Когда тайное становится явным (СИ) [Lady from Wonderland] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

— Гермиона, так ты все еще обижаешься на нас?

Девушка слегка сморщила носик, отгоняя какие-то противные и невероятно приставучие голоса от своего теплого уютного сна. В Париже они с мамой всегда хорошо проводили время. Даже сейчас, когда погода, кажется, начала портиться, и небо до самого горизонта затянулось тучами, улыбку с лица ее мамы невозможно было бы стереть даже волшебным отбеливающим порошком. Да и Гермиону приближение дождя не особо расстраивало. Сложно печалиться из-за чего бы то ни было, когда перед тобой огромное шоколадное мороженое с кусочками белого шоколада, приправленного густым шоколадным соусом, — настоящая мечта сладкоежки-извращенца. Просто удивительно, как мама-дантист вообще согласилась на такой произвол! Впрочем, сейчас Гермиону навряд ли бы испугало, если бы даже все ее зубы разом повыпадали, так она была счастлива. Столик в очаровательном маленьком кафе тоже попался на редкость удачный: прямо у окошка с видом на Сену. По водной глади реки ползли ослепительные блики, играющие в свете летнего солнца. Как странно… Гермиона готова была поклясться: еще пятнадцать секунд назад небо было темнее волос профессора Снейпа, а сейчас не было уже ни одного даже самого захудалого облачка. Девушка повернула голову к маме, готовая поделиться удивительным наблюдением, но прежде чем она успела хоть слово сказать, женщина, слегка выпятив нижнюю губу, выдала, будто бы сама находилась в полнейшем недоумении:

— Гермиона, почему ты молчишь?

Девушка удивленно уставилась на мать. Как это она молчит? Это же мама ее перебила и не дала ей возможность ничего сказать. И теперь она, Гермиона, виновата?

— Мам? — настороженно спросила она, не сводя внимательного взгляда с лица женщины.

— Гермиона, скажи честно, ты все еще с нами не разговариваешь?

— Рон, ты дурак? Как она ответит, если действительно не разговаривает с вами?

— Мам? — повторила вопрос Гермиона.

— О, ребята, приплыли, теперь она зовет меня мамой!

Лицо матери стало меняться, а потом и вовсе исчезло в красноватом свете, затянув с собой и Сену, и вкуснющее мороженое, и весь Париж. Теперь она отчетливо слышала голоса Гарри, Рона и Джинни, и это ее совсем не радовало.

— Нет, Рон, ты точно придурок, — со смешком возвестила Джинни. — Гермиона-то спит. Совсем вы ее загоняли. Хоть бы постыдились немного!

— Больше не сплю, — проворчала Гермиона, переворачиваясь на другой бок. — Нет, знаете, отвлекать меня от такого хорошего сна — самое настоящее кощунство.

— Прости, — промычал Рон, будучи не совсем уверенным в значении слова “кощунство”, но точном понимании, что ничего хорошего оно не значит. — Так значит, ты все еще обижаешься?

— Нет, я не обижаюсь, — слегка помедлив, ответила девушка и наконец открыла глаза, приподнимаясь на локтях. — Но эссе ты все равно должен писать сам.

— Но я не знаю, что вообще можно написать про экстракт бадьяна!

— Ну так сходи в библиотеку, почитай книги. Люди иногда так делают, представляешь! — раздраженно выпалила она на одном дыхании.

— Но Гермиона… Гарри, скажи!

— А я что? — казалось, Гарри вовсе не хотел, чтобы его втягивали в спор, когда Грейнджер была явно не в духе. — Она права, Рон, ты должен хоть что-то сделать сам. В конце концов, это твое домашнее задание, а не Гермионы. И то, что она так долго нам помогала, заслуга ее доброго и щедрого сердца.

— Но, Герми, миленькая, пожалуйста! — взмолился Рон, осознав, что на поддержку друга рассчитывать не стоит.

— Я уже сказала нет, — устало ответила девушка, нехотя поднимаясь с належанного места, ограниченного в данный момент примятой травой. — Я, так уж и быть, могу потом проверить твое эссе, но пишешь ты его сам.

Рон обиженно умолк. Впрочем, его обида была исключительно напускной: он понимал, что если Гермиона возьмется проверять его сочинение, то уже ничто не остановит ее от полного переписывания того ужаса, что умудрится накатать Рон. Так что он находился в довольно выигрышном положении.

— Герми, ты куда? — слегка нахмурившись, спросила Джинни. — Если это из-за Рона, то я вполне могу дать ему подзатыльник, если тебе от этого полегчает, — сообщила она под недовольное сопение Рона и хихиканье Гермионы.

— Мне надо учиться, но, прошу, не обделяй Рона подзатыльниками: иногда они ему просто необходимы.

— Мерлиновы кальсоны, какой учиться? Ты только и делаешь целые дни напролет, что учишься! Даже идеальные Гермионы Грейнджер должны отдыхать.

— Брось, Джинни, я вовсе не идеальная. И у нас завтра тест по Трансфигурации, а мне бы очень не хотелось получить по нему «удовлетворительно». Так что я пошла.

С такими словами Гермиона засунула в сумку книги, которыми успела обложиться, и, стараясь не обращать внимания на протесты друзей, пошагала в замок. Воспоминания о прекрасной мечте и таком фантастическом мороженом все еще отдавали болью разрушенного сна. Какой же теплой и мягкой была трава, на которой она лежала, а ветерок — приятным и слегка шевелящим ее пышные волосы, не доставляющим при этом никаких неудобств. Стояли по-настоящему летние деньки, вполне привычные для ранней осени. И какой же хороший был сон! Нет, она точно еще припомнит Рону, что посмел разбудить ее!

В гостиной было почти пусто. Только спящий на диване Невилл тихонько посапывал, кутаясь в свою мантию. Да, последние теплые деньки ребята жаждали провести на природе, и Гермиона их вполне понимала. Кому ж захочется сидеть за зубрежкой уроков, когда солнышко так ярко светит, будто зазывает тебя на улицу. Гермиона шумно выдохнула. Она уже решила, что будет готовиться к тесту, поздно менять свои планы. К тому же, тест важнее всяких там прогулок, какими бы соблазнительными они ни казались.

Девушка тихо уселась в кресло, скинув туфельки на пол, а ноги удобно подобрав наверх. Раскрыв учебник на том месте, где остановилась в прошлый раз, она принялась бродить взглядом по строкам, внимательно впитывая написанное, точно губка, и иногда бормоча вслух особо важные фразы, стараясь при этом не разбудить спящего однокурсника. Невилл, как рассказывали ей Гарри и Рон, никогда особо не отличался спокойным сном. К великому огорчению Гермионы, так происходило и сейчас. Сначала Гермиона пыталась мысленно абстрагироваться от бормотания парня, все больше и больше вчитываясь в текст и даже тихонечко озвучивая его. К сожалению, это не спасало: Невилл бормотал все громче и даже начал попискивать. Гермиона сердито вскочила с места и нависла над соней. Ах, с каким бы удовольствием она бы сейчас уронила на него эту чертову книгу! Она попыталась взять себя в руки, даже сосчитала до двадцати. Так или иначе, она не может здесь работать. Уже который раз за день вернув книгу в сумку и закинув ту на плечо, она пошагала искать новое место для зубрежки, даже не взглянув на Невилла, умоляющего бабушку не есть его нос.

Спуск по лестнице, поворот, еще поворот, коридор, снова спуск, еще несколько коридоров и поворотов и еще… Гермиона даже не следила за дорогой, по которой шла, прекрасно зная, что после стольких лет учебы в Хогвартсе навряд ли сумеет потом не найти дорогу обратно. Она хотела попасть в такой кабинет, который точно больше не найдет ни одна живая душа, способная отвлечь ее от учебы, а потому идея как следует заблудиться казалась даже желанной. Даже если она никогда не вернется домой, ее хотя бы никто не потревожит. Гермиона могла поклясться, что, оторви ее еще хоть кто-нибудь от учебника, она вполне способна будет убивать.

Последний поворот, за которым все еще негодующая мисс Грейнджер обнаружила открытый кабинет и ни капли признаков жизни в нем, что ее несказанно обрадовало. По правде сказать, ей уже надоело бродить по замку, да и идея провести погожий денек за уроками не казалась больше такой заманчивой, а тест по Трансфигурации — угрожающим. Еще немного, и она бы плюнула на все с Астрономической башни и присоединилась бы к Джинни и ребятам, которые наверняка отлично проводят время, не забивая мысли учебой, а искренне наслаждаясь последними деньками уходящего лета, так удачно напомнившего о себе в середине сентября, когда настроение работать у большинства студентов еще не появилось, но все уже неустанно ныли о том, как устали.

Гермиона осторожно прикрыла за собой дверь. Кабинет, в котором она оказалась, был не очень большим и довольно темным. Единственное окошко было в самом начале комнаты, но Гермионе этого вполне хватит. Парт здесь не было: кабинет не использовался для ведения уроков. Здесь в принципе ничего не было, кроме чего-то высокого и достаточно громоздкого, судя по всему. Белая ткань, бережно наброшенная на это что-то, прятала таинственный предмет от посторонних глаз. «Так, я не буду обращать на это внимание», — сказала сама себе Грейнджер, испытывая укол подогреваемого самыми разнообразными догадками интереса. Нет, она пришла учиться, учебой и займется. Какое ей дело до всяких заманчивых штуковин, даже если их загородили тряпочкой?

Девушка села на подоконник, кинув сумку рядом с собой. Свет очень удачно падал на страницы книги, так что читать было довольно комфортно. Но вот таинственная вещь будто бы пялилась на нее. Гермиона просто-напросто не могла сосредоточиться, всем своим телом ощущая этот предмет за тканью. Ох, как ей было интересно! Гораздо интереснее, чем всякие там волшебники, умудрившиеся превратить загородный дом соседа-маггла в облако зеленого пара. Гермиона вполне отчетливо понимала, что не успокоится, пока не узнает, что же скрыто за полотном. Сдаваясь на милость любопытству и уже проклиная себя за это, она кинула книгу на подоконник, а сама бросилась к загадочному предмету. Одно движение руки, и ткань съехала на пол, открывая высокое зеркало, обрамленное изощренными переплетами металла, которые, как и стеклянная поверхность, слегка запылились. Гермиона испытала легкое разочарование. Самое обычное зеркало! А в нем самая обычная она. Каштановые волосы, как и всегда, непослушно торчат, а брови смотрятся какими-то неодинаковыми. И — подумать только! — она и не подозревала, как же ужасно смотрится на ней эта кофта! Вот почему Джинни утром так странно на нее взглянула.

Увлекшаяся рассматриванием себя Гермиона не сразу заметила, что ее отражение было в зеркале не единственным.

— Джордж! — взвизгнула она.

Чуть позади нее стоял рыжеволосый и обильно покрытый веснушками парень. Он, как и всегда, широко и задорно ухмылялся. Когда он вошел? И как она могла упустить этот момент?

Гермиона резко обернулась, а ее волосы весело взметнулись в воздух. Каково же было ее удивление, когда за своей спиной она никого не обнаружила. Недоумевая, она вновь взглянула на зеркало. Джордж (во всяком случае, ей показалось, что это Джордж) махнул ей рукой, как будто бы насмехаясь над тщетными попытками осознать ситуацию. Гермиона устало потерла глаза.

— Так, — начала она, с недоверием глядя на Джорджа в зеркале. — Тебя нет в этой комнате, но ты есть в этом зеркале. Это хотя бы ты? — она вопросительно выгнула брови, но юноша молчал, продолжая широко улыбаться. — Ладно, спишем это на магический артефакт, — решила она, присматриваясь к зеркалу. В памяти всплыло что-то из прошлого, будто бы она уже слышала от кого-то про какое-то странное зеркало. Впрочем, ладно, она разберется с этим позже.

Джордж все продолжал беззастенчиво пялиться на нее, как будто бы нашел в ней что-то веселое. Гермиона почувствовала поднимающееся раздражение (во всяком случае, она посчитала это раздражением), привычно возникающее у нее при виде близнецов, как всегда вытворяющих очередную пакость. Она легко опустилась на пол, поджав ноги к груди, а голову опустив на острые коленки, и заинтересованно взглянула на парня, тихо хихикнув. У нее вдруг возник такой до нелепости глупый вопрос, что даже рассмешил ее.

— А ты хотя бы Джордж? Или Фред?

Как различить близнецов Уизли так и осталось для нее загадкой. К ее счастью, она редко ошибалась, почти всегда цепляясь за фразы или просто делая ставку на свою интуицию. Но сейчас понять, кто перед ней, было для нее непосильной задачей. Да еще и Джордж или Фред не желал ей отвечать. Больно надо!

— Не можешь мне хотя бы кивнуть? — со вздохом пробормотала Гермиона, наблюдая, как улыбка на лице парня становится еще шире. — Ну и ладно, можешь продолжать лыбиться, а я не намерена на тебя весь день любоваться.

Она, даже пожалев, что успела так удобно устроиться, стала подниматься на ноги. Взгляд ее нехотя скользнул по словам, выведенным внизу по раме зеркала. «Какая чепуха», — заключила девушка, несколько раз пробежавшись по строкам взглядом и так и не разобрав ни одного слова. Ее мозг, будто бы разморенный теплом, вдруг резко перестал соображать, не делая и крошечного предположения о значении этой надписи. «Потом, подумаю над этим потом», — решила Гермиона. Подобрав с пола ткань, она закинула ее на зеркало и немного расправила, придав ему прежний вид. Затем она вернулась к учебнику, но спустя пару минут осознала, что на данный момент это занятие абсолютно бесполезно. Единственное, что ей сейчас действительно нужно — это отдых.

Твердо решив отложить учебники по крайне мере часа на два, Гермиона покинула комнату и отправилась на поиски друзей, искренне надеясь, что они еще не успели уйти с улицы. Но как бы она ни хотела забыть это странное зеркало, мысли о нем всплывали в ее голове снова и снова. Но она подумает об этом после. Подумает, и не раз.

Комментарий к Глава 1

Как и всегда, хотелось бы услышать мнений и надежд:)

========== Глава 2 ==========

Лучи уже взошедшего солнца скользнули в окно спальни. Они медленно ползли по полу и мебели, будто наперегонки, с каждой секундой подбираясь все ближе и ближе к кровати Гермионы. Наконец они упрямо скакнули ей на лицо, нагло светя прямо в глаза и заставляя спящую бедняжку зажмуриться. Чувствуя, как сон медленно ускользает от нее, Грейнджер перевернулась на другой бок, надеясь хотя бы еще немного подремать. Этой ночью она все никак не могла заснуть, мыслями возвращаясь к тому таинственному зеркалу. Самые разнообразные догадки искренне мучили уставшее сознание девушки, но гораздо больше ее раздражало, что она никак не могла вспомнить, где же слышала про это зеркало. О, а она точно слышала! У вас никогда не случалось такого, будто определенная мысль, такая важная и нужная сейчас, засела в вашей голове, но вы никак не могли ухватиться за нее? Такая скользкая и изворотливая мысль… Ох, как же ее это мучило!

Поспать еще немного не удалось: сон будто рукой сняло. Гермиона открыла глаза, в исступлении и с некой ненавистью глядя на потолок, словно он был виноват во всем, что когда-либо происходило в ее жизни, включая это утро, так рано и совсем не вовремя наступившее.

Девушка скинула с себя одеяло и свесила ноги вниз. Ее соседки еще спали, скрытые за пологом своих кроватей. Почему она ночью так поленилась его занавесить? Ведь могла же сейчас дрыхнуть слаще, чем однокурсницы, и смотреть десятый сон.

До подъема, время которого для себя установила сама Гермиона, оставалась всего минута. Что же, по крайней мере, она успеет повторить материал к тесту по Трансфигурации.

Спустя полчаса девушка, полностью готовая к предстоящему рабочему дню, уже сидела в гостиной, привычно подобрав под себя ноги. В руках у нее покоился длинный пергамент, слегка потрепанный по уголкам, — конспект с последнего урока. Волосы, как и всегда, слегка пушились, отдельными прядями спадая на лицо хозяйке, которая оказалась так увлечена своим конспектом, что не уделяла им ровно никакого внимания.

Дверной проем, ведущий в гостиную, распахнулся, впуская внутрь во все горло гогочущих близнецов Уизли. Они Гермиону, конечно, не заметили, но вот она хорошенько перепугалась, не ожидая столь внезапного нашествия. Впрочем, она быстро взяла себя в руки, спрятав недоумение за смахиванием непослушных прядей с лица.

— И что вы так рано делали не в своих постелях? — испытывая привычное раздражение, спросила она, поднимаясь из кресла и обращая внимание близнецов на себя. Мысленно она отметила, что было бы неплохой идеей некоторое время посидеть молча и, быть может, разузнать что-то из разговора братьев, потому что они явно ее не заметили, но уже было поздно.

Один из близнецов вальяжно облокотился о тумбу, слегка подбоченившись, а другой окинул ее насмешливым взглядом. От бдительного взора девушки не ускользнуло, что их оттопыренные карманы были чем-то набиты. Интуиция смутно подсказывала, что это «что-то» навряд ли ей понравится, а потому Гермиона поставила мысленную галочку, решив обязательно выяснить, что же это такое и насколько сильно оно угрожает жизням и баллам гриффиндорцев.

— А, наша староста уже проснулась? Ну, Фред, мы же можем похвалить мисс Грейнджер за ее неустанную бдительность? Кто же еще додумается покинуть уютную кровать, чтобы поймать двух нерадивых, которые — кто бы мог подумать! — вернутся в гостиную слишком рано для порядочных учеников.

Гермиона старательно проигнорировала неприкрытый сарказм в голосе парня, а также упоминание о сне, тщательно запоминая одежду каждого из Уизли, чтобы не перепутать их в дальнейшем диалоге. Хорошо, что они хотя бы не носили одинаковые носки и футболки.

— Оставьте свои колкости при себе, — твердо сказала девушка, мысленно считая до двадцати. По мере того, как шире становились ухмылки близнецов, ее терпение становилось все меньше, угрожая в скором времени лопнуть, как воздушный шарик. — Что у вас в карманах? — она решила не тянуть, а прямо задать вопрос, так интересующий ее.

— Так мы тебе и сказали! — хором ответили близнецы. Каждый раз, когда они так делали, Гермионе становилось не по себе. Будто бы это были не два отдельных человека, а один. Она и сама не отдавала себе отчета, что иной раз воспринимала их не как Фреда и Джорджа, а как нечто целое, единое, как будто бы близнецы — это одна личность. И она особенно пугалась, когда они говорили хором, как сейчас, или продолжали фразы друг друга, потому что тогда ее подсознательные мысли и отношение к ним подтверждались. Жутковато это все.

— Больно надо! — решив не напирать, бросила Гермиона и, окинув их строгим взглядом, вернулась в свое кресло. Само собой, она не оставит этого так и обязательно узнает, что задумали близнецы, но чуть позже. Пусть эти рыжие хитрецы немного расслабятся и потеряют бдительность, и вот тогда-то она их поймает с поличным! Они же явно что-то замышляют. Гермиона заметила это еще летом, проведенном в доме Сириуса на площади Гриммо, и твердо дала себе установку, что ни за что не даст этой бесшабашной парочке испортить ее год в качестве старосты или, что еще хуже, лишить ее этой должности вообще.

Грейнджер вернулась к своему столь поспешно брошенному занятию, а близнецы, с облегчением осознав, что им больше ничто не угрожает, заняли небольшой диванчик в другом конце гостиной. Девушка всеми своими силами старалась игнорировать их присутствие и тихое перешептывание, но это было так же легко, как отобрать вещи хозяев у Кикимера.

Ей снова не давала покоя мысль о зеркале. Раздражала, как назойливый писк комара над ухом. Чертово любопытство! Зачем ей вообще потребовалось трогать тогда эту ткань и смотреться в это зеркало. Жила бы себе спокойно и счастливо, а теперь к списку ее бессчетных проблем добавилось еще и это.

Кто же говорил ей про какое-то странное зеркало? Гермиона снова попыталась ухватиться за эту мысль, но, как и в прошлый раз, впустую. Ей вдруг стало настолько обидно, что она готова была взвыть.

Гермиона поймала себя на том, что бесстыже пялится на близнецов. И все бы ничего, но Фред, похоже, это заметил. Смущенная и опозоренная, Гермиона зарделась. Она поднесла пергамент поближе лицу, искренне желая спрятаться за ним. Больше всего она боялась, что близнецы поймут ее мысли. А думала она, конечно же, о них. Точнее, об этом зеркале: все гадала, кто же был на нем изображен. Этот вопрос, пожалуй, интересовал ее даже больше, чем предназначение зеркала.

Девушка молча свернула пергамент, небрежно засунула его в сумку и под удивленные и слегка настороженные взгляды близнецов вышла из гостиной. Если это зеркало так не дает ей покоя, то она его найдет и все выяснит. Она же Гермиона Грейнджер, в конце концов!

Найти ту комнату оказалось не так просто, как она изначально предполагала. В прошлый раз она даже не пыталась запоминать свою дорогу, но сейчас внимательно всматривалась в каждую деталь, пытаясь припомнить что-то знакомое. К счастью, встала она достаточно рано, чтобы позволить себе подольше побродить по коридорам. Правда, со временем и этого казалось мало. Чем чаще поворачивала Гермиона, чем сильнее ее сердце ухало, когда за поворотом не оказывалось желанной двери, тем больше ей казалось, что она тратит время впустую. Но девушка твердо понимала, что если она сейчас сдастся, то проклятое любопытство никогда больше не даст ей спокойствия.

Гермиона все же нашла тот кабинет. Хорошенько измучилась, прокляла всех, кого только смогла припомнить, обошла, наверное, весь замок, но нашла. Вот эта дверь, которую она, как ни странно, смогла бы узнать из тысячи других, вот это окошко, а вот и спрятанное за белой простыней зеркало. Поплотнее прикрыв за собой дверь, девушка бросила сумку возле зеркала, а сама сдернула ткань движением, которое становилось уже привычным. С гладкой поверхности ей улыбался Фред (или Джордж, она этого еще не выяснила), как будто бы он ее тут ждал. Невольно улыбнувшись в ответ, она замерла, вглядываясь в парня. Затем, будто одернув себя, Гермиона неловко бросила:

— Ну что, приятель, скучал?

Парень, как и раньше, не ответил. Он залихватски подмигнул Гермионе, а его ухмылка стала еще шире. Девушка прекрасно знала это выражение, означавшее, что близнецы что-то задумали. Ее всегда забавляло, как эти двое, придумав, как им кажется, что-то поистине гениальное, самодовольно и нетерпеливо улыбаются, слегка подскакивая, не в силах дождаться возможности осуществить задуманное и ни капли не понимая, что выдают себя с поличным одними этими нетерпеливыми улыбками. И еще, конечно, этим хитрым блеском в глазах, который раздражал ее сильнее всего.

Гермиона поймала себя на том, что улыбается. Мотнув головой, будто сбросив непрошеную улыбку с лица, девушка сердито уставилась на близнеца (ей показалось такое определение в данной ситуации наиболее подходящим до тех пор, пока она не установит личность изображения). А парень все продолжал беззастенчиво ухмыляться, нагло таращась. Гермиона почувствовала себя неуютно. У нее возникло ощущение, что его взгляд уходит намного глубже ее одежды, и от этой мысли ей стало вдвойне не по себе.

— Убери руки! — воскликнула она неожиданно для себя высоким голосом.

Близнец Уизли, незаметно оказавшись совсем вплотную к ее отражению в зеркале, держал свои руки у нее на талии, прижимая к себе. Нет, это было не отражение, а изображение, потому что Гермиона могла поклясться, что она не наклоняла голову в бок, когда парень приблизил свои губы к ее ключице. Настоящая Гермиона потерла рукой шею, будто бы ощутив его дыхание на своей коже.

— Да что я делаю! — воскликнула девушка, разозлившись на саму себя.

Гермиона опустилась на пол, краем глаза наблюдая за творившимся в зеркале. Уизли уже не просто держал ее за талию, а откровенно шарил руками по ее телу, медленно и неспешно, будто растягивая удовольствие, добираясь до нижнего края ее кардигана, попутно покусывая ее за мочку уха. Настоящая девушка буквально задохнулась от возмущения, покрываясь пунцовым румянцем. Какое бесстыдство! Будь он настоящим, Гермиона, будьте уверены, уже давно дала бы ему хорошей затрещины, а то и вовсе наградила бы каким-нибудь неприятным проклятием, списав это перед своей совестью на инстинкт самосохранения.

Она постаралась игнорировать Уизли, но, как и с реальным, это было довольно тяжело проделать. Он как будто бы хотел, чтобы на него смотрели. Двигал руками, целовал ее шею, смотрел и ухмылялся. Как будто бы все это предназначалось не для девушки, что он держал в своих руках, а для нее, реальной Гермионы. Смотрел он именно на нее, с вызовом заглядывая в глаза, будто спрашивая: «Хочешь оказаться на ее месте, признай это?»

— Ты даже в зеркале придурок, — насуплено сообщила Гермиона, резко притянув к себе сумку и достав аккуратно свернутый небольшой кусочек пергамента и перо с чернильницей.

Слова на раме — вот то, зачем она сюда пришла. Это был ключевой момент, который поможет ей разобраться и вспомнить, она это чувствовала. И никакие Уизли не смогут ее отвлечь.

Забавно высунув язычок, как и всегда, когда была чем-то сильно увлечена, Гермиона, старательно вглядываясь в слова на зеркале, аккуратно переписала их и несколько раз перепроверила, боясь пропустить даже одну букву. Они по-прежнему казались ей бредом, не складываясь во что-то понятное и стоящее, но теперь она как следует подумает над этим. Да, определенно она это разгадает. Разгадает и все поймет. И наконец-то со спокойной душой сможет вернуться к своей тихой и размеренной жизни гриффиндорской старосты, у которой и без зеркала проблем по горло хватает.

Она задумчиво уставилась на листочек, крепко сжимая его в руках и вглядываясь в слова. Выдохнув, быстро свернула его и отправила в сумку вместе с пером и чернильницей. Кажется, ей уже пора, а то рискует опоздать на завтрак и — чего доброго! — на занятия.

— Мерлинова борода! — пискнула Гермиона, в ужасе вылупив глаза с такой силой, что ее лицо стало напоминать мордашку глазастенькой обезьянки.

Уизли прижимал ее к стене, наваливаясь всем своим телом и будто бы нависая. Его руки были в районе ее задницы, и, без сомнения, это до ужаса взбесило бы ее, если бы не то, что вытворяла она сама в этом зеркале.

Зеркальная Гермиона, раскрасневшаяся, обхватила корпус парня ногами. Пальцы девушка лихо запустила в его ярко-рыжие волосы. Ее блузка, идеально белая и гладкая, была расстегнута чуть ли не до пупка, кардиган давно валялся где-то на полу, а юбка бесстыдно задралась, являя свету обычные белые трусики с милым крохотным бантиком.

Близнец целовал ее так жадно, а она так страстно ему отвечала, что настоящая Гермиона невольно закусила губу. Она даже не заметила, что все это время не дышала.

Девушка дернулась, скривив лицо, и, подхватив сумку, вылетела из кабинета, не удосужившись вернуть ткань на зеркало.

На завтраке она так и не появилась.

***

— Мисс Грейнджер, вы не здоровы?

— А?

Гермиона дрогнула, осознав, что уже минут десять пялится в пергамент, держа в руках перо и не делая ничего больше.

— Дорогая, если вам плохо, то можете идти в больничное крыло к мадам Помфри, — заботливо проговорила профессор Макгонагалл, склонившись над ней. — А тест допишете потом.

— Нет-нет, профессор, все хорошо, правда, — пробормотала Гермиона, ошалело хватая пергамент, будто боясь, что у нее его отнимут. — Я в порядке. Просто здесь немного душно.

Женщина странно на нее поглядела, как будто бы все еще сомневалась в словах ученицы.

— Как скажете, — медленно выдала она. — Но мне казалось, что здесь, наоборот, стало довольно прохладно.

Гермиона опустила взгляд в пергамент, краснея уже, наверное, в тысячный раз за последние сутки. Мерлин, она сейчас заплачет, точно заплачет. И тогда прощай самообладание и многолетняя репутация, воздвигаемая так долго кирпичик за кирпичиком.

Благо, Макгонагалл ушла, оставив ее, иначе бы она точно расплакалась. Увиденное в зеркале произвело на нее действительно огромное впечатление, даже большее, чем она себе представляла. Гермиона искренне гордилась тем, что она такая, какая есть: простая, милая, может, чуточку наивная и невинная. Гермиона в зеркале выходила за рамки ее собственного представления о себе, выходила за границы ее комфорта, а потому вызывала столько негодования.

Гермиона с огромным усилием вытряхнула все посторонние мысли из головы, засунула собственное смущение как можно глубже и сосредоточилась на тесте. Как хорошо, что она повторила сегодня утром материал прошлого урока. Все это попалось ей в задании.

Покинула кабинет девушка в довольно хорошем настроении, которое портила только мысль об утреннем инциденте. Работу она сдала самой первой, а потому, только прозвенел колокол, бросилась прочь из класса, не желая попасться под обстрел вопросами от Гарри и Рона. Они еще в начале урока пытались выведать, почему она не пошла на завтрак, но Гермиона упрямо их игнорировала, делая вид, что очень занята тестом. Она искренне благодарила расписание, по которому первыми двумя уроками у нее была Нумерология, которой нет у ее друзей, иначе они пристали бы к ней гораздо раньше. А Гермиона пока не была готова с кем-то делиться тем, что видела.

Хвала Мерлину, обед!

Гермиона так сильно хотела есть, что уже и не замечала чувство голода, быстро с ним свыкнувшись, пока не учуяла запах тушеного мяса и картошки. Вот тогда ее желудок действительно запел, да так жалобно, будто его песня была об одиноком лебеде.

К ее огромному сожалению, она не успела поесть до того, как пришли Рон и Гарри.

— Ты почему не была на завтраке, Гермиона? — задал Рон этот “сакральный” вопрос, усаживаясь рядом с ней и чуть не умудрившись опрокинуть стакан сока. — Прости.

Девушка уставилась к себе в тарелку, мрачно ковыряя кусок картошки и гоняя ее вилкой по подливе туда-сюда. Гарри, потянувшись через стол за миской с кукурузным супом, кинул на нее обеспокоенный взгляд:

— Гермиона, все в порядке?

— Да-да, в полном, — торопливо брякнула она, искренне надеясь, что на этом все вопросы ограничатся.

— Ты все еще злишься на меня? — слегка испуганно спросил Рон. Он по-прежнему рассчитывал на помощь подруги с эссе, пусть и помощь эта заключалась в проверке.

— Нет, не злюсь, — Гермиона окинула взглядом своих друзей, моля о том, чтобы они наконец умолкли. — Просто устала.

— Так где же ты все-таки была во время… — начал было Гарри, но осекся, видя совсем не доброжелательный настрой девушки. — Ладно, думаю, это неважно.

Гермиона была ему непомерно благодарна. Сейчас разговоры — совсем не то, чего бы ей хотелось. Но Рон, судя по всему, этого так и не понял.

— Представляете, мне Чарли сегодня написал. Рассказывает, что у него там…

Гермиона даже не сделала попытки прислушаться к словам друга. Она лишь уныло ковырялась в еде, изредка поддакивая и кивая. Рону вполне хватало видимого ощущения, что его слушают, а потому он продолжил балаболить, иногда повторяясь в новостях. Гарри тихо усмехнулся. Видимо, он все же слушал Рона, пусть и в пол-уха. Гермиона вопросительно подняла на него взгляд.

— Он мне это говорил еще позавчера за завтраком, — тихо шепнул он так, чтобы приятель не услышал.

Гермиона усмехнулась.

Гарри всегда такой Гарри. Добрый, простой и отзывчивый. Таким был и вчера, и месяц назад, и пять лет. Она как сейчас помнила маленького черноволосого мальчишку в огромных очках с острыми коленками и не по размеру большом свитере. Помнила, как они впервые нарушали школьные правила все вместе. Помнила их первое приключение, не менее опасное и сумасшедшее, чем последующие. Помнила, как…

И тут Гермиону осенило. Она прикрыла рот руками, в ужасе таращась на тарелку. Совладав над собой усилием воли, она, опустив руки на стол и сжав их в кулачки, воззрилась на Гарри, сурово сдвинув брови. Бедного паренька так удивил этот взгляд, что он не на шутку перепугался, решив, что умудрился в чем-то накосячить.

— Гарри? — позвала его Гермиона, тяжело дыша и лихорадочно думая.

— Да? — неспешно ответил парень, уже начиная изобретать пути отступлений на случай непредвиденной угрозы со стороны подруги.

— Помнишь, на первом курсе, когда ты встретил, ну, Сам-знаешь-Кого…

— Конечно, помню, как ж такое забыть! — мрачно усмехнулся Гарри, остервенело протыкая картофелину в своей тарелке вилкой.

— И помнишь, ты говорил, что там было зеркало.

— Да, я увидел там философский камень, который положил к себе в карман. Ну, я, что был в зеркале.

— Это зеркало желаний?

У Гермионы внутри все буквально похолодело.

— Ага, — подтвердил Гарри. — Ну, оно не совсем так работает. Оно показывает то, что ты хочешь больше всего на свете. А что?

— Да нет, ничего, — отмахнулась девушка. — Просто ищу тему для эссе по Заклинаниям.

Гермиона шумно выдохнула. Худшие ее опасения подтвердились, и это отнюдь не облегчает ее положения. Наоборот, это только все усложняет.

Неужели ее самое заветное желание — повиснуть на одном из близнецов Уизли, давая пропуск его языку в свой рот? Какая мерзость! При одном воспоминании об увиденном в зеркале Гермиону затошнило. Нет, это не может быть правдой.

Образ чистой девушки, который она соорудила вокруг себя в собственных глазах, рушился второй раз за день. Она уже даже не краснела, не в силах почувствовать и капли крови в лице.

— Ой, смотрите, близнецы идут, — неожиданно возвестил Рон. — Да еще такие довольные. Наверняка опять что-нибудь изобрели.

Гермиона, для которой слово «близнецы» сейчас было сопоставимо с самым кошмарным кошмаром на свете, вскочила со своего места, так и не доев, и промчалась мимо братьев Уизли к выходу.

— И что это с ней? — удивленно спросил Рон у Гарри, но тот лишь слабо пожал плечами, не имея верного ответа.

========== Глава 3 ==========

Медленно, но верно наступил октябрь. Последние деньки бабьего лета закончились еще неделю назад, один из которых пришелся на шестнадцатый день рождения Гермионы. Было довольно удивительно, что тепло продержалось так долго, и, пожалуй, это были почти единственные настоящие эмоции девушки в тот день, которые можно было записать в позитивные.

Учеба, обязанности старосты, хитрые улыбочки близнецов и нытье Рона по поводу большого домашнего задания — ничто не давало ей отдыха даже в день рождения. Подарки от родителей и друзей не доставляли такого удовольствия, как раньше, а потому приходилось все свои силы тратить на то, чтобы улыбка на лице казалась как можно менее натянутой. Под конец дня Грейнджер и вовсе не вылезала из кровати, сообщив торжественно своим друзьям, удумавшим устроить ей мини-торжество в гостиной факультета, что отдых дня нее — лучший подарок, и попросила оставить ее в покое хотя бы на несколько часов. Конечно, ребята расстроились, но отпустили Гермиону. Та последние дни ходила какая-то совсем убитая, словно зомби, которому его бытие вовсе не в радость. Она выглядела отчужденной и непомерно уставшей, а на вопросы о том, что с ней, отвечала упрямым мотанием головы. Так что ребята приняли то, что Гермиона предпочла отдых в одиночестве празднованию дня своего появления на свет.

Решив, что еще успеет извиниться перед друзьями за сорвавшийся праздник, который они так старались для нее подготовить, Гермиона, впрочем, замечательно провела вечер, сопя в подушку.

Время всегда имеет собственную магию. Иногда оно еле ползет, как муравьишка с подкошенными лапками. А иногда оно мчится со скоростью дикой лошади, и никакой лихой ковбой не смог бы его остановить. Для Гермионы Грейнджер времени будто вовсе не существовало. Каждый день был до боли похож на предыдущей, а потому недели, пролетающие перед глазами почти не замеченными, сливались в одну серую полосу. Все было таким привычным и опостылевшим, что не вызывало ровно никаких эмоций, кроме, быть может, хандры. Подъем, завтрак, несколько замечаний провинившимся и попавшимся студентам, уроки, обед, библиотека, домашнее задание, сон. И так день за днем. Удивительно, но даже шумные и вечно что-то замышляющие близнецы Уизли вели себя чересчур тихо, неспособные раззадорить меланхолию Грейнджер щепоткой раздражения. Впрочем, навряд ли бы Гермиона смогла их отчитать, не покрывшись красными пятнами собственного стыда.

Да, ее все еще мучила мысль об увиденном в том Зеркале. И мучила не временами, а почти постоянно, как какая-нибудь навязчивая мысль, не желающая покидать голову. Помогало только одно занятие — расшифровка надписи на Зеркале, которую Гермиона так благоразумно переписала. Возможно, Гарри неправильно понял суть зеркала, а в этой надписи может быть более корректное объяснение. Пока есть надпись, смысл которой до сих пор не ясен, есть и надежда, что Гермиона — не сумасшедшая нимфоманка, которая только и делает, что вожделеет об одном из близнецов Уизли. Девушка прекрасно понимала, что все, изображенное в Зеркале, — полнейший бред, но ей отчего-то было очень важно доказать самой себе, что она не ошибается.

Так и проходили ее дни. Угрызения совести, самокопания, испепеление взглядом бумажки с заветной надписью и непрекращающийся стыд, который девушка безуспешно пыталась засунуть на задворки своего сознания.

В последнее время Грейнджер с трудом могла заснуть, а если ей это и удавалось, то с превеликим трудом.

Гермиона не была у Зеркала с того самого дня, как увидела себя с Уизли в непристойном виде. Она решила, что больше ни за что не пойдет туда. Однако ее тянуло к нему, как магнитом, и ее бы этот факт, конечно, забеспокоил, если бы она хоть раз попробовала рассмотреть это с логической стороны, которую затуманенный эмоциями мозг впервые не мог разглядеть.

«Я должна увидеть его и прямо сейчас», — решила Гермиона, вскакивая с кровати.

Был уже третий час ночи. Неспособная сомкнуть глаз, мисс Грейнджер, скрытая пологом своей кровати, переворочала все покрывала и простыни. Внезапно возникшая в ее лохматой голове мысль все никак не давала ей покоя.

Вдруг сейчас, именно в эту самую минуту, пока она пытается заснуть, в Зеркале происходит что-то новое. И это новое сможет разрешить все ее проблемы. Да, она это чувствует. Она просто обязана туда попасть.

«Что я делаю?» — подумала Гермиона, замерев у двери, ведущей в спальни мальчиков. Явиться к мальчишкам в совершенно неприглядном виде — это так… так сумасшедше, совершенно на нее не похоже. Такая простая в своей разумности мысль заставила ее тихо хихикнуть. Разве нормальная Гермиона Грейджер когда-либо надумывала разгуливать по школе в ночной час, нарушая тучи правил ради какой-то ерунды?

«Не ерунды», — исправила сама себя девушка и, посильнее затянув пояс на халате, проскользнула за дверь. Ей нужна была мантия-невидимка.

— Гарри, — прошептала Гермиона, склонившись над спящим и ничего не подозревающим другом и моля Мерлина о том, чтобы его соседи не проснулись. — Гарри, я возьму твою мантию? Мне очень-очень надо.

— Да, конечно, — сквозь сон пробурчал Гарри, единственным желанием которого в данный момент было, чтобы от него отстали. В противном случае он бы наверняка заподозрил что-то неладное и уж точно не пустил Гермиону шататься в одиночку по замку.

Обрадованная неожиданной легкостью, с какой она прошла испытание мальчишеской спальней, Гермиона накинула волшебную мантию на голову и исчезла из виду.

Надо сказать, замок ночью завораживал. Огромный, словно сказочный великан, и такой волнующий, необыкновенный. Тишина, окутывающая замок, словно пеленой, ничуть не пугала, а, наоборот, как-то волшебным образом успокаивала.

Гермиона хорошо запомнила маршрут, по которому ей надо следовать. К счастью, память у нее была хорошая (за исключением некоторых моментов, само собой). Пусть и ориентиры, которые она для себя выбрала, выглядели несколько иначе в темноте, девушка была абсолютно уверена в правильности своего пути.

Нарушение школьных правил в одиночку — действо довольно непривычное для мисс Грейнджер. Только отойдя от гостиной на приличное расстояние, девушка в полной мере осознала, что она творит и чем ей все это в итоге может прилететь при неудачном стечении обстоятельств.

Трясясь и оглядываясь от любого шороха, Гермиона медленно продолжала свой путь, боясь привлечь чье-либо внимание. Затея с Зеркалом уже давно перестала казаться столь важной и притягательной, зато разочарованное лицо профессора Макгонагалл перед глазами становилось все реальней.

«У меня дурное предчувствие», — тяжело дыша, подумала Гермиона с замирающим сердцем за секунду до того, как где-то позади нее раздался грохот.

Сама себя не помня от ужаса, девушка бросилась вперед. Ей уже грезилось шарканье ног Филча и его недовольное ворчание вперемешку с угрозами поквитаться за все с нерадивыми учениками, поднявшими его с постели в столь поздний час.

Не разбирая дороги, девушка неслась и неслась вперед, напрочь позабыв, что на ней мантия-невидимка и что ее, в общем-то, увидеть не могут. Зато услышать — еще как. И прежде чем Гермиона успела об этом подумать, она с необычайной силой влетела в кого-то, кто этого ожидал ничуть не меньше.

В ужасе отшатнувшись назад, она наступила на подол мантии. Шелковистая ткань соскользнула с ее головы, являя миру торчащую во все стороны копну густых, казавшихся черными в темноте волос, обрамляющих побелевшее лицо, широко раскрытые глаза и приоткрытый в немом удивлении рот.

— Грейнджер?! — удивленно прошептал один из близнецов Уизли — Фред, Мерлин знает как, но она это чувствовала.

Девушка сделала еще один шаг назад, на подсознательном уровне желая оказаться как можно дальше от Уизли, и,окончательно запутавшись ногами в ткани мантии, полетела на пол, усиленно размахивая руками в отчаянной попытке ухватиться за что-либо. Естественно, единственным, что ей попалось на пути, оказался Фред. Схватив парня за ткань футболки, она потащила его за собой вниз. К счастью, тот оказался гораздо более устойчивым, чем о нем можно было сказать на первый взгляд, и смог удержаться на ногах, одной рукой опираясь о стену, а другой — подхватив падающую Гермиону и притянув ее к себе.

Избежав жесткого приземления, девушка оказалась тесно прижатой к груди Фреда. Да, пожалуй, она бы предпочла пол, если бы кто предоставил ей выбор.

Гермиона поспешно отстранилась от парня, аккуратно переступив через мантию, и, старательно избегая смотреть ему в глаза, спросила:

— Ну и что ты тут делаешь?

Все еще осмысливающий ситуацию Фред ответил не сразу, но когда он заговорил, на его лице — Гермиона готова была поклясться! — появилась широченная ухмылка, вызывая у нее прилив раздражения.

— Могу задать тебе тот же вопрос, Грейнджер.

— Заметь, я спросила первой, — не сдавалась Гермиона, искренне надеясь, что ей не придется ничего объяснять.

— Заметь, увидеть разгуливающую по ночам старосту не так-то привычно, — вскинув бровь, усмехнулся парень, вальяжно прислонившись к стене и взирая на нее сверху-вниз.

— У меня дела, — протараторила Гермиона, нервно теребя один из концов пояса пальцами. — И мои дела уж точно не принесут никакого вреда, чего я не могу сказать о твоих, — она с вызовом взглянула на него, как бы пояснив, что теперь его очередь оправдываться.

— И откуда во всем такая уверенность, — хмыкнул Фред, но затем замер, глядя куда-то поверх ее головы и настороженно прислушиваясь. — Сюда кто-то идет.

У Гермионы все похолодело внутри, а ноги будто налились свинцом. Мысли еле-шевелились, ненавязчиво сообщая своей хозяйке, что неплохо было бы поскорее куда-нибудь убежать.

— О Мерлин, Грейнджер, шевелись! — прошипел Фред и, шустро схватив девушку за руку, потащил за собой. Произошло это настолько быстро, что Гермиона просто чудом успела ухватить мантию Гарри с собой, уволакиваемая Уизли в известном одному ему направлении.

Наконец он запихнул ее в приоткрытую дверь и, прошмыгнув следом, плотно прикрыл. Долго Фред стоял у стены и прислушивался, пока Гермиона, привалившись к холодной каменной стене, пыталась отдышаться после скоростного бега, к которому она была совершенно не приспособлена. Ее мысли все еще не приняли привычную четкость и красноречивость, но уже не текли, как ягодный кисель, а метались из стороны в сторону, подобно маленькому шустрому колибри.

Убедившись в том, что за ними никто не гонится (во всяком случае, в этом направлении), Фред оперся боком о закрытую дверь и окинул Гермиону насмешливым взглядом сверху-вниз, будто рассматривая. Девушка отвела взор, почувствовав себя неуютно, а потом, осознав, в каком она сейчас виде, неизменно зарделась — благо, полумрак, разбавляемый лишь лунным светом из окна, умело это скрывал.

Махровый халатик небрежно распахнулся от бега, открывая выпирающие ключицы худеньких плеч, на которых элегантно поблескивали тонюсенькие лямочки ночнушки. Такой изысканный предмет гардероба был не в характере мисс Грейнджер, предпочитавшей удобные пижамы, состоящие из кофты с рукавами по самые кончики пальцев и широких пижамных штанов, или балахонистые хлопковые ночные рубашки длиною не ниже колен (Джинни называла их старушоночьими). Но эта ночнушка, которую сейчас с таким любопытством рассматривал Фред, была приобретением отнюдь не самой Гермионы, а подарком на день рождения от Джинни, решившей, что, быть может, хотя бы красивое белье сможет пробудить в подруге желание хоть сколько-нибудь подчеркивать то, что так услужливо подарено природой (она-то это замечала, в отличие от мисс Грейнджер). По факту, ночнушка представляла из себя слегка приталенный кусок нежно-голубой шелковой ткани с легким блеском, имеющий довольно глубокую зону декольте и незавидную длину, услужливо уменьшенную боковыми разрезами, соблазнительно приоткрывавшими округлые бедра. Надо сказать, Гермиона бы сроду такое не надела, но Джинни оказалась более чем настойчивой, угрожая уничтожить все остальное белье Грейнджер, более скромное и привычное для носки.

Гермиона, посильнее запахнув халат и завязав пояс вокруг своей талии так туго, что стало трудновато дышать, пообещала себе сжечь эту злополучную ночнушку, уничтожить подругу, и беспрестанно ругала себя за то, что додумалась выйти из спальни именно в таком виде.

— Милые тапочки, — раздался голос Фреда, ничуть не смущенного столь вызывающим видом старосты. Напротив, он находил это довольно забавным.

— Хм, спасибо, — неуверенно отозвалась девушка, скользнув взглядом по своим пушистым сереньким тапкам с белыми помпонами.

— Да уж, да уж, — с наигранным осуждением пролепетал парень, как какая-нибудь кисейная барышня, — нечасто встретишь старосту, разгуливающую в таком виде, — по его двусмысленной ухмылке было вполне ясно, что на сей раз речь он ведет отнюдь не о махровом халате до пят или забавных тапочках. — Джинни постаралась?

— Нет, честно, когда-нибудь я придушу ее! — взорвалась Гермиона, но осознав, что своими криками может навлечь на себя еще большие проблемы, заметно понизила голос. — И тебя. И больше никогда-никогда не выйду из комнаты, — решительно произнесла она.

— Да брось, тебе не о чем переживать: как будто бы кто-то поверит, что среди твоих нарядов престарелой библиотекарши, мыслями застрявшей во временах собственной молодости прилежной заучки, найдется такая вещь, — хмыкнул Фред, ловко уклоняясь от руки девушки, ограниченной боязнью того, что халат снова распахнется.

На деле же Фред, которому доставляло неимоверное удовольствие подтрунивание над старостой, сам того не осознавая в полной мере, по достоинству оценил то, что ему случайно открылось. А Грейнджер оказалась неплохо сформированной и вполне себе симпатичной. Даже лицо девушки, обрамленное растрепавшимися пушистыми волосами, казалось сейчас немного иным, возможно, оттого, что она не пыталась его отчитать за скармливание экспериментальных образцов блевательных батончиков и обморочных орешков первокурсникам или, чего доброго, убить (это желание у нее возникало временами по вине самих близнецов, чего Фред даже не пытался отрицать). Зато его неизменно поражало то, каким талантом и отсутствием вкуса надо обладать, чтобы в течение такого огромного количества времени прятать свою женственность за мешковатой школьной формой и бесформенными растянутыми свитерами.

— Знаешь, носи ты более женственную одежду, и привлекала бы гораздо больше мужского внимания, а не только Гарри и Рона, которым в очередной раз понадобилось списать домашку или спасать мир, — небрежно заметил Фред, отводя от нахмурившейся Гермионы оживленный взгляд.

— Я не считаю целесообразным притягивать мужское внимание таким образом, — пробормотала она, заправляя прядь непослушных волос за ухо. — Мне не кажется, что достойно привлекать парней короткими облегающими юбками и вырезами до пупка.

— Типичная заучка, — прокомментировал парень, но Гермиона пропустила это высказывание мимо ушей, слишком увлеченная собственными мыслями. — И все-таки, возвращаясь к предыдущей теме нашего диалога, куда ты в таком пикантном виде собралась?

Гермиона вздрогнула, вся будто съеживаясь под пристальным взглядом Фреда. Разговор снова вышел на ту тропинку, которую девушка так старалась избежать. Сжав руки в кулачки, она дрожащим голосом, но с неимоверным достоинством и упрямством произнесла:

— Не твое дело.

— О, Грейнджер, она стало моим в ту самую секунду, когда ты втемяшилась в меня со всей силы, на которую только способна твоя тощенькая фигурка, — усмехнулся парень, с любопытством следя за старостой краем глаз.

— Я не обязана тебе ничего говорить, — отрезала Гермиона, недовольно скрестив руки на груди.

— В таком случае, и ты не приставай ко мне с расспросами, — пожал плечами парень. — Я тоже не обязан тебе говорить о своих делах.

— Я все равно все узнаю, — фыркнула она.

— Как и я, — парировал он.

На некоторое время воцарилось молчание. Фред, видимо, переваривал какую-то мысль, неожиданно возникшую у него в голове, а потому смотрел в одну точку на полу немигающим взглядом. Гермиона, пытающаяся лихорадочно придумать, как избавиться от Фреда и добраться наконец до Зеркала, лихорадочно теребила рукав халата. До сего момента Грейнджер чувствовала себя рядом с одним из близнецов довольно комфортно, насколько это вообще возможно в данной ситуации, но стоило только сценам из Зеркала всплыть в ее голове, как девушка почувствовала жгучий стыд и желание оказаться как можно дальше отсюда. Она обеспокоенно заерзала на месте.

— Я тут вот что заметил, — голос Фреда в установившейся тишине прозвучал довольно резко, и Гермиона замерла на месте, забывая обо всех своих мыслях и настороженно вслушиваясь. — В последнее время ты стала какая-то странная. То ты приставала к нам буквально каждую секунду и — не буду таить — очень мешала, а теперь ты не бросаешься на нас даже тогда, когда застаешь, скажем так, на месте преступления.

Гермиона задумчиво сдвинула брови, пытаясь вспомнить, когда же она могла допустить такую оплошность. В последнее время она была слишком увлечена мыслями о Зеркале, думала о нем буквально каждую секунду. «Мерлин, я прямо как помешанная», — ужаснулась девушка, но эти слова спустя мгновение выветрились из ее головы, уступив место ставшим уже привычными мыслям о Зеркале.

— И, может, то, куда ты так стремилась сегодня, слишком занимает тебя, — продолжал Фред. — И пусть меня это дико интересует и даже немного беспокоит, пока ты не мешаешься, я не буду лезть, — заключил он и, оттолкнувшись от двери, сделал несколько медленных шагов вперед, после чего обернулся к Гермионе.

По правде сказать, она испытала в эту минуту огромное облегчение. Чуть не попалась! Сама мысль о том, чтобы рассказать о Зеркале и всем, что с ним связано, приводила Гермиону к выводу, что она, скорее, откусит себе язык, чем вымолвит хоть слово. Так что пусть этот своеобразный договор, безмолвно заключенный между ней и Фредом, был ей не по душе, она решила его придерживаться до тех пор, пока не разберется со всей этой кашей. А уж потом она все свои силы направит на Уизли и их проделки, уж будьте уверены!

Гермиона тихо выдохнула и спросила первое, что пришло ей в голову, но вертелось в ее мыслях довольно долго и немного беспокоило:

— А где Джордж?

— О! — Фред явно оживился упоминанием о брате. — Он, вероятно, уже в гостиной и ждет не дождется меня.

— Хм, тогда, может, поспешим?

— Поспешим? — переспросил Фред, вопросительно выгнув брови.

— Поспешим, — невозмутимо подтвердила Гермиона. Она неожиданно передумала идти туда, куда поначалу так стремилась. Ночка выдалась не из везучих, и мало ли, что могло произойти дальше.

— Как скажет дама, — с усмешкой отозвался Фред, отвесив Гермионе шутливый поклон.

Гермиона настояла на том, чтобы идти под мантией. Конечно, Фред долго пытался отбрыкиваться, мол, они вдвоем под нее не поместятся, ведь не все такие гномы, как она, на что девушка лишь закатила глаза. Потом Фред, оказавшийся уже под мантией, пошутил о том, что если Гермиона так уж хотела оказаться поближе к нему, то могла бы просто сказать. Надо заметить, на сей раз увернуться от грозной мисс Грейнджер парню не удалось, так что, получив смачный подзатыльник, он горел гораздо меньшим желанием противоречить старосте.

Дорожка выдалась нелегкой и далеко не такой быстрой, как рассчитывал Фред. Грейнджер, черт бы ее побрал, постоянно тормозила его, нервно городя какую-то ерунду про звуки, осторожность и поимку. Он даже пытался выбраться из-под мантии и пойти своим ходом, но девушка грозно заявила, что в таком случае шибанет его Конфудусом, и в доказательство своих слов ткнула его палочкой меж ребер. Стоит заметить, Грейнджер на нервах ткнула гораздо сильнее, чем хотела, но Фред, будучи настоящим мужчиной, скромно проскулил что-то про шашлык на вертеле и убийственность женщин, но про свою близость к смерти из-за неосторожного обращения старосты с волшебной палочкой учтиво промолчал. В отместку он несколько раз наступил Гермионе на ноги, что, впрочем, сделал не специально, но извиняться не посчитал разумным. Это ведь не он заставил себя лезть к ней под эту мантию! Как двусмысленно это звучит, однако. Может, стоит сказать ей об этом?

Вот показался портрет Полной Дамы. Женщина, судя по всему, несколькими часами ранее забежала в раму к своей подружке и пропустила рюмку-другую за обсуждением самых свеженьких сплетен. Сейчас же она тихонько похрапывала. Гермионе пришлось заставить Фреда разбудить бедняжку (самой девушке было крайне стыдно это делать) и назвать пароль.

Проем открылся, и Джордж, прибывший в гостиную с полчаса назад и все это время терпеливо дожидавшийся брата, радостно подскочил с дивана и, только заметив знакомую рыжую макушку, затараторил:

— Представляешь, чуть не напоролся на Филча, пока шел. А представь, сколько шуму бы было, если бы он отобрал те сиреневые лепестки для наших помадок…

На этом месте Джордж умолк, так и не заметив недвусмысленные намеки Фреда, изо всех сил мотавшего своей головой, но удивленно воззрившись на Гермиону, скромно переминавшуюся с ноги на ногу и делавшую вид, что ее тут нет вовсе. Усилием воли захлопнув отвисшую, казалось, до самого пола челюсть, Джордж, продолжая таращиться на девушку, как на Снейпа, вырядившегося в костюм принцессы (хотя, пожалуй, Снейпу сейчас он бы удивился куда меньше), медленно и с выражением глубокого потрясения произнес:

— И давно Гермиона лунатит?

— Хорошая попытка, парень, — усмехнулся Фред, хлопнув брата по плечу, когда проходил мимо. — Но лунатят обычно с закрытыми глазами.

— Ну, кто знает, может, она и спит с открытыми глазами, — хмыкнул Джордж, продолжая с любопытством таращиться на Гермиону, которой это все, в общем-то, начинало надоедать.

— Просто столкнулись в коридоре, — мрачно произнесла она, двигаясь вдоль кресел по направлению к девичьим спальням. — Кстати, очень любезно с твоей стороны, Джордж, было так вовремя проговориться о ваших делах.

— Но тебя же они больше не интересуют, верно? — из-за плеча бросил ей Фред, нахально ухмыляясь и пряча какой-то сверток под свитер.

— Как и тебя мои дела, верно? — ответила ему девушка с не менее нахальной улыбкой, вопросительно вскидывая правую бровь.

— Ты, кажется, собиралась спать? — поинтересовался Фред. Гермиона с чувством одержанной победы, пусть и небольшой, отметила, что ухмылка с лица парня благополучно испарилась.

— Спокойной ночи, — бросила она, даже не глядя на близнецов и исчезла в дверном проеме, ведущем в спальни девочек. До ее ушей долетел вопрос Джорджа, адресованный, вероятно, брату: «И что это было?»

Не приложив ни капельки усилий к тому, чтобы спрятать широченную улыбку (да и незачем было: ее соседки давно спали), Гермиона забралась в свою кровать и задернула полог. Только ее голова коснулась подушки, как девушка мгновенно провалилась в сон, да спала так сладко, как, казалось, не спала очень и очень давно. Мысли о Зеркале не посещали ее до самого утра.

========== Глава 4 ==========

Джинни, сидящая в кресле, удобно возложив стройные ноги на один из подлокотников, уже как минут двадцать задумчиво взирала на Гермиону, которая как ни в чем не бывало читала книгу по Нумерологии в соседнем кресле. Во всяком случае, делала вид, что читала. Да, она казалась весьма увлеченной своим занятием, что даже не обращала внимание на шум в гостиной, устроенный Канареечной помадкой близнецов, которой они решили угостить добрую половину факультета. Случилось это, конечно, несколько часов назад, но по гостиной все еще летали желтые перья, делая комнату похожей на внутренности подушки или какой птичник, и временами какой-либо бедолага против своей воли издавал звук, очень напоминающий птичье чириканье. Нет, конечно, это было очень забавно, как и все, что когда-либо проделывали близнецы, но Джинни крайне беспокоило, что Гермиона ничего на это не сказала, будто бы вовсе не замечала. Неужели эта девушка, игнорировавшая события реальности, которые включали в себя абсолютно противозаконное поведение близнецов, была ее подругой? Гермиона Джин Грейнджер, которую знала Джинни, давно бы отдубасила Фреда с Джорджем Конфудусом или чем покрепче, сняла бы по десять баллов с каждого, хорошенько отчитала, отобрала бы Канареечные помадки и наверняка бы еще долго распылялась перед гриффиндорцами на тему того, что покупать товар у близнецов и — чего доброго! — пробовать его может быть крайне опасно. Но Гермиона преспокойно сидела в кресле, поджав ноги, и читала.

Надо сказать, младшая Уизли уже давно стала замечать некоторые странности в поведении подруги. После небольшой ссоры с приятелями Гермиону как будто бы подменили. Постоянно полусонная, задумчивая, угрюмая, мыслями где-то далеко-далеко отсюда, будто не от мира сего, мисс Грейнджер больше напоминала Полумну, однокурсницу Джинни. При упоминании о близнецах, Гермиона отчего-то белела, потом тут же покрывалась красными пятнами, а то и вовсе убегала, ссылаясь на какие-то свои дела. Впрочем, последнее она делала и без упоминания о Фреде и Джордже. Гермиона постоянно где-то пропадала. Вечно у нее были какие-то дела, заставляющие ее срываться с места; дела, о которых она никому не говорила, даже Джинни, что та находила крайне оскорбительным, потому как привыкла ко взаимной честности и полнейшей откровенности с подругой. Когда же кто-либо пытался выведать у Гермионы, что с ней происходит, та лишь нарочито беззаботно качала головой, продолжая утверждать, что все просто отлично.

Джинни сложно было оставить это, пустив на самотек, как, вероятно, сделали Гарри с Роном, смущенные поведением подруги ничуть не меньше, но слишком озабоченные своими собственными проблемами, чтобы предпринимать в ее адрес какие-либо серьезные действия.

Девушка, перебирая в пальцах рыжую прядь, все так же не отрывая взгляд от Гермионы, думала, как же ей начать этот разговор. Наверняка он будет непростым, и от нее потребуется максимум усилий, чтобы развязать язык подруге и наконец-то все разузнать.

Выдохнув, Джинни опустила ноги на пол и слегка подалась вперед. Сейчас или никогда — так она решила. Более подходящего времени все равно не будет, а если отложить этот разговор, то можно и вовсе запустить ситуацию, что грозит быть настоящей катастрофой.

— Гермиона, — позвала она подругу.

Лицо Грейнджер, выглядывающее из-за книги, выражало крайнее удивление. Голос подруги, выдававший необычную серьезность, несвойственную большинству Уизли, насторожил ее. Пытаясь избежать того, на что так решительно была настроена мисс Уизли, Гермиона всеми силами старалась изображать будничную беззаботность.

— Да, Джин? — спросила она, будто бы они собирались мило побеседовать о платьях из журнала «Молодая ведьмочка».

— Гермиона, что происходит? Нет, не пытайся спрятаться за книгой: Нумерология тебя не спасет, — сощурив глаза, сообщила Джинни, следя за действиями подруги с внимательностью тигрицы, выслеживающей добычу.

— Не понимаю, о чем ты, — ответила староста, неохотно закрывая книгу, но все еще не желая выпускать из рук, как будто бы ощущала в ней некую поддержку.

— Нет, ты вполне понимаешь, о чем я, — возразила Джинни, и Гермиона мысленно с ней согласилась: она прекрасно понимала, к чему та ведет речь. Внутренне съежившись, Грейнджер решила придерживаться полного отрицания, как делала всегда, когда разговор опять выходил на эту скользкую тропку. Впрочем, ей слабо верилось, что в этот раз такое прокатит: Джиневра выглядела весьма решительной.

— Джинни, серьезно, ты меня настораживаешь, — выдохнула девушка, в смятении, которое было довольно проблематично скрыть, отводя взгляд.

— Неужели? — со смешком заявила Уизли, вскинув правую бровь точь-в-точь как близнецы. — Хватит строить из себя дурочку, Гермиона. Я всерьез беспокоюсь о твоем поведении в последнее время. Это все Фред с Джорджем, да? Что они на сей раз сделали?

Внутри у Гермионы все в момент похолодело. Черт побери, как же Джинни была близка к правде! Но нет, даже ей не удалось бы додуматься до абсолютно точной версии происходящего, хотя сопоставить дважды два и понять, что в этом замешаны близнецы, ей не составило особого труда. Впредь Гермиона пообещала себе быть осторожней в отношении Фреда с Джорджем. Впрочем, она смутно догадывалась, что, в общем-то, уже было поздно для осторожности.

— Джинни, не говори чепухи, — отмахнулась Грейнджер, поднимаясь с кресла. — Ничего они не сделали и не могли сделать.

— Тогда почему ты постоянно ходишь, как сомнамбула, а когда речь заходит о Фреде с Джорджем, ты убегаешь? — воскликнула Джинни, вскочив со своего кресла вслед за подругой.

Гермиона нервно окинула взглядом гостиную. К счастью, все были еще слишком заняты обсуждением новой продукции Уизли, чтобы обратить внимание на перепалку подруг.

— Не ори, пожалуйста, — пробормотала Гермиона, заправляя непослушные волосы за уши.

— О, я буду орать, если ты мне не расскажешь! — разгорячилась Джинни, не поддаваясь попыткам подруги заткнуть ей рот. — Я не знаю, что ты там напридумывала и затеяла. Не знаю, что происходит у тебя в голове. Но узнаю, клянусь! Я не хочу потерять подругу только потому, что она предпочитает залезть в свою раковину и пытаться справиться со всеми проблемами в одиночку. И если надо повторить тебе это миллион раз, чтобы ты наконец поняла, то я повторю, хоть даже задом наперед, если придется!

Гермиона замерла, выпучив глаза и открывая-закрывая рот, словно рыба, выброшенная из воды. Джинни, слегка нахмурившись, замолчала, списав реакцию подруги на то, что ей наконец-то удалось что-то до нее донести. Впрочем, вывод мисс Уизли был ошибочным, в чем она вскоре убедилась.

— Джинни, я обожаю тебя! — воскликнула девушка, повиснув на шее у подруги и горя желанием расцеловать в обе щеки, от чего, тем не менее, предпочла удержаться. — Задом наперед, конечно! Как же я раньше до этого не додумалась? Верно говорят: все гениальное просто.

Одним словом, свою миссию Джиневра Уизли благополучно провалила. Было видно, что у Гермионы от слов Джинни в голове что-то щелкнуло, но это что-то было абсолютно не тем, на что рассчитывала сама Уизли. И, конечно, девушка порадовалась за подругу, но она абсолютно не понимала, о чем та говорит.

Тем временем Гермиона благополучно закинула книгу в сумку, сумку — на плечо, а сама довольно широким для ее небольшого роста шагом двинулась к выходу. Джинни, вовремя сообразившая, что подруга вновь пытается сбежать, ловко схватила ту за руку.

— Джинни, пусти, — потребовала Гермиона, мыслями сидевшая уже перед Зеркалом.

— Гермиона, прошу, помни, что я всегда готова выслушать и помочь, — напоследок сообщила девушка, после чего отпустила подругу, сдавшись.

Мисс Грейнджер тут же выскочила из комнаты, но стоило проходу закрыться, отрезав девушку от шумной гриффиндорской гостиной, как та замерла на месте, будто в нее кто-то случайно попал заклятием Остолбеней.

Реальность впервые казалась такой… такой реальной. Джинни, милая Джинни. Неужели она, Гермиона, настолько увлеклась всем этим, всей этой ерундой с Зеркалом Еиналеж, что забыла про своих друзей?

Гермиона ощутила острый укол совести. Как она виновата перед ними! Перед Роном, Гарри, Джинни… Сейчас Гермиона как никогда осознала, насколько сильно они беспокоятся о ней и насколько она глупа, что упрямо игнорирует их и только и делает, что отмахивается. Как это бесчестно по отношению к ним! Она должна, просто обязана перед ними извиниться. Возможно, даже рассказать, объяснить ситуацию.

Впрочем, это не так важно, верно? Скоро, совсем скоро она со всем разберется, и тогда уж они все вместе посмеются над этим.

Гермиона уверенно пошагала по уже хорошо знакомой дороге. Мимо проходили студенты, даже не глядя на нее, что ей было только на руку. Девушка не хотела, чтобы ее потревожили.

Слова Джинни, превратившие Гермиону из сомнамбулы в крайне оживленную личность, имели неожиданный эффект. Мисс Грейнджер, ухватившись за последнюю фразу, поняла наконец, как ей расшифровать надпись на Зеркале. Чудо, как она раньше до этого не додумалась? Впрочем, она была слишком увлечена тем, что видела в Зеркале, чтобы думать о том, что было на его раме.

Добравшись до нужного кабинета, девушка плотно затворила дверь, бросила сумку на пол и привычным движением сдернула ткань.

— А вот и ты, — пробормотала она с легкой улыбкой, глядя на одного из близнецов Уизли, широко ухмыляющегося, как и всегда. Пока что он лишь приветливо подмигивал, не творя с образом Гермионы никаких непристойностей, чему та была крайне рада. Впрочем, она осознавала, что скоро изображение на зеркальной поверхности изменится, к чему она оказалась вполне готовой морально.

— Ты, конечно, можешь творить все, что тебе вздумается, — обратилась она к юноше, привычно безмолвному, — но очень прошу тебя не отвлекать меня. Я сюда пришла по делу. И меня нисколечко не интересует вся эта… все это… весь этот разврат!

Выпалив последние слова, Гермиона, не глядя на парня, плюхнулась на пол, будучи уверенной, что тот все так же широко ухмыляется, нисколечко не веря в ее слова. Она и сама верила в них с трудом. Если бы ее не интересовало увиденное, разве возвращалась бы она сюда раз за разом? Разве думала бы об этом каждую минуту своего бодрствования?

Склонившись к надписи, девушка, предварительно достав из сумки пергамент с пером, принялась переписывать слова согласно идее Джинни — задом наперед. Конечно, Гермиона могла бы сделать это и в гостиной, но пару дней назад она в сердцах подпалила несчастную бумажку, на которую переписала заветную надпись.

«Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание».

Буквы складывались в слова, а те в свою очередь образовали целое предложение. Это был приговор.

Сжимая бумажку в руках, Гермиона, будучи не в силах выговорить и слова, подняла взгляд на зеркальную поверхность.

Вся ее жизнь рушилась, сгорала и развевалась прахом по ветру.

Близнец нежно коснулся пальцем до ее полу-открытых губ. Она тяжело дышала; ее грудь высоко вздымалась, затем опускаясь. Медленно, будто растягивая мучительное удовольствие, он пуговица за пуговицей расстегнул ее блузку. Кружевное нижнее белье казалось особенно белоснежным на фоне ее разгоряченного тела.

Гермиона, сжав ладони в кулачках, сама не замечала, как по ее лицу текут обжигающие соленые слезы. Слезы обиды, стыда, разочарования, потрясения и чего-то еще. Смирения?

Она осторожно провела руками по торсу парня. Медленно, чувственно, будто впитывая в себя каждый сантиметр его тела. Его кожа пылала под ее пальцами.

Кровь, казалось, покинула Гермиону вовсе, настолько она была бледной. Она почти не дышала, прокусывая щеку чуть ли не насквозь, и все так же затуманенным взором смотрела на Зеркало.

Она, не задумываясь, провела языком по своим иссохшим губам. Парень жадно ловил каждое ее движение взглядом. Казалось, он едва сдерживал себя.

И вот опять эта хитрая ухмылка. Впрочем, сейчас в ней читалось что-то еще. Что-то потаенное, очаровывающее, опасное и такое манящее. Нежно и легко он стянул с нее блузку, а затем, едва касаясь, будто боясь причинить боль, провел руками по ее спине, начав с выпирающей косточки позвоночника, после — плавно очертя лопатки, и наконец остановившись на талии. После этого он требовательно притянул ее к себе. Она, чьи ладони до сих пор упирались ему в широкую грудь, плавно провела пальчиками вверх и наконец обвила руки вокруг его шеи.

Расстояния между ними почти не было, а жар, исходивший от тел, усиливался до бесконечности. Он склонился к ней, она привстала на носочках. Мгновение, и они слились в поцелуе, жадном и страстном, словно никак не могли напиться друг другом. Его язык смело коснулся ее губ, проникая внутрь. Она ему отвечала, едва ли успевая дышать. Слегка прикусила его губу, раззадоривая и без того опьяневшего от страсти парня.

Она слегка отстранилась, вглядываясь в него из-под полу-опущенных ресниц. Потянулась к его виску, нежно прикоснулась губами к пульсирующей жилке, спустилась до уха. Ее горячее дыхание жгло ему шею. Она что-то тихо прошептала. Было видно только движение ее губ, поалевших и припухших, и мурашки, побежавшие по его коже.

Он слегка откинул голову назад, выдохнув, пока она усыпала дорожку на его коже от мочки уха до ключиц поцелуями. Постепенно она снова добралась до его губ.

Он подпер ее к стене, заводя ее руки наверх и прижимая своими. Эта страсть сводила его с ума. Она сводила его с ума.

***

Отпустив взбудораженную какой-то мыслью Гермиону, Джинни вернулась в свое кресло. Она села полу-лежа, так же, как и пять минут назад, положив ноги на подлокотник. Только сейчас эта поза уже не казалась такой удобной. В конце концов Джинни притянула острые коленки к груди, обхватив ноги руками, будто ограничив свой комфортный, уютный маленький мирок от вмешательства посторонних людей и мыслей. Она закрыла глаза и, кажется, просидела так целую вечность, не делая ни движения.

Гермиона убежала. Она вновь предпочла встретиться со своими мыслями один на один, все больше замыкаясь в себе. Джинни была невольным свидетелем этого. Она видела, что что-то происходит с Гермионой. Видела, как подруга самовольно зарывает себя в свой собственный капкан. Видела и чувствовала, но ничего не могла поделать. Гермиона решила, что сама со всем справится и что ей не нужна помощь. Решила давно, твердо, самостоятельно и за всех, как и всегда. Но разве не для того нужны друзья, чтобы облегчить тяжкую ношу?

Джинни твердо решила дождаться Гермиону. Конечно, быть уверенной в себе — это здорово. Решать все проблемы в одиночку — прекрасно. Игнорировать весь окружающий мир — просто замечательно. Однако Джинни не была готова оставить все так, как есть. Уж лучше она пожертвует сном, чем потеряет подругу. Пусть мисс Я-все-сделаю-сама считает, что так лучше, что она действительно разберется со всем сама. Пусть думает так, а Джинни будет делать то, что надо. Она дождется подругу, выяснит все, что мучает ту, и приложит все свои усилия, чтобы помочь, хочет того Гермиона или нет.

Она весь вечер вела внутренний диалог на тему поведения подруги и ее большого секрета. Предположения, самые разнообразные и иной раз граничащие с безумием, буквально истерзали ее любопытство, как свора голодных собак, а понимание того, что в этом как-то замешаны близнецы, отнюдь не проясняло ситуацию. Обидели ли они Гермиону? Глупо пошутили над ней? Или бедняжка староста мучается идеями расправы с горе-предпринимателями и осуществлением этих идей? Или, о Мерлин, она?.. Ну нет, это слишком сумасшедшая мысль даже для нее, Джинни.

Сама того не заметив, девушка стала клевать носом, а вскоре и вовсе задремала, устало привалившись к спинке кресла. Мимо нее проходили ее однокурсники, друзья, другие гриффиндорцы, братья, но никто из них не пожелал разбудить ее и отправить в спальную комнату. Конечно, близнецы подумывали как следует тряхнуть любимую сестренку и хорошенько отчитать за столь неудачный выбор места для сна. Но спящая Джинни была такой миленькой, что и у Фреда, и у Джорджа неожиданно проснулась совесть, существование которой большую часть их сознательной жизни находилось под большущим вопросом. Впрочем, им несказанно повезло, что они передумали будить сестренку. Увидев, кто перед ней, Джинни накинулась бы на братьев с кулаками и вопросами о Гермионе. Младшая Уизли в принципе была девчонкой боевой, а в гневе до того сильно походила на мать, что даже бесстрашные близнецы струхнули бы.

Постепенно гостиная пустела. Гриффиндорцы один за одним расходились по своим спальням, чтобы наконец предаться сладостному и беззаботному сну. Стрелки часов медленно, но верно перевалили за полночь. Гермиона все не объявлялась.

В какой-то момент дверной проем с тихим, едва ли заметным скрипом отворился, впуская внутрь кого-то. Этот кто-то, судя по всему, был так обрадован попаданием в безопасное место, что напрочь забыл об осторожности: не заметив весьма внушительную стопку книг, так услужливо оставленных кем-то из гриффиндорцев, сбил ее. Книги с глухим, но довольно слышимым стуком повалились на пол. Возможно, именно благодаря этому шуму Джинни удалось не упустить Гермиону.

Разлепив заспанные глаза, девушка смогла наблюдать перед собой довольно живописную картину: Гермиона среди кучи рассыпавшихся по полу книг, замершая на месте и мысленно проклинающая себя за неосмотрительность. Джинни приподнялась и, потирая сонные глаза, произнесла:

— Гермиона? Почему ты так поздно вернулась?

Грейнджер явно еще не успела заметить подругу, а потому, заслышав ее голос, испуганно вздрогнула от неожиданности, едва ли не подскочив на месте до самого потолка. Затем она с завидной быстротой сумела успокоиться и взять себя в руки. Решив оставить книги так, как есть, Гермиона медленно подошла к Джинни, стараясь не задеть еще что-нибудь, и необычайно ласковым голосом поинтересовалась:

— Джин, милая, ты почему еще не спишь?

Младшая Уизли пусть и представляла в данный момент из себя самое заспанное существо на свете, но внимательность и чутье не подвели ее и на сей раз. От ее бдительного взора не укрылось, что за напускной нежностью Гермионы скрывается что-то еще. Глаза опухли, нос покраснел, губы изрядно искусаны чуть ли не до крови, а руки нещадно дрожат, с головой выдавая всегда сдержанную на эмоции мисс Грейнджер.

Встав перед Гермионой во весь свой рост, Джинни взяла руки той в свои, как бы показывая, что она не одна, а взглядом вперилась в глаза подруги, пытаясь разглядеть в них ответы на все-все свои вопросы.

— Гермиона, прошу, расскажи мне, что случилось? — наконец попросила Уизли, стараясь быть как можно мягче и не давить на подругу.

В установившийся между ними зрительный контакт Гермиона всеми своими силами старалась ничем не выдать своего далеко не позитивного настроя. Голубые глаза подруги будто проникали в душу и заставляли все внутренние переживания всплыть на поверхность. По лицу девушки будто бы прошла дрожь, когда она замотала головой и дрожащим голосом стала повторять свою сокровенную фразу:

— Ничего не случилось, все хорошо, просто замечательно!

Но было уже поздно. Непрошенные слезы градом брызнули из глаз. Бросив бесполезные попытки делать счастливый вид и сохранять спокойствие, Гермиона бросилась на диван и спрятала зареванное лицо в ладонях.

Джинни тихо вздохнула. И вот опять ей не удалось вызвать Гермиону на разговор, но уже по причине переизбытка эмоций, нежели упорного молчания. Девушка аккуратно присела рядом с подругой, легонько приобняв ее рукой. Добиться что-либо из сотрясающейся от рыданий Гермионы сейчас не представлялось возможным, а потому Джинни решила дать подруге хорошенько выплакаться, пережить первые особо яркие эмоции и побеседовать уже на свежую голову.

— Ох, Джинни, — тихо всхлипнула Гермиона, почувствовав руку подруги на своей спине. Ощутив растекающуюся внутри благодарность, девушка бросилась на плечо Джинни. Та лишь крепко обняла ее, легонько похлопывая по спине, выказывая тем самым огромную эмоциональную поддержку, так необходимую Гермионе в данный момент.

Они еще долго просидели на диване в обнимку. Гермиона все продолжала тихо всхлипывать, пока совсем не уснула на коленях у Джинни, не желавшей ее тревожить. Вскоре вслед за подругой и сама Уизли провалилась в сон.

Джинни проснулась первой. Ее правую ногу нещадно кололо от тяжелой ноши, а шею катастрофически свело. Но пошевелиться было довольно рискованно: Гермиона все еще мирно спала у нее на коленках. А, впрочем, что мешает ее разбудить?

Джинни, решив, что Гермиона вполне себе выспалась, благородно спихнула ее с себя, а сама встала и принялась ходить из стороны в сторону, разминая конечности. Гермиона, лишившись удобной подушки в лице подруги, свернулась калачиком на полностью свободном диване, как будто ее и вовсе не отрывали ото сна. Вполне вероятно, что она бы так проспала еще не один час, если бы не Джинни, недовольно нависшая над ней.

— Просыпайся, соня, — потребовала Уизли, потряхивая девушку за плечо. — Сначала гуляешь по полночи, а потом не можешь проснуться. Будет тебе уроком на будущее.

— Ты говоришь прямо как я, — хриплым голосом пробормотала Гермиона.

По настоянию удивительно бодрой для столь раннего утра подруги, мисс Грейнджер все же пришлось открыть глаза и забыть про сон до самого вечера. Лицо было будто припухлым после долгих рыданий, что по ощущениям было даже противнее, чем недосып. Похлопывая себя прохладными ладошками по щекам, как будто после этого ощущение припухлости могло спасть, Гермиона приняла сидячее положение и вопросительно уставилась на подругу.

— Ну, Гермиона, рассказывай, — заявила Джинни, усаживаясь рядом с подругой с видом психолога-знатока.

— А нечего тут рассказывать, — попыталась было вновь отмахнуться от объяснений Гермиона, но решительный настрой Джинни предельно ясно говорил, что на сей раз подобные махинации не пройдут. — Ничего не случилось, — поспешно добавила она, словно утопающий, хватающийся за соломинку.

-Ну да, — вскинув правую бровь, поддакнула Уизли, внешним видом выражая, напротив, абсолютное неверие. — И поэтому ты взахлеб ревела на моем плече часа три. Просто так, да?

Эта битва уже давно была проиграна, и Гермиона это прекрасно понимала, как понимала и Джинни свою своеобразную победу. Скрестив руки на груди, Грейнджер решила отрицания сменить на защиту:

— А если я не хочу об этом говорить?

— Милая моя, — вздохнула Джинни, с сочувствием глядя на подругу. — Ты уже домолчалась до слезной истерики. Гермиона, послушай. Я твоя подруга, и ты должна довериться мне. Ты не можешь всегда быть одна, всегда все делать сама, нет. Даже самые сильные могут сломаться. А я не хочу, чтобы ты сломалась, — она тепло улыбнулась, положив ладони на колени подруге.

Уже третий раз за последние десять часов (идем на рекорды) Гермиона почувствовала, как ее затопляют благодарность и сожаление. И одна, и другая эмоции были направлены в адрес Джинни.

— Ох, Джин, я так виновата. Мне очень-очень жаль.

На мгновение Гермиона крепко зажмурилась. Ей пришлось набрать в легкие побольше воздуха, чтобы снова не разреветься. Впрочем, она была еще слишком сонная для подобных проявлений чувств своей тонкой натуры. Благо, было раннее утро.

Мысленно подготовившись к долгому и тяжелому рассказу со всеми его грязными подробностями, Гермиона наконец открыла глаза и подняла взгляд на подругу. На лице Джинни сияла подбадривающая улыбка.

— Это долгая история, — предупредила Гермиона и, обняв подушку, которую предварительно вытащила из-за спины, начала свой рассказ.

До завтрака было примерно часа два, так что гриффиндорцы еще мирно посапывали в своих кроватях, не мешая разговору по душам, происходящему в гостиной. За стенами замка давно наступил рассвет, и медленно поднималось солнце, то и дело норовя заглянуть в окно. Но для Гермионы и Джинни время потеряло всякий счет. Одна с увлечением рассказывала, размахивая руками и то и дело краснея, а другая предельно внимательно слушала и не перебивала.

Разговор был действительно длинным. Гермиона рассказала все так, как было на самом деле, не упустив из внимания даже недавнюю полуночную встречу с Фредом посреди коридоров (Джинни в этот момент повествования старательно прятала самодовольную ухмылку, окончательно уверившись в том, что с выбором подарка на день рождения любимой подруге она не ошиблась). Эпизоды с зеркалом, само собой, были самыми тяжелыми для Гермионы. Она была до того смущена, повествуя о том, как один из близнецов целовал ее или избавлял от одежды, что, красная как рак, она отчаянно избегала взгляда подруги, искренне боясь увидеть в нем осуждение.

Закончив свою историю, Гермиона шумно выдохнула, как будто наконец расправилась с какой-то тяжкой и невероятно нудной работой, висевшей камнем на ее шее довольно долгое время. Откровенно говоря, ей действительно полегчало. Она слишком долго держала все в себе, что банальный разговор о своей беде подействовал, как самое волшебное лекарство на свете.

— То есть вся твоя проблема заключается в том, что ты хочешь моего брата? — скептически выгнув брови, переспросила Джинни.

— Ну, в Зеркале никогда не доходило до этого дела… — пробормотала Гермиона, потупившись. — И нет, конечно же, я не хочу твоего брата! Как ты вообще можешь такое предположить?

Гермиона несильно пихнула Джинни локтем, на что та лишь возмущенно ахнула. Впрочем, от ее внимания не укрылось, что мисс Грейнджер медленно, но верно возвращалась в свое привычное состояние, включающее в себя бодрость, жажду знаний и вечно боевой настрой.

— Просто меня очень пугает, что именно это показывает Зеркало, понимаешь? В смысле, этоже не может быть правдой, верно? Чтобы я целовалась с одним из близнецов… — девушка скорчила рожицу. — Дело в том, понимаешь, это зеркало Еиналеж, то есть зеркало, которое показывает твои самые сокровенные желания. И оно не может работать неправильно. Это же древний артефакт!

— Ты хочешь моего брата, — повторила Джинни, как мантру.

— Да не хочу я твоего брата! — вспылила Гермиона, бросив в подругу подушку.

— Во-первых, в этом нет ничего незаконного, — сообщила Джинни, за что получила еще один испепеляющий взгляд. — А во-вторых, если тебя это действительно так беспокоит, то просто возьми и обсуди это с Фредом и Джорджем. Я бы это давно уже сделала, будь я на твоем месте. Они, конечно, временами бывают полнейшими идиотами, но, думаю, к этому они отнесутся вполне серьезно.

— Близнецы и серьезно? Ты уверена? — поинтересовалась Гермиона с неприкрытыми нотками скептицизма в голосе. — И как ты себе это представляешь? «Приветик, Фредди, Джорджи, я тут в волшебном зеркальце видела, как целуюсь с одним из вас. Не хотите это обсудить?»

— Если ты их действительно так будешь звать, то это будет бесценно, — хохотнула Джинни, отмахиваясь от очередной подушки, полетевшей в ее сторону. — Не понимаю, честно говоря, отчего ты так из-за этого переживаешь. Как будто бы это волшебное зеркало обязывает тебя тут же запрыгнуть на одного из близнецов и…

— Просто это же бред чистой воды! — воскликнула Гермиона, не испытывая особого желания выслушивать, что же следует за «запрыгнуть». — Не знаю, меня это пугает. Послушай, я не могу это объяснить. Я просто знаю: то, что показывает Зеркало, неправильно, и я должна как-то с этим разобраться.

— Хорошо, просто пообещай сегодня же поговорить об этом с близнецами.

— Сегодня? Но…

— Гермиона!

— Ох, ладно. Сегодня так сегодня, — согласилась Гермиона, в ужасе предвкушая, насколько же долгим будет день.

Победоносно хлопнув в ладони, Джинни крепко обняла подругу, после чего умчалась в свою спальню, намереваясь привести себя в порядок перед очередным учебным днем. Гермиона, оставшись наедине с самой собой, шумно выдохнула, немного съезжая с дивана и оказываясь в полу-сидячем положении. Ей не было тошно, как это часто бывало в последнее время. Наоборот, она чувствовала удивительное умиротворение. Нет, конечно, она правильно сделала, что все рассказала Джинни, безусловно. И, само собой, та дала очень дельный совет. Вот только хватит у Гермионы храбрости, чтобы последовать ему? «Да уж, с парнями разборки устраивать — это вам не с Василиском общаться. От Василиска хотя бы знаешь, чего ожидать», — подумала Гермиона с мучительным выражением на лице.

Решив последовать примеру подруги, Гермиона пошагала в свою спальню. Нужно хотя бы иметь приличный вид, когда добровольно позоришься.

Закончив все умывально-одевально-причесывательные процедуры, Гермиона спустилась вниз, где ее ждала Джинни, нетерпеливо семеня из стороны в сторону. Большинство гриффиндорцев уже давно отправились на завтрак, за исключением, пожалуй, некоторых девочек, которые до сих пор наводили марафет. Только завидев подругу, Джинни ловко схватила ту за руку и потащила в Большой зал, ненароком сообщив, что близнецы уже давно проснулись.

Оказавшись в Большом зале, девушки уселись на скамью напротив Гарри и Рона, приветственно им улыбающихся. Мальчики уже доедали, но решили немного задержаться, чтобы вместе с Гермионой отправиться на Травологию. По правде сказать, и Гарри, и Рон заметили некоторые изменения в поведении Гермионы: та активно поддерживала беседу, искренне улыбалась и даже смеялась. Само собой, такие изменения не могли не радовать: нормальная Гермиона возвращается к ним.

Когда мисс Грейнджер отправляла в рот последний кусочек сосиски, Джинни настойчиво пихнула ее в бок. А затем, когда Гермиона возмущенно уставилась на нее, взглядом указала на тот край стола, который находился ближе к выходу.

— Фред и Джордж пришли, — шепотом сообщила она. К счастью, Гарри и Рон были слишком увлечены обсуждением какой-то модели метлы, что не вдавались в подробности девчоночьей болтовни.

— А почему они пришли на завтрак так поздно, если, как ты сказала, уже давно встали? — поинтересовалась Гермиона.

— О, ну разве это так важно? Откуда я знаю, что они делают по утрам. Мои братья, знаешь ли, предпочитают не отчитываться перед младшей сестрой. Да и какое тебе дело до этого? Просто пока они тут, ты вполне можешь их перехватить.

Гермиона с сомнением уставилась на близнецов, усевшихся по обе стороны от сонно ковыряющего овсянку Ли. Ей действительно не было никакого дела до того, что они делали все утро, но вот идти к ним и рассказывать о своей проблеме сейчас она еще не была готова.

— Да я не успею. Скоро уроки начнутся, — беззаботно сообщила Гермиона, как будто бы речь шла о походе в библиотеку. Мысленно же она благодарила вселенную за столь простое и очевидное оправдание.

— Но вечером — обязательно.

— Конечно, — с вялой улыбкой ответила Гермиона.

К удивлению, сдвоенная Травология пролетела невероятно быстро, как и последующие Зельеварение, и Руны. Вот бы всегда так. Сейчас же Гермиона была только за долгие и нудные уроки обеими руками, потому что близость вечера ее пугала. Она слишком много думала, разыгрывала в своей фантазии сцены предстоящего разговора и подбирала слова, что даже любимые Руны не могли ее заинтересовать в должной мере.

Наступило время ужина. Казалось бы, только она покинула Большой зал с обеда, как уже надо идти обратно. Впрочем, недовольное урчание голодного желудка подсказало ей, что прошло довольно много времени с последней трапезы.

За столом ее уже ждала Джинни. Было заметно еще издалека, как ей не терпелось рассказать какую-то умопомрачительную новость. Она буквально изъерзалась на своем месте, неспособная наколоть огурец на вилку от возбуждения. Когда Гермиона уселась рядом, бросив сумку на пол, Джинни, возымев наконец возможность высказаться, отложила вилку и увлеченно затараторила:

— Ты представляешь? Иду я, значит, по коридору. И тут на меня налетает Майкл Корнер. Помнишь его? Мы с ним на балу в прошлом году познакомились. И с тех пор неплохо общаемся, гуляем временами. Как друзья, само собой. Но сейчас — представляешь! — он позвал меня на свидание. Наше первое официальное свидание! — Джинни выглядела очень довольной, когда чуть не сбила стакан с тыквенным соком, эмоционально размахивая руками. — В воскресенье в кафе Мадам Паддифут.

— О, я очень рада за тебя, — кивнула Гермиона. — А твои братья знают?

— Да какое им дело до того, с кем я встречаюсь? Главное, что я уже решила, что надену: светло-голубую блузку (ты же помнишь ее?) и юбку, которую я планировала одолжить у тебя.

— Из моего — как ты там говорила? — старушоночьего гардероба? — вопросительно выгнув брови, заметила Гермиона.

— Единственная пристойная вещь, если носить ее в соответствующем комплекте, — отмахнулась Джинни. — А, кстати, о моих братьях. Ты же помнишь, что тебе надо поговорить с Фредом и Джорджем, верно?

Откровенно говоря, Гермиона уж было понадеялась, что Джинни, столь увлеченная своей личной жизнью и мыслями о предстоящем свидании, забудет об обещании Гермионы, и неприятный разговор можно будет отложить на неопределенное время. Но не тут-то было.

— Да, — неохотно протянула девушка, заправляя непослушные волосы за уши. — Помню.

— Вот и отлично. В таком случае, смотри, они сидят вон там и прямо-таки ждут тебя, — с усмешкой заявила младшая Уизли, кивнув в сторону братьев.

— Я еще не поела, — возразила Гермиона и принялась демонстративно накладывать себе салат.

— Тебе все равно не избежать этого разговора, — заметила Джинни и продолжила свою маленькую войну с огурцом, не желающим попадать ей на вилку.

Гермиона, казалось, еще никогда не ела так медленно. Даже Лаванда с Парвати, которые вечно обсуждали какие-то сплетни за едой, давно поели. Гермиона, краем глаза посматривая в сторону близнецов, с облегчением осознала, что те уходят. Судя по всему, мысли Джинни совпали с ее, вот только той они не очень-то понравились. Махнув рукой, младшая Уизли закричала, казалось, на весь зал, подзывая братьев к себе. Мгновение, и близнецы весело уселись напротив сестры.

— Да, Джинни, в чем дело? — деловито спросил один из них.

— Мальчики, вы сейчас сильно заняты?

— Ну, у нас, конечно, есть дела, но для любимой сестренки…

— Ничего не жалко, я знаю, — нетерпеливо перебила Джинни. — Просто Гермиона хочет вам кое-что сказать.

Заинтересованные взгляды всех троих обратились к Гермионе, которая в это время всеми своими силами пыталась стать как можно более незаметной.

— Не сказать, конечно, а рассказать, — медленно пробормотала девушка. — И это не так быстро, как вы думаете, так что если вы заняты, то я не буду вас задерживать.

— О, ну ради интересной истории мы можем отложить свои дела на потом, верно, Джордж? — выдал Фред, широко ухмыляясь.

— Тогда пойдемте.

С тихим вздохом Гермиона поднялась со скамьи и, подхватив сумку, направилась к выходу. Ее финт с «если вы заняты» не прошел, к величайшему сожалению, да и близнецы оказались слишком заинтригованы, чтобы просто-напросто уйти. Вот и наступил тот роковой момент, который она всеми своими силами оттягивала до последнего.

Дорога до того самого кабинета казалась дорогой в ад. Конечно, она не была выложена горящими кирпичами и со всех сторон на нее не бросались жуткие трехголовые собаки, но ощущения были схожими. Да еще и близнецы осыпали ее вопросами, на что она лишь просила их немного подождать.

Вот уже и показалась до боли знакомая дверь, которую ну очень не хотелось открывать. Казалось, что стоит ей войти туда, как все ее страхи обрушатся на нее всесносящей волной.

Отворив дверь, Гермиона зашла внутрь, слыша позади себя глухие шаги близнецов. Привычным движением руки она сдернула ткань с Зеркала и повернулась лицом к братьям, нетерпеливо переглядывающихся друг с другом.

— Зеркало? — удивленно выдал Джордж.

— И это все, что ты хотела нам показать? — вскинув правую бровь, поинтересовался Фред. — Честно говоря, я думал, это будет что-то поинтереснее.

— А ты посмотри в него, — недовольно бросила Гермиона, неуверенность которой в один момент сменилась на жгучее раздражение.

Фред послушно подошел к Зеркалу и скептически уставился в него. Секунду-другую он видел лишь себя, рассматривающего себя же; даже мысленно подметил, что он тот еще красавчик (впрочем, он делал это каждый день, глядя на Джорджа). Затем изображение неожиданно изменилось.

— Ого! — только и смог выдать парень, ошалело палясь в зеркальную поверхность.

— Что ты там видишь? — спросила Гермиона, подходя ближе.

— Я вижу нас с Джорджем, — тихо начал Фред, как будто боялся спугнуть восхитительное наваждение. — Мы стоим посреди нашего магазина с приколами. Повсюду всякие товары, вроде Обморочных орешков и Блевательных батончиков. И огромная толпа покупателей. Это же фантастика! — воскликнул он, отходя от Зеркала и переводя взгляд с Гермионы на Джорджа и обратно.

— Да, фантастика, — едва слышно пробормотала Гермиона.

Она с интересом и некоторым восторгом смотрела на Фреда. Тот будто светился. Еще бы! Он видел свою мечту. И Гермиона была на все сто процентов уверена, что он ее обязательно осуществит. Предчувствие или же просто вера в человека, но она была абсолютно уверена в парне, на которого смотрела.

— Это зеркало Еиналеж. Зеркало, показывающее твои истинные желания, — тихо сообщила Гермиона, переведя взгляд с Фреда на Зеркало. Там ей вновь улыбался один из близнецов. Только на сей раз на его свитере была вышита буква «Ф».

— О, ну тогда понятно. Что ж, классно, как будто бы я до этого не знал, чего хочу больше всего на свете. Но какая проблема с этим у тебя, Грейнджер?

— Какая проблема?! — переспросила девушка, раздраженно поджав губы. — Какая проблема? Ты видишь в Зеркале свой идеальный магазин. Тогда почему я вижу в этом же чертовом Зеркале тебя?!

Последнюю фразу Гермиона буквально выплюнула Фреду в лицо, как будто бы тот был виноват во всех ее бедах и Третьей Мировой войне в придачу. Тяжело дыша, она смотрела Фреду прямо в глаза, медленно осознавая, что натворила. Да уж, не о такой беседе говорила Джинни.

Фред, удивленный, смущенный, шокированный и возмущенный одновременно, оторопело пялился на Гермиону в ответ. В какой-то момент ему показалось, что девчонка просто возьмет и рассмеется, сообщив, что разыграла его. Но Грейнджер не разыгрывает людей. Это не в ее характере, да и вообще она занудная староста, так что о каких розыгрышах и шутках может идти речь? Единственное, что понял растерянный Фред, — Гермиона была настроена невероятно серьезно. Эй, девчонки не смотрят на тебя, как на кусок дурно пахнущего сыра, когда настроены несерьезно.

— Вот это дела… — задумчиво выдал Джордж, о котором и Фред, и Гермиона уже и думать забыли.

Гермиона, выведенная из оцепенения высказыванием Джорджа, издала звук, смутно напоминающий писк, и вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.

— И что мне теперь делать? — через какое-то время спросил Фред, беспомощно глядя на брата.

— Не знаю. Может, тебе с Гермионой лучше просто поговорить?

Комментарий к Глава 4

Вместо двух маленьких глав я решила сделать одну побольше, поэтому она вышла богатой на события.

Читайте, комментируйте, наслаждайтесь и помните: конец уже близок;)

========== Глава 5 ==========

Комментарий к Глава 5

Ближе к концовке советую включить песенку Shawn Mendes - Imagination. Достаточно атмосферненько:)

Фреду всегда казалось жутко несправедливым восприятие мужчин в обществе. Да, конечно, он мужчина, уверенный в себе, гордый, сильный и так далее. Но с какого перепугу он должен вырастить сына, посадить дерево, построить дом и спасать принцесс из лап кровожадных драконов по первому же зову, когда принцессы вовсе не представляют из себя настоящих принцесс, да и вовсе не хотят, чтобы их спасали? О, этот глупый стереотипный мир! Если он родился мужчиной, то это его еще ни к чему не обязывает, так ведь?

С заявления Гермионы прошло уже с десяток дней. Фред все продолжал возмущаться по поводу того, что зануда Грейнджер весьма наглым образом свалила на него свои странные «проблемы», но и не прекращал искать их решение. Откровенно говоря, ему это даже нравилось: спасать Грейнджер было почти так же увлекательно, как и доставать ее (впрочем, для Фреда разницы почти не существовало).

Он решил последовать совету брата и просто-напросто поговорить с Гермионой. Во всяком случае, это было единственным относительно разумным и смахивающим на дельный план действием, снизошедшим в их хитроумные головы. Проблема заключалась лишь в том, что сама Грейнджер не желала следовать этому плану. Она упрямо их избегала: редко появлялась в гостиной, все чаще торча в библиотеке допоздна, из Большого зала убегала раньше, чем они туда приходили (иногда казалось, что она вовсе не ест), сторонилась их в коридорах, если приходилось пересекаться. И даже Джинни-я-самая-умная-и-лучшая-подружка не могла (не желала) помочь. Она, самодовольно задрав носик, весьма емко донесла до близнецов, что с кашей, которую заварила Ее Величество Гермиона, они должны разбираться самостоятельно, потому что «нечего было умничать, дубинушки вы неотесанные; хоть девочек понимать немного поучитесь». Короче говоря, пришлось «неотесанным дубинушкам» (а если быть точнее — одному из них) брать ситуацию в свои руки. Возможно, поэтому уже с десяток дней они ни на йоту не приблизились к исполнению плана.

Помощь пришла неожиданно. Вернее, не пришла, а навязалась, и отнюдь не о такой помощи грезил Фред, но обо всем по порядку.

В тот вечер он был крайне занят начищением до блеска (почти до блеска) старых котлов в кабинете Снейпа. Конечно, изображал из себя домовика Фред не по собственному желанию, а по воле хозяина драгоценных грязнющих котлов. Кажется, эту отработку Уизли получил за ехидный комментарий в адрес профессора о якобы его боязни шампуня, света и человеческой одежды (уж не вампир ли он?). А впрочем, можно будет потом уточнить у Джорджа — тот сейчас полирует кубки в Зале наград (и кому еще больше повезло?).

Фред насчитал уже третий миллион чего-то, что бы он там ни считал, натирая вонючей тряпкой очередной котел, покрытый чем-то слизким и отчасти напоминающим гной бубонтюбера. Парень, пытаясь как-то скрасить жгучее одиночество, вовсю горланил собственноручно выдуманную песню, не забывая методично тереть котел.

Дверь скрипнула, немилосердно отвлекая мсье Фредерика от его более чем благородного занятия. Раздались робкие шаги, отчего-то смутно показавшиеся знакомыми инстинктивным желанием сразу же все спрятать, а самому — смыться. Парень поднял взгляд от своего котла.

По проходу быстро и немного неуверенно семенила Гермиона, направляясь, судя по всему, к преподавательскому столу. В руках у нее были какие-то свитки. Девушка, гордо вздернув носик, упрямо делала вид, что не замечает Фреда. Это, само собой, подстегнуло его к действию, хотя позднее он ссылался на то, что попросту не хотел упустить возможность поговорить с Гермионой.

Вальяжно облокотившись о котел, парень с хитрой ухмылкой попытался привлечь внимание девушки.

— Эй, Грейнджер!

Почти впервые ему не удавалось задуманное. Это обескураживало и заводило одновременно.

Несмотря на упорное игнорирование со стороны девушки его непревзойденной персоны, Фред не отчаивался.

— Что, делаешь вид, что не замечаешь меня, да?

Гермиона чуть сильнее, чем следовало бы, уронила на стол Снейпа все свитки (может, Макгонагалл попросила их выслать профессору Зельеварения своеобразной живой почтой?), но в остальном девушка никак не выдала, что начала раздражаться.

Фред решил не останавливаться на достигнутом. Взяв тряпку в руку, он принялся размахивать ею на подобие флага.

— Грейндже-е-ер!

Девушка наконец-то повернулась к нему (не к нему, конечно, а к выходу, но это мелочи жизни), вот только так не вовремя. Фред, размахивающий тряпкой, немного не подрассчитал, что та мыльная и довольно скользкая. В общем, он ее не удержал, отправляя в свободный полет по направлению к Гермионе. И, как вы уже, вероятно, поняли, именно в этот момент и обернулась девушка.

Со смачным чавканьем тряпка плюхнулась прямо на лоб Гермионе и тут же стала сползать вниз, стягивая за собой терпение и владение собой, от которых сейчас напрямую зависело, убьет ли Гермиона Фреда сразу или сначала испытает на нем все силы зла. Впрочем, сам Фред выглядел настолько самодовольно, будто бы это не он сейчас подписал себе смертный приговор.

Со всей силы сжимая тряпку в руках, мисс Грейнджер испепеляла злым-презлым взглядом беднягу Уизли (после он утверждал, что будь Гермиона так же сердита на Василиска на своем втором курсе, то от бедной рептилии и следа бы не осталось). Вероятно, девчонка перебирала в уме все известные ей проклятия, потому как заговорила она не сразу.

— Фредерик Уизли, — произнесла Гермиона медленно и с расстановками, а от этого более угрожающе.

Выставив перед собой руку, крепко сжимающую тряпку, Грейнджер поперла вперед, как танк, не видя ничего вокруг, кроме своей цели.

— Ты самая последняя задница на свете! — почти кричала она, едва ли не срываясь на писк.

Расстояние между ними как-то чрезвычайно угрожающе сокращалось, и это начинало беспокоить Фреда. Он даже встал по ту сторону котла, как бы отгородив себя им от жаждущей мести старосты.

Гермиона все продолжала двигаться вперед. Когда расстояние между ней и котлом, за которым бесстрашно прятался Фред, оставалось ничтожным, девушка торжествующе оскалилась. «Вот и пришла моя кончина, — подумал Фред. — Прощай, мир, я любил тебя».

Гермиона не заметила, что с тряпки накапало довольно много воды, которая была еще и мыльная. Обрадованная скорой расправой, девушка слишком поспешила сократить оставшуюся дистанцию, а потому, поскользнувшись на одной из лужиц, полетела на пол. Попутно она умудрилась сбить ведро с водой. То с грохотом перевернулось, расплескивая содержимое, а само откатилось в сторону. Картина маслом: Гермиона, распластавшаяся на полу среди луж грязной воды с видом «Халк крушить-ломать», мокрая, все еще сжимающая тряпку в руках, и Фред, ошарашенно на это взирающий.

Воцарилась полная тишина. Оба гриффиндорца находились еще в полу-шоковом состоянии, чтобы что-либо говорить и делать. Зато кое-кто другой прекрасно знал, как реагировать в подобной ситуации.

— Минус двадцать баллов Гриффиндору, — раздался вкрадчивый голос профессора Зельеварения, выведший Гермиону с Фредом из оцепенения. — Мисс Грейнджер, неужто вы желаете присоединиться к мистеру Уизли? В таком случае приглашаю вас с мистером Уизли завтра на отработку…

— Но профессор, — возмущенно пролепетала Гермиона, поднимаясь с пола.

— В восемь часов к мистеру Филчу, — продолжил Снейп, как будто бы ничего не слышал. — Хватит вас двоих с меня.

С такими словами профессор Зельеварения развернулся и пошагал прочь из кабинета, оставив Фреда на растерзание Гермионе.

— Тебе все покоя не дает та лунная ночь, что мы провели вдвоем, да? — с хитрой ухмылкой поинтересовался Фред, прежде чем девушка успела его проклясть. — Если хотела остаться наедине — могла бы просто сказать об этом.

— Ты… — злобно прищурившись, прошипела Гермиона, но будучи слишком эмоционально переполненной в данный момент, не нашлась, что сказать или сделать, а потому просто выбежала из класса.

Фред был крайне доволен, хотя в ближайшей перспективе у него маячила очередная отработка, а еще ближе были оставшиеся четыре котла, которые предстояло надраить за сегодняшний вечер. Во-первых, он весьма удачно раззадорил старосту и почти ничего за это не получил. А во-вторых, он наконец-таки добился нескольких часов наедине с Грейнджер, чтобы претворить свой план в реальность. Гермиона просто не сможет его игнорировать в замкнутом пространстве, и это факт.

К следующей отработке Фред собирался особенно тщательно. Напялив свои лучшие (и единственные) джинсы и куртку поверх футболки, парень даже решил причесаться. Вуаля, красавчик.

Близнецы молчаливым согласием определили, что Грейнджер по уши втрескалась в Фреда. Смущало их только то, что саму Гермиону почему-то ужасал этот факт. Впрочем, Фред решил, что если девчонка делает из своей влюбленности целую трагедию, то и ему, пожалуй, стоит относиться к этому как к потенциальной проблеме. Но как ее в таком случае решить?

В целом, если подумать, влюбленность Гермионы в него не виделась ему такой уж плохой. Ну что может быть ужасного в том, чтобы нравиться девчонке, пусть даже она староста? К тому же, вовсе не дурна, а вполне себе хорошенькая, когда не строит из себя зануду.

Но все же это было немного странно. В смысле, Гермиона была уже как часть семьи, настолько привычным и обыденным казалось ее присутствие рядом и в их доме в частности. Подружка мелкого брата и Героической Попки с маниакальным пристрастием к книгам — вот кем она всегда представлялась Фреду. Но рассматривать ее в качестве потенциальной девушки? Это было что-то крайне непривычное.

За всеми своими мыслями о старосте Фред забыл придумать, что, собственно, скажет ей. «Влюбленность — не порок»? «Любовь зла, полюбишь и козла»? Нет, определенно что-то не то. Короче говоря, Фред решил пустить все на самотек и делать то, в чем он настоящий король, — импровизировать.

В восемь часов вечера они с Гермионой стояли посреди загона для лошадей с лопатами в руках и приказанием наполнить сеном «лошадиные обеденные тазики» (Фред давно считал, что ему нужно издавать свой собственный словарь) и выгрести из конюшен отходы жизнедеятельности. Конечно, на месте Филча Фред выбрал бы что-то более презентабельное для предстоящего весьма пикантного разговора, но ему такой возможности никто не предоставил, а потому пришлось довольствоваться тем, что есть.

Удостоверившись в том, что провинившиеся принялись за отведенную им работу, Филч преспокойненько куда-то умотал, чему Фред был только рад. Он наконец-то остался с Гермионой наедине.

Парень, воткнув свою лопату в кучу навоза, повернулся в сторону Гермионы, спокойно утрамбовывающей сено в корыто и отмахивающейся от назойливого внимания лошади, то и дело норовившей съесть ее волосы, предусмотрительно собранные в хвост. Просто поразительно, как чертовски привлекательно эта девчонка выглядела в обычных маггловских джинсах и простецком, слегка растянутом свитере. Впрочем, Фред поспешил отогнать эту мысль. Гермиона — подруга его брата, просто девчонка, занудная староста и ходячая библиотека. Какие тут еще «чертовски привлекательно»?

— Эй, Грейнджер? — позвал он ее, вальяжно подбоченившись.

— Да, Уизли? — с явным (слишком явным) нежеланием ответила девушка, не отрываясь от работы и даже не глядя в сторону парня.

— Почему ты никак не даешь возможности поговорить с тобой?

— Поговорить о чем? — она замерла, а ее лопата повисла в воздухе, так и не достигнув точки назначения.

— О том, что ты в меня влюбилась.

— А не о чем тут говорить, — сообщила Гермиона, продолжая прерванное действие.

— Почему?

— Потому что, — начала она, втыкая лопату в мягкую землю и оборачиваясь с раздражением, отчетливо читающимся на лице. — Потому что я не влюблена в тебя.

— Но ты же сама говорила, что видишь меня в Зеркале… — недоуменно нахмурившись, пробормотал Фред.

— Да, говорила, я и не отрицаю. Собственно, в этом-то и заключается основная проблема. Ты меня не интересуешь, но почему же Зеркало выдает тебя за мою сокровенную мечту?

— Так ли уж не интересую? — самодовольно ухмыльнулся Фред.

— Можешь быть уверен, — сухо произнесла Гермиона, чувствуя, как яростно пылают ее щеки, и отчаянно надеясь, что это не бросается в глаза.

Слова девушки парень отчего-то воспринял как некий вызов, так они запали ему в душу. Нужное действие обрисовалось в его голове как-то само по себе и столь внезапно, что Фред чуть не расхохотался.

Он медленно подошел к Гермионе, мысленно отметив, что та заметно напряглась. Остановившись почти вплотную к ней, он одарил ее своей фирменной ухмылкой.

— Знаешь, я тут подумал…

Он наклонился к ее лицу и поцеловал ее. По факту, он всего лишь ненадолго соприкоснулся своими губами с ее, но этого вполне хватило, чтобы Гермиона шокировано замерла, а ее мозг благополучно стал выдавать ошибку (Фред видел это в ее глазах, искрящихся паникой, что ему, несомненно, льстило).

Но не только Гермиона была в данный момент крайне удивлена. Сам Фред испытывал нечто подобное, но только не из-за своих внезапных действий, а из-за ощущения, вызванного этими действиями. Нового ощущения.

И вдруг все стало настолько просто и ясно, как будто дневной сон в младенческом возрасте.

— Я подумал, что, может, стоит последовать совету Зеркала, как думаешь?

И прежде, чем Гермиона успела что-либо сказать, Фред вновь поцеловал ее. Но на сей раз это было не просто легкое соприкосновение губ, а нормальный поцелуй, чувственный и страстный. Его руки прижимали ее к нему.

И она ему отвечала. Несколько робко и смущенно, возможно, чуточку неопытно, но отвечала, и это все усиливало то новое чувство, родившееся в Фреде и постепенно наполняющее его целиком. Такое вот пьянящее и волнующее чувство.

Ее руки почти незаметно обвились вокруг его шеи, а ему большего и не нужно было. Черт побери, может, все-таки есть в этом мире какая-то сила, стоящая над ними, что-то, вроде Рока или Судьбы? Нет, он однозначно натрет это волшебное супер-пупер зеркало до блеска самыми лучшими чистящими средствами в мире.

Загон для лошадей. Сено. Скотина, безмятежно размахивающая хвостами и отгоняющая назойливых мух. Отходы и жужжащие вокруг них темные тучки насекомых. И целующиеся Фред и Гермиона. Вот она — романтика.

========== Эпилог ==========

Гермиона сидела на диване и читала, а Фред лежал, положив голову на колени девушке, а ноги свесив за край дивана, потому что тот был слишком коротким, чтобы уместить всего Уизли. Парень все норовил отобрать книгу у старосты, дабы привлечь к себе ее драгоценное внимание, но получал лишь подзатыльники, отчего становился только настырнее и надоедливее.

Конец отработки в тот вечер они провели в полнейшем молчании. Конечно, Фред получил знатного леща (отчего-то у парня создалось впечатление, что Грейнджер давно хотела влепить ему затрещину). А затем они разошлись по своим лопатам. Каждый думал об одном и том же: что, черт побери, это было и что, черт побери, будет дальше. А лица Фреда и Гермионы сияли одинаково в тот вечер, и сердца бились в одном ритме.

С той отработки прошло довольно много времени — почти месяц. Само собой, Гермиона еще долго утверждала, что это было ошибкой, которую она никогда больше не повторит. Впрочем, она говорила это после каждого их поцелуя.

В итоге Гермиона сдалась и даже согласилась стать девушкой Фреда. По обоюдному согласию они решили поначалу держать их отношения в тайне. И, само собой, как и любой другой секрет, это знала вся школа.

Но никакая романтика не повлияла на любовь Фреда к доведению старосты до белого каления и на страсть Гермионы к нотациям по поводу тестирования новой продукции близнецов на студентах. Из-за этого в гостиной Гриффиндора временами стоял такой ор, что вся школа начинала сомневаться в правдивости слухов об отношениях этой странной парочки.

Итак, Гермиона сидела на диване, а Фред не уставал делать попыток отобрать у девушки ее книгу. Было воскресенье, поэтому большинство гриффиндорцев находилось на улице, и гостиная была полностью в распоряжении Уизли и Грейнджер.

Фред в очередной раз потянул книгу из рук девушки. Та с шумом захлопнула ее, едва не прищемив пальцы парню, и отложила в сторону. Уизли широко ухмыльнулся, довольный тем, что наконец-то избавился от вечного конкурента в борьбе за внимание мисс Грейнджер.

— Знаешь, мне тут в голову кое-что пришло, — задумчиво сообщила Гермиона. — Я ведь не о тебе мечтала.

— Вот так новости, — настороженно выдал парень, прищурившись. — Это ты так со мной порвать пытаешься?

— Да брось, от тебя так просто не избавишься, — отмахнулась Гермиона, сморщив носик.

Что-то подсказывало Фреду, что девчонка просто шутит. И то ли это было предчувствие, то ли пальцы Гермионы, которые та переплела с его пальцами.

— Так вот, — продолжила девушка, заправляя прядь волос за ухо свободной рукой. — Да, я видела там тебя. Но, в общем-то, мое самое сокровенное желание состояло в том, чтобы стать более раскрепощенной. И, вероятно, на подсознательном уровне я полагала, что ты сможешь мне в этом помочь.

Фред не сводил с Гермионы настороженного взгляда, не упустив из виду стыдливый румянец, выступивший на щечках старосты.

— А ты ведь никогда не говорила мне, что я делал в Зеркале.

— Да это и не важно, — поспешно пробормотала Гермиона.

— Ага, видимо, там было что-то такое, что до ужаса смущает нашу скромную старосту. Так, значит? — Фред вопросительно вскинул правую бровь, не переставая широко ухмыляться.

— Ой, Фред, отстань, — отмахнулась девушка, выпустив его пальцы и недовольно скрестив руки на груди.

— Я же все равно узнаю, Грейнджер. Тайное всегда становится явным, — сообщил Фред, щелкнув старосту по ее очаровательному маленькому носику.

— Не сомневаюсь, Уизли, — хмыкнув, ответила Гермиона, отвесив парню смачный подзатыльник.