Участь победителей (СИ) [Андрей Moskwinian] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Пролог + 1 глава
Пролог Это была эпоха, когда магия ушла из земель Грундфелла, сделав силу и сталь главными вершителями судьбы мира. О волшебниках вспоминали лишь в легендах, труп последнего дракона замели вьюги на далеком севере, чучела грифонов и виверн считались наглыми подделками. Всего за полвека сказка про Ругвида и Диалунга превратилась в основную веру западной части континента, а церковь — в средоточие мирского и духовного управления. Люди гнили в роскоши и грязи, лесные эльфы вырождались в своих лесах, гномы все глубже зарывались в недра Железных гор, и только тсунгхи продолжали как и прежде плодиться, невозмутимо посматривая змеиными глазами на ссоры соседей. Это было время войн и религий, торговых союзов и дворцовых интриг, спутавших хитроумными узлами границы и интересы королевств. Это был век храбрых рыцарей и титулованных разбойников, нищего крестьянства и позолоченного духовенства. Это были годы бесчестия и пороков, интриг и подкупа, когда запачканные кровью деньги ценились выше семейных уз и вассальных клятв, а искусство отравления было доведено до совершенства. То были дни, когда люди отринули науку и философию, подчинив все свои интересы лишь наживе и власти. Более тысячи лет минуло в тех пор, как последний из высших эльфов покинул земли Грундфелла, предоставив право молодым расам самостоятельно творить свое будущее. Избавившись от попечения первородных, люди быстро заселили значительную частью континента и принялись истреблять друг друга. Ложные ценности, придуманные боги и законы стали причинами вековых раздоров. 725 лет прошло со дня образования первого людского государства, и все эти годы были омрачены бесконечными сражениями за дурманящую власть. Последнее королевство из претендентов на мировое господство — Арондал, не вынесло бремя стремительного роста и стало жертвой междоусобной войны гордых герцогов, стремящихся почувствовать себя независимыми правителями. Царствующая династия еще сопротивлялась неизбежному исходу, а время неумолимо готовилось смахнуть своей грубой ручищей со стола истории старые просевшие дворцы, уже определившись со своим новым фаворитом — восточной империей Виндланд. Жребий был брошен и невидимые жернова готовились перемолоть очередной хлам прошлого. Но люди ничего не знали об этих ужасных законах мироздания. Они продолжали цепляться за пустые символы былого величия, мечтая о возвращении изобилия в опустевшие земли. Неизбежность весело скалилась, наблюдая за их глупыми надеждами, и не подозревала, что даже у самых основательных законов бывают исключения. Глава 1. Письмо мертвеца Спокойная и размеренная жизнь в форте закончилась после второго набега разбойников на деревни у границ с Антинарой. Суровая дисциплина вновь вернулась в мрачные каменные стены вместе с тревожными слухами — грядет новая война! Это раньше гвардейцам вполне хватало подремать на сторожевом посту или неспешно прогуляться по тихим улицам Бледбера. Теперь же дозорным приходилось регулярно сбивать с себя толстый слой пыли после очередного рейда по землям в окрестностях крепости Роштор. О женщинах пришлось позабыть надолго, шутка о возвышенных чувствах рыцарей к лошадям стала восприниматься как оскорбление. Довольных скудным жалованием становилось все меньше, и только виселица за дезертирство еще удерживала солдат в казарме. А между тем на дорогах Арондала безопасность не гарантировалась даже гвардейцам короля. Именно этим людям в первую очередь нужно было иметь глаза на затылке в эпоху феодальной раздробленности. * * * * Сержант Аллард Уинсон вовремя остановил свою лошадь, едва не налетев на лысоватого мужчину, который с поднятой рукой вышел навстречу отряду королевской гвардии. — Кто вы такие и что тут произошло? — отрывисто спросил его Аллард, быстрым взглядом осмотрев раскиданные трупы торговцев у разграбленных повозок и подозрительного вида антинарцев, стоящих рядом с ними. — Мое имя Блантер, — небрежно поклонился тот в ответ. — Мы слуги герцога Антонио, обходим границу его владений. Услышали крики о помощи и поспешили сюда, но опоздали. Никак разбойники опять промышляют в здешних лесах. «Говоришь разбойники? — подумал сержант, недоверчиво глядя на искаженное гнусной ухмылкой лицо антинарца. — Почему же вы обшаривали карманы убитых, если хотели прийти им на помощь? Я отлично видел, как ты отпрянул от трупа, когда понял, кто к тебе скачет. Или мародерство у герцога Антонио в порядке вещей?» — Хочу заметить, что мы находимся на земле короля Грегара Болха, — сказал Аллард, так и не отдавая приказа своим солдатам опустить пики. — Почему подданные герцога так смело нарушают границы чужих владений? — Как я уже объяснил, мы пришли на зов о помощи, — криво улыбнулся Блантер. — Я прошу прощение за это недоразумение, что произошло по моей вине. Мы не намерены задерживаться в ваших владениях. Пока он говорил, быстрый взгляд сержанта подмечал существенные мелочи вокруг. «Из торговца торчат стрелы с таким же оперением, как и у того бородача-антинарца. А вон тот долговязый наверняка прячет за спиной меч, обагренный кровью». Еще были живы в памяти времена, когда пользуясь слабостью предшественника Грегара, герцоги севера развязали междоусобную войну внутри Арондала, смешав своих и чужих, превратив порядок в кровавый хаос, когда не знаешь кто тебе друг, а кто враг. Много храбрых воинов полегло в те годы смуты. Кого предательски настигла в спину стрела, кого зарезали в гостях, памятуя о кровной мести былых поколений, кто стал жертвой ложных обвинений в предательстве или просто убит по ошибке. При дворе то время предпочитали не вспоминать, и даже летописцы старались как можно более кратко описывать позорное прошлое королевства. — Не думаю, что здесь еще требуется ваше присутствие, — твердо сказал сержант наемнику. — О погребении этих несчастных, отдавших свои души Ругвиду, теперь позаботимся мы. — Позвольте нам хотя бы помочь храбрым воинам короля собрать всех убитых и отвезти в ближайший город. Аллард встретился с тяжелым взглядом Блантера и понял, что тот совсем не горел желанием так быстро оставлять разграбленный караван. «Нет, здесь дело не в скарбах торговцев, — размышлял сержант, осадив лошадь назад и незаметно подавая своему отряду знак быть готовым к внезапному нападению. — Не золото вы ищете, а что-то совсем иное. Однако, зря надеетесь, что я приму помощь от таких мерзавцев. Мало разницы между антинарским патрулем и шайкой разбойников». — Благодарю за помощь, но мы вполне управимся и без вас, — громко объявил он людям герцога Антонио. — За нами сейчас следует другой королевский отряд, так что общими силами доставим тела этих несчастных в город. А вам, господин Блантер, лучше поторопиться: неизвестно куда направились эти проклятые убийцы. Быть может в это самое время они собираются ограбить беспечного антинарского купца, который не взял с собой достаточно много охранников. — Тогда мы уходим, — злобно поводил тот желваками и, махнув рукой своим людям, двинулся прочь. Только когда антинарцы скрылись за поворотом, Аллард, наконец, смог спокойно вздохнуть и отпустить рукоять меча. — Сержант, напрасно вы их не задержали, — подъехал к нему молодой капрал Ней. — Не нравятся мне эти проходимцы. Как-бы не от их рук произошло это злодеяние. — Может и от их рук, но разве ты не заметил, что среди деревьев пряталось несколько их собратьев с луками? Боюсь, если бы дошло до кровопролития, мы могли бы оказаться в невыгодном положении. — Но разве мы не гвардейцы Арондала? И разве не по нашим землям бродят эти гнусные злодеи?! — возмутился Ней. — Возможно, мы только что отпустили тех самых разбойников, которые уже несколько месяцев наводят ужас на крестьян в этих краях! — Остуди свой пыл, капрал, — остановил сержант не на шутку разгорячившегося молодого человека. — У меня имеется строгое указание коменданта Талбота не устраивать стычек с антинарцами. И я за это отвечаю головой. Отправляйся лучше в Бледбер и скажи, чтобы прислали стражу забрать трупы. Ней остался не в восторге от таких слов своего командира, но к счастью для себя перечить приказам еще не научился. Пока он, что есть силы, гнал свою лошадь в город, гвардейцы проверили, есть ли выжившие среди торговцев. Убедившись же, что перед ними лежат только мертвецы, арондальцы сложили их в ряд вдоль дороги. Сняв порядком надоевший шлем и расправив темные волосы, Аллард направился к трупам. Обходя убитых, сержант обратил внимание на одного покойника, пыльная накидка которого скрывала одежду совсем не походившую на привычное одеяние торговца. Что-то странное и загадочное почудилось Алларду в лице со смуглым оттенком кожи, который был так не свойственен коренным жителям этих земель. «Не тебя ли они искали? Вернее то, что может быть спрятано у тебя в одежде». Сняв перчатки, Уинсон осторожно проверил содержимое карманов трупа. Не обнаружив ничего достойного внимания, он уже намеревался оставить мертвеца в покое, но тут ему послышался хруст бумаги, зашитой прямо в кафтан. Быстро распоров материю сержант убедился в правильности своего предположения. В его руках лежало запечатанное письмо с гербовой печатью герцога Травени, союзника короля и главного врага герцога Антонио. «Что ж, все сходится, — с чувством выполненного долга Аллард спрятал письмо в своем внутреннем кармане. — Похоже, ради этой бумаги и была устроена резня торговцев. Осталось только решить, что делать с этим важным посланием». * * * * Отряд вернулся в Роштор только поздним вечером. Хоть эта крепость и была воздвигнута больше столетия назад, и не входила ни в какое сравнение с укреплениями нового времени, но для приюта королевского гарнизона подходила идеально. Этому людскому сооружению повезло больше чем другим подобным постройкам. В последнюю войну множество крепостей были разрушены до основания требушетами, либо так пострадали от их камней, что стали совершенно непригодны для жизни. Прибыв в Роштор, Аллард первым делом представил подробный отчет о дневных событиях коменданту Талботу. Однако, держа при себе некоторые подозрения на счет самого командующего крепостью, сержант предпочел умолчать о существовании загадочного письма с гербовой печатью. — Как жаль, что эти мерзавцы безнаказанно бродят по нашей земле, — с горечью произнес престарелый комендант, услышав от Алларда весь рассказ, и даже едва не пустил скупую солдатскую слезу. — Я ведь отлично помню, как в прошлом месяце своими глазами видел караван этих торговцев. И вот они уже все мертвы, а мы лишь можем беспомощно сидеть здесь и ждать новых нападений. Ах, если бы король смог выделить нам еще людей для охраны границы! — Комендант, я со своим отрядом обязательно отыщу этих разбойников и придам их законному суду, — пообещал ему сержант. — Но что нам делать, если под личиной головорезов скрываются антинарцы? Талбот на мгновение смутился и, вспомнив о содержании рассказа, поинтересовался, достойно ли сержант разошелся с антинарцами. — Я ничем не ущемил достоинство солдат герцога Антонио, — ответил ему Аллард. — Они были настолько любезны, что даже предложили свою помощь, но я отказался. Все-таки антинарцы и так нарушили границы земель. — Вы поступили правильно. Мне не в чем вас упрекнуть, — доброжелательно положил руку на плечо своему подчиненному комендант и осторожно спросил: — Но вспомните, не привлекло ли ваше внимание нечто странное и необычное в этих торговцах? — Никак нет. На вид обычные торгаши, каких полно на любом рынке. Поняв, что больше ничего у гвардейца разузнать не получится, Талбот отправил его обратно в казармы. Впрочем, от глаз Алларда не укрылась тревога на лице коменданта. Что-то беспокоило этого человека, привыкшего видеть человеческие смерти. И сейчас его волновали отнюдь не погибшие торговцы. Таким образом, сержант только утвердился в мысли, что его командир не достаточно откровенен с ним. А значит и с докладом о таинственном письме стоило повременить. * * * * Оставшаяся часть вечера прошла для Алларда нелегко. Дисциплина и долг требовали рассказать все командиру, в то время как предчувствия умоляли впервые нарушить солдатскую клятву. Близилось что-то загадочное, опасное и в тоже время очень притягательное. Письмо мертвеца приятно хрустело у сердца, заставляя невольно чувствовать себя совсем в ином положении. Маленький клочок бумаги в руках сержанта казался ему куда боле ценным, чем его собственное звание, и даже статус Талбота. Сон был прерывистым и тревожным, поэтому внезапное прикосновение к плечу оказалось воспринято как высшее благо. Алларда разбудил караульный и сообщил, что комендант хочет срочно увидеть его на восточной стене крепости. Чувствуя подвох, сержант все же не решился возражать приказу и, одевшись, отправился к месту встречи. Но вопреки ожиданиям там его встретил отнюдь не Талбот. Темноволосый короткостриженый мужчина с острыми чертами лица был едва заметен издалека, сливаясь с темнотой благодаря своей черной одежде и плащу. Он внимательно оглядел Алларда, задержав на мгновение свой пристальный взгляд на оружии сержанта, после чего заговорил. — Вы, наверное, удивлены такой неожиданной встрече? — слегка улыбаясь, спросил он Алларда. — Как видите, я вовсе не ваш командир. — Было бы странно увидеть его именно здесь в такой поздний час. Кто вы и зачем захотели увидеть меня? — говорил ему Аллард, стараясь не показывать волнения от обстоятельств такого неожиданного свидания. — Сержант, хочу прежде выяснить кое-что. Почему вы не отдали коменданту письмо, которое вытащили сегодня у одного из торговцев? «Он все знает. Но как? Неужели кто-то из моего отряда заметил, как я нашел письмо, и успел донести? Но почему тогда я держу ответ не перед Талботом?» — замелькали вопросы в голове Алларда. — Я не понимаю, о чем вы говорите. И лицо ваше вижу впервые. Между тем в эту крепость таким гостям проход закрыт! — гневно ответил он незнакомцу и нащупал рукоять своего оружия. В эту минуту сержант ощутил за своей спиной присутствие еще одного человека, который, по-видимому, бесшумно подобрался к нему во время разговора. — Не делайте резких движений, — предупредил его холодным голосом черноволосый. — И не пытайтесь обернуться, иначе умрете быстрее, чем успеете моргнуть. Если хотите сохранить свою жизнь, то в ваших интересах правдиво отвечать на мои вопросы. Согласны с таким подходом? Аллард кивнул ему. — Тогда продолжим нашу беседу, — вернулся к допросу незнакомец. — Почему вы не отдали письмо коменданту? «Выбор у меня не богатый. Да и дозорных на стене почему-то нет, — размышлял сержант, вглядываясь в хитрую полуулыбку на лице мужчины. — Этот странный тип не похож на слугу коменданта. В любом случае, они бы не разговаривали со мной подобным образом, зная, что я утаил письмо». — Отвечу вам так: то письмо я обнаружил случайно, заподозрив антинарцев в умышленном истреблении каравана. На письме стоял герб Элгона, который враждует с Антинарой. И судя по направлению пути торговцев, предназначалось оно важной особе, приближенной к королю. Что же касается коменданта, то я, в силу некоторого недоверия к его персоне, посчитал невозможным отдать ему сей важный документ. Через пару дней мой отряд должен был побывать в Лимьене. Вот там я и намеревался передать письмо преданному слуге государя. — Интересно, — потер подбородок незнакомец. — Откуда же у вас такое недоверие к коменданту? — На то есть свои причины. Я считаю, что он ведет двойную игру, как за короля, так и за герцога Антонио. Но раз доказательств у меня нет, то и говорить об этом незачем. Черноволосый кивнул человеку, стоящему за спиной Алларда, и тот скрылся так же бесшумно, как и пришел. — Мое имя Кристоф, — представился, наконец, таинственный собеседник. — Оно вам мало о чем скажет, но все же не будем уподобляться варварам с севера. Сохраним хотя бы видимость этикета. — Не скажу, что мне так уж приятно познакомиться с вами в подобной обстановке. Может, теперь и вы поведаете мне о себе и интересе к письму? — сухо сказал в ответ сержант. — Уверены, что хотите узнать об этом? Обратного пути не будет, если я открою вам правду. — Боюсь, у вас нет выбора. Я спрятал письмо в надежном месте и отдам его только тому, кто действительно служит королю. Вам же по понятным причинам я доверять не могу. Попробуете отнять его силой — получите лишний шум, который не гарантирует вам получение этой важной бумаги. Кристоф задумался, не ожидав, что разговор примет такой оборот. — Раз вы не намерены отдать мне письмо добровольно, придется получить его другим способом, — сказал он после непродолжительного молчания. — Отправляйтесь в казарму для отдыха: не так уж много осталось от этой ночи. И ни в коем случае не говорите никому про письмо. Думаю, мы с вами скоро встретимся вновь. * * * * Уже на следующий день к полудню в Роштор прибыл всадник со срочным приказом самого маршала Ларгоса. Тот требовал немедленно направить в Лимьен отряд солдат под началом сержанта Уинсона, где он должен будет получить новые указания. Текст послания был составлен в столь категоричной форме, что Талботу ничего не оставалось, как немедленно отправить своих воинов в этот город, наказав им скакать как можно быстрее. Столь внезапный вызов наполнил голову Алларда тревожными мыслями, но, чувствуя, что эти события имеют связь с его ночной прогулкой по крепостной стене, он решил захватить с собой и таинственное письмо. Поднимая густые клубы пыли, гвардейцы погнали своих лошадей в Лимьен, стремясь в соответствии с указанием коменданта прибыть в город еще до наступления ночи. И хотя при такой спешке необходимо было зорко следить за дорогой, которая в провинции была далека от идеально мощеных путей близ крупных городов Арондала, Аллард успел заметить, что за ними следует небольшая группа людей. Вряд ли они имели желание напасть на гвардейцев, особенно учитывая свою малую численность. Скорее всего, всадники лишь намеревались сопровождать отряд, приглядывая за его перемещениями издалека. Так это было или нет, но как только копыта лошадей застучали по ровным камням, а на горизонте показались шпили городских зданий, неизвестные немедленно отстали. Прибыв в гарнизон, сержант внезапно получил указания от местного коменданта посетить комнату на верхнем этаже для получения нового назначения. А там его уже ожидал таинственный собеседник былой ночи — Кристоф. Только теперь свой черный наряд он сменил на богатую одежду зажиточного горожанина. — Я же говорил, что мы с вами еще встретимся, — поприветствовал он гвардейца. — И я рад вас видеть, любитель ночных прогулок, — ответил ему Аллард. — Опять намерены требовать отдать вам письмо? — В этот раз просить об этом будет совсем иной человек. И я посмотрю, хватит ли вам смелости отказать ему. — Этот человек является вашим господином? — Я служу ему, но господином не называю, — гордо произнес Кристоф, злобно блеснув глазами. — Следуйте за мной, сержант. И советую вам забыть о вопросах чести, когда будете говорить с ним. Они покинули гарнизон и двинулись по узким и кривым улочкам города вдоль покосившихся старых домов. Провожатый Алларда шел впереди и молчал, ясно давая понять, что не намерен обсуждать с гвардейцем что бы то ни было. Между тем сержант заметил, что Лимьен хоть и казался со стороны большим и величественным, но за его внешним фасадом скрывались нечистоты и мусор. Придорожные ямы были завалены старым хламом, а в некоторых местах застоявшиеся помои образовывали большие дурно пахнущие лужи. И только когда они миновали бедняцкие кварталы, городской пейзаж преобразился, завораживая глаза старинной архитектурой зданий. Изрядно поплутав, они, наконец, вышли к воротам дорогой гостиницы и направились внутрь двора. Первое, что бросилось в глаза сержанту — это отсутствие постояльцев и слуг. Ни во дворе, ни в доме, ни на конюшнях не было заметно характерной для таких мест суеты. Казалось, всех умышленно разогнали перед его появлением. — Проходите в дом и присаживайтесь за стол к ожидающему вас человеку, — напутствовал Кристоф, остановившись на крыльце. — Не беспокойтесь — перепутать крайне сложно. Кроме него других посетителей там нет. Внутри гостиницы благодаря плотным шторам на окнах царила полутьма. Канделябры на стенах с трудом освещали просторное помещение. Но, по всей видимости, именно такого эффекта и добивался устроитель этой встречи. Он был еще не стар, но волосы и борода уже давно побелели. Властное лицо изрезали морщины, а пристальный взгляд зеленых глаз между тем как будто проникал прямо в душу. Простая одежда на нем не отличалась богатством и, пожалуй, уступала в цене даже одеянию бродячего певца. Однако причина тому была проста — он не хотел привлекать к себе лишнее внимание. — Хотите отобедать? Вы, наверное, голодны с самого утра, — любезно предложил мужчина, когда сержант осторожно присел за стол напротив него. — Вы правы, я давно не ел. Но предпочитаю сначала закончить все дела, а уж после приступать к трапезе. — Это ваше дело. Но на стол я все же прикажу накрыть. Незнакомец подозвал к себе трактирщика и попросил его принести что-нибудь съестное двум уставшим с дороги путникам. Низко кланяясь и улыбаясь так широко, как только возможно, хозяин заведения побежал выполнять просьбу посетителя. — Значит это вы тот молодой человек, который заставил меня лично прибыть в этот грязный город, — сказал он, оглядывая Алларда. — Раз выпала нам удача познакомиться при таких весьма странных обстоятельствах, то давайте я прежде представлюсь вам. Мое имя — Девлет Орсаль. Я советник короля Грегара и, как вы понимаете, более верного его слуги в этих краях не сыскать. — Приятно встретить здесь человека такого высокого положения, — доброжелательно кивнул ему сержант, стараясь припомнить все, что он до этой встречи слышал о советнике. — А мое имя Аллард Уинсон, хотя вы и так наверняка знаете об этом. — Ваша правда. Нужно сказать, что вы заставили меня изрядно поволноваться за письмо. Но благодаря вам оно не досталось проклятым наемникам, которые ради него опустились до убийства ни в чем неповинных людей. Надеюсь, оно у вас с собой? — Да, со мной. В целости и сохранности. Признаться, я не ожидал, что из-за этой бумаги со мной захочет встретиться сам советник короля. — Не удивляйтесь. Есть вещи, которые лучше делать самому, чем доверять их кому-то другому. Кристоф подробно рассказал мне про вашу встречу в крепости. Хочу заметить, что вы храбрец, ведь моему человеку было бы проще убить вас, чем уйти с пустыми руками. — Советник Девлет, он достаточно умен и сделал все правильно. — Но вы тоже рисковали, доверяя ему. Неизвестно, кому он мог служить. В конце концов, даже мне вы верить не обязаны. — Почему? — удивился Аллард словам советника. — Вы ведь верноподданный короля. Разве у меня должны быть причины не доверять вам? — Это так. Но и вы должны знать, что не все, кто служит королю, готовы умереть за него. Это касается не только его слуг, но и даже близких родственников. Не прошло и получаса, как проворные молодцы заставили весь стол лучшими угощениями какие только могли предложить в этом заведении. Аллард же залез в свой внутренний карман и, достав письмо, протянул его советнику. — Чем бы ни закончился обед, хочу прежде избавиться от этой тяжелой ноши, — лишь улыбнулся он и принялся за еду. — Что ж, это мудрое решение, — сказал в ответ Девлет и, немедленно вскрыв конверт, углубился в текст. После прочтения он некоторое время задумчиво смотрел на большие рога оленя, висящие на стене, после чего его внимание вновь перешло к сержанту. — Не могу не воспользоваться случаем и не попросить вас немного рассказать о себе, — молвил советник, пристально глядя на Уинсона своими зелеными глазами. — Я не привык делить трапезу с людьми, которых совершенно не знаю. — Моя история не будет полна невероятными приключениями. Вряд ли моя жизнь покажется вам слишком уж необычной, — начал свой рассказ гвардеец, предварительно протерев рот салфеткой. — Я одинок в этом мире. Моя мать отдала свою душу Ругвиду, когда я был еще очень мал. Мой отец был зажиточным купцом, пока однажды не был разорен более удачливым торговцем. Эта трагедия заставила его в поисках прибыли связаться с весьма сомнительной компанией. И однажды он не вернулся домой, а вскоре появились люди с купчей на все наше имущество. Я бы непременно оказался на улице среди нищих, но моя тетушка была так добра, что приютила меня в своем доме. Но у нее самой было четверо детей, и я признаться чувствовал себя неловко в таком положении нахлебника. Как только мне исполнилось шестнадцать лет, я поспешил покинуть ее жилище и поступил на службу в королевскую армию. Если вас интересует нечто большее, то могу сказать, что в своем родном городе я старательно обучался грамоте и наукам, хорошо владею письменностью и знаком с историей королевства. В гарнизоне был обучен верховой езде и основам владения оружия. — Сколько вам лет? — Двадцать три. Через месяц будет двадцать четыре. — И в таком возрасте вы уже добились звания сержанта? — Я старался не посрамить флаг, честь которого защищаю ежедневно. Слова Алларда звучали немного возвышенно, но вполне удовлетворили Девлета. Усмехнувшись самому себе, он налил полный кубок вина и мигом осушил его. — А вино здесь дрянное, — заметил он, протирая усы. — Послушайте, сержант, мне нравится, что вы откровенны со мной. Ведь все, что вы мне только что поведали, я узнал прежде, чем направился сюда. Вы не солгали мне ни в чем, поэтому я хочу сделать храброму воину интересное предложение. Что думаете о возможности служить королю и своему отечеству в несколько ином качестве? — Что вы имеете в виду? — не понял Аллард. — Я предлагаю вам отказаться от гвардейской службы и выполнять исключительно мои распоряжения. Сержант своим внешним видом никак не показал свое отношение к такому предложению, но внутри себя был только рад внезапному повороту событий. Все складывалось как нельзя кстати в его пользу. Но именно сейчас в момент этого небольшого триумфа нужно было быть предельно осторожным. Слова такого скользкого человека как Орсаль ровным счетом ничего не значили в будущем. В конце концов, он получил свое письмо, а значит, в любой момент мог избавиться от случайного свидетеля этих тайных игр. — Я с удовольствием соглашусь приносить больше пользы государю, но позвольте узнать: в чем будет заключаться мое новая служба? — спросил он советника, стараясь придать своему взгляду как можно больше непринужденности и беспечности. — Вот что я скажу вам, Аллард, — молвил Девлет. — Многие хотят мне служить, но они и не подозревают, с чем столкнутся на следующий день. Хоть эти люди и действуют во благо короля, но вынуждены напрочь забыть о таких понятиях как честь и достоинство. И обратного пути у них нет. Тот, кто слишком много знает о моих деяниях, уже никогда не сможет вернуться к своей прежней жизни. Именно поэтому я так разборчив в выборе людей. — Я понимаю вас. Но разве причина такого осторожного отбора только в этом? — Вы правы. У короля очень много врагов, как за пределами Арондала, так и в самом дворце. Любой желающий служить мне может оказаться шпионом, имеющим несколько хозяев. — И поэтому вы предпочитаете лично искать верных королю людей? — Отчасти это так. Вы волей судьбы оказались замешаны в очень опасную историю. И, признаться, я даже в сомнениях можно ли после всех последних событий отпустить вас обратно в Роштор. Кстати, подпись в послании маршала Ларгоса не настоящая. Так что вряд ли найдется виновник этой глупой шутки. После этих слов глаза советника так коварно заблестели, что Аллард поспешил дать твердый и уверенный ответ: — Вам не понадобиться делать этот выбор. Ведь я уже принял решение и готов выполнить ваше поручение. — Вы уверены в своем решении? Возможно, ваша служба больше никогда не возобновится. — Я уверен. И в моей душе нет места сомнениям. — Ну что ж, тогда заканчивайте быстрее с этим обедом. Вас уже ждут срочные дела, — довольно потер руки советник и встал из-за стола. — Я буду ждать на улице. Как знать, может, вы еще передумаете. …В этот же день гонец передал коменданту крепости Роштор подписанное маршалом Ларгосом распоряжение о том, что сержант Аллард Уинсон переводится на службу в другой гарнизон.2-3 главы
Глава 2. Цена доверия — Запомни, вся власть в Арондале сосредоточена не в многочисленных вассальных владениях короля и даже не в этой столице. Оплот всего управления находится в том дворце, где живут высшие особы, определяющие судьбы простого люда. Так говорил Девлет своему новому наемнику, когда они проезжали через большие ворота в Вермилион. Аллард же предпочитал больше слушать своего провожатого, чем задавать слишком много вопросов. — Посмотри на этот муравейник! — продолжал тем временем лорд. — Клянусь, что ни в одном городе королевства ты не найдешь такого столпотворения! Именно тут сходятся все торговые пути и денежные потоки. Здесь собираются желающие быстро сколотить себе состояние. Воры, убийцы, путешественники, фокусники, шарлатаны — кого только ты не встретишь на этих больших улицах. Поэтому не зевай, иначе быстро лишишься своего мешка с золотом. А может, лишишься и жизни. Здесь могут воткнуть нож в спину даже ради развлечения. Мимо путников деловито прошагали гномы, ведя за собой двух ослов. — До Роштора доходили слухи, что в последнее время в столице не сильно жалуют иных обитателей мира, — вспомнил Аллард, глядя вслед процессии подземных жителей. — В этом городе пересекаются не только люди из разных земель, но и представители эльфов, гномов и даже тсунгхов, — сказал советник, увидев заинтересованность своего спутника этим вопросом. — Но хочу сказать, что слухи, которыми ты располагаешь, верны. Тем, кто не принадлежит к людскому роду, в последнее время тяжко в столице. И виноват в этом лорд Розмунд Блейк, двоюродный брат короля. Но об этом я расскажу в другой раз. Тебе, прежде всего, необходимо будет изучить Вермилион, знать все его улочки и дома, самому посетить как верхний город зажиточных особ, так и бедняцкие кварталы, где люди готовы друг другу глотку перегрызть за кусок хлеба. Ты должен знать столицу так же хорошо, как свое имя. Разумеется, твои поручения не будут ограничиваться только этим местом. Придет время и перед тобой откроются двери королевского дворца со всеми ужасными тайнами и интригами, что скрываются в его стенах. Но все это потом, а сначала — главный город королевства. Твой старый знакомый будет тебе проводником и наставником. И еще — будь внимателен к любым мелочам. Многие шпионы из-за своей неопытности часто допускают ошибки за которые потом дорого расплачиваются. Так они добрались до гостиницы, в которой их уже ожидал Кристоф. Оставив Алларда под его опекой, советник поспешил во дворец. Возможно, причиной тому стали слова, которые успел ему нашептать его верный слуга. — Вижу, встречаться с вами стало хорошей традицией, — поприветствовал Аллард своего старого знакомого. — Давай оставим этот дружелюбный тон, коим общаются друг с другом знатные люди, — холодно сказал Кристоф. — Раз мы теперь воюем за один лагерь, то и говорить друг с другом будем куда проще, чем ранее. Ты согласен с таким положением дел? — Вполне. — Тогда вот что тебе нужно знать. Первое время будешь жить в этой гостинице. За твою комнату заплачено наперед. Завтра я зайду за тобой, и ты сможешь своими умениями доказать, что лорд не ошибся в своем выборе. Если на пороге появится кто-то другой — спроси его, знает ли он, в какой день народ Арондала стал счастливым? Если получишь ответ — в день восхождения на престол короля Эдуарда Смелого, то знай, что это пришел мой человек. — И ты даже не поделишься подробностями моей будущей службы? — Ты сам сделал выбор в пользу неизвестности, — лишь пожал плечами Кристоф. — Все мы блуждаем во тьме, но в твоем гарнизоне она была не так страшна и непредсказуема. Назад пути уже нет, так что свыкайся со своей новой ролью. С этими словами слуга советника стремительно покинул комнату уже бывшего сержанта королевской гвардии, оставив его один на один с тяжкими мыслями и сомнениями. А на следующий день тайная служба с головой затянула его в свой водоворот. Всю весну 725 года со дня основания первого королевства Аллард выполнял указания своего нового работодателя, попутно изучая город. Хотя ему и удалось побывать на многих площадях, улицах и закоулках большой столицы Арондала, но интуиция подсказывала, что это лишь видимая часть быта горожан, в то время как где-то совсем рядом притаилась совсем иная сторона жизнь, скрытая в тени от посторонних глаз. Только спустя два месяца, как Уинсон навсегда покинул крепость Роштор, ему было оказано доверие нырнуть в омут иной сущности города. * * * * Огромный Вермилион гостеприимно распахнул перед новым гостем свои широкие улицы с высокими домами, торговые площади с роскошными лавками и складами лучших товаров континента. Там можно было найти все необходимое для жизни: посуду и мебель, овощи и фрукты, доспехи и холодное оружие, всевозможные наряды и разнообразные предметы роскоши. И хотя раннее утро, когда все торговцы стягивались к рыночным площадям, давно миновало, жизнь в городе продолжала шуметь множеством голосов, призывающих покупать товары. Повсюду с деловым видом сновала пестрая толпа, собравшая в себя, казалось бы, представителей всех людских земель. Помимо торговли, путешественников завлекали возможностью взглянуть на представления акробатов, фокусников, музыкантов, пожирателей огня, цирковых уродцев. Среди этого шумящего моря людей пробирались и Кристоф с Аллардом, отбиваясь от надоедавших со всех сторон торговцев, наперебой толкающих прямо в лицо свои товары. — Будь внимателен к своему кошельку, — предупредил Кристоф своего спутника. — Глазом моргнуть не успеешь, как ловкая рука вора утащит его из твоего кармана. — Про это не изволь беспокоиться, — ответил ему Аллард. — Мне уже доводилось бывать на ярмарках в городах, поэтому я не настолько беспечен, когда дело касается моего имущества. — Как раз настоящей ярмарки в Вермилионе ты еще не видел! — захохотал Кристоф. — Сейчас можно наблюдать обычный день в столице, но когда наступит день великого Хидрига, на этих улицах лучше не появляться. Иначе ты рискнешь на своей шкуре убедиться, что значит оказаться между молотом и наковальней. Хоть ты и служишь Девлету уже третий месяц, а еще многого про этот город не знаешь. — До меня доходили слухи, что в день ежегодной большой ярмарки с торговцев не взимается налог. Так ли это? — Еще в прошлом году все торгующие в этот день были освобождены от платы, но на сей раз эта благодать по указу короля будет закрыта для торгашей. Вернее сказать по наставлению Розмунда. — Лорда Розмунда из семейства Блейков? — удивился Аллард. — А он какое отношение имеет к столичной торговле? — В мои обязанности не входят подобные разговоры, — отрезал наемник Девлета. — Наступит время, и ты сам поймешь, что к чему. А пока сосредоточься на своих непосредственных задачах. Вскоре они выбрались из толпы и нырнули в мрачные узкие улочки города. От впечатлений столичной суеты и беспричинной радости не осталось и следа. Людей здесь было мало, а темные арки и туннели навевали на путников тревогу. Тусклый свет солнца, с трудом просачивающийся в эти места, выхватывал из темноты ведущие в никуда старые лестницы, грязные окна, которые, казалось бы, давно никто не открывал, заколоченные деревянные двери, скрывающие ужасные тайны прошлого. Угрюмые недоверчивые лица из-за каждого угла следили за гостями своего странного мира. На пути верноподданных короля несколько раз вставали люди в неопрятной одежде своим внешним видом вызывающие тревожные подозрения. Но раз за разом они отступали и скрывались в темноте либо узнав лицо Кристофа, либо узрев старинную монету, которую он им незамедлительно показывал. Наконец они добрались до старого неприметного крыльца. Кристоф постучал в дверь и стал ждать, пока с другой стороны не прорычал низкий голос: — Кто просится во владения Сеная Фриланского? — Это стучит корона Арондала и представитель ее законного владельца, — ответил тот свою часть пароля. — Таким гостям здесь всегда рады, — донеслось в ответ, и дверь со скрипом отворилась. На пороге показался бородатый мужик в черном фартуке и перчатках до самых локтей. Запах, исходивший от него, напоминал протухший рыбный суп и вызывал омерзение. — Кто это такой? — грубо ткнул он пальцем в сторону Алларда. — Он со мной, — поспешно сказал Кристоф. — Наш общий друг принял его к себе на службу. — Последний такой наймит до сих пор кормит крыс, — прервал его бородач. — Как мне знать, что он не выдаст это место городской страже? Прятаться и менять логово моему хозяину ужа давно надоело. — Что поделать, людей все время не хватает, — лишь развел руками Кристоф. — Среди твоих головорезов тоже полно «крыс», готовых за монету рассказать все секреты. — Ладно, пусть проходит, — досадливо поморщился бородач. — Но если что случится — первый нож в сердце будет для тебя, Кристоф. Они двинулись вслед за неприветливым привратником вниз по лестнице, которая закончилась длинным причудливо петляющим коридором. Тьма постоянно окружала служителей короля. Низкий потолок, казалось, придавливал к полу, заставляя инстинктивно вжимать в себя голову. Редко когда на стене встречался горящий факел, больше похожий на одинокий прибрежный маяк в темную облачную ночь. Пожалуй, без провожатого легко можно было бы заблудиться в этих лабиринтах и уже никогда не вернуться на поверхность. Наконец бородач остановился и толкнул искусно замаскированную в стене дверь, пропуская гостей вперед. Перед Аллардом и Кристофом открылась просторная комната, всем своим видом совершенно не соответствующая пейзажу лабиринта, по которому они только что ходили. Все помещение было уставлено стульями, шкафами, доспехами и прочей разнообразной утварью. На стенах висели мечи и кинжалы, собранные со всего света. На полу лежал арразийский ковер алого цвета, защищавший от холода, что царил в подземелье. В центре комнаты за столом из черного дерева восседал крупный мужчина средних лет со шрамом через всю левую половину лица. — Мы же договаривались, что ты не будешь приходить без нужды, — с презрением обратился он к Кристофу. — Мне хватает проблем со стражей и ее доносчиками. Или ты хочешь выдать им мое новое убежище? — Ни в коем случае, господин Леман, — спокойно ответил тот, не показывая хозяину подземелья ни единого признака беспокойства. — Я бы не стал приходить в ваш дом без веской на то причины. — Радует, что ты это правило быстро уяснил. Ну да ладно, говори, что твой благодетель опять задумал? — Мы уже обсуждали это, но тогда в городе было неспокойно. Теперь же все благоприятствует нашему рискованному дельцу. Господин Леман, задача у ваших ребят одновременно проста и легка. Убиваете охрану, грабите склады, а потом просто предаете все огню. Разве это так сложно? — Меня беспокоит вовсе не опасность нашего налета, — нахмурил черные брови Леман. — Я знаю, кому принадлежат те склады, и кто покровительствует их хозяевам. Ты предлагаешь мне и моим людям добровольно сунуть голову в петлю, сделав всю грязную работу за тебя. — Мы уже говорили о награде. И тогда она была вам по душе. Теперь же господин в сомнениях и готов отказаться от нашей с ним давней дружбы? — Не люблю красивых слов! Мы оба кровожадные хищники, а потому дружбы между нами быть не может. Я помню доброту, оказанную мне в прошлом, но не намерен нести ее груз на своих плечах до конца жизни, — взгляд хозяина подземелья перешел на Алларда. — Что будет делать твой приспешник? Зачем ему находиться среди нас? — Условный сигнал знает только он, — ответил Кристоф. — Кроме того я должен быть убежден в ваших честных намерениях исполнить наш уговор. Можете считать, что этот славный мужчина мой залог, которым я показываю свою преданность перед лучшим из разбойников Вермилиона. — Оставь эти сладкие речи для королевского двора, — отмахнулся человек со шрамом. — Мое чутье редко подводит меня. И сейчас оно говорит, что от всей нашей затеи попахивает очень дурно. Однако я бы никогда не стал вожаком этих пройдох, будучи трусом, не умеющим рисковать. Наш успех сулит большую выгоду, а неудача неминуемую смерть. А потому мне по душе эта ночная вылазка! — Значит, между нами больше нет недопонимания? — Никогда и не было! — воскликнул Леман. — Но будь уверен: если что-то пойдет не так, тебя найдут и перережут глотку от уха до уха. — В этом умении ваших головорезов я и не сомневался, — низко поклонился Кристоф с едва заметной коварной улыбкой на устах. — Ровно в два часа ночи я жду отчаянных смельчаков неподалеку от складов. И помните — долгое время держать стражу подальше от них я не смогу. — Не волнуйся, ловкач. Мои парни знают свое дело. Тут главное тебе и твоему другу не оплошать. * * * * — Однажды к епископу пришел разбойник и спросил его: «Продашь ли ты мне прощение за грабёж»? Жадный святоша утвердительно кивнул головой и назвал цену. Разбойник заплатили ему за недавние прегрешения, и даже расщедрился на несколько дней вперед. Получив же грамоту прощения, он тут же отнял у его святейшества все деньги. Нет-нет, не только свои, а все, что успел заработать епископ, пока продавал божью милость. Осерчал слуга всевышнего, начал в припадке проклинать разбойника, призывая Ругвида забрать его раньше срока. На что удивленный грабитель возразил: «Почему же ты меня проклинаешь? Сам же только что наперед простил!» Закончив пересказ старой байки, человек, представившийся Дейком, рассмеялся, словно шутка предназначалась только для его ушей. Аллард же тем временем внимательно рассматривал сидящего напротив него коренастого собеседника,который по приказу Лемана должен был присматривать за гостем подземелья. И хотя на его лице всегда играла добродушная улыбка, а характер несмотря ни на что всегда оставался жизнерадостным, это никак не могло обмануть Уинсона. Он отлично понимал, что перед ним сидит убийца, способный без лишних колебаний пустить кровь человеку. — Любезный друг, а не хотите ли услышать еще одну забавную историю про монаха и его осла? — весело спросил тем временем Дейк. — Лучше в другой раз, — ответил ему Аллард. У него совершенно не было настроения выслушивать трактирные байки, когда уже через пару часов предстояло принять участие в опасной компании. Где-то в глубине души шевелились подозрительные предчувствия относительно замысла лорда Девлета. Возможно ли, что истинные намерения советника ему не известны? Не утаил ли Кристоф от него по обыкновению что-то важное? — Послушай, Дейк. Ты случайно не служил в королевской гвардии? — спросил Аллард, решив, наконец, не тратить отведенное ему время на пустые переживания. — А ты приятель проницателен! Было дело, но теперь ничто не связывает меня с солдатским долгом. — Что же тебе пришлось не по нраву? — Это скорей моему начальнику пришелся не по нраву острый язык вашего покорного слуги, — радостно прыснул Дейк. — Хотя мне дали в гарнизоне прозвище «Тень» за умение бесшумно подбираться к врагу, но мой веселый нрав слишком уж раздражал господина Парлена. Слыхал о таком? Нет? Ну, тогда тебе повезло! Этот усач был слишком глуп, чтобы оценить по достоинству мои шутки. И вот однажды я получил за это десять ударов плетьми. Представляешь? Совершенно ни за что! — И как же ты поступил? — Просто вернул ему должок — прокрался в его опочивальню и отстегал как следует. Потом пришлось дезертировать и скрываться. А здесь самое подходящее место для этого. — Я тоже когда-то служил королю. И там все было просто и понятно: здесь — мы, против нас — враги. Сейчас же все иначе. Кто шире улыбается, тот и готовит для тебя острый кинжал, — как бы между прочим заметил Уинсон. Однако Дейк не оставил эту фразу без внимания. — Только не думай, что я намерен подло убить тебя, — сказал он. — Ну а если все же доведется, то сделаю это быстро и безболезненно. Раз — и ты на небесах. Они немного помолчали, прежде чем Аллард перешел к другому вопросу, который волновал его куда больше. — Скажи мне, Дейк, зачем ты развлекаешь меня в этой комнатке? Разве Леман считает, что я предам его? — Ей богу, вот нравишься ты мне приятель и все тут, — всплеснул руками его собеседник. — Может потому, как давно я не видел хоть и падших, но, тем не менее, благородных людей. Одни крысиные морды вокруг. А тебе я вот что скажу: лучше бы твоему хозяину не обманывать господина Лемана, потому как первым под удар попадешь именно ты. — А ты бы сам не хотел в будущем заняться чем-то более стоящим? — продолжил спрашивать его Уинсон, не обращая внимания на эти предупреждения. — Найти иной промысел? Хм… Земная жизнь — вещь презренная и пустая. Должен же быть кто-то способный облегчить переход людей в иной мир. Даже не представляю, как смогу прожить иначе. — Но ведь можно делать свое ремесло и у более достойного хозяина. Сдается мне, по Леману давно плачет топор палача. Впервые улыбка пропала с лица Дейка. — Твои слова приятель несут нечто большее, чем обыденную болтовню, — задумчиво почесал он макушку головы. — Но я бы предпочел прежде посмотреть на остаток сегодняшней ночи. Как знать, что сегодня нам выбросят кости судьбы. В дверь с силой постучали и их разговор закончился. — Пора! Чудесная сегодня ночь, чтобы пролить чью-то кровь! — зевая, потянулся разбойник и вышел в темный коридор. Аллард нехотя последовал за ним. * * * * Тонкий протяжный вой, прорываясь сквозь сонную пелену ночи, долетел до уха Алларда. И тот час в его руках оказался маленький рожок, из которого вылетело ответное приветствие — два коротких гудка и один длинный. — Ваше время пришло, — улыбнулся он Леману, вешая рожок обратно на пояс. — Покажите свою удаль, как и обещали Кристофу. — Нам не привыкать под смертью ходить, — презрительно сплюнул вожак разбойников и повел своих головорезов к складам. На узкой смрадной улочке с Аллардом остался лишь Дейк, продолжая приглядывать за ним. Ему с трудом удавалось сдерживать свою болтливость даже в такие тревожные минуты. — Послушай, друг, — наконец сказал он тихо, — как бы там все не сложилось, но тебе лучше придумать что-нибудь неожиданное и покинуть это место. И не смотри так удивленно на меня. Я на полном серьезе говорю. — Ты можешь объяснить это более доходчиво? — Эх, почему же многие люди так глупы? Им же намекают, что неплохо бы начать думать ногами, а не головой. Но долг и ответственность для них превыше даже своей жизни. — Хочешь сказать, что Леман не намерен отпускать меня живым? Я знаю слишком много о нем и его логове? — спросил Аллард и на два шага отступил от своего спутника, незаметно для него нащупывая рукоятку кинжала. — Я тебе этого не говорил, — с грустью ответил Дейк. — Но если захочешь бежать, то лучше тебе это сделать сейчас. Я ведь могу зазеваться, а вот мой хозяин время перед расправой точно тянуть не будет. Между тем внимание людей привлек нарастающий шум со стороны гавани. И звуки эти походили скорее на внезапно разыгравшуюся битву, чем на печальное громыхание срываемых с дверей замков. Все тревожней с каждой минутой становилось со стороны складов. Громкие крики умирающих только усиливались, и казалось, очень скоро весь город проснется от этих отчаянных стонов. — Не похоже все это на обычный грабеж, — начал в волнении крутить головой по сторонам Дейк. — Не уж-то лиса пригласила волка в курятник, а сама привела его прямиком к охотникам? — Так оно и есть, приятель, — подтвердил его догадки Уинсон. — Или все пошло не так, как было задумано изначально, или Леман и его прихвостни попали в хитро расставленную ловушку. Впрочем, шум сражения приближается к нам. И вряд ли стража будет выяснять, принимали мы в этом участие или нет. — Однако уважаемый Леман на этот случай просил меня сделать одно не очень благородное дело. Оба стояли напротив друг друга и пристальным взглядом пытались разглядеть, какую опасность таит в себе этот человек. — Если верить твоим словам Дейк, ты неплохой убийца. Я был бы не против иметь в своем расположении такого ценного наемника, — дружелюбно сказал Аллард и развел руки в стороны, показывая, что не намерен предпринимать необдуманных действий. — Хотите переманить меня на свою сторону? — добродушно заулыбался тот в ответ. — Почему бы и нет. Тем более что Леман уже наверняка мертв, а служба у меня куда лучше и прибыльней старой. Дейк заколебался, словно не веря в такое щедрое предложение. — Напрасно вы так легко отправляете в могилу Лемана. Подобных ему скользких мерзавцев сложно загнать в угол. — Сомневаюсь, что его будут ловить, а просто не разрубят на куски. Но тебе сейчас лучше подумать о своем будущем. Если решишься принять мое предложение, то завтра я буду ждать тебя в гостинице «Хромая лошадь». Но только завтра. А пока — прощай. Не попадайся стражникам под горячую руку. — Даст бог, еще свидимся, — помахал рукой на прощание Дейк. Они разошлись по разным сторонам улицы и скрылись в бледнеющей предрассветной темноте. * * * * Вермилион еще просыпался: возвращались в казармы сонные стражники, зевающие ремесленники открывали свои лавки, степенно двигались на рынок толстые торговки в сопровождении ребятишек с тяжелыми корзинами. — Ты жив? Немного удивлен, но больше все-таки рад за тебя. Так на утро после кровавого побоища у складов поприветствовал своего соратника Кристоф. Вид у него был не важный: одежда помята, лицо осунулось, а под покрасневшими глазами отчетливо виднелись синие круги. Тем не менее, он находился в приподнятом настроении после провальной вылазки бандитов и предвкушал щедрую благодарность от лорда Девлета. — Может, объяснишь мне, зачем понадобилось выманивать на это самоубийство Лемана и его шайку? — спросил Аллард, стараясь не давать волю своим чувствам, которые можно было сравнить с переживаниями «жертвенной» пешки на шахматной доске. — Понадобилось не мне, а советнику. И эту задачу мы с тобой успешно выполнили, — заносчиво ответил Кристоф. — Если хочешь знать причину, по которой он имел зуб на Лемана, то лучше сам спроси его об этом. — Не знаю как твоя жизнь, а моя вчера принадлежала кому угодно, но только не мне. — Оставь эти жалобы. Сами знал, какой контракт подписываешь. Это война, а на войне важны только успехи, но уж точно не число погибших. — Только кто-то должен продолжать сражаться и после кровавых побед, — мрачно добавил Аллард. — Ну, это уже не моя головная боль. Леман мертв — и это главное. Больше бывший гвардеец короля не вел с Кристофом разговоры на эту тему. Казалось, что эта странная ночь тут же канула в пучину времени и растворилась в ней без остатка. Сегодня ему повезло. Может и завтра Ругвид будет милостив к своему созданию. Ближе к вечеру, когда Уинсон уже собирался покинуть свое временное пристанище, в гостиницу забрел как всегда веселый Дейк. * * * * — Мне понравились твои действия, когда стало понятно, что все идет совсем не так, как ожидалось, — говорил советник Девлет, когда спустя три дня после той кровавой ночи пробирался с Аллардом к дому ростовщика сквозь городскую толпу. — Считай, что ты прошел свое наиважнейшее испытание на моей службе. Теперь я могу доверять тебе, как Кристофу. Уинсон промолчал. Он до сих пор был убежден, что его хозяин в случае необходимости пожертвовал бы им ради достижения своих целей. Все, что делал молодой человек в ту ночь, было скорее основано на интуиции, чем на логических умозаключениях. Он вполне мог погибнуть от рук бандитов или оказаться в руках городской стражи. И вряд ли Девлет стал бы вызволять его из темницы. Тем не менее, наемник не был в обиде на лорда, понимая, что такая проверка была вполне оправдана. Все во благо королевства — разве не к этому стремился он сам? Только в душе не было уверенности, что лорд и его сторонники действуют исключительно ради процветания Арондала. Тем временем, проходя по одной из торговых площадей, путники увидели нелицеприятную сцену, которой вряд ли мог гордиться гостеприимный правитель города. Несколько горластых горожан с угрозами набросились на трех гномов, которые попытались развернуть свою торговую палатку. И хотя представители подгорного народа всячески показывали, что готовы покинуть это место, недовольные люди продолжали проявлять агрессию, готовую вот-вот перерасти в драку. Один из наиболее активных мужиков даже было попытался в знак устрашения помахать своей дубиной перед носом старшего гнома и в ответ едва не получил по голове топором. Такое необдуманное действие со стороны гномов едва не привело к кровопролитию, так как тут же словно по команде вокруг них образовалась плотная толпа из вооруженных горожан. К счастью к месту ссоры быстро пробился отряд городской стражи и после недолгих разбирательств повел гномов в сторону ратуши. — Теперь с землекопов сдерут приличную плату в качестве наказания за беспорядки, — раздраженно сказал Девлет, глядя на удаляющуюся процессию, — а этим нахальным торговцам все как всегда сойдет с рук. Хочешь меня спросить, почему я, пользуясь своим положением, не вмешался в эту драку? — Думаю, я знаю ответ на этот вопрос, — молвил Аллард. — Розмунд Блейк правит на этих рынках как самый настоящий король. Поэтому доступ на площади имеют только те, кто исправно платит ему. Но почему же король не замечает подобного произвола? — Ты уже достаточно много знаешь, — довольно улыбнулся советник, — но многое до сих пор скрыто от твоего взора. Династия Орсаль, к которой я принадлежу, всегда боролась с алчными мерзавцами из семейства Блейков. Но их родство с королем Болхом всегда мешала нам нанести решающий удар. Кроме того, мы отлично понимаем, что сейчас нашему королевству меньше всего нужна междоусобная война. По этой причине мы добровольно разделили с ними властные полномочия. Все остались довольны и равновесие сохранилось. Король Грегар всегда находится над схваткой подобно судье. Его задача — не допустить нарушения этого хрупкого равновесия. Однако правитель постарел, а значит — передел влияния неизбежен. — Не слишком ли жирный кусок достался Розмунду Блейку при таком «честном» делении? — возмутился Аллард. — Это всего лишь деньги неподкрепленные властью. Скорее этими поборами он сам настраивает против себя население города и представителей других народов, — усмехнулся в ответ Девлет. — Сам подумай: чтобы попасть на рынок, еще перед городскими воротами крестьянам и иногородним купцам необходимо внести плату за каждую повозку или товар, находящийся внутри нее. Тем же, кто прибыл к нам из иных земель придется столкнуться со множеством ограничений, такими, как например ожидание в длинных очередях и разрешение торговать только по определенным дням. Конечно, все подобное делается под благими намерениями защиты местных купцы от разорения. Но за некоторую плату Розмунду любой чужеземный торгаш может устранить эти препятствия. — И все исправно платят ему? — Не все, но многие. Кто не платит — с тем поступают точно также, как и с теми гномами. Эльфы первыми покинули Вермилион. Гордость не позволила им опускаться до взяток и угодничества. Коварным тсунгхам эти условия пришлись по нраву, хотя сами они не всегда способны выдержать подобную грязную конкуренцию. Гномы же продолжают упираться. Но, пожалуй, через два-три года и их здесь не останется. Что ни говори, а торговые отношения напрочь испортили нашу дружбу с иными расами. И все благодаря семейству Блейков. — Но разве король не видит такого возмутительного беззакония, что творится прямо перед его носом? Советник взглянул в лицо Алларду и, как будто удивляясь его юношеской непосредственности, сам задал ему вопрос: — Скажи мне, почему ты не заступился за тех гномов? — Мое вмешательство не могло помочь им, а скорее только бы навредило, — пожал тот плечами. — К тому же моя принадлежность к вашей стороне могла стать причиной несвоевременной вражды между семействами. — Правильно мыслишь. Вся беда в том, что вассалы королевства совсем от рук отбились, и было время, когда только вмешательство Блейков не позволило им сорваться с цепи. Те времена прошли, и Грегор слишком стар, чтобы обуздать это проклятое семейство. Теперь мы ждем, когда его оружие обернется против нас. Торговые ряды остались позади и толпа вокруг путников поредела. Впереди уже виднелась красная крыша дома ростовщика. В этот момент Аллард заметил подозрительного вида мужчину, который в свою очередь, увидев советника, оторвался от стены и быстро двинул навстречу ему. Внезапно в его руке блеснул нож и если бы не своевременное вмешательство Уинсона, его благодетель уже лежал бы на мостовой с распоротым животом. Молодой человек успел перехватить руку убийцы и резким ударом выбить из нее смертоносное оружие. Его противник попытался вырваться, но Аллард быстро завел захваченную руку ему за спину и, хотел было бросить негодяя на камни мостовой, но внезапно получил сильный толчок в спину. Воспользовавшись этим, несостоявшийся убийца вырвался и мгновенно растворился в толпе. Так же исчез и тот, кто помешал Алларду задержать нападавшего. — Уходим отсюда, — хлопнул советник его по плечу. — Их все равно не поймать, а в доме ростовщика будет безопасней. С богатеем Норсом Девлет беседовал с глазу на глаз, оставив Алларда на попечение дочки ростовщика. Лишь через час советник закончил разговор и с мрачным лицом вышел из кабинета хозяина дома. Ничего не говоря, он молча направился вместе со свои помощником обратно во дворец, игнорируя его просьбы в целях безопасности выбрать другую дорогу. — Не волнуйся за это покушение, — сказал ему по дороге лорд. — Это была очередная проверка, а тот убийца был одним из моих людей. Возможно, это слишком жестоко с моей стороны, но я должен полностью доверять тебе. — Теперь верите? — спокойно поинтересовался Аллард, хотя в глубине его души бушевал большой пожар гнева. — Вполне, но все равно не теряй бдительности. Сторона, за которую ты выступаешь, начинает терять свои позиции. Этот ростовщик, чей дом мы только что посетили, перешел на сторону Блейков, справедливо ожидая, что наша власть скоро рухнет. — И вы никак не попытаетесь наказать его за измену? — Теперь он под покровительством лорда Розмунда, а значит лучше пока не стремиться к мести. А вот тебе уже пора своими глазами увидеть, как выглядит королевский дворец изнутри. Глава 3. В стенах дворца — Если правду рассказывают на своих проповедях священники и бог солнца Ругвид действительно сотворил землю и человека, то злой бог подземного мира Диалунг должно быть сотворил не только нелюдей, но и всех врагов нашего королевства! Аллард не часто бывал в рабочей комнате советника, как правило, получая там особо важные указания и назначения. Обычно свои поручения верноподданный короля выдавал либо в дворцовом саду, либо на винтовой лестнице Сумрачной башни — там, где отпадала малейшая возможность подслушать их разговор. Бывало, что слова советника передавал Кристоф, но с каждым днем это случалось все реже и реже. И хотя Аллард не ведал полной картины происходящей войны в дворцовых коридорах и залах, но ощущение, что все начало стремительно менять в худшую сторону, уже давно не покидало его. И на то были веские причины. Прежде всего, сократился поток новых агентов, которых раньше привлекали в свои ряды орсальцы. Старые же шпионы, служившие Девлету, внезапно либо предавали интересы своей партии и переходили на сторону Блейка, либо просто исчезали без вести. В таких условиях советник вынужден был сократить наем своих новых слуг, ограничиваясь только приемом наиболее проверенных людей. В этот день Аллард застал советника в мрачном и подавленном состоянии, которое, несомненно, усилило вино, принятое им после обеда. В его рабочей комнате царил непривычный беспорядок, а сам он сосредоточенно склонился над большой картой континента. — Посмотри сюда, — указал он рукой на пожелтевшую от времени бумагу. — Только взгляни, в какой волчьей стае оказался наш лев! Арондал огромен и могуч, но только для невежественного крестьянина, который не разбирается в тонкостях политики. Наше королевство не является единым целым и это его главная беда. Герцогства Антинары, Шелвида и Элгона только и ждут удобного момента, чтобы скинуть свои оковы вассалов и получить полную независимость. А может и того хуже — примкнуть к нашим противникам, чтобы помочь им быстрее уничтожить Арондал. Я рассчитывал на Травени, как на человека, способного расколоть единство этих бунтарей. Но на днях душа герцога покинула этот мир. По своей воле или нет — это даже не имеет значения. Важно то, что его строптивый отпрыск с удовольствием бросился в объятия своих соседей. — Разве герцог Антонио не клянется при каждом удобном случае его величеству в верности до гроба? — осторожно спросил Аллард. — Это лишь пустые слова. Точно также кошка просит у своего хозяина пищу, а получив желаемое, не упустит возможность укусить руку, из которой ее кормят, — покачал головой советник. — Жаль, что король не стал вести со своими вассалами дела так же, как вел их в свое время Джон Гневный. Но, что сделано, то сделано. Пока Грегар был здоров, герцоги вели себя тише мышей. Но сейчас король быстро теряет силы и уже не имеет возможности даже сойти со своей кровати. Эти стервятники почувствовали слабость нашего правителя и ведут себя куда наглее, чем раньше. Еще бы, ведь за их спинами стоит сам Зигфрид со своей восточной империей Виндланд. Хотя между нами и лежат труднопроходимые Железные горы, но разве этого тирана может остановить хоть какая-то неровность на теле земли? Премного жаль, но даже в этом дворце нет единого мнения дать отпор нашим врагам. Напротив, эти противоречия между династиями Блейков и Орсальцев могут в любой момент вылиться в настоящую междоусобную войну. И вот тогда нас всех ждет незавидная участь. Пока нам удавалось избегать открытых столкновений с Розмундом, однако угасание короля для них стало сигналом по активизации борьбы за престол. — Но и это еще не все наши недруги. Посмотри сюда, — Девлет сердито стукнул кулаком по карте, — мы окружены со всех сторон недобитыми врагами и ненадежными союзниками. На западе вновь начал поднимать голову Мейлинд. Десять лет прошло с тех пор как Грегар разбил их в пух и прах, но они не сидели все это время сложа руки. Мы отняли у них плодородные земли, и теперь они готовятся вернуть их обратно. И этой войны нам не избежать. Возможно, уже завтра король примет решение повторить свой победоносный поход. И это меня очень беспокоит, ведь силы в королевстве не те, что раньше, а вассалы вряд ли захотят помочь нам своими солдатами. Это будет последний прыжок смертельно раненного льва. Без войны мы еще протянем лет пять, но даже боги не ведают, что произойдет в ином случае. Советник в волнении прошелся вокруг стола и встал рядом с Уинсоном, пристально глядя ему в глаза. — Нам не нужна эта война, — с горечью сказал он. — Я бы не задумываясь пошел на уступки Мейлинду будь на то моя воля. Лучше оттянуть неизбежное, чем броситься в омут с головой именно сейчас. Королевство и так разрывают старые конфликты. Взгляни на карту: куда только не падает мой взор, везде я вижу подводные скалы, которые могут проделать в днище нашего корабля большую пробоину. Лесные эльфы воюют с антинарцами за свои чащи, гномы в обиде на нас за торговые войны, племена из Джельфы вновь устраивают набеги на южных границах, а тсунгхи вежливо, но настойчиво требуют вернуть им побережье, которое отнял у них дед короля. Чем мы так прогневали Ругвида, раз он посылает нашим землям такое испытание? Я же чувствую себя как муха в паутине: чем больше я стараюсь вырваться из сетей, тем сильнее увязаю в этой ловушке! Аллард внутренне не одобрил такого испуганного поведения некогда великого в его глазах человека, но вслух постарался успокоить его, сказав, что опускать руки рано. — Не говори со мной как священник с паствой, — лишь махнул рукой советник короля. — Эти слова не вернут мне былой уверенности в завтрашнем дне. И извини, если слишком надоедал тебе своими речами сегодня. Иногда хочется выговориться, но совершенно некому доверить этот тяжелый груз моих опасений. В твоих же глазах я вижу нечто больше, что замечаю у других своих слуг. Как знать, какой путь ты выберешь в будущем: предпочтешь сытое и богатое забвение или пойдешь по дороге власти, вымощенной горами трупов. Не ошибись в выборе стороны, к которой намерен примкнуть. Немного помолчав, как будто отгоняя от себя тяжелые мысли, Девлет опустился в мягкое резное кресло. Когда он вновь обратился к своему наемнику, в его глазах уже почти не осталось следов хмеля. — Завтра тебе нужно встретиться с нашим старым знакомым ростовщиком Норсом, — сухо сказал он. — Отдашь ему деньги и сразу же без лишних разговоров покинешь дом. И ни в коем случае не проверяй, что лежит внутри кошелька. Получишь его сегодня вечером от Кристофа. А теперь можешь идти. «Странное напутствие — не проверять содержимое кошелька, — подумал Аллард, покидая комнату советника. — Неужели там будет находиться не обычная плата для этого мерзавца, а что-то совсем иное?» Получив от посыльного Кристофа кожаную сумку со звенящими монетами, Аллард еще больше утвердился в своих подозрениях, но пренебрегать приказом не стал. Вечером он занес этот груз ростовщику и в соответствии с указаниями Девлета тот час покинул дом алчного старика. Утром следующего дня ростовщика нашли мертвым в собственной лавке. Он лежал на столе, уткнувшись лицом в горсть монет. Они были пропитаны ядом, но оказавшись вне кошелька, отрава быстро потеряла свою силу. Естественная смерть во время напряженного противостояния семей всегда являлась лучшим решением для возвращения долгов предателям. * * * * Роскошный пир вот-вот должен был начаться во дворце Вермилиона. Приглашенные гости, состоящие главным образом из знатных семейств и многочисленных прихлебателей правителя, уже давно заняли свои места за длинными столами, расставленными вдоль стен, и ждали появления хозяина — короля Грегара. Его наиболее влиятельные и могущественные вассалы — герцоги Антонио и Барбус игнорировали это торжественное сборище, которое король устраивал по традиции дважды в год — в канун летнего солнцестояния и в первый день начала нового года в Месяц Оттепели. Причинами такого пренебрежения многолетней традиции со стороны герцогов была не только сильная неприязнь, которую они питали к своему господину, но и опасение, что в их отсутствие в собственных землях может случиться все что угодно. Достаточно было вспомнить, как двадцать лет тому назад лорд Гешталии отправился на пир к королю, а вернуться обратно уже не смог, поскольку его трон узурпировал родной брат. Между тем ожидания короля затянулись, и знать поспешила оказать всевозможные почести юному наследнику — Робену, сыну его первой супруги Ронды, давно ушедшей в мир иной. Рядом с молодым человеком, которому совсем недавно исполнилось восемнадцать лет, сидели два его дяди — грозный лорд Розмунд Блейк, вселяющий страх во всех торговцев столицы, и лорд Мариус Блейк, успешно выполняющий всю черновую работу, на которую у его брата не хватало времени и терпения. Герб в виде зловещего черного орла, висящий за их спинами, как нельзя кстати соответствовал характеру Блейков. Неподалеку от них за другими столами расположилась свита орсальцев. Среди них были занимающие свои места в окружении сторонников лорд Невилл — старший брат королевы Алисии, и его родственник и советник правителя — Девлет. Старинный герб огненной саламандры на стене вместе с ними глядел на людей за противоположным столом. Ловя на себе полные ненависти взгляды извечных противников, они нарочито шутили друг с другом и громко смеялись, периодически бросая многозначительные ухмылки в сторону Робена. Такое поведение раздражало самолюбивого юношу. С каждым новым взрывом смеха он все больше краснел, считая, что недоброжелатели в эту минуту надсмехаются именно над ним. И вполне возможно принц бы сорвался и омрачил скандалом это торжественное собрание, но неприятную ситуацию спасло долгожданное появление короля со своей супругой под звуки рогов. Грегара сопровождал целый отряд слуг, придерживая шатающегося старика со всех сторон. Следом за этой процессией в зал вошла одна из красивейших женщин королевства — Алисия. Она была прекрасно сложена, и даже длинное белое платье с глубоким вырезом на груди только подчеркивало ее стройность. Золотистые волосы были уложены под диадему, показывая во всей красе ее чудесное лицо, сияющее ослепительной белизной кожи. Желто-зеленые глаза с легкой усмешкой смотрели на гостей из-под изящных, слегка подкрашенных в темные цвета бровей. Надменно по-хозяйски королева окинула взором знатных гостей и, пройдя дальше по красному ковру, заняла свое место рядом с мужем. Королевская семья расположилась за главным столом на почетном помосте, позволяющем наблюдать свысока над своими вассалами. По традиции Грегар должен был открыть начало пира приветственной речью, но сегодня из его перекошенного рта вылетали лишь бессвязные слова, которые едва могли расслышать даже сидящие рядом с ним люди. Оставив, наконец, жалкие попытки поприветствовать собравшихся, старый король плюхнулся в кресло и начал мелкими глотками цедить вино. Гости же только обрадовались такому сигналу и принялись сметать со стола разнообразные напитки и яства, не забывая обсуждать друг с другом многочисленные сплетни и слухи, коими всегда был богат королевский двор. — Да, наш король с каждым днем сдает все больше и больше, — отметил Мариус, поглядывая, как слуги утирают правителю испачканную едой бороду. — А ведь всего два года назад он не только твердо стоял на своих ногах, но и мог достаточно долго держаться в седле. Как жаль, что такой выдающийся человек медленно и бесславно умирает на наших глазах. — А что ты хочешь? Это старость. Дай Бог, чтобы и у нас она была не хуже, чем у него, — сказал в ответ Розмунд. — Но по законам природы старое сгнившее дерево рано или поздно должно рухнуть и дать возможность расти молодым побегам. Не так ли, принц Робен? Слова лорда заставили юношу очнуться от своих мыслей. — Извините дядя, но я прослушал ваш вопрос, — рассеяно сказал он, выпив до дна свой кубок вина. — Я говорил о том, что ваш отец нездоров, и час, когда хозяин загробного мира Диалунг поднимется за ним, может наступить очень скоро. Готовы ли вы принять тяжкое бремя правления королевством? — Еще как готов, — кивнул принц, чувствуя, как вино начало кружить ему голову. — Я жду этого уже много лет, но мой папенька, похоже, передал все дела по управлению землями этой змее Алисии и ее родственникам. А ведь он давал моей умирающей матери клятву, что больше никогда не скрепит себя узами брака. И что же теперь? Он забыл про свои обещания и Бог должен покарать его. Юноша так разгорячился, что едва не сорвался на крик, но лорд Розмунд вовремя успокоил его. — Как бы то ни было, мой принц, но скоро вы примерите корону Арондала, — шепнул он Робену. — Вы достигли совершеннолетия, а значит после смерти короля она не сможет быть регентшей над вами. Что же касается ее малолетнего сына, то даже если бы ваш отец всей душой желал передать ему свой престол, он все равно не смог бы нарушить старый закон предков. Не беспокойтесь, нет ни одной причины, по которой ваш жизненный путь будет проходить мимо трона. — Я устал ждать! — упрямо замотал тот головой. — Мой папенька уже выжил из ума, но в таком состоянии он еще долго может влачить свое жалкое существование. Почему он уже сейчас не может передать мне все королевские полномочия? Или всему виной эта проклятая орсальская блудница?! — Тихо, тихо. Здесь не лучшее место, чтобы обсуждать такие вопросы, — поспешил остановить его Мариус. — Поговорим об этом после пира. Но послушай, Розмунд, разве ты не считаешь, что орсальцы что-то замышляют против нас? — Если замышляют, то им же хуже, — мрачно ответил лорд. — Они рискуют умереть раньше положенного срока. Но клянусь, когда придет время — ни одному из них не сбежать, не вымолить у меня пощады. Между тем гости, набивая рты приготовленным различными способами мясом, блюдами из оленины и птицы, пирогами и привезенными из чужих краев фруктами, вовсю сплетничали о сильных мира сего. — Вы только поглядите на нашего короля! Он же на мертвеца больше похож, чем на живого человека. Никак эта колдунья из него все соки выпила. — Скажите тоже! Наш король видимо чем-то Бога прогневал, вот и отнялся у него разум. Посмотрите, прямо изо рта все вываливается. Попомните мои слова — года не пройдет, как покинет его душа нашу грешную землю. — Да, скоро власти орсальцев конец наступит. Ох и поквитаются с ними Блейки за все их злодеяния. — Не скажите, любезный. Если присмотреться получше, так у Блейков грехов не меньше наберется. Один только лорд Розмунд чего стоит. — Жаль, что после такого славного правителя вся власть достанется этому безусому мальчишке. Его брат стал бы достойным королем. Жалко, что его постигла такая нелепая смерть. Но уж лучше пусть будет Робен, чем это падшая женщина. — А пока при дворе главенствующую роль занимает королева. Так что вы не слишком-то язык свой распускайте. — Да что вы! Тут даже собаки болтают про Алисию и ее молодых пажей-любовников. — Вы посмотрите только, какое платье одела эта бесстыдница! Вырез таков, что того и гляди при наклоне грудь вывалится на стол. Ясно теперь, как она короля приворожила. — Да не мудрено. К ней, говорят, сам Антонио в женихи набивался в свое время. Вы же госпожа ее красоте завидуете, вот и шипите тут. — Это я-то завидую?! Да что вы себе позволяете?! Я, между прочим, наследница рода Спайков! А вы кто такой, чтобы вести со мной разговоры на равных? — То, что вас принесли во дворец на крытых носилках, не говорит о том, что я беседую со знатной леди! Пока между гостями вспыхивали ссоры, меж столов ловко пробегал нарядно одетый карлик, иногда замирая на месте, чтобы подслушать, о чем ведут разговор разгоряченные вином особы. Собрав достаточно интересных слухов, он незамедлительно выбегал из зала и ждал за углом появления лорда Розмунда, чтобы сообщить ему о болтовне знати. Злопамятный Блейк никогда не предпринимал скоропалительных решений относительно тех, кто пытался опорочить и оскорбить его род, но всегда вел запись их имен. Возможно, очень скоро в Арондале произойдут перемены, и тогда этот список станет причиной больших бед для вписанных в него людей. Вот и сейчас во время перерыва между блюдами, пока лицедеи разыгрывали перед публикой представления на сюжеты древних сказаний, Розмунд Блейк встретился со своим маленьким слугой неподалеку от зала и занес в свою книжку новые имена. Однако в этот раз тайная встреча не обошлась без посторонних глаз. И тайным свидетелем их разговора стал сам Аллард Уинсон. Именно тогда в его голове возник один весьма коварный замысел. «Раз карлик является для лорда важным источником донесений, то нужно попробовать подружиться с ним, — решил он, поспешно удаляясь из дворца. — Близость к Блейку делает его очень ценным товарищем». * * * * Пробуждение было тяжелым. Первое, что почувствовал Фрип, это сильная боль, раскалывающая голову на части. Все тело онемело, и каждое движение давалось через силу. Лежа на животе, карлик сразу сообразил, что он слишком долго проспал в таверне после вчерашней попойки и наверняка опоздал во дворец к назначенному сроку. А это означало, что лорд Розмунд будет очень недоволен, и Фрипу придется придумывать оправдания своей задержке. Однако встреча с лордом оказалось не самым страшным в этот день. Повернув голову в другую сторону, Фрип увидел лежащую спиной к нему женщину, ночная рубаха которой была пропитана кровью, так же как и простыня на кровати. А в правой руке карлика — о, ужас — лежал нож с окровавленным лезвием. Фрип взвизгнул и отбросил от себя подальше ужасное оружие. Ему захотелось проверить, жива ли девушка, но голова сама подсказывала очевидный ответ. Маленькому человеку оставалось лишь быстрее найти свои штаны и бежать из этого места. Только вот одежда запропастилась неведомо куда, и карлик с сильной дрожью по всему телу начал лихорадочные поиски. Именно в ту минуту, когда он, стоя на четвереньках, шарил рукой под кроватью, к его немалому страху дверь с сильным скрипом отворилась, и на пороге показался городской стражник. — Так-так, — довольно произнес он, быстро окинув комнату своим пристальным взором. — Похоже тут убийство ни в чем неповинной девушки. И кем? Уродцем и недочеловеком! Клянусь, что уже завтра тебя вздернут на виселице, мерзкое отродье! Карлик попытался было объяснить, что не имеет отношения ко всему произошедшему, но стражник не стал его слушать и, грубо схватив за руку, потащил за собой. Миновав коридор, он вывел Фрипа через черный ход, и они оказались на пустой ночной улице. — Отпусти немедленно, — безуспешно пытался вырваться карлик. — Ты хоть представляешь кто я такой? Да я служу самому лорду Блейку! Знаешь, что он с тобой сделает за такую дерзость?! — А-а-а! Так ты слуга этого проклятого Блейка! — обрадовался конвоир. — Завтра же весь город будет знать, какие ублюдки служат этому злодею! Какой господин — такие и слуги! Эти возгласы еще больше напугали Фрипа. Он понял, что сказал лишнее, и теперь если выберется чудом из этой передряги, то лорд ему точно голову с плеч снимет. Внезапно сзади мелькнул мужской силуэт в черном плаще и нанес резкий удар по затылку стражника. Тот выпустил руку карлика и шумно грохнулся на мостовую. — Бежим! — крикнул незнакомец и потянул Фрипа в темный проулок. Они долго петляли по причудливым улочкам Вермилиона, прежде чем остановились передохнуть. — Оденьте это, — мужчина протянул карлику штаны, которые ловко извлек из лежащей рядом кучи мусора. — По размерам вам явно не подойдут, но хоть будет в чем домой вернуться. — Кто вы такой? — поинтересовался первым делом Фрип. — Не думайте, что я не умею быть благодарным, но за эту ночь столько всего произошло, что голова идет кругом. Скажите хотя бы друг вы или враг? — Судя по тому, что я вырвал вас из лап стражника — скорее друг, — дружелюбно ответил спаситель. — Считайте, что вам крупно повезло. Я случайно оказался в той таверне и заметил, как два подозрительных типа бросали в вашу сторону коварные взгляды, в то время как женщина, услугами которой вы решили воспользоваться, что-то подбросила в ваш кубок. Когда вы поднялись наверх, те двое вышли на улицу и стали шептаться с этим стражником. Не надо быть мудрецом, чтобы понять их преступные помыслы. — А мне уже доводилось видеть ваше лицо, — присмотрелся, наконец, в темноте Фрип к незнакомцу. — Это вас я наблюдал совсем недавно на королевском пиру. Но кто же тогда ваш благодетель? Ведь простому человеку туда нет хода. А я как-никак знаю всех уважаемых людей Арондала. Значит вы, скорее всего, принадлежите к подданным семьи Орсаль. Именно их воля могла пропустить вас во дворец. — Мое имя Аллард, — представился мужчина. — Не буду отрицать, что моим благодетелем является лорд Девлет. Но скажите мне любезный, разве это повод враждовать? — Еще какой! Враг моего господина и мой враг. Так же, как и его слуга. Не надейтесь получить от меня выгоду за это спасение. — И в мыслях не было. Дело в том, что я очень далек от этой непонятной вражды одних верноподданных короля с другими. Разве не спина к спине мы должны вместе защищать свое королевство? В голосе и словах Алларда не чувствовалось ни капли фальши, а глаза выражали такую искренность, что карлику стало стыдно за свое недоверие к этому человеку. — Пожалуй, вы правы, — виновато произнес он, — но борьбу за трон еще никто не закончил. Я отлично знаю, какими грязными способами ведет ее лорд Блейк. И лорд Девлет ничуть не уступает ему в этом. — Если вы так считаете, то думаю самое время нам вернуться обратно в гостиницу и все объяснить страже, которая наверняка уже ищет сбежавшего карлика, — равнодушно сказал Уинсон. — Не поведаете мне, за что же вас так бесцеремонно задержал тот солдафон? — Нет-нет! — испуганно замахал своими ручками Фрип. — Обратно я не вернусь, да и вам, господин Аллард, не стоит знать о тех ужасных событиях. Могу лишь сказать, что это была чья-то подлая ловушка, в которую я по несчастью угодил. — Боюсь, жестокий лорд Блейк не погладит вас за это по голове, — со всей серьезностью заметил Аллард, чувствую, что рыбка практически заглотила наживку. — Вряд ли он обрадуется таким приключениям своего слуги. Да и мой благодетель непременно воспользуется этой историей, когда я доложу ему о своих ночных похождениях. — Умоляю, не рассказывайет об этом никому! — карлик плюхнулся на колени и притворно зарыдал. — Лорд Розмунд страшен в гневе. И он запретил мне посещать городских шлюх и напиваться до беспамятства. Жалкий Фрип погибнет, если этот жестокий человек узнает, как я обманул его. — Успокойтесь и перестаньте лить слезы, — Аллард бережно поднял карлика на ноги. — Пожалуй, я также как и вы сделаю вид, что сегодня совершенно ничего не произошло. Надеюсь, этот поступок позволит нам остаться друзьями? — Конечно! Я всегда умею быть благодарным тем людям, которые помогают мне. Но пора спешить во дворец. Если вам понадобиться ответная любезность — я всегда к вашим услугам. — Действительно, если лорды враждуют друг с другом, почему их слуги должны от этого страдать? Карлик скрылся в темноте узкой улочки. Аллард же пройдя немного в обратном направлении, встретил Дейка, который успел сменить одежду стражника на обыденный наряд горожанина. — Как все прошло в таверне? — спросил он первым делом у наемника. — Этот забавный половинчик едва не обделался, когда увидел меня в дверях, — не удержался от смеха Дейк. — Не волнуйтесь, все было сделано чисто и элегантно. Стражника я изобразил так, что и в гарнизоне никто бы не раскусил. Или вам кажется, что у карлика возникли подозрения? — Подозрения у него возникнут в любом случае. Если не сейчас, так по прошествии некоторого времени, когда сойдет горячка. Он не догадался, что та девушка не была убита? — Никак нет. Тем более что она была действительна мертвее некуда. — Разве мы не хотели обойтись без лишней крови? — Хотеть то хотели, но она в последний момент заупрямилась и отказалась получить легкую и не смертельную рану. Но раз она все знала, да и меня в лицо запомнила, то ничего тут не поделаешь — лучше уж так, чем попасть в руки настоящей стражи. — Ты правильно поступил, но я не хотел смерти этой несчастной, — лишь оставалось с сожалением вздохнуть Алларду. — Это вынужденная жертва. Мы на войне, а в пылу сражения часто гибнет простой люд.4-5 главы
Глава 4. Предвестник бури — Во времена правления короля Джона все было совсем иначе, — говорил Розмунд, придирчиво смахивая с рукава осевшие пылинки. — Не согласен с тобой Мариус, что при нем всем жилось весело. Король слишком много внимания уделял благополучию черни, в то время как своих главных защитников он презирал подобно грязи. Сам был выходцем из презренного рода, вот и вымещал на нас свою злобу. Хорошо хоть после его смерти все вернулось на круги своя. Да и наша семья получила обратно утраченные привилегии. — Ты всех королей оцениваешь только в зависимости от того, как они относились к нашему роду, — отвечал ему Мариус. — А как же Арондал? Разве его благополучие уступает первенство всему остальному? Как говорит старик Меррилл — процветание королевства зависит от счастья его крестьян, ибо без их упорного труда не будет счастлива армия, а без армии некому защитить земли и правителя. — Любишь ты не соглашаться с моим мнением, — усмехнулся его брат. — Я буду заботиться об этих землях только когда самзайму трон. Думаешь, у меня нет прав на него? Их достаточно! Хотя бы потому, что я намерен сам взять его без лишних условностей. Долой глупое наследие! Пусть королем станет тот, кто лично с оружием в руках победит всех соперников! — Пойду, посмотрю, где наш дорогой гость, — Мариус поспешил выйти в коридор. Так уж повелось, что последнее, решающее слово во всех спорах всегда оставалось за Розмундом на правах старшего в семействе Блейков. Мариус был менее горяч, умел слушать и предпочитал отдавать главенство выбора своему брату. — Архиепископ задерживается, — предупредил Розмунда Мариус, вернувшись в секретную комнату, расположенную в восточной части дворца, куда вход для большинства его обитателей был закрыт. — Архиепископ Хью опять усердно освобождает от грехов разбойников за стоящую плату или набивает свой живот мясом куропаток из моих лесов? — недовольно заводил бровями Розмунд, отпивая из кубка вино. — В последнее время этот пройдоха слишком увлекся праздностями жизни. Не подумай, братец, что я сам глубоко верующий человек, но иногда мне кажется, что я приношу молитву Ругвиду куда чаще, чем глава нашей священной церкви. — Одумайся, брат! Разве можно так говорить об архиепископе, наместнике Бога на земле? — шутливо возмутился Мариус. — Ты видимо мало знаешь об этом «наместнике», — хмуро ответил ему старший из Блейков. — В молодости он творил такие вещи, за которые иных сажали до конца жизни в сырые подземелья. Да и сейчас он не отличается слишком большим усердием в молитвах. Но меня это совершенно не волнует. Пока архиепископ на нашей стороне и выполняет необходимые указания — он может делать все, что захочет. — Ты слишком несправедлив к его святейшеству. Вспомни, как он своими речами успокоил толпу взбунтовавшихся горожан в Штрелле. Кто бы еще рискнул так смело выйти в одиночку против стада взбесившихся оборванцев? Он ведь тогда расщедрился и отдал им много золота, лишь бы угомонить одержимых. — Легко быть щедрым, когда твои деньги краденые, — остался непреклонен в своих убеждениях Розмунд. — Я протащил его в кресло архиепископа не за красивые речи. Он многим обязан мне, к тому же достаточно натворил в свои годы, чтобы действовать в соответствии с моими пожеланиями. Но дела не ждут, а нашего святоши все нет и нет. В этот момент в дверь осторожно постучали. — Входите, мы рады любым гостям, — громко сказал Мариус, и в комнату не спеша и важно вошел архиепископ Хью, облаченный в золотые церковные одеяния с митрой на голове. Его белая борода была коротко подстрижена, а хищный крючковатый нос соответствовал пристальному взгляду, ищущему свою добычу. Он быстро оглядел помещение и поприветствовал лордов знаком Бога Ругвида, продемонстрировав присутствующим раскрытую ладонь с растопыренными пальцами, на каждом из которых сидело по кольцу с драгоценными камнями. Архиепископ хоть и был уже в преклонном возрасте, но свою старость совершенно не ощущал. Должность подарила ему совсем новую жизнь в достатке и ощущении своей значимости. Кажется, он и в самом деле верил, что в соответствии со священными писаниями солнечный свет Бога омолаживает его. — Господа, вы хотели встретиться со мной по важному делу, — начал торжественно на распев говорить Хью как во время церковной службы. — Но разве может быть что-то важнее нашей веры и служения Ругвиду? Наверное, случилось что-то из ряда вон выходящее, раз вы сами не смогли посетить меня в соборе. — Не будем болтать о пустом, ваше святейшество, — остановил его Розмунд. — Я с братом ждал вас слишком долго, а потому не буду затягивать этот разговор. — Ну, раз так выкладывай, что там у тебя, — усмехнулся архиепископ, и с его лица мгновенно слетела вся возвышенность и одухотворенность. Скорее он стал походить на обычного плута, наряженного в украденную одежду. — Королевству нужна быстрая победоносная война с Мейлиндом. Но Грегар сейчас не в себе, поэтому ради одного слова «да» мы вынуждены преодолевать сопротивление орсальцев. Проклятая королева имеет слишком большое влияние даже на живой труп, каким стал король. — Вот как? — удивился старик в митре. — В чем же я должен помочь благородному семейству Блейков? И какой мне в этом интерес? — Узнаю старого доброго архиепископа, — громко засмеялся Розмунд. — Он всегда прежде интересуется своей выгодой, а не судьбой несчастных людей! — Брат, не забывай, кто стоит перед нами, — укоризненно взглянул на него Мариус. — Твои речи слишком уж неучтивы. — К этим шуточкам я давно привык, — презрительно фыркнул Хью. — Но ответов на свои вопросы я так и не услышал. Тем более меня одолевают сомнения в богоугодности вашей затеи. — Ну, так слушай, — Розмунд опустошил очередной кубок и, развалившись в кресле, начал рассказывать. — Именно вы должны уговорить короля в необходимости этой войны. Старик верит в Ругвида, а значит не станет просто так отмахиваться от вас. Повод для войны будет, к тому же эти мейлиндцы поклоняются языческим богам, что мы, разумеется, допустить не можем. Но все это лишь видимость, а на самом деле наши планы куда изощренее. Уничтожим угрозу Арондалу с запада, расширим наши владения и возьмем под свою опеку их рудники. Прибыль в карманы будет колоссальной. Но прежде всего мы добьемся перевеса в нашем противостоянии с орсальцами. — Каким образом это произойдет? — Очень просто. Все главные должности в королевстве уже распределены. Все, кроме должности маршала армии. Занимающий ее лорд Ларгос уже давно не встает с постели после того, как перебрав вина, свалился с лошади и повредил себе спину. Пришла пора поставить во главе нашей армии по-настоящему достойного человека — моего кузена Сагрия Блейка. Сами понимаете, ваше святейшество, у кого в руках армия, тот и диктует свою власть. — Не торопитесь, — жестом руки остановил его архиепископ. — Вы забыли о том, что маршал руководит армией, только если король не в силах сделать это. Что же касается войны, то кроме решения короля вам необходимо еще и согласие Верховного Совета. — О чем вы говорите, ваше святейшество? — вновь рассмеялся Розмунд, поглаживая свою черную бородку. — Король не в себе, а Верховный Совет еще со времен правления Джона — Гневного подобно стаду баранов только и умеет, что исправно поддакивать хозяину престола. — Поймите, архиепископ, власть короля пошатнулась, а значит, на нашу знать можно будет повлиять именно словом, которое, без сомнения, в ваши уста вложит сам Ругвид, — поддержал брата Мариус. Но старик Хью задумался и не спешил давать опрометчивый ответ. Определенно тут было над чем поразмыслить, так как негласное перемирие между блейками и орсальцами шло к завершению, а значит сохранить нейтралитет церкви не удастся. Победитель получит все, а грехи всегда можно замолить. — Предположим, что так все и будет, — сказал, наконец, архиепископ. — Но армия Арондала сейчас ни в том состоянии, чтобы легко разгромить даже ослабленных язычников. Как вы собрались быстро победить их, да еще и располагая полупустой казной? — Наемники помогут нам, — заявил Розмунд. — Кроме того наши вассалы, которые категорически отказываются служить Грегару, с радостью присодинятся к армии Сагрия. С нами-то у них куда больше возможностей договориться и поделить добычу. — Но какую плату они потребуют за такую услугу? — Отдадим им Хелиндельсельв, — ответил на вопрос служителя церкви Мариус. — Антинара и Шелвид уже давно негласно воюют с эльфами. Если так хотят получить эти земли, мы не будем им мешать. Вы ведь ничего не имеете против истребления этого нечистого отродья? — Я даже готов назвать это богоугодным делом, — улыбнулся Хью. — Хотя эти эльфы тоже являются детьми всемилостивого Ругвида, но наш владыка был слишком рассеян, когда вложил в головы зверей человеческий разум. В истории были случаи, когда на этих лесных обитателей снисходило озарение, и они становились божьими слугами, но это, пожалуй, редкое исключение. Будет лучше, если души этих несчастных солнечный Бог примет обратно в свое лоно. — И еще кое-что, ваше святейшество, — молвил Розмунд, когда гость закончил свою речь больше похожую на проповедь. — Для осуществления наших планов необходимо золото и другие ценности. Не поможет ли священная церковь своими накоплениями в предстоящей войне? — Что ты, что ты! — испуганно замахал руками архиепископ. — Виданное ли дело обирать церковь? Любого, кто посягнет на наше имущество, ждет неминуемая кара небес! — Небесная кара говоришь? — рассердился вдруг Блейк, вскакивая с кресла. — А когда ваши епископы без зазрения совести проматывают деньги, которые вам столько лет жертвуют все от нищего до короля?! Этих плутов разве не поражает божий гнев?! — Успокой свой пыл, брат, — вмешался в разговор Мариус. — Простите его, ваше святейшество. Мой родственник выпил слишком много вина. Мы ни в коем случае не собирались посягнуть на имущество священной церкви. — Я и не сомневался в этом. Посягнуть на имущество церкви все равно, что пытаться обобрать Ругвида, — процедил старик. — Ваше предложение я обдумаю и дам ответ завтра. Но будьте готовы внести соответствующие дары в церковную казну. С этими словами поклонившись и продемонстрировав еще раз своим собеседникам знак солнца, архиепископ удалился из комнаты. — Пройдоха! — Розмунд с яростью швырнул свой кубок на пол. — В его хранилище золота куда больше, чем в этом дворце. Проклятый святоша! Он еще вздумал ставить мне свои условия! — Остынь, — положил брат свою руку ему на плечо. — Придет время, и мы спросим с него за такую дерзость. Но сейчас перед нами все тот же вопрос — где взять деньги для войны? — Ты и так знаешь где. Придется как следует потрясти торговцев и ростовщиков по всему королевству. В конце концов, победа в войне принесет нам власть над Арондалом. * * * * Стемнело. Торговые площади опустели, а усталые жители Вермилиона разбрелись по домам. Теперь лишь немногочисленные отряды городской стражи можно было встретить на улицах столицы да подвыпивших посетителей таверн, направляющихся нетвердой походкой в свои жилища. В эту тихую пору, предвещающую наступление сонной ночи, бесшумно ступая по каменной мостовой, возвращался домой и Аллард Уинсон. Странные мысли бродили сегодня в его голове, нарушая привычную сосредоточенность, которую он старался не терять в любое время суток. Да, он попал на ту службу, которая позволила раскрыть его потаенные таланты. Работа была опасна, связана с множеством рисков, но вместе с тем доставляла истинное наслаждение, какое может получать канатоходец или монах, хлещущий себя кнутом во славу Ругвида. Но разве в этой безрассудной игре со смертью привлекало новое назначение бывшего сержанта королевской гвардии? Нет, он не любит, когда его голова находится под висящим на тонкой паутинке мечом. Но даже и скрытая в тени от посторонних глаз власть над людьми не является его жизненной целью. И нет в его душе стремления добыть себе титул дворянина, разбогатеть и возвысится над всеми. Его мечты ведут куда дальше видимого глазу горизонта. И даже границы Арондала слишком тесны для грандиозного замысла, что зреет в его голове. Такого грандиозного, что сам Аллард боится его и скрывает глубоко в себе. Мир болен подобно дереву, которое съедают личинки жука-короеда. Все как будто обезумели, ведя бесконечные войны за земли и богатства. Кровная месть ходит по кругу от поколения к поколению, от народа к народу. Люди погрязли в сытой развратной жизни, сводя на нет все достижения прошлого. Исчез не только порядок, пропала сама цель существования. Все думают лишь о сегодняшнем дне, предпочитая верить, что завтра солнце будет светить также ярко. А между тем старинные придания гласят, что много лет тому назад полчища неведомых тварей едва не покончили с родом людей. И только забытый даже самими богами великий союз человеческой, эльфийской и гномьей расы спас мир от уничтожения. Всего лишь легенда? Как знать — в древности обитатели земли были не глупее своих потомков. Но как вернуть былое величие? Кто захочет добровольно отказаться от власти? Мир, как больной человек нуждается в кровопускании, пусть даже сам и не согласен с этим. Дело это грязное и неблагодарное, но чего только не сделаешь ради его выздоровления. Путь закончился. Убедившись, что за ним никто не следовал, Аллард повертел ключом в замке и вошел внутрь своего временного жилища. Пройдя в гостиную, он устало опустился на стул и только теперь заметил, что в доме присутствовал посторонний. — Не нужно хвататься за кинжал, — остановил его знакомый голос из темноты. — Это всего лишь я — Кристоф. Или ты не узнаешь своего старого знакомого? — Ты меня напугал, — недовольно сказал ему Аллард, пряча оружие в ножны. — Сейчас я разведу огонь. Не вежливо держать гостей в темноте, впрочем, как и приходить в гости без приглашения. — Гостеприимство ни к чему, — Кристоф зажег маленькую свечку, которая едва ли могла осветить даже четверть гостиной. — Этого огарка вполне хватит. Тем более я ненадолго. — С чем же ты пожаловал в этот раз? — Завтра тебя во дворце ожидает лорд Девлет. В шесть часов пройдешь через западные ворота. Пароль для стражи — Грегар и Вермилион едины. Дальше тебя проводят к советнику короля. — И для этого ты лично решили посетить меня? Раньше хватало и посыльного. — Если пришел, значит, на то была причина, — даже в полутьме глаза гостя сверкнули злобой. — У меня имеются некоторые вопросы, которые необходимо обсудить с тобой. — Слушаю со всем вниманием. — Любезный Уинсон, ты слишком увлекся самостоятельным трудом по привлечению людей на сторону орсальцев. Кроме того, результаты твоих действий не были доведены до меня. Не подумай, что я испытываю недоверие, но для такого новичка в этом деле ты имеешь слишком мало опыта. Одна ошибка — и ты потянешь на дно всех нас. — Не продолжай, — прервал его Аллард. — Я и так понял, куда ты клонишь. Но лучше поведай мне: ты или лорд Девлет недоволен моей работой? Возможно, именно тебя не устраивает то, что мои подробные отчеты идут советнику напрямую? — Не доверяешь мне? — В этом случае я бы не вел беседу. У нас один наниматель, но это не значит, что нужно щедро разбрасываться доверием ко всем. Кристофа передернуло, однако он быстро взял себя в руки и на всякий случай отступил в тень, пряча от взгляда хозяина дома свои чувства. — Не по себе дерево рубишь, — прошипел он из темноты. — Еще даже не начинал, — сухо ответил на эту угрозу Аллард. — Похоже, ты слишком умен. Раз так, на мою помощь больше не рассчитывай. — Не беспокойся, я не буду утруждать тебя своими просьбами. — Что ж, тогда прощай. Надеюсь я не пожалею о своем решении в крепости Роштор. С этими словами Кристоф потушил пальцами свечу и выскользнул из дома. * * * * На следующий день Аллард в условленное время прибыл во дворец, после чего слуга советника проводил его не в кабинет своего хозяина, а в подземелье, где располагалась тайная тюрьма короля. Было время, когда в ней содержались самые опасные преступники из числа знатных дворян, посягнувших на целостность королевства, либо те из них, кто серьезно насолил правителю. Теперь же в этом месте уже давно не было никаких заключенных. Лишь иногда поскрипывающие решетки на ржавых петлях напоминали о своих таинственных посетителях. — Лучше места для нашего разговора не придумать, — поприветствовал Уинсона лорд Девлет. — По всему дворцу сейчас бродят шпионы наших недоброжелателей, а каждая стена имеет свои уши и глаза. Одно неосторожное слово и у всех нас могут возникнуть серьезные неприятности. — В этом вы правы. Блейки с каждым днем становятся все смелее и смелее, — раздался совсем рядом незнакомый Алларду голос, и из соседней темницы показался высокий широкоплечий мужчина средних лет с пышной шевелюрой светлых волос на голове. Его мужественное лицо и смелый взгляд выдавали в нем благородного воителя, чтившего, прежде всего, рыцарскую честь и жаркую схватку. — Что вы там делали, любезный друг? — поинтересовался советник, вздрогнув от такого внезапного появления. — Да вот осматриваю здешние темницы. Возможно, стража позволит выбрать ту, какая будет по душе моему сердцу. Вот и тороплюсь занять самую роскошную опочивальню, — с широкой улыбкой на лице сказал присоединившийся к разговору незнакомец. — Извините за такое внезапное появление, но мне было необходимо лично убедиться, что нас здесь никто не подслушает. По этой причине заранее прибыл сюда. — Напрасно вы так рано списываете нас, — укоризненно покачал головой Девлет, не одобрив этой шутки. — Может Блейки и уверовали в свою победу, но это ровным счетом ничего не значит. Пока король жив, они бессильны против нас. — Вот именно! Пока жив! А что будет после? Вы же не надеетесь обмануть смерть? — У меня уже созрел довольно таки интересный план, но без успеха в нашей предстоящей компании от него не будет никакого прока. Наконец советник вспомнил про Алларда и представил его своему другу: — Познакомьтесь, господин Уильям Твиллер, этого человека зовут Аллард Уинсон. Хоть он и трудится на благо нашего общего дела не так давно, но результаты его трудов просто поразительны. — Я привык оценивать людей не по их былым заслугам. Во всяком случае в моем корпусе королевских рыцарей принято именно так, — учтиво поклонился Уильям новому знакомому. — Надеюсь, этот молодой человек докажет свою пригодность на деле. Может вы, лорд Девлет, расскажите, зачем устроили эту тайную встречу? — Вы правы. Время для нас сейчас дороже золота, — спохватился советник. — Итак, перейду к главному. Хотя вы, возможно, уже кое-что знаете о тех событиях, что случились за последние дни. — Знания часто оказываются поверхностными как морская гладь, но что там скрыто в ее глубинах, одному лишь Богу известно. — Тогда я начну с истоков, — решил советник и принялся рассказывать. — Вчера наше королевство объявило войну Мейлинду. Все произошло настолько быстро, что я даже не имел ни малейшей возможности повлиять на принятие этого решения. Повод для войны весьма странный: отряд наших воинов был перебит на границе с ними. Зачем этим язычникам понадобилось пробираться тайком в земли Арондала и проделывать подобное злодеяние — непонятно. Хотя они и не отличались никогда благородностью убеждений, но такие действия совсем на них не похожи. К тому же на месте схватки осталось множество предметов, указывающих, кто именно совершил это убийство. И все, как вы понимаете, указывает именно на мейлиндцев. Как только эту новость принесли в Вермилион, Блейки, словно стая голодных волков, бросились к постели короля и наперебой стали требовать от него немедленно объявить войну язычникам. Но король, несмотря на болезнь, долго сопротивлялся их уговорам, обещая незамедлительно вступить в войну, но только после тщательного обдумывания этого шага. И, кажется, все шло к тому, что Блейки удалятся ни с чем. Но тут как по волшебству явился архиепископ Хью и устроил королю такую экзекуцию своими божественными речами, что меньше чем за полчаса Грегар дал согласие на авантюру наших недругов. Сегодня же утром в срочности был собран Верховный Совет, на котором божий наместник произнес такую пламенную речь, что ни у кого их присутствующих не дрогнула рука утвердить начало войны. — Вот как?! — удивленно воскликнул Уильям. — С каких пор его святейшество влезает в дела, не имеющие отношения к церкви? — С тех пор, как его сделал архиепископом Розмунд Блейк, — с горечью ответил ему советник. — Теперь церковь стала их инструментом в добывании себе почестей и власти. Но главное вовсе не это. Розмунд сумел через Хью убедить короля в необходимости передать командование армией своему племяннику — Сагрию Блейку. Как видите, эти мерзавцы сами нарушили наше негласное перемирие. Пока идет война, нам не стоит опасаться их семьи, но вот когда враг выбросит белый флаг… — Разве война уже выиграна ими? — поинтересовался Аллард. — Пусть мейлиндцы не идут в сравнение с нашей гвардией, но бои будут проходить на вражеской земле, а значит, преимущество нашей численности значительно снизится. К тому же, как мне известно, наступающая сторона должна иметь не менее чем пятикратное превосходство перед теми, кто сидит в крепостях. — Где вы нашли такого толкового человека? — спросил советника Уильям. — Я думал, что он хорошо знаком только с тайнами подковерных сражений, а он и в военном деле разбирается! — Ну, как видите, я не беру всех, кто под руку попадет на улице, — усмехнулся довольный лорд Девлет. — Но все же должен сказать, что с помощью сброда в лице наемников и наших вассалов Блейки хоть и с трудом, но смогут одержать победу. А вот теперь я сообщу вам то, что очень сильно подняло мне настроение. Дражайшая жена короля и я сумели убедить его величество в том, что затягивание войны приведет к всеобщему недовольству в стране, а значит и к многочисленным мятежам. Тем более что Блейки уже начали трясти из торговцев излишки золота. Грегар согласился с нашими доводами и клятвенно пообещал, что если за полгода Сагрий не сможет разбить неприятеля, то место маршала займет другой человек. Я пока не произнес ваше имя, Уильям, но когда придет время, обязательно сделаю это. — Я польщен таким доверием, лорд, — поклонился мужчина, вскидывая в воздух свои длинные волосы, — но позвольте полюбопытствовать, почему вы так уверены в неудаче Сагрия? — Именно для этого я вас и собрал, — вдруг перешел на шепот советник. — Мы общими усилиями сорвем эту войну. Заставим наших гвардейцев проиграть врагу. — Что вы говорите?! — возмутился Уильям, услышав такие слова. — Ради дворцовых интриг вы готовы пожертвовать славой наших доблестных солдат? Но это же возмутительно! Проиграть войну по собственному умыслу! И кому? Этим мейлиндцам, которые никогда и сражаться то толком не умели! — Успокойтесь, Уильям. И дослушайте, что я вам скажу. Наша армия не будет разбита. Мы лишь затянем войну, дождемся пока пройдут шесть месяцев, а потом, сменив маршала, быстро разобьем врага. — Сделать подобное, не командуя армией очень сложно, — сказал Аллард. — Если только вы не намерены морально разложить дисциплину и помешать вассалам направить в Мейлинд свои полки. — Так и есть, — подтвердил Девлет. — Я задумал множество хитрых комбинаций, которые заставят увязнуть наше войско. Впереди один летний месяц, но уже в середине осени суровая погода тех земель сделает дороги непроходимыми. А там и холод со снегом вмешаются в планы наших недругов. — Таким образом, у них для войны не более трех месяцев, а потом лишь тяжкие мучения, — подвел итог Уильям. — А если обозы с провизией и резервы будут задерживаться, то шансы закончить войну в этом году становятся совсем призрачными. К тому же если эльфы не предпримут активных действий, армия мейлиндцев как и прежде будет получать поддержку из своих северных земель, что будет нам на руку. — Ты прав, эльфы не будут помогать армии Сагрия, но и нам они уже не помощники, — с грустью сказал советник. — Священный союз между Грегаром и эльфийским королем Найкилоном не был разорван, однако наше бездействие позволило герцогству Антинары безнаказанно притеснять лесной народ. И теперь они в большой обиде на нас. Ну да не об этом речь. Сагрий уже отбыл на запад для нанесения первого удара собранной там армией. Вы же, Уильям, срочно соберете свои полки и выступите в том же направлении. Но выступите с особым предписанием, в соответствии с которым использовать ваших воинов маршал сможет только в крайнем случае. Что касается тебя, Аллард, то завтра же вместе с колонной гвардейцев ты направишься в военный лагерь. Именно там начнется самое интересное дело. Я поручаю тебе быть главным виновником затягивания войны. Деньги и все необходимые предметы, способствующие разложению дисциплины, я предоставлю. Разумеется, так же как помощь со стороны моих лазутчиков. Они же будут передавать мои дальнейшие указания. — Рискованное дело. Если у Сагрия хватит ума, он быстро пресечет леность и разврат своих воинов, — задумчиво сказал Аллард, понимая, что советник просит его в прямом смысле положить голову в пасть льву. — Риск в нашем деле присутствует каждый божий день, — лишь ответил Девлет. — Но если ты попадешься, то пеняйте на себя. Мне лишь останется отказаться от своего покровительства. Считайте, что теперь ты сам себе хозяин. — Непростую задачку вы придумали для нас, — вздохнул Уильям, но тут же улыбнулся и подмигнул Алларду. — Победа не любит осторожных, также как и трусов. В конце концов, если только от нас зависит судьба Арондала, значит не стоит слишком уж печалиться о своей жизни. Сама востребованность в таком деле уже говорит о многом. Глава 5. Поход — И зачем вы только потащили меня в этот поход? — то и дело ныл Дейк, пока длинные вереницы обозов тянулись к землям Мейлинда вслед за уже воюющей армией. — Вы же понимаете, что там я просто никчемный человечишка, городские умения которого совершенно бесполезны. Зачем нам понадобилось идти на эту глупую войну, придуманную богачами? Тут не надо быть пророком, чтобы предсказать быструю победу короля Грегара. Стоит ли тогда попусту подставлять грудь под шальные стрелы врага? — Подобные речи я уже слышал, — недовольно отвечал на эти реплики Аллард, которому уже порядком надоели жалобы своего наемника. — Странно, что в таком возрасте ты до сих пор не понимаешь простую истину — в этом мире мы подобны куску дерева в океане: куда швырнет волна, туда и приплывем. И от нашего желания тут мало что зависит. Кроме того, ты напрасно считаешь войну с Мейлиндом такой предсказуемой. Они постараются измотать нас сидя за высокими стенами, а уж точно не одержать победу в отрытом сражении. Что нам, собственно, пока на руку. — Нам выгодна затяжная война? — изумился шутник. — Или я чего-то не знаю? — Это не твое дело, — отрезал Аллард и на всякий случай повертел головой по сторонам. — Здесь тебе нужно говорить еще тише, чем в Вермилионе. А уж своими мыслями и предположениями должен делиться только со мной. — Сдается мне, господин в который раз рискует своей жизнью ради чужого успеха. А вместе с ним и я. — Когда сам станешь господином — другие будут подставлять свою голову за тебя. — Ну, уж точно не в этой жизни, — тяжело вздохнул Дейк и снова стал с унынием вспоминать, как хорошо ему жилось в столице Арондала. Пока обозы и резервы стягивались к границам королевств, передовые отряды Сагрия уже вовсю вели первые сражения с уступающим им по численности противником. Мейлиндцы верно оценили свои скромные силы и, не ввязываясь в кровопролитные схватки, отходили вглубь владений. Заняв выгодную позицию, авангард армии Арондала остановился, ожидая присоединения отстающих корпусов, имея своей целью после слияния общими силами двинуться вглубь королевства. Между тем по мере приближения к чужим землям командир гвардейцев Уильям Твиллер все больше переполнялся презрением к сброду, который нынче гордо именовался армией. Множество слуг и рабов тащили за воинами их снаряжение. Некоторые рыцари брали в дорогу целые телеги, рассчитывая хорошо поживиться на чужбине. Толпы колдунов, звездочетов и куртизанок двигались вместе с обозами, тоже рассчитывая заработать на нуждах и суеверии участников похода. Рыцарь часто спрашивал ветеранов своего корпуса о подобном сопровождении войска. И каждый раз те лишь осуждающе мотали головой, вспоминая славные былые времена, когда в походы ходили за славой и смертью, а не за развлечениями и наживой. Смешанные чувства не покидали и Алларда при виде этой пышной процессии, готовой в любой момент устроить веселую пирушку или жаркую оргию. Как военный человек он не мог спокойно смотреть на такую распущенность войска, но вместе с тем понимал, что его задача значительно упростилась. Такая армия способна лишь давить числом неорганизованных ополченцев и устраивать грабежи, но уж точно не вести суровую и беспощадную войну. По прибытии на место общего сбора картина надвигающейся неудачи становилась все чётче. Многие рыцари сбивались в отряды наемников, не признавая право маршала распоряжаться их жизнями. Множество бандитов и искателей приключений вливались в армию, стараясь при этом держаться поодаль от мест сражений. Рыцарские конные отряды, присланные герцогствами Антинары и Шелвида вели себя крайне высокомерно и вызывающе, то и дело угрожая вернуться обратно, если Сагрий не будет выполнять их требования. Основную же часть армии Арондала представляло сборище из крестьян и городской нищеты, силой согнанное на чужую войну. Лишь изредка на глаза попадались хорошо вооруженные и дисциплинированные корпуса, готовы в любую минуту броситься в бой. На пятый день Месяца Изобилия неповоротливая армия захватчиков, даже не обнажив свое оружие, взяла богатый Фаргрид, брошенный мейлиндцами на растерзание. За право первыми вступить в город и начать грабеж едва не начались столкновения между самими участниками похода. В конце концов, благородные рыцари и их оруженосцы прорвали заграждения и устремились чинить разбой. Еще бы, ведь воины герцога Антонио воспользовавшись их спором без лишнего шума первыми ворвались внутрь города и принялись разорять всех подряд, не щадя даже имущество храмов. Целый день длилась эта вакханалия, после чего армия стала напоминать большой базар. В лагере обосновались богачи и ростовщики, началась самая настоящая торговля трофеями. В тоже время наемники все чаще стали расползаться по округе, разоряя деревни и фермерские угодья местных жителей. Нередко такие опрометчивые вылазки стоили им жизни, потому как конные отряды мейлиндцев раз за разом как из-под земли возникали перед частями маршала в надежде уничтожить отставший обоз. Впрочем, даже это не останавливало рыцарей, своим поведением больше похожих на разбойников. Почти весь месяц арондальцы бодро шагали вглубь королевства по направлению к его столице — Шантеру. Но в последние дни лета на горизонте показали высокие стены крепости Ньерн. Залихватские возгласы, что цитадель падет при первом же штурме, быстро испарились как лужа воды под палящим солнцем. Разношерстной армии теперь противостояло одно из лучших укреплений во всем Грундфелле с многочисленным гарнизоном солдат. С первых же дней пребывания под Ньерном маршал начал терпеть поражения, что вызвало упадок духа среди воинов. До штурма дело не доходило: даже осадные башни не удавалось приблизить к стенам, чтобы они не были разрушены камнями катапульт или сожжены горящими стрелами. По ночам противник совершал отчаянные вылазки, уничтожая отряды, возводившие укрепления, разрушая осадные орудия и палатки. Все чаще между командирами возникали споры, кто должен выставлять своих людей, перекрывая коварные выпады врага. Никто из вассалов короля не был намерен рубиться с умелыми воинами, предпочитая вклиниваться в сражение, когда победа в нем будет уже очевидной. Видя бесперспективность бессмысленного стояния под грозными стенами крепости, многие наемники стали уходить на северо-восток, рассчитывая поживиться грабежами. Армия быстро разлагалась подобно трупу в пустыне. Оставалось только усилить натиск роскоши и удовольствий. И Аллард щедро оплачивал средствами советника Девлета поступление в лагерь всего необходимого для этого. Вскоре появились полчища бродячих певцов и музыкантов, а купцы с южного побережья Арразии предлагали отведать чудодейственного дыма, сшибающего с ног получше любого хмельного напитка. Праздная толпа жрецов и блудниц продолжала веселить уже поскучневших солдат. Казалось, что войны здесь вовсе нет. И разве она могла поджидать человека, держащего в одной руке глиняную бутылку крепкого эля, а другой рукой ласкающего грудь красивой танцовщицы. Однажды вечером в лагере поднялась паника. Уверенные в своей безнаказанности мейлиндцы не стали дожидаться темноты и стремительно атаковали по обыкновению сонные отряды дозорных. В этот раз врагу удалось слишком глубоко прорваться в лагерь, прежде чем его отряды самоотверженно вытеснили гвардейцы короля. Многих командиров не оказалось на посту, с растерянными ополчениями никто не мог управиться. Некоторые при первых же столкновениях в ужасе бросились бежать куда глаза глядят, успевая по пути обчищать своих же товарищей по оружию. Сагрий лишь растерянно обошел место побоища и приказал укрепить лагерь со стороны неприятеля, заставив сторожить его отличившихся в этой вечерней суматохе солдат. — Что же это получается? — громогласно восклицал Уильям, то и дело преследуя свиту маршала. — Пока эти свиньи пируют, лучшие воины Арондала должны охранять их сытые животы?! Наше назначение разметать по полю врага, а не постыдно служить сборищу наемников! Между тем перебежчики, проникающие в лагерь, сообщали, что на помощь осажденным движется большое войско. Так что, сколько бы арондальцы не выпячивали грудь, считая себя хозяевами положения, а очень скоро их армия будет разбита. Маршала же публично казнят на стене крепости вместе с остальными командирами. От этих слухов воинство пришло в сильное волнение. Когда опасность погибнуть резко возросла, многие зароптали о необходимости вернуться домой. Начались самовольные исчезновения солдат и целых отрядов. Дезертиры прихватывали с собой не только оружие, но и продовольствие, которое и без того стало резко сокращаться по причине неравномерного распределения между воинами и прибывающими в лагерь лишними ртами. Сам Сагрий отлично понимал нависшую над армией опасность, но никак не мог переломить дерзкие настроения людей герцогов, по-прежнему отказывающихся подчиняться его приказам. Спустя три недели с начала осады маршал рискнул устроить неподготовленный штурм крепости. Жестокое поражение и горы трупов заставили всех еще больше усомниться в возможном успехе этого самолюбивого полководца. Однако подкрепление мейлиндцев задержалось в пути, а в подчинение маршалу прибыли свежие резервы. Решив, что держать в осаде крепость можно и малым числом, Сагрий выдвинул армию навстречу противнику, рассчитывая быстро разбить его, используя превосходство в численности. Заканчивался Месяца Тишины. В краях Мейлинда прочно обосновалась морозная ночь. Северный ветер, завывая подобно стае волков, выдувал из палаток тепло, вынуждая воинов обкладывать их большими камнями. Норлаг, как называли его местные в честь своего бога, проникал под одежду, находя самые изощренные пути к телу сквозь складки тканей. Кольчуги и панцири только способствовали охлаждению, делая патрулирование вдоль лагеря невыносимым. Голые степные просторы приносили настоящее бедствие даже без лютых холодов. В один из морозных вечеров в палатку к Алларду заглянул Уильям и поделился с ним планами маршала. — Не подумайте, что я желаю нашим войскам поражения, но вы же сами видите, в какие отбросы превращается наша армия, — угрюмо сказал он, то и дело, теребя свою отросшую за время компании бороду. — Полагаете, что даже такое толпой Сагрий сможет одолеть приближающееся к осажденным подкрепление? — спросил его Уинсон. — Так оно и будет, потому как по близости нет естественных укреплений. Но поверьте, даже в открытом бою мы понесем очень тяжелые потери. И мне не хочется, чтобы на острие копья выступили мои воины. Не хочется ценой их жизни прославить Сагрия. Горестный тон командира явно выдавал в нем желание выйти из подчинения маршалу. Возможно, не последнюю роль в этом играло и честолюбивое стремление Уильяма к куда более высоким вершинам, чем его настоящая должность. Как знать, возможно, Сагрий догадывался о планах Девлета продвинуть своего любимчика на место командующего. А каким еще способом можно было убрать с пути соперника, как пользуясь своей властью, отправить его в самое пекло сражения? — Я слышал, после вчерашней успешной вылазки вы привели в лагерь несколько пленных, — сказал ему Аллард после некоторых размышлений. — Пленные действительно имеются, — безжизненно ответил тот. — Сагрий намерен для устрашения осажденных предать их смерти прямо перед крепостными стенами, но мне это кажется омерзительным варварством. — Подождите, Уильям. Про эти замашки маршала мы поговорим позже. Меня сейчас интересует вот что: как думаете, возможно ли одному из ваших пленников незаметно удрать и предупредить своих о планах наступления? От этих слов командир изменился в лице. На его шее возникла красная полоса, которая быстро выбравшись из-под воротника, поползла вверх. — Это ужасно! — задохнулся он в первую минуту. — Это же измена и никак иначе! — Разве вы не согласились тогда во дворце с мнением лорда Девлета? — мягко спросил Аллард, готовясь осторожно подавить у командира эту несвоевременную преданность своему делу. — Одно дело согласиться, другое дело подставлять под удар всю армию. Хотите, чтобы нас разбили в пух и прах? Только кем я потом должен командовать? — продолжал недоумевать Уильям. — Успокойтесь, я тщательно продумываю свои действия. А вот вы слишком громко говорите, забывая, что мы сейчас не на поле битвы, — Аллард усадил его на единственный в палатке стул и налил гостю полный кубок вина, который тот незамедлительно опустошил. — Нам нужно лишь затянуть войну, а для этого необходимо, чтобы мейлиндцы отступили. Ньерн нам еще долго не взять. Однако если помощь достигнет осажденных, они могут принять ошибочное решение устроить решающее сражение. И кто бы ни победил — для нас с вами это будет равносильно поражению. — Я понял вашу хитроумную затею, — Уильям снова принялся щипать свою бороду. — Нужен бежавший из плена мейлиндец, который правдоподобно донесет им сведения о наших передвижениях. Своему они поверят. Но вот как его освободить, чтобы он сам поверил в это? Боюсь, в противном случае мы будем только лишь рисковать понапрасну. — Не беспокойтесь за это. Мой человек сделает всю самую сложную работу. Вам же лишь необходимо создать коридор, чтобы он мог безопасно вывести пленника. Тем более именно ваши солдаты охраняют все выходы из лагеря. Рыцарь нервно заходил по палатке, то и дело бросая опасливые взгляды на выход, хотя и прекрасно знал, что караул там несут его воины. — Хитро придумали: нет сражения — нет успеха. Но мне нужно время подготовиться к такому опасному мероприятию, — наконец, решился он. — Не беспокойтесь, все тонкости я продумаю. Лишь бы ваши солдаты не подвели в нужную минуту. А вот времени у нас совсем нет. Как только армия начнет движение, в ее рядах порядка станет куда больше, чем сейчас. Несмотря на все опасения Уильяма, осуществить побег одного из офицеров Мейлинда оказалось куда проще, чем ожидалось изначально. Ловкий Дейк легко исполнил роль перебежчика, который «рискуя» своей жизнью спас пленника от неминуемой смерти. В самом же лагере творился такой бардак, что обеспечить незаметное бегство удалось без особых хлопот. После потекли дни ожидания. Добрался ли пленник до своих? Поверил ли сведениям, что передал ему Дейк? И главное — поверили ли в их истину сами мейлиндцы? Никто так и не узнал, как было на самом деле. Но, вопреки ожиданиям, выдвинувшаяся вперед армия Сагрия Блейка противника не нашла. Мейлиндцы предпочли отступить и закрепиться на Холодных холмах, превращенных в непроходимые укрепления еще с прошлой войны. * * * * — Я не ослышался, командир Твиллер? — Никак нет. Я не могу выполнить ваш приказ. И на то у меня имеется особое предписание короля. К счастью я не могу делать вещи, которые сродни предательству. Все, кто в этот день присутствовали в большом маршальском шатре, остолбенели и были способны лишь безмолвно наблюдать за противостоянием Сагрия и Уильяма. — Все ваши предписания лишь ворох бесполезной бумаги, — с трудом сохранял спокойствие военноначальник. — Я здесь маршал, а не вы! Так что потрудитесь выполнять мои команды! — Только когда их начнут выполнять наемники с севера, — дерзко отвечал ему Уильям. — Значит, подчиняться отказываетесь? — Напротив. Мой приказ — одержать победу над врагом. Но если я слепо поведу наступление на укрепленные холмы, то потеряю единственный боеспособный корпус нашей армии. Кто, по-вашему, будет сражаться дальше? Этот сброд? — Уильям указал рукой на командиров рыцарей Антинары и Шелвида. — Любители быстрой наживы и мародеры умеют убивать только крестьян. Стоит им встретиться с организованной силой и эти вояки разбегутся кто куда. Командир шелвидцев остался невозмутим, но магистр рыцарей Антинары Гвидо не был намерен проглатывать оскорбление. Человек огромного роста, способный голыми руками завалить на землю здорового быка, легко раздвинул широкими плечами ряды командиров и вышел к столу маршала. Его глаза уже налились кровью, а рука непроизвольно тянулась к рукоятке меча. — Как ты смеешь, ублюдок, говорить подобное о лучших рыцарях недостойных земель Арондала?! — яростно выкрикнул он. — Что представляла бы из себя твоя жалкая страна, если б не славные подвиги наших воинов?! — Я еще стерпел бы ваше отношение к себе, но молча слушать, как на словах и на деле унижают мое королевство, — Уильям незамедлительно снял с пояса железную перчатку и швырнул ее с такой силой, что едва не попал в лицо Гвидо. — Я вызываю вас на поединок! — Господа рыцари, остановитесь, — попытался вмешаться Сагрий. — Не забывайте — мы на войне. А на войне вопросы чести не должны решаться подобным образом. — Бросьте, Сагрий, — Гвидо брезгливо поднял брошенную перчатку. — Я принимаю вызов! Смерть этого мерзавца только облегчит всем жизнь! — У храброго рыцаря еще есть шанс сбежать. Иначе завтра утром его бездыханное тело отправится в труповозке обратно в Антинару! — насмешливо сказал ему Уильям. — Ну уж нет, наглец! Ты еще не знаешь истинную силу рыцарей герцога Антонио! Антинарец схватился было за меч, но его вовремя остановили. Законы поединков чтили даже во время войны. * * * * Солнце сверкало на начищенных до блеска латах. Восторженно и с трепетом следили командиры и сержанты за сражением двух опытных рыцарей. Они вновь сошлись уже пешими. И вдоволь назвеневшись сталью вочередной раз отступили. Их глаза настороженно изучали противника сквозь узкие прорези забрала, выискивая слабое место для нанесения решающего удара. Дважды воины сталкивались на лошадях и дважды безуспешно ломали копья друг о друга. По правилам вызова теперь им полагалось биться на своих ногах с мечом в руке, пока один из них не свалится замертво или не попросит пощады. Вот в очередной раз сверкнули длинные мечи над головами и яростно столкнулись в воздухе, не уступая друг другу. Лязгали доспехи, эхом уходили в утреннее небо грохоты ударов, тонули в звоне оружия возгласы воинов. Оба устали, теперь каждое неловкое движение могло стать роковым. Все затаили дыхание, чувствуя близость развязки. И они сошлись, нанеся чудовищные по силе удары практически одновременно. Словно лепестки цветка, что теряются под напором ветра, слетели срезанные с макушки шлема белые перья и не спеша закрутились в воздухе. И тут же их владелец после паузы величиной всего лишь в мгновение нанес свой удар по открывшейся груди противника. Сдавленный крик раздался из-под шлема и рыцарь, шатаясь, выронил оружие. С грохотом он упал на землю, щедро поливая пожухлую осеннюю траву своей кровью. Когда оруженосцы подоспели к месту сражения, Гвидо был уже мертв. На следующий день рыцари Антинары и Шелвида в траурном молчании покинули арондальскую армию. Лишившись их поддержки, маршал уже не мог больше рисковать, стараясь выдавливать мейлиндцев лишь численным превосходством. План молниеносной войны рухнул подобно трухлявому дереву под собственным весом. Наступившая зима заставила прекратить активные боевые действия. В одну из зимних вьюг королевский гонец привез Сагрию приказ о снятии его с должности маршала. * * * * Солдаты походили на живых мертвецов. Все свое время они проводили у костров или в палатках, кутаясь в теплые пледы. Работы по укреплению лагеря почти прекратились. Большинство командиров проводили время с любовницами, пьянствовали, отлучались в близлежащие деревни, где играли на деньги. С назначения маршалом армии Уильяма Твиллера для них настали тяжелые времена. Первым делом лагерь был подвергнут внимательному досмотру. Куртизанки, торговцы, жрецы, барды — все были выставлены куда подальше. Созвав командиров и сержантов, Уильям приказал за нарушение дисциплины сурово наказывать провинившихся, начиная с вычетов из жалования и заканчивая ударами кнута. О смертной казни он не говорил, но все поняли, что и до этого не далеко. — С завтрашнего дня приступаем к укреплению лагеря, — суровым тоном говорил он. — Через неделю необходимо взять крепость в плотное кольцо, чтобы ни одна мышь не проскочила мимо нас. Караул должен быть способен в любое время дня и ночи отбить вылазку противника. За пьянство — сурово наказывать кнутом. Самовольная отлучка из лагеря будет приравнена к дезертирству. Кого поймаю в палатке с блудницей — разжалую в рядовые стражники. Это касается всех здесь присутствующих. Военный совет недовольно загудел, но маршал тут же обвел толпу пристальным взглядом и все смиренно замолчали. — Через месяц снег сойдет, тогда я начну наступление на Холодные холмы. К тому времени здесь должна быть железная дисциплина, — добавил он. — За проступки ваших солдат буду спрашивать с каждого по всей строгости. Несмотря на общее недовольство, армия быстро привыкла к новому порядку. Уже через пять дней после этого совета арондальцы успешно отразили отчаянную вылазку защитников крепости. Как оказалось позже, это была их последняя попытка укусить захватчиков. * * * * Мужчина невысокого роста с седой бородой и поредевшей шевелюрой, в изысканном костюме темных тонов, отвечающим веяниям моды нового времени, быстрым шагом прокладывал себе путь по длинным коридорам королевского дворца. Завидев его, дворцовая свита почтенно гнула перед ним спины, но он давно привык к такому повышенному вниманию. Легкого кивка в ответ для этих лживых улыбок было достаточно. Канцлер Виллей знал себе цену и не собирался растрачивать свое драгоценное покровительство на придворных вертихвосток и их молодых кавалеров. Однако внезапно ноги его сами собой замедлили ход, оказавшись перед рыжеволосой красавицей с изящной стройной фигуркой в алом платье. «Это Иона, — вспомнил мужчина последний королевский пир. — Ее красота действительно способна соперничать с самой королевой Алисией». Канцлер поклонился даме, и та в ответ присели в реверансе. — Как ваше имя, прекрасная незнакомка? — расплылся в широкой улыбке Виллей. — Иона, милостивый господин канцлер, — ответила она ему своей соблазнительной полуулыбкой. — Отчего же я никогда не встречал вас в этом дворце? — Видимо у господина канцлера слишком много дел. Он так усердно трудится на благо королевства, что совершенно забывает о своем досуге. И рыжеволосая красавица игриво подмигнула ему, совсем не стесняясь придворных, которые могли заметить такое вольное поведение. — Вы правы, я действительно слишком много работаю, — подтвердил Виллей. — Но по вашему совету впредь постараюсь чаще прогуливаться по этому коридору. Но только при условии, что буду иметь удовольствие созерцать вас. И он двинулся дальше, так как сегодня его ждала весьма важная встреча, которая совсем не позволяла задерживаться даже с такой красавицей как Иона. — Лорд Розмунд Блейк. — Канцлер Виллей. Оба учтиво поклонились друг другу и перешли к разговору в уединенной восточной башне дворца. — Почему я не вижу здесь наследника рода Болхов и вашего брата? — первым делом спросил канцлер. — Лорд Мариус вынужден был покинуть Вермилион по важному делу, — ответил Розмунд. — Что же касается Робена, то принцу лучше не участвовать в таких тайных встречах. Мальчик хоть и достиг совершеннолетия, но все же слишком горяч и несдержан. А потому его неумение держать язык за зубами может стоить нам слишком дорого. — Но он все же будущий король. — Он и будет королем. Но первое время в его обязанности будет входить лишь роспись на указах и присутствие на королевских приемах. А об остальном позаботимся мы с вами. Вы тоже так думаете? — О…хм…конечно, — только и смог произнести Виллей. — Как поживают ваши печати? Все на своих местах? — Эту обязанность я чту так же свято, как и нашего Бога. — Ну и замечательно. А теперь перейдем к делу, — продолжил Блейк. — Вы слышали, что моего племянника усилием Девлета сдвинули с должности маршала? Теперь уже не важно, чем закончится война с Мейлиндом. Главное то, что дом Орсальцев первым нанес нам удар. Они ясно дали понять, что хотят междоусобной войны. Я не хочу большой резни внутри королевства, поэтому предлагаю приложить совместные усилия сейчас и покончить с этим проклятым семейством. — Интересное предложение. Но причем же тут я? — Как? Разве не мои старания позволили вам занять должность канцлера, в то время как королева подначивала Грегара отдать это место одному из своих фаворитов? — Ценю вашу помощь лорд, но разве я уже не вернул вам все долги? — со всей уверенностью высказался Виллей, внутренне чувствуя подвох от собеседника. — Моими усилиями вы и так подмяли под себя всю торговлю в городе. Разве этого мало? — Забыли о том случае, когда судья поймал вас практически за руку. Вы были слишком неосторожны и залезли в королевскую казну. Кто поспособствовал, чтобы это дело не получило дальнейший ход? Кто отправил судью на заслуженный отдых по старости? И кто, по-вашему, обеспечил его скорую кончину? Розмунд злобно рассмеялся, понимая, что загнал канцлера в угол. Теперь этот гордец в его полной власти и будет делать все, что заблагорассудится лорду. — Как?! И это тоже сделали вы?! — ужаснулся Виллей. — Я даже предположить не мог, как далеко зайдет ваша гнусность! — А разве воровать из казны не гнусно? Канцлер смутился и поник, понимая свое безвыходное положение. — Ну что ж, раз вы согласны участвовать в нашей совместной борьбе с орсальцами, то я продолжу, — удовлетворенно выдохнул Блейк. — Место маршала мы потеряли, но я намерен нанести ответный удар. И этот удар будет нацелен на человека, очернив которого мы запятнаем и все их семейство. Знать отвернется от них, покрыв несмываемым позором весь род. Даже чернь будет открыто освистывать их, кидая вслед гнилые овощи. — И кто же этот человек? — Королева Алисия. — Вы в своем уме?! — воскликнул Виллей. — Если об этом кто-то узнает… — Именно по этой причине я избегаю посвящать в наши планы Робена. Чем меньше людей знают, тем безопаснее. Виллей нервно покосился на дверь. — Не пойму, зачем вам это? Король скоро покинет этот мир, и Робен станет хозяином престола. К чему очернять женщину, которая неизбежно уйдет в тень? Да и сын у нее еще младенец. Розмунд засмеялся с таким видом, будто имел дело не с канцлером Арондала, а с несмышленым ребенком. — Вы не понимаете простых вещей. Жизнь принца в опасности пока орсальцы живут во дворце. Его могут убить, отравить, устроить несчастный случай. Эти злодеи ни перед чем не остановятся, чтобы захватить власть. — Однако ваши слова можно расценить как мятеж. — Мне все равно. Теперь мы с вами в одной лодке, так что если она опрокинется — на дно пойдем вместе. Блейк весело хлопнул погрустневшего канцлера по плечу: — Не бойтесь. Пока вы на нашей стороне — жизнь прекрасна и беззаботна. Сейчас мне нужна встреча с одним человеком, приближенным к королеве. Он, безусловно, знает много ее секретов, и именно с ним я бы хотел потолковать в будущем. Вы, мой дорогой Виллей, обеспечите нам эту встречу. * * * * Мейлиндцы превратили раскинувшиеся с востока на запад лесистые Холодные холмы в непроходимые оборонительные валы. Рельеф местности и множество рвов делали бесполезным наступление конницей, а пристрелянные позиции лучников и баллистр неминуемо привели бы к колоссальным потерям для атакующей стороны. И Уильям не стал повторять ошибки своего предшественника. Внезапно он сам повел королевских рыцарей на северо-запад, минуя укрепления противника. Слабо защищенный город Этенбор оказался в его руках практически без боя. Из него арондальцы вполне могли сделать стремительный бросок дальше, обойти холмы и двинуться прямиком к Шантер. Такую угрозу для своей столицы мейлинцы допустить не могли. Кроме того, подобный маневр отрезал бы всю их армию от обеспечения из северных земель. К Этенбору немедленно выдвинулись корпуса под командованием престарелого полководца Райнера, предпочитающего решать исход битвы в лобовой рубке. Он рассчитывал использовать свое численное превосходство и без особого труда разгромить оторвавшиеся от основных сил части противника. Но Уильям отнюдь не увлекся наступлением и не был намерен удерживать слабозащищенный город малыми силами. Рыцарские отряды внезапно нанесли удар первыми и, нанеся серьезный урон авангарду противника, тут же отступили на юго-восток, увлекая за собой распалившихся мейлиндцев. У реки Суолли к ним подоспели отряды пехоты, и Райнер встретился уже совсем с иной силой. Полководец построил мейлиндцев длинным строем, оттянув оба фланга назад и сомкнув их, образовывая, таким образом, непробиваемое полукольцо из копий и щитов, раскрашенных в черно-желтые полосы. Воины из первых рядов втыкали длинные копья в землю и направляли наконечники на уровень груди всадников, воины второго ряда поднимали наконечники на высоту груди лошадей. За ними под их защитой расположились лучники. В центре строя находился сам Райнер в окружении телохранителей. Ранним утром Уильям отдал приказ о наступлении. Арондальцам удалось быстро подобраться к строю противника, но пробить его мощную стену оказалось не так-то просто. Однако быстрые наскоки и отступления подобно накатывающим на прибрежные скалы волнам, наконец, сменились мощным ударом клина рыцарей. Атака пришлась в правый фланг, до этого игнорируемый смелыми выпадами наступающей стороны. Всадникам удалось пробить брешь в строю, завязалась жестокая схватка. Видя опасность отсечения и окружения значительной части войска, Райнер, игнорируя мольбы поберечь себя, поспешил в гущу сражения. Пехотинцы Арондала двигались медленно, но уверенно, шагая больше по трупам врагов, чем по земле. Колонна воинов шла тесными рядами, прикрываясь щитами с короткими копьями в правой руке. Противник же осыпали их градом стрел. Многие падали, но железный поток продолжал продвигаться вперед. Лучники Арондала пускали стрелы не менее искусно, нанося ощутимый урон врагу. После этой битвы простой стрелок Тим был повышен в звание сержанта и стал одним из героев войны, о котором после сложили множество славных песен. Именно его точный выстрел замертво выбил из седла полководца Райнера. Измотанные длительным маршем мейлиндцы уже растеряли все свои силы и теперь могли лишь с трудом прикрываться щитами от напирающих воинов. Последовав за своим полководцем на правый край, они значительно ослабили центр, который теперь прикрывали лишь лучники негодные для рукопашной схватки. Повторный удар клина рыцарей врезался в центр боевого порядка, и без труда прорвав шеренгу, стал разобщать пеших воинов. Быстрое окружение закончилось жестоким избиением несчастных. С наступлением дня лишь немногим удалось вырваться с поля боя. После сражении у реки Суолли войска правителя Лорка могли лишь удерживать свои оборонительные позиции и надеяться на чудо. Но долгожданная весна так и не принесла арондальцам ожидаемого перелома в войне. * * * * Господин Уинсон. Наслышан о ваших подвигах на полях Мейлинда. Это в который раз подтверждает правильность моего выбора и оправдывает оказанное доверие вашей персоне. Вы и Уильям славно потрудились для нашей победы. Но с прискорбием сообщаю, что наши враги продолжают плести свои крепкие нити интриг. Чем скорее Арондал одержит победу в этой войне, тем скорее наша партия станет во главе престола. Единственной возможностью ускорить эти процессы является помощь эльфов. Вы знаете все сложности в отношениях короля и их народа, но вместе с тем только они в силах нанести удар в спину Лорку. Им ничего не стоит перекрыть северный тракт и тем самым отрезать поступающую помощь основным силам наших противников. Доверяю вам честь провести переговоры с эльфами. Убедите их в необходимости союза с нами и обещайте защиту от притязаний герцогов. Поторопитесь, возможно, судьба всего королевства в ваших руках. К этому письму прилагаю бумагу, удостоверяющую ваш статус посла. Д.О. Аллард несколько раз перечитал зашифрованное письмо из Вермилиона, с трудом представляя возможность переговоров с лесным народом. Всем людям без исключения подобное путешествие могло стоить жизни. Ведь эльфы в последние годы не делали различий между понятиями «враг» и «человек». — Бьюсь об заклад, это письмецо не сулит нам ничего хорошего, — заметил перемены в лице хозяина Дейк. — Что мне предстоит сделать в этот раз? Или у нас намечается дальний путь по весенней грязище, которую некие умники назвали дорогами? — Ты прав, Дейк. Впереди у нас долгий путь. И боюсь, он будет только в одну сторону. — Не нравится мне, когда господин так задумчиво говорит загадками. Что может быть хуже этой проклятой войны на ваш взгляд? — Только путешествие в Хелиндельсельв.6-8 главы
Глава 6. Заблудшие души В дверях приемной показалось виноватое лицо послушника Яна. — Господин распорядитель, простите меня за столь внезапное вторжение, но в прихожей собора опять сидит этот прелат из Гиньёна и требует встречи с архиепископом, — робким голосом доложил он. — Ты сказал ему, что его святейшество слишком занят мирскими делами и не примет его ни сегодня, ни завтра? — не отрываясь от чаши с вином, спросил главный распорядитель дел архиепископа Хью. — Я уже говорил ему о невозможности свидания с архиепископом, но он выказал намерение ждать его святейшество день и ночь, даже если «тело будет испытывать муки грешников подземного мира Диалунга». — Какой неугомонный этот прелат, — недовольно заерзал в своем кресле Камбер. — Еще не хватало, чтобы этот фанатик учудил что-нибудь в присутствии горожан. А ведь если его ум так слаб, он вполне может попытаться прорваться в покои архиепископа силой. Лучше я сам приму его и выслушаю беспокойного служителя Ругвида. Пока Ян ходил за прелатом, распорядитель поспешил спрятать в шкаф недопитую бутылку вина и открыл окно, чтобы проветрить комнату от хмельных запахов. «Быстро выслушаю этого сумасшедшего и отправлю обратно в Гиньён, — решил он. — Нужно лишь успокоить его мятущуюся душу, пострадавшую от усердного служения Богу». Вскоре дверь отворилась, и на пороге приемной показался мужчина высокого роста с заметной плешью на голове. Он давно перешагнул порог своей юности, но вместе с тем глаза его по-прежнему светились той искрой неудержимого стремления, какая свойственна людям в горячей молодости. — Распорядитель Камбер, разрешите представиться, — учтиво поклонился он. — Я прелат церкви Гиньёна — Джеральд Сантинэ. Вот уже в третий раз я вынужден оставить своих прихожан, дабы почтить своим визитом архиепископа. И, к сожалению, уже в третий раз я не могу свидеться с ним. А повод между тем настолько важный, как необходим глоток воды путнику в пустыне. — Возрадуйтесь и отблагодарите Ругвида, ибо я возьму на себя бремя, уготованное его святейшеству, — распахнув руки и с лучезарной улыбкой на лице, Камбер подошел к прелату и обнял его. — Все о чем вы поведаете мне, будет передано слово в слово архиепископу. Но гость не поддержал такой радости от встречи и недовольно отстранился от распорядителя. — Мои слова предназначаются только для ушей его святейшества, но раз вы так любезно намерены выслушать меня, то, пожалуй, расскажу вам, как попирается вера в Гиньёне. — Что вы говорите?! — притворно ужаснулся Камбер от слов прелата. — Присаживайтесь Джеральд и поведайте мне о тех отступниках, что забыли заветы Бога. — Любезный Камбер, если бы дело было только в невежественном люде, в суете жизни забывающем о нашем Боге. Но речь моя пойдет о служителях церкви, пренебрегающих своим долгом. — Быть того не может! — округлил глаза распорядитель, вернувшись в свое кресло. — Чтобы священники забыли о своем долге? Рассказывайте прелат! Рассказывайте все без утайки! — Вам известен епископ Антуан, в чьи руки вверена забота о душах жителей Гиньёна. Мой долг сообщить его святейшеству, что этот так называемый поборник веры совсем не выполняет своих обязанностей. Он пьянствует каждый день, а между тем горожане видели его в борделе в компании с блудницами. В его же приемной все время стоит такой сильный запах хмеля, что даже здесь чудится он мне. При этом упоминании о выпивке Камбер закашлял, а прелат тем временем продолжал свой разоблачительный рассказ. — Что же касается прелата Фарино из Лимьена, друга упомянутого мною епископа, то он совершенно бесстыдно прелюбодействует с мальчиками-послушниками и даже не скрывает это. Бургомистр закрывает глаза на такое поведение священнослужителя, а мои письма, отправленные его святейшеству, как будто канули в бездну. Между тем вся городская знать пребывает в пьянстве и разврате. Разбойникам отпускают грехи за деньги, запятнанные кровью их же жертв. Мужеложство, проституция, грехопадение всюду! Даже Вермилион эта мерзость не обошла стороной. Между тем по слухам в герцогстве Антинаре оргии устраивают прямо в храмах. — Это ужасно, у меня нет слов, — причитал то и дело Камбер, мысленно проклиная себя за этот разговор с прелатом. — Теперь вы понимаете, почему для меня так важна встреча с архиепископом, — горячо говорил Джеральд, сжав руки в кулаки. — Необходимо выжечь каленым железом эту мерзость! И начать нужно с наших же собратьев, отринувших веру! — Да, да. Вы совершенно правы. — Нужно возродить священную инквизицию! Только так мы искупим грехи перед Ругвидом! Очистительный огонь костров освободит заблудшие души! — Хорошо прелат. Церковь обязательно расследует эти преступления, а я же передам все ваши слова его святейшеству, — только и мог пообещать распорядитель, выпроваживая своего гостя. — Возвращайтесь обратно в Гиньён. Архиепископ сам вызовет вас, когда сочтет нужным. Когда же гость покинул собор, Камбер первым делом опустошил недопитую бутылку и вызвал к себе Яна. — Запомнил этого фанатика? — грозно спросил он. — Так вот, чтобы больше на порог собора его не пускали! А если вздумает болтать россказни про церковь — вызови стражу! Пусть посидит в темнице, если не умеет правильно служить Ругвиду! … Судьба порой преподносит своим рабам неожиданные сюрпризы. Она знает, как заставить человека сожалеть о былых поступках, как вынудить его сжигать самого себя в пламени раскаяния. Камбер редко сталкивался с фанатично преданными вере церковниками. Как правило, те из них, кто лишь призывал к всеобщему покаянию, были не опасны для круга епископов. Куда серьезнее приходилось относиться к разоблачениям деяний высочайших особ. Слишком тесно церковь переплелась не только с властью королевства, но и с людскими пороками. И по большому счету служители церкви уже ничем не отличались от окружающей их черни, оставляя за собой лишь право пользоваться запретными плодами и прощать себя же от лица Ругвида. Но авторитет священников необходимо было оставить непререкаемым. А значит любой, кто намеревался пошатнуть этот авторитет, должен был немедленно исчезнуть. И чем скорее, тем лучше. Гонения на отступников давно канули в прошлое и были невыгодны высочайшему кругу. В конце концов, сколько порочащих слов о святых людях успеет сказать безумец, прежде чем подохнет от голода или болезни в какой-нибудь придорожной канаве. На смену старым методам пришли новые — яд, веревка и острый нож. Кто не может держать язык за зубами, должен как можно скорее отправиться на встречу с Богом. По мнению Камбера прелат Джеральд был одновременно и опасен и безвреден для церковной власти Арондала. Безусловно, его разоблачения бросали тень на носителей золотых мантий, но с другой стороны удар фанатика был направлен главным образом на провинциальных служителей. Случаи, когда священники обвиняли друг друга в ереси с целью устроить передел «рынка» божественных услуг, возникали довольно часто. Как знать, может и за неистовством прелата крылась самая обыкновенная корысть. Откровенно говоря, Камберу не хотелось утруждать себя заботами о надзоре за беспокойным монахом. Пусть болтает, что вздумается. Лишь бы не перешел рамки дозволенного. Но уж тогда разговор с ним будет коротким и жестоким. Разумеется, не стоит докладывать его святейшеству о таком посетителе. Еще неизвестно каким боком это может выйти. Спустя год распорядитель пожалел о своей беспечности и лени. И день того приема он вспоминал до конца жизни. * * * * Ранним утром, когда первые лучи солнца едва успели упасть на землю, Джамила поднялась с кровати и, изнывая от жары, скопившейся в комнате, направилась к окну. Ее обнаженное тело хоть и было покрыто многочисленными шрамами сражений, но все же сияло совершенством, подобно телу богини. Распахнув тяжелые шторы, женщина бросила пристальный взгляд на еще пустые улицы пригорода Арбаса и, закрыв глаза и раскинув в стороны руки, стала наслаждаться порывами прохладного ветра. — Как же ты красива, — отвлек ее хриплый мужской голос. — Красота недолговечна и не помогает в нашем деле, — криво улыбнулась она человеку, с которым делила ложе этой ночью. — Всего лишь услада для глаз, как красивое платье, которое одевают наложницы богачей. Сбрось их наряд и только тогда поймешь, чего стоит эта женщина. — За что же тогда любить тебя? — приподнялся на кровати Кахир. — За умение бесшумно подкрасться к жертве и быстро перерезать ей горло? Или за ловкие и стремительные атаки саблей превосходящего числом врага? — Я выбрала ту стезю, к которой меня влекло с самого детства, — ответила она. — Несомненно, ранняя смерть родителей стала одной из причин такого выбора. Но в своей душе я всегда чувствовала презрение к женщинам, посвящающим свою жизнь домашнему очагу и заботе о мужьях. — Не понимаю, как такая красавица, достойная быть женой самого царя, стала ассасином. А страсти у тебя столько, что хватило бы на десятерых. Эти небрежно сказанные слова задели в душе Джамилы потайные темные струны, и природная ярость, спавшая еще с ночи, начала выползать наружу. — Зато у тебя страсти и выносливости не больше, чем у евнуха в гареме царя, — не поворачивая головы, усмехнулась она в ответ на высказывания мужчины. — Вот как? — опешил от неожиданности Кахир. — Значит то, что этой ночью было между нами, для тебя не имеет никакого значения? — Я хорошо провела несколько мгновений этой ночи и не более. Удивлена тому, что ты до сих пор находишься в моей кровати. Возможно, это была моя ошибка, ведь я не приказала тебе уйти. — Хоть ты и мой командир, но приказа прийти вчера в твой дом и разделить с тобой ложе я не получал. Ты хотела меня как женщина. Но если ты мне приказываешь — я покину тебя. — Жаль, что ты понял это только сейчас, — вздохнула Джамила и намеревалась отпустить очередную колкость, но непривычный для утренней тишины топот копыт привлек ее внимание. Вскоре на пустой улице показался не слишком умелый всадник, направляя своего усталого коня прямо к дому арразийки. — Кто-то гонит сюда лошадь так, словно смерть преследует его, — сказала Джамила и, приказав Кахиру оставаться на втором этаже, спустилась вниз навстречу раннему гостю. Через несколько минут в дверях дома показался Сарид, придворный лекарь царя Хетафа. С трудом переводя дух и вытирая потоки пота со лба, он прислонился к стене, и некоторое время тяжело глотал воздух. — Что случилось? — нетерпеливо спросила его Джамила, которой хотелось узнать причину столь внезапного визита. — Ты никогда раньше не позволял себе так бесцеремонно врываться в мой дом. — Не сердись на меня за такую дерзость, — вымолвил, наконец, Сарид. — Считай, что этим поступком я возвращаю тебе долг за спасение своей жизни в прошлом. — Я уже забыла об этом. Но говори же, что произошло. На тебе лица нет. — А случилось вот что, прекрасная Джамила. Вчера поздним вечером на приеме во дворце царя Хетафа вместо правителя внезапно появился визирь Заркан и объявил всем уважаемым семьям, что раскрыл заговор против нашего владыки. И что ты думаешь? Знаешь, кто назван главным заговорщиком? — Говори, не тяни, — потребовала женщина, чувствуя, как сжимается сердце от дурного предчувствия. — Заговорщиком объявлен Мустафи и весь ваш орден. Его и Росула схватили воины царя. Тут же визирь объявил, что орден должен быть уничтожен подобно вредоносному сорняку на землях благоденствия, а все ассасины должны быть подвергнуты строгому следствию. — Этого не может быть! — в гневе воскликнула женщина, но ответом ей послужило далекое эхо от грохота камней. — Слышишь? Это армия царя штурмует цитадель твоего ордена! — воскликнул Сарид. — Как только визирь предъявил столь тяжелое обвинение, я незамедлительно выскользнул из дворца и погнал своего коня к твердыне. Но предупредить об опасности не успел. Воины уже окружили ее, и мне оставалось только надеяться, что ты находишься в своем доме. — Подожди, — остановила его Джамила. — Как армия так быстро добралась до твердыни меньше чем за ночь? Выходит, обвинение последовало после звона стали! Но скажи мне, что с другими командирами? Живы ли они? — Не знаю, ничего не знаю, — замотал головой лекарь в ответ. — Я видел множество вооруженных отрядов, следующих в разных направлениях. Не сомневаюсь — им поручено поймать тех, кто в эту ночь не был в цитадели. Берегись Джамила: они скоро будут и здесь! — Ты предупредил меня и за это я благодарна тебе, — сказала она после некоторого раздумья. — Теперь же моя жизнь только в моих руках. Скачи обратно во дворец и никому не рассказывай, что был в моем доме. А лучше выкинь из памяти все связывающее тебя с нашим орденом. Для своего же блага. Сарид быстро поклонился и выбежал из дома, а командир ассасинов стремительно бросилась вверх по лестнице. — Я все слышал, — сказал ей Кахир, когда она начал собирать скромный походный мешок, состоящий только из необходимых вещей. — Неужели ты веришь этому травнику? Наш орден много лет охранял жизнь царя и выполнял самые грязные поручения. Разве наша смерть является его благодарностью за верную службу? — Очнись, Кахир, — лишь холодно ответила ему женщина. — Мы уничтожили всех врагов Хетафа, и он больше не нуждается в нас. И тайны, которые мы храним, должны быть глубоко закопаны вместе с нашими трупами. Вспомни, царь даже приказал казнить одного из своих сыновей лишь по подозрению в нарушении установленного им закона. Неужели ты думаешь, что его верных слуг будет ждать куда лучшая участь? Приближающийся топот лошадей заставил Джамилу закончить сборы. Она подбежала к окну и увидела поднимающиеся вдалеке клубы пыли, указывающие на приближение большого отряда. — Погляди на это, — обратилась она к Кахиру. — Все еще сомневаешься в словах лекаря? Мужчина бросил из-за ее спины взгляд на улицу и глаза его округлились от страха. К дому Джамилы неумолимо приближались три десятка хорошо вооруженных воинов со знаменами царства Арразии на концах копий. — Но ведь мы не участвовали в заговоре, — залепетал Кахир. — Нужно просто все объяснить визирю и он простит нас. — О чем ты говоришь? — возмутилась Джамила, не отрывая взгляд от несущихся всадников. — Может быть, царь и не знает, что происходит на самом деле, но хитрый старик Заркан только и умеет наносить подлые удары в спину своих друзей. Не сомневаюсь, что все это задумал именно он. Какое спасение ты намерен вымолить? Быструю и безболезненную смерть? «Но если я выдам тебя визирю, он убедиться в моей верности царю, — внезапно решил про себя расчетливый Кахир. — Ты командир, а значит, несешь ту же ответственность, что и Мустафи. Я же лишь простой убийца, исполнитель чужих приказов». Он осторожно вытащил висящий на боку кинжал, намереваясь обхватить свободной рукой шею женщины. Однако Джамила не зря в столь раннем возрасте заслужила в ордене звание командира. Неведомым животным инстинктом она почувствовала за своей спиной опасное движение и с невероятным проворством, ускользнув от его сильной руки, ударила Кахира в кадык. Следующим ударом в солнечное сплетение она повергла его на пол и незамедлительно сняла со стены свое страшное оружие. — Плохой воин, плохой любовник, плохой друг — зачем такому жить на свете? В воздухе свернуло лезвие сабли, без сожаления обезглавив еще живого человека. … Здесь все точно так же, как и много лет назад. Под белым светом палящего солнца волны лениво шелестели о песчаную отмель. Тощие чайки лениво парили над морской гладью, высматривая, чем бы поживиться. На унылом берегу лишь рыбацкие лачуги, растянутые сети и старые прохудившиеся лодки. «Возвращаюсь к истокам, — усмехнулась про себя арразийка. — В таком же поселке началась моя жизнь, и я думала, что больше никогда не вернусь к этой нищете. Что я только не делала лишь бы забыть это проклятое море, эти гребни песчаных дюн, эти лица рыбаков, в которых отражается лишь бессмысленность жизни и неотвратимость смерти. Зачем судьба заставляет меня вновь взглянуть на все это? Хочет отговорить от моих замыслов? Нет! Не для этого я в далекой молодости впервые перерезала горло неизвестному мужчине. Пусть мои руки в крови, но так хотела я сама. Ранняя смерть почетнее дряхлой старости». Гордость не позволила ей стать танцовщицей в шалмане или наложницей нувориша. Другого способа вырваться из нищеты простолюдинов у женщин Арразии не было. Природа же наделила Джамилу ловкостью кошки, выносливостью мула, зрением сокола и яростью тигра. Она быстро покинула дом и пристала к странствующей из города в город труппе цирка. Но, познав там свою истинную силу и способности, ей стало скучно. Опять неизбежность померещилась ей и однажды ночью без лишних прощаний она отправилась в свой путь. Сначала Джамила была телохранителем у хозяина публичного дома и познала всю прелесть грехопадения того места. Но и это ей начинало наскучивать. Однажды ее наниматель поссорился с весьма важным набобом и вынудил девушку как следует отделать наглеца вместе с его многочисленной охраной. В этот же день по указке набоба стража бросила Джамилу в тюрьму. Однако на ее счастье свидетелем того избиения был один загадочный человек, всегда скрывающий свое лицо под тенью капюшона. Впоследствии именно благодаря ему девушка попала не в рабство на каменные рудники, а в орден ассасинов самого царя Арразии. Она выдержала многодневные изнурительные тренировки на терпение и выносливость, прекрасно овладела разными видами оружия, проникла в тайны изготовления ядов. Ей приказывали убивать, и она убивала, не задумываясь плохо это или нет. Кажется, Джамила нашла свое призвание, жизненную цель, избавляющую душу от ощущения обреченности. А потом случилось это… — Ротбар говорит, что мест нет. И он не берет на свой корабль женщин: суеверный очень, — противный старческий голос развеял воспоминания по ветру. — Я заплачу в два раза больше. Таких денег ему нигде не заработать на своем корыте, — высокомерно сказала Джамила, вглядываясь в глаза-щелки старика в лохмотьях. — Думаю, он все равно откажется. — Тогда передай ему, что когда вернется из плавания — найдет в деревне только трупы. Все ваши головы будут насажены на колья, а кишки пожрут чайки и крабы. Рыбак отшатнулся, а потом перевел взгляд на ее саблю, что висела на поясе. — Именно этим я и буду рубить вас на куски. Очень-очень долго рубить, — подтвердила его опасения женщина. — Ротбар…говорит…мест нет, — испуганно замямлил старик. — Думай о себе, а не о нем, — рука арразийки легла на эфес сабли. — Не мне надо убраться отсюда, а тебе надо, чтобы я убралась отсюда. Вот и решай свою судьбу сам. В этот же день баркас с Джамилой на борту отправился к берегам Арондала. * * * * Тихо горели свечи, обливая золотым воском потемневшие от времени медные подсвечники. Налюбовавшись собственным отражением в зеркале, обнаженная королева капризно скривила губы и повернулась к Фьоре, ожидающей ее с маслом из лепестков роз. — Что бы ни говорил мне этот льстец Хумель, а красота действительно увядает, — глубоко вздохнув, сказала она. — Сегодня я вижу совсем другую женщину, чем в прошлом месяце. Никакие средства не способны остановить мою неизбежную старость. — Вы слишком придирчиво относитесь к своей внешности, ваше величество, — руки фрейлины начали нежно втирали масло в белые плечи Алисии. — Взгляните хотя бы на Матильду Эринбургскую. Вся ее красота заключается лишь в толстом слое грима величиной в два пальца. Говорят, однажды после купания в пруду ее случайно увидел лорд Стегворд. Бедный мужчина пришел в такой ужас, что на следующий же день разорвал с ней помолвку. Вы же способны сразить любого мужчину Арондала даже не прибегая к маленьким хитростям. — Ах, не льсти мне, Фьора. У Матильды такой длинный нос, что об остальном можно сразу забыть. Я хотела спросить тебя о рыцаре Ланселе. Каков этот благородный воин на твой вкус? — О, госпожа, он великолепен! — воскликнула фрейлина, переходя на спину королевы. — И так думаю не только я, но и большинство придворных дам. Он красивый, высокий, смелый. Его тело как будто вылеплено самим Ругвидом. Даже когда оно под панцирем, чувствуешь эту влекущую мощь мускул. И еще он неутомим как во время скачки на лошади, так и в течение всей жаркой ночи. Она бесстыдно хихикнула, а Алисия мечтательно закусила губу, попытавшись представить благородного мужа нагим. — Но позволь, откуда у тебя такие познания об этом благородном человеке? — поинтересовалась она. — Иона совсем недавно делилась с другими дамами секретом, что именно ей удалось завлечь на свое ложе этого бога войны. — Ах, вот как! — вспыхнула королева. — Эта нищенка с окраин королевства вздумала без моего ведома заниматься грехопадением?! И с кем?! С благородным рыцарем, который еще совсем недавно жарко клялся, что именно я несравненный красоты цветок Арондала! Какая подлая женщина! Она соблазнила того, кто должен был занять почетное место моего фаворита! — Не беспокойтесь так, ваше величество, — попыталась успокоить ее Фьора. — Иона всегда славилась своим наглым враньем. Возможно, она и теперь пытается присвоить себе славу, не принадлежащую ей. — Да я прикажу бросить в темницу эту наглую особу! — сорвалась с места Алисия и, схватив со стола подвернувшуюся под руку книгу, швырнула ее в бронзовую статую лесной феи. — Пусть познает кто главный в этом дворце! Или она уже замышляет, как бы ловко прыгнуть в кровать к принцу Робену? — Ах, королева, будьте осторожны. Ходят слухи, что Иона фаворитка самого Розмунда Блейка. — И что!? — разъярилась королева еще больше. — Кто он такой?! Разбойник с титулом дворянина! Но как пса не наряжай, он все равно псом вонять будет! Зря этот мерзавец рассчитывает через принца взобраться на мой трон. Он принадлежит только мне и моему сыну Генри. — Не тратьте себя на этого недостойного человек, ваше величество. Он не заслуживает даже упоминания своего имени. Руки Фьоры добрались до груди королевы, и та, закатив глаза от блаженства, только и смогла вымолвить: — Твоя правда. Негоже в такой чудный вечер говорить об отбросах. Но прикосновение девушки все же не смогли отвлечь королеву от мыслей о скорой дележке трона. Грегар слишком стар и его смерть лишь вопрос времени. Закон же гласит, что по старшинству новым королем должен стать отпрыск его первого брака Робен. Значит, нужен человек, способный изменить эти старые традиции и посадить на трон ее сына Генри. Лорд Девлет пытается продвинуться в этом направлении, но он слишком осторожен и боится Блейков. Возможно, король мог бы своим указом назвать преемника по своему усмотрению. Однако и он колеблется, притворяясь дураком, когда Алисия пытается говорить с ним на эту тему. А еще этот жалкий Совет Арондала, что сует свой нос в чужие дела. Бездельники хорошо охраняют закон, особенно когда Блейки приплачивают за это. Нужно что-то иное. То, что выйдет за границы дозволенного. Необходим неожиданный, выбивающийся из общей логики ход. Ведь этому учил ее во время игры в шахматы мудрец Меррилл. Как назло королева вспомнила, как непростительно вчера во время игры с ним увела «крепость» от «короля». А ведь именно этой фигуры ей потом и не хватило в решающий момент. Старик Меррилл в отличие от остальных никогда не поддавался ей, жестоко наказывая проигрышами за ошибки. Но она сможет когда-нибудь одержать над ним победу, также как и над ненавистными Блейками. — Скажи мне, Фьора, а что ты слышала об одном из храбрых командиров королевских гвардейцев, которого зовут Уильям Твиллер? — Уильям Твиллер? — задумалась девушка. — Это имя мне известно, но слава этого рыцаря не связана с нашим дворцом. Говорят о нем в основном как об умелом и бесстрашном воине, обладающим умом стратега. Он не боится на собственном примере увлекать солдат в смелую атаку. Не скажу, что он красив как Лансель, но на поле битвы его умение управляться с мечом вряд ли кто-то сможет оспорить. Впрочем, худого о нем говорят тоже с избытком. Он слишком горд и ценит свое дворянское происхождение, что мешает ему опускаться на колено перед высшим сословием Арондала. — Воины редко приживаются в нашем дворце, — с улыбкой заметила королева. Фьора осторожно накинула ей на плечи голубой шелковый халат и вытащила из-под ворота длинные светлые локоны своей госпожи. — Сегодня вы утомлены тяжкими думами, — осторожно сказала она. — Хотите побыть в одиночестве или пригласить музыкантов? — Нет, Фьора, — Алисия взяла фрейлину за руку. — Сегодня мне хочется немного нежности и любви. Как знать, будет ли у меня в будущем такая возможность. — Я могу позвать с конюшни Нейта. В прошлый раз он вам понравился. Думаю, вашу встречу можно устроить. Только узнаю, спокойно ли в коридорах и нет ли поблизости чужих слуг. — Нет, не сегодня, — задумчиво прошептала Алисия. — Времена нынче не спокойные, а у этих горячих юношей бывают слишком болтливые языки. Да и карлик Розмунда слишком часто попадается на глаза. Обойдемся без лишнего риска. — Хотите, чтобы я осталась? Королева обняла девушку и поцеловала в щеку. — Ах, Фьора, я не заслужила такой доброты и твоей дружбы. — Нет, нет. Это я не заслужила вашей бесконечной доброты, — поспешила ответить фрейлина, прижимаясь плотнее к ее ароматному телу. — Хотите, чтобы я погасила свечи? — Оставь. В отличие от мужчин нам нечего прятать в темноте. Глава 7. Хелиндельсельв Родной край давно остался позади. На горизонте угрюмо стоял непроходимой стеной Хелиндельсельв, окруженный пылающими волнами вересковых степей. Здесь не было дорог, манящая даль предоставляла полную свободу выбора храбрым путешественникам. Только таких отчаянных смельчаков давно уже никто не видел в этих местах. Едва люди приблизились к опушке леса, как тонкий свист разрезал прекрасную тишину неба. Один из всадников сделал неловкий взмах рукой и пробитый стрелой вместе с конем рухнул на землю. Еще одна стрела описала в воздухе широкую дугу и вонзилась в грудь его соседа. После стрелы полетели куда чаще, неся с собой лишь смерть незваным гостям. Испуганные лошади шарахнулись в стороны, и теперь каждый спасал только себя. — Прыгайте на землю! — крикнул Алларду Дейк. — Мы в западне! Никому не скрыться даже верхом! Стрела просвистела совсем рядом, и тело, вопреки своему желанию, соскользнуло с коня и покатилось по мягкой траве. На глазах Алларда один из гвардейцев, слезая с коня, не успел освободить ногу из стремени, и животное понеслось вперед, волоча его за собой, колотя тело о землю и топча копытами. Другой человек в отчаянии побежал прочь от леса и стал удобной мишенью для невидимых убийц. Конский топот стих. Лишь молодой солдат с широкораскинутыми руками лежал совсем рядом с Аллардом. На его лице застыла гримаса изумления, а из груди торчала стрела с полосатым оперением. — Не вставайте, — зашептал лежащий рядом Дейк. — Может эльфы посчитают нас мертвыми и уйдут. — С чего ты взял, что это эльфы? Разве они нападают таким подлым образом на парламентеров? — Так метко с большого расстояния только эльфы бить умеют. А что до подлости, то у остроухих ее не меньше, чем у людей. Надежда на то, что эльфы после столь удачного нападения исчезнут, не осуществилась. Шесть невысоких стройных фигур в зеленых одеждах с полными колчанами стрел за спиной уже вышли из леса и направились прямо к ним. До уха Алларда долетел мелодичный женский голос, произнесший что-то на эльфийском. И тут же рядом с его головой в землю уткнулась стрела. — Они знаю про нас, — тяжело выдохнул посол Арондала. — Вставай, пройдоха, если они и задумали нас добить, то лучше примем смерть с гордо поднятой головой. — Так я и знал, что все этим закончится, — грустно произнес Дейк, поднимаясь следом за своим господином. — Надеюсь, хоть не привяжут нас к дереву, да не утыкают своими стрелами словно ежа. Между тем лесные жители подошли ближе и, натянув тетивы луков, с равнодушными лицами застыли в таких позах. Вперед вышла хрупкая эльфийка и заговорила с людьми на языке понятном для любого жителя Арондала. — С какой целью вы вторглись в наши земли, презренные люди? — пропела она таким тоном, будто приветствовала не своих врагов, а дорогих союзников. — Я — Аллард, посол короля Грегара. Пришел в эти леса с целью проведение переговоров в эльфийским правителем Найкилоном, — спокойно ответил Уинсон, глядя прямо в голубые глаза девушки так, словно и не было только что ужасной расправы над его сопровождением. — Мне жаль, что недоразумение заставило твоих воинов убить этих ни в чем неповинных людей. — Неповинных? — с детской непосредственностью удивилась эльфийка. — Неповинных людей не бывает. Если человек не совершил по отношению к нашему миру никакого зла, то он обязательно сделает это в будущем. Такова ваша природа. — Ишь как заливает, — проворчал Дейк. — Посмотрел бы я, как она запоет, оказавшись на нашем месте. — Что ты сказал? — резко повернулась к нему девушка, и ее глаза сузились от злости. — Не обращай на него внимания, — Аллард ткнул своего спутника локтем в бок. — Этот человек не страдает избытком ума и несет сам не зная что. — Да-да, юная дева, — кивнул наемник. — Меня так и прозвали в своей деревне — Дурак из Бильбеса. Эльфийка с презрением промолчала. К ней шагнул один из ее лучников, и они о чем-то зашептались. — Не к добру это совещание, — заныл Дейк. — Эх, помру на чужбине, и кости мои растащат дикие звери. Зачем я только согласился на этот отчаянный поход? — Лучше молчи, — остановил его посол. — Говорить буду я, а ты старайся не раздражать эльфов. Если они без колебаний убили наших солдат, то и тебя не задумываясь повесят на дереве вверх ногами. Эльфы между тем закончили разговор, и юная обитательница леса строгим голосом обратилась к Алларду: — Чем ты докажешь, что являешься послом короля? И какие вопросы намерен обсуждать с Найкилоном? — Вот грамота, удостоверяющая мои полномочия, — Аллард с трудом извлек пергамент из внутреннего потайного кармана и передал его девушке. — Что же касается моего разговора с твоим правителем, то его суть будет предназначена только для ушей Найкилона. — Аллард Уинсон, назначен послом короля Грегара Болха, — с трудом прочла эльфийка и повернула свое личико к людям. — Ошибаешься, человек. Для меня это не грамота, а лишь кусок бумаги. Откуда мне знать, что ты не пытаешься пробраться к моему правителю с целью его убийства? Немедленно говори, что ты собрался обсуждать с ним или получишь стрелу в самое сердце. Один из эльфов что-то яростно выкрикнул и его собратья едва не спустили тетивы со своих луков. Дело было в том, что Дейк внезапно задумал почесать себе спину. Его неловкое движение рукой лесные жители расценили, как попытку достать спрятанное оружие. — Ладно, ладно. Стою смирно и не дышу, — поспешил он поднять пустые руки над головой. — Разве так обращаются с послами? — поинтересовался тем временем Аллард у девушки. — К тому же я должен знать имя той, кто угрожает оружием человеку, находящемуся под защитой миссии парламентера. — Зови меня Аманиэль. И ваши людские законы здесь к счастью не действуют. Если думаешь, посол, что каждый проходимец, прикрываясь этим титулом, может беспрепятственно встречаться с Найкилоном, то ты ошибаешься. Он сам просил эльфов, что сторожат границы Хелиндельсельва, подробно узнавать о целях визита таких вот послов как ты. И если они хотят говорить с ним не о том, к чему стремится эльфийский народ — не возбраняется свершить над ними скорый суд. «Ошибаться нельзя, — мелькнуло в голове Алларда. — Если сказать ей все как есть, без сомнения эльфы пустят свои стрелы. Лучше солгать. Так хотя бы нас не убьют сразу». — Раз ты настаиваешь, жительница леса, так слушай, — молвил он. — Король Грегар намерен отдать Хелиндельсельв вам в вечное владение и готов пресечь любые нападки на ваши леса со стороны алчных соседей. — Этого не может быть, — изумилась Аманиэль. — Уже сотню лет ни один король не признает за нами право владения нашими же лесами! — Значит, пришло время пересмотреть старые договоры. Теперь ты отведешь меня к Найкилону? Эльфийка отступила к собратьям, и они принялись горячо обсуждать это на своем языке. — Очень смело со стороны короля, — шепнул Дейк, не опуская рук. — Если о таком щедром подарке узнают его вассалы, то войны с ними не миновать. Между тем эльфы расступились, и Аманиэль подошла к Алларду. — Если ты обманул меня, то не жди быстрой смерти, — безразлично запела она, как и в самом начале встречи. — Мы будем сопровождать посла короля всю дорогу, но глаза вам придется завязать для собственной же безопасности. — Как же нам знать, что вы нас не поведете на съедение голодным медведям и волкам? — усмехнулся Дейк. — Не беспокойся человек. Мой народ не такой подлый, как ты о нем думаешь, — холодно ответила ему эльфийка. — Но если будешь болтать много глупостей, то придется тебе завязать не только глаза, но и рот. Оставь шутки для своего короля. Если еще увидишь его… * * * * Хелиндельсельв не заслуживал дурной славы, которая стойко прикрепилась к нему за последние десятилетия. Да, он был диким и труднопроходимым, но не настолько, чтобы получить прозвище «Гиблое место». Вместе с тем все в этом лесу было особенным, как будто впитавшем в себя силу своих исконных хозяев. Говорили, что здешний воздух особенно чист и помогает больным скорее выздоравливать. Раньше людям позволяли беспрепятственно входить в южные дубравы, собирать грибы и ягоды, охотиться по мере надобности. Теперь же чаща была окутана тяжелым, зловещим молчанием. Хотя все также как и раньше кричали дрозды, стучали по стволам дятлы, стрекотали насекомые, а пауки плели тонкую паутину между деревьями. Королей и их подданных Хелиндельсельв не интересовал в том виде, в каком он существовал и по сей день. Им нужна была древесина, дичь, новые земли и те ресурсы, что были скрыты в глубинах земли. Старые договоры между народами были уничтожены и забыты. Многолетняя война с эльфами за Хелиндельсельв не принесла людям славы и великих побед. Однако с каждым годом все дальше на север вынуждены были отступать хозяева леса под неумолимым напором алчных правителей. Только к вечеру пленникам дали передохнуть, когда вся группа остановилась на ночевку. Люди устало опустились на сухую весеннюю подстилку, а один из эльфов разрезал веревки на их руках, разрешая снять с глаз повязки. — Вот какой жест доброй воли, — улыбнулся Аллард, глядя на знакомую эльфийку, севшую напротив него. — Это освобождение я могу расценить как признание моего статуса посла? — Никак нет, — холодно ответила она. — Просто вы зашли так далеко, что самостоятельно из леса уже не выберетесь. И дело совсем не в том, что вы заблудитесь. Люди в нашем лесу без должного сопровождения умирают очень быстро. И не только от наших стрел. К тому же здесь много ловушек как раз для таких как вы. — А я слышал, что эльфы умышленно похищают людей, чтобы произвести с ними свое новое потомство. Видать, мужики у эльфов ослабели совсем или думают не о том, о чем надо, — вставил без малейшей улыбки Дейк, потирая затекшие руки. Тут же у его горла оказалось лезвие клинка. Самый крупный из эльфов-конвоиров внезапно заговорил с ним на ломаном людском языке. — Невежественный человек вздумал своими шутками оскорблять нас? — его гневный голос не предвещал ничего хорошего для пленника. — Ты так самоуверен, что даже о любви знаешь куда больше, чем мы? Я с удовольствием послушаю тебя еще раз, когда привяжу к дереву у муравейника. Тогда твое остроумие останется таким же восхитительным? Но предводительница отряда лишь рассмеялась над словами Дейка. — Убери оружие, Вальгир, — приказала она эльфу. — Каждым словом люди лишь подтверждают свою глупость и недалекие мысли. Тем более этот шут не пойдет дальше. Так пусть потешит нас хотя бы в этот вечер. — Почему он не пойдет? — обеспокоенно спросил Аллард, опасаясь за жизнь своего наемника. — Разве слуга посла Арондала не должен сопровождать его всю дорогу? — В этом месте проходит граница дозволенного, — пропела в ответ Аманиэль. — Дальше человек заходил в последний раз больше двух лет тому назад. И вели его только лишь для того, чтобы судить за страшные злодеяния. — Какой смертью он умер? — Аллард был полностью уверен, что именно так закончил тот человек свой путь. — Не стоит об этом. Скажу лишь, что чем тяжелее преступление, тем страшнее кара. — А как же рассказы о доброте эльфов? — удивился посол. — Все, что я видел сегодня, никак не соответствует легендам, которые люди до сих пор рассказывают своим детям про вас. — Война многое поменяла, — равнодушно сказала эльфийка. — Чтобы выжить мы вынуждены меняться. И не в лучшую сторону. Но если это единственный способ остановить вас, то мой народ готов на такую жертву. В лагере повисла гнетущая тишина: слишком чужие сердца встретились в этот день. Даже Дейк не хотел больше отпускать свои шутки. — Завтра на рассвете тронемся в путь, — прервала молчание эльфийка. — Сил послу понадобится достаточно, поэтому засыпай и не думай о бегстве. И помолись своему богу: уже много лет никто не возвращался из тех мест обратно в мир людей. * * * * Весь следующий день они быстро шли через лес, делая лишь короткие привалы. Алларду приходилось прилагать избыточное количество усилий, чтобы не отставать от эльфов. Но старая армейская выучка пока помогала, а его провожатые иногда незаметно замедляли шаг, позволяя ему отдышаться. Временами эльфы останавливались, прислушивались к тишине, после чего издавали негромкий свист. Когда же в ответ прилетал подобный ответ, отряд трогался дальше. Иногда на их пути попадалась живность, одной из которых оказался гигантский медведь. Увидев путников, он зарычал и поднялся на задние лапы, превратившись в самого настоящего исполина. Но Аманиэль громко прокричала ему слова похожие на заклинания, и медведь нехотя скрылся в чаще. К вечеру быстрый марш закончился остановкой на ночлег. — Держи, — бросила эльфийка послу волчью шкуру. — По ночам тут холодно. Не хочется, чтобы уважаемый человек умер нелепой смертью. — Благодарю тебя за заботу, — кивнул ей Аллард. — Не скажешь, как долго мы еще будем идти? — Если не случится ничего непредвиденного, то завтра ты сможешь попытаться наобещать Найкилону горы золота и море счастья. Уже стемнело, но эльфы и не думали разводить костер. Один из них извлек из походного мешка узорчатый камень и, положив на середину поляны, прочел над ним заклинания. Золотистое пламя вырвалось из магического предмета и все вокруг наполнилось тусклым теплым светом, какое обычно исходит от камина с тлеющими углями. «Выходит, волшебство еще не покинуло этот мир, — думал Уинсон, глядя на этот удивительный «костер». — Жаль, что люди так категорично отринули все старое взамен слепой веры в собственные выдумки». Аманиэль села неподалеку от него, задумчиво глядя на волшебный огонь. Ее острые ушки необычно торчали из-под длинных золотистых волос, растекающихся по плечам и спине. Зеленая куртка с завязками и штаны были так умело вышиты, что кажется, вовсе не предназначались для войны и походов. Вблизи ее милое личико казалось совсем детским, хотя посол и понимал, что она, скорее всего, намного старше его. В мягком свете природная грациозность и стройность ее тела так восхищали и завораживали, что Аллард даже забыл о том, что не прилично так нагло осматривать своего конвоира. «Как странно, она так похожа на обычных девушек из моего мира и в тоже время так далека от них своей притягательной красотой. Эльфы действительно совсем иные существа. Почему же мы решили, что сможем договориться с ними, опираясь на такие бесполезные ценности как богатство и власть?». — Ты не насмотрелся на меня за время нашего пути? — прервал вдруг ее голос мысли Алларда. Он столкнулся с ее большими голубыми глазами и смущенно отвел взгляд. — Извини, — сказал он эльфийке. — Я лишь задумался и не хотел оскорбить тебя своим недостойным поведением. — Не стоит извиняться за такое, — улыбнулась она в ответ. — Ты, наверное, считаешь мою расу высокомерной, гордой, заносчивой? Думаешь, что мы чувствуем превосходство над вами благодаря своей долгой жизни и тайным знаниям предков? — Я так не считаю. Каждый народ имеет свои достоинства и свои недостатки. И они не являются причиной для вражды между нами. — Почему же тогда люди вырубают эльфийские леса, превращают плодородные земли в выжженные пустыни, назначают цены за наши скальпы? — Скальпы? — переспросил посол. — У кого из людей хватило ума для такого варварства? — Герцог Антонио готов платить большие деньги за каждого убитого эльфа, — с горечью произнесла Тауриэль. — Мы всеми силами защищаем свои леса, но сами при этом стали вымирающим видом. Да, каждый из нас может прожить до тысячи лет, но сталь оборвет эту жизнь также легко, как и человеческую. Раньше для нас не существовало времени, все казалось вечным, а теперь каждый следующий день мы ждем с замиранием сердца. И нам некуда отступать. Другой земли для эльфов нет. С падением Хелиндельсельва прервется и наш род. Эта беседа была слишком неприятной для той и другой стороны, поэтому Аллард решил поговорить с жительницей леса о другом. — Я заметил, что ты нетерпима к людям, — сказал он. — Но как же так получилось, что тебе известен наш язык? Ты неплохо говоришь на нем и среди толпы арондальцев тебя бы даже не отличили от арразийца или виндландца. — Чтобы успешно бороться со своим врагом, нужно как можно лучше узнать его. Особенно это полезно когда приходит черед допрашивать пленных. Ее ответ был суровым, и Алларду даже не верилось, что Аманиэль, похожая на чистого и непорочного ангела, могла собственными руками нести смерть и страдания другим существам. К эльфийке подошел Вальгир и о чем-то попросил ее. Она кивнула ему в ответ и обратилась к послу: — Братья просят меня спеть свои песни. Такая вот у нас традиция. Надеюсь гость не будет против такого самоуправства? — Нет, делайте то, что хотите, — поспешил сказать Аллард. — Я с удовольствием послушаю твой голос. — Жаль, что человек не видел наш лес снежной зимой. Даже без зелени он не менее прекрасен, чем сейчас, — молвила эльфийка и дивным голосом запела свою песню. Здесь мир беззвучья и покоя, Над ним синеют небеса, Ручей зимою околдован, И в снеге вязнет тишина. Здесь свой, особый мир затерян, Прекрасно все вокруг, свежо, И восхищенью нет предела, В душе разбуженной светло. — Это прекрасно, — с трудом пошевелившись, сказал Аллард, как будто стараясь сбросить невидимые чары, сковавшие его. — Мне приходилось слышать раньше менестрелей, но ни один из них не пел так проникновенно. Мне показалась, что я своими глазами увидел зимний Хелиндельсельв. — Благодарю за похвалу, — едва заметно поклонилась эльфийка, — но я не нуждаюсь в ней. Ведь пою я от чистого сердца, а не с целью заработать деньги и почести. — Наверное, многие твои песни связаны с этим лесом? — Их действительно много, но чаще я пою о великой и несчастной любви. Слушай, вот одна из них. Давай с тобой расстанемся мы тихо, Любовь между нами сгорела дотла. Была пора, и я тебя любила, Да только в душе не разжечь уж огня. Она покрылась пеплом и остыла, Мы не сумели наших чувств сберечь. Лишь в памяти моей останемся мы вместе, Опавший лист укроет место наших встреч. Неведомое чувство сжало сердце человека, не выпуская его из цепких лап даже когда прекрасный голос затих. На глаза непроизвольно навернулись слезы, что без сомнения можно было назвать страшным происшествием, ведь он никогда раньше не страдал такой сентиментальностью. И как не старался он сдержать их, а от глаз Аманиэль это не укрылось. — Что с тобой? — спросила она. — Неужели моя песня растрогала даже жесткосердечного королевского воина? — Ты ошибаешься, — лишь смог ответить ей Аллард, отворачиваясь от света. — Я слишком устал за сегодняшний день, и тело плохо слушается меня. Пожалуй, я лягу спать. — Что верно, то верно, — пропел за спиной волшебный голос. — Нам всем завтра рано вставать. На рассвете, еще почти в темноте, отряд двинулся дальше. * * * * В самом сердце леса притаился Линьяр — город, сотканный из переплетенных причудливым образом ветвей, лозы, корней и зеленых стеблей, образующих свод, сквозь который пробивались лучи света. Под ним были расположены множество хижин и шалашей, своим строением похожих на большой купол. И хотя скрытый город на первый взгляд казался большим, Аллард не услышал здесь привычного шума Вермилиона. Эльфов вокруг было достаточно, но никакой суеты и толкотни здесь не было. Глаза не находили торговые площади, лавки и множество кричащих людских лиц. На стволах деревьев сама кора запечатлела тайные знаки и очертания прекрасных лиц, застывших словно маски. Жители леса лишь на мгновение останавливали удивленный взгляд на человеке, и тут же отводили его, будто он их совсем не интересовал. — Как же вы зимуете в таких жилищах? — спросил Аллард свою провожатую. — Тонкие стены, всюду дыры, огнем вы тоже не пользуетесь. — Это наш секрет. Старые знания предков, которые мы старательно оберегаем от чужаков, — лишь ответила она ему. Наконец они остановились перед главным «шатром». Аманиэль зашла внутрь сооружения и вскоре, появившись в узком проходе, жестом руки пригласила посла войти. Внутри перед ним предстала лишь одна большая комната, украшенная причудливой мебелью из неизвестных пород дерева. Изящные резные шкафы с книгами, великолепные ковры на стенах и странные инструменты, покрытые золотом, свидетельствовали об изысканном вкусе хозяина этого дома. Сам же король эльфов предстал перед послом в длинном до пола серебристом наряде, который переливался в зависимости от падающего на него света. На его голове блистала золотая диадема, а торжественно застывшее лицо без морщин, казалось бы, принадлежало тридцатилетнему мужчине, не знавшему в своей жизни горя и бедствий. — Я — Найкилон, правитель Хелиндельсельва, — молвил он, едва открывая рот. — Мне нет дела до мира, из которого ты пришел ко мне. Не вижу смысла терять время и выслушивать твои речи. Ведь за последние годы я был ознакомлен со всеми вашими обещаниями и убеждениями. Чтобы ты не предложил моему народу, он не примет этого. Никакого деления земли, никаких уступок и прав торговли, никаких союзов. Мы готовы принять только лишь ваш уход из нашего леса. Такая речь эльфа была слишком неожиданной для начала разговора, и Аллард сразу засомневался, что ему удастся получить хоть какую-то пользу от своей миссии. — Тебя не интересует, чей я посол? С чем пришел и что хочу предложить? — поинтересовался он у Найкилона. — Я уже сказал тебе, что думаю об этом. Эльфы — первые дети Богов. Не зря они наделили нас великими знаниями о мире и долгой жизнью. Люди же пренебрегли их заветами, уподобились животным. За что и пожинают свои горькие плоды. Их много, они полны злобы и ярости. И я не питаю пустых иллюзий: рано или поздно их волна захлестнет наш народ, обратив в пепел последнее, что сдерживает этот мир от падения в бездну. — По пути сюда я уже слышал об этом. Разговоры о вечности и смысле жизни можно продолжать слишком долго, а между тем я должен выполнить свою миссию посла короля Грегара. — Послушай человек, — продолжал монотонно говорить между тем эльф. — Если ты не проронив ни слова о своем короле, покинешь мой дом, я пожалуй разрешу тебе выйти из моих владений живым. Но если ты вздумаешь ставить условия участия моего народа в вашей войне, то, боюсь, ты закончишь также как и твой предшественник. «Судьба последнего посла была слишком очевидной, — подумал Уинсон. — Как же не хочется повторить ее, споря с эти твердолобым королем. Но что делать? Уйти, как он и советует? Или это ловушка его хитрого ума?». — Не важно, что будет ждать меня дальше, — сказал в ответ человек. — В конце концов, я видел в Хелиндельсельве то, что никогда не смог бы увидеть в своем мире. А с этим можно и умереть счастливым. — Как странно, — удивился эльф, — человек нашел что-то стоящее для себя в нашем мире, лишенном всех радостей жизни? Были и те, кто хотел остаться в нашем лесу навсегда. Может, такие же мысли посещают и тебя? — Остаться навсегда — нет, бывать здесь иногда — да. Но я все же намерен передать тебе слова короля Грегара. Пусть это и будет моя последняя речь. — Тогда перед тем как ты все скажешь, испей из этой чаши эльфийской воды в знак своих добрых намерений. Аллард не стал долго раздумывать над этим странным ритуалом. Он взял из рук Найкилона деревянную чашу и выпил ее содержимое, похожее на обычную воду из родника. Впервые мгновения неизвестная сила овладела его телом, вызывая благоговение перед древней мощью скрытой в каждой веточке, каждом листочке, что окружали его. Голова пошла кругом и ему даже показалось, что он едва не потерял равновесие. Но затем легкое «опьянение» пропало, и сознание снова вернулось в свое обыденное состояние. — Теперь я слушаю, — скрестил руки на груди король лесных эльфов. — Грегар хочет, чтобы твой народ помог ему в войне с Мейлиндом. Необходимо перекрыть поставки провизии, что идут к ним из северных земель. Если в начале лета война будет завершена победой Арондала, мой король дарует твоему народу Хелиндельсельв и обязуется прекратить нападки со стороны герцогов и других его вассалов. — Ничего нового я так и не услышал, — разочарованно опустил голову Найкилон. — Но скажи мне, посол, ты сам веришь, что так все и будет? — Нет, — как будто против своей воли ответил Аллард. — Война не принесет твоему народу больших потерь, но после нее обо всех договоренностях забудут. Да и какие гарантии может дать престарелый правитель, ожидающий каждый день своей смерти? В лучшем случае, все останется так, как есть. Но если ты откажешься, давление на Хелиндельсельв только усилится. Рвущееся к власти семейство Блейков в добрых отношения с твоими главными врагами, а значит, их правление не сулит ничего хорошего эльфийскому народу. Примешь участи в войне против Мейлинда и получишь надежду на мир, предпочтешь отгородиться от всех стеной молчания — и людские армии сами пожалуют к тебе. И больше они послов отправлять не будут. Найкилон хранил молчание, а Алларду только и оставалось, что ругать себя. Не все, что он только что произнес, должно было дойти до ушей короля. И уж точно не в таком виде. Почему же он говорил первое, что приходило на ум? Почему сразу раскрыл все карты? Внезапно его взгляд упал на пустую деревянную чашу, и невольная догадка посетила его голову. Неужели это была не простая вода из ручья? Возможно, ее странный привкус был не так и случаен. — Ты все сказал, — как во сне долетал до него теперь голос эльфа. — Мой народ не пойдет на чужую войну ради пустых обещаний. Мы предпочтем сражаться на своей земле, и ни один человек не вступит на нее. Люди еще не видели нашей истиной силы. Непривычная ярость заполнила вдруг душу Алларда. Он больше не мог терпеть упрямство своего собеседника, сдобренное изрядной долей театральности. Возможно, он должен был молчать, но сдержать свой внутренний голос ему так и не удалось. — Послушай меня, Найкилон. Послушай не как человека, а как совершенно безразличное ко всем вашим идеалам чести и кровным войнам существо, — горячо заговорил он. — Лесные эльфы исчезают. Исчезают медленно, но неизбежно. Как только вас вытеснят из своих родовых лесов, численность твоего рода начнет сокращаться куда быстрее. Только ваша продолжительная жизнь не дает увидеть, что защитников Хелиндельсельва осталось на десять-двадцать лет. Пойми, что в войне с людьми перевес сил давно не на вашей стороне. Если враги не смогут здесь на равных сражаться с вами, то они просто предадут огню весь лес. Думаешь, им есть дело до природы, которая погибнет по их прихоти? У людей давно не осталось ничего светлого и доброго в сердце. Хоть я и принадлежу к их роду, но думаю также как и ты. Ваши сородичи, высшие эльфы укрылись за неприступными береговыми скалами своего острова, отгородились от опасности. Это позволит им сдерживать натиск врагов еще не одно столетие. Но как только люди вырубят все леса, выпьют всю воду, вытащат из земли все ценное, они тот час обратят пристальное внимание и на их земли. И у меня нет уверенности, что эльфы выстоят. — Проникновенная речь. Обычно такую можно услышать только от собрата, но уж точно не от человека, — эльф нисколько не поколебался от его слов. Его лицо оставалось таким же застывшим словно маска. — Что же ты предлагаешь? — Предлагаю заключить союз с Арондалом. Предлагаю бороться за свою родину совсем иным путем. Считая всех людей врагами, вы только объединяете их для совместной борьбы с вами. Выдерживают лишь те, кто приживаются с нами в мире. Другие только гибнут. — Когда-то давно мои предки заключали союз с вами. И это закончилось печально. — Так было в былые времена. Теперь же все изменилось — Значит, ты хочешь, чтобы мои воины оставили южные рубежи и, покинув лес, перекрыли северный тракт Мейлинда? Ты хочешь, чтобы эльфы, забыв старые обиды и предательства, отдавали свои жизни для победы людей? Воевали и не боялись получить подлый удар в спину от своего союзника? Лицо Найкилона не выражало гнева или недовольства, все время свидетельствуя о его внутреннем спокойствии. Вместе с тем он будто бы все глубже проникал в душу Алларда, читая его самые потаенные мысли. — Король Грегар всегда верен своему слову, — неуверенно сказал Аллард. — Своему слову верен ты, но не король. Он не будет спрашивать твое мнение. — Тогда я даю слово, что сделаю все возможное, чтобы остановить это кровавое безумие королей! Если у меня будет хотя бы малейший шанс — я изменю этот мир! — Аллард уже не чувствовал, как переходил на повышенные тона. Найкилон же подошел к нему вплотную и долго вглядывался в его серые глаза. Слова, сказанные эльфом, открыли человеку ту истину, которую он сам столько лет прятал от себя же. — В твоих очах я вижу необычно сплетение доброты и сострадания с жестокостью и яростью. В твоей душе борются две противоположности. Ты хочешь принести в мир счастье и не видишь другого способа, как не залить этот мир кровью несогласных. Ты уверен в своей правоте и даже не допускаешь мысли, что можешь ошибаться. Пока ты никто, в тебе не течет королевская кровь, ты не дворянин, у тебя нет несметных богатств. Поэтому твои мечты лишь останутся мечтами. Может быть, к счастью для всего мира. — Но умирающий мир не воскресить словами. — А может его неминуемая смерть лишь естественный ход мироздания. У всего есть свой срок. Может и у нашего мира этот срок близится к завершению. — Тогда стоит хотя бы попытаться спасти его. — Или ускорить его гибель. — И все же каков твой ответ? Найкилон отошел от посла и, отвернувшись, тихо изрек свою волю. — Передай своему властителю, что я сделаю то, о чем он просит. Моей веры в его обещания нет, но я готов обмануться в очередной раз. И пусть этот раз будет последним. Возвращайся обратно, посол. Моя дочь Аманиэль проводит тебя до границы леса. — Аманиэль твоя дочь? — непроизвольно сорвался вопрос с губ Алларда. — Почему же она рискует своей жизнью наравне со всеми? Или ее безопасность не заботит короля? — Эльфов слишком мало, чтобы кто-то из них мог сидеть сложа руки и прятаться за чужими спинами. Тем более достойный правитель своими глазами должен видеть ужасы войны и нести смерть врагам. Больше я не задерживаю тебя, человек. Иди своей дорогой. Когда посол покинул дом Найкилона, сбоку приоткрылась искусно скрытая от чужих взоров дверь и к эльфу неслышными шагами подошла Аманиэль. — Это он? — спросила она отца, вместе с ним глядя в проход, через который только что вышел Аллард. — Его ты видел в своих снах? — Может он, а может, и нет. Но у него глаза Основателя. За последний век я уже видел подобных ему. И все они оказались слишком слабы, чтобы спорить со своей судьбой. — Его слова могли быть лживы? — Человек, испивший воды из священного источника не сможет скрыть от меня свои мысли. Он был искренним в своих речах. — Но отец, ты говорил, что видел в своих снах и меня? Какова же будет моя роль? — Сейчас я не могу тебе открыть эту тайну. Пусть сначала исполнится то, что предначертано в ближайшие годы. * * * * — Та история началась дождливой осенью, когда охотник проверял в лесу свои капканы. В одном из них вместо лисицы он обнаружил прекрасную девушку-эльфийку. Ее нога была сильно повреждена, а конструкция капкана была такой хитрой, что самостоятельно она ни за что не выбралась бы из него. В то время люди и эльфы враждовали, и убить своего врага считалось незазорным даже если он был беспомощен. Но охотник освободил девушку и даже донес ее до эльфийской деревни. Так между ними вспыхнула запретная любовь. Запретная, потому как ни люди, ни эльфы не признавали ее. Страшное наказание ждало обоих, если бы эта тайна внезапно открылась их сородичам. Они встречались в лесу, соблюдая все меры предосторожности. И не было еще более прекрасного чувства, способного породнить таких непохожих существ. Но началась война. Люди и эльфы накопили достаточно злобы, и теперь могли выплеснуть ее, жестоко убивая друг друга. Хоть наши влюбленные и были против этого кровопролития, но что они могли поделать? Не в их силах было остановить это безумие. И однажды эльфийка сказала возлюбленному, что они больше не могут встречаться. Хоть и расстались они тепло, но охотник был мрачен, не понимая, почему должен нести ответственность за эту войну. И вот в разгар одной битвы он увидел, как возлюбленная целится прямо в него. Человек решил, что любовь эльфийки была лишь игрой, и что она также ненавидит его, как и весь людской род. И тогда он тоже поднял лук и пустил в нее свою стрелу. Но она спустила тетиву первой. К своему изумлению охотник увидел, что ее стрела предназначалась не ему, а эльфу, который уже занес над ним свой меч. Прекрасная эльфийка предпочла убить своего собрата, чтобы спасти жизнь любимого хоть и чужого существа. Бросился было охотник к ней, но душа девушки уже покинула тело, прямо в сердце угодила его стрела. И понял тут человек, как страшно ошибался в своих мыслях. Не в силах он был нести этот страшный груз и, вырвав из тела эльфийки стрелу, вонзил ее свою грудь. Вот такая история. — Грустная сказка, — сказал Аллард, стараясь не показывать Аманиэль своей беспричинной грусти. — Впрочем, как и большинство остальных, что ты поведала мне по пути обратно. Впереди показалась опушка леса, где уже давно поджидал своего господина Дейк. Теперь можно было со вздохом облегчения оставить Хелиндельсельв, но неведомая сила как будто останавливала человека. Или это ему лишь казалось? — Ты хочешь спросить меня о чем-то, — вдруг тихо сказала ему эльфийка, заглядывая прямо в глаза. — Это важно для тебя, но вопрос не из простых. Задай его сейчас. Другой возможности больше не будет. Аллард и в самом деле много о чем хотел спросить ее, но выбрал совсем не то, что хотел. — Тебе решать отвечать на него или нет. Много ты убила людей своими руками? — Двадцать пять, — тут же ответила она без тени смущения. — Возможно и больше: я не тщеславна, чтобы считать свои трофеи. — И никогда не было чувства жалости к ним? — Иногда меня посещали непонятные ощущения. Но это война, а на войне нет времени для слез. «Как жаль. Она идет по стопам своего отца, втянувшегося в бесконечное сражение за свою правоту. Пусть истина на его стороне, но это не дает ему право обрекать свой народ на гибель. Разве его гордость стоит этого?» Так думал Аллард, глядя на прекрасно личико, стараясь в эти последние мгновения как можно лучше запечатлеть его в своей памяти. — Прощай, — тихо сказала дочь Найкилона и собиралась уже уходить, но мужчина остановил ее. — Послушай, Аманиэль. Возможно, тебя не интересуют советы людей, но может мой все же пригодится. Эльфийка удивленно посмотрела на него, но уходить не стала. — Будь всегда доброй и милосердной. Даже когда будешь убивать. Отбрось чувство презрения к побежденному. Если он должен умереть — пусть умрет, но не испытывай наслаждения от его предсмертных мук. И когда тебя будут убивать — не плачь и не проси пощады. Улыбнись своей смерти в лицо и умирай красиво, с достоинством. И Аллард, не оборачиваясь, направился к опушке леса, а Аманиэль еще долго глядела ему вслед своими прекрасными голубыми глазами наполненными тяжелой думой. Глава 8. Новое назначение Мейлинд был обречен. Время уже не играло на его стороне, ведь эльфы, мертвой хваткой сжав в своих руках северный тракт, не позволяли восполнять поредевшую армию на Холодных холмах. Мейлиндцы зубами вцепились в свои оборонительные позиции, но Уильям и не думал бросать гвардейцев на верную смерть. Маршал ждал, когда противник окончательно выдохнется без провизии под ежедневным обстрелом из требушетов. Между тем гарнизон крепости Ньерн держался из последних сил. Запасы пищи давно закончились, и люди несли дозор на стенах шатаясь от голода и усталости. Они еще надеялись на чудо. Еще жила в их сердцах вера увидеть на горизонте множество полосатых флагов с волчьей головы. Но ожидания были тщетны. Армия, удерживающая Холодные холмы дрогнула. Под покровом ночи мейлиндцы начали отступление. Однако лазутчики Уильяма заметили это передвижение, и ранним утром королевские рыцари догнали своих врагов в поле. Завязавшийся бой быстро сменился паническим бегством мейлиндцев, потерявших в этом бою большую часть своих сил и всех командиров. Дезорганизованная армия оставила вотчину короля Лорка без защиты, и властителю только и оставалось как день и ночь заливать элем страх за свою судьбу. Комендант Ньерна, получив известия о поражении на Холодных холмах, быстро осознал, что теперь снять осаду уже не кому и принял решения сдать крепость. Ему даже удалось договориться с арондальцами о возможности защитникам беспрепятственно покинуть цитадель без оружия, но при этом забрать с собой знамена. Маршал великодушно отнесся к такой просьбе, по достоинству оценив их стойкость. Правда его окружение уговаривало забыть о воинском слове и, воспользовавшись случаем, перебить неприятеля, когда он покинет стены крепости. Но Уильям сразу же отмел эти гнусные предложения, чем заслужил еще большую популярность среди своих воинов. Спустя неделю после падения крепости Лорк выбросил белый флаг. Теперь уже во дворце Вермилиона развернулась нешуточная борьба между противоборствующими сторонами. Каждый предлагал свои условия заключения мира, стремясь не забывать и о личных интересах. Наконец, общими усилиями было решено забрать в собственность Арондала земли до самой реки Суолли, а также завладеть непреступной твердыней Ньерн. Кроме того Мейлинд должен был передать победителям на пятнадцать лет в безвозмездное пользование рудники на юге страны. Лорк без долгих колебаний согласился со всеми требованиями завоевателей. Под радостное ликование толпы Уильям Твиллер возвращался на родину героем. К тому же в его руках теперь находилась пусть и изрядно потрепанная, но все же боеспособная армия. Поскольку король Грегар уже давно пребывал в безумной состоянии, все почести победителя были оказаны именно маршалу. Наступило время праздников и веселья в честь блестящего окончания войны. Блейки затихли. Казалось, внутреннее противостояние во дворце стало сходить на нет. Но другого героя этой войны, чьи подвиги так и остались тайной, такое затишье не могло обмануть. Враги что-то замышляли, и даже карлик Фрип, охотно рассказывающий Алларду о планах своего хозяина, находился в последние дни в неведении. * * * * В разгар Месяца Цветения 726 года опушка леса близ Тарлерских холмов огласилась протяжным воем рожков и несмолкаемым лаем собак. Охота безвозвратно нарушила покой здешних земель, привыкших лишь к мерному шелесту дубрав да тихому журчанию ручьев. Множество людей яростно ломились через старый лес, едва поспевая за своими гончими. Все придворные и знатные семьи принимали участие в королевской охоте. И хотя сам король был не в состоянии присутствовать на своем же празднике, его роль охотно исполняла Алисия. Розмунд Блейк, чувствуя себя в отсутствии правителя куда более свободно и раскованно, то и дело раздавал всем указания, стараясь перехватить главенство на празднике. Королева не мешала ему. Ее свита, по большей части состоящая из красивых молодых дворян и фрейлин, скорее стремилась отгородиться от «мальчишеских» игр, предпочитая услаждать себя музыкой и вином. Но как бы ни старался Розмунд, а добыча сегодня ушла от него. Напрасно распаленный охотой лорд гнал своего коня, в то время как большинство всадников безнадежно отстали. Кабан сумел найти ведомые только ему потайные пути, заставив свору беспомощно носиться среди деревьев. В сопровождении телохранителей Блейк выехал из чащи в разорванной колючими ветками одежде, со следами размазанной крови на злом лице. Мрачно оглядев толпу прихлебателей, он направил своего коня к главному ловчему. — Ваши собаки опять потеряли след и разбежались! — негодуя, обратился он к осунувшемуся мужчине. — Хотите испортить мне всю охоту?! — Простите меня, господин, — побледнев, мямлил тот в ответ. — Я прямо не знаю, что случилось. Свора как с ума сошла. — Скорее уж король сошел с ума, если все еще держит вас при себе. Так у нас будет сегодня охота или нет? — Лорд Блейк, я сейчас соберу гончих, и они обязательно вновь встанут на след. Клянусь, что вы еще пронзите копьем зверя. В это время к их разговору бесцеремонно присоединилась королева Алисия. — Не утруждайте себя, ловчий. Видно не судьба лорду закончить этот день триумфом. Строя козни своим недругам он совсем потерял мужскую хватку, еще и забыв, что это совсем не его праздник. Знала бы я, что Розмунд будет так высокомерно вести себя, так не стала бы спорить с моим супругом и убеждать его не вычеркивать из списка приглашенных это имя. Женщина хрипло расхохоталась, а лицо Блейка пошло красными пятнами. Главный ловчий для своего же блага поспешил отъехать от них подальше. Остальные свидетели этого разговора тоже стали расходиться по сторонам. — Думаете, вам сойдет с рук публичное оскорбление высочайшей особы? — со злостью проговорил Розмунд. — Знайте свое место, лорд. И вам не придется испытывать подобные унижения, — усмехаясь, ответила ему королева, и негодование Блейка вырвалось наружу, несмотря на все усилия сдержать его. — Продолжайте кривить губы, пока еще можете, — с презрением процедил он. — Но ваше время уходит. Скоро будете унижаться и заискивать предо мной. И не рассчитывайте, что Робен оставит у вас былые привилегии. — Боюсь, ваших страданий станет заметно больше, если вы так и не настигнете кабана. Что же касается моего времени — будьте уверены, что я переживу вас с братцем. С силой стеганув лошадь, королева поскакала прочь от него к своей многочисленной свите. Вскоре охота возобновилась. Гончие взяли след добычи, и охотники вновь сорвались с места. В этой шумной кутерьме никто не обратил внимания, как от королевского окружения отделился советник Девлет и направился вглубь леса на встречу с таинственным всадником. — Я не доволен тобой, Кристоф. Твои люди бездействуют, в то время как вокруг меня стягивается враждебное кольцо, — сказал он безмолвному седоку, который, казалось бы, совсем увлекся созерцанием красот здешних мест. — Ты знаешь, что некто назначил за мою голову тысячу золотых? Что все бродяги нижнего города только и рыскают по городу в надежде увидеть мое лицо? — Это мне известно, и я уже принял меры, — безразличным голосом отвечал тот, бросая быстрые взгляды по сторонам. — Принял меры? Я уже не могу выйти за пределы дворца, опасаясь за свою жизнь, — сердился Девлет. — Армия в наших руках. Еще немного — и мы уничтожим Блейков. Найдется подходящий повод, и Уильям одним ударом прихлопнет этих навозных мух. И вот когда до нашего триумфа остаются считанные дни, на меня начинается охота. Невилл заперся в своих владениях и лишь наблюдает, как я вытаскиваю нашу партию из всего этого дерьма. Моя смерть спутает все планы по продвижению на трон Генри, потому как именно я подобно гончей веду охотников за зверем. И ты, несчастный, так спокойно говоришь о принятых мерах? Твой нюх притупился за годы службы? — Господин, зря вы так несправедливы ко мне. — Несправедлив? Может, пояснишь доходчивее? — Лучше продемонстрирую. С этими словами Кристоф сильным ударом вышиб Девлета из седла и, соскочив на лесную подстилку, надавил коленом ему на горло. Еще раз оглядевшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, он раскрыл своютайну. — Я не сидел сложа руки, малоуважаемый господин советник. Давно было понятно, что дело ваше проиграно. Поэтому я сам нашел пути к Розмунду Блейку с целью перейти на сторону победителей. Чтобы знали напоследок — мне давно опостылели ваши приказы и мизерное жалование. Вы возомнили себя Богом, но, как видите, Богов чаще всего свергают простые смертные. — Проклятый предатель, — хрипел тем временем лорд, стараясь руками оттолкнуть ногу своего бывшего наемника. — Чему научили, то и пожинайте, — ухмыльнулся в ответ Кристоф, и колено с хрустом вдавилось в горло советника. * * * * Ближе к вечеру, когда один из доносчиков Алларда рассказывал о последних происшествиях в Вермилионе, в дверь дома внезапно постучали. На пороге очередного временного жилища стоял запыхавшийся Дейк. И его встревоженное лицо не предвещало ничего хорошего. — Во время охоты скончался лорд Девлет, — стремительно сообщил он и повалился от усталости на мягкое кресло. Для Алларда это был плохой знак, тем более что доносчик рассказал ему о странных исчезновениях некоторых влиятельных людей, присягавших в верности орсальцам. Кто-то срочно продал свое имущество и уехал из города, а кто и вовсе пропал без следа. — Как это случилось? Я не помню, чтобы лорд жаловался на плохое здоровье. — Несчастный случай, — ответил Дейк. — Девлет неудачно упал с лошади и свернул себе шею. — Это кто-нибудь видел? — Как я понял, во время гона поднялась суматоха. Лорд отъехал от королевской свиты, а уже после того, как охотники проткнули кабана своими копьями, его труп и нашли. Ирония судьбы — умереть не от кинжала заговорщиков, а от своей же лошади. — Ты говорил с прислугой и пажами? — С кем получилось, с тем и перебросился парой слов. Сам Диалунг видать набросил им пелену на глаза. Что тут скажешь — на охоту много странного люда попадает. Если кто и задумал вашего благодетеля придушить, так место для этого идеальное. Лишь бы правильно момент подобрать. Мрачные мысли бродили в голове Алларда. Советник был опытным седоком и лошадей себе подбирал с умом. Можно ли верить, что такой человек умер столь нелепой смертью? И кто сможет подтвердить эту странную версию? Но ничего уже не поделать. Теперь Уинсон мог лишь призвать своих людей к осторожности и убедить их временно залечь на дно. Казалось, сейчас его жизнь повисла над пропастью неизвестности и вот-вот сорвется в ее темную пучину. Однако судьба порой приводит нас своими кривыми путями в совершенно неожиданные места. Через два дня его разыскал неизвестный посыльный и вручил письмо, скрепленное печатью королевского двора. Тот факт, что о месте пребывания Алларда знал только Девлет, уже говорило о многом. И текст письма подтвердил его догадки. * * * * Он не был стар, но избыточные заботы быстро лишили его юношеской красоты. Маленькие бегающие глаза, морщинистый лоб и крючковатый нос выдавали в нем человека, живущего только мыслями о верном расчете. Но сам он, похоже, не слишком жалел о своих былых годах, прожитых в борьбе за прибыль. — Господин Аллард Уинсон, — почтительно сказал лорд Невилл Орсаль, — так уж получилось, что я знаю кто вы, а вы знаете кто я, но до сих пор мы не были представлены друг другу. — Это недоразумение легко исправить, — учтиво поклонился в ответ Аллард. — Приятно, наконец, увидеть собственными глазами человека, который там много сделал во благо Арондала. Но я вызвал вас сюда не для этого, — быстро спрятав фальшивую улыбку, произнес помрачневший Невилл. — Мое сердце скорбит о недавней потере нашей партии. Лорд Девлет был важной фигурой в этом дворце, и теперь без него мы оказались в весьма затруднительном положении. Он подобно пауку держал в своих руках судьбы многих людей, но после трагической смерти эти связи были потеряны. К счастью он достаточно подробно рассказал мне о вашем вкладе в войне с Мейлиндом. Впрочем, до этих событий вы тоже успешно служили короне Арондала. Именно по этой причине я желаю дать вам должность советника королевы Алисии. Аллард не ждал от своего собеседника таких слов, но постарался никоим образом не выразить Невиллу как чувство удивления, так и огромной радости. — Если вы считаете меня достойным этой нелегкой ноши, то я согласен нести ее несмотря ни на какие трудности и опасности в пути, — еще раз поклонился он лорду. — Конечно, сей указ будет подписан королевой с согласия ее супруга, но помните, кто является вашим благодетелем. У меня были две не менее достойные кандидатуры на это место. Но один уважаемый человек отказался в силу своего преклонного возраста, а другой откровенно признался, что боится гнева со стороны Блейков. К сожалению многие считают нас проигрывающей стороной. — Я буду готов отдать жизнь, если того потребуют интересы королевства и вашей семьи! — картинно воскликнул новоиспеченный советник, но Невиллу хватило этих возвышенных слов. — Поскольку королева все свое время проводит у постели тяжелобольного супруга, то пока я буду передавать вам ее распоряжения. И вот что необходимо сделать, как только вы переедите в комнату вашего покойного предшественника. Нужно восстановить все утраченные теневые связи, что были в руках Девлета. Сами понимаете: чем больше мы знаем о замыслах Блейков, тем в большей безопасности будет находиться королева и ее сын. «Похоже, все доносчики умершего лорда перебежали на сторону противника, — думал тем временем Аллард. — Попробуй тут собрать эту разбежавшуюся по разным углам стаю без бренчания мешками золота». — Кроме того, в следующем месяце в Вермилион прибывает посол с многочисленной свитой от самого Зигфрида-Завоевателя. А между тем некогда славная столица Арондала больше напоминает свинарник. Вчера я немного проехался по городу и был поражен состоянием улиц и невежественному люду, заполонившему все площади, — негодовал Невилл. — Подумать только, на площади героя Дорлана Гарнибальского торгуют рыбой и мясом! Это же возмутительно! Вам, советник, необходимо к приезду виндландцев навести порядок с этими торговцами. Начальник городской стражи будет в вашем распоряжении. «Только вы, лорд, забыли упомянуть, что этот «свинарник» обосновался под заботливой опекой Блейков. А значит, разгребая эту кашу, именно я стану их главным недругом, — усмехался про себя Аллард. — Что же касается начальника стражи, то он исправно получает от тех же Блейков щедрые вознаграждения за свою лояльность. И еще неизвестно как он будет помогать мне». Хотя задания лорда Невилла были не только трудны, но и весьма опасны, Уинсон не стал говорить ему обо всех «подводных камнях», способных мгновенно потопить даже самые благие начинания. Этот хитрый человек наверняка знал, с чем предстояло встретиться новому советнику, предоставляя ему возможность самостоятельно выбираться из этой трясины. — Я вынужден отбыть в свою провинцию и вернусь только на следующей неделе, — сказал на прощание лорд. — Если возникнут непредвиденные обстоятельства, вы можете смело обращаться к королеве Алисии. Только не ломитесь к ней без очереди и не утруждайте ее величество пустяками. Сейчас именно в ее руках успех всей нашей партии. А если вам будут необходимы знания историка и картографа — навестите одинокую западную башню. Старик Меррилл в любое время ответит на все интересующие вас вопросы. Этим и закончилась аудиенция у лорда Невилла. Так Аллард Уинсон достиг своего наивысшего триумфа и одновременно с этим ощутил холодное дыхание смерти в затылок. * * * * Получив назначение, Аллард сразу же принялся за дело. Прежде всего, он направил на долгожданные работы огромный поток безработных, стекающихся со всех краев в Вермилион. Сотни людей принялись мостить и расширять улицы, ремонтировать обветшалые здания, убирать город от мусорных свалок, очищать стоки, прокладывать новые водопроводные трубы. Полуразрушенный дом для игр в кости в центре города был снесен. На его месте всего за три месяца возник торговый павильон, в который планировалось перенести многочисленные торговые лавки с площади Дорлана Гарнибальского. Срок постройки был так мал, что новый советник не скупился на богатые жалования и бесплатное питание для рабочих. Все, кто не щадя себя трудился в те дни на благо города, получали возможность бесплатного посещения бань и цирюльни. Работы продолжались день и ночь. И все это время Аллард присутствовал в городе, проверяя ход построек, осматривая здания и улицы, без устали раздавая указания рабочим и архитекторам. Его лицо осунулось, под глазами появились темные круги, но день за днем он продолжал с невероятной энергией и упорством следить за вновь расцветающим городом. Когда павильон был закончен, многие торговцы, пригретые Розмундом, рассчитывали занять в нем лучшие места, но получили жестокий отказ. Это были новые площадки и здесь уже не распространялись старые договоренности. Советник королевы сам определил круг торговцев, которым можно будет разместиться в павильоне. Разумеется, все это не осталось без внимания семейства Блейков. Сначала они пытались запугать советника, но видя бесполезность таких усилий стали предлагать деньги за лояльное отношение к некоторым купцам, однако Аллард и тут оставался непреклонен. Решение надавить на короля тоже закончилось ничем: королева словно волшебная фея, читающая заклинания, разбивала все попытки своих недоброжелателей вмешаться в процессы меняющегося на глазах Вермилиона. Однажды в очередной теплый день, когда повсюду кипела работа, Аллард посетил западную часть города, где в глубоких рвах меняли старые прогнившие трубы. Увидев советника, рабочие заметно приободрились, и земля из ям полетела куда быстрее. — Вы сохраните такой же темп, если я решу осмотреть другой участок? — поинтересовался у них Уинсон. — Еще как! Можете не сомневаться господин! — загалдели они, пытаясь изображать улыбки на измученных лицах. Пару дней назад советник объявил, что наиболее успешный отряд рабочих получит дополнительную награду, а также возможность в течение недели бесплатно посещать таверну. Теперь трудягам было за что стараться. Убедившись в правильном направлении работ, Аллард отправился дальше, и только теперь, отдалившись на достаточное расстояние, заметил исчезновение Дейка, который по обыкновению сопровождал его. «Куда опять запропастился этот плут, — сердито подумал советник и внезапно ощутил осторожное покалывание острия кинжала в спину, а до его носа долетел приятный аромат характерный для рынка, на котором торговали пряностями из Арразии. — Я не враг тебе, — прошептал у самого уха женский голос. — Зачем же тогда кинжал? — без тени волнения спросил Аллард, прикидывая, кто мог оказаться у него за спиной, и что может произойти, если он попытается резко вырваться. — Я лишь показываю советнику королевы, как уязвима его жизнь, и как он беспечен гуляя по городу в сопровождении глупых стражников. — Ты знаешь меня. Что ж, тогда вижу, ты настроена серьезно. — Не ищи глазами своего слугу в сером плаще. У него временная слабость в теле. Длится совсем недолго, но, как видишь, мне этого будет достаточно. — Ты постаралась? — Я. И могла бы сделать куда больше, приведи ты сюда достаточное количество телохранителей. «Кем бы она ни была, а толк в своем грязном деле эта женщина знает, — подумал советник. — Если ее подослали Блейки, то почему я еще жив? Или она хочет поторговаться со мной?» — Мне очень льстит твое внимание к моей персоне, но дел в королевстве слишком много, чтобы я мог беседовать с каждым встречным, — беззаботно сказал ей Аллард. — Говори, зачем щекочешь мне спину или просто уходи. Даю слово — тебя не будут преследовать. — Ты еще в таком положении изволишь шутить? — рассмеялась незнакомка. — Я уважаю бесстрашных людей. Но только тех, у кого голова в нужное время может сдерживать это самое бесстрашие. Дело у меня к тебе простое и понятное. Нужно лишь проследовать за мной по этому проулку и сам убедишься в важности моего появления. — Заманчивое предложение. У меня есть выбор? — Вполне. Но в следующий раз будешь сам себя спасать. Кинжал перестал колоть спину, и Аллард медленно повернулся к таинственному собеседнику. Однако успел увидеть лишь темные восточные одежды и мелькнувшее женское лицо под тенью капюшона. Женщина с поразительной грацией заскользила по узкой улице, так ловко преодолевая препятствия из нагромождений брошенного хлама, что Уинсон едва поспевал за ней. Наконец, свернув в сторону и пройдя еще немного вперед, они оказались в тупике. Там советник обнаружил двух связанных пленников, лежащих на земле с кляпами во рту, и крупного темнокожего мужика с большой дубиной в руках, который, по всей видимости, сторожил их. Женщина что-то сказала ему, и «надзиратель», с трудом протискиваясь в узком проходе, поспешил уйти. Незнакомка же скинула с головы капюшон и перед Аллардом в тот же миг предстала красивейшая представительница арразийского народа. Она была молода, но вместе с тем казалось, что женщина повидала в этой жизни гораздо больше, чем могли бы похвастать бывалые воины за кружкой эля в таверне. Острый подбородок, дугой выгнутые брови, точеные скулы, смуглый цвет кожи — черты присущие южному заморскому народу. По плечам в беспорядке рассыпались темные волосы, а на алых губах блуждала коварная полуулыбка, смешанная с жестокостью и похотью. Ее большие черные глаза завораживали как глубокий бездонный колодец, как ночь, когда на небе не видно ни луны, ни звезд. На боку тонкая кривая сабля, на поясе несколько кинжалов и метательных ножей. Живой ассасин, про которого таинственно шепчутся испуганные торговцы, когда дневной свет уступает свое место темноте. — Кто это? — советник кивнул в сторону связанных людей. — Пусть сами расскажут о своих замыслах, — усмехнулась женщин и, поставив одного из них на колени, вырвала тряпку изо рта. Пленник что-то замычал, но легкая пощечина быстро привела его в чувство. — Я ни в чем не виноват! Мне заплатили! Я тут случайно оказался! — ошалело залепетал он, но женщина не стала его слушать. В ее руке как по волшебству возник кинжал со сверкающим лезвием, который она приставила к горлу несчастного. — Медленно и спокойно ты расскажешь все, что должен был сделать, — прошептала она, и тонкая струйка крови побежала вниз по его шее. — Расскажи все без утайки, иначе познаешь, что могут сделать с тобой мои ножи. — Ты сохранишь мне жизнь? — с глупой надеждой спросил пленник. — Не испытывай мое терпение, — прозвучал ответ и лезвие еще немного углубилось в его горло. — Я не знаю его, вчера видел впервые, — заикаясь, начал рассказывать мужчина. — Нашел он нас в таверне. Сказал, что работа не пыльная — одному простаку нож в спину засадить. Много заплатил. Я как увидел столько денег, так сразу смекнул, что не все тут чисто. Раймон меня уговорил. Долги у нас были, отдавать надо. Вот и согласились. — У нанимателя были приметы? — спросил Аллард. — Он скрывал большую часть лица. Нос как у коршуна, глаза колючие, злые. — Где вы должны были получить остатки денег? — Сказал — сам нас найдет. И сам узнает, выполнили мы работу или нет. — Это все? — Все. Аллард бросил быстрый взгляд на ассасина, и та без малейших колебаний перерезала пленнику горло. Второй из неудавшихся убийц истекал кровью, но еще был в сознании. Однако как только кляп покинул его рот, он поспешил проклясть своих мучителей, обещая им самые страшные кары подземного мира Диалунга. Женщина не стала это слушать и проделала с ним тоже, что и с его другом. — Теперь ты убедился в правдивости моих слов? — поинтересовалась она у советника, обтирая кровь с кинжала об одежду убитого. — Убедился. Как твое имя? — в свою очередь спросил Аллард. — Зови меня Джамилой. В Арразии я командовала отрядом ассасинов. Наш орден был обвинен в заговоре против царя и визирь спустил на нас всех бешеных собак. Не многие спаслись от его гнева. — Что же ты делаешь вдали от своей родины? — Ищу работу. Делаю то, что умею. Арондал идеально пригоден для таких, как я. Последнее время приходилось перебиваться трудом вышибалы чужих долгов. Но это черновая работа, а мое призвание совсем иное. — В убийстве людей, — закончил ее фразу Уинсон. — Да, в этом я нахожу истинное наслаждение, — самодовольно улыбнулась Джамила. — Не думай, что я искала встречи с тобой. Просто твое имя достаточно известно в кругах тех, кто скрывает свою истинную сущность под покровом ночи. Разговор этих двух я подслушала случайно и решила не предупреждать тебя, а действовать по своему усмотрению. — А что с моим помощником? — Игла, смазанная соком каринтуса, ненадолго парализует тело. Уверена, что сейчас твой слуга бегает по улицам в поисках своего господина. Его серые глаза несколько мгновений пристально вглядывались в ее большие черные очи. «Не слишком ли она опасна? Ведь гордость и упрямство так и бьют через край из этой красивой женщины. Или это высшие силы послали ее, зная о моих потаенных планах?» — Ты хочешь работать на меня? — как между прочим спросил он. — Так сразу? — задумчиво потерла подбородок Джамила. — Я не говорила, что хочу служить тебе. — Предполагаю, что ты именно с этой целью отловила этих злодеев. Я не склонен играть с тобой как кошка с мышкой. Задаю прямой вопрос и хочу получить на него прямой ответ. Ты хочешь стать моим ассасином? Ее глаза расширились, а затем на губах заиграла торжествующая улыбка, еще более жестокая и похотливая чем раньше. — Я согласна. Только потом не жалуйся. * * * * Пройдя бесшумной тенью по окраинам Вермилиона, Дейк ловко перемахнул через старый покосившийся забор и оказался в маленьком захламленном дворе. Луна в безоблачном ночном небе помогла ему миновать кучи мусора и быстро добраться до серого неприветливого домика. Под ногами мерзко заскрипели деревянные ступени, приведя Дейка в бешенство: больше всего он терпеть не мог эти предательские звуки, возникающие, как правило, в самый ответственный момент работы. А вот петли дверей оказались смазаны и, спокойно выдохнув, убийца осторожно юркнул в темноту жилища. Но его уже ждали. Борьба была недолгой — просто сам гость быстро понял, что положение безнадежно и лучше обойтись без сопротивления. Ярко вспыхнули два факела и, разогнав тьму, осветили его лицо. — Это он? — спросил тот, кто заламывал ему руку за спину. — Он самый, — подтвердил угрюмый великан с факелом. Он больно схватил Дейка за плечо и усадил на стул. Кто-то зажег несколько свечей. Из боковой коморки в комнату шагнул сам Кристоф. — Как это понимать, пройдоха? — спросил он, сверкая злыми глазами. — Мой слуга передал тебе, как надо приходить на встречу. А ты уподобился воришке и решил зайти в мой дом с черного хода. — Извините меня господин, — залебезил наемник, потирая ушибленную руку. — Сами знаете, какие нынче лихие времена. Так хочется и подзаработать и шкурку свою не подпортить. Просто меры предосторожности и не более. — Мне такие фокусы не нравятся, — заскрипел зубами Кристоф. — Только благодаря ожиданию твоего появления мои молодцы так галантно обошлись с таким прохвостом. Но с тебя, как я вижу, не убыло. Быстро рассказывай про Уинсона и не вздумай обманывать меня. — Э-э, нет. Сначала деньги покажите. — Деньги?! — разъярился вдруг хозяин дома. — Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия! Думаешь, я намерен возиться с таким мешком дерьма как ты? Сильные руки схватили Дейка за шиворот и как следует тряхнули, дав понять, что Кристоф настроен серьезно. — Ладно, ладно! Деньги от меня не убегут, — притворно испугался гость. — Вы, господин, давно ищите способ избавиться от моего сурового владельца — советника Уинсона. По правде говоря, мне он давно наскучил. Вот и решил я снять свои оковы да вам, милый Кристоф, услужить. — Это я знаю. Не ходи вокруг да около — мне нужны полезные сведения. — С бесполезными я бы к вам не обращался. Уинсона трудно убить, так как после ваших неумелых попыток он больше по городу не ходит. Во дворец вам тоже не пробраться. Хотя были времена, когда вы ворота туда ногой открывали. Напоминание о потерянных привилегиях наполнило душу Кристофа старыми переживаниями. Он сжал руку в кулак и едва не заехал им по лицу Дейка, но вовремя вспомнил, что еще не услышал самое главное. — Продолжай. — Ну, так вот. Сидит он во дворце и носа не кажет. Но завтра вечером намерен побывать на набережной. То ли ремонт затевает, то ли еще что — Ругвид его знает. Хочет он там побывать тайно, не привлекая внимания. Ну и охрану, разумеется, брать не будет кроме двух-трех человек. Вот вы господин и подсуетились бы. Кристоф в раздумьях отвернулся, а взгляд Дейка бесцельно заблуждал по комнате, то и дело наталкиваясь на малоприятные лица головорезов. Один из них стоял боком к нему, но непонятно по какой причине именно от него плут не мог отвести своих глаз. А потом тот медленно повернул голову к свету, и Дейк к своему ужасу узнал в нем знакомые черты человека, которого уже давно считал мертвым. В это момент над ним навис Кристоф. — Складно рассказываешь байки, но меня тебе не провести, — злобно зашипел он. — Риск слишком велик, чтобы считать твои слова правдой. Лучше я выпушу тебе кишки, чем поверю в этот бред. — Клянусь всеми святыми, что мои губы не врут вам, — задрожал Дейк, понимая, что все пошло не так, как было запланировано. — Я же только хотел подзаработать и сбежать из этого проклятого города. Ну не верите вы мне — ваше право. Сегодня же ночью я исчезну из Вермилиона и никогда здесь не появлюсь. — Заткните уже кто-нибудь этого болтуна! Резкий удар по затылку и перед глазами наемника поплыли темные круги. Ему связали руки и потащили к выходу. Оказавшись на свежем воздухе сознание немного прояснилось, и плут понял, что двое ведут его по узкой улице в сторону реки. Стоило ему сделать хотя бы шаг в сторону, и острый нож начинал колоть его в бок, давая понять, что убежать не получится. Вскоре впереди послышались всплески воды. — Может, мы сможем договориться? — простонал Дейк. — Мой хозяин имеет столько денег, что вам до конца жизни хватит. Зачем брать грех на душу, убивая бедного несчастного человека? — Молчи дурак! — рыкнул один из его конвоиров. — Жил мразью — так хоть подохни достойно. «Сейчас все закончится, — успел лишь подумать Дейк и услышал, как позади него со стоном на землю свалилось большое тело. Через мгновение лезвие ножа разрезало связанные руки. — Ну, вот мы и встретились, брат, — через силу улыбнулся ему лысый со шрамом. …Когда они вернулись обратно, стража уже сбросала трупы бандитов в кучу, а Джамила закончила протирать от крови свою саблю. Один из воинов увидел их и вскинул арбалет, но Дейк успел встать перед братом, заслоняя его от возможной стрелы. — Не стреляй! Это свой! — успел крикнуть он. Арбалет больше не целился в него, но Джамила и не думала убирать свое оружие. — Что значит «свой»? Он же был одним из них, а значит должен последовать за своими товарищами. — Не много ли ты говоришь, женщина? — пробурчал одноглазый, отодвинув в сторону Дейка и смело направившись к арразийке. Она же, легко перебрасывая саблю из руки в руку, двинулась ему на встречу. Властный голос остановил их. — Спрячьте оружие оба! Джамила, что с Кристофом? — из тени не спеша показался Аллард Уинсон. — Вот он, — указала саблей она на один из трупов в куче. — Моя рука знает свое дело. Я была намерена принести тебе его голову, но раз ты сам пришел, можно оставить ее на месте. Алллард равнодушно оглядел тело своего врага, а затем обратился к Дейку. — Теперь твой черед рассказывать. Кто этот человек с тобой? — Господин, разрешите представить вам моего сегодняшнего спасителя и по совместительству брата, — сделав нелепый пируэт, Дейк указал рукой на одноглазого. — Ваш верный соратник рисковал жизнью, сунувшись в логово бешеных собак. И раз весь ваш коварный план успешно завершился, позвольте ему хотя бы испытать счастье от воссоединения с давно пропавшим родственником. — Так же дурачишься, как и десять лет назад, — усмехнулся тот и шагнул вперед. — Я сам могу представиться. Мое имя Ассер. И ремеслом владею тем же, что и мой брат. Я убийца и больше тут сказать нечего. Догадывался, что за службу на Кристофа мне придется ответить. И если хотите поквитаться — я перед вами и никуда не убегу. — Это я уговорил его вернуться со мной, — вмешался Дейк. — Господин Уинсон, мой брат хороший человек, хоть и делает много плохих вещей. Да что тут скажешь — все мы делаем много зла. Но я могу ручаться за него и не только потому, что нас связывают кровные узы. — Посмотрим, — молвил лишь советник. — Здесь не то место, где можно обсуждать подобные вопросы, — он повернулся к стражникам: — Трупы к утру сожгите. Хоть это всего-навсего обычные грабители, но лучше не распространяйтесь о сегодняшнем побоище. Все четверо двинулись подальше от серого дома, ставшего этой ночью ловушкой для своего хозяина. — Неужели ты доверишься слуге своего врага? — шепнула Алларду Джамила, пользуясь тем, что они шли немного впереди Дейка и Ассера. — И с каких пор родственные связи становились гарантией верности? Ради них он легко изменил своему господину. А что будет дальше, когда жизнь потребует от него сделать куда более сложный выбор? — С этим я разберусь, но мне нужно поговорить с тобой совсем о другом, — ответил он арразийке и, обернувшись, скомандовал Дейку. — Отправляйся с братом обратно в убежище. Я встречусь с вами завтра утром. Два силуэта свернули с дороги и направились навстречу водному течению. * * * * Темные воды Эльды, рассекавшей Вермилион на две части, зловеще отражали покосившиеся домишки на набережной. Сегодня река была чиста от мусора, но звездное небо в ней по-прежнему увидеть было невозможно. Где-то неподалеку послышался всплеск, и снова ночная тишина накрыла спящий город вместе с двумя фигурами, сидящими у самой воды. — Почему я? Ты вполне могла пойти служить к более богатому нанимателю, либо выбрать сторону, имеющую больше власти в своих руках. Я ничего не могу дать тебе кроме бегства от новых опасностей, что будут преследовать меня всегда. Изящная рука Джамилы так ловко крутила нож, что Аллард невольно залюбовался таким мастерством. Ей же льстило его внимание, хоть женщина и старалась не показывать это. — Я много служила разным хозяевам и поняла только одно — деньги лишь грязь, без которой не могут прожить богачи. Это не интересно. Процветающая жизнь в роскоши не для меня. — Тебе нужен риск? Кровь? Смерть? — Они двигают людей вперед. Заставляют заботиться о завтрашнем дне. Когда-то я думала, что самое страшное для меня это нищета. Но я ошибалась. Хуже всего стоять на месте, забиться в дыру, осыпать себя золотом и ждать неминуемого конца. — И тебе не нужна конечная цель? — Зачем? Ведь суть мироздания в вечном движении, а не в его гибели. Арразийка немного помолчала, а потом продолжила говорить. — Я всегда сама выбирала своего нанимателя. Если они думали, что это их воля, то на самом деле это лишь я так хотела. После предательства царя я решила больше не становиться чьим-то наемником. Компаньоном, но не слугой. Ты подходишь мне больше тех, кого может предложить этот город. — Ты меня не знаешь. — Знаю достаточно с той стороны, которая привлекает меня. Знаю про войну с Мейлиндом, про путешествие в Хелиндельсельв, про темные делишки в Вермилионе. Не так много, как есть на самом деле, но достаточно, чтобы выбрать тебя. — Откуда такие сведения? — Что знают двое, то доступно и третьему. — И я могу быть уверен в твоей верности? — Я буду верна до тех пор, пока ты верен мне. Как уже сказала — партнерство, а не служение. Ночную тишину разрезал протяжный вой собаки. Такой же одинокий и пронзительный, как и состояние душ двух людей, сидящих у самой реки. — Пусть будет так, — подвел итог Аллард. — Будем партнерами, но сначала тебе все же придется действовать только в моих интересах. А я лишь могу обещать свою помощь в будущем. Разумеется, моя смерть сведет все обещания на нет. — Я готова к такой сделке, — даже в темноте ее глаза казались бездонными колодцами, уводившими прямиком в бездну. — Веди меня к своей звезде. А там, быть может, доберемся и до моей.9-11 главы
Глава 9. Запретная черта В восьмой день Месяца Опавших Листьев, когда последние лучи солнца закончили свою пляску на крышах домов Вермилиона, три зловещие тени стремительно понеслись по коридорам дворца в покои короля Грегара. Братья Блейки и едва поспевающий за ними принц Робен намеревались добиться срочной аудиенции у правителя Арондала. Грохот их сапог эхом уносился по коридорам, а слуги и придворные, оказывающиеся на пути процессии, в страхе вжимались в стены перед грозным сверканием глаз этих господ. — Ты только подумай, что вытворяет этот новый советник, — захлебываясь собственными слюнями, яростно выговаривал на ходу Розмунд. — Он посягнул на мои торговые ряды. Он пригласил в город эльфов, дал развернуться тсунгхам. Моего посланника, который пришел к нему с предупреждением, он отправил восвояси. Даже для меня он не смог найти время для встречи, сославшись на свою занятость. Да что себе позволяет этот выскочка?! — Не горячись, брат, — отвечал ему Мариус. — Он лишь цепной пес, выполняющий приказы хозяина, и не более того. Жаль, что наша успешная затея с умерщвлением Девлета не поселила в сердца орсальцев необходимый страх. Эти глупцы продолжают цепляться за ускользающую из их рук власть. Однако, как мне помнится, ты говорил, что с новым советником королевы проблем не возникнет. Розмунд резко остановился и следующий за ним принц влетел в его широкую спину. — Сейчас никому нельзя доверять, особенно перебежчикам, — тихим злобным голосом сказал он Мариусу. — Проходимец Кристоф обещал мне за приличную плату устранить и эту проблему. Но плут без следа растворился, прихватив неплохую предоплату. — Тогда используем наших проверенных убийц. От их клинков Уинсону точно не уйти. — О чем вы говорите, мои уважаемые родственники, — вмешался в разговор Робен. — О каких убийствах вы все время твердите? — Ах, принц, не слушайте нас, — потрепал его за плечо Мариус. — Слишком высока сейчас ставка битвы за престол. Ваша мачеха строит козни против законного правителя. Вот и приходится нам принимать не слишком благородные меры для ее усмирения. — Послушайте дядя, мне надоело, что вы держите меня в неведении, — принц раздраженно отбросил тяжелую руку родственника. — Очень скоро я стану королем и не потерплю, чтобы со мной обращались как с глупым мальчишкой. — Не гневайся, Робен. Лучше прибереги пыл для своего отца! — рыкнул на юношу Розмунд. — Неведение для тебя подобно спасению. Королева давно бы заточила тебя в самое глубокое подземелье, если бы не мои с братом старания. Поверь мне — пройдет время, и ты еще за многое нас отблагодаришь. Страшный голос лорда быстро привел принца в чувство. Он сжал голову в плечи и с виноватым видом опустил глаза, не в силах поднять их и взглянуть в лицо дяде. — Послушайте меня, мой король, — продолжил тот. — Вам сейчас нужно собрать всю свою волю в кулак перед постелью отца и молить его передать всю власть в ваши руки. Хоть он и безумен, но к голосу родной крови должен прислушаться. — А если Алисия будет там? Она может помешать нашему замыслу, — заметил Мариус. Розмунд с коварной улыбкой на губах повернулся к своему брату. — Вот об этом не беспокойся. Сегодня у королевы чудесный вечер в компании молодого страстного юноши. Ей будет совсем не до заботы о своем дряхлом муже. Они оба засмеялись, а глаза принца округлились от удивления, которое вскоре превратилось в злость. Но в этот раз он предпочел промолчать, ограничившись лишь тем, что с силой сжал руки в кулаки. — Поторопимся, — лицо Розмунда вновь налилось суровостью. — Сегодня наступает время нового короля. Однако стража у королевской комнаты ненадолго задержала Блейков, страшась не выполнить приказа Алисии пропустив их. Но мастера угроз все же сумел проникнуть к кровати старика. Выгнав из покоев всех слуг, Розмунд грубо разбудил Грегара и принялся сбивчиво объяснять ему о сложившемся положении вокруг трона. Он лгал, клеветал, даже пытался запугать беспомощного правителя, но тот лишь отвернул свою голову к стене и без малейшего движения смотрел на нее своими пустыми глазами. Тогда лорд подтолкнул к постели дрожащего принца.— Отец… отец, не знаю, слышишь ли ты меня, но знай — я всегда стремился быть достойным нашей короны, — забормотал юноша заученную речь. — Знаю, ты всегда хотел видеть на троне моего покойного брата, но я не хуже него. Я…я знаю, что мне нужно делать. Передай корону мне, пока орсальцы не уничтожили все плоды твоего правления. Взгляд старика стал вдруг осмысленным. Он как будто очнулся от наваждения и, повернув свою голову к Робену, обнажил поредевшие ряды гнилых зубов. Из его рта вырвался такой жуткий смех, что даже изумленный Розмунд на шаг отступил от кровати. — Ты! Братоубийца! Хочешь мою корону?! — захрипел нечеловеческим голосом Грегар. — Хочешь с этими двумя шутами править моим королевством?! Недомерок! Убирайся вон! Тебе здесь не место! Старик зашелся непрекращающимся кашлем, а побледневший от ужаса принц выбежал из комнаты и понесся по коридорам, не разбирая дороги. — Он все знает, — с дрожью в голосе проговорил Мариус своему брату, который тем временем не сводил с короля полный ненависти взгляд. — Вон отсюда! — с трудом прокричал им король, давясь сильным кашлем. — Ты понимаешь, что этот безумец не отдаст нам трон? — не обращая внимания на правителя, ледяным голосом спросил Розмунд брата. — Ты…ты же не собираешься…, - выпучил глаза Мариус, осознав, что задумал его родственник. — Жаль, что эта мысль не пришла в мою голову раньше, — лишь процедил тот и, выдернув подушку из-под головы Грегара, накрыл ей лицо короля. * * * * Три коротких стука в дверь, пауза, еще два коротких удара и один затяжной. Это пожаловал Фрип. Но почему он пришел не в назначенное время? Значит, случилось что-то очень важное. И вряд ли его вести будут добрыми. — Говори, — спокойно произнес Аллард и принялся ждать, пока карлик отдышится после пробежки по дворцовым коридорам. — Король умер, — наконец выпалил тот свою новость и внутри у советника все похолодело. — Умер или убит? — Да какая вам разница? Все кончено! Теперь хозяин загребет все в свои руки. Мой вам совет — седлайте коня и мчитесь куда подальше от этого проклятого места. Скоро кровь польется рекой. — Как это произошло? Почему ты не предупредил меня раньше? — Все случилось неожиданно. Блейки с принцем пришли к королю, а потом объявили, что тот скончался. — А королева? — Прямо сейчас стража уже идет за ней? — Стража? Почему? — Фьора призналась, что королева вступала в греховную связь со своим пажом, да и еще много с кем, у кого между ног болтается что-то стоящее. «Интересно, если взглянуть сейчас в зеркало, не поседевшего ли мужчину увижу я в отражении? — подумал Уинсон, присев на стул и обхватив голову руками. Ночные кошмары стали реальностью. Удар врага был слишком внезапным, чтобы к нему можно было подготовиться. Что теперь делать? Попытаться поднять верную королеве стражу и не допустить ее ареста? Но кому сейчас можно доверять, когда власть уже в руках совсем другого короля? Лорд Невилл должен прибыть только завтра, но в его распоряжении нет вооруженных солдат. Попробовать предупредить его? Выслать гонца навстречу? Но что изменится? Невилл наверняка повернет обратно и от страха запрется в своем замке. Маршал Уильям сейчас слишком далеко от Вермилиона. Он мог бы оказать давление на Блейков, пользуясь поддержкой своей армии. Но время упущено, да и сам маршал слишком нерешителен в таких подковерных делах. Рискнет ли он начать гражданскую войну? Да и сможет ли вести ее, проливая кровь своих вчерашних друзей? А что может сам Аллард, скованный в жесткие рамки своих полномочий, когда под рукой нет даже его верных слуг? Остается лишь бегство? Уже поздно: дворец превратился в большую мышеловку, в которую куда проще попасть, чем покинуть ее. — Я пойду, — как в тумане донесся до него голос карлика. — Возможно это последняя наша встреча. Будем считать, что я вернул вам свой долг. Советник промолчал, и Фрип бесшумно выскользнул в коридор. Теперь он остался один на один с той, которая столько раз была союзницей его мыслям и мечтам. Тишина — стена, за которой человек остается сам с собой, невидимая преграда между миром живых и призраками прошлого. В темноте духи людей, покинувших этот мир, вновь поднимаются за спиной Алларда, с любопытством разглядывая его. Они торжествуют, что сам он ненадолго переживет их бренные тела. Вот в окне вместе с луной маячит отблеск торжествующей ухмылки Кристофа, а в углу возникает высокая тень Девлета, неодобрительно покачивающего головой. Да и остальные где-то поблизости, смотрят на него пустыми глазницами, надсмехаясь над тем, кто хотел по своему желанию изменить весь мир. Все кончено? Возможно и так. Но это произойдет завтра, а сейчас ночь, и Алларду лучше выспаться перед новым днем. Призраки могут лишь разочарованно покинуть его. Время составить им компанию еще не пришло. * * * * На следующий день с самого утра Аллард получил строгое указание немедленно явиться к Розмунду Блейку. Пришлось ждать у дверей полдня, пропуская мимо себя множество уважаемых людей Арондала, прежде чем самопровозглашенный вождь соизволил принять его. Последним вышел канцлер Виллей и своей кривой улыбкой и пренебрежительным взглядом дал понять, что судьба советника уже решена. В кабинете Розмунда царил беспорядок. В воздухе витал стойкий запах прокисшего вина и мужского пота. У самого лорда хоть и осунулось лицо после бессонной ночи, но в целом настроение было приподнятым. Вся власть уже была в его руках, самоуверенность с каждым часом все больше завладевала этим надменным и жестоким человеком. — А вот и он! — воскликнул лорд, увидев на пороге посетителя. — Проходите, проходите! В нашем мире все очень быстро меняется: еще вчера у вас не было времени для разговора со мной, а теперь уже я диктую свои условия. — Милостивый господин Блейк, как раз сегодня я намеревался сам встретиться с вами по очень важному делу, но вы опередили меня, — поклонился ему Аллард. — Только что до меня дошли ужасные вести о кончине нашего любимого короля. Но кроме того говорят, что сама королева оказалась под арестом. Неужели эти грязные сплетни правдивы? — Король умер, но не время оплакивать его! Лучше воздайте восторженные крики в честь принца Робена! — Розмунд развалился в кресле и пренебрежительно закинул нога на ногу. — Что же касается Алисии, то эту блудницу ждет суд за измену супругу. Через два дня ей вынесут приговор, а потом можно будет с чистой совестью короновать Робена. «Суд еще не состоялся, а приговор уже готов, — подумал Уинсон. — А эти Блейки быстро вершат свое правосудие». — Что же касается вас, то спешу сообщить, что должность советника королевы теперь свободна. Ни она, ни новый правитель больше не нуждаются в ваших услугах, — торжествующе продолжил лорд. — Скажу откровенно — вы успели подпортить мне много крови своими трудами, и я даже не знаю, что сделать с такой настырной мухой. Может быть, сами выберете себе участь? Темница тюрьмы Калим, рудники Мейлинда или двадцать лет в качестве гребца на галерах. — Лорд Блейк, послушайте меня, ибо ваша власть еще неустойчива, а я всеми силами хочу служить новому королю, — с жаром произнес Аллард, заметив, что при упоминании о неустойчивости в глазах Блейка промелькнуло беспокойство. — Спой мне птичка. Может твоя песня придется мне по вкусу, — лорд сделал небрежный жест рукой, призывая советника продолжать речь. — Хочу сказать вам откровенно, в ряды орсальцев я попал по воли случая и никогда не желал служить этим подлецам. Обстоятельства вынудили меня выступать на их стороне, но выполняя поручения, я много узнал об их замыслах. Так вот — еще до того, как начнется суд над королевой, орсальцы планируют захватить дворец и вырезать всю вашу семью. Розмунд побледнел и сменил свою пренебрежительную позу на более скромную. — Я знаю, что вы заменили дворцовую стражу на своих рыцарей, но этого мало, потому как Невилл и Уильям со своими лучшими воинами тайно пробираются сейчас к Вермилиону. — Вермилион охраняет большой гарнизон, а стены города неприступны даже для внушительной армии! — вскричал лорд, но уже без былой уверенности в голосе. — Меньше чем за два дня здесь будет вся гвардия Блейков! И если понадобится, герцоги Антонио и Барбус помогут нам обуздать этих мятежников! — В городе предатели, ночью они откроют ворота для орсальцев и бойня будет неизбежна, — ледяным голосом поведал советник и Блейк посинел от ужаса. — Возможно, они не стали бы вмешиваться в ваши дела, но весть об аресте королевы уже вырвалась за пределы дворца. Вряд ли теперь получится решить все миром. — Кто участвует в заговоре?! — срывающимся голосом спросил лорд. — Это было известно только Девлету, но ради принца Робена я готов немедленно выведать имена заговорщиков. Пока лорд взволнованно ходил из одного угла кабинета в другой, Уинсон продолжал настаивать на том, что именно он может предотвратить страшные события, надвигающиеся на Блейков. — Что же ты хочешь за свои услуги? — спросил, наконец, Розмунд. — Только верой и правдой служить вам и новому королю. — И только? — Ну и неплохо было бы получить немного денег за свои труды. — Все вы одинаковы! Деньги превыше родины и чести! — обрадовался лорд. — Если ты узнаешь, кто состоит в заговоре, то получишь все, что только пожелаешь. Но если ты вздумаешь обмануть меня… — Не беспокойтесь, господин. Бескорыстное служение мне давно наскучило. Это очень хорошая возможность получить щедрое вознаграждение свашей стороны и вернуть старые долги орсальцам. * * * * Когда отчаяние окончательно сковало сердце Алисии, до нее донеслись тяжелые шаги стражника и его приглушенный голос: — Только очень быстро. Я своей шкурой рисковать не буду. Если что случится — скажу побег это. Кто-то тихо спустился вниз по лестнице и, выдержав паузу, предстал перед королевой. — Советник Уинсон! — изумленно воскликнула она, но Аллард приложил палец к губам, чтобы королева молчала. — Как вы тут? — шепотом спросил он ее, оглядывая ее красивую фигуру, скрытую под одной ночной сорочке. — В темнице холодно и сыро — можете простудиться. — Ах, какое это теперь имеет значение, — с горечью сказала Алисия. — Меня будут судить за то, что я не совершала. А мой муж между тем подло убит. Да-да, вы не ослышались. Я уверена, что все это устроили Блейки. А теперь они хотят покончить со мной. Умоляю, скажите, что с моим сыном? — Все так же, как и до вашего ареста. О нем заботятся и присматривают те же сиделки, но что будет после суда, сказать не берусь. — Суд? О каком суде вы говорите? — Розмунд намерен судить вас за неверность супругу. Большие желто-зеленые глаза Алисии округлились от страха, а затем наполнились слезами. Она зарыдала так искренне и чувственно, что даже у Алларда где-то в глубине души вспыхнуло безумное стремление прямо сейчас освободить эту красивую женщину. — Не плачьте, королева. Времени у меня совсем мало, — ровным голосом сказал он. — Я попытаюсь спасти вас, но мне необходимо знать, что произошло вчерашним вечером. — Поверьте, Аллард, ничего такого, что предъявляют мне. Я была в тот вечер одна в комнате, только вот моя фрейлина Фьора внезапно отлучилась. — Не просто отлучилась. Она рассказала все о ваших любовных отношениях. И вполне могла добавить многое от себя. Что же до этого юноши, то я слышал, что его схватили и пытают. А значит — он наверняка во всем сознается. У Розмунда мастера пыточных дел очень умелые ребята. Слезы вновь залили глаза королевы, и она бессильно опустилась на каменный пол. — Значит, надежды нет? — слабым голосом спросила она. — А как же мой брат? Он ведь спасет меня? Уинсон не стал тешить ее глупыми надеждами. — Сегодня в полдень он должен был прибыть в Вермилион, но его до сих пор нет. Да и что он мог бы сделать против толпы врагов? Маршал Уильям может собрать свои полки и попытаться осадить город, но к тому времени это будет слишком поздно для вас. Наверху послышались шаги стражника. — Мне пора, — сказал на прощание Аллард. — Молитесь Ругвиду и верьте в лучшее. Королева быстро вскочила на ноги и, просунув белые руки между прутьями решетки, схватила его за одежду. — Поклянитесь, что если не спасете меня, то хотя бы поможете моему сыну! — Клянусь. Я сделаю все возможное. Он мягко освободился от ее объятий и поспешил наверх. Стражники хоть и любят деньги, но при малейшей опасности быстро вспоминают о своем истинном назначении. * * * * — И не просите меня о таком. Лорд Блейк узнает — вздернет не задумываясь. — Вот тут ты ошибаешься, Борк. Если он узнает, что ты не пропустил этих людей, он тебя не вздернет, а прикажет колесовать или положит на решетку и поджарит как свинью. Ты хоть знаешь кто это? Тучный охранник уставился на трех незнакомых людей, один из которых был крепко связан, и отрицательно замотал головой. — Это предатель, которого я и мои слуги рискуя жизнями, вылавливали в нижней части города, — грозный голосом стал втолковывать глупому солдафону Аллард. — Во дворце заговор и только этот человек может пролить свет на тех, кто во мраке точит свои ножи. Если через четверть часа он не окажется перед лордом Розмундом, можешь попрощаться со своей пустой головой. Или ты мне не веришь? Борк смахнул со лба крупные капли пота и лишь тяжело задышал, не в силах принять трудное для себя решение. — А может быстренько сбегать к лорду и вот по этому поводу с ним и того…потолковать? — предложил он. — Сам пойдешь? — с презрением спросил Аллард. — Тебя, Борк, раньше стегали кнутом? Сможешь выстоять хотя бы после десяти ударов? Стражник не выдержал такого давления и приказал своим солдатам пропустить незваных гостей через тайный проход во дворец. Чуть позже сильная рука выдернула беспечно бредущего по коридору Фрипа и утащила в темную комнату так быстро, что карлик даже пискнуть не успел. — Молчи и слушай, — сказал ему знакомый голос, — твоему хозяину угрожает опасность, как и самому принцу. Готов ли ты выполнить свой долг и спасти их? Когда глаза привыкли к темноте, карлик узнал своего старого знакомого — Алларда Уинсона. — Зачем меня так пугать? — деловито фыркнул маленький человек. — Я от страха чуть в штаны не наложил. — Мне нет дела до твоих портков, — прервал его советник. — Говори, где сейчас находятся Блейки и принц Робен? — Робен в своих покоях, Мариус направился в собор на встречу с архиепископом, а Розмунд… не знаю… может быть пребывает на ложе очаровательной Ионы. — Тогда немедленно отправляйся к нему, стаскивай с этой шлюхи и скажи, что я жду его в оружейном зале. И это очень важно, прежде всего, для него. Сообщи, что мне удалось многое узнать. Против Розмунда готовится заговор среди тех, кому он доверял больше всего. Не все переживут эту ночь. — Так и сказать? — Слово в слово. И только попробуй не сделать это. Что сотворит с тобой хозяин, ты примерно представляешь. Но если попадешься мне в руки раньше — для тебя все будет намного хуже. * * * * Кинжал вошел в живот Розмунда по самую рукоятку. Блейк охнул от неожиданной боли и его взгляд недоуменно замер на лице Алларда. Серые глаза холодно и бесчувственно смотрели на того, кто еще совсем недавно считал себя победителем в этой страшной войне интриг. — Как…ты…посмел? — захрипел Блейк, еще не до конца понимая, что случилось. Уинсон же не стал его слушать, а быстро вырвав из плоти нож, вонзил его еще раз. Совсем рядом слышались щелчки арбалета. Это Дейк, прятавшийся до этого за доспехами, стрелял в двух рыцарей лорда, с которыми тот зашел в оружейный зал. За дверями слышался лязг оружия и сдавленные возгласы умирающих. Джамила и Ассер убивали там других телохранителей высочайшей особы. Аллард резко шагнул назад и, потерявший опору Блейк, рухнул на пол, заливая мягкий арразийский ковер своей кровью. Так с застывшим удивлением на лице он и покинул этот мир, как будто даже в эти последние мгновения жизни не веря в такой неожиданный исход. — Все живы? — спросила Джамила из распахнутой двери. — Все, — весело ответил ей Дейк. — И даже без царапин обошлись. — Стрелять из арбалета не то, что резать саблей головы, — презрительно фыркнула южанка. — Куда теперь идем? — К принцу, — сурово молвил Аллард. — И поторопимся, пока кто-нибудь не поднял шум на весь дворец. — И принца тоже? — поднял брови Ассер. — Нет, мы о таком не толковали. Пустить кишки Блейку это богоугодное дело, но поднять руку на правителя Арондала. Да вы все с ума сошли! Кровавая сабля Джамилы тут же оказалась у его горла. — Втроем справимся, — яростно прошипела женщина и обратилась к советнику: — Он испугался. Нет ничего хуже, чем идти на битву бок о бок с таким трусом. Дейк, увидев такую картину, тут же натянул арбалет и взял на прицел арразийку. Но Аллард быстро остановил едва не начавшуюся междоусобицу в своем стане. — Убери саблю, Джамила. И ты, Дейк, опусти арбалет. А вот ты, Ассер, послушай меня внимательно. Нельзя начать битву и спрятать меч в ножны после первой крови, обагрившей его лезвие. Нельзя гордо поворачиваться спиной к еще живому врагу, даже если его кишки уже вывалились на землю. Невозможно запятнать свою честь и уйти, не добив противника. Участь побежденных страшна, но участь победителей намного ужасней, ибо им жить с этой кровью на своих руках. И ничем ее не отмыть, потому как будет она не на одежде, а в их памяти. Я готов к такой участи! А вы все готовы принять ее? — Я готова, — первой сказала Джамила. — И я тоже, хоть и молюсь каждый день Ругвиду. Да отпустит он мне все прегрешения, — кивнул головой Дейк. — Простите меня за сомнения, господин, — виновато сказал Ассер. — Ни мне, душегубу, строить из себя агнца. Принц так принц. Только не заставляйте меня убивать его своей рукой. — Тогда вперед к нашей кровавой славе, — напутствовал свой отряд Уинсон. Он еще раз обвел взглядом всех своих спутников и повел их дальше в темноту коридоров. * * * * Стук сердца заглушал осторожные шаги. Темный коридор дворца вел, казалось, прямиком в бездну к самому Диалунгу. Дыхание спутников притупляло чувство тревоги, но по мере приближения к цели сомнения все острее давали знать о себе. Его жизнь разделилась на две половины. В одной он уже не существовал, а добраться до второй было все равно, что перепрыгнуть пропасть. Но что дарует ужасный замысел, который так давно вынашивал его коварный разум? Вот в чем вопрос: это забота о судьбе королевства или же обычная жажда власти? Поднять руку на благословленного самим богом Ругвидом — это не поступок. Это безумие! Уже двести лет никто из черни не помышлял взять на себя подобный грех, который, безусловно, никогда не отмолить. Не слишком ли много ты готов взвалить на свои плечи? Еще можно попробовать обмануть судьбу и возложить ответственность последнего удара на одного из своих соратников. Но вот готовы ли они к подобному? Доверив ему свои жизни, эти люди вверили и заботу о своих бессмертных душах. И все они отправятся в ненасытную пасть прожорливого небытия. Нет, уже никому из них не выплыть. Слишком глубоко погрузились они в пучину человеческих пороков и амбиций. Незавидная участь ждет всех проигравших, но победители получат куда более худшую награду, чем смерть. Уже совсем близко… Что для него дружба? Что любовь? Одна неизменно оборачивалась предательством и временными союзами с убийцами, другая была лишь обликом трактирной девки, усладой для глаз подвыпившего воина. Или… Мелькнул вдруг в памяти зеленый лес и чье-то вечно юное лицо с золотистыми волосами. Вздор! Это не любовь! Всего лишь фантазия уставшего разума, помноженная на бессонные ночи. Одиноким маяком во тьме сверкнул кованый светильник на стене, словно последнее предупреждение небес — остановись! Слишком поздно — уже все решено. И сомнения вдруг остаются кружить вокруг слабого пламени свечи, бессильного вернуть удаляющиеся силуэты. Последний поворот — и былое исчезнет во тьме. Острые клинки должны прервать чужие жизни до того, как по тихим ночным коридорам пронесется крик, извещающий об измене. Смерть человека, что скрывается за дверью не цель, лишь небольшая ступень бесконечной лестницы, ведущей к грезам, мечтам о новом мире. А за это стоит рискнуть. Время для рассуждений закончилось. Пусть холодная сталь споет свою песню победителям. * * * * Четверо убийц бесшумными шагами приближались к восточную части дворца, по возможности срезая путь, стараясь избегать взоров ненужных свидетелей. Но даже в ночное время их оказалось достаточно. Вот путь им преградили два охранника Блейка и, не успев обнажить свое оружие, упали на пол, пробитые метательными ножами Джамилы. Внезапно из-за угла выпорхнула чья-то служанка и уже открыла рот, чтобы нарушить тишину коридоров, но Дейк пронзил ее грудь кинжалом, подарив перед смертью прощальный поцелуй. Коридор, лестница, еще один коридор. Впереди мелькнула невысокая тень, и Аллард едва успел перехватить руку арразийки, которая уже занесла над карликом свою саблю. — Это свой, звать Фрипом, — коротко пояснил предводитель своим воинам. — Говори скорее, что нас ждет впереди. — Шесть стражников Блейка охраняют покой принца, — пролепетал маленький человек, с опаской поглядывая на грозное лицо Джамилы. — До комнаты принца никого не встретите. Я сам видел, как четверо из стражи отправились спать. Но позвольте господин Уинсон, вы же не собираетесь… — Только поговорим с Робеном и вежливо попросим его освободить королеву. Лорд Розмунд скоропостижно скончался от переизбытка чувств, так что никто больше не будет использовать юнца как послушную куклу, — с трудом выдавил доброжелательную улыбку советник. — Лучше скажи мне — где сейчас командир Торун со своими людьми? Их ведь приставил к Алисии сам Уильям. — Лорд выгнал их еще прошлой ночью. Наверное, они сейчас несут караул на стене. — Тогда бегом к ним и скажи, чтобы все с оружием прибыли во дворец через западные ворота. Часовые же пусть пропустят их без лишних вопросов. — А что потом? — Лично пойдешь с ними и вместе зачистите весь дворец от головорезов Блейка, — Аллард склонился над карликом и с силой сжал его плечо. — В плен берите только тех, кто бросит оружие при вашем появлении. Остальных убивайте не задумываясь. Скажешь, что это приказ принца. Кто с тобой — тот обеспечен до конца жизни почетом и деньгами, кто против — предатель, место которому на виселице. Карлик растворился в темноте, а заговорщики двинулись дальше. Минул последний поворот и все четверо без лишних формальностей набросились на расслабившуюся к ночи охрану. Короткий бой и дверь в покои принца была выбита. Теплая постель оказалась пуста, но спрятавшегося за портьерой юношу быстро нашли и вывели из укрытия. — Нет, нет! Как вы смеете!? Я король Арондала! Я все расскажу дяде! — кричал испуганно юноша, рухнув на колени перед своими палачами. Из его глаз полились слезы, а лицо стало таким жалостливым, что даже сердце Джамилы на мгновение дрогнуло. Дейк отвернулся, а Ассер услышал в коридоре стоны недобитого стражника и обрадованно выбежал из комнаты. Лишь Аллард остался верен своему суровому замыслу. «Не стоит требовать от своих людей слишком многого. Пусть это преступление станет моей судьбой», — подумал он и нанес быстрый удар кинжалом по горлу Робена. Стон, брызги крови, бесшумное падение мертвого тела. Больше ничего: короли тоже люди. — Не стой, словно статуя, — толкнул советник оцепеневшего Дейка. — Беги встречать карлика с его воинством. Нужно перетащить сюда из оружейного зала Розмунда и его телохранителей. Пусть летописцы впоследствии накарябают на бумаге, что лорд поругался с принцем и в припадке убил его. За что и был по справедливости заколот стражей. Дейк покинул комнату, а человек, вершивший этой ночью своими руками историю, остался один на один с арразийкой. — Помнишь, ты когда-то спросил меня, почему я выбрала служение тебе, а не Блейкам? — зашептала она, внезапно прижавшись к нему своим телом. — В твоих глазах я увидела ту решимость, которая лежит на тонкой невидимой границе здравого смысла и безумия. Хотя безумие в тебе мне нравится даже больше. И она отпрянула от него и замерла, ожидая указаний, как будто ничего и не произошло. — Большей похвалы я еще ни от кого не слышал, — улыбнулся женщине Аллард. — Но эта ночь не закончилась. Мариус еще жив, да и среди придворных достаточно злопыхателей и изменников. Голову змею мы отрубили, теперь же надо прижечь рану огнем, пока на ее месте не выросла новая голова. Глава 10. Очищение К утру дворец очистили от людей Блейков. Королева Алисия была освобождена и в ту же ночь распорядилась найти и покарать всех заговорщиков, убивших короля Грегара. Но судьба распорядилась таким образом, что один из них погиб, ослепленный жаждой власти, а его брат, узнав о страшных событиях во дворце, в спешке покинул город. Казалось, победа Алларда Уинсона была близка, но он-то понимал, что именно сейчас она может выскользнуть из его рук так же легко, как и оказалась в них. Глупость и самоуверенность Блейков безвозвратно похоронили их надежды на правление вместе с принцем Робеном, который стал хоть и случайной, но, тем не менее, вынужденной жертвой. Опираясь именно на их горький опыт советнику королевы было необходимо нанести новый удар из тени, не приковывая к своей персоне лишнее внимание. Охота, открытая на правителей и вождей еще не закончилась. А значит и не стоило сейчас важно выхаживать по двору, трубя на каждом углу о своем триумфе. — Вижу, ты не слишком рад нашей победе, — промурлыкала за его спиной Джамила, когда Аллард листал списки всей дворцовой челяди, то и дело вычеркивая из них слуг Блейков и их доверенных лиц. — Мы устранили главную опасность для королевства, а между тем с другой стороны она не менее сильна, — отвечал он арразийке, ни на мгновение не отрываясь от своей работы. — Ммм…понимаю. Блейки не опасны, но власть переходит к орсальцам. Как говорят мудрецы — избавься от одной собаки и на ее место придет другая. — Возможно и так. Я всего лишь советник. Хоть королева и благодарна мне за спасение ее жизни и чести, а вот Невилл не производит впечатления человека, готового осыпать почестями своего спасителя. Уверен, что как только он разнюхает, что на самом деле произошло во дворце этой ночью, мне вполне могут выпустить кишки прямо в тронном зале. — Даже если у них не будет доказательств твоей вины? — Раньше мы дрались на деревянных мечах и могли лишь оставить синяки на теле противника. Но Блейки сами начали войну без правил и лишних условностей. Теперь же мы сражаемся сталью, и удар в спину не считается чем-то постыдным. Я знаю, что случилось на самом деле, поэтому должен либо публично покаяться в содеянном, либо исчезнуть как свидетель позора королевского двора. Руки Джамилы мягко легли на его плечи, а губы таинственно зашептали в самое ухо: — Мы можем сделать с ними тоже самое, что и с Розмундом. Правда, дворец не лучшее место для повторения резни. Но почему бы не напасть на Невилла прямо в городе, когда он будет с высоко поднятой головой идти к нам? — Это крайний вариант, который можно будет записать на месть брата Блейка. Но меня сейчас куда больше волнует Уильям. В его руках армия, а значит, ему ничего не стоит без лишних слов стать диктатором. Хоть он и преклоняется перед королевой, но главной фигурой в Арондале уже стал четырехлетний Генри. Зачем нужна мать, если имеется заботливый опекун? — Ах, Аллард, разве ты не понимаешь, что за поклонением всегда скрывается греховное желание обладать прекрасным телом? — руки девушки мягко сползли на его грудь и стали медленно, подобно питону, сжимать его. — Какой вояка откажется от лучшего трофея во всем королевстве? Король умер, а безутешная вдова нуждается в любви и заботе, также как и юному принцу требуется защитник. — Это интересная догадка, — согласился советник. — Завтра Уильям прибудет в Вермилион, и я постараюсь выведать все его замыслы. Впрочем, он может быть совершенно лишен честолюбия и стремления узурпировать трон. Тогда этот человек будет очень полезен королевству. Однако в городе еще полно мерзавцев, что с радостью лизали зад Розмунду Блейку. И с ними не мешало бы разобраться первым делом. — Чувствую, моя сабля скоро понадобится тебе. Дыхание девушки обжигало и направляло мысли совсем в иное русло. Аллард снял с себя руки Джамилы и поднялся, заглядывая ей в лицо. — Мы уже говорили, что наша противоположность и влечение не должны мешать общему делу, — сказал он женщине, непроизвольно наклоняя голову ближе к ее влекущим губам. — Разве я делаю что-то недозволенное? — невинно удивилась она. — Ты воин, убийца. Такой же, как и я. А правила в игре старые — кто ошибется, тот должен умереть, — ровным голосом произнес Аллард. — Они жестокие, но только так можно выплыть из этого бурного течения. Ты служишь мне, но вместе с тем у каждого из нас свои цели, а значит, мы выступаем как равные. Мне не хотелось бы руководствоваться по отношению к тебе чувствами страсти вопреки здравому смыслу. — Не беспокойся, — погладила Джамила его плечо. — Я пойму, когда тебе понадобятся мои объятия. Раньше этого срока надоедать не буду. — Хорошо. Тогда вернемся к нашим делам. У тебя имеется хороший яд для большой компании людей? — Яд найдется. Но разве ты хотел отравить всех этих знатных господ? — Он не для них. Все, кто перетаскивал трупы Блейка и его телохранителей, должны покинуть этот мир сегодня же. Лишний шум не нужен, поэтому лучше пусть всю грязную работу сделает твой яд. Устроим им небольшой пир и отправим к праотцам. — Избавляемся от ненужных свидетелей? — заиграла хищная улыбка на лице арразийки. — Скорее благодарим их за верную службу, — ответил советник, возвращаясь за стол. — Очень скоро здесь будет Уильям, а слава цареубийцы мне не нужна даже в качестве слухов. * * * * До прибытия маршала в Вермилион Алларду удалось уговорить королеву оставить слепую жажду мести и объявить официальную версию кровавых событий последних дней. Теперь в летописях и памяти народа останется лишь то, что в восьмой день Месяца Опавших Листьев 726 года король Грегар умер после продолжительной болезни, а на следующий день сошедший с ума Розмунд Блейк устроил во дворце бессмысленную резню, жертвой которой стал принц Робен и сам лорд. И покуда будет существовать великое королевство Арондал, все от мала до велика прочтут именно о такой нелепой кончине юного принца, царствовавшего всего один день. Что касается любимой фрейлины королевы Фьоры — ее по приказу Алисии привязали к столбу и хлестали кнутом до тех пор, пока грешную душу предательницы не соизволил утащить в свое подземное царство Диалунг. Теперь перед важной встречей с Уильямом Алларду требовалось привлечь на свою сторону пусть и не самым честным способом людей, без опоры на которых нельзя было строить будущее страны. И помочь в этом ему могла та самая черная книжка, в которую лорд Розмунд заносил не только имена своих врагов. Еще дребезжал в окнах рассвет после кровавой ночи, а Аллард со своими людьми уже вовсю обыскивал покои Блейка в поисках его ценных сведений о лучших людях королевства. И, возможно, они так бы и остались нераскрыты, если бы пронырливый Дейк не нашел в комнате искусно спрятанный в поле тайник. В нем стоял большой ларь, доверху заполненный чужими письмами, долговыми расписками и той самой черной книжкой. Блейк был настолько уверен в своем могуществе, что даже не удосужился шифровать ее текст, прямо и подробно описывая прегрешения многих влиятельных представителей двора. Казалось, что никто здесь не был чист совестью. Каждый успел натворить достаточно преступлений как до своего назначения, так и после. Теперь советнику стало понятно, как Розмунд мог держать в своих руках всю эту свору беспородных псов. Терять время на бесполезные встречи с архиепископом и представителями городской знать Аллард не стал. Формальные разговоры с этими людьми он доверил королеве. Сейчас первым делом ему были нужны только те деятели, которые еще не успели превратиться в хлам истории. Встреча с канцлером Виллеем должна была открыть истинную силу записей в книжке Блейка. И эффект, который она произвела, превзошел все ожидания. Державший себя по обыкновению гордо и надменно канцлер быстро потерял всю свою спесь, когда советник упомянул о его делишках. Виллей отлично понимал, что стоит лишь дать ход следствию и его можно будет без долгих мучительных рассуждений предать скорой казни. А жить он собирался еще достаточно долго, а потому быстро «сломался» под напором Алларда. Та же участь ждала и других важных персон, посетивших в тот день кабинет советника. Наконец, дошла очередь и до примчавшегося со своей кавалерией в Вермилион маршала, о котором к его чести в черной книжке не было упомянуто ни одного слова. Прежде всего, Уильям засвидетельствовал почтение безутешной вдове на троне, сыпля комплиментами и любезностями словно пахарь, что разбрасывает по весне зерна полными горстями. Присутствовать при их разговоре советник не стал, тем более все, о чем ворковали в тронном зале, ему сразу же передал Фрип. Этого карлика Аллард решил оставить при себе, сочтя способности уродца весьма ценными для дальнейшей борьбы за власть. Вскоре на встречу в кабинет советника пожаловал сам триумфатор войны с Мейлиндом. Они по-дружески обнялись и после формального приветствия принялись обсуждать текущее положение дел. — Неужели лорд Розмунд настолько обезумел, что поднял руку на наследника престола? — недоумевал маршал. — В этом человеке всегда было столько зла, что рано или поздно оно неизбежно разъело бы его изнутри. Но слишком уж странным кажется его безумство в ту ночь. — Я слышал, Блейк стал увлекаться таинственными смесями из Арразии, вызывающими сильные галлюцинации. Возможно, чрезмерное употребление этой отравы затмило его разум, — уклончиво ответил на эту полную подозрений фразу Уинсон и предпочел сменить тему. — Но, что произошло, то произошло. Куда важнее дела обстоят с правами на трон малолетнего Генри. Сам понимаешь — наш благодетель Невилл уже движется в Вермилион как законный правитель. При этом его совсем не смущает тот факт, что он для Алисии не более чем один из родственников. — Конечно, я благодарен ему за все, что он сделал для меня в прошлом, но если лорд намерен узурпировать власть…, - грозно сказал Уильям, и Аллард понял, что того заботила отнюдь не судьба наследника, а кое-что другое. Вернее, кое-кто другой. — Ты прав, Уильям. Власть заставляет многих терять голову. Далеко за примерами ходить не надо. Достаточно вспомнить Блейка, — продолжил развивать это направление разговора советник. — Он был готов предать суду королеву по ложному наговору, вырвав пытками у ее пажа сущий бред, о котором вслух даже сказать стыдно. А вот что может прийти в голову Невиллу — еще неизвестно. — Я этого не допущу! Клянусь своей рыцарской честью! — воскликнул Уильям и в его глазах вспыхнул огонь гнева, что было как раз на руку советнику. — Невилл имеет в своем подчинении лишь немногочисленные отряды наемников, полагая, что ваши гвардейцы будут выполнять его приказы. — Лорд ошибается! Никто не поднимет руки на Генри и его мать, пока я, будучи командующим армии, стою на стаже престола! Что же касается Мариуса Блейка, то ему не удастся безнаказанно отсидеться в своих землях. Очень скоро его словно дикого зверя на аркане приведут прямо сюда во дворец! «Все, как и предполагалось. Уильям назначил своей дамой сердца королеву. К тому же он не слишком доверяет ее брату и боится потерять свой пост. Пожалуй, используя эти чувства можно легко управлять его солдатским нравом», — думал про себя Аллард, глядя на разгорячившегося полководца. — Послушай, Уильям. Королевство и так пережило страшный удар судьбы. Может не стоит устраивать на костях погибших междоусобную резню? Тем более сейчас, когда герцоги объединяют свои силы с целью вырваться из-под опеки Арондала. — Что же тогда ты предлагаешь? — начал приходить в себя маршал. — С Невиллом поступим просто: не будем его пускать в город. Просто поставим перед его отрядом заслон и мягко предупредим, что королева пока не готова предоставить ему аудиенцию. Если он еще не выжил из ума, то поймет этот тонкий намек. Что же касается Мариуса Блейка, то пока лучше его заверить в добрых намерениях королевы. Если начнем немедленно мстить — он может поднять мятеж вместе с герцогами. Лучше успокоим всех, а потом устраним их поодиночке. Они уже поняли, что ветер подул в другую сторону, а значит, и вести себя будут куда тише. — А ты куда коварнее, чем показался мне еще во время войны с Мейлиндом, — довольно усмехнулся Уильям. — Вдвоем мы вполне можем сохранить трон от кровавых потрясений. — Благодари покойного лорда Девлета. Мое нахождение здесь во многом его заслуга. На этом их разговор закончился. Невилл, как и ожидал советник, быстро понял потерю своего влияния и не стал предпринимать необдуманных поступков. Временно успокоились и в вотчинах Блейков, то ли посчитав, что тайна смерти короля осталась нераскрытой, то ли решив, что королева не достаточно сильна, чтобы ввязываться в вооруженную борьбу с ними. Аллард же тем временем готовил для них совсем иной ошейник. * * * * Гном Таргрир появился в синем зале дворца в том же виде, что и предстал перед Алисией — в мощных покрытых узорами латах, защищающих все участки его широкого тела. Его обширная рыжая борода была заплетена в четыре косы и перевязана черными лентами, а руки по привычке ощупывали пояс, свободный от топоров. В главном здании Вермилиона оружие во время приемов сдавали все без исключения. — Тагрир, посол народа Железных гор, — кивком приветствовал гнома Аллард, поднимаясь с кресла навстречу гостю. — Да, это именно он, — буркнул гном, нахмурив брови и нехотя пожимая протянутую ему руку. — Каков был ваш путь по нашим землям? — любезно спросил советник. — Не испытали ли вы неудобства в дороге? — Твоя королева битый час расспрашивала меня об этом, — фыркнул посол, нетерпеливо топчась на месте. — Мой король направил Таргрира сюда для важных переговоров, а меня уже два дня обхаживаю некрасивые людские женщины, да поят не пойми чем. — Не серчайте, посол. Королевские приемы всегда были лишь формальностью, в то время как дела обсуждались совсем в другой обстановке. Вам не понравилась предложенная за королевским столом еда? — Она была вполне сносна, но с нашей кухней ее сравнить трудно. Таргрир незаметно перешел на долгий рассказ о прелестях жизни под Железными горами, а советник внимательно слушал его, стараясь никоем образом не показать безразличие к родине гнома. Наконец тот достаточно выговорился и сам перешел на интересующие его вопросы. — Гномы боятся слишком тесно заводить связи с твоим королевством, — с сожалением сказал он. — В последние годы вы гнали нас отовсюду как поганых псов. Мы уже начали перестраиваться на товарообмен с Виндландом, но вдруг королева одумалась и снова начала зазывать нас обратно. Но прежней дружбы уже не будет. Мой король надолго запомнил унижения соплеменников. — Ты знаешь, Таргрир, что происходило в Вермилионе, — говорил Аллард. — Король Грегар был не в себе, и этим в полной мере пользовались проходимцы Блейки. Они же устроили засилье своих торговцев и крайне нетерпимо относились к другим народам. Но их больше нет. Все вернулось на свои места и ничто не мешает нам вновь начать дружбу. — Окажись ты на моем месте — смог бы также легко говорить про дружбу? — прищурил гном правый глаз, рассчитывая, что загнал человека в ловушку. — Скажу тебе откровенно, Таргрир — я бы отказался ехать сюда и советовал бы своему королю прекратить торговлю с недостойными людишками, — ответил Аллард, и у посла от удивления поднялись брови. — Но твой народ появился на земле куда раньше, чем мой. И мудрости у вас куда больше. Пока гномы уходили в недра земли и извлекали оттуда невиданные сокровища, люди лишь научились хорошо прославлять себя и называть великими своих недостойных правителей. Твой гнев справедлив, но не все мы плохие. Просто нам слишком часто не везет с королями. А ты знаешь, как бывает несчастлив народ под гнетом глупого и жестокого тирана. Посол задумчиво почесал свою бороду. — Но все, что ты сказал, лишь слова. Можно ли верить им? — Верить или не верить — твое право. Только королева Алисия предлагает гномам свободный доступ во все наши города без ущемления прав, а также самую низкую пошлину за торговлю. Кроме того, мы готовы передать вам заброшенные шахты, которые до этого незаконно захватили. Конечно, это дела далекой древности, но королева не хочет, чтобы между нами в будущем оставались недопонимания. — Что ж, а эта женщина, оказывается, не только умеет наряжаться, но и достаточно умна, — одобрительно молвил Таргрир. — Однако какова будет цена за все это? Разве люди совсем выжили из ума, чтобы разбрасываться своими богатствами? — Конечно, не выжили. Но ответная любезность будет очень простой. Королева хочет, чтобы перевал Пояс Торка навсегда остался закрыт для любой людской армии. Вернее, пройти по ней может решиться только войско Зигфрида-Завоевателя. Знаю, у вас этот проход сторожит множество храбрых гномов и в случае чего они могут устроить незваным пришельцам горный обвал и похоронить их под тяжестью камней. Поэтому условие с нашей стороны очень простое — закройте доступ восточной империи в Арондал через Железные горы. — Но разве мы кому-то позволяли это делать? — Слухами земля полнится. И договоренности на словах в наше время не ценятся, — Аллард опустился на колено, встав на один уровень с гномом. — Мы уже на деле доказываем свои намерения. Докажите и вы свои. Пусть горный король даст нерушимую клятву, оставит ее на священном камне и передаст его нам. Этого будет вполне достаточно. — Ценю твою откровенность, человек, но король крайне редко прибегает к таким клятвам. В нашем же случае не настолько велика проблема, чтобы из-за нее священные камни портить. — Для вас невелика, а для нас важней этого ничего нет. Можешь уговорить короля на такое дело? Гном посмотрел в глаза советника и, кажется, остался удовлетворен их искренностью. — Добраться до короля — дело не скорое, — подобрел он. — Пока буду в пути, пусть гномы начинают тут свои лавки ставить. Ежели не будет им никаких препятствий, так и король согласится зарубку на священном камне оставить. — Верю в вашу честность, — протянул ему на прощание руку советник и почувствовал настоящее крепкой рукопожатие подгорного народа. — И верю, что вскоре мы восстановим былые отношения союзников, как в те славные времена, когда наши воины дрались плечом к плечу. * * * * — Я не займу у вас много времени, уважаемый Уинсон. — Если будете кратки, думаю, мы успеем переговорить. — Я не намерен отвлекать по пустякам. Только один вопрос — почему вы выбрали меня на должность смотрителя Верховного Совета? Обычно выдержанный и осторожный Бриан был сегодня слишком прямолинейным. Видимо, причина была действительно серьезной, раз он вместо благодарностей интересовался такими странными вещами. — Хотите услышать тираду о ваших заслугах или получить прямо в лоб честный ответ? — поинтересовался Аллард. Бриан на мгновение смутился своей смелостью, но все же решил не отступать. — Уважаемый советник, почти все люди в Совете обыкновенные проходимцы, — молвил он. — Оказаться в их окружении для меня не слишком приятная награда. Ради блага Арондала я готов пойти и на такие жертвы, но назначить меня смотрителем… — Вам кажется это необычным? — Да, очень необычным. Вы же знаете, как я всегда ревностно относился к своей чести. Не подумайте, что дело в этом, но… Просто скажите, зачем вам такой, как я? — Как странно, — улыбнулся Аллард. — Вы, Бриан, дожили до седых волос, а понять это не в силах. — Просто хочу знать ваше решение, а не строить иллюзии. Что ж, наверное, такой человек действительно заслужил немного откровенности. — Ну, так слушайте. Пройдохами действительно легко управлять. Только ведь когда их много и вожак у них такой же проходимец — даже такая формальная пешка власти может стать совершенно неуправляемой. Королеве нужна свора сторожевых псов, а отнюдь не стая бешеных собак. Возможно, такое сравнение является слишком грубым, но вы же сами хотели честный ответ. Иными словами мне нужен тот, кто не запачкан грязью былых грехов. Тот, в кого не будут тыкать пальцем с возгласом «На себя посмотри!». Разумеется, все ваши решения будут согласовываться со мной, но в тоже время вы не будете пустоголовой куклой на высоком стуле. Бриан отвесил советнику низкий поклон. — Благодарю вас. Именно такой ответ я и ожидал услышать. — Не передумали быть смотрителем? — Напротив, — просиял Бриан. — Теперь я уверен, что это место предназначено именно мне. * * * * Язык во рту главного распорядителя дел архиепископа онемел, тело недвижно застыло словно скульптура, а взгляд не мог оторваться от страшных серых глаз собеседника. Всего минуту назад Камбер говорил с одним человеком, а теперь его место занял тот, о ком в последние дни таинственно шептались даже священники. Это был тот самый советник королевы, чья власть после кровавой ночи во дворце достигла невероятных высот. Это тот, кто неспешно рушил старые устои и порядки, возводя на их руинах нечто непонятное, а потому и ужасное. И этот добродушный и улыбчивый на первый взгляд человек сейчас превратился в живое воплощение злого бога Диалунга. Ведь кому еще были известны все грехи распорядителя? Кто сейчас, заглядывая в глаза, способен читать его душу, словно открытую книгу? — Я…мне…право не понимаю… совсем…не виноват, — забормотал Камбер, до боли сжав руками подлокотники кресла. — Оставим эти нечленораздельные звуки, — дошел до его ушей тихий и жестокий голос советника. — Меня интересует ваш честный ответ на вполне простой вопрос — правду вы услышали в моих словах или ложь? Но помните, признание божьего слуги всегда ценится куда выше, чем его вранье. В конце концов, иначе я бы не говорил сейчас с вами. Язык Камбера как по волшебству получил долгожданную свободу и рванулся было лепетать о наговорах врагов и злопыхателей, но голова еще была способна контролировать его. Где-то в глубине себя он чувствовал необходимость сознаться в своих прегрешениях, понимая, что только это сейчас может спасти его жалкую жизнь. — Вы правы, советник. Я действительно совершил много омерзительных поступков и теперь день и ночь прошу у Ругвида прощение за это, — покаянно выпадали из него горькие слова. — Это я и хотел услышать от вас, — Аллард с улыбкой откинулся на спинку кресла. — А теперь распорядитель дел его святейшества, отвлечемся от этого неприятной темы и поговорим о делах в нашей святой церкви. Я слышал, архиепископ собирается на покой. Кто же, по-вашему, может занять его место? Камбер отлично знал, как Хью собирался покинуть свой великий пост. Однажды после сытного ужина у его святейшество парализовало все тело и только лишь на следующий день удалось добиться от него едва слышной бессвязной речи. В течение недели ему удалось придать своим конечностям больше свободы и гибкости, но на этом выздоровление завершилось. Лекарь, безрезультатно испробовав на архиепископе несколько микстур, лишь недоуменно развел руками. И даже молитвы Ругвиду были бессильны против таинственного недуга. — Это такой сложный вопрос, — замялся Камбер не желая раскрывать свои тайные предпочтения. — Каждый из епископов достоин возглавить нашу священную церковь. Я даже не могу сейчас назвать имя наиболее рьяного защитника веры. — Если поверенный во все дела арондальской церкви сомневается в выборе даже среди хорошо знакомых ему служителей, то быть может на место главного церковника будет претендовать человек, еще не облаченный в одежду епископа? — предложил советник. Камбер едва не задохнулся от категоричных возражений, но вовремя опомнился. — Согласно нашему закону король Арондала называет кандидатуру одного из двенадцати епископов, и если они одобряют большинством голосов этот выбор, этот святой человек становится главой нашей церкви. Но закон не дает право любому монаху по своей прихоти стать епископом, — поучительным тоном заговорил он. — Ставший епископом несет это бремя до конца жизни. И только смерть вправе отобрать у него эту ношу. К тому же увеличивать количество служителей тоже запрещено. — Но ведь епископ сам может снять с себя эти нелегкие обязанности, — возразил ему советник. — Закон позволяет это, но на моей памяти еще никто подобного не делал. — В таком случае епископ Антуан из Гиньёна станет первым. — Что вы имеете в виду? — недоуменно почесал затылок распорядитель. — Все очень просто. Сегодня утром я говорил с Антуаном и с его слов понял, что этот уважаемый человек готовится снять свое одеяние и, облачившись в обноски бедняка, направиться в дальний путь, дабы нести свет веры в темные уголки наших земель. Служитель собора, выпучив глаза, уставился на Алларда, еще надеясь, что его слова были лишь шуткой. Но этот страшный человек говорил на полном серьезе. «Власть меняется не только на престоле, но и в нашей божьей обители, — с досадой подумал Камбер. — Остается только узнать, кого же он собрался вознести из грязи прямо в кресло епископа». — Хотите разузнать о кандидатуре? — с хитрым блеском в глазах поинтересовался советник. — Ну, так пусть этот божий слуга сам расскажет о себе. С этими словами Уинсон позвонил в колокольчик и тот час к ужасу Камбера в кабинет вошел прелат Джеральд. Тот самый поборник веры, которого распорядитель когда-то принимал в соборе. Священник поприветствовал всех знаком солнца и, смиренно сложив киски рук на груди, остался стоять на ногах. — Прелат Джеральд, я уже говорил с главным распорядителем Камбером, и тот заверил меня, что лучшей кандидатуры чем вы на место епископа Антуана нам не найти, — торжественно сказал Уинсон, поднимаясь из кресла. Следом за ним встал и Камбер, не в силах больше сидеть от такого наплыва тревожных новостей. — Если Круг епископов так решит, то я готов незамедлительно приступить к своим новым обязанностям, — поклонился прелат, в волнении чертя рукой по воздуху нечто, похожее на знак солнца. — Вы понимаете, какой тяжелый груз ляжет на ваши плечи? Готовы ли вы день и ночь стоять на страже заповедей Ругвида? — Я готов отдать за него жизнь! И сделаю это не задумываясь, лишь бы наш многострадальный народ отринул тьму из своих сердец и обратил взор на солнцеликого бога! — Уважаемый Джеральд, мы тут до вашего прихода обсуждали с распорядителем будущее нашей церкви, и он заверил меня, что только такой пламенный воитель великой веры может и должен быть в Круге епископов, — продолжал помпезную речь советник, едва сдерживая рвущийся из себя смех. — Так ведь вы говорили, Камбер? Я ничего не утаил или ненароком переврал из ваших слов? — Все так и было, — кивнул тот и трясущимися пальцами оттянул от горла воротник, словно он душил его. — Благодарю вас, Камбер, за столь высокие отзывы о моих трудах! — воскликнул Джеральд высоким срывающимся голосом, видимо, совсем потеряв разум от свалившегося на него счастья. «Лишь бы не бросился всех лизать как преданная дворняга, — усмехнулся между тем про себя Аллард. — Впрочем, этот прелат не так прост, как кажется на первый взгляд. Моя встреча с ним заставляет надеяться на благоприятный исход приближающихсясвершений». — Ну что ж, уважаемый Джеральд. Идите с Богом и готовьтесь вскоре принять новую должность. Вам еще предстоит многое сделать на благо нашего королевства. Отправив с этими словами прелата из кабинета, Аллард вновь занялся обмякшим распорядителем. — Хотите вина, уважаемый Камбер? Ваше лицо пугающе бледное. Так и заболеть можно, отдавая всего себя церковной службе, — подмигнул он человеку напортив, больше походящему на труп. — Нет, благодарю, — с трудом шевелил губами Камбер. — Я не привык употреблять хмельные напитки в обычные дни. Долг моего призвания велит особенно осторожно относиться к любым вещам, к созданию которых приложил руку Диалунг. — Странно, странно. А ходят слухи, что ваш шкаф в соборе снизу доверху набит бутылками лучшего арондальского вина. Камбер хотел было сказать что-то в свое оправдание, но Уинсон поспешил удивить его совсем иным известием. — Дорогой мой распорядитель, именно вам я хочу доверить успешное избрание Джеральда архиепископом. Поговорите с Кругом, заверьте их, что честнее и порядочнее человека на эту должность не найти. Сделайте все от вас зависящее. И быть может, мне не доведется встречаться с вами в мрачных подвалах этого дворца. Или того хуже — на лобном месте. — Г-г-господин Уинсон, я по-постарюсь сделать все, что в моих си-силах, но…но… — Прелат Джеральд слишком предан заветам Ругвида, чтобы остальные епископы проголосовали за него? Говорить вслух Камбер не рискнул и ограничился лишь кивком головы. — Тогда назовите мне их слабые места, их грехи. Они ведь наверняка имеются у этих святош, — перед секретарем вновь предстало воплощение злого бога подземного мира. — Нам не нужны все. Достаточно будет большинства рук. И собрать это большинство ваша задача. Ну а если не сможете уговорить их, в дело вступлю я. Если все пойдет слишком плохо — возможно, придется сменить еще несколько епископов. И помните — теперь вы принадлежите мне как самый последний раб. Мое слово — закон для вас. Скажу прыгнуть со скалы — прыгайте не задумываясь. Просто помните: смерть это лучшее, что может случиться с нами в этом мире. …Камбер не подвел. Спустя всего три недели после этого разговора восемь из двенадцати епископов выбрали Джеральда новым наместником Бога в Арондале. Глава 11. Костры инквизиции Рассветный туман еще стелился над зелеными лугами Сомгента, когда утреннюю тишину нарушил грохот копыт, стремительно приближающийся к замку. Сонные часовые на стенах быстро вышли из состояния спячки и сбежались к массивным воротам наблюдать удивительную для этих мест картину: около двухсот вооруженных всадников в белых плащах с изображенным на их спинах знаком солнца сопровождали обыкновенную невзрачную карету, обитую грубой кожей. Тревожный говор понесся по дворам и закоулкам Сомгента, заставляя его обитателей пробуждаться и с тревогой в сердце торопливо накидывать на себя кафтаны. Уже много лет в эти забытые Богом земли не вторгалось столь большое воинство. Так уж довелось, что войны и мятежи в прошлом старательно обходили стороной эти владения, способствуя развитию собственных правил и устоев. Появление же вооруженных пришельцев не сулило ничего хорошего. Когда отряд остановился у поднятого моста замка, на стене появился заспанный барон Этан в ночной рубахе и с мечом в руках. — Кто вы такие?! По какому праву вторглись в мои земли без разрешения?! — грозно зарычал он со своей высоты незваным гостям. — Кто бы ни был тот наглец, что осмелился топтать мою траву, клянусь — он дорого заплатит за содеянное! Не успели с губ косматого хозяина сорваться новые угрозы и проклятия, как дверца кареты распахнулась, и перед удивленными обитателями замка показался сам архиепископ Джеральд в своей золоченой одежде. — Усмири свой гнев несчастный человек! — гневно крикнул он Этану, изображая рукой знак солнца. — Ты встал на пути священной инквизиции и ее духовного наставника, который вынужден перебиваться низменным трудом архиепископа! Я принес в эти земли глас божий! Слишком долго сюда не вступала нога святого и у великой церкви появились сомнения в чистых помыслах и деяниях твоего люда! Впусти меня внутрь своего дома и позволь убедиться в том, что здесь не забывают Ругвида и его заветы! Со стен послышались испуганные возгласы, а сам барон с заметной дрожью бросил меч и поспешно приказал опустить мост. — Немедленно поднимай всю челядь, и чтобы стол накрыли как для самого короля, — скомандовал он своему слуге, а сам бросился вниз по лестнице приветствовать дорогого гостя. Огненные столбы прошлой инквизиции прошли по Сомгенту вскользь, но легенды о жестокости святого воинства крепко увязли в памяти его жителей. — Простите меня, великий архиепископ! Я не признал ваше святейшество только из-за нового наряда ваших спутников, — рухнул Этан на колени перед Джеральдом. — Меня никто не предупредил, что вы лично захотите удостоить меня своим визитом. — Не стоит опускаться предо мной и оправдываться, — поднял его на ноги инквизитор. — Только перед Ругвидом ты должен падать ниц. Я же всего лишь его преданный слуга. — Что привело вас в мои земли, ваше святейшество? — угодливо залебезил гигант перед тонким как шест архиепископом. — Зловония греха, что разносятся из этих мест по всему Арондалу, — ответил архиепископ, и у Этана от ужаса зашевелились на голове волосы. Однако он нашел в себе силы пригласить гостя к столу, щедро украшенному всевозможными яствами. Пока же повара и слуги с выпученными глазами готовили зал для пышного застолья, хозяин решил показать главную свою гордость — конюшню и псарню. Но Джеральд был безразличен как к верховой езде, так и к охоте. Наконец, вдоволь назевавшись, он решил, что настало время для позднего завтрака. В большом зале для пиршеств ему на встречу выразить почтение выпорхнула супруга барона. Ее возраст уже давал о себе знать, но вряд ли в Сомгенте нашелся хотя бы один человек, сравнивший эту женщину с увядшей розой. Разумеется, Шанна была очень хороша собой, но Этана в ней привлекала не только внешность, но и ее твердый как камень характер. Именно она взяла на себя все хозяйство замка, в то время как ее муж был занят только охотой, пьянками и совращением молодых крестьянок. Архиепископ натужно улыбнулся женщине, дождался, когда она отойдет, и уже после обратился к барону: — Твоя жена красива, но разве Бог не учит нас обращаться бережно со своими дарами? Я не вижу скромности ни в ее одежде, ни в ее душе. Ты же, Этан, погряз в похоти и лени. Ходят слухи, что свальный грех для тебя стал подобен приему пищи, а люди твои придаются разврату, заменяя им молитвы. — Ничего подобного, великий! Каждый день читаю молитвы и веду праведный образ жизни! Если и говорят, что нарушают якобы здесь заветы — так это гнусная ложь. Догадываюсь, кто сочиняет про меня эти наговоры. Этот мерзавец сам грешен и по себе судит об остальных. Его, его проверьте ваше святейшество! — Уже проверил, — холодно сказал архиепископ, и лицо барона покрылось испариной в предчувствии чего-то ужасного. — Он оказался грешником? — Он нет, а вот жена его была разоблачена как колдунья. Она и несколько ее слуг были заключены под стражу для дальнейшего следствия. Если вина будет установлена — священный огонь очистит их души от тьмы Диалунга. — Но моя жена совсем не такая. Могу поручиться за крепость ее веры. — А кто поручится за тебя? Я не склонен доверять чужим словам. Мои братья в белых плащах немедленно проверят твой замок. Если ты, барон, скрываешь в погребах вино, а в комнатах блудниц, если твои крестьяне не возносят с усердием ежедневные молитвы Богу, а храм Его стоит в пыли — я не поленюсь лично развести костер под твоим нечестивым телом. Ну а пока с божьего повеления приступим к трапезе. Нужно ли говорить, как весь завтрак трясло Этана, который не отрывал взгляда от предводителя инквизиции, не в силах был донести до рта хоть что-то из еды. — Ты же не собираешься идти на поводу у этого безумца? — шептала между тем ему жена. — Он же на ходу придумывает нам грехи. Или ты намерен добровольно прыгнуть в костер? А может, еще и меня туда кинешь вместо себя? — Молчи женщина, — сдавлено зашипел он в ответ. — Ему может не понравиться, что мы перешептываемся в его присутствии. Он же второй человек после королевы: что захочет, то и сделает. — Когда он насытится и подобреет, дай мне поговорить с ним наедине. — Рехнулась совсем? Хочешь, чтобы он нас сегодня же колесовал? — И колесует, если ты будешь продолжать трусливо вести себя. Наши грехи ему не нужны, иначе ты бы уже давно сидел в помойной яме. После сытного застолья Шанна, игнорируя мнение супруга, подошла к архиепископу и попросила переговорить с ней с глазу на глаз. — Ваше святейшество, в нашем мире трудно найти человека чистого душой и помыслами, — говорила она, смиренно опустив голову и руки, когда они оказались наедине. — Выживая в этом суровом краю невозможно хотя бы раз не согрешить. Я и мой супруг каемся день и ночь в надежде вымолить божье прощение. Да, мы не святые, но и не хуже большинства из тех, кто живет в городах и предается разврату. Дайте нам шанс, ваше святейшество, и через пару месяцев вы не узнаете это место. Клянусь вам, оно будет похоже на обитель Ругвида! Я не могу лгать стоя перед наместником Бога на земле. И мы, и наша челядь не может похвастаться истинной силой веры. Но одно только ваше появление уже многое изменило! Посмотрите, где сейчас крестьяне. Они бросили свои суетные дела и неустанно молятся за свое спасение. Даже мой супруг прямо за столом клялся мне, что проведет следующий месяц в холодной келье, лишь бы небеса услышали его. Видите, какие чудеса творятся благодаря вашему приходу, посланному нам свыше? Джеральд молчал, не в силах оторвать от женщины взгляда. Такая необычная речь настолько поразила его, что инквизитору потребовалось немало времени, чтобы стряхнуть с себя оцепенение. — Я верю тебе, женщина. Твое признание и стремление к покаянию должны послужить примером всем жителям королевства, — сказал он. — Твой муж порочен, но с такой верующей как ты, он может и должен исправиться. Однако только одно огорчает меня — в Сомгенте много золота. А золото, как ты знаешь, является первопричиной большинства грехов. Я был бы куда спокойней, имея уверенность, что это оружие Диалунга не будет соблазнять вас. Проницательная Шанна все поняла. — Мы с радостью передадим вашему святейшеству все излишки богатств на хранение. Оставим ровно столько, чтобы наш народ не чувствовал себя обделенным. — Тогда я буду ждать, когда вы подготовите для меня эту тяжкую ношу. Но поторопитесь — мне необходимо в скорости продолжить свой путь, чтобы и дальше очищать королевство от грехов и пороков. — Мы не заставим иноземных грешников долго ждать вашего появления. Изящно поклонившись, она скрылась за дверью, подарив архиепископу такую таинственную и завораживающую улыбку, что тот на мгновение пожалел о своей клятве в вечном служении Богу. Вечером Джеральд благословил сомгентцев на праведную жизнь, прочитал перед ними краткую проповедь и со своей кавалькадой двинулся в следующие владения. * * * * В конце лета 726 года через семь дней после официальной церемонии утверждения в должности, архиепископ Джеральд в сопровождении внушительного отряда вооруженных воинов выдвинулся из Вермилиона, чтобы нести свет веры во все концы королевства. В продолжительном выступлении перед Кругом епископов он торжественно поклялся искоренить всю греховность на своем пути, а также пообещал по возвращению как следует заняться изучением быта самих служителей собора. — Молитесь и просите прощение у Ругвида, — говорил он испуганным епископам. — Ибо когда тьма невежества и порока отступит от нашей страны, я приложу все усилия, дабы спросить с тех, чьим долгом было хранить от нее сердца людей. Объявив о восстановлении святой инквизиции, архиепископ направился в поход, наводя ужас на распустившихся богатеев. Джеральд с самого детства был набожным человеком. Узнав, что его состоятельный отец, промышляющий ростовщичеством, втайне от семьи был любителем кутежа и женщин, будущий священнослужитель посчитал себя запятнанным перед Богом. Чувствуя вину за своего родственника, он принял решение сделать все, чтобы заслужить прощение всевышнего. В одиннадцать лет Джеральд покинул дом и поступил в монастырскую школу. В шестнадцать он уже читал страстные проповеди прихожанам в деревенской церквушке. Его рвение в борьбе с людскими пороками заметили. Молодой человек пошел на повышение и переехал в Ревель неподалеку от Вермилиона. Однако меры он не знал. Пытаясь вмешиваться в распутство влиятельных людей, проповедник быстро снискал себе репутацию фанатика и безумца. Как следствие — был отправлен куда подальше от столицы, на много лет застряв в ранге рядового прелата. Но простой народ, мудро недолюбливающий зажиточных горожан и не имеющий средств для греховного падения, уважал благочестие молодого монаха. Жил Джеральд скромно, носил грубую хламиду и предпочитал питаться в основном хлебом и водой. Ярая борьба за нравственность должна была неминуемо привести его к беде, но волей судьбы вознесла на вершину. Советник Уинсон заметил в нем отличное оружие для «бескровного» подчинения независимых провинций. К тому же не мешало бы и уменьшить аппетиты высшего сословия, попутно пополнив пустующую королевскую казну. Сразу после выборов нового архиепископа, Джеральд, не дожидаясь официального церемониала, объявил о создании во всех областях Арондала священных трибуналов. До прибытия архиепископа со своим воинством население имело возможность покаяться в грехах и передать в пользование церкви солидную долю своего имущества. Память о прошлой инквизиции еще не исчезла: оказаться на много лет в заточении либо чего доброго отправиться на костер никто не хотел. В первом же городе инквизитор показал, как опасно становиться врагом Бога. И слухи о его жестоком нраве стремительно поползли по королевству. Там же, где непокорные отступники намеревались оказать архиепископу сопротивление, в дело вступали королевские гвардейцы, временно исполняющие роль простых монахов в белых накидках с изображенным на них солнцем. Речи Джеральда воспламеняли сердца людей получше инквизиционного костра. Слова он подбирал умело, не стесняясь и ругательных выражений. Цитаты из священных писаний, выученные им еще в юности, обжигали разум толпы, наполняя ее новым неведомым чувством любви к солнечному Богу. Быстро стала расти волна доносов. Ведь нищие очень хорошо знали о развлечениях знати и имели неплохую возможность поквитаться за былые унижения. Плата за донесения способствовала появлению целой армии блюстителей веры. Между тем сам Джеральд вовсе не был религиозным фанатиком и исправно выполнял наказы своего благодетеля из дворца. В глубине души он понимал, что никакая инквизиция не сможет вытравить из людишек стремление к наживе, роскоши и разврату. Однако, по его мнению, лишив богачей излишек золота, можно было бы вновь вернуть людей в лоно церкви. Кроме того, недоступное до этого ощущение безграничной власти все больше захватывало его в свои крепкие сети. В первый месяц своего похода, объехав южные и западные земли, инквизитор чувствовал себя хозяином положения, без труда подминая под религиозный поток трусливых лордов и бургомистров. Но с продвижением на северо-восток от радушия хозяев не осталось и следа. На границе с Антинарой на его пути встала внушительная стена копейщиков, а их командир в ответ на просьбу пропустить святое воинство предложил архиепископу убираться восвояси. Бесплодно потоптавшись на месте, Джеральд проклял герцога Антонио и повернул обратно, направившись во владения Мариуса Блейка. * * * * — Решайтесь мой господин. Надо избавиться от этого чудовища сегодня же, или завтра для вас может быть уже поздно, — шептал в ухо Мариусу его слуга Гейлон. — Церковная крыса не намерена ограничиться той данью, что вы приготовили для нее. — Молчи дурак. Ты слишком громко говоришь, — отвечал лорд, опустошая очередную бутылку вина. — Я бы не задумываясь выгнал его из имения, но это же не холуй королевы, а сам архиепископ. Он и так своими проповедями смутил моих мужиков. Они вчера поймали Родика и Ланигера и жестоко избили их. Другим дворянам тоже достается. В центре города до сих пор горит костер, куда безумцы бросают всю роскошную утварь. Мебель из редких пород деревьев, книги, лютни, сервизы — все пожирает огонь. Толпы оборванцев уже осмелились забрасывать мой дом камнями. И дальше будет только хуже. — Вот и надо действовать. Деньги этой прорве давать нет смысла. Лучше пустите в ход убийц. — Нет, нет! Молчи дурак! Только за эти слова нас с тобой бросят в подвал! Блейк, одетый в один халат, нетвердой походкой добрел до окна и долго вглядывался в темноту сумерек. — Господин, я знаю, его святейшество никогда не проверяет пищу, что подают ему, — продолжал бубнить Гейлон. — Есть у меня один знакомый тут. Ловкий малый — проскочит как мышь. Никто не заметит. Сделает он все в лучшем виде. Инквизитор помрет, и никто не узнает от чего. А вам только польза. Сохраните свои владения, да дальше будете жить припеваючи. — Нет! Если не получится его отравить — конец мне! Пытать будут. А инквизиторы в этом толк знают. Мариус с яростью ухватился за шторину и рывком сорвал ее с карниза, после чего начал неистово прыгать на ней. Но помешательство закончилось также внезапно, как и началось: он повалился на пол и закрыл лицо руками, слегка покачиваясь по сторонам. — Я это не заслужил. Моего брата зарезали как овцу, а меня-то уж точно не пощадят. За что все это? Чем я прогневал Ругвида? Разве не передавал церкви золото? Разве хоть раз обидел чем-то его святейшество? Пока лорд пытался осмыслить свое безнадежное положение, слуга по хозяйски забрался в его кресло и, посмеиваясь, поглядывал на Блейка, потягивая вино прямо из бутылки. — Надо бежать! — вдруг озарилось лицо Мариуса. Он вскочил на ноги и, подбежав к столу, вырвал у слуги бутылку и сам принялся допивать ее из горлышка. — Бежать? — переспросил оторопевший Гейлон. — Вот именно! Бежать! Сегодня! Сейчас! — закричал Блейк. — Пока они читают проповеди, я соберу сокровища и сбегу в Антинару. А потом вернусь с их армией и воздам этим ублюдкам по заслугам. — Значит, будем убегать? — Убегать, чтобы вернуться. Иди, распорядись на счет лошадей, да моих телохранителей подними с лавок. А я пока соберу золото. … Схватка была короткой. Воины в белых плащах без труда расправились с немногочисленной охраной лорда и полезли в его карету. Швырнув Мариуса на землю, они быстро обшарили ее и извлекли на свет факелов тяжелые лари. — Это он! Он хотел бежать, обманув священную инквизицию! — тем временем орал и тыкал пальцем в Блейка Гейлон, самостоятельно выбравшись из кареты. — Он презирает церковь! Он ненавидит королеву! Он такой отступник, каких еще свет не видывал! Плащеносцы расступились, и к карете торжественно вышел сам архиепископ в золоченой одежде. — Что я вижу?! — воскликнул он, неодобрительно качая головой. — Тот, кто еще вчера клялся мне в своей чистоте и любви к Богу, сегодня вздумал тайком скрыться с богатствами? Как нехорошо, лорд Блейк! Не ожидал я от тебя такой низкой греховности! — Ваше святейшество! — продолжал кричать слуга, прыгая вокруг своего господина. — Этот нечестивец еще и хотел отравить вас! Я свидетель! Он говорил, что готов отдать все свои деньги, только бы извести вас со света! — Проклятый выродок! — зарычал Мариус. Он вскочил на ноги, бросился на предателя, намереваясь задушить его голыми руками. Но воины инквизитора не допустили этого и несколькими ударами повалили лорда обратно в грязь. — Видите, что творит нечестивец? — Гейлон для верности пнул ногой распростертое тело. — Он сам подтвердил правдивость моих слов! — Помолчи, слуга грешника, — небрежным жестом угомонил его Джеральд. — Значит, готов свидетельствовать против своего хозяина? — Готов! Готов, ваше святейшество! — А ты что скажешь в свою защиту, лорд Блейк? — Я не твой раб, проклятый святоша! — крикнул Мариус. — Блейки всегда были только королевскими вассалами! И уж тем более не подданными орсальской девки! Я не признаю ни за ней, ни за тобой и твоей инквизицией права судить меня! Как ты смеешь поднимать руку на знатнейшего человека в королевстве!? — Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание, презренная грязь Диалунга? Мариус нашел в себе только силы приподнять голову и плюнуть кровью в сторону архиепископа. — Ну что ж, вина твоя очевидна, — констатировал довольный Джеральд. — Ты не только грешен, лорд Блейк, но еще и пытался совершить убийство наместника Ругвида на земле. А потому наказание для тебя будет особенно жестоким. Святые воины утащили Мариуса, а архиепископ принялся рассматривать добытые им сокровища. — Ваше святейшество, а мне полагается награда за скромный труд? — заискивающе спросил Гейлон, проскользнул сквозь плотный строй плащеносцев. — Это ведь я предупредил вас о том, что Блейк собрался бежать. Я же и свидетельствую против него. — Радуйся, что я не собираюсь тебя наказать вместе с ним за пособничество, — захлопнул перед его носом крышку ларя архиепископ. — Мое прощение для тебя высшая награда. Впрочем, вот, возьми этот драгоценный камень. Но советую тебе положить его к алтарю Ругвида в храме. До добра эта сверкающая штука тебя все равно не доведет. …Через пару дней на городской площади Мариуса Блейка сожгли на костре, предварительно вырвав ему язык, чтобы своими богохульными речами он не смущал верующих в процессе очищения собственной души. * * * * — Вы припозднились, ваше святейшество, — голос из скрытой темнотой дальней части огромной спальни лорда Руиса, заставил архиепископа вздрогнуть от неожиданности. — Кто это говорит? — прищурился он, стараясь разглядеть незваного гостя. — Никак сам Диалунг решил испытать крепость моей веры и подослал одного из своих демонов, что сторожат его врата подземного мира. — Вы забыли, ваше святейшество, что проповедь давно закончилась. Пришла пора поговорить о более серьезных вещах, — на свет подсвечника вышел сам советник Уинсон в походной одежде мрачных черных тонов. — Извините за такое вторжение, но ваш покорный слуга не смог отказать себе в удовольствии лично посетить вас в доме Руиса. Как вижу, лорд даже освободил для вас собственную спальню. Уважает, уважает. Или хочет, чтобы вы попутно очистили эту комнату от его былых грехов. — Уинсон, вы говорите с архиепископом, а не со своим старым приятелем, — немедленно отозвался на дерзость советника Джеральд. — Здешний правитель весьма достойный человек. Я сам выслушал его исповедь и уж поверьте смог отличить доброго верующего от грешника. Небрежное отношение к своей персоне я так и быть оставлю без ответа. Но вы должны мне немедленно назвать цель своего визита. — Цель? А разве к вам нельзя зайти просто так? — картинно удивился Аллард. — Я думал у нас с вами более доверительные отношения. — Такие же, как и отношения священнослужителя и крестьянина. Но вы не ответили на мой вопрос. — Все просто, ваше святейшество. Вы немного увлеклись гонениями одержимых демонами. Пора бы приостановить инквизицию хотя бы на год. Глаза Джеральда полезли на лоб. Он еще помнил о роли советника королевы в своей судьбе, но сейчас ощущение превосходства превысило его чувство благодарности. — Как понимать вас? Эти слова не просто дерзки, но и богохульны. Вы же ставите под сомнение священную инквизицию! Требую, чтобы вы немедленно объяснились! Повышенный тон не произвел впечатления на Алларда, его даже потянуло в сон. За свою недолгую карьеру при дворе он ставил на место и не таких одиозных фанатиков. — Ну что же, слушайте. Ваша инквизиция неплохо исполнила свою роль. Даже лучше, чем я ожидал изначально. Но после сожжения лорда Блейка вы перешли очень опасную черту, ведущую нас в пропасть. Видят небеса, я не хотел такого конца для этого человека. Однако вы превысили свое право и сделали необратимое. Хотя не в этом дело. Казнь Блейка ничто по сравнению с вашими дальнейшими цирковыми представлениями. У архиепископа отвисла челюсть, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Казалось, если бы в его руках оказался арбалет, он не задумываясь выстрелил бы в советника. — После вы объехали несколько городов и устроили там безумство, не характерное для верующего человека, — продолжал Аллард. — Людей секли, заставляли валяться в хлеву вместо свиней, сажали на цепь, клеймили словно скот. Несколько горожан просто зарезали в вашем присутствии как жертвы Богу. — Известно вам или нет, но еще полвека назад кровавые жертвы Богу были нормой, — со злостью проговорил архиепископ. — Что же касается остального — это лишь меры воспитания непутевой челяди. Они уподобились в своих желаниях животным, и я показал им, какого быть этими самыми животными. — Негоже Арондалу скатываться в те страшные годы, когда людей убивали за отказ от веры. — Да что вы можете понимать в церковных делах? Я даже ни разу не заставал вас в храме или во время молитвы. — Моя вера принадлежит только мне, — отрезал Аллард. — Сейчас мы говорим совсем о другом. Остановись вы на Блейке, и я бы не стал вас беспокоить этим чудесным вечером. Зачем вы пригрозили барону Монтиго сожжением его детей? Я же просил вас не ставить его в один ряд с другими отступниками веры. Так к чему это все? Упиваетесь властью? Хотите, чтобы перед вами преклоняли колени как перед самим Ругвидом? Джеральд покраснел и, подбежав к двери спальни, с треском распахнул ее. — Не собираюсь больше говорить с вами! — бушевал он, брызгаю слюнями. — Оскорбляя меня — оскорбляете и Бога! Кто вы такой?! Букашка под светом Его могущества! Кому бросаете вызов?! Самому архиепископу, великому инквизитору! — В настоящий момент я говорю не с архиепископом, а с простым человеком. И взываю именно к вашим человеческим качествам, — без тени смущения отвечал Аллард. — Где доброта, сострадание, милосердие? Разве не это должен нести священник по наказам Ругвида? — Мне нет нужды спорить с невеждой, — зло прошипел Джеральд. — Немедленно убирайтесь отсюда и никогда не приходите! Больше разговаривать было не о чем, и Аллард под пристальным взглядом архиепископа не спеша покинул спальню. — Это ваш выбор, — сказал лишь он Джеральду, когда поравнялся с ним. — Пора мне как следует проверить королевский дворец. Похоже, и там завелось слишком много отступников, — бросил тот в ответ и с силой хлопнул массивной дверью. …В эту ночь Джеральду не спалось. Странные чувства мучили и терзали его душу. Непонятная тревога отгоняла спокойный сон, заставляя ворочаться на просторной кровати. «Никак Руис слишком много грешил на этом ложе, что даже после моей молитвы оно не очистилось до конца, — недовольно думал он, уставившись в потолок. — Или во всем виноват этот нечестивый советник, разбередивший мой покой. Да кем он себя возомнил? Кто он по сравнению со мной?! Скоро поймет, как опасно повышать голос на самого архиепископа!». Но сон не приходил. За окном задул сильный ветер. Откуда-то издалека докатились раскаты грома. Внезапно молния озарила утварь спальни, и беспокойство Джеральда усилилось. Ему даже показалось, что кто-то едва слышно постучал в окно. «Глупость какая, — тревожно думал он, боясь пошевелиться. — Здесь же высоко. Никому не в силах запугать меня. Да и зачем? Только если слуги Диалунга решили испытать меня этой ночью». Молния вновь осветила комнату, отбросив на стену новую тень. И к своему ужасу архиепископ осознал, что находится тут не один. Темная изящная фигура сидела на подоконнике окна и, свесив с него ногу, небрежно покачивала ей. — Не мерещиться ли мне это? — приподнялся Джеральд на кровати, стараясь разглядеть силуэт в темноте. — Нет, ваше святейшество, к большому сожалению, это не сон, — ответил ему низкий женский голос. — Вы называете себя наместником странного Бога-солнца по имени Ругвид. Может быть, пришло время попросить его вмешаться? Я за всю жизнь не видела своими глазами небесных чудес. — А-а-а! Я знаю кто ты! Демон в человеческом обличии, который по приказу Диалунга рыщет в поисках заблудших душ! — торжествующе провозгласил мужчина, указывая пальцем на тень у окна. — Но тут ты ошибся. Я без труда изгоню тебя обратно в бездну, из который ты поднялся! — Жаль, что ты запел свою старую песню, — тень оторвалась от окна и неслышно поплыла к нему. — Я намеревалась поговорить с тобой о смысле бытия, но ты действительно фанатик, каким тебя и называют. Тут-то Джеральд наконец сообразил, что имеет дело не с потусторонними силами, а с самым что ни на есть реальным убийцей. — Стража! — только и успел пискнуть он, проворно соскакивая с кровати. Резкий удар по горлу ребром ладони свалил его святейшество обратно без чувств. Женщина же извлекла из внутреннего кармана пузырек и, приоткрыв рот Джеральду, вылила туда все его содержимое без остатка. Через несколько мгновений тело мужчины забилось в конвульсиях и вскоре замерло навечно. — Выходит, сам Бог был за твою смерть, — рассмеялась тень над трупом великого инквизитора под новые раскаты грома. Спальню она покинула тем же путем, каким и пришла.
Последние комментарии
6 часов 38 минут назад
6 часов 41 минут назад
6 часов 53 минут назад
6 часов 55 минут назад
7 часов 9 минут назад
7 часов 25 минут назад