Мятные пряники (СИ) [Анастасия Енодина] (fb2) читать онлайн

Анастасия Енодина Мятные пряники

«Дороги, которые мы выбираем, не всегда выбирают нас…»

Ундервуд

«…за всё благодари ничтожный случай.»

В. Шефнер

Пролог

Под его ногами лежал ковёр из пожухлой серо-коричневой листвы, на котором изредка попадались яркие пятна жёлтых и красных листьев — ошмётки красоты золотой осени. Ветер пронизывал до костей, трепал ветви деревьев, подхватывая мелкий лесной мусор, то завывал, то стихал, но стихал лишь для того, чтобы набраться сил и ударить новым порывом.

Стоял обычный осенний вечер. Для всех людей он таковым и являлся — действительно обычным промозглым временем суток, от которого хочется сбежать в уютный дом, сесть у печки или у камина, укутаться в мягкий плед и выпить тёплого глинтвейна. Так было для всех, и лишь для одного человека в огромном мире, а может, даже в нескольких мирах, этот вечер был особенным — потому что вполне мог стать последним из подобных вечеров. Именно возможность того, что это последний такой вечер, заставляла его не отворачиваться от порывов ветра, кидающих ему в лицо мокрые листья и ледяные капли дождя, не ёжиться от холода, а, напротив, наслаждаться каждой секундой пребывания здесь и сейчас. Наслаждаться не с радостью, а с каким-то особенным чувством, которое щемило сердце и угнетало.

Мужчина сидел на поваленном подгнившем дереве в глубокой задумчивости, о чём свидетельствовало его угрюмое выражение лица, тяжёлое дыхание и тот факт, что он совершенно не обращал внимания на то, что с его коротких тёмных от воды волос дождевые капли струйками стекали ему же за шиворот. Он нервно прикасался кончиками продрогших пальцев к длинному широкому неровному шраму на левой щеке, который появился у него когда-то давно от раны, полученной при простом неудачном сплаве по порогам реки. Задумчивость была давящей: он должен был решиться рискнуть своей жизнью ради других людей. Рискнуть не столько жизнью, как таковой, то есть не формой пребывания в пространстве и времени, а своей привычной жизнью: жизнью среди знакомых ему людей, со своими привычными законами, принципам и стереотипами, друзьями и неприятелями, со своими проблемами и надеждами, но тоже такими привычными. Он не был готов потерять это всё, но привык мыслить логично, и этот образ мышления подсказывал ему, что он должен попытаться. Кто-то в любом случае должен пойти на это, и нет весомых причин, почему этим кем-то не может стать именно он: многим людям, даже большинству людей есть гораздо больше, что терять, чем просто привычную жизнь.

Шанс, что всё пройдёт удачно, что ничего не произойдёт и он продолжит жить как прежде, был. Шанс был, но логика не позволяла на него надеяться. Было бы гораздо проще принять решение, если бы была конкретная опасность и конкретные люди, которым он мог бы помочь. Но ему предстояло рискнуть ради каких-то теоретически возможных людей, которым чисто гипотетически угрожала опасность, да и то мнимая. Скорее не опасность, а неизвестность. Неизвестность, в которой окажется он, а не они. Обязательно окажется, если всё-таки решится, в этом он ни капли не сомневался. Так же он знал, что как только примет решение, его жизнь превратится в ожидание: никто не мог сказать когда всё это понадобится, через несколько часов или через несколько лет.

Он сидел, думал об этом и смотрел на озеро, притулившееся внизу под холмом и по форме напоминающее лист дуба. По серой холодной глади этого мрачного на вид озера барабанили капли дождя, и оно казалось совсем тусклым, серым и скучным, но человек сидел и любовался этим неприветливым пейзажем, в котором вдруг стал находить что-то удивительно красивое и родное, с чем будет очень тоскливо расставаться.

Листья срывало с веток порывами ледяного ветра, они кружились в потоках воздуха, то взмывая вверх, то плавно покачиваясь и опускаясь к самой земле. Их жизнь, столь короткая, подходила к завершению. В воздухе пахло дымом от далёких костров, в которых были сожжены уже тысячи таких же осколков лета. Возможно, не будь их столько, кто-нибудь обязательно восхитился бы ими, замер и заворожено понаблюдал за движениями ярких листьев, причудливо пляшущих в воздухе по странным, неясным и неправильным, но плавным траекториям. Но их было много, непозволительно много, чтобы вычленить какой-то один и оценить красоту и изящество исполняемого им танца; чтобы проследить его путь от ветви дерева до костра и продолжение полёта уже в качестве частичек пепла, совершенно другой материи, не меняющей сути происходящего. Может, листья распускаются по весне именно ради этой свободы, позволяющей всецело довериться ветру и увести себя в немыслимые водовороты, подчинить себя безумству последнего танца, который и был целью долгого существования под дождями, лучами солнца и приветливым шёпотом ветра в кронах деревьев, говорящего: “Однажды я провожу вас из этого мира, и это будут потрясающие проводы”. Им не важно, что на них не смотрят, не видят, не восхищаются: они исполняют этот танец с ветром для себя, наслаждаясь каждой секундой столь короткого, но столь яркого действа, упиваясь скоростью и свободой на исходе своей жизни.

Лисмус чувствовал себя схожим с этими листьями, но гораздо более счастливым: у него не всё заканчивалось и, возможно, даже всё только начиналось.

1

За окном моей маленькой квартирки дул противный осенний ветер, практически такой же, как тот, который два года назад швырял дождь и листья в лицо мужчины со шрамом. Только в те времена никакого такого мужчину я ещё знать не знала и даже не представляла, как кардинально скоро изменится моя жизнь, а вместе с ней и представления о мире. Или даже о мирах, тут уж как посмотреть…

Это утро для меня начиналось практически стандартно: я проснулась, посетила туалет, причесалась на скорую руку, благо стрижка позволяла, умылась, напевая весёлую песенку из мультика, который вчера случайно посмотрела, а затем, замечтавшись, почистила зубы. И только войдя на кухню, поняла, что зубы обычно стоит чистить после еды, иначе вкус у любого продукта меняется в диапазоне от странного до противного. Я нахмурилась: а позавтракать-то надо по-любому! Впрочем, бодрое настроение ко мне вернулось быстро. За окном было не очень-то красиво и даже неприятно, но иногда совершенно не важно, что там за окном. Мне в этот день было точно не важно. Если уж настроение у меня приподнятое, то загубить его надо ещё постараться! Я провела кончиком языка по надраенным зубам. Да уж, обидно, конечно, что они только что почищены, а во рту ярко выраженный вкус ментола. Это обстоятельство могло бы омрачить и без того пасмурное утро, но в доме были пряники — пожалуй, единственный продукт, подходящий на завтрак, которому не противоестественен мятный вкус. Я выудила из шкафчика пачку и распаковала её, ликуя, что пряники не зачерствели: они оказались в моей квартире по какой-то нелепой случайности, и довольно долго пролежали, так что это было удивительно, что они ещё оставались съедобными. Я нерешительно откусила кусочек и тщательно прожевала, пытаясь определить, нравится мне или нет. Получилось и вправду вполне сносно, и я даже подумала, что, наверно, так и были изобретены мятные пряники: кто-то почистил зубы, а потом принялся есть простые пряники. Эти позитивные мысли отразились улыбкой на моём лице. Потом я в продолжении позитивных мыслей подумала о том, что прав был некто, сказавший однажды, что если жизнь подсовывает тебе кислый лимон — сделай из него лимонад или подумай, где взять соль и текиллу, а также о том, что если перед завтраком почистил зубы мятной пастой — перекуси пряниками. Надо запомнить, а то мало ли как-нибудь снова так оплошаю.

Под эти оптимистичные мысли я наспех собралась, вышла на улицу, включила плеер и направилась на работу в разваливающееся конструкторское бюро. Ну и пусть серо, сыро и пасмурно, со мной был плеер и любимая музыка, под которую так здорово получается мечтать. День обещал быть неплохим.

Я люблю улыбаться симпатичным прохожим. Симпатичным прохожим — не значит, что именно парням и мужчинам. Просто симпатичным людям. Потому что сама считаю себя симпатичным человеком и тоже люблю, когда мне кто-нибудь улыбается просто так: не важно, старички, женщины, дети или мужчины. Просто когда утром тащишься на работу, приятней думать, что вокруг тебя люди с хорошим настроением. Я вот, например, была с хорошим. Да и вообще, раз уж начала обо мне, то без ложной скромности хочу сказать, что являюсь девушкой с весьма неплохим характером, однако большинство из встречаемых в жизни людей считаю не подходящими даже для общения, причём обычно для этого не бывает каких-то конкретных причин: человек либо нравился мне, либо нет; либо с первого взгляда интуитивно считаю человека хорошим, либо плохим — и пытаться доказать обратное практически невозможно. Впрочем, обычно это и не требуется — я редко ошибаюсь в людях. «Редко» — в данном случае следует читать, как «никогда», но уж больно коварное это слово — стоит его упомянуть, как оно попытается само себя опровергнуть, изжить и призывает на помощь Его Величество Случай.

Наверно, стоит сразу немного рассказать о том, как я, собственно, выгляжу. Тут прибедняться тоже не стану: не писаная красавица, конечно, но весьма миловидна… Надеюсь, что это так, по крайней мере. Волосы у меня короткие, недавно пострижены и теперь напоминают удлинённое каре, обычно они покрашены в почти чёрный, но сейчас больше походят на каштановые, поскольку за лето выгорели на солнце; зелёные глаза мои, говорят, глубокие, но нельзя сказать, что все чувства сразу отражаются в них. По крайней мере, такого мне никто не говорил, да и сама знаю, что эмоции мои по глазам прочесть сложно. Фигурку мою сложно охарактеризовать, как точёную, но я никогда не была ни тощей, ни плотной. Нормальная я, в общем. Похудеть, конечно, хотела всегда, несмотря на то, что знала, что острой необходимости в этом нет. Короче говоря, заниженной или завышенной самооценкой не страдаю, и всё у меня в жизни просто прекрасно. А что второй половинки у меня нет — это дело наживное, не встретила я ещё своего мужчину, и сей факт меня нисколько не печалил.

Дорога до работы заняла почти час, но я провела его вполне занятно: когда за окном автобуса бушует непогода, особенно приятно послушать приятную музыку и помечтать о приключениях. Да-да, я романтична и наивна. А уж помечтать о далёких мирах — это вообще милое дело. Сама бы я хотела побывать в каком-нибудь мире… чтобы магией пользоваться научиться, на эльфов посмотреть (а то какой же это будет другой мир, если там не найдётся эльфов), что-нибудь занятное совершить… и вернуться. Да, вернуться — обязательно. Ерунда это всё в книжках про людей, которые не желают возвращаться. Я бы вернулась.

* * *

Я сидела, крутясь на стуле из стороны в сторону перед монитором, на котором был открыт чертёж крепления под огнетушитель. Этот небольшой ничем не примечательный чертёж был на мониторе с самого начала рабочего дня, и хоть уже близился полдень, ничего в этом чертеже не менялось. Потому что я не только крутилась на стуле, я при этом ещё и читала книжку, а мой непосредственный начальник Василий Борисович лениво играл на компьютере, временами озвучивая своё мнение относительно необычайно паршивой погоды и о прочих несущественных, но досадных мелочах, отравляющих жизнь конструкторского отдела.

Это был обыкновенный рабочий день. Иногда в кабинет заходили сотрудники и преимущественно жаловались на жизнь в целом, а также на отдельных личностей, её омрачающих. Я и мой начальник внимательно всех выслушивали и одаривали страждущих коллег порцией молчаливого понимания или жизнеутверждающей шуткой. Василий Борисович был человеком пожилым, но душой стареть не спешил. Он не был занудой, с ним было весело, он прекрасно разбирался в людях, а также не упускал возможности избежать лишней работы и всегда искал способ пораньше сбежать домой. И конечно, начальство он не жаловал. Ещё у него постоянно играл старенький радиоприёмник, но звук был еле слышный, и его могли слышать лишь сам Василий Борисович и я. Причём первые недели работы меня, если честно, ужасно нервировал звук радио — он не то был, не то мерещился, и это весьма раздражало, однако вскоре слух приноровился воспринимать его, и вечно жизнерадостный диктор стал неотъемлемой частью рабочего дня.

В пыльный кабинет вошёл седой улыбающийся мужчина. Это был инженер Ютов, человек философского склада ума, обладатель забавных седых усов и располагающей наружности. Мы с Василием Борисовичем, заслышав его шаги по коридору, переглянулись, и продолжили заниматься своими делами. Когда страдаешь ерундой на рабочем месте, слух как-то сам обостряется, и всех коллег знаешь не только по полному имени и внешности, но и по шагам. Ютов сел на свободный стул, продолжая улыбаться, наигранно виновато развёл руками, и сказал:

— Вот в старину того, кто принёс дурную весть, казнили. Хорошо, эти смутные времена позади!

Начало было интригующее, так что я даже отвлеклась от чтения, уставившись на посетителя в ожидании продолжения.

— Да говори уже, чего пришёл? — мельком глянув на вошедшего, вздохнул мой начальник, не желая отвлекаться от игры.

— Вас Ильин вызывает, — сообщил Ютов без предисловий.

Фамилия главного конструктора у всех сотрудников автоматически вызывала неприязнь и портила настроение. Как в книгах и фильмах не принято лишний раз называть имя злодея, так в конструкторском отделе лишний раз не вспоминали об Ильине.

— Да не пойду я к нему, опять орать начнёт. Считай, ты меня не нашёл, — отмахнулся Василий Борисович, продолжая раскладывать пасьянс на стареньком компьютере.

Ютов лукаво глядел на него и молчал, а я, коли уж меня всё равно отвлекли от чтения, решила продолжить диалог.

— А вот вы слышали теорию, что наш главный конструктор — энергетический вампир? — спросила я у присутствующих, зная, что они «в доску свои» и можно оглашать любые вопросы.

На энергетического вампира Ильин был похож отдалённо, но если таковым и являлся, то был не избалован энергией сотрудников: он был старый, тщедушный, с мешками под глазами и вечно дурным настроением.

— Да, Варя, это сущая правда, — подтвердил Ютов. — Но я ему давно не интересен. У меня есть хороший способ: как только он начинает на меня орать, я представляю себе Титаник, — я с сомнением посмотрела на собеседника, поделившегося своим инновационным методом игнорирования рассерженного начальства, и седоусый мужчина пояснил: — Исторический факт — оркестр на Титанике играл до последнего. Представляете: корабль шёл ко дну, но музыканты продолжали играть.

— Я этого не знала, — призналась я, хотя до исторических фактов, легенд и домыслов, относящихся к нашему миру, мне дела не было никакого.

— Так вот, — продолжал излагать свой метод мужчина. — Я представляю себя музыкантом в этом оркестре. Ну, будто я ошибся с нотами, и всё испортил, а дирижер на меня злобно смотрит. Вот орёт на меня главный конструктор — а я представляю, что это дирижёр орёт на музыканта, и думаю: какой в этом смысл, чего мне зря расстраиваться — ну да, испортил я всё, но мы же все всё равно утонем! Стою я так и улыбаюсь сам себе, а Ильин на это злится, говорит, со мной невозможно разговаривать!

Пожалуй, разговаривать с человеком, который мысленно а тонущем корабле, и вправду было трудно. Когда в эльфийском лесу, мысленно, разумеется, со мной тоже особенно не поболтаешь. Так что я уважительно кивнула: метод хорош, то-то Ильин тощий, как палка: из наших просто так энергии не попьёшь!

— Муторный какой-то способ, — поморщился Василий Борисович, и даже оторвался от монитора, явно заинтересованный этим разговором. — Мне вот один человек посоветовал руки замочком складывать, говорит, помогает, — и он продемонстрировал, как надо складывать ладони и перекрещивать пальцы. — Я и сам проверял — хороший метод. Меня Ильин к себе теперь редко вызывает… — он глянул на часы, висящие на стене и мерзко тикающие. — Сходить к нему, что ли… — и подумав, решил: — Ладно, пойду!

— Это правильно, — одобрил Ютов. — Я читал, что был человек, который каждое утро съедал червяка или какую-то такую гадость. И всё это ради того, чтобы после этого думать: «более противного со мной сегодня ничего не случится», и ведь он был в чём-то прав!

Василий Борисович не разделял радости от столь прогрессивных методов решения проблем и философские рассуждения коллеги всегда слушал в пол уха. Вот и на этот раз он ничего не ответил, с сожалением закрыл окно карточной компьютерной игры, взял какие-то бумаги и неторопливо вышел из кабинета.

Ютов глянул на старенькие часы у себя на запястье и сообщил:

— Скоро время обеда. Пойду поем, а то поспать не успею.

Я снова понимающе кивнула: спать на рабочем месте было доброй традицией, которую никто не осуждал и большинство охотно соблюдали. Я тоже была не прочь её соблюдать, но тратила время (как рабочее, так и обеденное) на общение с людьми, хоть особенно компанейской девушка и не была, но кадры в конструкторском бюро подобрались такие колоритные, что никак нельзя было пройти мимо даже такому закоренелому интроверту, как я.

Мне напомнили о еде, и эти мысли отозвались голодными спазмами в желудке.

— Да уж, поесть не помешает… — пробормотала я, вспоминая свой непитательный завтрак. — С утра ничего не ела, кроме пряников, — с этими словами я встала со своего места и взяла в руки сумку.

Ютов направился к двери, но в ней как раз показался молодой аккуратный человек в новеньком модном пиджаке. Этот тип по имени Артём вообще непонятно, как затесался в компанию инженеров, которые на этом заводе славились своей очаровательной простотой и отсутствием пафоса в любом его проявлении. Он был неким чужеродным объектом, по крайней мере, для меня. Не люблю таких. Он всегда выглядел безукоризненно, и этим раздражал. Впрочем, раздражал он меня не только своей внешностью.

— А Василия Борисовича нет? — оглядывая пустое рабочее место вышеупомянутого, спросил Артём, пропуская выходящего из кабинета Ютова.

У каждого, наверно, есть коллега, который печалит одним присутствием в нашем несовершенном мире, и от этого мир кажется ещё более несовершенным. Обычно именно такой человек, не то не замечая вызываемых им эмоций, не то из вредности очень стремится к общению. Для меня таким человеком и был вошедший, поэтому я ответила не очень любезно:

— Видно же, что нет его, не шапку же невидимку он надел!

Артём даже не подумал порадовать меня обиженным выражением лица, и невозмутимо задал новый вопрос:

— А где он? Вы же с ним тут вместе сидите, должны знать!

Я желала поскорей отделаться от Артёма и спешно шарила обеими руками в своей сумке. Кроме того, что не хотелось разговаривать с этим парнем, я ещё намеревалась попасть в столовую пораньше, и наконец, извлекла из неё кошелёк и направилась к выходу.

— Ничего я Вам не должна! Глупости какие-то говорите: «вместе сидите»! Я, вообще-то, стою, и его здесь нет! — с этими словами я вышла из кабинета и направилась в столовую.

Был у меня когда-то одногруппник, который говорил, что злых инженеров не бывает. И действительно, злых мне пока не попадалось, а вот надоедливые и неправильные бывали — такие, как Артём.

2

В отделе технологов не очень усердно, но достаточно давно трудился инженер Тимофей Федотов. Он был ничем не примечателен, и большинству казался скучным и бестолковым, хотя на самом деле таковым он вовсе не казался, а являлся в действительности. В свои 32 года он не добился ничего, и пятиминутного общения с ним было достаточно, чтобы понять: он ничего так и не добьётся. Его потрясающая флегматичность была обусловлена странным восприятием мира. Я так и не смогла понять: это какой-то неправильный оптимизм или неправильный пессимизм. В общем, вечно неунывающему настрою Тимофей был обязан глубочайшей уверенности, что жизнь пуста, бытиё тщетно и все проблемы, равно как и успехи, в сущности ничего не значат, и нет в мире ничего, достойного переживаний.

Я не разделяла всеобщего безразличия и пренебрежения к Тимофею, и общалась с ним при удобном случае. Он хорошо относился ко мне, а я — к нему. Мужчина всегда восторгался моей манерой вечно приходить на работу позже всех, а уходить раньше, и между этими событиями спать в обед, читать книжки и периодически выполнять текущую работу. Сам Тима подобным не грешил, но от работы отвлекался на болтовню охотно и излишнее усердие не одобрял. И вообще, он мог бы стать мне неплохим другом, если б увлекался фэнтези и слушал нормальную музыку, но наши литературные, кинематографические и музыкальные вкусы не совпадали совершенно.

Я открыла дверь в отдел технологов и тут же ощутила неприятный запах, который исходил от разогретых в микроволновке дешёвых сарделек. Сей запах был характерным в этом кабинете в обед, но всё равно каждый раз раздражал, хотя я и не относила себя к излишне чувствительным и привередливым натурам. Но эти сардельки… Я вообще раньше думала, что никто не покупает их… А впервые учуяв их запах, вообще не могла без отвращения смотреть на этот продукт.

— М-м-мм, Варя! — поприветствовал вошедшую и поморщившую нос Тимофей, который сам ещё обедал и потому что-то жевал. — Чаю не хотите?

Несмотря на дружеские взаимоотношения, по привычке обращение на «Вы» так и сохранилось в нашем общении с первых дней, как я устроилась сюда на работу. Наверно, мы бы могли давно перейти на “ты”, но наше неформальное общение в нерабочее время ограничивалось походом до автобуса. И хорошо, я люблю, когда со мной ненавязчиво дружат.

Чай я бы попить не отказалась, только отлично знала, что это будет долго. Если б на улице всё ещё бушевал ветер и дождь, непременно бы приняла предложение, но на улице прояснилось.

— Нет, спасибо, я только из столовой! — ответила я технологу, попутно приветливо улыбаясь и кивая в знак приветствия тем, кого ещё не видела и кто находился в этом помещении. — Доедайте, да пойдём на улицу — дождя нет! — бодро предложила я пьющему чай Тимофею.

— Хорошо, — покладисто кивнул Тима и, указав на пакет, лежащий перед монитором и изрядно загораживающий обзор, спросил: — Пряники мятные не хотите?

Я посмотрела на предложенное угощение и призналась:

— Я не люблю такие, хотя ела их сегодня…в некотором смысле… — пояснять не стала, поскольку не стоило отвлекать мужчину: пусть жуёт быстрее, не отвлекаясь на мои истории.

Присев на мягкий удобный стул, выглядевший весьма кичливо в давно неремонтируемом помещении, я стала лениво листать свежую газету, лежащую на столе у технолога. Тимофей, наблюдавший за мной, посоветовал:

— Вот это почитайте, — и ткнул пальцем на статью про котов. — Тут больше ничего для Вас интересного нет, — я удивлённо глянула на него, картинно приподняв бровь, дабы лучше передать своё изумление: ну почему все полагают, что если у меня дома кот, то я прям обожаю этих животных? Да и вообще, я многогранная личность, неужели в целой газете кроме статьи о блохоносцах ничего путного нет? Но мой молчаливый вопрос мужчина пожал плечами и пояснил: — Вас ведь не очень интересует наш мир, а тут только про него. Ни словечка о цветных снах и лесных жителях…

— Эльфах, — поправила я и встала, видя, что чай у моего приятеля допит.

— Ну да, — легко согласился Тимофей, быстренько допил чай, рассовал по полочкам все пакеты с остатками еды, вышел из-за стола и открыл дверь, пропуская меня вперёд с видом галантного кавалера.

На лестничной площадке нам встретился инженер по имени Григорий. Он стоял в глубокой задумчивости, спиной к окну, опершись руками о низкий подоконник, но глядел он не на длинный коридор, по которому могли пойти люди и не на вышедших из кабинета коллег, а на недавно выкрашенную стену лестницы. Его поза говорила о том, что он провёл здесь уже достаточно много времени. Нас с Тимой он заметил лишь, когда мы с ним поздоровались, тоже поприветствовал нас и задал очень важный, по-видимому, для него вопрос:

— Мне казалось, что краска была светлее, а вам? — он снова посмотрел на стену.

— Я как-то не обращала внимания… — я пожала плечами, стремясь как-то поддержать разговор, но совершенно не представляя, что ответить.

Тимофей тоже высказался:

— А по мне, так облупившаяся была глазу привычней — десять лет тут работаю — она мне как родная была, — он улыбнулся. — Да шучу я. В принципе, какая разница, какого цвета стена!

Я посмотрела в по-детски наивные и открытые глаза технолога и удостоверилась, что этому типу действительно безразлично, какого цвета стена в здании, где он проводит по восемь с половиной часов пять дней в неделю. Ему многое было безразлично, и, возможно, это помогало ему быть всегда в одинаковом настроении. Я широко улыбнулась ему: есть люди, которым можно простить любые недостатки просто за то, что с ними комфортно.

Григорий глубокомысленно кивнул в ответ, продолжая изучать стену, и задумался над словами коллег, а мы продолжили спускаться вниз, посчитав, что разговор как-то сам себя исчерпал.

Проходя через турникет на выходе из здания конструкторского бюро, мы заметили охранника, который даже не взглянул в нашу сторону, ибо был занят странным занятием: он обрабатывал заводского кота Барсика зелёнкой. Этот кот вечно шлялся по цехам и частенько обдирал обо что-нибудь свою полосатую шкурку, так что временами помощь охранника, некогда служившего в армии фельдшером, приходилась усато-полосатому весьма кстати. Вообще, мне казалось иногда, что это не кот, а какой-то заколдованный неудачник, поскольку истинный представитель кошачьих просто не мог вечно вляпываться в неприятности. Но так я думала, когда во мне брала верх романтичная натура, а в остальное время я понимала, что это просто довольно глупый любопытный котяра. Но душа жаждала чуда, и потому иногда я думала обо всякой дребедени.

На улице меня ждало горькое разочарование: молодой человек по имени Артём тоже вышел подышать воздухом, и, заприметив коллег, направился к нам. Только этого не хватало! Так удачно смылась от него в столовую, а тут он взял и встретился нам! Сейчас ведь подойдёт и всё, пиши пропало. Начнёт свои рассказы нудные… Он знает, что мне нравятся эльфы. Пытается иногда даже заговорить на “правильную”, как он ошибочно считает, тему: как луки изготавливают, как для них древесину выбирают… В общем, только портит моё романтическое представление об эльфийском оружии своими теоретическими познаниями, до которых мне дела нет.

Я, увидев этого парня, не растерялась и попыталась спасти свою послеобеденную прогулку по заводской территории: за разговорами я старательно уводила Тиму самым петляющим путём вглубь этой самой территории, но Артём снова и снова как бы невзначай появлялся из каких-нибудь закоулков. Прям как будто маг. Но магом он не был, это я знала точно так же, как то, что Барсик просто кот.

Но стоило признаться, что попытка избежать неприятного общества была заведомо провальной: у Артёма была чёткая цель догнать коллег, а я не желала посвящать своего спутника в планы по избавлению от преследователя. Не люблю я обсуждать людей и сплетничать, так что не рассказывала Тиме о том, как мне не нравится наш коллега. Наконец, столь ненавидимый мною Артём поравнялся с нами и наставительно сказал:

— Если так далеко уходить во время обеда, можно не успеть вернуться на рабочее место к его окончанию.

— Вот именно, — согласилась я, не глядя на него и разглядывая перистые облака, которые после долгих дождливых дней показались мне необычайно прекрасными и даже волшебными. — Так что разворачивайтесь и идите на своё рабочее место, а за нас не беспокойтесь.

— В моём отделе обед начинается позже, чем в ваших — я ничем не рискую, — парировал Артём.

Я уже приготовилась достойно ответить столь навязчивому молодому человеку в омерзительно модном пиджаке, идеально подчёркивающем его фигуру, над которой он явно работает в спортзале, но из заброшенного полуразрушенного литейного цеха, около которого мы стояли, раздался чей-то стон. Я вздрогнула от неожиданности и испуганно посмотрела на сопровождавших меня мужчин, но на них услышанный звук впечатления не произвёл. Я насупилась. Явно кто-то там глотку рвал, раз мы услышали, при том, что звук явно доносился откуда-то издалека, с противоположного конца длинного цеха, а мои коллеги вообще ничуть не заинтересовались этим звуком. Не услышать они не могли, значит, просто не подали виду. Ну конечно! Я же в своём мире, а не в волшебном! В волшебном бы эти мужчины бросились выяснять, кто там стонет, а здесь и сейчас просто стояли и смотрели на меня.

— Там кто-то есть, — весомо заявила я, на случай, если они это без меня не поняли, но Артём пожал плечами:

— Да мало ли всяких ошивается, — кажется, он даже поморщился, представив себе этих “всяких”, которые в его воображении столь отличались от него: такого опрятного, красивого и интеллигентного.

— Наверно, алкаш какой-нибудь, — поддержал его Тима, глядя мне в глаза своими светлыми и наивными, что даже обидно стало, что обладатель таких милых глаз так легко бросает неизвестного в беде.

От взгляда Тимы я даже засомневалась: может, и правда, алкаш? Мы же не в другом мире, где по заброшенным местам обычно скрываются всякие раненые маги и эльфы. Мы — в нашем. Здесь только разве что алкаш. Я вздохнула.

И всё-таки эти рассуждения несколько успокоили меня, я почти свыклась с тем, что сейчас мы пройдём мимо и забудем об услышанном, но стон повторился и послышался приглушённый голос. Голос был недоволен, но что он говорил, не удавалось понять из-за того, что доносился он откуда-то из глубины полуразрушенного цеха, уцелевшие части стен которого не утратили способность создавать неприятное эхо. Вообще, этот голос заставил меня поёжиться. Не то, чтобы он был страшным или неприятным, но мне отчего-то стало страшно. И голос у него не показался мне голосом алкаша… Хотя, такое искажение голоса эхом, что и не разберёшь.

— А если не алкаш? — высказала своё сомнение я, хотя теперь один вид этого цеха внушал мне страх и трепет и я бы сама хотела поскорее пройти мимо, не вмешиваясь ни во что.

— Да и если алкаш, может, ему помощь нужна, — подумав, согласился Тима, который, хоть и был довольно странным и безразличным человеком, имел доброе сердце.

Я посмотрела на него благодарно: и за то, что оправдал мои ожидания от его добрых глаз, и за то, что готов посмотреть, кто там в цеху. Мужчина не заметил мой взгляд и, недолго думая, направился к входу в литейный цех, но почему-то меня это необычайно напугало. Он сейчас пойдёт туда, где невесть кто! Это может оказаться нехороший человек… или не человек… Хотя, это я снова мудрю… Человек, конечно, там окажется, только вот какой… Да и вообще: заброшенные места только в книжках хороши, а на деле там опасно и их посещение может дурно обернуться для неподготовленных людей. В общем, здравый смысл победил и полностью отдал моё сознание страху.

3

— Тимофей, не ходите туда! — я схватила технолога за карман летней куртки и не намеревалась отпускать.

— Пусть сходит, — безразлично сказал Артём: ему было плевать и на стонущего, и на Тиму.

— Может, Вы с ним сходите? — предложила я, надеясь на хоть какую-то пользу от того, что этот парень увязался за нами.

— Делать больше нечего, — фыркнул неприятный тип. — Там пылищи по колено и того и гляди перекрытия рухнут.

Я посмотрела на него с привычным пренебрежением и отпустила карман Тимы. Надо перебороть страх и сходить. Не я ли грезила иными мирами? Негоже теперь бояться зайти в пустой разрушенный цех, да ещё и при свете дня. Посмотрела в небо: перистые облака всё плыли по небу, неспешно и грациозно. Светло и хорошо на улице, рядом двое мужчин, а в паре зданий от нас сидит десяток человек — там работающие цеха. Бояться нечего. Надо взять себя в руки.

Я так и стояла, глядя в небо и, видимо, Тима решил, что меня следует подбодрить.

— Да ладно вам! — улыбнулся технолог, глядя поочерёдно то на меня, то на Артёма. — Ну ничего же страшного не случится, если я схожу и посмотрю.

Неприятный парень фыркнул:

— Верно. В крайнем случае станет меньше на одного… — Артём решил не говорить, кем считает коллегу, и закончил: — …технолога.

— И конструктора, — сказала я, метнула злой взгляд на Артёма и, опережая Тимофея, направилась в покосившееся здание, в которое, как мне казалось пару мгновений назад, меня не заманят все дары этого мира.

Технолог последовал за мной, а Артём крикнул нам вслед:

— Там всё прогнило, лучше вызвать кого-нибудь, кто специализируется на вытаскивании алкашей из подобных мест. Эй!.. — но ему никто не ответил, он вздохнул и осторожно пошёл за нами, не с целью догнать, а так, для очистки совести, видимо.

Стены цеха вблизи оказались высокими, хотя здание являло собой одноэтажную конструкцию. Стоило ускорить шаг. пока запал не пропал и не захотелось сбежать отсюда подальше. В огромных металлических ржавых воротах, что высились перед нами, была заботливо проделана дверь, но свою функцию она давно не выполняла — в годы перестройки кто-то деловой позорно снял её с петель и сдал в металлолом. В проём, оставшийся от той несчастной двери, и вошли мы с Тимофеем. Этот шаг дался мне не легко, словно ступая на территорию цеха, я совершала некий героический поступок. Возможно, это было глупо, но для меня этот шаг и вправду много значил. Например, то, что теперь я не отступлю и увижу того, кто стонал, пусть это и окажется какой-нибудь пьяный оборванец. Не важно. Тогда это просто будет победа над собой, что тоже неплохо для простой послеобеденной прогулки.

Внутри оказалось нетемно — сквозь полуобвалившуюся крышу хорошо проникал свет, да и стены не были сохранены в целостности, так что во многих местах в них виднелись бреши. Я поглядела под ноги: грязно, что характерно для таких мест. Кое-где на пол ветер занёс столько земли, что из неё успели за долгие годы вырасти деревья высотой в два-три человеческих роста. Я вынуждена была признать, что никогда не любила такие места — они навевали тоску своей покинутостью и пустотой. Мне вообще не нравилось думать, что когда-то сюда приходили люди на любимую работу… а, может, и не на любимую, но это не важно. Это место было частью чьей-то жизни, а теперь вряд ли сюда часто заглядывал кто-либо: на завод просто так не попадёшь, а сотрудникам здесь было больше нечего делать. Кстати, подумав об этом, я поняла, что присутствие в этом цеху какого-то человека всё же странно. Я зябко поёжилось, словно мне вдруг стало прохладно, хотя, наверно, это холодил страх, пока невнятный и едва появляющийся, но уже вовсю дающий о себе знать. К тому же в помещении гулял сквозняк, который неприятно подвывал и посвистывал, играя с покоробившимся листом металла, служившим некогда перегородкой для каптёрки вахтёра. Деревья, которым удалось здесь произрасти, по виду своему относились к осинам, и их тёмно-красные и кое-где ещё зелёные листья трепетали на сквозняке, создавая неприятный для слуха тревожный шелест. Я неуверенно сделала несколько шагов за Тимой. Передвигаться следовало очень осторожно: во многих местах пол обвалился глубоко вниз, и приходилось идти по толстым железобетонным балкам, на которых он когда-то держался. Подпол казался глубоким, и на дне тускло блестела застоявшаяся вода, от которой отражался свет солнца, играя бликами на ржавых швеллерах, кое-где поддерживающих балки. Да уж, так себе прогулочка, ничего не скажешь… Провалиться бы очень не хотелось…

— Давайте-ка, Варя, я дальше сам, — предложил технолог по обыкновению просто и спокойно, словно это местечко совершенно не тревожило его и он лишь опасался, чтобы его коллега не перепачкалась здесь обо что-нибудь.

Он даже обернулся, протягивая в мою сторону руку, жестом прося оставаться на месте.

— Нет, я с Вами! — запротестовала я. — С детства люблю заброшенные дома, — нагло соврала я и для пущей убедительности широко улыбнулась, хоть улыбка и вышла натянутой. — Прям дух захватывает! Надо будет прийти сюда как-нибудь зимой, когда ночи будут длинными и в обед уже будет темно. Наверняка, здесь водятся призраки, духи, мы могли бы суметь повстречать их! — я говорила бодро, хотя сама боялась, что призраки и духи реально здесь водятся и сейчас, услышав мои слова, понавылезают из щелей и тёмных углов.

Тима не стал спорить: во-первых знал, что бесполезно, во-вторых, для него я всегда казалась странным человеком, и его ничуть не удивило, что мне могут нравиться покинутые строения и моё желание узреть потустороннее тоже ничуть не вызывало сомнений. Он даже не заметил, что я говорила это просто так, не всерьёз, от нервов, которые натянулись, как струны, в ожидании, что же будет дальше. Это плохо, что он не заподозрил обман: ещё пригласит прийти сюда в тёмное время суток ловить духов. Я повела плечами, отгоняя лишние мысли. Приключения меня всегда манили, только вот как-то избегали они меня и никак не желали попадаться на пути, а сама я не шибко-то и искала их, обладая спокойным нравом. Сейчас я подумала, что ну их, эти приключения. Тут в заброшенный цех иду, как на верную погибель, что говорить о чём-то более захватывающем!

Мои мысли были прерваны. Послышался посторонний шорох, хотя до затаившегося источника стонов и недовольного голоса мы ещё явно не дошли. Тимофей насторожился. Он — мужчина — насторожился. И замер. От этого у меня сердце ушло в пятки, хотя ничего страшного пока не происходило. Но то, что Тима замер, меня очень впечатлило и обеспокоило.

— Кто тут? — шёпотом спросила я у него, опасливо озираясь по сторонам.

— Мы…и ещё кто-то… вероятно, — спокойно ответил мужчина, и стало ясно, что замер он не для того, чтобы стать незаметным и уж тем более не от страха, а просто из желания не пугать таинственного шуршунчика.

Стало стыдно. Тимофей не боялся. А я, романтик и мечтатель, совсем трусливая. Какие мне эльфы и маги? Я досадливо вздохнула, позабыв на миг о страхе. Но лишь на мог, поскольку в следующую секунду снова раздался голос где-то в недрах цеха, и таинственный «ещё кто-то», напуганный этими приглушёнными звуками, промчался мимо замерших нас по соседней балке. Это был кот Барсик.

— Напугал, блохастый, — призналась я, облегчённо выдыхая.

Зато это незначительное происшествие разрядило обстановку, и мне больше не было страшно, будто самое устрашающее уже прошло и больше опасаться было нечего.

Мы ускорились и преодолели путь по балке. Тима шёл медленно, иногда искоса глядя на меня, проверяя, не споткнусь ли. Я не споткнулась. Дальше пошли по подозрительно прогибающемуся металлическому полу, причём листы металла на стыках были изрядно попорчены ржавчиной, что казалось, вот-вот, и нога так и провалится в столь древнее и теперь ненадёжное покрытие. Вообще, теперь я не боялась. Страх умчался вместе с Барсиком, осталось лишь любопытство и желание доказать Тиме, что я ого-го, какая смелая.

Со стороны двери раздался голос Артёма, неприятно громко и загробно прозвучавший в этом пустом мрачном здании:

— Я, если что, тут рядом! Зовите, если помощь понадобится!

Я презрительно фыркнула и прибавила шаг, стараясь побыстрее оказаться в дальнем краю цеха, так как на том участке, где мы шли сейчас имелась вполне сносная крыша, и потому стало темно, а от темноты сейчас становилось неуютно. Да и плохо видно было, куда ступать, а что каждый шаг надо делать очень осторожно, было очевидно. Тима пошёл быстрее, и я постаралась поспевать за ним. Где-то впереди мяукнул Барсик. Ехидно так мяукнул, как мне показалось.

Неожиданно цех закончился, и за ним оказалась полоса света — яркого света от осеннего негреющего солнца, и пустырь, поросший травой, которая сейчас была уже не естественно зелёная, а какая-то тусклая и пожухлая. Там-то и обнаружился искомый человек, причём на кого-кого, а на алкаша он был похож в последнюю очередь. Не знаю, как Тима, но я во все глаза уставилась на того, к кому мы шли. Он просто приковал к себе мой взгляд, и мне было всё равно, где мы и что вокруг нас. Потому что передо мной был эльф. Вернее, я так подумала.

Стонущий оказался удивительно похож на эльфа: длинные почти белые волосы, спадающие на плечи и опускающиеся ниже лопаток, стройное тело, правильные черты чисто выбритого лица с идеально ровной и чистой кожей — эльф, как с картинки. Нос прямой, красивый, глаза голубые, светлые и чистые, губы тонкие, пальцы рук длинные… Натуральный эльф, иначе и быть не могло! Потому что не могло быть, что я наконец-то дождалась хоть какого-то мало-мальского приключения, сунулась в опасный цех, встретила стонущего красавца, а он окажется не эльфом! Это было исключено для меня на тот момент. Даже то, что одет он был немного не по-эльфийски, меня не смутило. Может, он прикидывался человеком, скрываясь от врагов, ведь у симпатичных эльфов всегда есть враги. Да и вообще, его свободные коричневые штаны и клетчатая рубашка ему тоже шли. Потому что такому, как он, шло бы всё, что угодно!

Только вот и вёл себя он не по-эльфийски.

* * *

Он лежал на траве, поджимая к себе одну ногу и временами, прекращая стонать, разражался бурным негодованием по поводу произошедшего с ним. Что именно с ним произошло, из его бессвязных причитаний, угроз, проклятий и безрадостных прогнозов на будущее понять было трудно, но по крайней мере ярко вырисовывался образ виновника — им был редчайшей бестолковости, жестокости и беспринципности, напрочь лишённый чувства коллективизма и хоть малейших понятий о милосердии, а теперь за всё это проклинаемый и оскорбляемый самыми эпичными и красноречивыми оборотами конь. Также было озвучено, что имя этого несчастного непарнокопытного животного Тафрак.

— Бессовестная скотина! Каналья бестолковая! — подумав и переведя дух, крикнул вслед давно скрывшемуся из вида скакуну мужчина, и только сейчас заметил стоящих рядом с ним нас с Тимой: нам природная вежливость не позволяла перебить его гневные речи.

Он смотрел удивлённо, и я решила, что надо бы что-то спросить, раз молчание затягивается.

— Мы можем чем-нибудь Вам помочь? — спросила я участливо, при этом восхищённо глядя на мужчину во все глаза.

Он оглядел меня и моего спутника, повертел головой, убедился, что его обидчик давно ускакал, потом вздохнул и с усилием сел. Он продолжал оглядывать нас, и примерно в тот моментя поняла, что всё не так просто, и он не несчастный эльф, которого мы будем спасать. Такой вывод я сделала из того, что мужчина не был удивлён или обрадован нашим появлением. Может, он просто ненормальный? Коня-то его никто не видел, да и кто бы пустил его на завод?

И тут он заговорил. Как и полагается эльфу, сказал он какую-то невнятную фразу, вызывающую больше вопросов, чем что-либо проясняющую:

— И вы мне можете помочь, и я вам… — устало ответил предполагаемый эльф хриплым, севшим от крика голосом.

— Вы — нам? — переспросил Тимофей первым, да так быстро, что я не успела толком понять, что нам вообще ответил эльф и чем это нам может обернуться.

— Ну да, я — вам, — кивнул он, слегка загадочно улыбаясь. — Полезно встретить толкового человека, когда оказываешься тут.

Я смотрела на незнакомца с нескрываемым интересом и радостью, а его последняя фраза привела меня в состояние какого-то детского счастья от соприкосновения с чудом, и я решила уточнить у предполагаемого эльфа:

— Вы попали в наш мир из своего, да? — мне бы очень хотелось, чтобы да, потому что это было бы занятно.

И он не разочаровал меня, хоть и отрицательно покачал головой:

— Нет… Скорее, наоборот…

Только сейчас мы с Тимой огляделись по сторонам, и не обнаружили в поле зрения ничего похожего ни на старый литейный цех, ни на привычные силуэты зданий завода — мы находились на обширном поле, которое с трёх сторон где-то вдалеке обрамлялось голубоватой полосой леса, а с одной вообще уходило куда-то за горизонт. Красота такая, что прям дух захватывает. Простор, воздух свежий и чистый! И как я проморгала момент перемещения? Наверно, засмотрелась на эльфа. И всё равно, как можно не заметить таких перемен? Это не трава за цехом, сквозь который мы прошли, это настоящая полевая трава, с нечастыми, но прекрасными ароматными цветами. Да, осень чувствовалась и здесь, но всё равно было очень живописно. Хотя, стоит заметить, природа оказалась, как и у нас. И облака такие же перистые, как были на заводе. Может, я что-то недопоняла?

— Мы попали в Ваш мир? — решила уточнить я, и голос мой прозвучал столь радостно, что мужчина даже смутился, не желая разочаровывать меня и разбивать мои мечты.

Он отвёл взгляд, поскольку, кажется, я смотрела на него слишком прямо и слишком заворожено, но ничего не могла с собой поделать.

— Не совсем так… — эльф осторожно распрямил прижимаемую к себе ногу и как-то укоризненно посмотрел на неё, будто не ожидал, что она может так жестоко с ним поступить и начать болеть. — Помогите мне встать, — попросил он.

Тимофей с готовностью выполнил его просьбу, подхватив под руки. Светловолосый, даже беловолосый человек встал, опираясь на Тиму, выпрямился, проверил работоспособность пострадавшей конечности и раздосадовано вздохнул. Наверно, болит. Да и стал бы он так надрываться, что мы его услышали, если б не болела. Наверно, терпит просто, не хочет показаться слабым, он ведь эльф, а они народ гордый.

— Хотите, мы… — начала я, но подумала, что лучше говорить только за себя, не приписывая к себе Тима, — …ну, по крайней мере, я…

— Да ладно, мы… — встрял технолог, не зная, что там собиралась предложить я, но твёрдо решив поучаствовать в любой моей затее.

— …вызовем скорую или проводим Вас до дома? — закончила я, разглядывая придерживаемого Тимой эльфа и тоже придерживая его с другого бока, чтобы ему было удобней.

— Вообще-то я сам доктор, но на последнее рассчитываю, — признался беловолосый и, усмехнувшись, добавил: — Впервые меня девушка предлагает до дома проводить.

— Обычно Вы? — улыбнулась я, поведя плечом чуть кокетливо и опустив ресницы, поскольку задавала вопрос, который задавать при первой встрече мужчине не стоило.

— Нет, не увлекаюсь, — серьёзно ответил он, и поковылял, опираясь на Тимофея и поддерживаемый мной, но через пару шагов сказал: — Вроде ничего, сам могу, со мной, наверно, ничего серьёзного, — и мы его осторожно отпустили.

Не знаю, зачем отпустил Тима, но лично я по одной причине: не хотелось злить эльфа. Эти создания слишком странные, чтобы навязывать им свою помощь, когда они её не желают.

— Вы так ругались и стонали, а теперь говорите — ничего серьёзного? — удивилась я, глядя, как он медленно и аккуратно делает шаг вперёд.

— Ну да, — пожал плечами мужчина, словно такое поведение было для него само собой разумеющимся и ровным счётом ничего зазорного он в этом не усматривал. — Я не думал, что кто-то меня слышит, а мне было обидно и больно — я упал с коня на спину, это очень неприятно, и мне повезло, что я легко отделался. А этот кабысдох ещё и удрал… — подробно объяснил беловолосый, но никто не нашёл, что ему ответить, и он добавил: — Несмотря на то, что я вполне здоров, буду рад, если вы погостите у меня.

— Мы, наверно, тоже… — глянув на меня, ответил Тимофей, который в перемещения по мирам не верил, но другой причины исчезновения заводских конструкций и зданий явно найти не мог.

Вообще, интересно, чего это он такой спокойный? Ладно я: я всегда хотела вписаться во что-то подобное, но он-то и не думал всерьёз о возможности таких перемещений. Он-то мирный технолог, который об эльфах и не слыхал, пока я в это конструкторское бюро не перешла работать. Вот почему он сейчас так непробиваемо спокоен и непоколебим? Тима заметил мой взгляд и улыбнулся мне, по-доброму так. Ага, понятно. То есть, он как бы рад за меня, и ему всё равно, что с нами произошло, если я радуюсь такому повороту событий… Всё-таки, никогда мне его не понять, это факт, который следовало давно признать.

Я решила не забивать себе голову: мы встретили упавшего с лошади эльфа… или не эльфа. Но это было не столь важно, ведь мы переместились куда-то. Даже если мы просто оказались в глухой деревне нашей необъятной родины — это тоже не менее волшебно! И всё-таки я разглядывала незнакомого, очень уж похожего на эльфа, человека с неприличным интересом, но не собиралась отводить взгляд: он был красив и его внешность заинтриговывала, к тому же, кто его знает, может, он сейчас возьмёт и исчезнет, или вообще я проснусь где-нибудь в больнице и окажется, что мы с Тимой просто провалились под пол цеха и мне снился чудесный сон. Так что стоило пользоваться моментом.

4

Мужчина прошёл несколько десятков медленных осторожных шагов в полном молчании, прислушиваясь к ощущениям в своей ноге, и, глянув в упор на меня своими пронзительно голубыми глазами, полюбопытствовал:

— Почему ты так на меня смотришь? — он спросил об этом настолько добродушно, что хоть я немного смутилась, и ответила не сразу, зато чистейшую правду, причём выдала её просто и без обиняков.

— Вы эльф! — наконец, изумлённо прошептала я, не отводя взгляда от прекрасного цвета глаз.

Беловолосый покачал головой, вздохнул и устало сказал:

— Нет же, я человек. Все вечно сперва принимают меня за эльфа, — пожаловался он.

Я посмотрела на Тимофея, ища поддержки, но тот не представлял себе эльфов, они были ему безразличны и он смотрел на незнакомца без интереса и уж тем более без восторга. От этого его безучастия я опять немного смутилась, и пробормотала:

— У Вас просто такая внешность…эльфийская.

— Да-да, и мне кажется, чем больше людей мне это говорит, тем больше у меня уши заостряются. Хотя всегда были нормальные, — кажется, добродушного неэльфа раздражал этот разговор.

— Они и сейчас нормальные, — заметил Тима, желая успокоить собеседника и уверить его в том, что не все видят в нём лесного остроухого обитателя.

Я тоже глянула на уши этого странного мужчины, и они оказались и вправду совершенно обычными, но я не разочаровалась от этого открытия. Какая разница, какие у него уши? Мало ли у эльфов генетических дефектов, может, и с обычными ушами рождаются. Я подумала даже, что он может просто стесняется своих человеческих ушей, и потому он — эльф-изгнанник, только не рассказывает об этом каждому встречному.

— Но кроме них — Вы вылитый эльф! — не отставала я, поскольку видела: этот мужчина не способен злиться всерьёз.

— Такое ощущение, что все люди постоянно видели эльфов до встречи со мной, — хмыкнул отказывающийся признавать себя эльфом мужчина. — И давайте перейдём на «ты», не думаю, что я на много вас старше, — он обвёл новых знакомых взглядом, мы переглянулись и кивнули, но меня было не так-то просто сбить с мысли, и поэтому я всё-таки не удержалась от комментария:

— На вид Вы…ты… эльф и лет тебе пара-тройка тысяч, — да-да, я не собиралась так быстро прощаться с иллюзией встречи с настоящим эльфом, но человеку это не только не льстило, но и откровенно не нравилось.

— Да не эльф я! — постарался донести до своей новой знакомой он эту простую мысль. — Терпеть не могу фэнтези! Я человек и мне тридцать четыре года! Зовут меня Юрий. Совсем не эльфийское имя, верно? — раздражённо спросил он, но тут встрял Тима, стирая раздражение с лица мужчины своим простодушием:

— Я-Тимофей, а это — Варя, — представил он нас новому знакомому, словно вопрос похожести этого человека на эльфа его вообще никак не касался.

— Очень приятно, — смутившись своего раздражения, ответил Юрий и мягкая улыбка озарила его светлое лицо: — Ну да ладно, не вы первые и не вы последние: вам кажется, что вы попали в удивительный параллельный или какой-то там мир. Не хочу разочаровывать, но это лишь одна из проекций нашего мира… Это очень сложно объяснить, трудно понять и совершенно невозможно представить.

— Представить можно в принципе всё, — авторитетно заметил Тима, хотя знал он об этом лишь в теории, ибо на практике фантазией пользовался крайне редко.

— Представить можно только то, что видел, — не сдавался эльфообразный.

С этим утверждением я была ещё больше не согласна, чем с тем. что передо мной не эльф.

— А вот и нет: я же могу представить таракана с ушами осла и сельдереем вместо усов! — поддержав технолога в этом вопросе, я посмотрела на него. и он тепло мне улыбнулся и кивнул в знак того, что верит, что я могу себе представить такого таракана.

Юрий посмотрел на меня, потом на Тиму, затем снова на меня, и ответил:

— Да, можешь, ведь все эти составные части ты видела. А то, что я попытаюсь вам втолковать — за пределами твоего воображения!

— Что ты знаешь о моём воображении! — возмутилась я, поскольку мне мало того, что не нравилось, что человек отказывался признавать себя эльфом, так он ещё и оскорблял моё воображение, на которое я никогда не жаловалась и даже немного им гордилась. Именно это я готова была объяснить Юрию, но Тимофей не дал развиться моему праведному гневу:

— Я ни на что не намекаю, но не стоит так переживать, что он оскорбил твоё воображение… — миролюбиво сказал он. — Это странно слышать от девушки, у которой чёрного кота зовут Черныш…

Ну да, имечко не очень пафосное, а что такого? И вообще, какое отношение имя моего кота имеет к воображению? Я непонимающе уставилась на Тиму, но, кажется, Юрий был с ним солидарен.

— Черныш… — задумчиво повторил неэльф, глядя на недовольную насупившуюся меня. — Тебе будет сложнее представить, чем я думал… — он ненадолго приветливо улыбнулся и продолжил: — Итак, наш мир многослоен… — он выдержал драматическую паузу, но понял, что слушателей не впечатлил.

Ну многослоен он, и что? Подумаешь! Тоже мне, удивил! И не про такое читывали! Ну, вернее, я читывала. А Тиму такими заявлениями тоже не проймёшь, хоть он ничего подобного и не читал: ему безразлично устройство мира, это я давно поняла.

— Кто вы по специальности? — задал поистине неожиданный вопрос Юрий.

— Мы инженеры! — гордо ответила я, поскольку искренне уважала технарей и недолюбливала гуманитариев, а ко всем прочим относилась со спокойным почтением, так что тот факт, что Юрий являлся доктором, меня не впечатлил и не расстроил, зато о своей профессии я заявила так, словно мне, троечнице и бездельнице, действительно было, чем гордиться.

— Да, смотрю работа у вас спокойная, нервишки не расшатаны… — Юрий призадумался, вспоминая реакции разных людей на его речь, и потом продолжил: — Так вот, мир многослоен и между слоями бывают прорехи. И в них иногда попадают люди. Это очень редко происходит — прорехи нестабильны… И их, кстати, многие видят иногда боковым зрением, но не придают значения. Знаете, бывает что-то покажется или послышится — но раз — и ничего нет. Это зачастую бывают именно такие прорехи.

Ну и что? Я смотрела на него, как на зануду. Допустим, он прав, и параллельные миры рядом с нами, совсем-совсем рядом, можно даже сказать среди нас. Но это и так понятно, на то они и параллельные миры, чтоб быть не другой планетой, а слоем нашего мира. Это что, должно было нас удивить? Лично меня на тот момент больше удивляло, что я действительно куда-то переместилась. Я не думала о будущем, не паниковала и не расстраивалась: я спокойно, без происшествий и проблем, попала невесть куда, да ещё со своим приятелем. Не было никаких причин расстраиваться. И подробности знать не хотелось, а то ещё выяснится, что мир этот непригоден для жизни или что-нибудь в этом роде. Так что пока подробности меня не интересовали.

— И много таких слоёв? — безразлично поинтересовался вежливый Тимофей, видя, что я не намеревается поддерживать беседу.

— Много, — ответил Юрий. — Здесь их называют измерениями, а я называю подпространствами. По сути, разницы нет. У них всех есть порядковый номер, так проще. Он условный и ничего толком не значит, но всё же помогает ориентироваться в особенностях тех или иных людей… — он о чём-то ненадолго задумался, припомнив что-то, печально вздохнул и продолжил: — Мы вот из девятки — из девятого подпространства. Но никто не знает порядок измерений, и не знает постоянен ли он, если он вообще есть. Это номера… ну как названия рас… — кажется, от задумчивости он потерял нить разговора, так как повторил ранее сказанное, только другими словами: — Но мы все люди, хоть в каждом подпространстве свои особенности, а с номерами проще различать, кто откуда…

Я пристально посмотрела не него. Голубые глаза глядели в небо, но отчего-то сделались печальными. Даже жалко стало его, хотя я так и не поняла, отчего ему вдруг взгрустнулось. Может, по дому тоскует? Надо будет, кстати, выяснить, как домой вернуться… Так, на всякий случай, мало ли заскучаю по родным и близким… Да и вообще приятней знать, что ситуация не безнадёжная и есть дорога домой.

Я проанализировала всё, что нам только что было поведано, и прицепилась к слову:

— Как ты узнал, что мы из девятки? — поинтересовалась я, вычленяя из всего сказанного единственное, что меня действительно удивило.

Может, он умеет мысли читать? Или видит прошлое человека? Ведь не может так статься, что мы переместились куда-то, а здесь обычные люди и обычная жизнь! Это было бы обидно!

Юрий посмотрел на меня, улыбнулся уголками губ и вздохнул: кажется, не хотел разочаровывать, видя, что я жду от него чего-то волшебного.

— Ты предложила вызвать скорую — эта служба с таким названием существует лишь у нас, — он виновато пожал плечами, сожалея о прозаичности своего ответа. — Кстати, данное подпространство, — он обвёл рукой широкое поле, по которому они медленно пробирались из-за высокой травы, — мы считаем нулевым — отсюда никто не пропадает. Зато временами появляются новые жители — такие, как вы, которые отныне застряли здесь… Но, должен признаться, это вовсе и неплохо, даже, я бы сказал, занятно и весьма любопытно! Так что смею поздравить вас с прибытием! — он улыбнулся широко, и я увидела его белые ровные зубы.

Эльфы так не улыбаются, у них скалиться не принято… Я печально вздохнула. Кажется, он и вправду не эльф… Да ещё и расписал всё так, словно отсюда мы не выберемся… Пока это не испортило мне настроения, но чувство, что волшебства здесь не будет, уже начало обретать форму.

Далее Юрий долго объяснял, что к чему, в чём прелесть нашей новой жизни, рассказывал какие-то байки и истории. Тима вежливо слушал и кивал, когда необходимо, а я увлеклась любованием местностью, которая была столь банальной, но всё же такой родной для русской души, что я поймала себя на мысли, что готова идти вот так по заросшему полю ещё сколь угодно долго. Главное, ни о чём пока не думать и наслаждаться моментом. Я с Тимой, и с нами доброжелательный мужчина завораживающей наружности — а значит, всё хорошо.

За разговорами мы добрели до кромки леса и выбрались на какую-то полузаросшую лесную дорогу, судя по ширине которой здесь машины никогда не ездили. Мы начали продвигаться вперёд по этой дороге, и вскоре вдалеке послышался стук копыт. Этот чужеродный звук несколько напугал меня, я резко остановилась и приготовилась спасаться бегством в лес. Звук приближался, и я даже собиралась броситься в заросли и переждать, но мои спутники были невозмутимы, и эта их невозмутимость вселяла некоторое спокойствие. Но только некоторое, поскольку сердце всё равно колотилось так, что я даже прижала ладони к груди, чтобы его унять это учащённое биение. И всё же с места я не сдвинулась. Мужчины тоже перестали идти, но не от страха, а потому, что стояли и смотрели на меня, удивлённо и с непониманием.

Топот копыт нарастал, и вскоре из-за поворота появилась телега, запряжённая двумя вороными конями, которые начали замедляться, завидев нас, пока окончательно не остановились в нескольких шагах от путников.

— Доктор! — поприветствовал Юрия улыбчивый кучер с широким неприятно глупым лицом. — Наконец-то я тебя нашёл! — хоть лицо и было глупым, а всё равно становилось ясно, что это не враг.

Я выдохнула с облегчением. Это знакомый Юрия, а, значит, наверно, всё в порядке. Вряд ли у этого человека были какие-то злобные приятели, способные причинить нам с Тимофеем вред.

— Что и с кем случилось? — спокойно осведомился Юрий, привыкший, что от него, в силу его профессии, постоянно кому-то что-то нужно.

— С тобой! — продолжал улыбаться человек, явно пребывавший в прекрасном расположении духа, однако это не умаляло печати глупости на его радостной физиономии. — Тебя сбросил Тафрак, ты же сам мне об этом написал! — он даже достал клок сероватой бумаги и продемонстрировал её всем нам.

Я посмотрела на Юрия подозрительно, поскольку, вроде как вряд ли бы он успел что-то кому-то написать, раз при нас он этого точно не делал, а мы подоспели к нему довольно быстро, так что представлялось весьма сомнительным, что он мог успеть написать письмо или весточку, пока мы пробирались по цеху.

Но тот, к кому кучер обратился просто “Доктор”, ничуть не смутился и светло улыбнулся в ответ.

— Верно, — кивнул он. — Рад, что послание тебе передали.

Я нахмурилась. И почему этого кучера не удивляет тот факт, что доктор здесь, а письмо ему успел кто-то передать? Или в этом мире магия какая-то есть для подобных сообщений? Это возможно, поскольку раз тут явно пользуются лошадьми, вряд ли дошли до создания мобильной связи, а общаться-то как-то надо на расстоянии… Я не успела поразмыслить как следует.

Юрий пригласил своих новых знакомых:

— Прошу в транспорт, не часто на таком катаетесь, верно?

Это уж точно. Я так вообще только в детстве каталась на чём-то подобном, да и то это была не телега, а сани, и катила их одна лошадь. В общем, как бы ни был устроен этот мир, хоть в телеге прокачусь, и то хорошо.

Вообще, думая, про “и то хорошо”, я явно переоценивала здешние условия комфорта. Телега оказалась не приспособлена для перевозки людей, а потому приходилось держаться за борта, чтобы не вывалиться из неё на кочках, которые кучер не то не замечал, не то специально гордо игнорировал. Вообще, дорога оказалась узкой даже для такой небольшой телеги, так что временами ещё приходилось уворачиваться от веток деревьев, что норовили исхлестать мне лицо.

Когда лес закончился, хотя бы можно было спокойно ехать, уцепившись за борта. Но впереди, как я поглядела, лес начинался вновь, так что, пользуясь случаем, я подвинулась поближе к Юрию и тихо спросила:

— Как ты успел написать ему, что упал с коня? — меня действительно занимал этот вопрос.

— Я ничего ему не писал, — так же тихо ответил Юрий и усмехнулся: — Но есть один… — он вздохнул, глядя мне в глаза, и продолжил, — есть один человек, который знает — если Тафрак вернулся один — стоит отправиться на поиски меня…

Ответ меня устроил. Немного было жаль, что Юрий не маг, но всё равно, хотя бы объяснил, а не отмахнулся. Получив ответ, я передвинулась на своё прежнее место и спросила нормальным по громкости голосом:

— Ты говорил, что не любишь фэнтези, но почему тогда ты так похож на эльфа? — это был второй занимавший меня вопрос.

Я никогда в жизни не видела таких людей, и мне казалось, что если они всё же встречаются, то их цель — быть похожими на лесных жителей фэнтезийного мира, и иные причины просто не приходили мне в голову. Мужчины, как правило, не носят длинные волосы, а если носят, то собирают в хвост…

Он посмотрел на меня удивлённо, и я глупо улыбнулась ему: он был таким милым и обаятельным со своими бездонными глазищами и светлыми волосами, что было невозможно относиться к нему серьёзно.

— Кроме моей внешности тебя ничего не удивляет? — возмутился Юрий. — Не интересует, как жить дальше?

— Интересует, — призналась я. — Но хотелось бы всё по порядку… Для начала, узнать о тебе побольше… — я робко улыбнулась, чувствуя, что сказала совершенно не то, что мужчина рассчитывал услышать.

Я же в который раз оглядела его, задерживаясь взглядом на светлых прядях. У меня такие длинные никогда не получалось отрастить, так что вечно хожу с этим удлинённым каре, хотя, мне, вроде как, идёт. Я, одной рукой держась за борт, свободной провела по своим волосам. Доктор нахмурился, понимая, что я бессовестно любуюсь им, продолжая проводить аналогию с эльфами.

— Пожалуйста, — пожал плечами Юрий, показывая, что ему безразлична моя непоследовательность. — В девятке я был учёным в области квантовой физики, учёным-неудачником, если такая подробность моей деятельности тебя интересует. Здесь меня называют Доктором, потому что раньше я учился в медицинском и кое-какие навыки помощи людям имею. Моя внешность… — он выразительно посмотрел на девушку. — …меня полностью устраивает: у меня седые волосы — издержки профессии и того факта, что мне катастрофически не везло, а то, что я редко стригусь — издержки природной лени, к тому же волосы мои весьма послушные и не доставляют особых проблем при расчёсывании. Если тебя интересует отсутствие растительности на моем лице, — он провёл ладонью по чистому подбородку, — это происки моих соседей по общаге — лет семь назад эти чёртовы химики добавили какую-то дрянь в мою пену для бритья. По их мнению, это должно было быть забавно. Но к вопросу о моей природной лени: это было мне даже на руку, хотя я здорово навалял этим гадам тогда… — он увидел, что удивил меня последней фразой и, потупившись, признался: — Я бывал вспыльчив в юности.

Тимофей победоносно посмотрел на меня, и его светло-серые глаза озарились искренней радостью:

— Я же говорил, не бывает эльфов и прочих… — он не договорил, замечая мой тускнеющий слегка обиженный взгляд. От этого моего искреннего открытого взгляда ему вдруг стало жалко разрушать мои иллюзии. — Ну, по крайней мере не тут, правда? — спросил он у Юрия, и тот, поймав на себе мой взгляд, полный надежды, ответил нехотя, вздохнув:

— Может, эльфы и прочие существуют в других мирах, на других планетах… А может, в каком-то измерении они тоже есть, но слишком умны, чтобы попадать в другие. По правде говоря, я тут приметил, что только люди по глупости и коты из любопытства кидаются в прорехи измерений…

Я радушно улыбнулась своим спутникам: меня весьма тронуло их нежелание портить мой настрой и рушить мечты, за что я была им очень благодарна, поскольку, будучи чувствительной натурой, я бы непременно расстроилась, заяви эти двое категорично о невозможности существования волшебных рас, столь привлекавших меня.

От того, что Юрий поддержал Тиму в попытке не расстраивать меня, я окончательно убедилась, что он — друг.

Мы снова ехали по лесу, но он недолго мучил меня своими ветвями, от которых не всегда удавалось увернуться, и потом кони с телегой выехали на неровное холмистое поле. Где-то внизу, под холмом, я увидела озеро, похожее по форме на лист дуба. Юрий назвал его Дирлистом и пояснил, что оно его категорически не привлекает, поскольку вокруг нет леса и в помине, а пейзаж озера на фоне пустынных полей и холмов с редкими кривыми соснами ни капли не радует его глаза. Форма озера показалась мне смутно знакомой, но это и неудивительно, ведь по сути я находилась на своей родной планете. Возможно, в родном мире я бывала в этом месте и прежде, просто запамятовала. Да и, признаться, пока не произошло ровным счётом ничего, что бы дало мне ясно понять: я в чужом измерении.

Пока ехали по относительно нормальной дороге, я достала из кармана телефон. Сеть он поймать не мог. Но это тоже ничего не доказывало, ведь мы могли переместиться в глухую деревеньку, где народ живёт, как может. Этот вариант я не спешила исключать, но и обдумывать всерьёз не стала: мне хотелось чуда, и оно случилось. Потому что оказаться где бы то ни было в телеге с приятной компанией это всяко лучше, чем сидеть у монитора с открытыми чертежами.

Телега вновь въехала в лес, который оказался светлым и солнечным бором с высокими корабельными соснами, зелёные кроны которых очень живописно смотрелись на ярко-синем небе. И воздух здесь был просто чудесный: пахло смолой и сырым мхом. Наверно, здесь недавно прошёл дождь, иначе не было бы столь свежо, хотя следов дождя я не заметила. Наверно, солнце быстро высушила капли. А жаль, мне нравится смотреть, как они блестят на сосновых иголках в солнечных лучах.

Среди этого уютного леса, как выяснилось, и проживал Юрий. Дом доктора оказался бревенчатый, двухэтажный и очень внушительный по своим габаритам, хотя на фоне высоченных сосен он смотрелся довольно компактным. Телега остановилась, и все мы спрыгнули с неё по очереди. Юрий первым оказался на земле, и даже ловко придержал меня за талию, пока я спускалась. Может, он и правда никакой не эльф, но всё равно замечательный! Не такой, чтобы влюбиться в него, а просто очень милый, красивый и приятный.

Юрий рассчитался с кучером около ворот и повёл нас к дому. Тропинка от ворот до крыльца была выложена аккуратными древесными спилами и я шла, стараясь перепрыгивать через один. Наверно, я выглядела беспечной, поскольку доктор смотрел на меня хмуро: ему не нравилось, что меня ничуть не тяготит попадание в другое подпространство. А я вообще предпочитала не расстраиваться лишний раз из-за обстоятельств, изменить или противостоять которым была не в силах. Тем более, сейчас всё было очень даже и неплохо, да и погода, солнечная и тёплая, располагала к оптимизму.

Крыльцо имело резные поручни и четыре широкие деревянные ступени, на которых мне тут же захотелось посидеть. Я уже представила себя с чашкой чая, сидящей на верхней ступеньке и наблюдающей, как ночь опускается на землю расшитым звёздами плащом. Интересно, свет-то у них тут есть? Я оглядела дом, но на фасаде никаких проводов видно не было, да и столбов я не приметила, пока мы ехали. Наверно, всё-таки здесь жгут свечи или керосиновые лампы. Ну и хорошо, так даже романтичней!

Мы поднялись по ступеням, и Юрий принялся нашаривать ключи в карманах штанов. Я оперлась локтями на перила и вдохнула полной грудью, блаженно зажмурив глаза. Тревог не было. Возможно, это глупо, так доверять незнакомцем, но Юрию я верила, да к тому же со мной был Тима.

Замок щёлкнул, и скрипнула дверь. Я посмотрела на Доктора. Он, как и Тимофей, ждал, пока я осмотрюсь. Я подошла к нему.

— Ты один живёшь в этом здоровенном доме? — спросила я, останавливаясь около двери и глядя вверх, куда в небо высился этот добротный дом.

— Не совсем, — признался Юрий. — В этом доме еще живёт почти ручной кондор, я зову его Нертось, но он на это имя не откликается, а другого я пока не придумал; и ещё непутёвый тип по имени Ивар, мы познакомились, отбиваясь от пиратов, я позже его вам представлю. Кстати, если встретите его… — он замялся, подбирая слова, — мало ли…в общем, если он вас напугает, попросите… — он потёр подбородок, задумавшись, стоит ли говорить, но потом сказал: — … рассказать про Зелёного Кота.

Что-то не понравилась мне интонация, с которой это было сказано.

— Этот…Ивар что, опасен? — насторожилась я, хотя, вроде как, тот, кого можно попросить рассказать о Зелёном Коте, не должен был быть очень уж опасным.

— Нет, он мирный, — мягко улыбнулся Юрий, стараясь развеять мои тревоги. — Общение с ним вполне безопасно, но и крайне бесполезно. Даже не знаю, что сильней — безопасность общения с ним или бесполезность. У меня постоянно неприятности от него, но для остальных он, в общем-то, безвреден…

Описание Ивара весьма заинтриговало меня и я даже несколько минут думала о том, что было бы неплохо поглядеть на этого человека. Однако Доктор не спешил знакомить нас, и вообще не собирался организовывать досуг своих гостей, заявив, что мы можем чувствовать себя, как дома и начать обустраиваться в этом измерении с жизни в его доме. Это было весьма великодушно, учитывая, что мы его даже толком и не спасли. Но, кажется, он чувствовал себя виноватым: и за то, что мы, пойдя на его голос, оказались здесь, и за то, что мир этот не мог оправдать моих надежд. Но о последнем я на тот момент не знала, так что списала всё на его чувство вины за появление нас здесь.

Дом оказался поистине уютным и прекрасным, хотя в нём не чувствовалось женской руки. Всё было просто и не было ничего лишнего, по крайней мере, в тех комнатах, которые Юрий показал нам. Это было удивительно: уют был достигнут без всяких мелочей, которые обычно для этого используют. Казалось, просто здесь царил покой и добро, и именно от этого дом казался тёплым, светлым и дышалось в нём на редкость легко. А ещё стоял запах, который я привыкла ассоциировать с баней: запах древесины, из которой была сделана мебель, и из которой состояли все стены, перегородки и перекрытия. Да, в таком доме не мог жить плохой человек! Да-да, именно человек, поскольку сомневаюсь, что эльфы способны быть такими простыми, открытыми и искренними, каким показался мне он.

5

Тимофей, будучи бодрым и одолеваемым жаждой убедиться, что он переместился в иное подпространство, отправился в город осматриваться. Ему не терпелось точно удостовериться, что его не обманывают и не разыгрывают. Однако при том, что он желал узнать правду, настроение его оставалось ровным: он не расстроился бы при любом повороте событий, просто ему было важно понять, где он. Хотя, если честно, я сомневаюсь, что это было ему действительно важно и подозреваю, что он хотел выяснить всё это ради меня.

А я отказалась составлять ему компанию, поскольку города и городская жизнь меня занимали мало в своём измерении, а уж в чужом и подавно были безразличны. Но технолога я поддержала — даже при его спокойствии и непоколебимости стоило разведать обстановку, тем более, что Доктор отправился с ним, заявив, что ему как раз необходимо совершить покупки. Собственно, сам бы Тима, наверно, не пошёл, а тут как раз подвернулся случай. Ну и пусть сходят, мне мой приятель потом и расскажет всё, что увидел, а мне ни к чему портить впечатление. А то мало ли, что там в этих городах творится… Да и подустала я, признаться. На работу рано встаю, а тут ещё и такая встреча… И воздух сосновый с непривычки кружил голову. В общем, даже если б хотела отправится с мужчинами — не смогла бы физически. Дурное состояние: вроде и спать не завалишься, а вроде и бодрствовать тяжело.

Оставшись одна, я ничуть не смутилась. Дом, хоть и был чужим, ярко освещался светом, льющимся в большие чистые окна. Я нашла диван, стоящий напротив незажжённого камина и прилегла на него, но, как я и прогнозировала, сон не шёл. Полежав так с полчаса, я поднялась и решила побродить по дому, раз уж это не воспрещалось. Действительно: Юрий не оставлял никаких наставлений, даже не говорил что-то типа “можешь брать, что хочешь, ходить, где хочешь, но только не поднимайся на чердак и не заглядывай за запертую дверь”. А мог бы и сказать, хоть бы ради шутки, а то я начинала думать, что это измерение такое же, как наше, только у меня здесь нет родных и работы.

Я гуляла по дому, изучая все его закоулки. Ничего удивительного и интересного не попадалось. Ну, кроме кондора. Хотя экзотические домашние животные к чудесам и волшебству не относились, так что меня не особенно радовали. Кондор, которого было всё-таки довольно странно встретить в нормальном человеческом жилище, обнаружился чистящим свой клюв на спинке деревянного стула, которую охватывали его мощные лапки с недвусмысленного вида когтями. Почуяв моё присутствие, Нертось повернул голову влево, чтобы правый глаз мог хорошо рассмотреть гостью, но интереса я у него, видимо, не вызвала ни малейшего, и вскоре он продолжил прерванное занятие. Так как орнитолог из меня никакой, я прежде кондоров не видала. Вернее, может, и видала, да не особо запоминала, так что теперь могла разглядеть его во всех подробностях, раз он не собирался на меня набрасываться.

Птица была огромная и страшенная, причём как в прямом, так и в переносном смысле. В прямом, поскольку я не знала, агрессивен ли он, а в переносном, потому что видок у него был не самый красивый. Блестящие крупные чёрные перья контрастировали с белым пушистым воротничком, подчёркивающим лысость кожи головы, гребешка и шеи, причём на фоне этой кожи глаза казались злобными, маленькими и налитыми кровью. И только его клюв, длинный и изогнутый крючком на кончике, придавал ему вид добродушного ворчуна. Вообще, мне нравится, когда у существ выразительный нос, будь то нос человека, собаки или же клюв огромного кондора. Так что, можно считать, что он мне даже приглянулся, особенно учитывая, что стал меня игнорировать, а не пытаться напасть.

Я с любопытством понаблюдала за птицей, но не стала мешать, чувствуя холодное презрение, исходящее от пернатого создания, и отправилась дальше исследовать дом доктора.

Следующий одушевлённый обитатель этого дома встретился мне на чердаке, и эта была не самая приятная встреча в моей жизни. Неприятная и неожиданная. Я шла не спеша по чердачному помещению, уже привыкшая к тому, что в доме Доктора и взгляд-то задержать не на чем, не сразу заметила его. Его действительно было очень сложно разглядеть, поскольку на чердаке окна были небольшими, и потому царил полумрак, сперва не показавшийся мне зловещим. Таким он не казался мне ровно до тех пор, пока я не встретила там человека.

Заметив его, я невольно отшатнулась: он был прикован к стене, а голову уронил на грудь, так что было не видно его лица. Я нервно сглотнула, замерев и боясь пошевелиться: вдруг он не заметил меня и есть шанс по-тихому уйти. Тем более, возможно, он вообще был трупом, поскольку при таком освещении мне никак не удавалось разглядеть, дышит ли он. Поняв, что дыхание я не замечу в любом случае, а подходить не осмелюсь, я оглядела человека, пока была возможность. На его запястьях красовались толстые металлические оковы, и от них к кольцам в стене тянулись увесистые цепи. За счёт этого его руки были почти над головой, и он висел на них, отчего я подумала, что это, должно быть, очень неудобно, находиться в таком положении без возможности изменить его. Давно ли он здесь? И по какой причине? Жив он или нет, в принципе, значения не имело. По крайней мере, для меня в эту минуту уж точно. У добродушного Юрия с яркими голубыми пронзительными глазами на чердаке имелся прикованный к стене человек, а это не могло не пугать. Что я, в сущности, знала о Докторе? Что он похож на эльфа, у него прекрасная внешность и фигура, дома с ним проживает кондор… Кондор! И как я сразу не подумала! Ведь кондор — хищник, он питается падалью, а, значит, вполне может быть, что Юрий кормит своего питомца человечинкой. Меня передёрнуло от собственных догадок. Сходилось всё: и добродушие, и гостеприимство, и прикованный человек, на которого я продолжала таращиться испуганными глазами. А ведь Юрий куда-то увёз Тимофея… Технолог у нас не боец и прост, как три копейки, такого можно легко обдурить. Тем более, такому, как Доктор: ему со своим обаянием только и заманивать глупых попаданцев в своё логово. и вообще мне сразу всё показалось странным, и я даже подумала, что он специально заманил нас пройти через цех, чтобы мы попали в этот мир, где о нас никто не знает, и пошли на корм его кондору. почувствовав, что руки мои начинают дрожать, я поднесла ладонь ко рту, чтобы унять эмоции. Надо было срочно что-то делать. Для начала было бы неплохо определить, жив ли ещё несчастный пленник, но подходить к нему не хотелось. Вернее, если б знать, что он жив, я бы подошла, наверно, а так — нет. Ещё не хватало прикасаться к мертвецу… Брр… Нервно сглотнув, я постаралась мыслить трезво. Даже, если он жив, мне его не спасти: я оковы снять не смогу. Не знаю, как далеко расположен город, в который поехал Юрий, но он мог вернуться в любую минуту. Да и вообще, он мог в город и не ехать, а угрохать Тиму где-нибудь поблизости и теперь поджидать меня. Вряд ли бы он не догадался, что я найду здесь его пленника, или это не имело для него значения?

Бросать беспомощных на верную погибель — это нехорошо. Это стопроцентно плохой поступок, заслуживающий презрения к тому, кто его совершил. Но я была морально готова к позору и презрению к себе до конца жизни, поскольку знала: если этот человек жив и попросит не бросать его, я отказать не смогу, и мы пропадём вместе.

Лицо человека закрывали тёмные волосы, странно не взлохмаченные и даже аккуратно причёсанные, что сильно бросалось в глаза при виде этого унылого зрелища. Вообще, он был даже довольно прилично одет: тёмно-коричневая рубашка с закатанными по локоть рукавами, обнажающими загорелые руки, штаны, довольно чистые и не мятые и обувь, даже не пыльная. На труп он не был похож, если так подумать. Да и если призвать логику, то неясно, зачем приковывать труп… Если только он не умер недавно. Я отняла руку от лица и постаралась выровнять сбившееся дыхание. Бояться следует Юрия, а не этого человека. Да и искалеченным пленник не выглядел… Стройный, но не истощённый… Если он труп, то его, наверно, задушили…

Я, едва оправившись от оцепенения, охватившего меня от столь неожиданной встречи, хотела поскорей уйти, пока не поздно, но прикованный зашевелился, изрядно напугав меня. Он кивком откинул волосы с лица и посмотрел на меня невыносимо грустным взглядом угольно чёрных глаз. Следовало бежать со всех ног, пока он не начал говорить, а то точно убедит не оставлять его здесь. Я повернулась, готовясь к позорному бегству, но тут он подал голос, и я вновь остолбенела.

— Куда ты? Даже не поговоришь? — печально спросил он, словно я была единственным человеком, что повстречался ему, за долгие недели, и проблем, кроме как отсутствие собеседника, у него не было.

Я стояла в нерешительности и не знала, что и предпринять. Инстинкт самосохранения уговаривал уходить, но что-то не давало к нему прислушаться. Я молчала, а мысли в моей голове попытались пойти новыми тропами, прикидывая разные версии, не относящиеся к тому, что Доктор кормит кондора людьми. Разум, наконец сумевший пробиться сквозь панику и страх, отказывался верить, что приветливый обаятельный Юрий мог с кем-то жестоко обходиться, а то, как выглядел черноглазый мужчина подсказывало, что это довольно жестокое обращение даже, если допустить, что этот человек — негодяй и преступник. Можно было содержать его как-то погуманнее, как казалось девушке. Но, возможно, всё не так и плохо, и Юрий просто содержит этого человека тут до приезда каких-нибудь стражей. Это вероятно. Это бы тоже всё объяснило. прикинув, что при таком раскладе то, что меня не предупредили о наличии на чердаке пленника, тоже можно списать на то, что этот человек обездвижен и не опасен, и меня просто решили лишний раз не пугать. Подумав об этом, я утвердилась в решении остаться и поговорить со странным мужчиной, чтобы хоть что-то понять. В конце концов, он прикован, а от разговоров хуже точно не будет!

Надо вспомнить, что говорил Доктор и исходить из самой приятной теории: он — не злодей. Так, он предупреждал, что в его доме можно кого-то встретить и этот кто-то может напугать… В принципе, он мог просто утаить, что этот кто-то закован…

— Ты Ивар? — тихо спросила я, и человек утвердительно кивнул, внимательно глядя на меня своими угольно-чёрными тоскливыми глазами, от одного взгляда в которые моё сердце сжималось. — Юрий сказал, что общение с тобой в равной мере бесполезно и безопасно… — задумчиво припомнила я, и страх понемногу стал отступать, уступая место любопытству, кого держал тут Юрий.

Пленник прищурился, изучающе разглядывая меня.

— А рекомендации на случай, если я вырвусь и нападу давал? — взгляд человека начал меняться, и прежней тоски в неё уже не было, зато появился лукавый огонёк, мигом преобразивший не только его чёрные глаза, но и лицо, которое из измождённого превратилось в весьма обаятельное и хитрое.

Сказать-не сказать? Вроде на то рекомендации и были даны, чтобы озвучить их…

— Сказал, если что, попросить рассказать о Зелёном Коте… — нерешительно ответила я, с изумлением глядя на изменения в лице странного собеседника.

— О коте? — беззлобно хмыкнул человек. — Издевается, негодяй!

А дальше он сделал то, что заставило меня вскрикнуть от неожиданности и вновь вспыхнувшего страха: он легко и незаметно высвободил руки, отчего оковы звякнули, оставаясь болтаться на цепях. Он приподнял брови, не понимая моей реакции или же делая вид, что не поминая. Ивар двинулся ко мне, и я отошла от него на пару шагов назад, хоть и так стояла не слишком близко. Мужчина, сообразив, что действительно пугает меня, остановился на почтительном расстоянии, приветливо улыбаясь милой, не обнажающей зубы, улыбкой, но я смотрела на него во все глаза с нескрываемым ужасом, и именно этот ужас в серо-зелёном взгляде не давал Ивару подойти ближе. Пугать гостью Юрия ещё больше ему не хотелось. Он обернулся на свои оковы, а потом снова глянул на меня.

— Что-то не так? Прикованный я нравился тебе больше? — встревожено спросил он таким тоном, будто если бы я ответила «да», он бы незамедлительно вернулся к стене.

Голос его показался мне приятным, а чёрные глаза не пугали своим тёмным цветом. Наверно, этостранно, но глаза его были довольно живые и отражали его чувства. Или мне так почудилось. Во всяком случае. в них плясали весёлые чёртики, это я могла сказать точно.

— Казался менее опасным… — призналась я, опуская взгляд в пол.

Он рассмеялся, подошёл всё-таки поближе, разглядывая меня, и дождался, пока я посмотрю в его лицо. Убедившись, что я уже не так страшусь его, он улыбнулся мне.

— А, Юрий что, не предупредил, что кровь я не пью, ведь я не совсем обычный вампир? — мило поинтересовался мужчина.

Я воззрилась на него ошарашено. Он что, шутит так? Что-то как-то не очень уместно шутить, когда тебя и без того боятся до полусмерти. Я бы хотела одарить его укоризненным взглядом, но никак не выходило, поскольку мне очень не нравилось то, что он сказал, и от этого становилось не по себе.

— Ты вампир? — удивлённо переспросила напуганная я, и уточнила, желая как можно скорее разобраться в ситуации: — Энергетический, что ли, раз кровь не пьёшь? — я опомнилась и быстро сложила руки в замок и уже было начала представлять себе Титаник с его шикарным оркестром, но собеседник успокоил:

— Да нет. Доктор что, не рассказывал обо мне? — тёмные густые брови его чуть нахмурились, показывая, что он не одобряет то, что Юрий не поставил девушку в известность об обитателе своего дома.

Кажется, он мирный. Даже если вампир и даже если пленник.

— Нет, он сказал, что представит нас позже. Рассказал только, что вы познакомились в какой-то потасовке с пиратами… — честно ответила я, с удовольствием замечая, что сердце моё начинало выравнивать своё биение, поскольку мужчина излучал приветливость и совершенно не предпринимал каких-либо враждебных действий.

— Пираты, пираты… — задумчиво протянул он, склонив голову на бок и всё ещё всматриваясь в моё лицо. — Да, было забавно! — вампир явно вспомнил что-то приятное и улыбнулся своим мыслям, обнажая ровные зубы и аккуратные клыки.

Точно вампир. Что ж, это не так и плохо, раз он предупредил, что не пьёт кровь… Да и вообще, раз тут есть вампиры, может, и эльф где-нибудь затесался, надо только поискать получше, поизучать здешних жителей…

— Он спас тебя тогда? — предположила я, поскольку про пиратов было интересно.

Не, не угадала. Вон как он на меня посмотрел: так, словно я сморозила наиполнейшую чушь.

— Он — меня? — вампир рассмеялся от столь нелепой версии. — Нет, конечно! В этом измерении равных мне по силе и ловкости нет! Это я помог Юрию. Ему повезло: в тот день прищепка и полотенце с мылом были при мне!

Да он издевается! С каждой его фразой он вызывает у меня новые вопросы, при этом не отвечая на ранее заданные!

— Что было при тебе? — ошарашено переспросила я, не улавливая прямой взаимосвязи между перечисленными предметами и спасением Юрия от пиратов. — В смысле, как вам помогли мыло с полотенцем и прищепка? — вампир чем больше говорил, тем больше запутывал меня и мне казалось, что он так играет и получает удовольствие от того, что сбивает меня с толку.

Или нет? Или он действительно просто говорит, что думает, не заботясь ни о том, чтобы запутать меня, ни о том, чтобы быть понятым мною. Кажется, всё-таки второе.

— А, это моё оружие! — беспечно махнул он рукой, и я заметила, что запястья его ничуть не покраснели от оков, словно и не было на его руках этих тяжёлых железяк и не висел он на них. — Без этих двух вещиц я не ввязываюсь в драки, — продолжал охотно пояснять странный собеседник. — Я стараюсь не бить по лицу, чтобы случайно не разбить никому нос, и всегда сражаюсь мокрым полотенцем с мылом — такое оружие не вызывает подозрений, размахнуться можно хорошо, и ещё имеет ряд преимуществ, потом поймёшь. А прищепка… — он замялся. — Думаю, будет случай рассказать, но не сейчас, — он лукаво глянул мне в глаза и подмигнул.

Не сейчас, так не сейчас. Есть у меня и поважнее вопросы, чем выяснение, зачем ему прищепка в бою.

— Так ты у Юрия не в плену? — уточнила на всякий случай я, хотя ответ был уже очевиден.

— Конечно, не в плену! — воскликнул Ивар, разводя руки в стороны и демонстрируя свою свободу. — Просто в этом измерении я единственный вампир, меня могут захотеть убить, а здесь я в безопасности, на полном обеспечении, а от меня требуется лишь повисеть немного в оковах, если ко мне зайдет какой-нибудь любопытный гость доктора типа тебя. Но такое случается нечасто: Нертось отпугивает всех — он иногда дикий и неуправляемый, или же просто хочет таким казаться и у него это блестяще получается! Я спас Юрия от пиратов, а он разрешил мне жить тут за его счёт. Как-то так, — обворожительная улыбка снова украсила красивое правильное лицо вампира, словно он заигрывал со мной или, по крайней мере, очень хотел понравиться своей новой знакомой.

— Погоди, но Юрий говорил, что только люди и коты настолько глупы, чтобы попадать в другие измерения… — иногда я могла быть дотошной и здорово цепляться к словам. — А ты вампир. Получается, ты попал сюда специально? — не то, чтобы этот вопрос сильно занимал меня, но услышать ответ было мне интересно, хотя бы, чтобы все обрывки разговоров сложились в цельную и ясную картину этого мира, который я всё равно считала иным миром, а не каким-то там подпространством.

— Да, можно сказать, что специально… — вопрос заставил Ивара задуматься. — Или нет. Не знаю, я покинул своё измерение специально, а попал сюда случайно, мог попасть в любое другое измерение, но попал сюда, и пока не жалею! — он отошёл от меня, расположился на небольшом диванчике и уставился на свою гостью, которая никуда присаживаться не намеревалась, пока не выяснит всё до конца.

Да, я обнаглела. Это мой природный недостаток: я быстро наглею, если ко мне хорошо относятся. Нет, я никогда не грублю, не хамлю и веду себя прилично, но всё-таки считаю наглостью лезть к людям с теми вопросами, которые волнуют меня, не заботясь о том, имею ли я право задавать их.

— В этом подпространстве тебе нет равных по силе и ловкости, а в своем измерении ты явно не процветал, раз сбежал оттуда. Так? — я понимала, что начинаю выпытывать, возможно, личную информацию, но вампир столь охотно отвечал на любые вопросы, что казалось, он не против подобных разговоров.

— Не совсем. Я там процветал и был крайне богат… Оборотни, вампиры, люди… — но почесал голову, взъерошив свои чёрные волосы, спадающие на лицо лоснящимися прядками. — Что там делать? У нас в основном либо убивают, либо спасают тех, кого кто-то не добил. Но мне всё это не по душе, ни разу никого так и не убил! — Ивар кривил душой, а потому старался выстраивать фразы так, чтобы потом были пути к отступлению, если вдруг девушка всё-таки узнает о нём больше и припомнит этот разговор. Из его слов оставалось неясно, не убивал ли он в своём подпространстве или вообще. Однако, о том, что убивать вампиру приходилось, я узнала намного позже и при обстоятельствах, не давших мне возможность обратить внимание на эту подробность его биографии.

Ну а пока я просто и наивно спросила:

— Ты слишком добрый, чтобы убивать?

— Наверно… — пожал плечами он. — Никогда не хотел быть добрым, это ужасно скучно. Но я хороший. Хорошим быть нетрудно — трудно не стать плохим, верно? — он всё-таки заигрывал со мной, в этом не оставалось сомнений, как и в том, что этот тип заигрывает со всеми девушками, что встречаются ему на жизненном пути.

— А почему тогда спасать тебе не по душе? — я немного утихомирилась, отыскала глазами стул, придвинула его ближе к дивану, на котором сидел Ивар, и уселась, чтобы оказаться на одном уровне с собеседником, а не смотреть на него сверху вниз, хоть самого его это ничуть не смущало, зато я чувствовала себя прямо каким-то сыщиком, устроившим допрос.

— Ну, спасать — это тоже не моё… — туманно ответил он. — И на это есть причина… и при случае ты поймёшь.

— Ты уходишь от темы, — я для убедительности скрестила руки на груди и повторила вопрос: — Почему ты покинул своё подпространство?

Он оглядел меня с ног до головы. Мне стало даже как-то неуютно от этого взгляда. Нет, он вовсе не был каким-то раздевающим, просто мне вдруг подумалось, что в зеркало я ужасно давно не смотрелась, и, наверно, волосы мои растрёпаны, а лицо блестит. Но до моей внешности ему не было дела, по крайней мере, он никак её не прокомментировал:

— Ты всегда такая навязчивая? — усмехнулся вампир.

— Не хочешь об этом говорить — так и скажи! — обиделась я, хотя мне очень хотелось узнать, что привело его сюда и знает ли он обратную дорогу.

— Так и говорю: я не хочу об этом говорить, — просто ответил Ивар, и тут же тепло улыбнулся, чтобы ненароком не обидеть свою не в меру любопытную собеседницу. — У меня вообще-то были на сегодня планы, если не возражаешь, я не буду их отменять, раз нет необходимости прикидываться пленником?

Возражать я не стала, поскольку одной мне было куда спокойнее в этом доме, нежели в компании этого вампира с такими чёрными глазами, каких я в жизни не встречала.

— Тогда перед тем, как я уйду, раз реши хоть имя твоё узнать? — он снова усмехнулся, показывая, что я, выведав у него достаточно много, ничего не рассказала о себе.

Это и вправду было не очень вежливо, но мне как-то было не до представлений, когда он пугал меня своим видом, а потом говорил загадками.

— Варвара… — сказала я. — Варя…

Он подвинулся ко мне и неожиданно обнял. Крепко так и тепло. Наверно, это вместо рукопожатия. От неожиданности я даже не вырывалась. Впрочем, объятие было коротким. Он быстро отстранил меня от себя и, заглянув в ошалелые от такой фривольности глаза, пообещал:

— Не грусти и ничего не бойся. Здесь бояться нечего. Будет весело, — он снова подмигнул мне и направился к лестнице, что вела вниз, при этом он принялся бодро насвистывать незнакомый мне мотивчик.

Я осталась сидеть, растерянно хлопая ресницами. Да уж, вот и познакомились…

6

Я снова вернулась к кондору и стала наблюдать за ним. Не то, чтобы Нертоси это совсем уж не нравилось или смущало, он скорее не мог понять, почему его разглядывают, и тоже стал изучать меня. Я тогда не знала, что в отличии от большинства людей, посещавших Доктора, на этот раз у него не проснулась неприязнь к гостю и желание поскорее отделаться. Но проблема состояла в том, что он не находил во мне ничего примечательного, и вскоре счёл лучшим ретироваться, неуклюжей походкой подойдя к приоткрытому окну, протиснувшись в него своим громоздким телом, прыгнув с подоконника и скрывшись в поднебесье. Его огромные крылья виднелись на фоне синего неба ещё долго. Нертось не был общительной птицей.

Я досадливо вздохнула, потеряв единственного товарища, и хотела выйти на улицу, где так заманчиво светило солнышко, но увидела кресло-качалку, стоящее в углу и так и манившее посидеть в нём. Это отвлекло меня достаточно надолго.

По прошествии нескольких часов в комнату зашёл Доктор, причём Тимофея с ним не наблюдалось. Я насторожилась, хотя мысли о том, что Юрий мог быть убийцей, меня больше не посещали. Хотя, когда я не увидела с ним технолога, то немного напряглась: Ивар мог быть его сообщником. Теоретически.

Я ожидала от пришедшего объяснений, но он был суетлив в своих действиях, хоть лицо его продолжало оставаться непоколебимо спокойным. Может, он всё же эльф? Это у них обычно такие лица, что ни один мускул не дрогнет без весомой причины.

— Поехали. Надо забрать Ивара из тюрьмы, — спокойно сказал Юрий, шаря по полкам глазами в поисках своей сумки и не замечая моего удивлённого взгляда.

Из тюрьмы? Так обыденно сказать про столь неприятное и опасное заведение? Или здесь это слово не означает вонючую клетку, в которую запирают людей?

Когда Юрий, наконец, взглянул на меня, то всё-таки заметил, что я крайне растеряна, и потому спросил:

— Вы же вроде познакомились, я так понял?

Это и всё, что он может спросить? Не “извини, что не предупредил о его оковах”, не “слушай, тут такая история приключилась”, и вообще ничего из того, что, как я полагала, следовало бы прояснить. Но сердиться на его было невозможно. Яркие глаза посмотрели на меня пытливо, и он поторопил меня с ответом:

— Так познакомились ведь?

Я, задохнувшись от возмущения, смогла лишь утвердительно кивнуть, и Юрий, продолжая поиски, снова обратился ко мне:

— Так поедешь со мной? Надоело ж, наверно, сидеть тут.

— Поеду, пожалуй, — пробормотала я, признавая, что мне и вправду надоело сидеть в пустом доме. — А нам его отдадут? — встав с кресла, спросила я, поскольку уж больно буднично доктор сообщил о цели своей предстоящей поездки.

— Да, отдадут, — не отвлекаясь от своего дела, ответил беловолосый мужчина. — Он ведь по легенде мой подопытный. Иногда ему удаётся сбежать, и натворить чего-нибудь, и мне докладывают о его поимке. Я забираю его, и клятвенно обещаю строже его содержать, — он посмотрел на меня мельком, но сумел уловить беспокойство и поспешил успокоить: — Не расстраивайся, он редко попадается, всё реже и реже. В основном его сдают его же пассии на почве ревности, но он учится на ошибках: старается реже влюбляться, и чаще влюблять, ничего не ворует без причины, в драки и сражения не вступает — ему хватает ума и ловкости вовремя ретироваться! Так что съездим, заберём, и забудем об этом, — он улыбнулся мне такой очаровательной ободряющей улыбкой, что сомнений не оставалось: у него всё под контролем.

Я, конечно, порадовалась этому, но всё равно мне показалось это свинством. Ивар спас его однажды, а теперь явно намеревался всю жизнь сидеть на шее бедного доброго Доктора. Может, даже сам подстроил встречу с пиратами, чтобы потом заставить Юрия обеспечивать ему спокойную жизнь.

А что вампир способен влюблять в себя глупых девиц для меня не было удивительным: то, что он тот ещё сердцеед, было мне уже ясно, когда он говорил со мной. Но это ладно, это возмущения не вызывало: ветреность в личной жизни — это одно, а легкомыслие в быту — это совсем иное.

— И ты так просто об этом говоришь? — возмутилась я.

Я никогда никого не посещала в подобных заведениях с зарешёченными окнами, да и сейчас не горела желанием ехать туда. А сидеть в доме тоже уже осточертело.

— Я уже привык. Он всегда такой, — отмахнулся Юрий. — Поехали, заодно отыщем Тимофея, и вернёмся все дружно домой! — он, наконец, нашёл то, что искал, и этим оказался небольшой весьма аккуратный чемоданчик из коричневой кожи.

— Зачем же ты согласился, чтобы он жил у тебя? — поинтересовалась я, направляясь с доктором к выходу. — Ты с виду достаточно обеспечен, чтобы выделить ему домик где-нибудь на другом конце города и отвязаться от него раз и навсегда. Это же свинство, что ты вынужден вечно вытаскивать его из передряг!

Доктор добродушно улыбнулся, пропуская меня в распахнутую дверь, а затем запирая её:

— Видишь ли, Варя… Всё моё богатство — заслуга Ивара.

— Но ведь доктор — ты! — я не то напомнила, не то возмутилась таким несправедливым положением дел.

— Верно, — кивнул он, спускаясь по ступеням. — Но я слишком прост и во мне нет ни малейшей склонности к обогащению. А Ивар чует выгоду даже там, где ею и не пахнет. У него особый нюх. До того, как мы познакомились, я прозябал в такой дыре, что и вспоминать не хочется. А теперь у меня есть все материальные блага… — от него не укрылось, как я скривилась от его слов, и потому он, как бы оправдываясь, добавил: — Ты не подумай, это не вершина моих мечтаний, но значительно упрощает жизнь.

— То есть из-за упрощения жизни ты вынужден терпеть этого наглого вечно во что-то встревающего вампира? — уточнила я, не очень-то любившая таких обаятельных и самоуверенных типов, каким показался мне Ивар несмотря на всю свою приветливость.

— Не только из-за этого, — улыбнулся Юрий. — Есть такое понятие: дружба. Это когда ты терпишь кого-то со всеми его недостатками, и даже если они тебя раздражают, ты стараешься смотреть на них сквозь пальцы, иногда издеваешься, но никогда не пытаешься переделать. Тебе ведь знакомы эти чувства? — он лукаво глянул на меня.

Ну да, знакомы, и незачем так смотреть: эти чувства знакомы всем, в этом нет ничего удивительного.

— В смысле? — не поняла я, к чему он так на меня посмотрел.

— В том смысле, что с Тимофеем у вас тоже разные взгляды на жизнь, и иногда тебя так и подмывает намекнуть ему, что он скучный и смотрит на мир неправильно, но ты этого не делаешь, — я удивлённо поглядела на поигрывающего ключами Юрия, который каким-то образом верно угадал моё отношение к технологу. — Пойдём уже, — поторопил мужчина, убирая связку ключей в карман куртки.

— А что, кучер уже прибыл? — я смотрела по сторонам, но на единственной дороге, что вела к дому, никого не было.

— Нет, за Иваром я обычно езжу сам. Не бойся, Тафрак скидывает меня, как седока, но в упряжке он вполне сносен. Я оставил этого кабысдоха за поворотом, там растёт сочная трава, пойдём, Варя, — и Юрий быстрым шагом направился по уложенной спилами тропе к дороге.

* * *

Бывают люди, к котором сразу, с первого дня общения, проникаешься особым чувством. Наверно, это чувство возникает, когда интуиция говорит о зарождающейся крепкой дружбе, но разум не слушает её, поскольку дружба всегда зависит от времени и никак нельзя относить к друзьям того, кого только начал узнавать. Тем не менее, чувство это, не имеющее название, иногда посещает каждого и проявляется в некоей лёгкости в общении и отсутствии каких-либо барьеров. Вот именно такое чувство и было у меня к своим новым знакомым: я словно сто лет знала и Юрия, и Ивара. Хотя, они были разные, но общее у них было безусловно: они оба не казались мне способными на меня злиться. Возможно, такое отношение к ним у меня возникло оттого, что я ощущала себя в сказочном, практически книжном мире или во сне. Нельзя сказать, что всё происходящее мне нравилось, но пока и не было каких-либо поводов для беспокойства, так что я вела себя так, как вела бы, происходи это всё в моём родном мире.

До тюрьмы ехали недолго, но с каждым километром я всё сильней ощущала недовольство поведением Ивара. Ну, допустим, какие-то понятия о дружбе и взаимовыручке у меня были, только вот выходки вампира, которые были явно не в новинку, казались мне тем паче неприемлемыми. Как можно столь нагло пользоваться дружбой с этим похожим на эльфа приятным светловолосым мужчиной? Этого я понять не могла.

Тюрьма располагалась на самой окраине города, причём с той стороны, с которой мы прибыли, так что посмотреть, как протекает городская жизнь в этом подпространстве, мне пока не удалось. Впрочем, я не очень-то и жаждала этого, предчувствуя разочарование.

Когда мы подъехали к кованым воротам, Юрий остановил Тафрака и обратился ко мне, сидящей рядом с ним и глазеющей по сторонам. Я была в своих мыслях о несносном вампире, и потому даже не поняла, что именно он мне сказал, сообразив по его жестам, что доктор пригласил меня отправиться вместе с ним. Пришлось вежливо отказаться, в неподражаемых эпитетах объяснив, что в гробу видала как Ивара, так и тюрьму со всеми её обитателями и сотрудниками. Юрий пошёл один. Он не был ни капли взволновал — его там хорошо знали и уважали, как и во всём городе. Вытаскивать вампира из-за решётки было делом привычным и давно не вызывало ровным счётом никаких эмоций: ни раздражения, ни тревоги. И это его спокойствие усиливало моё раздражение.

Спустя короткий промежуток времени, за который я не успела даже придумать изощрённую фразу для приветствия Ивара, Юрий вышел вместе с вампиром, и они неспешно покинули территорию тюрьмы. Вид у вампира был довольно жалкий: он еле плёлся, словно повинуясь чьей-то магической сильной воли, подавляющей его собственную. По крайней мере, мне с моей фантазией показалось именно так. Вампир передвигался так, словно противился каждому шагу, но был вынужден переставлять ноги, и от этого его лицо было мрачным и напряжённым. Я было насторожилась, но заметила, что когда эти двое отошли достаточно далеко от здания в тень деревьев, Ивар перестал кривляться, приосанился, огляделся и пошёл уже своей обычной лёгкой походкой, той самой, которой он покидал чердак, напевая песенку. Может, он и сейчас что-то напевал или насвистывал, мне было не разобрать на таком расстоянии. Ивар выглядел беспечным и вполне довольным, так что я хмуро глядела на него, не одобряя подобное легкомыслие. Перед воротами переминалась с ноги на ногу на вид симпатичная и не обременённая разумом девушка, которая сразу же бросилась к вампиру, стоило тому показаться. А ведь я так и подумала, что эта дамочка имеет отношение к Ивару и неспроста ошивается около ворот. Да, я нисколько не удивилась, поскольку именно такой и представляла себе вампировы пассии — хрупкая, в коротеньком белоснежном платьице и с дымчатого цвета курткой, перекинутой через предплечье. Смазливое личико, точёная фигурка, светлые длинные волосы — в общем, ничего странного, что такие, как она западают на таких, как он.

Эта девушка, повиснув на освобождённом из-под стражи Иваре, хотела поцеловать его, но он посмотрел на меня, замечая, как я стараюсь испепелить его взглядом. Да, я была уже зла, что мне пришлось тащиться в несусветную даль из-за глупого вампира и не намеревалась скрывать своего отношения к происходящему. Ивар ушёл от поцелуя и что-то прошептав на ухо своей подруге, направился к телеге, виновато поглядев на неё. Врёт. Виновато — это не про него, так что однозначно прикинулся несчастным, чтобы на него не обижалась эта девица.

Ивар подошёл к повозке, залез в неё и устроился рядом со мной.

— Любовь моя, — улыбнувшись, пояснил он мне, кивнув в сторону оставшейся стоять у ворот девушки, и я презрительно поморщилась, показывая, насколько не убедительны его слова. — На данный момент она — моя любовь, — внёс уточнение он и снова улыбнулся. — Ты не думай: я всегда искренен. Приврать люблю, но всё равно искренен.

Нашёл, чем гордиться! Я фыркнула. отворачиваясь от него и наблюдая за Доктором, который уже занял своё место и собирался увезти нас подальше отсюда и поближе к Тимофею, о месторасположении которого нам мне пока было ничего не известно.

— Что ж не поцеловал-то её, раз искренен? — сердито полюбопытствовала я у вампира, который за то недолгое время, что я смотрела не на него, занялся тем, что пытался снять цепочку, охватывающую его запястье серебристой змейкой.

— Сложно целовать одну, когда думаешь о другой, — нежно глядя на меня, ответил вампир, при этом голос его нежно не прозвучал, поскольку при этом он помогал себе зубами справиться с карабином на обвивавшей его руку цепочке. — К тому же я угнетён, — признался он, а позже обратился к Юрию: — Да забери ты свой безвкусный браслет! — ему, наконец, удалось его снять, и он небрежно протянул его Доктору.

— Что это? — поинтересовалась я, поскольку моё любопытство победило гнев.

Повозка тронулась с места. Беловолосый мужчина хмыкнул, искоса поглядев на меня.

— Это могущественный артефакт, — величественно просветил Юрий. — Он выполнен из уникального сплава серебра и мефрила, он отлит под чернокнижные песнопения прислужников сатаны, а затем освящён в самых великих храмах Белой Магии. Он являет собой средоточье самых противоречивых, но самых мощных сил этого мира… Да что там — всех миров, существующих и когда-либо существовавших! И я, его создатель, могу при помощи этого браслета повелевать вот этим детищем нечистой силы, — он указал на Ивара, скептически глядевшего на друга, который продолжал распинаться: — Этот артефакт порабощает его волю и разум, но действие его ослабевает, если я нахожусь слишком далеко, и в такие моменты тёмная сущность моего подопытного вырывается наружу, а вслед за ней и он сам покидает мою скромную обитель, и непременно наши доблестные стражи порядка снова возвращают его мне. Ибо только я…

— Да хватит уже, поняла она, — прервал полёт его фантазии Ивар, которому вся эта чушь была неинтересна. — Давайте лучше заедем за вашим Тимофеем, он где-то в этом районе, по крайней мере, я видел его, когда меня увозили сюда…

Это было хорошей идеей, поскольку я начинала беспокоиться за технолога. Да и, признаться, мне было бы всё же спокойней, если б мой приятель был рядом со мной.

Тимофей отыскался в весёлой пёстрой кампании без дела слоняющихся по улицам зевак, которые увлечённо наблюдали за процессом вытягивания чьей-то телеги из болотистого пруда и активно комментировали происходящее. Технолог был не сильно расстроен, что ему не дали досмотреть процесс до логического завершения, и охотно согласился поехать домой. Он продолжал поражать меня своей флегматичностью, но, пожалуй, это было лучшим из всех возможных вариантов реакции человека на чужой мир. Я вот видела всюду опасности, хотя пока все мои опасения не подтверждались, и по всему выходило, что мир здесь спокойный, а люди — дружелюбные. Это было хорошо, но… скучно. Хотелось приключений, чудес и захватывающих интриг, а ничего этого здесь не было и в помине. Хотя… Это только первый день. Но интуиция кричала о том, что ничего так и не случится ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра, да и вообще никогда… Но о слове “никогда” я уже говорила: оно коварно, самобытно и опасно, так что лучше его не произносить всуе.

Юрий познакомил технолога с вампиром, вкратце рассказав о нём и его роли в жизни общества. Потом Тима рассказывал обо всём, что увидел за время своей прогулки и из чего сделал вывод, что всё не так уж и плохо: город оказался небольшим, хотя технологу удалось выяснить, что это наиболее большое поселение людей в этом подпространстве. Городок, названия которого Тимофей не запомнил, произвёл на него хорошее впечатление, да и в целом ничего столь уж страшного не произошло: просто теперь стоило подыскать новую работёнку и обустроить быт. Технолог был по обыкновению спокоен и безразличен к изменениям в своей жизни, считая, что они вовсе и неплохи. Однако я, поначалу обрадованная этим путешествием, теперь почему-то была полностью противоположного мнения.

* * *

Спустя несколько дней…

Чем дольше я находилась в этом подпространстве, тем более скучным оно мне казалось. С отсутствием здесь эльфов и магии я ещё могла смириться, но с отсутствием приключений было свыкнуться нелегко. Это казалось весьма печальным: попасть куда-то, доказав себе и Тиме, что порталы или что-то вроде того существуют, но оказаться словно в захолустье своей родной страны. Это не могло не угнетать. Даже наличие вампира, как фэнтезийной расы, ничем не могло помочь — толку от него не было и ничего волшебного его присутствие не сулило. Даже, наоборот, иногда его присутствие раздражало. К Ивару у меня отношение было странным: он вроде мне и не нравился, а вроде и был “своим”, причём стал им очень быстро.

Ивар сидел на широком подоконнике и читал какую-то толстую потрёпанную книгу. Она привлекла его именно своей потрёпанностью: из-за этого показалась важной и значимой, раз столько людей до него её читали. Но чем больше он её изучал, тем больше разочаровывался в людских литературных вкусах, и от этого временами тяжело вздыхал и недовольно перелистывал сразу несколько совсем уж нудных страниц. Обложка была столь изношена, а буквы затёрты, что я, сколько ни пыталась, не смогла понять, о чём эта книга, а спрашивать у вампира прямо не собиралась, поскольку всё ещё немного сердилась на него. Вообще, я постоянно за что-то на его сердилась, уж не помню, за что на этот раз. Он был невыносимым собеседником. По крайней мере, для меня.

Я сидела у камина и смотрела на огонь тоскливым взглядом, иногда переводя его на часы, но так как я ничего особо не ждала, это было просто пустое действие и даже, если бы кто-то спросил меня, сколько времени, я бы не смогла ответить на этот вопрос, так как смотрела на белый циферблат с коричневыми римскими цифрами, не запоминая положения резных стрелок.

— Не грусти, — прервал молчание Доктор, обращаясь ко мне и добродушно глядя на меня своими живыми светлыми глазами. — Ты найдёшь занятие по себе. Я тоже не сразу привык к жизни здесь, но потом оказалось, что я тут нужен. Пока вы с Тимой можете жить у меня и спокойно подыскивать себе работёнку. Дом большой! К тому же мне ужасно жаль, что вы оказались здесь из-за желания помочь мне… Да и вообще, вы мирные, не конфликтные. Живите, сколько потребуется! — он широко не по-эльфийски улыбнулся.

Тимофей благодарно кивнул Юрию, а я печально улыбнулась.

— Спасибо, конечно, за гостеприимство, но перспективы не радуют… Серьёзно: это ещё хуже, чем попасть в прошлое в своём мире!

Доктор предпринял ещё одну попытку:

— Можно зарабатывать тем, что писать книги — просто берешь сюжет свеженького фильма из своего измерения, и пишешь. Можно исправить имена, некоторые эпизоды или конец. И никто в рерайте не обвинит, потому что кроме вас с Тимой никто не знает первоисточников? Тем более, у вас с ним разные вкусы, так что вообще ты одна в этом мире будешь знать, что идеи не твои. Как тебе? Немного фантазии — и готово! В этом прелесть жизни здесь — редко, когда встретишь кого-то со своего подпространства! Пересказывать книги и фильмы в произвольной форме — отличное занятие в качестве подработки, не находишь?

Заманчиво, конечно. Вот только хоть я и считаю свою фантазию отличной, писать совсем не умею, но признаваться в этом я не стала.

— Моего чёрного кота зовут Черныш, забыл? — хмуро напомнила я. — Шляется сейчас по даче один одинёшенек… — мне стало совсем грустно, хотя умом я понимала, что кота мои многочисленные родственники и в беде не бросят.

Технолог, поглядев на унылую меня, тоже решил попробовать подбодрить:

— Слушай, я решительно не вижу причин для тоски! Это измерение ничуть не хуже нашего, в конце концов, какая разница, где умирать! — воскликнул Тима.

— «Какая разница, где жить» — ты так, наверно, хотел сказать? — переспросил Юрий, не совсем привыкший в философии моего приятеля.

— Да нет, жить-то как раз разница есть где, но ведь в итоге мы все всё равно умрём, так какая разница, где это произойдёт! — радостно пояснил технолог.

Его радость была сейчас неуместна и не подходила к моему тусклому настроению.

— Может, тебе ещё и нет разницы, когда? — спросила я, обращаясь к нему на “ты”, поскольку при перемещении в это подпространство автоматически отказалась от традиции называть коллегу на “Вы”, сочтя это совершенно неуместным здесь. — Надоел уже, лучше бы что-то ободряющее придумал. Предложил бы планы на будущее: мы могли бы найти злодея и победить его, или помочь спасти мир… — одухотворённо и мечтательно произнесла я, припоминая сюжеты прочитанных в своём мире книг.

Доктор недовольно фыркнул, верно угадав причину таких мыслей:

— Начитаются книжек! Ты вот в своём подпространстве часто побеждала злодеев и спасала мир? — я отрицательно покачала головой, и Юрий продолжил: — Так какого рожна вы все, попадая сюда, думаете, что всё это может с вами случиться тут?

Действительно, почему?

— Ну, я так сразу не знаю, что ответить… — замялась я, застигнутая вопросом врасплох.

— А нечего тут отвечать! — победоносно сказал Доктор. — Тут обычная жизнь: не будет эльфов и злодеев, никто нам не угрожает захватом мира, и не совершишь ты тут никакого незабываемого деяния! А если у тебя жажда кого-то спасти, то милости прошу ко мне в помощники — периодически приходится выковыривать с того света разных людей.

Юрий закончил свою речь, но заметил, что мне стало ещё грустней от правдивости каждого его слова, и теперь мужчина как-то виновато смотрел на меня, сожалея, что испортил мои мечты.

— Прости… — выдохнул он. — Вы все так одинаково мыслите первые дни, что я просто устал мягко разрушать иллюзии…

Я недовольно поджала губы, но понимающе кивнула, однако настроение он мне изрядно подпортил. Доктор не был злым, даже наоборот, был чересчур добрым и мягким, и, стараясь скрыть это, иногда говорил слишком резко, а потом долго тяготился чувством вины.

Тимофея слова Юрия ни капли не угнетали, но видя расстроенную подругу, он предложил со свойственной ему непосредственностью:

— Хочешь, мы сами попробуем захватить этот мир? — он очень хотел помочь мне адаптироваться здесь любыми средствами.

Молчавший до этого Ивар перестал читать книгу и вклинился в разговор:

— Идея мне нравится! — воскликнул он, хитро блеснув глазами. — Победа обернулась бы неплохим наваром! Но надо всё хорошенько продумать!

Я устало вздохнула, покосившись на вампира недовольным взглядом:

— Не говорите ерунды!

Но в мозгу черноокого мужчины уже начали бегать мысли, пока неясные и не оформившиеся в какие-то идеи, но он чувствовал, что гениальный план по обогащению уже брезжит где-то в глубинах сознания. Когда Ивару приходилось думать, а случалось такое довольно часто, он, сам того не замечая, начинал нервно выстукивать пальцами по первой попавшейся поверхности какой-то, ему одному знакомый и вечно неизменный ритм.

— Даже не смей об этом думать! — попытался строго сказать Юрий, отлично знающий своего друга и его замашки.

Вампир вышел из забытья и посмотрел на доктора хитрым взглядом:

— Почему это? Давненько ничего интересненького не придумывали! Вспомни, когда мы последний раз втягивались в какую-нибудь авантюру? И вдумайся: захватить мир… — он словно попробовал на вкус это словосочетание, задумался, а потом с улыбкой поглядел на меня. — Как эта мысль мне самому раньше не пришла!

— Мы — хорошие! — наставительно сообщил доктор, хмуря светлые брови. — И мы богатые. И мы, в принципе, живём счастливо. А если вам не хватает острых ощущений — займитесь альпинизмом!

— Это прекрасная мысль! — одобрил Тима. — Никогда не увлекался экстремальными видами спорта, но думаю, это здорово!

— Это не здорово, — отрезал Ивар. — Рисковать жизнью стоит только ради того, что приносит прибыль, причём немалую.

Я покачала головой: вампир был красив и обаятелен, и нельзя было сказать, что неприятен мне, но чем больше я с ним общалась, тем яснее осознавала, что мне его никогда не понять.

7

На следующий день за завтраком Ивар всё время хитро обводил взглядом присутствующих, но, очевидно, ждал, пока все наедятся и смогут внимать его речам в полной мере. Однако он не дождался, так как завтракали все лениво и неторопливо, как будто специально тянули время и заставляли его мучиться ожиданием. Я его лукавый взгляд давно заметила, но подыгрывать не собиралась: пусть помучается. И пусть сам начинает разговор, раз его так и распирает.

— Я тут обдумал наш вчерашний разговор. — наконец, сообщил Ивар, не выдержав. — Должен признать, было тяжело отказаться от идеи захватить мир, — он поймал на себе неодобрительные взгляды меня и Юрия. — Да не смотрите на меня так — я нашёл альтернативу! — и он замолчал, ожидая, когда все восторженно будут вызнавать у него подробности его плана, но все продолжали жевать завтрак, и только вежливый Тима хотел что-то спросить, но набитый рот не позволил ему это сделать.

Я постаралась скрыть злорадную улыбочку. Так ему и надо, этому вампиру. Хотя, мне было интересно, что он там удумал, виду не подала, чувствуя, что держать в себе свои идеи он не сможет.

— Если никому не интересно, я могу не рассказывать, — нарочито обиженно заметил вампир, на что Тимофей промычал что-то невразумительное, и активно начал жестикулировать вилкой, показывая, что в нём Ивар всё-таки может рассчитывать найти благодарного слушателя, если соизволит немного подождать.

Вампир великодушно подождал, пока тот прожуёт и с удовольствием услышал просьбу, хоть она и была не такой драматичной, как бы ему хотелось:

— Повествуй, — просто сказал Тима, и тактично добавил: — Мне очень интересно.

Смеющимся взглядом я поглядела на технолога и подумала, что всё-таки очень люблю его. По-своему так, по-дружески, но люблю. Он странный, но добрый и забавный.

Я была ему благодарна, поскольку ожидание было томительным не только для Ивара, который хотел рассказать свой план, но и для меня самой, поскольку хотелось услышать, вдруг он придумал что-то дельное и годное, способное подарить нам приключение. Мне очень хотелось в это верить и очень не хотелось, чтобы Ивар об этом догадался, а то совсем зазнается.

Ивар дождался, пока на него уставятся все присутствующие, и, царственным взглядом обведя нашу компанию, изрёк:

— Мы должны захватить не сам мир, а что-то, очень нужное миру. И за это что-то получить много-много денег! — Ивар гордо улыбнулся, закончив говорить.

— Мы ничего не будем захватывать! — отрезал Юрий, решив не выспрашивать подробностей. — И ничего ни у кого не отнимем.

Вампир покладисто согласился:

— Это очень правильно! А то ведь нас и побить могут: мир-то большой, а нас мало. Поэтому… — тут доктор всё-таки перебил его:

— Поэтому забудь об этом, и живи, как жил!

— Не могу, — наигранно печально вздохнул Ивар. — Я ж всю ночь генерировал этот план, и вы должны попытаться воплотить его в жизнь!

— Мы? — переспросила я, не веря в эту наглость, хотя мне ещё было не ясно, что именно от нас потребуется. — Но план-то твой!

— Верно, — кивнул он. — Всё в высшей степени честно, разделение труда: план мой — выполняете вы — прибыль на всех поровну! — его так и подмывало рассказать обо всём, что он придумал, но никто не спрашивал, и он принципиально не раскрывал карты, выжидающе обводя взглядом товарищей.

Юрий глубоко вздохнул и сдался:

— Выкладывай свои идеи.

Вампир приосанился, поёрзав на стуле и принялся излагать:

— Мы ничего ни у кого не отбираем, но нам нужно, чтобы у нас было что-то необходимое людям, притом у нас одних, — он немного помолчал, чтобы все успели перебрать в мыслях все возможные ассоциации с вышеописанным и ничего подходящего не найти, и продолжил: — Мы… ну то есть, вы… должны найти способ возвращать людей в их измерения! — он с сожалением не увидел на лицах должного восторга.

Найти способ — это скучно. Это вряд ли попахивает приключением, а, значит, не очень хорошо. С другой стороны, я бы не отказалась вернуться домой, так что идея вполне сносная. Только вряд ли реализуемая, раз её никто не воплотил до нас.

Все переглянулись между собой, но никто не знал, как помягче сообщить вампиру, что его идеи никто притворять в жизнь не намерен.

— Во-первых, это никому не удавалось, — начал Юрий назидательным тоном. — Во-вторых, это измерение всем попавшим сюда нравится больше своего, и ни без причин, так что платить тебе за возвращение домой никто не будет!

— Ну, допустим, первое следствие второго, — не согласился вампир. — Никто не доводил дело до конца — начинали искать способ вернуться домой, но понимали, что это не нужно. Ну, согласен, с первым проблема, но второе легко исправить: мы знаем, что все приходят со стороны Кипарисового Леса и прилежащих к нему полей. Это бесполезная дешёвая территория, и мы можем купить её, а затем… — он лукаво посмотрел на всех. — …превратить в Лес Ужасов. И каждый, попав в такой ужасный чудовищный мир, будет готов отдать всё, лишь бы вернуться назад. И тут мы…

— Бред какой-то, — перебил Юрий. — Ты вот всё-таки вампир: хоть и не можешь кровь пить в прямом смысле, так хоть в переносном пытаешься! Ну что тебе сможет отдать только попавший в этот мир человек? Часы свои наручные и ненужный здесь бумажник с деньгами и кредитками?

— Слушай, это детали, — отмахнулся вампир. — Ты в корень смотри: идея отличная. Требует, конечно, доработки, только это вопрос времени… И за это время вы можете отыскать путь домой! — расставаться со своим планом Ивар не намеревался.

* * *

Вампир потратил немало времени на уговоры, но Юрий оставался непреклонен. Однако позже к Ивару примкнула я. Это стоило мне немалой внутренней борьбы, но желание вернуться домой победило в схватке с желанием проучить вампира и не становиться его союзником. Я внесла свои коррективы в план Ивара, в следствии чего его план преобразился в простой поиск Пути из этого подпространства. Мной было предложено просто найти или создать Путь и отправить меня домой, а уж потом со всех желающих этим Путём воспользоваться взимать плату. Ивар в уме быстренько прикинул соотношение вложений на покупку Кипарисового леса и создания Леса Ужасов, сравнил с убытками от количества людей, которые не захотят возвращаться домой, и решил, что мой упрощённый план тоже сгодится. К тому же раз один человек, то есть я, хочет вернуться в своё измерение, значит, и другие такие люди обязательно появятся, главное вовремя их повстречать и не дать им обустроиться в этом мире и тем более передумать возвращаться.

Ивар спихнул на Юрия обязанность выяснить хотя бы что-то, с чего можно начинать искать Путь. Сам он этим заниматься отказался, пояснив, что пока не решается показываться в городе в своём истинном обличье, а маскировка — дело нудное и ему противоестественное. Доктор счёл это благоразумным, к тому же с ним в город вызвался ездить Тимофей. Мне такое положение дел не нравилось: вампир отлынивал, в этом я была убеждена.

Несколько дней Тима и Юрий провели совершенно впустую, так как большинство тех, у кого они спрашивали про Путь, отвечали вопросами на вопрос и пытались понять, зачем доктору понадобилось в своё измерение, ведь, казалось бы, ему и здесь неплохо живётся. Юрия эти вопросы здорово начали раздражать к концу третьего дня, и он был даже готов бросить пустую затею, но сжалился надо мной и продолжил расспросы местного населения, за что я была ему безмерно благодарна.

Однажды, возвратившись из города, Юрий и Тима зашли в гостиную, где сидели мы с Иваром, и по лицам вошедших было ясно, что они наконец что-то узнали, поскольку глаза их просто лучились от радости. Даже у Тимофея, а с ним подобное случалось редко. Как стало понятно из первой их фразы, не только узнали, но и решили, что нужно делать.

— Мы отправимся к Ветхому Дворцу Мудрости! — возвестил Тима так, словно был давним, но латентным поклонником приключений, и вот его сущность, наконец, проявила себя.

— Зачем мы к нему отправимся? — спросила я, ибо ни к какому «ветхому» дворцу идти или ехать не хотелось, уж больно подозрительно он назывался, да и слово “мудрость” мне не нравилось, отдавало чем-то заумным и нудным.

Да и вообще, прошлое моё посещение заброшенного места добром не закончилось, так что в дворец, именуемый “Ветхим” мне не очень хотелось соваться.

— Понятия не имею, зачем, — беспечно пожалплечами технолог, и я перевела взгляд на Юрия, надеясь получить от него более внятную информацию.

— В нём имеется Зал Ответов, который даст нам ответ на вопрос, как открыть Путь или где его найти, — пояснил доктор.

— А зал даст ответ именно на этот вопрос? — уточнил Ивар, скептически глядя на товарищей. — Откуда такая информация?

— Информация от моих пациентов, — ответил Юрий. — Один из них рассказывал другому, будто его друг собирается найти этот Дворец Мудрости… И потом этот тип общался с теми, кто пытался его отыскать и дойти до него.

Я вздохнула. Сомнительная информация от сомнительных источников. Следовало узнать больше.

— Что же им мешало дойти? — осведомилась я, и Юрий наигранно покачал головой:

— Варя, пора бы знать, что помешать человеку что-либо сделать может только нежелание это делать. Все эти люди поняли, что им не нужен Путь.

— И только я додумался, как его можно использовать! — гордо напомнил вампир.

— Это, кстати, настораживает. Наверняка у нас есть конкуренты, но мы о них пока не знаем, — хмуро сказал Юрий.

— Давайте решать проблемы по мере их поступления. Пока горизонт чист, и надо этим пользоваться! — не сдавался Ивар.

Юрий нехотя согласился, поскольку некоторый азарт и любопытство уже завладели им, и это отлично читалось в его голубых глазах. Они с Тимой переглянулись. Было видно, что Доктор немного расстроен реакцией домочадцев, зато технолог по-прежнему пребывал в прекрасном настроении, я даже порадовалась за него.

Юрий вздохнул.

— Ладно. Мы с Тимофеем направимся во дворец и всё разведаем, а вы пока побудете тут, хорошо? — спросил он, но ничего хорошего в услышанном лично я не нашла:

— Я тоже хочу в Ветхий Дворец Мудрости, почему мы должны сидеть дома? — хоть я и не хотела ни в какой дворец, оставаться снова с Иваром мне совершенно не нравилось, поскольку вампир и так мне порядком поднадоел, к тому же было неприятно, что доктор всё решил за нас.

— Вы не должны сидеть дома, — мягко улыбнулся Юрий, отчего от внешних уголков его глаз разбежались милые морщинки. — Можете пойти прогуляться, Ивар мастер перевоплощений, но лучше не уходить далеко от дома — могут найтись желающие взглянуть, как надёжно я его заковал на этот раз.

— Что-то из этого нет прямого следствия, почему я не с вами… — барабаня пальцами по подлокотнику кресла, в котором сидела, заметила я.

— Давай считать, что это моя просьба, — вздохнул Юрий. — Ты можешь выполнить эту маленькую просьбу хотя бы в благодарность за моё гостеприимство? Просто мы всё разведаем, а потом вернёмся. Не хочу, чтобы всю обратную дорогу вы с Иваром сидели с постными минами от того, что прогулка вышла тяжёлой и бесполезной.

Я с сомнение посмотрела на доктора, но кивнула.

— Только ты расскажешь мне про дворец! — поставила условие, а то мало ли, скажут потом, что ничего не нашли, а про дворец ни слова.

— Хорошо, — покладисто ответил он и предупредил: — Только ничего интересного в принципе нет. Этот Дворец был просто домом одного зажиточного лекаря, но не меня, и вообще за много десятков лет до моего здесь появления. Этот лекарь искал путь домой, очень активно, но однажды он исчез.

— Стало быть, нашёл Путь? — спросила я.

Юрий пожал плечами:

— Ну не знаю, он был любителем путешествий и частенько где-то пропадал по полгода, и вот однажды пропал и так и не вернулся. Никто его больше не видел, но Дворец не занимали, надеясь, что владелец вернётся. Так он превратился в Ветхий Дворец. А потом он стал Дворцом Мудрости, местом, куда стремятся попасть ищущие Путь, они верят, что в Зале Ответов есть необходимые им знания. Мы должны не отступать от традиций и перво-наперво посетить этот зал, а там уж думать дальше. Кстати, все, кто искал Путь, спрашивали своих знакомых о том, как те попали сюда, требовали подробности. Так что пока мы с Тимофеем посетим дворец, вы тут вспоминайте последний день в своём подпространстве.

— Это будет трудно, — призналась я. — Когда просыпаешься утром, никогда не знаешь, что будет вечером, и от этого очень трудно определить, будет ли предстоящий день последним или очередным. Как-то лично я мало что могу припомнить…

Вампир был полностью согласен со мной:

— Верно говорит. Знать бы, что именно припоминать… — лениво протянул Ивар, потягиваясь.

— Давайте не думать об этом! — предложил Тима свой излюбленный метод решения проблемы. — А уж потом, вернёмся мы, и все дружно вспомним свои подпространства.

Все признали его сомнительную правоту.

* * *

Я сидела у окна и думала над тем, стоило ли мне всё-таки пойти вместе с Юрием и Тимой к Ветхому Дворцу Мудрости. Вроде и не хотелось ведь, но теперь, когда я снова осталась с Иваром без перспектив на веселье, а эти двое отправились в путешествие, пусть и небольшое, пусть и неинтересное, мне стало казаться, что лучше было бы поехать с ними. Успокаивало лишь одно: Юрий обещал вернуться через четыре-пять часов, а это, в сущности, не столь уж и большой промежуток времени. Ивар сидел неподалёку от меня и листал очередную скучную книжку. Когда мне надоело мучиться мыслями, я тихо спросила:

— Думаешь, они отыщут то, что поможет открыть Путь домой?

Ивар посмотрел на меня и лукаво улыбнулся, подмигнув:

— Думаю, ты влюбишься в кого-нибудь и не захочешь воспользоваться Путём отсюда, даже если будет возможность.

— Всяко может быть, — не стала спорить я, но потом строго посмотрела на Ивара и добавила: — Но точно не в тебя.

— Ну это понятно, — усмехнулся вампир, и продолжил, улыбаясь, смотреть на собеседницу хитро-хитро, словно давеча заглядывал в будущее и точно знал, что скоро, очень скоро, любовь постучится в моё сердце.

Ох, и не понравился мне этот взгляд. Хитрые чёрные глаза блестели загадочно, так что легко можно было поверить, что он действительно прячет где-то хрустальный шар, в котором давеча смотрел моё будущее.

— Лучше вспоминай, как ты попал сюда? — потребовала я у вампира, желая сменить тему, на что тот неопределённо пожал плечами:

— Да что тут вспоминать? Сиганул в прореху — за мной гнались, и если бы она мне не попалась на пути — сейчас бы мои косточки…

Я нетерпеливо перебила:

— Ты же говорил, что покинул своё подпространство специально.

— Да, — подтвердил Ивар, ничуть не смутившись такой нестыковке. — Я до этого кидался во все прорехи, которые только мне попадались, но ни одна не позволяла попасть в другое измерение.

Я уставилась на него удивлённо и сочувственно, словно видела перед собой очень симпатичного, но, увы, умалишенного юношу.

— И с какого примерно раза получилось? — осторожно поинтересовалась я.

Ивар что-то припомнил, и назвал точную цифру:

— С двести пятнадцатого.

— С какого? — опешила я, не поверив своим ушам. — Да сколько ж у вас там прорех?

— Не очень много, уж поверь. Я просто пытаюсь ими воспользоваться с самого детства, — признался он. — Мне много лет… Сколько — не скажу, не хочу шокировать…

Но его возраст не интересовал меня. По крайней мере, не так, как интересовало другое:

— С самого детства пытаешься попасть туда, где все боятся оказаться? — уточнение мне требовалось.

— Ну да. Долгая история — поймёшь при случае, — он замялся и решил переменить тему: — Давай-ка, пока эти двое не вернулись, съездим в город и прибарахлимся?

Что-то многовато всего я должна буду понять про этого типа при случаи. Надеюсь, все его недомолвки разъяснятся при одном случае, и мне не придётся на каждый его секрет ждать новый случай?

— Съезди-съезди… — отозвалась я. — Может, по дороге в памяти что-нибудь полезное всплывёт.

Ивар оглядел собеседницу и, слегка смущённо улыбнувшись, что было ему крайне несвойственно, заметил:

— Вообще-то я планировал для тебя прибарахлиться. Знаешь, в этом измерении ценится сила и красота. С первым ты сразу мимо, а со вторым надо чуток доработать…

Я склонила голову, едва не касаясь подбородком груди, и посмотрела на свою простую и удобную одежду: тёмно-синие походные штаны, сидящие, в общем-то, по фигуре, оранжевая футболка, которая была по сути чем-то средним между футболкой и рубашкой с коротким рукавом и вышитыми на боку кленовыми листьями, и пришла к выводу, что вполне красива и в таком наряде, а если кто так не считает, так пусть и не глядит. Всегда придерживалась такой политики.

Я недобро глянула на мило улыбающегося Ивара и ответила:

— Знаешь, у нас говорят, что если видишь девушку в джинсах, кроссовках, с улыбкой на лице и не накрашенную — знай, она счастлива! Так что посмотри на мою улыбающуюся физиономию и пойми, что мы никуда не поедем! — я неестественно широко улыбнулась, как бы в доказательство того, что абсолютно довольна собой.

— А я слышал другое, — парировал вампир, не впечатлившись моими словами. — Будто чтобы быть красивой женщине достаточно иметь чёрную юбку, черный свитер и идти под руку с любимым мужчиной. С любимым мужчиной — понимаешь, в чём фишка? Тут ты снова мимо, — в ответ я наградила его уничтожающим взглядом, и он миролюбиво предложил: — Ладно, пойдём хоть перекусим где-нибудь, город посмотришь?

Рассудив, что этот субъект всё равно не отстанет, я решила, что проще прогуляться с ним до города и действительно где-нибудь перекусить, раз уж вампир предложил такое времяпрепровождение.

* * *

Ивара было сложно узнать: он налепил себе почти чёрные усы, коротенькую странного фасона бороду и даже неприятную на вид бородавку на нос, оделся с несвойственной ему небрежностью и спрятал волосы под аккуратную терракотовую шляпу с неширокими полями. Оглядев новый образ вампира, я была вынуждена признать, что, хоть он и преобразился и не походил на себя, обаяние осталось при нём, да к тому же теперь добавилась к его образу некоторая таинственность, а небрежность только прибавляла ему шарма. Вот как он умудряется быть таким? Признаться, его привлекательностью я была недовольна и немного завидовала этой редкой способности в любой ситуации приковывать к себе заинтересованные взоры представителей противоположного пола. Мне это было не дано.

До города пришлось добираться странным способом. Ивар отправил с Нертосью письмо кучеру. Раз десять наверно. Он принялся отправлять их, как только мы договорились прогуляться. Первое отправил сразу, потом несколько, пока преображал своё лицо, затем ещё несколько за время выбора подходящей одежды. Я не спрашивала, но он пояснил, что Нертось бывает очень вреден, и потому доносит далеко не первое посланное письмо. Он сказал, что это нам ещё повезло, что эта птица возвращалась каждый раз, а не отправилась в вольную прогулку, выбросив первое письмо, как лишний балласт.

Когда прибыл кучер, мне пришлось отвлекать его, прося помощи в запирании двери, пока Ивар забирался и притаивался в телеге. Но я особенно не нервничала: вампир был ловок и я не сомневалась в нём нисколько.

Кучер оказался болтлив и по-прежнему создавал впечатление глупого добряка. Но было очень радостно, когда наша поездка завершилась, и я расплатилась с этим человеком странными треугольными деньгами, что дал мне вампир.

Спустя пару минут Ивар бодро шёл со мной под руку и показывал неинтересный мне город. В городе этом, как выяснилось, не было ровным счётом никаких достопримечательностей, как и во всём нулевом подпространстве. Причиной тому было то, что здесь не было ни лидеров, ни национальных героев, ни тех, кто бы мог создать что-то прекрасное за свой счёт просто ради идеи красоты. Времяисчисление нулевого подпространства было иным, нежели в других измерениях и насчитывало лишь триста два года со времени попадания сюда первых жителей из подпространства, которое впоследствии было логично названо первым, оно же до появления второго считалось единственным, из которого можно было угодить в этот мир.

Хитрый Ивар вёл меня вдоль прилавков, надеясь, что я всё же на что-нибудь польщусь и сменю свою будничную одежду на что-то более радующее его глаз, поскольку рядом с собой он привык видеть девушек красивых и нарядных, даже если это были просто его спутницы, с которыми он даже не планировал проводить ночь.

Я брела, скользя взглядом по вещам, выставленным на показ, и утопала в своих мыслях, которые к одежде не имели ни малейшего отношения.

— Слушай… — начала я, остановившись напротив одного платья и задумчиво изучая его, вглядываясь в какую-то бумажку, прицепленную к нему.

Ивар критически оглядел длинное изделие из пошло-розовой струящейся ткани, расшитой блёстками, с глубоким декольте и неровным подолом. Закончив рассматривать этот вульгарный наряд, он цокнул языком.

— Не ожидал, — признался вампир. — Странный выбор, но если тебе нравится…

— Да нет же, — поморщилась от подобных подозрений я и указала на номер изделия или ценник: мне было неважно, что именно это было и что значило, но меня привлекла цифра и мысли унесли куда-то далеко. — Двести пятнадцать… — это был номер попытки Ивара попасть в иное измерение. — Я тут подумала, что если в мире есть время…ну момент времени “тау”, в который сбываются мечты? Ну, в смысле, время это, оно наступает с некоторой периодичностью, при котором мысли становятся реальностью… Что, если такие моменты времени или оно само по себе — это некая квинтэссенция, тот самый пятый элемент, эфир, который вечно ищут алхимики? Ты вот постоянно думал о том, чтобы попасть в другое измерение, но у тебя это не получалось, а однажды получилось, потому что этот момент времени наступил как раз тогда, когда ты предпринял двести пятнадцатую попытку, и твои мысли, и как следствие, желание, сбылось и стало реальностью? — я сделала паузу и грустно продолжила: — Что если мы с Тимофеем попали сюда потому, что я хотела увидеть эльфов?

Он слушал, пристально вглядываясь в мои глаза своими чернющими и внимательно слушая. Мне даже показалось, что он понял меня. Действительно понял, о чём я говорю и сейчас поможет мне развить мои мысли. Но он моих надежд не оправдал.

— А зачем ты хотела их увидеть? — полюбопытствовал вампир, и я тяжело вздохнула, посмотрев на него укоризненным взглядом — он совершенно не собирался обдумывать мои теорию.

Я не снизошла до ответа.

Ивар пожал плечами, сделав вид, что не понял, отчего девушка на него обиделась, и повёл меня дальше, к небольшому трактиру, в котором намеревался отобедать.

8

Тафрак был выпущен на волю, а телега спрятана в густой ельник и тщательно замаскирована. Конь ушёл искать пригодные в пищу растения, но в этот день он был в прекрасном расположении духа, и Юрий, хорошо знающий нрав своего питомца и его настроение, заверил технолога, что конь явится по первому зову. К тому же с ними был кондор, который донеся послание Ивара до кучера, отправился в путешествие, чтобы развеяться. Нертось был хорошим спутником, поскольку ловко мог управлять лошадьми, а иногда и людьми, путём запугивания и недвусмысленных угроз. Доктор не хотел оставлять своего непарнокопытного питомца около дворца, и не хотел также, чтобы тот находился на виду. Юрий и сам не знал, к чему все эти предосторожности, если они шли в пустой дворец, но внутренний голос или пятое ухо, или шестое чувство…в общем, что-то не давало ему покоя, и от этого ему было не по себе.

Нертось сидел практически на верхушке сосны и оттуда недовольно смотрел на людей. Весь его вид говорил о том, что даже если он притащился сюда, в сомнительное здание он не войдёт ни за какие дары. Здание, кстати сказать, и вправду было сомнительным. Ветхий Дворец Мудрости предстал перед Тимой и Юрием во всей своей жалкости и плачевности: было видно по каждой его детали, что он действительно ветхий. Но всё-таки это был дворец — он отличался огромными габаритами во всех трёх плоскостях: он был широк, высок и длинен. При этом одноэтажен. Дворец являл собою мрачное угнетающее моральный дух зрелище, и ощущение зловещей атмосферы усиливалось тем, что деревянные доски, которыми был отделан фасад, потемнели и посерели от времени. Но всё же он навевал благоговейный трепет от своего архитектурного величия, с которым было невозможно поспорить.

Строение располагалось на холме, вверх уходили башенки совершенно произвольной высоты, словно никто не заботился о симметрии и внешней красоте. Готические вытянутые остроконечные окна давно уже были лишены остекления и зияли чёрными дырами. Ветер скрипел ставнями, которые ещё сохранились на некоторых окошках и теперь криво висели на проржавевших петлях. Вид Дворца поистине являлся зловещим, и потому у доктора обострялись все чувства при одной мысли, что надо в него зайти, да ещё найти там Зал Ответов. Кондор поёжился — это место ему тоже не нравилось. Хотя, ему вообще мало, что нравилось, так что это не было показателем.

Тимофей ничего подобного не испытывал. Он насвистывал какую-то мелодию, и лишь на некоторое время прекратил это пустое занятие и посмотрел на встревоженного Юрия, который стоял и разглядывал дворец. Поглядев в совершенно ничем не обеспокоенные светло-серые глаза технолога, доктор даже смутился, почувствовав себя глупо и подумав, что в его возрасте мужчине не стоит так переживать из-за мрачного вида заброшенных дворцов. Он тряхнул длинными белыми волосами, приходя в своё естественное спокойное и уравновешенное состояние, но это не помогло ему отделаться от чувства близкой опасности. Тогда он оглядел залитый полуденным солнцем лес, и это его окончательно отрезвило, несмотря на то, что все окрестные плакучие берёзы, почему-то росшие в этом, в общем-то сосновом лесу и склонившие свои ветви почти до земли, были больны «ведьминой метлой», и при другом освещении это смотрелось бы неприятно, поскольку разрастающиеся в разные стороны тонкие тёмные веточки, напоминающие какие-то неправильные гнёзда, выглядели жутковато. Но в такое светлое время суток и при такой погоде ничего потустороннего просто не могло случиться, а всё, что к потустороннему не относится, можно будет уж как-нибудь решить.

Юрий наигранно бодро кивнул Тимофею и улыбнулся. Тот тоже улыбнулся ему в ответ, совершенно не заметив фальши, и они пошли по извилистой мощёной камнем, но поросшей травой, пробившейся мех булыжников, дорожке к массивной деревянной приоткрытой двери. Факт, что дверь была приоткрыта, снова вселил в душу доктора тревогу: дворец словно заманивал войти внутрь, радушно оставляя для этого щель, но в то, что внутри безопасно, верилось всё меньше. А беспечный Тимофей снова ничего не заметил, невозмутимо зажёг заранее приготовленный факел и зашёл в здание первым, чем заслужил уважительный взгляд доктора, хоть сам и не понял, что сделал что-то смелое. Юрий вздохнул и поплёлся следом.

На стенах внутри Дворца висели старые гобелены, потрёпанные настолько, что уже нельзя было разобрать, что на них некогда было изображено. Внутри было сухо, хотя от потолка по стенам расползались разводы, явно из-за ливневых дождей, которых последнее время давно уж не было — осень выдалась тёплая и сухая.

Сперва коридор, в который попали мужчины, вёл мимо комнат, в каждую из которых они непременно заглядывали, но на Зал Ответов ничего похожего не находилось: комнаты были либо пусты, либо с остатками ломаной мебели, либо с и вовсе провалившемся полом. Вскоре, когда значительная часть длины коридора была пройдена, Юрию показалось, что откуда-то понесло запахом дыма, но он не придал этому значения. Возможно, так дымил факел, и запах исходил от него. Вообще, он уже несколько раз подумал, что стоило брать керосинку: свет факела был неровным, от каждого шага пламя дрожало, и мрачные тени плясали по стенам и потолку, скрываясь по углам и снова наползая сзади, стоило пройти немного вперёд, отчего казалось, что назад эта тьма уже не выпустит. Доктор, не считающий себя мнительным и излишне пугливым, ощутил, как волосы на руках встают дыбом, а по спине пробегают мурашки. Он нутром чуял недоброе, но никаких фактов в подтверждение его состояния не было, и он молчал.

Комнаты закончились: коридор привёл незваных гостей к залу, который был настолько пустынен, что если и был Залом Ответов, то ответ на ум приходил только один: «Ничего». Потому что в зале не было ничего. Но обнадёживало то, что он не являлся тупиком, и можно было пройти дальше. В это время Тима тоже почуял запах дыма и шумно стал принюхиваться, не веря своему носу. Доктор убедился, что запах ему не чудится.

— Какого чёрта этот дым? — раздражённо спросил Юрий, на что получил весьма вразумительный ответ:

— Что-то горит… И мне кажется, что пора отсюда рвать когти… — внёс предложение Тимофей.

Доктор почувствовал облегчение от того, что Тима всё-таки тоже чувствует недоброе. Это знание помогло ему перестать казаться самому себе трусом.

— Кто-то интересуется тем же, чем и мы… — опасливо озираясь в поисках конкурента, резюмировал Юрий. — Это не очень хорошо, учитывая, что этот кто-то явно о нас знает, а мы о нём — нет, — Юрий снова огляделся по сторонам. — Если поторопимся, то успеем дойти до Зала Ответов и выбраться отсюда, огонь не может так быстро всё охватить, — он посмотрел на технолога, тот согласно кивнул, и они пошли вперёд быстрыми торопливыми шагами.

За залом, в котором они находились, оказался длинный широкий коридор с толстыми деревянными резными колоннами, почерневшими и искривившимися от времени и от влаги, легко проникающей сквозь многочисленные дыры в кровле. Вопреки ожиданиям и прогнозам доктора, огонь распространялся неестественно быстро, словно об этом кто-то позаботился заранее. Во всяком случае, пахло дымом всё сильнее, и это настораживало.

Однако в конце коридора уже был виден небольшой зал, тот самый искомый Зал Ответов, как сразу определили мужчины, хоть до этого и не представляли его. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это то, к чему они шли! Посредине этого зала располагалось круглое деревянное возвышение, больше всего напоминающее низкий огромный стол на толстеньких кривых ножках. Подойдя ближе и осветив поверхность светом факела, они увидели, что круглая столешница разлинована на сегменты, в каждом из которых чьим-то аккуратным почерком был выведен односложный вопрос.

— Как оно работает? — спросил Тима, присаживаясь на корточки и проводя ладонями по шершавой прохладно-сырой поверхности столешницы в попытке нащупать какую-нибудь кнопку или рычаг, какие он видывал в приключенческих фильмах об искателях артефактов.

Доктор хмуро глядел на надписи, понимая, что посещение этого зала совершенно бессмысленно.

— Оно не должно работать, оно должно дать нам ответ, как найти Путь. Ты понимаешь теперь, как его найти? — осведомился доктор, наклоняясь и тоже проводя пальцами по деревянной пыльной поверхности, при этом ощущая неровности от того, что кто-то с силой давил на предмет, которым писал буквы.

— Вообще-то нет, — честно ответил технолог. — Не понимаю я.

— Я тоже, — горестно вздохнул Доктор. — Либо кто-то нас опередил, нашёл что-то полезное, забрал и всё тут поджёг… либо… у меня нет других вариантов, — он посмотрел на Тимофея и принюхался: определённо пора было покидать это место, пока огонь не добрался до них.

— Если бы кто-то нашёл и забрал, то не стал бы поджигать, — засомневался Тимофей. — Ты бы вот стал поджигать, если здесь всё равно теперь ничего нет путного?

— Я бы нет, — признался Юрий, начиная нервничать от того, что Тима не спешит эвакуироваться, а болтает. — Но будь я не я, я бы поджёг, чтобы все думали, что теперь Путь точно никак не найти, а сам бы втихоря что-нибудь придумал с ним… Не смотри на меня так — это я у Ивара нахватался.

Они в задумчивости обшарили глазами все стены, пол и потолок, но больше никаких надписей, рисунков или предметов не наблюдалось, зато в воздухе уже явно был дым, это можно было даже увидеть в неясном пляшущем свете факела, и количество этого дыма постоянно увеличивалось. Он тянулся, казалось, со всех сторон, стремительно заполняя пространство. А в конце коридора Юрию показались отсветы пламени.

— Ладно, тут нам нечего больше делать, — вздохнул Юрий.

Тима спорить не стал, и они с чистой совестью поспешили к выходу из дворца, но покинуть его оказалось не так-то просто. Далеко им уйти не удалось.

Огонь, вроде бы только секунду назад лишь видневшийся где-то вдали несмелым светом, уже был опасно близко и наступал, казалось, со всех сторон, отчего сомнений не оставалось — они были не единственными искателями Пути и их конкуренты желали испепелить этот Дворец, явно позаботившись о том, чтобы горел он отменно. Об этом факте свидетельствовали также голоса, раздавшиеся где-то в начале коридора. Они, эти голоса, приближались: были ещё люди, готовые броситься в огонь за поиском Ответов или просто не успевшие вовремя покинуть дворец.

Тимофей схватил доктора за рукав и оттащил за колонну.

— Мало ли, что там за народ бродит! Давай переждём? — предложил он, поскольку неизвестные могли оказаться и самими поджигателями, и просто врагами.

— Давай, — согласился Юрий. — Если они подожгли дворец, то я вообще ничего не понимаю… Может, самоубийцы?

— Может это и есть Путь? — спросил Тима. — Ну, например, сесть в центре Зала Ответов во время его ритуального сожжения? — Юрий посмотрел на него подозрительно, и технолог пояснил: — Варя мне много разных книг пересказывала, которые читала, там такое бывает… — оправдался технолог.

Юрий не ответил. Если это действительно был Путь, но одноразовый и весьма сомнительный. Таким Путём доктор не позволил бы воспользоваться своей новой знакомой, которая так хотела вернуться домой.

Затаившись за колонной, мужчины, уже оба нервничая от приближающегося огня, наблюдали, как четверо человек пробежали мимо и, оказавшись в задымлённом Зале Ответов, стали торопливо его осматривать. Это было рискованной задачей, так как огонь уже охватил крышу. Доктор и Тима синхронно нервно сглотнули, замечая, как жадно и быстро пожирает огонь старую высохшую на солнце древесину крыши. А затем произошло то, что заставило обоих вздрогнуть от неожиданности: одно из стропил с треском обрушилось вниз, увлекая за собой часть прохудившейся крыши и грозя упасть на человека, стоявшего аккурат под ней, и поднимая снопы искр. Тима схватил Доктора за рукав, поскольку тот инстинктивно дёрнулся, стремясь защитить неизвестного человека. Хорошо, хоть голоса не подал, а просто дёрнулся. Тима с укором поглядел на него, и тот виновато опустил взгляд: он был добрым, и не всегда мог рассчитать, как его добросердечность ему обернётся. Тима был абсолютно прав: вмешиваться не стоило, тем более, что вряд ли бы это вмешательство могло спасти стоящего под обрушившейся кровлей человека.

Однако эту опасность вовремя заметил один из его спутников, успел оттолкнуть в сторону, правда, при этом сам оказался погребённым под обугленным и охваченным пламенем куском кровли и стропила. Тима с Юрием напряжённо наблюдали за происходящим. Трое непострадавших высвободили самоотверженного из под завала, осмотрели полученные им повреждения, а они были достаточно значительны в создавшейся ситуации, и оттащили в коридор. Человек ни без помощи поднялся, но его повело в сторону, нога подкосилась, и он снова опустился на пол. Его спутники поспешно осмотрели голову и ногу.

— Он жив, — радостно прокомментировал Юрий, и, глянув на технолога, заметил, что тот тоже переживает за судьбу человека.

Но происходящее дальше показалось им обоим, во все глаза наблюдавшим за разворачивающимися событиями, несколько неправильным, странным. нелогичным и противоестественным, не говоря уже о безнравственности.

Пострадавший был среднего роста, крепкого телосложения и ранен настолько, что самостоятельно идти бы не мог, а если бы и мог, то точно задержал бы и погубил своих товарищей, но трое человек, даже при том, что двое из них, судя по одежде и комплекции, были женского пола, вполне могли бы вытащить раненого на себе или хотя бы попытаться сделать это. Во всяком случае, Доктор, как и Тима, были убеждены, что именно так эти незнакомцы и поступят, раз их товарищ, спасший другого, жив. Однако они ничего подобного, направленного на его извлечение из полыхающего здания, не сделали. Тима и Юра с удивлением наблюдали, как все трое поочерёдно попрощались с ним, а одна девушка даже поцеловала в губы, после чего равнодушно отошла в сторону. Это смотрелось, будто они не понимали, что происходит: будто вокруг не бушевал огонь, будто они не бросали этого человека на верную смерть, будто они просто прощались с ним до вечера. Самое странное в этом было то, что бросаемый не был удивлён или расстроен — он тоже прощался с ними весьма спокойно, не протестовал, не ругался и не опускался до просьб и помощи. Попрощавшись, трое бросились бежать прочь из дворца, никто из них даже не оглянулся и уж тем более не заметил двух людей за колоннами, наблюдавших за происходящим уже практически не таясь. Юрий следил взглядом за убегающими, а Тимофей наблюдал за реакцией оставшегося сидеть мужчины и, хоть и был далеко от него, мог поклясться, что видел в его глазах надежду, что за ним вернутся.

— Почему он не пытается уйти…ну или уползти? — спросил Тима. — Может, всё-таки это Путь, который откроется при сожжении этого Зала?

— Он понимает, что не успеет, — спокойно и со знанием дела ответил Юрий, поймав на себе непонимающий взгляд товарища. — Слушай, я, кажется, знаю, откуда он… Любой бы попытался выбраться — против инстинкта самосохранения не попрёшь, а значит — он из семёрки.

Тиме было безразлично, какой номер присвоен подпространству, человек из которого мог сгореть заживо, тем более, что этот номер ни о чём не говорил технологу, а на выяснение подробностей времени не было. Времени вообще ни на что уже практически не было — огонь стремительно охватывал всё новые и новые участки деревянного здания, а дым мешал дышать и ел глаза.

— Что будем делать? — спросил Тимофей в полный голос, отбрасывая в сторону горящий факел, от которого больше не было никакого толка.

— Я это у тебя спросить хотел, — смутившись, признался Юрий. — Вариантов немного: либо спасаем себя, либо его.

— Думать надо быстро — ещё немного, и можно не думать: второго варианта уже не будет! — поддержал Тима.

— А если ещё замешкаемся — то никакого не будет, — угрюмо подтвердил доктор.

— Да, невесело… — пробормотал Тимофей, обводя взглядом помещение, в котором становилось трудно что-либо разглядеть из-за дыма. — Ладно, пойдём, попробуем, может?

Юрий не был удивлён его решением. Тима был достаточно бесстрашным, хоть и сам не знал об этом.

— Штука в том, что он может оказаться нехорошим человеком, а мы ради него рисковать будем… — усомнился доктор, но Тима как всегда аргументировал своё мнение просто:

— Да ладно, это неважно! Если сейчас уйдём — потом тебя будет совесть мучить…

— А тебя не будет? — усмехнулся доктор на такое прямое заявление.

— Ну не знаю, я пока никого не бросал на произвол судьбы, — пожал плечами он. — Но думаю, не будет: в контексте вечности это всё мелочи! Пойдём уже! — и Тима торопливо зашагал по охваченному огнём коридору, стараясь не замечать кренящихся обугленных стропил, поддерживающих высокую крышу и нервировавшего треска горящей древесины.

Юрий немного позавидовал невозмутимому технологу, обречённо вздохнул, набрал в лёгкие побольше воздуха и ринулся вслед за Тимой. Поравнявшись с Тимофеем, он увидел, что тот натянул футболку себе на нос, и последовал его примеру, хотя лёгкие всё равно обжигало горячим воздухом, пропитанным дымом. Расстояние до Зала Ответов было небольшим, и оно преодолелось на удивление легко и быстро, так что создавалось ошибочное впечатление, что и вытащить раненого будет не намного сложнее.

Тимофей и доктор подскочили к откинувшемуся на спину мужчине. Человек вздрогнул и несколько секунд напряжёно вглядывался в незнакомые лица. Тима неаккуратно помог ему подняться, не особо заботясь о его состоянии, поскольку никогда прежде первой помощи оказывать кому-либо ему не доводилось. Человек не стал задавать глупых вопросов или говорить высокопарных слов, и молча принял предложенную помощь. Едкий чёрный дым и нарастающий гул огня заставляли действовать быстро, не особо разбираясь в причинах и следствиях. Человек находился в паршивом состоянии от удара по голове: перед глазами всё плыло, а когда он закрывал их, ему виделись разноцветные яркие пятна, как в калейдоскопе, и от этого становилось ещё хуже, а посему глаза приходилось открывать, отчего дым сразу начинал разъедать их. Распоротая гвоздями от упавшей балки нога приносила ему гораздо меньше неудобств, так как не норовила лишить сознания, а лишь изрядно затрудняла движения и резала острой болью.

Вдвоём тащить раненого, но по мере сил помогающего и способствующего продвижению к выходу, человека оказалось в целом нетрудно. Но опасно и крайне не манёвренно: по одиночке от рушащейся кровли и начинавших опасно крениться стен было бы уйти гораздо проще. Собственная одежда обжигала так, что, казалось, если она не загорится, это будет чудо, но стянуть её с себя можно будет лишь вместе с кожей.

Пламя ревело уже со всех сторон, и Юрий начинал сомневаться, удастся ли им выбраться, но отпускать раненого он уже не стал бы и под страхом смерти, который, к слову, уже вот-вот должен был начать просачиваться в его сознание. Клятву врача Юрий не успел дать, так как не доучился, но здесь он как-то привык быть Доктором и ощущал некий врачебный долг перед пострадавшим. Впрочем, Юрий и сам по себе был весьма добр и благороден, чтобы бросить его сейчас.

Тима остановился резко, и Юрий сперва даже не понял, почему, но вслед за технологом были вынуждены остановиться все.

— Мы не успеем к выходу, — задыхаясь, сообщил он.

Юрий огляделся и нехотя признал правоту слов технолога: деревянное ветхое здание рушилось с поразительной скоростью, достойной хрупкого карточного домика. Тимофей лихорадочно искал глазами наименее охваченный огнём участок, и наконец, нашёл его. Это была комната с провалившимся полом. Подпол был подтоплен водой, и лежащая там мебель не могла быстро загореться, как он рассудил.

Тима потянул на себя раненого, увлекая его и Юрия вместе с ним в сторону спасительной комнаты. Добраться до двери оказалось несложно, но перемещение в комнате было затруднено: вода из подпола испарялась, стены полыхали, идти по неровной поверхности приходилось вслепую, временами спотыкаясь о поломанную мебель, что провалилась вместе с напольными досками. Тима убрал со своих плеч руку человека и сказал Юрию хриплым свистящим голосом:

— Подержи, я сейчас!

Технолог нащупал на полу склизкую от плесени ножку стула, отломал её, потом окунулся в затхлую воду, глубина которой позволила ему это сделать, и, вздохнув, бросился к стене, отделяющей их от улицы. Тимофей со всей силы принялся наносить удары ножкой от стула перпендикулярно стене, от чего из горящей древесины вырывались снопы искр. Доски оказались хрупкими: они и без того обветшали за долгие годы, а огонь довершил уничтожение их прочностных свойств. Юрий и опирающийся на него человек всем своим совместным весом резким броском навалились на стену, когда поняли, что она истончена и непрочна. От их удара она, а вернее, некоторая её небольшая часть, с хрустом и гулом рухнула на землю вместе с навалившимися на неё людьми. Приток воздуха из образовавшейся бреши спровоцировал усиление пламени. Тима быстро опомнился, подскочил к раненому и даже кое-как поднял его на ноги. Юрий тоже не растерялся, и помог Тиме оттащить человека на безопасное расстояние от опасного рушащегося здания. Дворец уже вовсю полыхал, а вместе с ним и растущий рядом ельник с припрятанной в нём телегой. Что Тафрак позорно смысля из этих мест, было тоже очевидно. Доктор досадливо вздохнул, одёргивая рубашку, чтобы она сползла с носа. Посетовав на судьбу и злой рок, Тима и Юрий изучающе уставились на спасённого.

Он полулежал-полусидел на земле, вцепившись руками в траву, чтобы не терять своё ощущение в пространстве и окружающем мире: на голове красовалась шишка и рядом с ней сочилась кровь из повреждённой кожи. Его серые глаза слезились от дыма, и по этой же причине он временами заходился приступами кашля. Вспотевшие закоптившиеся волосы доходили почти до плеч и частично закрывали лицо, испещрённое чем-то вроде следов от ветрянки, но они не бросались в глаза на фоне заметного шрама, тянувшегося через всю левую щёку.

— Вы, кажется, врач, — чуть картавя, прошептал спасённый, разглядывая Юрия. — Вам не следовало меня спасать… — его голос сорвался и кашель с новой силой принялся душить его.

— Да, я врач. Вроде как спасать жизни — моя работа… — Юре редко удавалось ввернуть в разговор что-то красивое и не пафосное одновременно, и он был собой доволен, но человек развеял его удовольствие от собственной значимости, хотя именно на значимость и был акцент:

— Очень глупо было рисковать — если бы вы погибли, не смогли бы в будущем спасти многие жизни, — укоризненно заметил он, тяжело прерывисто дыша, и посмотрел на Тиму: — А Вы?.. — начал он, но Тимофей, видя, что разговор даётся раненому с трудом, опередил его вопрос своим простым ответом:

— А я технолог, — Тима посмотрел в слезящиеся глаза спасённого, и решил его подбодрить. — Очень плохой, кстати, технолог, да и вообще я крайне невнимательный и неосторожный, так что рисковать жизнью — моя работа. Не переживайте — если бы я погиб, мало кто бы это заметил, да и меня бы это не расстроило!

Человек улыбнулся, отчего на его щеках появились игривые ямочки, и даже шрам не помешал этому. Мужчина не был красив, но был чрезвычайно обаятелен. Он хотел что-то ответить, но приступ кашля не позволил ему этого сделать. Пока он прокашливался, заговорил Юрий, неприязненно покосившись на того. ради кого они рисковали:

— Тима, он точно с семёрки! Не разговаривай с ним. Нет, не так. Ты, — он почему-то холодно посмотрел на мужчину, — Не разговаривай с нами. Твоё здоровье — единственная разрешённая тема, это понятно? — он не стал ждать ответа, и продолжил, обратившись снова к Тиме: — Нам придётся взять его с собой, хотя мне не нравится идея тащить домой неизвестно кого, особенно из семёрки…

— Я могу перестать быть «неизвестно кем», — радушно предложил спасённый, который, прокашлявшись, обрёл способность нормально изъясняться. — У меня специально для этого имя есть и…

— Мы, кажется, договорились, что ты с нами не разговариваешь, — сухо напомнил Юрий. — Понимаю, тебе очень тяжело, что тебя предали, но…

— Меня предали? — удивился человек.

— Ну да… — кивнул Тимофей, подтверждая слова Доктора. — Они ушли, а тебя оставили в горящем дворце — это предательство.

Человек снова закашлялся, после чего искренне и совершенно не расстроено улыбнулся и принялся объяснять:

— Нет, они любят меня, и именно поэтому…

— Молчи! — в который раз попросил Юрий, чуть повысив голос. — Не надо нам ничего говорить и объяснять, понятно?

Спасённый покорно кивнул, после чего ему помогли подняться и медленно повели прочь от догорающего дворца в полном молчании, чтобы не дразнить раненого и не провоцировать его подавать голос. Кондор спикировал на них и позволил Юрию написать записку и прикрепить её к своей лапке. Нертось был настолько в благоприятном настроении, что даже изменил своим привычкам и не выбросил записку как ненужный балласт и донёс её до кучера.

9

Заслышав топот копыт, Ивар прильнул к окну и убедился, что всё в порядке, приехали «свои», и можно не скрываться. Вампир вышел в прихожую встречать вернувшихся друзей, и был крайне раздосадован, что они притащили с собой раненого. Могло показаться, что он просто не ожидал этого и не успел затаиться, и теперь был не рад тому, что о нём узнает лишний человек. Однако когда он начал говорить, стало ясно, что его раздражает не само присутствие человека, а лично человек.

— Зачем он тут? — холодно спросил недовольный Ивар, сверля взглядом чёрных глаз уставшего и потрёпанного Юрия, который в ответ лишь тяжело вздохнул.

— Привет… — слегка картавя, поприветствовал вампира спасённый, но тот никак не отреагировал на это приветствие, хотя гость смотрел на него доброжелательно.

Доктор сурово глянул на мужчину, которого поддерживал и которого столь недавно в очередной раз просил молчать. Но вампир ждал ответа, так что Юрий, в который раз тяжело вздохнув, поглядел на друга усталым взглядом. Ему не хотелось ничего объяснять и оправдываться, но всё же именно это он и сделал, сказав:

— Не видишь — ему нужна помощь! Не могли же мы его бросить!

Ивар недобро прищурился, заложив руки за спину и поморщившись, словно ему только что сказали что-то омерзительное.

— Бросают родственников и друзей, а этого картавого вы могли просто не подбирать! — прошипел вампир.

— Мы решили, что в противном случае нас могла бы мучить совесть… — посвятил в свои душевные терзания Тима, который смотрел на вампира так спокойно, что Ивар даже на миг замер от этого взгляда, столь не подходившего к данной ситуации.

Он даже не сразу нашёл, что ответить простодушному технологу.

— А могла бы и не мучить… — справедливо заметил Ивар, поразмыслив.

— Нам не захотелось проверять… — пожав плечами, ответствовал Тимофей.

— Тогда вы должны были хотя бы связать его! — Ивар сверкнул угольками своих глаз. — Я настаиваю на этом, Юрий! — он бросил гневный взгляд на друга, и тот сжал губы в тонкую линию от того, что сам был не рад тому, как всё получилось, и отчасти мнение вампира разделял.

— У нас не было с собой верёвок и было как-то не до этого… — попытался оправдаться Тима, хотя и не видел видимых причин, почему им стоило обездвижить этого человека, а доктор, справившись с собой, внимательно посмотрел на вампира:

— Прояви хоть немного чуткости: он ранен, его предали его товарищи, и среди них, как мы поняли, была его девушка. Я сам от него не в восторге, но…

Спасённый слушал их разговор, и высказался, обратившись к Доктору:

— Ты не обязан мне помогать.

Юрий посмотрел на говорившего, потом на вампира, потом снова на говорившего, после чего покачал головой и уверенно ответил:

— Тем не менее, пойдём, нужно обработать твои раны и наложить несколько швов, — он сказал об этом ровно и уверенно, поскольку решение было принято.

— Да, идите, — согласился Ивар, и лицо его украсила ехидная улыбочка. — А я пока схожу за Варей, она обрадуется, что вы вернулись! — он широко, теперь почему-то слегка коварно улыбнулся доктору и быстро вышел из комнаты.

Ивар долго не мог найти Варю, но нашёл на самом привычном месте — в кресле-качалке.

* * *

Я сидела в кресле, поджав ноги и слегка покачиваясь. Но здесь, в этой комнате, находилась лишь часть меня: разум и мысли мои витали где-то очень далеко отсюда, поэтому вошедшему Ивару пришлось подойти близко и выразительно произнести:

— Пойдём, Юра и Тима вернулись, надо кое-что тебе показать! — и только тогда я заметила его присутствие.

— Они нашли что-то важное? — встрепенулась я, мигом отвлекаясь от всех дум.

Хорошо бы, нашли! Хорошо бы, Путь! Я бы покинула здешние места и зажила прежней жизнью, а книги о приключениях, лежащие на полках дома, сожгла бы в печке на даче, на зимние праздники. Потому что в этих книгах — ложь. Сплошная. Даже межпространственные порталы не такая ложь, как приключения. И не такой обман.

Ивар смотрел на меня внимательно и с хитрецой в глубине своих чёрных, но совершенно не страшных глаз. Ну, что он опять задумал?

— Не знаю, нашли ли они что-то важное, но бесполезное точно нашли, да ещё и с собой приволокли, — недовольно хмыкнул он и нетерпеливо замахал руками, поторапливая меня, поскольку видел, что не тороплюсь сорваться с места и мчаться на встречу возвратившимся друзьям.

Я была не против, самой интересно, что там у них, так что с готовностью поднялась с кресла и последовала за вампиром. В отведённом для лечения людей крыле дома никого не обнаружилось, и Ивар повёл меня дальше. Я поглядывала на него нарочито недовольно, показывая, что лучше бы сперва выяснил, куда нам идти, а уж потом торопил меня. Но вампир делал вид, что моего наигранного негодования не замечает, и продолжал поиски.

— А вот и они, — Ивар открыл дверь небольшого, но всё-таки с виду просторного помещения, служившее кладовкой. Несмотря на своё предназначение, в комнате было уютно и находился старый диван, на котором и восседал связанный.

Я уставилась на его во все глаза, поскольку вроде как брать пленных в планы моих товарищей не входило, и откуда этот человек мог взяться, я понятия не имела. Он был довольно сильный на вид. Уж точно посильнее Тимы и Юрия вместе взятых: некрупный увалень технолог и стройный неэльф просто не могли сами пленить такого типа, в этом у меня сомнений не было.

Мужчина уставился на меня своими серыми глазами с лёгким любопытством, зато Ивар пытливо вглядывался в моё лицо, стараясь уловить реакцию. Пришлось поспешно отвернуться от вампира и смотреть на связанного искоса. Кажется, от него не укрылось наше с Иваром маленькое противостояние, поскольку уголки губ мужчины чуть приподнялись в подобии улыбки.

Он был странный. Я не знала, кто он и почему его посадили в кладовку, но вид у него не был бандитским: взгляд прямой и открытый, глаза ясные, лицо приятное. Нахмурившись от того, что мне не спешат ничего объяснять, я повернулась к стоящему подле меня Юрию и вопросительно приподняла брови. Но он этого не заметил, поскольку неотрывно и задумчиво глядел на руки пленника, которые тот положил себе на колени. Руки эти были перетянуты верёвкой на запястьях. Как мне потом рассказали, доктор сам их связал и ему это не нравилось, хотя спасённый сам настоял на этом, объяснив, что так будет спокойнее Ивару, а он не намерен причинять неудобство обитателям этого гостеприимного дома. И этот факт тоже доктору не нравился. Юрий и Тимофей стояли рядом со спасённым, и одновременно рядом со мной, только я находилась около самой двери и старалась, чтобы Ивар не видел моего лица.

— В чём дело-то вообще? Кто он и что здесь делает? — спросила я, наконец, переводя удивлённый взгляд с возвратившихся друзей на подозрительного незнакомца.

Юрий был не очень обрадован моим появлением, это я сразу почувствовала, но на вопрос ответил охотно:

— Он человек, с 7-го подпространства. Его товарищи, две женщины и один мужчина, бросили его умирать, а мы — нет, — он сказал это с некоторой долей гордости, но всё равно слова его прозвучали не пафосно.

— Да! — подтвердил Тимофей, который не поскупился на красивые слова: — Мы не бросаем раненых — наша принципиальная позиция! Хотя, в контексте вечности это не имеет никакого значения.

Я улыбнулась ему. Они молодцы, и видно, что спасение человека не оставило равнодушным даже моего флегматика. Только не ясно, отчего его спасли. Я постаралась сама догадаться, обратив свой взор на незнакомца. Некогда светлая футболка с длинным рукавом ныне грязная, в чёрных пятнах, как от копоти, чёрные полинявшие штаны на одной штанине закатаны по колено и голень перебинтована или загипсована, тёмные волосы не то жирные, не то влажные, не то в какой-то дряни… Принюхалась. Пахло дымом и немного потом. От кого из присутствующих — не разобрать. Тима с Юрием тоже выглядели так себе, тоже в чёрных полосах и пятнах, а у Тимы вся одежда вообще в разводах, словно его в ванной топить пытались. И Тима радостный такой, аж глаза сияют, что для него — редкость, а у Юрия, наоборот, взгляд потухший и тоскливый.

Допустим, от чего этого мужчину спасли — сейчас не суть, но подробностей хотелось. Например, для чего эти верёвки на его запястьях? Может, не было времени снять, а их привязал тот, от кого спасали этого человека? Вроде же мне ясно сказали, что незнакомца мои друзья спасли, но…

— Тогда почему он связан? — общая картина происходящего всё никак не складывалась в моём сознании.

Ивар хмыкнул, когда пауза затянулась и повторил вопрос:

— Да, так почему же?

Тима, я и Ивар уставились на Доктора. Тот сердился, насколько мог, и от этого на его скулах заиграли желваки. Но он не торопился с ответом.

Молчание нарушил раненый.

— Профессор, — обратился он к Юрию, и я невольно подумала о том, что некоторым людям идут их недостатки — человек слегка, но обворожительно картавил.

Вообще обожаю картавых людей. Они милые такие, в большинстве своём. Хотя этот, перепачканный и связанный, милым мне не показался.

— Я не профессор, я доктор! — поправил Юра несколько раздражённо, словно мужчина только что оскорбил его своим обращением.

— Да мне сейчас без разницы! — попытался продолжить спасённый, но доктор не дал ему сказать.

— Хватит, — Юрий постарался придать голосу строгую интонацию, но с непривычки у него ничего не получилось. — Тебе, Варвара, вообще лучше его не слушать!

Ну ничего себе! Ивар меня сюда привёл, показал мне нашего… ну вернее, Юриного, гостя, а теперь мне нельзя его слушать? Да при том, что он и не говорит-то толком ничего! Смотрю на него уже минут десять, а знаю о нём лишь то, что он картавит и его спасли мои друзья.

— Почему не слушать, мне ведь интересно? — наивно спросила я, и Юрий сказал правду, лишь потом спохватившись, что врать надо было, потому что его ответ вызвал у меня ещё большее любопытство по отношению к незнакомцу:

— Они мыслят иначе, и это неинтересно, — пояснил Юрий. — Он может убить нас, и при этом считать, что сделал нам одолжение, ведь жизнь полна лишений и утрат, а он нас от неё освободил!

— Кстати, в этом что-то есть! — встрял Тима, и Доктор метнул на него укоризненный взгляд.

— Не надо держать нас за дураков! — обиделся спасённый, откидывая связанными руками с лица прядь слипшихся волос.

— Можно подумать, вы за них не держите всех остальных! — небрежно бросил Ивар, явно испытывающий к раненому ещё большую неприязнь, чем Юрий.

Связанный покачал головой и приготовился что-то пояснить:

— Да, мы считаем ваши жизненные принципы абсурдными, а вас неадекватными, но мы не… — ему снова не дали высказаться.

На этот раз его перебил Доктор, и речь его была столь пламенной, что я мигом перестала смотреть на незнакомца и уставилась на загоревшиеся яростью голубые глаза:

— Ваши-то принципы — вообще в топку! Тебя бросили свои же, а ты утверждаешь, что они тебя любят! Ты хоть понимаешь, что вообще произошло? Понимаешь, что не мы должны были тащить тебя на себе из огня, а они? Понимаешь, что все мы могли там сгореть из-за того, что у вас какие-то принципы, согласно которым нельзя надеяться на удачу и везение? Но именно благодаря удаче ты сейчас жив! — он хотел презрительно сплюнуть, но передумал, уже спокойней добавив: — Не верил, что вы и вправду такие, пока тебя не встретил! — вздохнул он, и снова заметив меня, а о моём присутствии он, казалось, на время словно позабыл, сказал: — Уйди, пожалуйста!

Но теперь-то уж я уходить не собиралась. Назревал конфликт, и было интересно дослушать до конца, поскольку что-то мне подсказывало, что только так я смогу хоть что-то понять.

Однако про конфликт я погорячилась: серые стальные глаза незнакомца смотрели спокойно, словно это не к нему были обращены гневные речи хозяина дома.

— Уйди, Варя, — чуть тише попросил Юрий повторно, но ответить отказом я не успела.

— Нет, оставайся, — поддержал меня Ивар, поймав на себе неодобрительный взгляд доктора, лукаво улыбнулся и продолжил: — Тут самое интересное пошло, про то, как его бросили свои. А мне вот кстати интересно, тут говорят, что девушка твоя среди них была? — спросил он у человека с явным намерением поиздеваться.

— Была, если это важно, — спокойно выдержал взгляд чёрных глаз мужчина. — Но они меня не бросали!

— Ну да, просто умирать оставили? — саркастически продолжал вампир.

— Да. А по-вашему это одно и то же? — искренне удивился связанный.

— Вообще-то да. Это и есть одно и то же! — возмутилась я, но тут же осеклась под тяжёлым взглядом Юрия.

— Вы не умеете любить, — нагло заявил спасённый, обводя спокойным взглядом всех нас. — А мы умеем. И в той ситуации было самым правильным оставить меня именно по этой причине.

— Я назову это «парадокс любви»! — снова встрял Тима.

Я поглядела на технолога. Его вообще все эти разборки словно не касались. У него было прекрасное расположение духа, и потому от него было мало толку.

Я постаралась понять, что здесь творится. Наиболее вероятный ответ был очевиден:

— Он сумасшедший, да? — тихо спросила я у доктора, кивая на связанного.

— Да нет же! — воскликнул незнакомец, прекрасно меня расслышав и явно не согласившись с моим предположением, отчего пожелал попытаться всё растолковать: — Ну вот представьте себя на моём месте: вы бы хотели, чтобы ваши любимые рисковали собой? Вы бы оценили свою жизнь выше их жизней? Если они вам правда дороги — нет, вы бы не позволили им рисковать! И мои друзья и девушка, зная это, не стали возиться со мной, а ушли. Это правильно. Это намного разумнее, чем поступили вы: кинуться в пекло за незнакомым раненым человеком, который с вероятностью 35 % мог оказаться убийцей и вы бы стали его очередной жертвой, если бы не погибли вместе с ним!

Повисла долгая молчаливая пауза. Каждый обдумывал слова мужчины, а он глядел на меня. Вот почему именно на меня? Потому что я девушка и мне проще доказать свою позицию, запутав софистикой?

Первым нарушил молчание технолог, закончив обдумывать услышанное раньше других.

— Почему 35 %? — задумчиво переспросил Тима.

Я воззрилась на него, как на ненормального, ибо на этот раз он превзошёл себя! А я только начала видеть в нём нормального человека, способного мыслить, принимать решения, рисковать и радоваться победам!

— Что? Из всего бреда, что он сказал, тебя волнует только процент? — удивилась и возмутилась я, хотя раньше мне казалось, что Тимофей уже никогда не сможет удивить меня своими словами.

— Не только… — смутился технолог под моим негодующим взглядом. — Просто почему так много?

— Потому что исходя из теории… — начал было связанный, но Ивар вмешался:

— Я же говорил, он опасен! Поэтому и связан.

— Я не опасен! — запротестовал человек. — Я понимаю, что вы сделали мне добро. И хотя это было глупо, и вы сделали это исключительно из своих странных принципов, я при случае вас отблагодарю, как велят ваши традиции.

— Вот этого-то я и боюсь! — признался доктор. — То, что вы посчитаете благодарностью, может нам дорого обойтись!

— Хорошо, — покорно ответил мужчина, приподнимая руки с колен, будто бы желая защититься от наших нападок. — Могу всё забыть и при следующей встрече вести себя по обстоятельствам без поправки на то, что я вам обязан.

— Нет, такая формулировка мне вообще не нравится, — поморщился Юрий и глубоко задумался.

Ивар как-то хищно и задумчиво смотрел на незнакомца, и становилось понятно, что незнакомцем он был для всех, кроме него. Я наблюдала за ним украдкой, и видела, что он относится к гостю с холодным презрением и ярым желанием сделать ему побольнее своими словами, но пока ничего у него не выходило, и от этого он злился. Ивар даже сейчас был красив и приятен, хоть глаза его испепеляли связанного мужчину.

— Я нашёл выход! — радостно возвестил вампир. — Мы его продадим его товарищам!

Связанный устало закатил глаза: он чувствовал, что разговаривает с не самыми умными людьми.

— Ты же понимаешь, что ты не в доле, ты же его не спасал! — деловито заметил Тимофей.

— Я в доле: идея-то моя! — не согласился вампир. — И как ни посмотри — шикарная! И нам не надо бояться их благодарности — мы будем в расчете, и сплавим этого чудика, как и собирались. Ну, и нажива…так, приятным бонусом!

Ивар был доволен собой. Наверно, ему казалось, что он унизил пленника, напомнив, что нам он никто, но при этом его судьба в наших руках, и лишь от нас зависит, какой она будет. Я с укором посмотрела на вампира: превращать этого незнакомца в живой товар, даже в том смысле, в котором предлагал Ивар, мне казалось неправильным. Даже как-то жалко стало этого мужчину, и очень захотелось узнать, в чём же он так провинился, что мои добродушные Юрий и Ивар смотрят на него колючими взглядами, связали ему руки и посадили в кладовку.

Снова смотрела на его излишне долго. Он мой взгляд давно перехватил и тоже глядел на меня, открыто и уверенно, чуть наклонив голову. У него был замечательный нос: прямой, ровный, с чётким контуром, но при этом мясистый, крупный и выразительный. НЕ люблю я костлявые носы, а этим можно было бы любоваться.

А ещё у него был шрам на левой щеке, довольно заметный, хоть и застарелый. И как я его раньше не заметила, вроде сразу в глаза бросается!

— Так что, продаём? — спросил вампир весёлым голосом, словно он озвучивал этот вопрос на овощном рынке и имел в виду вовсе не человека.

Юрий покачал головой:

— Хочу, чтобы вы знали: это противоречит моим понятиям о бескорыстной помощи людям и взаимовыручке!.. — он посмотрел на мужчину со шрамом, а потом, проследив за его взглядом, устремлённом на меня, и убедившись в чём-то, уверенно сказал: — Так что цену надо назначить не завышенную. Но и не низкую, а то ещё оскорбятся, что мы жизнь их сородича недооценили.

Вампир довольно улыбнулся и деловито кивал ему, соглашаясь:

— Ну это понятно: низкая цена — вообще неинтересно, а если цена будет высока, они могут посчитать, что им выгоднее потратить эти средства на себя, а этот, — Ивар махнул рукой на спасённого, — ещё и радоваться за них будет, и за себя, что не обременил их поиском средств.

— Вы издеваетесь? — устало спросил связанный. — Мы не так ценим деньги, как вы. И мы не идиоты. Хотите выкуп — будет вам выкуп.

Кажется, его ничуть не расстроило, что с ним обойдутся, как с найденной вещью, которую возвращают за вознаграждение. Я отвернулась от него.

— Отлично! — потёр руки вампир.

Юрий, ещё немного поколебавшись, обратился к пленнику:

— Назови своё имя, и я пойду попробую уговорить эту пернатую бестолочь Нертось отнести твоим письмо.

— Лис… Лисмус, — представился связанный.

Имя вполне ему подходило, хоть этим он был обязан не цвету волос, ибо они были тёмно-русые, а своему носу, в меру длинному, но плавно расширяющемуся от переносицы к крыльям.

Ивар был доволен собой и своей идеей, но как позже выяснилось, довольство это было помножено на лёгкое предвкушение маленькой мести.

— О, если вы закончили, то можно я… — он замялся, потом глянул на меня и, лукаво подмигнув, сказал: — А вот и случай, я же говорил, что выдастся!

Я даже не успела припомнить, когда и что он говорил про случай, как Ивар стремительно преодолел несколько шагов до дивана, на котором сидел мужчина. Он оказался прямо перед ним, гаденько ухмыльнулся, глядя в глаза задравшему голову Лису, а после резко и с силой ударил связанного кулаком по лицу. Я вздрогнула от неожиданности и растерянно захлопала ресницами. Спасённый дернулся, откидываясь спиной на спинку дивана, и из прекрасного носа его потекла струйка крови, при виде которой вампир повёл свои ничем не примечательным носом, тут же обмяк и сполз бы на пол, но предусмотрительный Доктор подхватил его под руки. Я тупо смотрела широко распахнутыми глазами, не зная, что предпринять и чему из всего увиденного удивляться больше: поведению Ивара или тому, что кроме меня этому поведению, казалось, никто не удивился.

Тимофей метнулся куда-то в соседнюю комнату, быстро вернулся — принёс связанному тряпку, и, пытаясь остановить кровь, ободряюще сказал:

— Не переживай, в контексте вечности это всё такие пустяки!

— Я и не переживаю, — спокойно ответил Лисмус, принимая из рук технолога тряпку и пытаясь остановить кровь. — Ивар думает, что я это заслужил, и вы все его поймёте, если он вам объяснит. Но на самом деле всё не так, — голос его прозвучал гнусаво.

10

Я подошла к вампиру, который лежал на кровати, подложив руку под голову и закрыв глаза. Юрий сказал, что он оклемался, что всё нормально, и, когда пришло время обеда, попросил сходить за ним. Ивар услышал мои шаги, открыл глаза и лениво сел. Я спросила прямо:

— Ты не говорил, что боишься крови. Это и есть то, что ты не хотел рассказывать?

— У меня нет гематофобии, — категорично заявил он. — Я боюсь змей и вулканов, а крови я не боюсь. Просто мне от неё плохо, я сознание теряю от запаха и от вкуса… Ну и от вида тоже, но не так. Поэтому я никого не спасал и не убивал в своём измерении. И поэтому при мне обычно специальная прищепка, чтобы не чуять кровь и полотенце с мылом, чтобы не пускать её противнику.

Это было довольно странно, но, должно быть, печально, раз он так стремился вырваться из своего мира из-за этой своей губительной для вампиров особенности.

— Ты поэтому сбежал со своего измерения? — участливо спросила я, испытывая неожиданную жалость к несчастному мужчине, который несчастным совершенно не выглядел и, наверно, рассмеялся бы, если б расслышал жалостливые нотки в моём голосе.

— С такой патологией вампиры не выживают, — спокойно ответил он, не обратив внимания на проскользнувшую жалость. — Но я нашёл способ — я стал вором. В нашем подпространстве всем правит сила и ловкость. Но не хитрость. Так что я создал инновационный подход к получению желаемых вещиц: раньше, если нужное тебе было у того, кто сильней тебя, шансы заполучить это были минимальны, но появился я, и за умеренное вознаграждение всегда был готов что-нибудь для кого-нибудь умыкнуть. Я был неподражаем и богат!..Но в моей неподражаемости и крылся корень зла — меня было слишком легко вычислить. Я менял города, но, к сожалению, как бы много их не было в нашем подпространстве, их количество было конечным числом. В моём распоряжении оставалось всё меньше не посещённых городов, и городов, где бы я не наследил, так что я ни на минуту не прекращал попытки попасть в прореху. С двести пятнадцатого раза, как ты знаешь, у меня получилось. Тут я продолжил свою деятельность, но тут такие женщины…они все в восторге от меня! Поэтому, как только подвернулся случай, я постарался завязать с воровством и посвятить себя им, а заодно помочь Юрию нажиться на своей бескорыстной помощи людям, — он улыбнулся во все зубы. — Получилось ведь неплохо, верно? — он обвёл руками помещение, в котором они находились, намекая, что всё это плоды его труда.

— Слушай, да ты хитрый жук! — я посмотрела на него без осуждения, и вспомнила, зачем пришла: — Там на кухне еда остывает, пойдём?

— Надеюсь, вы не притащили туда Лисмуса? — имя своего недруга он произнёс с нескрываемым презрением.

— Когда я уходила за тобой, его там не было, — поделалась я своими наблюдениями. — Кстати, тебе не следовало его бить, он был беззащитен, — высказала своё мнение, пусть знает, что я не считаю такое поведение правильным.

— Беззащитен! — хмыкнул мой черноокий собеседник. — Именно поэтому и следовало. Хочешь знать, почему я так поступил? — осведомился вампир, явно готовый поведать какую-то историю, но я отрицательно покачала головой:

— Думаю, то, что ты мне расскажешь, лучше сперва услышать от самого Лиса. А уж потом узнать твою версию.

Он лукаво улыбнулся, и в его угольных глазах запрыгали чёртики:

— Если ты ещё не поняла, Юрий сделает всё возможное, чтобы вы не общались.

Как раз это я уже поняла. Сложно не понять, когда тебя прогоняют и не дают послушать, что говорит незнакомец, которого привели в дом и заперли в кладовке.

— Почему Юрий так не доверяет ему? Ты ведь должен знать? — спросила я, испытующе глядя на Ивара.

— Он не доверяет не только ему, а всем его сородичам. У него личный мотивчик… — он драматично замолк. — Интересно, да? — лукаво спросил вампир, довольный, что обладает информацией, которая любопытна мне.

— Вообще-то не очень, — честно ответила я, поскольку меня сплетни всегда мало интересовали. — Мне вот больше интересно, мне-то почему нельзя с Лисмусом разговаривать? — это и вправду больше меня занимало.

Вампир наигранно огляделся по сторонам и, убедившись, что мы одни в комнате, встал и приблизился ко мне. Подошёл почти вплотную, наклонился и заговорчески прошептал:

— Потому что ты можешь в него влюбиться…

Я толкнула его ладонями в грудь, но оттолкнуть вампира было не так-то просто. Он остался стоять на месте, склонив голову ко мне и глядя хитро и с издёвкой.

— Что?! — возмутилась я и отшатнулась от вампира, как от прокажённого.

Надо же такое сморозить! А главное: ну с чего мне влюбляться в него? Лиса я видела всего-то раз, и он выглядел совершенно не привлекательно. Да, лицо и ямочки на щеках вкупе с красивым носом могли бы меня сразить. Гипотетически. Но этого не было, как и не было никаких поводов думать, что эта влюблённость может со мной приключиться.

— Это не моё мнение, это так Юрий считает, — сразу сдал друга вампир, обошёл меня, открыл дверь и изящным движением руки пригласил меня пройти первой.

Я не собиралась выходить из комнаты. Выйти — значит закончить разговор. А заканчивать его было рано.

— А причины узнать можно? — осведомилась я, сложив руки на груди и строго поглядев на Ивара.

— Можно, — просто ответил мужчина, и посвятил меня в личную жизнь доктора, хотя вроде как я не столь давно говорила, что меня эти подробности не интересуют: — Он и сам однажды влюбился…в девушку с седьмого измерения. Вот, до сих пор забыть не может. Я не помню, с кем был месяц назад, а он три года — три! — забыть не может. Боится за тебя — вдруг и ты не устоишь перед соблазном переломать Лисмусу все… — он немного задумался. — Хорошо бы сказать «все кости»… но нет — все стереотипы и принципы.

Я только фыркнула в ответ. Ну и глупости говорил Ивар! Наверняка ждал, что я оправдаю его теорию о том, что скоро влюблюсь и не захочу возвращаться домой. Домой — туда, где у меня были мечты, друзья, любимая работа и прочее. И это ради Лисмуса, который сидит со связанными руками, в грязнющей одежде, немытый и с непонятными мыслями в голове. В такого влюбиться сложновато, будь я хоть самой влюбчивой натурой на свете.

В общем, подозрение Ивара сейчас казалось мне верхом абсурда.

* * *

Юрий усердно ковырял вилкой салат, зачем-то разделяя его составляющие на разные кучки. Он занимался этим бестолковым делом довольно-таки долго. Настолько долго, что мне хватило времени заметить эти его действия и украдкой следить за ним. Он был не в настроении, о чём свидетельствовала суровая морщина между нахмуренных бровей. Кажется, кроме меня никто не замечал этого, и Доктор, временами обводивший домочадцев унылым взглядом, тихонько вздыхал от того, что до него нет никому дела. Но потом он не выдержал подобного равнодушия к себе, недовольно воткнул вилку в кусок мяса, и сообщил:

— Да ну не могу я так!

Ивар глянул на него удивлённо, отрываясь от трапезы и откладывая столовые приборы:

— Что опять не так? Я заказывал это в лучшем трактире, не привередничай!

Доктор посмотрел на него взглядом, означающим «да что с тобой разговаривать», но пояснил:

— Пока мы тут пируем, Лисмус голодный и брошенный сидит себе один, и это неправильно!

“Ах, вот в чём дело!” — не знаю точно, но уверена, что мы с Иваром подумали именно так и одновременно. Потому что тут же многозначительно переглянулись, и я едва удержалась, чтобы не показать ему язык, а то больно нахальной сделалась его улыбка, пока он глядел на меня и о чём-то думал. Хотя, я догадываюсь, о чём.

Ну и ладно, пусть этот вампир думает, что хочет! Юрий — хозяин этого дома, и ему неспокойно на душе из-за того, как они поступили с Лисом.

— Да, он же не сделал нам ничего плохого. — поддержала я Доктора. — Мы его толком не знаем, но он мог бы поесть с нами по-человечески, ведь не враг какой-нибудь, — ну вот, теперь Юрий смотрит с прищуром, словно хочет разоблачить. Да было б в чём разоблачать! Я слегка улыбнулась ему: — Постараемся с ним разговаривать только о погоде… Надо пригласить его к нам, ведь ему, наверно, тоскливо… — следовало разжалобить и без того сомневающегося Юрия, чтобы он позвал Лиса и не мучился больше раздумьями.

— Ясное дело, ему тоскливо! — раздражённо сказал доктор. — У него всё еще болят раны, а тут мы ещё… И хотя мы правы, и общение с ним опасно, даже вредно, но мы же…хорошие…

Вампир снисходительно посмотрел на меня, но понял, что со мной говорить бесполезно и поглядел на Юрия:

— Вы драматизируете! Слушай, вы и так спасли ему жизнь, собираетесь подлечить и вернуть своим… Он должен быть вам благодарен!

— Особенно за то, что сидит связанный у нас в кладовке и принесёт нам немало денег, когда мы от него избавимся! — ехидно добавил Тима, который, не особо расстраивался по поводу Лиса, но и не горел желанием изолировать его.

— Кстати ты, Ивар, его ещё и ударил… — укоризненно добавил Юрий. — В конце концов, он же не причинит нам вреда, если мы пообедаем все вместе.

— Не причинит, — согласился вампир, недовольно барабаня пальцами по спинке стула, на которую он откинулся… — Но пусть ест ложкой, острые предметы ему не стоит доверять. Эти люди странные, уж мы-то с Юрой знаем… Так что поверьте, лучше не давать ему острых предметов, пока нам за него не заплатят…

Вздохнув, я сердито глянула на говорившего. Ну что он опять придумывает! Не станет же Лис за столом вскрывать себе вены вилкой! Да и вообще, глупости какие-то от этого вампира всё время слышу! И как с ним Доктор уживается?

— Это будет выглядеть странно, мы же едим с помощью вилок и ножей… Он может обидеться… — сказал Тима, задумчиво разглядывая свою вилку с насаженным на неё кусочком маринованного огурца.

— Значит, все поедим ложками! — решил Юрий, которого, судя по взгляду, этот разговор утомил.

Он хотел поскорее закончить с трапезой: пригласить Лиса, накормить и выставить в какую-нибудь комнату, чтобы тот не чувствовал себя пленником.

— Что? — возмутился Ивар. — Из-за вашей слабохарактерности я должен есть мясо ложкой?

— Ты же сам предложил не давать ему вилку и нож! — возмутилась в свою очередь я, хотя пока не знала, на чьей я стороне, но быть заодно с Иваром противило моей природе.

Все укоризненно посмотрели на вампира, и он нехотя сдался:

— Ладно. Поем руками. Надеюсь, никого это не смутит? — он почему-то посмотрел на меня, словно это я была здесь самой занудой и чистоплюйкой.

Я не ответила и поднялась со своего места, приглашая Юрия пойти со мной, пока он не передумал. Сознаюсь, мне хотелось, чтобы Лис был с нами. И послушать, что он наплетёт на этот раз, было интересно.

Спустя несколько минут мы с Доктором подошли к кладовке, и он открыл ключом дверь, причём вид его заранее был виноватым и он готов был даже сказать своему пациенту что-нибудь доброе, но быстро передумал, увидев Лисмуса. Я тоже передумала, хотя по пути к кладовке мы с Юрием обсуждали, что скажем этому человеку. Но слова показались нам неуместными. По крайней мере все, что мы заготовили. Поскольку тоскливым Лис не выглядел. Он сидел на выцветшем диванчике и задумчиво играл с отрезком верёвки, замкнутым на узел. Некоторое время он не отрывался от своего увлекательного занятия, и почти вошедшие мы тоже наблюдали, как верёвка, причудливо перекинутая через пальцы и натянутая между руками, создаёт какие-то узоры, которые меняются при перемещении положения пальцев.

Потом мы дружно перевели взгляд на верёвки, которыми ещё недавно были связаны руки спасённого, и которые теперь аккуратными моточками лежали на подлокотнике.

— Надеюсь, вас не расстроит и не рассердит, что я снял их с себя? — вежливо спросил Лисмус, проследив за нашими взглядами. — Понимаете, они очень давили на венки вот тут, — он доверительно показал нам правое запястье, и провёл указательным пальцем левой руки вдоль вен.

Тима, решивший тоже поприсутствовать, опоздал и прослушал, но успел появиться в дверном проёме кладовки, пока Лису ещё никто не ответил, поэтому технолог переспросил:

— Чего говоришь?

— Говорю, руки затекли, верёвки снять пришлось, ничего? — покладисто повторил Лис.

— Ничего… — эхом отозвался опешивший Юрий.

Я прикинула, что снять путы, должно быть, непросто было. Интересно, как это он так изловчился? Может, у него огромный боевой опыт и его часто брали в плен и связывали? И шрам у него тоже от какой-нибудь заварушки… Фантазия только начала работать, как голос мужчины, о котором были мои мысли, вернул меня в реальность:

— Если хотите, доктор, могу научить, как надо связывать, чтобы так не получалось, — радушно предложил Лисмус, всё ещё демонстрируя свои запястья, но доктор покачал головой:

— Не хочу. Видишь ли, я смею надеяться, что это был первый и последний раз, когда эти знания могли мне пригодиться.

Лисмус обворожительно улыбнулся, и мне его улыбка понравилась. Она не была такой, как у Ивара: заискивающей улыбкой человека, желающего понравиться и очаровать. Лис улыбался естественно, и обворожительной эта улыбка получалась сама по себе, независимо от его умысла.

— Кстати, — вспомнил Тимофей. — Мы пришли извиниться: нам не следовало так с тобой обращаться, так что прости нас и пойдём кушать.

Юрий благодарно посмотрел на Тимофея, так как сам он не был готов высказывать слова извинения и приглашать Лиса за стол. Я мельком глянула на него: непосредственность моего приятеля иногда была как нельзя кстати, и я бы и сама не сказала лучше, чем он, уместив в одно предложение и слова извинения и приглашение к столу. Лисмус улыбнулся технологу, отчего трогательные ямочки обозначились на его щеках, и покачал головой:

— Не думаю, что это хорошая идея, — признался он, но его мнение никого не интересовало.

Он зашёл в туалет, потом в ванну, и только затем явился к нам. Вид его по-прежнему оставлял желать лучшего, зато лицо он вымыл, и теперь оно показалось мне ещё симпатичнее, но я вовремя одёрнула себя, когда разглядывала его, а он встретился со мной взглядом. Наверно, если его переодеть и помыть волосы, он вообще будет красивым. Только вот вряд ли мне дадут на него посмотреть: вон, Доктор как следит за мной, словно с Лисом не только говорить нельзя, но и смотреть на него мне противопоказано. Так что сперва я полагала, что идея пригласить его к нам — неплоха. Юрий принёс ему тарелку с ложкой и кружку, Лис благодарно кивнул и принялся есть.

Однако на первых же десяти минутах совместной трапезы стало очевидно, что мнением Лисмуса пренебрегать не стоило, так как он оказался катастрофически прав насчёт того, что лучше было бы его не звать. Ивар смотрел на него с неприкрытой неприязнью и огрызался на любое его слово, хотя надо признать, Лис действительно действовал всем на нервы, но приглашать его к столу и при этом заставлять молчать сперва казалось некультурным, хотя потом стало казаться единственно верным решением, но озвучивать его никто почему-то так и не стал. Полагаю, Доктор специально не заставил мужчину молчать, чтобы наглядно показать мне, с кем мы имеем дело.

— Давайте поговорим на отвлечённые темы. Например, о Юрином кондоре. Ты, Лисмус, много знаешь о кондорах и методах их адаптации к домашней жизни? — деловито спросил Тимофей, чтобы разрядить обстановку, но его попытка была уничтожена на корню ответом Лиса.

— Я мало знаю о кондорах, но точно могу сказать, что крайне нерационально содержать эту птицу дома и надеяться, что она когда-нибудь будет ручной, — ответил он спокойно и стаким видом, что ударить его захотелось даже мне.

Ивар стукнул кулаком по столу, отчего бокалы с кружками жалобно зазвенели, и сказал:

— Он издевается!

Я решила попробовать исправить ситуацию:

— У нас ведь есть общие интересы! Расскажите, что вам удалось найти? Думаю, хоть мы и конкуренты, видели-то вы одно и то же…

— Мало видеть, надо правильно понять, — изрёк Лисмус, внимательно посмотрев на меня своими серыми глазами, даже не попытавшись ответить нормально.

Юрий начинал уже всерьёз жалеть о своём предложении пригласить спасённого за стол. Я увидела это, стоило отвести взгляд от пристальных глаз Лиса и посмотреть на напряжённого Юрия.

— А они из-за тебя, может, мало что увидели, — парировал Ивар, который в словесных перепалках проигрывать не собирался.

Доктор примирительно сказал, грустно помотав головой:

— Мы видели одно и то же, Варвара права. Но толку от этого мало: это были вопросы.

— Верно, — подтвердил Тима, — Ерунда какая-то. Ну да и ладно, мы хорошо прогулялись! — он не был расстроен ничуть.

Хорошо быть технологом Тимофеем, ничто не способно испортить день. Даже то, что за столом все смотрят на Лиса волками, его не заботило. Он словно не замечал накаляющейся обстановки… или не хотел замечать… В любом случае, я завидовала ему, посколку мне на тот момент было жаль Доктора. Такой добрый и гостеприимный, он привёл домой того, кто его раздражал и не пытался даже показаться приятным. Ещё и провоцировал Ивара, который мог вообще не рассчитать силы и пришибить этого мужчину в порыве злости. Мне, по крайней мере, так казалось, хотя по комплекции худощавый поджарый вампир смотрелся мельче крупного широкоплечего Лиса.

— Не знаю, что вы ожидали там найти, но иногда вопросы и есть ответы, — заметил Лисмус, продолжая смотреть на меня, что лично я объяснила себе тем, что вопрос-то задан был мной, вот он и отвечал на него мне.

— Хорошенькие ответы! — возмутился Юрий. — «Когда», «Что», «Кто»! Замечательно просто! — его угнетало то, что от этой поездки толку не было, одни проблемы в виде раненого мужчины с семёрки.

— Там ещё было «Какой» и «Где», — серьёзно добавил Лис, наконец-то переводя взгляд с меня на Юрия. — Вы очень невнимательны. Когда находишь то, что ищешь, даже если оно не такое, как вам представлялось, следует внимательно к нему присмотреться и изучить, а не отмахиваться, — он снова пристально посмотрел на меня, хотя на этот раз я вообще ничего ему не говорила.

Юрий постарался придать своему голосу холодную интонацию и сказал:

— Не тебе нас учить!

Но не то холодная интонация не удалась, не то не произвела должного эффекта, но Лис ничуть не смутился и даже не подумал обижаться.

— Зачем ты ищешь путь домой, Доктор? — спросил Лисмус. — Не знаю историю твоей жизни в девятке, но тут ты многого достиг.

Он спросил об этом так искренно, что мне почудилось, будто всё, что он говорил до этого, было фальшью. И Юрию тоже показалось нечто подобное, поскольку ответил он не сразу, долго вглядываясь в лицо ожидавшего ответ мужчины.

— Это не я ищу, — наконец, ответил он. — Это Варя рвётся домой, Тиме всё равно, а Ивар мечтает о прибыльном деле. Я с самого начала был против, но теперь-то уж без разницы: этот упёртый вампир пойдёт до конца, а мне с ним придётся тащиться, — подробно ответил Юрий, после чего задал аналогичный вопрос: — А ты зачем?

Лис ожидал этот вопрос и с готовностью ответил:

— Изначально я путь домой не искал. У меня была другая задача… — он помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил: — Я должен был уничтожить то, с помощью чего можно вернуться домой. Отправить всех своих, а потом уничтожить, чтобы больше никто не смог к нам попасть, а то мало ли…

— Но тогда ты навсегда останешься здесь… — заметила я и, понимая, что этот тип может не понять меня, уточнила: — Совсем один…

Лисмус глянул на меня, пытаясь определить, зачем я это сказала: от удивления или наивно полагая, будто сам он настолько глуп, что не понимает своих перспектив при таком раскладе. Я под его взглядом растерялась: и сама уже не понимала, к чему это сказала… Наверно, к тому, что воображение нарисовало тоскливую картину, где столь странный в общении человек останется один из своего измерения, и никому будет неинтересен, поскольку общение с ним просто невыносимо.

— Да, чем-то пришлось бы пожертвовать, — пояснил он лично мне. — В данной стратегии — мной. Но не переживай за меня, этому не суждено сбыться. Это я просто рассказал, какова была моя изначальная задача во всём этом поиске пути домой, пока мы не поняли сути… — он замолк, ожидая реакции, — это он тоже говорил, как нормальный собеседник, я даже взгляд отводить не стала, слушая его.

— Ну и что дальше-то? — спросил Ивар безразличным тоном, меланхолично пережёвывая салат.

Лис поглядел на него долгим взглядом, а от следующей его фразы я чуть не поперхнулась соком.

— Дальше я расскажу, если вы согласитесь взять меня в свою компанию на время поиска, — выдвинул Лис условие и мило улыбнулся, после чего принялся уминать содержимое тарелки, словно больше мы для него не существовали.

Я не знала, что лучше: чтобы он остался и рассказал или чтобы он просто покинул этот дом, а дорогу в наш мир мы разыскали сами. Так дольше, но теперь, зная, что Путь есть, мы бы точно отыскали его и без этого мужчины! Или стоит присмотреться к нему? Что-то с ним было не так. Он раздражал нас всех, но делал это как будто специально… Может, прав Юрий и следует держаться подальше от таких?

— Чего? — переспросил вампир, угрожающе сжимая в руке ложку.

— Тебе не стоит так беспокоиться: он сказал «в компанию», а не «в долю», — заметил Тима.

— Да мы и без этого ненормального всё найдём! — не унимался Ивар, которого спокойная наглость гостя весьма бесила. — К тому же, скорее всего он блефует, и на самом деле знает меньше нашего!

— Это, кстати, возможно! — поддержала Ивара я. — Может, вам его специально подсунули, чтобы вы его к нам привели, он к нам в доверие втёрся, а потом выведал всё и они на всё готовенькое придут и…

— И что? — перебил Лис, с интересом глядя на меня. — Мы ищем одно и то же, но цели у нас разные. Вы хотите найти Путь и нажиться на нём, мы — вернуться в своё подпространство.

— И уничтожить этот самый Путь, ты же сам говорил! — напомнила я.

— Да, — не стал отговариваться Лис. — Так планировалось, но теперь мы поняли, что это невозможно в принципе, Путь оказался совершенно не таким, как мы изначально его себе представляли.

— Что-то я не понял ничего, объясни-ка потолковее, — попросил Тима.

— Нет уж, — улыбнулся Лисмус. — Либо мы работаем вместе, либо ждём, когда меня у вас выкупят — и дальше ищите сами свои ответы, вопросы и всё, что хотите!

— Мы ждём выкуп, — твёрдо решил за всех Ивар, с вызовом глянув на Лиса, но тот лишь пожал плечами и за весь оставшийся вечер не проронил больше ни слова.

11

Ивар изучал в отражении зеркала свои безупречные зубы, тщательно очищая их щепкой от остатков пищи. Я подошла к нему, но остановилась на почтительном расстоянии, чтобы не мешать, но всё же поговорить, поскольку ждать я не могла: любопытство не отпускала меня со вчерашнего вечера, когда я впервые подумала, что может быть толк от странного мужчины с необычайно подходящим ему именем Лис.

Вампир увидел меня в отражении, приветственно кивнул и улыбнулся, продолжая своё занятие.

— Они его выкупят? — спросила я прямо.

Он понял, о ком я, и даже не стал прикидываться или издеваться, вынуждая изъясняться точнее.

— Думаю, да, — ответил Ивар, ничуть не удивившись вопросу. — Деньги для них действительно мало значат. Выкупить легко, а то, что легко и не требует физических и моральных затрат, они охотно выполнят. Не беспокойся, скоро этого создания здесь не будет.

Он, видимо, был уверен, что раз Лисмус неприятен ему, значит, неприятен и мне. А я пока не знала, как к нему относиться, но определённо он своим появлением внёс разнообразие в нашу жизнь

— Как скоро? — не унималась я.

— Это зависит от того, какую по счёту записку Нертось доставит адресату. Как правило, он считает необходимым выкинуть первые две-три, но потом он всё-таки выполняет поручение, — он прекратил заниматься своими зубами и повернулся ко мне, внимательно глядя в глаза.

— Тогда ты должен мне помочь! — заявила я.

Ивар усмехнулся, отложил щепку и даже приблизился на шаг. Значит, начнёт ехидничать. Когда он приближается, игнорируя моё личное пространство, значит будет издеваться — это я заприметила.

— Напомни-ка, на каком этапе нашего недавнего знакомства я успел что-то тебе задолжать? — удивился вампир.

И правда: на каком? Я призадумалась. Ивар никогда особенно не выказывал, что я для него хоть что-то значу. Даже я, и то не считала его своим другом, а уж он-то меня и подавно. Но помочь он мне всё равно должен!

— Ты сам говорил, что невозможно целовать человека, если думаешь о другом. И ты думал обо мне! Значит, тебе не столь уж и безразлично, что я о тебе думаю! — я вспомнила тот вечер и подумала, что если бы он ещё и целовался с кем-то, я бы его вообще возненавидела. — Кстати, спасибо!

— Что ж, может и так, — пожал плечами Ивар. — Только это было не ради тебя, а из-за тебя. Чувствуешь разницу? Ты меня смущала своимукоризненным взглядом. Будто это я был виноват, что меня сдал в кутузку один не вовремя вернувшийся с работы муж!

— Тогда извини, — буркнула я и немного призадумалась, стоит ли высказать вампиру моё мнение о нём, но решила, что сейчас не самое выгодное для этого время, и вскоре продолжила: — Поможешь оставить Лиса, хоть ты и не должен соглашаться делать это?

— Смысл? — поднял изящную бровь вампир, а после хитро прищурился: — Он тебе понравился?

Я не стала поддаваться на провокацию и ответила по существу:

— Он знает больше, чем мы. Он расскажет нам, если мы согласимся принять его к себе. Сами мы ничего не найдём, пора это признать. или найдём, но на это уйдут годы! А я хочу домой! Через несколько лет возвращаться туда будет просто глупо и бесполезно!

— Сочувствую, — усмехнулся мужчина, явно не проникнувшись моими проблемами.

Надо было сказать что-то, говорящее о его пользе при таком раскладе.

— А ты хочешь прибыль. А Лис хочет нам помочь… — для меня всё казалось просто и логично.

— Вот это-то и настораживает, — признался Ивар. — Почему он хочет нам помочь? И нужна ли нам помощь человека, которому вы все единодушно побоялись доверить вилку?

— Про вилку — это была твоя идея, а мы просто тебя поддержали, исключительно из дружеской солидарности. А Лисмус просто хочет расплатиться с нами не деньгами, а информацией, к тому же они хотят попасть в своё измерение, так что побыстрее найти Путь — в его интересах, по-моему, это очевидно!

Вампир почесал голову, взъерошив свои почти чёрные, под цвет глаз, волосы. Он раздумывал, и это было подозрительно, поскольку этот тип никогда за словом в карман не лезет.

— Видишь ли, если Лис приблизит нас к получению прибыли — я не против него… — медленно проговорил он. — Я не зацикленный и не принципиальный, а вот с Юрием ты точно не договоришься.

— Я — нет. А ты? — я лукаво посмотрела на него, и он прищурился:

— А в случае успеха в поиске Пути ты часть своей доли мне оставишь?

Я вздохнула и ответила:

— Не надо делить шкуру неубитого медведя. Если моё обещание отдать тебе половину того, что ты называешь долей, поможет оставить Лисмуса, то да, я отдам её тебе.

— Если сам Лис не передумает, то он пойдёт с нами, — убеждённо сказал довольный вампир, подарил мне широкую обнажающую клыки улыбку и отправился убеждать Юрия.

До окончания этого дня я не видела ни Лиси, ни Доктора. С Тимой и Иваром мы больше к обсуждению этих вопросов не возвращались, так что всю ночь я провела в неведении и в раздумьях. От Лисмуса была бы польза… Возможно, он даже специально пытался не понравиться нам, чтобы не принимать решение о сотрудничестве самому, а переложить это на волю Случая.

На следующее утро, хотя, это был уже, скорее, день я проходила мимо кладовки, дверь которой была открыта настежь и увидела прямо по коридору ковыляющего Лиса. Его нога не позволяла резво перемещаться, так что я легко догнала его и пошла рядом, не зная, как потактичнее спросить, остаётся ли он с ними. На нём была чистая одежда, явно принадлежащая Доктору, поскольку рубашка была ему едва ли не мала, зато сквозь неё были заметны его мышцы и изгибы тела. Он был сильный на вид, не то что мои товарищи. Лис, заметивший, что я разглядываю его, заговорил первым, спросив:

— Я так понял, ты уговорила их сотрудничать со мной? — и испытующе глянул на меня, даже остановившись.

— Да, — не стала отрицать, ибо не за чем. — Мне хочется вернуться домой, ходить на работу, ездить на дачу по выходным и на море в отпуск. Мне нравилась моя жизнь, — призналась я и немного задумалась, а потом спросила: — Вы изначально хотели уничтожить Путь, а вы не подумали о тех, кто попадёт сюда после вас? Ладно, вам плевать на всех, но о своих-то вы должны были подумать?

— Подумали, — ответил мужчина со шрамом, на который я как ни старалась, а не смотреть не могла. — Их не будет. В моём подпространстве люди научились находить прорехи. У каждого при себе специальный датчик — и при появлении в радиусе пяти метров прорехи, он даёт сигнал. Тогда стоишь и ждёшь, пока сигнал пропадёт — значит, прореха затянулась и можно идти дальше, — объяснил он, на что я скептически усмехнулась:

— Смотрю, тебе этот датчик ни капельки не помог.

— Нет, я знал, на что иду, — неожиданно тепло улыбнулся мужчина, и ямочки появились на его щеках. — Мы решили не останавливаться на том, что можем найти и переждать прорехи — мы стали разрабатывать генератор лучей, не позволяющих проходить сквозь слои. На самом деле не всегда, если попадаешь в прореху, то перемещаешься, но стоило обезопасить себя на все сто процентов. Наш генератор охватывает лучами всю планету, но вот частоту никак не удавалось подобрать. Кто-то должен был проверить.

— Но почему человек? — поразилась я некоторой жестокости эксперимента. — Почему не коты, например?

Он смотрел на меня так, словно его удивляли мои вопросы. В хорошем смысле удивляли. То есть, мне показалось, он считает, что я мыслю верно. Возможно, я даже произвела впечатление умной. Ну, мне хотелось в это верить.

— У каждого существа весьма специфические биополя и импульсы, разное строение мозга — генератор рассчитан только на защиту людей, — было мне толковым ответом.

Он снова стал идти, и я пошла с ним, больше ни о чём не спрашивая. Мне требовалось обдумать услышанное: то есть, этот мужчина позволил перекинуть себя в иной мир, зная, что ему предстоит здесь остаться навсегда… Юрий, наверно, был прав, и люди из семёрки ненормальные.

Вскоре, пройдя коридор, мы вошли в гостиную, где сидели Ивар, Тима и Юрий и играли в карты. Они посмотрели на вошедших, и вампир лениво спросил, откладывая в сторону карты и вальяжно откидываясь спиной на спинку мягкого дивана:

— Ну давай, Лисмус, шокируй нас своими познаниями!

— Чтобы шокировать вас, сперва следует узнать, что вам вообще известно и как давно вы ищете Путь? — парировал мужчина, а я следила за его поведением: пока он был спокоен и мил.

— Всё ещё не верите, что он шпион? — спросил Ивар у присутствующих, кивая на Лиса, а я посмотрела на вампира неодобрительно, внеся своё предложение:

— Лис, расскажи то, что тебе кажется значимым.

Он посмотрел на меня добродушно и кивнул:

— Хорошо. Слово «флакнорсы» вам о чём-нибудь говорит? — спросил Лис, усаживаясь на стул: стоять долго ему не позволяла боль в ноге.

Юрий помрачнел и буркнул:

— Слышать о них не хочу.

Я нахмурилась. Он-то, может, и не хочет, а я это слово впервые слышу и мне интересно.

— То есть знаете о них… — удовлетворённо констатировал Лисмус. — А что они тоже ищут пути из этого подпространства, вам известно?

— Они могут просачиваться из любого подпространства в любое — им не к чему искать артефакты! — отрезал Ивар.

— Артефакты? — поднял брови Лис, и я впервые увидела искреннее удивление, даже недоумение на его обезображенном шрамом, но таком очаровательном лице. — Как всё запущено…

— Замолчи или говори по существу! — возмутился Ивар, который мигом понял, что Лис и вправду знает больше, и этот факт ему не понравился. — Ты очень надоедлив.

— Не мешай, — одёрнул его Юрий. — Лисмус, если есть, что сказать — говори.

Вампир, который в минуты скверного настроения мог привязаться ко всем и ко всему, справедливо заметил:

— А стоит ли, Юра? Ты же не хочешь слышать о флакнорсах, а я не хочу слушать Лиса. По-моему, ясное дело, что лучше ему помолчать!

Доктор метнул на друга недовольный взгляд и выжидающе уставился на Лисмуса, но тот лишь пожал плечами:

— Так я вроде уже сказал: флакнорсы ищут то же, что и мы. Но думаю, они пока понимают ещё меньше, чем вы.

Я тактично подождала, не спросит ли кто-то о чём-либо значимом, но все молчали, и тогда я спросила:

— Флакнорсы — кто они?

12

Флаки и норсы всегда тихо и мирно жили в своём подпространстве. Это было уютнейшее место, и его обитатели могли бы любить его, но — вот незадача — были напрочь лишены чувств и эмоций. Вполне возможно, это их свойство было обусловлено особенностью их измерения — оно было создано из полнейшей густой непроглядной тьмы. Отличить флака от норса можно было легко: покрывавшая их тела глянцевая кожа была пупырчатой, у флаков — в выпуклых пупырышках, у норсов — в вогнутых. Однако это было единственное отличие между ними, поэтому все стали называть их просто флакнорсы. Эти существа телом походили на огромных слизняков, только тело их было красивого благородного сиреневого цвета и совсем не склизким. Ростом они обычно высоким не обладали и были чуть ниже среднестатистического человека. Также у них имелись передние лапки и вытянутые забавные морды с большими ноздрями и беззубым ртом. Глаза их располагались на специальных отростках, однако у них был весьма ограничен ракурс зрения, ибо пользоваться своими удобными глазами эти существа не привыкли из-за отсутствия света. Они прекрасно понимали чужую речь, но сами разговаривали редко, и о их языковых способностях лишь ходили слухи. Создания эти, по словам Лисмуса, питались какими-то лишайниками, которые сплошь покрывали поверхность земли в их подпространстве. Флакнорсы могли легко переходить в любое измерение, однако до недавнего времени не пользовались этим своим свойством по той простой причине, что свет их пугал, резал глаза и заставлял незамедлительно спасаться бегством. Даже тусклый свет луны через облака, и тот был для флакнорсов ужасающе ярок.

Была у этих несчастных существ ещё одна, о которой ранее упоминалось вскользь, проблема — у них не было эмоций и чувств. Это тоже изначально являлось следствием особенностей их однообразного мира, а также отсутствия конкуренции — им не нужна была пара для размножения, а пищи произрастало предостаточно. Зато у них не было ни войн, ни разборок между собой, а больше их подпространство не было никем заселено, и даже прорехи в нём по счастливому стечению обстоятельств или воле Его Величества Случая никогда не образовывались.

Всё бы и дальше было хорошо, но однажды, как это обычно бывает, случился из ряда вон выходящий случай с одним флаком: он оказался в одном из подпространств во время новолуния, в глухом лесу да ещё и беззвёздной ночью. Флак не учуял привычных запахов лишайника, и хотел было как и прежде в подобных ситуациях, незаметно вернуться в своё измерение, но его привлекли голоса. Это были голоса обычных незадачливых туристов, возвращавшихся с похода и немного припозднившихся. Они шли давно, их фонарики сели, но все они были пьяны и весело обсуждали прошедшие выходные.

Флак тогда ещё не понимал их речь, но это было неважно — он слышал их интонации, чувствовал эмоции, и это было для него удивительным открытием. Он шёл позади туристов и открывал для себя новый, огромный и неизведанный, мир чувств.

Флакнорсы с того самого момента начали быстро постигать речь людей, оборотней, вампиров — всех, кто до недавнего времени был им абсолютно безразличен. Постепенно выяснилось, что ярче всех эмоции у людей, и флакнорсы быстро забыли о других расах, пытаясь наблюдать за людьми как можно больше, чтобы однажды и самим почувствовать что-то подобное. Но для этого оставались препятствия: флакнорсы по-прежнему не могли терпеть свет. Они понимали, о чём говорят люди, но это ничуть не помогало им представить то, о чём они слушали, ведь представить можно лишь то, что видел, а они никогда не видели ничего, кроме кромешной тьмы.

Чем больше они слушали, чем больше разных интонаций и чувств улавливали, тем становились одержимее идеей научиться чувствовать. Лучшие умы их подпространства трудились долгие десятилетия, но результат превзошёл все ожидания: им не надо было приспосабливаться к свету, не надо было переживать всё то, что вызывает сильные эмоции, не нужно больше было скрываться и подслушивать — они научились покупать воспоминания.

Это явилось переломным моментом в их истории. Тем более, покупать эмоции было просто: люди оказались падки на золото, а найти его залежи по запаху в своём измерении и выковырять из-под лишайников было нетрудной задачей, ещё у людей, как выяснилось, в памяти полно всякой ненужной им чепухи, с которой они могли бы расстаться легко даже просто так, а уж за золото у многих находилось очень много ненужных воспоминаний, столь важных для флакнорсов, которым было интересно абсолютно всё. Однако из памяти человека, продавшего воспоминание, оно уходило безвозвратно, но это никого не пугало, ведь можно было продать то, что хотел бы, да не можешь забыть, и клиентов у флакнорсов становилось всё больше. Некоторые перед продажей записывали свои воспоминания, чтобы потом читать о них: как детские дневники событий — вроде было всё, и запись есть, но воспоминания в памяти не найти.

Правда, потом клиентов поубавилось, так как выяснилось, что процесс продажи воспоминания влечёт за собой полное уничтожение той части памяти, где оно хранилось. Проще говоря, на место проданного новое воспоминание уже не сохранялось, и если бы какой-то отчаянный человек продал все свои воспоминания, то остался бы и вовсе без памяти как таковой. Но флакнорсам не нужно было много — они готовы были скупать любое, даже самое жалкое завалящее воспоминание. Любящие темноту существа базировались в тёмной пещере, дорогу к которой знал любой желающий подзаработать на расставании с частичкой памяти.

Эти самые флакнорсы и искали Путь, правда, было не совсем ясно, зачем он им сдался, но Лисмусу это казалось важным, и поэтому он рассказал об этом.

* * *

— Это всё интересно только Варе и Тиме, лично я пока ничего полезного не узнал, — придирчиво заявил вампир, дослушав рассказ недруга, которого я слушала, затаив дыхание.

Наконец-то хоть что-то! Не просто вампир-сердцеед с клыками и не просто какие-то перемещения в пространстве, а какая-то новая раса! Конечно, огромные слизнеобразные твари — это не изящные красивые эльфы, но уже неплохо для начала. Я смотрела на Лиса заворожено, как на сказочника: словно знала, что он выдумал этих флакнорсов специально для меня, но всё равно была ему благодарна за ощущение чуда. Он замечал эти взгляды, но старался не смотреть в упор, видимо, чтобы не спугнуть. Нравилось ему чувствовать себя чудотворцем, что ли?

— Ещё узнаешь, — пообещал Лисмус Ивару. — Вы думаете, что Путь можно открыть при помощи каких-то артефактов. Мы тоже так заблуждались. На самом деле Путь открывается при стечении некоторых обстоятельств.

— И каких же? — сдержанно полюбопытствовал Ивар, всем своим видом показывая, что Лису его не удивить.

— Обстоятельства являются комбинацией ответов на вопросы, которые я и твои друзья видели в Зале Ответов, — пояснил Лисмус, закидывая больную ногу на здоровую и слегка морщась от этого движения.

— Тебе известна эта комбинация ответов? — мягко спросила я, надеясь, что он ответит утвердительно, и скоро я смогу вернуться домой.

— Пока нет, — покачал головой Лисмус, хотя по его выражению лица было неясно, печалит его сей факт или нет.

Может, он вообще затесался в нашу компанию, чтобы помешать? Эта шальная мысль пришла мне в голову неожиданно и резко, стоило увидеть невозмутимые серые глаза. Либо догадка верна, либо Лис просто уверен в том, что однажды Путь отыщется и не торопит это время, хотя готов прикладывать посильные усилия.

— Думаешь, без тебя бы мы не додумались до этого? — с вызовом спросил вампир, на что все присутствующие безнадёжно вздохнули, а Лисмус выразил общие мысли, спокойно и уверенно заявив:

— Окстись, без меня вы бы и вопросов-то не запомнили.

Ивар сверкнул чёрными глазами, но ничего не ответил. Лисмус решил продолжить излагать факты:

— Есть человек по имени Гурилий.

— Ну и имечко, похоже на название какого-то химического элемента, — заметил Тимофей, и я поддержала его коротким смешком.

Лис едва уловимо улыбнулся и продолжил:

— В своё время он жаждал возвращения домой и искал Путь, но потом из его подпространства пришёл человек и рассказал о том, как там всё изменилось. Гурилий принял решение остаться здесь, и больше ничего не искал, однако у него должны остаться наработки.

— Имя-то знакомое какое-то… — пробормотал Юрий, поглаживая свой подбородок. — Пойду посмотрю учётный журнал, я вёл раньше, может, там что записано или я просто вспомню.

Он поспешил куда-то в сторону своего кабинета. Ивар молча прожигал ненавидящим взглядом Лиса, а я наблюдала за тем, насколько этот взгляд безразличен адресату.

Вернулся он скоро и ни с чем: информация о Гурилии никак не находилась. В журнале о нём не было ни слова, а вспомнить хотя бы его внешность или примерный возраст тоже не удавалось.

— Лисмус, тебе известно, где его найти? — спросил Юрий.

Лис, которого здесь столь не жаловали, снова охотно поделился информацией:

— Он жил в городе Бушкутулан, что на севере, но когда мы пришли туда, выяснилось, что года три назад он оттуда уехал южнее, решил, вроде как, пожить отшельником.

— А вы всегда такие долгие, что не успеваете за событиями? — усмехнувшись, спросил вампир.

— Не всегда, — спокойно ответил Лисмус. — Куда ушёл жить Гурилий надо узнать, тем более, что у вас есть как минимум неделя на сбор информации.

— С чего это у нас есть неделя? — возмутилась я, так как не намеревалась надолго задерживаться в нулевом подпространстве, хотела поскорее отыскать Путь, вернуться домой и продолжить мечтать о далёких прекрасных мирах, где живут не менее прекрасные и далёкие эльфы.

Он посмотрел на меня и ответил не сразу. Мне почудилось, что это время перед ответом ему понадобилось, чтобы заглянуть в мою голову и прочесть мысли.

— Прости, но моя нога придёт в полностью работоспособное состояние через неделю. Вы же не хотите, чтобы я вас задерживал в дороге, — виновато улыбнулся мне Лисмус, и я на доли секунды залюбовалась его украшенным шрамом и ямочками лицом, а Ивар саркастически поддержал его:

— Да, уж лучше задерживай нас дома!

* * *

Пока искали сведения о Гурилии прошло целых полторы недели. Всё это время Юрий старался не давать мне возможности общаться с Лисом. Даже просил того помогать ему с пациентами, когда те приходили, и Юрий не мог контролировать меня. Такая забота умиляла и совершенно не злила: глупый Доктор боялся, что я повторю его ошибку и влюблюсь в человека с семёрки, который кроме обаятельного носа и ямочек на щеках похвастаться особо ничем не мог. Думаю, в таком поведении Юрия свою роль сыграл Ивар, постоянно подтрунивающий надо мной по поводу Лиса.

Сердить Доктора не хотелось, так что я не очень стремилась к общению с Лисмусом, занимаясь всякой бесполезной ерундой. Например, я долго и красиво вычерчивала на пожелтевшем листе бумаги круг и заставляла Тиму, доктора и Лисмуса воспроизвести на нём то, что они видели в Зале Ответов. В процессе этого все снова прониклись завистливой неприязнью к Лису: он помнил вопросы, помнил их расположение, хоть и сам же утверждал, что оно вряд ли имеет значение, ибо все обстоятельства должны сойтись в одно время. Вопросов было пять: когда, что, кто, какой и где. Чем больше я на них смотрела, тем больше крепла уверенность, что Путь нам не отыскать.

Однако Ивар и Лис были полны надежд, а Юрий и Тима всеми своими действиями выражали готовность им помогать. Лисмус к исходу первой недели стал ходить, не хромая, и доктору это нравилось: ему всегда нравилось видеть результат своего труда, а на этот раз он вложил в раненого весь свой врачебный талант. Правда, лучше от этого к людям из седьмого подпространства он относиться не стал, да и к самому Лису тоже.

Я, в те редкие моменты, что мы всей компанией собирались вместе, подолгу наблюдала за Лисмусом, который старался не смущать меня и делал вид, что не замечает моих пристальных взглядов. А я всё пыталась понять и угадать, за что же к этому вполне мирному симпатичному мужчине мои товарищи из нулевого подпространства относятся столь холодно, а Ивар, так вообще открыто враждебно. Мучась догадками, я даже несколько раз пожалела, что не дала вампиру рассказать историю развития его неприязни к Лису. Теперь спрашивать уже не хотелось, а разобраться самой не получалось. Лисмус, как назло, не пытался заговорить со мной не то, чтобы об этом, а вообще хоть о чём-нибудь, но на то у него были простые причины: он не хотел обострять отношения с Юрием и Иваром, понимая, что они не будут рады его общению со своей подругой. Возможно, Юрий даже отдельно провёл с ним разъяснительную беседу о том, что от меня стоит держаться подальше. Но в этом Доктор мне не признался, когда я спросила, отчего Лис меня игнорирует.

Всё шло довольно размеренно, пока однажды вечером Юрий ни притащил карту. Это было, конечно, сложно назвать картой: она была нарисована на клочке старых обоев, и не имела толком ничего, кроме обозначения сторон света, ориентиров в виде дороги и озера, а также крестика, обозначавшего дом Гурилия и некоторых знаков, обозначающих какие-то здания. Я тяжело вздохнула: эта самопальная карта и должна была привести нас к человеку, от которого зависело моё будущее.

Лисмус изучил этот шедевр картографии и спросил:

— Судя по рисунку, мы сможем добраться на телеге только до леса, а потом нам придётся идти пешком через боры два-три дня. Я правильно понял?

— Да, — фыркнул вампир. — Ты редчайшей проницательности человек — если нет дорог, то придётся идти пешком! Молодец!

Лис по обыкновению не стал отвечать резко, спокойно уточнив:

— Я имел в виду, что нормальной дороги до туда точно нет?

— Есть, — кивнул Юрий. — Но она проходит с большим для нас крюком, к тому же через поселение наёмников. Нас никто через него не проведёт, если только за очень много денег…

— Прогуляемся по лесу! — отрезал вампир. Он не желал отдавать деньги за проезд через поселение. — Или кто-то против? — он сверкнул глазами на Лисмуса, но тот поджал губы и вздохнул.

13

Поход не стали откладывать. Лис вполне мог идти, и это было достаточное условие для начала путешествия. Было ли ему при этом больно и насколько, никого не интересовало. Вернее, никого, кроме меня, но я рассудила, что не стоит вмешиваться. Ивар подумал и сообщил мне, что если и будет болеть нога у Лиса, то так оно даже и лучше, ибо так этому картавому и надо. Юрий запасся обезболивающим на всякий случай, а беззаботному Тимофею даже и в голову не пришло, что их теперь уже товарищ совсем недавно был ранен.

Дорога действительно не могла привести нас к цели, поэтому Юрием был нанят уже знакомый мне человек с глупым, но незлым лицом, обладатель малопригодной для перевозки людей телеги.

— Сиди рядом со мной, — посоветовал Ивар, подсаживая меня, хотя я могла бы и сама вскарабкаться в телегу, но, вопреки привычкам, приняла помощь вампира.

Наверно, принять помощь захотелось из-за того, что на меня смотрел Лис. Правда, все в этот момент на меня смотрели, ожидая своей очереди, но почему-то хотелось, чтобы Лисмус лишний раз вспомнил, что я — девушка, нуждающаяся в заботе.

— Почему рядом с тобой? — тихо спросила я у Ивара несколько обиженно, поскольку вообще-то намеревалась сесть поближе к Лису в надежде по дороге хоть немного с ним пообщаться или невзначай… дотронуться. За всё время, что этот человек провёл в одном с нами доме, я ни разу не дотрагивалась ни до него, ни до его одежды.

Вампир поймал мой взгляд, брошенный в сторону его неприятели, наклонился к моему уху и, усмехнувшись, сказал:

— Не зли Юрия, Варвара. И меня.

Я хотела было возмутиться, но вампир примирительно добавил:

— Зато насмотришься на него вдоволь — сядем напротив него, идёт?

Пришлось нехотя кивнуть. Это было совсем не то, что нужно, но сердить или расстраивать доктора не хотелось. ладно, буду смотреть, раз потрогать в этот раз не удастся.

Мы с вампиром уселись, и я схватилась за борт, готовясь к некомфортной поездке, с удовольствием замечая, что Лис и вправду сел напротив нас.

Ехали преимущественно молча. Юрий был занят пустой болтовнёй с кучером, Тима слушал их и иногда комментировал. Я же старалась смотреть на Лиса, пока тот не видит, но насмешливый взгляд Ивара всё время мешал мне и заставлял чувствовать себя глупо. Хорошо хоть свои ехидные комментарии он оставлял при себе.

Телега тряслась и подпрыгивала на ухабах так, что казалось, скоро развалится. Ивар, которому даже не приходилось держаться, чтобы не упасть, приобнял меня за плечи, причём сделал это довольно демонстративно. Если он надеялся на негативную реакцию Лиса, то ничего такого в скользнувшем по нам взгляде серых глаз не читалось. Мужчина был непробиваем или же я просто была ему безразлична.

Наконец, все мы добрались до места, где следовало сойти с телеги и дальше следовать лесом. Мы все слезли, накинули на спины рюкзаки и котомки, попрощались с кучером и пошли по узенькой тропинке вглубь леса. Первый пункт нашего плана: дойти до озера, которое по уверениям Ивара должно было скоро встретиться нам на пути, и около которого можно было бы разбить лагерь и отдохнуть до утра.

Вампир тащил рюкзаки с пожитками в руках и гордо шёл чуть впереди с идеально прямой спиной, при этом на его плечи на манер плаща было накинуто полотенце, закреплённое у шеи странного вида прищепкой. Он был готов к бою, и забавный вид ничуть его не смущал. Оно и понятно: с его-то обаянием и уверенностью в себе смущаться чего-то вообще сложно. Полотенце развевалось на ветру, отчего Ивар становился похож на карикатуру какого-нибудь супергероя.

Вампир неплохой. Интересно, отчего он так ненавидит Лиса, что ударил его тогда, и всё время старается задеть этого человека?

Мне, идущей вроде как с ним, но по факту вечно отстающей, пришлось придержать его за рукав, чтобы мы могли поравняться с Лисмусом, к которому я тоже протянула руку, чтобы остановить, но дотрагиваться не стала — он и так понял, что сейчас к нему обратятся и потому приостановился и посмотрел на меня в ожидании вопроса.

— Пока тут так умиротворённо и спокойно, расскажите историю вашей взаимной неприязни? — попросила я у Лиса и Ивара, мило улыбнувшись им обоим.

— Лично у меня нет к нему неприязни. — заметил Лисмус, и его искренний взгляд не оставлял сомнений в том, что он говорит правду.

Ивару ответ не понравился:

— Это ничего. Зато моей хватит за двоих! — прошипел вампир. — Повествуй. Помнится, она хотела услышать этот рассказ от тебя.

Лисмус удивлённо поднял бровь, взглянул на меня, на что я лишь мило пожала плечиком и улыбнулась. Он облизнул губы, несколько шагов прошёл, глядя себе под ноги, и только потом тихо заговорил:

— Я попал в это измерение два года назад и почти сразу же мне «посчастливилось» познакомиться с ним, — он кивнул на Ивара. — Он вор, и было логично с моей стороны остановить кражу драгоценностей у женщины…

— Она была стерва, — заметил Ивар, когда я недоумённо поглядела на него. — И это были далеко не все драгоценности…И вообще не надо было лезть не в своё дело! — это он уже Лису.

— Дай ему до рассказать, мне тоже интересна его версия, — перебил обогнавший нас Юрий, чуть обернувшись на говоривших, и жестом попросил Лиса продолжать.

Мужчина не заставил просить дважды и продолжил:

— Но пока мы с ним пытались мирно решить вопрос о возвращении похищенного, на нас почему-то напали двое людей…

— Почему-то?! — возмутился Ивар. — Да ты орал про драгоценности так, что я удивляюсь, как все местные грабители, воры и разбойники не сбежались на твой клич!.. — он немного помолчал, и раздосадовано махнул рукой. — Рассказывай дальше…

— Дальше завязалась небольшая потасовка… — спокойно продолжил Лис. — И почему-то набросились на меня…

— Почему-то?! — снова возмутился Ивар. — Ты хоть понял, что сделал: ты созвал охотников до наживы и сразу же дал понять, что ты их конкурент. Ежу было понятно, что они набросятся на тебя!.. Годы жизни бок о бок с доктором сделали меня сентиментальным, иначе бы тебя уже не было!

Вампир злился, и было видно, как невозмутимость оппонента очень раздражала его, но Лис, казалось, не замечал этого и продолжать гнуть свою линию:

— Да, сентиментальность — опасная вещь. Будь ты логичен — ты бы скрылся, но ты решил помочь мне…

— Это была крупная ошибка!.. — чёрные глаза вампира испепеляли Лисмуса: — Расскажи им, как ты меня отблагодарил!

Лис шумно вздохнул и нервно потрогал шрам на щеке не занятой поклажей рукой, но голос его оставался спокойным, как и выражение лица:

— Да, я сдал тебя страже за воровство. Но заметь, двойное убийство я им не упомянул…

— Может, тебе ещё спасибо за это сказать?! — Ивар остановился и с силой толкнул Лиса в плечо, вынуждая тоже прекратить движение и развернуться к нему лицом. — Так сказать тебе спасибо, Лисмус? За то, что я две недели сидел в грязной камере, не разговаривая и не улыбаясь, чтобы никто не увидел мои клыки. Или за то, что это всё было в далёком от моего городе, и Юрию было ого-го как нелегко отыскать меня и выкупить за золотишко? Кстати, Варе было интересно, почему я тебя ударил, а из твоего вялого рассказа этого не понять, объясни-ка ей некоторые подробности!

Я и вправду не поняла, зачем Ивар ударил, ведь на его месте я бы вообще избила такого человека до полусмерти. Лис оказался странным, эгоистичным и неблагодарным… но сам себя, видимо, таковым не ощущал. Я удивлённо переводила взгляд с разъярённого вампира на спокойного невозмутимого Лисмуса, который посмотрел в упор на вампира и ответил:

— Полагаю, ты ударил меня, потому что я был связан, а связан я был для того, чтобы ты меня ударил… в отместку за то, что я сдал тебя под стражу, когда ты потерял сознание от вида крови…

Ивар согласно кивнул и решил покрасноречивей расписать данное обстоятельство специально для меня, чтобы я больше не сомневалась в том, что Лис ничтожество:

— Крови людей, которые могли убить тебя, и убили бы, если бы не я! Будь я в сознании, ты бы никогда не справился со мной!

— Мне известно о превосходстве вампиров, — так же спокойно ответил Лис. — Думаю, теперь Варе всё ясно? — он с каким-то вызовом посмотрел на меня, дождался, пока я кивнула, и добавил: — Я тоже понял твой замысел, Ивар, и оценил красоту исполнения твоей маленькой мести.

Лис пошёл первым, мы с Иваром, Юрий и Тима продолжили путь спустя несколько мгновений.

Только треск сухих веточек под ногами нарушал образовавшуюся тишину: все обдумывали услышанное, но никто не спешил комментировать: всем, и даже Лисмусу в глубине души, казалось, что вампир прав, но уверенность и спокойствие его оппонента, которые Лис так старательно сохранял, не позволяли однозначно высказаться за правоту Ивара. Ну не может человек не понимать таких элементарных вещей! Даже Лис из семёрки… Мой разум отказывался признавать, что вампир прав.

— Интересная история? — решил всё-таки выяснить Ивар у присутствующих. — Что, Тима и Юра, не думали, что такого змея подколодного из огня вытащили?

— Я что-то вроде этого предполагал… — признался Доктор, которому Ивар, видимо, не рассказывал историю в деталях.

— А мне было всё равно, — сказал Тимофей и я улыбнулась: коллега радовал меня своей стабильностью. — Я редко понимаю людей, но это не мешает мне поступать так, как мне взбредёт в голову, — объяснил он. — Обычно в неё взбредают незлые мысли, но Лисмус не виноват, что его голова устроена по-другому и иногда она заставляет его совершать логичные, но нехорошие поступки вроде этого.

Все посмотрели на технолога и немного помолчали, переваривая информацию.

— Варя? — обратился ко мне вампир, прерывая молчание. — А ты что думаешь?

Я мельком глянула на Лиса. Интересно ли ему, что я отвечу? Кажется, нет… Не смотрит на меня, только пальцы левой руки прикасаются к шраму… Мне кажется, или этот жест свойственен ему, когда он нервничает?

Убедившись, что Лис за мной не наблюдает, я внимательно посмотрела на Ивара и рассказала о своих мыслях. А надо сказать, мысли у меня иногда выстраивались в причудливые цепочки, за взаимосвязью которых даже я сама не всегда могла проследить.

— Знаешь, однажды у меня спросили «Кого бы ты выбрала для общения: дурака или подлеца?», и я, не задумываясь, ответила, что выбрала бы второго, — я посмотрела на своих спутников, заметила на себе скептический взгляд Юрия и улыбнулась, вспомнив, что именно так обычно смотрел Василий Борисович на Ютова, когда тот рассказывал какую-то поучительную историю. — И потом, пораскинув мозгами, я поняла, что дала правильный ответ, потому что самое ужасное, что может быть в человеке — это глупость…

— А я бы выбрал дурака — с дураками веселее! — вставил своё веское слово Тимофей.

— Почему я не удивлена? — улыбнулась я технологу и продолжила свою прерванную мысль. — Дураки опасны тем, что способствуют деградации. А общение с подлецом обеспечивает развитие постоянного внимания, проницательности и ты всегда ко всему готов. Это я вспомнила к тому, что Лисмус не опасен, если всегда быть начеку и не рассчитывать на него. Но он не глуп, и именно это сейчас важно для нас. Хорошо, что вы рассказали нам эту историю, и теперь мы будем знать, с кем имеем дело. Даже если Доктор был прав, и Лис опасен, он нужен нам, потому что соображает вполне неплохо.

Каждый посмотрел на Лиса, видимо, оценивая на вид степень его ума. Глупым он действительно не казался.

Мы больше ни о чём не говорили, пробираясь вперёд по неясной тропе.

Обозначенное на карте озеро было найдено. Оно оказалось нешироким, но очень длинным, и если бы мы или какие-то другие путники подошли к нему где-то с его середины, то приняли бы его за речку. Вода в нём оказалась торфяная, цвета крепко заваренного чая. Юрий с Иваром ловко разбили две палатки, каждая из которых была выполнена в виде шатра, разделённого внутри на четыре небольших помещения с отдельным входом. Лично я с нетерпением ждала, когда установят первую и выдадут мне спальный мешок: спать хотелось сильно. Вроде и проснулась не очень рано, но в сон клонило. Может, это рефлекс такой: поскорее усну — поскорее проснусь — поскорее найдём Путь. В детстве у меня иногда от ожидания чего-то тоже появлялось желание впасть в недолгую спячку, чтобы не так томительно ждать.

Кто как провёл вечер, я не знала, так как устала и, стоило образоваться спальному месту, сразу отправилась в отведённую мне комнатушку и завалилась спать.

Стояла тёплая беззвёздная ночь, хотя месяц светил, правда, кое-как, словно просто обозначал своё место на небосклоне. Облаков виднелось много, и они неслись по небу тёмной дымкой, куда-то очень торопясь. Я и сама не поняла, отчего проснулась и была ли вообще тому какая-то причина. К тому моменту спала я уже несколько часов, и теперь, проснувшись, заснуть уже не смогла, поэтому вышла из палатки и не спеша направилась к озеру, ступая босыми ногами по влажной прохладной траве. Тепло. Здесь осень теплее, чем в родном измерении, или же просто такая особенная ночь… При этой мысли ночь и вправду показалась мне особенной. Тишина, красота и бесконечность неба, обычно немного пугающая, но сегодня, из-за облаков, такая уютная и близкая. Мне бы очень хотелось прогуляться не просто до озера, а куда-нибудь подальше, вдоль него, но темнота всё же тревожила, и я вздрагивала от каждого шороха, а их, шорохов, было предостаточно. Те, что слышались вдалеке, было не ясно, кем производятся, а неподалёку точно шуршали ёжики. Ежей я всегда боялась. Они топотали своими маленькими лапками где-то поблизости, и мне казалось, что скоро эти мелкие лесные колючие зверьки подберутся ко мне, начнут недовольно фырчать и набросятся, растопырив иголки, на мои босые ноги.

Теоретически я знала, что, чтобы ничего не бояться, надо помнить, что бояться можно всего. И обычно это знание помогало мне, но вот с ежами так не получалось. Но всё же каким-то образом мне удалось побороть себя и добраться до берега, а уж там почувствовала себя в безопасности — если ёж решит накинуться, можно будет отступить в воду. Улыбнувшись своей победе над собой, я села на толстый корень, который цеплялся за прибрежный дёрн, но вода всё равно размывала землю под ним, и теперь он нависал над озером. Слегка потянув штанины джинс наверх и опустив ноги в показавшуюся теплой воду, я принялась смотреть на отражение месяца на ряби воды, над которой виднелась неясная полоса рваного тумана. Почти мистическая картинка, а не пейзаж ночного озера.

14

Лисмус шёл вдоль берега, засунув руки в карманы, и совсем не удивился, заметив Варю. Девушка не знала, что именно этот человек и являлся причиной того, что она проснулась — он не очень аккуратно выбирался из соседней палатки, и это потревожило сон Вари, хоть и никак не отложилось в памяти. Лис посмотрел на девушку и остановился в той нерешительности, которая обычно возникает, если идёшь по улице, утопая в своих мыслях или растворяясь в звучащей в наушниках музыке, и вдруг замечаешь какого-нибудь старого знакомого. В такой ситуации даже не знаешь, следует ли обращать его внимание на себя, ведь за этим последует неинтересный вежливый диалог, который явно не стоит потраченного на него времени, а задумчивое настроение будет безвозвратно упущено, и мысли потеряны. Пока он так стоял, девушка его заметила. Он помнил, что его просили не сближаться с ней. Тогда, когда Доктор впервые просил об этом, это казалось легко выполнимо, ведь Варю он не знал и не собирался узнавать. Однако с тех пор что-то переменилось в его безразличном отношении к ней. Ему начинало нравится говорить с ней, он находил занятным те вопросы, которые она задавала и внимательно слушал, что говорила она сама. Варя считала, что он не глуп, и он мог сказать о ней тоже самое. Девушка была не глупа, довольно симпатична, если бы не вечно растрёпанные коротко стриженные волосы, отросшие у корней так, что было видно: настоящий их цвет не чёрный. Также Лис прекрасно знал, что интересен ей. Это было взаимно, но сердить своих спасителей, в частности, Юрия, он не хотел, и потому, посмотрев на силуэт Вари, вырисовывающийся на фоне тёмной блестящей озёрной глади, повернул в противоположную от неё сторону. Пугать её тоже не хотелось: про него сегодня рассказали достаточно, чтобы девушка поняла: ждать от него можно, чего угодно.

* * *

Заслышав кого-то со стороны палаток, я обернулась, надеясь увидеть именно его. Лис. Человек с потрясающе подходящим к своему имени носом. Он не спеша направился в мою сторону, и я замерла в ожидании, словно одно моё неловкое движение спугнёт его. Очень хотелось, чтобы он подошёл и сел рядом. Поговорил со мной и рассказал что-то такое, чтобы мне стало ясно: он — хороший. Или что он раскаивается, что сдал Ивара… Или просто поговорил бы о чём-то душевном… Этого ужасно не хватало мне в эту волшебную ночь моей ночёвки на природе.

Но он остановился. Стоял и смотрел на меня.

Не подойдёт. Жаль.

Когда он продолжил свой путь не в моём направлении, в душе позавидовала ему и тому, что он не боится ни ежей, ни шорохов и может вот так запросто пойти, куда вздумается. Я прикинула, что каким бы ни был странным удаляющийся сейчас от меня человек, можно пойти рядом с ним и не опасаться маленьких игольчатых существ и прочих лесных обитателей. Я вытащила ноги из воды, встала, отряхнула джинсы и пошла за мужчиной. Лисмус, заслышав шаги, остановился, повернулся ко мне лицом, подождал, пока я подойду ближе и приветливо улыбнулся. Его трогательные ямочки на щеках внушали доверие, но я всё же оглянулась, прикидывая, что лагерь достаточно близко, если вдруг придётся звать на помощь.

— Я пойду рядом, если не помешаю?.. — спросила я, на что Лис пожал плечами и развёл руками, показывая, что решать мне. — Только давай будем идти молча, хорошо? — предложила я, Лисмус кивнул и усмехнулся, намекая, что он вообще-то не сказал мне ни слова и вообще бы не стал ко мне подходить, так что наша совместная прогулка — целиком и полностью моя затея.

Они шли и слушали ночную лесную тишину — такой особый вид тишины, которая одновременно завораживает, но настораживает и заставляет обостриться все чувства. Я иногда смотрела на своего спутника, и если он случайно встречался со мной взглядом, то неизменно мило улыбался. Он ловил себя на мысли, что когда его просили молчать, а последнее время это была весьма распространённая просьба к нему, его сразу подмывало что-то сказать или спросить. От этого он улыбался довольно характерной улыбкой, говорящей о том, что ему очень трудно молчать. А мне действительно хотелось тишины, я ведь, собственно, вышла насладиться этой тишиной и Лисмус был необходим лишь для того, чтобы можно было прогуляться подальше, чем я решилась бы зайти в одиночку. Даже дотрагиваться до него в эти чудесные, почти волшебные, минуты не хотелось ни капельки, хоть он и был так близко и никакой Юрий или Ивар не могли помешать мне прикоснуться к нему невзначай.

На нашем пути вскоре обозначился ручей. Он тихо журчал, вытекая из озера, а вокруг него широкой полосой растеклась какая-то торфяная грязь. Лисмус выразительно посмотрел на грязь, на босые ноги своей спутницы и жестами показал, что может перенести меня на руках через ручей или можно вернуться назад к палаткам. Возвращаться назад не хотелось, равно как и обременять человека, которому я буквально навязала своё общество. Я улыбнулась, отрицательно помотав головой, и пошла к озеру, на ходу закатывая джинсы по колено. Гордо обойдя препятствие по озёрной воде, снова подошла к ловко перепрыгнувшему через ручей Лисмусу, который ухмыльнулся, и мы продолжили путь.

Вскоре послышался звук, будто стая ондатров плыла по озеру, намереваясь пересечь его через всю длину. Лисмус остановился, сильно, но не больно схватил меня за руку и, отведя к пышному низкорослому деревцу, притулившемуся у самой воды, присел на корточки, и потянул меня за собой. В тот момент я даже не заметила, что наконец соприкоснулась с этим человеком и не смогла насладиться этим успехом. Через тонкую ткань своей кофты я ощущала тепло его рук, таких опасно сильных, что резко стало не по себе.

— Что ты… — хотела спросить я, позабыв про решение гулять молча, но Лисмус мягко и уверенно зажал мне рот рукой.

В этот момент мне стало действительно страшно. Не только из-за приближающейся стаи ондатров, но и от того, что я вдруг подумала, что не стоило уходить далеко от лагеря ночью, да ещё с мало знакомым мужчиной, у которого в голове может твориться всё, что угодно, и причём об этой егоособенности было известно всем и заранее. Я посмотрела на Лиса сквозь чёлку жалобными напуганными глазами, и он, легко прочитав в моём взгляде все мои мысли, тоже решил не выпендриваться и прекратить молчать. Он приблизил своё лицо к самому моему уху так, что его волосы защекотали мне щёку.

— Я ничего тебе не сделаю, — прошептал он на грани слышимости, и я даже засомневалась, услышала ли его или прочитала по губам. — Давай подождём, пока они проплывут.

Я кивнула, но попытавшись высвободиться, поняла, что он не собирается меня отпускать, опасаясь, видимо, что я подам голос.

— Так надёжнее, потерпи, — пояснил он. — Смотри, слушай и не издавай ни шороха.

Я снова кивнула, как могла, и уставилась на него. В темноте его глаза казались тёмными, а шрам особенно выделялся на небритой щеке. Он смотрел на озеро и старался дышать неслышно. Я последовала его примеру, тоже постаралась не шевелиться и перевела взгляд на водную гладь. Лис дышал ровно, но я чувствовала, как бьётся его сердце, чуя опасность. Неожиданно я почувствовала себя спокойной, несмотря на то, что Лисмус прижимал меня к себе, и его теплая сухая ладонь зажимала мне рот… аккуратно, даже нежно. Однако обдумать этот вопрос я не успела, так как на воде стали отчётливо видны круги, расходящиеся от плывущих, а вскоре появились и они сами. Существа умильно гребли передними лапками, как собаки, их языки свешивались из ртов, морды были сосредоточены и целеустремлены, а глаза, усы и уши мерно покачивались в такт движениям. Существа казались чёрными, плыли молча и почти бесшумно, продвигаясь довольно резво. Их было не больше десяти, и вскоре они уже скрылись из виду. Молчаливые, крупные, но совсем не показавшиеся мне страшными.

Лисмус выждал ещё некоторое время и только тогда отпустил меня.

— Прости, не хотел, чтобы нас заметили, — оправдался он искренне виноватым голосом. — Давай молчать дальше, — он примирительно улыбнулся, поднялся с земли и протянул мне руку.

— Нет уж, — сказала она, встала, не принимая протянутой руки, и сказала: — Сперва ты мне расскажешь, что это было.

— Хорошо, — согласился Лис. — Это были флакнорсы. Кажется, я говорил, что они тоже ищут Путь. То, что они идут туда же, куда мы, означает лишь то, что мы идём в верном направлении. Не стоит переживать — они безвредны, к тому же мы их обгоним: они могут перемещаться лишь тёмной ночью, к тому же они привыкли либо плыть по воде, либо идти по заросшему лишайником пустырю. Мы обгоним их, они нам не конкуренты.

— Тогда зачем мы скрывались от них, и зачем тогда ты схватил меня? — я непонимающе и негодующе уставилась на Лиса.

— Не смотри на меня так — не потому, что мне захотелось тебя хватать, — невозмутимо ответил он. — Они безвредны, но если они поймут, что мы их опережаем — они наймут столько людей, что нам вообще ловить нечего. Они подкупят всех, и никто не даст нам информации, которая нам необходима, чтобы понять, что же такое Путь.

Я подумала и решила, что в чём-то он прав, прекратила дуться и улыбнувшись, спросила:

— Походим ещё?

Лисмус ухмыльнулся, дёрнув уголком губ, кивнул, и мы продолжили своё бесполезное молчаливое скитание вдоль тёмного ночного озера.

* * *

Я проснулась позже всех. Меня никто тактично не будил, полагая, что будучи девушкой, я устала больше, чем они. Ну и пусть думают, главное, я выспалась! Выходить не спешила: причесалась, а пока распутывала волосы, думала об эльфах и о Юрии, успокаивая себя, что мои волосы средней длины — не самая большая проблема.

Далее было потеряно много времени на то, чтобы перекусить и свернуть лагерь, так что в результате продолжили пробираться к крестику на карте ближе к полудню.

Спустя шесть часов, вампир предложил устроить привал, и Юрий с Тимой были с ним солидарны в этом вопросе. Я глянула на Лиса, ожидая, что скажет он, поскольку сама не могла решить, важным ли покажется их спутникам информация о ночных пловцах и стоит ли её озвучивать. Кажется, мужчина верно истолковал мой взгляд.

— Вчера ночью флакнорсы пересекли озеро, нам надо идти, не сбавляя шаг, чтобы опередить их! — высказался против привала Лисмус.

— Это ты сейчас придумал или как? — буркнул Ивар, недовольно посмотрев на своего давнего врага.

— Нет, он не придумал! — справедливости ради я поддержала Лиса.

— Хм, — пристально посмотрел на меня вампир. — Ты уже его защищаешь?

Я вздохнула: чего ещё от Ивара можно было бы ожидать?

— Мы вместе их видели, — пояснила я. — Непонятные существа, но плавают отменно… — я прикусила язык под взглядом угольно-чёрных глаз, издевательски глядящих на меня.

— Стесняюсь переспросить, — удивлённо начал вампир. — Вы ночью были вместе у озера?

Ну вот, теперь этим вопросом заинтересовался и Юрий, вон как смотрит своими пронзительными голубыми глазищами… А всё из-за нахального вампира!

— Ивар! Почему всегда, когда тебе говорят важную информацию, ты переспрашиваешь какую-то ерунду и не слышишь самой сути? — возмутилась я.

— Если ты намекаешь на то, что я не обсудил с тобой твою гипотезу про момент времени исполнения заветных мечтаний, то знай, я долго об этом думал! — угадал мой тонкий намёк вампир, и добавил: — А вот с Лисмусом ты поаккуратней.

Я фыркнула и прибавила шаг. На привал не было времени.

— Ты же понимаешь, что у тебя нет шансов? — тихо осведомился вампир у Лиса, но тот только вздохнул:

— Какой ты нудный, ещё нуднее меня! Мы просто хотели сказать, что флакнорсы дышат нам в спину и не стоит делать лишние привалы, — и он тоже прибавил шаг, однако предпочёл идти немного поодаль от меня, не знаю, почему, наверно, не хотел нервировать Доктора.

Юрий окончательно добил хорошее настроение вампира словами:

— Не надо было уговаривать меня брать его с собой. Теперь не лезь к нему, раз уж пошли все вместе.

Только Тимофей ничего не сказал: ему не было никакого дела до чужих взаимоотношений, он просто шёл и глазел по сторонам. Ивар решил пойти рядом с ним, и не прогадал — в минуты злости или уныния такие невозмутимые флегматики, как Тима, были лучшими собеседниками.

15

К вечеру пришлось признать, что привал необходим. Так же было решено, что костёр должен полыхать всю ночь, чтобы флакнорсы не могли приблизиться. Однако дров, как это обычно бывает в подобных ситуациях, не хватило даже на первое время. Вампир был полон сил, будто и вовсе не устал, а потому вызвался сходить за новым запасом дров. Лисмус хотел предложить свою помощь, но одного взгляда чёрных неприветливых глаз было достаточно, чтобы передумать. Кажется, Лиса не очень-то обижало, что с ним не стремятся общаться, хотя мне показалось, он искренне хотел помочь. Да и у озера он был очень мил… Надо прекратить думать о нём и тайком смотреть в его лицо.

Ивар и Тима ушли за дровами. Я смотрела на тлеющие угольки костра и думала о том, что они очень похожи на вид сверху какого-то огромного ночного города, в котором ездят поезда, снуют машины и светят фонари вдоль дорог. Я даже начала придумывать стихи на эту тему:

Угли нашего костра словно город с вершины,

Ходят в нём поезда и сигналят машины…

Но развиться моему неожиданно проснувшемуся поэтическому таланту не позволил тихий голос доктора:

— Та девушка, что поцеловала тебя при пожаре — она тебе кто? — мягко спросил доктор у Лиса, хоть и не любил никогда лезть в душу людям, особенно мало знакомым, но он никак не мог понять увиденного тогда, и потому всё-таки задал интересовавший его вопрос.

Лисмус не был удивлён вопросом, хоть и ждал его от другого человека. Он ответил спокойно и честно:

— Она моя девушка…была… в моём подпространстве, но перейдя в это, она стала свободна. Теперь у неё своя жизнь. Если тебе непонятен поцелуй, то считай, это дань прошлому, ведь ни она, ни я, так и не нашли себе кого-то другого.

Я глянула на него и с удивлением обнаружила его взгляд на себе. Он это мне, что ли, говорил? Так мне, вроде как, всё равно, с кем он там целовался… Хотя нет, если подумать, то не всё равно, потому что говорить о том, как его бросили с таким умиротворённым выражение лица просто немыслимо! Ещё и смотрит на меня!

— Ты так спокойно об этом говоришь? — удивилась я, продолжая изучать угли и сожалея о упущенном вдохновении.

— Ну да. Даже если бы мы с ней были вместе в этом измерении, сейчас она всё равно была бы свободна — я же сгорел, не так ли? — краем глаза я увидела, что он улыбнулся, и улыбка эта не была фальшивой, отчего Юрий задал новый вопрос:

— Слушай, Лис, у вас нет понятия о трауре?

— В смысле? — не очень понял, о чём его спрашивают Лисмус.

— Ну это когда кто-то умирает или ты с кем-то расстаёшься, и потом какое-то время тебе плохо, и ты ещё не считаешь себя свободным? — подробно пояснил Доктор.

Ну и чего он так наседает на Лиса с расспросами? Хочет разобраться, могло ли у него быть будущее с той девушкой из семёрки, про которую мне говорил вампир? Я нахмурилась: зачем он травит душу Лису? Или не травит, и Лису и вправду всё равно? Судя по его улыбке, всё же второе.

— Нет, у нас такого нет, — покачал головой мужчина в ответ на вопрос Юрия и прикоснулся к своему шраму. — Если я умер, то неважно сколько прошло времени после этого — день или год — мертвее я не стану. Совершенно глупо другому человеку терять время из-за утраты. Либо ты есть рядом и ты нужен, либо тебя нет рядом — значит, без тебя можно обойтись, и стоит поискать того, кто будет с тобой и кто станет необходим. Это логично, — он попытался заглянуть в глаза собеседника, но тот уже не смотрел на него, а тоже изучал тлеющие угли, словно пытаясь увидеть в них то, что так долго рассматривала я.

Лисмус почему-то сделался грустным: то ли от того, что его слова расстраивали его спутников, то ли от того, что они его не понимали, то ли по какой-то своей, одному ему известной, причине.

— Я рад, что мы встретили тебя, Лисмус, — признался Юрий. — Я однажды влюбился в девушку, и тебе она знакома. Леотария… Это было довольно давно, но я всё это время любил её — тебе не понять, — Лисмус хотел что-то возразить, но доктор предупреждающе сказал: — Молчи и не перебивай, я рассказываю это не только тебе… Вернее, вообще не тебе… — он посмотрел на меня и я вся обратилась в слух. — Итак, всё это время я думал «что, если бы я тогда…», но познакомившись с тобой, Лис, понял — с вами действительно лучше не связываться. С вами опасно связываться. Я чувствовал это ещё тогда, три года назад. Но только теперь окончательно понял. Спасибо, Лисмус, можешь считать, ты мне помог и сполна отблагодарил за спасение, — Юрий говорил настолько ровным голосом, что было не различить, где он говорил искренне, делясь своими проблемами, а где следовало бы добавить в интонацию издёвку.

Некоторое время тишину нарушал лишь шелест догорающих углей.

— Мне уже можно говорить? — осторожно спросил Лис, и Юрий кивнул. — Понял-то ты понял, а это поможет тебе забыть её? Вы же живёте чувствами, вам мало просто понять — вы не принимаете факты, которые вас не устраивают.

— По крайней мере, теперь мне проще будет жить, — просто ответил Юрий. — Нам с вами не понять друг друга, но всё же и мы принимаем факты, мы тоже не лыком шиты.

— Проверим? — усмехнулся Лисмус и обратился ко мне, отчего я устало вздохнула: ну почему опять я? — Варя, ответь мне, только честно: что ты обо мне думаешь? — он испытующе уставился на меня своими серыми глазами, которые в сумраке казались тёмными.

— Я предпочитаю о тебе не думать, — фыркнула я, поскольку вопрос, признаться, застал врасплох и следовало хорошенько подумать, прежде, чем ответить.

— Это не ответ, — заметил Лис.

Он начинал нервировать меня. Хочет, значит, правду? Да пожалуйста!

— Если ты настаиваешь на ответе, а ты настаиваешь, то я считаю, что ты либо латентный сумасшедший, либо жалкий бездарный софист.

Лис очаровательно улыбнулся и спросил снова:

— Что из этих двух вариантов тебе бы понравилось больше?

Он определённо стал раздражать и меня. Это было обидно, поскольку уподобляться вампиру я не желала, но ответила честно:

— Мне бы понравилось, если бы ты был немым: когда ты молчишь, создаётся, пусть обманчивое, но обнадёживающее впечатление, что ты нормальный человек. А мне приятней думать, что среди тех, с кем я иду на поиски Пути, нет ненормальных.

Я всё высказала, посмотрела на него сердито и слегка обиженно. Он действительно нравился мне, когда молчит. Хотя сейчас не нравился, несмотря на молчание: слишком открыто и слишком прямо серые глаза смотрели в мои, даже отвести взгляд было неудобно.

— Ты ведь сама хотела, чтобы я остался с вами… — тихо заметил он.

Ещё не хватало, чтобы и он подумал, что понравился мне! Хватит мне вечных намёков вампира!

Я фыркнула:

— Да, людям нашего подпространства свойственно ошибаться, — я теперь и вправду не знала, рада такому спутнику или нет. — Но я не жалею: ты открыл глаза Юрию на некую Леотарию, ты помог нам понять смысл вопросов для поиска Пути — ты всё-таки принёс нам пользу.

— Рад быть полезным, — улыбнулся Лисмус неискренней кривой улыбкой и продолжил пристально смотреть мне в глаза, раз уж я не успела вовремя отвести взгляд, а теперь было поздно это делать.

Вообще, я с самого детства не могла ни у кого, кроме своего кота, выиграть в гляделки: меня почему-то начинал разбирать смех примерно на тридцатой секунде этой игры, поэтому сейчас я почувствовала себя неуютно, так как смеяться было бы неуместно и глупо, а отводить взгляд первой и подписываться под проигрышем не хотелось. Лисмус явно хотел выиграть в этом молчаливом поединке, но я не собиралась ему это позволять. Но тридцатая секунда приближалась с каждым мгновением, и мои губы уже начали предательски растягиваться в улыбке, как я твёрдо решила хоть раз в жизни победить в этой незамысловатой игре.

— Юрий, — обратилась я к доктору, вглядываясь в серые глаза противника. — А тебе не показалось странным, что Лисмус избрал весьма своеобразный способ втереться к нам в доверие?

— Мне показалось, что он и не хочет втираться в доверие, — безразлично ответил Юрий, и я улыбнулась Лису:

— Отведи взгляд, и я не буду развивать мысль, — прямо предложила я, но Лисмус только пожал плечами:

— Почему же, продолжай говорить, мне нравится твой голос.

Я фыркнула на это простое заигрывание, по моему мнению, призванное спровоцировать меня к проигрышу, и снова обратилась к доктору:

— Юрий, если он не хочет втираться в доверие, тогда это ещё страннее, — я прищурилась и с удовольствием заметила, как в уверенном взгляде Лисмуса промелькнула тень. — Он сам хотел пойти с нами и помочь, но при этом всю дорогу только и делает, что пытается нас разозлить и доказать, что не зря все терпеть не могут людей из семёрки. Выражаясь его языком, это лишено логики, было бы логично постараться показаться нам приятным спутником, не так ли? — я злорадно улыбнулась, ожидая ответа, Лисмус дотронулся до шрама на щеке и устало прикрыл глаза. Я не отрываясь следила за ним, но когда он открыл глаза, то уже смотрел не на меня, а на потухающие угли костра.

Я всё ещё смотрела на него, и он вдруг снова уверенно посмотрел мне в глаза и спокойно сказал:

— Ты думаешь не о том, о чём следует.

— Будь добр, просвети: о чём же следует? — так же спокойно спросила я, которая чувствовала, что я победила как по факту, так и морально.

— О том, что за то время, что отсутствуют ваши друзья, можно было собрать дрова, отсортировать по размеру и породе дерева и притащить сюда…и не один раз, — сказав это, он снова уставился на то, что осталось от костра.

Я посмотрела на Юрия, и он решительно встал, собираясь предложить действовать и отправиться на поиски товарищей, но тут из-за макушек деревьев показался Нертось, напугав меня хлопаньем мощных крыльев, и приземлился около доктора, хитро глядя на него правым глазом.

Доктор взял из его лапки клочок бумаги, на которой было торопливо начертано одно единственное слово, которое он прочёл вслух:

— «Уходите». Почерк Ивара, — Юрий глянул на кондора, который извернулся так, чтобы почесать себе загривок, а почесав, одарил всех пренебрежительным взглядом сперва правого, а потом и левого глаза, после чего взмыл в воздух, даже не удосужившись подождать, будет ли доктор писать ответ.

— Нам надо уходить, — констатировал Лисмус.

Уходить? Лис, может, и привычен к таким поступкам, а я — нет. Я технолога не оставлю, он мой друг, в конце концов! Да и вообще: соглашаться с Лисом — это первый шаг к саморазрушению!

— Нет, мы должны их найти! — не согласилась я.

— Мы даже не знаем, куда они направились и почему посоветовали нам уходить, — не сдавался Лис. — Почему вы всегда такие упёртые? Ваш друг постарался вас предупредить, обезопасить, а вы хотите всё это перечеркнуть своим неразумным благородством? — он выразительно смотрел то на меня, то на Доктора в попытке достучаться хоть до одного из нас.

Юрий посмотрел на него тревожным взглядом и сказал мне:

— На этот раз он прав, мы не сможем их найти. Предлагаю подождать — вдруг они всё же вернутся?

— Так нельзя! — возмутился Лис тем, что его не понимают. — Они же специально написали нам, чтобы мы уходили, они уговорили неручную птицу принести нам это послание, а мы будем сидеть и ждать? Это не только не логично, но и глупо!

Юрий нехотя кивнул и устало произнёс:

— Боюсь, ты прав…

Прав? Этот вот, повёрнутый на логике, прав?

Ну нет, я не собиралась так просто признавать правоту Лиса:

— Только вот куда нам уходить? Откуда ждать опасность? Где гарантия, что мы не пойдём ей навстречу? Лично я предлагаю просто подождать, но быть начеку, и как только поймём, в чём дело, уйдём!

Лисмус пристально посмотрел на меня, обдумал всё услышанное и перевёл взгляд на Юрия:

— Доктор, решать тебе. Мы одинаково рискуем, как оставаясь здесь, так и двигаясь куда-либо. Я бы последовал совету Ивара, будь он моим другом.

— Будем ждать, — мрачно принял решение Юрий.

— Молча, — добавила я и бросила короткий, но красноречивый взгляд на Лисмуса, который пожал плечами, мол: “дело ваше”.

Время быстротечно и неуловимо, но иногда, особенно в минуты волнующего ожидания чего-то потаённо-опасного, время идёт мучительно медленно, становясь почти ощутимо тягучим и липким, как сгущёнка. Именно так казалось мне, когда мы сидели у потухшего костра. В темноте с трудом угадывалась невозмутимая физиономия Лиса и сгорбившийся от невесёлых мыслей силуэт Юрия. Сколько прошло времени, я не знала точно, но показалось, что никак не меньше вечности, только вот почему-то солнце решило не всходить, пока всё не выяснится, поэтому было по-прежнему темно. Я уже не раз пожалела, что предложила молчать, но вторично за этот поход первой нарушать навязанное Лису молчание принципиально не хотела. Лисмус чувствовал это, понимал, что всё это из-за него и смотрел на меня с добродушной полуулыбкой.

Наконец, ожидание сменилось на настороженность: где-то впереди послышался тихий треск мелких сухих веточек и невнятное шипение, которое через некоторое, показавшееся мне бесконечным, время стало вполне различимой речью со странным говором:

— Я чую, я их чую…Всегда надо идти по следу, — шипел один голос.

— И я чую. Но они должны были сгореть, — прошипел ему в ответ другой.

— Ничего нельзя доверять людям, надо было самим всё сделать, — прошипел другой, третий голос.

— Если бы мы могли… — прошипел первый. — Да, ничего нельзя им доверить.

— Они пожалели своих и подожгли дворец слишком поздно.

— Они дали им уйти, но теперь мы исправим их оплошность.

— Мы не должны убивать их сразу, мы можем уговорить их продать нам все свои воспоминания и отпустить.

— Это верно. Если они не захотят продать их нам, то придётся убить, пока они не отыскали Путь раньше нас.

— Мы застряли в этом измерении из-за людей, они знали, что так получится!

Флакнорсы.

Они приближались медленно, но было очевидно, что они идут по запаху, а значит, точно не пройдут мимо. Юрий судорожно сглотнул и прошептал:

— Теперь точно пора уходить.

— А если уже поздно? — дрожащим голосом спросила я и умоляюще посмотрела на Лисмуса.

Несмотря на накаляющуюся обстановку, Юрий нахмурился: он отлично знал, как я восхищалась его эльфийской красотой, да и вообще хорошо к нему относилась, и тот факт, что в минуту опасности я искала поддержки не у него, а у странного мужчины, с которым постоянно была не согласна и который периодически раздражал, говорил очень о многом.

— Не поздно, — Лисмус вложил в свою интонацию столько мягкости и уверенности, сколько смог. — Это флакнорсы — у них нет ног и им тяжело передвигаться по пересечённой местности. Они не смогут нас догнать, если мы будем бежать, а при свете дня они и вовсе не перемещаются. Но нам придётся не останавливаться, пока не наступит рассвет.

Бежать я была не против. Мне хотелось поскорее уйти отсюда, а бегала я хорошо и была бы рада всем это продемонстрировать. Юрий согласно кивнул и прошептал:

— Верно. Роса смоет запахи, и они уже не смогут идти по следу. Судя по карте, в семи километрах к югу есть заброшенные дома… — припомнил Юрий. — Бежим на юг, держимся рядом друг с другом.

Мы тихо и осторожно встали, взяли заранее собранные рюкзаки с самым необходимым и, переглянувшись и дружно глубоко вздохнув, помчались на юг. Флакнорсы сперва растерялись от резких звуков, и в принципе осознали, что догнать сейчас не смогут, но всё же до бегущих нас ещё долго доносились звуки одиночных выстрелов и ругань.

Это придавало мне сил, и я рвалась вперёд с такой скоростью, какой от меня на уроках физкультуры не мог добиться никто. Я казалась себе выносливой. И на то имелись основания, ведь я действительно была выносливее всех в школе и в университете. Но Юрий и Лис оказались круче меня. Наверно, потому что здесь экология чистая, а эти двое тут давно живут, вот и поднабрались здоровья! Теперь бегают по лесу с такой прытью, что я чувствую себя неуклюжей и слабой. Отвратительное чувство в данных условиях.

Бежали долго, а когда я совсем уставала, мужчины понимающе шли рядом, пока я снова не переходила на бег. Нам из-за меня не удавалось развить очень уж хорошую скорость, но все мы понимали, что флакнорсам за нами и так не угнаться. И всё-таки мы изо всех сил стремились уйти как можно дальше.

16

Заброшенные дома, обозначенные на карте, в реальности представляли собой один странно длинный дом. Мы отыскали его где-то под утро, когда уже начинало светать, и потому даже мне это сооружение страшным не показалось. В здешних местах явно недавно прошёл дождь, а потому было свежо. После долгого бега никто из нас ещё так и не смог выровнять дыхание, и потому не замечал утренней прохлады. Но когда осмотрели дом и ничего опасного не обнаружили, стало понятно, что с холодом хорошо бы побороться, так как во влажной от пота одежде было совсем уж зябко.

Вообще, этот дом окончательно уничтожил все мои романтические представления о заброшенных в лесных чащах домах. Хорошо, я не поехала тогда к Ветхому Дворцу, он небось тоже был жалким и разрушающим все мечты о прекрасном и неизведанном.

В этом доме: в его облике, в его внутреннем, так сказать, убранстве, в его атмосфере — во всём не было ни капли таинственности, загадочности или хоть чего-то, затронувшего мою душу. Вероятно, это от того, что меня совсем недавно пытались пристрелить некие флакнорсы, а потом несколько мучительно долгих часов я мчалась по лесу, стараясь скрыться подальше от преследователей. Это вполне могло препятствовать моему любованию заброшенным зданием.

Если отбросить всё это, и перейти к фактам, то, если так разобраться, всё обернулось неплохо. Могло быть намного хуже. А здесь хоть какой-то кров, тем более, что погодка-то стояла дождливая: вроде как и не капало с неба, но было ясно, что в любой момент может начаться недавно прекратившийся здесь дождь. Я выдохлась, и была рада уже любому убежищу.

В дальней комнате обнаружился старый камин, на вид вполне пригодный для обогрева, и поленница сырых полусгнивших дров. Юрий достал спички, забросал в камин трухлявых поленьев и принялся разводить огонь. Довольно самоуверенная затея, но сил идти на поиски нормального хвороста ни у одного из нас не было.

Перед камином стоял покосившийся не внушающий доверия диван, ко всему прочему ещё и промокший, так как крыша, как водится у заброшенных строений, была никудышной, зато благодаря этой крыши в помещении можно было хоть что-то разглядеть. Лисмус отодвинул отяжелевший от накопленной в нём воды диван, и под ним оказался прямоугольник сухого пола. Лис жестом предложил мне присесть на пол, и я с радостью приняла предложение, так как очень устала, а ничего сухого больше не наблюдалось. Меня мелко трясло: не то от внезапно добравшегося до меня холода, не то от страха, не то от обоих этих факторов вместе взятых. Я начинала бояться и флакнорсов, и того, что Ивар и Тима могли не успеть вовремя уйти. Кажется, в своих страхах я не была одинока.

— Я очень волнуюсь за Ивара и Тиму, — признался доктор, не отрываясь от пока безуспешных попыток развести огонь. — Всё время о них думаю, и чем больше думаю, тем больше волнуюсь. Я уговариваю себя верить, что они предупредили нас и сами ушли, но всё же неспокойно на душе.

— На душе и не будет спокойно, пока они не будут рядом с нами! Вы вот говорили, что флакнорсы незлые, но они чуть не убили нас… — укоризненно сказала я.

— Я сам не понимаю… — признался Юрий, пытаясь разжечь огонь в камине, но дрова никак не поддавались. — Мне никогда не приходилось встречаться с ними лично, но они не должны были быть агрессивны, ведь у них проблема с эмоциями как таковыми…

— Прости, Варя… — тихо сказал Лис, сочувственно глядя на дрожащую девушку. — Мы должны были догадаться, что когда-нибудь они озлобятся, и всегда быть к этому готовыми.

Я посмотрела на него удивлённо. И удивили меня вовсе не его слова, а искренность, с которой они были сказаны и с которой он смотрел на меня в этот момент. Лис действительно сожалел, что мне плохо, холодно и страшно. Я оценила это, и даже не смогла подумать над смыслом услышанного.

— С чего бы это мы должны были догадаться? — поинтересовался доктор, всё ещё безрезультатно борясь за огонь с промокшими дровами, но явно проигрывая им.

— С того, что большинство охотно продаёт свои негативные эмоции, грустные, плохие, мрачные и злые воспоминания — флакнорсы питались всем этим сотни лет, и вполне предсказуемо, что у них в сознании нет другой манеры поведения, кроме как агрессивной. Никто ведь не захочет продавать то, что ему дорого, — как-то особенно выделил последнюю фразу Лис, на что Юрий обернулся и я впервые увидела злобу в добрых голубых глазах доктора.

— Ты на что намекаешь? — прошипел он. — Не напоминай мне никогда! Это дело прошлое!

— Извини, я не это имел в виду, — Лис покачал головой и отошёл к сваленным в кучу рюкзакам, присел рядом с ними и принялся в одном из них копошиться.

Опять мне что-то недорассказали!

— О чём это вы? — мягко спросила я у доктора, полагая, что Лисмус мне всё равно не расскажет.

Юрий снова вернулся в своё естественное добродушное состояние, печально вздохнул, и ответил, повторяя свои же слова:

— Дело прошлое…

— Как скажешь, — не стала настаивать я, увлечённо растирая замёрзшие руки.

Не стоит допытываться, а то сейчас опять выяснится какая-нибудь гадость про Лиса, а он только снова показался мне милым.

Но доктор всё же решил поделиться, поглядев на меня, и, видимо, решив, что я его специально игнорирую, занимаясь собой:

— Да нечего там рассказывать, Варь, — он доброжелательно улыбнулся мне, ненадолго обернувшись. — Леотария продала им воспоминания обо мне, вот и всё.

Я посмотрела на него, но он снова возился с камином, и потому сидел ко мне спиной.

— Извини, я не знала, — сказала я, растерявшись.

— Ничего, зато теперь знаешь, — усмехнулся Юрий.

Интересно, я бы продала какое-нибудь своё воспоминание? Особенно плохих у меня не имелось, а неважные со временем сами затерялись в закоулках памяти, так что на данном этапе я бы не продала ничего. Но вероятность, что это хороший способ что-то вычеркнуть из своей жизни, я признавала. Лис говорил, что никто не продаст то, что дорого, а значит, мой улыбчивый похожий на эльфа друг был не дорог знакомой Лиса… Юрий предупреждал, что они не адекватны… Сама бы я в Доктора не влюбилась, но вряд ли бы не ответила взаимностью, если бы влюбился он… Да такого, как он, вообще ещё поискать надо! Умный, красивый и, судя по всему, верный.

Лисмус тем временем выудил из рюкзака тонкий шерстяной плед. Он тихо подошёл ко мне и накинул его на мои плечи. Это вышло неожиданно, и я посмотрела на него снизу вверх удивлённо. Он что, сделал что-то доброе по отношению ко мне? Что-то правильное, нужное и полезное? Так, стоп! Я же не Ивар! Я никогда не считала, что Лис плохой, ненужный нам и бестолковый. И он никогда не давал поводов думать, что от него не дождёшься хороших поступков. Вон, на озере мы хорошо погуляли… И сейчас он смотрит нежно и участливо, при этом слегка улыбаясь мне тёплой, стирающей все тягостные мысли, улыбкой. Я смутилась и отвернулась. Лис ещё никогда так не смотрел, и это обескураживало и запутывало. Ему нельзя верить, но так хочется. Хочется, чтобы этот взгляд и улыбка были проявлением истинной сути, а все его высказанные мнения объяснились каким-нибудь невероятным образом.

Я глядела на Юрия, вернее, на его спину, и думала о том, как удержаться и не поднять взгляд на Лиса, который всё ещё смотрел на меня, я чувствовала это.

Наверно, думала я слишком долго, поскольку Лис внезапно уселся рядом со мной и, пока я ничего не сообразила, обнял за плечи и крепко прижал к себе.

Сказать, что я опешила — ничего не сказать! Этот странный мужчина набрался наглости обнять меня, при том, что я так и не решилась просто дотронуться до его руки ради интереса! И вот теперь эта самая рука, до которой я не дотронулась, и которая не столь давно зажимала мне рот у озера, покоилась на моём плече, да так, словно там ей было самое место. Мужчина тем временем обнял меня и второй рукой, удостоверившись, наверно, что я не против. Он пожалел дрожащую напуганную девчонку и решил обогреть своим теплом? Или действительно почуял моё смятение и проявил чуткость? Хотя, он же из семёрки! Возможно, это он решил погреться об меня, рассудив, что дрожь моя от нервов, а на самом деле я тёплая и не мёрзну ни капли… Надо бы выяснить, пока я не пригрелась в его руках.

— Ты чего? — удивлённо спросила я, на мгновение перестав дрожать, и он спокойно объяснил:

— Если ты в смысле, чего делаю — то пытаюсь тебя согреть, а если тебя интересуют мои эмоции в данный момент — то когда ты такая растерянно-печальная, я испытываю острое желание тебя обнять. Можешь считать, не удержался.

Он серьёзно? Человек, с которым я толком ни разу не говорила, заявляет о желании обнять?

Я попыталась сердито посмотреть ему в глаза, но в процессе прикоснулась носом к его колючей щетине, нахмурилась, чем вызвала недоумение Лисмуса, решила не смотреть в глаза и ничего не ответила. Было глупо делать вид, что мне неприятно в его сильных и аккуратных руках, которые прижимали к тёплому телу уверенного и спокойного мужчины. Усталость брала своё, а отстраняться не было ни малейшего желания. Я успела увидеть, что Юрий, слышавший наш небольшой диалог, обернулся на нас и недовольно покачал головой. Знаю, он боится, что я влюблюсь в Лиса. В этот момент такое предположение уже не показалось мне верхом маразма.

Вскоре я пригрелась на груди Лиса, моё тело перестало сотрясаться от дрожи, я сама не поняла, как закрыла глаза и незаметно уснула под ровный стук сердца Лисмуса и его размеренное дыхание мне в макушку.

* * *

Варя уснула, и Лис облегчённо вздохнул: она всё-таки смогла доверять ему, несмотря на вампира. Лис был уверен, что Ивар расписал ей во всех красках, какого негодяя Тима и Юрий привели в их дом. Опровергать всё это Лис не собирался, но почему-то становилось очень тепло на душе от того, что девушка не верила своим друзьям и хотела сама разобраться в своём новом знакомом. Он чувствовал, что она видит в нём больше, чем надо, больше, чем он мог бы позволить, но именно это заставляло его стремиться стать ближе с ней. Хотелось почувствовать себя человеком. Таким, каким он был в своём измерении и каким хотел бы быть с ней.

Он легонько поцеловал её волосы, пока Юрий был занят разведением огня. Дрова как раз начали поддаваться, и Доктору было не до Лиса.

С Юрием ему тоже хотелось быть человеком, потому что Доктор отличался неподдельной искренностью, добротой и честностью. Почему он приютил Ивара, оставалось для Лиса за гранью понимания, но ничуть не подрывало авторитет Юрия. С ним было сложно. В Варе Лис был уверен: она всё верно истолкует и сама всё поймёт со временем. Главное, чтобы это время он был рядом с ней. А Юрий действительно считал его ярким представителем семёрки, и с этим было трудно что-либо поделать.

Лисмус снова посмотрел на Варю и вспомнил её негодующий взгляд. И чего она так на него глянула? Вроде же они все за искренность и всё такое, а он впервые сказал ей что-то от чистого сердца…

— Юрий… — шёпотом позвал Лис. — Я ей что-то не так сказал, да?

Доктор снисходительно глянул на него и ответил:

— В принципе нет. Просто мы не говорим так прямо о своих чувствах и эмоциях.

— Почему? — наивно спросил Лисмус, ничего не понимая. — Ведь вы же живёте чувствами и эмоциями… К тому же ты ведь сам только что рассказывал, как переживаешь за Тиму с Иваром…

Юрий снова обернулся на Лиса. В камине почти уверенно горел огонь, так что лицо собеседника Юрий хорошо видел и прочитал по нему, что мужчина спрашивает не из праздного поддержания разговора.

— Это другое… — невнятно ответил Доктор, не сразу находя верный ответ. — Мы не говорим прямо о любви, влюблённости, желании обнять и прочих подобных желаниях, так понятно?

Лис решил не врать, раз уж Юрий впервые стал говорить с ним, а не просить умолкнуть:

— Нет, не понятно. Ты же сам недавно рассказывал о своей любви к Леотарии, — он никак не мог взять в толк объяснения доктора.

Юрий устало посмотрел на приставучего Лиса:

— Хорошо: мы не говорим прямо обо всём этом только тому, к кому эти чувства испытываем. Понятно теперь?

Голос Доктора показался Лисмусу немного раздражённым, и он отлично знал, что это закончится тем, что его заставят молчать, но соглашаться или понимать услышанное он не собирался:

— В целом я понял, — признался Лисмус, и не успел доктор облегчённо вздохнуть, он добавил: — Только это как-то совсем странно и противологично…даже для вас, с девятки…

Это было последней каплей, и Юрий искренне и как мог вежливо и доходчиво попросил товарища:

— Слушай, ты! Постарайся не разговаривать со мной на отвлечённые темы. Ты хотел вместе с нами найти пути из этого мира — так ищи, не надо пытаться научиться понимать нас!

Лис одной рукой прекратил обнимать Варю и нервно дотронулся до шрама на щеке. Он бы хотел научиться понимать их, а точнее, конкретно обнимаемую им девушку. Это будет сложно, если говорить на отвлечённые темы станет под запретом.

— Хорошо, — согласился Лис. — Только давай эта договорённость вступит в силу через несколько минут, я подумал, что должен тебе кое-что сказать.

— Говори, — разрешил Юрий, раздосадованно отходя от камина, который хоть и разгорелся, но давал столь мало тепла и света, что толку от него почти что не было, разве что смотреть на физиономию Лисмуса.

— Леотария никогда не продавала воспоминания, — выдохнул Лис и уставился на доктора, ожидая, что эта информация порадует его, но он ошибся: Юрий только пожал плечами.

— Даже если так. Это ничего не меняет. Она хотела, чтобы меня не было в её жизни, она прикинулась, что продала им воспоминания обо мне, значит, хотела, чтобы я так думал…

— А если она хотела чего-то другого, но просчиталась? — Лисмус заметил, что доктор плохо понимает, что он пытается ему сказать, и попробовал по-другому: — Если она рассчитывала на вашу импульсивную сущность, на то, что ты не сдашься перед боем и докажешь ей, что вы должны быть вместе?

Юрий посмотрел на него, как на полоумного:

— Пытаться что-то доказать вам? Зная множество историй о ваших логичных, но совершенно глупых поступках? Помня, что вы никогда не умели чувствовать… — Лисмус перебил его:

— Если бы мы не умели чувствовать, наши воспоминания были бы для флакнорсов второсортными. Но это не так, как ты знаешь. Потому что мы чувствуем так же, как вы…и то же, что и вы…

Лис хотел бы рассказать доктору больше, но момент был упущен, атмосфера разрушена и желание раскрывать душу пропало из-за бесцеремонного возвращения к реальности и насущным проблемам. Всё это было вызвано тем, что послышался странный звук на улице, а потом скрипнула входная дверь.

Юрий и Лис переглянулись и насторожились. Они были не одни, и это могло дурно обернуться. Юрий поднялся с пола, а Лисмус постарался обернуться так, чтобы не разбудить Варю. Но девушка спала тревожным сном, и малейшего движения Лиса было достаточно, чтобы она вернулась из царства снов и, почувствовав сквозь одежду, как учащённо бьётся сердце мужчины рядом с её ухом.

* * *

Я проснулась и сразу ощутила, что Лис взволнован. Сон как рукой сняло. Я приподняла голову, покоившуюся на его груди и уставилась в лицо мужчины. Он улыбнулся мне, и показался очень трогательным с этими блёклыми отсветами тлеющего костра на лице. Я хотела поблагодарить его за недолгое время тепла и спокойствия, что он подарил мне своими объятьями, но шум откуда-то со стороны входной двери заставил меня вздрогнуть. Ну нет! Раз бежать некуда, я буду сражаться! Кто бы там ни был!

Сон на руках Лиса подействовал на меня странно: я точно знала теперь, что никому не позволю обидеть моих друзей, к которым отныне Лис тоже относился. Мы могли бы уйти через окно, но, как знать, может, снаружи врагов ещё больше. А к нам приближался некто одинокий.

Я быстро встала. Подойдя к камину, схватила стоящий на нём подсвечник и вышла чуть вперёд друзей, готовясь к самообороне. Лисмус тоже медленно поднялся с пола, вглядываясь в темноту. Незваный гость был явно один и не очень-то пытался скрываться, а это могло означать только три вещи: либо он пришёл как друг, либо он настолько сильный и уверенный враг, что никого не боится, либо беспросветно глуп и наивен. Хотелось надеяться на последнее.

Между тем неизвестный приближался. Хоть шагов и не было слышно, он производил достаточно шума, чтобы понять, что он методично заглядывал во все попадающиеся на пути помещения, но судя по всему не находил в них то, зачем пришёл. И нам всем становилось всё понятнее, что этот гость ищет именно нас. Наконец, он достиг комнаты, в которой у камина его с тревожным нетерпением ждали мы, готовые к бою, но не стремящиеся этот бой начинать. Когда незнакомец вышел на неясный свет от камина так, что его можно было разглядеть, все мы были весьма удивлены и на миг замерли, не зная, что предпринять.

17

Это был флак. Он выглядел смущённо и растерянно, а когда я испуганно вскрикнула: «Он живой и так близко!» и спряталась за мужчинами, он вдруг сменил свой привычный сиреневый цвет на бежевый, почти сливаясь со стеной, около которой стоял. Ничего себе! Он ещё и мимикрировать умеет! Видать, мой вопль его и вправду напугал.

Лис полуобернулся ко мне и взял за руку, ободряюще её сжав.

Если бы он не глядел на флака, то мог бы заметить мой негодующий взгляд: это с чего он взял, что может брать меня за руку, да ещё так… уверенно и нежно? Или он снова просто поступает так, как ему хочется, и логика подсказывает, что мне станет спокойней от этого прикосновения?

Не знаю, что им двигало, но помогло однозначно. Правда помогло. Его ладонь была крупной и тёплой, да и спина, за которую я всё ещё немного пряталась, внушала уверенность. Хорошо, хоть Юрий не видит. Он бы очень расстроился, узнай, что сейчас пальцы Лиса переплетены с моими.

— Квинт, — сказало существо, выводя меня из романтической задумчивости, и протянуло свою тощую пупырчатую четырёхпалую правую лапку.

— Он нам угрожает? — шёпотом спросил Юрий.

— Вряд ли, — так же шёпотом ответил Лис. — Думаю, он нас поприветствовал или представился.

— Квинтборнст. Квинт. Так меня зовут, — пояснил флак. — Но если по какой-либо причине или же без неё вы не хотите меня так называть, можете звать, как захотите, но не забудьте сообщить мне, как именно.

Он всё ещё стоял с вытянутой лапкой, но никто её ему жать не стремился: она была неприятна на вид, да ещё и протянута непонятно кому, и поэтому каждый предпочёл думать, что не ему. Я набралась храбрости и выглянула из-за спины Лиса, вежливо помахала гостю рукой и выдавила из себя подобие улыбки. Если бы флакнорсы могли радоваться, то он бы сейчас обрадовался, или по крайней мере, всем так показалось. Он тоже помахал лапкой в ответ, пытаясь изобразить на морде улыбку, и Лисмус с Юрием последовали его примеру.

Мы довольно длительное время стояли, маша руками и глупо улыбаясь, а Квинт смотрел на нас своими ярко-жёлтыми глазами и даже не щурился, хотя освещение за счёт огня в камине было для флака слишком ярким.

— Ты умеешь менять цвет? — удивилась я, поскольку эта способность поистине поразила меня.

— Цвет? — Квинт перестал махать, растерянно оглядел свои лапки, оглянулся на хвост, но тот уже снова был обыкновенного цвета. — Не знаю, в темноте обычно не видно, какого я цвета.

— Тебя не слепит огонь? — спросил доктор таким тоном, словно перед ним был его пациент. — Ты не ощущаешь приступа паники?

— Паники? — переспросил флак. — Не знаю…

Юрий сообразил, что это чувство могло быть незнакомо гостю, и перефразировал:

— Нет обострения инстинкта самосохранения, когда видишь огонь?

— А, вы об этом! Нет, я как раз поэтому и пришёл! — всем снова показалось, что Квинт обрадовался.

— Ты пришёл из-за отсутствия инстинкта самосохранения? — догадался доктор. — Я вряд ли могу помочь, я никогда не лечил подобное…

Квинт смутился и пробормотал:

— Нет, я пришёл попросить о помощи… не медицинской.

Юрий посмотрел на Лисмуса, и тот ответил:

— Говори, но толькокомпактно, у нас и без тебя слишком много того, о чем надо подумать. А про помощь спроси после того, как расскажешь, в чём дело.

Флак обрадовался, улыбнулся во всю ширь своей забавной морды и принялся объяснять всё по порядку, но компактно у него никак не получалось, и потому он говорил торопливо, чтобы успеть рассказать всё, пока его не надоело слушать. Впрочем, он опасался зря: он был хорошим рассказчиком.

* * *

Квинт оказался своего рода учёным, но не это было главным из всего того, чем он удивил слушателей. Среди флаков существовал отдельный клан или Орден Сохранения Памяти, особенностью которого сперва было сохранение истории их вида и поиск новых подробностей, а потом ещё прибавилось резкое отрицание пользы от покупки чужих воспоминаний. В ту далёкую пору, когда люди охотно продавали все не только ненужные, но и легко обновляемые воспоминания, не зная о последствиях, Квинт ещё не состоял ни в каком клане, и накупил себе по дешёвке воспоминаний о радости, восхищении и милом смущении. Позднее он не жалел о содеянном, ибо путём долгих тренировок сам научился испытывать подобные эмоции, но больше ничего не покупал — хорошего было уже не найти, а отличать, что плохо, а что хорошо он научился благодаря купленным ранее воспоминаниям. Всё это натолкнуло его на вопрос «почему же все флакнорсы так стремятся чувствовать?», и привело к логичному ответу, что это желание обусловлено тем, что чувства и эмоции не противоестественны его сородичам. Позже, вместе со своими товарищами по Ордену Сохранения Памяти они обдумывали этот вопрос со всех сторон долгие годы и единодушно пришли к выводу, что всё это неспроста, и ответ, как и все ответы на подобные вопросы, надо искать где-то в далёком прошлом. С далёким прошлым, надо заметить, была связана одна проблема — никто ничего о нём не знал. Орден занимался сохранением памяти о мелких событиях весьма не глобального масштаба: кто когда от кого отпочковался, кто и как умер, где сочнее лишайник и теплее море. В общем, чтобы начать поиск знаний о далёком прошлом, было необходимо решить проблему с коммуникабельностью: научиться видеть при свете, чтобы общаться с представителями других подпространств и узнавать от них по крупицам хоть что-то о своих предках.

В Ордене никто, кроме Квинта, не приобретал воспоминания, но его за это не осуждали — он был приятнейшим флаком с удивительно радужным взглядом на мир. Отказ от покупки воспоминаний был связан с несколькими фактами. Основной из них — то, что люди очень неоднозначно реагируют на одни и те же вещи. Так, например, обычная гроза у одних вызывает восхищение, у других страх, у некоторых панику, а другие её и вовсе не замечают. Следовательно, получаемые воспоминания были весьма субъективные. Из этого вытекали такие мелкие неприятности, как неожиданная водобоязнь некоторых флакнорсов, хотя все они всегда прекрасно преодолевали свои чёрные беспросветные моря, реки, озёра и даже океаны. Состоящие в Ордене первыми предвидели возможность пагубного влияния неправильно подобранных воспоминаний. Вторым фактом был вытекающий из первого вывод, что воспоминания чужие хоть и приносят эмоции, но лучше бы научиться чувствовать самим. Вера в то, что однажды это станет реальным, не позволяла флакам и немногим норсам, позднее примкнувшим к Ордену, забивать свою память не принадлежащими им воспоминаниями.

Флакнорсы сперва стали вызнавать о своей истории в подпространствах, где скупали воспоминания, но это оказалось глупым — за золото люди придумывали самые невообразимые теории происхождения флаков и норсов, не подкреплённые никакими фактами, но зато на любой вкус: от жестоких до романтичных, от научно обоснованных до потусторонних, от логичных до крайне абсурдных. Тогда флакнорсы отправились в 17-ое измерение, где процветала наука и техника, а также высоко ценилось золото. За весьма неплохое вознаграждение большинству состоящих в Ордене флакнорсов обеспечили нормальное зрение, и убедительно объяснили, что неадекватная реакция на свет — результат долгой жизни во тьме, а структура глаз вполне позволяет смотреть не щурясь даже на солнце. Это породило волну новых вопросов, но в 17-ом подпространстве историей никто не увлекался, и флакнорсы снова остались без ответов.

18

Я взяла себя в руки и высвободила пальцы из тёплого плена. Не стоит увлекаться прикосновениями к Лису. Он странный, и вполне может оказаться, что Доктор прав. Так что влюбляться в него не стоит. Лис как назло поглядел на меня, слегка улыбнувшись. Вроде как его не расстроило, что я отпустила его руку, а, наоборот, он был рад, что мне больше не страшно. Я вздохнула: мне его не понять.

— Это всё очень поучительно, но никак не пойму: мы-то тут при чём? — спросил Юрий у закончившего повествование Квинта.

— Мне нужна ваша помощь. Мы отблагодарим золотом. У нас есть планы, и вы могли бы помочь нам их осуществить. Наш Орден слишком малочисленен, но мы сможем уничтожить Банк Воспоминаний, в котором хранятся купленные воспоминания. Хотя не это наша первоочередная задача, — объяснил Квинт и улыбнулся: он схватывал налету, но пока не понимал, когда уместна улыбка, а когда нет.

— Ну допустим, банк уничтожен. И что дальше? — спросила я.

— Дальше нам нужны будут положительные эмоции… — смутившись, признался флак.

Доктор фыркнул и скрестил руки на груди.

— Шикарно! Нетушки! Не получите вы от нас хороших воспоминаний, самим мало! — Юрий повысил голос, отчего Квинт снова начал бежеветь, сливаясь со стеной.

— Вы не поняли… — пролепетал Квинт, которого пугал вид Юрия, хотя, как по мне, так злиться и выглядеть устрашающе беловолосый мужчина не умел совершенно. — Нам нужны наши, свои положительные эмоции. Мы не будем больше покупать воспоминания, если сможем иметь свои собственные.

Звучало логично, да и Квинт так трогательно смотрел на нас, что хотелось подойти и потрогать его, хоть на вид он и был неприятен. Отчего-то казалось, что это обманчивое впечатление, и шкурка его вовсе не склизкая, и вполне приятная на ощупь… Это существо походило на какого-то зверька, милого, добродушного и наивного. Как-то не очень верилось, что он учёный и намеревается провернуть какой-то глобальный план.

— Мы вам зачем? Идите и наслаждайтесь миром! — порекомендовал Лисмус.

Мне показалось, что флак так много говорил, что упустил что-то, без чего было трудно понять, что заставило его прийти именно сюда.

Квинт постарался ответить на вопрос Лиса:

— Мы должны вернуться в своё родное подпространство, оно ведь создано для нас — только там мы будем счастливы. Но только там у нас кромешная тьма, как вы знаете, и научиться получать эмоции, особенно положительные, трудно.

Мужчины переглянулись. Проблема виделась им довольно просто решаемой. Мне, если честно, тоже. Наше общее мнение выразил Доктор.

— Квинт, найдите себе подходящее подпространство и живите в нём! Я вот, например, здесь живу гораздо счастливее, чем в своей девятке! — посоветовал Юрий, и Лисмус его поддержал:

— А банк со временем сам себя исчерпает — сейчас никто не продаёт хорошие воспоминания, просто надо убедить флакнорсов не покупать плохие, а валить в другое подпространство за своими хорошими. Вообще не пойму, в чём проблема: золота у вас полно — можете каждому исправить глаза, как тебе, и все пути перед вами будут открыты.

Повисла пауза, во время которой флак умильно глядел на замолкнувшего Лисмуса, словно смысл услышанного долго не мог дойти до него. Я тоже посмотрела в лицо мужчине, и тот слегка улыбнулся мне. У него вообще была привычка мне улыбаться, словно знал, что улыбка — это то, что мне в нём нравится, в отличии от слов и мыслей.

— А как же история? — не понял Квинт, переварив информацию.

— Какая история? — не понял в свою очередь Лис.

— Наша, — ответил флак, нервно пошевелив ушами. — Наш Орден надеется узнать, почему мы раньше не жили во тьме. Узнать об этом можно только в 5-м измерении, там люди очень ценят историю.

— Отлично! — воскликнул Юрий. — Вот к ним-то тебе и нужно, Квинт!

Но тот радости от подобного предложения не испытал, а, наоборот, смутился и покачал головой. Должно быть, он бы покачал ей печально, если б мог, но вышло забавно и я даже глупо хихикнула, поймав на себе задорный взгляд Лиса. Наверно, его флак тоже позабавил… А, значит, Лисмус может оказаться вполне нормальным, раз он находит милым и смешным то, что действительно мило и смешно.

— Отправится туда? Мне? — переспросил он, потупив свой нос. — Это исключено. Жители 5-го подпространства боятся темноты, поэтому всю ночь у них яркое освещение, нам туда нет пути, даже при новом зрении там опасно…

— Но ты же говорил, что не боишься света, и твои товарищи по Ордену, — заметил Юрий, перебив флака и не дав дорассказать, чем опасно для него это пятое измерение.

— Да, сперва была проблема с их светом, а теперь появилась новая. Они очень не любят нас… Презирают, ненавидят… Есть ещё похожие слова? — спросил он у нас.

— Суть мы уловили, — кивнул Юрий. — В чём причина такого отношения?

— Мы хотели покупать воспоминания и у них, но они ужасно разозлились на это, ведь они ценят историю, история состоит из памяти, а мы предложили покупать, по их мнению — отнимать, у них частички этой памяти. Они запретили нам появляться в своём измерении… — он развёл лапками, наверно, досадливо, но вышло снова очень трогательно.

Я заметила, что Лисмус смотрит на меня с интересом, даже любуется, вроде как. И только тогда поняла, что улыбаюсь. Широко улыбаюсь, глядя на флака. Он был такой безобидный, смешной, крупный и наивный, что уголки губ сами расползались от взгляда на это существо.

— Даже если мы бы согласились — мы не знаем пути из этого подпространства, — покачал головой Юрий, потом строго глянул на нас с Лисом и выразительно кашлянул, призывая не отвлекаться.

— Да, мне это известно, мы тоже ищем путь, — ответил флак. — Вернее сказать, не мы, а наши сородичи…

— Кстати, Лисмус так и не рассказал, зачем им это? — я ткнула Лиса локтём в бок, но тут же стушевалась, смутившись этого панибратского жеста.

— Лисмус сам не знал. Знал бы — рассказал, — заметил Лис, ничуть не обидевшись на то, что его ткнули.

— Им нужен путь, чтобы за пользование им люди продавали им свои воспоминания, — продолжал объяснять новый знакомец. — Беспроигрышный вариант: покидая это подпространство, оставить здесь все свои воспоминания о нём, и оказаться в своём, да ещё и при золоте. Это было бы очень востребовано…

— Заманчиво? — спросил Юра у меня и усмехнулся: — Можно подождать, пока они всё это устроят и воспользоваться.

Да уж, это было бы неплохо. Чтобы всё сделали за меня, а я отдала им свои воспоминания и оказалась дома, готовая снова мечтать о далёких мирах, приключениях, неземной любви и эльфах… Вроде ведь недавно думала, что продавать мне из воспоминаний нечего, но сейчас подумалось, что было бы неплохо…

Юрий смотрел на Лисмуса странно, словно хотел уловить его реакцию на то, что сказано было мне. Он издевается? Он серьёзно полагает, что между мной и Лисом что-то может быть? И теперь хочет увидеть, расстроит ли Лиса напоминание о том, что я ищу Путь домой? Мне самой стало интересно, но, когда я поглядела на мужчину, тот смотрел на флака.

— Доктор, я надеялся, что мы поможем друг другу… — признался Квинт. — Я бы предпочёл, чтобы Путь находился в ваших руках, потому что с покупкой воспоминаний надо завязывать, — он решил, что пора переходить к конкретным предложениям: — Я сделаю всё, чтобы помочь вам найти Путь, а взамен вы воспользуетесь им, чтобы попасть в пятое измерение и узнать о нашем прошлом, а затем мы вместе уничтожим Банк — за это мы расплатимся золотом.

Юрий был задумчив, но в принципе готов согласиться. Он посмотрел на Лисмуса, и тот ему кивнул. Я искренне надеялась, что доктор позаботится узнать и моё мнение, но Юрий заговорил:

— Думаю, мы… — но я перебила его:

— … мы не ценим золото! — заявила я. — Оно для нас ничто! А Путь мы найдём и сами… Но! У нас есть один друг, который очень ценит золото…и ещё один…который ничего не ценит. Думаю, эти двое смогли бы убедить нас помочь тебе, Квинт!

Лис и Юрий глянули на меня уважительно, угадав ход мыслей. Впрочем, Квинт тоже их угадал.

— Где найти этих людей? — деловито осведомился флак.

— Вот и мы хотели бы это знать, — ответила она, решив не придираться к слову “людей” и не говорить, что один из них не совсем человек.

— Я найду их, они убедят вас — и вы мне поможете? Без дополнительных условий? — а Квинт не такой простак, каким показался сперва, ум у него тоже был.

— Есть одно условие! — решила воспользоваться ситуацией я, поскольку раз уж дают возможность поставить условие, надо его ставить. — Как только мы найдём Путь, первым делом я отправлюсь домой, а уж потом делайте что хотите! Не знаю, как Лисмус, но если доктор пообещает помочь, то слово сдержит.

Юрий снова посмотрел на Лиса, а я снова не успела, хотя знала и чувствовала, что его взгляд был сосредоточен на мне. Нет уж, не собираюсь влюбляться в этого странного типа! Он сегодня заставил меня пересмотреть мнение о нём в лучшую сторону, но оставаться в этом мире я не собиралась. Тем более из-за него.

Квинт уставился своими жёлтыми глазами на доктора и Лиса.

— Я обещаю помочь. — сказал Юрий.

— Я тоже обещаю, — сказал Лисмус и добавил лично для меня, посмотрев серьёзно мне в глаза: — И я всегда держу данное слово.

19

Ивар и Тима заслышали флакнорсов издалека — эти существа не скрывались. Догнать людей не было срочной задачей, они шли по следу и злобно шипели друг другу о своих бедах. Нертось, полетевший с людьми на сбор дров — кондор обожал наблюдать, как другие работают, это действовало на него успокаивающе — вытянул шею и прислушивался к незнакомым звукам. Он весь обратился в слух, и даже не обратил внимания, как к его лапке Ивар прикрепил записку, и посмотрел на вампира недовольным правым глазом только тогда, когда тот тихонько ткнул его пальцем в крыло.

— Эй… — осторожно начал он. — Ты же умный…и сильный…тебе ничего не стоит отнести это Юрию… — вампир улыбнулся, вкладывая в свою улыбку всё обаяние, которое, надо сказать, всё-таки сразило кондора, и тот посмотрел на Ивара уже левым глазом. Левый его глаз почему-то всегда был менее недовольным, чем правый, будто Нертось видел мир в разных красках: если смотрел правым — мир казался ему мрачным и враждебным, а если левым — то всё оказывалось не так уж и плохо. Однако по неизвестным причинам он предпочитал пользоваться правым.

Нертось шумно захлопал могучими крыльями, поднимаясь вверх. Возможно, будучи действительно умной птицей, он действительно хотел предупредить всё-таки не чужих ему людей о грозящей опасности.

— Ладно, нам теперь в лагерь нельзя, вообще лучше уходить, пока они и наш след не взяли.

— Если нам всё равно, в какую сторону идти, то у меня есть идея! — сказал Тимофей. — Можно идти по муравьиным тропам, они же будут злиться на нас и пускать кислоту… Не очень разбираюсь в запахах, но думаю муравьиный должен отбить или хотя бы исказить наши…

— Хорошо, пусть так, но нам следует попытаться обогнуть флакнорсов и добраться до дома Гурилия раньше их, — прикидывал вслух Ивар. — Это будет не так-то просто: они, как и мы, хотят попасть туда самой короткой дорогой. Скорее всего, сейчас они пойдут по нашему следу и выйдут к лагерю… Если Нертось не подведёт, флакнорсы потеряют время на погоню за нашими, и мы успеем осмотреть дом человека с химическим именем.

Тимофей пожал плечами: план его товарища звучал убедительно.

Ориентировался вампир превосходно. В темноте и незнакомом лесу он безошибочно определял своё местоположение относительно искомого дома и относительно флакнорсов с учётом скорости их перемещения. Муравьиных троп было превеликое множество, но идти по ним всё время было чревато последствиями — храбрые насекомые стремились изгнать людей со своей территории и норовили влезть в башмаки и, пожертвовав жизнью, принести интервентам максимальное неудобство.

Пришлось идти всю ночь и пол дня, хотя с рассветом стало ясно, что флакнорсам их уже не догнать. Тимофей оказался выносливым, и хотя вампир несколько раз ненавязчиво намекал о привале, технолог лишь говорил, что вампиры, согласно их общепринятым описаниям, известным ему от своей небезызвестной мечтательной коллеги, должны уметь преодолевать большие расстояния, но раз надо остановиться, он не против, но по-прежнему неутомимо шёл дальше.

Потом Ивар перестал предлагать отдых — до дома, по его подсчётом, оставалось несколько часов ходу. И он не просчитался.

Дом Гурилия был небольшой, довольно новенький и уютный. Вокруг него располагались аккуратные ухоженные клумбы с цветами. Вампир громко постучал в дверь, но никто не ответил.

— Есть кто дома? — крикнул Тимофей, но дом ответил молчанием.

Он дёрнул за ручку двери, и она легко открылась, однако за ней оказалась вторая дверь, на которой была табличка, которая гласила «если я вам понадобился, можете подождать меня в доме, рано или поздно я вернусь».

— Рано или поздно всё равно будет поздно, — задумчиво протянул Тимофей.

В замочной скважине был оставлен ключ, Ивар повернул его и толкнул дверь. Со скрипом в петлях она поддалась, и мужчины оказались в комнате, заставленной рамами для картин, а так же свёрнутыми в трубочку холстами. Тима подошёл к письменному столу, заляпанному красками и заваленному всякими кисточками, тюбиками, баночками и прочими инструментами для живописи. Он провёл пальцем по столешнице и посмотрел на оставленный на слое пыли след.

— Похоже, нет смысла его ждать здесь, — заметил он, изучая пыль на пальце, а затем вопросительно глянув на Ивара.

— Нам всё же нужно отдохнуть, так что некоторое время мы тут пробудем, и надо постараться что-нибудь найти. Даже если нет самого Гурилия, здесь может быть оставлена нужная нам информация.

Обыск чужого дома в поиске неизвестно чего казалось занятием странным, но Ивару было не привыкать, а Тиме всё равно, поскольку вроде как хозяин сам их впустил в своё жилище. Дом был явно временным, и посещался Гурилием от случая к случаю. Тимофей из любопытства разворачивал картины и смотрел на потрескавшиеся масляные краски. В трубочку были свёрнуты нелюбимые, как он понял, работы и пустые холсты. То, что Гурилию явно нравилось, аккуратно стояло в рамах у стены. Он писал лес, природу, цветы… Тима вскоре сообразил, что в картинах ответа он не найдет, и стал помогать Ивару обшаривать полки и ящики стола.

Гурилий оказался человеком творческим. Он писал стихи в толстой тетрадочке и вёл нечто вроде дневника событий, в который записывал свои умные мысли, но судя по количеству исписанных страниц, они его редко посещали, или же он не умел изъясняться прозой. В любом случае Ивар и Тима нашли то, что искали. В тетрадке со стихами лежал огрызок холста, на котором вверху значилось слово «Путь». Ниже было рукой мастера нарисовано голубое небо, на котором белели нитеобразные тонкие облачка, где-то собранные в пучки, а где-то разделённые на мелкие волокна, временами переходящие в плотные клочья и снова сужающиеся до почти прозрачных или и вовсе прерывающиеся. А в самом низу под небом был изображён лист растения. Гурилий очевидно не завершил рисунок, и понять по листочку, какое растение он имел в виду, было сложно: из присутствующих никто не увлекался ни гербологией, ни ботаникой.

— Давай оставим это здесь, — предложил Ивар, возвращая обрывок холста на место. — Не верю, что я это говорю, но нельзя прийти в дом к человеку и забрать его личные вещи, — ему было словно совестно, что доверчивый художник пустил их к себе, а они мало того, что перерыли весь его дом, так ещё и хотели забрать важную часть его исследования Пути.

— Да, только надо листик запомнить, — согласился Тима. — У меня память на такие штуки не очень… Жаль, сфотографировать нельзя…

— Листик я запомню, — отозвался Ивар. — Главное, суметь его потом описать… Да и мало ли, может этот рисунок он просто так нарисовал, пока размышлял о Пути.

Он глянул на Тиму и убедился, что тот так не думает. Раз картинка приложена к тетради, где планировалось собирать знания о пути, то взаимосвязь очевидно существует. Это радовало, но они не остановились на достигнутом, и принялись обыскивать дом с новыми силами, воодушевлённые маленькой победой. Тима снова повертел в руках найденные ранее тетради и поинтересовался мнением Ивара:

— Как думаешь, очень плохо читать чужие стихи и дневники?

— Нашёл у кого спросить, — хмыкнул вампир. — Я считаю, что если не хочешь, чтобы твои стихи читали — надо лучше их прятать! Так что изучай его творчество, может он там написал, как Путь найти.

Тимофей легко согласился, но поэзия его никогда не увлекала, и потому он просто пробегал глазами по строчкам, надеясь встретить хоть что-то полезное. Однако ничего полезного не было: Гурилий сперва писал о тоске по родному краю и о том, что там трава уж точно была зеленей и всё в таком духе, потом его настроение сменилось на принятие судьбы такой, какая она есть и смирение, а затем и вовсе начались стихи, восхваляющие красоту здешней природы, сподвигающей его на создание картин, хотя он прежде не брал в руки кисть со времён обучения в школе, где, кстати говоря, таланта в нём никто не разглядел.

За окном послышался стук копыт, и Тима поспешно убрал тетради на место, чтобы вошедший Гурилий не обиделся на него. Но коней было несколько, и они остановились у дома с разных сторон. Ивар пригнулся и посоветовал Тимофею сделать то же самое. В дом никто не торопился входить и не произносил ни слова.

Ивар осторожно выглянул в окно и констатировал:

— Это наёмники.

— А кто их нанял? — наивно спросил Тима.

— Почём мне знать, — пожал плечами Ивар. — Скорее всего, кто-то обнаружил отсутствие в доме Юрия меня, списал на бедного вампира пропажу доктора и объявил о розыске.

— Мы ушли далеко, нас не могли так быстро догнать, не зная, куда мы отправились, — парировал Тима. — А флакнорсы не могли решить нанять кого-то, чтобы убить нас?

— Наверно, могли, — снова пожал плечами Ивар, находящийся в недоумении от того, что их сейчас неизбежно поймают. — Есть только один способ это проверить. Нам всё равно не прорваться с боем, мы окружены…остаётся поскорее выяснить, кому и зачем мы понадобились, и тогда придумать, как будем выкручиваться. Согласен?

— Да мне в принципе всё равно. Только если что, хотелось бы умереть быстро, я плохо переношу боль, — объяснил свою позицию в данном вопросе Тимофей, и его слова не вселили в вампира оптимизма.

Ивар, пригнувшись на всякий случай, перебежал к другому окну и крикнул:

— Эй! У меня тут человек! Его группа крови мне не по душе, но всё же я выпью её за ваше здоровье, как только вы попытаетесь войти в дом! — он тут же подумал, что следовало бы выдвинуть требования по обеспечению безопасного выхода из этого самого дома и отсутствия преследования. Но этим мыслям не дал развиться не заставивший себя ждать ответ:

— Ивар и Тимофей! Нам поручено доставить вас к Доктору без применения силы!

Вампир перебрался обратно к Тиме и спросил у него:

— Где Юрий, там, скорее всего, и Варя с Лисом. Что думаешь?

— Каков шанс, что Нертось принёс им нашу записку и что они не у флакнорсов?

— Да, кондор — птичка ненадёжная, но в экстренных ситуациях он берётся за ум, — Ивар не стал перебираться со своего места, так как понял, что в дом никто ломиться не собирается, и снова крикнул наёмникам:

— Кто вам заплатил? Доктор?

— Флак! — отозвались со двора.

— По-вашему, разумно говорить, что вас нанял наш враг? — снова крикнул вампир, на что Тима тихо заметил:

— Они могут не знать, что он наш враг, мы же и сами только недавно об этом узнали.

Со двора послышался ответ:

— Доктор просил не лгать вам, но он предвидел, что вы не поверите. Ловите! — в открытую форточку метко влетел камень, обёрнутый листом бумаги, и откатился к стене.

Тима дотянулся до него, развернул и прочёл:

— Зелёный кот.

— И всё? — удивился Ивар.

Тимофей повертел лист в руках и даже посмотрел на свет через него, но больше никакой информации на нём не обнаружилось.

— Ну да, это всё. Ты понял, что это значит?

Вампир улыбнулся:

— У нас с Юрием это словосочетание вроде пароля. Я ему однажды рассказал о Зелёном Коте. В нашем подпространстве живёт один такой, неизвестно с какого измерения он пришёл, но при нашем освещении шерсть этого существа отражала лучи именно той части спектра, длине волны колебания электромагнитного поля которой соответствует зелёный цвет. Я не очень быстро говорю?

— Нормально, говори, я половину не слушаю, — честно ответил технолог. — Зелёным, значит, кот был у вас.

— Ага. Редчайшая скотина, мы звали его Коушлендр. Он вечно попадался в самые неподходящие моменты, всё портил, воровал, находил лазейки в квартиру…

Тут из-за окна раздался нетерпеливый голос:

— Ну что там, такое длинное письмо или буквы незнакомые?

Ивар отозвался нерадушным голосом:

— Молчите! Не мешайте думать! — и продолжил рассказ: — В общем, существо было препротивнейшее, и как назло вечно ошивалось возле меня. В общем, когда я ещё не привык к этому измерению, всё опасался, что подобие этого Коушлендра есть и тут, а Юрий вечно надо мной потешался. В общем-то, он и по сей день не упустит возможности мне напомнить о Зелёном Коте. А так как больше никто о нём не знает, мы используем это как секретное обозначение для…да для чего угодно! Вот сейчас ты держишь в руках эту записку, и сразу ясно, что писал Юрий от души: если бы его заставили написать что-то убедительное, он бы написал примерно так «Доверьтесь этим наёмникам и флаку, они хорошие ребята».

— А если они заставили его продать память, и флак, оплативший поиск нас, просто воспользовался информацией? — предположил Тима, обогащённый Вариными познаниями в развитии сюжетов различных книг и потому уверенный, что и такое вполне могло приключиться, раз такие дела.

— Нет, Юрий не продаст из памяти даже то, что бы очень хотел забыть. В этом я уверен больше, чем в самом себе! А просто так, без сотрудничества человека, из памяти его флакнорсам ничего не вытащить.

— Тогда выходим? — предложил Тимофей, и Ивар кивнул.

Они вышли из дома, и забрались в запряжённую тройкой телегу, стоящую на полузаросшей дороге. Мрачные неприветливые наёмники не выглядели зловещими, но им редко заказывали найти кого-то и привезти к заказчику без насилия и угроз, и это было для них трудно решаемой задачей, поэтому они были молчаливы и напряжены.

— Куда мы направляемся? — спросил Тима.

— К Доктору. Домой. Сейчас его там нет, но он прибудет туда раньше нас, — пробурчал один из наёмников, который ехал на гнедом коне рядом с телегой.

Больше вопросов у Тимы не было, а Ивар задумчиво вертел в руках записку от доктора, которая явно вызвала у него в голове больше мыслей, чем предполагалось.

20

Когда вампир с технологом вошли в дом доктора, мы в компании Квинта сидели в гостиной и пили чай. У флака это получалось не очень-то ловко, и он забавно смущался, прижимая уши к голове и начиная мимикрировать. Юрий представил Квинту вошедших и вкратце рассказал им обо всём, что происходило в их отсутствие. Эти двое не удивились присутствию в доме Юрия странного существа, и это меня несколько расстроило, поскольку я представляла себе их встречу немного другой, более эмоциональной и яркой. Но Тима просто спокойно познакомился с Квинтом, словно это он, технолог, а не я вечно зачитывался фэнтезийными книгами и был готов к встречам с любыми расами. Ивар тоже вёл себя так, словно ничего необычного не происходило. Хотелось встать и крикнуть: “Эй, ребята! Вы, наверно, не поняли, но это — флак! У нас в гостиной. Настоящий флак. Он ещё и говорить умеет!” Вместо этого я просто возмутилась:

— Что, каждый день знакомитесь с флаками?! — и сердито глянула на вновь прибывших, которые тоже присоединились к чаепитию и не ожидали моего возмущения.

— А что? — не понял Ивар. — Нам сказали, что флак здесь замешан, когда нас разыскивали, так что мы были готовы морально. Или что, это должно было повергнуть нас в шок? Да и история у вас занятная вышла…

Я вздохнула. Да уж. Ну и мирок. Поймала себя на мысли, что и сама хороша: передо мной сидит огромный слизнеобразный Квинт, которого не может существовать в природе, а я вообще не ценю этот момент единения с волшебной составляющей этого измерения. Может, кроме флакнорсов здесь ничего необычного и не водится, а я даже не радуюсь и не поражаюсь…

Из печальных мыслей о собственной скучности меня вывел голос Юрия, обращённый к Тиме и Ивару:

— Если у вас к нам больше вопросов нет, интересно послушать, где были вы?

Тимофей был из ряда вон плохой рассказчик, об этом я знала не понаслышке, но, так как Ивар что-то жевал, мой друг решил начать:

— Мы всё-таки дошли до дома этого человека с химическим именем… Как бишь там его?.. Да и ладно, не важно. Мы дошли до его дома. Только вот его там не оказалось, верно говорю? — Тима посмотрел на вампира, намекая, что лучше пусть повествует всё-таки он.

Ивар был занят: он жадно пил воду прямо из графина, запивая пищу, после чего, отдышавшись, ответил:

— Гурилий давно покинул своё жилище. Но мне кажется, он не нашёл Путь, а отправился странствовать по миру — у него в доме было полно картин с разных мест. Он художник, они все немного странные. Но ждать, когда он вернётся домой, слишком долго.

— Художник… Точно! — вспомнил Юрий. — Вот откуда я помню его имя! Он тогда тоже принял меня за эльфа и хотел написать мой портрет, а когда узнал, что я человек, не расстроился, и я потом долго не мог от него отделаться… — он встряхнул головой, прогоняя воспоминание, и спросил. — Что-нибудь нашли полезное?

— Да, в своём поиске Пути он дошёл до одного ответа на вопрос, но непонятно на какой именно. Ответ — перистые облака. Это либо «что», либо «когда»….в общем, толку от этого мало. Вариантов может быть великое множество.

— Ещё и не факт, что существует единственно верная комбинация ответов, может таких комбинаций тоже тьма тьмущая… — заметил Тима и припомнил: — Там ещё был какой-то лист…лист какой-то травы, самый простой, но мы не поняли, к чему это.

— Да, про лист мы не поняли, — подтвердил вампир. — Знаете, по дороге к вам, я задумался вот над этим, — он достал из кармана замусоленный лист бумаги, который взял из его рук Юрий, прочёл, улыбнулся, и передал мне.

Я посмотрела и пожала плечами.

— Это ж мы писали, чего ты нам-то показываешь? — не поняла я.

— Коушлендр… — задумчиво произнёс Ивар. — Ну, кот этот… был со мной во время двести пятнадцатой попытки. Я уже говорил, что спасался от преследователей, так вот этот негодяй бросился мне под ноги, я чуть не упал, и потом уже заметил прореху и бросился в неё.

— Так у тебя был зелёный кот? — удивилась я, и Ивар подарил мне такой же взгляд, как тот, которым я наградила его, когда после моего рассказа о теории моментов времени он спросил, зачем мне эльфы.

По укоризненному взгляду чёрных глаз я поняла, что ответа не получу, фыркнула и передала помятую бумажку Лису, который её брать отказался, так как знал, что в ней написано.

— Зелёный кот… — задумчиво сказал Лисмус. — Когда я шёл в прореху, было холодно, стояла осень… меня провожало много зевак, и у одного ребёнка в руках был большой толстый кот в зелёном комбинезоне… с капюшоном, если это важно…

Я посмотрела на него удивлённо. Он же вроде давно здесь? Мне никто не говорил, и я не спрашивала, сколько именно, но точно давно, это чувствовалось во всех его рассказах и в его осведомлённости о той же девушке Юрия. Он явно давно здесь, не пару-тройку месяцев, а наверняка не один год…

— Как ты помнишь такие подробности? — удивилась я.

Он глянул на меня и ответил не сразу, видимо, прикидывая, что лучше сказать и как. Он подозрительно много думал перед своими словами, но это ему не помогало: он всегда говорил не то и не так.

— Когда осознанно видишь своё подпространство в последний раз — стараешься запомнить каждую мелочь, — объяснил Лис, но в его голосе не было ни капли грусти.

Может, он тоже жил там плохо и сбежал сюда, поэтому ни капли не расстроен? Хотя вряд ли. Он точно таким же ровным голосом говорил о том, что его бросили свои, о том, что он должен был остаться в этом мире один из своего подпространства… Да и вообще обо всём он говорил спокойно, даже о своём желании обнять меня.

Ивар, не обративший на ответ Лиса никакого внимания, торжествующе поднял палец вверх — его догадка начинала обретать смысл. Он перевёл взгляд на доктора и нетерпеливо потребовал:

— Вспоминай, был с тобой тогда зелёный кот или нет?

— Зелёных котов не бывает, — напомнил Доктор, посмотрел на Ивара и поправил сам себя. — У нас в девятке не бывает. Настоящих, живых. А на нарисованных и игрушечных мне было тогда недосуг смотреть… к тому же у вас у всех коты были настоящие, а настоящего зелёного кота я бы запомнил.

— Мы вот с Варей живого зелёного кота видели, хоть их и не бывает, — сказал Тимофей и пояснил: — Это был обычный серый полосатый Барсик, щедро намазанный зелёнкой.

— Вот видишь! — наставительно сказал Ивар Юрию. — Это точно не случайное совпадение. Давай же, припомни все подробности последних минут в своём подпространстве.

Юрий откинул волосы назад, за спину, и почесал подбородок:

— Легко сказать «припомни», я был пьян — в тот день выпускались мои одногруппники по меду. Я не пошёл к ним, но напился от души! Последние минуты в девятке я провёл наедине с бутылкой шампанского… и это была не первая бутылка за тот день.

— А, может, ты был настолько пьян, что твоё сознание помутилось и тебе показался зелёный кот? — с надеждой спросила я: мне очень хотелось, чтобы мы хоть что-то нашли, приближающее нас к возвращению домой.

Юрий посмотрел на меня обиженно, словно я заподозрила его в невменяемости, зато Ивар охотно поддержал моё предположение:

— Да, такое могло быть! — заметил он. — Согласно оккультизму, все образы, создаваемые человеком, достаточно реальны. Считается, что сила мысли так велика, что способна материализовывать образ. Может, под действием алкоголя ты думал о зелёном коте и он материализовался?

— Никогда не замечал за собой ни привычки материализовывать предметы из мыслей, ни склонности к галлюцинациям… — пробормотал доктор в ответ.

— Кстати, что если пьяные люди способны материализовывать вещи? — подумал вдруг вслух Тимофей. — Это бы объяснило, как им удаётся выживать в самых различных ситуациях: вот идёт человек прямо в открытый люк, а думает, что он закрыт, силой мысли он люк делает закрытым и ему удаётся не упасть…

Юрий его не слушал, он был задумчив: он искренне пытался вспомнить день своего попадания в прореху во всех подробностях, но вспомнить ничего, кажется, не мог. Потом он резко встал и торжествующе заявил:

— Был кот! Он был белый и подошёл ко мне, когда я лежал на скамейке. Мне как раз не хватало компании, и я с радостью рассказал ему о своей жизни. Да… Выложил всё без утайки… А потом я предложил ему выпить. Кажется, он отказался…

— Ищи в памяти зелёного, понимаешь — зелёного! — кота, мне кажется, цвет очень важен! — настаивал вампир.

— Да нашёл уже: когда я уходил в прореху, я говорил тост за здоровье этого кота, и смотрел на него сквозь бутылку шампанского, отчего кот казался зелёным!

Ивар хлопнул себя ладонью по колену:

— Отлично, у нас есть перистые облака и зелёный кот! — саркастически улыбнулся он и добавил уже спокойно: — Этого, как ни крути, мало. Надо бы подумать, при чём тут лист.

— У нас у всех были облака и кот, значит, лист тоже был у всех, надо вспомнить, какой он… — справедливо решил Юрий.

Я задумчиво потёрла правую бровь. Да, так сразу и не вспомнить, какой лист там мог быть…

— Мы находились в заброшенном литейном цеху, и там было несколько осин и трава, наверно, росла…Тимофей, ты помнишь? — с надеждой спросила я.

— Я смотрел под ноги, чтобы не навернуться, ничем не могу помочь, мне было не до травы, — пожал плечами Тима.

Я вздохнула. Жаль. Только что-то начало проясняться, как выяснилось, что мы ничегошеньки толком не помним. Это было довольно логично, ведь крайне редко запоминаешь все мелочи, окружающие нас. Но облака я вспомнила всё-таки. Тогда был довольно ясный день, хоть утро его и не предвещало, так что облака я запомнила. А траву — нет. Осины только, потому что они меня пугали своим тревожным шелестом…

— Так мы не вспомним. Никто не увлекался эзотерикой? — спросил Лисмус, и прочитал по глазам собеседников, что нет. — Я вот тоже не увлекался…но… — он подумал о том, что вопросами эзотерики интересовалась его бывшая девушка, но счёл разумным не озвучивать это и скрыть от товарищей источник своих познаний. — …но есть теория, что все знания о мире заложены в человеке изначально, просто надо их уметь из себя вытянуть. И есть другая, что знания не в нас вовсе, а в информационных полях, которые пронизывают пространство и к которым может обращаться сознание, чтобы узнавать все. Сознание не имеет физических границ и может обращаться к этим полям порой неосознанно, выдавая потом полученные знания через сны, догадки, интуицию или так называемые знаки. Я предлагаю всем долго и мучительно думать и вспоминать, а потом завалиться спать и ждать озарения.

Все с сомнением посмотрели на Лиса, хотя его идея не казалась совсем уж безнадёжной, и Тима оптимистично сказал:

— А что, у Менделеева однажды такой трюк вышел с таблицей элементов. Стоит попробовать.

У Менделеева, может, и вышел, а вот у нас выйдет вряд ли. Это сколько ж надо думать, чтобы что-то подобное получилось? И о чём думать? О листе? Придумает же этот Лис ерунду! А главное: Ивар на этот раз даже не поиздевался над ним и ничего ехидного не сказал. Обидно как-то… Но, кажется, вампиру идея понравилась, тем более, другой у нас всё равно не было.

21

Дурацкий Лис и дурацкая идея! Из-за его экспериментов мне всю ночь снились страшные, беспокойные сны. А, главное, такие реалистичные, такие подробные и эмоциональные, что, проснувшись, я долго не могла понять, где я и что со мной. Потребовалось время, чтобы отдышаться и подумать: это всего лишь сон. Я прокрутила его в голове снова и поёжилась от вновь всколыхнувшихся чувств. Растерянно дотронулась до своей щеки, по которой сползла капля. Слёзы. Давненько не плакала, надо заметить: я вообще не из плаксивых.

Вытерла мокрое лицо пододеяльником и перевернулась на другой бок. Дурные сны мне обычно не снятся, наверно, перевпечатлилась за вчерашний день, переволновалась за Тиму и Ивара, не могла забыть сильных тёплых рук Лиса и его дыхание на моих волосах. От этого и приснилась такая чушь.

Укуталась в одеяло получше и стала вспоминать Лиса, который так трепетно отнёсся ко мне сегодня, с которым было надёжно и уютно. Может, не стоило ставить условия про Путь? Может, Путь бы подождал, а я пока разобралась, что за человек этот Лисмус? Был бы он здесь сейчас, точно было бы не настолько страшно и неуютно…

Надо уснуть. Постараться уйти в мысли, раствориться в них, позволить им течь самим по себе и увести меня в мир грёз. Может, какой-то хороший сон заставит позабыть глупый плохой? Но нет, сон ко мне в эту ночь больше не пришёл, я так и провалялась до утра, ворочаясь в постели.

На следующий день все мы собрались за завтраком. Лица были недовольные и не выспавшиеся у всех, кроме Тимофея. На морде Квинта тоже не было ни капли напряжённости, он так всю ночь и просидел в кухне: ему было некуда податься, а спать он не хотел. Каждый, кто входил в гостиную, говорил ему что-то приветливое, и он очень радовался, и старался отвечать учтивой улыбкой и добрыми пожеланиями. Когда собрались все, заказанный Иваром завтрак ещё не привезли, так что пришлось просто сидеть за столом и глядеть друг на друга. Я, наверно, выглядела паршиво, хотя, вроде как, никто не заметил, что ночь у меня выдалась ужасная, и даже Юрий ничего по этому поводу не сказал, хотя в силу своей здешней профессии мог бы и заметить, да поинтересоваться для приличия.

— Ну как успехи? — спросил Ивар, нарушая молчание, и отчитался первым: — Я из-за этих глупостей полночи уснуть не мог, — он бросил сердитый взгляд на Лисмуса, справедливо считая его виновником своих мучений. — А вторые полночи мне снилось такое, что рассказывать я вам не стану, поскольку среди нас девушка, но никаких листов там точно не было!

— Думаешь, я сам выспался? — беззлобно спросил Лис. — Я вот пытался вспомнить свой сон с самого утра, но толком ничего не вышло. А точно снилось что-то хорошее… — он сладко потянулся. — Но мне пришлось проснуться, чтобы постараться не забыть…

— Мог бы не просыпаться… — сухо сказал вампир. — Никогда…

Лисмус не стал отвечать и выразительно глянул на Тиму, предлагая ему высказаться. Тот в ответ пожал плечами и беззаботно поделился:

— Мне редко снятся сны. Сегодняшняя ночь исключением не была. Я так много думал, что с непривычки провалился в глубокий сон, даже не заметил, как так получилось.

Я усмехнулась прикинув, что думать с непривычки у технолога вполне могло и вправду не очень получиться.

Юрий тоже рассказал о своём мире грёз, хотя уже было ясно, что способ не сработал:

— А мне много чего снилось: и лес, и клещи лесные размером с кулак, и трава всякая — от петрушки до полыни, мой измученный мозг перебирал все ассоциативные связи со словом «лист», чего только не выдавал, мне потом мой научный доклад снился на триста листов… — он тоже посмотрел на Лиса с укором и добавил: — В общем, не работает твой метод.

Лис уже и сам понял, что не работает, но всё же хотел выслушать каждого, хотя бы из вежливости.

— Варя? — обратился он ко мне, хотя я так надеялась, что никто не станет спрашивать про мою ночь. — А у тебя что мозг выдал в снах?

Я странно смотрела на него, причём давно, а вот Лисмус, кажется, только сейчас понял, что мой неотрывный взгляд сосредоточен на нём с того момента, как я вошла в это помещение, просто он, отвлёкшись на разговоры, не замечал этого. Наверно, именно потому, что он и не замечал, мне не было нужды отводить взгляд.

Лис прикусил нижнюю губу, почувствовав себя неуютно, но после бессонной ночи меня не очень заботил его комфорт, и я не позаботилась хоть что-то изменить.

— Тебя выдал, — честно ответила я, глядя в его серые удивлённые глаза.

Лис внимательно всматривался в мои глаза. Они сейчас совсем зелёные и очень красивые, я знаю. Так всегда почему-то с ними: стоит поплакать, как потом они надолго остаются какого-то особенно яркого цвета, словно отмываются за счёт пролитых слёз, и обновляется цвет. Но Лисмус не любовался моими глазами, ему было не до их цвета: он хотел понять выражение, с которым они смотрели, но ответа на свои вопросы не находил, и оттого немного хмурил брови.

— Снился Лис? Надеюсь, он вёл себя прилично? — осведомился вампир, переключив моё внимание на себя.

Юрий бросил на него укоризненный взгляд и сказал мне примирительно:

— Не обращай внимания, говори дальше.

— Вряд ли Лисмус — это один из ответов, — продолжила я. — Кроме него там было много деталей, но все они связаны с эльфийским миром: я думала об этом перед сном, думала о возможности существования эльфов, раз существуют флакнорсы… а совсем засыпая, я думала о Лисмусе, поэтому он мне и приснился.

Вампир фыркнул, и Юрий вздохнул. Знаю, о чём они подумали. И, видимо, не только они, судя по следующему вопросу.

— Засыпая, ты думала обо мне? — осторожно переспросил Лис.

Я не сразу нашлась, что ответить. Он явно переспрашивал не потому, что недопонял суть. Суть уяснили все: я о нём думала, и он мне приснился. Он явно хотел узнать, к чему я думала о нём, но этого я рассказывать не собиралась, и так многовато ляпнула, теперь все здесь присутствующие и даже, может быть, Квинт, станут приписывать мне романтическое отношение к Лисмусу. Но отношения такого у меня к нему не было. Пока, во всяком случае… Хотя тот факт, что возможность их зарождения я уже не воспринимала, как чушь, говорил о многом, о чём Лису знать не положено. Особенно после того, что мне приснилось.

Ивар не дал мне ответить, поглядев на Лисмуса с презрением и заметив:

— Не обольщайся, перед тобой девушка, которая при мимолётном взгляде на артикул платья, задумывается об устройстве мира! К мыслям о тебе её могла привести любая мыслишка. Например, о сложной букве «р», — он нарочно скартавил, передразнивая Лиса.

Лисмус, по своему обыкновению, ничего ему не ответил, и спросил у меня, хотя я как раз успела благодарно поглядеть на вампира, который раз в жизни действительно встрял вовремя со своими комментариями:

— Какие детали эльфийского мира были?

Я тяжело вздохнула: вспоминать сон не было никакого желания. Надо было срочно закрывать эту тему.

— Эльфы… — пробормотала я, с удовольствием замечая, что Юрий, заслышавший стук в дверь, отправился открывать её: привезли еду, а, значит, оставалось лишь немного потянуть время, и все забудут о моём сне. — Эльфы… Они такие, что у них лист — достаточно частый символ… У них везде листья нарисованы: в узорах всяких, в элементах украшений… — Лис, как назло, смотрел неотрывно и пристально, так что пришлось уточнить: — Мне снились ворота с коваными листьями винограда, листья высокого папоротника, заросли тысячелистника, ромашки и мелиссы… — проклятый сон, надо не дать чувствам из сна просочиться в реальность: я сжала кулаки под столом и подвела итог: — Я не думаю, что это поможет.

Все немного помолчали. Кажется, уловили моё смятение. Или нет? Или просто разочарованы, что ничего не удалось узнать… Юрий вернулся с пакетами, недовольный, что никто ему не помогает. Буркнул что-то про чай и про то, что ставить чайник пусть идёт кто угодно, но не он, а потом уселся на своё место и принялся вытаскивать из пакетов коробки с продуктами.

— Да, эльфийский мир — это не то, — задумчиво проговорил Ивар. — Но от твоего рассказа мне захотелось мелиссы… Да, пожалуй после столь бездарно проведённой ночки мелисса с крепким чаем — самая тема! У нас растёт? — он вопросительно посмотрел на доктора.

— На заднем дворе посмотри, вроде под сосной мята росла, тебе сгодится, — небрежно ответил Юрий.

Вампир встал из-за стола и бодрым шагом направился к входной двери, а Юрий, ставший чуть теплее относиться к Лису, сказал ему, пользуясь отсутствием вампира:

— Не сердись на него, он не столько плохо к тебе относится, как хочет показать.

— Да понимаю я, — улыбнулся Лис, который действительно понимал, что, относись Ивар к нему и вправду плохо, наверно, уже бы убил или покалечил.

Все ненадолго перестали обсуждать проблемы, и принялись за еду. Наверно, мне должно было быть стыдно, что её вновь пришлось заказывать, но на готовку в последнее время времени и сил не хватало. Да и вообще, я не любитель блеснуть перед мужчинами своим кулинарным талантом: если меня накормят простенько, но сытно, мне большего и не надо.

Ивар вскоре вернулся с веточкой мяты, отщипнул несколько листочков, и бросил в пустую пока кружку, после чего долго всматривался в неё, разглядывая зелёные листики на белоснежном керамическом дне. Потом сунул кружку под нос Тимофею. Тот принюхался и ответил:

— Да, приятный запах.

— При чём тут запах?! — возмутился вампир. — Листья — посмотри на них внимательно, похожи на те, что мы видели у Гурилия?

Тима несколько секунд глядел на содержимое кружки.

— Похожи, — согласился технолог, которого это открытие, казалось, ничуть не порадовало. — Думаешь, он имел в виду мяту?

— Не знаю, — ответил Ивар. — Вспоминайте, была у вас мята перед перемещением? У меня вот в некотором смысле была — я вечно жевал мятную жвачку… Единственное, кстати, по чему я скучаю из своего измерения.

А я не скучала. Мне эта мятная жвачка осточертела ещё в детстве, когда брат старший работал на заводе и постоянно приносил эту самую жвачку домой упаковками. И хоть потом он уволился, а запасы этого продукта подошли к концу, за свои деньги никто в нашей семье больше его не покупал, из принципа.

Все в который раз стали прокручивать в памяти события последнего дня в своём подпространстве. Теперь это казалось проще, хотя бы было ясно, что искать. Я, например, быстрее всех справилась с задачей:

— Была мята… Но тоже в некотором смысле, — сказала я, припомнив тот странный день. — Я утром чистила зубы мятной пастой, а Тима мне потом предлагал мятные пряники. Я это запомнила, потому что мятные пряники не люблю…

Ивар был доволен собой и моим ответом, подтверждающем его правоту.

Лисмусу не надо было много времени на воспоминания — он помнил все детали того дня:

— Мяты как таковой не было. Но я был простужен, и пытался помочь носу снова дышать с помощью эфирного масла с ментолом. Ментол считается?

— Может, ответ — ментол, а не мята? — подумал вслух Юрий. — Хотя это по сути не так важно. Я тоже помню мяту. Кошачью мяту. Тот кот, с которым я напился, пришёл ко мне именно потому, что вокруг было много этой травы, я подумал, что такой умный зверь не может ошибаться, и тоже попробовал эту гадость. После шампанского это было омерзительно. А до этого я пил мохито… кажется… — он призадумался, отчего светлые брови нахмурились, и между ними пролегла морщинка, придавая Доктору суровый, но такой забавный вид.

— Отлично! — воскликнул вампир. — Если прикинуть, что прореха появляется, когда на небе перистые облака, ты смотришь на зелёного кота, и в твоём организме ментол — то это легко проверить!

Молчавший всё это время Квинт оживился и предложил посильную помощь: дескать, всё, что потребуется, будет сделано. Интересно, как? Хотела спросить, но не стала. Как он поможет нам дождаться перистых облаков и найти зелёного кота? Спрашивать об этом не стала, поскольку меня волновал другой вопрос:

— У нас нет ответа на вопрос «где»! — решила я обратить всеобщее внимание к данной нестыковке.

Ивару очень не хотелось искать ещё один ответ, и он сказал как можно убедительнее:

— А не стоит так доверять кому-то лекарю, который написал эти вопросы. «Где» — там, где все остальные факторы сойдутся в одном месте в одно и то же время. Устроит тебя такой ответ?

Меня устроил. Мне всё ещё хотелось домой и потому вообще устраивала бы любая возможность попытаться вернуться туда. И меня вполне можно было понять, ведь так хотелось захватывающих приключений, крышесносной любви какого-нибудь супергероя, ну или суперзлодея, хотелось магии и волшебства, а в итоге были только флакнорсы и не очень-то приятная прогулочка по ночному лесу. И Лисмус, который вызывал непонимание, но к которому всё ещё хотелось снова прикоснуться… и, наверно, было бы интересно поцеловаться с ним. Но этого было мало, чтобы возникло желание остаться. Да ещё сон этот, от которого хотелось сбежать, забыть его, а он всё не забывался и “кадры” из него всплывали в памяти яркими образами, отчего настроение становилось ужасным. Нет, с Лисом целоваться нельзя, это определённо!

22

Вечером того же дня был проведён эксперимент. При эксперименте присутствовали сородичи Квинта, норс Мокк и флак Янк, с которыми на протяжении всего времени наш умильный флак поддерживал связь. Они были в некотором роде коллегами Квинта, и появились, как только узнали, что на небе перистые облака. Появились, кстати говоря, очень вовремя, едва не опоздав к кульминации эксперимента. Решили даже пожертвовать специально отловленным котом. Кот отказывался жевать мяту, но всё-таки один измельчённый лист удалось запихнуть в его пасть. Потом ему показали через зелёное стекло другого кота, и первый хотел было вырваться и выяснить со вторым, чья всё-таки здесь территория и кто тут хозяин, но едва бросился к предполагаемому противнику, как воздух перед ним задрожал, и кот исчез из вида. Сгинувшему в неизвестность коту аплодировали практически все, поскольку эти практически все остались довольны увиденным. Все, кроме Лисмуса. Для него это прежде всего означало, что Варя вернётся домой, а он успел привязаться к ней, и если бы было время, хотел бы о многом ей рассказать и о многом поговорить.

Он стоял и смотрел, как она радуется, обнимая технолога, и указывая рукой на место, где ещё недавно был подопытный кот. Было бы глупо отпустить её домой. Лис не мог сказать наверняка, но что-то подсказывало ему, что он не безразличен этой девушке. Ещё вчера он бы даже предположил, что нравится ей, поскольку она легко приняла его заботу и защиту, хотя такие юные девчонки из девятки обычно наглы и самоуверенны, Лис встречал парочку за время пребывания в этом измерении.

Но это утро что-то изменило. Лисмус не очень понял, в какую сторону, но Варя смотрела на него с каким-то затаённым страхом, и от этого становилось очень любопытно, с чего вдруг такое изменение, ведь он ничего плохого или странного не делал и даже не говорил.

Лис прикинул, что скоро девушка вернётся домой, и надо хотя бы попытаться поговорить с ней.

* * *

После ужина я лежала на кровати, смотрела в ставший знакомым потолок и ощущала радость от предвкушения своего возвращения. Как бы приятно не было в компании Юрия, Ивара и Тимы, я соскучилась по любимым коллегам, у которых за это время наверняка накопилась масса незначительных, но забавных историй, соскучилась по друзьям, которые наверняка соскучились по мне и с которыми можно было бы поделиться своей невероятной историей. Соскучилась даже по родственникам, хоть в обычной жизни встречи с ними были не частыми. Я даже подумала, что соскучилась по простому общению, когда разговор течёт медленно и может увести в какую угодно сторону — ему открыты все направления. В этом подпространстве все разговоры сводились к бытовым проблемам: как на чём нажиться, как отыскать Путь, и прочим мелким, как казалось мне сейчас, вопросам. Мне же не хватало простора для мыслей, свободы от каких-либо целей, и я знала, что всё это ждёт меня дома. Предстоящая рутина рабочих будней уже не казалась такой уж нудной и безрадостной, а родной мир таким уж обычным и предсказуемым. Я почти начала утопать в воспоминаниях и улыбаться самой себе, когда в дверь тихонько постучали. Постучали так, словно втайне надеялись, что никто не услышит и не отзовётся, но всё-таки постучали, чтобы потом не жалеть.

— Открыто! — отозвалась я.

Дверь приоткрылась и в комнату вошёл Лисмус, что меня не удивило. Кроме него так никто бы не стал стучаться: Ивар слишком нагл и беспардонен, Тима слишком прост и прямолинеен, а Доктор слишком уверен и открыт передо мной. В общем, так скромно постучаться мог только Лис, который теперь стоял на пороге моей комнаты. Он приветливо улыбнулся своей очаровательной улыбкой, и серые глаза вмиг стали лучиться радостью встречи. Я рывком села на кровати и уставилась на него своими всё ещё смеющимися от мыслей глазами. В общем, в тот момент казалось, что наши настроения схожи. Однако это было далеко не так: Лис живо напомнил мне о моём сне, но я постаралась, чтобы мысли не отразились на моём лице, чтобы не пугать мужчину резкой сменой эмоций.

— Судя по погоде, ты сможешь отправиться домой со дня на день, — сказал Лис, подходя ближе на несколько шагов и останавливаясь. — Я знаю толк в последних вечерах, и хотел предложить тебе пройтись и почувствовать это неповторимое щемящее чувство — ощущение последнего вечера в этом измерении. Что скажешь?

Я слегка улыбнулась в ответ, но на самом деле стало грустно от его слов. Я не любила всего, что «последнее», что «навсегда» и что «никогда». Но идея ощутить и насладиться этим, пусть и показавшимся мне сейчас печальным, моментом в целом понравилась. Тем более, казалось, это важно для Лиса. Может, он всё-таки скучает по дому, и хочет снова пережить за счёт меня чувства, которые испытывал когда-то, покидая дом навсегда? Хотя вряд ли, он же из семёрки, не стоит примерять на него свои представления о жизни.

— А давай! — махнула я рукой, встала, нашарив ногами балетки.

Схватила лежавшую на стуле курточку и вместе с Лисом направилась к выходу.

Вроде, мужчину мой ответ устроил или даже порадовал. Он что, думал, я смогу отказаться? Нет, последний раз побыть наедине с приглянувшимся мне, но так и не понятым мною, человеком — такую возможность непозволительно упустить.

В прихожей нас встретил своим сердитым взглядом Нертось — мы его разбудили, и он был в негодовании. Я не нашла ничего лучше, чем просто улыбнуться ему, на что он отвернулся, наградив меня фунтом презрения. Ну и ладно. Нертось показался мне очень красивым и совсем не страшным в этот момент: скоро он станет моим воспоминанием…

Мы молча вышли на улицу. Бор тихо шумел верхушками сосен, напевая едва уловимую мелодию, под которую так хорошо бы спалось мне и сейчас, и прошлой ночью… Из-за мелких облаков луна почти не давала света, так что за пределами горящих керосиновых фонарей, освещавших крыльцо Юриного дома, царил мрак. Осень окончательно вступила в свои права, была холодная тёмная ночь, но я оделась по сезону, и потому мне было лишь прохладно. Я вообще предпочитала холод, нежели тепло, так что сейчас мне было комфортно, а на душе легко от отрезвляющего свежего воздуха. Поэтому я посмотрела на задумчивого Лисмуса и добродушно сказала:

— Можешь говорить всё, что думаешь! Любые свои бредовые мысли! — он посмотрел на меня и широко улыбнулся. — Правда, — кивнула я. — Если наслаждаться последним вечером, то незачем ходить молча! Мы не поймём друг друга — ну и ладно, мы ведь через пару дней больше никогда не увидимся!

Лисмус перестал улыбаться и тихо сказал:

— Вот только в отличии от тебя, мне от этого грустно.

Я внимательно и тревожно глянула на него. Опасная фраза и опасный взгляд серых глаз. Я не останусь в этом мире, может не пытаться смотреть на меня, как на того, кто нужен ему, это ничего не изменит.

Лис решил не портить мне настроение, и снова улыбнулся, зная, что улыбка у него красивая.

— Мне, если честно, тоже будет жаль вас всех покидать… — призналась я, повинуясь мимолётному желанию откровенности. — У вас ещё впереди пятое подпространство, обещанное Квинту… Даже не верится — мы нашли Путь!.. Ещё вчера вечером я думала об этих листьях, а сегодня мы уже всё проверили… Это означает, что что-то всё-таки есть… Магия — не магия, но что-то, недоступное нашему разуму, существует!

Я посмотрела на него и отвела взгляд, осознав, что он смотрит на меня открыто и совершенно не стесняется встречаться глазами.

— Ты могла бы отправиться с нами, а потом вернуться домой, — предложил Лис. — Тима говорил, ты увлекалась приключенческими книгами у себя дома… Не думаю, что там тебе чаще попадутся приключения, чем здесь… с нами…

— Э — не, — помотала головой я. — Вот в книжках так и бывает… Затягивает новое место жительства и всё… Потом все остаются и живут там, куда их волею судьбы забросило…

— Это разве плохо? — удивился Лис. — Это же, вроде как, перемены к лучшему?

— Лучшее — враг хорошего, никогда не слышал? — парировала я и остановилась, с неким вызовом глядя на собеседника.

Лисмус тоже прекратил движение, внимательно посмотрел на меня и заметил, совершенно, как показалось мне, не в тему:

— Ты рассказала детали своего сна, но не рассказала сути…

От него не укрылось, что я снова посмотрела на него каким-то особенным, странным взглядом. В темноте это было трудно разобрать, и Лис скорее почувствовал его.

— Суть и не важна. Важны как раз детали, — изрекла умную мысль я, продолжая смотреть на собеседника взглядом, от которого Лис слегка поёжился и спросил:

— Всё хорошо? — я кивнула, и он задал вопрос точнее: — Тот я, из сна, сделал что-то не так? Ты поэтому на меня так затравленно смотришь?

Затравленно? Вот, значит, как это выглядит со стороны. Наверно, он прав и впервые подобрал меткое и верное определение моего состояния.

Я шагнула к нему, сокращая расстояние между нами до минимума, шумно выдохнула и почему-то погладила Лисмуса по руке, словно хотела успокоить:

— Да нет. Просто плохой сон. Не из-за того, что там был ты. Просто плохой.

Лис перехватил мою руку, едва почувствовав, что я готова убрать её с его плеча. Ощутила тепло его ладони, как недавно в заброшенном сыром доме. Нервно сглотнула, прикидывая, что мой сон — всего лишь сон, и нечего так переживать. Но Лис заставил меня поверить в обратное своими следующими словами:

— Сны в ночь на пятницу, говорят, сбываются, — сказал он. — А если кому-то рассказать, то скорее всего не сбудется… — тонкий намёк был понят.

Рассказать ему свой сон, чтобы тот не сбылся? Так он и так не сбудется, если я скоро уйду из этого измерения. К чему рассказывать о том, о чём ему будет неприятно слушать, а мне неприятно вспоминать?

Он всё-таки красивый. И нос у него красивый, и глаза, и брови над ними, не контрастные, но и не светлые, и давно не стриженные волосы… мягкие, наверно… Надо потрогать. А то когда потом…

— Я не стану рассказывать тебе о своих снах, — ласково, но твёрдо ответила я, осторожно убирая свободной рукой прядь его волос за ухо и задерживаясь взглядом на его левой щеке.

Наверно, зря я так. И голос мой, от моих мыслей прозвучавший нежно, на миг напугал меня. Но лишь на миг: я быстро напомнила себе о главном: это, быть может, был последний вечер здесь, и потому можно было всё. Дотронуться до его волос мне давно хотелось, и потому сейчас я не отказывала себе в этом. Пусть думает, что хочет. Тем более, ему, судя по всему, приятно, что я касаюсь его волос в попытках заправить их за уши: им не хватало длины и они сразу же возвращались на место.

И разглядеть лицо этого человека вблизи сейчас можно было и даже нужно, чтобы навсегда запомнить. Он действительно стоил того, чтобы его запомнить и иногда вспоминать. И его левую щёку тоже появилась возможность разглядеть и даже попытаться узнать подробности, ведь, как я полагала, я ничего не теряю, если спрошу:

— Этот шрам… — начала я, но осеклась, не зная, как лучше сформулировать.

— Уродует моё лицо? — подсказал Лис.

— Нет, вовсе нет, — поспешно ответила я, продолжая гладить его волосы и боясь, что он сейчас обидится. — И я не это хотела сказать… Спросить, вернее.

— Тебе интересно, откуда он? — легко догадался он. — Извини, тут нет никакой эпичной истории, приправленной героизмом, трагизмом, или чего-то подобного… — я посмотрела на него с непониманием. — Я сам его себе обеспечил, — пояснил он.

— В смысле? — переспросила она, и Лис ответил, улыбнувшись:

— Подумал, что слишком уж я красивый, решил добавить разнообразия в свою внешность — чтобы нравиться людям душой. Знаешь, этот шрам — очень полезная штука, серьёзно тебе говорю. Это в романтичных историях шрамы украшают мужчину, а в жизни — нет. Так что очень хорошо помогает выбирать тех, кто зрит в корень.

Было трудно понять, серьёзно он или нет. Я опустила руку, пальцы которой ещё хранили ощущение от соприкосновения с мягкими волосами этого человека. Юрий говорил, что Лис странный. Ивар говорил и приводил примеры, что он странный. Я сама не раз ловила себя на мысли, что Ивар и Юрий правы. Чему теперь удивляться? Надо научиться доверять не только себе, но и мнению друзей. Решила переспросить на всякий случай:

— Ты сам себя изуродовал?

— Ну да, — Лисмус прищурился и весело усмехнулся: — Ты же совсем недавно говорила, что он меня не уродует.

Я прикрыла глаза, ругая себя и думая о том, что мной принято верное решение: я хочу домой. Красивых интересных мужчин там тоже хватает, и у них зачастую нет в голове бредовых идей. А Ивар, полагающий, что я бы осталась здесь, влюбившись в Лисмуса, может выкусить, поскольку уж ради Лиса я точно не останусь здесь.

— Я говорила, что не уродует, пока думала, что он появился естественным образом, — объяснила я, высвобождая свою руку из его. — Знаешь, Юрий был прав на счёт вас — вы опасны и лучше с вами не разговаривать, — я резко развернулась и побежала обратно к двери, благо, уйти далеко от дома мы не успели.

— Постой! — окликнул меня мужчина, но останавливаться я не намеревалась. — Ведь теперь Доктор так не думает, он говорил так потому… — Лис вздохнул и не стал продолжать — через закрытую дверь я его всё равно бы не услышала.

* * *

Всё утро Квинт пытался найти общий язык с кондором. Радостный флак вызывал у Нертося противоречивые чувства, но всё же птица смотрела на него своим левым глазом и не препятствовала общению.

Юрий заказал мятные пряники, которые я так не любила в своём измерении и которые теперь мне предстояло отведать. Доктор иногда был романтиком и подумал, что будет символично для меня отправиться домой с участием этого кулинарного творения, учитывая, что и попала она сюда некоторым образом из-за них. Я не стала уточнять, что, вообще-то, из-за них сюда переместился Тима, а мне просто не повезло почистить зубы мятной пастой. Пряник получился красивым и даже аппетитным на вид. В форме сердечка. Юрий сказал, что он ни на что не намекает, просто по его мнению все настоящие мятные пряники должны быть именно такой формы. Сердечко напомнило мне о Лисе, которого со вчерашнего вечера я не видела. Наверно, и хорошо, а то ещё дрогнет что-нибудь во мне, да решу остаться. А этого допускать нельзя.

Погода располагала к путешествию домой и не было пока ничего, что могло бы заставить меня передумать: Лис вчера напомнил мне о том, что странные и притягательные люди не всегда оказываются такими, как хотелось бы. Странные — не всегда хорошо. Загадочные — не всегда романтично.

Я всё время, необходимое для приготовлений к перемещению, держалась возле вампира, так как знала, что он с удовольствием не позволит Лисмусу ко мне приблизиться. Я бросила взгляд на вошедшего в гостиную Лиса, прихода которого в глубине души ждала, и дождавшись, отвернулась к Квинту. Всё-таки приятно, что он пришёл. Опасно для моего возвращения домой, но всё равно очень здорово!

— Можно с тобой поговорить? — спокойно обратился ко мне Лис, словно вчера я на него не обиделась и не убежала.

— Нет уж, наговорились уже, — отрезала я, не оборачиваясь: смотреть на Лиса нельзя, а то можно увидеть его глаза и потерять уверенность.

— А ты говори при нас, или тебе есть, что скрывать? — прищурился вампир. — Говори, но не обещаю, что удержусь от комментариев…

Юрий сочувственно посмотрел на Лисмуса. Доктор был единственным в этой комнате, кто знал, что Лису есть, что рассказать, и знал так же, что при моём сегодняшнем настроении и присутствии Ивара лучше было бы помолчать.

— Чего молчишь? — продолжал вампир. — Другого случая может не представиться — облака обещают быть перистыми!

Я совладала с собой и всё-таки взглянула на Лисмуса. Ничего не произошло. Никакая искра не пробежала, никакие струны души не натянулись, хоть взгляды наши и встретились. Почувствовала, что сейчас в выигрышном положении я: у меня есть отличный язвительный заступник Ивар и уверенность, что я всё делаю правильно. В связи с этим выжидающе смотрела на Лиса с какой-то ядерной смесью чувств во взгляде: очень хотелось и не хотелось, чтобы он поговорил со мной. Лисмус тяжело сглотнул. Ивар был, как ни крути, прав, и потому мужчина, дотронувшись кончиками пальцев до злосчастного шрама, начал:

— Мы на самом деле не такие, как вы думаете. Да, мы отличаемся от вас, но не намного. Мы не слепо следуем логике — мы стремимся поступать логично, так же как и вы стремитесь поступать по зову сердца. И у вас, и у нас зачастую это не получается. Но действовать, опираясь на здравый смысл, не преступно…

— Напомни-ка мне, как ты познакомился с Юрой и Тимой? А как ты нажил себе врага в моём лице, тоже позабыл? — не упустил возможности напомнить Ивар, но Лисмус собирался высказаться до конца — и ничто не могло ему помешать:

— У вас любое действие можно оправдать словами «так подсказало мне сердце», «душа лежала к этому варианту». Почему ты вышел на тропу войны? — Так велело сердце! — Почему ты ненавидишь этого человека? — Мне он не по душе. Стоит так сказать — и тебе обеспечено если не понимание, то сочувствие. Все глупости, все ошибки у вас считается хорошим тоном оправдывать случайными порывами, а те, кто попытается оправдаться логикой, кажутся вам неудачниками. У нас — наоборот. Поэтому многие вещи мы воспринимаем по-разному… Например, для нас любить так как вы — неправильно!

То, что он говорил, вроде как, даже имело смысл. То есть, можно было бы поразмышлять над его словами на досуге, но в данный момент мне было не до философий. Я снова отвернулась, поскольку Лис говорил слишком искренно, и это меня пугало. Что ещё он выскажет? Не стоит позволять себе задумываться над его словами, надо, наоборот, уличить его в неверном восприятии мира.

— Всё-таки вы ничего не понимаете, — снизошла до комментария я, не глядя на говорившего. — Что значит, любить, как мы, — неправильно? Слово «неправильно» к понятию «любовь» имеет бесконечно далёкое отношение! Либо любовь есть и она такая, какая есть, либо её нет, и ничего с этим не поделаешь! Так же, как и все остальные чувства! Пусть все они могут меняться во времени, но в конкретный момент: либо да, либо нет — середины не бывает! А у вас вообще невесть что в головах творится!

Но Лис тоже не собирался задумываться сейчас над моими словами — нужно было успеть высказать побольше, а уж потом будет время на раздумья. И потому, стоило мне закончить последнюю фразу, как он продолжил свою речь:

— Вы считаете, что мы опасны для вас, но вы для нас опасней! Мы интересны вам, пока мы мало знакомы. Вы слишком влюбчивы, и вы ищите «от добра добра», а мы нет! Мы хотим вернуться в своё подпространство, потому что здесь мы перестали быть самими собой. Я захотел остаться с вами не ради поиска Пути и не из нежелания платить выкуп — вы… — он обвёл взглядом всех и ненадолго задержал его на вампире. — … и даже ты, Ивар… напомнили мне моих сородичей, которые остались в семёрке. Когда-то давно те люди, что попали в нулевое измерение, просто были лучше, вернее, логичнее и честнее вас, но потом нам пришлось придумывать о себе небылицы, разные истории — только для вас, чтобы вы держались от нас подальше, потому что вы непредсказуемей, хитрее, импульсивней нас, и многие из ваших сородичей умеют отлично использовать и причинять боль… Мы должны были защититься от этого… Просто защититься, но со своими оставаться прежними… Только потом от этого люди из остальных измерений вовсе отреклись от нас, и мы сами так привыкли казаться холодными и расчётливыми, что действительно стали такими и, сами видели, без колебаний могли бы бросить своего сгорать во дворце, — он ненадолго замолк и кончики пальцев снова сами потянулись к шраму. — Да, я хотел бы, чтобы это они мне помогли, а не вы. И то, что я убеждал вас, что они правы — это дань традиции, и многое из того, что я говорил — тоже… Так было нужно, чтобы обезопасить себя от вас… я не так давно в этом измерении, и мне трудно свыкнуться со здешней реальностью до сих пор. Прошло два года, как я здесь, но я не проникся нынешними понятиями моих сородичей, я просто поддерживаю то, что должен: мы логичные, скучные и с нами лучше не связываться, и надо врать об этом всем и всегда, даже самому себе, чтобы поверить и врать ещё лучше… — он вздохнул и посмотрел на меня, я краем глаза следила за ним: — Хотя про шрам был перебор, прости, Варя. Я не думал, что кажусь настолько сумасшедшим, что ты поверишь… Я пошутил, забыв, что вы полагаете, шутки нам недоступны… — он сказал это с чувством, и я закрыла глаза, стараясь отогнать приятные воспоминания о моей руке в его.

— Очень трогательно, — презрительно бросил вампир, перебивая говорившего.

Я же ответила спокойно и не то, чтобы холодно, а скорее безразлично, и этот тон очень подходил содержанию сказанного:

— Да мне без разницы уже. Мы близки к цели — как только в небе появятся перистые облака, я отправлюсь домой, и меня не волнует, почему вы такие, какие есть. У тебя были странные принципы — но это не так раздражало, как то, что вы нас боитесь. Вы правы, мы можем любить вас, пока вы нам интересны, а интересны вы только за счёт того, что о себе напридумывали, потому что на самом деле вы просто трусливые зануды, лишённые тяги к приключениям и авантюризму, не умеющие сделать что-то от души, не боясь показаться глупыми. И нам с вами не по пути! — это было действительно то, что я в тот момент думала.

— Вот! — воскликнул Ивар, одобрительно хмыкнув. — Подписываюсь под каждым словом, и от себя хочу добавить: лишённые элементарной человечности!

Лис досадливо прикусил губу. Он рассказал действительно всё, что могло помочь понять его и помочь решить мне задержаться, но, кажется, он понял, что попытка оказалась провальной. Ещё и вампир явно ликовал, чувствуя смятение недруга.

— Прекратите! — перебил Юрий. — Лис не сделал ничего, за что мы могли бы плохо относиться к нему, — он прочитал в чёрных глазах вампира всё, что он собирается сказать, и предупредил: — Молчи, Ивар, я говорю про время нашего совместного поиска Пути, на протяжении которого Лисмус был нам товарищем, и вполне недурным. Он говорил много лишнего, но делал это вовсе не для того, чтобы обмануть нас, люди с семёрки уже сами не понимают, что вжились в созданный для нас образ! И Лисмус просто старался его поддерживать…

— Пока не понял, что скоро это не будет важно, ведь все мои сородичи вернутся домой… — пояснил Лис на всякий случай, чтобы его ещё, ко всему прочему, не записали в предатели.

— Пока не понял?! — переспросила я, и в собственном голосе к моему же удивлению сквозила злость. — Выходит, ты шёл с нами всё это время и не верил в успех? Не верил, что мы отыщем Путь и вы свалите в своё глупое подпространство? Просто был с нами, потому что мы, видите ли, кого-то там тебе напоминаем, а до общего дела тебе вообще дела не было? — я замолкла, задумавшись над тавтологией, поскольку не любила, когда подобное встречалось в моей речи.

— Вы ругаетесь? — обрадовался Квинт, воспользовавшись паузой.

— Нет, Квинт, ругаются те, кому есть, что выяснять, а лично мне и так всё понятно! — я гневно посмотрела на растерянного Лиса, потом встала и направилась к двери со словами: — Мне надо собрать вещи.

23

Я сидела на кровати, жевала пряник и закидывала в походный рюкзак мелкие нажитые вещички, в числе которых были некоторые памятные камушки, найденные мной на дорогах в этом мире, деревяшки примерно той же ценности, что и камушки, немного одежды и личные вещи, с которыми я когда-то в обед вышла из конструкторского бюро. Как давно это было! Даже не представить, сколько прошло времени с того дня. Кажется, вечность. И за эту вечность я встретила довольно милых людей, с которыми сегодня предстояло проститься. Интересно, я точно попаду домой, а не куда-нибудь ещё? Вроде те личности, Янк и Мокк, ходили и проверяли: испытуемый кот попал в то измерение, откуда прибыл. Но откуда они могли знать, откуда он прибыл, он же кот! Но возможные неудачи не очень беспокоили меня: надо просто попросить Квинта отправить его сородичей за мной, чтоб проконтролировали, где я окажусь, и, в случае чего, через них попросить о помощи.

Ивар громко постучался, и не получив разрешения, но и не услышав ничего запрещающего, вошёл и без спросу устроился на краю кровати. Наглый, как обычно. Уставился на меня испытующе своими чёрными хитрыми глазами.

— Есть шанс, что ты останешься? — прямо спросил вампир.

— А сам как думаешь? — не отвлекаясь от сборов, спросила я. — Я мечтала вернуться назад с тех пор, как попала сюда, мы прошли столько всего ради возможности вернуться домой, и теперь…Я склоняюсь к варианту, что шансов, что я останусь — нет!

Вампир повертел в руках веточку мяты, которую прихватил с собой, видимо, на случай моего отказа от употребления пряника, растёр в пальцах один листик и, понюхав, признался:

— Я до последнего думал, что ты влюбишься в Лиса и останешься.

Я хмыкнула. Он верил! Я сама почти поверила в такую возможность, но вовремя выяснилось, что Лис не романтичный герой, а просто человек, который совсем запутался в своих стремлениях. Я поглядела на Ивара и прищурилась. Он действительно сожалел, что я не хочу быть с Лисом? Впервые произнёс имя этого человека без презрения?

— Ты же его терпеть не можешь?.. — напомнила я.

— Да, но ради тебя потерпел бы, — он улыбнулся, и я в который раз подумала, что клыки ему действительно идут. — Своим существованием ты даруешь мне надежду, что однажды я всё-таки встречу девушку, которую буду любить дольше, чем пару недель. Ты не такая, как те истерички, которые вечно в меня влюбляются…

— Очень милая попытка, Ивар, — ответно улыбнулась я, снисходительно хмыкнув. — Не знай я тебя, может, и поверила бы.

— Ну ладно-ладно, — усмехнулся он. — Просто с тобой весело, мы привыкли к тебе, мы вместе ввязались в поиск этого Пути, и это было очень забавно… и мы в лице меня хотели бы попросить, чтобы ты никуда не уходила, тем более в своё подпространство, и тем более навсегда. Ты же хотела приключений, хотела найти врагов и победить их — мы могли бы отправиться в пятое подпространство, потом бы все дружно могли разрушить Банк Воспоминаний, а потом бы ты…

Я отрицательно покачала головой.

— Я была глупой. Теперь я просто хочу вернуться к своей нормальной жизни, в которой я бы никогда и разговаривать не стала с такими, как ты или как Лисмус.

Вампир посмотрел в окно на небо, которое всё сплошь было в перистых облаках.

— У тебя есть немного времени, чтобы передумать… Мы решили, что не стоит устраивать долгие проводы: мы просто будем рядом, когда ты будешь уходить, — он встал и пошёл прочь, на ходу бросив: — Ты собирайся…и думай… Мы тебя на улице ждём.

* * *

Вампир вернулся в гостиную, где все ожидали Варю, и вид его был задумчив. Он погладил специально принесённого сюда белого кота, лежащего в кресле, и тот шумно заурчал.

— Тимофей, разреши полюбопытствовать: каков был бы твой выбор? — пафосно осведомился Ивар.

Технолог пожал плечами, так как ещё не думал об этом вопросе: он вообще старался не думать, особенно о будущем, особенно о далёком, к которому справедливо относил все события, которые не случатся в ближайшие сутки.

— Я привык и к этому подпространству — теперь мне всё равно не только где умирать, но и где жить. Но нам ещё предстоит завершить обещанное Квинту. Вполне возможно, я погибну на каком-нибудь этапе этого предприятия, и мне не придётся ломать голову, уходить домой или оставаться тут, — он простодушно улыбнулся и посмотрел на флака.

— Это очень мудро! — радостно поддержал его Квинт и его морда расплылась в улыбке: Тима нравился ему тем, что ни разу не напугал своим поведением.

Доктор посмотрел на Лиса, который хмуро глядел в окно на небо и облака, из-за которых понравившаяся ему девушка исчезнет из его жизни в ближайшие минуты.

— Лисмус, тебе не стоит идти, — посоветовал Юрий, вырывая мужчину из печальной задумчивости.

— Стоит попытаться её отговорить! — уверенно ответил Лис.

— Я уже попытался. — заметил Ивар. — Думаешь, у тебя может получиться лучше? — чёрные глаза зло сверкнули, доктор бросил быстрый взгляд на друга и сочувственно сказал Лису:

— Пойми ты, она не изменит своего решения. Особенно, если ты попросишь об этом. Это не будет логичным или искренним, это будет принципиальным. И куда больше вероятности, что она разозлится на то, что ты не пришёл проводить её и решит немного задержаться в этом измерении, чтобы высказать тебе всё.

Было непонятно, решил ли Лисмус прислушаться к совету Юрия, но на улице Варю ждали только Квинт, доктор, Тима и Ивар с котом на руках. На доли секунды девушке действительно захотелось, чтобы Лис всё же появился откуда-нибудь и хотя бы проводил её по-человечески. Но ни он, ни Нертось не показались из дома.

* * *

Я огляделась в поисках знакомой фигуры Лиса. Его нигде не было. Это неудивительно после всего, что мне стало о нём известно. Наверно, решил не приходить: либо испугался, либо вампир ему популярно объяснил, что шансов задержать меня нет. Почему-то стало жалко Лиса при мысли, что Ивар мог ему наговорить. Но это был секундный порыв, и через миг мне уже было всё равно, почему Лиса нет рядом.

— Итак, ты не переменила своё решение? — хотя уже знал ответ, спросил Ивар, поглаживая кота, которого держал на руках.

— Прощайте, — ответила я, обведя взглядом уютный залитый солнцем бор. — Ивар прав, целоваться не будем, как говорится, — я печально улыбнулась.

Пока не накрыло печалью и горечью расставаний, быстро взяла из лапки Квинта зелёное стекло и хотела уже поднести к глазам, как из дома вышел Лисмус и стремительно направился ко мне. Вампир, заметив это, быстро передал кота технологу, догадываясь, что потребуется его помощь, чтобы не позволить Лисмусу помешать мне. Надо бы поточнее дать понять всем, здесь присутствующим, что я действительно намереваюсь уйти, и надеюсь прожить жизнь как-нибудь без Лиса.

— Не подходи! — вскрикнула я, боясь, что он приблизится и что-нибудь сделает такое, что задержит меня.

“Что-нибудь такое” в данный момент могло быть чем угодно: и взглядом, и прикосновением, и поцелуем… С чего я взяла, что он способен просто подойти и поцеловать меня, не знаю, но боялась именно этого.

Я испуганно глядела на возмутителя спокойствия и шагнула назад, тем самым призывая друзей действовать.

Юрий схватил Лиса за одну руку, а Ивар с удовольствием заломил ему другую руку за спину, стараясь сделать это как можно больнее, но Лисмус никак не отреагировал на это, хотя наверняка было больно, и лишь покорно перестал стремиться добраться до своей цели.

— Сейчас ты уже ничего не докажешь, смирись, Лис, — прошептал доктор, разочарованно качая головой: — Не надо было выходить из дому…

Но тот не собирался смиряться, и продолжал безрезультатные попытки остановить перемещение, теперь, правда, только словами:

— Варя, это я должен действовать согласно логике и здравому смыслу, но ты-то из девятки, ты можешь наплевать на всё и действовать, как подсказывает сердце, и я не верю, что оно подсказывает тебе вернуться домой!

— Моё сердце подсказывает держаться подальше от таких типов, как ты! — крикнула я в ответ. — Лисмус, если ты думаешь, что смог очаровать меня — не обольщайся! Я уже говорила, но ты, видно, прослушал: твои принципы были с самого начала отвратительны, но ещё отвратительней было твоё мировоззрение, но и это всё цветочки по сравнению с тем, что всё это было выдумано из-за глупых страхов и желания обезопасить себя от нас!

— Ну хоть вы скажите ей! — воззвал к товарищам Лис, зная, что он не одинок в желании задержать меня и не понимая, отчего ему никто не хочет помочь.

— А что мы можем ей сказать? — удивлённо спросил вампир, которому было ужасно жаль расставаться со мной, но момента он не упускал и сейчас откровенно глумился над давним неприятелем. — Смотри, Варя, это Лисмус! Тот самый, который всё время пытался не понравиться тебе, а теперь, когда это у него получилось на высшем уровне, он недоволен: он, видишь ли, передумал и теперь желает провести с тобой свою жизнь и ему неважно, что об этом думаешь ты!

Лис не стал препираться с вампиром и продолжил обращаться ко мне:

— Да, он прав, Варя! Я вёл себя глупо, но давай поговорим…или помолчим… Это ведь не последние перистые облака, дай мне хоть немного времени, чтобы попытаться изменить твоё мнение обо мне!

Знал бы он, как мне хочется именно этого. Остаться и дать ему шанс, наплевав на собственные слова и мысли о нём! Просто остаться и не думать о том, чем это обернётся. Но мне казалось, что я знаю, что может случиться потом: проклятый ночной кошмар я помнила до сих пор, чувствовала его и знала, что он приснился мне не спроста. Оставаться с Лисом нельзя.

— Лисмус, у меня закончились аргументы. Прими мой неаргументированный отказ и не поминай лихом! — я поднесла к глазам зелёное стекло.

Все замолкли и замерли с тайной надеждой, что я всё же останусь, отбросив стекло. Но я не отбросила, глядя на белого кота, который теперь казался мне изумрудным.

И только Квинт всем своим видом излучал радость за меня: неподдельную, искреннюю и светлую.

24

Перистые облака медленно уносило на север, и их место занимали обычные кучевые весёлые облачка. Я стояла с куском зелёного стекла в руках и уныло смотрела на кота в руках технолога. Юрий и Ивар уже отпустили Лиса, да он и сам понял, что спешить некуда — Путь не откроется. Флак смутился. Мои друзья стояли молча и все были довольны, хоть старались и не улыбаться, чтобыне сердить меня отсутствием солидарности. Посмотрев на них, даже Квинт поддался всеобщей тихой потаённой радости, хотя это был провал и для его планов.

— Почему не работает? — возмутилась я, обретя дар речи и глядя на флака. — Мы сделали всё правильно, мне даже пришлось съесть эти противные мятные пряники!

Бедняга флакнорс даже начал мимикрировать от моего недовольного голоса, который его напугал. Мне стало стыдно, и я постаралась выдавить из себя миролюбивую улыбку. Кажется, помогло.

— Я не знаю, — ответил Квинт. — Я думаю, надо попробовать отправиться в пятёрку, они знают многое, но не умеют пользоваться знаниями. Они похожи на людей, которые копят золото, но не тратят его. Думаю, в пятом подпространстве вам удастся многое понять, осталось как-то попасть туда, хотя теперь я не представляю, как…

— Ты можешь туда проскользнуть, несмотря на запреты, и попытаться выведать, почему у нас ничего не получилось? — спросила я.

— Не могу… — покачал головой, а также усами, глазами и ушами Квинт. — Понимаете ли, те, кто научился сам чувствовать хоть что-то, теряет способность проскальзывать между слоями пространств. Я застрял здесь, как только научился радоваться и смущаться…

Юрий вздохнул, поглядев на Квинта.

— Отлично, — выразил мнение Доктора Ивар. — Тогда я не знаю, чем тебе помочь, мы не смогли отправить Варю домой, значит, и пятое подпространство нам не видать, как своих ушей!

Квинту было незнакомо это крылатое выражение, и он, пытаясь познать его глубинную суть, растерянно приблизил свой правый глаз к правому уху, но это ничуть не помогло ему что-либо понять или хоть немного приблизиться к открытию сакрального смысла услышанного.

— Мне жаль, — неискренно сказал мне Юрий, и я усмехнулась, показывая, что он не убедителен, на что мужчина улыбнулся мне: он был рад, что ничего не вышло.

Вообще, даже Тима смотрел на меня такими счастливыми глазами, что мне и самой не захотелось расстраиваться. Да, я остаюсь. Но ведь этот мир не сводится к Лису, здесь есть и Юрий, и Ивар, и мой технолог! Я смогу подождать!

Вампир смотрел на меня долго, а потом поделился своими мыслями:

— Я тут подумал над вариной теорией про время. И пришёл к выводу, что, возможно, она права.

— А что ты говорила ему про время? — спросил Юрий, который вообще ничего не понял.

Ивар был готов поделиться и принялся пояснять:

— Она говорила, что если рассматривать время не как часы и секунда, а как хрон, то есть как абсолютное время, то в нём наступают моменты, при которых мысли материализуются.

— Такого я точно не говорила, — буркнула я, немного обидевшись на столь вольную интерпретацию своих умных мыслей.

— Это я к тому, — продолжал Ивар, — что если рассуждать методом от противного, то если признать варину теорию верной, то должны быть и моменты, в которые ничего не получается. Может, сейчас тоже был такой момент. Стоит попробовать ещё раз.

— Да, — подал голос Лисмус, до этого просто молча наблюдавший за мной. — Только попробовать с пятым измерением, которое мы обещали посетить.

Я пристально посмотрела на него, будто это он всё испортил и путь не открылся по его вине:

— Мы договаривались, что сперва я попаду домой, — строго напомнила я.

— Нет, — покачал головой Лис. — Договаривались, что первым делом мы используем Путь для перемещения тебя в девятку. Никто не виноват, что ничего не вышло. Второй раз Путь должен быть использован для перемещения в пятое подпространство.

Ах так, да? Со своей логикой и софизмом снова решил подпортить мне всё!

Я уже нашла слова, к которым легко придраться, но Ивар неожиданно поддержал Лисмуса:

— Да. Теперь мы попробуем вернуть тебя домой только после посещения пятёрки! Таков уговор.

Я воззрилась в недоумении на него: он готов спеться со своим врагом, лишь бы задержать меня. Приятно. Что ни говори, это очень приятно: знать, что тебя ценят, любят и не хотят потерять… Потерять… Какое грустное слово, и сон сразу вспомнился…

— Верно, Варя! — не давая мне опомниться и вставить хоть слово, заговорил Юрий. — Побудешь с нами ещё немного, мы разберёмся, что мы не учли при открытии Пути, и отправишься домой вместе с Тимой.

Ему казалось, что это довольно просто и вариант отличный. Мне же сразу подумалось, что я ввязываюсь во что-то, чего так хотела избежать, сбежав в свой мир. Да, именно сбежав. Сбежав от возможностей претворения моего жуткого сна в жизнь… Жаль, что не получилось. Наверно, это судьба.

Тимофей, вообще-то, не собирался отправляться домой, но улыбнулся Юрию и не стал возражать, поняв, что меня все хотят задержать и, кажется, это получилось.

* * *

В успех попадания в пятое измерение не верил никто, кроме Квинта. У флака не было сомнений, как, впрочем, и уверенности, однако в назначенное время он вошёл в гостиную с уже знакомыми мне флаком и норсом.

— Помните их? — спросил Квинт и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Мокк и Янк — они пойдут с вами, чтобы удостовериться, что вы попали в нужный город в пятёрке. Это так трудно — рассчитывать, в какую точку попадёшь… А времени будет мало…

— Если вообще будет… — хмыкнул Ивар. — Знаете, я решил, что никуда не пойду: обещаний я не давал, а чужое измерение может оказаться ко мне недружелюбным.

Я зло посмотрела на вампира и уже набрала в лёгкие воздух, чтобы ответить ему, сообщив, что он негодяй, но Юрий дотронулся до моей руки и сказал:

— В принципе, он прав. Нам не к чему идти всем вместе. Мы с Лисмусом обещали — мы и сходим.

Вроде бы ещё недавно я отказалась, но нахальный Ивар сыграл свою роль, и потому я ответила гордо:

— А я вас одних не отпущу — это не по-товарищески! — я выразительно посмотрела на Ивара, но тот с невозмутимостью выдержал мой укоризненный взгляд и улыбнулся:

— Иди с ними. Отпускаю. А я пока поболтаю с Квинтом и Тимой, — он глянул на технолога: — Ты же тоже ничего никому не обещал?

Тимофей не горел желанием посещать какие-либо измерения, но и бросать друзей было не в его правилах, поэтому он глубоко задумался.

— Оставайся, — беззлобно сказала технологу я: противостояние с Иваром было исключительно моё, технолог не должен ничего доказывать этому заносчивому типу. — Серьёзно. А то мы так говорим, как будто всё и правда получится! Да наверняка мы никуда не переместимся, зато все будут знать, что Ивар — паршивый товарищ!

— Верно, — поддержал доктор. — Товарищ из Ивара так себе… Тима, ты, может, пообщаешься пока с Квинтом, нехорошо оставлять гостя одного, если у Ивара как всегда появятся какие-нибудь дела в городе.

Флак обрадовался, что у него появился ещё один собеседник, да ещё спокойный уравновешенный Тимофей, и продолжил напутствовать людей ставшим неподходяще весёлым голосом:

— Нельзя, чтобы вас рассекретили, — пока он говорил, Мокк и Янк натягивали на свои глаза специально сшитые чехлы, довольно потешно смотрящиеся на них, но Квинт не отвлекался на действия сородичей — Поэтому старайтесь ни с кем не говорить, кроме хранителя книг, к которому вы и направляетесь…

Он говорил ещё что-то, но все слушали невнимательно, поскольку сильно сомневались, что прореха появится. По моим понятиям, появиться она просто не могла, это было бы нечестно по отношению ко мне, а вера во вселенскую справедливость всегда была при мне. Однако стоило нам всем выйти во двор, съесть по листику мяты, посмотреть на застывшие в ярко-синем небе перистые облака, а потом перевести взгляд на зелёные стёклышки в своих руках, через которые был виден белый кот в руках вампира, и шагнуть за Мокком и Янком, как мир вокруг нас изменился.

Я тихо выругалась, поглядев на Лиса, который часто смотрел на меня, но так ни разу и не заговорил, и это раздражало. Да, по какой-то неведомой причине мне не удалось попасть домой, но казалось, что в этом случае он должен срочно воспользоваться шансом, о котором просил. Но он не торопился пообщаться со мной. Я продолжала уповать, что в этом измерении мне расскажут, как попасть домой и на этот раз никто и ничто мне не помешает.

25

Пятое подпространство было празднично-новогодним. Стояло раннее утро, но предрассветные сумерки не были заметны в этом измерении: все дома подсвечивались неяркими огнями, все деревья были украшены светящимися гирляндами, а на каждом столбе, а столбы были понатыканы очень, даже слишком, часто, висели огромные красивые фонари, защищённые разноцветными витражными стёклышками: одни витражи были просто ярким сочетанием цветов, другие — красочными изображениями животных, птиц или растений. Красиво, уютно и радостно-волшебно. У темноты не было шансов.

Мокк и Янк шумно принюхивались и водили усами, после чего норс одобрительно по содержанию, но безэмоционально по голосу, сказал:

— Да, это тот самый город, в котором хранилище книг, — он протянул несколько монет непонятно кому и объяснил: — Этого хватит, чтобы любой с радостью показал вам дорогу. Мы на некоторое время покинем это измерение — здесь нас не жалуют, и потому стараются создать яркое освещение. Здесь нам лучше не попадаться, а то мало ли…

Юрий взял монеты, поскольку никто не брал их, а протянутая лапка норса начинала слабеть. Флакнорсы учтиво поклонились или просто очень выразительно кивнули своими головами — с их комплекцией и не понять — и исчезли. Я тоскливо вздохнула: вот и приключения, вот и ещё один новый мир. Красивый, конечно, мир, этого не отнять. Постаралась представить, что просто приехала в другой город в канун какого-то местного праздника.

— Почему меня домой отправить не вышло, а в это пятое измерение мы попали с первого раза? — я почему-то адресовала свой вопрос Лисмусу, полагая, что это его происки, раз он то стремился меня удержать, то теперь чуть ли не игнорирует, на что он резонно ответил:

— Я бы не пытался тебя тогда остановить, если бы мог по своему желанию не позволять Пути открываться…

Его взгляд был спокойным и каким-то тёплым. пришлось отвернуться.

— Допустим, — кивнула я. — Но сейчас мы тут, флакнорсы ушли, и непонятно, как мы вернёмся назад! — это я тоже высказала Лису, хотя тут он точно был не при чём — флакнорсы ретировались слишком быстро, и не было возможности обсудить детали, которые, может быть, озвучивал Квинт, когда его никто не слушал, не веря в успех.

Лисмус не знал, что ответить. Озвучив своё негодование, я вдруг подумала, что ужасно приятно, что мы нормально разговариваем с этим мужчиной, словно не было у нас разногласий и нелепых откровений. Из раздумий меня вывел голос Юрия.

— Смотрите, — доктор указал на неторопливо приближающуюся к ним по узкой улочке телегу. — Давайте попробуем… Может, подвезёт… Говорить буду я.

Мы пошли навстречу и вскоре лошадь остановилась около нас. Умные глаза посмотрели на меня, и я улыбнулась. Лошадь была большая, гораздо крупнее Тафрака, тёмная, с красивой блестящей шкурой, которую хотелось погладить, и шикарной гривой, нуждающейся в расчёсывании.

Что ж, около нас остановились, это уже хороший знак. может, действительно повезёт и нас доставят на нужное место, а то ни один из нас не запомнил, что говорил Квинт по поводу местонахождения Хранителя.

На телеге сидел и управлял лошадкой неопределённого возраста мужичок, которому Юрий протянул монеты и сказал:

— Нам нужно к хранителю книг, — доктор справедливо посчитал, что такая формулировка самая безопасная — не создастся впечатления, что они не знают дороги, а покажется, что им просто надо, чтобы их подвезли.

Мужичок взял монеты, удивлённо стал их разглядывать и пробовать на зуб. Судя по всему, он остался доволен, и любезно пригласил в свою телегу. По дороге он несколько раз хотел начать разговор, но не решался — его попутчики были молчаливы даже между собой, и каждый раз человек отказывался от идеи прервать это молчание, хоть и было видно, что его так и подмывает что-то спросить.

— Прошу, — останавливая лошадку около великолепно подсвеченного сине-зелёными лучами здания, сказал хозяин телеги, на что каждый из подвозимых им людей учтиво кивнул ему, но не сказал ни слова и молча спешился.

Стоило мне последней ступить на землю, как лошадь тронулась, и цокот копыт и поскрипывание колеса стали удаляться.

Малолюдно здесь в ранние часы, как бы подозрение не вызвать… Домики невысокие, одно и двух этажные. Вообще, городок приятный, в таком хочется жить.

Я посмотрела на своих друзей. Спокойны и как-то даже восхищены. Кажется, Юрий проникся пониманием к Лису, раз в последнее время я ни разу не слышала предостережений от Доктора и не ловила его негодующий взгляд, которым он любил одаривать то меня, то Лисмуса, если уличал нас во внимании друг к другу. Интересно, к чему такие перемены? То ли Юрий уверовал, что Лис мне и даром не нужен, то ли понял, что от него ничего не зависит, то ли отыскал в Лисмусе то, чего пока не нашла я. Или нашла, но не хотела признаваться себе и думать об этом, чтобы окончательно не пропасть.

К двери в здание вела песчаная тропинка, по обе стороны от которой располагались кованые столбики, с висящими на них разноцветными фонариками. Миленько смотрится, надо на даче так же сделать, если вернусь домой.

— Что, если в такую рань никого там нет? — тихо спросила я, оглядываясь на безлюдный городок.

— Хранитель книг живёт в хранилище — как раз в такую рань он точно дома! — обнадёжил Лисмус.

— А ты откуда знаешь? — прищурилась я.

— Квинт рассказывал. Просто я слушал чуть дольше чем вы, прежде чем уйти в свои мысли, — он улыбнулся мне своей обаятельной улыбкой, и я подумала, что мне бы очень хотелось, чтобы он действительно был таким, каким он описывал своих сородичей в моменты откровения, хоть сперва это и показалось мне ужасно отталкивающим.

Юрий взялся за металлическую ручку, которая на манер Средневековья была выполнена в виде кольца, зажатого в пасти какого-то диковинного зверя, и вежливо постучал этим кольцом по двери.

— Дверь не заперта! — раздался мелодичный женский голос из недр здания.

Доктор потянул кольцо на себя, и дверь действительно легко открылась, скрипнув давно не смазанными петлями.

Юрий смело вошёл внутрь, а я вдруг почувствовала смятение. Не люблю соваться в такие места… Лисмус дотронулся до моей спины ладонью, слегка подталкивая вперёд. Я глянула на него и встретилась взглядом со спокойными серыми глазами.

— Пойдём, мы ведь для этого здесь, — шепнул он мне, склонившись к моему уху.

Слишком близко, чтобы сердце моё не забилось учащённо. Но он испортил момент, отняв руку от меня и кивком указывая на Юрия, который стоял, полуобернувшись на нас и ждал, когда мы, наконец, последуем за ним.

Мы вошли, и дверь за нами хлопнула, отчего я вздрогнула. Лис, почувствовав, что мне становится не по себе, протянул мне руку, которую я проигнорировала. Ещё не хватало за ручку с ним ходить, этого я точно не выдержу и захочу стать с ним ближе.

В помещении, где мы оказались, находился большой массивный стол и бесчисленное количество стеллажей и полок, на которых располагалось ещё более бесчисленное множество разноформатных книг. За огромным прочным столом, явно теряясь на его фоне, сидела хрупкая девушка в очках и что-то читала. Её длинные светлые распущенные вьющиеся волосы были заправлены за уши, и она задумчиво наматывала на палец один из своих локонов.

— Доброе утро! — сказал Юрий приветливо.

Девушка оторвалась от чтения, смерила гостей недоверчивым взглядом тёплых карих глаз и сказала:

— Меня зовут Алерта. Я хранитель этих книг. Они в вашем распоряжении. Если что-то понадобится, обращайтесь.

Она улыбнулась нам, и я подумала, что Юрий вообще-то располагает к себе: он красив, его внешность необычна, лицо доброе и умное. Да, такому как раз положено посещать библиотеки в поисках сакральных знаний.

— Да, спасибо, но мы бы хотели… Можно с Вами поговорить? — начал Лис и обворожительно улыбнулся.

Угораздило же прийти в такой компании.

— Конечно, — девушка с готовность отложила книгу и уточнила: — Вы хотели бы что-то рассказать, спросить или послушать о чём-то?

Взгляд живых карих глаз заинтригованный, словно к ней за долгие годы впервые кто-то обратился. Не к добру. Она встала из-за стола, который оказался ужасно низким.

Девушка выглядела красиво: стройная, высокая, с длинными вьющимися волосами, в облегающих коричневых брюках и светлой лёгкой кофточке, поверх которой была надета жилетка в цвет брюк. Надо было послушать Ивара и переодеться, чтобы сейчас не выглядеть блёкло на фоне этой яркой Хранительницы книг.

Лис моего настроения не заметил, продолжая диалог, кивнул и ответил:

— Да. Нам было бы очень интересно послушать о жизни, истории, а лучше очень далёкой истории флакнорсов. И, возможно, по ходу дела нам захочется о чём-то спросить.

Ой-ёй! Карие глаза недоумённо расширились. Кажется, это тоже не предвещает ничего хорошего. Я глянула на Лиса. Спокоен.

— Узнать о жизни флакнорсов? Но что конкретно вас интересует? — удивлённо и строго спросила девушка.

— Нас интересует конкретно всё, — ответил Лис.

— Мы просто интересуемся историей… — начал было Юрий, но я больно ущипнула его за локоть, так, что он вздрогнул, и тихо прошипела:

— Дурень, здесь все интересуются историей!

— …историей флакнорсов! — продолжил доктор. — Они удивительные… — он снова почувствовал приближение моей руки к своему локтю, и, сделав шаг вперёд, подальше от меня, закончил: — …хоть и неприятные существа.

Алерта посмотрела долгим взглядом сперва на Юрия, потом на Лиса и меня. На меня чуть менее долгим: она не находила меня интересной. Её серьёзное строгое лицо вдруг озарилось неожиданной милой улыбкой и девушка задала не менее неожиданный вопрос:

— Скажите прямо — вы из какого измерения? — но с ответом мы не спешили, переглядывались и не могли решить, кто и как должен ответить на этот вопрос, поэтому Алерта продолжила: — В нашем измерении нет обращения «Вы» и история флакнорсов известна всем с рождения — на этом частично основана наша культура, — девушка встала из-за стола и пошла вдоль книжных полок, высматривая какую-то книгу.

— Вы очень красивая, когда улыбаетесь, — признался Лисмус, надеясь разрядить обстановку, но Юрий наступил ему на ногу и прошептал, видимо, полагая, что я не услышу:

— Никогда не говори при женщине о красоте другой женщины.

— Даже, если это правда? — шёпотом уточнил Лис.

— Особенно, если это правда, — ответил Юрий, и Лисмус сказал громко:

— У Вас тут так всё аккуратно, чистенько — чувствуется рука хозяйки! — и снова Юрий наступил ему на ногу, из чего Лис сделал вывод, что лучше помолчать.

— Знаете, — начал доктор. — В вашем измерении очень красиво!.. И фонарики все эти, и витражи в них — просто произведения искусства! А люди — люди у вас удивительные! Такое стремление к знаниям о корнях, о истоках и первопричинах!.. — он собирался сказать ещё что-нибудь хвалебное, но я перехватила инициативу:

— А главное — умные у вас люди! Сколько нахожусь в вашем подпространстве, а глупости слышала только от своих! — я недобро посмотрела на мужчин.

Алерта обвела своим тёплым взглядом гостей:

— Можете не заговаривать мне зубы… Я тоже не отсюда. Только это очень большой секрет, — она улыбнулась и хитро подмигнула. — Если они узнают — отправят меня домой.

Мы переглянулись. Кажется, всё не так уж и плохо. Нас раскусили, но пока это ничем ужасным не грозит. Пока мы переглядывались, лично я потеряла нить разговора и совсем не поняла, о чём спросил Юрий, задав вопрос:

— Почему?

Зато Алерта нить не теряла и ответила:

— Все, кто приходят с других подпространств, меняют историю, то есть портят и уничтожают историю этого измерения, какой она могла бы быть без посторонних вмешательств.

Глянула на Лиса, заметила, что тот смотрит на девушку и ощутила неприятное чувство. Укол ревности, наверно, называется. Очень захотелось как-то подпортить ему настроение и стереть довольное выражение с его лица.

— Это же здорово, что они отправят домой! — воскликнула я. — Алерта, скажи мне, куда надо идти и кому надо сдаваться — я пойду!

Сработало. Серые глаза глянули на меня тревожно, словно сейчас я и правда рванусь в поисках, кому бы сообщить о своём родном измерении. Еле сдержалась, чтобы не улыбнуться: приятно, что ему не всё равно.

— Ну уж нет, — строго сказал Лисмус. — Второй раз я тебя точно никуда не отпущу!

Я собиралась высказаться, но Юрий не дал развиться моим мыслям:

— Он прав. Сказано же — тут подобные гости очень редки, вдруг после тебя начнут искать, проверять — ты подставишь нас, а главное — Алерту.

И то верно. Да, и не пошантажировать теперь Лиса… А то кареглазую девушку вычислят и вернут домой, а этого ей явно не хочется…

— Кстати, почему? — спросила я, наконец обретя утраченный интерес к происходящему, но не сумев нормально сформулировать вопрос.

— Почему — что именно? Почему тут редки гости из других подпространств? — уточнила Алерта и сразу же начала отвечать: — Флакнорсы не ходят к нам…

Я помотала головой:

— Нет, почему тебе нравится, что ты застряла в этом нудном измерении?

Она посмотрела на меня изумлённо, будто я не понимала очевиднейших вещей. Я нахмурилась. Можно просто ответить, без этих округлившихся глаз?

— Потому что тут много-много знаний! — она воздела руки к потолку и обвела восхищённым взглядом это пропахшее пылью помещение. — Знаний не только о подпространствах Земли, но и о других мирах… Никогда не думала, что история может быть такой интересной, ведь в моём измерении историей принято считать всякую ерунду о том, кто с кем воевал и как делил территорию, но здесь, — она снова обвела взглядом стеллажи, — столько всего увлекательного! Как только я наберусь достаточно информации, уеду подальше отсюда, в другой город, и там сдамся на отправку домой…если не найду способ путешествовать по мирам.

Что? Я не ослышалась: по мирам? Эта девушка мечтает путешествовать по мирам, как я когда-то? Или не “когда-то”, а до сих пор? А, главное, она говорила так, словно существование иных миров не подлежит сомнениям, просто пока неясно, как по ним путешествовать!

— Есть другие миры! — обрадовалась я, поглядев на Лиса и Доктора. — А Тима не верил, что эльфы существуют! Если есть много разных миров — наверняка в каком-нибудь они точно живут!

— Да, миров много, — подтвердила Алерта и неожиданно тепло улыбнулась мне, почувствовав родную душу. — И знаний в этом измерении вполне бы хватило для создания чего-то вроде телепорта, но здесь это никому не нужно. Однако раньше всё это было возможным, и осталась память о том времени, — Алерта что-то вспомнила, сбегала к входной двери за маленькой лесенкой в три ступеньки, притащила её к соседней книжной полке, но то, что хотела, достать не смогла, хоть и была вполне высокого роста, но три частые ступеньки лесенки не намного приблизили её к искомой книге.

— Давайте я, — услужливо предложил Юрий.

Девушка слезла с лесенки и ткнула пальчиком в какую-то книгу.

Толстый фолиант в тёмном красном кожаном переплёте общими усилиями Юрия и Алерты лег на широкий стол. Лисмус попытался сдуть слой пыли, накопившейся на обложке за долгие годы, которые эта книга никого не интересовала, но пыль покидать своё место отказалась, и Алерта стряхнула её тряпочкой.

— Вот. Тебе она должна быть интересна, — сказала Алерта мне и улыбнулась.

Я аккуратно открыла книгу где-то посередине, и вздох восхищения вырвался из моей груди — это была книга об эльфах. О настоящих эльфах, о их истории, о традициях, о прекрасных городах и дворцах. А главное — хотя я раньше думала, что выросла из возраста, когда в книгах это главное — там было много разноцветных, ярких, удивительно красочных и сказочных картинок.

— Какие же они красивые… — мечтательно проговорила я, вглядываясь в нарисованных эльфов: двух молодых мужчинах в прекрасно сидящих по фигуре одеяниях, луками в сильных руках и колчанами стрел за спинами.

Лисмус шепнул доктору:

— То есть при мужчине о красоте другого мужчины говорить можно, я так понял?

Да-да, можно, особенно, чтобы проучить. Услышав его комментарий и оставшись им довольной, я продолжила:

— Да что там, они — идеальные!.. — и обернувшись, добавила: — Всё-таки, Юрий, ты очень на них похож!

Доктор смущённо улыбнулся мне, потупив взгляд, и тихо ответил Лису:

— В данном случае — можно! — он не был падок на дешёвую лесть, но видел и знал, что я искренне восхищаюсь как им, так и эльфами.

Юрий, справившись со смущением, тоже принялся разглядывать картинки через моё плечо, и Лис ощутил себя лишним в этой компании любителей эльфов.

— Алерта, у тебя нет такой же книги, но о флакнорсах? — спросил Лисмус.

— Про них книга есть. Пойдём, поможешь, — она указала ему на свою лесенку, и он поволок её в указанном направлении.

А мы с Доктором продолжили разглядывать картинки. Хорошо, я не одна впала в детство: ему тоже было интересно и любопытно, картинки явно пришлись по душе и хотелось глядеть на них, подолгу останавливаясь на каждой.

Но через несколько минут Лисмус бесцеремонно положил принесённую книгу прямо на открытый фолиант об эльфах и, предупреждающе посмотрев на недовольную меня, готовую возмутиться таким поведением, примирительно сказал:

— Тихо. Мы сюда зачем пришли?

— Я пришла за компанию, чтобы выяснить, почему я до сих пор не дома, — напомнила об официальной причине я. — Не мешай мне изучать эльфов!

— Ты их не изучаешь — ты смотришь картинки, — парировал Лис, оттесняя меня от книг и пропуская к ним Алерту, и обратился уже к ней: — Эта книга о флакнорсах слишком большая, расскажи вкратце, что там написано?

Алерта открыла книгу на какой-то странице, где была картинка во весь разворот. На картинке был изображён прекрасный мир, полный зелени, цветов и деревьев, с ярким солнцем и горными вершинами, покрытыми сверкающим снегом, вдалеке, а посреди этого великолепия располагались флаки и норсы, причём были они разнообразных цветов, и чем больше мы смотрели на эту иллюстрацию, тем больше флакнорсов замечали. Жизнерадостная, красочная иллюстрация завораживала. Такая живая, прекрасная природа! Такие умильные, забавные флакнорсы!

— Это их подпространство, — объяснила Алерта.

— И что же с ним стало? — спросил Юрий.

— А с ним что-то стало? — искренне удивилась девушка и недоумённо посмотрела на картинку. — Книга довольно старая, её не обновляли почти полтора года и, возможно, всё немного изменилось за это время. Почему ты думаешь, что что-то случилось с их измерением? — её карие глаза испытующе смотрели на Доктора, и он даже смутился:

— Ну я не знаю… — он чувствовал себя глупо и не нашёл ничего лучше, чем ответить: — Мне показалось, что то, что здесь нарисовано — не похоже на непроглядную тьму…

— Ну да… — было видно, что и Алерта тоже почувствовала себя глупо. — Ты очень верно подметил: это не непроглядная тьма…

Некоторое время все молча изучали иллюстрацию, убеждаясь, что изображена действительно не тьма. Но доктор всё-таки хотел выяснить, что же произошло с этим живописным измерением, а заодно перестать казаться Алерте, да и заодно самому себе, дураком. Он собрался с мыслями и спросил:

— Но мир флакнорсов — непроглядная тьма. Что-то должно было случиться, чтобы всё это, — он кивнул на картинку, — превратилось в тёмную пустошь, покрытую лишайниками, морями и реками…

Алерта не ответила. Посмотрела на него с некой жалостью и неожиданно звонко рассмеялась. Доктор глянул на меня, но я сама ничего не понимала.

— Что смешного? — спросил Юрий.

— Видимо, ты… — шёпотом ответила я.

Кареглазая девушка просмеялась, справилась с собой, и ответила, неловко кашлянув:

— Простите. Мы с вами немного запутались. Что ж вы сразу не сказали, что вас интересуют не все флакнорсы, а именно Альянс Свободных от Страхов?

Юрий посмотрел на Лисмуса, но тот сделал вид, что увлечён изучением картинки, а я просто пожала плечами. Да, я ничего не понимаю, но мне стыдиться нечего, не со мной же Алерта разговаривает, не мне и выкручиваться. Доктор вздохнул и перевёл взгляд на девушку: она ждала ответа.

— Мы сами этого не знали, — честно ответил Юрий и задал ещё один вопрос, о котором тут же пожалел: — А почему нас интересуют именно они?

Алерта немного замялась, пряча непрошенную улыбку, которой боялась обидеть растерявшегося мужчину, но объяснила:

— По правде говоря, я не знаю, почему они вас интересуют. Я так подумала, потому что ты сказал про тёмную пустошь и лишайники… Так живут флакнорсы из Альянса.

Этот ответ не очень прояснил ситуацию. Мне надоело слушать не клеящийся диалог Алерты и Юрия, и я спросила:

— Погодите, если есть флакнорсы из Альянса, значит, есть и другие? — Алерта утвердительно кивнула, и я продолжила уже уверенно: — И чем они отличаются?

Алерта перелистнула сразу много страниц, и указала пальцем на схематичное изображение одного круга поменьше в другом, который побольше. Круги имели один центр, но разница в диаметрах создавала значительный зазор. Внутренний круг был заштрихован, и внешний имел толстую заштрихованную полосу по всей длине окружности.

— Так выглядит наш мир в их измерении, — пояснила девушка. — Та картинка, которую мы смотрели вначале — это то, что находится на поверхности планеты, а то, что описываете вы — то, что находится под землёй. Причём интересный факт — диаметр нашей планеты — это диаметр внутреннего круга планеты в их подпространстве.

— Погоди… — вмешался Лисмус. — Их внешний мир существует в таком виде и сейчас?

Девушка неопределённо пожала плечиком.

— Не знаю, но, думаю, да — вряд ли с ним могло что-то произойти.

Воцарилось задумчивое молчание. Заподозрив флака, я ударила кулаком по столу:

— Квинт нас специально сюда отправил! Он просто избавился от конкурентов! Ловко! Тима и Ивар ничего не найдут без нас! Ивара быстренько упекут за решётку или и вовсе убьют, и Тима останется один… — Лис перебил её:

— Очень трогательно, что тебя заботит их судьба, учитывая, что нас, возможно, предали и мы застряли в мире занудных историков… — он спохватился и добавил: — Алерта, без обид — ты не из их числа!

Я посмотрела на него с яростью. Он что, не понимает? Или снова прикидывается из-за каких-то глупых мотиваций?

— Да, заботит, Лисмус! — я сердилась, размышляя о возможном предательстве и не находя поддержки. — Мы отсюда вернёмся домой, стоит лишь заявить о своём присутствии в этом измерении, а они — нет! Мы даже не знаем, что с ними, к тому же Квинт может…

— Варя! — одёрнул меня Юрий и погладил по плечу, стараясь унять мой пыл. — Хватит искать заговор против нас, я уже говорил — у нас нет величайших злодеев, нет врагов, нет ничего, что ты так выискиваешь во всём происходящем, — он, сам не зная почему, стал повышать голос, выкладывая мне всё, что накопилось: — По-твоему, Лисмуса нам подкинули специально, Квинт отправил нас сюда, чтобы избавиться — верить надо людям…и не людям, хотя бы иногда, хотя бы, когда другого выхода всё равно нет! Я не хочу обратно в девятку, и я предпочитаю верить Квинту!..

Ах так, да? То есть мои версии всегда глупые и ошибочные?.. Прав он, вообще-то… Это он ещё не знает, что при знакомстве с Иваром я чуть не сочла его злодеем и убийцей… Хорошо, что не знает, а то бы обиделся. Стало неудобно перед ним. Милый похожий на эльфа Доктор был тысячу раз прав.

— Кто такой Квинт? — неожиданно громко, спросила Алерта.

Я и Юрий молча смотрели друг на друга взаимно виноватыми глазами: я сожалела, что вывела его из себя, а доктор — что позволил мне это сделать и наговорил лишнего.

Я ободряюще погладила его руку, лежащую на моём плече и примирительно улыбнулась, тут же получая ответную едва заметную улыбку. Как же он похож на эльфа, когда так улыбается!

Лисмус не стал нам мешать, и сам ответил на вопрос Алерты:

— Квинт — флак. Он из какого-то там Ордена, и он попросил нас помочь ему узнать у людей пятого измерения историю флакнорсов, чтобы они могли понять, почему их глаза были когда-то приспособлены к свету, а души жаждут эмоций и чувств, хотя они всю жизнь прожили во тьме и безразличии. В общем-то, для этого мы тут. И то, что ты рассказала, наталкивает на мысль, что он отправил нас сюда, чтобы мы ему не мешали… Но это отдельная история.

Я посмотрела на Лиса удивлённо. Он умеет нормально говорить? Так, что от него не хочется сбежать или попросить умолкнуть? Умеет изъясняться толково, по делу и даже красиво? Поймав на себе мой изучающий взгляд, он безмятежно улыбнулся, не понимая, чем заслужил такое пристальное внимание.

Алерта задумалась над услышанным и ласково улыбнулась:

— Давайте досмотрим книгу до конца, может, окажется, что этот Квинт — неплохой флак!

Да уж, этого бы очень хотелось, а то буду каждый день думать о том, как там технолог…

Все мы уставились на перелистываемые девушкой страницы. Она знала эту книгу, казалось, наизусть, потому что листала уверенно и довольно быстро, зная, где и что хочет показать нам. На этот раз она открыла страницу без картинок, что очень меня огорчило, и сказала:

— Читайте тут.

Я посмотрела на незнакомые мне символы и, взглянув на друзей, поняла, что им они также неизвестны.

— Мы не можем. У нас другая письменность… — смущённо сообщила я, хоть в этом и не было ничего удивительного, даже, наоборот, это было весьма логично и куда удивительней было бы, окажись слова знакомыми.

Алерта кивнула и перелистнула ещё несколько страниц. На пожелтевшей от времени бумаге была картинка, разделённая на две части. На правой был нарисован росток и солнце, а на левой что-то непонятное, вроде чёрного прямоугольника.

— Фотосинтез, — сообщила она нам. — Однажды флакнорсы о нём узнали.

— Ну и что? Чем он им помешал? — удивилась я, поскольку, вроде как, из школьной программы слово было мне знакомо, но жить не мешало. Может, я чего-то недопоняла на уроках биологии?

— Они узнали, что растения живут за счёт солнца, — пояснила девушка. — Флакнорсы очень любят природу и красоту. Они очень чувствительные и впечатлительные существа. Когда они узнали о том, что солнце — источник жизни растений, они почему-то спроецировали это знание и на себя. Им показалось, что тьма губительна для них. Некоторые просто стали побаиваться темноты, а некоторые стали всерьёз бояться, что однажды солнце не взойдёт. Примерно тогда образовался Альянс — группка флаков и норсов, которые не верили во все эти россказни. Они решили доказать всем, что тьма — это лишь отсутствие света, и в этом нет ничего страшного, что можно жить и без солнца, и без света… — она с характерным шелестом перелистнула страницу, и показала всем картинку со знакомыми кружками, только теперь верхний круг не был замкнутым, в нём был просвет, и от этого просвета к внутреннему кругу шла толстая красная линия. — Они решили спуститься под землю, им было известно, что там много свободного места, и они решили жить там. Прожить несколько лет и вернуться… — она замолкла.

Я смотрела на неинтересную мне картинку и не могла поверить, что мы говорим о флакнорсах, которые однажды, совсем недавно, хотели нас убить в лесу. Квинт располагал к себе, его товарищи тоже агрессивными не казались, но я полагала, что это, скорее, исключения.

— Но… — поторопил молчащую Алерту Лисмус.

— Но они ушли слишком далеко от того места, где спустились… — она провела пальцем по красной линии. — И ещё… они потеряли счёт времени. Шли годы, а никто из Альянса так и не вернулся. Флакнорсы решили, что они погибли, но спуститься за ними не решились. Потом сменилось не одно поколение, и Альянс утратил свои цели, глаза стали отвыкать от света и становиться рудиментными…чувства тоже притуплялись, а потом и вовсе исчезли из их жизни. В общем, как-то неказисто всё получилось у них… — она говорила об этом печально и в голосе её сквозила неподдельная грусть.

Мне тоже стало жаль этих бедняг, которые были самыми смелыми, отчаянными и хотели просто убедить своих сородичей не бояться. Я вздохнула, и Лис ободряюще положил мне на плечо руку, на что я недовольно глянула на него. Если однажды его объятия пришлись как нельзя кстати, это не значит, что я грежу о его прикосновениях каждый раз, когда мне взгрустнётся. Понял ли он меня, не знаю, но руку убрал.

— Почему вы не рассказали им об этом? — спросил Лисмус. — Это ведь так просто! Они бы узнали, поняли и вернулись на поверхность!

Ничего себе: Лис может сочувствовать и даже адекватно реагировать на новую информацию!

— Они пришли к нам за нашими воспоминаниями, — сказала Алерта, снова входя в образ коренной жительницы пятого измерения. — Они посмели думать, что для нас золото важнее памяти. Если бы они пришли с вопросами, мы бы им помогли, а так с ними никто и разговаривать не стал.

— Если бы пришли с вопросами… — задумчиво повторила я. — Вопросы! — я подняла вверх указательный палец. — Хорошо, что ты напомнила!

Далее я рассказала жалостливую историю о том, как мне не удалось попасть домой. Получилось описать всё в красках, с упущением некоторых подробностей о Лисе, поскольку не хотелось никак оценивать то, что тогда происходило. Лис мне нравился всё больше, и я не могла точно сказать, верны ли были мои действия в те минуты, когда он рвался ко мне, а я всё равно попыталась уйти.

Прежде чем прокомментировать мой рассказ, кареглазая девушка открыла книгу почти на последней странице. На картинке был зелёный кот, вокруг которого цвела мята, а в небе над ним красовались перистые облачка. Неудивительная картинка, надо заметить.

— Вы всё сделали правильно, — сказала Алерта. — Но это был ключ.

— И он нам не помог! — заметила я, всё ещё обиженная на эту несправедливость.

— Да, потому что это был всего лишь ключ. От ключа мало толку, если нет двери, — очаровательно улыбнулась Алерта, загнув эту умную и красивую, но совершенно бестолковую фразу.

— Тогда почему мы здесь? Варя не смогла вернуться в девятку, но мы прошли сюда. Почему? — спросил Лисмус.

Он радовал меня всё больше и больше: верные вопросы, правильные мысли и искренние эмоции. Кажется, он решил с нами быть собой, и это было здорово!

— Да, такого облома, как тогда, у меня в жизни не случалось, — призналась я. — Наверняка это связано с вопросом «где»… — и глянула с укором на Юрия и Лиса и напомнила: — Ответ на который вы решили не искать.

— Да, ты права, — кивнула Алерта. — На вопрос «где» ответ: «где прошли флакнорсы». Вы попали сюда не вместе с флакнорсами, а за ними. Именно эти существа создают прорехи в слоях измерений. Достаточно нескольких минут, чтобы прорехи вновь затянулись, но если в это время выполнить все условия «ключа», то вполне можно пройти сквозь слои вслед за флакнорсами. Они проходят сразу сквозь все возможные измерения, их бывает не видно, но пройти за ними всё равно можно…

— Но тогда прорех должно быть очень много — эти существа вечно снуют из одного подпространства в другое, — заметил Юрий.

— Да, но снуют обычно поодиночке, а для прорехи необходимо, чтобы и флак и норс прошли одним и тем же путём вместе и практически одновременно — их биополя, накладываясь друг на друга, и оставляют при переходе сквозь слои своеобразный пространственный туннель, который мы условно называем прорехой. Флакнорсы, пока проходят в нужное им подпространство, оставляют след через несколько слоёв, и если попадать в прореху не из начального пункта их скольжения и не из конечного, то попадаешь в нулевое измерение. Говорят, из него нет дорог обратно, но так как никто оттуда не возвращался, сказать об этом что-то конкретное трудно.

— Да не очень трудно… — отозвался Юрий. — Мы из нулевого.

На это заявление девушка оглядела нас так, словно видела впервые, и её полные изумления глаза смотрели ошарашено. Она хотела что-то порасспросить, но за стенами библиотеки послышался шум и вскоре в дверь осторожно постучали. Все переглянулись, и Алерта шёпотом спросила:

— Вы что-то натворили? Или с кем-то говорили по дороге сюда?

— Нет, ничего такого мы старались не делать… — ответил Лисмус. — Нас сюда проводили, и мы расплатились…

— Расплатились? У вас были деньги? — удивилась кареглазая.

— Что-то вроде того… Мы расплатились золотом. Нам говорили, у вас ценится золото… — Лис начинал понимать, что где-то мы ошиблись.

Девушка метнулась в сторону двери, наспех запирая её изнутри на засов. Потом так же быстро она вернулась к нам, окинула гневным взглядом и сердито сообщила:

— Да, золото у нас ценится, но золото флакнорсов — самое чистое во всех подпространствах — вы ярко заявили о себе, расплатившись им!

Приглядевшись, я поняла, что она не сердится, а просто суетится. Мы принесли ей проблемы, и она была не готова решать их.

— И что теперь делать? — растерялся Юрий, поглядывая на дверь, в которую снова постучали, теперь уже настойчивей.

— Надо уходить, — сказала Алерта.

Да, надо уходить, а то отправят нас всех по домам… Но ведь это то, что мне нужно! Или что было столь недавно нужно? Разве что-то изменилось с того момента, когда я стояла и смотрела через стёклышко на кота в руках вампира? Пожалуй, только то, что теперь мне было известно, что разные миры существуют. И эльфы существуют. Это было прекрасно само по себе, но лично мне напомнило о моём кошмарном сне, и помогло определиться, что мне не место рядом с Лисом. Надо вернуться домой, пока всё не усложнилось. Так что я активно замотала головой и решительно объявила:

— Вы идите, а я останусь: так я быстрее попаду домой, к тому же это их задержит людей, что погонятся за вами, тут, и вы успеете уйти!

— Я без тебя не пойду! — не менее решительно объявил Лисмус.

Я посмотрела на него. Не шутит. ужасно было бы, если окажется, что сейчас я вижу его в последний раз. Ужасно, но в высшей степени правильно.

— Как хочешь, — деланно безразлично пожала плечами я. — Если нас поймают, отправят тебя в семёрку, в любом случае мы больше не увидимся!

Лис тихонько попросил помощи у доктора:

— Юрий, быстро придумай, что ей сказать, чтобы она пошла с нами.

— Она хочет домой, с прошлой попытки ничего не изменилось — что, по-твоему, я могу сделать? — не понял Юрий.

Вот тут он не прав: изменилось многое, только всё лишь запуталось отэтого. Лис мне нравился, но уверенность, что эльфийские миры существуют гнала меня от этого человека со шрамом, поскольку сон, увиденный мною однажды, всё никак не отпускал.

Лисмус недовольно фыркнул, не найдя помощи от Доктора, подошёл, и, обхватив меня своей мощной рукой за талию, потащил к чёрному ходу. Я вцепилась обеими руками в столешницу, мимо которой меня уже почти проволокли, и прошипела:

— Если ты от меня не отстанешь, я буду создавать столько шуму, что вы не скроетесь от погони!

— Это будет эгоистично и подло с твоей стороны! — парировал Лис, пытаясь свободной рукой разжать мои слабые пальцы, но получалось не очень ловко и оттого не результативно.

В дверь стучали всё настойчивее и сильнее, и это ужасно нагнетало и без того напряжённую обстановку. Им надо бежать, а Лисмус может и вправду всё испортить! С другой стороны, это прорыв: он не рассуждал логически, а поддавался чувствам, которые заставляли его не сматываться поскорее, а возиться со мной, рискуя в скором времени быть депортированным на родину.

— Да что мне сделать, чтобы ты пошла с нами?! — возмущённо вопросил он.

Я уже понимала, что пойти с ними — единственно верное, да и вообще единственное решение, но упускать предложение Лиса тоже не хотелось, и я лихорадочно пыталась сообразить, что бы с него стребовать. Не рассчитанная на столь навязчивых посетителей дверь начинала трещать, и это очень мешало сосредоточиться, поэтому я попросила первое, что пришло в голову:

— Возьми книгу, вот эту, — я отпустила одной рукой столешницу, и попыталась дотянуться до толстой книги, лежащей под книгой о флакнорсах, и этого было достаточно, чтобы Лисмус разжал пальцы на второй моей руке и успел оттащить от стола.

— Я тебе отомщу, супостат! — разозлилась я, обиженная, что меня провели, а Юрий одновременно поддержал меня и поторопил Лиса:

— Лисмус, хватай книгу, и валим отсюда!

Книга была мне нужна. Раз уж я на какое-то время остаюсь подле Лисмуса, стоит узнать побольше об эльфийском мире и, возможно, знания из этой самой книги помогут мне разобраться в своём сне и прекратить бояться общения с Лисом.

Лис тем временем дотянулся до фолианта, схватил его и недовольно поморщился: формат книги был крайне неудобен. Мужчина, всё ещё не отпуская меня, чтобы я не сбежала, направился в чёрный ход, у входа в который стояла Алерта.

Небольшая дверь, стилизованная под красивую вырезанную из дерева картину, была приоткрыта, и девушка активно махала рукой, призывая нас поторапливаться. Мы послушались и спешно нырнули в неизвестность.

26

Удобная лестница с перилами вела вниз: туннель был прорыт в земле. Стоило спуститься, как послышался звук защёлкивающегося замка с каким-то хитрым вращающимся механизмом, судя по характерному скрежету. Алерта спустилась последней, ловко и быстро, словно отлично видела в темноте. Я лично ничегошеньки не видела. А ещё они опасаются флакнорсов и освещают все улицы! Хотя, это, вроде как, секретный ход, так что резонно, что он не освещён.

Стены и потолок были укреплены деревянными конструкциями. Тьма окружала со всех сторон и только шаги и неровное дыхание людей позволяли ориентироваться. Лисмус освободил меня от своей руки, и теперь я шла впереди него, недовольно фырча. Мог бы и не отпускать меня сейчас, когда темно и немного жутко. Но его дыхание сзади, довольно близкое, поскольку он шёл буквально по пятам, будоражило кровь. Наверно, из-за темноты чувства обострились, и очень захотелось хоть какой-то ласки от Лиса. Хоть бы снова взял мою руку в свою…

Но мужчине было не до меня: ему никак не удавалось перехватить поудобнее фолиант, размер которого оказался совершенно не предназначен, чтобы его носили в руках.

Каким-то чудом я не напарывалась на Юрия, который шёл первым, хоть и не знал, куда мы идём. Благо, идти пришлось недолго.

Подземный ход должен был вывести нас на задний двор, как удосужилась сообщить нам Хранительница книг. Мы действительно вскоре увидели впереди свет сквозь щель между землёй и дверью. “Наверно, дверь эта в каком-нибудь холме, раз нет лестницы наверх, хоть мы и под землёй, — подумала я, но спрашивать не стала. Приблизившись к двери, девушка вышла вперёд, но, едва отперев ключом дверь и выглянув на улицу, она быстро закрыла её. Стало очевидно, что здание окружено неприветливыми людьми из пятого подпространства. Этого и следовало ожидать.

Юрий устало прислонился спиной к пахнущей сыростью стене.

— Есть какие-нибудь мысли? — без надежды в голосе спросила Алерта.

— У меня одна есть, — заявил Лисмус. — Мы все дружно, — он посмотрел на меня и выделил интонационно слово «все», — Говорим, что пришли из нулевого измерения, нас туда отправят, и мы ничего не потеряем!

Кареглазая отрицательно покачала головой:

— Портал, который они смогли изобрести, отправляет только туда, откуда человек родом. Даже если бы нас захотели отправить в какое-то конкретное подпространство, это бы не получилось.

— Тогда мыслей больше нет, — сказал Лис и поправил сам себя: — Вернее мыслей полно, но все они невесёлые и бесполезные.

Все мы молча и уныло смотрели на солнечные лучи, проникающие сквозь щель между дверью и стенами. Мне стало ужасно жаль Алерту и что из-за нашей глупости она никогда не сможет путешествовать по мирам. Уж я-то понимаю, как она этого хотела и как обидно, что обо всём этом придётся забыть.

Кто-то зашуршал с той стороны двери, и Алерта хотела было метнуться назад в библиотеку, но Юрий удержал её словами:

— Да что уж теперь. Давай попробуем сказать, что мы взяли тебя в заложники. Так будет шанс, что тебя они не станут отправлять домой.

Девушка не ответила. Кажется, она сопереживала нам, и то, что нас рассуют по родным измерениям, её весьма огорчало.

Кто-то перестал шуршать, неуклюже обшарил дверь и, нащупав ручку, резко дёрнул её на себя. Надо было запереть дверь на ключ, это же самое логичное, любой бы так сделал, завидев по ту сторону двери опасность! Я сердито глянула на Алерту, но тут же вспомнила слова Доктора “да что уж теперь”.

Лисмус бросил осточертевшую ему книгу на пол и инстинктивно придержал дверь, не позволяя неизвестному её распахнуть.

Юрий продолжал описывать Алерте все перспективы его идеи:

— Тебе главное сделать жалобные глаза или, ещё лучше, заплакать! Ты умеешь просто так плакать? Нет? Ну ничего… Давай, вспомни что-нибудь печальное. Главное тебе выиграть время и вызвать у них сочувствие, а потом ври напропалую, мы им ничего не скажем, так что они тебе поверят.

— Помог бы лучше! — укоризненно сказала я, решив помочь Лису и потому вцепившись в ручку двери, ибо кто-то всё ещё пытался её открыть.

— Да впускайте, нам не уйти уже… — отмахнулся он.

Доктор был прав, как никогда. Лисмус, как мне показалось, хотел из чистой вредности подождать, пока снова дёрнут, чтобы отпустить именно в этот момент, и способствовать падению того, кто к нам ломился. И дождался, и отпустил. Однако кто-то не упал, кроме того, в распахнутой двери вообще никого не наблюдалось, зато люди, окружавшие дом и стоящие на достаточном расстоянии от нас, заметили движение и стали что-то кричать друг другу, указывая на дверь в потайной ход.

Я растерянно глядела на примятую траву вокруг, но никто не показывался.

Внезапно дверь захлопнулась прямо перед нашими носами, заставляя всех вздрогнуть от неожиданности. От удара старые дряхлые доски скрипнули и чуть разошлись, отчего в образовавшиеся щели между некоторыми из них стал поступать слабый неясный свет. На фоне этих полосок света начали проявляться две фигуры — флака и норса. Я выдохнула: хорошо, что это они, а то ещё немного, и я бы уверовала в приведений.

— Очень тяжёлая дверь, еле открыли, — пожаловался норс, быстро стаскивая с глаз нечто, больше всего напоминающее ночные колпаки, которые любят носить персонажи мультфильмов.

— Здесь хорошо, — должно быть, одобрительно сказал он своему товарищу, но прозвучали его слова так, словно на самом деле ему глубоко плевать, как здесь.

Темнота подземелья ему нравилась. Или же не нравилась, но он чувствовал себя в ней комфортно.

Я хотела спросить, что нам делать. И не я одна: Юрий и Лис тоже приготовились спрашивать, но флак и норс резко исчезли. Это было неприятно, снова остаться без шансов покинуть это подпространство. Почти начав про себя ругать глупых существ, я заметила, что они появились вновь. Практически незаметные, тёмные и сливающиеся с тьмой. На этот раз при них был перекрашенный в зелёный цвет кот, букет из мяты и странное устройство, не внушившее мне доверие, хоть при таком освещении было трудно его разглядеть.

— Включается этой вот кнопкой, — флак взял своей пупырчатой лапкой руку Лисмуса, так как именно он удачно оказался ближе всех к нему, и положил его пальцы на выпуклую кнопку. — Скажете, когда будет готово, — и он вместе с норсом натянули обратно на свои глаза что-то вроде ночных колпаков.

Что включается, мы спросить не успели.

К двери снова начинали подбираться, на этот раз точно люди — их тяжёлые торопливые шаги были слышны. Юрий вытянул из букета веточку мяты, и принялся её жевать, при этом схватился за ручку двери, чтобы выиграть хоть немного времени. Все остальные, и я в том числе, тоже принялись жевать перенасыщенную ментолом траву. Гадость, редкостная гадость! Ещё и Лис хитро заглядывал мне в лицо, проверяя, видимо, действительно ли я пережёвываю мяту и не решила ли я прикинуться, будто ем, а на самом деле остаться здесь и оказаться переправленной домой. Я даже прекратила жевать на миг, поскольку эта мысль показалась мне прекрасной, но сейчас было поздно воплощать её и обдумывать, стоит так поступать или же нет.

Алерта пыталась успокоить взволнованного кота, а Лисмус подобрал выброшенную книгу, едва нашарив её, и нажал кнопку. К тому времени первый добравшейся до двери человек уже пытался перетянуть её на себя.

Устройство включилось и затрещало так, что все удивились тому, что оно не искрит. Это оказался проектор неба. Спустя пару мгновений тёмное подземелье озарилось солнечным искусственным светом, на потолке появились перистые облака, и Лис оповестил флакнорсов словом:

— Пора!

Флак и норс утвердительно махнули своими длинными усами и тут же исчезли в колеблющемся, как от жара, воздухе. Не долго думая, все уставились на кота в руках Хранительницы, и шагнули вслед за исчезнувшими существами.

* * *

Когда мы, наконец, оказались в Юрином доме, первым делом поднялись на чердак, где было темно и должны были нас ожидать флак и норс. Квинт, тоже ожидавший нас там, дёргал лапками от нетерпения узнать новости. Это я успела увидеть, пока дверь за ними не закрылась, погружая в полную темноту. Тима и Ивар, наверно, всё же ощущали себя бросившими друзей в незнакомом подпространстве, а потому вели себя тихо. Наверно, стоило поговорить о нашем путешествии и его итогах. но я задала свой вопрос, поскольку мне не терпелось узнать ответ на него не меньше, чем Квинту историю своего народа.

— Вы были незаметны! — воскликнула я, глядя в ту сторону, где предположительно находились Мокк и Янк, но из-за темноты это нельзя было утверждать точно. — Вы умеете менять цвет?

— Цвет? — не понял флак. Или норс. у них обоих были столь одинаково флегматичные интонации и голоса, что утверждать, кто из них мне ответил, я тоже не могла.

Я шумно вздохнула, понимая, что будет трудно объяснить им вопрос, а получить вразумительный ответ и вовсе можно не мечтать. Но кареглазая девушка вопрос поняла, и ответ знала:

— Нет, — улыбнулась Алерта. — Они не меняют цвет в том смысле, как ты думаешь. Просто их кожные покровы обладают уникальнейшим набором свойств: у них своё собственное чувство самосохранения, поэтому при малейшей опасности или угрозе их тело старается себя обезопасить, и просто сливается с окружающим миром, и говорят, их даже нельзя ранить — кожа начинает излучать сильные электромагнитные волны, и биополе становится невидимой защитой для тела. Крепче любой брони, говорят… — объяснила она, и спросила у подавшего голос флака: — Ты Квинт?

— Нет, — безразлично ответил он. — Квинт научился чувствовать радость и смущение, и застрял в нулевом подпространстве.

Она понимающе и сочувственно вздохнула, и все присутствующие люди ей позавидовали: они действительно понимала, что эти два факта взаимосвязаны и как. Эту мысль озвучил Юрий, который справедливо решил, что за этот день уже озвучил столько глупостей, что ещё одна ничего не изменит, хотя формулировка сложных вопросов явно не была его коньком:

— Почему Квинт застрял в нулевом от того, что научился чувствовать?

— Мы не знаем, — не задумываясь, ответил норс.

Алерта намотала локон на палец, пытаясь понять, что ожидает услышать доктор, потом решила, что поняла вопрос, и ответила:

— Если ты чувствуешь, то ты связан со своим измерением, а если ты флакнорс, с его странным телом, да ещё и никаких чувств не испытываешь, то нет разницы, в каком измерении ты находишься, от этого для мозга и сознания стираются границы слоёв, и перемещение между ними становится обыкновенной закономерной способностью. Как только Квинт начал чувствовать и ощущать, он потерял отсутствие связи с миром, и не смог больше преодолевать границы слоёв. Поэтому он застрял в нулевом измерении. но это моя версия.

* * *

Дальше какое-то время мне было скучно и неинтересно. За это скучное и неинтересное время мои товарищи подробно рассказали Квинту, Мокку и Янку о полученной информации, но реакцию собеседников было трудно увидеть: мы так и находились в практически полной темноте, чтобы не заставлять друзей Квинта надевать на глаза чехлы. Квинт наверняка радовался, а его сородичи, оставаясь лишёнными чувств, перевели разговор в чисто деловое русло:

— Выход во внешний мир мы найдём, — заверил норс. — Мы бы нашли его и раньше, если бы знали о его существовании, но как мы доберёмся до туда? Нам понадобится огромная лестница, причём удобная для нас, а мы не очень ловко перемещаемся по жёрдочкам, которые вы называете ступенями, да и по тем, другим, ступеням нам тоже не подняться… Придётся строить пологую гору, но на это уйдёт много времени и ужасно много места…

— Варя и Тима, вы же, кажется, инженеры — вот и придумайте что-нибудь полезное! — высказался Юрий: ему, как врачу и физику, казалось, что раз мы умеем проектировать, должны уметь проектировать всё, что душе угодно.

— Я инженер-технолог, я могу только морально поддержать Варю, — открестился Тимофей.

— Это все могут. Варя, ты давай думай, а мы мысленно с тобой, — с сарказмом сказал Ивар.

— Ладно, я попробую что-нибудь сообразить, только вот моя работа в последние несколько лет напрочь убила во мне инженерную фантазию… — я глубоко задумалась: последний раз как-то изворачиваться и что-то придумывать мне доводилось на дипломном проекте. — Давайте остановимся на пологой горе, а? — с надеждой спросила я, поскольку идея мне нравилась, а трудозатраты флакнорсов меня не волновали совершенно.

— Да ладно тебе, — успокоил Тима. — Сейчас спроектируем что-нибудь занятное! — я улыбнулась его наивности, и вслед за мной обрадовался Квинт и даже захлопал в свои костлявые ладошки от того, что мы берёмся за дело.

— Надо подумать логически, как раз так, как ты не любишь, и понять, что именно нам нужно, — посоветовал Лисмус.

— Нам надо что-то простое, лёгкое в сборке и чтобы эту конструкцию можно было использовать, как лифт… — отозвалась я тоскливо: что им нужно, это ясно, а вот как это сделать — другой вопрос.

— Эскалатор! — предложил Тимофей.

— Ещё бы предложил и привод к нему за счёт флакнорсов, бегающих в колесе! — отвергла идею я, и подумав, нашла ответ: — Пантограф!.. Мы можем собрать его из подручных средств, нам не понадобится строить леса и высоко лазить — это отличный выход! Нам надо больше данных о высоте, на которую надо подняться…

— Думаю, я помню достаточно, чтобы ответить на все вопросы, — обрадовала Алерта.

— Идея отличная! — поддержал Тима. — Я, правда, не знаю, как мы всё рассчитаем, но уверен, у нас всё получится, а если и нет — придумаем что-нибудь ещё!

Квинт обрадовался вместе с нами, хотя и не представлял, о чём мы говорили и что собрались сооружать. Я и сама пока не очень знала: мне редко приходилось применять знания на практике, к тому же знаний о том, что мы собрались сконструировать, у меня особо и не было.

Последующие часы прошли рутинно. Янк и Мокк были вынуждены зачехлить свои глаза, поскольку нам потребовался свет. Тимофей старательно нарисовал воспроизведённый по памяти рисунок «рогов» трамвая, на основании которого и было решено создавать машину по переправке флакнорсов на своё законное место обитания.

Лисмус не терял времени зря, и, давя на совесть флакнорсов и взывая к их чувству справедливости, стребовал с них обещание вернуть всех людей седьмого измерения домой. Он всё-таки не забыл, ради чего однажды пришёл сюда. Я слушала внимательно всё, что он им говорил, но так и не смогла понять его личных планов на будущее: собирается ли он покидать этот мир или нет, оставалось неясным. Или это зависит от меня? Не удивлюсь, если так и есть…

Мы с Тимой набросали на бумаге неаккуратный и кривой чертёж пантографа, установленного на специальные колёса для мобильности, чтобы доставить его в нужное место. Нам не хватало данных: оставалось неизвестно, на какую высоту придётся подниматься и будет ли под шахтой земля, ведь за несколько столетий там вполне могло образоваться озеро. Всё, что было известно Алерте, имело достаточно приблизительный характер, но для примерного чертежа было вполне сносно. Тем более, эти флакнорсы теперь могли обратиться с этим наброском к кому-нибудь, кто поумнее нас с Тимой, и кто живёт в каком-нибудь измерении умников-технарей.

Дело стало за малым — найти шахту, через которую флакнорсы из Альянса когда-то спустились под землю, а затем собрать спроектированную конструкцию. Всё это флакнорсы вполне могли сделать с помощью наёмников и своими собственными силами. С их золотом проблемы в создании необходимого механизма не было.

Я решила, что и так уже потеряно много времени, и не сыграет большой роли в моей жизни, если я задержусь в нулевом пространстве ещё на некоторое время, чтобы увидеть настоящий мир флакнорсов. Да и Лис, когда не было каких-то опасностей, вёл себя мирно: со мной не общался лишний раз и руками не трогал. Так что я вполне могла себе позволить насладиться путешествием в удивительно красочный мир странных наивных созданий. Вроде как, это не должно было кардинально изменить мои дальнейшие планы… Думая об этом, я ошибалась так сильно, как никогда прежде и никогда после.

27

Норс Мокк и Флак Янк вернулись в дом доктора спустя несколько дней. Они сообщили о том, что Квинт и несколько других флакнорсов из Ордена успешно побывали на поверхности, рассказали своим сородичам о своей жизни, и теперь доктора и его друзей приглашали посетить их измерение, пока такая возможность ещё есть.

Путешествовать за флакнорсами совсем скоро станет невозможно, так что стоило ловить момент. Я даже с наслаждением съела лист мяты, поглядев на кота и на потолок, на который проецировались облака. Странное сочетание всё-таки. Интересно, отчего именно такое? Или есть ещё какое-то, о котором мы не знаем, просто так вышло, что все мы: Лис, мы с Тимой и Доктор попали сюда именно при таких обстоятельствах и оттого думаем, что это единственно верная комбинация?

В общем, никто не отказался побывать на исторической родине Квинта, и все мы отправились за флакнорсами в темноту.

Из тёмного подпространства на вполне сносном пантографе мы были подняты на поверхность. Да, это было больше похоже на то, о чём я грезила! Конечно, эльфов тут не было, но зато это был действительно другой мир: яркий, светлый, чистый и прекрасный! И не было в нём ничего, хорошо мне знакомого. Казалось, даже солнечный свет здесь другой, не такой, как в нулевом, девятом и пятом подпространствах. Яркое солнце заливало прекрасный мир флакнорсов, но не слепило глаза. От цветов, которых я прежде нигде не видала, даже на картинках, распространялся густой запах, похожий на аромат цветков жасмина. или этот запах казался таким, поскольку в него смешивались запахи множества разнообразных растений. У одних соцветия были простенькими, у других какими-то замысловатыми, но у большинства цветы располагались на стеблях по отдельности. А цветовая гамма: яркая, но не режущая глаз. Здесь хотелось остаться на подольше! Я посмотрела на друзей. Кажется, не я одна очарована местной флорой. Да и фауной, кстати, тоже можно было залюбоваться: флаки и норсы были различных цветов: лиловые, лазурные, ярко-жёлтые и прочих насыщенных оттенков. Они были смущены, но смотрели на нас с интересом. Наверно, их предупредили о нашем прибытии. Мокк и Янк остались под землёй — они пока не умели чувствовать, и было решено оставить их на время для создания Пути, как и ещё некоторых флаков и норсов: не все были готовы к подобным переменам. Зато Квинт гордо стоял рядом с нами, сложив на животике свои лапки, и морда его расплывалась в довольной улыбке.

Какой-то пурпурный норс подошёл к нам и учтиво поклонился.

— Грым. Так меня называют, — представился он. — Вам нет необходимости называть свои имена — нам они известны, так же как и всё, что вы сделали для нашего народа, — он сново учтиво склонил голову, и это у него получилось столь выразительно и искренно, что стало ясно, как он и все здесь присутствующие рады, что, наконец, их народ воссоединился.

Это произвело на всех нас неизгладимое впечатление. На каждого немного своё, но в общей тональности: печально-задумчиво-совестливое.

Даже вампир от этого смутился: он делал всё ради денег, а вовсе не для народа Грыма. Я тоже смутилась: мне просто хотелось домой. Лисмус почувствовал себя неуютно: он хотел помочь своему народу и поближе познакомиться со мной, так что до флакнорсов ему тоже дела не было. Алерта почувствовала себя вообще лишней, так как всё, в общем-то, сделали без неё. Зато Тима с Юрием добродушно улыбались норсу, и Доктор неожиданно для самого себя расчувствовался и сказал то, что в корне изменило всё моё будущее; то, что в здравом уме никогда не стоит говорить:

— Мы всегда рады помочь, если есть возможность! Будут проблемы — обращайтесь!

Бедняга Доктор и вправду был готов прийти на помощь, если что, но не подозревал, что помощь эта потребуется так скоро.

Норс смущённо начал сливаться с листвой, теряя свой пурпурный цвет и приобретал зеленовато-изумрудный окрас:

— По правде говоря, у нас есть одна проблема…

Доктор беспомощно посмотрел на друзей, но отступать было некуда. Чутьё именно в тот момент подсказало мне, что я сильно пожалею, если снова во что-то ввяжусь. Зато Лис обрадовался. Я заметила, ему нравились экстремальные ситуации, во время которых я растеряна и беспомощна.

Ивар осторожно спросил:

— И что же за проблема?

Ответили нам не сразу, отчего уверенность, что мы ещё влипнем в какие-то неприятности по милости этих флакнорсов, крепла.

— Нам нужно много оружия, и люди, которые за золото смогут пойти на некоторый риск… — норс Грым задумался и печально добавил: — Сами мы не справимся, мы никогда не были хитрыми и не вели ни с кем войну… Сейчас бы эти навыки пригодились, но у нас их нет…

Что? Риск? Оружие? Никак намечается как раз то, о чём я грезила? Спасение мира или даже миров? Или просто что-то очень эпичное без спасения мира? Меня бы тоже устроило!

— Значит, у вас есть враги? — уточнил Тима, поскольку первым опомнился и поскольку из всей нашей компании ему одному чутьё не подсказывало ровным счётом ничего.

— Не совсем…. - уклончиво ответил норс, и я нахмурилась. — У нас есть друзья. Друг. И ему нужна наша помощь.

— Он флак? Норс? — деловито спросил Доктор, придя в себя от недоумения, в которое его ввергла непосредственность Грыма в его просьбе помочь.

— Ни то, ни другое… — ответил Грым и сообщил нам то, что лично я ожидала услышать меньше всего на свете: — Он эльф.

— Эльф? — удивилась я, не веря своим ушам.

Эльфы действительно существовали, это было ясно, но то, что этот самый флакнорс, стоящий сейчас передо мной, видел живого настоящего эльфа — это казалось поразительным и… не возможным!

— Правда, эльф? — недоверчиво переспросила я на всякий случай.

— Да, — подтвердил Грым, не видя ничего удивительного. — Он пришёл к нам через портал, который мы считали просто красивой частью водопада. Это не первый эльф, который посетил нас. Знаете ли, он рассказал нам многое, и его сородичи не смогли ему простить это… Теперь он у них… в плену… или в темнице… и мы должны освободить его! Он предупреждал нас не делать этого, предупреждал, что их мир для нас недосягаем. Он говорил, что никто никому ничего не должен и не обязан — каждый поступает так, как велит ему сердце, и это не требует никаких возвращений долгов. Он захотел открыть нам глаза на некоторые вещи, и сделал это. Теперь мы хотим ему помочь. Не для того, чтобы отплатить добром на добро, не от чувства благодарности, а просто потому, что он заслуживает свободы и жизни. Вы меня понимаете? — Грым взволнованно задёргал усами и тоскливо опустил уши, с надеждой глядя на нас.

Лично я ничего не поняла, да и друзья мои, похоже, тоже. Только Алерта смотрела на меня с пониманием: эльфы, о которых я мечтала, могли мне повстречаться. С этой самой минуты встреча с ними могла быть реальностью. Кареглазая девушка не знала, что при слове “эльф” сердце моё заколотилось, как бешеное: мне вспомнился сон и теперь я точно могла сказать, что он был вещим. И теперь тот кошмар, что явился мне, имеет все шансы сбыться. Я тяжело сглотнула, почувствовав, что пальцы начинают нервно подрагивать. Надо было сдаваться в пятом измерении и отправляться домой! Я прикрыла глаза, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Ещё не поздно… хотя чувствуется, что всё-таки поздно…

Лис заметил. Наверно, постоянно смотрел на меня исподтишка, и сразу уловил перемены в настроении. Он стоял через Тиму от меня, но быстро оказался рядом и взял мою руку в свою. Я посмотрела на него: как всегда ободряющая полуулыбка. Если б он знал, какие в моей голове мысли, понял бы, что делает только хуже и больней. Хотя, хоть я и понимала, что зря он подошёл, а всё равно стало теплей и спокойней. Он переложил мою руку в другую свою и встал позади меня, слегка притянув к себе. Я почувствовала спиной его тепло, и отстраняться совершенно не захотелось. Глянула на Юрия, узнать его мнение, но он был слишком удивлён услышанной историей, что ему было не до наших с Лисом взаимоотношений.

— Хотелось бы поподробней узнать, чем этот эльф так хорош для вас? — высказался Ивар, желающий всё-таки разобраться: стоит вписываться в спасение эльфа или нет.

Норс понимающе кивнул, нервно зашевелив ушами, и постарался рассказать более детально:

— Несколько лет назад мы и без всяких эльфов задумались над различными вопросами. Это было в ежегодный День Памяти Альянса. Мы вдруг подумали: а с чего бы это нам, процветающей нации, вдруг взбрело в голову бояться темноты и того, что солнце однажды погаснет. Ведь если так рассуждать, можно бояться стольких вещей, а мы ведь и без того такие мнительные и легко вгоняемые в панику! Тогда мы нашли ответ на этот вопрос. Довольно быстро нашли, надо заметить. Существовало древнее пророчество, из-за которого все поверили, что солнце действительно может погаснуть. Пророчество было смутным и неясным, но в нём говорилось о том, что если однажды диск солнца будет закрыт чёрным диском, значит, скоро весь мир погрузится во тьму. После того, как условие пророчества сбылось, все ждали тьмы, и в то время и собрался Альянс Свободных от Страхов. После, относительно недавно, мы отыскали полузабытое пророчество, говорящее примерно то же самое, но угрожающее, что теперь-то уж тьма не будет так долго ждать, и накроет наш мир в ближайшем будущем после затмения. Мы начали паниковать, и ни у кого даже не возникло вопроса: а откуда взялись все эти пророчества? Почему мы столько веков не знали о них, а тут вдруг о них заговорили и в них уверовали? Паника усиливалась тем, что после исчезновения Альянса в недрах земли, к подземельям стали относиться с недоверием и опаской, ведь оттуда никто так и не вернулся. В тот критический момент появился эльф Арсазаил. Он рассказал о том, что все пророчества — фальсификация. Создание пророчеств — это эльфийский способ управлять народами, чьи жизни не так продолжительны, как их. Думаю, этим способом пользуются не только эльфы… Подозреваю, что метод этот эффективный и широко распространён, но тогда мы впервые услышали об этом и не сразу смогли поверить чужеземцу.

Ну конечно, виноваты эльфы! Кто ж ещё мог заварить такую кашу! Я фыркнула.

— Эльфам больше делать нечего, только вас пугать… — недоверчиво пробормотала я.

Стоило это сказать, почувствовала дыхание Лиса у своего уха.

— Не выгораживай их. Судя по началу этой истории — они не такие милые ребята, как ты думала, — со скрытым торжеством шепнул Лисмус.

А норс продолжал нервно подёргивать ушами, переживая, проникнемся мы проблемами несчастного эльфа с обострённым чувством справедливости или же нет.

— Эльфы любят природу, как и мы, а ещё они ценят роскошь. Для приобретения ценностей у народов типа гномов, им необходимо золото. У нас золота полно, оно нам не интересно. Эльфы узнали о нашем мире и решили хитростью выселить нас с этих мест, чтобы завладеть ресурсами. Они знали, что мы доверчивы и легко внушаемы. Ещё эльфы считают нас неуязвимыми для своих стрел, поэтому они придумали специально для нас такую хитрость. Не знаю, может, ничего бы и не произошло, если бы Арсазаил нам не рассказал обо всём этом, и мы бы нормально пережили свои страхи, но этот эльф стоит того, чтобы попытаться ему помочь!

— Как давно он приходил? — деловито спросила Алерта.

— Три месяца назад, — невозмутимо ответил Грым.

— Три месяца?! — вспыхнула я, и норс инстинктивно начал сливаться с окружающим миром под моими яростными зелёными глазами. — Эльф, который заслуживает свободы и жизни, приходил к вам три месяца назад, а вы до сих пор сидите тут и никого не нанимаете?

— Мы… — пролепетал норс, постепенно возвращаясь в привычный цвет. — Мы пытались воспользоваться порталом, но он работает только на биополя эльфов, максимум — людей. Наверно, на всех схожих по строению с вами существ… — он посмотрел на свои лапки и грустно добавил для тех, кто не понял: — Нам там не пройти.

Я вздохнула, сожалея, что напугала Грыма резким голосом: просто совсем забыла, что флакнорсы из внешнего мира не умели проходить сквозь слои, а значит, не имели возможности нанять людей для вызволения эльфа.

— Три месяца… — пробормотал Лисмус, сбросив на время свою личину ярого не любителя эльфов, и спросил: — Почему вы так уверены, что он ещё жив?

Норс с готовностью ответил:

— Мы мало знаем об их народе, но они гордые и себялюбивые — они не станут проливать эльфийской крови, даже крови того, кто их предал. Они не лишат его жизни, это точно!

Доктор глянул на меня и напряжённо сдвинул брови, заметив, что я не счастлива от открывающихся перспектив. Пользуясь тем, что он впечатлён несоответствием ожиданий и реальности, я умоляюще поглядела на него: “Пожалуйста, сделай что-нибудь, чтобы и эльфа спасти, и не ходить к нему…” Мысли Доктор, увы, читать не умел, но что-то похожее всё-таки понял.

— У вас есть Квинт, — напомнил Юрий норсу. — Он мастер уговаривать людей на всякие глупости. Вы располагаете золотом, и в нулевом измерении найдёте себе помощников, там хватает наёмников, и Квинт об этом знает.

Грым печально опустил свои жёлтые глаза и уточнил:

— Вы не поможете нам?

Ивар снисходительно улыбнулся и ответил:

— Думаю, мы сделали для вас более, чем достаточно, а вы хорошо нам заплатили, и теперь вы не вправе требовать от нас что-то ещё…впрочем, теперь у нас и стимула-то нет — мы были богаты, а стали ещё богаче. Нет резона рисковать.

Норс расстроился и стал приобретать лазурный цвет. Потом посмотрел на всех и нехотя признался:

— Нам снова нужна ваша помощь. Именно ваша… Квинт пытался уговорить наёмников взяться за это дело, он предлагал им золото, увеличивал сумму, пока не сдался и не предложил им самим назначить цену…Но оказалось, что для наёмников деньги не самое ценное. Больше всего они всё-таки дорожат своей жизнью, и они уверены, что поход на другую планету за пленным эльфом отнимет у них её.

Ивар был непреклонен:

— Раз они так думают, значит, на то есть причины. Мы тоже, знаешь ли, дорожим своими жизнями…хоть могло показаться иначе…

Грым умоляюще смотрел на нас. Он в глубине души, начиная разговор об Арсазаиле, надеялся, что мы сами вызовемся поучаствовать, и теперь был в тупике, так как совершенно не умел убеждать.

Лисмус отстранился и отошёл чуть в сторону, чтобы заглянуть мне в лицо, и с сожалением увидел, что я соглашусь на любой риск, чтобы помочь этому эльфу. Да, наверно. я была готова рискнуть, хоть про сон помнила и полагала, что сумею предпринять меры, чтобы он не сбылся.

— Тебе понравилась история и стало жалко его, или ты просто хочешь увидеть эльфов? — шёпотом спросил у меня Лис.

Я посмотрела ему в глаза и серьёзно ответила:

— Его должны спасти именно мы.

Мужчина несколько секунд всматривался в моё лицо, но ответа на нём написанного не нашёл. Мне следовало обдумать, как объяснить всё друзьям, чтобы каждый из них понял меня.

Лис посмотрел на Юрия. Доктор не хотел ввязываться в подобные мероприятия, тревожно поглядывал на меня, а потом примирительно сказал:

— Мы вернёмся домой и всё обдумаем.

28

Мы спустились вниз, в мир лишайников и тёмных морей, откуда Мокк и Янк при помощи проектора, перекрашенного кота и мяты переправили нас на лужайку перед домом доктора, после чего тактично удалились.

Возвращались молчаливо: не хотелось посвящать флакнорсов в наши переговоры. Только оказавшись около дома Юрия и распрощавшись с Мокком и Янком, мы смогли поговорить.

— Мы могли и не возвращаться домой, чтобы решить, что затея эта — полный бред! Какой-то эльф, мы не знаем его. Нам рассказали историю, мы послушали, посочувствовали эльфу. Всё, закончим на этом, — отрезал Ивар.

— Он прав, — поддержал его доктор и посмотрел на меня прямо и уверенно. — Он действительно прав, Варя, и я полностью его поддерживаю.

Ну конечно! Конечно, самое простое и безопасное решение, это просто посочувствовать и забыть. Стоило рассказать о своём сне и всё объяснить. Тогда есть шанс, что меня поймут. Но почему-то про ночной кошмар я умолчала. Вот ведь супостаты! И Тима молчит, и даже кареглазая не поддерживает! Вот на Ивара даже и не обидеться за полнейшее безразличие: от него другого и не ожидалось, а вот Алерта с технологом могли бы и поддержать, но эти двое о чём-то тихо беседовали, и до решения глобальных проблем им дела не было. Флегматики.

Вместо высказывания нормальных, убедительных доводов, я перешла на личности: посмотрела на Доктора суровым взглядом и холодно сказала:

— Не знаю, куда ты дел того Юрия, который вместе с Тимой однажды бросился вытаскивать из огня незнакомого человека из семёрки, но если он встретится тебе где-то в глубинах сознания, ты передай ему, что лично я пойду за эльфом. Если тот Юрий захочет присоединиться, то я буду рада.

Ивар посмотрел на Доктора, потом на болтающего с девушкой Тимофея, и одобрительно сказал:

— Приятно видеть, что история с Лисмусом хоть чему-то вас научила! Нельзя спасать невесть кого! Запомни это и ты, Варя: сие знание очень пригождается в жизни!

— Он не невесть кто, он эльф, причём честный и справедливый! — заметила я раздражённо.

— Я вот лично не жалею, что мы помогли Лису, — высказался Юрий, видимо, решив сменить тему, и, посмотрев на Лисмуса, сказал: — Да, не сразу мы все нашли с тобой общий язык, но ты неплохо влился в нашу компанию. Знаю, Ивар сейчас скажет что-то опровергающее мои слова, но это будет его и только его мнение.

Вампир снисходительно улыбнулся, и то ли он тоже стал лучше относиться к Лисмусу, то ли желая показать свою непредсказуемость, не стал ничего говорить, хотя все знали, что сказать бы он мог многое.

— Спасибо, Доктор, — сдержанно ответил Лисмус, благодарно кивнув. — Варя, а если присоединиться к спасению эльфа захочет не Юрий, а кто-то ещё? — поинтересовался он, испытующе глядя на меня.

Надо было рассказать обо всём давно. Хотя бы ему: это бы помогло мне. Наверняка бы ещё больше всё усложнило, но всё-таки стало бы легче от того, что мужчина бы понимал, что происходит в моей душе.

Я посмотрела на него странным взглядом, в котором мужчине показалась промелькнувшая нежность, однако голос мой остался холодным и я строго ответила:

— Я не пойду с тобой никуда. Особенно к эльфам.

Он удивился. Действительно удивился моему категоричному ничем не обоснованному отказу.

— Почему же? — полюбопытствовал он.

Я не ответила. Мне нечего было сейчас ему сказать: слишком сложно и муторно. И слишком высока вероятность, что мне не поверят. Если не поверят — станет хуже. Неясная загадочность, как ни крути, лучше сомнительных доводов.

— Если Варя не против, я бы хотела побывать в мире эльфов, — скромно произнесла Алерта.

Ничего себе: она всё-таки слушала наш разговор! Может, и Тима тоже слушал?

— Это не прогулка, это опасное мероприятие! — высказался Ивар, не желая никем рисковать.

— Да, опасное. Поэтому надо идти всем вместе или не идти вовсе! — сказала Алерта, поняла, что никого из мужчин не убедила, и добавила: — Второй вариант сразу отвергаем, как бесчеловечный, хоть Арсазаил и не совсем человек.

— Ну тогда тут очевидно решение: надо пойти и вытащить этого эльфа оттуда! — невозмутимо сказал Тимофей, которому решение виделось настолько простым и лежащим на поверхности, что он совсем не мог понять, отчего все не могут к нему прийти и спорят.

— Мы пойдём спасать эльфа! — обрадовалась я своим флегматичным союзникам.

— Нет, — отрезал Ивар. — Мы не пойдём его спасать… — три пары глаз посмотрели на него укоризненно, и он вздохнул: — Раз уж на то пошло, Юрий пойдёт спасать эльфа.

Однако к такому повороту событий Доктор был совершенно не готов. Он приоткрыл рот от столь неожиданной наглости и некоторое время не находил слов для возмущения.

— Я?! — сумел он, наконец, поражённо воскликнуть. — Почему я?

Ещё минуту назад он вообще никуда не собирался и не воспринимал рассказ норса всерьёз, а теперь его лучший друг намеревался отправить его в чужой мир. Причём по взгляду угольно-чёрных глаз было ясно, что он не шутит.

Вампир вздохнул от того, что приходится объяснять такие очевидные вещи:

— Тебя проще под эльфа загримировать, ты проберёшься к ним незамеченным, а если тебя и заметят, то примут за своего впотьмах. План и подробную карту флакнорсы нам, конечно, не обеспечат, и от тебя потребуется на местности разобраться в ситуации, потом бесшумно снять часовых, выпустить эльфа и добраться до флака и норса. А там сплавишь его им, и дело с концом!

Я смотрела на Ивара, пытаясь угадать: он шутит так или на полном серьёзе говорит о предстоящем спасении эльфа. как о простеньком задании для Доктора.

— Ты забыл сказать «всего лишь»! — ехидно заметил Юрий, передёрнув плечами и направляясь к дому, на ходу продолжая говорить. — Слушайте, я никогда не был лазутчиком и у меня нет привычки бесшумно ходить, лазить по деревьям… Из лука я тоже стреляю отвратительно и у меня всегда были тройки по физкультуре. Меня словят раньше, чем я соображу, что меня вообще заметили!

Я поглядела на стройную спину Доктора, на которой лежали его длинные почти белые волосы, немного свалявшиеся за время нашей прогулки. Да, вряд ли он столь же сильный, как эльфы. Красота красотой, а лесные обитатели действительно ловкие и силёнок в них наверняка побольше, чем в Юрии.

— Не переживай, ты будешь не один” Я с тобой пойду, — порадовал Тимофей, догоняя его, на что Доктор пренебрежительно хмыкнул. — Мы купим мне парик… Ивар наверняка знает ни одну продавщицу, которая сделает нам скидку!

— Ладно, допустим, но тогда нам надо две пары чего-то похожего на эльфийские уши и парик…. — подсчитал Юрий, быстро поднимаясь по лестнице и открывая ключом дверь.

— Три пары чего-то похожего. — поправила Алерта, и мужчина обернулся на её голос, неодобрительно оглядев всех нас. — Мне очень хочется повидать чужой мир, и я смогу вам помочь там!

Юрий вздохнул и посмотрел на Ивара таким уничтожающим взглядом, на который только был способен. Кажется, вампира проняло. Во всяком случае он виновато склонил голову:

— Да что уж там. Четыре пары чего-то, и два парика: я с вами! — уверенно сказал вампир, на что я покачала головой:

— С чёрными глазами и клыками ты всё равно не очень будешь похож на эльфа.

Ивар надулся. Он никогда не признавал поражений и того факта, что у него может что-то не получиться. Он пропустил нас всех в дом, затем вошёл сам и прикрыл за собой дверь.

— Вот вы с Лисмусом точно никогда не будете на них похожи, а я отлично буду смотреться! — заметил он. — Цвет глаз никто не разберёт — мы же ночью пойдём! А насчёт клыков не беспокойтесь — у меня имеется двухнедельный опыт их скрывания, благодаря некоторым присутствующим, я, конечно, не буду показывать пальцем, — он посмотрел на Лиса долгим, но беззлобным взглядом.

— А мы с Лисмусом что, останемся тут? — спросила я.

Это был важный вопрос. Никто, кроме меня. даже не подозревал, насколько важным.

— Пойми, так будет лучше… — объяснил Юрий. — У Лиса очень запоминающееся лицо и он слишком крупный для эльфа, а ты… — он оглядел меня, не зная, на какое из очевидных различий с эльфом указать, чтобы не обидеть, но ничего толкового не придумал и жалобно посмотрел на Лиса. Лисмус не стал припоминать, сколько раз не получал поддержки от доктора в похожих ситуациях, и пришёл на помощь:

— Ты слишком низкая…в смысле, маленькая… но тебе очень идёт! — сбивчиво пояснил он.

— Ну и пожалуйста! Не очень-то и хотелось! — обиделась я и решительно направилась в свою комнату.

Низкая я, понимаете ли! Хорошо, хоть не напомнили, что эльфы намного стройнее меня!

Надо всё обдумать. Надо попасть к эльфу, но без Лиса. Надо как-то убедить всех, что Лисмус и правда крупноват для эльфа, а я — самое то.

Покидая прихожую, я невзначай полуобернулась. Стоят, смотрят виновато. На этом можно будет сыграть, только вот придумать бы как именно…

* * *

Лисмус постучал в дверь тихо, и я не ответила ему. Почему-то не было сомнений, что он войдёт и без спросу, и, даже если я скажу, что нельзя, тоже.

Так и вышло. Дверь приоткрылась, и нерешительные шаги Лиса раздались за моей спиной.

Я стояла около столика, склонившись над книгой, которую Лисмус принёс из пятого подпространства. Фолиант был открыт на одной из первых страниц. Справившись с возмущением, я устало и безнадёжно вздохнула, после чего полуобернулась на вошедшего ко мне Лисмуса.

— Ты специально, да? — спросила я у него.

— Специально — что? — не очень понял он и подошёл ближе.

Я снова вздохнула, укоризненно посмотрела в его серые глаза, не нашла в них ни капли раскаянья и сердито обвинительно заявила:

— Ты ревнуешь меня к эльфам, поэтому… — Лисмус неожиданно искренне рассмеялся, сбив меня с мысли, потёр свою переносицу и переспросил:

— Ревную к картинкам в книжке?! Ты серьёзно? Мне казалось, мы уже выяснили, что я не сумасшедший! Не ты, не я даже не видели эльфов вживую!

Я нахмурилась, не находя в своём подозрении ничего смешного, и спросила прямо:

— Тогда зачем?

— Что зачем? — Лис никак не мог уловить, что не так он сделал на этот раз, и почему на него снова сердятся.

Хорошо прикидывается. Ладно, мне не сложно пояснить:

— Зачем взял не ту книгу?

Лисмус, не ожидавший такого вопроса, растерянно пожал плечами, припомнил, как всё происходило: в спешке и суматохе, и парировал:

— Какую ты пыталась схватить, ту я и взял.

Я снова посмотрела ему в глаза и снова не нашла в них того, что искала. Даже подумала, что вроде бы он прав — я действительно тянулась к этой книге, и он взял с собой именно её, но всё-таки книга была категорически не та. Совершенно запутавшись, спросила у Лиса:

— Тогда почему тут нарисованы звездолёты, бороздящие космос?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Лисмус и, заглянув в открытую книгу, действительно увидел на нарисованном синем фоне звёздного неба нарисованный космический корабль: весь чёрный, глянцевый, светящийся, жутковатый немного. — Нормальный эльфийский звездолёт, — заключил он. — Не знаю, чем он тебе не понравился.

Я посмотрела на Лиса и убедилась, что он говорит искренне и не издевается, хотя в это было трудно поверить: суть проблемы была очевидна.

— Эльфы живут в лесу, на деревьях, — попыталась толково объяснить я. — В книге про эльфов не может быть такой картинки, неужели не ясно?

Он чувствовал, что я раздражена на его непонимание, и обезоруживающе улыбнулся:

— Мне — не ясно: с эльфами я не знаком, и вообще о них впервые от тебя услышал. Да не расстраивайся, может эта картинка сюда случайно попала! — Лисмус стал перелистывать страницы, но на каждой из них и в помине не было ни леса, ни длинноволосых красавцев в зелёных одеждах. Зато были какие-то машины, люди в чёрных доспехах и огромные устрашающе-неприятные многоэтажные мрачные здания.

Лис улыбался. Не то так и не убрал с лица улыбку, не то его действительно забавляло происходящее. Я села на стол рядом с раскрытой книгой и уставилась на мужчину. Он честно попытался спрятать улыбку, но уголки губ непослушно расползались в стороны, и Лис наклонил голову, чтобы это было не так заметно.

— Лисмус! Это не смешно! — возмутилась я его легкомысленности. — Нам нужны знания об эльфах, и та книга была бы очень кстати, а ты притащил неизвестно какую!

— Да я-то тут причём? — упёртый Лис не собирался ни сдаваться, ни извиняться, и перешёл в нападение: — Надо лучше смотреть, что хватаешь!

Вот на это я могла бы многое высказать мужчине, но в комнату наглым бесцеремонным образом вошли все остальные обитатели этого дома, как временные, так и постоянные, за исключением, пожалуй Тафрака и Нертоси.

— Вы ругаетесь, да? — радостно спросил Ивар, как когда-то спрашивал Квинт с той лишь разницей, что радовался вампир вовсе не возможности постичь новые эмоции, а просто злорадствовал, судя по тому, как глядел на Лиса.

— Не совсем, — ответил Лисмус. — Мы пытаемся выяснить, кто виноват, что мы взяли не ту книгу.

Алерта быстрыми шагами подошла поближе и, посмотрев на открытые страницы, ничуть не расстроилась, но подтвердила:

— Да, эта не книга про флакнорсов. Но это не беда, в ней не было ничего, что я не смогла бы пересказать. К тому же, эта книга нам больше пригодится — я не интересовалась историей эльфов, так как не думала, что это когда-нибудь понадобится.

Я растерянно посмотрела на девушку, но не успела ничего уточнить, так как Лисмус, легко устроившись на столе рядом со мной, ободряюще приобнял за плечи и весело сказал:

— Я же говорил — нормальный эльфийский звездолёт, а ты…

Я повернула книгу к себе и быстрым движением открыла её где-то посередине. Лис, кажется, был не далёк от истины, поскольку я увидела на пожелтевшей странице уже знакомую картинку лесного дворца эльфов, а перелистнув ещё лист, и самих светловолосых жителей леса.

— Как понимать? — спросила я у всех присутствующих, совершенно ничего не понимая и глядя на неизвестную мне письменность, которую, как мне очень хотелось верить, знает Алерта.

— Пока не знаю, как понимать. Давайте почитаем…. — миролюбиво предложила Алерта и перелистнула на начало книги.

Тима, Ивар и Юрий стояли рядом с ней уютным полукругом, чтобы рассматривать картинки, а она начала читать про себя, а потом переводить и пересказывать, что прочла.

29

Эльфы — жители далёкой планеты Сатушь. Ныне погибшей планеты. Погибшей из-за населявшего её народа, который занимался освоением космоса, добычей полезных ископаемых, разработкой новейших передовых технологий, но напрочь не заботились о своём мире. Да, когда-то эльфы были такими, но теперь никто из них и не вспомнит об этом — это было несказанно давно, и память об этом осталась лишь в никому неинтересной книге, что хранилась в пятом подпространстве планеты Земля.

Эльфы чувствовали приближение катастрофы, но интуиция была у них не в чести, и все продолжали жить, убивая планету и дальше. И однажды, опустошённая изнутри, она просто начала сжиматься. Спастись всем не было возможности, и было принято экстренное решение собрать всех самых молодых представителей и отправить на другие планеты — а подходящих планет эльфы знали немало. Так же было решено вычеркнуть из памяти Сатушь и всё, что на ней происходило. Эльфы наспех переписали историю, в которой не было места техногенным факторам. Именно тогда были придуманы законы жизни эльфов — лес, природа, гармония, красота, традиции и забота об окружающем мире. Эльфы на Сатуше постарались вложить в фальшивую историю своего народа всё, что было необходимо, чтобы живя, опираясь на неё, у них не было возможности повторить судьбу своих предков.

Эльфы расселились по лесам разных планет, отправили в последний путь в далёкий космос звездолёты, на которых прилетели, и зажили новой жизнью, полной чистой природной гармонией и постепенно изучаемой магией.

— Давайте не будем так вдаваться в их историю. Что там есть интересного, что могло бы нам помочь? — спросил Ивар.

— Что именно? Повадки, обычаи? — уточнила Алерта.

Вампир немного подумал и ответил:

— Я думаю, проще всего освободить эльфа во время какого-нибудь мероприятия…подойдёт война или национальный капустник! Как у них там с подобным?

Алерта полистала книгу, и констатировала факт:

— Последние пятьдесят столетий войн у них не происходило.

— Это хорошо! — высказался Тима. — Если давно не воевали — значит, могут начать в любой момент!

Девушка покачала головой, заправляя волосы за уши:

— Сомневаюсь: между последней и предпоследней войной прошло семь тысяч лет. Даже при хорошем уходе и правильном питании Арсазаил столько просто не проживёт. Мы, кстати, тоже. А национальные, как Ивар говорит, капустники, у них должны быть.

— Правильно, не всё же время они с луками по лесам бегают! — поддержал её Юрий.

Я улыбнулась, глядя на своих друзей и подумала, что как минимум троим из них эльфы не нравились, и всё же все они, несмотря ни на что, пойдут в эльфийский мир. Вряд ли ради меня. Вряд ли ради эльфа. Может, потому что они просто хорошие, как не очень скромно говорил сам Юрий в начале нашего знакомства?

Алерта листала страницы, выискивая информацию о праздниках.

— Вот. Из ближайших: либо через три дня…нет, это слишком скоро, мы не успеем подготовиться… Вот. Через сорок три дня Самхейн, “Праздник мертвых”…ночь дикой охоты…

Я поёжилась от этих слов, показавшихся мне отчего-то жуткими. Вернее, понятно, отчего: от моего кошмара, о котором я снова вспомнила, словно он был всего минуту назад и наяву.

— Вот только в праздник мёртвых и надо идти спасать эльфа, — ехидно подметил Лисмус, почуяв мою тревогу.

— Это, кстати, не только праздник мёртвых, это праздник окончания сбора урожая. — заметил Юрий, поглядев на взволнованную меня.

— А ты откуда знаешь? — удивилась Алерта.

— Эти эльфы с Сатуши не особенно трудились над созданием своей новой истории — это кельтский праздник, — доктор немного смутился от того, что все уставились на него, и сказал: — Да, я увлекался историей кельтов в своём подпространстве. Занятный праздник, празднуется ночью, костры кругом, потусторонние силы активизируются…По-моему, самое то!

Нет, это было не самое то. Совсем не то. В праздник, который может именоваться “Праздником Мёртвых”, я никуда идти не собиралась.

— То есть Арсазаилу ещё сорок три дня мучиться? — уточнила я, желая намекнуть, что стоит решить вопрос поскорее и не ждать этого страшного праздника.

— Почему мучиться-то, может, ему там хорошо, ты ж не знаешь. Три месяца прожил, ещё сорок три дня потерпит! — парировал Юрий.

Нет-нет-нет, надо такие вопросы решать быстро и резко — как скальпелем вскрывают нарыв. Плевать, хорошо или нет там этому эльфу! Вероятно, он и может подождать, а вот я — нет!

— Алерта, что у них там намечается через три дня? — спросила я, не найдя, что ответить доктору.

— Альбан Эльвед, “Праздник виноградной лозы”. В день осеннего равноденствия, это через три дня — 21 сентября. Мы не успеем… — она посмотрела мне в глаза. — Понимаю, что рисковать, так рисковать, но Юрий прав: если эльф жив, он доживёт до Праздника Мёртвых, и у нас будет отличная возможность его вытащить. Самхейн длится несколько дней, там будет много народу, мы сможем затесаться в толпе…

Лисмус ласково погладил недовольную меня по руке и сказал:

— Мы продумаем наши действия, сошьём необходимую одежду, найдём оружие, и тогда у нас всё получится. Будет отличная… — он немного задумался.

— Косплей, — подсказала я. — Отличный косплей, я поняла…

Тимофей гордо улыбнулся, почувствовав, что из всех присутствующих он единственный понял произнесённое мной слово. Не зря общалась с ним столько времени — понахватался от меня. Приятно. Только жалко, что никто не согласится идти к эльфу раньше этого праздника… мёртвых… Я передёрнула плечами.

Лис осторожно погладил меня по волосам:

— Ты же не просто хочешь посмотреть на эльфа — ты же хочешь его спасти?

Я посмотрела на него и печально кивнула. Кажется, от меня мало, что зависело.

* * *

Приготовления к походу в эльфийский мир шли полным ходом, и постепенно я понимала, что за три дня мы бы действительно ничего не успели продумать. Связь с флакнорсами поддерживалась через Мокка, которого иногда заменял Янк. Они раздобыли в каком-то подпространстве качественные накладные уши, искусно вырезанные из странной неведомой мне породы дерева так, что материал их изготовления было очень сложно угадать. Не менее качественные парики раздобыл Ивар в нулевом, однако я наотрез отказалась перевоплощаться. Всё равно на эльфа я похожей не стану, так к чему всё это? И я отлично знала, что там, в эльфийских землях, я буду собой. Лисмус тоже не горел желанием походить на эльфа, тем более, что даже с париком и ушами было бы невозможно достичь должного сходства.

С одеждой более-менее разобрались, показав портному картинки из книги и изъявив желание получить в скором времени нечто похожее. Ни у кого не было особенных предпочтений по этому вопросу, кроме Алерты. Она долго объясняла мужчинам, какие практичные и удобные, но не похожие друг на друга платья необходимо сшить для неё и для меня. Я решила пока не разочаровывать её, что никакое платье я надевать на подобную спецоперацию не намерена.

Пока она говорила, мы все смотрели на неё и приглашённого в дом Юрия портного с тоской. Бедняга, ну и работка у него, однако! А ведь кареглазая не показалась мне избалованной любительницей прекрасного… Наконец, портной покинул дом, и скрывающийся в тени Ивар вышел на свет, глядя на Алерту укоризненно: ему надоело ждать и он не рассчитывал, что всё продлится так долго.

— Мы можем попасть в плен к эльфам, и потому должны быть неотразимы! — пояснила она свою позицию. — Или если нас убьют, пусть потом мучаются, что такую красоту уничтожили…

Я презрительно фыркнула. В плен не хотелось, облачаться в платье — тоже, особенно учитывая, куда и для чего мы направлялись.

— Вот, Варя, — заметил Ивар. — Ответ истинной женщины, учись!

Конечно, он ведь любитель не таких девушек, как я. Благо, такие, как он мне и не нужны… Я хотела доходчиво сообщить ему об этом, но Лисмус сказал мне на ухо, но так, чтобы слышали все:

— Ты всегда неотразима. По крайней мере, для меня это так.

— Вот, Ивар, — заметила я, передразнивая его. — Ответ настоящего мужчины, учись!

Комплимент был засчитан, поскольку пришёлся как нельзя кстати и помог заткнуть за пояс вампира. Однако на моё отношение к Лису этот эпизод никак не повлиял.

Подготовка продолжалась.

Проблема оставалась с оружием и защитой, так как без них было бы опрометчиво соваться в чужой мир с целью освобождать предателя.

Ивар достал какую-то книжку и ткнул пальцем в картинку, где была изображена кольчуга, совсем не эльфийская, так как книга была просто о доспехах.

— Думаешь, кольчуга защитит от стрел? — спросил доктор.

— Да, — ответил вампир. — Судя по рисункам, наконечник у эльфийских стрел отлит так, что не сможет пройти между звеньями… Лучше не подставляться под стрелы, но хоть какая-то защита. Уж лучше с кольчугой, чем без неё. К тому же, уверен, мастерство эльфов приукрашено.

Алерта скептически повела плечиком:

— Мы же грациозные эльфы, нам кольчуга в принципе не положена, да и ходить мы в ней будем, как раненые пингвины.

— Ладно, давайте сделаем для Вари и Лиса, — сказал вампир и шёпотом добавил: — Они всё равно не похожи на грациозных эльфов.

Юрий примирительно сказал:

— Давайте сделаем для всех и просто потренируемся в ней ходить, благо время позволяет. Если будет совсем некрасиво, то оставим эту идею.

Заказ на кольчуги был принят и выполнен в срок, и только когда оставалось несколько дней до праздника мёртвых, заявился Янк, оглядел все реквизиты для похода и сообщил, что за кольчугой следовало обратиться к ним — в третьем подпространстве из мефрила могли бы сделать аккуратнее, тоньше и прочнее. Но переделывать времени не было, к тому же все только начали привыкать к весу доспехов.

К своему стыду я ничего не успела продумать. По той простой причине, что думать очень уж не хотелось. А вот чего бы хотелось, так это того, чтобы просто меня все послушались. Я бы просто попросила Лиса остаться, и он бы остался… Было ясно, что так не получится.

В последний вечер перед походом все мы задумчиво сидели в гостиной, и вампир решил разрядить обстановку, начав цепляться к словам:

— Варя говорила, что с Лисом к эльфам не пойдёт, — напомнил Ивар, испытующе глянул на меня и спросил: — Что-то изменилось?

Я не то ответила на его вопрос, не то сказала о чём-то своём:

— Лисмуса не так легко оставить здесь и пойти без него, — как раз это я за последние несколько часов обдумала со всех ракурсов и могла утверждать точно.

Ивар встал и приблизился ко мне, обойдя кресло, в котором я устроилась, сбоку. Сейчас точно что-нибудь сморозит, по глазам видно. Я вздохнула: совсем не до его глупых шуток.

— Ну почему же нелегко, очень даже легко: существует снотворное, верёвки… — Ивар чуть наклонился, опершись рукой на подлокотник кресла, и шепнул на ухо: — А ещё можно мокрым полотенцем придушить…на время…несильно… — он отошёл от меня, не дожидаясь реакции, поскольку она была слишком предсказуема, и обратился к Лисмусу: — А я бы хотел, чтобы ты был рядом с ней, когда она увидит своих эльфов — таких красивых и идеальных… — он посмотрел на меня и переспросил: — Они ж тебе нравятся?

Я устало вздохнула, мельком посмотрела на пренебрежительно улыбающегося Лиса, и ответила:

— Ивар, отстань от меня. Завтра тяжёлый день…особенно ночь, — я поднялась с кресла и торопливо покинула комнату, на пороге бросив: — Спокойной ночи. Как знать, может, для кого-то из нас это последняя ночь…

Сказав эту фразу, я поёжилась.

30

За дверью раздавался странный скрежещущий деревянный звук. Сперва он просто стал пробиваться в мой сон, в котором бобры грызли искусственную ногу морского пирата, но потом звук стал навязчиво заполонять всё сновидение, и в результате я проснулась и со страхом обнаружила, что звук не исчез вместе с бобрами и пиратовой ногой. Впрочем, звук не приближался, и можно было бы не ходить смотреть, от чего он, собственно, происходит, но я подумала, что нельзя идти спасать эльфа, если боишься непонятных звуков в Юрином доме, и потому смело вышла в коридор, даже ничем не вооружившись.

В неясном ночном свете я увидела кондора, который невозмутимо чистил клюв о деревянный край комода. Производимый этим действием звук был негромким, но такой частоты, что спать под него я бы не смогла. Встретившись взглядом с правым глазом источника шума, я смутилась от своих глупых страхов и, чтобы скрыть своё смущение, решила пообщаться с птицей, которая даже отвлеклась от своего занятия, пытаясь предугадать действия человека.

— Знаешь, Нертось, — начала я, совершенно не чувствуя себя глупо стоя здесь в ночной сорочке и разговаривая с угрюмым кондором. — Мне Ивар интересную вещь рассказал. Он в доме Гурилия рассматривал картины, монохромные… — я посмотрела на непонимающего кондора. — Ну, чёрно-белые… — уточнила, прикинув, что словарный запас этой птицы может быть невелик, если вообще имеет место быть. — И вот что он заметил: что белое, чем дальше от тебя, тем кажется темнее, а чёрное, наоборот, чем дальше, чем светлее. Не помню, к чему он об этом вспомнил, но думаю, он догадывался, что мысли мои далеко меня уведут… — я снова взглянула на кондора, во взгляде которого к непониманию стало примешиваться раздражение, но пока он никак этого не проявлял. — Вот смотри: эльфы все такие из себя хорошие, трепетно относятся к природе, но если заглянуть глубже, они эту природу однажды уничтожили… Или вот люди с седьмого измерения: ведь раньше были божьими одуванчиками, а теперь и сами себе не рады… — я вдруг серьёзно глянула на кондора, и тому даже стало не по себе и он чуть отпрянул на всякий случай. — А ты, кстати…

— Ты с кем-то разговариваешь? — раздался справа голос Лисмуса, который, наверно, был разбужен мною.

— Ну да, — слегка вздрогнув, ответила девушка. — С кондором. А ты чего не спишь?

— Видимо, потому что ты разговариваешь с кондором, — улыбнулся Лисмус. — А ты?

— Я, наверно, по той же причине… — тоже улыбнулась я. — Сложно спать, разговаривая с кондором.

Нертось недружелюбно переводил взгляд с меня на мужчину, при этом забавно поворачивая свою кожаную голову. Он был не рад компании в эту ночь. Впрочем, как и в любое другое время. Лис некоторое время глядел на меня, и я пожалела, что не надела халат, выходя из комнаты. Стало неуютно, но, стоило посмотреть на Лиса в упор, он прекратил меня разглядывать и тоже посмотрел в глаза.

— Может, если у тебя есть настроение поговорить, я лучше для этого подойду, чем птица? — с самым серьёзным видом спросил он.

— Мы же уже опытным путём установили, что для разговоров ты непригоден, — усмехнулась я, потом вздохнула и сказала: — Нертось, по крайней мере, ещё ни разу не сказал мне чего-то отталкивающего.

Лисмус перевёл взгляд на хмурого кондора, потом скептически посмотрел на меня, и я вымученно улыбнулась:

— Ладно, помню, молча гулять с тобой вполне приятно. Погоди только, мне одеться надо…

* * *

У эскимосов существуем множество разновидностей снега, их словообразование позволяет выделить более сорока особенностей этого состояния воды. А в некоторых языках существует множество оттенков любви. Ничего этого Лисмус не знал, но ему казалось, что ни на каком языке ни в одном из миров и подпространств не найдётся подходящего слова, чтобы выразить его чувства к Варе, слово «любовь» для которого было бы слишком обыденным и тусклым. Всё равно что описать тихий тёплый умиротворённый вечер над озером с прекрасным закатом и душевной компанией словом «хороший». Хотя нет, ещё менее подходяще…

Лисмус шёл с Варей неизвестно куда и обдумывал вопрос о том, что если всё получится, девушка снова захочет вернуться домой, и что ей еще сказать, чтобы она осталась, он не знал. Варя шла и тоже думала о чём-то не очень весёлом, иногда странно глядя на Лиса. Её снова что-то тревожило, и мужчина подозревал, что о причинах ему снова не расскажут. Он взял её за руку, и, убедившись, что это действие ей не неприятно, решил с ней поговорить, хоть они и собирались гулять молча. Он не знал, с чего начать разговор, и потому начал тихонько мять ладонь девушки в своей, в процессе чего нащупывал кольца на её руке.

— Никогда раньше не видел, чтобы носили кольцо на большом пальце. Это что-то значит? — спросил он, чтобы что-то спросить.

Варя не знала, значит ли это что-нибудь, просто кольцо ей нравилось, но не налезало ни на один другой палец. Девушка едва заметно улыбнулась и ответила:

— Это значит хотя бы то, что я не такая, как все! Раз ты никогда не видел, чтобы так носили.

Лисмус тоже улыбнулся, и Варя в который раз умилилась ямочкам на его щеках, как он понял, поскольку вряд ли таким взглядом она смотрела на его шрам. Мужчина продолжил разговор, остановившись и останавливая Варю:

— Пока ты не увидела эльфов… думаю, тебе стоит знать, что я всё это время говорил серьёзно насчёт тебя… — он взял её за плечи и развернул к себе, чтобы заглянуть в зелёные печальные глаза и сказать: — Я правда люблю тебя.

Он не поднимал эту тему с того самого момента, как Варя решилась покинуть нулевое подпространство. Тогда он сказал всё, что мог и что казалось ему важным, убедительным и весомым, и понял, что таковым это всё казалось только ему. Он больше ничего не говорил, но сейчас решил всё же сказать эти три слова, которые все считают такими необходимыми. Сказать с целью знать, что озвучил всё возможное.

Что творится в её голове, он не мог понять: вроде бы она и сторонилась его, но никогда не отталкивала, если он приближался или дотрагивался до неё. Это достаточно сбивало с толку, поскольку не очень укладывалось в его картину мира. Лис полагал, что всё должно быть проще: либо он приятен и ему рады, либо неприятен и его общество тяготит. Так что понять Варю он не мог, объяснить себе её поведение — тоже. Поэтому решил для внесения хоть какой-то ясности обозначить свои чувства к ней, полагая, что, возможно, она тоже чего-то от него ждёт, как Леотария от Доктора, а он не знает чего именно. Угадывать не хотелось: девушка и так относилась к нему странно, так что как себя с ней вести, оставалось непонятным.

Её ответ удивил и обескуражил его, поскольку его он никак не ожидал:

— Я знаю, Лисмус, — ответила Варя и улыбнулась уголками губ.

Он глянул на её ладонь в своей руке, прикидывая, что может означать такой ответ и решил уточнить, чтобы не истолковать неправильно:

— Погоди… То есть дело не в том, что ты мне не верила, а в том, что тебе нет до этого дела? — переспросил Лис.

Варя вздохнула и снова посмотрела на него тем странным взглядом, к которому он уже начал привыкать, но всё ещё не мог понять. Однако на этот раз её голос соответствовал взгляду: нежный и тревожный, совершенно непонятный, но почему-то пугающий.

— Мне есть до этого дело… — ласково ответила она. — Прости, что позволила тебе так думать. Я тогда бы действительно ушла в девятку, что бы ты ни сказал… Но теперь я бы хотела остаться в нулевом с тобой. Если тебе непонятно, скажу проще: я тоже тебя люблю… — она провела холодными пальцами свободной руки по его щетине, обводя шрам, и добавила: — И то, что я увижу эльфов, никак на это не повлияет.

— Но они ведь идеальные, — лукаво напомнил Лис, желая разрядить обстановку.

— Лучшее — враг хорошего, никогда не слышал о таком? — невесело усмехнулась Варя. — Я хочу увидеть эльфов, но они для меня, как ожившие картинки из книжек. Мне просто интересно на них посмотреть. И лучше издалека.

Лисмус провёл рукой по её волосам, слегка приподнял подбородок и осторожно поцеловал. С тем, почему она так себя ведёт, можно было разобраться и позже, а поцеловать захотелось сейчас, пока она так близко и пока во взгляде её присутствует нежность. Варя на поцелуй ответила, причём так, что Лис запутался совершенно. Девушка подалась к нему, и он обнял её за талию, притянув ближе к себе и крепко сжав в объятьях. Прохладные мягкие губы девушки не давали ему думать, лишали всех мыслей и разжигали горячее чувство внутри. Следовало остановиться и прекратить поцелуй, пока не поздно. Что они проведут эту ночь не вместе, он не сомневался, так что надо было прекратить это. Мужчина честно попытался, но губы девушки быстро находили его губы, стоило хоть на миг перестать соприкасаться ими.

Она была легко одета, и Лис отлично помнил, как она выглядела, когда разговаривала с кондором. Тогда он не мог не смотреть на неё, а сейчас не мог не вспомнить силуэт женского тела, ясно видневшийся сквозь тонкую ткань с излишне откровенным вырезом. Под эти всплывшие в памяти образы он сам не заметил, как углубил поцелуй, как пальцы девушки зарылись в его волосах и как сам он едва не потерял контроль.

Он должен был выяснить, почему Варя вела себя с ним именно так всё это время и почему теперь прижималась к нему всем телом и признавалась в любви.

Наконец, он сумел победить желания любопытством и здравым смыслом, отстранил девушку от себя, неотрывно глядя на припухшие от долгого поцелуя губы, и лишь спустя несколько секунд сумел отвести от них взгляд, посмотреть ей в глаза и спросить о важном:

— Почему ты не говорила раньше, что любишь?

* * *

Хороший вопрос. Очень хороший… Знать бы, как ответить… На губах ещё вкус его губ, в голове — полная неразбериха. Его руки всё ещё обнимают, он близко, но смотрит серьёзно. Вопрос важный. А ответить на него, собственно, нечем… Попытаться снова поцеловать в надежде замять тему? Вряд ли выйдет: ему достаточно не наклонять голову, и мне до его губ за поцелуем будет не добраться…

— Ну а ты почему? — вопросом на вопрос ответила я.

Надеялась, что и ему придётся подумать. Но он-то ответ, как выяснилось, знал и потому ответил быстро:

— Думал, ты мне не веришь…

Да уж, основания так думать у него были…

Серые глаза смотрели внимательно и сосредоточено. Он хотел получить ответ. Вспомнилось всё, что он говорил о своём народе. Что, если сейчас он тоже боится услышать какую-нибудь ерунду, на которую люди с девятки способны? Ну, например, что я никогда не целовалась с тем, у кого шрам через всю щёку, и решила попробовать? Или что не говорила, что люблю, потому что взаимная любовь мне не интересна?

В любом случае, об истинных причинах он не догадывается… Надо как-то плавно к ним подвести, к причинам этим, чтобы он точно поверил…

— Слушай, насчёт доверия…Можешь выполнить одну мою просьбу? — я испытующе посмотрела на него, даже отодвинув свою непослушную чёлку.

Сейчас он был похож на того, кто пообещает всё, что угодно, но, как выяснилось, впечатление такое было обманчивым.

— Смотря какую, — не поддался на провокацию Лисмус.

Я нахмурилась: он всё портил. В упор глянув в глаза, с вызовом уточнила:

— То есть вот так ты мне доверяешь: считаешь, я попрошу о чём-то таком, что ты не захочешь выполнять?

— Вот до этого вопроса я в этом ещё сомневался, а теперь точно уверен, что да, именно такое и попросишь, — усмехнулся он. — Говори, что за просьба, — он слегка отстранил меня от себя, чтобы лучше видеть моё лицо, поскольку я наклонила голову.

— Не ходи с нами к эльфам, — я с трудом заставила себя посмотреть на Лисмуса, и, предупреждая вопросы, пояснила: — Ты же не хочешь на них посмотреть, ты не должен помогать спасать Арсазаила, тебе не стоит туда идти…

На это Лис обнял меня снова и прижал к себе, утыкаясь своим прекрасным впечатлившим меня когда-то носом мне в волосы. Странная реакция. Мог бы хоть ответить, выполнит мою просьбу или нет, а то в неведении находиться очень некомфортно, даже если в это время прижимаешься к любимому мужчине, которого вот-вот можешь навсегда потерять.

Подумав, он спросил:

— Неужели признаться в любви проще, чем объяснить, почему я не должен идти с вами?

— Вообще-то проще… — ответила я, слегка пожимая плечами. — Говоря о том, что я тебя люблю, я была уверена, что ты меня поймёшь. А вот почему тебе лучше не ходить с нами, я и сама себе толком объяснить не могу… — я положила голову ему на плечо и сказала: — Ты спрашивал, что мне приснилось, когда мы искали Путь. Мне снился эльфийский сад. Там были костры и много эльфов. Ворота с листьями, и прочие детали. А суть сна была в том, что эльфы… — я запнулась и судорожно сглотнула, — они тебя убили. В тебе было не меньше трёх стрел, на тебе была мокрая одежда, будто ты под ливень попал, и… ты умирал на моих руках… — Лисмус почувствовал, как плотная рубашка, поверх которой он так и не удосужился ничего надеть, когда они выходили из дома, намокает от моих слёз, и стал гладить меня по спине, пока я продолжала: — Помнишь, ты говорил про информационные поля и знания, которые приходят через сны? И чёрт с ней, с мелиссой, мне в этом сне другое показалось удивительным. Ты мне тогда нравился, но не был так дорог, как был во сне. Там ты был для меня… всем. Я на тебя после этого другими глазами смотреть стала, и про шрам твой ты просто не вовремя пошутил, и… всё разрушилось как-то…

— Прости меня… — прошептал он, почему-то почувствовав себя виноватым. — Не плачь, я же рядом, и пока во мне нет эльфийских стрел…. — он поцеловал мои волосы.

Я отстранилась, желая увидеть его глаза. Ему что, всё равно? Я рассказала ему о кошмаре, который не могу забыть, а он извиняется за то, что сморозил однажды глупость про шрам? Я возмущённо посмотрела на него, а он лишь наклонил голову так, что кончики наших носов соприкоснулись, а через мгновение я почувствовала его горячее дыхание на своих губах. Он старался поцеловать так, чтобы я поняла, что он вполне материален, что он рядом и любит меня, а сон — это всего лишь сон. Получалось убедительно.

31

Утром все наспех перекусили, поскольку аппетита не было ни у кого: все были изрядно взволнованы предстоящим походом и внешним видом друг друга. Ивару эльфийский образ категорически не шёл, он смотрелся непривычно и нелепо со светлыми волосами, хотя тёмно-зелёное полотенце на его плечах, без которого он наотрез отказывался куда-либо тащиться, к его образу подходило. Тимофей и Алерта были вылитыми лесными жителями, а Юрий словно просто одел подходящую своей внешности одежду и приделал к своим ушам острые кончики. Мы с Лисмусом вообще не заботились о том, чтобы походить на эльфов, и потому на мне была просто удобная маскировочная одежда, а Лисмус и без того одевался неприметно, и было неясно по его виду, внял ли он моим словам и решил остаться дома, или всё же переоделся для похода. Хорошо бы спросить, но страшно услышать ответ.

Юрий указал на стол, на котором лежали ножи в ножнах и плазменные бластеры. Их количество превышало количество людей, и доктор объяснил этот факт тем, что заказывал все эти штуки Квинт и Ивар, причём вампир убедил флака, что дешевле брать оптом. Лисмус взял первый попавшийся под руку бластер, повертел его в руках, но по его виду я не смогла понять, имел ли он прежде дело с такими оружием или видит впервые. Он отошёл назад и выстрелил в стол, на котором сразу образовалось кривое отверстие словно от химически едкого состава и раздался характерный противный звук разъедаемого материала.

— Возьму этот, — сказал Лис, совершенно не выражая сожаления об испорченной мебели.

Я посмотрела на него удивлённо и обиженно. Я действительно удивилась: и его действиям, и его словам, но не успела разозлиться, а потому тихо спросила:

— Зачем тебе бластер? Ты что, с нами собрался?

— Ну да, — просто ответил Лис и взял меня за руку, надеясь, что это меня успокоит.

Он явно переоценивал значимость своих прикосновений.

— Я же объяснила тебе причины… — начала я, но он мягко перебил, поглаживая тыльную сторону моей ладони:

— Позволь уточнить: мне нельзя идти с вами, потому что тебе приснился плохой сон полтора месяца назад, и ты веришь, что он предостерегал тебя о моей смерти?

Ой, как нехорошо все на меня посмотрели в этот момент. И без того на нервах, а тут ещё и Лис со своими словами о смерти. Я затравленно огляделась. Ответа ждали все. Из этого можно было извлечь выгоду, если мне поверят!

— Ну в общем, да… — смущённо подтвердила она. — Сон был такой, что приснись он тебе, ты бы и не думал соваться к эльфам!

Лиса не проняли мои слова и он, слегка улыбнувшись, ласково сказал:

— Слушай, если ты веришь в вещие сны, являющиеся в ночь на пятницу, должна верить и в то, что рассказанные сны не сбываются!

— То есть ты всё равно пойдешь? — уточнила я очевидное.

— Варя. Я не отпущу тебя туда одну, — серьёзно заявил он, но мне весомыми его слова не показались. — Или давай останемся вместе, я не против. Ты так сильно хочешь посмотреть на эльфов, что, даже боясь за меня, не можешь от этого отказаться?

Да-да, в этом все с ним солидарны: на эльфа я не похожа, да и толку от меня нет никакого… На первый взгляд, если не вспоминать мой сон.

— Лисмус, вы все хотели бы, чтобы я осталась здесь и никуда не ходила, — вздохнула я, оглядев всех. — Вы не верите, что мой сон чего-то стоит, по глазам вижу… Но я нужна там…я так чувствую… Не знаю, как выглядит Арсазаил, но в моём сне был эльф, и его бы подстрелили его сородичи, если бы я его не окликнула… — не убедила я их, поэтому подняла взгляд на Лиса и сообщила: — Я должна пойти в мир эльфов…ты — нет.

Мужчина не ответил, дёрнув уголком губ. Может, он и собирался что-то сказать, но его опередил вампир, обратившись ко мне:

— Ты думаешь, что Лисмус погибнет? — спросил Ивар с искренним интересом. — Тогда точно надо брать его с собой! — он посмотрел в мои негодующие глаза, вспыхнувшие недобрым зелёным пламенем, и мягко сказал: — Прости, вырвалось… — он сделал вид, что увлечённо выбирает себе оружие из тех, что поражали врага на расстоянии: кинжалы ему категорически были противопоказаны.

Вампир, казалось, потерял интерес к вопросу о судьбе Лиса, а вот остальные — нет. Это давало мне надежду на благополучный исход, при котором мужчина всё же останется в этом измерении, пока мы смотаемся за эльфом.

— Что с ним должно случиться? — поинтересовался Юрий, которого моё поникшее настроение весьма беспокоило.

Доктор… Милый Юрий — единственный, кто задал верный вопрос и кто имеет все шансы понять мою проблему. Я с радостью поведала ему о своих тревогах, стараясь говорить чётко, быстро и по делу:

— Помнишь, когда он предложил искать ответы в снах — мне тогда приснился Лисмус, и что его убили эльфы, всадив несколько стрел… Как минимум две из них были в область сердца…

Я замолчала, глядя на хмурящегося Юрия, на лбу которого пролегли вертикальные морщинки. Он не то размышлял над услышанным, не то ждал более распространённых пояснений. Поняв, что больше я ничего не скажу, первым прервал молчание технолог.

— Да, я помню, там ещё в твоём сне эльфийский мир был со всякими листьями и прочей их атрибутикой…. — припомнил Тима.

Лисмус улыбнулся, закидывая бластер, болтающийся на специальном ремне, за спину и регулируя этот самый ремень на плече:

— Правильно, Варя! Чем большее количество людей знает твой сон, тем увереннее можно сказать, что он не сбудется!

Я устало вздохнула и погрузилась в свои мысли. Безнадёжность всё явственней охватывала моё сознание. Я даже некстати подумала о инженере Ютове и попыталась представить себе Титаник, чтобы как-то уравновесить свои эмоции, но получалось из ряда вон паршиво. Лис погибнет там, и в этом сомнений не было. Лис не останется дома, в этом тоже сомнений не было. Юрий поверил, но толку от этого ничтожно мало. Надо было всерьёз отнестись к шутке Ивара о снотворном и верёвках, а теперь поздно…

— О чём задумалась? — спросил Лисмус, обнимая меня и тем самым выводя меня из раздумий.

Я ответила правду: ровно то, что в тот момент думала:

— О том, что я чувствую себя, как неумелый музыкант в оркестре на огромном корабле, идущем по очень опасному участку: если я ошибусь с нотами, а я точно ошибусь, то на это отвлечётся весь экипаж, и мы неминуемо разобьёмся об айсберг.

Лисмус освободил меня от своих недолгих объятий и посмотрел в глаза:

— Слушай, никто не знает, как скажется на нашем походе мой отказ от него — вполне возможно, это станет катализатором нехороших событий, и пострадаете вы все… — он направился к выходу первым, продолжая говорить. — Если по какой-то случайности твой сон всё же пророческий, то у нас все козыри в руках — мы сумеем всё исправить!

— Проще всего исправить всё сейчас и тебе остаться в этом мире… — еле слышно пробормотала я, но меня никто не послушал, и только Алерта тихо сказала:

— Мы не дадим ему погибнуть.

Я посмотрела на кареглазую с сомнением. Говорить красивые ободряющие фразы легко, гораздо труднее заставить себя в них поверить, особенно, когда понятно, что ничего никто сделать не сможет. Я с трудом поборола в себе желание остановить Лисмуса, а также самой остаться с ним и никуда не ходить. Это было заманчивой идеей, но следовало реализовывать её раньше — теперь точка невозврата была пройдёна, и уже никто не откажется от спасения эльфа, даже Лис.

Юрий глянул на меня сочувственно.

— Мы будем очень осторожны, — заверил он и тихо добавил: — Не силой же оставлять его здесь…

Я не ответила, лениво подхватив показавшийся мне ужасно тяжёлым бластер и поплелась вслед за Лисом. Надо будет спросить, как пользоваться этой штуковиной и возмутиться, что меня никто к такому не готовил.

Вскоре появились Мокк и Янк. Пока они подготавливались к открытию Пути, я подумала о том, что из флакнорсов только Квинт сказал им своё полное имя. Остальные, видимо, поняли, что короткие имена более популярны среди людей, и потому сразу представлялись ими. В общем-то заковыристые имена я никогда не любила, да и мысль об их именах пришла мне в голову ненадолго. Я угрюмо глядела под ноги, иногда переводя взгляд на Лиса или на Юрия, которому эльфийская одежда очень шла. Да и Тиме с Алертой тоже она подходила. На технологе и Докторе были надеты плотные туники, а поверх них накинуты странного вида пальто, кажется, они назывались бы дафлкотами, если б мы были в родном измерении. Как это нечто именовалось в здешних местах, я не знала, но смотрелось эффектно, поскольку сшито всё было добротно, и украшено затейливой, но неброской вышивкой. Тимофей вообще поражал моё воображение: да если б он в таком виде пришёл на работу, половина бухгалтерского отдела бы на него глаз положила, а другая, которая бы не положила, не сделала бы этого исключительно ввиду почтенного возраста. Мужчина действительно стал прекрасен, преобразившись в лесного жителя: светлые волосы парика отлично контрастировали с тёмно-русыми бровями, глаза показались более глубокими и выразительными, а ставшая ровной осанка и расправленные плечи придавали ему горделивый вид. Наверно, он действительно не хотел попасться и потому постарался вжиться в образ.

Я думала о чём угодно, лишь бы не думать о Лисе и не накручивать себя. Я посмотрела достаточно фильмов о путешествиях во времени, чтобы точно сказать: опасно знать будущее. Очень опасно. Попытка спасти Лисмуса может обернуться чем похуже для всех нас. Наверно, правильно, что мы взяли его с собой… Только вот мне не казалось, что может быть что-то хуже, чем потерять только обретённого любимого мужчину. но оставаться и не идти тоже было нельзя — я знала, что я буду в том мире и помогу эльфу, а также чувствовала, что это важно…

Во внешней части подпространства флакнорсов нас ждали Грым и Квинт. Они повели нас по заросшей лесной тропе вдоль горной речушки. Откровенно говоря, вёл Грым, а Квинт ещё сам ничего не знал во внешнем мире, а потому шёл и восхищался красотами родных земель. Настроение моё ухудшалось: это светлое радостное подпространство только раздражало. Хотелось остаться здесь и никуда не ходить. Не соваться в чужие дела. В тот момент даже жизнь Арсазаила показалась мне ничтожно значимой по сравнению с жизнью Лиса.

А ещё начинал раздражать Квинт. Природа в подпространстве флакнорсов не намного отличалась от прочих измерений с той лишь разницей, что здесь всё находилось ближе к Солнцу, росло пышнее и никто не вмешивался в её жизнь. Но флак смотрел на всё вокруг, будто видел впервые, будто каждый листочек — произведение искусства, и второго такого нет во всех мирах, а потому он достоин восхищения. Он умилялся всему живому, что попадалось на пути, и если никак не выражал это словами, то глаза его просто светились от счастья.

— Это у него пройдёт, — убеждённо сказал Грым. — Как только научится ощущать всю палитру чувств, так сразу они станут менее яркими. Точно так же, как те флакнорсы, что хотели напасть на вас — мы уже доставили их в изолятор, но и они станут спокойными, как только познают все чувства.

— А мне Квинт таким очень нравится! — призналась Алерта. — Где ещё встретишь столь жизнелюбивое солнечное существо!

Я, несмотря на появившееся раздражение к нему, была солидарна с кареглазой спутницей, но мне почему-то вспомнился Нертось — существо крайне не жизнелюбивое и тем более не солнечное, однако он тоже нравился мне таким, какой он есть. Потом я посмотрела на Лисмуса, и подумала, что он бы пошёл с нами в любом случае, потому что он такой, какой есть, и потому что он ни за что не отпустил бы меня одну, даже если бы я его не любила. Так что правильно я сделала, что рассказала об истинных чувствах вчера.

Тропа, по которой вёл Грым, спустилась к речке, и пришлось некоторое время идти боком по её скалистому узкому берегу, прижимаясь спиной к поросшему травой склону, чтобы не промочить ноги. Речка имела каменистые крутые берега, которые густо заросли растительностью, и лишь внизу, совсем по краешку речки можно было осторожно пробираться. Вода текла быстро, кое-где образовывая купели в каменных чашах, встречающихся на её пути. Жарко здесь. Жарче, чем в нулевом. Я бы искупалась, будь на это время… Но времени не было. Да и речка начинала сужаться: мы пробирались к её истоку.

Вскоре мы пришли к огромной скале, которая смыкалась с высокими берегами, образуя каменный мешок, выйти из которого можно было только тем путём, которым мы к нему пришли. Со скалы мелкими, но многочисленными струйками стекала вода, а в сторону уходил каньон, который заканчивался через несколько сотен метров каменным завалом, образующим ворота, с которых водопадом стекали потоки воды, образуя шумный ручей, текущий в нашу сторону по дну каньона и становящийся потом речкой, вдоль которой мы шли.

— Это урочище Изумрудная Лоза, — просветил норс. — А вон то скопление камней является телепортом.

Я пригляделась к деревьям и обвивающим их стволы лианам. Виноград, наверно. Никогда не обращала внимание, как растёт виноград, так что точно определить не могла: для меня все вьющиеся растения на одно… лицо, так сказать: что виноград, что хмель, что хоть актинидия. Но раз место имеет в своём названии слово “лоза”, вероятно, здесь всё же произрастает виноград.

Все мы оглядели каменные завалы и льющуюся с них воду. Я нервно сглотнула: в моём сне Лис был вымокшем насквозь, и это вполне могло быть следствием перемещения через этот портал.

— Отлично! А как им пользоваться? — спросил Тима.

— Думаю, эта штука достаточно мудро устроена, так что вам просто нужно чётко понимать, в какой мир вам нужно… — ответил Грым. — У меня возникла идея… её вы вряд ли одобрите…да и Арсазаилу она придётся не по душе… Но если вы решите меня поддержать — вот, — он протянул две ручных гранаты. — Я заказал это в лучших оружейном магазине самого передового подпространства. С помощью этих вещиц вы сможете уничтожить их портал, когда будете уходить… Или использовать для самообороны…Но это мощная вещь, и лучше держаться подальше, когда она срабатывает.

Юрий из лапок флакнорсов твёрдо решил ничего не брать, помня о том, как золотые монеты вышли нам боком в пятом подпространстве. Зато Ивар бодро взял гранаты, повертел их с видом знатока и убрал в походную сумку. Может, просто сделал умный вид, а может, и правда знал в них толк.

— Будьте осторожны и обещайте уйти оттуда, если почувствуете, что не справитесь, — попросил Грым, нервно водя ушами в разные стороны: он волновался за нас.

— Мы справимся. Где наша не пропадала! — ответил вампир, безрассудно и задорно улыбаясь, на что Квинт ответил радостной улыбкой, хоть мало что понял и сказал:

— Конечно, вы справитесь!

Норс вздохнул. Он не хотел смущать кого-либо своими сомнениями, и потому тоже растянул морду в улыбке.

* * *

Портал сработал. А мы даже не вымокли, что даровало мне веру в благополучный исход нашего похода. Вода лилась с камней под таким углом и с таким напором, что мы, подойдя сбоку, смогли нормально пройти к импровизированным воротам и переместиться. Процесс перемещения был совершенно безболезненный и по ощущениям напоминал прохождение сквозь поток холодного воздуха, движущийся перпендикулярно направлению шагов. Признаться, ожидала более эффектного перемещения, но, наверно, стоило довольствоваться хотя бы отсутствием боли. Я шагнула в мир эльфов, и мою руку при этом сжимал Лисмус. Это было слабой поддержкой.

Воздух оказался сырым, а шум ниспадающей воды практически заглушал все звуки, освежая разум. Я огляделась: мы находились в гроте, скрытом от посторонних глаз завесой мощного сверкающего водопада. Лис прижал меня к себе, тоже залюбовавшись красотой природы.

— Не переживай, — крикнул он мне на ухо, поскольку иначе я бы его никак не услышала.

Ответить было нечего, поэтому я просто приподнялась на носочки за поцелуем. Лис не стал отказываться и через миг наши губы слились в поцелуе. На этот раз мужчина вкладывал в свои действия больше страсти. Мне даже показалось, будто он опасался, что это может оказаться и вправду последний наш поцелуй и старался сделать его таким, чтобы я точно его надолго запомнила.

Это было потрясающе: стоять, прильнув к нему, и не ощущать ничего, кроме тёплых губ, касания рук и оглушительного шума воды, который помогал отречься от всего постороннего и полностью отдаться этому поцелую. Почувствовав, что теряю счёт времени, я ненадолго отстранилась, поглядев, что переместились пока не все. Лис посмотрел на мои приоткрытые губы, слегка улыбаясь, и продолжил их целовать.

— Это не романтическая прогулка! — напомнил голос Ивара, громкий и сильный, прорвавшийся даже сквозь шум водопада.

Его правоту сложно было не признать, и мы с Лисом отошли друг от друга на шаг, продолжая держаться за руки.

Когда переместились все, некоторое время ушло на поиск выхода. Покинуть грот оказалось просто: достаточно было пробираться вдоль скалы по уступам, которые как раз спускались вниз. Было невысоко, и скала имела слоистую структуру, при чём каждый слой значительно выпирал относительно соседних, а потому перемещаться по ним было нетрудно.

Выйдя на берег образовавшегося у подножия водопада озера, мы, наконец, осмотрелись и пришли к неутешительному выводу, что нам совершенно неизвестно направление, куда следует идти. Время до вечера оставалось ещё достаточно, но тратить его бесполезно не хотелось. Было принято решение идти вдоль речки, вытекающей из озера, так как Ивар утверждал, что в книжке про эльфов их дворец возвышался над рекой.

— Думаете, эльфы и правда хорошие лучники? — спросила я с нескрываемой надеждой, что меня сейчас убедят, что все эльфы как на подбор мазилы и Лису ничего не угрожает.

— Скоро узнаем, — усмехнулся вампир. — Но я уже говорил: наверняка их слава как отличных стрелков сильно преувеличена.

Алерта задумчиво кивнула, припоминая что-то полузабытое, но потом решила высказать мысль в том виде, в котором та её посетила:

— Я вот помню, был какой-то народ, так они всегда изображали и увековечивали своих врагов, как сильных и смелых, чтобы все видели, насколько они могучие, раз смогли победить таких врагов. Вполне возможно, кто-то создал образ эльфов по такому же принципу, чтобы показать, насколько он ловок, раз ушёл от них.

Мне очень хотелось бы верить, что девушка права, но интуиция подсказывала, что расслабляться нельзя ни на секунду.

Речка довольно быстро вывела нас к мысу, образованному самой этой речкой и её притоком, вверх по течению которого вдали на возвышении высился дворец эльфов.

32

Пока мы осторожно пробирались вдоль реки, начало смеркаться, и вскоре впереди забрезжили огоньки эльфийских костров и послышались протяжные песни. Это изрядно накалило обстановку, поскольку одно дело просто переместиться куда-то в чужой мир, и совсем другое — встретиться с ними нос к носу. Пока такая встреча нам не грозила, но звуки эльфийских голосов заставляли изрядно нервничать. Пели эльфы негромко, но их было много, и от этого звук получался внушительный и пугающий, хоть пели они весьма мелодично и даже красиво, только на непонятном наречии.

Ивар на всякий случай намочил в реке полотенце, зажал нос прищепкой и дышал ртом, так что дольше он шёл молча, чтобы никто не смеялся над его гнусавым голосом. Мы входили в опасную зону, где нас могли легко сцапать эльфы. Не знаю, может, они и не собирались никого ловить и, возможно, по их лесам вообще было разрешено шастать кому ни попади. Но всё же рисковать не хотелось, так что пробирались мы медленно. Ивар, готовый к нападению и отражению атак, невозмутимые Лис и Тима, тревожный взволнованный Юрий, я и разодетая в удобное, как она утверждала, платье Алерта. Обойти все костры получалось с трудом — их было много, пламя взмывало высоко в небо и освещало вокруг себя достаточно большое пространство. К дворцу можно было бы подобраться гораздо быстрее, если б не эти костры.

— Да они же тут кругом! — пожаловался Тима шёпотом.

— Да помолчи ты, — ответила ему я. — У эльфов хороший слух. Доберёмся до дворца, и обсудим план действий.

Это было верным решением — план в подобных ситуациях — вещь бесполезная, а порой даже опасная. Жизнь в непредсказуемом мире может зависеть только от спонтанных решений, это мне тоже было известно из книг и фильмов.

Пробираться по лесу в компании друзей навстречу приключениям и опасностям — именно то, о чём я всегда любила читать. Запах леса, хвои, тёплой опрелой листвы, разогретой за день осенним солнцем, чувство страха и решимости… Этим моментом стоило насладиться. Но не до романтики мне было. Эти эльфы совершенно меня не завораживали и даже желание посмотреть на них вблизи у меня не возникало, зато они могли убить Лиса, и об этом я отлично помнила.

Благо, всем представителям расы остроухих было не до нас, и потому костры вскоре остались позади. Но у меня тревога лишь усилилась: впереди дворец, позади — костры и толпы празднующих эльфов. В случае чего бежать некуда.

Добравшись до городской стены, окружающей дворец, мы обнаружили полнейшее отсутствие стражи: эльфы не ждали никого и не опасались врагов, которых у них давно уже не было (как ранее было выяснено из книги о них), потому расслабились, и попасть на территорию дворца оказалось делом пустяшным.

Гораздо сложнее было обнаружить тюрьму, так как никто не представлял, как она выглядит: высокая башня, тёмный закоулок дворца, полуподвальное помещение или просто специально отведённая комната. Алерта утверждала, что в книге про тюрьму вообще ничего не было. Может, до Арсазаила и не нужна была эльфам тюрьма? Врагов им в плен брать незачем, их проще убить, а тех, кого убивать нельзя, до этого им заточать и не приходилось. Как бы то ни было, место нахождение искомого эльфа так просто не определялось. Пришлось разделиться на три группы, но условиться держаться в поле зрения друг друга. Хорошо хоть строения все располагались на внушительном расстоянии друг от друга, и на территории дворца произрастало много различных деревьев. В общем, было, где спрятаться, если что.

Мы с Лисом уныло бродили по пустынным улицам, временами останавливаясь, чтобы не терять из виду остальных. Что быстро мы эльфа не найдём, стало ясно. Один плюс: хоть нервничать я перестала, поняв, что поиск затягивается на неопределённое время.

* * *

На втором часу рысканья по дворцовой территории повезло Юрию и Алерте — они обнаружили зарешёченное окно на низком расстоянии от земли, прорубленное в деревянной конструкции трёхэтажного здания неизвестного назначения. Девушка выразительно кивнула в сторону окошка, и Юрий подошёл к нему, правда, сделал это несколько нерешительно. Вроде бы и искали эльфа, и пришли сюда за ним, но что с ним делать, когда он отыщется, Юрий не знал. Вся надежда была на то, что Арсазаил сумеет понять их речь, раз говорил с флакнорсами, которые вроде как пользовались человеческим наречием. При этом Доктор не исключал, что у них мог быть и свой язык, и именно на нём с ними общался эльф. В общем, у Юрия было много сомнений относительно того, считать ли удачей, если именно ему удастся обнаружить эльфа.

И всё же мужчина присел на корточки и вгляделся в неосвещённое помещение за решёткой: эльф обнаружился там, и Юрий разочарованно вздохну. Ему показалось, что самое сложное впереди: кто их знает, этих эльфов. В ту самую минуту, когда он глядел в тёмное помещение, в его голове пронеслось множество вопросов, на которые он не находил ответов. Например, зачем они вообще во всё это ввязались?

А ничего не подозревающий о душевных терзаниях человека эльф лежал на аккуратной кровати лицом к стене и не подавал никаких признаков жизни, поскольку пребывал либо во сне, либо в глубокой тоске.

Рядом с Юрием присела Алерта и прошептала прямо ему в ухо, чтобы эльф не смог услышать:

— Это он?

— А я почём знаю… — растерянно прошептал в ответ Юрий: он до этого как-то не особенно задавался вопросом, как распознать нужного им эльфа.

Алерта поднялась на ноги, прошла вдоль здания, поочерёдно разглядывая каждое окно, но ни на одном из них решёток не было. Девушка довольно быстро вернулась к Юрию и, кивнула на эльфа, показывая, что это, очевидно, тот, кто им нужен. Юрий в этом сомневался сильно, но спорить не стал. Он был уже готов освободить любого, первого попавшегося, эльфа, и смыться с ним отсюда поскорей.

— Эй! — шёпотом обратилась к предполагаемому Арсазаилу Алерта, но эльф никак не отреагировал.

Девушка растерянно глянула на Юрия. Оба подумали об одном и том же: что, если Варя была права, и не стоило ждать сорок три дня. что, если эльф пусть и жив, но слаб или болен? В их планы не входило нести кого-то на себе всю дорогу… Доктор отогнал дурные мысли, и предпринял ещё одну попытку, вложив в свои слова максимум информации.

— Арсазаил, — тихо позвал Юрий. — Мы от Грыма. Это норс с планеты Земля, ты его помнишь?

Эльф пошевелился, услышав эти слова, и стало ясно, что он не спал, и первое обращение “Эй” тоже прекрасно слышал, просто проигнорировал. Зато теперь он бесшумно поднялся с койки и быстро подошёл к окошку, так что, наконец, можно было разглядеть его лицо. Хотя уже от того, как бодро эльф подошёл к ним, у Юрия от сердца отлегло: он нормально передвигался и мог самостоятельно добраться до портала.

По внешности эльфа можно было сказать мало, ведь люди видели этого эльфа впервые, и не могли знать, он исхудал или никогда не отличался упитанностью, его лицо осунулось или всегда таким было. Одно можно было сказать точно: он не выглядел измученным, скорее даже наоборот, в нём ощущалось много сил и энергии, и лишь глаза отражали печаль и тоску от пребывания в заточении. Юрий облегчённо вздохнул, вспомнив Варины опасения, которые оказались напрасны: если эльфы и причиняли пленнику боль, то точно не физическую.

Арсазаил смотрел внимательно, довольно долго молчал, но потом всё же ответил, слегка улыбнувшись:

— Да, я его помню. Он всё-таки решил попытаться вытащить меня? — Юрий кивнул, всем своим видом показывая, что он думает обо всём происходящем. — Вам ещё не поздно отказаться от этой затеи. Можете сообщить Грыму, что меня казнили.

— Он не поверит, — отмахнулся Юрий, на что Алерта ткнула его локтём в бок, намекая, что даже если бы норс поверил, они бы всё равно так не поступили и не отказались от своих планов.

Доктор поспешно добавил:

— Прийти за тобой — наше личное решение, Грым не смог нас уговорить помогать тебе, мы пришли к этой мысли сами… — он посмотрел на Алерту, ожидая, что она снова придерётся к формулировке, ведь помогать эльфу их уговорила она с Варей. Но девушка не стала мелочиться и продолжила его мысль:

— У вас сегодня праздник, мы рассчитываем под шумок вытащить тебя отсюда. Будь готов! Правда, пока мы не придумали, как именно, поскольку не знали, где ты сидишь…

Он кивнул, продолжая слегка улыбаться, и сказал:

— Из камеры меня вытащить несложно — сложнее покинуть дворец и добраться до портала.

— Давай сперва с камерой разберёмся, — сказал доктор, которому не хотелось думать сразу о всех предстоящих проблемах. — Наверняка у вас понавешено всяких замков, нам потребуется время, чтобы их отпереть.

Эльф покачал головой:

— У вас не получится их отпереть — это под силу только хранителю ключей — на замках лежит специальная магия, я не смогу вам помочь.

Юрий оглядел окошко, которое было защищено металлической рамой с прутьями, но вделано оно было в деревянную стену, да и явно изначально конструкция не предполагала здесь наличия решётки.

— У вас, у эльфов, есть где-нибудь хозблок? — спросил Доктор, но Арсазаил его не понял, и пришлось перефразировать: — Пила, ножовка есть в вашем дворце? Или что-нибудь, чем можно проделать дыру в стене или перепилить решётку?

Эльф снова покачал головой:

— Это будет шумно и долго, к тому же такие вещи у нас используются нечасто, так что я не подскажу вам, где их искать. Вы умеете обращаться с лошадьми? — спросил он, хотя Юрию только-только пришла мысль попробовать выстрелить в решётку из бластера: стол он, помнится, разъел здорово. может, и с металлом сработать.

Но пришлось отвечать на вопрос про лошадей:

— Скорее нет, чем да, — честно ответил Юрий.

Ивар и Тима, заприметившие, что их товарищи что-то нашли, тоже подошли к окошку:

— Что так долго? — спросил вампир, которому не нравилось, что Алерта и Доктор просто болтают, а не действуют.

— Ты умеешь обращаться с лошадьми! — вспомнил доктор, поглядев в недовольное лицо вампира. — Они боятся тебя и потому слушаются! — он показал пальцем на друга и сказал Арсазаилу: — Он подходит.

— Для чего я подхожу? — недовольно уточнил Ивар у Юрия, но ответил ему эльф:

— Я расскажу, где конюшни, а ты найди моего коня и приведи сюда. Мы привяжем его к решётке, и он её выдернет — она не очень крепко приделана, но нужна сила, чтобы вырвать её из стены. Мой конь с этим отлично справится.

Юрий хотел предположить, что и бластер, возможно, справился бы не хуже, но вампир, спешащий поскорей со всем закончить, уже принялся выспрашивать у эльфа подробности о местонахождении конюшни и детальном описании нужного коня.

По подробному плану расположения конюшен Ивар их довольно легко нашёл, но в мастях лошадей он не разбирался, к тому же в темноте они все казались одинаково тёмными, и даже белые звёзды на лбах у некоторых представителей тоже были сплошь одинаковые. Вампиру было некогда выбирать и искать, какой конь принадлежал Арсазаилу, и потому он взял под уздцы двух первых попавшихся. Энергетикой Ивар обладал потрясающей, так что спорить и упрямиться животные не стали, посчитав это рискованным. Правда, пришлось подыскивать для каждой лошади узду, хомут и всякие ремешки, чтобы можно было привязать их к решётке и выдернуть её. В эти минуты Ивар даже возрадовался, что не зря столько лет запрягал Тафрака, а также тому, что эльфийская страсть к порядку, чистоте и гармонии сильно приукрашено: бардак был, как и у Юрия, только лошадей и пространства больше, чем в стойле Тафрака.

До того места, где под сенью деревьев его ждали друзья, следовало пройти быстро и незаметно. Со скоростью передвижения проблем не возникло, а вот с незаметностью пришлось немного постараться. Дело в том, что навстречу ему попался эльф, который с явным недоверием посмотрел на замаскированного вампира, уводящего из конюшни двух лошадок. Ивару было некуда прятаться с такими спутниками, да и одного эльфа вампир не боялся: он знал, что сильнее. А потому, когда эльф остановился с целью что-то спросить, вампир набросился на него сразу, без предупреждения и молча. Некоторые инстинкты никуда не девались от того, что он не мог пить кровь, и охотником он мог бы стать превосходным. Ивар быстрым движением стянул мокрое полотенце с плеч, сорвав с удерживающей его булавки, скрутил его в трубочку и, накинув на шею противника, принялся душить его со всей силы. Вампир усмехнулся, подумав, что за столетия без войн народец этот совсем расслабился: эльф совершенно не ожидал от подозрительного прохожего такой прыти и жестокости. Голубые полупрозрачные глаза смотрели поражённо и как-то обиженно, словно Ивар только что наплевал этому эльфу в душу своей попыткой убить его. Хорошо, что совесть у Ивара, как обычно, спала в глубинах его сознания и пробуждаться от выразительного эльфийскго взгляда не собиралась. Эльф слабо, по меркам вампира, вырывался, хрипел, и продолжал смотреть в чёрные глаза того, чьё острое ухо начинало отделяться от его собственного, поскольку Ивар недостаточно хорошо его приделал. Этот факт отвлекал вампира, и потому душить эльфа приходилось ещё сильней, чтобы поскорее с ним закончить. Вскоре он, наконец, обмяк и почти потерял сознание от недостатка воздуха. Он продержался и так довольно долго. Ивар не стал доводить дело до конца, и отпустил задыхающегося эльфа, давая возможность вздохнуть, поскольку кричать и поднимать шум в таком состоянии он всё равно бы не смог. Так как от конюшен вампир не успел далеко уйти, оттащил кашляющего и хватающего ртом воздух эльфа именно туда и подпёр дверь каким-то хламом, обнаружившимся неподалёку. Вроде как обломки или детали телеги, но Ивару впотьмах и спешке было не до разглядывания деревяшек.

— Не шуми, когда продышишься — помни, я сохранил тебе жизнь, — через дверь напутствовал вампир, но ему никто не ответил: то ли был не в состоянии, то ли затаил обиду на непочтительное отношение.

За время манипуляций Ивара с противником лошади стали намереваться разойтись в разные стороны, но вампир быстро собрал их снова и оскалил клыки, напоминая, кто тут главный.

33

Мы с Лисом чувствовали себя неуютно, пока бродили по городу эльфов. Хоть он и был пустынным, но раза два нам приходилось прятаться за деревьями, чтобы нас не заметили. Наверно, с эльфийским зрением нас бы всё равно приметили, но один эльф шёл не мимо нас, а вообще в стороне, а другой очень спешил куда-то.

Был ещё и третий, но мы его не видели. Мы услышали его хрипы, и осторожно направились в сторону этого звука.

— Не надо было отходить от наших, — с укором заметила я.

— Брось, иначе мы не найдём этого эльфа до рассвета, — парировал Лисмус. — Серьёзно. Если ходить всем рядом, то и не было смысла разделяться.

Он был прав. Но, когда мы все вместе, мне не так за него страшно.

Выглянув из-за угла, мы увидели двух лошадей и Ивара, который возился около двери в невысокое, но довольно большое по занимаемой площади здание.

Я обрадовалась, что мы снова не одни. К тому же вряд ли бы Ивар заделался конокрадом просто так: скорей всего он знал, где Арсазаил. А это означало, что скоро мы вернёмся к порталу и покинем этот мир, грозящий Лису смертью.

Мы пошли наперерез ведущему коней вампиру.

— Где вы шастали? — хмуро спросил он. — Мы без вас нашли вашего эльфа…

Лис усмехнулся, давая понять, что этого эльфа к нему приписывать не стоит: ему на него плевать.

Я тоже промолчала: мне было интересно посмотреть на того, из-за кого мы здесь. И вскоре моё любопытство было удовлетворено: я увидела за зарешеченным окном молодого человека с забранными сзади в низкий хвост светлыми волосами и тонкими косичками, проходящими над ушами. Остроконечными ушами, что характерно. Он поприветствовал меня учтивым кивком, но ничего не сказал. Я тоже решила не представляться, решив, что, может, у них это и не принято.

Он был одет довольно легко, гораздо легче, чем мы. Наверно, в его камере было тепло, хоть окошко и не имело стёкол. Магия, наверно, не давала ветрам продувать помещение. Или, наоборот, специально не было защиты от ветра, чтобы эльфу там было неуютно. Хорошо бы спросить, но как-то неуместно.

Арсазаил ничего не сказал по поводу того, что среди приведённых Иваром лошадей нет его коня. Пока я разглядывала эльфа, вампир привязал ремни, тянущиеся откуда-то с хомута, как мне показалось, к решётке, а Арсазаил стал что-то шептать. Я с интересом наблюдала за его лицом: никогда не видела, как творят настоящее заклинание или как разговаривают с животными. Не знаю, что именно он делал, но смотрелось впечатляюще: глаза прикрыты, губы едва шевелятся, а звука вообще не уловить. Все мы замолкли, чувствуя себя причастными к магии.

Кони начали пыхтеть и бить копытами, из их ноздрей вырывался горячий пар, а глаза загорелись яростью, но эльф не прекращал шептать. Наконец, он резко распахнул глаза. Так, что лично я аж отшатнулась от неожиданности. В этот самый миг кони рванули в сторону ворот дворца, но первый натиск решётка выдержала достойно, на что животные недовольно заржали и, кажется, разозлились. Со второго прутья погнулись, но лопнуть не успели, так как вся рама с треском отделилась от деревянной стены. Кажется, нашумели мы сильно: и ржание лошадей, и треск деревянной стены, и грохот металлоконструкции о землю. А хуже всего то, что кони умчались к воротам, волоча решётку за собой, а грохот та производила знатный. Я нервно сглотнула: это конец. Это точно конец, даже если все здешние эльфы туги на ухо.

— Теперь времени мало, — подтвердил мои опасения эльф, выбираясь в образовавшуюся в стене брешь.

Арсазаил по телосложение больше всего смахивал на Тимофея, особенно со спины, а не очень длинные блондинистые волосы эльфа почти совпадали с воссозданной в парике Ивара причёске.

— Так… — сказала Алерта, задумчиво изучая свою компанию. — Надо замаскировать Тиму под Арсазаила, мы сможем отвлечь внимание эльфов и увести их в сторону, а ты, — она посмотрела своими глубокими карими глазами в светло-голубые, но не менее глубокие, глаза эльфа. — Пойдёшь с Варей и Лисмусом, вы должны добраться до портала и покинуть этот мир навсегда!

Все мы смотрели на девушку с восхищением: ей очень шёл и командный тон, и эльфийская одежда, и распрямлённые волосы. Ивар внёс в план уточнение:

— В портал кидаемся, как только добираемся до него: никаких глупостей на счёт «своих не бросаем»: если что-то пойдёт не так, надо спастись хоть кому-то.

«Конечно, что-то пойдёт не так… Он ещё сомневается!» — обречённо подумала я.

Времени на то, чтобы подумать, было мало, и потому уже через пару минут Тима стоял в одежде Арсазаила и в парике Ивара. Издали смотрелось похоже, а на близкое общение с эльфами все как-то не рассчитывали. Хотя бы технолога не убьют издали, это уже огромный плюс. Правда, могут убить Арсазаила — это минус.

— Ладно, пошли! — сказал технолог, оглядев себя. — Была ни была.

Алерта посмотрела на него с тревогой, и я мельком подумала, что они, вроде как, подружились.

— Верно, к чёрту долгие прощания! — поддержал Тимофея Юрий. — Относитесь к происходящему, как к приключению, которое мы ещё будем сидеть и вспоминать долгими зимними вечерами у камина.

Доктор не знал, кого больше хотел успокоить: себя, меня или просто всех и сразу. Но успокоить себя у него получилось, он улыбнулся и махнул головой в сторону незапертых ворот, за которыми скрылись наделавшие шуму кони. Он собирался двинуться в путь, но голос Арсазаила остановил его:

— Стойте! Эльфы могут убить вас, даже когда поймут, что меня с вами нет. Вы должны увести их в сторону, но потом быстро отправиться в свой мир: задерживаться здесь нельзя.

— Быстро — это в данном случае, быстрее эльфов… — заметил Юрий. — Среди нас только один такой ловкий… — он посмотрел на вампира.

— Возьмите коней, — внёс предложение Арсазаил. — Ваш друг отлично управился с ними, значит, проблем не будет. У вас есть навыки верховой езды?

— Да уж, есть у меня навыки… — пробурчал Юрий, вспоминая Тафрака.

Выяснилось, что только Тима не умел ездить на конях. Алерта убедила его, что это вовсе нетрудно, но всё же пообещала ехать с ним на одной лошади.

— Не переживай за нас, Варя, — подмигнул мне Ивар. — Мы возьмём с собой заложника: у меня как раз в конюшне один хранится.

Идея с заложником была хороша. Настолько хороша, что захотелось вписаться в эту компанию.

— Почему нам не уехать всем вместе? — спросила я.

Ивар посмотрел на меня и ответил:

— Вы с Лисмусом катастрофически заметны, и вас будут стараться убить. Нас убивать издали не станут — мы же эльфы. А на случай близкого общения у нас будет заложник. Мы уведём большую часть эльфов в сторону от портала, а потом вернёмся к нему. За счёт этого путь мимо их костров для вас окажется почти свободен. У вас будет минимум преследователей и максимум времени.

— Да, всё верно, эльфы не решатся стрелять на поражение в своих, пусть и неизвестных, сородичей, — подтвердил Арсазаил. — Нам не следует выходить через главные ворота — через них поскачут кони, и через них же наверняка сюда прибудет много народу осматривать территорию дворца.

Я совсем приуныла: выходит, стоило остаться дома с Лисом. Тогда бы сейчас Арсазаил в компании ложных эльфов спокойно добрался до портала. Сон предостерегал меня не соваться в этот мир, поскольку теперь мне придётся окликнуть Арсазаила, чтобы спасти его, но потерять Лисмуса. Ужасно захотелось разрыдаться от собственной глупости, но этим было уже ничего не изменить.

Мы разделились. Теперь я осталась с Лисмусом и эльфом, а все остальные направились к конюшне. Поглядев в сторону ворот, я заметила спешащих на территорию дворца эльфов и почувствовала, как начинает бешено колотиться сердце. Мы остались здесь. На конях можно промчаться мимо этих эльфов, а что делать нам я вообще не представляла. Лис взял мою ладонь в свою.

— У нас оружие есть, — напомнил он мне.

Я не успела ответить, отвлёкшись на коней, который были выпущены из конюшен и мчались к воротам. На некоторых из них были седоки, но на большинстве — нет. Ивар погнал всех лошадей, что были в наличии. Это был довольно эффектный ход, не побоюсь сказать, конём, поскольку эльфы, почти ступившие на территорию дворца, были явно ошарашены этой встречей с галопирующими лошадьми.

— Теперь у нас очень мало времени, — практически процитировал сам себя эльф. — Надо пробраться к противоположной от ворот стене.

Зачем — он не уточнил, но мы с Лисом спрашивать не стали. Он — местный, ему видней.

Арсазаил повёл нас пустынными тёмными улицами, передвигаясь торопливо, почти бегом. Потом вдруг замер, насторожился. Я тоже прислушалась, но ничего не услышала, хотя на работе мой слух был хорошо натренирован. В связи с этим я печально подумала о том, что раз эльфийский слух не приукрашен, а в действительности идеален, то и стрелять они могут так метко, как о них говорят. Это было плохо.

— Нас заметили, — сообщил неутешительную новость эльф. — Пока их немного, но скоро тут соберутся все, кто не отправился в погоню за вашими друзьями.

— Мы могли бы убить их…хотя бы часть! — сказала я, подёргивая ремень на своём плече, отчего по спине моей поёрзал бластер.

— Мне бы не хотелось никого убивать… — грустно ответил эльф и посмотрел на нас так, словно только что признался в чём-то постыдном. — Но теперь нам надо уходить, а лошадей больше нет…

— Будем уходить по крышам, — твёрдо сказал Лисмус. — Не знаю, какой план был у тебя, но теперь мы пойдём по крышам!

— По крышам? — переспросила я, не понимая, с чего вдруг у Лиса такая решимость и уверенность.

Мужчина улыбнулся мне:

— Да, это же эльфы, — он особенно выделил слово «эльфы» и посмотрел на меня так, будто я слышу о них впервые, а у него в запасе безграничные познания об этом народе. — Эльфы прекрасно перемещаются по деревьям, как белки почти. На земле мы будем отличной мишенью, нам надо держаться высоты.

Кажется, не я одна не разделяла его энтузиазма. Однако это только показалось, поскольку эльф ничем не выказал неодобрения, которое мне почудилось в его взгляде сперва.

— Это правильно… — согласился Арсазаил с Лисом. — Но по крышам перемещаться надо осторожно — не со всякой крыши есть дорога дальше.

— Ты должен всё знать здесь, ты и веди! — переложил ответственность Лис.

Может, Арсазаил и знал местные крыши. Может, он знал и каждую улочку в этом городе, но, пока мы решали, что делать, дворец наполнялся эльфами. Пока мы уходили от одних маячивших впереди фигур, появлялись новые, и снова впереди, хоть мы шли уже и в другую сторону. Это стало напоминать мне какой-то нехороший фильм, где отовсюду лезут враги, и деваться от них некуда.

Проклятые эльфы наступали по нескольким направлениям, загоняя в тупиковую улочку. Не исключено, что так выходило случайно: они просто искали нас и не могли найти, а нам казалось, что они специально подстраивают так, чтобы загнать нас в ловушку. Арсазаил действительно хорошо знал каждый уголок дворца, а потому, когда эльфы почти нас заметили, открыл какую-то неприметную дверцу, и втолкнул нас туда. Так мы оказались на нижнем этаже какого-то внушительного здания. Эльф закрыл за собой дверь и пояснил:

— Если выберемся на крышу, сможем перебраться до крепостной стены, а там уйти в лес.

Выбраться на крышу не было столь просто, как мне показалось сперва. Я ждала прямой лестницы, ведущей с первого до последнего этажа, но таковой в этом архитектурном шедевре не нашлось. Хорошо хоть, оно было пустынным. Наверно, здесь очень красиво, если б можно было хоть что-то разглядеть. Но света не было, и приходилось то и дело натыкаться на какие-то предметы. Грохот сопровождал нас на всём пути, пока мы по каким-то лестницам и переходам пробирались на крышу.

Наверно, у меня прибавилось штук десять синяков, пока, наконец, Арсазаил не открыл какой-то люк, ведущий на крышу. Эльф выглянул в образовавшуюся щель, не увидел опасности и вылез. Мы с Лисмусом последовали за ним. Зря. С соседних крыш на нас были направлены стрелы двух лучников. Они были довольно далеко, но в меткости этих эльфов я не сомневалась ни на миг. Их присутствие ужасно омрачило моё и без того подавленное настроение, но мы с Арсазаилом не успели ничего сообразить, как Лисмус вскинул бластер, направил его на лучников и метко пальнул по ногам эльфов. Пронзительный крик разорвал ночную тишину: то не был крик боли или крик о помощи, а крик, призванный оповестить остальных эльфов об обнаружении преследуемых. Ну, и наверно крик удивления, поскольку такого оружия здешние жители могли и не знать.

Я с ужасом осознала, что жалею о решении Арсазаила не убивать своих сородичей. Его сострадание может нам дорого обойтись. Вернее, мне дорого обойтись: я потеряю Лиса.

— Стоит позаимствовать у них лук и стрелы… — сказал тем временем Лисмус Арсазаилу.

Тот не стал отрицать — безоружный он приносил пользы не больше, чем подробная карта местности. Мы довольно оперативно перебрались по ступенчатым крышам к шипящим от боли эльфам, которые намеривались поквитаться с нами и своим сородичем при помощи коротких клинков, однако попытки напасть или защитить свои луки и колчаны провалились на корню под прицелом бластеров. Так что, можно считать, эльфы добровольно дали себя обезоружить, но глаза их горели такой неподдельной ненавистью, что я снова пожалела, что мы спасаем столь жалостливого и великодушного эльфа.

Однако остальные эльфы, которых раньше на крышах вообще не наблюдалось, оказались проворными или же находились где-то поблизости, так как их тёмные силуэты начали вырисовываться на близлежащих крышах. Пришлось уходить обратно в здание, но уже не в то, из люка которого мы вышли — по крышам мы продвинулись довольно далеко от того места и вернуться в любом случае не могли, да и незачем было. Но и в этом, новом для нас здании, спасения нам не было: на нижних этажах тоже слышались шорохи и приглушённые голоса. Арсазаил схватил из ниоткуда какую-то бутыль с вязкой прозрачной жидкостью и признался:

— Отсюда только путь на самую высокую башню, или попробовать прорваться с боем, но тогда у нас очень маленький шанс, зато есть…

— Очень маленький шанс нас не устраивает! — отрезал Лисмус. — Мы идём на башню, а там что-нибудь придумаем. Если что — попытаться прорваться с боем и героически погибнуть мы всегда успеем.

Я посмотрела на него широко распахнутыми глазами: признаться, я не лучшим образом чувствовала себя на крышах, и предпочла бы принять бой на земле, однако погибать в эльфийском мире не хотелось совершенно, и я кивнула, хоть желания лезть на самую высокую башню дворца тоже не имелось. Видела я эту башню издалека — ничего хорошего!

Эльф тяжело вздохнул — он явно надеялся на другое решение, но ничего не сказал и помчался по узкому, но хорошо хоть пустому, коридору к двери, за которой обнаружилась хлипкая сколоченная винтовая лесенка с неудобными маленькими и часто расположенными ступеньками.

Арсазаил остановился, взобравшись до середины лестницы, пропустил нас вперёд, после чего вылил содержимое прихваченной бутыли на ступени, а затем продолжил подниматься вверх. Я изрядно запыхалась, устав от беготни, нервов, тяжёлых дум и осознания того, что нас всё равно поймают. Ступени всё не заканчивались, хоть я и плелась по ним уже еле-еле. Наконец, когда я почувствовала нарастающее головокружение и боль в ногах и боку, лесенка привела нас к двери, закрытой на накидной засов. Лис деревянный брус, служивший засовом, снял и забрал с собой, а, когда все мы оказались с другой стороны двери, подпёр им её за ручку. Он умный, оказывается. И сильный: не запыхался так, как я, хоть его дыхание тоже было отрывистым и частым.

На верхушке башни ощущался прохладный ветер, и было неуютно на небольшой плоской площадке, посредине которой высился конус крыши, воруя собой пространство. Я нерешительно подошла к краю, огороженному невысоким каменным бортом, и глянула вниз, где под скалой текла широкая совсем не по-горному медленная река, над которой практически нависала та часть дворца, из которой высилась башня. Высота башни дворца плюс высота скалы, на котором он располагался создавали для меня очень неприятный тандем. Не люблю высоту. Особенно, когда площадка столь маленькая, и особенно, когда в любой момент нас придут убивать. У меня всё поплыло перед глазами и закружилась голова, отчего я отшатнулась назад и уперлась спиной в Лисмуса. Он заключил меня в объятья, заставляя прижать руки к телу, и успокаивающе погладил по предплечью. Арсазаил тоже посмотрел вниз и нервно сглотнул, после чего глянул на Лиса, и от человека не укрылся испуг, промелькнувший в голубых глазах эльфа. Очевидных скалистых выступов у берега реки не было, порогов тоже. Даже при освещении луной это было отчётливо видно: вода спокойная, течение плавное и неспешное. Лисмус повидал немного рек, но достаточно хорошо в них разбирался, чтобы понять, что эта река вполне безопасна. Он дотронулся до шрама, посмотрел ещё раз вниз и настороженно прислушался к шуму во дворце: их уже вычислили или заметили.

— Надо прыгать, — констатировал Лисмус столь спокойным тоном, что меня передёрнуло.

Я повернулась к нему лицом, чтобы убедиться, что он не шутит. Он что, серьёзно? Это же чистое самоубийство! С такой высоты надо уметь прыгать, иначе можно разбиться! Хотя, по мне, так с любой высоты можно разбиться, я не могу нырять даже с простого пирса.

— Ты с ума сошёл? Тут слишком высоко! — запротестовала я. — Я боюсь высоты.

— Тогда тем более прыгай — быстрее окажешься на земле, — он слабо улыбнулся и щёлкнул меня по носу: — Не сомневайся, прыгай. Река широкая, не промахнёшься!

Он действительно хотел, чтобы я прыгнула. Вот так просто: прямо сейчас взяла и прыгнула в реку с такой высоты. В реку…

— Там вода, Лисмус!.. — я испуганно посмотрела на него и высвободилась из его рук: это точно конец! — В реке вода, ты промокнешь!

— Да вроде не сахарный, — ухмыльнулся он, но мой взгляд не изменился и не потеплел.

Пришлось пояснить непонятливому собеседнику:

— В моём сне ты тоже был вымокший. Понимаешь, что это значит? Ты тогда тоже побывал в реке! Мы не прыгнем!

Лисмус ласково посмотрел на меня и сказал:

— Если мы не прыгнем, нас нашпигуют стрелами здесь, а не внизу. Думаю, стоит рискнуть, несмотря на твой сон, — он, отложив бластер, стянул с себя тяжёлое пальто, которое не нравилось ему с самого начала, и вот появился достойный повод от него избавиться: намокнув, оно бы неумолимо тянуло своего обладателя ко дну.

— Давайте, у вас всё получится! — поддержал эльф, заставив нас воззриться на него ошарашено.

— У нас?! А ты? — не понял Лис, полностью озвучив мои мысли.

— Я отвлеку их, и вы сможете уйти… — самоотверженно ответил он.

Эльф был благороден и вполне мог проявлять склонность к самопожертвованию, однако привычка мыслить логично не давала Лисмусу списать всё на его высокую нравственность и он глядел на него подозрительно прищурившись. Лис так и не понял, что скрывал взгляд эльфа, обращённый на реку. Я тоже не поняла, но заметила, как Лисмус изучает физиономию Арсазаила.

Я тоже стала нехотя стягивать с себя верхнюю одежду, при этом возмущаясь поведением эльфа и его вопиющим эгоизмом:

— Мы пришли за тобой с другой планеты, с чёрт знает какого подпространства этой другой планеты, мы готовились к этому сорок три дня, а теперь ты хочешь, чтобы мы ушли без тебя?

— Да… — голубые глаза решительно посмотрели на меня, но в его голосе этой решительности не отражалось: это был тот редкий случай, когда врали глаза, но голос не позволил скрыть внутреннее волнение: — Простите…

— Не говори глупостей! — Лисмус схватил его за плечи и встряхнул, видимо, надеясь, что от этого мысли и решения в голове эльфа встанут на нужные места.

Тем временем сородичи Арсазаила начинали пробираться по лестнице, это было слышно по грохоту падающих тел, поскользнувшихся на масле или что там разлил эльф по ступеням. Лисмус поднял свой бластер, забрал у меня моё оружие и с сожалением выбросил в воду. Теперь обратного пути не было: мы стояли безоружные на небольшой площадке, и единственной нашей защитой мог стать эльф с луком, который не собирался убивать своих.

Прыгнуть в воду теперь не казалось столь уж плохой затеей.

— Бластеры всё равно промокли бы и пользы от них уже не было… — запоздало пояснил Лис своё действие. — На счёт три мы прыгаем, — твёрдо сказал Лис, подталкивая в спину эльфа к краю крыши одной рукой, а другой держа за локоть меня.

— Нет… — лесной житель вырвался, отступил на несколько шагов в сторону и тихо признался: — Я не умею плавать…

— Чушь какая! — возмутился Лисмус, но быстро поправился: — Ты молодец, что сказал, но я тебя вытяну, не беспокойся об этом!

Я посмотрела на Лиса, рядом с которым эльф казался хрупким, и подумала, что Лисмусу не составиттруда удержаться на плаву с таким балластом. Лис шумно вздохнул: мы теряли время, а отсюда эльфам будет удобно стрелять по нам, даже когда мы будем отнесены течением в сторону.

— Бросай лук и готовься к прыжку, некогда думать, — потребовал Лис, и эльф бустро подчинился: похоже, он не хотел подставлять и задерживать нас. — Помните, что руками махать не надо и лететь следует головой вниз? — уточнил Лисмус.

— Я не… — хотел что-то сказать эльф.

— Три, — скомандовал Лис исключительно для очистки совести, чтобы потом никто не придирался, и резким движением толкнул меня вниз, стараясь оттолкнуть как можно дальше от борта.

Я тихонько вскрикнула, поражённая тем, что это всё-таки случилось, и теперь я в воздухе лечу навстречу реке. В следующий миг я постаралась принять в воздухе нужное положение, и у меня даже получилось, что удивительно, поскольку нырять я всегда боялась и потому не практиковалась много лет. И вот, после недолгого полёта я рыбкой вошла в воду, которая тут же зашумела вокруг меня. Вода обожгла тело холодом, на какое-то время смыкаясь надо мной, окружая и обволакивая меня. При этом я услышала неприятный булькающий звук воды, заполняющей уши, но собралась с силами и поплыла наверх. Путь наверх показался ужасно долгим, мне едва хватило дыхания на то, чтобы подняться, и, сумев вдохнуть воздух, я принялась отплёвываться и отфыркиваться — я никогда не умела нормально нырять, и теперь в моём носу противно щипало.

Отвратительное ощущение мокрой одежды и мокрых облепивших лицо волос затмевалось радостью от того, что я всё ещё жива.

34

Эльф расставаться с луком и стрелами не собирался, но отговаривать его брать с собой оружие Лис не стал. лук в руках опытного стрелка мог оказаться весьма полезным, тем более, у Арсазаила, кажется, был опыт в закреплении своего оружия на себе так, чтобы оно не очень мешало.

Лисмус наверху пристально вглядывался в тёмную реку, и, убедившись, что с Варварой всё хорошо, посмотрел на эльфа, которого держал мёртвой хваткой, опасаясь, что Арсазаил может столкнуть его, а сам остаться на башне. Эльф смотрел на мужчину не моргая, и зрачки его были расширены, но более ничего в нём не выдавало страха. Лисмус перехватил его за запястье, и ободряюще дал напутствие:

— Держись крепче и не бойся меня потопить, тебе это всё равно не удастся.

Эльф едва уловимо улыбнулся и кивнул. Лисмус не стал пафосно говорить цифры или отсчитывать их, это не требовалось для того, чтобы поудобнее перехватиться руками и вместе прыгнуть с крыши башни. Арсазаил сумел взять себя в руки и оттолкнулся ногами от каменного парапета одновременно с Лисом.

Лисмус высоты не боялся, плавал отлично, и потому отнёсся к прыжку относительно спокойно: бросаться в реку в любом случае не было для него привычным делом.

Разность в весе человека и эльфа не позволила равномерно падать, и, следовательно, гладко войти в реку не получилось, так что они оба здорово ударились об воду и на какое-то время ушли под неё, оглушённые ударом и болью. Арсазаил разжал пальцы, стискивающие руку Лиса, но тот отпускать эльфа не собирался, и рывком вытянул его на поверхность за собой. В воде и без того казавшийся Лису тщедушным эльф вообще ощущался невесомым, так что проблем не приносил.

Несколько секунд Арсазаил хватал воздух ртом, но быстро выровнял дыхание, и Лисмус облегчённо вздохнул: эльф не боялся воды, он просто не умел плавать, а значит, с ним не будет хлопот. С паникующими Лис обращаться всё равно не умел, так что спокойствие эльфа его действительно порадовало.

* * *

Я старалась справиться с течением, и это мне на удивление удавалось: река была не спешная, а по краям так вообще можно было спокойно удерживать своё положение на одном месте. Меня никуда не отнесло, хотя холод воды был жуткий. И это для меня, чей купальный сезон открывается в мае, а заканчивается в сентябре, в нашем-то северном городе это о чём-то да говорит. Но в такой холодной воде мне плавать ещё не доводилось, тем более в одежде. Хорошо хоть скинули с себя всё самое тяжёлое! Я подплыла к Лисмусу и эльфу, энергично работая руками в надежде хоть немного разогнать по венам кровь.

— Портал находится ниже по течению, но оно слишком медленное, придётся потрудиться, чтобы нас не опередили, — сообщил мне Лис, даже не удосужившись восхититься моей выдержкой.

— Постойте…. — сказал эльф, и схватился за Лисмуса обеими руками, чтобы дать возможность себе сосредоточиться, не отвлекаясь на удержание тела на плаву.

Он устало прикрыл глаза и зашептал что-то на своём наречии. На этот раз он был близко от меня, намного ближе, чем тогда, когда шептал для коней, и я смогла различить незнакомые мне слова, произносимые им нараспев.

Река от этих слов начала ускорять своё течение, но примерно в то же время в воду стали входить стрелы, которые пускали лучники, добравшиеся до башни. У меня сжалось сердце, и я тоже ухватилась за Лиса, чтобы быть рядом с ним в это опасное время. Благо, я мужчине не мешала, лишь держась за него: на поверхности было легко удерживаться и с одной свободной рукой. Я с ужасом припомнила свой сон, и постаралась успокоить себя мыслью, что стрелы, которыми был убит мужчина, были пущены не в спину, то есть точно не во время сплава по реке.

Ставшее стремительным течение уносило нас всё дальше от эльфийского дворца, однако вскоре выяснилась одна неприятная подробность: Арсазаил понятия не имел, как потом усмирить реку. То есть его познания ограничивались лишь тем, что, если воду попросить ускорить своё течение, то обратно в нормальное состояние она придёт только сама, когда того пожелает. А ждать, когда она пожелает — нам не подходило.

Когда далеко впереди показалось уже знакомое нам место, где одна река втекает в другую, Лисмус погрёб к берегу, крикнув отцепившейся от него мне делать то же самое. Течение не позволяло совершить необходимый манёвр быстро, но ветви растущих по берегу деревьев располагались достаточно низко, и, когда стало понятно, что самостоятельно из потока воды не выбраться, Лисмус вытянулся из воды, как только мог и попытался поймать ветку, мимо которой мы проносились, увлекаемые потоком воды. С первого раза у мужчины ничего не получилось, но попыток он не оставил, продолжая выпрыгивать из воды с вытянутой рукой. При этом некоторое время эльфа придерживала я, чтобы дать время Лису. Наконец, ему удалось ухватиться за ветку, а Арсазаил успел схватить его за протянутую к нам руку. Однако, пойманная Лисмусом ветка не выдержала такой нагрузки, начала предательски гнуться, а потом с треском отломилась, вернув нас обратно в воду, да так и оставшись зажатой в ладони Лиса. И всё-таки это помогло нам сбавить скорость, хоть течение продолжало уносить, хорошо хоть, пока ещё в нужном направлении. Следовало поторапливаться: после слияния река становилась шире и быстрее, и оттуда было бы невозможно выбраться на сушу, к тому же тогда путь до портала занял бы столько времени, что эльфы уже наверняка организовали бы там охрану и засаду.

Следующая ветка была на вид ещё менее прочная, чем та, которую Лисмус теперь выпустил из захвата, так как пользы от неё уже не было. Но за эту хрупкую ветку Лисмус тоже уцепился — нужно было использовать любую возможность, чтобы сбить скорость.

— Перехватись за Лиса, — сказал эльф девушке, и я, не раздумывая, последовала его совету.

Ветка начала гнуться, но Арсазаил, оттолкнувшись от Лисмуса, дотянулся до более толстой ветви, и она прогнулась под его небольшим, но всё-таки весом так, что Лис смог тоже схватиться за неё. Я поразилась, с каким проворством эльф перемещался по дереву, перехватилась за его протянутую руку, и тот легко вытянул меня на ветку — всё же эльфы были сильными, поскольку я никак не предполагала, что в этом худом юноше окажется столько сил. Лисмус тоже без труда вскарабкался на дерево, но и толстая ветка стала опасно хрустеть, и вскоре треснула, но половина волокон древесины не лопнули, а просто погнулись. Перебирая руками по ветке, а ногами оставаясь в воде, мы поспешили выбраться на сушу. Это не казалось победой.

Какое-то время все трое лежали на траве и смотрели в чёрное беззвёздное небо, тяжело дыша и дрожа от холода. Мокрая одежда казалась тяжёлой и противно-липкой, так что совершенно не было желания куда-то идти, чтобы от движений чувствовать этот холод острее.

— Не будем терять время, — наконец, сказал эльф. — Нам повезло, но это ещё не конец — впереди будет опасно.

Он поднялся с земли, и мы тоже встали. Эльф, казалось, дискомфорта не ощущал: то ли уже бывал в подобной ситуации, то ли просто настолько привык гармонировать с природой, что вымокшая одежда и волосы его не смущали. Ведомые Арсазаилом, мы пошли сквозь заросли прибрежных деревьев, продраться сквозь которые было очень нелегко, зато это позволило кратчайшим путём достичь долины, где располагался водопад. Деревья попадались уже большие, но они так низко склонили свои ветви, что приходилось нагибаться, но, несмотря на это, мы пробирались по лесу с хорошей скоростью. Вскоре деревья стали редеть и местами начали появляться опасные открытые полянки.

Оставалось совсем немного, и уже слышался шум подающей со скал воды, когда я остановилась, как завороженная глядя в темноту, где в неясном лунном свете чётко вырисовывались гнутые металлические прутья и кованые элементы в виде различных растений. В следующий миг свет луны исчез: тёмные облака окончательно скрыли её, и потому ночь показалась пугающе-чёрной. Я перевела полные ужаса глаза на Лисмуса и быстро отвела взгляд:

— Эльфы убьют тебя… Это эти ворота я видела… — прошептала я.

— Это ничего не значит, — ответил Лис и обнял её за талию, что было не очень приятно, поскольку его ладонь прижала ко мне холодную мокрую одежду, только-только немного отлепившуюся от кожи.

— Это многое значит! — не согласилась я. — Мой сон был вещим. Теперь сомнений не осталось! — я посмотрела на Лисмуса влажными от подступивших слёз глазами, отчего сердце его тревожно сжалось и во взгляде промелькнула жалость.

— И что ты предлагаешь? — тихо спросил он. — Нам осталось пройти не больше полукилометра до портала, и погони за нами пока нет… — он, наверно, вспомнил, что эльфы перемещаются бесшумно, и переспросил у Арсазаила: — Ведь нет погони?

— Пока нет, — сдержанно ответил он и, помолчав, высказался: — Я благодарен вам, но Варя права — сном нельзя пренебрегать. просто так ей бы не приснилось то, что находится в моём мире, но чего она никогда не видела. Идите к порталу, а я пойду ближе ко дворцу, если никого не встречу — перемещусь сразу за вами. Если встречу — отвлеку, и вы сможете уйти… — он посмотрел на готового возразить Лиса: — Я не хочу оплачивать свою свободу твоей жизнью.

Я схватила одной рукой эльфа за локоть, а другой Лисмуса за запястье, словно они могли прямо сейчас разбежаться в разные стороны.

— Ну нет, надо держаться вместе. Ни на шаг друг от друга отходить нельзя! — заявила я, видя в этой стратегии единственный шанс на спасение.

Эльф послушно кивнул, а Лисмус безнадёжно вздохнул: он начинал сомневаться в том, что мой сон всего лишь сон, но вида не подавал, чтобы не нервировать меня ещё больше.

Ближе к водопаду, где шум воды становился единственным слышимым звуком, эльф заметил засаду. Он жестом остановил нас и замер, став похожим на дикого зверька: грациозного, гибкого и предусмотрительного. Те, кто был в засаде, тоже заметили путников, но пока не стреляли — они опасались бластеров, не зная, что их больше нет, а также не решались стрелять в темноту. Хоть эльфы и видят ночью гораздо лучше людей, но тёмной ночью на далёкое расстояние метко стрелять не могли даже они.

Арсазаил мягко разжал мои пальцы, которые всё ещё стискивали его локоть, и принялся подбираться ближе к эльфам. Мы с Лисом следили за ним напряжённо. Не нравилось мне, что мы всё же разделились, но спорить с казавшимся мне мудрым эльфом я не решилась: он знал, что делает, или так просто казалось. В любом случае, отчего-то я испытывала доверие к нему и к его действиям. Зачем он пошёл вперёд, вскоре стало ясно: оказавшись на нужном расстоянии, эльф напал первым. Он знал, что с такими спутниками, как мы, мимо засады незамеченными не пройти. Эльф стрелял метко, но ему не хотелось убивать, и он пускал стрелы в руки или плечи своих сородичей. Сам он от стрел увёртывался с редкой точностью и проворностью. Наверно, он был весьма хорошим воином, пока его не заточила в камеру.

Лисмус оттащил меня в сторону, ещё немного приблизив их к порталу, пока эльфы были заняты перестрелкой с Арсазаилом. И не только перестрелкой: они ещё и переговаривались на своём странном языке, явно на повышенных тонах.

— Мы не должны были отходить от него! — сердито и безнадёжно сказала я Лису.

Моё сердце рвалось на куски каждый раз, как происходило что-то, приближающее нас к ситуации, увиденной во сне. Прошло полтора месяца, а я могла живо представить себе тот сон, и он упорно продолжал сбываться, собираясь как мозаика, по кусочкам. Это было ужасно и отдавало неотвратимостью. А главное: всё из-за меня! Из-за того, что я возомнила, будто смогу спасти эльфа, и без меня не справятся! Но без меня бы справились замечательно, намного лучше, чем со мной: просто ускакали бы на лошадях к порталу, и были бы сейчас уже дома.

Лис совершенно не хотел признавать, что верит мне. Я видела и чувствовала, что он поверил, когда я опознала кованые ворота, но вида старался не подавать. Он заглянул в мои глаза, из которых вот-вот могли политься слёзы.

— Мы находились на открытом месте — нас бы уже застрелили… — неуверенно предположил он.

Какая чушь! Всё сошлось: мы промокли, мы видели эти проклятые ворота, эльфы, хоть и немногие, но опередили нас и теперь могли выстрелить в Лиса. Лично у меня сомнений не было, что кошмар мой сбудется. Я почувствовала, что по щекам текут слёзы: сон ничем не помог нам, мы всё равно оказались в ситуации, которую я так надеялась избежать. Лисмус судорожно сглотнул, не зная, чем и как утешить меня при том, что сам он уже всерьёз верил, что сейчас проходят последние минуты его жизни. Он знал, что я смогу вздохнуть спокойно только тогда, когда окажусь с ним, здоровым и невредимым, в нулевом подпространстве своей родной планеты. В том, что это всё-таки произойдёт, он очень сильно сомневался.

Подлые эльфы умело скрывались за деверьями, на ветвях и в кроне, и было даже неясно, откуда ждать опасность. Сколько их — тоже не угадать. Наверняка больше, чем стрел у Арсазаила.

С того момента, как я поняла, что Лис мне верит, чувства мои окончательно смешались в какое-то одно, напряжённо-тревожное, безысходное и страшное ощущение. я даже не представляла, что делать, чтобы изменить предначертанное: оставаться на месте или же бежать вперёд. Тогда, во сне, я смотрела только на Лиса, и потому не могла точно вспомнить место, где конкретно его убили.

Лисмус начал почти физически ощущать взгляд врага за секунды до того, как стрела со свистом пролетела мимо меня и вошла в его левое плечо с такой силой, что он пошатнулся и чуть не упал. Я пронзительно вскрикнула, понимая, что самое страшное началось. Лис зашипел от боли и посмотрел на меня ошарашено и виновато, словно ощутил, что это и его ошибка, что мы оказались здесь и сейчас.

Арсазаил заметил ранение товарища и, метнувшись к нам, сообщил:

— Нам надо пробраться к порталу. Моих стрел не хватит, чтобы обезвредить каждого эльфа, а мои сородичи только прибывают!

Я в который раз хотела напомнила, что нельзя им никуда двигаться с места, но снова выбора не было. Вернее, был, конечно. Выбор есть всегда, просто остальные варианты были уж совсем безнадёжные. Двигаться вперёд было необходимо, но вид торчащей из плеча Лиса стрелы оптимизма не добавлял.

— Надо вытащить стрелу, — оглядев окрасившуюся в багровый цвет рубашку Лиса, заметил эльф.

— Некогда, — отозвался Лисмус, который не хотел терять время.

Зря. Очень зря: вытащенная стрела хоть немного бы изменила виденную мной во сне картину. Но высказаться по этому поводу я не успела.

Арсазаил стал отходить к водопаду перебежками, прячась за стволами деревьев. Его ноги и руки были в нескольких местах рассечены прошедшими по касательной стрелами, но это не создавало для эльфа особенных трудностей — он по-прежнему оставался недосягаемой мишенью. Стрел у него осталось всего две или три, я не разглядела точно. Но теперь он не тратил их, а старался просто отвлекать эльфов на себя. К сожалению, их было слишком много, чтобы все они переключили внимание на него.

Лисмус посмотрел на меня, и мы тоже ринулись в сторону водопада. В эту призрачную тёмную ночь бежать было трудно, и приходилось смотреть себе под ноги. У меня перехватило дыхание: земля была заросшей тысячелистником, ромашкой и мелиссой. Мы приближались к роковому месту… Мои мысли не успели оформиться в конкретные страхи, как Лис повалился на землю от пущенной в ногу стрелы. Стрела бы поразила его насмерть, но её траектория была изменена тем, что в стрелявшего попал Арсазаил, потратив предпоследнюю стрелу.

Я, по инерции пробежав вперёд, остановилась, развернулась и метнулась обратно. Лисмус лежал на траве и смотрел в небо: он не пытался что-либо предпринять, догадываясь, что это не принесёт пользы. Самым паршивым и ужасающим было то, что я уже видела его таким и уже знала, что будет дальше. Я сделала единственно полезное: села рядом, стараясь загородить его собой от той части леса, из которой стреляли эльфы. Совершенно не знала, что сказать Лисмусу в этот момент, поскольку перед лицом неотвратимой беды мои чувства резко сменились и обрели совершенно неожиданную для меня форму: я была зла, очень зла на него, но говорить об этом в последние минуты его жизни было бы жестоко, поэтому я молчала. Мужчина перевёл взгляд на меня и теперь смотрел долгим растерянным взглядом и тоже не знал, о чём стоит сказать: напомнить о своей любви или извиниться за то, что не поверил мне. Но он справедливо решил, что от этого будет только тяжелее прощаться, а потому сказал следующее:

— Я не жалею, что пошёл с вами. Наверно, Ивар прав, я был и остался эгоистом, — он дотянулся до растущей вокруг травы, сорвал веточку мелиссы и протянул мне здоровой рукой. — Теперь ты сможешь вернуться домой, и я тебе не помешаю…

Я схватила протянутое растение и зло отшвырнула в сторону. И без того закипающее негодование готово было вырваться наружу: он издевается! Ещё не пущены те, смертоносные, стрелы, а он уже пытается от меня отделаться!

Лисмус притянул меня к себе, и я поддалась, стараясь не задеть торчащую из его плеча стрелу. Злость отступила, стоило лицу Лиса оказаться рядом с моим. Я смотрела на Лиса широко распахнутыми испуганными глазами, из которых так и норовили снова покатиться слёзы, но я смотрела, не моргая, будто боялась, что стоит на секунду закрыть глаза, и живым Лиса я уже не увижу. Он больше не знал, что говорить. Для него мир резко сузился и сжался, так что теперь в нём существовали только невыносимо печальные, но такие прекрасные глаза любимой девушки. Я с ужасом осознавала, что у Лисмуса больше нет не только уверенности, но и слабый огонёк надежды на то, что всё будет хорошо, постепенно угасал в его серых глазах. Огонёк угасал, но раны были не смертельные, и взгляд мужчины оставался ясным и осознанным. От этого становилось совсем жутко. Он расписывался в своей смерти задолго… ну ладно, незадолго, но всё же до неё!

— Ты не можешь просто сдаться! — в отчаянии прошептала я.

— Вообще-то могу… — он едва уловимо коснулся губами моих губ и резко оттолкнул с себя обеими руками, скрипнув зубами о боли в плече.

Я от неожиданности упала в сторону и почувствовала, как третья и четвёртая стрелы свистят над ухом. Истошно закричала, понимая, что не успеваю. На время зажмурила глаза, чтобы ничего не видеть, а когда открыла их снова, увидела торчащие из земли стрелы на том самом месте, где несколько секунд назад лежал Лисмус. Сам мужчина обнаружился тут же неподалёку, оттащенный… Иваром, который недовольно бухтел ему:

— Знаешь, второй раз спасать твою шкуру — это просто издевательство надо мной! И знай, если тогда я поступил так по глупости и доброте, то сейчас — исключительно ради Вари! — голос вампира был гнусавый, так как его нос был зажат металлической прищепкой, но всё равно было слышно, что он раздражён тем, что вынужден помогать своему неприятелю.

Лисмус ухмыльнулся:

— Ивар… Впервые я рад тебя видеть!

Вампир был здесь! Он не ушёл в портал, как планировалось, а остался, чтобы помочь нам! Как же я была этому рада! Не знаю, почему он не последовал нашему плану, но это было здорово, поскольку, если бы не он, Лиса бы точно уже уничтожили.

Судя по всему, остался не только Ивар.

Я огляделась: Тима, Юрий и Алерта стреляли в эльфов из своих плазменных бластеров. Это было прекрасно: лесные обитатели боялись и не понимали этого оружия, что давало нам преимущество. Вампир стянул с себя пальто, а потом обнаружившуюся под ним тонкую кольчугу. Я уставилась на него с удивлением: вроде бы все мы от кальчуг отказались, а этот жук всё равно втихаря на себя напялил. Но возмущаться не стала, поскольку от этого предмета, так сказать, одежды, был толк: Ивар, стараясь не смотреть на окровавленное плечо Лиса, накрыл его сделанным из металлических чешуек полотном:

— Потерпи, сейчас разберёмся с преследователями, и свалим отсюда! — сказал он ему почти ласково. но гнусавость не передавала его эмоции достоверно.

От эльфийских стрел спасал Его Величество Случай, и, конечно, тот факт, что эльфы поставили перед собой задачу не выпустить из своего мира Арсазаила, а не нас, и потому стремились задержать именно его в первую очередь. А эльф, надо отдать ему должное, в бою стоил десятка своих сородичей.

Вампир продолжал поражать меня своей самоотверженностью: он отдал мне свой бластер, и снял с плеч полотенце, готовясь к бою. Потом посмотрел на меня, проследил за взглядом, устремлённым на Лисмуса и фыркнул, напоминая о презрении к лежащему на земле раненому мужчине.

— Да не умрёт он! По крайней мере, не сегодня! — гнусаво и убеждённо заявил вампир, кивая на Лиса. — Помоги лучше нам, больше пользы будет!

Я всхлипнула, кивнула и вскинула оружие. Хотелось отогнать остроухих негодяев подальше от Лисмуса. Эльфам сказочно повезло, что стрелять я никогда не умела и так и не научилась перед походом в их мир. Потому что сейчас я была готова всадить стрелу в горло, голову или сердце каждому стройному лесному красавцу, кроме Арсазаила. Однако, к моему искреннему удивлению, плазменные лучи обжигали эльфов совершенно в случайных частях тела, иногда совсем не в тех, в которые я целилась. Ивар не был обучен стрелять из лука, да бластер ему тоже не пришёлся по душе. Хотя с его проблемами это были бы вполне подходящие вещи, и вообще стоило бы отдать предпочтение стрелковому виду оружия, однако Ивар, как видно, любил рукопашную. Наверно, это осталось в нём от его подпространства. К тому же в силе и ловкости ему по-прежнему не было равных, хоть он и не умел бесшумно перемещаться, и приковывал к себе внимание всех, производя очень много шума. Тем не менее вампир проворно подбирался то к одному ближайшему эльфу, то к другому и каждого старался придушить полотенцем так, чтобы потом кто-нибудь мог этого несчастного откачать… хотя бы в теории. Ивар умело прикрывал себя телами полупридушенных эльфов, пробираясь, куда ему было нужно. Его стали бояться и сторониться, но стрелять не решались, поскольку один раз попали в умело подставленного своего.

Я, без разбору поля в сторону эльфов, старалась следить за Арсазаилом — я помнила, что согласно сну, надо успеть его окликнуть вовремя, иначе все усилия пойдут прахом. Это было довольно сложно: и стрелять, и следить. Благо, скоро бластер прекратил функционировать. Уж не знаю, как он там был устроен и потому не могу сказать, что в нём закончилось, но почему-то больше он не стрелял. Это случилось довольно вовремя: эльфы были отвлечены яростно нападавшим на них Иваром, Тимой, Юрием и Алертой, так что я смогла полностью посвятить себя слежке за Арсазаилом. Оглядевшись, я заметила эльфа, целящегося в занятого другими Арсазаила. Я направила на него бластер, но вспомнила, что он не работает. Окликнула Тиму, и тот среагировал проворно и метко, так что ему даже удалось обезвредить противника, так как луч прожёг тому обе ноги, отчего тот зашёлся диким криком и упал в высокие заросли папоротника так, что мы его уже не видели. Однако я приметила рядом с упавшим ещё двоих, которые предусмотрительно держались за стволами деревьев, но тоже метили в предателя.

— Арсазаил! — крикнула я, указывая бесполезным бластером на врагов.

Эльф мельком глянул, куда я указывала, и пригнулся, и очень удачно, поскольку стрелы прошли мимо него, и он, повторно проследив за направлением моего бластера, спрятался так, чтобы в него точно не попали. Кажется, это было то, для чего я здесь: окликнуть Арсазаила в нужный момент. Почему-то моя сыгранная роль не показалась мне столь уж важной, даже досадно стало. Тем более, Тима тут же обезвредил тех, кто мог убить нашего эльфа. Надо же было быть такой наивной и глупой, что возомнить своё присутствие здесь необходимым условием для спасения жизни Арсазаила. Тима, Юрий, Алерта и Ивар прекрасно справились бы без нас с Лисом!

Я лишь на минуту замешкалась на открытом месте, и Юрий оттащил меня в сторону, за ствол дерева. Предплечье неожиданно обожгло болью от острого наконечника стрелы.

— Осторожнее надо быть! — недовольно сказал мне Юрий.

Он мельком осмотрел мою руку, пришёл к выводу, что это несерьёзное ранение, и, оставив меня, продолжил обстреливать эльфов, искренне стараясь быть осторожным и самому не получить ранений. Я ползком подобралась поближе к Лису, пытаясь не обращать внимания на боль.

Всё не так уж плохо: Лис жив, эльфы боятся бластера, все мы в сборе, а до водопада осталось рукой подать. Да и нельзя было не заметить, что общими усилиями от первой волны преследователей удалось отбиться: раненые эльфы не стремились скрыться в лесу, но и не приближались, почувствовав в нас опасных противников.

Ивар тоже вернулся к Лисмусу и прогнусавил:

— Тебя потащу я, — на это Лис удивлённо посмотрел на вампира, который терпеть его не мог, и Ивар поспешно добавил: — Это единственный способ не видеть твоей крови…

На самом деле причина была не в крови, а в том, что в одиночку Ивар мог легко тащить его, а отвлекать вместо одного вампира двух людей, которые могут в случае чего отстреляться бластерами, было не резонно.

— Кто-нибудь, вытащите эти проклятые стрелы, они будут мне мешать! — обратился вампир ко всем, но Лис тихо ответил:

— Не надо никого, я сам…

Ивар с сомнением поглядел н Лисмуса: этот мужчина хоть и был крупным, а впечатление смелого не производил, или просто вампир предвзято к нему относился. Ивар никак не ожидал, что Лису хватит смелости и сил самостоятельно разобраться с присутствием в его теле стрел. Он отвернулся, чтобы не видеть крови и гримасы боли на лице этого человека, хотя совсем недавно он бы многое отдал, чтобы на неё посмотреть.

Лис коротко вскрикнул, когда наконечник разрезал его плоть. Это оказалось невыносимо больно, и потому вторую стрелу он вытаскивать не стал, а просто обломил древко, чтобы оно не мешало вампиру.

— Я всё, — сообщил он, и вампир с готовностью помог ему подняться.

Лис отказываться от поддержки не стал, хоть и всячески содействовал Ивару: почти сам поднялся и старался переставлять ноги как можно резвее.

Мы спешно пробирались к водопаду. Алерта казалась прирождённой эльфийкой: она легко перепрыгивала ручьи по камням, проходила по скользким выступам в скале, чтобы подойти поближе к шумящей ниспадающей воде, за завесой которой в гроте находился искомый портал. Она успела дойти до него и вернуться обратно к нам, пока мы только добрели до воды. Правда, все мы шли довольно медленно из-за Ивара и Лиса, а так же из-за прикрывающих тыл Тимы и Юрия, которые время от времени стреляли из своих бластеров, чтобы эльфы не высовывались и не преследовали нас. Отважная Алерта вернулась к нам от водопада.

— Там никого, но стоит поторопиться! — объявила она.

Поторапливаться и правда стоило, пока сюда не сбежались все здешние эльфы. Сейчас путь был свободен: никто не решился препятствовать прохождению людей в грот. Я пробралась туда легко, а Ивару пришлось довольно нелегко с его ношей, но он справился достойно. Ивар достал из кармана взятые у норса гранаты и обратился к эльфу:

— Слушай, Арсазаил, твои сородичи очень уж агрессивные, ты не будешь против, если мы перекроем им выход в другие миры?

Эльф вздохнул, и печально кивнул головой то ли от разочарования в своих сородичах, то ли от сожаления о судьбе этого портала.

— Уходим в мир флакнорсов, — напомнил Юрий и первым вошёл в подобие ворот, в которых воздух задрожал, как над разогретом солнцем камнем, и плавно исчез.

Задерживаться здесь было незачем, да и грозило неприятностями, так что Алерта и Тима тоже последовали за ним, не раздумывая. Арсазаил печально глянул на свой родной мир, в котором прожил не одну тысячу лет и теперь навсегда покидал, и тоже ушёл в телепорт. А я стояла и не верила своему счастью: мы сумели что-то изменить! Ивар спас Лиса, и теперь мы возвращались домой! А сейчас я стояла на том самом месте, где меня недавно целовал Лис, когда мы только переместились сюда.

Вампир обратился ко мне, поняв, что я задумалась надолго:

— Мы с Лисом сейчас уйдём, потому что тебе его не удержать. Ты вот это колечко выдерни и кинь, когда соберёшься за нами… — он говорил таким тоном, словно признавал, что я тут надолго застряла со своими мыслями и глупой не адресованной никому улыбкой на губах. — Из обеих гранат выдерни, понятно? — он пощёлкал пальцами свободной руки у меня перед носом. — У тебя будет около трёх секунд после этого, чтобы уйти в телепорт, справишься?

Лисмус, придерживаемый Иваром, посмотрел на меня с тревогой. Правильно, пусть и он за меня попереживает, а то, как поверить моим страхам и опасениям — так никогда, а как самому на пустом месте полагать, что со мной что-то случится, так пожалуйста!

— Справлюсь, — ответила я, потом подошла и провела пальцами по мокрым волосам Лиса, ласково улыбнувшись ему. — Скоро увидимся.

Он кивнул, ответив мне полуулыбкой, поскольку на полноценную явно был в тот момент не способен.

После этого Ивар и Лисмус скрылись в портале, а я почти шагнула следом за ними, но, находясь одной ногой в портале, с усилием выдернула кольца из гранат, бросила одну ближе к входу, другую — ближе к себе. Бросая их, я думала о мире флакнорсов и падала в холодный поток воздуха.

35

Обратное перемещение было бы намного безболезненней, если бы расположение портала не было столь неудачным. Оказавшись в мире флакнорсов, я тут же поскользнулась на мокрых камнях, замахала руками, но уцепиться было не за что, и потому упала на каменное дно каньона, ударившись локтями и ободрав на них кожу, поскольку тонкая влажная одежда ничуть меня не защитила. Сильные руки помогли ей подняться, и тут же я поняла, что вдобавок расшибла и колени, причём на штанинах были довольно неаккуратного вида дыры. Хоть подняться помогли… Обладателем рук, как выяснилось, был Арсазаил. Он аккуратно придерживал меня за талию и внимательно заглядывал в лицо.

— Я всё исправлю, — сказал он мне, поглядев на ссадины на ногах и кровоточащее от ранения предплечье.

Я хмыкнула, поскольку произнесённая им фраза звучала, как “я всё починю”, хотя он же эльф, для него исцелять — это как для нас чинить… в общем, мысли мои снова стали уводить меня не туда.

Квинт и Грым суетились вокруг вампира и Лиса, и на меня особого внимания не обратили, но я не обиделась: пусть займутся Лисмусом и сделают всё, чтобы он поскорее поправился. При виде появившейся, а вернее, вывалившейся из портала, меня, Юрий спешно подбежал, предлагая свою посильную помощь, но она не требовалась. Это в нём снова проснулся Доктор: Юрий хотел осмотреть меня и понять, что со мной следует делать. Арсазаил был вежлив, но пояснил, что с моими ранами справится самостоятельно.

Все переглянулись, неосознанно проверяя, все ли на месте. На месте были все, и потому мы не мешкая отправились в обратный путь вдоль горной речушки.

Дошли в молчании до дома Грыма, а именно его дом располагался ближе всех к порталу. Было тревожно, хотя Арсазаил уверял, что с Лисом всё будет нормально, и вообще все мы легко отделались. Я была с ним полностью солидарна: все эти раны, царапины и ушибы — полная ерунда по сравнению с тем, что Лисмуса могли пристрелить.

— Вы как нас нашли? — спросила я у Юрия, когда мы входии в дом.

— Мы приехали к порталу довольно быстро… нас не могли догнать, а кони там очень адекватные — я даже не упал, — улыбнулся доктор. — Правда, эльфы не пользуются сёдлами, было крайне неудобно…

— По плану вы должны были уйти в портал! — напомнила я. — Мы же договаривались! — это я крикнула в спину впереди идущему по коридору Ивару.

— Должны были… — нехотя признал вампир. — Но Тимофей узнал ворота с виноградными листьями из твоего сна, и мы решили, что лучше подождать вас… Не зря, как оказалось.

Ивар не стал спрашивать, куда можно разместить Лиса и скинул свою ношу на первую встреченную широкую тахту с напускной небрежностью: на самом деле он не был жестоким и не хотел причинять боль раненому человеку, даже если этим человеком и был Лисмусом. Вампир уже привык к нему, и его пренебрежительное отношение к Лису стало просто традицией, хотя Ивар даже сам себе бы не признался, что во время перестрелки с эльфами не на шутку испугался за своего товарища, которому я напророчила погибель.

Я тут же изъявила желание остаться рядом с Лисом, однако сам он был прямо противоположного мнения, на что я слегка обиделась и вышла не только из комнаты, где он лежал, но и во двор. Лис снова меня злил: теперь-то что? Мои раны могли бы и потерпеть, поскольку именно сейчас я хотела ощущать его рядом с собой. Или он постеснялся, чтобы его раны обрабатывали при мне? Всякое, конечно, может быть, но обидно всё равно было. Следовало спросить, почему он против моего присутствия, но я, как обычно, предпочла быстро ретироваться и обидеться.

* * *

Эльф принимал активное участие в обработке ран и поиске необходимых трав. Он лично перебинтовывал каждого пострадавшего, шепча какие-то заклятья или молитвы. Первым он постарался помочь Лисмусу, из тела которого нужно было изъять наконечник одной стрелы и позаботиться о второй ране, из-за которой он потерял много крови. Эльф выдал человеку ткань, которую следовало взять в зубы, но Лис отказался, сказав, что потерпит. Тогда Квинт принёс бокал флакнорсской самогонки, но не успел дать полезных рекомендаций, как Лисмус в несколько глотков выпил содержимое бокала, после чего выдохнул, принялся хватать ртом воздух и через несколько мгновений впал в беспамятство, выражающееся глубоким сном.

— Он жив? — встревожено спросил флак, не зная, что у людей считается признаками жизни, а потому не имея возможности самолично проверить состояние Лиса.

— Это я у тебя должен спросить! — усмехнувшись, ответил эльф. — Ты чего ему дал?

— Ничего особенного… Я хотел предупредить, что не знаю, сколько нужно выпить человеку, чтобы остаться в сознании… но не успел… — ярко-жёлтые глаза Квинта смущённо посмотрели на эльфа и бессильно свесились вниз, а уши флак прижал к голове.

— Не грусти, — Арсазаил ободряюще похлопал флака по сиреневому пупырчатому плечу. — Так, может, даже лучше! — он посмотрел на мирно сопящего человека, разорвал на нём влажную одежду, освобождая доступ к ране, потом присмотрелся к торчащей из ноги обломанной стреле, ухватился за остаток древка и резко выдернул её, стараясь воссоздать направление, обратное тому, в котором она вошла в тело.

Лисмус неосознанно сердито зарычал: скорее не от боли, а от недовольства тем, что его потревожили. Квинт, который только было поднял глаза, снова поспешно их опустил — он не любил подобные зрелища. Эльф зажал раны приготовленными бинтами, которые тут же пропитались кровью, и стал что-то шептать.

В помещение вошёл Грым и положил рядом с эльфом поднос, на котором аккуратными штабельками лежали бинты, глянул на Квинта, и молча ушёл. Норсу было невыразимо тоскливо от того, что люди пострадали, спасая эльфа, которого все флакнорсы, и лично Грым, как он сам считал, не уберегли от плена. Квинт, на своё счастье, ещё не умел ощущать уныние, чувство вины и муки совести, а потому продолжал оказывать, как ему казалось, моральную поддержку спящему Лисмусу.

Арсазаил не отвлекался ни на что, и, остановив кровь, а также закончив обрабатывать и перевязывать плечо, принялся проделывать всё те же действия с раной на ноге. Квинт, которому занятия не нашлось, только восхищался и мастерством эльфа, и невозмутимостью Лиса, и качеством самогонки в верхнем мире.

Эльф оставил Лисмуса наедине с флаком, посоветовав последнему принести человеку воды, предварительно показав её эльфу, чтобы он мог начитать на неё что-нибудь полезное. Сам Арсазаил отправился к Варе, но не нашёл её, подивился, как быстро все разбрелись по разным углам, и стал ходить по незнакомому дому в поиске хоть кого-нибудь. Дом был странный. Наверно, так показалось эльфу потому, что вся мебель была создана для флакнорсов, и потому имела свои характерные особенности. Хотя, некоторые вещи явно были схожими с теми, чем пользовались и эльфы, и люди. Бывая до этого в мире флакнорсов, Арсазаил видел изнутри жилище одного из них впервые.

Он обнаружил Тимофея с Алертой на кухне, уплетающих что-то не очень аппетитное на вид, но судя по выражению лиц людей, необычайно вкусное. Они сидели на странных буграх, являющихся особенностью строения пола в этом доме и явно заменяющих стулья. Эльф опытным взглядом оглядел людей и решил сперва полечить их.

У Тимы наблюдались царапины и одна вполне глубокая рана, которые он великодушно позволил себе обработать, при этом не переставая есть и настоятельно рекомендуя эльфу присоединиться к этому празднику желудка. Потом он пожаловался на синяки, оставшиеся от падения из портала на камни. Эльф хотел было предложить обработать и их, но технолог объяснил, что это он просто так сказал, похвастаться, и что однажды он падал со стремянки на ящик с инструментами, так это было и то больнее, но в сущности и то, и это — несущественные мелочи жизни.

Алерта вежливо перестала есть и протянула эльфу руку с порезом. Арсазаил бережно обработал и перебинтовал её, после чего удивлённо спросил:

— Это всё?

— Ну да, — просто ответила она и пояснила: — Я очень боюсь боли, поэтому старалась не получать ранений.

Тима перестал жевать и простодушно сообщил, хотя любой на его месте об этом предпочёл умолчать:

— Я вот тоже, кстати, боюсь боли!

Эльф многозначительно улыбнулся, стараясь вложить в эту многозначительность побольше разных чувств, чтобы люди могли сами для себя найти подходящее толкование его улыбки. На самом деле он сразу почувствовал себя лишним в этой компании. Он пожаловался, что никого не найти, и Алерта подсказала ему, где искать вампира.

Ивар с Юрием что-то обсуждали с Грымом на террасе. Однако, как сразу стало заметно по перебинтованным конечностям, помощь Арсазаила им не требовалась.

— Я и сам врач, — резковато пояснил доктор, но тут же спохватился и добавил: — Не думай, я против эльфов ничего не имею, просто мне о вас слишком часто некстати напоминают…

— Иди вон, Варе помоги, от Юриной помощи она отказалась, но твоей, думаю, она обрадуется, — заметил вампир. — Ещё за уши предложи себя подёргать.

— Зачем? — не понял Арсазаил, непроизвольно дотрагиваясь до одного уха.

— Не знаю, — пожал плечами Ивар — Мне кажется, её это порадовало бы — ей эльфы симпатичны…были, по крайней мере.

Эльф ничего не понял, поэтому не ответил и пошёл в указанном направлении.

Арсазаил нашёл Варю на улице и позвал в дом, где промыл рану, обработал какой-то жидкостью и затем намазал мазью. Варя с ужасом смотрела на все его действия, постоянно дергалась от малейшего прикосновения, отчего эльф не мог уяснить, когда он нечаянно делал её больно, а когда она просто боялась. Была бы её воля, она бы приложила к ране подорожник и не трогала её, пока не заживёт, и тем более не смотрела бы на неё. Арсазаил понимал, что действует бережно и не может причинить такой сильной боли, какая отражалась в полных паники зелёных глазах девушки, но всё-таки старался быть ещё аккуратнее. Когда он закончил обрабатывать рану и осталось лишь перебинтовать, он облегчённо вздохнул и перевёл дух. Взгляд Вари тоже перестал излучать ужас и панику, сделавшись добрым и приветливым. Эльф внимательно посмотрел на девушку и решил не предлагать ей трогать себя за уши: она не производила впечатления человека, которому это предложение могло бы показаться заманчивым. Он принялся осторожно бинтовать её руку.

— Разочаровалась в эльфах? — тихо спросил Арсазаил.

— Да нет, — она улыбнулась уголками губ. — Я предполагала, что вы как люди. В том смысле, что большинство из вас ничего не стоят, но есть те, кто заслуживает уважения, и пока есть хоть один такой человек…ну или эльф — раса не безнадёжна! Вот не встреть я тебя — точно разочаровалась бы!

— Если бы однажды телепорт не закинул одного из нас к флакнорсам, никаких прорех бы и не было… — задумчиво пробормотал он, но пока Варя не успела подхватить эту тему, решил поделиться с ней своими проблемами: — И всё-таки я предатель. Эльфы мне верили, но я их предал… — печально сказал эльф.

— В некотором смысле, предатели правят миром, — мягко улыбнулась Варя. — Это я давно приметила. Всё всегда зависит от них: они портят самые отлично разработанные планы, как с хорошими, так и с плохими намерениями. Но ты сделал всё правильно. Иногда лучше предать весь свой народ, чем предать себя. И мы все гордимся тобой, иначе бы не отправились в твой мир…

Он тоже улыбнулся в ответ, сказав простое, но искреннее и ёмкое:

— Спасибо… — он вспомнил, что этот поход мог людям дорого обойтись, и добавил: — С твоим… другом…всё хорошо. Но сегодня он будет… немного не в себе. Квинт хотел обезболить ему процесс вытаскивания стрелы и перестарался немного…

— Да уж, Квинт мог… — она подумала о флаке и грустно добавила: — Мне будетгрустно прощаться с ним, он забавный.

— Это точно, он забавный… — усмехнулся эльф. — Прощаться всегда грустно, но пусть это будет светлая грусть! — он как раз закончил бинтовать и бережно положил варину руку ей на колени, предложив: — Хочешь, иди к Лисмусу.

* * *

Вообще-то идти к Лису первой я не собиралась, поскольку обиделась на него, как мне казалось. Но светлые глаза эльфа смотрели так трогательно, что мои обиды показались мне какими-то глупыми и ничтожными по сравнению со всем тем, что с нами произошло, что мы сумели провернуть и, главное, пережить.

Как известно, трус всегда боится до опасности, нормальный человек во время, а храбрый после. Я не относилась к числу храбрых людей, но именно в этот момент, сидя бок о бок с эльфом, осознала весь ужас того, что я чуть было не потеряла Лиса. Он мог действительно погибнуть, как в моём сне. И он был близок к этому… Эльфу я не ответила, по её щекам покатились слёзы, и он аккуратно обнял меня. Нервы окончательно сдали от прикосновения тёплых рук, и я зарыдала на его груди. Арсазаил бережно обнимал меня, гладил по волосам и, поняв, что это не помогает мне успокоиться, начал говорить что-то успокаивающее на своём наречии, задумчиво перебирая мои почти высохшие волосы. Он подозревал, что рано или поздно мои эмоции накроют меня, и если бы знал об «эффекте случайного попутчика», то понял, почему я дала им волю именно рядом с ним. Впрочем, это его не беспокоило — он был отзывчивым по своей натуре и ему было не сложно поддержать меня. А вот мне снова стало обидно: вот почему сейчас рядом со мной не Лис, а этот эльф?

Но постепенно я успокоилась, смущённо отстранилась от эльфа и вытерла оставшиеся слёзы.

— Ты молодец! — сказал Арсазаил, слегка улыбнувшись.

Я хотела что-то ответить ему, но слишком долго подбирала слова, а это непростительная роскошь, когда неподалёку много друзей и кому-то из них может срочно что-то понадобиться. В это время в комнату зашёл Квинт с кубком воды, и протянул его Арсазаилу со словами:

— Ты сказал принести ему заговорённой воды. Вот, шепчи, эльф.

Мужчина принял кубок из пупырчатых лапок флака и кивнул ему:

— Хорошо, иди, я принесу.

— Как Лисмус? — осведомилась я, пользуясь случаем.

— Он просыпается, надо принести ему воды, чтобы его разум прояснился… Ты пойдёшь со мной к нему? — спросил Квинт и очень обрадовался, когда я кивнула в ответ.

* * *

Лисмус лежал на тахте и никак не мог поудобнее расположиться на ней, при этом некоторые движения отзывались болью, а голова и вовсе постоянно гудела и норовила начать кружиться. Горло пересохло и хотелось пить. Когда он увидел склонившихся над ним Варю и Квинта, то приветливо улыбнулся, но попыток произнести хотя бы слово не предпринял.

— Не сердись, Лис… — смущённо пробормотал флак, хотя по виду Лиса любой бы увидел, что он и так не сердится. — Я не успел тебя предупредить, чтобы ты не всё пил…

Мужчина махнул здоровой рукой, показывая, что всё понимает и сердиться не намерен. Варя осторожно села рядом с ним и взяла за руку, что в переводе означало: «Я с тобой, и всё у нас будет хорошо». Насколько туманность сознания Лиса позволила ему понять этот жест, судить сложно, но тактичный флак попятился к выходу, решив не мешать. Уже в дверях Квинт встретился с Арсазаилом, который подошёл к Лисмусу и передал ему кубок.

— Не бойся, это вода, — улыбнулся эльф и тоже быстро покинул комнату.

Лисмус выпил воду, и она вселила в него бодрость и уверенность в своих силах, так что он прокашлялся и решил поговорить с Варварой. Он уставился на её руку, сжимающую его ладонь, и несколько мгновений собирался с мыслями. Ему хотелось сказать столько всего, что он не мог выделить первостепенно важное. Кажется, он всё-таки решил, что стоит сказать для начала:

— Прости, Варя… — Лисмус поднял на девушку виноватый ясный взгляд.

— Да ладно, вы ведь все мне не поверили… — пожала плечами она, поскольку сейчас это всё уже не имело значения. — Никто мой сон сперва всерьёз не воспринял…

— Да я не об этом, — он на мгновение грустно улыбнулся, подумав, что за неверие тоже стоило бы извиниться, но пояснил то, что пытался сказать: — За то, что сдался тогда… — он не договорил: ему было стыдно за своё решение пустить всё на самотёк и слепо довериться судьбе.

— Ну тогда и ты меня прости… — она ласково улыбнулась. — Я же первая сдалась, помнишь? Как только мы прыгнули в реку, я уже не сомневалась, что ты не выживешь… Просто моя уверенность в неизбежности твоей гибели передалась и тебе…

Виноватыми эти зелёные глаза Лис видеть не хотел, поскольку считал, что девушка была права, когда советовала прислушаться к её сну. Лису захотелось сказать что-то оптимистичное, и он быстро сообразил, что именно:

— Всё-таки не зря мы тогда свои сны обсуждали, — заметил Лис. — Повезло, что у Тимы память хорошая… а у Ивара реакция.

Варя слабо улыбнулась и задала скорее риторический вопрос:

— Лисмус, почему, если с кем-то случается что-то плохое, то обязательно с тобой?

— С чего ты взяла? — удивлённо поднял бровь Лис, поскольку неудачником себя не считал, если она на это намекала.

Варя пожала плечами, припоминая всё, что ей известно об этом мужчине:

— Ну хотя бы твоё знакомство с Иваром, с Тимой и Юрием, с эльфийскими стрелами…

Он усмехнулся: да, пожалуй, последнее время ему не очень-то везло. Подумав об этом, он широко улыбнулся своей собеседнице:

— Если ты намекаешь, что я неудачник, то лично я так не считаю: всё перечисленное — вполне достойная плата за то, что у меня теперь есть ты… и некоторое количество твоих друзей, которым я, кажется, тоже стал дорог.

Он бы даже мысленно причислил их и к “своим” друзьям, но опасался делать поспешные выводы — люди в последнее время слишком часто удивляли его и обескураживали, так что он уж и не знал, чего от кого ожидать. Интуиция подсказывала, что и Варя, и окружающие её люди с ним надолго. Это предчувствие радовало.

Варя улыбнулась и наклонилась к мужчине так, что ему хватило небольшого усилия, чтобы приподняться и поцеловать её. Его губы ещё хранили странный привкус флакнорсского самогона, а от колючей щетины оставалось ощущение покалывания на вариных губах. Девушка свободной рукой старалась придерживать его голову, так как поцелуй затягивался, и она подозревала, что держать шею напряжённой мужчине сейчас было тяжело.

— Я люблю тебя, — шепнул он, решив уместным напомнить об этом сейчас.

— Я тоже тебя люблю, — ответила девушка, но он исхитрился тут же продолжить поцелуй.

Действие заговорённой воды постепенно ослабевало, и, когда Варя отстранилась и посмотрела в глаза Лиса, его взгляд снова подёрнулся тусклым туманом. Девушка оставалась рядом с ним, пока он не заснул, и потом тихо вышла из комнаты, поцеловав его в нос.

Эпилог

Все вернулись на планету Земля с ранениями, а потому сейчас сидели за обеденным столом с перебинтованными частями тела. Эльф вошёл в кухню последним и некоторое время стоял в задумчивости, но потом счёл уместным сообщить:

— Я бесконечно благодарен вам и счастлив, что познакомился с такими разными, но такими замечательными людьми!

Мы с Алертой растроганно улыбнулись ему: этот красивый открытый мужчина не мог не умилять. Из уст эльфа слова не прозвучали высокопарно или пафосно — он сказал их просто, искренне и с достоинством. Ивар слегка улыбнулся, а Лисмус до сих пор чувствовал себя не лучшим образом, чтобы адекватно отреагировать на слова Арсазаила, поэтому вообще никак не отреагировал, но про себя подумал, что эльф толковый лекарь. Тимофей простодушно широко улыбнулся, а Юрий даже потрудился ответить:

— Знаешь, пожалуй, теперь меня не будет обижать, если кто-то примет меня за эльфа. Хоть твои родичи и оказались канальями, ты молодец.

— Теперь тебя особо некому принимать за эльфа — со дня на день не останется бесчувственных флакнорсов, и прорехам неоткуда будет появляться, — заметил Ивар.

Эльф подошёл к камину, на котором были разложены какие-то листья и веточки и задумчиво произнёс:

— Мои сородичи и подумать не могли, к чему приведёт переселение флакнорсов под землю. Эльфы телепортировались на вашу планету несколько тысяч лет назад, но тогда мы и подумать не могли, что ваш мир многослоен. Мне не знали этого…

— Никто не знал, — сказал Квинт. — Все космические корабли, как оказалось, тоже попадают в верхнюю часть нашего подпространства, а о ваших и не подозревают.

— В нашем космические корабли почти что миф…. — призналась я. — Как и эльфы.

Все снова посмотрели на Арсазаила, который что-то заваривал в кружку около камина, после чего подошёл и поставил её перед Лисом.

— Выпей, легче станет.

Лисмус благодарно кивнул и послушно выпил содержимое кружки, после чего ему удалось собрать в гудящей голове мысли воедино, выявить основную, постараться сформулировать покороче, про себя возмутиться, что в его окружении только у Тимы и Квинта нет в именах буквы «р», снова отыскать утерянную мысль и даже выразить её:

— Грым верно говорил — ты стоишь того, чтобы тебя спасать!

Арсазаил смущённо потёр переносицу.

Вышеупомянутый норс вскоре появился вместе с Квинтом в дверях, словно услышал, что о нём вспомнили. Флак обрадовался, увидев всех в сборе, но Грым был чем-то обеспокоен. Он обратился к Арсазаилу:

— Как только ты будешь в безопасности, мы разрушим портал и с нашей стороны. Он был просто частью природы, очень красивой, кстати, частью, но теперь мы знаем, что лучше от него избавиться… — норс был печален: он не хотел бы разрушать это творение природы.

— В этом нет необходимости — мы разрушили портал у эльфов, как ты и просил, — сказала я, полагая, что от этого он сможет переменить своё решение.

— Нет, его необходимо уничтожить. Кто знает, в каких ещё мирах существуют подобные штуки… — покачал головой Грым.

— Я согласен с Варей, — поддержал девушку вампир. — Не стоит вам портить портал. Вы же обладаете практически неуязвимой кожей — физически вам нечего бояться, а к информации вы теперь будете относиться с большим недоверием, не так ли?

Кажется, слова Ивара застали Грыма врасплох.

— Мы подумаем об этом! — ответил норс и его настроение заметно улучшилось: было понятно, что он всеми силами уцепится за идею ничего не уничтожать и оставить как было.

Флак посмотрел на Арсазаила.

— Тебе есть, куда отправиться? — спросил Квинт у эльфа.

— Да, есть планета, где меня ждёт моя… эльфийка… — он заметил, что все посмотрели на него так, словно он был кем-то таким, у кого не могло быть девушки по определению. — Я предвидел примерно такой расклад событий, и она отправилась туда заранее. Правда, она не знает подробностей… вернее, вообще не знает о флакнорсах… — он видел, что всё больше и больше удивляет присутствующих. — Не хотел её пугать, — оправдался он.

Я живо представила себе его пару: такую же стройную, светловолосую, с искренними голубыми глазами… Очень хотелось, чтобы у Арсазаила, так нежно обнимавшего меня в минуты рыданий, всё было замечательно в личной жизни.

— Обещаешь рассказать ей всё? — спросила я.

— Конечно, — он мило улыбнулся, явно не сочтя мой вопрос глупым, что меня порадовало.

* * *

Арсазаил задержался на несколько дней на Земле, чтобы Лисмус смог нормально перемещаться, так как все выразили желание проводить эльфа до портала. Лис хромал, но путь к каменному мешку не показался ему долгим, так как дорога уже была знакомой. Я шла рядом с ним, и он держал меня за руку: теперь он всегда так делал, а не только в минуты смертельной опасности или перед возможным расставанием навеки.

Прощание с эльфом было долгим, но не слёзным. Арсазаил высказывал слова благодарности нам всем, Грым и Квинт благодарили эльфа за его честность, а нас — за спасение этого эльфа.

Арсазаил шагнул в портал под пристальным взглядом провожавших и с лёгким сердцем. Точно с такими же лёгкими сердцами и светлой полурадостью-полупечалью остались стоять в прохладном каньоне все мы.

На обратном пути Лисмус никуда не спешил и не старался идти, не задерживая кого-либо. Он шёл медленно, не то из-за ранения, не то просто любуясь окружающей природой и наслаждаясь последним днём в подпространстве флакнорсов. Шли молча: каждый думал о чём-то своём.

Когда пейзажи вокруг стали однообразными, Лисмус заговорил:

— Мокк и Янк договорились завтра переправлять моих сородичей обратно в семёрку….

Я усмехнулась, обдумав эту новость:

— Всё пошло по первоначальному плану — ты остаёшься в нулевом подпространстве.

— Не совсем — я же остаюсь не один, — он высвободил свою руку из моей, чтобы обнять и прижать меня к своему здоровому боку, и добавил: — И, надеюсь, я не единственный из своих, кто захочет остаться… — Лисмус испытующе посмотрел на идущего чуть впереди Доктора.

— Ты на что намекаешь? — тихо спросил тот, посмотрев на Лиса исподлобья

Я, кажется, поняла идею Лиса, и убедилась в правильности своих догадок, когда он пояснил:

— Я не намекаю — я тебе прямо говорю: завтра твой последний шанс быть с любимой девушкой. Причём стопроцентный шанс.

Юрий грустно улыбнулся и отрицательно покачал головой: он не собирался ворошить прошлое и пытаться кого-либо вернуть.

— Ты позволишь ей уйти, после того, как я тебе всё рассказал? — удивился Лис.

Юрий в который раз безуспешно попытался придать своему голосу строгость и степенно сказал:

— Я не считаю, что имею право перекраивать жизнь Леотарии. И не собираюсь никому ничего доказывать. Ты пытался остановить Варю, но всё было напрасно — в результате она осталась лишь потому, что сама этого захотела.

— Но я захотела остаться только потому, что он пытался меня задержать… — улыбнулась я, хотя не была уверена в правдивости своих слов. — Он говорил ерунду и делал столько глупостей… но ты, если не поговоришь с Леотарией, сделаешь одну, в сто раз глупее всех глупостей Лисмуса.

— Что ж, пусть так… — тихо ответил доктор и ускорил шаг, оставляя нас с Лисом идущими далеко позади себя.

Вечером флакнорсы торжественно проводили нас под землю. Алерта приняла решение хотя бы побывать в нулевом подпространстве, но всем показалось, что она его и не покинет. Больше всего не хотелось расставаться с Квинтом, и потому он тоже спустился вниз, провожая до Мокка и Янка. В тот день Квинт познал много новых эмоций, и все они были по-своему прекрасны. Флака на прощанье обнимали все, никто не выражал брезгливости от прикосновений к его пупырчатой коже, а из глаз его катились крупные слёзы, которые он смахивал усами и смущался от своей сентиментальности. Всё это было трогательно и на мои глаза тоже стали наворачиваться слёзы. Как раз, когда прощание было готово перерасти в симфонию разноголосых рыданий, по крайней мере, с участием меня, Квинта и Алерты, Ивар помотал головой в надежде прийти в нормальное состояние, и сказал:

— Ладно. Может, я и не умею говорить красиво, как эльф, но ты, Квинт, навсегда останешься в нашей памяти как самый лучший флак!

Квинт растроганно улыбнулся.

— Я тоже всегда буду вас вспоминать с теплотой, с вами было радостно! — ответил он.

Мокк и Янк, которым было ещё пока на всё плевать, напялили на свои глаза чехлы, норс включил проектор, а флак притащил кота и мяту.

Я растроганно плакала, прижимаясь к Лисмусу. Да, я относилась к той редкой породе людей, которые могут плакать из-за мелочей, а в те минуты, когда никто бы не осудил за уместные слёзы, уметь взять себя в руки. Лисмус обнимал меня и тоже думал об этой странной моей особенности, хотя если бы я рыдала над ним, когда думала, что его убьют, ему, да и мне, от этого было бы только хуже. Сквозь пелену слёз я посмотрела на Квинта, перевела взгляд на зелёного кота и отправилась вместе со своими друзьями в нулевое подпространство.

* * *

Лисмус проснулся первым, глянул на часы, растолкал сонную ничего не понимающую меня. Очень бы хотелось понять, что ему понадобилось в такую рань и для чего был столь бесцеремонно прерван мой сон. Прекрасный сон, в том плане, что спала я прекрасно: на груди любимого мужчины. Но вместо романтичного утра и возможности понежиться под одеялом в нежных объятьях, Лис торопил меня, чтобы, стоило мне хоть как-то одеться, потащиться к запряжённому Тафраку, на ходу поясняя свои действия:

— Если поспешим, успеем… Юрий всерьёз не собирается ничего предпринимать, но мы ему поможем. Если он не хочет поговорить с Леотарией, стоит узнать её мнение на этот счёт.

— Ты серьёзно хочешь, чтобы мы попытались её задержать? — не поверила своим ушам я.

— Да, а что? — не сбавляя шаг спросил Лис.

Я остановилась, и дернула его за руку на себя, чтобы он тоже остановился.

— Ты хоть понимаешь, что она останется в этом подпространстве навсегда, и что если что-то пойдёт не так, будет одинока?

Лисмус внимательно посмотрел мне в глаза, не удержался и поцеловал. Но после, решив, что и так потратил драгоценное время на поцелуй, решил не терять его больше, взял меня на руки, хоть это и причинило боль в незаживших ранах, и ответил, продолжая путь к Тафраку:

— Флакам и норсам нужно время, чтобы всем исправить глаза. За это время Юрий с Леотарией разберутся между собой, и если она захочет уйти, у неё будет шанс это сделать. Но спорим, она останется?

— Спорить на чужие чувства пошло и низко… — укорила я его, но он снисходительно посмотрел на меня, и я махнула рукой: — Ладно, на что спорим?

Лисмус ответил сразу, не раздумывая, отчего создалось впечатление, что он просто ждал повода, что бы поспорить. Однако его предложение не вызвало бы у меня неодобрение, даже если бы он просто его озвучил.

— Мы построим дом у озера Дирлист, и будем в нём жить, — сказал он, и я улыбнулась, подумав, что проигрывать, в случае чего, будет не обидно, и ответила:

— Это если ты выиграешь. А если я… — я глубоко задумалась, поскольку на ум не приходило совершенно ничего толкового, а всё, что приходило, не могло быть для Лиса хоть сколько-нибудь сложным или неприятным, и потому отпадало.

Вообще, никогда в жизни мне так ни хотелось проиграть, как сейчас. Но я опасалась позволять зарождаться надеждам, что у Юрия всё будет хорошо: мне была так плохо известна история его несчастной любви, что никаких предположений строить не получалось.

Но что-то стоило оговорить на случай, если Лис проиграет…

— Не напрягайся — этого всё равно не будет, — улыбнулся Лисмус, окончательно убедив меня, что надо придумать что-то непростое, чтобы у мужчины был лишний повод сделать всё возможное, чтобы любимая девушка Доктора осталась в этом измерении хоть ненадолго.

— Ты извинишься перед Иваром за то, что сдал его однажды, — придумала, наконец, я, но моя идея ничуть не смутила мужчину, и он беззаботно ответил:

— Да всё, что угодно! Только не думаю, что ему это нужно.

Я в ответ улыбнулась, вспоминая, как вампир спасал Лиса. Да, похоже, Ивару и правда не нужны никакие извинения: Лиса он простил, но напоминать о прошлых обидах и подкалывать будет всю жизнь.

* * *

Эльф рассказал эльфийке всё, как и обещал Варваре. Вообще-то, он рассказал бы своей возлюбленной всё в любом случае, и Варя была здесь не при чём. Раньше был смысл не говорить, чтобы обезопасить её, а теперь времена путешествий между измерениями подходили к концу, и не поделиться своими мыслями и воспоминаниями было бы преступно.

Эльфы не болтливы по своей сути, так что он давно не говорил столько всего и сразу: о погибшей планете Сатушь, об Альянсе флакнорсов, о людях, которые, оказывается, тоже населяют Землю, об истинных целях его сородичей в подпространстве флакнорсов на этой самой планете Земля и об уничтоженном портале.

— Мне кажется, эльфы вернутся туда. Однажды они придумают что-то новенькое, и вернутся — мир флакнорсов слишком заманчив для них… — поделился он своими опасениями: его действительно очень волновал этот вопрос, и он был уверен, что просто так его сородичи от своего не отступятся.

— Может, и так. Но это будет совсем другая история, да и флакнорсы будут готовы к такому повороту событий, — спокойно ответила длинноволосая девушка, с нежностью глядя на говорившего.

— Только вот я уже ничем не смогу им помочь…. - печально заметил он, при этом осознавая, что понятия не имеет о продолжительности жизни флакнорсов, так что не может даже утверждать, сколько поколений их сменится за время, что эльфы снова заявятся к ним.

Но, как бы то ни было, он всё равно не сможет им помочь.

— Не ты, так кто-нибудь другой, — беззаботно ответила эльфийка. — Обязательно кто-нибудь поможет — так было и будет всегда: зло невозможно искоренить, но оно никогда не победит, и эта война будет идти вечно. Добро может проявиться лишь тогда, когда запущен механизм зла, эти две силы так переплетены между собой, что не могут существовать друг без друга, но при этом исключают одно другое… — она посмотрела на эльфа, который её внимательно слушал с самым серьёзным выражением своего прекрасного лица, и улыбнулась: — Не забивай себе голову, эта была ваша битва, и вы в ней победили, а это уже немало.

Он хотел что-то ответить, но его голос уже сел от долгих разговоров, поэтому он тоже просто улыбнулся и, притянув к себе эльфийку, страстно поцеловал её.

Так началась его новая счастливая жизнь на новой для него планете с незнакомыми сородичами, которые нравились ему куда больше, чем те, которых ему пришлось предать.

* * *

Плавно и беззащитно отступил день, уступая место вечеру, а вскоре ночь укрыла нулевое подпространство своим расшитым звёздами плащом. Сквозь километры морозного воздуха я смотрела на яркие созвездия, свет от которых затмевала ещё более яркая луна. Лунный свет отражался на ледяной глянцевой глади озера Дирлист, что напоминало по форме лист дуба, широкой полосой. Даже через окно чувствовался зимний холод, но в доме было тепло, потрескивали дрова в камине и был накрыт праздничный новогодний стол. Я стояла и ни о чем особенном не думала, лишь иногда поглядывала на дорогу в ожидании приезда друзей, в числе которых были и Юрий со своей возлюбленной, которая весьма удивила меня при первой встрече. Леотария не была красива, и даже не была стройна, так что я не сразу поняла, почему Юрий так безнадёжно полюбил её. Правда, потом я осознала, что просто это очень приятная милая девушка, и от того, что Юрий сумел разглядеть в ней это, я прониклась к Доктору особым уважением.

Лисмус подошёл ко мне со спины, обнял за талию и, откинув мои отросшие и завитые волосы на одну сторону, ласково поцеловал в открытую шею.

— Почему ты выбрал именно это озеро? — спросила я, поскольку очень давно хотела спросить, но, как это обычно бывает, никак не находила на это время.

Вопрос Лиса не удивил, и он ответил довольно подробно:

— Я смотрел на него в семёрке, когда принял одно очень важное решение, из-за… — он запнулся. — … нет, благодаря…которому попал в это подпространство. Ну и простыл я тогда — увлёкся прощанием со своим измерением — и именно из-за этого в моём организме оказался ментол…

Я нежно потёрлась носом о его чисто выбритую щёку и ответила:

— А ведь ты мог попасть в любое другое подпространство.

— С меньшей вероятностью, — возразил он.

Вероятность. Это, вроде, что-то из высшей математике, которая так легко давалась мне в студенческие годы. Теория вероятности. То, что я легко понимала и применяла для решения задач, и то, что совершенно не имеет отношения к реальной жизни, как я считала в те годы и как считаю до сих пор.

— Вероятность — странная штука, — задумчиво призналась я. — Я в неё не верю. Мне кажется, для каждого отдельного человека вероятность всегда «либо — либо»: никогда не знаешь, какие силы вмешаются и какую роль решит сыграть во всём этом Его Величество Случай. Вот в него я верю. Да, пожалуй, только в него я и верю из всех возможных высших сил.

Лисмус не ответил, и лишь крепче прижал меня к себе. Ему было абсолютно всё равно, кто или что: флакнорсы, эльфы, решение Ивара искать Путь, предательски рухнувшая кровля в Зале Ответов, рыцарские чувства Тимы и Юрия или же просто цепь случайностей привели к тому, что он сейчас стоял рядом с любимой девушкой и был счастлив. Он следовал принципу, что «если боги посылают благодать, зачем причину нам её искать», и, что уж там говорить, в этом он был чертовски прав. И всё-таки Лисмус чувствовал необходимость сказать что-то мудрое, а потому, поцеловав меня в шею, он произнёс:

— В конце концов, смысл жизни — счастье. А мы счастливы. Значит, мы победили, а победителей не судят.

Конец

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

Эпилог