Не плюй в колодец [Алексей Андреевич Гравицкий] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Алексей Гравицкий НЕ ПЛЮЙ В КОЛОДЕЦ
Кубере, который выдрал меня из лап трагических концовок и заставил написать что-то жизнеутверждающее с хеппи эндом:)Тыгдым-тыгдым, тыгдым-тыгдым, тыгдым-тыгдым. Пс-ш-ш-ш-ш. Поезд вздрогнул и замер. Ну вот и приехали. Я собрал в охапку чемодан и сумки, поблагодарил проводницу и выскочил на перрон. Солнце, зелень, легкий теплый ветерок. А воздух! Какой здесь воздух, особливо после города! Я с удовольствием втянул деревенских ароматов полной грудью, выдохнул: — Пс-ш-ш-ш, — это уже не я, это поезд. Вагон тронулся, набрал скорость и, улыбнувшись мне на прощание милым личиком проводницы, умчался вдаль. Я закинул сумку за плечо, поднял чемодан и, обойдя кругом станцию потопал через поле. Идти мне километров пять с гаком, так что пока могу подробно рассказать кто я, где я, и почему я здесь оказался. А все очень просто. Вон там за полем лесок, а за леском деревенька, «Бухловкой»[1] называется. В Бухловке живет мой брат, старший брат, он там родился. А через два года родители оставили брата на попечение бабушки и подались в город, я родился еще через три года причем в Москве (так что я коренной москвич). Так мы и росли: я в столице, а брат в Бухловке, и хотя нас разделяли какие-то значительные по меркам ребенка километры виделись мы довольно часто. Потом, когда мы выросли, я стал наведываться к брату каждое лето, а последние годы и летом у него не бывал. Так сложилось, закрутился, завертелся… Жизнь, одним словом. Сейчас я с радостью шагал через поле, представлял, как увижу его, как он мне обрадуется. И обязательно удивится, я ведь не предупредил, что приеду. Так что сюрпризец братишку ожидает. Я прибавил ходу и почти вприпрыжку поскакал по тропинке через лесок. Странно, сколько лет прошло, а ведь помню эту тропинку во всех подробностях. Вон там в шесть лет с велосипеда грохнулся, коленку расшиб. Больно было. А вон за той елкой муравейник, я как-то на него пописал, а мураши меня покусали. И правильно, так и надо дураку сопливому, хамить не надо было. А вон тут… Тут кончается лесок и открывается прелестнейший вид. Вот моя деревня, вон мой дом родной. Во-он тот, шестой от угла, зелененький с белыми ставенками и наличничками, крыша железом крытая. Я ощутил какую-то совершенно детскую радость и, стараясь не потерять этого чувства помчался к домам. Вот уже и покосившийся заборчик. Тихо скрипнула калитка, я вошел во двор и увидел брата. Он сидел на крылечке привалившись к перилам и спиной ко мне. Я тихо подошел к брату, явился пред его светлы очи, да только напрасно — брат спал. Я потряс его за плечо, тихонько позвал по имени. Он вздрогнул, разлепил глаза, тупо смотрел на меня, отмахнулся, как от наваждения, и снова закрыл глаза. — Мишка, мать твою! — терпение лопнуло. — Я голодный приехал, неужели ты дашь помереть с голоду родному брату? Моя реплика подействовала лучше, чем ведро ледяной воды из колодца, которой я признаться уже собирался его окатить. Мишка подскочил, какую-то долю секунды еще пялился на меня, отгоняя сон, и наконец напрыгнул на меня, обхватил стальными ручищами, забарабанил лопатами ладоней по спине: — Колюня! Колька, черт! Ты как здесь? — В гости к тебе приехал, — ответил я, когда мы разомкнули крепкие братские объятия. — А ты спишь, и куда это Галка смотрит? — Да никуда она не смотрит, — небрежно махнул рукой Мишка. — Она с детьми на юга укатила. А я один уже неделю сижу и еще недели три сидеть буду. — Ты что это, серьезно? — А то! Теперь-то мы с тобой гульнем по полной программе. Ты надолго? — Дык… Недели на три, — улыбнулся я, и мы расхохотались. — Ну, за встречу! — Мишка поднял грубый и довольно вместительный стопарик, влил в себя желтоватый самогон, крякнул и замер прислушиваясь к ощущениям. — Ты этот тост уже четвертый раз поднимаешь, — напомнил я, выждав, когда самогон прокатится по его пищеводу и осядет в желудке. — Не правда, — возмутился брат. — еще за баб пили. — Угу, и за мир во всем мире. Только тоста мы с тобой всего три насчитали, а бутылка почти пустая. — У меня еще есть, — умиротворенно сообщил брат и расплылся в такой улыбке, что смотреть на него без умиления было невозможно. — Да я не об этом. Не интеллигентно пьем, третий нужен. Может кого свистнуть? — Так эта… Ваську. Ну да, его баба с моей на курорт уехала, а мужик чахнет в одиночестве. Пошли? — Пошли. Сказано — сделано. Через десять минут мы усаживались за стол втроем. Васька с трудом унял голодный блеск в глазах, разлил остатки самогона, поднял стопарь. — Давай, Василий, — подбодрил я. — Выдай нам свежий тост. — Ну-у-у, — Вася поерзал на стуле, собрался с духом и выдал что-то новенькое: — За встречу! Мишка, который, не дожидаясь окончания речи, запрокинул голову и методично вливал в себя мутно-желтое зелье, поперхнулся. Я так и не смог сдержать улыбки. — Я что-то не так сказал? — покосился на нас Вася. Солнце слепило даже сквозь сомкнутые веки, я открыл глаза, щурясь поднялся. Внизу на кухоньке Мишка стряпал что-то на завтрак. — Привет, — бросил я от двери. — Здорово, братишка, — заулыбался Мишка. Он оторвался от плитки и шкварчащих сковородок, потянулся к шкафчику и зазвенел стопками. — Давай по чуть-чуть. С утра не выпил — день пропал. — Погоди, — вспомнил я. — А Васька где? — Васька? Да спит небось. Как он тебе? — Хороший мужик. Так пойдем его разбудим, а уж потом вместе… — Прав, как всегда, — хлопнул меня по плечу Мишка. — Пойдем. Мы обыскали весь дом, но Васьки так и не нашли. На всякий случай мы прошлись по дому еще два раза, посмотрели на огороде, в сортире — никого. Пошли к Ваське домой, но на наши вопли откликнулась только соседская собака. Васька пропал! Василий проснулся посреди ночи. Лежал он на лавке возле стола в соседском доме. Уж что-что, а лавку-то эту он хорошо знал. Василий потянулся, приподнял голову и оглядел стол в поисках чего-то, что могло залить пожар во рту. Как назло на столе из жидкостей обнаружились лишь остатки самогона. Он тяжело вздохнул, поднялся с лавки и пошел на двор. Не выветрившийся самогон притупил способности его мозгов. Василий стоял на крылечке и долго соображал, выстраивал план действий. Сначала он пошел в сортир, но так и не дошел — полил близлежащие грядки, потом он вспомнил про высохший рот и пошел к колодцу. Колодец находился в дальнем углу двора. Василий взял ведро и стал потихоньку опускать в колодец, до тех пор пока не услышал тихий всплеск. Веревка натянулась, и он потянул ведро на себя. Пальцы слушались плохо, поэтому не мудрено, что веревка сорвалась и под тяжестью полного ведра полетела обратно в колодец. И что самое обидное, произошло это тогда, когда ведро было уже у самого края. Василий помянул чью-то маму и потянул необыкновенно легкую веревку наверх. На его беду веревка вскоре кончилась, причем не ведром, как того следовало ожидать, а лохматым обрывком. Василий зашептал себе под нос историю чьей-то семьи, делая упор на родственников по женской линии, и зло сплюнул в колодец. Когда запас матерей и бабок в его голове иссяк, пьяный Василий перевалился через край колодца и позвал с тоской и безнадегой в голосе: — Ведерка-а-а-а! — А-а-а-а-а… — отозвался колодец. — Иди ко мне! — обрадовался Василий. — Не-е… — донеслось из колодца. — Тогда я сейчас сам спущусь к тебе! — пригрозил Василий. — Бе-бе-бе… — откликнулся колодец. — Ах ты дразниться! Ну я тебе… Верно правду говорят, что у пьяных свой ангел хранитель. Иначе, как объяснить то, что Василий свалился в колодец и остался жив, здоров и невредим? — Куда он делся? — недоумевал Мишка. — Так хорошо сидели и вдруг на тебе — как сквозь землю. — Да ладно, — я попытался успокоить брата. — Ничего с ним не сделается, чай инопланетян, маньяков и нежити здесь нет. А раз так, то небось по бабам побег. — Вот именно! — брат взбеленился еще больше. — И что самое главное, без меня гад побег по бабам-то! Голос брата приглушил чей-то далекий крик. Или мне показалось? Я резко остановился, прислушался. Тишина. — Ты чего? — удивился Мишка. — Ничего. Ты ничего не слышал? — Нет. А что? — Ничего. — Мужики-и-и! — донеслось снова, причем более отчетливо. — О, слышал, — обрадовался Мишка. — Это ж Васютка! Голос позвал снова, мы побежали на звук и уткнулись в колодец. — Мужики! Выньт-те мен-ня отсю-сюда, — застучал зубами Васька, когда мы заглянули в колодец и увидали его макушку, колыхающуюся над водой. — Васек! Ты как туда забрался, а? А мы думали ты по бабам побег, весело загудел Мишка. — Какие бабы! Я попить пошел, а ведро утопло, а я с пьяну за ним и ухнулся. Вмиг протрезвел! — затараторил Василий. — Вы меня выньте отсюда, будьте так добры. Пожалуйста! — Да погоди ты, — ответил я в колодец. — Сейчас веревку найдем и вытянем. Миш, у тебя веревка есть? — Есть, только она вместе с ведром и этим придурком в колодце. А еще есть другая, на ней Галька белье сушит, только она тонкая. — Тащи! Но веревка действительно оказалась тонкой и осталась ненужным обрывком в руках промокшего Васьки. — Говорил же, что этого кабана такой шнурок не выдержит, прокомментировал ситуацию Мишка. — Что теперь? — Да ничего, пойдем к соседям, попросим помочь. — Ты что, сдурел? — испугался брат. — Они ж все жене растрепят. Знаешь что она со мной сделает? Да и с тобой тоже. — Со мной не сделает, к тому времени, как она вернется, меня здесь уже не будет. — Значит ты хочешь, чтобы я за двоих получил? Спасибо. Так не пойдет, придумывай что хочешь, но справиться должны своими силами. — Мужики! Вы чо, заснули? — Думаем мы, Васька, думаем. — Пока вы думаете, — заныл Василий. — Я здесь от холода околею. Я ведь здесь с ночи сижу. — Миш, дай ты ему бутылку туда, пусть погреется. И пошли веревку другую искать. Василий сидел в колодце и трясся от холода. Хорошо еще самогонки дали, может полегчает. Василий приложился к горлышку, отпил. Интересно, скоро они там? Поскорее бы. Он еще раз глотнул из бутылки, завинтил пробку и посмотрел на верх. Солнце уже далеко отползло от края колодца и смотрело на него теперь сверху вниз, как издевалось. Василий вздрогнул и полез за бутылкой. Сделав пару крупных глотков он собрался завинтить заветный сосуд, но не успел. Вода перед ним вспенилась и он увидел приятное девичье личико с зелеными волосами. Вслед за личиком показалась шея, плечи, крупная грудь с зелеными бусинами сосков. Зеленоволоска вылезла из воды по пояс и подмигнула Ваське. — Ты кто? — Дай глотнуть из бутыли — скажу, — ухмыльнулась девица. Василий протянул бутылку и девка на долго присосалась к горлышку, глаза ее заблестели, улыбка стала шире. — Русалка я, — протягивая бутылку обратно сообщила она. — Живу здесь рядом. Услышала возню вашу, дай думаю загляну, может чего надо. Тебе ничего не надо? — голос ее стал масляным, тон явно не двусмысленным, да и глядела она на мужика призывно. — Ничего мне от тебя не требо, — пробормотал Василий с затаенной тоской оглядывая пышный бюст с зелеными сосками. — Ты мертвая, холодная и противная. — Сам ты противный, да я краше всех девок, что в вашей деревне живут. И не мертвая я, живая, можешь проверить. А кто из нас холоднее еще вопрос, не я же который час в ледяной воде сижу. — Живая говоришь? А чо у тебя патлы зеленые? — А чего у тебя борода рыжая? — отозвалась русалка. — Ну не знаю… — Холодная? А ну-ка дай бутылку, — русалка залудила такую дозу, что у Васьки глаза на лоб полезли. — Сейчас узнаем, кто из нас погорячее, пробормотала русалка и ушла под воду. Через секунду Василий почувствовал чье-то присутствие в своих штанах. — Нету веревки! Черт, и как его теперь вытаскивать? Мишка злился: час, который мы провели перерывая весь дом в поисках веревки, ничего хорошего нам не дал. — Не волнуйся, — попытался урезонить я брата. — Да я и не волнуюсь. Пошли хлопнем, может мысли лучше потекут. Я не стал спорить, в конце концов Васька там пьет в колодце, так почему нам здесь нельзя. Мы уселись на кухоньке, хлопнули по стопарю, потом еще, потом Мишка закурил, а я задумался. — Слушай, а если еще посмотреть. — Где? — зло сверкнул в меня глазами брат. — Весь дом кверху сракой перевернули. — А здесь? На кухне? Ведь не смотрели. — А где тут смотреть? — Да вон хоть в том ящике. Чего в нем? — А я почем знаю? Тут не я, а Галка хозяйничает. Я вытянул из под стола ящик, поковырялся и открыл его. В ящике лежала потрясающая статуэтка. Старичок в метр высотой смотрел пристально с хитрецой. Я поставил старичка на стол, оглядел с ног до головы тонкую работу неизвестного мастера: миниатюрную фигурку, смешливое старческое лицо, длинную жидкую бороденку. Я постучал статуэтку по лбу — вроде деревянный. — Это из чего? — спросил я Мишку. — Из дерева? — Сам ты из дерева! — старичок пошевелился, разминая конечности, и сел на край стола свесив ноги. — А я из плоти и крови, вот. Мы с Мишкой застыли не сводя глаз со «статуэтки», а дед потупил глазки: — Ну чего смотрите? Домовых не видали? — зло спросил он. — Ты… Вы домовой? — пробормотал мой брат. — Мой собственный домовой? А почему я про тебя не знал ничего? — А ты интересовался? — ухмыльнулся старикан. — И потом, пока во мне нужды нет, я не показываюсь принципиально. — А сейчас что, нужда появилась? — заинтересовался я. — А то, я слыхал беда у вас, друг в колодезь провалился, а вытащить не могете. Так? — Так. — нахмурился Мишка. — Ну, а раз так, то айда за мной. Знаю я где веревка лежит добрая, старичок спрыгнул со стола и поковылял к двери. Когда мы втроем подошли к колодцу, от туда доносилось пьяное пение:
Апрель 2000.
Последние комментарии
1 день 23 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 9 часов назад