Славянский меч [Франц Салешка Финжгар] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (172) »
Франц Финжгар СЛАВЯНСКИЙ МЕЧ Роман
КНИГА ПЕРВАЯ В ВИЗАНТИЮ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
С востока, с севера и с запада стекались воины. Что ни день, возвращались они на взмыленных низких лошаденках, спешили в град и докладывали старейшине Сваруну, что все выполнено. Потом шли во двор и ложились вокруг костров. Отроки[1] снимали для них с вертела куски жареной баранины; прекрасная Любиница, дочь старейшины Сваруна, подносила им меду и одаривала каждого шкурой белого ягненка. А сын Свару на Исток выезжал из града навстречу подходившим отрядам. — Святовит[2] осенял тебя, вождь, вилы[3] вам сопутствовали, храбрые воины, вы перешли болота, перевалили через горные кручи и достигли крепости старейшины, отца моего Сваруна, который благодарит вас и приветствует! Этими словами обращался юный Исток, сын Сваруна, к отрядам славинов[4], собиравшимся в долине. Сверкали копья в дубовом лесу, поздно ночью догорали факелы, но Исток не ведал усталости. Каждый отряд он приветствовал от имени старейшины, каждого вождя провожал в крепость, где ждали их пища и отдых, добрые слова и приветствия. Долина вокруг покрылась шатрами. Ночью в ней полыхало озеро огней, раздавались боевые песни, блеяли овцы и бараны, мычали телята, которых вели на убой. И повсюду ржали и щипали сухую траву кони — стояла поздняя осень. По валу, окружавшему крепость, ходил Сварун, седовласый старейшина славинов. Любиница выткала ему из белого льна мягкую рубаху. На чресла она сшила ему пояс из теплых ягнячьих шкур, а старую спину укрыла руном самого лучшего барана. Когда взгляд Сваруна погрузился в море огней — расправились его широкие, согнутые годами плечи, он поднял кулак и погрозил им в сторону юга. — О Хильбудий, Хильбудий, похититель нашей свободы![5] Ты сила Византии, и ты наша напасть. Пламя да поглотит тебя, да опалит оно крылья твоих орлов, Хильбудий, раб черных бесов! Сварун, седой, старый и согбенный, опояшет свои чресла ремнем из буйволовой кожи, привесит к нему самый тяжелый меч и выйдет на бой против тебя, дабы вновь засияло над славинами солнце свободы! Старец поднял оба кулака, мускулы на руках его вздулись, глаза засверкали, как огни в долине. Медленно разжимались его пальцы, раскрытые ладони поднялись еще выше; бледное лицо свое он обратил к востоку и дрогнувшим голосом прошептал: — Помилуй нас, Сварог[6]! Покарай его, Перун[7]! Пощади меня, Морана[8], пощади воинов! Груды белых костей сынов моих разнесли коршуны по стране, где проходит Хильбудий. Смилуйся, Морана, хватит с тебя жертв! Слеза выкатилась из глаз и скользнула на седую бороду, первая слеза о первом сыне, а за нею вторая, и третья, и девятая — по сыновьям, что погибли от мечей Хильбудия. Старик задрожал, колени его подогнулись, и в горькой печали он опустился на вал. — Не плачь, отец! Взгляни на эти огни! То пришли молодые воины с луками, они мечут стрелы подобно Перуну, низвергающему с неба могучие молнии. Отец, мы победим! Перун с нами! Исток поднял отца. — На тебя надежда, мой единственный… Молча ушли они с вала. В долине замигали костры, шум утих, блеянье смолкло, на небе мирно светили звезды. Занималось прекрасное, будто весеннее, утро. Сварун поднялся со своего ложа, устланного мягкими шкурами. И на лице его светилась улыбка, словно солнечный луч озарил серые скалы. Радостно приветствовал он день, великие надежды пробудились в его сердце. — Такое утро осенью! Роса лежит повсюду в алой радости, словно Девана[9] прошла по лугам и нивам заколосившихся хлебов. Счастье возвещает такое утро, назначенное для приношения жертв. Старейшина встал и с силой ударил коротким посохом по деревянной стенке. В то же мгновение появился перед ним отрок с голой смуглой грудью, с длинными рыжеватыми волосами, косая сажень в плечах. У пояса на льняной бечевке у него висел козлиный рог. — Созывай трубачей, Крок, веди их на вал, да трубите погромче, чтоб все воины собрались вокруг жертвенника. Боги улыбнулись мне в утреннем свете. Поспеши с жертвою! Крок вышел, а вскоре — пахарь не успел бы перевести соху на новую борозду — вокруг всего вала уже гремело и гудело. Отрывисто, словно звук ударялся обо что-то, пели изогнутые козлиные рога — долину заполнило эхо; голоса труб уплывали вверх вдоль стволов пожелтевших дубов и буков. В долине все ожило, будто ликующее солнце осветило огромный муравейник. Из шатров выходили воины; они- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (172) »
Последние комментарии
4 часов 19 минут назад
4 часов 39 минут назад
5 часов 4 минут назад
5 часов 8 минут назад
14 часов 38 минут назад
14 часов 42 минут назад