему, она не знала, как это должно быть, но ей верно чувствовалось, что то, что сегодня произошло, было не совсем достойным. Слезы покатились из ее глаз, она упала на кровать и обняла подушку. Поплакав, она почувствовала себя легче. Поднявшись, она сняла платье и обнаружила на нем пятна крови.

— Господи, что это? — она испугалась. — Лориф, — закричала она.

Девушка возникла тут же, ее глаза выглядели испуганными.

— Ваше высочество, что случилось?

— Не могу понять, — Арайя горела от стыда, — но у меня на платье кровь.

Лориф смущенно улыбнулась.

— Ваше высочество, вы провели вечер с принцем?

— Да…

— Это всегда так, когда это происходит впервые, — Лориф улыбалась. — Вам нужно омыться, раздевайтесь. Я постираю платье, а вы ложитесь в воду.

Ари скинула с себя одежду и опустилась в теплую воду. Она не видела, как чья-то тень мелькнула за окном. Славий стоял среди ночного мрака. Его обязанностью было следить за королевскими особами, дабы охранять их покой. Он не имел право вмешиваться, и ранее никогда ему не приходило это в голову. Но сегодня, когда Фазар овладел Арайей прямо на полу садовой беседки, Славий был готов был свернуть ему шею. С одной стороны Фазар был ему как брат, но то, что он сделал, выходило за рамки всех приличий. Ари была такой нежной и наивной, она не заслужила такого обращения, это было крайне оскорбительно по отношению к этой юной девушке и будущей королеве. А когда он увидел, как она плачет на кровати, он хотел было идти к ней, чтобы как-нибудь ей помочь, но он знал, что это невозможно, он не имел права приближаться к ней. Его сердце разрывалось, ибо с первой минуты, как он увидел ее, не зная, кто она, он знал, что она его покорила. Он замкнулся, у него не было выбора, он старался держаться сухо, чтобы никто не мог догадаться о его чувствах, но сам он понимал, что даже механические объятия Мадлен не могли заполнить ту пустоту, на которую он отныне был обречен своим непрошенным чувством. Славий крутил в руке травинку, сминая ее в пыль. Фазар сейчас проводит время со своими многочисленными наложницами в то время как она плачет одна от того бесчестия, в которое он ее вверг. Впервые в жизни Славий был готов драться со своим лучшим другом. Девицы, с которыми они развлекались ранее, это одно, но эта девочка, она совсем другое. Она невинна и чиста, она абсолютно беззащитна. Он больше не мог выносить всех этих мыслей, швырнув остатки травы на землю, он исчез в парке.

Лориф шагала от домика Ари в сторону прачечной, когда неожиданно наткнулась на Старшего Правителя. Резко склонившись в реверансе, она попыталась спрятать за спиной платье ее хозяйки.

— Что у тебя в руках? — он чувствовал, что она что-то скрывает.

— Это одежда, сир, я несу ее в стирку.

— Среди ночи? — он рванул платье из ее рук и увидел два алых пятна в районе бедер.

— Подлец! — Шами был в ярости. Он швырнул платье на землю и резко зашагал в сторону дворца.

Он ворвался в покои принца как раз в тот момент, когда две белокурые пышногрудые девицы выходили из комнаты. Фазар лежал на своей кровати, потягивая какой-то коктейль из трубочки. Он был обнажен и пьян.

— Ты изнасиловал ее? — прогремел он.

— Кого, натягивая панталоны спросил Фазар.

— Арайю!

— С чего ты взял?

— Ее платье было все в крови!

Фазар побледнел.

— Я не насиловал ее.

— Ты самое мерзкое создание, которое мне приходилось видеть! Как ты мог! Она чиста, как утренний воздух, она наивна и верна, ты предал ее, не дав ей право выйти за тебя замуж девственной!

— Какая разница, мы уже почти женаты!

Шами метнулся к сыну и схватил его за ворот рубашки, которую тот уже успел нацепить.

— Потеря семейных традиций ведет к разврату женщин и нежеланному потомству, ты развратил ее, ты убил ее чистоту, ты открыл дорогу в ад твоей будущей семьи, а значит и твоего государства, — Шами был в ярости.

— Ты как всегда со своими дурацкими правилами, но вот девушка была вовсе не против отведать моих ласок!

— Ты мне больше не сын, — изо всех сил заорал Шами, — я отказываюсь от тебя!

Он резко согнулся, схватившись за сердце, упал на пол. Фазар побледнел.

— Я лишаю тебя права на трон, — шептал обессиленный король, — ты разрушишь мое государство.

Фазар не двигался с места, бледный и мрачный.

— Ты не сможешь, — сказал он, — я твой сын и буду править, ты никогда не мог оценить меня по достоинству, но я сделаю мое государство настоящей империей!

Шами попытался что-то сказать, но вдруг замер и окаменел. Его тело перестало дышать, глаза закрылись.

— Покойся с миром, — сказал Фазар и вышел из комнаты.

Часть 1. Утро. Глава 4. Траур

Похороны прошли пышно. Люди любили Старшего Правителя, и скорбь искренне томила сердца всех жителей государства. А через две недели страну постигло новое несчастье. Не выдержав горя, умерла София. В народе говорили о проклятье, насланном на страну. Все боялись будущего, так как жестокий нрав Фазара — нынешнего Старшего Правителя был широко известен. В глазах людей Арайя — невеста Фазара стала единственной надеждой на спасение. Люди говорили о каком-то пророчестве, которое гласило, что юная дева должна спасти государство от полного падения и уничтожения. Начали слагать какие-то истории о ее якобы божественном появлении, о том, что сама Селена назначила ее в будущие королевы, явившись во сне покойной Софии. Фазара это очень злило, он понимал, что Ари не была виновата в том, что происходило, но после той ночи ему вовсе не хотелось с ней встречаться. Вся эта история с его отцом, когда он был невероятно расстроен из-за того, что Фазар лишил ее девственности, и, в конце концов, умер, еще болью отзывалась внутри у молодого человека. Ему думалось, что она была отчасти виновата в смерти Шами, если бы ее не было, этого могло бы и не случиться. С другой стороны, он даже был рад тому, что так все сложилось, отца больше не было, а значит, он мог начать воплощение своих амбициозных планов в теперь уже его государстве.

Коронация состоялась спустя месяц после смерти Софии. После коронации был праздничный ужин. Это был первый вечер, когда Ари смогла увидеть Фазара. Все это время под предлогом скорби и траура он не желал никого видеть. Ари металась по дворцу, словно зверь в клетке. Она хотела разделить с ним его боль, она писала ему записки, но ответа не следовало. Она хотела встретиться со Славием, но того тоже все время не было под предлогом занятости из-за траурных церемоний. На ее счастье рядом с девушкой все время оставалась Нали, которая всячески пыталась поддерживать Арайю, но в данных обстоятельствах это было лишь каплей в море. От нервного перенапряжения девушка постоянно плохо себя чувствовала. И вот сегодняшний день был для нее днем избавления от ее одиночества. На церемонии она наблюдала за своим будущим мужем из зала вместе с остальным двором. Он был строг и величествен. Казалось, что с него слетел налет юношеской беззаботности. Он вдруг стал выглядеть старше на десять лет. После церемонии был военный парад в честь нового Старшего Правителя под предводительством Славия. Арайя с удовольствием любовалась фарватом, гордо восседавшим на черном коне. Голубые глаза начальника охраны светились на солнце полупрозрачной росой, белокурые волосы были слегка растрепаны ветром, крепкое мускулистое тело, обтянутое искусно сшитой военной формой красно-синего цвета. На какое-то мгновение ей показалось, что он заметил ее в толпе людей и слегка поклонился. На сердце сразу стало легко и как-то уютно. Ей так хотелось поболтать с ним, его поддержка была ей необходима, как воздух.

Перед ужином Фазар подошел к своей невесте, слегка поклонился, взял ее за руку и отвел к столу. Она наконец-то была рядом с ним, но облегчения почему-то не возникало. Он был очень напряжен, он не флиртовал с ней, он вообще не смотрел в ее сторону, и она уже была на гране внутренней паники. Она пыталась вспомнить советы своей дорогой Кайлимы, но ничего не шло на ум, кроме памяти о какой-то женской мудрости и смирении. Ари толком не знала, что все это значит, но она изо всех сил пыталась быть терпеливой и стойко выносить равнодушие Старшего Правителя вместе с невыносимым запахом мясных блюд на столе. После поздравительных речей был объявлен перерыв, это был шанс пообщаться с Фазаром, и Арайя была намерена воспользоваться им. Она тихонько взяла его за руку и шепнула.

— Выйдем на воздух?

Немного помедлив, он спокойно ответил: — Конечно, дорогая.

За последний месяц Арайя уже привыкла к постоянной тошноте, но сегодня ей было особенно плохо. Она списывала это на нервное напряжение и неприятные запахи пищи и толпы. С огромным облегчением она вышла на террасу вместе с Фазаром.

— Я так скучала, — она прильнула к нему, как только они скрылись подальше от любопытных глаз.

— Да, да, я знаю, — он погладил ее по голове и слегка приобнял. — Все эти события совершенно выбили меня из колеи.

— Мне очень жаль, Фазар, если я могу что-либо сделать…

Он перебил ее.

— Нет, все уже позади, нужно думать о будущем. У меня теперь слишком много обязанностей, думаю, мы не сможем видеться часто. И нам необходимо назначить день свадьбы, Ари, что с тобой?

Девушка резко побледнела и на глазах стала обмякать. Секунда, и она уже лежала на земле. Его слова «думаю мы не сможем видеться часто» стучали у нее в висках.

— Воды, — крикнул Фазар и через несколько секунд к ним уже бежали.

Фазар поднял девушку на руки, ей дали пригубить воды и он понес ее в сторону дома.

— Прости, — шептала она, — в последнее время мне часто плохо, меня тошнит и слабость огромная. Это из-за нервного перенапряжения.

— Как давно это началось? — спросил он.

— Не помню точно, около месяца назад.

— Когда у тебя были последние месячные? — спросил Фазар.

Арайя покраснела. В связи с последними событиями она совершенно забыла о своих физиологических функциях и сейчас, когда Фазар напомнил ей, сообразила, что месячных нет вот уже как три недели.

— Фазар поставил ее на землю и взял ее лицо в руки.

— Арайя, думаю, ты беременна.

Ее глаза отражали полное недоумение.

— Но… — она не знала, что сказать.

— Тебя тошнит по утрам, а в течение дня у тебя слабость? — спросил он.

— Да, кажется так.

— Утром я пришлю доктора. Придется поторопиться со свадьбой. Несмотря на траур, я объявлю о нашей свадьбе, сославшись на то, что это было последней волей моих родителей. Народ поймет.

Он улыбнулся и обнял ее.

— У нас будет наследник, я так рад, — он нежно поцеловал ее, — ты должна беречь себя, я назначу особый присмотр за тобой. Иди, ложись, ты должна заботиться о себе теперь.

В постели Арайя провела не только этот вечер, но и последующие восемь месяцев. Ее состояние постоянной тошноты и слабости усиливалось с каждым днем, она теряла вес, вместо того, чтобы набирать его. Через четыре месяца после того, как доктор подтвердил ее беременность, он предположил, что у нее двойня. Живот рос на глазах, но ее тело высыхало, словно кто-то сосал ее изнутри. Она гуляла в сопровождении Нали каждый день в саду рядом с ее домиком. Они немного прогуливались, а остальное время она лежала на балконной кушетке, вся в подушках и в перинах, спасаясь лишь ароматами цитрусовых напитков, настоянных на травах. Узнав о ее пристрастиях, Нали подарила Арайе мольберт, краски и кисти, и девушки часто вместе рисовали цветы. Одиночество скрашивали и книги, которых оказалось в огромном количестве в дворцовой библиотеке. Это древнее хранилище книг было представлено Ари Нали и ее отцом Знасием, который по совместительству с должностью королевского алхимика выполнял функцию хранителя книг.

Свадьба, о которой немного погодя после коронации объявил новый Старший Правитель, была официальной и очень скромной в связи с государственным трауром. Церемония состоялась в Храме Софии, приглашенными оказались всего несколько приближенных к королевской чете семей. В честь молодожен жителям страны были розданы семена для посева пшеницы, цветов и саженцы фруктовых деревьев. В столице Амалонии была организована выставка цветов и растений, на которой всем желающим и раздавались дары. Вскоре было объявлено, что королева ожидает наследника.

В своем одиночестве и тяжелом физическом состоянии Ари чувствовала себя угнетенной. За все время беременности Фазар навестил ее всего несколько раз, уверяя, что в более частых визитах не было необходимости, так как ей был нужен покой, а его ждали государственные дела. Однажды он явился очень взволнованный, Арайя уже была на девятом месяце беременности и едва могла ходить, так как ее тощее тело с трудом выдерживало огромный живот, выпирающий вперед. Она лежала на балконе и слушала музыку, доносившуюся из музыкальной шкатулки, которая так часто скрадывала ее одиночество. Заметив его волнение, она спросила нежно:

— Муж мой, я вижу, ты взволнован, все ли у тебя в порядке, — несмотря на свое одиночество и обиду на Фазара за ее брошенность, ведь он так и не забрал ее в свои покои, словно она не была ему женой, она любила его и беспокоилась о нем.

Он нервно ходил по терассе, затем сел рядом с ней и взял ее за руки.

— Вся центральная часть нашего материка, все центральные страны захвачены жестоким и сильным правителем государства Рафорс Демидом, — начал он. — За последние семь лет он вел захватнические войны, уничтожая всех, кто отказывался ему подчиняться. Народ слагает о нем легенды, поговаривают даже, что он воплощение самого зла.

Лицо Фазара было бледным. Но лицо Ари и вовсе превратилось в серую маску. Перед ее взором начали мелькать какие-то странные картины, которые вызывали страх, перекрывающий дыхание. Фазар продолжал.

— Наше государство самое южное и находится далеко от мировой суеты и ажиотажа власти. Никто из наших предков никогда ни вел войн, мы миролюбивый народ, мудрость королевского рода позволила нам существовать в гармонии с миром природы и с миром людей.

Он замолчал, словно сдерживая эмоциональный порыв.

— Сегодня утром приехал гонец. Он сообщил, что Демид со своей армией движется на юг. Арайя, — его глаза выражали ужас, — я не знаю, что делать, у нас нет армии, мы никогда не воевали, но мой народ очень свободолюбив, он не сможет жить под гнетом. Новая власть уничтожит все наши традиции, а главное, наши дети, — он погладил ее живот, — никогда не станут наследниками. Наш королевский род прервется, — он замолчал, опустив голову ей на грудь.

Арайя изо всех сил пыталась бороться с подступающими слезами, которые стали для нее обычным делом в последние месяцы. Она гладила его по волосам. Неожиданно что-то странное проникло в ее голову, словно кто-то говорил с ней, хотя она и не слышала голоса.

— Я должна поехать в Храм Селены, — тихо сказала она, — я буду молиться.

Он поднял голову, и в его глазах загорелась надежда.

— Да, — страстно произнес он, — ты должна молиться, как и моя мать, все верно. Он осекся, опуская взгляд на ее живот. — Но как ты поедешь? Как же наши дети?

— Я буду рада, если они родятся в Храме, Фазар, — тихо сказала она. Ее сердце разрывалось от осознания того, что она для него не женщина и не любимая. Что она лишь королева, которая выполняет свои прямые обязанности. Не о таких отношениях она мечтала. Смерть его родителей изменила всю ее жизнь. Фазар резко стал другим, отдалился от нее, стал скованным в чувствах. В ее положении она остро нуждалась в нем, но его не было рядом. Ее привычная радость и смешливость, казалось, умерла вместе с королевской четой. Арайя не имела возможности видеться с людьми, которые были ей дороги, она молилась, чтобы не сойти с ума от однообразия, которое преследовало ее, словно серость дождливых дней, размывавшая яркие мазки ее радостного характера. И теперь она была готова ухватиться за появившуюся возможность снова увидеть Кайлиму, своих родных сестер Храма Селены, она снова сможет спать в своей любимой кровати и гулять на берегу океана. Она так скучала по нему, она хотела опуститься в его целительные воды и вдыхать его лечебный соляной аромат.

— Да будет так, — резко вставая, сказал Фазар, — я прикажу собрать твои вещи, Славий будет сопровождать вас и останется там с тобой охранять тебя и моих наследников.

При упоминании имени Славия, которого она не видела со дня ее свадьбы, когда он официально поклонился перед новой королевской парой, преподнося свадебные дары, и удалился, сославшись на неотложные королевские дела, сердце девушки забилось сильнее. Какой-то внутренний подъем обуял ее, она поняла, что рада наконец-то увидеть своего друга, по крайней мере, для нее это было именно так.

На следующее утро она встала рано, приняла прохладную ванну и надела легкое крепдешиновое зеленое платье, плотно облегающее ее пополневшую грудь и каскадом спадающее до пола. Под грудью был укреплен легкий пояс из драгоценных камней. В ушах красовались длинные серьги с изумрудами, на шее изумрудное колье подчеркивало грацию плеч. Рыжие волнистые пряди, собранные золотыми заколками наверху, спадали на спину. Арайя накрасила глаза, подчеркнув бирюзовый цвет оттенками черного, серого и синего. Она светилась. Наконец-то она вернется туда, где ее любят и ждут.

Когда она, несмотря на свое положение, буквально выпорхнула из своего маленького храма Геры, который вовсе не был Храмом семьи, которым он должен был стать, превратившись в золотую клетку для одинокой птицы, Славий уже ждал ее у белоснежной кареты, запряженной четырьмя превосходными лошадями. Было заметно, что он изо всех сил пытался сдержать напряжение, его спина была натянута, как тетива, а скулы нервно подергивались. Завидев девушку, его глаза блеснули восхищением, она была восхитительно невинна и потрясающе соблазнительна даже в том положении, в котором она находилась.

— Если ты посмеешь называть меня ваше высочество, — пропела она с улыбкой, — после того, как посмел пропадать целых восемь месяцев, бросив меня тосковать в одиночестве, я распоряжусь, чтобы ты остался во дворце.

Она не могла знать, что он был осведомлен о каждом ее шаге, о каждом мимолетном движении или желании. Каждый вечер он наблюдал за ней из тени деревьев, это уже стало его традицией. Сначала он убеждал себя в том, что в этом был его долг — заботиться о его королеве, затем он привык, и даже не замечал, как несмотря на любые другие срочные дела, никогда не находилось ничего более важного, чем провести час возле ее окон в компании с ночными совами.

Его взгляд выражал тоску, но при виде ее тепла он смягчился.

— Мне это уже не удастся, я обязан называть вас ваше величество, — он шутил.

Она укоризненно посмотрела на него и рассмеялась.

— Хорошо, Арайя, я буду называть вас так.

— Вас — это меня и моих будущих детей? — она подхватила его шутливую манеру общаться, — неужели ты все-таки хочешь остаться здесь? Тебе придется лишиться удовольствия купаться в ночном океане, — она дразнила его.

— Тогда мне определенно придется поехать, чтобы не допустить твоего сумасшествия, ты же не думаешь, что полезешь в воду в твоем положении, — сдаваясь, он перешел на ты.

— Разумеется, полезу, вода для меня — чудесный способ снять напряжение с поясницы, хотя тебе, безусловно, это должно быть не известно.

— Совсем наоборот, — продолжал словесную игру Славий, он подал ей руку и усадил в карету, — мне не раз приходилось принимать роды, и я прекрасно осведомлен о беременности.

Арайя вскинула на него удивленный взгляд.

— Ты подрабатывал акушером? — она смеялась.

— Моя мать была акушеркой, когда я был маленький, мне много раз приходилось помогать ей тогда, когда помогать больше было не кому. Поэтому я отлично понимаю, что очень опасно лезть в вечно волнительную и штормовую воду, потому, что всегда существует возможность падения.

— Тогда тебе придется все время держать меня, чтобы я не упала, — она сама не понимала того, что сказала.

Славий слегка покраснел, ничего не ответив. Он перевел тему на расспросы о том, чем она занималась во время своего вынужденного заключения. Ему просто нравилось слушать, как она сладко щебетала, шутила и смеялась, подкалывая его, демонстрируя природное остроумие и скорость мышления.

Когда карета въехала на территорию дорогой сердцу Ари местности, ее счастью не было предела. Дикие ивовые рощи, сосновые леса, ананасовые, апельсиновые и мандариновые плантации, а вдали виднелись драгоценные ее сердцу горные цепи Апелан. Сколько месяцев она провела там в детстве, собирая целебные горные травы и живя в маленьком домике, стоящим на холмах среди огромных сосен. Под руководством Кайлимы она изучила древние целительные рецепты, способные восстанавливать организм даже после самых страшных поражений и огромных энергетических потерь. Бережно они собирали коренья и травки в те лунные дни, которые лучше всего подходили для той или иной цели, готовили снадобья и лечили нуждающихся. И сейчас, сидя в карете, ей казалось, что мир повернулся вспять, и она снова окунулась в мир своего детства, счастливого и теплого.

Карета приближалась к храму, уже миновав густое лесное ограждение, и Арайя чувствовала волнение Кайлимы, поджидавшей ее у подъездной. И вот дверь кареты распахнулась и две красавицы, две старые подруги, ученица и ее наставница, две близкие души слились в долгожданных объятиях.

— Доченька, — Кайлима плакала, — я так ждала твоего приезда.

— Кайлима, родная, — они смеялись и плакали. — Позволь представить тебе фарвата Славия, начальника службы королевской охраны, по приказу моего мужа он сопровождает меня в поездке и останется охранять меня здесь со своими людьми весь срок моего здесь пребывания, — Ари была счастлива, ее глаза сияли алмазным светом.

— Рада знакомству, — сказала Кайлима тепло, но со скрытым пониманием чего-то, и это не ускользнуло от внимания Ари, так хорошо знавшей свою наставницу.

После сытного и полезного обеда Арайя проспала почти два часа в своем любимом цитрусовом парке. Ароматы деревьев смешивались с морским бризом и горным воздухом, и девушка буквально оживала от недавней затянувшейся депрессии. Ари проснулась от ощущения, что кто-то рядом. Кайлима присела на краешек летней кровати, стоящей под тентом от солнца. Протянув своей воспитаннице стакан молока со специями, наставница погладила ее по округлившемуся животу. Ее взгляд выражал нежность и любовь.

— Твои дети скоро родятся, малышка. Они родятся здесь, и это хороший знак.

— Да, я знаю, — Ари села, облокотившись на подушку, и с удовольствием потягивала любимое молоко.

— Ты приехала сюда не просто так, почему твой муж отпустил тебя?

— Кайлима, — ее лицо стало серьезным, — наша страна в опасности.

— Да, я знаю, — женщина улыбалась, и Арайя поняла, что ее дар ясновидения уже давно все ей объяснил. — О чем твой муж просил тебя?

— Он просил меня молиться.

— Он умнее, чем я думала, — непозволительно грубо для служительницы Храма ответила Кайлима. Ее лицо стало глубоким и задумчивым, затем она сказала:

— Мы молимся о том, чтобы Демид не стал захватчиком и насильником нашей страны уже больше месяца. Селена в своих откровениях предупредила нас об опасности. После того, как ты родишь детей, ты должна будешь оставить их здесь нам на воспитание, а сама должна будешь вернуться к мужу, так как не только твоя страна, но и твой брак под угрозой.

Сердце Арайи стихло от волнения.

— Что ты имеешь ввиду?

— Не беспокойся сильно, ты должна верить, дорогая, твоя вера спасет тебя. То положение, в котором ты оказалась, и явилось причиной того, что на тонком плане для вторжения захватчиков появилась брешь. У вас нет семьи как таковой, твой муж спит с другими женщинами вместо того, чтобы проводить ночи со своей женой.

Лицо Ари стало красным от приливающего гнева.

— Тише, — Кайлима приложила к ее руке какую-то траву. В мыслях Арайя поняла, что и молоко, которое она сейчас выпила, содержало в себе какие-то успокоительные снадобья.

— Раз нет семьи, — продолжала Кайми, значит нет и государства, королевская семья — это тот фундамент, который держит все остальное здание Амалонии. Если фундамент подорван, все здание начинает шатать, и, в конце концов, все может рухнуть. Ты должна научиться женской энергии, дорогая. Ты обладаешь природной красотой Венеры и спокойствие Луны для тебя вполне понятно, но в тебе еще живет детская невинность и наивность, в тебе нет женского лоска, хитрости и уверенности. Ты абсолютно неискусна в плане секса и любовных ласок и должна просить своего мужа научить тебя. Ты должна настоять на том, чтобы переехать из Храма Геры в его спальню, отвадив тем самым тех наглых развратниц, с которыми твой муж впадает в вожделение.

Ари чувствовала. Как какая-то странная сила тормозила ее волнение и она, не веря своим ушам, не понимая почему, спросила:

— Но если эти женщины так искусны в том, в чем я слаба, тогда, что же может заставить моего мужа выбрать меня?

— Твоя чистота, девочка, будет влечь его, он знает, что ты любишь его и что ты прекрасна как внутри, так и снаружи. То, что есть в них — ты можешь достичь, но то, что есть в тебе — недостижимо для них. Ты Старшая Правительница, ты королева по рождению, твое благочестие дало тебе твое положение, и оно заслуживает уважения, а их пороки и низменные страсти привели их в положение ночных развратниц. Так, что твой муж не будет глупцом, если ты придешь к нему и соблазнишь его однажды, дав понять, что ты его жена, ты завладеешь своим местом, которое принадлежит тебе по праву.

— Но я не умею соблазнять мужчин, Кайлима, — Арайя злилась сама на себя. — Наш первый раз…. - она осеклась, стыд от того, как это случилось, заставил ее слегка задрожать.

— Ты не должна думать о том, что ты лишилась своей чистоты из-за того, как твой муж поступил с тобой однажды. Ты должна понять, что нет смысла все время переживать об одной какой-нибудь вещи, постоянно теряя свою силу. Запомни, ты должна жить настоящим, не цепляясь за вещи, которые причинили тебе боль или вред. В том не было твоей вины, но и не вини своего мужа. Его невежество не должно стать причиной твоего осуждения, а значит падения. Прими его и помоги ему стать благочестивым мужем своим благочестием. Ты должна представить тот вечер и наполнить его светом Всевышней Любви. Не прекращай это упражнение до тех пор, пока полностью не избавишься от негативных чувств, обуревающих тебя.

Пока Кайлима говорила своим мягким и нежным женским голосом, Арайя чувствовала, как ее спокойствие и уверенность вливается в нее, теплом и светом растекаясь по ее телу. Она уже видела, как беседка, в которой ее муж навалившись на нее, услаждает свою плоть, наполняется светом. Кайлима ждала несколько минут, пока Арайя не открыла глаза. В них читалось облегчение.

— Спасибо, Кайми, я так благодарна тебе, — Арайя прижалась к своей учительнице и второй матери, — я так давно не говорила тебе, как я тебя люблю.

— Все будет хорошо, сейчас, когда ты осознала проблему, ситуация с нападением должна измениться, но ты должна сделать все возможное, чтобы сделать крепкой свою семью.

— Кайми, но как я смогу оставить своих детей без моей любви и опеки?

— Ты пробудешь здесь три месяца после их рождения, отдавая им любовь своего грудного молока, после этого мы зарядим кристаллы лунного камня твоей любовью и будем наполнять молоко кормилиц через них. Так, что твои дети не будут чувствовать потери связи с матерью. Как только ты наладишь отношения в своей семье и наведешь порядок в государстве, ты приедешь и заберешь своих детей. Это займет не больше восьми месяцев, — этот срок искажения энергии священного брака, допущенного вами, который нужно будет перекрыть благочестием, смирением и любовью. Ты все еще помнишь мои советы, дорогая?

— Да, я изо всех сил пыталась быть смиренной и не обижаться на Фазара за его отсутствие, но я уверена, что он не приходил ко мне вовсе не из-за государственных дел, — Арайя снова начала волноваться.

— Да, ты права, но если ты будешь открыто давить на него, используя мужскую энергию Марса, то он перестанет воспринимать тебя, как женщину и вы вступите в войну, разрушив тем самым не только вашу семью, но и все государство. Но если ты сумеешь своей женской хитростью заставить его вести себя правильно, вот тогда победа будет за тобой.

— Это все так сложно, Кайми, мне кажется, я не справлюсь одна.

— Ты вовсе не одна, — женщина улыбнулась, — у тебя есть твоя подруга…

— Нали, — весело подхватила Арайя.

— Да, Нали, и есть еще кое-кто, кто послан тебе свыше.

Арайя была вся внимание.

— О ком ты говоришь?

— О том человеке, который будет служить тебе всю твою жизнь из-за своей преданности и любви к тебе не только, как к его королеве, но и как к женщине.

Арайя покраснела. Она понимала, что Кайлима говорила о Славии.

— Но я не могу поощрять его влечение, и я не смогу сопротивляться, — Ари замялась, затем продолжила, — Кайлима, что мне делать, ведь он мне очень нравится, он мне близкий друг и я не могу без него, когда его нет, я тоскую по нему, но ведь он мне не муж.

— А когда нет Фазара, ты тоже тоскуешь?

— Да, но по-другому, помимо того, что я скучаю по своему мужу, я еще постоянно испытываю какую-то мучительную боль, разрывающую меня изнутри, а когда Славия долго нет рядом, я всегда радуюсь, когда вспоминаю его, представляю, как нам будет хорошо вместе, когда мы увидимся.

— Вот ты и ответила сама себе, девочка. Ты поймешь с годами, что любовь бывает разная, привязанность всегда причиняет боль потому, что она несвободна, а любовь дарит лишь радость и восторг потому, что она крылатая птица, парящая в небесах Вечности. Ты научишься, дай себе время, а пока ты просто должна выполнять свои обязанности. Твоя обязанность — быть верной своему мужу, так что постарайся сдержать свое слово, данное ему перед Богом.

— Да, но ведь Фазар уже предал меня, Кайми, — Ари снова начинала воспламеняться.

— Каждый имеет право на один шанс. Ты можешь простить его один раз, признав, что не только его молодость и невежество могло ошибаться, но и твоя наивность и неопытность. Вы будете бороться за свой брак, вы должны это сделать не ради себя, но ради людей, за которых вы, как король и королева несете ответственность. Ты станешь очень мудрой, — Кайлима заговорила тише, всматриваясь куда-то вдаль, — ты сделаешь то, на что другое сердце было бы неспособно.

Арайя почувствовала внутри ужасающе щемящую боль, боль, которую нельзя было вынести, она вдруг увидела своих детей, сына и дочь в возрасте примерно пяти лет. Мальчик стоял, одетый в белую тунику, обрамленную золотом, его рыжие волосы сбивались ветром вправо, его бирюзовые глаза, распахнутые от ужаса, он смотрит на нее, словно она убивает его чем-то. И ее дочь, в розовом сарафанчике, малышка с длинными русыми волосами и цветами, вплетенными в локоны, своими зелеными нежными глазами кричит ей что-то. Арайя резко вскрикнула.

— Нет, с ними что-то должно будет случиться, Кайми, я не вынесу этого, — глаза Ари были наполнены слезами.

Каймила обняла Ари и тихо сказала.

— Ты сможешь вынести все, что Бог тебе отмерил, душа моя, — она гладила ее по голове. Запомни одно на всю свою жизнь, дочка, все не так, как кажется. Ты никогда не должна быть привязана к чему-либо настолько, чтобы не смочь оторваться от этого в нужный момент. Иногда нужно потерять что-либо, чтобы потом обрести навсегда. Запомни долг и обязательства превыше всего. Твои привязанности не имеют значения.

Ари плакала от отчаяния, она была так юна, но ее боль была уже достаточна сильна, чтобы она начала понимать, что нужно учиться жить в том мире, в котором она оказалась.

— Неужели мне придется потерять своих детей? — она всхлипывала.

— Нет, — тихо сказала Каймила, твоя вера спасет тебя, я знаю точно.

Слегка успокоившись, Арайя решила одеться в легкое купальное платье и сходить к океану. Жара потихоньку спадала, и девушке захотелось смыть с себя все тревоги. Когда она вышла на хвойную аллею, откуда-то появился Славий, в белой рубашке, наполовину распахнутой и влажной, его волосы сырые, легкие штаны, закатаны по колено. Вид у него был абсолютно счастливый. Это оказалось настолько заразительным, что Арайя непроизвольно заулыбалась.

— Откуда это ты такой мокрый и довольный?

— Форелевые пруды за Храмом оказались потрясающим местом для рыбной ловли. Мои солдаты должны что-то есть, я имею ввиду что-нибудь, кроме трав и молока, — он смеялся.

— Поэтому вы переловили всех рыб из наших прудов? — она смеялась.

— Их нам хватит на многотысячную армию, уверяю тебя, мы поймали столько, чтобы повариха пожарила нам на ужин. Я вижу, пока я потерял бдительность, ты уже направилась в направлении запретной территории?

— Точно, потерял бдительность, именно поэтому тут же появился рядом, стоило мне только сделать первый шаг.

Они оба рассмеялись.

— Я никогда не оставляю тебя без внимания, будь уверена. Я всегда знаю, где ты, и что с тобой.

Ари неожиданно пришла в голову мысль о том, что он мог видеть ту унизительную сцену в беседке. Когда ее муж овладел ею. И что он наверняка знал, что с той ночи ее муж ни одного раза не приходил к ней, чтобы выполнять свой супружеский долг. Ей стало ужасно стыдно, и она опустила глаза, краснея внутри каждой клеткой. Опять эта боль, слишком часто в последнее время. Она уже почти привыкла. Он заметил ее резкую перемену.

— Что с тобой, тебя что-то волнует, ты хорошо себя чувствуешь?

— Поясница ноет, Славий, — она не могла рассказать ему всей правды.

Он поднял ее на руки так быстро, словно она ничего не весила.

— Ты с ума сошел, — она вскрикнула, — уронишь!

— Ни за что, — он смеялся, — разве можно уронить то, что для тебя самое ценное в жизни. — Он резко осекся, слишком поздно опомнившись от того, что он сказал.

Ари ошпарило внутренним жаром. Но ей почему-то не хотелось, чтобы он ее отпускал, секунду и она перевела дух.

— Тогда неси меня до самой воды, — и она обхватила его за шею, положив голову ему на плечо.

Они шли так около пяти минут. Она ощущала спокойствие, ей казалось, что это уже с ней не впервые, что она знает этого мужчину вечность, ей было так хорошо с ним, словно он ее муж, а она его жена. Но это было не так, и опять эта тупая боль, словно все было устроено нарочно неправильно, словно какая-та глупая несправедливость заставляла ее делать то, что на первый взгляд не имело никакого смысла. Если бы ей дали выбрать мужа, она могла бы выбрать Славия, и она бы никогда не встретила Фазара, и никогда бы не знала, что такое боль под мощной мужской защитой Славия. А со своим мужем она чувствовала себя одинокой и брошенной, он был самым главным мужчиной ее страны, но она не чувствовала его заботы и опеки, словно он был нищий и немощный старик. Мысленно она возблагодарила Бога за то, что Славий был рядом. И еще она молилась, чтобы он не страдал из-за нее так, как она страдала из-за Фазара. Славий был хорошим человеком, и она умоляла Бога послать ему счастье. Она хотела держаться далеко от него, но она не могла, он был нужен ей так, словно был вечным ее другом и помощником. И она плотнее прижалась к его плечу.

Славий молился за нее. Он знал, сколько унижения ей пришлось вынести, он понимал, что она девочка, просто маленькая наивная девочка, бесхитростная и открытая. Ему хотелось предостеречь ее, ему хотелось научить, но он не имел права, она была его королевой. И он мог только заботиться о ней, охранять и оберегать, он был рад, что судьба смиловалась над ней и привела ее в эти добрые и дорогие ее сердцу края. И он был счастлив, что мог разделить с ней ее радость.

Когда они дошли до песка, он поставил ее на землю.

— Я в восторге от нового способа передвижения, — пошутила Ари, — мы пробудем здесь около трех месяцев, тебе придется каждый вечер носить меня на пляж.

— Это наивысшее счастье для меня, моя госпожа, — он смеялся.

Волны растекались каскадом по белому песку, прозрачная вода манила в свои глубины. Арайя зашла по колено в воду и опустилась на локти. Мягкость воды нежной стихией окутывала тело, смывая все тревоги и печали. Славий снял рубашку и присоединился к девушке. Они болтали, словно маленькие дети, веселились, искали ракушки. Солнце садилось, но песок и вода все еще были теплыми. Они не заметили, как сменились светила, наслаждаясь сначала багряным закатом, а потом мерцанием ночных звезд и прохладой Луны. Ари уснула у него в объятиях, он сидел, облокотившись на кокосовое дерево, она лежала у него на плече. Он гладил ее по волосам, понимая, что этого делать нельзя, но зная, что это возможно единственный в этой жизни шанс прикоснуться так близко к единственной в мире женщине, к которой хотелось прикоснуться. Он любил ее, он знал это с первой секунды их знакомства, он также знал, что она никогда не будет его, и решил посвятить всего себя служению своей королеве. Ее нежная кожа серебром светилась в свете Луны, длинные ресницы тихонечко вздрагивали, видя сон. Ее тело было теплым, ее запах был неповторим, смесь трав, чистота утренней росы и свежесть гор, она напоминала ему саму природу, прекрасную, но вечно неизведанную. Она была цветком, который еще не успел раскрыться, она все еще была ребенком, несмотря на то, что вот-вот должна была стать матерью. Никогда ему еще не приходилось испытывать такого дикого желания защищать кого-то. Ради этой девушки он смог бы свернуть весь мир, стоило бы ей только попросить. Она была проста с ним, она не была привязана к нему, но он знал точно, что она нуждалась в нем, она считала его другом. И он смирился с тем, что Ари была готова ему дать. И сейчас, когда она спала, он напитывался ей, дышал ей, он умолял мир остановиться и дать ему еще чуть-чуть времени.

Арайя пошевельнулась и открыла глаза. Ощущение потрясающего тепла умоляло ее рассудок побыть здесь еще немного. Но тело затекло и ныло. Была ночь, и ей нужно было возвращаться в постель.

— Отнеси меня домой, — шепнула она сонно.

— Да, моя королева, — он поднял ее и через пять минут они уже были у входа в ее маленькую комнату.

— Спокойной ночи, Ари, — сказал он нежно.

— Спокойной ночи, Славий, и спасибо.

Он улыбнулся и исчез в темноте.

Часть 2. Полдень. Глава 1. Этюды по Венере

Арайе снился сон. Она шла по красивым садам, наслаждаясь красотой деревьев и цветов, фонтанов, озер и ручьев, но ей казалось, что все здесь было нарисованным, каким-то искусственным, безжизненным и холодным, словно лишенное жизни живое существо, чучело, ухоженное внешне, но пустое внутри. Она искала хотя бы что-нибудь, что могло бы коснуться ее сердца. Вдруг что-то живое забилось в глубине банановых деревьев. Она подошла ближе и увидела родные каре-зеленые глаза огромного белого слона. Он стоял к ней лицом, протягивая хобот к ее рукам. Она обняла его и долго гладила, целовала, он помог ей сесть на его спину, и они двинулись в путь. Они побывали в каждом уголке Амалонии, видели красоты пустынь и оазисов, гор и лесов, берегов океана, встречали разных людей, богатых и простолюдинов, знаменитых и бесславных. И вот ее друг попросил ее спуститься на землю. Надвигались тучи, и Арайя очутилась на берегу моря. Никого рядом не было и ее волнение нарастало. Страх парализовывал мышление, и вдруг она увидела, как все море собирается в одну волну до самого неба, собираясь обрушиться на нее всей своей мощью. Паника, Арайя развернулась и начала бежать прочь. Страх, ужас, и вот она под водой, ее крутит в волнах, ей не выплыть, воздуха не хватает… Щелчок, и она проснулась.

Открыв глаза, Арайя поняла, что лежит в перине с огромным количеством подушек. Слава Богу, это просто сон. В двух деревянных кроватках лежали двое малюсеньких комочков, похожих на коконы гусениц. Ее дети Фелина и Леон тихо спали, посапывая своими малюсенькими носиками. Прошло уже два месяца с их рождения, они уже немного подросли, и Ари уже успела отправить своему мужу портреты их грудничков, которые она старательно выводила в свободные минуты. Фазар прислал ей письмо, в котором сообщал, что он счастлив, так как его любимая жена родила ему сильного наследника и прекрасную дочь. Он просил ее назвать сына Леоном, что означало силу великого воина, а имя дочке предложил ей выбрать самой. Вместе с письмом Ари также получила шкатулку немыслимых драгоценностей, от которых она пришла в неописуемый восторг, так как камни были ее давнишней страстью. Она знала, что каждый из них нес свою собственную силу, и в тайне мечтала обучиться какой-нибудь науке, которая бы помогла ей лучше в них разбираться. Через неделю после первого письма, пришло второе от ее мужа, который с радостью сообщал, что их враг Демид по какой-то счастливой судьбе изменил направление движения своих войск, и двинулся на запад. Он страстно благодарил Ари, так как считал, что именно ее молитвы в храме смогли изменить ход судьбы. После этого ее жизнь резко изменилась, так как записки от мужа стали приходить каждый день, в них он писал ей о том, как тоскует по ней, как мечтает, чтобы она вернулась во дворец и переехала в его покои. Арайя была очень счастлива, наконец-то ее мечты о настоящей семье начали превращаться в реальность. Она нежно просила Фазара подождать еще пару месяцев, пока дети не окрепнут, чтобы вернуться к нему и выполнять свой долг. Она также просила его не противиться тому, чтобы дети какое-то время пожили в Храме Селены, ссылаясь на то, что здесь атмосфера гораздо больше подходит для грудничков, здесь тишина, нет зависти и врагов, под защитой у Богов их дети окрепнут и получат все необходимое для того, чтобы стать настоящими правителями. Ее муж думал несколько дней, затем сообщил, что он разрешает детям остаться в Храме не больше, чем на восемь месяцев, как и предсказывала Кайлима, он также собирался сам приехать за Арайей, чтобы увидеть и поцеловать своих детей, а затем сопровождать свою супругу во дворец.

Ари потянулась в кровати, и встала. Было ранее утро, шум прибоя смешивался с щебетом птиц. Последние два месяца принесли ей столько счастья, что ее настроение было уже привычно радостным и приподнятым. Месяцы утрат и болей были позади, ее дети были здоровы и прекрасны, ее муж скучал и ждал ее, ее лучший друг был рядом и скрашивал однообразие дней. Сегодня они соСлавием собирались пойти прогуляться в горную хижину, в которой Ари так часто бывала в детстве, собирая в горах травы. Выпив стакан теплого молока со специями, Арайя приняла ванну с розовой водой. Когда она вернулась в спальню, Елена — жрица Храма, которая помогала ей с детьми, уже успела перепеленать обоих малышей.

— Мои ангелы уже проснулись, — Ари подошла и поцеловала каждого из детей. Они улыбались и гулили, пребывая в чудесном настроении, так же, как и их мама. Ее груди уже были переполнены, и она с удовольствием погрузилась в нежнейший процесс кормления ее чад, а когда закончила, уложила их в кроватки, стоящие на балконе. Елена осталась с детьми, а Ари, накинув на себя легкий розовый сарафан и одев нитку из белых жемчужин, выскользнула на улицу.

Славий стоял внизу и задумчиво смотрел в сторону моря.

— Сегодня чудесный день, — Ари подскочила к нему и поцеловала в щеку.

Он повернулся, и его глаза загорелись каким-то странным светом. Она была настолько великолепна, насколько это было возможно. Пышные рыжие кудри рассыпались по оголенным плечам и спине. Глаза горели счастьем, от нее струился свет, всепроникающий и разжигающий жизнь. Ее полные молоком груди слегка подпрыгивали при движении, а жемчуг лишь подчеркивал их нежность и притягательность. Легкое платье цвета слоновой кости прекрасно контрастировало с загорелой кожей. Она была обута в легкие голубые сандалии, украшенные лунными камнями, в ушах висели серьги из того же камня. Славий сглотнул слюну, пытаясь скрыть взорвавшиеся чувства.

— Ты Богиня, — тихо сказал он.

— Тебе грустно от этого? — она шутила, ей хотелось шутить, радость сочилась из самого ее сердца.

— Не от этого, — Славий вдруг замкнулся. — Пошли, — сказал он сухо, — иначе мы не успеем вернуться к тому моменту, когда нужно будет кормить детей.

Словно не замечая его угрюмости, Ари почти вприпрыжку бежала вверх по тропинке, ведущей к горному ущелью. Будто вернувшись в детство, она мечтательно погрузилась в величие природы, красоту стихий, краски вечного юного лета. В некоторых местах трава немного подсохла, но чем ближе они подходили к горам, тем гуще становилась растительность. Лианы путались в деревьях, и иногда приходилось нагибаться, чтобы миновать тот или иной участок зарослей. Наконец на небольшом возвышении показался уютный домик, свежее выкрашенный в белый цвет. Вокруг были посажены клумбы с цветами, за домом росли акации, мандарины, мушмала и апельсины. Высокая трава сирка, иногда достигавшая роста человека, перемешивалась с салатного цвета бамбуками, поющими о радости жизни.

— Вот он, — с радостью выпалила Арайя, — домик моего детства!

Она схватила Славия за руку и потянула за собой. Они вошли внутрь, домик был чисто убран. Из мебели стоял небольшой диванчик и два кресла с резными деревянными ручками. На специальной высокой подставке величественно красовалась статуя Богини Селены, вокруг ютились незажженные свечи, множество разноцветных кубиков будущих огоньков.

— Здесь я проводила часы в молитвах и размышлениях, — сказала Ари, зажигая свечи. — Ты позволишь мне побыть наедине и возобновить мою старинную традицию?

— Разумеется, — сказал Славий. — Чуть поодаль я заметил горное ущелье, схожу, посмотрю, что там.

Славий вышел и закрыл дверь. Арайя встала на колени и погрузилась в молитвы. Через какое-то время она начала впадать в какое-то странное состояние растекающегося блаженства, словно какая-то тихая музыка вытекала из ее сердца и освещала все вокруг.

— Селена, — шепнула девушка, — молю, спаси и сохрани мое государство и мой народ от нашествий, благодарю тебя за то, что увела Демида в сторону запада. Умоляю, — страстно молилась она, — сбереги мою семью, моих детей, моего мужа и моего Правителя, дай нам сил править честно и справедливо во благо нашего народа, во благо всего доброго в этом мире, во славу Твою.

Она продолжала шептать молитвы, теряя ощущение реальности, она не знала сколько времени провела на коленях. Девушка пришла в себя от странных видений, которые неожиданно поплыли у нее перед глазами. Огромное войско стояло у стен ее города. Солдаты стучали оружием, создавая ужасающий шум, люди Кассии в панике метались по городу, не зная, что делать. Во главе войска на огромном черном коне сидел мужчина. Смуглая кожа, стальные черные глаза, прутьями врезающиеся в ее город.

— Нет, — вскрикнула она и упала на пол. Рыдания резко прорвали плотину ее измученного сознания.

— Ты, — услышала она громкий голос, — ты…

Славий влетел в комнату, словно молния. Арайя лежала на полу, содрогаясь от рыданий. Он подлетел к ней и поднял на руки.

— Ари, что случилось?

Он сел с ней на диван и убрал пряди волос с ее лица.

— Боже, моя королева, не молчи, что с тобой?

Арайя приходила в себя.

— У меня было видение, Славий, — она помолчала, затем, собравшись с духом, тихо сказала, — Демид, он придет сюда со своим войском.

— Когда? — спросил Славий напряженно.

— Не скоро. Мы получили лишь отсрочку, но он идет, он идет через время и расстояние, ему здесь что-то нужно, он не отступит, я чувствую это.

— Что может ему быть здесь нужно, кроме самой страны?

— Нет, ему нужна не страна, ему нужно что-то еще…Я не знаю что.

Ее глаза выражали муку, и Славий понял, что она думает о своих детях, о муже, о всех людях, которые могут потерять свои семьи или стать рабами. Ее сердце кровоточило, и он не знал, как ей помочь. Она заметила его боль, провела рукой по его лицу, и тихо сказала:

— Не волнуйся, я знаю, что я должна делать, я сделаю все возможное, чтобы остановить это. Я стану лучшей женой в мире, благочестие королевской семьи спасет государство.

Изо всех сил он прижал ее к себе, словно не желая делить ее с кем бы то ни было. Мысль о том, что скоро Фазар будет жить вместе с ней в одних покоях, сводила его с ума.

— Я рядом, Ари. Помни, что бы ни случилось, я рядом.

Они посидели немного, обнявшись, обогретые теплом сердец.

— Ты осмотрел ущелье? — наконец, тихо спросила Ари.

— Да, там есть пещера, ты бывала в ней?

— Пещера? — Ари удивленно подняла глаза, — ты нашел пещеру?

— Да, а ты никогда не встречала ее?

— Нет, но это же чудо! По старинным храмовым преданиям на этом месте в какой-то пещере в год основания Кассии была спрятана бриллиантовая Богиня, якобы посланная Богами служительницам Храма за их любовь и внутреннюю чистоту. Она бесценна не только тем камнем, из которого сделана. По преданию она дарит великую любовь тому, кто будет ею обладать.

— Ари, но теперь все становится на свои места. Теперь понятно, зачем Демид собирался с нашествием на нашу страну. Наши гонцы сообщили, что у Демида есть цель найти какую-то вещь, о которой знают лишь его приближенные. Выяснилось, что совсем недавно ему сообщили, она находится где-то на западе, поэтому он и изменил направление своего движения.

Арайя встала.

— Мы должны найти ее, возможно именно она и поможет нам спасти государство.

— Пошли, — сказал Славий, и потянул ее за руку.

Слева от домика была небольшая тропинка вверх. Камни под ногами мешали идти, но какая-та бурлящая энергия словно несла путников к цели. Через десять минут они подошли к высокой отвесной скале, поросшей кустарником. Славий достал из кармана две свечи и зажег их.

— Прихватил из твоего домика, — улыбнулся он. Славий спустился вниз с основной тропинки, по которой они шли, и помог слезть Ари. Они скользнули за кусты в небольшое отверстие, которое и было входом в пещеру. Свечи играли на белых стенах страшными тенями, и Арайя поплотнее прижалась к своему охраннику.

— Не бойся, — шепнул он, — я вижу, что первый пещерный зал заканчивается, и нам нужно будет пролезть вон в то узкое отверстие.

В пещере было прохладно и сыро, под ногами бежали ручьи. Было ощущение, что не хватает воздуха, и девушке было не на шутку страшно. Однако мысль о том, что они смогут найти настоящее божество, переданное самой Богиней Селеной, которое возможно станет их спасением, толкала ее идти дальше.

Славий наклонился и посветил в узкое отверстие внизу стены.

— Там еще один зал, подержи свечи. Сначала я залезу, затем помогу тебе.

Арайя взяла свечи, стараясь не думать о том, что голова кружиться от недостатка воздуха.

Славий скользнул в дыру, затем помог девушке оказаться во втором зале. Там было бы очень темно, если бы не слабый свет свечей. Со стен стекала вода, создавая звенящую каконаду капелей, играющую эхом. Они сделали несколько шагов вверх по камням, как вдруг целая стая летучих мышей, испуганная светом свечей, бешено забилась под потолком.

— Я боюсь, Славий, — шепнула она, — я задыхаюсь, мне не хватает воздуха.

— Это только страх, — уверенно сказал он, — воздуха здесь предостаточно, иначе здесь бы не было жизни, Ари, не дури, если хочешь, я отведу тебя назад, потом вернусь сюда один.

— Нет, я пойду с тобой, — твердо заявила она.

— Тогда держись крепко, — и он потянул ее за собой.

Они преодолели еще несколько подъемов и уперлись в какую-то дверь в стене.

— Посмотри, это же дверь, — тихо сказала Арайя.

— Да, и теперь нужно понять, как она открывается.

Славий водил рукой по стене, случайно надавив на какой-то камень, дверь тронулась, издав громкий щелчок. Мужчина толкнул ее с силой, и она поддалась, распахнувши взору свет дня.

— Это выход, — воскликнула Ари, выходя на зеленую траву.

Зал, в котором они оказались, был весь залит солнечным светом, образуя ровный круг. Запах мирры окутывал все помещение. В центре возвышался каменный пьедестал с золотым орнаментом, на котором в золотом сиянии стояла бриллиантовая статуя молодой девушки. Она сверкала, создавая рисунки радуги на стенах залы. Завороженные этой картиной, молодые люди подошли поближе. Глаза Богини были сделаны из изумрудов, они горели живым светом, наполняя сердца невероятной любовью. Слезы покатились из глаз Арайи и ее спутника, какое-то невероятное чувство окутало их с головы до ног, наполняя их сверхестественным восторгом.

— Славий, мы не должны забирать ее от сюда, если кто-нибудь с нечистым сердцем прознает про это, то жадность овладеет им. Дары Богов не должны храниться у людей с черными помыслами. Они захотят продать ее как можно дороже, возможно даже разобьют ее на мелкие куски для продажи. Мы должны молчать о ней, возможно, однажды она спасет наше государство.

Славий стоял со слезами на глазах, его взгляд был устремлен куда-то вдаль. Арайя поняла, что он молиться. И она молилась снова, молилась горячо за свою страну, прося Богиню дать ей возможность спасти ее.

— Помоги мне спасти мою страну, Селена, помоги мне выполнить свой долг перед Богом и людьми, научи меня быть хорошей женой и хорошей матерью, спаси и сохрани моего государя, мой народ и мою семью. Благодарю, благодарю, благодарю.

— Она твоя, Ари, — тихо шепнул растроганный воин. Она и есть ты, сама Любовь.

Впервые за долгое время она поняла, как сильно он ее любил. Ее сердце дрогнуло, и слезы покатились градом. Она поняла, почему он смог найти эту древнюю драгоценную реликвию. Он любил, и его сердце было открыто для света. Она тихонечко взяла его за руку, так нежно, насколько она могла, ведь это было все, что она могла ему предложить, и потянула его к выходу, на прощание послав Божественной Венере благодарность.

Когда они вышли из пещеры, солнце уже стояло в зените.

— Господи, нужно скорее спешить назад, — опомнилась Ари, — дети, наверное, уже проголодались.

Они не сказали никому о том, что стало их вечным секретом. С того дня в сердце Арайи поселилась новая печаль. Оно болело за Славия. Она понимала, что его чувства к ней необратимы, он любил ее, и она так же понимала, что когда они вернуться во дворец, он не сможет видеть ее так часто и так близко, как здесь. Невообразимая тоска пронзала ее от этих мыслей. Она не сомневалась в том, что сама любила Славия, но как-то по-другому, иначе, словно родного брата. И она пыталась отдавать ему то, что, возможно, уже больше никогда не сможет дарить. Каждый день они вместе ходили купаться в океан, прогуливались по горам, собирали цветы для Храма. Они молились у алтаря, каждым словом славя Бога за свою любовь. Когда они были вместе, казалось, время останавливалось. Они часами могли играть с детьми Арайи, наблюдая за тем, как они развиваются и растут. Они купали их в ванночке из трав, катали в саду на колясках. Днем, пока дети спали, они вместе отдыхали под сенью цитрусовых деревьев, наслаждаясь красотой полетов бабочек и стрекотом насекомых.

И вот наступил последний день пребывания в Храме. Завтра ее муж приедет забрать ее домой. Вместе со Славием они весь день резвились с детьми, сердце Арайи уже тосковало по ним в предвкушении разлуки. Вечером был накрыт ужин для четверых. Арайи, Славия, Кайлимы и Елены. Дети тихо спали, молодые люди и главная жрица вкушали чудесные вегетарианские блюда на веранде на берегу океана. Горели свечи, природа играла вечернюю музыку, создавая романтическое настроение. После ужина Арайе хотелось побыть наедине, может в последний раз, со своим любимым Славием.

— Прогуляемся к океану, — предложила она.

— Неужели мне снова придется нести тебя на руках, — он рассмеялся.

— Я уже не такая тяжелая, — сказала Ари, намекая на отсутствие беременности.

— Неужели, после всего того, что ты сегодня так аппетитно слопала, — он расхохотался, за что получил кулаком в плечо.

— Негодяй, — рассмеялась она и пошла в сторону воды.

Он тут же догнал ее. Они шли молча, грусть начинала подбираться все ближе и ближе. Они оба нервничали, понимая, что это последняя ночь.

— Славий, — Арайя остановилась и посмотрела ему в глаза, — ты для меня самый дорогой мужчина в мире после моего мужа.

Его руки и скулы дрогнули.

— Прости, мне так жаль, но судьба решила за нас и у меня есть долг.

— У меня тоже есть долг, и ты можешь не сомневаться, что я его выполню достойно.

Его слова прозвучали резко, нарочито резко, словно они пытались скрыть невероятную внутреннюю боль. Она чувствовала это. И она не могла больше этого выносить. Она резко прильнула к нему, обняв за шею и заплакала. Ее рыдания усиливались, долго сдерживаемые чувства прорвались наружу, давимые неизбежными обстоятельствами. Славий стоял, словно деревянный, руки застыли в робком положении у нее на талии, он не имел права, он не мог. Ее истерика разрасталась, казалось требуя, чтобы на нее обратили внимание, она хотела получить хотя бы один глоток того желаемого, которое горело внутри, но которому суждено было быть насильно потушенным. И вдруг его блокаду прорвало. Что-то внутри рвануло, словно от этого зависела его жизнь, он схватил Арайю, резко прижал к себе, приподняв за талию, и впился в ее губы своими губами. Она хотела того же. Она ответила неизведанной для самой себя страстью, разрывая путы долга на куски. Его голова пошла кругом, он упал на песок и положил ее на себя. В страстном бреду она распахнула его рубашку и трогала его горячее тело руками. Его запах влек ее, сжигая остатки рассудка, все исчезло, был только он, тот, кто любил ее, кого она любила, тот, кого завтра оторвут от нее, словно кусок мяса от ее тела. Он сошел с ума от ее желания. Его трясло, он задрал ее платье и гладил нежные бархатные бедра. Океан волновался, и волны с силой ударяли о берег. Надвигалась буря, и пошел дождь. Он повернул ее и положил на землю, прикрывая своим телом.

— Арайя, девочка моя, мы не можем.

Она не слышала его, продолжая тянуть его к себе.

— Я не хочу, чтобы ты еще раз… — он осекся, — чтобы ты стала похоже на… прости, я не могу, ты моя королева, я не имею права причинять тебе вред, ведь я люблю тебя.

Вдруг она услышала его, она поняла, что он говорит. Она помедлила, успокаивая ритм сердца, затем уткнулась в его грудь лицом. Дождь заливал их водой, грохот океана был готов разорвать любого, кто приблизиться хотя бы чуть-чуть.

— Поверь мне, девочка, ты то, что я хотел бы больше всего в этой жизни, я бы отдал все, что у меня есть ради того, чтобы ты стала моей женой, а не его, но ты уже его жена, — он замолчал от того, что дождь смешался с его слезами. Через несколько секунд он продолжил: — я не имею права опорочить твою честь, моя королева, я отдам за тебя свою жизнь сию же секунду, если ты потребуешь того, ты еще ребенок, и ты не понимаешь, что ты делаешь сейчас со мной, но я мужчина, прости, что не смог сдержаться, прости, что оскорбил тебя своим поведением. Клянусь, этого больше никогда не повториться.

Он резко встал, поднял ее на руки и понес в дом. Она молчала, так как горячие слезы хлыстали ее по лицу. Она знала, что он был во всем прав, и любила его за это еще больше. Она вцепилась в него так, словно через несколько мгновений ее лишат жизни. На крыльце стояла Кайлима.

— Я приготовила для нее успокоительную ванну, — сказала она невозмутимо. Славий занес ее в комнату и посадил на кровать. Вошла Елена и начала раздевать Арайю. Каймила взяла Славия за руку и вывела в коридор. Достав из кармана какой-то порошок, она высыпала его в маленький стаканчик и протянула мужчине.

— Пей.

Ничего не понимая, он подчинился. Его сердце отупело от боли, и ему было абсолютно все равно, что происходило снаружи. Кайлима взяла его руку и потянула за собой. Они вошли в теплый зал, освещенные зажженным камином. Она посадила его на кресло, сняла с него рубашку и вытерла насухо полотенцем. Она подала ему халат и велела переодеться, в первую очередь снять мокрые штаны. Он подчинился. Он уселся напротив жрицы храма, какое-то странное чувство разливалось по всему его телу. Успокоение принесла трава, которую Кайми заранее подготовила. Она смотрела на него мудрыми всепонимающими глазами, он видел, что она все знала.

— Все проходит, сынок, и это тоже пройдет, — сказала она нежно. — Твоя судьба уже предопределена. Сейчас тебе трудно будет в это поверить, но скоро ты женишься, и твоя жизнь станет спокойной.

Он смотрел на нее, словно она сошла с ума. Жениться? Нет, он никогда не жениться, Арайя единственная женщина, которую он любил. Она, словно прочитав его мысли, продолжила.

— Любовь бывает разной, Славий, можно дышать человеком, а можно просто заботиться о ком-то. И то, и то благородно и заслуживает уважения. Арайя в твоем сердце навсегда, она там вечно, и ты это знал в ту секунду, когда ее увидел. Но ее судьба и предназначение в другом. Придет время, не сейчас, ни в этой жизни, но ваши души смогут быть счастливы вместе. Ты должен считать ее сестрой, так и называй ее теперь отныне. Фазар не должен знать, о чувствах ваших, вы не должны разрушить то, что Богом было скреплено.

— Клянусь, я никогда…

— Спокойно, воин, тише… Я все знаю. Я просто даю тебе совет, который выжить в царствие Фазара вам поможет.

— Благодарю, я сделаю так, как ты сказала, жрица, благодарю.

Он засыпал, то снадобье, которое ему дала Кайлима, обладало сонным действием. Когда он уснул прямо в кресле, он видел сон. Ари бежала к нему навстречу, но пробегала сквозь него, насквозь его пронзая. И лапы зверя черного ее хватали. Он бежал за ней, хватая меч в ее защиту. И вдруг увидел он, что это был не зверь. Что это юноша стоял, глаза его горели черным цветом. Но не было в них зла, они защитою ее стояли.

— Не нужен меч, — сказал молодой человек. — Войны не будет, она спасет всех вас…. Спасет, но враг не тот, кто думал ты доныне…. То враг другой….

И в тот момент увидел он Фазара. Его гордыня грудь фонтаном черным надувала. Он развращенный женщиной другой стоял, у ее коленей. Она с холодным взглядом держала ногу на его плече.

Славий проснулся весь в поту, вскочил, и было уже утро.

— Новый день, — подумалось ему. И на сердце у него почему-то стало легче.

Часть 2. Полдень. Глава 2. Жара

Фазар с гордостью держал наследника в своих руках.

— Мой сын самый крепкий и чудесный малыш, он вырастит великим правителем, Ари!

Арайя смотрела на мужа, играющего с их сыном. Она не могла понять. Куда делся тот трепет, который вызывал этот мужчина ранее. Она смотрела на него, но не было ничего, кроме этих двух крошечных детей, чтобы связывало их. Нет, был еще долг, долг перед страной, перед их народом, и они должны были научиться жить вместе так, чтобы создать счастливую семью. И она собиралась сделать все, что было в ее силах, чтобы совершить революцию со своими чувствами. Она подошла к Фазару, держа дочурку на руках.

— А наша маленькая Фелина настоящая красавица.

— Да, как и ее мама, — Фазар наклонился и поцеловал Ари в щечку. — Ты уверена, что за ними здесь будет должный уход?

— Самый лучший, самое лучшее и безопасное место для них на первое время, пока они совсем еще младенцы.

— Да, пусть будет так, дорогая. Все, — он положил Леона в кроватку и поцеловал его в щечку, — нам пора ехать, иначе мы опоздаем к ужину, тебя хочет видеть весь двор.

Он поцеловал в щечку Фелину, развернулся и вышел из комнаты. Арайя старалась изо всех держаться, чтобы не расплакаться при расставании с детьми. Она уложила их в кроватки, поцеловала и погладила каждого, затем тихонько вышла, вытирая все-таки скатившиеся слезы.

На крыльце стояла Кайлима.

— Не переживай, они здесь в надежных руках, я тебя уверяю, я о них позабочусь, а ты — позаботься о муже!

— Да, Кайми, спасибо, я постараюсь.

Женщины обнялись, и Арайя направилась в сторону ожидающего ее мужа. Ее сердце забилось сильнее, когда она увидела, что Фазар стоял ни один. Славий выглядел, словно каменное изваяние, которое изо всех сил пыталось выдавливать из себя слова. Арайя сжалась в комок, собравшись с силами, улыбнулась, и подошла ближе.

— Доброе утро, Славий.

Он сдержанно кивнул.

— Доброе утро, ваше величество.

Его официальность больно хлестнула ее по сердцу.

— Ты готова? — спросил Фазар.

— Да, мы можем ехать.

— Я кое-что приготовил для тебя, — сказал с улыбкой ее муж.

И тут она увидела, в глубине эскорта стоял тот же белый слон, который забирал ее отсюда впервые.

— Он твой, это подарок.

Она взвизгнула от счастья и побежала к своему белому другу.

— Спасибо, — на ходу крикнула она. — Как его зовут?

— Раджа, — Фазар смеялся.

— Здравствуй, Раджа, — сказала она, поглаживая его по хоботу. Слон погладил ее в ответ.

— Ты самый красивый слон в мире, ты мне снился, и я хочу стать твоим лучшим другом.

Слон закивал в ответ своей большой головой. Арайя прослезилась. Тихонько обтерев слезы, она подошла к мужу и обняла его.

— Спасибо, — прошептала растроганная девушка.

— Ладно, ладно, — он был доволен тем эффектом, который произвел его подарок. — Садись в карету, нам пора ехать.

В карете они ехали вдвоем, Славий во главе охраны ехал впереди на горделивом белом жеребце. Это был его любимый конь Вождь.

— Твои покои теперь совмещены с моими, дорогая, — с игривой улыбкой сказал Фазар. Его зеленые глаза сверкнули каким-то коварно-загадочным блеском.

— Ты уже оправилась после родов, ведь так?

— Да, со мной все в порядке, благодарю тебя, — ответила она тихим голосом. Мысль о том, что он снова может грубо обойтись с ней заставила ее внутренне сжаться. После поцелуя Славия она четко понимала, что любящий мужчина ведет себя по-иному, он нежен и ласков, но Фазар был другим и она это знала. Она решила сменить тему.

— Нужна ли тебе какая-нибудь помощь, я имею в виду, чем я должна буду заниматься при дворе?

— О, дорогая, у тебя много обязанностей, встречать гостей двора, проводить с ними вечера, посещать театры и концерты, ты должна следить за культурной жизнью королевства.

— Да, мой муж, разумеется, — смиренно сказала Ари, проглатывая слюну от мысли, что ей придется общаться с большим количеством чужих, завистливых и злобных людей. — Но что я могу сделать для нашего народа?

— Что ты имеешь в виду?

— Возможно, София встречалась с людьми, интересовалась их нуждами, — начала она неуверенно.

— А, да, у нее была такая привычка, ты тоже может последовать ее примеру. Только не увлекайся, знай свое место, ты Старшая Правительница, тебя должны уважать.

— Да, разумеется, ты во всем прав мой муж, я буду вести себя так, как ты говоришь, но мне кажется, что уважение достигается, прежде всего, благочестием, я имею в виду достойное поведение и выполнение своих обязанностей.

— Ты слишком много говоришь для жены, — он попытался пошутить. Его смутили ее разумные мысли, оказывается, она была разумна, даже умна, у него не было времени подумать о ее личных качествах, он был слишком занят собой.

Она улыбнулась в ответ. Фазар пересел рядом с ней с противоположного сидения и задвинул шторки кареты. Развернув девушку к себе лицом, он начал целовать ее губы. Она напряглась, но решила, что он вряд ли сейчас сделает с ней то же, что сделал, когда были зачаты их дети. Она попыталась расслабиться и обвила его шею руками. Физически ей были приятны его прикосновения. Он прижал ее к себе и усадил к себе на колени.

— Скоро мы приедем домой, и познакомлю тебя с нашей спальней, — он явно намекал на что-то интимное.

— Но нам нужно будет готовиться к ужину.

— У тебя будет время, — он снова впился в ее рот, проникая рукой под шифон лифа. Ей стало больно от того, что он резко сжал ее сосок, но она не смела противиться. Она сильнее впилась в его рот, принимая такое положение тела, что ему пришлось убрать руку с груди и подхватить ее за талию.

— Тише, тише, моя львица, иначе мне придется овладеть тобой прямо здесь.

Арайя слезла с его колен и уселась рядом, открыв при этом шторку окна.

— Тогда не целуй меня, — сказала она слегка игриво.

— Да, моя повелительница, — пошутил он.

Они ехали молча, но она чувствовала, как в нем пылал огонь желания. Он едва сдерживал себя, и она точно знала, что сразу же по приезду, ей придется разделить с ним ложе. Она волновалась и мысленно обращалась к Селене, чтобы та помогла ей быть в постели с мужем такой, чтобы ему понравилось. Она не знала, что надо делать, но ее страстная природа пробудилась глубже после рождения детей. Она чувствовала, что мужские ласки могли доставить ей много блаженства, и она не хотела, чтобы интимные обязанности жены превратились для нее в обузу. И хотя ее сердце было вместе со Славием, ее тело должно было привыкнуть к ласкам мужа. Она настраивала себя на то, что Бог случайно не выбирает мужей. Она уверяла себя в том, что все не так, как кажется, что ей станет легче, просто нужно немножечко потерпеть.

Когда они въехали в ворота Кассии, Арайя ахнула. К ее приезду цветов в городе стало вдвое больше, в центре главной площади построили новый потрясающе красивый золотой фонтан с двумя золотыми скакунами — символизирующими королевскую двойню. Народ встречал их радостно, Арайя внимательно всматривалась в толпу. На какое-то мгновение ей показалось, что люди старались рассмотреть ее лицо, их глаза были полны какой-то странной надежды, ожидания чего-то. Она улыбалась в открытое окно, махала людям рукой. Фазар сидел гордо, он не выглядывал в окно, он просто принимал все происходящее, как само собой разумеющееся. Арайя сочла подобное поведение, как гордыню, но, естественно, не имела права сказать мужу об этом.

— Позже, все позже, — думала она. — Я должна научиться искусству быть женой.

Они въехали во дворец и поднялись в свои покои по парадной лестнице. Арайя вошла в огромную спальню, в центре которой стоял небольшой фонтанчик с изображением Венеры — богини Любви.

— Знак, — подумала Ари, — значит бриллиантовая Венера, найденная в пещере, поможет ей.

Кровать стояла недалеко от выхода на большую летнюю террасу, оборудованную столиками и стульями, украшенную плющами, магнолиями и физалисом. В комнате находилось огромное трюмо с зеркалом почти до потолка, на столике стояли свечи, косметика и ее драгоценности.

В углу за ширмой одиноко скучала ванная и столик с кремами и маслами. В комнате пахло благовониями, было свежо и уютно.

— Мне здесь нравиться, — с улыбкой сказала Арайя.

— А вот эта потайная дверь, — Фазар нажал на рычаг висящего на стене подсвечника, — вход в мою спальню. Стена немного сдвинулась, открывая вход в другое, не менее красивое помещение, с золотыми гобеленами и золотой кроватью.

— Пойдем, я хочу кое-что показать тебе, — Арайя уже чувствовала опасность от его слов. Какое-то странное чувство не давало ей войти в его комнату, она ощущала там чье-то незримое присутствие, отталкивающее ее. Комната пахла чужими телами, издавая аромат похоти и пота голых тел.

— Нет, Фазар, здесь мне больше по душе, — сказала девушка, элегантно присаживаясь на край своей кровати. Ее белоснежное шелковее платье облегало ее стройное тело. Жемчуг в ушах и на шее придавал ей вид нежности и заботы, мира и тепла. Он не мог противиться ее слабости. Закрыв дверь в свою комнату, он подошел к ней и повалил ее на спину.

— Ты красива, словно сама Селена, спустившаяся с неба, — он не был груб, скорее наоборот, как-то по-детски нежен. Она расслабилась, и гладила его левой рукой по волосам. Именно таким способом мужчину было легко успокоить, советы Кайлимы пришлись весьма кстати.

Он мягко раздел ее, любуясь ее молодым и красивым телом. Ее груди стали полнее, чем он видел их ранее, формы тела слегка округлились, делая тело еще более соблазнительным и уже не детским и угловатым. Он гладил ее, понимая, что ее воздействие на него пугающее, он терял голову, когда был с ней. Она была другой, ее запах был нежным и успокаивающим. Она была страстной, по ее реакциям на его ласки он это понимал, но ее пока еще детская невинность не позволяла ей проявить свою природу в полной мере. Он снял с себя одежду, ему приносила несказанное наслаждение ее тело, прижимающееся к его коже. Они ерзали, ласкали друг друга прикосновениями, постепенно расслабляясь и отдаваясь во власть наступающей чувственной буре. Он был искусным любовником, и она поняла это. На этот раз он был трезв, и его поведение в постели разительно отличалось от того, что ей пришлось испытать в первый раз. Он прикасался языком к разным точкам на ее теле, от чего она вскрикивала и извивалась так, словно ее пытали, и эта мука была слаще меда. Он не вошел в нее до тех пор, пока она не была готова. Но на этом его игра не закончилась, танец их страсти продолжался еще некоторое время, когда вдруг все взорвалось для Фазара, который излился в нее, издавая при этом стон. Он гладил ее нежно, целуя лицо, шепча прекрасные слова. Арайя была в каком-то смутно понимаемом состоянии, она знала точно, что ей хотелось еще, что она могла бы испытать нечто подобное, что сейчас испытал ее муж, но он уже явно не был настроен на продолжение. Он сел в подушки, посадил ее рядом и протянул ей стакан, стоящий у кровати.

— Это снадобье, которое нужно пить, чтобы избежать нежелательной беременности, Мила будет готовить его каждый день, попробуй его на вкус, его нужно пить сразу после акта любви, дорогая, тогда твоя беременность не случиться.

— Хорошо, — сказала Ари и выпила стакан, ароматно пахнущий травами.

— Ты горяча, как полуденное солнце, моя маленькая львица, — пропел ей он.

Арайя улыбнулась, слегка смущенная. Ей нравилось находиться рядом с ним, когда он был так прост и добр к ней. Никакой надменности и гордости, только простота и открытость.

— Я люблю, когда ты прост и щедр на чувства, — вдруг сказала она.

— Как может быть иначе, мой драгоценный цветочек, — он потрепал ее по щеке. Мне жаль, что наша первая ночь с тобой была так… — он замялся, — в прочем, все в прошлом… да?

— Да, конечно, — тихо согласилась она.

— Фазар, — позвала его она.

— Ты хочешь что-то просить у меня, верно все женщины одинаковы.

Это сравнение показалось ей не очень уместным, так как содержало намек на то, что она у него уже далеко не первая, но она продолжила.

— Можно и так сказать.

— Ты хочешь драгоценности или может быть ручного льва?

— Нет, я хотела просить тебя заниматься со мной… этим только в моей спальне, мне здесь более уютно.

— Нет никаких проблем, — ей показалось, что он даже был этому рад. — Как скажешь, мой цветочек.

Он встал с кровати, собрал свои вещи в охапку.

— Я должен принять ванну и собраться на ужин, тебе тоже не мешало бы сделать то же самое, — он чмокнул ее в губы и вышел через потайную дверь.

— Вот все и позади, — подумалось девушке, — все было не так страшно, скорее наоборот, очень приятно. От того, что ее главный страх был позади, ее настроение улучшилось. Она спрыгнула с кровати и омылась в розовой воде, налитой в ванную. Ей понадобилось два часа, чтобы быть готовой к ужину. Лориф суетилась над ее прической, волосы были подняты короной над тонкой шеей, в центре каскада кудрей красовалась королевская диадема. Золотое платье с узким открытым лифом и пышной юбкой и бриллианты сверкали вместе с ее распускающейся женской красотой. Она выглядела краше всех возможных приличий, но сегодня ей хотелось показать всем, кто здесь королева. Она имела права на трон, на своего мужа и на управление государством. И все дамы, которые ранее проводили ночи в постели ее мужа, сегодня поймут, что впредь это никогда не повториться. Она достала флакончик эфирного масла иланг-иланга и нанесла на секретные точки на теле. Прочитав специальные защитные мантры, знакомые с детства и известные ей от Кайлимы, Арайя чувствовала себя абсолютно спокойной. Материнство придало ей уверенности в себе, женская состоятельность и расположение мужа дали ей почву для того, чтобы подчеркнуть свое истинное королевское положение.

Когда Фазар, облаченный в золотую мантию и красный бархатный костюм вошел к ней, его глаза загорелись уже знакомым блеском.

— Ангел мой, — он прижал ее к себе, — нельзя так наряжаться, я не смогу оторваться от тебя ни на миг, боюсь, нам придется отменить ужин, — его руки шарили по ее телу, источающему волшебные притягательные ароматы.

Она мягко отстранила его.

— Мы должны идти, мой царь, позже мы сможем продолжить то, что начали сегодня днем.

И она улыбнулась ему так нежно, так притягательно, ее энергия обволакивала его, словно младенца, попавшего в лоно к матери. Он не мог сопротивляться ее магнетизму. Он поцеловал ее руку и потянул к выходу.

— Твое благоразумие спасет мир от безумия, — он шутил, не желая признавать ее победы.

Она промолчала, сосредотачиваясь на плане своего сегодняшнего триумфа.

Их встречали музыкой и реверансами, завистливыми взглядами и похотливыми желаниями.

— Это неизбежно, эти человеческие желания, которые глупы настолько, чтобы не понимать необходимости их отсутствия, — подумалось ей.

Весь ужин она кокетничала с мужем, дабы все увидели его расположение к ней. И она видела, что ее план достиг цели. По глазам женщин она заметила, кто уже побывал в его постели, а кто только намеревался там оказаться. Но ее энергия охраны своего супруга не позволяла их женским стрелам кокетства и соблазнения проникнуть сквозь защитный барьер. Они бились, рассыпались, лгали и притворялись, но все было напрасно. Его внимание было целиком и полностью захвачено ею, его законной супругой и их королевой. Она дала понять всем и каждому, что она здесь хозяйка, тем не менее, никого не обидев и не впадая в грех гордыни и тщеславия. Весь вечер она искала глазами Славия, но его не было. И ей подумалось, что это было к лучшему. Что он не показывался ей сейчас на глаза, иначе она бы сразу же потеряла львиную долю уверенности в том, что она поступает не против своего сердца. Но у нее был долг, и она изо всех сил расставляла все приоритеты и точки. Когда выдалась свободная минутка, Арайя с удовольствием поболтала с Нали, которая рассказала ей последние новости. Она сообщила, что люди в Кассии были настолько счастливы рождению наследников, что сами без приказа засадили весь город цветами в знак радости и счастья, посетившего их государство.

— Это большая честь для меня, — сказала Арайя, глаза которой уже наполнились слезами, — я им очень благодарна.

— Люди счастливы, враг отступил, я имею ввиду Демида.

— Да, Нали, мне нужно тебе столько рассказать, приходи ко мне завтра утром, когда мой супруг уйдет выполнять государственные дела, скорее всего часам к девяти я уже буду одна.

— Думаю, — Нали загадочно улыбнулась, — ты останешься одна не раньше двенадцати, судя по тому, как он на тебя смотрит.

Они обе рассмеялись.

Вечер прошел быстрее, чем обычно, Арайя чувствовала себя на коне, бесконечная вереница бесед, танцы и игры, они смогли очутиться в спальне только к трем утра. Ари была ужасно вымотана, ей и в голову не могло прийти, что в таком состоянии можно заниматься любовью с мужем. К ее удовлетворению ее супруг не остался со своими дружками до утра, а вернулся в сои покои вместе с ней. Он был изрядно пьян, и похоже тоже не был настроен на любовные игры. Арайя умылась, одела легкую ночную полупрозрачную сорочку и упала на кровать. Ее муж последовал ее примеру в своей спальне.

На следующий день Ари тихонечко плыла по дворцу, намереваясь найти своего мужа. Сегодня она спала неестественно долго, ночь была утомительной и длинной. Ее легкий золотистый наряд и бриллиантовая диадема превосходно обрамляли ее природную красоту. Она просила слуг не провожать ее до кабинета Старшего Правителя, когда это было возможно, ей хотелось избежать всех этих условностей. Она собиралась просить разрешения Фазара поехать в город знакомиться с жителями. Ей не терпелось вникнуть в их обычаи, уклад их быта, ей хотелось понять, что она должна была сделать для них.

Подходя к кабинету, сквозь приоткрытую дверь она услышала голоса мужчин, бурно обсуждавших какую-то важную государственную тему. Она уже пожалела, что явилась сюда, так как прекрасно понимала, что беспокоить мужчину во время работы, значит, нажить себе кучу неприятностей. Она хотела тихонечко улизнуть, однако чей-то знакомый голос одернул ее.

— Ваше величество!

Ари повернулась и смущенно вошла в кабинет.

Все мужчины резко встали и поклонились. В центре за столом сидел Фазар, справа от него стоял Славий, который и заметил Ари в коридоре. Еще два каких-то человека в военной форме стояли слева.

— Дорогая, — голос Фазара был удивленным, — что-то случилось?

— Прости, мой царь, я не хотела мешать тебе, я надеялась застать тебя одного, чтобы решить с тобой один важный вопрос.

Она ужасно нервничала и, кажется, понимала, что причиной тому был высокий коренастый блондин в военной форме, который буквально обтекал ее своим пристальным взглядом.

— Что ж, останься, — он указал ей на кресло рядом с ним, — мы закончим, и я смогу обсудить с тобой все, что ты хочешь, — его глаза блеснули знакомыми огоньками, и девушке казалось, что это было заметно всем присутствующим. Ее бросило в жар. Она поспешно села в кресло, чтобы мужчины смогли продолжить их беседу.

— У нас нет выбора, — сказал Фазар, обращаясь к мужчинам, — нам придется найти средства на содержание армии, обучение солдат и на приобретение оружия.

— Нам придется увеличить налоги, деньги, которые нам нужны — это целое состояние, — Славий понимал, что положение страны не позволяло нести такие расходы, однако возможная угроза безопасности страны вынуждала Старшего Правителя принимать меры. Страна ранее никогда не воевала, поэтому армия Амалонии была немногочисленна и скорее номинальна, нежели чем, готова к серьезным сражениям.

— Скажи, друг мой, не вызовет ли это восстание и возмущение в народе? — спросил Фазар.

— Думаю, этого мы не сможем избежать. Последние годы государство потеряло много урожая, из-за этого некоторые его части живут почти впроголодь. Увеличение налогов вызовет волну неприятия.

Лица мужчин были очень напряжены, скулы Старшего Правителя ходили взад, вперед, что было явно опасным знаком.

Он долго смотрел куда-то вдаль, как вдруг неожиданно повернулся к своей жене, опасающейся даже дышать, и спросил:

— Жена моя, как бы ты поступила в данной ситуации?

Ари поняла, что Шами часто советовался с мудрой Софией, поэтому Фазар решил последовать той же традиции.

Она помедлила, тщательно подбирая слова. Она должна была сделать так, чтобы сказать правильное решение, но не ущемить его мужское самолюбие.

— Мой царь, — начала она, вспоминая все то, чему учила ее Кайлима, — ты великий правитель, твое желание заботиться о твоем народе вызывает у меня восхищение. Правильно ли я поняла суть проблемы? У государства нет финансовой возможности создать и содержать армию для борьбы с возможными врагами Амалонии?

— Да, моя царица, Демид может передумать и снова направить свои войска в нашу сторону, у нас нет выбора, мы должны воспитать армию, затраты на это огромны.

— Мой король, — Арайя старалась говорить как можно более смиренно, стоит ей оступиться со словом, и он не примет ее совета, — в детстве я читала одну сказку, в ней рассказывалось об одном правителе, который дарил каждый семье, в которой рождался мальчик, по луку со стрелами. В результате все мальчики его страны с самого детства учились стрелять, а вырастая, становились прекрасными лучниками и отважными воинами. Возможно, не нужно собирать армию, мой дорогой муж, нужно просто заложить традицию военного воспитания для каждой семьи.

Она замолчала, давая возможность мужчинам додумать ее идею, чтобы они смогли считать, что конечное решение и затея принадлежит им.

— Интересно, сказал Фазар, луки не дорого стоят, мы можем себе это позволить, но как нам сейчас подготовить армию на случай возможного нападения?

— А что, если закрепить за каждым обученным солдатом несколько семей, мужчин которых они в кратчайшие сроки обучат мастерству сражения, — предложил вдохновленный Славий.

— Отличная идея, брат, — воскликнул Фазар, — это не требует никаких расходов на сборы и содержание армии, но позволит нам получить максимальный результат в необходимые сроки.

Мужчины начали бурно обсуждать все возможности данного решения, их лица светились радостью. Арайя сидела тихо, ее сердце наполнялось любовью к тем людям, которые находились рядом с ней. Ее муж был неплохим человеком, в нем было доброе начало, и он действительно хотел счастья для своего народа. Славий был отличным воином, он всем сердцем был предан короне, честь, достоинство и благородство гербом светились в его чистых голубых глазах.

— Брат, — подумала она, — я должна называть его так.

— Арайя, ты молодец, ты моя муза, ты вдохновила нас на прекрасное решение, — сказал ее муж. — Я объявлю о новой традиции, каждый рожденный мальчик отныне будет с детства иметь лук, — он поцеловал ее руку.

— Мой царь, — ты оченьмудрый правитель, — она нежно улыбнулась своему супругу.

Следующие несколько месяцев Славий и Фазар были полностью заняты организацией обучения воинов. Они вместе постоянно выезжали, знакомились с семьями будущих воинов, обучали приемам боя и стрельбе из лука. По совету своей жены Фазар лично вручил лук каждой семье, где были сыновья, дабы вдохновить их на подвиги ради государства. Арайя с удовольствием наблюдала, как его природная гордыня потихоньку отступала, он начал общаться с простыми людьми, и по ее просьбе несколько раз выезжал вместе с ней знакомиться с фермерами и мастерами, торговцами и ювелирами. От простого народа королевская чета узнала много того, что можно было легко исправить, но что не было исправлено благодаря нерадивому местному руководству. Некоторые управляющие округами получили серьезный нагоняй, некоторые были разжалованы. Люди были искренне благодарны королю за его помощь, а Арайю просто обожали, ее внутренний свет был заметен издалека. Люди чувствовали уважение к себе, и отдавали свое служение вдвойне. За полтора года такой политики Амалония увеличила свои доходы вдвое, имела хорошо обученную армию и полностью преданный народ, который был готов пойти и в огонь и в воду ради своей страны.

Отношения между Арайей и ее мужем были теплыми и спокойными. Он доверял ей. Видя ее мудрость и разум, он часто советовался с ней, ее советы приносили ему славу и почет.

Однажды они ехали верхом мимо банановых и кокосовых плантаций, с целью ознакомления с работой на них. Неожиданно прямо в лоб царя ударился камень, рассекнув кожу и пустив кровь. Охрана метнулась в сторону и тут же притащила за шиворот невысокого коренастого мужчину лет пятидесяти, который горячо извинялся, пытаясь объяснить, что это произошло случайно.

Фазар был ужасно зол, но Арайя подъехала к нему на своем любимом, подаренном мужем скакуне голубого окраса, приложила к ране платок. И взяла его за руку. Тем самым давая понять, что царь должен быть мудрым и милосердным.

— Зачем ты это сделал? — чуть успокоившись, спросил Фазар.

— Сир, простите меня, я пытался сбить кокос, я не видел вас. Моя семья голодает уже второй день, управитель уволил меня в прошлом месяце за то, что пришлось остаться дома в воскресенье и не выходить на работу, так как моя жена была больна, и мне нужно было заботиться о ней и о наших детях. Простите меня, я не хотел причинять вам вреда.

Арайя наклонилась к мужу и что-то шепнула ему на ухо. Лицо короля просветлело.

Он тут же приказал отвести его к управителю плантации.

Жестко отчитав того за жестокость, проявленную к жителю государства, Фазар уволил его, повелев работать на плантации сборщиком урожая без выходных в течении шести месяцев. А человеку, который порезал ему лоб камнем, он сказал следующее:

— Дерево щедро, оно дает нам плоды, чтобы жить, но Правитель щедрее дерева, поэтому он даст тебе не только средства на жизнь, но и новый дом для твоей благочестивой семьи. Отныне ты назначаешься управителем данной плантации, так как честно отработал здесь более двадцати лет и прекрасно разбираешься в том, что и как здесь нужно делать. Ты добрый человек, твое доброе сердце принесло тебе добрые плоды.

Вскоре об этой истории знала вся страна. Люди славили мудрость Старшего правителя, чему Фазар был необычайно рад.

Королевские дети вернулись домой и росли на радость родителям. Арайя часами играла с ними и гуляла в ароматных садах. Фазар виделся с ними каждый день, но ненадолго, так как государственные дела не требовали отлагательств. Вечерами Фазар приходил к ней ненадолго, никогда не оставаясь с ней на ночь. Она привыкла к тому, что ей часто хотелось продолжения его ласок, которые были искусными, но не достаточно продолжительными. Ей также хотелось спать с ним до утра, но он утверждал, что они не смогут высыпаться, если станут спать вместе, и она не смела настаивать. Со временем, он стал приходить к ней реже, но она понимала, что он уставал, и она сама была рада лишний раз отдохнуть, памятуя о том, что жена должна контролировать сексуальное желание своего мужа. Она начала замечать, что относиться к нему не как к мужу, а как к хорошему другу, с которым они вместе работают, выполняя свою часть договора. Она ужасно скучала по Славию, который избегал встреч с ней, и она его не осуждала, но страстно желала его видеть. Иногда она была уже готова звать его, но благоразумие и долг брали вверх. Она не смела бередить его раны, она хотела, чтобы он женился и стал счастливым.

В этот день был чудесный вечер, Фазар уехал в соседнюю провинцию по каким-то делам и должен был вернуться лишь через несколько дней. Фелина и Леон спали, Арайя поцеловала их в щечки и решила прогуляться под светом ночной Селены. Она бродила по саду, как вдруг услышала стук копыт. Белокрылый вождь — конь Славия — скакал навстречу из темноты леса. Она заметила, что он держал на руках какую-то девушку, кажется, она была без сознания.

Конь притормозил, Славий заметил Ари.

— Сестра, — он снова назвал ее этим глупым словом, — что ты здесь делаешь одна? — в его голосе звучало волнение.

— Кто эта девушка. Ей нужна помощь?

— Да, я нашел ее у дороги, у нее разбита голова, она без сознания, я должен срочно отвезти ее к Знасию, лекарю.

— Я с тобой.

— Это исключено, возможно, она чем-то больна, я не пущу тебя, прости.

Безапелляционно он развернул коня в сторону домиков на отшибе королевских садов и сорвался с места. Ари почувствовала, как гнев поднимается откуда-то изнутри. Она точно не знала, что вызвало такую реакцию. Возможно это ревность к этой несчастной, которую он так заботливо держал на руках. Не контролируя себя, она резко зашагала в сторону дома Нали и ее отца. Когда она вошла в дом, незнакомка уже лежала в постели, переодетая в чистое белье и омытая заботливыми руками Нали. Славий разговаривал со Знасием, седым старцем в очках, возле горящего камина в гостиной.

— Она приходила в себя? — спросила Арайя.

— Да, но она, кажется, ничего не помнит. Славий будет взбешен, когда увидит тебя здесь, он сказал, что велел тебе отправляться домой, — Нали улыбалась.

— Не знала, что он имеет права отдавать мне приказы, — Ари сказала это громко, и, повернувшись, лицом к лицу столкнулась с тем, о ком говорила. Глаза Славия пылали каким-то странным заревом, она видела это пламя однажды, но совсем при других обстоятельствах.

— Мое единственное право, сестра, заботиться о твоей безопасности, уверен, Фазар был бы очень разочарован, узнав, что ты прошагала в одиночестве почти тридцать минут по ночным королевским садам.

Его глаза метали молнии, ее же были готовы пролиться дождем.

— Я останусь здесь, чтобы заботиться об этой девушке, — она сказала это сама не зная почему, скорее просто поперек ему.

— Я уже сказал, что это невозможно, Знасий позаботиться о ней.

Он взял ее за руку и резко потянул за собой. На дворе было темно, как в дымовой трубе, лишь узкая лунная дорожка освещала тропинку, ведущую ко дворцу.

— Как ты дошла сюда в такой темноте, безрассудная… — он осекся.

Он тащил ее за собой так, словно она была уличной девкой, а не Старшей Правительницей.

Она пыталась вырвать руку.

— Отпусти меня, мне больно.

— Нет, — его голос был жестким и безучастным.

Это было уже слишком. Плотина прорвалась, и слезы хлынули из ее глаз.

— Отпусти, — закричала она и упала на землю.

Впервые это случилось. Она не заметила, как отчаянное одиночество и постоянное состояние вынужденной разумности загнали ее в психологический тупик. Истерика нарастала. Единственный свет, лампада ее сердца, человек, невидимое присутствие которого давало ей стимул держаться, был жесток к ней. Ее психика не могла этого вынести. Да еще и эта женщина, она чувствовала какую-то опасность, исходящую от нее. Ее чувства нельзя было обмануть. Она точно знала, что ее сердце болело. Славий опешил. Он не ожидал такой реакции. Он так долго избегал ее, так долго тренировал себя быть с ней лишь братом, заботящимся и преданным. И сейчас он был взбешен тем, что она подвергала себя опасности, более того он был вынужден остаться с ней наедине, что явно выбивало из равновесия всю его решимость, вымуштрованную месяцами одиночества. Она лежала на земле, беспомощная, хрупкая, обливаясь слезами. Ее горе было ему понятно. Его сердце рвалось на части, и он не знал, что делать.

Он поднял ее на руки и сел с ней на скамейку в тени. Достав платок, он вытер ей лицо. Ее запах. Его голова закружилась, словно он получил удар.

— Прости, — шепнул он.

Она прильнула к нему, уткнувшись лицом в пульсирующую жилку на его шее.

Секунда, и его возбуждение было почти неконтролируемым. Он напрягся, словно струна, месяцы тренировок — все было напрасно, он не может сопротивляться ее магнетизму, он любил ее, и сейчас его сердце снова рвалось по швам, зашитым тонкими нитками долга.

— Ари, прошу тебя, не губи нас, — его голос стал хриплым.

Сейчас ее рассудок был далеко. Ей было все равно, она с трудом понимала кто она, сейчас она была просто женщиной, которая любила, и она имела на это право.

Она подняла голову и прильнула к его губам. Он замер. Она бешено впивалась в него, слезы хлыстали ее по лицу, измученное сердце больше не могло вмещать в себя ложь. Он схватил ее за плечи так, словно она была убийцей, уничтожающей его жизнь.

— Нет, Ари, нет, — сказал он тихо, отстраняя ее и ставя на землю.

Он снова вытер ее слезы.

— Твои дети, ты нужна им, если мы сделаем это, ты уже не будешь королевой, а твои дети нуждаются в матери.

Она стала неподвижной маской. Слезы катились по безжизненному лицу.

Он взял ее на руки и молча понес ко дворцу. Черный ход скрыл их совместное появление. Он уложил ее в кровать, налил какое-то снадобье из маленького пузырька, висевшего на шее, и дал ей выпить.

— Кайлима научила меня готовить его, оно успокоит тебя и принесет сон. Спи, моя королева, моя жизнь уже принадлежит тебе, я не могу дать тебе больше.

Он поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты.

На следующий день стало известно, что незнакомка пришла в себя, но абсолютно ничего не помнила из ее прошлого. Знасий сообщил, что у нее, скорее всего, амнезия из-за сильного удара по голове. Девушка смогла назвать лишь свое имя — Лилия. Ее одежда не была бедной, ее платье, хотя и разорванное в нескольких местах, было сшито из дорогой ткани, возможно на ней были украшения, но, скорее всего, ее ограбили. Возможно, в этом и состояла причина нападения. С самого утра Арайю подмывало пойти и посмотреть на нее, ее одолевала ревность, так как Ремия сообщила ей, что с утра Славий заходил осведомиться о ее здоровье. Арайя чувствовала, что с ней твориться нечто невообразимое. Ранее никогда она не испытывала подобных чувств. Ей казалось, что она летит с пьедестала невинности в злачную яму людских пороков, тех, которых она распознавала в других за километры. Теперь же она оказалась слепа к голосу разума. Ее съедало чувство жадности, она хотела, чтобы Славий принадлежал только ей. Эгоизм рос с каждой секундой, и она не могла сопротивляться. Она задавила себя слишком сильно, долго лишала себя возможности следовать зову своего сердца, и, перегнув палку, теперь пожинала плоды своего труда.

После обеда она все же не выдержала, одела на себя самое красивое платье, если такое возможно было выделить среди ее многочисленных вещей, нарядилась в бриллианты и жемчуга, приносящие женскую силу, и пошла в дом к Нали. Погода была, как всегда, жаркая. Солнце пекло невыносимо, но чувство, сжигающее Арайю изнутри, было куда горячее.

— Жара, — сказала она, обнимая встречающую ее Нали.

— Да, дорогая, судя по твоим глазам, просто испепеляющая пустыня.

— От тебя ничего не скрыть, моя дорогая Нали. Я бы хотела познакомиться с нашей гостьей, которую наш любезный Славий доставил к нам во дворец и теперь так усердно о ней заботится.

Нали чувствовала приближающуюся грозу. Она взяла Ари за руку и отвела в сторону.

— Не твори глупостей, умоляю. Она хорошая девушка, простая, напуганная и очень милая. Она ни в чем не виновата. Молю тебя, Арайя, будь благоразумной.

— Ты боишься, что я причиню ей вред? — Арайя смеялась, но смех был наполнен горечью и болью.

— Нет, просто помни, кто ты.

И Нали тихонечко пошла в сторону летней веранды, на которой слышались чьи-то голоса.

Они вышли на открытую площадку, залитую дневным светом и усаженную цветами. Седовласый Знасий пил чай вместе с маленькой хрупкой девушкой. Ее черные блестящие волосы были скромно уложены назад в две закрученные линии и спускались свободным хвостом до пояса. На ней было надето скромное голубое платье, обтягивающее ее худощавое тело. Ее лицо было невинно, как у юной девушки, хотя на вид ей было не менее двадцати.

Завидев Старшую Правительницу, Знасий немедленно поставил чашку и встал в знак приветствия.

— Ваше величество, — он улыбнулся как всегда открыто и лучезарно.

Девушка растерявшись не стразу поняла, кто перед ней, покраснела, поставила стакан, встала и сделала неуклюжий реверанс.

— Ваше величество, это Лилия, ее история вам уже знакома, — сказала Нали.

Арайя смотрела на эту невинную почти девочку, ее сердце защемило от стыда за свое поведение.

— Лили, — она подошла к ней и взяла ее за руки. — Прошу вас не волноваться, у нас вы будете в полном порядке. Знасий позаботится о вас, а Нали будет вовсе не прочь болтать с вами вечера на пролет.

— Ваше величество, — ее голос был тихим, похожим на голосок божественного ангела, — со мной не очень весело болтать, я ничего не помню, — ее карие глаза наполнились слезами.

Сердце королевы было разбито. Он не сможет не заботиться о ней, он воин и защитник, он возьмет ее под свою опеку, она это точно знала. Теперь ей стало понятно то первое чувство, которое пронзило ее насквозь, когда она увидела Славия, везущего Лили на своем коне. То чувство, вызвавшее бурю в ее душе, сопротивление неизбежному, тому, чего она всегда боялась, но знала, что это неминуемо произойдет. Она смотрела на эту беззащитную девочку, и ей хотелось кричать, ибо она тоже нуждалась в нем, нуждалась больше, чем эта дрожащая кроха, но она имела право на все, кроме его любви. Она была замужем, замужем не только за королем, но и за государством. Она была матерью не только своих детей, она была матерью целого народа. Это было целью ее существования. Ее предназначением, ее судьбой. Арайя легонько присела на стул.

— Тебе плохо? — взволнованно спросила Нали.

— Это все жара, — тихо ответила Арайя. Ее голос был упавшим, почти мертвым, — дай мне воды.

Знасий тут же исчез и немедленно вернулся с каким-то пузырьком. Капнув несколько капель в стакан, он протянул его Ари.

— Спасибо, — она выпила его залпом, не разбирая вкуса.

— Думаю, мне нужно прилечь, пойду к себе, — она безжизненно посмотрела на Лили, — душа моя, все будет хорошо, у вас все будет прекрасно, я вижу.

Она встала, казалось, ее рост стал намного ниже. Украшения безжизненно висели на ней, словно тяжелые камни, давящие ее к земле. Не видя куда идти, она медленно поплелась, плечи упавшие, глаза прозрачные.

У выхода Нали взяла ее за руку.

— Я провожу тебя, вдруг тебе станет плохо. Сегодня действительно палит.

Арайя подняла на свою подругу уставшие безжизненные глаза.

— Она его будущая жена, — тихо сказала она и пошла по одинокой тропинке, испепеленной безжалостным полуденным солнцем.

Часть 2. Полдень. Глава 3. Пропасть

Впервые за два года серьезно заболели дети. Днями и ночами Арайя вместе со Знасием сидели у их кроваток, обтирая снимающими жар растворами, поили настоями трав. Температура спадала, а затем снова поднималась. Кашель был страшный, временами Ари казалось, что их дыхание было еле ощутимым. Она не спала уже несколько дней и ничего не ела. Ее красота и жизненная сила потухли. Разбитое сердце было почти мертво, и если еще что-нибудь случиться с детьми, она этого не переживет. Люди молились, посылая во дворец цветы в знак поддержки. Спустя месяц после объявления помолвки Славия и Лили Арайя не переставала молилась, чтобы смочь принять волю Бога. А теперь еще и это. Фазара почти всегда не было во дворце, он постоянно был в разъездах по отдаленным провинциям, в последнее время они могли не видеться неделями. И сейчас, когда их дети находились на грани жизни и смерти, его снова не было рядом. Одиночество и обида съедали остатки ее жизненной силы. Она пыталась выжить сама, и теперь винила себя за то, что не усмотрела за единственными по-настоящему близкими людьми — ее детьми.

Через две недели наконец-то они пошли на поправку. Арайя долго сидела рядом с их кроватками, вымотанная, блеклые глаза горели слезами, спутанные волосы забраны в хвост, белый атласный сарафан весь измятый от того, что весь день пришлось заниматься детьми, не отходя от них ни на минуту. То, что их состояние стало улучшаться, придавало ей сил еще больше заботиться о них. Она устало поднялась и пошла в свою комнату. Завтра должен вернуться Фазар, ему уже сообщили, что дети выздоравливают. Он выслал ей какие-то украшения, она не смотрела. Она вошла в комнату и вздрогнула. У окна стоял до боли родной силуэт. Вот он несет ее к морю купаться, смеясь и шутя. Вот они крадутся в пещере, чтобы найти самую драгоценную статую в мире. Вот он страстно целует ее, не в силах удержаться от своей любви.

— Славий, — ее голос спокойный и сдержанный.

— Сестра, я молил Бога, чтобы Леон и Фелина поправились.

— Благодарю, им уже лучше.

— Да, я знаю, — его голос дрожит, словно он в чем-то виноват. Сделав небольшую паузу, Славий продолжил. — Фазар сегодня прислал письмо, в котором сообщает, что дает разрешение провести мою свадьбу в следующем месяце.

Она стояла, словно камень, вбитый в пол, она цеплялась за него ступнями, чтобы ее душевный монолит смог устоять.

— Поздравляю, брат, — боль была невыносимо привычной, — Лили станет хорошей женой.

Ветер мотнул штору и с подоконника упал горшок с розовой орхидеей. Цветок сломался пополам и отлетел в угол.

— Она нуждается в опеке, — он подтверждал ее предсказание, и она горько улыбнулась.

— Да, я знаю. Она родит тебе дочь.

— Дочь? — ему казалось, что он был удивлен.

— Да, прекрасную белокурую красавицу.

— Мне нравятся рыжие волосы, — он не знал, почему это вырвалось из под его тотального контроля.

— Спокойной ночи, Славий, уже поздно. Я очень устала, — ее глаза были мертвы, а его сердце металось между тем, чтобы схватить ее в объятия и кричать о вечной любви и бежать от нее скорее, чтобы не причинять ей еще больше боли.

— Спокойной ночи, моя королева.

Он тихо вышел через балкон. Она не помнила, сколько еще так стояла. Утром лежащей на полу ее нашел муж, окровавленные глаза, мертвенно бледная кожа.

Вызывали врача. Диагнозом оказалось переутомление.

Сакура опадала, лепестки сыпалась, словно снежинки тихо и покорно. Метались лица, Нали, дети, Фазар, Знасий и снова Нали. Тишина окутала все ее существо. Мир затих. Ничего не существовало более. Дети здоровы, можно уходить. Она бежала по лабиринту. Где-то далеко был кто-то, но потом оказывалось, что это мираж. Она кричала, она звала на помощь, но каждый раз снова упиралась в тупик. Полуденное солнце сжигало остатки ее жизни, она упала, и полдень ударами часов стучал по ее вискам.

— Она мечется в агонии уже четвертые сутки, видимо ослабленный от переутомления ухода за детьми организм, схватил то же заболевание, — Нали стояла вся в слезах.

Славий был черный, как ночь, его руки впились в спинку ее кровати.

— Что я могу сделать?

— Молись, Славий, мы можем только молиться.

— Я оставил ее в ту ночь, я должен был остаться с ней, я видел, что она была очень бледна.

— Прекрати, — Нали погладила его по плечу, — ты не мог знать.

— Если она умрет, я себе этого никогда не прощу, — его голос был металлическим.

— Не сиди здесь, съезди к Кайлиме, попроси служительниц храма молиться за нее, уверена, это поможет.

Он сорвался с места в одну секунду, еще через несколько минут Вождь со своим хозяином покинули Кассию.

Арайя почувствовала, что солнце стало меньше, оно стало ослаблять свой жар и потихонечку скатываться за горизонт. Красные с розовым сполохи осветили небо, вместе с фиолетовым покрывалом, приносящим долгожданную прохладу. Она услышала родной голос.

— Кайлима, — Ари приподнялась и встала. Опять этот лабиринт. Голос звучал путеводящей нитью, которая показывала выход. Несмотря на то, что ей хотелось найти центр, она чувствовала, что для этого у нее было недостаточно сил. Она уцепилась за серебряную нить звучащей мелодии и полетела назад.

— Она открыла глаза, — Кайлима гладила ее по голове. — Все девочка, все уже позади.

— Кайми, — глаза Арайи наполнились слезами.

— Тише, тише, ты уже неделю в этом бреду, тебе надо сохранять силы, твои дети и твой муж скучают по тебе.

Память возвращалась, и тоска была снова готова прорвать дыру в ее сердце.

— Нет, — голос Кайми был резким, приказывающим тоном оборвавший ее пессимизм, — не смей! Хватит, ты сведешь себя в могилу! Ты должна жить!

Откуда-то из пространства Арайя вдруг увидела поток света, мощно разрывающий ее умонастроение и встряхивающий все ее существо. Ей стало легче дышать.

— Уже вечер, — тихо сказала она и повернула голову к балкону.

В проходе стоял бледный Славий, его глаза выражали облегчение, Ари была жива и пришла в себя, этого было достаточно, чтобы смочь жить дальше.

— Уже неделю? — спросила Ари.

— Да, неделю.

— Славий, — позвала она его, — когда назначена ваша свадьба?

— Через пять дней, но ее перенесли…

— Нет, она не будет перенесена, я обещаю подняться с постели через четыре дня, я не хочу больше валяться здесь, словно безжизненное тело, я хочу жить дальше. Мы должны вместе с вами разделить это радостное событие.

Ее глаза как-то странно светились, в них была привычная боль, но было что-то еще, что-то, что одарило его таким теплом, что его глаза сверкнули хрусталиками влаги.

— Я обещаю, что больше никогда не заставлю вас так волноваться, я хочу, чтобы любимые мною люди были счастливы.

Она протянула свои слабые руки к Кайми и к Славию, взяла их за ладони и прижала к своему лицу.

Она выполнила свое обещание. И на четвертый день уже была крепка настолько, чтобы прийти в дом к Нали, где жила Лилия, чтобы сделать ей свадебный подарок.

— Ваше величество, — Лилия присела в реверансе.

— Нет, нет, не нужно этих условностей, называй меня сестра, так же, как и твой будущий муж.

Арайя достала огромную шкатулку, полную драгоценностей.

— Это наш с мужем свадебный подарок, ты не имеешь никакого приданного, поэтому пусть эти украшения сделают твою красоту еще более прекрасной, моя дорогая сестра.

Арайя обняла ее, обескураженная и ничего не понимающая Лили потеряла дар речи и не знала, что сказать.

— Завтра ты должна быть самой красивой женщиной в королевстве, обещаешь?

— Мне никогда не стать краше вас, Ваше величество, — Лили была смущена.

— Нет, это не так, ты будущая жена, и для своего мужа ты всегда будешь самой прекрасной, запомни это. И называй меня как?

— Сестра, — Лили смущенно улыбнулась.

— Вот и прекрасно, дорогая, оставляю тебя готовиться к завтрашнему дню.

Свадьба не была шикарной, гостей было мало, так как родственники невесты были неизвестны. Славий не хотел пышных торжеств, ощущение было такое, что он вообще желал, чтобы эта процедура поскорее закончилась. Лилия была прекрасна, ее девственный вид создавал вокруг нее ауру чистоты и непорочности. Голубые цветы, вплетенные в ее черные волосы, серебряное платье, голубой жемчуг, подаренный Арайей. Фазар горячо поздравлял друга, он действительно был рад за него, и сердце Арайи не было грустным. Она чувствовала то, что чувствовал Славий. Он хотел заботиться о ком-то, и лучше, чем это девочка, кандидатуры ему было не найти. Более того, она понимала, что ему нужен был наследник. Ему нужна была семья, ему было тяжело оставаться одному. И она действительно хотела, чтобы он смог стать счастливым. Король подарил им новый дом с поместьем в соседней провинции. Теперь она будет видеть их реже и это хорошо. И для него и для нее. В двенадцать часов молодожены покинули дворец и Арайя с Фазаром удалились в свои покои.

Они лежали обнявшись, ее муж любил ее сегодня страстно.

— Они хорошая пара, правда? — спросил он.

— Да, — тихо ответила она и прижалась к нему поближе.

— Я не говорил тебе, я планирую уехать на два месяца в отдаленные части нашего государства, хочу лично разобраться с тамошними беспорядками, надеюсь, ты будешь очень сильно скучать?

— Позволь мне поехать с тобой, дети уехали погостить к Кайми, мне будет скучно здесь одной.

— Нет, прошу тебя, останься, без тебя здесь все идет на самотек, прошу тебя заняться просьбами жителей, их скопилось огромное количество за время болезни детей и твоего недомогания.

— Хорошо, мой царь, я выполню твою просьбу.

Ее сердце было грустно, но смиренно. На все воля Бога.

Шли месяцы, они тянулись длинной чередой смиренных одиноких дней. Занятость Фазара становилась все больше, отдаление супругов друг от друга усугублялось. В Ари не было больше огня, который мог бы отогреть его душу. Их отношения свелись к выполнению своих обязанностей, к долгу, который приводил королеву к унынию. Ее работа с горожанами и забота о детях несколько скрашивала ее тоску, но внутреннее одиночество все больше и больше затягивало узлы на ее дыхании. Иногда ей казалось, что она не сможет выдержать следующий день, пессимистические настроения возрастали с каждым днем и даже наставления ее любимой Кайлимы не могли в полной мере восполнить ее желание любить и быть любимой. Фазар не уделял ей почти никакого внимания, из мужа он превратился в короля, вечно занятого и недоступного. Он все реже приходил к ней ночами, и как бы она ни пыталась заставить себя быть нежной и ласковой, отсутствие внутреннего огня и искреннего чувства к мужу заставляло его все дальше и дальше удаляться от нее.

Однажды ночью ей приснился сон. Она стояла над пропастью. Гул в ушах создавал невыносимый шум, словно тысячи голосов сливались в одну страшную мелодию, зовущую ее прыгнуть вниз. Она услышала женский смех, дикий зловещий хохот, который толкал ее на дно, темнота сгущалась и Арайя полетела вниз. Где-то вдали она слышала голос мужа, который даже не понимал, что он уже на дне. Она хотела окрикнуть его, но голос не шел. Она звала его мысленно, но мысли застыли, словно смазанные вязким клеем.

Вскочив в кровати, девушка поняла, что в жизни ее мужа появилась другая женщина. Она уже давно догадывалась об этом. Он стал к ней не просто равнодушен, иногда он становился даже агрессивным, позволяя повышать на ее голос. Он перестал советоваться с ней по поводу важных государственных решений. Последние месяцы он совсем не навещал ее ночами, и она понимала, что его темперамент находил свою реализацию в чужой постели.

Ей в голову пришло пророчество Кайлимы, которая сказала, что в случае предательства мужа, он потеряет ее защиту. Ей стало страшно, она боялась за своих детей и за свой народ. Она смогла выдержать свою боль расставания с любимым человеком, ей пришлось пройти через ад раздираемых чувств, но она смогла принять свою судьбу. Но вот ее муж не смог. Отчасти Арайя винила в этом себя, она всегда была ласкова и нежна со своим супругом, но ему хотелось страстей, ему нужен был огонь, который нельзя было изобразить специально. Она старалась, как могла, она положила всю свою жизнь на алтарь супружеского долга, она была хорошей женой, но она не могла отдать ему ту часть своего сердца, которая принадлежала другому.

Славий был счастлив. Она знала это от Нали, которая близко общалась с Лили. Он всячески избегал встреч с Ари, и это было к лучшему для них обоих. Рок, так жестоко посмеявшийся над ней, был давно принят Арайей. Она молилась за их семейное счастье, она хотела, она умоляла Бога послать им счастливое супружество. Через год после свадьбы Лилия родила маленькую белокурую девочку, как и предсказывала Арайя. Сердце Ари претерпело еще одну невыносимую боль, когда она услышала от своего мужа, что для Славия и его жены было огромным счастьем назвать свою дочь в честь королевы Амалонии — Арайя. Ари чувствовала его боль, она знала, что он будет любить ее до последнего своего дня, но карты были брошены, и нужно было жить дальше. Ее собственным детям было уже четыре с половиной года. Они росли здоровыми и смышлеными малыми. Она научила их читать, они вместе рисовали чудесные растения из королевских садов, создавали волшебные миры на холстах, плели венки, собирали гербарии. Это творчество воспитания захватывало ее, отвлекая от грустной мелодии ее сердца. И теперь, когда она поняла, что им может угрожать опасность, она впала в панику. Она ощущала, что женщина ее мужа сделает все возможное, чтобы убрать Арайю с ее пути. Власть и деньги могут кружить голову неразумным сердцам, и Ари чувствовала, что нужно было ждать беды.

Ей не составило труда узнать, что эту женщину зовут Завида. Фазар познакомился с ней в одной из южных провинций, теперь стали понятны его частые отъезды. Она была дочерью торговца рыбой, который пожаловался Старшему Правителю на высокие налоги за аренду мест на рынке. Так они и встретились. Завида была хороша собой, каштановые лоснящиеся локоны ниспадали до пояса, карие миндалевидные глаза лукаво играли в хитрой улыбке. Ее темперамент заставил его волноваться, восточная кровь кипела в ее молодом крепком теле. Соблазнительные изгибы бедер и округлости пышных грудей девушка умело подчеркивала почти прозрачными нарядами, секс просто искрился от всего ее существа. Возможно, Фазар и не думал, что все может зайти так далеко, но девушка была очень умна, и в ее планы не входило стать женщиной на пару ночей. Арайя чувствовала, что она хочет занять ее место, она ощущала агрессию, исходившею от этой особы, которую она хотя еще и не видела в глаза, но четко представляла ее в своем внутреннем взоре.

Вскоре после того, как Арайя узнала о существовании соперницы, в ее комнату влетела взволнованная Нали.

— Что случилось? — спросила Ари свою бледную подругу. Королева как раз заканчивала свои приготовления к ужину в честь глав купеческой гильдии.

— Ари, ты должна знать, весь двор шушукается о том, что король собирается ввести свою любовницу и ее отца в королевский двор. Кажется, он планирует сделать их семью почетными гражданами Амалонии, что даст им право жить при дворе. Арайя, говорят, что он уже подарил им дом на севере Кассии, где они сейчас и находятся.

Арайя побледнела. Это означало начало битвы, битвы за свое существование, за жизнь своих детей, она чувствовала, что грядет нечто страшное, ее сердце било барабанами тревогу.

— Нали, — ее руки опустились, — я знаю точно, случится беда.

— Нет, дорогая, сегодня ты должна показать всему двору, кто здесь хозяйка, к тому же я слышала, что люди недовольны таким поведения их короля. Они боготворят тебя, ты же знаешь, поэтому народ всегда будет на твоей стороне.

— Ты хочешь сказать, что уже вся страна знает о его интрижке? — ее глаза сочились болью.

— Боюсь, что это так, — Нали выглядела очень расстроенной.

— Бог ты мой, какой позор, — на глазах у Ари выступили слезы, — что можно сделать?

— Ты должна держаться королевой, моя дорогая, ты здесь хозяйка и если захочешь, можешь отправить ее вон.

— И ты думаешь, он позволит это сделать?

— Если он перейдет все возможные границы, думаю, ты должна потребовать сатисфакцию. Не позволяй ему втаптывать тебя в грязь.

— Я должна ехать к Кайми.

— И оставить их тут вить уютное семейное гнездышко за твоей спиной! Ни в коем случае, наоборот, ты должна попытаться всеми силами вернуть его расположение.

— Но Нали, тебе же прекрасно известно, что он мне скорее как брат, нежели, как муж.

— Да, но ты королева, и законная жена, и он ценит тебя за твою чистоту и благоразумие. Ты должна поговорить с ним напрямую.

— Нет, я не должна, он не станет подтверждать свою измену, я просто выставлю себя на посмешище и разбужу его гнев, — голос Ари грустью плакал в тишине комнаты.

— Возможно это так, тогда воспользуйся своей красотой, ты затмишь любую женщину, ты очень красива сегодня. Кокетничай с ним в ее присутствии, заставь его смотреть на тебя.

— Это будет непросто, Нали, ведь мое сердце разрывается от боли, а боль крадет нашу красоту, — ее глаза выражали неприкрытую муку.

— Я умоляю тебя, ради твоих детей, постарайся, покажи этой девке, кто здесь хозяйка!

— Хорошо, я сделаю все, что смогу.

Когда к ней в комнату вошел Фазар, она заметила, что его глаза застилала странная поволока, туман скрывающая истинную суть вещей от его внутреннего взора.

Арайя сидела у зеркала, розовое нежное платье, усыпанное золотыми цветами, подчеркивало ее беззащитность перед его силой.

— Помоги мне застегнуть эту нитку, — ее голос звучал сквозь еле скрываемые слезы.

Он подошел и надел на ее шею золотое украшение из розовых кварцев и бриллиантов.

— Ты сегодня очень нежна, — это прозвучало искренне.

— Я нуждаюсь в твоей защите, мой царь, я и наши дети, умоляю, будь к нам добр.

На ее глазах выступили драгоценные бриллиантовые капельки, скатившиеся на платье.

— Ну, ну, что случилось? — его голос был напряжен, он чувствовал себя несвободно.

— Фазар, я люблю тебя, мой царь, я посвятила свою жизнь тебе, нашим детям и государству, скажи, чем я провинилась перед тобой? — она уже не могла контролировать свои слезы.

Он присел рядом и подал ей носовой платок. Его скулы сжались в защитную реакцию.

— Я не могу понять, что могло вызвать такую реакцию в тебе, жена.

Она молчала, не в силах вымолвить и слова от слез обиды и боли.

— Ты решила извести меня, даже не объясняя, что привело тебя в подобное плачевное состояние? — его агрессия начинала расти.

— Я расстроена слухами, которые ходят по всему дворцу и даже среди простых людей.

Он превратился в натянутую тетиву.

— Ты же не станешь опускаться до того, чтобы слушать сплетни простолюдинов и завистливых придворных, — его голос почти кричал.

— Нет, конечно, нет, — она заставила себя сказать это, — я просто нуждаюсь в твоей защите.

— Я не могу заставить народ не болтать всякий бред, ты королева, и должна вести себя подобающим образом! — он отчитывал ее, словно это она нарушила супружескую верность.

И вдруг в нее вошел гнев. Ее скулы резко сжались, обида распустилась в огненный шар, готовый вырваться наружу.

— Ты спишь с этой дочерью торговца рыбой, и еще смеешь мне говорить, что я веду себя неподобающим образом! — в отчаянии крикнула она. Ее нервы не готовы были вытерпеть его наглость.

— Ты смеешь обвинять короля в измене? — истошно заорал он, — ты не застала меня с любовницей, чтобы говорить мне о предательстве!

— Фазар, молю тебя, подумай о наших детях, — она снова расплакалась, ее лицо опухло и выглядело ужасно.

— С моими детьми все будет хорошо, — слово «моими» резко хлыстнуло ее по всему ее существу. Так вот, что задумала эта девка, она внушает ему избавиться от нее, но следующими на очереди станут и ее дети, Ари знала это точно.

Арайя стояла, боль притупила рассудок, реальность застилала разумное мышление, Ари застыла, словно каменное изваяние. Не в силах двинуться, она просто смотрела в пол отупевшим от боли взглядом.

— Приведи себя в порядок, нам надо идти, я не собираюсь портить себе вечер из-за твоих истеричных бредней. Не знал, что у тебя бывают подобные припадки.

И он вышел.

Лишенная рассудка, Ари в отупении подчинилась приказу мужа. Она вытерла и подкрасила опухшие глаза, припудрила лицо.

Он зашел за ней через десять минут, молча взял ее за руку и повел в зал. Она шла, стараясь держать голову прямо. Люди встречали их реверансами, после того, как все немного перекусили, было объявлено о том, что купцы готовы преподнести королю дары.

К тронам, на которых сидели Фазар и Арайя, потянулась вереница незнакомых людей, преподносивших изысканные ткани, свежие продукты, украшения в дом, инкрустированные драгоценными камнями. Ари знала, что скоро увидит свою соперницу, она искала взглядом хоть кого-то, но Нали в зале не было, а остальные люди явно ждали кульминационного события, жадными взглядами уставившись в выражение ее бледного лица. И вот она вошла вместе со своим отцом. Ярко красное бархатное платье с почти оголенной грудью, золотые украшения с огромными бриллиантами, явно подаренными королем, горящие черные глаза, нагло смотрящие на короля. Она улыбнулась и присела в реверанс.

Ее отец говорил какую-то приветственную речь, но Ари не слышала. Этот гул из ее кошмарного сна прорвался в ее ушах, она увидела, как девушку представили Завидой, она покорно опустила взгляд и сделала реверанс перед королевой.

Арайя услышала свой голос, сыпавший благодарности за принесенные дары. Вот и все, самое страшное позади. Теперь она знает своего врага в лицо. Хитрая и наглая девица, это было написано у нее на лице. Красивая торговка, способная распродать ее государство на кусочки золота, которые будут распиханы по мешкам с целью обогащения. Ее отец стелился перед Старшим Правителем так, словно хотел облизать подошвы его ног. Подхалим, готовый воткнуть нож в спину, если ему это будет выгодно. Почему ее муж так слеп, страсть обуяла все его существо. Если бы Шами и София увидели то, до чего опустился их сын, они просто задохнулись бы от горя.

Арайе так хотелось куда-нибудь спрятаться, ей хотелось убежать, Славий был так нужен ей сейчас, но его не было рядом, он появлялся при дворе все реже и реже, передавая свои полномочия своему помощнику Геролфу. Когда были объявлены игры, Арайя спустилась в сад и нашла его.

— Герольф, — окрикнула она его.

— Да, ваше величество, — этот рыжеволосый здоровяк светился теплом и добром.

— Прошу вас, передайте эту записку Славию.

— Да, ваше величество, разумеется.

Арайя не стала играть в светские забавы, и через час она тихонечко удалилась под предлогом сильной усталости.

Ее голова готова была взорваться от перенапряжения. Она знала, что ее муж проведет эту ночь не с ней, тоска мучила ее непреодолимой жаждой свободы от той ситуации, в которой она оказалась. Она сняла с себя одежду и легла в теплую ванную. Сколько она пролежала в ней, она не помнила, так как ее сознание погрузилось в облегчающую боль дремоту.

— Ари, — она услышала любимый голос, доносящийся из-за ширмы, — Ари, ты здесь?

— Славий, — чуть не выкрикнула она, — Славий, погоди минутку, я сейчас выйду.

Она вылезла из уже почти холодной воды, накинула розовый халат, протерла рыжие локоны и вышла на свет.

Его родное лицо выражало безумное волнение. Три слова. Посланные ею в записке «ты мне нужен», заставили его прилететь к ней с другого конца столицы менее чем через два часа.

— Что случилось? — он любил ее, она это видела. Ее сердце таяло, но он был женат, и она не имела право рушить его брак.

— Сядь, прошу тебя, — она была тепла, но намеренно официальна.

Он сел на кушетку у кровати.

Она села на кровать и взяла его руки в свои. Ее глаза увлажнились.

— Я так рада, что ты есть у меня, спасибо, что приехал.

— Что случилось, Ари? — его тон был таким согревающим, таким родным.

— Слава, — она впервые осмелилась назвать его так нежно, я хочу, чтобы ты обещал мне кое-что.

— Все что угодно, — было видно, что никто не осмелился сообщить ему о ходящих слухах об измене короля.

— Если со мной что-нибудь случиться, клянись позаботиться о Леоне и Фелине.

— Арайя, — он побледнел, — о чем ты говоришь, что происходит, ты должна рассказать мне!

— Мой муж оказался под сильным влиянием одной вульгарной особы, — кровь ударила в лицо Славию, — ходят слухи, что он обхаживает женщину по имени Завида, дочь торговца рыбой, уже полгода.

Славий сжал кулаки.

— Почему мне ничего не сообщили! — прогремел он.

— Тише, вероятно, боялись твоей реакции, Славий, прошу тебя, выслушай меня до конца.

Славий сел, его скулы ходили желваками.

— Сегодня он представил ее ко двору. Я видела ее, она пойдет до конца. Я знаю, ее цель уничтожить меня, затем моих детей.

— Я убью его, — лицо воина было багровым.

— Славий, молю тебя, будь благоразумным. Мы не можем изменить нашу судьбу, — ее голос был обреченным, — нам ли с тобой не знать, — их сердца выли страданием, — у тебя жена и ребенок и ты не смеешь подвергать их опасности. Я отказываюсь от твоей помощи мне, но я умоляю тебя, когда…. - она осеклась, — в общем, если со мной что-нибудь случиться, ты должен спасти моих детей. Клянись мне, Слава, — она упала перед ним на колени, — клянись. Слезы градом покатились по ее измученному лицу.

— Я не оставлю…

Она не дала ему договорить.

— Нет, — выкрикнула она сквозь слезы, — я приказываю тебе, не смей портить себе жизнь! Не смей! Это моя учесть, я была рождена для этого, и готова буду умереть за мой народ, я не отдам его ей на растерзание, но мои дети, они должны быть защищены! Я не смогу сделать это сама, а Фазар будет обманут ею. Я это точно знаю. Она обманом сможет причинить им вред. Ты должен обещать, прошу, умоляю, Слава, — она плакала.

— Я обещаю, — казалось, в его голове уже зрел какой-то план.

Она притихла. Подошла к одной из своих шкатулок и достала золотой медальон.

— Когда мой сын не сможет видеть меня, ты должен передать ему вот это.

Она протянула большой золотой овальный медальон, украшенный драгоценными камнями.

— Этот медальон спасал и хранил наш род много веков, мне подарил его Фазар перед свадьбой, по традиции я должна подарить его сыну на его восемнадцатилетние. Сделай это за меня, пусть он всегда помнит, как я его люблю, — слезы снова хлынули по ее лицу.

Он вскочил и прижал ее к себе.

— Арайя, с тобой все будет хорошо, я обещаю, у тебя есть я, ты никогда не будешь одна.

Она смотрела в его душу и видела наперед, что он не мог знать то, что чувствовала она. Он не мог чувствовать той опасности, которая нависла над ней. И он не сможет ее уберечь. Она это знала.

— Моя жизнь принадлежит тебе. Ты это знаешь, я позабочусь о твоих детях, и ты, ты моя королева, ты наша королева. Ты нам нужна. Всем людям страны, любой мужчина сочтет за честь воевать за тебя.

— Нет, — тихо сказала она, — я никогда не позволю ни одному человеку из моего дорогого народа отдать свою жизнь за меня. Это я отдам свою за них.

Она не знала,почему так сказала, что-то из глубин ее души знало, что ее ждет нечто страшное. Она не могла видеть что, но чувство обреченности, рока не покидало ее с того момента, когда она увидела сон, в котором она летела в пропасть.

— Ты расстроена сейчас, — он не знал, как еще можно ее успокоить, — утро вечера мудренее. Ложись, он поднял ее на руки и положил на кровать, заботливо укрыв одеялом.

— Полежи со мной рядом, пока я не засну, прошу, — хотела сказать она, но не осмелилась. Его ждала жена. Она молча лежала и смотрела на удаляющееся лицо единственного мужчины, которого она когда-либо любила. Она знала, что это был последний раз, когда она вот так просто наедине говорила с ним. Это был последний раз в ее жизни, когда он обнимал ее, когда обтирал ее слезы, когда она могла слышать его сладкий дорогой ее сердцу голос.

— Я люблю тебя, — прошептала она ему в след, но он уже не мог слышать.

Часть 2. Полдень. Глава 4. Дно

Через месяц разразился страшный скандал. Госпожа Завида обвинила своего соседа, проживающего неподалеку в оскорбительном отношении к ее дорогой персоне. Господин Рамша якобы грубо разговаривал с ней, не оказав должного почтения ее дорогой особе. Она пожаловалась своему высочайшему покровителю, за что господин Рамша был публично высечен на местной площади. Когда Нали рассказала Арайе об этом, Ари пришла в бешенство. Она немедленно отправилась в рабочий кабинет мужа, где и застала его со своими советниками.

— Прошу тебя, мой царь, разреши поговорить с тобой, это важно, — в ее голосе не было должного смирения.

Он знал, о чем она хочет говорить, поэтому немедленно отослал ее в свою комнату, сославшись на занятость.

Вечером в свои покои он так и не вернулся, поэтому ее надежда объясниться с ним снова была потеряна.

Она застала его утром, когда он заскочил к себе сменить одежду.

Она вошла без стука и не стала выяснять уже известную ей причину его отсутствия ночью.

— То, что ты сделал с господином Рамша, нарушило и сломало твой авторитет перед людьми твоей страны, — ее голос бил правдой и разумом.

— Он нарушил закон и был наказан, — его голос был неуверенным.

— Кем было принято решение о том, что он его нарушил?

— Мной, я король этой страны! — его голос принял жесткую форму.

— Вот именно, король, а не узурпатор. Так ты должен им быть, королем. А ты повел себя, как тиран, унижающий людей из-за капризов своей любовницы!

Он развернулся и ударил ее по лицу.

— Не смей, — заорал он.

— Не сметь, что, — выкрикнула она, — говорить тебе правду! — по ее губе струилась кровь. — Она приведет тебя к восстанию, не позволяй страсти затуманивать твой рассудок!

— У меня нет никакой любовницы, это все бред! — он отошел к окну и стал натягивать зеленый сюртук.

— Мой царь, — сказала она сквозь слезы, — ради твоих покойных родителей, ради твоего государства, твоего долга и чести, остановись, молю тебя.

— Уходи, у тебя должно быть много дел, займи себя ими вместо собирания придворных сплетен.

Она смотрела на него еще какое-то время, затем тихо вышла.

Вечером, когда спала жара, она взяла своего любимого Раджу и поехала в дом господина Рамши.

— Ваше величество, это честь для нас, — он был еще слаб и с трудом ходил.

— Я принесла вам заживляющий раны бальзам, который приготовила специально для вас, — начала она, — а также пришла узнать о той ситуации, из-за которой произошло то, что произошло.

На глазах жены господина Рамши выступили слезы.

— Ваше величество, будьте благословенны Богом, благодарю вас.

Они сели в скромную гостиную, и жена ушла готовить травяной чай.

— Прошу вас, расскажите, в чем причина ваших разногласий с вашей соседкой Завидой.

— Мадам, эта женщина ведет себя очень вызывающе, она никогда ни с кем не здоровается, считает себя вправе указывать окружающим людям, что и как делать. В тот день, она заявила, что вид из ее окна портится сараем, стоящим в моем дворе. Я сказал ей, что это моя территория и что я имею права на любые постройки в моем собственном поместье. Эти слова и были сочтены ею, как оскорбительные.

Он замолчал.

— Когда приехал его величество король…. - продолжила вошедшая жена, она немного замялась, пытаясь скрыть неловкость от того, что приходилось рассказывать о визитах короля к этой даме…

— Ничего, не волнуйтесь, пожалуйста, продолжайте.

— После того, как приехал король, она, видимо, сообщила ему, что мой муж намекал на то, что она потаскуха, его величество ворвался в наш дом, начал лупить моего мужа хлыстом, крича ругательства, возмущенный его якобы оскорбительным поведением. Затем он приказал высечь его, даже не выслушав его объяснений.

Арайя была красная, как свежий помидор.

— Это абсолютно оскорбительно, вы должны простить меня и моего мужа, боюсь, он был не в состоянии контролировать свои действия.

— Что вы, ваше величество, народ всецело на вашей стороне, люди возмущены не вами, а поведением вашего супруга.

— Прошу вас, передайте людям мою благодарность за их поддержку, но я вынуждена просить милости для нашего с вами государя, все имеют права на ошибки, уверена, его просто ввели в заблуждение. Прошу у вас прощение еще раз.

Она пыталась сделать все, что могла. Только бы прикрыть промахи своего мужа. Она должна была сохранить честь государя. И люди простили ему это, и многое другое, что постепенно стало проявляться в его характере. Все большая гордыня и заносчивость распирали его изнутри. Его новая пассия внушала ему его исключительность, заставляя думать, что он избранный, лучший из мужчин, стоящий выше остальных на голову. Спустя какое-то время в результате отказа от советов своих близких друзей Фазар потерял доверие и расположение своих лучших советников. Арайе стало известно, что он купил дом для своей любовницы на берегу кораллового моря. Вместо решения государственных вопросов он стал часто уезжать туда на одну-две недели. Иногда это было даже благом, ибо Арайя могла сама принимать срочные решения за отсутствием супруга. Она проводила часами за молитвой, ее сердце было окончательно растерзано. В редкие минуты успокоения, подаренные Богом, она гуляла с Леоном и Фелиной, которым недавно исполнилось пять лет. С каждым днем в сердце Ари росла тревога. Она чувствовала приближающуюся беду, она не могла понять, что так беспокоило ее, но она понимала, что деградация сознания правителя неминуемо должна была привести к развалу государства. Она молилась за своего мужа, умоляла Бога образумить его и помочь ей стать хорошей супругой. Она во многом винила себя, но порой ей казалось, что это какой-то злой рок, решивший за нее ее жизнь.

В эту ночь Арайя бредила. Она видела огромную приближающуюся черную тучу, метающую молнии о землю. Град хлыстал ее по лицу, она закрывалась ладонями. Несколько острых льдинок проткнули ее ладони, и кровь заструилась по ее рукам на землю.

Она вскочила вся в поту, за окном шел дождь. Было ранее утро, около шести часов. Она услышала какой-то смех в соседней комнате ее мужа.

Накинув пеньюар, она тихонько открыла потайную дверь. Они стояли там, целующиеся, ее муж и эта девица. Завида увидела ее и издала какой-то издевающийся смешок.

Фазар резко обернулся и жестко спросил:

— Как ты посмела войти сюда без моего разрешения?

— Не знала, что должна спрашивать разрешение, чтобы войти в спальню своего собственного супруга.

— Отныне я вообще запрещаю тебе сюда входить! — она заметила, что он был пьян.

— Потрудитесь, сир, впредь справлять свою похотливую нужду вне стен дома, где живут ваши дети! — ее слова больно ударили его.

Он хотел было дернуться в ее сторону, но она уже вышла, захлопнув дверь.

Она была удивлена, что ей было абсолютно все равно на ту сцену, невольной свидетельницей которой она стала. Но ее била мелкая дрожь, какое-то дурное предчувствие после ее сна. Она ощущала опасность, угрожающую всему государству, она оделась и спустилась на первый этаж. Спросив у охраны, где можно найти Геролфа, она зашагала в сторону охранного домика у парадного входа во дворец.

Геролф уже не спал и был очень удивлен, увидев королеву, в такую рань, всю вымокшую, растрепанную и бледную.

— Ваше величество, что случилось?

— Геролф, скажи мне, в последние дни ничего странного не происходило в нашем государстве?

— О чем вы, ваше величество?

— Расскажи мне все, что было необычного в последние дни.

— Все как обычно ваше величество…

— Как давно вы получали новости от своих разведывательных групп? — дождь гремел знакомым шумом, похоже, он явился из ее кошмарного сна.

— Ах, вы про это, миледи, не волнуйтесь, такое бывает.

— Что бывает? — вскричала она. Кажется, она уже поняла.

— Мы не получали от них вестей уже три недели, но, возможно, это из-за плохой погоды, ваше величество. Не нужно так волноваться.

Ее пронзила какая-то странная энергия. Ее трясло.

— Насколько быстро мы сможем собрать армию, Геролф?

— Но мы не имеем права без указа короля, ваше величество. Более того, насколько мне известно, сегодня король уезжает с лучшей частью наших людей на запад страны, дабы утихомирить восстания. Люди недовольны снижением уровня жизни и повышением преступности. Говорят, там царит разврат и….

Она уже не слушала его. Она бросилась бежать в покои своего мужа. Она встретила их у выхода. Он в полной боевой амуниции, она в костюме для верховой езды, наглая и высокомерная.

— Фазар, я думаю, нашей стране грозит опасность, — она стояла жалкая, мокрая, волосы спутаны и прилипли к лицу, платье комком сбилась между ног, — прошу тебя, не уезжай, я думаю, нас предали, прошу, пошли гонцов в ближайшие земли, чтобы узнать, что там происходит.

— Я не собираюсь слушать бредни истерички, переоденься, ты выглядишь, как уличная девица.

И они вышли. Их ждала карета. Голова Арайи шла кругом, перед глазами мелькали страшные картины. Она обернулась, ища кого-то глазами. И потом она увидела его. Славий сидел верхом на лошади прямо под проливным дождем, его лицо было каменным, он не смотрел в сторону своего когда-то любимого короля. Он смотрел вперед, не замечая никого вокруг. Карета тронулась, эскорт последовал следом.

Арайя выбежала на улицу.

— Славий, — изо всех сил закричала она.

Он услышал, обернулся, спустился с лошади и подбежал к ней.

— Зайди внутрь, — он подтолкнул ее под крышу, — ты вся мокрая.

— Не уезжай, нам грозит опасность, клянусь тебе, умоляю, верь мне, останься со мной, я не смогу без тебя.

— Он не позволит, но Геролф будет рядом.

Она обмякла в его руках. Звон колокола ударял ей в уши, смешиваясь с шумом дождя. Она увидела глаза покойного Шами, они плакали, они смотрели на нее так, словно знали, что ее ждет.

— Ари, мы вернемся через три недели, все будет хорошо.

— Когда вы вернетесь, будет поздно, моя любовь.

Он опешил. Никогда она открыто не называла его так, словно в последний раз, никогда он не видел ее такой. Она выглядела старше своих лет. Жесткая линия губ сжата в одну струну. Глаза горели смирением, смешанным с самопожертвованием. Тело слабое, но в нем ощущалась какая-та странная сила, которая могла передвигать тонны. Его сердце защемило. Карета удалялась, ему нужно было ехать, но он не мог сдвинуться с места. Она прикоснулась к его лицу, нежно погладив по щеке.

— Помни, что ты мне обещал, береги моих детей, и передай сыну медальон.

— Командир, — послышался крик сквозь шум дождя.

— Возвращайся в дом, Ари, он поцеловал ее руку, мы скоро увидимся, очень скоро.

Он слабо улыбнулся, вскочил на коня и исчез в глубине дороги.

Она поднялась к себе в комнату, переоделась в сухую одежду и пошла в комнату детей.

— Мама, — они играли с няней в какую-то игру.

— Идите ко мне, — она обняла их, — я хочу, чтобы вы запомнили то, что я вам сейчас скажу на всю жизнь. Я люблю вас больше всего на свете, вы самые драгоценные существа, которых я встречала за всю свою вечность. Я люблю вас, вы еще очень малы, но вы должны запомнить, что единственный человек, которому вы можете доверять все свои тайны — это ваш дядя Славий, вы запомнили?

— Да, мамочка, а почему ты это нам говоришь?

— Потому, что он будет всегда заботиться о вас. Вы должны делать то, что он вам скажет, вы поняли меня?

— Да, мама, почему ты такая грустная?

— Я очень вас люблю, больше всего на свете, — она обняла их, прижала к себе, и долго гладила, целовала, словно пыталась запомнить каждую их клеточку, каждую черточку.

Затем она позвала к себе Нали.

— Боже, что случилось, дорогая, на тебе лица нет?

— Вот возьми, — она протянула подруге коробку, наполненную доверху драгоценностями, — сохрани их для моей дочери, отдашь ей, когда она станет совершеннолетней.

— Арайя, Боже, что происходит? — Нали была встревожена не на шутку.

— А это тебе, — она достала маленькую серебряную коробочку и протянула Нали.

Девушка открыла ее и ахнула. В коробочке лежал золотой перстень с гесонитом.

— Это защитный перстень, он сохранит тебя от опасности. Носи его всегда, когда тебе будет нужна помощь. И еще обещай сообщать Кайлиме все, что будет происходить здесь, она должна быть в курсе, чтобы знать, что делать. Она поймет, писем не пиши, лучше навещай ее периодически, и скажи ей, что я очень сильно ее люблю.

Глаза Нали наполнились слезами.

— Арайя, Господи, ты с ума сошла, что происходит? — ее голос был на срыве.

— Демид рядом, он идет сюда, будет беда, Нали, главное спасти моих детей, Леон наследник, нужно увезти их в Храм Селены как можно скорее, прошу, возьми Геролфа и езжай.

Ударил гром, и послышались крики внизу.

— Не успели, — обреченно сказала Арайя, — да поможет нам Бог.

Голос Геролфа гремел на первом этаже.

Женщины сбежали вниз.

— Ваше величество, прибыл наш раненый гонец, не позже, чем через час многотысячная армия Демида будет у ворот Кассии.

Ее лицо ничего не выражало.

— Мой муж уехал в противоположную сторону?

— Да, боюсь, что это измена, вам нужно бежать, они не пощадят никого, о жестокости этого воина ходят легенды.

— Завида…, - шепнула Ари, — известно, что им надо?

— Да, ходят слухи, что они ищут какую-то бриллиантовую Венеру, которая якобы принесет им великое могущество. К тому же покорившаяся плодородная Амалония — это лакомый кусочек для любого завоевателя. Вам нужно бежать немедленно.

— Геролф, — сказала она голосом королевы, — я приказываю тебе взять моих детей и Нали и отправляться в Храм Селены немедленно.

— Но как же вы…

Она оборвала его на полуслове.

— Ты слышал меня?

— Но если я уеду, в городе не останется ни одного предводителя войска, ваше величество, армия не сможет биться без полководца. К тому же выезжать сейчас опасно, вблизи Кассии уже полно вражеских разведчиков, они могут напасть на нас и убить.

Перед глазами Ари резко всплыла картина, увиденная ее много лет назад, перед рождением ее детей.

Леон стоял, одетый в белую тунику, обрамленную золотом, его рыжие волосы сбивались ветром вправо, его бирюзовые глаза, распахнутые от ужаса, он смотрит на нее, словно она убивает его чем-то. И ее дочь, в розовом сарафанчике, малышка с длинными русыми волосами и цветами, вплетенными в локоны, своими зелеными нежными глазами кричит ей что-то.

Удар грома. Она стояла. Разве можно было это вынести, разве мог кто-нибудь понять то, что происходило с ней сейчас. Она повернулась к Нали.

— Возьми их, и бегите к летнему домику на краю садов. Оставайтесь там. Геролф, дай им столько солдат, сколько сможешь.

Нали ушла, Арайя, словно окаменевшая, осмотрела свой дворец, как будто в последний раз. Гремел гром, молнии сверкали, рассекая пространство световыми вспышками и ударяясь о землю, но странным образом дождь почти прекратился.

— Накиньте плащ, — Геролф набросил ей на плечи золотую накидку с капюшоном.

— Пойдем, — сказала она, — нам предстоит битва.

Они вышли. По приказу Геролфа у входа закрытых ворот уже собралось около пятиста воинов — капля в море по сравнению с вымуштрованным многотысячным войском жестокого правителя и искусного воина Демида.

Они поднялись на башню. И снова этот гул — шаги инородного войска, стук копыт и тяжелых подошв о землю. Дождя не было, молнии бесшумно сверкали в небе.

— Затишье перед бурей, — сказал кто-то.

— Позвольте укрыть вас, ваше величество? — в надежде на спасение королевы спросил Геролф.

— И остаться без суверена, вы с ума сошли, Геролф, даже не думайте. Войны не будет, не бойтесь. Я намереваюсь вступить в переговоры, — ее сердце щемило, она знала, что ее ждет невероятная боль.

Через сорок минут стал виден флаг: золотой лев с белой розой в лапах.

— А они романтики, — крикнул кто-то из солдат, чтобы снять напряжение. Послышался нервный хохот.

Впереди войска ехал мужчина, вероятно, это и есть предводитель. Солдаты остановились примерно в ста метрах от входа, командир же с несколькими солдатами поскакал вперед.

— Коня, — крикнула Арайя.

— Я с вами, Ваше величество, — сказал Геролф.

И вдруг что-то заставило ее обернуться. Весь мокрый, с взлохмоченными белыми волосами скакал Славий, въехавший в запасные ворота с запада. Ей стало легче. Он будет рядом.

— Прости, — шепнул он ей на ухо, присоединяясь к ней и Геролфу.

Они выехали на мокрую сырую землю, мертвая тишина окутала все вокруг. Арайю било мелкой дрожью, перед глазами стояли ее дети, дети других матерей, их мужья.

Они двигались навстречу двум всадникам. На рыжем коне справа ехал мужчина лет пятидесяти, крупное лицо, широкие скулы, темные волосы и голубые прозрачные глаза.

— Орлиный глаз, — подумалось Арайе.

Второй мужчина был на вид лет сорока, высокого роста, телосложение крепкое, словно каменное изваяние, горделиво восседающее на жеребце цвета вороньего крыла. Мурашки пробежали по спине Ари, когда она встретилась с ним взглядом. Абсолютно черные глаза смотрели внутрь нее, пронзая электричеством. Ей захотелось съежиться, спрятаться. Но вместо этого она, не отрываясь, проникала в его суть, у нее не было права бояться. Жесткий подбородок, красиво очерченные губы, смуглая кожа, черные волосы. Темная военно-походная одежда, устрашающий вид. От него исходила невероятная сила, его взгляд был магнетическим, притягивающим, но отталкивающим одновременно. Она заметила, что, несмотря на то, что он смотрел прямо на нее, своим внутренним взором он контролировал всех спутников с обеих сторон.

Они остановились друг напротив друга.

— Я Старшая Правительница Амалонии, Арайя — смогла выговорить Ари, стараясь придавать своему голосу как можно большую уверенность.

— Я Демид, — ответил мужчина помоложе, правитель государства Рафорс, я пришел сюда по зову чести. Ваш правитель бросил мне вызов, я готов на него ответить.

Глаза Арайи расширились от удивления.

— Должно быть эта ошибка, мой муж никогда не бросал вам вызов, возможно, вас дезинформировали.

Ей показалось, что он смеется, хотя ни один мускул не дрогнул на его красивом лице.

— Фазар имел наглость заявить, что я трус, поэтому передумал идти через вашу страну в сторону Романтильи несколько лет назад. Мне это достоверно известно. Я бы хотел лично выяснить этот вопрос.

— Вы хотите сказать, что не собирались нападать на нас тогда? — она была в шоке.

Казалось, он тоже был удивлен.

— Для этого не было причин. Я ищу одну вещь, которая могла сослужить моему народу хорошую службу, говорят, что она находиться в горах Романтильи, я собираюсь найти ее. Но ваш муж посмел бросаться оскорблениями, поэтому ему придется отвечать за свои слова.

— Этот трус имел наглость быть таким смелым лишь в присутствии своих дам, — прогремел второй мужчина на рыжем скакуне, — пусть теперь попробует сказать это нам в лицо, — он повернулся и плюнул на землю.

— Повторяю, — сказала Арайя, мой муж не трус, и я не верю, что он мог такое сказать.

— Именно потому, что он не трус, вместо него сейчас с нами разговаривает женщина, — с усмешкой сказал Демид. Она впилась ногтями в гриву лошади. Он внимательно следил за ней, сканируя каждый ее жест.

— Думаю не без вашей помощи мой муж покинул сегодня Кассию, — Арайя гордо подняла голову вверх.

— А мы слышали, что он покинул столицу при помощи одной очаровательной дочки торговца рыбой, — громко закричал второй мужчина и засмеялся. Сзади послышался смех их армии.

Арайя почувствовала, что Славий схватился за меч.

— Ты сейчас же ответишь за оскорбление! — крикнул он, выезжая вперед.

— Нет, — она крикнула так, словно ее сердце разбилось в дребезги. — Если я дам вам то, что вы ищете, вы уйдете отсюда? — глаза второго мужчины блеснули жадным блеском.

— О чем ты? — спокойно спросил Демид.

— Вы хотите найти бриллиантовую статую Венеры, не так ли? — ветер сорвал с ее головы золотой капюшон и рыжие локоны выбились из-под защиты. Она сидела, гордая, беззащитная, брошенная и униженная, она билась из последних сил, защищая свою страну, свой народ и своих детей. Два ярких аквамарина блестели накатывающимися слезами, невероятная боль сквозила через ее одежду наружу.

— Возможно, — сказал Демид.

— Она у меня, я отдам вам ее, если вы немедленно покинете мою страну. Я прошу прощения за своего мужа, если такой инцидент имел места быть, надеюсь, этот дар сможет стать сатисфакцией для вас.

— Я могу взять ее и без твоего разрешения, леди, — засмеялся здоровяк с голубыми глазами.

— Это не так, — сказала она с вызовом, — я по праву являюсь ее хранительницей, как служительница Храма Селены, кроме меня никто не знает, где она, и, поверьте мне, я ни за что не скажу вам, где она, если хоть один волос упадет с головы моих людей.

От нее ударило жаром, вокруг загорался невидимый пожар. Демид смотрел в ее сердце, не отрываясь, за что Славий был готов разорвать его на месте.

— У меня есть предложение, — неожиданно сказал Демид. Удар, она знала, что сейчас будет удар.

— Мы немедленно покинем эту страну, если ты поедешь со мной.

Славий спрыгнул с коня и бросился к Демиду. Словно молния, Демид уже стоял на ногах с мечом в руке. Они оба были искусными воинами, но Ари не могла допустить, чтобы Славий пострадал.

— Остановитесь! — крикнула она сквозь слезы. — Славий, я приказываю, вернись в город! Она стояла на земле, плащ золотом укрывал ее продрогшее и истощившееся тело. Глаза уставшие, она держалась из последних сил.

Мужчины замерли, но все еще были готовы к атаке в любой момент. Славий не имел права не подчиниться. Она была его сувереном. Его глаза выражали ужас.

— Арайя, нет, прошу, не делай этого, клянусь, я убью его.

Она смотрела на землю, ей хотелось упасть и целовать ее. Перед глазами пролетали дни ее жизни, ее детство, ее любимый отец, Кайми, ее дети. Она сжала руки в кулаки, давя ногтями на кожу, чтобы физическая боль могла притупить душевную муку. Ее сердце дрожало, она знала ответ, но все же спросила.

— А как же мой муж и мои дети?

Ей показалось, что ему было трудно ответить.

— Ты поедешь одна, — отрезал он, — у тебя больше нет мужа, он отказался от тебя своим предательством, а дети принадлежат ему, они его наследники.

Капля крови упала на землю с ее руки. Вторая, третья. И снова это видение. Снова это дежавю. Словно во сне она повернула голову и увидела своего сынишку, стоящего на башне. Одетый в белую тунику, обрамленную золотом, его рыжие волосы сбивались ветром вправо, его бирюзовые глаза, распахнутые от ужаса, он смотрел на нее, словно она убивала его чем-то. И ее дочь, в розовом сарафанчике, малышка с длинными русыми волосами и цветами, вплетенными в локоны, своими зелеными нежными глазами кричала ей что-то.

Арайя пошатнулась. Кровь с ладоней струилась на землю. Она последний раз взглянула на детей, стараясь запомнить их прекрасные лица. Затем посмотрела на Славия. Его взгляд был мертвенно бледным.

— Помни свое обещание, — сказала она.

Она повернулась к Демиду.

— Я поеду с тобой, — ей казалось, что она больше никогда ничего не сможет сказать. Ее дух был сломлен. Она онемела.

Секунда, и он стоял рядом с ней. Незаметно он разжал ее ладони и сунул в них какую-то ткань, затем взял на руки, усадил на своего коня, вскочил верхом и повернул назад.

— Мама, — она услышала детские крики со стены, слезы хлынули из глаз, это было уже слишком, сознание было перегружено и не могло больше выносить эту боль. Она упала в обморок.

Демид и его спутник медленно двигались в сторону своей армии.

— Почему ты не взял эту бесценную бриллиантовую богиню? — спросил здоровяк.

— Совсем наоборот, — улыбнулся Демид, — я держу ее на руках.

Часть 3. Закат. Глава 1. Восток

Арайя открыла глаза. Какое-то странное чувство уюта охватило все ее существо. Она ехала на лошади, чьи-то сильные руки удерживали ее сзади, она лежала на его горячем теле, к вечеру становилось прохладнее, но жар, исходящий от ее нового господина не давал ей замерзнуть. Гроза миновала, тучи разошлись и впереди мягкими теплыми красками ложился закат. Солнце убаюкивало уставший день красно-оранжевыми тонами. Оно гладило кожу лица девушки, умывая уже высохшие слезы. Дети… и ее сердце снова заныло, с невероятной болью раздирая грудную клетку. Она застонала и попыталась пошевелить затекшими ногами. Ее руки были перебинтованы и сильно саднили, но ее это не беспокоило.

— Проснулась? — Демид оставался все таким же невозмутимым. — Через полчаса мы остановимся на ночлег, ты ничего не ела, нужно будет перекусить и выспаться, завтра нас ждет целый день дороги.

Она почти не слышала ничего из того, что он сказал. Какая-та странная пелена окутывала ее разум, она не могла думать, боль смешивалась с мыслями о доме, о родных людях, создавая мешанину невыносимых чувств, расстреливающих трезвость ее мышления.

Арайя смотрела на закат, приносящий легкий анестезирующий эффект. Его красота демонстрировала красоту ухода, смерть казалась чудесным освобождением от бесконечных мук жизни. Она была близка, она имела цвет и запах, Ари видела ее бледные следы прямо у своих ног, и ей хотелось идти по ним, чтобы прекратить эти ужасные муки, трагедию одинокого сердца, остановившего свой привычный ритм.

Когда солнце село, небо загорелось тысячами мельчайших звезд, россыпью драгоценных камней разбросанных по таинственной глади ночного неба. Ари облокотилась на широкую грудь ее спутника, для нее он был просто стеной, на которую она прилегла. Она не понимала, кто он, кто она, девушка просто упивалась звездами, которые уносили ее в постель иллюзии, напоминали о чем-то очень родном, но далеком. Какие-то смутные картины мелькали перед ее внутренним взором, боль, но память не могла составить картинку из мозаики видений. Она не помнила.

Вскоре они остановились. Демид спрыгнул с коня и снял Арайю. Она ударилась лицом в его грудь и пошатнулась. Стало очевидным, что она не может стоять на ногах. Демид взял ее на руки, она уткнулась носом в его шею. Пустой взгляд вникуда, она не понимала, что происходит.

— Крон, — так звали его голубоглазого двоюродного брата, который вместе с ним вел переговоры на рыжем скакуне, — разбейте лагерь, и подай мне овечью шкуру, моя спутница, кажется, не может самостоятельно стоять, ей надо прилечь.

Он аккуратно уложил ее на землю, укрыв одеялом. Ее лицо было бледнее ночи, глаза открыты, смотрят куда-то вдаль. Она явно была не в себе.

— Не теряй рассудок, — шепнул он ей, гладя по щеке, — все не так, как кажется.

— Все не так, как кажется, — услышала она голос Кайлимы, — ты никогда не должна быть привязана к чему-либо настолько, чтобы не смочь оторваться от этого в нужный момент. Иногда нужно потерять что-либо, чтобы потом обрести навсегда. Запомни долг и обязательства превыше всего. Твои привязанности не имеют значения.

Небо плыло перед ее глазами, и вновь покатились слезы.

— Плач, девочка, — он гладил ее по волосам, — все проходит, и это тоже пройдет, плач, пусть твоя боль отцепит свои когти от твоего израненного сердца.

Арайя не понимала, что он говорит.

— Твоя вера спасет тебя, я знаю точно, — эти слова ее второй матери стучали в ее голове, они расплывались, образуя геометрические фигуры, сливались со звездами перед ее взором, затем танцевали танцы под красивую мелодию, которую она слышала где-то однажды. Где? Она не могла вспомнить.

Лагерь был разбит и Демид перенес ее в свой шатер. На огне уже готовилась еда, ароматы пищи разжигали и так разбушевавшийся аппетит солдат. Арайя все тряслась, нервное напряжение не спадало, ее била мелкая дрожь, сгибающая ее тело в комочек.

— Да что с тобой, девочка? Крон, — заорал Демид.

Громила влетел пулей.

— Что случилось, брат?

— Позови Гризеллу, быстро, кажется ей совсем плохо.

— Сейчас.

Через пять минут в комнату вошла старая полусогнувшаяся старуха, ее седые волосы были скомканы и собраны в пучок, ветхое бордовое платье было грязным и порванным в нескольких местах, в руках она несла корзину с какими-то травами и кореньями.

— Гризелла, — прогремел Демид, — что с ней?

Старуха поставила корзину, подошла к девушке и распахнула ее плохо просохший от дождя плащ.

Она потрогала ее кожу, понюхала ее запах, потом плюнула на землю и что-то зашептала.

— Ее нужно раздеть, я буду натирать ее. Помоги мне.

Она развязала золотой плащ, тощее тело девушки, обтянутое бежевой тканью платья, выглядело жалко.

— Что они с ней сделали? — возмущенно бубнила она, — изверги, нелюди.

Демид приподнял ее, облокотив голову на себя, и расстегнул шнуровку платья. Стащив с нее одежду, он старался не смотреть на нее. Его дыхание участилось, он все еще видел ее смелые бирюзовые глаза, с вызовом пронзающие его насквозь.

Старуха повернула девушку на живот и достала какие-то баночки. Смешав несколько компонентов в глубокой каменной чаше, она стала растирать ее безжизненное дрожащее тело.

— Помоги мне, — рявкнула она недовольно, — тут нужны сильные руки.

Демида бросило в жар. Стараясь сосредоточиться на втирании, он набрал в руки мази и начал растирать ее стопы.

— Разотри все ноги, — скомандовала ведунья.

Он стал подниматься к ее худощавым, но соблазнительно округлым бедрам, талия была тонкая, как тростиночка, его огромные руки, казалось, могли сломать ее пополам. Когда они закончили с задней частью тела, старуха развернула ее на спину.

На теле были одеты лишь тоненькие трусики, и упругие молодые груди оказались на обозрении у мужчины. Его голова пошла кругом.

Старуха это заметила и издала какой-то издевательский смешок.

— Ладно, иди, найди для нее сухую одежду, я сама закончу, а то, боюсь, ты найдешь лучший способ ее согрева, — и она дико засмеялась хриплым старческим голосом.

Он метнул на нее свирепый взгляд и немедленно вышел из палатки.

Он вернулся минут через двадцать, держа в руках белую длинную сорочку.

— Это все, что удалось найти среди мужчин, — он был раздражен.

— Сгодится, чтобы согреться, я высушу ее платье и плащ.

Она надела на девушку сорочку, завернула ее в одеяло, затем смешала еще какие-то травы, капнула туда чуточку спирта и влила девушке в рот. Арайя почувствовала, как нечто обжигающее проникло внутрь ее, и закашлялась.

— Ничего, детка, — проскрипела старуха, — к утру будешь как новенькая.

Затем она перебинтовала ей пораненные ладони, смазав какой-то вонючей мазью.

Собрав свои бутылочки, старуха направилась к выходу.

— Если начнется жар, дашь ей вот это, одну ложку и не больше, — сказала она, протягивая Демиду какую-то склянку.

Он хмуро поглядел на старуху, та снова хихикнула и поковыляла вон.

— Ведьма, — буркнул он себе под нос.

За палаткой раздался грохочущий старческий смех.

Демиду было не по себе. Последние несколько лет он провел в поисках того, что завещала ему его покойная мать. Летисия обладала даром ясновидения и считалась местной ведуньей, когда его отец, король Рафорса, пришел к ней вылечиться от бронхита. Она исцелила не только его тело, но и его измотанную походами, предательствами и изменами душу. Он женился на ней и вместе они провели счастливейшие годы, пока в один день отца не убили в сражении, а несчастная мать обессиленная умерла от горя. Демиду тогда было 17 лет. Перед смертью она рассказала ему о том, что Боги раскрыли ей тайну его рождения. Мир погряз в ненависти, злобе, зависти и вожделении, но существует одна статуя, которую послала Селена, по преданию она дарит великую любовь тому, кто будет ею обладать. Мать просила его найти эту статую, дабы спасти их народ от деградации сознания. Она также сообщила ему, что лишь единственная в мире девушка будет знать, где находится эта статуя, и эта хранительница — его будущая жена. Прошло долгих девятнадцать лет поисков, Демиду было уже 36, он уже отчаялся обнаружить то, что искал. И вот эта юная девушка, такая смелая и гордая, заявила, что является той самой хранительницей бриллиантовой Венеры. От матери он унаследовал глубинную интуицию, как только он увидел ее, одинокую, преданную, но не сдавшуюся, его сердце дрогнуло. Он видел насквозь все то, что ей пришлось пережить, видел, что она говорила правду, что ее сердце сияло чистотой и открытостью. Ему захотелось защищать ее, стать ее опорой, в которой она так остро нуждалась. Он понял, что дело было вовсе не в статуе, именно Арайя была настоящей любовью, которая зажгла долгожданный огонь в его сердце. Ему страстно захотелось забрать ее тут же из лап ее жестокого тирана мужа. Он также заметил, что этот воин, сопровождающий ее, был влюблен в нее, но и от него ей пришлось вынести много страданий. Он точно видел, оставь он ее там, в скором времени ей пришлось бы погибнуть от ее врага, любовницы ее мужа. Он ясно осознал, что забери он вместе с ней ее детей, Фазар бы никогда не успокоился, он собрал бы армию, и им пришлось бы биться, пролить много крови, но Демид никогда не приветствовал войну. Ему пришлось много воевать, даже быть жестоким в своих решениях по отношениям к тем людям, которые не могли понять иначе. Порядок должен быть установлен, и были люди, которые не могли измениться по-другому. Были также народы, которые благословляли его за его помощь им в освобождении от гнета или жестокого управления. Демид понимал, что Фазар не глуп, и он не позволит своей любовнице уничтожить его законных наследников, он также видел, что Старший Правитель узнает, что ситуация с оскорблением Демида прилюдно специально была спровоцирована Завидой. Она знала, что Демид придет, чтобы ответить на оскорбление, поэтому она ждала его. И когда узнала, что войско уже рядом, приказала убить всех разведчиков, дабы никто в Кассии не мог прознать про наступление. Она обманом увезла Фазара из города в противоположную сторону с лучшей частью его армии, оставив его жену и детей на верную погибель. Эта женщина была хитра и коварна, но Фазар вскоре поймет это и ее ждет жестокая расправа.

Так, забрать Арайю из этого клубка змей, было единственным выходом, дабы спасти ее жизнь и жизнь ее детей. Если бы она осталась, бдительность Фазара по поводу наследников не была бы такой чуткой, а сейчас он возьмет их под свой личный патронаж. С ними все будет хорошо и с ней тоже. Вот только ее психическое состояние серьезно беспокоило его. Она явно была не в себе ото всех пережитых ею бед, расставание с детьми стало последним ударом. Сейчас она, кажется, заснула от принятого зелья. Она лежала, свернувшись комочком, беззащитная, разбитая, уничтоженная. Сможет ли она принять его, способно ли ее сердце еще раз поверить мужчине? Ответа он не знал. Ему придется быть очень осторожным с ней, ему придется завоевать ее сердце, заставить вновь поверить в то, что она может быть счастливой. Ибо его сердце, измученное годами одиночества, тоже жаждало любви.

Он снял с себя форму и лег рядом с ней. Она тяжело дышала и металась во сне. Она шептала имена, скорее всего, ее детей, у нее поднимался жар. Он снял с нее одеяло, ее тело горело, лицо было красным. Он достал старухино зелье, приподнял Ари и влил ей в рот лекарство. Она глотнула и снова упала на кровать. Через полчаса жар все еще не спадал. Позвали Гризеллу.

— Нужно снова растирать ее спиртом, — сказала она, — надо добавить в него вот это.

Она ушла, оставив его наедине с этим умирающим цветком. От стянул с нее рубашку, на сей раз сильнейшее волнение за ее жизнь потушило огонь возбуждения, он натирал ее тело усердно, обливая холодным раствором. Через пятнадцать минут температура начала спадать. Он снова одел ее, прикрыл одеялом и, убедившись, что она ровно дышит, провалился в сон.

Когда Арайя проснулась, в шатре никого не было. Слышались какие-то крики, похожие на сборы, солнце просачивалось сквозь щель в двери, освещая собой часть помещения. Ей показалось, что все это ей сниться. Она попробовала встать, но голова кружилась. Она застонала.

— Командир, — кто-то крикнул у входа в палатку, — похоже, она проснулась.

Буквально через несколько секунд в палатку вошел Демид.

— Это не сон, — подумала Ари. И снова эта терзающая боль.

— Тебе нужно поесть, — его голос был нежным.

— Как странно, — подумалось ей, — жесточайший воин всех времен и народов разговаривает с ней, словно родной отец.

Он снова вышел, а затем вернулся с тарелкой чего-то ароматного.

— Пей, это жидкий суп, Гризелла сготовила его специально для тебя.

Ее тошнило, она отвернула голову.

— Ты должна попробовать, — он взял ложку и поднес ее к ее рту.

Ари попробовала варево. Оно было вкусным, но ей вовсе не хотелось продолжать есть это. Стоило ей только сглотнуть его, как тошнота снова подкатывала к горлу. Казалось, что сердечная боль выталкивала жизнь наружу.

Она обессилено упала на шкуры.

— Если ты не будешь есть, — сердито пробурчал он, — ты умрешь.

Демид сел на шкуры, поднял ее и усадил между своих ног. Он взял ложку и снова влил суп ей в рот. Ари дернулась от поступающей тошноты.

— Тише, тише, цветочек, вот попей воды.

Она сделала маленький глоток и ей чуточку полегчало. В результате ей удалось съесть всего несколько ложек.

— Вот твоя одежда, Гризелла поможет тебе одеться, мы отправляемся в путь через полчаса. Как будешь готова, позови, я вынесу тебя на улицу.

Арайя с трудом понимала, что происходило. Где они, куда он ее везет, почему он так ласков с ней. Она решила, что он будет издеваться над ней так же, как это делал ее муж. Вошла какая-то старуха, Ари показалось, что она уже видела ее раньше.

— Сможешь встать? — спросила она грубовато-хрипловатым голосом.

Ари попробовала подняться. Комната шла кругом, она еле стояла, держась за воткнутый в землю меч.

— Вот умница.

Гризелла стянула с нее рубашку, одела ее бежевое платье и нитку жемчуга, которую сняла накануне.

— Все, что тебе дал твой муженек — это этот захудалый жемчуг, кусок дешевой тряпки и тощее изможденное тело, — пробубнила она.

Слезы выступили на глазах у девушки.

— И не реви, дура, — рявкнула та, — тебе повезло, что хозяин забрал тебя оттуда, иначе в скором времени тобой уже кормили бы червей в реке.

Арайя не понимала, о чем говорила старуха, но ей показалось, что в ее словах была какая-то скрытая от нее правда.

Старуха накинула на нее просушенный золотой плащ и позвала Демида. Сегодня он был одет в светло-коричневую рубашку, расшитую золотом, сверху накинут утепленный шерстью темно-синий плащ. Его глаза не были непроницаемыми, как вчера. Но все еще манили каким-то магнетизмом. Арайя поймала себя на мысли, что пялится на него и резко опустила глаза. Казалось, он заметил это и слегка улыбнулся.

— Я помогу, — сказал он и подхватил ее на руки так легко, словно она вообще ничего не весила.

Воздух и солнце ударили в лицо. Жизнь била ключом и Ари захотелось зажмуриться от нее.

Не говоря ни слова, он посадил ее на своего коня и запрыгнул следом.

— Трогаемся, — отдал он приказ, — соберите палатку и догоняйте нас, — обратился он к трем оставшимся воинам.

— Да, ваше величество, — сказали они.

— К вечеру мы планируем прибыть в Устинью, завтра будем в Камбэ, еще через сутки в Рамильере, а там уже доберемся и до Рафорса, — сказал Демид.

Арайя молчала. Какой-то комок застрял у нее в груди. Она понимала, что не может больше говорить, не может и не хочет одновременно. Завеса боли опустилась между ней и миром и она уже никогда не сможет стать прежней. Все кончено, ее жизнь остановилась. Она ехала, и картины ее прошлого мелькали перед глазами. Вот она девчонкой бегает на берегу океана, вот она делает ожерелье из ракушек для украшения храма. Вот она играет с ее отцом. А вот и тот день, когда ее увозят во дворец для знакомства с будущим супругом. Она снова видит красивое лицо Фазара, молодого и беззаботного. А вот Славий хватает ее на руки в лабиринте, принимая ее за служанку. Вот они вместе живут в Храме Селены, дожидаясь рождения ее детей. Дети… ее прекрасный рыжеволосый сын, так похожий на нее, вот она целует его ручки и ножки, катает на ручках… а вот Фелина смеется от ее шуток, красавица, с белыми, как у отца волосами, она вплетает ей в волосы кустовые розочки, и они кружатся, кружатся под их любимую музыку…

Демид заметил, что она снова впадает в какое-то безжизненное состояние.

— Ари, — он встряхнул ее. Она впервые услышала, как он назвал ее по имени и вздрогнула.

— Что с тобой?

Она молча смотрела вдаль. Казалось, ей было все равно, что происходит снаружи. Ее жизнь осталась в ее прошлом, которое поглотило ее и тянет к себе. Он съежился, ощущая ее боль на себе. Демид понимал, что любые слова бессмысленны, она безутешна, и он ничего не мог обещать ей из того, чего она так жаждала сейчас. Он погладил ее по руке и крепче прижал к себе. За дни дороги в Рафорс все привыкли к тому, что королева Амалонии не говорит. Гризелла сказала, что это может пройти, а может и остаться на всю жизнь психическая травма была слишком глубока, время покажет. Арайя не беспокоилась абсолютно ни о чем, безоговорочно выполняла все, что ей говорили, ничто не могло вывести ее из состояния внутреннего заключения. Демид чувствовал, что его напряжение растет с каждым днем, он ужасно боялся за Арайю, он тысячи раз прокручивал в свое голове другие возможные решения в отношении Ари. Но каждый раз упирался в то, что единственным правильным вариантом было забрать ее оттуда. Она должна жить. Но будет ли ее жизнь в полной мере жизнью в том состоянии, в котором она сейчас находилась? Демид готов был пойти на все, чтобы хоть как-нибудь облегчить ее боль, но что мог человек, когдасама душа разрывала тело на части? Что мог чужестранец и враг, когда единственные родные люди отвергли это ранимое существо, уничтожая ее доверие к миру и людям?

Был последний вечер их пути. Завтра они должны были прибыть в Рафорс. Они остановились в небольшой деревеньке и ужинали в кабаке. Арайя съела чуточку фасолевого супа и тихо сидела рядом с Демидом. Неожиданно она услышала детские крики. Ребятишки играли у входа в кабак в какую-то детскую игру. Ее скулы сжались, тело превратилось в натянутую тетиву. Она посмотрела на Демида, взглядом показывая, что ей надо выйти. Он кивнул в ответ, решивши, что ей нужно в уборную.

Она вышла на улицу. На лестнице сидели мальчик и девочка примерно пяти — шести лет и играли в кости.

— Я выиграл, — прокричал мальчишеский тонкий голосок.

— Я выиграл, мама, — услышала она голос своего сына. Она подошла к мальчику, слезы катились из ее глаз. Она протянула к нему руку.

— Реми, Катя, идите сюда, — крикнул женский голос, и дети, сорвавшись с места, бросились на его зов.

Арайя замерла. Боль снова разбила ее разум на куски. Не понимая, что делает, она медленно пошла в сторону леса. Было жарко, кузнечики стрекотали наперебой с другими насекомыми. Трава была сухая и шелестела под ее ногами. Она шла, потом бежала, споткнулась, упала. Снова встала. И вдруг она увидела ее. Огромная змея с красной меткой на голове стояла в стойке прямо напротив ее. Она снова услышала этот шум, похожий на громкий звон колокола. Эти глаза змеи, они казались ей освобождением, они обещали покой. И она шагнула ей навстречу. Змея атаковала, сделав рывок навстречу девушке, но чья-то сильная рука, схватив ее за горло, сломала ей шею и швырнула на землю.

— Спятила? — заорал Демид, — она стояла, словно ледяная статуя, глаза выражали разочарование, и он это заметил.

— Ты еще увидишь своих детей, Арайя, я это вижу, — он взял ее за плечи и смотрел ей в глаза.

Слезы хлынули по ее лицу.

— Не скоро, но ты будешь вместе с ними. Они ведь не всегда будут оставаться детьми, ты не имеешь права делать то, что ты хотела сделать, ты поняла? — он встряхнул ее так, что она смогла понять смысл его слов.

— Тебе нельзя было там оставаться, пойми, они бы убили тебя, поверь, я сделал так, как будет лучше для тебя.

Казалось, она начинала понимать.

— Моей целью было спасти тебя, но я не мог забрать их тоже, потому что они наследники и Фазар пошел бы с войной, но я не хочу, чтобы гибли люди.

Снова слезы.

— Ты в безопасности со мной, а твои дети в безопасности с твоим мужем, я это вижу, — его голос был жестким и уверенным.

— Они в безопасности, — она слышала эхом его слова. Она упала на землю и вцепилась руками в траву. Немой крик вырывался из ее груди, если бы она могла крикнуть.

Он поднял ее на руки и отнес в комнату, в которой они остановились. Он уложил ее в кровать, а сам лег на пол.

— Спи, цветочек, — сказал он мягко, — все не так, как кажется. Арайя закрыла глаза.

Рафорс был могущественен, как скала. Его солнечное дыхание защитой укутывало территорию на тысячи километров вокруг. Уже второй день они шли по его владениям, и Арайя не могла не поразиться порядку, чистоте и процветанию, царившему вокруг. Рафорс был красив своей теплотой, открытостью сердца и правды в людских глазах. Атмосфера шика, блеска, славы и изобилия пронизывала все вокруг. Люди встречали своего господина радостно, выкрикивая ему хвалу и посыпая его дорогу лепестками роз. Демид не выглядел угрозой в их сердцах, было очевидно, что они боготворили его. Размышления на эту тему и новая обстановка отвлекли Арайю от ее грустных мыслей. Она слегка повернула голову назад в сторону короля, везущего ее на своем черном жеребце. Ей вдруг показалось, что все, что было до этого, вся ее прошлая жизнь — это злая сказка, прочитанная кем-то ей на ночь. А сейчас она проснулась, но теперь она не знала кто она, как ей жить, что ее новый господин сделает с ней. Ей было все равно, ей больше всего на свете хотелось забыть то, что изменить было нельзя. Было похоже, что ее рассудок слегка помутнился, прошлое таяло в глубинах ее подсознания, а ее новая жизнь наступала на нее, словно угроза, стремящаяся завладеть ее внутренним пространством. Она смотрела на новый мир и забывала старый. Прошлое уходило, погружаясь в океан ее внутренней Вселенной, память терялась, укрывая боль заслоном блаженного забвения.

Демид чувствовал, что ее сознание заболевает. Он не знал, сможет ли он помочь ей. Он заметил ее косой взгляд и ближе придвинул ее к себе, стараясь защитить ее, вдавить в себя, поглотить собой всю ее боль. Она не понимала чувств, которые вызывала в нем. Она не могла чувствовать его желания, разбирающего его по частицам, подавляемое и почти необузданное. Она не могла думать, почему он решил помочь ей, как он сам сообщил ей недавно, она не могла распознать внутри был ли он спасителем или палачом. Ей хотелось чувствовать тепло его тела, но когда она напрягала остатки памяти, чувство ужаса толкало ее бежать от него, дальше, быстрее, скорее.

Был яркий теплый день, и они подъезжали к столице Рафорса — Сурье. Город был круглым, подобно солнцу, вокруг были засажены фруктовые и ореховые плантации, медовые поляны с горными ульями распространяли восхитительные ароматы на всю страну. Горные цепи вековой защитой замыкали столицу в изумрудное кольцо. Чистейшие озера были наполнены форелью, лососем, угрем и окунями. Эта невозможная красота топила Арайю в своем блаженстве. Солнце было ласковым, оно не палило, оно нежно грело. Боль отступала, освобождая место для новых впечатлений. Девушка, завороженная, смотрела на бьющую вокруг жизнь, напитывалась ею, пила нектар ее красоты и свежести. Сурья встречала их не меньшей щедростью, чем сам Рафорс. Изобилие плодовых деревьев, золотые фонтаны, цветные дома и роскошный королевский дворец. Огромное белокаменное здание с куполом, зрительно уходящим под самое небо, золотые заборы, белокаменные статуи, пруды с лебедями, все кругом роскошно и цветуще.

Демид подъехал к парадному крыльцу, снял Арайю с коня и повел ее внутрь за руку. Их приветствовали прислуга и придворные, встречающие своего правителя.

Они вошли в огромный холл с центральной парадной лестницей из белого мрамора. Золотые вычищенные перила блестели солнечным цветом. Пол был покрыт шахматной плиткой черно белого цвета. Живой сад буйно цвел по всему свободному пространству, благоухая и отдавая живительную силу дому. Прямо на деревьях сидели несколько огромных цветных попугаев, привязанных на длинные веревки, позволяющие им даже недалеко летать. В центре залы располагался искусственный прудик с живыми лилиями и рыбами. По центру стояла статуя Бога Ра, держащего в руках солнце, дарующее жизнь.

Демид внимательно смотрел на девушку. Она вглядывалась в атмосферу нового места внимательно и осторожно. Не было понятно, понравился ли ей интерьер, как она себя ощущала в его владениях.

— Ты устала, я провожу тебя в твою комнату, — это не было похоже на предложение, скорее на приказ, которому нельзя было не подчиниться. Он потянул ее за руку наверх. Лестница каскадом поднималась на второй этаж, затем на третий и, наконец, став совсем узенькой, змейкой поползла к куполу. Они подошли к арочной белой двери, обрамленной золотом, Демид толкнул ее и солнечный свет хлынул, заполняя все возможное пространство. Огромная круглая белая комната была прикрыта лишь прозрачным стеклом невидимого изнутри купола. Лишь тонкие золотые рейки, удерживающее стеклянную гладь напоминали о том, что она там есть. Ощущение было такое, что ты стоишь на горе, а вокруг ничего нет. Купол удерживался на каменных колоннах, круглый балкон с летним садом прикрывался лишь летающими от ветра прозрачными тюлями. В комнате было светло и прохладно, несмотря на солнце, стоявшее прямо над головой.

— Здесь никогда не бывает жарко, — улыбнулся Демид, видя изумленное выражение лица девушки, — все благодаря специальному виду стекла, которые разработали мои ученые. Оно пропускает свет, но сохраняет внутри помещения естественную температуру.

Ари стояла пораженная той красотой, в которой она вдруг оказалась. По центру комнаты на мраморном пьедестале стояла огромная круглая кровать, укрытая персиковым шифоном, но снова без потолка, так, чтобы свободно можно было видеть небо. Белые ковры с вышитыми разнообразными цветами украшали комнату. В промежутках между ними пол тоже был стеклянным, а под стеклом находились засушенные экибана из потрясающей красоты растений. У одной из колонн стояло трюмо с зеркалом с человеческий рост. Оно все было усыпано бриллиантами и рубинами, сверкающими на солнце радугами света. На полу валялись мягкие подушки, стояли вазы с живыми розами, подсолнухами, горшки с орхидеями и каллами. В комнате также было нечто, напоминающее шкаф — золотая ширма, укутывающая за собой гардероб хозяев. На специальных подставках на колоннах висели факелы, сейчас еще не зажженные. Арома лампы распространяли ароматы ванили с легким привкусом корицы.

— Если тебе не нравятся запахи, попроси прислугу, тебе принесут те ароматы, которые ты любишь, — словно заметив ее ощущение сказал Демид. — Здесь все устроено под меня, так как это моя комната, но отныне здесь будешь жить ты. Вот за этой ширмой есть ванна, — он указал на небольшой гобеленовый занавес, она теплая и наполнена ароматными лечебными травами, прими ее, когда выйдешь, тебе принесут одежду и украшения. Это мой подарок для моей драгоценной гостьи.

Он слегка поклонился и вышел.

Арайя стояла потрясенная и восхищенная. За всю ее жизнь она не встречала ничего подобного. Не зная, что ей делать, она спокойно подчинилась словам Демида, скинула с себя грязную дорожную одежду и вошла за ширму. Чудесный белокаменный бассейн пах восхитительными травами. Вода была розового цвета, но роза была лишь одним из компонентов. Вокруг бассейна стояли зажженные свечи, бутылочки с мылом, шампунями, лосьонами. Там были специальные станки для удаления лишних волос, масла для растирания кожи, крема и эмульсии. Поглощенная всем этим Арайя не заметила, как в комнату тихо вошла молодая служанка. Она заглянула за ширму и Ари вздрогнула.

— Простите, госпожа, — ахнула она, заметив, что напугала девушку. — Я Рэйя, — я помогу вам вымыться. Ванна постоянно подогревается снизу, не бойтесь, вода теплая, — девушка лучезарно улыбнулась.

Эта юная девочка напоминала Арайе о… о ком, она не могла вспомнить. Обрывки памяти, едва появившись, приводили девушку в состояние близкое к истерике, поэтому она старательно избегала любых мыслей. Сейчас есть только то, что есть здесь.

Арайя залезла в ванную, и чудесная влага окунула ее в мир расслабления и очищения. Рэйя гладила мочалкой ее тело, очистила ее волосы, натерла кожу ароматными маслами. Вся процедура заняла почти полтора часа, девушка явно устала, ее глаза закрывались и, выйдя из ванной, она плюхнулась в кровать, проваливаясь в забытье.

Ей снился сон. Огромный лабиринт простирался перед ее глазами. Она бежала по его узким коридорам, но чем дальше она продвигалась, тем уже становились проходы, стены лабиринта росли и девушку охватил полный ужас.

Она вскочила в кровати. Вся комната была уставлена свечами. На улице было уже темно и прямо над ее головой красовалось потрясающее испещренное далекими звездами ночное иссиня-черное небо. Ари не могла оторвать своих глаз от него. Она легла на подушки и уставилась вверх. Звезды двигались, некоторые подмигивали ей, некоторые падали, как ей казалось, прямо на нее, но они не долетали, растворялись в полете и исчезали среди черной пустоты. Справа на нее глазела огромная полная луна, она словно наблюдала за девушкой, напитывая ее силами женской природы. Интуиция и чуткость проникали в самое нутро Ари, луна дарила силу покоя, успокаивала, расслабляла. Сон стал забываться, девушке было очень хорошо. Кто-то тихонечко вошел в дверь и потревожил ее внутреннюю медитацию.

— Вы уже не спите? — Рэйя внесла какой-то напиток, — госпожа, сегодня пир в честь возвращения короля Рафорса, не желаете ли одеться и спуститься?

Ари не знала, что нужно делать. Она растерянно посмотрела на девушку, вылезла из-за прикроватной тюли и направилась к балкону. Откуда-то снаружи доносилась музыка. Ари распахнула тонкие тюли и обомлела. Внизу все горело кострами и огнями. Фейерверки, выступления актеров, шум и веселье — праздник был в самом разгаре.

— Странно, — подумала Арайя, — почему я не слышала этого раньше.

Она вошла в комнату. На пуфике лежало восхитительное белое платье, ушитое серебром и бриллиантами. Арайе не хотелось идти на праздник, но ей очень хотелось одеть на себя что-нибудь красивое, какая-то странная тоска по красоте толкнула ее надеть приготовленный для нее наряд. Рейя застегнула молнию сзади, надела на Ари бриллиантовое колье с белым жемчугом. Уложила ее волосы каскадами и одела на них бриллиантовую диадему. Арайя обнаружила природную косметику и не преминула ею воспользоваться. Ее бирюзовые глаза заблестели голубым серебром, щеки нежным персиком. А губы ароматной розой. Девушка подошла к зеркалу. Ее отражение было потрясающе красиво, открытые худощавые плечи, одетые в бриллианты, кружева белой ткани на полу, струящиеся волнистые волосы золотом оттеняли кожу.

Ей хотелось куда-то идти, словно ей нужно было бежать, но она не знала куда. Она тихонько вышла и нашла черный выход из дворца. Она вошла в сень дворцового парка и тихонечко двинулась по аллеям. На лавочке сидела влюбленная парочка. Молодые люди, завидев ее немедленно встали и со смехом бросились в темноту парка. Ари улыбнулась. Первый раз за долгое время. Ее душу снова начало рвать. Ей хотелось жить дальше, но она не помнила того, что мешало жить. Она медленно шла, не зная куда, снова волна какого-то горя охватила ее. Она уже была готова разрыдаться, когда знакомый голос вырвал ее из оцепенения.

— Тебе понравились мои парки? — Демид появился из мрака так тихо, словно он был частью его.

В ответ он увидел ее красивые глаза, наполненные слезами. Она была восхитительна, никогда ранее он не встречал женщину такой редкой красоты. Она оказалась еще прекрасней, чем он привык ее видеть. Вдохнув поглубже, он подошел к ней и прикоснулся носовым платком к ее глазам.

— Ты голодна, я хочу накормить тебя.

Она сжалась в комок и слегка отодвинулась от него.

— Не бойся, мы не пойдем туда, где много народу, я распоряжусь подать еду в мои покои.

Она снова сжалась.

— Я не причиню тебе никакого вреда, обещаю, — его черные глаза светились в темноте дневным светом.

Она не успела опомниться, как он схватил ее на руки и понес в сторону дворца.

Они вошли в помещение на третьем этаже, эта была просторная комната с горящим камином, шкурами львов на полу, креслом качалкой, рабочим столом, заваленным кипой книг, бумаг и документов. В углу стояла небольшая кровать.

Демид поставил девушку на пол. Она скромно отошла в сторону и встала у выхода на террасу. Ей казалось, что ее грудь не может до конца вдохнуть приятный садовый воздух. Навалилась тяжесть и непонятная нервозность буквально сжимала ее изнутри.

— Ты боишься меня? — его голос был уверенным, повелительным, но в то же время заботливым.

Она молчала, уставившись в пол, неловко ерзая от состояния приближающейся паники.

Вошли слуги, занося в комнату молоко, сыр, фрукты и орехи. Через пять минут на полу возле огня образовался вполне сытный ужин.

— Подойди, — сказал он нежно, но его голос не потерпел бы отказа.

Она осталась стоять там, где стояла. Ее била странная дрожь. Его глаза вспыхнули на мгновение, затем сжалились. Он подошел к ней и погладил по волосам.

— Ты сияешь божественным светом, богиня любви, ты сама Венера, спустившаяся с небес, чтобы научить людей красоте.

Его речь была мягкой, но уверенной, ее дрожь усилилась, но неуверенность стала стихать.

Он потянул ее за собой, и она подчинилась.

Он сел на шкуры и она села рядом. Демид налил в стакан молоко, добавил туда специй и мед. Затем положил на хлеб кусочек сыра и протянул ей.

Она взяла и попробовала на вкус. Восхитительный нежный аромат, такой, который хотелось есть. Она доела все, что он ей дал, и выпила стакан молока. Демид внимательно наблюдал за ней. Его взгляд смотрел куда-то вглубь ее, изучая ее природу. Она была уникальной, сочетание внутренней божественности, чистоты и отваги, внешней красоты и изящества.

— Почему ты молчишь? — спросил он.

Она молча смотрела на огонь. Глаза снова увлажнились.

— Ты боишься, что не сможешь говорить из-за слез? Но ты должна говорить, чтобы сделать свою жизнь легче. Богиня, — он погладил ее по руке, — все в жизни переживали нечто подобное, что пришлось пережить тебе. Если ты сдашься, значит, ты сломаешься, но я знаю, что ты не такая, я вижу твою внутреннюю силу, ты должна жить.

Его голос звучал мягко и жестко одновременно, поднимая из ее глубин то, что она старательно прятала.

Он снова смотрел внутрь ее, долго, внимательно, затем продолжил.

— Твоя вторая мать, она ведь говорила тебе, что ты должна будешь это пережить, что ты сможешь. Ведь так?

Волна. Арайя увидела огромное море, собравшееся в один беснующийся поток и двигающийся на нее. Паника. Сейчас ее накроет целиком бушующей стихией, беспощадной, бесчеловечной, не знающей преград на своем пути. Стихия не видит последствий, она просто проявляет свою суть, являясь частью общего творчества. Сознание плыло, страх уничтожал остатки разума.

Он аккуратно потянул ее к себе ее и усадил к себе на колени, прижимая к горячему мужскому телу.

Слезы катились из ее глаз, но ни единого звука не вырвалось из ее уст. Волна, огромная, до самого неба, приближалась, накатывая на измученную девушку всей своей несокрушимостью и безвыходностью.

— Фелина и Леон, так зовут твоих детей?

Удар. Море накрыло ее и она начала задыхаться. Она хотела кричать, но вода проникала в рот, унося голос внутрь ее существа.

— Ты увидишь их снова и будешь жить рядом с ними, я обещаю.

И вдруг голос прорвался, выталкивая воду из легких. Ари всхлипнула, затем заплакала, затем прорывом закричала и упала на колени. Он гладил ее по плечам. Она снова кричала, голос отчаянно возвращал ее к жизни. Она рыдала, долго, пока обессиленная не утихла распластанная на полу. Он поднял ее на руки и понес в ее комнату. Уложив ее на кровать под ночным куполом, он дал ей выпить какой-то настой, затем укрыл простынею и сел рядом.

— Ангел мой, если ты привязана к чему-то слишком сильно, ты должна смириться, что однажды ты это потеряешь, — он нежно гладил ее волосы, разбросанные по подушке. — Ты научишься жить так, чтобы просто жить в радости от самой жизни, и когда ты научишься, ты вернешь то, что потеряла.

И это дало ей надежду. Ее глаза загорелись, эти мысли этого взрослого мужчины, мудрого правителя, оказались светом в конце тоннеля, наполняющие ее жизнью. Она чувствовала себя ребенком в руках мудрого Бога, уют и тепло окутали ее измученную душу. Она смотрела в небо, пока ее глаза не стали закрываться от усталости. Последнее, что она увидела перед сном — огромную голубую звезду, загоревшуюся в небе прямо над ее головой.

Часть 3. Закат. Глава 2. Звезда

Арайя летела в невесомости. Пространство вокруг нее было очень знакомым, космос, затянувший ее в свои просторы, казался родным домом, словно она жила здесь всю свою жизнь. Электрические разряды прокладывали путь движения девшуки, Ари обогнула одну ярко малиновую со вспышками звезду и вылетела прямо на голубой зовущий ее свет. Ей казалось, что она снова попала в лабиринт, который закручивался в серебристую паутину, затягивая ее в центр, минуя невидимые стены. Она летела на голубые манящие вспышки, не понимая, почему она ранее не могла найти дорогу к центру. Ей казалось, что откуда-то взявшаяся неожиданная поддержка уверенно вела ее вперед, выводя из состояния забытья, смело направляя в то место, которое было частью ее внутренней сути, непознанной, но явно ощутимой и остро проявившейся. Радость нарастала и Ари ускорила свое движение. И вот центр уже близко и интенсивность ее внутреннего восторга была готова взорваться фантастическим экстазом. Голубой свет стал прозрачнее, издавая ароматы дома и звуки колыбельной песни. И вот соединение произошло. Арайя пела вместе с хором тысячи других голосов, которые тоже смогли решить этот пространственно-временной пазл. Она растворялась и таяла, она танцевала и парила. И вот кто-то взял ее за руку. Кто-то знакомый, тот, кто излучал родной свет. Ари вдруг услышала знакомые слова, которые уже были внутри ее сердца:

— Лабиринт является символом смерти и возрождения. Он защищает место, наделенное особой силой, и ограничивает доступ к нему. Это место воплощает зону перехода между двумя мирами, а сам лабиринт является символическими вратами.

Этот голос, который звучал тихо, но настолько сильно, что она воспринимала его как единственную возможную реальность, он напоминал ей ее собственное звучание, только более мудрое, взрослое и опытное.

Неожиданно голос стал тише, переходя на еле заметный шепот, сливаясь с каким-то непонятно откуда взявшимся гулом синего цвета.

— Ты прошла веху, ты прошла…

И вдруг перед астральным взглядом спящей девушки возникло видение ее старой подруги Нали, рассказывающей ей о лабиринтах.

— Пройдя лабиринт, человек сможет измениться, стать другим, таким, каким он есть на самом деле, человек достигает глубин самого себя…

Последняя фраза эхом отзывалась в голове, унося девушку в какую-то воронку. Она летела с огромной скоростью, боясь разбиться, но препятствий не возникало. Рывок, и девушка открыла глаза, осознавая, что уже утро и комната вся залита чудесным солнечным светом. Пение волшебных утренних птиц наполнило сердце невообразимой радостью. Щель в сердце еще саднила, но она уже лечилась вновь проснувшейся надеждой, подаренной ее новым господином. Демид. При мысли о нем девушка учащенно задышала. Почему это было так, она не могла себе объяснить. Ее вера в мужчин была утеряна, доверие вещь невообразимо хрупкая, разбитая однажды она уже не способна приобрести первоначальную форму. Однако в Демиде было что-то такое, что заставляло Арайю проникаться его доблестью, честью и покровительством. Да, он был словно ее давно ушедший отец, который был далеко, но достаточно близко, чтобы опекать ее, заботиться о ней и любить ее. Сейчас Ари чувствовала, что снова хотела жить. Она вцепилась в мысль о том, что однажды она увидит своих детей, что наступят другие времена, что жизнь не статична, и все может непринужденно измениться к лучшему, так же легко, как и разбило ее существование на щепки замученного сердца. В этом новом месте к ней хорошо относились, и Демид оказался вовсе не таки ужасным, как его описывали. Возможно, ей нужно на время попробовать отключиться от прежнего жалкого существования и попробовать на вкус то новое, что принесла ей жизнь. И она была готова. Теперь она решила дать себе шанс выйти из состояния постоянного страдания. Она должна жить, ведь у нее растут дети, которые однажды потребуют свою мать. И она в это верила!

Арайя неожиданно почувствовала чарующий розовый аромат, доносящийся, видимо, из ванной комнаты. Девушка буквально вспорхнула и влетела за ванную ширму. Бассейн был наполнен теплой водой с лепестками роз, на вешалке висело восхитительное розовое шифоновое платье. Ари улыбнулась, впервые за долгое время, она ощущала себя так, словно вновь родилась в сознательном возрасте и могла по-настоящему осознать радость и ценность бытия.

Приняв омовение и одевшись в чудесный шифон, Ари подошла к огромному зеркалу в своей комнате. Ей захотелось одеть одно из чудеснейших украшений, подаренных ей правителем Рафорса. Она достала нитку розового жемчуга и розовые перламутровые серьги и примерила. Нежный цвет оживлял ее бывшую грусть, ее красота вновь засияла свежестью и женственностью лунной энергии камней. Довольная собой Арайя вышла из своей комнаты и спустилась на второй этаж. Роскошь дворца радовала глаз. Приятные ароматы доносились со всех сторон. Женское любопытство толкнуло девушку пройти вглубь широкого коридора. Она наткнулась на массивную деревянную дверь, украшенную какими-то таинственными символами, и заглянула внутрь. Ее сердце замерло от восторга.

Огромная зала объединяла два этажа сразу. Книжные полки библиотеки пестрили от пола до потолка, поддерживаемые массивными колонами и оборудованные передвижными лестницами для свободного доступа к книгам. В центре залы широкая деревянная лестница вела двумя полукругами на второй этаж читальной комнаты, где стояли различные макеты, редкие предметы искусства, на мольбертах красовались восхитительные картины, подсвеченные висящими факелами. Давно ничего не приводило ее в такой восторг. Совершенно забывшись, Арайя стала рассматривать книги библиотеки, постепенно перемещаясь от одной полки к другой. Тут были древние рукописи племенных народов, философские трактаты и естественнонаучные изыскания, книги по искусству, живописи, родному и иностранным языкам. Авторы со всех концов мира и со всех времен собрались в этом огромном бесценнейшем хранилище знаний, толпились, чтобы занять первое место в списке выбранных девушкой книг.

— Любишь читать? — голос Демида выдернул ее из творческого экстаза.

Арайя дернулась и чуть-чуть смутилась. Затем оправилась и слегка улыбнулась.

— Чтение — это одно из редчайших удовольствий, которое расширяет наш взгляд на жизнь и открывает волшебный мир путешествий не только в пространстве, но и во времени.

Он смотрел на нее внимательно. Это была первая фраза, которую ему пришлось услышать от нее после ее чудесного выздоровления. Ее речь была умной, ее слова звучали так, словно он разговаривал ни с женщиной, а с посвященным и восторженным ученым, готовым со страстью делиться своими открытиями с миром. Ее глаза сияли детским восторгом врожденной страсти и таланта, она светилась и излучала такую притягательную энергию, что Демид не мог отвести от нее взгляд. Она тянула его, мудрая от жизненной боли и испытаний, но все такая же наивная и искристая, как ребенок. Умные глаза смотрели внутрь него, она было словно им самим, словно он смотрел на свое отражение, точную копию его самого, но другую часть его, глубоко запрятанную чуткую и нежную.

Впервые в жизни он не выдержал взгляда и отвел глаза первым. Что это? Он видел себя всесильным несгибаемым Богом, человеком, который победил во всех сражениях, которые предоставила ему жизнь. И вот эта хрупкая, тоненькая девушка, нет, уже взрослая женщина с душой ангела, смогла заставить его содрогнуться от ее прямого и чистого взгляда.

— Ты можешь выбрать любую книгу, возьми все то, что принесет тебе удовольствие, читать можно наверху, там есть балкон с тентом. Можешь спуститься в садовые беседки, там тоже весьма уютно.

Его лицо было непроницаемым. Невозможно было понять, что он чувствует или думает. Его глаза светились черным блеском. Он слегка наклонил голову и вышел.

Его жесткая уверенность во всем пугала ее. Она не ощущала угрозы, в нем была такая щедрость сердца, что теплая сердечная радиация исцеляла все пространство вокруг. Но какая-та странная жесткость, зажатость чувственной и эмоциональной экспрессии заставляла ее скукоживаться внутри. Хотя сейчас ей вовсе не хотелось об этом думать.

Ее сердце исцелялось, и эти чудесные книги в библиотеке зажигали волну творческой страсти внутри. Она решила отложить мысли о своем новом положении и о загадочном правителе Рафорса. На несколько часов она погрузилась в упоительную атмосферу мирового знания, упиваясь революционными мыслями философов, исследованиями психологов, физиков и метафизиков. Она просматривала потрясающие труды знаменитых астрономов, астрологов, астрофизиков. Планеты манили ее своей недосягаемостью, но невероятной мощью своего влияния на людей и мировой порядок. Она изучала астрологические карты знаменитых людей, изменивших ход истории. Она просидела бы в этом огромном читальном резервуаре еще долго, но ее желудок начал требовать от нее пищи. К тому же становилось жарко и ей захотелось выпить чего-нибудь освежающего. Прихватив с собой атлас звездного неба, Арайя вышла из библиотеки. Она уже собиралась направиться наверх и поискать служанку, как вдруг на ее пути возникла какая-то ужасающая тень. Она сначала даже не смогла понять, что это живой человек. Испугавшись от неожиданности, Ари чуть вздрогнула.

На нее смотрели два глаза стального цвета, фигура была одета во все черное, высокий худощавый мужчина, около сорока лет, достаточно молодой. Весь его вид издавал сигналы угрозы, взгляд голодного волка, ищущего свою жертву. Вдруг резко стало холодно, словно он пожирал ее возрождающуюся энергию, и Арайя резко шагнула вправо, чтобы обойти мужчину.

— Госпожа, — его холодные тонкие пальцы впились в ее руку, — простите мне мою наглость. Почти резким рывком он не позволил ей двигаться дальше.

Арайя метнулась, словно раненая лань.

Секунда, и их взгляды встретились. Ее испуганный, готовый вступить в бой при необходимости, и его — удивленно насмешливый, словно заметивший что-то такое, чего не ожидал.

— Меня зовут Герадий, я служу алхимиком при дворе, — он слегка наклонился, в этом жесте не было и намека на уважение к собеседнику.

— Надеюсь, вы хорошо понимаете, какие функции включает ваша должность, — глаза Ари разгорались гневом — его холодные пальцы все еще впивались в ее хрупкую руку. Она дернулась, пытаясь освободиться, но его хватка была стальной, а расплывшаяся улыбка гадкой.

— Прошу прощения, — проскрипел он со злым сарказмом, — я заметил вы взяли из библиотеки атлас созвездий, я хотел бы просить вас не задерживать его слишком долго, я часто работаю с ним.

Ари сжала книгу сильнее в руках.

— Не волнуйтесь, — она все же смогла оторваться от этого неприятного запаха, — я продержу его не больше месяца, — ей доставило радость отомстить ему за его недопустимо наглое поведение. Она заметила, как его глаза сузились и ее вслед метнулось какое-то странное существо, которое нельзя было увидеть глазами, но можно было легко ощутить. Не осознавая, что она делает, она резко послала удар из своего солнечного сплетения, и существо, которое уже собиралось атаковать ее, отлетело и влипло в стену.

Арайя побежала вверх по лестнице и влетела в свою комнату, дрожа всем телом.

В комнате убиралась служанка.

— Госпожа, с вами все в порядке? — удивленно спросила она.

— Я, не знаю, — дрожащим голосом ответила девушка, я встретила в коридоре этого человека… высокий, как тень, весь в черном….

— Госпожа, — это Герадий, алхимик и местный врачеватель, он немного странный, но его семья служит при дворе уже много поколений, он настоящий маг и много раз помогал нашему правителю в выборе правильных решений, говорят, он разговаривает с самим Богом.

— Какая глупость, — буркнула себе Ари под нос. Она бросила на столик атлас и рухнула на кровать.

— Мне ужасно хочется поесть, ты не принесешь мне чего-нибудь, кстати, я до сих пор не знаю твоего имени.

— Лада, госпожа. Я немедленно принесу еду, вы хотите чего-нибудь особого?

Ари задумалась.

— Сыру, белого хлеба и тарелку с клубникой в сахаре. И еще принеси апельсинового сока.

— Да, госпожа.

Сидя за ужином Арайя размышляла об этом странном и явно агрессивно настроенным к ней мужчине, Герадии. Кто он? Служанка отзывалась о нем уважительно, но от внимательно взгляда Арайи не могло ускользнуть некоторое волнение и даже легкий страх, скрывающийся за официальной речью. Должна ли Арайя рассказать Демиду о том, что случилось сегодня днем. Как он отнесется к ее интерпретации случившегося? Возможно, этот человек хитер и представит ситуацию совсем в ином свете. Внутри девушки поселилось легкое опасение, она уже не могла свободно выходить, так, как она делала это ранее. Чувство странной опасности не давало ей покоя. Однако она не боялась этого человека, она была уверена, что открыто он не станет действовать, для себя девушка решила, что будет стараться находиться на людях и поговорит об этом случае с Демидом. В конце концов, как бы он к этому не отнесся, ей будет спокойнее. Если хотя бы кто-то будет знать о ее опасениях.

Посасывая через трубочку апельсиновый сок, девушка размышляла о странной сущности, которую она от себя оттолкнула. Она всегда обладала особой чувствительностью, однако впервые так явно увидела тонкое существо агрессивного характера. Ее не удивила ее собственная реакция на то, как сработала внутренняя защита, она словно откуда-то знала, как нужно было поступить. Она поняла, что сущность была послана Герадием, но она не сможет объяснить этого никому, ведь Арайя уже давно поняла, что большинство людей не обладают такой же чувствительностью, как она и сочтут ее сумасшедшей. Разумеется, она не собиралась рассказывать об этом Демиду, но она обязательно упомянет факт того, что маг грубо схватил ее за руку, нарушая все приличия и нормы.

После обеда Арайя слушала чудесную музыку, доносившуюся из сада, лежа на кушетке комнатной трассы, и даже задремала. Проснувшись, она достала атлас звездного неба, принесенного из библиотеки. На первой странице была помещена карта северного неба, на второй — карта южного. Далее велся рассказ о нашей Вселенной и подробно описывались созвездия северного и южного полушарий. Она заворожено изучала нарисованные картинки созвездий Большой и Малой Медведиц, Гончих Псов, Волопаса, Льва и Девы, разглядывала звезды других галактик — Андромеды, М-104. Ее внимание привлекло звездное скопление Плеяд, созвездие Кассиопеи в галактике Андромеды, ее тянул Орион со сверкающей звездой сверхгигантом Бетельгейзе и голубыми сверхгигантами Ригель и Альнилам. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь научил ее понимать и чувствовать ночное небо, ведь с самого детства она была увлечена ночными светилами так, словно знала их целую вечность. Этот агрессивный и грубый маг заявил, что работает с этим волшебным атласом, но спрашивать его о звездах, разумеется, она не собиралась. Хотя в глубине души ей может было немного жаль, что Герадий оказался таким скользким и воинственно настроенным. Ведь наверняка он обладает многими знаниями, которыми мог бы поделиться с миром.

Начало смеркаться и Арайя поспешила переодеться. Она собиралась найти Демида, чтобы рассказать ему о случившимся днем. Она надела белое атласное платье, украсила тело и рыжие кудри белым жемчугом и бриллиантами, посыпала кожу серебряной пылью и слегка побрызгалась жасминовым ароматов духов. Осторожно выглянув из комнаты, Арайя обнаружила, что в коридоре было тихо. Словно тень она поплыла вниз по лестнице, стараясь не производить особого шума. Она заглянула в библиотеку, там было пусто. Она не знала, где найти слуг, а войти в комнату Правителя было неприличным и абсолютно недозволенным. Спустившись вниз, она обнаружила дворецкого, представившегося Карием. Он сообщил, что Правитель находится у себя в кабинете на первом этаже в правом крыле дворца и ему как раз недавно подали ужин. Он весь день работал, дел за время его отсутствия скопилось очень много. Арайя поблагодарив дворецкого, медленно двинулась по ярко освященному факелами и лампами коридору. С улицы доносились голоса гуляющих придворных, некоторые гостиные гудели вечерними развлечениями, было слышно, что в одной из комнат играют в карты, в другой кто-то играл на фортепьяно. Однако миновав этот шум, Арайя все глубже продвигалась вглубь дворца. Здесь было тихо и пахло садом. Она увидела свет, лившейся из-за слегка приоткрытой двери. Скорее всего, это и был кабинет. Она тихонечко подошла и заглянула внутрь.

В небольшой комнате несмотря на жару горел камин. Он находился рядом с открытым нараспашку балконом, откуда было слышно журчание садовых ручьев, щебет вечерних птиц и стрекотание кузнечиков. Демид сидел за огромным массивным столом, фигурно вырезанным из темного дерева. Вокруг него на столе, полу и диване все было завалено книгами, бумагами, документами. На передвижном подносе стоял нетронутый ужин. Он был серьезен и сосредоточен. Белая открытая рубашка оголяла смуглую крепкую грудь, волосы растрепаны, черные глаза сканируют какие-то бумаги. На мгновение ей захотелось уйти, не стоило отвлекать его от важных дел, но он, словно почувствовав ее присутствие, поднял голову.

Она кротко стояла, Богиня Вселенской красоты, вся в белом, сверкая жемчугами и бриллиантами, излучая невероятной приятности аромат, светящаяся внутренним светом и красотой. Его глаза захватили ее в объятия, и она почувствовала себя ужасно неловко от такой вольности.

— Простите, я не хотела мешать.

Она уже собиралась выскользнуть обратно, когда его строгий и уверенный голос заставил ее войти внутрь.

— Пожалуйста, зайди. У меня бардак, — он встал и отодвинул бумаги и книги с дивана. Садись.

Она аккуратно присела на край дивана.

— Я хотела рассказать вам о странном случае, который напугал меня сегодня днем.

Ее сердце учащенно билось. Его взгляд стал чернее, скрытый гнев нарастал, готовый стать ее защитой.

— Тебя посмели обидеть?

Ей стало еще страшнее.

— Не совсем, — неуверенно начала она. — Я случайно столкнулась в коридоре с вашим алхимиком, Герадием, — она замялась, он смотрел на нее внимательно изучая ее мотивы, — он был очень груб со мной, схватил меня за руку, — она стала говорить увереннее, неприятные воспоминания придавали ей силы, — я ощутила его недобрую энергию.

— Почему он это сделал? — его голос был острее стали.

— Он хотел просить меня не задерживать долго книгу, которую я взяла из библиотеки, атлас звездного неба.

Он сверлил ее мысли своим взглядом, она чувствовала себя так, словно находилась перед удавом, готовым заглотить ее целиком. Это длилось несколько секунд, но ей показалось, что это было долго.

— Я вижу, он действительно напугал тебя, его манеры оставляют желать лучшего, мне это известно, но он один из мудрейших моих советчиков, множество раз помогал мне в тяжелейшем деле управлением таким огромным государством. Он маг и сила его энергетики могла привести тебя в замешательство. Ты не должна его бояться, но я порошу его больше никогда не подходить к тебе и тем более прикасаться к тебе. Мне жаль, что ты была напугана.

Он взял ее ладони в свои. Жар опалил Ари с головы до ног. Никогда она не испытывала ничего подобного. Он гладил ее ручки, передавая ей уверенность в том, что все будет хорошо, просто отлично. Она успокаивалась, но какое-то другое чувство разгоралось внутри, тянущее внизу живота.

— Как давно это было, — подумалось Ари, — что ее тело отзывалось на чье-то прикосновение… Славий…..

И ее сердце неожиданно защемило. Дети…. Она резко стала холодной, как лед. Руки сжались в комок, глаза потерялись в болезненных воспоминаниях. Демид поймал изменение ее состояния.

— Тебе нужно познакомиться с гостями, нужно отвлечься.

— Нет, — она резко встала, — я хотела бы побыть одна, благодарю, что успокоили меня, сир.

Он улыбнулся.

— Называй меня Демид, мне будет это приятно.

— Хорошо, — просто ответила она и вышла из комнаты.

Часть 3. Закат. Глава 3. Тайное общество

Одетый в черную длинную тунику с капюшоном, Герадий, в привычной ему манере тени скользил по каменной узкой тропке, ведущей высоко в горы. Ночь была чернее сажи, Луна убывала, освещая собой только узкую дорожку леса, оставляя остальное пространство тонуть во мраке. Природа притихла, уступая место шорохам, тайнам и непроявленности. Мужчина поднимался все выше и выше по скалистым тропам, ведущим на вершину горы. Несмотря на крутой подъем, не было слышно даже его учащенного дыхания, он был как призрак, плывущий по ночному воздуху. Поднявшись наверх, Герадий на минуту остановился, аккуратно прислушиваясь к шорохам ночи. Все было тихо, столица Сурья спала у подножья горы, тихо, безмятежно, словно убаюканный ребенок. Убедившись в том, что за ним никто не следит, Герадий двинулся вперед среди полуразрушенных зданий, сделанных из белых гранитных блоков циклопических размеров. Он миновал громадные ступенчатые террасы, используемые когда-то для земледелия, Храм Луны, расположенный у их подножья. На краю горы начинался подвесной канатный мост, ведущий на соседнюю гору. Медленно и осторожно Герадий перебрался на ту сторону, крепко держась за веревочный бортик, и исчез в загадочном ландшафте, завораживающим будоражащей кровь тайной. Заросли диких растений поднимались выше головы, так, что мужчине приходилось слегка наклоняться, чтобы пробираться внутрь этого горного островка. Наконец он вышел на небольшую равнину, упирающуюся в основание еще одной горы, прямо у подножия которой располагался плоский алтарь, напоминающий голову и туловище кондора. Он был густо укрыт поросшим кустарником, однако Герадий явно знал, куда он направляется. Он подошел к алтарю и, раздвинув кусты, открыл свету дикой Луны отверстие прямо перед головой кондора, ведущее вниз в пещеру, освещенную факелами на стенах. Он еще раз притих, оглядываясь назад, затем бесшумно скользнул внутрь, закрывая за собой проход дикой растительностью.

Спустившись вниз по крутой узкой лестнице, Герадий подошел к глухой стене без ручек и каких-либо других намеков на возможность существования двери. Мужчина сунул палец в одно из нескольких овальных отверстий, располагающихся на левой стене, и правая стена резко двинулась в сторону, открывая еще более узкий проход вниз. Маг двинулся дальше, снизу послышались какие-то голоса и пения. Буквально через несколько минут Герадий вышел в большую залу, слегка освещенную несколькими факелами. В центре комнаты стоял каменный алтарь, уложенный какими-то ритуальными предметами — кинжалами, чашами, самодельными куклами и драгоценными камнями. За большим столом, стоявшим в конце комнаты, сидела группа из одинадцати мужчин, одетых в такую же одежду, как и Герадий. Они только что прекратили пение каких-то странных гимнов на церковный манер.

— Ты опоздал, — ледяной голос мужчины, сидящего в центре, разрезал пространство.

— Клаудиус, все сильно осложнилось, — ответил Герадий, садясь на свое место за круглым столом. Эта девушка, которую Демид привез с собой, владеет боевой магией.

— С чего ты взял? — буркнул неприятным голосом невысокий и толстенький мужчина, сидящий справа.

— Сегодня я послал к ней своего союзника, и она влепила его в стену, не дав емушанса даже приблизиться к ней!

— Кто она? — спросил мужчина в центре, по всей видимости, глава собравшихся.

— Она Старшая Правительница государства Амалонии, родилась и была воспитана в храме, так что вполне могла быть обучена магии.

— Если она увидела приближающегося союзника и дала ему отпор, значит, она поняла, что твои намерения были агрессивными. Значит, от нее нужно немедленно избавиться, иначе она настроит Демида против тебя и наш план, разрабатываемый столько лет, провалиться, — сказал рыжеволосый мужчина слева.

— Да, — приказал Клаудиус, — избавься от нее, подстрой несчастный случай, она не должна помешать нам захватить власть над Рафорсом. За долгие годы ты почти стал правой рукой Демида, еще пару лет, — и он будет доверять тебе, как себе самому. Его проницательность растянула эту работу на долгие годы, но твоя помощь во всем заставила его интуицию ослабеть, он и подумать не может, что ты замышляешь на самом деле. Скоро он сделает тебя своим преемником, наследников у него нет и никогда не будет, мы постараемся сделать так, чтобы он никогда не нашел эту бриллиантовую Венеру, которую он ищет всю свою жизнь. Когда ты станешь самым близким для него человеком, тогда мы уберем его, и народ признает тебя наследником государства.

— У меня есть опасения, мой король, — сказал Герадий. — Эта девушка, — он замялся, — она очень красива, словно Богиня, сошедшая с небес. Боюсь, Демид влюбится в нее и захочет жениться на ней. А убрать ее не так просто. Сегодня она нажаловалась Демиду на мое грубое с ней обращение, и он запретил мне приближаться к ней. Из-за разговора с ним я и задержался.

— Тебе не обязательно убирать ее своими руками, найди человека, кого-то, кто будет подсыпать ей в пищу яд. Он убьет ее медленно, это будет похоже на лихорадку и какую-то неожиданную хворь.

— Хорошо, мой король, я все выполню.

— Через две недели ровно в полночь проведем очередное жертвоприношение, для него нам понадобится капля крови Демида.

— Я позабочусь об этом, — ответил Герадий.

Почти до утра мужчины обсуждали свои планы, и уже под утро Герадий вернулся во дворец.

Этой ночью Арайя металась в постели. Жар окутывал все ее существо. Огромная мохнатая птица с белым оперением вокруг шеи летала над ней. Каждый взмах ее крыла опалял ее огнем, заставляя стонать от боли и удушья.

— Кто ты? — кричала она во сне.

— Дор, — слышала она эхо.

— Что ты хочешь от меня? — она уже почти задыхалась.

— Дор…..

Ари вся перепуганная вскочила в постели. Было уже светло, ранее, раннее утро. Ее ночная сорочка была мокрая насквозь.

— Это сон, всего лишь сон…, - она пыталась успокоить себя, хотя прекрасно знала силу своих снов. Ей было жарко и ей ужасно хотелось окунуться в какой-нибудь природный водоем.

Скинув с себя мокрую одежду и накинув легкий халатик, она легко сбежала вниз по пустынным лестницам. Дворец еще спал. Она вышла в сад через черный ход и направилась в сторону озера на краю города, которое она увидела с высоты своей комнаты.

Ослепительные пейзажи, богатая флора, насчитывающая огромное количество разновидностей растений, фауна, обитающая в своей природной среде — все это заставило девушку успокоиться. Минут через двадцать утренней прогулки она подошла к восхитительному озеру, источающему прозрачную невинность. Не раздумывая, она скинула с себя халат и вошла в обжигающую прохладную воду. Она плавала и плескалась, снимая с себя все тревоги и печали. Она возрождалась в этой живительной влаге, растворялась вместе с ней, напитывалась. Когда Арайя почувствовала себя прекрасно, она вышла на берег, подставив свое обнаженное тело первым лучам восходящего солнца. Она стояла с закрытыми глазами, напитываясь новой жизнью, силой, щедро наполняющей ее. И вдруг какое-то странное чувство волнения пронзило ее. Она резко открыла глаза и отпрянула.

Напротив нее стоял Герадий, видимо, вышедший из кустов, граничащих с Тайным лесом, опоясывающим Сурью. Его стальные глаза горели красным оттенком, впивались в ее обнаженное тело, безжалостно хватали ее за все интимные места. Она схватила халат и, надевая его на ходу, побежала в сторону дворца.

— Боже, — метнулось у нее в голове, — помоги…

Мгновение, и он схватил ее. Его руки были сильнее всех когда-либо видимых ею рук. Он приподнял ее над замлей, она не могла понять откуда в нем столько мощи. Его дыхание было бешенным, она ощутила сексуальную плоть, уткнувшуюся в нее, его тело гладило ее стонавшую от ужаса кожу, она была испугана до потери сознания. И вдруг все кончилось. Она открыла глаза. Она лежала на земле. Ее халат одет на ней, завязан на пояс, вокруг никого, тишина.

Волнение исчезло, испуга как не бывало.

— Что случилось, как это могло произойти? — думала она. — Ах, да, он же маг, он воспользовался силой, как ему это удалось?

Она встала с земли и пошла в сторону дворца.

— Откуда он здесь взялся? Следил за ней? Скорее всего нет, он появился из Тайного леса. Что он делал там ночью? Ее любопытство начало перерастать в гипотезу. Она чувствовала, что этот человек что-то скрывал.

— Я обязательно выясню, что он делал за пределами города под покровом ночи, — подумала девушка.

Ей было странным, что этому человеку удалось стереть с ее памяти неприятные ощущения, которые он вызвал у нее своими грубыми ласками. Она помнила это, но не чувствовала. Да, он был сильным магом, но она ощущала где-то внутри какую-то необъяснимую власть над ним, словно он сам не подозревал в какой опасности он оказался, возжелав ее сегодня. У нее больше совсем не осталось страха перед этим мужчиной, и Арайя отправилась во дворец, полная решимости выяснить его истинную природу и намерения.

Герадий влетел в свою комнату в подвале дворца и с треском захлопнул дверь. Он совсем потерял контроль над собой, когда увидел ее красоту, ее тело молодой и восхитительной Богини любви. С первого момента, как он встретил ее, он ощущал, что ему трудно бороться с мыслями о ней. Впервые в жизни его так сильно тянуло к женщине. Она явно не была простой смертной, так он объяснял для себя то сумасшествие, которое она вызывала в нем. Он упал на кровать, его тело рвало от желания обладать ею немедленно, прямо сейчас. Он пытался контролировать себя, но его суть сопротивлялась, его чресла стонали, заставляя его извиваться по кровати под их нажимом. Он вскочил и выпил какое-то зелье. Через несколько минут напряжение начало спадать, но его мысли все еще бредили ее запахом, ее нежностью и красотой. Он не сможет убить ее. Он знал это точно, и ему в голову пришла одна чудесная идея. Он похитит ее, в пещерах на горе у него была потайная комната, там никто не сможет помешать ему наслаждаться ею ночами. Она станет его навсегда. А Демиду сообщат, что она сбежала, скорее всего к своим детям, не выдержав разлуки с ними. Он не поедет за ней, так как ему сообщат об этом слишком поздно для того, чтобы смочь догнать ее. А войной на страну Демид идти не станет. Он миротворец. План был отличный. А когда их тайное общество, носящее гордое название Ордена кондоров получит власть над Рафорсом и Герадий станет новым правителем государства, тогда она станет его женой, захочет она того или нет. Он еще долго пестовал свои планы, лежа в кровати, а в это время Арайя уже выясняла необходимую информацию о нем самом.

Дворецкий Карий сообщил ей, что комната Герадия находится по левую сторону в цокольном этаже. Там же располагается его тайная обсерватория, в которой он проводит свои научные опыты и ведет исследования. Часто они часами находятся там с Правителем и работают вместе. За долгое время службы Герадия и его семьи было сделано множество чудесных открытий, например вид того стекла, из которого был сделан купол в той комнате, в которой поселили Ари. Оно не пропускало жар солнца внутрь помещения. Они вместе с другими учеными придумали и изготовили печатный станок, перепечатывая рукописи со всего мира, создавая ценнейшую библиотеку государства. Было сделано много открытий в медицине, в химии и в физике. Более того Герадий был потрясающий астроном и астролог, его предсказания помогали Демиду выигрывать войны, завоевывая новые страны, расширяя границы своего государства. Было принято считать, что своими победами Демид во многом был обязан колдовской силе Герадия.

Ари не поверила ни одному слову по поводу помощи Герадия. Она явно чувствовала, что с этим человеком что-то неладное. Получив нужную информацию, она поднялась в свою комнату, чтобы одеться к завтраку. Лада уже накрыла на стол, решив, что хозяйка отправилась разыскивать ее именно для этого и была очень напугана, боясь, что ее будут ругать. Арайя заверила девушку, что просто ходила освежиться на озеро и с удовольствием позавтракала творогом со сметаной и мягкими свежими булочками.

После завтрака Арайя выяснила, что Демид собирается несколько дней заниматься делами государства, Карий объяснил, что после долгих разъездов Правитель обычно много времени проводит за работой, поэтому Ари была не удивлена, что не видела его и не слышала уже больше недели. Она не решалась сама идти к нему, к тому же считала, что в этом не было никакой необходимости. Вместо этого девушка специально разгуливала по дворцу и однажды даже решилась спуститься в цокольной этаж, в надежде разузнать что-нибудь про Герадия, но все тщетно. За все это время она ни разу не встретила его, а двери его лаборатории оказались закрытыми. К концу второй недели девушке надоела праздное времяпровождение, за свою занятую жизнь она не привыкла болтаться без дела. Она решила навестить Демида и попросить его поручить ей какие-нибудь полезные дела, чтобы скрасить тоскливые будни.

Было уже около пяти часов вечера, и жители дворца разошлись по комнатам готовиться к ужину. Она тихонько шла по коридору. Когда услышала знакомый голос Герадия, доносящийся из кабинета Демида. Она подошла к двери и как раз собиралась войти, как вдруг услышала резкий звон разбившегося бокала и мужское ругательство ему вслед.

Войдя, она увидела, что рука Демида вся в крови, а Герадий, доставая из кармана платок, прикладывает его к руке Правителя.

— Простите, сир, — лепетал Герадий с ложным расстройством.

— Ничего, сейчас пройдет, — буркнул раздосадованный Демид. Они были все в этом процессе и не заметили Ари, вошедшую внутрь. Арайя увидела, как Герадий достал из второго кармана еще один платок, убрал от пораненной руки первый и сунул его себе в карман. Сама не зная почему, Ари немедленно насторожилась. Было что-то коварное в этом жесте похищения чужой крови.

— Арайя, — Демид заметил ее и немного смутился. Герадий немедленно встрепенулся, отвел глаза и слегка поклонился.

— Я пришлю служанку с дезинфицирующим раствором, сир, — сказал маг и тут же вышел, унося с собой заветный платок.

— Позвольте вам помочь, Демид, — Арайя подошла и приоткрыла окровавленную тряпицу. Порез был неглубокий, кровь текла из верхнего слоя кожи. Буквально через несколько секунд вбежала запыхавшаяся служанка, неся бинты и дезраствор.

Арайя аккуратно обработала рану и забинтовала руку. Демид внимательно изучал ее, в то время как она ухаживала за ним. Он прятался от мыслей о ней в работе сутками напролет уже две недели, борясь с желанием пойти к ней. Он чувствовал, что на нее нельзя было давить, ее старые боли и раны еще не прошли, и он не смел лезть к ней со своими чувствами. Он ждал подходящего момента, чтобы пригласить ее поужинать вместе или прогуляться по парку или съездить полюбоваться горными красотами Рафорса. Но момент этот никак не наступал. Вновь и вновь страх отпугнуть ее навсегда мешал ему решиться и сделать шаг ей навстречу. Дни тянулись вечно, ему казалось, что время растянулось на эоны лет, и нет конца и края его мукам.

Ари закончила свою работу, и, краснея от его пристального взгляда, решила сменить тему его мыслей.

— Я пришла просить вас кое о чем.

Он улыбнулся. Она зарделась внутри, как юный костер, но внешне старалась не показывать виду.

— Я целыми днями праздно слоняюсь по дворцу, мне совсем нечем заняться, я привыкла всегда находиться в заботах о… — она запнулась, — о детях, — его взгляд стал напряженным. — У меня было много дел, порученных моим мужем, я прошу вас дать мне какую-нибудь посильную работу, чтобы я могла служить вам и людям.

Он немного подумал, потом спросил?

— А чем бы ты занялась, если бы ничего в мире не существовало, не было бы никаких ограничений, не было никаких но?

Арайя посмотрела вдаль, улыбнулась.

— Рисовала бы.

— Завтра утром все необходимое будет у тебя в комнате. Думаю — веранда — самое подходящее для этого место.

— Но мне бы хотелось приносить пользу людям, — было начала она.

— Именно так, сударыня, — он широко улыбался, у меня в моей новой спальне совсем не устроенный интерьер, я бы хотел украсить несколько стен.

— Тогда вам необходимо описать мне обстановку вашей комнаты, чтобы я могла подобрать нужные цвета и сюжеты.

— Нет ничего проще, — он взял ее за руку и потянул за собой.

Арайя зарделась. Было понятно, что он не собирается ничего объяснять, он ведет ее прямо туда. Она смутно припоминала, что однажды ужинала у него в спальне, но ее психическое состояние на тот момент было не совсем стабильным, поэтому она толком не помнила интерьера.

— Сир, — она чуть притормозила.

Он повернулся и сказал.

— Я же просил тебя не называть меня сир, а называть меня Демид.

Она молчала и смотрела в пол. Она сама не знала, куда подевалась ее прежняя уверенность. Он снова потянул девушку за собой.

На третьем этаже они нашли его комнату и вошли. Да, она вспоминала. Это была просторная комната с камином, шкурами львов на полу, креслом качалкой, рабочим столом, заваленным кипой книг, бумаг и документов. В углу стояла небольшая кровать. Арайя вся горела. Ей хотелось немедленно уйти отсюда.

— Да, сир, — она снова запнулась, — то есть Демид, я вижу, комната в темных тонах, думаю ее нужно немного разбавить яркими солнечными красками.

— Было бы прекрасно, если бы само Солнце поселилось здесь со мной, — он пристально смотрел на нее, и ее бросило в пожар.

— Благодарю вас, сир, — она не успела даже выдохнуть после сказанной ею фразы, как уже чуть ли ни бегом поднималась в свою комнату.

Ворвавшись в спальню, она упала на кровать. У балкона стоял ужин, с улиц доносились шумы гостей, ужинавших в садовом ресторане под открытым небом. Арайя не знала, куда ей деваться от тех мыслей и чувств, которые нахлынули на нее. Ничего подобного ей ранее не приходилось испытывать. Ее скромные детские чувства к Фазару и ломаные и невозможные к Славию никак не могли сравниться с тем, что она испытывала сейчас. Она не могла понять, что точно она чувствовала по отношению к Демиду, но знала одно — в его присутствии она теряла рассудок, ее тело начинало дрожать, его голос завораживал ее, а черные бездонные глаза топили ее в мед. Ей пришлось лежать в постели несколько часов, чтобы прийти в себя. Затем постепенно она начала осознавать реальность и вспомнила, что Герадий унес платок с кровью Демида. Ее сердце резко защемило, и она немедленно встала. В мгновение ока она приняла решение. Нужно идти вниз и попытаться хоть что-нибудь разузнать. Она сняла с себя своей вечерний наряд и накинула темно синее легкое бесшумное платье. Затем собрала волосы в пучок и одела бесшумные тканевые синие туфли. С грацией кошки она слетела вниз по лестнице и спустилась в цокольный этаж. Было уже поздно, но Арайя чувствовала, что именно под покровом ночи Герадий мог творить свои темные дела. Она шла по коридору, когда вдруг дверь впереди скрипнула, и Арайя резко отпрянула в тень дверного проема слева. Она почти не дышала, когда мимо нее, как всегда весь в черном быстро прошел Герадий. Как только он скрылся из виду, она немедленно последовала за ним.

Он вышел на улицу и направился в сторону Тайного леса. Было видно, что он очень спешил. Ночь сегодня была светлая, Луна щедро поливала ночную тень светом, однако Ари в своем темном наряде и со своей осторожностью и чувствительностью, легко могла оставаться незаметной, следуя за мужчиной. Луна была ей только на руку, так как она четко могла видеть, куда он идет. Не осознавая в полной мере той опасности, которой она себя подвергает, Арайя бесстрашно шла за магом. Страха не было, ее вела какая-то сила, буквально гонящая ее за ним. Несколько раз Герадий останавливался и прислушивался, словно чувствуя что-то. Однако Ари знала, как оставаться незаметной, она умела прятать свою энергию от чужих ощущений — этому она научилась в Амалонии на бесконечных приемах среди сотни внимательных глаз. Когда они поднялись на гору, Ари на минуту залюбовалась великолепием вида ночной горящей факелами Сурьи, однако маг уже пересекал мост, и ей не надо было следовать за ним. Она миновала разрушенный город, подождала, пока его шаги окончательно стихнут, и осторожно перешла мост. Оказавшись в густой чаще ей стало не по себе, однако отступать уже было нельзя и она тихонечко пошла вперед. Дойдя до подножия большой горы, она увидела, что пути дальше не было, значит, он вошел куда-то сюда. Она подошла к алтарю кондора и раздвинула кусты руками. Обнаружив светлый проход вниз, она осторожно скользнула внутрь. Дойдя до глухой стены, она замерла в интуитивном поиске. Внутренним взором она осмотрела все стены и обнаружила, что одна дырочка в стене выглядит как бы живой, словно ее постоянно касались человеческие руки. Она опустила в нее свой палец, и справа открылся новый проход. Она юркнула внутрь. Снизу доносились магические песнопения. Она бесшумно спустилась и спряталась за центральной входной колонной, осторожно выглядывая из-за нее.

В центре залы на алтаре лежал платок, украденный Герадием. Вокруг него стояли какие-то магические атрибуты, лежала свежеотрубленная голова барана и мертвый петух. Тошнота подступила к горлу девушки. Тринадцать мужчин стояли вокруг алтаря, один из них что-то читал, скорее всего на каком-то древнем непонятном ей языке, а другие вторили ему хором. Периодически мужчины выплескивали липкую кровь из чаши на платок Демида, громко произнося какие-то заклинания. Не прошло и пяти минут, как Арайе стало плохо. Она медленно пошла назад вверх по лестнице, голова кружилась, воздуха не хватало. Дойдя до глухой стены, она попыталась найти отверстие для открывания двери, но ее интуиция отказывалась работать, страх и ужас сковали все ее тело. Она стала задыхаться, пошатнулась и упала навзничь, ударившись головой о стену. Послышались шаги, открыв глаза Арайя увидела толпу мужчин, возвышавшихся над ней.

— Так — так, как интересно, полагаю это наша Амалонская королева, — прохрипел Клаудиус, все еще не вышедший из магического транса. Арайе было так плохо, что она не могла видеть ужас в глазах Герадия, стоявшего рядом с предводителем.

— Да, мой король, это она, видимо она следила за мной.

Клаудис схватил Ари за лицо и заорал:

— Ты пришла сюда одна?

Но Ари не отвечала, так как потеряла сознание от нехватки воздуха.

Поднимите ее и положите на алтарь, мы принесем ее в жертву, сами боги привели ее сюда в этот день омовения кровью.

— Нет, — резко сказал Герадий, — мы не можем возложит на алтарь ведьму, ее чары испортят все дело, надо просто убить ее, я займусь этим. Он резко подошел и поднял ее на руки.

Клаудиус немного подумал, затем сказал:

— Хорошо, видимо само провидение помогает нам на нашем пути.

И все мужчины пошли вниз за предводителем.

— Займись ей, — сказал Клаудиус через плечо.

Герадий нашел потаенную кнопку и вынес Ари на воздух. Она тихонько застонала, жадно заглатывая воздух. Она была такая беззащитная и соблазнительная в его руках, что он почти терял бдительность. Он быстро понес ее назад к мосту, осторожно перешел его и, подойдя к одному из разрушенных домов, вошел внутрь. Среди старинных камней виднелся проход в еще одну пещеру, в которую Герадий и спустился вместе с девушкой на руках, которая была настолько слаба, что едва понимала, где она находится.

Они вошли за деревянную массивную дверь. Внутри было тепло и уютно. В углу стояла огромная кровать на небольшом пьедестале, за ширмой находился туалет, и даже стояла ванная. Слева располагался массивный стол, весь усыпанный какими-то книгами. Видимо это был тайный кабинет Герадия, о котором знал только он. Он осторожно положил Ари на кровать и дал ей какое-то снадобье. Она выпила его и моментально забылась сном. Маг с вожделением гладил тело девушки, но времени не было, нужно было возвращаться назад и сообщить, что дело сделано, и он избавился от девчонки.

Он бесшумно открыл массивную дверь, вышел и закрыл ее на замок. Он вернется сюда завтра вечером, когда уляжется скандал во дворце по поводу ее исчезновения, и она будет его женщиной. Станет служить ему, как и полагается настоящей жене. С этими мыслями Герадий скрылся в темноте.

Часть 3. Закат. Глава 4. Кондор

Когда Арайя не вернулась ночевать, не появилась даже к утру, во дворце началась паника. Демид поднял на уши каждого, кто мог хотя бы что-то рассказать о девушке. Он не спал всю ночь, рыская по садам в поиске Ари, но все тщетно. По его приказу в ее комнате уже стоял мольберт и всевозможные кисти и краски, но девушки не было. К вечеру этого дня Герадий начал склонять Демида к мысли о том, что девушка сбежала, но Демид и слышать об этом не желал, так как не было в его государстве ни одного человека, который бы согласился ей помочь. Все знали, что в случае их поимки помощники немедленно лишаться голов. Более того его врожденная интуиция вещала беду, ведь еще вчера вечером она приходила к нему с просьбой о том, чтобы дать ей какое-нибудь дело. Она не была циничной лгуньей, Демид точно знал это. Что-то случилось, и голова его шла кругом. Он не спал уже сутки, но сна не было ни в одном глазу. Он даже и подумать не мог, что ей может грозить опасность в его собственном дворце, в его собственной спальне. И теперь он сходил с ума от страха за нее, от чувства вины за свою оплошность, от ужаса того, что она была единственной женщиной в мире, которая могла бы сделать его счастливым, и которую он, возможно, потерял навсегда. Все королевство было прочесано вдоль и поперек. Ее следов нигде не было. Никто ничего не знал, она, словно канула в никуда. Чтобы унять пыл своего Правителя, Герадий настаивал, чтобы тот выпил лекарство и немного поспал, но то наотрез отказывался, он собирался продолжать поиски в Тайном лесу. Однако ночью это было бы абсолютно бесполезно, поэтому Герадий все же смог настоять на том, чтобы Демид хотя бы вернулся в свою комнату, чтобы отдохнуть до утра. Вместо этого Демид поднялся в комнату под куполом. Его глаза наполнились слезами. На кровати все еще валялось ее сиреневое платье — в нем он видел ее в этот злосчастный день, волшебная фея из его снов. Она переоделась после того, как убежала из его комнаты. Зачем? Он пригласил служанку и попросил сказать, какого платья не хватало в ее гардеробе. Проверив шкаф, Лада сказала, что нет темно-синего легкого платья, которое она никогда не одевала, так как не любила темные цвета.

Что заставило ее одеть темное платье? Она хотела оставаться незаметной в темноте, но куда она могла пойти? От кого она пряталась? Почему ничего не сказала ему? Ведь он видел ее буквально прямо перед этим.

Вопросов было больше, чем ответов. Он сел на кровать и прижал к лицу ее платье. Ее жасминовый запах вызвал в нем такую боль, какую ему еще не приходилось ощущать, тоска была настолько сокрушительной, что он обессилил, и упал на кровать. Прямо над куполом висела огромная голубая звезда. Он долго смотрел на нее, слезы струились из его глаз, больше он не мог сдерживаться. Не зная, как дожить до утра, он пытался оставаться в сознании на случай, если что-то проясниться. Однако переутомленный организм брал свое, и через какое-то время Демид уснул.

Огромная синяя звезда слепила глаза Демиду. Она звала его, тянула его к себе, ее сияние было таким мощным, словно сигнал сос, доносящийся из ниоткуда. Ее глаза были ему знакомы, он судорожно дернулся вперед, пытаясь схватить ее, но она растаяла, оставляя лишь слабый отголосок

— Дор…

— Где ты? — кричал ей вслед Демид.

Но ответом было лишь:

— Дор…

Арайя открыла глаза. В комнате было почти темно, единственная лампа на столе еле теплилась. Тело чувствовало себя отдохнувшим, голова не болела, удар, видимо, оказался не сильным. Она попыталась встать, — все в порядке. Тошноты не было, головокружения тоже. Она подошла к двери и потянула ее. Дверь не поддавалась. Она потратила какое-то время на то, чтобы попытаться ее открыть, но все тщетно. Ее ум метался, нужно было что-то предпринять. Она понимала, что Герадий не убил ее, как обещал, значит, у него есть на нее особые планы и в его намерениях не приходилось сомневаться. Она пришла в ужас от того, что ни единая душа в этом государстве и понятия не имела о ее догадках, о ее подозрениях по поводу Герадия. Она винила себя за то, что не предупредила Демида, это было большой глупостью, она должна была быть более настойчивой, хотя какие аргументы она могла бы привести? Платок, который был приложен к ране? Демид поднял бы ее на смех. Ее врожденная интуиция часто помогала ей, но в этот раз Ари оказалась очень недальновидной. Она пренебрегла правилами безопасности и переоценила свои возможности. И теперь она оказалась в этом положении, безвыходном, возможно страшном. И на этой мысли что-то дикое проснулось у нее внутри. Она так долго не хотела жить, что теперь ее мысли стали реальностью. Она взмолила Бога о пощаде. Она хотела жить! Да! Она будет жить, во что бы то ни стало. Она должна что-нибудь придумать. Обязана! Она села в медитацию и молилась. Она молилась долго, прося прощения и пощады. Она просила Вселенную простить ее за нежелание жить, наслаждаться чудесами и красотами мира, она хотела жить для своих детей. Теперь она точно знала, что однажды она еще встретит их. Она видела их прекрасные лица перед своими глазами, она чувствовала их любовь. Демид… возможно он мог стать еще одним смыслом ее существования. И она просила у Бога поддержки. И она обещала Богу, что отныне никогда не будет отчаиваться. Она снова станет прежней Ари, девочкой встречавшей по утрам Солнце, обнимавшей деревья и летающей вместе с птицами. Она плакала, сидя на кровати, когда дверь неожиданно скрипнула, щелкнул замок и вошел Герадий. Его взгляд был полон ожидания встречи, но завидев Ари, сияющую и всю в слезах, его взгляд странным образом переменился. Он как-то странно занервничал, закрыл дверь. Подошел к ней ближе и присел на край кровати.

Он положил свою костлявую руку на ее ладонь и нежно спросил:

— Почему ты плачешь?

— Я прошу у Бога прощения за то, что не хотела жить, просто и открыто ответила она. Ее чистота и искренность были настолько сильны, что его вожделение куда-то исчезло и ему резко захотелось заботиться о ней, как о маленькой девочке. Он достал чистый платок и вытер ее лицо.

— Ты не должна плакать, — его взгляд вдруг снова стал меняться. — Скоро все измениться, моя королева, — он взял ее ладонь в свои руки и начал жадно целовать ее. Арайя напряглась всем телом. Единственные мысли были о возможном божественном спасении.

— Скоро империя Демида подойдет к концу, во главе Рафорса станет Клаудиус, а я стану новым правителем. Наша власть будет безграничной, мы будем великими…

— Что делает человека великим? — тихо спросила Арайя, пытаясь увести его в моральную сторону обсуждаемого вопроса.

— Власть, моя девочка.

— Но разве ты не являешься правой рукой Демида, ведь он безгранично верил тебе, почему ты это сделал?

— У каждого есть свое предназначение, — он криво улыбнулся, обнажая неровные зубы.

— И в чем же твое предназначение, Герадий?

— Моя семья, Арайя, уже много веков была частью тайного общества кондоров. Все члены этого общества избранные, это люди, которые имеют права на деньги и на власть в этом мире, но мир погряз в невежестве, и наша миссия освободить его. Мы должны захватить власть в Рафорсе, при помощи Демида мы завоевали много других стран, теперь границы нашего государства значительно расширились. Он больше не хочет воевать, значит пришло время убирать ненужную фигуру с игровой доски. Понадобиться какое-то время, чтобы его доверие ко мне стало безраздельным. Когда он неожиданно погибнет, не оставив наследников, единственным разумным вариантом будет назначить приемником меня. Я стану Правителем Рафорса, официальным, но править государством будет тайное общество, частью которого я и являюсь.

— Герадий, ты действительно веришь во все то, что ты сейчас мне рассказал? — Арайя была потрясена.

— Да, ты слишком молода и неопытна, к тому же ты женщина, — при этом его глаза как-то сладостно блеснули, — ты не можешь меня понять, но ты не должна волноваться. Своей выходкой, тем, что следила за мной, ты лишь слегка ускорила события, в любом случае ты бы была здесь, просто чуть позже. Ты будешь моей женой, Ари, новой королевой Рафорса.

Неожиданно Герадий достал небольшую коробочку. Открыв ее, он развернул ее лицом к Ари. В ней находилось невероятной красоты кольцо из огромное черного камня.

— Это редчайший черный бриллиант, я нашел его в одной из старинных пещер нашей страны в одной из научных экспедиций несколько лет назад. По преданию его может носить только тот человек, который нашел самого себя, тогда этот бриллиант подарит ему неограниченную власть и силу. Я хочу подарить его тебе, моя Арайя, ты сможешь надеть его тогда, когда сочтешь себя готовой.

Глаза Ари блеснули слезами, Герадий был искренен в своем порыве.

— Благодарю, но я не могу принять твой подарок. Я никогда не предполагала, что смогу выйти замуж без любви, поэтому не смогу стать твоей спутницей жизни, прости меня, Герадий.

Его взгляд помрачнел, глаза неожиданно загорелись необъяснимой тоской.

— Меня никогда никто не любил, Ари, но я верю, что твое сердце всесильно, однажды ты сможешь.

Он встал, закрыл коробочку с кольцом и положил ее на тумбочку рядом с кроватью.

— Кольцо твое, тебе придется много времени проводить здесь в одиночестве, я хочу тебе предложить попробовать энергию этого камня. Ты можешь иногда одевать его и знакомиться с ним, чувствовать его, камни живые существа, возможно, вы найдете общий язык.

— Как долго ты собираешься держать меня здесь?

— Ты не должна спешить, тебе предстоит долгий процесс смирения, так же как и Демиду…

— Что ты имеешь ввиду, упоминая Демида?

— Ничего, здесь много книг, — он указал на стол, — памятуя о твоем увлечении планетами, ты здесь сможешь найти информацию о значении всех светил. Я научу тебя рассчитывать астрологические карты людей и научу их интерпретировать. Это весьма научное занятие, но твой ум, он очень остр, ты сможешь быстро понять эту науку, я уверен.

— Это просто великолепно, — сказала Арайя, а сама подумала, — как странно, моя мысль снова сбылась, ведь совсем недавно я мечтала о том, чтобы Герадий делился своими гениальными знаниями с людьми.

Ей не было страшно, сама не зная почему, она не ощущала опасности от этого человека. По всей видимости, он не собирался набрасываться на нее с сексуальными намерениями, вероятно, он был носителем чести и не планировал делать этого с ней до их предстоящей свадьбы. Боле того он собирался обучать ее, и это было просто великолепно, так как эта тема увлекала ее невообразимо. Оставалось продумать, как спасти Демида и разрушить планы кондоров. Ей предстояло выяснить то, что они собирались делать, каким точно был их план, а на это потребуется какое-то время и маленькие хитрости.

— Уже поздно, возможно ты уже хочешь отдохнуть, а я собираюсь работать, — он сел за стол и открыл какие-то книги.

— Но я вовсе не хочу спать, я проснулась совсем недавно.

Она встала с кровати и подошла к столу.

— Что ты делаешь?

— Рассчитываю расстояния от звезд к звездам.

— Что людям дает знание о планетах?

— Все, моя милая, в момент рождения человек получает так называемый планетный отпечаток, то есть определенное влияние планет в определенный период времени. В зависимости от того, как стоят планеты в его карте, можно определить основные его цели и задачи по жизни, можно увидеть его слабые и сильные стороны, можно понять над чем ему необходимо работать в своем характере и что его ждет в судьбе.

— А ты уже рассчитал мою карту?

— Нет, ведь мне не известна дата и место твоего рождения. Напиши ее вот здесь.

Ари черкнула несколько цифр.

— Хорошо, я изучу. Вот на этих бумагах почитай о значении Солнца и Луны, это светила для нашей планеты и их значения чрезвычайно важны.

Увлеченная Ари провела за чтением несколько часов, совсем позабыв о том, что уже поздно. Из записей Арайя узнала, что Солнце несет на планету энергии мужского начала, а Луна — женского, материнского. Солнце является олицетворением власти, силы, щедрости и великодушия. В плохих аспектах может давать тщеславие и неимоверную гордыню. Луна — это домашний очаг, семья, материнство. В своих записях Герадий описывал планетные влияния на известных в истории людей, Арайя узнала, что Солнце — является центральной планетой гороскопа Демида. Солнце так же сильно повлияло на характер самого Рафорса — богатого, роскошного и властного. А вот чудесная Амалония напоминала энергии Луны во главе с Богиней Селеной.

Спустя несколько часов Ари восторженно сказала, оторвав Герадия от его бумаг.

— Это знание, оно настолько захватывающее, что я просто потрясена!

Герадий улыбнулся, его непривыкшее к улыбке лицо слегка исказилось.

— Да, позже ты узнаешь много и о других планетах. А сейчас тебе нужно отдохнуть, а мне пора возвращаться во дворец.

— Что Демид думает о моем исчезновении? — стараясь не выдавать своего волнения, спросила Ари.

— Что ты сбежала, — ответил Герадий и мрачный вышел за дверь.

— Скорее всего, это ложь, — тихо сама себе сказала Ари. Он не может так думать, ведь буквально накануне я просила Демида поручить мне какое-нибудь дело во дворце, значит, это Герадий пытается убедить Демида, что она сбежала.

Арайя села в медитацию и начала думать. Она увидела огромную большую птицу, кружащуюся над ней и шепчущую слово «кондор».

— Вот, что значил ее сон, эта птица и была кондором! — осенило ее. — Если бы только Демид мог узнать об этом тайном обществе кондоров, тогда бы он догадался, откуда ветер дует, но как, же он мог узнать о нем, ведь его обманывали столько лет! Хотя это было вовсе не сложно, большую часть своей жизни Демид провел в походах и завоеваниях. Государством фактически управляли кондоры, но возможно сейчас, когда он навсегда вернулся домой, возможно, он сможет заподозрить что-нибудь неладное. И она стала транслировать эту мысль в пространство. Она еще долго концертировала всю свою силу на этой мысли, пока не заснула спокойным сном.

Демид проснулся с ощущением ее присутствия. Ари стояла перед его внутренним взором, она была жива и звала его. Теперь он точно знал, она никуда не сбегала, она в опасности и нуждается в его помощи. Похоже, ему предстоит узнать много нового о людях в его государстве. Он долго отсутствовал, и, скорее всего, здесь есть враги, о которых он не подозревал. Иначе кто бы еще мог похитить его гостью. Ему вдруг стало понятно, что в государстве есть люди, мечтающие занять его место. Они могли счесть Арайю своим врагом, которая могла бы стать женой Демида и родить наследников. А пока наследников нет, значит, убрав с дороги Демида, путь к власти был бы открыт. Да, слишком долго он отсутствовал здесь, чтобы понимать все дворцовые интриги. Народ обожал его, но в верхушке управления, среди его министров вполне могли быть и завистники. Он должен внимательно изучить всех возможных ненавистников, и начать он намеревался прямо сегодня.

Он отправился в кабинет и отдал приказ своим людям начинать обыск Тайного леса вокруг Сурьи. Было приказано просмотреть каждый уголок, каждый камешек, каждый кустик. Ари где-то рядом, теперь он точно это знал. Затем он пригласил к себе Герадия, который явился как всегда спокойный, невозмутимый и серый.

— Герадий, — обратился к нему Демид, — твоя семья много поколений служила короне, ты самый близкий мне человек в государстве, скажи, за время моего отсутствия, не замечал ли ты, что среди моих министров возникали бы странные умонастроения?

— Вы имеете в виду возможное предательство? — невозмутимо спросил Герадий.

— Да, я полагаю, что нас предали, я знаю точно, Арайю похитили. Она где-то рядом, ее удерживают насильно и мы должны ее найти.

Серая маска на лице мага слегка искривилась.

— Мне не известно о дворовых интригах, Демид, я ученый и в основном занимался научными исследованиями.

— Тогда ты должен помочь мне проверить всех возможных и невозможных предателей, начиная от самого младшего чина, заканчивая самыми приближенными.

— Хорошо, мой господин, я все сделаю, как вы сказали. Мне понадобиться какое-то время.

— У тебя есть три дня, не больше, организуй тайную проверку, никто ничего не должен знать. Я не могу спугнуть их, я волнуюсь за жизнь Ари. Если загнать их в угол, они будут заметать следы и могут причинить ей вред.

— Да, мой господин, все будет сделано.

Герадий слегка поклонился и тихо вышел. Все шло не так, как он полагал. Он надеялся убедить Демида, что девушка сбежала по своей воле, тогда правитель быстро бы смирился с ее потерей. Но его потрясающая интуиция подсказывала ему правильное решение. Он чувствовал предательство, и, обнаружив, что предателей среди его министров нет, он станет копать дальше. Что-то подсказывало магу, что он в опасности, что их тайное общество может пострадать, может быть разоблачено. Нужно было что-то срочно предпринимать, нужно убирать Демида немедленно, иначе многовековое дело кондоров может потерпеть фиаско.

Не медля ни минуты, Герадий направился в сторону Тайного леса. Из-за всего произошедшего он потерял бдительность. У него не было времени прятаться и ждать до вечера. Он юркнул в черный ход и быстрым шагом направился навестить Клаудиуса.

Демид стоял у окна своего кабинета. Завидев его мага, направляющего в сторону Тайного леса, что-то странное кольнуло в его сердце.

— Куда он направляется? — осторожно подумалось ему. Было что-то странное в том, что Герадий шел в сторону от дворца, когда ему было приказано заниматься расследованием. Сердце сильно щемило. Неужели это Герадий? Его друг, он был ему почти братом, рука об руку с детства они проводили время за книгами и экспериментами, неужели такое предательство возможно?

Демид был растерян, он потерял власть в своей стране, он не знал, кому он мог доверять, а кому нет. Он долго сосредоточено думал, был уже полдень, когда он спустился вниз переговорить со своим дворецким.

— Карий, — обратился он к пожилому седовласому мужчине, прослужившему ему больше сорока лет, — всем ли ты доволен у меня на службе?

— Да, сир, — его лицо выражало волнение, — я что-то не так сделал, сир? — он действительно переживал.

— Нет, нет, — заверил его Демид, — я просто хотел поблагодарить тебя за твой честный труд.

— Что вы, — смутился дворецкий, — это большая честь для меня служить вам и империи.

— Скажи, Карий, за время моего длительного отсутствия, не замечал ли ты чего-нибудь странного, происходящего во дворце?

— Что вы имеете в виду, сир?

— Карий, я полагаю, что меня предали, но я не знаю кто, я пытаюсь найти предателя.

— Предали, сир? — лицо старика стало совсем озабоченным. — Как такое возможно?

— Не замечал ли ты каких-нибудь странных вещей?

— Нет, сир, не замечал.

— А госпожа Арайя не обращалась к тебе в последнее время с какими-нибудь вопросами?

— Вопросами? — дворецкий задумался, — она всегда интересовалась как у меня дела, — он тепло улыбнулся, а еще спрашивала, где вы и чем занимаетесь, и где господин Герадий…

— Герадий, — сердце снова защемило, — и сколько раз она спрашивала о нем?

— Два раза, сир.

— Спасибо, Карий, прошу тебя никому не сообщай о нашем разговоре, это очень важно.

— Разумеется, сир.

Демид боялся этой мысли, но сейчас ему в голову пришли воспоминания о том разговоре, когда Арайя приходила жаловаться на грубость со стороны мага. Что же там на самом деле произошло, и почему она не сказала ему? Боялась, что он не поверит? Имеет ли смысл напрямую спросить Герадия или… нет, какой-то неописуемый страх и тревога резко поднялись из недр его сердца при мысли о расспросах Герадия о Ари. И вдруг неожиданное решение проснулось в его голове. Герадия сейчас не было, и Демид спустился к нему в лабораторию. Все столы были, как всегда завалены, книгами, записями, расчетами. Колбы стояли полные реактивов, смесей, волшебных жидкостей. Демид не знал, что он ищет. Он брал в руки книги, одну за другой, пролистывал их, читал отрывки о лечебных бальзамах, законах физики и химии, о влиянии планет, о легендах Рафорса. Вот эта легенда была красивой. Птицы кондоры считались священными птицами в государстве Рафорс. По преданию увидевший такую редкую птицу человек, получал от Вселенной особую мудрость и мог избираться вождем племени в древние времена. В конце жизни отслужившие племени вожди уходили в горы и прыгали со скалы. Считалось, что если они верно служили своему племени, у них вырастали крылья, как у настоящих кондоров и они улетали на небеса к Богу. Если же они не смогли выполнить своего долга, значит, они летели вниз и продолжали свое существование в преисподней.

Демид долго еще бродил по лаборатории, ища сам не понимая чего, затем поднялся в свой кабинет. К вечеру вернулись солдаты, обыскивающие лес. Начальник королевской военной службы Рено постучался к нему в кабинет. — Сир, мы обыскали каждую клеточку леса. Никаких следов.

— Докуда вам удалось дойти сегодня? — Демид не собирался сдаваться.

— Сир, мы прочесали весь лес до границы, с севера до Шаре, а с юга до Кондора.

— Кондора! — молния пробила Демида с головы до ног.

— Гора Кондор, она находиться в конце южной части леса.

— Дор…. - услышал Демид слова из своего сна. — Дор….

— Кондор! — сказал он вслух. —Вы поднимались на эту гору?

— Нет, сир, но…

— Мы немедленно отправляемся туда.

— Но уже почти темно.

— Это не имеет никакого значения, — почти кричал Демид, — она там, я знаю.

— Он бросился вниз, следом бежал Рено, на ходу отдавая распоряжения вновь собирать разведывательный отряд.

Герадий нашел Клаудиса в своем кабинете в пещере.

— Нужно срочно действовать, — приказал предводитель кондоров, выслушав все обстоятельства дела. — Сегодня же ночью ты должен убрать его.

— Но как это сделать, чтобы не вызвать подозрений?

— Воспользуйся одним из своих быстродействующих ядов, который вызывает сердечный приступ. Мы сообщим, что сердце правителя было слабым из-за долгих физических нагрузок, и что оно не выдержало.

— Хорошо, Клаудиус. Завтра все будет кончено, нас ждет великая победа!

Глаза Герадия горели бешенным огнем. Он вышел из пещеры и направился в свое логово, где он прятал Арайю.

Он застал ее за чтением астрологических книг. Он вошел молча и сел за стол. Она сразу поняла, что что-то происходит, но спросить напрямую не решилась. По его напряженному лицу было видно, что это будет бесполезно. Вместо этого она аккуратно сказала:

— Я почти прочитала статьи про Меркурий, Венеру и Марс, это ужасно интересно.

— Я рад, что ты не скучаешь. Скоро мы сможем вернуться во дворец.

Арайя побледнела. Неужели они убили Демида.

— Скоро? — с еле скрываемым ужасом спросила она.

— Да, очень скоро.

И он замолчал, сжавшись в комок, делая вид, что что-то читает. Она точно знала, что мысли его были не в книгах, он явно что-то обдумывал, очень напряженно. Она вошла в энергетическое поле Демида. Нет он жив. Она чувствовала его рядом, гораздо ближе, чем вчера, ее сердце учащенно забилось. Неужели он ищет ее? Неужели он взял след и приближается? Она снова стала молиться, непрерывно, отчаянно. От всего сердца. Прошло несколько часов, когда Ари увидела, что Герадий начал собираться. Видимо он дожидался темноты, чтобы тайно вернуться во дворец.

Неожиданно за дверью кто-то зашевелился. Сердце Арайи замерло. Она хотела закричать о помощи, но что-то жуткое сжалось у нее внутри. Там, за стеной было не спасение, а опасность. Герадий метнул на нее взгляд, чтобы она спряталась за ширму. Ари юркнула внутрь комнаты тише, чем сама тень.

— Герадий, — послышался хриплый голос за дверью, — я знаю, ты здесь, открой.

В замешательстве маг стоял молча.

— Открой, или я прикажу выломать дверь, — взревел голос Клаудиуса.

У мага не было выбора. Из ящика стола он вынул кинжал и сунул его в рукав плаща. Подойдя двери, он бесшумно отпер замок и открыл ее.

Клаудиус стоял еще с двумя мужчинами тайного общества.

Войдя внутрь, они оглянулись.

— Почему ты никогда не говорил об этой пещере, и мне пришлось узнать о ней лишь потому, что тебя видели входящим сюда сегодня днем?

— Это мой рабочий кабинет, я работаю здесь над моими научными экспериментами, я не думал, что должен сообщить об этом, мой король.

— Ты что-то скрываешь, мои духи кричат мне об этом.

Клаудиус резко метнулся в сторону ширмы и отбросил ее в сторону. Арайя сидела в углу, прижавшись к холодной ванной.

— Ты не покончил с ней, как тебе было приказано! — взревел он.

— Я хочу, чтобы она стала моей женой, — холодно сказал Герадий, — она согласна держать язык за зубами, — солгал он.

— Это же женщина и она никогда не сможет держать обещаний, к тому же она наш враг и ведьма! Как ты осмелился перечить мне? — его гнев нарастал.

Герадий чувствовал, что сейчас будет бойня. Он знал, что с двумя братьями их общества он легко справиться, но боевая магия Клаудиуса была сильнее его, и они могли все здесь погибнуть.

— Прости, Клаудиус, но я полюбил… — Герадий замолчал.

Глаза Клаудиуса злобно сверкнули.

— Ты должен был любить наш союз, а полюбил ведьму. Убить ее! — резко скомандовал он.

Двое мужчин бросились к Ари, но тут же были сбиты с ног горячей волной, откинувшей их к стене. Герадий схватил Ари, сунул ей в руку откуда-то взявшееся кольцо, подаренное накануне, и толкнул к двери.

— Беги, — закричал он. Клаудиус метнулся за девушкой, но Герадий послал огненный шар ему в спину, сбив с ног. Ответный удар был мгновенным. Герадий отлетел к стене и ударился головой о ванную. Кровь хлынула из открывшейся раны. Началась борьба. Слышался грохот и крики, но Арайя в ужасе бежала вверх по лестнице. Не помня себя от страха, она выскочила на улицу и к своему огромному удивлению и счастью обнаружила факелы совсем недалеко. Слышались приближающиеся голоса. Она была уверена, что это люди Демида, потому что члены тайного общества никогда не стали бы привлекать к себе внимания.

— Помогите! — что есть мочи закричала Арайя, — сюда, на помощь!!!

Демид метнулся в ее сторону мгновенно. Его сердце воспряло к жизни, едва услышав ее родной, любимый голос.

Она бежала быстро, но ее преследователи уже нагоняли ее. Впереди был обрыв, тропа сильно сужалась и девушка в ужасе понимала, что им хватит и мгновения, чтобы спихнуть ее вниз. Было темно, Арайя видела, что кто-то бежал ей навстречу, но кто точно видеть не могла.

И вот уже дыхание преследователей близко. Резкий рывок отдернул девушку назад, и она упала на землю. Секунда — и чья-то нога толкает ее в пропасть. Но вот кто-то еще бросается на ее мучителя, и тот летит вниз, за ним следует еще один преследователь. Ари зажмурилась от охватившего ее ужаса, боясь, что она сейчас последует за двумя удаляющимися в пропасть воплями. Однако вместо этого она ощутила, как теплые мужские руки прижали ее к знакомому и уже почти родному телу.

Она без слов схватила Демида за шею. Вечность. Его запах. Ее дыхание. Его сила. Ее беззащитность. Казалось, что время остановилось, и девушка боялась даже пошевелиться, лишь бы не спугнуть это чудесное мгновение их первой настоящей близости. Однако в голову вдруг пришла мысль об алхимике.

— Ты должен помочь Герадию, поспешим, иначе они убьют его, — Ари снова была готова к борьбе.

Они бросились бежать в сторону пещеры. Когда они спустились вниз, Герадий лежал на полу весь в крови. Арайя упала перед ним на колени и взяла за руку.

— Прости, — шепнул он.

Арайя плакала. Кто-то метнулся в коридоре и Демид погнался за ним. Арайя гладила Герадия по лицу.

— Все будет хорошо, я тебя вылечу.

Его лицо стало светлым.

— Я прожил жизнь не зря, Арайя.

— Нет, ты еще долго будешь жить, — перебила его Арайя.

— Ты должна продолжить мое дело, Ари, ты сможешь. Возьми все книги отсюда. В моей лаборатории есть еще…

Он не договорил. Его тело обмякло.

Арайя заплакала и упала лицом на его грудь.

Она не знала, сколько она тут лежала, слишком много потрясений за последнее время ей пришлось пережить, она опомнилась лишь тогда, когда Демид поднял ее на руки.

— Его убийца мертв, — тихо сказал Демид.

— Глава тайного общества кондоров?

— Кондоров значит, — задумчиво сказал правитель, — да, он отправился проверять достоверность легенды.

— Какой легенды?

— Потом расскажу.

— Герадий был с ними? — его голос был напряженным.

Ари помолчала, затем сказала:

— Нет, он хотел спасти меня, но не смог.

Они оба знали правду, но никто не стал обсуждать это вслух. Ари было тяжело, но Демиду было тяжелее. Он поднял дрожащую девушку на руки и вынес на улицу. Мрак был кромешным, словно пытался скрыть ту трагедию, которая разыгралась сегодня среди многовековых гор. Демид нес Ари домой молча, она прижималась к нему всем своим существом, стараясь не думать о смерти. Впереди их ждала жизнь.

Часть 4. Восход. Глава 1. Заря

Занималась заря. Воздух был свежим, дарящим жизнь и пробуждение. Арайя открыла глаза и потянулась. Первые солнечные лучи уже проникли в комнату и рассеивали ночной мрак. Было ощущение чистоты, свободы и какого-то легкого освобождения. Все позади. Все печали, страхи, боли. Этот чудесный день был ее новым жизненным вдохновением, радость расправляла грудь, дышалось легко. Ари повернула голову. Рядом с кроватью на шкурах и подушках спал Демид. Белые легкие одежды ярко выделялись на загорелом теле. Он был так красив, столько мужества и силы прослеживалось во всех его чертах. Лавина нежности и благодарности накрыла ее с головой. Он остался рядом с ней, словно боялся, что ее снова похитят. Ее сердце плавилось под чарами его заботы. Стоило ей пошевелиться, как он тут же вскочил.

— Проснулась?

— Похоже на то, — улыбнулась она.

— Как ты себя чувствуешь?

— Мечтаю о ванной, — она искрилась.

— Я сейчас же распоряжусь, — сказал он, вставая.

— Мне так жаль, что я разбудила вас.

— Нет, нужно идти в пещеру, необходимо похоронить Герадия, — его голос выдавал боль. — Я пришлю людей, чтобы тебя охраняли круглые сутки, остальные члены общества все еще на свободе.

— В этом нет необходимости, — ей не хотелось сидеть дома взаперти и все время находиться в сопровождении.

— Необходимость здесь самая острая, я уже однажды потерял тебя, — его слова прозвучали как-то лично, словно она была его женой, а не пленницей или гостьей.

Ари слегка смутилась. Потом опомнилась, подошла к нему и взяла его за руку.

— Не переживайте из-за Герадия, он сделал то, что должен был, он умирал счастливым.

— Да, конечно, — он был излишне напряжен, и, стараясь скрыть это, направился к выходу.

— Демид, — она позвала его. Он повернулся, глаза были слегка красными.

— Я обнаружила в пещере уникальные книги, не могли бы вы привезти их во дворцовую библиотеку, я хотела бы их изучать.

— Да, разумеется, — это все, что он смог сказать. Он тихо вышел.

Арайя насладилась чудесной ароматной ванной и решила посвятить несколько часов своему излюбленнейшему занятию. Она села рисовать. Кабинет Демида нуждался в свежей нотке, ее душа пела освобождением и быстро навеяла необходимый образ для изображения. Несколько часов она писала, не отрываясь, полностью поглощенная творческим экстазом. Она не заметила, что ей приносили обед, она вернулась в мир только тогда, когда стало уже почти темно, и уже было плохо видно яркие краски холста.

— Ари, — она услышала голос Демида. Он все еще был бледен, его глаза красные. — Мы похоронили его.

Он стоял такой разбитый, плечи слегка опущены, великан с грустными глазами и разбитым сердцем.

Она встала и тихонько подошла к нему. Немножечко привстав на цыпочки, она обняла его за плечи. Он прижал ее к себе. Она гладила его по спине и не понимала, почему он не плачет при ней. Почему он не дает волю своим чувствам. Далее он чуть отстранился.

— Я пойду к себе, надо отдохнуть.

— Я хотела бы завтра навестить могилу, если вы не против.

— Нет, разумеется, нет. Утром, на рассвете я зайду за тобой.

— Хорошо, — тихо сказала она.

Она забыла про картину. Ей в голову пришла чудесная мысль. Она перекусила легкой пищей, накинула салатовое платье и юркнула в библиотеку. За ней бесшумно проследовало двое солдат. Она набрала кучу книг в стопки, что-то писала, выписывала, сопоставляла. Было уже поздно, когда она поднялась к себе с несколькими листами текстов. Умывшись, она спокойно заснула.

С рассветом Арайя в темно фиолетовом легком платье и Демид в черных брюках и темно-синей рубашке отправились в сторону Темного леса. Они взобрались на гору старого города, перешли мостик и прошли густые заросли. Недалеко от пещеры кондоров виднелась небольшая могила, вся усыпанная цветами. Ари подошла и положила сверху букет желтых роз.

— Желтые цветы дарят учителям, — тихо сказала она, обращаясь скорее к духу Герадия, нежели чем к Демиду.

— Ты был хорошим учителем для меня, мой добрый друг, я благодарю тебя за то, что ты многому научил меня. Сегодня я подготовила тебе один текст, он соткан из мыслей и высказываний всех тех философов и ученых, которых ты так любил.

Арайя достала листы и начала читать.

— Мой дорогой Герадий. Твой любимый Франс писал: «Большинству людей нечем заполнить даже быстротекущую человеческую жизнь, и им нечего было бы делать с вечностью». Твоя жизнь была насыщенной, она никогда не была пустой. Вечность встречает тебя парадом звезд, ибо ты нашел то, что искал. Страх перед смертью ничто, по сравнению с бессмысленностью бытия. Твои человеческие дни были наполнены служением людям. Сколько много хорошего ты успел сделать для народа своей страны, сколько открытий совершил. Твоя жизнь была полна страсти божественного таланта, ты прирожденный и вечный ученый!

Она вытерла слезы и продолжила:

— Кафка был уверен, что тот, кто познал всю полноту жизни, тот не знает страха смерти. Страх перед смертью лишь результат неосуществившейся жизни. Это выражение измены ей. Ты никому не изменял, ты шел своим путем и выполнил то предназначение, которое было для тебя уготовлено, и я благодарю тебя за это. Я благодарю тебя за тот искренний порыв, который был рожден твоим сердцем, моя благодарность в сердце у Бога для тебя.

Она помедлила, делая небольшую передышку.

— «Для мудрого достаточно одной человеческой жизни, а глупый не будет знать, что ему делать с вечностью», — считал Эпикур. Ты выполнил все свои задачи, и для тебя пришло время уходить. «Всякий раз, как умирает человек, погибает некий мир, который он носит в своей голове; чем интеллигентней голова, тем этот мир отчётливее, яснее, значительнее, обширнее, тем ужаснее его гибель», — писал Шопенгауэр и был прав, потому что миру очень больно, что тебя уже нет с нами. И мои слезы, это не только слезы радости за твое освобождение, это так же слезы боли от твоей потери. Но мудрый Лао-цзы учил: «Всё в мире растёт, цветёт и возвращается к своему корню». Весь я не умру, — был уверен Гораций. «Как зеленеющие листья на густом дереве — одни спадают, а другие вырастают, так и род от плоти и крови — один умирает, а другой рождается» — говориться в Великой Книге Жизни. Ты умер на этой земле, но родился где-то еще, я в это верю. И перед своей смертью ты смог сделать то, о чем мечтал Лев Толстой: «Умирая, желал бы сказать, правда ли, что я думал о смысле жизни, что он в увеличении любви. Хоть головой мотнуть утвердительно или отрицательно». И ты смог мотнуть головой — твой героический поступок символически показал миру ради чего нужно жить. Любовь — это единственная сила в мире, способная из врага сделать друга. И ты стал другом, а не врагом. «Только отрекаясь от того, что погибнет и должно погибнуть, от нашей животной личности, мы получаем нашу истинную жизнь, которая не погибает и не может погибнуть», — говорил Толстой. Так что ты не умер, мой дорогой Герадий, ты жив, в моем сердце, в сердцах дорогих тебе людей, ты в нашей памяти, рядом и навсегда.

— Я благодарю и люблю тебя, — тихо шепнула она, чтобы слышать ее мог только ветер, унося ее чистые слезы.

Когда она закончила читать, слезы радости катились по ее щекам. Демид стоял пораженный, ее искренность, доброта и забота не могли оставить равнодушным никого, кто мог бы это наблюдать. Демид точно знал, что теперь Герадий будет покоиться с миром. Какое-то странное облегчение накатилось на него и ему захотелось спать. Он так устал за последние дни. Сначала бессонные ночи агонии и поиски Ари, потом потеря лучшего друга. Ему нужен был отдых. Он тихо подошел к девушке и обнял ее за плечи. Она слегка прижалась к нему, все еще всхлипывая. Они стояли там еще какое-то время. Затем медленно пошли в сторону моста. Перейдя на другую сторону, они резко обернулись на пронзительный крик какой-то огромной птицы.

— Кондор, — выдохнула Ари.

Огромная почти трехметровая птица парила над пропастью. Ее широкие крылья парапланом двигались, рассекая воздух. Ее глаза впивались в идущую пару, ее глаза были знакомыми и родными. Убедившись, что ее увидели, птица резко спикировала вниз, словно падая в пропасть.

— Нет, — выкрикнула испугавшаяся Арайя.

Но вдруг из недр пропасти послышались удары уверенных крыльев. Птица взлетала вверх, стремительно и радостно. Она летела так быстро, что была похожа на выпущенную умелой рукой стрелу. Сделав несколько кругов над горой, кондор издал пронзительный крик и исчез из виду.

— Он свободен, — тихо сказал Демид. Одинокая слеза радости скатилась по его щеке.

Демид спал два дня. Его сон восстанавливал его силы, укрепляя его дух, напитывая его тело жизненными силами. Он позаботился о том, чтобы Арайю охраняли днем и ночью, боясь, что кто-нибудь из сбежавших членов тайного общества мог отомстить, попытавшись убить Ари. Он не мог точно знать, возможно, кто-то из его мнимых доверенных могли оказаться потенциальными врагами. Теперь он никому не мог доверять. Несмотря на то, что Клаудиус, Герадий и еще несколько членов тайного общества были мертвы, их соратники могли лелеять возобновление их плана, выбрав нового руководителя. На третий день Демид чувствовал себя великолепно. Первым делом он отправился в комнату Арайи, так как чувствовал, что ужасно соскучился по ней.

Ари сидела на балконе. Ее рыжие волосы были перевязаны белой лентой. Девушка сидела боком, рисуя что-то на холсте. Белая рубашка была подвязана на талии так, чтобы не мешать. Широкие белые хлопковые штаны доходили всего лишь до бедер, открывая на обозрение плоский животик. Она была так задумчиво увлечена, что не заметила его приближения. Он смотрел на нее с таким восхищением, упиваясь ее красотой, что она вдруг обернулась.

— Демид, — ее улыбка могла топить айсберги. — Я не заметила вас.

— Я был бы рад, если бы ты называла меня на ты, — он подошел ближе.

— Можно? — спросил он, слегка нагибаясь над картиной, чтобы увидеть изображение.

— Да, я уже почти закончила, — это для вашей… то есть твоей комнаты, — ее голос был весел.

Демид улыбнулся и приблизился к картине. На широком полотне красовались разноцветные величественные горы, усыпанные цветами и ароматными травами. Солнце стояло в зените, распространяя свой великий свет на все то, что нуждалось в его жизненной силе. В воздухе парил огромный беловоротниковый кондор. Его гордая осанка создавала впечатление великих жизненных достижений, к которым должны были стремиться все, кто имел счастье встретить его. Он действительно парил на холсте, он был живой и его свет распространялся далеко за пределы картины.

— Эта легенда, про которую ты говорил… — она тихо улыбнулась.

— Да, нам посчастливилось встретить кондора, — он улыбался.

— Значит, ты имеешь полное право носить достойное имя правителя Рафорса, — она пыталась шутить.

— Да, — он стал серьезнее, — я получил настоящее посвящение, теперь все будет иначе и мне понадобиться твоя помощь. И, картина просто потрясающая, спасибо.

— Благодарю, — она засияла радугами света. — О какой помощи идет речь?

— Ты мудрая правительница, — он улыбался, — я точно знаю, иначе я бы встретил кондора в одиночестве, — он шутил. — Мне нужно наладить связь со своим народом, я так долго отсутствовал, что ничего не знаю о них. Конечно, они обожают меня, но мне бы хотелось стать ближе к народу, понять их изнутри, наладить такую тесную связь, что мои потенциальные враги не имели никаких шансов. Истинная власть может быть обеспечена только искренней любовью людей, надеюсь, я ее достоин.

— Я уверена, что это именно так, — она слегка смутилась, понимая, что делает ему комплимент. Более того, для себя она осознавала, что бессознательно сравнивает его со своим бывшим мужем, и что эгоистичный и себялюбивый Фазар не мог идти ни в какое сравнение с честным, доблестным и мудрым Демидом.

— Мне бы хотелось, чтобы ты поделилась со мной своим опытом управления государством. Я слышал, что твой народ обожал тебя, поклонялся тебе, любил тебя.

— Это высказывание слегка преувеличено, — скромно сказала Ари. Безусловно, мои люди любили меня, все потому, что я и мой муж лично участвовали в жизни народа. Мы регулярно объезжали наши владения, решали споры, помогали тем, кто в этом нуждался. Это очень приятная обязанность, она делает правителя сильнее и мудрее.

— Отлично, ты не против начать прямо сегодня? Когда ты сможешь быть готова?

— Думаю, через час, сир, — снова пыталась пошутить, — но ты уверен, что мое присутствие с тобой будет уместно? Я ведь Правительница другого государства? — она улыбнулась.

— Народ, он как ребенок, принимает всех, кто их искренне любит, — сказал Демид и вышел из комнаты.

Ровно через час Арайя спустилась вниз в чудесном желтом платье из атласа, в ушах и на шее красовались бриллианты, подаренные Демидом, волосы уложены каскадом кудрей, украшенных желтыми садовыми розочками.

— Ты выглядишь изумительно! — Демид предложил ей свою руку для сопровождения.

— Благодарю вас, сир, — на людях она должна была вести себя в соответствии с этикетом.

Рафорс встречал их полуденным солнцем. Золотые дома сверкали, словно в сокровищнице. Фонтаны и принудительный полив деревьев и клумб несколько смягчали стоящую жару. Но Арайе было очень душно, даже сидя в летней крытой карете с козырьком от солнца. Люди радостно встречали их, многие предлагали им угощения из сладостей и фруктов. Они посетили уже несколько домов и одно природное хозяйство, когда Арайя взмолилась.

— Я умираю от жары, Демид, прошу вас, вернемся домой, я мечтаю о прохладной ванне.

— Терпение, моя дорогая госпожа, — хитро сказал он, — скоро у вас будет возможность освежиться.

Через пять минут карета съехала с основной дороги и направилась вглубь леса. Проехав десять минут, она остановилась. В лесу было прохладнее, и где-то недалеко слышались звуки воды.

— Прогуляемся, — предложил Демид, помогая Арайе спуститься с кареты.

— С превеликим удовольствием, — она была счастлива вдохнуть прохладу леса.

Они вышли и двинулись в сторону воды.

— Там река? — спросила Арайя.

— Еще чуточку терпения, — задорил ее Демид.

Они шли по узкой тропинке среди высоких сосен. Вскоре лес стал смешанным, шум воды радостно гремел, притягивая к себе. Еще мгновение и они вышли на открытое пространство среди тропических зарослей. Слева с высокой горы чарующим водопадом падала вода, рассекая раскаленный воздух на множество ледяных брызг. У подножия водопада сияла разноцветная радуга, восхитительная, вдохновляющая, наполняющая.

— Это великолепно, — выдохнула Ари.

— Хочешь искупаться? — просто спросил Демид.

— Да, — немедленно ответила Ари, но тут же сообразила всю нелепость ситуации, она находится одна в лесу с мужчиной, у нее нет купального костюма…

Он, словно заметив ее смущение, сказал:

— Не волнуйся, я отвернусь, — и он немедленно двинулся в сторону, уступая ей возможность наслаждаться прохладой.

Не раздумывая, она скинула с себя свою легкую одежду и нырнула в ледяную воду. Она обжигала, но наслаждение от ее прохлады было ни с чем не сравнимым чудом. Ари плавала, веселясь, словно ребенок.

— Только не подплывай близко к водопаду, — крикнул ей Демид, — там опасно.

— Вовсе нет, — она играла с ним, — я провела все свое детство на берегу океана и привыкла даже к самым суровым волнам.

— Не буду прикидываться, что мне не хочется окунуться в эту восхитительную прохладу, делая вид, что хочу спасти тебя, — он поймал ее шутку и продолжал хохмить.

Он немедленно скинул с себя всю одежду и занырнул. Однако Демид не приблизился к ней слишком близко, соблюдая границы.

— Сир, если нас кто-нибудь увидит, — начала она.

— То не произойдет ничего страшного, — моя леди, — я ведь король здесь.

— Да, но я не королева, — она хотела намекнуть на то, что ее репутация будет испорченной, но ее фраза получилась двусмысленной, от этого она вся пошла краской.

— Это можно исправить, — смело сказал он.

Она готова была провалиться сквозь землю.

— Я не имела в виду…

— Ничего, я все понял, что ты имела в виду, — ему ужасно хотелось подплыть к ней и прикоснуться, прижать ее зрелое тело к себе, ласкать его. Вода была прозрачной, и он мог видеть ее волшебные очертания, соблазнительные груди, плавные изгибы. Демид развернулся и поплыл в другую сторону. Необходимо было держать дистанцию, чтобы не напугать ее слишком, он и так уже перешел допустимую границу своим дерзким намеком на их возможное супружество.

Она тоже отплыла в сторону, в надежде скрыть свое смущение. Птицы пели с таким задором, что ужасно хотелось вылезти и пробежаться по мохнатой свежей траве босиком, подпевая на волне детской радости.

— Демид, пожалуйста, не оборачивайтесь, я выхожу из воды.

Если бы она знала, что сейчас он отдал бы все на свете, чтобы обернуться и насладиться ее полыхающей смущением красотой. Как бы ему хотелось, чтобы этот барьер чужих людей рухнул между ними, как он мечтал называть ее своей женой, чтобы она стала его частью, большей частью. Он несколько раз занырнул с головой, чтобы охладить пожар своих мыслей.

Ари выскочила из воды и натянула свою одежду. Чтобы не мешать Демиду свободно выйти из озера, она медленно двинулась вглубь леса. Травы и цветы благоухали, прохлада леса позволяла ей чувствовать себя самой счастливой женщиной в этот чудесный райский момент в ее жизни. Она не могла надышаться запахом магнолий, не могла напитаться их красотой.

— Они ничто по сравнению с твоим благоуханием, — Демид вытирал голову своей рубашкой. Его голый торс был великолепен — тренированное в боях тело зияло силой и плодовитостью.

Ари улыбнулась, она уже начинала привыкать к его комплиментам. Она так давно не чувствовала себя женщиной, что поймала себя на мысли, что сейчас ей вдруг стало можно быть беззащитной, слабой и женственной. Она чувствовала себя так, словно с нее спадали тяжелые оковы одиночества. Мысли о том, что она нежеланная, ненужная, брошенная таяли под нежным и глубоким взглядом Демида. И вдруг ей захотелось, чтобы он обнял ее. Так давно она не чувствовала мужских крепких объятий, так давно она не ощущала ласки сильных мужских рук. Они оба вдруг ощутили некое мощное поле, образовавшееся вокруг них. Это была сила. Неистовая, неизбежная, притягивающая их друг другу, словно неминуемый огонь притяжения, обязывающий, принуждающий сделать то, что он хотел. На какое-то мгновение им показалось, что сейчас они разорвут эту невидимую границу, отдаляющую их, но нет, что-то оборвалось, Ари почувствовала какой-то охлаждающий ветерок, уносящий желаемое вглубь подсознания. Демид был слегка сконфужен. Он надел на себя мокрую рубашку и сказал.

— Пора возвращаться, скоро ужин.

— Да, — она тоже отвела глаза.

Они медленно вернулись в карету. После купания чувствовался голод и хотелось спать. Ари, облокотившись на подушки, задремала. Демид любовался ее безмятежной красотой, счастливый, что ему выпал момент понаблюдать за ней свободно, не таясь, не пряча своих намерений. Она все еще спала, когда они подъехали ко дворцу. Он аккуратно взял ее на руки и понес наверх. Ари проснулась от ощущения человеческого тепла, растекающегося проникающей живительной энергией сквозь поры ее кожи. Дыхание Демида ласкало ее волосы. От него пахло свежим ароматом, похожим на свежий воздух у моря. Перед ее внутренним взором вдруг возникла картина. Они с Демидом стояли на берегу океана, волны были дружелюбными, приглашая их войти в воду и насладиться ее чистотой, целебной силой и прохладой.

— В Рафорсе есть океан? — тихо спросила она.

— Да, день езды на юг, хочешь поехать туда?

— Да, было бы великолепно.

— Мы сможем отправиться через неделю, мне нужно закончить государственные дела, нужно установить вероятных соратников тайного общества. Я должен быть уверен в том, что мое государство в моих руках.

— Да, конечно, — Ари все еще была в полудреме.

— Ты хочешь поужинать со мной или предпочтешь отдохнуть и поужинать одна?

— Не знаю, — она хитро улыбнулась.

— Завтра приезжает мой двоюродный брат Крон из провинции, ты уже встречала его при нашей первой встрече. Будет ужин. Надеюсь, ты к нам присоединишься? — в душе он волновался, любое напоминание о том, что произошло в день их первой встречи могло вызвать болезненный приступ.

— Да, разумеется, будет много придворных? — казалось, она была спокойна.

Демид рассмеялся.

— Нет, дорогая, ты верно уже сумела заметить, что я не жалую лишних людей при дворе, гости останавливаются во дворце, общаясь лишь с моими министрами. Это небольшая группа людей, которые периодически приезжают сюда обменяться новостями и принять участие в дебатах.

— В дебатах?

В этот момент они уже поднялись на верхний этаж и входили в комнату Арайи.

— Государственные вопросы на начальном уровне обсуждаются на дебатах, в которых может принять участие каждый желающий. Затем решения принимаются на совете министров, которые и подтверждаются или отвергаются Правителем. Дебаты очень полезны, так можно рассмотреть вопрос со всех возможных точек зрения. Люди далекие от политики часто больше понимают в простой жизни, и могут оказать неоспоримую помощь в рассмотрении различных тем.

— Это очень мудро, — Арайя светилась.

— Так поступали мои родители, я перенял эту структуру управления от них.

— В моем государстве решения принимались Старшим Правителем совместно с министрами.

— А Старшая Правительница принимала в этом участие? — его улыбка была хитрой.

— Порой, — весело сказала она.

На следующий день приехал Крон, со своей семьей. Высокий крепкий здоровяк был большим весельчаком, его голос гремел весь ужин. Его тихая и скромная жена Верона, миловидная миниатюрная блондинка, по большей части молчала, понимая, что мешать своему мужу в ведении беседы окажется нелегким вызовом.

— Ты был прав, Демид, — довольно сказал Крон, нагловато разглядывая сидящую рядом с Правителем Арайю. Она действительно Венера.

Ари вспыхнула, желая вырвать ему его наглый язык. Ее раздражала его бесцеремонность, но одновременно она была польщена, что Демид делился с Кроном впечатлениями от нее и нашел ее прекрасной, словно Богиня.

Демид заметил ее чувства и улыбнулся.

— Брат, я много раз уже советовал тебе держать язык за зубами, не все дамы обладают добродетелью терпимости и кротости, как твоя дорогая Верона, — он улыбнулся краснеющей блондинке.

Крон взорвался хохотом.

— Хочешь сказать, что Арайя вовсе не такая скромница, какой пытается казаться, — его шутка была двусмысленна и Ари нашла ее оскорбительной.

— По крайней мере, господин Крон, достаточно скромна, чтобы сдержаться и не ответить на оскорбление таким образом, чтобы вам пришлось краснеть, — ее аура полыхала еле сдерживаемым гневом.

Он ничуть не смутился, наоборот, он был крайне обрадован ее живой реакции.

— Демид, она сама прелесть, клянусь мечом, ее язык острее моего клинка!

Демид смеялся, казалось, его забавляла вся эта ситуация. Ари пыталась успокоиться, перенимая его манеру все приятия, и через несколько секунд ей это удалось.

После ужина мужчины удалились обсудить дела и Арайя с Вероникой остались наедине. Они мило болтали, Вероника оказалось гораздо более разговорчивой в отсутствии своего мужа.

— Мне очень жаль, дорогая, что тебе пришлось покинуть своих детей, — сказала Вера. — Но я абсолютно уверена, что пройдет время, они вырастут и вы сможете встретиться, я точно знаю.

— Спасибо, — Ари пытались скрыть поднявшуюся со дна сердца боль. — А у вас есть дети?

— Трое, три мальчика, а я так мечтаю о девочке.

— Трое сыновей, — воскликнула в удивлении Арайя, — это так замечательно!

— Тебе тоже нужно родить еще одно сына, — сказала Вероника и осеклась.

Ари поняла намек, она ощущала ужасную неловкость, но решила, что демонстрировать ее было бы ужасной грубостью. Она поспешила сменить тему.

— Ты рисуешь? — спросила она.

— Нет, но мой средний сын очень талантлив в этом искусстве.

— Я бы хотела спросить твое мнение о картине, которую я нарисовала для комнаты Демида.

— О, это было бы замечательно!

И девушки отправились наверх наслаждаться художественным произведением Ари.

Крон и Демид сидели в библиотеке и потягивали коньяк.

— Каковы твои намерения по отношению к этой девочке? — серьезно спросил Крон.

— Я женюсь на ней.

— Женишься? — Крон стал еще мрачнее, — ты не боишься, что мир не признает вашего брака и твой наследник будет объявлен вне закона, ведь она жена правителя другого государства?

— Она не жена ему больше, по законам Бога он предал ее, открыто изменяя ей, тем самым он признал их брак не действительным!

— Ты обнаружил, что у тебя есть враги, они есть даже у самых лучших Правителей, и они всегда будут, Демид. И они обязательно воспользуются любым поводом для того, чтобы низвергнуть тебя или еще хуже, твоих детей с трона.

— Ты прав, брат, но я люблю ее, она та самая женщина, о которой твердила моя мать, значит, я не имею права отступиться от нее, я взял за нее ответственность, и никогда не посмею предложить ей роль куртизанки при короле. Она станет Старшей Правительницей моего государства, и я уничтожу любого, кто посмеет посягнуть на безопасность моей семьи.

— Ты действительно любишь ее? — Крон был озадачен.

— Да, она спасла мое сердце от гибели, она вдохнула в меня жизнь, она та женщина, ради которой я был рожден в этот мир, брат.

— Раз так, я думаю остаться здесь на какое-то время, думаю, тебе понадобиться помощь в том, чтобы разобраться в друзьях и во врагах, — его голос снова гремел смехом.

— Я как раз собирался просить тебя об этом, через несколько дней мы с Ари уедем на Жемчужный океан, я решил сделать ей там предложение, мне нужен человек, который остался бы здесь следить за делами.

— Да, брат, я с тобой и всегда за тебя, моя жизнь без остатка принадлежит моему королю и короне, — Крон подошел и обнял Демида. Это было по-настоящему, скупые мужские эмоции настоящей братской любви. Они вместе росли, много лет плечо к плечу провели в сражениях, Крон был самым близким не только родственником, но и другом.

— Удачно тебе заполучить согласия нашей маленькой пташки с остреньким язычком, — Крон снова смеялся.

— Ты не исправим, — Демид не мог удержаться, чтобы не присоединиться к брату в общей радости.

Они еще долго обсуждали планы по государственному управлению. Когда Демид и Крон закончили, была уже поздняя ночь и женщины уже давно спали в своих комнатах.

Через четыре дня Арайя и Демид в сопровождении небольшого конного отряда выехала в сторону океана. Путь был долгим, они отправились с рассветом и должны были прибыть на место поздно вечером. Карета была просторной и удобной. Ари лежала на подушках и любовалась красотой гор и озер, которые они проезжали. Демид был спокоен и расслаблен, они ехали, иногда беседуя о чем-то, и Ари поймала себя на мысли о том, что она давно не была так счастлива. Его взгляд был такой любящий, обожающий, он играл с ней энергиями, влек ее к себе, затем снова отпускал, заставляя ее желать нового сближения. Она не была так же смела, как и он, но ей страстно хотелось раствориться в его мужской силе, стать его частью, узнать, что такое быть безумно любимой и любить самой. Эта мысль привела ее в смятение. Похоже, она сама призналась себе в том, что была влюблена в Демида, и, несмотря на всю абсурдность ситуации, кажется, была абсолютно счастлива из-за этого. Она думала о том, что ей ужасно хотелось вернуться к своим детям, но она уже никогда не смогла бы стать женой Фазара. Однажды, придет время, и ее дети будут вместе с ней, она точно это знала. Она ужасно тосковала по ним, и любая мысль, напоминающая о разлуке, была невыносимой. Но она была сильна, и она знала что, придет время и все изменится, ее судьба была благосклонна к ней, вырвав ее из лап ее предателя-мужа. Она также окажется милостивой к ней и вернет ей ее детей. С этой мыслью Ари задремала. Проснувшись, она узнала, что они уже на середине пути. Процессия остановилась в небольшом трактире, чтобы покушать. Еда была восхитительной, свежие сыры, несколько видов. Жирный рассыпчатый творог, сметана, молоко. Тушеные овощи и печеный картофель. Овощи гриль и фруктовый салат. Напитки были волшебными, морсы, медовый сок и холодный квас. Свежее выпеченный хлеб, масло и джемы.

— Поистине королевский прием! — восхитилась Арайя.

— Я рад, что ты довольна, — Демид улыбался. — Мне нравится твой сытый вид.

Арайя рассмеялась.

— Мой вид будет еще лучше, когда я смогу увидеть океан.

Выражение ее лица было таким мечтательным, что он уже почти начал ее ревновать.

— Если ты любишь, то любишь сильно…. - это был не вопрос, это была констатация факта.

— Да, — тихо сказала она, иногда даже слишком сильно. И она подняла на него глаза. Мимолетные объятия двух взглядов, почти незаметные и едва уловимые были мгновением, застывшим в вечности, скульптурой любви, замерзшей в эфирном миге.

Арайе показалось, что ее сердце зашлось в бешеном экстазе нежности и страсти, невозможное соединение чувств вызвало бурную реакцию всего ее существа. Демид все еще пристально смотрел на нее, его глаза стали совсем черными, втягивая ее в них, словно в черную дыру.

— Пойду в дамскую комнату, — она не выдержала этого напряжения, — спасибо за обед. Она упорхнула так быстро, словно легкая летняя бабочка.

Демид сделал несколько глубоких вдохов, ему понадобится все его самообладание, чтобы держаться подальше от нее. Никогда он не испытывал такого сумасшедшего влечения ни к одной из женщин, она была магнитом, которому он был не в силах сопротивляться. И он не хотел сопротивляться, он мечтал поскорее сыграть свадьбу, чтобы очень долго не отпускать ее из своих объятий, чтобы никогда и никуда ее не отпускать.

К вечеру они были уже измучены жарой и длительным переездом, поэтому, когда они подъехали к королевскому трехэтажному особняку, первое, что сказала Арайя, было:

— Прошу тебя, пошли, искупаемся.

— Да. Разумеется, я возьму пару полотенец.

Ари достала из сумки купальный костюм — небольшие розовые бриджи с белыми оборками и розовый лиф и вылезла из кареты. Они прошли по кедрово-пальмовой аллее к чудесной голубой лагуне, вдалеке виднелись фонари какого-то корабля, видимо стоящего на якоре. Было уже почти темно, но пляж и прилегающие тропинки были освещены огнем, горящим в железных котлах. В траве чирикали кузнечики, воздух был полон светлячков, мерцающих маленькими фонариками. Океан встречал их спокойным биением волн о белых песок. На берегу была сделана небольшая комната для переодевания, сделанная из прутьев каких-то деревьев, стояли несколько плетеных лежаков, сидений и стол, накрытый фруктами и легкими закусками. Арайя быстренько переодела купальник и, бросив платье на стул, побежала к воде. Демид не мог оторвать от нее своего взгляда. Тонкий стан, идеальная слегка бледная кожа, пышные груди зрелой женщины.

— Господи, дай мне сил, — шепнул он и отправился за ней. Он не хотел, чтобы она ненароком утонула, ведь океан непредсказуем, никогда не знаешь, что можно от него ожидать. Однако Ари и не думала чувствовать себя сковано. Она ловко влетела в воду и нырнула под наступающую волну. Вынырнув через несколько метров, она крикнула:

— Давай, иди сюда, сплаваем наперегонки вон до того корабля?

— Ты верно сошла с ума, — заволновался Демид, — уже совсем темно.

— Вовсе нет, эта шхуна, она такая романтичная, как ты думаешь, нам разрешат осмотреть палубу и каюту, это было бы восхитительно! — и не дожидаясь ответа она счастливая от возможности двигаться проворно поплыла вперед.

Он быстро догнал ее и схватил за талию.

— Нам можно все, Арайя, ведь мы находимся на территории моего государства.

Она юркнула между его рук, выскальзывая, словно морская рыба.

— Тогда плывем скорее, мне не терпится оказаться на борту.

— Сумасшедшая, — весело крикнул он и поплыл вслед за ней.

Они доплыли минут через десять. Корабль весь горел факелами, команда, видимо, уже приняла на грудь, из трюма слышались пьяные песни. Демид полез вверх по веревочной лестнице, Ари последовала за ним. Они влезли наерх, Демид помог девушке забраться на борт.

— Подожди здесь, я найду тебе накидку, ты не можешь появиться перед людьми в таком виде.

Ари зарделась, завидев океан, ее детская игривость вновь разбудила в ней девчонку, хулиганку, которая исследовала все окружающее пространство смело и радостно. И она совершенно забыла о приличиях. Через несколько минут появился Демид с простынею в руках. Он едва успел укутать в нее Арайю, как из прохода появился совершенно пьяный капитан корабля. Он все еще извинялся за свой вид, и Ари это ужасно развеселило.

— Прошу простить нас, господин капитан, — ее голос был весел, — за такое бесцеремонное вторжение, разрешите осмотреть ваше судно.

— Да, моя госпожа, разумеется, прошу вас.

— Камю, — прошу вас вернуться к команде. Я сам познакомлю даму с палубой. Прошу вас, приготовьте мою каюту, мы собираемся переночевать здесь.

— Переночевать? — глаза Арайи загорелись огнем, дух приключений горел в ее сердце. — Здесь так романтично, я никогда и не представляла себе, что смогу оказаться в таком чудесном месте.

Они пошли прогуляться по палубе. Звездное небо, казалось, лежало прямо над самой их головой, рассыпая миллионы звезд по ночному полотну. Воздух манил свободой и счастьем, крики матросов создавали атмосферу непринужденности, отсутствие правил пьянило голову.

— Что ты сейчас чувствуешь? — вдруг спросил Демид.

— Свободу, — восторженно и вдохновлено сказала Ами. — Мне так не хватало этого чувства, а сейчас, я словно напиваюсь из живительного источника, Демид, я так счастлива сейчас.

На ее глаза накатились слезы. Они подошли к носу шхуны. Ари смотрела в черную бесконечность океана, сливающегося в единую цветовую гамму с вечностью черного неба.

— Это так прекрасно, — слезы покатились по ее щекам. Ветер сушил ее мокрые спутавшиеся волосы, она выглядела такой хрупкой, незащищенной, но в то же время, сильной и наконец-то свободной. Демид осторожно подошел сзади и обнял ее за плечи. Она облокотилась на его сильный торс. Они стояли так долго, пока она не смогла перестать плакать.

— Я замерзла, — тихо сказала она.

— Пошли в каюту, — он взял ее за руку и потянул за собой.

— В каюту?

— Это моя шхуна, дорогая, и у меня здесь шикарные апартаменты, тебе понравиться.

Они вошли в просторное помещение, украшенное золотом и шкурами животных. Комната была освещена свечами, на столе стоял ужин.

— Ты ляжешь здесь, — он указал Арайе на большую кровать в углу комнаты, а я на полу на шкурах. Переоденься в моюсухую одежду, а я пойду, распоряжусь, чтобы послали лодку наберег сообщить, что мы ночуем здесь. Демид вышел из комнаты. Ари скинула с себя мокрую одежду и повесила ее на бортик кровати. Затем надела белую просторную рубашку и короткие черные бриджи, которые, видимо, были вынуты из сундука с одеждой, стоящего на полу. Не дожидаясь Демида, она взяла булочку со стола и начала жевать, запивая красным вином.

— Проголодалась, — с улыбкой спросил Демид, заходя в каюту.

— Кажется да, вода быстро вызывает чувство голода.

Они поужинали, мило болтали, Ари была весела и вела себя свободно. Ее привычная скованность куда-то исчезла. Ей казалось, что весь мир испарился, что они находятся в каком-то волшебном месте, в котором можно быть самой собой, той озорной юной девочкой, которой она была когда-то давным-давно. Демид видел, как она оживала, ее жизненный запал был таким вдохновенным, что ему самому еще сильнее захотелось жить. В его белоснежной рубашке она была так сексуальна, что он заставил себя слушать ее очень внимательно, чтобы отвлечь свои мысли от естественно хода. Она говорила о том, как можно наладить контакт с народом Рафорса, говорила о тех преобразованиях, которые виделись ей правильными, об обучении, которое, она была уверена, нужно организовать для всех желающих. Они улеглись спать уже глубокой ночью, наболтавшись по-детски, словно два ребенка, они смирно и тихо уснули, уставшие и абсолютно счастливые.

Когда она проснулась, солнце уже заливало всю каюту. Демида не было, на столе стоял завтрак. Умывшись в тазике с водой, Ари перекусила молоком с сыром и вышла на палубу. Матросы сновали туда сюда, вероятно готовясь к отплытию. Демид и Камю, капитан корабля, о чем-то беседовали. День был чудесный, солнце уже было жарким, хотелось искупаться.

— Доброе утро, госпожа, — капитан заметил ее. Демид, словно мальчишка, подбежал к ней и взял за руки.

— Доброе утро, — его глаза сияли бархатным черным светом. — Нас ждет лодка, нужно отправляться на берег, команда отплывает в порт Рено за товарами.

— Да, прошу прощения, я спала слишком долго и задержала вас, — извинилась Ари перед капитаном.

Зардевшись, он ответил:

— Что вы, вовсе нет, все в порядке.

— Пошли, прокатимся на лодке вдоль берега, здесь места потрясающей красоты.

Демид помог Арайе спуститься в лодку. Вода океана была абсолютно прозрачной, было видно белое песчаное дно, разноцветные рыбки радугой светились в толще воды. Скалистый берег окружал уединенную тропическую долину, в которой располагался красивый желтый королевский дом. Из-за зарослей растений видна была только его красная черепичная крыша.

— Боже, как здесь красиво, вчера в темноте я не могла этого заметить.

— Я тоже нахожу это место весьма вдохновляющим.

Два гребца в лодке с черными загорелыми лицами подняли весла, и лодка быстро поплыла к берегу.

— А здесь есть акулы? — с интересом спросила Арайя.

— Да, разумеется, но они никогда не подплывают близко к берегу, в океане достаточно еды, чтобы они рисковали и вступали в борьбу с человеком. К тому же, как ты видишь, у берега достаточно мелко, здесь можно встретить лишь крошечных цветных рыбок и морских ежей.

— Это одно из самых восхитительных мест, которые мне приходилось встречать!

Лодка подплыла к берегу и тихонечко дрейфовала вдоль береговой линии, сплошь поросшей буйной тропической растительностью. Воздух пах волшебными природными ароматами, смешанными с морской свежестью.

— Я бы хотела пособирать ракушки, наверное, здесь их очень много, — Ари веселилась, словно снова вернулась в свое детство, проведенное на берегу океана в Амалонии.

— Мы займемся этим после полдника, когда спадет сильная жара, обещаю, — Демид был счастлив оттого, что она была счастлива.

После получасовой прогулки по воде, Демид и Арайя вернулись в дом. Парадный вход был весьма скромен, небольшая белая мраморная лестница уютно приглашала войти внутрь. Холл был просторным, но не громоздким, окна от пола до потолка заливали первый этаж светом. Кругом стояли растения в больших глиняных тумбах, превращая холл в цветущий сад. Среди растений виднелись несколько диванчиков, плетеные столы и стулья с мягкими белыми накидками.

— В доме три этажа, — сказал Демид, — твоя комната на третьем — с видом на океан поверх деревьев, на первом этаже есть небольшая библиотека, второй этаж построен для гостевых комнат. Ресторан находится под открытым небом с обратной стороны дома, там есть крытые тенты, столы в беседках, впрочем, можно кушать и внутри здания, на случай сильных дождей, которых здесь почти никогда не бывает летом.

— Замечательно!

— Рядом с рестораном есть сауна, я пригласил лучших специалистов по уходу за телом, массажистов, спа-специалистов, иглотерапевотов. Ты сможешь здесь абсолютно расслабиться, получить должный уход и заботу. У моря есть небольшой комплекс восточных практик, йоги, цигун и сан-Дао. Мастер Лу — прекрасный специалист, ты полюбишь его, он расскажет тебе, как оставаться здоровой при помощи простых упражнений и дыхательных практик.

— Боюсь, нам придется пробыть здесь немного больше, чем мы запланировали, — искрилась от счастья девушка.

— Я знал, что тебе понравиться. Надеюсь, у тебя останется время, чтобы отправиться в поход за ракушками.

— Обязательно.

Когда Арайя осмотрела свою уютную комнату с видом на океан, ей уже никогда не хотелось уезжать отсюда. Здесь все напоминало ее жизнь во дворце Селены, покой, красота и слияние с природой — все это делало ее жизнь наполненной.

Весь день она провела, наслаждаясь массажем, водными процедурами, познакомилась с мастером Лу, который рассказал ей основы философии жизни, передаваемые из поколения в поколения в их роду. Он сказал, что все в жизни подчиняется законам Вселенной, все имеет более глубокий смысл, нежели мы можем видеть. Он учил Арайю всегда оставаться беспристрастной, не быть привязанной ни к радости, ни к горю, сохраняя равновесие жизни.

— Все временно, девочка, — говорил он, — все проходит, нужно просто прожить эту жизнь и не судить никакие события и никаких людей, ибо истинный смысл происходящего всегда скрыт от нас.

— А что же делать с той болью, которая находится внутри людей, — спросила Арайя.

— Давай подумаем, что такое боль. Боль — это результат осуждения и неприятия, нужно прекратить судить, тогда и боль начнет отступать. Нужно простить всех людей и принять все жизненные обстоятельства, это можно делать при помощи молитв и постоянных медитаций.

Затем мастер Лу научил девушку простым техникам расслабления тела и отключения ума.

Вечером после ужина Демид и Арайя собирали ракушки, они собрали целую корзину, и Арайя разложила их в вазы различных форм в качестве украшения ванных комнат.

Так прошло две недели. Арайя все больше и больше открывалась для Демида, и его сердце, закаленное битвами, оттаивало, смягчалось, наполнялось новыми неизведанными чувствами. Вскоре им надо было возвращаться домой, и сегодня Демид пригласил Арайю поужинать на одном из близлежащих островов. Они сели в лодку, загруженную легким ужином. Солнце собиралось садиться, вечер был теплым и приятным. Когда они высадились на небольшом белопесчаном островке, уже начинало темнеть. На горизонте небо, залитое красно-оранжевым окрасом, сияло оттенками счастья и романтики, резко отзывающееся в сердцах Демида и Арайи. Пока Демид раскладывал еду и зажигал свечи, Арайя любовалась тихим прибоем изумрудной воды и думала о том, как сильно изменилась ее жизнь. Впервые с детства она ощущала такую же легкость и крылатое парение. Ей хотелось жить, с каждым днем все больше, ее сердце было полно творческой энергии, окрыленная любовью, красотой и дыханием Бога, она сияла, словно чистый бриллиант. Когда Демид пригласил ее к столу, взгляду Арайи предстала чудесная картина. Красная, ушитая золотыми узорами бархатная скатерть была плотно укрыта разнообразными яствами. В крынке было налито молоко со специями, в серебряном ведерке стояла бутылка розового шампанского, усыпанная хрусталиками льда. Рядом с бокалами в виде фламинго стояли белые с золотым свечи, превращая игру хрустального света в сверкание светлячков.

— Демид, это так чудесно, — выдохнула Арайя.

— Это для тебя, моя дорогая Ари, — его голос был таким мягким, в нем было столько любви, что Арайе захотелось заплакать.

Она присела на подушки, которые привез с собой Демид. Они выпили немного шампанского за любовь и красоту мира, попробовали изящные канапе из овощей и салата. Ари чувствовала, что Демид нервничал, и ее сердце подсказывало ей, что он что-то собирался сказать ей, нечто важное, что-то, что она так мечтала услышать.

— Арайя, — начал он, — я должен рассказать тебе легенду, которую поведала моя мать перед смертью. Она молила меня найти бриллиантовую статую Венеры, которая была спущена с неба и несла счастье тому человеку, который обладает ею.

— Ты хочешь просить меня сказать, где она находится? — спросила девушка.

— Нет, нет, не спеши.

— Прости, — она улыбнулась.

Он заметно нервничал.

— В день, когда я увидел тебя, — он замялся, — твои глаза, бездонные, полные боли, но кричащие отвагой и самопожертвованием, я понял значение того, что пыталась мне сказать моя мать. Когда ты сказала, что ты и есть хранительница хрустальной Венеры, я понял, что этот предмет нужен мне был лишь в качестве легенды, чтобы найти тебя.

Глаза Арайи наполнились слезами.

— Я люблю тебя, Арайя, — тихо, но с неудержимой страстью продолжал Демид, — я всю жизнь тебя искал, ты часть меня, я вижу себя в твоих глазах, и тебя в моих. Каждая клеточка этого мира наполнена тобой и все становиться лишенным смысла, если ты исчезаешь. Я знал, что не выживу, если бы с тобой что-нибудь случилось, когда тебя похитили. И тот случай ясно показал мне мои чувства к тебе, ты для меня дороже всего, ты все, что у меня есть, все, о чем я мог бы когда-либо мечтать, то, что было рождено Богом в моем сердце, ты моя душа и моя богиня, и твое бриллиантовое сияние любви творит каждый раз новые миры в моем лишенным покоя сердце.

Он достал из кармана перламутровую ракушку, сложенную вдвое, открыл ее и протянул Ари.

— Моя дорогая Арайя, прошу оказать мне честь, сделать меня счастливейшим мужчиной в мире, и стать моей женой.

По лицу Арайи катились слезы, когда взглянула на изящное кольцо из белого золота, украшенного огромным сияющим бриллиантом.

Он встал, подошел к ней, присел на колени напротив и надел кольцо на ее безымянный палец.

— Ты станешь моей женой, любимая? — его глаза были полны слез радости.

— Да, — тихо ответила она, — да, - она обняла его за плечи, расплакавшись.

Через какое-то время, он повернул ее лицо к себе, вытер слезы и впервые поцеловал ее. И это было похоже на неистовый порыв, соединение двух полюсов, схлестнувшихся в единой волне экстаза любви. Они горели, словно два бушующих пламени, освещая своими чувствами уже окунувшийся во мрак ночи остров. Они теряли рассудок от неконтролируемой бури нахлынувшей страсти, и Демид вдруг осознал, что ее достоинство должно быть защищено. Он резко остановился и притянул Арайю к своей груди. Они долго тяжело дышали, гладя друг друга по телу.

— Я не хочу, чтобы в первый раз это выглядело для тебя недостойно, ангел мой, мы будем вместе после свадьбы.

Она стояла и молчала, слезы благодарности катились по ее глазам. Она вспоминала то, что сделал с ней Фазар, не пощадив ее девственность, невинность и чистоту. И теперь жизнь возвращала ей ту заботу, которая ей не досталась в ранней юности. Ее судьба, словно задолжав ей, вдруг стала к ней благосклонна, вдруг щедро протягивала ей те дары, на которые она даже не надеялась.

Было уже поздно, когда влюбленные вернулись в дом.

— Демид, — тихо спросила она, — твой народ сможет принять меня, королеву другой страны?

— Народ принимает то, что любит, ангел мой, а тебя нельзя не любить, — он снова страстно поцеловал ее. — Прошу тебя, ложись спать, иначе я за себя не отвечаю.

Арайя улыбнулась, погладила его по лицу и закрыла дверь спальни.

Часть 4. Восход. Глава 2. Свадьба

Спустя четыре месяца подготовки, наконец-то настал день свадебного торжества. На церемонию собрались знатные вельможи со всего королевства. Весь город был украшен цветами, в честь праздника Сурья стал местом проведения цветочного карнавала. Фермеры со всех концов страны привезли тысячи видов растений, чтобы украсить свадебную церемонию, ну, и, кончено, чтобы заработать денег от продажи своего товара. Сам свадебный обряд должен был состояться утром в десять часов в Храме Солнца, где местные жрецы уже во всю совершали подношения богу Ра, чтобы тот благословил Старшего Правителя и новую королеву. Храм располагался на самом высоком холме в конце королевского сада, окруженный цитрусовыми садами и деревьями грецкого ореха. Сегодня он был весь усыпан магнолиями, розами, ирисами и лилиями, буйство растений в горшках и вазах буквально устилало храм ковровыми дорожками.

Весь город кипел возбуждением, с самого раннего утра люди готовились встречать молодожен, свадебный кортеж которых должен был после венчания объехать центр Сурьи в качестве приветствия и уважения к жителям столицы. Люди надевали свои лучшие наряды, пекли торты и пироги, собираясь угощать друг друга. Было объявлено, что будущая королева просила в день бракосочетания каждую семью приготовить пищу и раздавать ее нуждающимся в знак искренней любви к народу. Так же по ее прошению был создан специальный комитет по сбору нужд, в который каждый желающий мог обратиться за помощью, той, в которой он нуждался, и мог принести туда пожертвования для мало обеспеченных семей. С самого начала было понятно, что народ полюбил Арайю за ее чуткое сердце и доброту к людям.

Еще за неделю до свадьбы во дворец начали прибывать подарки тех подданных, которые были не приглашены на торжество или тех, кто не мог присутствовать. Весь первый этаж дворца, все свободные комнаты были заставлены сувенирами, дорогими и прекрасными вещами, которые в таком объеме вряд ли могли найти применение во дворце по распоряжению Арайи эти вещи сортировали и должны были отправить на благотворительность в комитет нужд.

Сегодня она встала с рассветом и ходила искупаться на озеро. День был таким чудесным и счастливым, праздник чувствовался каждой клеточкой души и тела. Они не виделись с Демидом накануне, такова была традиция, и она уже скучала по нему. Окунувшись в чистые воды лесного озера, Арайя молилась и просила благословения на свой брак у своих покойных родителей, у ее любимой Кайлимы, которой ей так не хватало, она молилась о защите своих детей, нынешних и будущих. Рано или поздно она все равно зачнет от своего второго мужа и родит ему наследников. Она обращалась к природе о защите и поддержке, она молилась за народ Рафорса и просила благословения у королевского рода этой прекрасной солнечной страны.

Вернувшись в комнату, она обнаружила там целый отряд девиц, готовых наряжать ее к торжеству. Им понадобилось два часа, чтобы привести ее в тот вид, который и был запланирован для нее на этот день. И вот в девять тридцать к ней в комнату постучал Крон. Он был единственным живым родственником Старшего Правителя и по традиции должен был сопровождать ее в храм, где ее ждал ее будущий муж и все гости. Когда Ари вышла из комнаты к нему на встречу, привычно смешливые глаза здоровяка, одетого в черный фрак и белоснежную кружевную рубашку, расширились от удивления.

Высокая, стройная фигурка, обтянутая белоснежным гипюром в несколько слоев, сияла серебром, вплетенным в нити ткани. Глубокое декольте открывало все еще упругую загорелую грудь, голубой и белый жемчуг украшал стройную шею и светился в ушах свисающими почти до плеч нитями. Юбка платья не была слишком пышной, напротив, она слоями ткани каскадом ниспадала на пол, образуя небольшой шлейф, лунной дорожкой сверкая при ярком солнечном свете. Золотые волосы Ари были собраны в высокую прическу. Несколько завитых прядей струились по полуоткрытой спине. В волосах торчали маленькие белые садовые розочки, и одна белоснежно-чайная украшала запястье в качестве браслета. Небольшая пышная фата в несколько слоев прикрывала волосы до плеч. Лицо девушки было раскрашено природными красками, бирюза глаз подчеркивалась темно синими глубокими тенями с серебряным блеском. Узоры белых цветов украшали лоб и тыльную сторону ладоней. В руках Ари держала букет свадебных каллов в голубой с серебряными нитями ткани. На левой руке сверкало обручальное бриллиантовое кольцо, подаренное Демидом.

— О великие Боги, неужели вы спустили с небес свою посланницу, — в изумлении и восхищении воскликнул Крон, — моя госпожа, ты словно царица Луны сошла с небес, дабы раскрыть сердца всех тех, кто противится твоей божественности.

— Крон, благодарю тебя, ты тоже выглядишь весьма впечатляюще, — Арайя улыбалась.

Крон предложил Арайе свою руку, и они спустились в украшенную цветами золотую карету, запряженную шестью белыми скакунами.

Кругом мелькали пораженные красотой невесты лица, любопытные придворные, не приглашенные на церемонию, свисали с окон дворца, выглядывали отовсюду. Через несколько минут карета тронулась, сопровождаемая офицерами королевской армии, одетых в белую парадную форму.

Арайя ехала счастливая, но все же в глубине души она мечтала, чтобы на этом прекрасном празднике присутствовала ее семья, Кайлима и дети, и ее дорогая Нали. Она успокаивала себя словами мастера Лу, который учил ее, что в мире все непостоянно, нельзя цепляться за те или иные представления о своей жизни, это неминуемо ведет к страданиям. И Арайя изо всех сил пыталась погрузиться в момент здесь и сейчас, она хотела насладиться своим счастьем сполна, так, чтобы ничто не могло омрачить ее свет, льющийся наружу. Через несколько минут она подъедет к Храму, где ее ждет человек, который любит ее по-настоящему, который предложил ей свою жизнь, свое королевство и свою любовь. И она будет счастлива с ним. Таково было ее решение.

Карета подъехала к парадному входу, вокруг было море народу, все толпились, пытаясь удовлетворить свое любопытство, выглядывая, пихаясь, но все же оставаясь счастливыми от атмосферы праздника. Крон помог Арайе выйти из кареты, она сияла, словно утренняя звезда, окутанная дымкой славы и роскоши. С гордостью Крон повел девушку по алее из нежных розовых и белых роз, стоящих в больших стеклянных вазах рядами вдоль красной парадной дорожки, поднимающейся к храму. Когда они вошли внутрь, сердце Арайи замерло от восторга. Огромный круглый зал сверкал чистейшим золотом, переливающимся на свете утреннего солнца, проникающего внутрь сквозь арки и круглые окна в куполе здания. В центре зала стоял постамент, на котором находилась огромная хрустальная сфера с сотнями мерцающих граней. Она вращалась, создавая игру солнечных зайчиков по всему диаметру комнаты. Гости стояли в кругу около стен залы. Аромат цветов и благовоний наполнял зал атмосферой святости и церемоний. В углу пел мужской хор, и голоса мужчин были настолько ангельскими, что у Ари выступили слезы на глазах.

По центру зала были проложены две красные дорожки, справа и слева огибая волшебную хрустальную сферу. Когда Крон повел Ари к алтарю по левому пути, обходя огромный шар, она увидела Демида, с восхищением свербящего ее взглядом. Он стоял перед огромной золотой статуей бога Ра в сопровождении священнослужителя Храма — главного Жреца. Крон подвел невесту к месту проведения священнодействия, а сам встал слева от Демида.

Жрец стал зачитывать писания, рассказывая о святости института брака, призывая всех присутствующих к чистоте помыслов, действий, целомудрию и мудрости. Церемония была торжественной, слова священника — проникновенными и трогательными, Ари постоянно сдерживала слезы, в этот момент ей так хотелось, чтобы ее дорогая Кайми была рядом. И вдруг на какой-то момент она почувствовала странный шум в ушах, словно ей в голову вставили звенящую трубу, вписывая ее в новую реальность.

— Арайя, — услышала она родной голос Кайми, — я благословляю тебя.

И слезы хлынули градом. Она дрожала всем телом от счастья, от того, что она была не одна, что ее вторая мать помнит о ней, теперь она точно знала, что с ее детьми все в порядке, теперь она стала чувствовать себя полностью освобожденной. Демид заметил ее чувства и протянул ей шелковый платок. Арайя вытерла слезы, стараясь не размазать макияж.

— Согласна ли ты Арайя, уроженица Амалонии стать женой Демида, сына Рафорса?

— Да, — сказала Ари, глядя в глаза любимому.

— Согласен ли ты, Демид, уроженец Рафорса, стать мужем Арайи, дочери Амалонии,

— Да, — Демид весь светился.

— Вот и сбылось старое поверье и предсказание твоей матери, мой добрый друг, — с улыбкой сказал старый Жрец. — Объявляю вас мужем и женой, отныне ты Арайя — Любовь Демида, а ты Демид — Свет Арайи. Служите Богу и миру достойно, и пусть Бог наградит вас прекрасным потомством. В знак вашей верности и любви прошу соединить вашу клятву поцелуем.

Демид нежно приподнял фату с лица Арайи и скрепил их союз поцелуем. Зал взорвался радостными криками и аплодисментами. На улице заиграла торжественная музыка, Демид подхватил Арайю на руки понес на улицу. Когда они вышли, на них посыпался фейерверк благодатных круп, серебряной и золотой пыли. Арайя слышала поздравительные крики, радостные возгласы и счастливые обсуждения из толпы. Молодожен уже ждала карета — шедевр цветочной композиции. Они сели внутрь, и экипаж покатился по улицам города. Везде их встречали аплодисменты, поздравления и шумное веселье. Благословения людей тронули Ари до глубины души. То и дело она вытирала слезы, чтобы скрыть свое волнение. Для молодожен по всему городу пели фонтаны, люди готовились к вечернему карнавалу, который собирался начаться вечером для простых людей. Гостей же и придворных вельмож ожидал праздничный ужин в королевских садах. Арайя и ее муж вернулись во дворец к обеду, в приемном зале был накрыт фуршет, где их уже ожидала толпа приглашенных, готовых обрушиться на них с поздравлениями. Их встречал грохот аплодисментов, когда они вошли внутрь, счастливые и блистательные. Несколько часов им пришлось принимать поздравления и подарки от вереницы гостей, голова шла кругом от пестроты нарядов, мыслей и запахов, к пяти часам вечера Ари извинилась и удалилась, чтобы сменить свадебный наряд. Поднявшись к себе, она упала на кровать и пролежала так около часа, затем позволила переодеть себя в бальное платье — золотой атлас, пышный и богатый, изумрудное колье, браслет и серьги, желтые розы в слегка изменившейся прическе, макияж исправленный с серебра на золото. К восьми часам вечера за ней зашел Демид, переодетый в кремовый фрак он выглядел изумительно.

— Боже, жена моя, — он притянул ее к себе, — однажды я умру от ревности, все королевство буквально съедает взглядами твою красоту, это последний раз, когда я устраиваю подобное торжество, я предпочитаю, чтобы ты была только моей, твоя красота сравнима с сиянием богов.

— Муж мой, ты мой оберег. Твоя защита не позволит никому причинить мне зла, надеюсь, ты не обманешь меня так же, как это сделал Фазар.

Его лицо стало серьезным. Он взял ее за руки и уверенно сказал.

— Никогда не сравнивай меня с этим подлецом, я бы убил его в честном бою, представься мне такая возможность. И не исключаю того, что однажды это действительно случиться. Я верен тебе всем своим существом, Арайя, верь мне, твои раны заживут и забудутся от моей любви, обещаю.

— Прости, Демид, — она почувствовала стыд, — я не хотела обидеть тебя и сказала это, не подумавши. Ты мой муж и вся моя жизнь отныне принадлежит тебе.

Она прильнула к нему, словно провинившийся ребенок. Он погладил ее по оголенным плечам, в нем разгоралось пламя.

— Пошли к гостям, я мечтаю остаться с тобой наедине, моя королева, поторопим время, — он светился.

— Не надо торопиться, мой король, — она игриво повернулась к нему боком, — мастер Ли говорил, что всему свое время.

Они спустились вниз. Сады горели факелами и свечами. По всему саду стояли столы, белые скатерти были плотно накрыты обилием редких блюд. На вертелах жарили мясо, рыба запекалась на отдельных противнях, там же грилировались овощи всевозможных видов. Разнообразие салатов пестрило ароматами специй. Фигурки из льда, овощей и фруктов украшали сервировку. Сладкие столы готовы были поразить фантазией исполнения любого даже самого строго критика. Шампанское текло фонтанами на пирамидах хрустальных бокалов. Гости приветствовали молодожен стоя, аплодисментами и восторгами по поводу их новых нарядов. Пир продолжался несколько часов и сопровождался выступлениями клоунов, актеров, циркачей и шоуменов. Было весело и увлекательно, гремела музыка оркестров, были танцы под открытым звездным небом. Арайя танцевала первый танец со своим мужем под величественную и божественную музыку, увлекающую слушателей в бездонный мир красоты, мечты и фантазии. Ей казалось, что ее счастью не будет границ, и своим танцем, отчаянным, смелым и проникновенным, она требовала, чтобы ее мечта сбылась. Демид был горд своей женой и чувствовал ее настроение, ее состояние, которое перекликалось с его восторгом и победоносным духом. Он чувствовал себя победителем, он нашел то, что искал всю жизнь. Она стала не только его женой, она стала воплощением его мечты, той, к которой он всегда шел, ради которой он завоевал полмира, и ради которой он пошел наперекор судьбе, вырвав Ари из лап ее мужа тирана. И теперь вместе они сияли одним огнем, огнем любви, радости и счастья.

В конце вечера был восхитительный и грандиозный фейерверк. Весь город наблюдал за разноцветными вспышками сияющего небесного огнива. Блистающие драконы разноцветных огней взвивались вверх, поочередно восхищая зрителей своей необычной формой, звуком или восхитительным запахом. Крутящиеся световые мельницы добавляли зрелищности и яркости представлению. Это было достойное завершение этого волшебного дня, дня, который подарил стране королеву.

Когда наконец-то Демид увел ее в теперь уже их спальню с куполом, она была так утомлена, что нервозность по поводу их первой скорой близости не ощущалась так сильно.

— Ты устала? — спросил он ее, расстегивая золотое платье.

— Да, ужасно, — она улыбнулась и прильнула к своему мужу.

— Хочешь в ванную?

— Да, вода снимет усталость.

Он стянул с нее платье и обнаружил золотые тонкие кружевные трусики и такой же лиф, поднимающий ее упругие груди еще выше. Ее нежная персиковая кожа светилась любовью, просила, чтобы ее гладили и трогали, стонала чувственностью и желанием.

Он скинул с себя фрак и рубашку и встал перед ней на колени. Его руки гладили ее бедра, талию. Тянулись к груди. Бюстгалтер и трусики полетели вниз.

— Богиня, — шептал он, теряя рассудок от захлестнувшей его страсти.

Он встал, снял с себя остаток одежды и взял ее на руки. Опустившись со своей женой в ароматную розовую воду, он достал жасминовое мыло и начал натирать ее волшебное тело.

— Он красив, словно сошедшее божество, — думала восхищенная Арайя, разглядывая его крепкое и мускулистое тело воина.

Он гладил ее кожу так нежно, в некоторых местах чуть сильнее, у девушки закружилась голова. Она опустилась на подушки, прикрепленные к изголовью ванной, и закрыла глаза. Зачинающаяся страсть втягивала ее в свои объятия, наполняя ее тело благодатным огнем любви между мужчиной и женщиной. Вымыв ее, он просил ее сделать то же самое с ним. Она не смущалась. С любопытством кошки она наслаждалась всеми уголками его волшебного телесного храма, возбуждалась еще больше от его реакции на ее прикосновения. Он не мог долго это выносить. Он поднялся, вылез из воды, вытер свое тело, затем вынул Арайю, обтер ее и понес на кровать. Упавши под рассыпанные по небу звезды, они вцепились друг в друга так, словно ждали этого веками. Рассудка не было, было лишь безумное влечение, страстное желание проникнуть глубже в своего партнера, стать частью его существования, раствориться в нем огненной лавой, растекаясь по всем его клеткам в объятиях любви и страсти. Никогда они не испытывали таких чувств. Они улетали несколько раз гораздо дальше, чем летают человеческие мысли, им удалось побывать там, где ранее бывали лишь немногие. Под утро, пропитанные друг другом, вплетенные в единое чувство, они заснули с восходом солнца, ненадолго, ведь впереди их ждало пробуждение.

Часть 4. Восход. Глава 3. Вторжение

Среди манговых и жасминовых деревьев, высоких трав и ароматных цветов Демид в честь рождения его дочери Дары построил белокаменную летнюю беседку, поддерживаемую круглыми стержнями резных колонн, увенчанных пышными орнаментациями. Рядом располагался небольшой пруд с лебедями и лилиями. Именно здесь Правитель Рафорса и застал свою великолепную жену Арайю с их восьмилетней шалуньей Дарой и их маленьким трехлетним сыном. Дара была копия отца — черные глаза и волосы цвета темной ночи делали ее похожей на восточную красавицу. Ее взгляд всегда блестел радостью — это было у нее от матери, она была неугомонна, нетерпелива и невыносимо пытлива умом. Их маленький сын — наследник, с самого детства демонстрировал выдержку и смелость, был сдержан и молчалив, унаследовав аквамариновый цвет глаз матери и черные волосы от отца. Арайя как раз гуляла с детьми среди целительной природы, когда она увидела своего мужа, в сильном волнении приближающегося к ним.

— Мой цвет, — он взял ее за руки, — я ждал, что однажды это может случиться, — его голос был строг, но его чувства выдавали сильнейшую тревогу.

— Демид, что случилось? — ее сердце забилось сильнее.

Демид смотрел на нее мгновение, ее красота распускалась с каждым годом, делала ее еще прекрасней, его жена словно какой-то редкий цветок приобретала все большую и большую прелесть с годами. Ему не хотелось тревожить ее, но выбора не было. Он собрал всю свою волю в кулак.

— Фазар собрал армию по численности превышающую мою, — он увидел, как ее глаза стали болью, — видимо все эти годы он вынашивал план мести, и сейчас его многотысячное войско двигается на Рафорс.

Арайя молчала, потому, что ее сердце уже предчувствовало невыносимую боль, ту, которую она прятала от себя долгие годы, и ту, которая наконец-то нашла внешнее проявление, чтобы быть выстраданной до конца. Демид еще крепче сжал ее ладони.

— Дошли слухи, что во главе армии стоит не только Фазар, но и… — он помедлил, желая, чтобы эта чаша минула его любимую жену.

— Леон, — шепнула она в слезах, — он настроил Леона против меня?

— Боюсь, что так. Леон славиться своей боевой силой и способностями к руководству. Он искусный воин, Ари.

— Ты не станешь воевать с ним, ведь так! — в отчаянии воскликнула Арайя.

— У меня не будет выбора, я должен защищать свой народ и свою семью.

Арайя вскочила на ноги. Слезы стекали на белое платье.

— Он не простил меня и желает причинить мне еще больше боли, ему мало, — она закрыла лицо руками.

Демид подошел и прижал к себе.

— Я попробую поговорить с твоим сыном, любимая и уладить конфликт.

— Нет, я поеду с тобой, я буду говорить с моим ребенком, он должен знать правду, почему же Славий не сказал ему, почему же Каймила не сказала… — и слезы еще больше хлынули от подозрения, что Фазар мог уничтожить всех дорогих ей людей, чтобы они не помешали ему выполнить свой план мести.

— Я не могу позволить тебе ехать со мной на границу, женщине не место на войне.

— Демид, — она почти в исступлении вскинула голову, — я никогда ни о чем не просила тебя, молю, поверь моему женскому сердцу, я должна ехать, только я смогу достучаться до сердца моего Леона, ибо я чувствую, что Фазар вырастил в нем чудовище!

Казалось, Демиду никогда не было так сложно.

— Я не смогу рисковать жизнью самой дорогой женщины в мире для меня, жизнью матери моих детей, прости, но тебе придется остаться дома с Дарой и Арно.

Арайя заплакала еще пуще. Голос ее мужа был непреклонен, и она не имела права противиться. В этот момент дети завидели отца и радостно бросились вверх к беседке, оставляя кораблики, в которые они играли возле воды. Ари быстро утерла слезы.

— Отец, — кричали они задорно, запрыгивая к нему на руки.

— Мои дорогие, — он расцеловал их, — я буду скучать по вам.

— Ты уезжаешь? — удивленно спросила Дара.

— Да, нужно урегулировать кое-какие дела на границе, но ваша мама останется с вами. Пошлите в дом, хочу поужинать вместе с вами, завтра рано утром мне придется срочно уехать.

Ужин прошел очень напряженно, Арайя едва сдерживалась, чтобы снова не начать плакать, и стоило только детям отправиться спать вместе с няней, Арайя разразилась рыданиями на плече у своего мужа.

— Девочка моя, — шептал он ей нежно, — ты должна поверить, что я все улажу, если быть войне, клянусь, я привезу Леона сюда силком, чтобы ты могла рассказать ему все то, что он должен знать.

— Но армия Фазара превосходит твою, как же ты собираешься победить их?

Демид искренне улыбнулся.

— Мой свет, победа достигается не количеством воинов, а профессионализмом управления и качествами характера воинов. Моя армия гораздо сильнее, к тому же Фазар никогда не воевал и представления не имеет о том, как ведутся войны. Более того, он находится на моей территории, он пришел в логово противника, надеясь, что дверца пещеры не захлопнется. Это весьма смелое решение.

— Но им движет ненависть, месть может стать решающе разрушительным стимулом и даровать несгибаемую силу.

— Лишь правда и чистота намерения дарит силу, способную сворачивать горы. И правда на нашей стороне. Не бойся, моя любовь, скоро ты встретишь Леона и сможешь обнять его впервые за долгие годы.

Демид любил свою жену всю ночь. А на рассвете он тихонечко оставил ее сладко спать. Он верил, что все наладится. Он молился, чтобы Бог сохранил его семью и детей Ари. Он знал точно, все случится так, как должно, а должно быть все хорошо, он верил. И его сердце, наполненное верой и молитвой, смело направляло его навстречу судьбе.

Леон стоял на обрыве, ветер рвал воздух, разметая одежду юноши по пустому пространству. Кряжи рафорских гор поднимались снизу вверх, острыми зубами втыкаясь в небо.

— Скалишься? — с вызовом сказал гордый юноша, обращаясь к своему невидимому врагу, — пришел твой час, подлец, ты расплатишься сполна!

Перед его бирюзовыми глазами плыла картина воспоминания всей его жизни. Правитель Рафорса на черном вороном коне приехал, чтобы увезти его мать навсегда. И она согласилась, она уехала, бросила их одних на растерзание тирану отцу и его любовницы. И, несмотря на то, что Завида в скором времени покинула дворец, никогда более туда не вернувшись, его отец долгие годы внушал юноше, что их мать предательница, что она как низкая потаскушка отдалась их врагу из-за мести и ревности, пренебрегая своими обязанностями королевы быть верной своему королю и государству. И Леон ненавидел ее за это. Он хотел вырвать свое растерзанное детское сердце и бросить к ее презренным ногам, чтобы она знала, какую боль она причинила им своим предательством. И его любимая сестра, совсем замкнулась, стала нелюдимой, уже много лет она почти не живет, существует, переживая горе от предательства ее любимой матери. И он, Леон, наследник Амалонии, собирался взять реванш. Он отомстит Демиду и своей ненаглядной мамочке, разрушив их тесный мирок и цветущее государство. Они должны познать ту боль, которую пришлось сносить ему и его драгоценной сестре.

Вечер укутывал небо в сине-фиолетовые тона. Стало известно, что утром армия Демида двинулась им навстречу. Значит, завтра утром предстоит битва. Завтра, в день его восемнадцатилетия его семья будет отомщена. И тогда, возможно, его боль пройдет, его тоска перестанет рвать его на части. Он уже собирался вернуться в лагерь, чтобы лечь спать, как вдруг с другой стороны показалась какая-то фигура в темном плаще. Леон насторожился, и на всякий случай положил руку на рукоятку меча. Человек приближался, когда ветер рванул капюшон с его головы, открывая обозрению поседевшие волосы и до боли знакомое лицо.

— Славий, — воскликнул Леон, — это ты?

— Леон, — голос дорогого ему человека был хриплым и больным. — Слава Богу, я успел.

— Славий, — Леон бросился к нему на шею, — отец сказал, что ты погиб, почти сразу после… — он осекся, после предательства матери.

Его взгляд почернел.

— Мальчик мой, — начал Леон, присаживаясь на камень и стараясь не тратить последние силы на лишнее.

— Ты болен, — Леон упал перед Славием на колени.

— Твоя мать никогда не предавала тебя, — он снова закашлялся, — выслушай меня, тогда тебе все станет ясно.

Глаза Леона стали бирюзовой сталью. Славий продолжал.

— Твой отец — вот кто настоящий предатель. Он поддался на чары этой коварной дочки торговца рыбой. Она придумала план, как избавиться от Арайи и ее детей, пустив слух, якобы твой отец нанес Демиду оскорбление. Она знала, что Демид явиться требовать сатисфакции. Установив своих людей на границе, она точно рассчитала день прихода армии. Она также приказала уничтожить всех доносчиков твоего отца, чтобы те не могли сообщить о приближении вражеской армии. В этот злополучный день твоя мать, обладая даром предчувствования, приходила ко мне и умоляла остаться с ней, так как Завида уговорила Фазара покинуть город на две недели. Она планировала, чтобы Демид убил Арайю и ее детей, то есть вас с Фелиной. Затем она собиралась подослать к Демиду людей, которые должны были сообщить ему об измене и о том, что оскорбления не было и что это было ошибкой. Она надеялась, что Демид покинет государство до того, как они с Фазаром вернуться в город с отдаленного уединенного поместья.

Лицо Леона было почти безжизненным, когда Славий в очередной раз закашлялся, принц сжал его больные хрупкие руки так, что кости почти затрещали.

— Говори, что было дальше, — срывающимся от боли голосом приказал он.

— Я не послушал твою мать, сынок, — было видно, как сердце преданного королю слуги рвалось на части, — и последовал приказу твоего отца, покинув город. Однако, сопроводив их до границы Кассии, я под предлогом разведки. Вернулся назад в город, обнаружив его готовящимся к обороне, так как армия Демида уже стояла у восточных ворот. Я был там вместе с ней, Леон, и я знаю, что она ни разу не предала ни тебя, ни ее народ. Напротив, она билась с врагом до конца. Она даже была готова нарушить клятву, данную Селене охранять бриллиантовую Венеру, порученную ей самой Богиней. Она готова была отдать ее врагу в обмен на то, что они покинут город. И когда Демид не согласился, она отдала себя в обмен на ваши жизни, в обмен на жизни своих горячо любимых детей и ее народа.

Казалось, глаза Леона потухли.

— Я убью его, — шепнул он, — я убью их обоих! — он уже почти кричал.

— В ночь перед тем злополучным днем, Леон, — Славий пошатнулся и закашлялся, — в ту ночь, твоя мать звала меня и просила передать тебе в день твоего восемнадцатилетия вот это.

Из кармана он достал старый оборванный мешочек, раскрыв который, вынул сияющий золотой медальон, украшенный драгоценными камнями.

— Это ваш фамильный медальон, его подарил твоей матери Фазар, и по традиции он должен перейти к тебе. По преданию он хранит всех своих владельцев от бед. Я рад, что успел передать тебе его.

Славий закашлялся и упал на землю.

— Славий, я отнесу тебя в лагерь, тебе нужен врач.

— Нет, твой отец, — снова кашель, — он знал, что я знаю правду, и он, несмотря на нашу многолетнюю дружбу и мою преданность, отправил меня в тюрьму, якобы за измену. Там я пребывал все эти годы. Все эти годы я планировал план побега и, наконец, мне удалось его осуществить. Кажется, вовремя. Ты должен защитить свою мать, если она еще жива, — глаза Славия наполнились слезами.

— Клянусь, — шепнул Леон, — я найду ее и…

— Леон, — голос Славия угасал, — скажи ей, что я всегда любил ее одну, что она была тем светом, который помогал мне выживать все эти годы, скажи ей, что я вечно буду любить ее и молиться о том, чтобы она обрела свое счастье. И еще, скажи мне. Живы ли моя жена и сын?

— Да, — Леон гладил Славия по волосам, — они живы, живут все там же, с ними все в порядке, Славий, клянусь, я позабочусь о них.

— Тогда все, теперь можно уходить. Запомни, твоя мать никогда не предавала тебя, спаси ее…

И он ушел, тихо, мирно, выполнив свою миссию, он был спокоен теперь.

Леон склонился над великим воином, одинокая слеза скатилась по его щеке. Гнев нарастал с каждой секундой. Он вытер лицо, поднял тело Славия, отнес вниз к реке и закопал его у воды.

— Пусть вода унесет все твои печали, мой добрый друг, — шепнул он ему на прощание.

Вернувшись в лагерь, Леон обнаружил, что почти все воины уже спали. Гнев рвал его на части, но сам его отец всегда учил его, что выдержка — основа для победы. Леону нужен был план. Он спокойно вошел в королевский шатер. Его состарившийся отец сидел при свечах на своей лежанке, смотря в одну точку. Заметив сына, тот спросил:

— Где ты был? Завтра предстоит битва, тебе нужно выспаться, — его голос был жесткий и холодный, как всегда.

Ни говоря ни слова, Леон лег в кровать и укрылся. Их отношения с отцом были построены на жажде мести их врагу, но теперь сам Фазар стал ненавистным предателем для Леона, и ему не хотелось ничего говорить, чтобы не перерезать ему глотку.

Отец потушил свечи и улегся спать. Через десять минут его храп разносился далеко за пределы их шатра. А в голове Леона уже зрел план. Удостоверившись, что отец спит, он тихо вышел из шатра и пошел к караульным, гревшимся у костра. Он сел рядом, достал медальон матери и открыл его. Огромный бриллиант переливался, играя светом огня. С левой стороны медальона лежал маленький сверток бумаги. Сердце Леона забилось сильнее. Он вынул записку и развернул ее.

— Мои драгоценные дети, — писала его мать, — мое сердце знает, что нам придется разлучиться, но я верю, что там, где есть любовь, всегда торжествует победа. Молю, верьте в справедливость, будьте сострадательны и учитесь прощать. Мое сердце сможет вынести все, кроме вашей боли. Молю бога о вашем счастье. Я всегда рядом. Моя любовь сохранит вас на всех путях. Однажды, я верю, мы встретимся. Ваша мама.

Внизу стояла подпись Старшей Правительницы, не было сомнений, записка была написана Арайей. Слезы струились по глазам Леона. Многолетняя ненависть таяла под теплом материнской любви.

— Онавсегда любила нас, — шепнул он.

Он тихонько встал и скользнул в темноту, часовые, увлеченные игрой в кости, даже не заметили его. Леон пробирался лесом около двух часов, когда заметил костры вражеского лагеря. Завидев королевский шатер, он тихо прокрался к нему и вошел внутрь.

Демид сидел за столом и что-то писал. Подняв голову, он увидел два бирюзовых глаза, как две капли воды похожих на глаза его жены, ненавистью сверлящих его, готовых растерзать его на части. Парень был очень высок и крепок, настоящий гигант с торчащей рыжей шевелюрой, растрепанной ветром.

— Я пришел осведомиться перед битвой, что ты сделал с моей матерью, — его лицо выражало жуткий гнев и ненавсить.

Демид встал. Его глаза излучали любовь, перед ним стоял ребенок его горячо любимой жены.

— Садись, Леон, — Демид указал ему на стул.

— Что ты сделал с моей матерью? — Леон готов был разорвать Демида на месте.

— Я спас ее от твоего отца, женился на ней, и теперь она не только счастливая жена, но и мать наших двоих детей, Дары и Арно.

Леон побледнел.

— Ты врешь, — прошипел он то ли от злости, то ли от ревности. — Завтра, я убью тебя и заберу свою мать назад домой.

— К отцу, который предал и обесчестил ее.

— Нет, с этим подлецом я тоже разберусь, но только после того, как уничтожу тебя, — глаза Леона сверкали молниями.

— Так же как у Арайи, когда она в гневе, — подумал спокойный Демид.

— Сынок, сядь, — Демид хотел подойти к нему и взять его за руку, но Леон резко взметнулся с места.

— Еще шаг, и я не стану ждать до завтра.

— Твоя мать хотела ехать сюда, чтобы объяснить тебе всю ситуацию, теперь я понимаю почему, но я не мог допустить присутствия женщины на войне, я не хочу, чтобы она пострадала.

— Завтра на рассвете, — сказал Леон и резко вышел из палатки.

В эту ночь Арайя не могла спать. Ее сердце разрывалось и ей пришлось выпить успокоительную траву, чтобы хотя бы чуточку подремать. Она прикорнула на софе, боясь ложиться в кровать, словно в страхе упустить что-то важное. Засыпая, она вдруг почувствовала чье-то присутствие, такое родное и знакомое, что ее глаза увлажнились и сердце бешено заколотилось. Славий шел навстречу ей такой же молодой и прекрасный, каким она его помнила. Его голубые глаза светились тем же огоньком, когда она встретила его в первый раз в лабиринте.

— Славий, — шепнула она, — Славий! — и она бросилась к нему на шею. Он поймал ее и долго кружил на руках, нежно обнимая.

— Господи, Славий, — слезы градом катились по ее щекам, — я так скучала по тебе.

— Ари, — от него шел какой-то эфемерный свет, и сердце девушки почуяло неладное. И вдруг ее осенило.

— Нет, — шепнула она в ужасе, — Славий, ты умер, — ее колени задрожали, и он поймал ее уже почти упавшую на землю.

— Арайя, — он нежно посадил ее на непонятно откуда взявшуюся скамейку, укутанную ветвями розовой вишни. — Я выполнил то, что обещал, я смог найти твоего сына вовремя и передал ему твой медальон. Я рассказал ему всю правду о том дне, моя любимая Арайя.

Он нежно взял ее за руки и улыбнулся.

— Я не смел сказать тебе раньше, мое сокровище, но ты была смыслом всей моей жизни и та любовь, которую ты мне подарила, стала причиной того света, в котором я сейчас оказался. Я выполнил то, что было задумано для меня и теперь я свободен, моя любовь.

Арайя плакала.

— Но ты, моя душа, ты еще остаешься и ты должна успеть до того, как случиться трагедия.

— Господи, Славий, о чем ты?

— Леон, он теперь все знает о твоем бывшем муже, но теперь он направил весь своей гнев против Демида, полагая, что он держит тебя против твоей воли. Он слаб психически, и ты должна остановить его, ибо он в своей мести хочет убить Демида, а затем и Фазара.

— Боже, — шепнула совсем разбитая Ари, — что это чудовище сделало с моим сыном?

— Спеши, моя душа, рассвет уж близок.

Славий вдруг начал исчезать, его образ таял.

— Славий, — крикнула ему в след Ари, — я всегда буду любить тебя.

— Я знаю, — услышала она ответ, открывая глаза в кресле.

— Спасибо, — шепнула девушка человеку, который всю свою жизнь посвятил одной лишь ей, — спасибо.

Она вытерла слезы, оделась на скорую руку и немедленно покинула дворец.

Распуская пурпурные лучи, вставало утреннее солнце, облепляя природу своими яркими и теплыми лучами, словно пятнами на теле жирафов. Птицы и растения, радуясь приходу нового дня, тянулись к свету, славя природу пением и чудесными ароматами.

Демид ехал впереди своей армии. Впереди многотысячной армии Амалонии на таком же как и у Демида черном жеребце восседал молодой Леон. Рядом с ним, задрав голову наверх, на своем коне сидел Фазар. Его когда-то красивое лицо было искажено гримасой ненависти. Он излучал желание мстить и убивать, его мысли были отвратительны и грязны. Демид дал знак своей армии остановиться и двинулся навстречу приближающимся Фазару и Леону.

Подъехав друг к другу поближе, первым говорить начал Фазар.

— У нас есть одно нерешенное дело, Демид. Много лет назад ты нанес мне оскорбление, украв мою жену. Я не мог ответить на него сразу, но сейчас тебе придется ответить за это, — его зубы скрипели от скопленной годами злости.

— Ты отказался от Арайи в тот день, когда предал ее со своей любовницей, дочерью торговца рыбой. Я забрал ее от тебя, чтобы спасти ее жизнь.

— Это не твое дело, дела моего государства касаются только меня, — злобно выкрикнул Фазар. Леон сверкал бирюзовыми глазами, но Демид заметил, что его вчерашняя агрессия уже не была так очевидна. Казалось, он боролся с каким-то мучавшим его сомнением.

— Фазар, — уверенно и жестко сказал Демид, — я бы не хотел причинять зла твоим людям, уходи домой с миром, иначе все твое войско поляжет здесь сегодня. А ты Леон, мы с твоей матерью приглашаем тебя стать нашим гостем.

Лицо Фазара перекосилось ненавистью.

— Я убью тебя, сукин сын, защищайся, — прошипел он и направился назад к своей армии. Леон направился за ним.

Демид обреченно повернул в сторону своего войска.

Подъехав к своим солдатам, он сказал:

— Сегодня нам предстоит великая честь, защитить нашу страну от нашествия глупца. О вашей боевой славе ходят легенды. Вы те, кто смог беспрепятственно завоевать полмира и принести защиту и свободу многим гражданам других государств. Вы те, кто не боится опасности, кто готов стоять за правое дело до конца. Бог на нашей стороне! Защитим нашу страну, нашу королеву и наших жен и матерей! Вперед!

И Демид резко направил своего коня в сторону вражеского войска.

— Отомстим за поруганную честь, — визжал Фазар, скача перед своим войском. Армии приближались друг к другу, казалось, битва неизбежна. Но вдруг Демид заметил белого скакуна, мчавшегося в центр будущего сражения. Голубой плащ его жены ледяными сполохами развивался за ее плечами.

— Арайя, — шепнул он и дал приказ войскам остановиться.

Леон и Фазар увидели ее тоже. Войска уже стояли в нескольких метрах друг от друга, когда женщина подскакала к центру и встала напротив ее сына. Ее глаза были полны слез, когда он спешилась и подошла к своему Леону. Взяв его за руку, какое-то время она не могла вымолвить ни слова. Ее сердце упало к ногам ее дорогого чада, и она мысленно давала ему благословение на любое его решение. Он любила его безусловно, она дорожила им так, словно ее самой не было, был лишь этот дорогой ее сердцу человечек, которого от нее оторвали много лет назад, и теперь она имела счастье встретить его снова. Он смотрел на нее, его глаза видели ее любовь, ее нежность и обожание. Нет, она не предавала его, Славий был прав, его мать была его ангелом хранителем, она спасала его все эти года, она молилась за него, она была его богиней. И Фазар увидел это тоже. Мгновение, — и он схватил ее за шею, подтащив к своему коню. Держа нож у ее горла, он судорожно завопил.

— Наконец-то наша месть свершится! И эта шлюха отправиться туда, где ее место, — его глаза были желто-красного цвета. Казалось, сама желчь была готова просочиться через них.

Леон немедленно соскочил с коня и бросился к матери. Демид медленно двинулся к Фазару на лошади. Не один мускул не дрогнул на его окаменевшем лице.

— Отец, отпусти ее, — закричал Леон, — иначе, клянусь, я убью тебя.

И Арайе не было страшно. Ее сердце было свободно. Ее сын любил ее, он признал ее. Больше ничего не надо больше. Странное чувство полета накатилось на нее. Он не чувствовала струйки крови, сочившейся по ее горлу от ножа ее бывшего мужа, она не чувствовала его жуткой вони ненависти к ней. Она лишь видела любовь своего сына, и она мысленно шептала ему:

— Я люблю тебя, сынок, я люблю тебя и мою дорогую Фелину.

— Я все эти годы жил лишь для того, чтобы прирезать тебя, потаскуха, — кричал Фазар, тряся Арайю за шею так, что кровь продолжала струиться из разрастающейся раны.

Секунда, и Демид сделал какое-то едва заметное движение, что-то метнулось в воздухе. Фазар пошатнулся от железного удара в шею, кровь брызнула, и он, отпустив Ари, с хрипом рухнул на землю. Леон немедленно подхватил мать на руки, зажимая рану рукой.

— Мама, — крикнул он в ужасе. Демид был уже рядом. Какая-та белая ткань была тут же обмотана вокруг ее шеи, Демид усадил ее, пребывающую в каком-то бессознательном состоянии на свою лошадь, и немедленно вскочил на нее сам.

— Леон, — крикнул он уезжая. — Отправь свою армию домой, а сам будь нашим гостем.

Леон стоял окаменевший, прибитый своим горем, от страха вновь потерять свою мать. Казалось, этот могучий воин был разбит тем оружием, которого он не знал в бою ранее.

— Мой король, — обратился к нему командующий армией, какой ваш приказ?

— Отправляйтесь домой, — резко сказал Леон, и устройте похороны короля.

— Да, сир.

— И скажите, Фелине, что ее мать жива. Всегда любила нас, и скоро я привезу ее домой.

— Хорошо, мой король, — сказал главнокомандующий и немедленно отправился исполнять приказ.

Леон стоял растерянный, и вдруг поднял глаза к небу. Солнышко уже поднялось над горизонтом, возвещая о начале новой жизни.

— Я иду к тебе, мама, — шепнул он в слезах и исчез в лучах рассвета.

Часть 4. Восход. Глава 4. Венера

Арайя заснула на плече у своего вновь обретенного сына, когда их карета въезжала в стены Кассии. Демид ехал рядом на лошади.

— Мама, — шепнул Леон, нежно касаясь ее руки.

— Мы уже приехали, — встрепенулась Ари. Дара и Арно спали напротив.

— Мы в Кассии, мама, в твоем государстве.

Ари выглянула в окно. Город выглядел потухшим, словно после войны. Не было пышных цветов, фонтаны спали, но глаза притихших людей, выходивших ей навстречу, горели надеждой. Сердце Ари защемило.

— Что он сделал с нашей страной! — она достала носовой платок и вытерла лицо. — Клянусь, мы все исправим, — она с надеждой посмотрела на своего сына, — мы должны выполнить завет наших предков.

— Значит, все это правда, мама.

— Что, сынок?

— Что рассказывала мне Кайлима.

— Она жива? — резко выкрикнула Ари, в этой суматохе совсем забывшая о своей любимой нянюшке, ставшей ей второй матерью.

— Да, она все еще живет в Храме Селены, отец не решился разгромить его, боясь гнева Богов.

— Слава Всевышнему, — прошептала сквозь слезы Ари.

— Она говорила мне, что все не так, как мне кажется, — продолжал Леон. — Она учила, что настанет день, и ты вернешься, чтобы спасти королевство от разрушения. И еще она мне все время твердила, что ты любишь нас с Фелиной, но я не верил, так как отец внушал нам обратное.

Вскоре они подъехали к главному входу во дворец. Фелина встречала их в компании слуг. Она была уже совсем взрослой, хрупкая, одетая в нежно розовое платье, длинные русые волосы распущены и сплетены наверху розами, зеленые глаза полны слез.

Арайя первая выбежала из кареты и бросилась обнимать свою малышку. Они долго плакали, обнявшись. Ари шептала дочери, как скучала, как долго она ждала этого дня их встречи.

Когда Арайя вошла внутрь дворца, ее сердце невольно сжалось. Запустение, разруха, сырость и поблекшие краски кричали о горе, жившем в этих стенах долгие годы. Былое величие сменилось нищетой и ненавистью, щедро сыпавшейся с каждого обветшалого камня. Демид заметил боль его жены, сочившуюся из ее сердца. Он подошел к ней ближе и тихо шепнул на ухо:

— Мы все исправим, я тебе обещаю.

— Мама, твоя комната готова, там все выглядит так же, как и было до твоего отъезда.

Ари вытерла слезы с лица.

— Доченька, я бы хотела остановиться в храме Геры, надеюсь, он все еще стоит.

— Мама, да, только в нем я могла находить себе успокоение, — с улыбкой ответила Фелина.

Арайя и ее муж в сопровождении детей двинулись вглубь сада. Сияющий когда-то розовым перламутром каменный шатер, упирающийся резными колоннами в плодородные почвы родной земли, стоял теперь грустный, унылый, лишенный блеска и тепла. Капители утратили свою причудливую игру, потеряли цвет, казалось, что поругана сама идея данного храма — семья и любовь стали никчемным понятием в последние годы в Амалонии. Со слезами на глазах Арайя подошла к зданию, прикоснувшись теплой ладонью к холоду мрамора, словно желая согреть его.

— Ничего, — шепнула она, — скоро все измениться. Скоро все станет еще лучше, чем было.

Внутри все было по-прежнему, было видно, что Фелина действительно много времени проводила среди тишины этого дома. Из сада, единственного, не утратившего былую роскошь доносились чудесные ароматы жасмина, манговых деревьев, баньянов, смоковниц, бальзаминов, белой туберозы и золотистой чампы.

— Этот чудесный запах единственный напоминает мне о том, что я когда-то мечтала стать счастливой в этом дворце, — с грустью проговорила Арайя, обращаясь к самой себе.

Отдохнувши и помывшись после долго путешествия, вечером вся семья встретилась за ужином. Столовая сияла вновь рожденной жизнью. Несмотря на недавние государственные похороны, никто в стране не носил траур, и Арайя не винила за это людей. Наоборот, все вокруг оживало, напитываясь ветром перемен, так неожиданно ворвавшимся в затхлые пространства Амалонии. Слуги радостные носились с особым усердием, обслуживая их любимую Старшую Правительницу и ее семью. Столовое серебро и посуда были выдраены до блеска, помещение светилось свежестью недавней тщательной уборки, ставни были раскрыты нараспашку, освежая ужинавших вечерней прохладой. Из города доносились крики радостных гуляний в честь вернувшейся королевы. Приготовленные поваром Веравием блюда казались поистине произведениями искусства, и Арайя пригласила его в столовую, чтобы лично поблагодарить за старания. Она по-дружески обняла его, от чего он прослезился и восхвалял Бога за то, что Он услышал его молитвы и вернул Ари домой. После ужина, сидя у камина в нижней гостиной, семья тихо наслаждалась своим вновь приобретенным чувством полного счастья.

— Леон, сынок, — начала Арайя, — мы должны назначить дату твоей коронации. Фазар мертв, и страна нуждается в новом короле.

— Но я думал, что Демид, как твой новый муж станет управлять Амалонией, — спокойно сказал Леон. Теперь он был восхищен Демидом, всеми его внутренними качествами и готов был обожествлять его и служить ему верой и правдой. Он так разительно отличался от того человека, который отравлял ему жизнь столько много лет, что для молодого юноши он был героем из сказочных мифов, ожившим и горевшим для него пламенным примером.

— Нет, — мягко, но с несгибаемой внутренней твердостью, сказал Демид. Я увезу Арайю домой, там ждет наш народ, там росли наши дети. Леон, — Демид встал, и Леон тут же поднялся. Демид положил свою руку ему на плечо и сказал: — вся ответственность управления новым государством ложиться на тебя, ты должен восстановить былую славу Амалонии, твоя мать расскажет тебе все необходимое, но ты и Фелина — вы должны стать достойными правителями. Фелина, молодая и божественной красоты принцесса, я уверен, обладает не меньшей мудростью, чем ее горячо любимая мной мать. Демид лукаво посмотрел в сторону зардевшейся Фелины. Ее голубые глаза играли в пламени огня переливающимися огоньками. Немного помолчав, она сказала.

— Демид, прошу тебя, разреши мне поехать с вами. Я столько лет была лишена счастья быть с моей матерью, Леон имел возможность хотя бы чуточку побыть с ней, но я… — ее глаза заблестели наворачивающимися слезами.

Демид взглянул на Арайю, которая немедленно встала и присела рядом с дочерью, обняв ее и прижав к себе, словно маленькую девочку. Она с мольбой посмотрела на мужа.

— Хорошо, — Демид улыбнулся и погладил Фелину по голове, хорошо, ты можешь отправляться с нами и гостить у нас столько, сколько потребуется. Думаю из этого даже можно извлечь двойную выгоду, — Демид хитро улыбался.

— Что ты имеешь в виду? — спросила удивленная Арайя.

— Фелине уже восемнадцать и она до сих пор не нашла себе мужа, у меня в королевстве много знатных воинов и достойных мужей, уверен, некоторые из них покажутся ей весьма привлекательными.

Фелина заулыбалась и снова покраснела.

— Спасибо, Демид, — тихо сказала она и снова заплакала от счастья.

— У меня есть одно дело, которое мне не терпится сделать, — радостно сказала Арайя.

— Какое, — хором спросили все присутствующие.

— Завтра утром я мечтаю навестить Кайлиму, мою любимую матушку. Я так истосковалась по ней. Она будет счастлива познакомиться с Дарой и Арно.

— Да, она уже ждет тебя, мама, она с так мечтает вновь увидеть тебя, — сказала Фелина, переполняемая счастьем. Младшие дети тоже мечтали увидеть мистическую хранительницу Храма Луны.

Следующим утром Арайя в сопровождении мужа и детей неслась в карете по направлению к своему детству. Роскошные аллеи акаций и финиковых пальм все еще украшали дорогу к храму Селены. Утреннее тепло укутывало путешествующих своей заботой, воздух был ароматным и животворящим. Через час карета приблизилась к воротам храма, в котором Арайя росла, который был частью ее истории. Ее сердце разрывалось от волнения, глаза были полны слез радости. Подъезжая к храму, Ари заметила, что в отличие от Амалонии все здесь цвело и благоухало жизнью. Портик был свежевыкрашен в белоснежный цвет, мрамор не потерял своего благородства, фонтаны все еще пели в хоре с великолепием садов и парков. Карета остановилась и Арайя выскочила наружу.

По ступенькам спускалась великолепной красоты женщина, стройная, легкая седина волос придавала оттенок глубокой мудрости, лицо носило на себе оттенок прожитых лет, но глаза горели черным огнем. Женщина светилась счастьем.

— Кайлима, — Арайя бросилась ей навстречу, обнимая, целуя и плача.

— Кайлима, — шептала она сквозь слезы, прижимаясь к своей второй матери словно ребенок.

— Девочка моя, — впервые в жизни Арайя увидела ее слезы. — Вот все и кончилось, доченька, теперь все будет по-другому.

Кайлима тепло приветствовала Демида, вглядываясь в его внутренний мир с такой же легкостью, как если бы разглядывала его пиджак.

— Ты была права, Кайлима, — сквозь слезы говорила Арайя, — все было не так, как казалось, — она обняла своего мужа и поцеловала детей.

— Да, дитя мое, да, а твои младшие дети такие же красавцы, как и старшие! — Кайлима улыбнулась и пригласила всех к накрытому легкому обеду.

На следующее утро Ари рано разбудила своего мужа.

— Я должна кое-что показать тебе, — радостно объяснила она, увлекая его к ущелью в близлежащих горах. Тропинка была такой же, как много лет назад, словно каждое утро чья-то нога ступала на нее, дабы оставить след для тех, кто захочет пройти по ней в будущем. Сквозь густую траву и заросли бамбука Ари и Демид скользнули левее ее любимого домика, все еще такого же приветливого и уютного.

— Это должно быть где-то здесь, — Арайя указала на небольшое отверстие в скале.

— Что, Ари, о чем ты?

— Попробуй найти здесь вход в пещеру, — попросила Арайя.

Демид достал нож и рассек несколько лиан, затем раздвинул заросли руками. И действительно прямо за растениями виднелся небольшой вход, впускающий идущих внутрь скалы.

— Что же мы ищем, моя колдунья? — игриво спросил Демид.

— То, что тебе суждено было найти по твой судьбе.

Арайя скользнула внутрь, увлекая за собой своего мужа.

— Я весь внимания, моя королева, и ужасно заинтригован.

Демид зажег факел, который Арайя велела ему взять с собой и они аккуратно пошли вниз, стараясь не упасть на скользких камнях. Уже привычное ощущение нехватки воздуха на сей раз не испугало Арайю. Напротив, она смело увлекала мужа все глубже и глубже. Преодолев узкий проход и поднявшись по скалистым подъемам, Арайя с ловкостью большого специалиста нащупала невидимый рычаг и распахнула вход в круглый зал.

— Бог ты мой, Арайя! — воскликнул пораженный Демид, заходя внутрь. Сперва немного ослепленный ярким солнечным светом, единственное, чем он оказался поражен — так это самим наличием этой потайной комнаты. Но затем его глаза вспыхнули новым удивлением. На каменном постаменте с золотым орнаментом величественно красовалась бриллиантовая статуя великолепной женщины, заливая игрой солнечного света, струящегося сквозь нее весь зал.

— Эта та богиня, которую ты искал, — тихо сказала Арайя, полагая, что ее муж должен был прийти от этого в восторг. Он медленно повернулся к ней, поднял ее лицо за подбородок и взглянул на ее сияющие бирюзой глаза.

— Моя дорогая Арайя, до сих пор ты так и не смогла понять, я увез богиню, которую искал всю жизнь в тот день, когда тебе пришлось покинуть свое государство и свою семью.

Его глаза проникали в саму ее суть, все его существо растворялось в ее существе, на мгновение Арайе, зачарованной этим взглядом, показалось, что она взлетает, что она вот-вот потеряет равновесие, но вдруг от его тепла внутри ее что-то словно взорвалось, и она увидела ее…

Вся Вселенная, все, что существовало, существует и будет существовать, сплелось в единое ощущение любви и мудрости, это необыкновенное чувство наполняло ее, било сквозь все ее клетки фонтаном, топило пространство вокруг, заставляя мир трепетать в едином сердцебиении ее и ее любимого мужа. Его взгляд, искренний до самого дна соей души полностью и бесконечно принадлежал ей одной. Она увидела Бога, который являлся всем и был одновременно ничем, неким недостижим идеалом, который вдруг материализовался во взгляде любимого человека. Ей казалось, что она смогла познать все, что возможно познать в этом мире и даже больше. Ее наполнила такая необъяснимая мудрость, что ее стойко охватило ощущение всемогущества и абсолютной свободы.

— Я познал Бога в твоих глазах, — тихо шепнул Демид.

— А я увидела богиню в отражении твоих глаз, — в унисон ответила Арайя.

И когда слева от них неожиданно послышался какой-то странный треск, они с улыбкой повернулись, чтобы увидеть богиню, расколовшуюся на сотни мелких кусочков.

— Мы сделаем из них украшения и разошлем правителям во все государства мира, чтобы наша любовь, воплощением которой была эта статуя, могла распространиться по всему свету, даруя возможность достижения такого же счастья для всех людей нашей планеты.

И было непонятно, кто это сказал, возможно, сама бриллиантовая Венера хрустальным голосом сквозь единение любящих сердец.

Оглавление

Бриллиантовая Венера

  Часть 1. Утро. Глава 1. Отъезд

  Часть 1. Утро. Глава 2. Кассия

  Часть 1. Утро. Глава 3. Лабиринт чувств

  Часть 1. Утро. Глава 4. Траур

  Часть 2. Полдень. Глава 1. Этюды по Венере

  Часть 2. Полдень. Глава 2. Жара

  Часть 2. Полдень. Глава 3. Пропасть

  Часть 2. Полдень. Глава 4. Дно

  Часть 3. Закат. Глава 1. Восток

  Часть 3. Закат. Глава 2. Звезда

  Часть 3. Закат. Глава 3. Тайное общество

  Часть 3. Закат. Глава 4. Кондор

  Часть 4. Восход. Глава 1. Заря

  Часть 4. Восход. Глава 2. Свадьба

  Часть 4. Восход. Глава 3. Вторжение

  Часть 4. Восход. Глава 4. Венера