Участь победителей (СИ) [Андрей Moskwinian] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Пролог + 1 глава

Пролог

Это была эпоха, когда магия ушла из земель Грундфелла, сделав силу и сталь главными вершителями судьбы мира. О волшебниках вспоминали лишь в легендах, труп последнего дракона замели вьюги на далеком севере, чучела грифонов и виверн считались наглыми подделками. Всего за полвека сказка про Ругвида и Диалунга превратилась в основную веру западной части континента, а церковь — в средоточие мирского и духовного управления. Люди гнили в роскоши и грязи, лесные эльфы вырождались в своих лесах, гномы все глубже зарывались в недра Железных гор, и только тсунгхи продолжали как и прежде плодиться, невозмутимо посматривая змеиными глазами на ссоры соседей.

Это было время войн и религий, торговых союзов и дворцовых интриг, спутавших хитроумными узлами границы и интересы королевств. Это был век храбрых рыцарей и титулованных разбойников, нищего крестьянства и позолоченного духовенства. Это были годы бесчестия и пороков, интриг и подкупа, когда запачканные кровью деньги ценились выше семейных уз и вассальных клятв, а искусство отравления было доведено до совершенства. То были дни, когда люди отринули науку и философию, подчинив все свои интересы лишь наживе и власти.

Более тысячи лет минуло в тех пор, как последний из высших эльфов покинул земли Грундфелла, предоставив право молодым расам самостоятельно творить свое будущее. Избавившись от попечения первородных, люди быстро заселили значительную частью континента и принялись истреблять друг друга. Ложные ценности, придуманные боги и законы стали причинами вековых раздоров. 725 лет прошло со дня образования первого людского государства, и все эти годы были омрачены бесконечными сражениями за дурманящую власть. Последнее королевство из претендентов на мировое господство — Арондал, не вынесло бремя стремительного роста и стало жертвой междоусобной войны гордых герцогов, стремящихся почувствовать себя независимыми правителями. Царствующая династия еще сопротивлялась неизбежному исходу, а время неумолимо готовилось смахнуть своей грубой ручищей со стола истории старые просевшие дворцы, уже определившись со своим новым фаворитом — восточной империей Виндланд. Жребий был брошен и невидимые жернова готовились перемолоть очередной хлам прошлого. Но люди ничего не знали об этих ужасных законах мироздания. Они продолжали цепляться за пустые символы былого величия, мечтая о возвращении изобилия в опустевшие земли. Неизбежность весело скалилась, наблюдая за их глупыми надеждами, и не подозревала, что даже у самых основательных законов бывают исключения.

Глава 1. Письмо мертвеца

Спокойная и размеренная жизнь в форте закончилась после второго набега разбойников на деревни у границ с Антинарой. Суровая дисциплина вновь вернулась в мрачные каменные стены вместе с тревожными слухами — грядет новая война! Это раньше гвардейцам вполне хватало подремать на сторожевом посту или неспешно прогуляться по тихим улицам Бледбера. Теперь же дозорным приходилось регулярно сбивать с себя толстый слой пыли после очередного рейда по землям в окрестностях крепости Роштор. О женщинах пришлось позабыть надолго, шутка о возвышенных чувствах рыцарей к лошадям стала восприниматься как оскорбление. Довольных скудным жалованием становилось все меньше, и только виселица за дезертирство еще удерживала солдат в казарме. А между тем на дорогах Арондала безопасность не гарантировалась даже гвардейцам короля. Именно этим людям в первую очередь нужно было иметь глаза на затылке в эпоху феодальной раздробленности.

* * * *

Сержант Аллард Уинсон вовремя остановил свою лошадь, едва не налетев на лысоватого мужчину, который с поднятой рукой вышел навстречу отряду королевской гвардии.

— Кто вы такие и что тут произошло? — отрывисто спросил его Аллард, быстрым взглядом осмотрев раскиданные трупы торговцев у разграбленных повозок и подозрительного вида антинарцев, стоящих рядом с ними.

— Мое имя Блантер, — небрежно поклонился тот в ответ. — Мы слуги герцога Антонио, обходим границу его владений. Услышали крики о помощи и поспешили сюда, но опоздали. Никак разбойники опять промышляют в здешних лесах.

«Говоришь разбойники? — подумал сержант, недоверчиво глядя на искаженное гнусной ухмылкой лицо антинарца. — Почему же вы обшаривали карманы убитых, если хотели прийти им на помощь? Я отлично видел, как ты отпрянул от трупа, когда понял, кто к тебе скачет. Или мародерство у герцога Антонио в порядке вещей?»

— Хочу заметить, что мы находимся на земле короля Грегара Болха, — сказал Аллард, так и не отдавая приказа своим солдатам опустить пики. — Почему подданные герцога так смело нарушают границы чужих владений?

— Как я уже объяснил, мы пришли на зов о помощи, — криво улыбнулся Блантер. — Я прошу прощение за это недоразумение, что произошло по моей вине. Мы не намерены задерживаться в ваших владениях.

Пока он говорил, быстрый взгляд сержанта подмечал существенные мелочи вокруг.

«Из торговца торчат стрелы с таким же оперением, как и у того бородача-антинарца. А вон тот долговязый наверняка прячет за спиной меч, обагренный кровью».

Еще были живы в памяти времена, когда пользуясь слабостью предшественника Грегара, герцоги севера развязали междоусобную войну внутри Арондала, смешав своих и чужих, превратив порядок в кровавый хаос, когда не знаешь кто тебе друг, а кто враг. Много храбрых воинов полегло в те годы смуты. Кого предательски настигла в спину стрела, кого зарезали в гостях, памятуя о кровной мести былых поколений, кто стал жертвой ложных обвинений в предательстве или просто убит по ошибке. При дворе то время предпочитали не вспоминать, и даже летописцы старались как можно более кратко описывать позорное прошлое королевства.

— Не думаю, что здесь еще требуется ваше присутствие, — твердо сказал сержант наемнику. — О погребении этих несчастных, отдавших свои души Ругвиду, теперь позаботимся мы.

— Позвольте нам хотя бы помочь храбрым воинам короля собрать всех убитых и отвезти в ближайший город.

Аллард встретился с тяжелым взглядом Блантера и понял, что тот совсем не горел желанием так быстро оставлять разграбленный караван.

«Нет, здесь дело не в скарбах торговцев, — размышлял сержант, осадив лошадь назад и незаметно подавая своему отряду знак быть готовым к внезапному нападению. — Не золото вы ищете, а что-то совсем иное. Однако, зря надеетесь, что я приму помощь от таких мерзавцев. Мало разницы между антинарским патрулем и шайкой разбойников».

— Благодарю за помощь, но мы вполне управимся и без вас, — громко объявил он людям герцога Антонио. — За нами сейчас следует другой королевский отряд, так что общими силами доставим тела этих несчастных в город. А вам, господин Блантер, лучше поторопиться: неизвестно куда направились эти проклятые убийцы. Быть может в это самое время они собираются ограбить беспечного антинарского купца, который не взял с собой достаточно много охранников.

— Тогда мы уходим, — злобно поводил тот желваками и, махнув рукой своим людям, двинулся прочь.

Только когда антинарцы скрылись за поворотом, Аллард, наконец, смог спокойно вздохнуть и отпустить рукоять меча.

— Сержант, напрасно вы их не задержали, — подъехал к нему молодой капрал Ней. — Не нравятся мне эти проходимцы. Как-бы не от их рук произошло это злодеяние.

— Может и от их рук, но разве ты не заметил, что среди деревьев пряталось несколько их собратьев с луками? Боюсь, если бы дошло до кровопролития, мы могли бы оказаться в невыгодном положении.

— Но разве мы не гвардейцы Арондала? И разве не по нашим землям бродят эти гнусные злодеи?! — возмутился Ней. — Возможно, мы только что отпустили тех самых разбойников, которые уже несколько месяцев наводят ужас на крестьян в этих краях!

— Остуди свой пыл, капрал, — остановил сержант не на шутку разгорячившегося молодого человека. — У меня имеется строгое указание коменданта Талбота не устраивать стычек с антинарцами. И я за это отвечаю головой. Отправляйся лучше в Бледбер и скажи, чтобы прислали стражу забрать трупы.

Ней остался не в восторге от таких слов своего командира, но к счастью для себя перечить приказам еще не научился. Пока он, что есть силы, гнал свою лошадь в город, гвардейцы проверили, есть ли выжившие среди торговцев. Убедившись же, что перед ними лежат только мертвецы, арондальцы сложили их в ряд вдоль дороги.

Сняв порядком надоевший шлем и расправив темные волосы, Аллард направился к трупам. Обходя убитых, сержант обратил внимание на одного покойника, пыльная накидка которого скрывала одежду совсем не походившую на привычное одеяние торговца. Что-то странное и загадочное почудилось Алларду в лице со смуглым оттенком кожи, который был так не свойственен коренным жителям этих земель.

«Не тебя ли они искали? Вернее то, что может быть спрятано у тебя в одежде».

Сняв перчатки, Уинсон осторожно проверил содержимое карманов трупа. Не обнаружив ничего достойного внимания, он уже намеревался оставить мертвеца в покое, но тут ему послышался хруст бумаги, зашитой прямо в кафтан. Быстро распоров материю сержант убедился в правильности своего предположения. В его руках лежало запечатанное письмо с гербовой печатью герцога Травени, союзника короля и главного врага герцога Антонио.

«Что ж, все сходится, — с чувством выполненного долга Аллард спрятал письмо в своем внутреннем кармане. — Похоже, ради этой бумаги и была устроена резня торговцев. Осталось только решить, что делать с этим важным посланием».

* * * *

Отряд вернулся в Роштор только поздним вечером. Хоть эта крепость и была воздвигнута больше столетия назад, и не входила ни в какое сравнение с укреплениями нового времени, но для приюта королевского гарнизона подходила идеально. Этому людскому сооружению повезло больше чем другим подобным постройкам. В последнюю войну множество крепостей были разрушены до основания требушетами, либо так пострадали от их камней, что стали совершенно непригодны для жизни.

Прибыв в Роштор, Аллард первым делом представил подробный отчет о дневных событиях коменданту Талботу. Однако, держа при себе некоторые подозрения на счет самого командующего крепостью, сержант предпочел умолчать о существовании загадочного письма с гербовой печатью.

— Как жаль, что эти мерзавцы безнаказанно бродят по нашей земле, — с горечью произнес престарелый комендант, услышав от Алларда весь рассказ, и даже едва не пустил скупую солдатскую слезу. — Я ведь отлично помню, как в прошлом месяце своими глазами видел караван этих торговцев. И вот они уже все мертвы, а мы лишь можем беспомощно сидеть здесь и ждать новых нападений. Ах, если бы король смог выделить нам еще людей для охраны границы!

— Комендант, я со своим отрядом обязательно отыщу этих разбойников и придам их законному суду, — пообещал ему сержант. — Но что нам делать, если под личиной головорезов скрываются антинарцы?

Талбот на мгновение смутился и, вспомнив о содержании рассказа, поинтересовался, достойно ли сержант разошелся с антинарцами.

— Я ничем не ущемил достоинство солдат герцога Антонио, — ответил ему Аллард. — Они были настолько любезны, что даже предложили свою помощь, но я отказался. Все-таки антинарцы и так нарушили границы земель.

— Вы поступили правильно. Мне не в чем вас упрекнуть, — доброжелательно положил руку на плечо своему подчиненному комендант и осторожно спросил: — Но вспомните, не привлекло ли ваше внимание нечто странное и необычное в этих торговцах?

— Никак нет. На вид обычные торгаши, каких полно на любом рынке.

Поняв, что больше ничего у гвардейца разузнать не получится, Талбот отправил его обратно в казармы. Впрочем, от глаз Алларда не укрылась тревога на лице коменданта. Что-то беспокоило этого человека, привыкшего видеть человеческие смерти. И сейчас его волновали отнюдь не погибшие торговцы.

Таким образом, сержант только утвердился в мысли, что его командир не достаточно откровенен с ним. А значит и с докладом о таинственном письме стоило повременить.

* * * *

Оставшаяся часть вечера прошла для Алларда нелегко. Дисциплина и долг требовали рассказать все командиру, в то время как предчувствия умоляли впервые нарушить солдатскую клятву. Близилось что-то загадочное, опасное и в тоже время очень притягательное. Письмо мертвеца приятно хрустело у сердца, заставляя невольно чувствовать себя совсем в ином положении. Маленький клочок бумаги в руках сержанта казался ему куда боле ценным, чем его собственное звание, и даже статус Талбота.

Сон был прерывистым и тревожным, поэтому внезапное прикосновение к плечу оказалось воспринято как высшее благо. Алларда разбудил караульный и сообщил, что комендант хочет срочно увидеть его на восточной стене крепости. Чувствуя подвох, сержант все же не решился возражать приказу и, одевшись, отправился к месту встречи. Но вопреки ожиданиям там его встретил отнюдь не Талбот.

Темноволосый короткостриженый мужчина с острыми чертами лица был едва заметен издалека, сливаясь с темнотой благодаря своей черной одежде и плащу. Он внимательно оглядел Алларда, задержав на мгновение свой пристальный взгляд на оружии сержанта, после чего заговорил.

— Вы, наверное, удивлены такой неожиданной встрече? — слегка улыбаясь, спросил он Алларда. — Как видите, я вовсе не ваш командир.

— Было бы странно увидеть его именно здесь в такой поздний час. Кто вы и зачем захотели увидеть меня? — говорил ему Аллард, стараясь не показывать волнения от обстоятельств такого неожиданного свидания.

— Сержант, хочу прежде выяснить кое-что. Почему вы не отдали коменданту письмо, которое вытащили сегодня у одного из торговцев?

«Он все знает. Но как? Неужели кто-то из моего отряда заметил, как я нашел письмо, и успел донести? Но почему тогда я держу ответ не перед Талботом?» — замелькали вопросы в голове Алларда.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. И лицо ваше вижу впервые. Между тем в эту крепость таким гостям проход закрыт! — гневно ответил он незнакомцу и нащупал рукоять своего оружия.

В эту минуту сержант ощутил за своей спиной присутствие еще одного человека, который, по-видимому, бесшумно подобрался к нему во время разговора.

— Не делайте резких движений, — предупредил его холодным голосом черноволосый. — И не пытайтесь обернуться, иначе умрете быстрее, чем успеете моргнуть. Если хотите сохранить свою жизнь, то в ваших интересах правдиво отвечать на мои вопросы. Согласны с таким подходом?

Аллард кивнул ему.

— Тогда продолжим нашу беседу, — вернулся к допросу незнакомец. — Почему вы не отдали письмо коменданту?

«Выбор у меня не богатый. Да и дозорных на стене почему-то нет, — размышлял сержант, вглядываясь в хитрую полуулыбку на лице мужчины. — Этот странный тип не похож на слугу коменданта. В любом случае, они бы не разговаривали со мной подобным образом, зная, что я утаил письмо».

— Отвечу вам так: то письмо я обнаружил случайно, заподозрив антинарцев в умышленном истреблении каравана. На письме стоял герб Элгона, который враждует с Антинарой. И судя по направлению пути торговцев, предназначалось оно важной особе, приближенной к королю. Что же касается коменданта, то я, в силу некоторого недоверия к его персоне, посчитал невозможным отдать ему сей важный документ. Через пару дней мой отряд должен был побывать в Лимьене. Вот там я и намеревался передать письмо преданному слуге государя.

— Интересно, — потер подбородок незнакомец. — Откуда же у вас такое недоверие к коменданту?

— На то есть свои причины. Я считаю, что он ведет двойную игру, как за короля, так и за герцога Антонио. Но раз доказательств у меня нет, то и говорить об этом незачем.

Черноволосый кивнул человеку, стоящему за спиной Алларда, и тот скрылся так же бесшумно, как и пришел.

— Мое имя Кристоф, — представился, наконец, таинственный собеседник. — Оно вам мало о чем скажет, но все же не будем уподобляться варварам с севера. Сохраним хотя бы видимость этикета.

— Не скажу, что мне так уж приятно познакомиться с вами в подобной обстановке. Может, теперь и вы поведаете мне о себе и интересе к письму? — сухо сказал в ответ сержант.

— Уверены, что хотите узнать об этом? Обратного пути не будет, если я открою вам правду.

— Боюсь, у вас нет выбора. Я спрятал письмо в надежном месте и отдам его только тому, кто действительно служит королю. Вам же по понятным причинам я доверять не могу. Попробуете отнять его силой — получите лишний шум, который не гарантирует вам получение этой важной бумаги.

Кристоф задумался, не ожидав, что разговор примет такой оборот.

— Раз вы не намерены отдать мне письмо добровольно, придется получить его другим способом, — сказал он после непродолжительного молчания. — Отправляйтесь в казарму для отдыха: не так уж много осталось от этой ночи. И ни в коем случае не говорите никому про письмо. Думаю, мы с вами скоро встретимся вновь.

* * * *

Уже на следующий день к полудню в Роштор прибыл всадник со срочным приказом самого маршала Ларгоса. Тот требовал немедленно направить в Лимьен отряд солдат под началом сержанта Уинсона, где он должен будет получить новые указания. Текст послания был составлен в столь категоричной форме, что Талботу ничего не оставалось, как немедленно отправить своих воинов в этот город, наказав им скакать как можно быстрее. Столь внезапный вызов наполнил голову Алларда тревожными мыслями, но, чувствуя, что эти события имеют связь с его ночной прогулкой по крепостной стене, он решил захватить с собой и таинственное письмо.

Поднимая густые клубы пыли, гвардейцы погнали своих лошадей в Лимьен, стремясь в соответствии с указанием коменданта прибыть в город еще до наступления ночи. И хотя при такой спешке необходимо было зорко следить за дорогой, которая в провинции была далека от идеально мощеных путей близ крупных городов Арондала, Аллард успел заметить, что за ними следует небольшая группа людей. Вряд ли они имели желание напасть на гвардейцев, особенно учитывая свою малую численность. Скорее всего, всадники лишь намеревались сопровождать отряд, приглядывая за его перемещениями издалека. Так это было или нет, но как только копыта лошадей застучали по ровным камням, а на горизонте показались шпили городских зданий, неизвестные немедленно отстали.

Прибыв в гарнизон, сержант внезапно получил указания от местного коменданта посетить комнату на верхнем этаже для получения нового назначения. А там его уже ожидал таинственный собеседник былой ночи — Кристоф. Только теперь свой черный наряд он сменил на богатую одежду зажиточного горожанина.

— Я же говорил, что мы с вами еще встретимся, — поприветствовал он гвардейца.

— И я рад вас видеть, любитель ночных прогулок, — ответил ему Аллард. — Опять намерены требовать отдать вам письмо?

— В этот раз просить об этом будет совсем иной человек. И я посмотрю, хватит ли вам смелости отказать ему.

— Этот человек является вашим господином?

— Я служу ему, но господином не называю, — гордо произнес Кристоф, злобно блеснув глазами. — Следуйте за мной, сержант. И советую вам забыть о вопросах чести, когда будете говорить с ним.

Они покинули гарнизон и двинулись по узким и кривым улочкам города вдоль покосившихся старых домов. Провожатый Алларда шел впереди и молчал, ясно давая понять, что не намерен обсуждать с гвардейцем что бы то ни было. Между тем сержант заметил, что Лимьен хоть и казался со стороны большим и величественным, но за его внешним фасадом скрывались нечистоты и мусор. Придорожные ямы были завалены старым хламом, а в некоторых местах застоявшиеся помои образовывали большие дурно пахнущие лужи. И только когда они миновали бедняцкие кварталы, городской пейзаж преобразился, завораживая глаза старинной архитектурой зданий.

Изрядно поплутав, они, наконец, вышли к воротам дорогой гостиницы и направились внутрь двора. Первое, что бросилось в глаза сержанту — это отсутствие постояльцев и слуг. Ни во дворе, ни в доме, ни на конюшнях не было заметно характерной для таких мест суеты. Казалось, всех умышленно разогнали перед его появлением.

— Проходите в дом и присаживайтесь за стол к ожидающему вас человеку, — напутствовал Кристоф, остановившись на крыльце. — Не беспокойтесь — перепутать крайне сложно. Кроме него других посетителей там нет.

Внутри гостиницы благодаря плотным шторам на окнах царила полутьма. Канделябры на стенах с трудом освещали просторное помещение. Но, по всей видимости, именно такого эффекта и добивался устроитель этой встречи.

Он был еще не стар, но волосы и борода уже давно побелели. Властное лицо изрезали морщины, а пристальный взгляд зеленых глаз между тем как будто проникал прямо в душу. Простая одежда на нем не отличалась богатством и, пожалуй, уступала в цене даже одеянию бродячего певца. Однако причина тому была проста — он не хотел привлекать к себе лишнее внимание.

— Хотите отобедать? Вы, наверное, голодны с самого утра, — любезно предложил мужчина, когда сержант осторожно присел за стол напротив него.

— Вы правы, я давно не ел. Но предпочитаю сначала закончить все дела, а уж после приступать к трапезе.

— Это ваше дело. Но на стол я все же прикажу накрыть.

Незнакомец подозвал к себе трактирщика и попросил его принести что-нибудь съестное двум уставшим с дороги путникам. Низко кланяясь и улыбаясь так широко, как только возможно, хозяин заведения побежал выполнять просьбу посетителя.

— Значит это вы тот молодой человек, который заставил меня лично прибыть в этот грязный город, — сказал он, оглядывая Алларда. — Раз выпала нам удача познакомиться при таких весьма странных обстоятельствах, то давайте я прежде представлюсь вам. Мое имя — Девлет Орсаль. Я советник короля Грегара и, как вы понимаете, более верного его слуги в этих краях не сыскать.

— Приятно встретить здесь человека такого высокого положения, — доброжелательно кивнул ему сержант, стараясь припомнить все, что он до этой встречи слышал о советнике. — А мое имя Аллард Уинсон, хотя вы и так наверняка знаете об этом.

— Ваша правда. Нужно сказать, что вы заставили меня изрядно поволноваться за письмо. Но благодаря вам оно не досталось проклятым наемникам, которые ради него опустились до убийства ни в чем неповинных людей. Надеюсь, оно у вас с собой?

— Да, со мной. В целости и сохранности. Признаться, я не ожидал, что из-за этой бумаги со мной захочет встретиться сам советник короля.

— Не удивляйтесь. Есть вещи, которые лучше делать самому, чем доверять их кому-то другому. Кристоф подробно рассказал мне про вашу встречу в крепости. Хочу заметить, что вы храбрец, ведь моему человеку было бы проще убить вас, чем уйти с пустыми руками.

— Советник Девлет, он достаточно умен и сделал все правильно.

— Но вы тоже рисковали, доверяя ему. Неизвестно, кому он мог служить. В конце концов, даже мне вы верить не обязаны.

— Почему? — удивился Аллард словам советника. — Вы ведь верноподданный короля. Разве у меня должны быть причины не доверять вам?

— Это так. Но и вы должны знать, что не все, кто служит королю, готовы умереть за него. Это касается не только его слуг, но и даже близких родственников.

Не прошло и получаса, как проворные молодцы заставили весь стол лучшими угощениями какие только могли предложить в этом заведении. Аллард же залез в свой внутренний карман и, достав письмо, протянул его советнику.

— Чем бы ни закончился обед, хочу прежде избавиться от этой тяжелой ноши, — лишь улыбнулся он и принялся за еду.

— Что ж, это мудрое решение, — сказал в ответ Девлет и, немедленно вскрыв конверт, углубился в текст.

После прочтения он некоторое время задумчиво смотрел на большие рога оленя, висящие на стене, после чего его внимание вновь перешло к сержанту.

— Не могу не воспользоваться случаем и не попросить вас немного рассказать о себе, — молвил советник, пристально глядя на Уинсона своими зелеными глазами. — Я не привык делить трапезу с людьми, которых совершенно не знаю.

— Моя история не будет полна невероятными приключениями. Вряд ли моя жизнь покажется вам слишком уж необычной, — начал свой рассказ гвардеец, предварительно протерев рот салфеткой. — Я одинок в этом мире. Моя мать отдала свою душу Ругвиду, когда я был еще очень мал. Мой отец был зажиточным купцом, пока однажды не был разорен более удачливым торговцем. Эта трагедия заставила его в поисках прибыли связаться с весьма сомнительной компанией. И однажды он не вернулся домой, а вскоре появились люди с купчей на все наше имущество. Я бы непременно оказался на улице среди нищих, но моя тетушка была так добра, что приютила меня в своем доме. Но у нее самой было четверо детей, и я признаться чувствовал себя неловко в таком положении нахлебника. Как только мне исполнилось шестнадцать лет, я поспешил покинуть ее жилище и поступил на службу в королевскую армию. Если вас интересует нечто большее, то могу сказать, что в своем родном городе я старательно обучался грамоте и наукам, хорошо владею письменностью и знаком с историей королевства. В гарнизоне был обучен верховой езде и основам владения оружия.

— Сколько вам лет?

— Двадцать три. Через месяц будет двадцать четыре.

— И в таком возрасте вы уже добились звания сержанта?

— Я старался не посрамить флаг, честь которого защищаю ежедневно.

Слова Алларда звучали немного возвышенно, но вполне удовлетворили Девлета. Усмехнувшись самому себе, он налил полный кубок вина и мигом осушил его.

— А вино здесь дрянное, — заметил он, протирая усы. — Послушайте, сержант, мне нравится, что вы откровенны со мной. Ведь все, что вы мне только что поведали, я узнал прежде, чем направился сюда. Вы не солгали мне ни в чем, поэтому я хочу сделать храброму воину интересное предложение. Что думаете о возможности служить королю и своему отечеству в несколько ином качестве?

— Что вы имеете в виду? — не понял Аллард.

— Я предлагаю вам отказаться от гвардейской службы и выполнять исключительно мои распоряжения.

Сержант своим внешним видом никак не показал свое отношение к такому предложению, но внутри себя был только рад внезапному повороту событий. Все складывалось как нельзя кстати в его пользу. Но именно сейчас в момент этого небольшого триумфа нужно было быть предельно осторожным. Слова такого скользкого человека как Орсаль ровным счетом ничего не значили в будущем. В конце концов, он получил свое письмо, а значит, в любой момент мог избавиться от случайного свидетеля этих тайных игр.

— Я с удовольствием соглашусь приносить больше пользы государю, но позвольте узнать: в чем будет заключаться мое новая служба? — спросил он советника, стараясь придать своему взгляду как можно больше непринужденности и беспечности.

— Вот что я скажу вам, Аллард, — молвил Девлет. — Многие хотят мне служить, но они и не подозревают, с чем столкнутся на следующий день. Хоть эти люди и действуют во благо короля, но вынуждены напрочь забыть о таких понятиях как честь и достоинство. И обратного пути у них нет. Тот, кто слишком много знает о моих деяниях, уже никогда не сможет вернуться к своей прежней жизни. Именно поэтому я так разборчив в выборе людей.

— Я понимаю вас. Но разве причина такого осторожного отбора только в этом?

— Вы правы. У короля очень много врагов, как за пределами Арондала, так и в самом дворце. Любой желающий служить мне может оказаться шпионом, имеющим несколько хозяев.

— И поэтому вы предпочитаете лично искать верных королю людей?

— Отчасти это так. Вы волей судьбы оказались замешаны в очень опасную историю. И, признаться, я даже в сомнениях можно ли после всех последних событий отпустить вас обратно в Роштор. Кстати, подпись в послании маршала Ларгоса не настоящая. Так что вряд ли найдется виновник этой глупой шутки.

После этих слов глаза советника так коварно заблестели, что Аллард поспешил дать твердый и уверенный ответ:

— Вам не понадобиться делать этот выбор. Ведь я уже принял решение и готов выполнить ваше поручение.

— Вы уверены в своем решении? Возможно, ваша служба больше никогда не возобновится.

— Я уверен. И в моей душе нет места сомнениям.

— Ну что ж, тогда заканчивайте быстрее с этим обедом. Вас уже ждут срочные дела, — довольно потер руки советник и встал из-за стола. — Я буду ждать на улице. Как знать, может, вы еще передумаете.

…В этот же день гонец передал коменданту крепости Роштор подписанное маршалом Ларгосом распоряжение о том, что сержант Аллард Уинсон переводится на службу в другой гарнизон.

2-3 главы

Глава 2. Цена доверия

— Запомни, вся власть в Арондале сосредоточена не в многочисленных вассальных владениях короля и даже не в этой столице. Оплот всего управления находится в том дворце, где живут высшие особы, определяющие судьбы простого люда.

Так говорил Девлет своему новому наемнику, когда они проезжали через большие ворота в Вермилион. Аллард же предпочитал больше слушать своего провожатого, чем задавать слишком много вопросов.

— Посмотри на этот муравейник! — продолжал тем временем лорд. — Клянусь, что ни в одном городе королевства ты не найдешь такого столпотворения! Именно тут сходятся все торговые пути и денежные потоки. Здесь собираются желающие быстро сколотить себе состояние. Воры, убийцы, путешественники, фокусники, шарлатаны — кого только ты не встретишь на этих больших улицах. Поэтому не зевай, иначе быстро лишишься своего мешка с золотом. А может, лишишься и жизни. Здесь могут воткнуть нож в спину даже ради развлечения.

Мимо путников деловито прошагали гномы, ведя за собой двух ослов.

— До Роштора доходили слухи, что в последнее время в столице не сильно жалуют иных обитателей мира, — вспомнил Аллард, глядя вслед процессии подземных жителей.

— В этом городе пересекаются не только люди из разных земель, но и представители эльфов, гномов и даже тсунгхов, — сказал советник, увидев заинтересованность своего спутника этим вопросом. — Но хочу сказать, что слухи, которыми ты располагаешь, верны. Тем, кто не принадлежит к людскому роду, в последнее время тяжко в столице. И виноват в этом лорд Розмунд Блейк, двоюродный брат короля. Но об этом я расскажу в другой раз. Тебе, прежде всего, необходимо будет изучить Вермилион, знать все его улочки и дома, самому посетить как верхний город зажиточных особ, так и бедняцкие кварталы, где люди готовы друг другу глотку перегрызть за кусок хлеба. Ты должен знать столицу так же хорошо, как свое имя. Разумеется, твои поручения не будут ограничиваться только этим местом. Придет время и перед тобой откроются двери королевского дворца со всеми ужасными тайнами и интригами, что скрываются в его стенах. Но все это потом, а сначала — главный город королевства. Твой старый знакомый будет тебе проводником и наставником. И еще — будь внимателен к любым мелочам. Многие шпионы из-за своей неопытности часто допускают ошибки за которые потом дорого расплачиваются.

Так они добрались до гостиницы, в которой их уже ожидал Кристоф. Оставив Алларда под его опекой, советник поспешил во дворец. Возможно, причиной тому стали слова, которые успел ему нашептать его верный слуга.

— Вижу, встречаться с вами стало хорошей традицией, — поприветствовал Аллард своего старого знакомого.

— Давай оставим этот дружелюбный тон, коим общаются друг с другом знатные люди, — холодно сказал Кристоф. — Раз мы теперь воюем за один лагерь, то и говорить друг с другом будем куда проще, чем ранее. Ты согласен с таким положением дел?

— Вполне.

— Тогда вот что тебе нужно знать. Первое время будешь жить в этой гостинице. За твою комнату заплачено наперед. Завтра я зайду за тобой, и ты сможешь своими умениями доказать, что лорд не ошибся в своем выборе. Если на пороге появится кто-то другой — спроси его, знает ли он, в какой день народ Арондала стал счастливым? Если получишь ответ — в день восхождения на престол короля Эдуарда Смелого, то знай, что это пришел мой человек.

— И ты даже не поделишься подробностями моей будущей службы?

— Ты сам сделал выбор в пользу неизвестности, — лишь пожал плечами Кристоф. — Все мы блуждаем во тьме, но в твоем гарнизоне она была не так страшна и непредсказуема. Назад пути уже нет, так что свыкайся со своей новой ролью.

С этими словами слуга советника стремительно покинул комнату уже бывшего сержанта королевской гвардии, оставив его один на один с тяжкими мыслями и сомнениями. А на следующий день тайная служба с головой затянула его в свой водоворот.

Всю весну 725 года со дня основания первого королевства Аллард выполнял указания своего нового работодателя, попутно изучая город. Хотя ему и удалось побывать на многих площадях, улицах и закоулках большой столицы Арондала, но интуиция подсказывала, что это лишь видимая часть быта горожан, в то время как где-то совсем рядом притаилась совсем иная сторона жизнь, скрытая в тени от посторонних глаз. Только спустя два месяца, как Уинсон навсегда покинул крепость Роштор, ему было оказано доверие нырнуть в омут иной сущности города.

* * * *

Огромный Вермилион гостеприимно распахнул перед новым гостем свои широкие улицы с высокими домами, торговые площади с роскошными лавками и складами лучших товаров континента. Там можно было найти все необходимое для жизни: посуду и мебель, овощи и фрукты, доспехи и холодное оружие, всевозможные наряды и разнообразные предметы роскоши. И хотя раннее утро, когда все торговцы стягивались к рыночным площадям, давно миновало, жизнь в городе продолжала шуметь множеством голосов, призывающих покупать товары. Повсюду с деловым видом сновала пестрая толпа, собравшая в себя, казалось бы, представителей всех людских земель. Помимо торговли, путешественников завлекали возможностью взглянуть на представления акробатов, фокусников, музыкантов, пожирателей огня, цирковых уродцев.

Среди этого шумящего моря людей пробирались и Кристоф с Аллардом, отбиваясь от надоедавших со всех сторон торговцев, наперебой толкающих прямо в лицо свои товары.

— Будь внимателен к своему кошельку, — предупредил Кристоф своего спутника. — Глазом моргнуть не успеешь, как ловкая рука вора утащит его из твоего кармана.

— Про это не изволь беспокоиться, — ответил ему Аллард. — Мне уже доводилось бывать на ярмарках в городах, поэтому я не настолько беспечен, когда дело касается моего имущества.

— Как раз настоящей ярмарки в Вермилионе ты еще не видел! — захохотал Кристоф. — Сейчас можно наблюдать обычный день в столице, но когда наступит день великого Хидрига, на этих улицах лучше не появляться. Иначе ты рискнешь на своей шкуре убедиться, что значит оказаться между молотом и наковальней. Хоть ты и служишь Девлету уже третий месяц, а еще многого про этот город не знаешь.

— До меня доходили слухи, что в день ежегодной большой ярмарки с торговцев не взимается налог. Так ли это?

— Еще в прошлом году все торгующие в этот день были освобождены от платы, но на сей раз эта благодать по указу короля будет закрыта для торгашей. Вернее сказать по наставлению Розмунда.

— Лорда Розмунда из семейства Блейков? — удивился Аллард. — А он какое отношение имеет к столичной торговле?

— В мои обязанности не входят подобные разговоры, — отрезал наемник Девлета. — Наступит время, и ты сам поймешь, что к чему. А пока сосредоточься на своих непосредственных задачах.

Вскоре они выбрались из толпы и нырнули в мрачные узкие улочки города. От впечатлений столичной суеты и беспричинной радости не осталось и следа. Людей здесь было мало, а темные арки и туннели навевали на путников тревогу. Тусклый свет солнца, с трудом просачивающийся в эти места, выхватывал из темноты ведущие в никуда старые лестницы, грязные окна, которые, казалось бы, давно никто не открывал, заколоченные деревянные двери, скрывающие ужасные тайны прошлого. Угрюмые недоверчивые лица из-за каждого угла следили за гостями своего странного мира. На пути верноподданных короля несколько раз вставали люди в неопрятной одежде своим внешним видом вызывающие тревожные подозрения. Но раз за разом они отступали и скрывались в темноте либо узнав лицо Кристофа, либо узрев старинную монету, которую он им незамедлительно показывал.

Наконец они добрались до старого неприметного крыльца. Кристоф постучал в дверь и стал ждать, пока с другой стороны не прорычал низкий голос:

— Кто просится во владения Сеная Фриланского?

— Это стучит корона Арондала и представитель ее законного владельца, — ответил тот свою часть пароля.

— Таким гостям здесь всегда рады, — донеслось в ответ, и дверь со скрипом отворилась. На пороге показался бородатый мужик в черном фартуке и перчатках до самых локтей. Запах, исходивший от него, напоминал протухший рыбный суп и вызывал омерзение.

— Кто это такой? — грубо ткнул он пальцем в сторону Алларда.

— Он со мной, — поспешно сказал Кристоф. — Наш общий друг принял его к себе на службу.

— Последний такой наймит до сих пор кормит крыс, — прервал его бородач. — Как мне знать, что он не выдаст это место городской страже? Прятаться и менять логово моему хозяину ужа давно надоело.

— Что поделать, людей все время не хватает, — лишь развел руками Кристоф. — Среди твоих головорезов тоже полно «крыс», готовых за монету рассказать все секреты.

— Ладно, пусть проходит, — досадливо поморщился бородач. — Но если что случится — первый нож в сердце будет для тебя, Кристоф.

Они двинулись вслед за неприветливым привратником вниз по лестнице, которая закончилась длинным причудливо петляющим коридором. Тьма постоянно окружала служителей короля. Низкий потолок, казалось, придавливал к полу, заставляя инстинктивно вжимать в себя голову. Редко когда на стене встречался горящий факел, больше похожий на одинокий прибрежный маяк в темную облачную ночь. Пожалуй, без провожатого легко можно было бы заблудиться в этих лабиринтах и уже никогда не вернуться на поверхность.

Наконец бородач остановился и толкнул искусно замаскированную в стене дверь, пропуская гостей вперед. Перед Аллардом и Кристофом открылась просторная комната, всем своим видом совершенно не соответствующая пейзажу лабиринта, по которому они только что ходили. Все помещение было уставлено стульями, шкафами, доспехами и прочей разнообразной утварью. На стенах висели мечи и кинжалы, собранные со всего света. На полу лежал арразийский ковер алого цвета, защищавший от холода, что царил в подземелье. В центре комнаты за столом из черного дерева восседал крупный мужчина средних лет со шрамом через всю левую половину лица.

— Мы же договаривались, что ты не будешь приходить без нужды, — с презрением обратился он к Кристофу. — Мне хватает проблем со стражей и ее доносчиками. Или ты хочешь выдать им мое новое убежище?

— Ни в коем случае, господин Леман, — спокойно ответил тот, не показывая хозяину подземелья ни единого признака беспокойства. — Я бы не стал приходить в ваш дом без веской на то причины.

— Радует, что ты это правило быстро уяснил. Ну да ладно, говори, что твой благодетель опять задумал?

— Мы уже обсуждали это, но тогда в городе было неспокойно. Теперь же все благоприятствует нашему рискованному дельцу. Господин Леман, задача у ваших ребят одновременно проста и легка. Убиваете охрану, грабите склады, а потом просто предаете все огню. Разве это так сложно?

— Меня беспокоит вовсе не опасность нашего налета, — нахмурил черные брови Леман. — Я знаю, кому принадлежат те склады, и кто покровительствует их хозяевам. Ты предлагаешь мне и моим людям добровольно сунуть голову в петлю, сделав всю грязную работу за тебя.

— Мы уже говорили о награде. И тогда она была вам по душе. Теперь же господин в сомнениях и готов отказаться от нашей с ним давней дружбы?

— Не люблю красивых слов! Мы оба кровожадные хищники, а потому дружбы между нами быть не может. Я помню доброту, оказанную мне в прошлом, но не намерен нести ее груз на своих плечах до конца жизни, — взгляд хозяина подземелья перешел на Алларда. — Что будет делать твой приспешник? Зачем ему находиться среди нас?

— Условный сигнал знает только он, — ответил Кристоф. — Кроме того я должен быть убежден в ваших честных намерениях исполнить наш уговор. Можете считать, что этот славный мужчина мой залог, которым я показываю свою преданность перед лучшим из разбойников Вермилиона.

— Оставь эти сладкие речи для королевского двора, — отмахнулся человек со шрамом. — Мое чутье редко подводит меня. И сейчас оно говорит, что от всей нашей затеи попахивает очень дурно. Однако я бы никогда не стал вожаком этих пройдох, будучи трусом, не умеющим рисковать. Наш успех сулит большую выгоду, а неудача неминуемую смерть. А потому мне по душе эта ночная вылазка!

— Значит, между нами больше нет недопонимания?

— Никогда и не было! — воскликнул Леман. — Но будь уверен: если что-то пойдет не так, тебя найдут и перережут глотку от уха до уха.

— В этом умении ваших головорезов я и не сомневался, — низко поклонился Кристоф с едва заметной коварной улыбкой на устах. — Ровно в два часа ночи я жду отчаянных смельчаков неподалеку от складов. И помните — долгое время держать стражу подальше от них я не смогу.

— Не волнуйся, ловкач. Мои парни знают свое дело. Тут главное тебе и твоему другу не оплошать.

* * * *

— Однажды к епископу пришел разбойник и спросил его: «Продашь ли ты мне прощение за грабёж»? Жадный святоша утвердительно кивнул головой и назвал цену. Разбойник заплатили ему за недавние прегрешения, и даже расщедрился на несколько дней вперед. Получив же грамоту прощения, он тут же отнял у его святейшества все деньги. Нет-нет, не только свои, а все, что успел заработать епископ, пока продавал божью милость. Осерчал слуга всевышнего, начал в припадке проклинать разбойника, призывая Ругвида забрать его раньше срока. На что удивленный грабитель возразил: «Почему же ты меня проклинаешь? Сам же только что наперед простил!»

Закончив пересказ старой байки, человек, представившийся Дейком, рассмеялся, словно шутка предназначалась только для его ушей. Аллард же тем временем внимательно рассматривал сидящего напротив него коренастого собеседника,который по приказу Лемана должен был присматривать за гостем подземелья. И хотя на его лице всегда играла добродушная улыбка, а характер несмотря ни на что всегда оставался жизнерадостным, это никак не могло обмануть Уинсона. Он отлично понимал, что перед ним сидит убийца, способный без лишних колебаний пустить кровь человеку.

— Любезный друг, а не хотите ли услышать еще одну забавную историю про монаха и его осла? — весело спросил тем временем Дейк.

— Лучше в другой раз, — ответил ему Аллард. У него совершенно не было настроения выслушивать трактирные байки, когда уже через пару часов предстояло принять участие в опасной компании.

Где-то в глубине души шевелились подозрительные предчувствия относительно замысла лорда Девлета. Возможно ли, что истинные намерения советника ему не известны? Не утаил ли Кристоф от него по обыкновению что-то важное?

— Послушай, Дейк. Ты случайно не служил в королевской гвардии? — спросил Аллард, решив, наконец, не тратить отведенное ему время на пустые переживания.

— А ты приятель проницателен! Было дело, но теперь ничто не связывает меня с солдатским долгом.

— Что же тебе пришлось не по нраву?

— Это скорей моему начальнику пришелся не по нраву острый язык вашего покорного слуги, — радостно прыснул Дейк. — Хотя мне дали в гарнизоне прозвище «Тень» за умение бесшумно подбираться к врагу, но мой веселый нрав слишком уж раздражал господина Парлена. Слыхал о таком? Нет? Ну, тогда тебе повезло! Этот усач был слишком глуп, чтобы оценить по достоинству мои шутки. И вот однажды я получил за это десять ударов плетьми. Представляешь? Совершенно ни за что!

— И как же ты поступил?

— Просто вернул ему должок — прокрался в его опочивальню и отстегал как следует. Потом пришлось дезертировать и скрываться. А здесь самое подходящее место для этого.

— Я тоже когда-то служил королю. И там все было просто и понятно: здесь — мы, против нас — враги. Сейчас же все иначе. Кто шире улыбается, тот и готовит для тебя острый кинжал, — как бы между прочим заметил Уинсон. Однако Дейк не оставил эту фразу без внимания.

— Только не думай, что я намерен подло убить тебя, — сказал он. — Ну а если все же доведется, то сделаю это быстро и безболезненно. Раз — и ты на небесах.

Они немного помолчали, прежде чем Аллард перешел к другому вопросу, который волновал его куда больше.

— Скажи мне, Дейк, зачем ты развлекаешь меня в этой комнатке? Разве Леман считает, что я предам его?

— Ей богу, вот нравишься ты мне приятель и все тут, — всплеснул руками его собеседник. — Может потому, как давно я не видел хоть и падших, но, тем не менее, благородных людей. Одни крысиные морды вокруг. А тебе я вот что скажу: лучше бы твоему хозяину не обманывать господина Лемана, потому как первым под удар попадешь именно ты.

— А ты бы сам не хотел в будущем заняться чем-то более стоящим? — продолжил спрашивать его Уинсон, не обращая внимания на эти предупреждения.

— Найти иной промысел? Хм… Земная жизнь — вещь презренная и пустая. Должен же быть кто-то способный облегчить переход людей в иной мир. Даже не представляю, как смогу прожить иначе.

— Но ведь можно делать свое ремесло и у более достойного хозяина. Сдается мне, по Леману давно плачет топор палача.

Впервые улыбка пропала с лица Дейка.

— Твои слова приятель несут нечто большее, чем обыденную болтовню, — задумчиво почесал он макушку головы. — Но я бы предпочел прежде посмотреть на остаток сегодняшней ночи. Как знать, что сегодня нам выбросят кости судьбы.

В дверь с силой постучали и их разговор закончился.

— Пора! Чудесная сегодня ночь, чтобы пролить чью-то кровь! — зевая, потянулся разбойник и вышел в темный коридор. Аллард нехотя последовал за ним.

* * * *

Тонкий протяжный вой, прорываясь сквозь сонную пелену ночи, долетел до уха Алларда. И тот час в его руках оказался маленький рожок, из которого вылетело ответное приветствие — два коротких гудка и один длинный.

— Ваше время пришло, — улыбнулся он Леману, вешая рожок обратно на пояс. — Покажите свою удаль, как и обещали Кристофу.

— Нам не привыкать под смертью ходить, — презрительно сплюнул вожак разбойников и повел своих головорезов к складам.

На узкой смрадной улочке с Аллардом остался лишь Дейк, продолжая приглядывать за ним. Ему с трудом удавалось сдерживать свою болтливость даже в такие тревожные минуты.

— Послушай, друг, — наконец сказал он тихо, — как бы там все не сложилось, но тебе лучше придумать что-нибудь неожиданное и покинуть это место. И не смотри так удивленно на меня. Я на полном серьезе говорю.

— Ты можешь объяснить это более доходчиво?

— Эх, почему же многие люди так глупы? Им же намекают, что неплохо бы начать думать ногами, а не головой. Но долг и ответственность для них превыше даже своей жизни.

— Хочешь сказать, что Леман не намерен отпускать меня живым? Я знаю слишком много о нем и его логове? — спросил Аллард и на два шага отступил от своего спутника, незаметно для него нащупывая рукоятку кинжала.

— Я тебе этого не говорил, — с грустью ответил Дейк. — Но если захочешь бежать, то лучше тебе это сделать сейчас. Я ведь могу зазеваться, а вот мой хозяин время перед расправой точно тянуть не будет.

Между тем внимание людей привлек нарастающий шум со стороны гавани. И звуки эти походили скорее на внезапно разыгравшуюся битву, чем на печальное громыхание срываемых с дверей замков. Все тревожней с каждой минутой становилось со стороны складов. Громкие крики умирающих только усиливались, и казалось, очень скоро весь город проснется от этих отчаянных стонов.

— Не похоже все это на обычный грабеж, — начал в волнении крутить головой по сторонам Дейк. — Не уж-то лиса пригласила волка в курятник, а сама привела его прямиком к охотникам?

— Так оно и есть, приятель, — подтвердил его догадки Уинсон. — Или все пошло не так, как было задумано изначально, или Леман и его прихвостни попали в хитро расставленную ловушку. Впрочем, шум сражения приближается к нам. И вряд ли стража будет выяснять, принимали мы в этом участие или нет.

— Однако уважаемый Леман на этот случай просил меня сделать одно не очень благородное дело.

Оба стояли напротив друг друга и пристальным взглядом пытались разглядеть, какую опасность таит в себе этот человек.

— Если верить твоим словам Дейк, ты неплохой убийца. Я был бы не против иметь в своем расположении такого ценного наемника, — дружелюбно сказал Аллард и развел руки в стороны, показывая, что не намерен предпринимать необдуманных действий.

— Хотите переманить меня на свою сторону? — добродушно заулыбался тот в ответ.

— Почему бы и нет. Тем более что Леман уже наверняка мертв, а служба у меня куда лучше и прибыльней старой.

Дейк заколебался, словно не веря в такое щедрое предложение.

— Напрасно вы так легко отправляете в могилу Лемана. Подобных ему скользких мерзавцев сложно загнать в угол.

— Сомневаюсь, что его будут ловить, а просто не разрубят на куски. Но тебе сейчас лучше подумать о своем будущем. Если решишься принять мое предложение, то завтра я буду ждать тебя в гостинице «Хромая лошадь». Но только завтра. А пока — прощай. Не попадайся стражникам под горячую руку.

— Даст бог, еще свидимся, — помахал рукой на прощание Дейк.

Они разошлись по разным сторонам улицы и скрылись в бледнеющей предрассветной темноте.

* * * *

Вермилион еще просыпался: возвращались в казармы сонные стражники, зевающие ремесленники открывали свои лавки, степенно двигались на рынок толстые торговки в сопровождении ребятишек с тяжелыми корзинами.

— Ты жив? Немного удивлен, но больше все-таки рад за тебя.

Так на утро после кровавого побоища у складов поприветствовал своего соратника Кристоф. Вид у него был не важный: одежда помята, лицо осунулось, а под покрасневшими глазами отчетливо виднелись синие круги. Тем не менее, он находился в приподнятом настроении после провальной вылазки бандитов и предвкушал щедрую благодарность от лорда Девлета.

— Может, объяснишь мне, зачем понадобилось выманивать на это самоубийство Лемана и его шайку? — спросил Аллард, стараясь не давать волю своим чувствам, которые можно было сравнить с переживаниями «жертвенной» пешки на шахматной доске.

— Понадобилось не мне, а советнику. И эту задачу мы с тобой успешно выполнили, — заносчиво ответил Кристоф. — Если хочешь знать причину, по которой он имел зуб на Лемана, то лучше сам спроси его об этом.

— Не знаю как твоя жизнь, а моя вчера принадлежала кому угодно, но только не мне.

— Оставь эти жалобы. Сами знал, какой контракт подписываешь. Это война, а на войне важны только успехи, но уж точно не число погибших.

— Только кто-то должен продолжать сражаться и после кровавых побед, — мрачно добавил Аллард.

— Ну, это уже не моя головная боль. Леман мертв — и это главное.

Больше бывший гвардеец короля не вел с Кристофом разговоры на эту тему. Казалось, что эта странная ночь тут же канула в пучину времени и растворилась в ней без остатка. Сегодня ему повезло. Может и завтра Ругвид будет милостив к своему созданию.

Ближе к вечеру, когда Уинсон уже собирался покинуть свое временное пристанище, в гостиницу забрел как всегда веселый Дейк.

* * * *

— Мне понравились твои действия, когда стало понятно, что все идет совсем не так, как ожидалось, — говорил советник Девлет, когда спустя три дня после той кровавой ночи пробирался с Аллардом к дому ростовщика сквозь городскую толпу. — Считай, что ты прошел свое наиважнейшее испытание на моей службе. Теперь я могу доверять тебе, как Кристофу.

Уинсон промолчал. Он до сих пор был убежден, что его хозяин в случае необходимости пожертвовал бы им ради достижения своих целей. Все, что делал молодой человек в ту ночь, было скорее основано на интуиции, чем на логических умозаключениях. Он вполне мог погибнуть от рук бандитов или оказаться в руках городской стражи. И вряд ли Девлет стал бы вызволять его из темницы.

Тем не менее, наемник не был в обиде на лорда, понимая, что такая проверка была вполне оправдана. Все во благо королевства — разве не к этому стремился он сам? Только в душе не было уверенности, что лорд и его сторонники действуют исключительно ради процветания Арондала.

Тем временем, проходя по одной из торговых площадей, путники увидели нелицеприятную сцену, которой вряд ли мог гордиться гостеприимный правитель города. Несколько горластых горожан с угрозами набросились на трех гномов, которые попытались развернуть свою торговую палатку. И хотя представители подгорного народа всячески показывали, что готовы покинуть это место, недовольные люди продолжали проявлять агрессию, готовую вот-вот перерасти в драку. Один из наиболее активных мужиков даже было попытался в знак устрашения помахать своей дубиной перед носом старшего гнома и в ответ едва не получил по голове топором. Такое необдуманное действие со стороны гномов едва не привело к кровопролитию, так как тут же словно по команде вокруг них образовалась плотная толпа из вооруженных горожан. К счастью к месту ссоры быстро пробился отряд городской стражи и после недолгих разбирательств повел гномов в сторону ратуши.

— Теперь с землекопов сдерут приличную плату в качестве наказания за беспорядки, — раздраженно сказал Девлет, глядя на удаляющуюся процессию, — а этим нахальным торговцам все как всегда сойдет с рук. Хочешь меня спросить, почему я, пользуясь своим положением, не вмешался в эту драку?

— Думаю, я знаю ответ на этот вопрос, — молвил Аллард. — Розмунд Блейк правит на этих рынках как самый настоящий король. Поэтому доступ на площади имеют только те, кто исправно платит ему. Но почему же король не замечает подобного произвола?

— Ты уже достаточно много знаешь, — довольно улыбнулся советник, — но многое до сих пор скрыто от твоего взора. Династия Орсаль, к которой я принадлежу, всегда боролась с алчными мерзавцами из семейства Блейков. Но их родство с королем Болхом всегда мешала нам нанести решающий удар. Кроме того, мы отлично понимаем, что сейчас нашему королевству меньше всего нужна междоусобная война. По этой причине мы добровольно разделили с ними властные полномочия. Все остались довольны и равновесие сохранилось. Король Грегар всегда находится над схваткой подобно судье. Его задача — не допустить нарушения этого хрупкого равновесия. Однако правитель постарел, а значит — передел влияния неизбежен.

— Не слишком ли жирный кусок достался Розмунду Блейку при таком «честном» делении? — возмутился Аллард.

— Это всего лишь деньги неподкрепленные властью. Скорее этими поборами он сам настраивает против себя население города и представителей других народов, — усмехнулся в ответ Девлет. — Сам подумай: чтобы попасть на рынок, еще перед городскими воротами крестьянам и иногородним купцам необходимо внести плату за каждую повозку или товар, находящийся внутри нее. Тем же, кто прибыл к нам из иных земель придется столкнуться со множеством ограничений, такими, как например ожидание в длинных очередях и разрешение торговать только по определенным дням. Конечно, все подобное делается под благими намерениями защиты местных купцы от разорения. Но за некоторую плату Розмунду любой чужеземный торгаш может устранить эти препятствия.

— И все исправно платят ему?

— Не все, но многие. Кто не платит — с тем поступают точно также, как и с теми гномами. Эльфы первыми покинули Вермилион. Гордость не позволила им опускаться до взяток и угодничества. Коварным тсунгхам эти условия пришлись по нраву, хотя сами они не всегда способны выдержать подобную грязную конкуренцию. Гномы же продолжают упираться. Но, пожалуй, через два-три года и их здесь не останется. Что ни говори, а торговые отношения напрочь испортили нашу дружбу с иными расами. И все благодаря семейству Блейков.

— Но разве король не видит такого возмутительного беззакония, что творится прямо перед его носом?

Советник взглянул в лицо Алларду и, как будто удивляясь его юношеской непосредственности, сам задал ему вопрос:

— Скажи мне, почему ты не заступился за тех гномов?

— Мое вмешательство не могло помочь им, а скорее только бы навредило, — пожал тот плечами. — К тому же моя принадлежность к вашей стороне могла стать причиной несвоевременной вражды между семействами.

— Правильно мыслишь. Вся беда в том, что вассалы королевства совсем от рук отбились, и было время, когда только вмешательство Блейков не позволило им сорваться с цепи. Те времена прошли, и Грегор слишком стар, чтобы обуздать это проклятое семейство. Теперь мы ждем, когда его оружие обернется против нас.

Торговые ряды остались позади и толпа вокруг путников поредела. Впереди уже виднелась красная крыша дома ростовщика. В этот момент Аллард заметил подозрительного вида мужчину, который в свою очередь, увидев советника, оторвался от стены и быстро двинул навстречу ему. Внезапно в его руке блеснул нож и если бы не своевременное вмешательство Уинсона, его благодетель уже лежал бы на мостовой с распоротым животом. Молодой человек успел перехватить руку убийцы и резким ударом выбить из нее смертоносное оружие. Его противник попытался вырваться, но Аллард быстро завел захваченную руку ему за спину и, хотел было бросить негодяя на камни мостовой, но внезапно получил сильный толчок в спину. Воспользовавшись этим, несостоявшийся убийца вырвался и мгновенно растворился в толпе. Так же исчез и тот, кто помешал Алларду задержать нападавшего.

— Уходим отсюда, — хлопнул советник его по плечу. — Их все равно не поймать, а в доме ростовщика будет безопасней.

С богатеем Норсом Девлет беседовал с глазу на глаз, оставив Алларда на попечение дочки ростовщика. Лишь через час советник закончил разговор и с мрачным лицом вышел из кабинета хозяина дома. Ничего не говоря, он молча направился вместе со свои помощником обратно во дворец, игнорируя его просьбы в целях безопасности выбрать другую дорогу.

— Не волнуйся за это покушение, — сказал ему по дороге лорд. — Это была очередная проверка, а тот убийца был одним из моих людей. Возможно, это слишком жестоко с моей стороны, но я должен полностью доверять тебе.

— Теперь верите? — спокойно поинтересовался Аллард, хотя в глубине его души бушевал большой пожар гнева.

— Вполне, но все равно не теряй бдительности. Сторона, за которую ты выступаешь, начинает терять свои позиции. Этот ростовщик, чей дом мы только что посетили, перешел на сторону Блейков, справедливо ожидая, что наша власть скоро рухнет.

— И вы никак не попытаетесь наказать его за измену?

— Теперь он под покровительством лорда Розмунда, а значит лучше пока не стремиться к мести. А вот тебе уже пора своими глазами увидеть, как выглядит королевский дворец изнутри.

Глава 3. В стенах дворца

— Если правду рассказывают на своих проповедях священники и бог солнца Ругвид действительно сотворил землю и человека, то злой бог подземного мира Диалунг должно быть сотворил не только нелюдей, но и всех врагов нашего королевства!

Аллард не часто бывал в рабочей комнате советника, как правило, получая там особо важные указания и назначения. Обычно свои поручения верноподданный короля выдавал либо в дворцовом саду, либо на винтовой лестнице Сумрачной башни — там, где отпадала малейшая возможность подслушать их разговор. Бывало, что слова советника передавал Кристоф, но с каждым днем это случалось все реже и реже. И хотя Аллард не ведал полной картины происходящей войны в дворцовых коридорах и залах, но ощущение, что все начало стремительно менять в худшую сторону, уже давно не покидало его. И на то были веские причины. Прежде всего, сократился поток новых агентов, которых раньше привлекали в свои ряды орсальцы. Старые же шпионы, служившие Девлету, внезапно либо предавали интересы своей партии и переходили на сторону Блейка, либо просто исчезали без вести. В таких условиях советник вынужден был сократить наем своих новых слуг, ограничиваясь только приемом наиболее проверенных людей.

В этот день Аллард застал советника в мрачном и подавленном состоянии, которое, несомненно, усилило вино, принятое им после обеда. В его рабочей комнате царил непривычный беспорядок, а сам он сосредоточенно склонился над большой картой континента.

— Посмотри сюда, — указал он рукой на пожелтевшую от времени бумагу. — Только взгляни, в какой волчьей стае оказался наш лев! Арондал огромен и могуч, но только для невежественного крестьянина, который не разбирается в тонкостях политики. Наше королевство не является единым целым и это его главная беда. Герцогства Антинары, Шелвида и Элгона только и ждут удобного момента, чтобы скинуть свои оковы вассалов и получить полную независимость. А может и того хуже — примкнуть к нашим противникам, чтобы помочь им быстрее уничтожить Арондал. Я рассчитывал на Травени, как на человека, способного расколоть единство этих бунтарей. Но на днях душа герцога покинула этот мир. По своей воле или нет — это даже не имеет значения. Важно то, что его строптивый отпрыск с удовольствием бросился в объятия своих соседей.

— Разве герцог Антонио не клянется при каждом удобном случае его величеству в верности до гроба? — осторожно спросил Аллард.

— Это лишь пустые слова. Точно также кошка просит у своего хозяина пищу, а получив желаемое, не упустит возможность укусить руку, из которой ее кормят, — покачал головой советник. — Жаль, что король не стал вести со своими вассалами дела так же, как вел их в свое время Джон Гневный. Но, что сделано, то сделано. Пока Грегар был здоров, герцоги вели себя тише мышей. Но сейчас король быстро теряет силы и уже не имеет возможности даже сойти со своей кровати. Эти стервятники почувствовали слабость нашего правителя и ведут себя куда наглее, чем раньше. Еще бы, ведь за их спинами стоит сам Зигфрид со своей восточной империей Виндланд. Хотя между нами и лежат труднопроходимые Железные горы, но разве этого тирана может остановить хоть какая-то неровность на теле земли? Премного жаль, но даже в этом дворце нет единого мнения дать отпор нашим врагам. Напротив, эти противоречия между династиями Блейков и Орсальцев могут в любой момент вылиться в настоящую междоусобную войну. И вот тогда нас всех ждет незавидная участь. Пока нам удавалось избегать открытых столкновений с Розмундом, однако угасание короля для них стало сигналом по активизации борьбы за престол.

— Но и это еще не все наши недруги. Посмотри сюда, — Девлет сердито стукнул кулаком по карте, — мы окружены со всех сторон недобитыми врагами и ненадежными союзниками. На западе вновь начал поднимать голову Мейлинд. Десять лет прошло с тех пор как Грегар разбил их в пух и прах, но они не сидели все это время сложа руки. Мы отняли у них плодородные земли, и теперь они готовятся вернуть их обратно. И этой войны нам не избежать. Возможно, уже завтра король примет решение повторить свой победоносный поход. И это меня очень беспокоит, ведь силы в королевстве не те, что раньше, а вассалы вряд ли захотят помочь нам своими солдатами. Это будет последний прыжок смертельно раненного льва. Без войны мы еще протянем лет пять, но даже боги не ведают, что произойдет в ином случае.

Советник в волнении прошелся вокруг стола и встал рядом с Уинсоном, пристально глядя ему в глаза.

— Нам не нужна эта война, — с горечью сказал он. — Я бы не задумываясь пошел на уступки Мейлинду будь на то моя воля. Лучше оттянуть неизбежное, чем броситься в омут с головой именно сейчас. Королевство и так разрывают старые конфликты. Взгляни на карту: куда только не падает мой взор, везде я вижу подводные скалы, которые могут проделать в днище нашего корабля большую пробоину. Лесные эльфы воюют с антинарцами за свои чащи, гномы в обиде на нас за торговые войны, племена из Джельфы вновь устраивают набеги на южных границах, а тсунгхи вежливо, но настойчиво требуют вернуть им побережье, которое отнял у них дед короля. Чем мы так прогневали Ругвида, раз он посылает нашим землям такое испытание? Я же чувствую себя как муха в паутине: чем больше я стараюсь вырваться из сетей, тем сильнее увязаю в этой ловушке!

Аллард внутренне не одобрил такого испуганного поведения некогда великого в его глазах человека, но вслух постарался успокоить его, сказав, что опускать руки рано.

— Не говори со мной как священник с паствой, — лишь махнул рукой советник короля. — Эти слова не вернут мне былой уверенности в завтрашнем дне. И извини, если слишком надоедал тебе своими речами сегодня. Иногда хочется выговориться, но совершенно некому доверить этот тяжелый груз моих опасений. В твоих же глазах я вижу нечто больше, что замечаю у других своих слуг. Как знать, какой путь ты выберешь в будущем: предпочтешь сытое и богатое забвение или пойдешь по дороге власти, вымощенной горами трупов. Не ошибись в выборе стороны, к которой намерен примкнуть.

Немного помолчав, как будто отгоняя от себя тяжелые мысли, Девлет опустился в мягкое резное кресло. Когда он вновь обратился к своему наемнику, в его глазах уже почти не осталось следов хмеля.

— Завтра тебе нужно встретиться с нашим старым знакомым ростовщиком Норсом, — сухо сказал он. — Отдашь ему деньги и сразу же без лишних разговоров покинешь дом. И ни в коем случае не проверяй, что лежит внутри кошелька. Получишь его сегодня вечером от Кристофа. А теперь можешь идти.

«Странное напутствие — не проверять содержимое кошелька, — подумал Аллард, покидая комнату советника. — Неужели там будет находиться не обычная плата для этого мерзавца, а что-то совсем иное?»

Получив от посыльного Кристофа кожаную сумку со звенящими монетами, Аллард еще больше утвердился в своих подозрениях, но пренебрегать приказом не стал. Вечером он занес этот груз ростовщику и в соответствии с указаниями Девлета тот час покинул дом алчного старика. Утром следующего дня ростовщика нашли мертвым в собственной лавке. Он лежал на столе, уткнувшись лицом в горсть монет. Они были пропитаны ядом, но оказавшись вне кошелька, отрава быстро потеряла свою силу. Естественная смерть во время напряженного противостояния семей всегда являлась лучшим решением для возвращения долгов предателям.

* * * *

Роскошный пир вот-вот должен был начаться во дворце Вермилиона. Приглашенные гости, состоящие главным образом из знатных семейств и многочисленных прихлебателей правителя, уже давно заняли свои места за длинными столами, расставленными вдоль стен, и ждали появления хозяина — короля Грегара. Его наиболее влиятельные и могущественные вассалы — герцоги Антонио и Барбус игнорировали это торжественное сборище, которое король устраивал по традиции дважды в год — в канун летнего солнцестояния и в первый день начала нового года в Месяц Оттепели. Причинами такого пренебрежения многолетней традиции со стороны герцогов была не только сильная неприязнь, которую они питали к своему господину, но и опасение, что в их отсутствие в собственных землях может случиться все что угодно. Достаточно было вспомнить, как двадцать лет тому назад лорд Гешталии отправился на пир к королю, а вернуться обратно уже не смог, поскольку его трон узурпировал родной брат.

Между тем ожидания короля затянулись, и знать поспешила оказать всевозможные почести юному наследнику — Робену, сыну его первой супруги Ронды, давно ушедшей в мир иной. Рядом с молодым человеком, которому совсем недавно исполнилось восемнадцать лет, сидели два его дяди — грозный лорд Розмунд Блейк, вселяющий страх во всех торговцев столицы, и лорд Мариус Блейк, успешно выполняющий всю черновую работу, на которую у его брата не хватало времени и терпения. Герб в виде зловещего черного орла, висящий за их спинами, как нельзя кстати соответствовал характеру Блейков.

Неподалеку от них за другими столами расположилась свита орсальцев. Среди них были занимающие свои места в окружении сторонников лорд Невилл — старший брат королевы Алисии, и его родственник и советник правителя — Девлет. Старинный герб огненной саламандры на стене вместе с ними глядел на людей за противоположным столом. Ловя на себе полные ненависти взгляды извечных противников, они нарочито шутили друг с другом и громко смеялись, периодически бросая многозначительные ухмылки в сторону Робена. Такое поведение раздражало самолюбивого юношу. С каждым новым взрывом смеха он все больше краснел, считая, что недоброжелатели в эту минуту надсмехаются именно над ним. И вполне возможно принц бы сорвался и омрачил скандалом это торжественное собрание, но неприятную ситуацию спасло долгожданное появление короля со своей супругой под звуки рогов. Грегара сопровождал целый отряд слуг, придерживая шатающегося старика со всех сторон. Следом за этой процессией в зал вошла одна из красивейших женщин королевства — Алисия. Она была прекрасно сложена, и даже длинное белое платье с глубоким вырезом на груди только подчеркивало ее стройность. Золотистые волосы были уложены под диадему, показывая во всей красе ее чудесное лицо, сияющее ослепительной белизной кожи. Желто-зеленые глаза с легкой усмешкой смотрели на гостей из-под изящных, слегка подкрашенных в темные цвета бровей. Надменно по-хозяйски королева окинула взором знатных гостей и, пройдя дальше по красному ковру, заняла свое место рядом с мужем. Королевская семья расположилась за главным столом на почетном помосте, позволяющем наблюдать свысока над своими вассалами.

По традиции Грегар должен был открыть начало пира приветственной речью, но сегодня из его перекошенного рта вылетали лишь бессвязные слова, которые едва могли расслышать даже сидящие рядом с ним люди. Оставив, наконец, жалкие попытки поприветствовать собравшихся, старый король плюхнулся в кресло и начал мелкими глотками цедить вино. Гости же только обрадовались такому сигналу и принялись сметать со стола разнообразные напитки и яства, не забывая обсуждать друг с другом многочисленные сплетни и слухи, коими всегда был богат королевский двор.

— Да, наш король с каждым днем сдает все больше и больше, — отметил Мариус, поглядывая, как слуги утирают правителю испачканную едой бороду. — А ведь всего два года назад он не только твердо стоял на своих ногах, но и мог достаточно долго держаться в седле. Как жаль, что такой выдающийся человек медленно и бесславно умирает на наших глазах.

— А что ты хочешь? Это старость. Дай Бог, чтобы и у нас она была не хуже, чем у него, — сказал в ответ Розмунд. — Но по законам природы старое сгнившее дерево рано или поздно должно рухнуть и дать возможность расти молодым побегам. Не так ли, принц Робен?

Слова лорда заставили юношу очнуться от своих мыслей.

— Извините дядя, но я прослушал ваш вопрос, — рассеяно сказал он, выпив до дна свой кубок вина.

— Я говорил о том, что ваш отец нездоров, и час, когда хозяин загробного мира Диалунг поднимется за ним, может наступить очень скоро. Готовы ли вы принять тяжкое бремя правления королевством?

— Еще как готов, — кивнул принц, чувствуя, как вино начало кружить ему голову. — Я жду этого уже много лет, но мой папенька, похоже, передал все дела по управлению землями этой змее Алисии и ее родственникам. А ведь он давал моей умирающей матери клятву, что больше никогда не скрепит себя узами брака. И что же теперь? Он забыл про свои обещания и Бог должен покарать его.

Юноша так разгорячился, что едва не сорвался на крик, но лорд Розмунд вовремя успокоил его.

— Как бы то ни было, мой принц, но скоро вы примерите корону Арондала, — шепнул он Робену. — Вы достигли совершеннолетия, а значит после смерти короля она не сможет быть регентшей над вами. Что же касается ее малолетнего сына, то даже если бы ваш отец всей душой желал передать ему свой престол, он все равно не смог бы нарушить старый закон предков. Не беспокойтесь, нет ни одной причины, по которой ваш жизненный путь будет проходить мимо трона.

— Я устал ждать! — упрямо замотал тот головой. — Мой папенька уже выжил из ума, но в таком состоянии он еще долго может влачить свое жалкое существование. Почему он уже сейчас не может передать мне все королевские полномочия? Или всему виной эта проклятая орсальская блудница?!

— Тихо, тихо. Здесь не лучшее место, чтобы обсуждать такие вопросы, — поспешил остановить его Мариус. — Поговорим об этом после пира. Но послушай, Розмунд, разве ты не считаешь, что орсальцы что-то замышляют против нас?

— Если замышляют, то им же хуже, — мрачно ответил лорд. — Они рискуют умереть раньше положенного срока. Но клянусь, когда придет время — ни одному из них не сбежать, не вымолить у меня пощады.

Между тем гости, набивая рты приготовленным различными способами мясом, блюдами из оленины и птицы, пирогами и привезенными из чужих краев фруктами, вовсю сплетничали о сильных мира сего.

— Вы только поглядите на нашего короля! Он же на мертвеца больше похож, чем на живого человека. Никак эта колдунья из него все соки выпила.

— Скажите тоже! Наш король видимо чем-то Бога прогневал, вот и отнялся у него разум. Посмотрите, прямо изо рта все вываливается. Попомните мои слова — года не пройдет, как покинет его душа нашу грешную землю.

— Да, скоро власти орсальцев конец наступит. Ох и поквитаются с ними Блейки за все их злодеяния.

— Не скажите, любезный. Если присмотреться получше, так у Блейков грехов не меньше наберется. Один только лорд Розмунд чего стоит.

— Жаль, что после такого славного правителя вся власть достанется этому безусому мальчишке. Его брат стал бы достойным королем. Жалко, что его постигла такая нелепая смерть. Но уж лучше пусть будет Робен, чем это падшая женщина.

— А пока при дворе главенствующую роль занимает королева. Так что вы не слишком-то язык свой распускайте.

— Да что вы! Тут даже собаки болтают про Алисию и ее молодых пажей-любовников.

— Вы посмотрите только, какое платье одела эта бесстыдница! Вырез таков, что того и гляди при наклоне грудь вывалится на стол. Ясно теперь, как она короля приворожила.

— Да не мудрено. К ней, говорят, сам Антонио в женихи набивался в свое время. Вы же госпожа ее красоте завидуете, вот и шипите тут.

— Это я-то завидую?! Да что вы себе позволяете?! Я, между прочим, наследница рода Спайков! А вы кто такой, чтобы вести со мной разговоры на равных?

— То, что вас принесли во дворец на крытых носилках, не говорит о том, что я беседую со знатной леди!

Пока между гостями вспыхивали ссоры, меж столов ловко пробегал нарядно одетый карлик, иногда замирая на месте, чтобы подслушать, о чем ведут разговор разгоряченные вином особы. Собрав достаточно интересных слухов, он незамедлительно выбегал из зала и ждал за углом появления лорда Розмунда, чтобы сообщить ему о болтовне знати. Злопамятный Блейк никогда не предпринимал скоропалительных решений относительно тех, кто пытался опорочить и оскорбить его род, но всегда вел запись их имен. Возможно, очень скоро в Арондале произойдут перемены, и тогда этот список станет причиной больших бед для вписанных в него людей. Вот и сейчас во время перерыва между блюдами, пока лицедеи разыгрывали перед публикой представления на сюжеты древних сказаний, Розмунд Блейк встретился со своим маленьким слугой неподалеку от зала и занес в свою книжку новые имена. Однако в этот раз тайная встреча не обошлась без посторонних глаз. И тайным свидетелем их разговора стал сам Аллард Уинсон. Именно тогда в его голове возник один весьма коварный замысел.

«Раз карлик является для лорда важным источником донесений, то нужно попробовать подружиться с ним, — решил он, поспешно удаляясь из дворца. — Близость к Блейку делает его очень ценным товарищем».

* * * *

Пробуждение было тяжелым. Первое, что почувствовал Фрип, это сильная боль, раскалывающая голову на части. Все тело онемело, и каждое движение давалось через силу. Лежа на животе, карлик сразу сообразил, что он слишком долго проспал в таверне после вчерашней попойки и наверняка опоздал во дворец к назначенному сроку. А это означало, что лорд Розмунд будет очень недоволен, и Фрипу придется придумывать оправдания своей задержке.

Однако встреча с лордом оказалось не самым страшным в этот день. Повернув голову в другую сторону, Фрип увидел лежащую спиной к нему женщину, ночная рубаха которой была пропитана кровью, так же как и простыня на кровати. А в правой руке карлика — о, ужас — лежал нож с окровавленным лезвием.

Фрип взвизгнул и отбросил от себя подальше ужасное оружие. Ему захотелось проверить, жива ли девушка, но голова сама подсказывала очевидный ответ. Маленькому человеку оставалось лишь быстрее найти свои штаны и бежать из этого места. Только вот одежда запропастилась неведомо куда, и карлик с сильной дрожью по всему телу начал лихорадочные поиски. Именно в ту минуту, когда он, стоя на четвереньках, шарил рукой под кроватью, к его немалому страху дверь с сильным скрипом отворилась, и на пороге показался городской стражник.

— Так-так, — довольно произнес он, быстро окинув комнату своим пристальным взором. — Похоже тут убийство ни в чем неповинной девушки. И кем? Уродцем и недочеловеком! Клянусь, что уже завтра тебя вздернут на виселице, мерзкое отродье!

Карлик попытался было объяснить, что не имеет отношения ко всему произошедшему, но стражник не стал его слушать и, грубо схватив за руку, потащил за собой. Миновав коридор, он вывел Фрипа через черный ход, и они оказались на пустой ночной улице.

— Отпусти немедленно, — безуспешно пытался вырваться карлик. — Ты хоть представляешь кто я такой? Да я служу самому лорду Блейку! Знаешь, что он с тобой сделает за такую дерзость?!

— А-а-а! Так ты слуга этого проклятого Блейка! — обрадовался конвоир. — Завтра же весь город будет знать, какие ублюдки служат этому злодею! Какой господин — такие и слуги!

Эти возгласы еще больше напугали Фрипа. Он понял, что сказал лишнее, и теперь если выберется чудом из этой передряги, то лорд ему точно голову с плеч снимет.

Внезапно сзади мелькнул мужской силуэт в черном плаще и нанес резкий удар по затылку стражника. Тот выпустил руку карлика и шумно грохнулся на мостовую.

— Бежим! — крикнул незнакомец и потянул Фрипа в темный проулок. Они долго петляли по причудливым улочкам Вермилиона, прежде чем остановились передохнуть.

— Оденьте это, — мужчина протянул карлику штаны, которые ловко извлек из лежащей рядом кучи мусора. — По размерам вам явно не подойдут, но хоть будет в чем домой вернуться.

— Кто вы такой? — поинтересовался первым делом Фрип. — Не думайте, что я не умею быть благодарным, но за эту ночь столько всего произошло, что голова идет кругом. Скажите хотя бы друг вы или враг?

— Судя по тому, что я вырвал вас из лап стражника — скорее друг, — дружелюбно ответил спаситель. — Считайте, что вам крупно повезло. Я случайно оказался в той таверне и заметил, как два подозрительных типа бросали в вашу сторону коварные взгляды, в то время как женщина, услугами которой вы решили воспользоваться, что-то подбросила в ваш кубок. Когда вы поднялись наверх, те двое вышли на улицу и стали шептаться с этим стражником. Не надо быть мудрецом, чтобы понять их преступные помыслы.

— А мне уже доводилось видеть ваше лицо, — присмотрелся, наконец, в темноте Фрип к незнакомцу. — Это вас я наблюдал совсем недавно на королевском пиру. Но кто же тогда ваш благодетель? Ведь простому человеку туда нет хода. А я как-никак знаю всех уважаемых людей Арондала. Значит вы, скорее всего, принадлежите к подданным семьи Орсаль. Именно их воля могла пропустить вас во дворец.

— Мое имя Аллард, — представился мужчина. — Не буду отрицать, что моим благодетелем является лорд Девлет. Но скажите мне любезный, разве это повод враждовать?

— Еще какой! Враг моего господина и мой враг. Так же, как и его слуга. Не надейтесь получить от меня выгоду за это спасение.

— И в мыслях не было. Дело в том, что я очень далек от этой непонятной вражды одних верноподданных короля с другими. Разве не спина к спине мы должны вместе защищать свое королевство?

В голосе и словах Алларда не чувствовалось ни капли фальши, а глаза выражали такую искренность, что карлику стало стыдно за свое недоверие к этому человеку.

— Пожалуй, вы правы, — виновато произнес он, — но борьбу за трон еще никто не закончил. Я отлично знаю, какими грязными способами ведет ее лорд Блейк. И лорд Девлет ничуть не уступает ему в этом.

— Если вы так считаете, то думаю самое время нам вернуться обратно в гостиницу и все объяснить страже, которая наверняка уже ищет сбежавшего карлика, — равнодушно сказал Уинсон. — Не поведаете мне, за что же вас так бесцеремонно задержал тот солдафон?

— Нет-нет! — испуганно замахал своими ручками Фрип. — Обратно я не вернусь, да и вам, господин Аллард, не стоит знать о тех ужасных событиях. Могу лишь сказать, что это была чья-то подлая ловушка, в которую я по несчастью угодил.

— Боюсь, жестокий лорд Блейк не погладит вас за это по голове, — со всей серьезностью заметил Аллард, чувствую, что рыбка практически заглотила наживку. — Вряд ли он обрадуется таким приключениям своего слуги. Да и мой благодетель непременно воспользуется этой историей, когда я доложу ему о своих ночных похождениях.

— Умоляю, не рассказывайет об этом никому! — карлик плюхнулся на колени и притворно зарыдал. — Лорд Розмунд страшен в гневе. И он запретил мне посещать городских шлюх и напиваться до беспамятства. Жалкий Фрип погибнет, если этот жестокий человек узнает, как я обманул его.

— Успокойтесь и перестаньте лить слезы, — Аллард бережно поднял карлика на ноги. — Пожалуй, я также как и вы сделаю вид, что сегодня совершенно ничего не произошло. Надеюсь, этот поступок позволит нам остаться друзьями?

— Конечно! Я всегда умею быть благодарным тем людям, которые помогают мне. Но пора спешить во дворец. Если вам понадобиться ответная любезность — я всегда к вашим услугам.

— Действительно, если лорды враждуют друг с другом, почему их слуги должны от этого страдать?

Карлик скрылся в темноте узкой улочки. Аллард же пройдя немного в обратном направлении, встретил Дейка, который успел сменить одежду стражника на обыденный наряд горожанина.

— Как все прошло в таверне? — спросил он первым делом у наемника.

— Этот забавный половинчик едва не обделался, когда увидел меня в дверях, — не удержался от смеха Дейк. — Не волнуйтесь, все было сделано чисто и элегантно. Стражника я изобразил так, что и в гарнизоне никто бы не раскусил. Или вам кажется, что у карлика возникли подозрения?

— Подозрения у него возникнут в любом случае. Если не сейчас, так по прошествии некоторого времени, когда сойдет горячка. Он не догадался, что та девушка не была убита?

— Никак нет. Тем более что она была действительна мертвее некуда.

— Разве мы не хотели обойтись без лишней крови?

— Хотеть то хотели, но она в последний момент заупрямилась и отказалась получить легкую и не смертельную рану. Но раз она все знала, да и меня в лицо запомнила, то ничего тут не поделаешь — лучше уж так, чем попасть в руки настоящей стражи.

— Ты правильно поступил, но я не хотел смерти этой несчастной, — лишь оставалось с сожалением вздохнуть Алларду. — Это вынужденная жертва. Мы на войне, а в пылу сражения часто гибнет простой люд.

4-5 главы

Глава 4. Предвестник бури

— Во времена правления короля Джона все было совсем иначе, — говорил Розмунд, придирчиво смахивая с рукава осевшие пылинки. — Не согласен с тобой Мариус, что при нем всем жилось весело. Король слишком много внимания уделял благополучию черни, в то время как своих главных защитников он презирал подобно грязи. Сам был выходцем из презренного рода, вот и вымещал на нас свою злобу. Хорошо хоть после его смерти все вернулось на круги своя. Да и наша семья получила обратно утраченные привилегии.

— Ты всех королей оцениваешь только в зависимости от того, как они относились к нашему роду, — отвечал ему Мариус. — А как же Арондал? Разве его благополучие уступает первенство всему остальному? Как говорит старик Меррилл — процветание королевства зависит от счастья его крестьян, ибо без их упорного труда не будет счастлива армия, а без армии некому защитить земли и правителя.

— Любишь ты не соглашаться с моим мнением, — усмехнулся его брат. — Я буду заботиться об этих землях только когда самзайму трон. Думаешь, у меня нет прав на него? Их достаточно! Хотя бы потому, что я намерен сам взять его без лишних условностей. Долой глупое наследие! Пусть королем станет тот, кто лично с оружием в руках победит всех соперников!

— Пойду, посмотрю, где наш дорогой гость, — Мариус поспешил выйти в коридор.

Так уж повелось, что последнее, решающее слово во всех спорах всегда оставалось за Розмундом на правах старшего в семействе Блейков. Мариус был менее горяч, умел слушать и предпочитал отдавать главенство выбора своему брату.

— Архиепископ задерживается, — предупредил Розмунда Мариус, вернувшись в секретную комнату, расположенную в восточной части дворца, куда вход для большинства его обитателей был закрыт.

— Архиепископ Хью опять усердно освобождает от грехов разбойников за стоящую плату или набивает свой живот мясом куропаток из моих лесов? — недовольно заводил бровями Розмунд, отпивая из кубка вино. — В последнее время этот пройдоха слишком увлекся праздностями жизни. Не подумай, братец, что я сам глубоко верующий человек, но иногда мне кажется, что я приношу молитву Ругвиду куда чаще, чем глава нашей священной церкви.

— Одумайся, брат! Разве можно так говорить об архиепископе, наместнике Бога на земле? — шутливо возмутился Мариус.

— Ты видимо мало знаешь об этом «наместнике», — хмуро ответил ему старший из Блейков. — В молодости он творил такие вещи, за которые иных сажали до конца жизни в сырые подземелья. Да и сейчас он не отличается слишком большим усердием в молитвах. Но меня это совершенно не волнует. Пока архиепископ на нашей стороне и выполняет необходимые указания — он может делать все, что захочет.

— Ты слишком несправедлив к его святейшеству. Вспомни, как он своими речами успокоил толпу взбунтовавшихся горожан в Штрелле. Кто бы еще рискнул так смело выйти в одиночку против стада взбесившихся оборванцев? Он ведь тогда расщедрился и отдал им много золота, лишь бы угомонить одержимых.

— Легко быть щедрым, когда твои деньги краденые, — остался непреклонен в своих убеждениях Розмунд. — Я протащил его в кресло архиепископа не за красивые речи. Он многим обязан мне, к тому же достаточно натворил в свои годы, чтобы действовать в соответствии с моими пожеланиями. Но дела не ждут, а нашего святоши все нет и нет.

В этот момент в дверь осторожно постучали.

— Входите, мы рады любым гостям, — громко сказал Мариус, и в комнату не спеша и важно вошел архиепископ Хью, облаченный в золотые церковные одеяния с митрой на голове. Его белая борода была коротко подстрижена, а хищный крючковатый нос соответствовал пристальному взгляду, ищущему свою добычу. Он быстро оглядел помещение и поприветствовал лордов знаком Бога Ругвида, продемонстрировав присутствующим раскрытую ладонь с растопыренными пальцами, на каждом из которых сидело по кольцу с драгоценными камнями.

Архиепископ хоть и был уже в преклонном возрасте, но свою старость совершенно не ощущал. Должность подарила ему совсем новую жизнь в достатке и ощущении своей значимости. Кажется, он и в самом деле верил, что в соответствии со священными писаниями солнечный свет Бога омолаживает его.

— Господа, вы хотели встретиться со мной по важному делу, — начал торжественно на распев говорить Хью как во время церковной службы. — Но разве может быть что-то важнее нашей веры и служения Ругвиду? Наверное, случилось что-то из ряда вон выходящее, раз вы сами не смогли посетить меня в соборе.

— Не будем болтать о пустом, ваше святейшество, — остановил его Розмунд. — Я с братом ждал вас слишком долго, а потому не буду затягивать этот разговор.

— Ну, раз так выкладывай, что там у тебя, — усмехнулся архиепископ, и с его лица мгновенно слетела вся возвышенность и одухотворенность. Скорее он стал походить на обычного плута, наряженного в украденную одежду.

— Королевству нужна быстрая победоносная война с Мейлиндом. Но Грегар сейчас не в себе, поэтому ради одного слова «да» мы вынуждены преодолевать сопротивление орсальцев. Проклятая королева имеет слишком большое влияние даже на живой труп, каким стал король.

— Вот как? — удивился старик в митре. — В чем же я должен помочь благородному семейству Блейков? И какой мне в этом интерес?

— Узнаю старого доброго архиепископа, — громко засмеялся Розмунд. — Он всегда прежде интересуется своей выгодой, а не судьбой несчастных людей!

— Брат, не забывай, кто стоит перед нами, — укоризненно взглянул на него Мариус. — Твои речи слишком уж неучтивы.

— К этим шуточкам я давно привык, — презрительно фыркнул Хью. — Но ответов на свои вопросы я так и не услышал. Тем более меня одолевают сомнения в богоугодности вашей затеи.

— Ну, так слушай, — Розмунд опустошил очередной кубок и, развалившись в кресле, начал рассказывать. — Именно вы должны уговорить короля в необходимости этой войны. Старик верит в Ругвида, а значит не станет просто так отмахиваться от вас. Повод для войны будет, к тому же эти мейлиндцы поклоняются языческим богам, что мы, разумеется, допустить не можем. Но все это лишь видимость, а на самом деле наши планы куда изощренее. Уничтожим угрозу Арондалу с запада, расширим наши владения и возьмем под свою опеку их рудники. Прибыль в карманы будет колоссальной. Но прежде всего мы добьемся перевеса в нашем противостоянии с орсальцами.

— Каким образом это произойдет?

— Очень просто. Все главные должности в королевстве уже распределены. Все, кроме должности маршала армии. Занимающий ее лорд Ларгос уже давно не встает с постели после того, как перебрав вина, свалился с лошади и повредил себе спину. Пришла пора поставить во главе нашей армии по-настоящему достойного человека — моего кузена Сагрия Блейка. Сами понимаете, ваше святейшество, у кого в руках армия, тот и диктует свою власть.

— Не торопитесь, — жестом руки остановил его архиепископ. — Вы забыли о том, что маршал руководит армией, только если король не в силах сделать это. Что же касается войны, то кроме решения короля вам необходимо еще и согласие Верховного Совета.

— О чем вы говорите, ваше святейшество? — вновь рассмеялся Розмунд, поглаживая свою черную бородку. — Король не в себе, а Верховный Совет еще со времен правления Джона — Гневного подобно стаду баранов только и умеет, что исправно поддакивать хозяину престола.

— Поймите, архиепископ, власть короля пошатнулась, а значит, на нашу знать можно будет повлиять именно словом, которое, без сомнения, в ваши уста вложит сам Ругвид, — поддержал брата Мариус.

Но старик Хью задумался и не спешил давать опрометчивый ответ. Определенно тут было над чем поразмыслить, так как негласное перемирие между блейками и орсальцами шло к завершению, а значит сохранить нейтралитет церкви не удастся. Победитель получит все, а грехи всегда можно замолить.

— Предположим, что так все и будет, — сказал, наконец, архиепископ. — Но армия Арондала сейчас ни в том состоянии, чтобы легко разгромить даже ослабленных язычников. Как вы собрались быстро победить их, да еще и располагая полупустой казной?

— Наемники помогут нам, — заявил Розмунд. — Кроме того наши вассалы, которые категорически отказываются служить Грегару, с радостью присодинятся к армии Сагрия. С нами-то у них куда больше возможностей договориться и поделить добычу.

— Но какую плату они потребуют за такую услугу?

— Отдадим им Хелиндельсельв, — ответил на вопрос служителя церкви Мариус. — Антинара и Шелвид уже давно негласно воюют с эльфами. Если так хотят получить эти земли, мы не будем им мешать. Вы ведь ничего не имеете против истребления этого нечистого отродья?

— Я даже готов назвать это богоугодным делом, — улыбнулся Хью. — Хотя эти эльфы тоже являются детьми всемилостивого Ругвида, но наш владыка был слишком рассеян, когда вложил в головы зверей человеческий разум. В истории были случаи, когда на этих лесных обитателей снисходило озарение, и они становились божьими слугами, но это, пожалуй, редкое исключение. Будет лучше, если души этих несчастных солнечный Бог примет обратно в свое лоно.

— И еще кое-что, ваше святейшество, — молвил Розмунд, когда гость закончил свою речь больше похожую на проповедь. — Для осуществления наших планов необходимо золото и другие ценности. Не поможет ли священная церковь своими накоплениями в предстоящей войне?

— Что ты, что ты! — испуганно замахал руками архиепископ. — Виданное ли дело обирать церковь? Любого, кто посягнет на наше имущество, ждет неминуемая кара небес!

— Небесная кара говоришь? — рассердился вдруг Блейк, вскакивая с кресла. — А когда ваши епископы без зазрения совести проматывают деньги, которые вам столько лет жертвуют все от нищего до короля?! Этих плутов разве не поражает божий гнев?!

— Успокой свой пыл, брат, — вмешался в разговор Мариус. — Простите его, ваше святейшество. Мой родственник выпил слишком много вина. Мы ни в коем случае не собирались посягнуть на имущество священной церкви.

— Я и не сомневался в этом. Посягнуть на имущество церкви все равно, что пытаться обобрать Ругвида, — процедил старик. — Ваше предложение я обдумаю и дам ответ завтра. Но будьте готовы внести соответствующие дары в церковную казну.

С этими словами поклонившись и продемонстрировав еще раз своим собеседникам знак солнца, архиепископ удалился из комнаты.

— Пройдоха! — Розмунд с яростью швырнул свой кубок на пол. — В его хранилище золота куда больше, чем в этом дворце. Проклятый святоша! Он еще вздумал ставить мне свои условия!

— Остынь, — положил брат свою руку ему на плечо. — Придет время, и мы спросим с него за такую дерзость. Но сейчас перед нами все тот же вопрос — где взять деньги для войны?

— Ты и так знаешь где. Придется как следует потрясти торговцев и ростовщиков по всему королевству. В конце концов, победа в войне принесет нам власть над Арондалом.

* * * *

Стемнело. Торговые площади опустели, а усталые жители Вермилиона разбрелись по домам. Теперь лишь немногочисленные отряды городской стражи можно было встретить на улицах столицы да подвыпивших посетителей таверн, направляющихся нетвердой походкой в свои жилища.

В эту тихую пору, предвещающую наступление сонной ночи, бесшумно ступая по каменной мостовой, возвращался домой и Аллард Уинсон. Странные мысли бродили сегодня в его голове, нарушая привычную сосредоточенность, которую он старался не терять в любое время суток.

Да, он попал на ту службу, которая позволила раскрыть его потаенные таланты. Работа была опасна, связана с множеством рисков, но вместе с тем доставляла истинное наслаждение, какое может получать канатоходец или монах, хлещущий себя кнутом во славу Ругвида. Но разве в этой безрассудной игре со смертью привлекало новое назначение бывшего сержанта королевской гвардии? Нет, он не любит, когда его голова находится под висящим на тонкой паутинке мечом. Но даже и скрытая в тени от посторонних глаз власть над людьми не является его жизненной целью. И нет в его душе стремления добыть себе титул дворянина, разбогатеть и возвысится над всеми. Его мечты ведут куда дальше видимого глазу горизонта. И даже границы Арондала слишком тесны для грандиозного замысла, что зреет в его голове. Такого грандиозного, что сам Аллард боится его и скрывает глубоко в себе.

Мир болен подобно дереву, которое съедают личинки жука-короеда. Все как будто обезумели, ведя бесконечные войны за земли и богатства. Кровная месть ходит по кругу от поколения к поколению, от народа к народу. Люди погрязли в сытой развратной жизни, сводя на нет все достижения прошлого. Исчез не только порядок, пропала сама цель существования. Все думают лишь о сегодняшнем дне, предпочитая верить, что завтра солнце будет светить также ярко.

А между тем старинные придания гласят, что много лет тому назад полчища неведомых тварей едва не покончили с родом людей. И только забытый даже самими богами великий союз человеческой, эльфийской и гномьей расы спас мир от уничтожения. Всего лишь легенда? Как знать — в древности обитатели земли были не глупее своих потомков. Но как вернуть былое величие? Кто захочет добровольно отказаться от власти? Мир, как больной человек нуждается в кровопускании, пусть даже сам и не согласен с этим. Дело это грязное и неблагодарное, но чего только не сделаешь ради его выздоровления.

Путь закончился. Убедившись, что за ним никто не следовал, Аллард повертел ключом в замке и вошел внутрь своего временного жилища. Пройдя в гостиную, он устало опустился на стул и только теперь заметил, что в доме присутствовал посторонний.

— Не нужно хвататься за кинжал, — остановил его знакомый голос из темноты. — Это всего лишь я — Кристоф. Или ты не узнаешь своего старого знакомого?

— Ты меня напугал, — недовольно сказал ему Аллард, пряча оружие в ножны. — Сейчас я разведу огонь. Не вежливо держать гостей в темноте, впрочем, как и приходить в гости без приглашения.

— Гостеприимство ни к чему, — Кристоф зажег маленькую свечку, которая едва ли могла осветить даже четверть гостиной. — Этого огарка вполне хватит. Тем более я ненадолго.

— С чем же ты пожаловал в этот раз?

— Завтра тебя во дворце ожидает лорд Девлет. В шесть часов пройдешь через западные ворота. Пароль для стражи — Грегар и Вермилион едины. Дальше тебя проводят к советнику короля.

— И для этого ты лично решили посетить меня? Раньше хватало и посыльного.

— Если пришел, значит, на то была причина, — даже в полутьме глаза гостя сверкнули злобой. — У меня имеются некоторые вопросы, которые необходимо обсудить с тобой.

— Слушаю со всем вниманием.

— Любезный Уинсон, ты слишком увлекся самостоятельным трудом по привлечению людей на сторону орсальцев. Кроме того, результаты твоих действий не были доведены до меня. Не подумай, что я испытываю недоверие, но для такого новичка в этом деле ты имеешь слишком мало опыта. Одна ошибка — и ты потянешь на дно всех нас.

— Не продолжай, — прервал его Аллард. — Я и так понял, куда ты клонишь. Но лучше поведай мне: ты или лорд Девлет недоволен моей работой? Возможно, именно тебя не устраивает то, что мои подробные отчеты идут советнику напрямую?

— Не доверяешь мне?

— В этом случае я бы не вел беседу. У нас один наниматель, но это не значит, что нужно щедро разбрасываться доверием ко всем.

Кристофа передернуло, однако он быстро взял себя в руки и на всякий случай отступил в тень, пряча от взгляда хозяина дома свои чувства.

— Не по себе дерево рубишь, — прошипел он из темноты.

— Еще даже не начинал, — сухо ответил на эту угрозу Аллард.

— Похоже, ты слишком умен. Раз так, на мою помощь больше не рассчитывай.

— Не беспокойся, я не буду утруждать тебя своими просьбами.

— Что ж, тогда прощай. Надеюсь я не пожалею о своем решении в крепости Роштор.

С этими словами Кристоф потушил пальцами свечу и выскользнул из дома.

* * * *

На следующий день Аллард в условленное время прибыл во дворец, после чего слуга советника проводил его не в кабинет своего хозяина, а в подземелье, где располагалась тайная тюрьма короля. Было время, когда в ней содержались самые опасные преступники из числа знатных дворян, посягнувших на целостность королевства, либо те из них, кто серьезно насолил правителю. Теперь же в этом месте уже давно не было никаких заключенных. Лишь иногда поскрипывающие решетки на ржавых петлях напоминали о своих таинственных посетителях.

— Лучше места для нашего разговора не придумать, — поприветствовал Уинсона лорд Девлет. — По всему дворцу сейчас бродят шпионы наших недоброжелателей, а каждая стена имеет свои уши и глаза. Одно неосторожное слово и у всех нас могут возникнуть серьезные неприятности.

— В этом вы правы. Блейки с каждым днем становятся все смелее и смелее, — раздался совсем рядом незнакомый Алларду голос, и из соседней темницы показался высокий широкоплечий мужчина средних лет с пышной шевелюрой светлых волос на голове. Его мужественное лицо и смелый взгляд выдавали в нем благородного воителя, чтившего, прежде всего, рыцарскую честь и жаркую схватку.

— Что вы там делали, любезный друг? — поинтересовался советник, вздрогнув от такого внезапного появления.

— Да вот осматриваю здешние темницы. Возможно, стража позволит выбрать ту, какая будет по душе моему сердцу. Вот и тороплюсь занять самую роскошную опочивальню, — с широкой улыбкой на лице сказал присоединившийся к разговору незнакомец. — Извините за такое внезапное появление, но мне было необходимо лично убедиться, что нас здесь никто не подслушает. По этой причине заранее прибыл сюда.

— Напрасно вы так рано списываете нас, — укоризненно покачал головой Девлет, не одобрив этой шутки. — Может Блейки и уверовали в свою победу, но это ровным счетом ничего не значит. Пока король жив, они бессильны против нас.

— Вот именно! Пока жив! А что будет после? Вы же не надеетесь обмануть смерть?

— У меня уже созрел довольно таки интересный план, но без успеха в нашей предстоящей компании от него не будет никакого прока.

Наконец советник вспомнил про Алларда и представил его своему другу:

— Познакомьтесь, господин Уильям Твиллер, этого человека зовут Аллард Уинсон. Хоть он и трудится на благо нашего общего дела не так давно, но результаты его трудов просто поразительны.

— Я привык оценивать людей не по их былым заслугам. Во всяком случае в моем корпусе королевских рыцарей принято именно так, — учтиво поклонился Уильям новому знакомому. — Надеюсь, этот молодой человек докажет свою пригодность на деле. Может вы, лорд Девлет, расскажите, зачем устроили эту тайную встречу?

— Вы правы. Время для нас сейчас дороже золота, — спохватился советник. — Итак, перейду к главному. Хотя вы, возможно, уже кое-что знаете о тех событиях, что случились за последние дни.

— Знания часто оказываются поверхностными как морская гладь, но что там скрыто в ее глубинах, одному лишь Богу известно.

— Тогда я начну с истоков, — решил советник и принялся рассказывать. — Вчера наше королевство объявило войну Мейлинду. Все произошло настолько быстро, что я даже не имел ни малейшей возможности повлиять на принятие этого решения. Повод для войны весьма странный: отряд наших воинов был перебит на границе с ними. Зачем этим язычникам понадобилось пробираться тайком в земли Арондала и проделывать подобное злодеяние — непонятно. Хотя они и не отличались никогда благородностью убеждений, но такие действия совсем на них не похожи. К тому же на месте схватки осталось множество предметов, указывающих, кто именно совершил это убийство. И все, как вы понимаете, указывает именно на мейлиндцев. Как только эту новость принесли в Вермилион, Блейки, словно стая голодных волков, бросились к постели короля и наперебой стали требовать от него немедленно объявить войну язычникам. Но король, несмотря на болезнь, долго сопротивлялся их уговорам, обещая незамедлительно вступить в войну, но только после тщательного обдумывания этого шага. И, кажется, все шло к тому, что Блейки удалятся ни с чем. Но тут как по волшебству явился архиепископ Хью и устроил королю такую экзекуцию своими божественными речами, что меньше чем за полчаса Грегар дал согласие на авантюру наших недругов. Сегодня же утром в срочности был собран Верховный Совет, на котором божий наместник произнес такую пламенную речь, что ни у кого их присутствующих не дрогнула рука утвердить начало войны.

— Вот как?! — удивленно воскликнул Уильям. — С каких пор его святейшество влезает в дела, не имеющие отношения к церкви?

— С тех пор, как его сделал архиепископом Розмунд Блейк, — с горечью ответил ему советник. — Теперь церковь стала их инструментом в добывании себе почестей и власти. Но главное вовсе не это. Розмунд сумел через Хью убедить короля в необходимости передать командование армией своему племяннику — Сагрию Блейку. Как видите, эти мерзавцы сами нарушили наше негласное перемирие. Пока идет война, нам не стоит опасаться их семьи, но вот когда враг выбросит белый флаг…

— Разве война уже выиграна ими? — поинтересовался Аллард. — Пусть мейлиндцы не идут в сравнение с нашей гвардией, но бои будут проходить на вражеской земле, а значит, преимущество нашей численности значительно снизится. К тому же, как мне известно, наступающая сторона должна иметь не менее чем пятикратное превосходство перед теми, кто сидит в крепостях.

— Где вы нашли такого толкового человека? — спросил советника Уильям. — Я думал, что он хорошо знаком только с тайнами подковерных сражений, а он и в военном деле разбирается!

— Ну, как видите, я не беру всех, кто под руку попадет на улице, — усмехнулся довольный лорд Девлет. — Но все же должен сказать, что с помощью сброда в лице наемников и наших вассалов Блейки хоть и с трудом, но смогут одержать победу. А вот теперь я сообщу вам то, что очень сильно подняло мне настроение. Дражайшая жена короля и я сумели убедить его величество в том, что затягивание войны приведет к всеобщему недовольству в стране, а значит и к многочисленным мятежам. Тем более что Блейки уже начали трясти из торговцев излишки золота. Грегар согласился с нашими доводами и клятвенно пообещал, что если за полгода Сагрий не сможет разбить неприятеля, то место маршала займет другой человек. Я пока не произнес ваше имя, Уильям, но когда придет время, обязательно сделаю это.

— Я польщен таким доверием, лорд, — поклонился мужчина, вскидывая в воздух свои длинные волосы, — но позвольте полюбопытствовать, почему вы так уверены в неудаче Сагрия?

— Именно для этого я вас и собрал, — вдруг перешел на шепот советник. — Мы общими усилиями сорвем эту войну. Заставим наших гвардейцев проиграть врагу.

— Что вы говорите?! — возмутился Уильям, услышав такие слова. — Ради дворцовых интриг вы готовы пожертвовать славой наших доблестных солдат? Но это же возмутительно! Проиграть войну по собственному умыслу! И кому? Этим мейлиндцам, которые никогда и сражаться то толком не умели!

— Успокойтесь, Уильям. И дослушайте, что я вам скажу. Наша армия не будет разбита. Мы лишь затянем войну, дождемся пока пройдут шесть месяцев, а потом, сменив маршала, быстро разобьем врага.

— Сделать подобное, не командуя армией очень сложно, — сказал Аллард. — Если только вы не намерены морально разложить дисциплину и помешать вассалам направить в Мейлинд свои полки.

— Так и есть, — подтвердил Девлет. — Я задумал множество хитрых комбинаций, которые заставят увязнуть наше войско. Впереди один летний месяц, но уже в середине осени суровая погода тех земель сделает дороги непроходимыми. А там и холод со снегом вмешаются в планы наших недругов.

— Таким образом, у них для войны не более трех месяцев, а потом лишь тяжкие мучения, — подвел итог Уильям. — А если обозы с провизией и резервы будут задерживаться, то шансы закончить войну в этом году становятся совсем призрачными. К тому же если эльфы не предпримут активных действий, армия мейлиндцев как и прежде будет получать поддержку из своих северных земель, что будет нам на руку.

— Ты прав, эльфы не будут помогать армии Сагрия, но и нам они уже не помощники, — с грустью сказал советник. — Священный союз между Грегаром и эльфийским королем Найкилоном не был разорван, однако наше бездействие позволило герцогству Антинары безнаказанно притеснять лесной народ. И теперь они в большой обиде на нас. Ну да не об этом речь. Сагрий уже отбыл на запад для нанесения первого удара собранной там армией. Вы же, Уильям, срочно соберете свои полки и выступите в том же направлении. Но выступите с особым предписанием, в соответствии с которым использовать ваших воинов маршал сможет только в крайнем случае. Что касается тебя, Аллард, то завтра же вместе с колонной гвардейцев ты направишься в военный лагерь. Именно там начнется самое интересное дело. Я поручаю тебе быть главным виновником затягивания войны. Деньги и все необходимые предметы, способствующие разложению дисциплины, я предоставлю. Разумеется, так же как помощь со стороны моих лазутчиков. Они же будут передавать мои дальнейшие указания.

— Рискованное дело. Если у Сагрия хватит ума, он быстро пресечет леность и разврат своих воинов, — задумчиво сказал Аллард, понимая, что советник просит его в прямом смысле положить голову в пасть льву.

— Риск в нашем деле присутствует каждый божий день, — лишь ответил Девлет. — Но если ты попадешься, то пеняйте на себя. Мне лишь останется отказаться от своего покровительства. Считайте, что теперь ты сам себе хозяин.

— Непростую задачку вы придумали для нас, — вздохнул Уильям, но тут же улыбнулся и подмигнул Алларду. — Победа не любит осторожных, также как и трусов. В конце концов, если только от нас зависит судьба Арондала, значит не стоит слишком уж печалиться о своей жизни. Сама востребованность в таком деле уже говорит о многом.

Глава 5. Поход

— И зачем вы только потащили меня в этот поход? — то и дело ныл Дейк, пока длинные вереницы обозов тянулись к землям Мейлинда вслед за уже воюющей армией. — Вы же понимаете, что там я просто никчемный человечишка, городские умения которого совершенно бесполезны. Зачем нам понадобилось идти на эту глупую войну, придуманную богачами? Тут не надо быть пророком, чтобы предсказать быструю победу короля Грегара. Стоит ли тогда попусту подставлять грудь под шальные стрелы врага?

— Подобные речи я уже слышал, — недовольно отвечал на эти реплики Аллард, которому уже порядком надоели жалобы своего наемника. — Странно, что в таком возрасте ты до сих пор не понимаешь простую истину — в этом мире мы подобны куску дерева в океане: куда швырнет волна, туда и приплывем. И от нашего желания тут мало что зависит. Кроме того, ты напрасно считаешь войну с Мейлиндом такой предсказуемой. Они постараются измотать нас сидя за высокими стенами, а уж точно не одержать победу в отрытом сражении. Что нам, собственно, пока на руку.

— Нам выгодна затяжная война? — изумился шутник. — Или я чего-то не знаю?

— Это не твое дело, — отрезал Аллард и на всякий случай повертел головой по сторонам. — Здесь тебе нужно говорить еще тише, чем в Вермилионе. А уж своими мыслями и предположениями должен делиться только со мной.

— Сдается мне, господин в который раз рискует своей жизнью ради чужого успеха. А вместе с ним и я.

— Когда сам станешь господином — другие будут подставлять свою голову за тебя.

— Ну, уж точно не в этой жизни, — тяжело вздохнул Дейк и снова стал с унынием вспоминать, как хорошо ему жилось в столице Арондала.

Пока обозы и резервы стягивались к границам королевств, передовые отряды Сагрия уже вовсю вели первые сражения с уступающим им по численности противником. Мейлиндцы верно оценили свои скромные силы и, не ввязываясь в кровопролитные схватки, отходили вглубь владений. Заняв выгодную позицию, авангард армии Арондала остановился, ожидая присоединения отстающих корпусов, имея своей целью после слияния общими силами двинуться вглубь королевства.

Между тем по мере приближения к чужим землям командир гвардейцев Уильям Твиллер все больше переполнялся презрением к сброду, который нынче гордо именовался армией. Множество слуг и рабов тащили за воинами их снаряжение. Некоторые рыцари брали в дорогу целые телеги, рассчитывая хорошо поживиться на чужбине. Толпы колдунов, звездочетов и куртизанок двигались вместе с обозами, тоже рассчитывая заработать на нуждах и суеверии участников похода. Рыцарь часто спрашивал ветеранов своего корпуса о подобном сопровождении войска. И каждый раз те лишь осуждающе мотали головой, вспоминая славные былые времена, когда в походы ходили за славой и смертью, а не за развлечениями и наживой.

Смешанные чувства не покидали и Алларда при виде этой пышной процессии, готовой в любой момент устроить веселую пирушку или жаркую оргию. Как военный человек он не мог спокойно смотреть на такую распущенность войска, но вместе с тем понимал, что его задача значительно упростилась. Такая армия способна лишь давить числом неорганизованных ополченцев и устраивать грабежи, но уж точно не вести суровую и беспощадную войну.

По прибытии на место общего сбора картина надвигающейся неудачи становилась все чётче. Многие рыцари сбивались в отряды наемников, не признавая право маршала распоряжаться их жизнями. Множество бандитов и искателей приключений вливались в армию, стараясь при этом держаться поодаль от мест сражений. Рыцарские конные отряды, присланные герцогствами Антинары и Шелвида вели себя крайне высокомерно и вызывающе, то и дело угрожая вернуться обратно, если Сагрий не будет выполнять их требования. Основную же часть армии Арондала представляло сборище из крестьян и городской нищеты, силой согнанное на чужую войну. Лишь изредка на глаза попадались хорошо вооруженные и дисциплинированные корпуса, готовы в любую минуту броситься в бой.

На пятый день Месяца Изобилия неповоротливая армия захватчиков, даже не обнажив свое оружие, взяла богатый Фаргрид, брошенный мейлиндцами на растерзание. За право первыми вступить в город и начать грабеж едва не начались столкновения между самими участниками похода. В конце концов, благородные рыцари и их оруженосцы прорвали заграждения и устремились чинить разбой. Еще бы, ведь воины герцога Антонио воспользовавшись их спором без лишнего шума первыми ворвались внутрь города и принялись разорять всех подряд, не щадя даже имущество храмов. Целый день длилась эта вакханалия, после чего армия стала напоминать большой базар. В лагере обосновались богачи и ростовщики, началась самая настоящая торговля трофеями. В тоже время наемники все чаще стали расползаться по округе, разоряя деревни и фермерские угодья местных жителей. Нередко такие опрометчивые вылазки стоили им жизни, потому как конные отряды мейлиндцев раз за разом как из-под земли возникали перед частями маршала в надежде уничтожить отставший обоз. Впрочем, даже это не останавливало рыцарей, своим поведением больше похожих на разбойников.

Почти весь месяц арондальцы бодро шагали вглубь королевства по направлению к его столице — Шантеру. Но в последние дни лета на горизонте показали высокие стены крепости Ньерн. Залихватские возгласы, что цитадель падет при первом же штурме, быстро испарились как лужа воды под палящим солнцем. Разношерстной армии теперь противостояло одно из лучших укреплений во всем Грундфелле с многочисленным гарнизоном солдат.

С первых же дней пребывания под Ньерном маршал начал терпеть поражения, что вызвало упадок духа среди воинов. До штурма дело не доходило: даже осадные башни не удавалось приблизить к стенам, чтобы они не были разрушены камнями катапульт или сожжены горящими стрелами. По ночам противник совершал отчаянные вылазки, уничтожая отряды, возводившие укрепления, разрушая осадные орудия и палатки.

Все чаще между командирами возникали споры, кто должен выставлять своих людей, перекрывая коварные выпады врага. Никто из вассалов короля не был намерен рубиться с умелыми воинами, предпочитая вклиниваться в сражение, когда победа в нем будет уже очевидной. Видя бесперспективность бессмысленного стояния под грозными стенами крепости, многие наемники стали уходить на северо-восток, рассчитывая поживиться грабежами.

Армия быстро разлагалась подобно трупу в пустыне. Оставалось только усилить натиск роскоши и удовольствий. И Аллард щедро оплачивал средствами советника Девлета поступление в лагерь всего необходимого для этого. Вскоре появились полчища бродячих певцов и музыкантов, а купцы с южного побережья Арразии предлагали отведать чудодейственного дыма, сшибающего с ног получше любого хмельного напитка. Праздная толпа жрецов и блудниц продолжала веселить уже поскучневших солдат. Казалось, что войны здесь вовсе нет. И разве она могла поджидать человека, держащего в одной руке глиняную бутылку крепкого эля, а другой рукой ласкающего грудь красивой танцовщицы.

Однажды вечером в лагере поднялась паника. Уверенные в своей безнаказанности мейлиндцы не стали дожидаться темноты и стремительно атаковали по обыкновению сонные отряды дозорных. В этот раз врагу удалось слишком глубоко прорваться в лагерь, прежде чем его отряды самоотверженно вытеснили гвардейцы короля. Многих командиров не оказалось на посту, с растерянными ополчениями никто не мог управиться. Некоторые при первых же столкновениях в ужасе бросились бежать куда глаза глядят, успевая по пути обчищать своих же товарищей по оружию.

Сагрий лишь растерянно обошел место побоища и приказал укрепить лагерь со стороны неприятеля, заставив сторожить его отличившихся в этой вечерней суматохе солдат.

— Что же это получается? — громогласно восклицал Уильям, то и дело преследуя свиту маршала. — Пока эти свиньи пируют, лучшие воины Арондала должны охранять их сытые животы?! Наше назначение разметать по полю врага, а не постыдно служить сборищу наемников!

Между тем перебежчики, проникающие в лагерь, сообщали, что на помощь осажденным движется большое войско. Так что, сколько бы арондальцы не выпячивали грудь, считая себя хозяевами положения, а очень скоро их армия будет разбита. Маршала же публично казнят на стене крепости вместе с остальными командирами.

От этих слухов воинство пришло в сильное волнение. Когда опасность погибнуть резко возросла, многие зароптали о необходимости вернуться домой. Начались самовольные исчезновения солдат и целых отрядов. Дезертиры прихватывали с собой не только оружие, но и продовольствие, которое и без того стало резко сокращаться по причине неравномерного распределения между воинами и прибывающими в лагерь лишними ртами.

Сам Сагрий отлично понимал нависшую над армией опасность, но никак не мог переломить дерзкие настроения людей герцогов, по-прежнему отказывающихся подчиняться его приказам. Спустя три недели с начала осады маршал рискнул устроить неподготовленный штурм крепости. Жестокое поражение и горы трупов заставили всех еще больше усомниться в возможном успехе этого самолюбивого полководца.

Однако подкрепление мейлиндцев задержалось в пути, а в подчинение маршалу прибыли свежие резервы. Решив, что держать в осаде крепость можно и малым числом, Сагрий выдвинул армию навстречу противнику, рассчитывая быстро разбить его, используя превосходство в численности.

Заканчивался Месяца Тишины. В краях Мейлинда прочно обосновалась морозная ночь. Северный ветер, завывая подобно стае волков, выдувал из палаток тепло, вынуждая воинов обкладывать их большими камнями. Норлаг, как называли его местные в честь своего бога, проникал под одежду, находя самые изощренные пути к телу сквозь складки тканей. Кольчуги и панцири только способствовали охлаждению, делая патрулирование вдоль лагеря невыносимым. Голые степные просторы приносили настоящее бедствие даже без лютых холодов.

В один из морозных вечеров в палатку к Алларду заглянул Уильям и поделился с ним планами маршала.

— Не подумайте, что я желаю нашим войскам поражения, но вы же сами видите, в какие отбросы превращается наша армия, — угрюмо сказал он, то и дело, теребя свою отросшую за время компании бороду.

— Полагаете, что даже такое толпой Сагрий сможет одолеть приближающееся к осажденным подкрепление? — спросил его Уинсон.

— Так оно и будет, потому как по близости нет естественных укреплений. Но поверьте, даже в открытом бою мы понесем очень тяжелые потери. И мне не хочется, чтобы на острие копья выступили мои воины. Не хочется ценой их жизни прославить Сагрия.

Горестный тон командира явно выдавал в нем желание выйти из подчинения маршалу. Возможно, не последнюю роль в этом играло и честолюбивое стремление Уильяма к куда более высоким вершинам, чем его настоящая должность. Как знать, возможно, Сагрий догадывался о планах Девлета продвинуть своего любимчика на место командующего. А каким еще способом можно было убрать с пути соперника, как пользуясь своей властью, отправить его в самое пекло сражения?

— Я слышал, после вчерашней успешной вылазки вы привели в лагерь несколько пленных, — сказал ему Аллард после некоторых размышлений.

— Пленные действительно имеются, — безжизненно ответил тот. — Сагрий намерен для устрашения осажденных предать их смерти прямо перед крепостными стенами, но мне это кажется омерзительным варварством.

— Подождите, Уильям. Про эти замашки маршала мы поговорим позже. Меня сейчас интересует вот что: как думаете, возможно ли одному из ваших пленников незаметно удрать и предупредить своих о планах наступления?

От этих слов командир изменился в лице. На его шее возникла красная полоса, которая быстро выбравшись из-под воротника, поползла вверх.

— Это ужасно! — задохнулся он в первую минуту. — Это же измена и никак иначе!

— Разве вы не согласились тогда во дворце с мнением лорда Девлета? — мягко спросил Аллард, готовясь осторожно подавить у командира эту несвоевременную преданность своему делу.

— Одно дело согласиться, другое дело подставлять под удар всю армию. Хотите, чтобы нас разбили в пух и прах? Только кем я потом должен командовать? — продолжал недоумевать Уильям.

— Успокойтесь, я тщательно продумываю свои действия. А вот вы слишком громко говорите, забывая, что мы сейчас не на поле битвы, — Аллард усадил его на единственный в палатке стул и налил гостю полный кубок вина, который тот незамедлительно опустошил. — Нам нужно лишь затянуть войну, а для этого необходимо, чтобы мейлиндцы отступили. Ньерн нам еще долго не взять. Однако если помощь достигнет осажденных, они могут принять ошибочное решение устроить решающее сражение. И кто бы ни победил — для нас с вами это будет равносильно поражению.

— Я понял вашу хитроумную затею, — Уильям снова принялся щипать свою бороду. — Нужен бежавший из плена мейлиндец, который правдоподобно донесет им сведения о наших передвижениях. Своему они поверят. Но вот как его освободить, чтобы он сам поверил в это? Боюсь, в противном случае мы будем только лишь рисковать понапрасну.

— Не беспокойтесь за это. Мой человек сделает всю самую сложную работу. Вам же лишь необходимо создать коридор, чтобы он мог безопасно вывести пленника. Тем более именно ваши солдаты охраняют все выходы из лагеря.

Рыцарь нервно заходил по палатке, то и дело бросая опасливые взгляды на выход, хотя и прекрасно знал, что караул там несут его воины.

— Хитро придумали: нет сражения — нет успеха. Но мне нужно время подготовиться к такому опасному мероприятию, — наконец, решился он.

— Не беспокойтесь, все тонкости я продумаю. Лишь бы ваши солдаты не подвели в нужную минуту. А вот времени у нас совсем нет. Как только армия начнет движение, в ее рядах порядка станет куда больше, чем сейчас.

Несмотря на все опасения Уильяма, осуществить побег одного из офицеров Мейлинда оказалось куда проще, чем ожидалось изначально. Ловкий Дейк легко исполнил роль перебежчика, который «рискуя» своей жизнью спас пленника от неминуемой смерти. В самом же лагере творился такой бардак, что обеспечить незаметное бегство удалось без особых хлопот.

После потекли дни ожидания. Добрался ли пленник до своих? Поверил ли сведениям, что передал ему Дейк? И главное — поверили ли в их истину сами мейлиндцы?

Никто так и не узнал, как было на самом деле. Но, вопреки ожиданиям, выдвинувшаяся вперед армия Сагрия Блейка противника не нашла. Мейлиндцы предпочли отступить и закрепиться на Холодных холмах, превращенных в непроходимые укрепления еще с прошлой войны.

* * * *

— Я не ослышался, командир Твиллер?

— Никак нет. Я не могу выполнить ваш приказ. И на то у меня имеется особое предписание короля. К счастью я не могу делать вещи, которые сродни предательству.

Все, кто в этот день присутствовали в большом маршальском шатре, остолбенели и были способны лишь безмолвно наблюдать за противостоянием Сагрия и Уильяма.

— Все ваши предписания лишь ворох бесполезной бумаги, — с трудом сохранял спокойствие военноначальник. — Я здесь маршал, а не вы! Так что потрудитесь выполнять мои команды!

— Только когда их начнут выполнять наемники с севера, — дерзко отвечал ему Уильям.

— Значит, подчиняться отказываетесь?

— Напротив. Мой приказ — одержать победу над врагом. Но если я слепо поведу наступление на укрепленные холмы, то потеряю единственный боеспособный корпус нашей армии. Кто, по-вашему, будет сражаться дальше? Этот сброд? — Уильям указал рукой на командиров рыцарей Антинары и Шелвида. — Любители быстрой наживы и мародеры умеют убивать только крестьян. Стоит им встретиться с организованной силой и эти вояки разбегутся кто куда.

Командир шелвидцев остался невозмутим, но магистр рыцарей Антинары Гвидо не был намерен проглатывать оскорбление. Человек огромного роста, способный голыми руками завалить на землю здорового быка, легко раздвинул широкими плечами ряды командиров и вышел к столу маршала. Его глаза уже налились кровью, а рука непроизвольно тянулась к рукоятке меча.

— Как ты смеешь, ублюдок, говорить подобное о лучших рыцарях недостойных земель Арондала?! — яростно выкрикнул он. — Что представляла бы из себя твоя жалкая страна, если б не славные подвиги наших воинов?!

— Я еще стерпел бы ваше отношение к себе, но молча слушать, как на словах и на деле унижают мое королевство, — Уильям незамедлительно снял с пояса железную перчатку и швырнул ее с такой силой, что едва не попал в лицо Гвидо. — Я вызываю вас на поединок!

— Господа рыцари, остановитесь, — попытался вмешаться Сагрий. — Не забывайте — мы на войне. А на войне вопросы чести не должны решаться подобным образом.

— Бросьте, Сагрий, — Гвидо брезгливо поднял брошенную перчатку. — Я принимаю вызов! Смерть этого мерзавца только облегчит всем жизнь!

— У храброго рыцаря еще есть шанс сбежать. Иначе завтра утром его бездыханное тело отправится в труповозке обратно в Антинару! — насмешливо сказал ему Уильям.

— Ну уж нет, наглец! Ты еще не знаешь истинную силу рыцарей герцога Антонио!

Антинарец схватился было за меч, но его вовремя остановили. Законы поединков чтили даже во время войны.

* * * *

Солнце сверкало на начищенных до блеска латах. Восторженно и с трепетом следили командиры и сержанты за сражением двух опытных рыцарей.

Они вновь сошлись уже пешими. И вдоволь назвеневшись сталью вочередной раз отступили. Их глаза настороженно изучали противника сквозь узкие прорези забрала, выискивая слабое место для нанесения решающего удара. Дважды воины сталкивались на лошадях и дважды безуспешно ломали копья друг о друга. По правилам вызова теперь им полагалось биться на своих ногах с мечом в руке, пока один из них не свалится замертво или не попросит пощады.

Вот в очередной раз сверкнули длинные мечи над головами и яростно столкнулись в воздухе, не уступая друг другу. Лязгали доспехи, эхом уходили в утреннее небо грохоты ударов, тонули в звоне оружия возгласы воинов. Оба устали, теперь каждое неловкое движение могло стать роковым. Все затаили дыхание, чувствуя близость развязки.

И они сошлись, нанеся чудовищные по силе удары практически одновременно. Словно лепестки цветка, что теряются под напором ветра, слетели срезанные с макушки шлема белые перья и не спеша закрутились в воздухе. И тут же их владелец после паузы величиной всего лишь в мгновение нанес свой удар по открывшейся груди противника.

Сдавленный крик раздался из-под шлема и рыцарь, шатаясь, выронил оружие. С грохотом он упал на землю, щедро поливая пожухлую осеннюю траву своей кровью. Когда оруженосцы подоспели к месту сражения, Гвидо был уже мертв.

На следующий день рыцари Антинары и Шелвида в траурном молчании покинули арондальскую армию. Лишившись их поддержки, маршал уже не мог больше рисковать, стараясь выдавливать мейлиндцев лишь численным превосходством. План молниеносной войны рухнул подобно трухлявому дереву под собственным весом. Наступившая зима заставила прекратить активные боевые действия.

В одну из зимних вьюг королевский гонец привез Сагрию приказ о снятии его с должности маршала.

* * * *

Солдаты походили на живых мертвецов. Все свое время они проводили у костров или в палатках, кутаясь в теплые пледы. Работы по укреплению лагеря почти прекратились. Большинство командиров проводили время с любовницами, пьянствовали, отлучались в близлежащие деревни, где играли на деньги.

С назначения маршалом армии Уильяма Твиллера для них настали тяжелые времена.

Первым делом лагерь был подвергнут внимательному досмотру. Куртизанки, торговцы, жрецы, барды — все были выставлены куда подальше. Созвав командиров и сержантов, Уильям приказал за нарушение дисциплины сурово наказывать провинившихся, начиная с вычетов из жалования и заканчивая ударами кнута. О смертной казни он не говорил, но все поняли, что и до этого не далеко.

— С завтрашнего дня приступаем к укреплению лагеря, — суровым тоном говорил он. — Через неделю необходимо взять крепость в плотное кольцо, чтобы ни одна мышь не проскочила мимо нас. Караул должен быть способен в любое время дня и ночи отбить вылазку противника. За пьянство — сурово наказывать кнутом. Самовольная отлучка из лагеря будет приравнена к дезертирству. Кого поймаю в палатке с блудницей — разжалую в рядовые стражники. Это касается всех здесь присутствующих.

Военный совет недовольно загудел, но маршал тут же обвел толпу пристальным взглядом и все смиренно замолчали.

— Через месяц снег сойдет, тогда я начну наступление на Холодные холмы. К тому времени здесь должна быть железная дисциплина, — добавил он. — За проступки ваших солдат буду спрашивать с каждого по всей строгости.

Несмотря на общее недовольство, армия быстро привыкла к новому порядку. Уже через пять дней после этого совета арондальцы успешно отразили отчаянную вылазку защитников крепости. Как оказалось позже, это была их последняя попытка укусить захватчиков.

* * * *

Мужчина невысокого роста с седой бородой и поредевшей шевелюрой, в изысканном костюме темных тонов, отвечающим веяниям моды нового времени, быстрым шагом прокладывал себе путь по длинным коридорам королевского дворца. Завидев его, дворцовая свита почтенно гнула перед ним спины, но он давно привык к такому повышенному вниманию. Легкого кивка в ответ для этих лживых улыбок было достаточно. Канцлер Виллей знал себе цену и не собирался растрачивать свое драгоценное покровительство на придворных вертихвосток и их молодых кавалеров.

Однако внезапно ноги его сами собой замедлили ход, оказавшись перед рыжеволосой красавицей с изящной стройной фигуркой в алом платье.

«Это Иона, — вспомнил мужчина последний королевский пир. — Ее красота действительно способна соперничать с самой королевой Алисией».

Канцлер поклонился даме, и та в ответ присели в реверансе.

— Как ваше имя, прекрасная незнакомка? — расплылся в широкой улыбке Виллей.

— Иона, милостивый господин канцлер, — ответила она ему своей соблазнительной полуулыбкой.

— Отчего же я никогда не встречал вас в этом дворце?

— Видимо у господина канцлера слишком много дел. Он так усердно трудится на благо королевства, что совершенно забывает о своем досуге.

И рыжеволосая красавица игриво подмигнула ему, совсем не стесняясь придворных, которые могли заметить такое вольное поведение.

— Вы правы, я действительно слишком много работаю, — подтвердил Виллей. — Но по вашему совету впредь постараюсь чаще прогуливаться по этому коридору. Но только при условии, что буду иметь удовольствие созерцать вас.

И он двинулся дальше, так как сегодня его ждала весьма важная встреча, которая совсем не позволяла задерживаться даже с такой красавицей как Иона.

— Лорд Розмунд Блейк.

— Канцлер Виллей.

Оба учтиво поклонились друг другу и перешли к разговору в уединенной восточной башне дворца.

— Почему я не вижу здесь наследника рода Болхов и вашего брата? — первым делом спросил канцлер.

— Лорд Мариус вынужден был покинуть Вермилион по важному делу, — ответил Розмунд. — Что же касается Робена, то принцу лучше не участвовать в таких тайных встречах. Мальчик хоть и достиг совершеннолетия, но все же слишком горяч и несдержан. А потому его неумение держать язык за зубами может стоить нам слишком дорого.

— Но он все же будущий король.

— Он и будет королем. Но первое время в его обязанности будет входить лишь роспись на указах и присутствие на королевских приемах. А об остальном позаботимся мы с вами. Вы тоже так думаете?

— О…хм…конечно, — только и смог произнести Виллей.

— Как поживают ваши печати? Все на своих местах?

— Эту обязанность я чту так же свято, как и нашего Бога.

— Ну и замечательно. А теперь перейдем к делу, — продолжил Блейк. — Вы слышали, что моего племянника усилием Девлета сдвинули с должности маршала? Теперь уже не важно, чем закончится война с Мейлиндом. Главное то, что дом Орсальцев первым нанес нам удар. Они ясно дали понять, что хотят междоусобной войны. Я не хочу большой резни внутри королевства, поэтому предлагаю приложить совместные усилия сейчас и покончить с этим проклятым семейством.

— Интересное предложение. Но причем же тут я?

— Как? Разве не мои старания позволили вам занять должность канцлера, в то время как королева подначивала Грегара отдать это место одному из своих фаворитов?

— Ценю вашу помощь лорд, но разве я уже не вернул вам все долги? — со всей уверенностью высказался Виллей, внутренне чувствуя подвох от собеседника. — Моими усилиями вы и так подмяли под себя всю торговлю в городе. Разве этого мало?

— Забыли о том случае, когда судья поймал вас практически за руку. Вы были слишком неосторожны и залезли в королевскую казну. Кто поспособствовал, чтобы это дело не получило дальнейший ход? Кто отправил судью на заслуженный отдых по старости? И кто, по-вашему, обеспечил его скорую кончину?

Розмунд злобно рассмеялся, понимая, что загнал канцлера в угол. Теперь этот гордец в его полной власти и будет делать все, что заблагорассудится лорду.

— Как?! И это тоже сделали вы?! — ужаснулся Виллей. — Я даже предположить не мог, как далеко зайдет ваша гнусность!

— А разве воровать из казны не гнусно?

Канцлер смутился и поник, понимая свое безвыходное положение.

— Ну что ж, раз вы согласны участвовать в нашей совместной борьбе с орсальцами, то я продолжу, — удовлетворенно выдохнул Блейк. — Место маршала мы потеряли, но я намерен нанести ответный удар. И этот удар будет нацелен на человека, очернив которого мы запятнаем и все их семейство. Знать отвернется от них, покрыв несмываемым позором весь род. Даже чернь будет открыто освистывать их, кидая вслед гнилые овощи.

— И кто же этот человек?

— Королева Алисия.

— Вы в своем уме?! — воскликнул Виллей. — Если об этом кто-то узнает…

— Именно по этой причине я избегаю посвящать в наши планы Робена. Чем меньше людей знают, тем безопаснее.

Виллей нервно покосился на дверь.

— Не пойму, зачем вам это? Король скоро покинет этот мир, и Робен станет хозяином престола. К чему очернять женщину, которая неизбежно уйдет в тень? Да и сын у нее еще младенец.

Розмунд засмеялся с таким видом, будто имел дело не с канцлером Арондала, а с несмышленым ребенком.

— Вы не понимаете простых вещей. Жизнь принца в опасности пока орсальцы живут во дворце. Его могут убить, отравить, устроить несчастный случай. Эти злодеи ни перед чем не остановятся, чтобы захватить власть.

— Однако ваши слова можно расценить как мятеж.

— Мне все равно. Теперь мы с вами в одной лодке, так что если она опрокинется — на дно пойдем вместе.

Блейк весело хлопнул погрустневшего канцлера по плечу:

— Не бойтесь. Пока вы на нашей стороне — жизнь прекрасна и беззаботна. Сейчас мне нужна встреча с одним человеком, приближенным к королеве. Он, безусловно, знает много ее секретов, и именно с ним я бы хотел потолковать в будущем. Вы, мой дорогой Виллей, обеспечите нам эту встречу.

* * * *

Мейлиндцы превратили раскинувшиеся с востока на запад лесистые Холодные холмы в непроходимые оборонительные валы. Рельеф местности и множество рвов делали бесполезным наступление конницей, а пристрелянные позиции лучников и баллистр неминуемо привели бы к колоссальным потерям для атакующей стороны.

И Уильям не стал повторять ошибки своего предшественника. Внезапно он сам повел королевских рыцарей на северо-запад, минуя укрепления противника. Слабо защищенный город Этенбор оказался в его руках практически без боя. Из него арондальцы вполне могли сделать стремительный бросок дальше, обойти холмы и двинуться прямиком к Шантер. Такую угрозу для своей столицы мейлинцы допустить не могли. Кроме того, подобный маневр отрезал бы всю их армию от обеспечения из северных земель.

К Этенбору немедленно выдвинулись корпуса под командованием престарелого полководца Райнера, предпочитающего решать исход битвы в лобовой рубке. Он рассчитывал использовать свое численное превосходство и без особого труда разгромить оторвавшиеся от основных сил части противника. Но Уильям отнюдь не увлекся наступлением и не был намерен удерживать слабозащищенный город малыми силами. Рыцарские отряды внезапно нанесли удар первыми и, нанеся серьезный урон авангарду противника, тут же отступили на юго-восток, увлекая за собой распалившихся мейлиндцев. У реки Суолли к ним подоспели отряды пехоты, и Райнер встретился уже совсем с иной силой.

Полководец построил мейлиндцев длинным строем, оттянув оба фланга назад и сомкнув их, образовывая, таким образом, непробиваемое полукольцо из копий и щитов, раскрашенных в черно-желтые полосы. Воины из первых рядов втыкали длинные копья в землю и направляли наконечники на уровень груди всадников, воины второго ряда поднимали наконечники на высоту груди лошадей. За ними под их защитой расположились лучники. В центре строя находился сам Райнер в окружении телохранителей.

Ранним утром Уильям отдал приказ о наступлении. Арондальцам удалось быстро подобраться к строю противника, но пробить его мощную стену оказалось не так-то просто. Однако быстрые наскоки и отступления подобно накатывающим на прибрежные скалы волнам, наконец, сменились мощным ударом клина рыцарей. Атака пришлась в правый фланг, до этого игнорируемый смелыми выпадами наступающей стороны. Всадникам удалось пробить брешь в строю, завязалась жестокая схватка. Видя опасность отсечения и окружения значительной части войска, Райнер, игнорируя мольбы поберечь себя, поспешил в гущу сражения.

Пехотинцы Арондала двигались медленно, но уверенно, шагая больше по трупам врагов, чем по земле. Колонна воинов шла тесными рядами, прикрываясь щитами с короткими копьями в правой руке. Противник же осыпали их градом стрел. Многие падали, но железный поток продолжал продвигаться вперед. Лучники Арондала пускали стрелы не менее искусно, нанося ощутимый урон врагу. После этой битвы простой стрелок Тим был повышен в звание сержанта и стал одним из героев войны, о котором после сложили множество славных песен. Именно его точный выстрел замертво выбил из седла полководца Райнера.

Измотанные длительным маршем мейлиндцы уже растеряли все свои силы и теперь могли лишь с трудом прикрываться щитами от напирающих воинов. Последовав за своим полководцем на правый край, они значительно ослабили центр, который теперь прикрывали лишь лучники негодные для рукопашной схватки. Повторный удар клина рыцарей врезался в центр боевого порядка, и без труда прорвав шеренгу, стал разобщать пеших воинов. Быстрое окружение закончилось жестоким избиением несчастных. С наступлением дня лишь немногим удалось вырваться с поля боя.

После сражении у реки Суолли войска правителя Лорка могли лишь удерживать свои оборонительные позиции и надеяться на чудо. Но долгожданная весна так и не принесла арондальцам ожидаемого перелома в войне.

* * * *

Господин Уинсон. Наслышан о ваших подвигах на полях Мейлинда. Это в который раз подтверждает правильность моего выбора и оправдывает оказанное доверие вашей персоне. Вы и Уильям славно потрудились для нашей победы. Но с прискорбием сообщаю, что наши враги продолжают плести свои крепкие нити интриг. Чем скорее Арондал одержит победу в этой войне, тем скорее наша партия станет во главе престола. Единственной возможностью ускорить эти процессы является помощь эльфов. Вы знаете все сложности в отношениях короля и их народа, но вместе с тем только они в силах нанести удар в спину Лорку. Им ничего не стоит перекрыть северный тракт и тем самым отрезать поступающую помощь основным силам наших противников.

Доверяю вам честь провести переговоры с эльфами. Убедите их в необходимости союза с нами и обещайте защиту от притязаний герцогов. Поторопитесь, возможно, судьба всего королевства в ваших руках.

К этому письму прилагаю бумагу, удостоверяющую ваш статус посла.

Д.О.

Аллард несколько раз перечитал зашифрованное письмо из Вермилиона, с трудом представляя возможность переговоров с лесным народом. Всем людям без исключения подобное путешествие могло стоить жизни. Ведь эльфы в последние годы не делали различий между понятиями «враг» и «человек».

— Бьюсь об заклад, это письмецо не сулит нам ничего хорошего, — заметил перемены в лице хозяина Дейк. — Что мне предстоит сделать в этот раз? Или у нас намечается дальний путь по весенней грязище, которую некие умники назвали дорогами?

— Ты прав, Дейк. Впереди у нас долгий путь. И боюсь, он будет только в одну сторону.

— Не нравится мне, когда господин так задумчиво говорит загадками. Что может быть хуже этой проклятой войны на ваш взгляд?

— Только путешествие в Хелиндельсельв.

6-8 главы

Глава 6. Заблудшие души

В дверях приемной показалось виноватое лицо послушника Яна.

— Господин распорядитель, простите меня за столь внезапное вторжение, но в прихожей собора опять сидит этот прелат из Гиньёна и требует встречи с архиепископом, — робким голосом доложил он.

— Ты сказал ему, что его святейшество слишком занят мирскими делами и не примет его ни сегодня, ни завтра? — не отрываясь от чаши с вином, спросил главный распорядитель дел архиепископа Хью.

— Я уже говорил ему о невозможности свидания с архиепископом, но он выказал намерение ждать его святейшество день и ночь, даже если «тело будет испытывать муки грешников подземного мира Диалунга».

— Какой неугомонный этот прелат, — недовольно заерзал в своем кресле Камбер. — Еще не хватало, чтобы этот фанатик учудил что-нибудь в присутствии горожан. А ведь если его ум так слаб, он вполне может попытаться прорваться в покои архиепископа силой. Лучше я сам приму его и выслушаю беспокойного служителя Ругвида.

Пока Ян ходил за прелатом, распорядитель поспешил спрятать в шкаф недопитую бутылку вина и открыл окно, чтобы проветрить комнату от хмельных запахов.

«Быстро выслушаю этого сумасшедшего и отправлю обратно в Гиньён, — решил он. — Нужно лишь успокоить его мятущуюся душу, пострадавшую от усердного служения Богу».

Вскоре дверь отворилась, и на пороге приемной показался мужчина высокого роста с заметной плешью на голове. Он давно перешагнул порог своей юности, но вместе с тем глаза его по-прежнему светились той искрой неудержимого стремления, какая свойственна людям в горячей молодости.

— Распорядитель Камбер, разрешите представиться, — учтиво поклонился он. — Я прелат церкви Гиньёна — Джеральд Сантинэ. Вот уже в третий раз я вынужден оставить своих прихожан, дабы почтить своим визитом архиепископа. И, к сожалению, уже в третий раз я не могу свидеться с ним. А повод между тем настолько важный, как необходим глоток воды путнику в пустыне.

— Возрадуйтесь и отблагодарите Ругвида, ибо я возьму на себя бремя, уготованное его святейшеству, — распахнув руки и с лучезарной улыбкой на лице, Камбер подошел к прелату и обнял его. — Все о чем вы поведаете мне, будет передано слово в слово архиепископу.

Но гость не поддержал такой радости от встречи и недовольно отстранился от распорядителя.

— Мои слова предназначаются только для ушей его святейшества, но раз вы так любезно намерены выслушать меня, то, пожалуй, расскажу вам, как попирается вера в Гиньёне.

— Что вы говорите?! — притворно ужаснулся Камбер от слов прелата. — Присаживайтесь Джеральд и поведайте мне о тех отступниках, что забыли заветы Бога.

— Любезный Камбер, если бы дело было только в невежественном люде, в суете жизни забывающем о нашем Боге. Но речь моя пойдет о служителях церкви, пренебрегающих своим долгом.

— Быть того не может! — округлил глаза распорядитель, вернувшись в свое кресло. — Чтобы священники забыли о своем долге? Рассказывайте прелат! Рассказывайте все без утайки!

— Вам известен епископ Антуан, в чьи руки вверена забота о душах жителей Гиньёна. Мой долг сообщить его святейшеству, что этот так называемый поборник веры совсем не выполняет своих обязанностей. Он пьянствует каждый день, а между тем горожане видели его в борделе в компании с блудницами. В его же приемной все время стоит такой сильный запах хмеля, что даже здесь чудится он мне.

При этом упоминании о выпивке Камбер закашлял, а прелат тем временем продолжал свой разоблачительный рассказ.

— Что же касается прелата Фарино из Лимьена, друга упомянутого мною епископа, то он совершенно бесстыдно прелюбодействует с мальчиками-послушниками и даже не скрывает это. Бургомистр закрывает глаза на такое поведение священнослужителя, а мои письма, отправленные его святейшеству, как будто канули в бездну. Между тем вся городская знать пребывает в пьянстве и разврате. Разбойникам отпускают грехи за деньги, запятнанные кровью их же жертв. Мужеложство, проституция, грехопадение всюду! Даже Вермилион эта мерзость не обошла стороной. Между тем по слухам в герцогстве Антинаре оргии устраивают прямо в храмах.

— Это ужасно, у меня нет слов, — причитал то и дело Камбер, мысленно проклиная себя за этот разговор с прелатом.

— Теперь вы понимаете, почему для меня так важна встреча с архиепископом, — горячо говорил Джеральд, сжав руки в кулаки. — Необходимо выжечь каленым железом эту мерзость! И начать нужно с наших же собратьев, отринувших веру!

— Да, да. Вы совершенно правы.

— Нужно возродить священную инквизицию! Только так мы искупим грехи перед Ругвидом! Очистительный огонь костров освободит заблудшие души!

— Хорошо прелат. Церковь обязательно расследует эти преступления, а я же передам все ваши слова его святейшеству, — только и мог пообещать распорядитель, выпроваживая своего гостя. — Возвращайтесь обратно в Гиньён. Архиепископ сам вызовет вас, когда сочтет нужным.

Когда же гость покинул собор, Камбер первым делом опустошил недопитую бутылку и вызвал к себе Яна.

— Запомнил этого фанатика? — грозно спросил он. — Так вот, чтобы больше на порог собора его не пускали! А если вздумает болтать россказни про церковь — вызови стражу! Пусть посидит в темнице, если не умеет правильно служить Ругвиду!

… Судьба порой преподносит своим рабам неожиданные сюрпризы. Она знает, как заставить человека сожалеть о былых поступках, как вынудить его сжигать самого себя в пламени раскаяния.

Камбер редко сталкивался с фанатично преданными вере церковниками. Как правило, те из них, кто лишь призывал к всеобщему покаянию, были не опасны для круга епископов. Куда серьезнее приходилось относиться к разоблачениям деяний высочайших особ. Слишком тесно церковь переплелась не только с властью королевства, но и с людскими пороками. И по большому счету служители церкви уже ничем не отличались от окружающей их черни, оставляя за собой лишь право пользоваться запретными плодами и прощать себя же от лица Ругвида. Но авторитет священников необходимо было оставить непререкаемым. А значит любой, кто намеревался пошатнуть этот авторитет, должен был немедленно исчезнуть. И чем скорее, тем лучше.

Гонения на отступников давно канули в прошлое и были невыгодны высочайшему кругу. В конце концов, сколько порочащих слов о святых людях успеет сказать безумец, прежде чем подохнет от голода или болезни в какой-нибудь придорожной канаве. На смену старым методам пришли новые — яд, веревка и острый нож. Кто не может держать язык за зубами, должен как можно скорее отправиться на встречу с Богом.

По мнению Камбера прелат Джеральд был одновременно и опасен и безвреден для церковной власти Арондала. Безусловно, его разоблачения бросали тень на носителей золотых мантий, но с другой стороны удар фанатика был направлен главным образом на провинциальных служителей. Случаи, когда священники обвиняли друг друга в ереси с целью устроить передел «рынка» божественных услуг, возникали довольно часто. Как знать, может и за неистовством прелата крылась самая обыкновенная корысть.

Откровенно говоря, Камберу не хотелось утруждать себя заботами о надзоре за беспокойным монахом. Пусть болтает, что вздумается. Лишь бы не перешел рамки дозволенного. Но уж тогда разговор с ним будет коротким и жестоким. Разумеется, не стоит докладывать его святейшеству о таком посетителе. Еще неизвестно каким боком это может выйти.

Спустя год распорядитель пожалел о своей беспечности и лени. И день того приема он вспоминал до конца жизни.

* * * *

Ранним утром, когда первые лучи солнца едва успели упасть на землю, Джамила поднялась с кровати и, изнывая от жары, скопившейся в комнате, направилась к окну. Ее обнаженное тело хоть и было покрыто многочисленными шрамами сражений, но все же сияло совершенством, подобно телу богини. Распахнув тяжелые шторы, женщина бросила пристальный взгляд на еще пустые улицы пригорода Арбаса и, закрыв глаза и раскинув в стороны руки, стала наслаждаться порывами прохладного ветра.

— Как же ты красива, — отвлек ее хриплый мужской голос.

— Красота недолговечна и не помогает в нашем деле, — криво улыбнулась она человеку, с которым делила ложе этой ночью. — Всего лишь услада для глаз, как красивое платье, которое одевают наложницы богачей. Сбрось их наряд и только тогда поймешь, чего стоит эта женщина.

— За что же тогда любить тебя? — приподнялся на кровати Кахир. — За умение бесшумно подкрасться к жертве и быстро перерезать ей горло? Или за ловкие и стремительные атаки саблей превосходящего числом врага?

— Я выбрала ту стезю, к которой меня влекло с самого детства, — ответила она. — Несомненно, ранняя смерть родителей стала одной из причин такого выбора. Но в своей душе я всегда чувствовала презрение к женщинам, посвящающим свою жизнь домашнему очагу и заботе о мужьях.

— Не понимаю, как такая красавица, достойная быть женой самого царя, стала ассасином. А страсти у тебя столько, что хватило бы на десятерых.

Эти небрежно сказанные слова задели в душе Джамилы потайные темные струны, и природная ярость, спавшая еще с ночи, начала выползать наружу.

— Зато у тебя страсти и выносливости не больше, чем у евнуха в гареме царя, — не поворачивая головы, усмехнулась она в ответ на высказывания мужчины.

— Вот как? — опешил от неожиданности Кахир. — Значит то, что этой ночью было между нами, для тебя не имеет никакого значения?

— Я хорошо провела несколько мгновений этой ночи и не более. Удивлена тому, что ты до сих пор находишься в моей кровати. Возможно, это была моя ошибка, ведь я не приказала тебе уйти.

— Хоть ты и мой командир, но приказа прийти вчера в твой дом и разделить с тобой ложе я не получал. Ты хотела меня как женщина. Но если ты мне приказываешь — я покину тебя.

— Жаль, что ты понял это только сейчас, — вздохнула Джамила и намеревалась отпустить очередную колкость, но непривычный для утренней тишины топот копыт привлек ее внимание. Вскоре на пустой улице показался не слишком умелый всадник, направляя своего усталого коня прямо к дому арразийки.

— Кто-то гонит сюда лошадь так, словно смерть преследует его, — сказала Джамила и, приказав Кахиру оставаться на втором этаже, спустилась вниз навстречу раннему гостю.

Через несколько минут в дверях дома показался Сарид, придворный лекарь царя Хетафа. С трудом переводя дух и вытирая потоки пота со лба, он прислонился к стене, и некоторое время тяжело глотал воздух.

— Что случилось? — нетерпеливо спросила его Джамила, которой хотелось узнать причину столь внезапного визита. — Ты никогда раньше не позволял себе так бесцеремонно врываться в мой дом.

— Не сердись на меня за такую дерзость, — вымолвил, наконец, Сарид. — Считай, что этим поступком я возвращаю тебе долг за спасение своей жизни в прошлом.

— Я уже забыла об этом. Но говори же, что произошло. На тебе лица нет.

— А случилось вот что, прекрасная Джамила. Вчера поздним вечером на приеме во дворце царя Хетафа вместо правителя внезапно появился визирь Заркан и объявил всем уважаемым семьям, что раскрыл заговор против нашего владыки. И что ты думаешь? Знаешь, кто назван главным заговорщиком?

— Говори, не тяни, — потребовала женщина, чувствуя, как сжимается сердце от дурного предчувствия.

— Заговорщиком объявлен Мустафи и весь ваш орден. Его и Росула схватили воины царя. Тут же визирь объявил, что орден должен быть уничтожен подобно вредоносному сорняку на землях благоденствия, а все ассасины должны быть подвергнуты строгому следствию.

— Этого не может быть! — в гневе воскликнула женщина, но ответом ей послужило далекое эхо от грохота камней.

— Слышишь? Это армия царя штурмует цитадель твоего ордена! — воскликнул Сарид. — Как только визирь предъявил столь тяжелое обвинение, я незамедлительно выскользнул из дворца и погнал своего коня к твердыне. Но предупредить об опасности не успел. Воины уже окружили ее, и мне оставалось только надеяться, что ты находишься в своем доме.

— Подожди, — остановила его Джамила. — Как армия так быстро добралась до твердыни меньше чем за ночь? Выходит, обвинение последовало после звона стали! Но скажи мне, что с другими командирами? Живы ли они?

— Не знаю, ничего не знаю, — замотал головой лекарь в ответ. — Я видел множество вооруженных отрядов, следующих в разных направлениях. Не сомневаюсь — им поручено поймать тех, кто в эту ночь не был в цитадели. Берегись Джамила: они скоро будут и здесь!

— Ты предупредил меня и за это я благодарна тебе, — сказала она после некоторого раздумья. — Теперь же моя жизнь только в моих руках. Скачи обратно во дворец и никому не рассказывай, что был в моем доме. А лучше выкинь из памяти все связывающее тебя с нашим орденом. Для своего же блага.

Сарид быстро поклонился и выбежал из дома, а командир ассасинов стремительно бросилась вверх по лестнице.

— Я все слышал, — сказал ей Кахир, когда она начал собирать скромный походный мешок, состоящий только из необходимых вещей. — Неужели ты веришь этому травнику? Наш орден много лет охранял жизнь царя и выполнял самые грязные поручения. Разве наша смерть является его благодарностью за верную службу?

— Очнись, Кахир, — лишь холодно ответила ему женщина. — Мы уничтожили всех врагов Хетафа, и он больше не нуждается в нас. И тайны, которые мы храним, должны быть глубоко закопаны вместе с нашими трупами. Вспомни, царь даже приказал казнить одного из своих сыновей лишь по подозрению в нарушении установленного им закона. Неужели ты думаешь, что его верных слуг будет ждать куда лучшая участь?

Приближающийся топот лошадей заставил Джамилу закончить сборы. Она подбежала к окну и увидела поднимающиеся вдалеке клубы пыли, указывающие на приближение большого отряда.

— Погляди на это, — обратилась она к Кахиру. — Все еще сомневаешься в словах лекаря?

Мужчина бросил из-за ее спины взгляд на улицу и глаза его округлились от страха. К дому Джамилы неумолимо приближались три десятка хорошо вооруженных воинов со знаменами царства Арразии на концах копий.

— Но ведь мы не участвовали в заговоре, — залепетал Кахир. — Нужно просто все объяснить визирю и он простит нас.

— О чем ты говоришь? — возмутилась Джамила, не отрывая взгляд от несущихся всадников. — Может быть, царь и не знает, что происходит на самом деле, но хитрый старик Заркан только и умеет наносить подлые удары в спину своих друзей. Не сомневаюсь, что все это задумал именно он. Какое спасение ты намерен вымолить? Быструю и безболезненную смерть?

«Но если я выдам тебя визирю, он убедиться в моей верности царю, — внезапно решил про себя расчетливый Кахир. — Ты командир, а значит, несешь ту же ответственность, что и Мустафи. Я же лишь простой убийца, исполнитель чужих приказов».

Он осторожно вытащил висящий на боку кинжал, намереваясь обхватить свободной рукой шею женщины. Однако Джамила не зря в столь раннем возрасте заслужила в ордене звание командира. Неведомым животным инстинктом она почувствовала за своей спиной опасное движение и с невероятным проворством, ускользнув от его сильной руки, ударила Кахира в кадык. Следующим ударом в солнечное сплетение она повергла его на пол и незамедлительно сняла со стены свое страшное оружие.

— Плохой воин, плохой любовник, плохой друг — зачем такому жить на свете?

В воздухе свернуло лезвие сабли, без сожаления обезглавив еще живого человека.

… Здесь все точно так же, как и много лет назад. Под белым светом палящего солнца волны лениво шелестели о песчаную отмель. Тощие чайки лениво парили над морской гладью, высматривая, чем бы поживиться. На унылом берегу лишь рыбацкие лачуги, растянутые сети и старые прохудившиеся лодки.

«Возвращаюсь к истокам, — усмехнулась про себя арразийка. — В таком же поселке началась моя жизнь, и я думала, что больше никогда не вернусь к этой нищете. Что я только не делала лишь бы забыть это проклятое море, эти гребни песчаных дюн, эти лица рыбаков, в которых отражается лишь бессмысленность жизни и неотвратимость смерти. Зачем судьба заставляет меня вновь взглянуть на все это? Хочет отговорить от моих замыслов? Нет! Не для этого я в далекой молодости впервые перерезала горло неизвестному мужчине. Пусть мои руки в крови, но так хотела я сама. Ранняя смерть почетнее дряхлой старости».

Гордость не позволила ей стать танцовщицей в шалмане или наложницей нувориша. Другого способа вырваться из нищеты простолюдинов у женщин Арразии не было. Природа же наделила Джамилу ловкостью кошки, выносливостью мула, зрением сокола и яростью тигра. Она быстро покинула дом и пристала к странствующей из города в город труппе цирка. Но, познав там свою истинную силу и способности, ей стало скучно. Опять неизбежность померещилась ей и однажды ночью без лишних прощаний она отправилась в свой путь. Сначала Джамила была телохранителем у хозяина публичного дома и познала всю прелесть грехопадения того места. Но и это ей начинало наскучивать. Однажды ее наниматель поссорился с весьма важным набобом и вынудил девушку как следует отделать наглеца вместе с его многочисленной охраной. В этот же день по указке набоба стража бросила Джамилу в тюрьму. Однако на ее счастье свидетелем того избиения был один загадочный человек, всегда скрывающий свое лицо под тенью капюшона. Впоследствии именно благодаря ему девушка попала не в рабство на каменные рудники, а в орден ассасинов самого царя Арразии.

Она выдержала многодневные изнурительные тренировки на терпение и выносливость, прекрасно овладела разными видами оружия, проникла в тайны изготовления ядов. Ей приказывали убивать, и она убивала, не задумываясь плохо это или нет. Кажется, Джамила нашла свое призвание, жизненную цель, избавляющую душу от ощущения обреченности. А потом случилось это…

— Ротбар говорит, что мест нет. И он не берет на свой корабль женщин: суеверный очень, — противный старческий голос развеял воспоминания по ветру.

— Я заплачу в два раза больше. Таких денег ему нигде не заработать на своем корыте, — высокомерно сказала Джамила, вглядываясь в глаза-щелки старика в лохмотьях.

— Думаю, он все равно откажется.

— Тогда передай ему, что когда вернется из плавания — найдет в деревне только трупы. Все ваши головы будут насажены на колья, а кишки пожрут чайки и крабы.

Рыбак отшатнулся, а потом перевел взгляд на ее саблю, что висела на поясе.

— Именно этим я и буду рубить вас на куски. Очень-очень долго рубить, — подтвердила его опасения женщина.

— Ротбар…говорит…мест нет, — испуганно замямлил старик.

— Думай о себе, а не о нем, — рука арразийки легла на эфес сабли. — Не мне надо убраться отсюда, а тебе надо, чтобы я убралась отсюда. Вот и решай свою судьбу сам.

В этот же день баркас с Джамилой на борту отправился к берегам Арондала.

* * * *

Тихо горели свечи, обливая золотым воском потемневшие от времени медные подсвечники.

Налюбовавшись собственным отражением в зеркале, обнаженная королева капризно скривила губы и повернулась к Фьоре, ожидающей ее с маслом из лепестков роз.

— Что бы ни говорил мне этот льстец Хумель, а красота действительно увядает, — глубоко вздохнув, сказала она. — Сегодня я вижу совсем другую женщину, чем в прошлом месяце. Никакие средства не способны остановить мою неизбежную старость.

— Вы слишком придирчиво относитесь к своей внешности, ваше величество, — руки фрейлины начали нежно втирали масло в белые плечи Алисии. — Взгляните хотя бы на Матильду Эринбургскую. Вся ее красота заключается лишь в толстом слое грима величиной в два пальца. Говорят, однажды после купания в пруду ее случайно увидел лорд Стегворд. Бедный мужчина пришел в такой ужас, что на следующий же день разорвал с ней помолвку. Вы же способны сразить любого мужчину Арондала даже не прибегая к маленьким хитростям.

— Ах, не льсти мне, Фьора. У Матильды такой длинный нос, что об остальном можно сразу забыть. Я хотела спросить тебя о рыцаре Ланселе. Каков этот благородный воин на твой вкус?

— О, госпожа, он великолепен! — воскликнула фрейлина, переходя на спину королевы. — И так думаю не только я, но и большинство придворных дам. Он красивый, высокий, смелый. Его тело как будто вылеплено самим Ругвидом. Даже когда оно под панцирем, чувствуешь эту влекущую мощь мускул. И еще он неутомим как во время скачки на лошади, так и в течение всей жаркой ночи.

Она бесстыдно хихикнула, а Алисия мечтательно закусила губу, попытавшись представить благородного мужа нагим.

— Но позволь, откуда у тебя такие познания об этом благородном человеке? — поинтересовалась она.

— Иона совсем недавно делилась с другими дамами секретом, что именно ей удалось завлечь на свое ложе этого бога войны.

— Ах, вот как! — вспыхнула королева. — Эта нищенка с окраин королевства вздумала без моего ведома заниматься грехопадением?! И с кем?! С благородным рыцарем, который еще совсем недавно жарко клялся, что именно я несравненный красоты цветок Арондала! Какая подлая женщина! Она соблазнила того, кто должен был занять почетное место моего фаворита!

— Не беспокойтесь так, ваше величество, — попыталась успокоить ее Фьора. — Иона всегда славилась своим наглым враньем. Возможно, она и теперь пытается присвоить себе славу, не принадлежащую ей.

— Да я прикажу бросить в темницу эту наглую особу! — сорвалась с места Алисия и, схватив со стола подвернувшуюся под руку книгу, швырнула ее в бронзовую статую лесной феи. — Пусть познает кто главный в этом дворце! Или она уже замышляет, как бы ловко прыгнуть в кровать к принцу Робену?

— Ах, королева, будьте осторожны. Ходят слухи, что Иона фаворитка самого Розмунда Блейка.

— И что!? — разъярилась королева еще больше. — Кто он такой?! Разбойник с титулом дворянина! Но как пса не наряжай, он все равно псом вонять будет! Зря этот мерзавец рассчитывает через принца взобраться на мой трон. Он принадлежит только мне и моему сыну Генри.

— Не тратьте себя на этого недостойного человек, ваше величество. Он не заслуживает даже упоминания своего имени.

Руки Фьоры добрались до груди королевы, и та, закатив глаза от блаженства, только и смогла вымолвить:

— Твоя правда. Негоже в такой чудный вечер говорить об отбросах.

Но прикосновение девушки все же не смогли отвлечь королеву от мыслей о скорой дележке трона. Грегар слишком стар и его смерть лишь вопрос времени. Закон же гласит, что по старшинству новым королем должен стать отпрыск его первого брака Робен. Значит, нужен человек, способный изменить эти старые традиции и посадить на трон ее сына Генри. Лорд Девлет пытается продвинуться в этом направлении, но он слишком осторожен и боится Блейков. Возможно, король мог бы своим указом назвать преемника по своему усмотрению. Однако и он колеблется, притворяясь дураком, когда Алисия пытается говорить с ним на эту тему. А еще этот жалкий Совет Арондала, что сует свой нос в чужие дела. Бездельники хорошо охраняют закон, особенно когда Блейки приплачивают за это.

Нужно что-то иное. То, что выйдет за границы дозволенного. Необходим неожиданный, выбивающийся из общей логики ход. Ведь этому учил ее во время игры в шахматы мудрец Меррилл.

Как назло королева вспомнила, как непростительно вчера во время игры с ним увела «крепость» от «короля». А ведь именно этой фигуры ей потом и не хватило в решающий момент. Старик Меррилл в отличие от остальных никогда не поддавался ей, жестоко наказывая проигрышами за ошибки. Но она сможет когда-нибудь одержать над ним победу, также как и над ненавистными Блейками.

— Скажи мне, Фьора, а что ты слышала об одном из храбрых командиров королевских гвардейцев, которого зовут Уильям Твиллер?

— Уильям Твиллер? — задумалась девушка. — Это имя мне известно, но слава этого рыцаря не связана с нашим дворцом. Говорят о нем в основном как об умелом и бесстрашном воине, обладающим умом стратега. Он не боится на собственном примере увлекать солдат в смелую атаку. Не скажу, что он красив как Лансель, но на поле битвы его умение управляться с мечом вряд ли кто-то сможет оспорить. Впрочем, худого о нем говорят тоже с избытком. Он слишком горд и ценит свое дворянское происхождение, что мешает ему опускаться на колено перед высшим сословием Арондала.

— Воины редко приживаются в нашем дворце, — с улыбкой заметила королева.

Фьора осторожно накинула ей на плечи голубой шелковый халат и вытащила из-под ворота длинные светлые локоны своей госпожи.

— Сегодня вы утомлены тяжкими думами, — осторожно сказала она. — Хотите побыть в одиночестве или пригласить музыкантов?

— Нет, Фьора, — Алисия взяла фрейлину за руку. — Сегодня мне хочется немного нежности и любви. Как знать, будет ли у меня в будущем такая возможность.

— Я могу позвать с конюшни Нейта. В прошлый раз он вам понравился. Думаю, вашу встречу можно устроить. Только узнаю, спокойно ли в коридорах и нет ли поблизости чужих слуг.

— Нет, не сегодня, — задумчиво прошептала Алисия. — Времена нынче не спокойные, а у этих горячих юношей бывают слишком болтливые языки. Да и карлик Розмунда слишком часто попадается на глаза. Обойдемся без лишнего риска.

— Хотите, чтобы я осталась?

Королева обняла девушку и поцеловала в щеку.

— Ах, Фьора, я не заслужила такой доброты и твоей дружбы.

— Нет, нет. Это я не заслужила вашей бесконечной доброты, — поспешила ответить фрейлина, прижимаясь плотнее к ее ароматному телу. — Хотите, чтобы я погасила свечи?

— Оставь. В отличие от мужчин нам нечего прятать в темноте.

Глава 7. Хелиндельсельв

Родной край давно остался позади. На горизонте угрюмо стоял непроходимой стеной Хелиндельсельв, окруженный пылающими волнами вересковых степей. Здесь не было дорог, манящая даль предоставляла полную свободу выбора храбрым путешественникам. Только таких отчаянных смельчаков давно уже никто не видел в этих местах.

Едва люди приблизились к опушке леса, как тонкий свист разрезал прекрасную тишину неба. Один из всадников сделал неловкий взмах рукой и пробитый стрелой вместе с конем рухнул на землю. Еще одна стрела описала в воздухе широкую дугу и вонзилась в грудь его соседа. После стрелы полетели куда чаще, неся с собой лишь смерть незваным гостям. Испуганные лошади шарахнулись в стороны, и теперь каждый спасал только себя.

— Прыгайте на землю! — крикнул Алларду Дейк. — Мы в западне! Никому не скрыться даже верхом!

Стрела просвистела совсем рядом, и тело, вопреки своему желанию, соскользнуло с коня и покатилось по мягкой траве. На глазах Алларда один из гвардейцев, слезая с коня, не успел освободить ногу из стремени, и животное понеслось вперед, волоча его за собой, колотя тело о землю и топча копытами. Другой человек в отчаянии побежал прочь от леса и стал удобной мишенью для невидимых убийц.

Конский топот стих. Лишь молодой солдат с широкораскинутыми руками лежал совсем рядом с Аллардом. На его лице застыла гримаса изумления, а из груди торчала стрела с полосатым оперением.

— Не вставайте, — зашептал лежащий рядом Дейк. — Может эльфы посчитают нас мертвыми и уйдут.

— С чего ты взял, что это эльфы? Разве они нападают таким подлым образом на парламентеров?

— Так метко с большого расстояния только эльфы бить умеют. А что до подлости, то у остроухих ее не меньше, чем у людей.

Надежда на то, что эльфы после столь удачного нападения исчезнут, не осуществилась. Шесть невысоких стройных фигур в зеленых одеждах с полными колчанами стрел за спиной уже вышли из леса и направились прямо к ним. До уха Алларда долетел мелодичный женский голос, произнесший что-то на эльфийском. И тут же рядом с его головой в землю уткнулась стрела.

— Они знаю про нас, — тяжело выдохнул посол Арондала. — Вставай, пройдоха, если они и задумали нас добить, то лучше примем смерть с гордо поднятой головой.

— Так я и знал, что все этим закончится, — грустно произнес Дейк, поднимаясь следом за своим господином. — Надеюсь, хоть не привяжут нас к дереву, да не утыкают своими стрелами словно ежа.

Между тем лесные жители подошли ближе и, натянув тетивы луков, с равнодушными лицами застыли в таких позах. Вперед вышла хрупкая эльфийка и заговорила с людьми на языке понятном для любого жителя Арондала.

— С какой целью вы вторглись в наши земли, презренные люди? — пропела она таким тоном, будто приветствовала не своих врагов, а дорогих союзников.

— Я — Аллард, посол короля Грегара. Пришел в эти леса с целью проведение переговоров в эльфийским правителем Найкилоном, — спокойно ответил Уинсон, глядя прямо в голубые глаза девушки так, словно и не было только что ужасной расправы над его сопровождением. — Мне жаль, что недоразумение заставило твоих воинов убить этих ни в чем неповинных людей.

— Неповинных? — с детской непосредственностью удивилась эльфийка. — Неповинных людей не бывает. Если человек не совершил по отношению к нашему миру никакого зла, то он обязательно сделает это в будущем. Такова ваша природа.

— Ишь как заливает, — проворчал Дейк. — Посмотрел бы я, как она запоет, оказавшись на нашем месте.

— Что ты сказал? — резко повернулась к нему девушка, и ее глаза сузились от злости.

— Не обращай на него внимания, — Аллард ткнул своего спутника локтем в бок. — Этот человек не страдает избытком ума и несет сам не зная что.

— Да-да, юная дева, — кивнул наемник. — Меня так и прозвали в своей деревне — Дурак из Бильбеса.

Эльфийка с презрением промолчала. К ней шагнул один из ее лучников, и они о чем-то зашептались.

— Не к добру это совещание, — заныл Дейк. — Эх, помру на чужбине, и кости мои растащат дикие звери. Зачем я только согласился на этот отчаянный поход?

— Лучше молчи, — остановил его посол. — Говорить буду я, а ты старайся не раздражать эльфов. Если они без колебаний убили наших солдат, то и тебя не задумываясь повесят на дереве вверх ногами.

Эльфы между тем закончили разговор, и юная обитательница леса строгим голосом обратилась к Алларду:

— Чем ты докажешь, что являешься послом короля? И какие вопросы намерен обсуждать с Найкилоном?

— Вот грамота, удостоверяющая мои полномочия, — Аллард с трудом извлек пергамент из внутреннего потайного кармана и передал его девушке. — Что же касается моего разговора с твоим правителем, то его суть будет предназначена только для ушей Найкилона.

— Аллард Уинсон, назначен послом короля Грегара Болха, — с трудом прочла эльфийка и повернула свое личико к людям. — Ошибаешься, человек. Для меня это не грамота, а лишь кусок бумаги. Откуда мне знать, что ты не пытаешься пробраться к моему правителю с целью его убийства? Немедленно говори, что ты собрался обсуждать с ним или получишь стрелу в самое сердце.

Один из эльфов что-то яростно выкрикнул и его собратья едва не спустили тетивы со своих луков. Дело было в том, что Дейк внезапно задумал почесать себе спину. Его неловкое движение рукой лесные жители расценили, как попытку достать спрятанное оружие.

— Ладно, ладно. Стою смирно и не дышу, — поспешил он поднять пустые руки над головой.

— Разве так обращаются с послами? — поинтересовался тем временем Аллард у девушки. — К тому же я должен знать имя той, кто угрожает оружием человеку, находящемуся под защитой миссии парламентера.

— Зови меня Аманиэль. И ваши людские законы здесь к счастью не действуют. Если думаешь, посол, что каждый проходимец, прикрываясь этим титулом, может беспрепятственно встречаться с Найкилоном, то ты ошибаешься. Он сам просил эльфов, что сторожат границы Хелиндельсельва, подробно узнавать о целях визита таких вот послов как ты. И если они хотят говорить с ним не о том, к чему стремится эльфийский народ — не возбраняется свершить над ними скорый суд.

«Ошибаться нельзя, — мелькнуло в голове Алларда. — Если сказать ей все как есть, без сомнения эльфы пустят свои стрелы. Лучше солгать. Так хотя бы нас не убьют сразу».

— Раз ты настаиваешь, жительница леса, так слушай, — молвил он. — Король Грегар намерен отдать Хелиндельсельв вам в вечное владение и готов пресечь любые нападки на ваши леса со стороны алчных соседей.

— Этого не может быть, — изумилась Аманиэль. — Уже сотню лет ни один король не признает за нами право владения нашими же лесами!

— Значит, пришло время пересмотреть старые договоры. Теперь ты отведешь меня к Найкилону?

Эльфийка отступила к собратьям, и они принялись горячо обсуждать это на своем языке.

— Очень смело со стороны короля, — шепнул Дейк, не опуская рук. — Если о таком щедром подарке узнают его вассалы, то войны с ними не миновать.

Между тем эльфы расступились, и Аманиэль подошла к Алларду.

— Если ты обманул меня, то не жди быстрой смерти, — безразлично запела она, как и в самом начале встречи. — Мы будем сопровождать посла короля всю дорогу, но глаза вам придется завязать для собственной же безопасности.

— Как же нам знать, что вы нас не поведете на съедение голодным медведям и волкам? — усмехнулся Дейк.

— Не беспокойся человек. Мой народ не такой подлый, как ты о нем думаешь, — холодно ответила ему эльфийка. — Но если будешь болтать много глупостей, то придется тебе завязать не только глаза, но и рот. Оставь шутки для своего короля. Если еще увидишь его…

* * * *

Хелиндельсельв не заслуживал дурной славы, которая стойко прикрепилась к нему за последние десятилетия. Да, он был диким и труднопроходимым, но не настолько, чтобы получить прозвище «Гиблое место». Вместе с тем все в этом лесу было особенным, как будто впитавшем в себя силу своих исконных хозяев. Говорили, что здешний воздух особенно чист и помогает больным скорее выздоравливать. Раньше людям позволяли беспрепятственно входить в южные дубравы, собирать грибы и ягоды, охотиться по мере надобности. Теперь же чаща была окутана тяжелым, зловещим молчанием. Хотя все также как и раньше кричали дрозды, стучали по стволам дятлы, стрекотали насекомые, а пауки плели тонкую паутину между деревьями.

Королей и их подданных Хелиндельсельв не интересовал в том виде, в каком он существовал и по сей день. Им нужна была древесина, дичь, новые земли и те ресурсы, что были скрыты в глубинах земли. Старые договоры между народами были уничтожены и забыты. Многолетняя война с эльфами за Хелиндельсельв не принесла людям славы и великих побед. Однако с каждым годом все дальше на север вынуждены были отступать хозяева леса под неумолимым напором алчных правителей.

Только к вечеру пленникам дали передохнуть, когда вся группа остановилась на ночевку. Люди устало опустились на сухую весеннюю подстилку, а один из эльфов разрезал веревки на их руках, разрешая снять с глаз повязки.

— Вот какой жест доброй воли, — улыбнулся Аллард, глядя на знакомую эльфийку, севшую напротив него. — Это освобождение я могу расценить как признание моего статуса посла?

— Никак нет, — холодно ответила она. — Просто вы зашли так далеко, что самостоятельно из леса уже не выберетесь. И дело совсем не в том, что вы заблудитесь. Люди в нашем лесу без должного сопровождения умирают очень быстро. И не только от наших стрел. К тому же здесь много ловушек как раз для таких как вы.

— А я слышал, что эльфы умышленно похищают людей, чтобы произвести с ними свое новое потомство. Видать, мужики у эльфов ослабели совсем или думают не о том, о чем надо, — вставил без малейшей улыбки Дейк, потирая затекшие руки. Тут же у его горла оказалось лезвие клинка. Самый крупный из эльфов-конвоиров внезапно заговорил с ним на ломаном людском языке.

— Невежественный человек вздумал своими шутками оскорблять нас? — его гневный голос не предвещал ничего хорошего для пленника. — Ты так самоуверен, что даже о любви знаешь куда больше, чем мы? Я с удовольствием послушаю тебя еще раз, когда привяжу к дереву у муравейника. Тогда твое остроумие останется таким же восхитительным?

Но предводительница отряда лишь рассмеялась над словами Дейка.

— Убери оружие, Вальгир, — приказала она эльфу. — Каждым словом люди лишь подтверждают свою глупость и недалекие мысли. Тем более этот шут не пойдет дальше. Так пусть потешит нас хотя бы в этот вечер.

— Почему он не пойдет? — обеспокоенно спросил Аллард, опасаясь за жизнь своего наемника. — Разве слуга посла Арондала не должен сопровождать его всю дорогу?

— В этом месте проходит граница дозволенного, — пропела в ответ Аманиэль. — Дальше человек заходил в последний раз больше двух лет тому назад. И вели его только лишь для того, чтобы судить за страшные злодеяния.

— Какой смертью он умер? — Аллард был полностью уверен, что именно так закончил тот человек свой путь.

— Не стоит об этом. Скажу лишь, что чем тяжелее преступление, тем страшнее кара.

— А как же рассказы о доброте эльфов? — удивился посол. — Все, что я видел сегодня, никак не соответствует легендам, которые люди до сих пор рассказывают своим детям про вас.

— Война многое поменяла, — равнодушно сказала эльфийка. — Чтобы выжить мы вынуждены меняться. И не в лучшую сторону. Но если это единственный способ остановить вас, то мой народ готов на такую жертву.

В лагере повисла гнетущая тишина: слишком чужие сердца встретились в этот день. Даже Дейк не хотел больше отпускать свои шутки.

— Завтра на рассвете тронемся в путь, — прервала молчание эльфийка. — Сил послу понадобится достаточно, поэтому засыпай и не думай о бегстве. И помолись своему богу: уже много лет никто не возвращался из тех мест обратно в мир людей.

* * * *

Весь следующий день они быстро шли через лес, делая лишь короткие привалы. Алларду приходилось прилагать избыточное количество усилий, чтобы не отставать от эльфов. Но старая армейская выучка пока помогала, а его провожатые иногда незаметно замедляли шаг, позволяя ему отдышаться. Временами эльфы останавливались, прислушивались к тишине, после чего издавали негромкий свист. Когда же в ответ прилетал подобный ответ, отряд трогался дальше. Иногда на их пути попадалась живность, одной из которых оказался гигантский медведь. Увидев путников, он зарычал и поднялся на задние лапы, превратившись в самого настоящего исполина. Но Аманиэль громко прокричала ему слова похожие на заклинания, и медведь нехотя скрылся в чаще.

К вечеру быстрый марш закончился остановкой на ночлег.

— Держи, — бросила эльфийка послу волчью шкуру. — По ночам тут холодно. Не хочется, чтобы уважаемый человек умер нелепой смертью.

— Благодарю тебя за заботу, — кивнул ей Аллард. — Не скажешь, как долго мы еще будем идти?

— Если не случится ничего непредвиденного, то завтра ты сможешь попытаться наобещать Найкилону горы золота и море счастья.

Уже стемнело, но эльфы и не думали разводить костер. Один из них извлек из походного мешка узорчатый камень и, положив на середину поляны, прочел над ним заклинания. Золотистое пламя вырвалось из магического предмета и все вокруг наполнилось тусклым теплым светом, какое обычно исходит от камина с тлеющими углями.

«Выходит, волшебство еще не покинуло этот мир, — думал Уинсон, глядя на этот удивительный «костер». — Жаль, что люди так категорично отринули все старое взамен слепой веры в собственные выдумки».

Аманиэль села неподалеку от него, задумчиво глядя на волшебный огонь. Ее острые ушки необычно торчали из-под длинных золотистых волос, растекающихся по плечам и спине. Зеленая куртка с завязками и штаны были так умело вышиты, что кажется, вовсе не предназначались для войны и походов. Вблизи ее милое личико казалось совсем детским, хотя посол и понимал, что она, скорее всего, намного старше его. В мягком свете природная грациозность и стройность ее тела так восхищали и завораживали, что Аллард даже забыл о том, что не прилично так нагло осматривать своего конвоира.

«Как странно, она так похожа на обычных девушек из моего мира и в тоже время так далека от них своей притягательной красотой. Эльфы действительно совсем иные существа. Почему же мы решили, что сможем договориться с ними, опираясь на такие бесполезные ценности как богатство и власть?».

— Ты не насмотрелся на меня за время нашего пути? — прервал вдруг ее голос мысли Алларда.

Он столкнулся с ее большими голубыми глазами и смущенно отвел взгляд.

— Извини, — сказал он эльфийке. — Я лишь задумался и не хотел оскорбить тебя своим недостойным поведением.

— Не стоит извиняться за такое, — улыбнулась она в ответ. — Ты, наверное, считаешь мою расу высокомерной, гордой, заносчивой? Думаешь, что мы чувствуем превосходство над вами благодаря своей долгой жизни и тайным знаниям предков?

— Я так не считаю. Каждый народ имеет свои достоинства и свои недостатки. И они не являются причиной для вражды между нами.

— Почему же тогда люди вырубают эльфийские леса, превращают плодородные земли в выжженные пустыни, назначают цены за наши скальпы?

— Скальпы? — переспросил посол. — У кого из людей хватило ума для такого варварства?

— Герцог Антонио готов платить большие деньги за каждого убитого эльфа, — с горечью произнесла Тауриэль. — Мы всеми силами защищаем свои леса, но сами при этом стали вымирающим видом. Да, каждый из нас может прожить до тысячи лет, но сталь оборвет эту жизнь также легко, как и человеческую. Раньше для нас не существовало времени, все казалось вечным, а теперь каждый следующий день мы ждем с замиранием сердца. И нам некуда отступать. Другой земли для эльфов нет. С падением Хелиндельсельва прервется и наш род.

Эта беседа была слишком неприятной для той и другой стороны, поэтому Аллард решил поговорить с жительницей леса о другом.

— Я заметил, что ты нетерпима к людям, — сказал он. — Но как же так получилось, что тебе известен наш язык? Ты неплохо говоришь на нем и среди толпы арондальцев тебя бы даже не отличили от арразийца или виндландца.

— Чтобы успешно бороться со своим врагом, нужно как можно лучше узнать его. Особенно это полезно когда приходит черед допрашивать пленных.

Ее ответ был суровым, и Алларду даже не верилось, что Аманиэль, похожая на чистого и непорочного ангела, могла собственными руками нести смерть и страдания другим существам.

К эльфийке подошел Вальгир и о чем-то попросил ее. Она кивнула ему в ответ и обратилась к послу:

— Братья просят меня спеть свои песни. Такая вот у нас традиция. Надеюсь гость не будет против такого самоуправства?

— Нет, делайте то, что хотите, — поспешил сказать Аллард. — Я с удовольствием послушаю твой голос.

— Жаль, что человек не видел наш лес снежной зимой. Даже без зелени он не менее прекрасен, чем сейчас, — молвила эльфийка и дивным голосом запела свою песню.

Здесь мир беззвучья и покоя,

Над ним синеют небеса,

Ручей зимою околдован,

И в снеге вязнет тишина.

Здесь свой, особый мир затерян,

Прекрасно все вокруг, свежо,

И восхищенью нет предела,

В душе разбуженной светло.

— Это прекрасно, — с трудом пошевелившись, сказал Аллард, как будто стараясь сбросить невидимые чары, сковавшие его. — Мне приходилось слышать раньше менестрелей, но ни один из них не пел так проникновенно. Мне показалась, что я своими глазами увидел зимний Хелиндельсельв.

— Благодарю за похвалу, — едва заметно поклонилась эльфийка, — но я не нуждаюсь в ней. Ведь пою я от чистого сердца, а не с целью заработать деньги и почести.

— Наверное, многие твои песни связаны с этим лесом?

— Их действительно много, но чаще я пою о великой и несчастной любви. Слушай, вот одна из них.

Давай с тобой расстанемся мы тихо,

Любовь между нами сгорела дотла.

Была пора, и я тебя любила,

Да только в душе не разжечь уж огня.

Она покрылась пеплом и остыла,

Мы не сумели наших чувств сберечь.

Лишь в памяти моей останемся мы вместе,

Опавший лист укроет место наших встреч.

Неведомое чувство сжало сердце человека, не выпуская его из цепких лап даже когда прекрасный голос затих. На глаза непроизвольно навернулись слезы, что без сомнения можно было назвать страшным происшествием, ведь он никогда раньше не страдал такой сентиментальностью. И как не старался он сдержать их, а от глаз Аманиэль это не укрылось.

— Что с тобой? — спросила она. — Неужели моя песня растрогала даже жесткосердечного королевского воина?

— Ты ошибаешься, — лишь смог ответить ей Аллард, отворачиваясь от света. — Я слишком устал за сегодняшний день, и тело плохо слушается меня. Пожалуй, я лягу спать.

— Что верно, то верно, — пропел за спиной волшебный голос. — Нам всем завтра рано вставать.

На рассвете, еще почти в темноте, отряд двинулся дальше.

* * * *

В самом сердце леса притаился Линьяр — город, сотканный из переплетенных причудливым образом ветвей, лозы, корней и зеленых стеблей, образующих свод, сквозь который пробивались лучи света. Под ним были расположены множество хижин и шалашей, своим строением похожих на большой купол. И хотя скрытый город на первый взгляд казался большим, Аллард не услышал здесь привычного шума Вермилиона. Эльфов вокруг было достаточно, но никакой суеты и толкотни здесь не было. Глаза не находили торговые площади, лавки и множество кричащих людских лиц. На стволах деревьев сама кора запечатлела тайные знаки и очертания прекрасных лиц, застывших словно маски. Жители леса лишь на мгновение останавливали удивленный взгляд на человеке, и тут же отводили его, будто он их совсем не интересовал.

— Как же вы зимуете в таких жилищах? — спросил Аллард свою провожатую. — Тонкие стены, всюду дыры, огнем вы тоже не пользуетесь.

— Это наш секрет. Старые знания предков, которые мы старательно оберегаем от чужаков, — лишь ответила она ему.

Наконец они остановились перед главным «шатром». Аманиэль зашла внутрь сооружения и вскоре, появившись в узком проходе, жестом руки пригласила посла войти.

Внутри перед ним предстала лишь одна большая комната, украшенная причудливой мебелью из неизвестных пород дерева. Изящные резные шкафы с книгами, великолепные ковры на стенах и странные инструменты, покрытые золотом, свидетельствовали об изысканном вкусе хозяина этого дома. Сам же король эльфов предстал перед послом в длинном до пола серебристом наряде, который переливался в зависимости от падающего на него света. На его голове блистала золотая диадема, а торжественно застывшее лицо без морщин, казалось бы, принадлежало тридцатилетнему мужчине, не знавшему в своей жизни горя и бедствий.

— Я — Найкилон, правитель Хелиндельсельва, — молвил он, едва открывая рот. — Мне нет дела до мира, из которого ты пришел ко мне. Не вижу смысла терять время и выслушивать твои речи. Ведь за последние годы я был ознакомлен со всеми вашими обещаниями и убеждениями. Чтобы ты не предложил моему народу, он не примет этого. Никакого деления земли, никаких уступок и прав торговли, никаких союзов. Мы готовы принять только лишь ваш уход из нашего леса.

Такая речь эльфа была слишком неожиданной для начала разговора, и Аллард сразу засомневался, что ему удастся получить хоть какую-то пользу от своей миссии.

— Тебя не интересует, чей я посол? С чем пришел и что хочу предложить? — поинтересовался он у Найкилона.

— Я уже сказал тебе, что думаю об этом. Эльфы — первые дети Богов. Не зря они наделили нас великими знаниями о мире и долгой жизнью. Люди же пренебрегли их заветами, уподобились животным. За что и пожинают свои горькие плоды. Их много, они полны злобы и ярости. И я не питаю пустых иллюзий: рано или поздно их волна захлестнет наш народ, обратив в пепел последнее, что сдерживает этот мир от падения в бездну.

— По пути сюда я уже слышал об этом. Разговоры о вечности и смысле жизни можно продолжать слишком долго, а между тем я должен выполнить свою миссию посла короля Грегара.

— Послушай человек, — продолжал монотонно говорить между тем эльф. — Если ты не проронив ни слова о своем короле, покинешь мой дом, я пожалуй разрешу тебе выйти из моих владений живым. Но если ты вздумаешь ставить условия участия моего народа в вашей войне, то, боюсь, ты закончишь также как и твой предшественник.

«Судьба последнего посла была слишком очевидной, — подумал Уинсон. — Как же не хочется повторить ее, споря с эти твердолобым королем. Но что делать? Уйти, как он и советует? Или это ловушка его хитрого ума?».

— Не важно, что будет ждать меня дальше, — сказал в ответ человек. — В конце концов, я видел в Хелиндельсельве то, что никогда не смог бы увидеть в своем мире. А с этим можно и умереть счастливым.

— Как странно, — удивился эльф, — человек нашел что-то стоящее для себя в нашем мире, лишенном всех радостей жизни? Были и те, кто хотел остаться в нашем лесу навсегда. Может, такие же мысли посещают и тебя?

— Остаться навсегда — нет, бывать здесь иногда — да. Но я все же намерен передать тебе слова короля Грегара. Пусть это и будет моя последняя речь.

— Тогда перед тем как ты все скажешь, испей из этой чаши эльфийской воды в знак своих добрых намерений.

Аллард не стал долго раздумывать над этим странным ритуалом. Он взял из рук Найкилона деревянную чашу и выпил ее содержимое, похожее на обычную воду из родника. Впервые мгновения неизвестная сила овладела его телом, вызывая благоговение перед древней мощью скрытой в каждой веточке, каждом листочке, что окружали его. Голова пошла кругом и ему даже показалось, что он едва не потерял равновесие. Но затем легкое «опьянение» пропало, и сознание снова вернулось в свое обыденное состояние.

— Теперь я слушаю, — скрестил руки на груди король лесных эльфов.

— Грегар хочет, чтобы твой народ помог ему в войне с Мейлиндом. Необходимо перекрыть поставки провизии, что идут к ним из северных земель. Если в начале лета война будет завершена победой Арондала, мой король дарует твоему народу Хелиндельсельв и обязуется прекратить нападки со стороны герцогов и других его вассалов.

— Ничего нового я так и не услышал, — разочарованно опустил голову Найкилон. — Но скажи мне, посол, ты сам веришь, что так все и будет?

— Нет, — как будто против своей воли ответил Аллард. — Война не принесет твоему народу больших потерь, но после нее обо всех договоренностях забудут. Да и какие гарантии может дать престарелый правитель, ожидающий каждый день своей смерти? В лучшем случае, все останется так, как есть. Но если ты откажешься, давление на Хелиндельсельв только усилится. Рвущееся к власти семейство Блейков в добрых отношения с твоими главными врагами, а значит, их правление не сулит ничего хорошего эльфийскому народу. Примешь участи в войне против Мейлинда и получишь надежду на мир, предпочтешь отгородиться от всех стеной молчания — и людские армии сами пожалуют к тебе. И больше они послов отправлять не будут.

Найкилон хранил молчание, а Алларду только и оставалось, что ругать себя. Не все, что он только что произнес, должно было дойти до ушей короля. И уж точно не в таком виде. Почему же он говорил первое, что приходило на ум? Почему сразу раскрыл все карты?

Внезапно его взгляд упал на пустую деревянную чашу, и невольная догадка посетила его голову. Неужели это была не простая вода из ручья? Возможно, ее странный привкус был не так и случаен.

— Ты все сказал, — как во сне долетал до него теперь голос эльфа. — Мой народ не пойдет на чужую войну ради пустых обещаний. Мы предпочтем сражаться на своей земле, и ни один человек не вступит на нее. Люди еще не видели нашей истиной силы.

Непривычная ярость заполнила вдруг душу Алларда. Он больше не мог терпеть упрямство своего собеседника, сдобренное изрядной долей театральности. Возможно, он должен был молчать, но сдержать свой внутренний голос ему так и не удалось.

— Послушай меня, Найкилон. Послушай не как человека, а как совершенно безразличное ко всем вашим идеалам чести и кровным войнам существо, — горячо заговорил он. — Лесные эльфы исчезают. Исчезают медленно, но неизбежно. Как только вас вытеснят из своих родовых лесов, численность твоего рода начнет сокращаться куда быстрее. Только ваша продолжительная жизнь не дает увидеть, что защитников Хелиндельсельва осталось на десять-двадцать лет. Пойми, что в войне с людьми перевес сил давно не на вашей стороне. Если враги не смогут здесь на равных сражаться с вами, то они просто предадут огню весь лес. Думаешь, им есть дело до природы, которая погибнет по их прихоти? У людей давно не осталось ничего светлого и доброго в сердце. Хоть я и принадлежу к их роду, но думаю также как и ты.

Ваши сородичи, высшие эльфы укрылись за неприступными береговыми скалами своего острова, отгородились от опасности. Это позволит им сдерживать натиск врагов еще не одно столетие. Но как только люди вырубят все леса, выпьют всю воду, вытащат из земли все ценное, они тот час обратят пристальное внимание и на их земли. И у меня нет уверенности, что эльфы выстоят.

— Проникновенная речь. Обычно такую можно услышать только от собрата, но уж точно не от человека, — эльф нисколько не поколебался от его слов. Его лицо оставалось таким же застывшим словно маска. — Что же ты предлагаешь?

— Предлагаю заключить союз с Арондалом. Предлагаю бороться за свою родину совсем иным путем. Считая всех людей врагами, вы только объединяете их для совместной борьбы с вами. Выдерживают лишь те, кто приживаются с нами в мире. Другие только гибнут.

— Когда-то давно мои предки заключали союз с вами. И это закончилось печально.

— Так было в былые времена. Теперь же все изменилось

— Значит, ты хочешь, чтобы мои воины оставили южные рубежи и, покинув лес, перекрыли северный тракт Мейлинда? Ты хочешь, чтобы эльфы, забыв старые обиды и предательства, отдавали свои жизни для победы людей? Воевали и не боялись получить подлый удар в спину от своего союзника?

Лицо Найкилона не выражало гнева или недовольства, все время свидетельствуя о его внутреннем спокойствии. Вместе с тем он будто бы все глубже проникал в душу Алларда, читая его самые потаенные мысли.

— Король Грегар всегда верен своему слову, — неуверенно сказал Аллард.

— Своему слову верен ты, но не король. Он не будет спрашивать твое мнение.

— Тогда я даю слово, что сделаю все возможное, чтобы остановить это кровавое безумие королей! Если у меня будет хотя бы малейший шанс — я изменю этот мир! — Аллард уже не чувствовал, как переходил на повышенные тона. Найкилон же подошел к нему вплотную и долго вглядывался в его серые глаза. Слова, сказанные эльфом, открыли человеку ту истину, которую он сам столько лет прятал от себя же.

— В твоих очах я вижу необычно сплетение доброты и сострадания с жестокостью и яростью. В твоей душе борются две противоположности. Ты хочешь принести в мир счастье и не видишь другого способа, как не залить этот мир кровью несогласных. Ты уверен в своей правоте и даже не допускаешь мысли, что можешь ошибаться. Пока ты никто, в тебе не течет королевская кровь, ты не дворянин, у тебя нет несметных богатств. Поэтому твои мечты лишь останутся мечтами. Может быть, к счастью для всего мира.

— Но умирающий мир не воскресить словами.

— А может его неминуемая смерть лишь естественный ход мироздания. У всего есть свой срок. Может и у нашего мира этот срок близится к завершению.

— Тогда стоит хотя бы попытаться спасти его.

— Или ускорить его гибель.

— И все же каков твой ответ?

Найкилон отошел от посла и, отвернувшись, тихо изрек свою волю.

— Передай своему властителю, что я сделаю то, о чем он просит. Моей веры в его обещания нет, но я готов обмануться в очередной раз. И пусть этот раз будет последним. Возвращайся обратно, посол. Моя дочь Аманиэль проводит тебя до границы леса.

— Аманиэль твоя дочь? — непроизвольно сорвался вопрос с губ Алларда. — Почему же она рискует своей жизнью наравне со всеми? Или ее безопасность не заботит короля?

— Эльфов слишком мало, чтобы кто-то из них мог сидеть сложа руки и прятаться за чужими спинами. Тем более достойный правитель своими глазами должен видеть ужасы войны и нести смерть врагам. Больше я не задерживаю тебя, человек. Иди своей дорогой.

Когда посол покинул дом Найкилона, сбоку приоткрылась искусно скрытая от чужих взоров дверь и к эльфу неслышными шагами подошла Аманиэль.

— Это он? — спросила она отца, вместе с ним глядя в проход, через который только что вышел Аллард. — Его ты видел в своих снах?

— Может он, а может, и нет. Но у него глаза Основателя. За последний век я уже видел подобных ему. И все они оказались слишком слабы, чтобы спорить со своей судьбой.

— Его слова могли быть лживы?

— Человек, испивший воды из священного источника не сможет скрыть от меня свои мысли. Он был искренним в своих речах.

— Но отец, ты говорил, что видел в своих снах и меня? Какова же будет моя роль?

— Сейчас я не могу тебе открыть эту тайну. Пусть сначала исполнится то, что предначертано в ближайшие годы.

* * * *

— Та история началась дождливой осенью, когда охотник проверял в лесу свои капканы. В одном из них вместо лисицы он обнаружил прекрасную девушку-эльфийку. Ее нога была сильно повреждена, а конструкция капкана была такой хитрой, что самостоятельно она ни за что не выбралась бы из него. В то время люди и эльфы враждовали, и убить своего врага считалось незазорным даже если он был беспомощен. Но охотник освободил девушку и даже донес ее до эльфийской деревни. Так между ними вспыхнула запретная любовь. Запретная, потому как ни люди, ни эльфы не признавали ее. Страшное наказание ждало обоих, если бы эта тайна внезапно открылась их сородичам. Они встречались в лесу, соблюдая все меры предосторожности. И не было еще более прекрасного чувства, способного породнить таких непохожих существ.

Но началась война. Люди и эльфы накопили достаточно злобы, и теперь могли выплеснуть ее, жестоко убивая друг друга. Хоть наши влюбленные и были против этого кровопролития, но что они могли поделать? Не в их силах было остановить это безумие. И однажды эльфийка сказала возлюбленному, что они больше не могут встречаться. Хоть и расстались они тепло, но охотник был мрачен, не понимая, почему должен нести ответственность за эту войну.

И вот в разгар одной битвы он увидел, как возлюбленная целится прямо в него. Человек решил, что любовь эльфийки была лишь игрой, и что она также ненавидит его, как и весь людской род. И тогда он тоже поднял лук и пустил в нее свою стрелу. Но она спустила тетиву первой. К своему изумлению охотник увидел, что ее стрела предназначалась не ему, а эльфу, который уже занес над ним свой меч. Прекрасная эльфийка предпочла убить своего собрата, чтобы спасти жизнь любимого хоть и чужого существа. Бросился было охотник к ней, но душа девушки уже покинула тело, прямо в сердце угодила его стрела. И понял тут человек, как страшно ошибался в своих мыслях. Не в силах он был нести этот страшный груз и, вырвав из тела эльфийки стрелу, вонзил ее свою грудь. Вот такая история.

— Грустная сказка, — сказал Аллард, стараясь не показывать Аманиэль своей беспричинной грусти. — Впрочем, как и большинство остальных, что ты поведала мне по пути обратно.

Впереди показалась опушка леса, где уже давно поджидал своего господина Дейк. Теперь можно было со вздохом облегчения оставить Хелиндельсельв, но неведомая сила как будто останавливала человека. Или это ему лишь казалось?

— Ты хочешь спросить меня о чем-то, — вдруг тихо сказала ему эльфийка, заглядывая прямо в глаза. — Это важно для тебя, но вопрос не из простых. Задай его сейчас. Другой возможности больше не будет.

Аллард и в самом деле много о чем хотел спросить ее, но выбрал совсем не то, что хотел.

— Тебе решать отвечать на него или нет. Много ты убила людей своими руками?

— Двадцать пять, — тут же ответила она без тени смущения. — Возможно и больше: я не тщеславна, чтобы считать свои трофеи.

— И никогда не было чувства жалости к ним?

— Иногда меня посещали непонятные ощущения. Но это война, а на войне нет времени для слез.

«Как жаль. Она идет по стопам своего отца, втянувшегося в бесконечное сражение за свою правоту. Пусть истина на его стороне, но это не дает ему право обрекать свой народ на гибель. Разве его гордость стоит этого?»

Так думал Аллард, глядя на прекрасно личико, стараясь в эти последние мгновения как можно лучше запечатлеть его в своей памяти.

— Прощай, — тихо сказала дочь Найкилона и собиралась уже уходить, но мужчина остановил ее.

— Послушай, Аманиэль. Возможно, тебя не интересуют советы людей, но может мой все же пригодится.

Эльфийка удивленно посмотрела на него, но уходить не стала.

— Будь всегда доброй и милосердной. Даже когда будешь убивать. Отбрось чувство презрения к побежденному. Если он должен умереть — пусть умрет, но не испытывай наслаждения от его предсмертных мук. И когда тебя будут убивать — не плачь и не проси пощады. Улыбнись своей смерти в лицо и умирай красиво, с достоинством.

И Аллард, не оборачиваясь, направился к опушке леса, а Аманиэль еще долго глядела ему вслед своими прекрасными голубыми глазами наполненными тяжелой думой.

Глава 8. Новое назначение

Мейлинд был обречен. Время уже не играло на его стороне, ведь эльфы, мертвой хваткой сжав в своих руках северный тракт, не позволяли восполнять поредевшую армию на Холодных холмах. Мейлиндцы зубами вцепились в свои оборонительные позиции, но Уильям и не думал бросать гвардейцев на верную смерть. Маршал ждал, когда противник окончательно выдохнется без провизии под ежедневным обстрелом из требушетов. Между тем гарнизон крепости Ньерн держался из последних сил. Запасы пищи давно закончились, и люди несли дозор на стенах шатаясь от голода и усталости. Они еще надеялись на чудо. Еще жила в их сердцах вера увидеть на горизонте множество полосатых флагов с волчьей головы.

Но ожидания были тщетны. Армия, удерживающая Холодные холмы дрогнула. Под покровом ночи мейлиндцы начали отступление. Однако лазутчики Уильяма заметили это передвижение, и ранним утром королевские рыцари догнали своих врагов в поле. Завязавшийся бой быстро сменился паническим бегством мейлиндцев, потерявших в этом бою большую часть своих сил и всех командиров. Дезорганизованная армия оставила вотчину короля Лорка без защиты, и властителю только и оставалось как день и ночь заливать элем страх за свою судьбу.

Комендант Ньерна, получив известия о поражении на Холодных холмах, быстро осознал, что теперь снять осаду уже не кому и принял решения сдать крепость. Ему даже удалось договориться с арондальцами о возможности защитникам беспрепятственно покинуть цитадель без оружия, но при этом забрать с собой знамена. Маршал великодушно отнесся к такой просьбе, по достоинству оценив их стойкость. Правда его окружение уговаривало забыть о воинском слове и, воспользовавшись случаем, перебить неприятеля, когда он покинет стены крепости. Но Уильям сразу же отмел эти гнусные предложения, чем заслужил еще большую популярность среди своих воинов.

Спустя неделю после падения крепости Лорк выбросил белый флаг. Теперь уже во дворце Вермилиона развернулась нешуточная борьба между противоборствующими сторонами. Каждый предлагал свои условия заключения мира, стремясь не забывать и о личных интересах. Наконец, общими усилиями было решено забрать в собственность Арондала земли до самой реки Суолли, а также завладеть непреступной твердыней Ньерн. Кроме того Мейлинд должен был передать победителям на пятнадцать лет в безвозмездное пользование рудники на юге страны. Лорк без долгих колебаний согласился со всеми требованиями завоевателей.

Под радостное ликование толпы Уильям Твиллер возвращался на родину героем. К тому же в его руках теперь находилась пусть и изрядно потрепанная, но все же боеспособная армия. Поскольку король Грегар уже давно пребывал в безумной состоянии, все почести победителя были оказаны именно маршалу. Наступило время праздников и веселья в честь блестящего окончания войны. Блейки затихли. Казалось, внутреннее противостояние во дворце стало сходить на нет.

Но другого героя этой войны, чьи подвиги так и остались тайной, такое затишье не могло обмануть. Враги что-то замышляли, и даже карлик Фрип, охотно рассказывающий Алларду о планах своего хозяина, находился в последние дни в неведении.

* * * *

В разгар Месяца Цветения 726 года опушка леса близ Тарлерских холмов огласилась протяжным воем рожков и несмолкаемым лаем собак. Охота безвозвратно нарушила покой здешних земель, привыкших лишь к мерному шелесту дубрав да тихому журчанию ручьев. Множество людей яростно ломились через старый лес, едва поспевая за своими гончими.

Все придворные и знатные семьи принимали участие в королевской охоте. И хотя сам король был не в состоянии присутствовать на своем же празднике, его роль охотно исполняла Алисия. Розмунд Блейк, чувствуя себя в отсутствии правителя куда более свободно и раскованно, то и дело раздавал всем указания, стараясь перехватить главенство на празднике. Королева не мешала ему. Ее свита, по большей части состоящая из красивых молодых дворян и фрейлин, скорее стремилась отгородиться от «мальчишеских» игр, предпочитая услаждать себя музыкой и вином.

Но как бы ни старался Розмунд, а добыча сегодня ушла от него. Напрасно распаленный охотой лорд гнал своего коня, в то время как большинство всадников безнадежно отстали. Кабан сумел найти ведомые только ему потайные пути, заставив свору беспомощно носиться среди деревьев.

В сопровождении телохранителей Блейк выехал из чащи в разорванной колючими ветками одежде, со следами размазанной крови на злом лице. Мрачно оглядев толпу прихлебателей, он направил своего коня к главному ловчему.

— Ваши собаки опять потеряли след и разбежались! — негодуя, обратился он к осунувшемуся мужчине. — Хотите испортить мне всю охоту?!

— Простите меня, господин, — побледнев, мямлил тот в ответ. — Я прямо не знаю, что случилось. Свора как с ума сошла.

— Скорее уж король сошел с ума, если все еще держит вас при себе. Так у нас будет сегодня охота или нет?

— Лорд Блейк, я сейчас соберу гончих, и они обязательно вновь встанут на след. Клянусь, что вы еще пронзите копьем зверя.

В это время к их разговору бесцеремонно присоединилась королева Алисия.

— Не утруждайте себя, ловчий. Видно не судьба лорду закончить этот день триумфом. Строя козни своим недругам он совсем потерял мужскую хватку, еще и забыв, что это совсем не его праздник. Знала бы я, что Розмунд будет так высокомерно вести себя, так не стала бы спорить с моим супругом и убеждать его не вычеркивать из списка приглашенных это имя.

Женщина хрипло расхохоталась, а лицо Блейка пошло красными пятнами. Главный ловчий для своего же блага поспешил отъехать от них подальше. Остальные свидетели этого разговора тоже стали расходиться по сторонам.

— Думаете, вам сойдет с рук публичное оскорбление высочайшей особы? — со злостью проговорил Розмунд.

— Знайте свое место, лорд. И вам не придется испытывать подобные унижения, — усмехаясь, ответила ему королева, и негодование Блейка вырвалось наружу, несмотря на все усилия сдержать его.

— Продолжайте кривить губы, пока еще можете, — с презрением процедил он. — Но ваше время уходит. Скоро будете унижаться и заискивать предо мной. И не рассчитывайте, что Робен оставит у вас былые привилегии.

— Боюсь, ваших страданий станет заметно больше, если вы так и не настигнете кабана. Что же касается моего времени — будьте уверены, что я переживу вас с братцем.

С силой стеганув лошадь, королева поскакала прочь от него к своей многочисленной свите.

Вскоре охота возобновилась. Гончие взяли след добычи, и охотники вновь сорвались с места. В этой шумной кутерьме никто не обратил внимания, как от королевского окружения отделился советник Девлет и направился вглубь леса на встречу с таинственным всадником.

— Я не доволен тобой, Кристоф. Твои люди бездействуют, в то время как вокруг меня стягивается враждебное кольцо, — сказал он безмолвному седоку, который, казалось бы, совсем увлекся созерцанием красот здешних мест. — Ты знаешь, что некто назначил за мою голову тысячу золотых? Что все бродяги нижнего города только и рыскают по городу в надежде увидеть мое лицо?

— Это мне известно, и я уже принял меры, — безразличным голосом отвечал тот, бросая быстрые взгляды по сторонам.

— Принял меры? Я уже не могу выйти за пределы дворца, опасаясь за свою жизнь, — сердился Девлет. — Армия в наших руках. Еще немного — и мы уничтожим Блейков. Найдется подходящий повод, и Уильям одним ударом прихлопнет этих навозных мух. И вот когда до нашего триумфа остаются считанные дни, на меня начинается охота. Невилл заперся в своих владениях и лишь наблюдает, как я вытаскиваю нашу партию из всего этого дерьма. Моя смерть спутает все планы по продвижению на трон Генри, потому как именно я подобно гончей веду охотников за зверем. И ты, несчастный, так спокойно говоришь о принятых мерах? Твой нюх притупился за годы службы?

— Господин, зря вы так несправедливы ко мне.

— Несправедлив? Может, пояснишь доходчивее?

— Лучше продемонстрирую.

С этими словами Кристоф сильным ударом вышиб Девлета из седла и, соскочив на лесную подстилку, надавил коленом ему на горло. Еще раз оглядевшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, он раскрыл своютайну.

— Я не сидел сложа руки, малоуважаемый господин советник. Давно было понятно, что дело ваше проиграно. Поэтому я сам нашел пути к Розмунду Блейку с целью перейти на сторону победителей. Чтобы знали напоследок — мне давно опостылели ваши приказы и мизерное жалование. Вы возомнили себя Богом, но, как видите, Богов чаще всего свергают простые смертные.

— Проклятый предатель, — хрипел тем временем лорд, стараясь руками оттолкнуть ногу своего бывшего наемника.

— Чему научили, то и пожинайте, — ухмыльнулся в ответ Кристоф, и колено с хрустом вдавилось в горло советника.

* * * *

Ближе к вечеру, когда один из доносчиков Алларда рассказывал о последних происшествиях в Вермилионе, в дверь дома внезапно постучали. На пороге очередного временного жилища стоял запыхавшийся Дейк. И его встревоженное лицо не предвещало ничего хорошего.

— Во время охоты скончался лорд Девлет, — стремительно сообщил он и повалился от усталости на мягкое кресло.

Для Алларда это был плохой знак, тем более что доносчик рассказал ему о странных исчезновениях некоторых влиятельных людей, присягавших в верности орсальцам. Кто-то срочно продал свое имущество и уехал из города, а кто и вовсе пропал без следа.

— Как это случилось? Я не помню, чтобы лорд жаловался на плохое здоровье.

— Несчастный случай, — ответил Дейк. — Девлет неудачно упал с лошади и свернул себе шею.

— Это кто-нибудь видел?

— Как я понял, во время гона поднялась суматоха. Лорд отъехал от королевской свиты, а уже после того, как охотники проткнули кабана своими копьями, его труп и нашли. Ирония судьбы — умереть не от кинжала заговорщиков, а от своей же лошади.

— Ты говорил с прислугой и пажами?

— С кем получилось, с тем и перебросился парой слов. Сам Диалунг видать набросил им пелену на глаза. Что тут скажешь — на охоту много странного люда попадает. Если кто и задумал вашего благодетеля придушить, так место для этого идеальное. Лишь бы правильно момент подобрать.

Мрачные мысли бродили в голове Алларда. Советник был опытным седоком и лошадей себе подбирал с умом. Можно ли верить, что такой человек умер столь нелепой смертью? И кто сможет подтвердить эту странную версию?

Но ничего уже не поделать. Теперь Уинсон мог лишь призвать своих людей к осторожности и убедить их временно залечь на дно. Казалось, сейчас его жизнь повисла над пропастью неизвестности и вот-вот сорвется в ее темную пучину. Однако судьба порой приводит нас своими кривыми путями в совершенно неожиданные места.

Через два дня его разыскал неизвестный посыльный и вручил письмо, скрепленное печатью королевского двора. Тот факт, что о месте пребывания Алларда знал только Девлет, уже говорило о многом. И текст письма подтвердил его догадки.

* * * *

Он не был стар, но избыточные заботы быстро лишили его юношеской красоты. Маленькие бегающие глаза, морщинистый лоб и крючковатый нос выдавали в нем человека, живущего только мыслями о верном расчете. Но сам он, похоже, не слишком жалел о своих былых годах, прожитых в борьбе за прибыль.

— Господин Аллард Уинсон, — почтительно сказал лорд Невилл Орсаль, — так уж получилось, что я знаю кто вы, а вы знаете кто я, но до сих пор мы не были представлены друг другу.

— Это недоразумение легко исправить, — учтиво поклонился в ответ Аллард.

— Приятно, наконец, увидеть собственными глазами человека, который там много сделал во благо Арондала. Но я вызвал вас сюда не для этого, — быстро спрятав фальшивую улыбку, произнес помрачневший Невилл. — Мое сердце скорбит о недавней потере нашей партии. Лорд Девлет был важной фигурой в этом дворце, и теперь без него мы оказались в весьма затруднительном положении. Он подобно пауку держал в своих руках судьбы многих людей, но после трагической смерти эти связи были потеряны. К счастью он достаточно подробно рассказал мне о вашем вкладе в войне с Мейлиндом. Впрочем, до этих событий вы тоже успешно служили короне Арондала. Именно по этой причине я желаю дать вам должность советника королевы Алисии.

Аллард не ждал от своего собеседника таких слов, но постарался никоим образом не выразить Невиллу как чувство удивления, так и огромной радости.

— Если вы считаете меня достойным этой нелегкой ноши, то я согласен нести ее несмотря ни на какие трудности и опасности в пути, — еще раз поклонился он лорду.

— Конечно, сей указ будет подписан королевой с согласия ее супруга, но помните, кто является вашим благодетелем. У меня были две не менее достойные кандидатуры на это место. Но один уважаемый человек отказался в силу своего преклонного возраста, а другой откровенно признался, что боится гнева со стороны Блейков. К сожалению многие считают нас проигрывающей стороной.

— Я буду готов отдать жизнь, если того потребуют интересы королевства и вашей семьи! — картинно воскликнул новоиспеченный советник, но Невиллу хватило этих возвышенных слов.

— Поскольку королева все свое время проводит у постели тяжелобольного супруга, то пока я буду передавать вам ее распоряжения. И вот что необходимо сделать, как только вы переедите в комнату вашего покойного предшественника. Нужно восстановить все утраченные теневые связи, что были в руках Девлета. Сами понимаете: чем больше мы знаем о замыслах Блейков, тем в большей безопасности будет находиться королева и ее сын.

«Похоже, все доносчики умершего лорда перебежали на сторону противника, — думал тем временем Аллард. — Попробуй тут собрать эту разбежавшуюся по разным углам стаю без бренчания мешками золота».

— Кроме того, в следующем месяце в Вермилион прибывает посол с многочисленной свитой от самого Зигфрида-Завоевателя. А между тем некогда славная столица Арондала больше напоминает свинарник. Вчера я немного проехался по городу и был поражен состоянием улиц и невежественному люду, заполонившему все площади, — негодовал Невилл. — Подумать только, на площади героя Дорлана Гарнибальского торгуют рыбой и мясом! Это же возмутительно! Вам, советник, необходимо к приезду виндландцев навести порядок с этими торговцами. Начальник городской стражи будет в вашем распоряжении.

«Только вы, лорд, забыли упомянуть, что этот «свинарник» обосновался под заботливой опекой Блейков. А значит, разгребая эту кашу, именно я стану их главным недругом, — усмехался про себя Аллард. — Что же касается начальника стражи, то он исправно получает от тех же Блейков щедрые вознаграждения за свою лояльность. И еще неизвестно как он будет помогать мне».

Хотя задания лорда Невилла были не только трудны, но и весьма опасны, Уинсон не стал говорить ему обо всех «подводных камнях», способных мгновенно потопить даже самые благие начинания. Этот хитрый человек наверняка знал, с чем предстояло встретиться новому советнику, предоставляя ему возможность самостоятельно выбираться из этой трясины.

— Я вынужден отбыть в свою провинцию и вернусь только на следующей неделе, — сказал на прощание лорд. — Если возникнут непредвиденные обстоятельства, вы можете смело обращаться к королеве Алисии. Только не ломитесь к ней без очереди и не утруждайте ее величество пустяками. Сейчас именно в ее руках успех всей нашей партии. А если вам будут необходимы знания историка и картографа — навестите одинокую западную башню. Старик Меррилл в любое время ответит на все интересующие вас вопросы.

Этим и закончилась аудиенция у лорда Невилла.

Так Аллард Уинсон достиг своего наивысшего триумфа и одновременно с этим ощутил холодное дыхание смерти в затылок.

* * * *

Получив назначение, Аллард сразу же принялся за дело. Прежде всего, он направил на долгожданные работы огромный поток безработных, стекающихся со всех краев в Вермилион. Сотни людей принялись мостить и расширять улицы, ремонтировать обветшалые здания, убирать город от мусорных свалок, очищать стоки, прокладывать новые водопроводные трубы. Полуразрушенный дом для игр в кости в центре города был снесен. На его месте всего за три месяца возник торговый павильон, в который планировалось перенести многочисленные торговые лавки с площади Дорлана Гарнибальского. Срок постройки был так мал, что новый советник не скупился на богатые жалования и бесплатное питание для рабочих. Все, кто не щадя себя трудился в те дни на благо города, получали возможность бесплатного посещения бань и цирюльни.

Работы продолжались день и ночь. И все это время Аллард присутствовал в городе, проверяя ход построек, осматривая здания и улицы, без устали раздавая указания рабочим и архитекторам. Его лицо осунулось, под глазами появились темные круги, но день за днем он продолжал с невероятной энергией и упорством следить за вновь расцветающим городом.

Когда павильон был закончен, многие торговцы, пригретые Розмундом, рассчитывали занять в нем лучшие места, но получили жестокий отказ. Это были новые площадки и здесь уже не распространялись старые договоренности. Советник королевы сам определил круг торговцев, которым можно будет разместиться в павильоне.

Разумеется, все это не осталось без внимания семейства Блейков. Сначала они пытались запугать советника, но видя бесполезность таких усилий стали предлагать деньги за лояльное отношение к некоторым купцам, однако Аллард и тут оставался непреклонен. Решение надавить на короля тоже закончилось ничем: королева словно волшебная фея, читающая заклинания, разбивала все попытки своих недоброжелателей вмешаться в процессы меняющегося на глазах Вермилиона.

Однажды в очередной теплый день, когда повсюду кипела работа, Аллард посетил западную часть города, где в глубоких рвах меняли старые прогнившие трубы. Увидев советника, рабочие заметно приободрились, и земля из ям полетела куда быстрее.

— Вы сохраните такой же темп, если я решу осмотреть другой участок? — поинтересовался у них Уинсон.

— Еще как! Можете не сомневаться господин! — загалдели они, пытаясь изображать улыбки на измученных лицах. Пару дней назад советник объявил, что наиболее успешный отряд рабочих получит дополнительную награду, а также возможность в течение недели бесплатно посещать таверну. Теперь трудягам было за что стараться.

Убедившись в правильном направлении работ, Аллард отправился дальше, и только теперь, отдалившись на достаточное расстояние, заметил исчезновение Дейка, который по обыкновению сопровождал его.

«Куда опять запропастился этот плут, — сердито подумал советник и внезапно ощутил осторожное покалывание острия кинжала в спину, а до его носа долетел приятный аромат характерный для рынка, на котором торговали пряностями из Арразии.

— Я не враг тебе, — прошептал у самого уха женский голос.

— Зачем же тогда кинжал? — без тени волнения спросил Аллард, прикидывая, кто мог оказаться у него за спиной, и что может произойти, если он попытается резко вырваться.

— Я лишь показываю советнику королевы, как уязвима его жизнь, и как он беспечен гуляя по городу в сопровождении глупых стражников.

— Ты знаешь меня. Что ж, тогда вижу, ты настроена серьезно.

— Не ищи глазами своего слугу в сером плаще. У него временная слабость в теле. Длится совсем недолго, но, как видишь, мне этого будет достаточно.

— Ты постаралась?

— Я. И могла бы сделать куда больше, приведи ты сюда достаточное количество телохранителей.

«Кем бы она ни была, а толк в своем грязном деле эта женщина знает, — подумал советник. — Если ее подослали Блейки, то почему я еще жив? Или она хочет поторговаться со мной?»

— Мне очень льстит твое внимание к моей персоне, но дел в королевстве слишком много, чтобы я мог беседовать с каждым встречным, — беззаботно сказал ей Аллард. — Говори, зачем щекочешь мне спину или просто уходи. Даю слово — тебя не будут преследовать.

— Ты еще в таком положении изволишь шутить? — рассмеялась незнакомка. — Я уважаю бесстрашных людей. Но только тех, у кого голова в нужное время может сдерживать это самое бесстрашие. Дело у меня к тебе простое и понятное. Нужно лишь проследовать за мной по этому проулку и сам убедишься в важности моего появления.

— Заманчивое предложение. У меня есть выбор?

— Вполне. Но в следующий раз будешь сам себя спасать.

Кинжал перестал колоть спину, и Аллард медленно повернулся к таинственному собеседнику. Однако успел увидеть лишь темные восточные одежды и мелькнувшее женское лицо под тенью капюшона. Женщина с поразительной грацией заскользила по узкой улице, так ловко преодолевая препятствия из нагромождений брошенного хлама, что Уинсон едва поспевал за ней.

Наконец, свернув в сторону и пройдя еще немного вперед, они оказались в тупике. Там советник обнаружил двух связанных пленников, лежащих на земле с кляпами во рту, и крупного темнокожего мужика с большой дубиной в руках, который, по всей видимости, сторожил их. Женщина что-то сказала ему, и «надзиратель», с трудом протискиваясь в узком проходе, поспешил уйти. Незнакомка же скинула с головы капюшон и перед Аллардом в тот же миг предстала красивейшая представительница арразийского народа.

Она была молода, но вместе с тем казалось, что женщина повидала в этой жизни гораздо больше, чем могли бы похвастать бывалые воины за кружкой эля в таверне. Острый подбородок, дугой выгнутые брови, точеные скулы, смуглый цвет кожи — черты присущие южному заморскому народу. По плечам в беспорядке рассыпались темные волосы, а на алых губах блуждала коварная полуулыбка, смешанная с жестокостью и похотью. Ее большие черные глаза завораживали как глубокий бездонный колодец, как ночь, когда на небе не видно ни луны, ни звезд. На боку тонкая кривая сабля, на поясе несколько кинжалов и метательных ножей. Живой ассасин, про которого таинственно шепчутся испуганные торговцы, когда дневной свет уступает свое место темноте.

— Кто это? — советник кивнул в сторону связанных людей.

— Пусть сами расскажут о своих замыслах, — усмехнулась женщин и, поставив одного из них на колени, вырвала тряпку изо рта. Пленник что-то замычал, но легкая пощечина быстро привела его в чувство.

— Я ни в чем не виноват! Мне заплатили! Я тут случайно оказался! — ошалело залепетал он, но женщина не стала его слушать. В ее руке как по волшебству возник кинжал со сверкающим лезвием, который она приставила к горлу несчастного.

— Медленно и спокойно ты расскажешь все, что должен был сделать, — прошептала она, и тонкая струйка крови побежала вниз по его шее. — Расскажи все без утайки, иначе познаешь, что могут сделать с тобой мои ножи.

— Ты сохранишь мне жизнь? — с глупой надеждой спросил пленник.

— Не испытывай мое терпение, — прозвучал ответ и лезвие еще немного углубилось в его горло.

— Я не знаю его, вчера видел впервые, — заикаясь, начал рассказывать мужчина. — Нашел он нас в таверне. Сказал, что работа не пыльная — одному простаку нож в спину засадить. Много заплатил. Я как увидел столько денег, так сразу смекнул, что не все тут чисто. Раймон меня уговорил. Долги у нас были, отдавать надо. Вот и согласились.

— У нанимателя были приметы? — спросил Аллард.

— Он скрывал большую часть лица. Нос как у коршуна, глаза колючие, злые.

— Где вы должны были получить остатки денег?

— Сказал — сам нас найдет. И сам узнает, выполнили мы работу или нет.

— Это все?

— Все.

Аллард бросил быстрый взгляд на ассасина, и та без малейших колебаний перерезала пленнику горло.

Второй из неудавшихся убийц истекал кровью, но еще был в сознании. Однако как только кляп покинул его рот, он поспешил проклясть своих мучителей, обещая им самые страшные кары подземного мира Диалунга. Женщина не стала это слушать и проделала с ним тоже, что и с его другом.

— Теперь ты убедился в правдивости моих слов? — поинтересовалась она у советника, обтирая кровь с кинжала об одежду убитого.

— Убедился. Как твое имя? — в свою очередь спросил Аллард.

— Зови меня Джамилой. В Арразии я командовала отрядом ассасинов. Наш орден был обвинен в заговоре против царя и визирь спустил на нас всех бешеных собак. Не многие спаслись от его гнева.

— Что же ты делаешь вдали от своей родины?

— Ищу работу. Делаю то, что умею. Арондал идеально пригоден для таких, как я. Последнее время приходилось перебиваться трудом вышибалы чужих долгов. Но это черновая работа, а мое призвание совсем иное.

— В убийстве людей, — закончил ее фразу Уинсон.

— Да, в этом я нахожу истинное наслаждение, — самодовольно улыбнулась Джамила. — Не думай, что я искала встречи с тобой. Просто твое имя достаточно известно в кругах тех, кто скрывает свою истинную сущность под покровом ночи. Разговор этих двух я подслушала случайно и решила не предупреждать тебя, а действовать по своему усмотрению.

— А что с моим помощником?

— Игла, смазанная соком каринтуса, ненадолго парализует тело. Уверена, что сейчас твой слуга бегает по улицам в поисках своего господина.

Его серые глаза несколько мгновений пристально вглядывались в ее большие черные очи.

«Не слишком ли она опасна? Ведь гордость и упрямство так и бьют через край из этой красивой женщины. Или это высшие силы послали ее, зная о моих потаенных планах?»

— Ты хочешь работать на меня? — как между прочим спросил он.

— Так сразу? — задумчиво потерла подбородок Джамила. — Я не говорила, что хочу служить тебе.

— Предполагаю, что ты именно с этой целью отловила этих злодеев. Я не склонен играть с тобой как кошка с мышкой. Задаю прямой вопрос и хочу получить на него прямой ответ. Ты хочешь стать моим ассасином?

Ее глаза расширились, а затем на губах заиграла торжествующая улыбка, еще более жестокая и похотливая чем раньше.

— Я согласна. Только потом не жалуйся.

* * * *

Пройдя бесшумной тенью по окраинам Вермилиона, Дейк ловко перемахнул через старый покосившийся забор и оказался в маленьком захламленном дворе. Луна в безоблачном ночном небе помогла ему миновать кучи мусора и быстро добраться до серого неприветливого домика. Под ногами мерзко заскрипели деревянные ступени, приведя Дейка в бешенство: больше всего он терпеть не мог эти предательские звуки, возникающие, как правило, в самый ответственный момент работы. А вот петли дверей оказались смазаны и, спокойно выдохнув, убийца осторожно юркнул в темноту жилища. Но его уже ждали. Борьба была недолгой — просто сам гость быстро понял, что положение безнадежно и лучше обойтись без сопротивления. Ярко вспыхнули два факела и, разогнав тьму, осветили его лицо.

— Это он? — спросил тот, кто заламывал ему руку за спину.

— Он самый, — подтвердил угрюмый великан с факелом. Он больно схватил Дейка за плечо и усадил на стул.

Кто-то зажег несколько свечей. Из боковой коморки в комнату шагнул сам Кристоф.

— Как это понимать, пройдоха? — спросил он, сверкая злыми глазами. — Мой слуга передал тебе, как надо приходить на встречу. А ты уподобился воришке и решил зайти в мой дом с черного хода.

— Извините меня господин, — залебезил наемник, потирая ушибленную руку. — Сами знаете, какие нынче лихие времена. Так хочется и подзаработать и шкурку свою не подпортить. Просто меры предосторожности и не более.

— Мне такие фокусы не нравятся, — заскрипел зубами Кристоф. — Только благодаря ожиданию твоего появления мои молодцы так галантно обошлись с таким прохвостом. Но с тебя, как я вижу, не убыло. Быстро рассказывай про Уинсона и не вздумай обманывать меня.

— Э-э, нет. Сначала деньги покажите.

— Деньги?! — разъярился вдруг хозяин дома. — Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия! Думаешь, я намерен возиться с таким мешком дерьма как ты?

Сильные руки схватили Дейка за шиворот и как следует тряхнули, дав понять, что Кристоф настроен серьезно.

— Ладно, ладно! Деньги от меня не убегут, — притворно испугался гость. — Вы, господин, давно ищите способ избавиться от моего сурового владельца — советника Уинсона. По правде говоря, мне он давно наскучил. Вот и решил я снять свои оковы да вам, милый Кристоф, услужить.

— Это я знаю. Не ходи вокруг да около — мне нужны полезные сведения.

— С бесполезными я бы к вам не обращался. Уинсона трудно убить, так как после ваших неумелых попыток он больше по городу не ходит. Во дворец вам тоже не пробраться. Хотя были времена, когда вы ворота туда ногой открывали.

Напоминание о потерянных привилегиях наполнило душу Кристофа старыми переживаниями. Он сжал руку в кулак и едва не заехал им по лицу Дейка, но вовремя вспомнил, что еще не услышал самое главное.

— Продолжай.

— Ну, так вот. Сидит он во дворце и носа не кажет. Но завтра вечером намерен побывать на набережной. То ли ремонт затевает, то ли еще что — Ругвид его знает. Хочет он там побывать тайно, не привлекая внимания. Ну и охрану, разумеется, брать не будет кроме двух-трех человек. Вот вы господин и подсуетились бы.

Кристоф в раздумьях отвернулся, а взгляд Дейка бесцельно заблуждал по комнате, то и дело наталкиваясь на малоприятные лица головорезов. Один из них стоял боком к нему, но непонятно по какой причине именно от него плут не мог отвести своих глаз. А потом тот медленно повернул голову к свету, и Дейк к своему ужасу узнал в нем знакомые черты человека, которого уже давно считал мертвым. В это момент над ним навис Кристоф.

— Складно рассказываешь байки, но меня тебе не провести, — злобно зашипел он. — Риск слишком велик, чтобы считать твои слова правдой. Лучше я выпушу тебе кишки, чем поверю в этот бред.

— Клянусь всеми святыми, что мои губы не врут вам, — задрожал Дейк, понимая, что все пошло не так, как было запланировано. — Я же только хотел подзаработать и сбежать из этого проклятого города. Ну не верите вы мне — ваше право. Сегодня же ночью я исчезну из Вермилиона и никогда здесь не появлюсь.

— Заткните уже кто-нибудь этого болтуна!

Резкий удар по затылку и перед глазами наемника поплыли темные круги. Ему связали руки и потащили к выходу. Оказавшись на свежем воздухе сознание немного прояснилось, и плут понял, что двое ведут его по узкой улице в сторону реки. Стоило ему сделать хотя бы шаг в сторону, и острый нож начинал колоть его в бок, давая понять, что убежать не получится. Вскоре впереди послышались всплески воды.

— Может, мы сможем договориться? — простонал Дейк. — Мой хозяин имеет столько денег, что вам до конца жизни хватит. Зачем брать грех на душу, убивая бедного несчастного человека?

— Молчи дурак! — рыкнул один из его конвоиров. — Жил мразью — так хоть подохни достойно.

«Сейчас все закончится, — успел лишь подумать Дейк и услышал, как позади него со стоном на землю свалилось большое тело. Через мгновение лезвие ножа разрезало связанные руки.

— Ну, вот мы и встретились, брат, — через силу улыбнулся ему лысый со шрамом.

…Когда они вернулись обратно, стража уже сбросала трупы бандитов в кучу, а Джамила закончила протирать от крови свою саблю. Один из воинов увидел их и вскинул арбалет, но Дейк успел встать перед братом, заслоняя его от возможной стрелы.

— Не стреляй! Это свой! — успел крикнуть он.

Арбалет больше не целился в него, но Джамила и не думала убирать свое оружие.

— Что значит «свой»? Он же был одним из них, а значит должен последовать за своими товарищами.

— Не много ли ты говоришь, женщина? — пробурчал одноглазый, отодвинув в сторону Дейка и смело направившись к арразийке. Она же, легко перебрасывая саблю из руки в руку, двинулась ему на встречу.

Властный голос остановил их.

— Спрячьте оружие оба! Джамила, что с Кристофом? — из тени не спеша показался Аллард Уинсон.

— Вот он, — указала саблей она на один из трупов в куче. — Моя рука знает свое дело. Я была намерена принести тебе его голову, но раз ты сам пришел, можно оставить ее на месте.

Алллард равнодушно оглядел тело своего врага, а затем обратился к Дейку.

— Теперь твой черед рассказывать. Кто этот человек с тобой?

— Господин, разрешите представить вам моего сегодняшнего спасителя и по совместительству брата, — сделав нелепый пируэт, Дейк указал рукой на одноглазого. — Ваш верный соратник рисковал жизнью, сунувшись в логово бешеных собак. И раз весь ваш коварный план успешно завершился, позвольте ему хотя бы испытать счастье от воссоединения с давно пропавшим родственником.

— Так же дурачишься, как и десять лет назад, — усмехнулся тот и шагнул вперед. — Я сам могу представиться. Мое имя Ассер. И ремеслом владею тем же, что и мой брат. Я убийца и больше тут сказать нечего. Догадывался, что за службу на Кристофа мне придется ответить. И если хотите поквитаться — я перед вами и никуда не убегу.

— Это я уговорил его вернуться со мной, — вмешался Дейк. — Господин Уинсон, мой брат хороший человек, хоть и делает много плохих вещей. Да что тут скажешь — все мы делаем много зла. Но я могу ручаться за него и не только потому, что нас связывают кровные узы.

— Посмотрим, — молвил лишь советник. — Здесь не то место, где можно обсуждать подобные вопросы, — он повернулся к стражникам: — Трупы к утру сожгите. Хоть это всего-навсего обычные грабители, но лучше не распространяйтесь о сегодняшнем побоище.

Все четверо двинулись подальше от серого дома, ставшего этой ночью ловушкой для своего хозяина.

— Неужели ты доверишься слуге своего врага? — шепнула Алларду Джамила, пользуясь тем, что они шли немного впереди Дейка и Ассера. — И с каких пор родственные связи становились гарантией верности? Ради них он легко изменил своему господину. А что будет дальше, когда жизнь потребует от него сделать куда более сложный выбор?

— С этим я разберусь, но мне нужно поговорить с тобой совсем о другом, — ответил он арразийке и, обернувшись, скомандовал Дейку. — Отправляйся с братом обратно в убежище. Я встречусь с вами завтра утром.

Два силуэта свернули с дороги и направились навстречу водному течению.

* * * *

Темные воды Эльды, рассекавшей Вермилион на две части, зловеще отражали покосившиеся домишки на набережной. Сегодня река была чиста от мусора, но звездное небо в ней по-прежнему увидеть было невозможно. Где-то неподалеку послышался всплеск, и снова ночная тишина накрыла спящий город вместе с двумя фигурами, сидящими у самой воды.

— Почему я? Ты вполне могла пойти служить к более богатому нанимателю, либо выбрать сторону, имеющую больше власти в своих руках. Я ничего не могу дать тебе кроме бегства от новых опасностей, что будут преследовать меня всегда.

Изящная рука Джамилы так ловко крутила нож, что Аллард невольно залюбовался таким мастерством. Ей же льстило его внимание, хоть женщина и старалась не показывать это.

— Я много служила разным хозяевам и поняла только одно — деньги лишь грязь, без которой не могут прожить богачи. Это не интересно. Процветающая жизнь в роскоши не для меня.

— Тебе нужен риск? Кровь? Смерть?

— Они двигают людей вперед. Заставляют заботиться о завтрашнем дне. Когда-то я думала, что самое страшное для меня это нищета. Но я ошибалась. Хуже всего стоять на месте, забиться в дыру, осыпать себя золотом и ждать неминуемого конца.

— И тебе не нужна конечная цель?

— Зачем? Ведь суть мироздания в вечном движении, а не в его гибели.

Арразийка немного помолчала, а потом продолжила говорить.

— Я всегда сама выбирала своего нанимателя. Если они думали, что это их воля, то на самом деле это лишь я так хотела. После предательства царя я решила больше не становиться чьим-то наемником. Компаньоном, но не слугой. Ты подходишь мне больше тех, кого может предложить этот город.

— Ты меня не знаешь.

— Знаю достаточно с той стороны, которая привлекает меня. Знаю про войну с Мейлиндом, про путешествие в Хелиндельсельв, про темные делишки в Вермилионе. Не так много, как есть на самом деле, но достаточно, чтобы выбрать тебя.

— Откуда такие сведения?

— Что знают двое, то доступно и третьему.

— И я могу быть уверен в твоей верности?

— Я буду верна до тех пор, пока ты верен мне. Как уже сказала — партнерство, а не служение.

Ночную тишину разрезал протяжный вой собаки. Такой же одинокий и пронзительный, как и состояние душ двух людей, сидящих у самой реки.

— Пусть будет так, — подвел итог Аллард. — Будем партнерами, но сначала тебе все же придется действовать только в моих интересах. А я лишь могу обещать свою помощь в будущем. Разумеется, моя смерть сведет все обещания на нет.

— Я готова к такой сделке, — даже в темноте ее глаза казались бездонными колодцами, уводившими прямиком в бездну. — Веди меня к своей звезде. А там, быть может, доберемся и до моей.

9-11 главы

Глава 9. Запретная черта

В восьмой день Месяца Опавших Листьев, когда последние лучи солнца закончили свою пляску на крышах домов Вермилиона, три зловещие тени стремительно понеслись по коридорам дворца в покои короля Грегара. Братья Блейки и едва поспевающий за ними принц Робен намеревались добиться срочной аудиенции у правителя Арондала. Грохот их сапог эхом уносился по коридорам, а слуги и придворные, оказывающиеся на пути процессии, в страхе вжимались в стены перед грозным сверканием глаз этих господ.

— Ты только подумай, что вытворяет этот новый советник, — захлебываясь собственными слюнями, яростно выговаривал на ходу Розмунд. — Он посягнул на мои торговые ряды. Он пригласил в город эльфов, дал развернуться тсунгхам. Моего посланника, который пришел к нему с предупреждением, он отправил восвояси. Даже для меня он не смог найти время для встречи, сославшись на свою занятость. Да что себе позволяет этот выскочка?!

— Не горячись, брат, — отвечал ему Мариус. — Он лишь цепной пес, выполняющий приказы хозяина, и не более того. Жаль, что наша успешная затея с умерщвлением Девлета не поселила в сердца орсальцев необходимый страх. Эти глупцы продолжают цепляться за ускользающую из их рук власть. Однако, как мне помнится, ты говорил, что с новым советником королевы проблем не возникнет.

Розмунд резко остановился и следующий за ним принц влетел в его широкую спину.

— Сейчас никому нельзя доверять, особенно перебежчикам, — тихим злобным голосом сказал он Мариусу. — Проходимец Кристоф обещал мне за приличную плату устранить и эту проблему. Но плут без следа растворился, прихватив неплохую предоплату.

— Тогда используем наших проверенных убийц. От их клинков Уинсону точно не уйти.

— О чем вы говорите, мои уважаемые родственники, — вмешался в разговор Робен. — О каких убийствах вы все время твердите?

— Ах, принц, не слушайте нас, — потрепал его за плечо Мариус. — Слишком высока сейчас ставка битвы за престол. Ваша мачеха строит козни против законного правителя. Вот и приходится нам принимать не слишком благородные меры для ее усмирения.

— Послушайте дядя, мне надоело, что вы держите меня в неведении, — принц раздраженно отбросил тяжелую руку родственника. — Очень скоро я стану королем и не потерплю, чтобы со мной обращались как с глупым мальчишкой.

— Не гневайся, Робен. Лучше прибереги пыл для своего отца! — рыкнул на юношу Розмунд. — Неведение для тебя подобно спасению. Королева давно бы заточила тебя в самое глубокое подземелье, если бы не мои с братом старания. Поверь мне — пройдет время, и ты еще за многое нас отблагодаришь.

Страшный голос лорда быстро привел принца в чувство. Он сжал голову в плечи и с виноватым видом опустил глаза, не в силах поднять их и взглянуть в лицо дяде.

— Послушайте меня, мой король, — продолжил тот. — Вам сейчас нужно собрать всю свою волю в кулак перед постелью отца и молить его передать всю власть в ваши руки. Хоть он и безумен, но к голосу родной крови должен прислушаться.

— А если Алисия будет там? Она может помешать нашему замыслу, — заметил Мариус.

Розмунд с коварной улыбкой на губах повернулся к своему брату.

— Вот об этом не беспокойся. Сегодня у королевы чудесный вечер в компании молодого страстного юноши. Ей будет совсем не до заботы о своем дряхлом муже.

Они оба засмеялись, а глаза принца округлились от удивления, которое вскоре превратилось в злость. Но в этот раз он предпочел промолчать, ограничившись лишь тем, что с силой сжал руки в кулаки.

— Поторопимся, — лицо Розмунда вновь налилось суровостью. — Сегодня наступает время нового короля.

Однако стража у королевской комнаты ненадолго задержала Блейков, страшась не выполнить приказа Алисии пропустив их. Но мастера угроз все же сумел проникнуть к кровати старика. Выгнав из покоев всех слуг, Розмунд грубо разбудил Грегара и принялся сбивчиво объяснять ему о сложившемся положении вокруг трона. Он лгал, клеветал, даже пытался запугать беспомощного правителя, но тот лишь отвернул свою голову к стене и без малейшего движения смотрел на нее своими пустыми глазами. Тогда лорд подтолкнул к постели дрожащего принца.


— Отец… отец, не знаю, слышишь ли ты меня, но знай — я всегда стремился быть достойным нашей короны, — забормотал юноша заученную речь. — Знаю, ты всегда хотел видеть на троне моего покойного брата, но я не хуже него. Я…я знаю, что мне нужно делать. Передай корону мне, пока орсальцы не уничтожили все плоды твоего правления.

Взгляд старика стал вдруг осмысленным. Он как будто очнулся от наваждения и, повернув свою голову к Робену, обнажил поредевшие ряды гнилых зубов. Из его рта вырвался такой жуткий смех, что даже изумленный Розмунд на шаг отступил от кровати.

— Ты! Братоубийца! Хочешь мою корону?! — захрипел нечеловеческим голосом Грегар. — Хочешь с этими двумя шутами править моим королевством?! Недомерок! Убирайся вон! Тебе здесь не место!

Старик зашелся непрекращающимся кашлем, а побледневший от ужаса принц выбежал из комнаты и понесся по коридорам, не разбирая дороги.

— Он все знает, — с дрожью в голосе проговорил Мариус своему брату, который тем временем не сводил с короля полный ненависти взгляд.

— Вон отсюда! — с трудом прокричал им король, давясь сильным кашлем.

— Ты понимаешь, что этот безумец не отдаст нам трон? — не обращая внимания на правителя, ледяным голосом спросил Розмунд брата.

— Ты…ты же не собираешься…, - выпучил глаза Мариус, осознав, что задумал его родственник.

— Жаль, что эта мысль не пришла в мою голову раньше, — лишь процедил тот и, выдернув подушку из-под головы Грегара, накрыл ей лицо короля.

* * * *

Три коротких стука в дверь, пауза, еще два коротких удара и один затяжной. Это пожаловал Фрип. Но почему он пришел не в назначенное время? Значит, случилось что-то очень важное. И вряд ли его вести будут добрыми.

— Говори, — спокойно произнес Аллард и принялся ждать, пока карлик отдышится после пробежки по дворцовым коридорам.

— Король умер, — наконец выпалил тот свою новость и внутри у советника все похолодело.

— Умер или убит?

— Да какая вам разница? Все кончено! Теперь хозяин загребет все в свои руки. Мой вам совет — седлайте коня и мчитесь куда подальше от этого проклятого места. Скоро кровь польется рекой.

— Как это произошло? Почему ты не предупредил меня раньше?

— Все случилось неожиданно. Блейки с принцем пришли к королю, а потом объявили, что тот скончался.

— А королева?

— Прямо сейчас стража уже идет за ней?

— Стража? Почему?

— Фьора призналась, что королева вступала в греховную связь со своим пажом, да и еще много с кем, у кого между ног болтается что-то стоящее.

«Интересно, если взглянуть сейчас в зеркало, не поседевшего ли мужчину увижу я в отражении? — подумал Уинсон, присев на стул и обхватив голову руками.

Ночные кошмары стали реальностью. Удар врага был слишком внезапным, чтобы к нему можно было подготовиться. Что теперь делать? Попытаться поднять верную королеве стражу и не допустить ее ареста? Но кому сейчас можно доверять, когда власть уже в руках совсем другого короля? Лорд Невилл должен прибыть только завтра, но в его распоряжении нет вооруженных солдат. Попробовать предупредить его? Выслать гонца навстречу? Но что изменится? Невилл наверняка повернет обратно и от страха запрется в своем замке. Маршал Уильям сейчас слишком далеко от Вермилиона. Он мог бы оказать давление на Блейков, пользуясь поддержкой своей армии. Но время упущено, да и сам маршал слишком нерешителен в таких подковерных делах. Рискнет ли он начать гражданскую войну? Да и сможет ли вести ее, проливая кровь своих вчерашних друзей?

А что может сам Аллард, скованный в жесткие рамки своих полномочий, когда под рукой нет даже его верных слуг? Остается лишь бегство? Уже поздно: дворец превратился в большую мышеловку, в которую куда проще попасть, чем покинуть ее.

— Я пойду, — как в тумане донесся до него голос карлика. — Возможно это последняя наша встреча. Будем считать, что я вернул вам свой долг.

Советник промолчал, и Фрип бесшумно выскользнул в коридор.

Теперь он остался один на один с той, которая столько раз была союзницей его мыслям и мечтам. Тишина — стена, за которой человек остается сам с собой, невидимая преграда между миром живых и призраками прошлого. В темноте духи людей, покинувших этот мир, вновь поднимаются за спиной Алларда, с любопытством разглядывая его. Они торжествуют, что сам он ненадолго переживет их бренные тела.

Вот в окне вместе с луной маячит отблеск торжествующей ухмылки Кристофа, а в углу возникает высокая тень Девлета, неодобрительно покачивающего головой. Да и остальные где-то поблизости, смотрят на него пустыми глазницами, надсмехаясь над тем, кто хотел по своему желанию изменить весь мир.

Все кончено? Возможно и так. Но это произойдет завтра, а сейчас ночь, и Алларду лучше выспаться перед новым днем. Призраки могут лишь разочарованно покинуть его. Время составить им компанию еще не пришло.

* * * *

На следующий день с самого утра Аллард получил строгое указание немедленно явиться к Розмунду Блейку. Пришлось ждать у дверей полдня, пропуская мимо себя множество уважаемых людей Арондала, прежде чем самопровозглашенный вождь соизволил принять его. Последним вышел канцлер Виллей и своей кривой улыбкой и пренебрежительным взглядом дал понять, что судьба советника уже решена.

В кабинете Розмунда царил беспорядок. В воздухе витал стойкий запах прокисшего вина и мужского пота. У самого лорда хоть и осунулось лицо после бессонной ночи, но в целом настроение было приподнятым. Вся власть уже была в его руках, самоуверенность с каждым часом все больше завладевала этим надменным и жестоким человеком.

— А вот и он! — воскликнул лорд, увидев на пороге посетителя. — Проходите, проходите! В нашем мире все очень быстро меняется: еще вчера у вас не было времени для разговора со мной, а теперь уже я диктую свои условия.

— Милостивый господин Блейк, как раз сегодня я намеревался сам встретиться с вами по очень важному делу, но вы опередили меня, — поклонился ему Аллард. — Только что до меня дошли ужасные вести о кончине нашего любимого короля. Но кроме того говорят, что сама королева оказалась под арестом. Неужели эти грязные сплетни правдивы?

— Король умер, но не время оплакивать его! Лучше воздайте восторженные крики в честь принца Робена! — Розмунд развалился в кресле и пренебрежительно закинул нога на ногу. — Что же касается Алисии, то эту блудницу ждет суд за измену супругу. Через два дня ей вынесут приговор, а потом можно будет с чистой совестью короновать Робена.

«Суд еще не состоялся, а приговор уже готов, — подумал Уинсон. — А эти Блейки быстро вершат свое правосудие».

— Что же касается вас, то спешу сообщить, что должность советника королевы теперь свободна. Ни она, ни новый правитель больше не нуждаются в ваших услугах, — торжествующе продолжил лорд. — Скажу откровенно — вы успели подпортить мне много крови своими трудами, и я даже не знаю, что сделать с такой настырной мухой. Может быть, сами выберете себе участь? Темница тюрьмы Калим, рудники Мейлинда или двадцать лет в качестве гребца на галерах.

— Лорд Блейк, послушайте меня, ибо ваша власть еще неустойчива, а я всеми силами хочу служить новому королю, — с жаром произнес Аллард, заметив, что при упоминании о неустойчивости в глазах Блейка промелькнуло беспокойство.

— Спой мне птичка. Может твоя песня придется мне по вкусу, — лорд сделал небрежный жест рукой, призывая советника продолжать речь.

— Хочу сказать вам откровенно, в ряды орсальцев я попал по воли случая и никогда не желал служить этим подлецам. Обстоятельства вынудили меня выступать на их стороне, но выполняя поручения, я много узнал об их замыслах. Так вот — еще до того, как начнется суд над королевой, орсальцы планируют захватить дворец и вырезать всю вашу семью.

Розмунд побледнел и сменил свою пренебрежительную позу на более скромную.

— Я знаю, что вы заменили дворцовую стражу на своих рыцарей, но этого мало, потому как Невилл и Уильям со своими лучшими воинами тайно пробираются сейчас к Вермилиону.

— Вермилион охраняет большой гарнизон, а стены города неприступны даже для внушительной армии! — вскричал лорд, но уже без былой уверенности в голосе. — Меньше чем за два дня здесь будет вся гвардия Блейков! И если понадобится, герцоги Антонио и Барбус помогут нам обуздать этих мятежников!

— В городе предатели, ночью они откроют ворота для орсальцев и бойня будет неизбежна, — ледяным голосом поведал советник и Блейк посинел от ужаса. — Возможно, они не стали бы вмешиваться в ваши дела, но весть об аресте королевы уже вырвалась за пределы дворца. Вряд ли теперь получится решить все миром.

— Кто участвует в заговоре?! — срывающимся голосом спросил лорд.

— Это было известно только Девлету, но ради принца Робена я готов немедленно выведать имена заговорщиков.

Пока лорд взволнованно ходил из одного угла кабинета в другой, Уинсон продолжал настаивать на том, что именно он может предотвратить страшные события, надвигающиеся на Блейков.

— Что же ты хочешь за свои услуги? — спросил, наконец, Розмунд.

— Только верой и правдой служить вам и новому королю.

— И только?

— Ну и неплохо было бы получить немного денег за свои труды.

— Все вы одинаковы! Деньги превыше родины и чести! — обрадовался лорд. — Если ты узнаешь, кто состоит в заговоре, то получишь все, что только пожелаешь. Но если ты вздумаешь обмануть меня…

— Не беспокойтесь, господин. Бескорыстное служение мне давно наскучило. Это очень хорошая возможность получить щедрое вознаграждение свашей стороны и вернуть старые долги орсальцам.

* * * *

Когда отчаяние окончательно сковало сердце Алисии, до нее донеслись тяжелые шаги стражника и его приглушенный голос:

— Только очень быстро. Я своей шкурой рисковать не буду. Если что случится — скажу побег это.

Кто-то тихо спустился вниз по лестнице и, выдержав паузу, предстал перед королевой.

— Советник Уинсон! — изумленно воскликнула она, но Аллард приложил палец к губам, чтобы королева молчала.

— Как вы тут? — шепотом спросил он ее, оглядывая ее красивую фигуру, скрытую под одной ночной сорочке. — В темнице холодно и сыро — можете простудиться.

— Ах, какое это теперь имеет значение, — с горечью сказала Алисия. — Меня будут судить за то, что я не совершала. А мой муж между тем подло убит. Да-да, вы не ослышались. Я уверена, что все это устроили Блейки. А теперь они хотят покончить со мной. Умоляю, скажите, что с моим сыном?

— Все так же, как и до вашего ареста. О нем заботятся и присматривают те же сиделки, но что будет после суда, сказать не берусь.

— Суд? О каком суде вы говорите?

— Розмунд намерен судить вас за неверность супругу.

Большие желто-зеленые глаза Алисии округлились от страха, а затем наполнились слезами. Она зарыдала так искренне и чувственно, что даже у Алларда где-то в глубине души вспыхнуло безумное стремление прямо сейчас освободить эту красивую женщину.

— Не плачьте, королева. Времени у меня совсем мало, — ровным голосом сказал он. — Я попытаюсь спасти вас, но мне необходимо знать, что произошло вчерашним вечером.

— Поверьте, Аллард, ничего такого, что предъявляют мне. Я была в тот вечер одна в комнате, только вот моя фрейлина Фьора внезапно отлучилась.

— Не просто отлучилась. Она рассказала все о ваших любовных отношениях. И вполне могла добавить многое от себя. Что же до этого юноши, то я слышал, что его схватили и пытают. А значит — он наверняка во всем сознается. У Розмунда мастера пыточных дел очень умелые ребята.

Слезы вновь залили глаза королевы, и она бессильно опустилась на каменный пол.

— Значит, надежды нет? — слабым голосом спросила она. — А как же мой брат? Он ведь спасет меня?

Уинсон не стал тешить ее глупыми надеждами.

— Сегодня в полдень он должен был прибыть в Вермилион, но его до сих пор нет. Да и что он мог бы сделать против толпы врагов? Маршал Уильям может собрать свои полки и попытаться осадить город, но к тому времени это будет слишком поздно для вас.

Наверху послышались шаги стражника.

— Мне пора, — сказал на прощание Аллард. — Молитесь Ругвиду и верьте в лучшее.

Королева быстро вскочила на ноги и, просунув белые руки между прутьями решетки, схватила его за одежду.

— Поклянитесь, что если не спасете меня, то хотя бы поможете моему сыну!

— Клянусь. Я сделаю все возможное.

Он мягко освободился от ее объятий и поспешил наверх. Стражники хоть и любят деньги, но при малейшей опасности быстро вспоминают о своем истинном назначении.

* * * *

— И не просите меня о таком. Лорд Блейк узнает — вздернет не задумываясь.

— Вот тут ты ошибаешься, Борк. Если он узнает, что ты не пропустил этих людей, он тебя не вздернет, а прикажет колесовать или положит на решетку и поджарит как свинью. Ты хоть знаешь кто это?

Тучный охранник уставился на трех незнакомых людей, один из которых был крепко связан, и отрицательно замотал головой.

— Это предатель, которого я и мои слуги рискуя жизнями, вылавливали в нижней части города, — грозный голосом стал втолковывать глупому солдафону Аллард. — Во дворце заговор и только этот человек может пролить свет на тех, кто во мраке точит свои ножи. Если через четверть часа он не окажется перед лордом Розмундом, можешь попрощаться со своей пустой головой. Или ты мне не веришь?

Борк смахнул со лба крупные капли пота и лишь тяжело задышал, не в силах принять трудное для себя решение.

— А может быстренько сбегать к лорду и вот по этому поводу с ним и того…потолковать? — предложил он.

— Сам пойдешь? — с презрением спросил Аллард. — Тебя, Борк, раньше стегали кнутом? Сможешь выстоять хотя бы после десяти ударов?

Стражник не выдержал такого давления и приказал своим солдатам пропустить незваных гостей через тайный проход во дворец.

Чуть позже сильная рука выдернула беспечно бредущего по коридору Фрипа и утащила в темную комнату так быстро, что карлик даже пискнуть не успел.

— Молчи и слушай, — сказал ему знакомый голос, — твоему хозяину угрожает опасность, как и самому принцу. Готов ли ты выполнить свой долг и спасти их?

Когда глаза привыкли к темноте, карлик узнал своего старого знакомого — Алларда Уинсона.

— Зачем меня так пугать? — деловито фыркнул маленький человек. — Я от страха чуть в штаны не наложил.

— Мне нет дела до твоих портков, — прервал его советник. — Говори, где сейчас находятся Блейки и принц Робен?

— Робен в своих покоях, Мариус направился в собор на встречу с архиепископом, а Розмунд… не знаю… может быть пребывает на ложе очаровательной Ионы.

— Тогда немедленно отправляйся к нему, стаскивай с этой шлюхи и скажи, что я жду его в оружейном зале. И это очень важно, прежде всего, для него. Сообщи, что мне удалось многое узнать. Против Розмунда готовится заговор среди тех, кому он доверял больше всего. Не все переживут эту ночь.

— Так и сказать?

— Слово в слово. И только попробуй не сделать это. Что сотворит с тобой хозяин, ты примерно представляешь. Но если попадешься мне в руки раньше — для тебя все будет намного хуже.

* * * *

Кинжал вошел в живот Розмунда по самую рукоятку. Блейк охнул от неожиданной боли и его взгляд недоуменно замер на лице Алларда. Серые глаза холодно и бесчувственно смотрели на того, кто еще совсем недавно считал себя победителем в этой страшной войне интриг.

— Как…ты…посмел? — захрипел Блейк, еще не до конца понимая, что случилось. Уинсон же не стал его слушать, а быстро вырвав из плоти нож, вонзил его еще раз. Совсем рядом слышались щелчки арбалета. Это Дейк, прятавшийся до этого за доспехами, стрелял в двух рыцарей лорда, с которыми тот зашел в оружейный зал. За дверями слышался лязг оружия и сдавленные возгласы умирающих. Джамила и Ассер убивали там других телохранителей высочайшей особы.

Аллард резко шагнул назад и, потерявший опору Блейк, рухнул на пол, заливая мягкий арразийский ковер своей кровью. Так с застывшим удивлением на лице он и покинул этот мир, как будто даже в эти последние мгновения жизни не веря в такой неожиданный исход.

— Все живы? — спросила Джамила из распахнутой двери.

— Все, — весело ответил ей Дейк. — И даже без царапин обошлись.

— Стрелять из арбалета не то, что резать саблей головы, — презрительно фыркнула южанка. — Куда теперь идем?

— К принцу, — сурово молвил Аллард. — И поторопимся, пока кто-нибудь не поднял шум на весь дворец.

— И принца тоже? — поднял брови Ассер. — Нет, мы о таком не толковали. Пустить кишки Блейку это богоугодное дело, но поднять руку на правителя Арондала. Да вы все с ума сошли!

Кровавая сабля Джамилы тут же оказалась у его горла.

— Втроем справимся, — яростно прошипела женщина и обратилась к советнику: — Он испугался. Нет ничего хуже, чем идти на битву бок о бок с таким трусом.

Дейк, увидев такую картину, тут же натянул арбалет и взял на прицел арразийку. Но Аллард быстро остановил едва не начавшуюся междоусобицу в своем стане.

— Убери саблю, Джамила. И ты, Дейк, опусти арбалет. А вот ты, Ассер, послушай меня внимательно. Нельзя начать битву и спрятать меч в ножны после первой крови, обагрившей его лезвие. Нельзя гордо поворачиваться спиной к еще живому врагу, даже если его кишки уже вывалились на землю. Невозможно запятнать свою честь и уйти, не добив противника. Участь побежденных страшна, но участь победителей намного ужасней, ибо им жить с этой кровью на своих руках. И ничем ее не отмыть, потому как будет она не на одежде, а в их памяти. Я готов к такой участи! А вы все готовы принять ее?

— Я готова, — первой сказала Джамила.

— И я тоже, хоть и молюсь каждый день Ругвиду. Да отпустит он мне все прегрешения, — кивнул головой Дейк.

— Простите меня за сомнения, господин, — виновато сказал Ассер. — Ни мне, душегубу, строить из себя агнца. Принц так принц. Только не заставляйте меня убивать его своей рукой.

— Тогда вперед к нашей кровавой славе, — напутствовал свой отряд Уинсон. Он еще раз обвел взглядом всех своих спутников и повел их дальше в темноту коридоров.

* * * *

Стук сердца заглушал осторожные шаги. Темный коридор дворца вел, казалось, прямиком в бездну к самому Диалунгу. Дыхание спутников притупляло чувство тревоги, но по мере приближения к цели сомнения все острее давали знать о себе.

Его жизнь разделилась на две половины. В одной он уже не существовал, а добраться до второй было все равно, что перепрыгнуть пропасть. Но что дарует ужасный замысел, который так давно вынашивал его коварный разум? Вот в чем вопрос: это забота о судьбе королевства или же обычная жажда власти? Поднять руку на благословленного самим богом Ругвидом — это не поступок. Это безумие! Уже двести лет никто из черни не помышлял взять на себя подобный грех, который, безусловно, никогда не отмолить. Не слишком ли много ты готов взвалить на свои плечи?

Еще можно попробовать обмануть судьбу и возложить ответственность последнего удара на одного из своих соратников. Но вот готовы ли они к подобному? Доверив ему свои жизни, эти люди вверили и заботу о своих бессмертных душах. И все они отправятся в ненасытную пасть прожорливого небытия. Нет, уже никому из них не выплыть. Слишком глубоко погрузились они в пучину человеческих пороков и амбиций. Незавидная участь ждет всех проигравших, но победители получат куда более худшую награду, чем смерть.

Уже совсем близко…

Что для него дружба? Что любовь? Одна неизменно оборачивалась предательством и временными союзами с убийцами, другая была лишь обликом трактирной девки, усладой для глаз подвыпившего воина. Или…

Мелькнул вдруг в памяти зеленый лес и чье-то вечно юное лицо с золотистыми волосами.

Вздор! Это не любовь! Всего лишь фантазия уставшего разума, помноженная на бессонные ночи.

Одиноким маяком во тьме сверкнул кованый светильник на стене, словно последнее предупреждение небес — остановись! Слишком поздно — уже все решено. И сомнения вдруг остаются кружить вокруг слабого пламени свечи, бессильного вернуть удаляющиеся силуэты.

Последний поворот — и былое исчезнет во тьме. Острые клинки должны прервать чужие жизни до того, как по тихим ночным коридорам пронесется крик, извещающий об измене. Смерть человека, что скрывается за дверью не цель, лишь небольшая ступень бесконечной лестницы, ведущей к грезам, мечтам о новом мире. А за это стоит рискнуть.

Время для рассуждений закончилось. Пусть холодная сталь споет свою песню победителям.

* * * *

Четверо убийц бесшумными шагами приближались к восточную части дворца, по возможности срезая путь, стараясь избегать взоров ненужных свидетелей. Но даже в ночное время их оказалось достаточно. Вот путь им преградили два охранника Блейка и, не успев обнажить свое оружие, упали на пол, пробитые метательными ножами Джамилы. Внезапно из-за угла выпорхнула чья-то служанка и уже открыла рот, чтобы нарушить тишину коридоров, но Дейк пронзил ее грудь кинжалом, подарив перед смертью прощальный поцелуй.

Коридор, лестница, еще один коридор. Впереди мелькнула невысокая тень, и Аллард едва успел перехватить руку арразийки, которая уже занесла над карликом свою саблю.

— Это свой, звать Фрипом, — коротко пояснил предводитель своим воинам. — Говори скорее, что нас ждет впереди.

— Шесть стражников Блейка охраняют покой принца, — пролепетал маленький человек, с опаской поглядывая на грозное лицо Джамилы. — До комнаты принца никого не встретите. Я сам видел, как четверо из стражи отправились спать. Но позвольте господин Уинсон, вы же не собираетесь…

— Только поговорим с Робеном и вежливо попросим его освободить королеву. Лорд Розмунд скоропостижно скончался от переизбытка чувств, так что никто больше не будет использовать юнца как послушную куклу, — с трудом выдавил доброжелательную улыбку советник. — Лучше скажи мне — где сейчас командир Торун со своими людьми? Их ведь приставил к Алисии сам Уильям.

— Лорд выгнал их еще прошлой ночью. Наверное, они сейчас несут караул на стене.

— Тогда бегом к ним и скажи, чтобы все с оружием прибыли во дворец через западные ворота. Часовые же пусть пропустят их без лишних вопросов.

— А что потом?

— Лично пойдешь с ними и вместе зачистите весь дворец от головорезов Блейка, — Аллард склонился над карликом и с силой сжал его плечо. — В плен берите только тех, кто бросит оружие при вашем появлении. Остальных убивайте не задумываясь. Скажешь, что это приказ принца. Кто с тобой — тот обеспечен до конца жизни почетом и деньгами, кто против — предатель, место которому на виселице.

Карлик растворился в темноте, а заговорщики двинулись дальше. Минул последний поворот и все четверо без лишних формальностей набросились на расслабившуюся к ночи охрану. Короткий бой и дверь в покои принца была выбита. Теплая постель оказалась пуста, но спрятавшегося за портьерой юношу быстро нашли и вывели из укрытия.

— Нет, нет! Как вы смеете!? Я король Арондала! Я все расскажу дяде! — кричал испуганно юноша, рухнув на колени перед своими палачами. Из его глаз полились слезы, а лицо стало таким жалостливым, что даже сердце Джамилы на мгновение дрогнуло. Дейк отвернулся, а Ассер услышал в коридоре стоны недобитого стражника и обрадованно выбежал из комнаты. Лишь Аллард остался верен своему суровому замыслу.

«Не стоит требовать от своих людей слишком многого. Пусть это преступление станет моей судьбой», — подумал он и нанес быстрый удар кинжалом по горлу Робена.

Стон, брызги крови, бесшумное падение мертвого тела. Больше ничего: короли тоже люди.

— Не стой, словно статуя, — толкнул советник оцепеневшего Дейка. — Беги встречать карлика с его воинством. Нужно перетащить сюда из оружейного зала Розмунда и его телохранителей. Пусть летописцы впоследствии накарябают на бумаге, что лорд поругался с принцем и в припадке убил его. За что и был по справедливости заколот стражей.

Дейк покинул комнату, а человек, вершивший этой ночью своими руками историю, остался один на один с арразийкой.

— Помнишь, ты когда-то спросил меня, почему я выбрала служение тебе, а не Блейкам? — зашептала она, внезапно прижавшись к нему своим телом. — В твоих глазах я увидела ту решимость, которая лежит на тонкой невидимой границе здравого смысла и безумия. Хотя безумие в тебе мне нравится даже больше.

И она отпрянула от него и замерла, ожидая указаний, как будто ничего и не произошло.

— Большей похвалы я еще ни от кого не слышал, — улыбнулся женщине Аллард. — Но эта ночь не закончилась. Мариус еще жив, да и среди придворных достаточно злопыхателей и изменников. Голову змею мы отрубили, теперь же надо прижечь рану огнем, пока на ее месте не выросла новая голова.

Глава 10. Очищение

К утру дворец очистили от людей Блейков. Королева Алисия была освобождена и в ту же ночь распорядилась найти и покарать всех заговорщиков, убивших короля Грегара. Но судьба распорядилась таким образом, что один из них погиб, ослепленный жаждой власти, а его брат, узнав о страшных событиях во дворце, в спешке покинул город. Казалось, победа Алларда Уинсона была близка, но он-то понимал, что именно сейчас она может выскользнуть из его рук так же легко, как и оказалась в них. Глупость и самоуверенность Блейков безвозвратно похоронили их надежды на правление вместе с принцем Робеном, который стал хоть и случайной, но, тем не менее, вынужденной жертвой. Опираясь именно на их горький опыт советнику королевы было необходимо нанести новый удар из тени, не приковывая к своей персоне лишнее внимание. Охота, открытая на правителей и вождей еще не закончилась. А значит и не стоило сейчас важно выхаживать по двору, трубя на каждом углу о своем триумфе.

— Вижу, ты не слишком рад нашей победе, — промурлыкала за его спиной Джамила, когда Аллард листал списки всей дворцовой челяди, то и дело вычеркивая из них слуг Блейков и их доверенных лиц.

— Мы устранили главную опасность для королевства, а между тем с другой стороны она не менее сильна, — отвечал он арразийке, ни на мгновение не отрываясь от своей работы.

— Ммм…понимаю. Блейки не опасны, но власть переходит к орсальцам. Как говорят мудрецы — избавься от одной собаки и на ее место придет другая.

— Возможно и так. Я всего лишь советник. Хоть королева и благодарна мне за спасение ее жизни и чести, а вот Невилл не производит впечатления человека, готового осыпать почестями своего спасителя. Уверен, что как только он разнюхает, что на самом деле произошло во дворце этой ночью, мне вполне могут выпустить кишки прямо в тронном зале.

— Даже если у них не будет доказательств твоей вины?

— Раньше мы дрались на деревянных мечах и могли лишь оставить синяки на теле противника. Но Блейки сами начали войну без правил и лишних условностей. Теперь же мы сражаемся сталью, и удар в спину не считается чем-то постыдным. Я знаю, что случилось на самом деле, поэтому должен либо публично покаяться в содеянном, либо исчезнуть как свидетель позора королевского двора.

Руки Джамилы мягко легли на его плечи, а губы таинственно зашептали в самое ухо:

— Мы можем сделать с ними тоже самое, что и с Розмундом. Правда, дворец не лучшее место для повторения резни. Но почему бы не напасть на Невилла прямо в городе, когда он будет с высоко поднятой головой идти к нам?

— Это крайний вариант, который можно будет записать на месть брата Блейка. Но меня сейчас куда больше волнует Уильям. В его руках армия, а значит, ему ничего не стоит без лишних слов стать диктатором. Хоть он и преклоняется перед королевой, но главной фигурой в Арондале уже стал четырехлетний Генри. Зачем нужна мать, если имеется заботливый опекун?

— Ах, Аллард, разве ты не понимаешь, что за поклонением всегда скрывается греховное желание обладать прекрасным телом? — руки девушки мягко сползли на его грудь и стали медленно, подобно питону, сжимать его. — Какой вояка откажется от лучшего трофея во всем королевстве? Король умер, а безутешная вдова нуждается в любви и заботе, также как и юному принцу требуется защитник.

— Это интересная догадка, — согласился советник. — Завтра Уильям прибудет в Вермилион, и я постараюсь выведать все его замыслы. Впрочем, он может быть совершенно лишен честолюбия и стремления узурпировать трон. Тогда этот человек будет очень полезен королевству. Однако в городе еще полно мерзавцев, что с радостью лизали зад Розмунду Блейку. И с ними не мешало бы разобраться первым делом.

— Чувствую, моя сабля скоро понадобится тебе.

Дыхание девушки обжигало и направляло мысли совсем в иное русло. Аллард снял с себя руки Джамилы и поднялся, заглядывая ей в лицо.

— Мы уже говорили, что наша противоположность и влечение не должны мешать общему делу, — сказал он женщине, непроизвольно наклоняя голову ближе к ее влекущим губам.

— Разве я делаю что-то недозволенное? — невинно удивилась она.

— Ты воин, убийца. Такой же, как и я. А правила в игре старые — кто ошибется, тот должен умереть, — ровным голосом произнес Аллард. — Они жестокие, но только так можно выплыть из этого бурного течения. Ты служишь мне, но вместе с тем у каждого из нас свои цели, а значит, мы выступаем как равные. Мне не хотелось бы руководствоваться по отношению к тебе чувствами страсти вопреки здравому смыслу.

— Не беспокойся, — погладила Джамила его плечо. — Я пойму, когда тебе понадобятся мои объятия. Раньше этого срока надоедать не буду.

— Хорошо. Тогда вернемся к нашим делам. У тебя имеется хороший яд для большой компании людей?

— Яд найдется. Но разве ты хотел отравить всех этих знатных господ?

— Он не для них. Все, кто перетаскивал трупы Блейка и его телохранителей, должны покинуть этот мир сегодня же. Лишний шум не нужен, поэтому лучше пусть всю грязную работу сделает твой яд. Устроим им небольшой пир и отправим к праотцам.

— Избавляемся от ненужных свидетелей? — заиграла хищная улыбка на лице арразийки.

— Скорее благодарим их за верную службу, — ответил советник, возвращаясь за стол. — Очень скоро здесь будет Уильям, а слава цареубийцы мне не нужна даже в качестве слухов.

* * * *

До прибытия маршала в Вермилион Алларду удалось уговорить королеву оставить слепую жажду мести и объявить официальную версию кровавых событий последних дней. Теперь в летописях и памяти народа останется лишь то, что в восьмой день Месяца Опавших Листьев 726 года король Грегар умер после продолжительной болезни, а на следующий день сошедший с ума Розмунд Блейк устроил во дворце бессмысленную резню, жертвой которой стал принц Робен и сам лорд. И покуда будет существовать великое королевство Арондал, все от мала до велика прочтут именно о такой нелепой кончине юного принца, царствовавшего всего один день. Что касается любимой фрейлины королевы Фьоры — ее по приказу Алисии привязали к столбу и хлестали кнутом до тех пор, пока грешную душу предательницы не соизволил утащить в свое подземное царство Диалунг.

Теперь перед важной встречей с Уильямом Алларду требовалось привлечь на свою сторону пусть и не самым честным способом людей, без опоры на которых нельзя было строить будущее страны. И помочь в этом ему могла та самая черная книжка, в которую лорд Розмунд заносил не только имена своих врагов. Еще дребезжал в окнах рассвет после кровавой ночи, а Аллард со своими людьми уже вовсю обыскивал покои Блейка в поисках его ценных сведений о лучших людях королевства. И, возможно, они так бы и остались нераскрыты, если бы пронырливый Дейк не нашел в комнате искусно спрятанный в поле тайник. В нем стоял большой ларь, доверху заполненный чужими письмами, долговыми расписками и той самой черной книжкой. Блейк был настолько уверен в своем могуществе, что даже не удосужился шифровать ее текст, прямо и подробно описывая прегрешения многих влиятельных представителей двора. Казалось, что никто здесь не был чист совестью. Каждый успел натворить достаточно преступлений как до своего назначения, так и после. Теперь советнику стало понятно, как Розмунд мог держать в своих руках всю эту свору беспородных псов.

Терять время на бесполезные встречи с архиепископом и представителями городской знать Аллард не стал. Формальные разговоры с этими людьми он доверил королеве. Сейчас первым делом ему были нужны только те деятели, которые еще не успели превратиться в хлам истории.

Встреча с канцлером Виллеем должна была открыть истинную силу записей в книжке Блейка. И эффект, который она произвела, превзошел все ожидания. Державший себя по обыкновению гордо и надменно канцлер быстро потерял всю свою спесь, когда советник упомянул о его делишках. Виллей отлично понимал, что стоит лишь дать ход следствию и его можно будет без долгих мучительных рассуждений предать скорой казни. А жить он собирался еще достаточно долго, а потому быстро «сломался» под напором Алларда. Та же участь ждала и других важных персон, посетивших в тот день кабинет советника.

Наконец, дошла очередь и до примчавшегося со своей кавалерией в Вермилион маршала, о котором к его чести в черной книжке не было упомянуто ни одного слова. Прежде всего, Уильям засвидетельствовал почтение безутешной вдове на троне, сыпля комплиментами и любезностями словно пахарь, что разбрасывает по весне зерна полными горстями. Присутствовать при их разговоре советник не стал, тем более все, о чем ворковали в тронном зале, ему сразу же передал Фрип. Этого карлика Аллард решил оставить при себе, сочтя способности уродца весьма ценными для дальнейшей борьбы за власть.

Вскоре на встречу в кабинет советника пожаловал сам триумфатор войны с Мейлиндом. Они по-дружески обнялись и после формального приветствия принялись обсуждать текущее положение дел.

— Неужели лорд Розмунд настолько обезумел, что поднял руку на наследника престола? — недоумевал маршал. — В этом человеке всегда было столько зла, что рано или поздно оно неизбежно разъело бы его изнутри. Но слишком уж странным кажется его безумство в ту ночь.

— Я слышал, Блейк стал увлекаться таинственными смесями из Арразии, вызывающими сильные галлюцинации. Возможно, чрезмерное употребление этой отравы затмило его разум, — уклончиво ответил на эту полную подозрений фразу Уинсон и предпочел сменить тему. — Но, что произошло, то произошло. Куда важнее дела обстоят с правами на трон малолетнего Генри. Сам понимаешь — наш благодетель Невилл уже движется в Вермилион как законный правитель. При этом его совсем не смущает тот факт, что он для Алисии не более чем один из родственников.

— Конечно, я благодарен ему за все, что он сделал для меня в прошлом, но если лорд намерен узурпировать власть…, - грозно сказал Уильям, и Аллард понял, что того заботила отнюдь не судьба наследника, а кое-что другое. Вернее, кое-кто другой.

— Ты прав, Уильям. Власть заставляет многих терять голову. Далеко за примерами ходить не надо. Достаточно вспомнить Блейка, — продолжил развивать это направление разговора советник. — Он был готов предать суду королеву по ложному наговору, вырвав пытками у ее пажа сущий бред, о котором вслух даже сказать стыдно. А вот что может прийти в голову Невиллу — еще неизвестно.

— Я этого не допущу! Клянусь своей рыцарской честью! — воскликнул Уильям и в его глазах вспыхнул огонь гнева, что было как раз на руку советнику.

— Невилл имеет в своем подчинении лишь немногочисленные отряды наемников, полагая, что ваши гвардейцы будут выполнять его приказы.

— Лорд ошибается! Никто не поднимет руки на Генри и его мать, пока я, будучи командующим армии, стою на стаже престола! Что же касается Мариуса Блейка, то ему не удастся безнаказанно отсидеться в своих землях. Очень скоро его словно дикого зверя на аркане приведут прямо сюда во дворец!

«Все, как и предполагалось. Уильям назначил своей дамой сердца королеву. К тому же он не слишком доверяет ее брату и боится потерять свой пост. Пожалуй, используя эти чувства можно легко управлять его солдатским нравом», — думал про себя Аллард, глядя на разгорячившегося полководца.

— Послушай, Уильям. Королевство и так пережило страшный удар судьбы. Может не стоит устраивать на костях погибших междоусобную резню? Тем более сейчас, когда герцоги объединяют свои силы с целью вырваться из-под опеки Арондала.

— Что же тогда ты предлагаешь? — начал приходить в себя маршал.

— С Невиллом поступим просто: не будем его пускать в город. Просто поставим перед его отрядом заслон и мягко предупредим, что королева пока не готова предоставить ему аудиенцию. Если он еще не выжил из ума, то поймет этот тонкий намек. Что же касается Мариуса Блейка, то пока лучше его заверить в добрых намерениях королевы. Если начнем немедленно мстить — он может поднять мятеж вместе с герцогами. Лучше успокоим всех, а потом устраним их поодиночке. Они уже поняли, что ветер подул в другую сторону, а значит, и вести себя будут куда тише.

— А ты куда коварнее, чем показался мне еще во время войны с Мейлиндом, — довольно усмехнулся Уильям. — Вдвоем мы вполне можем сохранить трон от кровавых потрясений.

— Благодари покойного лорда Девлета. Мое нахождение здесь во многом его заслуга.

На этом их разговор закончился. Невилл, как и ожидал советник, быстро понял потерю своего влияния и не стал предпринимать необдуманных поступков. Временно успокоились и в вотчинах Блейков, то ли посчитав, что тайна смерти короля осталась нераскрытой, то ли решив, что королева не достаточно сильна, чтобы ввязываться в вооруженную борьбу с ними. Аллард же тем временем готовил для них совсем иной ошейник.

* * * *

Гном Таргрир появился в синем зале дворца в том же виде, что и предстал перед Алисией — в мощных покрытых узорами латах, защищающих все участки его широкого тела. Его обширная рыжая борода была заплетена в четыре косы и перевязана черными лентами, а руки по привычке ощупывали пояс, свободный от топоров. В главном здании Вермилиона оружие во время приемов сдавали все без исключения.

— Тагрир, посол народа Железных гор, — кивком приветствовал гнома Аллард, поднимаясь с кресла навстречу гостю.

— Да, это именно он, — буркнул гном, нахмурив брови и нехотя пожимая протянутую ему руку.

— Каков был ваш путь по нашим землям? — любезно спросил советник. — Не испытали ли вы неудобства в дороге?

— Твоя королева битый час расспрашивала меня об этом, — фыркнул посол, нетерпеливо топчась на месте. — Мой король направил Таргрира сюда для важных переговоров, а меня уже два дня обхаживаю некрасивые людские женщины, да поят не пойми чем.

— Не серчайте, посол. Королевские приемы всегда были лишь формальностью, в то время как дела обсуждались совсем в другой обстановке. Вам не понравилась предложенная за королевским столом еда?

— Она была вполне сносна, но с нашей кухней ее сравнить трудно.

Таргрир незаметно перешел на долгий рассказ о прелестях жизни под Железными горами, а советник внимательно слушал его, стараясь никоем образом не показать безразличие к родине гнома. Наконец тот достаточно выговорился и сам перешел на интересующие его вопросы.

— Гномы боятся слишком тесно заводить связи с твоим королевством, — с сожалением сказал он. — В последние годы вы гнали нас отовсюду как поганых псов. Мы уже начали перестраиваться на товарообмен с Виндландом, но вдруг королева одумалась и снова начала зазывать нас обратно. Но прежней дружбы уже не будет. Мой король надолго запомнил унижения соплеменников.

— Ты знаешь, Таргрир, что происходило в Вермилионе, — говорил Аллард. — Король Грегар был не в себе, и этим в полной мере пользовались проходимцы Блейки. Они же устроили засилье своих торговцев и крайне нетерпимо относились к другим народам. Но их больше нет. Все вернулось на свои места и ничто не мешает нам вновь начать дружбу.

— Окажись ты на моем месте — смог бы также легко говорить про дружбу? — прищурил гном правый глаз, рассчитывая, что загнал человека в ловушку.

— Скажу тебе откровенно, Таргрир — я бы отказался ехать сюда и советовал бы своему королю прекратить торговлю с недостойными людишками, — ответил Аллард, и у посла от удивления поднялись брови. — Но твой народ появился на земле куда раньше, чем мой. И мудрости у вас куда больше. Пока гномы уходили в недра земли и извлекали оттуда невиданные сокровища, люди лишь научились хорошо прославлять себя и называть великими своих недостойных правителей. Твой гнев справедлив, но не все мы плохие. Просто нам слишком часто не везет с королями. А ты знаешь, как бывает несчастлив народ под гнетом глупого и жестокого тирана.

Посол задумчиво почесал свою бороду.

— Но все, что ты сказал, лишь слова. Можно ли верить им?

— Верить или не верить — твое право. Только королева Алисия предлагает гномам свободный доступ во все наши города без ущемления прав, а также самую низкую пошлину за торговлю. Кроме того, мы готовы передать вам заброшенные шахты, которые до этого незаконно захватили. Конечно, это дела далекой древности, но королева не хочет, чтобы между нами в будущем оставались недопонимания.

— Что ж, а эта женщина, оказывается, не только умеет наряжаться, но и достаточно умна, — одобрительно молвил Таргрир. — Однако какова будет цена за все это? Разве люди совсем выжили из ума, чтобы разбрасываться своими богатствами?

— Конечно, не выжили. Но ответная любезность будет очень простой. Королева хочет, чтобы перевал Пояс Торка навсегда остался закрыт для любой людской армии. Вернее, пройти по ней может решиться только войско Зигфрида-Завоевателя. Знаю, у вас этот проход сторожит множество храбрых гномов и в случае чего они могут устроить незваным пришельцам горный обвал и похоронить их под тяжестью камней. Поэтому условие с нашей стороны очень простое — закройте доступ восточной империи в Арондал через Железные горы.

— Но разве мы кому-то позволяли это делать?

— Слухами земля полнится. И договоренности на словах в наше время не ценятся, — Аллард опустился на колено, встав на один уровень с гномом. — Мы уже на деле доказываем свои намерения. Докажите и вы свои. Пусть горный король даст нерушимую клятву, оставит ее на священном камне и передаст его нам. Этого будет вполне достаточно.

— Ценю твою откровенность, человек, но король крайне редко прибегает к таким клятвам. В нашем же случае не настолько велика проблема, чтобы из-за нее священные камни портить.

— Для вас невелика, а для нас важней этого ничего нет. Можешь уговорить короля на такое дело?

Гном посмотрел в глаза советника и, кажется, остался удовлетворен их искренностью.

— Добраться до короля — дело не скорое, — подобрел он. — Пока буду в пути, пусть гномы начинают тут свои лавки ставить. Ежели не будет им никаких препятствий, так и король согласится зарубку на священном камне оставить.

— Верю в вашу честность, — протянул ему на прощание руку советник и почувствовал настоящее крепкой рукопожатие подгорного народа. — И верю, что вскоре мы восстановим былые отношения союзников, как в те славные времена, когда наши воины дрались плечом к плечу.

* * * *

— Я не займу у вас много времени, уважаемый Уинсон.

— Если будете кратки, думаю, мы успеем переговорить.

— Я не намерен отвлекать по пустякам. Только один вопрос — почему вы выбрали меня на должность смотрителя Верховного Совета?

Обычно выдержанный и осторожный Бриан был сегодня слишком прямолинейным. Видимо, причина была действительно серьезной, раз он вместо благодарностей интересовался такими странными вещами.

— Хотите услышать тираду о ваших заслугах или получить прямо в лоб честный ответ? — поинтересовался Аллард.

Бриан на мгновение смутился своей смелостью, но все же решил не отступать.

— Уважаемый советник, почти все люди в Совете обыкновенные проходимцы, — молвил он. — Оказаться в их окружении для меня не слишком приятная награда. Ради блага Арондала я готов пойти и на такие жертвы, но назначить меня смотрителем…

— Вам кажется это необычным?

— Да, очень необычным. Вы же знаете, как я всегда ревностно относился к своей чести. Не подумайте, что дело в этом, но… Просто скажите, зачем вам такой, как я?

— Как странно, — улыбнулся Аллард. — Вы, Бриан, дожили до седых волос, а понять это не в силах.

— Просто хочу знать ваше решение, а не строить иллюзии.

Что ж, наверное, такой человек действительно заслужил немного откровенности.

— Ну, так слушайте. Пройдохами действительно легко управлять. Только ведь когда их много и вожак у них такой же проходимец — даже такая формальная пешка власти может стать совершенно неуправляемой. Королеве нужна свора сторожевых псов, а отнюдь не стая бешеных собак. Возможно, такое сравнение является слишком грубым, но вы же сами хотели честный ответ. Иными словами мне нужен тот, кто не запачкан грязью былых грехов. Тот, в кого не будут тыкать пальцем с возгласом «На себя посмотри!». Разумеется, все ваши решения будут согласовываться со мной, но в тоже время вы не будете пустоголовой куклой на высоком стуле.

Бриан отвесил советнику низкий поклон.

— Благодарю вас. Именно такой ответ я и ожидал услышать.

— Не передумали быть смотрителем?

— Напротив, — просиял Бриан. — Теперь я уверен, что это место предназначено именно мне.

* * * *

Язык во рту главного распорядителя дел архиепископа онемел, тело недвижно застыло словно скульптура, а взгляд не мог оторваться от страшных серых глаз собеседника. Всего минуту назад Камбер говорил с одним человеком, а теперь его место занял тот, о ком в последние дни таинственно шептались даже священники. Это был тот самый советник королевы, чья власть после кровавой ночи во дворце достигла невероятных высот. Это тот, кто неспешно рушил старые устои и порядки, возводя на их руинах нечто непонятное, а потому и ужасное. И этот добродушный и улыбчивый на первый взгляд человек сейчас превратился в живое воплощение злого бога Диалунга. Ведь кому еще были известны все грехи распорядителя? Кто сейчас, заглядывая в глаза, способен читать его душу, словно открытую книгу?

— Я…мне…право не понимаю… совсем…не виноват, — забормотал Камбер, до боли сжав руками подлокотники кресла.

— Оставим эти нечленораздельные звуки, — дошел до его ушей тихий и жестокий голос советника. — Меня интересует ваш честный ответ на вполне простой вопрос — правду вы услышали в моих словах или ложь? Но помните, признание божьего слуги всегда ценится куда выше, чем его вранье. В конце концов, иначе я бы не говорил сейчас с вами.

Язык Камбера как по волшебству получил долгожданную свободу и рванулся было лепетать о наговорах врагов и злопыхателей, но голова еще была способна контролировать его. Где-то в глубине себя он чувствовал необходимость сознаться в своих прегрешениях, понимая, что только это сейчас может спасти его жалкую жизнь.

— Вы правы, советник. Я действительно совершил много омерзительных поступков и теперь день и ночь прошу у Ругвида прощение за это, — покаянно выпадали из него горькие слова.

— Это я и хотел услышать от вас, — Аллард с улыбкой откинулся на спинку кресла. — А теперь распорядитель дел его святейшества, отвлечемся от этого неприятной темы и поговорим о делах в нашей святой церкви. Я слышал, архиепископ собирается на покой. Кто же, по-вашему, может занять его место?

Камбер отлично знал, как Хью собирался покинуть свой великий пост. Однажды после сытного ужина у его святейшество парализовало все тело и только лишь на следующий день удалось добиться от него едва слышной бессвязной речи. В течение недели ему удалось придать своим конечностям больше свободы и гибкости, но на этом выздоровление завершилось. Лекарь, безрезультатно испробовав на архиепископе несколько микстур, лишь недоуменно развел руками. И даже молитвы Ругвиду были бессильны против таинственного недуга.

— Это такой сложный вопрос, — замялся Камбер не желая раскрывать свои тайные предпочтения. — Каждый из епископов достоин возглавить нашу священную церковь. Я даже не могу сейчас назвать имя наиболее рьяного защитника веры.

— Если поверенный во все дела арондальской церкви сомневается в выборе даже среди хорошо знакомых ему служителей, то быть может на место главного церковника будет претендовать человек, еще не облаченный в одежду епископа? — предложил советник.

Камбер едва не задохнулся от категоричных возражений, но вовремя опомнился.

— Согласно нашему закону король Арондала называет кандидатуру одного из двенадцати епископов, и если они одобряют большинством голосов этот выбор, этот святой человек становится главой нашей церкви. Но закон не дает право любому монаху по своей прихоти стать епископом, — поучительным тоном заговорил он. — Ставший епископом несет это бремя до конца жизни. И только смерть вправе отобрать у него эту ношу. К тому же увеличивать количество служителей тоже запрещено.

— Но ведь епископ сам может снять с себя эти нелегкие обязанности, — возразил ему советник.

— Закон позволяет это, но на моей памяти еще никто подобного не делал.

— В таком случае епископ Антуан из Гиньёна станет первым.

— Что вы имеете в виду? — недоуменно почесал затылок распорядитель.

— Все очень просто. Сегодня утром я говорил с Антуаном и с его слов понял, что этот уважаемый человек готовится снять свое одеяние и, облачившись в обноски бедняка, направиться в дальний путь, дабы нести свет веры в темные уголки наших земель.

Служитель собора, выпучив глаза, уставился на Алларда, еще надеясь, что его слова были лишь шуткой. Но этот страшный человек говорил на полном серьезе.

«Власть меняется не только на престоле, но и в нашей божьей обители, — с досадой подумал Камбер. — Остается только узнать, кого же он собрался вознести из грязи прямо в кресло епископа».

— Хотите разузнать о кандидатуре? — с хитрым блеском в глазах поинтересовался советник. — Ну, так пусть этот божий слуга сам расскажет о себе.

С этими словами Уинсон позвонил в колокольчик и тот час к ужасу Камбера в кабинет вошел прелат Джеральд. Тот самый поборник веры, которого распорядитель когда-то принимал в соборе.

Священник поприветствовал всех знаком солнца и, смиренно сложив киски рук на груди, остался стоять на ногах.

— Прелат Джеральд, я уже говорил с главным распорядителем Камбером, и тот заверил меня, что лучшей кандидатуры чем вы на место епископа Антуана нам не найти, — торжественно сказал Уинсон, поднимаясь из кресла. Следом за ним встал и Камбер, не в силах больше сидеть от такого наплыва тревожных новостей.

— Если Круг епископов так решит, то я готов незамедлительно приступить к своим новым обязанностям, — поклонился прелат, в волнении чертя рукой по воздуху нечто, похожее на знак солнца.

— Вы понимаете, какой тяжелый груз ляжет на ваши плечи? Готовы ли вы день и ночь стоять на страже заповедей Ругвида?

— Я готов отдать за него жизнь! И сделаю это не задумываясь, лишь бы наш многострадальный народ отринул тьму из своих сердец и обратил взор на солнцеликого бога!

— Уважаемый Джеральд, мы тут до вашего прихода обсуждали с распорядителем будущее нашей церкви, и он заверил меня, что только такой пламенный воитель великой веры может и должен быть в Круге епископов, — продолжал помпезную речь советник, едва сдерживая рвущийся из себя смех. — Так ведь вы говорили, Камбер? Я ничего не утаил или ненароком переврал из ваших слов?

— Все так и было, — кивнул тот и трясущимися пальцами оттянул от горла воротник, словно он душил его.

— Благодарю вас, Камбер, за столь высокие отзывы о моих трудах! — воскликнул Джеральд высоким срывающимся голосом, видимо, совсем потеряв разум от свалившегося на него счастья.

«Лишь бы не бросился всех лизать как преданная дворняга, — усмехнулся между тем про себя Аллард. — Впрочем, этот прелат не так прост, как кажется на первый взгляд. Моя встреча с ним заставляет надеяться на благоприятный исход приближающихсясвершений».

— Ну что ж, уважаемый Джеральд. Идите с Богом и готовьтесь вскоре принять новую должность. Вам еще предстоит многое сделать на благо нашего королевства.

Отправив с этими словами прелата из кабинета, Аллард вновь занялся обмякшим распорядителем.

— Хотите вина, уважаемый Камбер? Ваше лицо пугающе бледное. Так и заболеть можно, отдавая всего себя церковной службе, — подмигнул он человеку напортив, больше походящему на труп.

— Нет, благодарю, — с трудом шевелил губами Камбер. — Я не привык употреблять хмельные напитки в обычные дни. Долг моего призвания велит особенно осторожно относиться к любым вещам, к созданию которых приложил руку Диалунг.

— Странно, странно. А ходят слухи, что ваш шкаф в соборе снизу доверху набит бутылками лучшего арондальского вина.

Камбер хотел было сказать что-то в свое оправдание, но Уинсон поспешил удивить его совсем иным известием.

— Дорогой мой распорядитель, именно вам я хочу доверить успешное избрание Джеральда архиепископом. Поговорите с Кругом, заверьте их, что честнее и порядочнее человека на эту должность не найти. Сделайте все от вас зависящее. И быть может, мне не доведется встречаться с вами в мрачных подвалах этого дворца. Или того хуже — на лобном месте.

— Г-г-господин Уинсон, я по-постарюсь сделать все, что в моих си-силах, но…но…

— Прелат Джеральд слишком предан заветам Ругвида, чтобы остальные епископы проголосовали за него?

Говорить вслух Камбер не рискнул и ограничился лишь кивком головы.

— Тогда назовите мне их слабые места, их грехи. Они ведь наверняка имеются у этих святош, — перед секретарем вновь предстало воплощение злого бога подземного мира. — Нам не нужны все. Достаточно будет большинства рук. И собрать это большинство ваша задача. Ну а если не сможете уговорить их, в дело вступлю я. Если все пойдет слишком плохо — возможно, придется сменить еще несколько епископов. И помните — теперь вы принадлежите мне как самый последний раб. Мое слово — закон для вас. Скажу прыгнуть со скалы — прыгайте не задумываясь. Просто помните: смерть это лучшее, что может случиться с нами в этом мире.

…Камбер не подвел. Спустя всего три недели после этого разговора восемь из двенадцати епископов выбрали Джеральда новым наместником Бога в Арондале.

Глава 11. Костры инквизиции

Рассветный туман еще стелился над зелеными лугами Сомгента, когда утреннюю тишину нарушил грохот копыт, стремительно приближающийся к замку. Сонные часовые на стенах быстро вышли из состояния спячки и сбежались к массивным воротам наблюдать удивительную для этих мест картину: около двухсот вооруженных всадников в белых плащах с изображенным на их спинах знаком солнца сопровождали обыкновенную невзрачную карету, обитую грубой кожей.

Тревожный говор понесся по дворам и закоулкам Сомгента, заставляя его обитателей пробуждаться и с тревогой в сердце торопливо накидывать на себя кафтаны. Уже много лет в эти забытые Богом земли не вторгалось столь большое воинство. Так уж довелось, что войны и мятежи в прошлом старательно обходили стороной эти владения, способствуя развитию собственных правил и устоев. Появление же вооруженных пришельцев не сулило ничего хорошего.

Когда отряд остановился у поднятого моста замка, на стене появился заспанный барон Этан в ночной рубахе и с мечом в руках.

— Кто вы такие?! По какому праву вторглись в мои земли без разрешения?! — грозно зарычал он со своей высоты незваным гостям. — Кто бы ни был тот наглец, что осмелился топтать мою траву, клянусь — он дорого заплатит за содеянное!

Не успели с губ косматого хозяина сорваться новые угрозы и проклятия, как дверца кареты распахнулась, и перед удивленными обитателями замка показался сам архиепископ Джеральд в своей золоченой одежде.

— Усмири свой гнев несчастный человек! — гневно крикнул он Этану, изображая рукой знак солнца. — Ты встал на пути священной инквизиции и ее духовного наставника, который вынужден перебиваться низменным трудом архиепископа! Я принес в эти земли глас божий! Слишком долго сюда не вступала нога святого и у великой церкви появились сомнения в чистых помыслах и деяниях твоего люда! Впусти меня внутрь своего дома и позволь убедиться в том, что здесь не забывают Ругвида и его заветы!

Со стен послышались испуганные возгласы, а сам барон с заметной дрожью бросил меч и поспешно приказал опустить мост.

— Немедленно поднимай всю челядь, и чтобы стол накрыли как для самого короля, — скомандовал он своему слуге, а сам бросился вниз по лестнице приветствовать дорогого гостя. Огненные столбы прошлой инквизиции прошли по Сомгенту вскользь, но легенды о жестокости святого воинства крепко увязли в памяти его жителей.

— Простите меня, великий архиепископ! Я не признал ваше святейшество только из-за нового наряда ваших спутников, — рухнул Этан на колени перед Джеральдом. — Меня никто не предупредил, что вы лично захотите удостоить меня своим визитом.

— Не стоит опускаться предо мной и оправдываться, — поднял его на ноги инквизитор. — Только перед Ругвидом ты должен падать ниц. Я же всего лишь его преданный слуга.

— Что привело вас в мои земли, ваше святейшество? — угодливо залебезил гигант перед тонким как шест архиепископом.

— Зловония греха, что разносятся из этих мест по всему Арондалу, — ответил архиепископ, и у Этана от ужаса зашевелились на голове волосы. Однако он нашел в себе силы пригласить гостя к столу, щедро украшенному всевозможными яствами. Пока же повара и слуги с выпученными глазами готовили зал для пышного застолья, хозяин решил показать главную свою гордость — конюшню и псарню. Но Джеральд был безразличен как к верховой езде, так и к охоте. Наконец, вдоволь назевавшись, он решил, что настало время для позднего завтрака.

В большом зале для пиршеств ему на встречу выразить почтение выпорхнула супруга барона. Ее возраст уже давал о себе знать, но вряд ли в Сомгенте нашелся хотя бы один человек, сравнивший эту женщину с увядшей розой. Разумеется, Шанна была очень хороша собой, но Этана в ней привлекала не только внешность, но и ее твердый как камень характер. Именно она взяла на себя все хозяйство замка, в то время как ее муж был занят только охотой, пьянками и совращением молодых крестьянок.

Архиепископ натужно улыбнулся женщине, дождался, когда она отойдет, и уже после обратился к барону:

— Твоя жена красива, но разве Бог не учит нас обращаться бережно со своими дарами? Я не вижу скромности ни в ее одежде, ни в ее душе. Ты же, Этан, погряз в похоти и лени. Ходят слухи, что свальный грех для тебя стал подобен приему пищи, а люди твои придаются разврату, заменяя им молитвы.

— Ничего подобного, великий! Каждый день читаю молитвы и веду праведный образ жизни! Если и говорят, что нарушают якобы здесь заветы — так это гнусная ложь. Догадываюсь, кто сочиняет про меня эти наговоры. Этот мерзавец сам грешен и по себе судит об остальных. Его, его проверьте ваше святейшество!

— Уже проверил, — холодно сказал архиепископ, и лицо барона покрылось испариной в предчувствии чего-то ужасного.

— Он оказался грешником?

— Он нет, а вот жена его была разоблачена как колдунья. Она и несколько ее слуг были заключены под стражу для дальнейшего следствия. Если вина будет установлена — священный огонь очистит их души от тьмы Диалунга.

— Но моя жена совсем не такая. Могу поручиться за крепость ее веры.

— А кто поручится за тебя? Я не склонен доверять чужим словам. Мои братья в белых плащах немедленно проверят твой замок. Если ты, барон, скрываешь в погребах вино, а в комнатах блудниц, если твои крестьяне не возносят с усердием ежедневные молитвы Богу, а храм Его стоит в пыли — я не поленюсь лично развести костер под твоим нечестивым телом. Ну а пока с божьего повеления приступим к трапезе.

Нужно ли говорить, как весь завтрак трясло Этана, который не отрывал взгляда от предводителя инквизиции, не в силах был донести до рта хоть что-то из еды.

— Ты же не собираешься идти на поводу у этого безумца? — шептала между тем ему жена. — Он же на ходу придумывает нам грехи. Или ты намерен добровольно прыгнуть в костер? А может, еще и меня туда кинешь вместо себя?

— Молчи женщина, — сдавлено зашипел он в ответ. — Ему может не понравиться, что мы перешептываемся в его присутствии. Он же второй человек после королевы: что захочет, то и сделает.

— Когда он насытится и подобреет, дай мне поговорить с ним наедине.

— Рехнулась совсем? Хочешь, чтобы он нас сегодня же колесовал?

— И колесует, если ты будешь продолжать трусливо вести себя. Наши грехи ему не нужны, иначе ты бы уже давно сидел в помойной яме.

После сытного застолья Шанна, игнорируя мнение супруга, подошла к архиепископу и попросила переговорить с ней с глазу на глаз.

— Ваше святейшество, в нашем мире трудно найти человека чистого душой и помыслами, — говорила она, смиренно опустив голову и руки, когда они оказались наедине. — Выживая в этом суровом краю невозможно хотя бы раз не согрешить. Я и мой супруг каемся день и ночь в надежде вымолить божье прощение. Да, мы не святые, но и не хуже большинства из тех, кто живет в городах и предается разврату. Дайте нам шанс, ваше святейшество, и через пару месяцев вы не узнаете это место. Клянусь вам, оно будет похоже на обитель Ругвида!

Я не могу лгать стоя перед наместником Бога на земле. И мы, и наша челядь не может похвастаться истинной силой веры. Но одно только ваше появление уже многое изменило! Посмотрите, где сейчас крестьяне. Они бросили свои суетные дела и неустанно молятся за свое спасение. Даже мой супруг прямо за столом клялся мне, что проведет следующий месяц в холодной келье, лишь бы небеса услышали его. Видите, какие чудеса творятся благодаря вашему приходу, посланному нам свыше?

Джеральд молчал, не в силах оторвать от женщины взгляда. Такая необычная речь настолько поразила его, что инквизитору потребовалось немало времени, чтобы стряхнуть с себя оцепенение.

— Я верю тебе, женщина. Твое признание и стремление к покаянию должны послужить примером всем жителям королевства, — сказал он. — Твой муж порочен, но с такой верующей как ты, он может и должен исправиться. Однако только одно огорчает меня — в Сомгенте много золота. А золото, как ты знаешь, является первопричиной большинства грехов. Я был бы куда спокойней, имея уверенность, что это оружие Диалунга не будет соблазнять вас.

Проницательная Шанна все поняла.

— Мы с радостью передадим вашему святейшеству все излишки богатств на хранение. Оставим ровно столько, чтобы наш народ не чувствовал себя обделенным.

— Тогда я буду ждать, когда вы подготовите для меня эту тяжкую ношу. Но поторопитесь — мне необходимо в скорости продолжить свой путь, чтобы и дальше очищать королевство от грехов и пороков.

— Мы не заставим иноземных грешников долго ждать вашего появления.

Изящно поклонившись, она скрылась за дверью, подарив архиепископу такую таинственную и завораживающую улыбку, что тот на мгновение пожалел о своей клятве в вечном служении Богу. Вечером Джеральд благословил сомгентцев на праведную жизнь, прочитал перед ними краткую проповедь и со своей кавалькадой двинулся в следующие владения.

* * * *

В конце лета 726 года через семь дней после официальной церемонии утверждения в должности, архиепископ Джеральд в сопровождении внушительного отряда вооруженных воинов выдвинулся из Вермилиона, чтобы нести свет веры во все концы королевства. В продолжительном выступлении перед Кругом епископов он торжественно поклялся искоренить всю греховность на своем пути, а также пообещал по возвращению как следует заняться изучением быта самих служителей собора.

— Молитесь и просите прощение у Ругвида, — говорил он испуганным епископам. — Ибо когда тьма невежества и порока отступит от нашей страны, я приложу все усилия, дабы спросить с тех, чьим долгом было хранить от нее сердца людей.

Объявив о восстановлении святой инквизиции, архиепископ направился в поход, наводя ужас на распустившихся богатеев.

Джеральд с самого детства был набожным человеком. Узнав, что его состоятельный отец, промышляющий ростовщичеством, втайне от семьи был любителем кутежа и женщин, будущий священнослужитель посчитал себя запятнанным перед Богом. Чувствуя вину за своего родственника, он принял решение сделать все, чтобы заслужить прощение всевышнего. В одиннадцать лет Джеральд покинул дом и поступил в монастырскую школу. В шестнадцать он уже читал страстные проповеди прихожанам в деревенской церквушке. Его рвение в борьбе с людскими пороками заметили. Молодой человек пошел на повышение и переехал в Ревель неподалеку от Вермилиона.

Однако меры он не знал. Пытаясь вмешиваться в распутство влиятельных людей, проповедник быстро снискал себе репутацию фанатика и безумца. Как следствие — был отправлен куда подальше от столицы, на много лет застряв в ранге рядового прелата. Но простой народ, мудро недолюбливающий зажиточных горожан и не имеющий средств для греховного падения, уважал благочестие молодого монаха. Жил Джеральд скромно, носил грубую хламиду и предпочитал питаться в основном хлебом и водой. Ярая борьба за нравственность должна была неминуемо привести его к беде, но волей судьбы вознесла на вершину.

Советник Уинсон заметил в нем отличное оружие для «бескровного» подчинения независимых провинций. К тому же не мешало бы и уменьшить аппетиты высшего сословия, попутно пополнив пустующую королевскую казну.

Сразу после выборов нового архиепископа, Джеральд, не дожидаясь официального церемониала, объявил о создании во всех областях Арондала священных трибуналов. До прибытия архиепископа со своим воинством население имело возможность покаяться в грехах и передать в пользование церкви солидную долю своего имущества. Память о прошлой инквизиции еще не исчезла: оказаться на много лет в заточении либо чего доброго отправиться на костер никто не хотел. В первом же городе инквизитор показал, как опасно становиться врагом Бога. И слухи о его жестоком нраве стремительно поползли по королевству. Там же, где непокорные отступники намеревались оказать архиепископу сопротивление, в дело вступали королевские гвардейцы, временно исполняющие роль простых монахов в белых накидках с изображенным на них солнцем.

Речи Джеральда воспламеняли сердца людей получше инквизиционного костра. Слова он подбирал умело, не стесняясь и ругательных выражений. Цитаты из священных писаний, выученные им еще в юности, обжигали разум толпы, наполняя ее новым неведомым чувством любви к солнечному Богу.

Быстро стала расти волна доносов. Ведь нищие очень хорошо знали о развлечениях знати и имели неплохую возможность поквитаться за былые унижения. Плата за донесения способствовала появлению целой армии блюстителей веры.

Между тем сам Джеральд вовсе не был религиозным фанатиком и исправно выполнял наказы своего благодетеля из дворца. В глубине души он понимал, что никакая инквизиция не сможет вытравить из людишек стремление к наживе, роскоши и разврату. Однако, по его мнению, лишив богачей излишек золота, можно было бы вновь вернуть людей в лоно церкви. Кроме того, недоступное до этого ощущение безграничной власти все больше захватывало его в свои крепкие сети.

В первый месяц своего похода, объехав южные и западные земли, инквизитор чувствовал себя хозяином положения, без труда подминая под религиозный поток трусливых лордов и бургомистров. Но с продвижением на северо-восток от радушия хозяев не осталось и следа. На границе с Антинарой на его пути встала внушительная стена копейщиков, а их командир в ответ на просьбу пропустить святое воинство предложил архиепископу убираться восвояси. Бесплодно потоптавшись на месте, Джеральд проклял герцога Антонио и повернул обратно, направившись во владения Мариуса Блейка.

* * * *

— Решайтесь мой господин. Надо избавиться от этого чудовища сегодня же, или завтра для вас может быть уже поздно, — шептал в ухо Мариусу его слуга Гейлон. — Церковная крыса не намерена ограничиться той данью, что вы приготовили для нее.

— Молчи дурак. Ты слишком громко говоришь, — отвечал лорд, опустошая очередную бутылку вина. — Я бы не задумываясь выгнал его из имения, но это же не холуй королевы, а сам архиепископ. Он и так своими проповедями смутил моих мужиков. Они вчера поймали Родика и Ланигера и жестоко избили их. Другим дворянам тоже достается. В центре города до сих пор горит костер, куда безумцы бросают всю роскошную утварь. Мебель из редких пород деревьев, книги, лютни, сервизы — все пожирает огонь. Толпы оборванцев уже осмелились забрасывать мой дом камнями. И дальше будет только хуже.

— Вот и надо действовать. Деньги этой прорве давать нет смысла. Лучше пустите в ход убийц.

— Нет, нет! Молчи дурак! Только за эти слова нас с тобой бросят в подвал!

Блейк, одетый в один халат, нетвердой походкой добрел до окна и долго вглядывался в темноту сумерек.

— Господин, я знаю, его святейшество никогда не проверяет пищу, что подают ему, — продолжал бубнить Гейлон. — Есть у меня один знакомый тут. Ловкий малый — проскочит как мышь. Никто не заметит. Сделает он все в лучшем виде. Инквизитор помрет, и никто не узнает от чего. А вам только польза. Сохраните свои владения, да дальше будете жить припеваючи.

— Нет! Если не получится его отравить — конец мне! Пытать будут. А инквизиторы в этом толк знают.

Мариус с яростью ухватился за шторину и рывком сорвал ее с карниза, после чего начал неистово прыгать на ней. Но помешательство закончилось также внезапно, как и началось: он повалился на пол и закрыл лицо руками, слегка покачиваясь по сторонам.

— Я это не заслужил. Моего брата зарезали как овцу, а меня-то уж точно не пощадят. За что все это? Чем я прогневал Ругвида? Разве не передавал церкви золото? Разве хоть раз обидел чем-то его святейшество?

Пока лорд пытался осмыслить свое безнадежное положение, слуга по хозяйски забрался в его кресло и, посмеиваясь, поглядывал на Блейка, потягивая вино прямо из бутылки.

— Надо бежать! — вдруг озарилось лицо Мариуса. Он вскочил на ноги и, подбежав к столу, вырвал у слуги бутылку и сам принялся допивать ее из горлышка.

— Бежать? — переспросил оторопевший Гейлон.

— Вот именно! Бежать! Сегодня! Сейчас! — закричал Блейк. — Пока они читают проповеди, я соберу сокровища и сбегу в Антинару. А потом вернусь с их армией и воздам этим ублюдкам по заслугам.

— Значит, будем убегать?

— Убегать, чтобы вернуться. Иди, распорядись на счет лошадей, да моих телохранителей подними с лавок. А я пока соберу золото.

… Схватка была короткой. Воины в белых плащах без труда расправились с немногочисленной охраной лорда и полезли в его карету. Швырнув Мариуса на землю, они быстро обшарили ее и извлекли на свет факелов тяжелые лари.

— Это он! Он хотел бежать, обманув священную инквизицию! — тем временем орал и тыкал пальцем в Блейка Гейлон, самостоятельно выбравшись из кареты. — Он презирает церковь! Он ненавидит королеву! Он такой отступник, каких еще свет не видывал!

Плащеносцы расступились, и к карете торжественно вышел сам архиепископ в золоченой одежде.

— Что я вижу?! — воскликнул он, неодобрительно качая головой. — Тот, кто еще вчера клялся мне в своей чистоте и любви к Богу, сегодня вздумал тайком скрыться с богатствами? Как нехорошо, лорд Блейк! Не ожидал я от тебя такой низкой греховности!

— Ваше святейшество! — продолжал кричать слуга, прыгая вокруг своего господина. — Этот нечестивец еще и хотел отравить вас! Я свидетель! Он говорил, что готов отдать все свои деньги, только бы извести вас со света!

— Проклятый выродок! — зарычал Мариус. Он вскочил на ноги, бросился на предателя, намереваясь задушить его голыми руками. Но воины инквизитора не допустили этого и несколькими ударами повалили лорда обратно в грязь.

— Видите, что творит нечестивец? — Гейлон для верности пнул ногой распростертое тело. — Он сам подтвердил правдивость моих слов!

— Помолчи, слуга грешника, — небрежным жестом угомонил его Джеральд. — Значит, готов свидетельствовать против своего хозяина?

— Готов! Готов, ваше святейшество!

— А ты что скажешь в свою защиту, лорд Блейк?

— Я не твой раб, проклятый святоша! — крикнул Мариус. — Блейки всегда были только королевскими вассалами! И уж тем более не подданными орсальской девки! Я не признаю ни за ней, ни за тобой и твоей инквизицией права судить меня! Как ты смеешь поднимать руку на знатнейшего человека в королевстве!?

— Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание, презренная грязь Диалунга?

Мариус нашел в себе только силы приподнять голову и плюнуть кровью в сторону архиепископа.

— Ну что ж, вина твоя очевидна, — констатировал довольный Джеральд. — Ты не только грешен, лорд Блейк, но еще и пытался совершить убийство наместника Ругвида на земле. А потому наказание для тебя будет особенно жестоким.

Святые воины утащили Мариуса, а архиепископ принялся рассматривать добытые им сокровища.

— Ваше святейшество, а мне полагается награда за скромный труд? — заискивающе спросил Гейлон, проскользнул сквозь плотный строй плащеносцев. — Это ведь я предупредил вас о том, что Блейк собрался бежать. Я же и свидетельствую против него.

— Радуйся, что я не собираюсь тебя наказать вместе с ним за пособничество, — захлопнул перед его носом крышку ларя архиепископ. — Мое прощение для тебя высшая награда. Впрочем, вот, возьми этот драгоценный камень. Но советую тебе положить его к алтарю Ругвида в храме. До добра эта сверкающая штука тебя все равно не доведет.

…Через пару дней на городской площади Мариуса Блейка сожгли на костре, предварительно вырвав ему язык, чтобы своими богохульными речами он не смущал верующих в процессе очищения собственной души.

* * * *

— Вы припозднились, ваше святейшество, — голос из скрытой темнотой дальней части огромной спальни лорда Руиса, заставил архиепископа вздрогнуть от неожиданности.

— Кто это говорит? — прищурился он, стараясь разглядеть незваного гостя. — Никак сам Диалунг решил испытать крепость моей веры и подослал одного из своих демонов, что сторожат его врата подземного мира.

— Вы забыли, ваше святейшество, что проповедь давно закончилась. Пришла пора поговорить о более серьезных вещах, — на свет подсвечника вышел сам советник Уинсон в походной одежде мрачных черных тонов. — Извините за такое вторжение, но ваш покорный слуга не смог отказать себе в удовольствии лично посетить вас в доме Руиса. Как вижу, лорд даже освободил для вас собственную спальню. Уважает, уважает. Или хочет, чтобы вы попутно очистили эту комнату от его былых грехов.

— Уинсон, вы говорите с архиепископом, а не со своим старым приятелем, — немедленно отозвался на дерзость советника Джеральд. — Здешний правитель весьма достойный человек. Я сам выслушал его исповедь и уж поверьте смог отличить доброго верующего от грешника. Небрежное отношение к своей персоне я так и быть оставлю без ответа. Но вы должны мне немедленно назвать цель своего визита.

— Цель? А разве к вам нельзя зайти просто так? — картинно удивился Аллард. — Я думал у нас с вами более доверительные отношения.

— Такие же, как и отношения священнослужителя и крестьянина. Но вы не ответили на мой вопрос.

— Все просто, ваше святейшество. Вы немного увлеклись гонениями одержимых демонами. Пора бы приостановить инквизицию хотя бы на год.

Глаза Джеральда полезли на лоб. Он еще помнил о роли советника королевы в своей судьбе, но сейчас ощущение превосходства превысило его чувство благодарности.

— Как понимать вас? Эти слова не просто дерзки, но и богохульны. Вы же ставите под сомнение священную инквизицию! Требую, чтобы вы немедленно объяснились!

Повышенный тон не произвел впечатления на Алларда, его даже потянуло в сон. За свою недолгую карьеру при дворе он ставил на место и не таких одиозных фанатиков.

— Ну что же, слушайте. Ваша инквизиция неплохо исполнила свою роль. Даже лучше, чем я ожидал изначально. Но после сожжения лорда Блейка вы перешли очень опасную черту, ведущую нас в пропасть. Видят небеса, я не хотел такого конца для этого человека. Однако вы превысили свое право и сделали необратимое. Хотя не в этом дело. Казнь Блейка ничто по сравнению с вашими дальнейшими цирковыми представлениями.

У архиепископа отвисла челюсть, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Казалось, если бы в его руках оказался арбалет, он не задумываясь выстрелил бы в советника.

— После вы объехали несколько городов и устроили там безумство, не характерное для верующего человека, — продолжал Аллард. — Людей секли, заставляли валяться в хлеву вместо свиней, сажали на цепь, клеймили словно скот. Несколько горожан просто зарезали в вашем присутствии как жертвы Богу.

— Известно вам или нет, но еще полвека назад кровавые жертвы Богу были нормой, — со злостью проговорил архиепископ. — Что же касается остального — это лишь меры воспитания непутевой челяди. Они уподобились в своих желаниях животным, и я показал им, какого быть этими самыми животными.

— Негоже Арондалу скатываться в те страшные годы, когда людей убивали за отказ от веры.

— Да что вы можете понимать в церковных делах? Я даже ни разу не заставал вас в храме или во время молитвы.

— Моя вера принадлежит только мне, — отрезал Аллард. — Сейчас мы говорим совсем о другом. Остановись вы на Блейке, и я бы не стал вас беспокоить этим чудесным вечером. Зачем вы пригрозили барону Монтиго сожжением его детей? Я же просил вас не ставить его в один ряд с другими отступниками веры. Так к чему это все? Упиваетесь властью? Хотите, чтобы перед вами преклоняли колени как перед самим Ругвидом?

Джеральд покраснел и, подбежав к двери спальни, с треском распахнул ее.

— Не собираюсь больше говорить с вами! — бушевал он, брызгаю слюнями. — Оскорбляя меня — оскорбляете и Бога! Кто вы такой?! Букашка под светом Его могущества! Кому бросаете вызов?! Самому архиепископу, великому инквизитору!

— В настоящий момент я говорю не с архиепископом, а с простым человеком. И взываю именно к вашим человеческим качествам, — без тени смущения отвечал Аллард. — Где доброта, сострадание, милосердие? Разве не это должен нести священник по наказам Ругвида?

— Мне нет нужды спорить с невеждой, — зло прошипел Джеральд. — Немедленно убирайтесь отсюда и никогда не приходите!

Больше разговаривать было не о чем, и Аллард под пристальным взглядом архиепископа не спеша покинул спальню.

— Это ваш выбор, — сказал лишь он Джеральду, когда поравнялся с ним.

— Пора мне как следует проверить королевский дворец. Похоже, и там завелось слишком много отступников, — бросил тот в ответ и с силой хлопнул массивной дверью.

…В эту ночь Джеральду не спалось. Странные чувства мучили и терзали его душу. Непонятная тревога отгоняла спокойный сон, заставляя ворочаться на просторной кровати.

«Никак Руис слишком много грешил на этом ложе, что даже после моей молитвы оно не очистилось до конца, — недовольно думал он, уставившись в потолок. — Или во всем виноват этот нечестивый советник, разбередивший мой покой. Да кем он себя возомнил? Кто он по сравнению со мной?! Скоро поймет, как опасно повышать голос на самого архиепископа!».

Но сон не приходил. За окном задул сильный ветер. Откуда-то издалека докатились раскаты грома. Внезапно молния озарила утварь спальни, и беспокойство Джеральда усилилось. Ему даже показалось, что кто-то едва слышно постучал в окно.

«Глупость какая, — тревожно думал он, боясь пошевелиться. — Здесь же высоко. Никому не в силах запугать меня. Да и зачем? Только если слуги Диалунга решили испытать меня этой ночью».

Молния вновь осветила комнату, отбросив на стену новую тень. И к своему ужасу архиепископ осознал, что находится тут не один. Темная изящная фигура сидела на подоконнике окна и, свесив с него ногу, небрежно покачивала ей.

— Не мерещиться ли мне это? — приподнялся Джеральд на кровати, стараясь разглядеть силуэт в темноте.

— Нет, ваше святейшество, к большому сожалению, это не сон, — ответил ему низкий женский голос. — Вы называете себя наместником странного Бога-солнца по имени Ругвид. Может быть, пришло время попросить его вмешаться? Я за всю жизнь не видела своими глазами небесных чудес.

— А-а-а! Я знаю кто ты! Демон в человеческом обличии, который по приказу Диалунга рыщет в поисках заблудших душ! — торжествующе провозгласил мужчина, указывая пальцем на тень у окна. — Но тут ты ошибся. Я без труда изгоню тебя обратно в бездну, из который ты поднялся!

— Жаль, что ты запел свою старую песню, — тень оторвалась от окна и неслышно поплыла к нему. — Я намеревалась поговорить с тобой о смысле бытия, но ты действительно фанатик, каким тебя и называют.

Тут-то Джеральд наконец сообразил, что имеет дело не с потусторонними силами, а с самым что ни на есть реальным убийцей.

— Стража! — только и успел пискнуть он, проворно соскакивая с кровати.

Резкий удар по горлу ребром ладони свалил его святейшество обратно без чувств. Женщина же извлекла из внутреннего кармана пузырек и, приоткрыв рот Джеральду, вылила туда все его содержимое без остатка. Через несколько мгновений тело мужчины забилось в конвульсиях и вскоре замерло навечно.

— Выходит, сам Бог был за твою смерть, — рассмеялась тень над трупом великого инквизитора под новые раскаты грома.

Спальню она покинула тем же путем, каким и пришла.

12-14 главы

Глава 12. Дым с юга

Расправа над Мариусом Блейком и знатью, не признающей новую правительницу, вызвала у королевы неподдельный восторг. Будучи довольно-таки прозорливой женщиной, она догадывалась, какими низменными способами новый советник порой добивался успеха в своих делах. Это ее и пугало и завораживало одновременно, как и в те дни, когда она изменяла своему супругу. Страх перед разоблачением был страшен, но само чувство опасности придавало страсти совсем иной окрас. Любовный акт превращался из обязанности в нечто дикое и необузданное, заставляя тело получать немыслимые наслаждения. Теперь же страх стал ей неведом: она могла делать все, что заблагорассудится. И брать к себе в постель кого хочет. По этой причине ей вовсе не хотелось связывать себя узами нового брака, хотя среди богатых лордов желающих заключить такой выгодный союз было предостаточно.

Между тем борьба с внутренними врагами закончилась, а время пролить кровь непокорных герцогов еще не настало. Пришла пора серьезно взяться за реформирование королевства. И Аллард отлично понимал, что эта задача для него будет куда сложнее, чем укрепление власти королевы. Радовало лишь разрешение Алисии на полную свободу действий и поддержка Уильяма и его гвардейцев.

Так подверглась масштабной реформе главная опора королевской власти — армия. Количество корпусов увеличилось с девяти до четырнадцати. Срок службы рядового солдата стал ограничиваться десятью годами, сержанта и командира — двенадцатью. Отправленным в отставку воинам предоставлялись земельные наделы либо единовременные выплаты с учетом заслуг и участия в сражениях и походах. Королевские конные гвардейцы были признаны элитными войсками. Попасть в них могли только самые умелые и опытные воины, и сам факт быть их солдатом считался большой честью.

Для содержания армии была основана отдельная королевская казна. Сборы на ее содержание поступали с торговых налогов и вассальных податей. Эти средства находились на особом учете и могли расходоваться исключительно на воинские нужды.

До военной реформы Арондал имел небольшую постоянную армию, состоящую главным образом из гвардейцев. Находившиеся в распоряжении герцогов и вассальных владений военные части укомплектовывались и снабжались исключительно за их счет. По этой причине в первую очередь они присягали своему непосредственному хозяину, а затем уже королю. Теперь же провинции постигло новое деление, предусматривающее интересы королевства, а не прежних феодалов. Вспоминая о разногласиях среди солдат из разных вотчин во время мейлиндской компании, Аллард вывел из подчинения вассалов короны гарнизоны и местные ополчения. Также жесткому запрету подверглось право привлекать на службу неограниченное число наемников.

Кроме армейской реформы была введен новый порядок налогообложения. Былое многообразие налогов осталось в прошлом. Теперь распределение значительно упростилось, повышая обязательную плату в казну соразмерно доходу и земельным наделам, количеству работников и голов скота. В случае если торговец или барон активно вкладывали свои богатства в процветание королевства, размер налогов для него существенно снижался.

Старый состав Верховного Совета был распущен с целью избавления от ненадежных людей изгнанной знати. Новые «мудрецы» готовы были всецелостно поддерживать курс правления Алисии и не вступать с ней в прежние пересуды. Кандидатуру каждого члена Совета утверждал сам Уинсон, ища в каждом из претендентов выгоды для короны.

Имея новые безграничные полномочия, советник завершил превращения Вермилиона из рыночного бедлама в настоящую столицу великого королевства, которой можно было бы по- настоящему гордиться. Торговые ряды заимели строго предназначенные для них места. Эльфы, гномы, тсунгхи получили равный доступ к коммерции наряду с добропорядочными купцами из числа людей. Перекупщики и значительное число ростовщиков исчезли из города так внезапно, как будто их и не было здесь вовсе. Вместе с ними исчезли толпы бродяг и попрошаек — вечный источник неприятных запахов и вшей.

Улицы очистились от свалок мусора. Чтобы отучить уже разбалованных горожан от желания выбрасывать хлам прямо из окон, Аллард ввел систему солидных штрафов, привлекая нищету и безработных в службу надзора. Столицу отмыли от застаревших нечистот, и она вновь засеяла прежней красотой как в старые добрые времена.

Облагородилась и набережная реки Эльды. Строительство новых зданий на ее правом берегу привело к исчезновению огородов и обветшалых домиков. С левой же стороны место старых складов Блейков занял новый причал, позволяющий значительно ускорить работу грузчиков и избавиться от длинных очередей судов перед доками.

Так прошел год. Счастье и процветание стали постепенно возвращаться в земли Арондала. Но за высокими стенами всеобщей радости и ликования никто не замечал подползающую беду, куда более худшую, чем любая из войн.

* * * *

Слова врачевателя Урли оказались для Алларда неутешительными.

— По всем признакам это чума, — ровно как приговор отчеканивал старик. — Почти месяц я наблюдал в Эземе прибывающих из земель Джельфы и могу сказать вам, что если раньше число заболевших резко увеличивалось в течение недель, то теперь же эта зараза каждый день липнет к людям. Боюсь, если не принять мер, чума очень скоро начнет гулять по Арондалу.

— А средства для излечения по-прежнему нет?

— Нет, и не предвидится, — развел руками врачеватель. — Я испробовал на обреченных все возможные смеси, но результатов нет. Опасаюсь, что эта проклятая болезнь стала еще сильнее, чем тридцать лет назад. Тогда Бог миловал нас, и зараза не проникла глубоко внутрь королевства, обойдя стороной крупные города.

— Но ведь должно быть какое-то лекарство от этого дара Диалунга, — не мог смириться с неизбежной жестокостью жизни Аллард.

— Советник, впервые с этой мерзостью я столкнулся еще в юности. И даже в те времена лучшие знатоки целительства были бессильны. Сейчас даже я начинаю верить в то, что чума — бич Бога, наказывающего своих неразумных детей.

— Только не начинайте религиозные речи, — Уинсон заложил руки за спину и принялся устало расхаживать по своему кабинету. — Вы должны смотреть на все это как знающий образованный человек, а не религиозный фанатик. Лучше скажите: есть ли возможность защититься от чумы?

— Знаю, что только плотная одежда, закрывающая все тело, а также маска для лица способны не допустить болезнь. Но случаев слишком много. Бывало, что и такие меры предосторожности не помогали, — отвечал Урли, низко опустив голову.

— Как же тогда король Ламберд остановил это безумие?

— Огонь. Его пламя очистило источник проклятия. Других способов я не знаю.

— Предлагаете сжечь все деревни, где появлялись чумные?

— Я ничего не могу предложить. В ваших руках жизни людей — вам и решать.

Уинсон почувствовал острую потребность выпить что-нибудь хмельное, хотя по совету Джамилы арразийский дым оказал бы куда лучшее воздействие на его душевную тревогу. В голове советника уже назревало решение этой внезапной беды, что обрушилась на Арондал словно снег в Месяц Опавших Листьев. Однако внутреннее чутье подсказывало не торопиться с приказами. Слишком рискованно было отправлять армию в Джельфу с целью вырезать и сжечь прибрежных дикарей. Слишком жестокое решение вынуждена будет принять королева. Но что хуже — чумная армия вернется обратно и вот тогда страшная угроза нависнет над всем человечеством.

Воинственные племена из Джельфы частенько совершали набеги на южные окраины Арондала, за что неоднократно получали по носу еще со времен Джона-Толстого. Но в последние два года купцы королевства наладили с ними прибыльную торговлю, скупая ценные товары практически за бесценок. Да что тут говорить, сам Аллард поспособствовал прокладываю этих торговых путей. И сам же радовался как ребенок тому, что вековая вражда народов так быстро забылась. А вот теперь кто-то должен нарушить устоявшийся мир.

— С вами все понятно, а что скажет мне смотритель южных рубежей? — обратился советник к высокому гвардейцу, который вытянувшись подобно струне ждал, когда ему разрешат говорить.

— Господин советник, к сожалению вынужден подтвердить слова врачевателя Урли, — отстучал три шага вперед Олмер Датис и, вскинув голову, громко по-военному стал докладывать. — Больных с каждым днем все больше. Я вовремя распорядился перекрыть все дороги торговцам и кочевникам, но желающих попасть в Арондал слишком много. Местные чувствуют опасность и стараются покинуть свои земли. Пока солдаты сдерживают этот поток, но все бреши не заткнуть. Мы и так вынуждены пускать стрелы, чтобы держать дикарей подальше от сторожевых постов.

— Сколько вам понадобиться людей, чтобы исключить появления в королевстве хотя бы одного заболевшего?

— Трех корпусов на первое время хватит, а потом… Поймите, господин советник, мои воины тоже подхватывают чуму. И я вынужден…, - Олмер не договорил, но Аллард отлично знал, что заболевших гвардейцев ждала та же судьба, что и дикарей из Джельфы.

— Когда болезнь станет очевидной для всех, на границе королевства будет такой поток беглецов, что никакая армия не сможет его остановить, — говорил себе в бороду Урли. — Вы же не поставите вдоль всего королевства высокую стену и уж тем более не растяните в цепь своих воинов.

— Я понимаю это, — задумчиво потер свое небритое лицо советник и снова обратился в Олмеру: — Что еще вы можете рассказать про состояние наших форпостов? Может, замечали что-то необычное?

— Никак нет, господин советник, — отвечал смотритель. — Держим дикарей подальше от ворот. Пропускаем только тсунгхов. Они нам и рассказывают, что там в Джельфе творится. Дураков за частокол выходить к счастью нет.

— Подождите, — остановил его Аллард. — Значит, людоящеры спокойно расхаживают в чумных владениях?

— Так точно. Сливки с торговли за бесценок собирают. Всем горе, а им радость.

— Чума не властна над нелюдями. Бог от нас требует забыть о грехах земных и покаяться за свои поступки, — забормотал врачеватель. Олмер же начал рассказывать что-то про повадки тсунгхов, но советник уже не слушал их. Безумная мысль зашевелилась в его голове, не давая спокойно усидеть не месте.

В этот же день он приказал Фрипу тайно разыскать посла с островов Бокрага, а сам направился к королеве Алисии. Ему не хотелось обсуждать столь деликатный вопрос в присутствии посторонних лиц. И хотя советник по праву мог считать себя теневым правителем Арондала, но рисковать понапрасну ему не хотелось. Особенно в присутствии излишне принципиального маршала Уильяма.

Да и примет ли его королева? Она ведь мечтает войти в историю как самая миролюбивая и справедливая правительница. А что до Уильяма, то он гордится тем, что не убивает стариков, женщин и детей.

«Как же приятно быть чистыми и незапятнанными, почти святыми, когда кто-то за тебя делает всю грязную работу! Но в этот раз в грязи предстоит выпачкаться и Алисии. Посмотрим, что она скажет на такое неожиданное предложение».

* * * *

Был поздний вечер, когда Аллард получил разрешение на аудиенцию с королевой прямо в ее покоях. Правительница Арондала ожидала его в кресле из темно-красного дерева с высокой спинкой в виде обвивающейся вокруг стройного дерева огненной саламандры. Его подлокотники и ножки были вырезаны в виде чешуйчатых лап этого мифического животного. Сама Алисия была одета в полупрозрачное голубое платье, волосы ее были распущены, грудь едва прикрыта. Но, несмотря на такой легкомысленный вид, она излучала подлинное королевское величие, ощущения которого приходили откуда-то из глубины сознания.

Королева приветствовала Алларда такой чудесной улыбкой, что ему показалась: она осветила большую комнату и согрела душу. Ему захотелось выразить восторг ее красотой, сказать, что она божественна, но он подавил в себе эти порывы.

— Ах, это вы, мой не по годам мудрый советник? — ласково спросила она. — Какая счастливая случайность направила вас ко мне? Так редко наведываетесь, что я совсем заскучала без внимания с вашей стороны. Между тем вы для меня всегда желанный гость.

— Ваше величество, неотложные дела заставили меня нарушить ваш покой. Поверьте, они настолько срочные, что я не мог отложить их до утра.

— Дела подождут. Посмотрите лучше на эти арразийские ковры и вазы из-за Железных гор. А как вам это, — она указала на золотые переплеты старинных сказаний. — Единственные экземпляры со времен короля Карагера. Люблю читать их на ночь.

Аллард равнодушно осмотрел предметы роскоши, немного задержавшись на редких книгах. Алисия же не спускала с него глаз,недоумевая, почему он не восхищается ей, не любуется ее платьем, не произносит сладких слов, которые она привыкла слушать от своих многочисленных почитателей.

Вспомнив, наконец, что она как-никак королева, Алисия подошла к нему и заглянула в глаза:

— Тебе нравятся мои покои?

— Мне все здесь нравится, — спокойно ответил он ей.

— И я тоже?

— И вы нравитесь. Но дело, по которому я пришел в столь поздний час требует немедленного решения. А потому давайте сначала закончим с ним.

Женщина вернулась в свое кресло.

— Считаешь меня порочной и легкомысленной? — неожиданно с грустью спросила она. — Да, это правда. Я действительно не была верна своему супругу, даже зная, какие могут быть последствия. Хочешь знать больше? Генри не сын Грегара.

— Королева, не думаю, что я смогу заменить вам священника. Может не стоит делиться со мной такими вещами? — Аллард мог лишь догадываться, что стоит за такими откровениями ее величества.

— Ты уже спас меня и моего сына. Кому я еще могу здесь доверять как ни тебе?

— Боюсь это слишком тяжелый груз для меня.

— Не возражай, — сделала властный жест рукой Алисия, и советнику показалось, что перед ним сидит отнюдь не нечастная женщина, которая намерена поплакаться о своей горькой судьбе.

— Когда мне исполнилось шестнадцать, мой корыстный отец стал использовать меня подобно товару: кто больше заплатит — тот и станет моим супругом, — продолжила свои откровения королева. — Надо сказать, что уже тогда я была весьма премиленькой, а уж вместе с приданным от женихов отбоя не было. Мне пророчили стать женой то герцога из Антинары, то из Шелвида. В конце концов, без моего согласия отец решил связать меня узами брака с Антонио и тут же ушел в мир иной. Такой горестный удар, но свадьба должна была состояться. Признаюсь, Антонио мне даже нравился, но другая беда не заставила себя долго ждать. Мой хитрый брат Невилл призвал меня и сообщил, что я должна стать женой самого короля Грегара Болха. У него недавно скончалась супруга, и вот наступил подходящий момент породниться с королевской семьей. Конечно, за браком стояли лишь определенные выгоды, но мне тогда трудно было понять это. Теперь ты понимаешь, почему я недолюбливаю своего брата и была счастлива, когда его отсадили подальше от трона.

— Жить в нелюбви всегда тяжело, — вставил с сочувствующим видом Аллард.

— Даже не представляешь как! — воскликнула тут же Алисия. — Король был уже тогда стар и о наследнике даже не думал. Вернее сказать — уже ничего не мог как мужчина. Вот и пришлось прибегать к посторонней помощи, чтобы не оказаться рано или поздно вышвырнутой из дворца подобно куртизанке. Хорошо, что сам Грегар быстро впал в безумство и не утруждал свою голову вопросами зачатия.

— А тот человек…настоящий отец Генри?

— Не стоит о нем. Тем более его уже нет в живых.

«И понятно почему», — решил про себя Аллард.

— Но Грегар хоть и был не в себе, а все же догадывался об отсутствии родства с Генри. Блейки так хотели меня со свету сжить, что упорно внушали ему эту мысль. Но и сына Робена король не любил. И на то была веская причина. Однажды Грегар по обыкновению напился и в бреду наговорил, что его старшего сына убил именно Робен. Братья устроили шуточный поединок, и тщедушный молокосос Робен естественно проиграл. И тогда в порыве гнева он ударил безоружного брата кинжалом.

— Почему эта тайна так и не всплыла на поверхность?

— Не знаю. Это было еще до моего появления во дворце. Видимо престиж королевской семьи был превыше всего. Как бы то ни было, но я всегда была здесь чужой для всех. Даже слуги считали меня игрушкой старческой прихоти короля.

Глаза королевы наполнились слезами. Вот уже тонкая сверкающая полоска начала свой путь через ее прекрасное лицо к подбородку. Чувствуя, что вечер воспоминаний может повернуть совсем не туда, Аллард решил вернуться к своей первоначальной цели аудиенции.

— Простите меня, ваше величество, если я коснулся неприятных для вас воспоминаний. Но мы обязательно к ним вернемся, когда вы дадите мне ответ на волнующий меня вопрос.

— Что же ты хочешь знать? — с любопытством спросила она.

— Спрошу прямо — вы готовы принять решительные меры, чтобы спасти Арондал от надвигающейся чумы?

Слезы Алисии моментально высохли. Услышав о такой опасности, она снова превратилась в правительницу королевства.

— Говори, какой бы не была страшной правда! — потребовала она. И советник в красках обрисовал ей ситуацию в Джельфе, добавив от себя драматичности и ужасных подробностей о мучениях заболевших.

Минула полночь. Алисия тревожно расхаживала по своим покоям, а Аллард ждал ее решения.

— Неужели нет другого выхода? — наконец остановилась она. — То, что ты предлагаешь, слишком жестоко.

— Ради процветания нашей страны нет жестоких мер, — твердо ответил Аллард. — Пока вы сомневаетесь, зараза продолжает наступать на Арондал. Теперь каждый день промедления может дорого стоить.

— Ты гарантируешь, что никто об этом не узнает?

— Могу поставить на это свою жизнь.

Эта клятва окончательно убедила королеву.

— Ладно, я сделаю, как ты просишь, — с обреченностью в голосе сказала она, но Алларда было невозможно провести этим. За женской нерешительностью скрывался холодный расчет. И этим вечером советник только утвердился в своем мнении.

— Позвольте оставить вас, надо дать дальнейший ход вашему мудрому решению, — поклонился он королеве и, хотел было покинуть комнату, но Алисия быстро подошла к нему и нежно взяла за руку.

— Уже уходишь? — спросила она, глядя ему в глаза. — Разве дела не могут подождать до завтра?

— К сожалению нет, ваше величество.

— А если я прикажу тебе остаться со мной?

— Я не смогу, потому что это будет неправильно.

— Неправильно?! — королева гневно отпрянула от него. — Разве мое слово не закон в этом дворце? Разве не я правлю величайшим королевством в Грундфелле?

— Правите вы, но королем является Генри. Однако титул регентши нисколько не портит вас.

Голос Уилсона был спокойным и своей интонацией даже убаюкивал. Внутри же мужчины боролись множество противоречий, на ходу отыскивая единственно верное решение.

— Ты понимаешь, что можешь благодаря своим капризам попасть в немилость королеве? — продолжала наступать тем временем Алисия, вновь прижимаясь к нему.

— Понимаю, ваше величество. И все же вынужден сказать, что сейчас не то время и место для подобных приказов.

Теперь и она понял, что советник совершенно не испытывает перед ней те чувства, которые свойственны слуге перед грозным взглядом своего господина.

«Все так, как я и предполагала, — думала она, разглядывая серые глаза своего советника. — Этот дворец и вся свита в его руках. Я отдаю лишь те приказы, что необходимы ему. Как знать, может, и стража за моими дверями будет выполнять только его указания».

— Вижу, не зря тебя при дворе называют человеком из стали, — улыбнулась Алисия, садясь в свое величественное кресло. — Согласись ты остаться, то завтра мог бы иметь другую должность. Но слушать твои мудрые советы я бы уже не смогла.

— Я могу идти?

— С благословения Ругвида отпускаю тебя спасать мои земли от заразы, — повелела она и еще долго задумчиво смотрела на дверь, через которую вышел Аллард. В эту ночь она опять спала одна, как и во все предыдущие дни последних двух месяцев.

* * * *

Одежда, похожая на материи, что носят люди Арондала, не позволяла заблуждаться. Перед Аллардом стоял самый настоящий людоящер — представитель расы тсунгхов. Конечностями и строением тела он был схож с человеком, но вместо кожи на нем переливалась темно-зеленая чешуя, а позади, едва не доставая до пола, висел гибкий хвост. В лице же у него было больше признаков ящерицы, чем какого-либо другого существа, а неподвижные змеиные глаза заставляли цепенеть против своей воли.

— Посол Сланш, я рад, что вы откликнулись на мою просьбу о встрече. Поверьте, она необычна в силу ряда обстоятельств, — начал свое приветствие Аллард, но тсунгх поспешил сразу же высказать свое мнение.

— Ш-ш-шоветник Уинш-шон, ш-ш-ш, это ош-шкорбление заш-штавлять меня вштречатш-ш-ша ш-ш вами, а не королевой. Вдвойне ош-шкорбление делать это в такой дыре вмеш-што королевш-шкого дворца. Ш-ш-ш. Но я готов ш-шлушать. Недолго.

«До чего же трудно понять по лицам некоторых людей об их мыслях. А этот змей совсем без эмоций. Только и делает, что своими глазами отвлекает, — думал Аллард, чувствуя непривычное волнение. Все-таки ему впервые приходилось вести переговоры с тсунгхом, да еще и один на один.

— Простите посол за эти неудобства, но поверьте — наш с вами разговор настолько важен, что не мог проходить во дворце.

— Ш-ш-шлушаю ваш-ш. Кратко.

— Тсунгхи давно претендовали на земли южного побережья Моря Туманов. Так вот — королева Алисия готова отдать их вам. Конечно не все. Но вам все и не нужны. В основном только побережье.

Сланш остался невозмутимым, но советнику показалось, что посла слегка качнуло от его слов. Народ людоящеров давно претендовал на те земли, но ни один из королей Арондала не готов был дать добро на подобную экспансию. Формально земли принадлежали воинственным племенам Джельфы. И оставалось большой загадкой, каким образом никто из правителей не предпринял завоевательный поход в те края. На самом же деле, как догадывался Аллард, арондальцы просто не хотели связывать себя неизбежным конфликтом с царством Арразии, считающего дикарей своими единоверцами. В случае угрозы их истребления южане вполне могли вмешаться, имея хороший для этого повод. В целом же те земли не несли в себе существенной ценности, заставляя королевство думать об их завоевании в последнюю очередь.

Тсунгхи, вынужденные обитать на скалистых островах Бокраги, остро нуждались в песчаном побережье для откладывания яиц и подходящих условиях выращивания потомства. Сделанное советником предложение для людоящеров было бесценным.

— Что вы хотите вш-шамен? — глаза посла, наконец, сузились от осознания случившегося, а шипения стало заметно меньше.

— Новые торговые договоры, некоторые привилегии для наших купцов, возможность рыболовецким судам вести свой промысел у ваших островов, — издалека подбирался к главному Аллард.

— Ш-ш-ш, это мало. Невошмош-шно.

— Слишком суровые условия? — изобразил непонимание советник.

— Нет. Вы хотите ш-шлишком мало. Наш-шторашивает.

— Вы правы. Есть одно условие, но его в договоре не прописать. Земли ваши, но все джельфийцы должны быть убиты, а их трупы и жилища сожжены.

Посол сорвался с места и прошелся по маленькой комнатке. Оставалось лишь догадываться какие мысли бродили сейчас в его змеиной голове.

— Они опаш-шны для наш-ш-ш. Очиш-ш-штить землю — первая ш-шадача. Где гарантии ваш-шего невмешательш-штва? — спросил он.

— Они лишь на словах, также как и ваше обещание уничтожить дикарей. Одно условие — не мы, не вы не предадим огласке наш договор. Чем дольше о нем никто не будет знать, тем больше шансов, что с нашей стороны не найдутся силы желающие нарушить его.

— Но это проишойдет, ш-ш-ш.

— Поэтому договор надо подписать как можно скорее. Также как и начать ваше вторжение в Джельфу.

— Я долшен переговорить ш-ш моим патриархом, ш-ш, — колебался посол, видимо не до конца веря свалившемуся на голову счастью.

— Слишком долго ждать, — нахмурился Аллард. — Если хотите соблюсти все формальности, то свой поход вы должны начинать уже сейчас. И не говорите про подготовку — я осведомлен о вашем флоте, который стоит в полной боевой готовности у островов. Будете сомневаться или тянуть время — и мне придется встретиться с послом царя Арразии. Думаю, он-то такой шанс не упустит.

На непроницаемом лице посла промелькнула тревога и возможно даже страх. Трудно было представить, что сделают с ним на родине, когда узнают, какую выгодную сделку он сорвал.

— Вш-ше равно мне необходимо одобрение патриарха, — упирался Сланш, собираясь уходить. — Я немедленно отправлю веш-шти на Бокрагу.

— Действуйте в соответствии со своими традициями, но знайте — все в ваших руках. И еще — помните, кому вы обязаны этим договором, — напутствовал его советник.

— Еш-шли вш-ше получитш-шя — мой народ долго не ш-шабудет ваш-ш-ш, — отвесил поклон Сланш и покинул комнату.

* * * *

— Нас трижды атаковали толпы дикарей. Среди них было много женщин с детьми, которые наравне с мужчинами яростно бросались на частокол. Они совсем обезумили. Идут на верную смерть вопреки хоть каким-то разумным помыслам. Моим воинам тяжело пускать в них стрелы, но это наш долг — защищать свое королевство. Порой мне кажется, что им проще погибнуть от нашей руки, чем стать жертвами отвратительных ящеров. Между тем ветер с юга несет отвратительный запах гари. Он такой едкий, что приходится носить на лицах мокрые повязки. Дым же в безветренную погоду больше похож на черные дождевые тучи. Сейчас на юге творятся ужасные вещи. Бог отвернулся от тех земель.

— Как поэтично пишет этот Олмер, — сказала Джамила, когда советник закончил зачитывать ей донесение с южных рубежей во время прогулки по дворцовому саду. — Тсунгхам неведома жалость и безразличен страх смерти. Самые опасные противники, которых я встречала. Кроме того, у них прочная чешуя. Перерезать горло им невозможно, так что с этими ящерицами лучше не связываться, если не знаешь уязвимые места на их теле.

— На мой взгляд, Олмер слишком впечатлительный. Думаю, будет лучше отправить туда человека с железными убеждениями в своей правоте, — Аллард присел под ветвистым буком и спрятал во внутренний карман письмо.

— В Арондале слишком чтят честь и милосердие. Поэтому вы до сих пор испытываете столько трудностей с многочисленными вассалами, — Джамила села рядом с ним тут же по привычке, достав нож, принялась строгать сухую ветку. — Только как бы твое решение с тсунгхами не вышло боком. Они ведь теперь будут совсем рядом. А общие границы всегда приводят к звону мечей.

— Я устраняю беды по мере их появления, — ответил ей Аллард. — Отдав Джельфу, я лишь сблизил тсунгхов с твоим неверным царем. Так что если скоро и зазвучат барабаны, призывающие к войне, так уж точно не с нашей стороны.

Пока арразийка занималась своей веткой, он закрыл глаза и наслаждался щебетом птиц, стараясь хотя бы в эти короткие мгновения забыть о делах многострадального королевства. Таким его и застал гонец, извещающий о срочном созыве королевского совета.

Глава 13. Падение с вершины

Начало встречи совета королевы Алисии началось с опозданием по причине отсутствия самого главного его участника. Ее величество даже на подобное сугубо деловое мероприятие старалась придать себе как можно более торжественный и в тоже время соблазнительный вид. Наконец, заставив мужчин томиться ожиданием в течение получаса, властительница земель от самих Железных гор до реки Тарна торжественно появилась в тронном зале, завораживая их взгляды своим изысканным роскошным нарядом. Она была в зеленом платье с очень узкой талией и глубоким вырезом на груди. Пожалуй, лишь старик Меррилл не оценил сегодня по достоинству внешний вид королевы.

После формальной процедуры приветствия первым свое слово взял маршал Уильям Твиллер.

— Прекрасная королева Алисия и уважаемые господа, я вынужден сообщить вам малоприятные вести. Император Виндланда Зигфрид по прозвищу Завоеватель завершил поход на север и со своей армией вернулся на родину. Это заметно приободрило наши герцогства. Теперь в этом безумном тиране они видят спасителя своей независимости, а значит, наверняка уже направили к нему послов. Что же касается самого Зигфрида и его союзников, то у них уже давно зреет замысел перевалить через Железные горы и вторгнуться в наши владения. Раньше они трусили, но сейчас посчитали, что если на троне Арондала женщина, значит, эти земли можно взять голыми руками. Простите меня, моя королева, что вынужден был достоверно передать помыслы восточной империи, оскорбив при этом ваше величие.

— Ничего страшного, — игриво улыбнулась ему королева. — Еще совсем недавно даже в этом дворце я подвергалась постоянным насмешкам и унижениям. Чего уж ждать от этого животного Зигфрида.

— С вашего позволения я продолжу, — Уильям получил утвердительный кивок головы королевы и развернул на круглом столе старую карту континента. — Вторжение Виндланда это лишь вопрос времени. Они уже взяли в свое полное господство все земли до самого Океана Штормов, вырезали всех болотных обитателей, а теперь еще и разгромили варваров севера. Земли Ониран и Улунги находятся в полной покорности и благолепии перед Зигфридом. Нетронутыми остались только наши владения, поэтому он будет рваться сюда до тех пор, пока Диалунг не заберет его душу.

— Я далек от всех эти войн и мало понимаю их, — подал голос канцлер Виллей, — но скажите мне, маршал, разве наша армия не способна дать отпор врагу? Я знаю, какие средства ушли на ее содержание, и полностью уверен, что на это золото мы могли бы отстроить еще один Вермилион, если не целых два.

— Вы правы, канцлер, у нас большая и сильная армия, но в открытом противостоянии она не выдержит напора Зигфрида, — с прискорбием ответил Уильям. — Его солдаты прошли через смерть жарких пустынь и холод вечных снегов севера. Они бывали в таких сражениях, какие могут случаться только в вотчине хозяина подземного мира. Доспехи и оружие им ковали сами гномы, а не наши доморощенные кузнецы. Даже я предпочитаю носить нагрудник, сделанный горным народом.

— А если война примет долгий затяжной характер? Мы можем измотать вражескую армию, тем более, если она окажется оторвана от своих земель? — спросил советник Уинсон, чувствуя, что совет собран вовсе не для разговоров о возможном нападении с востока.

— Есть существенная проблема — наши старые враги и предатели, что могут нанести удар в спину. Царство Арразии не слишком-то расположено к нам, тсунгхи устраивают резню совсем рядом с нашим рубежами, Мейлинд еще дышит, да и эльфы слишком уж непредсказуемы. Но это все не существенно по сравнению с нашими северными вассалами. Они являются главной угрозой. Вы, советник, спрашивали, можем ли мы измотать Виндланд. Так вот что я вам отвечу — все припасы и людские резервы они получат от этих мятежных герцогов. Кроме того, эти предатели располагают достаточно хорошими полками, что несомненно даст Зигфриду необходимый перевес. Годвин подтвердит мои слова.

— Маршал сказал истину, — тут же откликнулся первый командир королевских рыцарей. — Я со своими мыслителями много раз оценивал все возможные направления удара Виндланда и могу сказать, что они либо доберутся до нас по горному перевалу Пояс Торка либо обойдут горы через север. Если гномы не предадут нас — перевал останется для неприятеля непроходимым. Но даже если землекопы забудут о прежних договоренностях — перейти Железные горы зимой будет очень трудно и займет много времени. Идти же по глубокому снегу в обход гор сродни самоубийству.

— Как видите, ваше величество, если Зигфрид и наберется смелости атаковать нас, то сделает это не раньше весны. Может быть, даже в конце Месяца Зноя, — подхватил маршал. — Дело за малым — воспользоваться преимуществом и быстрым решительным ударом покончить с самостоятельностью герцогов. Могу заверить вас — армия готова сокрушить любые преграды! Только дайте приказ! Уверен, как только император с востока поймет, что по эту сторону гор у него союзников нет, то он и вовсе не решится воевать с нами.

— Ах, храбрый Уильям, ваши слова наполняют мое сердце радостью. Герцоги всегда ненавидели мой род и старались своими кознями уничтожить его. Как прекрасно, что такой смелый воин наконец-то взял мою армию в свои сильные руки, — промурлыкала Алисия, совершенно забывая, что обстановка вокруг совершенно не располагала к таким пылким речам. Щеки же маршала от ее речей покраснели, а в глазах вспыхнул огонь желания, который так свойственен мужчинам, не ровно дышащим к женскому полу.

— Маршал Уильям, хочу предостеречь вас от излишнего применения силы, — нарушил идиллию Аллард. — Пусть герцоги и враждебны к Арондалу, но жители их владений все-таки не чужие для нас. Военные действия там следует вести очень осторожно, дабы не обратить против себя гнев соотечественников.

— Крестьян никто не тронет, если они не будут бросаться нам под ноги с вилами в руках, — небрежно ответил Уильям, не отрывая взгляда от королевы. — Подготовка к наступлению займет у меня чуть меньше месяца, поэтому ваше одобрение мне необходимо прямо сейчас.

— Такие решения не принимаются на ночь глядя. Было бы неплохо еще раз взвесить все за и против.

Советник попытался было остановить принятие скоропалительного решения, но в этот день чувства королевы были не подвластны ее разуму.

— Я говорю вам «Да», мой храбрый рыцарь! — воскликнула она. — Доверяю вам вернуть в лоно моего королевства этих заблудших детей. Уверена, вы справитесь с этой непростой задачей.

— Не сомневайтесь, ваше величество! Клянусь своей честью, что еще до наступления первых холодов герцоги приползут к вам на коленях, умоляя о пощаде, — ответил ей маршал.

— Осталось только найти подходящий повод для вторжения, — заметил Виллей, но командующий армией имел и по этому поводу свое мнение.

— Какой еще повод?! Это наши исконные земли! Может, мы должны еще спросить у них разрешение начать войну?! — с гневом бросил он, и на Алларда накатила волна нехороших предчувствий. Что-то изменилось в Уильяме. Нет, не его благородная осанка и одухотворенное лицо. Те странные перемены шли откуда-то из глубины души маршала. Из тех мест, которые так тщательно скрывались в тени самолюбия, гордости и тщеславия.

— Война — священный долг, поддерживаемый божественными силами, но только если вы берете оружие в руки с целью защитить родину. В противном случае дикостью и кровожадностью называют нападение на мирного соседа, — вставил стоящий поодаль от стола мудрец Меррилл.

«Неужели я упустил что-то важное, — размышлял советник, пока маршал страстно рассказывал о своей скорой победе. — Человек, имеющий в своих руках неограниченную силу армии, меняется прямо на глазах. Хорошо если этому есть такое разумное объяснение как ненависть к непокорным вассалам. Однако, как бы за этим поведение не крылось стремление к диктатуре».

Вечером советник королевы планировал с глазу на глаз еще раз переговорить с маршалом о грядущей войне, но тот, сославшись на неотложные дела, немедленно отбыл в крепость Дунланд, где располагался главный гарнизон армии. Непреклонной осталась и королева, руководствовавшаяся чувствами былой неприязни. Кроме того, советнику показалось, что ее решение было продиктовано затаенной обидой на него.

Как бы то ни было, а в Месяц Опавших Листьев 727 года армия Арондала вторглась во владения Антинары.

* * * *

— Плохие вести? Судя по твоему лицу, война на севере складывается не так, как хотелось бы.

В слабом свете догорающей свечи, наморщив лоб, Аллард еще раз вчитывался в письмо маршала, извещающее о военных успехах. Но эти успехи совсем не радовали советника, ибо компания вошла совсем в не то русло.

— Ты одновременно права и не права, Джамила, — тяжело вздохнул он. — Уильям уверенно берет город за городом, но делает это не как милосердный завоеватель. Скорее он уподобился кровожадному варвару, оставляя после себя лишь трупы и пепелище. Только посмотри, с какой радостью он описывает свои бесчинства в герцогстве Антинары! Как он восхищается видом повещенных врагов! Кто бы мог подумать, что из благородного и смелого полководца, которого я наблюдал в мейлиндской компании, он так быстро превратится в свирепого убийцу.

— Тебе нужно было раньше подумать об этом, — покачала головой Джамила. — Ты же сменил всех старых служителей трона, но совершенно забыл про этого рыцаря.

— Он не так плох, как кажется из донесений, что шлют мои лазутчики, продвигаясь вместе с его армией. Просто ненависть этого человека к непокорным герцогам слишком велика. Не забывай, его отец и брат пали в прошлой междоусобной войне.

— Кровная месть? Тебе не кажется, что она ослепила Уильяма?

— Этого я и опасаюсь больше всего, — Аллард отложил в сторону перо и, поднявшись из-за стола, в раздумьях зашагал по кабинету. — Наша армия скоро будет под стенами Фростгарда, второго по величине города в Арондале. И мне страшно представить, что может сделать с непокорными маршал. Больше всего я опасаюсь его бесконтрольного гнева.

— Думаешь, маршал решиться сравнять город с лицом земли? — прищурилась Джамила в полутьме, скрестив руки на груди.

— Обычно он добр и великодушен. Но в бою воин превращается в настоящее чудовище. Смерть товарищей способна и не такого стойкого ветерана превратить в зверя, — ответил ей советник. — Маршал уже спалил до головешек два городка и множество деревень, безжалостно казнит воинов и крестьян, осмеливающихся оказывать ему сопротивление. Уильям забывает, что виноватым во всех злодеяниях и беспричинных убийствах видят не его, а Арондал в лице королевы.

— Поговори с ней, предложи сменить маршала. Может она сможет убедить его остановить кровопролитие. Если же она будет упертой подобно барану, можешь приласкать ее. В последнее время по лицу королевы видно, что ей недостает мужской любви.

Аллард не оценил ее шутки.

— Алисия не так глупа, как ты думаешь, — усмехнулся он, повернувшись к Джамиле. — И мысли в ее голове никак не связаны с похотью. При первой же опасности она вмиг забудет обо всех своих фаворитах.

— Ну, тогда тебе не потребуется даже штаны снимать. Обратись к ее разуму.

— Королева не решится заменить маршала. Она сама довольна его «подвигами». Тем более между ними возникло влечение. И если раньше оно не было взаимным, то теперь она, возможно, видит в нем удобного защитника трона и вместе с тем послушную куклу.

— Не узнаю тебя, Аллард, — рассмеялась Джамила. — Тебе ли не знать о распутстве королевы? Она как корона, которую одевает на свою голову победитель. Переходящий приз и не более того.

— Так это или нет, но если Уильяма не остановить, он может устроить на севере настоящий ад. А мне нужен там порядок, ведь это же часть нашего королевства, волей судьбы оказавшаяся в руках самовлюбленных тиранов. Ненависть между нами и так сильна. Зачем же устраивать никчемную бойню? Сегодня же я отправлюсь на север и попробую образумить маршала. Не хватало, чтобы это безумие привлекло внимание Зигфрида. Он и так не успевает посылать нам гневные письма с требованиями оставить герцогства в покое.

— Я пойду с тобой! — воскликнула арразийка. — Плохие предчувствия переполняют мое сердце в последние дни. Лучше я буду рядом, если случиться непредвиденное.

— Дейк поедет со мной, — решил Аллард, — а ты нужна мне здесь. Приглядишь за порядком в мое отсутствие, а если что… Мы уже говорили на эту тему. Не могу требовать от тебя верности мертвецу. Если я погибну — делай что хочешь. Твое право.

Он взглянул в ее черные глаза и на мгновение захотел остаться. Может, это путешествие действительно не изменит расклад в предстоящей битве? А Уильям спокойно отнесется к своей отставке после возвращения из похода?

Внезапно Аллард вспомнил Аманиэль, и странная тоска пробежала по всему его телу. Чем-то родным и давно потерянным веяло от воспоминаний о ней.

— Может, передумаешь? — закусив губу, спросила Джамила. — Даже не могу представить дворец без тебя.

— Я ненадолго, только туда и обратно, — улыбнулся Аллард, поглаживая рукой ее черные волосы.

— Ну, только если так, — прошептала она и, прильнув к нему, страстно поцеловала. — Ты ведь устроил все это не для того, чтобы погибнуть невесть где.

— Этого не будет. Обещаю.

Свеча потухла, тьма скрыла их фигуры в своем покрывале.

* * * *

Насладившись в полной мере видом догорающей деревни, Уильям направился обратно в свой походный шатер.

— Маршал, посланник из Вермилиона уже ожидает вас, — предупредил его караульный на входе, и мужчина, чувствуя, как сердце его забилось куда чаще, бросился внутрь. Он знал, кто был тем посланником, старательно прятавшим от солдат свое лицо. И ноги сами в волнении несли его вперед, даря предчувствия от долгожданной встречи. Отнюдь не вести из столицы волновали сейчас голову маршала.

В шатре царил полумрак, и лишь светильники на столе выхватывали из темноты нагую женщину, прикрытую лишь легким покрывалом. Она царственно лежала на жесткой кровати полководца и призывно смотрела на него своими кошачьими глазами.

— Иона, — только и смог выдохнуть Уильям, увидев ее. — Ты не предупредила, что прибудешь так рано. И ты…без одежды…

— Все равно в твои покои никто не осмелится зайти, — томно вздохнула она. — А мне одежда ни к чему. Тем более ты уже достаточно видел меня во всей красе и без нее.

— Иона, я так рад нашей новой встрече, — неуверенно приблизился Уильям к кровати, кажется, забывая обо всем на свете.

— Сначала прочти письмо, — лениво указала рукой Иона в направлении стола. — Завершим официальную часть, а уж потом поговорим о нас с тобой.

Услышав про послание, Уильям немедленно сорвал печати на конверте и, наклонившись к свету, принялся жадно читать текст. Постепенно лицо его переменилось.

— Не может быть! Как же так? Допустить такое! — то и дело восклицал он в волнении. — Отдать Джельфу?! И королева знала! Только подумай, все они знали и молчали! Просто не верится!

— Да, мой великий завоевать, — подтвердила с ложа Иона. — Все это истинная правда. Во дворце сейчас творится нечто невообразимое. Господин не все описал тебе, боясь, что храбрый стратег послушает голос сердца и повернет армию обратно.

— Подожди, — насторожился маршал. — А ты откуда знаешь про содержимое письма? Уж не прочла ли ты его тайком?

— Как не стыдно подозревать меня в таком?! — воскликнула женщина и надула свои сочные губы. — Господин сам зачитал мне это письмо на случай, если в дороге произойдет нечто непредвиденное. Я уничтожила бы бумагу, но смогла бы все передать тебе на словах.

Уильяму стало неловко за свою подозрительность. Он отбросил письмо подальше и принялся сбивчиво извиняться перед женщиной за свои необдуманные слова. Иона же лишь усмехнулась и, вскочив с кровати, неслышно ступая босыми ногами по мягкому ковру, подошла к полководцу. Стройная, гибкая, с высокой грудью, она завораживала и манила его к себе, заставляя позабыть даже о войне.

— Я слышала, ты запретил женщинам посещать лагерь. Но как же тогда ты освобождаешь себя от лишнего напряжения? — с коварной улыбкой она провела ладонью по его стальному панцирю.

— Я воин Арондала и этим все сказано, — твердо, но не слишком убедительно молвил Уильям.

— Оставь слова, мой герой. Сейчас существую только я и больше ничего.

Она взяла Уильяма за руку и повела к постели, пока он на ходу пытался сбросить с себя тесную броню.

* * * *

— Уезжаешь без моего разрешения? — королева внезапно остановила Алларда в широкой галерее с большими картинами на стенах.

Отряд уже ждал советника у дворцовых ворот, и Уинсону не хотелось терять слишком много времени на разговоры с Алисией.

— Простите меня за такую дерзость, ваше величество. Я был намерен сообщить вам об этом чуть позже, — отвесил ей поклон советник, намереваясь продолжить свой путь. Но женщина ловко взяла его под руку и двинулась с ним в том же направлении.

— Меня беспокоит твой отъезд, — глубоко вздохнув, сказала она. — В последний год много держалось именно на тебе, и я не представляю, что мы будем делать в отсутствии такого важного человека.

— Это совсем ненадолго. И ваше величество льстит мне. Я лишь такой же слуга Арондала как и тысячи других.

— Не в этом дело. Война — вещь непредсказуемая. И там часто гибнут люди.

— Хотите сказать, что я могу и не вернуться? — насторожился Аллард.

— Не мне говорить о поле боя. Тем более я там никогда не бывала в отличие от тебя, — как-то мрачно рассмеялась королева в ответ.

— Обещаю, что вернусь несмотря ни на что, — дежурно вставил советник.

— В таких делах не обещают. Постарайся хотя бы не подраться с Уильямом. Он хоть и преданный защитник короны, но все же горячий мужчина, — она улыбнулась сама себе. — Впрочем, ты своим холодом вполне можешь обуздать его нрав. И не удивляйся, если по возвращению у Арондала появится новый король.

— Что вы имеете в виду, ваше величество?

— Ну, я же не могу быть до конца своей жизни безутешной вдовой! К тому же моему сыну требуется наставник в виде отца.

«Королевская придурь или неожиданный ход? — мелькнуло в голове советника. — Каким бы ни был супруг, а он может помешать ее сыну спокойно ждать совершеннолетия. Или наоборот — поможет».

— Надеюсь, на саму церемонию я все же успею, — беспечно сказал красавице Аллард.

— Ну, надейся, надейся, — со странным намеком произнесла королева и, отпустив его руку, направилась обратно.

Эта встреча заставила Алларда срочно посетить канцлера и строго предупредить его, чтобы в отсутствии советника тот не вздумал нарушать установленные законы по прихоти Алисии. В крайнем случае, хотя бы потянул время до его возвращения.

* * * *

— Ох, не нравится мне это господин, — вздыхал Дейк всю дорогу до осажденного Фростгарда. — Хоть эта война и не походит на битвы в Мейлинде, но убийства своих же не по душе даже такому негодяю как мне.

— Будь спокоен — мы с тобой на стены города не полезем, — отвечал ему Аллард. — Мне, прежде всего, нужны твои глаза и уши. Разнюхай как можно больше. Когда вокруг война — все случайные смерти списывают на естественные потери.

— Как интересно! — подивился наемник. — Выходит, если погибнем, нас назовут героями и торжественно похоронят на Холме Славы.

— Не рассчитывай на такие почести. Зароют в общей яме вместе с трупами врагов.

— А жаль! Ругвид свидетель, что я сделал для этой страны куда больше, чем некоторые короли!

За двенадцать дней советник и его слуга в сопровождении небольшого отряда добрались до осажденного города. Обгоревшие дома, множество повешенных, незахороненные трупы, перепачканные грязью крестьяне, покидающие свои земли — вот что мог лицезреть Аллард всю дорогу до Фростгарда. Он сам выпустил этот всепоглощающий огонь в лице Уильяма и теперь не знал, как усмирить его. И если архиепископа Джеральда и его инквизицию удалось вовремя остановить от повторения ошибок прошлого, то потушить разгоревшуюся войну было крайне сложно.

Наконец на горизонте показались стены города. Маршал с умом подошел к осаде, предварительно разорив окрестности, набрав множество пленных и подручных материалов. После он окружил осажденных двойным кольцом укреплений, строительством которых занимались антинарские крестьяне. Подготовка позиций к осаде и установка требушетов не могли обойтись без жертв. Поэтому основную массу убитых в первые дни составили сами же антинарцы. Но выбора у них не было: любого, кто отказывался от работ, тут же убивали на глазах остальных. Тех же, кто соглашался взяться за лопаты, неизбежно находили стрелы, пущенные с городских стен.

«Заставить убивать своих же — до такого даже я не додумался», — размышлял Аллард, наблюдая, как в большие ямы солдаты скидывали множество трупов.

— Не хотелось бы оказаться соседом по яме с этими несчастными, — тем временем качал головой Дейк. — В такой спешке и живым похоронить могут. Даже ни одного церковника не вижу, хотя кому как не им в первых рядах бежать грабить город, когда сражение закончится.

Маршал не заставил советника долго ожидать аудиенции.

— Как я рад тебя видеть, — с широкой улыбкой обнял он Алларда. — Завтра, когда мои камнеметы проделают достаточно большие дыры в их стенах, гвардия королевы сокрушит ненавистного врага! О, этот червяк Антонио скоро получит то, что заслужил! Представь, предлагал мне сдать город на своих условиях.

— И ты не принял сдачу?

— Он хотел покинуть Фростгард с вооруженным гарнизоном и знаменами, а заодно прихватить с собой местных дворян и казну. Только Антонио запамятовал, что все это принадлежит Арондалу и королеве. Пожалуй, одного герцога я бы еще отпустил, но уж точно не с чужой собственностью.

— Значит, ты все же согласен на их капитуляцию? — у Алларда появилась надежда прекратить бессмысленное кровопролитие. — Я как раз прибыл сюда по поручению королевы для ведения мирных переговоров.

— Переговоры? — удивился поначалу Уильям, а потом его лицо внезапно побагровело. — Вести переговоры с этим…, - он запнулся, не подобрав нужного слова, каким бы можно было характеризовать герцога, но потом продолжил гневную речь. — Может, ты и не помнишь, как он обманом захватил в прошлом две сотни гвардейцев и безжалостно казнил их?! Разве эта кровь не требует отмщения?!

— Я помню те события, хоть и был тогда еще мал. Среди казненных были твои родственники.

— Причем тут они?! — воскликнул рыцарь. — Я не путаю личную месть с интересами королевства! Завтра мои воины возьмут штурмом город и мятежникам лучше добровольно сложить оружие!

— Королева уполномочила меня провести переговоры с герцогом, — соврал советник. — Поэтому прошу тебя остановить штурм и направить туда парламентеров. Я сам готов войти в осажденный город и говорить с Антонио об условиях капитуляции.

Маршал отвернулся от него и некоторое время лишь тяжело дышал, сдерживая рвущуюся из себя ярость. Когда же он вновь встал лицом к лицу с Аллардом, тот увидел совсем другого человека, имеющего мало сходства с прежним Уильямом.

— Королева слишком далеко от этих мест, чтобы принимать верные решения. Ты тоже все это время сидел во дворце, замышляя мелкие интриги, — говорил он со сталью в голосе. — Знаю, любое ее решение — это твое решение. Но здесь война, а не дворец со сплетнями. Здесь люди умирают по-настоящему, страшно и мучительно. Здесь я на правах маршала определяю, что необходимо делать.

— Пойдешь против приказа королевы?

— Покажи мне его.

К такому повороту событий советник был готов, поэтому протянул маршалу поддельный документ, впрочем, имеющий все необходимые атрибуты, каковы должны были иметь подобные бумаги.

Маршал отошел в сторону и быстро пробежался глазами по строчкам приказа. После на его лице заиграла коварная усмешка, и он на глазах советника поджег бумагу пламенем свечи.

— Что ты наделал? — побледнел Аллард, не ожидав такой вольности от прежде дисциплинированного воина.

— Приказа больше нет, — отчеканил тот. — Значит и твое присутствие здесь неуместно.

— Ты совсем обезумел? Понимаешь, что это пахнет изменой?

— Уходи! Мне с тобой не о чем говорить!

Аллард еще раз взглянул на полководца и понял, что эта «битва» уже проиграна. Он еще хотел дать маршалу напоследок наставления, но тому они не требовались.

— Караул! — громко выкрикнул Уильям и положил конец этому разговору.

Так была потеряна последняя надежда на мир. Так зарождалась новая власть в королевстве.

* * * *

После вечерней прогулки Дейк вернулся в палатку советника слегка встревоженным.

— Чует мое сердце — что-то тут не так. Нет-нет, солдаты как солдаты, разговоры как всегда о смерти и женщинах. Но вот не то и не так, — наморщив лоб и хлопнув в ладоши, он показал, что не в силах описать свои дурные предчувствия. — Заметил я — пару караулов поменяли раньше времени. И солдаты там не местные. Те, кто тут уже давно просиживают, таких еще не видывали. А еще у некоторых луки с колчанами стрел. Зачем, по-вашему, в центре лагеря с луком расхаживать?

— Смена караула, как и луки, еще ни о чем не говорят, — сказал Аллард, на всякий случай пристегивая к поясу короткий меч в ножнах. — Впрочем, у меня тоже нехорошие предчувствия. Как думаешь, маршал способен забыть о рыцарской чести и уподобиться мне?

— Сложный вопрос, господин. Люди такие хитрые твари — никогда не знаешь, что выкинуть могут. Но как говорят сами солдаты: с врагом лучше всего бороться его же тактикой.

— Иди еще присмотрись. Если Уильям до сих пор ничего не предпринял, то может у меня просто началось помешательство, и я всюду вижу заговор.

Дейк покинул палатку, а советник королевы погрузился в тяжкие думы. Он впервые ошибся в человеке, посчитав его не достаточно опасным для трона. Но какова же была цена этой ошибки? Диктатура маршала? В истории королевств таких примеров достаточно. Однако сам Уильям еще не сделал ни одного поступка, свидетельствующего о его притязаниях на власть. Хотя это не так важно. Он может в любой момент войти во дворец с гвардейцами и объявить всем свою волю.

Кто его удержит? Королева? Ей проще назвать полководца своим супругом, чем сопротивляться. Верховный Совет? Эти пройдохи не имеют своего мнения и могут только угождать властителям.

В руках одного человека оказалась сосредоточена вся дворцовая свита, у другого — армия. Две колоссальные силы, однако, не равнозначные. Преимущества и слабости имеются у каждой из них. Но Аллард сам отправился в чужие владения. Даже во дворце он был бы беззащитен перед маршалом, а здесь у стен Фростгарда и подавно. Что мешает Уильяму здесь и сейчас сделать свой главный шаг к трону? И очевидный ответ заставил кровь советника заледенеть.

Уильям почувствовал вкус крови. И вкус власти.

Южане говорят, что тигр, однажды отведав мясо человека, навсегда становится людоедом. Глупое сравнение, но вполне применимое после тех пепелищ, что советник наблюдал по дороге сюда. И в его голове вдруг возникла мысль, такая смешная и одновременно простая — надо себя спасать.

Нет, это было не похоже на ту ночь во дворце, когда карлика сообщил о смерти короля. Тогда он чувствовал возможность для маневра. Теперь же его спина ощущала лишь холод угла, в который он сам забрался.

Вернулся Дейк.

— Ничего нового. Все также, как и было, — доложил он, потирая замерзшие руки.

— Подготовь наших лошадей, — тихо сказал ему Уилсон, не в силах оторвать взгляд от куска колышущейся материи у входе в палатку. — Будем уходить прямо сейчас, пока в лагере достаточно шумно. Никому из нашего отряда не говори. Лишнего внимания к себе тоже не привлекай. Скарб оставим здесь. Понял?

Дейк молча кивнул и даже не попытался пошутить или хотя быулыбнуться. Он сам, наконец, ощутил всю серьезность положения, в которое попал со своим господином.

Спустя полчаса они уже вели под уздцы своих лошадей к западному краю лагеря. Ничего вокруг не выдавало признаков для беспокойства: полусонные воины у костров, болтающие между собой часовые, звуки приглушенного позвякивания металла. Казалось, что опасения советника были напрасны.

Внезапно трое высоких гвардейцев перегородили им дорогу.

— Кто вы и почему в такое время ведете лошадей через лагерь, — неприятным голосом поинтересовался старший, с подозрением прищурив глаза.

— Советник королевы Уинсон и мой слуга, — ответил ему Аллард. — Если хотите, я могу показать бумаги, но думаю в ваших же интересах не задерживать меня. Я выполняю указания ее величества, и любая задержка может отразиться на ходе войны.

Но, казалось, стоящих на его пути солдат совсем не впечатлило присутствие такой высочайшей особы. Старший без особых колебаний решил проверить его документ, а двое других встали по разным краям, как будто держа их в окружении. Взгляд воина бессмысленно заскользил по строчкам, и советник вдруг понял, что тот не умеет читать. Он лишь тянул время, и Дейк подтвердил эту мысль.

— В нашу сторону идет десяток хорошо вооруженных солдат, — услышал Уилсон шепот за спиной.

Между тем старший продолжал «читать» бумагу, изучить которую можно было бы уже раз пять. Его же товарищи не сводили глаз с советника, как будто он был больше похож на бродягу, а не на дворцовую персону.

— Время вышло, — тихо вымолвил Аллард условный сигнал.

— Что? — солдат, наконец, оторвался от чтения и тут же получил удар ножом в незащищенное панцирем место внизу живота.

Дейк тем временем полосонул по горлу воина, что стоял справа от него и, не глядя, бросил нож в другого. Однако точности ему не хватило. Лезвие лишь бессильно оцарапало стальной нагрудник. Гвардеец поначалу опешил, но затем его рука рванула меч из ножен. Но прежде чем он смог это сделать, Аллард и Дейк одновременно сшибли его с ног.

Через несколько мгновений оба уже неслись верхом к границе лагеря, подгоняемые поднявшимися позади криками. Впереди возник караул с явным намерением задержать беглецов, но лошади с разбега врезались в строй и без труда прорвали его. Казалось, спасение было уже близко.

Острая боль пронзила правую часть спины Алларда. Такая внезапная, что на миг перехватило дыхание, а руки едва не выпустили поводья.

— Господин, в вас попала стрела, — задыхаясь, прокричал Дейк. — Нашим славным воинам все же пригодились луки…, - и тут же ахнул, получив стрелу в поясницу. Он повел коня в сторону, и здесь уже следующее умело пущенное древко настигло его. Советник не видел, как лошадь наемника встала на дыбы и сбросила с себя бесчувственное тело. Перед его глазами уже мелькали перекошенные лица разбуженных солдат и взлетающие в небо искры погасших костров.

Переворачивая котлы и снося подобно урагану палатки, конь Алларда вырвался на простор и помчался в темную неизвестность.

* * * *

Всю ночь он уходил от погони и только на утро, не выдержав затянувшейся скачки, свалился на землю. Конь убежал, а Аллард остался лежать в траве, найдя лишь силы дотянуться до стрелы и, превознемогая боль, выдернуть ее. Сделать самостоятельно перевязку он не мог и ограничился лишь куском плаща, который приложил к ране, чтобы остановить кровотечение. Повернувшись на спину, он зажал ее своим весом и тут же провалился в беспамятство.

Когда советник очнулся и открыл глаза, было уже позднее утро. Прямо над ним висело яркое голубое небо, по которому плыли белые облака. Непривычно теплый для осени ветер ласково обдувал его лицо, шевелил волосы на голове. Во рту пересохло и ощущался вкус крови. Рана болела, впрочем, как и все тело. Видимо он ушибся при падении с лошади и не ощутил этого сразу.

Он долго лежал, чувствуя спиной прохладу земли. Разум медленно пробуждался и вместе с ним пробуждались мысли, набегая большими горячими волнами. Он вспомнил вчерашний день, и сожаления стали давить его душу сильнее, чем когда либо. Перед глазами вновь промелькнули сборы во дворце, предостережения Джамилы, путь в Антинару, разговор с Уильямом и бегство из лагеря. Снова в памяти всплыло падение Дейка, пробитого двумя стрелами.

«Может, выжил? Этот ловкач всегда умел выкрутиться из самого безнадежного положения».

Но жестокий разум отверг это предположение. Дейк скорее всего мертв. И скоро самого Алларда ждет та же участь. Участь человека, достигшего невероятных вершин власти и теперь умирающего в одиночестве на чужой земле от рук того, кто возвысился благодаря ему.

Сознание на мгновение помутилось от ужаса и печали, а потом пришла внезапная мысль: «Значит, так суждено!»

Ему стало заметно легче. Хоть в эти последние часы можно ни о чем не заботиться и пожить для себя.

Аллард перевернулся, приподнялся на локтях и осмотрелся по сторонам. Равнины остались на востоке, а впереди виднелись лишь лесистые холмы. Деревья высокой стеной окружали его со всех сторон, куда ни поворачивалась голова.

«Лучше отдать концы в лесу. Не доставлю Уильяму удовольствия лицезреть мой труп».

Подняться сразу не получилось, и он пополз, работая левой рукой и ногами. Боль вынудила стиснуть зубы, но пустяковая цель добраться до леса была сейчас его путеводной звездой. Потом силы вдруг нахлынули, и мужчина, поднявшись на ноги, с трудом побрел вперед.

Только когда ветви деревьев укрыли его под своей тенью, Аллард прислонился к стволу и медленно сполз на мох. Это был не Хелиндельсельв, но дышать все равно стало легче. Воспоминания о эльфийском лесе придали ему новых сил. Вновь, забыв о боли, он двинулся дальше вглубь чащи. Голова уже не думала, зачем это было нужно. Просто какая-то неведомая сила гнала его вперед, не позволяя задержаться на мягкой подстилке и забыться в беспробудном сне.

Шаг, другой, третий…

Он не знал сколько прошел. Густые кроны надежно скрывали солнце, показывая лишь иногда маленькие клочки неба. Но все хорошее рано или поздно заканчивается. В глазах помутилось, и Аллард даже не почувствовал, как рухнул на ковер из листьев.

Конец пути?

Зрение не восстанавливалось, оставляя лишь расплывчатые образы. Как во сне размытая фигура отделилась от дерева и двинулась к нему. Когда она была совсем близко, Алларду показалось, что лес вокруг наполнился ярким зеленым сиянием. Ее лицо было ему знакомо и в то же время слишком нереально, не из этого мира.

А может…

«Это и есть моя смерть. Только слишком красива для такого, как я».

Потом была только темнота — неизбежная участь и победителей и побежденных.

Глава 14. Великий завоеватель

Одинокие снежинки, завершив свой безумный танец, присели на его сухие потрескавшиеся губы и тут же сгинули под силой горячего дыхания. Морозный воздух щипал смуглую кожу грубого лица, заросшего густой черной бородой. Холодный северный ветер почтительно обдувал его огромное тело, закованное в сверкающую броню, развивая небрежно накинутую на плечи шкуру медведя.

Из-под козырька рогатого шлема светились ярким голубым светом глаза воина, еще не знавшего в своей жизни поражений. Это был взгляд властителя, перед которым цепенели даже самые мрачные и опытные воины. И сейчас этот взгляд был направлен на вздымающиеся над горизонтом Железные горы, чьи вершины много лет назад облюбовал сверкающий снег.

Достаточно насмотревшись на открывшиеся просторы, он опустился на колено и, приложив ладони своих ручищ к стылой земле, зашептал старинную молитву милостивым богам. И они, словно услышав его, разогнали на небосклоне белые тучи, обнажая на западе чистую синеву неба.

Весь мир принадлежал ему и только лишь на том краю за горной цепью жалкие создания мнили себя хозяевами судьбы. Пришла пора показать им, кто вправе называть себя властителем всех земель. Они склонятся перед потомком древних богов севера. Или умрут, как тысячи и тысячи других неразумных существ, что смели оспаривать его могущество.

Выбор сделан — только вперед! Навстречу своей судьбе! Навстречу мечте всех его былых поколений!

Вождь воздел над головой сжатую в кулак руку и громогласным криком нарушил притаившуюся вокруг тишину.

— Сэйла-а-а!!! — пронесся над полем не то крик человека, не то вой дикого животного.

И тут же тысячи голосов позади него подхватили зов войны.

— Сэйла-а-а!!!

Огромная рука махнула в сторону Железных гор и гигантская армия, теряющая края вдали восточного горизонта, сотрясая поступью землю, двинулась в свой последний поход.

* * * *

Несколько дней шел Меинхард по бесконечным подземным тоннелям, вымощенным камнями. Их стены то сходились до узких проходов, в которых и двое не разминулись бы, то расходились настолько, словно были построены для марша целой армии. Иногда они переходили в обширные долины со своими реками и озерами, а затем внезапно ныряли куда-то вниз в темноту бездны на нижние уровни. Посол императора Виндланда давно сбился со счета, сколько дней он уже шел на прием к горному королю в сопровождении десятка гномов. Иногда ему казалось, что подземные жители умышленно водят его кругами, лишь бы он не запомнил дорогу к Хильду, главному городу в недрах земли под Железными горами. Сами гномы об этом упорно молчали, предпочитая разговаривать на любые другие темы. Стоило же послу хотя бы попытать расспросить их про устройство тоннелей, и они организованно замолкали.

Наконец, отряд остановился у массивных каменных ворот такой высоты, что у горбуна даже перехватило дух.

«Сколько же нужно приложить сил, чтобы отворить такие врата, — думал он. — Не тысячи же гномов налягут на них с той стороны».

Со страшным гулом плиты дрогнули и поползли в стороны, приведенные в действие скрытым от глаз механизмом. Только когда врата остановились, сопровождение Меинхарда двинулось вперед, увлекая за собой и его.

Хильд был огромен и мрачен. Никаких оттенков радости не было даже в больших колоннах, изрисованных золотыми рунами, а множество жилищ, врезанных в скалы, совершенно не располагали к гостеприимству. Казалось, гномы ценят лишь долгий и упорный труд, но никак не жизнь в роскоши, хотя об их богатствах ходили слухи по всей империи. Всюду по стенам были развешены знамена с изображенными на них символами горного народа — молотом и наковальней. Пройдя большой мост, под которым текла лава, процессия добралась до резных ворот королевского зала, охраняемых знаменосцами со штандартами.

Король не стал заставлять гостя ожидать слишком долго и вскоре ворота торжественно отворились. Размерами и роскошью этот зал превосходил все помещения, что до этого удавалось увидеть Меинхарду. На его стенах не было свободного места: все было увешано множеством щитов, секир, молотов, флагов и странных деталей к неведомым механизмам. На высоком помосте возвышался отделанный драгоценными камнями трон. В нем посла империи уже ожидал длиннобородый король Неруб. По бокам от трона стояло множество гномов в дорогих одеждах. Некоторые носили кольчуги и бросали на горбуна недоверчивые взгляды.

— Добро пожаловать в Хильд, что лежит во владениях моего народа, — поприветствовал низким голосом посла Неруб. — Представители Виндланда редко посещают этот город. Впрочем, здесь редко бывают отличные от гномов создания.

— Благодарю, легендарный король Железных гор, — польстил правителю Меинхард. — Твои владение так же прекрасны, как и этот чудесный город.

Оба еще некоторое время обменивались любезностями и восхваляли чужие королевства, пока посол, наконец, не принял решение, что время дипломатического церемониала подошло к концу.

— Император Зигфрид задумал со своей армией перейти Железные горы по Поясу Торка. Надеюсь, великодушный король не будет чинить ему в этом препятствий, — молвил Меинхард, и добродушное лицо Неруба налилось суровостью.

— К великому сожалению мой народ не сможет пропустить твоего императора, — ответил он. — Впрочем, я не буду препятствовать, если ваша армия захочет перейти Железные горы в любом другом месте.

И все гномы невольно усмехнулись, потому как еще никому не удавалось совершить подобный подвиг. Меинхард же предпочел оставить негодование от подобного ответа внутри себя.

— Что заставит короля изменить свое мнение? — спросил он, широко улыбаясь властителю подземелий.

— К сожалению, уже ничего. Я дал клятву на священном камне, а значит, ничто не сможет поколебать моей воли.

— А если император Зигфрид заплатит за проход солидную плату? Кроме того, он может сделать так, что племена орков покинут твои горы и никогда больше здесь не появятся, — в глазах посла блеснул хитрый огонек. — Что скажешь на это, великий Неруб?

Король молчал, как и его окружение, которое свято чтило традицию сохранения клятвы.

— Позволь узнать, посол, как же император Зигфрид намерен изгнать орков, когда за триста лет никому, даже нам не удалось сделать это? — неожиданно подал голос один из гномов в кольчуге с внушительной седой бородой.

Остальные его собратья одобрительно загудели, признавая справедливость такого вопроса.

— У императора огромная армия. Он готов лично возглавить поход против этих тварей, — уклончиво ответил горбун.

— Значит, готов вторгнуться в наши владения? — не отставал седобородый.

— Только с разрешения великого Неруба.

— Гномы знают эти горы куда лучше, чем люди. И все же мы можем лишь на время вытеснить орков, а потом они снова возвращаются. Как твой император намерен их извести? — продолжал напирать гном.

Меинхард не успел открыть рот, как еще один гном с гневом обратился к нему:

— А что ты скажешь на отряды орков в рядах армии Виндланда? Думаешь, если мы тут под землей сидим, так и не знаем ничего? Одной рукой, значит, воевать с ними собрались, а другой на службу зовете?

— Это правда, посол? — с неприязнью спросил Неруб под возмущенный говор гномов.

— Император действительно привлекает в свою армию орков, но это лишь кочующие наемники, которые не имеют отношения к вашим исконным врагам, — только и смог сказать на это Меинхард.

Неруб поднялся с трона и гномы затихли.

— Возвращайся обратно к Зигфриду и передай ему, что я отказываю в его просьбе, — громко объявил он. — Я дал священную клятву и не намерен нарушать ее, пока королевство Арондал выполняет свои обещания. Надеюсь, император понимает, что ждет его войско, если он без моего разрешения вступит на Перевал Торка. Что же касается проблемы орков, то Зигфриду лучше перестать поддерживать это отродье, иначе это серьезно осложнит отношения между нашими народами.

— Но разве император не помогал горному народу в прошлом?

— Помогал и получил за это свою избыточную плату. Надеюсь, у Зигфрида больше не хватит ума присылать ко мне послов с подобными предложениями.

«Слухи подтвердились, — удовлетворенно подумал Меинхард. — Гномы действительно заключили с Арондалом соглашение. Ну что ж, скоро на той стороне гор узнают, что император не так глуп, как они предполагают. Пусть пока тешат себя мыслями о спасении за каменной стеной».

* * * *

Быстрым маршем движется армия императора на юг вдоль Железных гор. Первый выпавший снег растаял под ногами длинных верениц суровых воинов и больше не помышляет становиться на их пути. Вот колонны оставили позади себя привычные равнины Виндланда и вступили на степные просторы с сухой жесткой травой. Обозы со снабжением не успевают, но времени ожидать их нет. Только вперед, делая как можно меньше привалов.

Вот уже впереди замаячили барханы Белой пустыни. Еще никому не удавалось пройти ее в летнее время зноя. Только лишь бедуины, владеющие секретами песков и знающие расположения оазисов, могут в одиночестве перемещаться по ней. Но зима вот-вот вступит в свои права на континенте, а значит — пустыня вполне проходима. Тем более армия пересечет лишь ее западный край, минуя ужасные центральные области с зыбучими песками. Однако и в таком переходе хватает потерь, не все выдерживают бодрый марш. Но истина в армии Зигфрида проста — опоздавших и немощных не ждем. Войско большое, для такого количества воинов потери в пустыне незначительны.

Куда ни поверни голову — везде видишь лучшие полки мира, перед которыми не устоит ни один смертный. Вот движется колонна тяжелых конников на обвешанных сталью лошадях. Ни один строй не выдержит их удара на полном скаку. Разве что элитные копейщики Виндланда, что шагают с высоко поднятой головой следом за ними. В больших повозках, которые тянут буйволы, лежат щиты высотой с человеческий рост. Пытать разбить шеренгу этих воинов все равно, что с разбега влететь в высокую каменную стену неприступной крепости.

Вот мимо проходят конные стрелки, состоящие в основном из искусных всадников юго-восточных областей Виндланда, покоренных еще при отце Зигфрида. Они не имеют тяжелой брони, их сила в удивительных способностях пользоваться луками прямо в седле. Никто не сможет так настырно «кусать» неповоротливые полки врагов как они.

На фоне моря закованных в железо людей выделяются отряды чернокожих воителей в легких накидках и вооруженных изогнутыми клинками. Это воинство — дань покоренных южных народов, обязанных передавать под начало императора своих лучших мужчин. Расходный материал во время войны, но хороший для походов в жаркие страны. Правда, треть чернокожих уже околела пока армия дошла до пустыни, но разве их смерти кого-то волнует?

В конце колонн сотрясая землю, плетутся носороги и массивные колесницы с торчащими во все стороны длинными лезвиями. Вряд ли эти штуковины способны принести серьезный успех Виндланду, но, по крайней мере, могут поселить животный ужас в сердца противника, разрезать любой строй, словно нож масло.

Поодаль от остальных идут отвратительные орки, помахивая своими топорами и дубинами. Император обещал вернуть им владения в Железных горах, и твари предпочли поверить его обещаниям, чем продолжать безуспешную войну с гномами. Эти существа особенно отвратительны, как в своих обычаях, так и рационом. Лучше пока держать их подальше от других воинов.

С этой армией и дурак может покорить весь мир, но только такой как Зигфрид умеет держать в подчинении настолько различных воинов. Многие не вернутся, но их кровь станет щедрым даром вечно голодным богам севера.

А пустыня тем временем заканчивается. Впереди побережье Моря Туманов.

* * * *

Отдав последние распоряжения, уставший император задремал под навесом как простой воин. Высокий потолок шатра он признавал только когда с неба падал снег, мягкую кровать ему заменяла медвежья шкура, вместо первой красавицы Виндланда лежал он в обнимку с огромным мечом. Сон заменила ему солдатская дремота, которая держит в готовности при малейшем шорохе вскочить на ноги и немедля вступить в бой.

Вся его жизнь это один большой поход, который закончится только с наступлением старческой немощи или смерти. Столица империи прекрасна, но глубоко отвратительна правителю. Он бы предпочел видеть вместо нее небольшую уютную деревеньку, но незримые законы власти требуют иметь высокие каменные стены с башнями да многочисленные дома распорядителей императорских дел.

И Зигфрид бежит подальше от этой каменной тюрьмы, потому как один лишь год в ее застенках вытравит из его крови тягу к смертоносным сражениям и стремление к великому господству. И где-то в глубинах его разума шевелится мысль-паразит, напоминающая, что рано или поздно императору придется остановиться. Свободные и независимые земли закончатся, и вместе с ними закончится его поход.

Нет, лучше он умрет в бою, чем разжиреет и станет постоянным гостем сытных пиршеств. Жизнь — это война, звон мечей, кровь, дым пожарищ, громогласное «Сэйла» над телом поверженного врага.

Сегодня завоевателя не посещал даже короткий тревожный сон. Голова была не подвластна его железной воле. Она вспоминала последний разговор с младшим сыном Трюгвидом.

— Зачем тебе земли за Железными горами? — вопрошал он у Зигфрида перед этим походом. — Твоя империя так обширна, что даже за этими владениями трудно приглядывать. Кто же будет нести дозор в тех диких землях? Сколько тысяч воителей понадобится для удержания новых территорий? Мы же еще не отошли от войны с варварами, а ты даже не даешь старым ранам затянуться.

То, что было непозволительно старшему сыну, прощалось младшему. Он был совсем не похож на своего брата: не так силен и вынослив, слишком изнежен, избыточно умен. Он не видел смысла в сражениях, не приносящих очевидных выгод. Он не любил походы отца и старался не принимать в них участия. Зигфриду ничего не стоило одним своим грозным словом потащить мальца за собой штурмовать вражеские стены, но почему-то именно Трюгвид был его любимым чадом, а не подобный правителю Биргир.

— Такова судьба воина, когда-нибудь ты поймешь, — лишь так отвечал Зигфрид младшему сыну.

— Судьба?! — незаметно начинал горячиться Трюгвид. — Скажи мне отец — для чего иметь империю, если нет желания править ей? Зачем иметь полные подвалы золота, если живешь подобно отшельнику и спишь на грязных шкурах? К чему роскошные дворцы, если тебе милее пещера? Меч заменил тебе все радости жизни, я же вижу в нем лишь железяку, которой сподручно рубить головы.

— Императором становится тот, кто сам заявил свои права на трон! — сердился в ответ Зигфрид. — Тот, кто своими зубами перегрыз глотки всем прочим претендентам. Думаешь, достаточно сесть повыше остальных и можно в ус не дуть?! Народ и армия все равно, что зверь: ослабь хватку, и он сам набросится на тебя. А сколько вокруг врагов, выжидающих удобный момент для начала войны? Ты их собрался своими сладкими речами остановить?!

Их спор то гас, то разгорался с новой силой, но к единому мнению они так и не приходили. В конце концов, кто-то должен был править Виндландом, пока император будет покорять народы по ту сторону Железных гор. Так и оставил он Трюгвида в Яродгере, а сам с Биргиром повел своих воинов через всю страну к побережью Моря Туманов.

Каким будет правление младшего сына? Сможет ли он обуздать покоренные земли? Не лучше ли было оставить Биргира? Эти вопросы мучили Зигфрида, не позволяя хотя бы ненадолго провалиться в беспамятство. Но вот громкие крики нарушили этот и без того тяжкий отдых.

— Император, множество кораблей плывут к нам! Флаги царства Арразии видны на их мачтах! — в спешке доложил подбежавший к нему тан Стейн.

— Не обманули, пустынные крысы, — с улыбкой молвил Зигфрид и, поднявшись с медвежьей шкуры, двинулся к побережью навстречу судам.

* * * *

— Мало? — поперхнулся капитан арразийской флотилии. — Великий царь Хетаф и так выделил лучшие из своих большегрузных кораблей. Вся торговля царства застыла по милости владыки. Я едва вывел их из шторма, хотя и предупреждал, что сейчас не сезон для подобного плавания. И что я слышу теперь на этом берегу?

Сильная рука, больше похожая по своим размерам на лапу медведя, ухватила Джафини за ворот камзола и легко оторвала от земли.

— Кто ты такой?! Как разговариваешь с императором Виндланда?! — рявкнул ему в лицо Зигфрид, и у арразийца от страха затряслось все тело.

— Я не знал, что передо мной сам император, — залепетал он. — Ваше одеяние смутило мой худой разум.

— Ожидал увидеть павлина, а не воина?!

— Мне никто не сказал, что император лично прибудет сюда.

— И что? Ты, жалкий червяк, обязан с почтением разговаривать со всеми моими рубаками, как с самим императором!

Великан швырнул южанина обратно и принялся придирчиво осматривать корабли.

— Говоришь, лучшее что было? По мне на этих корытах и десяти пролетов стрелы не проплыть не замочив ноги.

— Нет-нет, император. Готов поклясться небесами, что других у нас не было.

Сейчас у капитана была только одна мысль — как бы выполнить задачу визиря и сохранить при этом голову на плечах.

— Отец, суда слишком малы для колесниц и носорогов, — подошел к ним Биргир. — К тому же животные слишком пугливы и могут взбеситься в отрытом море.

— Ты прав, — мрачно подтвердил Зигфрид. — Оставим их здесь. Однако перевезти всю армию мы сможем только с двух заходов.

— Я готов пойти в первой очереди и закрепиться на чужой земле! — воскликнул молодой воин. — Клянусь перед всеми богами севера, что никакому врагу не удастся сбросить меня в море. Виндландцы мертвой хваткой вцепятся в берег и удержат его до твоего прибытия!

— Не сомневаюсь в этом. Но первым поплыву я, а уж после другую половину приведешь ты. Может так статься, что ты опоздаешь, и я уже покончу с арондальким королевством. Но будь спокоен, по ту сторону гор достаточно земель. И твой топор найдет врага, чтобы прославить нашу доблесть.

Биргир не стал перечить отцу. Он давно уяснил, что его слово — закон. И император никогда не выносит преждевременных решений.

— Все готовы, ждем слова императора, — доложил Стейн.

— Пойдешь со мной. Приказывай грузиться моей коннице и копейщикам. Орков тоже захвати, этих лучше пустить в бой как можно скорее пока не разбежались. Остальных — сколько влезет, — коротко по-военному отдавал приказы Зигфрид.

— Немедля дам указания, — поспешил Стейн.

— Отец, ты никогда раньше не разрывал войско. Временно разделял, но не на такое время и расстояние, — заговорил Биргир.

— Мне хватило бы и имперских воинов, чтобы покорить Арондал, — закатил глаза в небо повелитель. — Или ты сомневаешься в моих силах?

— Нет, император, — поспешил ответить тот, опуская взгляд. — Сами боги выступают на твоей стороне. Ничто не в силах изменить пророчество друидов с Черной горы.

К ним на полусогнутых ногах подошел капитан судов.

— Великий император, а когда же будет плата за перевозку на наших чудных кораблях? — изогнулся перед великаном Джафини.

— Только когда последний из моей армии вступит на вражеский берег. До этого о золоте можешь забыть, — жестко ответил Зигфрид, и арразиец больше не рисковал задавать ему подобные вопросы.

Мимо них, грохоча латами и оружием, уже двинулись первые сотни воинов под завывания священных гимнов. Война была для всех них больше чем работой. Она была их жизнью, вне которой существование этих людей было невозможно. В Виндланде выживали только те, кто мог приносить пользу своей империи.

15-16 главы

Глава 15. Измена

Падение в пропасть продолжалось целую вечность, а потом перед его глазами предстал старый трухлявый лес, изъеденный многочисленными вредителями. Под ногами зловеще плескался черный туман, норовя заползти в складки одежды. Над головой, едва не касаясь верхушек деревьев, стояли без движения темные грозовые тучи.

Аллард долго разглядывал этот мрачный мир, наполненный лишь мертвой тишиной, прежде чем из-за причудливо изогнувшейся сосны не показался безликий призрак и поплыл прямо к нему.

— Похоже, ты слишком умен. Больше не рассчитывай на мою помощь, — зашептал голос не из этого мира. Но Аллард неведомым чутьем догадался, что это был его старый знакомый Кристоф.

Из-за соседнего дерева высунулось другое приведение и, немного помедлив, тоже молвило своим загробным голосом:

— Считай, что теперь ты сам себе хозяин, Аллард Уинсон.

После него призраки полезли со всех сторон, охватывая человека в плотное кольцо своих белесых тел.

— Вот нравишься ты мне приятель и все тут.

— Спой мне птичка. Может твоя песня придется мне по вкусу.

— Ты принес мои деньги?

— Как ты смеешь!? Я король Арондала!

— Кто ты такой?! Букашка под светом Его могущества!

Разноголосый хор слился в одну жуткую какофонию, призрачные руки со всех сторон потянулись к Алларду. Они хватали его за одежду и тащили в разные стороны, как будто пытаясь разорвать на части.

Яркий свет вспыхнул вдруг над головой Уинсона и через мгновение сон отступил. Он лежал на грубой кровати под сводом плотно сплетенных веток. Слабый свет проникал в резные окна и причудливо искривлялся, отражаясь в предметах быта. Все вокруг казалось слишком нереальным, и первое, что пришло ему в голову — это загробный мир.

— Ты не умер. Просто слишком долго пребывал на той стороне сна, — донесся совсем рядом мелодичный голос.

Аллард повернул голову и увидел перед собой прекрасное женское лицо лишенное страсти, с ниспадающими на него золотистыми волосами.

— Аманиэль? Ты ли это? — неосознанно пробормотал он, не в силах оторвать взгляд от эльфийки.

— Человек не ошибся. Это действительно я, — на ее губах впервые появилось некое подобие улыбки. — У отца были видения о тебе, но слишком размытые. Он отправил в восточном направлении разведчиков, даже не зная, где ты можешь быть. Они нашли тебя случайно, когда уже собирались возвращаться обратно.

— Вот чего не ожидал, того не ожидал.

— Твоя рана не была серьезной, но в кровь попала зараза и быстро пошла по телу. Две недели ты прибывал между жизнью и смертью, и мы не были уверены, что ты выживешь. Пришлось применить не только целебные травы, но и магию. Сам правитель шептал над тобой старинные эльфийские заклинания.

— Не думал, что я такой живучий, — через силу улыбнулся Аллард и попробовал сесть на кровати. Это удалось сделать только с помощью Аманиэль. Тело уже не болело, но сильная слабость преследовала каждое его движение. — Как я могу выразить благодарность Найкилону за чудесное спасение?

— Уже никак, — с грустью молвила эльфийка. — Как только стало понятно, что ты будешь жить, отец отправился в путь на север.

— На север? Зачем?

— Такова наша традиция. Эльфийские короли не держатся за власть до конца жизни. Как только приходит назначенный судьбой срок, они сами покидают Хелиндельсельв, отправляясь в паломничество к святым землям, где впервые возник наш род. Никто не бывает в тех краях кроме уходящих эльфов. Там они и находят свое последнее пристанище.

Девушка глубоко вздохнула, борясь с накатывающим чувством печали. Алларду даже показалось, что ее глаза наполнились слезами. Но когда она вновь обратила на него свой взор, в ее взгляде не осталось и следа от грусти. Правда теперь к безмятежности и легкому безразличию к ним добавилось едва уловимое чувство королевского величия.

— Кто же теперь правитель леса?

— Отец выбрал меня. Теперь это тяжелое бремя стало моей судьбой. А твоя судьба быть Основателем нового мира.

— Не совсем понимаю, что за звание такое — Основатель. И почему именно я удостоился такой чести?

— По старинному преданию один раз в эпоху рождается существо, наделенное богами высшей целью, — терпеливо объясняла Аманиэль. — Не имеет значения, кем будет это существо, какой расы, в каком краю появится на свет. Оно рождается, когда мир наш стоит на краю гибели. Именно Основатель должен спасти его от надвигающегося безумия и подготовить землю к процветанию.

Это было что-то совсем новое. Мало у Алларда было своих проблем, так теперь еще эльфы придумали ему странно предназначение.

— И ты в это веришь? — задумчиво спросил он.

— Мой отец верит. Я лишь исполняю его волю.

— Моя жизнь столько раз висела на волоске, я столько раз мог изменить свой путь. Как же возможно, что именно мне уготована судьба стать этим Основателем?

— Знаешь, я в своей жизни еще ни одного Основателя не видела, — засмеялась вдруг девушка. — А ты хочешь, чтобы я тебе доходчиво объяснила суть древних писаний, которые уже несколько веков никто не читал. Признаться, я и сама не особо верю во все это. Просто не знаю, как объяснить твое удивительное везение.

И Аллард не мог не засмеяться вместе с ней. Усталость начала покидать тело, а тяжесть в голове пошла на убыль. Разум человека возвращался к своей привычной работе, самостоятельно вспоминая былые дела и интриги, непроизвольно задумываясь о новых свершения.

* * * *

Миновав стражу на вечерних улица Вермилиона, Вальгир добрался до трактира «Черный клинок». Заведение не пользовалось популярностью у добропорядочных горожан, а потому эльф потратил почти полдня на его поиски. Еще больше дело усложнялось тем, что он был в столице Арондала всего второй раз в жизни. Если бы не эльфы-торговцы, к которым он примкнул по дороге, то добраться до интересующего его места стало бы настоящим испытанием.

Впустили Вальгира без лишних вопросов, хотя и смерили полными подозрения взглядами. Внутри трактира царил полумрак, перемешанный с сильным запахом курительных смесей. За дубовыми столами, потемневшими от жира и копоти, шла веселая попойка неопрятного вида компании. В углу обсуждали свои темные делишки контрабандисты. Одного перепившего мужчину два крепких молодца уже тащили к выходу.

— Ты случаем дверью не ошибся? — грубо спросил у эльфа хозяин заведения, отвлекая того от созерцания внутреннего убранства.

— Не ошибся. Ищу одного человека, — Вальгир не спеша подошел к стойке и взглянул в глаза трактирщику. — Мне нужен тот, кто зовет себя Ассером.

— Первый раз слышу, — буркнул хозяин и сплюнул на пол. — Эльфа мне еще не хватало. Что вам в своих лесах не сидится? Или захотели ощутить вкус нашей жизни? У нас всего полно: эль, пьянящий дым, шлюхи, кости. Что твоей душе угодно?

— Я не за этим пришел, — поморщился Вальгир. — Только передам Ассеру одно письмо и немедля покину это место.

— Ты видно плохо слышишь меня, хоть и уши отрастил будь здоров, — трактирщик не успел продолжить гневную речь, потому что перед ним на стойку легла черная материя с вышитой на ней белыми нитками буквы «А».

— Это поможет мне найти Ассера?

Вскоре Вальгира проводили в обшарпанную коморку, где перед ним предстал лысый одноглазый мужчина.

— По описанию похож, — задумчиво произнес эльф, оглядывая его внушительного вида фигуру.

— Как бы ты сам сейчас на меня не стал похож, — огрызнулся тот нетрезвым голосом в ответ. — С чем пришел, остроухий?

— Грубость и дурные манеры так свойственны людям, — презрительно молвил Вальгир. — Только по просьбе моей правительницы и говорю с вами. Передо мной стоит человек, именуемый Ассером?

— Меньше слов — больше дела. Я — Ассер. Что там у тебя?

— Письмо от вашего старого знакомого, — эльф протянул ему грубый шнурованный пергамент. — Он просил немедля прочесть и дать мне ответ.

Ассер распорол ножом тонкие веревки и принялся с трудом читать текст послания. Вальгир же ждал, намереваясь как можно скорее покинуть отвратительный трактир.

— Что скажешь человек? — не выдержал он, когда Ассер медленно осел на тахту и понуро опустил взгляд в пол.

— Моего брата больше нет в живых, а ты меня еще торопишь? — мрачно ответил одноглазый.

— Всем нам предстоит отправиться в лучший мир, — холодно заметил эльф, не разделив с человеком скорби. — Я лишь хочу выполнить то, что мне поручено.

— Ну, тогда дашь такой ответ: что творится во дворце — я не ведаю! Уинсон угробил моего брата, и я не намерен больше помогать ему ни в чем. Пусть забудет о моем существовании и даже на глаза не попадается!

— Это все?

— Клянусь, если ты немедленно не скроешься с моих глаз…

Вальгир не заставил себя долго ждать. Он спешно покинул «Черный клинок» и быстро зашагал в сторону квартала, где располагались жилища его сородичей, не замечая, как тонкая невысокая тень выпорхнула из проулка и двинулась следом за ним.

* * * *

Пустая бутылка выскользнула из ослабевшей руки и, радостно звякнув о деревянный пол, покатилась к дверям. Ассер мутным взглядом проследил ее путь и обнаружил препятствие, что помешало пустышке продолжить свое движение. Это были изящные кожаные башмаки с заостренными мысами, один из которых немедля запнул бутылку в темный угол. Мужчина медленно поднял глаза и обнаружил женскую фигуру, скрытую до самого пола под темной накидкой. Лицо гостьи оказалось в тени, и Ассер не стал прилагать усилий, чтобы разглядеть кто перед ним. Он лишь выдавил бессмысленную улыбку пьяного человека, для которого уже ничего не имеет значения.

— А ты еще кто такая? — с трудом шевелился его язык. — Я привык иметь дело с Рондой, а ни с теми низкопробными шлюхами, коих Логан заманивает в свой притон. Если хочешь за мой счет заработать, то я спешу разочаровать тебя. Ассер не спит с кем попало. Иди, позови Ронду, пока я еще могу шевелиться. И пусть захватит с собой выпивку.

— Зачем тебе Ронда, если я могу куда больше чем она, — незнакомка не спеша двинулась к Ассеру. — Готова спорить на любые деньги — эту ночь ты не забудешь до конца жизни.

— Ха-ха! Самоуверенная блудница! Знаешь, сколько я вас таких видал за свою жизнь?

— Главное — не сколько нас было. Главное — кто из нас будет последней.

С этими словами женщина рывком скинула с себя накидку и рубанула Ассера саблей через ключицу. Кровь брызнула во все стороны, оставляя пятна как на стенах, так и на лице темноволосой красавицы.

Ассер громко закричал, но избыток хмеля не позволил ему потерять сознание от сильной боли. Пытаясь зажать здоровой рукой ужасную рану, он бросил взгляд на женщину и от удивления замер, забывая, что находится на краю гибели.

— Джамила?

— Еще не пропил свою память, помнишь меня, — криво усмехнулась она. — Пришла подарить тебе самую лучшую ночь в жизни. Жаль, что раньше не дали покромсать твою наглую рожу.

— Тварь! Мы же на одной стороне!

— Я всегда только на своей стороне. Остальные лишь могут временно присоединяться к ней.

И Ассер зашелся диким хохотом обреченного на смерть:

— Никогда не доверял тебе, змея пустыни. Пропади ты пропадом вместе со своим Аллардом!

— Значит, он все-таки жив? — вздох не то радости, не то разочарования вырвался из Джамилы.

— Ненавижу вас обоих! — окровавленная рука Ассера рванулась за спину к кинжалу, и тут же короткий взмах саблей отделил его голову от туловища.

— А я только вошла во вкус, — с сожалением процедила арразийка, обтирая сталь покрывалом с тахты.

После ее ловкие руки принялись обшаривать одежду безголового мертвеца и сразу же извлекли на свет эльфийский пергамент. Черные глаза пробежались по тексту и удовлетворенно сузились.

— Так и знала, что ты выжил. Подобных людей очень непросто прикончить.

* * * *

Вальгир закончил трапезу и поблагодарил за нее Дунлина, приложив свою руку к груди и слегка поклонившись.

— Спасибо, что дал мне пищу и ночлег. Хотел бы задержаться здесь подольше, но неотложные дела волнуют мое сердце, — сказал он старейшине эльфийского дома.

— Даже не поведаешь мне, что происходит сейчас в Хелиндельсельве? — спросил внезапно Дунлин, опередив желание Вальгира подняться с лавки.

— Лес вот-вот уйдет в спячку. На границах спокойно. После войны в Антинаре дышать там стало куда легче.

— Пока легче, а что потом будет — неизвестно. Ты же не думаешь, что люди просто так оставят нас в покое?

Слова старейшины насторожили эльфа.

— Разве есть причины для беспокойства? — спросил он. — Королева Алисия дала нашему народу обещание больше не тревожить священный лес. Почему мы не должны доверять ее словам?

— Потому что это только слова. В устах людей они совсем ничего не значат, — сгорбившись, Дунлин опустил голову на согнутые в локтях руки. — Люди не доверяют нам, мы не доверяем им. Замкнутый круг. Я вновь вернулся в Вермилион и рассчитывал увидеть перемены в их глазах, но в который раз разочарование отравляет мою душу.

— Люди всегда были такими. Лучше расскажи, как продвигается наша торговля. Былые притеснения остались в прошлом?

— Нам выделяют самые бойкие места. Тут мне жаловаться не на что.

— Так что же гложет тебя?

— Мне трудно объяснить это, Вальгир. Чувствую, как враждебные нам силы вновь собираются вместе. Блейков уже нет, но что-то иное заняло их место. С пропажей советника Уинсона тьма вновь зашевелилась с той стороны.

Вальгир промолчал, надеясь, что Дунлин не задаст свой очевидный вопрос. Но тот не мог обойти его стороной.

— Скажи мне, что же случилось с Аллардом Уинсоном? Он действительно погиб или слухи не лгут, и советник скрывается в Хелиндельсельве?

Вальгир не умел врать, особенно своим соплеменникам.

— Дозорные говорили, что видели в лесу человека, но был это Аллард или нет, сказать не берусь, — уклончиво ответил он, стараясь избегать взгляда старейшины.

— Как так? Видели и не захватили в плен? Не похоже на наших дозорных.

К столу подошла юная эльфийка и спросила у гостя, не желает ли он продолжить трапезу.

— Нет, спасибо любезная девушка. Ты изумительно все приготовила, а потому не сочти за оскорбление мой отказ, — мягко сказал ей Вальгир, залюбовавшись ее красивым лицом и стройной фигурой.

Щеки девушки подернулись румянцем и она, смутившись, поспешила покинуть комнату.

— Моя дочь Морелей, — со вздохом сказал Дунлин. — Ей уже тридцать, а я все не могу свыкнуться с мыслью, что опека ей не требуется. Хочу выдать ее замуж, да разве в этом городе сыщешь доброго эльфа. Предлагал ей вернуться домой, а она не хочет. Говорит, что кто-то должен нести здесь тяжелое бремя торговца. Хотя я думаю, что она лукавит. Самой тут нравится жить. Стала уже волосы укладывать подобно местным женщинам, да чем-то лицо себе мажет по вечерам.

— Что поделаешь, жизнь на чужбине диктует свои правила, — ответил ему Вальгир. — Лишь бы она совсем не оторвалась от своих корней, да не загуляла тут с каким-нибудь пройдохой из людского рода.

— Вот этого я и боюсь. Бесчестие для человека в порядке вещей, а для нас оно смерти подобно. А долг свой каждый из нас выполнить обязан. На том и стоит эльфийский народ.

Вальгир вспомнил о своей миссии и поспешил раскланяться перед хозяином дома. Стоило поторопиться — в Месяц Холода снег всегда выпадал слишком уж внезапно, а впереди неблизкий путь до дома. И хотя он так и не получил от одноглазого желаемых сведений, но все же считал свой долг выполненным.

* * * *

Едва ощутимый укол в плечо и по всему его телу внезапно пробежала слабость. И как не пытался Вальгир сохранить равновесие, а ноги предательски подкосились, увлекая его на каменную мостовую.

— Ну, чего уставились!? Не видите — плохо ему! А ну расступись, к лекарю сейчас его доставим! — как во сне услышал он рядом мужской голос. Две пары сильных рук подхватили его и поволокли подальше от городской суеты.

Очнулся эльф в пустом заброшенном дворе.Тело хоть и с трудом, но все же приходило в себя. Что же касается неизвестных, то они сразу же исчезли, как только доставили его в это место. Читай на Книгоед.нет

— Вальгир, правильно я называю тебя? — внезапно предстала перед ним черноволосая женщина.

— Ты права, но что все это значит? — рука эльфа по привычке потянулась за спину, но своего верного лука там не обнаружила. Ножны на поясе тоже оказались пусты.

— Твое оружие у меня, — предупредила незнакомка. — Дабы избежать лишнего насилия, скажи мне откровенно — где прячется Аллард?

— Впервые слышу это имя.

— А глаза не знают куда себя деть, — звонко засмеялась женщина и показала эльфу пергамент. — Видишь это? Ты же принес его одноглазому?

— Даже если и я, что тебе с того? — гордо ответил Вальгир, мысленно готовясь к худшему.

— Хм… да собственно ничего, — равнодушно пожала она плечами. — Хочу, чтобы ты передал кое-что своей королеве или как вы там еще ее называете.

— Я слушаю тебя, женщина.

— Во дворце ждут голову Алларда Уинсона. Причем ждут с большим нетерпением. Живым он не нужен, хватит и этой части тела. Эльфы отдают нам голову, а королева Алисия сохраняет старые договоренности и передает им Хелиндельсельв.

— Лес и так принадлежит нам! — воскликнул от возмущения Вальгир. — Сама королева клятвенно заверила мой народ в этом!

— Наивный! Королевское слово так же легко забрать, как и дать его! Считай, что все прошлое уже не имеет силы.

— Воистину коварство людей не знает границ!

Черноволосая лишь снова рассмеялась, дивясь этой эльфийской простоте.

— Подумай! Голова жалкого человека за целый Хелиндельсельв! Разве это не щедрое предложение?

— А если откажемся? — тут же спросил Вальгир, и черные глаза женщины налились суровой злостью.

— Мы сожжем ваш проклятый лес и обильно посыплем землю солью, чтобы больше ни одно дерево там не выросло. Мы будем убивать всех подряд, пока весь ваш род не исчезнет из этого мира. Ты даже не представляешь, на что способны люди, когда такие жалкие создания становятся на их пути.

Эльф в ярости рванулся было к ней, но к счастью ноги его по-прежнему были слабы.

— До дома путь не близкий. Обдумай все по дороге и слово в слово передай своей правительнице. Судьба вашего народа теперь в ее руках. И отчасти в твоих.

Женщина бросила неподалеку от эльфа отнятое у него оружие, а сама не спеша скрылась в темной арке двора.

* * * *

Холодный северный ветер внезапно стих и на западе, с трудом раздвинув тяжелые осенние тучи, показалось солнце. Показалось, чтобы бросить на остывающую землю Арондала последние лучи света и уступить свое место бледной покойнице луне.

По полям и низинам черной холодной гладью озера уже растекалась темнота, а Хелиндельсельв все еще сверкал пестрым островом среди наступающих осенних сумерек. В эти дни прощания с жизнью великий лес был особенно красив и печален. Грусть переполняла его вековые деревья, чистый и прозрачный воздух, живительные родники. Все вокруг замерло в странной тишине, готовясь в очередной раз погрузиться в мертвый зимний сон. Лес знал, что вновь воскреснет весной, но как же страшно было засыпать в эту безумную эпоху войн.

Кому суждено проснуться с первыми криками вернувшихся жаворонков? А для кого этот сон станет вечной смертью? Молчание служило ответом на эти вопросы. Порой судьба бывала слишком капризной даже по отношению к своим предсказателям.

В самом сердце леса под могучим дубом с развесистой кроной стоял невысокий широкоплечий мужчина. Серый плащ, в который он закутался, скрывал потрепанную, уже потерявшую вид дорогую одежду, выдававшую в нем человека, имеющего высокий титул при королевском дворе. Гибкие руки бесцельно крутили сухую ветку, а отрешенный взгляд серых глаз был направлен куда-то вглубь лесной чащи и совсем потерялся в ее удивительной тишине.

Ничто не могло нарушить устоявшуюся гармонию с природой. Но внезапно раздавшийся за спиной мягкий певучий голос безжалостно вырвал его из этого состояния.

— Твоя рана уже зажила, но тело до сих пор бездействует, — сказала эльфийка, бесшумными шагами приближаясь к нему. — Ты так много сделал, но теперь вдруг остановился на середине пути. Однако вместе с тобой так далеко зашли и многие другие, в том числе и мой народ. Мы сожгли мосты позади себя и теперь можем лишь идти вперед навстречу долгожданной победе или славной смерти. И этот путь мы можем закончить только вместе с тобой.

— Если вы пойдете со мной, то погибните в неравной схватке, — ответил ей человек. — Я с радостью принес бы на алтарь идеального мира свою жизнь, но этого ему будет мало. Он потребует заплатить непомерную цену за новый порядок. Потребует заплатить ее наперед, не давая даже малейшей гарантии на успех. Так может быть оставить все как есть? Вам еще не поздно остановиться. Эльфы всегда держали нейтралитет, выступая на поле брани только в крайних случаях. Натяните тетиву на своем луке сейчас — и никто вам этого не простит. Люди жестоки и злопамятны. Они будут мстить до тех пор, пока замертво не свалится последний житель леса. Зачем это нужно? Ради чего? Пройдет десяток лет, и другие алчные правители развяжут новую бессмысленную войну. Сама знаешь — нельзя бесконечно оттаскивать от края пропасти того, кто прилагает все возможные силы, чтобы упасть в бездну забвения.

Он замолчал, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы описать весь ужас, с которым неизбежно столкнутся побежденные. Но девушку, казалось, совсем не интересовали его доводы. Она подошла к вершителю судеб в сером плаще и заговорила, положив ему на плечо свою тонкую изящную руку.

— Помнишь, что ты сказал, когда впервые побывал в этом лесу? — едва шептали губы эльфийки, но в его сердце эти слова грохотали подобно камнепаду. — Ты сказал, что мы не живем, а лишь существуем. Что мы отгородились от всего мира и не видим за стволами деревьев, как медленно вымираем. Что нейтралитетом мы лишь продлеваем неизбежную кончину своего рода. Тогда я посчитала тебя безумцем, но потом поняла правоту этих речей. Свобода, как и родина не даются просто так. Их надо заслужить, за них надо бороться. И пусть все эльфы погибнут в этой кровавой войне, но может хотя бы в злых людских сердцах останется о них память как о смелых воинах, которые не сдались на милость победителю.

— Это слишком жестоко даже для меня.

— А для меня нет, — ее глаза блеснули сталью, что готова отведать свежей крови. — Я веду свой народ. И только я могу распоряжаться его жизнью. Выбор сделан — мы пойдем. С тобой или без тебя.

— Без меня? А как же все эти разговоры про Основателя?

— Знаешь, я тут подумала — может суть Основателя не в том, чтобы самому изменить этот мир?

Слова эльфийки наводили на определенные подозрения, и Аллард поспешил узнать, что она имеет в виду.

— Все очень просто, — молвила она. — Королева назначила за твою голову награду. И награда эта — наша независимость. Теперь ты понимаешь, как можешь помочь моему народу?

— Понимаю, очень хорошо понимаю, — медленно проговорил Аллард, совсем не удивившись такому предложению из Вермилиона. — Я часто задумывался о проблеме самопожертвования, но вот, похоже, столкнулся с ней лицом к лицу. И если другого выхода нет — я готов к этому.

Глава 16. Возвращение в Вермилион

Белый рыцарь «взял» черного пехотинца и навис над маршалом, прикрывающим своей деревянной фигуркой удар по королю.

— Что вы мне принесли? — недовольно сказала королева Виллею, не отрывая пристального взора от шахматной доски.

— Как вы и просили — отчет о доходах королевства за последний месяц, — непроизвольно поправил ворот своего изысканного камзола канцлер, чувствуя, что подобный тон высочайшей особы не сулит ничего хорошего.

— Я вижу в нем только окончательные размеры доходов и расходов. Полагаете, с такими бумагами можно приходить ко мне? — в голосе Алисии зазвучали нотки раздражения. Тяжелое положение на шахматной доске способствовало этому.

— Атакую короля, — предупредил старик Меррилл и двинул вперед крепость.

— Ваше величество, я лишь не хотел утруждать вашу голову этими никчемными росписями и множеством цифр. Хотите получить подробный отчет? — осторожно спросил канцлер.

Королева не ответила. Ее голова лихорадочно соображала, как спасти и без того сложную позицию на доске. Наконец, она решилась «прикрыть» короля броненосцем и повернула свое сердитое лицо к Виллею.

— Господин канцлер, я кто тут, по-вашему?

Мужчина занервничал, не ожидав такого замысловатого вопроса.

— Вы королева Арондала, правительница земель от самых…

— Меня не это интересует, — оборвала его Алисия. — С каких пор правитель Арондала так опрометчиво относится к делам королевства? Или вы считаете, что не женское это дело следить за наполняемостью казны?

— И в мыслях не было! Просто раньше все подобные вопросы за ее величество решал советник Уинсон. Но раз советника нет, а королева не назначила ему замену…

— Для начала я бы хотела знать, что с ним.

Алисия повернулась к доске, и Меррилл объявил ей очередную атаку на короля. Поводив глазами по черно-белым клеткам, женщина вынесла свой вердикт:

— Проиграла. Тут без вариантов.

— Хотите сыграть новую партию? — спросил старик.

— Расставляй, — распорядилась королева и обратилась к канцлеру: — Ну, так что вам удалось узнать о судьбе Алларда?

— Все тоже, о чем докладывал маршал Уильям. Осмелюсь напомнить, что сегодня вечером он прибудет во дворец. Возможно, он сможет вас обрадовать новыми сведениями.

— А вы, значит, ничего нового не узнали?

— Ваше величество, я простой казначей и не более того, — сделал жалостливое лицо Виллей. — Я привык считать деньги да бумажками шуршать. Стоит ли требовать от такого затворника ценных знаний?

— Действительно не стоит, — усмехнулась королева и сделала первый ход на шахматной доске. — Завтра утром принесете мне подробный отчет о доходах за прошлый месяц. У меня имеется достаточно вопрос о приходе золота в казну.

— Как вам будет угодно, — поклонился канцер и покинул покои королевы.

Новая партия для Алисии складывала достаточно удачно, и ей даже удалось безнаказанно отхватить у Меррилла пехотинца. Однако то был лишь коварный замысел старика. Получив больше пространства в центре доски, он быстро начал напирать на фигуры королевы, заставляя их тесным строем жаться друг к другу.

— Скажи мне, мудрец, почему ты рассказываешь о моих ошибках, только когда я проигрываю, а не делаешь это сразу после неудачного хода? — спросила она, понимая, что и эта партия идет к своему логическому завершению.

— Если ее величество узнает сразу о своей ошибке, то у нее может возникнуть мысль переходить, — заскрипел голос старика. — Если ее величество не будет менять свое решение, она может просто начать новую партию. А это недопустимо.

— Почему? — удивленно посмотрела на него королева. — В чем хитрость твоих рассуждений?

— Ни один человек не должен отрываться от реальной жизни. Повернуть время вспять можно только в сказках. Делая так, мы перестаем чувствовать ответственность за свои ошибки. Мы считаем, что их можно исправить, но это ложь. Любое наше слово и дело не имеют обратного хода. И чем больше у человека власти, тем серьезнее последствия ошибок.

— Я поняла тебя. Хочешь, чтобы из меня получился достойный правитель? Но я всего лишь женщина, глупая женщина на троне. Разве не так всю историю относились к женам королей?

Меррилл поднял свои выцветшие глаза на нее и непонимающе заморгал.

— Ваше величество не должны так говорить, — осуждающе произнес он. — Даже тот, кто волей случая занял трон, обязан нести за него ответственность.

— Без Алларда я как без рук, — нахмурилась Алисия. — Даже часть его обязанностей не могу осилить. А между тем в этом дворце снова шевелятся дурные помыслы. Но не сейчас о них говорить надобно. Ты не ответил мне, почему неправильно сразу прекращать партию, когда поражение уже очевидно.

— Без поражений не бывает побед. Но и само поражение нужно ощутить сердцем, оценить его последствия, скорбить о погибших. Настоящий правитель всегда должен проникаться душой к любой катастрофе, пусть она и произошла лишь на шахматной доске. По легенде было время, когда два великих короля вели кровавые войны, не считая свои потери. И только мудрец, что подарил им игру в шахматы, смог остановить бессмысленное кровопролитие.

— Слышала эту историю. Но шахматы слишком далеки от нашей жизни. Сам подумай, на доске у короля нет врагов в собственном стане, он не опасается, что маршал предаст его или подбросит в вино яда. Все фигуры без колебаний жертвуют собой ради короля, забывая о страхе за жизнь, о своих корыстных целях. Да что тут говорить, ты и так все сам знаешь.

— Ваши уста говорят истину, — подтвердил мудрец.

Хоть Алисия и была согласна с мудрыми словами Меррилла, но продолжать партию, тем не менее, не захотела.

— Я и так поняла свою ошибку, а время сейчас для меня становится дороже золота, — сказал она старику.

— Хотите еще сыграть?

— В другой раз. Вечером прибывает Уильям и я должна встретить его во всей красе. Пора узнать, на чьей стороне выступает эта фигура.

* * * *

По традиции дорогих гостей королева принимала в большом тронном зале, но для Уильяма решила сделать исключение. Лишние глаза на этой встрече не требовались, да и синий зал способствовал более дружеской и непринужденной беседе.

— Маршал Уильям! Как я рада, что вы смогли выкроить немного своего времени, чтобы почтить меня визитом, — игриво улыбнулась Алисия входящему рыцарю.

— Ваше величество, я прошу извинить меня за то, что не смог сделать это раньше, — Уильям опустился на колено и поцеловал подол королевского платья. — Северные герцогства слишком долго испытывали мое терпение, но теперь с их вольницей покончено. Север вновь принадлежит Арондалу!

— До меня доходили слухи, что вы сурово поступили с Антинарой и ее узурпатором Антонио. А что же с остальными? Их тоже постигла участь соседа?

— С Шелвидом и Элгоном все получилось куда проще. Герцог Барбус очень быстро понял на чьей стороне сила и поспешил покаяться в своем отступничестве. Вместе с ним мы ударили по Элгону, и уже через пару дней трусливый Гаральд выбросил белый флаг. Юнец хотел спасти свою шкуру, но я взял на себя смелость оправить его на рудники. Думаю, Элгону не требуется иметь иного правителя кроме законного короля Арондала. Что же до Шелвида, то стоит присмотреться к этому Барбусу получше. Может так статься, что слухи о его враждебности были слишком преувеличены.

— Вы просто великолепно успокоили мятежный север! — восторженно воскликнула Алисия. — Я считала дни до нашей долгожданной встречи. Знали бы вы, сколько ночей я провела в сильнейшем волнении за вашу жизнь!

— Ваше величество, мое сердце тоже было неспокойно за вашу судьбу. В этом дворце постоянно плетутся заговоры против правителей. А я был так далеко и не мог защитить вас от опасности.

Они еще долго обменивались любезностями, взявшись за руки, но от глаз королевы не укрылись разительные перемены, что произошли с Уильямом. Благородство и возвышенные порывы уступили место самоуверенности и легкому, едва заметному пренебрежению. В его взгляде чувствовалось некое превосходство над остальными. И часть этого превосходства касалась и Алисии.

«Похоже, мой поклонник насытился женской любовью и смотрит на меня теперь отнюдь не как на предмет обожания и поклонения, — думала она, продолжая осыпать комплиментами храбрость и героизм Уильяма. — Кто же та бестия, что удовлетворила его похоть? И чем это теперь грозит мне?»

Во время разговора Алисия выбрала момент и как бы, между прочим, спросила маршала о судьбе ее советника. Но тот лишь сухо ответил, что Аллард по-прежнему считается сгинувшим без вести под стенами Фростгарда. И если и был он убит, то, скорее всего, его тело закопано в одной из могил с другими гвардейцами.

Судя по выражению лица Уильяма, ему эта тема разговора пришлась не по нраву, и королева решила поговорить с ним о состоянии армии Арондала, хотя совершенно ничего в этом не смыслила. Маршал же с удовольствием поведал ей, что в скором времени восполнит бреши в рядах воинов и будет готов выступить хоть против самого Зигфрида.

Между тем, если женщина до этого дня сомневалась, стоит ли затащить Уильяма в постель, то сегодня это желание окончательно покинуло ее голову. Лучше было оставить все как есть и подождать, какие еще сюрпризы скрывают от нее верноподданные.

* * * *

Пока Виллей, склонившись над столом, аккуратно записывал отчет по доходам королевства, Иона небрежно развалившись на его большой кровати, поедала гроздья созревшего арразийского винограда. Канцлер любил трудиться в тишине, а потому фрейлине приходилось томиться в ожидании его новых распоряжений. Наконец, казначей закончил свой труд и, отбросив перо в сторону, повернулся к женщине.

— Знаешь в чем слабость всех мужей, что обладают неограниченной властью? — спросил он, и не дожидаясь пока девица избавит свой рот от виноградных косточек, продолжил: — Все они хотят быть уверены в своих подданных. Нет, клятвы им не нужны. Кто сейчас верит в Ругвида? Да никто! Даже священники далеки как никогда от солнце подобного Бога.

— Куда вы клоните, господин Виллей?

— Все просто, моя прекрасная Иона. Верный слуга — это не добропорядочный человек, соблюдающий слово чести. Верный слуга — это запачканный человек, человек потерявший совесть, преступник. Ведь таким запятнанным слугой всегда легко управлять. Стоит не выполнить приказ и добро пожаловать к плахе. Тот же результат, если «подвиги» его будут преданы огласке. Видишь как все просто?

— Значит, и я у вас на тех же правах? — поморщилась Иона.

— В некотором роде это правда. Но я, по крайней мере, не лгу тебе в этом, — глаза канцлера жадно заскользи по обнаженным ногам женщины. — Я ведь тоже запачкан по самую макушку. И это между тем спасло мне жизнь. Розмунд и Аллард были слишком уверены в моей верности им. Еще бы, я ведь ворую из казны. Куда теперь деваться такому пройдохе, как ни всеми силами служить господам? И тут-то они ошиблись. Все это время я вел игру против них, пользуясь защитой и покровительством этих людей. Только вдумайся, как я ловко одурачил того и другого!

— Хмм, а я думала, что вы только сейчас начали активно вмешиваться в дела престола.

— Ошибаешься, милая. Было время, когда именно я помог Блейкам подгрести под себя весь Вермилион. Но они даже не заметили моего вмешательства. Потом братья стали слишком опасны, и я обратил внимание на этого честолюбивого Алларда. Признаю, он сделал все сам, но ведь и я не оставался в стороне. Когда советник королевы задумал совершить свой маленький переворот, я узнал о его хитроумном замысле. Одно мое слово Блейку и все закончилось бы, даже не начавшись. Жаль, что Аллард так никогда и не узнает о моей добродетели. Впрочем, он тоже хотел меня использовать в своих целях, а мне хватило того, что я остался во дворце.

Канцер встал с кресла и подобрал длинные полы халата, после чего двинулся к фрейлине.

— Дальше я сама знаю, — потянулась на постели Иона. — Вы использовали меня, чтобы сообщать маршалу о пакостях советника. И даже слегка привирали. А еще ловко использовали эту арразийку против него.

— Привлечь грозную воительницу на свою сторону было не просто, но и я умею подбирать ключи даже к таким жестоким сердцам. Однако главную задачу выполнила именно ты. Совратить благородного рыцаря — такое только тебе по плечу.

Виллей сел на ложе и провел рукой по гладкой белой коже ног Ионы, от самых ступней все выше и выше. Ее же блудливая улыбка как будто приглашала его ладонь к новым вершинам своего тела.

Звон колокольчика прервал их забавы. Отворилась боковая дверь, и голос слуги доложил, что маршал Уильям Твиллер желает через час встретиться с канцлеров в королевском саду.

— Передай — я буду там! — бросил Виллей и вернулся к Ионе. — Только посмотри, этот вояка уже начинает требовать!

— Видимо, он тоже считает вас своей послушной куклой, — засмеялась в ответ женщина.

— Похоже на то, — согласился с ее словами канцлер. — Но это мне как раз на руку. Еще один властитель оказывается пленником своих иллюзий. Спорю, он прискакал в город в первую очередь ради тебя.

— А я в этом уверена, — Иона облизнула языком свои губы и поднялась с постели. — Я так понимаю, мы закончили наши утехи на сегодня?

Виллей погладил ее рыжие кудри и, не удержавшись, прильнул к ее распутным губам.

— Все верно. Мне надо одеться перед встречей с маршалом, а тебе подготовиться к ночному свиданию с ним. И поторопись: возможно, ему понадобятся твои объятия значительно раньше заката солнца.

* * * *

Маршал предстал перед канцлером в черной котте с узкими рукавами и замысловатыми узорами, поверх которой был надет алый плащ с гербом его владельца — бурой головой медведя. И хотя погода была уже достаточно холодной, богатырское здоровье позволяло этому человеку пренебрегать капризами природы. Его шаги и осанка были полны величия и грации, но надменное лицо портило образ благородного рыцаря. Канцлер же не оставил без внимания появление герба Уильяма.

«Виданное ли дело, чтобы какой-то воин из бедной дворянской семейки так нагло расхаживал по королевскому дворцу со своими символами», — думал он, одновременно кутаясь в меховой плащ и приветливо улыбаясь маршалу в поклоне.

Они не стали долго обмениваться дежурными фразами. Маршал первым перешел к волнующим его вопросам.

— Вы писали, что королева подумывает сместить меня с должности. Насколько все серьезно? Я сегодня говорил с ней и совершенно не убедился в правдивости ваших донесений.

— Не верьте ни единому ее слову. Королева коварна и умело прячет под своей красотой истинные намерения, — преданно убеждал полководца Виллей в своей правоте. — Она умело крутила нашим покойным королем, а потом подло погубила принца Робена. Вспомните хотя бы этого советника Уинсона. Он ведь очень близко подобрался к вам. И если бы не мое вмешательство, как знать, где бы вы сейчас были.

— Не знаете, что с ним? Может и в самом деле его кости уже давно растащили дикие звери?

— К сожалению, он жив, но на этот счет нет нужды беспокоиться. Очень скоро его голову принесут мне сами эльфы, которых он так старательно оберегал от нас.

— Вы и в самом деле решили вернуть им лес? — грозно спросил Уильям.

— Разве я похож на глупца? — картинно обиделся канцлер. — Как только ваши войска будут готовы — можно начинать наступление на эльфийское отродье.

— А королева? Она же ранее поддерживала политику Уинсона.

— Стоит ли переживать из-за нее, — скривил улыбку казначей. — Пришло время сместить ее с поста регентши и спокойно вести дела от имени малолетнего Генри. Но тут уж без вас не обойтись.

— Ловко придумали, — фыркнул в ответ маршал. — Хотите сделать меня отступником? Я устраиваю переворот, совершаю преступление перед королевской семьей и перед Богом, а вы пользуетесь всеми плодами победы.

— Мне это не нужно! Вы будете править Арондалом. А я же готов остаться при скромной должности канцлера.

— Скромной? Небось продолжаете грести золото из казны?

Виллей пропустил это тяжелое обвинение мимо ушей.

— Ну, так вы готовы к решительным действиям? — нетерпеливо спросил он.

— Только если будут весомые доказательства грехопадения королевы, — отрезал Уильям.

— А разве они нам нужны? Доказательства ведь можно и подделать.

— Я пока не готов. Ваши игры мне давно поперек горла, — рыцарь повернулся и, кажется, собирался покинуть собеседника.

«Благородный осел, — выругался про себя Виллей. — Как бы эти сомнения не стали для тебя роковыми».

— Послушайте, канцлер, надо выждать время. Слишком рано вы решились свергнуть очередного правителя, — резко повернул обратно Уильям. — Все и так в наших руках — так зачем торопиться?

— Вы абсолютно правы, не стоит, — успокоил его канцлер, скрывая свое недовольство.

Уильям же вновь попытался уйти, но в очередной раз передумал.

— Не знаете, во дворце ли фрейлина по имени Иона? — нерешительно спросил он.

— Кажется, сегодня утром я видел ее в дворцовых коридорах. Скорее всего, она сейчас в своей комнате, — безразличным тоном сказал канцлер.

— Хотел бы выразить ей почтение. Ведь эта смелая девушка рисковала своей жизнью, выступая посредником между нами.

— Вы абсолютно правы! Такая самоотверженная дева безусловно заслуживает куда лучшей участи при дворе Алисии!

Недвусмысленный намек Уильям проигнорировал, но канцлер к своему удовольствию заметил, как непроизвольно дернулось его лицо. Как только маршал покинул аллею спящих деревьев, за спиной канцлера как из-под земли возникла Джамила.

— Все мужчины одинаковы, — насмешливо бросила она. — Имеют в своих руках неограниченную власть и готовы потерять голову из-за подола куртизанки.

— Все подслушиваешь, — неодобрительно взглянул на нее Виллей. — Сколько можно так подкрадываться ко мне? Не пошла тебе на пользу арразийская культура. Там женщины знают свое место.

— Именно поэтому Арразия уже много лет не знает бед на той части суши, — отпарировала она.

— Неужели? А как же твой орден?

Взгляд южанки сузился, и канцлер поспешил загладить это напоминание о былом.

— Ты же не просто так прокралась сюда? Поведай мне, что взволновало тебя.

— Меня ничего не может взволновать, — сухо сказала она ему. — А вот тебя вполне может настигнуть удивление. До меня дошли интересные слухи: эльфы везут нам голову Алларда Уинсона.

— Вот как! — воскликнул мужчина. — Это действительно неожиданно. Выходит, остроухие решились забыть то добро, что он им принес, и в благодарность оттяпали ему голову.

— Другого я от них и не ожидала, — с презрением молвила Джамила. — Жаль, что Аллард не послушал меня.

— Не жалей о нем, ведь я могу дать тебе куда больше.

— Очень надеюсь на это.

Канцлер в волнении сделал круг по легкому покрывалу снега, что застелил дорожки дворцового сада.

— Как получишь голову — первым делом убедись в ее подлинности. Да, еще эльфам передашь бумагу на право владения их лесами. Для таких целей я обязательно изготовлю фальшивый документ. Этим тварям все равно как он выглядит. Вряд ли они и читать умеют.

— А может просто вырезать их?

— Не стоит. Быстро пойдут слухи, а мне они ни к чему. Вторжение в Хелиндельсельв должно быть внезапным.

— Как пожелаете, — поклонилась Джамила и поспешила исчезнуть.

«Опасная девка, ох и опасная, — думал Виллей по пути во дворец. — Много пользы такая бестия может принести своему хозяину, но и вреда не меньше. Как говорят старики — предавший один раз, предаст и во второй. Как только эта история с Уинсоном закончится, надо бы и от этой арразийки избавиться. Пусть грызется со своим господином в бездне Диалунга».

* * * *

Не прошло и недели со дня приезда маршала, как мертвая тишина повисла в тронном зале. Ни торжественная обстановка, ни пышные наряды уже не радовали присутствующих. Сказанные Уильямом слова повисли в воздухе, заставляя всех цепенеть в осознании приближающейся опасности.

— Дозорные не ошиблись? — тихо спросила королева.

— Сомнений нет — это армия Зигфрида, — отвечал Уильям. — Я уже отдал необходимые распоряжения. Воинов соберем быстро, а вот как мы остановим виндландцев…

— Они же прошли не по горному перевалу? — задумчиво поинтересовался канцлер.

— Нет. Проплыли через Море Туманов. Суда им дали арразийцы. И судя по всему, на наших берегах высадилась лишь часть их войска, — сообщил маршал и все в едином порыве ахнули от изумления. До сих пор никто не верил, что Зигфриду по силам такой маневр. Слишком далеко от моря располагалась его империя, да и сами виндландцы никогда не славились мореходным умением.

— Проклятые южане, — только и смог произнести Виллей. — Как же они собрались воевать зимой на чужой земле?

— Будут грабить крестьян. Возможно, пищу им будут поставлять арразийцы. Для них главное забраться в крупный город на зимовку. А значит, они двинутся прямиком на Вермилион. Других подходящих мест для них не сыщется.

— Чего не могут добиться сила и напор, сделают время и терпение, — как будто сам себе сказал Меррилл. Но его и так никто не слушал.

— Какой кошмар, — королева устало опустилась на трон и прикрыла глаза рукой. — Одно несчастье за другим. Сколько еще Бог будет посылать мне эти мучения?

— Не беспокойтесь, ваше величество, маршал разгромит этого самоуверенного Зигфрида, — не слишком убедительно произнес Виллей и глянул на Уильяма. Но тот лишь напряженно молчал, опустив голову и направив глаза в ковер, словно внимательно рассматривал его рисунок.

— Маршал! — раздраженный голос Алисии заставил его очнуться. Рыцарь бросил на королеву недовольный взгляд и ограничился коротким ответом:

— Сделаю, что смогу.

Никогда еще Арондал не сталкивался с таким опасным противником. Никогда еще его воины не имели дела с суровыми берсекерами восточных земель. Пришло время истины, время решающего испытания. Для всех…

* * * *

Через пару недель после отбытия маршала Уильяма навстречу виндландским захватчикам, над Вермилионом поднялась сильная метель. Снежинки жестоко кололи щеки и били по глазам. Ветер завывал в печных трубах, скакал по крышам, срывая плохо закрепленные карнизы. По дороге бежала позёмка, догоняя спешащих домой горожан. К вечеру улицы непривычно опустели.

— Да, лет пять такого не видел, — говорил стражник своему товарищу у главных городских ворот. — Метет так, что даже псы попрятались. Вот говорят в приграничье Железных гор морозы стоят лютые. Шутили наши, что там даже слова на лету замерзают и лопаются.

— Болтать любят всегда, а нынче у нас холодина не по сезону, — отвечал тот, натягивая теплые рукавицы да кутаясь в плащ. — Чем мы Ругвида только прогневали? Никак живем не по-божески. Я с малых лет помню, чему в церквях учили: любая война и насилие гневят солнцеликого.

— Плохо же ты слушал, братец. Там поправочка была — если война и насилие не чинятся против грешников да врагов нашего короля.

— Хочешь сказать, что Антинару сожгли по справедливости?

— А мне то что? Сожгли, так сожгли. Главное я живой, а остальное мне по боку.

Ветер резко усилился, и стражники принялись приплясывать, стараясь согреть замерзшие ноги. В таком нелепом виде и застали их пять путников, желающие попасть в Вермилион в этот ненастный день. На них были плащи с меховым подкладом, лица скрывались в тени капюшонов, за спинами висели небольшие походные мешки и резные луки, мало похожие на изделия Арондала.

— Кто это еще? Несет же нелегкая в такой день, — стражник тихо выругался и преградил путь отряду.

— Допускаем только по особому предписанию королевского двора! — пробасил другой караульный, выходя им на встречу. — Что погода дурна, то не моя вина. Нет бумаги — так идите откуда пришли.

Странники даже не шелохнулись. Лишь один из них красивым женским голом не то сказал, ни то пропел:

— Мы несем дар эльфийского народа королеве Алисии.

— В самом деле эльфы? — недоверчиво спросил караульный.

В ответ один из путников скинул капюшон и, показав свое лицо, предоставил тем самым неопровержимые доказательства этих слов.

— Посторожи их здесь, — зашептал караульный сослуживцу. — А я бегом старшему доложить. Он предупреждал про этих остроухих.

Вскоре начальник дозора лично прибежал засвидетельствовать эльфам почтение. Он попросил их временно подождать в одной из башен, пока будут соблюдены необходимые формальности, а сам немедля отправил вестника сообщить Джамиле о прибытии тех, кого она уже давно заждалась.

К ночи метель внезапно прекратилась, на темном небе засверкали яркие звезды. Эльфы в сопровождении отряда стражников двигались по заснеженным улицам города навстречу судьбоносной для всего их народа сделке.

В захудалой гостинице «Спящий единорог» их уже ждали. Хозяину было заплачено наперед, а потому уже полмесяца никаких постояльцев там не принимали. Как только показались покосившиеся ворота двора ночлежки, стража повернула обратно, предоставляя возможность эльфам преодолеть дальнейший путь без их компании. Во дворе вход в гостиницу эльфам преградили два десятка наемников. В их лицах и одежде безошибочно угадывались головорезы — отбросы общества, профессией которых были лишь грабежи и убийства.

— Только один, с грузом и без оружия, — предупредили эльфов, и те не стали возражать.

Отдав собратьям свой лук и клинок, один из них взял в руки мешок и двинулся внутрь. В прихожей его встретили еще четверо наемников и, не говоря ни слова, расступились в стороны. В небольшом закусочном зале, заставленном множеством свечей, гостя встретила сама Джамила.

— Ну, проходи-проходи. Не стоит робеть предо мной, — сказала она и подошла к широкому столу — единственной преграде разъединяющей их в этой комнате. Эльф, не медля, тоже подошел к столу и поставил на него свою ношу.

— Прежде, чем начнем, хочу знать, с кем имею дело, — небрежно молвила арразийка. — Не думаю, что эльфы прислали ко мне рядового парламентера.

— Я не простой стрелок, а ты не королева Алисия, — услышала Джамила поющий женский голос, и увидела перед собой прекрасное лицо девушки, скрытое до этого под капюшоном.

— Могу я знать твое имя? — спросила ее южанка.

— Меня зовут Аманиэль. Думаю, это имя тебе о чем-то говорит, — холодно и безжизненно говорила эльфийка.

— Вполне. Не ожидала, что нас почтит визитом сама правительница Хелиндельсельва.

— Я никем не правлю. Лес и его обитатели свободны и сами проживают свою жизнь.

— Оставим эти вопросы философам. Я — Джамила, и вряд ли тебе скажет что-то мое имя. Не стоит ждать в этой дыре королеву. Просто передай мне дар своего народа и можешь отправляться домой.

На непроницаемом лице Аманиэль мелькнуло подобие усмешки.

— Какие же обещание и гарантии может дать мне человек, не имеющий отношения к власти Арондала?

— Не слишком ли много для вас договоров и обещаний прошлого? — поднялись брови арразийки. — По мне, так вам хватит и приветливых слов. В любом случае ни мне тут вести с тобой слезливые беседы. Пора бы уяснить — прав тот, кто сильнее. И слабому лишь предоставляется возможность продлить свое рабское положение, ползая перед сильным на коленях.

— Иного я и не ожидала услышать от наемника, — улыбнулась эльфийка. — Какое ты имеешь отношение к этому королевству и его народу? Бежать с родины может только тот, кто был там всегда чужим. Но и здесь ты своей не станешь никогда. Не потому, что тебя никто не принимает. Ты сама не принимаешь мир и его ценности. Ты скиталец, вечный, безнадежный.

— Замолчи! — вырвался крик из Джамилы. — Не тебе рассуждать о моей жизни! Давай сюда голову Алларда, а там видно будет, что с тобой сделаем!

Аманиэль толкнула мешок и он легко проскользил по гладкой поверхности стола до арразийки. Та же, небрежно развязав его, немедленно заглянула внутрь, и не спеша извлекла оттуда мужскую голову. Некоторое время она всматривалась в потемневшее трупное лицо, скрытое за густой бородой, и вдруг сверкнув глазами, отбросила голову в сторону.

— Это не он, это не Аллард Уинсон, — медленно, почти по слогам произнесла арразийка, тяжело дыша. Сейчас она была готова не задумываясь изрубить эльфийку на кусочки.

Шум за дверью заставил ее забыть о своей ярости. Джамила замерла под спокойным равнодушным взглядом Аманиэль и отчетливо расслышала звуки борьбы. Дверь распахнулась, на пороге показался испуганный наемник покрытый кровью.

— Хозяйка, там эльфы! Со всех сторон! Их много! — закричал он и тут же, издав протяжный стон, повалился на пол. В его спине торчали две стрелы с полосатым оперением.

Джамила не стала терять слишком много времени на осознание того, что угодила в ловушку.

— Будь ты проклята, — лишь прошипела она эльфийке и незамедлительно бросила в нее свой метательный нож.

Вряд ли кто-то смог бы отклониться от смертоносного полета этого безотказного оружия. Но Аманиэль лишь качнула головой в сторону ровно на столько, чтобы пропустить нож мимо себя. Лезвие печально вонзилось в стену, а Джамила уже бежала по ступеням лестницы на второй этаж. В прихожей тем временем вовсю звенели клинки. Эльфы умело напирали на отчаянно сопротивляющихся наемников.

— Аманиэль! — услышала эльфийка свое имя. Повернувшись, она увидела Вальгира, который незамедлительно бросил ей лук с колчаном стрел. И вот уже легкой, почти невесомой поступью, она бежала по лестнице следом за арразийкой.

В полутьме второго этажа Джамила швырнула еще один нож в свою преследовательницу, но бросок был сделан не глядя, а потому Аманиэль даже не пришлось уклоняться от него. Влетев в спальную комнату и ловко преодолев препятствие из множества кроватей, арразийка с разбега вылетела в окно. Этот путь отступления она изучила заранее, а потому приземлялась сейчас на крышу соседнего дома. Ее поверхность была скользкой, но женщина очень ловко пробежала большую ее часть, после чего скатилась вниз прямиком в телегу с сеном. Дальше перед глазами замелькали однообразные улочки, ставшие для нее за время жизни в Вермилионе почти родными. Слишком ловко южанка умела запутывать следы, и эльфы вряд ли сумели бы разыскать ее теперь.

— Джамила!

Этот голос она бы узнала из тысячи подобных. Голос ее нанимателя, голос Алларда Уинсона.

Она повернулась и увидела, как из тени к ней вышел мужской силуэт. Вот из-под шапки показалось до боли знакомое лицо. И ее рука потянулась к поясу с ножами, а потом вдруг передумала и легла на эфес сабли.

— Догадывалась, что ты выживешь, но не ожидала увидеть тебя сегодня, — небрежно помахивая своим оружием, она двинулась навстречу Алларду.

— А я не ожидал, что ты так легко предашь меня, — сказал он в ответ, вынимая из ножен свой меч. — Выходит, ты мне врала, когда клялась в верности?

— Ошибаешься, я не предала даже после твоей смерти. Всего лишь вымела тот сор, что остался в лице твоих наемников. Да, я убила Ассера. Но, пожалуй, он первый бы всадил тебе нож при случае.

— Это не оправдание твоему поступку.

— Сам виноват, я же предупреждала тебя об опасности, — скривила губы арразийка. — Но ты забыл о наших партнерских отношениях и сломя голову понесся словно мальчишка мериться силами с Уильямом. Ты пренебрег нашими договоренностями, сгинул без следа, а я осталась одна на один с твоими врагами, которые только и ждали возможности поквитаться с брошенными слугами господина. Да, я перешла на сторону твоих недругов, но только затем, чтобы не потерять свои мечты о мести. Ты самоустранился, а значит, никакие прежние разговоры меня ни к чему не обязывали. В конце концов, я всего лишь наемный убийца, лишенный хотя бы капли совести. А с таких спроса нет.

И она стремительно атаковала Алларда, закружила вихрем свою острую саблю, сразу взяла быстрый темп, и ее оппоненту приходилось прилагать избыточное количество усилий, чтобы отбить или уклониться от ударов. Наконец, наступила короткая передышка, позволяющая мужчине скинуть с себя изрядно порезанный плащ. Теперь Аллард первым перешел в наступление. Решительный напор позволил ему отвоевать жизненно важное пространство на этой маленькой улочке и даже прижать Джамилу к стене. Но она играючи вырвалась из этого тупика, распоров ему камзол на левом боку. И вдруг остановилась, опустив саблю.

— Не хочу я тебя убивать, все равно дело канцлера пропащее, — она загнала саблю в ножны и с какой-то обреченностью оперлась спиной о стену.

— Значит, за всем стоял именно он? — Аллард хоть и с недоверием, но все же опустил свой меч. — Я догадывался, но все же не верил в его способность захватить власть.

— Ты боролся с Блейками, боролся с Уильямом, а главный враг был куда ближе, чем ты думал, — выдавила из себя измученную улыбку Джамила. — Впредь будет наука. В тебе недостаточно коварства и подлости, чтобы держать на цепи эту свору бешеных собак. Окружил себя негодяями, а сам настоящим негодяем так и не стал. В любом случае армия Зигфрида разнесет королевство на камешки. И вся эта возня будет уже никому не нужна.

Аллард хотел вставить свое слово, но она внезапно продолжила.

— Ты больше не позовешь меня за собой, да и у меня не хватит наглости смотреть тебе в глаза. Маленькая армия эльфов куда предпочтительнее одиночки. Вряд ли они спасут Арондал, но попытаться все же стоит. Что будешь делать со мной? Я готова к смерти.

— Ты шла за своей неведомой звездой, вот и иди за ней дальше, — лишь ответил ей Аллард, внезапно осознав, что совсем не испытывает ненависти к этой женщине. — Пожалуй, в том что произошло больше моей вины, чем твоей. Отправляйся в путь, но не оказывайся больше в стане моих врагов. Второй раз я не смогу простить тебя.

— Что-что, а твое прощение мне не нужно, — фыркнула арразийка и не спеша двинулась прочь от него. — Я слишком много для тебя сделала, чтобы еще и чувствовать себя в чем-то виноватой.

Когда она скрылась, из темноты показалась тонкая фигура Аманиэль.

— Зря ты стал с ней сражаться, мы бы могли быстро оборвать ее жизнь, — пропела она холодным голосом. — Да и отпускать было ни к чему. Такие все равно не найдут успокоения. К тому же не такая уж она и умная. Неужели думала, что нас будет всего пятеро? Ради такого дела вся эльфийская община взяла в руки оружие.

— Нужно было разговорить ее. К тому же я не могу все время расплачиваться со своими слугами лишь смертью, — ответил ей Аллард, стараясь выбросить из сердца необъяснимую тоску, словно Джамила умерла от его руки.

— Куда теперь?

Вопрос Аманиэль вернул его в суровую действительность.

— Во дворец. Мы должны успеть, пока вести об этой схватке не просочились к главному хозяину паутины интриг.

* * * *

Виллей ворвался в покои Ионы, когда она уже готовилась ко сну.

— Немедля собирайся и скачи к Уильяму, — строго отдавал он распоряжения удивленной женщине. — Я уже распорядился — карета и два всадника ждут тебя. Ничего с собой не бери, просто накинь одежку потеплее. И не сиди с раскрытым ртом. Собирайся!

— Вы обезумели, канцлер? —возмутилась Иона. — Совсем помешались на своих играх?

— Дура! Когда тебя закуют в кандалы и поведут на площадь, чтобы высечь как следует, а потом отрубить голову, вот тогда ты по-другому запоешь!

Слова о казни привели разнеженную куртизанку в чувство. Она, не стесняясь Виллея, сбросила с себя ночную рубаху и стала шариться в своем гардеробе.

— Слушай и запоминай, — продолжил тем временем канцлер. — Передашь Уильяму, чтобы срочно с войском мчался обратно в Вермилион. Иначе пока он сражается с виндландцами, столица сама попадет в чужие руки.

— Объясните подробнее, — женщина в спешке пыталась просунуть ноги в теплые кальсоны.

— Только что вернулся мой слуга. Гостиница завалена трупами наемников. Джамилы нигде нет, а я не знаю, что происходит.

Виллей продолжал сбивчиво говорить о надвигающейся опасности, но Иона уже сама была рада, что вот-вот покинет дворец. Ей уже доводилось видеть, как по ночам в этой цитадели без разбора резали высочайших особ.

«Лучше уж поближе к моему рыцарю, чем тут ждать неизвестно чего с этим безумным казначеем», — думала она, набрасывая на плечи меховую накидку.

— Торопись! — напутствовал ее Виллей. — Никаких задержек в пути! От тебя зависит судьба всего Арондала!

— Скорей уж твоя жалка жизнь, — фыркнула Иона сама себе, быстрым шагом преодолевая длинные коридоры.

После того, как удалось выпроводить куртизанку, канцлер загрустил. Ощущение обреченности не покидало его, и даже не смотря на то, что он столько раз был на волосок от гибели, не шло в сравнение с переживаниями этой ночи. Даже тяжелая поступь громилы Рорка, нанятого в прошлом месяце в качестве телохранителя, не позволяла чувствовать себя в безопасности. Дворец хорошо охранялся, но уже сколько раз заговорщики проливали в нем кровь по своему усмотрению.

Непогода прошла. Однако наступившая тишина больше пугала, чем успокаивала. Для уверенности канцлер решил не спать и лично в сопровождение Рорка обходил дворцовые караулы. Как же не вовремя маршал забрал из столицы всех гвардейцев, решив, что Арондал вполне обойдется стражей, которая давно забыла, как надо правильно орудовать алебардами.

Проверка караула поводов для беспокойства не дала, и канцлер уже стал подумывать о том, что тихонько сходит с ума. В коридоре неподалеку от синего зала пол вдруг сотрясло падение большого тела за его спиной. Кто упал, было и так понятно, а вот по какой причине…

«Неужели конец?»

Виллей через силу заставил себя обернуться и увидел распростертого на ковре Рорка. Из его массивного затылка торчала стрела.

«Добрались!»

Тут его и схватили.

… Свеча выхватила из темноты несколько невысоких фигур с тонкими чертами лица и острыми ушами.

«Эльфы? — изумился Виллей. — Здесь? Как такое возможно?»

Долго гадать ему не пришлось — перед ним возник сам Аллард Уинсон.

— Это вы? — от страха голос канцлера изменился до неузнаваемости. — Право, так неожиданно. Мы все считали вас мертвым и оплакивали днями и ночами.

— Оставьте это. Я все знаю, в том числе и о ваших хитроумных комбинациях.

Виллей заставил себя взглянуть на Алларда и к своему ужасу не обнаружил там и намека на ложную игру.

— Вы хорошо все подчистили в мое отсутствие, — продолжал советник королевы. — Даже переманили на свою сторону арразийку. Но забыли про еще одного человека во дворце. Я бы даже сказал получеловека.

— Карлик? — непроизвольно вырвалось у Виллея.

— Он самый, — подтвердил Аллард. — И зовут его Фрип, если запамятовали. Он все это время подобно тени жил здесь и впитывал в свою память ваши поступки. И поспособствовал нашему появлению этой ночью тоже он. Понимаю, уследить за всеми нелегко, да и уверенность в своем успехе была слишком высока. Но одна маленькая ошибка привела вас к поражению.

— Вы что, верите этому червяку? Этому верному слуге Розмунда Блейка? Карлик же просто пытается стравить нас всех! — канцлер сделал неубедительную попытку спасти себя. Но положение было уже безнадежным.

— Не хочу тратить время на битую фигуру.

Аллард направился дальше, а у горла казначея блеснул эльфийский нож.

… Алисия старательно расчесывала свои длинные волосы, когда закрытые на замок двери ее покоев как по волшебству отворились. На пороге, словно призрак, возник считавшийся мертвым Аллард Уинсон. Увидев его, глаза королевы расширились, а словам так и не суждено было вылететь из приоткрытого рта. Ее величество медленно как во сне поднялась с кресла и тут же упала в обморок от избытка чувств.

17 глава + эпилог

Глава 17. Судьба полководцев

Снег под ногами окрасился в алый цвет. Кровь не только обильно пролилась на стылую землю, но и успела создать ручейки, ловко отыскивающие ложбины для своего потока. Пение гимнов и залихватские крики давно сменились суровым молчанием. Битва получилась затяжной — теперь всем было необходимо сохранять силы.

Виндландцы яростно напирали по центру, создавая бреши в строю арондальской пехоты, после чего умело разводили в сторону свои большие щиты и выпускали берсекеров с короткими клинками. Те, не чувствуя боли и страха, влетали в толпу солдат и начинали резать все, что попадало под руку. Их быстро убивали, но железная стена имперских копейщиков уже сходилась, и ловко выбрасывая копья, оттесняла арондальцев с их позиции. На правом фланге беспорядочно орудовали орки, тесня своим диким напором корпус Годвина. Отряды лучников нещадно поливали имперцев ливнем стрел, но широкие щиты над головам подобно панцирю черепахи сводили на нет все их усилия.

За два часа боя стройность рядов пехоты Уильяма стала далека от идеального состояния. Все чаще маршал вынужден был бросать в бой резервы, дабы не позволить опрокинуть свои порядки в этом противостоянии. Между тем тяжелая конница Зигфрида до сих пор бездействовала, как бы с пренебрежением созерцая толкучку пеших воинов.

Император рассчитывал, что арондальцы скоро дрогнут, но те храбро сопротивлялись давлению лучших воинов мира. И стремительный удар кавалерии не заставил себя ждать. Левый флаг исчез без следа под этой стальной лавиной. Правый фланг хоть и с трудом, но все же сумел связать конных воинов. Только брошенный навстречу им элитный рыцарский корпус позволили Уильяму не потерпеть разгромное поражение.

Однако на левом фланге ситуация с каждой минутой ухудшалась. От ополченцев остались одни лишь изрубленные тела. Уставшие пехотинцы безнадежно отступали, давно уже не помышляя о смелых выпадах, предпочитая прятаться за своими щитами. Ближе к вечеру создалась угроза окружения. Уильям бросал последние резервы, лишь бы вырвать из котла смерти свою армию.

Еще совсем необученный отряд ополченцев из Гешталии швырнули в качестве закуски свирепому виндлондскому чудовищу. Пока имперская конница «пожирала» эту жертву, левый фланг пехоты успел вырваться из вражеских лап и вместе с оставшимися рыцарями избежал окружения.

На правом фланге корпус Годвина предпринял контратаку, стараясь раздвинуть смыкающиеся челюсти виндланской армии. Отразив их выпад, имперцы продолжили наступление, но уже совсем вяло, скорее лишь обозначая свои намерения. Внезапно дрогнули отряды орков, своим бегством едва не позволив арондальцам разрезать фланг надвое и ударить в тыл. Но Уильям давно исчерпал все резервы, а командир королевских гвардейцев предпочел использовать такой подарок судьба для перестроения сил.

Центр сражения перемещался то в одну, то в другую сторону. Одни полки переходили в атаку и бежали вперед, другие без приказа внезапно отходили. Но никто не был способен опрокинуть противника и обратить его в бегство.

К концу дня левый фланг арондальцев окончательно рассыпался. Но и виндландцы были настолько истощены, что о преследовании отступающего врага даже не думали. Зигфрид же был полностью уверен, что после этого сражения армия Арондала неминуемо распадется, и уже на следующий день ему удастся завершить свою победу. Но Уильям и не помышлял о повторном сражении. Признавая, что в этот день потерпел поражение, он, тем не менее, в душе был счастлив, что смог достойно противостоять такому грозному противнику.

* * * *

Обойдя лагерь потрепанной армии, маршал вернулся в большой шатер в дурном настроении.

— Нам не победить, — лишь бросил он своим командирам и угрюмо уселся прямо на стол с картой.

Те лишь удивленно переглянулись. Таким своего маршала они еще никогда не видели.

— Ну, чего уставились?! — раздраженно крикнул им Уильям, не в силах вынести осуждающие взгляды. — Может в ваших светлых головах имеется план по нашему спасению?

— Осмелюсь заметить, что несмотря на наш отход, армия еще способна сражаться, — смело шагнул вперед Годвин. — Корпус ополченцев из Орсаля с командиром Ларнером скоро будет здесь. Конечно, их не сравнить с гвардейцами, но они вполне могут хотя бы восстановить нашу численность.

— Это я и сам знаю, — отмахнулся Уильям. — Мне нужны здравые мысли, а не напоминание о нашем бедственном положении. Вы ведь все согласны со мной, что следующее сражение станет для нас последним? Мы зарыли в землю наши лучшие силы и только для того, чтобы продлить свою агонию!

— Маршал, зима играет нам на руку, — не уступал ему командир. — С каждым днем холод и снег прибывают. Пищи у ватаги Зигфрида нет, значит, долго идти бодрым маршем до самого Вермилиона у него не получится. Мы можем изъять все запасы у крестьян, тогда и имперцам ничего не достанется. Сражаться нам действительно нельзя, но измотать их вполне по силам.

— Измотать только если этот монстр не рискнет пробиваться к Вермилиону лобовой атакой. Когда он получит с той стороны гор подкрепление, то без труда раздавит нас как жалких букашек.

Подавленное состояние маршала вызывало подозрения, которые Годвин не побоялся смело озвучить.

— Вы же не собираетесь просить его о мире? — задал он вопрос, и глаза Уильяма наполнились невиданной злостью.

— А если и так? Что с того? Я тут решаю вопросы войны и мира! Или у вас, господа, имеются другие мнения?

Командиры молчали. Сейчас им вспоминался неуравновешенный Сагрий Блейк, едва не уничтоживший свою же армию в Мейлинде.

— Королева не отдавала приказаний выбрасывать белый флаг, — говорил за всех Годвин.

— Что мне королева? Кто она такая? Когда все наши воины погибнут, она элегантно заключит с Зигфридом перемирие. Одно отдаст, другое возьмет — вот и итог войны. А кто вспомнит о тысячах, что отдали за нее свои жизни? — Уильям вплотную подошел к командиру и глянул на него с высоты своего роста. — Пусть в своем Орсале отдает приказы, а здесь я несу за все ответственность! И впредь не потерплю, чтобы вы оспаривали у меня это право!

… Вечером прибыла карета с изрядно подмерзшей Ионой. Уильям забыл о своем непростом положении и только и делал весь вечер, что ухаживал за ней в своей палатке, кутая в теплые одеяла и осыпая лицо поцелуями.

Наконец, достаточно натерпевшись нежностей от маршала, фрейлина поведала ему последние слова канцлера Виллея. Уильяма эти вести взволновали, но он быстро решил, что хитрый казначей лишь преувеличивает опасность.

— Что еще может сказать трус, коптящий над грудой золота? — смеялся он. — Мало ли что там померещилось его слугам. Вермилион давно превратился в рассадник разбойников, так пусть режут друг друга нам на потеху. Что же до этого советника Уинсона, то даже живым он не представляет никакой угрозы. Его списали, дворцовая свита уже давно с восторгом смотрит в мою сторону, а значит, никакой надежды на возвращение у него нет.

— Ну, это как посмотреть, — коварно шептала ему Иона. — Ты, конечно, не знаешь, но я-то имею представления о планах королевы.

— О каких планах ты говоришь, любовь моя?

— Все это время плутовка Алисия поддерживала незримую связь со своим советником. Знал бы ты, как эта блудница ненавидит тебя. Приказ о твоем снятии с должности уже подписан, а место маршала займет этот самый Аллард.

Уильям в гневе вскочил на ноги.

— Неслыханно! Променять меня на это ничтожество?! Невероятно! Королева выжила из ума?! — воскликнул он, в ярости хватая свои доспехи и швыряя их на пол.

— Может и выжила, — распаляла его огонь Иона. — Во дворце давно шепчутся, что она не в себе. Распутство этой падшей женщины не знает границ. Фрейлины говорят, что даже видели ее на конюшне под жеребцом.

— Что за мерзость?! Хуже может быть только грехопадение с самим Диалунгом!

— Ты еще не знаешь, что она обещала со мной сделать. Живьем с меня кожу содрать и тебе отправить в качестве подарка.

Рыцарь побледнел от таких слов. Он пустился перед женщиной на колени и с силой сжал ее плечи.

— Это правда? Алисия опустилась так низко, возненавидев меня? — спросил он. И Иона притворно разрыдалась, бросилась ему на шею, обхватывая его тело своими тонкими, но цепкими ручками.

— Иначе я бы не приехала к тебе прямо на войну. Не только моя жизнь в большой опасности. Королева грозится разогнать Верховный Совет, если те откажутся назвать тебя преступником, — слова куртизанки подобно яду отравляли разум Уильяма, превращая его в безумца. — А еще она хочет лишить тебя всех наград и титулов. Она говорит, что ты бездарный полководец, который и стадо баранов одолеть не сможет. Умоляю тебя, поспеши в столицу! Скинь с трона эту проклятую блудницу! Одно твое слово, и жизни в Арондале станет куда лучше!

— А армия? Как же я брошу своих воинов? — сомневался маршал.

— Пока ты думаешь о чужих жизнях, твоя собственная вот-вот оборвется. Наведи порядок в Вермилионе, а потом уж и сражайся сколько влезет.

И ее губы прильнули к его губам, в то время как чувственное руки поглаживали широкую спину, постепенно сдергивая с его тела тунику.

…Поутру Уильям наспех отдал командирам необходимые указания, забрал сотню лучших рыцарей и устремился в Вермилион.

* * * *

Всю дорогу до Вермилиона Уильям обдумывал план своего внезапного появления в городе. Не давала покоя мысль, что ворота в столицу захлопнутся прямо перед его носом, и даже титул маршала не устыдит стражу держать снаружи героя королевства. Но такое развитие событий представлялось ему маловероятным. Вряд ли королева могла сговориться с новым начальником городского дозора, вставшего на свое место сразу после исчезновения советника Уинсона. Канцлер не допустит, чтобы Алисия так ловко и безнаказанно производила перестановки без его ведома. Да и что может эта распутная девица? Разве у нее хватит ума подговорить стражу против Виллея и самостоятельно захватить власть, которая пока принадлежит ей лишь формально?

Нет, ворота могут захлопнуться, только если на горизонте покажется незнакомая армия. С отрядом в сто человек вполне можно проскочить в город, а там уж и тысяча стражников будет бессильна против лучших рыцарей королевства. Внезапное появление позволит нанести неожиданный визит во дворец и исключить какие-либо недоразумения.

Эта зима в Арондале выдалась холодной. И хотя она была куда мягче и короче чем в восточных землях за Железными горами, тем не менее, бедствий простому люду она приносила достаточно. Передвигаться ночами было слишком тяжело. Иногда дорога внезапно терялась под снегом, заставляя путников останавливаться и искать утерянную путеводную звезду. Ночевали в деревнях и на фермерских хозяйствах. Крестьяне не слишком спешили расставаться с припасами, чтобы прокормить такую ораву солдат, и маршалу приходилось все чаще получать желаемое с помощью силы. Он обещал, что после войны вернет свои долги, но изнуренные работой хмурые лица не верили ему.

«В конце концов, какое мне дело до этих рабов, — думал вечерами у камина Уильям. — Их жизнь пуста и никчемна. Весь ее смысл сводится к содержанию двора и армии королевства, за что те в ответ милостиво защищают крестьян от разбойников и варваров. Нельзя же всем жить в роскоши и достатке, точно также как и нельзя всю славу от победы разделить поровну на каждого воина. Победитель неизбежно бывает только один, даже когда и добивается успеха вместе с тысячами сподвижников».

Потом мысли маршала снова переходили на предстоящий визит в Вермилион. Он то представлял триумфальное свержение Алисии с трона на глазах у всех обитателей дворца, то вдруг пугался своей решимости и размышлял, как лучше отстранить королеву и при этом не уронить ее достоинства и не очернить высшую власть.

«Сначала поговорю с Виллеем, — решил, наконец, Уильям. — Этот хитрец, конечно, предложит нечто гнусное и недостойное, но в таком случае сам же и будет выполнять свой замысел. Я и мой отряд станут лишь нейтральной стороной, обеспечивая законность и порядок во дворце».

Ночью ему не спалось. В голову лезли странные вопросы, упрямо отгоняющие сон. Какое собственно право имел он вмешиваться в дела королевства? Разве маршалу подобает свергать правителей по своему усмотрению? Или он лишь противится своей судьбе? Боится за свою жалкую жизнь?

Так, проворочавшись всю ночь, усталый Уильям вновь отправлялся в путь со своими рыцарями. Не важно, что там ждало его впереди. Лишь бы быстрее добраться до столицы.

У ворот Вермилиона отряд задерживать не стали. Сонный стражник спросил было по привычке, кто пожаловал в город, но разглядев блестящие латы и синие плащи с вышитыми золотом гербами, сразу посторонился.

В городе было людно. Горожане быстро привыкли к наступившей зиме и, накинув на себя меховые накидки, вернулись к своим трудовым будням. Торговцы снова заполонили улицы своими лавками, а детвора весло бросала друг в друга снегом, лепила из него причудливые фигуры.

«Слишком спокойно тут. Неужели Иона преувеличила опасность? Или это проклятый канцлер так трясется за свою задницу, что решил вернуть меня обратно? — размышлял Уильям, подозрительно оглядываясь в людей на улице. — Либо я прибыл слишком внезапно и заговорщики не подготовились встретить меня, либо никакого заговора и нет. Правда последнее слишком усложнит мое положение. Ведь я, не имея приказа, бросил армию. Кто ведает, что там сейчас происходит? Вдруг виндландцы уже настигли моих гвардейцев и разбили их вдребезги?»

Внезапно на главной улице Вермилиона его отряду преградили путь два стражника.

— Улица закрыта по приказу королевы, отправляйтесь в обход, — то и дело сплевывая, сообщил небритый детина и даже нагло выставил алебарду, как бы намекая на то, что не собирается пропускать всадников.

— Ты хоть знаешь, на чьем пути стоишь? — грозно спросил его Уильям.

— У меня приказ самой королевы, — хмыкнул стражник. — А ты кто таков будешь?

Тут маршал не выдержал и, пришпорив коня, направился дальше, предварительно стукнув как следует кулаком по наглой роже. Но охрана действительно стояла не зря. Вся улица оказалась изрыта глубокими ямами и завалена горами из камней и бревен.

— Никак ремонт задумали в самый разгар зимы, — сказал Уильяму один из рыцарей. — Господин маршал, может лучше и в самом деле отправиться по другой дороге? Боюсь через эти рвы нам коней не провести. Да и сами ноги все переломаем.

— Ладно, идем в обход, — согласился Уильям.

И они перешли на узкую улочку, в которой за раз могли протиснуться только три всадника. Она напрямую вела к самой площади Дорлана Гарнибальского, а там уж и до дворца было рукой подать. Вытянувшись в длинную вереницу, рыцари не спеша вели своих коней дальше.

Внезапно позади маршала испуганно взбрыкнула лошадь, и ее всадник громыхнул своими латами о землю. Уильям остановил коня и обернулся, стараясь за плотной массой брони разглядеть, что же случилось.

— Лучники на крыше! — донеслось до него с того конца колонны, и в этот момент прямо на его глазах стрела с полосатым оперением вонзилась в соседнего рыцаря, не опустившего забрало шлема. Через мгновение на головы всадников полился дождь из смертельных игл.

Одного взгляда хватило маршалу, чтобы понять, кем были эти таинственные стрелки. Эльфы! Только они умели с такой удивительной точностью и частотой попадать прямо в прорези для глаз.

Гвардейцы пытались прикрывать себя щитами, но множество эльфов, ловко прыгая по крышам и уворачиваясь от летящих в ответ арбалетных болтов, пускали свои стрелы по всем возможным направлениям, неизменно отыскивая слабые места в броне рыцарей. Если это не получалась, они ранили лошадей, и те с диким ржанием сбрасывали с себя седоков.

За тысячелетия своих скитаний по лесам эльфы умели мастерски управляться с луком и стрелами. Они не переговаривались друг с другом, но волшебным образом каждый из них выбирал себе мишень, не претендуя на намеченную жертву своего соседа. Некоторые не ставили своей целью поразить рыцарей, а лишь не позволяли другим воинам выглянуть из-за щитов или перезарядить арбалеты. Иногда плотно закрытые окна домов распахивались, и всадники получали порцию дротиков прямо в лицо, успевая лишь бессильно рубить мечами вновь сходящиеся ставни.

Вот на глазах Уильяма один из эльфов спокойно приложил оперение к уху, прицелился и выстрелил, пронзив стрелой тонкую пластину на шее одного из гвардейцев. Выбирать цели не приходилось: груды тел на улочке беспорядочно метались от одной стены к другой, стараясь найти призрачное спасение под тенью карнизов.

— Вперед! За мной! — заорал что было мочи маршал, и повел рыцарей дальше по улице, стараясь как можно быстрее покинуть эту ловушку.

Но там их ждали высокие баррикады. Гвардейцы попытались было с наскока завладеть укреплениями, но на их головы хлынул такой ливень стрел, что пришлось отступить ни с чем.

— Выламывайте двери! Прячьтесь внутрь! — отдавал команды маршал, успевая прикрывать голову щитом. Внезапно конь под ним рухнул, и только армейская выучка позволила рыцарю не оказаться придавленным к земле.

Когда его воинам с трудом удалось взломать одну из заколоченных дверей, с ним оставалось всего восемь гвардейцев. Остальные отстали, дальнейшая их судьба была неизвестна. Однако и в доме не было спокойно. По коридорам послышалась незнакомая речь и вскоре эльфы стали прибывать со всех сторон. Правда, здесь у них уже не было былого преимущества: несмотря на численное превосходство, рыцари раз за разом отбрасывали их атаки.

— На прорыв! — скомандовал Уильям, и гвардейцы стали пробиваться через узкие коридоры и комнатки к противоположной стороне дома.

Эльфы же, неся потери в рукопашной схватки, успевали расстреливать их практически в упор. В одном из коридоров завязалась ожесточенная схватка, и протиснуться дальше удалось только Уильяму. Он мог бы вернуться и помочь свои воинам, но в голове оставалась только одна безумная мысль о спасении своей жизни.

Выломав окно, он вывалился на мостовую и двинулся по проулку на шум городской толпы. Там, казалось, никто и не знал о том, что совсем рядом происходила жестокая резня. Все так же степенно вышагивали горожане, стояли у товаров купцы, а дети весело играли со снегом. Уильям снял с головы тяжелый шлем и устало побрел к возвышающемуся впереди дворцу. Холодный ветер приятно обдувал его уставшее лицо и мокрые от пота свалявшиеся волосы. Кошмар на узкой улочке почудился ему дурным сном, приключившимся вовсе не с ним.

Он шел и не видел, как за его спиной показалась невысокая грациозная фигура в плаще. Из-под капюшона на ее кожаную куртку падали длинные золотистые волосы, не спрятанные из-за спешки обратно под тень головного убора. Не обращая внимания на окружающих ее людей, она не спеша сняла с плеча лук, вложила в него стрелу с полосатым оперением и пустила ее вдогонку бредущему рыцарю.

Так на алтарь победы легла еще одна жертва кровавой богини по имени Власть.

* * * *

Ловя парусами попутный ветер, десять кораблей плавно неслись по Морю Туманов на восток. Погода выдалась отличная, небо очистилось от сумрачных туч, а лицо обдувал теплый ветер с берегов родной Арразии. Стоящий на капитанском мостике Джафини пребывал в прекрасном расположении духа. Шум волн, прекрасное голубое небо в редких облаках, крики чаек — все это вгоняло его в меланхолические мечты. Перевезти бы вторую половину дикарей из Виндланда и можно спокойно получить свою награду. А царь обещал ему за это плавание такие сокровища, что, пожалуй, можно больше и не думать об опасном ремесле морехода. Золота вполне хватит и ему и его детям на долгую счастливую жизнь. Сомнения вызывали лишь обещания вождя виндландцев оплатить свою перевозку через море, но это будет уже забота не Джафини.

— Капитан! — крик наблюдателя с «бочки» отвлек его от мечтаний. — По встречному курсу идут два десятка странных кораблей!

— Корабли? — переспросил южанин. — Кто еще может плавать в этих водах кроме нас? Это пираты?

— Слишком много для них и паруса очень странные! — долетело в ответ. — Низкие корабли, растянуты вширь! Никогда таких не видел!

— Ты там наверху умом тронулся?! Плоты на воде узрел?!

Но вскоре неизвестная флотилия приблизилась и, бросив взгляд на море, капитан замолчал, так же как и замолчали все, кто стоял с ним рядом. Слишком уж странно выглядели суда, что шли арразийцам наперерез. И кто мог так смело выступить против флота великого царства? Если только…

— Тсунгхи! — подтвердил наблюдатель догадку Джафини.

— На этих корытах им ловить нечего, — пренебрежительно сплюнул капитан. — Даже в бой вступать не будем. Просто на попутном ветре обойдем их и поплывем дальше. Пусть преследуют, сколько влезет.

Установки похожие на катапульты заработали на судах тсунгхов, и вот три пузатых мешка взлетели в небо и опустились на первую линию кораблей арразийцев. Двое из них шлепнулись в воду, но один упал прямо на палубу. Громко хлопнув, он застелил ее ковром зеленоватого дыма.

— А это еще что за чудо?! — воскликнул Джафини, с тревогой вглядываясь в пораженный корабль. Дым рассеялся, но палуба опустела. Лишь несколько матросов в судорогах корчились на дощатом полу.

— Ядовитый газ, — понял капитан и отдал команду немедленно поворачивать. Но тсунгхи подплыли уже слишком близко. Десяток новых мешков взмыли в воздух, и один из них разорвался прямо перед носом Джафини.

Глаза наполнились слезами и сомкнулись сами собой. Дыхание остановилось, рот раздирала сильная горечь, кожу обожгло словно огнем. Он рухнул на пол и, прилагая все усилия, попытался хотя бы приоткрыть веки. До ушей донеслись частые всплески воды: некоторые матросы успевали спрыгнуть в воду. Но был ли смысл искать спасение в этом холоде?

Отрава продолжала действовать. Разум арразийца помутился и руки перестали быть опорой для его тела. Капитан уже не слышал, как железные кошки заскребли по бортам его корабля.

Ловко карабкаясь по веревкам и защищая от газа свои лица масками, множество людоящеров с кинжалами хлынули на палубу.

* * * *

В один из дней Месяца Холода Зигфрид в сопровождении тана Стейна первым прибыл на возвышающийся среди степей безымянный холм. Тусклым красным шаром силилось пробиться сквозь белесую пелену на небе кровавое солнце зимнего рассвета. Насмотревшись на него вдоволь, виндландец снял меховую перчатку и, опустив руку в снег, принялся читать молитвы своим богам. Казалось, холод совершенно не властен над ним, так как разговаривал со своими покровителями он достаточно долго. Потом он прекратил шептать просьбы, своим звериным чутьем уловив чье-то приближение. И в самом деле, к холму направлялись два всадника, поднимая за собой клубы снежной пыли. Они оставили коней у основания холма и стали не торопливо подниматься по его круче.

— Кто такие? — спросил их Зигфрид, смерив людей презрительным взглядом с высоты своего роста.

— Посланники королевы Алисии, законной правительницы Арондала, — шагнул вперед один из них. — Мое имя Аллард Уинсон, я советник королевы и мне поручено вести переговоры с императором Зигфридом. Попрошу соблюсти традиции и представиться тому, кто стоит передо мной.

— Ты уже назвал меня, — ответил бородатый великан. — Я и есть тот самый император.

— Большая честь встретить великого правителя и воина, — с полным серьезности лицом поклонился ему Аллард. — Во многом правильно, что сам император ведет со мной переговоры. Не хотелось бы, чтобы посредник не так понял суть разговора и передал что-либо лишнее. Или наоборот — утаил.

— Я всегда иду впереди своего войска, — гордо громыхнул голос Зигфрида. — Ты, арондалец, просил меня об этой встрече. Тебе и говорить первому. С чем пожаловал ко мне?

— Прежде хочу, чтобы император внимательно выслушал меня от начала и до конца. Если же его чувства станут подобны разгневанному медведю по весне, прошу только об одном — спокойно и рассудительно принять свое решение и сообщить его мне.

— Говори, — скомандовал тот, и Аллард, сделав паузу начал излагать свою позицию.

— Император, с прискорбием сообщаю, что ваша армия терпит бедствие и скоро исчезнет как вода, что медленно, но верно утекает сквозь пальцы. Мечи и храбрость наших воинов не сломит ее дух, но холод и голод способны поставить на колени и не такую силу. Уже месяц ваши солдаты ищут в округе пропитание, словно стая голодных волков. Но это бесполезно. Пищи нет, и не будет. Можете идти на запад, можете двинуться на север или даже отправиться на восток к Железным горам. Здесь скудные земли, особенно зимой. Вы предполагаете найти кров и еду в поселках, но дома там давно пустеют. Солдаты Арондала избавили все юго-восточные земли от крестьян и их скота, сопроводив тех под защиту наших стен в сердце королевства. Ни одной даже тощей коровы, ни одного зерна вашим людям не найти. Армия редеет день ото дня. Мои лазутчики исправно докладывают о снежных холмах, что остаются после каждого вашего привала. И с каждым днем те холмы все выше и выше. Армия Арондала же восстановила свои потери, ибо все жители королевства берут в руки оружие. И стар и млад идут на войну с вами, дабы защитить свою родину.

Знаю, император ожидает пополнения для своего войска с той стороны, но его не будет. Флот людоящеров, что зовут себя тсунгхами, нанес поражение кораблям, щедро дарованным вам Арразией. Только щепки сейчас плавают по волнам, а уцелевшие суда вернулись в свои гавани и больше не помышляют плыть к нам.

— Ты лжешь! — рявкнул Зигфрид. — Скоро ко мне присоединится вторая половина армии под предводительством моего сына. И мы раздавим это жалкое королевство! Вы не устоите перед нами даже один месяц!

Император так разгорячился, что едва не схватился за свой длинный меч. Командир Годвин, что сопровождал Алларда, сразу же потянулся за своим клинком, и на холме едва не разыгралась внезапная схватка. Лишь вмешательство советника остановило кровопролитие.

— Забудем хотя бы ненадолго про оружие, — успокоил он императора. — Нам нет нужды сегодня звенеть сталью, ведь сейчас решается судьба не двух человек на этой вершине, а тысяч людей, что вверили в их руки заботу о своих душах.

— Не вижу чести в убийстве жалкого советника, — расхохотался вдруг Зигфрид. — Помериться силой с воином другое дело, но уж точно не с тобой. Словам посланника королевы я не верю. Через неделю на берег высадится мой сын, и не успеет начаться в этом краю весна, как я захвачу Вермилион.

— Это ваше дело верить мне или нет. Я лишь хотел предложить вам покинуть Арондал без лишнего кровопролития, но раз император намерен сражаться дальше, я ничего поделать не могу, — развел руками Аллард.

— Мне жаль, что я проделал такой путь, чтобы услышать о вашем упрямстве! Сдайтесь мне, станьте частью Виндланда и, возможно, я пощажу вас! Что же касается твоей королевы, то говорят, что она весьма не дурна собой. Может и сгодится стать третьей женой для моего старшего сына.

И оба виндландца грубо засмеялись, в то время как послы Арондала не нашли ничего смешного в этих словах.

— Мы не сдадимся, — твердо сказал Аллард, когда смех прекратился. — Свобода дается только тому, кто за нее сражается. И хотя закон природы суров и сильный пожирает слабого, но я не считаю, что Арондал слабее вашей империи. Пожалуй, вам стоит поискать более легкую добычу.

— Хотите сражаться?! Так сражайтесь! — разгневался Зигфрид. — Сколько можно убегать от меня? Я хоть завтра готов встретиться с вашими трусливыми воинами! Давно в этих землях люди потеряли достоинство!? Хорошо умеете только слабых соседей давить, а как кого сильнее увидите, так и хвост поджимаете!

— Это наше право. Война не всегда сводится к одним сражениям. Порой терпение и время дают куда больше пользы.

— Ну так бегите! Все равно Зигфрид догонит вас и отрубит ваши глупые головы!

* * * *

Зигфрид не послушал Алларда и двинулся дальше, оставляя за собой курганы умерших от холода и истощения. Советник оказался прав: куда бы ни выдвигались разведывательные отряды виндландцев, находили они только пустые деревни без единого намека на пищу. Часть лошадей съели, другую пока еще удавалось прокормить. Лишь орки сполна насыщали свою утробу, не брезгуя поедать трупы. В рядах имперцев зароптали, что надо бы уничтожить этих осквернителей, но Зигфрид пресек эти разговоры. Орки еще могли пригодиться хотя бы в качестве живого щита.

А потом до императора дошли дурные вести. Советник не лгал про исчезновения арразийской флотилии. Она действительно стала жертвой тсунгхов и так и не добралась до побережья, где ее терпеливо ждал Биргир.

Отчаяние поразило сурового властителя. Впервые он оказался в западне, причем по причине собственной глупости и гордыни. Он был слишком уверен в мощи своей непобедимой армии, совершенно забыв, что погода иногда может стать куда более суровым соперником.

Оставалось лишь одно: Зигфрид повел воинов в решительное наступление, рассчитывая разбить противника и прорваться в центральные области королевства, без сомнения богатые запасами урожая. Но мост через реку Тануа оказался разрушен, а вдоль ее берега уже расположилась армия арондальцев, особо укрепив места бродов.

Зигфрид двинул войско на север в поисках более удобного места для переправы. Но временно исполняющий обязанности маршала Годвин предугадал желание виндландцев идти в обход обороны с надеждой вырваться из бесплодных земель. Гвардейцы двинулись параллельным курсом и успели занять позиции перед отчаянным наступлением противника.

Минули тридцать дней со дня переговоров на безымянном холме. Уже Месяц Оттепели властвовал над королевством, подгоняя теплые ветра с юга. Но для Зигфрида это не имело никакого значения. Он решился испытать крепость льда на Тануа.

Множеством стрел встретили лучники королевства уставших и осунувшихся имперцев. В середине реки лед провалился под тяжелой конницей, вынудив виндландцев в спешке вернуться на свой берег.

Через пару дней Зигфрид отправил к Алларду посла, угрожая направить своих воинов дальше на север и устроить бессмысленную резню крестьян. Советник отлично понял смысл таких требований. Император не мог опуститься до того, чтобы просить мира и таким хитроумным способом передавал инициативу в руки Арондала. Не зная, насколько хватит у Зигфрида сил самозабвенно сжигать все на своем пути, Аллард предложил императору заключить перемирие и дать возможность виндландцам вернуться в свои земли через Пояс Торка. Завоеватель некоторое время колебался, но когда советник попросил его принять в дар провизию на обратный путь, Зигфрид впервые в жизни решился отступить. Ему оставалось тешить себя мыслями, что это лишь временный отход и вскоре он вернется в Арондал, чтобы отомстить за свое унижение.

* * * *

В последние дни император был не разговорчив. Спал поодаль от всех, ел отдельно, избегал встреч со своими солдатами. Стейн пытался получить от него приказания, но Зигфрид лишь говорил, чтобы тан сам отдавал команды, ссылаясь на то, что вести армию дальше большого ума не требуется. Истрепанные воины чувствовали непорядок со своим господином и старались шуметь как можно меньше. Все понимали, что нынче возвращались домой с позором. И хотя Зигфрид объявил своей поредевшей армии о возникновении срочной нужды повернуть обратно, ветераны многочисленных войн, истоптавшие с императором бесчисленное количество верст, отлично знали характер правителя. Этот поход вымотал всех, и даже кровавые сражения прошлого вспоминались куда более тепло, чем снега Арондала.

Вскоре лес поредел, а множество путей слились в единственную узкую тропинку, уходившую прямо наверх Железных гор. Иногда она проходила по самому краю, то и дело нависая над обрывом. Крутые скалы над ней скрывали своей высотой солнце, заставляя армию все время двигаться в тени.

Хватаясь за валуны голыми руками, воины карабкались наверх, рискуя свалиться на головы шедших позади них товарищей. Под ногами скользили камни, кто-то срывался и с протяжным криком летел вниз по склону, разбивая тело об острые выступы. Погибших не оплакивали — воспринимали как обыденность. На одном из перепадов послышался шум горного ручья, и воины поспешили к нему, стремясь утолить жажду и наполнить бурдюки запасами воды.

На ночлег останавливаться было негде, поэтому продолжали идти в кромешном мраке, стараясь найти пологую площадку для сна. Показавшаяся луна посеребрила вершины гор, осветив им путь. Наконец они нашли подходящее место для лагеря, но после этой ночи многих солдат не досчитались. Странные твари, скрывающие свои уродливые тела во тьме, то и дело хватали отставших людей и утаскивали в свои логова. Орки запели было песни, пытаясь отпугнуть бестий, однако это вызвало недовольство среди имперцев. Почему-то в их головах осела странная мысль, что участие орков в походе заставило богов отвернуться от виндландцев.

К перевалу вышли к полудню. Здесь дорога стала ровной и широкой, как будто приглашая вступить в ущелье между двумя хребтами. На одной из вершин показались две маленькие фигурки. То были гномы, разглядывающие смертных, решивших пересечь их особо охраняемое место. Стейн стал кричать им, предупреждая, что виндландцам позволено пересечь перевал, но гномы ничего не ответили и тут же скрылись.

— Император, разрешите мне с отрядом перейти перевал первым, — обратился он к Зигфриду. — Просто стоит поберечься лишний раз. Вдруг гномы передумают и захотят напасть.

— Иди, — безжизненно сказал властитель, и тан с сотней воинов двинулся вперед.

Пройдя весь путь без помех, он замахал знаменем, призывая ничего не опасаться и следовать за ним. И радостные воины, предчувствуя долгожданное возвращение домой, двинулись вперед куда быстрее, чем обычно.

Дрогнули камни под ногами. Толчок, еще один, и наконец, третий, самый сильный. Дорогу изрезали крупные трещины, а затем земля внезапно ушла вниз, увлекая в бездну множество людей. Сложившиеся следом за ней горные хребты окончательно похоронили императора и его армию. Выжил только Стейн со своими воинами, да горстка виндландцев, не успевших шагнуть на перевал.

— Виданное ли дело, без спроса на перевал залезать, — переговаривались тем временем два гнома, наблюдая гнев гор. — А орков вести через наши владения — тяжелейшее преступление. Никому пощады не будет, кто с этими тварями себя клятвами свяжет.

По крутому откосу скатились последние камни и вновь Железные горы застыли в суровом молчании, будто и не было этого ужасного землетрясения.

Так бесславно закончил свой путь великий воин и правитель, не потерпевший за всю свою жизнь ни одного поражения. Погиб не от острой стали, но и не от тяжелых валунов. Стремление к господству над всем миром привело его к неизбежному финалу.

Что было после

С гибелью Уильяма и Виллея длинная вереница смут в Арондале подошла к концу. Королевство постепенно начало восстанавливаться после эры затянувшихся войн и потрясений.

Новым архиепископом был избран благодушный старичок из орсальских земель, призывающий народ к доброте и состраданию к ближним. Инквизиция 726 года, как и ее предшественница канула в лету вместе со своим безумным предводителем Джеральдом Сантинэ.

На месте разрушенного до основания Фростгарда началось строительство нового города, чьим назначением должна стать единая судьба Арондала и Антинары. После провала завоевательного похода виндланцев, в Шелвиде и Элгоне упразднили герцогские образования, наделив их общими правами провинций королевства.

Эльфы стали полноправными хозяевами Хелиндельсельва, скрепив с Арондалом договор о создании союза между двумя народами. Ходят слухи, что король гномов Небур тоже не прочь присоединиться к нему, ведь после гибели Зигфрида на перевале винландцы поклялись отомстить подземным жителям за их коварство.

Подумывают о вступлении в союз и тсунгхи. Ударив по указке Алларда Уинсона по кораблям арразийцев, они неминуемо приблизили войну с ними. Пока царь Хетаф хранит молчание, но лазутчики приносят тревожные вести о многотысячной армии, что готовится к походу в Джельфу.

Чума отступила от южных рубежей Арондала и вновь затаилась, дожидаясь своего часа. В этот раз ее удалось остановить лишь ценой бесчисленных жизней дикарей прибрежных племен. И события те навсегда останутся черной страницей в истории королевства, заставляя потомков горячо спорить о необходимости таких крутых мер.

Частые попойки привели к преждевременной кончине короля Лорка. Мейлинд после его внезапной смерти распался на три независимых княжества, без устали ведущих борьбу друг с другом.

После безуспешного похода Зигфрида, в Виндланде началась война за трон между двумя его сыновьями. Некоторые завоеванные императором народы поспешили вновь объявить свои земли свободными и готовы с оружием в руках добиться былой независимости. Между тем племена варваров с далекого севера объединились и избрали своего единого вождя. Теперь они намерены поквитаться с империей за былые поражения.

Все так же, как и много столетий назад, ветер гонит тучи на запад, солнце сменяет бледную луну и щедро раздает земле свои дары, прибой Океана Штормов разбивает об острые береговые скалы большие пенистые волны, таинственно шумят эльфийские леса, а над Грундфеллом высятся покрытые вечными снегами Железные горы.

Все живые существа продолжают свою бессмысленную борьбу за власть, богатства, пустые убеждения и веру в несуществующие силы. На место безвозвратно ушедших приходят другие жадные и эгоистичные народы, лишь для того, чтобы также как и их предшественники исчезнуть в темной пучине веков.

Мир неизменился. Он продолжает жить по своим жестоким законам в вечном круговороте мироздания.

И это есть его участь.

Эпилог

Летний день уже давно перевалил за полдень. На пустой аллее дворцового сада были только двое: мужчина, на вид лет тридцати и мальчик лет восьми-девяти. Шли не торопясь и, видимо, не имели четкой цели своей прогулки.

— Как на самом деле умер мой отец? — задал очередной свой вопрос мальчик.

— Разве вам не говорили об этом? — уклонился от ответа мужчина.

— Я думаю, что это не правда. Маменька не любит говорить про него. Если не любит — значит, что-то скрывает.

— Вы узнаете об этом, но в свое время. Просто есть вещи, которые можно понять только с возрастом.

— Почему?

— Возраст меняет наши помыслы, понимание мира вокруг нас. То, что кажется ужасным сейчас, через несколько лет будет казаться не заслуживающим внимания пустяком.

— Это как то время, когда мы отдали людоящерам южные берега, а они там всех жителей поубивали?

— Пожертвуй малым, чтобы сохранить все. Не всегда это можно принять сердцем, но настоящий правитель должен быть готов к вынужденным жертвам.

— Не верю, что без жертв нельзя обойтись, — упрямо замотал головой мальчик.

— Может именно вам под силу будет сделать невозможное, — улыбнулся ему мужчина и, заметив появившихся в конце аллеи слуг, сказал юнцу: — Ваше величество уже ждут на занятия по фехтованию и верховой езде.

— Не хочется сегодня, — поморщился тот. — Почему я должен делать то, что не хочу?

— Потому что вы принц. Пройдет время и в ваших руках будет судьба всего королевства. И вот тогда вы должны забыть что хотите, а что нет. Короли не могут делать только то, что им нравится.

Когда свита принца увела его, мужчина вдруг услышал за своей спиной знакомый женский голос.

— Аллард, опять ты рассказываешь моему сыну наши семейные тайны?

К нему подошла как всегда очаровательная королева Алисия в скромном белом платье, таким далеким от ее прежних нарядов.

— Генри еще не готов услышать эти тайны, — улыбнулся ей Аллард. — Впрочем, главную тайну его происхождения лучше от него утаить.

— И то верно, — улыбнулась в ответ Алисия. — Прогуляемся по саду?

— Не откажусь.

Королева взяла его под руку, и они двинулись вдоль дубовой аллеи.

— Что думаешь о кандидатах на мое замужество? — спросила она советника.

— Лучший из предложенных — Рид Нургрид. Но вы же знаете, как я не люблю выбирать лучшего из числа худших.

— Совсем никаких выгод от такого брака?

— Они имеются, но их мало. Лучше повременить, пока не найдется более достойный.

— В самом деле. Нам и вдвоем вполне хорошо, — Алисия рассмеялась и, прижавшись к мужчине, положила голову на его плечо. — Скажи мне, ты уже выбросил из сердца ту эльфийку?

— Ну что вы, рядом с королевой я не в силах думать о других женщинах.

Они направились дальше, пока не прошли всю аллею и не опустились в беседку.

— Жаль, я всегда верила в сказки, — с грустью сказала Алисия. — Но в жизни человеку не суждено быть с эльфом. Слишком уж мы с ними разные.

— Вы правы, — согласился с ней Аллард. — Люди есть люди, эльфы есть эльфы. Мы можем быть союзниками, но не более того.

Сказал и сразу вспомнил Аманиэль. Нет, лучше уж пусть она будет недостижимой звездой, к которой можно лишь стремиться, но так никогда и не достать рукой.

— Таким чудовищам как мы лучше держаться от эльфов подальше, — рассмеялась вдруг королева.

— Как же можно доверять чудовищу занятия воспитанием своего ребенка? — повернул к ней голову Аллард.

— Лучше пусть мой сын будет жестоким, но справедливым правителем, чем доброй размазней, погубившей все королевство.

«Слова достойного правителя. Но яблоко хоть и падает рядом с яблоней, а укатиться может очень далеко», — подумалось вдруг Алларду. Но размышлять о плохом сегодня совсем не хотелось. Он закрыл глаза и прислушался к умиротворяющему птичьему пересвисту да полету ветра в кронах деревьев.

Время выживания для королевства закончилось. Приближалась эпоха его возрождающегося господства.

По крайней мере, так казалось самому Алларду…



Оглавление

  • Пролог + 1 глава
  • 2-3 главы
  • 4-5 главы
  • 6-8 главы
  • 9-11 главы
  • 12-14 главы
  • 15-16 главы
  • 17 глава + эпилог