Вразнос [Ольга Ш.] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (44) »
Ольга Ш.[1] ВРАЗНОС Роман
1. НОЧНОЙ ЖОР
Проснулась рывком. Тихо. Спит. Ура! Вся ночь — мне. Сначала — пожрать. На кухню к холодильнику. Вываливается кус света в темноте. Со сна рыщу на полках. Что-то свернула. Оп — подхватила, не нашумела. Уф. А вот и он, сыр. Борюсь с пластиковой пупкой. Должно автоматически раскрываться: подцепил — и пошло. Подцепил — и не пошло. Вскрываю ножом. Заправляю кус сыра в рот. Из комнаты Макса скрип. Оборачиваюсь, как вор. Там меняется звук. Сначала тихий, потом явственный скрип. Он начинает дышать, как дышат, проснувшись.Ночь пошла заново. То была одна я. А теперь еще кто-то есть. — Ну что ты? У меня в лице проколупываются глаза, нарастают щеки, голова обрастает ворсом — пригладить ворс. Нельзя ж лахудрой. Топ-топ-топ. Смотрю глазками. — Ты ок? — Ок!.. Пожрать надо. На самом деле — не ок. Живот крутит. Он держит руки косолапо, смотрит жалобно. У киски боли, у собачки боли, а у Макса заживи.
Мы стоим, смотрим друг на друга — большой зверь в синей пижамке, маленький и прожорливый в зеленой. Стоим и смотрим жалобно: — Кто-то съел мой сон. Ты съел мой сон. Я съела твой сон. У киски боли, у собачки. Я сижу на постели, глажу ему живот. Думочка под голову. Ты лежи, спи, спи. Ну, вот, и пройти должно. — Если б тут была мама — она бы помогла. Какая от тебя помошь! — говорит Макс. — Вот, глажу, — говорю я. — Я тебя замусю. Со мной ты заснешь.
Ночь глянула в окно, посмотрела на нас всех, подышала мордой и ушла. Ничего не будет. Никто мне не позвонит, меня не высвистит. Серенький волчок не придет, не утащит за бочок — нужны мы ему, скучные взрослые люди! Все кончилось. Ты лежи, спи, спи. Глажу, глажу по животику. Утро вечера мудренее. Спи. — Вот и славненько, вот и ладненько. А у него болит животик. А у меня ничего не болит. А у меня зато никогда не пройдет. А у меня и ушко не болит. И у меня не пройдет. А у меня и голова после вчерашнего не болит. А у меня не пройдет. А у меня и ручки не болят, и ножки не болят. И спится мне в постельке сладенько. И у меня никогда не пройдет. Я — навсегда сломаная, и не починить. — Аа-аа-аа-а! Баю-бай, оченяты закрывай. И я пойду. Вспоминать о том, как это было прекрасно.
2. КАК ЭТО БЫЛО ПРЕКРАСНО
— Великолепно, великолепно! Я давно не был так тронут! — дряхлое человеческое тело испытывает восторг. Дряхлое человеческое тело положило мне лапку на плечо, и в глазах слезы старости наплывают на слезы радости. Голова, как белый одуванчик, поднялась и поплыла в волнах музыки. На миг ему кажется, что он, бедный старичок, ступит с волны музыки и пойдет, легкий и сильный. Молодой пианист скорчился за роялем. Сморщился, почернел, высвобождает из черной коробочки волны музыки — вольные, светлые, они подхватывают старичка. Он давно не был так тронут, так светел, так свободен. — Как играет! Какой восторг! Он давно не был так тронут. Под желто-белым сводом с казенными колоннами, на бесплатном концерте с двумя с половиной посетителями, на бесплатном концерте, который равнодушная рука поставила в программу. Как часть культурной программы — бесплатный концерт, пианисту в зубы — 400 фунтов. Забежал, сбацал, положил в сумку, вкочил на подножку, побежал с пацанами квасить. — Через десять лет, поверь, Лотта, — билеты на его концерты будут стоить сотни! (А где мы с тобой будем через десять лет, Джон?) — Скажите вашему другу… Ах..! — он снимает лапку с моего плеча, машет рукой. Не в силах говорить. Молодой пианист подъехал на аккорде к порогу, тпруу — остановил черных коней. Музыка поднесла старичков к порогу: ну, все, приехали. Они завозились, засобирались, роются по карманам: где билет… А на глазах еще слезы. Пианист вынул руки из музыки, обрастает мясом, возвращается в человеческий вид. На губах проступают краска и спокойствие. Тени вокруг глазниц — провалами — превращаются в легкую синеву и акварельную тень от ресниц. Все. Отыграл. Спускается со сцены, зовет нас с Кириллом — айда!Он еще вежливый, чистенький, взволнованный представлением мальчик, юный профессионал, который относится ответственно к любому концерту — в центральном концертном зале — или таком вот, во второразрядном институте. Стройный, гибкий, с черными кудрями. Но из-под манжет выглядывают мужские запястья, в глазах — взрослая усталость. Чернота. Пепел. Он давно уже взрослый. Привык. — Хорошо отыграл? — спрашиваю из вежливости. — Я по классу плохо не играю, — говорит он снисходительно, поправляя меня: так, мы же договорились — краше меня здесь солнца нет? — Молчу, молчу! Конечно, нету!
…На глазах у старичков слезы, а стариковская жизнь подступает со всеми своими вязкими мелкими загадками. Где ключи? Где кошелек? Лотта,
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (44) »
Последние комментарии
1 день 15 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 21 часов назад
1 день 22 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 1 час назад