Находка в Сверкающей Звезде [Фрэнсис Брет Гарт] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]




НАХОДКА

В СВЕРКАЮЩЕЙ ЗВЕЗДЕ



























СЧАСТЬЕ РЕВУЩЕГО СТАНА

В Ревущем Стане царило смятение. Его вызвала не драка, ибо в 1850 году драки вовсе не представляли собой такого уж редкостного зрелища, чтобы на них сбегался весь поселок. Обезлюдели не только заявки и канавы –

пустовала даже «Бакалейная Татла». Игроки покинули ее

– те самые игроки, которые, как все мы помним, преспокойно продолжали игру, когда француз Пит и канак Джо уложили друг друга наповал у самой стойки. Весь Ревущий Стан собрался перед убогой хижиной на краю расчищенного участка. Разговор велся вполголоса, и в нем часто упоминалось женское имя. Это имя – черокийка Сэл – все здесь хорошо знали.

Пожалуй, чем меньше о ней рассказывать, тем лучше.

Сэл была дурная и, увы, очень грешная женщина, но других в Ревущем Стане тогда не знали. И вот сейчас эта единственная женщина в поселке находилась в том критическом положении, когда ей был особенно нужен женский уход. Беспутная, безвозвратно погрязшая в грехах, никому не нужная, она лежала в муках, трудно переносимых, даже если их облегчает женское сострадание, и вдвойне тяжких, когда возле страждущей никого нет. Расплата настигла

Сэл так же, как и нашу праматерь, совсем одну, что делало кару за первородный грех еще более страшной. Но, может быть, в этом и заключалось частичное искупление ее вины, ибо в ту минуту, когда ей особенно недоставало инстинктивной женской нежности и заботы, она видела вокруг себя только полупрезрительные лица мужчин. И все же мне думается, что кое-кого из зрителей тронули ее страдания. Сэнди Типтон сказал: «Плохо твое дело, Сэл!»

и, глядя, как она мучается, на минуту даже пренебрег тем обстоятельством, что в рукаве у него были припрятаны туз и два козыря.

Случай был действительно из ряду вон выходящий.

Смерть считалась в Ревущем Стане делом самым обыкновенным, но рождение было там в новинку. Людей убирали из поселка решительно и бесповоротно, не оставляя им возможности прийти обратно, а, как говорится, ab initio1 там еще никто и никогда не появлялся. Отсюда и всеобщее волнение.

– Зайди туда, Стампи, – сказал, обращаясь к одному из зевак, некий почтенный обитатель поселка, известный под именем Кентукки. – Зайди, посмотри, может, помочь нужно. Ты ведь смыслишь в этих делах.

Такой выбор был, пожалуй, обоснован. В других палестинах Стампи считался главой сразу двух семейств, и Ревущий Стан – прибежище отверженных – был обязан обществом Стампи некоторой нелегальности его семейного положения. Толпа одобрила эту кандидатуру, и у Стампи хватило благоразумия подчиниться воле большинства.

Дверь за скороспелым хирургом и акушером закрылась, а

Ревущий Стан расселся вокруг, закурил трубки и стал ждать исхода событий.

Здесь собралось около ста человек. Один-двое из них скрывались от правосудия; имелись здесь и закоренелые преступники, и все они вместе взятые были народ отчаянный. По внешности этих людей нельзя было догадаться ни


1 С самого начала (лат.).

об их прошлом, ни об их характерах. У самого отъявленного мошенника было рафаэлевское лицо с копной белокурых волос. Игрок Окхэрст меланхолическим видом и отрешенностью от всего земного походил на Гамлета; самый хладнокровный и храбрый из них был не выше пяти футов ростом, говорил тихим голосом и держался скромно и застенчиво. Прозвище «головорезы» служило для них скорее почетным званием, чем характеристикой.

Возможно, у Ревущего Стана был недочет в таких пустяках, как уши, пальцы на руках и ногах и тому подобное, но эти мелкие изъяны не отражались на его коллективной мощи. У местного силача на правой руке насчитывалось всего три пальца; у самого меткого стрелка не хватало одного глаза.

Такова была внешность людей, расположившихся вокруг хижины. Поселок лежал в треугольной долине между двумя горами и рекой. Выйти из него можно было только по крутой тропе, которая взбегала на вершину горы прямо против хижины и теперь была озарена восходящей луной.

Страждущая женщина, наверно, видела со своей жесткой постели эту тропу – видела, как она вьется серебряной нитью и исчезает среди звезд.

Костер из сухих сосновых веток помог людям разговориться. Мало-помалу к ним вернулось их обычное легкомыслие. Предлагались и охотно принимались пари относительно исхода событий. Три против пяти, что Сэл «выкарабкается» и что даже ребенок останется жив; заключались и дополнительные пари – относительно пола и цвета кожи ожидаемого пришельца. В разгаре оживленных