Ветер перемен [К Л Вернер] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

ВЕТЕР ПЕРЕМЕН К. Л. Вернер



Пересказ: Serpen

Вёрстка и оформление: Urbasian



ГЛАЗА, тёмные и холодные, смотрели на гористую местность, на скалистые груды скал, на вздымающиеся к небесам на приволье сосны, на мир, окутанный белым и заключённый в смертоносные объятия зимы. Те же глаза смотрели на эту землю на протяжении бесчисленных веков, наблюдая, как меняются времена года: как короткие прохладные лета сменяют долгие, леденящие зимы. Они видели могучие горы, поднимающиеся из равнин, когда изначальные силы желали их существования. Они отмечали, как те же скалы начинали разрушаться ветрами и дождём, снегами и льдом, пока, наконец, не рассыпались в уродливые холмы из битого камня. Они видели, как из единственного семени к небесам вздымались деревья, словно гигантские башни из коры и сосновых игл, только чтобы в своё время рухнуть, когда время и ветер поглощали их силу. На протяжении веков этим глазам открывалась великая истина — всё могущественное, всё сильное и крепкое, всё то, что стоит гордо и высоко, всё это, придёт день, будет низвергнуто. Только ветер и холод были вечны.

Небольшая группка пересекала снежную равнину, осторожно следуя редко используемой тропой. Их путь проходил через груды камня и скал, под ветвями сосен. Подобных им незваных гостей редко видели в этой пустыне, но глазам, которые смотрели на них, не был неизвестен их вид. Много лет прошло — как сказали бы люди — с тех времён, как им подобные приходили в эти земли. И пройдёт ещё столько же, прежде чем их вид вновь появится здесь.

Возглавлявшая отряд фигура была высокой и гибкой, длинные руки и стройный торс укрывала тёмная кожа, усеянная ребристой сталью, на рукава и воротник был нашит толстый мех. Длинный стальной клык висел на поясе, а перчатки сжимали тяжёлый арбалет. На худощавом лице следопыта выделялись острый ястребиный нос и узкие глаза, кожу покрывало множество серых шрамов. Один из этих шрамов тянулся вверх через всю голову, образуя постоянный «пробор» в длинных чёрных волосах.

Нитринд осматривал своим острым взглядом заснеженные деревья, выискивая малейший признак жизни. При этом движении сместился тяжёлый ошейник из воронёной стали, и его холодная поверхность коснулась голой кожи следопыта. Эльф небрежно поднял руку, снова заправляя меховой воротник под сталь. Это было привычное движение, одно из тех, к которым раб уже привык за долгие века. Миновали столетия с тех пор, как его шея была обнажена, и он бродил по скалистым каньонам гор Чёрного хребта, далеко на юге, как вольнорождённый. Это существование Нитринд мог вспомнить лишь смутно, словно сон, согнанный взошедшим солнцем. Он больше не мог вспомнить, в каком преступлении был виновен, какая провинность привела его к падению. Если он и помнил об этом когда–то, то уже давным-давно это знание было выжжено из него мастерами пыток Каронд Кара. Теперь он был всего лишь рабом, инструментом его госпожи. И хорошо служить своей повелительнице было единственной радостью, оставшейся в неблагодарной жизни Нитринда.

Тёмный эльф оглянулся на остальных членов небольшого охотничьего отряда. Нитринд был старым и опытным разведчиком, это знание мастера пыток в нём оставили. Он побывал во множестве диких и опасных мест. Он помогал в битвах с ненавистными родичами с Ультуана, выслеживая их смертоносных воинов-теней на перевалах гор Гадюк. Он охотился на беглых рабов на мрачных просторах Красной пустыни. Однажды, он был почти уверен в этом, ему довелось вести отряд могущественных высокорождённых через Ведьмины врата в пещеры под Наггаротом, искоренить гнёзда холодных. Но ещё никогда прежде он не чувствовал себя так плохо, ещё никогда прежде так не мучился страха. Он бывал в местах столь же пустынных и не менее мрачных. И всё же, это место казалось иным.

Их госпожа завела их слишком далеко на север. С последней сторожевой башни, обозначавшей границу Наггарота, минуло уже три дня. Они приближались к землям Хаоса. Стоило этой мысли мелькнуть в голове Нитринда, как он тут же скосил глаза на снег, пытаясь убедить себя в том, что, казалось бы, нетронутый снежный покров не начинает неестественно корчиться и изменяться под светом солнца, стоит ему отвести взгляд. Следопыт тряхнул головой. Даже если и так, это было уже не важно. Не в его власти было отдать приказ повернуть назад. Всё, что он мог — беспрекословно подчиняться велениям госпожи.

Охотничий отряд шёл по снегу, ступая по неглубокому следу, оставленному ловким Нитриндом. В отличие от него, остальные эльфы не прикладывали ни малейших усилий, чтобы оставлять как можно меньше следов. С сопровождающими их зверями попытка скрыть следы стала бы чересчур утомительной и отняла у них куда больше времени, чем они хотели потерять. И, кто знает, быть может, они тоже ощущали страх, исходящий от этого пустынного места, страх, что погружался в самые кости. Возможно, им просто было приятно оставить хоть какой–то признак их прохождения — вызов окружающей, полнящейся угрозы окрестности.

Лидер охотничьего отряда вышла в голову группы. Она была высокой и стройной, тесные кожаные одежды плотно облекали её мускулистое тело. С пояса, закрывая кожаные штаны, свисала тяжёлая юбка из тёмных чешуек — одежда, сделанная из шкуры боевой гидры, слишком старой, чтобы быть полезной для хозяев Наггарота. В жёсткие чешуйки были вделаны несколько крючков из чёрной стали, вызывая звук, похожий на звон маленьких колокольчиков, с каждым шагом женщины. Длинный безжалостный меч свисал с правого бедра, в то время как на левом висел смотанный тяжёлый кнут с шипами из железа. Поверх искусно выкованной нагрудной брони, глаза Белити на суровом, жестоком лице оглядывали заснеженные сосны с презрительной надменностью. Белити была высокорождённой, повелителем зверей Каронд Кара и дочерью одного из могущественнейших семейств этого эльфийского города, и поэтому единственная из небольшого отряда не испытывала ни малейшего трепета от долгого похода на север. Её семья обучала новых повелителей зверей, и Белити была величайшей из учителей Каронд Кара, уступая только его властелину, самому Владыке зверей Ракарту. Её ученики были лучшими из всех, что Каронд Кар готовил для армии короля-чародея или благородных домов Наггарота. В этой пустыне не было ничего, что могло бросить им вызов.

За Белити следовали её нынешние подопечные, одетые в чёрные кожаные доспехи учеников повелителей зверей. Тела этих эльфов были в куда большей степени подвержены воздействию стихии, их руки и ноги посинели от холода. Часть обучения состояла в том, чтобы подготовить будущих повелителей зверей к возможным враждебным условиям, чтобы они могли пережить крайности жары, холода и лишений. Они почти завершили своё обучение — эта текущая экспедиция должна была стать последним этапом перед их становлением полноценными повелителями зверей. Но они всё ещё были связаны с Белити, и оба ученика изо всех старались не стучать зубами, каждый отлично помнил жестокость и стремительность наказания от их наставницы, что последует за подобным проявлением слабости.

Старшим из учеников был Тилат, сын одной из величайших и богатейших благородных семей Каронд Кара. Она давала Тилату всё, что ему заблагорассудится, и не жалела средств для его образования. Вполне естественно, что он должен был стать учеником Белити, самого уважаемого наставника города. И хотя на это место претендовали многие, но богатство и влиятельность семьи Тилата сыграли решающую роль. Выражение лица эльфа было почти столь же высокомерное и презрительное, как и у его наставницы. Сравнение портила только одна черта. Неуверенность, сомнение, нет-нет, да и мелькавшее во взгляде Тилата, выражение, которая напрочь отсутствовало у его наставницы.

Другим учеником был Маладор. Его семья была не столь хороша, как семья Тилата, и ему пришлось положиться на собственные навыки, чтобы добиться подобной чести. У Маладора было обветренное и жестокое лицо, лицо, говорившее о годах преклонения перед созданиями, недостойными его уважения. И действительно между Маладором и его однокашником не было любви. И, несмотря на это, они были связаны неразрывными узами традиции. Повелители зверей обучались как команда, и преуспевали или терпели неудачу, как команда. В попытке обеспечить успех Тилата ему был подобран лучший партнёр. Маладор был обязан возможности учиться у Белити влиянию Тилата больше, чем чему–либо ещё, и этот факт только ещё больше заставлял его ненавидеть высокорожденного.

В руках каждого ученика-зверовода была зажата массивная цепь, ведущая к массивному ошейнику из зачарованной стали. Существо, носившее ошейник, было столь же тесно связано с успехом или неудачей Тилата и Маладора, как и два эльфа друг с другом. Это был чудовищный монстр, высотой в холке почти пять футов, а если встанет на задние лапы, то и все двенадцать. Его испещрённая шрамами плоть поросла короткой порослью багрового меха, густая чёрная грива окружала отвратительную голову. Огромные крылья морщинистой кожи были прижаты к бокам тела чудовища, окутывая его торчащие рёбра и впалый живот. Мощные мускулистые конечности оканчивались серповидными когтями. Длинный хвост венчал костяной отросток, из впадины на котором капала тоненькая струйка яда. Зверь водил мордой из стороны в сторону, его широкие ноздри раздувались, когда чудовище вдыхало запахи ледяного севера. Морда его напоминала львиную, хотя в изуродованной клыками челюсти и в жёлтых, наполненных ненавистью глазах можно было заметить что–то человеческое. Это была мантикора, создание Хаоса и тёмного колдовства, захваченная повелителями зверей, её неистовая воля была сломлена их кнутами и заклинаниями.

Последний участник их охотничьей партии следовал сразу за учениками, его защищённые перчатками руки опутывали щупальца нескольких шипованных поводков, с которых рвались три огромных гончих, крупные массивные зверюги с широкими плечами и могучими лапами. Чёрные собаки бросали частые преклоняющиеся взгляды на эльфа, державшего их поводки. Со своей стороны, Унелдир игнорировал зверей, всё внимание его холодных глаз было сосредоточено на шедшей впереди фигуре Нитринда. Как и другой эльф, Унелдир был рабом, которого его семья продала ещё когда он был совсем мал, а затем вместе с сотней других детей был обменян в дом Белити на боевую гидру. Глядя на вёдшего группу следопыта, Унелдир сплюнул в снег. Он должен был возглавлять экспедицию, он во всех отношениях был лучшим следопытом и охотником, чем Натринд. Унелдир был лучше, он был уверен в этом, и готов был это доказать, если бы только его жестокая госпожа предоставила ему шанс доказать свою ценность. Он так и сказал ей. Раб поднял руку к уродливому шраму, бегущему через щёку, в том месте, куда его госпожа нанесла удар, когда он дерзнул высказать ей свои мысли. Когда–нибудь он покажет Белити, насколько он опытен, что он куда больше, чем обычный псарь. Он вырежет сердце Нитринда из тела следопыта и преподнесёт его Белити, прежде чем то же самое сделает с ней самой.


***

НА ГРЕБНЕ обледенелого холма с видом на небольшую долину Нитринд подождал остальную часть охотничьей команды. Разведчик внимательно оглядывал открывшееся пространство, его острый взгляд ощупывал лесные просторы, изучая вздымающиеся к небесам сосны и укрытые снегом кусты, однако раз за разом упорно возвращался к сооружению, примостившемуся прямо у основания холма. Это было небольшое здание, его стены собрали из тяжёлых деревянных брусьев, а крышу сделали покатой, так чтобы снег скатывался по ней, вследствие чего по обеим сторонам здания скопились высокие сугробы. Несмотря на грубость, здание было безошибочно эльфийским по своему облику, его острые углы наводили на мысли о точности и изяществе, недостижимые для построек иных народов.

Белити и остальные присоединились к Натринду. Владычица зверей с лёгкой улыбкой оглядела здание.

— Мы разобьём наш лагерь здесь, — сообщила она остальным.

— Но что это за место, госпожа? — спросил Нитринд, его голос был лишь немного обеспокоенным. Белити одарила своего раба жестокой улыбкой, а затем ударила. Следопыт отпрянул от удара, его рука закрывала порезы на щеке, оставленные стальными шипами тыльной стороны перчатки Белити.

— Это охотничий домик, — ответила она. — Построен моим дедом много лет назад. Никто из моей семьи не пользовался им уже пару сотен лет, — на её лице появились самоуверенность и гордыня. — Но я — не они. Пусть остальные ищут своих жертв среди чахлых тварей, крадущихся рядом со сторожевыми башнями. Я буду охотиться здесь, где рыскают настоящие чудовища!

Маладор и Тилат переглянулись, и на сей раз мысли обоих эльфов совпали. Они должны быть счастливы, что им выпала честь сопровождать Белити в этом походе в место, которое ни один эльф не посещал веками, вот только именно им предстояло поддержать гордыню владычицы зверей, отыскав и изловив тварей, которые могли бы произвести впечатление даже на самых высокомерных высокорожденных Каронд Кара. Оба ученика молча обдумывали безрассудство их воспитателя, оба угрюмо размышляли над тем, как она продолжала затягивать этот последний аспект их обучения. Это же должно быть так просто: всего лишь используйте данную вам мантикору, чтобы покорить и захватить столь же грозное существо, способное стать должной заменой в зверинце Белити. Вместо этого она превратила простую задачу в долгий и трудный поиск, путешествие в земли изменчивые и неизвестные.

— Госпожа, — заговорил Унелдир, выходя вперёд и отводя взгляд от глаз хозяйки в ритуальном жесте покорности и уважения, — похоже, домик не необитаем, — Унелдир показал рукой на здание, отмечая груду недавно расколотых поленьев, что лежали под одним из скошенных навесов, что окаймляли покатую крышу.

«Мой дед оставил здесь сторожа, — задумалась Белити. — Возможно, он всё ещё жив».

Впрочем, это не имело значения, так что владычица зверей развернулась и взмахом руки велела своей команде продолжать путь.

— Кто бы не жил здесь — домик мой, — жестокая улыбка изогнула её бледные губы. — Впрочем, я даже надеюсь, что живущие в нём попытаются оспорить это право. Я несколько дней не слышала ничьих воплей.


***

СУХОЙ, затхлый воздух вырвался из тьмы, когда Нитринд тихонько открыл деревянную дверь домика. Разведчик скользнул внутрь, рука в перчатке крепко сжимала остро наточенный кинжал. Белити и остальные на некотором отдалении бесстрастно наблюдали за тем, как раб осматривает здание. Другой следопыт, Унелдир, изредка бросал угрюмые взгляды на свою госпожу, оскорблённый этим последним унижением его способностей. Белити заметила злобные взгляды своего раба. Она улыбнулась.

Нитринд появился несколько минут спустя, его пальцы совершили сложную серию движений — знаки разведчика, показывающие, что он ничего не нашёл, но им всё равно следует быть настороже. Белити махнула рукой, приказывая команде идти вперёд, и сама, высокомерно подняв голову, начала спуск к примостившемуся у подножия холма зданию. Пусть жалкий раб советует остальным всё, что угодно, в этом испорченном месте не было ничего, чего бы ей стоило бояться. Что бы ни вздумало противостоять Белити из Каронд Кара, оно проживёт достаточно долго, чтобы пожалеть о собственной глупости.

Приблизившись, они смогли увидеть дополнительные детали охотничьего домика: зубчатые рунические надписи Наггарота, покрывавшие значительную часть деревянных стен; небольшие свисающие ожерелья из перьев и бисера; черепа животных, прибитые к краю крыши. Это была примитивная, дико выглядящая постройка, и Тилат презрительно сморщил нос, шагая к ней, внутренне вздыхая, когда обдумывал это очередное унижение, которое ему пришлось вынести. По крайней мере, скоро он от этого избавится. От Белити и её жестоких прихотей, от низменного Маладора, к которому судьба приковала его, и, что вызывало у него больше всего удовольствия, от злобного, мерзко пахнущего зверя, что грохотал на цепи вслед за ними. Вскоре всё будет кончено. Тилат станет повелителем зверей и тогда, наконец, он сможет использовать влияние своей семьи для других целей. Возможно, он даже заплатит значительную сумму храму Кхаина, чтобы отплатить Белити и Маладору за все унижения, что ему пришлось вынести. Эта мысль согревала теплом тёмные закоулки его злобного сердца.

Маладор вывел Тилата из раздумий, положив руку ему на плечо. Тилат уставился на другого эльфа кинжалоподобным взглядом, когда Маладор протянул ему тяжёлую цепь, передавая оба тяжёлых стальных поводка, прикованных к железному ошейнику мантикоры, в руки высокорожденного. Увидев обмен, мантикора зарычала и подняла голову, как будто собираясь проверить повод. Тилат выплюнул проклятие, и зверь мгновенно замер, опустив голову в почти испуганном жесте подчинения.

Маладор меж тем снял со спины тяжёлое стальное устройство, которое тащил на себе всю дорогу. Это был большой круг чёрного металла, внутреннюю поверхность которого усеивали ряды остро наточенных зубьев злобного вида. Тёмный эльф положил тяжёлую штуковину на замёрзшую землю и снял с пояса два массивных стальных шипа и молоток. Затем он продел один шип в петлю на одном из краёв ловушки и быстро вбил его в землю. После чего эльф отступил. Посмотрев на мантикору, он прорычал приказ и ткнул пальцем в ловушку. Мантикора, не колеблясь, шагнула вперёд и поместила одну из своих покрытых шрамами лап в центр устройства. При этом стальные челюсти сомкнулись, и шипы впились в плоть зверя. Мантикора застонала от боли, глубокий и жалкий звук, который вызвал удовлетворение у её господ. То, что их зверь без лишних колебаний поставил лапу в ловушку, было одним из основных испытаний повелителя зверей — существо должно бояться боли, которую ему могут причинить его владельцы, больше той, что, как зверь знал, ощутит при выполнении любого приказа.

Тилат высокомерно бросил Маладору обратно его цепь. Затем эльфы принялись вбивать шипы в концы цепи, прижимая звенья к земле по обе стороны от мантикоры и заставляя зверя держать голову в неудобном положении низко опущенной, пока они устраняли провисания. Удовлетворённые тем, что их зверь был надёжно привязан, двое учеников повернулись к охотничьему домику. Перед дверью стояла Белити, положив руки на бёдра.

— Вы должны были сковать своё животное за половину меньшее время, — заявила она. — Возможно, мне следует пересмотреть оценку ваших умений.

Сказав это, эльфийка развернулась к ним и спиной и стала ждать, пока Нитринд не откроет перед ней двери. Тилат и Маладор вперили презрительные взгляды в спину своей учительницы. Они отлично знали, что никогда не услышат от неё похвалы, а её угрозы выгнать их как проваливших обучение, перестали оказывать на них такое же воздействие, как несколько месяцев назад. Кроме того, они знали, что ещё немного и Белити уже не сможет их удержать. Самое большее несколько дней, и они с высокомерным презрением освободятся от женщины. Ученики Белити были лучшими, и они знали, что их навыки будут востребованы, однако это ничуть не мешало их воспитательнице продолжать насмехаться над ними и оскорблять их.


***

ИНТЕРЬЕР домика был столь же чёрным, как души тех, кто его построил. Войдя внутрь, Белити рыкнула на Унелдира. Раб тотчас же полез в небольшую сумочку и вытащил маленький медный стержень и бесцветный кристалл, а затем передал обе эти вещи своей хозяйке. Та не удостоила раба даже мимолётным взглядом, занявшись креплением кристалла к стержню. Когда полупрозрачный минерал сел на кончик инкрустированного рунами медного стержня, из него сразу же начал исходить тусклый серый свет, изгнавший тьму и обнаживший внутреннее убранство охотничьей сторожки.

Помещение оказалось невелико: едва ли больше четырёх, пяти квадратных футов. Полом служили плотно подогнанные толстые деревянные доски, на которых были раскиданы шкуры множества различных зверей. Стены украсили подобным же образом. Добытые шкуры растягивались и прибивались гвоздями, как и головы добычи, впрочем, после столь долгих лет забвения старые забытые трофеи уже не выглядели столь блестяще, поскольку нанесённые на них охранные руны и заклятья начали постепенно истощаться. Одна стена, правда, оказалась целиком освобождена от подобных свидетельств торжества охотников, вместо этого полностью отданная на откуп деревянной раме, стоявшей перед ней. В центре комнаты довольно большое пространство занимала костровая яма, гладкие, округлые камни окружали почерневший проём в полу. Несколько деревянных кушеток были расставлены полукругом вокруг костровой ямы, их поверхность покрывали шкуры и грубые стёганые одеяла, которые использовались примитивными человеческими племенами, некогда многочисленными, населявшими Наггарот до прибытия туда тёмных эльфов. Кроме этого было несколько стульев и столов, большая оружейная стойка между парой бизоньих голов у одной из стен, да пара некогда элегантных шкафов, чьи позолоченные панели теперь выцвели и потускнели от возраста.

— Не слишком–то и много того, на что стоило посмотреть, — заметил Тилат, входя в домик вслед за Белити. Следом за ним шёл Маладор. Последним был Унелдир, силком затаскивая внезапно испугавшихся собак в похожую на пещеру сторожку. — И если здесь кто–то жил, то он определённо должен был быть нечувствительным к вони, — добавил Тилат

— Возможно, это были люди, — предположил Ниитринд, отходя от гниющей пумы, на которую смотрел. — Некоторые из их племён употребляют травы, которые ослабляют их сознание, зато делают лучшими воинами. Уменьшая восприимчивость к боли.

— Если я захочу услышать твоё мнение, раб, то я сама скажу об этом, — заговорила Белити голосом холодным и полным угрозы. Нитринд покорно склонил голову в жесте извинения и стыда. Повелительница зверей ткнула пальцем в костровую яму. — Унелдир, разведи огонь. Здешний мрак душит мой дух, — Унелдир на мгновение уставился на неё, удивившись странным словам. Возможно ли, что даже она ощутила угрозу в воздухе, разлившуюся над этим местом? Он ещё раз внимательно оглядел нервничающих собак. Три зверя заползли под одну из кушеток и улеглись там, широко раскрыв глаза и опасливо дёргая ушами на каждый звук.

Впрочем, долго размышлять над этим следопыт не стал, отправившись к костровой яме выполнять приказ своей госпожи. Он несколько удивился, увидев уже сложенную в её центре стопку дров, но затем вспомнил утверждение Нитринда, что дом был, по крайней мере, до недавнего времени, заселён. Запустив руку в один из привязанных к поясу мешочков, эльф вытащил кремневый нож и небольшой кусочек гранита. Свободные тёмные эльфы имели обычный огненный камень, который давал огонь, будучи просто на несколько мгновений положен на растопку. Впрочем, раб был счастлив и тому, что ему позволили иметь даже столь примитивные средства для розжига, однако если бы он использовал их без ведома своей госпожи, то наказание было бы ужасным.

Как только языки пламени поднялись над дровами, затянувшие всё тени рассеялись, скрывшись в тёмные уголки, куда свет не мог дотянуться. Белити быстро разобрала свой «светильник», заставив исчезнуть жуткий серый свет. Унелдир же не сводил глаз с огня, уверяя себя в том, что тот не умрёт. Однако когда он поднял взгляд, то резко отскочил, нож словно сам собой тут же прыгнул ему в руку. Другие тёмные эльфы мгновенно заметили тревогу Унелдира, и их собственное оружие оказалось обнажено в мгновение ока. Собаки из–под кушетки неуверенно зарычали.

Свет высветил фигуру, сидящую около огня на одном из стульев, лицом к костровой яме. До сих пор он так идеально сливался со своим сидением с высокой спинкой, что был совершенно невидим в полнейшей темноте, и даже острый взгляд Нитринда скользнул по нему, не обратив внимания. Незнакомец был тощим призраком, его стройное тело было одето в тускло-коричневую выгоревшую на солнце одежду из оленьей кожи, длинные белые волосы украшали бусы и единственное перо, перо, которое, казалось, переливалось и пульсировало многоцветьем, когда свет огня касался его. Его бледные руки были сложены на коленях, глаза закрыты. Белити и её спутники испытали краткий миг сомнений, не зная, что делать с этим странным призрачным видением. И в это краткое мгновение «привидение» заговорило.

— На что вы хотите охотиться, мои владыки моря и земли? — голос призрака был музыкальным и резким, мягким и в то же время, скрипучим. Это был голос отпрыска Наггарота. Глаза древнего эльфа раскрылись, и он уставился на своих посетителей. Когда он это сделал, волосы упали с горла, на мгновение обнажив тяжёлый металлический ошейник. Белити и её ученики заметно расслабились, увидев столь знакомый и утешительный им рабский ошейник. Очевидно, это и был сторож дедушки Белити, которого он оставил здесь столетия тому назад.

— Разве рабы задают вопросы своим хозяевам? — выплюнула Белити. — Возможно, ты забыл, что твоя единственная цель — доставить удовольствие своему владельцу? — Белити окинула Нитринда жестоким, испепеляющим взглядом. Тот дорого заплатит за то, что не заметил хранителя, когда осматривал домик.

— Я не забыл, — ответил эльф. — У меня не было ничего, что могло бы занять мой разум с тех времён, как, давным-давно, мой хозяин оставил меня здесь. Странно, но мне даже приятно знать, что я не был забыт в Каронд Каре, — эльф склонился к огню, позволив свету костра полностью осветить его лицо, обнажая старые серые шрамы на щеках и след от давнего укуса на подбородке. — Я готов служить моим господам, как и прежде. И лучше всего я послужу, предложив поискать им добычу где–нибудь в другом месте. Здесь они не найдут больших трофеев — лишь смерть.

— Мы и ищем смерть, беловолосый, — хвастливо заявил Тилат. — Потому что мы сильнее смерти и притащим её обратно в Каронд Кар в цепях.

Хранитель тихонько хмыкнул, отклоняясь обратно на спинку стула.

— Когда вы покинете это место, я надеюсь, что вы будете в состоянии вспомнить эти слова, полные гордыни и глупости. Потому что если вы задержитесь здесь — смерть найдёт вас.

— Ты уже заработал себе порку за наглость, — предупредила Белити древнего эльфа. — Я могу простить это тебе из–за долгой изоляции. При условии, что ты не станешь раздражать меня, — повелительница зверей сделала несколько шагов к хранителю, её кнут туго обмотался вокруг кулака. — Что это за опасность?

Древний эльф обвёл руками пространство вокруг себя. Белити проследила за его движением, продолжая при этом краем взгляда следить за старым рабом.

— Это всё, — ответил он. — Опасность здесь везде, она во всём, она слишком велика, чтобы её описать, слишком огромна, чтобы её найти. Возвращайся. Возвращайся в Каронд Кар, пока она не нашла тебя.

— Он говорит загадками, — сказал Маладор, подходя к костровой яме.

— Его разум сгнил, — усмехнулся Тилат. — Просто перережь глотку старому ублюдку, чтобы мы могли забыть про эту чепуху!

Белити опустила взгляд на покрытое шрамами старое лицо.

— Ты безумен? — спросила она, её голос сочился угрозой.

— О да, — ответил смотритель, не выказав ни капельки страха в голосе. — После того, что я видел и слышал, вряд ли кто–либо мог сохранить рассудок. Но даже безумец всё ещё может дать мудрый совет.

— Какой мудрый совет, старикан? — спросил Маладор. — Что это за смерть, о которой ты талдычишь? Эта опасность, с которой невозможно бороться?

— То, о чём я говорю — это просто Смерть, — ответил старый эльф шёпотом мягким, словно шёлк, — потому что те, кто знал о нём, не осмелились дать этому имя. В именах есть сила, сила, что призывается каждый раз, когда это имя произносится. И некоторые твари могут сожрать эту силу, сорвать её с небес, словно это какая–то мелкая птаха. Эта тварь — из таких, и именно поэтому они называли её Смертью, когда им приходилось говорить о ней.

— Кто? Кто говорил о подобной глупости, раб? — ухмыльнулся Тилат.

— Те, кто ходил по этим землям задолго до Раскола, до того, как нашему повелителю отказали в его законной короне, — ответил хранитель. — У них были разные имена: Красноногие и Тапачи и Вонтимок. Они пришли сюда в давние времена со своими племенами и народами, путешествуя по этим землям во время своих духовных прогулок. Они поняли, что здесь есть сила, сила, с которой могут связаться их шаманы, но так же они поняли, что эта сила поглотит их, если они задержаться здесь надолго. Так что они приходили сюда летом и отдавали почести холодным властелинам севера, но они всегда были осторожны и всегда уходили до первого снега. Прежде чем голодные боги станут беспокойными.

— Ты хоть представляешь, о чём болтает этот идиот? — поинтересовалась Белити, посмотрев на Нитринда. Следопыт в это время рассматривал массивный резной столб в дальнем конце комнаты. Раб оглянулся на свою госпожу, отрываясь от своего занятия.

— Красноступы и Тапачи — это скраэлинги, человеческие племена, которые когда–то жили в Чёрных лесах и Гранитных холмах, прежде чем их покорили наши армии, — ответил эльф. — Очевидно, некоторые из них добрались и в такую даль. Это, — указал он на резной столб рядом с собой, — один из их священных тотемов. Возможно, старый глупец не так одинок, как нам кажется.

Белити обдумала предположение своего раба. Если это было правдой, если здесь действительно схоронились остатки покорённых давным-давно народов, то это место могло оказаться весьма прибыльным районом. Старые тёмные эльфы всегда искали пути вернуть прошлое. Рабы народов, которые, как они думали, давно были уничтожены, наверняка вызовут у них прилив извращённой ностальгии.

— Да, именно от скраэлингов я узнал о Ходуне, — кивнул старый эльф. — Меня посетили их духи и рассказали о силе и о том, как я могу защитить себя, почитая её. Я вырезал тотем, как меня научили, и был пощажен. Но сейчас уже слишком поздно, выпал снег и Смерть стала Ходуном.

— И что же это за Ходун? — прорычала Белити. Завуалированные намёки и безумные предупреждения старого эльфа начинали нервировать даже повелительницу зверей, а для того, кто каждый день смотрел в глаза гидр, страх был столь же немыслим, сколь и редок. — Что это за тварь, от которой ты предлагаешь нам бежать?

Смотритель встал, и его лицо погрузилось в мерцающую тень.

— Это всё и ничего, — благоговейно начал он. — Это серый в листве и чёрный на снегу. Это цвет ветра и звуки тьмы. Он не видит места, которые видим мы, он не ходит путями, которые могут отыскать наши ноги. Только когда он голоден, только когда выпадает снег и мир умирает, он начинает шевелиться и спускается в мир, который мы знаем. И даже тогда это слишком ужасно для нашего разума. Он шире горизонта, он выше неба. Он может сломать гору своим рёвом и заморозить море своей тенью. Я видел его много раз во многих формах, — смотритель посмотрел на Белити, уперев в неё взгляд своих странных серых глаз. — Интересно, как увидишь его ты? Что ты увидишь перед тем, как Ходун протянет руку, чтобы сожрать тебя? Я вырезал то, что видел на тотеме, и именно так я чтил Смерть. Интересно, как вам будет позволено выразить ему почтение?

Белити, не колеблясь, врезала эльфу по лицу, вбив его нос прямо в мозг. Раздался хруст хрящей и плеснула кровь. Без единого звука эльф упал на пол. Белити сплюнула на труп.

— Сдохни, зная, что ты — мусор, оскорбление друкайской крови! — повелительница зверей ещё разок пнула труп, затем повернулась к Унелдиру. — Разделай это животное. Мы используем его завтра как приманку! — она обратила свой властный взгляд на остальных эльфов.

— Забудьте обо всём, что наплёл старый дурень! — приказала она. — Все эти годы свели его с ума, они воображал, что видел рядом с собой какой–то дух, что–то, что могло освободить его от одиночества. Не думайте больше о его баснях. Завтра мы отправляемся на охоту, и вы закончите своё обучение.

Больше Белити ничего не сказала, принявшись готовить себе постель на самой просторной из кушеток. Как только их учитель выбрала себе место, Тилат и Маладор последовали её примеру. И хотя ещё оставалось достаточно кушеток, оба следопыта расположились на полу, как и полагалось рабам. Унелдир улёгся рядом со своими собаками, чтобы теплом от их тел разгонять холод пола.

Нитринд же разложил свой спальник рядом с тотемом, улёгшись к нему лицом. Он внимательно слушал всё, что говорил старый хранитель. Он слышал, что древний эльф сам сделал тотем, вырезав на нём множество обликов, которые принимало видимое им таинственное существо. На высоком бревне было множество изображений: массивные лица с бивнями, похожие на лица огров; тупорылые морды медведей; изогнутый клюв какой–то могучей птицы. На тотеме были представлены десятки различных форм, каждая из которых была вырезана после того, как была увидена. Что беспокоило тень больше всего, так это то, что резьба покрывала весь столб: у старого смотрителя больше не было места для нанесения новых образов. И последнее изображение было тем, что делало этот факт наиболее тревожным для Нитринда, поскольку это было идеальное изображение лица эльфа. И это было лицо старого смотрителя.


***

МАЛАДОР проснулся, задыхаясь и хватая ртом воздух. Подняв руку ко лбу, тёмный эльф почувствовал, что он влажный от выступившего пота. Его глаза уставились во тьму, окутавшую домик, уши напрягались от малейшего намёка на звук. Он видел остальных своих спутников: Белити и Тилат спали на своих кушетках, Нитринд лежал спиной к стене, Унелдир под одной из пустующих кушеток, вокруг него развалились его собаки. Животные дёргались во сне, шевелили ногами, словно бежали, изредка поскуливая. Маладор старался не думать о том, что нарушало их сон, о том, что смущало его собственные грёзы. Он вообразил форму, фигуру, огромную, вырисовывающуюся в ночном небе, наклонившуюся над домиком. Маладор ощущал себя беспомощным и маленьким, увяли текущие по его венам гордыня и высокомерие. Даже сейчас, полностью проснувшись, он всё ещё мог ощутить это внушительное присутствие, чувствовать, как оно нависает над ним. Маладор задрожал, его охватил страх. Это была эмоция, которую ни один друкай не мог показать открыто, ибо страх означал слабость, а выказывать слабость в обществе тёмных эльфов — приглашать гибель. И всё же нахлынувший на него ужас был столь велик, что даже целой жизни, потраченной на сокрытие подобной эмоции не хватило, чтобы справиться со всепожирающим ощущением страха, растёкшегося по его венам.

Эльф поплотнее натянул шерстяные полости, пытаясь скрыть дрожь в конечностях. Он лежал, смотря в потолок и гадая, остались ли ещё звёзды и луна. Единственным звуком снаружи был стон ветра. Постепенно Маладор снова погрузился в сон под тихие жалобы ночи.


***

— ГДЕ, во имя всех преисподних? — взревел Тилат, его дыхание обращалось в иней от утреннего мороза.

— Конечно же, я надеюсь, что вы сможете найти ответ на этот вопрос, — промурлыкала Белити из дверного проёма домика. И выражение жестокого удовольствия, появившееся на её лице, было трудно спутать с чем–либо ещё. — Потому что, если вы не сможете отыскать его, то вы не заслуживаете права носить звание владыки зверей или любого иного сопоставимого ранга.

Маладор опустился на колени рядом с окровавленной снежной тропой, уставившись на тяжёлую ловушку и удерживаемый её стальными челюстями кровавый предмет. Они использовали эту ловушку для сдерживания мантикоры бесчисленное количество раз за всё время обучения. Ни разу зверь не проявил силы или стремления убежать. Однако теперь, так близко к их последнему испытанию, монстр совершил невозможное. Он посмотрел туда, где искривлённые шипы, крепившие цепи мантикоры, были вырваны из земли.

— Должно быть, зверюга отгрызла собственную ногу, — прокомментировал Маладор, его рука потянулась к окровавленному обрубку, всё ещё удерживаемому ловушкой. — Что могло напугать мантикору так сильно, чтобы она осмелилась совершить нечто подобное?

— Это имеет значение? — прорычала Белити. — Существа повелителя зверей не должны бояться никого сильнее своего хозяина, ни смерти, ни даже Кхаина! — эльфийка указала на лапу. — Это говорит мне о том, что вы потерпели неудачу. Теперь вам следует молиться, чтобы вы смогли найти своё сбежавшее существо и попытаться вернуть себе хотя бы какую–то часть достоинства.

Следопыт Нитринд ходил широкими кругами, отыскивая хоть какие–нибудь следы сбежавшей мантикоры. Впрочем, вряд ли он сможет что–то отыскать — зверь скорее всего предпочёл воспользоваться крыльями, чтобы улететь, а не убежать, особенно после того, как вырвался из оков, лишившись лапы.

— Крови нет, — заметил раб с выражением недоумения на лице. — Всё вокруг должно быть покрыто кровью. Но… — другие эльфы снова повернулись к ловушке. Они были так зациклены на факте побега мантикоры и оставленном ужасном обрубке конечности, что никто не обратил внимания на снег. А он был мягким и белым, без единого следа и девственно чистым.

— Должно быть, снег пошёл ночью, — сказал Тилат. — После того, как зверь сбежал.

Нитринд покачал головой.

— Если это так, то почему на ловушке и лапе снега нет? — он указал на рваный конец обрубка. — И она была не отгрызена, а оторвана.

— Хочешь сказать, что Ходун сторожа спустился вниз и поднял нашего зверя? — усмехнулась Белити, с сомнением в голосе. Прежде чем Нитринд смог ответить из домика вышел Унелдир.

— Тело, — сказал собачник. — Оно пропало!

Белити резко развернулась, её рука вцепилась в лицо следопыта. Тот сразу же опустил глаза и сделал шаг назад в жесте извинения.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что тело пропало?

— Я пошёл нарезать его на приманку, но его не было на месте, госпожа! — повторил Унелдир. Белити мгновение раздумывала над его словами, а затем рассмеялась.

— Ну что ж, вот и ответ на твою загадку Нитринд. Старый дуралей не был одинок. Должно быть, где–то здесь есть скраэлинги. Наверное, они освободили мантикору и выкрали тело старикана, пока мы спали.

— Они должны быть и вправду были весьма опытными, чтобы не разбудить никого из нас, — заметил Нитринд, ни на секунду не убеждённый логикой Белити.

— Теперь мы точно знаем, что они здесь, — ответила Белити, глядя на следопыта. — Во второй раз им не удастся нас удивить. И скоро мы напомним им, где их место. Но сперва мы должны посмотреть, не удастся ли нам вытащить зверя и позволить этим двум молодым идиотам исправиться.

Владычица зверей указала рукой на тёмный проём охотничьего домика.

— Приготовь приманку. Здесь вряд ли много дичи, так что давайте поглядим, не сможем ли мы приманить зверя обратно свежим мясом.

Унелдир улыбнулся и повернулся к двери, но Белити щелчком пальцев остановила его.

— Думаю, будет лучше, чтобы кто–нибудь другой занялся этим. Ты подвёл меня достаточно для одного утра, — Нитринд покорно достал нож и скрылся внутри. Белити заметила сердитый взгляд, который Унелдир бросил на другого раба, когда тот проходил мимо, и улыбнулась, когда увидела ту реакцию, кою и ожидала.


***

СОЛНЦЕ ещё было низко в небе, когда тёмные эльфы отправились в лес. Впереди шёл Нитринд, выискивая любые следы, что могли остаться на снегу. Белити и двое её учеников — следом за ним. Владычица зверей держала в руке копьё, в то время, как Тилат и Маладор — многозарядные арбалеты, столь любимые тёмными эльфами. Последним шёл Унелдир, сгибаясь под тяжестью туши забитого для приманки пса.

Маладор внезапно обнаружил, что стоит ему отвлечься, как его взгляд неуклонно поднимается к небесам. Но что бы его подсознание не думало найти над головой, всё, что представало его глазам — покрытые снегом ветви сосен, мягко покачиваемые холодным северным ветром.

Внезапно Нитринд остановился, подняв руку. После чего жестом показал другим охотникам, чтобы они подошли к нему. Как только остальные тёмные эльфы присоединились к следопыту, он указал на свежие звериные следы. Всего их было три, три глубоких огромных отпечатка. Передний был глубже, чем два остальных.

— Похоже, наш своенравный зверь не ушёл далеко, — самодовольно заметил Тилат.

— Какая удача для тебя, — угрожающе прошипела Белити. — Похоже, следы ведут в этом направлении, — она указала рукой на далёкий снежный сугроб. Как только она это сделала, на ледяное препятствие запрыгнуло крупное существо.

От рыла до бедра в нём было не менее десяти футов, а позади ещё раскачивалось четыре фута щетинистого хвоста. Шкура была серой и отмеченной насыщенными чёрными полосами. Львиная голова крепилась к мощной бычьей шее, обрамлённой могучими плечами. Из верхней челюсти торчали длинные, не меньше восьми дюймов, клыки. Ледяной тигр, чаще называемый саблезубом — одно из самых редких северных существ. Даже для пресытившегося вкуса друкаев подобный зверь считался ценным призом, его плоть была экзотическим деликатесом, только для знатнейших родов, его клыки и шкура ценились не меньше. Сбежавшая мантикора мгновенно исчезла из мыслей Тилата.

Тилат поднял арбалет и выстрелил пять раз подряд. Тигр упал с сугроба, исчезнув за курганом. Тилат, держа оружие наготове, устремился к поверженной добыче.

— Всё ещё думаете, что я никуда не годен? — усмехнулся он.

— Моя охота — моя добыча, — ответила Белити. — Не важно, кто убил, убийство принадлежит мне.

Тилат махнул рукой, словно бы отмахиваясь от слов своего учителя.

— Думаю, моей матери найдётся, что сказать по этому поводу, когда мы вернёмся в Каронд Кар, — ответил он, его голос был полон высокомерия. Пусть повелительница зверей хотя бы попытается отобрать его убийство. Она быстро узнает своё место.

Эльфы обогнули сугроб, и Тилат шокировано уставился на то, что им открылось.

— Но я попал в него! — воскликнул он. — Раза четыре уж точно! И он упал! — он провёл рукой по нетронутому снегу, а затем врезал кулаком по обледенелой земле.

— Жалкий повелитель зверей, и даже ещё более никчёмный стрелок из арбалета, — насмешливо сказала Белити. — Твоя мать должна гордиться тобой, — Тилат развернулся к наставнице, его рука потянулась к рукояти кинжала. Маладор напрягся, заметив убийственное намерение в глазах высокорождённого, зная, что его собственная судьба связана с судьбой Тилата. Если того прикончат, исчезнет последний шанс на то, что и сам Маладор сможет преуспеть. Однако если бы Тилат убил Белити, то всё закончилось бы ещё хуже, поскольку их обоих привлекли бы за это к ответственности, и за смерть повелительницы зверей их обоих ждала казнь в пыточных театрах Каронд Кара.

Белити же просто улыбнулась в лицо своему ученику, ни в малейшей степени не обеспокоенная.

— Если ты и правдадумаешь, что с этим ножом лучше чем с цепью — то давай, вытащи его. Меня не волнует, чей ты щенок, я с удовольствием добавлю твои скальп и селезёнку к своей стене трофеев, — Тилат впился взглядом в надменную повелительницу зверей, его лицо исказилось от рычания. — Делай это или не делай, но, по крайней мере, наберись смелости сделать хоть какой–нибудь выбор.

Тилат сжал кулак, убрал руку от кинжала и пошёл прочь. Увидев, как его товарищ по учёбе уходит, Маладор с облегчением выдохнул. Он может быть совершенно опозорен, но, по крайней мере, остался жив. А пока жив Тилат, оставался небольшой шанс на то, что и Маладор сможет выжить и преуспеть.

— Госпожа, — окликнул Белити Нитринд, когда ситуация с Тилатом разрешилась сама собой. Раб-разведчик указал на несколько предметов, лежавших ан снегу. Это были арбалетные болты, каждый из которых стоял вертикально, образуя идеально ровную линию. Белити присела рядом с ними и внимательно оглядела странную, абсолютно неестественную картину. — Есть ещё кое–что, — продолжил раб, указывая на вершину сугроба. Снег на ней был девственно ровным, без единого намёка на следы.

— Но мы все видели тигра, — заговорил Маладор, словно от этих слов следы огромного зверя могли появиться сами собой.

— Природная магия, — ругнулась Белити, поднимаясь. — Очевидно, что у этих скраэлингов есть один из их грязных шаманов, пытающийся обмануть нас своими дешёвыми фокусами, — её рука побелела, когда она ещё крепче сжала древко копья. — Но мы не позволим им. Мы покажем им всю глупость попытки поиграть в игры с друкаями.

В её голосе был столько яда, что Маладор почти успокоился. А затем по лесу эхом разнёсся крик Тилата.


***

НА СНЕГУ была кровь, и кости и мозги. Кругом валялись куски плоти, словно кровавый мусор, раскиданный во дворе. Даже в ямах Каронд Кара Белити никогда не видела подобной резни единственного тела. Некоторые куски вызывали особый ужас, из–за того, что были легко узнаваемы — кусок черепа с ухом, палец. Другие же выглядели так, словно их каким–то невозможным способом вывернули наизнанку. Нитринд изумлённо покачал головой, даже не в силах представить себе, что за существо могло сделать такое с Тилатом за столь недолгое время.

Унелдир смотрел, как остальные шли к кровавому мусору, в который превратился высокорождённый. Смерть ученика Белити не волновала его никоим образом, если только он не мог использовать её в своих интересах. Если бы ему удалось узнать, что сотворило это с Тилатом, а затем выследить и убить, то он смог бы затмить Нитринда и, наконец, заставить Белити признать его умения и способности.

Как только эти мысли провернулись в голове Унелдира, он отвёл взгляд от бойни. И стоило ему это сделать, как он тут же увидел стоящую между деревьев фигуру. Она обладала сухопарым телом, его кожа была тёмно-багровой, а одеждой служили меха и оленья кожа. Следопыт мгновенно скинул собачью тушу-приманку и выхватил клинок. Скраэлинг слишком долго задержался на месте преступления. Унелдир позаботится, чтобы человек сполна заплатил за свою глупость.


***

РАЗУМ Маладора помутился, когда его взгляд упал на кусочек лица Тилата. Теперь он был обречён: со смертью его партнёра растворились любые, ещё остававшиеся, шансы на успех. О его провале будет объявлено во всеуслышание, и быстрая смерть в Каронд Каре будет ещё самым милосердным вариантом ожидавшей его судьбы. Это казалось таким жестоким — быть проклятым из–за чужой беды. Возможно, именно поэтому в давние времена и была создана подобная традиция. Миг Маладор раздумывал, а не сбежать ли ему просто-напросто, уйти в изгнание. Он покачал головой. После того, как он увидел, что изоляция сделала со смотрителем и его разумом… Маладор не мог позволить себе так опуститься. Уж лучше умереть с некоторой долей мужества и чести, чтобы проявить хотя бы небольшое неповиновение тем, кто начертал ему подобную судьбу.

Взволнованный крик Унелдира отвлёк его от мрачных дум. Ученик развернулся и увидел, как раб рванул к деревьям. Что он делает? Неужели раб решил сбежать от Белити? Затем Маладор уставился на деревья, и тут же в ужасе сделал шаг назад, его конечности задрожали. Там что–то было, нечто волосатое и огромное, нечто чудовищное.

— Куда собрался этот идиот? — выругалась Белити. Маладор посмотрел на свою учительницу. Она не видела фигуру среди деревьев. Маладор снова посмотрел на деревья, но всё исчезло, остался только Унелдир, исчезавший меж стволов сосен. Повелительница зверей закричала, приказывая рабу вернуться, но тот не ответил.


***

УНЕЛДИР слышал, как Белити зовёт его, но наплевал на повеление своей госпожи. Пусть ведьма попытается отправить Нитринда теперь! Унелдир, а не тень, отыщет скраэлинга. Нож Унелдира, а не Нитринда, вскроет брюхо животному. И даже у Белити не останется иного выбора, кроме как признать этот факт.

Разведчик мчался между деревьев, его длинные ноги несли его быстрее и проворнее, чем мог бы надеяться даже самый быстрый человек. И, тем не менее, даже напрягая все силы, легко скользя мимо вздымающихся стволов сосен, он никак не мог сократить расстояние между собой и своей добычей. Ему удавалось уловить только краткие мгновения, когда одетый в шкуры краснокожий скраэлинг огибал деревья или скрывался за кустами. Это было тревожное чувство — казалось, будто разведчик преследовал тень, а не что–то из плоти и крови. Однако каждый раз, когда он колебался, каждый раз, когда в его разум заползало сомнение, он вновь замечал добычу впереди и удваивал свои усилия в попытке догнать его.

Наконец, спустя несколько часов петляний по лесу, Унелдир вышел на небольшую поляну. Эльф заколебался, внезапно охваченный необъяснимым страхом. Что–то здесь было не так. Унелдир обернулся, чтобы посмотреть туда, откуда он пришёл, и тьма, лежавшая среди заснеженных деревьев, ему очень не понравилась. Когда он снова обернулся, чтобы оглядеть поляну, то замер, ошеломлённый — поляна изменилась. Появились старые выветрившиеся камни, обвитые яркими цветущими лозами. Унелдир отшатнулся от камней, в ужасе от неестественного способа, который позволял лозам цвести среди снега и льда. И пока он смотрел, сами камни начали корчиться и меняться. Внутри возникли лица, которые казалось, пытались протолкнуться наружу: лица животных, людей и эльфов, все искажённые криками боли и страданий. Унелдир развернулся, чтобы спастись от отвратительного видения, но обнаружил, что лес — исчез.

Огромная груда камней заменила могучие сосны и кусты, груда седых, старых камней, изрытых ветром и дождём. На камнях полуприсела чудовищная фигура, её фасеточные глаза холодно смотрели на перепуганного эльфа. Унелдир издал вопль, шедший из самой глубины его чёрной души и развернулся, чтобы убежать от этого нового кошмара. Однако сделав это, раб обнаружил, что путь ему загораживает новая фигура: маленькая девочка скраэлингов, её тёмные волосы были завязаны в хвост на затылке, а туника из оленьей кожи украшена узором из ярких бусинок.

Девчушка улыбнулась испуганному эльфу, и её лицо тут же растаяло, превратившись в голый череп. Но улыбка не исчезла с лица мёртвой головы.

— Вот так ты умрёшь, — сказало создание Унелдиру.


***

— ВЫ ВИДЕЛИ это? — приглушённо выдохнул Маладор, вызвав презрительный взгляд своей учительницы.

— Я видела, как этот дурак бросился в лес и более ничего, — ответила Белити полным презрения голосом.

— В лесу что–то было, что–то манящее меня, — объяснил Маладор. Он больше не боялся Белити, обнаружив нечто, что ужасало его больше, чем жестокая наставница.

— Ты понял, о чём говорит этот идиот? — властно обратилась Белити к Нитринду. Разведчик в это время осматривал землю. Он встал и покачал головой.

— Здесь следы только Унелдира, — сказал он.

Зловещая тишина внезапно была нарушена громким воплем, ужасным пронзительным криком, который постепенно перешёл в низкий звериный хрип. Это был звук угрозы и вызова, звук предостережения и опасности. Это был звук, который сулил смерть и нечто ещё хуже смерти. Все эльфы оглядели окружавший их лес другими глазами, широко открытыми глазами, когда все страхи, что таились внутри их разумов, поднимались на поверхность и выходили из–под контроля. Внезапно уже никто не мог отрицать ужас, преследовавший их в течение многих дней, ауру злобного угнетения, что терзала их разумы.

Первой пришла в себя Белити. Её руки сжались в кулаки с такой силой, что на ладонях выступила кровь от вонзившихся в плоть ногтей. Она была друкаем, а их род был законным господином мира. Не было ничего, что её сородичи не смогли бы между делом сокрушить и покорить. И, конечно же, она не станет убегать от грязных первобытных людей, существ, которые родились только для того, чтобы почувствовать плеть тёмных эльфов на своих спинах. На какое бы грубое колдовство ни наткнулись эти дикари — им не победить тёмных эльфов. Она была Белити из Каронд Кара. Она была друкаем, и ни один зверь, рождённый под светом солнца, не был лучше её, и не смог заставить её вернуться со стыдом обратно в её город, познав неудачу.

Повелительница зверей повернулась к своим поражённым ужасом спутникам. После чего эльфийка сняла тяжёлую плеть с пояса и многозначительно указала ей на Нитринда.

— Я не позволю этим скраэлингским паразитам украсть мою собственность, — заявила она холодным, стальным голосом. — Мы последуем по следам Унелдира, а затем отплатим этим животным за их дерзость.

Выражение лёгкого скепсиса появилось на лице разведчика, когда он обдумывал холодное утверждение своей госпожи, но, показалось, он всё же слегка приободрился. Маладор же продолжал пялиться на деревья, его взгляд метался от ствола к стволу и скользил по заснеженным ветвям и теням. Белити подошла к нему.

— Я сказала, что мы отправляемся на поиски моего раба, — тихим голосом прошипела она.

— Там смерть, — испуганно ответил Маладор.

— Смерть здесь, — ответила Белити, приподнимая подбородок тёмного эльфа острым наконечником своего копья. — Но я позволю тебе выбрать, где ты её встретишь, — Маладор сглотнул застрявший в горле комок и жестами показал повелительнице зверей, что смиряется.

Как только Белити отступила от своего усмирённого ученика, новый вопль эхом разнёся меж деревьев. Каждый из эльфов слышал свои собственные вызывающие ужас вибрации, что ползли между покрытых инеем стволов, пока вопль не превратился в пронзительное хрюканье. Эльфы отметили направление, из которого исходил звук и устремились в ту сторону, решив отыскать источник того ужаса, что тенью накрыл их, того кошмара, что преследовал их сквозь дебри.

Быстроногие друкаи вскоре оказались глубоко в чаще, преследуя затянувшееся эхо странного и ужасающего крика. Каждый был уверен в своём пути.

И никто из них не заметил, что они все устремились в разные стороны.


***

НИТРИНД остановился, но не из–за усталости, а чтобы оглядеться вокруг. Он смотрел на окружавшие его припорошенные снегом камни и перекрученные сосны, его острый ум мгновенно выбирал примечательные особенности каждой и откладывал в копилке памяти. Именно так братство Теней учило своих воинов ориентироваться в чащобах, строя в своих разумах карту куда более личную и подробную, чем можно было бы нарисовать на любом пергаменте. Разведчик быстро заметил валун, который напоминал спящего холодного, дерево, имевшее грубое сходство с одной из веретёнообразных башен Каронд Кара, и другое, у которого была расположенная низко на стволе выступающая ветка, похожая на выставленное копьё рыцаря. Отметив ориентиры, разведчик помчался дальше.

Когда он бросился в чащобу, то у себя в голове Нитринд вряд ли бы отыскал какое–либо предвкушение победы. Он не знал, с каким врагом они столкнулись, и, в отличие от своей госпожи, не обладал горделивой самоуверенностью в превосходстве собственной расы. В давние времена он повидал всякое, Нитринд был в этом почти уверен. Мимолётные образы из его прежней жизни: корсары в змеиной коже, прорубающиеся сквозь парящий зелёный ад джунглей юга, только чтобы стать жертвой удивительной магии раздувшихся лордов-жрецов, удивительных существ, заявлявших собственную власть над теми землями. Нет, не все существа были созданы, чтобы стать игрушками друкаев. В дальних уголках мира существовали твари более старые и нечистые, чем большинство тёмных эльфов могли бы признать, и всё же они существовали. Ужасающий король-чародей Малекит воздвиг сторожевые башни не просто так, чтобы всего лишь обозначить северные границы своего королевства.

Была только одна причина, признался сам себе Нитринд, почему он выполнил приказ своей госпожи — он был охотником, а это могло бы стать его последней и лучшей охотой. Тень против тени, смертный против мифического Ходуна старого смотрителя. Вот почему он продолжал выслеживание противника меж деревьев. Чтобы доказать своё мастерство, пусть только и самому себе.

Внезапно Нитринд остановился. Это камень в виде спящего холодного? Он снова огляделся. Не было никакого сомнения — это тот же камень, что он видел прежде. Каким–то образом, даже не подозревая об этом, он снова вернулся на пройденный уже путь. Он развернулся, чтобы пройти назад по своим следам и отыскать место, где они пересеклись. Однако сделав это, он снова застыл. Дерево с копьевидной ветвью стояло позади него. Но прежде оно было рядом с камнем — «холодным».

Ощущая беспокойство, Нитринд снова развернулся и начал искать глазами дерево — «башню». Прежде оно было далеко от валуна, но теперь отстояло всего на пару десятков ярдов. Каким–то образом, отмеченные Нитриндом объекты изменили своё месторасположение, как если бы какой–то неведомый гигант вырвал их, а затем поставил на новое, выбранное совершенно случайно, место. Нитринд отверг эту идею, ощущая, как к его разуму подступает неконтролируемый ужас. Он развернулся и побежал обратно по собственному следу.

Некоторое время спустя Нитринд снова выскочил на поляну и столкнулся с отмеченными им приметами. На этот раз камень — «холодный» лежал перед деревом-с-копьём, в то время как дерево — «башня» вырисовывалось на другой стороне его пути, совершенно противоположно тому месту, где он заметил его в первый раз. Дыхание разведчика спёрло в глотке, вырываясь из носа в морозном облаке, когда он опять развернулся и снова побежал по тропинке. Однако куда бы он не повернул, он снова возвращался на поляну и раз за разом обнаруживал всё те же ориентиры, и каждый раз их местоположение отличалось от предыдущего.

Члены следопыта дрожали от ужаса и усталости, кишки сводило. Нечто, чего эльф никогда не испытывал за долгие века своей жизни, опустилось на него, словно плащ из паутины. Он заблудился. И как только его разум рассыпался, осознав это невозможное ощущение, новый кошмар явил себя.

Ветер усилился, воя меж ветвей и сбрасывая с них снежный покров. Нитринд обнаружил, что смотрит в направлении, с которого пришёл этот внезапный порыв. Увидев нечто, со стонами пробирающееся меж деревьев, тёмный эльф отступил назад. Давным-давно в Красной пустыне он видывал пыльных дьяволов, вздымающихся столбами ветра и пыли. Это было родственное им существо, только вместо пыли ветер закручивал спиралью снег. И всё же разведчик чувствовал, что это было не капризом природы, а чем–то большим, чем–то, источающим злобу.

Пока ледяная спираль ползла между деревьями, Нитринд развернулся и побежал, побежал так, как никогда ещё не бегал за всю свою жизнь. Его ноги едва касались земли, прежде чем он делал следующий шаг. И тем не менее, несмотря на всю скорость, каждый раз, стоило ему оглянуться, он видел, что его нематериальный преследователь становился всё ближе. Нитринд удвоил свои усилия, несясь вперёд, пока сердце не стало бешено биться о рёбра, угрожая пробить дыру в груди. Его лёгкие были в огне, в бока как будто втыкали раскалённые ножи. Его ноги отяжелели, игнорируя все его усилия заставить их передвигаться. И всё же он продолжал бежать.

Наконец, когда Нитринд уже чувствовал, что усталость вот-вот окончательно лишит его сил, разведчик в последний раз оглянулся через плечо. И едва не рассмеялся, увидев, что ветряного дьявола больше нет, что снежная спираль больше не следует за ним по пятам.

А затем Нитринд ощутил как жестокая, колющая боль пронзила его живот. Эльф в оцепенении уставился на высокое дерево, с которым столкнулся. Это было то самое, которое он отметил раньше, наряду с деревом, похожим на башню, и камнем, напоминающим холодного.

Тело Нитринда осело на длинной, похожей на копьё ветви, на которую он насадил сам себя. Кровавая пена запузырилась на губах, когда он отклонился назад, мёртвый груз тянул его к земле. Затем он попытался закричать, но лишь слабое бульканье вырвалось из заполненной кровью глотки.

Из–за деревьев, медленно и осторожно, выкатилась спираль изо льда и ветра. Нитринд понимал, что это идёт его смерть, и в свои последние мгновения осознал, что она будет холоднее и куда более жестокой, чем могла представить даже его чёрная душа.


***

МАЛАДОР остановился как вкопанный. Неужели он только что услышал крик? Отголоски этого ужасного воя ещё звучали в его разуме. Костяшки эльфа на судорожно стиснувших рукоять клинка пальцах побелели, когда страх наполнил его чёрную душу. И вновь он увидел это, ужасающее нечто, стоявшее среди деревьев, как какое–то ужасное видение. Унелдир не видел его, как и остальные, но Маладор был уверен, что представшее его глазам не было мороком. Оно было там, преследуя его даже сейчас. Огромное, как самое высокое дерево, покрытое длинными чёрными волосами, с вытянутыми и толстыми, словно брёвна руками, обвитые мышцами, напоминающими якорные канаты. Этот злобный звериный облик, его широкий скошенный нос, тяжёлые брови и зубастый слюнявый рот. Злые жёлтые глаза, в которых сверкал коварный разум, словно насмешка над диким обличьем. Маладор снова вздрогнул. Он видел это, он видел Ходуна смотрителя, безымянную Смерть скраэлингов.

Ученик повелительницы зверей не сразу осознал, что больше не одинок. Это был не звук, не запах, не что–то, что он мог увидеть. И всё же он чувствовал это, словно грязь, обволакивающая его душу. Маладор медленно развернулся, заставляя своё тело повернуться лицом к тому, кто, как он теперь был уверен, наблюдал за ним из лабиринта лесных просторов.

Деревья по-прежнему были тихи, их слегка покачиваемые холодным ветром ветви отягощал лежавший снег. Под ними сгустились тени, но они были не настолько плотными, чтобы скрыть то, чего боялся Маладор. Эльф вздохнул с облегчением, вытирая рукой холодный пот со лба.

А затем раздался стон, ветви разошлись и земля стала дрожать. Глаза Маладора расширились, когда он увидел, как верхушки деревьев качнулись, словно отведённые каким–то гигантским созданием, а затем с дикой силой хлестнули назад, когда невидимое существо прошло. Он мог видеть, как взлетал снег, когда огромные ступни врезались в промёрзшую землю. Запах зверя вонзился ему в нос, заполнив его цепким зловонием. И всё же он по-прежнему ничего не видел, ничего материального, что могло бы пробиваться сквозь лес. Последние остатки самоконтроля покинули тёмного эльфа и, издав вопль ужаса, он устремился прочь от надвигающегося незримого исполина.

Маладор чувствовал неуклонную поступь преследовавшего его чудовища, чувствовал, как его шаги врезаются в землю, вызывая в ней дрожь. Он слышал, как ветви отодвигаются, а затем снова возвращаются на место. Животная вонь наполнила его ноздри, горячее дыхание коснулось его шеи. Маладор съёжился, представив себе огромные клыки, вонзающиеся ему в загривок, вырывающие из него жизнь, оставляющие его истекать кровью на снегу, словно какого–нибудь зверя. Он представил себе, что пережил Тилат за мгновения перед смертью. Этого было достаточно, чтобы ужаснуть даже того, кто родился в безжалостном обществе Наггарота.

Эльф не задумывался о направлении, не заботился поиском ориентиров. В его голове осталась только одна мысль — отчаянная необходимость бежать, проложить между собой и преследователем как можно большее расстояние, чтобы разрезать себе брюхо и лишить тварь её победы. Это был единственный акт неповиновения и вызова, который приходил в голову Маладора, единственная надежда, что смогла отыскать твердыню в его бешено бьющемся сердце.

А затем, внезапно, звуки исчезли. Тишина оказалась настолько резкой и полной, что даже крепко стоящий на ногах эльф споткнулся и упал, потрясённый. Маладор быстро вскочил на ноги и рискнул оглянуться на преследовавшую его невидимую тварь.

— Ты позоришь свою кровь, — зарычал на него голос, полный презрения. Маладор оглянулся через плечо и испытал несравнимое облегчение, увидев стоявшую около дерева Белити, с копьём в одной руке и кнутом в другой.

— Оно преследовало меня через лес, — сказал Маладор, отдышавшись, отчаянно пытаясь скрыть страх в голосе.

— Что преследовало тебя? Я ничего не вижу!

— Его не видно, но оно было там! — запротестовал её ученик. — Оно было огромно! Я был уверен, что оно прикончит меня!

— Ты и вправду пожелаешь, чтобы этот твой «призрак» прикончил тебя, если я услышу ещё хоть слово подобной чепухи! — выплюнула Белити. — Ты так слаб, что эти мелкие колдовские уловки могут так легко лишить тебя мужества? И это ты собирался учиться у меня? — эльфийка покачала головой, встряхнув гладкие чёрные пряди волос.

— Пойдём, я нашла их, — сказала Белити, указав копьём направление. — Пора нам с этим покончить.

— Вы нашли скраэлингов? — спросил Маладор не в силах сдержать шок неверия. Неужели всё это время это были скраэлинги? Неужели всё, что он видел, было лишь мороком, наведённым на него каким–то примитивным людским шаманом?

— Пойдём, — повторила Белити. — Они были так уверены в себе, но я собираюсь показать им, как сильно они ошибались.

Белити повела Маладора через лес, мимо искривлённых сосен, чьи стволы почернели от молний и огня, мимо старых стоячих камней, чья поверхность была покрыта едва заметными следами древних рун. Чёрные зевы пещер на склонах массивной горы наблюдали за ними своими пустыми глазами.

Наконец они вышли на поляну. Маладор оглядел заснеженные деревья, окружавшие открытое пространство и ему в голову сразу же пришёл образ клетки, в которой сосны были прутьями. Теперь страх обрушился на него со всей силой, его душа чувствовала себя так, будто она тонет в облегающей ауре вечного зла, что повисла в окружающем воздухе.

Затем он увидел это — тело Нитринда, насаженное на ветку дерева, его плоть была сорвана с его костей и только одежда позволила ему узнать раба-следопыта. Следом он увидел Унелдира, который сидел на снегу, как будто отдыхая, за исключением того, что выше шеи у него не было ничего, кроме ухмыляющегося голого черепа. Маладор заметил, что кровавые ошмётки Тилата тоже были принесены сюда и разбросаны по всей поляне. И даже мантикора была здесь, её тело было словно вывернуто наизнанку.

Последний труп был вбит глубоко в землю, глядя на мир, словно раздавленное сапогом насекомое. Сломанные тонкие конечности торчали из зазубренного кратера, в котором помещалось остальное тело, ставшее мешаниной раздавленного искореженного мяса. Лицо Белити смотрело в облачное небо, и взгляд её глаз уже не был таким гордым и высокомерным как при жизни.

Существование подобно потоку в движении, — голосом тихим, как гром и мягким, как шёлк, произнесла фигура за спиной Маладора. — Это рябь и повороты, пузыри и журчание. Это всё и ничего. В этом потоке есть охотники и добыча. Может ли разум на самом деле знать, какую роль он исполняет в данный момент? Только глупые смертные настолько уверены, что знают своё место в путанице, что есть всё и ничто, — голос был одновременно доволен и озадачен тем, что он считал парадоксом невежества. — Глупцы думают, что понимают. Мудрецы же знают, что им никогда этого не узнать.

Маладор повернулся к источнику ужасного голоса, который был одновременно нежным и зверским. Существо уже сменило облик Белити, его тело распухло до гигантских размеров, а лицо превратилось в острый клюв из кости. Тысячи глаз открылись повсюду вокруг него, любой формы и цвета, как и перья, что покрывали его крылья. Всё тело существа, казалось, светилось при каждом изменении внутреннего освещения.

Существует только одна постоянная, даже в Хаосе, — заявил монстр. Он протянул руку, прикоснувшись пальцем к Маладору. Эльф не успел даже крикнуть, прежде чем его плоть распухла, а кости искривились. Новые конечности вырастали и отваливались, дополнительные рты открывались и вопили, прежде чем лопнуть и превратиться во влажно блестящие органы. Тело эльфа было охвачено неконтролируемой метаморфозой и преобразованием, разрывающими само себя на куски, пока бесконтрольно переходила из одного легиона идиотских форм и образов в другой.

Единственная постоянная, — рассмеялся демон, прежде чем его тело исчезло, развеянное ветром, — это Изменение.


Оглавление

  • ВЕТЕР ПЕРЕМЕН К. Л. Вернер