Марсианский плацдарм (СИ) [Тимофей Николаевич Печёрин] (fb2) читать постранично

Тимофей Печёрин Марсианский плацдарм

Мой центр сдаёт, правый фланг отступает, положение превосходное. Я атакую.

Фердинанд Фош, командующий французскими войсками в битве на Марне

Лирик

Смешно! Когда-то считали, что Марс — это та же Земля. Только размерами немного поменьше, да с климатом чуть более суровым. И… обратите внимание на эти осторожные эпитеты-оговорки: «чуть», «немного». Попробуйте их на вкус, ощутите, как осторожно, а то и трусливо звучит ваша речь с добавлением этих слов.

Чувствуете? Слышите?

То звенят кандалы, сковывающие людское воображение. Не давая даже допустить, что есть на свете пусть и не многое, но хоть что-то, что и не снилось нашим мудрецам.

Зато кем только не населяло скованное, но не сломленное воображение красную планету. Братьями по разуму — в том числе и на любой вкус. От жутких монстров-кровососов на боевых треножниках до хрупких симпатяг с голубой кожей. Их принцесса, помнится, даже сумела покорить сердце сурового землянина.

И даже не обнаружив в итоге на Марсе ни тех, ни других, люди в душе не отчаялись. Кто-то мечтал о тех днях, когда и на соседней с Землей планете зацветут яблони, а кто-то, всматриваясь в снимки марсианской поверхности, видел в складках рельефа то остатки каналов мелиорации (ну очень геометрически правильные), то даже скульптурные лица.

Да и по сей день не досужие исследователи, но профессиональные астрономы продолжают относить Марс к так называемым планетам земной группы. Хотя, учитывая, что в ту группу попала и гигантская раскаленная сковорода Меркурия, и планета-котел Венера, вконец измочаленная постоянными бурями, классификация эта еще более формальна, чем, к примеру, инструктаж по технике безопасности.

Действительность, с какой столкнулись мы с первых секунд высадки на четвертой планете от Солнца, оказалась одновременно проще, прозаичнее. И в то же время не вписывалась ни в фантазии наших предков, ни даже в выкладки теоретиков. Реальный Марс — это хилая, можно сказать, символическая атмосфера, не препятствующая попаданию на поверхность планеты ни солнечной радиации, ни пролетавшего мимо (но притянутого гравитационным полем и потому заглянувшего «на огонек») космического мусора. Это почти всегда темное, как ночью, небо. Даже когда на нем светит солнце, нечем рассеивать его свет, придавая небесному своду приятный синий (или хотя бы терпимый серый) окрас.

И, наконец, это пустынная, без всякого намека на жизнь, гористо-каменистая поверхность, присыпанная ржавой пылью, которая и дает планете тот хваленый красный цвет.

Мертвый пейзаж в тонах цвета крови. Поистине адский вид — вот первое, что пришло мне в голову, когда я увидел поверхность Марса еще в проеме открывшегося перед нами люка десантного модуля.

Говорю это не для красного как сама злополучная планета словца. Но уверен на все сто: живи Данте в наши дни и побывай он на Марсе хоть пару минут — вымарал бы к чертям свое описание Инферно или побросал соответствующие страницы в топку, как Гоголь второй том «Мертвых душ». И переписал набело, вдохновленный тем зрелищем, что открылось нам еще при посадке.

Ибо демоны, ледяное озеро или стигийское болото — детские шалости по сравнению с видами красной планеты. Не просто мертвой, но чуждой, враждебной всякой жизни. Смерть здесь царила априори, царила безраздельно, и даже огонь не горел в марсианской атмосфере, а безмолвия почти безвоздушного пространства не нарушал хоть слабый звук. Ни дуновение ветерка, ни плеск воды, ни шорох чего-нибудь шустрого и непременно живого.

Возможно, недра марсианские содержат что-нибудь полезное. Вот только мы прибыли сюда не ради сомнительных богатств соседней планеты.

И жаль, что противников наших даже адские условия Марса не остановили. Более того: порой кажется, что остановить их не способно вообще ничего.

Они, как и мы — пришлые на этой планете. Другой вопрос, что те, кого одни называют «космической саранчой», другие — «звездными кочевниками», но чаще всего Чужими, пришельцами и инопланетянами, не являются ни каким-то отдельным видом живых существ, ни цивилизацией. По крайней мере, в земном понимании этих слов.

В общем смысле (и если верить ученому люду) эти твари, свалившиеся на наши головы из космических бездн, представляют собой продукт отчасти генной инженерии (а то и евгеники), отчасти — высоких (очень, господа-товарищи, высоких) технологий. И потому благоприятных или неблагоприятных условий для них просто не существует. Если Чужим требуется выполнение определенной задачи, то под эту задачу выводится отдельная разновидность существ. Причем даже между собой эти разновидности могут различаться настолько сильно, что сам Карл наш Линней сломал бы мозг, пытаясь их классифицировать да установить взаимное родство.

А