Проклятое дитя. Ее демон (СИ) [Александра Юрьевна Павлова] (fb2) читать онлайн

Sandra Pavlova Проклятое дитя. Ее демон

Книга третья

Анна с ужасом думала о том, как выйдет из комнаты. Весь день она просидела одна, не желая никого впускать или с кем-либо разговаривать: ни с Лео, ни с Хитаной, ни с Ринаром, ни с теми, кто еще к ней стучался — она даже знать не желала, кто это был. Половину дня провела у окна, выглядывая на улицу, где с тревогой наблюдала всеобщий переполох. Тут и там все обсуждали вчерашний бал. И, конечно же, главной темой были она и Кассиан.

Сотню раз Анна укорила себя, что не догадалась о том, кем является синеглазый демон, что спас ее на Улице Роз. Ведь было столько намеков! Его внешность — самый главный: девушка мысленно сравнивала Хасина с братом, и не понимала, как не смогла обратить внимание на их сходство еще тогда, в таверне, как только принц зашел внутрь. Его взгляд, прищур, усмешка на губах — все было ровно так же, как было у Хасина. Да и внешнее сходство имело место быть. А еще появление незнакомца на балу, и его раса — все говорило о том, что есть связь, и что она должна была уловить ее сразу! Но то ли шутку сыграл ее подсознательный страх, нежелание возвращения Кассиана в Академию, то ли усталость не дала заметить элементарное, то ли просто невнимательность, но она чувствовала себя глупой дурочкой, которая не заметила очевидного!

И было стыдно, было неловко за свое ужасное поведение! Ведь что должен думать о ней принц, когда их первая встреча была на Улице Роз? Что он должен думать о ней, когда она беспрепятственно позволила первому встречному незнакомцу себя поцеловать? А после снова сделать это — да еще на балу, на глазах у всех!? Неловкость сковывала все внутри от этого, это было неслыханно для нее, для леди! Это коробило ее беспрестанно: Анна не привыкла к открытому проявлению своих чувств, не привыкла выставлять свои личные дела и переживания на всеобщее обозрение. Все это всегда было спрятано от чужих глаз: ее чувства, переживания, страхи, эмоции, разочарования и растерянность. Она не могла все это открыто демонстрировать дома, где каждый желал воспользоваться ее слабостью. И это взрастило в ней стойкую привычку — прятать всю себя от окружающих. И она понимала, что возможно не произошло ничего страшного и катастрофичного. Для того же Кассиана все могло быть нормой, и едва ли заставляло волноваться или задумываться о тактичности своего поведении. Подобных ему вряд ли коробило такое открытое проявление чувств и эмоций — он мужчина, он демон, он один из сильных мира сего, а им всегда все прощается, все сходит с рук, и вообще к ним другие требования, на них смотрят иначе, на многое закрывают глаза: Анна понимала это как никто другой, помня о своей сестре. Многие сквозь пальцы смотрели на ее поведение, многие делали вид, что ничего не знают и не видят. Но сама девушка едва ли ставила себя наравне с такими, как Лили и Кассиан.

А еще ее побег с бала — она всем показала свой страх и свое отрицание случившегося. Каждый увидел ее панику, что охватила все ее существо в тот момент, когда она поняла, что вся ее задуманная холодность и отстраненность от принца летят ко всем чертям. Каждый увидел, как она бежала от него. И как ей теперь строить свое поведение, чтобы уверить всех и каждого в том, что это ее место — рядом с ним? Как, когда она сама же сбежала от него в первый же раз!? Как ей все исправить? Сделать вид, что все в порядке и ничего не случилось? Бред! Строить из себя влюбленную и ревнивую? Она не знает, как это — любить и ревновать! Да и глупо это будет выглядеть.

И что же ей делать? Как смотреть на окружающих, которые теперь как стервятники будут ждать ее реакции, малейшего промаха и ошибки? Как вести себя? Что говорить, что делать? Анна была сбита с толку и растеряна. Впервые за последнее время забыла всю свою решительность и веру в себя, забыла о своих стремлениях и ответственности. Думала лишь о Кассиане. И не только в плане того, как вести себя с ним, но и о том, что же все-таки делать с теми сумбурными чувствами, что он разбудил в ней всего одним только поцелуем? Она забыла бы о нем когда-нибудь, он стал бы лишь приятным воспоминанием, если бы Кассиан так и остался незнакомцем с Улицы Роз, которого она никогда больше не встретит. Но все обернулось так, что теперь этот поцелуй имеет продолжение, и должен иметь развитие. И уже имеет — Анна едва ли могла думать о чем-то, кроме того, что медленно просыпалось в ней наряду с тревогой и паникой.

Именно в подобном тревожном состоянии принцесса провела весь день и половину бессонной ночи после бала. И уже сегодня она не сможет продолжать прятаться от всех в своей комнате — через два часа у нее занятие. И она не может просто прогулять его и не прийти в класс. Не может и дальше прятаться и трусливо избегать реальности.

Но так и не придя к чему-то определенному в плане того, что ей делать и как себя вести, Анна просто решила ничего не делать, не предпринимать, а начать этот день как и все прочие. Она не станет смотреть по сторонам, не станет обращать внимания на шепотки и пересуды. Она просто будет, как и раньше игнорировать каждого, чье мнение ее не должно волновать. Она будет делать вид, что все в порядке, что не произошло ничего из ряда вон выходящего. И скоро все забудется, скоро кто-то другой чем-то выделится на общем фоне, и ее прекратят обсуждать, перекинувшись на новую жертву. Она ничего никому не будет доказывать. А в отношении Кассиана — она просто дождется первого шага от него. Почему-то было не боязно рассчитывать на него в этом отношении. Все-таки он был куда более опытным в этом плане, и Анна почему-то была уверена, что он все возьмет в свои руки. По крайней мере, она хотела бы на это надеяться.

* * *

Анна несмело выглянула из комнаты в коридор. С облегченным выдохом убедилась, что никого нет, и вышла. Рассвет только занимался, весь замок еще сладко спал. Но она привыкла просыпаться пораньше, чтобы лишний час уделить занятиям или тренировке. В последние несколько раз она даже начала получать удовольствие от занятий с мечом на полигоне вместе с друзьями. Было тяжело, после целый день болели руки. Но было в этом нечто особенное, что заставляло успокаиваться, концентрироваться, забываться обо всем вокруг, кроме оружия в руке. Хитана так и объясняла это:

— Ты отрешаешься от всего вокруг, кроме твоего соперника. Кровь начинает бежать быстрей, ты не смотришь по сторонам, ты не думаешь, ты лишь действуешь, подчиняясь отработанным рефлексам. Вы только начинаете развивать это, но уже чувствуете, какой толк это дает.

Эти занятия едва ли несли результат, едва ли позволяли охватить многое и быстро. Это просто стало частью их дневного режима, новой привычкой. Они изучали элементарные движения, учились правильно шагать и поднимать оружие — немногое освоишь за пару недель. Но Анна даже начала получать удовольствие и удовлетворение от подобного времяпрепровождения. Мышцы стали крепче, привыкали к все большей нагрузке, и уже на занятиях по физической подготовке она не так напряженно выполняла приказы магистра Доар. Лео было проще — он все-таки парень. Но его неловкость и нервозность все портили. Он мог идеально отработать прием вне занятия и с Хитаной, но запутаться в собственных ногах на уроке и свалиться на землю, едва подняв меч. И профессор-дроу еще ни разу не удержался от язвительного или насмешливого комментария на этот счет. И это угнетало и без того невеселого парня. Анна была не в лучшем положении, но ее цепляли иначе: еще не раз, и не два, магистр позволял себе намеки о ее покровителе. Все вокруг смотрели на нее с любопытством и долей презрения — слабости здесь не терпел никто, а быть под чьим-то присмотром и иметь поблажки, и было слабостью. Но сам дроу едва ли делал различием между высокородными адептами и теми, кто был из самых низов, его волновал лишь результат, а не ранг, статус и положение студента за пределами Академии. В принципе каждый из преподавателей полностью игнорировал социальное положение своих учеников. То ли дело было в Академии, то ли в том, где находилась эта Академия — Первый Свободный Город — но здесь не терпели неравенства. Здесь все были равны, все были на одной ступени и различались лишь по успеваемости и только.

Анна вышла на дальний малый полигон, где они обычно занимались с Хитаной, никого не встретив по пути. Солнце только поднималось над горизонтом, освещая зеленый травяной настил. Дул свежий осенний ветер, заставляя ежиться и вспоминать о теплом плаще, оставленном в комнате. Но девушке необходимо было проветрить голову и отрешиться от мыслей, что не давали спать. Тревога и волнение давили на нее независимо от принятого решения ни на что не обращать внимание. Как бы она ни старалась не реагировать на отношение окружающих к себе, как бы мастерски ни делала вид, что ее не волнуют те или иные вещи, это все было лишь вынужденным притворством. Иначе, как правильно сказал Ринар, ее заклюют. Она должна вести себя достойно и спокойно, должно своему статусу и имени, положению, ведь слишком много желающих задеть ее.

Легкий меч, выбранный для нее подругой из большой коллекции в оружейной, был удобным и простым. С ним Анна тренировалась и на занятиях с магистром Доар. Мужчина, впервые увидев ее оружие, скептически окинул его взглядом, в глазах блеснула насмешка, но он промолчал, однако и слов не нужно было, чтобы понять насколько ущербным он считает клинок принцессы. Само собой ему было не сравниться с катанами, что владели демоны — длинные, острые, тяжелые и красивые. Подобный Анна видела у Хасина и наблюдала, как ловко и умело он с ним обращается. Ей никогда не приобрести подобной грации и ловкости. И дело не в том, что она девушка — Хитана тоже была ею, но владела оружием идеально. А в том, что для этого нужны годы тренировок, а что есть у нее? Несколько лет в Академии. И вряд ли этого времени будет достаточно, чтобы стать Первым Мечом. Но и хуже всех девушка быть не могла, не желала, а уж упрямство и целеустремленность помогут ей.

Приняв верную стойку, Анна начала свою тренировку. Повторение выученного, чтобы отработать до автоматизма — шаги, выброс меча, развороты и взмахи. Закрывая глаза, она видела перед собой примеры Хитаны и старательно повторяла их. Постепенно увлеклась, и думать забыла о чем-то, кроме своих движений и меча в руке. Правильное дыхание, размеренный ритм сердца, постепенно ускоряющийся по мере того, как учащались взмахи рукой. Одно и то же движение повторялось десятки раз, следующее так же, а после она снова возвращалась к самому первому. Перестал замечаться прохладный ветер — он лишь успокаивал разгоряченное тело и остужал покрытую испариной кожу. Полностью исчезла сумеречная темень, уступая место светлому дню. Замок за спиной принцессы оживал и просыпался: из общежитий выходили первые студенты, преподаватели спешили в свои аудитории — готовиться к занятиям. А Анна продолжала заниматься, потеряв счет времени. Она двигалась все быстрей, все чаще взмахивала мечом, работая на переделе своих возможностей. Дыхание стало частым-частым, глаза были крепко зажмурены — она действовала уже лишь на рефлексах.

Очередной взмах меча, резкий разворот по кругу с занесенным оружием, и замах, внезапно остановленный другим клинком, что со звоном и скрежетом встретился с ее собственным. От неожиданности Анна резко начала падать назад, а с губ сорвался испуганный выдох. Кассиан мягко подхватил ее под спину, не давая упасть, опуская одновременно с этим их скрещенные клинки к земле.

— Испугалась? — мягко улыбнулся принц, глядя в голубые глаза.

Анна лишь кивнула, опуская взгляд. Всем телом ощущала близость юноши, что все еще прижимал ее к себе, крепко держа за талию.

— Благодарю, — отступая от него на шаг, промолвила девушка, все так же избегая смотреть на него.

Неловкость снова накрыла с головой, и забылись все установки вести себя спокойно и равнодушно.

— Я могу присоединиться? — спросил демон, показывая на свою катану.

— Не думаю, что я достойный противник. Я едва могу держать меч, — тихо ответила Анна.

— Я начинал не лучше, — хмыкнул доброжелательно юноша, заставив Анну несмело улыбнуться и все-таки поднять глаза.

— Не думаю, что у вас все было настолько плохо.

— Пожалуй, — рассмеялся принц. — У меня был хороший учитель.

— Хасин? — догадалась девушка, не сумев сдержать нежной улыбки при мысли о беловолосом демоне и унять блеск в глазах.

— Его ты называешь по имени, — заметил с усмешкой Кассиан, странно посмотрев на нее.

— Он был другом мне много лет. Вас я не знаю, — спокойно и честно ответила Анна.

— Я бы желал стать тебе другом, — продолжая игнорировать этикет, произнес юноша.

— Зачем?

— Хочу удостоиться той же нежности и ласки в твоих глазах, что зажигаются там при упоминании брата.

— Зачем вам моя нежность? Едва ли вы нуждаетесь в ней.

— Ты не рада мне? — не мог не заметить Кассиан с понимающей усмешкой, проницательно глядя ей в глаза.

— А должна? — с вызовом спросила Анна. — Не думаю, что вас греет мысль о нашем союзе.

— Я едва ли вспоминал о нем и думал, — снова рассмеялся Кассиан, кивая головой. — Но я пересмотрел свое к нему отношение.

— И что послужило причиной?

— Встреча с моей невестой на Улице Роз, — с улыбкой ответил принц, заставив Анну нещадно покраснеть, над чем мягко рассмеялся, не собираясь, однако, ее обижать этим смехом.

— Вы не знали, что я ваша невеста. Ни тогда, ни на балу, когда целовали на глазах у всех. Не окажись я вашей нареченной, как бы вы объясняли ей свое поведение? Свой поцелуй с другой?

— Вероятно, так же как и вы, не окажись я вашим женихом, — с долей насмешки, но скорее дружелюбной, нежели издевательской, ответил юноша.

Анна смущенно улыбнулась ему.

— Я бы хотела дать понять, что мне подобное…поведение не свойственно. Я не хочу, что вы считали меня легкомысленной и…

— Я не просил твоих оправданий, — мягко и с улыбкой прервал ее неловкую речь принц. — Если я начну оправдываться — потеряю ту каплю тепла в твоих глазах ко мне.

— Вы не должны, — покачала головой Анна. — Не за что. Я все понимаю, — кротко произнесла принцесса. — Простите, Ваше Высочество, но мне пора возвращаться.

Склонив светловолосую головку в поклоне, Анна торопливо обошла принца и, не оборачиваясь, зашагала к Академии, не замечая задумчивого взгляда себе вслед и едва обратив внимание на нескольких адептов, что шли навстречу на полигон к своему товарищу.

— Узнаю этот взгляд, — хмыкнул один из юношей, глянув на принца. — Нашел новую забаву?

— Она не забава, — спокойно ответил Кассиан на вопрос друга.

— Он и не сказал, что она, — хмыкнул другой демон. — Забавным будет твое обольщение.

— Кто бы мог подумать, что собственная невеста так его заинтригует, — со смешком протянул третий.

— И что ему это даже понравится, — под смех остальных добавил четвертый.

— А не пошли бы вы! — тоже со смехом сказал Кассиан. — Давайте начинать — у нас только полчаса, — поднимая меч и отрывая взгляд от удаляющейся все дальше прямой спины Анны.

* * *

— Как ты? — с тревогой и заботой глядя на подругу, спросил Лео.

Друзья сидели в столовой под перекрестным огнем десятков глаз. Анна упрямо смотрела лишь в тарелку, не поднимая головы.

— А сам как думаешь? — фыркнула Хитана, отбивая очередной любопытный взгляд своим — злобным и предупреждающим.

На кого-то действовали ее взоры, а кто-то игнорировал их, продолжая шушукаться и коситься на принцессу.

— Все нормально, — спокойно ответила Анна, рассеяно мешая кашу в тарелке. — Пусть смотрят, мне не жалко.

— Анна…

— Оставь ее, — перебила Хитана полукровку. — Ты лишь раздражаешь.

— Все в порядке, — девушка улыбнулась друзьям и поднялась из-за стола. — Пора на занятия.

— Но ты ничего не съела, — возмутилась оборотень.

— Аппетита нет. Догоняйте, — и она направилась к выходу из столовой.

Анна буквально кожей чувствовала, как ее провожают взглядами. Но шла, гордо подняв голову, не глядя ни на кого, делая вид, что ей абсолютно плевать на шепот и смешки тут и там. Она смотрела лишь на дверь в другом конце зала — как на избавление от этого гнета окружающих. Буквально сверлила ее взглядом, моля о том, чтобы она была ближе, чем казалось. Но когда до двери осталось не больше десяти шагов, та распахнулась, и навстречу Анне вошел Кассиан, а позади него были его друзья. На миг девушка затаила дыхание, понимая, что именно от этого момента — прилюдная встреча ее с принцем — зависит дальнейшая судьба сплетен.

Глаза Кассиана оценивающе скользнули по залу, и даже самые смелые быстро позакрывали рты — в зале образовалась гробовая тишина, даже ложки не стучали о тарелки. Только после он посмотрел на Анну перед собой, которая замедлила шаг, сбившись с торопливого темпа. И лишь он один увидел в ее глазах затравленность — скрытую, едва заметную и различимую, умело замаскированную. Короткий взгляд себе за спину на друзей, едва заметный даже ему кивок от каждого, и он шагнул к своей невесте, что окончательно сбавила шаг, застав на месте. До побеления пальцы сжимали сумку на груди, будто за ней она могла спрятаться, взгляд был встревоженным и настороженным, а губа закушена.

Кассиан остановился ровно за два шага от принцессы, вместе с ним и его друзья за спиной, каждый из которых грациозно склонился в поклоне перед принцессой, заложив одну руку за спину, а другую прижимая к груди на уровне сердца, шокируя публику.

— Ваше Высочество, — Кассиан протянул руку Анне, и та, скорее автоматически, вложила свои пальчики в нее, — позвольте представить вам моих ближайших друзей. Раф, — кивок черноволосой головы. — Хишам, — кивнул юноша с темно-синими, почти черными волосами и невероятно розовыми глазами. — Джай, — дал знать о ком речь демон с волосами, сплетенными в множество косичек и собранными в хвост на затылке. — И Данис, — последний юноша весело улыбнулся и даже подмигнул ей, что не могло не вызвать улыбку.

— Рада знакомству, господа, — склонила свою голову Анна в ответ, немного расслабившись — эта последняя улыбка несколько сбила с толку, позволяя расслабиться, да и все происходящее говорило о том, что теперь едва ли кто-то будет вспоминать недавний бал — куда больше будут обсуждать склонившихся перед человеком в поклоне демонов, которые выказали ей все возможное уважение, сложив руки именно подобным образом.

И не простых демонов. Это Анна еще не знала имен этих молодых людей, Анна не понимала, насколько дороги и близки эти юноши к ее жениху и как сильно он доверяет им. Не знала, что каждый готовится занять свое место в Совете Лордов, едва закончит обучение. Не знала, с какой тщательностью Бастард собирал для брата этих людей, лишь им доверяя его безопасность и жизнь. Не знала, насколько они преданы своему принцу и искренне любят его. Не догадывалась, что и для нее они станут однажды верными друзьями, преданными и готовыми отдать жизнь за человечку. Не знала, что их поклоны были искренни, а не просто приказом их друга: каждый из них оценил то, как принц отреагировал на свою невесту, и каждый заметил, что его интерес к ней не наигран и не фальшив — не дань вежливости и долга. Каждый из них видел свет в этой девочке, защищать и оберегать которую, было приказано Хасином наравне с Кассианом.

Ничего этого Анна не знала. Лишь была рада, что ее не выставили на посмешище, а помогли избежать многих сплетен и пересудов, насмешек и обсуждений.

— И мы рады, Ваше Высочество, — продолжал улыбаться Данис и, шутливо косясь на недовольного принца, поцеловал ее руку.

— Просто «Анна», — попросила девушка, снова улыбаясь и ту же улыбку переводя на принца. — Ваше Высочество, — легкий реверанс и наклон головы.

— Моя леди, — Кассиан так же склонился перед ней, касаясь губами ее руки. — Приятного дня.

Все было безупречно. До зубного скрежета. Каждый сделал то, что должен был сделать и с точностью до правильности наклона головы. Это была своеобразная демонстрация официальности и намерений каждой из двух сторон. Демоны и их принц показали свое расположение к человеку — будущей жене и повелительнице. А человек выказала должное почтение, уважение и вежливость своему нареченному и его подданным, которые однажды будут служить и ей. Никто бы не сказал сейчас, что две этих расы враждуют: искрение улыбки, искренний интерес к знакомству, искренняя симпатия с обеих сторон. И не к чему было прицепиться, чтобы поставить под сомнение происходящее — принц принял свою невесту на глазах у всех, доказав, что сдержит слово, а так же показав, что для него это не просто долг, а вполне себе необременительная и приятная вещь.

Едва за Анной закрылась дверь, взгляд Кассиана, что провожал девушку до последнего, вновь строго обвел зал столовой — хмуро, недовольно и грозно, со всем знакомым прищуром, что не сулил ничего доброго тому, кому был предназначен. И юноше не нужно было называть имена и показывать пальцем на тех, кто больше всех говорил и шептал за спиной — все эти лица были знакомы ему, всех он знал, как личностей неприятных и любящих злословить, коварных и подлых. И именно их он удостоил — каждого в отдельности — особо хищным и предупреждающим взглядом. И не нужны были слова или угрозы — хватило лишь взора этих пронизывающих синих глаз. А после принц спокойно сел за свой стол к своим однокурсникам, начиная завтрак.

Лео с Хитаной переглянулись. Оборотень удивленно хмыкнула, а парень настороженно следил взглядом за принцем.

— Думаешь, он искренен? — с сомнение произнес полукровка, глядя на подругу.

— Время покажет, — пожала плечами Хитана, поднимаясь на ноги. — Но даже если нет — безразличию и наигранности долго не продержаться — перед Анной не устоит никто. И как женщина, я уже могу сказать, что он заинтересован. И это не поверхностное любопытство, — бросив короткий взгляд на Кассиана, ответила девушка.

— Хорошо бы, — кивнул Лео, следуя за Хитаной к выходу.

* * *

Анна устало зевала, сидя над книгой в тихой библиотеке. Лео ушел пару минут назад, сказав, что больше не в силах сегодня заниматься. Девушка же осталась, последней из тех, кто наведался вечером в обитель книг и фолиантов. Где-то в дальних рядах шуршала гномка-библиотекарь, расставляя по местам книги. Ее кряхтение, когда она поднималась и опускалась по высокой лестнице, было умиротворяющим, и дающим оценить истинную тишину — за шелестом книг, и ворчанием и бурчанием студентов, их тяжелыми и унылыми вздохами этого не было слышно. Анна любила именно такие моменты, когда оставалась практически одна в этом волшебном месте. Сейчас можно прислушаться и услышать, как шелестят лианы, продолжая оплетать стеллажи, как изредка кое-где трескаются камни под давлением корней, что медленно, но верно покрывали гладкий мрамор. Лео постоянно спотыкался о корявые завитушки, ворча, что скоро здесь вообще не будет возможности ходить. Но Анне нравилось безумно.

Девушка сосредоточенно выписывала и вырисовывала узоры нужных ей заклинаний в тетрадь, прикусив губу от усердия. У нее плохо получалось делать это на бумаге, но такой большой объем она не запомнит сразу. А взять эту книгу с собой не было возможности — она была из секции, наполнение которой было запрещено выносить за стены библиотеки: слишком редкие или хрупкие книги, свитки и пергаменты. Впервые увидев это древнее богатство, Анна была поражена, даже боялась притронуться. Осторожность в прикосновениях и обращении никуда не делась, но того восторга, что охватил в первый раз уже не было — слишком уж нудными были эти сокровища.

Девушка кропотливо рисовала очередной круг и семиугольную звезду, но линии выходили кривыми, а контур расплывался. Она стирала и начинала заново, зная, как важны четкость в детальном исполнении заклинания для его эффекта и силы. Но она никогда не умела и не любила рисовать, а потому эти безуспешные попытки вызывали раздражение и даже злость.

— Художник из тебя никакой, — хмыкнули за спиной, заставив Анну дернуться и резко обернуться. — Прости, не хотел пугать.

— У вас это входит в привычку, Ваше Высочество, — проворчала устало девушка, возвращаясь к своей тетради.

— Я не помешаю? — уже садясь рядом с ней, спросил юноша, ложа перед собой выбранные книги.

— Не поздновато вы собрались заниматься? — покосилась на гору книг перед принцем Анна.

— Это время самое лучшее — тихо и никто не мешает.

— Вам смеют мешать? — не сдержалась от усмешки девушка.

— Есть смельчаки, — рассмеялся тихо демон. — Просто не люблю, когда на меня смотрят.

— Не думала, что вам присуща скромность, — снова хмыкнула принцесса, бросив на Кассиана короткий взгляд.

С каждой встречей с ним ей было все легче говорить и смотреть на него. Уже не было волнения, лишь любопытство и вполне естественный интерес. И с ним было легко, что очень удивляло Анну. Его присутствие рядом не напрягало, его прикосновения не пугали, а речь была приятной. Девушка не ожидала, что сможет так легко и быстро привыкнуть к тому, что ее жених рядом с ней и не вызывает у нее постоянного неудовольствия и раздражения, как бывало прежде, когда одно только упоминание о нем, заставляло менять тему. Его взгляды, что постоянно скользили по ней, все же немного заставляли волноваться — слишком уж проницательными и загадочными они были. Он смотрел на нее всегда пристально и не отрываясь. Даже сегодня днем, когда они несколько раз встретились в коридорах на перерывах между занятиями, она буквально чувствовала эти его взгляды. Но оборачиваясь, видела лишь, как он отворачивается.

— Мне многое свойственно, — мягко ответил принц, чуть улыбнувшись ей и обращая свое внимание на книги перед собой, подвигая к себе первую.

В той же тишине они продолжили каждый свое дело, но уже вдвоем. Было вполне уютно, и Анну отнюдь не напрягало, что она периодически ощущает на себе короткие взгляды жениха. С трудом иногда удавалось удержать глупую улыбку, что грозила выползти на лицо — без причины и повода. Но все же Анне удалось сосредоточиться и вернуться к схемам.

Она в очередной раз вытирала неудавшийся узор, когда поверх ее руки легли пальцы Кассиана.

— Давай я, — улыбнулся ей принц, подвигая к себе ее тетрадь и учебник.

— Спасибо, — вымученно и благодарно улыбнулась девушка, глядя как ловко, быстро, правильно и красиво у Кассиана получается рисунок.

Сначала один, потом второй, и так он нарисовал все те, что пометила Анна.

— С описанием справишься? — возвращая ей карандаш, спросил Кассиан.

Девушка кивнула, нежно улыбнувшись ему, получила улыбку в ответ, и они снова уткнулись каждый в свою книгу.

Анна как раз закончила все, что планировала, когда к ним подошла Хитана, хитро улыбаясь, глядя на них двоих.

— Какая идиллия, — протянула с широкой улыбкой оборотень, останавливаясь перед столом и глядя то на принца, вопросительно изогнувшего бровь, то на подругу.

— Хитана, — предупреждающе протянула Анна, на что рыська хмыкнула, закатив глаза.

— Ты закончила? Я вовремя?

— Да, спасибо, — улыбнулась подруге принцесса.

— Вовремя для чего? — немного настороженно спросил Кассиан, глядя на двух девушек.

— Вовремя, чтобы успеть ее проводить до того, как она в одиночестве пойдет по темным коридорам.

— Есть повод? — откидываясь на спинку стула и сверля оборотня пристальным, чуть прищуренным взглядом, спросил демон.

— Это вопрос к вам, Ваше Высочество, — хмыкнула Хитана, проигнорировав красноречивый взгляд подруги. — Как много «поводов» вы оставили без внимания, вернувшись в Академию? Только сегодня ваша невеста получила три записки с угрозами.

— Хитана! — возмущенно вскочила на ноги Анна, недовольно глядя на рыську.

— Почему ты не сказала? — так же поднялся на ноги Кассиан, недовольно глядя на Анну.

— Я не буду жаловаться! — торопливо собирая свои вещи, произнесла с достоинством принцесса.

— Я обязан заботиться о твоей безопасности!

— Пока вы ничем мне не обязаны, Ваше Высочество, — упрямо глядя демону в его синие глаза, решительно произнесла Анна. — Так же как и я вам — мы не женаты. Доброй ночи.

И Анна торопливо направилась к выходу из библиотеки, раздраженно чеканя шаг.

— Я присмотрю за ней, — мягко произнесла Хитана, посмотрев на принца.

Кассиан лишь благодарно кивнул, хмуро глядя вслед своей невесте и ее подруге, что пошла следом.

— Ты слишком строга к нему, — покачала головой Хитана, как только они вышли из библиотеки.

— Мне не нужно его одолжение, — спокойно произнесла Анна.

— Ты все так же намерена держать его на расстоянии в эмоциональном плане?

— Да.

— Но почему?! Вы ведь неплохо ладите, смотрите друг на друга с интересом и симпатией. Что не так? — не понимала оборотень.

— Я не хочу, Хитана, — устало вздохнула девушка, глядя подруге в глаза. — Не хочу привязанности. Не хочу чувств. Мне так будет лучше.

— Но почему?!

— Я однажды уже обожглась. А принц…он не тот, кому я могу доверять.

— Потому что демон? — фыркнула оборотень.

— Потому что я не знаю его.

— Но ты и не пытаешься узнать!

— Меньше чем через год он уедет. И мы не увидимся еще несколько лет. За такое время людям свойственно меняться. Я не хочу сейчас привязанности, а потом разочарования.

— Ты не сможешь вечно сопротивляться ему, — покачала головой Хитана, поджав губы. — Его не остановит твое «нет».

— Но и «да» он не услышит, — решительно заявила Анна, продолжая путь.

Рыська лишь хмыкнула себе под нос, весело сверкая глазами.

— Ох, как же ты ошибаешься, моя милая.

* * *

С удивлявшей ее саму решительностью, Анна настроилась игнорировать то, что чувствовала и ощущала в присутствии принца. Упрямо она твердила себе, что ни к чему хорошему это не приведет — ее реакция на Кассиана, ее спокойствие рядом с ним, ее интерес к нему. Она не желала тратить время на подобное — в Академию она приехала лишь с одной целью — отсрочить неизбежный брак. И пусть не вышло, как она желала, и пришлось встретиться с женихом раньше времени, она хотя бы сделает все, чтобы эта встреча ничего не изменила в ней и ее планах. Анна не желала слушать доводы Хитаны, когда та говорила, что нет ничего плохого в том, чтобы сблизиться с принцем. Анна не желала прислушиваться к осторожным намекам Лео, когда тот говорил о том, что она напрасно изводит себя упрямством. У девушки не было возможности в буквальном смысле избегать демона, не было возможности делать вид, что они никто друг другу — у нее как раз таки иная цель: всем показать, что ее место рядом с ним. Под запретом для Анны были ее собственные чувства и реакции.

И это не могло не остаться незамеченным для самого объекта эмоционального игнорирования: Кассиан был слишком внимателен, слишком проницателен и умен, чтобы не заметить изменения в отношении к нему принцессы уже после второй встречи на следующий день. Вежливая улыбка и доброжелательный взгляд не могли его обмануть, и он почувствовал тот холодок, которым Анна пыталась окутать свое сердечко. И он даже догадывался о причинах, потому быстро избавился от некоторой растерянности и непонимания по этому поводу. Но вопрос что с этим делать, оставался открытым: сам принц не желал держать себя в узде и как-то контролировать то, что просыпалось в нем рядом с невестой. Уже с первой встречи с ней, тогда, на Улице Роз, когда он поймал ее умоляющий взгляд, он ощутил тягу к этой девушке. Красивая, юная, нежная и невинная — сама суть всего того, что притягивает мужчин, а демонов в особенности: их тянет к противоположному. И подобные Анне всегда привлекали внимание принца. Он соблазнял, он раскрепощал и развращал, быстро теряя интерес, быстро находя новую жертву — чистую и светлую. Но Анна — совершенно другое. Она не подобие, она действительно сама суть всего того, в чем демон чувствовал потребность — взять, забрать себе, попробовать первым, ощутить сладкий вкус победы и покорности. И почему-то Кассиан не сомневался, что эта девушка навсегда останется такой: сколько бы времени ни проходило, сколько бы она ни переживала — она всегда будет чистой и светлой, всегда будет желанной. И тот факт, что Анна явно дает понять, что не поддастся его чарам во что бы то ни стало, что не позволит себе увлечься им, только больше заводил и будоражил предвкушение его соблазнения собственной невесты.

— Что ты задумал? — провожая взглядом на пару с другом выходящую из столовой Анну, спросил Данис.

— А то ты не знаешь, что значит этот взгляд, — хмыкнул понимающе Хишам, закатив свои розовые глаза. — Наш принц вышел на охоту.

— Она и так твоя, незачем ее добиваться. Ты можешь просто взять, — хмыкнул Джай.

— Не ее, — покачал головой Кассиан, возвращая свое внимание друзьям, когда за Анной и ее друзьями закрылась дверь. — Я не могу обращаться с ней так же, как с прочими. Она особенная. И не только потому, что принцесса, леди и моя невеста.

— Ты слишком увлекся, — хмыкнул Раф, качая головой и насмешливо глядя на друга. — Не боишься влюбиться?

— Вряд ли, — покачал головой Кассиан.

Так же как и брат, он полагал, что едва ли станет одной из тех единиц демонов, что познают любовь. Да и не желал он подобной слабости: пример отца многое ему показал и дал понять. Кассиан мог быть нежным, заботливым и внимательным, и он будет таким к своей нареченной, и не будет даже стараться — Анна будила к себе в нем именно такие эмоции и желания. Но любить — юноша очень сомневался, что сможет и тем более захочет. Да и зачем ему любовь? Что она ему даст? Ничего. Лишь заберет — его волю, его силу, его непреклонность и рассудительность. Он знал тех, кто любил, и как по нему — так это жалкое зрелище: подобострастие в глазах, мягкотелость, вечно мечтательный взгляд и глупая улыбка на губах. Кассиан не желал пробовать все это. Он любил наслаждаться иным: страстью, огнем, желанием. Нежность была ему присуща, ласковость так же, но очень редко.

— Что будешь делать? — спросил Данис.

— Ничего, — хмыкнул спокойно Кассиан. — Пока ничего, — и его взгляд красноречиво и вызывающе вперился в темные глаза девушки чуть в стороне. — За меня все сделают другие.

Лиа с радостью ответила на его взгляд, которым принц одарил ее, совершенно не скрываясь и не стесняясь. На ее губах расцвела довольная улыбка, вызывающая и гордая, полная превосходства. Собственная мнимая значимость затмила банальное внимание: не смотрел принц так же, как прежде, не было огня в его глазах, всего лишь желание воспользоваться ею в своих целях, которое она приняла за простое желание.

— Едва ли «Леди Анна» опустится до ревности, — фыркнул Хишам.

— Мне не нужна ее ревность, — хитро хмыкнул Кассиан.

Он нисколько не собирался играть на чувствах Анны, не собирался на ней оттачивать свои приемы и навыки обольщения. Но она сама не пожелала просто принять его внимание. Значит, он будет действовать иначе. Есть много способов добиться эмоций от другого человека. И уже зная немного нрав и характер своей нареченной, Кассиан знал, куда нужно давить.

* * *

В некоторой растерянности Анна замерла посреди двора, так же как и ее друзья рядом. Лео нахмуренно смотрел на картину перед собой, Анна растерянно, а вот Хитана как-то задумчиво и подозрительно.

На виду, не скрываясь от сотен взглядов, на крыльце Академии стояли Кассиан и Лиа. Мило улыбаясь, брюнетка касалась рук и плеч принца, кокетливо заглядывая ему в глаза. Так и вилась вокруг него. На губах самого демон был намек на улыбку. Он едва ли пытался прекратить эти прикосновения, едва ли собирался уходить, спокойно беседуя с одной из своих пассий. Как ни в чем ни бывало слушал ее и смеялся вместе с ней.

Краем глаза Лиа увидела застывшую невдалеке Анну, которая растерянно смотрела на них. Победным блеском сверкнули ее глаза, и она в очередной раз вылила на принца все свое обаяние и кокетство. И нагло, не скрываясь и не прячась, потянулась к его губам, вставая на носочки. На мгновение Анна встретилась с синими глазами, когда Кассиан повернул голову в ее сторону. И столько там было злости и гнева, столько ярости, что на миг перехватило дыхание. А в следующую минуту Анна бросилась в их сторону, в панике выронив свою сумку и учебники, что держала, когда рука принца безжалостно сжалась на тонком горле тянущейся к нему в поцелуе Лии.

Непонимание зажглось в глазах всех тех, кто наблюдал эту картину. И лишь Анна, Кассиан и Лиа, которой принц угрожающе что-то шептал на ухо, пока она задыхалась в его руках, отчаянно царапая его запястье, понимали причину этого гнева и ярости.

— Кассиан! — вскрикнула Анна, оказавшись за спиной демона, впервые невольно назвав его по имени. — Отпусти ее! Прошу тебя!! — голос был полон отчаяния, и она умоляюще смотрела в глаза жениха.

— Нет, — спокойно ответил юноша ледяным тоном, бросив на нее короткий взгляд и снова возвращая всю его безжалостность уже покрасневшему лицу бывшей своей фаворитки. — Она ответит за то, что пыталась сделать с тобой. За то, что намеревалась причинить тебе вред и боль.

— Кассиан, прошу тебя, не нужно! — продолжала умолять Анна, мягко коснувшись его руки, пытаясь привлечь к себе внимание, отвлечь его от той злобы, что плескалась в алых глазах. — Я не хочу этого!

— Хочу я. Этого довольно, — сильнее сжимая руку, вырывая хрипы из горла своей жертвы, которая уже теряла сознание, ответил принц.

Вокруг слышался удивленный и пораженный шепот и крики, но едва ли кто-то посмел вмешаться и что-то сделать: никто не желал злить принца еще больше, ведь каждый знал, каков он в ярости, что его невозможно остановить и уговорить, образумить. И лишь Анна продолжала попытки остановить ярость жениха. В ней не было злости к Лие, не было желания отплатить ей за то, что та сделала и на что толкнула ее.

— Кассиан! — в отчаянии шептала принцесса. — Ради меня — отпусти ее! — ее глаза, полные слез, со страхом смотрели в синие, с мольбой и просьбой.

— Она разве стоит твоих слез? — прищурившись, спросил Кассиан. — Разве достойна твоего прощения?

— Мне все равно! Отпусти ее, — прошептала Анна, все еще отчаянно цепляясь за его руку, которой он держал Лию.

— Я отпущу, — вдруг жестко хмыкнул принц. — Но что взамен?

Девушка в полной растерянности смотрела на него, не понимая, что он просит и о чем говорит. Все, что ею сейчас владело, это паника и ужас, страх того, что Кассиан сделает с той, что посмела покуситься на честь и жизнь его невесты. И она готова была пообещать все, что он попросит, лишь бы прекратить этот ужас.

— Что хочешь! — выдохнула Анна, и принц тут же отпустил Лию, которая упала на крыльцо, пытаясь сделать спасительный вдох, громко и надрывно сотрясаясь от кашля.

Принцесса испуганно присела рядом, поддерживая брюнетку под спину, не давая ей упасть. С губ с легкостью, без малейшей заминки слетело заклинание, и Лиа тут же смогла глубоко вдохнуть, прекращая кашлять. Лицо ее все еще было красным, глаза испуганными, когда она с ужасом смотрела на возвышающегося на ними принца.

— Что здесь происходит?! — раздался громовой и недовольный голос Ринара, который торопливо слетел с крыльца и так же присел рядом с Анной, с тревогой осматривая Лию. — Адепт Анара, извольте объяснить! — приказал дракон, помогая брюнетке подняться на ноги и грозно глядя на демона.

— Правосудие, — спокойно пожал плечами принц.

— Вы не дома, Ваше Высочество, — рыкнул Черный, легко подхватывая на руки едва стоящую на ногах Лию, — и не Вам судить и решать! Отработка с течение двух недель явно даст вам понять, что здесь вы не принц и тем более не палач.

— Как скажете, магистр, — спокойно склонил темноволосую голову Кассиан, едва ли испугавшись грозного тона: на губах была спокойная усмешка, а глаза сияли синевой ночного неба как ни в чем ни бывало. — Но только с завтрашнего дня. А сегодня вечером у меня свидание с моей невестой.

И он красноречиво посмотрел на возмущенную Анну. Девушка сразу же догадалась, для чего был весь этот спектакль. Недовольно прищурилась, фыркнула и, гордо вскинув голову, вернулась к друзьям, совершенно забыв о том, что только что произошло.

Кассиан проводил ее довольным взглядом и хитрой улыбкой. Едва взглянул на недовольного магистра-дракона, совершенно не удостоил взглядом едва выжившую Лию у того на руках, и с легкость взлетел по ступеням, скрываясь в дверях замка под непонимающими взглядами всех тех, кто был во дворе и наблюдал за происходящим. Для многих все выглядело нелепо и едва ли имело смысл.

Вернувшись к друзьям, Анна встретилась со смеющимся взглядом подруги, и спокойным взором полукровки.

— Для вас это норма? — недовольно пробурчала принцесса, забирая из рук друзей свои брошенные вещи.

— Он был в своем праве так поступить с Лией, — ответил Лео.

— И учитывая твой сегодняшний прием принца, вполне нормально, что он решил расшевелить тебя, пусть и таким диким способом. А ловко он придумал, — рассмеялась Хитана под хмурым взглядом подруги. — Я сразу говорила тебе, что ты глупо себя ведешь. Он все равно добьется своего.

— Посмотрим, — воинственно произнесла Анна, и направилась на занятия.

* * *

Анна, прикусив губу, читала записку, что передал ей Данис, стоявший тут же рядом и дожидающийся ответа.

— Ваше Высочество? — вопросительно протянул демон, намекая, что ждет уже несколько минут, в течение которых Анна перечитывала пару строк.

— Передайте принцу, что я буду рада встретиться с ним сегодня вечером у конюшен, — сухо и официально ответила принцесса, едва взглянув на демона.

Данис поклонился принцессе под неодобрительными взглядами демонов, что наполняли класс за спиной девушки. Лицо каждого из них выражало все возможное презрение, что они питали к его «раболепию» перед человеком. Однако лишь один взгляд молодого лорда на них заставил каждого стушеваться и опустить глаза.

— Его Высочество будет рад.

— Мне все равно, — ледяным тоном ответила Анна, возвращаясь в класс, и как раз в этот момент прозвенел звонок на следующий урок.

Но и тон, и выражение лица девушки были результатом усилий, а никак не естественной реакцией. Сейчас ею владела смесь злости, недовольства и, что уж скрывать, предвкушения. Анна была взволнована и раздражена — странное сочетание. И до самого вечера эти эмоции не оставляли девушку. То она вспоминала, как был груб и жестокпринц, то думала о предстоящем вечере.

Но на встречу с женихом пришла с неодобрительным выражением на красивом личике. Кассиан ждал ее у конюшни для эрхов. На нем был ездовой костюм синего цвета, идеально подчеркивающие его глаза и спортивную, внушительную фигуру.

— Сразу хочу сказать, — едва подойдя к нему, решительно заговорила девушка, хмуро глядя на него и рьяно натягивая на руки перчатки, — что я не одобряю ваши методы «соблазнения»: меня не привлекает жестокость и безжалостность, с которой вы сегодня обошлись с леди Лией.

— Она не леди, — хмыкнул Кассиан, спокойно отреагировав на гневную тираду невесты, которая скорее позабавила, нежели вызвала неудовольствие. — Это во-первых. Во-вторых, она получила по заслугам.

— Вы не имели права решать ее судьбу. Тем более тогда, когда я сама не держала на нее зла.

— Ты хоть понимаешь, — раздражение все-таки вырвалось наружу, когда принц недовольно посмотрел на Анну, — что с тобой было бы, не появись я в той таверне?! Никто больше не кинулся бы на твою защиту. Каждый промолчал бы на твое сопротивление. И не будь ты леди, я бы в деталях рассказал тебе о том, что бы с тобой делали те двое, — прорычал уже под конец демон, резко разворачиваясь и шагая к большим дверям, сжимая кулаки.

Анна смотрела ему в след, кусая губы. Они оба были правы по-своему, и оба ошибались в чем-то. С тяжелым вздохом, девушка направилась следом за принцем.

Конюшня эрхов значительно отличалась от самой обычной. Стальные перегородки между стойлами, стальные двери на них. Корыта, в которых были не вода и трава, а мясо и особенные отвары, что поддерживали силы в этих тварях. В сумраке амбара светились алые глаза диких животных, большая часть из которых нервно забили копытом, едва Анна вошла внутрь: эти существа едва ли любили людей больше, чем их хозяева. Только Ноан и Харди, находящиеся в соседних стойлах, нетерпеливо выглядывали, вскидывали свои головы, увенчанные рогами в радостном нетерпении.

С улыбкой Анна смело и торопливо шагнула к ним, позабыв о принце, который с любопытством наблюдал за ней. Смотрел, как она ласково гладит своих зверей, как шепчет им слова приветствия, как кормит с рук принесенным с собой лакомством — свежим мясом. Это было удивительно зрелище — эрхи и человек.

— Я помню, — начал Кассиан, подойдя к Анне и протянув руку к Ноану, который подозрительно принюхался, прежде чем позволил коснуться себя, — как мой брат тщательно выбирал для тебя этих животных из числа Королевских эрхов. Он сам воспитывал их и обучал, сам ухаживал за ними, не позволяя никому кроме Фарха приближаться к ним. Я никогда не думал, что это было благоразумно. Но теперь вижу, как сильно ошибался. Ты удивительная, — с задумчивой улыбкой протянул принц, глядя на улыбающуюся зверям Анну.

— Дело не во мне, — хмыкнула девушка, качая головой, — они просто привыкли.

— Пусть будет так, — не стал спорить Кассиан, пряча улыбку.

— Зачем все это? — посмотрела Анна на юношу, рассеянно поглаживая свою кобылу по морде у рога, что особенно нравилось Харди — она практически порыкивала от удовольствия, прикрыв глаза. — Эта встреча, свидание. Не думаю, что это так необходимо в наших обстоятельствах — вы и без того ясно дали понять, что я вам интересна, что всем вы предпочли меня, что я под вашей защитой и покровительством. Даже клятва верности ваших друзей многое всем показала.

— Не думал, что ты настолько тонко знаешь традиции и обычаи демонов. Они оказали тебе честь.

— И я благодарна и признательная. Я отплачу им не меньшей верностью и преданностью, — серьезно и осмысленно ответила девушка. — Но ваш личный интерес, Ваше Высочество, он не понятен мне, ведь все формальности соблюдены. Остальное — лишнее.

— Я тебе неприятен? — внимательно глядя на Анну, спросил Кассиан.

Девушка смутилась и опустила взгляд, одним этим давая понять, что более чем приятен: что он волнует ее, что он интересен ей.

— Так почему ты не хочешь быть ближе ко мне? — с любопытством спросил принц, заставляя Анну поднять личико и посмотреть на себя.

Девушка неловко отодвинулась от его руки, что теплом обожгла кожу, и снова отвела взгляд.

— Не думаю, что в этом есть смысл.

— Мы будущие супруги, — хмыкнул демон, насмешливо глядя на нее.

— Я очень хорошо знаю, что такое брак по договоренности. И все это знают. И от нас не требуется ничего кроме выполнения долга. Никто не ждет от нас любви и нежности. Все понимают, что наш союз — вынужденная мера и только. И это понимаем мы с вами.

— И тебе хочется подобной жизни? Ты не хочешь чего-то иного? Ты столь юна, и неужели в тебе нет мечты о счастливой семье? — все так же внимательно наблюдая за ней, спрашивал принц.

— Она есть у вас? — хмыкнула Анна.

— Не вижу препятствий к тому, чтобы сделать брак не просто удобным, — пожал плечами Кассиан. — Мы можем стать не только супругами, но хорошими друзьями. Или даже это слишком много для тебя? — хмыкнул демон, пронзительно глядя на нее. — Почему?

— Это не важно, — покачала головой девушка, снова возвращая все свое внимание эрхам.

— Это важно для меня, — снова заставил ее посмотреть на себя принц Кассиан.

— Это не так, — хмыкнула понимающе Анна, с ноткой грусти. — Вам просто любопытно, в вас говорил азарт и только. А как только я паду к вашим ногам, весь ваш интерес сойдет на «нет».

— Возможно, так и можно описать мои…отношения с девушками, — нисколько не смутившись, ответил демон. — Но ты моя невеста.

— Это не меняет сути. Да я и не требую особого к себе отношения. Мне достаточно просто формальности и выполнения наших обоюдных обязательств. И я бы желала, чтобы с вашей стороны не было иных…требований.

— Они будут, можешь не сомневаться, — хищно улыбнулся Кассиан, снова касаясь пальцами личика Анны и заставляя ее поднять к себе лицо. — Ты — моя. Но это не просто формальность. Я желаю тебя во всех возможных смыслах: как мою невесту, как мою жену, как моего друга. Как мою любовницу, — последнее слово он практически прошептал ей в губы.

Анна замерла перед ним, едва дыша, заворожено вслушиваясь в его волнующий голос и вглядываясь в сияющие весельем и задором глаза. Ощущая, как тонкие пальцы касаются ее лица и шеи, убирают волосы за ушко. Чувствуя горячее дыхание на своих губах. Замерла и слушала, не в силах пошевелиться и разорвать это волшебство.

— Меня не устраивает то, к чему стремишься ты. Я не буду заставлять и давить. Но я сделаю все, чтобы ты изменила свое мнение на счет наших отношений уже сейчас. Я не дам тебе закутаться в холод и равнодушие. Не дам тебе оттолкнуть себя. Тебе помочь с седлом? — как ни в чем ни бывало сменил тему Кассиан.

— Нет, я сама, — сглотнув, тихо прошептала Анна, направляясь в дальний угол за всем необходимым.

Она была сбита с толку, была растеряна и, как всегда, бесконечно смущена подобной откровенностью. И Анна не думала, что услышит столько искренности в словах Кассиана. Но она была — об этом говорили его голос, глаза, об этом говорило ее сердце, что было куда важнее. И у Анны не было причин сомневаться в том, что принц не лукавит.

В полном молчании Анна и Кассиан оседлали своих лошадей и вывели их из амбара. Девушка давно не каталась верхом — с самого своего приезда в Академию. И соскучилась по скорости, ветру в лицо и силе животного, которым управляешь ты сам. С легкостью и грацией принцесса взлетела в седло. Так же нетерпеливо под ней гарцевала Харди, желая прогулки с наездником, а не часовой ходьбы по кругу в загоне, когда их ежедневно выгуливали конюхи, чтобы звери сильно не застаивались. Конь Кассиана то и дело порывался цапнуть Анну, но периодически принц осаживал свое животное, иногда Харди рыкала на него, не подпуская к хозяйке, защищая ее своим грозно выставленным рогом.

— Она любит тебя, — не мог не заметить Кассиан.

— Это взаимно, — улыбнулась нежно Анна, поглаживая кобылу по мощной шее и зарываясь пальцами в жесткую блестящую гриву. — И я соскучилась. С момента начала учебы я не находила времени на своих зверей.

— Тебе приходится много заниматься. Почему ты выбрала боевой факультет? Ведь, насколько я знаю, предполагался целительский? — полюбопытствовал Кассиан.

— Хасин постоянно говорил мне о том, что я должна и обязана быть сильной. Что я слишком наивная и добрая. Где еще я могу стать жестче и сильней, как не на этом месте? Что закалит меня еще больше, как не сила? Огонь закаляет железо, человека — трудности. Я готова к ним и не боюсь.

— Ты едва ли понимаешь, о чем говоришь, — покачал головой принц.

Они неспешно ехали в сторону гор, сдерживая своих лошадей, пока разговаривали. Солнце клонилось к закату, но еще было достаточно светло.

— Ваш класс состоит из тридцати адептов. Еще четыре таких же класса. В моем сейчас семеро, в прочих не намного больше. Не все выдержали и справились с обучением. И не думаю, что тебе удастся, — честно произнес демон, глядя на Анну.

— Я упрямая. Не дура, не глупышка. У меня сильный дар. Мне просто нужно время, — решительно и твердо ответила Анна, хмуря лоб — ей не нравилось, что каждый считает своим долгом предупредить о поражении.

Без дальнейших объяснений, Анна пришпорила Харди и помчалась вперед, позволяя застоявшемуся животному размяться.

В течение всего часа Анна и Кассиан без остановки скакали по просторам Академии у подножия гор. Со смехом и наперегонки, соревнуясь и просто позволяя своим подопечным показать все, на что они способны.

Возвращались с прогулки и Анна, и Кассиан в куда лучшем настроении, чем начинали ее. Девушка была расслаблена и умиротворена — свежий воздух и скачки помогли ей расслабиться и отдохнуть, дать разуму проветриться. У самого амбара Кассиан быстро спешился и помог спуститься Анне, задержав ее в своих руках на мгновение, которого хватило, чтобы девушка снова покраснела от его близости под его тихий добрый смех.

— Мне нравятся твои алеющие щечки. Пожалуй, стоит смущать тебя почаще.

— Вы и без всяких стараний умудряетесь делать это, — тихо произнесла Анна.

— Почему ты не зовешь меня по имени и не обращаешься на «ты»? Думаешь, это поможет сохранить официальность наших отношений? — хмыкнул принц.

— Я леди, я обязана соблюдать этикет, — чопорно ответила принцесса.

— У нас слишком разные понятия о морали и нормах приличия.

— Я заметила, — закатила глаза Анна.

— Но ведь я могу просить хотя бы о такой малости — называть меня по имени? — заглядывая ей настойчиво в глаза и так и не выпуская из рук, попросил юноша.

— Не думаю, что вы…

Анна не смогла закончить, потому как принц накрыл ее губы своими нежным, ласковым поцелуем, обхватив руками ее личико, не давая отодвинуться. А она и не собиралась, в очередной раз растаяв в его руках и даже не заметив этого. Губы демона были тверды и настойчивы, но поцелуй — почти невинным.

— Так будет каждый раз, — заговорил Кассиан, прервав касания их губ и продолжая пальцами касаться лица Анны, — когда ты будешь называть меня на «вы». И я буду прерывать тебя именно таким способом. И все равно, кто будет видеть, и без разницы, где мы будет находиться в этот момент. И очередное «Ваше Высочество» я буду воспринимать как приглашение к поцелую, — едва Анна открыла рот, чтобы что-то сказать, хитро и с улыбкой добавил юноша, целомудренно коснувшись губами ее лба. — Считай это компромиссом.

Анне ничего не оставалось делать, как кивнуть, пряча взгляд. Как всегда подобное заставило ее чувствовать себя как-то иначе, по-особенному, пусть она и не понимала того, что происходит с ней в этот момент, что творится с ее телом и почему голова кружится после каждого поцелуя с принцем. Все это было для нее ново и неизведанно, и вся эта невинность, с которой Анна принимала внимание Кассиана, заставляло того не прекращать делать все эти смущающие ее вещи. Он видел ее реакцию на его прикосновения, и отлично понимал, что это значит, и тем внимательнее наблюдал за метаниями девушки, которую сбивали с толку ее же собственные ощущения. Это еще больше заводило и интриговало молодого мужчину.

Все время пряча взгляд и не зная, как отвечать на немного насмешливый принца, Анна расседлала Харди, и они направились обратно к замку. Был поздний вечер, и лишь единицы еще бродили по темному саду и перед замком, возвращаясь в свои общежития. Кассиан проводил Анну до самой двери, не свернув на лестницу на свой этаж.

— Твоя подруга взяла с меня обещание практически уложить тебя в постель, — хмыкнул Кассиан на вопрос Анны, смутив ее своим двузначным ответом.

Перед самой дверью принц галантно склонился в поклоне и поцеловал ее руку.

— Спокойной ночи, леди Анна.

— И вам, Ваше….

С тихим довольным смехом Кассиан поцеловал Анну, которая успела досадливо прикусить губу, понимая, что поддалась на игру слов юноши и своей годами вбиваемой в голову вежливости. Несмело и нерешительно девушка раскрыла ротик под напором губ принца, обвила руками его шею и прикрыла глаза, позволяя себе эти сладкие мгновения, которым уже невозможно было противиться. Руки юноши бережно, но крепко держали тонкую талию, которую он практически обхватывали двумя ладонями. И усилий ему стоило оторваться от сладких губ.

— Сладких снов, моя Амани.

И он ушел, растворяясь в темноте коридора за поворотом. А Анна немного растерянно касалась своих губ, пока не поняла, что именно сказал Кассиан.

«Моя Амани» — так ее называл лишь Хасин. Это был древний язык демонов, самое старое его наречие. И Анна, знакомая лишь с современным, так и не смогла перевести смысл этого слова, а беловолосый демон так и не рассказал, когда она в очередной раз спросила.

— Это слово не так давно приобрело для меня иной смысл, — ответил ей в последний раз Хасин, почему-то грустно улыбаясь. — И не стоит тебе знать его и причин, тому послуживших.

Тогда Анна даже не задумалась над этим, сейчас почему-то вспомнились эти слова друга. И вот Кассиан назвал ее так же. Что же они оба имели в виду под этим словом? Или каждый свое?

* * *

Анна с неловкостью и особенным нежеланием шагала к полигону. Адепты последнего курса все до одного вернулись с практики, а их преподаватель со вторым драконом, что преподавал в Академии, еще отсутствовал. И по этой причине магистр Доар, что заменял его и вел при этом свои уроки, периодически совмещал занятия по физической подготовке с несколькими курсами. Сегодня это был класс Анны, и еще второй из первогодок, а так же все выпускники с четырех групп, общее число которых было меньше, чем эти самые два класса первокурсников боевого факультета.

— К последнему году вас станет едва ли больше, — с обычной своей ехидностью не мог не заметить магистр-дроу, прохаживаясь вдоль длинной шеренги адептов. — И я даже знаю, кто первым покинет эти ряды, — и его красноречивый взгляд остановился на Анне и Лео, которые страдальчески переглянулись. — Первый курс — полчаса бега. Шестой — десять минут. И начинаем тренировку.

Анна старательно старалась не коситься на Кассиана, хотя взгляд то и дело норовил найти его в толпе адептов, что стояли парами, упражняясь на мечах. Партнером девушки сегодня была Хитана. Принцесса уже более уверенно держала в руках меч, благодаря подруге, и даже удостоилась удивленного хмыка от магистра Доар, когда тот проходил мимо их пары.

Первокурсники наравне с выпускниками занимались под приказы преподавателя, но то и дело отвлекались на старших, не в силах не наблюдать за их умениями и мастерством. Не раз и не два окликнув нерадивых студентов, магистр-дроу бросил это дело, усадил их на краю поля и позволил просто наблюдать и восхищаться. Кто-то смотрел с интересом, кто-то с любопытством, кто-то профессионально улавливая особенности тренировки. Сама Анна глядела лишь на принца, который в паре с Хишамом упражнялся с катаной. Их бой был красивым и эпичным: сильные, резкие, быстрые движения, ловкие прыжки и умелые приемы, отработанные до автоматизма.

Демоны выделялись на фоне остальных. Даже дроу уступали им, тонкокостные вампиры не были и на половину так грациозны. Испокон веков демоны уступали в силе лишь драконам, и не только в ней: грация, ловкость, способность к обучению, магия — они были лучшими во многом. Именно поэтому, вероятно, их раса была самой сильной, а империя — самой большой и богатой, самой могущественной. И лишь в численности демоны уступали людям.

Заворожено, как и многие другие, Анна наблюдала за Кассианом, не в силах оторвать взгляда от его сильного тела. И девушка даже не сразу заметила, как сильно замерзла — теплота первых дней осени давно сменилась пронзительным холодом и промозглостью. Во время тренировки и занятий это не было проблематично, но не тогда, когда без движения сидишь на холодной земле.

— У тебя руки ледяные, — сжал ее пальчики в своих ладонях Лео, пытаясь согреть дрожащую девушку.

Хитана, с ее горячей животной кровью, куда проще переносила холод, а полукровка и сам сотрясался от ледяного ветра.

Но вдруг Анну словно укрыло теплым коконом, ветер перестал трепать волосы, земля стала теплой и сухой, а кожа перестала покрываться мурашками. Она удивленно осмотрелась по сторонам, но всем вокруг было все также холодно, лишь они с Лео оказались в этом теплом шарике. И только встретившись с теплым взглядом Кассиана, девушка поняла, что именно он проявил заботу о ней. Улыбка помимо воли выползла на ее лицо, и Анна благодарно кивнула принцу.

До самого конца занятия первокурсники сидели на краю полигона, наблюдая за настоящей тренировкой.

— Уже завтра возвращается ваш законный преподаватель. И уже завтра вы, — дроу обвел взглядом новичков, — встанете наравне с ними, — кивком он указал на выпускников, что стояли ровно, идеально выпрямив спины, не ежась от холода, не переминаясь с ноги на ногу от усталости, и не потирая страдальчески свои ушибленные конечности.

Им действительно было чему поучиться — выдержке, терпению, выносливости и много чему еще. До подобного уровня им еще расти и расти. И как правильно подметил накануне Кассиан — многие не справятся.

Понуро первогодки плелись к замку, не обрадованные новостью о возвращении преподавателя. Лично сама Анна слышала, что он — настоящий зверь по сравнению с магистром Доар. А Хитана добавляла нервозности, рассказывая о том, что слышала, общаясь с остальными адептами. В этом плане оборотень была куда более коммуникабельной, нежели принцесса и полукровка. У нее было свободное время, тогда как друзья едва находили его на сон и еду. Да и слушали они вполуха все, что рассказывала им рыська.

— Ох, и начнутся у нас веселые деньки, — Хитана тоже была не в восторге от новости, даже находясь на приличном уровне подготовки.

— Даже не хочу представлять, — вздохнула Анна.

Девушка уже была на пределе своих сил: преподаватели вошли во вкус и давно оставили жалость и снисхождение к первокурсникам, не собираясь вечно потворствовать юности и неопытности своих адептов. Все больше было заданий, все сложнее становилась практика, все изматывающей проходили занятия. Даже казалось бы элементарные уроки по истории, этике и основам практической магии отнимали все возможные силы и время. Бесконечные нудные рефераты и лекции, необходимость досконально зубрить без возможности ошибиться, углубленное изучение, казалось бы, незначительных деталей — это был удел лучших. И Анна не жаловалась, ей нравилось то, что она узнавала и изучала, во всем она находила то, что удовлетворяло ее интерес и любознательность. Но она просто сильно уставала — слишком много всего и сразу наваливалось на ее голову. И ей было далеко до лучших, но и последней она не была в большинстве случаев. Лишь то, что непосредственно касалось боевых основ, заставляло ее отставать.

* * *

— Анна! Анна, просыпайся, — тормошила рыська принцессу, которая, казалось, едва только уснула.

— Хитана?! Что ты здесь делаешь? Который час? — сонно протянула девушка, едва проснувшись и глянув на темное окно, где солнце едва только занималось.

— Собирайся! Нас ждут на полигоне, — подавая подруге рубашку и брюки, ответила оборотень.

— Где? Кто? Да что случилось? — не понимала Анна, поднимаясь с постели и натягивая одежду под нетерпеливым взглядом рыськи.

— Наш вновь обретенный законный преподаватель, как оказалось, имеет свою тактику обучения бойцов, — хмыкнула Хитана. — Меня, тебя, как и прочих первокурсников уже ждут на занятии. Так что торопись.

Уже на ходу Анна заплетала свои длинные волосы, глядя на таких же сонных и нерасторопных первогодок, что плелись рядом, потирая глаза и лица в попытке проснуться. Промозглый ветер заставлял ежиться едва только адепты выходили из общежития. При подходе к полигону студенты увидели, что прочие курсы уже вытроены в ряд и кажется, совершенно не удивлены тому, что находятся здесь в это время — все были собраны, в руках было оружие, а на лицах спокойствие, а не удивление и непонимание происходящего.

Шеренга получилась длинной, и Анна оказалась почти в самом конце. Едва светлело, и все, что она могла распознать, как своего преподавателя — силуэт вдалеке: высокий, широкоплечий, обнаженный по пояс — вот и все, что было видно. В очередной раз сонно зевая на пару со стоявшими рядом одногруппниками, принцесса думала лишь о том, как сильно хочет спать. Ее не волновал ни новый преподаватель, ни цель, которая у него была, когда он собирал всех своих учеников, не волновало ничто — девушка была выжата как лимон, действительно проспала лишь пару часов и с ног валилась от усталости.

Но внезапно раздавшийся громовой голос, который был слышен даже с другой стороны полигона, заставил ее шокировано распахнуть глаза, а сон как рукой сняло. Забылась и усталость, и холод стал не так важен, и вообще все мысли покинули голову кроме одной: ей конец.

С особой робостью Анна выглянула из-за плеча стоящего рядом Лео, пытаясь все-таки рассмотреть фигуру преподавателя. Но было все так же сумеречно, и скорее по памяти девушка видела эту решительную поступь, непринужденно заложенные за спину руки, гордую посадку головы, серьезный взгляд, который лишь для нее наполнялся нежностью и заботой.

Хасин.

В растерянности Анна смотрела прямо перед собой, едва понимая, о чем говорит беловолосый демон, идя вдоль шеренги адептов. Все, что сейчас занимало ее голову — его реакция, когда он дойдет до нее и увидит ее среди студентов факультета боевой магии. Она боялась сейчас лишь этого — его взгляда. Что он почувствует? Злость? Удивление? Неужели разочарование? Последнего Анна страшилась больше всего — разочарования. Пусть он лучше будет в ярости, она готова познать на себе его гнев. Только бы не увидеть в его взгляде именно это.

Анна не думала о том, почему Хасин ни разу не упомянул, что преподает в Академии. Не думала о том даже, как скучала по нему. Она просто боялась встретиться с ним глазами. Но не могла просто опустить голову. И потому, когда демон подошел к ней, она смотрела на него, гордо вскинув голову, упрямо и решительно, твердо сжимая губы и кулачки, потому что руки все же дрожали.

Хасин замер на полуслове своей речи, должной донести до студентов, что пора расслабленности закончилась, что он не потерпит слабости, нытья и всего в этом духе. Но едва встретился взглядом с голубыми озерами, застыл на месте, не договорив даже слова.

По мере того, как Хасин сверлил ее взглядом, Анна все больше робела и дрожала, решительность уступала место неуверенности, а вся храбрость испарилась без следа. Удивление, появившееся в глазах демона изначально, очень быстро исчезло без следа, не дав никому вокруг даже заметить, что оно имело место быть. Всем знакомый прищур и сжатые губы — не лучший знак, и Анна это знала. Глаза Хасина буквально запылали яростью, и девушке даже казалось, что она слышит как скрипят его зубы в бешено сжатой челюсти, на которой играли желваки.

— Адептка Верлиан, — едва сдерживая рык, который все же прорывался в клокочущих звуках этих слов, начал Бастард, становясь напротив Анны и складывая руки на груди, — какого черта вы здесь делаете?!

Каждое следующее слово было громче предыдущего, и с каждым новым демон наклонялся над принцессой все ниже, в то время как она вжимала голову в плечи, быстро забыв обо всех доводах, которые готовила для этого момента, должные объяснить причины ее поступка и выбора.

— Ввы позвали, — все, что смогла выдавить из себя Анна, так и не подняв головы.

— Вы издеваетесь?! — прошипел Хасин, а девушка буквально чувствовала, как он сверлит своим бешеным взглядом ее макушку и шевелит дыханием волосы.

С какой-то снова вспыхнувшей решимостью, Анна вскинула голову и встретилась с яростными глазами демона.

— Я на своем месте, магистр Амана, — с каждым словом говоря все увереннее, произнесла девушка, снова сжимая кулачки и пытаясь не отводить глаза от стальных глаз друга, взгляд которого впервые не могла вынести и выдержать.

— Да неужели? — со всей возможной язвительностью произнес Хасин. — За мной!

И он, круто и резко развернувшись, шагнул к замку. Едва только Анна ступила за ним, как следом же из шеренги вышли Хитана и Лео.

— Стоять и не шевелиться, — Хасин пригвоздил взглядом полукровку и рыську, которая растеряла под его взглядом всю свою природную нахрапистость.

Лео же только нахмурился, сделав еще один шаг.

— Ваша Светлость… — начал юноша.

— Адепт Айдо, вернитесь в строй, — очередной отрывистый приказ беловолосого демона. — Я не причиню вреда адептке Верлиан, если вы боитесь именно этого. К тому же, толку от вас — ноль, — безжалостно рыкнул Хасин.

Он бросил короткий взгляд на Анну и дальше молча зашагал к Академии. Девушка выдавила улыбку своим друзьям, которые не посмели ослушаться столь грозного преподавателя. Многие непонимающе или насмешливо смотрели вслед уходящим, боясь сдвинуться с места или даже вздохнуть слишком резко: первокурсники потому что были впечатлены, прочие потому что знали, чем грозит невыполнение приказа Бастарда.

А Хасин в ярости чеканил шаг, нисколько не собираясь замедлять темп ради едва поспевающей за ним Анны. Девушка почти бегом шла за ним, и только отойдя на приличное расстояние от адептов, решилась заговорить.

— Хасин…

— Магистр Амана, Верлиан. И никак иначе, — короткий взгляд на нее, и она тут же замолчала, понимая, что нет смысла пытаться переубедить и даже просто попросить ее выслушать прямо сейчас — слишком разгневан был демон.

Но чем ближе они подходили к замку, тем более решительно настроенной оставаться на своем месте и идти выбранным путем была Анна. Она не собиралась тушеваться перед Хасином, не собиралась уступать ему во что бы то ни стало! Она выбрала, она приняла решение, и отступать не собиралась! И уже сама зло сверлила взглядом затылок идущего впереди «магистра Амана».

На крыльце, насмешливо наблюдая за их приближением, стоял Ринар. Он ободряюще подмигнул Анне, вызвав косой взгляд прошедшего мимо демона. Приглашающе махнул рукой в сторону дверей.

Хасин буквально ворвался в кабинет Черного, не дождавшись хозяина. Раздраженно хмурясь, он наматывал круги по просторному помещению, пока Ринар садился за свой стол, а Анна мялась у дверей, не получив приглашения присесть. Едва дракон с удобством расположился в кресле, Хасин резко остановился перед ним, с хлопком опустил ладони на крышку стола и гневно «убил» взглядом абсолютно спокойного Черного.

— Я жду объяснений, — прошипел яростно Хасин, сверля друга взглядом.

— Что именно тебе не понятно? — спокойно протянул Ринар, едва ли пугаясь подобного грозного вида Бастарда: уж кто-кто, а дракон никогда не тушевался перед демоном, что и было залогом их хорошей дружбы.

— Что Анна делает на факультете боевиков?! — будто неразумному, по слогам прорычал Хасин. — Я просил тебя присмотреть за ней, сопроводить и устроить в Академии. Все! И что я вижу?! Она находится там, куда ей и приближаться не стоило! Она находится там, где ей не по силам! Она находится не там, где должна была быть!

Хасин не кричал, но от его тона мороз по коже бежал, по крайней мере, у Анны, которая вздрагивала от каждого слова, так и стоя на пороге кабинета куратора. Ринар же спокойно смотрел в лицо Бастарда, с удобством откинувшись на спинку стула и закинув ноги на стол.

— Это был выбор Анны. Не думай, что я не отговаривал. Я делал это не единожды, но как видишь, — развел руками мужчина, — результата это не дало. У Анны было свое мнение на счет того, чему она хочет учиться.

— Какого черта ты не сказал мне?!

— Догадайся, — язвительно протянул Ринар, красноречиво бросив взгляд за его спину.

Хасин яростно посмотрел туда же, «убив» взглядом и подопечную.

— Немедленно переводи ее на факультет целительства!

— Нет! — резко и громко заявила Анна, заставив демона резко повернуться к себе. — Я не буду никуда переводиться! Я сделала сознательный выбор, и не собираюсь менять его!

— Тебя не спрашивают, — рыкнул демон и снова потерял к ней всякий интерес, сверля взглядом Ринара.

— А стоило бы! — рыкнула в ответ Анна, смело шагнув к нему, вызвав его удивленный взгляд, когда он нарочито медленно обернулся к ней. — Я выросла! Я могу выбирать сама, могу принимать решения без твоего ведома и одобрения! Ты сам сотню раз повторил мне, что пора взрослеть, пора избавляться от наивности, что пора учиться быть сильной! Вот я и учусь! Ты противоречишь сам себе — бережешь меня от любой беды, но требуешь силы. Не даешь делать ошибки и учиться на них! Ты всю мою жизнь был рядом, был моим защитником и другом! И я безмерно благодарна! Но так не будет всегда, Хасин, не будет, — устало глядя на демона, говорила Анна, будто выдыхаясь с каждым следующим словом. — Я не могу все время быть за твоей спиной.

— Не нужно впадать в крайности, Анна! — резко произнес Бастард, все так же гневно и недовольно глядя на нее. — Твоей силе нужно было лишь время! Не меч в руке, не бег по кругу на полигоне, не выматывающие занятия! Всего лишь время!! Ты ослушалась меня, хотя прекрасно знала, что я буду против! Ты пошла наперекор нашим планам! Ты…

— Твоим планам, Хасин! — сорвалась на повышенный тон Анна. — Всегда был твой план, чей-то еще! Я устала жить так, как говорят и хотят другие! Я хочу сама делать выбор! Сама! — кричала под конец девушка, сжимая кулаки и сверля взглядом юношу перед собой. — Для этого я ехала в Академию — чтобы быть самой собой, делать выбор, ошибаться, учиться и принимать решения без чьего-либо вмешательства!

— Я никогда не желал тебе зла! Никогда! Так почему ты засомневалась в моем решении?! Почему ты думаешь, что мой выбор был слабым?!

— Он не был моим!

— То есть твои решения приняты лишь вопреки, — сделал вывод Хасин, неверяще усмехаясь.

— Они были сознательными и обдуманными, — упрямо повторила Анна, складывая руки на груди, как недавно делал он.

— Ты не справишься, — в лицо принцессе произнес демон. — У тебя не хватит сил! Просто не хватит сил. И ты станешь слабым звеном, хотя предполагалось, что самым сильным. Ты подумала о том, как будешь выглядеть, не справившись с тем, на что посягнула?! Понимаешь, что станешь еще слабее, позволив другим стать лучше?!

— Я думала о том, что мне это даст! Я думала о том, что приобрету! Я думала о том, чему научусь! Я не думала, что потеряю! Не сомневалась, стоит ли это того! Я не хочу больше предполагать худшее! Я смотрю вперед с уверенностью в себе и своих силах! Я не хочу больше бояться! И я справлюсь! — говорила это в лицо Хасину Анна, подойдя к нему вплотную и даже не смущаясь того, что на целую голову ниже его. — И мне не нужно твое разрешение!

С этими слова Анна резко развернулась и спокойно вышла из кабинета.

Ринар с улыбкой смотрел на закрытую дверь, а Хасин… с восхищением. Именно так! Из глаз ушел гнев, сменившись искренним чувством приятного поражения. И пусть это было лишь мгновение, но оно было. И Ринар не мог этого не заметить.

— Ты гордишься ею, — хмыкнул Черный.

— Всегда гордился, — пожал плечами с тяжелым вздохом Хасин, устало опускаясь на стул перед столом друга. — Но…я в шоке! Я никогда не думал, что она решится на подобное.

— Пойти тебе наперекор? — усмехнулся дракон.

— Меня это не задевает. Девочка выросла, и я вижу это как никто другой. Но что останется от ее нежности, от ее доброты?

— Ты просишь невозможного, — покачал головой Ринар. — На безграничной доброте далеко не уедешь. И она никогда не растеряет ее, так же как и свою нежность. Она спрячет их, научиться использоваться, а не раздаривать направо и налево, позволяя окружающим пользоваться этим. Она закалит себя и ожесточит ровно настолько, чтобы это помогло ей выжить.

— Она не справится. Ты не хуже меня знаешь это, — хмуро произнес беловолосый демон.

— Я так думал. Но прошло время, и я не увидел ни одного шага назад. Она идет лишь вперед — медленно, с трудом, с болью и бессонницей — но идет, Хасин. Ей тяжело, ей непросто и нелегко. Но она не сдается. Она старается, прилагает силы, и у нее выходит. Да, она не лучшая, как ты того хотел бы. И не станет никогда — она человек и слаба по своей природе в сравнении со многими. Но и худшей она не будет. Хотя бы потому, — хмыкнул весело дракон, — что пожелает утереть тебе нос.

Демон чуть усмехнулся, качая головой.

— Дай ей шанс, — произнес серьезно Ринар. — Поддержи и помоги, направь. И с тобой у нее все получится.

— Возможно, ты прав, — через минуту задумчиво протянул Хасин. — Но теперь я буду делать это иначе. Не держа за руку, не шепча на ухо, не контролируя каждый шаг. Она хотела самостоятельности? Я дам ей ее. Она хотела непредвзятости? Она получит ее в полной мере.

— Что ты задумал? — страдальчески вздохнул Черный.

— Она получит то, чего хотела. Не нужна моя забота? Хорошо. Я дам ей то, что даю здесь каждому адепту.

* * *

Молча Анна вернулась на полигон, встала в строй, игнорируя вопросительные и любопытные взгляды однокурсников и друзей. Сжав зубы, смотрела только вперед, стискивая кулаки. Внутри пылали злость, обида, даже казалось, что она сейчас расплачется от всей этой гаммы неприятных эмоций. Но что тогда скажет Хасин, увидев слезы на ее глазах? Что был прав, и она слишком слаба. На благо самой себе она обязана показать, что не испугалась, не обиделась, не рассержена. Она обязана показать весь свой настрой и то, что у нее получится соответствовать своим словам. Поэтому всеми силами девушка сдерживала слезы, глядя лишь вперед на занимающийся рассвет. Вокруг стояла идеальная тишина, никто не разговаривал и не шептался, даже едва шевелились, ожидая возвращения преподавателя.

Хасин появился спустя пару минут после Анны. Молча и хмуро прошел мимо, даже не взглянув на нее, встал где-то посередине шеренги, чтобы его видел каждый и чтобы самому обводить адептов взглядом. Привычно заложенные за спину руки, холодный взгляд, наполненный поразительной внимательностью и проницательностью.

— С сегодняшнего дня у вас всех новое расписание. Особое внимание прошу уделить первокурсников: дважды в день, на рассвете и на закате вы занимаетесь здесь со мной. Все ваши занятия сдвинуты и распределены в соответствии с этим графиком. Также с этого года я преподаю практические заклинания на вашем факультете. Требования по этому предмету будут такими же строгими, как и к занятиям физической подготовкой. Вы будущие солдаты, будущие боевые маги, и вы не имеете права на слабость — именно ее я буду из вас выбивать. В буквальном смысле, — кровожадный взгляд скользнул по лицу каждого первокурсника. — Напоминаю и предупреждаю — я не терплю нытья, жалоб и умоляющих взглядов. Я не выношу неподчинения и опозданий, не выношу невыполнения заданий и приказов. Передо мной нет леди и лордов, нет принцев и принцесс, нет знатных и простолюдинов, нет богатых и бедных. Вы все — равны в моих глазах. Единственное, что произведет на меня впечатление — ваши знания. Не пытайтесь льстить, очаровывать и играть — я вижу вас насквозь. Малейшее неповиновение, малейшая слабость — и вы вылетите из Академии, и больше никогда не переступите ее порог — я об этом позабочусь, — улыбка, которая возникла на его губах после этих слов, многих заставила сглотнуть. — Первокурсники, жду вас вечером в восемь на этом же месте. Свободны.

И под его пристальным вниманием длинная шеренга первогодок направилась к замку, обдумывая и переваривая все, что услышали и увидели. Большая часть думала о собственных впечатлениях от знакомства с известным на весь мир Бастардом. И пусть всего пара взглядов, всего несколько слов, но уже можно было понять, что все, что они слышали и знали о нем — правда без капли лжи. Он именно такой, как он нем шепчутся: сильный, гордый, жестокий, холодный и безжалостный; один его взгляд способен сбить спесь, всего пара слов способна вызвать трепет и ужас. И лишь единицы косились на Анну, проходя мимо нее и думая о том, как на девушку отреагировал беловолосый демон. Немногие знали о том, что связывало принцессу и Хасина: лишь единицы демонов при дворе были в курсе того, что Бастард присматривает за нареченной своего брата. И потому все задавались вопросом, не в личной ли неприязни к ней, как к человеку и невесте принца Кассиана причина подобной реакции преподавателя на адептку. Всем было невдомек, что все совсем наоборот, что не неприязнь к ее роду, не презрение к людям в целом причина подобного поведения магистра Амана — причина в его любви к ней.

* * *

Весь день Анна была как иголках, едва могла сосредоточиться на занятиях, едва слушала и слышала то, что ей говорили: все время она размышляла о том, что же дальше ее ждет в этой Академии.

Идя учиться на факультет боевой магии, Анна думала о том, что Хасин не в силах повлиять на ее решение, не в силах оспорить его. И вот что выходило — с легкостью он может просто добиться своего. Она не думала, что он станет лукавить и хитрить, даже не сомневалась, что он не поступит подобным образом. Но утром он ясно дал понять, что выжмет из своих адептов все, что только сможет, и что слабакам не место в рядах лучших. Это было сказано для всех, не только для Анны. Но принцесса переживала лишь за себя — справится ли? Она с упертостью и настойчивостью боролась за свой выбор, но будет ли она в силах доказать свои слова? Она ни в коей мере не ждала послаблений — не от Хасина так точно — да и вообще ни от кого. Но теперь, когда рядом ее демон, ей будет куда сложнее, ведь еще и перед ним придется играть и не сметь проявить даже намека на слабость, иначе он тут же воспользуется этим как предлогом, чтобы показать ей, как был прав в своем решении уберечь ее от ошибки.

Вечером Анна шла на занятие с Хасином в ужасном настроении. Весь день она гадала — да и не только она — что их ждет. Она ни разу не увидела демона в замке, не встретила его в коридорах. Но на каждом шагу слышала разговоры о нем и его возвращении в Академию. Хасин появился здесь в качестве преподавателя в тот же год, когда Кассиан приехал учиться. Только ради брата Бастард согласился на уговоры драконов занять место преподавателя того, в чем он был лучшим. И девушка была в абсолютном непонимании, как раньше не узнала, что Хасин здесь работает! Ведь и до этого ходили разговоры об их преподавателе, просто она не прислушивалась, а вот Хитана была наслышана, но едва ли могла связать воедино Бастарда и Анну. Лео же вместе с принцессой мало прислушивался к разговорам вокруг, мало слушал рассказы рыськи о том, что и где происходит в Академии. Но с Хасином полукровка был знаком.

— Я часто видел его при дворе: он был послом. Мы союзники с империей Халлон, потому что лишь мы отделяет их страну от всех тех мерзостей, что наполняют нашу. Демоны — наши основные силы в зачистках территорий, в поисках самых темных тварей и их уничтожении. Мой отец в дружеских отношениях с императором Алиманом. Но я также не знал, что Бастард преподает здесь. Зато теперь догадываюсь, кто же посодействовал тому, что я здесь учусь, — невесело хмыкнул Лео.

В рядах тех, кто направлялся на полигон, были все первокурсники. Многие шли вперед в таком же настроении и настороженности, что и принцесса с друзьями. На лицах же некоторых было удовлетворение — наконец-то начнутся настоящие тренировки и подготовка. Даже демоны, что заведомо презирали Бастарда, шли на занятие с ним воодушевленными: каким бы ни было отношение к незаконному сыну их повелителя, никто не мог не признавать, что он был лучшим мечником империи, сильнейшим магом и опытным воином, что он мог многому научить и многое дать им. Поэтому, можно было отставить на второй план личную неприязнь к его положению при дворе.

Анна поражалась тому, что говорил о себе иногда Хасин.

— Для всей своей империи, всего своего дома я — ничтожество, ублюдок и только. Никто не помнит моих заслуг, никто не чтит меня за победы, никто не склоняется передо мной из искреннего уважения. Лишь страх заставляет их клонить головы. И не только столица, не только императорский дворец — каждый демон считает своим долгом выразить мне всю свою неприязнь и презрение: простолюдин, крестьянин, лорд и помещик — для всех я бельмо на глазу.

— Но в чем причина? Не думаю, что ты единственный незаконнорожденный сын во всей империи.

— Я единственный гордый этим, — хмыкнул тогда Хасин. — Я единственный, чье равнодушие к факту собственного рождения задевает всех вокруг. Я единственный, кто поднялся до таких высот. Я многим перешел дорогу, еще больших раздавил мой отец, давая мне власть и положение. Император не считался ни с кем и ни с чем в желании возвести меня однажды на трон. Он казнил советников и министров, переполовинил Совет Лордов — и все ради того, чтобы я мог править вместе с ним. И я очень быстро уяснил причину презрения ко мне. Очень быстро стал поступать так же как отец, поскольку иначе поступать было уже невозможно — заведомо меня ненавидели, и даже сделай я что-то доброе и светлое, это едва ли было бы оценено или даже замечено. И во многом я сам — причина того, как ко мне относятся. Есть лишь единицы из демонов, кому я могу доверять, и кто не просто боится меня, но ценит и уважает. Их можно пересчитать по пальцам.

— Тебе не горько от этого?

— Я не нуждаюсь в преклонении народа. Мне не нужна власть, мне не нужна их покорность и любовь. У меня много друзей за пределами империи. Им плевать, как я рожден и что имею. Им все равно на ранги, звания и статусы — они рядом со мной потому, что я — это я. Они любят меня и ценят неза имя, а за поступки. Я отношусь к ним так же. Я не страдаю от того, что дома на меня не так смотрят и шепчутся за спиной, — усмехался демон. — Я умею отрешиться и не замечать, закрывать глаза и не слышать.

— Я так не могу, — покачала тогда головой Анна.

Но сейчас принцесса видела, что помимо неприязни в глазах демонов-однокурсников к презренному Бастарду, было и предвкушение. Что бы Хасин ни говорил о себе, как ни воспринимал то, как к нему относятся, он все равно был предметом не только отрицательных эмоций и переживаний. Он был воплощением силы и ума, и нельзя было не преклониться перед его достоинствами. И путь налет презрения никуда не девался, Анна не сомневалась, что под ним скрывается восхищение и уважение. Рядом с ней учились молодые и по-своему юные демоны. Их умы еще не были настолько отравлены негативом в отношении первенца их императора. И их предвзятое отношение еще изменится — принцесса была уверена.

Хасин уже ждал их на полигоне. Пристально и проницательно наблюдал, как первокурсники выстраиваются перед ним в длинную шеренгу, посматривая с опаской и даже робостью. Молча и долго осматривал каждого адепта перед собой, идя вдоль ряда студентов. Его лицо не выражало ничего, что могло бы дать понять, о чем думает мужчина, глядя на тебя.

Пройдя всю шеренгу от начала до конца, демон чуть отошел назад, чтобы его видел каждый, знакомо сложил руки за спиной и начал говорить.

— Уже через месяц половины из вас здесь не будет, — громко и четко начал Бастард, равнодушно глядя на любопытные лица. — Прямо сейчас могу назвать несколько имен, кому разрешается покинуть ряды боевиков и сменить курс, пока не поздно. Те, кто останутся, не смотря на «прозрачный» намек, уже не будут иметь возможности остаться в Академии после того, как решат уйти из рядов моих учеников. Адепты Найро, Хаггард, Дайрис…

Хасин назвал десяток имен, прежде чем прозвучало имя Анны, а следом и имя Лео. Друзья лишь переглянулись: девушка посмотрела на друга с невеселой усмешкой, а вот взгляд парня вдруг зажегся странным огнем предвкушения. Со счастливым выражением на лице полукровка подмигнул Анне и повернулся к магистру, собираясь открыть рот и заговорить, как вдруг демон, смотрящий прямо на него, понимающе усмехнулся.

— Прошу прощения, адепт Айдо. Боюсь, что для вас будет сделано исключение — даже при большом желании вы не покинете факультет боевой магии.

Лео тут же поник, поймав на себе пару сочувствующих взглядов: многие знали, что именно полукровка не горит желанием находиться там, где находился.

— Это не справедливо, — проворчал юноша себе под нос.

— А жизнь в принципе не справедлива, — хмыкнул весело беловолосый демон, насмешливо поглядев на своего студента. — А что насчет вас, адептка Верлиан? — и он в упор и с угрозой посмотрел на Анну, подойдя к ней чуть ближе. — Не желаете сменить направление в учебе? — и голос такой вкрадчивый, пугающий до ужаса.

Но Анна была слишком зла, чтобы испугаться. Гордо вскинула подбородок, посмотрела прямо ему в глаза с его же фирменным прищуром и четко и громко ответила «нет».

— Что ж, дело ваше, — казалось бы равнодушно, пожал плечами Хасин, отойдя от нее. — Тем лучше — вы уйдете отсюда с полным признанием поражения и несостоятельности держать слово. Так даже интересней — я засеку насколько же вас хватит, — и улыбка на его лице, полная коварства и насмешки.

Никто, из тех, чьи имена назвал Хасин, не изъявил желания уйти — для них это значило бы проявить слабость. Уж пусть их лучше выгонят, чем обвинят в том, что они струсили и испугались — они просто уже не смогут здесь учиться и стать достойными в глазах прочих. А быть угнетенным и осмеянным не желал никто и никогда.

— Хорошо, — спокойно кивнул Хасин, когда никто не ушел. — Начнем занятие.

Ох, как же прав был магистр Доар, говоря о том, что занятия с ним это только цветочки! Безжалостно, не щадя, не разделяя по полу, возрасту и расе, без всякого сочувствия, без нотки понимая того факта, что они только вошли в ритм обучения. И стонали и кряхтели даже те, кто был на должном уровне — так, по крайней мере, казалось: один только вечер, всего пара часов дала понять, что нет среди первокурсников лучше или хуже.

— Вы все — одно сплошное разочарование, — с какой-то брезгливостью оглядывая измученных адептов, произнес Хасин, когда спустя время снова выстроил их в шеренгу. — Многим из вас казалось, что вы достаточно умеете и знаете. Мой же вывод — вы все здесь юнцы и слабаки, вам всем необходимо очень много работать, чтобы добиться хоть каких-то результатов. На сегодня все. Жду вас завтра на рассвете.

И он стремительно направился к замку, тогда как студенты едва могли передвигать ноги.

Если Анна думала, что была выжата как лимон сегодня утром, то она глубоко заблуждалась. А впереди ее еще ждала подготовка к завтрашним занятиям, которая сегодня была пропущена из-за изменения графика. Теперь вообще выходило, что девушка едва будет успевать готовиться к урокам, ведь обычно она делала это во время, которое Хасин определил на вечернюю тренировку. А после подобных занятий как долго Анна сможет придерживаться графика? Придется улавливать часы после последних уроков и перед вечерней тренировкой. Придется запасаться зельями бодрости, которые готовил Лео. И как же долго Анна выдержит такой темп? Как долго сможет оставаться бодрой и сильной для нового дня? И именно сегодня принцесса засомневалась в своих силах, когда Хасин во всей красе показал ей прелести ее выбора. И ведь это только начало — он сам предупредил всех, что с каждым днем нагрузки будет все больше, что он никого не будет щадить, ни под кого не будет подстраиваться, и никому не будет давать поблажки. И Анна была твердо уверена, что это не просто красивые слова — это жестокое обещание.

Стонущие и валящиеся с ног адепты возвращались в свое общежитие молча и не находя сил на разговоры и обсуждения. Даже демоны, что с воодушевлением шагали на полигон в предвкушении уроков, о которых тайком мечтали, с новой силой проклинали Бастарда. Сама Анна буквально ввалилась в свою комнату. На ходу сбрасывая одежду, она прямиком направилась в ванную, и с блаженным стоном погрузилась в горячую воду, смывая с себя пот, грязь, усталость и боль, которая сковывала даже те мышцы, о существовании которых до сего дня принцесса даже не подозревала. Глаза не желали оставаться открытыми, и мылась она практически на ощупь. Дважды сменила воду, и в третий раз просто погрузилась в нее с головой, пытаясь расслабить мышцы и просто отдохнуть. Она едва не уснула в остывающей воде, с трудом, сжимая зубы, выбралась на холодный мрамор и кое-как вытерлась, практически на мокрое тело натягивая сорочку — ни о какой подготовке к урокам не могло идти и речи, лишь сон и только он. Не хватило сил даже на магию, чтобы привести себя в порядок, и на ходу выжимая густые, мокрые и тяжелые волосы, Анна вошла в спальню.

Хасин стоял у окна, глядя на улицу. В комнате было почти темно, лишь одинокий фонарик мигал на столе у стены. В сумраке были видны лишь очертания большого и сильного тела с по-прежнему заложенными за спину руками. Демон тоже привел себя в порядок: волосы небрежно откинуты со лба, еще влажные после воды, белая рубашка и брюки, вроде тех, что носили адепты, так же были заменены на привычную Анне одежду.

Едва услышав ее шаги, Хасин повернулся к Анне лицом. Без малейшего раздумья девушка бросилась ему на руки, оказываясь в таких нежных, заботливых, знакомых и долгожданных объятьях. Улыбка умиротворения и счастья растянулась на личике принцессы, что прижималась щекой к сильному плечу. Руки крепко, не смотря на слабость, сжимали шею молодого мужчины. И забылась усталость, обида, злость и гнев. Сейчас с ней был ее друг, ее демон — не учитель, не магистр. Тот самый, который читает ей сказки на ночь. Тот самый, который заботился о ней всю ее жизнь, который дал ей так много, как не дали все самые родные люди — семья. Тот самый, что всегда был и будет с ней рядом. Тот самый, что направляет ее и помогает во всем, что бы она ни попросила.

Не осталось и следа насмешки и злости и на лице Бастарда. Только нежность, когда он с легкостью взял свою Амани на руки, прижимая к груди — крепко, бережно и с заботой, с накопившейся за несколько месяцев тоской, которая в разы сильней терзала сердце, которое познало, что такое любовь. Два шага и он лег на узкую кровать девушки, продолжая держать ее в своих руках. Уже в полусне Анна обвила его руками и ногами, прижалась щекой к груди, слушая быстрый ритм его сердца, не давая ему и шанса на то, что он сможет уйти раньше, чем она того пожелает.

С умилением, с неприкрытой нежностью и любовью, ведь Анна не видит его сейчас, Хасин смотрел на свою девочку, сжимая ее в руках. Он так скучал по ней, так много думал и не мог перестать, что удивлялся сам себе. Казался себе влюбленным юнцом, наивным и нелепым, порой даже глупым. Его осознание и принятие чувств к ней, его полная капитуляция перед собственной слабостью и не способностью удержать себя, его абсолютная порабощенность — все это было долгим путем к пониманию того, что ему не показалось, что все серьезно и по-настоящему, что он не ошибся и не запутался. Он полностью, без всяких уже сожалений принял свои чувства к невесте своего брата. И только эта мысль — что она не его — заставляла жалеть об этих чувствах. И будь на месте Кассиана кто угодно другой, он не остановился бы ни перед чем. Но это был его брат, родная кровь, его будущий император. И чувства нежности к принцу, любовь к нему же, долг перед своей страной и семьей, преданность отцу и понимание того, что речь идет о чем-то большем, чем просто договор двух семей — о пророчестве Каори — все это было тем, что навсегда и безоговорочно останавливало все его желания и потребности в отношении Анны. Именно эта девушка, его любовь — единственная — была для него под запретом: всеобщим и его личным. Он никогда не поставит свое счастье превыше счастья своего брата, никогда не встанет у него на пути и никогда не посягнет на то, что по праву принадлежит ему. Он будет только смотреть и любоваться, тайком наслаждаться каждым моментом, собирать по каплям ту нежность, что Анна дарит ему.

* * *

Анна не желала просыпаться, потому что на краю сознания знала, что стоит открыть глаза и сказка кончится: Хасин снова превратится в злого преподавателя, перестав быть ее другом и защитником. Из последних сил девушка цеплялась за сон, но шевеление под ней демона окончательно рассеяло его.

Но вопреки страху Анны, Хасин пока был ее Хасином, а не магистром Амана: смотрел на нее с нежной улыбкой, ласково касался ее лица кончиками пальцев, будя ее, по-особенному перебирал ее волосы, убирая их с шеи. Его взгляд был задумчив и несколько рассеян.

— С добрым утром, — тихо прошептала девушка, сонно закопошившись в обнимающих ее руках и зарываясь лицом в шею демона, вдыхая его запах под его тихий смех. — Я соскучилась, — ворчливо произнесла Анна, продолжая прятать лицо.

— И я, моя Амани, — нежно прошептал Хасин, касаясь губами ее макушки. — Но, пожалуй, оказался разочарован нашей встречей. Не так я себе ее представлял, — с некоторой укоризной и намеком произнес он, заставляя принцессу поднять лицо и посмотреть на себя.

— Не хочу это обсуждать, — решительно произнесла Анна, садясь и хмуро глядя на него, лежащего на ее кровати, расслабленно закинувшего руки за голову. — Я сделала выбор, приняла решение, и ты не можешь на него повлиять.

— Когда ты успела стать такой смелой и упрямой? — делано недовольно спросил Бастард.

— Ты меня этому научил, — язвительно ответила девушка, поднимаясь с кровати и тягуче потягиваясь всем телом.

Она глядела в окно, где занимался рассвет, и потому не видела, как смотрел на нее в этот миг демон, как жадно пожирал глазами ее тело, которое на фоне светлого проема едва ли было скрыто белой тканью ее ночной рубашки: очертания талии и бедер, груди, стройных ножек и тонких рук заставили демона напрячься всем телом. Хасин никогда не думал, что будет чувствовать настолько сильное желание. Никогда не подозревал, что возможен такой накал огня, что пламенем потекло по его жилам от этого вполне себе невинного зрелища: он видел куда более смелые образы и куда более вызывающие картины за свою жизнь. Но вот такая малость, а он напряжен всем телом, едва может держать себя в руках, едва может контролировать взбунтовавшийся организм, а все потому, что это Анна — юная, невинная, нежная и абсолютно не подозревающая, какое действие оказывает на него.

— Я всего лишь делаю то, что хочу, — поворачиваясь к нему лицом, продолжила Анна, смело глядя на него.

Хасин едва успел спрятать от девушки свою реакцию, едва успел вернуть лицу выражение спокойствия и хмурости, присущей теме их разговора.

— Анна, — со вздохом начал демон, садясь на кровати.

— Нет! Не желаю ничего слышать! — упрямо и зло произнесла принцесса, встряхнув волосами и топнув ножкой для большего эффекта, что заставила Хасина весело рассмеяться под смущенным взглядом Анны. — Не нужно меня отговаривать и переубеждать. Я не отступлюсь.

— Хорошо, — с недовольным видом, с трудом убрав с лица улыбку, кивнул беловолосый демон. — Я не буду тебя отговаривать. Но не жди, что помогу. Не жди поблажек и послаблений. Как моя ученица ты не будешь выделяться из толпы, к тебе не будет особого отношения.

— Я этого и не жду и тем более не прошу. Просто не мешай, — попросила Анна, умоляюще глядя на него сверху вниз.

— Не буду, — взяв ее руки в свои и коснувшись каждой губами, пообещал Хасин под облегченный выдох и счастливую улыбку на красивом лице девушки. — Я узнал забавную историю, — с хитрой улыбкой сменил тему юноша, — твоего знакомства с принцем Кассианом. Улица Роз? Серьезно? — снова демона смеялся в голос, пока Анна нещадно краснела.

Но лишь сам Хасин знал, какой горечью отдает этот смех, и какой болью аукается в сердце. И он был на грани, когда понимание правильности того, как все складывается, спорит с дикой ревностью. С самого начала его разрывали противоречия. Сейчас все усугубилось, потому что Анна как никогда прежде была близка к своей Судьбе, в которой ему места не было. Она познакомилась с принцем, и от него самого Хасин знал подробности этого самого знакомства и эпичного апогея на Балу Иллюзий. И он знал, что не будет иначе, понимал, что все складывается просто идеально. И всеми силами пытался радоваться за близких ему людей. Он желал счастья, как своему брату, так и Анне, и пусть ему не достанется и малости от него, он будет счастлив по-своему — от того, что счастливы они. Главное почаще напоминать себе об этом.

Вкратце Анна рассказала все со своей стороны, упустив многие детали, но непрестанно смущаясь под испытующим взглядом Хасина, который скрыл от нее свое знание подробностей.

— Он нравится тебе? — прямо спросил Хасин, надевая свою рубашку и глядя на немного растерянную и задумавшуюся над его вопросом принцессу, сидящую на кровати все в той же сорочке, сжимающую кулачки на коленях и прикусывающую губку в размышлении над ответом.

— Наверно, — тихо и нерешительно пожала плечами Анна. — Это не похоже на то, что я чувствовала…к Акиру, — девушка с трудом произнесла имя своего первого возлюбленного. — Тогда…я даже не знаю, — невесело усмехнулась она, — я словно взлетала. Но падать оказалось слишком больно. И чего-то подобного я, вероятно, уже никогда не почувствую. Но Кассиан…с ним мне спокойно. Это удивительно, — непонимающе усмехнулась Анна, удивленно глядя на друга, — но действительно так. Я ни с кем, кроме тебя, так себя не ощущала — легко, свободно, спокойно и умиротворенно. И я не знаю, почему так. Я едва знаю принца, едва ли готова к браку с ним, даже к близкому общению, мне порой даже кажется, что будет лучше, если мы не будем сближаться. Но он так просто и быстро сломал все мои решения, так легко преодолел мой настрой, что я просто в растерянности — почему так.

— Ты поймешь это однажды, — усмехнулся Хасин, наклонившись к ней и коснувшись губами ее лба. — Мне пора. Тебе тоже — занятия через полчаса.

И он ушел, оставив немного растерянную и задумавшуюся девушку одну.

Сам демон с горькой улыбкой направлялся на полигон, думая о том, что сказала ему Анна. Вот и оказался он больше ей не нужен. Она пока что слепо и боясь положиться на другого, держалась за их дружбу, за их отношения, которые были доверительными и очень близкими. Но уже сейчас Хасин видел, что все больше она погружается в свои личные и не относящиеся к нему эмоции, причиной которых был его брат. И это было нормой. Именно на это Бастард рассчитывал — что она спокойно примет своего нареченного, научится с ним общаться и не станет отталкивать его и не подпускать к себе. И вместе с тем ему было больно и обидно, что так быстро она доверилась — по ее же собственным ощущениям — абсолютно незнакомому человеку, о котором не желала прежде слышать и вообще что-либо знать. И Хасин ругал себя за то, что ревнует и даже злится, раздражается. И это раздражение ему нужно было срочно выплеснуть, прежде чем к нему на урок явятся студенты и именно на них он сорвется.

Сбросив с плеч рубашку и оставшись только в брюках и даже босиком на холодной земле и мокрой траве, Хасин сосредоточенно взмахивал мечом, сражаясь с невидимым противником. Ровно до тех пор, пока Кассиан не присоединился к нему.

— Ты зол, — всего после пары минут разминки сделал вывод принц, озабоченно глядя на хмурого брата. — Что-то случилось?

— Ничего важного, — спокойно ответил Хасин.

Но Кассиан очень хорошо знал и даже в какой-то степени чувствовал брата. Но так же знал, что ничего не сможет выпытать или узнать хитростью, поскольку сам Хасин раскусит его на раз.

— Дело в Анне? — все-таки не мог не спросить юноша, принимая очередной выпад брата на свою катану, которая с трудом была удержана его крепкой рукой — удар Бастарда был слишком силен даже для принца.

Хасин только бровь выгнул, поражаясь проницательности младшего.

— Ты злишься на нее за непослушание?

— Она вправе поступать, как пожелает, — хмуро произнес Бастард, с легкостью обрывая атаку. — Я злюсь потому, что ее поступок слишком опрометчив и не обдуман.

— Я так не думаю, — покачал головой принц. — Она была вполне уверена в своем выборе и решительно настроена придерживаться его. Я был удивлен, и тоже пытался отговорить. Но она почти так же упряма, как ты, — с улыбкой хмыкнул Кассиан под усмешку брата.

— Присмотри за ней, — резко прекращая разминку, поскольку вдалеке показались его первокурсники.

— Конечно, — кивнул серьезно Кассиан, чуть склоняясь перед ним в поклоне: адепты уже подошли, и в Академии Хасин был для него магистром, а не он был для него принцем.

Юноша забрал свое оружие, которое было выбито из его руки и отброшено в сторону на землю Хасином, и направился к Академии, встретившись по пути со смущенным взглядом Анны, которая отвернула личико, поскольку наподобие брата принц был обнажен по пояс. И именно это зрелище заставило щеки девушки заалеть. Кассиан лишь довольно усмехнулся, ловя ее потупленный взгляд.

Подобно Анне все девушки их курса, которых было не так уж много, проводили принца любопытными и вызывающими взглядами. И тут же эти взоры были переведены на не менее, а может даже и более, впечатляющее тело их преподавателя. Литые мускулы под светлой кожей выделялись рельефом и мощью. И одного взгляда хватало, чтобы оценить силу и возможности этого тела. Сильные руки, узкая талия, широкие плечи и длинные стройные ноги, божественно красивое лицо и копна белоснежных волос, которые, развеваемые ветром, падали на высокий лоб и чуть прикрывали глаза. А помимо безукоризненной внешности, демон был окружен особой аурой властности, уверенности и силы. От него веяло решительностью и мощью, той самой скрытой, но существенно ощутимой, когда смотришь и от одного вида идут мурашки по коже. Когда встречаешься с этим леденящим душу взглядом и понимаешь, что ты буквально открытая книга перед ним. Когда чувствуешь, что перед тобой хищник, настоящий зверь, лютый и безжалостный и понимаешь, насколько ты ничтожен и слаб перед ним.

Именно таким Хасин был для своих студентов, для своих подчиненных и для многих других, кто имел возможность хоть однажды встретить его на своем пути или, не дай бог, оказаться между ним и его целью. И лишь всего пара человек знала, каким мягким и нежным, заботливым, осторожным и ласковым он может быть. Лишь пара человек имела честь видеть, каким он бывал, когда не носил эту необходимую в его мире маску бессердечного, эгоистичного и безжалостного демона.

И Анна была одной из тех, кто знал его другим. И сейчас смотрела и видела перед собой его таким, каким он был лишь для нее. Даже его хмурый вид, даже его холодный взгляд, лишь вскользь прошедший по ней, не менял того, что она знала его с другой стороны. Она не оценивала его мощь и силу, которой он сочился. Она не видела в нем красивого, молодого и привлекательного мужчину — лишь своего друга, даже не преподавателя в некоторые моменты. Ее не смутил его внешний вид, хотя точно такой же Кассиана заставил ощутить неловкость. Она прижималась к нему по ночам, как сегодня, льнула к нему без всякого стыда и неловкости, не понимая, не зная, как его можно стесняться, и что он тоже должен ее смущать и волновать каким-либо образом. Целиком и полностью она доверяла ему, не знала, как может быть иначе и не сомневалась в том, что он первый из тех, кто окажется рядом, как только потребуется.

— Какой мужчина! — нарочито томно вздохнула рядом Хитана под непонимающий взгляд подруги, с хитринкой оглядывая демона, что шагал вдоль шеренги адептов, объясняя, чего он ждет от них на сегодняшнем занятии. — Ты не поймешь, — фыркнула насмешливо оборотень, в очередной раз осматривая своего преподавателя с ног до головы своим фирменным наглым и голодным взглядом.

И нисколько не смутилась, встретившись взглядами с понимающим взором серых глаз. Лишь улыбнулась хитро и кокетливо на ухмылку демона, который окинув ее не менее наглым взглядом, оценивающе осмотрел ее с ног до головы взглядом знатока женской красоты.

С тем же непониманием и недоумением Анна посмотрела и на Хасина, впервые видя его с этой стороны.

— В чем дело, Верлиан? — насмешливо и с ноткой язвительности протянул Хасин, становясь напротив нее и складывая руки за спиной. — Вас что-то удивляет и смущает?

— Нет, — спокойно ответила Анна, отведя недовольный взгляд: уж очень сейчас тон демона напоминал тон магистра-дроу, когда тот начинал поддевать ее, или Лео, или еще кого-либо.

— Вы абсолютно не умеете врать, — хмыкнул Бастард. — Могу дать вам совет: забудьте о своем смущении, раз уж вы выбрали данное направление в учебе.

— Как мое смущение и скромность будут мешать моей учебе? — с вызовом и недовольством ответила принцесса, глядя на преподавателя исподлобья.

— Сейчас продемонстрирую, — невинно улыбнулся Хасин, но и Анна уже слишком хорошо знала, что за этой кажущейся невинностью скрывается. — Адептка Мэй, — обратился юноша к демонессе неподалеку от них. — Три шага вперед.

Девушка без колебаний выполнила приказ, глядя прямо вперед, без малейшего сомнения или недоверия.

— Раздевайтесь, — лениво и с медленно появляющейся дьявольской усмешкой протянул Хасин, выгнув бровь и глядя прямо на Анну.

Без возмущения, колебания или заминки демонесса начала раздеваться. И лишь единицы с удивлением смотрели, как спокойно обнажается девушка, не испытывая при этом ни капли стыда. Анна переводила неверящий взгляд с адептки на Хасина и снова на девушку.

— Смущение, стыд, неловкость и страх — это то, от чего я буду избавлять каждого из вас, — начал Хасин, отходя от Анны и подходя к полностью обнаженной студентке, обходя ее по кругу пока говорил. Девушка стояла и не шевелилась, смотрела спокойно прямо вперед и едва ли была недовольна или смущена тем, кто и как на нее сейчас смотрит. — Вы — солдаты. И вас ничто не должно удивлять на поле боя или в сражении, ничто не должно шокировать или вызывать стыд. За свою практику и жизнь вы увидите многие вещи, и ко всем я подготовлю вас. И если для этого потребуются нестандартные решения, я буду к ним прибегать. Многие из вас готовы к подобному, кого-то это будет задевать, кого-то раздражать, а кого-то смущать, — Хасин насмешливо посмотрел на красную и упорно отводящую взгляд Анну. — Мне плевать. Если вы не выполняете приказ — каким бы диким, постыдным или странным он вам ни казался — вы автоматически исключаетесь из числа адептов Академии. Это всем понятно? — демон снова навис над Анной, выжидательно глядя на нее.

— Да, — глухо ответила принцесса.

— Хорошо, — спокойно и довольно кивнул Хасин. — Можете одеться, Мэй. Благодарю.

Демонесса спокойно облачилась в свои вещи и встала в строй. Рядом такой же пунцовый стоял Лео, а вот Хитана лишь понимающе улыбалась.

— Как ты так можешь? — шепотом заговорила Анна, когда Хасин направился в другую сторону, снова говоря о сегодняшнем занятии.

— Неужели ты действительно ожидала ромашек и скромности? — фыркнула рыська. — Бастард прав — мы бойцы. И ничто не должно отвлекать нас: ни красота, ни уродство, ни стыд, ни обнаженность, ни разодранные на части тела. Думаю, мы еще и на них когда-нибудь посмотрим, — тихо засмеялась оборотень.

— Неужели нельзя обойтись без всего этого? — проворчала Анна.

— Нет, нельзя, — спокойно пожала плечами подруга. — И боюсь, что это только начало. Так что будь готова ко многим странностям. Забудь, что ты леди, принцесса и вообще девушка. Ты — в первую очередь боец.

— Очень мудрые слова, — прервал их диалог незаметно подкравшийся со спины Хасин, заставив Анну вздрогнуть, и даже Хитана с ее звериным слухом не услышала, как он подошел, с ноткой уважения обернувшись к нему и окинув новым изучающим взглядом.

— Разбейтесь по парам и берите ваше оружие. Кхамали упражняется со мной, — кивком указав рыське на меч у ее ног, приказал Хасин.

Хитана спокойно подняла меч и встала в стойку. Прочие адепты так же разбились на пары. Анна стояла с Лео, но все время косилась на подругу и демона. Они были, пожалуй, самой лучшей парой из тех, кто сейчас тренировался на полигоне. Возможно потому, что Хитана была неплохим мечником, возможно потому, что мастерство магистра зашкаливало, а возможно потому, что они оба были хороши. Но любоваться долго собой и студенткой Хасин не позволил.

— Неплохо, — снизошел до похвалы Бастард, лениво прищурившись. — Но слишком слабо. Ты можешь лучше, нужна лишь сила.

После Хитаны был другой студент, после другого третий. И так до тех пор, пока очередь не дошла до Анны и Лео: Хасин решил лично оценить возможности каждого, оставив самых слабых напоследок.

Лео удалось превзойти самого себя: едва он взял меч и направился к ждущему его магистру, как, не дойдя пары шагов, запутался в шнурках и распластался перед преподавателем. Хасин только бровь выгнул и вздохнул, глядя на неловко поднимающегося на ноги краснеющего и ворчащего проклятия адепта.

— Все даже хуже, чем я думал, — закатил глаза демон, поигрывая тяжелым мечом, будто в руках у него было перо, а не сталь.

— Вы легко сможете все исправить — просто переведите меня на другой факультет, — не удержался от язвительности полукровка, досадливо потирая ушибленный локоть и исподлобья глядя на возвышающегося над ним на полторы головы магистра.

— Боюсь вас огорчить, — приторно сладко улыбаясь, произнес Хасин. — Ваше поступление в Академию было оговорено заранее. И я лично буду следить за тем, чтобы оно шло по плану.

— Я не маг! Не боец! Я стану для вас обузой! — рыкнул Лео, раздраженно и зло глядя на непробиваемо спокойного и холодного Бастарда.

— Я приложу все усилия, чтобы вы достигли хотя бы средних результатов.

— Этого не случится! И вы ничем не обязаны моему отцу, чтобы так стараться ради него.

— Ваш отец здесь не при чем, адепт Айдо, — резко сменил тон Хасин на резкий и грубый, жесткий. — Вы — наследник своей страны. Единственный возможный. Другие претенденты едва ли осознают всю ответственность перед своей страной — только ваш род и семья. И не просьба вашего отца должна быть приоритетным вопросом вашего выбора, а ответственность, которую вы несете перед своим народом.

— Я не нужен своему народу! — прошипел Лео.

Все впервые видели, как этот парень умеет злиться и так повышать голос. Лео всегда был учтив, тих и вежлив, едва ли хоть когда-либо был зол или груб. И многие смотрели на него шокировано.

— Вам так лишь кажется, — спокойно произнес Хасин. — А даже если и так, вы не имеете права на эту слабость — обиду. Вы — принц! Вы — наследник! Вы — будущий король! — хмуро глядя на злого парня перед собой, говорил демон. — И первое, о чем вы должна думать — ваш долг. Вам не посчастливилось родиться в простой семье, не посчастливилось избежать ответственности. И давно пора это принять, а не пытаться идти наперекор всему и всем. Вы просто не имеет на это права, нося то имя, которое дано вам от рождения. Забудь свои мечты и фантазии, наплюйте на свои личные предпочтения и нужды. У вас есть долг — прочее уже неважно. Адептка Верлиан, ваша очередь, — резко отошел от хмурого и поникшего Лео Хасин, раздраженно окинув взглядом замерших от его слов студентов. — Разве был приказ прекратить тренировку? — вкрадчиво произнес демон, и адепты тут же вернулись к спаррингу.

Анна не меньше других была сбита с толку тем, что услышала. И слова Хасина в какой-то мере казались ей справедливыми. Но лишь отчасти. Его слова о том, что подобные Лео не имеют права выбора, резануло слух и стало горьким напоминанием и для нее — у нее тоже его нет. Ответственность, долг, необходимость — и только. Ни мечты, ни желаний, ни потребностей — они не имеют права на все это, как простые люди, рожденные не в королевских семьях.

— Адептка Верлиан, прекращайте витать в облаках, — хмуро произнес Хасин, заставив принцессу поджать губы и бросить на себя гневный и косой взгляд, причину которого, конечно же, понял безошибочно: болезненное напоминание о том, кто она и что обязана делать.

Анна подняла меч и замахнулась — со злостью. Естественно, удар был с легкостью отбит, а меч отлетел в сторону. Девушка спокойно наклонилась и подняла его. Снова замах, и удар снова отбит.

— Хотя бы постарайтесь, — недовольно произнес Хасин.

— Я стараюсь, — проворчала Анна и более резко сделала выпад.

— Плохо стараетесь, — со всей возможной язвительностью протянул магистр. — И ваш выбор меча — отвратителен.

Он прекратил принимать удары девушки и сам начал осыпать ее градом резких выпадов, заставляя пятиться и едва успевать уворачиваться от острого лезвия. Они кружили друг напротив друга: запыхавшаяся принцесса и едва ли сбивший дыхание Бастард. Резкий взмах катаны, и Анне пришлось резко крутануться на месте, чтобы отбить атаку и увернуться, о чем тут же пожалела, получив удар плашмя по мягкому месту. Она возмущенно, и не зная, что сказать на подобную дерзость, посмотрела на довольно улыбающегося Хасина.

— Что-то не так, адептка Верлиан? — сладко улыбнулся беловолосый демон.

— Ничего, — прищурилась Анна.

Еще трижды она получила унизительные шлепки чуть пониже спины под смешки окружающих, которые явно наслаждались происходящим.

— Да уж, — неутешительно протянул Хасин, когда снова выстроил немного потрепанных адептов в ряд. — Едва ли среди вас найдется десяток достойных бойцов.

— Мы пришли, чтобы стать ими, — проворчал кто-то в стороне от Анны. — А вы ждете от нас результатов сразу же. Вы здесь для чего? Разве не для того, чтобы научить?

— Вы пришли в лучшее учебное заведение в мире, — резко ответил Хасин. — И уже приходя сюда должны быть лучшими. Если вы не дотягиваете до необходимых требований — вам здесь не место. И большая часть едва ли достойна находиться сейчас здесь, — недовольно обводя взглядом понурых адептов, рыкнул демон. — Есть заведения куда проще. Но там вам не стать лучшими. И прекратите свое нытье, иначе уже завтра вы будете за пределами этих стен. Свободны! Жду вас в восемь на этом же месте. Опоздавшим — отработка в течение месяца после моих занятий.

* * *

Анна с улыбкой поднялась из-за стола, едва услышала требовательное постукивание лапой по двери. Открыла для пса дверь, тут же присев перед ним и приласкав заурчавшее животное. Проходящая мимо адептка с ужасом покосилась на зверя, который показательно рыкнул в ее сторону, заставив ускорить шаг. Анна только хмыкнула — адских псов здесь боялись. Ее в особенности, потому что сомневались, что она, как человек, способна управлять им. Так же как эрхи, псы были прерогативой демонов. Лишь они умели их воспитывать, лишь демонов звери признавали хозяевами, лишь им служили. А потому Таша обходили стороной даже сами демоны, не в состоянии поверить, что этот зверь не кинется на них без причины.

Анна непонимающе посмотрела на Таша, когда тот, уцепив зубами край ее ученического платья, потянул ее за собой из комнаты.

— Малыш, отпусти. Мне нужно заниматься, — устало вздохнула девушка, с тоской покосившись на учебники, разложенные по столу в углу комнаты.

Таш недовольно заворчал и снова потянул ее за собой, настойчиво применяя силу.

— Хорошо, я прогуляюсь с тобой, — укоризненно посмотрела на оскалившегося довольно зверя принцесса, закрывая за собой дверь комнаты. — Но только недолго.

Таш довольно рыкнул и потрусил вперед на улицу.

Было уже очень поздно и сумрачно, двор был практически пуст — редкие студенты еще возвращались в общежития из библиотеки, да группа предсказателей направлялась в большую башню — изучать звезды. Магические фонари были чуть приглушены, поскольку сегодня была полная луна, дававшая довольно света.

— Полнолуние, — рассеянно произнесла Анна, глядя на круглый белый шар.

Мысленно Анна поставила себе галочку навестить Хитану. В эти дни подруге было особенно не по себе. Половину ночей в дни полнолуния рыська простаивала у окна, с тоской глядя на диск луны, да ловя взглядом резвящихся оборотней на территории Академии: волки, медведи, лисы и рыси. Последних девушка провожала особо подавленным взглядом. И Анна, проводя с ней в эти дни времени больше обычного, прекрасно знала, насколько сильно Хитане нужно, чтобы ее отвлекали от мыслей о собственной неполноценности.

— Луна притягивает меня. И где-то глубоко внутри в эти дни я чувствую своего зверя. Лишь в эти ночи особенно остро понимаю свою натуру. И это самое большее, на что я могу рассчитывать. Но одновременно с радостью от понимания, что я все-таки оборотень, я чувствую и глухую злобу, раздражение — ведь толк от этого какой? Я одинока, я проклята, я не могу быть там — с ними. Не могу разделять радость обращения, не могу наслаждаться миром с той, другой, звериной стороны. И это тяжело. Всегда было так. Но в последнее время — особенно. Я схожу с ума, Анна, — с болью, откровенно глядя на подругу со страхом, позволяя себе эту слабость лишь в редкие моменты, говорила Хитана. — Меня рвет на части. В моей голове словно все раздваивается. Я теряю ход мыслей, я теряюсь во времени и пространстве. Иногда ловлю себя на том, что не помню как оказалась в том или ином месте и что делала. Я боюсь саму себя — ведь что я могу натворить в эти моменты? Да что угодно! — с отчаянием стонала Хитана, с тоской глядя на луну и не видя, как по щекам принцессы текут слезы сожаления и почти такого же отчаяния.

Это для всех вокруг Хитану не волновало, что она недооборотень. Все вокруг полагали, что ей плевать на собственную ущербность. И лишь Анна да Лео знали, насколько на самом деле тяжело их другу. Лишь они видели, что рыська действительно сходит с ума от невозможности быть собой в полной мере.

И уже который раз Анна вновь собиралась быть с Хитаной в эти ночи, разделяя с ней ее тяготы, и пытаясь отвлечь ее всеми возможными способами.

Принцесса непонимающе застыла на месте. На пару минут задумавшись, она не обратила внимания, куда ее вел Таш. И лишь оказавшись перед дверьми в подземелья, удивленно и вопросительно посмотрела на зверя у своих ног.

— И зачем ты привел меня сюда?

Таш посмотрел на нее будто с насмешкой, снова сжал зубами подол платья и настойчиво потянул внутрь.

Анна с любопытством смотрела по сторонам, заглядывая в многочисленные ответвления и коридоры, по которым ее извилистым путем вел зверь. Здесь было несколько лабораторий, несколько больших пустых зал, о предназначении которых можно было только догадываться. Еще говорили, что на самом нижнем уровне есть горячие подземные озера, но пока у принцессы не было возможности посмотреть на это чудо. И вообще она старалась обходить это мрачное место стороной: после подробной экскурсии по первой лаборатории с Ринаром, когда она только приехала в Академию, где она увидела кучу мерзких, отвратительных и ужаснувших ее вещей, девушка не испытывала желания заглядывать сюда снова хотя бы еще раз. Но Таш был по-настоящему настойчив.

Куда вел ее пес, девушка поняла только лишь когда услышала характерный звук пышущих печей, открытого огня и стук молотов по наковальне.

— Кузни? И зачем мы здесь?

Анна снова удостоилась будто бы укоризненного и снисходительного взгляда да намекающего рыка, чтобы открыла дверь. Едва только она толкнула массивные створки, как на них полыхнуло жаром. С любопытством Анна смотрела на большой зал.

Тут и там стояла громадные доменные печи, открытые и источающие невыносимый накал. Под напором магических лемехов взвивалось пламя, тут и там слышалось шкворчание и шипение, когда накаленная сталь опускалась в ледяную воду — две стихии сталкивались, борясь за главенство. Было так жарко, что в один миг Анне стало душно в ее платье и плаще. Медленно продвигаясь вглубь, куда ее по-прежнему тащил Таш, девушка крутила головой, глядя по сторонам.

В основном здесь трудились гномы — они были лучшими кузнецами и изготовителями оружия. Академия позволяла ковать им здесь свои изделия, а после продавать в магазины и лавки в городе. Обнаженные по пояс, ростом едва ли с принцессу, гномы трудились, не покладая рук и не поднимая головы, даже не обращая внимания на появление здесь постороннего — все они были сосредоточенны лишь на работе. Было здесь и несколько дроу, которые втроем вытачивали наконечники для стрел для своих луков. Те тоже едва только взглянули на Анну, не отдав ей и капли своего интереса.

Таш привел ее в самый конец зала, где возле одной из печей она увидела знакомую фигуру. Не давая о себе знать, Анна с легкой улыбкой смотрела на Хасина.

Белая кожа, здесь, в свете огня печи и костра, казалась золотой, с оттенками бронзы. Голый торс был покрыт испариной, а мокрые уже почти брюки как вторая кожа облегали стройные ноги. Демон стоял у наковальни, с силой отбивая острие меча. Взгляд был сосредоточенным и внимательным, чтобы уловить малейший изгиб металла после очередного сильного удара. От прилагаемой силы, от напряжения во всем, поскольку удары сыпались один за другим без единой секунды остановки, все тело было словно каменное. Мышцы бугрились под кожей больше обычного, вены вздулись на широких плечах и руках, и демон буквально лучился этой силой, что источал каждой порой своего тела. Мощь, сила, быстрота и уверенность каждого движения сделали из него своего рода механическую машину — идеальную, однотонно повторяющую одно и то же движение раз за разом.

Нельзя было не залюбоваться этой особенной красотой. И Анна любовалась, даже не осознавая того, как ее взгляд скользит по телу и лицу мужчины: изучающе, по-новому, не так как раньше, с любопытством и затаенным трепетом. Прикусив губу, девушка оглядывала своего демона с ног до головы раз за разом, невольно вспоминая томный вздох Хитаны, когда она оценила Хасина как «вот это мужчина!». И, пожалуй, впервые она поняла смысл этого слова в его отношении.

Таш отпустил юбку Анны и шагнул к демону, показывая себя. Хасин удивленно посмотрел на пса, а после тут же поднял голову, замечая и Анну, что стояла чуть в стороне.

— Негодяй, еще слишком рано, — с улыбкой потрепал по холке пса демон, отложив молот, а свою работу опустив в ведро с характерным шипением.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовала Анна, заглядывая в воду.

— Подарок, — хмыкнул Хасин.

— Для меня? — улыбнулась девушка, хитро сверкая глазками.

— Ты единственная, кто удостоился чести получать от меня дары, — хмыкнул демон, убирая ей за ушко выбившуюся из косы прядку.

Анна тревожно оглянулась, но за печью их не было видно, и никто из адептов не смог бы заметить этот интимный и личный жест.

— Это будет меч?

— Да. Специально для тебя. Под твой рост, вес и силу. Тонкий, легкий и удобный, для твоей руки и только, — кивнул Хасин, показывая остывшую заготовку, что вытащил из воды. — Я только начал, — хмыкнул он, заметив скептический взгляд принцессы. — Результат тебе понравится.

— Я не сомневаюсь. Это ведь ты делаешь, — улыбнулась Анна.

— Тебе пора возвращаться, уже поздно и нужно отдыхать, — произнес Хасин, вновь вкладывая остывшую заготовку в открытый огонь.

— Хорошо, до завтра, — улыбнулась Анна.

— Сладких снов, моя Амани, — уже ей в след произнес Хасин, проводив ее взглядом, пока она не скрылась из виду.

А через миг снова с сосредоточенным видом отбивал по лезвию будущего меча.

Таш проводил Анну до крыльца общежития и быстро растворился в темноте. А Анна, пройдя мимо своей комнаты, направилась к Хитане. С улыбкой постучала в дверь, ожидая, когда подруга откроет. Но улыбка быстро слетела с лица, когда ни через минуту, ни через две после нескольких настойчивых стуков оборотень не открыла ей дверь. Чувство тревоги и беспокойства вмиг завладели принцессой. Она толкнула дверь и вошла, так и не дождавшись отклика. Но рыськи не было в ее комнате. Не тронутая постель, вещи на своих местах, а девушки нет. Лишь распахнутое настежь окно, в которое светила большая белая луна.

Торопливо Анна прошла дальше по коридору и настойчиво постучала к Лео.

— Хитана здесь? — с порога спросила Анна, едва Лео открыл дверь.

— Нет, — несколько рассеянно протянул полукровка, но тут же нахмурился, понимая тревогу девушки. — Нужно сообщить магистру Элиасу.

Анна кивнула и вместе с Лео они покинули общежитие боевиков, направляясь к учительскому. Здесь не было коменданта, и они без проблем вошли. У первого встречного спросили, гдекомната их куратора и почти бегом направились в указанную сторону. Практически беспардонно Анна постучала в дверь. И в другое время укорила бы себя за поздний визит, бестактность и явное нетерпение, с которым буквально колотила в дверь.

Ринар открыл только через пару минут. Вскинувший бровь — единственное, что выдало его удивление при виде запыханных, встревоженных адептов.

— Анна? — тут же насторожился Ринар, хмуря черные брови. — Что случилось?

— Хитана пропала! — с ужасом произнесла девушка, в отчаянии глядя на преподавателя. — Мы не знаем где ее искать. Сегодня полнолуние и…

Ринар расслабился, как только Анна назвала причину своего появления.

— Не части, — прервал ее с улыбкой мужчина. — С ней все в порядке. Можешь мне поверить.

Анна даже не сразу сообразила, что сказал дракон, и лишь через минуту облегченно вздохнула.

— Прости, — чуть улыбнулась девушка. — Я просто испугалась.

— Я понимаю, — улыбнулся Ринар, кивая ей и такому же успокоившемуся парню за спиной. — Не так давно мы закончили занятие, и она ушла к себе. Я посоветовал ей прогуляться по свежему воздуху. Не тревожься, она в порядке. Сегодня как никогда, — мягко пояснил мужчина.

— Вы построили барьер? — тут же догадался Лео.

— Верно.

— Как она? — с тревогой спросила Анна.

— Теперь все будет хорошо, — спокойно и уверенно произнес Черный.

— Надолго? — с затаенной неуверенностью и сомнение протянул полукровка — он так же тревожился за подругу, как и принцесса.

— А вот этого я не знаю, — пожал плечами Ринар. — Время покажет. Идите отдыхать.

— Спасибо, — улыбнулась Анна благодарно дракону, и они с Лео ушли.

— Спасибо, — повторила слова подруги Хитана, едва Ринар закрыл дверь.

— Они волнуются, — с мягким укором произнес мужчина, подходя к девушке, что стояла у окна, напряженно обхватив руками плечи и не отрывая немигающего взгляда от луны напротив.

— Не хочу видеть их жалость.

— Жалость и сочувствие — разные вещи, — поглаживая девушку по плечам сказал Черный.

— Все равно, — равнодушно ответила рыська.

— Ты немного не в себе, — вздохнул Ринар, отходя от нее. — Тебе придется привыкнуть к барьеру и чувству дискомфорта и ограниченности, что он несет твоим ощущениям.

— Ты не говорил, что все будет так, — напряженно произнесла оборотень, зябко ежась, хотя едва ли когда мерзла.

— Ты предпочитаешь безумие некоторому неудобству? — хмыкнул недоверчиво дракон, с любопытством глядя на девушку.

— Я предпочитаю быть собой, — раздраженно ответила Хитана, резко поворачиваясь к нему и хмуро глядя на него. — А теперь…я даже не могу сказать кто я — человек, рысь или недооборотень как и прежде! Я ничего не чувствую, ничего не хочу. И даже эта проклятая луна не действует на меня!

— Твой зверь или его подобие сводил тебя с ума. Заставлял безумие завладевать тобой. Я запер его за барьером. И сейчас ты в большей степени человек. Ты будешь слышать как человек, будешь видеть как человек. И даже твои прелестные коготки больше не появятся.

— Но все это часть меня!

— Все это — плата за жизнь, — резко оборвал истерику рыськи Ринар, сведя хмуро брови, что придавало ему практически грозный вид — настолько редко он позволял эмоциям появляться на своем красивом лице.

— А нужна ли мне такая жизнь? — с отчаянной усмешкой, несшей в себе всю печаль и все сожаления, прошептала Хитана, снова отворачиваясь от Ринара.

— Ты просто еще не умеешь жить так, — мягко возразил мужчина, вновь подходя к ней и обнимая ее за плечи, прижимая к своему изящному, но крепкому телу. — Не умеешь не быть зверем. Но подумай о том, что ты приобрела: жизнь, друзей, море возможностей и перспектив. Однажды ты заведешь семью, детей…

— Таких же ущербных как я? — язвительно хмыкнула рыська.

— Связь с луной не передается по наследству. У твоих детей стать полноценными такие же шансы, как во все прочих семьях рысей.

— Да кому я нужна такая? — с горечью и болью прошептала едва слышно девушка. — Собственные родители выбросили меня на улицу, едва поняли, что я не в состоянии оборачиваться. Для всей стаи я была девочкой для битья, подстилкой и рабыней. Меня били, унижали, оскорбляли, мучили и насиловали. И эти воспоминания продолжают сводить меня с ума, не смотря на все твои барьеры.

— Ты сама себя накручиваешь, — вздохнул Ринар, заставляя ее обернуться к себе и посмотреть в глаза. — Ты умна, красива, обаятельна и сильна. Ты сексуальна так, как ни одна из знакомых мне рысей. Каждый второй в этой Академии жаждет твоего внимания.

— На один раз? — с горечью хмыкнула Хитана, отворачивая лицо от пронзительного взгляда мужчины.

— Разве я с тобой только на раз? — хмыкнул Ринар.

— Ты не в числе моих поклонников. Ты просто воспользовался ситуацией, — хмыкнула насмешливо девушка под тихий смех дракона.

— Ну, если только немножко, — ухмыльнулся он, сверкая глазами под качание беловолосой головы.

На минуту повисла тишина, а после рыська с вернувшейся серьезностью, озабоченностью и подсознательным сомнением спросила:

— Ты действительно думаешь, что у меня получится?

— Я не сомневаюсь ни на мгновение, — касаясь ее лица кончиками пальцев, серьезно и уверенно произнес Ринар. — Всего лишь нужно подождать и привыкнуть. Тебе многого будет не хватать, но ты научишься ценить то, что приобрела взамен утерянного.

* * *

Хитана неуловимо изменилась. Это стало понятно, едва Анна увидела ее на следующее утро. Море спокойствия и какой-то даже отрешенности в противовес привычной для дней полнолуния тревоге, раздражительности и нервозности.

— Не обращай внимания, — хмыкнула как-то по-новому Хитана, пока они шагали на полигон.

И пусть был их выходной, тренировки они не прекращали, несмотря на желание выспаться и просто отдохнуть в единственно свободный от занятий день.

— Я сама еще не привыкла к новой себе.

— Ну а в общем? — спросил Лео, озадаченно и даже с любопытством наблюдая за странностями в поведении подруги.

Это были мелочи, но им они бросались в глаза: не та улыбка, не тот взгляд, даже смех другой, и тон и тембр речи. Пропали рычащие нотки, ушло непрерывное желание не стоять и не сидеть на месте, так ярко свойственное прежде непоседливой и нетерпеливой рыське. Пропала затравленность и постоянная агрессия во взгляде, когда от каждого встречного она ждала подвоха и каверзы. И это все было им понятно и знакомо, они знали причины подобного в поведении Хитаны, а потому давно перестали считать ее странности странностями, приняв их как ее особенности. Теперь их ужасно не хватало. Перед ними была та же Хитана, но при этом абсолютно другая.

— Что ты чувствуешь? — спросила Анна, глядя на умиротворенное лицо подруги, что спокойно шла вперед и смотрела на горизонт, не крутя привычно головой и не поторапливая каждый их шаг.

— Что я больше не рысь, — с грустью хмыкнула Хитана, бросив на Анну короткий, но глубокий взгляд, выразивший все ее смятение и даже растерянность. — Теперь я, наверное, человек. Думаю именно так чувствую себя подобные вам.

— Тебе не хватает твоего зверя? Но ведь он нес тебе только боль и беспокойство.

— Но он был частью меня, — вздохнула рыська. — Это как вырвать часть души. Ты когда-нибудь теряла близкого человека?

Анна покачала головой. Но вспомнила не о семье. Единственно близкими для нее людьми были те, кто был сейчас рядом. Еще леди Мирай, письма от которой она получала каждую неделю. Все прочие — родители, братья, даже сестра-близнец — и в сотой доле не были теми, чью потерю она могла бы считать душевной. Нет, Анна любила по-своему всю свою семью — не могла не любить, ее сердце не знало черствости, злопамятства и обиды. Но едва ли девушка считала их частью себя. Ее друзья, Хасин, даже Кассиан, медленно завладевавший ее сердцем — были ее душой. И она не могла представить себе боль от потери хотя бы малой ее части.

— Тогда ты не поймешь, что я сейчас ощущаю, — вздохнула Хитана, но тут же ласково улыбнулась принцессе. — И это лучшее, что можно пожелать — не знать подобной потери. Но я привыкну, не переживай, — уже веселее и бодрее произнесла рыська, уверяя даже не их — себя.

К удивлению друзей, когда они пришли на свое привычное место занятий, там их ждал сюрприз в лице Хишама — синеволосого демона.

— Магистр Амана попросил меня позаниматься с вами, принцесса и принц, чтобы вы смогли догнать ваших однокурсников, — пояснил юноша с легкой дружелюбной улыбкой.

— Мы благодарны, — немного растерянно произнесла Анна, — но не думаю, что это удобно.

— Более чем, — раздался за спинами друзей голос принца Кассиана, на который они удивленно обернулись. — Я так же буду заниматься с вами.

Анна снова смутилась того, как выглядел юноша в одних лишь брюках, да еще не сводя с нее насмешливого понимающего взгляда, когда она не знала, куда глаза деть от его голого впечатляющего торса. Он будто нарочно дразнил ее, ведь его друг был одет, и Анна с укором посмотрела на него, все еще с алыми щеками. Принц на ее взгляд лишь весело хмыкнул.

— Тогда я, пожалуй, прогуляюсь, раз не нужна сегодня, — произнесла рыська, но тут к ним подошел еще один демон — Данис.

— Составьте мне компанию, леди, — загадочно улыбнулся девушке юноша, взмахнув свои мечом.

— Я не леди, — недовольно проворчала Хитана.

— Пожалуй, это даже плюс, — хмыкнул Данис лишь для нее, обходя ее по кругу и оглядывая с ног до головы, тогда как остальные уже не смотрели на них, разбившись по парам и начиная новую тренировку.

— Едва ли с этого плюса тебе что-то перепадет, — язвительно произнесла рыська, прищурившись и вставая в стойку перед юношей.

— Я не в твоем вкусе? — усмехнулся демон, отражая ее атаку и с легкостью сжимая ее в руках, не давая ударить себя и блокируя ее свободную руку своей.

— Не люблю брюнетов, — рыкнула рыська, зло отталкивая его от себя и чувствуя, что даже сил стало меньше с этим проклятым барьером.

— Хм, а я заметил обратное, — с намеком и язвительно произнес Данис, уворачиваясь от ее ловких замахов. — Не так давно, на одной из полян в нашем лесу, — хитро протянул он под прищур девушки. — И не сказал бы, что ты не любишь брюнетов — так страстно ты ему отдавалась.

Данис говорил вкрадчиво, с легкой насмешкой, специально зля соперницу и выводя ее из себя. Помогло — рыська зарычала и усилила удары, превращая их тренировку в полноценный бой со всем прилагающимся.

— Твое какое дело? — рыкнула при очередном ударе девушка.

— Завидую, — легкомысленно хмыкнул демон, весело улыбаясь — нравилось ему поддевать таких темпераментных девушек: в моменты злости они становились особенно хороши.

— Ну да, это ведь все, что тебе остается, — сладко протянула Хитана, с ловкостью делая маневр, отбивая удар демона и крутанувшись у него перед носом, успев при этом потереться об него собой едва ли не всем телом.

— То есть, у меня нет шансов? — притворно огорченно протянул Данис, при этом не менее весело сверкая глазами.

— Ни одного, — широко улыбнулась рыська, скрестив мечи перед их лицами, буквально выдохнув ему эти слова в губы, если бы не сталь как раз между ними.

— А если я дам тебе то, что не дает он? — чуть наклонив голову в бок, соблазнительно предложил юноша.

— Вряд ли у тебя есть то, чего нет у него, — фыркнула пренебрежительно девушка, резко отталкиваясь и отходя на шаг, но глядя на него с любопытством.

— Есть, — загадочно улыбнулся Данис. — Приходи сегодня, и я покажу тебе.

Хитана лишь снова фыркнула: подобные предложения она слышала на каждом шагу. И даже Анна давно перестала удивляться, почему именно рыська удостаивается их: красива, умна, сильна, обаятельна и привлекательна; не леди, которую могут обидеть подобные намеки; флиртует направо и налево, сияя глазками и улыбками. Для оборотня это было игрой, которая давала ей возможность выпустить пар, а еще ей это просто нравилось.

— Не надейся, — напоследок сказала Хитана, когда они прекратили свою тренировку.

Оборотень ушла, а Данис с улыбкой проводил ее взглядом, через минуту отправившись следом к замку.

Лео тренировался с Хишамом, партнером Анны стал Кассиан. Медленно, тщательно и подробно он объяснял ей каждый шаг и взмах, показывал, как двигаться и как бить. Казалось бы, элементарные вещи, но он объяснял их иначе, проще и доступней, и то, что прежде было для нее трудным, вдруг стало легким. И даже перестал смущать его вид — настолько она сосредоточилась на том, что он говорил и показывал. Было интересно слушать его, он будто нашел подход специально для нее, либо же хорошо понимал, что именно ей требуется. И лишь когда они перешли непосредственно к партнерской тренировке, Анна снова заметила, в каком виде принц.

— Ва…тебе не холодно? — с намеком произнесла девушка, глядя на его голое тело.

— Тебя что-то смущает? — хмыкнул Кассиан на манер Хасина на одном из занятий не так давно.

— Да, — честно ответила девушка, зная, что сейчас ее не будут учить и наставлять, как это сделал бы беловолосый демон на уроке. — Я не привыкла к подобной…нескромности.

— Всегда поражался тому, насколько разный взгляд на мораль у разных народов. Самый разительный контраст — люди и демоны. Вы — чопорны, строги к себе, скованны до передела своим стыдом. Но при этом ваши пороки те же, что у всех, лишь не на виду.

— Это не чопорность. Это такт, приличия и достоинство в своем поведении, — строго возразила Анна, хмуро глядя на принца. — Что плохого в том, что мы одеваемся, говорим и ведем себя не так, как вы?

— Ничего, — рассмеялся Кассиан. — Но тебе, как никому другому, важно немного расширить рамки понимания того, что скромно и правильно. Ты больше не вернешься домой, в свое человеческое королевство. Ты будешь жить в империи демонов. И многое будет тебя ужасать, если ты не научишься смотреть на вещи иначе.

— Ужасать? — удивленно протянула Анна. — Что же такого ужасающе есть в манерах и нравах при вашем дворе, Ваше Высочество?

Анна обратилась столь официально лишь для того, чтобы подчеркнуть значимость и смысл вопроса. Кассиан только хмыкнул, понимая, что она имела в виду, и очень жалея, что сейчас не может выполнить свое обещание о поцелуях при каждом случае ее формального и официального обращения к нему.

— Многие традиции и порядки при дворе императора далеки от приличных и скромных. Взять, к примеру, те же танцы. Одно лишь «Предвкушение» вводит таких леди как ты в краску. И это далеко не самый откровенный из наших танцев. Едва ли твой учитель в детстве посмел бы рассказать тебе о большем, — рассмеялся принц, — но факт остается фактом.

— Боюсь предположить более…откровенный танец, — растерянно протянула Анна, вспоминая, как танцевала с Кассианом на Балу Иллюзий, и насколько это было для нее дико и странно — позволить подобному случиться с собой.

— Но тебе придется привыкнуть к этому, — улыбнулся демон. — И желательно, до того, как приедешь ко двору: это милое выражение растерянности и смущения на твоем личике будут принимать за слабость.

Анна лишь кивнула, понимая, что принц прав. Она не желала выглядеть слабой и глупой, не жала казаться чопорной и холодной в своем новом доме. Да, она так же не добивалась того, чтобы нравиться всем — это априори было невозможно. Но добиться уважения к себе она собиралась однозначно. Понимала, что будет нелегко и трудно, но отступать не намеревалась ни в коем случае: это ее жизнь, и лишь в ее силах сделать ее удобоваримой и спокойной, не такой, какой та была в родном доме. И сейчас, с высоты своего возраста, Анна понимала, что должна и может заслужить иное к себе отношение. Там, где она родилась, у нее не было и шанса стать достойной в глазах окружающих — какие шансы у младенца оправдать и защитить себя? Сейчас ситуация была иной — и она вполне может обернуть ее в свою сторону. Нужно лишь постараться и понять, как действовать правильно.

Анна не собиралась больше терпеть обиды, оскорбления вслед, шепотки и презрительные взгляды. Она прошла этот путь, и возвращаться на ту же дорогу не торопилась. А потому была твердо и решительно настроена добиться должного и полагающегося ей отношения. Едва только покинув дом, который угнетающе действовал на нее, едва только сменив окружение и впервые уверившись в словах Хасина о том, что она достойна и обязана получать больше того, что ей давали в родной семье, она стала самой собой. Забыла робость и страх перед людьми, непонятную ей самой вину перед каждым, кто косо смотрел на нее со дня ее рождения лишь за то, что она посмела появиться на свет. Вдали от дома, от тех, кто презирал ее и кривил губы при одном только взгляде, она поняла, как может действовать на людей и влиять на них, поняла, как дружить и научилась открываться, научилась смотреть на мир другими глазами. Она сама строила свой быт и свою жизнь, такую, о которой когда-то мечтала. Она сама создает себе репутацию, сама заботится о себе насколько это возможно. И это делает ее лучше. Она перестала быть проклятым ребенком. Она получилась свободу от этого звания, и это дало ей новое дыхание. За считанные недели она стала решительнее и смелее, упрямее и сильнее. И останавливаться на этом она не собиралась ни в коем случае.

— Чего же именно мне ожидать от жизни в империи? — полюбопытствовала Анна.

— Я научу и покажу, — мягко улыбнулся Кассиан. — Просто позволь мне сделать это. Многое покажется тебе шокирующим и странным, многое будет смущать и возмущать. Просто перебори эти чувства. Посмотри даже на свою подругу, — кивком Кассиан указал на Хитану, что как раз в этот момент дышала в губы Даниса через сталь, практически прижимаясь к нему своим телом. — Она не обращает внимания на то, кто и как на нее смотрит. Она ведет себя так, как того требует ее нрав, характер, желания.

— Меня с детства учили, что мои желания должны быть под моим контролем, какими бы они ни были.

— Именно контроль не дает тебе чувствовать многие вещи.

— Например? — нахмуренно произнесла Анна.

— Например…. — протянул Кассиан, чуть прищурившись, опуская меч и оглядывая ее с ног до головы, будто размышляя.

Анна даже не успела сказать и слова, как оказалась в его крепких руках, что сжимали ее талию. Тело было вплотную прижато к оголенному мужскому, сквозь рубашку она чувствовала жар кожи принца, ощущала, как бьется его сердце под ее руками, на лице чувствовала его дыхание. Это было непозволительно близко, и девушка уже открыла рот, чтобы возмутиться, как Кассиан мягко рассмеялся, качая головой.

— Нет. Не думай сейчас о том, как все неправильно и неприлично. Не думай о том, что слишком близко и постыдно. Закрой глаза.

Анна на миг задумалась о том, чтобы прекратить все это, но тут же одернула саму себя — нет, она должна избавиться от многих своих комплексов, чтобы измениться и стать такой, какой желала быть и должна была быть в своей новой жизни. Поэтому покорно закрыла глаза.

— Расскажи мне, что ты ощущаешь: аромат, осязание. Что ты чувствуешь в эту минуту? Честно и откровенно, — попросил юноша, с легкой улыбкой глядя на Анну, что с закрытыми глазами напряженно думала: губка прикушена, немного нахмурен лоб, и сосредоточена.

За минуту он почувствовал, как она расслабилась в его руках, перестав с силой упираться ему в грудь ладошками. Ее пальчики чуть заскользили по его коже, словно изучая, он же воспринимал это как ласку, с жадностью принимая каждое мимолетное и едва ощутимое шевеление по своему телу. Наслаждаясь этой невинностью, которая так заводила и сводила с ума своей новизной и непорочностью. Он, привыкший к совершенно иному, находил особое удовлетворение и наслаждение именно в подобном — робости, скромности, смущении: было особенно сладко срывать эти покровы с тех, кто прятал под ними свою природную сущность — животную, страстную и требовательную. Но едва эти покровы слетали, он тут же терял к ним интерес. Но Анны была особенной, и эта чистота и непорочность были ее сутью, а не просто частью. И они всегда будут с ней, нужно лишь уметь пробираться сквозь них тогда, когда этого будет хотеться.

— Твое сердце под моей рукой, — начала тихо говорить девушка, гладя рукой его грудь, где сильно и мощно отбивал свой ритм этот орган. — Горячая кожа, — ее ладошки скользнули по его плечам и рукам, вернулись к груди и чуть спустились вниз, пока ее щеки нещадно краснели. — Ты очень близко, я слышу, как ты дышишь, твое дыхание у моего виска, оно шевелит волосы. Вокруг холодно, а ты горячий.

— И что ты чувствуешь, ощущая все это? — тихо, чтобы не нарушить интимность и особенность этого момента, спросил принц, скользя рукой вдоль ее спины вверх-вниз, будто стараясь разбудить в ее теле эти ощущения.

— Я…я не знаю, — чуть рассеянно нахмурившись, ответила Анна, прикусив губку, но не открыв глаза. — Мне тепло….

— Нет, не это, — мягко хмыкнул Кассиан. — Что ты чувствуешь, прикасаясь ко мне, как к мужчине? Тебе приятно? Тебе нравится? Ты хочешь больше?

С каждым его словом Анна краснела все больше и больше, и даже немного напряглась в его руках, не зная, как реагировать на его шепот на ушко, который странно действовал на нее. Одна ее часть кричала о том, как все это выглядит со стороны, и что она должна немедленно прекратить это безобразие. А другая, в каком-то новом, непонятно бунтарстве требовала продолжать и просто наслаждаться происходящим, намекая на то, что никто не увидит, не осудит, не возмутится, в конце концов, строгим тоном, начав отчитывать за неподобающее поведение.

При мысли о леди Мирай, Анна улыбнулась.

— Чему ты улыбаешься? — нежно спросил Кассиан.

— Представляю себе выражение лица моей воспитательницы, будь она сейчас рядом, — улыбнулась открыто девушка, чуть посмеиваясь. — И голос: «Анна!» — удивительно похоже симулировала возмущение пожилой леди принцесса, заставив и демона рассмеяться.

Она распахнула глаза и, улыбаясь, продолжала смотреть на такого же улыбающегося принца.

— Думаю, на сегодня достаточно, — мягко высвободилась Анна из его рук.

Уже без смущения, но с твердым желанием продолжить тренировку с оружием. Кассиан лишь кивнул, поднимая меч.

Хитана и Данис уже ушли, а Лео с Хишамом продолжали заниматься в отдалении. Так же как и принц Анне, демон рассказывал полукровке все в деталях и подробно. Увлекшись, Лео даже забыл о своей неуклюжести — Хишам был хорошим учителем в той же степени, что и Кассиан.

Они провели на полигоне несколько часов. Уже полностью расцвело, замок давно проснулся, и в выходной день адепты заполонили сад и двор, наслаждаясь свежим, пусть и холодным уже по-зимнему, воздухом.

Лео с Хишамом еще оставались на полигоне, когда Кассиан с Анной направились к общежитию. Шли молча, Анна думала о продолжении дня, но все мысли враз вылетели из головы, когда принц непринужденно взял ее за руку, с улыбкой посмотрев на ее удивление, с которым она подняла на него лицо.

— Не самая нескромная вещь, о которой я могу не спрашивать, — усмехнулся принц под немного смущенную улыбку девушки.

— О чем еще ты не станешь спрашивать? — усмехнулась Анна, глядя на их переплетенные пальцы.

— Боюсь тебя шокировать, — рассмеялся Кассиан под ее укоризненным, но мягким взглядом.

— И все же, — решила смело настоять принцесса, выжидательно поглядывая на его красивый профиль.

Улыбка у него была задорной и веселой, легкой и настоящей. Она придавала его красивому лицу еще больше шарма и очарования, которым он и без того лучился.

— О многом, Анна, — посмотрев на нее, ответил Кассиан, не сводя прямого и глубокого взгляда с ее глаз. — Я не буду спрашивать о многом из того, что мне захочется сделать с тобой однажды.

Голос был полон какого-то затаенного предупреждения, томности и скрываемого, сдерживаемого намека на неприличные вещи, о которых юная девушка еще даже не подозревала. Но и догадки заставляли ее краснеть под подобным взглядом.

— А если я буду против? — сиплым отчего-то голосом спросила принцесса, не отводя от него взгляда.

— Будешь, но в итоге тебе понравится, — с улыбкой, полной превосходства, ответил юноша. — Я никогда не сделаю того, что испугает тебя, причинит боль или вызовет обиду. Никогда. Обещаю.

И это было сказано серьезно, без доли шутки или игры. Благодарно Анна кивнула в ответ, когда принц поднял к лицу их руки, касаясь ее пальчиков своими губами.

— Хорошего дня, моя милая леди, — улыбнулся принц и торопливо направился к крыльцу общежития, с легкостью взлетая по каменным ступеням и быстро скрываясь за дверьми.

Несколько девушек, сидевших тут же на ступенях, проводили его томными взглядами и смущенным хихиканьем, что впервые заставило Анну почувствовать некое подобие ревности — самое ее начало. Это не было чем-то собственническим и сильным, и она понимала реакцию многих окружающих на ее жениха: он молод, красив невероятно, силен и грациозен, от него веет обаянием и притяжением. И что самое главное, до недавнего времени он был свободен и волен в своих развлечениях. Теперь же, когда появилась она, он уже не имел подобной свободы, а точнее — не желал ее иметь, не собираясь обижать или унижать свою невесту откроенным флиртом с девушками. Что отнюдь не снижало интереса к его персоне. Правильно сказала Хитана однажды — ее появление лишь раззадорит некоторых. Из чувства превосходства, желания быть в глазах окружающих лучше и привлекательней, некоторые будут из кожи вон лезть в желании удостоиться внимания принца. Анна была уверена в том, что Кассиан в состоянии преодолеть свои соблазны и не выставить ее тем самым в неприглядном свете. К тому же она чисто по-женски понимала, что сама является объектом его пристального внимания, и никто другой не вызывает в принце сейчас интереса. Но девушка не тешила себя этими надеждами. Понимала, что все это скорее праздное любопытство, первичный интерес — лишь этим в ее глазах объяснялось поведение принца в ее отношении. Она не думала, что настолько сильно очаровала его и заинтересовала, как казалось со стороны. Пытаться же превратить этот интерес в нечто серьезное и существенное девушка не ставила себе в планы: как она и сказала Кассиану прямо — их долг не требует чувств, лишь выполнение условий. И ни в коей мере Анна не собиралась играть в любовь и тем более добиваться ее — она не желала подобного для себя.

* * *

Хитана нервно вышагивала по комнате. То хмурилась, то злилась, то просто рассеянно смотрела в окно, где все еще полная луна царила на чистом ночном небе. Уже почти час она находилась в этом состоянии — нервном и почти взволнованном, которое было вызвано сомнениями: девушка сгорала от любопытства после слов демона сегодня утром, и все же была намерена не поддаваться на провокацию. И в другое время она бы даже не задумалась над его приглашением, как не задумывалась над всеми, что были сделаны ей в последнее время — Ринар вполне удовлетворял ее в этом плане. Но то ли тот факт, что в ней что-то изменилось, то ли странная проницательность и уверенность в словах Даниса, но что-то заставляло ее сомневаться в решении забыть о сегодняшнем намеке. Еще и это до сих пор странное ощущение себя: ей не хватало зрения и слуха, не хватало силы, она казалась себе какой-то не такой, будто чужак поселился в ее теле, не давая ей полноценно владеть им. И, пожалуй, именно эта растерянность заставила ее опрометчиво покинуть комнату и пойти наверх, на этаж шестикурсников: она намеревалась хоть немного отвлечься от того, что угнетало ее изнутри, не давая успокоиться.

Хитана остановилась перед дверью и решительно постучала: не в ее характере было отступать после принятия решения, а потому никакой неловкости или смущения она не испытывала. Данис с улыбкой распахнул перед ней дверь.

— Я сомневался, что ты придешь, — хмыкнул демон, раскрывая дверь и пропуская девушку в комнату, провожая ее взглядом, пока она проходила мимо, без особого интереса разглядывая его комнату.

— Пожалуй, я слишком любопытна, — спокойно пожала плечами рыська, проходя по комнате, пока демон закрывал дверь и, прислонившись к ней спиной, наблюдал за ней.

Комната была несколько больше ее собственной. Мебель та же, за исключением заваленности книгами и свитками — они были везде и повсюду: кровать, стол, стулья и даже на шкафу высилась стопка толстых томов угрюмого вида.

— Не думала, что ты такой ответственный в учебе.

— Звание одного из лучших студентов требует усилий, — спокойно ответил Данис.

— И как? Получается оправдывать его? — хмыкнула девушка, поднимая с кровати одну из книг и перелистывая ее с хмурым видом — письмена были ей даже близко не знакомы.

— С легкостью, — кивнул демон. — Я хороший ученик и практик не менее замечательный.

— Сам себя не похвалишь — никто не похвалит? — хмыкнула Хитана, отбрасывая в сторону учебник, и насмешливо глядя на него так же пристально, как он на нее: оглядывая с ног до головы, словно изучая, без стеснения и смущения, с откровенным любопытством.

Данис понимающе усмехнулся на ее выжидательный и немного вопросительный взгляд и плавно шагнул к ней, на ходу скидывая с плеч расстегнутую уже рубашку. Девушка лишь с вызовом смотрела на него, пока он шагал к ней.

— Нравится? — спросил на ее взгляд юноша.

— Впечатляет, — кивнула спокойно Хитана. — Но это все, что ты хотел мне предложить?

— Конечно же нет, — мягко усмехнулся демон, плавно, но настойчиво притягивая ее к себе за рубашку и тут же начиная расстегивать пуговицы на ней. — Я могу предложить тебе власть.

— Власть? — фыркнула пренебрежительно Хитана. — Мне не нужна влас…

— В постели, рыська, — прервал ее с насмешкой Данис, резко дергая ее к себе за полы рубашки, так что она впечаталась в него всем телом, отчего дыхание перехватило.

А может от его слов. Но глаза оборотня загорелись предвкушением и еще большим любопытством.

— Этого ведь так не хватает тебе? Быть первой, быть сверху, — вкрадчиво говорил демон, искушая ее своим голосом и хриплыми нотками, пока его руки ненастойчиво скользили под рубашкой по спине и талии. — Я дам тебе это.

— Этого не хватало моему зверю. Сейчас его нет со мной, — возразила оборотень под тихий смех демона.

— Но именно это даст тебе почувствовать себя как прежде, — с вызовом произнес Данис, глядя ей в прищуренные глаза. — Быть сверху, как настоящая самка, завладеть преимуществом — это то, к чему всегда толкал тебя твой зверь. Потеряв его, ты потеряла часть себя. И пусть всего лишь иллюзия, но она нужна, чтобы ты привыкла к новой себе. Дракон никогда не даст тебе этого.

— Откуда такие познания в психологии оборотней? — хмыкнула девушка, позволяя ему стянуть с себя рубашку и взяться за пуговицы на брюках.

— Неважно, — пожал плечами Данис с легкой улыбкой на губах. — Главное, что я прав.

— Каждый второй способен дать мне это.

— И после каждого раза с льстивыми поклонниками ты будешь все больше разочаровываться, потому что для них это будет лишь игра. Лишь приятное развлечение.

— А для тебя нет? Разве ты не того же хочешь — развлечения?

— Я хочу тебе помочь.

— Интересная интерпретация твоего желания поиметь меня, — насмешливо протянула Хитана, глядя на него с превосходством и даже долей разочарования.

Но серьезный взгляд Даниса моментально дал ей понять, что он не шутит и не пытается казаться благородным — он действительно действует из лучших побуждений.

— Почему? — нахмурено протянула Хитана.

— Причина не имеет значения, — дернул плечами Данис и резко толкнул ее назад.

Хитана упала на спину на кровать, глядя, как хищно и плавно демона нависает над ней, опираясь о постель руками по обе стороны ее головки, а ногой меж ее коленей.

— Думай о том, что мы оба получим свое. Остальное не имеет значения, — наклоняясь над ее губами, с прежней легкой улыбкой произнес Данис.

Хитана ответила на его поцелуй без малейшего сомнения. Обвила руками шею, а ногами обхватила талию, прижимая к себе его всем телом, желая почувствовать его вес и силу. Без малейшего сопротивления юноша позволил ей опрокинуть себя на спину и сесть верхом. Хитана, чуть прерывисто дыша, смотрела на улыбающегося ей демона, который расслабленно поднял руки над головой, давая ей карт-бланш.

— Ну же, рыська, бери, что тебе так хочется, — облизывая губы, произнес Данис, расслабляясь под ее ладонями, что гладили его грудь, спускаясь все ниже.

И тут же зашипел, когда девушка больно впилась в него ноготками, метя, словно своего, оставляя красные царапины на его загорелой коже. Будь с ней ее когти, было бы более эффектно, но и без того подобное зрелище и действо заставило кровь забурлить — еще никто не позволял ей метить себя так сильно и покорно. Это давало подобным ей особое наслаждение, знакомое лишь истинным парам, когда те с гордостью носили следы своего супруга. Ей же с детства говорили, что не познает она, что это такое, что не почувствует ничего подобного никогда в своей жизни. И пожалуй, были правы — еще ни разу Хитана не ощущала ничего подобного. Все ее прежние любовники были мимолетными, и имена некоторых она даже не знала. Ринар же никогда не позволял ей этого, ведя себя как альфа-самец, что тоже в какой-то степени удовлетворяло ее потребности. Но лишь вполовину. Данис дал ей другую половину. Вот и выходило, что они оба были ей нужны.

Хитана кусалась и царапалась, как два звереныша они кружились по кровати, играя и заводясь от подобного все сильней. Демон позволял ей что-то, но тут же давал почувствовать, что именно позволяет, показывая и свою силу и натуру. Но это не было желанием подмять ее под себя, лишь раззадорить еще больше, чтобы кровь вскипала в венах.

Два обнаженных тела жадно переплетались в объятьях, поцелуями-укусами терзая тела и губы друг друга, стоная громко и несдержанно, рыча во все горло, когда было особенно хорошо. Глубоко изогнувшись, запрокинув голову от наслаждения, кусая губы от удовольствия, что граничило с болью, Хитана двигалась над сильным телом, что подавалось ей навстречу. С каждым разом опускаясь все резче и сильней. С каждым разом чувствуя, как все больше сжимаются пальцы на ее бедрах, как нетерпеливее двигается ее любовник, вторгаясь чаще и резче, все сильней и жестче, все напряженней, пока они оба не взорвались от наслаждения.

Обессиленная девушка упала на часто вздымающуюся грудь демона, удовлетворенно улыбаясь и все еще чувствуя, как в теле затихает острое наслаждение, превращаясь в томную расслабленность. Руки юноши скользили по ее влажной коже на спине и бедрах, даря последнюю ласку, прежде чем она скатилась с его большого тела.

— Можешь остаться до утра, — предложил Данис, едва только Хитана поднялась с постели и потянулась к своей одежде.

— В другой раз, — спокойно ответила девушка, довольно потягиваясь под горячим взглядом демона, что смотрел на нее с легкой насмешкой на губах.

— Я всегда в твоем распоряжении, — хмыкнул юноша.

— Я учту, — выгнула бровь оборотень, бросив на него веселый взгляд, прежде чем покинуть его комнату.

* * *

— Не думай, просто чувствуй, — тихо звучал голос Кассиана у ушка Анны, когда принц, стоя за ее спиной, в очередной раз учил ее обращению с оружием.

У него была особая тактика, странные методы, но прошло всего несколько недель, когда они ежедневно занимались на полигоне, а Анна уже стала более ловкой и умелой в обращении с оружием. Само собой, до мастерства многих ей было еще далеко, но, по крайней мере, обучение стало проще, а получив основы, она с легкостью хватала детали и мелочи, понимала нюансы. Лео так же стал более уверенным мечником, но его неуклюжесть все еще была с ним, что несколько затрудняло обучение и усвоение навыков боя. Но он был парнем, а потому с подругой они были примерно на одном уровне.

— Что именно я должна почувствовать? — спросила Анна с закрытыми глазами, сбиваясь с мыслей о том, что говорил демон из-за того, как был близко и как прикасался к ней.

Вот к этому принцесса не могла привыкнуть — к тому, насколько близко и тесно иногда оказывался Кассиан рядом с ней. Его объятья, прикосновения, да иногда даже просто улыбка, ужасно ее волновали — в приятном смысле этого слова. И это волнение сбивало с толку. Как понимающий, что происходит с девушкой, принц умело пользовался этим влиянием на нее, втайне наслаждаясь и смакуя каждую минуту, что и его заставляло испытывать новые эмоции и ощущения. Все было более чем невинно — в его понимании, но даже он, опытный молодой мужчина, находил особое удовлетворение от происходящего, умея наслаждаться даже такой малостью, своеобразной игрой, легкой и непринужденной. Ему нравилось наблюдать за Анной, за ее реакцией. Он запоминал каждый ее жест и мимику, улавливал, что смущает ее больше, а что нет. Он наблюдал и любовался, даже не скрывая этого. Однажды принцесса спросила, почему он смотрит на нее с веселым любопытством, не обидным, а скорее загадочным.

— Мне нравится наблюдать за тобой. Я редко общался с людьми, и многое кажется мне необычным и странным в твоем поведении. Я просто запоминаю, что ты любишь, а что нет. Что вызывает твою улыбку, а что гнев. Я хочу узнать тебя, вот и все, — честно ответил принц, заставив ее немного смутиться от того, как ей были приятные эти его слова.

Анна старалась не обращать внимания на то, как вел себя с ней Кассиан. Но он будто бы нарочно подчеркивал свои действия, провоцировал ее смущение, заставлял краснеть, уже зная, как и когда может добиться этого. И девушка понимала, что таким образом он просто дает ей возможность раскрепоститься и научиться не так остро реагировать на банальные для него вещи. Понимала, что ничего запретного или непозволительного не происходит, а для тех же демонов все и вовсе в рамках даже не приличия — скуки. И она старалась учиться справляться со своими чувствами и стыдом, со своими манерами и моралью, хотя бы учиться делать вид, что все в порядке и ничто не задевает ее и не вызывает неудовольствия, чтобы не давать окружающим впредь видеть свои слабые стороны.

Но как же трудно было все это! Она привыкла, она выросла на совершенно иных нормах, они были вбиты в ее голову с детства, и не так-то просто было избавиться от них или хотя бы банально расширить рамки. Тем более что принц действительно волновал ее. Она не понимала еще, почему и как, лишь могла догадываться, что происходит с ней и ее телом. Она не могла спрашивать о подобном даже Хитану, предпочитая оставаться в неведении: в какой-то степени это давало ей отговорку для самой себя, чтобы не задумываться о серьезных вещах в отношении нареченного. Кассиан был приятен ей, с ним было интересно и спокойно. Они могли о многом говорить и рассуждать, когда он помогал ей в ее занятиях в библиотеке или общей гостиной в их общежитии, что тоже как-то плавно вошло в привычку, и уже никто не удивлялся, что эти двое, немного в стороне ото всех, занимаются вместе. Первое время это поражало многих, но постепенно перестало бросаться в глаза.

— Я не понимаю того, почему мне с принцем так легко, — рассеяно говорила Анна Хасину, который неизменно проводил с ней каждую ночь, приходя к ней перед сном, и исчезая на рассвете. — С ним я чувствую ту же расслабленность и спокойствие, что и рядом с тобой. И это так странно.

— Нет ничего странного, — спокойно отвечал беловолосый демон, отрешенно наматывая на палец длинную прядь ее светлых локонов. — Вы познакомились, вы общаетесь и сближаетесь. Он нравится тебе, ты нравишься ему — все закономерно.

Анна даже не догадывалась, чего стоила демону та легкость и непринужденность, с которой он произнес эти слова.

— Но разве так бывает? Мы едва знакомы, едва знает друг друга, — непонимающе хмурилась девушка, заглядывая в серые глаза друга.

— Людей связывает не только дружба, моя Амани. Порой хватает пары взглядов, чтобы довериться и привыкнуть. Не сравнивай все свои отношения с людьми с нашими с тобой. Разве с Лео ты общаешься так же, как со мной и Кассианом? Нет. Все это разные вещи: моя дружба с тобой, твоя дружба с Лео, с Хитаной, с Ринаром, твое общение с Кассианом — каждое отличается от другого.

Хасин не знал, кому старается все это объяснить — Анне или же себе. Кого старается убедить, что все нормально и так, как должно быть. Он будто намерено толкал Анну к Кассиану, намерено заставлял себе побуждать ее к тому, чтобы она сближалась с братом. И понимал, что это правильно, что так будет лучше для нее же в первую очередь. Но как же это было трудно и больно! Сердце разрывалось от боли и ревности, и вместе с тем было ощущение предательства по отношению к Кассиану из-за своих чувств к Анне. Но он никогда не посмеет вмешаться или поступить эгоистично, никогда не посмеет на что-то рассчитывать. И лишь искал для себя это время наедине со своей Амани, о котором никто не знает, кроме них двоих, которое по-прежнему лишь для них особенное. И он каждую ночь приходил к девушке, охранял ее сон, едва ли смыкая глаза, наблюдая, как она спит на его груди — безмятежно, доверчиво прижимаясь, улыбаясь во сне, порой шепча его имя. Он собирал эти крохи в своем сердце и памяти, чтобы потом, когда все это прекратится — а иначе не может быть — у него останется хоть что-то от этой любви, хоть какая-то иллюзия, какие-то воспоминания, которые в своих мечтах он будет преображать в абсолютно другую реальность: где он счастлив, где он любим так же сильно как любит, где нет нужды уступать и быть лишь другом.

И все же Анна не понимала, как может так доверять и полагаться в равной степени на Кассиана и Хасина. Для нее они оба очень быстро стали практически равны. Само собой ничто не сравниться с теми годами, что она знала Хасина, как своего покровителя и защитника, единственного друга. Но и Кассиан так легко и просто оказался в ее сердце, занимая не менее значимое место, чем брат, что она просто терялась в своих чувствах к ним обоим. Принц заставлял ее испытывать нечто новое, особенное, то, что она прежде никогда не испытывала. Хасин же давал стабильность — единственную, что всегда была с ней, ведь ее жизнь так переменчива, Судьба так сложна, и лишь Бастард своего рода оплот определенности и постоянства.

— Ты должна почувствовать, — говорил Кассиан, — как меч разрезает воздух. Должна ощутить, как противник замахивается и в какую сторону собирается нанести удар. Нужно лишь прислушаться. Давай попробуем, — он отошел от девушки, встал напротив и поднял свою катану. —Закрывай глаза. Хорошо. Теперь замри и просто слушай.

Кассиан взмахивал оружием, легко крутя в руке тяжелый клинок, рассекая воздух в сантиметрах от девушки, давая ей ощутить колыхание воздуха от каждого взмаха.

— Слышишь?

— Да, — удивленно протянула Анна.

— Хорошо. Теперь попытайся отбить удар, слушая это.

Не с первого, но с третьего раза, девушка отбила удар, правильно поняв направление замаха демона.

— Умница, — довольно улыбнулся Кассиан, когда принцесса весело рассмеялась, распахнув глаза, с удовлетворением глядя на скрещенные клинки. — Нужно лишь больше практиковаться. И лучше с разными противниками. Данис и Хишам с удовольствием будут составлять тебе компанию иногда, для разнообразия. А Раф и Джай лучшие лучники, которых я знаю.

— Хорошо, — улыбнулась Анна, бросив короткий взгляд в сторону, где с Лео был Хишамом.

Чуть в стороне Данис с Хитаной, как уже вошло у них в привычку, яростно сражались на мечах. Рыська была злая, а вот демон довольно улыбался, явно действуя на нервы вспыльчивой Хитане. Порой Анне казалось, что именно этот юноша не дает подруге сходить с ума по-другому — что она больше не чувствует себя зверем. Принцесса наблюдала за ними иногда со стороны, и ей нравилось, как Данис умело провоцирует рыську на привычные ей эмоции, напоминая ей тем самым, что она все еще оборотень. Хитане не хватало этого ощущения — Анна как никто другой видела, как тяжело подруге. Все прочие едва ли могли судить о том, что рыська чувствует на самом деле в связи с тем, что живет по-новому. И принцессе было радостно, что еще хоть кого-то кроме нее и Лео заботит судьба оборотня: почему-то она не сомневалась, что интерес Даниса к Хитане не такой поверхностный, как казалось на первый взгляд.

— Бесит он меня, — рычала раздраженно Хитана, имея в виду Даниса, на что Анна обычно лишь улыбалась.

Ей было интересно наблюдать за пикировками этих двоих, за тем, как они оба оттачивали свое мастерство язвить и иронизировать. Их словесными перепалками заслушивалась половина Академии, и все ждали, во что же это выльется — в серьезное противостояние или страсть. И все было невдомек, что все это уже следствие. Данис будто в противовес своей покорности рыське в спальне, показывал ей свою силу и преимущества за ее пределами. Его друзья, знавшие истину, поинтересовались его непривычной настойчивостью в отношении девушки — она выглядела практически неправдоподобной в свете того, как быстро демон терял интерес к своим пассиям.

— Она мне нравится, — легко ответил Данис, пожимая плечами.

— Этого мало, чтобы быть таким настойчивым, — хмыкнул Раф, весело покосившись на друга.

— Это ведь не просто игра и развлечение, не просто желание попробовать что-то новое, — проницательно отметил Кассиан. — Так что же это?

— Хочу приручить ее, — усмехнулся демон. — Очаровать, обаять. Хочу забрать ее с собой однажды.

— Ты помолвлен, — жестоко надавил на больное место Джай, тогда как друзья лишь опустили глаза.

— Но ведь еще не женат, — спокойно ответил Данис. — И потом, с каких пор одно мешает другому?

— Не играй с ней, Данис, — серьезно произнес Кассиан. — Она и без того натерпелась.

— Знаю, — скривился демон.

— И Хитана не из тех, кто будет довольствоваться малым. А потому, пока она еще не привыкла к тебе, определись — готов ли ты отдать ей все, что сможешь, а не крохи. Она гордая и сильная. А еще мстительная. Сделаешь больно, и потом это аукнется тебе трижды.

Данис серьезно кивнул на слова Кассиана, и без того зная эту правду. Но эта девушка действительно нравилась ему. Одно то, что он не потерял к ней интерес сразу же, говорило о многом. И последнее, о чем думал демон, так это невеста, которая ждет его возвращения из Академии, чтобы скрепить их брак церемонией. Политически выгодный союз всегда висел над ним обязанностью, практически с юношеских лет. И Данис ничего не имел против, привык к этой мысли. Но в последнее время все чаще задумывался о том, что хочет сделать свой собственный выбор спутницы жизни. Прежде ему было все равно, свадьба казалась событием далеким и несущественным, и порой он даже забывал о своем долге. Он не мечтал о любви, не был романтиком, и его все устраивало. И даже не встреча с Хитаной стала причиной того, что он задумался о том, с кем и как проведет свою жизнь: наблюдение за принцем сделало свое дело. Он смотрел на Кассиана. На его отношения с Анной, был рад за друга, в том плане, что он не был разочарован, а наоборот — очарован и пленен своей невестой, даже вопреки тому, что она человек. Он же к своей нареченной не чувствовал и сотой доли чего-то похожего. И раньше это не смутило бы его. Но он уже был не мальчиком, не юношей, он был мужчиной, и мысли о том, какой должна быть его жизнь уже не были странными — они были нормальными.

* * *

— История империи Халлон одна из самых увлекательных и насыщенных из всех, что я знаю. На моих глазах появлялись и распадались союзы, Дома, государства и страны. Я видел взлеты и падения царей и императоров, коварство и интриги, хитросплетения политики и этики, выгоды и игры. Все это — сама суть истории Халлона. Самая насыщенная, самая яркая и красивая — на мой взгляд.

Голос Ринара с легкостью разносился по аудитории. Сам дракон расхаживал между рядами столов, рассеянно глядя на учеников, что внимательно слушали его сегодняшнюю лекцию, поскольку его собственное внимание было занято воспоминаниями. Эта история творилась на его глазах, и это придавало рассказу живость, а не сухость, что давали книги и свитки.

— Сегодня мы поговорим о современной истории этой империи. И начиналась она с восшествия на престол императора Алимана — нынешнего правителя этого государства. Несколько сотен лет Алиман Анара из рода Шахгар была правой рукой и Главой Совета Лордов при своем предшественнике — императоре Тейране из рода Этолл, чья династия правила Халлоном более тысячи лет. Но это лишь формальность — факты были таковы, что империей правил именно Алиман. Император Тейран был не самым сильным и умным представителем своего рода. Он совершал ошибки одну за другой, что несколько раз едва не разрушило империю, ведь на тот момент Тысячелетняя Война набирала обороты как никогда прежде. Он был несколько взбалмошным и эгоистичным, определенно слишком эмоциональным и агрессивным. Народ начинал роптать на своего правителя. Поднимались бунты и восстания, когда демоны требовали от своего императора благоразумия, а не безумств, что он совершал одно за другим. Именно это стало причиной возведения на трон Алимана. Кто-то называл это предательством, кто-то поддержал нового императора, когда тот сверг прежнюю династию и уничтожил каждого ее представителя, даже самого юного и беззащитного. Недовольные быстро замолчали, когда власть оказалась в умелых и опытных руках. Буквально несколько десятилетий, и империя ожила. Еще несколько — расцвела. Восстанавливались города и появлялись новые. Границы империи становились все шире, а народ перестал голодать и нуждаться в чем-либо. И спустя не так уж много времени абсолютно все забыли о том, каким образом Алиману достался трон. Его боготворили и любили, уважали и боялись, потому что он был жесток, но справедлив. Был непоколебим, но уверен и никогда не ошибался. Именно этот правитель дал Халлону больше, чем последние десять вместе взятые. Великий стратег и умелый политик, Алиман заключал союзы, о которых его предшественник не мог даже и мечтать. С хладнокровием и безжалостностью он гасил все робкие протесты. Целиком и полностью сменился Совет Лордов, полетели многие головы. Из настоящих руин нынешний император построил свою империю, на данный момент самую богатую и процветающую во всем Шаори.

— Вы восхищены этой личностью, — не мог не заметить кто-то из адептов.

— Несомненно, — не стал спорить Ринар. — Но в той же степени и не одобряю много из того, как действовал император в той или иной ситуации. Однако я прекрасно понимаю, что вероятно, действовал бы так же, находясь на его месте. Иногда наша жестокость кажется неоправданной и слишком страшной, когда на нас смотрят со стороны. Но мы на многое пойдем — коварство, обман, предательство — ради блага своей страны, семьи и еще многих вещей. Мы забываем о милосердии, когда этим начинают пользоваться. Мы отказывается от доброты, когда нам платят за нее злобой. Мы учимся быть жестокими, когда этого от нас требует долг и ответственность.

Лекция была интересной и познавательной. Анна слушала, затаив дыхание, впитывая информацию, как губка, делая пометки в тетради. Так же как и многие, была восхищена некоторыми вещами, другие же повергали в ужас.

— А правда, что представительница предыдущей династии правителей Халлона была одной из Избранных дракона? Действительно этот род был одним их тех, кто дал жизнь новому дракону? — спросил кто-то из адептов за спиной Анны.

Девушка с любопытством, как и многие другие, посмотрела на усмехнувшегося куратора.

— Скорее предположение, — поправил Ринар. — Это было очень давно, даже меня тогда еще не было. Род Этолл, задолго до того, как стал правящим, возможно был одним из тех, кто дал жизнь первым драконам в нашем мире. Демон, дриада, эльф, оборотень, дроу и орк — представительницы этих рас были теми, кто произвел на свет моих предков.

— Вы расскажете нам эту историю?

— В другой раз, — хмыкнул Черный. — Сейчас вернемся к империи Халлон.

* * *

— Я пропускал все уроки истории, на которых рассказывали о Халлоне, — со смехом признался Кассиан вечером, когда они с Анной занимались в библиотеке.

Как всегда было уже очень поздно — они оба любили тишину и спокойствие, а потому никого больше, кроме смотрительницы-гномки здесь не было. Они подготовились к занятиям, и как-то плавно, как у них обычно случалось, разговорились, и Анна поделилась событиями сегодняшнего дня.

— Почему? — улыбнулась девушка, с любопытством глядя на принца.

— Истории меня учил Хасин еще в раннем детстве. Уже тогда я все знал о своем доме. И уже тогда эти занятия наводили на меня скуку. Тем более что после рассказов брата, лекции уже не были столь красочны и интересны.

— Да, Хасин умеет завораживать своей речью. В детстве, — с нежной улыбкой углубляясь в воспоминания, заговорила Анна, — он читал мне сказки перед сном. И мне всегда казалось, что все эти истории реальны — настолько умело он это делал. Я засыпала, а его голос мне снился во снах, повествуя сюжет, который рисовало мое воображение в картинках. Мне до сих пор иногда сняться эти сказки, — немного смущенно рассмеялась девушка.

— Я не удостоился чести слушать его сказки, — хмыкнул Кассиан, качая головой. — С раннего детства — лишь уроки, лишь наставления, лишь обучение. Ни минуты на отдых и расслабление. Никаких отвлечений на игры и прочую ерунду.

— Ты не жалеешь об этом, — не могла не подметить Анна.

— Нет, — уверенно кивнул принц. — Благодаря урокам и воспитанию брата я тот, кто я есть — лучший во многом, умеющий многое и знающий уникальные вещи. И я бесконечно благодарен Хасину за то, что именно он давал мне все это.

— Вы близки? — полюбопытствовала Анна, глядя на юношу, который чуть грустно усмехался.

— Настолько, насколько это возможно представить. Я люблю брата больше жизни, на все пойду ради него. Так же и он ради меня. У меня никого нет ближе него. Даже отец во многом не так мне дорог.

— С той же теплотой о тебе говорит Хасин, — улыбнулась нежно девушка. — Я мало слушала из его уст о тебе — не желала слушать, — немного смущенно добавила она. — Но те крохи были произнесены с любовью и преданностью, с заботой и нежностью.

— Кто бы что ни говорил, но если Хасин любит, то делает это так, как никто другой. Его называют Бастардом, Ублюдком, его презирают и ненавидят, ассоциируют с самыми ужасными тварями — безжалостными и жестокими. И никто не видит того, как сильно и преданно он умеет любить и заботиться.

Голос принца был полон того, о чем он говорил, был наполнен нежностью и теплотой, а глаза мягко сияли, отдавая небесной синевой.

— Расскажи о нем, — попросила Анна, складывая руки на книгу и опуская на них голову, глядя на принца рядом. — Я могу судить о нем лишь по книгам, по историям и рассказам, что с ужасом передавались из уст в уста. Да по собственным впечатлениям, которых не так много.

— Ты видела его с той же стороны, что и я. А это уже много, — усмехнулся Кассиан, заправляя прядку волос за ушко Анны, которая отвела взгляд во время этого жеста.

Но он не стал спорить, а принялся вспоминать истории из их с братом жизни, самые первые из детства, последние с практики в Темных Землях этим летом. Принцесса слушала, весело смеясь временами, переживая и кусая губку от того, как некоторые вещи звучали страшно и тревожно. И абсолютно потерялась в сладком голосе демона, так и уснув на столе. Несколько минут Кассиан с улыбкой наблюдал за спящей девушкой. После осторожно поднял ее на руки и вынес из библиотеки, не потревожив крепкий сон принцессы.

Беспрепятственно Кассиан вошел в комнату Анны, с легкостью обойдя примитивную защиту. Уложил ее на постель, все еще крепко спящую, и невольно залюбовался ее красотой. Анна была еще совсем юной, и эта юность была по-своему очаровательна и притягательна, непривычна ему. И эта новизна казалась особенно привлекательной, пока девушка не умела ею пользоваться. Она еще не понимала, как может влиять на мужчин, и это тоже притягивало к ней его внимание — хотелось стать первым и единственным, на ком она станет оттачивать свое обаяние и очарование. Юноша усмехнулся этой мысли — никогда прежде подобные не посещали его, вызвав легкое недоумение. Нежность и доброта, особый неявный свет лился из этой девушки. И в него хотелось погружаться с головой, пить его жадными глотками и ни с кем не делиться, сохраняя лишь для себя и оставляя нетронутым. Но при этом было и жгучее желание погасить этот свет, открывая ту часть ее души и нрава, которая крепко спала, не пробужденная еще опытом и ошибками, жизнью. Хотелось научить ее бить сильней, под стать себе. Хотелось научить ее быть смелой, раскованной и раскрепощенной. Но всему свое время, и для этого тоже однажды придет. А пока он будет пользоваться тем, что было в его полном распоряжении — юность, нежность, невинность и чистота.

В каком-то порыве Кассиан наклонился и целомудренно коснулся полураскрытых губ принцессы своими. Уже давно девушка не давала повода целовать ее, а он не желал спешить, сделав уклон на иное — приучить ее к своей близости в несколько ином смысле: чтобы она не шарахалась от каждого его прикосновения, чтобы привыкла к нему. И он уже почти забыл сладость ее губ и робкий ответ, едва ощутимое прикосновение тонких пальцев к своим волосам. Забыл, как сладостно сжимать в руках ее тонкое тело, ощущая отнюдь не детские формы, чувствуя, как эта близость начинает заводить.

Мысли завели не в то русло, и юноша вновь склонился над лицом девушки, более настойчиво прижимаясь к сладким губам, раскрывая их горячим языком. То ли во сне, то ли проснувшись, Анна позволила ему это, чуть подаваясь вперед. Опираясь руками о кровать по обе стороны ее головы, Кассиан целовал ее все сильней и глубже, все настойчивей и яростней, не в силах сдерживать свою потребность не прекращать. Анна дышала все чаще, буквально задыхалась под его губами, что особо упоительно действовало на него. Уже не было сомнений в том, что она не спит — тихий стон вырвался из ее горла, который он поглотил своими губами. И это накрыло новой волной наслаждения — настолько сладким и долгожданным, чувственным он был. Словно намек на то, что она чувствует больше, чем просто волнение и наслаждение. И хотелось снова услышать этот стон, только громче, четче, сильней, чтобы упиваться этим звуком, что посылал волны восторга по телу.

Руки обхватили нежный овал лица, а после пальцы нетерпеливо заскользили к вороту платья, ловко и умело расстегивая верхние пуговицы, позволяя дышать глубже. Одна, две, три пуговицы, и вот пальцы нежно обхватывают тонкое горлышко в легкой ласке, наслаждаясь нежностью кожи.

— Кассиан, — томно выдохнула Анна, едва его губы оставили ее ротик, спускаясь по лицу вниз к шее, пока пальцы продолжали освобождать петли от перламутровых застежек, которые были слишком частыми и мелкими — хотелось просто рвануть ворот, давая рукам доступ к плоти.

Но где-то на краю сознания все еще были здравые мысли, и демон понимал, что лишь испугает Анну и разрушит этот волшебный интимный момент.

Девушка на грани сна и яви ощущала, как кружится голова, как странно реагирует ее тело, как просыпаются какие-то новые ощущения, которых она прежде не испытывала и не понимала причин возникновения. Но было хорошо, и безумно волнительно. И приятно. И не хотелось останавливаться. И дыхание сбивало. И в жар бросало.

— Моя Амани, — в собственном странном бреду шептал Кассиан, возвращаясь к влажным губам, впиваясь в них с еще большей страстью, не в силах больше сдерживаться.

Покусывая, лаская языком и изучая сладкий ротик, демон сжимал тонкую талию, с трудом удерживая руки на одном месте. А так хотелось опустить их ниже, скользнуть под ткань платья, коснуться стройных ножек и повести вверх к бедру, сжимая и заставляя трепетать от торопливости действий. Хотелось расстегнуть оставшиеся пуговицы, спустить с плеч ткань, а после потянуть за завязки на нижней рубашке, обнажая округлую плоть груди, чтобы заласкать до криков, рвущих горло. Хотелось все и сразу, и впервые в жизни это с трудом поддавалось контролю.

И все же Кассиан смог преодолеть свои порывы, отрываясь от губ Анны, которая, прикрыв глаза, потянулась к нему снова, прерывисто дыша и почти отчаянно цепляясь за его жилет. Ни сказав ни слова, юноша торопливо поднялся на ноги и вышел из комнаты невесты еще до того, как она раскрыла глаза.

* * *

Следующим утром Анна неловко отвела глаза, едва принц с друзьями присоединились к ним за завтраком, как обычно делали это на протяжении последних недель. Девушка упорно прятала взгляд, чувствуя, как алеют щеки от навязчивых воспоминаний вчерашнего прощания с демоном у нее в комнате. Не было оправданий, она не списывала свою вольность на сонливость или непонимание: проснулась, едва Кассиан в первый раз коснулся ее губ, и ответила потому, что желала этого.

Рядом началась привычная уже словесная баталия Хитаны и Даниса, что немного отвлекало внимание всех вокруг от ее персоны, и Анна осмелилась поднять взгляд, чтобы тут же напороться на насмешливый и довольный взор синих глаз. Улыбка, полная превосходства и вызова сияла на красивом лице принца, и он буквально буравил ее взглядом, словно напоминая о вчерашнем горячем поцелуе и ласках, что позволил себе, а она не воспротивилась его вольности. Но вот Джай задал ей какой-то вопрос, и она с облегчением перевела взгляд на демона, начиная с ним разговор.

Пора было отправлять на занятия, и Анна практически с облегчением покинула столовую с Лео и Хитаной, которая все еще ворчала после перепалки с Данисом.

— Он к тебе не ровно дышит, — хмыкнул Лео, с веселой улыбкой косясь на рыську.

Оборотень лишь пренебрежительно фыркнула на это замечание, даже не задумываясь над ним, кипя от того, как сильно ее выводил из себя этот заносчивый демон. Насколько практически покорным, многое ей позволяющим наедине он был в спальне, настолько же властным, не терпящим компромиссов и попыток верховодить собой он был за ее пределами. Он будто бы показывал ей себя со всех сторон, давая понять, что не все так просто, и то, что между ними происходит за закрытыми дверями спальни делается лишь в угоду ее потребностей, лишь ради нее. Эта мысль сбивала с толку — Хитана не понимала причин такой заботы со стороны Даниса. Их нельзя было назвать друзьями, приятелями — лишь любовные отношения были без сучка и задоринки. В остальное же время они едва могли спокойно общаться, постоянно грызлись и пикировались. Даже на тренировках измывались друг над другом, что с одной стороны стало благом — рыська стала еще более хорошим бойцом, чем была прежде. Но до демона ей было далеко, а потому она оставалась неизменно проигравшей, а для ее натуры это было раздражающим фактором. Зато в постели она отрывалась за все и сразу: Данис был исполосован ее ноготками вдоль и поперек. Царапины не успевали заживать, как появлялись новые. Она мучила его своим телом, пользуясь тем, что он не пытается ею управлять. Она терзала его смелыми ласками, не давая разрядки, наслаждаясь его мучениями. Знала, что уже утром он отыграется на ней за это, словесно или с катаной в руке, но все равно испытывала на прочность его выдержку и терпение. И где-то глубоко в душе, ей нравилось это: именно эти эмоции давали ей отвлекаться и учиться жить по-новому. Они давали ей возможность находить удовлетворение в других вещах, находит интерес в иных направлениях. И проходило время, и все проще рыське становилось чувствовать себя обычным человеком. Она привыкала к себе новой, и все это уже не казалось ей странным или недостаточным.

— Что с Кассианом? — как бы между прочим спросила Хитана, когда они шли в свою аудиторию на урок по заклинаниям, который тоже вел Хасин.

На этих занятиях он не так свирепствовал, но по-прежнему был требователен, к Анне в некоторой степени меньше — как маг она была сильной и способной, на лету все схватывала, а потому причин придираться к ней не имелось. Зато доставалось Лео с его приобретаемой магической силой. Все, что позволяло ему справляться с нагрузками на этих занятиях, так это амулеты-накопители, поскольку его резерв был практически на нуле всегда. Но управлять чужой магией тоже было выматывающе, и слабо выходило. К каким только способам Хасин не прибегал, чтобы разбудить силу джина в кроки полукровки, но до сих пор так и не вышло.

— Почему бы просто не принять тот факт, что Лео уже не получит эту силу? Что все останется так, как есть сейчас? — спросила однажды Анна у беловолосого демона, когда он проводил в ее комнате очередную ночь.

Они оба уже привыкли к тому, что не находятся порознь в это время суток. Иногда Хасин приходил, когда Анна уже спала. Иногда, когда девушка сидела за учебниками. Лежал на кровати и наблюдал, как она учится, порой давай ей подсказки и облегчая тем самым работу, но по большей части не вмешиваясь — девушка прекрасно справлялась сама. Они много разговаривали, так, как было, когда Бастард только забрал ее из дома. И сейчас казалось, что они стали еще ближе друг к другу, хотя казалось, что пределы их отношений уже достигнуты. Но Анна не уставала от Хасина, ей не становилось с ним скучно или неинтересно. Да она могла даже просто смотреть на него, не говоря ни слова, когда он спал рядом, и уже от этого ей было хорошо. Девушка едва ли могла назвать причину того, почему все было так. Сюда примешивались многие факторы: он оберегал ее с детства, защищал и радовал, учил и наставлял, стал для нее единственным другом, всегда был с ней честен и не делал ей больно. Вкупе это и составляло их отношения: нечто большее, чем просто дружба.

— Лео запирает в себе свою силу. Подсознательно не дает ей проснуться, то ли от страха, то ли от неуверенности. И однажды она просто перегорит.

— Но если она не нужна ему, зачем заставлять и принуждать? — не понимала Анна, с укоризной глядя на демона.

— Затем, что у Лео, как и тебя, как у меня, как у многих, есть свой долг. Он — наследник Темных Земель. Его род всегда был защитником народа этой страны. Именно этот род умеет и может стаять во главе этого государства. Ты не хуже меня знаешь, какая это большая ответственность: Темные Земли — единственная преграда на пути многих ужасов и мерзости, что желают захватить наш мир. Пределы — так называют те места в Темных Землях, откуда лезет вся это грязь: монстры, о которых ты даже не слышала никогда, магические твари, отступники и невероятной силы темные маги. Чтобы стоять на пути всего этого, нужна великая сила, не столько даже магическая, сколько духовная. Род Айдо лучше кого-то бы то ни было годиться на роль оплота и защиты. Лео — его наследник, единственный. И как никому другому ему прививали ответственность с самого рождения за свой народ и свой долг перед ним. А он, закутавшись в свою слабость, просто упрямо не желает брать на себя эту ответственность, — раздраженно закончил Хасин, хмуря темные брови.

— Ему тяжело. На него давили и заставляли. И я в чем-то я могу понять его, — пошла на защиту друга Анна. — И ты должен: он так же желает свободы, как желаешь ее ты.

— Я заслужил свою свободу, Анна. И я многое отдал и отдаю, чтобы обрести ее однажды. Но мне просто повезло, что у меня есть такая возможность. Не будь ее — и я принял бы власть, принял бы свой долг и обязанности. Но у твоего друга нет этой возможности, Анна. И вряд ли когда-либо появится.

— Тем, что его заставляют и мучают, ему не помогут. Он лишь еще больше спрячется в себе, — невесело произнесла девушка. — Я все понимаю — про долг и обязанности — и Лео понимает. Но вы не даете дышать ему свободно: сначала его отец, теперь ты.

— Пустой разговор, — хмуро покачал головой Хасин. — Я не отступлю от своего. И рано или поздно добьюсь пробуждения его магии. Ему самому станет проще и легче, когда это произойдет. Просто в своем страхе приблизиться к долгу он не думает об этом.

Все это угнетало Лео — давление окружающих, ведь не только Хасин требовал от него максимум: каждый преподаватель на факультете требовал от каждого своего адепта пределов их возможностей, а полукровка в этом плане едва ли дотягивал до минимума. Ему было трудно учиться, он уставал даже больше, чем подруга. Но не пытался просто опустить руки. Как бы сильно ему не нравилось здесь учиться, он был намерен делать это хорошо насколько, насколько выходило возможным.

— Не в моих принципах опускать руки и ничего не делать вообще. Да, мне не нравится. Но я привыкну и буду делать то, что от меня требуют.

Слыша эти слова, Анна понимала, что Лео не пытается отречься от своего долга или обязанностей перед страной и семьей, понимала, что он прекрасно все понимает и готов принять свой долг. Но тогда что не дает ему окончательно смириться с положением вещей? Что мешает ему дать волю своей силе? Анна не решалась спрашивать, ведь если Лео желал — рассказал бы сам. А еще была догадка, что он и сам не понимает, чего хочет и что не дает ему покоя.

— Что ты имеешь в виду? — спокойно спросила Анна на вопрос Хитаны о Кассиане.

— Ваши переглядки в столовой, — хмыкнула оборотень. — Что он сделал такого, что ты вновь краснеешь, едва только поднимаешь на него взгляд? — хитро протянула рыська, игриво улыбаясь.

— По-моему, нас это не касается, — с намеком произнес Лео, раскладывая учебники и тетради на своем столе, красноречиво покосившись на беспардонную подругу.

— А ты не слушай, — отмахнулась девушка, еще любопытней поглядывая на Анну, которая с улыбкой лишь головой покачала на неуемное любопытство рыськи.

— Я расскажу, когда ты объяснишь, что происходит между тобой и Данисом, — не менее хитро хмыкнула принцесса, с насмешкой посмотрев на насупившуюся и тут ж закипевшую от негодования Хитану.

— А то не видно, — проворчала оборотень, начиная раздраженно вытряхивать из сумки свои вещи.

Лео с Анной с улыбками переглянулись, на том и закончился так и не начавшийся разговор. Тут же прозвенел звонок, и в аудиторию четким шагом вошел Хасин, просматривая какие-то свитки в своих руках с сосредоточенным видом.

— Встать и разойтись к стенам, — тут же отдал приказ демон, положив свиток на свой стол и не отрывая от него бегающего по строчкам взгляда.

Адепты, уже привыкшие к его приказам, быстро выполнили сказанное. Взмах руки преподавателя, и столы и стулья резко оказались сдвинуты к дальней стене. Щелчок пальцев, и по стенам, потолку, окнам и дверям расползлось магическое поле.

— Сегодня у нас практическое занятие. Купол поглощения, — указав на созданный им защитный барьер, пояснил Хасин, отрываясь, наконец, от своего чтива и обводя любопытных студентов коротким взглядом. — На следующее занятие каждый из вас должен будет уметь выставлять его — проверю лично. На следующих нескольких уроках мы будем изучать стихийную магию, купол поможет не выпустить ее за пределы комнаты. Обычно подобные опыты проводятся на улице, но погода не способствует.

И действительно — за окном была снежная буря, первая в этом году. Буквально за ночь все было засыпано снегом, а вьюга даже не собиралась утихать. И даже сегодняшнее утреннее занятие на полигоне было отменено в связи с погодой, что несказанно обрадовало некоторых. И пусть адепты уже привыкли к подобному напряженному расписанию и даже к нещадным тренировкам два раза в день, отдохнуть и расслабиться любили все.

— Всех обладающих стихийной магией прошу выйти вперед на два шага.

Анна и еще несколько адептов шагнули вперед под внимательным взглядом Хасина.

— Перед вами, — начал Бастард, обратившись к тем, кто был за спиной стихийников, — по-своему уникальные маги. Стихийная магия — одна и самых загадочных и необъяснимых явлений в природе. Именно поэтому подобные одаренные люди предпочитают учиться в специализированных заведениях, где их дар изучается в деталях, в мельчайших подробностях, развивается по максимуму и порой преобразовывается в нечто удивительное и особенное. Свою стихию можно развить и изучить самостоятельно, со временем и на практике, нужно лишь желание и возможность. Здесь в Академии изучение не самое глубокое, я бы даже сказал поверхностное, но этого вполне достаточно, чтобы дать стихийникам возможность применять свой дар в боевой магии. Сейчас прошу продемонстрировать каждого из вас, — он обратился к вышедшим вперед адептам, — вашу стихию. Надеюсь, все умеют контролировать свой дар?

Адепты кивнули, и первый юноша, высокий тонкий эльф выпустил на волю ветер, который теплой волной прошелся по классу легким вихрем, взметнув тонкие занавески на окнах и обдав лица студентов, потрепав слегка их волосы и одежду. С той же легкостью, с которой выпустил, эльф и укротил стихию воздуха, словно сжав ее в ладонях.

— Заметьте, что у многих стихийников именно ладони — центр концентрации силы. Очень редкое исключение, когда эта магия идет от всего тела полностью. Адептка Верлиан, продемонстрируйте.

Анна кивнула и немного отошла от остальных студентов, чтобы ненароком не задеть их. Пламя взметнулось будто вокруг нее большим костром, но присмотревшись, каждый увидел, что она и есть это пламя: словно сквозь одежду выходил огонь, словно из каждой поры взметался маленький огонек, делая принцессу одним сплошным факелом, даже волосы словно были огнем, сменив пшеничный оттенок на огненный. Но была у Анны одна проблема.

— Адептка Верлиан, — недовольно взмахнул рукой Хасин, когда запахло паленой тканью, гася ее пламя, — я думал, вы уже научились контролировать свою стихию до той степени, чтобы не испепелять на себе одежду?

— У меня еже получается лучше, — проворчала Анна, с сожалением глядя на подпаленное платье внизу и дымящиеся подошвы сапожек.

— В следующий раз я позволю вашему огню оставить вас обнаженной, — язвительно проговорил Хасин, проходя мимо нее.

Анна бросила на него хмурый и злой взгляд, но, сжав губы, промолчала.

Занятие шло своим чередом. Каждый из стихийников продемонстрировал свой дар. И именно с ними планировалась большая часть работы на последующих уроках, чтобы они научились вплетать свою магию в боевые заклинания.

— Всем прочим наблюдать и запоминать, слушать и мотать на ус: слабые-сильные стороны той или иной стихии, умение преобразовывать ее, возможности погасить или направлять. И через несколько занятий я устрою для всех вас практическое занятие: по моему приглашению сюда прибудут лучшие адепты Академии Стихийной Магии, чтобы вы смогли испробовать все, чему научитесь на этих занятиях. Так же советую не пренебрегать дополнительным изучением материала: по большей части от вашей любознательности будет зависеть, как много вы сможете узнать.

— А что насчет вас, магистр Амана? — полюбопытствовал кто-то из адептов. — Вы имеете стихийную магию?

— Во-первых, демоны в принципе очень редко оказываются обладателями стихийной магии. Родовая магия, что пробуждается в нашей крови в детстве, обладает частичкой каждой из стихий. Очень редко преобладает что-то одно. К тому же я — некромант. Стихии — это жизнь. Смерть — ее полная противоположность. Вы не встретите ни одного некроманта или темного мага, способного совладать со стихией. Простецкие заклинания само собой не в счет — это не считается стихийной магией. Именно поэтому подобная магия — самая лучшая сила против темных тварей, в особенности огонь: они не в силах бороться с ней и противостоять ей. К сожалению, стихия огня сама по себе — редкое явление. Во всей нашей Академии лишь два таких стихийника — адептка Верлиан одна из них. На сегодня все.

* * *

— Ты уже была на академическом кладбище? — полюбопытствовал Кассиан, с улыбкой глядя, как нетерпеливо и любопытно девушка посматривает вперед на большие ворота вдалеке, ограждающие погост от сада.

— Нет. Ринар посоветовал вообще там не появляться, если у меня слабый желудок, — хмыкнула Анна. — Но любопытно. Ни разу не видела неподчиненную нежить, не видела, как ее призывают и управляют в бою.

— Зрелище действительно не из самых приятных.

— Как мне тактично намекнули, к трупам стоит привыкать, — иронично ухмыльнулась девушка.

— В следующем семестре начнется анималогия, и в очень редких случаях вам будут доставлять живых тварей, — подтвердил Кассиан. — Но целителям в этом плане даже еще хуже — после вас они будут разделывать эти трупы, изучая их и добывая материалы для своих экспериментов. О том, что с остатками делают темные маги, я вообще молчу, — хмыкнул демон, глядя, как скривилось красивое личико девушки.

— Тебе не сложно учиться практически на двух факультетах? — сменила тему Анна.

— Многое мне знакомо, я лишь углубляю свои знания, — пожал плечами Кассиан. — Академия — третье учебное заведение, которое я заканчиваю, поэтому учеба здесь не доставляет мне трудностей.

— Где еще ты учился? — с интересом спросила принцесса, глядя на красивый профиль идущего рядом синеглазого демона.

— Школа Высшей Магии при императорском дворе — туда я поступил, едва мне исполнилось тринадцать. Обучение там было самым впечатляющим и разнообразным. Здесь, в Академии, все целенаправленно, углубленно и строго. Там нас учили волшебству, искусству в его магических проявлениях, и я говорю не об искусстве смерти или боевом. Нас учили создавать живые артефакты, учили создавать жизнь. Обучали чарам и иллюзиям, вещам, которые были просто красивыми и уникальными. Это походило скорее на игру, — с улыбкой вспоминал Кассиан. — Именно там я создал свой единственный подарок для тебя — живой сад.

— Я скучаю по нему. Это был мой собственный мир, свой волшебный уголок, где было тепло, уютно и пахло цветами круглый год, — с грустной улыбкой произнесла Анна. — Но боюсь, что его вырубили, едва я покинула дворец, — с горечью добавила она.

— Не жалей о том, что в прошлом.

— Я не жалею, — со вздохом ответила Анна. — Не о чем, — невесело хмыкнула она. — Ведь в прошлом не было ничего хорошего: семья, что не любила меня, даже больше — ненавидела и презирала; люди вокруг, которые сначала кривили лица при моем приближении, а после опасливо шарахались, едва я поднимала на них взгляд; даже слуги стороной обходили меня, боясь, что мое проклятие перейдет на них.

— Проклятие? — не понял Кассиан.

— Проклятый ребенок — так меня называли с рождения. За то, что появившись на свет, я оказалась повязанной самыми крепкими узами с демонами. Я была проклятием своей семьи, потому что была той, что свяжет их с ненавистными врагами.

— Ты была ребенком. Не ты подписывала соглашение о мире.

— На ком-то ведь нужно было срывать злость за свою слабость и поражение, за свои громкие слова, которыми юный принц однажды заставил подавиться, да еще и оказаться у него в долгу.

— Это было так давно, — чуть усмехнулся Кассиан, качая головой. — Я не желал ничего подобного. Лишь пошел на уступки.

— Тогда ты тоже был юн, и не понимал, что это слабость.

— Верно, — кивнул задумчиво демон. — Я лишь желал быть благородным. Этому меня учил брат, говоря о тебе — благородству, уважению и пониманию. Едва я узнал, кого отец прочил мне в невесты, возмутился до бешенства, — рассмеялся принц. — Война лишь недавно закончилась. Мой народ страдал от людей больше, чем от кого-либо еще. Ненависть к вам стала практически культом. И глядя на чувства отца к вашей расе, я желал подражать им. Но даже он сквозь зубы и гнев в глазах подтверждал слова Хасина о том, что ты — исключение и достойна иного отношения. Лишь позже я понял почему — твоя жизнь и без того не сахар, тебя практически продали мне за мир, и я, как твой супруг, буду обязан дать тебе иное отношение. Никто не говорил о любви и почитании. Уважение — это мне вдалбливалось в голову братом, как синоним к твоему имени. И как только я уяснил это, мы прекратили говорить о тебе — я не желал слышать о своей невесте-ребенке. Я рос, учился, и меня едва ли волновало мое столь отдаленное будущее.

Анна с улыбкой слушала рассказ принца. Ей не было обидно или что-то в этом роде — она прекрасно понимала, что Кассиан с ней честен. И потом — какая разница, что было в прошлом? Он сам так сказал.

— А ты? — посмотрел на девушку демон. — Я не думал, что ты столь лояльна к моей расе.

— Представитель именно расы демонов стал мне настоящей семьей. Как еще я могла относиться к подобным тебе? — усмехнулась Анна. — Люди, собственные родители были теми, кого я могла бы ненавидеть всем сердцем, если бы умела. Но Хасин научил меня не тратить силы, чувства и эмоции на это — в отношении кого бы то ни было. Никакие внушения не действовали на меня и мое отношение к демонам — я растила в себе непредвзятость ко всему и всем, не только к демонам. Я понимала, что едва ли получу в ответ хотя бы маску равнодушия к моей персоне в твоем доме. Хасин не единожды предупредил, что не стоит рассчитывать на это — никто не ждет меня в империи. Для всех я — кость в горле, даже для тех, кто меня, возможно, и не встретит никогда в своей жизни. Но для вашей империи я тот же позор, что и для своего королевства. И не твоего отца обвинят в том, что он заключил союз между Халлоном и Дарнасом посредством нашего с тобой брака. А меня — коварную, ничтожную и недостойную их принца.

Кассиану нечего было сказать на это. И он не мог сейчас пообещать ей обратного, но почему-то верил, что она сама добьется особого к себе отношения: ее нрав, доброе сердце и свет внутри помогут ей во всем и всегда, стоит лишь захотеть.

— Ты упомянул два учебных заведения, — вернулась к предыдущей теме Анна.

— Я — будущий правитель своей империи. Политика — тоже искусство, куда более изощренное, глубокое и сложное, нежели магия. Многому я учился у отца, у брата — глядя, как они правят, плетут интриги и заключают союзы. Но это практика. И этого мало. Куда больше нужна теория. Ей я и обучался в Академии Высших. Уроки истории позволяют узнать и понять куда больше, учат смотреть вдаль. История дипломатии — ничто не научит большим играм на политическом поприще лучше. Там учили лгать, красиво говорить: обороты речи, тон голоса, психология, манипуляция посредством любой мелочи — ты даже не представляешь насколько глубоко и тонко это искусство, — с усмешкой говорил Кассиан, хитро глядя на нее.

— Я так понимаю, что и на мне ты отрабатываешь эти приемы?

— Иногда, — со смехом признался демон. — Ты удивительно невинна и наивна, и играть с тобой, узнавать тебя по паре фраз — сущий пустяк. Тебе нужно научиться закрывать себя от подобных мне, иначе, для каждого второго ты будешь открытой книгой.

— Хасин часто говорит об этом, — хмыкнула Анна.

— Он прав, — пожал плечами Кассиан. — Ты принцесса знатного правящего рода. Это — политика — должно было стать твоей стихией.

— У меня пятеро братьев, — усмехнулась Анна. — Едва ли мои родители считали необходимым давать своим дочерям подобные уроки и воспитание. У Адринна уже двое сыновей — следующее поколение правителей. А насчет твоего государства — едва ли я придусь там к месту, не говоря уже о том, чтобы принимать участие в правлении.

— История не единожды возводила на престол самых непредсказуемых правителей: женщин, детей, последних из возможных претендентов. И вполне вероятно, еще до того, как стать императрицей, ты возглавишь и свою страну.

Анна лишь рассмеялась на это предположение Кассиана, произнесенное с улыбкой и легкостью.

— Едва ли я когда-нибудь еще вернусь домой, — со вздохом покачала головой девушка.

— А ты хотела бы? — внимательно глядя на нее, спросил юноша.

— Не знаю, — честно ответила Анна. — Меня никто там не ждет. Но моя семья — я люблю их, как бы ужасно они ни относились ко мне. Я скучаю по отцу, с которым едва общалась. Скучаю по матери, которая практически не смотрела на меня никогда, а если и делала это, то лишь с упреком. И даже моя сестра, — со вздохом произнесла девушка. — Мы близнецы, и эта связь всегда будет давать о себе знать. Она ужасно поступила со мной, предала меня, едва ли считала меня близким человеком. Но она — часть меня, пусть для нее это и ничего не значит. И порой я ловлю себя на мысли, что хотела бы увидеть их всех. Но это где-то глубоко внутри меня, очень глубоко, — со смехом добавила Анна. — Я получила, что желала — я свободна, я делаю, что мне нравится. И я просто живу, не слыша за спиной фразы «проклятое дитя».

Анна говорила с легкостью, не грустью и тоской. Она не сожалела и не страдала по тому, как жила прежде. Она смотрела вперед, не вспоминая то, что осталось позади. Она не травила себя мстительностью и плохими воспоминаниями, не хранила в памяти мерзкие вещи, копя в себе гнев и обиду. Она наслаждалась каждым днем, она не думала о своей судьбе, и это делало ее счастливой. И этот особый блеск в глазах делал ее еще очаровательней.

— Мы пришли, — толкая массивные двери, произнес Кассиан, отходя в сторону и открывая перед Анной вид на древнее кладбище.

Это место было так же поднято из-под земли вместе с остальной Академией и Первым Свободным Городом. А потому необратимые разрушения оставили свой след на древних могилах и захоронениях: проржавевшее железокованых надгробий, сыпавшийся камень и трухлявое дерево. Земля была черной, как смоль там, где не лежал снег, здесь не росло и травинки, лишь могилы создавали всю картину. В центре стоял большой склеп так же носивший на себе следы времени.

— Сколько лет этому месту? — медленно прохаживаясь по кладбищу и пытаясь прочесть хоть одну стершуюся надпись на надгробиях, спросила Анна.

— Очень много, — тоже оглядываясь по сторонам, ответил Кассиан. — Половина этих могил давно пусты — истлели даже кости. Но Академия позволила некромантам привезти сюда своих умертвий, поэтому здесь сейчас почти живенько, — хмыкнул Кассиан.

— Они не опасны? — с тревогой глядя по сторонам, но вокруг не было ни души, ни шороха, спросила принцесса.

— Нет. Они спят, пока хозяева не призовут их. И почти вся нежить здесь подчинена. А та, что нет, еще не поднята и не представляет угрозы — они просто трупы.

— Их можно поднять, но не подчинить?

— Конечно. Нежить подчиняется уже после пробуждения. Особые заклинания и артефакты управления — без этого перед тобой будет лишь живой труп, который моментально набросится на тебя в желании полакомиться.

— Это необходимо им — питаться?

— Нет. Это скорее рефлекс — уничтожить непосредственную угрозу их жизни. Они мертвы, но не знают об этом. У них не осталось разума, и существуют они лишь на примитивных инстинктах: есть, защищаться.

— Это все так странно, — рассеянно произнесла Анна, медленно шагая между могил.

— Некромантия тоже искусство. И его тоже нужно понимать.

— Кто здесь похоронен? — с любопытством спросила девушка, когда они подошли к древнему склепу.

Он был большим, просто огромным. Каменный, с росписью ушедших в небытие языков.

— Дракон. Один из тех, кто основал этот город и Академию. Предок Ринара, если так можно сказать. Склеп закрыт для адептов, это скорее памятник. Никто еще не был внутри с тех пор, как возродили Академию.

— Он в истинном обличии? — догадалась Анна, оценив размеры.

— Да. У некромантов есть ритуал или традиция, — с улыбкой начал рассказывать Кассиан. — Каждый год, в определенный день они пытаются пробудить дракона.

— Я так понимаю, ни у кого еще не вышло? — хмыкнула девушка.

— Они не теряют надежду, — рассмеялся принц. — Чтобы управлять таким большим и сильным существом, нужна очень большая сила, как для его пробуждения, так и для подчинения. Ритуал похож на тот, которым призывают обычную нежить: нужна кровь и заклинание. Но кровь обязательно девственницы, и заклинание более мощное. Но это скорее просто пафосный бред, нежели реальная возможность добиться своего. Просто красивое действо, и только.

— Ты тоже пытался? — улыбнулась Анна, посмотрев на принца.

— Еще нет. Но в этом году моя очередь, — рассмеялся Кассиан.

— Ты же сам сказал, что это пафосный бред, — усмехнулась девушка.

— Мне нравится идея и ее воплощение, — пожал плечами демон, с усмешкой на губах, так похожей на братскую. — Осталось лишь найти девственницу.

И его красноречивый и смеющийся взгляд вперился в Анну. Девушка покраснела и опустила глаза под тихий смех принца.

— Почему именно девственница? — пытаясь побороть смущение от вызывающего взгляда юноши, спросила Анна.

— Не знаю, — пожал плечами демон. — Возможно, лишь чтобы сделать ритуал еще более пафосным.

— И как он проходит? — полюбопытствовала принцесса.

— Алтарь, девственница, кровь, круг заклинателей.

— Звучит устрашающе, — осторожно заметила девушка, покосившись на все так же сверлящего ее насмешливым и задорным взглядом принца.

— Ты боишься? — хмыкнул Кассиан.

— То есть, ты серьезно зовешь меня на роль жертвы? — удивленно воскликнула Анна.

— Почему нет? Тем более что твоим «палачом» буду лично я, — как нечто интимное предложил демон, глядя на нее пристально и завораживающе.

— И как все это будет происходить?

— Эта тайна станет тебе известна, лишь если ты примешь непосредственное участие.

— Действительно пафосный бред, — фыркнула принцесса под смех Кассиана.

— Соглашайся. Тебе понравится, — искушающе протянул юноша, с хитрой улыбкой на губах.

— Почему-то мне кажется, что тебе понравится больше, — подозрительно прищурилась девушка, глядя на ухмыляющегося принца.

— Ты, на алтаре, обнаженная, доступная — мне определенно это нравится.

Кассиан тут же рассмеялся над покрасневшим личиком и шокированным видом Анны.

— Не смешно, Ваше Высочество! — чопорно, будто надеясь этим вернуть все приличия, произнесла Анна, хмуря брови, но все еще нещадно краснея.

— Я не постесняюсь даже мертвых, — хмыкнул Кассиан, ловко опутывая Анну своими руками и привлекая ее к себе, запрокидывая личико и склоняясь к ее губам.

— Это было не приглашение, — уперлась ладошками ему в грудь принцесса, но тело волнительно затрепетало вопреки разуму от запретной близости демона.

— Я понял, — хмыкнул Кассиан, мягко заправляя за ушко прядь пшеничных волос. — Но я хочу твои губы — слишком давно я к ним не прикасался.

И тем волнительней был для Анны этот поцелуй — уже почти долгожданный. Кассиан целовал нежно и осторожно, чуть касаясь кончиком языка ее губ, обводя их контуры и игриво раскрывая их едва-едва, чтобы только раззадорить. Поцелуи принца тоже были своего рода искусством. Иначе откуда каждый раз такая разная гамма эмоций и ощущений? Откуда столько новых и непонятных чувств, что захватывают тело и разум, не давая думать или соображать хоть сколько-то? Анна отвечала, как только умела, робко раскрывая губы и подаваясь навстречу. Руками она держалась за полы плаща принца, в то время как его ладони жадно и нетерпеливо сжимали ее тело под ним, скользя по спине, а после опускаясь на бедра в собственническом и откровенном жесте, который заставил девушку затрепетать еще больше.

Никогда и ничего подобного Анна не ощущала и не желала, когда была влюблена в Акира. И порой эти мысли заставляли ее полагать, что она ошиблась в своем определении любви к лорду Амайя. И вероятней всего, она просто приняла желаемое за действительное. Он был обходителен и вежлив, проявлял к ней интерес. И она, живущая в вечном отчуждении и одиночестве, просто оказалась под воздействием новых обстоятельств. Она приняла свою признательность за внимание к ней за любовь. И ей хотелось этой любви, хотелось любить самой. Она любила саму мысль о любви. А потому и вышло так глупо — поверить, а не почувствовать, эту самую любовь.

И все же отголоски той боли все еще были при ней. Того разочарования, что накрыло ее с ног до головы и бросило в омут отчаяния, когда она оказалась отвергнутой. Именно эта боль не давала ей полностью и полноценно доверить свое сердце принцу. Она чувствовала, что настоящая любовь уже на пороге, нужно лишь открыть для нее дверь. Кассиан был интересен ей, и даже больше. Но она боялась сделать этот последний шаг и снова раскрыть свою душу. Однако отрицать то, что помимо эмоций он будил в ней и новые желания, она не могла. Ее тело странно и непонятно реагировало на его прикосновения, поцелуи и порой даже просто взгляды. Она не понимала и половины того, что происходит с ней. Нет, она прекрасно знала — спасибо Хитане — о многом в отношениях противоположных полов. Но все это была лишь теория. Практика же заставляла все понимание вылетать из головы и лишь окунаться в ощущения, которые показывали ей новые возможности собственного тела.

Вот и сейчас, поцелуй принца заставлял всю ее томно дрожать, а голова не работала вообще. Лишь горячие губы имели значение, которые со все большим напором скользили по ее собственным. Поцелуй был далек от невинного и легкого, но что странно — нисколько не пугал Анну. Впервые демон позволял себе подобную страсть, впервые пошел дальше, чем собирался, боясь испугать свою невинную невесту. Но не воспользоваться таким шансом и не подтолкнуть ее к тому, чего он хотел, он не мог.

Тонкие пальцы одной руки скользнули вперед со спины на живот и вверх, вскользь огладив упругую грудь девушки, что заставило ее буквально задохнуться — то ли от неловкости, то ли от того, как это было смело и, что удивительно, очень приятно. Но это было лишь начало: ловко и умело Кассиан принялся за маленькие пуговицы на платье девушки, которые были застегнуты все до единой под самое горло. И далеко не сразу Анна поняла, что он делает — его губы все жарче и настойчивее терзали ее рот, заставляя разум туманиться все сильней. И лишь когда холодный воздух коснулся обнаженных ключиц и проник под тонкую сорочку, принцесса поняла, что именно делает демон. Но как возразить, когда губы не отпускают ни на миг? Как возразить, когда странное удовольствие волнами расходится от тех мест, где голой кожи касались подушечки мужских пальцев? Потянув за завязки на нижней рубашке, принц наконец-то оторвался от губ Анны.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, тяжело дыша и не в силах даже сказать «нет» его действиям — он будто гипнотизировал ее своими бесконечно синими глазами, в которых горел странный огонь. Его дыхание было таким же прерывистым, как ее. Его губы такими же влажными. Но взгляд куда осознанней — он знал, что делает и чего хочет. Ленты выскользнули из его пальцев, которыми он тут же обвел края рубашки, ненавязчиво спуская их ниже, касаясь округлости груди в самом верху.

— Не надо, — едва слышно выдохнула Анна, млея под этими слишком интимными прикосновениями.

— Почему? — чуть склонив голову в бок, хрипло прошептал Кассиан, снова наклоняясь к ее лицу и игриво касаясь губами ее губ, не прекращая водить пальцами на самом краю рубашки, скользя под нее на сантиметр-другой. — Тебе не нравится?

— Это…не…правильно, — смогла выдавить из себя девушка, запрокидывая голову, давая доступ его губам, которые покрывали шею горячими поцелуями.

— Но тебе же нравится, — соблазняюще шептал Кассиан, лаская губами и языком маленькое ушко.

Одна его рука крепко прижимала Анну к своему телу, сжимаясь на тонкой талии, а другая продолжала свои ласки, которые грозили стать слишком откровенными — оставалась лишь пара сантиметров до окончательной непристойности.

— Кассиан, прошу, — выдохнула Анна, скорее умоляюще, нежели со страхом.

Она боялась того, что будил в ней демон сейчас. Пугалась тех ощущений, что рождались в теле. Не понимала их и, пожалуй, еще не готова была к этому. Слишком юна, слишком невинна и наивна. Но при этом происходящее завораживало и сводило потихоньку с ума. Однако воспитание, манеры и стыд как никогда прежде вопили в голос. И девушка просто не могла все это игнорировать. Сейчас, если она поддастся, потом не простит себе подобного поведения. Будет стыдиться его и не пожелает вспоминать. А не этого она желала от отношений с Кассианом, не стыда. Она хотела иного: чистого, светлого, не оскверненного чувства, не запятнанного банальной страстью. Всему этому однажды придет время, но прежде ей нужно получить любовь. Прежде ей нужно увериться в том, что ее доверия достойны. Сейчас ей просто нужно время.

И Кассиан знал это. Понимал ее желания как никто другой. И бессовестно играл на них. Он получал настоящее удовольствие от происходящего, но в первую очередь преследовал определенную цель.

— Выбирай, — продолжал искушающе шептать принц, — либо я получу твою кровь на алтаре. Либо твою девственность прямо сейчас.

Его губы не давали здраво думать, мысли путались от того, как горячее дыхание контрастировало с холодным воздухом, когда темноволосая голова склонилась над воротом рубашки, который уже едва прикрывал самое сокровенное. И ей нравилось происходящее, до безумия нравилось, как бы стыдно ни было это признавать. И не страх большего заставлял ее держаться за остатки здравомыслия, а ее нрав и характер, ее душа и принципы, которые были ее неотъемлемой частью, и которыми она еще не научилась пренебрегать, игнорировать или использовать не по назначению. Однажды наступит время, и она потеряет это, вырастет из своей чистоты. Сменятся приоритеты, и границы морали станут шире. Но а пока она еще слишком молода, чтобы становится такой. Сейчас она просто хочет жить в свое удовольствие, получая от жизни наслаждение и удовлетворение. Всему свое время, и в погоне за минутной страстью Анна не желала терять что-то другое.

— Кровь, — едва уже соображая, выдохнула девушка, и Кассиан тут же прекратил свои манипуляции, довольно усмехнувшись.

С той же проворностью, с которой разоблачали, его пальцы стянули тесемки нижней рубашки и застегнули пуговицы форменного платья, пока Анна окончательно приходила в себя от тех головокружительных ощущений, что дарил ей принц.

— Я всегда получаю то, что хочу, — без бахвальства заметил Кассиан, с нежностью и заботой запахивая на Анне плащ, скрывая ее от порывов ветра, который поднялся внезапно над тихим погостом.

— Методы у вас странные, Ваше Высочество, — проворчала девушка, не глядя на него, буквально избегая взгляда его хитрых глаз.

— Пока ты видела самые невинные из них, — хмыкнул юноша, беря ее за руку и возвращаясь к воротам.

— Боюсь предположить, что же будет дальше, — буркнула себе под нос принцесса.

Она все еще приходила в себя, все еще пыталась привести в норму хотя бы дыхание. И старалась не думать пока о том, что только что произошло, и на что она согласилась в дальнейшем — она подумает об этом после, когда никто не будет видеть ее алых щек и прикушенных губ, а еще сверкающих глаз и волнительных вышагиваний по комнате, когда она станет вспоминать каждую проведенную с принцем минуту, свои новые ощущения, и раздумывать над тем, как же все это притягивает и одновременно вызывает стыд.

— Знаешь, что учит меня добиваться результатов? Буквально с детства.

— Что же?

Анна с радостью поддерживала этот непринужденный разговор, не желая, чтобы принц сосредоточился на том, что только что случилось. Она бы не вынесла сейчас его хитрых и довольных взглядов, а еще намеков на то, что ничего против ее воли он не сделал.

— Власть.

— Ты почти с наслаждением произносишь это слово, — не могла не подметить Анна.

— Ты просто еще не знаешь, что это такое, — мягко усмехнулся Кассиан. — Ничто так не пьяник, как власть. Она лучше любого вина, лучше просто силы — она лишь составляющая власти. Попробовав однажды, уже трудно остановится.

— Твой брат так не считает.

— Хасин, — с улыбкой задумчиво произнес Кассиан. — Я часто думаю, что он не от мира сего, — с усмешкой произнес юноша. — Он мог бы иметь все, что только пожелает. Но отказался практически от всего. Отец готов был отдать ему свой трон. Я всегда готов был уступить ему свое законное место, — удивляя Анну своими словами, говорил демон. — А он лишь презрительно фыркал и кривился. Все, что его прельщает — за порогом. Он уже давно бы исчез из нашего с отцом поля зрения, если бы не был сначала моим Хранителем, а после его бы не держало стребованное мною обещание не оставлять меня до окончания учебы.

— Ни один их моих братьев никогда не отзывался о другом с такой теплотой и любовью, с которой вы с Хасином говорите друг о друге.

— Это скорее исключение, чем правило, — подтвердил Кассиан слова Анны. — В подобных нашей семьях всегда живет соперничество: за внимание родителей, за привилегии, возможности, статус и многое другое. Каждый старается добиться больших успехов, каждый ставит в приоритете свои собственные амбиции. Я думаю, что у нас все иначе потому, что мой брат изначально не желал быть мне соперником. Я стал смыслом его жизни. Он заботился обо мне, учил меня и растил. По большей части именно он был рядом, пока я рос. И это не забывается, это ценится и не променяется никогда и ни на что. Хасин учил меня быть императором для страны, которая могла быть его. И очень часто я ловил себя на мысли, что находись я на его месте, едва ли отказался бы от того, что мне предлагали.

— Твоя страсть — власть. Его — свобода. Вы просто разные, — пожала плечами принцесса.

— Видимо, так и есть, — произнес задумчиво принц.

* * *

— Ты знаешь, какой обряд проводят некроманты здесь, в Академии? — рассеяно взъерошивая волосы Хасина, который уложил голову к ней на колени, спросила Анна.

В другой ее руке была книга, которую она с увлечением читала, сидя на кровати, опираясь спиной о изголовье. Точнее, с увлечением делая вид, что увлечена: она тщательно подбирала слова, чтобы задать вопрос демону, и чтобы тон голоса казался отстраненным, а не любопытным.

— Кассиан выбрал для себя жертву? — не открывая глаз, усмехнулся Бастард под сокрушенный выдох Анны.

— Тебя вообще невозможно обмануть или обыграть? — досадливо проворчала принцесса под смех Хасина, откидывая в сторону нудный учебник.

— Тебе — нет, — хмыкнул беловолосый демон, раскрывая, наконец, глаза, и со смехом в них глядя на нее снизу вверх. — Просто спроси прямо, что тебя интересует — я ведь всегда был с тобой откровенен, даже там где не стоило бы, — усмехнулся Хасин.

— Все действительно так…интимно и откровенно, как намекал Кассиан? — с волнением спросила Анна.

— Смотря, насколько далеко решит зайти «палач», — вновь прикрывая глаза, ответил молодой мужчина. — Раньше подобные обряды проводились темными магами, когда они желали пробудить особую силу. То, что сейчас изображают адепты Академии — лишь подобие истинного ритуала. Всего лишь красивое представление и традиция. Но просто так призвать дракона не выходило еще ни у кого и никогда, и использоваться простое заклинание призыва слишком просто. Нужны эффекты, нужна особая атмосфера.

— Они же не верят в это, — скептически фыркнула Анна.

— Конечно, нет, — усмехнулся Хасин. — Обряд — полная чушь. Но почему бы не вообразить, что все серьезно? Это просто специфическая традиция на факультете некромантов. Во многих учебных заведениях есть свои подобные мероприятия, некое действо, присущее именно тому или иному месту или учебному заведению.

— И как далеко может зайти «палач»? — спросила вкрадчиво Анна, сомневаясь, что желает знать ответ.

— В первоначальном ритуале на алтарь проливалась кровь девственницы, вся до капли. И сама ее невинность так же была необходимым ингредиентом для заклинания.

— И как часто адепты приближаются к оригиналу? — все больше впадая в нервоз, протянула Анна.

Хасин не мог не улыбнуться ее потерянному и шокированному виду.

— Кассиан не переступит допустимую для тебя грань.

— Мои грани очень узки. А его — слишком широки. И боюсь, что даже золотая середина будет для меня неподобающей, — проворчала принцесса, вновь хватаясь за учебник и скрывая за ним алеющие щеки.

Хасин поднялся с ее колен и повернулся к ней лицом, отбирая книгу и заглядывая в голубые глаза.

— И как же Кассиан заставил тебя согласиться? — с любопытством и хитростью в смеющихся глазах, спросил беловолосый коварный демон.

Но окончательно покрывшейся краской стыда Анне даже отвечать не пришлось. Хасин лишь рассмеялся над ее реакцией на свой вопрос.

— Я ведь предупреждал, что ты не устоишь перед ним, — мягко и нежно произнес Бастард.

И Анна была слишком занята своими мелькающими перед глазами красочными воспоминаниями, чтобы заметить грусть с тоской и болью в этих словах.

Хасин знал, что так будет. И знал, как больно ему будет осознавать и принимать происходящее. Но что он может сделать и что может изменить? Ничего. И он не желал расстраивать Анну или брата своими личными переживаниями, а значит, ему предстоит играть эту роль дальше — заботливого друга и преданного брата. Держать в себе свои истинные чувства: ревность, раздражение, боль и даже гнев. Хасин злился, и понимал, как глупа и беспочвенна его злость. Разве он не знал изначально, что Анна привлечет принца, и не сможет перед ним устоять? Разве он не знал, каким может быть его брат в достижении своих целей? Разве не знал, какими методами он действует, в стремлении получить желаемое? Разве не к этому призывал Анну — поддаться очарованию жениха и не мучить себя сопротивлением Судьбе?

И сейчас он видел перед собой результат. Брат, которого он с момента рождения его невесты призывал к тому, чтобы смириться с мыслью о самом ее существовании и закрыть глаза на тот факт, что она человек. Которого учил не ненавидеть и не презирать из всего рода людского лишь ее — свою невесту. Брат, которого он научил уважению к своей нареченной и привил ему стремление сделать ее жизнь счастливой и спокойной насколько это возможно. И Анна, которую всю ее сознательную жизнь вел к смирению и покорности Судьбе. Которую полюбил всем сердцем, но настойчиво толкал в объятья другого, поскольку знал, что она не его. Не может быть его по определению!

Он сам добился того, что происходило. Сам толкал их друг к другу. И даже знай заранее, что полюбит эту девушку, поступил бы так же. Потому что у него не было выбора. Все, на что он положил последние двадцать восемь лет своей жизни — сделать своего брата достойным правителем, сильным императором. Это было условием его собственной потребности — обрести свободу. Он не был рабом, но задыхался в императорском дворце. Он не был пленником, но не мог просто уйти. Он не был наследником, но обязанности, что возложил на него отец однажды, превосходили даже его собственные. С самого детства проклинаемый каждым встречным на своем пути, все чего он желал — не быть Бастардом. Он рос в ненависти и отчуждении, и тем, в которых росла Анна, было очень далеко до тех, что переносил и терпел Хасин. Анна плакала ночами от обид и боли, а он не мог, потому что знал, что эту слабость ему не простят никогда. Он не желал разочаровывать отца, который любил его за всех прочих вместе взятых. Алиман никогда не заступался за него, никогда не пытался оградить его от всего, что лилось на маленького мальчика со всех сторон. Он просто дал ему возможность отомстить однажды всем тем, кто превратил его жизнь в ад. И в какой-то степени Бастард был благодарен отцу за это — невмешательство и возможности. Именно такая жизнь сделала Хасина тем, кем он был горд быть. Не хватало лишь одного — свободы.

И сейчас это понятие стало еще более ценным, в свете того, как сильно он желал находиться подальше от двух самых любимых людей, для которых был третьим лишним. Пока он мог терпеть эту боль, глядя, как Анна сближается и влюбляется в своего принца, а он искренне привязывается к ней. И пусть еще не любит, Хасин не сомневался, что и сердце брата однажды будет порабощено прекрасной человечкой.

Но что будет потом, когда они станут супругами? Каково ему будет наблюдать за их счастьем со стороны и уже не иметь права вот так запросто приходить в покои своей Амани и читать ей сказки?! Что будет с ним, когда она станет носить под сердцем ребенка своего мужа?! Когда будет любить его всем своим чистым и светлым сердцем? Когда уже не останется места для него, Хасина?!

Бастард боялся даже представить, что ему доведется стать свидетелем всего этого. Большей, чем уже есть, боли он не выдержит. А точнее, не пожелает терпеть. Довольно. За все, что есть в его жизни, плата — боль. И он готов отказаться от всего, лишь бы прекратить страдать.

— Я не понимаю того, что он вызывает во мне, — со вздохом произнесла Анна, просительно взглянув на Хасина.

— Ты выросла, Анна. Вот и весь ответ. Ты уже не девочка — ты становишься женщиной. А это совершенно другие чувства, эмоции и ощущения. Кассиан пробуждает в тебе все это. А для тебя это ново, слишком остро и пока еще неприемлемо. Но не стоит бояться, — мягко говорил беловолосый демон, прекрасно понимая, что волнует юную девушку.

— Это любовь? — тихо прошептала Анна, глядя на него с непонятным выражением в глазах — то ли страх, то ли ожидание.

— Пока еще нет, — покачал головой Хасин. — Всего лишь желание.

— Желание чего?

— Большего, Анна, — хмыкнул демон. — Твое тело, ведь ты иначе чувствуешь себя, когда Кассиан прикасается к тебе?

Анна несмело, но честно кивнула.

— Что ты ощущаешь?

Хасин спрашивал, и терзался болью от понимания того, о чем они говорят. Это было трудно — наблюдать со стороны, а не давать самому: первые уроки поцелуев и ласк, первая страсть и восторг от близости. Ему никогда не познать этого. И с каким-то садистским чувством, что должно было напоминать ему о том, что Анна не его, он говорил сейчас на эту тему. Он словно старался убеждать себя не сорваться, не предать брата и не забрать то, что предназначено ему Судьбой. Эта боль должна была контролировать его собственные желания и потребности, которые горели в крови с каждым днем все сильней.

Приходя каждую ночь в покои Анны, он осознанно мучил себя: смотрел на нее, любовался ее красотой, держал ее в объятьях, пока она безмятежно спала на его плече или груди, прижимаясь всем телом и не понимая, как подобная близость влияет на демона. А Хасин сходил с ума. И порой казалось, что он вот-вот сорвется. Но та невинность, то доверие, с которым Анна смотрела на него, с которым шла к нему, с которым открывалась, не позволяли Бастарду сделать этот последний шаг и взять то, что хочется.

Анна неловко пожала плечами и виновато посмотрела на Хасина, не зная, как объяснить.

— Закрой глаза, — понимая, что шагнул на опасную дорожку и что ему потребуется вся его выдержка, произнес Хасин.

Принцесса тут же выполнила сказанное, не задумавшись, не проявив недоверия или опасения, не поставив под сомнение тот факт, что он может сделать что-то не так.

— Вспомни тот момент, когда ты была с Кассианом.

Анна тут же с легкостью мысленно оказалась на кладбище, под порывами холодного ветра, но согретая близостью принца.

— Окунись в это воспоминание с головой. Сосредоточься на том, что чувствовала тогда, а я тебе помогу.

Анна закивала головой, глубже погружаясь в воспоминания.

Тонкие пальцы Хасина коснулись ее лица, скользя подушечками по щеке вниз, а перед глазами был Кассиан, с его хитрой улыбкой на губах, полной превосходства и игривости.

Хасин обвел контуры личика с закрытыми глазами, а Анна видела перед собой принца, который гипнотическим взглядом смотрел на нее, не давая отодвинуться и даже дышать нормально. Дыхание и сейчас сбилось с ритма, лишь слегка, но разве мог пристальный взгляд серых глаз не заметить этого? О, как же мало нужно было ей, чтобы тело начало просыпаться вопреки воле разума! И пусть причиной тому воспоминания о другом, но разве не мог помечтать и вообразить Бастард, что дело в его руках и пальцах, в его прикосновениях и ласках?

Демон молчал, не желая нарушать волшебство фантазии Анны, лишь продолжал прикасаться к ней, дурея от собственной смелости, на которую едва ли еще когда-либо осмелится: он способен удержаться и проконтролировать себя сейчас, сосредоточенный на том, чтобы запомнить все происходящее в мельчайших деталях. А после он уже не сможет остановиться лишь на этом. Бастард всегда славился своим контролем над эмоциями и чувствами, всегда умел держать верх над своими потребностями и отвлекаться от них. Никогда не было проблемой возобладать над теми или иными эмоциями. С Анной этот контроль летел ко всем чертям! Но разве могло быть иначе, когда он любит?!

Анна словно снова была на кладбище в объятьях принца: тело охватывали знакомые ощущения, когда Хасин касался ее кожи, когда пальцы одной руки скользнули в волосы, легонько массируя затылок, заставляя откинуться на крепкую ладонь, невольно чуть выгнувшись. Горячее дыхание опалило открытую кожу горла, но ничто ее не коснулось. Вместо пуговиц на форменном платье, пальцы мягко сдвигали края халата — всего на сантиметр по контуру, но и этого было довольно, чтобы ощутить запретность происходящего. Но как и тогда с Кассианом, так и сейчас с Хасином, Анна не смогла сказать хоть что-то, уплывая на этих ощущениях туда, где разум, стыд и мораль отходили на второй план. Лишь на краю подсознания мелькнула мысль, как же легко она поддается происходящему.

— Расскажи мне, — шепот на ухо, — что ты чувствуешь. Что ощущаешь. Что хочешь. Тебе нравится?

— Да, — выдохнула девушка, не открывая глаз. — Мне…хорошо. Мое тело…оно словно нагревается — очень быстро. Внутри, в груди что-то печет и распространяется по всему телу, опускаясь вниз.

— Сюда? — вкрадчиво произнес Хасин, опуская ладонь на плоский подрагивающий животик, скользнув горячей ладонью под халат и обжигаясь об кожу, которую едва ли прятала полупрозрачная тончайшая ночная сорочка.

— Да. Там словно что-то напрягается, — в попытках не потерять ощущений, но правильно выразить их, Анна прикусила губу и чуть нахмурила бровки.

Хасин, находящийся в непозволительной близости от ее лица с голодом смотрел на эти губы, по которым то и дело скользил кончик языка. Он не был бы нежен, будь у него позволение касаться этих губ, едва ли он проявил бы сдержанность, как, наверняка, сделал брат. Нет. Его поцелуй едва ли был бы легким и ласковым. Страсть — прерогатива Хасина во всех. В любви в том числе. Но ради Анны он постарался бы проявить нужную ей нежность, а уже позже научил бы той страсти, научил обходиться лишь ею, пристрастил бы ее к ней, сделал зависимым, научил бы ее разделять напополам с ним.

Но насколько сладки были фантазии, настолько горькой была реальность.

— Это и есть желание, — едва поглаживая ее живот, произнес Хасин, выбрасывая из головы откровенные картинки, которые сводили с ума своей невыполнимостью. — Желание большего. Сейчас ты ощущаешь то, что и должна ощущать женщина от близости с мужчиной. И это прекрасно, Анна, — нежно улыбнулся Хасин девушке, которая медленно раскрыла глаза, едва он прекратил ее касаться, вновь отодвинувшись и сев напротив. — Многим не дано ощущать чего-то подобного. Многие не разделяют ощущений со своим партнером, теряется острота или еще что-то. Поэтому наслаждайся тем, что чувствуешь, а не бойся этого.

Анна закивала головой и вдруг крепко прижалась к нему, прижавшись щекой к груди и удостоившись нежного, привычного касания губ ко лбу, когда демон обнял ее в ответ, поглаживая по плечам и спине.

— Но ведь сейчас это был ты, — немного рассеяно заговорила Анна через минуту, не выбираясь из его рук.

— Думала ведь ты не обо мне.

— Нет. Я вспоминала… — девушка неловко замолчала под смешок Хасина, не видя горькой складки у красивых губ.

— Просто ты смогла довериться мне, зная, что я лишь покажу и объясню. Едва ли будешь ощущать нечто подобное, если, допустим, Лео будет прикасаться к тебе так.

Анна лишь рассмеялась на это предположение.

— Мы с ним друзья. Но ведь и с тобой тоже, — все-таки непонимающе заглядывая ему в глаза, протянула Анна.

— Но я ведь для тебя больше, чем просто друг, — мягко улыбнулся Хасин.

— Да, — согласила принцесса, снова склоняя голову ему на плечо, но в голосе просквозила какая-то неуверенность.

Хасин не знал, о чем задумалась Анна, но догадывался, что пыталась переварить то, что в ней просыпалось и менялось. Однако совершенно не подозревал, что девушка смутно пытается уловить какую-то мысль, что неясным туманом вдруг закрутилась в голове, не обозначая себя, но и не давая покоя. И Анна едва ли могла понять, что именно ее вдруг встревожило — слишком много всего происходило в ее жизни сейчас, чтобы быть уверенной.

* * *

Едва только Анна уснула, Хасин покинул ее комнату, не в силах сегодня оставаться там до утра: как оказалось, его контроль был не таким уж хорошим даже сейчас, в такой малости. Навязчивые картинки все вертелись и вертелись в голове, не отпуская, и демон был не в силах думать о чем-либо еще, кроме своего недопустимого желания. И смотреть сейчас на спящую Анну было пыткой.

К счастью, он прекрасно знал, как избавиться от этого наваждения и сбросить напряжение: Улица Роз станет его спасением и, как подозревал Бастард, еще не единожды.

Дорогой бордель, куда выше уровня той таверны, что однажды смогла увидеть Анна. Большой особняк в дальней части улицы, где были лишь элитные заведения для богачей, а не всякого сброда. Дорогие ткани, меха, посуда, еда. Дорогие Розы, что не стояли на пороге, предлагая себя, а находились каждая в своей комнате. Холеные, умелые, на любой вкус и цвет. И уже не первый раз выбор Хасина пал лишь на одну девушку.

— А вы постоянны в своих предпочтениях, — улыбнулась загадочно хозяйка заведения, лично провожая столь важного гостя к комнате выбранной им девушки.

— Пожалуй, — скупо и сухо ответил Хасин, и понятливая фея замолчала, больше не докучая мужчине.

— Приятной ночи, — поклонилась женщина Бастарду и ушла, оставив его у дверей нужной комнаты.

Хасин нажал на ручку и вошел в комнату. Темноту разгоняли свечи, создавая интимную атмосферу и наполняя комнату слабым запахом роз. Большая кровать по центру вся в легких полупрозрачных разноцветных тканях, что накрывали ее балдахином. Толстый ковер под ногами. Тут и там стояли вазы с теми же розами. На столике в углу несколько бутылок вина и ваза с плодами савойи.

Который раз Хасин удивился тому, как много совпадений.

— Анна, — тихо произнес демон, закрыв дверь и снимая скрывающий с ног до головы его фигуру плащ, небрежно бросая его на стул.

— Господин, — немного испуганно отвернулась от окна девушка, не услышавшая, как он вошел.

Испуг быстро исчез с милого юного личика, когда она поняла, кто именно ее окликнул, сменившись радостью и улыбкой на пол лица.

— Вас давно не было, — склонившись в поклоне, произнесла тихо Роза, а в голосе отчетливо прозвучали радость и нотка тоски.

Хасин подошел к ней и позволил подняться, коснувшись пальцами ее подбородка, заставляя посмотреть на себя. Едва ли эта девушка была похожа на принцессу. Но у демона было хорошее воображение, и с легкостью он преображал эти черты в знакомые и любимые.

Это было какое-то мазохистское удовольствие, когда он приходил сюда. Случайно заглянул в этот бордель. Случайно увидел именно Анну, стоящую к нему спиной, и фигурой, цветом волос и голосом напомнившая ему в тот момент его Амани. И этого хватило, чтобы выбор пал именно на эту Розу. С тех пор он иногда наведывался сюда, давая слабину своей слабости. Но все, что удавалось, так это сбросить напряжение: едва ли этот прототип мог сравниться и заменить оригинал. Лишь отдаленное подобие, но большего Бастарду не нужно было.

Анна сама потянулась к нему губами, заметив, как гость несколько задумчиво и рассеяно смотрел, словно сквозь нее. Она давно привыкла к этим странным взглядам. И давно научилась понимать, что этот клиент отличается от всех прочих. Он не просто пользовался ею, не просто удовлетворял свои потребности. Неизменно он был ласков, страстен и заботлив, даря ей такое редкое здесь наслаждение. И он всегда давал ей деньги, кроме тех, что платил хозяйке заведения. Но едва ли при этом был заинтересован ею хоть сколько-то: никаких эмоций, чувств или просто намеков Роза в нем не видела.

Привычно и знакомо Хасин увернулся от поцелуя — Ани несколько раз пыталась, но он так и не дал коснуться своего греховного рта, который там манил всех его любовниц. И это было единственным, что было под запретом для каждой из них. Хасин не помнил когда и почему поцелуи стали его раздражать и вызывать лишь отвращение. Единственные губы, что манили его в последнее время, были для него запретны.

* * *

Анна смотрела на расстеленную на кровати сорочку и все еще не могла поверить в то, что согласилась. Уму было непостижимо, что она решилась, и что поддалась на провокацию Кассиана! Так глупо было, но отступать уже поздно — она дала слово.

Анна, словно боясь обжечься, взяла в руки сорочку и посмотрела на нее сокрушенным взглядом — ткань едва ли будет что-то скрывать: даже в два слоя она светилась насквозь!

— Надень это сегодня к полуночи, — передавая ей утром сверток, произнес Кассиан.

— Ритуал уже сегодня? — немного растерялась девушка под смеющимся взглядом принца.

— Жду не дождусь, — наклонившись к ее ушку, нарочито хрипло прошептал юноша под фырканье принцессы, тут же рассмеявшись. — Не бойся. Помнишь — я не причиню тебе вреда.

Анна кивнула. А что еще ей оставалось делать?

Весь день она ходила немного в растерянности, то и дело пытаясь представить, что ее ждет. Даже порывалась пойти в библиотеку и найти исходный ритуал, но передумала — боялась затрусить еще больше. А ей полагается сохранять спокойствие и достоинство. И к вечеру она вроде бы сконцентрировалась на том, чтобы именно так себя и вести — спокойно и достойно. Пока не увидела это безобразие, должное служить ей одеянием!

Закрыв глаза и сделав несколько глубоких вдохов, девушка начала торопливо снимать форму, боясь, что передумает. А облачившись в нескромный наряд, даже не посмотрела на себя в зеркало — боялась того, что увидит. Быстро накинула на плечи плащ и вышла из комнаты. Замок давно спал, в коридорах стояла тишина, а под дверью принцессы замер Данис, который должен был проводить ее в подземелье.

— Волнуешься? — улыбнулся демон, с любопытством поглядывая на нее.

— Нет, предвкушаю, — со всем возможным сарказмом ответила Анна под смех юноши.

— Это не больно и не страшно.

— Да, мне говорили, — кисло произнесла девушка.

— Ты могла отказаться.

— Едва ли, Кассиан не дал мне и шанса, — пробурчала принцесса.

— Он выбрал тебя, это честь, которая и должна принадлежать его избраннице.

— Как по мне — так это все ерунда. Он мог выбрать любую другую…девственницу для своего ритуала.

— Но он хочет тебя, — рассмеялся Данис.

Больше демон не стал накалять обстановку и поддевать принцессу, боясь, что та передумает в последний момент и сбежит.

Анна еще ни разу не бродила по Академии в столь поздний час. Было темно и очень тихо, неслышно было даже шорохов в саду. Лишь шум водопадов сопровождал их на всем пути к нужному месту.

У входа в подземелье Анна замешкалась на миг, сомневаясь в благоразумности своих действий. И дело было не в страхе, скорее в смущении и незнании того, что ее ожидает. Она понимала, что все это мелочь, ерунда, просто фарс, красивая традиция, дань памяти и все в этом духе. Понимала, что ничего серьезного не произойдет и не случится. Ее просто смущали некоторые детали, но и этого было предостаточно, чтобы она волновалась и нервничала.

— Поздно отступать, — с намеком за ее спиной произнес Данис, после того, как Анна на целую минуту замерла перед входом в подземелье.

— Знаю, — тяжело вздохнула девушка и шагнула под своды пещеры.

Каменную влажную лестницу освещали факелы, создавая блики на глянцевых черных стенах, отражаясь сотнями копий в каждой капле, что стекали по стенам. С улицы шел холод, но чем ниже опускались девушка и демон, тем теплее и суше становилось.

— Под пещерой, где будет проходить ритуал, есть еще одна, с горячими озерами — оттуда вся теплота, — рассказывал Данис, пытаясь отвлечь задумчивую Анну.

Но едва ли девушку волновало что-то, кроме того, что же ее ждет внизу.

Чем ниже спускались поздние гости, тем шире становилась лестница и коридор после нее, который вывел их в просторную пещеру.

Большая и идеально круглая, сферической формы, она освещалась несколькими десятками факелов, заткнутыми в стены через каждые три метра. Тут и там в углублениях в полу горели магические костры, синее пламя которых было тонким, но высоким, словно вьющимся к самому потолку. В центре стоял каменный алтарь высотой до пояса. По полу от него расходились симметричные узоры с вплетенными в них символами, а сам он был увит небольшими желобками, не сулящими жертве ничего хорошего. По всему периметру пещеры и вокруг алтаря по полу стояли маленькие плоские чаши, над которыми взвивался дым от чего-то тлеющего в них. И едва только Анна вдохнула этот пряный, яркий запах, как тут же почувствовала, как ее повело — голова закружилась моментально, и она даже немного пошатнулась.

Данис мягко удержал ее за руку и зашептал ей на ухо:

— Это дурман, чтобы жертва не сопротивлялась и не испортила ритуал. Будет немного качать, и голова пойдет кругом, тело перестанет слушаться, но ты все будешь чувствовать, видеть и слышать. И лишь ощущения немного усилятся.

Анне казалось, что она как-то заторможено повернулась и удивленно-шокированно посмотрела на Даниса, который лишь усмехнулся почти виновато — почти. Она попыталась открыть рот и что-то сказать, но едва смогла пошевелить губами. Ноги стали подкашиваться, а все тело, по мере того, как она продолжала вдыхать дурман, становилось все более ватным и неконтролируемым.

— Помни — всего лишь подобие, — напоследок шепнул демон и повернулся в сторону алтаря, будто в ожидании.

Анна повернулась туда же и заметила, как от стен, словно тени, отделились некроманты. Около десятка, все обнажены по пояс, а их тела расписаны узорами подозрительно красного цвета. Каким-то ритуальным шагом они шли к алтарю, каждый из своего угла, что-то напевая, отчего по пещере пошел гул, создавая почти мелодию. Едва ли кто смотрел в ту сторону, где была Анна и Данис, но вот из круга отделилась фигура, и в ней девушка узнала принца.

— Удачи, — шепнул напоследок Данис и исчез за ее спиной, отпустив ее руку.

Анне показалось, что она сейчас упадет, но Кассиан уже был рядом и удержал ее за плечи. Он тоже был обнажен по пояс, но его тело не было украшено ритуальными символами. В свете настоящего живого огня, всполохов синего волшебного пламени, а может дело в дурмане, что окутывал сознание, красота юноши показалась Анне поистине демонической. Рельефные мышцы под загорелой кожей на груди, плечах и руках выделялись еще больше от теней, что скользили по голому торсу. Сила так и сочилась из каждой поры, затаенная до поры до времени мощь пряталась под узором вен. И то ли дело было в атмосфере, то ли в том, что Анна начала иначе воспринимать принца — как мужчину, но она смотрела на него и не могла насмотреться. Понимала, что это некрасиво, что она, как леди, не должна наслаждаться тем, что видит. Но наслаждалась и любовалась. И ей нравилось. Волнение поднималось в собственном теле при взгляде на Кассиана и его обнаженную красоту.

Глаза Кассиана насмешливо сверкали, пока он давал Анне любоваться собой, что девушка заметила не сразу. И ей показалось, что она смутилась, но голова по-прежнему шла кругом, и она не была уверена, что это так. Лишь постаралась сделать независимый вид. Видно, у нее вышло — Кассиан хмыкнул. Он отпустил ее плечи и протянул руки к ее плащу, потянув за тесемки — нарочито медленно,чтобы понаблюдать, как храбрость и смелость медленно покинут прелестное личико: ведь под плащом была лишь прозрачная сорочка. И пусть лишь он один смотрит на нее, а другим и дела нет, девушка в ужасе распахнула глаза, когда ее одеяние оказалось на полу у ее босых ног.

Реакция Кассиана была непередаваемой: он жадно окинул ее взглядом с ног до головы, прежде чем встретиться с ее глазами, в которых вместе с паникой и стыдом нарастало нечто неясное, то самое, что будил в ней принц каждым своим взглядом, прикосновением и поцелуем. Ему нравилось то, что он видел, он был восхищен, и это волной странных эмоций прокатилось по телу юной девушки.

Взяв себя в руки и пообещав себе в другой раз вдоволь полюбоваться красотой и прелестью своей невесты, Кассиан взял ее за запястье и повел к алтарю. Анне казалось, что она шатается из стороны в сторону, но она лишь просто шла очень медленно, словно сонно крутила головой и делала каждый шаг. Возле самого алтаря, демон подхватил ее на руки и уложил на камень. Снова стало не по себе, мурашки побежали по коже, пусть алтарь под ней и был теплым. Зато в этом положении она не видела всех вокруг, и не видела их взглядов, которые на нее обратили, едва она вошла в круг некромантов, что нервировали ее, вызывали стыд и неловкость.

Кассиан медленно обошел алтарь по кругу, не отрывая от нее немного посерьезневшего взгляда, но все равно хитро сверкающего. Анна сама смотрела на него, не отрываясь, следя за каждым его медленным шагом.

По руке, сначала одной, потом другой, от плеча к запястью скользнули пальцы демона, сжимаясь поочередно на них, и заставляя ее вытянуть руки над головой. Какая-то магия не давала ей больше пошевелить ими, едва Кассиан прекращал касание. Краем глаза Анна заметила, как некроманты опустились на колени и склонили головы, уже совершенно не глядя на нее на алтаре. От этого ей стало чуть легче. Но ровно до тех пор, пока в руке принца не блеснул клинок. Тонкий и острый, с красивой рукоятью, украшенной камнями и рунами.

Сжимая ритуальный нож в руке, Кассиан стал в изголовье алтаря.

— Не бойся, — тихо прошептал юноша, нежно посмотрев ей в глаза.

И, как показалось Анне, именно этот взгляд, полный теплоты и заботы, а не дурман, окончательно заставил ее успокоиться: ушла дрожь из тела, его покинул страх, на миг вспыхнувший огнем внутри, она расслабилась, доверившись синеглазому демону.

Где-то на краю сознания Анна задумалась о том, что Кассиан едва ли что-то сделал, чтобы вызвать к себе подобное доверие. Да, он был добр, заботлив и справедлив. Но это не то, что могло бы заставить Анну открыться человеку. Подобным образом она доверяла лишь одному — Хасину. Но с ним девушка была долгие годы! Он многому ее научил, многое ей дал. Защищал, оберегал, заботился и любил всем сердцем! Его влияние на нее, его безграничная преданность ей — вот что составляло саму суть ее доверия к Бастарду. А что сделал принц? Анна не понимала своих чувств, не понимала того, почему так относится к Кассиану. Да, он ее жених, да, он ее будущее, ее Судьба. Но она едва знает его! Едва может откровенно поговорить с ним, едва ли решится спросить то, что спросит у Хасина. Так откуда все эти эмоции и чувства, ощущения?!

Но и эти мысли быстро растворились под действием волшебного дыма, который не позволял хоть одной задерживаться слишком долго: только она начинала пытаться сосредоточиться или сконцентрироваться, над чем-то задуматься, как тут же накатывало головокружение, и она теряла ход мыслей, сомневаясь даже, что после вообще вспомнит о них.

Холодная сталь коснулась раскрытой ладони Анны. Острый кончик быстро и резко порезал нежную кожу, выпуская первую кровь. Правильно предупредил ее Данис — ощущения были куда острее, и девушке показалось, что полоснули насквозь. Но даже стона не сорвалось с ее губ, хотя слезы на глазах выступили — она все так же не могла даже пошевелить губами, и любой другой частью тела. Захоти она сейчас встать и уйти, да даже просто сказать «хватит» — не сможет.

Голоса шепчущих заклинание некромантов становились все громче по мере того, как Кассиан наносил порезы сначала по ее ладоням, после под каждой ключицей — буквально царапины, но девушке казалось, что ее разрезают до костей. К дурману примешался запах крови, которая несколькими каплями оросила алтарь. И с последней из них, что упала на камень, резко смолкли голоса вокруг.

Очень медленно Анна смогла-таки повернуть голову на бок и увидеть, как некроманты плавно поднимаются с колен, медленно пятятся от алтаря и скрываются за пределами, освещенными синими кострами, что медленно стихали, и факелами на стенах, растворяясь в темноте.

— Вот и все, — наклоняясь к ее ушку, прошептал тихо Кассиан, снова находясь у изголовья, опираясь руками по обе стороны ее запястий, которыми она по-прежнему не могла пошевелить.

Порезы нещадно болели, и казалось, что кто-то в них втыкает иголки.

— Сейчас я помогу, — нежно улыбнулся принц, обходя ее и становясь сбоку.

Просто задумчивый взгляд вдруг сменился знакомо хитрым и хищным, и Анна с ужасом наблюдала, как с легкостью Кассиан взлетел на алтарь, нависая над ее телом на руках, практически касаясь ее собой и склоняясь к лицу с широко распахнутыми испуганными глазами.

— Тебе все еще не нужно меня бояться, — хмыкнул демон, одну руку протягивая к ее запястью и поднося израненную ладонь к своим губам.

Не сводя с нее своего взгляда, в котором насмешка смешалась со страстью, медленно и томно он провел своим языком по порезу, слизывая кровь и запечатывая рану своей слюной. Но даже не подумал остановиться на этом, собрав губами каждую каплю по запястью. Но сделал это настолько чувственно, что это мало походило на банальное желание помочь — скорее на ласку.

— Для вампиров кровь — основная еда, необходимая для выживания. Для оборотней кровь — способ пометить пару во время скрепления союза. Для демонов кровь — почти деликатес. Мы не пьем ее во время обеда, не стремимся где-то добыть и попробовать. Но если выпадает такая возможность — ощутить ее на языке — наслаждаемся каждой каплей. Твоя особенная, — шептал вкрадчиво Кассиан, снова заводя руку наверх и принимаясь за вторую. — Ты юна, невинна — это придает ей особый вкус: нежный, мягкий и сладкий. Кровь девственницы — не зря ее так ценят во многих ритуалах и снадобьях.

Кассиан ласкал ее кожу губами и языком, действительно наслаждаясь каждой каплей. Он смотрел в затуманенные голубые глаза Анны, которая слушала его тихий хриплый голос, как зачарованная, смотрела на него, как загипнотизированная, не способная даже отвести взгляд — настолько завораживающим было зрелище, как демон наслаждается происходящим, как блестят его глаза и влажные губы, как жадно и порочно его язык вылизывает ее кожу. Это было все так откровенно и по-своему запретно, что не могло не очаровывать.

Анна по-прежнему не контролировала свое тело, и возвращенные ей за голову руки все так же были во власти магии. Лишь дыхание сбилось, да губы высохли, глаза были широко распахнуты, а щеки румяны, выдавая ее волнение и все прочие эмоции: легкий страх, ожидание, странное недопустимое предвкушение, что кружило голову похлеще дурмана.

Облизав губы в последний раз, будто смакуя ее вкус, прикрыв от наслаждения глаза, Кассиан глухо произнес:

— Продолжим?

Плавно, хищно он слегка опустился вниз по телу девушки, не спуская с нее взгляда, а на порочных губах была усмешка, когда он позволил себе вольность на целое мгновение прикоснуться к ней собой почти целиком, дав ощутить свой вес и силу. Снова медленно, будто заставляя и ее наслаждаться каждой секундой, принц склонил голову к ее ключицам, проводя языком по порезам под ними. И как на руках, он скорее наслаждался своим деликатесом, нежели просто желал залечить раны: губы, язык ласкали кожу, собирая алые капли, которые стекали по горлу и груди, заставляя Анну понимать, что он соберет все до грамма драгоценной жидкости с ее тела. И треск ткани доказал это, когда демон с легкостью разорвал острым когтем ворот прозрачной тончайшей сорочки, даже не приложив к этому усилий. Короткий взгляд поалевших глаз на лицо и широко распахнутые голубые озера, и Кассиан снова прижимается губами к коже, спускаясь все ниже и ниже, касаясь губами часто вздымающейся груди, скользя языком между округлых полушарий по течению последней капли крови, что достались ему сегодня.

Анна с трудом может соображать, с трудом осознает происходящее — голова, затуманенная дурманом, окончательно отказывается думать. Лишь дает чувствовать. И насколько сильней казалась боль, настолько же ярче было и удовольствие, что доставлял ей Кассиан. Никогда раньше его прикосновения не были так жарки и чувственны, и не в том дело, что сегодня он зашел дальше и вел себя смелее. Каждый поцелуй на запястье посылал волну тепла по всему телу, как если бы он целовал ее губы. И практически неописуемы были те ощущения, когда он пошел дальше. Анна едва могла держать глаза открытыми, едва справлялась с жаром, что заставлял бы тело изгибаться, но оно не слушалось ее, и от того казалось, что удовольствие почти болезненное. И сейчас она уже не думала о том, что это не правильно, не красиво, не позволительно — не могла думать. Были лишь ощущения — блаженство, нарастающее удовольствие, странное чувство полета и экстаза, который еще не был ей знаком. Она задыхалась под горячими губами демона, извивалась бы и стонала, если бы могла. Но лишь часто дышала, вторя такому же надрывному дыханию Кассиана. И демон не был под воздействием дурмана, что отнюдь не делало между ними различий — он едва ли соображал лучше.

Не было ни страха, ни испуга, ни паники, и даже смущение больше не довлело над Анной. Лишь странное желание не прекращать и не останавливаться.

И Кассиан не собирался останавливаться. И, кажется, что дурман действует уже и на него, потому что он идет дальше, не думая о благоразумии, благородстве и своем обещании не обидеть и не разочаровать: горячая ладонь принца ложится на щиколотку девушки и плавно ведет вверх, поднимая длинный подол рубашки. Пальцы скользят по стройной ножке вверх мучительно медленно для них обоих в этот момент. Тонкие сильные пальцы обхватывают колено, заставляя его согнуться, прежде чем двинуться дальше: все выше и выше, по бедру, чуть в сторону, обведя по кругу большим пальцем тазовую косточку. А губы ни на миг не отрываются от кожи на груди, не касаясь самого вызывающего, скользя лишь вокруг да около, только обжигая горячим дыханием. И рука двигается дальше, еще выше, переходя на трепещущий животик, который напрягается под распластавшейся на нем ладонью, что слегка поглаживает. А после еще дальше, практически обнажая тело — прозрачная ткань вся собрана на сильном загорелом запястье, что скользил все выше, пока ладонь бесстыдно, без малейшей задержки и робости не сжимает округлую грудь, и в то же время губы накрывают, наконец, собой напряженную вершину другой. Из горла Анны вырвался хрип, а все тело прошило током, она выгнулась словно под его воздействием, зажмурив глаза от сильнейших ощущений.

И это словно послужило для демона сигналом. С каким-то отрешенным видом, вмиг закаменев, словно с болью удерживая свой контроль, Кассиан отодвинулся от Анны. Рука медленно выскользнула из-под сорочки, опуская ее по ногам. Следом же он прикрыл разорванным воротом соблазнительную грудь и в мгновение ока с легкостью слетел с алтаря и тела Анны на нем. И, прежде чем девушка раскрыла глаза, исчез из пещеры.

Словно во сне Анна смотрела в темный потолок. Факелы медленно гасли, отчего сгущалась темнота. Мысли туманом вертелись в голове, а тело все еще дрожало от того необычного ощущения, что ему подарил демон своими ласками. Не экстаз, но очень близко к нему. Назревала какая-то болезненная неудовлетворенность, но вместе с тем появлялось ощущение реальности, и Анна подумала о том, не приснилось ли ей все это. Но голова все еще шла кругом, глаза закрывались от усталости, а сознание уплывало за грань. Краем уха она услышала приглушенные сном шаги, а после чьи-то нежные и заботливые руки с легкостью подняли ее тело и прижали к крепкой груди.

— Хасин, — уже почти во сне прошептала Анна, тут же вырубаясь в надежных знакомых объятьях, которые не спутает ни с чьими даже в бреду.

* * *

— Я не понимаю, что произошло, — хмуро произнес Кассиан, напряженно глядя в окно, где было темно и тихо. — Я был на грани обращения, Хасин! У меня кровь закипала от ее близости! Я думать не мог, соображать! Едва смог остановиться!

Принц был зол и даже немного растерян, что злило еще сильней — он не привык не понимать элементарного, не привык не понимать самого себя, не контролировать и теряться. И тут такое — он едва смог остановиться в той пещере! Едва не совершил то, о чем потом бы пожалел!

Кассиан не собирался доходить до подобного, лишь хотел немного подразнить Анну. Но игра зашла так далеко, что он потерял голову, и едва не наделал ошибок. Анна ни за что бы не простила ему подобного, всегда бы вспоминала их первый раз с разочарованием. А как иначе все происходящее в пещере на алтаре могла воспринять такая как она? Чистая, невинная, светлая, полная надежд, мечтаний и уверенности в том, что ее не обидят, ведь пообещали. Она доверилась ему, а он едва не попрал это доверие. И ведь знал, что это может стать роковой ошибкой — Хасин объяснил ему насколько для Анны важно полагаться и верить окружающим ее людям, на примере доказал, какую боль и обиду ей приносит разочарование. И Кассиан готов был дать своей нареченной то, что она попросит от него — время, терпение, спокойствие. Да что угодно, лишь бы видеть ее глаза сияющими и счастливыми! Анна нравилась ему, он испытывал к ней теплые чувства, и не видел ничего зазорно в потворствовании ее нехитрым требованиям. Она не просила звезд с неба, не просила подвигов и чего-то нереального. Лишь малости. А он едва не сорвался, едва не натворил бед.

— Чему ты удивляешься? — хмыкнул спокойно Хасин, стоя рядом и глядя на профиль брата.

— Тому, с каким трудом смог остановится! — словно все еще не верил, что прошляпился, качал головой Кассиан. — Она такая маняща, такая сладкая и нежная — невозможно оторваться, невозможно остановиться! И это становилось все сильнее. Я боялся причинить ей вред.

Впервые принц бы так взволнован и растерян, а потому наверно и не замечал взгляда брата.

А Хасин отрешенно думал о том, как ему знакомы чувства брата. И пусть он не познал страсти с Анной — что было к лучшему — он догадывался о том, как это могло быть. И почему-то казалось, что он, в отличие от брата, не удержался бы, не остановился, не смотря на то, что выдержки, терпения и умения контролировать себя, свои чувства, желания и потребности у него куда больше. Но ведь это Анна! Так о чем вообще речь?!

— Ты смог, остальное неважно, — спокойно произнес Хасин, положив руку на напряженное плечо брата.

— Не смог бы, не появись ты так вовремя, — вздохнул Кассиан, посмотрев на брата.

— Причины не важны. Главное, что ты не испугал Анну. И при желании все можно будет выдать за сон, списать произошедшее на действие дурмана на ее разум.

— Я не хочу, чтобы она думала, что ей все приснилось, — с улыбкой покачал головой принц.

— Поверь мне, ей же так будет спокойней, — усмехнулся знающе беловолосый демон. — Она переживет муки совести и морали, спишет все на свое взбунтовавшееся воображение, и не будет иметь к тебе никаких претензий.

— Нет, — снова повторил Кассиан. — Я хочу, чтобы она помнила о том, что было. Чтобы помнила, как ей со мной было хорошо. Пусть привыкает и знает. А я буду наслаждаться тем, как ближайшее время произошедшее не будет давать ей покоя, — рассмеялся, немного расслабившись, Кассиан под качание головы брата и его улыбку.

— Порой я вижу в тебе озорного мальчишку, которым ты никогда не был.

— Я восполняю пробелы детства, — хмыкнул принц, улыбнувшись брату.

— Ты слишком быстро вырос. И иногда я чувствую за это вину. Я не давал тебе быть ребенком.

— Меня все устраивает. И я благодарен тебе. За все, — пристально глядя на брата с любовью, которую так редко демонстрировал окружающим, произнес Кассиан. — И за Анну.

— Не верю, что ты влюбился, — хмыкнул Хасин.

— Нет, — с усмешкой покачал головой принц. — Но она мне нравится. И я не хочу ее огорчать и обижать. Не желаю, чтобы мой брак был подобием тех, что я видел каждый день дома, — скривился юноша.

— Тебе повезло, что ты не наблюдал семейной жизни твоих родителей, — хмыкнул Хасин. — Пусть она и не была долгой, но по насыщенности превзошла многое из того, что я видел. Но я никогда не считала тебе тем, кого волнует семейный очаг.

— Интриг, политики и игр мне хватит и на троне, — скривился Кассиан.

— Тут ты прав, — не мог не согласится Бастард.

— А в спальне меня будет ждать милая, нежная и ласковая жена.

— Не думаешь, что тебе наскучит подобная приторность? — усмехнулся Хасин.

— Я сумею ее разбавить, — хмыкнул Кассиан, сверкнув порочными глазами.

Хасин не хотел говорить на эту тему. Ловко свернул и закончил разговор, и покинул комнату брата, направляясь к себе, где на кровати, все еще под воздействием дурмана, крепко спала Анна. Волосы в беспорядке лежали вокруг головы и по плечам, прикрывая их слегка и руки. Прозрачная сорочка больше подчеркивала, нежели скрывала ее юную красоту и прелесть девичьего тела. Почти с сожалением Хасин снова взял ее на руки и понес в ванную комнату — Анна должна была очнуться от дурмана и уснуть своим сном, иначе это могло грозить несколькими днями крепкого беспробудного коматоза.

Тихий шепот заклинания избавил девушку от сомнительно одежды, и она осталась обнаженной в его руках. Он смотрел на нее несколько минут, понимая, что едва ли еще у него будет такая возможность. А после опустил в теплую воду, касаясь ее личика, чтобы привести в чувства и разбудить.

Анна медленно приходила в себя, с трудом возвращаясь в реальность. Первое, что ощутила — тепло вокруг всего тела. Через миг поняла, что это вода. И лишь через несколько минут окончательно пришла в себя, открывая глаза и оглядываясь по сторонам и оценивая обстановку.

— Все хорошо? — нахмурено и озабоченно глядя на девушку, тихо спросил Хасин.

Заторможено Анна кивнула, все еще осознавая реальность, и как-то отрешенно глядя по сторонам, оценивая обстановку. Предусмотрительно мутная вода спасла ее от привычного смущения, когда она поняла, что на ней нет и клочка одежды. Она поджала под себя ноги, обхватила руками колени и подняла взгляд на сидящего на краю ванны демона — умоляющий и словно все еще затуманенный.

— Скажи, что мне все привиделось, — просительно прошептала Анна.

Хасин только усмехнулся, покачав головой под ее сокрушительный стон, когда она обхватила руками голову. Демон не мог ласково не рассмеяться над вполне предсказуемой реакцией.

— Я ведь знала, что нельзя соглашаться, — простонала девушка, пряча смущенное лицо и опуская стыдливый взгляд.

— Ты преувеличиваешь, — мягко улыбнулся Бастард, поднявшись с бортика и присев, чтобы быть на одном уровне с ее личиком. — Ничего серьезного и порочащего твою честь не произошло.

— Не произошло?! Да леди Мирай умерла бы со стыда! И я сейчас сгорю, — прошептала потеряно девушка. — Что это вообще было?! — тихо-тихо, словно мысли вслух, пробормотала она, рассеянно глядя в стену напротив.

— Тебе ведь понравилось, — вкрадчиво произнес Хасин, беря в руки губку и обтирая ее плечи.

И вот сейчас бы ей так же смутиться от того, в каком она виде перед другом, но она даже не задумалась, краем сознания лишь заметив, что это ведь ее демон, которому она доверяет и который никогда ее не обидит.

Мысль о доверии натолкнула на то, что она сейчас не злится на Кассиана. И ведь он сдержал свое слово: не обидел ее, не задел и не сделал больно, не заставил сожалеть. Ведь именно так — она не сожалела! Лишь была ужасно смущена, но и только. И именно за это, пожалуй, было стыдно — за то, что ей понравилось! Все казалось сном, нереальной фантазией, и можно все списать на дурман, что не давал сопротивляться и остановить происходящее. Но нет. Дурман лишь дал ей возможность насладиться всем происходящим без оглядки на стыд, мораль и честь — в тот момент она не думала об этих вещах. И сейчас, с трудом вспоминая детали, она действительно была смущена и пристыжена сама собой, но четко помнила, что в тот момент этого не было.

Анна словно противоречила сама себе, и не понимала того, что происходит в ее голове. Странность ситуации, мысли о доверии, какие-то отголоски подсознания, но общая картина перед ней так и не сложилась.

Девушка глубоко ушла в себя, пытаясь поймать ускользающую мысль, что даже не заметила, как прошло время. Дурман окончательно еще не покинул ее голову, а вдобавок навалилась смертельная усталость — будто разом и резко.

— Я приготовил одежду, — нарушил тишину Хасин, поднимаясь на ноги. — Буду ждать тебя в комнате.

Анна рассеяно кивнула и, дождавшись, когда за демонов закроется дверь, вылезла из воды, быстро вытерлась и оделась в одно из своих платьев. В спальне Хасин усадил ее на кровать перед собой и расчесал ее волосы, высушив тяжелые пряди.

— Спасибо, — обернулась к нему Анна, но смотрела словно мимо, все еще находясь в своих мыслях.

Хасин нахмурился, но не стал выпытывать, что так беспокоит принцессу, догадываясь и просто давая ей время привыкнуть и немного отойти от произошедшего.

— Тебе нужно отдохнуть. Пойдем, я провожу тебя к себе, — улыбнулся заботливо демон, помогая девушке встать на ноги.

Он мог бы оставить ее у себя, но ему тоже нужно было подумать и успокоиться после увиденного в пещере. Наблюдать за братом и Анной, пусть и всего несколько мгновений, оказалось намного тяжелей и больней, чем просто представлять и воображать. Реальность превзошла все фантазии, и Бастард уверился, что ему однозначно не будет места рядом с ними — он не сможет больше увидеть нечто подобное и остаться таким спокойным и рассудительным, каким был сейчас: огромного труда ему стоила маска беспечности и равнодушия.

— Не нужно. Я сама. Хочу немного…подумать, — остановила девушка Хасина, направившись к двери из его комнаты.

Демон озабоченно проводил ее взглядом, позволяя уйти. А как только за ней закрылась дверь, позволил себе расслабиться и устало прикрыть глаза, в которых плескалось море боли.

Как сильно он ошибался, полагая, что в силах справиться с тем, что ему предстоит наблюдать, как любимая девушка влюбляется, привязывается и доверяет другому. Нет, он не в силах. Это слишком больно, слишком невыносимо и мучительно — смотреть, подталкивать и направлять в обратную от себя сторону. Он помнил про свой долг, понимал, что все равно Судьба возьмет свое. Да и не решился бы вмешаться, не смог бы причинить боль Анне своими чувствами, понимая, что она все равно не будет с ним. Ему казалось кощунством заставить Анну полюбить себя иначе, чем просто друга, а потом просто отдать другому. Да и глупа даже сама мысль о подобном развитии событий! Он не посмеет пойти на подобное. Не вмешается в судьбы брата и Анны, не станет на пути их счастья, что было обещано. И он готов ради них пожертвовать своим — уже жертвует им с того дня, как осознал свои чувства к своей Амани.

Все, что остается ему, чтобы окончательно не расклеиться, это ждать. Этот год — последний год Кассиана в Академии. Именно это Хасин обещал брату — быть с ним, пока тот еще учиться. Осталось всего полгода, и он сможет быть свободным от своего обещания, сможет уйти и получить, наконец, долгожданную свободу, о которой грезит сейчас еще больше прежнего — ведь жизнь становится все невыносимей.

* * *

Анна медленно брела по преподавательскому общежитию, а после академическому двору к своему. Холод и снежный ветер окончательно сняли с нее действие дурмана, и она смогла связно мыслить.

Смущение, стыд, даже негодование никуда не делись. И Анна не могла не терзаться от того, что противоречило ее воспитанию и манерам. Для нее произошедшее было из ряда вон выходящим. И все равно, что действительно ничего слишком серьезного не случилось. Все равно, что для всех вокруг это норма, что никто ее не осудит, да и даже никто и знать не будет о том, что произошло с ней наедине с принцем. Хотя она сама себя выдаст, едва только увидит завтра Кассиана, оставалось лишь надеяться, что он не станет ее дразнить и поддевать, намекать на произошедшее и вообще напоминать о сегодняшней ночи.

Но мысли о своем недостойном поведении и том, как ей все понравилось — о боже! — были где-то на краю сознания. Куда напряженней Анна думала о том, уже давно крутилось в ее голове и не давало покоя, и лишь сейчас начинало формироваться в связную картинку. Картинку, которая поражала своей абсурдностью, нелепостью и невообразимостью.

Банальный вопрос доверия очень остро и резко перестал быть таким уж банальным.

Анна всегда непросто строила свои отношения с людьми. Еще в детстве научилась не доверять фальшивым улыбкам, когда после слезы текли по щекам, а вслед несся издевательский смех. Она хотела иметь друзей, искала их в своем доме, но с каждым разом огорчалась все больше, и слишком быстро поняла, что пора прекратить попытки видеть в людях то, что хочется, а не то, что есть на самом деле. И она закрылась в себе, замкнулась и едва кого-то впускала в свое большое, доброе и чистое сердце, готовое принять всех и каждого, кто будет так же искренен, как и она сама. Но таких были лишь единицы. А после была роковая ошибка, когда доверившись не тому, она разочаровалась еще горше. И разочарование вылилось в страх и боль, такую сильную, что не хотелось жить. И лишь присутствие рядом Хасина помогло ей прийти в себя, вернуть прежнее желание жить, улыбаться и идти к своим скромным мечтам. Лишь этот демон всегда давал ей стимул, веру, опору и надежность. Он прививал ей силу, учил быть смелой и не бояться всего и всех. Научил быть настоящей, не терять своей души и быть самой собой. Он ни разу не разочаровал ее, ни разу, никогда не обидел, ни разу не сделал больно и не предал. Он был единственным, кому она всецело, полностью и безоговорочно доверяла. Они могли говорить о чем угодно. Она могла задавать самые смелые и нелепые вопросы, и он отвечал. Долгие годы Хасин был для нее единственным дорогим человеком.

И вдруг появился Кассиан. Не в том смысле, что они встретились, а в том, как он ворвался в ее жизнь: Улица Роз, Бал Иллюзий, поцелуи, что он дарил ей, внимание, что оказывал. И Анна не понимала, как все эти мелочи вдруг вылились в то, что она расслабилась и подпустила его к себе. Доверилась ему, поверила его словам и обещаниям. Она видела, что это не любовь. Понимала, что привязанность не могла так быстро возникнуть. Но ее тянуло к нему, а его к ней. И она поражалась сама себе в том плане, что не могла заставить себя быть сдержанней и спокойней, не могла не реагировать. И мысли не возникало, что принц может лукавить или играть с ней. Не появлялось сомнений, что все это фарс и только, какая-то игра.

И сравнивая свое отношения к одному демону и другому, Анна напрочь отказывалась понимать, когда ее доверие к ним стало равным. В какой момент принц начал занимать место ее друга и почему?

Вдруг Анна замерла на месте, запнувшись от абсурдности мысли, что неожиданно пришла в голову.

Нет! Этого просто не может быть! Это настолько же невероятно, насколько невозможно!

Но Анна стояла на месте, широко распахнув глаза, невидящим взглядом скользя по ступеням своего общежития чуть впереди, и думала, думала, думала. Лихорадочно искала оправдания этой глупейшей мысли, что пришла в голову из ниоткуда. И не находила. Их не было. Зато медленно росла уверенность, что она не ошиблась.

Что, если не в Кассиане дело, а в ней самой? Что, если это она ошиблась в своем определении слова «доверие»? Когда она начала вкладывать в это слово иной смысл? Когда начала обманывать саму себя? Когда ее чувства успели измениться, а она даже не заметила разницы?!

Словно во сне девушка попятилась назад, а после, развернувшись, вновь направилась к учительскому общежитию. Она шагала быстро, почти бежала, боясь струсить или придумать оправдание и остановиться. Но разве сможет она и дальше обманывать себя, если прямо сейчас не получит ответ на терзавший ее вопрос? Разве успокоится, просто выбросив его из головы? Нет. Она не любила неопределенности, ей не было свойственно обманывать саму себя и убегать от проблем. И не проще ли будет сразу определиться с тем, что с ней происходит, а уже после искать выход?

Анна шагала по коридору к комнате Хасина, и чем ближе подходила, тем медленней становился ее шаг, пока она и вовсе не застыла перед дверью. Смелость быстро ее покинула, сменившись нерешительностью и укором за нее же. Легкий страх и неуверенность завладели ее сердцем — впервые, когда она пришла к своему демону. Она ругала себя за свои бредовые догадки, но понимала, что не может просто отринуть их. Ей нужно — необходимо — понять, верны ли они! Пусть лучше она окажется глупой в глазах друга, пусть лучше сделает ошибку и будет по-дружески высмеяна, но лучше так, чем терзаться сомнениями.

Девушка нажала на ручку двери и открыла без стука.

— Анна? — удивленно оглянулся Хасин.

Демон стоял у кровати, стягивая с плеч рубашку и, видимо, собираясь ложиться спать. Удивление на красивом лице сменилось непониманием и хмуростью, когда он заметил, как напряжена девушка и как странно смотрит на него: впервые он не мог понять, что с ней происходит и о чем она думает.

— Что-то случилось? — озабоченно спросил демон, подходя к ней и заглядывая в глаза, что она подняла на него. — Не молчи же! Что произошло? — мягко сжав ее плечи, настойчиво спросил он, хмурясь все больше.

— Ты ведь не будешь злиться на меня? — слабо и робко улыбнулась Анна, заговорив, наконец, что заставило Бастарда чуть расслабиться и привычно нежно улыбнуться на ее вопрос.

— Никогда, — пообещал Хасин.

Но некоторая растерянность не исчезла с его лица, когда он наблюдал, как Анна медленно кладет ладошки ему на грудь — немного нерешительно и как-то странно осторожно.

Впервые за всю жизнь ее прикосновение к беловолосому демону обожгло кожу. Девушка смотрела на свои ладошки на сильной груди Хасина и видела, как они немного дрожат. Она чувствовала на себе испытующий взгляд мужчины, но глаз не могла отвести от своих рук на его теле. Она лишь едва касалась, чуть поглаживая кончиками пальцев светлую кожу, но даже такая малость вдруг показалась очень интимной.

— Анна, ты меня пугаешь, — мягко поднимая ее личико за подбородок и озадаченно заглядывая в такие же растерянные, как и его собственные, глаза.

— Пообещай, что не будешь ругать, если тебе вдруг захочется, — слабо улыбнулась принцесса, просительно глядя на него.

— Обещаю, — закатив глаза, с легкой улыбкой произнес Хасин, глядя на нее сверху вниз.

Резко, словно боясь, что передумает, Анна мягко шагнула к нему ближе, почти касаясь его своим телом, а ее руки скользнули вверх по его груди, прошлись по шее и подбородку и легли на скулы. Она судорожно вздохнула, оказавшись так близко к телу демона — впервые понимая, что перед ней мужчина: красивый, сильный, полуобнаженный. В голове со скоростью промелькнули все подобные ситуации, когда она вот так же близко и даже еще ближе — тесно прижимаясь — была с Хасином: спала с ним, обнимала его, касалась и прижималась, терлась щекой о его лицо, вдыхала его запах, перебирала пальчика белоснежные волосы, льнула к нему, переплетаясь телами.

— Анна? — непонимающе протянул Хасин, положив свои ладони поверх ее на своем лице, словно пытаясь вернуть ее из задумчивости, в которую она вдруг резко погрузилась.

— Помни — ты пообещал, — выдохнула, словно напоследок, девушка, еще больше озадачив демона.

Но что озадаченность по сравнению с невероятным, поразительным удивлением и шоком, когда, встав на носочки, чтобы дотянуться до него, Анна прижалась своими губами к его, зажмурив крепко глаза! Он видел это все, поскольку его собственные широко распахнулись от небывалого прежде за всю его жизнь удивления.

Они стояли близко-близко друг к другу, их руки практически переплелись на лице демона, а тела застыли, словно само время остановилось.

Медленно Анна отодвинулась от Хасина, открывая глаза и глядя на него своими голубыми озерами, полными света, тепла и небывалой прежде нежности. В них робость и легкий страх смешались с облегчением и какой-то странной радостью, словно она поняла только что нечто жизненно важное, что сбросило с ее плеч огромную ношу. На губах на миг мелькнул намек на улыбку, прежде чем Анна снова подалась вперед, снова целуя своего ошарашенного демона, который, кажется, даже дышать перестал.

— Поцелуй меня, Хасин, — прошептала тихо девушка ему в губы, когда мужчина даже не пошевелился, лишь его руки безвольно опустились вниз, когда ее собственные скользнули в светлые волосы, наклоняя его голову к себе. — Прошу тебя, поцелуй.

Словно он был невинен, а Анна толкала его ко греху, его губы чуть шевельнулись, будто и не знали еще, что такое поцелуй — едва заметно, почти робко, неверяще. Но это — словно краткий миг помутнения шокированного рассудка. А уже в следующий миг его губы сминают ее в жарком поцелуе, руки крепко обхватывают тонкое тело, вжимая в свое собственное, и все доводы рассудка и благоразумности, когда еще мелькала мысль сделать максимально удивленный взгляд и вид, что он ничего не понимает, полетели в тартарары.

Все сомнения, все непонимание, что не давало понять ситуацию, вмиг покинули Анну, едва она ощутила всю страсть и любовь, что Хасин выплеснул на нее своим поцелуем — жадным, глубоким, ненасытным. Не было страха, испуга, ни намека на панику, как бывало с Кассианом, когда она не понимала того, что с ней происходит и что творится в голове. Сейчас все было предельно ясно — она любит, и ее любят не меньше. Не стыд и неловкость, а облегчение заволокло разум на краткий миг, пока он еще действовал, медленно теряя эту способность под лавиной новых ощущений и эмоций, что захлестывали с головой.

Анну еще не накрыло осознание масштабов трагедии, еще не появились вопросы и паника, не вернулось извечное смущение и робость. Лишь чувство абсолютного счастья властвовало над ней в эту минуту. Счастья, которое она не ожидала когда-либо познать, которого никогда и не было в ее жизни, за исключением слишком редких моментов. Счастья, которое ей подарил ее демон, ее Хасин одним лишь этим поцелуем.

Прервав жаркий поцелуй, прерывисто дыша и приходя в себя, Бастард прислонился лбом ко лбу Анны, мягко поглаживая ее личико в своих руках и наблюдая, как медленно она открывает свои глаза, полные сияния и тепла, любви — куда более сильной и глубокой, нежели та, которой они светили так недавно. На губах девушки нежная улыбка, и она с нежностью трется щекой о его ладонь.

— Что же ты наделала, Анна, — сокрушенно выдохнул Хасин, безвольно вновь прижимаясь к сладким губам.

Конец третьей книги.

Продолжение следует…