Какого цвета ваша боль? (СИ) [Волосинка на губе] (fb2) читать постранично

========== Часть 1 ==========

Смотрю на свои маленькие руки. Они совершенно не похожи на руки молодой девушки. Сухие, с трещинками на ладонях, с проступившими венами на кистях, без намека на маникюр, с заусенцами на больших пальцах, которые я начинаю ковырять указательным, отдирая кусочки кожи, оставляя красные следы. Сжимаю их в кулаки. Красные следы на миг бледнеют, и через секунду из них начинают выступать капельки крови. Значит, жива.

Завтра день Х. Меня выводят в свет, чтобы я исполнила своё первое задание. Удивительно, ведь сколько я себя помню, моё имя красуется под грифом секретно. Меня держат в тайне от всех фракций, готовя, как оружие массового поражения, тайного агента, который под прикрытием будет выполнять самую грязную работу.

Условно, я являюсь дочерью Джанин Метьюс, но это лишь формальности. Для меня она всегда просто Джанин, а вот при посторонних посвященных - мама.

Мама.

Я не знаю своих настоящих родителей. Говорят, меня нашли, когда мне исполнилось всего восемь лет, в полумертвом состоянии на полях Дружелюбия. Мой возраст выявил тест, в лаборатории Эрудиции. Его проводила сама Джанин. Я с трудом, но вспоминаю ее вспыхнувшие глаза, когда она увидела результаты, а особенно ярко в память врезаются её слова. Слова, которые положили начало моей новой жизни: «Дивергент 100%». Единственная в своем роде.

Подхожу к окну во всю стену, наблюдая за своим отражением. Уверенная, отточенная годами осанка, вздернутый подбородок и наполненные предвкушением глаза. Солнце слепит, но я не отворачиваюсь, лишь стираю влагу с заполняющихся слезами глаз. Очередное испытание, с противником, которого не победить - солнцем. Горько усмехаюсь. Остаётся играть с ним в гляделки, пока один из нас не скроется за горизонтом.

Меня прерывает стук каблуков, эхом разносящийся по комнате. Даже не нужно смотреть в отражение окна, чтобы знать, кому он принадлежит.

– Мира, – Джанин подходит сзади, запуская руки в мои волосы, начиная плести косу. Она всегда так делает, играя в заботливую мамочку. – Волнуешься?

От её ледяных прикосновений по шее бегут мурашки. У неё вечно холодные руки, впрочем, как и душа. Расчетливая и корыстная, мечтающая о власти. Длинными ногтями она царапает нежную кожу на шее, как будто самого её присутствия недостаточно, чтобы сделать мне неприятно.

Меня передёргивает.

– Вовсе нет. Ты же знаешь, я всегда готова, – ложь.

Я торопливо отхожу от окна, не дав ей закончить косу. Её вздох и лживая улыбка, заставляют плотно сжать губы. Наедине со мной не стоит притворяться. Мы обе знаем, что играть в семью нам нужно лишь на публике.

Когда мы тет-а-тет - я ее эксперимент под личным делом номер один. Единственной в своем роде, а она мой пропуск на свободу… Правда пока Джанин об этом ещё не знает.

В её руках появляется папка с моими завтрашними инструкциями. Она небрежно кладёт её на мой обеденный стол, на котором стоит не тронутый остывший чай, такой же холодный, как и её руки, касавшиеся меня минуту назад.

Она уходит, предварительно указав пальцем на папку:

– Завтра утром будь готова к девяти. Я очень на тебя рассчитываю. Уверена, ты произведёшь неизгладимое впечатление.

Дверь хлопает, и я наконец-то могу выдохнуть воздух, который задержала, отходя от окна, подальше от неё. Так я успокаиваюсь. Всегда. Этому меня научил Румын.

«Если чувствуешь сильную злость, задерживай дыхание, пока не придёшь в себя».

Румын - Бесстрашный, которого посылали ко мне на личные тренировки. Он обучал меня всему, что должен знать настоящий боец. Конечно это было секретно. О его «миссии» знал лишь Макс - главный Лидер Бесстрашия. Для всех остальных, он уходил на разведку за стену.

Румын обучал меня всем видам единоборств. Обучал меня ловкости, обучал меня стрельбе.

Я помню первый день, когда увидела его. Высокий, черноволосый, азиатской внешности, с длинными руками, по которым чернильной россыпью красовались маленькие стрелы, а на плече был выведен арбалет. Каждый месяц стрелы прибавлялись на его руках, они были вытатуированы даже на ладонях. И после наших тренировок он позволял считать их. Для меня это было игрой. Их было тридцать семь. Тридцать семь стрел было на нем, когда я видела его в последний раз.

– Что означают твои стрелы? – я стою в боевой стойке перед ним. Маленькая девочка, против взрослого амбала с доброй улыбкой.

Он делает выпад занося кулак для удара, но я ловко отпрыгиваю, не сводя с него глаз.

– Уложи меня на лопатки, и расскажу, – он улыбается и глазами показывает, что за нами следит моя мать, которая посещает все мои тренировки, не отпуская меня с них, пока я не падала без чувств от усталости или же пока меня не нокаутировал Румын.

Во мне