Спаривание [Ольга Григорьевна Жукова] (fb2) читать постранично

Алена Жукова СПАРИВАНИЕ

Художник Григорий Иванов

Воздух. Охотник и Птица

Никогда прежде не замечала, как утомляет картина тропического рая: аляповатые, назойливые краски, резкие переходы, раскаленный желток солнца в ультрамарине, стекающем в яркую океаническую бирюзу… Мне бы сейчас дождь и туман в самый раз. Зачем сюда приехала? Что за бредовая идея?

Марина натянула поглубже на лоб шляпу, сдула песок с темных очков и улеглась на топчане под хилой пальмой. Серость, наступившая после разрыва с человеком, игравшего семь лет роли друга, страстного любовника и влиятельного покровителя, становилась невыносимой. Ее внутренний глаз, обычно острый и восприимчивый, каким и должен быть глаз художника, затягивался мутной пленкой безразличия и апатии. Причина этому была любовная ампутация, прошедшая быстро, грубо, без анестезии, а теперь напоминающая о себе фантомными болями. От них надо было избавляться любым способом. Придуманный план излечения: приехать на место их последнего побега к трем океанам — моря, солнца, любви, хлебать до отвращения и тошноты отраву воспоминаний и выздороветь, как при курсе химиотерапии, явно не работал. Кто знал тогда, что больше они никогда сюда не вернутся? На дне одного океана лежат ее утонувшие шлепанцы, другой затянули тучи, а третий обмелел и высох.

Перевернувшись на спину, Марина вытягивает ногу, чтобы нанести крем от загара. Жарко, липко. Нога упирается в небо. Красивая нога. Марина знает толк в красоте: ее полотна с женской «обнажёнкой» — украшение многих галерей и частных коллекций. И даже если есть уйма претензий к собственной ноге, то линия пока безупречна, гладкость и упругость тоже. Золотистая корочка загара уже проступила на коже от кончиков пальцев до бедра. Мише бы понравилось: гурман в сексе и в еде, сказал бы: «как у правильно запеченной птицы». Любимая шутка, которую повторял, облизываясь, глядя на выпирающие косточки ее запястий, ключиц и щиколоток, была про то, что хотел бы немедленно расчленить и медленно съесть, обсасывая каждый хрящик. В результате так и получилось — высосал все внутренности. Сначала закормил любовью, а потом разбил и съел с потрохами, вроде сидящей неподалеку чайки, бьющей ракушкой об камень, чтобы извлечь из нее нежное, желейное содержимое. Так и он с ней тогда. А разве она с ним по-другому?

Скучно-синее небо оживилось двумя мохнатыми облаками, затеявшими игру в догонялки. Увлекательное занятие — угадывать образы в их очертаниях, придумывать сюжеты и загадывать желания, заставило Марину задержаться на пляже, хотя больше всего хотелось вернуться в номер и там вырубиться под кондиционером. Одно облако напоминало птицу, а другое — охотника, натянувшего стрелу. Охотник настигал, но птица удалялась, уносимая потоком ветра. Марина загадала: «Если облако-охотник догонит облако-птицу и они сольются, значит еще встретимся, а если нет, то все правильно: никакая она не птица, а он не охотник». А ведь тогда с этого все началось…

Марину, уже известного живописца, буквально за руку привели к матёрому галеристу с репутацией неутомимого бабника. К этому времени, почти тридцатилетняя, она сменила законного мужа на «гостевой брак» с Сашей — типичным айтишником, не требующим к себе особого внимания. Эти отношения устраивали Марину, в них не было никаких обязательств, пока не родился сын. Саша сразу позвал в жены, но при условии, что переедут за океан. Марине этот вариант не понравился, уезжать она не хотела, ведь только почувствовала успех, обросла связями, ее картины выставлялись и продавались. Саша смирился, но приходил все чаще к сыну, а не к ней. Тут и появился Михаил Львовский — богатый, влиятельный владелец нескольких галерей, собиратель и ценитель живописи. В свои «за сорок» выглядел подтянуто и спортивно, но его портила смешная розовая лысина на темечке, похожая на ермолку, рыжие ресницы и брови. Марина органически не переваривала рыжих и лысых. Поначалу избегала Львовского, фокусировавшего свой взгляд не на ее картинах, а на формах создателя полотен. Ловко выпархивая из раскинутых им сетей, вроде случайных встреч в укромных уголках галереи и в застревающих лифтах, и не заметила, как попалась, правда, охотник угодил в эти сети первым, не представляя, какой прочности они окажутся.

Началом их сближения стал немного пьяный и веселый вечер после успеха ее выставки. Марина, сбросив напряжение, шутила с гостями и журналистами, затеяв игру, которую сама давно придумала и называла «Спариванием». Эта игра отлично развлекала и помогала понять кто есть кто. Идея игры возникла давно и случайно, когда натолкнулась в одном старинном тексте на знаки-тотемы, обозначающие животных и людей, образующих пары: Рыбак — Рыба, Охотник — Птица, Наездник — Лошадь, Пастух — Корова. Они олицетворяли связь между женщиной и мужчиной,