Там, куда тебя не звали (СИ) [Kara_Mei] (fb2) читать онлайн

Буду рада отзывам))^^

[1] Think of me— саундтрек The Phantom of the Opera.

========== Глава 4. ЗАДАЧА МИНИМУМ: ВЫЖИТЬ ==========

— Я не смог отследить отправную точку трансгрессии. Чисто, словно она действительно с неба свалилась, — хмурится Снейп, методично меряя шагами кабинет директора.

— Так я же вроде изначально сказала, что не отсюда! — выдаю я первое пришедшее на ум, тут же встречаясь с убийственным взглядом чёрных глаз.

— Вы действительно считаете, что я буду верить на слово какому-то маглу? — В каждом слове чувствуется столько презрения и желчи, что, кажется, я скоро на полном серьезе начну обижаться. То есть до этой минуты они просто надеялись на то, что у меня богатая фантазия?

— То есть вы пустили неизвестно кого в замок с детьми и разрешили шастать где душе угодно? Как-то очень непредусмотрительно… — парирую я, продолжая смотреть мужчине в глаза.

— Вы сомневаетесь в нашей предусмотрительности? — Мужчина чуть щурится.

А я вот никогда не задумывалась, что когда тебе отвечают вопросом на вопрос, оказывается, очень сильно раздражает. Надо отучиться от этого, когда проснусь. И я уже было открываю рот, чтобы фыркнуть о том, что у них в учебном заведении для детей бегает всякая непонятная гадость, да и учителя себя ведут не то как психически неуравновешенные, не то как дети-переростки, но меня опережает до этого молча наблюдавший за происходящим Дамблдор.

— Северус, вы абсолютно уверены?

По лицу Снейпа пробегает какое-то болезненное выражение, и взмахнув полами мантии, он снова оборачивается ко мне.

Что он задумал?

— Взмахните палочкой, мисс Рунцис. — Голос мужчины вдруг становится до жутковатого спокойным, и подойдя ко мне, маг протягивает волшебную палочку.

Я?

Бросаю беспомощный взгляд на сидящего за столом директора, на что тот только кивает головой.

Ну ладно, щас я вам тут как наколдую.

Дрожащей рукой беру протягиваемый мне предмет и делаю угловатый взмах, отдалённо напоминающий движение дирижера.

Ни-че-го. Снейп ещё какое-то время буравит меня взглядом, после чего разворачивается к директору, и я с плохо сдерживаемой улыбкой замечаю на его лице выражение «Ну я же говорил».

Театр абсурда. Сначала принимают на работу, потом начинают более углубленно разбираться, кто я такая.

— Есть вообще вероятность, что вы всё-таки сможете меня вернуть домой? — наконец подаю голос.

— Если нет возможности отследить отправную точку трансгрессии, боюсь, что это будет очень сложно. — Директор внимательно изучает узор дерева на своём широком столе.

Как хорошо, что это всего лишь сон.

Обречённо вздыхаю.

— Ладно, тогда я пойду спать, хватит с меня на сегодня впечатлений. — Медленно разворачиваюсь, направляясь в сторону выхода из кабинета. — Доброй ночи.

***

В коридоре оказывается кромешная тьма, и после достаточно светлого кабинета я замираю, пытаясь привыкнуть к темноте. Да я тут не то что свой кабинет не найду, я руку свою вытянутую не вижу. И нет, проблем со зрением у меня отродясь не было.

— На вас наложено путающее заклятие. Советую вам научиться чувствовать, когда на вас воздействуют магией, а то вы тут долго не протянете.

От раздавшегося за плечом голоса Снейпа нервно подскакиваю.

— Заклятие? — оборачиваюсь к темноте, пытаясь разглядеть собеседника. Замечаю слабое голубое свечение, по всей видимости, идущее от волшебной палочки. Раздаётся набор букв, вероятно обозначающий заклинание, и голубое свечение, очерчивая в воздухе витиеватую фигуру, устремляется ко мне.

— Вы же не думали, что сможете просто так бродить туда, куда вам вздумается? — Я наконец различаю в полумраке точёные черты профессора. — Теперь вы не будете путаться.

Плавно колыхнувшись, мужчина размеренным шагом устремляется дальше по коридору. По всей видимости, я должна понять, что разговор на этом закончен.

— Подождите! — делаю два быстрых шага, нагоняя профессора Снейпа. — Как я должна научиться чувствовать воздействие магии, если я не маг?

Мы куда-то сворачиваем, оказываясь в коридоре с рядом высоких арочных окон.

— Ну, вы же как-то смогли трансгрессировать в Хогвартс, хотя по идее это не можем даже мы, маги-преподаватели. Да и защита от проникновения в замок маглов, если мне память не изменяет, до вчерашнего дня успешно работала. — Косится на меня Снейп, и на мгновение мне кажется, что я замечаю его улыбку. Да нет, наверное, зрение в темноте обманывает.

— Знаете… — Затормаживаю у одной из арок. Через высокое мелко застеклённое окно видна достаточно низко висящая жёлтая луна. В серебряном свете чуть поблескивает крыша замка. Так по-сказочному красиво. — Если невозможно вернуть меня домой, сотрите мне полностью память. Сделайте как вы хотели. Я более чем уверена, что и с должностью учителя не справлюсь, и проблем вам только создам.

Укол совести заставляет признать свою абсолютную беспомощность. Да и что мешает мне сбежать отсюда? А завтра я проснусь у себя дома, и ничего этого не будет. Ведь так? Во сне ведь никогда не снится больше, чем один день.

— К сожалению, мисс Рунцис, я не вправе принимать такие решения. — Голос профессора раздаётся гораздо дальше, чем я думала. Ну, конечно, не будет же он ждать, пока я небом налюбуюсь.

— Тогда вам придётся проводить меня до моего кабинета. — С грустной улыбкой отворачиваюсь из окна, ускоряя шаг, чтобы догнать своего проводника.

***

Сердце колотится о грудную клетку так, будто готово проломить её и вырваться наружу.

Толкаю дверь, делая шаг в гудящий голосами улей.

Какого чёрта?!

Обвожу глазами притихший класс.

Ну же, улыбаться!

Расплываюсь в чуть нервной улыбке и плавным шагом, на подкашивающихся от страха ногах, направляюсь к учительскому столу, и привалившись к нему боком, начинаю заготовленную речь.

— Доброе утро. Ну что ж, рада приветствовать вас в классе магловедения. Меня, как вы уже слышали, зовут Александра Рунцис. — По классу проходит лёгкий шепоток. — Так, предлагаю начать знакомиться…

Обвожу взглядом класс и только сейчас замечаю, что дети сидят, поделив пополам территорию, и злобно переглядываются.

— А почему вы сидите так, словно между вами чёрная кошка пробежала?

Тут же в ответ зал заходится шипением, из которого я могу выделить что-то про «Слизеринских выскочек» и «Гриффиндорских оленей». Какие высокие, смотрю, тут взаимоотношения.

— Так, тихо, тихо! — взмахиваю рукой, пытаясь воззвать к порядку. Нехотя гудящая толпа замолкает. Право, смотреть забавно. — А ну прекратите ядом плеваться, это лишнее. Наверное, стоит сказать немного о правилах: во-первых, поскольку мы находимся в классе маггловедения, думаю, будет вполне логичным запретить использование магии во всех её проявлениях. Во-вторых, прошу все ваши разногласия оставлять за порогом этого кабинета.

Класс снова заходится тихим шипением. И я правда верила, что это будет просто?

— Поскольку у вас уже были занятия по этому предмету, прошу, если я буду повторяться, скажите мне. Пожалуй, стоит начать с самого начала. Итак, что же такое магловедение? Кто скажет, чем вообще маглы отличаются от магов?

— Маглы — отбросы общества. Существа, не способные хоть к какой-либо магии, — быстрее, чем я успеваю до конца произнести вопрос, выплёвывает блондинистая личность с задней парты. Раздаётся утробный гогот его соседа. Ага, понятно, тут обо мне явно высокого мнения. Не удивлюсь, если Снейп считает так же.

— Представьтесь, пожалуйста. И чем же они хуже магов?

Я общаюсь с агрессивно настроенной молодежью, почему у меня в голове упорно всплывает картинка из «Парка юрского периода» с парнем и тремя рапторами?

— Малфой. Драко Малфой. Советую запомнить это имя. — Ох, а гонора-то, гонора, Джеймс Бонд малолетний. — А чем маглы лучше чистокровного мага? Они беспомощные, мерзкие, да и вообще…

Нда, а словарный запас-то подкачал.

— Чистокровный маг… Понятие «чистокровный» пришло же от селекционеров? Имеет ли место быть суждению «хуже/лучше» в контексте общества? Да и вообще, как можно определить «чистокровность» какого-то рода, если вернуться к волшебникам? Наша история длится не одно столетие, и быть железно уверенным в чистоте своей крови… не знаю, как-то наивно, на мой взгляд. Если покопаться, глядишь, в десятом колене и найдётся какой-нибудь пробегавший мимо простой смертный. Просто легче закрыть глаза на это. Да и вообще, мне бы хотелось, чтоб вы задумались над тем, что именно определяет в маге эта «чистая кровь». Обычный человек, без каких-либо магических способностей, может оказаться гораздо человечнее, чем чистокровный до кончиков ногтей принц. А ведь именно отношение важно для нас при общении. Да и судить человека по его дальним предкам, наверное, не очень умно…

Зал заходится тихим шипением, улавливаю на себе прожигающий взгляд блондина. Мне кажется, или эта серебрянка только что решил, что это в его огород камень? Улавливаю что-то в духе «Она против чистокровных магов, сжечь ведьму!». Вот же ж комплексы…

— Ладно, отвлеклись. — Хлопаю в ладоши. — Итак, вернёмся к нашим маглам…

В целом, первый урок прошёл сносно. Если не считать, что на протяжении всех полутора часов я ощущала себя на арене цирка. Если так пойдёт и дальше, то запасы моего оптимизма иссякнут к концу первой недели. Зато я нашла рычаги давления. Многие тут, оказывается, считают себя аристократами, поэтому когда начинается соревнование в изящном смешивании соседей с грязью, как бы невзначай напоминаю, что их ругани позавидуют магловские сапожники. Действует безотказно. Самолюбие, конечно, дело такое.

Еще потешило душу искреннее оцепенение начинающих магов при столкновении с шариковыми ручками. И кляксы не ставятся, и писать легче, и в руке лучше лежат. Оценили. Правда, чувствую придётся объяснять директору, почему дети не хотят больше писать перьями.

***

Ах да, утром, к своему искреннему удивлению, я обнаружила себя там же, где и легла спать. Сон почему-то не заканчивается, и у меня начинают закрадываться смутные подозрения в том, что это кома. Мысль о реальности происходящего пока успешно гоню прочь. Видимо, пока я застряла в стадии отрицания.

Комментарий к Глава 4. ЗАДАЧА МИНИМУМ: ВЫЖИТЬ

Буду рада отзывам😊

Немного визуализации)

https://www.instagram.com/p/BxCRtXclSAO/?utm_source=ig_share_sheet&igshid=fk5us95i79wzА

========== Глава 5. ВСЁ ЕЩЁ ДУРНОЙ СОН ==========

— Как это работает?

Северус отвлекается от выдавливания какой-то склизкой пакости из чего-то непонятного, удивлённо меня оглядывая. Похоже, он настолько ушёл в себя, что в этот раз действительно забыл о моем присутствии. — Я про зелья. Как это работает? Это же тоже магия, но не в привычном её понимании, да? Ведь если, например, я сделаю всё то же самое, получится компот, максимум так себе съедобный суп, но никак не магическое зелье.

Чуть приподнимаюсь, заглядывая в булькающий котёл.

Третий день в Хогвартсе подходил к своему логичному финалу, а мой сон упорно не хотел прерываться. С широкой руки директора пока у меня стояло по одному спаренному занятию в день, чтобы была возможность подготовить материалы в свободное время, да и вообще как-то привыкнуть к стрессу. Таким образом, за два дня обнаружилось, что факультеты между, собой мягко говоря, не ладят, а дух соперничества щедро подпитывается преподавателями. Странные тут, конечно, методы обучения. Пришлось объявлять, что я не буду давать и снимать баллы, по большому счёту тем самым сказав вслух, что толка от моего и без того бессмысленного предмета ещё меньше, чем казалось раньше. Хотя на самом деле глубоко в душе закралась мысль, что с моей-то магией, если я скажу, что кому-то сколько-то баллов приписано, это будет просто сотрясением воздуха и сами баллы в часах никаким образом не увеличатся.

А выживать в волшебном мире без магии не так радужно, как кажется.

— Вам так важно знать, как это работает? — Маг в который раз за время нашего общения изящно выгибает левую бровь, снова давая понять, что я сморозила какую-то ерунду. Ну, действительно, мне, безмагичной, какая же разница, как работает зельеварение, если в моем исполнении это будет все равно дай бог чтоб ядовитый суп.

Самоуверенности вмиг поубавилось.

— Наверно… — виновато перевожу взгляд на сжимаемую в руках чашку с какой-то успокоительной смесью. Только под руку лезу да сбиваю.

На этот раз профессор решил зайти с другой стороны: обычное чтение памяти тут бессильно, поэтому меня накачают какой-то бурдой, чтобы через меня можно было почувствовать магический фон, за счёт которого и произошло мое перемещение. Это как я поняла краткое объяснение того, что сейчас со мной будут делать. После моего нервного смешка в ответ, сопровождавшегося высказыванием о красочности фантазии здесь собравшихся, меня в очередной раз смерили презрительно-сочувственным взглядом и вручили кружку с тягучей тёмной жидкостью, пахнущей ромашкой, мятой и лимоном. Почему у травяного чая вдруг оказалась смолистая консистенция, я решила от греха подальше не уточнять. Да и, на удивление, эта бурда оказалась хорошо успокаивающей, поэтому уже где-то на половине чашки я впала в состояние прострации, молча следя за работой профессора и даже ни о чём не думая. Ну вот ровно до момента, когда в голове мелькнула мысль «а не поинтересоваться ли тем, как работает зельеварство».

— Во время приготовления зелья вслух или про себя читается заклятие, которое активирует магические потоки и вкладывает их в ингредиенты. При приготовлении под воздействием температуры магия смешивается с жидкостью, передавая и усиливая магические свойства ингредиентов. И многое вам это дало, мисс Рунцис?

Мне начинает казаться, что мужчина, общаясь со мной, откровенно забавляется.

— Удостоверилась в том, что это безумно сложно. — Неопределенно повожу плечами. Если у всего происходящего настолько мудрёная формулировка, я даже представить боюсь, какими знаниями и умениями надо обладать, чтобы заставил суп что-то из себя строить. На лице мужчины появляется самодовольная ухмылка.

— Ладно, тогда приступим. — Волшебник взмахивает волшебной палочкой, от чего чашка плавно выскальзывает из моих рук и, подплыв к котлу, опускается рядом. Ещё один взмах — и от котла отделяются несколько капель, устремляясь в мою успокаивающую бурду. Дальше происходит что-то совсем невообразимое, и наверное, не выпей такое количество успокоительного, я бы открыла рот и поднялась с места. Чёрная смесь в чашке, словно взорвавшийся вулкан, выпускает в воздух облако нежно-розового дыма и покрывается пузырящейся пеной, которая доходит до самых краёв чашки, но не вытекает наружу. Очередной взмах палочки — и чашка так же плавно возвращается ко мне. С осторожностью заглянув внутрь, обнаруживаю, что жидкость теперь только на дне, какого-то грязно-зеленого цвета, и пахнет она совершенно невкусно.

— До дна, — выводит меня из созерцания посуды голос Снейпа, который уже успел подойти ко мне, по всей видимости, готовясь действовать сразу же, как только я расправлюсь со своей частью задания.

Задерживаю дыхание и в один глоток опрокидываю в себя содержимое чашки. От кончика языка до желудка обжигает с такой силой, что кажется, я вскрикиваю от боли, а из глаз и носа непроизвольное начинает течь. Глаза начинает жечь, словно я запихнула лицо в кастрюлю с свеженарезанным репчатым луком. В голову ударяет с такой силой, что я беспомощно пытаюсь уцепиться за край парты, но координация напрочь сбивается, и последнее, что я успеваю заметить, — это нежно-золотистый свет висящего на стене факела.

***

Открыв глаза, я с ужасом обнаруживаю себя в кромешной темноте, отчего становится дурно практически до тошноты. Да и сама чернота как-то неумолимо плывёт справа налево. Наверное, проходит с минуту, прежде чем могу разглядеть, что темнота не такая уж и кромешная, а это просто я лежу, отвернувшись носом к стенке. Хочется протянуть руку и коснуться кладки, потому что шершавая поверхность в десяти сантиметрах от меня кажется какой-то до неописуемого ненастоящей. Проходит ещё немного времени, прежде чем я понимаю, что именно меня настораживает — я не чувствую привычного холода, исходящего от камня.

Сквозь пелену забытия пробивается мысль о том, что я вообще вроде бы не ложилась спать. Всплывает Снейп, с его котлом и розовое облачко. Точно, мы же экспериментировали… Вопрос в другом, теперь-то я где?

Когда я решила перевернуться на другой бок, задача не представлялась мне настолько сложной. Кажется, будто все мышцы задеревенели и слушаться даже не думают. Как-то совершенно неуклюже цепляюсь за тёплый каменный выступ левой рукой, решив, что логично будет сначала попробовать сесть. Все тело болит так, что на одно элементарное движение тратится чудовищно много времени. Через несколько минут моих тихих стонов и медленных ковыряний я все-таки принимаю более-менее вертикальное положение. Становится совсем странно. Насколько я помню, в подземелье высоких окон не наблюдается в принципе, а значит, я опять где-то фиг знает где. Через тонкое стекло пробивается яркий лунный свет, вычерчивая на полу клетчатую дорожку. Комнатка оказывается совершенно небольшой, но определенно больше той каморки, в которую меня поселили. Помимо моей кованой кровати, у противоположенной стены обнаруживается достаточно высокий стеклянный шкаф и металлический столик. Пахнет как-то странно, но знакомо.

Куда, черт тебя дери, меня опять умудрилось закинуть?!

Надо бежать. Причем чем быстрее, тем лучше. Знать, в какие приключения меня могло швырнуть на этот раз, совершенно не хочется. Вдруг это вообще «Пила»? Ну нет, спасибо!

Но быстрее, чем я успеваю продумать план отступления, где-то вдалеке, за дверью, раздаются голоса, принадлежащие мужчине и женщине, заставляя меня сначала содрогнуться от ужаса, уже в красках представив себе Ганнибала Лектора, но потом облегчённо выдохнуть. Ладно, наметился явный прогресс: Снейпу я явно рада больше, чем потенциальному Лектору. Самих слов я не слышу, но женский голос явно чему-то возмущается, а маг что-то совершенно спокойно говорит в ответ. Только сейчас приходит осознание, что у Снейпа определённо приятный слуху тембр голоса. Удивительно, что я раньше не обратила на это внимания, хотя для меня это почти как профдеформация — в первую очередь слушать речь человека, а уж потом обращать внимание на его внешность, манеры и прочий антураж.

Тем временем голоса приближаются к двери и затихают, а в следующее мгновение дверь аккуратно приоткрывается, пропуская в помещение поток мягкого желтоватого света. В проеме появился точёная женская фигура с чепчиком на голове. Медик, догадываюсь я, и в этот момент картинка складывается. Интересно, что Снейп там такого нахимичил, что я оказалась в лазарете.

— Как хорошо, что вы уже очнулись. — Женщина бодрым шагом заходит внутрь, зажигая движением руки настенные лампы. — Как вы себя чувствуете?

— Помимо того, что все тело ломит, вполне сносно, — криво улыбаюсь в ответ, обнаруживая, что мышцы лица тоже работают не так, как хотелось бы.

— Я же говорил, что с ней ничего не будет, — флегматично вставляет свои пять копеек замерший в дверях профессор.

— Вот, выпейте это. — Женщина извлекает откуда-то из кармашка белого фартука небольшой пузырёк и вкладывает мне в руку.

— Может, не надо? — тут же жалобно мяукаю в ответ.

Женщина на мгновение замирает, словно не веря в отказ, открыв рот, как выброшенная на берег рыба, и, по всей видимости, уже собирается разразиться гневной тирадой, когда вдруг мне на помощь приходит Северус.

— Поппи, я вас уверяю, с ней точно ничего не будет. Отлежится у себя, и к утру все пройдет.

— Я могу вернуться к себе? — осознание перспективы загреметь в лазарет на неопределенное время меня совсем не радует, а тут так удачно мне протянули спасительную не то что соломинку, а вполне увесистое бревно. По всей видимости, Северус тоже не заинтересован в моём дальнейшем тут пребывании. То, почему я вообще оказалась на больничной койке, я выясню потом.

В результате небольшого словесного противостояния Снейп мастерски умудряется заверить не только врача Поппи Помфри, но и меня в том, что моё состояние абсолютно нормально для перенёсшего воздействие его зелья, и меня совершенно спокойно можно отпустить. И действительно, стоило начать мне активнее шевелиться, противные мышечные спазмы достаточно быстро отступают, и отправиться на поиски своей каморки под присмотром Снейпа я могу на своих двоих.

***

Когда мы уже почти доходим до моего пристанища, из стены выходит, точнее выплывает, человек. Особенно удачно в этом представлении оказывается поставлен свет. Правда, что это представление, выяснилось уже позже. А в тот момент, когда рядом со мной появилось просвечивающее худое лицо с пустыми глазницами, я могу только сипло взвизгнуть и шарахнуться за Снейпа, вцепляясь в плечо мужчины мертвой хваткой и чувствуя, как неумолимо седею. Дальше идёт немая сцена, в которой профессор сначала изображает на лице выражение ещё более страшное, нежели у появившегося перед нами привидения, и, к слову, дух старается тут же срулить, а потом смотрит на меня с таким видом, дескать «девочка, ты что, привидений не видела?». Правда, на этот вопрос он отвечает так же быстро сам себе, поэтому издав тяжелый вздох обречения, берёт меня за плечи и волочёт дальше по коридору, что-то рассказывая о том, что это всего лишь призраки и бояться их не стоит. Ха, вот действительно, всего лишь!

О том, что всю последующую ночь я просидела в обнимку с керосинкой и подушкой, думаю, говорить не стоит — и так понятно. Хотя Моллис, забравшая дрожащую меня у Северуса, и уверяла меня в том, что в это помещение ни одна тварь не сунется, уж она-то, Моллис, домашний эльф, об этом позаботится.

Спасибо, но мне как-то и без того бодро. И это они мне доказывали, что у них не замок, а образец спокойствия.

Думаю, понятно, что к завтраку я выплываю в полуживом состоянии, на что Минерва всплеснула руками, а сидящий рядом с предсказательницей мужчина посмеялся, что теперь я перестала выбиваться из коллектива.

Спасибо, дорогие.

Сон начинает попахивать шизофренией.

Комментарий к Глава 5. ВСЁ ЕЩЁ ДУРНОЙ СОН

Та-дам) 😊

========== Глава 6. ЧАЕПИТИЕ ==========

Нет-нет-нет! Не ве-рю! Как такое вообще возможно?! Ведь такое бывает только во сне, так?

Шотландия! Шотландия, Карл! Как я вообще могла не обратить на это внимание сразу же?!

Утро началось бодро. За разговором ни о чем с Моллис я выяснила, что Хогвартс располагается в Шотландии. И всё, взрыв мозга, сбой системы и полный ахтунг. Все бы ничего, но почему я думаю на английском, если уровень моего знания языка даже до A1 с трудом дотягивает? Ну немец я, немец, хоть ты тресни. А в последние лет шесть я и вовсе в основном мучаюсь с итальянским, и английским после окончания школы даже близко не пахло! А тут я не то что свободно изъясняюсь, я почему-то на нем думаю! Или не на нём? Это сон, всего лишь сон. Подумаешь, затянулся? Вот как проснусь сейчас и пойду в зомбированном состоянии на теорию музыки.

Закусываю губу, со всей силы щипнув себя за руку.

И…

Приоткрываю один глаз, надеясь на то, что заваленный бумагами стол перед моим носом куда-нибудь исчезнет, и я проснусь в своей кровати.

Ни-фи-га.

По руке расплывается красное пятно. Попытка сфокусироваться на собственных ладонях тоже результата с пробуждением не приносит. Я прекрасно вижу на безымянном пальце левой руки контрастирующий с чуть загорелой кожей бледный след от снятого дома перед сном кольца, а на правой так и чернеет пятно от туши. Из чего они делают чернила, что они не оттираются, я знать совершенно не хочу.

Как говорила Алиса, «Всё страньше и страньше».

***

— Профессор Снейп! — Быстрым шагом нагоняю преподавателя.

— Что вы хотели? — Удивительно, только сейчас, при свете дня, замечаю, что глаза у него действительно почти чёрные, сильно контрастирующие с неестественно бледно-желтоватой кожей. Мужчина ведёт бровью, давая понять, что моя пауза затянулась.

— Я хотела сказать, что ваше заклинание, похоже что, не сработало. — Поспешно отворачиваюсь и понижаю голос.

Я — аудик, поэтому общение с людьми глаза в глаза для меня достаточно сложное занятие. Вот что-то говорить или слушать, разглядывая всё вокруг, это да, это я могу. Тут же становится по-детски любопытно, как воспринимает информацию мистер тьма.

— Почему вы так решили? — Замечаю, как нас с неприкрытым любопытством разглядывает проходящая мимо кучка учеников.

— Потому что я сегодня, перед тем как попасть сюда, — мотаю головой в направлении большого зала, из которого мы только что вышли после завтрака, — сначала убрела к вам, в подземелья, а потом вообще каким-то чудом оказалась за стенами замка.

На лице мага появляется смесь эмоций, из которой я могу выделить только неприкрытую издевку. Интересная, к слову, у него мимика, надо почаще не только слушать, но и смотреть.

— Вы наконец освоили трансгрессию?

— Очень смешно. Посмотрела бы на вас, окажись вы в моем мире, — с обиды фыркаю в ответ, демонстративно надувая щеки.

— Хорошо, я передам Дамблдору, чтобы он что-нибудь придумал, раз он так рьяно решил вами заниматься. — Взмах чёрного шлейфа, и мужчина плавно разворачивается. — Ах да, будьте аккуратнее, против вас Малфой с приятелями что-то задумали, — бросают мне через плечо как бы невзначай и размеренным шагом направляются куда-то прочь.

Ну, охренеть, на меня теперь ещё и ученики охотится начнут. Зашибись. Не жизнь, а мечта. И как я от них отбиваться должна? Это же он их главный! Почему не займётся воспитанием малолетних гоблинов?

Н-да. Дружелюбие тут, смотрю, так и прёт.

***

Снег приятно хрустит под ногами, а легкий ветерок треплет волосы. Сегодня за завтраком в результате оживленной беседы великан-Хагрид вытянул из меня признание в том, что занятия у меня заканчиваются ещё до полудня, и на радостях настоятельно зазывал меня к себе на чай. Ох, чую, опять ввяжусь в какую-нибудь авантюру. Тем временем я уже заметила чернеющую на белоснежном фоне избушку лесничего.

Пожалуй, этой встречи я ждала нетерпеливее всего. Хагрид — единственный герой, которого я более или менее запомнила, и я знаю, что у него есть всякие классные магические звери. А моя природная любовь к животным, помноженная на любопытство… в общем, надеюсь, я не ввяжусь в какую-нибудь передрягу. А то, насколько хватает моих скудных познаний сюжета, живность в книжке по большей части была совершенно не мирная.

— Вы пришли! — От низкого окрика круто разворачиваюсь на каблуках, подметая юбкой снег. По небольшому косогору с охапкой хвороста ко мне спешит Хагрид, а рядом с ним, высоко задирая длинные ноги, скачет здоровенная собака. — Я так рад вас видеть!

В очередной раз здороваюсь и знакомлюсь с псом — Клыком, который оказывается мне чуть ли не по пояс. Не собака, а натуральная лошадь.

Дом внутри оказывается странным хаотичным нагромождением предметов. Где-то над головой, закрывая потолок, ютятся клетки, по помещению расставлены странный косоногий стол, пёстрое кресло, размерами больше напоминающее диван, и несколько совершенно разномастных табуретов. Но при всём этом творческом хаосе сразу же чувствуется какой-то совершенно домашний уют. Занимаю один из табуретов у окна и, облокотившись на стол, наблюдаю за тем, как великан, бормоча себе под нос извинения за небольшой беспорядок, расставляет чашки и извлекает невесть откуда вазочку со сладостями.

— И как вам у нас живётся, мисс Рунцис? — Великан суетится вокруг клокочущего чайника.

— Называйте меня просто Саша, — улыбаюсь я, подбирая полы мантии и устраивая их небрежной кучкой у себя на коленях. — Немного непривычно, но мне нравится.

Нет, мне действительно нравится. И очень любопытно, чем всё закончится.

— Ох, я очень удивлён, что такая молодая особа вызвалась работать в нашем заведении!

«Сама удивлена, как я на это согласилась», — чуть не озвучиваю вслух, но вовремя себя одергиваю.

— У вас тут очень интересно, да и коллектив такой… — на мгновение задумываюсь, наблюдая, как Хагрид подхватывает своей здоровенной лапой, обёрнутой в полотенце, чайник с огня и разливает горячую жидкость по чашкам, — разношёрстный. Но все очень приятные.

Мужчина поднимает на меня абсолютно удивленный взгляд.

Я сейчас что-то не так сказала?

— Впервые слышу, что кто-то отзывается хорошо обо всех преподавателях! — грохочет великан, опускаясь в кресло и подхватывая чашку, размерами больше походящую на среднего размера кастрюльку. — Ой… похоже, это лишнее…

— Это кого тут так не любят? — фыркаю со смеха, наблюдая за искренним расстройством Хагрида. Аккуратно отхлебываю горячий чай, искренне надеясь не ошпарить язык и небо. Какой интересный травяной вкус. Чем-то отдалённо напоминает бурду, которую бабушка готовила нам с сестрой, когда нас сдавали летом ей на дачу. Где-то внутри тонко скребнула тоска.

— Насколько я знаю, многие ученики недолюбливают профессора Снейпа и завхоза Филча, — признается здоровяк.

— Снейпа? — отвлекаюсь я от предания светлой грусти по далёким детским временам. — А его-то за что?

— Ну… — снова тушуется Хагрид, с интересом рассматривая плавающий в чашке листик. — Говорят, что он несправедлив, требователен и часто оставляет после уроков мыть котлы. Честно признаться, я с профессором Снейпом тоже не особо много общаюсь, он меня, если честно, пугает.

— Вас кто-то способен напугать? — С удивлением оглядываю возвышающегося в кресле великана. Даже с учётом того, что он сидит, если я встану рядом, он будет выше меня на добрые головы две! Как, будучи такой громадиной, можно вообще кого-то бояться?

Через какое-то время беседа становится совсем непринужденной. Рубеус Хагрид оказывается личностью безумно доброй и разговорчивой. Мне устраивают ликбез по мифическим существам, искренне недоумевая каждый раз, когда я честно признаюсь что и слыхать не слыхивала про какую-нибудь очередную непонятную зверюгу. Отмазаться получается тем, что у нас в России, видимо, такое не водится. Чем больше я слушаю про разнообразие местной фауны, тем сильнее припекает моё неуёмное детское любопытство. Единороги, вы представляете? Живые! И пусть это даже сон, но я хочу увидеть единорога. Как бы невзначай навязываюсь как-нибудь на днях сходить под присмотром лесничего в запретный лес и поискать моего любимого мифологического зверя. Или уже не очень мифологического, смотря как пойдёт. Собственно, все мои восторги от единорогов, грифонов с плохо выговариваемым названием, кентавров и прочей копытной интересности сносит на корню новость о гигантских пауках. После фразы о том, что предводитель этой многоногой братии, когда вылупился, был не больше пекинеса, мне стало совсем дурно. Ничего так в жизни не боюсь, как пауков. Один маленький паучок размером не больше пары миллиметров как-то летом вынудил меня спонтанно на неделю переехать к родителям, пока моя бабушка доблестно не решилась зайти в квартиру вместе со мной, чтобы в случае чего меня спасти. А тут, судя по рассказу, эти пауки больше меня. В любом случае, встреть я такую дрянь в лесу, сердечный приступ гарантирован.

***

Как можно пить столько тыквенного сока?

Морщу нос, наблюдая за тем, как Сивилла выливает ярко-рыжую жидкость из графина к себе в кубок. Не скажу, чтобы я вообще очень любила блюда из тыквы, но овощные соки для меня кажутся вообще верхом извращения. Возвращаю своё внимание к неизменной чашке Эрл Грея. Меню тут оказалось в принципе достаточно странным. Стол так и ломится от переизбытка жирной, жареной и копченой пищи. Нет, о фигуре своей я перестала переживать ещё лет в шестнадцать, по-философски решив, что легче любить себя такой, какая есть, да и голодание на голосе сказывается негативным образом. Собственно, тогда-то и закончились все эти заморочки с диетами, уступая место нормальному человеческому питанию. Но тут уже даже я напряглась. Ладно фигура, тут, мне кажется, большинство уже не в том возрасте, чтобы сильно заботиться о внешнем виде, но холестерин, сахар и прочие совершенно не полезные вещи, про которые так много вещают с голубого экрана. В общем, если есть тут всё, что дают, можно возыметь форму шара и чемодан проблем со здоровьем. Или это я с высоты своей маггловской ущербности так рассуждаю, и наши проблемы со здоровьем магов совершенно не касаются? Надо будет сходить в библиотеку, поискать какую-нибудь медицинскую литературу об особенностях организмов магов и простых смертных.

Блуждающим взглядом обвожу ряды столов и шумящих за ними детей. Все о чём-то оживленно разговаривают. Н-да, признаю, хотела бы я учиться в подобном месте. За одним из столов замечаю уже известную мне компанию горе-героев. Если я правильно помню, Рон был на паре моих занятий. Вот лентяй несчастный. Нет чтоб, не знаю, зелья варить или ещё чем-то полезным заниматься… Кстати про зелья, я же так и не узнала, чем закончился эксперимент.

Сажусь ровнее, стараясь оглядеть присутствующих. Странно, мне кажется, или место Северуса сегодня пустует?

И действительно, как бы невзначай сакцентировав внимание Минервы, узнаю что после завтрака Снейпа никто не видел.

***

Господи, ну что я опять делаю? Приключений не хватает, решила новые создать?

Осознаю, что опять свернула не туда. Черт бы побрал этот замок с вихляющими туда-сюда переходами. Мне кажется, или обитатели сего заведения большую часть своей жизни проводят в поисках нужного места?

Еще несколько минут плутаний, и я всё-таки оказываюсь перед интересующей меня дверью. Судя по пробивающейся тонкой полоске света, искать личную комнату мага мне не придётся. Издаю вздох облегчения и уже было заношу руку, чтобы постучать, когда на меня сваливается глупое осознание совершенной странности собственного поведения. Почему, собственно, я не могу подождать утра? А, бог с ним, уже пришла.

Три коротких удара по дереву.

Почему не могли звонок сделать? Больно же костяшками по деревяшке колотить.

Комментарий к Глава 6. ЧАЕПИТИЕ

Буду рада отзывам)^^

И ещё немного визуализации))

https://www.instagram.com/p/BxS2LImlt5r/?utm_source=ig_share_sheet&igshid=rd08srd9swlk

========== Глава 7. НОВЫЙ ДРУГ ==========

»…But ere we this perform,

We’ll conjure for a storm

To mar their hunting sport

And drive ‘em back to court…»[1]

Henry Purcell — Dido and Aeneas

За дверью раздаётся какой-то шум, а спустя несколько мгновений тяжёлые дубовые створки распахиваются, от чего я невольно отпрыгиваю назад. На пороге появляется Снейп.

— Что? — тихо рычит мужчина, смерив меня таким взглядом, что я тут же понимаю, что разговор может прекрасно подождать до завтра. При всём нашем недолгом знакомстве я впервые вижу Северуса в настолько растрёпанном состоянии. Волосы взбиты, со одной стороны хаотично торча, а с другой, наоборот, слишком прилизаны; обычно скрываемая сюртуком белая рубашка сейчас одета навыпуск и вся измята, а рукава высоко засучены. Вот теперь Северус Снейп абсолютно точно похож на чернокнижника в лучших традициях детских страшилок и кинематографа. В общем, и дураку понятно, что я пришла совсем не вовремя.

— Я как-нибудь попозже зайду…— начинаю медленно пятиться назад.

— Проходи.— Северус делает шаг назад, давая мне возможность пройти в кабинет и каким-то нервным движением причесывает и без того зализанные волосы. Спорить духа не хватает, поэтому я послушно захожу в помещение.

В классе стоит странный тошнотворный приторно-сладкий запах, от чего становится совсем не по себе. Мужчина приваливается боком на одну из парт и складывает руки на груди, всем своим видом показывая, что готов меня слушать.

— Я просто хотела узнать, чем позавчерашний эксперимент закончился… — тихо мямлю я, начиная неосознанно перебирать рукава платья. Мысли совсем путаются, а от запаха начинает противно гудеть голова.

Как вообще он в таких условиях работает?

Северус трёт переносицу, по всей видимости, тоже пытаясь привести мысли в порядок.

— Когда ты стала поправлять телевизор, произошёл сильный выброс магии. Ты тут не при чём, но я совершенно не понимаю, как вернуть тебя обратно.

Только сейчас замечаю, что мы почему-то резко перешли на «ты».

— То есть я останусь тут навсегда? — происходящее потихоньку начинает до конца осознаваться.

— Надеюсь, что нет. Больше мне сказать нечего. — Мужчина взмахивает рукой, и дверь магическим образом снова распахивается.

— Северус…— начинаю я нерешительно, сама не зная зачем, но понимая, что что-то сказать надо. Слишком уж странно он выглядит, а делать вид, что я ничего не замечаю, совершенно глупо. — Может, я могу что-то сделать? Как-то помочь?

— Ты? — лицо Снейпа искажается в болезненной гримасе. — Помочь мне? Девочка, да как такая блоха, беспомощная и бесполезная, может помочь магу? Или ты самонадеянно посчитала, что в лучших традициях сказки только от одного твоего присутствия весь мир вдруг зайдётся благодатью и розовыми бабочками? — Мерный, монотонный голос заставляет затравленно сжаться. Маг отделяется от парты, направляясь ко мне медленными шагами. Снова ощущается какой-то жуткий, практически животный ужас перед ним. — Или ты вдруг решила, что за два вечера моей вынужденной помощи мы вдруг стали друзьями? Ты — магл, низшее из существ, бесполезнее домовика, думаешь, что можешь мне чем-то помочь?

Последние слова Снейп практически выплёвывает, и дверь перед моим носом с хлопком закрывается. Сердце бешено прыгает где-то в ушах, не давая думать. На дрожащих ногах разворачиваюсь, направляясь прочь по темному коридору. Тут же в лицо ударяет холодный сырой ветер. Завернув за первый поворот, прижимаюсь спиной к стене, медленно сползая вниз по каменной кладке. Слова Снейпа крутятся в голове, взрывая сознание плугом. Зарываюсь лицом в складки мантии, переставая хоть как-то пытаться контролировать эмоции. Обидно и почему-то больно.

Никто. Просто пустое место, и скорее всего, все остальные считают так же. Магл, даже не домовой эльф. Почему меня закинуло в этот треклятый мир без капли магии?! Мои тихие всхлипы эхом разносятся по коридору. Хочу домой, к маме, бабушке и любимому коту, чтобы все было как обычно, человеческим, без всего этого колдовства. Чтобы никто не пытался оскорбить за то, что совершенно от меня не зависит. Да если бы я сама себе писала сценарий, я бы от души себе магических способностей напридумывала! Но от меня тут ничего не зависит, совершенно! Я… я ведь тут даже до комнаты своей сама дойти не могу… Какая же я жалкая.

Закрываю голову руками, пытаясь вжаться в камень, перестать тут существовать и проснуться. Наконец-то проснуться от всего этого кошмара. Я не хочу тут больше находиться.

***

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем истерика стихает, и я наконец замечаю, что не совсем одна. Когда я открываю глаза, меня словно бы обманывает зрение. В одном из плывущих перед носом кругов, мне кажется, я различаю маленькую птичку. Вытираю рукавами глаза, размазывая слезы и сопли, и снова опускаю перед собой взгляд. Действительно, птичка остаётся птичкой.

Прямо перед носками моих ботинок сидит маленький пернатый шарик, отдалённо напоминающая воробья, но насколько я вижу, ещё более невзрачного цвета.

— Ты как сюда попала? — Чуть наклоняю голову, рассматривая в отблеске факела свою нежданную гостью. Птичка же переминается с лапки на лапку и издаёт звонкий «чирик».

— А меня Саша зовут, — улыбаюсь я, отирая остатки влаги с щёк. — Ты, верно, заблудилась? Знаешь, как отсюда выбраться?

Птичка наклоняет головку чуть в сторону, а потом, резко подпрыгнув, взвивается под низкий потолок подземелья.

Эх, птичка, хотела бы и я уметь так. Улетела бы отсюда куда подальше…

Через мгновение, к моему искреннему удивлению, ещё раз звонко чирикнув, птичка выныривает из темноты и начинает кружить над моей головой.

— Эй, ты чего? — протягиваю неосознанно вперёд руку, не то пытаясь пернатую погладить, не то предлагая ей сесть. Птичка на этот мой жест не обращает никакого внимания, только издаёт ещё один звонко пищащий звук и заходит на очередной круг.

— Я прямо как Белоснежка! — фыркаю со смеху, наконец поднимаясь на ноги. Птичка перестаёт кружить, снова исчезая в темноте.

— Эй, подожди, я не знаю, куда тут идти! — признаюсь я, бросаясь вслед за пернатой.

***

Птичка то исчезает, то появляется, а я, как одержимая, пытаюсь её догнать в глупой надежде выпустить из подземелья на волю. О том, что окно было в кабинете Снейпа, я вспоминаю только в тот момент, когда прыжками через две ступеньки бегу вверх, за упорно летящей вперёд маленькой спутницей. Громкая трельзаставляет меня резко остановиться. Надо было видеть моё искреннее удивление в тот момент, когда подняв взгляд от ступенек, я обнаруживаю мою знакомую как ни в чем не бывало сидящей на узкой железной обмотке двери моего кабинета.

— Эй, так ты тоже магическая? — с нехилым запозданием догадываюсь я. Вот действительно, я думала, что обычная птичка летает по подземельям Хогвартса? Сама-то слышала, как звучит? — Тебя Дамблдор послал, да?

Птичка издаёт легкое «кюит», которое не совсем понятно, что означает, но будет считать, что «да». Я же за монологом отпираю дверь класса, и птичка с лёгким шорохом крыльев влетает в комнату, устраиваясь на настольной лампе.

— Кто это, мисс? — Тут же из воздуха появляется Моллис, с любопытством разглядывая новенькую.

— Это… — начинаю я, снимая мантию. — А действительно, кто? На воробья или синицу не похожа, для голубя мелковата.

— Моллис принесёт книгу! — Домовик исчезает с слабой вспышкой и почти тут же появляется с огромной орнитологической иллюстрированной энциклопедией.

В результате получаса сравнительного анализа наше трио определило новоприбывшую как пеночку-весничку. Дольше всего разбирались, к какому именно виду пеночек относится наша птичка, пока не сообразили смотреть на лапки. Определить пол оказалось невозможным, поэтому, чтобы не выделяться из общей компании жителей кабинета маггловедения, решено было считать птичку девочкой. Быстрее всего получилось придумать имя. С этого вечера на моем рабочем столе поселилась пеночка Кася.

***

Оказывается, если не плутать по коридорам, а следовать за магическим проводником, до завтрака можно добраться раньше всех. Кася завела меня через высокие парадные двери большого зала. Удивительно, но в отсутствии суеты помещение кажется ещё больше. Медленно танцуя, с потолка спускаются снежинки, но тают, не достигая головы. Птичка издаёт звонкую трель и устремляется к учительскому столу. Несмотря на вечернюю беседу, настроение всё-таки хорошее. Ну и бог с ним, если Снейпу я так противна, то пусть и не общается со мной, я как-нибудь это переживу.

Раскидываю руки в стороны, делая несколько оборотов вокруг своей оси, получая удовольствие от мягко вздымающейся юбки и взлетающих краев платья. Романс Пахмутовой[2] вспоминается как-то сам собой, и я, без распевки и не переводя дыхания, начинаю петь. Вообще русские романсы удивительная вещь, почти на каждый случай жизни можно найти что-то своё, особенное, трогающее до глубины души. Но Хогвартс не Хогвартс, если в нём не будут происходить странности, поэтому на середине второго куплета из пола, прямо под моими ногами, появляется полупрозрачная группа. Опять приходится визжать, правда, на этот раз духи оказываются более миловидными и адекватными. Тут же начинаются извинения, представления, правда, имена я так и не запомнила, и восторги тем, что у меня чудесный голос. Минут через пятнадцать, когда я полностью прихожу в себя от такого неожиданного знакомства, привидения изъявляют желание петь вместе со мной. Поначалу затея кажется авантюрной, но бог весть откуда грянул оркестр, и я с ужасом обнаруживаю, что петь призрачная братия решила Дидону и Энея. Выяснять, чем руководствовались духи при выборе произведения, я не стала. Партитуры, понятное дело, ни у кого нет, поэтому композиция получается довольно-таки своеобразная. Радует только то, что Дамблдор появляется на том моменте, который вышел наиболее удачно — я с какой-то призрачной дамой поём дуэт ведьм[3].

Это уже после, за учительским столом, под восторги Минервы до меня окончательно доходит, что я только что пела с привидениями. Тут же пробивает на крупную дрожь. Кася аккуратно устраивается у меня на плече и, в отличие от с шумом пронёсшихся по столовой сов, совершенно не собирается меня покидать.

Профессор Филиус Флитвик, имя которого я умудрилась запомнить не с первого и даже далеко не со второго раза, начинает с восторгом выяснять, откуда у меня такие глубокие познания в музыке.

— Я немного музицировала в детстве, — натягиваю нервную улыбку. Немного, ага. Семь лет музыкальной школы, три года вокала с одним из лучших педагогов моего училища, четыре года музыкального училища и третий год консерватории. А сколько часов за инструментом, сколько нервных клеток! И все ради того, чтобы сейчас хихикать о том, что это просто природа немного расщедрилась. Обидно.

— Мистер Флитвик руководит хором и оркестром, но давно мечтал о чем-то большем! — вклинивается в разговор Сивилла.

— Большем? — чувствую я, как вокруг начинаются сгущаться кучи внеплановой самодеятельности.

— Я давно хотел сделать какую-нибудь музыкальную постановку, может, у вас есть что-нибудь на примете? — совсем уж оживляется мужчина.

Блуждающий по помещению взгляд вдруг зацепляется за невысокую темную фигуру. Кажется, словно сегодня он горбится гораздо больше обычного.

— Ага, — автоматически фыркаю я. — «Собор Парижской Богоматери», Клода Фролло можно не гримировать.

Комментарий к Глава 7. НОВЫЙ ДРУГ

[1] — «И тучи над землёй,

и всё покрыто мглой!

Любовь побеждена –

Дидона вновь одна, одна…»

[2] — Пахмутова, Фирсов — «Хорошо, когда снежинки падают»

[3] — Г. Пёрсел «Дидона и Эней» — But ere we this perform.

Мне вот любопытно, а вообще хоть кто-нибудь слушает ту музыку, которая указывается в комментарии автора?)

========== Глава 8. ЦЕНА ЖИЗНИ ==========

Дамблдор медленно вышагивает рядом, заложив за спину руки.

— Поэтому боюсь, что пока, Сашенька, вам придётся остаться у нас на неопределенное время.

Маг бросает на меня внимательный взгляд, ожидая моей реакции. «Остаться на неопределенное время» в Хогвартсе для простого смертного звучит как перспектива любопытная, но пугающая. Магия — это круто, когда ты сам маг. Даже если ты полукровка, магглорожденный, да пусть даже эльф, но когда ты простой человек, оказавшийся в мире магов, — это чертовски страшно.

И чем же всё-таки отличаюсь я от магов, помимо очевидного отсутствия склонности к творению волшебства? В результате нескольких вечеров штудирования научной и не очень литературы удовлетворить моё любопытство не удалось. Точнее даже наоборот, вопросов только прибавилось. Отсутствие, точнее недоразвитие, всемирной сети стало ощущаться совсем остро. Слишком уж много времени уходит на поиски нужной информации вручную. Да, пожалуй, интернет — это одно из величайших изобретений человечества.

На неопределенное время…

Дни начинают тянуться до меланхоличного однообразно. За окном стоит зимняя сказка, но под накрывшей апатией даже поход до общей столовой превращается в муку, поэтому дня три я сижу на голодной диете. Спасибо, что хоть Моллис иногда притаскивает мне булочку или ещё какую-нибудь ерунду. Пару раз заходила Макгонагалл, но обнаружив меня живой и невредимой, попросила предупреждать через домовика о причинах отсутствия на трапезах.

«Причина отсутствия: попала в чужой мир, размышляю о бренности бытия».

После почти недельного депрессования приходит принятие, а вместе с ним я вспоминаю о возможности поглазеть на единорога. Не знаю, правда, насколько единороги вообще активничают зимой, но вроде из того, что мне о них известно, впадением в спячку они страдать не должны.

Поскольку почтовой совы, что неудивительно, у меня не обнаружилось, в качестве посыльного приходится использовать Касю. К немалому моему удивлению, птичка внимательно меня выслушала и, подхватив сложенную в -цать раз записку, быстро улизнула в окно. Остаётся только дождаться ответа.

***

— Итак, — «маленькие демоны» проносится в моей голове, но я успеваю закрыть рот, тем самым сделав многозначительную паузу. — А сейчас послушаем ваши умозаключения.

«Изобретение маглов, полезное в мире волшебников». Найти какую-нибудь не самую очевидную придумку простых смертных и рассказать о том, чем бы она пригодилась магам. Пошли рассказы про последнее слово техники: телефоны, компьютеры, шариковые ручки и мелкую бытовую ерунду. Оказывается, на мойку тех же тарелок с помощью магии у волшебника всё равно расходуются силы. Краем глаза отмечаю, что его блондинистое величество больше снизойти до моего предмета не изволил, а вот два его толстых гоблина, периодически перешептываясь, гипнотизируют меня взглядом. Точно что-то задумали.

И как я должна спасаться?

В помещении настолько тепло из-за растопленного Моллис камина, что под согласное кивание голов во время перемены решено было открыть окна. Рассеянным взглядом пробегаюсь по списку присутствующих. После небольшой беседы с директором о методах обучения было решено опробовать занятия смешанного типа: на моем предмете мог появиться любой ученик стоящего в расписании факультета вне зависимости от возраста и курса. Таким образом появлялась возможность выслушать взгляды на простых смертных с высоты разного возраста и мировосприятия. Правда, раз из раза наш урок упорно скатывается из магловедения в какую-то философию. Появились постоянные посетители. Вот и сейчас протиснувшуюся в окно с ответом Касю с неприкрытым любопытством изучает девочка лет пятнадцати с удивительно светлыми, почти белыми волосами. Если я не ошибаюсь, Полумна Лавгуд, любительница порассуждать с очень интересным мировоззрением. Странноватая, конечно, но интересная девчушка.

— Какая интересная птица, это же пеночка? — И стоило нам столько часов ковыряться с этой энциклопедией и вспоминать интернет? Вот тебе, пожалуйста, ходячий атлас животных, магических и не очень. Девочка тем временем выскальзывает из-за парты и подходит к моему столу, присаживаясь рядом на корточки и следя за Касей.

— Весничка, — пытаюсь я хоть как-то козырнуть своими плёвыми познаниями. Кася же тем временем, чуть клацая коготками по отполированному дереву, подбирается ближе и, разжав лапку, оставляет на столе подобный свернутый листок. Аккуратно развернув ответ, с трудом различаю написанное. Явно великан к писанию девичьих записочек не привык. Поняв, что несколько слов оказались совершенно нечитаемыми, решаю уловить хотя бы общую суть: рады, что я написала, зовут после завтрака через воскресенье.

Отличненько. А на этих выходных Макгонагалл что-то говорила про предложение взять меня с собой в магический город за покупками.

— Удивительно, какой она сильный магический проводник. — Я отрываюсь от расшифровки письма и бросаю удивленный взгляд на своего зелёного цыплёнка. Сильный проводник? Вот эти вот десять на десять сантиметров пуха и перьев? — А ещё, говорят, пеночки умеют зазывать предначертанные души. Но это скорее сказки, — продолжает Полумна, когда Кася, пару раз прыгнув бочком, неуклюже хлопнув крыльями, забирается девочке на руку.

— Не слышала такой легенды, — только и могу ответить, отвлекаясь на усилившийся гам: время перерыва закончилось, и о чем-то оживлённо беседуя, ученики повалили рассаживаться по местам.

***

— Каська, ты чего? — морщусь я от пробивающегося через незашторенное окно солнца. — Моллис, ты хочешь моей смерти.

— Госпожа сама попросила разбудить в шесть утра, — как ни в чем не бывало отзывается эльф, бесцеремонно шагая по моей кровати и заодно по мне, в решительном намерении разбудить меня до конца, а заодно и открыть шторы. То, что раньше она умудрялась раздвигать портьеры при помощи магии, я вспоминаю уже позже. Ей-богу, хуже моей бабушки.

— А где Каська? — с усилием заставляю себя сесть на кровати, путаясь в собственных волосах. Обычно птичка будит меня песенкой за несколько минут до появления Моллис, давая возможность чуть-чуть поваляться в кровати и прийти в себя, а не подрываться. — Кась!

На мой зов, на удивление, никто не появляется.

Так, не поняла.

Накинув поверх ночной сорочки мантию и сунув ноги в тяжёлые сапоги, выбредаю из комнаты в класс. Кася обнаруживается на привычном месте. Птичка сидит на абажуре лампы, но при этом выглядит совершенно странно. Перья из серо-зелёных стали темнее раза в два, а сама птичка как-то совершенно по-болезненному нахохлилась.

— Кась, ты в порядке? — аккуратно провожу пальчиком по головке птицы, надеясь хоть на какую-то реакцию, но вместо этого пеночка разжимает лапки и падает мне в руки. — Моллис! — взвизгиваю я, ощущая, как от выброшенного в кровь адреналина начинает бешено скакать сердце.

Эльф с вспышкой появляется на моем столе. Несколько секунд хватает, чтобы она поняла, в чем дело.

— Моллис, к Хагриду! — с трудом соображаю я, к кому бежать. Эльф, ничего не отвечая, хватает меня за руку. Щелчок тонких, чуть скрюченных пальцев — и я оказываюсь прямо перед избушкой лесничего.

— Хагрид! — свободной рукой начинаю барабанить в дверь. С другой стороны тут же раздаётся глухой собачий лай и топот ног. Ещё спустя каких-то полминуты дверь наконец отворяется вовнутрь, и в проеме показывается всклокоченное, помятое со сна лицо великана.

— Саша? — Мужчина таращится на меня так, словно увидел перед собой привидение.

— Рубеус, что с ней? Вечером была в порядке, а сейчас…— я разжимаю руку, неосознанно пихнув её почти в нос лесничему, который тут же чуть ли не отпрыгивает в сторону.

— Давай её скорее сюда! — Касю аккуратно забирают у меня из рук. — Надо срочно показать профессору Снейпу.

Спиной вперёд спускаюсь по ступенькам, позволяя Хагриду выйти из дома. Мужчина, не обращая никакого внимания на свой домашний вид, приказывает Клыку оставаться дома и быстрыми размашистыми шагами бросается в сторону замка.

Уже перед дверью личной комнаты профессора защиты от тёмных искусств в голове проносится мысль о том, что Северус попросту посмеётся над просьбой спасти птичку в начале седьмого утра. Хагрид дважды громыхает лапой по двери, которая вдруг начинает прогибаться, словно картонная. Снейп появляется, к удивлению, уже одетый и, чуть щурясь, видимо, собирается разразиться кислотной речью, но, заметив лежащую на ладони великана птицу, тут же становится серьёзным.

— Когда произошло? — Северус при помощи магии поднимает Касю из рук великана и направляется вместе с ней куда-то вниз по коридору.

— Сегодня утром заметила…— еле поспеваю я за зельеваром.

— Проклятье? — не то спрашивает, не то утверждает идущий чуть позади Хагрид.

— Да, — бесцветно отзывается Снейп. Несколько поворотов, и мы спускаемся в подземелье. — Дальше я сам разберусь.

И дверь кабинета зельеварения захлопывается, оставляя нас с Рубеусом наедине со скопившимися вопросами.

— Какой ужас, и кому только пришло в голову проклясть такую малютку, — сокрушённо качает головой великан.

— Даже думать об этом не хочу, надеюсь, Снейп знает, как это проклятие убрать…

— Незадолго до вашего появления проклятие наслали на одну из учениц, Кэти Белл, а несколько лет назад миссис Норрис подверглась заклятию оцепенения… как страшно жить…

— Кто наслал? — замираю я на полушаге, оглядываясь на спутника, пропуская мимо ушей печальную историю из жизни кошки завхоза.

— Увы, этого никто не знает, — отрицательно мотает косматой головой Рубеус.

Ахренеть тебе сказочка, в детском закрытом учебном заведении мочат налево и направо, при этом оставаясь непойманными.

Завтрак проходит как-то совсем грустно. Спустя почти два часа после нашего внезапного нашествия Снейп так и не появляется, поэтому кусок благородно не лезет в рот, а где-то в основании горла противно зудит ком из нервов. Лишь бы с Каськой все было хорошо. За эти почти две недели я действительно очень привязалась к птичке.

На выходе из столовой меня останавливает Хагрид и, положив свою огромную лапу на моё плечо, чуть хмурясь, безапелляционно заверяет, что уж кто-кто, а Северус Снейп точно придумает, как спасти мою птицу.

Очень хочется надеяться.

***

— Ещё раз хорошо вам погулять! — машет рукой старик, наблюдая за тем, как Макгонагалл увлекает меня к камину. Чуть пригибаюсь, чтобы не стукнуться головой о достаточно низкий покрытый копотью свод. Ощущения, надо сказать, от затеи противоречивые: практически детский восторг и трепет перед предстоящим приключением граничат с вполне не детским чувством страха за собственную жизнь. Причем страха, начиная от странного поведения лиц, вдвое меня старших, которые решили запихать меня в камин, и заканчивая вообще перспективой предстоящего перемещения.

— Запомни, дорогая, чётко и громко «Косая аллея» и бросаешь себе под ноги, — Минерва протягивает мне кувшин с каким-то сыпучим зеленоватым порошком.

— А может, лучше по старинке, на поезде? — предпринимаю я последнюю попытку отмазаться от предстоящего перемещения.

Замечаю, что стоящий чуть поодаль директор явно получает от моего мучения большое удовольствие. Ишь как улыбается. Минерва же, напротив, напускает на себя ещё больше серьёзности, глядя на меня поверх очков. Остаётся только смириться. На шее ощущается приятное шевеление: Кася подбирается совсем близко к коже, чуть мажа перьями по уху.

Была не была.

— Косая аллея!

Комментарий к Глава 8. ЦЕНА ЖИЗНИ

Низкий поклон за редактирование моих косяков☺️🖤

========== Глава 9. О ВЕДЬМАХ, ЕДИНОРОГАХ И ИСКАТЕЛЯХ ПРОБЛЕМ ==========

Мгновение головокружительного, обжигающего тело и легкие, полёта заканчивается тем, что я всё-таки падаю. Нет, я сначала, конечно, доблестно приземляюсь на ноги, но в следующее мгновение будто кто-то с плохим чувством юмора выдергивает у меня из-под ботинок землю, и я с сиплым выдохом валюсь вперёд. В последний момент успеваю выставить руки и пальцами увязаю в мягкой россыпи золы. За отфыркиванием и отплёвыванием пляска перед глазами достаточно унимается, чтобы я всё-таки смогла, ухватываясь за стену камина, подняться на ноги и походкой хорошо поддатого человека двинуться к дверям заведения. Выпачканная мантия оставляет за собою широкий серый след, и находящиеся в помещении маги провожают меня изумленными взглядами в гробовой тишине. Явно так эффектно у них давно не появлялись. Оказавшись на улице, отбрасываю за плечи всклокоченные, перепачканные в саже и золе волосы и наконец прохожусь взглядом по своей мантии.

Ай, красотка, ну баба-яга чистой воды! Знай наших! Халдеи, несите ступу и метлу.

А это ещё я собиралась культурно пройтись по магазинам в маггловском городе. Ну-ну, такими темпами меня как буйную упекут в местную дурку и будут чертовски правы.

— Каська, ты там живая? — приподнимаю я волосы, но тут же получаю довольно громкое «кюит» в ухо. — Значит, ждём Минерву.

Четыре дня Каська провела у Снейпа. Четыре дня я с целеустремленностью маньяка-фетишиста караулила преподавателя защиты от тёмных искусств в коридорах замка, чтобы нарваться на очередной испепеляющий взгляд и хладнокровную отмашку в духе «когда что-то изменится, дам знать». И вот спустя четыре дня, за которые я снова успела пережить все стадии принятия — спасибо богам, что они благоразумно не наделили меня магией, ибо на стадии гнева я была готова собственноручно удушить профессора Снейпа за игру на моих нервах — на рассвете в моей комнате зазвучала птичья трель. Профессор Северус Снейп сотворил чудо. Уже после, от Хагрида, я узнала, что это какое-то древнее и достаточно сильное проклятие, с которым до этого вроде бы никто справиться не мог. Порыв расцеловать гениального мага, правда, прошёл достаточно быстро, ровно в тот момент, когда мне в очередной раз обозначили разницу в нашем положении в мире. Вот змея противная, с какой стороны ни посмотри.

— Вы прекрасно справились! — раздаётся взволнованный голос моей спутницы. Минерва, поправляя большую шляпу, изящно шагает ко мне, чуть цокая каблуками по каменной брусчатке.

— Я чувствую себя Мюнхгаузеном, — не очень радостно отзываюсь в ответ, пытаясь хоть чуть-чуть отряхнуться.

Магия штука классная. Один взмах рукой — и вот я уже даже похожа не на Милляра в Морозко, а на вполне такую милую ведьмочку в духе студии Гибли.

Выслушав, как найти маггловский торговый центр — правда, обращение это было не столько ко мне, сколько к Касе, — мы договорились встретиться на этом же месте через три часа.

Ну что, гуляй, шальная императрица.

Первое, что предстояло, так это ознакомиться с объемом имеющихся финансов, поэтому по пути к магазинам решено было посетить первое попавшееся кафе. Поскольку погода в Лондоне в январе месяце не сильно отличается от погоды в Петербурге, приходится зайти внутрь. Каська благоразумно прячется в моих волосах, внимательно следя за проводимыми манипуляциями. В любом случае надеюсь, что на чай с молоком у меня денег хватит.

Ожидая заказ, вытаскиваю из-за пазухи белый конверт, с озадаченным лицом вываливая на стол его содержимое.

Итак, у нас имеется 385 фунтов. Если мне память не отшибло, то фунт у нас должен быть где-то около восьмидесяти рублей… Хотя девяностые годы, там же обвал рубля был… а-а-а, господи, как всё это сложно! Ладно, просто посмотрим на цены и решим, что да как. Не финансист я и даже не математик.

Расплатившись за чай, делаю вид, что любопытные провожающие взгляды меня не касаются, и бодрым шагом отправляюсь на поиски магазинов. Надо купить себе хоть какого-то шмотья. Платья — это, конечно, красиво, но всё имеет свои границы.

Кася взмывает на несколько метров вверх, и я бессознательно бреду за птицей. Пытаться запоминать дорогу я перестаю поворота после седьмого. Примерно в этот же момент голова полностью отключается, и я занимаюсь больше разглядыванием уютных домиков, нежели отслеживанием изменений маршрута. В итоге, на одном из поворотов заглядевшись на сидящую на подоконнике толстенную серую кошку, я практически влетаю в выросшую словно из-под земли женщину. В голове тут же проскакивает мысль, что передо мной ведьма. Ну много ль вы видели взлохмаченных кудрявых женщин в странных платьях, бродящих по Лондону? Кроме меня, конечно. А у клинических, как известно, обострения обычно весной и осенью.

Видимо, шок от встречи слишком чётко отражается на моём лице, потому что женщина резким движением вскидывает голову, отчего вид её становится ещё более безумным, и впивается взглядом мне в глаза. Немая сцена длится какое-то мгновение, а в следующую секунду женщина как-то совсем нервно дергается от меня в сторону. Я в ответ на этот выпад шарахаюсь вправо, прижимаясь к грязному боку какого-то дома и давая возможной безумной_дробь_ведьме обойти меня по странной, максимально возможной траектории. Вот тебе и Лондон, культурная столица Великобритании. Почему-то сознание тут же подкидывает богемных алкоголиков со станции метро Удельная. Да, что-то общее определенно прослеживается. Фыркаю со смеха собственным мыслям.

Ещё какое-то время поплутав туда-сюда, мы таки выбредаем к магазинам. По диагонали ознакомившись с ценами, выясняем, что пусть мне платят и не золотые горы, но весьма неплохо, особенно учитывая отсутствие необходимости тратиться на питание и проживание, да ещё и с минимальной нагрузкой. Перемеряв ворох всяких тряпок, купив неопределенное количество вещей странных, но уютных, во избежание ещё какой-нибудь провокационной встречи мы поспешили искать Макгонагалл. Можно даже сказать, что поход по магазинам оказался весьма успешным, и большую часть денег я умудрилась сохранить нетронутыми. В приподнятом настроении я заворачиваю за очередной выступ дома, как вдруг вижу ЕГО.

Заметив, что я затормозила, Кася спешит вернуться мне на шею.

Краем глаза обратив внимание, что машин на дороге так удачно нет, я, шурша пакетами, перебегаю дорогу, прилипая к витрине.

Красивое благородно-синее шелковое платье с опушенными перьями рукавами.

Девушка я или где?

Шаг вперёд происходит ещё до того, как здравый смысл успевает завопить, что вот что-что, а платье с перьями в моей ситуации — вещь уж совсем не нужная.

Словно на меня шили… страусиный пух прекрасно скрывает все недостатки фигуры, а шёлк подчеркивает немногочисленные достоинства. Красота…

Консультант согласно что-то щебечет о том, что я просто обязана забрать это платье, а дальше как в тумане. Прихожу в себя я, уже стоя посередине Косой аллеи с внушительным чехлом на вешалке в одной руке, семью пакетами в другой и без гроша в кармане. Как, однако, хорошо, что нет необходимости платить за проживание и еду. Да.

***

Хагрид встречает меня крепкими объятиями. За последние две недели мы успели неплохо сдружиться на почве переживаний за Касю. Где-то через день по вечерам я забредала к нему на чай и поболтать, а поскольку поболтать обожали оба, а в собеседниках у обоих была нехватка… в общем, два одиночества встретились. Рубеус с упоением рассказывал мне о его зверушках, от которых меня периодически пробирала дрожь. Пресловутый паук-лошадь, к моему ужасу, в рассказах фигурировал достаточно часто.

Я иду искать единорога!

Точнее, мы идём искать единорога, но я прямо-таки сгораю от нетерпения! Лошадь — моё любимое животное, а мифические лошади в перспективе перейти из разряда мифических в реальные — так вообще предел мечтаний. После небольшого приготовления Хагрид, взвалив на плечо здоровенный мешок, набитый до отказа сушеными яблоками, свежей морковью и капустой, решительно выдвигается в лес. Клык, которого я первое время побаивалась, оказался тоже ничего таким псом и теперь доблестно буксирует меня через сугробы, давая возможность не отставать от великана.

Лес оказывается поистине впечатляющим. Это тебе не жидкие болота Ленинградской области. Огромные вековые деревья, плотно переплетаясь кронами, уходят далеко вверх. Снега становится ощутимо меньше, и я наконец могу идти без помощи собаки. От великолепия природы захватывает дух. Настолько все живое, дышащее. Кася срывается с моего плеча, исчезая где-то в деревьях.

— Рубеус, а тут петь можно? — интересуюсь я шепотом. Почему-то хочется даже не дышать, стараясь просто слиться с окружающей природой и наслаждаться красотой. Поистине магический лес.

— Отчего же нельзя? — судя по голосу, улыбается великан. — Я бы сказал даже — нужно: тот, кого мы ищем, обязательно оценит.

Втягиваю носом морозный воздух. По всем правилам академического вокала петь на улице, особенно зимой, совершенно нельзя, но за этот месяц я нарушила уже столько правил простой человеческой жизни, что думаю, и голос мой это испытание как-нибудь переживет. На крайний случай есть мадам Помфри и гениальный зельевар. Думаю, возможность напичкать меня какой-нибудь горький дрянью сможет порадовать обоих.

— V’adoro, pupille,

saette d’amore,

le vostre faville

son grate nel sen…[1]

Ария Клеопатры всплывает как-то сама собой. В конце концов, если память мне не отшибло, согласно какой-то интересной книге из детства, единороги звери совсем не белые и пушистые. Девственную девицу ему принеси, рог волшебный не тронь, а то растопчет, да и вообще. Как только Хагрид с ними умудрился подружиться? От нагрянувшей посередине песни догадки чуть не рассмеялась в голос. Так, ладно, тут все слишком белые и пушистые для моего юмора. Такие шутки разве что Снейп оценит.

Минут через сорок плутаний, как мне кажется, по кругу я уже начинаю постукивать зубами, а мои знания итальянской классики неумолимо подходят к концу. Как-то я маханула, купив просто пуховик. Надо было ещё термобелье взять. И балаклаву. Клык, по всей видимости, тоже успел нагуляться на пару дней вперёд, поэтому греет тёплым боком мою правую ногу. Запрокинув голову, насколько позволяет меховой капюшон, залипаю в чёрные ветви, как вдруг пес прикусывает мой рукав.

— Ты чего? — опускаю я голову вниз и замечаю, что собака вытянулась, явно что-то заметив. Впереди идущий Хагрид тоже замер. Высвободив рукав из пасти пса, заодно мысленно содрогнувшись от собачьих слюней на куртке, я медленно подхожу к лесничему.

— Смотри, вон там…— тихо шепчет Рубеус, указывая куда-то между деревьев. Наклоняю чуть вбок голову, пытаясь понять, на что именно указывает великан. Ветки, ветки, ветки. Нет, со зрением у меня проблем нет, но черт возьми, кроме веток, я тут абсолютно ничего не вижу.

Ну, единорожек, где же ты!

Ни-че-го.

И я уже готова развернуться обратно, как вдруг мой взгляд притягивает к себе легкое движение.

— Ух ты…— только и могу выдохнуть я.

Вдалеке, на небольшом холмике, оказывается немного не то, что я себе представляла. Стоящее между деревьев животное не имеет ничего общего с теми толстоногими длинногривыми конями из детских сказок. На нас смотрит изящная, практически просвечивающая лошадь какого-то невообразимого, изабеллово-жемчужного цвета. Тоненькие ножки-спички, длинная жилистая шея без гривы с маленькой, аккуратной головой, увенчанной таким же непропорционально длинным тонким рогом. Постояв какое-то время, конь отворачивается и аккуратным шагом двигается куда-то дальше, в лесную чащу. Только когда зверь совсем исчезает из вида, я ловлю себя на том, что практически не дышу, а мышцы сводит от напряжения.

Я только что видела живого, настоящего единорога!

Задавленно взвизгиваю от восторга, чуть подпрыгивая на месте. За спиной раздаётся густой, утробный смех Хагрида.

***

— Кася, лети ниже, я тебя не вижу, — негромко окрикиваю я птицу. Мгновение — и пеночка выскакивает у меня практически перед носом. — Спасибо.

Протягиваю руку, позволяя птичке сесть.

Поскольку в школе творятся всякие странные странности, в результате небольшого совета из директора и двух деканов было решено приобщать меня к организационным работам. Теперь мы с Каськой патрулируем школу с десяти вечера до двух часов ночи. Уже было пожелав возмутиться бесчеловечности предстоящих дежурств, выясняю, что бедному профессору Снейпу вообще раз в два дня, как самому молодому и активному, выпадает удовольствие бродить по замку всю ночь. Сегодняшнее дежурство поделено пополам между мной и Сивиллой. Составчик, надо сказать, не бей лежачего, или по своей наивности Дамблдор надеется, что маленькие демоны не станут шалить в такую прекрасную ночь с четверга на пятницу, благородно высматривая вещие сны.

Петь нельзя, болтание с Касей порой наталкивает на мысли о развивающейся шизофрении, поэтому, издав тихий вздох разочарования, я продолжаю тихо брести вниз по центральной лестнице. Ну неужели может что-то из ряда вон выходящее произойти? Хочется привалиться куда-нибудь и поспать пару часиков. Надо будет завтра утром поймать профессора Слизнорта и попросить какой-нибудь тонизирующий напиток, а то простой кофе мне как слону дробина.

Зато меня портреты любят. За неимением магии и наличием нормального зрения, я единственная из всего коллектива в обходы не использую свет и не мешаю картинам спать. Боги, дожила, забочусь о мнении нарисованных людей.

Кася начинает требовательно скрести кожу.

— Больно! — тихим шёпотом возмущаюсь я, как вдруг замечаю внизу движение и затихаю.

Фигура, явно мужская, озираясь по сторонам, скользит, стараясь держаться в тени стен, по направлению к дверям. По дурацкой прическе сразу перед глазами всплывает образ рыжего любителя приключений. Опять эти трое что-то задумали?

— Мистер Уизли, потрудитесь объяснить ваше явление, — начинаю я загробным голосом, сама чуть не фыркая со смеху, когда фигурка вытягивается по струнке, затравленно озираясь назад. Право же, ну какой из него герой? И я уже было собираюсь что-то прошипеть про то, что он наказан и утром будет брошен на растерзание декану, как вдруг рыжий бросается наутёк.

Не ожидав такой наглости, на секунду подвисаю, вспоминая матерные слова, и, рыкнув что-то нецензурное, бросаюсь следом. Одному богу известно, что эта зараза малолетняя успела натворить или собиралась вытворить.

На второй минуте забега я начинаю искренне жалеть о том, что выбор мой пал на музыкальное училище, а не на спортивный университет в соседнем доме. Дыхание противно сбивается, в боку начинает колоть. Каська с противным писком мечется под потолком.

— Рон! Стоять немедленно! — рычу я на выдохе, замечая, как тень притормаживает перед входными дверями, а потом, что-то пробормотав, их открывает и выскальзывает на улицу.

Вот так просто?!

Я убью того, кто придумывал у них охранную систему. Сначала убью бегуна, потом недомага.

Выскочив на улицу, я тут же чувствую, как задыхаюсь от ударившего в лицо порыва ветра. Тень же скользит по косогору в направлении Запретного леса.

Чуть не скатываюсь кубарем в овраг. И надо было сегодня облениться и решить красиво пойти на патрулирование в платье! Дышать становится совсем невыносимо, но догнать маленького нахала необходимо, поэтому я продолжаю из последних сил скакать по сугробам. Ночь стоит ясная. Расстояние между нами неумолимо продолжает увеличиваться, а мой запал — стремительно сходить на нет. Хватаясь за правый бок и совершенно не по-дамски задрав тяжелую от влаги юбку, я продолжаю свой путь. Главное добраться до деревьев, там не так сложно бежать. Время, кажется, тянется непростительно долго, и я в ужасе вижу, как фигурка теряется в темноте ветвей. Ещё какие-то несколько минут моего бега, и я всё-таки влетаю в лес, тяжело дыша и дико озираясь вокруг.

— Уизли, я дарую тебе амнистию, если ты сию же секунду появишься! — выкрикиваю срывающимся голосом до боли в связках. В ответ только тишина. — Уизли!

Вот же заноза! Только попадись мне, задушу. Маме нажалуюсь! И отцу!

Медленным шагом двигаюсь в лес, пытаясь отыскать следы. Становится совсем темно, и я отмечаю, что луну начинает закрывать тяжёлая тёмная туча. Мир плавно погружается в непроницаемый мрак, отчего становится совсем не по себе, особенно с учетом места прогулки. Кася мечется над моей головой. Никогда не слышала, чтобы она такие звуки издавала. От раздавшегося где-то справа треска веток я наконец облегченно вздыхаю.

— Ну вот и славно, будем считать вечерней пробежкой, а теперь пошли обратно в замок, — улыбаюсь я, ожидая появления парня. Осознание того, что что-то не так, происходит непозволительно медленно. Слишком много шагов для человека… В следующее мгновение я начинаю различать темную тень высотою под два метра.

— Волк…— только и могу одними губами произнести я, теряясь перед происходящим. То ли бежать, то ли прикидываться мертвой. Ясность в ситуацию вносит птичка. Кася с неистовым писком срывается с моего плеча, бросаясь зверю в морду. Воспользовавшись замешательством, с трудом заставляя задеревеневшее от ужаса тело двигаться, бросаюсь куда глаза глядят. Вдобавок ко всем прелестям я понимаю, что из-за полного мрака и отсутствия освещения в замке не имею ни малейшего представления, куда надо бежать, поэтому пытаюсь просто брать правее в глупой надежде как-нибудь да спастись.

Птичий писк за моей спиной вдруг резко обрывается.

— Кася…— я невольно оборачиваюсь назад и замечаю надвигающегося огромными прыжками зверя.

Ну все, вот тебе и славная история попавшей в мир магии девочки…

Ноги вязнут в снегу, сводя глупые попытки спастись на нет. Погоня оказывается непродолжительной, сил не осталось ещё после первого забега. Боги, неужели эта тварь съела и Рона? Слезы душат, отчего я начинаю задыхаться, выбиваясь из последних сил. Зверюга уже слишком близко, я слышу, как он надсадно дышит. Шаг…

Раздаётся отчаянный треск, а в следующее мгновение, быстрее, чем я могу сообразить, что произошло, земля под моей ногой расходится, и я проваливаюсь под лёд. В последнее мгновение успеваю схватить воздуха. Полынья над головой моментально исчезает. Царапая пальцами лёд, чувствую, как меня неумолимо тянет куда-то вбок течением. Голова начинает плыть от нехватки кислорода, а тело сводит от холода, как вдруг под ногами ощущается рыхлая земля, а рука нащупывает какую-то корягу. Из последних сил делаю рывок вверх, благо корка льда оказывается тоненькой и я выныриваю наружу. На удивление, на воздухе оказывается не так холодно. С трудом, какими-то угловатыми движениями, выбираюсь из воды. От недостатка кислорода думать выходит плохо. Надо согреться… скидываю мокрую мантию, стараясь отойти подальше от воды, как вдруг словно подсечённая валюсь вперед, на колени. Вмиг наваливается какая-то вселенская усталость. Очень хочется спать…

Комментарий к Глава 9. О ВЕДЬМАХ, ЕДИНОРОГАХ И ИСКАТЕЛЯХ ПРОБЛЕМ

[1]—Я люблю твои глаза,

твои взгляды — стрелы Амура.

Блеск глаз твоих — услада для души.

Г. Гендель — оп. «Юлий Цезарь»

========== Часть вторая. Глава 1. ПОЦЕЛУЙ ЛИЛИ ==========

Сквозь поволоку спутанного сознания пробивается тепло. Раньше какой-либо идеи, ещё до того, как я начинаю хоть чуточку осознавать себя, приходит простое физическое ощущение тепла…

…Мысли тяжёлые, смолянисто-тягучие. Медленно возвращается ощущение тяжести собственного тела. Кажется, даже примени я все усилия, не смогу и пальцем двинуть. Но при всей этой вселенской ноше из самой себя достаточно быстро приходит понимание того, что я отлежала правую руку. Собираю все силы и, чуть приподнявшись, медленно извлекаю онемевшую конечность, максимально вытягивая её в сторону, а заодно решаю перевернуться на спину, чтобы было лучше кровообращение. О необходимости открыть глаза не думаю, слишком тяжело. Правда, манёвр мне удаётся не полностью, спина чуть проскальзывает вниз по чему-то тёплому, чуть влажному и достаточно твёрдому, чтобы не дать мне повернуться.

Если бы у меня были силы, я бы, наверное, удивилась и попыталась понять случившееся, но сил нет. Ощущаю лёгкое прикосновение к волосам. Тяжесть в голове усиливается, пытаться о чём-то думать совершенно не хочется, и я снова проваливаюсь в сон. Лишь бы это тепло никуда не исчезало…

***

Метрах в двух приятно потрескивает костёр, подсвечивая окружающую темноту золотистыми цветами. Красные языки пламени, причудливо танцуя, лижут темное дерево, а в небо то и дело устремляются звёзды искр. Где-то вдалеке, словно за стеклом, медленно кружатся снежинки. Магия…

Сидящего рядом человека замечаю не сразу. А когда наконец доходит осознание, ощущаю, как покрываюсь красной краской: Северус, видимо погружённый в собственные мысли, следит за костром. После спасения Каси мы почти не виделись, и в глаза тут же бросается болезненный вид мага. В неярком желтоватом свете кажется, словно черты его лица стали ещё более резкими, а кожа — более бледной. Под глазами залегли глубокие тени. Взгляд отсутствующий, и кажется, что мужчина даже не моргает. Северус сидит полубоком, положив левую руку на согнутое колено. Непроизвольно разглядывая, опускаю взгляд на руку. Жилистая кисть с длинными пальцами. «Руки пианиста». Правда, приглядевшись получше, я замечаю практически сплошную паутину из шрамов. Тонкие, словно от порезов, и большие, пятнами, похожие на ожоги. Неужели это от неудачных зелий? Становится как-то неуютно. И все это даже с учётом существования всяких магических мазей. Неосознанно поднимаю взгляд выше, и встречаюсь глазами с профессором. Внутри всё сжимается, снова требуя, чтобы произошло хоть что-нибудь, лишь бы потеряться из вида. Такое чувство, словно смотрит в душу.

— Подняться сможешь? — равнодушно интересуется маг, и я согласно дергаю головой в ответ. Не знаю, правда, насколько это реально, но я попробую.

Снейп перекладывает рядом со мной стопку каких-то тряпок и отворачивается в противоположную сторону.

Приподнимаюсь на локтях, желая сесть, и в то же мгновение приходит осознание простой истины: я полностью раздета. Покрываясь красными пятнами, сажусь к мужчине спиной и начинаю одеваться. Что-то спрашивать не хватает духа. Забираюсь в водолазку и вытаскиваю волосы, закручивая их на манер гнезда. Толстая шерсть юбки оказывается тёплой, словно только что проглаженной.

— Я оделась, — тихо оповещаю я, надеясь, что выгляжу более-менее опрятно. Снейп поднимается с земли и протягивает мне руку, помогая встать.

Скользнув взглядом по Северусу, замечаю на плече мужчины движение.

Кася?

Птичка аккуратно перебирает лапками по свитеру профессора и чуть наклоняет голову.

— Живая! — сипло вскрикиваю я и, позабыв про всякую субординацию, делаю шаг вперёд, протягивая к птице руку. Кася делает прыжок вперед, ударяя по воздуху крыльями, и цепляется за мой указательный палец, что-то негромко щебеча. — Хорошая моя, я за тебя так перепугалась!

Птичка подставляет головку мне под пальцы, видимо, получая удовольствие от поглаживания.

— Надо было за себя пугаться. Если бы не он, тебя бы только весной нашли, — подаёт голос Снейп и, шагнув назад, возвращает личное пространство.

— Он? — упорно игнорирую перспективу обсуждения случившегося. Снейп с равнодушным видом взмахивает волшебной палочкой, и костёр исчезает, будто его и не было. — С чего ты… вы… — вдруг теряюсь я в том, как правильно обращаться к своему спасителю, и, глупо хлопая глазами, зависаю, закусив губу.

— Ты, — отзывается маг, продолжая уничтожать следы нашего пребывания. — Потому что я его создал.

Повисает неловкое молчание. Ну, точнее, мне кажется происходящее из ряда вонвыходящим, а Снейп в это время с невозмутимым видом извлекает откуда-то из воздуха метлу.

— Залезай.

— Я? — Беспомощно оглядываюсь по сторонам, то ли ища третье лицо, готовое спасти меня от этой участи, то ли в попытке судорожно придумать альтернативное решение. — Может, я лучше пешком?

Как-то ну не складывается у меня с магическими средствами перемещения, вон, трансгрессировала впервые в котёл с зельями, прости господи, да и с полётами при помощи пороха тоже с самого начала не задалось, и обратный путь был не менее эффектным. Директор смеялся долго и теперь периодически по этому поводу подтрунивает. Теперь ещё и метла…

Кася забирается мне на плечо, прячась между прижатыми мантией волосами и шеей.

— Я не собираюсь второй раз вытаскивать тебя из сугробов. Залезай. — Снейп решительно впихивает мне в руки метлу.

— И что я должна с ней делать? — Если мне память не изменяет, мётлы сами по себе не летают, а значит, опять какое-то так себе мероприятие намечается.

— Сесть и держаться, — раздраженно шипит Северус, и мне на мгновение кажется, словно у него начинает нервно подёргиваться глаз.

Сесть и держаться! Пф, легко сказать! Вы себе хоть представляете, каково это — «сесть и держаться», когда на тебе юбка в пол, а мантия и того длиннее!

Удивительно, как при виде моих попыток взгромоздиться на метлу максимально элегантно на лице мага не дрогнул ни мускул. Через достаточно продолжительное время, видимо, вдоволь потешив свою чёрную душу, изнасилованный веник у меня забрали. Легкое движение, сопровождающиеся эффектным взмахом мантии, — и Снейп оседлал метлу. Ну… годы тренировок, что я могу сказать, вот будь я магом, я бы вообще так же да с первого раза, да и вообще… не предназначена я для таких приключений! Мой удел — эффектно плыть по сцене, а не вот это всё! Ещё одно движение, которое я не успеваю заметить, и под попой ощущается достаточно тонкая деревяшка, а земля вдруг исчезает из-под ног. Пискнув, машинально вцепляюсь в первое, что попадает под руку, и далеко не сразу понимаю, что мёртвым грузом повисла у Снейпа на шее. Снова краснею, снова хочется провалиться на месте, снова кажется, что хуже, чем есть, уже не будет. Хватку я, правда, все равно не ослабляю, да ещё и бессовестно утыкаюсь носом Северусу в грудь — горит сарай, гори и хата, — ибо лицо сильно царапает холодный ветер со снегом, а под ногами до головокружения бегут темные верхушки елей. Благо мужчина благородно входит в положение и никак происходящее не комментирует.

Полёт заканчивается перед самой стеной замка. Меня, дрожащую как осиновый лист, достаточно грубо стряхивают на землю и, недовольно буркнув что-то о том, что в моей следующей попытке суицида участия принимать не станут, быстрыми шагами удаляются прочь.

Кася аккуратно выпутывается из моих растрёпанных от ветра волос. Не ночь, а сплошное застрелись, чтобы я ещё хоть раз в ночное дежурство пошла, за этими демонами маленькими следить… О боги, Рон!

Кася взмывает вверх. После нескольких минут бега, чуть не снеся откуда не возьми появившегося на пути завхоза, я достаточно бесцеремонно вламываюсь в комнату госпожи Макгонагалл. Надо отдать должное, женщина меня внимательно выслушивает, никак не прокомментировав моё появление в начале пятого утра. Дальше всё мелькает, как в калейдоскопе: кабинет директора, внимательный взгляд голубых глаз, круговорот из серых стен и картин, красные тяжелые занавески с золотыми кисточками, испуганные заспанные голубые глаза на фоне кажущейся рыжей от веснушек кожи, взметнувшиеся, словно крылья, полы чёрной мантии…

Я затормаживаю перед одним из зеркал, какое-то время совершенно бессознательно разглядывая уставившуюся на меня девушку. Щёки совсем красные, начинаю ощущать, как болит ободранная кожа. Волосы торчат вихрами, создавая какой-то диковатый вид. Происходящее понимается с трудом, и видимо, заметив мою полную дезориентацию, меня пытаются сдать в лазарет. Сопротивляюсь весьма убедительно. Просто нужно умыться и чуточку поспать. Как добредаю до комнаты, не помню совершенно. Пуховое одеяло, кажется, будто весит тонну и неотвратимо припечатывает меня к кровати.

Всего лишь пара часов, и я буду как огурчик.

***

Надо сказать, что проснувшись, я чувствую себя даже лучше, чем предполагалось. Правда, в сознании любезно всплыли подробности последней ночи, поселившие во мне железную уверенность в том, что со Снейпом пересекаться я не хочу вот вообще ни при каких обстоятельствах. Слишком уж всё это… странно? Глупо? Не поддаётся здравому смыслу? Рон обнаружился храпящим в своей кровати, и судя по искреннему удивлению, на улице его и в помине не было. А это значит, если я видела не Рона, то кого? Директор велел деканам пересчитать учеников и попробовать определить, был ли кто-то из них за пределами замка этой ночью. Неясность во все происходящее добавил ещё тот факт, что за порог заведения после отбоя могут попасть только учителя и директор. Ни ученики, ни, тем более, я такой манёвр провернуть не в состоянии.

— Ох, милая, вы совсем клюёте носом! — раздаётся голос у меня за плечом, от чего я нервно дернувшись, чуть не опрокидываю на себя чай. Кася, с писком шарахнувшись от меня в сторону, чуть не падает со стола. Ничего не знаю, Кася — это птица, птица кто? Она. Логично? Логично. — Боже правый, извините, если напугал.

— Ничего страшного! — тру я глаза, с трудом сдерживая зевок и виновато улыбаясь. Напротив появляется пухлое взволнованное лицо Горация Слизнорта.

— Вот, выпейте, должно сразу стать легче. — Колдун откупоривает небольшой флакон и выливает из него пару капель в мою чудом уцелевшую чашку. От напитка начинает пахнуть детским Орбитом. На удивление, никаких неприятных ощущений также не обнаруживается, а вот сон как рукой снимает уже после первого глотка.

— Спасибо вам огромное! — отрываюсь я от чашки, чтоб улыбнуться самой благодарной улыбкой, на которую я только способна.

— Ох, не благодарите, милая! — тут же чуть краснея, отмахивается Слизнорт. — Мне льстит, что вы выбрали именно меня, хотя, право, мне казалось, что вы достаточно близки с профессором Снейпом.

Чай попадает не в то горло.

— После зелья профессора Снейпа я оказалась на больничной койке, — со смешком отзываюсь я, прокашлявшись.

— Очень странно, — озадаченно качает головой профессор. — Сколько я помню, Северус всегда был хоть и достаточно замкнутым и нелюдимым мальчиком, но когда дело доходило до зелий, ему сложно было найти равного.

Второй раз за вечер я чуть не давлюсь чаем. Почему-то понятия «Северус» и «мальчик» в моей голове отчаянно отказываются состыковываться. Словно бы он вот всю свою жизнь и есть такой весь угрюмый, меланхолично-саркастический с мазохистским привкусом.

— Так вы учили профессора Снейпа? — озвучиваю я проскользнувшую мысль быстрее, чем понимаю странность складывающегося разговора.

— Да, я был его деканом и обучал его зельеварению, — с явной гордостью за себя расплывается в улыбке Гораций, но тут же грустнеет. — Ах, столько воды с того времени утекло… Чудесные были детишки. Знаете, с ним на одном курсе училась одна удивительная девочка… — Слизнорт чуть запинается. Взгляд его становится отрешённым. Появляется странное ощущение, словно он смотрит куда-то сквозь меня, по всей видимости, погружаясь в воспоминания. — Когда мы впервые встретились, мне на мгновение показалось, что я увидел её… Вы удивительно похожи… Ах, прошу простить мне мою слабость…

Слизнорт виновато опускает взгляд.

— Расскажите, пожалуйста. — Ловлю себя на странном ощущении в груди. Что-то плохо объяснимое, заглушаемое сопереживанием и женским любопытством. Ладно, самоанализом займусь как-нибудь потом.

Практически до самого отбоя я сижу в комнате Слизнорта, слушая какое-то странное откровение-самокопание с элементами драмы и блокбастера. Почему-то я узнаю про жизнь нескольких молодых ребят, учившихся в Хогвартсе больше двадцати лет назад. И чем больше слушаю, тем больше чувствую, как до зуда под кожей мне отвратительна манера преподавания в этом заведении. Распределяющая шляпа, четыре факультета, грызущиеся между собой, и поощряющие происходящее преподаватели. Объединение детей в группировки и открытые их столкновения, которые иногда чуть не заканчиваются вполне недетскими последствиями. Но самое чудовищное, что я осознаю уже позже, бредя, как привидение, по коридору замка, — так это какое-то пробирающее до глубины души равнодушие. Гораций Слизнорт, Минерва Макгонагалл, Альбус Дамблдор — минимум они трое видели происходящее. Видели, как дети топят сами себя, но ни один не попробовал что-либо сделать.

Трясу головой, пытаясь хоть немного привести в порядок мысли.

Наверное, если ты никогда не видел в жизни другого, то происходящее кажется нормальным, самим собой разумеющимся, «системой мотивации». Но я видела, что можно по-другому. Если я только смогу, то хотела бы попробовать хоть что-нибудь изменить. Как хорошо, что у меня есть целая ночь, чтобы над этим поразмыслить.

Скрепя сердце я допускаю, что всё происходящее всё-таки не сон.

========== Глава 2. ПИАНИСТ ==========

Убейте меня, бога ради.

Завернув за очередной каменный выступ, я каким-то непостижимым образом оказываюсь во внутреннем дворе замка. Шли вторые сутки без сна. И нет, ничего такого криминального, просто тонизирующий напиток Слизнорта превзошёл все мои ожидания. В конце первого дня голова гудела, как престарелый процессор, желая переварить всю накопленную за прошедшие полтора месяца информацию. Перелопатив всю имеющуюся литературу по маглам, наметила дальнейший учебный курс. Ибо я всё-таки человек искусства, значит, будем пытаться привить маленьким дикарям чувство прекрасного. Помимо классных занятий появилась мысль как-то наладить с детьми дружеский контакт. Вопрос упирается в вполне очевидное «а как?». Это тебе не 21 век, где электронку на доске написала и сказала что-то в духе «детишки, пишите по любым вопросам». Увы и ах, короче. С учётом складывающейся обстановки хочется сделать что-то, чтобы они понимали, что не на одних них мир держится. Что рядом есть взрослые люди, готовые взять за них ответственность, помочь, а не откреститься, списав своё бездействие на рок судьбы. И видимо, причиной тому стал недостаточно стихший мой собственный юношеский максимализм вперемешку с проклёвывающимся материнским инстинктом.

Кася вдруг с звонким свистом делает в воздухе фигуру высшего пилотажа и исчезает в высоком арочном проеме. Ещё немного — и, кажется, я начну понимать птичий язык. Ускоряю шаг в попытке нагнать пернатую. Пеночка то и дело выскакивает из темноты перед самым моим лицом, при этом что-то требовательно щебеча, и снова исчезает. Проклиная всё на свете, вынуждена перейти на бег. Как только сойдёт снег, обязательно займусь по утрам спортом, а то так я долго не протяну. Несколько поворотов, бок начинает противно колоть, а связки голени — безбожно тянуть. Удивительно, что после недавнего моржевания я ещё умудрилась не слечь с обострением хронического гайморита. Любую мысль о том, как вообще Снейп умудрился меня найти и спасти, решительно гоню прочь из головы. Слишком уж как-то неприлично.

Очередной поворот, и я не успеваю додумать какую-то гениальную мысль, как передо мной вместо ожидаемого просвета оказывается преграда. Не ожидая появления препятствия, в лучших традициях собственной грации затормозить я не успеваю, поэтому совершенно бессовестным образом сношу человека с ног. Падение, правда, оказывается непродолжительным, видимо, какое-то заклинание спасает несчастного от удара о каменный пол. И ещё до того, как я успеваю поймать на себе полный ненависти взгляд, уже по знакомому запаху трав я понимаю, кого именно так безбожно уронила.

— Рунцис, — шипит Северус, и даже несмотря на полумрак я вижу, как сверкают бешенством его глаза.

Тихо ойкнув, отпрыгиваю в сторону, давая мужчине подняться. Снова появляется безумное желание вжаться в стену и делать вид, что меня нет.

— Какого дементора тебя носит ночью по коридорам?

Практически кожей ощущаю идущие от Снейпа ледяные искры.

— Меня Кася торопила! — совершаю я жалкую попытку оправдаться.

— Да неужели? Тебе не кажется глупым, пытаться переложить ответственность на птицу? — Отряхивается маг так, словно его облили из лужи.

Я на секунду замираю, осознавая всю глупость ситуации.

— Ваш мирок доведёт меня до шизофрении! — фыркаю в ответ, взмахивая от безысходности руками.

— Так что ты тут делаешь? — Снейп взмахивает головой, откидывая назад прядь волос.

— Гуляю, — осознаю я, что на заданный вопрос так и не ответила. — Заснуть никак не получается.

Маг чуть щурится, продолжая прожигать меня взглядом, а потом, в два шага сокращая расстояние, хватает меня за руку. Дальше происходит что-то совсем не поддающееся логике: резким движением задрав мой рукав почти до локтя, мужчина достаточно больно поднимает мне руку вверх и припадает носом к моему запястью. Не зная, как реагировать на происходящее, я замираю, как кролик перед удавом, тупо хлопая глазами. Снейп шумно вдыхает.

Ну всё, совсем кукушка того…

Начинаю судорожно продумывать план побега. Жить всё-таки хочется, а в том, что большинство обитателей заведения сильно не в своём уме, я уже убедилась.

— Сколько ты выпила? — Снейп наконец мою руку отпускает и делает шаг назад.

— Чего? — чувствую, как в этот момент работающая на пределе возможностей все два дня голова вдруг резко отключается.

— Зелья. Сколько ты выпила зелья. — На худом лице мужчины начинают играть желваки.

— Эм…— подзависаю я с перепугу. — Не знаю, сколько профессор Слизнорт налил…

Северус тихо ругается себе под нос.

— Тебе что, прошлого раза не хватило?

— А что в этом такого? — От неожиданного наезда даже забываю обидеться на достаточно громкое «дура» между строк.

Снейп снова шумно вдыхает, видимо, в попытке вернуть самообладание.

— Потому что твоё тело ненормально реагирует на любое магическое воздействие, — чеканит каждое слово маг, от чего по спине пробегает холодок. — Вспомни, чем кончилось первое твоё употребление зелья. И я не удивлюсь, если ты будешь бродить до тех пор, пока силы организма не иссякнут и ты не рухнешь замертво.

— Замертво? — тихо переспрашиваю я, ощущая, как начинаю сереть. — И с этим ничего не поделать?

Ну нет, ну вас нахрен с такими приколами! То подлёдное плавание по неизвестным причинам, то зельями травят, а ты при всём желании с этим ничего сделать не можешь, потому что ты кто? Правильно, магл. У них вон даже кошки и птицы магичнее меня…

Волшебную палочку в руке мужчины я замечаю только в тот момент, когда на её конце вспыхивает неяркий голубой огонёк. Инстинктивная попытка дернуться с места проваливается с треском, потому что какая-то невидимая сила плотно сжимается вокруг меня кольцами, не давая хоть чуточку дернуться. Тем временем светящийся конец волшебной палочки упирается мне в лоб, отчего я невольно жмурюсь. Проходит несколько томительно долгих ударов сердца, и путы наконец ослабевают.

— В течении двух часов заснёшь, — раздаётся голос Снейпа, и я наконец решаюсь открыть глаза. Маг спокойным шагом удаляется прочь.

Значит, можно идти спать. И я уже даже успеваю развернуться, решительно собравшись направиться с миром в мою башню принцессы, как осознаю отсутствие на месте моего пернатого навигатора.

— Кася! — оглядываюсь я по сторонам, и словно в ответ на мой призыв со стороны скрывшегося за поворотом Снейпа раздаётся знакомое «кюить». Правда, за этим звуком чудесного появления моей подружки не следует, и ещё какое-то время тупо постояв посередине тёмного коридора, я принимаю необходимость догонять профессора и, по всей видимости, забирать птицу силком.

Предательница.

***

Снейп недоволен. Я не вижу его лица, потому что иду чуть позади, но то, что он совершенно не рад моему обществу, ощущается прекрасно. Поскольку Кася наотрез отказалась улетать, бурча что-то о том, что придётся его переделывать, Северус смирился с необходимостью довести меня до комнаты. В конце концов, он в патруле, не всё ли равно, как убивать время?

Идея повести меня через темную лестницу едва не стоит магу очередной партии нервных клеток — я чуть не слетела вниз головой, когда вместо очередной ожидаемой ступеньки под ногой оказалась пустота. Хорошо, что в последний момент успеваю повиснуть на перилах, а то очередным вторжением в личное пространство того и гляди доведу мужчину до греха.

Северус выводит нас в какой-то очередной мрачный коридор с высокими окнами. Прошагав где-то половину в абсолютной тишине, я вдруг торможу, заметив, как противоположная оконному ряду стена вдруг начинает покрываться узорами.

— Северус, что это? — окликаю я ушедшего на пару шагов вперёд мага.

Офигеть, магия!

Судя по выражению лица остановившегося рядом Снейпа, в происходящем он понимает не сильно больше моего. Стена же совершенно спокойно заканчивает покрываться узорами и наконец оборачивается небольшой фигурно выкованной дверью.

— Даже не вздумай, — шипит мужчина раньше, чем я успеваю дёрнуться в сторону ручки.

— Если что, скажешь, что пытался остановить, но я не слушала, — улыбаюсь я, чуть щурясь от вдруг хлынувшего в окна яркого света луны.

Дверь поддаётся значительно легче, нежели я ожидала. Тихо скрипят петли, представляя моему взору достаточно большое плохо освещённое помещение. Делаю решительный шаг.

Стен не видно, находящийся в дальнем углу камин приятно потрескивает, пригревая. Подхожу ближе, рассматривая пузатые свечи на каменном выступе дымохода. Длинные восковые подтеки говорят о том, что горят эти свечи далеко не первый день. Перед камином на низких раскоряченных лапах стоят два глубоких кресла и столик.

— Это какая-то шутка? — раздаётся за спиной гневное шипение.

Провожу пальцами по тяжелому бархату. Вроде на галлюцинацию не похоже.

— Что это за место? — Оборачиваюсь через плечо на Снейпа. Мужчина выглядит так, словно только что разочаровался во всем мире.

— По всей видимости, Выручай-комната, — тихо бурчит Снейп. Мой взгляд падает на столик.

— И что она делает?

Ну-ка, ну-ка.

Поднимаю лежащую на ней первую книгу. На обложке виднеются когда-то позолоченные буквы.

— Время от времени появляется.

— А-а-а…— тяну неопределенно в ответ, переключив всё внимание на книгу. — Das wohltemperierte Klavier, — читаю себе под нос.

— Что это? — заглядывает мне через плечо Северус.

— Хорошо темперированный клавир Баха, а тут вот прелюдии Рахманинова, — отзываюсь я. — Тут разве есть инструмент?

Оглядевшись, в углу комнаты обнаруживаем задернутый чем-то отдаленно напоминающим персидский ковёр рояль. Немного возни, и на свет божий является камерный Бехштейн. На чёрном лакированном дереве танцуют блики свечей. Открываю крышку клавиатуры, водружая на пюпитр ноты Рахманинова.

Где тут моя любимая…

— Говорят, певцы не сильны в игре на фортепиано, — отрывает меня от поисков произведения облокотившийся на крышку рояля Северус.

Поджав губы, стягиваю мантию и закатываю рукава водолазки. Не отрывая взгляда от мужчины, ударяю по клавишам. Щас я ему покажу «не сильны в фортепиано». Нет, конечно, до пианистов мне действительно учиться и учиться, да и достаточно часто мне просто не хватает размера рук, и не всегда получается не мазать, но сейчас доказать этому змею свое фортепианное мастерство стало делом чести. И принципа.

Alla marcia, размеренное стаккато.

Бам.

В достаточно медленном темпе, по-рахманиновскому, начинаю прелюдию соль минор, при этом продолжая с прищуром гипнотизировать провокатора.

Секунд через тридцать Северус отлипает от рояля и располагается у меня за спиной, то ли чтобы не отвлекать, то ли чтобы побесить ещё больше.

Ой, надо было не выделываться и начать играть что-нибудь попроще. Если первый хроматический пассаж я ещё и могу воспроизвести играючи, то дальнейшее аллегро обещает принести мне много боли. И это я сейчас в буквальном смысле, когда я быстро играю, начинают сильно ныть связки в предплечьях.

Краем глаза замечаю, как Снейп присаживается на край кресла, пристально следя за моими движениями. Господи, лишь бы не налажать.

Рахманинов! Ну неужели не могла взяться за что-то попроще? Почему не Эйнауди какой-нибудь? Кусаю изнутри щеку, пытаясь унять волнение. Для себя. Я играю в первую очередь для себя. Ладно, зря, что ли, я за фоно почти двенадцать лет своей жизни провела?

Отрешиться от происходящего получается на удивление быстро, и дрожь от волнения сменяется тем самым, обожаемым мною спокойствием и наслаждением. Из нас, вокалистов, пианисты, конечно, так себе, но и я тут на высший класс не замахиваюсь. Рахманинов перетекает в Баха, потом в Равеля, и я прохожусь по всей программе за последние два года. Наконец, порядком выдохшись, с немеющими от боли и напряжения предплечьями я наконец удостаиваю победоносного взгляда своего немого слушателя.

— Читаешь с листа? — удивительная манера смотреть прямо в глаза.

— Не так хорошо, как хотелось бы, — бурчу в ответ. Вот знает, как поставить меня в глупое положение.

— Это… сложно? — На мгновение мне кажется, что я открываю от удивления рот. Правда, достаточно быстро собираю разбежавшиеся в страхе во все стороны мысли.

— Уж точно не сложнее, чем варить зелья. Хочешь научу?

Тут же предлагаю первую пришедшую в голову мысль, только потом осознавая, что и кому я только что предложила. Ладно, брать слова назад глупо. Двигаюсь вбок на широком табурете и выжидающе смотрю на мужчину. Снейп, видимо, тоже не очень ожидая, что его вопрос обернётся против него же самого, какое-то время молчит, оценивающе оглядывая меня.

— Ладно, давай.

========== Глава 3. ПОЗНАВШИМ СМЕРТЬ ==========

Кася, громко пискнув, приземляется со всего маха мне на стол, чуть не опрокидывая отставленную за ненадобностью чернильницу.

— Аккуратней, — дергаюсь я. — Ты чего такая неуклюжая?

Судя по выразительному чириканью в ответ, пеночка возмущается в духе «вся в тебя».

Вот вам, пожалуйста, шизофрения прет пышным цветом.

Вздыхаю, прикрыв глаза рукой. После заклинания Снейпа я проспала как убитая часов двенадцать минимум. Самое противное, вырубило меня где-то в процессе объяснения основ нотной грамоты Грозе Подземелий. Как оказалась у себя, понятное дело, я ни сном ни духом. Поэтому третьи сутки, так же, как и в прошлый раз, весьма успешно избегаю встреч с деканом.

Раздаётся требовательное «кюить», и я нехотя открываю глаза. Кася, чуть наклонив голову, перебирает лапками по лампе.

Да ладно?

Замечаю на лапке привязанную записку.

Очень интересно, и кто желает со мной связаться? Неужто Снейп решил, что я всё-таки могу сойти для роли собеседника?

Ловлю себя на том, что расплываюсь в какой-то глупой маниакальной улыбке. Ну не, что за глупости? В конце концов, Северус Снейп вот вообще не предел моих мечтаний. Не, я, конечно, понимаю, что если двух особей противоположного пола запереть в одном помещении, рано или поздно они займутся сексом, но… нет. Да и мы не в замкнутом пространстве.

И тем не менее какой-то клубок предвкушения противно царапается где-то в районе желудка, из-за чего я на несколько мгновений замираю со сложенной запиской.

Словно наваждение какое-то. Тьфу ты, да что за ерунда?

Чуть машу головой из стороны в сторону, пытаясь прогнать странные мысли, и наконец разворачиваю записку.

Хагрид. Ну, действительно, кто ещё мог, потеряв меня из виду, справиться о моем самочувствии и позвать на чай?

***

В избушке лесника пахнет ягодами и травами. Вкусно. Занимаю приглянувшееся ещё в прошлый раз место у окна. Клык устраивает свою огромную голову у меня на коленях, задумчивым взглядом следя за Касей.

— Так значит, тебя интересуют волки? — великан наконец перестаёт мельтешить по помещению и устраивается у себя в кресле.

— Угу, — киваю я в ответ, отхлебывая обжигающего чая. — Мне вот просто очень любопытно стало, водятся ли у вас такие же волки, как у меня на родине.

Стараюсь улыбнуться самой милой улыбкой, на которую только способна. За сложностью объяснения моего спасения, как-то часть о том, что я наткнулась на волка, провалилась под лёд, а потом меня отогревал самый страшный преподаватель, оказалась невысказанной. И все мои приключения той ночи по версии для широкой публики закончились на том, что я просто не смогла догнать чью-то тень.

— Ну вообще, самыми крупными в нашем лесу является Черныш и его стая.

— Черныш? — чуть не фыркаю я с хохота. Ну даёт, чем страшнее тварь, тем милее кличка.

— Да, чудесный зверь и необычайно мудрый! Никогда просто так не нападет. Профессор Дамблдор даже предлагал, чтобы Черныш охранял Хогвартс от дементоров, но я отговорил. Ни к чему ему с такими мерзкими созданиями связываться. Удивительно, что он в последнее время всех так заинтересовал, — хмурится Рубеус. Нда, животные могут спать спокойно, пока на их страже Хагрид.

— Всех? А кто ещё спрашивал про волков? — наклоняю голову, ловя бегающий взгляд великана. Лесничий старательно пытается спрятаться от меня за бородой.

— Ну… несколько дней назад профессор Снейп вдруг стал расспрашивать меня о Черныше, а до этого мистер Гарри Поттер заострил на нём своё внимание, когда мы вели с ним дружескую беседу, — наконец признаётся Хагрид.

— Мда, — только и могу подытожить я всё происходящее.

Не, ну красота. Видимо, дети всё-таки решили меня грохнуть. Притом совершенно непонятно, кто именно и каким способом. А вдруг Поттер с Уизли так обозлились на меня за то, что их оштрафовали, что они решили меня изжить? А вдруг это банда Малфоя, обернувшегося Поттером, чтобы отомстить за подпорченное ЧСВ? А вдруг…

Мотаю головой, чтобы отогнать дурные мысли.

Почему всё не может быть просто? Вот как в сопливых женских романчиках. И где вообще принц на белом коне, когда он так нужен?! Ух, негодный, ни на кого положиться нельзя.

Хагрид тем временем внезапно меняется в лице и подскакивает с насиженного места.

— Забыл, совсем забыл!

— Что? Куда? — тут же отвлекаюсь я, удивлённо разглядывая снова замельтешившего лесничего.

— Совершенно забыл, что нужно сегодня сходить проведать фестралов! Они очень плохо переносят зиму. — Кустистые брови великана сходятся на переносице.

— Фест-чего? Опять какие-то страшилища кровожадные?

— О, нет, что ты, они мирные, но… — Рубеус запинается.

— Но что? — Я вопросительно веду бровью и чувствую, как губы непроизвольно дергаются в нервной улыбке.

— Просто они выглядят немного непривычно, но их видит только человек, видевший смерть. На твоих глазах погибал кто-нибудь близкий?

Вдох облегчения вырывается как-то самопроизвольно.

— Не, слава богу, никого терять не доводилось.

— Ну, тогда тебе не грозит их увидеть. Ты же составишь мне компанию? — тут же чуть щурится в улыбке Хагрид.

Удивительно, насколько отличается Запретный лес днём от Запретного леса ночью. Словно два совершенно разных мира.

Рядом так же мирно бредёт Клык. Кася исчезает сразу же, как над нашими головами смыкаются широкие еловые ветви.

— А кентавры тут далеко живут? — донимаю я Рубеуса расспросами о местных жителях.

— Да, достаточно, — идущий впереди лесничий кивает. — Но разве вы не знакомы с мистером Флоренцом? Он преподаёт в Хогвартсе прорицание.

— Прорицание? Вместе с Сивиллой? — искренне удивляюсь я. Хотя, надо признать, Трелони я видела за всё время пребывания в замке от силы раза три. И все три, само собой, мимо пройти незамеченной не могла. Почему-то эта безумная женщина решила, что мы хорошие подруги. Особенно удивительно то, что когда мы встретились посередине дня в одном из коридоров, пахло алкоголем от неё за добрые метров пять. Ещё один вопрос к педсоставу.

— Да, — наконец оборачивается ко мне великан. — В том году в Хогвартсе было неспокойно, поэтому у нас теперь два преподавателя прорицания.

Алкоголик и пони преподают придумывание из воздуха проблем. Великолепная смесь, ничего не скажешь.

Благо вслух эту мысль я додумываюсь не озвучивать.

— Мы пришли. — Бас Хагрида становится тише, отчего я тут же отрываюсь от разглядывания прыгающей рядом с моим боком собачьей холки.

— Твою… — только и могу прошептать в ответ, начиная пятиться назад.

Между чёрных теней деревьев замерло с десяток жутких тварей, отдаленно напоминающих лошадей. Мумифицированных лошадей. Чёрная чуть блестящая кожа плотно натянута на выдающиеся в стороны кости. От лопаток вверх острыми треугольниками торчит что-то, отдалённо напоминающее крылья летучей мыши. Под длинными гривами сотрясаются тонкие жилистые шеи, увенчанные драконьими головами. Но самое жуткое во всем этом ожившем кошмаре — это глаза. Большие, как плошки, они светятся каким-то диким белым светом. И все взгляды этих тварей устремлены на меня и Хагрида.

— Клык, идём назад, — тихо командую я собаке, перебирая в пальцах его жесткую шерсть. Становится не то что страшно, а как-то совершенно жутко. Начинает колотить.

— Саша, ты чего… — дальше я не слышу. Откуда-то сверху на плечо падает Кася, и я, круто развернувшись, бросаюсь прочь. Благо в снегу прекрасно различимы наши следы.

Только вылетев из леса, я наконец сбавляю темп и глубоко вдыхаю, стараясь выровнять дыхание.

«Видят только увидевшие смерть» — фу нафиг, дрянь какая.

На плече что-то тихо курлыкает Кася, и я, неосознанно трепля Клыка по голове, отправляюсь к избушке дожидаться лесничего.

Хагрид появляется достаточно быстро и выглядит совершенно потрясённым.

— Так ты их увидела? Но как такое может быть? — громыхает Рубеус, опуская рядом с входом открытую глубокую корзину. В воздухе тут же начинает пахнуть свежим мясом. Так вот, значит, что эти милые создания ели.

— Откуда мне-то знать. Есть вообще какая-то пометка, чью смерть надо видеть, чтобы потом мочь узреть вот этих монстров?

— Они не монстры! — хохлится великан, начиная оттирать корзину снегом изнутри. — Говорят, что, чтобы их увидеть, надо познать смерть. Обычно их видят те, на чьих глазах умер близкий человек.

— Но ведь это такая абстрактная формулировка… Да и смерть, если задуматься, её же видит каждый чуть ли не каждый день? Смерть муравья, на которого наступили, смерть мухи, съеденной пауком… Самое страшное, что я видела — смерть собаки под колёсами машины… Может, дело в том, что просто остальные люди не воспринимают смерть животных как личную утрату? — Вопросительно смотрю на Хагрида, ожидая хоть каких-то пояснений моих догадок, но тот лишь качает головой в ответ.

«Магия — вещь непостижимая»

***

— А можно один вопрос? — Наклоняюсь вбок в тщетной попытке поймать взгляд, но Снейп прет по коридору, как танк, на под ногами мешающихся внимания не обращая.

—Что ещё? — сухо фыркает маг, чуть кривя губы.

— Нет случайно какой-нибудь такой бумаги, чтобы два листа были связаны между собой магией и один отражал написанное на другом?

Северус резко останавливается, смеряя меня не то взглядом удивленным не то презрительным, при этом картинно выгибая бровь.

— Ну, что-то такое, чтобы переписываться можно было с человеком. Блин, как объяснить? Ну вот человек берет лист, пишет, например, «Привет». Ты находишься в другом месте, и у тебя на пустом листе проявляется это «Привет». И ты можешь ему написать ответ, который он сразу увидит у себя на листике.

Зачем, спрашивается, изобретать велосипед, если можно придумать что-то по типу смс-сообщений в доисторических условиях.

— Зачем тебе это? — Чёрные глаза прожигают во мне дыры.

— Хочу попытаться наладить доверительное общение с учениками. Написать легче, чем сказать, а мне кажется, многим из них есть чем поделиться. — Начинаю увлечённо разглядывать носки ботинок. Почему, будучи озвученной, моя гениальная идея не кажется такой уж гениальной?

Я уж молчу о том, что для того, чтобы собраться с духом и наконец перестать избегать Снейпа, понадобилось приличное количество душевных сил. И чего ради, спрашивается?

— А я тут при чём? — Мужчина чуть наклоняет голову вбок, продолжая пытаться меня гипнотизировать. Видеть я этого, конечно, не вижу, но чувствую прекрасно.

— Я просто подумала, что если пойду с этим вопросом к господину Дамблдору, он, как и в прошлый раз, поручит это тебе, поэтому я просто решила ускорить процесс. — Начинаю уверенно покрываться красными пятнами, потому что только что завуалированно назвала Северуса мальчиком на побегушках и он это явно услышал. Вот сейчас, по-моему, самое время снова провалиться, потеряться и вообще сгинуть к чертовой матери, лишь бы на меня так больше не смотрели.

— Хорошо, я подумаю, что можно сделать. — голос Снейпа пронизывает до костей.

***

— Подожди, не так. Только кончиками пальцев. И выгни ладонь внутрь… Щас. — Макаю перо, которым только что помечала в нотах правильные номера пальцев, и без какого-либо стеснения ставлю на кончики пальцев Северуса по точке. — Играй так, чтобы к концу занятия точки стёрлись.

Сев молчит. Точнее, Северус сопит, слушает, но в дискуссию не вступает. Тут он на моей территории, и поскольку сам, добровольно согласился учиться, прекрасно понимает, что спорить о методах обучения бессмысленно. В конце концов, по сравнению с его тиранией этот мини-боди арт так, ерунда. Идёт сороковая минута попытки разбора «Утренней молитвы» из детского альбома Чайковского. За неимением ничего альтернативного, понятное дело. Да и я как-то что-то попроще едва ли смогу вспомнить, чтобы озадачить запросом библиотеку.

Между делом отмечаю, что лапа у декана действительно на зависть любому пианисту — размах почти под две октавы.

Второй урок музицирования получился как-то спонтанно. Точнее, я-то уже шла к себе, но видимо, мой навигатор решил изменить мои планы на вечер, и мы благополучно наткнулись на декана в коридоре. Пока Северус плевался ядом на тему моих ночных брожений по замку, нас опять каким-то странным образом завело на этаж с той странной комнатой. Ну, а дальше всё пошли как-то само.

— Северус, «домиком» руку выгни. Представь, что это домик, в котором живут зверюшки, и когда ты распластываешь кисть, конструкция обрушивается зверятам на головы… — Снова беру руку мужчины, выгибая кисть «как надо».

Снейп на происходящее одаривает меня настолько красноречивым взглядом, что невольно фыркаю со смеху. Теперь понятно, ещё по какой причине фортепианному мастерству советуют обучать как можно раньше.

А ещё обнаруживается, что я переоценила мягкость его рук. В плане силы постановки пальцев. И даже этот пресловутый четвёртый палец, в народе безымянный, который, по идее, у простых смертных не особо развит за ненадобностью, у Снейпа колотит по клавишам будь здоров. А это «Молитва»! Тихое, нежное произведение — хоть каждый раз рояль настраивай. Мда. Сила есть…

— На сегодня достаточно. Уже поздно, — вдруг обрывает Северус, быстрым движением закрывая крышку клавиатуры, при этом чуть не опустив её на мои пальцы. Остаётся только возмущенно цыкнуть.

Вот тебе и благодарность.

— Завтра будем заниматься? — Убираю разлетевшиеся ноты. Пытаться хоть как-то понять, что творится в его голове и какие импульсы им движут, я уже сообразила, что дело неблагодарное, поэтому остаётся просто держаться собственного плана.

— Да, — к моему огромному удивлению, соглашается Северус и тут же быстрым движением поднимается, направляясь к дверям комнаты. — Спасибо за урок, доброй ночи.

— Спокойной ночи, — коротко машу на прощание рукой.

Какой же он всё-таки странный.

Снова поднимаю крышку рояля. Теперь можно спокойно расслабиться и поиграть для самой себя.

Музыка действительно воплощение волшебства, даже в нашем, совершенно не волшебном мире. Всего какая-то деревяшка с струнами, но какое чувство внутреннего умиротворения она несёт. А завтра, если прийти пораньше, можно и потанцевать. В конце концов, на моих трёх метрах не развернуться, а тут оказалось достаточно много пространства.

Комментарий к Глава 3. ПОЗНАВШИМ СМЕРТЬ

Буду рада отзывам^^)

========== Глава 4. АРАБЕСК ==========

— У меня есть одна гениальная идея. — С трудом сдерживаю самодовольную улыбку. В помещении на какое-то время повисает тишина, прерывающаяся только приятным потрескиванием огня в камине. Наконец Дамблдор отрывается от чтения какой-то книги и бросает на меня взгляд поверх очков.

— Внимательно вас слушаю, — чуть кивает головой старик, по всей видимости заметив, что ещё чуть-чуть, и меня разорвёт от с трудом сдерживаемых эмоций.

— Поскольку я всё-таки преподаю маггловедение и делаю ставку на нейтрализацию конфликтов между факультетами, — ох, как загнула-то! — я думаю, целесообразно было бы сделать что-то такое, что бы объединило детей во внеурочное время. И я пришла к идее устроить ночь кино. Изобретение маггловское, но это совершенно не умаляет его прелести. Я думаю, этим детям не помешает немного настоящего детства. И даже тему придумала «Магия в кинематографе или кинематограф как сама магия». Вот.

Расплываюсь в улыбке Чеширского кота, горделиво расправляя плечи. Что и говорить, помимо этого их квиддича, у детей не особо много развлечений, а тут такая вещь! Дай бог, одобрят.

— Занятная идея, — понимающе улыбается мужчина. — И когда бы вы хотели это устроить?

— Ну, я думаю сделать это в ночь с субботы на воскресенье. Поставить проектор в большом зале, убрать столы и сделать свободный вход для всех желающих.

— Под вашу личную ответственность? — чуть наклоняется в сторону директор, внимательно следя за мной взглядом.

— Конечно! — уверенно встряхиваю головой.

— Ну, тогда расскажите, чем вам помочь, чтобы мы смогли осуществить эту задумку, — добродушно улыбается мужчина.

***

Есть! Гениальная я, ге-ни-аль-на я!

Тихо прикрываю за собой дверь, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать пищать и скакать козой от радости. Мы будем смотреть фильмы! Теперь самое сложное — найти то, что именно стоит посмотреть. И опять же, всё упирается в то, что я сама только в 96-м родилась, а значит, в фильмах, которые были во времена динозавров, ориентируюсь не очень. Что бы им такого показать-то? И чтобы по рейтингу 6+ проходил. Вроде «Маска» достаточно старый и веселый. Может, ещё что-то? Блин, ну почему все крутые фильмы типа «Хроники Нарнии» или там про супергероев с магическими способностями повыходили после 2000 года? «Гарри Поттер» тот же… И вообще, надо было в детстве не выпендриваться и, как остальные дети, читать про волшебников, а то занесло, блин, а я сюжет знаю только тезисно, и думай как вертеться. Когда проснусь, обязательно прочитаю Толкиена, а то кто его знает, куда ещё может занести.

Так, продолжая мысленную дискуссию сама с собой, я достаточно быстро пришла к тому, что мне необходимо как-то наведаться в Лондон, обзавестись проектором и необходимой аппаратурой, а с фильмами разберусь непосредственно в магазине.

***

— Это моя юность, это моё нутро-о-о, — подвываю себе под нос вдруг вспомнившуюся песню.

Круто учиться в творческом коллективе. Вчера вы вместе ухахатываетесь по какой-то ерунде в коридоре, а сегодня они уже презентуют новые альбомы вместе со знаменитыми на всю страну артистами, их мужья выигрывают всероссийские музыкальные конкурсы на телевидении, а ты можешь просто, по-человечески порадоваться их успеху. Как жаль, что все это заканчивается, причем вот так, совершенно не прозаично. Да, пожалуй, отсутствие гаджета и музыкальной платформы от производителя — самая моя большая боль на данном этапе проживания в мире магии.

Прищелкиваю пальцами, задавая ритм.

Хотя нет, всё-таки, наверное, отсутствие магии для меня самое большое огорчение. Особенно когда со всех сторон всё ну очень магическое.

Кася коротко чирикает и поднимается в воздух. Где-то в другом конце коридора. слышится шум нескольких голосовой и топот ног. Тут же умолкаю, ускоряя шаг. Как-то слишком поздно для вечернего променада. Среди голосов различаю срывающийся громкий шёпот профессора Слизнорта и мягкий — Макгонагалл. Ещё нескольких человек я не узнаю. Интересно, что происходит. Заворачиваю за очередной поворот и открываю рот от удивления.

По коридору быстрым шагом идёт странная процессия, возглавляемая бледной как смерть Минервой. Следом, тяжело пыхтя, семенит Слизнорт и, судя по всему, Поттер, а на уровне их плеч, чуть правее, плывет чьё-то тело.Заметив меня, процессия на мгновение замирает, а потом от неё отделяется Макгонагалл, решительным шагом направляющаяся ко мне.

— Саша! Как хорошо, что мы вас встретили! Прошу, срочно найдите профессора Снейпа и приведите его в больничное крыло.

И пока я не успеваю хоть что-то спросить, вся группа, среди которой я только сейчас замечаю ещё и белый колпак медички, юркает в какой-то боковой проход.

Кася приземляется ко мне на плечо и начинает скрести лапками.

— И как это понимать? — обращаюсь к птице, неосознанно разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.

Как ни странно, в ответ я получаю только очередное «чирик», и мы с птицей отправляется искать профессора.

***

Завязываю волосы в высокую кичку и оправляю длинную шёлковую юбку. Как хорошо на душе, несмотря на всё творящееся вокруг. Снейп нашёлся на удивление быстро, моему появлению в своей опочивальне был совершенно не рад и даже пытался плеваться по дороге до больничного крыла ядом.

Рона Уизли отравили. В результате какой-то череды нелепых случайностей с поеданием чужих конфет, попаданием под действие любовного напитка и попыткой вернуть его в здравый ум кончилось все тем, что Слизнорт дал Рону медовухи, от которой последний чуть не двинул кони.

Перебор. Особенно для моей и без того расшатанной нервной системы. Посему коротко объявив присутствующим, что я в этом особо много не понимаю, а от вида полубездыханного тела мне как-то не по себе, я как можно скорее ретируюсь.

Глубоко вдыхаю и выдыхаю, ощущая на открытой шее приятный прохладный ветерок. Сегодня камин не горит, только несколько свечей создают какой-то особый, магический полумрак.

— «Павану на смерть инфанты» Мориса Равеля в исполнении лондонского симфонического оркестра, пожалуйста, — обращаюсь я куда-то в окружающую тишину.

Одна из стен комнаты вдруг заходится рябью, и я, к бешеному удивлению и восторгу, обнаруживаю, что помещение волшебным образом преобразилось в балетный класс. Удивительное место. Откуда-то из-под крыши на идеально ровную паркетную доску пола падает лунный свет. Магия.

Скидываю туфли, отхожу на центр зала и замираю в третьей позиции, прислушиваясь к первым нотам паваны. По коже пробегают мурашки.

Аккуратно скрестив руки, двумя пальцами придерживаю подол юбки. Медленно веду носком правой ноги по полу, отводя ногу в сторону и переношу на неё вес. Так же медленно левая нога идёт назад.

— Раз-два-три-четыре… — доносится сквозь толщу времени голос нашего маэстро, и я с прямой спиной, чуть наклонив в сторону голову, опускаюсь в низком реверансе. Такой же реверанс с другой ноги. Движения всплывают сами. Прошло шесть с лишним лет, но я до сих пор помню.

Красивый проход, взятый нашим мастером, по всей видимости, из Ромео и Джульетты с плавной сменой рук и перекрестным шагом. Очередной реверанс, и я медленно поднимаюсь, выполняя второе пор де бра.

Как много воспоминаний связано с этим танцем. Целая маленькая эпоха начала моей взрослой, послешкольной жизни.

Очередной реверанс.

Где-то позади раздаётся щелчок двери, и я спиной ощущаю на себе взгляд. Приходится остановиться на половине движения, обернувшись через плечо. Кто бы сомневался. Снейп как-то странно фыркает, и в помещении тут же становится светлее.

— На твоём месте я бы не налегал так на сладкое и мучное, — проходится по мне цепким взглядом маг, от чего я тут же вспыхиваю до кончиков ушей, задыхаясь от возмущения.

Неделю, всего неделю как я начала тут есть сладкое! И то потому, что за ужином прямо перед моей чашкой появляется свежая булка и вкуснейший морковный джем! Я вообще певица, я должна быть в теле!

— Нахал! — бросаю в ответ, на автомате поджимая губы, надувая щеки и, в общем, строя лицо обиженного ребёнка.

— У меня много достоинств, — непринужденно пожимает плечами Снейп, снимая мантию и проходя к стоящему в стороне роялю. — И почему ты босиком?

Крышка инструмента взлетает вверх с легким ударом.

— Так танцевать удобнее. — Стягиваю резинку, пытаясь спрятаться от мужчины за собственными волосами.

Не, ну совсем страх потерял, Аполлон тоже мне тут нашёлся. Да, я не могу похвастаться аристократической худобой, но и толстой тоже не являюсь. Ведь не являюсь?

Забираюсь на соседнюю банкетку и, подтянув ноги к груди, готовлюсь снова донимать мужчину постановкой рук.

Северус играет значительно лучше. То ли за ночь пришло какое-то озарение, то ли он как-то мухлюет с магией, но разница небо и земля. Всего лишь третий урок, а его уже не хочется убить за то, что он совершенно не слышит, что играет. Появилась фразировка, причём какая-то совершенно особенная, но тем не менее очень выразительная. И спустя каких-то полчаса Сев, к моему шоку, умудрился воспроизвести «Утреннюю молитву» двумя руками от и до, пусть и в достаточно медленном темпе.

Талантливый человек талантлив во всем. Какой бы Северус ни был пакостной личностью, всё равно человеком он оказался действительно одаренным.

Дальше из предложенных к разбору нескольких вариантов мой великовозрастный ученик соблаговолил остановить своё внимание на «Немецкой песенке». На мою любимую, «старинную французскую», только выразительно фыркнули. Ну вот что за человек такой? Вроде только более-менее к нему начинаешь спокойно относиться, так сразу делает или говорит что-нибудь такое, что его убить сразу хочется. Ладно у меня от природы обостренный синдром святой Терезы, но как его другие терпят? Хотя, по всей видимости, особо не терпят, просто обходят по большой дуге и стараются лишний раз не связываться. Мда.

— Вставай.

Быстрее, чем я успеваю опомниться, крышка снова резко опускается на клавиатуру, от чего я подскакиваю с места, удивлённо уставившись на Северуса. Какая муха укусила его на этот раз?

Снейп выглядит странно. Брови сведены, губы плотно сжаты, в глазах какой-то странный огонёк. Вид, словно у человека, задумавшего свести счёты с жизнью и решившего сделать это здесь и сейчас.

Бросаю нервный взгляд на дверь, судорожно прикидывая, есть ли возможность сбежать. Боги, да о чем я вообще, он же маг, да и я далеко не бегун. Снег хоть и начал потихоньку сходить, но спортом я так и не начала заниматься.

— Дай руку, — коротко командует Северус, отвлекая от составления плана побега. Спорить смысла нету, поэтому остаётся только подчиниться.

Музыка…

Дыхание перехватывает, когда я улавливаю первые ноты соль мажорного концерта Равеля. Неужели это такой странный способ извиниться за то, что он не дал мне дотанцевать?

Мужчина мягко притягивает меня за руку к себе.

Так глупо.

Неосознанно вздыхаю и закрываю глаза, а спустя какое-то мгновение неуверенно прижимаюсь щекой к жесткой ткани его сюртука, устраивая левую руку на широком плече. Похоже, он даже не против.

Кажется, что происходящее является плодом моего воспалённого воображения. Горько ухмыляюсь собственным мыслям.

Куда уж больше?

Его пальцы аккуратно проходят по запястью, удобнее перехватывая мою правую руку. От этого, казалось бы, невинного прикосновения почему-то бросает в жар.

Так странно. Никогда раньше не обращала внимания на чужое прикосновение, а тут всё сознание начинает резко фокусироваться на чужом тепле, стараться выхватить и запомнить каждую секунду, словно происходит что-то безумно важное, пусть и пока не понятое.

Всё таким же плавным, еле ощутимым движением Северус начинает вести.

Впервые за все время моего нахождения в этот мире кажется, словно я в настоящей сказке. Мы медленно вальсируем по комнате.

Во всем происходящем есть что-то настолько противоречивое и странное, что я даже не особо могу понять своё отношение. С чего вдруг вообще такая честь? Совесть замучила — в жизни не поверю, что у этого человека вообще такое слово в лексиконе имеется.

И тем не менее, мы продолжаем танцевать, при этом совершенно наплевав на положенную дистанцию. Потому что… хочется? Хочется быть ближе, чем нужно, хотя и не положено? А тем временем в груди почему-то как-то по-особенному тепло, несмотря на всю абсурдность ситуации.

Рука с моего плеча, мягко погладив по волосам, опускается на талию, придвигая меня ближе. Почему-то от этого жеста совершенно по-глупому улыбаюсь. А он действительно тёплый и пахнет ромашкой и мятой. Странное сочетание, особенно с учётом того, что этот запах совершенно противоречит его образу.

Не сразу замечаю, что музыка уже давно перестала хоть как-то подходить для танца, и мы теперь остановились посередине комнаты, прижавшись друг к другу. Все мысли враз отключаются, уступая простому чувству какого-то вселенского спокойствия.

Десять минут проносятся почти мгновенно. Тихо звучит последняя нота скрипки.

— Сев… — шепотом зову я, с горечью понимая, что как бы ни хотелось простоять так всю оставшуюся жизнь, это совершенно не реально. Мышцы начинают уставать, а позвоночник противно ноет. Северус чуть наклоняет голову, чтобы меня видеть.— Спасибо.

Комментарий к Глава 4. АРАБЕСК

Буду рада отзывам😌

========== Глава 5. БЫТЬ ЧЕСТНОЙ С СОБОЙ ==========

С видом крайней серьёзности зачерпываю горсть пороха. В камине стоит специфический запах золы, от которого снова начинает чесаться нос, и я уже было готова чихнуть в третий раз за последние пять минут, как дверь директорского кабинета решительно распахивается.

Северус с мгновение удивлённо рассматривает собравшихся, по всей видимости силясь найти объяснение происходящему. Наконец его взгляд останавливается на моей вытянутой руке с зажатым кулаком.

— Ты что-то хотел, Северус? — подсказывает Дамблдор, прерывая воцарившуюся тишину. Снейп медленно переводит взгляд на директора. Вид у профессора защиты от тёмных искусств такой, словно он придумал уже с десяток саркастичных ответов и сейчас старательно подбирает такой, каким можно зацепить посильнее.

— Не думал, что вы всё-таки решите избавиться от мисс Рунцис, да ещё и столь изощрённым способом, — наконец изрекает Снейп, снова обращая взгляд ко мне. Губы мужчины дёргаются в издевательской улыбке.

— Чего? — тут же хмурюсь в ответ.

— Что ты, это же всего лишь летучий порох, мы уже дважды пробовали перемещать Сашеньку с его помощью, и всё проходило просто изумительно, — искренне удивляется директор, поправляя очки и тоже начиная меня внимательно оглядывать, словно уже начинает сомневаться в собственном убеждении касательно моей целостности.

— Правильно, давайте подождём, когда что-нибудь пойдёт не так. — С видом крайнего согласия встряхивает головой Снейп. Дамблдор чуть хмурится, бросая на мага укоризненный взгляд.

***

Фыркаю собственным мыслям и, зевнув во весь рот, меняю положение руки. У окна слишком узкая рама, чтобы было удобно на него облокачиваться, разглядывая мелькающий пейзаж. В результате непродолжительной беседы Северуса с директором выяснилось, что если дважды я нормально долетела до Лондона порохом, то это совершенно не означает, что в третий раз я не вылечу из камина по кусочкам. Нехотя меня таки согласились транспортировать поездом. У ворот замка меня перехватил Хагрид, и мы, мило беседуя о его зверушках, пешком прогулялись до обнаружившейся неподалёку деревеньки. Поезд превзошёл все мои ожидания, и теперь огромный чёрный паровоз, пуская клубы дыма, несёт нас в Лондон. Лесничий вызвался меня сопроводить, а заодно и пополнить запас каких-то редких кормов для своих питомцев.

За окном мелькают бескрайние заснеженные просторы. Здесь очень красивая природа. Пожалуй, стоит обзавестись фотоаппаратом. В том, что уже придумали цифровики, я ой как сомневаюсь, а вот Полароид должен быть точно. Боги, как сложно жить без интернета. Фиг знает, что уже придумали, а что только в ближайшем будущем осчастливит обывателей.

Да и вообще, заведу дневник.

Тут же улыбаюсь собственной наивности. Все дневники с записями у меня велись от силы дня три. Дальше становилось как-то лень и нудно, и откладывались они в долгий ящик. Лучше уж тогда по традиции тетрадь на спиральке и использовать её для пометок. Нда, хорошие тетради. Дома у меня лежит целая стопка ещё со школьных времён, причём с указаниями годов. Очень интересное дело: тетрадь, в которой какие-то записи по урокам, тут же переписка с одноклассницами и, конечно же, куча иллюстраций. Пожалуй, ради рисунков я их и берегу. Интересно смотреть, как меняется с возрастом стиль изображений и письма.

Память. И, пожалуй, вот что-что, а вчерашний день я запомню без каких-либо тетрадей. «День, когда ужас подземелий, да и Хогвартса вообще, позволил себя обнять», день, когда мы танцевали. Почему-то до сих пор от этого воспоминания внутренние органы начинают неспокойно перемещаться и застревают где-то поперёк горла, сводя на нет любую попытку поесть. Так непривычно, но тем не менее приятно.

Вчерашний вечер был странный. Мы больше не проронили ни слова, но и в этом молчании было удивительно хорошо. Странным было и то, что, уже оказавшись у себя, я с удивлением обнаружила на часах половину двенадцатого. Если я правильно поняла, каким-то образом время, что мы провели в этой магической комнате, в настоящем мире длилось всего несколько секунд. Странное место, надо попробовать узнать о нём побольше. И опять я с тяжёлым вздохом вспоминаю об отсутствии «окей, Гугл».

За размышлением о насущных проблемах вдруг обнаруживается, что мы почти приехали, и вот тут-то на меня нападает паника. Не, доехать доехала, вопросов нет, а вот как я попаду на вокзал? Если мне память не отшибло, в фильмах маги решительно сигали через стену, но опять же, сигать через стену имеет смысл, если ты волшебник, а от таких, как я, там должен быть барьер. Ой горе мне, представляю удивление Хагрида. И как я буду объяснять своё разбитое о стену лицо?

— Приехали! — в дверях купе появляется сгорбившийся великан и обворожительно мне улыбается.

Ну, с богом.

Кася залетает мне за ворот куртки и тихо щебечет о чём-то на ухо, Рубеус в другое ухо грохочет что-то о том, что надо просто сконцентрироваться и решительно проходить через портал.

Выпрыгнув на платформу, на короткое мгновение замираю, вдыхая полной грудью запах шпал и мокрого бетона. Все заботы тут же забываются, уступая простому, сиюминутному удовольствию. Что и говорить, похоже, эта сказка не такая и плохая, как мне казалось раньше.

— Саша? — возвращает меня в реальность голос лесничего.

— Да, идём. — Встряхиваю головой, возвращаясь в реальный мир, и, нервно теребя язычок собачки от нагрудного кармана парки, бодрым шагом следую за Хагридом.

— Нам сюда. — Размашистым движением Рубеус указывает на ничем не примечательную стенку из красного кирпича, а в следующее мгновение решительным шагом ныряет сквозь неё, словно это и не стена, а голограмма.

Кася что-то пискнула, больно царапнув шею. Вздыхаю, как перед нырком, зажмуриваю глаза и делаю такой же решительный шаг в стену.

Удивительно, но ожидаемого удара не происходит, и я аккуратно вдыхаю. В нос ударяет спертый городской воздух с примесью запаха бензина, машинного масла и асфальта.

Оглядевшись, обнаруживаю себя на вокзале. Остеклённый высоченный потолок, длинная арочная галерея, разделяющая платформы. Самый обычный вокзал, наш, Витебский, выглядит гораздо эффектнее. Только спустя полминуты обнаруживаю замершего чуть поодаль Хагрида, выжидающего, когда я закончу дико озираться по сторонам. Договариваемся встретиться на этом же месте ровно через три часа. Вход на волшебную платформу я в жизни сама не найду — и ежу понятно.

— Ну что, дружок, пошли по магазинам? — обращаюсь я наконец к птичке. Пеночка, легко чирикнув, выбирается из своего укрытия и уже привычно взмывает вверх, указывая мне дорогу.

Что нужно девушке для счастья? Правильно, шоппинг. Особенно когда сверху нету ни одного человека, яростно контролирующего растраты. Ох, ругалась бы моя мать, увидя, что и на какие суммы я покупаю.

Рассеяно качаю головой, не без потерь вырываясь из обители богини Ники. Белые девяностые Аир Максы греют душу.

И вот зарекалась я от покупки белой обуви, но когда ж я саму себя-то слушать буду? А ведь если посудить, то мудрые вещи же сама себе советую. Мда, самостоятельность — это вообще мой конёк.

Следом в копилку ненужных покупок отправляется Полароид и спортивный костюм.

В конце концов, я же обещала себе начать заниматься спортом?

С покупкой проектора дела обстоят сложнее. Даже встретившееся на пути интернет-кафе, у которого я зависаю на добрые минут пять в истинном ступоре, не помогает решить проблему. Кася также не имеет ни малейшего представления, где искать кинопроектор.

Пришлось идти от обратного, и я с боевой канарейкой на плече затулилась в первый попавшийся кинотеатр в решительном намерении выпытать информацию у местного механика. Дальше шёл разговор слепого с немым: я, тупо хлопая глазами, пыталась на пальцах объяснить, что мне нужна вот та самая коробочка, которую в розетку воткнул, а она тебе кино на простыне выводит. Седовласый мужик же, устало закатывая глаза, пытался втолковать мне что-то о том, что у меня дома накроется проводка и такие агрегаты в квартирах не используют. Совсем забыла про то, что в девяностых все фильмы были на кассетах. Боги, что ж так сложно-то?

Гениальная идея начинает казаться совсем не гениальной. Захожу с другой стороны, пытаясь объяснить, что у меня есть зал под двести квадратов, и мне нужно показать в нем фильм. Вроде меня наконец понимают, и договорившись на какой-то баснословной сумме, обещают прислать все необходимое оборудование на вокзал через два часа, вместе с переходником и кассетником. Остаётся самое приятное — найти интересующие фильмы. Вот тут уже душа моя разгулялась. В результате набега на парочку магазинов с фильмами я обзавелась достаточно неплохой коллекцией. Эх, прямо как в старые добрые времена. У меня до сих пор на даче хранится сумка с кассетами. Для вечера фильмов о магии были выбраны «Маска» с Джимом Кери, «Сердце дракона», подкупившее меня драконом на обложке, и невесть откуда затесавшаяся в Лондоне японская «Ведьмина служба доставки». Практически тут же появилась гениальная мысль прихватить на всякий случай ещё чего-нибудь, вдруг детям идея с фильмами понравится. В результате небольшого шоппинга спустя два с половиной часа, подгоняемая птицей, я с трудом доковыляла до вокзала. Программа минимум выполнена, теперь остаётся обрадовать учеников.

***

— Так, до конца урока осталось десять минут, поэтому достаньте, пожалуйста, по листу бумаги.

Аудитория притихает, таращась на меня, словно видят впервые. Ну и лица, хоть на камеру снимай. С трудом сдерживаю желание рассмеяться от истинного ужаса собравшихся. Спустя несколько секунд осознания в воздух взмывает несколько рук. Киваю ближе всего сидящей гриффиндорке.

— Прошу прощения, но вы не предупреждали, что сегодня будет контрольная… — неуверенно бормочет девушка, бросая на меня беспомощный взгляд.

— Я и не собираюсь сегодня устраивать контрольную, — наконец улыбаюсь я, получив какое-то садистское удовольствие от этой милой минутной паники. Обхожу свой стол и приваливаюсь к углу бедром. — Просто я решила попросить каждого написать какие-то свои пожелания касательно наших занятий. Может, какая-то тема интересует, которую я смогу включить в план. Подписываться не обязательно, почерки я ваши всё равно не знаю. Да, если идей никаких нет, можно ничего не писать. Кому есть что предложить — оставляйте пожелания на краю моего стола. — Качаю головой в такт своим словам, замечая, как удивлённо вытягиваются лица собравшихся. — Ах да, теперь о приятном. Я тут немного поразмыслила, и решила организовать ночь кино. В маггловских традициях, само собой…

Дальше я не слышу свой голос, поскольку вся моя чистокровная компания задыхается таким визгом искреннего счастья, что мне приходится умолкнуть, дав детям переварить услышанное. Со всех сторон начинают, уже совершенно не задумываясь о дисциплине, узнавать что, где и когда. Приходится даже пару раз хлопнуть ладонью по столу, чтобы аристократия наконец умолкла и, нетерпеливо ерзая, зафиксировалась на стульях.

— Так, не подставляйте меня, иначе получим все вместе в равной доле. Нам разрешили произвести показ в эту ночь с субботы на воскресенье. Будет три фильма, подробности расскажу в пятницу. Вход свободный, поэтому берите друзей, буду рада всех вас видеть. Ну, а теперь ваши пожелания на листочках, и вы свободны.

Улыбаюсь я, наблюдая, как класс снова заходится веселым гамом. Ладно, вроде получилось подойти на шаг ближе к этим маленьким монстрам.

После урока на краю стола оказывается небольшая стопка разметанных листов бумаги.

Забавные они всё-таки. Интересно, я пару лет назад была такой же?

***

Отрываюсь от бессознательного движения вперёд, понимая, что попала во внутренний двор замка.

Какая красота…

Кажется, словно меня одну бросили в какую-то чудесную сказку. Мягко танцуя, на землю опускаются большие хлопья, устилая белым покрывалом весь двор. Наверное, это последний снегопад в этом году. Есть в происходящем что-то особенное, первозданно-магическое, что можно почувствовать, даже не будучи волшебником. Чарует. Подхожу к арке галереи, проводя пальцами по чуть шершавому камню. Такое странное чувство величавой красоты окружающего мира. Необъяснимое, давящее, до боли в сердце показывающее твою собственную ничтожность перед окружающим миром. Это ты считаешь себя особенным, уникальным, центром вселенной. А вселенная, она вот, далеко за пределами твоего разума, и ты в ней никто, песчинка, которую сотрёт и не заметит. А этот снег такими же белыми хлопьями будет кружиться, опускаясь с небес, даже когда от всего этого замка не останется и памяти.

— Ни земли, ни воды, ничего…

Замела метлой белый свет пыль…

Песня «Мельницы» срывается с губ раньше, чем я успеваю подумать. Душа просит.

—И страшиться теперь одного —

Как не стала бы небылью быль,

Как не стала бы быль…

Кто грядет за пургой из обители молний,

Тот единственный мог бы проникнуть за край.

Так гряди из-за гор, из-за гневного моря,

И у этого мира ее забирай, и навеки ее забирай.

Делаю нерешительный шаг на белое полотно, вторгаясь в эту хрупкую природную идиллию. Влажный снег чуть скрипит под сапогами.

— Коли в жизни далекой другой

Князь серебряный был бы мне мил,

Он ходил бы студеной рекой,

На уздечке бы солнце водил,

На узде золотой…

Кто грядет за пургой из обители молний,

Тот единственный мог бы проникнуть за край.

Так гряди из-за гор, из-за гневного моря,

И у этого мира ее забирай, и навеки ее

Забирай! Забирай! Пропади оно пропадом!

Звенит на ветрах из травы тетива —

Забирай! Забирай!

Крылья вспыхнули золотом,

Да остались в крови рукава…

Круто оборачиваюсь, оставляя на снегу следы от тяжелой ткани юбки, и начинаю кружить по двору в танце. Эмоции начинают захлестывать, требуя выражения не только голосом, но и движением. От крутых разворотов подол юбки высоко взметается, заматываясь вокруг ног и вызывая этим какой-то детский восторг, перехватывающий дух. Пою во всё горло, отдаваясь этим нахлынувшим чувствам. Никто не услышит, а если и услышит, то сейчас это совершенно не важно. Раскидываю руки в стороны, вдыхая полной грудью холодный воздух, и, продолжая пританцовывать, начинаю напевать проигрыш.

— А за морем на черной скале

Змей серебряный кольца плетет.

Вдруг замираю перед одной из украшающих фонтан статуй. Орёл держит в клюкве большую змею. Как заворожённая, аккуратно убираю снег с бронзовой головы пресмыкающегося. На глаза почему-то наворачиваются слезы.

— Самоцветы горят в серебре,

Змей крылатый желанную ждет, —

В сознании яркой вспышкой появляется образ Северуса. То ли оттого, что я сама с собой в мыслях называла его змеем, то ли оттого, что эмблемой Слизерина является змея, но по совершенно неясной причине придуманная совершенно не мной песня вдруг обретает вполне четкого адресата.

— Он свою нареченную ждет.

Обреченную ждет.

Кто летит за пургой из обители молний,

Тот единственный в силах шагнуть через край.

Так гряди из-за гор, из-за синего моря,

И у этого мира меня — забирай эту ложь,

Горе, нежить и небыль,

Я — стеклянный сосуд со свечою внутри;

Мы отвержены — что ж, упади же из неба

И у этого мира меня забери!

И навеки меня забери!

Слышишь, в небо меня забери!

Замираю посередине двора, чувствуя, как закладывает нос и царапает от холода горло. Снежинки тают, медленно опускаясь на кожу, и от этой холодной влаги я не сразу замечаю, что почему-то плачу. Буря эмоций вдруг сменяется какой-то жуткой, щемящей тоской, которую я с трудом могу обьяснить.

— Изумительная ночь, не правда ли? — раздаётся невдалеке знакомый голос, отчего я вздрагиваю и нервным движением смахиваю воду с лица.

— Здесь как в сказке, — улыбаюсь я, не сразу замечая притаившегося за колонной директора. — Бессонница?

Над головой раздаётся птичий писк, и Кася пикирует мне на плечо, забираясь под волосы. Даже не заметила, когда эта вертихвостка улетела. Накидываю на голову капюшон.

— Ты где была? — шёпотом обращаюсь к птице, на что та лишь тихо пищит.

— Да, у старости много своих причуд, — добродушно улыбается директор, наконец выходя из своего укрытия. — Вы не против немного пройтись?

— У меня дежурство до шести утра, — улыбаюсь я в ответ. — Буду рада, если вы составите мне компанию.

Мы медленно бредём по коридорам, болтая обо всем и одновременно не о чём.

— Я заметил, вы достаточно тесно общаетесь с профессором Снейпом, — вдруг изрекает директор, отчего я бросаю на Дамболдора удивлённый взгляд.

— Ну, при всём пакостном характере он не такой плохой, каким хочет казаться, — пожимаю я плечами. Как вообще наш разговор зашёл в это русло? Волшебник как-то странно хмыкает. — Вы не согласны?

— Единственное, что я могу сказать, как бы нам ни хотелось верить, некоторые вещи оказываются гораздо проще, чем нам кажутся, — чуть-чуть помолчав, изрекает директор, отчего я зависаю в попытке обмозговать формулировку.

— Если вы пытаетесь сказать о том, чтобы я не питала иллюзий в духе «вот щас мы начнём общаться, и со мной-то он точно станет другим человеком», то не переживайте, во-первых, я не настолько наивная дурочка, а во-вторых, это просто приятное общение и ничего больше. — Чуть хмурюсь я в тщетной попытке угадать хоть одну промелькнувшую в голове директора мысль.

«Я не питаю иллюзий, со мной он точно не станет другим человеком», — повторяю мысленно сама себе и с неприятным удивлением обнаруживаю, что эта здравая истина заставляет неприятно скрести за грудиной. Наверное, быть девушкой — это даже при всех своих здравых мыслях всё равно как-то совершенно не здраво реагировать на происходящее вокруг. Тем не менее, я всё-таки благодарна Дамблдору за это странное возвращение на землю. В конце концов, действительно глупо думать, что я единственный человек, вдруг решивший, что Северус Снейп не такой страшный, каким хочет казаться. Неужели глупая наивность так застилает глаза? Наверное, если его все стараются обходить стороной, дело всё-таки не в них, а в нём. Надо постараться держать ухо востро и наконец заткнуть этот неуемный синдром Терезы, будь он неладен.

Через какое-то время директор плавно удаляется, оставляя меня за обмозговыванием странной привязанности. А подумать, действительно, есть о чём. Если не брать в расчёт этот странный танец, я только и слушаю в свой адрес яд разной степени концентрации. Да, по доброте душевной я могу большую половину пропустить мимо ушей, не поддаваясь на провокации. Другой вопрос, а чего ради-то это всё? Чтобы подружиться с человеком, который недвусмысленно объявил, что дружба со мной — это последнее, что интересует его в этой жизни? И зачем всё это? Какое-то насилие над личностью из эгоистических побуждений, да и только.

Так, бродя по коридорам и тихо рассуждая сама с собой, прихожу к выводу, что сон начинается скатываться в какой-то психодел. Интересно, когда и чем всё это кончится.

Комментарий к Глава 5. БЫТЬ ЧЕСТНОЙ С СОБОЙ

Буду рада отзывам☺️

========== Глава 6. НЕДОСКАЗАННОСТЬ ==========

Закручиваю на голове полотенце и устало падаю в кресло.

— Чаю? — с хлопком в двух шагах от стола появляется Моллис, с любопытством меня оглядывающая.

— Буду очень благодарна, — улыбаюсь я, и в следующее мгновение на столе появляется поднос с чайным сервизом. — Спасибо, я дальше сама, можешь идти отдыхать.

Эльф не спорит и, щёлкнув пальцами, исчезает. В камине приятно потрескивает огонь. Ещё какое-то время остаюсь сидеть неподвижно, тупо разглядывая вырисовывающиеся в полумраке очертания класса. Находиться в своей комнатушке настроения нет, поэтому перед сном я решаю ознакомиться с тем, что мне всё-таки написали малолетние бандиты.

Наваливается какое-то пьянящее морево. Последние три дня я только и занималась тем, что придумывала, как организовать детям увлекательные выходные, да патрулировала ночами замок. Сивилла, по словам Дамблдора, заболела, а у Северуса появились какие-то сверхважные дела, поэтому, одаривая меня невиннейшей улыбкой, директор обрадовал меня тем, что мне надо будет чуть поднапрячься «в это нелегкое для всех время». Тьфу. В итоге, сегодня первый вечер, когда я могу просто посидеть у себя, не думая о необходимости куда-то брести ночью. Главное тут же и не уснуть, а то завтра стоит первый урок с Слизерином и Пуффендуем. Конечно, характерной грызни не намечается, но кто знает, что может взбрести в голову моей аристократии.

Усилием воли заставляю себя сесть ровнее и, плеснув в чашку чая, наконец выуживаю из верхнего ящика стола мой опрос факультетов.

Посмотрим, что они тут интересного понакропали.

На абажуре настольной лампы отмечаю движение, видимо, Кася тоже решила ознакомиться с содержанием записок.

«Пожалуйста, расскажите что-нибудь о маггловских свадебных обрядах».

И аккуратное маленькое сердечко вместо точки.

— Видала? — Показываю листок бумаги птичке, улыбаясь сама себе.

Ладно, посвятим урок обрядам, проходящим через всю жизнь маггла. Что дальше?

«Как магглы объясняют проявления магии?»

Рассказать про суеверия, потустороннее и тезисно пробежаться по религиям. Если б я ещё в этом хорошо разбиралась… Хорошо быть атеистом, хотя в свете последних событий в своём мировоззрении я уже не особо уверена.

«Вы будете в пятницу на квиддиче?»

На квиддиче?

Бросаю взгляд на окно за спиной.

Снег только-только начал подтаивать, а они собираются играть? Хотя здесь же везде магия, поди стадион расчистят, воздух согреют, и играй в своё удовольствие.

Нервно дергаю плечами, вспоминая полет на метле.

Сомнительное, конечно, удовольствие.

Словно услышав мои мысли, Кася издаёт тихий «кюить» в знак несогласия. И только я собираюсь объявить птице о том, что она не должна уметь читать мысли, да и я птичим языком не владею, чтобы понимать её ответы, как в дверь раздаётся два коротких удара.

— И кого могло принести? — Бросаю взгляд на показывающие начало двенадцатого часы. — Сейчас открою.

Повышаю голос и, нехотя выбираясь из кресла, посильнее запахиваю на груди пуховую шаль. Дёрнув щеколду, отпираю дверь.

— Добрый вечер, Саша. — На пороге обнаруживается Минерва. — Вы не против, если я зайду?

— Конечно, проходите. — Отступаю на шаг назад, давая возможность женщине пройти, и снова оглядываюсь на часы, убеждаясь в том, что это не я перестала во времени разбираться, а ведьма пришла под полночь. — Что-то случилось?

Я опять не появилась на ужине, напрочь забыв предупредить о своём отсутствии. А Макгонагалл опять решила зайти, проверить, всё ли у меня в порядке. Извиняясь за свою рассеянность, предлагаю Минерве чай.

— Дети вас полюбили. — Кивает Макгонагалл на сложенные стопкой листы. — Только разговоров и ходит, что про вашу ночь кино. Даже завтрашний квиддич столько эмоций уже не вызывает.

— Кстати, — вспоминаю я о записке. — А я могу на матче поприсутствовать?

— Конечно, вы обязательно должны там быть! Квиддич — очень интересная игра.

***

Квиддич — очень интересная игра, особенно когда ты понимаешь, что в ней происходит. Я же, понятное дело, не понимаю ровным счётом ничего. Мелькающие на швабрах дети, пробирающий до мозга костей холод.

Боги милостивые, почему нельзя наколдовать обогреватель?

Шмыгнув носом, поправляю капюшон, пытаясь спрятаться от ветра за меховым воротником. Гриффиндор против Пуффендуя. Одно радует, за комментаторским пультом Полумна, поэтому иногда даже я понимаю её весёлые ляпы. Вот всегда знала, спорт это совершенно не моё, из меня даже болельщик так себе. Эх, хоть бы кто объяснил происходящее, вот только Макгонагалл подсказывает Полумне реальный счёт, директор, по всей видимости, остался в замке, а Снейпа я не видела уже почти неделю. Спрашивать про квиддич у остальных как-то глупо, поэтому я продолжаю следить за игрой, не особо понимая происходящее. Хотя нет, вон тот гриффиндорский пацан явно борщит, пытаясь командовать всеми товарищами. А, так он ещё и вратарь. Такими темпами Гриффиндор подерётся между собой прямо на поле. А через какие-то десять минут горе-вратарь, со всей дури шарахнув по мячу, посылает его аккурат в голову Поттеру. Ойкнув, подпрыгиваю с места, ощущая, как проваливается сердце. Ребёнок летит камнем вниз, но вдруг на расстоянии с десяток метров над землёй его плавно подхватывает какая-то сила, медленно опуская на землю, и почти сразу же я замечаю спешащую к нему мадам Помфри. Тяжело вздохнув, опускаюсь обратно на своё место. Ну нафиг такие спортивные матчи, моя нервная система и без того подорвана.

***

Это провал.

Смотрю на связку проводов в своей руке, потом перевожу тоскливый взгляд на идеально уложенные кирпичи стены большого зала.

Как я могла забыть о том, что в замке нету электроэнергии и розеток?

— Осознала наконец? — От раздавшегося за спиной баритона нервно подскакиваю, обернувшись вокруг своей оси.

— Зачем же так подкрадываться?! — Взмахиваю руками, отчего, дёрнув провода, я чуть не сношу со стола кассетный плеер. Чертыхнувшись, бросаю на Снейпа гневный взгляд и, к своему бешенству, обнаруживаю, что маг откровенно развлекается. Вот змея! — Если пришёл поиздеваться, сегодня у меня нету настроения.

— И как ты собираешься заставить это всё работать? — кривится в ухмылке Северус, решительно начхав на мою просьбу.

— Я… — Бросаю беспомощный взгляд на нагромождение техники, — не имею ни малейшего представления, как это всё запустить.

Признаю я свою несостоятельность под ликующий взгляд противника. Ещё чуть-чуть, и лопнет от самодовольства.

Повисает молчание. Северус задумчиво бродит вокруг стола с техникой. Я, в свою очередь, тупо таращусь на каменную кладку под ногами, пока не понимаю, что декан ждёт, когда я попрошу о помощи. Вот же… жук!

— Так ты поиздеваться пришёл или знаешь, как исправить ситуацию? — Вопрос получается ещё более жалобным голосом, нежели я рассчитывала. Ощущаю, как начинает печь от стыда щеки.

— Конечно, знаю, — фыркает Снейп, вытаскивая из рукава мантии волшебную палочку.

Озадаченно опускаюсь на лавку, наблюдая за тем, как Северус, словно играючи, наколдовывает электрогенератор и удлинитель. Причём генератор, заработав, не издаёт ни звука. Различаю недовольное бурчание о том, что я всё усложнила. Провода, словно ожившие змеи, расплетают тугой клубок и сами втыкаются в правильном порядке, подключая генератор к проектору, колонкам и плееру и соединяя всё это между собой.

— Столы убирать-то будешь? — Отвлекается маг от проводов, бросая на меня суровый взгляд.

Ох елки, точно, столы! Тоже, блин, мастер организаторских искусств — сама придумала кучу проблем и скинула всё на Северуса. Умница, нечего сказать.

Подрываюсь с места и, быстро прошагав через ползала, подхожу к крайнему левому столу.

Так. По идее, всё можно оттолкать к стенам, посередине будет достаточно много места, чтобы можно было разместиться.

Упираюсь ладонями в толстую полированную деревяшку столешницы и наваливаюсь вперёд всем весом. Жалобно скрипнув, стол дёргается под руками, сколько-то проезжает по полу и останавливается.

Будь прокляты эти стыки между плитами пола!

Тяжело вздыхаю, обхожу стол с другой стороны и, чуть дёрнув вверх, тяну на себя. Фу нафиг. Ощущаю, что начинаю неумолимо взмокать. Скидываю мантию, снова обхожу стол с другой стороны и продолжаю попытку придвинуть деревянную дуру к стене.

Боги, сколько он вообще весит? Если продолжу в том же духе, то надорвусь быстрее, чем дотолкаю стол до стенки. А тут ещё таких три.

Смахиваю выбившуюся прядь волос с мокрого лба.

Не приспособлена я к таким нагрузкам, не приспособлена.

Сзади раздаётся сдержанный кашель.

— Ну что ещё? — выдыхаю я, разворачиваясь. Сев, закусив губу, оглядывает меня с ног до головы, все с такой же издевательской улыбкой.

— Жаль тебя прерывать, но через двадцать минут, если я не ошибаюсь, должен уже начаться показ. — Мужчина чуть кивает в сторону. Остаётся только открыть рот от удивления. Три оставшихся стола со скамейками и учительский стол куда-то исчезли. Вместо высокого витражного окна натянута идеально гладкая ткань, на которую уже проецируется большой белый прямоугольник.

— Когда? — не успеваю я договорить, переводя взгляд на волшебную палочку.

Да ну вас нафиг, это нечестно!

В следующие несколько секунд стол, который я так отчаянно пыталась двигать, вдруг становится в размерах не больше табуретки и сам собой отплывает к камину. Ещё один взмах, и пол под ногами начинает вибрировать, покрываясь толстым ковром. Какие-то несколько минут спустя огромный обеденный зал превращается в не менее огромный домашний кинотеатр. Хмыкнув что-то о том, что уж с плеером-то я должна справиться сама, Северус быстрым шагом исчезает в толпе заходящих учеников.

А я ведь даже спасибо сказать не успела…

***

Начинаю с мультфильма. Всё-таки самые мелкие всю ночь могут не высидеть.

Гудящая разношерстая толпа на мгновение оторопела, диву давшись отсутствию чётко разделённой территории, но достаточно быстро разобралась что-как и распределилась по залу в соответствии с проекциями своих столов. Чуть поковырявшись, запускаю мультфильм. Оказалось, что Сев ещё и динамики умудрился по всему периметру зала развесить.

И что бы я без него делала…

Опускаюсь на пол, подоткнув под поясницу подушку, и с удовольствием наблюдаю за суетящейся на экране маленькой ведьмочкой.

— Тут не занято? — раздаётся шёпот директора, и я коротко киваю в ответ. Дамблдор присаживается рядом и, протерев очки, властно-покровительственным взглядом проходится по развалившимся на коврах детям.

Краем глаза замечаю, как на мгновение появившийся в дверях зала завхоз довольно хмыкает, заметив на экране чёрного кота.

— Удивительное дело, вы умудрились собрать под одной крышей всех обитателей Хогвартса, объединив их чем-то, отличным от трапезы. — Наконец переводит на меня взгляд директор.

— Почти всех, — хмыкаю в ответ. — Профессор Снейп сбежал в самом начале.

— Северус? Но его ещё несколько дней не должно быть в замке… — озадачивается директор и рассеянно качает головой.

— Он мне помог столы расставить и оборудование подключить. Я-то магией ещё не обзавелась. — Киваю я в сторону уменьшенных столов, сиротливо выстроенных у стенки.

— Да, действительно. Очень странно, — еле слышно соглашается маг.

К середине «Маски» у меня упрямо начинают слипаться глаза, а вот в детях запала только прибавилось. Не без удовольствия наблюдаю, как ученики то и дело заходятся смехом. Вообще поймала себя на мысли, что мне нравится за ними наблюдать. С трудом сдерживаюсь от желания ущипнуть себя за руку, когда неподалёку обнаруживается Малфой. На удивление, без сопровождения Пупсеня и Вупсеня, в достаточно свободном свитере, с взлохмаченными волосами, обнимающий цветастую подушку. Совершенно не похож на депрессивного хорька, каким так старается быть в повседневной жизни, беззаботно улыбается какой-то шутке. А вот, чуть дальше, виднеются светлые волосы, по всей видимости, лежащей наживоте и чуть покачивающей босыми ногами Полумны. Трёх басурман, которым я обязана своими необычайными приключениями, я не вижу, но готова поклясться, что они тоже тут.

Эх, надо было в Лондоне энергетика купить, что-то я переоценила свою способность к бодрствованию ночами.

========== Глава 7. НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ==========

— Итак, ну что, делитесь впечатлениями от просмотра.

Класс взрывается шумом. Кажется, стоит пересмотреть распределение уроков по моему предмету. Что-то как-то народа слишком много. Где обещанные полтора землекопа? А тем временем гаврики, забыв о наличии межфакультетской вражды, сдвинули столы и стулья, чтобы большее количество народа могло сесть. Часть, уже по доброй традиции, пришла с подушками и устроилась на полу по периметру. Вот тебе и маггловедение.

— Не вынуждайте меня требовать от вас эссе! — повышаю голос. Кстати про требовать, кажется, придётся давать им письменные задания. Всё-таки должно же тут хоть как-то систематизироваться образование, а значит, должны же быть какие-то надзорные органы? Типа нашего минобразования, с характерными маразматическими закидонами в сторону бюрократии. А чтоб себя обезопасить, надо иметь письменное подтверждение того, что да, дети учатся.

А ещё меня начали звать не просто «мисс», а профессором. И смех и грех, и душу греет.

Тем временем галдёж нехотя стихает.

— Отлично, теперь по очереди рассказываем впечатления от фильмов. Что понравилось, не понравилось, ваше отношение к главным героям.

И понеслась… как хорошо, что сегодня два сдвоенных урока и три с половиной часа занятия. Почти тут же начинается дискуссия о том, что в мультфильме про маленькую ведьмочку тринадцатилетнюю Кики вместе с кошкой бросили устраивать свою жизнь в совершенно чужом месте. Кошмар какой, какая безответственность. А вот чёрный кот Зизи произвёл фурор среди младших классов, поэтому теперь по Хогвартсу бегает с десяток чёрных котов разной степени упитанности. Долго недоумевали о том, что девочка колдовала на глазах у магглов, а те только рады были её полетам на метле. «Маску» восприняли больше как фильм юмористический, а вот на обсуждении «Сердца дракона» разгорелся жаркий дискус на тему «возможно ли при помощи фамилиара продлить жизнь магу». То, что в фильме спасали маггла, как-то быстро забыли. Ох и споров-то было. Зато я хорошо обогатилась знаниями о духах-помощников магов. Полумна выдала потрясающий монолог на тему, переплюнув невесть откуда взявшуюся Грейнджер. Что они с Поттером, кстати, тут вообще забыли? Раньше же их не было? Конечно, без приплетения Волан_де_Морта не обошлось, Гарри оживился на идее создания фамилиара-хранителя части души мага, вспомнил врага народа столько раз, что, кажется, бедный злодей обыкался.

— Так, перерыв пятнадцать минут! — Хлопаю в ладоши, призывая к вниманию. Ученики недовольно мычат, но соглашаются выместись из кабинета. Распахиваю окно. Ветер оказывается каким-то неожиданно тёплым, весенним. Замечаю, что кое-где на земле уже мелькают тёмные проплешины. Весна идёт, весне дорогу — нараспев проносится в голове.

— Профессор, а говорят, что магглы очень любят играть на этом. — Отвлекаюсь от созерцания пейзажей, оборачиваясь к темноволосой ученице Гриффиндора. Если я не ошибаюсь, Парвати. Девушка, виновато улыбаясь, держит в руках гитару.

Ой блин. Ну не, ну пожалуйста!

— Да, — очаровательнейше улыбаюсь я, стараясь отойти подальше. — Гитару очень любят за то, что её удобно транспортировать.

— А вы можете на ней что-нибудь сыграть? — с надеждой смотрит на меня Парвати.

Нет, конечно!

— Да, конечно.

Мягкотелая вафля.

Скидываю мантию, чтобы не путаться в рукавах. Как вообще волшебники умудряются в таких одеяниях какой-то деятельностью заниматься? Эти накидки разве что для эффектных появлений предназначены, а так такое количество тряпки только мешает.

Забираю у девочки гитару и сажусь на край стола. Провожу по струнам, пытаясь определить настроенность.

Мда. Вот что-что, а гитара мой страшный сон. Наверное, стоило бы сказать, что вокалисты поют под пианино, но отступать поздно, сама же согласилась.

В голове так некстати тут же образуется полнейший вакуум.

Так, зря меня, что ли, дирижеры почти полгода долбали гитарой? Почему меня учили играть не гитаристы, сама не знаю.

Мозг, наконец-то включившись, любезно подсказывает бахнуть что-нибудь эдакое, испанское, но я тут же себя одёргиваю.

Спасибо, мне уже Рахманинова в прошлый раз хватило.

— Я не очень хорошо играю, больше люблю фортепиано. — Предпринимаю попытку хоть немного оправдаться.

Как там мои учителя говорили? «Ты не оркестрант, ты вокалистка, поэтому в любой непонятной ситуации начинай петь». Ну, конечно же, петь! Боги, спасибо моей искренней любви к «Мельнице», в любой непонятной ситуации можно спеть что-то из них. Точно, да ещё же и в песнях много скрытого смысла, легенд, да и вообще.

Начинаю перебирать струны, радуясь собственной гениальности. Действительно, когда начинаешь петь, за подбрякиванием особо никто не следит, а эффект от происходящего неплохой.

— …Дороги сплелись в тугой клубок влюбленных змей,

И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло…

Лукавый, смирись! Мы все равно тебя сильней,

И у огней небесных стран сегодня будет тепло….

Уже через несколько минут дети, не зная слов, с удовольствием начинают подвывать мне на припевах.

А что, даже неплохо выходит. Класс снова забивается народом, собравшимся кучей вокруг меня. Отделаться одной песней не выходит.

Что бы ещё такое бахнуть?

В голове тут же созревает коварный план: исполнить «Дорогу сна», а потом заставить дома написать эссе на тему маггловского символизма в песне. Пусть разбираются, кто такие Адам и Ева и что хотел сказать автор слушателям.

— По Дороге Сна - тихий звон подков,

Лег плащом туман на плечи,

Стал короной иней на челе.

Острием дождя, тенью облаков -

Стали мы с тобою легче, чем перо у сокола в крыле.

Дверь без стука открывается, и все присутствующие разом оборачиваются на вошедшего. На пороге замирает Снейп с каким-то свёртком в руках и пару секунд удивлённо оглядывается.

Да, друг мой, ты умеешь появляться вовремя.

— Так выпьем же еще, мой молодой король,

Лихая доля нам отведена.

Не счастье, не любовь, не жалость и не боль -

Одна луна, метель одна, и вьется впереди Дорога Сна.

Дорога Сна…

Продолжаю я концерт. Дети тем временем, бросая на профессора недоверчивые взгляды, расступаются, давая проход к моему столу.

— По Дороге Сна - мимо мира людей,

Что нам до Адама и Евы,

Что нам до того, как живет земля?

Только никогда, мой брат-чародей,

Ты не найдешь себе королеву,

А я не найду себе короля.

Бросаю на застывшего на пороге мага многозначительный взгляд. И тут же с трудом сдерживаю улыбку, когда тот, этот взгляд поймав, кривится, словно съел что-то кислое.

— И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда,

Прошу тебя - налей еще вина.

Смотри, на дне мерцает прощальная звезда.

Я осушу бокал до дна и с легким сердцем - по Дороге Сна.

По Дороге Сна, по Дороге Сна…

Прикрыв глаза, мурлычу последнюю ноту и наконец замолкаю, снова поднимая взгляд на декана.

— Добрый день, профессор Снейп. Вы что-то хотели?

— Да, я принёс то, что вы просили, — наконец отмирает Северус, мерно шурша мантией подходя к моему столу. Дети пятятся в стороны, словно от прокаженного. Что он с ними вообще делает?

— А я смотрю, вы тут всё развлекаетесь, мисс Рунцис, — шипит Снейп, бахнув свёрток мне на стол.

Простите, не помню, чтобы я заказывала книгу «Как понять женщину». Что вообще за кирпичи в обёртке мне принесли?

Мой непонимающий взгляд бесцеремонно игнорируют, и я тут же вспоминаю, что неплохо было бы и отомстить.

— Да, у нас тут атмосфера дружбы и взаимопонимания. Не желаете присоединиться? — Невинно хлопаю глазами.

— Воздержусь. Гриффиндор, минус тридцать баллов, чтоб жизнь малиной не казалась. Не помню, чтобы отпускал вас со своего занятия на этот праздник жизни, — фыркает Снейп и, резко развернувшись, удаляется из класса.

В смысле не отпускал с занятия?

— Так, как это понимать? — хмурюсь я, обводя взглядом собравшихся.

Через пару минут галдежа и препирательств выясняю, что второй курс Гриффиндора доблестно прогулял у меня занятия по защите от темных искусств.

Вот маленькие…

Чувствую, что начинаю беленеть. Строят невинные глаза, что-то блеют о том, что у меня тут веселее и информативнее, чем у «Сами понимаете кого». Нет, не понимаю. Высказываю всё, что думаю. Извините, конечно, мои хорошие, но вас тут насильно никто не держит, обязательные предметы на то и обязательные. Объявляю перерыв, выгоняю из класса всех, кто находится тут официально, предварительно объявив о том, что быть злобной стервой я умею, и если хоть ещё одна живая душа забредёт ко мне на занятие в ущерб своему основному расписанию, моим идейным вдохновителем будет завхоз. Рыкнув на провинившихся второкурсников, отвожу их на занятие к Снейпу, искренне извиняясь за свою беспечность, и пусть делает с ними то, что считает необходимым.

Как же сложно быть хорошим педагогом и хорошим человеком одновременно. Поди, тоже, что ли, начать на всех рычать?

***

— Извини ещё раз за утреннее, — виновато вздыхаю я, занимая привычную наблюдательную позицию. Снейп в ответ только недовольно фыркает и, сняв мантию, устраивается перед роялем. — Ну что, ты хоть что-нибудь помнишь из того, что было две недели назад?

Утыкаюсь носом в ноты, отыскивая «Немецкую песенку», как вдруг раздаётся протяжный звук рояля. Тупо моргнув, убираю в сторону книгу, во все глаза уставившись на Снейпа. Снейп играет. Чувствую, как неумолимо от удивления открывается рот. Ошибки быть не может, из-под пальцев Грозы Подземелий раздаётся Элегия Рахманинова. Первые несколько тактов меня не покидает ощущение полной неправдоподобности происходящего. В конце концов, как человек, четвертый раз в жизни видящий вживую пианино, может вообще что-то настолько свободно играть? Но тем не менее, Северус играет. Причём играет удивительно. Затаив дыхание, слежу за движением его рук. Такое чувство, словно его пальцы живут какой-то собственной жизнью, то взлетая, то опускаясь, еле касаются клавиш, а в следующее мгновение с остервенением выбивают максимально возможную для инструмента громкость. Играет совершенно не правильно, с академической точки зрения, но тем не менее, играет восхитительно.

Невообразимая сила искусства, когда всего лишь музыка и человек, её творящий, заставляют по спине пробегать волнами мурашки. Бог с ним, даже если это мухлёж с использованием магии, это всё равно выше всяких похвал. Я никогда не смогу так. Сколько же в нём эмоций, невысказанных, невыкричанных, невыплаканных. Кажется, словно уже с первых нот он проваливается куда-то в совершенно другое место, находясь тут только телом. Но его лицо и руки…

Я не сразу замечаю, что уже достаточно продолжительное время не дышу, боясь даже шелохнуться, лишь бы не нарушить происходящее. Кажется, я впервые вижу Северуса настоящего, живого, чувствующего музыку и музыкой выражающегося. Заседает какой-то благоговейный трепет перед всей этой человеческой сущностью. Дикой, непознанной, страшной и одновременно удивительно прекрасной.

Демон, запертый в человеческом теле.

Элегия как-то незаметно перетекает в до диез минорную прелюдию, а я, кажется, до сих пор не дышу, пытаясь запомнить каждую секунду. Тонкие пальцы летают по клавиатуре. Кажется, сегодня я, неожиданно для себя, открыла своего любимого пианиста. Извини, дорогой Святослав Теофилович, но думаю, ты бы меня прекрасно понял.

Звучат последние аккорды, и вдруг взгляд Северуса становится более осознанным. Появляется уже знакомая издевательская улыбка, и мельком глянув на меня, словно проверив уровень моего потрясения, да и вообще, жива ль я ещё и способна ль информацию воспринимать здраво, вдруг резво ударяет по клавиатуре.

Да ну тебя!

Не переставая издевательски ухмыляться, периодически встряхивая растрёпанными волосами, Снейп воспроизводит соль минорную прелюдию Рахманинова. Ту самую, которой я пыталась произвести на мага неизгладимое впечатление. Только вот играет Северус раза в два быстрее, чем я, при этом спокойно проносясь по всем клавишам. Мацуев бы оценил. И я оценила.

Может, его ещё и петь попробовать научить? Или же…

С трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, представив Сева в балетном трико. Нет, это уже перебор, даже не хочу проверять, есть ли у него к этому виду искусств способности. Хотя вальс танцует, надо признать, он неплохо.

Звучат последние ноты, и Северус наконец устремляет на меня взгляд, полный ядовитого ликования.

— Браво, браво, брависсимо, — нараспев тяну я вспомнившийся кусочек из «Призрака оперы». — Преклоняюсь перед твоим талантом.

Снейп привычно фыркает, в духе «это проще, чем казалось изначально», но я всё-таки замечаю, что маг собой чертовски доволен.

Жук.

То есть, тьфу, змей.

Комментарий к Глава 7. НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

Автор в ударе. В понедельник сдавать курсовую а у меня тут, понимаете, полет фантазии.)

Буду рада отзывам😌

========== Глава 8. СЕРДЦЕ КАК ОРГАН— МИШЕНЬ ==========

«…Forever shall the wolf in me desire the sheep in you…»

Nightwish — Beauty and the Beast [1]

— Что это? — удивлённо разглядываю валяющуюся в мусорном ведре коробку с шоколадными конфетами.

Вечерняя встреча в кабинете Северуса произошла как-то незапланированно. Мага не было на ужине, и Минерва благодушно отправила меня проверить, всё ли у господина зельевара хорошо.

— А на что похоже? — раздаётся откуда-то из глубины помещения фырканье мага.

— Я не понимаю, почему они в мусорке, — усмехаюсь, когда наконец Северус появляется из-за заставленного всякими склянками стеллажа.

— А вот почему. — Сев хлопает на стол контейнер с толстой чёрной крысой. Животное, видимо разбуженное, недовольно жмётся в угол, стараясь спрятаться от света керосинки. В следующее мгновение крышка коробки со сладостями поднимается, и красивая конфета проплывает по воздуху в коробку с крысой под мой удивлённый взгляд. Животное радостно набрасывается на угощение, но сделав несколько укусов, вдруг падает на бок, беспомощно дрыгнув лапками.

— Северус! — взвизгиваю я, в один прыжок оказываясь подле мага и вцепляясь в его руку. — Ты что творишь?!

— Да успокойся ты, — Снейп морщится, пытаясь меня стряхнуть. — К вечеру это пройдёт.

Наконец выпускаю рукав мага, оседая на ближайшую парту.

— Тебя пытались отравить? — наконец складываю я всё произошедшее и тупым взглядом начинаю гипнотизировать отраву в коробочке.

В ответ раздаётся довольный фырк.

— Какая-то когтевранская неумеха решила меня приворожить.

Отвлекаюсь от коробки, вперивая такой же тупой взгляд в замершего перед столом Снейпа.

— Тебя?

«А не староват?» — чуть не произношу вслух, но вовремя закусываю язык.

Северус как-то неопределённо пожимает плечами.

Сам себя не похвалишь…

— И зачем ей это? — одна из глупых мыслей всё-таки оказывается озвученной.

— Понятия не имею. — И тут же расплывается в ядовитой ухмылке. — Это ты лучше должна знать, почему женский пол испытывает маниакальное влечение к самым мерзким мужчинам, оказывающимся в поле их досягаемости. Причём независимо от возраста и социального положения.

— Ну… потому что спасать надо человека, вот поди и считает, что ты щас ка-а-ак возьмёшься за ум, ка-а-ак осознаешь, что вот она, любовь всей твоей жизни, перед носом ходит. И станешь белым и пушистым.

Сев хмыкает. Так, мне кажется, или я только что видела подобие улыбки?

— Ага, прямо так и взялся за ум, чтобы сесть за совращение малолеток.

— Это уже мелочи жизни, — подвожу я итог голосом благодушного профессора, поучающего ученика. — И часто они вообще такие приколы откидывают?

— С завидной регулярностью, — измученно вздыхает мужчина.

Тоже мне, страдалец. Столько внимания, только и делай, что отбивайся.

— Кстати, а почему от приворотного зелья твоя мышь чуть не померла? — вспоминаю я про пострадавшего грызуна.

— Потому что Слизнорт учит их по учебникам.

— А чем плохи учебники?

— Тем, что по ним нереально сварить работающее зелье. — Северус подцепляет клетку и отправляется прятать крысу на место.

— Зато по твоим инструкциям они умудрились превратить Гермиону в кошку, — выкрикиваю магу вдогонку, чуть наклоняясь вперёд.

Спустя мгновение колдун влетает обратно в комнату, быстро подходя ко мне настолько близко, что слышно его тяжелое дыхание.

— Откуда ты знаешь? — Северус нагибается, нагло вторгаясь в личное пространство.

— В смысле откуда? Ты что, сам не видел?

Маг замирает. Взгляд его становится каким-то отсутствующе стеклянным.

— Сев, ты меня пугаешь, — сиплю севшим голосом, пытаясь уползти куда-то в сторону.

Так же неожиданно Снейп вздрагивает всем телом, дергаясь в сторону.

— Ты чего? — замираю, осознав, что опять происходит какая-то хрень.

Северус встряхивает головой, принимая знакомое хмурое выражение.

— Так Поттер, значит, герой войны.

Сердце ухает в желудок.

Увидел.

Хочется что-то сказать в ответ, но кроме нервного кивка больше не получается выжать из себя и слова.

Но ведь не может же быть так, чтобы наш фильм полностью передал реальность произошедшего? Ведь так не бывает? А если тут я, значит, всё может измениться?

— Пошли, прогуляемся. — Наконец полностью отмирает маг и, подхватив одной рукой мантию, другой — оторопевшую меня, направляется решительным шагом к двери.

***

— То есть ещё и на гитаре играешь? — подаёт впервые за последние полчаса голос бредущий рядом Снейп.

— Ты же рылся в моей голове, разве не видел сам? — искренне удивляюсь я, получая в ответ красноречивое «делать мне больше нечего, как всю твою жизнь под лупой рассматривать».

— Играю, — признаюсь, получив свою ежедневную порцию желчи. — И ещё чуть-чуть на скрипке и арфе. И рисую, особенно хорошо за последние пару месяцев проживания в своём мире научилась станковой живописи. Хочешь, Холуем тебе коробочки с ингредиентами распишу? И могу иконописью стены покрыть. У нас, к слову, достаточно много сюжетов со змеями имеется.

Тут же вспоминаю я, сколько слёз было пролито моей подругой над Георгием и «чертовой змеюгой», которая упорно не хотела гармонично вписываться в композицию иконы.

— Воздержусь, — хмыкает маг, по всей видимости, не совсем поняв, кого чем я собираюсь покрыть, но всё равно решив благоразумно не ввязываться.

Надо признать, гулять поздно вечером по замку, когда ты не дежуришь, очень даже приятно. Не надо прислушиваться к каждому шороху, да и удивительным образом не клонит в сон при виде любой мало-мальски подходящей горизонтальной поверхности. А ещё каким-то странным образом на Северуса я начала натыкаться чуть ли не по десять раз на дню. Причём до этого я была практически железно уверена, что этот уж сидит в своих подземельях, выбираясь разве только в столовую да на ночное дежурство. Ан нет, и при свете дня, оказывается, можно встретиться. Или это появление весеннего солнышка на него так подействовало? Пригрело, поди, змеиную душу. Так, ну это я уже зубоскалю.

А между тем несколько дней назад, вернувшись ночью после рахманиновского концерта и решив ознакомиться с содержанием странного свертка, я оказалась поражена до глубины души. Северус выполнил мою просьбу. Передо мной оказалась толстая книга в переплете красного бархата и чуть меньшая по размеру стопка листов. Все это добро сопровождалось небольшим пергаментом-пояснением. Все три сотни отдельных листов оказались связаны магией с страницами книги. Напишешь на листе — отобразится в книге, и при этом если на листе после прочтения текст исчезает, то в книге он будет сохраняться, так что при необходимости переписку можно отмотать. Только для этого нужен какой-нибудь маг с волшебной палочкой, но это не страшно. Книга зачарована на меня, поэтому никто посторонний её прочитать не сможет.

Северус переплюнул сам себя, маханув аналог телеграмма на средневеково-магический манер. Что я там про гениальность этого человека говорила?

— Минус пять баллов Гриффиндору, — раздаётся у меня за плечом раздражённое шипение. Парочка мило тискающихся гриффиндорцев, освещённых непонятно откуда появившимся светом, шарахается в сторону, словно в них плеснули кипятком. Затылком ощущаю, что Снейп разве что злорадным смехом не заходится. Ох уж эта гонка на баллы, будь она неладна. Но надо признать, змеиный декан за свой факультет стоит горой.

— Кстати, — оборачиваюсь я к заметно повеселевшему Снейпу, — а по какой вообще системе идёт распределение баллов и их списание? Есть вообще какой-то утверждённый документ?

— Много хочешь, — фыркает декан, — преподаватель сам оценивает, сколько дать или списать.

— Надо же…— удивлённо тяну в ответ, и тут же мою голову озаряет мысля светлая, гениальная. Коль это всё никак не регламентировано, может, вывести всех в ноль и всё, чтоб никто не переживал и не страдал?

— Даже не вздумай, — прерывает поток моих мыслей Северус.

— Ты что, ещё и мысли читаешь?

— Чтобы понять творящееся в твоей голове, легелименцией обладать не обязательно. У тебя всё на лице написано.

— Обладать кем? То есть ты правда умеешь читать мысли, а не только в памяти ковыряться?

Так, не поняла прикола. И почему вообще это выясняется спустя столько времени?! Где справедливость и здравый смысл?! Почему вообще наше знакомство было отличным от «Привет, я Северус Снейп, и я вижу всё, что творится в твоей башке»? Что за подстава такая?

Высказываю все свои возмущения вслух. Маг ожидаемо фыркает что-то о том, что вообще он не обязан передо мной отчитываться.

Вот щас обижусь, будет бродить по замку один и сам в подсмотренных мыслях разбираться.

Резко сворачиваю в очередной коридор и самозабвенно сметаю невесть откуда взявшегося рыцаря в доспехах. Из-под потолка раздаётся злорадный хохот.

— Убью! — шиплю я, с трудом поднимаясь на ноги.

— Боюсь расстроить, но тебя уже опередили, — хохочет под потолком привидение, но в следующую секунду почему-то резко затыкается.

— Пивз, — звучит лаконично где-то за спиной. Причём каким-то образом в одном слове интонацией умудряется выразить и осуждение, и возмущение, и похвалу одновременно.

А в следующее мгновение в другом конце коридора раздаются приглушённые проклятия и обещания кровожадной смерти.

— Филч! — шепотом вскрикиваю я, хватая подошедшего ближе Северуса за мантию и дёргая на себя. Почему-то в сложившейся ситуации тело решает, что лучший выход из ситуации — это бегство. Причём решает раньше, чем мозг успевает понять, что вообще происходит. И видимо, не только я от неожиданности перестаю думать, потому что Северус делает шаг за мной, и мы, громко хлопнув дверью, вваливаемся в какой-то класс, так удачно оказавшийся в паре шагов от несчастного рыцаря.

— Ах вот вы где, маленькие негодники! — раздаётся скрипящий голос, и я слышу быстро приближающиеся шаги.

— Стоп, а почему мы прячемся от Филча? — первым приходит в себя Снейп, хватая меня за руку, чтобы я не рухнула на пол от слишком быстрого отступления.

— Потому что теперь слишком глупо признаваться, что это мы разнесли рыцаря? — Цепляюсь другой рукой за плечо мужчины, тихо смеясь. А ведь действительно, мы педагоги, нам разрешено ходить после отбоя где душе угодно, и вроде за всякие нелепые случайности наказывать не должны, но теперь признаваться, что это мы шумим, было бы очень неудобно. Тем более Снейпу, который весь из себя страшный, а происходящее со страшным немного не вяжется.

— Тогда бежим. — Северус перехватывает моё запястье, утягивая меня в глубь кабинета. Там обнаруживается дверь в смежное помещение, из которого есть выход в коридор. В тот момент, когда Филч с громкой бранью влетает в кабинет, мы выскальзываем в коридор, уносясь куда подальше от этого старого гоблина.

— Ты часто убегал от него в детстве? — смеюсь я, переходя на шаг и чуть пыхтя.

— В детстве я был образцовым ребёнком, у меня не было необходимости от него убегать.

Маг замирает, прислушиваясь, а в следующее мгновение подлетает к одной из дверей, при этом таща меня следом, и тихо ее открыв, мы проскальзываем внутрь. Почти тут же снова раздаётся характерный шаг Аргуса и легкий топоток его кошки.

— Я знаю, что вы где-то здесь, маленькие паразиты! — скрипит завхоз, проходя мимо нашего укрытия. Затаиваю дыхание, дожидаясь, когда он уйдёт. Какое-то натуральное безумие. А в следующее мгновение ощущаю, как опаляет мою щеку дыхание Северуса. Видимо, он тоже не дышал. Только сейчас я ловлю себя на осознании: слишком близко.

Движение получается как-то само, неосознанно. Прикрыв глаза, привстаю на цыпочки и тянусь вверх губами.

— Не надо.

Северус с силой сжимает кожу на моих запястьях, заставляя дёрнуться от боли в сторону и открыть глаза.

— Не надо, — повторяет он ледяным голосом, поймав мой непонимающий взгляд. Глядя так, что хочется провалиться. Словно на тебя смотрит чья-то посмертная маска. Становится совсем не по себе.

Господи, я его чуть не поцеловала…

Ощущаю, как неумолимо начинаю краснеть, бледнеть и всячески стараться слиться с окружающей средой, лишь бы он обо всем забыл. Как же неудобно получилось. С чего я вообще взяла, что он ко мне хоть какую-то симпатию испытывает? Вроде повода никакого не давал. Да и сколько он там раз говорил, что между магглом и настоящим чародеем пропасть? Раз сто?

— Пойдём. — Северус толкает дверь, выходя в коридор.

От своего поведения настолько стыдно, что проблеяв какой-то непонятный набор извинений и пожеланий доброй ночи, пулей уношусь прочь. К себе, прятаться.

Надо написать Минерве, что завтрак пройдёт без меня.

Комментарий к Глава 8. СЕРДЦЕ КАК ОРГАН— МИШЕНЬ

[1] — «…Навеки Волк во мне желает Овечку в тебе…»

Жду ваших отзывов!)^^)

========== Глава 9. ИСКАТЕЛЯМ ПРИКЛЮЧЕНИЙ ПОСВЯЩАЕТСЯ ==========

Выпрямляюсь, обводя взглядом присмиревший Гриффиндор. Вот и что с ними прикажете делать? Только что мелкие паршивцы были застуканы за слишком бурным обсуждением козней против змеиного декана. Им, видите ли, не понравилось то, что с них за прогул баллы списали! Совсем страх потеряли.

— Да почему просто он не может преподавать так же, как вы?! — наконец взвивается Уизли, бросая на меня взгляд, полный отчаяния.

— Мистер Уизли, — понижаю голос почти на октаву, от чего пацан замирает, беспомощно оглядываясь по сторонам. — Я не намереваюсь обсуждать с вами методы преподавания моего коллеги. Профессор Снейп является профессионалом своего дела, и ваша задача — слушать его и впитывать всё, что он говорит. Или чего ради вы пришли в Хогвартс обучаться? Чтобы поржать и постоять на ушах? Тогда зачем было куда-то ехать, поржать и постоять на ушах можно и дома. Ваша основная задача тут ещё и научиться искать подход к каждому из преподавателей, а не пытаться с ними воевать. Нет никакой гарантии, что всю вашу дальнейшую жизнь с вами будут носиться, как с писаной торбой, и пытаться что-то до вас донести. Даже напротив, всем будет глубоко начхать на вас и вашу заинтересованность. Так скажите лучше спасибо, что за вами бегают и пытаются чему-то научить.

Играя желваками, начинаю я проповедь. Самое смешное, что вот примерно так же выглядела когда-то моя классная руководительница, пытаясь вдолбить в наши головы, что кроме нас самих, в обучении заинтересован быть никто не должен. К слову, осознание этого утверждения пришло только сейчас, на двадцать четвёртом году жизни.

— Короче, не смейте изводить профессора Снейпа. И вообще, я не с этого сегодня собиралась начать. — Устало тру лоб, пытаясь согнать мысли в кучу. — Я думаю, вы заметили лежащие у вас на столах листы. Нет, не контрольная. С помощью этих листов вы сможете связаться со мной не как с преподавателем, а как… — осекаюсь в судорожной попытке подобрать слово.

— Как с другом? — подсказывает кто-то из аудитории.

— Ну да. Как с другом. Сообщения будут приходить мне анонимно. Так что пишите на любые темы, так сказать, в любое время дня и ночи, постараюсь сразу ответить.

Помещение снова заходится тихим гулом, и я замечаю, как исчезают выданные листы в глубине чёрных портфельчиков.

За два дня умудряюсь пробно наладить связь со всеми факультетами. Удивительно, но дети с охотой и любопытством разобрали предложенное средство связи. Что ж, посмотрим, что беспокоит нынешнее молодое поколение.

Ужинать не хочется, поэтому послав к Макгонагалл Касю, я запираюсь в кабинете, чтобы опробовать «книгу отзывов и предложений».

И… и тишина. Так, ладно. Начинаю бесцельно листать пустые страницы. Видимо, я переоценила желание детей найти во мне поддержку.

***

— Как каникулы? — Отрываюсь я от изучения содержимого своей тарелки, впервые за утро хоть как-то отреагировав на окружающих.

— А вы разве не знали? У нас всегда дети уходят на каникулы на пасху. Правда, скорее каникулами это называется номинально, большинство учеников остаются здесь, в Хогвартсе, и готовятся к сдаче экзаменов, — радостно повествует Флитвик, чуть повышая голос.

— Прошу прощения за моё невежество, но вот с распределением каникул в Британии я совершенно не знакома, — признаюсь, чуть краснея. Почему я вообще до этого даже не додумалась спросить о том, когда наконец это всё пестрое мракобесие решит хотя бы на небольшое время прекратиться?

— О, не переживайте. Я думаю, всё не сложнее, чем у вас на родине.

Ага, не сложнее. Из длинного монолога декана я смогла запомнить только то, что до летних каникул ещё жить и жить. У нас проще: Новый год, майские праздники, и в последних числах мая уже дай бог чтоб половина учеников до школы доходит. Ну и где-то между новогодними и майскими две недели весенних каникул. Тут же сложнее: рождественские, весенние, пасхальные, майские, летние короткие, летние длинные. Причём оказалось, что за отчаянными самокопаниями я ещё благополучно пропустила неделю каникул в феврале.

И вот теперь на следующей неделе дети уходят на достаточно долгие пасхальные каникулы. Почему вообще тут знают о какой-то Пасхе, я стараюсь не думать и не спрашивать. Всё равно не пойму. Зато теперь у меня будет две недели расслабона, без необходимости по ночам выуживать какие-то жалкие крохи знаний об устройстве кофеварки и того подобного.

Весна идёт. Температура на улице медленно, но верно перестала опускаться ночью ниже нуля. Снежная гладь уступила место мокрой землистой каше. Собственно, так и закончился весь мой спортивный энтузиазм: выйдя за ворота в симпатичном шелковом спортивном костюмчике и белых кроссовках, я с минуту помялась, разглядывая большую грязно-чёрную лужу размером с небольшое озерцо, и с чувством выполненного долга вернулась к себе в комнату. А так хотелось, так хотелось, вы не представляете.

***

В кабинете Дамблдора, как всегда, приятная атмосфера уюта. От падающего в окно света заходящего солнца все помещение кажется облитым в золото. Фоукс, что-то негромко щебеча, грызёт какую-то малопонятную дрянь и периодически бросает странные взгляды на замершую у меня на руке Каську.

— Вот она! — Наконец появляется из соседней комнаты старый волшебник, опуская передо мной шляпу. Очень старую и сильно потасканную жизнью. Пару минут назад я, глупо улыбаясь, попросила любопытства ради узнать у шляпы, на какой бы меня факультет распределили. Директор только тепло улыбнулся и сказал, что сам давно хотел проверить, куда бы меня распределили.

— Можно прямо сразу надеть? — Неуверенно кошусь я на артефакт. Кажется, только тронь, и в руках развалится.

— Ой, кто тут у нас! — вдруг громко вскрикивает головной убор. Из складок ткани вдруг появляется что-то отдаленно напоминающее рот. От неожиданности откидываюсь обратно в кресло, во все глаза уставившись на аксессуар.

— Это мисс Рунцис, нам было бы очень интересно, какие черты характера у неё преобладают. К какому факультету ты бы её отнесла? — Маг чуть щурится, улыбаясь мне, и взмахом руки показывает, что я могу взять шляпу.

Аккуратно, боясь, что от одного резкого движения старые нитки треснут, обращая этот набор лоскутов в дым, водружаю на голову это странное магическое сооружение. Появляется противное тягучее ощущение, словно что-то постороннее проникает в черепную коробку, с чувством, с толком, с расстановкой перебирая все мои мозги. Не сказать что больно, но очень неприятно.

— Все-таки не маг, как интересно… — раздаётся где-то внутри головы скрежещущий голос, от чего я дергаюсь, во всё глаза уставившись на сидящего напротив директора, но тот только одобрительно кивает в ответ головой.

Кошмар, меня доведут до сердечного приступа.

— Достаточно трусливая, но за то, что любишь, будешь драться до последнего вздоха.

— Я не трусливая, у меня голова на плечах есть и здравый смысл ещё не отбило, — тихо бурчу в ответ.

— При этом пацифистка, хоть не хочешь в этом признаваться…

— Я за здравый смысл.

— Слишком простая, вся душа наизнанку. Самое загадочное в тебе — это разве что твоё появление тут. Зато вот целеустремлённости тебе не занимать, хотя и право слово, методы воплощения задуманного у тебя достаточно креативные. Скажем так, будь ты волшебницей, тебе светил бы или Пуффендуй, или Слизерин. Причём я больше склоняюсь ко второму из-за твоих личных предпочтений.

— Чего? — Чувствую, как неумолимо начинают гореть щеки и уши, и быстрее, чем понимаю, что делаю, скидываю шляпу на стол.

— Интересная девочка, — снова подаёт голос шляпа. — Знаешь, Альбус, жаль, что она не маг, много бы великих дел могла сотворить.

— Спасибо, шляпа, что ты в меня веришь, — насупившись, бурчу себе под нос, разозлившись и бросая на шляпу недовольные взгляды.

Была б волшебницей, задала бы жару, а так только шляпы с привидениями веселить да всяких темных профессоров из шаткого душевного равновесия выводить.

Дамблдор, как всегда, снисходительно посмеялся, предложил лимонную дольку, отчего у меня невольно скривилось лицо, потому что память любезно подкинула замечание Снейпа касательно моей фигуры. Ну их всех, этих магов. Уйду в монастырь — будут знать. Директор участливо поинтересовался, не нашёл ли Снейп способ вернуть меня обратно, чем окончательно подпортил настроение на всю оставшуюся половину дня.

Домой. Хах, да, поди, Северус уже и думать забыл об этой ерунде, тем более, кого волнует жизнь какого-то маггла. Ладно, где наша не пропадала?

***

— Я так рад, что вы приняли моё приглашение! Хотите засахаренных ананасов?

Да вы смерти моей желаете?

— О, нет, благодарю. Я буду рада просто чаю, — тут же спохватываюсь я, поняв, что взгляд был слишком уж выразительным. — Хотела бы ещё раз поблагодарить вас за то зелье ото сна. Оно было великолепно.

— Правда? — оживляется мужчина, разливая по чашкам ароматный чай. В воздухе тут же появляется характерный цитрусовый запах.

— Правда, — тут же вспоминаю мешки под глазами и отёкшее лицо после нагнанного Снейпом сна. И тут же снова становится неловко, потому что как я оказалась у себя после обнаружения той комнаты, я всё равно в упор не помню.

Почему вообще все встречи с Северусом обречены на тотальный позор? Вот как с самого первого дня пошло, так только хуже и становится.

— Так о чем вы хотели поговорить? — Устраивается поудобнее в кресле педагог и отхлебывает чай.

— Знаете, мне бы очень-очень хотелось послушать про жизнь в Хогвартсе, когда вы преподавали. Вы сказали, что обучали многих выдающихся деятелей современности…

Повисает драматическая пауза.

— Ох, милая, это было великолепное время, — начинает тоном мастерского рассказчика Гораций. — Я действительно с гордостью могу сказать, что обучал большое количество удивительных людей. Вот, к примеру, один из моих выпускников — главный редактор «Ежедневного Пророка», Варнава Кафф, очень заинтересовался вашим необычным подходом к обучению. Право слово, ваша ночь кино была великолепна! Надеюсь, вы ещё порадуете нас этим необычайным изобретением магглов.

— Редактор «Ежедневного Пророка?» — искренне удивляюсь я, забыв, что секунду назад собиралась наконец попробовать подостывший чай.

— Да, он часто интересуется у меня, не повстречал ли я какого-нибудь необычного человека. Варнава просил узнать у вас, не хотели бы вы написать какую-нибудь статью о магглах. Мне кажется, у вас прекрасно получится. Дети в восторге от вашего предмета.

— Как-то это очень неожиданно. — Нет, у меня, конечно, есть небольшой опыт стихосложения, да и литература в школе у меня всегда шла на твёрдую пятерку, но писать статью для журнала… — Но я могу попробовать, — улыбаюсь я.

Нет, я уже жалею. Господи, прости мне мою мягкотелость и пошли мне музу. Теперь не хочется ударить в грязь лицом.

— О, дорогая, я очень рад это слышать! — сияет в ответ зельевар.

Таким образом вместо милого чаепития я опять ввязалась в какие-то ненужные проблемы. Хотя достаточно быстро была отвлечена на интересный рассказ о школьных буднях двадцатилетней давности. У них в школе учился оборотень, живой, представляете? И на луну выл периодически, и Северуса многострадального чуть не сожрал с тоски душевной.

Вечером, из любопытства открыв книгу, обнаружила, что некоторые, по всей видимости уехавшие домой, ученики интересуются, как обстоят дела в замке и что интересного произошло. Удивительно, но все три дня с начала каникул на удивление спокойные, монстры по замку не бегают, Волан_де_Морт на чай не заглядывал и никто не умер. Чудо, а не время. Несколько человек поинтересовалось, будут ли ещё фильмы. Надо будет над этом подумать днём и обсудить с директором. Но больше всего почему-то зацепило короткое «все, чем вы тут занимаетесь, — никому не нужный бред!». Однако, обидно. Но тем не менее отголоски здравого смысла взяли вверх, поэтому в ответ написала о том, что пусть и бред, но я готова выслушать конструктивную критику, пожелания и предложения, и вообще. А теперь спать, пока опять в какие-нибудь приключения не ввязалась.

***

Вздрогнув, подскакиваю на кровати. От бешено стучащего сердца неприятно пульсирует за грудиной и в висках. Требуется несколько секунд, чтобы понять, где я вообще нахожусь.

Сон, просто сон.

Глубоко выдыхаю, пытаясь унять дрожь.

Перед глазами до сих пор стоит какая-то странная картинка, словно мультфильм, нарисованный акварелью на смоченной водой бумаге. Вот сидит рыжеволосая девочка лет пятнадцати и что-то поёт. Во сне я была практически уверена, что знаю эту песню, но сейчас почему-то даже примерно не могу вспомнить мотив. Это Лили Эванс. Хоть я видела её мельком только на одной фотографии в кабинете Слизнорта, я уверена, что это именно она. Яркая картинка, золотисто-коричневые одежды, огненные волосы и какое-то странное ощущение тепла. А потом, спустя несколько куплетов, словно в противовес этой тёплой картинке появляется такой знакомый профиль Северуса, темные волосы, чёрная одежда. Тёмное пятно на фоне этого солнечного света. А потом, потом Северус приобнимает всё ещё поющую Лили и с какой-то особой нежностью целует её в лоб. И именно на этом моменте меня выкинуло обратно в реальность с противной трясучкой и ощущением, словно на тебя вылили отхожее ведро.

Фу.

Дёрнув плечами, вылезаю из кровати. Сон как рукой сняло. За окном стоит глубокая ночь, часов не видно, но я более чем уверена, что сейчас где-то около двух. Решение прогуляться по замку приходит как-то само собой. Кася, тихо пискнув, недовольно хохлится на лампе, но всё-таки прилетает мне на плечо.

— Ночная прогулка ещё никому не повредила, — увещеваю я пернатую и тут же фыркаю со смеха. Надеюсь, сегодня обойдётся без злоключений.

В замке стоит глубокая ночь. Сейчас дежурит Макгонагалл, поэтому не особо заботясь о своём внешнем виде, натягиваю на ноги кроссовки, поверх белой хлопковой ночнушки накидываю неизменный пуховый платок и распускаю волосы.

Если бы не выглядывающие из-под длинного подола носки Максов, я бы прекрасносошла за одно из местных привидений, — с удовольствием подмечаю я, тормознув у одного из напольных зеркал.

Погода приятно радует, неожиданно выдав плюс двадцать пять на протяжении последней недели. А ночью стоит приятная прохлада. Если не обращать внимания на вдруг обострившийся запах пыли, то в замке безумно хорошо.

Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить картины, спокойным шагом бреду по коридорам. Всё-таки здесь безумно красиво. Из-за туч появляется яркое желтое блюдце луны, добавляя сказочности всему происходящему. Я как… как… как не знаю кто. Как Белль? Это же она так же нежно любила шляться ночью по замку Чудовища в сопровождении часов и подсвечника, пытаясь довести до белого каления горе-принца. Да, буду как Белль.

Улыбнувшись собственным мыслям, начинаю тихо напевать музыку из пролога к мультфильму. Надо будет обязательно показать его детям, если дадут добро на второй кинопоказ.

Начинаю кружить по коридору, до одурения упиваясь происходящей сказкой. И вот в своих мечтах я уже Белль, кружащая в вальсе по библиотеке. Немного фантазии, и ночнушка уже золотое платье, закрученные абы как волосы — сложная прическа, и я сама — самая что ни на есть диснеевская принцесса. Любою своё богатое воображение.

И, наверное, я ещё долго бы так вальсировала по коридору с закрытыми глазами, если бы не врезалась при очередном развороте в человека.

— Ой, — пожалуй, единственное, что смогли выдать разбежавшиеся в панике мысли, когда вместо ожидаемого ледяного взгляда Минервы я напоролась на не менее ледяной взгляд Снейпа.

— Опять мечтаем о принцах, мисс?

Бледнею. Нет, не так. Серею. Или краснею?

— Ты опять ковырялся в моей голове?! — взвиваюсь я, готовясь уже поколотить нахала. Конец моему терпению.

— Да нет, я просто уже минуты три жду, когда ты меня заметишь. — Дергает бровью маг в издевательской гримасе.

Хочется что-то недовольно высказать, но видимо, в данном случае злиться имеет смысл только на себя саму, поэтому в беспомощной ярости приходится только недовольно засопеть, сильнее кутаясь в шаль.

Красотка, щеголяю перед мужиком в одной ночнушке.

— Что ты вообще тут забыл? — гневно бурчу в ответ, распуская волосы в очередной глупой попытке спрятаться за собственной шевелюрой. Мне, честно говоря, вообще казалось, что после того глупого случая в кладовке Снейп из замка пропал с концами. Дети, со своей инквизиторской деятельностью, потом наматывали сопли на кулак, рассказывая, что перед профессором хотели извиниться, но тот куда-то сгинул, и вместо защиты от темных искусств они оказались у меня на маггловедении.

— Вообще-то я тут работаю, — продолжает кривиться в издевательской улыбке Снейп.

— Разве сейчас твоё дежурство? — скрипнув зубами, с трудом сдерживаю захлестывающее раздражение.

Что за манера такая — пытаться выбесить собеседника?

— Нет, но это не значит, что у меня нет других дел. Да и с чего мне необходимо перед тобой отчитываться?

И уходит в закат.

Да твою за ногу! Почему вместо идущего по логичному сюжету рыцаря в сияющих доспехах появился этот хрен в фольге?!

— Северус, подожди!

Я бегаю за мужиком. Господи, позор моим сединам. Вот что я могла бы посоветовать сама себе? «Саша, настоящий мужчина — это тот, который будет сам уделять девушке внимание, который будет искать с ней общения, который будет её защищать от всех мыслимых и немыслимых опасностей, будет носить на руках, да и вообще». Ну так какого ж хрена мы, со всей своей гордостью, сейчас плетёмся по коридору за этим чертовым недотрогой в каких-то глупых попытках выбить из него пару слов? Удивительно вообще, что он до сих пор не послал куда подальше, припомнив мою маггловскую сущность.

Происходящее тем временем начинает напоминать игру в Крокодила. По изменению Снейповской мимики я пытаюсь разгадать, куда его понесло ночью. С чего вдруг вообще меня это стало так интересовать? Потому что… потому что соскучилась, как бы бредово это ни звучало. Даже не думала, что по такому хамскому отношению можно соскучиться, но тем не менее, по какой-то странной причине он всё равно оказался человеком, с которым я тут общаюсь больше всего.

— Почему нельзя было сразу сказать, что ты идёшь за заготовками? — снова раздражаюсь я.

— У тебя брови мило дергаются, когда ты злишься от беспомощности, — мерно, чуть ли не нараспев, отзывается бредущий чуть впереди Снейп.

— Ах ты! — задыхаюсь в очередном приступе бешенства.

— Гад ползучий? — Северу останавливается, бросая на меня через плечо задорный взгляд, от чего я совсем теряю дар речи.

— Гад ползучий, — ещё больше надуваюсь я, принимая полное поражение в словесной перепалке.

Тем временем мы какими-то окольными путями выбредаем за стену замка.

Тёплый ветер приятно треплет волосы. По-летнему хорошо. Земля подернута нежной, только взошедшей порослью.

Северус на мгновение замирает, видимо, прикидывая, с чего начать поход, а потом решительным шагом устремляется вниз, к озеру.

Комментарий к Глава 9. ИСКАТЕЛЯМ ПРИКЛЮЧЕНИЙ ПОСВЯЩАЕТСЯ

Ну и конечно же, жду ваших отзывов🖤

========== Глава 10. ПТИЦА АЛКОНСТ ==========

— Сев, имей совесть!

Надо сказать, спуск по влажной земле, будучи облачённой во всё белое, — то ещё приключение. Того и гляди, чтоб нога не провалилась ни в какую яму, а то картинно пролететь кубарем остаток склона как-то желания особенного не имеется.

— Сама за мной увязалась, — повышает голос Снейп, чтобы я его услышала.

Вот же зараза!

Подобрав руками подол юбки почти до середины бедра, стараясь не грохнуться, то ли скольжу, то ли шагаю огромными шагами.

Нет, уже не стыдно. И чувство неудобства, видимо, прошло пару глупых случаев назад.

— У меня короткие ножки, я за тобой не успеваю! — взмаливаюсь я, осознав, что эта чертова летучая мышь, кажется, вообще не поддаётся законам гравитации и поэтому шагает по склону так, словно это ровная земля.

К концу моей тирады Снейп всё-таки притормаживает, оборачиваясь ко мне всем корпусом, и несколько мгновений меня разглядывает.

— Да вполне себе хорошие ножки, можешь так не торопиться, мы всё равно уже почти пришли.

Запинаюсь о какую-то кочку, чуть не падаю плашмя, в последний момент успев поставить ноги так, чтоб всё-таки не рухнуть. Останавливаюсь, непонимающе глядя на сизо-синие в свете луны собственные голени в таких же сизых кроссовках.

Это, видимо, какой-то новый уровень чёрного юмора, который я ещё не осознала? Или это что сейчас такое было?

— Мне кажется, моя шизофрения прет бурным цветом. Мне теперь слышатся голоса. Может, всё-таки пора в монастырь? — обращаюсь я тихим голосом к вернувшейся мне на плечо птице. Кася издаёт два коротких звука, похожих не то на кашель, не то на смех.

Да нет, бред какой-то, разве птицы умеют смеяться?

Отпустив злосчастный подол, максимально сильно закутываюсь в шаль. Сложив на груди руки, уже медленнее приближаюсь к Снейпу, который в этот момент со светящейся на конце палочкой наперевес что-то ищет в пушистых зарослях тростника.

— Я как-то могу помочь? — Постояв какое-то время в тишине, я наконец решаюсь влезть под руку. Мантия Северуса магическим образом куда-то исчезла вместе со всем этим элегантным нарядом графа Дракулы, уступив место вполне мещанскому набору рыбака.

Глупость собственного предложения до меня доходит даже раньше, чем Снейп успевает повернуться, чтобы что-нибудь фыркнуть. Ведь он же щас из вредности загонит меня в самую грязь. Но к моему удивлению, Северус не поворачивается, продолжая что-то увлечённо высматривать у себя под сапогами, чавкая по водянистой земле и медленно продвигаясь мимо травы, скрывающей его с головой.

От безысходности делаю несколько шагов туда-сюда вдоль берега и, достаточно быстро смирившись с невозможностью хоть чем-то помочь, начинаю оглядываться по сторонам, наконец обратив внимание на природу. А посмотреть действительно есть на что. Небо над головой совсем ясное, сплошь усыпанное звёздами. Желтая луна, кажется, стала ещё ближе и теперь искрится, отраженная в озере, подсвечивая весь окружающий мир холодным серебристо-зелёным светом. От лёгкого ветра и пробивающегося в зарослях мага чуть покачивает пушистыми кистями тростник. Где-то вдалеке со стороны Запретного леса раздаются заливистые песни соловьев и ещё каких-то неизвестных мне птиц. Кася, о чем-то коротко щебетнув, уносится в ночь. Прошагав ещё немного вдоль берега, я, к своему бешеному удивлению, обнаруживаю достаточно широкий дощатый пирс.

Какая красота!

Аккуратно, стараясь не ухнуть в воду, ступаю на дерево. Помост приятно чуть покачивается на воде. Жаль, что лодки нет, хотела бы я по озеру поплавать. Стараясь не подходить близко к краю, так как пирс явно всем требованиям безопасности не соответствует и перил не имеет, добредаю до самого конца. Обернувшись, выясняю, что до берега тут каких-то метров десять, но вид такой, что дух захватывает. Замок остаётся за спиной, позволяя полюбоваться лощиной и озером. Весь окружающий мир так и пышет жизнью: квакают лягушки, трещат сверчки и какая-то другая озёрная живность, а на поверхности озера то и дело появляются пузыри, свидетельствующие о наличии рыб.

Забыв обо всем на свете, опускаюсь на доски и, сняв кроссовки, касаюсь босыми ногами воды. Удивительно, но для начала весны оказывается не так уж и холодно. Начинаю необдуманно тихонько мурлыкать вокализ из «Русалочки». Просто сегодня почему-то хочется петь оттого, что просто очень спокойно на душе.

— Здесь красиво.

От раздавшегося за спиной голоса чуть не сваливаюсь от неожиданности в воду.

— Нельзя же так подкрадываться! — возмущённо вскрикиваю я, вытаскивая ноги из воды, поворачиваясь к магу и попутно пытаясь понять, как он умудрился пройти всё это расстояние, не шелохнув пирса. И не без удивление обнаруживаю, что Снейп стоит босиком, на какие-то несколько сантиметров выше поверхности досок. Магия.

— Жаль, думал, свалишься, — цокает языком зельевар, всем своим видом изображая разочарование. Но не успеваю я начать возмущаться, как перед моим носом появляется стеклянный контейнер с светящимися насекомыми внутри.

— Светлячки? — перевожу я непонимающий взгляд с добычи на Снейпа.

— А кого ты там ожидала увидеть? Да, представь себе, такая ерунда, как сушеные светлячки, уходит для зелий в промышленных масштабах, — тут же недовольно морщится мастер, отчего мне почему-то сразу становится смешно.

— Я ожидала, что там будет… ну, не знаю… какой-нибудь розовый фосфоресцирующий помпон с крыльями стрекозы, например.

Снейп, тут же забыв про недовольство, начинает на меня коситься, как на сумасшедшую.

— Я начинаю искренне радоваться тому, что ты не умеешь колдовать, — наконец резюмирует волшебник, опускаясь рядом со мной.

— Кстати, мог бы сказать, что ты светлячков ловишь. Уж с ними бы я тебе смогла помочь.

— Ага, и перепугала бы своими песнями всех жителей берега… — вдруг Снейп замолкает, пристально уставившись мне в глаза тем самым своим взглядом, под которым хочется исчезнуть.

— Ну что опять-то?! — жалобно мяукаю я, чуть отползая в сторону, потому что глаза Северуса начинают светиться каким-то нездоровым огоньком, явно означающим, что маг что-то задумал.

— Ты можешь сейчас начать петь? — Снейп нервно облизывает губы, подаваясь вперёд, не давая мне и малейшего шанса на побег.

— Могу, а что вдруг случилось-то? — осознание того, что борт пирса заканчивается через каких-то сантиметров двадцать от моей попы, явно ознаменовало, что теперь отступать я могу разве что в воду.

— Тогда пой, это у тебя лучше всего получается. — Снейп резко подскакивает на ноги и, сделав два шага в сторону, вдруг начинает стягивать с себя рубашку. Единственное, что у меня получается выдать на все это действо, так это задушенный сип, долженствующий обозначить мое полнейшее непонимание происходящего. Северус замирает, одаривая меня таким выразительным взглядом, что я тут же начинаю сомневаться в том, кто из нас двоих спятил. Выглядит так, будто это я тут не понимаю очевидности происходящего.

— Там, — Северус снова опускается рядом со мной на корточки и тыкает пальцем куда-то по направлению к центру озера, — живет водный народ. У меня с ними отношения, мягко говоря, не очень хорошие. В первое весеннее полнолуние, — рука мага перемещается выше, указывая мне на луну, видимо, решив разжевать мне всё ну совсем как для слабоумной, — у них созревает один очень занятный корешок, который я давно думал как раздобыть. Так вот, ты — поёшь, я — добываю этот корешок.

— Стоп, погоди, погоди, в смысле я пою?

— Да что ж тебе всё нужно объяснять. — Северус закатывает глаза к небу. — Морской народ испытывает слабость к красивой музыке. На твоё пение точно соберутся все.

— То есть ты собираешься обворовать морской народ? — понимание происходящего начинает со скрежетом складываться.

— Ну не то чтобы обворовать, скажем так, они этими кореньями вообще не пользуются, но и жителям с поверхности они их не дают просто из принципа.

— И что я должна делать?

Боги, куда катится моя жизнь? Почему я участвую в этом акте вандализма?

— Просто пой, что угодно. Главное громко, я должен тебя слышать, — Северус на мгновение замолкает, внимательно заглядывая мне в глаза. — А то могу обратно не вернуться, — добавляет он тише, и судя по серьёзности тона, это действительно правда.

Снейп снова поднимается на ноги и уходит мне за спину, по всей видимости, раздеваясь. Духу обернуться у меня, понятное дело, не хватает, хотя в определенный момент, к собственному ужасу и стыду, я ловлю себя на доле кошачьего любопытства.

Значит, надо петь.

— Жил однажды на свете Дьявол,

По морям-океанам плавал,

А тебя никогда не видел,

Обо мне никогда не слышал, —

Начинаю я неуверенно, чуть подрагивающим от напряжения голосом. Сажусь удобнее, подобрав под себя ноги.

— Он украл с неба ясный месяц

И спустил ладьёю на волны.

Он приходит с ночным приливом,

У него весло из оливы.

Сзади раздаются шаги, и я снова дёргаюсь, когда вдруг мне на плечи опускаются чужие руки.

— Громче пой, и лучше закрой глаза, а то можешь испугаться. Главное — не переставай петь, пока я не скажу, что хватит.

— Хорошо, — тут же покорно соглашаюсь я, зажмуриваясь. Смех да и только, это как какая-то коллаборация из сказок народов мира. «Не оборачивайся, чтобы покинуть подземное царство» и иже с ними. Но я всё-таки начинаю петь громче. Достаточно быстро становится понятно, что при всей моей любви к Мельнице, в этот раз она мне не особо поможет, поэтому со скрипом пришлось воскрешать в памяти саундтреки к фильмам, куски из мюзиклов и всё, что только может быть красивым и петься громко.

— Раз в столетье Солнце спит,

Лучей сиянье погасив,

Их иссякает водопад,

Тепло и свет несущий нам.

Жизнь в мечтах проходит прочь,

Впереди желаний ночь,

Веру под конец времён

Не теряй — таков закон.[1]

Раздаётся какой-то странный звук, словно что-то слегка ударяется о воду, а в следующее мгновение пирс подо мной начинает медленно, но уверенно раскачиваться вверх-вниз, отчего становится достаточно страшно.

— Хочу, чтоб ночь эта

Продолжилась вечно,

Чтобы мрак море света

Одел в берега;

Как я хочу, словно Солнце, уйти —

В грёзы,

Слёзы,

С тобой.

И я пою. Громко, почти навзрыд. Пожалуй, моя самая любимая песня Nightwish, и так хорошо вписавшаяся во всё происходящее безумие. Ведь действительно, прекрасная весенняя ночь, и действительно, я не хочу, чтобы она заканчивалась. Где-то совсем рядом мелодию подхватывает странный духовой инструмент, своим жалостливым звуком напоминающий вистл.

— В сердце пусть царит печаль —

Мой бог прогонит её вдаль,

Я много тысяч лун в пути —

Но всё ищу, куда идти.

Две с лишним сотни светлых дней

Одной лишь ночи не ценней —

Поэтов время волшебства,

Пока не кончатся слова…

Судя по окружающему меня рокоту, Сев не ошибся, и морской народ действительно явился на меня посмотреть. Всё бы ничего, но за пением я напрочь потеряла счёт времени и теперь с ужасом поймала себя на глупой мысли — ещё каких-то полчаса, и мой запас «чтоб было громко» начнёт подходить к концу. Как-то я обычно не по этому принципу составляла свой репертуар. В ход идёт и Уэбер с его «the Phantom of the opera», правда, переложенный мною больше на оперный манер, и ария Царицы ночи из моцартовской «флейты», с колоратурой, которую мне, по идее, петь не положено.

— However cold the wind and rain

I’ll be there to ease your pain

However cruel the mirrors of sin

Remember beauty is found within.[2]

Выдаю я обрывок очередной Найтвишевской песни, тут же переходя к вокализу оттуда же. На усилившийся вокруг рокот обращаю внимание не сразу. Дыхание заканчивается, а в следующую секунду мне на плечи снова опускаются чьи-то руки. Тут же в нос ударяет характерный запах воды и тины, который до этой секунды совсем не ощущался.

— Саша, ты чудо. Достаточно, — раздаётся у меня над ухом в то же мгновение, от чего я тут же, неосознанно, открываю глаза.

— Ты весь мокрый, — озвучиваю я первую пришедшую в голову мысль, потому что Северус, мокрый как мышь, оказывается настолько близко, что ручьи воды с его волос и рук совершенно бессовестным образом мочат мне шаль на плечах и подол платья.

— Удивительно, не правда ли? — тут же со смешком фыркает маг, наконец отодвигаясь в сторону и с грохотом опускаясь на деревянные доски.

И вот этот вот гроза подземелий, ужас всея Хогвартса?

Вокруг Снейпа с облепивших поджарое тело майки и штанов натекла приличная лужа. Волосы мокрыми сосульками с вкраплениями какой-то побережной травы обрамляют непривычно довольное лицо мужчины. Причём в данную минуту почему-то мужчиной его даже язык назвать не поворачивается, слишком уж нашкодивший вид у этого воплощения зла. Так, мальчишка лет пятнадцати, успешно провернувший аферу века домашнего масштаба. И тем не менее, все вместе выглядит настолько непривычно и в какой-то степени мило, что даже поймав себя на мысли о том, что я уже слишком долго таращусь на лежащего рядом мужчину, не могу заставить себя отвести взгляд.

Наконец Северус, видимо переведя дух и собравшись с силами, снова садится, при этом не без удовольствия обдав меня брызгами, и, чуть порывшись в кармане штанов, протягивает мне нечто совсем странное.

В мои руки опускается предмет чуть длиннее моей ладони и втрое тоньше. Что это именно корень, понятно лишь по Снейповской рецензии, по мне так это больше странный кусок мрамора, светящийся изнутри тёплым белым светом. Причём мрамор и по виду, и по консистенции.

— Не розовое, но тоже светится, — усмехается маг.

— Ты им людей убивать собрался? — выразительно выгибаю бровь, пару раз постучав псевдокорнем по деревяшке пирса.

— Эй, Ариэль Шотландская, поаккуратнее. За новым сама полезешь, — тут же хмурится маг.

— О, простите-извините, — отдаю странную находку обратно. — Но мне кажется, им можно гвозди заколачивать.

— Внешность обманчива. — Северус поднимается на ноги, встряхивает головой, взмахивает волшебной палочкой и вмиг становится из мокрого мальчишки привычным взгляду летучем мышем.

Обманчива — не то слово.

— Эй, а я что, так и должна мокрая ходить? — подскакиваю, бросаюсь следом за уходящим с пирса магом, подхватывая кроссовки. — Северус!

Комментарий к Глава 10. ПТИЦА АЛКОНСТ

Птица Алконст (Алконост) — в русском искусстве и легендах райская птица с головой и руками девушки. Часто упоминается и изображается вместе с другой райской птицей Сирин. Отличительная особенность птицы Алконст это её голос. Пение Алконоста настолько прекрасно, что услышавший его забывает обо всём на свете.

[1] Nightwish— Sleeping Sun, стихотворный перевод. Автор не известен.

[2] Как бы ни холодны были ветер и дождь,

Я буду здесь, чтоб облегчить твою боль.

Как бы ни жестоки были отражения греха,

Помни, что красота внутри.

Nightwish— Beauty and the Beast

Очень жду ваших отзывов!)

========== Глава 11. ПЕРВЫЕ СТРАННОСТИ ==========

— Сев! — жалобно сиплю я, ловя спокойный взгляд мага. — Пожалуйста, не надо…

— Тише, не шуми. — Северус сжимает в своей руке мои пальцы, которыми я вцепилась в край его мантии.

— Сев, ну сам подумай! — снова предпринимаю жалкую попытку остановить прущего вперёд, словно бронепоезд, Снейпа.

— Уже подумал, и улыбнись ты наконец нормально… Доброй ночи, Дамблдор, — маг чуть кивает поравнявшемуся с нами директору.

Жалко кутаюсь посильнее в шаль.

— Какая неожиданная встреча! Прекрасное время для прогулки, не так ли? — тепло улыбается Альбус, проходясь по мне пытливым взглядом. Хочется провалиться на месте.

Картина: Соловьёв, «Приплыли». Уровень сложившейся глупизны ситуации примерно такой же. Нет, ладно наткнуться ночью на Северуса, который меня видел, кажется, уже во всех состояниях души и тела, и моя ночнушка травм его психике не добавит, но директор-то, директор… Чувствую, как медленно и уверено начинаю краснеть от шеи до кончиков ушей. Северус стоит рядом с таким видом, будто ничего необычного не происходит, и это вообще не его директор застукал в тёмном коридоре с девушкой, да к тому же больше раздетой, чем одетой. Причём вот именно застукал, появился, как чёрт из-под земли, посередине коридора. Теперь понятно, почему мой мозг решил, что игра с Филчем в прятки логичнее, чем дальнейший мозговой штурм завхоза «а чего это мы вдвоём ночью по коридорам шаландаемся». И вот на тебе, пожалуйста. А всё почему? Правильно, потому что я решила поиграть в гринписовца, пока Северус ставил силки. А поскольку деятель из меня так себе, было решено мешать разговорами. Домешалась до того, что мы расстроили рояль в выручай-комнате: возник небольшой спор о музыкальных способностях, и мы закусились, играя «Норвежские танцы» Грига в четыре руки.

— Действительно, — спокойно отзывается Снейп, а я только сейчас замечаю, что он до сих пор держит мою руку. От осознания этой детали становится совсем дурно. — И моя прогулка продолжалась бы куда дольше, если бы юная леди не изволила лунатить.

Чего?

Сев сжимает мою руку сильнее, и мне требуется неимоверное усилие, чтобы не обернуться к нему с просьбой пояснить сказанное.

Ладно, лунатик так лунатик.

— Да, досадная проблема. Но я думаю, господин Слизнорт поможет Сашеньке справиться с этим… — Директор на мгновение замолкает, видимо, подбирая правильное слово, и чуть раскачивается из стороны в сторону, — неудобством. Я попрошу его вам помочь, — наконец резюмирует Дамблдор, отчего я с трудом натягиваю благодарную улыбку, между тем размышляя, что за игру затеял Северус.

Пожелав директору спокойной ночи, мы двинулись дальше, но как ни трепала я зельевара, он так и не признался, зачем было это враньё, да ещё и снова приплёл мою маггловскую сущность. Бесит, блин, до невозможности.

***

Утро началось не лучше. Проснуться от того, что на выходе из комнаты в тебя врезается сова, — удовольствие, надо сказать, ниже среднего. Клубок перьев, издав крик раненого птеродактиля, навалил на пол большую кучу экскрементов и, шарахнувшись через весь класс, с грохотом плюхнулся ко мне на стол.

— Да чтоб тебя! — взвываю я, готовая швырнуть в птицу первым попавшимся под руку предметом.

Кажется, после трёх часов сна я всё-таки становлюсь немного раздражительной. А всё почему? Потому что Кася вечером наотрез отказалась возвращаться с нами в замок. Так бы закрыла окна, и куковала бы эта пернатая зараза на подоконнике.

Сова тем временем испуганно пригибается да таращит на меня свои огромные глазища. Требуется с минуту осмысления, чтобы я наконец заметила привязанную к лапе птицы записку.

— А ну живо сюда, — командным голосом рявкаю я, отчего птица, все ещё лупая глазами, бочком ковыляет ко мне через стопки документов.

Надо же, со мной таки связался «Ежедневный пророк». В жарком письмеце обнаружился краткий рассказ о том, как проникся моими идеями главный редактор, и просьба написать что-нибудь такое, чтобы проняло толстошкурых чистокровок о необходимости смягчения отношений между чистокровными магами, полукровками и магглами. Ладно, как-нибудь на досуге, если не начнёт происходить какая-нибудь очередная ерунда, я обязательно подумаю о статье.

Изобразив вселенское страдание, через силу выношу-таки своё тельце к завтраку, заведомо готовясь отбиваться от Минервы с тыквой. Что за фетиш такой вообще, неужели сложно подавать что-то отличное от тыквы? Видимо, за то, что рядом со мной появляются всякие ягодные и фруктовые джемы, надо благодарить какую-то отдельную высшую силу. Ну, или ругать, а то такими темпами весь мой рацион сведётся к чаю, овсянке и варенью.

И я уже было решила, что на сегодня катастрофы себя исчерпали, как на меня решила прыгнуть миссис Норис. И всё бы ничего, если бы кошка не сиганула через полстола, аки альбатрос, прямиком мне в тарелку. А поскольку миссис Норис больше среднего размера ирбис, нежели домашний кот, зверюга благополучно перевернула и меня на стуле заодно. Зато теперь я могу с уверенностью сказать, что видела ужас и замешательство на лице завхоза. Дети повалились от хохота, я в чае, каше и минервином соке. Благо Снейпа на завтраке не оказалось, а то ещё и его ядовитые комментарии вслед я бы точно не пережила.

***

«Да кто вы вообще такая? Откуда такой, как вы, знать, что здесь на самом деле происходит?!»

Мне кажется, что я действительно чем больше провожу времени в замке, тем меньше понимаю, что здесь вообще происходит. А проникновенные переписки с учениками и того круче. Но тем не менее, что-то мне совсем не нравится такое общение. Так, вдох-выдох, я взрослая, мудрая и не вступаю в перепалки с детьми, хотя очень хочется. Надо было на психолога идти учиться, ей-богу.

«Да, я действительно плохо понимаю, что здесь на самом деле происходит. Но с другой стороны, если бы ты мне не хотел/хотела что-то сказать, ты бы ко мне не обратилась/обратился».

«Да парень я, прекратите эти дурацкие дроби писать», — прилетает практически моментальный ответ. — «Вы что, действительно не знаете, с кем общаетесь?»

«Нет, действительно не знаю. Да и что поменяется от имени обратившегося? Я просто хочу попытаться помочь, насколько это возможно».

Оказалось, что существ страдательных в этом замке более чем достаточно. Мне начали писать. Сначала понемногу, а теперь я почти каждый день после обеда разбираю скопившуюся корреспонденцию. Изначально дети просто спрашивали, как дела в замке, а теперь ко мне обращаются со всеми вопросами, начиная от просьб помочь в трансфигурации, травологии или, упаси бог, зельеварении, и заканчивая вопросами про то, почему парни такие козлы, а девочки бесчувственные селедки. Теперь я знаю, как за двадцать минут переписки успокоить бьющуюся в истерике маленькую женщину, при этом не дав ей отравить гада, могу назвать десять причин, по которым завхоза не стоит превращать в червяка, а также могу не хуже Горация рассказать, как правильно приготовить эликсир из хамомиллы, «дарующий уверенность в себе и душевное спокойствие». Кажется, я в жизни столько не училась, как за последние пару недель.

***

— Нет, ну вы слышали? Слышали, за что они переживают?! За квиддич! Квиддич, чтоб его! Не за мальчика, которого чуть на тот свет не отправила эта ваша звезда местная, а за какую-то ср… вшивую игру!

Круто разворачиваюсь вокруг своей оси, чтобы посмотреть на Дамблдора.

Мальчик, который выжил, чуть не убил Драко Малфоя. «Избранный» гриффиндорец чуть не убил «слизеринского выскочку». Один ребенок чуть не убил другого. И наверное, я бы не стояла сейчас в кабинете директора, если бы эти чертовы дети хоть на секунду раскаивались в содеянном. Но нет, моя «обратная связь» показала истинное лицо этих благородных личностей, искренне беспокоившихся за то, что они теперь могут продуть без своего командира. И видимо, по этому же вопросу сейчас у Дамблдора находились и Северус с Минервой. Макгонагалл на протяжении всего моего монолога то и дело бросала на меня встревоженные взгляды, никак не пытаясь встрять в разговор, а Снейп, по всей видимости, решил вообще прикинуться мебелью и лишь изредка, в моменты, когда я уже практически начинала переходить на крик, бросал на меня тяжёлый взгляд.

— И что вы предлагаете, мисс Рунцис? — мягким голосом отзывается директор выждав паузу, видимо, чтоб удостовериться, что я закончила бесноваться.

— Что я предлагаю?! — чувствую, как меня начинает аж трясти от бешенства.

Я ещё и предлагать что-то должна?

— А что вы делаете, чтобы предупреждать такого рода инциденты? Дайте подумать, что же я могу предложить. Наверное, прекратить постоянное сталкивание студентов лбами за счёт межфакультетской вражды? Может, просто введёте пяти-или семибалльную систему оценки знаний? Нет? Или, например, нафиг сжечь книги из запретной секции, которые читают все кому не лень, хотя это чёрная магия? Или вам жизненно необходимо чем-то специально козырнуть перед оставшимся магическим миром? И как, стоит оно того?

— Мисс Рунцис, сядьте и успокойтесь, — впервые за полчаса раздаётся бархатный со стальными нотками голос Северуса.

— Успокоиться, чтобы что? — вскидываю я голову, тряхнув волосами и обращаясь к змеиному декану. — Чтобы они друг друга поубивали? А если бы тебя не оказалось рядом?! Господи, да что с вами со всеми? Я… я не понимаю…

Я не успеваю договорить, как меня обрывает мягкий голос Дамблдора.

— Ну, тише, не горячитесь так. Я прекрасно понимаю ваше возмущение, но, поверьте, нет повода так нервничать. В конце концов, господин Малфой жив, а через пару дней будет ещё и абсолютно здоров. Поймите, наши ученики в первую очередь волшебники…

— Наши ученики в первую очередь дети! — рявкаю я в ответ, делая акцент на последнем слове, и, крутанувшись на каблуках, вылетаю из кабинета директора, на прощание громко долбанув дверью.

Нет, да это уму непостижимо, чтобы вот так было насрать! Ну, подумаешь, чуть не убили пацана, главное, что квиддич не отменили! А им хоть бы хны! Я в ужасе! Влепили отработку до конца года, и всё, наказан так наказан! Прям вот уже вижу в глазах осознание и раскаяние!

Слетаю вниз по лестнице с такой скоростью, что ученики шарахаются от меня в разные стороны, дико таращась вслед. Кажется, словно не хватает воздуха. Настолько противно от всех этих людей, что хочется помыться, соскоблив с себя кожу жёсткой щёткой. Над головой с противный щебетом мечется Кася, но я не обращаю на птицу внимания. Я в бешенстве. А поскольку такое мое состояние может обернуться чем-нибудь похуже словесной перепалки с директором, лучше всего уйти подальше от потенциальных триггеров. Это я ещё верх самообладания показала, не вопи здравый смысл на задворках сознания, я бы вообще как следует этого старика за грудки тряханула, чтобы растрясшиеся от времени мозги наконец встали на место.

С силой долбанув по деревянным дверям, обдираю о неошкуренную поверхность ладонь и вываливаюсь на улицу.

Как меня всё это достало!

Решение отправиться в Запретный лес появляется как-то само, поэтому быстрым шагом, то и дело поддавая носком туфли то по клоку сухой земли, то по камням, отправляюсь куда подальше. Полностью взвинченное состояние, на грани слез и нервного срыва. Хочется орать, реветь и бить морду одновременно.

Всем спасибо, моя нервная система кончилась. Не хочу и не буду на это всё смотреть. Сами пусть это маггловедение изучают, умываю руки. Иначе следующая беседа с директором чревата кровопролитием. И вот не будет меня мучать совесть.

Не обращая внимания на то взлетающую, то опускающуюся Касю, продолжаю углубляться в чащу леса. Хочется просто бежать, опрометью, куда глаза глядят и нафиг не возвращаться в этот гадюшник. А вообще хочется домой…

Ловлю себя на том, что только сейчас, почти четыре месяца спустя, я начинаю искренне тосковать по дому.

Хочу домой, к маме и коту. Сидеть в три часа ночи на кухне и жрать с пушистой мордой напополам красную икру за просмотром мультика, а не вот это вот всё! Надоело! Я сама ещё ребёнок, почему я вообще во всё это ввязалась? Хочу чтоб стёрли память и нафиг ко мне больше близко не подходили! И нет, жалеть не буду.

Притормаживаю, чувствуя, как задыхаюсь от быстрого шага, и наконец замечаю, что воздух стал совсем спёртым. Над головой, опираясь на высокие кроны деревьев, расстилаются свинцовые тучи.

— Да будет дождь, — недовольно бурчу себе под нос, оглядываясь по сторонам. В какой момент из красивого хвойного леса я умудрилась забраться в валежник, непонятно.

Медленно сползаю на ближайший ствол поваленного дерева, напрочь забыв про свою арахнофобию. Накрывает жгучее отчаяние. Что бы я ни пробовала делать, всё происходящее вокруг уверенно стремится в какую-то непроглядную задницу. Закрываю глаза, прислушиваясь к низкому перекату грома, следующему почти вместе с яркой вспышкой молнии. По лицу начинают неуверенно мазать капли дождя. Кася что-то тихо пищит, скребя когтями моё плечо, но от навалившейся вековой усталости идти совершенно никуда не хочется. Вот бы привалиться так к мшистому боку старой ели и стать её частью. Тихо, спокойно, вдали от всех. Но вместо желаемого отрешения от окружающего мира в сознании вдруг всплывает почти растаявший от времени обрывок воспоминания о том, как я уснула в объятиях мага, согретая его теплом. Тут же открываю глаза, неумолимо краснея и судорожно вдыхая.

Боги, о чем я вообще думаю! Вот же ж извращенец, неужели, будучи магом, нельзя было придумать какого-нибудь другого способа меня отогреть? Так, надо возвращаться.

Но стоило мне только подняться на ноги, как дождь полил с таким остервенением, словно желая смыть лес с лица земли. Жалобно пискнув, Кася сильнее прижимается к моей шее.

Класс, теперь ещё непонятно, как отсюда выбираться.

Недовольно поморщившись и отбросив за спину ставшие похожими на мокрые сосульки волосы, выбрав наобум направление, устремляюсь куда глаза глядят. Понятное дело, что о запоминании маршрута не идёт и речи. Но хочется надеяться, что всё-таки дождь прекратится и Кася сможет провести меня до замка. А то если меня опять кто-то будет спасать, опять будут эти презрительно-сочувственные взгляды.

Дёргаю плечами то ли от нервов, то ли от холода. Спустя ещё пару минут одежда становится мокрой насквозь, на подол налипает всякого рода мусор, но я упорно перелезаю через очередное поваленное дерево, стараясь брести левее в наивной надежде выбраться из леса своим ходом. Просто пойду к Дамблдору и попрошу стереть мне память. Не думаю, что он будет против.

Поскользнувшись на мху, громко взвизгнув, ухаю на землю, больно приложившись в полёте боком об обломанный еловый сук.

Твою налево.

Прижимаю немеющие от холода пальцы к правому подреберью, попутно отмечая, что умудрилась разодрать ткань мантии. И за осмыслением своего увечья не сразу замечаю, что стало как-то слишком холодно, а вместо дождя на мокрое платье медленно опускаются снежинки. А следом за этим открытием где-то внутри начинает медленно, но упорно ворочаться паника: это у нас, в Питере, весной снег дело привычное, но не тут. Но тем не менее снег продолжает медленно кружиться.

Дико озираюсь вокруг, пытаясь прикинуть, что ещё можно ожидать от местной фауны и флоры. И, к не меньшему своему ужасу, я таки замечаю потенциальный источник проблемы. Между деревьев, чуть покачиваясь, движется что-то, что в первое мгновение я принимаю за человека в мантии. Вот только это «что-то» парит на метр выше земли.

Ну, Северус, если это твоих рук дело…

Но почему-то практически сразу становится понятно, что Сев тут не при чем. Слишком странная, страшная энергетика исходит от существа. Кажется, словно даже видно, как тёмная пульсация волнами расходится от фигуры. Где-то на задворках сознания здравый смысл голосит бежать без оглядки, но оцепеневшее от ужаса тело не может двинуться даже на миллиметр, и я, вытаращившись во все глаза и почти не дыша, слежу за медленно приближающимся существом. Из-под оборванных рукавов мантии появляются худые, изуродованные руки. Медленно, словно наслаждаясь моим ужасом, существо подплывает всё ближе, по всей видимости, нацеливаясь сомкнуть костлявые пальцы с рваными ошмётками кожи у меня на шее.

Мысли в панике суетятся и путаются. Кася, наконец пискнув, бросается вперёд, словно только сейчас осознав всю фатальность происходящего, но вместо того, чтобы врезаться в странную личность, птица проваливается в тёмный силуэт, словно он состоит не из живого существа, а из дыма. С истерическим смехом сознание наконец признает всю аховость положения. То, что личность эта не время спросить пришла, понятно как-то само собой. Жмурюсь, вжимая голову в плечи, ожидая чего-то страшного. Скомканно ощущается боль от впившихся в ладони ногтей. Сердце бешено молотит где-то поперёк горла, а собственное частое, прерывистое дыхание без труда заглушает отчаянный писк Каси, все ещё носящейся взад-вперёд.

Вдруг происходит что-то странное. Ощущение страха неожиданно улетучивается, словно кто-то дернул тумблер. А открыв глаза, я обнаруживаю совсем странную картину: тёмное существо, пульсируя в гробовой тишине, словно нехотя пятится, прогоняемое небольшой то ли косулей, то ли оленихой. Достаточно крупное копытное странного, чуть сияющего голубовато-белого цвета, раздраженно мотая аккуратной безрогой головой, упорно наступает на сущность. И сущность издаёт вой. Даже не вой, а какой-то душераздирающий вопль, полный такого отчаяния и боли, что внутри всё сжимается, и отголоски страха сменяются жалостью. Грузно толкнувшись о землю, фигура резко взмывает ввысь и исчезает в тёмных тучах. Тут же становится гораздо теплее, и снова начинает молотить дождь.

А может, это странное существо всё-таки помощи искало?

И я недоверчиво скашиваю глаза на голубую олениху, которая быстрым шагом направляется ко мне. Медленно начинаю пятиться.

А вдруг она плотоядная? Чего это то существо её так испугалось? А вдруг щас как пасть откроет, а там острые зубы в три ряда? Вот нелепая-то смерть будет…

Но мой истерический поток мыслей прерывает Кася. Птица на мгновение зависает перед оленьей мордой и, что-то негромко пропищав, еле хлопая под дождем крыльями, возвращается ко мне на плечо. Олениха же, бросив короткий выразительный взгляд на меня, медленно разворачивается и, забавно задирая тонкие ноги, чтобы перебраться через поваленные деревья, устремляется куда-то прочь. Кася издаёт громкий писк мне прямо в ухо.

Это я что, должна теперь за оленем идти? Класс, мне пора в дурку. Скажу, что у меня синдром Белоснежки, со мной животные общаются.

Олениха останавливается, уставившись мне в глаза, и я с трудом осаживаю ассоциацию, упорно предлагающую мне воспоминание о Снейпе, глядящем именно таким же взглядом, в таком же полу-развороте.

«Рунцис, ну ты и дура» — мысленно озвучиваю я голосом Северуса. Олениха отворачивается и, чуть тряхнув головой, словно согласившись с моими мыслями, бодрым шагом устремляется прочь, ну, а мне не остаётся ничего другого, как прижимая руку к разодранному боку, поплестись следом.

А ведь я даже не предполагала, что в гневном беспамятстве могу столько пройти. А это ещё считается, что дорога обратно всегда короче. Мы всё идём, и идём, и идём. И я уже даже начинаю сомневаться, действительно ли мне вообще следует преследовать оленя, как вдруг между поредевших мокрых стволов я замечаю мелькающий замок.

Ну и дела!

— Спасибо, я дальше сама дойду! — улыбаюсь я, нагоняя проводника. Животное бросает на меня какой-то слишком осмысленный скептический взгляд, но останавливается. И ещё раз махнув рукой на прощание, я устремляюсь уже знакомой тропинкой к замку.

Ливень наконец сменяется мелкой моросью. На подходе к школе я наконец улавливаю, насколько жалок у меня видок. Мокрая до трусов, в земле, коре и ещё каком-то мусоре, поскольку при всём старании из-за не предназначенных для бездорожья туфель я всё-таки несколько раз свалилась в лесную грязь. И конечно же, по закону жанра, ещё издалека я замечаю вытянувшуюся в струнку фигуру, замершую в дверном проёме. Чем ближе я подхожу к высоким парадным дверям, тем ощутимее становится прожигающий взгляд. Когда я наконец добираюсь до Северуса, маг, лишь презрительно дёрнув бровью, демонстративно осматривает меня с ног до головы и легко взмахивает палочкой.

— Спасибо, — виновато улыбаюсь я, потупив взгляд, когда и одежда, иприческа вмиг становятся сухими. Северус в ответ только недовольно морщится, протягивая ко мне руку. Почему-то практически тут же проскакивает мысль о том, что сейчас за свою сцену я получу ощутимый и вполне справедливый щелбан, но вместо этого Снейп вытаскивает у меня из волос какой-то пожухлый листик. Видимо, выдав себя мимикой с головой, снова ловлю укоризненный взгляд. Боги, как же стыдно.

А маг, по всей видимости, не желая лицезреть мои муки совести, круто разворачивается, взметнув полы мантии, и отправляется вглубь замка. Тихо чирикнув, Кася слетает с моего плеча и устремляется вслед за деканом. За неимением альтернативы, с выражением крайней скорби на лице, отправляюсь следом, уже готовясь выслушать справедливую речь о том, что обо мне думают Северус и Минерва.

Комментарий к Глава 11. ПЕРВЫЕ СТРАННОСТИ

Глава, которую переписала аж четыре раза😅 Буду рада вашим отзывам!)

========== Глава 12. СТРАННОСТИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ ==========

— И что ты скажешь?

Северус отрывается от поисков какой-то коробки и бросает на меня укоризненный взгляд.

— А ты хочешь, чтоб я ещё что-то сказал?

Тут же утыкаю взгляд в стол. Вопрос, конечно, получился наиглупейший, но сидеть в тишине, прерываемой лишь треском зеленоватого огня, совсем не уютно.

Состояние такое, словно вместо прогулки по лесу, пусть и не без приключений, на мне последнюю неделю таскали тюки с песком. Кости почему-то противно ломит, и гудит голова, но я старательно изображаю, что все у меня отлично, хотя, полагаю, не особо успешно.

Наконец, закончив рыскать у стеллажа, Северус вылавливает несколько коробок. Краем глаза слежу за тем, как из воздуха появляется внушительных размеров посудина, отдалённо напоминающая кружку. В следующую минуту маг отправляет в чашку по несколько щепоток порошков из каждой коробки и, судя по вдруг повалившему пару, заливает все это горячей водой. Дальше чашка плавно отплывает ко мне, а коробки возвращаются по местам.

— Чтобы всё выпила, — фыркает маг, возвращаясь к расставленным на штативах пробиркам.

— Я не хочу, я себя отлично чувствую, — бурчу в ответ, ловя себя на том, что веду я себя, словно маленький избалованный ребёнок. Облокотившись на парту, упираюсь лбом в ладонь и чуть тру виски.

Господи, что я вообще делаю.

— Ага, конечно.

Я даже не успеваю заметить, как Снейп оказывает вплотную ко мне, совершенно беззастенчиво запустив мне руку за шиворот. От прикосновения холодных пальцев к позвоночнику взвизгиваю, резко выпрямляясь.

— С ума сошёл? — таращусь на Северуса обалдевшим взглядом, на что маг только выразительно дергает бровью.

— Если ты не собираешься доставить мне удовольствие, наконец отправившись на неделю в лазарет, то тебе придётся это выпить.

И не дождавшись, когда я соображу ответ, мне в руки впихивают чашку. На удивление толстый фарфор оказывается совершенно холодным, при том, что от самого напитка валят клубы пара. Почему бурда мерцает, словно вылитое в кружку звёздное небо, стараюсь не думать. Пахнет все это дело горьким шоколадом. Ладно, попробуем, чем меня на этот раз пытаются отравить. Замечаю, как Сев краем глаза следит за тем, как я недоверчиво принюхиваюсь и всматриваюсь.

Ну, с богом.

Делаю глоток, стараясь не ошпарить язык и небо.

— Сев, ты меня убить решил?

С трудом сдерживаю позыв выплюнуть всю эту дрянь обратно. Месиво оказывается до невозможного перчёным.

— Ничем другим помочь не могу, — с видом искреннего наигранного сочувствия хмыкает Снейп.

Бросаю на чашку тоскливый взгляд. Ладно, при моей чувствительности к зельям, наверное, адский вкус перца — это самый щадящий вариант. Ну либо просто Северус решил поиздеваться.

Прихлёбывая мерзкую жидкость, которая и не думает остывать, продолжаю следить за магом. Видимо, помимо возни со мной, у Северуса дел невпроворот, потому что достаточно быстро на столе появляются какие-то бумаги, склянки с препаратами, и начинает кипеть работа. Спустя минут двадцать до меня доходит, что профессор занимается разбором детского творчества.

Странно, его что, опять поставили преподавать зельеварение?

— Чем пахнет? — Махнув палочкой, Северус отправляет ко мне одну из склянок. Недоверчиво кошусь на пробирку с какой-то серебристой мерцающей жидкостью, от которой вверх поднимается закручивающийся спиралями дымок.

— Я после этого не помру? — Перевожу взгляд с емкости на мага. Северус моментально расплывается в хищной улыбке.

— Если Амортенция в исполнении мистера Поттера грохнет ещё и преподавателя по маггловедению, не представляю, как Хогвартс переживет эту потерю.

— Ага, особенно будете горевать вы с Дамблдором.

Я всё-таки решаюсь поднести ёмкость к носу и тут же перевожу удивлённый взгляд на Снейпа.

— Скажи, а оно и должно пахнуть креозотом?

— Кем? — Северус складывает руки на груди, поднимая бровь.

— Пропиткой для железнодорожных шпал. Хотя… — Я снова подношу склянку к носу.

Ничего не понимаю.

— А теперь оно пахнет мужским парфюмом.

Теперь уже вторая бровь мага медленно ползёт вверх.

— Диор Хомм, если быть точнее, — озадаченно поясняю я. — И почему вообще я эту штуку должна нюхать?

— Потому что я запахи не различаю, — тут же раздраженно буркает маг. — Чем-то ещё пахнет?

А ведь действительно, обоняние у людей, работающих с химией, — место слабое. По крайней мере, мои мать и бабушка, проработавшие в лаборатории с органической и неорганической химией не один десяток лет, не чуют ни черта. Видимо, зельеварение — не менее травмоопасная наука.

Снова утыкаюсь носом в склянку.

— Травами только что скошенными… мята, ромашка…

«Как твоя мантия» — наконец подбираю я наиболее чёткое описание, но тут же прикусываю язык. При всей моей недавней раздражительности, зная предвзятое отношение Снейпа, Поттер по ушам получит за такой странный коктейль из запахов, поэтому пусть будут просто травы.

— Мда, — озадаченно бормочет маг, левитируя пробирку обратно, и, повернувшись ко мне спиной, начинает производить какие-то манипуляции с жидкостью.

Где-то на второй трети чашки, кажется, я вошла во вкус, и горький шоколад с перцем и травами уже не кажется чем-то очень странным. А ещё кости действительно перестало ломить, да и предгриппозная заложенность в носу чудесным образом рассосалась. Между делом выясняется, что Слизнорт почему-то потребовал отпуск и скрылся в закат, переложив всю работу на змеиного декана.

Класс, профессионализм прет изо всех щелей.

А ближе к концу чашки я и вовсе повеселела. Ладно, наверное, я действительно погорячилась, и орать на директора явно не стоило, хотя от убеждения в его попустительском отношении к детям я не отступлюсь. В итоге с последним глотком странного напитка я всё-таки признала необходимость извиниться за свой шум. Правда, удивительно было то, что, судя по выражению лица Снейпа, моей внезапной сознательности он не разделил, но тем не менее согласился, хоть и нехотя, проводить меня к директору по пути в лазарет.

***

— Снейп! — бесцеремонно хватаю мужчину за рукав, заставляя остановиться. Северус почему-то повёл нас странным путём через улицу. Так наша маленькая компашка оказались на одной из мощёных дорожек, соединяющих два корпуса замка. Маг оборачивается, непонимающе на меня уставившись.

— Что ещё? — фыркает чародей, резким движением вырывая у меня из рук ткань своей мантии.

— Смотри, — тыкаю пальцем под ноги мужчине. Маг прослеживает мой жест, и я замечаю на его лице искреннее недоумение.

Под ногами Северуса, достаточно бодро перекатывая кольцами, спешит здоровенный дождевой червяк.

— Ты это серьезно? Ты его боишься? — Снейп оборачивается ко мне, по всей видимости, желая убедиться в моем безумии. Кася на его плече чуть нагибает голову, видимо, решив, что я после дневной прогулки лишилась последнего разума.

— С чего мне его бояться, это же червяк, — тут же удивляюсь я. Ну да, ну червяк, не паук же. Вот был бы паук…

И не дожидаясь реакции, опускаюсь на корточки. От прикосновения пальцев червяк весь сжимается, явно не обрадовавшись моему появлению. Поймать протестующее существо получается не с первого и даже не со второго раза, но наконец перекатывающееся тельце всё-таки оказывается у меня в ладонях.

— Зачем он тебе? — Сев подходит ближе, пока я озираюсь по сторонам, пытаясь сообразить, где находится внутренний садик.

— Мы его спасаем. — Наконец прикидываю я примерный путь к скверу с фонтаном и, держа спасаемого на вытянутых руках, бодрой рысью направляюсь к зелёной зоне. И надо сказать, я даже правильно угадываю первые два поворота, а вот на третьем Северус все-таки хватает меня за плечо, разворачивая в противоположную от намеченной сторону, и весь оставшийся путь привычно шагает впереди, показывая дорогу. Спасатель я, что и говорить, до мозга костей.

Наконец, после пяти минут стресса на грани обморока, червяк оказывается выпущен в высокую зелёную траву, и я, чуть морщась, тру руку об руку, пытаясь оттереться от слизи.

— Сумасшедшая, — резюмирует Снейп, всё это время молча наблюдавший акт милосердия.

Конечно, сумасшедшая, меня только что напоили непонятной бурдой, днём я гуляла по лесу со светящейся антилопой, которую, между прочим, перепугалась жуткая тварь, я разговариваю с птицей, и мой единственный друг в этом мире умеет летать на метле и периодически обворовывает русалок, с чего бы вдруг я должна сохранить здравомыслие?

***

Развалившись поперёк кресла, кутаясь в многострадальную шаль, вооружившись «книгой жалоб и предложений», просматриваю вечернюю корреспонденцию. И уже даже не бешусь, когда натыкаюсь на очередное возмущение по поводу изъятия Поттера из команды. В конце концов, у них что, вся команда на одном Гарри держится?

Давайте, ребята, самостоятельничайте. Уж тут-то вы должны справится.

Три часа моей жизни благополучно уходят на выяснение магических свойств маггловских драгоценных камней и объяснение этих свойств группе второкурсников. Мне кажется, или Северус как бы невзначай переложил на меня всю теоретическую часть своего ЗОТИ? Что он ни сном ни духом о том, что с вопросами пойдут скорее ко мне, чем к нему, в жизни не поверю. Кажется, мне нужно колье из киновари, чтобы её ртутные пары присутствующих в изобилии в моей жизни демонов делали мирными и покладистыми.

И я уже начинаю уверенно клевать носом, когда на странице с достаточно хамской недавней перепиской вдруг обнаруживается новое послание.

«Вы разбираетесь в рунах?»

С чего бы вдруг я должна разбираться в рунах? Хотя в камнях я тоже не особо разбираюсь, но кого это волнует.

«Пришли текст, может, смогу чем-то помочь.»

Спустя мгновение по белому пергаменту начинает плыть какая-то странная крючковатая вязь. В моем понимании руны выглядят немного иначе.

Что это вообще за дрянь такая?

Причём, к своему недоумению, я обнаруживаю, что где-то такие каракули уже видела.

Только вот где?

«А где это увидел?»— наконец решаю полюбопытствовать я. Может, хоть это даст подсказку.

«Это надпись на одном неработающем предмете, фамильной ценности, — через какое-то время появляется ответ. — Я думаю, в ней кроется какая-то ошибка, но никак не могу найти в книгах по рунам хоть что-то подобное».

Японский точно нет, хинди мимо, на корейский похоже, но там ещё палочки есть. Скандинавские руны и близко не пробегали. Что-то совсем знакомое, где же я такую дрянь могла видеть? Первые ноты? Нет. Где-то во время учебы. Только где во время учебы я могла с таким сталкиваться? История музыки? Сольфо? Нет, всё не то…

«Ладно, забудьте»

Ох уж эти психические дети!

И почему-то при воспоминании о детях вдруг из сознания выскакивает картинка с сидящими рядом одноклассниками, и мы с лучшей подругой с унылым видом следим за нашей безумной русичкой, второй час вещающей нам о зарождении русского языка. Начало осени, урок литературы, шестой класс. Нам тогда как раз поменяли учительницу, где-то после мы ещё «Слово о полку Игореве» на древнерусском учили. А это же наша родная, древнеславянская глаголица со своими странными закорючками! Вот никогда бы не подумала, где мне такая ерунда пригодится.

«Это похоже на древнеславянский язык, глаголица. Я её не знаю, но если поискать в маггловской научной литературе, я думаю, ты сможешь найти какие-то подробности», — карябаю я и откидываюсь на кресло с чувством выполненного долга.

Это ж надо, какая я образованная!

И, к моему бешенству, за свои труды я не получаю даже какого-нибудь скромного «спасибо».

Вот что за дети пошли?

***

Дни становятся до безобразия однообразными. На написание статьи для «Пророка» уходит аж три вечера непрерывной писанины. Кажется, я умудрилась накатать своих размышлений, обильно приправленных все ещё бушующим внутри возмущением по поводу работы Дамблдора, аж на целую тонюсенькую книжку. В конце концов, думаю, их верстальщики всё равно выберут самое интересное на их взгляд. И поскольку Слизнорт из своего внепланового отпуска так и не вернулся, под почтового голубя пришлось переквалифицировать Касю. Как моя канарейка умудрилась допереть моё творение до Каффа, осталось для меня загадкой. Но самое раздражающее оказалось то, что обратно Кася вернулась почему-то с приветом от министерства магии. Привет оказался большой и пламенный, аж на сто тридцать одну страницу, в которых было выдвинут мягкий приказ отчитаться о проделанной работе за последний год. С какого-то переполоха министерство вдруг стало сильно заботить взаимоотношение магов и магглов, и вот что-то мне подсказывает, что без участия Слизнорта и тут не обошлось.

От моего предложения устроить ещё одну ночь кино директор как-то мягко отказался, заболтав меня на какую-то отвлечённую тему.

Тем временем погода становится совсем летней, а общее настроение обитателей замка ну никак не учебным. Да и признаться честно, у меня желания сидеть в душном классе ничуть не больше. В итоге как-то сами собой уроки маггловедения выносятся за стену замка, на луг и переходят в формат пикников. Детишки с удовольствием впрягаются в мои придумки, основанные на тренингах по актерскому мастерству и классических сказках. За три учебных часа, оказывается, можно сымпровизировать всё, что угодно. Дети в восторге от возможности хоть на короткий промежуток времени отрешиться от происходящего и почувствовать себя настоящими сказочными персонажами из подручных материалов. Короны из кувшинок, мантии из гардин и доспехи из кастрюль, потому что трогать рыцарей запретил Филч под страхом смертной казни. И много-много смеха. Удивительно, но даже депрессивный по большей части Слизерин с удовольствием участвует в этих мини-постановках.

Правда, все это веселье немного омрачает очередное резкое исчезновение Снейпа. Нет, не то чтобы я очень скучала… Хотя кому я вру. Я действительно соскучилась по подколам и неуместному сарказму. Какой-то стокгольмский синдром, ей-богу.

Комментарий к Глава 12. СТРАННОСТИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Всем кто очень ждал, и очень верил) Буду ждать отзывы!)

========== Глава 13. ВСЁ ИМЕЕТ ЛОГИЧНЫЙ ФИНАЛ ==========

Бамс.

На стол опускается с грохотом внушительная книга по истории славянских языков. А почему? Потому что мне, блин, больше всех надо. Ни у кого же из преподов больше такого увлекательнейшего хобби на развитие кругозора-то нет? А я вот развлекаюсь.

Блин, ну где я их видела-то…

С шумом листаю туда-сюда тонкие белые страницы.

Глаголица и кириллица, в таблице, где они были-то, чёрт их подери?!

Нервно стучу ногой в тщетной попытке вспомнить, где я видела необходимую мне схему.

А, вот, нашла.

День назад неизвестный горе-исправитель чужих косяков устроил мне письменную истерику, потому что хоть с языком он и разобрался, но сути написанного так и не понял. И надо было видеть, как нервно смеялась я, когда оказалось, что эта чёртова надпись на глаголице была не чем иным, как корявым «дорогу обрящет идущий». Вот он, русский дух! Написать «обрящет» через «е» и запороть весь неведомый агрегат. Понятное дело, что он не работает или работает как-нибудь через попу. Теперь главное — понять, какой именно крючок записать на место пропущенной буквы, и дай бог, агрегат воскреснет. А вообще, конечно, это гениально: написать пароль на мёртвом языке и фигануть своё творение за море, чтобы другие мучались. Ладно, надеюсь, пацанёнок справится с своей фамильной реликвией, а то истерика была совсем не детская.

И я, в задумчивости жуя хвост карандаша, начинаю переписывать на черновик варианты того, как может звучать эта фраза при исправленных ошибках в правописании: «И» краткую они тоже благополучно опустили.

Какая же я всё-таки чертовски умная женщина!

***

В астрономической башне после заката действительно красиво. Закрыв глаза, всем своим существом наслаждаюсь июньской ночью. Ещё совсем чуть-чуть, я доживу до летних каникул и рвану в Питер выяснять, из этого я мира или из какого-то параллельного. Альбус обещал помочь меня туда транспортировать и даже был готов сделать это хоть на ближайших выходных, но во мне опять проснулась сознательность: если выяснится, что в этом мире меня и в помине нет, я могу задепрессовать, что, скорее всего, и сделаю, и адекватного общения от меня никто не добьётся. А вот гаврики с экзаменами разберутся — и в путь с чистой совестью. На решение проблем будет аж полтора месяца. Да ещё и, может, удастся подбить под эту затею Снейпа, тогда, поди, вообще что-то из всего предприятия получится.

Ночной мир шумит на все лады, тощий месяц блёкло оттеняет усыпанное звёздами небо. Хорошо. Жаль только, из всей астрономии я знаю лишь, что ковш — это медведица. Как вообще древние в этом разнообразии ориентировались?

— Саша?

От раздавшегося за спиной голоса вздрагиваю, оборачиваясь.

— Добрый вечер! — радостно улыбаюсь замершей в несколькими шагах от меня Минерве. — Вы что-то хотели?

— Оу, нет, — сконфуженно улыбается львиный декан. — Я просто сейчас патрулирую замок, думала, опять кто-то из старшекурсниц хандрит в одиночестве.

— Нет, это всего лишь я, наслаждающаяся видом, — тяну чуть нараспев в ответ, кивая в сторону арочного проёма. Раздаётся лёгкое цоканье каблуков по полу, и Минерва усаживается рядом со мной на пол. Какое-то время проводим в тишине, пока Макгонагалл не решает заговорить.

— Скажи, а тебя хоть на мгновение, хоть раз посещала мысль здесь остаться?

Перевожу немного удивлённый взгляд с неба на женщину.

— Ну… пару раз я думала о том, что очень велика вероятность того, что просто никто не придумает, как меня вернуть обратно…

— А если всё-таки придумают, ведь когда тебя перенесут в твой мир, ты ведь забудешь обо всём, что здесь происходило.

— Об этом я как-то не подумала… — тут же отзываюсь я, потому что действительно не подумала. — Но мне кажется, если найдётся возможность вернуть меня домой, ни у кого и мысли не возникнет меня здесь оставить. Да и, в конце концов, кому я тут нужна?

Перевожу взгляд с ведьмы на собственные руки и замечаю, что начала нервно трепать расшитый край собственной мантии.

— Ох, милая моя, ты не представляешь, насколько ты тут нужна и как много ты для всех нас делаешь! Между прочим, даже профессор Снейп лестно отзывался о тебе как о педагоге и психологе, ну, после того разговора…

Когда ты накричала на Дамблдора.

Мысленно договариваю я, хмыкая в ответ.

— Мне кажется, у меня совершенно другое понимание мира, из-за этого часто появляются конфликтные ситуации.

— Твоё понимание мира очень нам важно. В конце концов, нововведения действительно действуют. Даже представить себе не можешь, какими довольными и уставшими дети приходят после твоих уроков на трансфигурацию. Даже особо сильно не шумят и не балагурят. В конце концов, ведь далеко не все могут играть в квиддич, а на маггловедении дать выход эмоциям получается у каждого. Это действительно правда, что нам с каждым годом становится всё сложнее и сложнее справляться с подростками. Увы, мы не молодеем, и разница в понимании мира стремительно увеличивается.

— Я — самый молодой педагог за историю Хогвартса? — саркастически хмыкаю я.

— На самом деле нет. Северус стал деканом и преподавателем зельеварения в двадцать один год. Правда, видимо, из-за своих жизненных сложностей он и тогда тоже с трудом находил общий язык с окружающими, — грустно улыбается Минерва, разглядывая озеро.

— Двадцать один?

И вот почему-то в этот момент глубоко внутри всё болезненно сжимается. Что должно случиться с человеком, чтобы уже к двадцати одному году настолько озлобиться на весь мир, чтобы забиться в сырое подземелье замка и терпеть этих маленьких монстриков. Двадцать один, это же только начало жизни, это когда ещё сам ребёнок, это же так мало… И тут же на душевное потрясение отзывается тонкая ноющая тоска. Ведь за столько лет Северус всё такой же одинокий и замкнутый, всё так же, уже механически, скалящийся на весь окружающий мир.

***

— …ну, а поскольку директора сегодня на ужине не было, вот мы с Минервой и решили сходить проверить, всё ли в порядке, — заканчиваю я вполголоса свою оправдательную речь. А всё почему? Потому что и правда двое магов куда-то сгинули после обеда, и мы на полном серьёзе стали беспокоиться, вот, собственно, к девяти вечера и решили сходить узнать, как дела. Северус же, ещё более болезненного, чем обычно, вида, следит за мной немигающим взглядом из-под сведённых на переносице бровей. Наконец, видимо, когда он убеждается в том, что больше я ничего вразумительного не скажу, на лице мага появляется знакомая усмешка.

— Ещё скажи, что беспокоилась. — Бровь мага издевательски ползёт вверх.

— Я… — уже было открываю рот, чтобы согласиться, как тут же понимаю затеянную подлянку. — Северус! — громко рявкаю я. Раскаяние за бессовестное вторжение в покои мага тут же сменяется наигранной злостью.

Северус только издевательски фыркает.

Провокатор несчастный.

— Ну так и что ты хотела мне рассказать? — Снейп разворачивается на кресле всем корпусом ко мне, показывая искреннюю заинтересованность в предстоящем разговоре.

— С чего ты взял, что я хочу что-то тебе рассказать? — вот тут уже неподдельно удивляюсь я. Ведь я действительно шла, просто чтоб проверить, жив ли маг. А поскольку с Дамблдором я стараюсь не пересекаться, выбор был очевиден.

— Потому что у тебя с самого утра на лбу написано, что что-то произошло такое, о чем должен узнать весь мир.

— А, точно!

Действительно, как я могла забыть?

Подаюсь вперёд на стуле, расплываясь в самодовольной улыбке.

— Сегодня утром прилетела сова от Каффа, главного редактора «Ежедневного пророка». Мою статью напечатают! Выделили целый разворот под мою писанину, представляешь? Написал, что они с трудом уместили все главные, по их мнению, тезисы, сказали, что теперь будут периодически предлагать мне писать статьи! Представляешь? — взвизгиваю я от радости, но почему-то к концу моей речи Северус выглядит совершенно недовольным.

— Прекрасная новость, — наконец отзывается он таким голосом, словно я его как-то лично обидела. — А теперь, пожалуй, тебе пора.

И не успеваю я толком удивиться такой смене настроения, как оказываюсь выдворенной в коридор.

Ух, змеюка поганая! Беру все свои слова обратно! Тоже мне, мог бы порадоваться по-человечески, а он как всегда! Ну и пусть, переживу.

Гневно фыркнув на дверь, круто разворачиваюсь и под такой же понимающе-сочувственный недовольный щебет Каси, топая каблуками, отправляюсь к себе. В конце концов, меня ещё отчёт для министерства ждёт.

***

Дни сливаются. Поредевшие уроки маггловедения сменяются разбором документов. На стук в дверь отвечаю как-то машинально, осознав появление незваного гостя только в тот момент, когда дверь уже открывается. Несколько секунд требуется, чтобы в голове пронеслась длинная логическая цепочка, пытающаяся хоть как-то объяснить появление профессора Снейпа собственной персоной, да ещё и у меня в кабинете. Снег, что ли, ожидать поутру?

— Тебя не было на ужине, — устало выдыхает Северус, выдержав драматическую паузу. — Макгонагалл потребовала проверить, всё ли в порядке.

— А-а-а, — неопределенно тяну я, переводя взгляд с мага на часы.

Точно будет снег. Как вообще получилось, что я выпала из жизни на полдня?

Тру виски в смутной надежде на прояснение сознания.

— Извини, я тут просто села писать отчёт для министерства, и это провал. Вообще не понимаю, как это правильно заполнять.

Вздыхаю, косясь на внушительную стопку пергамента.

— Хочешь чаю? Правда, он вроде уже остыл…

Зачем-то приподнимаю крышку заварочного чайника, рассеянно заглядывая внутрь. Как и ожидается, даже легкого намёка на кипяток нету.

Северус, закатив глаза и изобразив крайнюю степень радости от очередной порции свалившегося геморроя, подходит к столу, заглядывая мне через плечо.

Чуть наклоняюсь в противоположную сторону, демонстрируя исписанные карандашом листы.

— Брысь, — наконец выдаёт маг, при этом махнув на меня рукой, словно пытаясь отогнать надоедливую муху.

Высокие отношения, что и говорить.

Покорно вылезаю из-за стола, уступая место, и, пододвинув стул, устраиваюсь напротив Снейпа.

Как же, чёрт возьми, хочется спать.

Складываю руки на краю столешницы и кладу сверху голову. Зевнуть незаметно не получается, Сев отрывается от изучения лежащего сверху листа и бросает на меня пристальный взгляд.

— Извини, я уже вторую ночь из-за этой ерунды не сплю, — совершаю жалкую попытку не то пожаловаться, не то оправдаться.

Снейп выпрямляется и через мгновение выуживает из кармана мантии какой-то флакон.

— Я не собираюсь один тут сидеть с твоими бумажками, — фыркает маг, выливая в чашку остывшего чая несколько капель какой-то прозрачной жидкости. Не споря протягиваю руку, подтаскивая чай вплотную к лицу так, что утыкаюсь носом в борт чашки.

— А в прошлый раз пахло Орбитом, — констатирую я, на что на меня снова бросают раздражённый взгляд.

— В прошлый раз было зелье, прогоняющее сон, а тут всего лишь женьшень заваренный.

— А-а-а, — не знаю, чем должна помочь трава, но сказали выпить, значит, выпью. Спорить сил нет, да и как-то опыт показывает, что ему лучше видно, чем меня опаивать. И снова зевнув, в два счёта опустошаю чашку.

Чудесного пробуждения, как в прошлый раз, не происходит.

Ладно, подождём, что уж, у меня тут ещё вся ночь впереди.

Устраиваю поудобнее щеку, стараясь не впиваться скулой в кости запястья, и начинаю молча не мешать меня спасать.

Северус находит огрызок карандаша, чуть поморщившись, по всей видимости, не оценив обкусанный конец, и начинает что-то исправлять в моих рукописях. В конце концов, он же, в отличие от меня, уже собаку съесть должен на этих бумажных делах. Кстати, а ведь действительно интересно, сколько он вообще отработал учителем? И сколько ему вообще лет-то?

Почему-то этот странный вопрос посещает меня впервые. Отрываюсь от бессознательного изучения рисунка на чашке и не без усилия фокусирую взгляд на Северусе.

Ну явно старше меня, но младше Дамблдора. Мда.

Сейчас, когда Северус не хмурится, он не выглядит особенно пожилым. Скорее всего, где-то около сорока лет. Даже так, немного математики: если Хогвартс заканчивают в восемнадцать, а Поттеру, который сын его сверстницы, сейчас семнадцать, то Снейпу минимум тридцать пять. Но скорее всего, чуть больше. Ай да я, смотрите-ка, ещё логически мыслить и считать не разучилась.

Северус заправляет за ухо лезущую в глаза прядь маслянистых волос. Никогда раньше не замечала, что у него такие длинные ресницы.

— Мне кажется, женьшень меня не берет, — бормочу себе под нос, когда Северус наконец, не выдержав, бросает на меня хмурый взгляд.

Безымянным пальцем вожу по корешку какой-то оказавшейся под рукой книги. Веки неумолимо тяжелеют.

Я только чуть прикрою глаза, а то болят, словно от песка. Чуть-чуть так посижу и попрошу объяснить мне, как правильно это всё заполнять. Интересно, где моя Кася. С самого утра, как она улетела, я её не видела. Наверное, где-то в лесу, высоко под кронами. Интересно, каково это — быть птицей? Может, когда у тебя есть крылья, летать всё-таки не страшно? На обратной стороне век вспыхивает воспоминание полёта. Как ельник почти касается развевающейся на ветру юбки, как я жмурюсь от царапающего кожу снега, прячась у Северуса на груди.

Резко открываю глаза, видимо, вздрагивая, потому что когда пару секунд дико озираясь, я нахожу глазами Снейпа, мужчина на меня как-то странно косится.

— Кажется, я немного задремала, — то ли спрашиваю, то ли информирую своего спасителя. Глаза же продолжают нестерпимо болеть, поэтому, тяжело вздохнув, снова укладываюсь на столе так, чтобы видеть мага.

Северус прокручивает карандаш в пальцах, снова погружаясь в чтение. У меня никогда не получалось так с пишущими принадлежностями делать. Зевнув, жмурюсь, отмечая, что всё-таки глаза болят меньше, когда закрыты. Но ведь если я немного вздремну, ничего же не произойдёт? Если я понадоблюсь зачем-то декану, уж он-то точно без церемоний меня разбудит. Забавно, насколько я ему доверяю. Хотя не доверять было бы глупо, этот человек меня столько раз из передряг вытаскивал, а сколького я ещё, наверное, не знаю… И всегда ведь помогал мне, да и сейчас помогает. Исходит желчью, но ведь при этом совершенно бескорыстно впрягается за меня. Что же ты за зверь такой, Северус Снейп…

***

Комната несколько мгновений кружит перед глазами, пока наконец не удаётся остановить эту пляску на лице Минервы.

Что она тут делает?

— Саша, вы точно в порядке? — судя по напряжённому виду, вопрос это задается уже не первый раз.

— Да-да, всё хорошо. — Я, чуть качаясь, сажусь на кровать, ощущая, что сердце бешено колотится, а руки немного трясёт. — Что произошло?

Как я оказалась в комнате, если я заснула за столом? Неужели уже утро? И если Макгонагалл тут, сколько я проспала? Черт, Сев, неужели нельзя было разбудить?

На лице наклонившейся ко мне женщины вдруг появляется изображение такой боли, что я невольно дёргаюсь назад. Что-то мне всё происходящее не нравится.

Макгонагалл медленно опускается рядом со мной на кровать, придавливая укрывающее мои ноги покрывало и пустым взглядом вперившись в угол комнаты.

— Так, что случилось? — повторяю я настойчивее, поняв, что явно не о поводе отсутствия на завтраке меня пришли спрашивать. Точно уж не с таким видом.

Аккуратно касаюсь плеча Минервы.

— Я боялась, что он и с вами что-то сделал… — наконец начинает женщина непривычно тихим, бесцветным голосом. — Профессор Дамблдор… Профессор Снейп… Гарри сказал…

Картинка складывается мгновенно. С оглушающим звоном встают на место кусочки пазлов. Я помню, помню этот клочок сюжета, один из немногих, и ведь помнила… Знала… И ничего не поняла.

Не помню, как я оказываюсь в арочном коридоре, не помню, как преодолеваю внутренний двор замка. Кажется, кто-то что-то кричит мне вслед, но я не слышу. Бежать куда глядят глаза, лишь бы подальше от этого болота. Бежать так далеко, чтобы не осталось и воспоминания, чтобы наконец, наконец, чёрт возьми, проснуться. В воздухе висит терпкий запах гари.

В босую ногу выпивается шипастая еловая шишка, от боли дергаюсь, и, теряя равновесие, падаю в траву. Хочется не то что плакать, а выть. Надрывно, по-животному, от собственного бессилия. Как бы я ни старалась, что бы я ни пыталась сделать для всех, результат всё равно остаётся неизменным. Я никак не могу исправить ситуацию, не могу спасти детей, не могу спасти учителей, не могу помешать Волан де мать его Морту. Жалкая, ничтожная, безмагичная. Если бы я хоть немного помнила сюжет этой треклятой сказки, но нет же! Я знаю только то, что будет жуткая битва за Хогвартс и что Северуса убьют. И, черт возьми, я никак не могу это изменить.

С задушенным рыком взрываю пальцами сухую землю, безжалостно выдирая клочьями клевер. И тут же замираю, тупо уставившись на перепачканные руки.

Надо собраться, надо быть сильной. Нет, ну не может быть такого, что совсем ничего нельзя было сделать? Можно пойти к Макгонагалл, рассказать всё как есть. Да, так и сделаю.

Резко поднимаюсь на ноги и делаю несколько шагов в сторону замка.

Только вот что я ей скажу? Знаете, вы не верьте Поттеру, Северус, конечно, убил Дамблдора, но сделал он это не со зла. Я не помню почему, но Снейп в итоге оказался крутым парнем, да и вообще, поди, он скоро помрёт. И между прочим, в мучениях. И ты, Поттер, не бузи, профессор Снейп вообще берёг тебя, как хрустальную вазу. И что от этого поменяется? Кто в это поверит? Нет, так не пойдёт… Надо просто как-то умыкнуть Северуса из-под носа Пожирателей Смерти и перепрятать так, чтоб не нашли.

«План, что и говорить, был превосходный; простой и ясный, лучше не придумать. Недостаток у него был только один: было совершенно неизвестно, как привести его в исполнение».

Сама собой всплывает цитата из «Алисы в стране чудес».

Комментарий к Глава 13. ВСЁ ИМЕЕТ ЛОГИЧНЫЙ ФИНАЛ

Жду ваших отзывов!)

========== Глава 14. ПРОСТО ДРУГ ==========

Кажется, словно в сознании висит такой же плотный туман, как и тот, что застилает поле перед замком. Мозг безуспешно пытается отгородиться от осмысления происшедшего, чуть ли не ежеминутно напоминая «это просто сон».

Просто сон.

Висит сырое, прохладное утро. Аппетит отбило, а оставшаяся со вчерашнего вечера пустая чашка и остывший заварочный чайник и вовсе вызвали только рвотный позыв. Тело противно трясёт от нервного мандража, но необходимость накинуть шаль я упорно избегаю. Я никогда не думала, что терять человека настолько тяжело. И это сейчас не о Дамблдоре. Весть о смерти директора воспринялась мной как-то спокойно, как само собой разумеющееся, немного печальное, но неотвратимое событие. А вот осознание наличия живого мертвеца, которого ты никак не можешь придумать, как вытащить с того света — жуткое дело.

В замке висит такое напряжение, что кажется, его можно потрогать рукой. Туда-сюда снуют репортёры, люди из министерства магии и ещё какие-то малознакомые личности. И с ними со всеми я весьма успешно стараюсь не пересекаться. Когда я вернулась после истерики обратно в школу, единственная моя вылазка была только до Макгонагалл, чтобы выяснить потери и предложить свою посильную помощь. Ну, а поскольку толку от меня не особо много, Минерва объявила только об отмене уроков.

За внезапно свалившейся уймой свободного времени я занялась прикидыванием зубодробительного плана по спасению Северуса. Конечно, спасение чародея магглом в одиночку из логова злодея, наводящего ужас на весь современный магический мир, обречено на провал заведомо, но когда русский народ отказывался от плана только ввиду его бредовости? Немного удачи, приправленной притуплённым инстинктом самосохранения, и глядишь что выгорит. Правда, надо будет перед воплощением плана-сумбура в жизнь с Сивиллой посоветоваться. Вдруг она в своём пьяном угаре увидит какой-нибудь хороший знак?

Забравшись на подоконник, рассеянно разглядываю враз посеревший мир. Словно в согласии с всеобщим трауром, притихла и Кася. Пеночка сидит у меня на руке, следя глазками-бусинками за чёрной махиной леса.

На стуке в дверь акцентирую внимание не с первого раза и только после встревоженного «Саша?», наконец опомнившись, отзываюсь противным, чуть надломленным голосом.

— Открыто.

Думать о том, кого могло принести, нету сил, поэтому я без какого-либо любопытства оглядываю посетителей.

На пороге появляется уже менее бледная, но всё ещё нервная Минерва, а следом за ней входит худой высокий мужчина. Взгляд тут же выхватывает жуткие старые шрамы и весьма простую, но опрятную одежду.

— Добрый день, Саша, — первой начинает Макгонагалл, видимо, поймав мой потерянный взгляд. — Это Римус Люпин, у него к тебе есть несколько вопросов касательно случившегося.

Рассеянно киваю, после чего Римус проходит вглубь класса, а Минерва так и остаётся около двери.

— К сожалению, вынуждена вас покинуть, мне необходимо поговорить с некоторыми родителями, — расстроенным голосом повествует женщина, чуть качая головой, и незамедлительно скрывается за дверью.

— Меня зовут Саша Рунцис, как, думаю, вы уже знаете. Прошу, присаживайтесь. — Киваю мужчине на своё кресло, сама же чуть ровнее сажусь на подоконнике.

— Сожалею, что нам пришлось познакомиться при таких обстоятельствах. — Мужчина принимает немного виноватый вид, неуверенно опускаясь на предложенное место. — И боюсь, что тема для нашего разговора тоже будет не из приятных, но я всё-таки обязан у вас спросить.

Мужчина замолкает, следя за моей реакцией. Я же в ответ согласно киваю головой.

Интересно, какая такая тема в свете последних событий его сюда привела? Хотя, может, смогу узнать какие-то подробности ночного происшествия, а то более вразумительного объяснения я от Макгонагалл так и не добилась.

— Мисс Рунцис, что связывает вас с господином Снейпом?

Кажется, я давлюсь воздухом.

— В смысле «что нас связывает»? — от надменной отрешённости не остаётся и следа. — Мы с Северусом коллеги, может, в какой-то степени друзья, но я не думаю, что он разделяет моё мнение на это счёт. А почему вы спрашиваете?

Люпин как-то неоднозначно покачивает головой.

— Дело в том, что Северус, не побоюсь этого слова — вломился ко мне домой несколько дней назад, требуя, чтобы я присмотрел за вами.

— Что?

Повисает гробовая тишина. Я и Люпин глупо смотрим друг на друга, ожидая непонятно чего.

— Скажите, мисс Рунцис, есть ли какие-то причины у сами знаете кого охотиться за вами?

— Эм… — озадаченно бормочу я, ещё первую новость до конца не переварив. — Не думаю, что Волан_де_Морт зачем-то будет на меня охотиться. Уж на выдающегося мага я, поверьте, не тяну.

— Всё это очень странно, — задумчиво тянет Люпин, почёсывая щеку. — Вы и сами понимаете, что, кем бы Северус ни был, он всё равно умный человек. И зная его достаточно долго, я искренне сомневаюсь, что его поступок был продиктован… — маг на мгновение запинается, бросая на меня странный взгляд, — только привязанностью к вам. Думаю, должно быть ещё что-то, более веское, и вопрос в том, во что это может вылиться.

Я могу только неопределенно повести плечами, потому что ответить на это хоть что-то вразумительное у меня мыслей не хватает. Понимать в играх окружающих меня волшебников я перестала уже давно.

— В любом случае, я думаю, вам всё равно лучше не покидать пока пределы Хогвартса. Это замок — одно из самых защищённых мест Британии.

— Да я вроде… — я запинаюсь. Ведь действительно собиралась его покинуть, до сегодняшнего утра, по крайней мере. — Я никуда отсюда не собиралась.

Римус понимающе вздыхает.

— Жаль, что вы попали в эту прекрасную школу, когда тут такие проблемы. Ужасные вещи творятся…

— А вы не могли бы рассказать мне поподробнее о том, что произошло? Как вообще Пожиратели попали внутрь?

И Римус рассказывает. Я, со всем своим актёрским талантом, стараюсь сохранить невозмутимое лицо, но, наверное, невозможно быть невозмутимой, когда слышишь такое. Особенно жутко становится от того, что я начинаю медленно осознавать свою непосредственную причастность к происходящему. Если бы я не узнала эту чёртову глаголицу… Но я тут же гоню эти мысли прочь. Если бы я не узнала эту чёртову глаголицу, одному богу известно, что сделал бы это психический с Драко и его семьей. Дети — самое страшное в этом то, что во всё произошедшее втянуты дети. Римус оказывается на удивление тактичным и понимающим человеком и, достаточно быстро поняв мое ошалелое состояние, коротко прощается, пообещав ещё заглянуть, не забыв попросить обращаться к нему в случае чего.

***

Кажется, словно все дни смешиваются в один. Чем больше я пытаюсь придумать что-то путное, тем больше понимаю обречённость на провал. На похороны Дамблдора выгоняю себя через силу. Завернувшись во всё чёрное, чувствуя, что, кажется, мёрзну, несмотря на стоящую на улице жару, отрешённо наблюдаю за величественной процессией. Как же много показухи. Кентавры, морской народ, тьма магов, дети. Больнее всего смотреть на детей. Испуганные, нервные, с заплаканными глазами и такой вековой обречённостью на лицах, что хочется выть от бессилия. Снова.Похоже, что стоящая рядом со мной Минерва разделяет мое состояние. Хочется просто забыться, спрятаться. Детей отправляют по домам, и школа погружается в тишину. Кто-то из учителей, кому, как и мне, некуда податься, остаётся. Но коллеги меня интересуют мало. Дни напролет я пропадаю в библиотеке, штудируя книги в поисках сама не знаю чего, способного сдвинуть ситуацию с мёртвой точки. Перелопачиваю горы литературы, пока наконец не натыкаюсь на «Ежедневный пророк» за конец 1981 года.

И вот тут меня накрывает.

За восторженными публикациями о смерти «Тёмного лорда» разворачивается жуткая история изломанных человеческих судеб. Смерть той самой Лили, с которой меня так часто сравнивал Слизнорт, и её мужа. Жуткая история Долгопупсов, родителей милого спокойного мальчика Невилла, который, кажется, не пропустил ни одного моего урока. А потом мне в руки попадает короткая заметка о процессе над Пожирателем смерти — Северусом Снейпом. Маленькую статейку, в которой от силы-то предложений двадцать сухих фактов, прочитать до конца никак не получается, и под конец, плюнув на это дело, в состоянии, близком к истерическому припадку, вылетаю за стены замка.

Моей нервной системы на это всё определённо не хватит. Слишком больно, даже несмотря на незначительность деталей, да и совершенно не художественный стиль написания статьи.

Несмотря на вроде бы начавшийся вечер, на улице стоит одурительная жара, а небо идеально голубое, не обещает хоть намёка на тень. Бреду наобум, наслаждаясь царапающей ноги травой.

Вот укусит меня какой-нибудь энцефалитный клещ, и помру нафиг! И никто меня трогать больше не будет.

И замираю, во все глаза уставившись на еле заметный за камышами пирс.

Крадучись, словно боясь, что это наваждение сейчас растает, добредаю до конца помоста. Хоть погода стоит ясная, вода остаётся до жути тёмной, можно даже сказать, чёрной. То и дело зеркальная поверхность покрывается рябью: водомерки, стрекозы, рыбы — все они продолжают жить своей привычной размеренной жизнью. С той ночной вылазки прошло чуть больше месяца, но внутри почему-то вертится стойкое ощущение, словно прошла не одна жизнь. Слишком далёкое и счастливое это воспоминание, слишком противоречащее происходящему теперь.

Дурная мысль приходит практически молниеносно. В конце концов, Филч куда-то уехал и раньше завтрашнего вечера не появится, а Флитвик и вовсе до сентября будет у себя дома, поэтому, быстро стянув с себя футболку и шорты, сбрасываю босоножки и, забыв завязать волосы, сигаю с пирса.

Вредная привычка смотреть под водой вдруг оборачивается очередным чудом: изнутри озеро оказывается кристально чистым, дальность видимости, конечно, меньше, чем на поверхности, но я всё равно умудряюсь чуточку осмотреться раньше, чем у меня начинает кончаться воздух.

Вынырнув из воды, жадно вдыхаю. Кажется, голова начинает соображать лучше, и я вспоминаю, что это не просто так озеро, поэтому достаточно быстро выкарабкиваюсь обратно на пирс. Окунулась и хватит. Весь оставшийся вечер проходит за созерцанием природы. Жалко чернеют на фоне окружающей зелени остатки хагридовской хижины. Заплетаю мокрые волосы в косу. Великан уехал куда-то почти сразу после похорон Дамблдора. Поговорить времени за всей этой суматохой и общей потерянностью тоже не нашлось.

Как вдруг моё внимание привлекает движение на другом берегу. Что-то достаточно крупное продирается через заросли рогоза. Бросаю нервный взгляд на замершую рядом Касю. Интересно, что это такое и как я буду отбиваться в случае чего. В том, что, что бы это ни было, озеро оно преодолеет на раз-два, я почему-то уже не сомневаюсь. Лучше готовиться к худшему. Вдруг среди толстых листов появляется длинная изабелловая лошадиная голова, а следом практически светящееся изящное тело. Единорог, медленно переставляя тонкие ноги, заходит в воду почти по колено и, опустив шею, судя по всему, начинает пить. Я же замираю, боясь даже шелохнуться, впившись в это странное видение взглядом.

Ну всё, поди, совсем всё плохо, раз даже единороги из леса выходить начали…

Животное медленно поднимает голову, повернув морду в мою сторону. Появляется странное ощущение, будто это он высшее существо, наблюдающее за мной, а не наоборот. Видно, как животное ведёт ушами, а в следующее мгновение, грациозно крутанувшись на месте, снова теряется в зарослях.

— Ну дела… — озадаченно бормочу я, обращаясь к не менее оторопевшей птице.

Вернувшись в библиотеку, я всё-таки нахожу в себе силы продолжить разбор материала.

***

За ежедневным круговоротом информации на известие о том, что мою статью таки напечатали, не обращаю особого внимания. Результатом моего полного бессилия является бредовая мысля опоить Волан_де_Морта амортенцией и внушить ему любовь ко всему миру. Но тихо хрюкнув от представившейся картинки того самого чудика со змеёй на шее в венке из одуванчиков и белой тоге, отгоняю наваждение прочь. Времени думать об этому нету.

Правда, чем больше я провожу времени в замке, тем сильнее начинаю поражаться его непродуманности. Открываются далеко не все окна, и из-за этого стоит такая духота, что после пары дней мучений я всё-таки принимаю необходимость переместиться с книгой на улицу. Поскольку на днях я умудрилась наткнуться на Трелони, непонятно, в результате какой беседы, но я выяснила настоящее имя моего врага номер один. Том Марволо Реддл, в прошлом ученик Хогвартса, поэтому теперь, вооружившись досье на злодея, я бодро направилась по утренней росе на опушку перед Запретным лесом. К пирсу не тянет совершенно — на днях меня дёрнуло пощекотать себе нервы, выяснив побольше об Азкабане, в который бедного Северуса упекли на долгие девять месяцев, пока Дамблдор неторопливо добивался его высвобождения для дальнейшего использования в личных целях.

Найдя максимально красивый вид на замок и озеро, кинув корзинку с фруктами и литературой куда-то в траву, потому что плед я взять забыла, вдыхаю свежий утренний воздух.

И весь мир перевернётся, а природа будет всё так же прекрасна.

Сажусь на ещё сырую траву, сокрушаясь о том, что я всё-таки надела шорты, а не треники, и, морально приготовившись кормить комаров и слепней, выуживаю прихваченное с собой чтиво. Полагаю, что к вечеру моим лучшим другом будет банка сметаны.

Часам к одиннадцати утра солнце нависает нещадно слепить, и я наконец отбрасываю перепутанные листы, собираясь обмозговать всю полученную информацию.

Сколько же жизней загубили в этом замке…

Как вдруг моё внимание привлекает чёрный клуб дыма, метнувшийся откуда-то со стороны и явно нацеливающийся ударить где-то рядом со мной. Так и замираю, не в силах шевельнуться и только следя глазами за происходящим. Кася, которая обычно чётко знает свой-чужой, неопределённое время назад улетела в лес и появиться прямо вот сейчас похоже что не намеревается. Тем временем тьма, пульсируя, мягко опускается на каких-то полтора метра правее меня, и вот тут смешивается всё окончательно. Я слишком хорошо знаю это ощущение, когда в тебе вот так вот прожигают взглядом дыру.

Комментарий к Глава 14. ПРОСТО ДРУГ

Автор в ударе, бета творит чудеса🥰

Жду ваших впечатлений😌

========== Глава 15. НОВЫЙ УРОВЕНЬ ==========

В мгновение пульс взлетает до такой частоты, что кажется, ещё немного — и сердце, не выдержав этой скачки, остановится, замрёт в полном оцепенении, как я сама. Все тело сковывает какой-то почти животный ужас, оставляя только дрожь, противную, неуёмную, начинающуюся на пару сантиметров ниже яремной ямки и растекающуюся к плечам.

Рядом чёрной скалой возвышается Северус Снейп. Тот самый Северус Снейп, убивший Дамблдора, являющийся Пожирателем Смерти, так или иначе причастный к смертям десятков, если не сотен, полукровок и магглорожденных. Тот самый Северус Снейп, который во время ночной прогулки сделал мне венок из полевых трав, который заполнил за меня бумаги для министерства, который…

Заканчивается кислород, и я медленно вдыхаю, пытаясь успокоить нервную трясучку. Но колотит так, что я с трудом заставляю себя не стучать зубами. Северус стоит чуть позади, я могу видеть только полы его развевающейся на легком ветру мантии.

Зачем он пришёл? — неизменно вертится на языке, но я еле справляюсь с зубами, что уж говорить про способность вести диалог. Кажется, что ещё чуть-чуть — и можно будет видеть в воздухе электрические вспышки от повисшего напряжения. Мышцы начинает сводить. Должно что-то произойти, но я даже не пытаюсь предсказать возможное развитие событий. Не хочу думать о худшем и на что-то там надеяться.

Происходящее разрешается так же внезапно, как и начинается. Северус, чуть качнувшись, медленно опускается на землю, а потом и вовсе ложится рядом. Я могу видеть только выглядывающие из травы идеально начищенные носки его туфель.

Нервное напряжение обрывается мгновенно, рассыпаясь, точно его и не было. Озноб стекает густым маслом, сменяясь невесть откуда взявшимся тёплым любопытством. Всё так же медленно, под покровом съехавшей на бок гульки и торчащих из неё пары прядей волос, я украдкой поворачиваю голову, чтобы наконец посмотреть на мага.

Сердце проваливается куда-то вниз, потом подскакивает к горлу и больно царапает в носу. Закусываю губу, чтобы вернуть контроль над собой.

В россыпи пижмы, закрыв глаза, со сцепленными в замок на груди руками лежит маг. Вид до жутковатого контрастный, словно бы похоронный. Лёгкий ветер чуть треплет его волосы. Бродящий взгляд вдруг натыкается на волшебную палочку мага, сиротливо валяющуюся в каких-то сантиметрах от меня.

Не до конца понимая, что делаю, протягиваю руку. Кажется, что вот-вот, и Северус откроет глаза, остановит моё движение, но Снейп никак не реагирует. Всё так же неуверенно, ожидая чего угодно, всё-таки отваживаюсь взять палочку в руки.

Какая удивительная вещь.

Тогда, в кабинете Дамблдора, я не обратила и малейшего внимания на её красоту. Тёмное идеально отполированное дерево неожиданно оказывается гораздо тяжелее, чем кажется со стороны. По рукояти расползаются какие-то неизвестные мне символы, руны, чуть потёртые от времени. Аккуратно приподнимаю палочку одним пальцем, ощущая её балансировку.

Поразительно, как какая-то, на первый взгляд, достаточно простая деревяшка способна служить средством колдовства. Жаль, что я никогда не смогу творить магию, хотела бы и я такую вещицу.

Всё так же медленно перевожу взгляд с палочки на её хозяина. Что-то во всём мужчине кажется совершенно чужим. Что-то, разрушающее такой привычный взгляду образ. Что-то во всём нём вызывает беспокойство. Может, это выражение безмятежной усталости, какое бывает у человека, вот-вот собирающегося проснуться, а может…

Взгляд цепляется за розовый шрам, начинающийся у основания большого пальца правой руки и уходящий на ладонь.

Убрав в корзину палочку, чтобы она не потерялась в траве, опускаюсь на четвереньки и медленно подползаю к магу. На мгновение появляется ощущение, словно я заклинатель змей.

На моё приближение Северус никак не реагирует. Тонкие веки чуть подрагивают, да плавно вздымается и опускается грудная клетка.

Всё в нём такое по-особому привычное, почти домашнее. Касаюсь его щеки кончиками пальцев.

Тёплый.

И вдруг неотвратимой лавиной, с привычным для всех лавин запозданием, накрывает осознание одной до ужаса простой и до безобразия нелепой мысли: Северус Снейп, кем бы он ни был, плотно застрял где-то внутри моего организма, как рыбная кость. Столько же мучений и невозможность хоть как-то самостоятельно что-то изменить.

Мда.

И с трудом принимая факт того, что я любуюсь, продолжаю одними подушечками пальцев легко водить по острой скуле мужчины. Медленно и незаметно приходит понимание какого-то полного вакуума, незаметно отгородившего нас от всего окружающего мира. Наверное, там, невдалеке, всё ещё гудит тёмный лес, шумят дикие травы и галдят наперебой их обитатели, но я не слышу. Весь мой мир неожиданно сжался до точки, до одного человека.

Всё ещё глупо опасаясь того, что от одного моего лишнего движения рассыплется не то что эта хрупкая связь, но и сам Северус, заправляю прядь волос мужчине за ухо.

Сев медленно открывает глаза, моментально поймав мой взгляд. На мгновение снова наступает оцепенение, словно у вора, пойманного с поличным. Мужчина шумно сглатывает и чуть хмурится.

— Что ты здесь делаешь?

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем надтреснутый баритон прерывает повисшую паузу.

И тут же один этот вопрос, точнее, его полная странность, возвращает моё расшатанное душевное состояние в привычное русло.

— А ты ждал, что я убегу с воплями «Чудовище-монстр»?

Невольно улыбаюсь, на мгновение представив эту миниатюру, бойко встряхиваю головой. И… державшаяся всё это время на честном слове, причёска разваливается от резкого движения, погребая Северуса под вихрами моих волос.

Ну всё, теперь всё нормально, вот она, привычная глупая ситуация. Сейчас ещё Северус что-нибудь сказанёт такое, чтобы я от стыда готова была провалиться, и всё вернётся на круги своя.

Вскидываю голову, отбрасывая за спину свою рыжую копну, и сажусь ровнее. Северус недовольно морщится и уже было хочет что-то сказать, как в последний момент всё-таки решает не озвучивать комментарий.

— Это было бы мудрым решением, — с удивительно философским видом, без тени сарказма, наконец отзывается маг, следя за тем, как я вылавливаю из волос соломинки.

— Если бы мудрые решения были моим коньком, меня бы тут, скорее всего, вообще бы не наблюдалось. — С не менее философским видом вычёсываю волосы пальцами. Да, знаю, что так делать приличным девушкам не следует, но сейчас уже всё равно. Общаться с номинальными преступниками тоже приличным девушкам не следует, но кого это сейчас волнует. — Да и вообще, история не терпит сослагательного наклонения

— И тем не менее, какого дементора ты здесь делаешь? — Северус чуть понижает голос, и я отчётливо слышу ледяные нотки.

— Я не считаю тебя убийцей и не помню, чтобы у меня была веская причина круглосуточно торчать в непроветриваемом замке, — фыркаю я как бы на «отвали», при этом пристально следя за реакцией.

— Рунцис, ты просто дура, сними хоть раз свои розовые шоры, мешающие видеть реальную жизнь, и включи голову, — почему-то в одно мгновение вскипает Северус и, приподнявшись на локтях, награждает меня своим фирменным недвусмысленным взглядом.

— Да называй как хочешь, только если не мои розовые шоры, я бы уже десять раз головой тронулась. Знаешь, некоторые пытаются мыслить позитивно, а не только вгонять себя в депрессию, — тут же взвиваюсь я в ответ, при этом почему-то ощущая, как начинают гореть уши.

— Не смей покидать стены замка, — тихо рычит маг, продолжая меня гипнотизировать.

— Прекрати на меня так смотреть, иначе мне придётся тебя укусить, — таким же ледяным голосом отзываюсь я быстрее, чем успеваю понять абсурдность угрозы. Зато результат это безобидное заявление производит сродни взрыву атомной бомбы. Наверное, настолько сбитым с толка Северуса ещё история не видела. От абсурдности становится до глупого смешно, поэтому, ткнув кулаком мага в плечо со словами «да не переживай так, я тебя поняла», падаю обратно на траву.

Господи, кажется, в определённый момент я за это панибратство отхвачу похлеще Поттера.

Как-то незаметно оказывается, что небо заволокло тучами. Вместо привычной за эти дни жары пришла приятная прохлада. Всё остальное время проходит молча, в каком-то непривычном уюте и, наверное, счастье от возможности быть здесь и сейчас. Выходит какая-то странная игра с непонятно откуда взявшимися правилами. Совсем рядом, но при этом старательно не касаясь друг друга, кажется, впитываем каждую секунду. Краем глаза я слежу за толстым пушистым шмелём, медленно ползущим по махровому клеверу. Люблю шмелей. При всей их якобы кусачести эти полосатые мишки невероятно прекрасны в своей медленной рассудительности. Где-то совсем рядом трещит кузнечик. На примостившемся между стеблем пижмы и соседним прутике осоки сплёл тонюсенькую паутинку паук. Умиротворённо. Кажется, даже через одежду и разделяющие нас сантиметры можно почувствовать тепло чужого тела. Хотя, наверное, я просто это себе надумала. Прикрываю глаза, улыбнувшись собственным мыслям.

Люди — самое глупое животное, причём неважно, человек это или маг. Мы так всё время куда-то спешим, что забываем о своей реальной жизни, перестаём чувствовать окружающий мир и друг друга. И очень любим усложнять.

***

Подскакиваю на месте так, словно на меня вылили ушат ледяной воды, при этом не до конца понимая, что происходит. Чирикнув мне в ухо, на колени опускается Кася. Птица выглядит какой-то до жуткого раздражённой.

Что вообще произошло? Когда я успела заснуть и сколько времени?

Кручу головой из стороны в сторону пару раз, и вдруг наваливается понимание того, что Северуса нигде нет. Тру виски и взлохмачиваю волосы в попытке согнать мысли в кучу. В небе все ещё висят низкие сизо-серые родные облака. Сколько времени я проспала, сколько сейчас вообще времени и в какой момент я умудрилась заснуть, ровным счётом непонятно. Начинаю чувствовать себя Алисой, мои «страньше и чудесатее» накручиваются в приличный снежный ком. Кажется, словно и появление Северуса явилось лишь плодом моего истрёпанного сознания.

И тут моё внимание привлекает тёмная тяжелая ткань, укрывающая мои ноги. Рассеяно тяну за край, начиная бездумно гладить тяжелую черную шерсть, такую, казалось бы, неуместную для летней погоды.

Его мантия.

Поднявшись с земли, не без разочарования отметив выразительный полосатый след от травы на голых ногах, забираюсь в мужскую мантию и, подхватив корзину, неспешным шагом направляюсь в сторону замка. Кажется, словно из меня самой вынули какую-то очень важную часть, оставив на её месте отстранённую пустоту. Механически следую за птицей, забыв обратить хоть какое-то внимание на беспокойную Минерву. Оказавшись у себя в комнате, тут же забираюсь на кровать и, закутавшись в прохладную ткань, с отрешенным видом наблюдаю, как начинает накрапывать дождик.

Наверное, мы больше не увидимся.

Эта мысль проваливается в меня, с звонким звоном отскакивая от кристально чистой головы. Думать ни о чём не хочется, да и вообще ничего не хочется. Слишком уж огромная пропасть, слишком мало у меня возможностей.

***

А утром вдруг обнаруживается, что у меня есть силы даже горы свернуть. Запутавшись в мантии, чуть не падаю с кровати и, фыркнув со смеху, отправляюсь в ванну.

Когда вообще хандра помогала решить возникшие проблемы? Э нет, так не пойдёт. Оптимист я или где? В конце концов, если я не могу придумать, как выкрасть Северуса от Реддла, я могу придумать, как не дать ему умереть. Всё же элементарно! Надо просто сделать противоядие. Подумаешь, из меня биохимик примерно такой же, как и маг, но ведь есть целая пара месяцев, чтобы потренироваться. О том, где я вообще смогу добыть яд волан-де-мортовской змеи, я стараюсь не думать. Как я там себе всю жизнь твержу? «Ситуация становится неизменимой только тогда, когда захлопывается крышка гроба» и «смотри на всё, как на новые возможности». Из этого следует, что пока я не проснулась, я могу попробовать что-то изменить, да и теперь, летом, у меня есть масса свободного времени на эксперименты и поиски информации. А следом за приподнятым настроением просыпается такой животный голод, что наконец приходится спуститься в столовую к завтраку.

Я всё смогу — главное дать себе правильную установку.

***

Кажется, с установками я погорячилась.

Откладываю в сторону очередную книгу по змеиным ядам. Нету ни одной более-менее похожей змеи.

Где он вообще этого ядовитого питона взял?

Ладно, может, учебник по магическим тварям поможет. В своей привычной манере начинаю листать книгу с конца. На страницах мелькают всякие странного вида звери. Если такое живет в запретном лесу, я вообще удивлена, как столько раз вышла оттуда живой. Как вдруг на одной из страниц я замечаю лошадиный силуэт.

Ну-ка, ну-ка, а что про моих единорогов пишут?

Ареал обитания, особенности окраса, возрастные изменения — все как и у наших мифических единорогов.

Только вот я в какой-то книжке в глубоком детстве читала, что рог единорога считается сильнейшим универсальным противоядием…

От собственного открытия сердце начинает медленно, но верно наращивать темп. А здесь, здесь единороги такие же целебные?

«…Единорог обладает огромной волшебной положительной силой. Очень ценятся волосы единорога: из них изготавливаются сердцевины для волшебных палочек, повязки для ран. Кровь и слезы единорога способны вернуть человека к жизни, даже если он находится на волосок от смерти. Убийство единорога карается проклятием на всю жизнь…»

— Кровь и слезы единорога способны вернуть человека к жизни, даже если он находится на волосок от смерти… — перечитываю я вслух, чувствуя, как меня начинает снова потряхивать от нервной дрожи. — Кася, нам просто нужен единорог!

Взвизгиваю я от восторга, обернувшись к сидящей рядом птице. Пеночка как-то совершенно недоверчиво на меня косится.

— Вот, я же знала, что рано отчаиваться! — пропеваю я, начиная судорожно распихивать книги по полкам. — Значит, единорог, мне нужна вся информация о единороге! Кася, мы пойдём искать единорога!

И я уже было подскакиваю с места, чтобы чуть ли не сию секунду ломануться за этим несчастным единорогом, как по голове шарахает обещание не высовываться из замка «до лучших времён».

Да блин!

***

Нога проскальзывает на мокрой от дождя земле, и я чуть не слетаю по косогору в озеро.

Четыре дня совесть боролась с здравым смыслом. Четыре дня я, как дурная, металась по замку, пытаясь найти какой-то другой способ решения не сильно радужной судьбы Северуса, но план с единорогом упорно не шёл из головы. Просто найду единорога и как-нибудь уговорю его всплакнуть. Как именно это будет воплощаться в жизнь, было решено разбираться по ходу дела. Главное другое — надеюсь, на меня никто не нападёт. В конце концов, «Пророк» ежедневно публикует данные о исчезновении людей. Но хочется верить, что в такую пакостную погоду даже Пожиратели смерти сидят дома. Я бы, по крайней мере, точно не вылезла на улицу, не будь это делом жизни и смерти. Уже два дня Хогвартс и окрестности заливает. Сегодня утром Моллис обрадовала меня тем, что на улице около двенадцати градусов тепла и стоит мерзкая морось. Морось оказалась действительно мерзкой, норовящей залезть за шиворот. Закутавшись в плащ зельевара, подшитый домовичкой так, чтобы я могла в нем ходить, не путаясь, упорно бреду через папоротник. Нахохлившаяся, полуспящая Кася что-то негромко мне напевает.

Согласно вычитанной информации, единороги равнодушны к погодным выкрутасам, поэтому это даёт небольшую надежду на то, что это будет единственное живое существо, встреченное сегодня на прогулке. Да и какое-то вдруг проснувшееся шестое чувство согласно твердит, что сегодня я на единорога точно наткнусь.

Папоротник сменяется черничником, и я не без удовольствия захожу в лес. Из-за густых крон деревьев здесь не так сыро. Надо сказать, лес в начале шестого утра оказывается на удивление молчаливым. Окружающая тишина заставляет ещё раз тихо понадеяться что мой финт ушами пройдёт успешно. В конце концов, чего бы ради я вдруг понадобилась Пожирателям? Видимо, у Северуса совсем разыгралась паранойя. Интересно, как дела у Поттера. Мне совершенно не понравилось, как он выглядел, но поговорить с ним мне так и не удалось. Явно же что-то задум…

Я не успеваю додумать свою мысль, как что-то огромное с утробным рокотом сносит меня с ног. Громко взвизгнув, пытаюсь сбить нечто, судорожно стараясь придумать хоть что-нибудь. Кася с писком взлетает. Дёрнувшись, я вдруг замираю. У меня над ухом раздаётся сиплый утробный хохот, очень похожий на собачий лай. Животное медленно выпрямляется. Парализующий страх сбегает вниз по позвоночнику, вынуждая замереть, во все глаза уставившись на это.

На мне верхом, запрокинув голову в давящемся смехе, сидит мужчина. Грязный, с всклокоченной копной волос, так похожий на какое-то дикое животное…

К горлу подступает тошнота. Я видела этого человека в старых выпусках «Пророка».

— Слушай, а Снейп не говорил, что у них такая вкусная профессорша. — Фенрир Сивый разворачивается куда-то вбок, видимо, обращаясь к своему спутнику.

— Слезь с неё, тебе же предельно ясно было сказано, что притащить её нужно в целости и сохранности! — раздаётся громкий женский голос с истерическими нотками, а в следующее мгновение вспыхивает что-то синее, и я проваливаюсь в темноту.

Комментарий к Глава 15. НОВЫЙ УРОВЕНЬ

Ну что, на ваш суд.)

Правда, меня упорно не покидает идея о том, что события разворачиваются слишком быстро, а в этой главе я замудрила с переживаниями. Но очень-очень хочется, чтобы чувствовалось так же, как чувствует ГГ.

========== Глава 16. РИККИ—ТИККИ—ТАВИ ==========

Тело оказывается настолько тяжёлым, что глаза получается открыть не сразу. Темнота начинает плыть, заходясь цветными пятнами, пока наконец не обретает очертания чего-то, отдалённо напоминающего человеческое лицо с мелкими, мышиными чертами. Существо какие-то мгновения меня разглядывает, видимо, решая, вижу я его или нет. Ещё через секунду лицо обезображивает гримаса, напоминающая крысиный оскал, и его обладатель странно дёргается. Раздаётся звук, напоминающий глухой удар по чему-то мягкому и плотному, а перед глазами снова начинает плыть. Кажется, даже для того, чтобы вдохнуть, требуется какое-то нечеловеческое усилие. Опять с трудом разлепив глаза, непонимающе смотрю на склонившегося человека. Личность снова дёргается, начинает нервно копошиться, а в следующий миг появляется странное чувство невесомости. Словно я плыву куда-то по воздуху. Глухо, словно через бетонную стену, появляется тягучее чувство боли, начинающееся где-то под правым ребром и через позвоночник, отдавая в руку, уходящее в затылок. К горлу подкатывает тошнота, и приходится закрыть глаза, стараясь сохранить остатки самоконтроля.

Наваливается странная, словно предгриппозная усталость. Воспоминания, тягучие, словно дёготь, медленно поднимают на поверхность какие-то смазанные обрывки последних дней. Или дня? А может, прошли всего лишь несколько минут… Кажется, я потерялась во времени.

Белоснежные потолки с замысловатой лепниной, смотрящие со стен люди и необычайно красивая золочёная люстра. Всё это холодное великолепие периодически сменяется каким-то жутким сырым подвалом. Если бы у меня была возможность думать, наверное, я бы осознала глупость происходящего — мучители не проронили ни слова, но когда меня вырывали из забытия, я едва ли могла понимать, где пол, а где потолок, не то что задумываться над своим положением.

Сквозь какие-то жалкие защитные механизмы истерзанного организма пробивается воспоминание о боли.

Боли жуткой, выворачивающей тело до рвоты. Причём в достаточно искусном исполнении, удерживающей на грани агонии, не позволяя забыться, словно бы мучители получали от происходящего наслаждение.

Голова начинает противно тяжелеть, словно от прилившей крови, мешая думать и дышать.

Где я вообще оказалась, и кому от меня что нужно?

Осмысление собственного положения вдруг прерывает резко вернувшееся ощущение окружающего мира. Словно кто-то вдруг выкрутил на максимум звук и яркость. А ещё боль, обжегшая слева, в районе плеча, отдавшая в нижнюю челюсть.

От осознания того, что я болтаюсь вверх ногами, закладывает уши, и тут же накатывает противная пульсация в висках. Кажется, ещё чуть-чуть — и от давления пойдёт из носа кровь.

— Ты узнаешь нашу гостью, Северус?

Кажется, на какое-то мгновение сердце перестает биться, и схватывает дыхание.

Нет, нет, нет, только не это!

Словно издеваясь, какая-то сила медленно поворачивает меня лицом к свету. Отблеск пламени на мгновение слепит глаза, и, проморгавшись, я наконец замечаю, что, наверное, на метр ниже располагается стол. За ним, словно восковые куклы, сидят какие-то люди, но единственное, что я оказываюсь способна сейчас различить в этом наборе бледных мазков, так это замершее в ледяном отрешении лицо Снейпа. На какое-то мгновение мы встречаемся глазами, но даже этого мгновения хватает, чтобы я поняла всю сложившуюся ситуацию.

Меня подали к столу Волан_де_Морта. Сквозь накатывающую истерику осознания мысль складывается как-то сама. Простая до невозможного истина: шанса выжить нет. Если я и переживу этот пир, меня запытают забавы ради. Я слишком много видела сообщений в «Пророке». Они убивали даже маленьких детей, поэтому распотрошить заживо такую, как я, у них рука не дрогнет.

— Северус… помоги. — Ощущаю, как в уголках глаз начинают собираться слезы. Я не хочу, чтобы меня замучили. Страшно. Больно.

— Да, разумеется, — разрезает тишину бархатный баритон, от которого мучительно сжимается где-то за грудиной.

— А ты, Драко?

По спине прошибает, словно от задетого нерва.

Какого чёрта здесь делает ребёнок?!

— Ну да, ты же не ходил на её уроки, — снова раздаётся мерный голос. — К сведению тех из вас, кто с ней незнаком, у нас гостит сегодня Александра Рунцис, состоявшая до недавнего времени преподавательницей в школе чародейства и волшебства Хогвартс.

Вдоль стола проносится шумок одобрительного понимания.

— Да, профессор Рунцис сообщала детям чародеев и волшебников сведения о магглах… Объясняла, что они не так уж и сильно отличаются от нас… — раздаётся женский голос после какого-то нервного смешка.

— Северус… пожалуйста… пожалуйста…— тихо хриплю я, снова встречаясь с магом взглядом.

Пожалуйста, если эти люди решили меня убить, то лучше уж от твоей руки…

— Молчать! — раздаётся раздражённый голос, по всей видимости, принадлежащий Волан_де_Морту. — Однако грязнить и развращать сознание детей чародеев профессору Рунцис было мало, поэтому на прошлой неделе она напечатала в «Ежедневном пророке» страстную статью, посвященную защите грязнокровок. Волшебники, говорит она, должны принять в свои объятия этих людишек, крадущих наши знания и нашу магию. Вырождение нашей чистой породы, уверяет профессор Рунцис, есть вещь самая желательная… она была бы лишь рада, если бы все мы спаривались с магглами… или же, вне всяких сомнений, с оборотнями…

Над столом повисает гробовая тишина. Меня снова разворачивает к сидящим во главе стола.

Сев смотрит долго, и по глазам становится понятно, что он в моей дурной затее не помощник.

Черт. Ну, значит, буду убивать себя сама, уж спровоцировать этих остолопов не так-то и сложно. Замучить себя я не позволю. В крови начинает кипеть какая-то странная, раньше не ощущаемая сила. Наверное, это тот самый адреналин вперемешку с отчаянием, под которым русские солдаты бросались грудью на амбразуру, когда с гордо поднятой головой выходили вперёд к мучителям и не боялись смерти. Достойной смерти. И я не позволю себя сгнобить, как какое-то животное.

— А знаешь, Том… — сиплю я с кривой улыбкой, когда оказываюсь к главарю спиной, от чего и без того гробовая тишина становится совсем уж звенящей, — тебе не хватает ширины взглядов.

Лёгкие обжигает, кажется, словно все кости пытаются вылезти из тела, и если бы я могла, то взвыла бы от боли. Но почему-то крик застревает где-то в основании горла. Все мышцы сводит, выгибая суставы под неестественным углом.

— Повелитель…

Господи, Северус, что ты делаешь?!

— А я уже думал, что ошибся насчёт вас, — раздаётся скучающий голос тёмного мага, а в следующее мгновение удерживающая меня в воздухе сила исчезает, и я грузно, как мешок картошки, рухаю вниз, на стол, от чего собравшиеся, кажется, шарахаются в стороны.

Как же больно, я даже не знала, что во мне столько костей уцелело!

— Все вон, — тихо командует Реддл. Люди, бросая на меня затравленные взгляды, тут же начинают подниматься из-за стола. — Северус, останься.

— Приём радушнее не придумаешь… — хриплю, с трудом отдирая тело от лакированной столешницы, и почти тут же встречаюсь с пронизывающим взглядом странных красных глаз с вертикальными зрачками. Что уж говорить, в фильме Тому явно польстили. Существо напоминает человека настолько отдалённо, что, не зная предысторию, можно было бы смело назвать его фантастической тварью. Практически за считанные секунды в комнате остаёмся только мы втроём. Повисает тишина.

— И как это, наблюдать за гибелью своего фамилиара? — Том наконец поворачивается к Северусу.

Кого?

— Неприятно, — с отстранённым видом отзывается Снейп.

— Удивительная вещица. Сильный сосуд, устойчивая связь… И практически не изученные магические возможности, не так ли, Северус?

— Да, я сам её создал, но про остальные её способности ничего сказать не могу. Она просто маггл. — Я наконец сажусь вразвалку посередине стола, лицом к Волан_де_Морту. Сев смотрит словно сквозь меня.

Что-то я перестала улавливать нить разговора. В смысле «сам создал»?

— То есть ты хочешь сказать, что ничего особенного к ней не испытываешь? Занятно. — Реддл поглаживает огромную голову змеи, водрузившейся к нему на плечи. — И тем не менее, есть много вещей, которые я бы хотел проверить лично. Мисс Рунцис, вы же не откажете в сотрудничестве?

Несмотря на большое разделяющее нас расстояние, прекрасно вижу, как вертикальные зрачки становятся похожими на две тонкие полосы.

— О, что вы, с превеликим удовольствием, особенно когда так вежливо и убедительно просят, — фыркаю в ответ, даже не пытаясь скрыть издевку. — Только у меня есть одно условие.

Безумная мысль возникает как-то сама собой. Северус сереет, и я практически слышу, как в его голове проносится громкое лаконичное «Дура!». Реддл замирает с занесённой над змеей рукой, впиваясь в меня взглядом.

— И что же хочет мисс Рунцис? — шипит Том, чуть щурясь.

— Пообещайте, что Драко Малфой не будет участвовать в сражении за Хогвартс.

Кажется, словно воздух вокруг начинает вибрировать, точно раскалённый.

— В противном случае я того и гляди доведу ваших милых последователей до грехопадения раньше, чем вы успеете хоть что-то узнать о моих особенностях, — хриплю я, бросая из-под нависающих волос взгляд в сторону закрытой двери.

— Какая дерзость. — Волан_де_Морт вскидывает голову, с надменным видом меня разглядывая. — Не много ли ты о себе думаешь?

Сев, прости меня, бога ради, я уже сто раз пожалела, что вообще открыла рот. Да, знаю, идиотка.

— Если меня не подводит память, ради создания крестражей вы готовы были на любые жертвы, а если я правильно понимаю, то я буду посовершеннее ваших безделушек.

Блефую. Нагло и глупо, основываясь на каких-то россказнях, вынесенных после просмотра того фильма о драконе. Но тем не менее, если этот псих действительно во мне нуждается, на это условие придётся согласиться. Северуса он тоже тронуть не сможет, пока он связывает его с Поттером. А дальше видно будет. Главное — пережить эту ночь и заставить этого урода поверить в нашу полную незаменимость.

— Ладно, я обещаю, что Драко не будет участвовать в сражении, — тихо шипит Реддл.

— Дай Непреложный Обет.

Откуда я вообще это название вспомнила? А, хрен с ним.

Кажется, Волан_де_Морт скрипит зубами от бешенства. Сидящий рядом Северус, по всей видимости, перестаёт дышать, становясь похожим на мраморную статую.

— Северус, достань свою палочку, — загробным голосом, тоном, не терпящим и намёка на возражение, шипит Рэддл. Том бросает на Снейпа испепеляющий взгляд. В следующий миг моё тело сжимает так, что, кажется, слышно, как начинают жалобно трещать рёбра. Медленно меня протаскивает по столу, подвозя практически вплотную к темному магу.

— Руку.

Уже сто раз пожалев о том, что вообще решила во всё это ввязаться, протягиваю трясущуюся неповреждённую руку, которую с силой сжимают худые костлявые пальцы. Невольно кривлюсь от боли, когда Реддл перекатывает в руке мои костяшки.

— Ну,— шипит маг, пристально впиваясь в меня взглядом.

— Пообещай, что Драко Малфой не будет участвовать в сражении за Хогвартс. — От страха во рту пересыхает, язык мерзко приклеивается к верхнему нёбу и с трудом ворочается.

— Обещаю, — цедит, не разжимая челюстей, Реддл.

Вокруг наших рук начинают танцевать тонкие огненные нити, оседая на кожу с лёгким свечением. С трудом сдерживаю желание дёрнуться, боясь обжечься, но, на удивление, боли от этого света не ощущается. Странная магия длится какие-то секунды, а в следующее мгновение колдун резко разрывает контакт, по всей видимости, ещё приложив магией, потому что я с силой отлетаю назад, опрокидываясь на спину, вжимаемая невидимой бетонной плитой в стол. От невозможности нормально вдохнуть начинает кружиться голова. Где-то в темной высоте, практически под потолком, различаю такой знакомый птичий свист.

— Кася, сюда… — пытаюсь я позвать, не понимая, что делаю, и совершенно не слыша своего голоса. — Касенька…

Я так соскучилась по своей птичке. Не знаю, сколько мы не виделись, но так остро захотелось, чтобы она была рядом. Тупо вглядываюсь в темноту потолка, ожидая, когда пеночка привычным движением вынырнет ко мне.

Очередное звонкое «кюить», и Кася, заложив крутой вираж, опускается ко мне. Дёргаюсь в неосознанном желании подставить руку, чтобы птичка приземлилась на раскрытую ладонь.

Я не успеваю понять, что происходит, когда вдруг вспыхивает неяркий голубой свет. Кася, которой до меня оставалось не больше метра, как-то странно дёргается, а в следующий миг птичка рассыпается трухой. Сероватые хлопья опускаются на всё вокруг. Лицо, волосы… Чувствую, как от вдоха начинает скрести горло, и я захожусь кашлем.

В голове начинает всё мелькать, словно в калейдоскопе.

Это всё не по-настоящему, этого не может быть. Он не мог, не мог, не мог…

Чей-то истошный крик режет по нервам, заставляя вздрогнуть. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем понимаю, что кричу я сама. Или не кричу, или мне это только кажется?

Кто-то стаскивает меня со стола, больно хватая за раненое плечо. Кажется, пытаются поставить на ноги, но я совсем их не чувствую. Я вообще больше ничего не чувствую. Весь мир неумолимо плывёт перед глазами. Какие-то тёмные коридоры, так напоминающие Хогвартс, но почему-то совершенно холодные и безлюдные. Высокие резные двери. Какое-то помещение, пахнущее пылью и жасмином. Какое ужасное сочетание.

***

Бархат.

Я потихоньку возвращаюсь в реальный мир, бессознательно приглаживая приятную ткань в нескольких сантиметрах от собственного лица.

Пожалуй, сейчас самое время просыпаться.

Жмурюсь, надеясь, что окружающий кошмар наконец пропадёт, но открыв глаза, я обнаруживаю себя лежащей все там же, под тяжёлым балдахином, на бархатном покрывале.

Что я наделала… Я чуть не убила нас всех… Касенька…

Тяжело вздыхаю, морщась от запаха пыли.

Неужели я, дура, действительно решила, что можно ставить Рэддлу условия? Какая же я идиотка…

Ещё какое-то время бессознательно пролежав, я так и засыпаю. Слишком много всего навалилось. Лишь бы только с Северусом всё было в порядке.

***

От ощущения постороннего присутствия я нервно дёргаюсь, садясь на кровати и машинально готовясь драться при всей абсурдности идеи. Обведя глазами комнату, я наконец замечаю замеревшую в углу женщину. Я её уже где-то видела.

— Меня зовут Нарцисса Малфой, — наконец подаёт голос женщина, по всей видимости, начав с самого простого.

— Саша Рунцис, — еле слышно отзываюсь я в ответ, тут же испугавшись собственного полностью сорванного голоса.

— Мисс Рунцис… — на мгновение повисает тишина, за которую я успеваю так же медленно, цепляясь за попадающуюся под руки мебель, подняться на плохо слушающиеся ноги и во все глаза уставиться на мать Драко. — Тёмный Лорд приказал вам одеться и спуститься вниз. Я пришлю к вам домовиков, они помогут.

Леди наконец оповещает меня о цели своего появления.

Тёмный Лорд приказал. Отлично. Закончим показательное убийство.

Тихо благодарю женщину, после чего она быстро удаляется. Домовики появляются в комнате почти в тот же миг, как щёлкает дверь. Причём их настолько много, что тут же становится не по себе. Меня каким-то образом почти мгновенно сгружают в ванну, раздев догола быстрее, чем я успеваю возмутиться. Отмывают меня так же быстро, в несколько рук. Замечаю, как упорно розовеет вода и появляется противный металлический привкус в воздухе. Передергиваю плечами, пытаясь прогнать отвращение. Благо экзекуция продолжается какие-то считанные минуты. Ужеспустя несколько мгновений на смену тошнотворному запаху крови приходит аромат какой-то вкусной косметической отдушки шампуня для волос. Меня нещадно чешут, щиплют и пилят чуть ли не в десять рук. Спустя каких-то двадцать минут я снова оказываюсь в комнате, всё такая же голая, но уже намытая. Большое напольное зеркало отражает в себе жутковатую сущность, чем-то напоминающую результат любви голума и кузена Итта из «семейки Адамс». Синевато-мраморная кожа, совершенно болезненного вида после кровопотери, огромный малиновый синяк над левым плечом, переходящий на ключицу, исцарапанные и разбитые ноги. В довершение образа малиновые тени под красными от полопавшихся сосудов глазами.

Ведьма, самая что ни на есть натуральная. Метлы и ступы не хватает.

Видимо, оценив всю плачевность ситуации, эльфы, тихо переговариваясь, взялись за меня с тройным усердием. В тот момент, когда меня попытались загрузить в блузу с рукавами-фонариками, не выть уже не выходило. Раненое плечо нещадно болело, и от малейшего движения из глаз начинали сыпаться искры. Ещё каких-то минут двадцать спустя я оказалась упакованной в длинное чёрное платье. Объёмные рукава, высокий воротник, сотня маленьких пуговиц. И большой бант на пояснице.

Чудо, а не девочка.

Благо домовики решили не рисковать, поэтому на ногах у меня оказалось что-то среднее между домашними тапочками и балетками. Ещё минут пять, и под тихое шипение я оказалась выдворенной в коридор.

Комментарий к Глава 16. РИККИ—ТИККИ—ТАВИ

Для тех, кто очень ждал.)

========== Глава 17. СЛАБОЕ МЕСТО ==========

За дверями обнаруживается мужчина. Какое-то мгновение мы диковато оглядываем друг друга. Если я ничего не путаю, то этот высокий худой человек с запавшими глазами, аристократической выправкой и при этом абсолютно затравленным взглядом — не кто иной, как отец Драко. В неярком пламени факелов прекрасно различима платиновая грива, собранная в небрежный хвост, по всей видимости являвшийся остатком былого великолепия. Видок, конечно, у мужчины оказывается жалкий. Наконец маг отмирает, коротко тряхнув головой, указывает мне идти следом.

От недавней бравады не остается и следа. Спесь и безрассудное слабоумие словно хомутом придавливает смирение. От равнодушия к собственной судьбе даже становится как-то не по себе. Камикадзе новоявленная.

Кости ломит, как при гриппе, и хочется лечь пластом, прямо вот тут, посередине коридора, дожидаясь свою неминуемую смерть. В том, что за выходку я расплачиваться буду ещё ой как долго, понятно и без слов. Видимо заметив, что я прилично отстаю, мой проводник с выражением крайнего недовольства на лице всё-таки берёт меня под локоть и не то ведёт, не то волочит в нужном направлении. В тот момент, когда мы наконец оказываемся перед необходимой дверью, мужчина аккуратно меня отпускает, проверяя, способна ли я вообще ровно стоять, и на мгновение внимательно смотрит мне в глаза. Наверное, показалось, но почему-то в этот момент я решила, что я заметила какое-то простое, по-человечески тёплое понимание и искреннее сочувствие. В следующее мгновение дверь медленно приоткрывается, и мне кивают, приглашая внутрь.

Несмотря на мою убеждённость в том, что спала я не так уж и много, за окнами просторного помещения обнаруживается глубокая ночь. Но разбираться во времени суток возможности не представляется. С порога я замечаю странную, почти картинно гротескную композицию: в комнате, кроме двух огромных кресел у растопленного камина, мебели не наблюдается. Чтобы различить в одном из присутствующих Северуса, мне хватает одного быстрого взгляда на руки. Напротив с видом абсолютной отрешённости сидит тёмный лорд. С лёгким щелчком за моей спиной захлопывается дверь, оповещая о том, что пути назад нет.

В голове раздается истеричный смешок.

Ну всё, допрыгалась.

Постояв ещё какое-то время и придя к выводу, что внимание собравшихся вообще никак не изменяется, все стороны моей многогранной личности приходят к выводу, что можно и подойти поближе. В конце концов, зачем-то ведь меня позвали. Медленно, стараясь не шуметь и при этом полностью противореча здравому смыслу, крадущейся походкой начинаю подбираться к мужчинам.

Оказавшись на расстоянии метров двух, обнаруживаю, что Реддл читает увесистый томик в тёмном переплете с неразличимым названием, а Снейп с каким-то остекленевшим взглядом следит за его занятием. Постояв с полминуты и придя к выводу, что мне отдельного приглашения не светит, медленно подбираюсь к широкому подлокотнику кресла Снейпа и пристраиваюсь рядом с профессором.

Куря на жёрдочке.

Только спустя минут пять приходит осознание того, что мужчины вообще не шевелятся. Тут же становится как-то совсем не по себе, но говорить или что-то делать не хватает духа. Начинает казаться, словно время остановилось. Изучать Реддла нет ни малейшего желания, поэтому я обращаю все своё внимание к Северусу. Кажется, словно за прошедшее с разговора на опушке леса время мужчина постарел добрых лет на десять. Лоб, глаза, носогубный треугольник покрывает россыпь достаточно глубоких морщин. Видимо, сказывается стресс. Привычно замусоленные, точно немытые, волосы чуть поблёскивают в свете огня.

Северус вздрагивает так неожиданно, что я сама чуть не отпрыгиваю в сторону, а маг моментально одаривает меня удивлённым взглядом. Почти в этот же миг Реддл с глухим хлопком закрывает книгу, прожигая меня взглядом.

— Добрый вечер, мисс. — Мужчина чуть кривит тонкие губы в подобии улыбки, а я нерешительно киваю в знак приветствия. — Знаете, кажется, я немного погорячился во время нашей прошлой беседы. Северус только сейчас рассказал мне, зачем вам была нужна эта птица. Есть у вас какие-нибудь мысли, как ещё продлить вашу жизнь?

Я бросаю непонимающий взгляд на Снейпа.

— Мой лорд, если она будет находиться рядом со мной, никто не посмеет её тронуть, — отзывается маг, глядя куда-то за спину тёмному лорду, и я только спустя мгновение замечаю змею. Том тоже чуть поворачивает голову, следя за своим питомцем. Повисает тишина. Змея, неспешно ворочая своё толстое тело, ползёт мимо кресел. Ещё какие-то секунды, и я снова ощущаю подкатывающую тошноту: рептилия не спеша подползает к моей ноге и, перекатывая кольца мышц, начинает взбираться на меня. Передавив мне ноги, обвившись вокруг пояса так, что заныло в ушибленном боку, скользнув по правому плечу, жуткая тварь опускает мне голову на грудь, и я наконец понимаю, что даже шевельнуться не могу под тяжестью этой твари. А ещё, сожмись чуть сильнее, и она не то что меня задушит, а кости переломает без особого труда. Повисшую тишину прерывает тихое шипение. Дышать становится тяжело. Реддл задумчиво постукивает пальцами по подлокотнику, не спуская с меня глаз.

— Нет, Северус, не с тобой. Пусть девочка будет подле Нагайны. Мне кажется, у них есть что-то общее.

Я диковато кошусь на змею.

Что у нас с ней может быть общего?

— Конечно, повелитель, — чуть кивает головой Снейп.

Мужчины ещё какое-то время тихо переговариваются на непонятные мне темы. Реддл легко взмахивает рукой, и недовольно шипя, змея всё-таки с меня слезает. Наконец, бросив что-то о том, что завтра утром нами займутся, тёмный лорд нас отпускает.

***

До дверей своей комнаты я весьма успешно разглядываю ковёр под ногами. Чувство вины пробирает до мозга костей, поэтому я с трепетом жду, когда же Северус всё-таки выскажет мне всё, что обо мне думает. Но Сев молчит, отчего становится совсем невыносимо. Молчит всё время, что мы плутаем по коридорам, молчит, когда всё-таки впускает меня в ту же комнату, в которой меня приводили в порядок эльфы. Молчит и упорно не смотрит в мою сторону. Только тихо потрескивает камин, да звякают от ветра мелкие квадратные стекла в деревянной раме.

Забираюсь на кровать с ногами, скривившись от боли, когда нечаянно опираюсь на раненую руку. Подкатывает очередная паника с истерикой, когда Северус, расположившийся в кресле у камина, наконец-таки переводит на меня тяжёлый взгляд.

— Я правда не думала, что им зачем-то понадоблюсь! Я понятия не имела, что они решат меня найти! Я, прости, я не хотела тебя подставлять! Я просто прочитала про единорога, я хотела помочь, я…

Начинаю сипло тараторить на одном дыхании, периодически взмахивая от беспомощности здоровой рукой в тщетной попытке оправдаться. К горлу подступают слезы.

Я ведь правда хотела как лучше.

— Что с рукой? — Северус чуть щурится.

В смысле что с рукой? Я ведь его втянула в чёрт знает что, а он…

Я непонимающе чуть встряхиваю головой и аккуратно касаюсь левого плеча. От боли перед глазами тут же вспыхивают чёрные пятна, и требуется некое усилие, чтобы не упасть вперёд лбом, подвывая от боли и обиды. Ни разу не ломала себе кости, а тут.

Видимо, прочитав на моем лице более чем красноречивый ответ, маг медленно поднимается с места и подходит ближе, опускаясь рядом со мной на кровать.

— Показывай.

Так странно…

Отвожу взгляд, стараясь не смотреть на мужчину. Северус распускает шнуровку моего корсета. Даже будь у меня две здоровые руки, едва ли я смогла бы вылезти из этого платья самостоятельно, а сейчас…

Ощущаю размеренное дыхание мужчины на своей шее. Закусываю губу.

Странно. Почему-то привычное паническое стеснение сейчас уступило месту спокойствию и доверию.

Бросаю робкий взгляд через плечо, когда мужчина чуть подаётся в сторону, чтобы отложить снятый с меня корсет.

Прикрываю глаза и на мгновение задерживаю дыхание. Снейп садится напротив меня. Сердце ускоряет ход, а щёки начинает печь. Тёплая шёлковая ткань блузки, ловко подцепленная Северусом, чуть щекоча кожу, выползает из-под пояса юбки. Послушно поднимаю руку вверх и чуть морщусь, когда из-за натяжения ткань всё-таки врезается в плечо. По спине пробирают мурашки. Неловко закрываю здоровой рукой грудь. Северус аккуратно убирает космы мне за спину. Я слежу за движениями мужчины из-под полуприкрытых ресниц. Маг сосредоточенно разглядывает моё повреждённое плечо. В тусклом свете луны и отблеске камина видно, что мужчина немного хмурится. На конце волшебной палочки загорается тёплый зеленоватый свет. От неосторожного движения или от воздействия магии прошибает по позвоночнику так, что я, шумно всхрипнув, дёргаюсь вперёд, упираясь лбом в плечо Снейпа, и до судороги сжимаю край его мантии. Начинает закладывать уши, неметь язык и упорно плыть перед глазами. Сквозь болевой шок пробивается едва различимый тихий голос Северуса. Я не понимаю слов, но от одного его звука, кажется, боль начинает нехотя отступать. Ощущение времени теряется. Пропадает свет и волшебная палочка, а мы так и сидим рядом. Северус аккуратно берет меня за руку, переплетая наши пальцы. Хочется поставить время на паузу.

Он рядом.

Грустно улыбаюсь собственным мыслям.

В голове становится удивительно пусто, а на душе спокойно. Словно от всего окружающего мира, от всех этих жутких вещей меня отгородила высокая непроницаемая стена.

Удивительный ты человек, Северус.

Не знаю, сколько минут или часов мы проводим в этом странном оцепенении, но я всё-таки начинаю клевать носом. Он уходит всё так же молча и не глядя, оставляя удивительно тёплое послевкусие. Не снимая покрывала, забираюсь под холодное пуховое одеяло. Стараюсь сжаться в клубочек, свернувшись на пригретом участке кровати. В любом случае, Северус на меня вроде бы не сердится.

***

Сердце мучительно сжимается, когда наутро, проморгавшись, вместо привычного деревянного стола и каменной кладки стены обнаруживаю тёмно-зелёные обои в мелкий цветочек.

Я не дома.

И даже не «не дома», а я даже не в привычном Хогвартсе. Словно в подтверждение этой мысли, в голове любезно всплывают воспоминания о странном заседании, о ультиматуме Тому Реддлу, о змее и о Северусе.

Господи, да у меня совсем мозги отшибло.

От воспоминания о том, как я внаглую чуть не попыталась страх всея Британии взять на понт, становится дурно. Вот тут я готова поверить в феноменальное везение. Правда, представить, что будет дальше, совсем страшно.

Рассеяно побродив по комнате туда-сюда, обнаруживаю на спинке кресла своё платье и мантию. От валяния по подлеску не осталось и следа. Ну, собственно, а чему тут удивляться.

Разобраться, как заставить идти из крана горячую воду, я так и не смогла, поэтому в ванне задерживаться не пришлось. Всегда мечтала начинать день правильно, с зарядки, ледяного душа и тарелки свежих фруктов. Видимо, хоть как-то начну воплощать в жизнь мечты из прошлой, нормальной жизни.

Свои вещи пахнут по-своему, особенно. С удовольствием жмурюсь.

Ладно, где наша не пропадала. Тем более, пути назад уже не имеется.

И закрутив волосы в странную конструкцию, единой идеей держащуюся, бодрым шагом отправляюсь добывать себе здоровый завтрак. Ну, или новую порцию неприятностей, тут уже как пойдёт. В конце концов, перспектива помереть с голоду в сложившейся ситуации как-то совсем не улыбается, да и будет даже обидно от нелепости. А может, я вообще сгущаю? Нет, Реддл, конечно, редкостная мразь, но и его понять можно. Кто знает, что он пережил, что стал таким монстром как внутри, так и снаружи.

Выбравшись в коридор, обнаруживаю, что весь замок словно погружён в сон. Побродив туда-сюда, с удивлением обнаруживаю часы, показывающие без четверти шесть.

В голове промелькивает шальная идея найти или Северуса, или еду. Почему-то эта мысль кажется вполне нормальной — желудок болит так, словно я неделю не ела. Ещё бы знать, где искать.

И что, кстати, вчера был за прикол с фамильяром? Надо бы расспросить об этом Снейпа. А то чем дольше я в этом мире нахожусь, тем меньше понимаю происходящее.

Я заворачиваю за очередной угол и с трудом успеваю остановиться, чтобы не врезаться в вышедшего навстречу человека.

— Вы? — раздаётся знакомый чуть сорванный голос.

На меня сверху вниз смотрит Драко, причём с таким видом, будто перед ним по меньшей мере привидение.

Почему-то мысль про привидение вдруг стукает по голове, заставляя опустить взгляд на собственные руки.

Да нет, вроде пока из плоти и крови.

— Видимо, я, доброе утро. — От собственного абсолютно сорванного голоса морщусь. Связки отзываются такой противной болью, что на мгновение появляется паническая мысль о узлах.

— Что вы здесь делаете? — Драко отступает на шаг назад, всё ещё не переставая смотреть на меня, как на какое-то новое чудо света.

— Ну… Вообще искала, где можно позавтракать, — перехожу я на шёпот.

Надо раздобыть где-то альбом с чем-нибудь пишущим и закапать на связки персиковое масло с адреналином.

Боги, где я в этом бардаке найду хорошего фониатора?

— Я провожу вас. — Мальчик отходит в сторону. Какое-то время мы бредём в полной тишине.

За высокими окнами начинают проглядывать первые лучи солнца. Небо окрашивается в лилово-розовые цвета, и воздух вдруг наполняется стойким запахом сирени и озона, хотя открытых окон я не вижу.

— Профессор, это правда? Ну то, что вы тоже Пожиратель? Профессор Снейп сказал всем вчера, что вы теперь тоже с нами.

Чуть не спотыкаюсь и давлюсь воздухом.

— Да из меня Пожиратель… — начинаю я сиплым возмущённым голосом. Мозги включаются после языка, и на секунду зависнув, чтоб не брякнуть опять какую-нибудь дурь, снова подставив Северуса, быстро додумываю, как более-менее логично закончить начатое предложение: — надеюсь, получится великолепный. Служу Тёмному лорду.

Маггл — Пожиратель смерти! Держите меня семеро!

Внутреннее «я» заходится в истерическом смехе со всей комичности происходящего, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы тоже не расхохотаться под удивлённым взглядом паренька. Благо из-за вынужденного шёпота всю глубину моей странной реакции я могу выдать только мимикой да жестикуляцией. Вид у Драко становится сразу какой-то более понурый.

— Я… я хотел сказать вам спасибо, за тогда, за помощь с исчезательным шкафом, — бормочет Малфой, почему-то вдруг разглядев что-то безумно занимательное в коротком ворсе ковра под нашими ногами.

Шумный вдох получается непроизвольно. Блондин вскидывает голову, снова одаривая меня удивлённым взглядом.

— Да не за что. Я рада, что с тобой всё в порядке.

Драко как-то грустно улыбается в ответ.

— А ещё ко мне можно на «ты», я тебя не настолько старше, да и мы сейчас не в школе, — наконец нараспев сиплю ту самую фразу, которую у меня язык чесался сказать последние полгода. Очень, знаете ли, странно, когда тебе выкает лоб, который всего на пару лет тебя младше и на полголовы выше.

— Хорошо, — снова затравленно улыбается младший Малфой. — Мне кажется, уже готов завтрак.

Мы бредём по залитому золотом рассвета коридору. В воздухе плавно кружат пылинки. Люди на картинах сонно морщатся и, кутаясь в свои богатые одежды, стараются отвернуться от ослепительного солнца. На какое-то мгновение я даже забываю о всей катастрофичности происходящего, залюбовавшись игрой света на идеальных мраморных стенах, на изящные колонны в конце коридора, на причудливую лепнину, украшающую потолок.

— Безумно красивый дворец, — с нескрываемым восхищением я наконец поясняю немой вопрос по своей поводу остановки.

— Менор, — с лёгкой улыбкой поправляет меня Драко. — По мне, так совершенно обычное. По сути, это просто куски облицовки, на пару сотен лет пережившие своих создателей. Не люблю этот замок. Сколько себя помню, всегда хотел, чтобы мы жили где-то в другом месте, менее помпезном и более уютном…

Вот теперь начинается моя очередь удивляться.

— В смысле «сколько себя помнишь»? Ты здесь с рождения живешь?

Удивлённо хлопаю глазами, снизу вверх уставившись на мальчика. Тот снова как-то по-виноватому улыбается, пожимая плечами.

— Это родовое поместье, принадлежит нашей семье уже лет шестьсот.

— Настоящий дворец, — хмыкаю я, тряхнув головой и снова продолжая путь.

Заметив мою заинтересованность поместьем, по ходу движения мальчик рассказывает мне про встречаемые по пути комнаты, про людей, изображённых на картинах, про предметы интерьера разной степени старости. Странно, но кажется, он не такой мерзкий, как мне представлялось ранее. От налёта забалованного принца сейчас не осталось и следа. Зато очень заметна дёрганность в движениях, да и до сих пор сохранившийся болезненный вид. Хотя мне почему-то кажется, что я сейчас выгляжу не сильно лучше.

Так, за разговорами ни о чём, мы спускаемся на два этажа ниже. Странно озираясь, Драко попросит меня подождать его в одной из комнат, чтобы он смог узнать о стадии подготовки к завтраку у домовиков, и исчезает за дверью.

Да уж, хозяева дома, а вид такой, словно их тут бьют.

Осознание того, что мальчик оставил меня в библиотеке, приходит только после того, как я с полминуты тупо разглядываю выстроенные в алфавитном порядке книги разной степени потёртости и толщины.

Ну всё, вот тебе, пожалуйста, голова почти не соображает.

На полу обнаруживается шкура какого-то диковинного животного с раскрытой зубастой пастью. Толстые деревянные панели на стеллажах покрывают причудливые орнаменты.

Интересно, кстати, а где сам Волан_де_Морт и его змея, которая должна за мной присматривать. И как он вообще себе это представляет.

Рассеяно вожу рукой по створке стеклянного шкафа, как вдруг за дверями раздаётся какой-то шум. Настороженно замираю, вслушиваясь. В следующее мгновение дверь с хлопком открывается, пропуская в помещение какого-то высокого мужчину. Первое и единственное, что я успеваю заметить, — так это какой-то странный, немного безумный блеск тёмных глаз. Он почти мгновенно преодолевает разделяющее нас расстояние, остановившись в метре от меня, и проходится настолько хищным взглядом, что вмиг становится холодно. Я даже не сразу замечаю стоящего чуть поодаль Драко с выражением искренней паники на лице.

— Доброе утро, мисс Рунцис. Меня зовут Антонин Долохов. Рад с вами познакомиться лично. В последнее время к нам не так часто приходят новые люди, особенно столь приятные. — Наконец мужчина чуть наклоняет голову в чём-то напоминающем поклон и протягивает руку.

— Очень приятно. — Голос благополучно исчезает до еле слышного лепета. Нерешительно протягиваю руку и, оцепенев, наблюдаю, как мужчина нарочито медленно приподнимает её, еле касаясь губами моего запястья.

— Долохов, доброе утро.

От раздавшегося у меня за спиной голоса чуть не подпрыгиваю, диковато оборачиваясь на появившегося словно из воздуха человека.

— О, Люциус, какая неожиданная встреча. — Лицо моего нового знакомого искривляется, словно, произнося имя хозяина поместья, он раскусил что-то кислое.

Люциус, что удивительно, никак не отреагировав на пренебрежение в голосе Антонина, вдруг железной хваткой впивается в моё плечо, оттягивая меня на шаг в сторону. Мужчина нехотя выпускает мои пальцы.

— Мисс Рунцис, нам пора.

— Если ты не заметил, Люциус, мы с юной леди вели светскую беседу. Пора бы тебе наконец запомнить своё место.

И вот теперь-то мне становится по-настоящему страшно. Только в этот момент до меня наконец окончательно доходит уровень того звездеца, в который я так удачно вписалась.

Пожиратели смерти — люди без каких-либо моральных устоев, за редким исключением, и в большинстве своём обладатели чемодана диагнозов на радость психиатрам. И вот сейчас, видя диковатый взгляд, скользнувший сначала по мне, а потом по стоящему рядом Малфою-старшему, я понимаю, что нас двоих сейчас сотрут в порошок, и кроме Северуса и Драко с его мамой, горевать по нам никто не будет.

— Её хочет видеть наш лорд, — ледяным голосом отзывается блондин, продолжая сжимать моё плечо.

Кажется, здоровый завтрак на сегодня отменяется. Можно начинать вспоминать известные молитвы.

Комментарий к Глава 17. СЛАБОЕ МЕСТО

Всем, кто верил и ждал🖤

Делились впечатлениями)

========== Часть третья. Глава 1. СЕВЕРУС ТОБИАС СНЕЙП ==========

С лёгким скрипом перед нами раскрываются очередные двери. Рука Люциуса на моём плече сжимается ещё крепче, от чего я еле слышно ойкаю. Маг тут же поспешно меня отпускает и взмахом руки предлагает пройти вперёд.

После залитых светом коридоров кажется, будто мы попали, по меньшей мере, в подвал. Несколько мгновений требуется на глупое озирание по сторонам, и я, наконец, начинаю различать окружающие предметы. Большой зал, выходящий на теневую сторону дома, плотно задёрнутые шторы и полное отсутствие мебели. Становится совершенно неуютно, и я наконец замечаю его змеиное величество. Реддл чуть щурится в мою сторону, непринуждённо расхаживая между подчинёнными. По периметру зала обнаруживаются замершие статуями мать Драко, всклокоченная женщина, а также Северус и Сивый. В носу тут же начинает скрести запах немытого тела, грязи и ещё бог знает чего. На мгновение появляется мысль о том, что это не люди, а искусно сделанные куклы. Раздаётся щелчок двери, и в паре шагов от меня замирают Драко с Люциусом и мой новый знакомый неприятной наружности.

— Наконец-то все в сборе, можем начинать наш небольшой эксперимент, — разрезает повисшую тишину чуть шипящий голос Тёмного лорда.

Бросаю косой взгляд на Малфоев. Судя по вытянувшемуся лицу Люциуса и беспокойно поглядывающему на отца парню, ничего хорошего нам не светит.

— Нарцисса, дай девочке свою палочку.

Вздрагиваю, оборачиваясь к блондинке. Женщина кидает на меня безумный взгляд и отворачивается к своему господину, видимо решив, что ослышалась.

— Я сказал: живо, — в голосе Реддла звенит раздражение.

Торопливо, на плохо слушающихся ногах, с неестественно прямой спиной, Нарцисса подходит ко мне. Светлое идеально отполированное дерево с, по всей видимости, золотой фигурно выкованной рукоятью опускается в мою дрожащую руку. Почему-то эта палочка ощущается, как кусок нержавейки.

— Начинай, — снова раздаётся голос Тома.

В следующее мгновение кажется, что я забываю как дышать. Медленно, словно в

фильме, я вижу, как падает, точно подкошенный, Драко. Люциус было дёргается к сыну, чтобы его подхватить, но стоящий рядом Долохов что-то делает, взмахнув палочкой, и блондин замирает. Нарцисса тоже дёргается вперёд, но рядом вырастает как из-под земли всклокоченная женщина, оттягивая хозяйку дома в сторону.

— Ну же, действуй, — раздаётся скучающий голос Волан_де_Морта, и, словно в ответ, раздаётся жуткий вопль мальчика. Драко неестественно выгибается, беспомощно открывая рот и судорожно цепляясь пальцами за идеально отполированный мраморный пол. По щекам ребёнка начинают течь слезы. — Давай, спаси его, ему же так больно.

— Прекратите! — Дёргаюсь я, обхватывая себя руками, чтобы унять нервный озноб. — Он же ещё ребёнок! Перестаньте!

— Не я наложил заклинание, так что придётся тебе самой колдовать. — Реддл со скучающим видом отворачивается к высокому зеркалу. Появляется стойкое ощущение, что это всё совершенно нереально, что это не со мной, что это оживший ночной кошмар, от которого я схожу с ума.

— Помогите… — оглядываюсь по сторонам в глупой надежде найти помощь. — Умоляю, хоть кто-нибудь.

И замираю, уставившись на Северуса. Маг смотрит мне прямо в глаза. Снова эта жуткая маска безразличия.

Раздаётся очередной полный боли, срывающийся вопль Драко, от которого я вся сжимаюсь.

Лишь бы всё закончилось, пусть это всё кончится побыстрее. Господи, да что мне делать-то?!

Северус, словно прочитав мои мысли, медленно переводит взгляд на стоящего чуть в стороне Сивого, на которого до этого я упорно старалась не смотреть. Оборотень, растянув губы в кривой хищной улыбке, что-то бормочет себе под нос, направив на Драко палочку.

И что мне…

«…Для того, чтобы заклинание, основывающееся на тёмной магии, сработало, необходима предельная концентрация и непрерывный визуальный контакт с оппонентом…»

Всплывает кусок из прочитанного от корки до корки не один раз учебника первого курса по защите от тёмных искусств.

И быстрее, чем я успеваю осознать всю глупость затеи, я уже подлетаю к оборотню с палочкой наперевес, в намерении не то всадить магическое оружие ему в шею, не то просто поколотить. Явно не ожидавший столь нахального выпада, Фенрир оборачивается ко мне только в последний момент и, не успев хоть что-то наколдовать, оказывается сбитым с ног. Тут же, отбросив палочку в сторону, оборотень вцепляется в мои запястья, с силой их сжимая и матюгаясь на чем свет стоит, а в следующую секунду отбрасывает меня в сторону, словно я ничего не вешу. Сжимаюсь в клубок, боясь шевельнуться

Краем глаза замечаю, что Драко перестал корчится в агонии и теперь просто лежит на полу без движения.

Ну всё, щас и меня грохнут.

— Сука рыжая! — взвывает маг, подпрыгивая на ноги и, видимо, собираясь что-нибудь со мной наколдовать, как вместо ожидаемого звука шагов в мою сторону неожиданно раздаётся грохот.

Неуверенно открыв глаз, замечаю, что оборотень валяется плашмя на полу.

Это что сейчас было?

Замечаю в руках Северуса волшебную палочку.

— Все вон, — вдруг раздаётся голос Тома, от чего я снова вздрагиваю, не решаясь подняться с пола. — Вы двое остаётесь. — Взмахивает пальцем Реддл в сторону меня и Северуса. Отмерший Люциус подхватывает на руки Драко, обвисшего безжизненным мешком. К горлу подступает тошнота.

Неужели он убил мальчика? Нет, не может быть!

Бросив на меня полный ненависти взгляд, за дверями скрывается Сивый. Кажется, у меня появился новый враг.

Последним из зала выходит Долохов, закрыв за собой дверь.

— Значит, не маг, — прерывает тишину чуть шипящий голос.

— Повелитель, я говорил вам. Это было лишн… — подаёт голос Северус.

Раздаются медленные шаги и шорох ткани о пол.

— Я не собираюсь с тобой это обсуждать. Мисс Рунцис, так что же, по-вашему, связывает вас и Северуса?

Том обходит меня по большому кругу, останавливаясь метрах в четырёх передо мной. Почему-то в этот раз всю браваду как рукой сняло, и я чувствую, как начинает подкатывать к горлу паника.

— Ничего. Мы просто коллеги, — тихо сиплю я в ответ, не в силах оторвать от Тома взгляд. От тихого треска дерева под пальцами нервно вздрагиваю, вспомнив про палочку Нарциссы.

Боги, лишь бы не сломать.

— Северус, подойди сюда. Покажи ей, я хочу, чтобы ты показал ей всё. — Реддл отворачивается, глядя мне за спину. Раздаются размеренные шаги Северуса.

— Мой лорд, имеет ли это смысл? — Северус подходит ко мне вплотную.

Привались спиной к его ноге, закрой глаза да сделай вид, что тебя нету, — проносится шальная мысль.

И вместе на эшафот. Романтично до невозможного, — просыпается истерический сарказм.

— Я сказал: покажи немедленно! — рявкает Волан_де_Морт.

Северус обходит меня и опускается передо мной на корточки.

— Посмотри мне в глаза. — Голос Снейпа вдруг становится до одурения тёплым. Таким, каким он периодически становился, когда мы оказывались наедине. Краем глаза замечаю слева от своего виска серебристое свечение и послушно поднимаю взгляд. Темнота чёрных глаз Северуса вдруг затягивает, я не успеваю испугаться.

***

Босые ноги чуть царапает шершавая холодная доска. Стараясь не дышать, медленно подкрадываюсь к когда-то белому, обкоцанному дверному косяку и прислушиваюсь. Крики стихли. От удушенных всхлипываний почему-то становится спокойнее.

— Я сказал: нет. Раньше надо было думать и свои ведьминские штучки использовать. Теперь делай с этим что хочешь, но ещё одного оборвыша я терпеть не стану. С меня и этого хватит.

Ноги как-то сами собой подгибаются, и я медленно сползаю на пол.

Значит, всё-таки не показалось.

— Боги, ну как ты не понимаешь… — снова раздаются всхлипы и какая-то нечленораздельная женская речь.

Стараясь, чтобы не скрипнула ни одна половица, возвращаюсь обратно в свою комнату. Внутри как-то до безобразного противно и тоскливо. Если бы у меня родился братик, я бы многому мог его научить, а если бы сестрёнка…

На глаза наворачиваются слезы, и приходится уткнуться носом в пахнущую пылью и перьями подушку. Нет, это неважно. Ему так будет лучше.

Но всё равно внутри безумно больно и одиноко. Ведь если бы был братик, его можно было бы научить ловить рыбу и ставить силки для птиц, а если бы сестрёнка…

***

Мама лежит в кровати, свернувшись в клубочек. Подтягиваю плед, закрывая её худые плечи. Кажется, она бледнее, чем обычно. Всё сегодняшнее утро она ни с кем не разговаривала. Видимо, это после их вчерашней ссоры. Становится страшно. Вдруг я мог что-то изменить? Может, не будь меня, братик мог бы родиться? Ведь папа сказал…

***

— Запомни, слышишь меня? Ты должен стать великим человеком. Слышишь?

Снова вглядываюсь в открытую перед носом книгу. От стоящей в воздухе пыли хочется не переставая чихать. Почему вообще нельзя заниматься чтением на кухне? Но мать планомерно показывает мне картинки каких-то трав. Должен запомнить. Поморщившись, переворачиваю пожелтевшую страницу. Интересно, если всё это действительно существует, может, и я действительно смогу стать великим магом? И мы сможем жить нормально? Папа станет любить маму, а мама будет любить папу?

***

Стараясь держаться тени деревьев, провожаю взглядом девочку. В рыжих волосах, собранных в тугие хвостики, кажется, запуталось солнце. Она деловито поправляет платье, держась за открытую дверь машины, и вдруг поднимает на меня взгляд.

Внутри всё сжимается, не давая возможности даже шелохнуться. Девочка дёргает носом, отворачиваясь в сторону на окрик родителей, и, легко забравшись на сиденье, хлопает дверью машины.

С шумом выдыхаю. Сердце колотится о грудную клетку, словно ненормальное.

***

Перехватывает дух.

Девочка, хлопнув длинными светлыми ресницами, протягивает руку и ребром согнутого указательного пальца проводит мне по носу. В следующую секунду на веснушчатом лице появляется счастливая улыбка, и девочка заходится хохотом.

— Сев, ну и лицо у тебя!

В уголках ее глаз появляются слёзы, которые она смахивает изящным движением руки. Кажется, в танцующих солнечных бликах она и сама светится.

***

Мама упорно тянет по перрону. От стыда хочется провалиться на месте. Замечаю громко ухающую белую сову в золочёной клетке. Где-то в глубине души противно царапает зависть. Когда-нибудь у меня будет такая же.

***

Облизываю обрезанный палец. Кто бы мог подумать, что точить эти несчастные перья без магии так сложно? Чёртов Филч со своими глупыми отработками.

***

Вкусно пахнет хвоей. Она закусывает губу, отводя взгляд в сторону, и не переставая теребит в руках тёмно-красную ленточку. Проходит всего секунда, как на её лице появляется та самая ужасающая решимость.

Не успеваю отреагировать.

Щеку обжигает, словно приложили каленым железом, а она, улыбнувшись, круто разворачивается, взметнув рыжие кудри, и исчезает за картиной толстой дамы.

***

Ненавижу.

Со всей силы ударяю по каменной кладке. От чувства собственной ничтожности хочется выть.

Так просрать единственного дорогого человека ещё надо постараться. Потому что, как всегда, сначала сказал, а потом подумал! Потому что опять пелена глаза закрыла. Будь проклят этот вечно безмозглый Поттер с придурошным Блэком. И я теперь ни капельки не лучше.

Ну и катись оно всё к черту, теперь буду общаться с кем захочу и как захочу, и пусть делают с этим что хотят. Хуже уже точно не будет.

***

— Жениться?

Попёрхиваюсь воздухом, оторвавшись от котла, наконец бросаю взгляд на замершего перед столом Пожирателя.

А я-то всё гадал, что он всё вокруг да около трётся.

Бред. Ну кто женится ради собственной выгоды? Хотя вопрос странный, особенно в условиях такого жёсткого мира, в кругах чистокровных магов браки по расчету — дело обычное. Вон Люциус уже даже ребёнком успел обрасти, хотя первое время тоже всё жаловался. Но чтоб я и женился, да бред же полнейший. Дел как будто других нет? Ещё немного, и наш лорд наконец вознесётся до невиданных высот.

***

В особняке стоит ледяная тишина. Если после нас над домом есть метка пожирателей и прочая мишура, после авроров остаётся только гробовая тишина. Под ногой хрустит стекло. Подкатывает дурнота. Хочется, чтобы происходящее оказалось глупым кошмаром.

— Как досадно. — От раздавшегося за спиной голоса Тёмного лорда вздрагиваю, оборачиваясь. Тот, кого нельзя называть, со скучающим видом разглядывает разрушенную мраморную лестницу. — Пытаются доказать, что лучше нас, а между тем даже не смотрят, кого убивают.

Хозяин бросает в мою сторону взгляд. Один только взгляд, которого достаточно, чтобы понять его как призыв к действию.

Она оказывается в своей комнате. Маленькая сломанная кукла на фоне огромного помещения. Желудок скручивает болезненным спазмом, и я падаю на пол, задыхаясь.

Несправедливо. Пусть мы с её отцом и были Пожирателями, но она-то… Почему они не осмотрели её руки?

***

Пустым взглядом смотрю на стену напротив. Кажется, словно вынули все эмоции, всю душу, оставив одну пустую оболочку. Даже боли от дементоров не хватает, чтобы можно было ощутить себя живым. Не осталось ровным счётом ничего. Их всех убили, будь то Пожиратели или Мракоборцы, все они убийцы, с какой стороны ни посмотри. А самое страшное — что от моих усилий ничего не изменилось. Про нападение авроров никто не знал, но Дамблдор… Он обещал спасти, и тот же результат. Мерзко. От всего, от самого себя. Я виноват. Я не уберёг никого.

Хочется заснуть и никогда не просыпаться.

========== Глава 2. ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ В ДЕЙСТВИИ ==========

«Фамильяр — это живое существо, в котором маг отобразил частичку собственного духа для того, чтобы получить возможность наложения чар на самого себя без выгорания души (кроме этого, имеются и ещё некоторые преимущества в наличии фамилиара). Фамилиара также можно наделить определёнными дополнительными способностями, что также может оказаться полезным. Фамилиаром не может быть (точнее, сие весьма нежелательно) разумное существо (точнее, более высокоразвитое, нежели маг) — в противном случае их роли взаимно обратятся, однако маг не станет фамилиаром, просто инициировать либо прерывать связь самостоятельно и управлять ею он не сможет.

Считается, что фамильяр служит и помогает колдунам и ведьмам по хозяйству в различных бытовых делах, но также при случае может помочь околдовать кого-нибудь…»

Хлоп.

Книга закрывается, выпустив в стороны сноп пыли.

Очередная детская сказка.

В глубине души начинает скрести разочарование. Два чёртовых месяца беготни за палеотипом ради чтения какой-то редкостной туфты.

Снова открываю книгу.

Нет, ну это же смешно. Или четыреста лет назад магия была другой, или у автора просто фантазия богатая.

Начиная с того, что по мере чтения всё меньше понятна разница между используемой магией, так ещё и идеи на грани фантастики. Знаем мы, чем такие идеи заканчиваются.

От очередной перевёрнутой страницы разлетается вековая пыль, и приходится приложить немало усилий, чтобы не чихнуть.

Вот оно, описание процесса. Ну, и где тут часть про раскол души и жертвоприношение?

Пробегаю глазами поблёкшую писанину.

Сварить зелье, прочитать заговор, а дальше? Что значит «ментально позвать»? И ни слова про человеческую жертву. Да и зелье плёвое, ни одного животного составляющего, одни травы да реактивы. Зато текста заговора накатали аж… аж на полторы страницы.

Задумчиво кручу туда-сюда пожелтевший от времени лист.

Бред какой-то. И вот это всё должно сотворить новую душу на основе моей, связанную со мной магически? Если бы в этом мире всё работало так просто.

Снова хлопаю книгой, отодвигая её в сторону.

***

Наверное, сколько бы тебе ни было лет, до самой гробовой плиты хочется верить в чудо. Особенно когда сам ты маг и знаешь эту кухню изнутри. Ничего в этом мире не создаётся вот так просто, невозможно создать себе помощника, которому можно доверять, как себе самому, и не заплатить за это. Тёмный лорд губил людей, чтобы расколоть душу и получить мнимое бессмертие, а тут предлагают зелье, которые дети первого курса к концу осени без труда сварят.

И тем не менее, глупая книжка упорно не выходит из головы. Появляется давно забытое чувство детского любопытства. В конце концов, если всё-таки сварить это дурацкое зелье, у меня может появиться дух-спутник. Например, в обличии кота. А почему бы и нет? Вон, Филч везде со своей Миссис Норрис таскается, чем, собственно, я хуже? В конце концов, он будет ловить шоколадных лягушек и прочую дрянь. Хотя братья Уизли скоро и покинут школу, передышка обещает быть недолгой. Да и, судя по написанному, фамильяр может быть шпионом, что тоже было бы недурно. Да и… да и сидеть одному в подземелье, не будем себе врать, безумно тоскливо. В любом случае, с вероятностью в девяносто девять процентов, этот эксперимент обернётся обычным переводом ингредиентов. Невозможно создать такого рода магию, ничего не дав взамен.

И тем не менее, перед выполнением обряда приходится пару раз потренироваться в сценической речи. Древнеанглийский без частой языковой практики если и читаем, то произносим сложно.

Где-то за грудиной что-то сжимается с трепетом и предвкушением.

Почти как при приготовлении первого настоящего зелья — хмыкаю сам себе под нос, раскладывая в нужном порядке ингредиенты.

И какой бы абсурдной ни была затея, всё равно теплится надежда на то, что этот странный обряд всё-таки удастся.

Вдох-выдох.

Ну что ж, начнём.

Собственный голос в пустом помещении кажется на удивление громким, эхом отскакивающим от стен. Жидкость под волшебной палочкой вдруг вскипает, повалив голубыми клубами. На миг кажется, что сейчас она выльется на стол, залив и конфорку, и книгу, но вместо этого пенистые барашки, наплевав на законы притяжения, вдруг устремляются вверх, взмывая к самому потолку. Пена сменяется густым дымом с промелькивающими зелёными искрами.

Бросаю нервный взгляд на книгу. В этот момент можно заложить свои пожелания в существо.

Кошка. И пусть глаза будут зелёные.

Дымка вдруг сжимается в пульсирующий клубок, а в следующее мгновение падает, разливаясь о стол, и исчезает.

И что это за хрень только что была?

«Призовите вашего фамильяра»

— Ладно,фамильяр, я хочу, чтобы ты появился.

Осторожно оглядываюсь по сторонам.

Ни-че-го. Абсолютно. Ну, собственно, чего и следовало ожидать. В конце концов, уже не маленький, чтобы верить в счастливые сказки. Ну какой у меня может быть фамильяр, самому ли не смешно? Со мной вон даже тараканы не живут, а тут душа, готовая всегда быть рядом, быть другом и всячески помогать.

И всё же где-то внутри противно колет разочарование. Очередная глупая надежда.

Из задумчивого созерцания чёрных стеллажей наконец выводит нервное клокотание пустого разогретого котла. Пора возвращаться в реальность.

***

— Какой занятный эксперимент. И как успехи? — красные глаза напротив не мигая следят за каждым движением.

— Провальный. Мой господин, вы сами видели.

— Действительно, прискорбно. — Чуть шипящий голос звучит так тихо и при этом явственно, что непонятно, раздаётся он прямо в голове, или же Тёмный лорд просто беседует. — А как поживает та милая дама в розовом?

По непонятной причине что-то в этой «даме в розовом» Тёмному лорду определённо импонирует. То ли то, как она методично тиранит всех жителей Хогвартса, то ли ещё какие-то личностные качества. И тем не менее, кажется, этот год оказался самым сложным для всех. Где взять силы на то, чтобы дожить до июля, совершенно не понятно. Неожиданно, видимо, на фоне полного нервного истощения, вспомнившийся летний эксперимент, как и полгода назад, не даёт никакого результата. Только разве что Волан_де_Морт и Дамблдор теперь в курсе.

***

Звук шагов эхом прокатывается по пустому тёмному коридору. От обострившейся в последнее время мигрени хочется забиться в самый тёмный угол и притвориться мёртвым, но с Альбусом такой номер вряд ли пройдёт. А тем временем окружающий мир уверенно несётся в непроглядную задницу. Такое чувство, словно сидишь в террариуме со змеями и пытаешься как-то с ними договориться принять себя за своего, при этом не владея парселтангом.

Эх, фамильяр, и где ты? Сейчас бы твоя помощь определённо пригодилась.

Надо как-то вытащить младшего Малфоя из той задницы, в которую его загнал Тёмный лорд. Непреложный обет, будь он неладен. Так ещё и сопляк отпирается и всячески пытается делать вид, что у него всё получается. Малолетний идиот. А ещё Поттер…

Но додумать свою мысль я не успеваю, потому-то за стеной раздаётся какой-то жуткий грохот. Тихо ругнувшись под нос, подлетаю к ближайшей двери.

— Алохомора!

Замок вспыхивает. В груди начинает вскипать бешенство.

Поттер.

Малолетнее чудовище, как обычно, в сопровождении Уизли и Грейнджер. То, что эти трое постоянно во что-то влипают, кажется, уже не удивляет. От бешенства начинает потряхивать.

Опять они за своё?!

Поттер же блеет что-то нечленораздельное, продолжая тыкать палочкой куда-то в сторону.

Сердце падает, кажется, пропуская несколько ударов. В голове начинает плыть. Весь мир вмиг сжимается до неё. Медленно она поднимает взгляд, от которого перехватывает дыхание, а ноги вдруг становятся ватными.

Лили…

Поперёк груди словно ударяет ржавым серпом.

Лили…

Ком застревает в горле, не давая говорить.

Лили…

Броситься ей в ноги и умолять, умолять простить за всё, за то, что не сумел, не уберёг…

— Профессор Снейп, что у вас тут происходит? — кажется, словно на меня выливают ведро ледяной воды. Нервно дергаюсь, оборачиваясь к невесть откуда взявшемуся директору.

Альбус, там Лили…

Девушка бросает суровый взгляд из-под сведённых бровей.

Кто это, черт возьми?

Сердце снова начинает бешено колотиться, отдавая шумом в висках.

***

— Интересная девушка, не так ли? И ты совсем не знаешь, откуда она тут взялась?

Бросаю на директора недовольный взгляд.

— Надо быть абсолютно слепым, чтобы не заметить отсутствие у неё метки. И магии в ней совершенно не чувствуется.

— Но я же спросил не об этом. — Дамблдор хитро улыбается, бросая взгляд поверх очков.

— Откуда я могу это знать, я её вижу впервые в жизни.

В голове начинает неприятно печь. Чёртов старик, неужели он до сих пор не понял, что его легилименция уж очень ощутима?

***

От быстрого листания страниц воздух над столом тут же наполняется трухой и пылью. Если эта маггловская девица действительно каким-то непостижимым образом оказалась фамильяром, она тут проживёт недолго. Горько усмехаюсь.

Бред. Как вообще маггл может быть фамильяром? Ага, вот оно.

Откладываю в сторону книгу.

Ладно, если эта бредятина с фамильяром сработала, кто знает, может, и это зачаровывание окажется рабочим. А то девочка и неделю не продержится педагогом. Ещё и так удачно Альбус подкинул ей чуть ли не через день седьмой курс Слизерина, которые себя тут вообще царями и богами считают и сожрут эту малолетку с потрохами.

Выуживаю из-под стола клетку с весничкой. Всё лучше, чем ничего. Если получится связать этих двоих, с птицы проклятье снять проще, чем с девицы. Ну и пусть эта малявка ей путь показывает, раз наша госпожа маггловед в трёх соснах путается. Пусть приглядывает за ней, что ли.

***

— Северус, мне срочно нужно с тобой поговорить! — раздаётся знакомый голос из камина.

Хочется чем-то швырнуть в зелёное пламя, но даже думать о необходимости шевельнуться больно.

— Римус, какого дементора тебе от меня нужно?

Видимо, решив, что начало года было слишком спокойным, проблемы решили начать закручиваться сейчас снежным комом. Причём со всех сторон: Драко продолжает упорно скалиться и отбрыкиваться, Тёмный лорд подливает масло в огонь, а Альбус… Альбус явно заинтересовался Рунцис. А та, на радость директору, пропуская мимо ушей все колкие замечания и попытку довести до слёз, чуть ли не поселилась под дверью, задалбывая расспросами о своей птице. К слову, птица сработала, как и задумывалось, собрав на себя насланное на профессора-малолетку проклятие. Причём задолбала эта малолетка настолько, что вместо первоначальной идеи умертвить пичугу, чтоб не мучилась, пришлось её лечить. Перевернуть библиотеку Малфоев и родить противоядие.

— Снейп, ты должен это увидеть сам, буду тебя ждать.

***

Морозный ветер приятно пощипывает кожу. Кажется, здесь, за пределами замка, даже дышится свободнее. Возвращаться в своё уютное подземелье почему-то совершенно не хочется, ведь возвращение ознаменует начало мозгового штурма: девчонка похоже что действительно фамильяр. Никакого другого объяснения тому, что Римус в полнолуние остался человеком, упорно не находится. Только эта Рунцис, околачивающаяся всё время около кабинета, пока зелье готовилось. Правда, звучит всё это на гране бреда. Неужели это действительно вот так работает? Это же… не знаю, это сильнее, чем Тёмный лорд, можно стать…

Раньше, чем я успеваю понять, что произошло, прямо над ухом раздаётся пронзительный писк, а в волосы влетает бог знает откуда появившаяся птица.

Какого…

Кася, как навала её Рунцис, вьётся кругами, заходясь истошным визгом и, по всей видимости, требуя куда-то идти.

Снег под ногами жалобно хрустит, а танцующий рядом шарик света отражается от корки наста мелкими бликами. Птица продолжает виться, но хотя бы не орёт, а потом вдруг исчезает за каким-то сугробом.

Сердце ухает, ругательство застревает в горле, а от адреналина начинает бешено колотится сердце.

Рунцис, которая должна в это время мирно бродить по замку, каким-то немыслимым образом оказывается здесь, на берегу реки, да ещё и больше мёртвой, чем живой. Как-то, создавая птицу я совершенно не продумал варианты физических методов воздействия.

Мозг вскипает в судорожной попытке решить проблему. Трансгрессировать в замок при всем желании не получится, никто не сможет это сделать, кроме Дамблдора. На мгновение в груди вскипает бешенство: и кроме Дамблдора и профессоров-магов, никто не может покинуть ночью пределы замка, а значит…

Взмахом палочки расчищаю поляну от снега и зажигаю костёр. Рванув этот полуживой сугроб, выясняю, что девушка, мокрая с ног до головы, почти не дышит.

— Дементор тебя побери, Рунцис! — рявкаю, тряханув псевдофамильяра за плечи, в глупой надежде на то, что от этого она очнётся. Чуда, ожидаемо, не происходит, и девица мешком оседает в руках.

Надо срочно её отогреть.

Нервно озираюсь по сторонам, перебирая возможные варианты. А вариантов практически и нет. На ней нельзя использовать магию, потому что от обычного зелья, после которого должно быть лёгкое чувство дурмана, эта малявка уплыла в обморок. До Хогвартса тащить её пешком не вариант, да и времени нет, судя по синим губам, ещё чуть-чуть - и она попросту помрёт.

От всплывшей когда-то фразы Эванс о том, что греться лучше о кого-то тёплого, брошенной давным-давно и совершенно по другому поводу, на мгновение бросает в жар. Но ведь действительно, когда во времена Гриндевальда ставили эксперименты на магглах, было какое-то исследование, что лучше всего согреть замёрзшего человека может не магия, не костёр и не баня, а именно другой человек.

Кожа к коже.

Но от вида покрывшихся инеем ресниц и скрюченных холодом пальцев мысли о самокопании и самобичевании решительно отбрасываются на потом.

Пусть потом говорит про старого извращенца и ещё что-нибудь, но это лучше, чем очередной труп.

***

— Фамильяр, я хочу, чтоб ты появился… лась, — тихо бурчу себе под нос, гипнотизируя мелко остеклённое окно. В конце концов, если эта девица действительно фамильяр, она придёт.

План оказался до глупого прост: создать максимально невыгодные условия для появления и позвать. По крайней мере, если верить книге, она должна появиться в любом случае. И то, что Рунцис будет просто так гулять ночью по замку после четырёх пар на арене и вчерашнего ночного дежурства, очень сомнительно, а значит, есть шанс, что эксперимент пройдёт при идеальных условиях.

Но в коридоре стоит звенящая тишина.

А, ну всё это…

Наконец отхожу от окна. В конце концов, впереди ещё целая ночь дежурства на грани нервного истощения. Зажигать свет как-то совершенно нет желания, поэтому я уже успеваю сделать уверенный шаг в темноту поворота.

Твою мать!

Падение навзничь останавливаю в последний момент, благо волшебная палочка была в руках. В лицо лезут пахнущие каким-то карамельным шампунем космы.

— Рунцис!

***

Закрыв глаза, прислушиваюсь к тишине. Вот бы все ночи в замке были настолько умиротворёнными. За окном медленно танцуют снежинки. Наверное, это последний снег в этом учебном году. В астрономической башне гуляет ветер, наметая белые разводы на полу. Прекрасная ночь.

Облокотившись на холодную металлическую ограду, рассеянно оглядываю такой приевшийся за эти годы пейзаж. Замри, умри и вновь воскресни, а эти горы так и будут стоять величественно и непреклонно.

Через тишину до слуха вдруг доносятся какие-то обрывки фраз, видимо, принесённые ветром. Въевшиеся за годы рефлексы заставляют обернуться на звук, насторожиться и, перестав дышать, вслушаться в странное звучание голоса. Песня. Рунцис поёт.

— Коли в жизни далёкой другой

Князь серебряный был бы мне мил,

Он ходил бы студёной рекой,

На уздечке бы солнце водил,

На узде золотой…

Внутри захлёстывает какое-то абсолютно детское любопытство. Быстрыми шагами подлетаю к лестнице. Хочется услышать полностью. Пролёт, из первого оконного проема вдруг вылетает Кася. Птица зависает на уровне глаз, быстро хлопая крылышками, а потом опускается на каменный подоконник. Замираю рядом с Касей.

— Так гряди из-за гор, из-за гневного моря,

И у этого мира её забирай, и навеки её

Забирай! Забирай! Пропади оно пропадом!

Звенит на ветрах из травы тетива —

Забирай! Забирай!

Крылья вспыхнули золотом,

Да остались в крови рукава…

Девушка кружит по внутреннему дворику, взметая длинной юбкой хлопья снега. Звонкий голос разливается по холодному замку, болезненно отдавая куда-то под рёбра. Дышать становится тяжелее. Словно и не маггл, а какая-нибудь сказочная сирин. В каждом движении, в каждом слове и интонации чувствуется какая-то странная девичья душевная боль. Вдруг пляска заканчивается, и девушка замирает перед одной из украшающих фонтан статуй.

— А за морем на чёрной скале

Змей серебряный кольца плетет.

Самоцветы горят в серебре,

Змей крылатый желанную ждет,

Он свою наречённую ждет.

Обречённую ждет.

Обречённая — наречённая, — хмыкаю, закрывая глаза.

От песни почему-то по спине пробегают мурашки.

— Кто летит за пургой из обители молний,

Тот единственный в силах шагнуть через край.

Так гряди из-за гор, из-за синего моря,

И у этого мира меня — забирай эту ложь,

Горе, нежить и небыль,

Я — стеклянный сосуд со свечою внутри;

Мы отвержены — что ж, упади же из неба

И у этого мира меня забери!

Какая-то странная сила бьет под дых. Пальцы больно обдирает шершавый камень кладки. Охватывает дикое, почти животное желание откликнуться на призыв.

— И навеки меня забери!

Слышишь, в небо меня забери!

С трудом задавливаю стремление броситься вниз, схватить это рыжее безумие, сжать до боли и забрать. Всё равно куда и непонятно зачем, лишь бы оказаться рядом.

Вздыхаю обжигающий воздух через до боли сжатые зубы. От вдруг раздавшегося голоса Альбуса вздрагиваю, снова открывая глаза.

А ему-то что тут понадобилось?

— Саша! Саша, ты не я, слышишь?! Не я, ты слышишь? Ну?

Комната пляшет перед глазами, словно в калейдоскопе. К горлу моментально подкатывает тошнота, а от вдруг возникшей невозможности нормально вдохнуть захожусь кашлем.

— Саша? — Я замечаю наклонившегося ко мне Северуса. На моё неопределённое движение головой мужчина тяжело вздыхает. Осознание произошедшего бьёт в основание черепа вместе с прилившей кровью. Начинает больно пульсировать в шее и закладывать уши.

Я только что прожила куски жизни Северуса!

От закружившихся в памяти воспоминаний снова подкатывает тошнота, а на глаза наворачиваются слёзы.

Северус реагирует молниеносно. Моё лицо вдруг оказывается крепко зажато в ладонях, и маг заставляет посмотреть себе в глаза. На мгновение взгляд мужчины становится менее осмысленным, а в следующую секунду Снейп притягивает меня к себе, крепко обнимая за плечи и гладя по спине. Закусываю губу в попытке не расплакаться. Кажется, словно душу вывернули наизнанку и выскоблили железным скребком.

— Все хорошо, — раздаётся тихий шёпот над ухом, и я, снова хлюпнув носом, всё-таки заливаюсь слезами.

Человек, за которого так больно, ещё и успокаивает меня. Какое же я всё-таки ничтожество.

Комментарий к Глава 2. ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ В ДЕЙСТВИИ

Буду рада отзывам🌺

========== Глава 3. СВОЯ НОША НЕ ТЯНЕТ ==========

Мерное биение сердца под ухом приятно баюкает. И странно, и страшно. В голове стоит гудящая напряжением пустота, но тёплые руки, гладящие по спине, не дают провалиться в полное беспамятство.

От себя не убежишь.

И зычно хлюпнув носом, я всё-таки мягко выбираюсь из объятий, попутно растирая по щекам слезы и сопли рукавом мантии. Северус молча следит за моими тщетными попытками собрать себя в кучку. Распускаю волосы, видимо, наспех собранные магом, в надежде, что так я выгляжу не настолько плохо. Наконец, выпутавшись из закрученных складок мантии и юбки, я устраиваюсь по-турецки. Все скопившиеся вопросы вдруг рассыпаются, и в голове снова наступает противная пустота. Моргнув, смахиваю очередную слезинку и отворачиваюсь к окну, чтобы снова не разрыдаться. За мелкими квадратиками стекла клубятся розово-лиловые барашки облаков на контрастном иссиня-чёрном фоне грозового неба.

— Я… я не знаю, что сказать. Я совершенно ничего не понимаю. — Чуть взмахиваю рукой в полном бессилии, еле слышно сипя. — Почему ты не рассказал раньше?

— Потому что мне противна твоя жалость, — разрезает тишину бархатистый ледяной голос Северуса, отчего я снова оборачиваюсь к магу. Снейп сидит на кровати вполоборота с прямой спиной, глядя на меня не то со злостью, не то с вызовом. — И если бы не твоя вдруг невесть откуда взявшаяся способность влезать в мою голову, то увидела бы ты только со стороны процесс создания заговора и зелья для призвания фамильяра. Не питай иллюзий, будто я собирался перед тобой исповедоваться.

И вот сейчас я безошибочно угадываю обвинительные нотки в мою сторону.

— Как будто я это специально сделала! — тут же реагирую в ответ, от обиды поджав губы и дёрнув носом. Из-за попытки говорить громче снова начинают ныть связки. Северус бросает на меня хмурый взгляд, но спорить не решается.

В конце концов, наверное, действительно не очень приятно, когда какая-то малознакомая личность шастает в твоей голове, высматривая твою жизнь.

— Прости, я правда не хотела, — тихо буркаю я, бросая виноватый взгляд на мага, и тут же начинаю с задумчивым видом разглядывать собственные руки.

От вида разодранного заусенца морщусь, вдруг ощущая, как пощипывает ранка.

— Ты не виновата, по всей видимости, Тёмный лорд рассчитывал на что-то подобное, — со вздохом отзывается Северус куда мягче, чем раньше.

— В смысле рассчитывал? — Снова вскидываю голову, от чего прядь волос падает на глаза. Снейп как-то нехорошо улыбается.

— А ты думаешь, можно просто так орать и угрожать Тёмному лорду? — Бровь мага медленно ползёт вверх. — Заявить о том, что знаешь о крестражах, проигнорировать империус, словно какой-то дракон, а потом, несмотря на истерику, так и не открыть своего сознания.

— Что? Империус? — И я начинаю тупо хлопать глазами, словно заправская сова. Ой, видимо, не без участия его зельеварского темнейшества я была вынуждена ускоренным курсом ознакомиться со всей теоретической частью защиты от тёмных искусств, правда, мало что из всего объёма информации поняв, но, по всей видимости, многое запомнив. Империус, как круциатус и авада кедавра, — одно из трёх «непростительных» заклинаний, после которого накладывающему светит прямая дорога в тот самый Азкабан. При этом империус полностью подчиняет волю того, на кого его наложили…

Сев только ядовито хмыкает.

— Империус, именно, которым лучших магов подчиняют пачками. И сознание ты не открыла ни при дружеской беседе, ни при панике от мучений Драко, ни когда ты… — Сев запнулся, — ни когда ты проживала обрывки моей жизни.

От услышанного начинает пробивать лёгкая дрожь.

— И что теперь будет? — как-то слишком жалобно мяукаю я, медленно осознавая всю ту кучу дерьма, в которую я играючи вогнала нас обоих. В том, что Северус теперь будет отхватывать за компанию, я почему-то уже сомневаться перестала.

Выражение лица Снейпа становится совсем неопределимым.

— Теперь, скорее всего, Тёмный лорд будет пытаться выяснить, что ты такое. И твоя осведомлённость о крестражах без внимания не останется.

И я со свистом вдыхаю.

Класс. Мы трупы.

Маг грустно улыбается, уловив моё настроение.

— Просто постарайся думать перед тем, как что-то ляпнуть.

— Подожди, а почему он не смог прочитать мои мысли? Ты-то ведь можешь…

— Могу, но насколько я понял, я — единственный, кто может это сделать. Даже Дамблдор, будучи великим волшебником, не смог воздействовать на тебя легилименцией. Видимо, это и подразумевалось в книге под расплывчатой формулировкой о возможности абсолютного доверии мага к фамильяру.

— Но… — Я рассеянно оглядываюсь по сторонам. — Как я могу быть каким-то фамильяром, я же человек, ну то есть маггл…

— Если честно, я в этом понимаю не больше тебя. Скорее всего, тут что-то, связанное с изначальной магией. Видишь ли, душа любого живого существа, мага, маггла, единорога или полевой мышки, по сути магия, волшебство, о котором просто немногие задумываются. И, видимо, каким-то неведомым образом есть возможность вмешиваться и в этот процесс. Насколько мне известно, сейчас, после того, как несколько крестражей оказалось уничтожено, Тёмный лорд готов зацепиться за любую возможность обладания альтернативным источником бессмертия, но не хочет рисковать остатками собственной души, совершая необдуманные действия.

Я могу только рассеянно покачать в ответ головой. Бред какой-то. Я и магическое существо, да не просто какая-то вобла чародейская, а дух-спутник мага, если верить тому, что рассказывала Полумна… Перевожу тупой взгляд на Северуса.

И вот этот человек, оказывается, принимал непосредственное участие в качестве третьего, независимого лица в моём рождении? Фу, как звучит отвратительно.

Но тем не менее, и зелёные глаза, и внешнее сходство с призраком из Снейповского прошлого даже не думают опровергать бредовость утверждения. Но если всё это является результатом пожелания Северуса, то где вообще заканчиваются мои собственные желания и начинается отражение желания мага? Такое вообще возможно?

Северус молча следит за мной, видимо, ожидая умозаключения обо всём происходящем.

— Всегда, дружок, прежде чем лезть куда-нибудь, подумай сначала, хорошенько подумай: «А как я оттуда вылезу?» — рассеянно бормочу под нос цитату из радиопостановки «Алисы в стране чудес». — Получается, пока Том не знает, что можно ожидать от… — я запинаюсь, бросая на Северуса внимательный взгляд, — от нас, есть надежда ещё чуточку пожить?

Маг только как-то криво и горько усмехается в ответ, а в следующую секунду комната вдруг наполняется странным шипящим звуком. Из медленно приоткрывающейся двери появляется широкая змеиная бошка. Северус моментально оказывается на ногах.

— Нам пора.

***

— Что ты читаешь? — от раздавшегося неподалёку мужского голоса вздрагиваю. Правда, уже не столько от страха, сколько от неожиданности. За переживаниями об увлекательнейших приключениях Муми-тролля и компании я благополучно абстрагировалась от окружающего хаоса.

Том, к моему неудовольствию, хоть и вполне ожидаемо, не забыл о необходимости за мной приглядывать. А поскольку приглядывающая Нагайна оказалась как-то неотделима от Реддла, то теперь почти всё свободное ото сна время я оказалась вынужденной проводить в обществе Тёмного лорда и его змеи. Первый день было настолько страшно, что я боялась даже лишний раз вздохнуть. Том, выведенный из шаткого душевного равновесия, спокойствия тоже не добавил. А потом, дня через три, выстроилось примерное понимание иерархической лестницы, и укоренилось осознание того, что пока я не отсвечиваю, внимания на меня тоже не обращают. Собственно, поэтому, накопав книг в хозяйской библиотеке, я с преувеличенным усилием стала «не отсвечивать». Таким образом сейчас я оказалась в фривольнейшей позе развалившейся поперёк большого кресла со сборником Туве Янсон в руках и передавившей ноги змеёй на коленях. Про то, что Нагайна ядовитая, я тоже благополучно забыла, читай: смирилась, через первые часов двенадцать её общества. В какой-то момент даже стало казаться, что рептилия эта не просто верная спутница его темнейшества, но и обладает собственной хорошо работающей головой.

— Сборник Туве Янсон, Муми-тролль и комета. — Опускаю вниз книгу, не без доли любопытства глядя на замершего за столом вполоборота Тома Реддла. Спустя три дня молчания голос всё-таки соблаговолил вернуться. Мужчина с самого утра занимался разбором каких-то бумажек, проигнорировал обед и только сейчас, на пятом часу пополудни, видимо, вспомнил о моем существовании. Разбуженная Нагайна что-то, как мне показалось, недовольно прошипев, перекатила упругое тельце, устраивая голову мне под рукавом. Идиллия — хоть картины пиши.

— И что пишут в маггловских книжках? — С долей презрения в голосе Том щурится в мою сторону. Начинает закрадываться мысль о том, что у Реддла есть некие проблемы со зрением в светлое время суток.

— …А мне кажется, это оттого, что мы лучше знаем комету. Мы первые узнали о том, что она летит к Земле. Мы видели, как она росла из малюсенькой точки… Наверное, она страшно одинока. Представьте, как одиноко себя чувствуют те, кого все боятся… — без задней мысли начинаю я с того момента, на котором остановилась, с запозданием осознавая, что я только что прочитала. Реддл бросает на меня какой-то совершенно неразличимый взгляд. Змея под моей рукой как-то странно, мелко подёргивается.

— Ты находишь меня одиноким человеком? — Реддл медленно выплывает из-за стола, подходя ближе и нависая сверху.

— Ну… — Бросаю нервный взгляд на змею, вспомнив о её ядовитости и беспрекословном подчинении Тому, и при этом тут же услышав в голове шипение Снейпа о том, чтобы я постаралась не врать его темнейшеству. — Мне кажется, рядом с вами мало людей, испытывающих к вам только светлое чувство дружбы…

— Дружба! — ядовито выплевывает Том, да так, что я снова вздрагиваю. Маг вытаскивает волшебную палочку словно из воздуха и начинает вертеть её в руках. — Любовь, надежда — пороки, неизменно приводящие человека к гибели! Ничто не способно сгубить человека так быстро, как его узы!

— Но ведь… — тут же придумываю возмущённую тираду о том, что именно благодаря любви, дружбе и прочим светлым чувствам мы остаёмся людьми, но Том направляет в мою сторону палочку, и мне приходится прикусить язык.

— Ведь что? Ведь это так прекрасно — со всеми дружить и всех любить? И сдохнуть где-нибудь в сточной канаве из-за предательства? Запомни, девочка, ты ничего в этой жизни не видела! По тому, что я вижу и слышу, ты — всего лишь маленький избалованный ребёнок, живущий в своём розовом мирке. Только оборвав все эти навязанные обществом узы, можно быть по-настоящему свободным и великим! — Реддл нависает скалой, приставив к моей шее палочку. Зрачки красных глаз вытянулись в две тонкие линии и, кажется, видят каждое движение мышц на моём лице. Перестаю дышать.

Боги, ну говорили же мне не вступать в споры!

Правда, уже в следующую секунду Том берёт себя в руки и, выпрямляясь, делает шаг назад.

— Для общения с тобой необходима масса самообладания. И откуда только такую Северус умудрился вытащить.

Начинает бить крупная дрожь, и я неожиданно для самой себя издаю нервный смешок. Так страшно, что уже даже смешно. Кажется, вся нервная система просто умерла, работая последние две недели на износ ежедневно. И самое прискорбное в этом всём оказалось то, что Северуса, рядом с которым чувствуется хоть какое-то спокойствие, я не видела с того самого судьбоносного эксперимента.

***

Чёрный свод балдахина кажется настолько чёрным, что при доле воображения он начинает напоминать бескрайний простор космоса. Наверное, время уже перевалило за полночь, но сон упорно не идёт. С самого утра, с того момента, как на мою кровать уже с привычным шипением влезла Нагайна, в воздухе ощущается какое-то напряжение, и вот сейчас оно, пожалуй, достигло своего апогея. Все маги, которых я умудрилась встретить днём, были дёрганные, молчаливые и всем своим видом показывали, что всё-таки они что-то затеяли. Правда, вот что именно, я так и не смогла выяснить. Хотя выяснять, честно говоря, было особо не у кого. С аудиенции у Реддла народ обычно вылетает пулей. Тома действительно боятся, причём до чёртиков, все обитатели поместья, пожалуй что только за исключением некой Беллатриссы. Нет, женщина его, конечно, тоже боится, но во всем её поведении прослеживается и явная нотка маниакальной одержимости тёмным магом. Как бы я ни старалась, но ни Драко, ни Люциуса я так найти и не смогла. Почему-то что-то в этой белобрысой семейке вызвало во мне странное чувство приятия. А может, это просто отпечаток отношения к Малфоям Северуса, в конце концов, я так и не смогла узнать, где заканчивается его полёт фантазии и начинаются мои собственные эмоции. Это ведь, наверное, тоже можно менять?

И я в очередной раз поворачиваюсь на бок, найдя взглядом дверь. Из-под нижней щели виднеется тонкая полоска света. Тяну носом воздух.

Ну нет, ну… ну нет же!

Начинаю мысленно убеждать себя в глупости предприятия, но любопытство берет вверх. В конце концов, все куда-то разбежались ещё часов в шесть вечера, поэтому почти треть дня пришлось сидеть в комнате, и вот сейчас сиделка кончилась. В конце концов, ну что со мной случится в пустом замке? Схожу в библиотеку, книжку какую-нибудь возьму умную, а то мой выбор его темнейшество явно не оценил и, по всей видимости, ещё устроил Малфоям головомойку за ненадлежащий уровень литературы.

И вынырнув из-под одеяла, я накидываю на плечи покрывало с оборчатым краем на манер мантии. В замке постоянно что-то драят и моют десятки эльфов, поэтому вот уже пару дней я начала шастать босиком. С разрешения Реддла, которое он дал на удивление быстро, смерив меня непонимающим взглядом и поинтересовавшись, зачем я пристаю с глупыми вопросами.

И вот теперь, волоча за собой расшитый хвост, тихо шлёпая босыми стопами по отполированному тёплому мрамору, я пускаюсь в путь. Дверь ожидаемо оказывается открытой, и я выныриваю в коридор. Правда, к моему удивлению, освещённым оказывается он единственный. Медленно, всё равно стараясь не шуметь, добредаю до центральной лестницы и замираю, превратившись в слух. Откуда-то из мрачного коридора, находящегося на этаж ниже, раздаются вопли, крики и вообще бог знает что. Видимо, на мою комнату наложено что-то, что не даёт проникать шуму.

Вот что-то мне всё происходящее не нравится.

И я начинаю силиться выловить хоть один знакомый голос.

Хоть бы услышать Северуса — тут же проносится в голове, от чего я закусываю губу, пытаясь отогнать порыв. Но как бы я ни брыкалась, приходится признаться в том, что за эти несколько недель я успела безумно соскучиться.

Выдыхаю, пытаясь унять вдруг заколотившееся сердце, и на подгибающихся ногах направляюсь вперёд.

В конце концов, вдруг что-то плохое случилось, а меня нет рядом?

Почему-то убеждённость в том, что рядом я быть просто обязана, появляется в голове некой константой. Женщина я, в конце-то концов, или где? Почти жена декабриста. Правда, тут всё держится скорее на моих соплях и необъяснимой инициативе.

Приближаясь к помещению, понимаю, что там идёт какой-то капитальный разбор полётов. Чей-то истошный вопль боли заставляет меня вздрогнуть и шарахнуться к стене.

Неужели опять показательное выступление с круциатусом?

Сердце ухает, противно сжимаясь.

Лишь бы не Северус…

Но фантазия услужливо предлагает вариант того, как под бешеным взглядом Реддла Северус корчится от боли, окружённый замершими не то в ужасе, не то в упоении остальными Пожирателями.

По щекам тут же начинают литься слезы. На подкашивающихся от ужаса ногах, еле двигаясь, продолжаю свой путь в сторону закрытых дверей. Начинает колотить то ли от холода, то ли от нервов, и я дёрганным движением посильнее кутаюсь в покрывало.

До двери остаётся всего каких-то метра три, как вдруг деревянные створки с шумом распахиваются. Шарахаюсь в сторону, инстинктивно вжимаясь в стену. Из помещения вылетает чёрная туча и, оказавшись в коридоре, предварительно сметя оказавшуюся на пути вазу, стоящую напротив дверей, видение с тихим хлопком исчезает. Следом из помещения начинают выходить ещё какие-то люди. Все они, как один, в длинных чёрных плащах, правда, вот головы капюшонами закрыты далеко не у всех. Что-то обсуждая, маги проходят мимо меня, словно меня не замечая. Только в одной фигуре, бросившей на меня быстрый взгляд, я с трудом узнаю сильно встревоженного Драко. Кажется, за то время, что мы не виделись, он ещё больше похудел. И чем меньше народа становится в коридоре, тем сильнее начинает подмывать чувство паники.

Где Северус?!

В том, что уж он-то точно просто так не пройдёт, я даже не сомневаюсь. Узнает даже с завязанными глазами, да ещё и выволочку устроит за шатание поздно ночью босиком и в занавеске.

К горлу начинает подкатывать тошнота, и наконец, когда коридор пустеет, я заставляю себя подойти к распахнутым дверям.

Тёмная комната, освещаемая разве что слабым светом, проникающим сквозь незашторенные окна. Зал, тот самый, где меня так удачно подали к ужину, только на этот раз без стола. И посреди этого зала стоят двое.

Требуется неимоверное усилие, чтобы не осесть на пол мешком. Кажется, словно все силы вынули из тела. По расправленным плечам, даже со спины, в одном из этих двух я моментально узнаю Северуса. Второй человек, стоящий лицом ко входу, видимо, замечает моё появление и, что-то бодро проговорив, вдруг с хлопком исчезает. Видимо, только и ждал повода свалить.

— Сев, что случилось? — тихим дрогнувшим голосом всё-таки решаюсь разрушить тишину и, медленно отделившись от дверного косяка, двигаюсь к магу.

— Пошла вон, — раздаётся еле слышный ледяной голос зельевара, отчего я на мгновение замираю.

— Ты чего? Северус, что произошло? — Снова двигаюсь вперёд, стараясь не сильно топать. Из-за хорошей акустики кажется, словно я маленький бегемотик.

— Убирайся прочь, я сказал! — рявкает Северус, резко разворачиваясь. Полы мантии взлетают вверх, словно крылья огромной летучей мыши. — Ну!

Я снова на секунду останавливаюсь. Появляется ощущение дежавю. Вот точно так же он орал на меня пару месяцев назад в подземелье, правда, там хотя бы объяснял, что я ему не ровня. А сейчас что за повод для необоснованной вспышки гнева?

— Северус Тобиас Снейп, прекрати на меня орать и махать крыльями, я не твоя ученица и я тебя не боюсь. — Хмурюсь я, решительным шагом намереваясь преодолеть последние несколько метров, чтобы посмотреть в честные чёрные глаза и узнать наконец, какая муха его укусила на этот раз. В том, что что-то произошло, теперь уже нет никаких сомнений.

Шаг — и я, забыв про покрывало, протягиваю вперёд руки, как вдруг лицо стоящего до этого статуей Северуса искривляется в такой гримасе гнева и боли, что я на мгновение замираю. И в это мгновение мужчина с силой перехватывает меня за запястья, с остервенением тряхнув.

— Пошла вон! — еле слышно шипит маг с нескрываемым бешенством в голосе.

— Сев, ты чег… — И я не успеваю договорить, как маг с яростью толкает меня назад. На мгновение перехватывает дух — шаг назад сделать не получается из-за тяжёлого сукна покрывала, валяющегося под ногами. Но я даже не успеваю испугаться перспективе разбитой о мрамор головы, как Сев, рывком дёрнув на себя, снова ставит меня на ноги. Замираю, как кролик перед удавом, смотря, как медленно, словно от удара, Снейп опускает голову, сгибаясь пополам, но при этом продолжая удерживать меня за руки. И требуется доля секунды, чтобы заметить, как мужчина дрожит.

— Боги, Сев… — Я без труда выпутываю руки из цепкой хватки и, поднырнув вперёд, обнимаю мага. Северус утыкается лбом мне в шею, сжимая меня дрожащими руками.

— Я чуть не убил ребёнка, — еле слышно шепчет Снейп, обдавая горячим дыханием кожу.

Да что, боги великие, у них там произошло?!

Комментарий к Глава 3. СВОЯ НОША НЕ ТЯНЕТ

Автор насмотрелась «Призрака оперы», автор наплакалась, автор под впечатлением. Поэтому в следующей главе ожидается какая-то романтика, а то как-то очень мрачно всё получается.

Ах да, если какие-то мотивы и моменты не понятны, готова всё разъяснить)) Буду рада отзывам!)

https://www.instagram.com/p/B1Vhm-ilPU_/?igshid=1d7dtm5dp2q7

Арты-арты😈

========== Глава 4. ЛЕТНИЙ САД ==========

Уже через мгновение Северус снова выпрямляет спину, расправляет плечи и нацепляет привычную маску ледяного равнодушия. А спустя ещё пару минут я, шлёпая босыми ногами, с ощущением опустившегося на плечи мешка кирпичей бреду следом за магом, кутаясь в покрывало.

Так неуместно в голове всплывает какая-то глупая аналогия между происходящим вокруг и когда-то усмотренной рекламой какого-то женского парфюма. Длинная погружённая в ночь галерея с распахнутыми настежь окнами, боковиной утопающая в цветущем саду. Мерно раскачиваются на ветру длинные тюлевые занавески, в полумраке похожие на полотна паутины. Притормозив перед одним из окон, с удивлением обнаруживаю, что это вовсе и не окна, а остеклённые двери. Внизу, у невысокой мраморной лестницы, в стороны расползаются песчаные дорожки сада. Душный воздух кажется перенасыщенным запахом цветов. И я, недолго думая, бросив взгляд на замершую в нескольких шагах от меня спину, всё-таки выбираюсь из особняка впервые за неопределённое количество дней. Прошлёпав по лестнице, медленно спускаюсь на холодный мелкий песок, с удовольствием зарываясь в его влажную внутренность пальцами. Сзади раздаются размеренные удары каблуков о мрамор, и на плечо опускается рука в каком-то, видимо, покровительственно-отцовском движении.

— Заболеешь или наступишь на какую-нибудь дрянь.

И вот тут мне становится необоснованно смешно. Зная мою удачливость, я бы сказала, что я даже обязана наступить на какую-нибудь дрянь или заболеть после этой прогулки разом всеми известными магическими и не очень заболеваниями.

— Будем надеяться, что малфоевские домовики не просто так драят особняк и его окрестности дни и ночи напролёт, и ничего сильно ядовитого у них по парку не бегает.

И не дожидаясь, когда Северус начнёт спорить, я делаю шаг вперёд, подметая хвостом из покрывала ступени лестницы, стараясь как можно быстрее и дальше уйти от особняка. Мысли о том, что сегодня ночью произошло что-то ужасное, упорно роятся в голове.

Я никогда не видела Северуса настолько переживающим. И что за ребёнка он чуть не убил?

И я бреду вперёд между рядов коротко стриженных кустов, журчащих, видимо тоже мраморных, фонтанов и клумб с цветами, каких я никогда в жизни не видела. Сказочный сад, и если бы не знание происходящих за стенами особняка ужасов, можно было бы представить, словно это райские кущи.

«А в небе голубом горит одна звезда.

Она твоя, о, ангел мой, она твоя всегда.

Кто любит, тот любим, кто светел тот, и свят,

Пускай ведёт звезда тебя дорогой в дивный сад»,[1]

— тут же в голове всплывает отрывок песни Гребенщикова. И я невольно притормаживаю, чтобы, запрокинув голову, посмотреть на небо. Но небо затянуто низкими тяжёлыми тучами. Вдруг, выдернутое безумной логической цепочкой, всплывает воспоминание о том, как эту песню мы слушали в школе, классе в третьем, на уроке истории города. Наталия Павловна, женщина неопределённого возраста, немного фанатичная, но до безумия влюблённая в наш город, пыталась и нас научить быть петербуржцами не только по месту прописки, но и по духовной наполненности. И видимо, весьма успешно, раз даже лет пятнадцать спустя я до сих пор помню и про атлантов, держащих небо на каменных плечах, и про райский сад, и ещё кучу всякой не особо нужной, но трепетно хранимой информации.

— Давай убежим? — озвучиваю вдруг вспыхнувшую шальную идею, оборачиваясь к подошедшему Северусу. Мужчина бросает на меня удивлённый взгляд.

— Что?

— Убежим. Ты что-нибудь наколдуешь и перенесёшь нас куда-нибудь подальше. И больше ничего вот этого, никакого Реддла, никакой войны… — Заглядываю я мужчине в глаза. И на какое-то мгновение даже появляется мысль, будто он готов согласиться, но в следующую секунду губы Северуса изгибаются в горькой улыбке.

— Это невозможно. — Чуть качает головой Снейп, переведя взгляд с меня на стоящий неподалёку фонтан.

— Почему? — Немного хмурюсь я, делая шаг в сторону в попытке поймать взгляд.

— Почему? Саша, да… — Теперь уже Северус взмахивает руками, потому что, видимо, моментального цензурного ответа на мой вопрос не нашлось. И маг снова хватает меня за руки. — Да потому что сама знаешь кто охотится за Поттером, потому что в ближайшие пару недель рухнет министерство магии, и магглорожденных будут пачками отправлять в Азкабан, а в Хогвартсе полшколы магглорожденные или полукровки, понимаешь? Потому что… Чёрт, Саша, да потому что я пообещал Лили заботиться о Поттере! — наконец рявкает Северус, видимо, окончательно выведенный из и без того шаткого душевного покоя. Мне же остаётся только судорожно вздохнуть, принимая мысль о том, что романтического побега в духе Ромео и Джульетты не будет. Но спросить в любом случае стоило.

— Сегодня ночью была попытка захватить Гарри. Безуспешная попытка, Тёмного лорда подвела палочка, — начинает маг после долгой паузы. И я невольно издаю вздох облегчения.

Боги, ну кто додумался втянуть в это детей…

— Мы знали, что сегодня будет попытка переправить Гарри из дома его родственников, но не знали как и куда. Надо сказать, план они придумали хороший, даже отличный. Разделились, превратили младших в Поттера ипарами, на разных не отслеживаемых средствах передвижения попытались разлететься в разные стороны. Я… Ещё до того, как стало известно, где настоящий мальчик, мне пришлось преследовать Люпина с кем-то из обращённых. В итоге одно из выпущенных мною заклятий всё-таки задело голову кого-то из лже-Поттеров. Промахнулся. Один из Пожирателей хотел на Люпина наложить убивающее заклятие, я хотел ему помешать, но промахнулся… Не знаю, насколько серьёзные последствия…

— Но ведь все они живы, ведь так? Можно ведь вылечить, если задело? Есть же специальные зелья? — хватаюсь я за тонкую соломинку надежды. Ведь действительно, если тут душу кого-то можно под себя подстроить, то залечить царапину…

— Я сомневаюсь, что выжившие знают, как лечить раны, оставленные тёмной магией. — Качает головой Северус, чуть сжимая мои пальцы в руке. — Сама знаешь кто убил Аластора Грюма…

Грюма?

— Того самого? — только и могу выдавить я. Перед глазами тут же вспыхивают обрывки газет с изображением страшного штопанного человека с жутким искусственным глазом, словно живущим своей собственной жизнью. И если верить тому, что было в газетах, этот аврор за свою жизнь успел переловить несметное количество Пожирателей, был одним из сильнейших и опытнейших магов…

— Того самого. — От того, насколько горько прозвучали эти два слова, я невольно ёжусь. Не представляю, какие их связывали отношения, но Северус явно хорошо знал этого человека. — Теперь ты понимаешь, почему я не могу уйти?

Теперь, кажется, понимаю. Но как так произошло, что Северус, один-единственный человек, вдруг стал тонкой ниточкой, отделяющей Пожирателей смерти от сил сопротивления? Один человек, так ими ненавидимый, готовый принести себя в жертву ради них, ведь хотя бы малейшая ошибка обозначит неминуемую гибель… Как горько и страшно…

— Pitiful creature of darkness

What kind of life have you known?

God give me courage to show you,

You are not alone.

Несчастное создание тьмы,

Какая тяжелая жизнь у тебя была.

Бог даст мне силы показать тебе,

Что ты не одинок.[2]

Негромко тяну я нараспев последние слова Кристины Даэ, спетые для призрака парижской оперы, при этом как-то неосознанно поглаживая кончиками пальцев ладонь Снейпа. Под подушечками явственно ощущаются грубые полосы шрамов. И вдруг осознаю, что мы снова оказались куда ближе, чем положено. Сердце опять начинает уверенно наращивать темп, правда, на этот раз я быстро осаживаю порыв сделать очередную глупость, поэтому, потупив взгляд, продолжаю рассматривать руку мужчины, при этом краснея до кончиков волос под его внимательным взглядом.

— Откуда эти слова?

От его голоса вдруг от загривка до крестца проносится толпа мурашек.

— Le Fantome de l’opera,[3] — отвечаю годами выработанной привычкой произносить названия на языке оригинала. А в следующее мгновение Северус, забрав у меня руки, вдруг притягивает меня к себе. От смазанного прикосновения чужих губ к виску замираю, боясь даже шелохнуться, чтобы не прогнать это видение. Северус же, обняв меня одной рукой за талию, а другой за плечи, прижимается щекой к моему лбу.

— Для тебя здесь безопаснее всего.

***

— Что? — наконец перевожу взгляд на лежащую рядом змею. Нагайна, подняв голову на толстой шее, следит за тем, как я перебираю отложенные книги, прикидывая, с чем можно скоротать вечер.

Судя по крайней степени раздражённости Реддла, он опять зашёл в тупик в поисках возможностей поимки Гарри Поттера. И будучи уже на грани высказать Тому абсолютно всё, что я думаю о развёрнутых действиях, вынуждена в спешке бежать. Ну, а поскольку шляться в полном одиночестве мне вроде как не положено, змея увязалась следом. И вот сейчас, сидя на полу в библиотеке, за неимением другого собеседника я высказывала всё накипевшее змее.

— Ну разве я не права? — подвожу итог пятиминутного монолога на тему абсолютной бредовости одержимости Реддла.

И чего ради такое бессмертие, если ты света белого не видишь, ненавидя весь мир? Жить-то когда?

Но змея только внимательно смотрит мне в глаза, что-то тихо шипя.

Боги, теперь я разговариваю с змеёй.

От вспомнившейся зеленоватой пеночки внутри тут же всё мерзко сжимается, и я, тяжело вздохнув, обращаю своё внимание на набросанные на полу книги.

«Драконоведение» в широком кожаном переплете с шумом раскрывается, и я по диагонали пробегаю глазами содержимое.

Вот щас как заведу из вредности какого-нибудь… Вот, Ingegerda Coronam. Агрессивный, трёхголовый, питается магглами, обитает локально в районе Воттоваара, правда, мне это название ни о чем не говорит. Буду драконьей матерью, мне кажется, у меня хорошо получится.

И я откладываю книгу в сторону, как-нибудь накануне прочитаю всё про драконов. А вот увесистый том «Магических языков» заставляет меня озадачиться.

Может, начать языки учить, пока есть свободное время?

Нагайна вдруг обвивается вокруг книги, шипя и то показывая, то убирая длинный язык.

— Я тебя не понимаю! — жалобно тяну я, вытаскивая из змеиного кольца книгу и складывая её поверх драконоведения.

От щелчка язычка ручки тут же оборачиваюсь к дверям. Драко, видимо, не ожидавший застать здесь хоть кого-то, успевает сделать шаг вперёд, прежде чем замечает меня в окружении книг, обосновавшуюся на шкуре неведомого зверя.

— Прошу прощения! — Малфой переводит взгляд с меня на змею, моментально бледнеет и, видимо, уже собирается убежать, как я подпрыгиваю на ноги, выставляя вперёд руки в примирительном движении.

— Ой, это ты нас извини, мы без спроса в вашу библиотеку забрели. Мы скоро уйдём, — виновато улыбаюсь я, а мальчик, остановившийся в дверях, всё-таки нерешительно подходит к одному из стеллажей, видимо, в поисках какой-то книги. Я же снова опускаюсь на ковёр, подтянув к себе «магические языки» и бессознательно листая страницы туда-сюда. Повисает тишина.

— Ты как себя чувствуешь? — наконец собираюсь я с мыслями, озвучивая вертящийся на языке вопрос. Парень отрывается от книжного шкафа, одаривая меня удивлённым взглядом.

— Спасибо, всё в порядке, — неуверенно отзывается он, снова бросая взгляд на меня и на змею. Кажется, все обитатели поместья её до чертиков боятся.

— Извини, что всё так вышло. Я не думала, что он станет мучить круциатусом своего подчиненного, — расстроенным голосом извиняюсь я, потому что вина за мучения ребёнка настойчиво точит душу каждую свободную минуту. Драко полностью оборачивается, одаривая меня удивлённым взглядом. Мне же остаётся только скорбно потупить взгляд, как нашкодившему ребёнку. Ведь я действительно не предполагала, что у него такие методы воздействия.

— Профессор, скажите, моя мама сказала, что вы так и не воспользовались палочкой… Но почему?

Закусываю губу, бросая беспомощный взгляд на змею, будто Нагайна способна придумать правильный ответ на вопрос. Стоит ли говорить, что я попросту не могу использовать магию? Что я маггл, хотя и с запутанным происхождением? Нагайна же внимательно следит за мной золотистыми глазами.

— Я не знаю, стоит ли тебе об этом говорить. — Где-то глубоко в сознании колет своё собственное обещание быть честной с детьми. В конце концов, все окружающие меня проблемы именно из-за того, что люди попросту не умеют друг с другом искренне разговаривать. — И очень надеюсь, что ты не расскажешь об этом…

— Не рассказывайте, — вдруг прерывает меня Драко, и я снова поднимаю на него взгляд. На лице мальчика чувствуется какая-то непривычная решимость.— Если на это была причина, лучше не рассказывайте о ней кому попало.

Малфой впервые за этот небольшой диалог смотрит мне прямо в глаза, и наверное, впервые я замечаю, что он сильно возмужал за эти несколько недель, проведённых в особняке. А внутри закручивается безмерное чувство благодарности.

Комментарий к Глава 4. ЛЕТНИЙ САД

[1] Аквариум — Город золотой

[2] Medley: Down Once More/ Track Down This Murderer. 6:30 секунда.

[3] Le Fantome de l’opera — фр. Призрак оперы.

========== Глава 5. ОДНА УПРЯЖКА НА ДВОИХ ==========

Оттираю руку о мантию. От даже на секунду прерванного контакта кажется, что может произойти что-то плохое. Снова как можно скорее хватаю Северуса за руку. Ох уж эти влажные горячие ладошки с ледяными пальцами, с головой выдающие страх и панику. И ведь ничего с этим не сделаешь. Снейп же, не особо обращая внимание на моё копошение, шагает вперёд по тёмному коридору, взметая полы мантии. Мне требуется немало усилий, чтобы не отставать. От напряжения подкатывает тошнота. Нервы натянуты до предела. Кажется, что ещё секунда, и сами стены разразятся карой господней.

Пожиратели смерти захватывают министерство магии. Северус, как правая рука его темнейшества, возглавляет это предприятие. А я, как фамильяр, на котором темнейшество решил поставить очередной эксперимент, в свою очередь, трушу рядом с магом. Видимо, поняв, что бриллианты из меня, как из золотой антилопы, просто так не посыплются, Том решил устроить проверку в настоящих боевых условиях. И вот теперь, по мере продвижения нашей небольшой компании вглубь министерства, я начинаю всё больше и больше психовать.

А если нас раскроют? А если надо будет кого-то убивать? А если…

Мы сворачиваем в очередной коридор и почти сразу оказываемся перед высокой дверью. Чуть в стороне рядом с аккуратным зеркалом обнаруживается невысокая женщина с идеально уложенными волосами и, почему-то, вся в розовом, да ещё и наиядовитейшего оттенка фуксии. В довершение образа постклимактерической барби, в волосах этой странной женщины обнаруживается маленький чёрный бантик. Увидев нас, дама мгновенно расплылась в какой-то раболепно-льстивой улыбке и, просканировав Северуса, остановив взгляд на руке мужчины, которой он продолжал удерживать мою выскальзывающую ладошку, уставилась на меня так, что сразу же захотелось спрятаться под мантией Снейпа.

— Добрый день, Северус, — начинает она совершенно несуразным, по-девичьи звонким голоском с каким-то дикими восторженными нотками. — Скримджер в своём кабинете, все готовы.

Северус, кажется, пропускает её реплику мимо ушей, даже не сбавляя шага, и ведьма, мелко цокая каблучками, начинает семенить по правую руку от Снейпа.

— А я смотрю, вы полны сюрпризов, Северус. Даже не предполагала, что у вас есть дочка.

Я давлюсь воздухом, и Сев тут же сильнее сжимает мои пальцы. На реплику этой розовой подушки он снова никак не отвечает, взмахивая волшебной палочкой. Высокие двери с грохотом раскрываются, и почти моментально в нашу сторону устремляется яркая вспышка синего света.

Кажется, словно всё происходящее вокруг — неправда. Будто это фильм с великолепными спецэффектами и шикарной замедленной съёмкой.

Нас явно ждали.

Уши закладывает от грохнувшего совсем рядом взрыва. Северус тянет меня к себе, прижимая одной рукой за плечи. Плохо гнущимися пальцами цепляюсь за мантию мужчины, часто-часто дыша. Лёгкие наполняет запах палёного дерева и бетонной крошки.

— Сектумсепра! — раздаётся бархатистое рычание у меня над ухом.

Яркий свет на мгновение бьёт по глазам, поэтому приходиться зажмуриться, уткнувшись носом магу в грудь. Появляется стойкое ощущение, что это конец. Все чувства резко притупляются. Вот сейчас как бахнет, и всё, свет в конце тоннеля, котлы для варки плохишей и прочее. Проходит несколько томительных ударов сердца под моей щекой.

Живы…

Вскидываю голову, глядя на Северуса снизу вверх. Мужчина, всклокоченный, угрюмый, внимательно смотрит куда-то в сторону. Раздаётся какой-то шум, и я замечаю, как мимо нас смазанно проносится несколько чёрных мантий. Раздаются чьи-то голоса, ещё несколько вспышек, правда, не таких ярких.

— Что произошло? — я даже не пытаюсь шелохнуться.

— Мы разнесли в клочья коридор, — отзывается Сев, наконец выпуская меня из объятий, и тут же чуть морщится.

— Всё в порядке?

Сердце болезненно сжимается.

Неужели ранен?

— Пойдём, — тихо отзывается Северус.

Люди сражаются. Отчаянно, насмерть, пытаются задержать продвижение Пожирателей, но захватчики проходят по министерству, как раскалённый нож по маслу. Я замечаю знакомую всклокоченную голову Сивого. Он на мгновение останавливается, поворачивая ко мне окровавленное лицо, и улыбается, жутко, совсем по-звериному. Северус что-то говорит о том, чтобы я не смотрела по сторонам, но не смотреть не получается. Маги, молодые и пожилые, женщины и мужчины, лежат то тут, то там. Кто-то смотрит остекленевшими глазами в низкий потолок, кто-то бьётся в предсмертной агонии. Кажется, словно до сих пор это какой-то очень страшный, излишне реалистичный фильм. Мы попадаем в достаточно большой кабинет. Перевёрнутая мебель, беснующаяся Беллатриса. Кажется, эта маленькая ведьма заполняет собой всё окружающее пространство. Она истерически хохочет, то вскидывая, то, наоборот, опуская голову, словно безумная. Я даже не сразу замечаю человека, на которого направлен весь красочный спектр её эмоций. А когда наконец замечаю, невольно вцепляюсь в предплечье Снейпа, делая шаг за спину мага.

Руфус Скримджер, министр магии, с разбитой головой, бледно-серого цвета, стиснув зубы, молча следит за одуревшей ведьмой, пока наконец не одаривает Северуса таким взглядом, что во мне, словно по щелчку переключателя, вскипает натуральное бешенство. Один только взгляд, полностью говорящий о том, что министр думает и о Пожирателях, и о Северусе в частности, но Снейп, кажется, не обращает на это никакого внимания. Надо признать, у зельевара потрясающая выдержка. В воздух вдруг взмывают стоявшие до этого в углу два табурета и опускаются напротив министра. Кивком головы мне намекают присесть.

— Закрой глаза, — снова командует Сев, проводя у меня над головой волшебной палочкой, и опускается на соседний стул. Послушно жмурюсь. Кажется, словно весь окружающий меня мир вдруг погрузился в толстый слой ваты.

Так странно…

Но открыть глаза я всё равно не решаюсь, а в следующую секунду ощущаю лёгкое прикосновение холодных пальцев к своему запястью.

Ладно, значит, так нужно.

Не знаю, сколько проходит времени, но у меня успевает всё порядком затечь, и я не знаю, сколько раз меняю позу в тщетной попытке поудобнее устроиться на жёстком сиденье. Попа начинает противно ныть.

Старость не радость.

Как вдруг звук снова возвращается, ударяя в голову с неистовой силой, так, что я невольно сгибаюсь пополам. Дышать становится тяжело. Чья-то речь смазанно плывёт, не давая возможности разобрать и слова. Открыв глаза, тупо смотрю перед собой, то открывая, то закрывая рот в попытке хоть как-то нормализовать слух.

— Мы уходим, — издалека доносится голос Северуса, и я даже не успеваю спросить, куда и почему мы уходим и что вообще произошло, как окружающий мир вдруг сжимается до точки, а потом снова разворачивается, оглушающе ударив по голове. Ноги на мгновение становятся ватными, и если бы не резкий рывок за шиворот, я непременно рухнула бы в грязь. Вокруг нас обнаруживается какое-то поле.

— Где мы? — Непонимающе озираюсь я по сторонам, чуть пошатываясь и продолжая силиться устранить проблемы со слухом. Даже на мгновение появляется мысль, что мы всё-таки сбежали от Тома Реддла.

— Нора, дом семьи Уизли. Здесь должен быть Поттер. Похоже, что у них сегодня праздник, — как-то раздражённо фыркает мужчина, продолжая тянуть меня вперёд.

Интересно, как он видит куда идти.

Колосья какой-то злаковой культуры поднимаются ещё сантиметров на пятнадцать над моей головой. Путь через поле оказывается недолгим, и через какие-то минуты мы оказываемся перед покосившейся деревянной изгородью. Северус на мгновение притормаживает, оборачиваясь ко мне, и я от удивления открываю рот. Лицо мага закрывает серебряная маска с витым узором.

Когда он успел её надеть? Наколдовать…

И почти моментально я перехватываю внимательный взгляд чёрных глаз.

— Тебя могут принять за одного из Пожирателей. Объяснить, почему ты находишься тут по доброй воле, будет проблематично, поэтому тебе тоже придётся надеть маску.

А в следующее мгновение я ощущаю, как холод касается щёк. Обзор чуть сужается, и я нерешительно поднимаю руки к лицу, ощупывая твёрдый материал. В ней совершенно не сложно дышать.

— Держись рядом, — командует Северус и, крутанувшись на каблуках, устремляется к большому шатру. Только сейчас я замечаю какой-то шум, крики, то и дело мелькающие вспышки и тени.

Осознав, что на этот раз Северус меня ждать не собирается, сиганув через забор, бойкой рысью бросаюсь следом за магом. Как хорошо, что сегодня, впервые за энное количество времени, я снова оказалась в джинсах и кроссовках. Если бы не длинный плащ с капюшоном, всё время пытающимся или съехать на нос, или уползти назад, продемонстрировав всему миру мою рыжую бошку, то можно сказать, очень даже удобный наряд для поисков приключений. В тот момент, когда я следом за Северусом вбегаю в шатёр, кажется, всё уже кончено. Оглядевшись по сторонам, я натыкаюсь на до глупого странную мысль: уж не свадьбу ли они здесь отмечали?

И я бессознательно бреду между столов, перевёрнутых золотистых стульев, растоптанных цветов и битой посуды.

— Они допрашивают тех, кто не успел трансгрессировать, в доме, — раздаётся откуда-то слева знакомый голос Драко. Ощущаю, как стоящий рядом Северус мгновенно исчезает. Я же от неожиданности дёргаюсь. Под ногой хрупает разбитый бокал. Лица парня не видно, но я встречаюсь с ним взглядом.

— Волосы, — вдруг раздаётся из-под серебряной маски, и парень жестом указывает на свисающую с плеча прядь волос.

— Мда. Штирлиц никогда не был так близок к провалу, — с сарказмом фыркаю я, улыбаясь. Если в доме уже начался допрос, а Драко топчется здесь, явно у мальчика желания смотреть на происходящее не больше моего. — Помоги мне, пожалуйста, вдруг будет какая-нибудь ловушка, а мне надо осмотреть это место, — озвучиваю я первую попавшуюся бредовую идею.

— Конечно, — Малфой моментально принимает условия игры, и мы, с преувеличенным интересом разглядывая битую посуду и заляпанные скатерти, начинаем бродить туда-сюда под большим шатром.

— Как думаешь, это была свадьба? — Мы начинаем по второму, если не по третьему, кругу медленно осматривать шатёр. От напряжённой тишины становится в край тошно. Где-то невдалеке кто-то из Пожирателей с хлопком трансгрессирует.

— Похоже на то. Ужасно, согласись? Какой-то пир во время чумы. Такие вещи творятся, а они все семьи строить бросились, как ненормальные.

— А что, кто-то ещё из твоих знакомых сейчас женился? — я отрываюсь от изучения витого подсвечника, чтобы посмотреть на замершего в нескольких шагах Драко.

— Да, ты разве не слышала? Моя кузина, Нимфадора Тонкс, пару месяцев назад вышла замуж за Римуса Люпина.

На секунду я подзависаю. Люпин, тот самый мужчина, пришедший ко мне с вопросами о Северусе, оказывается, женился! А Тонкс, Тонкс… что-то очень знакомое… Уж не Тонкс ли была та странная фиолетововолосая девушка чуть старше меня, бегавшая по замку после смерти Дамблдора? Наверное, если бы не её звонкий голос и слишком яркие, абсолютно не вяжущиеся с происходящим волосы, я бы её не запомнила…

— Как это прекрасно… — с улыбкой бормочу я. Ведь действительно прекрасно. Несмотря на то, что Люпин оборотень, что я благополучно подсмотрела в памяти Северуса, он всё-таки решился связать себя узами брака с такой бойкой девушкой. Почему-то на душе сразу становится тепло и радостно за то, что даже в это жуткое время жизнь продолжается.

— Ничего прекрасного, полнейшее безрассудство.

От негромкого, но вкрадчивого голоса Северуса я снова дёргаюсь и, запнувшись об упавший стул, чуть не рухаю спиной вперёд. Снейп стоит без маски, с выразительнейшей гримасой пренебрежения

— Я полагаю, уж вы-то, мисс Рунцис, должны понимать, что надо быть полным идиотом, дабы, будучи оборотнем, связывать себя узами брака с молодой девушкой.

Снейп смотрит мне прямо в глаза, от чего становится не по себе.

***

От застилающих глаза слёз я практически не вижу что делаю. В воздухе стоит тошнотворный запах крови и палёного мяса. Руки трясутся. Чем дальше по коридору раздаются тяжёлые шаги, тем сильнее накрывает истерика. Громко хлопает дверь, и я оседаю на пол, зажимая рот руками. Невидящим взглядом окидываю тёмную комнату и почти тут же натыкаюсь на дрожащего всем телом Драко, глядящего на меня такими же безумными глазами. От раздавшегося рядом змеиного шипения мы с мальчиком синхронно дёргаемся. Нагайна, медленно перекатывая тугие кольца, скользит по идеально отполированному паркету, растирая пятна крови.

— Не надо, миленькая, умоляю, не надо… — шепчу севшим голосом, глядя в янтарные глаза с вертикальными зрачками. Змея замирает, повернув ко мне свою громадную голову. На мгновение появляется ощущение, будто рептилия задумалась, кого из нас съесть первым. Хватанув ртом воздуха, замираю. В помещении повисает звенящая тишина. Только я, Драко, змея и двое лежащих на полу без движения мужчин. Очередное наказание: Малфоям — за то, что Люциус год назад не смог остановить Поттера в отделе тайн, мне — за то, что я смею перечить и пререкаться. Еле живых Нарциссу с Люциусом выгнали ещё тогда, когда Антонин был на ногах. А Северуса вообще с самого начала отправили обратно в министерство, после переворота там полно дел. За провал Долохова и Роули сегодня отхватили все, подвернувшиеся под руку.

Змея, продолжая смотреть мне прямо в глаза, вдруг подаётся назад, сворачиваясь в клубок, видимо, собираясь ждать наших дальнейших действий.

— Драко! — я моментально дёргаюсь вперёд. Руки разъезжаются на крови. Парень вздрагивает, не переставая трястись, тоже бросается вперёд.

— Ты умеешь лечить такие раны? — не слушающимися пальцами пытаюсь прощупать пульс, но, понятное дело, у меня ничего не выходит. Рванув на светловолосом Пожирателе рубашку, припадаю ухом к груди. Сердце еле бьётся. Мальчик бормочет что-то нечленораздельное и тут же начинает сосредоточенно водить над Пожирателем палочкой. Появляется еле видимое серебристое свечение. Я же в этот момент бросаюсь к второму Пожирателю. Сердце Долохова так же на грани. Подскочив на ноги, тупо озираюсь по сторонам. Единственное, что я сейчас могу сообразить, так это дать несчастным хотя бы воды.

— Домовики! — срывающимся голосом взвываю я. Хлопок — и в нескольких шагах появляется странное существо в наволочке. — Воды! Срочно принеси графин с водой! Ну!

Я не даю домовику хоть что-то сказать в ответ. А ещё через мгновение рядом со мной появляется высокий кувшин.

Время перестаёт хоть как-то ощущаться. Появляются Нарцисса и Люциус, что-то говорят, скорее всего, требуют прекратить это недостойное занятие, но видимо, мы с Драко находимся в настолько шоковом состоянии, что не слышим этого. Жуткие раны потихоньку затягиваются. Нас уволакивают силой, оставив провинившихся всё там же, на полу в большом зале, в лужах воды, крови и ещё бог знает чего.

Комментарий к Глава 5. ОДНА УПРЯЖКА НА ДВОИХ

Жду ваши отзывы🖤

========== Глава 6. РАСКОЛОТЫЕ ДУШИ ==========

Рассеянно вожу рукой по чуть шершавому мрамору перил. Августовская ночь, такая привычно холодная. Если смотреть только на небо, можно представить, будто я всё там же, на даче. Сейчас на руки с мурлыканьем запрыгнет мой пушистый старичок, а спустя пару минут раздастся ругань бабушки — я опять просидела допоздна.

С упоением слежу за расстилающимся над головой бескрайним простором. Относительную ночную тишину прерывают медленные шаги и шорох ткани.

— Что ты здесь делаешь? — раздаётся такой знакомый чуть шипящий голос.

— В конце августа сезон звездопадов. — Поднимаю я руку к небу, растопырив пальцы, словно в попытке потрогать эти маленькие жемчужины. Видимо, сегодня у Реддла относительно сносное настроение, потому что вместо привычного фырканья маг подходит ближе, останавливаясь чуть в стороне, и тоже поднимает голову.

Невдалеке стрекочут кузнечики, шумят фонтаны и покрикивают какие-то птицы. Ночь — удивительное время, в которое преображается весь мир.

— Ты когда-нибудь задумывался о том, что в космосе нет понятия верха и низа, и всё вот это может быть под нами? — рассеянно рассуждаю я больше сама с собой, чем с Томом. Маг никак не реагирует на мое странное высказывание, продолжая изучать звёздное небо. А в следующую секунду я невольно расплываюсь в счастливой улыбке — тёмный свод расчерчивает серебристый мазок падающей звезды.

Пожалуйста, пусть всё это хорошо закончится.

***

От хлопка трансгрессии с трудом удерживаюсь на ногах, в последний момент отдёрнув руку, чтобы не схватиться за материализовавшегося рядом Реддла. Нагайна на моих плечах издаёт недовольное шипение.

— Ну, извини, дорогая! — тут же буркаю в ответ, озираясь по сторонам. Солнце недавно село, и всё окружающее нас пространство оказалось погружено в сумерки. На какое-то мгновение царапает страх — пряничная деревенька с выстроившимися в шеренгу небольшими деревянными домиками уж очень напоминает мне городок моей тетушки под Прагой. Но я моментально отгоняю глупую аналогию. В конце концов, моя тетушка эмигрировала всего лет семь назад, году в две тысячи двенадцатом. Тем временем Том плавными шагами направляется к двери дома, рядом с которым мы оказались выброшены. Реддл стучит в дверь, и я с нескрываемым любопытством подхожу к магу сзади. Интересно, чего ради наша маленькая компания проделала непонятное путешествие.

Может, Том вообще не тот, за кого себя выдаёт? Может, он тоже хранит какие-то свои секреты? Может… не знаю…

Я не успеваю додумать свои предположения, как дверь отворяется, и на пороге появляется смеющаяся женщина. Одного мгновения хватает, чтобы улыбка на её лице сменилась натуральным ужасом, а я замерла, судорожно пытаясь осмыслить происходящее.

— Грегорович? — От высокого холодного голоса Тома у меня по спине пробегают мурашки и болезненно сжимается сердце. Женщина качает головой, пытаясь закрыть дверь, но Тёмный лорд мертвой хваткой вцепляется в белое дерево, не давая ей даже на миллиметр сдвинуть дверь с места. — Мне нужен Грегорович.

— Er wohnt hier nicht mehr! — тряхнув головой, вскрикивает женщина. — Он здесь не живёт! Не живёт! Я не знаю такого!

Сердце проваливается в желудок, и если бы не висящая на мне мертвым грузом Нагайна, я бы начала трястись вместо этой молодой немки.

Что мне делать?!

Женщина же, оставив попытки закрыть дверь, начинает отступать в тёмную прихожую. По колыхнувшейся мантии осознаю, что Реддл вытащил волшебную палочку

Что делать?!

— Где он?

— Das weiß ich nicht! Он съехал! Я ничего не знаю, не знаю!

И я обезумевшим взглядом наблюдаю, как женщина истошно кричит. В коридор на её вопль выбегают двое детей. Женщина дёргается в сторону, пытаясь заслонить их собой. Вспышка зелёного света. Грохот. Дёргаюсь вперёд быстрее, чем осознаю это движение. Видимо, не ожидавший моего броска, Реддл отшатывается назад, запуская зелёную молнию в стену. А уже в следующую секунду на моей шее сжимаются тонкие пальцы в мёртвой хватке, перекрывая кислород. Красные глаза в каких-то сантиметрах от меня смотрят с такой безумной яростью, что моментально становится страшно уже за саму себя.

— Ты! — тонкие вертикальные прорези зрачков ещё больше сужаются. Всё тело вдруг вспыхивает такой безумной болью, что, кажется, можно моментально сойти с ума.

***

Треск пластинки заполняет всю комнату. Раздаётся медленно нарастающий звук духовых инструментов.

«…Также отличительной особенностью такого рода убивающего заклинания является так называемый эффект «разрыва души». Суть этого эффекта заключается в том, что при использовании убивающего заклинания с осознанием дальнейших последствий (т.е. умышленное убийство) душа мага раскалывается. Признаки «разрыва души» различны и делятся на две основные группы, в зависимости от того, раскаивается ли маг в содеянном или нет. В таблице (рис. 48) представлено исследование, проведённое на 4 000 заключённых тюрем особого режима…»

Трясущимися руками перелистываю страницы, заливая бумагу слезами. Текст плывёт. Авада кедавра, если верить Поттеру, именно ей Северус убил Дамблдора. И как любое убивающее заклинание, если верить этой книге, оно разрывает душу использовавшего. Но прочитать текст в таблице не получается, и я откидываюсь на спинку кресла, закрывая лицо руками. Если я правильно разобрала написанное, можно без особого труда понять, какие были результаты: или маг сжирает себя сам, или же, если маг не раскаивается, он сходит с ума. Почему-то тут же всплывает образ Беллатриссы и Сивого…

Под рукой ощущается движение, и я с трудом вспоминаю о присутствии Нагайны.

— Душу расколол, представляешь? А я ведь знала об этом и всё равно ничего не сделала! — И тихонечко завыв, впиваюсь пальцами в волосы, до боли потянув.

Расколотая душа — никакой жизни после смерти… Ни упокоения, ни перерождения, ничего…

Словно издеваясь, до слуха долетают обрывки увертюры-фантазии Ромео и Джульетты.

— Наг, как же так… — Глотнув ртом воздуха, поднимаю голову, глядя на змею. — Он умирает, а я ничего не могу! А потом его и вовсе Том убьёт, а я хоть как-то помешать не могу… Как… противно. От самой себя.

Змея не моргая следит за мной, словно давая возможность исповедоваться. Из-за происшествия во время поисков некого Григоровича я доблестно получила свою порцию круциатуса. Правда, в этот раз всё оказалось гораздо тяжелее и болезненнее, словно раньше от одного только присутствия Северуса тут же становилось легче дышать.

Нагайна медленно сползает с кресла, и я невидящим взглядом провожаю змею.

Что мне делать?

Нагайна, широко раскрыв пасть, издаёт низкое шипение. Поднимаюсь на негнущиеся ноги и выпускаю рептилию в коридор. Кажется, что сейчас она уползёт прочь, наконец оставив меня одну, но Нагайна замирает в дверях, повернув ко мне широкую морду. Мы какое-то время тупо смотрим друг на друга, и мне всё-таки приходится сдвинуться с места.

В меноре царит непривычная тишина. Несмотря на середину дня, в отсутствие Реддла кажется, что жизнь замирает. Затишье перед бурей, ожидание очередной вспышки гнева, очередной боли и чьих-то смертей. Каждый из здесь живущих боится быть следующим.

Кажется, словно на грудь опустился камень. Осталась только какая-то холодная, обречённая пустота.

Я опять ничего не могу сделать. Расколотая душа, со всеми вытекающими… Фамильяр. Как глупо. Помощник чародея, который только создаёт проблемы и упорно губит несчастного мага. Да какой фамильяр — обычный маггл. Глупая, ни на что не способная. Ведь нет никакого серьёзного доказательства, кроме внешней похожести. На земле живет семь миллиардов людей, чему удивляться-то? Да и вообще, ведь это просто мой глупый полет фантазии…

Замираю, не сразу поняв, что уже несколько минут стою над невесть откуда взявшимся роялем. Оседаю за инструмент, с лёгким хлопком открывая крышку клавиатуры. Пахнет деревом, костью и ещё какой-то благородной старостью. Поглаживаю белые клавиши, наобум нажимая большую терцию.

Музыка раскатывается по тёмному залу, отскакивая от гладких мраморных стен, высоких, казалось, заледеневших зеркал и голых окон.

Соль-си

Фа-ля

Фа-си

Фа-до…

И снова, по кругу, в каком-то исступлении прислушиваясь к повторяющимся снова и снова интервалам, не сразу узнавая в них начало песни.

— Ever since I was a child,

I’ve turned it over in my mind.

I sang by that piano,

Tore my yellow dress and,

Cried and cried and cried.[1]

//С тех пор, как я была ребёнком,

Я всё время прокручивала это в голове,

Я пела под аккомпанемент пианино,

Рвала своё желтое платье

И плакала, плакала, плакала…//

Собственный голос кажется совершенно чужим, сиплым и надрывным после его потери. На глаза, словно в ответ на текст песни, начинают наворачиваться слёзы. Так бывает, когда поёшь о том, что чувствуешь.

— And I don’t wanna see what I’ve seen,

To undo what has been done.

Turn off all the lights,

Let the morning come.

//И я не хочу видеть то, что я видела,

Возвращать то, что уже сделано.

Выключаю весь свет,

Пусть наступит утро! //

«Come, come» тяну низкие ноты, наслаждаясь вибрацией за грудиной.

Пусть даже в этом особняке кто-то есть, мне всё равно. Я буду петь под рояль и, может, даже рвать это жуткое, пусть и не жёлтое, платье.

— Now there’s green light in my eyes,

And my lover on my mind.

And I’ll sing from the piano,

Tear my yellow dress and,

Cry and cry and cry and,

Over the love of you.

//И вот в моих глазах зелёный свет,

И я думаю о любимом.

Я буду петь под аккомпанемент пианино,

Рвать своё желтое платье

И плакать, плакать, плакать,

Потому что люблю тебя.//

Под левой рукой растекается густой звук контроктавы. В деревянной раме начинает жалобно трещать тонкое стекло, когда я во весь голос беру верхние ноты. Кажется, я слишком долго пыталась быть нормальной, и эмоции наконец берут вверх. По щекам тонкими дорожками сбегают слёзы, а я продолжаю играть, выколачивая из рояля дух и, кажется, уже не распевая, а воя. А ведь действительно, хочется именно выть от бессилия, беспомощности и какой-то жуткой, дикой несправедливости.

— On this champagne, drunken hope,

Against the current, all alone,

Everybody, see, I love him.

‘Cause it’s a feeling that you get,

When the afternoon is set,

On a bridge into the city.

And I don’t wanna see what I’ve seen,

To undo what has been done.

Turn off all the lights,

Let the morning come.

//После всего выпитого шампанского спьяну надеюсь,

Пусть против всех, совсем одна…

Смотрите, все — я люблю его!

Ты испытываешь это чувство,

Когда день замирает

На городском мосту

И я не хочу видеть то, что я видела,

Возвращать то, что уже сделано.

Выключаю весь свет,

Пусть наступит утро! //

Каждое слово, каждая буква, каждая нота, как что-то особенное, личное. Раскаты октав под левой рукой, отдающиеся волнами малопонятного, но ощутимого экстаза, эйфории на грани истерики. И я повторяю припев, чуть ли не задыхаясь от бурлящих под кожей эмоций.

— ‘Cause you’re a hard soul to save,

With an ocean in the way,

But I’ll get around it,

I’ll get around it.

//Потому что ты один из тех, кого тяжело спасти.

На пути целый океан,

Но я обойду,

Я обойду.//

На какое-то мгновение становится даже немного смешно, и я оставляю инструмент в покое, прекратив бесноваться. Музыка — удивительная сила, почти такая же магия.

‘Cause you’re a hard soul to save,

With an ocean in the way,

But I’ll get around it.

//Потому что ты один из тех, кого тяжело спасти.

На пути целый океан,

Но я обойду…//

Пока я повторно проговариваю слова, до меня вдруг, с задержкой, доходит их смысл. Кровь приливает к щекам.

— Now there’s green light in my eyes,

And my lover on my mind.

//И вот в моих глазах зелёный свет,

И я думаю о любимом.//

Шепчу я еле слышно, словно молитву, кончиками пальцев нажимая клавиши.

— And I’ll sing from the piano,

Tear my yellow dress and,

Cry and cry and cry,

Over the love of you.

//Я буду петь под аккомпанемент пианино,

Рвать своё желтое платье

И плакать, плакать, плакать,

Потому что люблю тебя.//

Стекла отдают дребезжанием, где-то между ног рояля сжалась в клубок Нагайна, а я, словно сумасшедшая, срывающимся голосом снова и снова повторяю только одно: «Плакать и плакать, потому что люблю тебя».

В воздухе замирает диссонанс, и я в искуплении смотрю на чёрную лакированную крышку перед собой. Требуется несколько мгновений, чтобы я наконец заметила барабанящий в окно дождь. Из-под брюха рояля неуверенно выглядывает змеиная голова. Тяжело вздыхаю. Кажется, ещё немного, и я сойду с ума, но голова вдруг становится кристально ясная.

— Наг, спасибо.

Комментарий к Глава 6. РАСКОЛОТЫЕ ДУШИ

[1] Florence and the Machine — Over The Love.

Муууузыка! Наконец-то снова музыка. Правда у меня какие-то замашки в сторону Тима Бёртона получаются. Все такое же мрачненькое и совершенно не радужное. Но тоже все поют.😅

Жду отзывов и конструктивной критики))

========== Глава 7. БУДНИ ИНФЕРНАЛОВ ==========

Когда я там говорила, что сплю и вижу, как бы остаться наедине с самой собой? Беру свои слова обратно. Наедине с собой, может, и весело, но только первые двое суток. Через неделю уже лезешь на стенку, а через месяц… нет, голоса, конечно, не слышатся, но когда передумаешь все имеющиеся мысли не по одному кругу, начинает закрадываться подозрение, что кукушка всё-таки едет. В одно прекрасное утро обнаружилось, что Нагайна куда-то пропала, а дверь комнаты заперта. Вот тебе и настоящее заточение. Видимо, у его темнейшества какие-то сверхважные дела, моего участия, что удивительно, не подразумевающие. Золотая клетка, хоть и золотая, но всё-таки клетка. Отличающаяся от подвала менора разве что уровнем комфорта. В последние дни лета Драко как бы невзначай рассказал, что у них в особняке есть темница, в которой временно заперт мастер волшебных палочек мистер Оливандер. Попытка моя незаметно, насколько это вообще было возможно в сопровождении четырёхметровой змеи, поговорить с пленником провалилась: дверь подвала оказалась заперта каким-то заклинанием, и сколько бы я ни скреблась, ни отпереть, ни поговорить не получилось.

Я рассеянно бодаю лбом сложенные на столе руки.

Ну, а по прошествии сентября я и сама оказалась под замком. Теперь я периодически разговариваю сама с собой, пою от скуки песни Ленинграда, Аквариума, Цоя и Люмена, придумывая мало-мальски вразумительный план по спасению Северуса.

— Се-ве-рус, — еле слышно тяну вслух, смакуя каждую букву. Захват министерства магии и нападение на Нору, смазанное прощание, потому что Реддл в бешенстве, потому что нельзя показывать свои чувства, дабы их не обернули против тебя же самого. Последняя встреча. А дальше — назначение Снейпа на пост директора Хогвартса и всё, тишина.

Поднимаю тоскливый взгляд на заснеженное окно.

За людей болит душа. За пару месяцев осени, что я ещё имела возможность свободно перемещаться по замку, пусть и в сопровождении Нагайны, я успела заметить, что почти все обитатели поместья боятся Реддла до чёртиков, а тот бессовестнейшим образом не чурается применять физические методы воздействия. После провала с поимкой Поттера, когда юная компания волшебников умудрилась не только удрать, но и стереть память двум матёрым Пожирателям, Долохов и Роули ещё несколько недель старались не показываться кому-либо на глаза. В следующий раз гнев Тома обрушился на Яксли, когда весёлая троица умудрилась ворваться в министерство магии, утащить у Амбридж — той розовой барби пенсионного возраста — какой-то кулон и забрать глаз Грюма из двери её кабинета. И, наверное, если бы не вцепившиеся в меня мёртвой хваткой Люциус с Нарциссой, я бы достаточно быстро разделила долю и этого провинившегося Пожирателя. Кстати, при всём налёте аристократической надменности, Малфои оказались на удивление тёплым семейством. Ну, разве что за исключением Беллатрисы, с ней у нас как-то с самого начала не сложилось. Невооружённым взглядом видно, как ведьма с трудом сдерживается, чтобы не убить меня при встрече. Чем я ей так насолила, я уже даже не пытаюсь придумать — всё равно не пойму. Судя по тому, что я вычитала, с определённого момента у убийц начинается помутнение рассудка, поэтому все вызывающие взгляды и колкие реплики усиленно пропускались мимо ушей — грешно на больных людей обижаться.

На плече раздаётся приглушённое шипение.

— Уйди, старуха, я в печали, — грустно улыбаюсь и поглаживаю высунувшуюся из-под моих волос змеиную голову.

Два дня назад у обитателей менора прибавилось седых волос: Поттер умотал от нашего темнейшества. Причём свалил перед самым носом, чуть ли не ручкой на прощание помахал. И кто в этом виноват? Правильно, я и Люциус. Я — потому что при виде темнейшества вслух высказала всё, что я думаю о трёх с половиной месяцах сидения в одной комнате, а Люц… ну просто потому, что это Люц. На нём теперь отыгрываются по поводу и без. Возмущения на этот счёт я высказать, правда, не успела, потому что Малфой, верно оценив обстановку, закрыл мне рот рукой, но выражение лица у меня всё равно было крайне выразительное. А всё почему? Потому что нельзя женщину оставлять одну, саму с собой, на столь длительное время. Потому что женщина начинает думать, а это чревато катастрофами. Ну и додумалась я, нетруднодогадаться, до того, что буду вести партизанскую деятельность прямо под носом темнейшества. А ещё за всё то недолгое время общения с Реддлом я застукала себя за препакостным занятием: прощупыванием границ дозволенного. Вкупе с русским духом и то и дело притупляющимся в стрессовой ситуации инстинктом самосохранения, результат получился достаточно гадский для всех участников предприятия. Для меня в первую очередь — Том совершенно не проникся уважением к моим самоотверженным поступкам. И тем не менее, благодаря феноменальному везению, я до сих пор жива. Словно мне домовики в чай феликс подмешивают.

— Ладно, пойдём кофе пить, — наконец я всё-таки перестаю по инерции предаваться размышлениям о событиях последних дней и, посильнее завернувшись в мантию, пускаюсь на поиски кухни. Конечно, можно попросить всё сделать домовиков, но в комнате я насиделась на пару лет вперёд. Да и сомневаюсь, что их аристократические эльфы умеют готовить правильный в моём понимании кофе.

На секунду затормаживаю у одного из окон, выходящих на парк. Красота. Зимняя сказка. На мгновение внутри всё сжимается под натиском какой-то глупой щемящей тоски. Во всём есть что-то, напоминающее о Северусе. В медленно кружащих снежинках, в тёмных коридорах, даже в стенах этой злосчастной комнаты. Каждая мало-мальски значимая вещь, словно лезвие, одновременно вызывающее боль до дурноты и при этом почти мазохистское влечение. Даже мантия. Когда-то его мантия, которая, кажется, до сих пор сохранила его запах…

Кажется, я всё-таки сошла с ума и теперь немного одержимая. Это помимо того, что я разговариваю с ядовитой змей и распеваю странные песенки.

Домовики смотрят на меня, как на умалишённую, — где это видано, чтоб маг на кухню врывался! Но мнение домовиков меня интересует мало, поэтому просто прошу дать мне медную турку и набор горе-кофевара. Услышав список ингредиентов и, видимо, убедившись в предположении о моём душевном состоянии, маленький народец поспешил удалиться. Благо напоследок мне включили маленький огонь на странной плите.

— Ну что, приступим. Ты кофе пьёшь?

Я сгружаю свою кожаную подружку на кухонный стол. Змея делает превыразительную морду.

— Ой, не надо мне тут! Ты ешь людей в одежде, может, и кофе тоже пьёшь, — фыркаю я в ответ, подхватывая турку.

Ну что ж, кофе я последний раз готовила… когда была ещё в своём мире, и мы рисовали дипломную работу. Н-да, словно сто лет прошло.

Рассеянно оглядываю выстроившиеся передо мной жестяные банки.

Пожалуй, начнём с коричного сахара.

Судя по звуку, змея на столе вытягивается. Уверенным движением высыпаю через край сахар в турку и отправляю её на огонь.

Дальше соль…

Дверь с тихим скрипом открывается, и я тут же оборачиваюсь.

— Что ты тут делаешь?! — на мгновение кажется, что меня обманывает зрение, но появившийся в проёме Драко как-то измученно улыбается в ответ, делая шаг вперёд.

— Домовики сказали, что одна из ведьм сошла с ума. Чем ты их умудрилась напугать?

Парень подходит ближе, а я бросаю нервный взгляд на турку. Разгоревшийся сахар начинает противно шипеть.

— Да вообще кофе готовлю. Откуда ты тут взялся?

Бросив мельком взгляд на замершего рядом Малфоя, убираю турку с огня.

Мне нужна соль. И имбирь с корицей.

Закидываю ингредиенты в турку и заливаю водой до сужения горлышка.

— Ты уверена, что это кофе? Мне казалось, что в нем должна быть хотя бы пара кофейных зёрен.

Снова перевожу тупой взгляд с турки на Драко и обратно.

— Да ну вас! Посиди три месяца в комнате под замком, посмотрю, как ты будешь кофе варить! — с возмущённым смешком буркаю я, всё-таки закидывая в воду молотые кофейные зёрна, и размешиваю свою бурду. Стоящий рядом Драко только весело фыркает.

— Я вернулся ещё до Рождества. Нас всё-таки отпустили на каникулы…

Повисает неловкая пауза. Я задумчиво разглядываю медленно поднимающиеся на поверхность крохотные пузырьки, следя за тем, чтобы пенная корочка не разорвалась от бульканья вскипевшей воды, и при этом думая только о Северусе. Опять.

— И как там теперь? — наконец прерываю я тишину, не сразу вспомнив о присутствии Нагайны.

— По-другому, — вкрадчиво отзывается Драко, тоже отрешённо разглядывая голубоватый огонь.

Тонкую бежевую пенку разрывают круглые пузыри закипевшей воды.

***

Жадно глотнув воздуха, подрываюсь на кровати. Раздаётся тихий звук удара, и мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что я нечаянно скинула с кровати Нагайну. Снизу слышится раздражённое шипение, но я не обращаю внимания. В конце концов, сама виновата, могла забраться в ноги и не на одеяло.

Закрываю лицо руками и сгибаюсь пополам, захлёбываясь слезами. Сон, но такой реальный. Или не сон? Или воспоминания, пропущенные через призму собственного восприятия? Северус Снейп и Лили Эванс. Я совершенно не помню, о чём был сон, но там были эти двое, и душу раздирает в клочья от необузданного чувства боли и ревности. Ревности… И горечи, обиды, разочарования, детского эгоизма. Хочется кричать, топать ногами, требовать и плакать: я никогда не буду значить для него столько же, сколько и Лили Эванс. Да что уж столько же, я и близко с ней не стояла. Да, я не видела почти никаких воспоминаний Северуса о себе, но то немногое, что видела, было разве что беспокойством за то, что я смогу оказаться его фамильяром и что об этом узнает Дамблдор.

Снова падаю на кровать, утыкаясь мокрым лицом в подушку. Так противно от самой себя — ревновать к погибшей девушке, но, чёрт возьми, ведь это действительно больно — знать, что тебя никогда не будут так любить. Что дорогой тебе человек видит в тебе максимум тень своей прошлой любви, ну и может, немножко какого-то мифического помощника. И всё.

И я тихо реву в подушку, не обращая внимания на взгромоздившуюся рядом змею, бессильно поддавшись ненависти к давно погибшей, но до сих пор ощущающейся Лили.

***

— Мисс, назад! — мужчина вскидывает палочку.

— Прочь с дороги, ты мне ничего не сделаешь, а мне туда нужно срочно попасть, — рычу я, продолжая наступать на пятящегося Антонина. Воздух разрезает истошный вопль, от которого мы оба вздрагиваем.

— Я не могу вас пропустить, нас обоих прибьют! — Долохов вскидывает руки к небу и бросает нервный взгляд себе за спину, словно в страхе быть услышанным.

— Ну, скажи, что я тебе угрожала, прорвалась силой, не знаю, придумывай что хочешь. — Я делаю очередной шаг вперёд. Змея на моём плече издаёт низкое шипение.

— Мисс Рунцис, да как вы не понимаете?! — Маг снова делает шаг назад, глядя на меня с нескрываемым отчаянием. Новый вопль, от которого по коже проходит мороз.

— Наг, быстрее! — жалобно вскрикиваю я, обращаясь к змее. Рептилия плавно соскальзывает с меня на пол, устремляясь к Пожирателю.

— Нет! — взвывает Долохов, шарахаясь к стене.

— Пойдём, скорее! — я наконец обхожу мага, со всех ног бросаясь дальше по коридору.

Поворот, высокие дубовые двери. Замираю, ощущая бешено колотящееся в висках сердце.

Боги, что я вообще делаю?

Но не делать ничего не получается. Невозможно знать и бездействовать.

Нерешительно касаюсь ручки и, с усилием толкнув дверь, проваливаюсь в темноту большого зала. Тошнотворный запах крови, пота, рвоты и мочи бьет в нос, заставляя болезненно сжаться желудок.

— Я сказал: круцио! — раздаётся звонкий голос, полный нескрываемого бешенства.

— Мой лорд, умоляю… — тут же вторит ему срывающийся шёпот, но почти сразу тонет в истошном вопле.

Нагайна проползает мимо моих ног, чуть задевая юбку. Реддл, обезумевший от ярости, даже не замечает нашего появления, полностью сфокусировавшись на рыдающем и корчащемся от боли Драко.

— Нет… Нет! Прекрати! — взвизгиваю я, перекрикивая младшего Малфоя. Страх и злость вскипают, заставляя бездумно ломануться вперёд.

Реддл оборачивается медленно, словно не веря тому, что видит.

— Опять ты? — его голос пробирает до костей. Секунда — и я оказываюсь припечатана к стене, удерживаемая одной рукой за горло. В висок упирается волшебная палочка.

— Так нравится играть в великомученицу, Рунцис? — голос Тома вдруг опускается до шёпота. — А если я решу подыграть? Скажем, запытаю у тебя на глазах твоего бесценного мага? Ты же должна чувствовать его боль, а?

Пальцы на горле сжимаются, от чего начинает плыть перед глазами.

— Они не виноваты в том, что Гарри сбежал, мальчик и от тебя сбегал, притом не раз, — задавленным фальцетом сиплю я, стараясь не смотреть Тому в глаза.

И вскрикиваю, дёрнувшись от боли. Конец палочки вдруг становится точно раскалённым добела, и Том, с остервенением надавив, медленно ведёт по коже. От боли закладывает уши и темнеет перед глазами. В нос бьет запах собственной палёной кожи. Не до конца осознаю, когда мучение прекращается, и я падаю на пол, плача от боли и жалости к себе, при этом старательно стараясь не касаться обожжённой щеки и губы.

Я ненавижу тебя, Том Марволо Реддл.

***

— Они сделали что? — чашка чуть не выскальзывает из моих рук, а я продолжаю тупо смотреть на замершую в дверях Нарциссу.

— Банк! Сейф Беллатрисы! — Кажется, что на последних словах женщина становится ещё бледнее.

Я перевожу тупой взгляд с Малфой на Нагайну и обратно.

— Но зачем?

— Мерлин, я не знаю! Он их призвал, Белс и Люца, в большом зале сейчас собрание!

Нарциссу начинает заметно потряхивать, я же суплюсь, пытаясь понять, что может случиться в ближайшем будущем.

Надо было читать книжки. Единственное, что я помню — так это только битва за Хогвартс, ну и смерть Северуса.

— Наг, пошли. — Поднимаюсь я на ноги. В любом случае, что-то мне совсем не нравится, к чему всё идёт.

— Ты собираешься пойти к нему?! — Женщина хватает меня за руку.

— Не знаю. Но хочу понять, что произошло. — Морщусь, вспомнив о полученном при последней встрече уроке хороших манер. И как хорошо, что Нарцисса умеет лечить раны, иначе бы этот уродливый шрам так и остался бы со мной на всю оставшуюся жизнь, а шрамы девочек не красят.

Цисс ничего не говорит, только одаривает тоскливым взглядом, а мы с Нагайной выскальзываем в коридор. На корне языка начинает противно горчить какое-то необъяснимое предчувствие беды. Бегом слетаю вниз по мраморной лестнице, взметая полы чёрной мантии. Змея скользит рядом, непрерывно что-то шипя. Мы влетаем в галерею. Ещё два коридора, и будет большой зал, как вдруг я так и замираю. По рукам пробегают мурашки. На другой стороне галереи, в метре от пола, перекатываясь клубами, зависает густой чёрный дым.

Комментарий к Глава 7. БУДНИ ИНФЕРНАЛОВ

Ой что дальше будет…))

========== Глава 8. МОЕЙ ЛЮБОВЬЮ ==========

Комментарий к Глава 8. МОЕЙ ЛЮБОВЬЮ

Та-дам, всем, кто соскучился🖤

И пусть музыкой к этой главе будет аж целый альбом The orchestra score from Baz Luhrmann’s film The Great Garsby. Мне кажется, он прекрасно поможет прочувствовать происходящее.

Приятного чтения!

— Сев… — еле слышно шепчу я, полностью потеряв способность мыслить. Где-то под рёбрами вдруг все туго сжимается, замирая и при этом бешено крутясь, словно пойманные в банку бабочки. И почти тут же вспыхивает страх, что это видение — всего лишь плод моего воображение, что он просто не может быть сейчас здесь. Ведь, боги, прошло столько времени…

Облако медленно плывёт по воздуху, принимая черты мага, и вот уже Снейп, пусть и словно сотканный из дыма, с развевающимися за спиной клубящимися обрывками мантии идёт мне навстречу, но вдруг замирает, не дойдя несколько шагов, и опускает взгляд на Нагайну.

Сколько же мы не виделись? Месяцев восемь или девять?

— Сев… — только и могу позвать одними губами.

Змея вдруг сдвигается с места, грузно ворочая мясистое тело. В лучах солнца поблёскивает ромбовидный узор. Нагайна ползёт вперёд, быстро, уверенно. Ползёт, не обращая внимания на Северуса, ползёт дальше по коридору, пока не исчезает за поворотом. Я же в молчаливом недоумении провожаю рептилию взглядом и вновь поднимаю глаза на мага.

Снейп срывается с места так быстро, что я не успеваю ничего толком понять. Окружающий мир враз закрывает чёрная пелена, в плечо и бок вдруг до боли впиваются чужие руки, а в следующую секунду земля выскальзывает из-под ног. От ударившего в лицо воздуха перехватывает дыхание, не давая возможности вдохнуть. Жмурюсь, отворачиваясь, и утыкаюсь во что-то тёплое щекой. Всё сознание заволакивает такой знакомый, родной запах скошенных полевых трав. И будто под его натиском, на душе моментально становится спокойно. Словно весь окружающий мир отходит туда, на задний план.

Ведь всё будет хорошо? Ведь любая сказка обязана хорошо кончится?

Ветер постепенно прекращает нещадно трепать волосы, а под ногами откуда ни возьмись выныривает твёрдая поверхность. И если бы не удерживающие меня руки, вероятно, я моментально очутилась бы распластанной на земле.

Закрыв глаза, жмусь сильнее, словно стараясь спрятаться.

— Послушай меня, — его голос разрезаете тишину, и я тут же поднимаю голову. Мужчина отодвигается на шаг, вглядываясь в моё лицо. — Внимательно послушай. Если Поттер решит попасть в Хогвартс и сама знаешь кто будет брать замок штурмом, не смей лезть спасать всех и вся…

Похоже, бессознательно Северус начинает гладить меня по волосам, то заправляя их мне за уши, то снова растрёпывая.

— Что? О чём ты? Я и не соб… — я не успеваю договорить, Сев закатывает глаза.

— Женщина, не смей лезть в гущу событий, ты никого не спасёшь, тебя попросту убьют или Пожиратели, или кто-то из сопротивления. Как только всё кончится, отыщи Макгонагалл. Никто из профессоров не верит, что преподаватель маггловедения просто так вдруг подала в отставку, особенно Минерва, знающая правду. На тебе нет метки, тебя оправдают. Пожиратели, если таковые и останутся, подтвердят, что ты была пленницей. Они не дураки, все видели, что у тебя чистые руки, просто никто не отваживается спросить, зачем Тёмному лорду понадобилось держать тебя не вместе с остальными заключёнными.

— Сев, я не пон…

— Да не перебивай ты! — рявкает Северус, нависая надо мной и глядя прямо в глаза. — Если получится, я передам свою память Поттеру. Это поможет ему найти оставшихся пленных и понять отведённую ему роль. Он сможет подтвердить, что ты не имеешь ничего общего с Пожирателями, если переживёт эту битву.

— Почему? Зач…

— Да потому что если он увидит, что тебя со мной что-то связывало, ты, как любое другое магическое существо неизвестного характера, сгниёшь за стенами министерства магии — они попросту не смогут отпустить тебя на свободу, не вскрыв тебе черепную коробку. А так о тебе позаботится Минерва. Она до сих пор периодически пытается меня задеть тем, что «такие, как я» не имеют ничего святого и губят молодых девушек.

— Сев… — только и могу жалобно выдавить я, пытаясь быстро осмыслить всё услышанное. — Что ты такое говоришь…

Мужчина кладёт ладони мне на щёки, поглаживая кончиками пальцев виски и скулы.

— Я не могу рисковать ещё и тобой, — его голос вдруг понижается до шёпота. От проскакивающих каких-то совершенно непривычных тёплых ноток становится совсем не по себе. — Хоть раз, прошу, сделай так, как тебе говорят.

Его глаза вдруг начинают бегать, оглядывая моё лицо, и я замечаю, как чуть подрагивают уголки его губ, растягиваясь в горькой улыбке.

— Рядом с тобой слишком сильно хочется жить.

Руки вдруг соскальзывают мне на шею, лёгким движением заставив меня податься вперёд. Поцелуй, одно легкое, невесомое касание. Внутри всё обжигает, от груди вниз по позвоночнику, скользнув по низу живота и сделав ноги ватными. И я закрываю глаза, беспрекословно повинуясь этому импульсу, зарываю пальцы в длинных шелковистых волосах.

Забыться, надышаться, насытиться…

Северус тяжело вдыхает, и как я ни пыталась жалко сопротивляться, отстраняется.

— Осталось мало времени. Тебе нужно вернуться сразу, как Тёмный лорд успокоится.

Маг делает шаг назад, становясь справа от меня, и только сейчас я наконец замечаю, что мы находимся на опушке Запретного леса. Густой туман застилает долину. Чёрный замок с немногочисленными освещёнными окнами похож на ощетинившегося многоглазого монстра, вдруг решившего в сумерках покинуть своё логово. Вокруг в десятках метрах над землёй, словно недвижимые, проглядывают пятна каких-то темных тварей.

Становится совершенно неспокойно. От этого странного, почти физического ощущения тяжести воздуха. От непонятного монолога Северуса, от поведения Реддла и Нагайны. Страшно от ощущения собственной беспомощности перед надвигающейся бурей.

Бросаю через плечо взгляд на Запретный лес.

Если бы только я тогда успела найти единорога..

Сев аккуратно берёт меня за руку, чуть сжимая в ладони пальцы. Жмурюсь, до боли сжимая челюсти, стараясь проглотить неминуемое, как горькое лекарство.

Он знает что будет. И знает, что знаю я.

Снова открываю глаза, то тут то там натыкаясь на воспоминания, плотно связавшие нас двоих и это место.

Подумать только, чуть больше года назад я провалилась в это озеро, а Сев отогревал меня теплом своего тела… Почти год назад мы гуляли вдоль берега озера, и я пела русалкам, а Сев искал тот корень. Почти год назад я рыдала на одном из пригорков, выдирая траву и думая, что мы никогда не увидимся, а спустя пару недель мы лежали почти на этом самом месте в зарослях жёлтой пижмы. Подумать только, прошло чуть больше года с того момента, как я здесь оказалась, и чёрт возьми, как сильно я привязалась ко всему вот этому. А теперь какое-то мерзкое стойкое чувство, словно совсем скоро всё это закончится.

И вдруг в памяти всплывает предсказание Трелони, отчего я невольно улыбаюсь.

Змея у ног, несущая смерть. Видимо, всё-таки иногда умеет эта прорицательница действительно видеть будущее.

— Пора, — коротко объявляет Северус, прерывая поток моих размышлений. И я успеваю только бросить взгляд на почти полностью погрузившийся во тьму мир, как вдруг всё окружающее пространство резко сжимается до точки, неумолимо затягивая меня внутрь.

***

Не сразу понимаю, что произошло, как окружающая темнота и удерживающие объятия исчезают, и я чуть ли не падаю от вновь появившегося под ногами пола.

Снова тот же самый коридор, правда, сейчас погрузившийся в сизый полумрак. От раздавшегося рядом шипения вздрагиваю. Нагайна появляется из-за занавески, как чудище в лучших традициях фильмов ужасов.

— Наг! — с улыбкой возмущаюсь я, опускаясь на корточки. Змея подползает ближе, позволяя поднять себя с пола. Закинув рептилию на плечи, медленным шагом направляюсь вперёд по коридору.

Как-то слишком тихо.

Противно скребёт тоска по Касе. В последнее время я и так достаточно часто вспоминала любимую пеночку, а сейчас и вовсе невыносимо. Безумно хочется собрать вокруг всех дорогих людей, словно это может защитить от ощущения надвигающейся бури.

— Спасибо тебе, — поглаживаю я широкую голову.

Поворот. Охватывает сплин. Страшно думать, что может ждать там, за закрытыми дверями. В конце концов, как я поняла по перепуганному лицу Нарциссы, в сейфе Белатриссы было что-то очень важное, и разнос должен быть капитальный.

Тогда почему так тихо?

Замираю перед дверями и медленно вдыхаю.

Надо.

И навалившись на витую ручку, толкаю дверь. От увиденного в мгновение подкатывает дурнота. В паре шагов от створок с равнодушным видом стоит Реддл и теребит в руках волшебную палочку.

— А я уж думал, что вы заблудились. — Я диким взглядом оглядываю пол. Почти каждый сантиметр огромной залы залит кровью. Незнакомые мне люди и, судя по всему, гоблины валяются с огромными рваными ранами. Стоит гробовая тишина. — Долго шла.

Реддл чуть щурится, сканируя меня с ног до головы каким-то плотоядным взглядом.

***

Вестибулярный аппарат сносит, и я благополучно падаю на четвереньки, боднув лбом землю. Неожиданная трансгрессия сводит на нет жалкие попытки держаться непринуждённо и достойно.

Ненавижу магию.

Но сокрушаться о собственной никчёмности я буду как-нибудь в следующий раз. Пошатнувшись, всё-таки поднимаюсь, оглядываясь по сторонам. Место отдалённо напоминает сильно заброшенный сельский дом. Если бы не начало лета, за стеной высокой, некошеной травы я бы и не разглядела развороченное нагромождение камней, видимо, когда-то бывшее домом. Но сейчас весна, сырая, лысая, и я со вздохом разочарования отряхиваю перепачканную мантию. В сознании острой иголкой впивается чувство вины перед Северусом — я так неаккуратно обхожусь с его, пожалуй, единственным подарком. Том вместе с Нагайной тем временем исчезают в руинах.

Нет, всё понимаю, но сюда-то мы зачем явились? Может, мы потерялись?

Приходится на мгновение задержать дыхание, когда, коснувшись мшистой каменной кладки, я вспоминаю про арахнофобию.

— То… — я не успеваю поинтересоваться, где именно маг и зачем мы пришли, как воздух сотрясается от такого истошного вопля боли и разочарования, что я вздрагиваю от неожиданности, ускоряя шаг. Но искать Реддла не требуется, почти в следующую секунду колдун выскакивает передо мной, как чёрт из табакерки, хватая меня одной рукой за отворот мантии, а другой приставляя к моему горлу волшебную палочку.

— Откуда ты узнала о крестражах?! — Глаза Тёмного лорда светятся маниакальным безумием. — Откуда?

Мужчина с остервенением встряхивает меня. От неожиданности и испуга требуется несколько секунд, чтобы понять, что он от меня хочет.

— Нет, я не знала… — начинаю нечленораздельно блеять в ответ, с ужасом глядя в придвинувшееся безносое лицо.

— Ты знала! Ты сама сказала! Кто тебе рассказал?! Северус?

— Нет! — наконец срабатывает выброшенный в кровь адреналин. — Я просто слышала в моем мире, там просто сказка, и в ней об этом говорилось… — мысли путаются, отказываясь складываться в вразумительный ответ.

— Говори! — снова взвывает Том, мотанув меня из стороны в сторону.

— В моем мире была сказка! Там был главный злодей Волан-де-Морт, который был одержим крестражами! Я просто провела аналогию! — голос сам собой начинает звучать на октаву выше обычного.

— Ты знаешь, что такое крестраж?! — снова рявкает Реддл, сжимая ткань так, что становится трудно дышать.

— Осколок души? — сиплю я двоящимся голосом.

Хватка резко разжимается, и я чуть не падаю вперёд.

Реддл замирает восковым изваянием, впившись взглядом в полуразрушенную стену.

— Он не знал, я смотрел, следил, но он не знал… Тогда откуда… — еле слышно бормочет маг, видимо, обращаясь к подползшей змее. Нагайна обвивается вокруг моих ног, требуя быть поднятой. Как только рептилия оказывается у меня, мир снова схлопывается.

***

Зарываюсь пальцами в волосы, массируя кожу головы и при этом стараясь не задевать разрез, наискось пропахавший левую ладонь. Потому что его темнейшеству нужно было заплатить кровью за проход в пещеру, а я так удачно оказалась рядом. Кажется, что время слиплось, издевательски растягивая и без того натянутые до гула нервы. Звук битвы долетает настолько приглушённый и неясный, словно и битвы-то уже почти никакой не осталось. Нервная дрожь заставляет гулко стучать зубами, в жалких попытках согреться кутаясь в мантию Северуса…

С остервенением впиваюсь пальцами в корни волос, потянув на себя.

— Проснись, проснись, проснись…

Сжимаюсь в клубок, утыкаясь носом в колени, тяжело задышав ртом, и почти тут же вскидываю голову, мгновенно находя взглядом в помещении замершего Северуса.

Том его убьёт.

Аксиома, кипящим маслом сжигающая душу в кровавые пузыри.

А я ничего не могу с этим сделать.

Потому что между нами силовой барьер, потому что Северус даже не видит, что я нахожусь с ним в одной комнате, потому что Реддл решил извести своего приближённого изощрённо, по-волан-де-мортовски жестоко.

«Пока не попробуем — не узнаем», — пожал плечами безносый ублюдок, загоняя меня в магическую клетку. И устроил небольшое пафосное представление, меряя шагами каморку в ожидании Люциуса.

Ненавижу себя.

Реддл обходит Северуса, играя в пальцах палочкой. Снейп же стоит мраморной статуей, кажется, перестав дышать и моргать, вслушиваясь в каждое слово своего повелителя.

Качнувшись вперёд, с глухим воем падаю на колени, уперевшись лбом в невидимую преграду.

Потому что проверить, как работает фамильяр, можно, только убив мага. И видимо, из извращённых убеждений Том решил, что я должна видеть, как умирает мой маг, а вот создатель, для большего эффекта, пусть чувствует себя брошенным.

Северус, если бы ты только знал.

— Моя тисовая палочка, Северус, исполняла все мои приказы, кроме одного — убить Гарри Поттера. Она дважды не смогла этого сделать. Олливандер под пыткой рассказал мне об одинаковой сердцевине, сказал, чтобы я взял другую палочку. Я так и сделал, но палочка Люциуса раскололась при встрече с Гарри Поттером.

В голосе Тома я безошибочно угадываю бешенство. В крови, приправленная тупой болью, снова начинает ворочаться ярость.

— Я… я не знаю, как объяснить это, повелитель.

— Я нашёл третью палочку, Северус. Бузинную палочку, Смертоносную палочку, Жезл Смерти. Я забрал её у прежнего хозяина. Я забрал её из гробницы Альбуса Дамблдора.

От вида Сева, полностью осознающего безвыходность складывающейся ситуации, кажется, словно сердце сжимает когтистая ледяная лапа.

Думай, думай!

— Повелитель, позвольте мне привести мальчишку…

— Я просидел здесь всю эту долгую ночь перед самой победой, — еле слышно шипит Реддл, — неотрывно думая о том, почему Бузинная палочка отказывается выполнять то, для чего она предназначена, отказывается сделать то, что она должна, по легенде, сделать для своего законного владельца… и мне кажется, я нашёл ответ.

Да чтоб тебя!

— Может быть, ты уже догадался? Ты ведь вообще-то умный человек, Северус. Ты был мне хорошим и верным слугой, и я сожалею о том, что сейчас произойдёт.

— Повелитель…

— Реддл! — взвываю я, со всей силы грохнув кулаками по завесе. В голове начинает звенеть от застилающей глаза пелены. Сердце ухает в ушах бешеным аллегро.

Что мне делать?!

Мышцы сводит от напряжения, заставляя снова и биться о барьер. По беловатому свечению расходятся розовые пятна — из подсохшего пореза снова засочилась кровь, но я не чувствую боли. Не чувствую разбитых о преграду рук, видя только ужас, застывший в чёрных глазах моего мага.

— Бузинная палочка не повинуется мне по-настоящему, Северус, потому что я не законный её владелец. Бузинная палочка принадлежит тому волшебнику, который убил её предыдущего хозяина. Ты убил Альбуса Дамблдора. Пока ты жив, Бузинная палочка не может по-настоящему принадлежать мне.

— Повелитель! — Северус вскрикивает, поднимая палочку.

— Иначе быть не может, — пожимает плечами Реддл. — Я должен получить власть над этой палочкой, Северус. Власть над палочкой — а значит, и власть над Гарри Поттером.

Том взмахивает палочкой.

В горле застревает вопль, и я содрогаюсь всем телом, глядя во все глаза, не в силах вдохнуть.

Всё происходит за секунду. Я вижу, как на мгновение Северус замирает, видимо, не поняв, что произошло, а в следующий миг горло зельевара расчерчивает кровавая рана. Нагайна вдруг бросается вперёд, вгрызаясь длинными зубами в шею Северуса.

Кажется, словно из-под ног вышибают землю, и я, как кукла, сползаю на колени, глотая ртом воздух.

— Наг, милая, не надо… — одними губами шепчу я, видя, как Северус валится вниз, заливая пол кровью, а Нагайна резко сжимается пружиной, чтобы через секунду снова броситься на мага.

Перед глазами начинают плыть чёрные пятна, мешая видеть, сужая картинку до мертвенно бледного лица с перепачканной кровью щекой, искажённого гримасой невыносимой боли.

Уши закладывает противный звон. Не обращаю внимания на подошедшего Реддла, видимо, что-то говорящего с издевательской улыбкой. Не чувствую, что Наг словно нерешительно свернулась чуть в сторонке, ожидая развития событий.

Не верю! Это не может быть правдой!

***

В лицо ударяет холодный влажный предрассветный воздух. Пошатнувшись, я всё-таки остаюсь на ногах, непонимающе оглядываясь по сторонам.

Кошмар закончился?

Но почти тут же натыкаюсь на Тома, приставившего к своей шее палочку. Нагайна у моих ног чуть вытягивается, внимательным взглядом уставившись на меня.

— Вы храбро сражались, — громко говорит Реддл. — Лорд Волан-де-Морт умеет ценить мужество. Однако вы понесли тяжёлые потери. Если вы…

И вдруг Нагайна распахивает клыкастую пасть, делает выпад в мою сторону. От неожиданности отскакиваю назад, в изумлении уставившись на змею.

— Наг, ты чего?

Рептилия широко разевает пасть, издавая низкое шипение, и тут же замолкает, поворачивая голову куда-то мне за спину. Внизу, в серой траве развалилась старая хижина, из которой мы только что перенеслись.

Туда!

Наг снова издаёт тихое шипение, и я срываюсь с места.

Я должна туда вернуться. Пока Реддл занят общением с противником, он не заметит мой побег. Шанс, глупый, призрачный шанс на то, что я смогу хоть что-то изменить.

Перепрыгивая через сухие кочки, не обращая внимания на горящую ладонь, не вспоминая об сведённом от боли правом подреберье, я несусь к старой хижине. Найти необходимый сук на иве получается с первой попытки, и я опрометью проношусь по туннелю, подгоняемая одной лишь мыслью: может, я смогу его спасти. Не знаю как, но смогу, главное добраться.

Северус лежит на спине, закрыв глаза и прижав руку к разорванной шее.

— Северус! — вскрикиваю я, бросаясь вперёд, как вдруг земля под ногой проваливается, утягивая меня в темноту. — Нет!

Дёрнувшись, больно ударяюсь обо что-то головой и тут же давлюсь от кашля. Зрение фокусируется не сразу, и я несколько мгновений тупо разглядываю лежащее перед носом перекати-поле из пыли, чуть подрагивающее от моего дыхания и подсвеченное желтоватым светом телевизора.

Это сон?

Голова напрочь отказывается воспринимать вдруг вернувшуюся действительность.

А как же Северус? Дети? Сраный Реддл, в конце концов? Неужели всё сон?

Но под щекой явственно ощущается домашняя паркетная доска, а мелькающая на экране реклама свидетельствует о том, что я заснула и проспала совершенно не долго.

Капец, а не сон. Путаясь в покрывале, с трудом принимаю сидячее положение.

А пол всё-таки надо помыть.

От излишней реалистичности, от гадкой трагичности на душе противно скребут кошки. Словно и не сон вовсе, словно только что действительно на моих глазах убили человека, которого я смогла… смогла полюбить.

Тихий звук рекламы вдруг прерывает утробный стон, от чего я вздрагиваю всем телом.

Послышалось? Соседи?

Но почти тут же стон повторяется, заставляя меня, дёрнувшись, обернуться к кровати.

Как?!

С трудом поднявшись на подгибающиеся ноги, я вдруг понимаю, что запуталась я вовсе не в покрывале, а в мантии. На моей кровати, всё так же держась за шею, разметав чёрные волосы по подушкам, лежит Северус Снейп.

— Господи, Сев! — бросаюсь я вперёд, судорожно пытаясь прикинуть что делать, вспоминаю про брошенный на зарядке телефон. — Привет, Сири! Позвони в скорую!

========== Глава 9. АУТРО ==========

Закусив губу, молча слежу за женщиной.

Надо было всё-таки взять с собой пустырник и валокордин, — сразу же проскакивает в голове, и я бросаю косой взгляд на мужчину. Северус сводит брови, одаривая меня красноречивым укоризненным молчанием.

Собеседница тяжело вдыхает воздух, заставляя меня обернуться.

— Но как? — прерывает повисшую тишину тихий, но отчетливый шёпот.

Виноватая улыбка расплывается как-то сама собой, и я снова скашиваю взгляд на мага. Сев вздыхает, откидываясь в кресле.

— Минерва, не делайте такое страшное лицо, словно вы впервые увидели привидение.

Закусываю изнутри щеку, чтобы не фыркнуть. Саркастичная реплика с нотками издёвки действует как холодный душ, возвращая Макгонагалл привычную собранность.

— Знаешь, Северус, привидений я вижу каждый день, а вот восставших Мерлин знает откуда профессоров наблюдаю впервые. Поэтому если вы двое не плод моего старческого маразма, то не могли бы вы объясниться, где вы оба пропадали последние двадцать с лишним лет. — Минерва чуть наклоняет вбок голову, скользя по мне изучающим взглядом. Почти такая же, как в нашу последнюю встречу, и одновременно совершенно другая. Аристократически точёное лицо покрыла плотная паутина морщинок, а на тонкой шее и кистях стали отчётливее видны жилы. Но взгляд… взгляд такой же цепкий, как и при нашей первой встрече.

— Ну… — начинаю я, тут же принявшись пытаться в голове посчитать фактическое время отсутствия.

— Нас не было всего девять месяцев. Произошёл эффект маховика времени. Рунцис каким-то образом перенесла нас из битвы обратно, в своё время, то есть в январь этого года.

От ощущения лёгшей на поясницу тёплой руки невольно жмурюсь. Северус же, словно не замечая или замечая, но игнорируя, начинает как бы невзначай водить пальцами мне по спине. Необходимость уместиться вдвоём на одном кресле из вынужденной меры тут же приобретает вид заведомо спланированной магом акции.

Вот змеюка.

— Как же так? Как вам вообще удалось спастись? Разве подельники Тома не убили Сашу ещё в самом начале захвата власти? — Минерва озадаченно качает головой.

— Если бы не Северус, наверное, меня бы и убили, — тут же становлюсь серьезнее. — Северус заставил Реддла поверить в то, что я могу стать ключом к его бессмертию. Из-за гонки за палочками и Гарри у него не оставалось времени ставить на мне опыты. Так что мне просто безумно повезло.

Повезло — этим словом можно полностью охарактеризовать все эти американские горки без ремней безопасности. Везение и, наверное, какая-то невидимо покровительствующая сила, решившая дать нам шанс выжить и вытянуть друг друга. Повезло — когда совершенно случайно ночью я налетела на Северуса в коридоре, и мы отправились на поиски лекарственных заготовок. Повезло, когда Северус умудрился достать из воды тот странный мерцающий мраморный корень. Корень, охраняемый морским народом не просто из вредности, а потому что на его основе можно приготовить зелье, способное вытащить человека с того света. Повезло, потому что Северус успел его сварить до того, как на Хогвартс обрушились Пожиратели. Успел сварить и передал мне, зашив его в подкладку отданной мне мантии, к которой я практически прикипела, как ко второй коже. Потому что никто не думал что-то искать в накидке глупого то ли маггла, то ли фамильяра. Повезло, потому что Нагайна решила нас спасти. Змея, которую так ненавидели и Пожиратели, и Отряд Дамблдора, помогла нам выжить, не впрыснув в рану Северуса свой яд, дав мне шанс успеть добежать. Потому что если бы она использовала яд, смерть Северуса была бы практически мгновенной. Повезло, что волей какой-то необъяснимой силы мы убрались с поля боя, пусть и ко мне домой, в две тысячи девятнадцатый год. Повезло, что Северус, перед тем как провалиться в очередное забытье от кровопотери, всё-таки смог коряво объяснить, что я должна сделать. Повезло. И сейчас, спустя ровно девять месяцев с той самой адский ночи, мы сидим вдвоём на одном кресле в гостиной тщетно пытающейся держать себя в руках Макгонагалл. Потому что, чтобы начать новую жизнь, нужно до конца разобраться со старой. Если Минерва всё-таки сможет выслушать историю нашего невообразимого приключения, Северус будет просить снова собрать заседание высшего магического суда, чтобы ему вынесли приговор в соответствии со всеми им совершенными действиями. А дальше привычная импровизация в соответствии с результатом. Перспективы, правда, вырисовываются сомнительные: Сев железно уверен в том, что ему светит Азкабан, и, судя по всему, он сделает всё возможное, чтобы я не попала на это заседание и не попыталась увязаться с ним всё равно куда. То ли за эти девять месяцев я ему настолько опостылела, то ли это опять проявление его безмерной заботы. Но одно для себя я решила уже очень давно: после всего пережитого за этим человеком я пойду хоть на край света. Хуже привязанного магией фамильяра может быть только влюблённая до беспамятства девушка.