Эпоха Закатного солнца (СИ) [Snake Of Roses / tiareth] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

Ночную тишину нарушил громкий стук лошадиных копыт, что вздымали в воздух всю пыль, осевшую на дорогах. Миновав спящий белокаменный город, всадник в тёмных одеждах да с таким капюшоном, что не видно лица, гонит уставшего жеребца ахалтекинской породы напрямик к воротам замка. Он поднимается по крутой лестнице, когда полуспящий стражник замечает движение. После безуспешных попыток разглядеть, кто же скрывается за мрачным нарядом, часовой башни даёт знак вниз, сопровождая криком: «Открыть проезд!».

Решётчатые ворота едва успевают поднять на высоту человеческого роста, как всадник влетает, не сбавляя скорости, во внутренний дворик замка. Он спешивается буквально на ходу, оставляя благородного скакуна на попечение ничего не понимающей прислуги — об уставшем коне стоит позаботиться, тот гнал без остановки ровно ночь и два дня. Путник взлетает по белокаменным ступеням к парадной двери. Только у самого входа незнакомцу преграждает путь королевская стража, грозясь убить, если пришедший не представится.

Заметив у дверей появившегося рыжебородого фавна, странник выпрямился и снял капюшон, открывая собравшимся свой лик.

— Доложите Верховному правителю, что прибыла леди Тиарет из Валинора, — глаза девушки сверкали в ночи, словно молнии.

Стояла глубокая ночь, но несмотря на это фавн доложил королю о прибывшем госте, ожидающем своего часа в холле замка.

Комментарий к Пролог

Работу я поделила на 5 книг (если их таковыми можно назвать) по 8 глав, у каждой книги своя задача. Я старалась разбить это все максимально логично. Главы будут выходить по мере их доработки и написания (я еще не закончила), но так как у меня можно сказать каникулы, то буду стараться выкладывать их чуть ли не каждый день. Оригинальных персонажей будет довольно много.

Так же к каждой главе буду писать небольшие комментарии с переводами и расшифровками, иногда с пояснениями откуда взяла тот или иной факт/мысль, и иногда буду прикладывать музыку.

Жду ваших комментариев, но помните: лучше мягко сказать, где что не так, нежели просто полить грязью и растоптать чужую самооценку.

========== К1.Г1. Гость ==========

В тронном зале собралась вся приближенная свита короля. По правую руку от правителя дивных земель стоял десница: темноволосый зрелый мужчина из рода тельмаринцев, что издавна поселились на западе от Нарнии, и имя его было Меон, что в переводе с тельмаринского значило «благородный». По левую руку от короля восседала прекрасная дева, в чьих жилах текла кровь небесных светил, она была сердцем правителя и страны, и имя ее было Лилиандиль. По правую сторону от властителя собрались ученые, не было среди них ни животных, ни волшебных существ, а по левую сторону от него стояли храбрые воины, и в лицах их не было ни страха, ни жалости. Правителем же дивных земель был Каспиан Х, что мудро правит уже многое количество лет.

Рыжебородый фавн оповестил короля о прибывшей гостье, после чего и сама незнакомка показалась в тронном зале. На плечах ее до сих пор красовался плащ, трудно было не обратить внимания на ткань, что была подобна ночи и могла скрыть хозяйку от посторонних глаз.

— Ваше Величество, — незнакомка слегка приседает в реверансе. При ходьбе одеяние её несколько сковывает движения, и было бы проще, если бы девушка поклонилась на мужской манер, но попирать местными правилами приличия не входило в её интересы. — Меня зовут Тиарет, дочь Наанис и Руатер, последняя из рода аин, наследница Валинора, покорительница южного моря. Благодарю за приём.

— Мне сообщили глубокой ночью о вашем приезде, — начал Каспиан, — и я думал, что сошёл с ума, ведь раньше никогда не слышал о Валиноре. Где, Вы говорите, находится Ваша страна?

Тиарет поджимает губы, силясь с желанием перебить правителя этих земель, как часто она позволяла себе делать дома, и заставить выслушать, но на лицах каждого находящегося в зале можно прочитать миллионы вопросов совершенно логичных. И не будет доверия к той, что под покровом ночи прискакала из неведомой страны, держит слово и хранит молчание.

— Моя страна, Ваше Величество, лежит на юге за Великой пустыней и городом Хершид, что на сто лиг дальше Ташбаана. С запада Валинор омывает Южное море, неукротимое, как дитя, с севера раскинулись скалистые горы и бескрайний лес, что окружает государство Тельмар. На востоке земли кочевников-фиаллэ, а за ними и сам Калормен. Надеюсь, я утолила вашу жажду знаний.

Тиарет слегка склоняет голову, выражая свое почтение королю. Каспиан же улыбается довольно, завороженный не столько рассказами о неизвестной южной стране, сколько гостьей, что говорит с ним. Она выглядит как человек, но только гораздо красивее и, кажется, благородство из нее льется невидимым светом, а на душе так спокойно становится. Глаза ее небесно-голубого цвета смотрят, словно в душу самому королю, обнажая ее против воли.

— Так что же Вас привело к нам? — подаёт голос королева Нарнии, сохраняя всю учтивость, какой обладала ранним утром. — Вы проделали такой путь не для того ли, чтобы поведать о своей стране?

Легкая вежливая улыбка касается лица гостьи, а в глазах, словно туча в ясном небе, появляется грусть. И так всем присутствующим тоскливо становится, будто созерцают они последний восход солнца, а радость покинула мир безвозвратно.

— Ваше Величество, я приехала к Вам, чтобы предупредить, — глаза Тиарет бездонно-голубые вдруг потемнели и наполнились такой печалью и страхом, что весь совет не смел и пошевелиться. — Пришел конец последней эпохи. Не будет дальше ни неба, ни земли. Ни черного, ни белого. Ни жизни, ни смерти. Останется лишь пустота, — мелодичный голос гостьи стал холоднее самой северной реки, и каждый уголок зала наполнился благоговейным молчанием. Казалось, что оставшиеся на небосводе звезды вслушиваются в речи Тиарет. — Ваши Боги не сойдут до вас. Таш, Аслан, Святые семь, Таарэ, Айну — никто из них не станет спасать то, что спасти нельзя.

— При всем моем уважении, Ваше Величество, — низкий бас тотчас разрушил воцарившуюся атмосферу, слово взял десница короля, дозволив самому себе выйти к Тиарет. — Как мы можем верить этой девице, что выглядит как человек, но таковым не является? Ведь ещё вчера мы и знать не знали о Валиноре, — правая сторона согласно загалдела, поддерживая Меона. — Мы никогда не знали их народ, и наши предки не знали. И как мы можем верить в будущее, которое каждый волен менять по-своему?

Каспиан с интересом наблюдает за происходящим, мысли его заняты словами, что льются в уши вечными водопадами. Глаза его останавливаются то на Меоне, то на Тиарет, и ждет правитель ответа от гостьи, ведь хочется еще больше узнать о стране далекой, о которой нет книг и писаний. Лилиандиль лишь сидит подле короля с мыслями краткими, но весомыми. Все эти собрания ей не по душе, и молится она златогривому Аслану, чтобы поскорее все это закончилось, и отправилась она к своему сыну, Рилиану.

— Ты, юный десница, прав в своем невежестве, — ласково отвечает Тиарет, и вновь взглядом своим возвращается к правителю Нарнии. — Ваш народ, Великий правитель, состоит не только из людей, так почему вы удивляетесь, увидев эльфа? Ваша королева наполовину звезда, так почему же вам всем чуждо видеть подобных мне? — воцарилась тишина, лишь левая сторона иногда качала головами согласно, а голос у девушки зазвучал подобно военному горну, властно и уверенно. — Ваши предки никогда не ходили дальше Великой пустыни. Ваши предки, как и вы, никогда не были и за Эттинсмуром и Харфангом. Вы не знаете и половины мира, в котором живете.

Недолгое молчание вылилось в роптание между нарнийцами, а десница, оставшись оскорбленным и обделенным вниманием, вернулся на законное место подле короля.

— Есть будущее судеб человеческих, — вновь взяла слово эльфийка, заставляя всех замолчать лишь звуком голоса своего, — его определяют поступки, и изменчиво это будущее, как весенний ветер. Никогда не знаешь, куда подует в следующий миг. Но есть и то, что судьбой предначертано, что изменить в силах только достойный, и только если правильны и чисты будут его помыслы, — последняя из рода аин смотрит прямо в глаза Верховному королю Нарнии. — Закат эпохи слишком близко, и если не явится Каель мира сего, что объединит под знаменем своим народы и время, то все мы обречены.

— Надеюсь, леди Тиарет, Вы не решили, что эта участь, быть, как Вы выразились, «Каелем мира сего», надлежит мне? — поинтересовался Каспиан, слегка нахмурив брови.

Всю жизнь нынешний король Нарнии то слушал сказки о славных приключениях правителей Золотой эпохи, то бился бок о бок с ними же, не силясь верить в чудеса. И появление эльфийки из далёких земель могло бы его воодушевить на новые подвиги, но он уже давно примерный семьянин. Рисковать своей жизнью ради ещё одного приключения, казалось чем-то неразумным, словно из другой жизни. Но было что-то, что заставляло верить незваной гостье на слово.

Безукоризненное лицо эльфийки тронула лёгкая улыбка, пленившая каждого смертного в зале, как рассвет в утренний час.

— Нет, Ваше Величество, я лишь имею смелость просить Вас об услуге. — Каспиан заметно оживился, поёрзав на своем троне. — Позвольте одолжить мне вещь, что некогда отбыла из Валинора и обладает древней магией. Рог золотой эпохи, принадлежавший в свое время королеве Великодушной.

— Зачем Вам то, что не может помочь нам, леди Тиарет? — спокойно вопрошает Каспиан, а внутри него вдруг море разбушевалось. — Этот рог больше не в силах призвать древних королей и королев.

Тиарет всё так же смотрит на короля, и видит, что сердце его мечется в поисках веры, а разум пытается подавить эмоции, ворвавшиеся из прошлого непрошеной бурей. Видит она и обиду в глазах Лилиандиль, что заблуждается насчет помыслов мужа своего. И обида эта растет не по часам, а по минутам.

— Calihar* — едва различимым шёпотом произносит Тиарет, а Каспиан словно понимает её слова и стыдится. — В час беды протрубит рог, и зов его пронесется сквозь века. Тогда Каель мира сего придет, Наеллен спасут от забытья. — Тиарет делает несколько шагов вперед, ловя на себе ревнивый взгляд королевы и еще с десяток удивленных. — Вы ведь встречались с ними, Ваше Величество. Вы видели волшебство своими глазами, но почему сомневаетесь?

Каспиан поднимает глаза на эльфийку, и видит свою печаль, отраженную в её глазах. Он видит отрывки прошлой жизни, где он, будучи мальчишкой, ещё сражается бок о бок с теми, кто сошёл со страниц сказок.

— Гленсторм, — Каспиан обращается к кентавру. — Ты ведаешь звёзды. Скажи, что они пророчат нам?

Кентавр с тёмно-гнедыми боками и золотисто-рыжей бородой сделал пару шагов вперед, учтиво поклонился и многозначительно посмотрел на стеклянный свод, где последние звезды прятались от лучей солнца.

— Аилей и Минос встретились в небесах, когда Тарва и Аламбиль разошлись. Великая тьма движется, — взгляд Гленсторма становится таким испуганным, и с ужасом он смотрит на эльфийку. — Я могу лишь читать по звёздам, но даже они испуганы, мой король.

Вновь воцаряется тишина, но нет в ней ни тайны, ни благородства, лишь страх, затуманивающий разум. Все ждут вердикта короля, но каждый думает о своём. Наконец Каспиан встает со своего трона, следом поднимается на ноги и Лилиандиль.

— Останься с нами до ужина, я отдам тебе древний рог. Взамен хочу больше узнать о Валиноре и твоём народе. Сим считать моё последнее слово, — король тут же отдает приказ слугам подготовить покои для Тиарет, а после покидает зал вместе с женой и десницей. Остальная свита разбредается по своим делам, только Гленсторм остаётся дольше всех, уставившись в рассветное небо.

— Миледи, — учтиво обращается нарнийский муж, склоняя голову перед эльфийкой. — Я слышал сказания об аинах, но все они были настолько искажены и затёрты, что воспринимались как забытые боги. Неужели они правда всё это время существовали за Великой пустыней?

— Мой дорогой друг, — бархатный голос девы был сладок, будто мед. — Я расскажу тебе когда-нибудь о девяти королевствах и научу читать предзнаменования, как это делали древние аины. Но до тех пор, пока твой король жаждет видеть меня на ужине, и пока в этот мир не придет каель и наеллен вместе с ним, мои слова будут не больше, чем звуком, не имеющим смысла, — наследница Валинора поклонилась кентавру и поспешно покинула тронный зал, оставив Гленсторма в одиночестве.

Комментарий к К1.Г1. Гость

*Calihar - слабая вера

Пояснения по поводу аин и Валинора будут в следующей главе. А пока, вот вам мое начало. Заинтересовало?

========== К1.Г2. Сказание о Валиноре ==========

За столом Тиарет отвели место рядом с королем, напротив его дражайшей супруги. По распоряжению Её Величества гостье так же преподнесли нарнийское платье, дабы сменить походный костюм на более благородную одежду. Свободные фрейлины помогли затянуть корсет и поправить нижние юбки, и хоть в Валиноре одежда разительно отличается от местных изысков, по тому, как держала осанку заморская гостья, нельзя было сказать, что наряд ей не по вкусу и неудобен. Приближенные к королевской семье, словно впервые увидели Тиарет.

Она ходила так, как облака плывут по небу, невесомо и бесшумно. Темные волосы, отливавшие в солнечных лучах золотом, струились легкими волнами до поясницы, подчеркивая невероятно светлую кожу для южан. Голубые глаза Тиарет обрамлены были темными ресницами, от чего делались еще более выразительными и глубокими. Черты лица её, как и фигура были точеными, и иногда казалось, что дева эта высечена из камня лучшими мастерами всех времен. Все были поражены красотой гостьи, за исключением Лилиандиль.

Королева Нарнии видела перед собой обычную девушку, чуть краше тельмаринских красавиц. Волосы её казались непослушными, а кожа не белее, чем у нарнийцев. Звезда нашла в себе те чувства, каких не испытывала ранее. Горькие, терпкие и совсем неприятные, они разрастались где-то внутри, заставляя все тело дрожать, как при лихорадке. То ли была зависть, то ли была ревность, имен этой горечи королева не ведала.

— Рад, что Вы остались, леди Тиарет. — С улыбкой провозглашает Каспиан, указывая на место подле себя. — Или стоит обращаться к Вам по титулу?

Одарив короля благодарной улыбкой, Тиарет садится на своё место и встречается взглядом с Лилиандиль. Эльфийка читает в ней весь поток тех злых эмоций, что посетили королеву с приезда аин. Наполовину человек и наполовину звезда, она сама избрала путь смертной, лишь бы быть с любимым мужем, и людское зло добралось до её сердца. Зло, рождаемое страхом потери.

— Благодарю за радушие и за чудесное платье, — Тиарет улыбается королеве, но улыбка эта не умаслит душу, а лишь вгоняет в глубокие сомнения Лилиандиль. — Я прибыла сюда не с официальным визитом, Ваше Величество, так что и титул мой остался в Валиноре.

Король Каспиан засмеялся по-доброму, из вежливости больше, нежели от души, и смех этот поддержали даже те, кто разговора не слышал.

— Так расскажите мне, леди Тиарет, про Вашу страну. — Верховный король приступает к еде, вслед за чем по обеденному залу разносится манерный звук столовых приборов, извещая, что ужин начался. — Кто Ваши правители? И какова история? Я хочу знать все!

— Хорош или плох вкус пищи, можно узнать, лишь положив её в рот, — с полуулыбкой отвечает эльфийка, демонстрируя сие действие. — Так и о Валиноре судить Вы сможете, лишь побывав там. Я расскажу лишь то, что дозволено знать, а о большем не просите. А если жажда знаний вас будет преследовать, то ворота древнего Валинора открыты для Вас.

Каспиан согласно кивает, не отрываясь от еды, ведь так приятен вкус насыщения за хорошей беседой. Слова эльфийки же звучат мелодично и так правдиво, что король не в силах не согласиться с ними.

— Тысячи лет назад, когда дыхание золотого льва пробудило солнце и землю, — заговорила Тиарет, погружая правителя в атмосферу волшебства одним лишь звуком своего голоса так, что шум остальных персон и разговоры их удалились и затихли. — Образовался материк. С севера его выросли горы, покрытые вечными снегами. С запада его вырос бескрайний лес, где жили древесные великаны, существа они ни темные и ни светлые были, но связаны с природой воедино. На востоке появились плодородные земли, и рек там было не меряно, морем тот край заканчивался. На юге материка выросли пески, а за песками теплый край, что упирался в другое море. То время ознаменовалось временем создателей. Рыком своим разбудил лев первых существ, называемых богами, дабы вместе создавать и делать мир прекрасным.

Таарэ больше всех любил холод, потому и ушел в северные земли. Святые семь в единый глас сказали, что их манят леса, так получили они западные земли. Айну просила у золотого льва южные земли, что располагались за пустыней, и дал Аслан ей свое благословление, так ушла Айну на юг. Только Таш остался недоволен, не мог он забрать себе восток, так как золотой лев начал творить там. И задумал хитрость Таш, захотел соблазнить Айну и войной пойти на Аслана. Не поверила Айну сладким речам хитрого бога, не растаяла от даров, и остался Таш ни с чем. Скитался он по пустыне, и там отныне его царство.

Стали тогда боги творить. Таарэ создал из замерзших камней — великанов, но были они неповоротливыми и большими, а также глупыми. Расстроился Северный Бог, и решил он из маленьких льдинок создать других существ, имя которым дал — лоддроу. И были они чуть выше людей, кожа их белая и переливается на солнце как снег, а кровь в их жилах течет синяя и холодная. Не боялись они холода и снега, и всегда верны были дому своему и Богу. Доволен остался Таарэ и ушел на высокую гору, что скрывают облака, и уснул там вечным сном. Так появились на севере Дориат и Харфанг, а после выделился и Эттинсмур.

Семеро святых, что владели на западе, семь лет спорили о том, с чего начать. Никак не могли они придти к общему мнению, и решили тогда, что каждый создаст по народу. Какой народ получится самым лучшим, те и будут во главе государства стоять. Начал творить старший святой Аулэ, из подземных металлов он создал гномов. Горячи они были сердцем, но жадны до драгоценных кладов. Вторым начал творить Алдарон, создал он из опавших листьев красивых нимф, что должны были хранить лесной покой. Третьим по старшинству был Тулкас, пробудил он из земли минотавров, что должны были защищать бескрайний лес от посторонних. Четвертым был Намо, с помощью звезд он создал кентавров, что должны были читать предзнаменования и провожать души умерших в другой мир. Пятой была Вана, вечно юная девица, которая из солнечного света создала единорогов. Шестой по старшинству шла Йаванна, из коры древесной пробудила она фавнов, и дала им музыкальный дар, чтобы лес всегда был наполнен радостными мелодиями. Последним же был Мелькор, не был он ни младшим и ни старшим, но всегда оказывался в конце. Из камней и огня он создал существ страшных, имя им дали орки. И начали спорить Семеро святых, чье творение лучше, и не пришли к единому мнению. Так и оставили они свои создания, и ушли в бескрайний лес.

На юге, где царствовала Айну, за вечными песками, были рождены аины. Они были созданы из морской пены и солнца, и стали они прародителями эльфов. Возвели аины вместе с Айну две башни: башню знаний и башню власти. И была в том крае гармония, пока один из аин не захотел познать мир и почувствовать власть. Прогневалась Айну и разрушила эти светочи Валинора, лишила она потомство аин силы и неуязвимости, коей обладали они сами. И бессмертия лишила богиня детей своих и род остальной. Так появились первые эльфы. Они во многом были благороднее своих предков, и тяга к знаниям их была велика, и не покидали они земли свои, покуда надобности в том не было, а мир ведали по небесным светилам.

На юго-востоке под палящим солнцем, где царствовал Таш, из песков и огня создал он народ фиаллэ. Они были того же роста, что эльфы и лоддроу, едва ли выше людей, но кожа была золотистой, как пески, из которых их сделали. Слажены они были хорошо, мужчины широкоплечие, а женщины — фигуристые, и все они воинственны были, как один. Научил их Таш магии огня и военному делу, а затем ушел, странствовать по пустыне. Бродил он там несколько лет, создавая миражи и оазисы, пока не уснул среди песков.

Сие было создание мира, в Нарнии же править тогда начал король Франциск Первый из рода людского.

Тиарет оглядела стол, многие гости уже закончили трапезу и разошлись по своим делам, остались лишь те немногие, кого заинтересовал рассказ эльфийки.

— Прошу меня извинить, — Лилиандиль встает из-за стола, обращаясь к гостям, — принц Рилиан уже заждался меня. — Королева нежно целует мужа в висок, не спуская взгляда с гостьи, после чего исчезает в дверях.

— Продолжайте, леди Тиарет, — вежливо просит король, явно увлеченный историей, и в глазах его неподдельный огонек детского любопытства разгорелся.

— Айну покинула Валинор, когда остался в живых лишь один аин. Благословила она его на царствование, и стал этот аин сидеть в столице Валирии, а род его оканчивается на мне. Имя священного предка было Коранар, что на вашем языке звучит как легендарный творец мужчина. Он написал законы и построил первые города, его дети тоже писали законы и строили города, и их дети, пока не пришла Эпоха Белых Лилий. Тогда дети аин выбрали самых чистых среди себе подобных и отправили познавать мир и восемь соседних стран. Ознаменовалась та эпоха великими открытиями, когда в Нарнии воцарила столетняя зима. Валинорцам запрещено было вмешиваться в судьбу Нарнии самим Асланом, но не запрещал он дарить надежду этому народу. Тогда эльфы прочли по звездам приход двух королей и двух королев, и подарили стране второе дыхание. Когда же Золотой век прекратился, а Кэр-Паравел разрушился под натиском времени, в Валиноре настала Эпоха Красного Огня.

Долгие годы эльфы обороняли свои границы от Тельмаринцев, что пришли на запад морем, и от фиаллэ, что нападали с востока. Продлилось это почти тысячу лет, пока Каспиан Первый не изменил курс на Нарнийские земли, а Атта-хан не пошел войной на брата своего тарханского тисрока.

— Вы сказали, леди Тиарет, что стран девять, — заговорил Каспиан, — но я знаю лишь пять из них. Почему же наша история не рассказывает об остальных?

— История, Ваше Величество, пишется людьми не совсем честными. Вы воюете, чтобы доказать свое превосходство, и сжигаете то, что строили не вы. — В голосе эльфийки слышится досада и обида. — Древние короли девяти стран вели деловые и личные переписки, и лишь в Альквалонде остались экземпляры этих документов. Мой народ собирает знания, а не уничтожает их. И именно память предков позволяет нам с Вами сейчас общаться на одном языке.

— А рог? — вдруг подает голос фавн, встретивший глубокой ночью гостью. — Вы сказали, что рог прибыл из Валинора.

— И то верно! — Подхватывает Верховный король.

— Один из древних аин, что ведали магию, еще задолго до того, как Айну разрушила башни знаний и власти, создал его. Он всегда сидел на горе и смотрел на пустыню одним глазом, а другим на бескрайний лес, так он мог заранее узнать, если на Валинор нападут. Когда пришел час, древний аин начал кричать, но никто его не услышал. Тогда аин подбежал к морю и попросил у Нагги ее ребро, и изрыгнула она свою кость. Из ребра этого сделал он рог и начал трубить, тогда его имя и стало Оромэ, что значит трубящий в рог. Услышали все зов этого рога, и помогли защитить свои земли.

Когда же в Валиноре умер последний аин, рог этот преподнесли в дар первому правителю Орландии, младшему сыну нарнийского короля Франка, Клему. Чтобы в час, когда тархистанцы перейдут границы свободного государства без дозволения, нарнийцы знали, и не только нарнийцы, о беде. Когда началась война, рог затрубил, и преимущество было отнюдь не на стороне тарханов из Калормена. Тисрок того времени, да затрется в вечности имя его, объявил охоту на волшебный рог, но потерпел неудачу. Тогда объединился он с эмиром фиаллэ и пошел через пустыни в Валинор. Эльфы встретили соседей с радушием, от незнания помыслов огненного народа. Захотел тогда тисрок встретиться с потоками аинов и расспросить их о роге, но были правители того времени мудры и отказали во встрече. Оскорбленный тисрок разрешил своим воинам грабить Валирию, брать женщин силой и убивать мужчин. Не знал тархистанец тогда, что сам себя к гибели приведет. В ночи к нему пришла девушка и велела идти за ней, чтобы рог волшебный достать. Согласился тисрок, не веря своему везению, и пришел он на берег южного моря. Возвысилась над ним Нагга и проглотила чужеземца. А рог волшебный попал из Орландии в северные земли, а оттуда — в руки нарнийской королевы.

Тиарет задумчиво смотрит в окно, где последние закатные лучи сменились бархатно темным небом и сиянием звезд. За разговорами время неслось неумолимо быстро, а в обеденном зале осталось лишь трое, не считая прислугу.

— Мне довелось только раз видеть силу рога, — говорит Каспиан, и слова его звучат так таинственно и сокровенно, будто эта магия до сих пор казалась ему сказкой из детства, не более чем выдумкой. — Вы правы, леди Тиарет, я видел древних королей, как вижу Вас в данную минуту. Я бился бок обок с Питером Великолепным и Эдмундом Справедливым. Я поверил в Аслана благодаря Люси Отважной, и был покорен красотой и изяществом Сьюзен Великодушной. — Каспиан отпивает из своего кубка вино и продолжает. — Я был там, когда Аслан сказал, что древние короли и королевы больше не вернутся, и этот рог в мгновение стал безделушкой.

— Nimdethael*, — произносит Тиарет на валинорском. — Его магия не исчезла, — эльфийка наливает из кувшина вино в кубок короля, — просто пока в ней нет нужды. Еще не пробил час. — Девушка кротко улыбается. — Вы, верно, хотите ещё что-то узнать о моей стране?

Меон, сидевший все это время рядом, самостоятельно пополняет свой кубок, оставшись обделенным женским вниманием. За ужином этого тельмаринца почти не было слышно, а когда они остались втроем, он и вовсе обратился в слух.

— Миледи, — вдруг десница короля решил взять слово, — Вы ведь наследница престола, почему же Вас никто не сопровождает?

Тиарет улыбается, едва сдерживая смех, но по лицам присутствующих мужчин понимает, что смешного в этом вопросе нет ничего. Быть может, если бы они жили в Валиноре, то познали бы спокойствие в том виде, в котором его знает эльфийка.

— Этому есть весьма простое объяснение. Одной мне проще остаться незамеченной, и я быстрее добралась до места, нежели бы шла вместе с сопровождением. — Предвидев вопросы, которыми уже готовы были ее засыпать, Тиарет сразу же продолжила. — Я сама себе защита. Каждая женщина в Валиноре обучается воинскому делу с пеленок, наравне с мужчинами. — Эльфийка вновь устремила взгляд на окно. — Ночь опустилась на Нарнию. С Вашего позволения, король Каспиан, мне необходимо набраться сил до рассвета.

Тиарет кланяется господам и неспешно ступает в свои покои. Винтовые лестницы и стены, сделанные из белого камня, заводят гостью в дальние залы замка. Кое-где прослеживаются очертания старого строения времен Золотого века. Купольный свод в тронном зале пропускает столько света днём, что в нем можно купаться. Эльфийка часами гуляла по замку, пытаясь найти покой, и в этих скитаниях она пришла на балкон в восточном крыле Кэр-Паравела, откуда открывался вид на море.

Соленый воздух окутал прекрасную деву, как дома. Волны едва слышно омывали скалы под замком, и сегодня море было необыкновенно спокойным. В ночном небе мерцают звезды, они не спят этой ночью, как и Тиарет.

— Ей нравилось это место, — спокойствие нарушил мужской голос, на балкон вышел Каспиан. — Люси. Она часто рассказывала о Кэр-Паравеле, в особенности об этом балконе. Я отстроил его в надежде, что они когда-нибудь вернутся, но этого не произошло и не произойдет больше. — Тиарет не отвечает, лишь смотрит в морскую даль, и взор её эльфийский, что в сотни раз острее человеческого, замечает предрассветные знаки. — Скажи мне, ты знаешь, кто станет каелем? — На вопрос этот Каспиан получает отрицательный ответ, что удручает. — Когда ты отбываешь?

— С первыми лучами солнца. Путь до Валинора не близок и не безопасен. — Тиарет оборачивается к королю.

В лунном свете эльфийка выглядит ещё прекрасней, но эта красота не порочна, её не хочется присвоить себе, а возникает желание лишь созерцать. Светлая кожа, будто сама излучает свет, заставляя все трепетать внутри. Каспиан помнит, что когда-то так же светилась и Лилиандиль, но сияние её было слепящим, а красота — осязаемой. Чем больше король думал, тем сложнее и запутаннее становились его мысли.

— Твои страхи никогда не оставят тебя в покое, Каспиан. Но посмотри, — Тиарет указывает на море, — сегодня оно спокойное, а завтра придет буря. Ты живешь, а значит, имеешь право сомневаться. — Эльфийка улыбается непринужденно. — Я уеду с рогом или без, но в первом случае у нас есть шанс на спасение, во втором же, — она тяжело вздыхает, устремляя свой взор вдаль, — нас ждет забвение.

Комментарий к К1.Г2. Сказание о Валиноре

*Nimdethael - (эльф.) глубокая вечная печаль.

Эта глава на данный момент из всех уже написанных самая большая. Далее будет больше действий. Как я и говорила, я заимствую некоторые вещи из Сильмариллиона и переделываю их под себя. Каждый день, максимум каждые три дня, я буду выкладывать по главе.

Фиаллэ и лоддроу - эти названия и расы я нашла на просторах интернета, и как поняла они игровые. Слишком мне понравились они, что я позаимствовала образы и кое-что подправила, дабы не были они такими уж радужными и неуязвимыми.

========== К1.Г3. Сквозь пески ==========

Первый луч солнца коснулся водной глади, когда для Тиарет подали запряженного коня. Каспиан отдал древний рог эльфийке без тени сомнения. В какой-то момент король решил для себя, что ничего страшного не произойдет, если вернутся короли и королевы Золотого века. Не произойдет ничего страшного, если вернется Сьюзен, ведь с их последней встречи прошло столько времени, да и были они тогда детьми.

Тепло распрощавшись с незваной, но теперь такой желанной гостьей, Каспиан вернулся во дворец, дабы подремать пару часов в своём кабинете. Лилиандиль же покинула их с мужем покои, не обнаружив его на соседней половине кровати, и, поплотнее закутавшись в шелковый халат, спустилась к парадному входу, попрощаться с Тиарет.

Легко и почти бесшумно скользнула она к эльфийке, но незамеченной не осталась. Нежно погладив скакуна аин по морде, королева еще раз посмотрела на чужестранку. Волосы у неё были тёмные, но переливались золотым на солнце, а кожа её была светлая, и казалось, что свет исходит прямо изнутри. Глаза у эльфийки были голубые, будто все моря заключены были в ней одной, и красота эта рождала чувства чуждые звезде, далёкие и непонятные.

— Не думай, что увезешь сердце Каспиана с собой, — зло подмечает королева, сохраняя особую деловитость, вызвав тем самым неподдельное недоумение.

— Его сердце не принадлежит мне, — Тиарет ловко вскакивает в седло и хватает поводья. — Не принадлежит оно и тебе, Лилиандиль. Лишь одному ему решать, что делать со своим сердцем и кому его отдать.

Пришпорив коня, Тиарет пускается в путь на юг, через Орландию и Великую пустыню прямиком в Валинор. Путь от Кэр-Паравела до Анварда составляет день езды галопом, через пустыню до Валинора — день и ночь, если с пути не сбиться. Золотистый ахалтекинский конь резво гнал без устали до самой столицы Орландии, где эльфийка остановилась на ночь в гостевом доме у западных ворот. Валинорского коня почистили и накормили, а утром аин двинулась в путь. Мчал её хуаруил* по землям Орландии со всей силы, и по пескам пустыни мчал.

Ахалтекинские лошади — гордость валинорских всадников. Стремительные и верные, а об их выносливости слагают легенды и песни. Во время Эпохи Красного Огня, когда эльфы вынуждены были сражаться за честь и земли своего народа, границы восточные горели от магии фиаллэ. Ахалтекинский конь, раненый саблей в бою, вытащил из пламени двух эльфов. И это лишь один из немногих случаев, когда скакун становится героем.

Они ощущают настроение своего всадника, и преданы ему до смерти. Хуаруил в пустынных песках чувствует себя, как русалка в море. Ноги его не утопают и не застревают, он, словно летит над золотым океаном стремительно, не нуждаясь в воде или пище.

Прячась от палящего знойного солнца под плащом и изнывая от жары, Тиарет без остановок скакала по пустыне, пока не начало смеркаться. И не приближающийся вечер заставил эльфийку замереть на месте, а взор её увидел караван, идущий по протоптанным дорогам в Хершид. Попадаться им на глаза было слишком рискованно, особенно когда волшебный артефакт везешь с собой, ведь каждому валинорцу известно, что фиаллэ в рабство берут всякого, кто однажды попадется на их пути в песках.

Решение сменить курс приходит сразу же, теперь Тиарет берет круто на запад, чтобы свернуть южнее у гор, отделяющих бескрайний лес от Валинора. Прибавит ей это полдня пути, но все лучше, чем остаться навечно забытой рабыней.

В пути на запад пустыни, утомленная аин решает перевесить волшебный рог с седла на себя, под плащ. Рог этот сделан из кости морского дракона, и сохранился идеально по этот день. Зов рога проносится сквозь время и миры, и призывает он лишь тех, кто истинно владеет им.

Тиарет вспоминает рассказы своей няни о волшебном роге, и почему его не смог бы использовать тисрок Калормена, даже если бы получил. Его нельзя завоевать, лишь в том вещица признает хозяина, кто не жаждет даров и власти. Так же как и глубинный дракон из древних сказаний, любящий покой и умиротворение. Признал этот рог хозяина в королеве Сьюзен, и пока она жива, будет звать ее и остальных правителей Золотого века Нарнии.

Ночью в пустыне заметно холодает, и даже хуаруилу становится трудно идти от поднявшегося ветра. Тиарет пытается разглядеть среди летающего песка что-нибудь похожее на укрытие, но слезы застилают глаза от попадающего в них песка. Натянув капюшон как можно сильнее на лицо, эльфийка попыталась закрыть глаза коню, чтобы защитить от песка, но недовольное ржание заставило вернуться в седло.

— Ruellon, elen sila lumenn’, — наклонившись к уху жеребца, приговаривает Тиарет. — Hantanyel.**

Словно завороженный, жеребец вслушивается в речи Тиарет и покорно идёт сквозь песчаную бурю. Его сердце успокаивается, как успокаивается младенец от звука материнского голоса.

— Amin sinta thaliolle e dagor, *** — продолжает говорить всадница на эльфийском, но рот наполняется песком, стоит ей хоть раз открыть его, и договорить не получается, пока они не минуют бурю.

Среди ночной тьмы, тускло освещенной звездами, в паре-тройке километров взору Тиарет предстает оазис. Высокие деревья с зелеными верхушками и голыми стволами. Звук воды, журчащей, слышен аж с того места, горло впервые сковывает дикая жажда, а бутыль с водой давно пуста. Блаженный звук так манит, что эльфийка не в силах противиться этому зову.

— En! — восклицает аин, — Rima, Ruellon, rima! ****- пришпоривает девушка коня, заставляя бросить оставшиеся силы на бег.

Сколько бы ни бежал хуаруил, но не мог он достигнуть цели, а звук журчащей воды становился все оглушительнее. Как бы ни прибавлял ходу, казалось, что деревья убегают ещё быстрее, до тех самых пор, пока не растворились в воздухе вовсе.

Комментарий к К1.Г3. Сквозь пески

*хуаруил - благородный конь.

** Ruellon, elen sila lumenn’. Hantanyel.- (эльф.) Нефритовый вождь (далее имя коня), звезда осветила час нашей встречи. Спасибо.

***Amin sinta thaliolle e dagor - (эльф.) Я знаю, ты силен в бою.

****En!Rima, Ruellon, rima! - (эльф.) Смотри! Беги, Руэллон, беги!

Как я и говорила, периодически будет всплывать эльфийский язык, но помимо него будут языки еще других народов, чтобы показать все многообразие данного мира.

Harry Gregson-Williams - The Sand Glass Chamber

========== К1.Г4. Семейная встреча ==========

— Эдмунд, помоги повесить гирлянду!

Люси стояла на тумбе, но даже при таком раскладе ей приходилось подниматься на носочки и, со страхом упасть на пол вместе с елью, тянуться на самый верх.

Младшие из Певенси заблаговременно начали готовиться к Рождеству. Люси предстояло еще проучиться в школе полтора года, а так как на Рождество всем ученикам дают неделю каникул, она была свободна. Эдмунд же, окончив старшие классы, решил, что посвятит годик другой на поиски себя. Его мало привлекала работа, которую предлагал отец, а участь Питера и вовсе пугала. Сидеть целыми днями в университете, чтобы по приходу домой ночами что-то читать и учить.

— Ой! — Люси неосторожно цепляет локтем игрушку, и та с дребезгом разбивается о пол. — Ну вот! — с досадой подытоживает школьница, смотря на осколки прекрасной игрушки, которую они вешали из года в год на каждое Рождество, сколько себя помнит Люси.

— Она была старая, — сгребая кусочки стекла веником, говорит Эд.

— Да, наверное.

Проходят часы, прежде чем дверь их старого дома отворяется, и на пороге появляются покрытые снегом родители, а с ними Питер и Сьюзен. С тех самых пор, как Люси и Эдмунд гостили у своего кузена Юстеса, а Пит и Сью перебрались в Америку, прошло очень много лет, и это Рождество было первым, которое они собрались отметить всей семьей.

После долгих и жарких приветствий миссис Певенси вместе с дочерьми принялась готовить праздничный ужин, а мистер Певенси, по обыкновению, раскурил свою любимую кубинскую сигару и включил радио. Питер, охваченный воспоминаниями, от которых уехал в новый свет, поднялся в их старую с Эдмундом комнату.

— Мы почти ничего не меняли, — возникший ниоткуда в дверях Эд подал голос. — Но это не значит, что ты можешь запирать меня в шкафу.

Питер посмеялся ностальгически, присев на свою старую кровать.

— А ты не будешь больше пугать Люси, договорились? — улыбается старший брат, вспоминая, как весело они проводили время в детстве. — Что это? — Заметив торчащий клочок бумаги между стеной и шкафом, Питер с интересом выуживает находку.

Развернув лист, сложенный вчетверо, Питер с удивлением смотрит на брата, а затем на рисунок. Словно из далекого сказочного сна в реальность сошла карта волшебной страны. Он, казалось, мог с закрытыми глазами обвести все границы и реки, отметить леса и поляны. На рисунке же все это было начерчено, а так же схематично изображены были и соседние государства. В левом нижнем углу красовался желтый лев.

Эдмунд с таким же удивлением смотрит на карту, пытаясь припомнить, как и когда она могла попасть в их комнату.

— Может Люси нарисовала, когда была маленькой? — пожимает плечами Эд, не придавая находке сакрального смысла.

— Это уже не важно, — Питер откладывает рисунок на прикроватную тумбу и откидывается на подушку, сложив руки за головой. — Знаешь, мы со Сьюзен не говорим о Нарнии. Мне кажется, она и не помнит её. — Старший Певенси тяжко вздыхает. — Я и сам-то смутно помню.

Эдмунд падает на свою кровать, подобно старшему брату, и вглядывается в потолок. Разговоры о Нарнии внезапно стали наполнены не надеждой и волшебством, а неимоверной болью. И хоть для них с Люси все было иначе, они тоже оказались за чертой, когда вернуться в волшебный мир они не могут. И от этого знания становится тяжело дышать.

— Мы с Люси тоже больше не вспоминаем, — поддерживает разговор Эд. — Аслан сказал, нужно жить своей жизнью. Но только не сказал как.

— А что если это не наша жизнь? — Риторический вопрос повисает в воздухе, когда перед глазами парней начинают плясать воспоминания.

Ближе к полуночи вся семья Певенси усаживается за праздничный стол. Сьюзен, как примерная дочь и хозяйка, помогает составлять последние блюда, прежде чем прозвучит первый тост. Ужин пролетает незаметно и весело, после чего все семейство приступило к обмену подарками. Они уже слишком большие, чтобы верить в Санту, так считали родители, а каждый из детей думал про себя, что Санта живет в Нарнии, потому и подарков им не видать в этом мире.

Сьюзен получила от родителей золотую цепочку с подвеской в форме звезды, а от Эдмунда и Люси — новую перьевую ручку и чернила. Питер получил красивый галстук и запонки, а младшие брат и сестра подарили ему книгу с описанием лекарственных растений. Эдмунду подарили меховую шапку, привезенную из заграницы, и эксклюзивные шахматы, так напоминающие нарнийские. А Люси получила стеклянный шар, который если потрясти, то будет кружить снег, и так сильно замок внутри шара был похож на Кэр-Паравел, что пришелся подарок по душе. А родители подарили ей золотой браслет, который пришелся впору на тоненькое запястье.

После вручения подарков все отправились по кроватям.

— Сьюзен, ты спишь? — Люси на цыпочках подкрадывается к сестре.

— Что такое, Лу? — старшая сестра тут же садится и включает ночную лампу, застав Люси на краю своей кровати. — Ты вроде уже не маленькая, чтобы бояться кошмаров.

— А я и не боюсь, — пожимает плечами девочка. — Просто я соскучилась по тебе и по Питеру.

— Ох, Лу! — Сьюзен подтягивает край одеяла и обнимает сестру за плечи. — Я тоже скучала. А знаешь что? Нельзя терять эту ночь. Идем!

Две девушки, закутавшись в одеяла, будто шпионы пробираются глубокой ночью в комнату к братьям. Скрип половиц заставляет сестер задерживать дыхание до техпор, пока дверь в спальню мальчиков не закрывается за ними.

— Питер, Эдмунд, просыпайтесь!

Комната наполнилась хихиканьем и сонным мычанием. Когда мальчики окончательно проснулись, и все ребята уселись на разложенных одеялах на полу, настоящее волшебство воцарилось. Они все будто вдруг вернулись в детство, тут Люси едва стукнуло восемь, а Питеру было не больше четырнадцати.

— Кстати, Питер тут нашёл. — Эдмунд протянул младшей сестре листок.

— Это же карта Нарнии! — Девочка заулыбалась до ушей, словно это был какой-то знак, посланный самим Асланом. — Я так давно ее нарисовала. — Она тут же расстелила листок на полу, тыча пальцем в Кэр-Паравел. — Помните, здесь мы жили. Так здорово было, пока Сьюзен не собралась замуж за Рабадаша.

— Ничего подобного! — возмутилась Сью, после чего комната наполнилась смехом. — Видели бы вы его, глаза так пучит. — Девушка утрированно показала запомнившегося ей тархистанского принца, что было ей вовсе не свойственно и чем удивила своих родных.

— Именно потому он войной пошел на Анвард, потому что глаза пучил. — Подметил Питер, заливаясь новым приступом смеха. — Хотя, признаюсь, славное время было.

— Да, дрались на мечах, и все нас почитали и уважали. — Подхватил Эдмунд. — А помните, как мы второй раз в Нарнию прибыли…

— Да-да, ты еще тогда фонарь с собой взял, — вспомнила Люси, — а Питер порвал свою рубашку, чтобы факел сделать!

Все Певенси засмеялись. Воспоминания эти были такими теплыми, как солнечный свет, и приятными, как сладкая малина.

— Интересно, какой сейчас год в Нарнии? — спросила Люси. — И кто правитель?

— Мне больше интересно, — подал голос Питер, — как Каспиан справился.

— Ну, уж лучше нашего. — Ответила Сьюзен. — Все-таки мы пропали и оставили свою страну узурпаторам.

Все согласно закивали.

— Жаль, что мы больше не можем вернуться туда. — Подытожила Сьюзен к всеобщему удивлению. — Что? Вы думали, что у меня голова перьями забита?

— Нет, только одеждой и косметикой, — шутит вполголоса Эдмунд, за что получает подушкой по лицу.

Началась настоящая война, каких не видывал ни этот мир, ни другой. Не было в ней победителей и проигравших, так как окончилась она, стоило половицам в коридоре заскрипеть. Певенси притихли. Они уже были достаточно взрослыми, чтобы бояться родителей, но почему-то внутри все трепетало от мысли, быть пойманными ночью. Когда дверь в родительскую комнату закрылась, все четверо выдохнули разом и заулыбались.

— Как думаете, — шепотом начала Люси, — если бы мы могли вернуться обратно, то по какой причине?

— Нас не зовут на свадьбы, пиры или праздники, — заговорил Эдмунд, почесав затылок. — Скорее всего, из-за войны.

— Вам с Питером это было бы только в радость. — Парирует Сьюзен. — Помнишь, Лу, какие титулы у наших братьев?

Люси поднялась на ноги с важным видом, развернула рисунок с картой так, чтобы это мало-мальски напоминало свиток пергамента, и принялась зачитывать по памяти.

— Король Нарнии, герцог рощи Фонарного столба, граф западной Марки, рыцарь Ордена каменного стола…

— Благородного! — в один голос поправляют парни, а Сьюзен с трудом удается удержать смех.

— Прошу прощения, Ваши Величества, — так же играючи отвечает Люси. — Благородного Ордена каменного стола, Эдмунд Справедливый!

Эдмунд кивает одобрительно, поддерживая игру, которую начали девочки.

— И Верховный король над всеми королями в Нарнии, Император Одиноких Островов и Лорд Кэр-Паравела…

— Который разрушен, — шепотом добавляет Сьюзен, ловя недовольный взгляд Питера в ответ.

— Рыцарь Благородного Ордена Льва, Питер, как там тебя? — Засмеялась Люси.

— Великолепный, — старший брат манерно поправил челку, и все ребята захохотали. — Что поделать, если из вас всех я самый красивый.

— Так это из-за твоей красоты съезжались женихи? Прости, Питер, всех парней у тебя отбила, — отшутилась Сьюзен, поднимая новую волну смеха.

Певенси просидели так до самого утра, то подшучивая друг над другом, то вспоминая какие-то истории из далекой и другой жизни. Утром, когда взошло солнце, девочки пробрались в свою комнату, но уснуть из них никто так и не смог.

Комментарий к К1.Г4. Семейная встреча

Чувствую, что должна что-то написать тут, но не знаю что. Наверное, хотелось бы прояснить возраст ребят и поведение Сьюзен. Люси уже 16, Эдмунду - 18, Сьюзен - 20, а Питеру - 21. Действия происходят в 1948, то есть за год до Последней битвы в нашем мире, и за много лет в Нарнии (время там течет по-своему).

Сьюзен в оригинале хоть и отдала предпочтение губной помаде и чулкам, но я вижу ее той, кто скрывает свои истинные желания за модными примочками, а раскрыться может в кругу близких ей друзей/родных.

========== К1.Г5. Фиаллэ ==========

В сердце пустыни под палящим знойным солнцем расположился город Хершид. Построен он был в древние времена ещё первыми из рода фиаллэ. Город не имеет тот защитных стен, а дома сделаны из плотной шерстяной ткани, напоминающие по форме своей юрты да шатры. Такова была столица всего рода фиаллэ, но носила она больше религиозный характер, ведь государство то не было централизованным вовсе. Кочевые племена бродили по пустыне всю свою жизнь, ханы сражались между собой, и только два раза в год они приходили на поклон к эмиру великого каганата. Два раза в год, когда день длится ровно столько же, сколько и ночь, ханы собираются в храме Таш, решают вопросы военных походов и нехватки еды. Во главе заседания стоит эмир — повелитель всех фиаллэ, король королей и владыка пустыни.

Высокий широкоплечий мужчина с ярким тюрбаном на голове присоединяется к совету последним. Деревянный храм заполнен исключительно мужчинами, абсолютно все ханы, а было их около одиннадцати, расселись по своим местам, от более сильного племени к более слабому. Сила же эта измерялась в количестве воинов, так вошедший мужчина занял свое место в первом ряду. Зал наполнился благовониями, что сразу голова начала кружиться, а тело расслабилось от удовольствия.

Эмир вошел самым последним и взошел к алтарю, держа за уздцы коня. Волосы у эмира великого каганата были темные и длинные, заплетенные в косы; плечи были широкие, а руки сильные, аж вены проступали из-под кожи, стоило напрячься ему. Занес эмир над головой коня саблю и, не моргая, умертвил скакуна. Так пролилась кровь во имя бога пустынного Таш. Возлагает эмир на алтарь голову коня, оставляя лестницы кровавыми, а после следует час молитв и поклонений.

Когда догорела последняя ветвь благовоний, а время молитв истекло, начался совет.

— Приветствую вас, друзья мои, покорители пустынных земель! — Сложив ноги как йог, эмир стал держать речь. Голос его был властным, громким, какой положен был его титулу. Руки его, как и шелковые одеяния, были в крови, от чего грозным выглядел мужчина. — Каждые полгода мы собираемся с вами, чтобы принести жертву нашему покровителю, богу Великой пустыни и восточных земель, Таш. Но наступили тяжелые времена, — после слов этих прекратились едва слышимые разговоры, — союз с Калорменом окончился, больше они не станут поставлять нам пищу и коней.

Храм тут же наполнился недовольными переговорами, а кое-где были слышны выкрики. Особо молодые ханы рвались в бой, силой забрать, что им не принадлежит, но должно. Старые ханы лишь покуривали свои трубки и недовольно бурчали, не предлагая никакие мысли.

— Решение мое таково, — заговорил властным басом эмир, дабы утих весь балаган, — войной мы не пойдем. Сядем на местах, рядом с оазисами, и будем возделывать пищу, как это делают наши соседи.

— Но мы не земледельцы! — вскочил на ноги мужчина в ярком тюрбане, что прибыл последним из всех ханов.

Имя этого горячего мужа было Рияз, родился он под покровительством северной звезды, что означало, что ждут его дальние странствия. Племя его, которое водил он по пустыне уже пятнадцать лет, было третьим по многочисленности, а о заслугах его воинских ходили рассказы в самом Ташбаане. Говорят, сам тисрок побаивается его. Никто из ханов не хотел тягаться с Риязом, и уважали его все почти наравне с эмиром.

— Мы не пойдём войной на Калормен! — воспротивился эмир.

— Зачем нам идти на восток? Мы были там тысячу раз! — Старые ханы одобрительно закивали. — И наши деды были там тысячу раз, и их деды. Я слышал от тархистанских купцов, что на севере за горным хребтом есть плодородные земли. Нам нужно идти туда! — Горяча была речь Рияза, да не все согласны с ним были, и поддерживали с неохотой.

— Слишком большой риск, — воспротивился эмир. — Нет никакой уверенности, что мы победим северян, после тяжелого перехода через горы. Наши воины сильны, но они никогда не были на чужой земле. И веры тархистанцам нет, никто не знает, есть ли там за горами эта земля. — Эмир поднимается на ноги. — Выбирайте себе оазисы, стройте города и возделывайте землю.

Закончив этими словами свою речь, эмир покинул храм и вернулся в свой барак*. Остальные ханы тоже разбрелись по своим лагерям, кто-то недовольный, а кто-то не сильно заинтересованный. Многие ханы были стары, и войны никакой не хотели, а особенно дальних походов.

Рияз-хан влетел в свой шатёр, запинаясь о край ковра, словно пятки его щекотали языки пламени. Негодование его было таким сильным, что чувствовалось за версту. Сбросил он с лязгом свой пояс с саблей на землю, чем потревожил сон красавицы жены.

— Старик желает вести оседлый образ жизни, — выпаливает с негодованием мужчина, усевшись на подушки, когда жена принялась снимать с него кожаные сапоги. — Будем возделывать песок, и умирать от засухи!

— Разве нет способа убедить эмира? — деликатно поинтересовалась чернявая женщина, помогая мужу раздеться.

— Эмир совсем ослаб умом. — Рияз неохотно поднял руки, позволяя стянуть с себя рубаху. — Никакие уговоры его не возьмут. Если бы только был я эмиром.

— Так убей старого и стань новым, — женщина налила вина из кувшина и поднесла чашу своему благоверному супругу. — Разве закон не так писан?

— Что ты понимаешь в законе? Твой удел рожать и ублажать, женщина! — С отвращением фыркает Рияз, принимая из рук жены своей пиалу.

— Может, и понимаю я мало, но мыслю яснее твоего, — спокойно отвечает мудрая женщина. — Убей эмира и сядь на его место. Станут тебе подчиняться все ханы, и женщин ты сможешь брать столько, сколько ложе будет вмещать.

— Хафса, милая моя, — Рияз вдруг подобрел от услышанных слов, — подойди ко мне.

Грациозной походкой Хафса подходит к мужу своему, что в одночасье сгребает женское полуобнаженное тело своими руками и оставляет горячий поцелуй на губах сладковатых, как персики в тархистанских садах.

— Не говори слов любви, хан. — Обратилась женщина осторожно к своему мужу. — Покуда уверен не будешь, лучше просто имей.

Ночью той свершилось то, что давно уже не случалось в священном городе. В бараке воссел новый эмир, а старого укутали в шелка и предали огню и песчаному ветру, дабы Нейт, богиня смерти, упокоила его душу.

Сменив яркую чалму на плетеные косы, Рияз стал новым эмиром, а подле него была мудрая жена Хафса.

Комментарий к К1.Г5. Фиаллэ

*барак - в данном случае это замок эмира.

Еще совсем чуть-чуть и первая книга будет закончена. Как я говорила раньше, каждая “книга” будет нести свою суть, здесь мы в основном знакомимся с персонажами, потихоньку проникаем в их культуру.

========== К1.Г6. Город миражей ==========

Высокие каменные стены дрожат, но не от приближающегося табуна лошадей и не под натиском орды вражеской, а от непостоянства своего местонахождения. Всю ночь и уже половину дня хуаруил несет Тиарет. От нехватки воды, девушка то и дело засыпает в седле, просыпается от оглушительного шума воды, что появляется неожиданно и исчезает так же.

Многие валинорцы слышали об этом месте, но не верили, так же как и не верили в существование морского дракона, ведь не было тех, кто видел воочию все это, в живых больше. Только в одной из книг Тиарет видела мельком запись о городе миражей. Место то было гиблым для путников, что измученные солнцем блуждают по городу и умирают в муках от голода и жажды. Души их неупокоенные до сих пор скитаются. Мелькают они за домами и выглядывают из окон, но никакого вреда не причиняют. Они точно так же загнаны в ловушку.

Город этот похож сразу на тысячи городов, ведь каждая душа добавляет в него частичку своего мира. Нет правды ни в стенах, ни в мостовых белокаменных, лишь в песке под ногами коня оная имеется.

Солнце давно перешагнуло отметку полудня. Тиарет едва хватало сил держать себя в седле. Говорить было трудно на любом из известных ей языков, во рту все пересохло, даже слюни не выделялись, чтобы хоть как-то смягчить ощущения. Голова уже третий час гудела и кружилась от жаркого солнца. Тиарет впервые в этот момент подумала о роге, что так кстати болтался у нее под грудью, но понимала, что помощь к ней пришла бы слишком поздно.

— Ruellon, — с трудом выдавила из себя эльфийка хриплый зов, но конь понял её без слов, сворачивая на широкую улицу.

С одной стороны они словно шли по Анварду, и всё на этой стороне было ясным, статуи львов огромные и дома из серого камня. Но была эта сторона безлюдна и пуста, только ветер гулял по ней.

С другой стороны будто возвысился над Тиарет Ташбаан с его величественными колоннами и персиковыми садами. Казалось, стоит только руку протянуть, как сладкий и сочный персик окажется в ней. А водопады Ташбаана так шумели, что жажда становилась ещё более мучительной.

Так блуждали они, пока солнце не начало садиться, а температура заметно стала понижаться. Тиарет пробрала дрожь до такой степени, что девушка свалилась с коня, припав к еще горячему песку всем телом. Лишь ржание коня и его попытки поднять эльфийку, привели ее в чувства. И устремила свой уставший взор валинорка в небо, дабы молитву ее услышала Айну, и послала знак для спасения.

Стали на небе закатном появляться звезды, что служили ориентиром для путников в море и на суше. Поблагодарила Тиарет богиню эльфийскую, и устремилась на запад. Чем дальше шли они с хуаруилом, тем меньше оставалось сил, ведь уже к вечеру прошедшего дня должны они были прибыть в Валинор.

Когда удалось миновать им город миражей, послышались человеческие голоса. Язык был знаком Тиарет, но говорили они так быстро, что эльфийка не могла разобрать ни слова. Ей показалось на миг, что это призраки ожили ближе к ночи и пытаются запугать её. Но хода своего аин не остановила, лишь ухватилась покрепче рукой за поводья, а другую возложила на эфес клинка своего.

Голоса становились все громче и громче, пока Тиарет не пришла в лагерь кочевников. Перед ней на огромной поляне расстелились шатры и костры, и как бы сильно не было желание обойти эту напасть стороной, сил на еще один день пути не оставалось. Нелегкий это был выбор, вернуться в город миражей и сгинуть там, или попытаться пройти мимо кочевников и, вероятно, добраться до Валинора. Натянув капюшон плаща своего цвета ночи посильнее на лицо, решила эльфиская дева пройти сквозь лагерь, надеясь на удачу и защиту Айну.

Они вместе с конем шагали тихо и быстро, словно были одним целым и понимали друг друга без слов. Пройдя несколько шатров, Тиарет успокоила свое сердце, что сильно стучало от страха, да только рано она расслабилась.

— ‘afasat! (араб. Стой!)– Кто-то позади окликнул Тиарет, и девушка остановилась как вкопанная. — ‘iilaa ‘ayn ‘ant dhahib? (араб. Куда ты идешь?)

Мужчина подошел к Тиарет, что она смогла разглядеть его освещенного пламенем факела, который держал он в руке. Перед ней стоял молодой мужчина из рода фиаллэ, едва ли ему было сто лет. На голове он носил белый тюрбан, что по статусу полагалось только наследнику хана.

Медлить ни в коем случае было нельзя, потому Тиарет собрала всю свою волю и знания об этом народе в кулак, стараясь звучать как можно увереннее и громче.

— laqad tama ‘iirsaluha ‘iilaa al’amir. (араб. Меня послали к эмиру.)– девушка старалась говорить четко, подражая диалекту, какой услышала от молодого человека, а конь ее смирно стоял, предчувствуя опасность.

— kadhaab! (араб. Лжец!) — произносит мужчина, резким движением срывая капюшон с девушки. Глаза его округляются заметно, и полушепотом произносит он — qazam? (араб. Эльф?)

Секунды хватает, чтобы скрестили они свои оружия. Клинок сабле не ровня в бою, если только не владеть им так искусно, как владеет любой валинорец. Из последних сил бьется Тиарет, а ржание хуаруила и звон металла звуком своим привлекают других кочевников, заставляя повылезать из шатров своих. Когда молодой наследник саблей ранит руку и без того изнеможденной девушки, она падает.

— Kela! (эльф. Уходи!) — кричит коню эльфийка, прежде чем какая-то женщина хватает ее за волосы и заставляет посмотреть на народ, что собрался и ждет зрелищ. — Andodulin! (эльф. Свора стервятников!) — шипит Тиарет, смотря на улюлюкающую толпу.

Ей хватает смелости и сил на последний рывок. Последняя из рода аин бьет наотмашь женщину, что та от испуга и боли выпускает волосы пленницы, давая возможность бежать. Эльфийка неслась по всему лагерю, пока не споткнулась о собственную ногу. Силы ее оставили, и встать она больше не могла. Взмолившись богине Айну, сняла девушка с груди своей волшебный рог и протрубила в него. Зов рога этого услышали везде от Дориата, что на севере, до Валинора, что на юге.

— Madho ladayana hna? (араб. Что тут у нас?) — незнакомый мужчина склоняется к эльфийке и вырывает из цепких пальцев рог. Долго он рассматривает его, прежде чем отдаёт приказ. — Alfatat tanghsal wallibas, kama ynbghy ‘an takun nisa’ana. (араб. Девчонку умойте и оденьте, как положено женщинам) Sayakun hunak hadiat lihafl alzafat. (Будет тисроку подарок на свадьбу).

А больше Тиарет ничего не слышала, потому что сознание ее унеслось в ночную гавань.

Комментарий к К1.Г6. Город миражей

Я честно хотела сделать выноски в комментарий к части, но поняла, что так будет не совсем удобно, потому далее я буду перевод писать сразу в тексте в скобках, как сделала в этой главе.

Хотя может все-таки удобнее, когда перевод сделан сносками?

========== К1.Г7. Туманный альбион ==========

Холодный комок снега врезается прямо в лицо Эдмунду, после чего слышится заливистый смех Люси. Как в первый их день в Нарнии. Он почти до мелочей помнит тот день, не хватает только занудных речей Сьюзан и отцовского наставления от Питера.

— Ах ты, маленькая! — Наигранно злится Эдмунд, кидая сестре снежок в ответ.

Когда-то Эдмунд наивно полагал, что вырастет и станет вести себя совершенно иначе. Возможно, станет курить сигару, как отец, и слушать каждый день новости. Он пытался, но сигары жгли горло, оставляя неприятный осадок во рту, а новости с каждым днем ужасали все сильнее и сильнее. И теперь, когда он перешагнул порог совершеннолетия, всеми силами пытается ухватиться за ускользающее детство. Время требует взрослых поступков, к которым он еще не готов.

Питер и Сьюзен, какими бы правильными не были и какими бы взрослыми не казались, делали все то же самое. Сейчас красавица Сьюзен, что обычно покоряла своей грацией мужчин, пряталась от натиска младшей сестры и Питера за деревом, пока Эдмунд готовил новые снаряды.

— Эдмунд, помоги! — со смехом кричала Сью, еле уворачиваясь от снежков.

Игра закончилась, когда команда средних брата и сестры полностью была покрыта снежными пятнами, но, несмотря на проигрыш, они смеялись.

— Чем займемся ещё? — поинтересовался Питер у Люси.

— А почему она всегда решает? — возмутился Эдмунд, галантно помогая отряхнуть оставшийся снег со спины старшей сестры. — У нас вообще-то еще одна сестра есть.

— Спасибо, что заметил! — засмеялась Сью. — Раз до меня снизошли, то предлагаю покататься на коньках.

— Отлично! — соглашается Питер, сгребая в охапку свою сбитую шапку и перчатки, валявшиеся на снегу. — Значит, идем покорять каток!

Питер пошел впереди всех.

— И перед нами снова Питер Великолепный, победитель снежных войн и покоритель катков. — Подметил Эдмунд, вызвав тем самым смех у сестер.

На площади, где расположился самый большой каток Лондона, горело множество различных гирлянд. Вокруг катались семьи с детьми и влюбленные пары, добавляя в этот вечер особенную ауру волшебства. Сьюзен и Люси увлеклись пируэтами, воображая себя знаменитыми фигуристками, мальчики же периодически подражали им и подшучивали над неудачами.

— Давайте хоть в салки сыграем, — предложил показывающий всем своим видом скуку Эдмунд. — Я даже водить первым буду.

С охотой принявшись считать, Эдмунд следил, как быстро удирают от него все. Певенси носились по катку, сменяя друг друга и едва не сбивая мирных жителей Лондона. Веселье било ключом, пока Питер не замер у одного из краев катка, явно озадаченный. Ему показалось, что он слышит, как что-то гудит, похожее на машину, но вокруг были лишь люди и снег. Сьюзен, спешившая к старшему брату, не успела затормозить и врезалась в него, а за ней влетели Эдмунд и Люси, из-за чего вся четверка повалилась в сугроб. С ближайшего дерева на ребят упал снег, засыпав их почти полностью.

— Ну, может, все-таки слезете с меня? — поинтересовался Питер, скинув без помощи рук со своего лица снег настолько, насколько это было возможно.

— Вы слышали? — спросила Сьюзен, отряхивая свою шубу. — Мне показалось, будто нас зовут.

Сьюзен обернулась и замерла, слов у неё не было. Перед всеми Певенси раскинулся вид на заснеженные горы, у подножия которых текла маленькая речка. Никто не осмелился проронить и слова.

— Глазам не верю, — лишь через какое-то время на выдохе сказала Сьюзен. — Это невозможно!

— Значит, что-то серьезное случилось, раз мы здесь. — Добавляет Эдмунд, смотря туда же, куда и Сью. — Другого объяснения просто не вижу.

— Ну хоть раз оделись по погоде, — разряжает обстановку Питер, отряхивая с головы снег. — Давайте попытаемся понять, где мы и в какую сторону идти.

— Все реки вытекают из Восточного моря, — замечает Сьюзен, — можно пойти вверх по реке, а оттуда до Кэр-Паравела.

— Да, только мы не знаем, как изменилась земля за время, что нас не было. — Отвечает Эдмунд, ожидая ответа от Верховного короля. — Если заблудимся, то никому не сможем помочь.

— Эдмунд прав. — Включается в разговор Люси.

— У меня хотя бы есть план, — разводит руками Сьюзен, выражая своё недовольство. — Нам нужно куда-то двигаться. И желательно в тепло, здесь гораздо холоднее, чем в Лондоне. Питер, у тебя есть идеи? — не получив ответа, девушка оборачивается. — Питер?

Молодой парень смотрит на семью слегка испуганно, а в руках он держит блестящий шлем, кое-где покрытый льдом. На шлеме том нанесен лев, как делали они в Золотой век Нарнии.

— Я знаю, где мы. — Произносит Верховный король Нарнии. — Эттинсмур.

— Великаны? — с ужасом переспрашивает Сьюзен, на что получает положительный кивок.

— Это меняет положение дел, — подытоживает Эдмунд, разворачиваясь обратно к реке. — Значит перед нами Шрибл. Что ж, — потирает слегка замерзшие руки король Справедливый, — добро пожаловать домой, в Нарнию!

Среди замерзших и засыпанных снегом остатков брони павших в далекой войне воинов Питер и Эдмунд раздобыли себе два меча, на случай если придется защищаться. И отправились все четверо вниз со склона горы через Шрибл в Нарнию.

Комментарий к К1.Г7. Туманный альбион

Я очень жду комментариев, ведь они вдохновляют на последующую работу. Я решила, что выставлю все восемь глав, полностью так называемую мной “книгу”, а потом примусь за продолжение, чтобы выставить опять все скопом. Не люблю мучить людей микро дозами.

========== К1.Г8. Пробуждение пустоши ==========

На севере, близ Харфанга и Эттинсмура, расположилась еще одна страна, имя ей Дориат. Земли страны этой обширны и различны, а столица расположилась между двумя реками, что берут свое начало от Беруны. По периметру всей страны построены были некогда смотровые башни, на одной из них, откуда вид открывается на Харфанг и на пустошь, что растянулась за ним, день и ночь сидели стражники и наблюдали.

Один из стражников пришел на смену другому, когда на пустоши, что спала тысячелетиями, началось движение. Безжизненная земля вдруг стала похожа на море, из которого появлялся то хвост, то спина, усыпанные шипами. Стражник зажег сигнальный огонь, оповещая свой народ о приближающейся беде. В течении часа еще зажигались сигнальные огни, пока свет их не дошел до Мондрана, столицы Дориата.

Правитель тех земель, выбранный народом Корнак, сидел в своих покоях, разбирая жалобы мирных жителей. Вбежавшая девушка с серебристыми косами спешно поклонилась и доложила о зажженных сигнальных огнях.

Страх охватил обычный народ, ждали они разъяснений от своего правителя. Не пугались они, когда огни на башнях загорались с юга, но с севера, где кроме мертвой земли не было ничего, страшились до дрожи.

Отправил Корнак в тот час гиппогрифа на башню северную, чтобы узнал он, какая напасть движется, и доложил. Только к вечеру вернулся друг правителя.

— Мой херре (норв. Повелитель), — поклонился гиппогриф, — на пустоши происходит что-то странное, будто кто-то пробудил темные силы.

— Этого я и боялся. — Подмечает мудрый Корнак. — Вавилия, седлай коня и отправляйся в Тельмар. Пусть пришлют свое войско и будут готовы к войне.

Девушка с серебряными косами коротко кивнула, и тот час скрылась в дверях.

— Иссорин, — тут же подзывает владыка к себе молодого мужчину. — Бери пару воинов и езжай в Нарнию. Нам нужно предупредить всех.

— Мой херре, — подает вновь голос гиппогриф, — а как же Харфанг?

— Они будут знать о случившемся уже к утру. — Корнак кивнул другу и ушел, чтобы поговорить с главнокомандующим войском.

Вавилия залетела в конюшню и прыгнула на первого попавшегося скакуна без седла и поводьев. Держалась снежная дева за холку, и гнала так, чтобы опередить солнце, не обращая внимания на боль и неудобства. Редко кто-то из лоддроу переходил южную границу, подставляя свое лицо солнечным лучам. Еще реже кто-то из них пускался сквозь темный лес, где по легендам обитали древесные боги, что хранили покой всех растений.

Дорога заняла чуть больше дня и ночи, и, оказавшись в городе Тельмар, Вавилия смогла выдохнуть спокойно и спешиться. Зеваки на улицах смотрели на чужестранку с интересом и удивлением, ведь у нее были длинные серебряные косы, а вокруг глаз на белой коже цветной краской нарисованы узоры. Одежда ее была теплой для этих земель, но красивой, диковинной. Уши острые, а пальцы рук чуть длиннее, чем у тельмаринцев.

— Скажите королю, что прибыл гонец из Дориата. — Произносит Вавилия, остановившись у ворот замка.

Не менее часа проходит с тех пор, как попросила она доложить о своем прибытии, а пропустили девушку лишь заставив сложить оружие на входе. Оставив ножи и лук со стрелами, посланница вошла в замок в сопровождении стражи. Вели ее длинными коридорами и крутыми лестницами, прежде чем представили королю.

На троне восседал пожилой человек, был он сед и морщинист, а потому правление его считали мудрым. Не участвовал он никогда в войнах, лишь заключал политические союзы, выгодные Тельмару. Было у короля три дочери и ни одного сына, жена же скончалась много лет назад. Сосватал двух старших дочерей король за правителей соседних земель. Старшая дочь была женой покойного Мираза, и считали ее умершей вместе с мужем. Средняя дочь стала женой короля Орландии и здравствовала, сидя на троне. Младшую же дочь готовили сесть на престол тельмаринский.

Вавилия поклонилась королю и дофине, прежде чем начать говорить.

— Ваша милость, я пришла из Дориата, отправленная великим херре, чтобы предупредить, — звонкий голос отдавался эхом в огромном каменном зале. — Северная пустошь пробудилась.

— Моя дорогая девочка, — хриплый голос немощного старика был едва слышен, но острый слух северянки различал каждое слово и каждый вздох. — Вы первые стоите на северной границе, а дальше нет ничего. Или ты думаешь, что я поверю в сказки?

— Вы знаете, сир, что если падет мой народ, то следующим станет Ваш! — не сдает напора лоддроу. — Соберите войска и будьте готовы сражаться.

— Я повидал много на своем веку, — вновь заговорил король, — но пустошь на то так и называется, что там нет ничего. Зачем мне собирать войско, если никакой беды нет, дитя?

— Я живу уже сто шестьдесят лет, — гордо заявила снежная дева, — я была знакома с вашим отцом и с отцом вашего отца, сир. Они поклялись моему херре, что в час нужды народ Тельмара встанет на защиту вместе с народом Дориата.

— Не я давал эту клятву, не мне ее исполнять. — С насмешкой ответил старый король. — Спрашивай умерших королей, а я свой народ не заставлю погибать и бояться. Можешь возвращаться в Дориат!

Вавилия грозно посмотрела на короля, а затем на наследницу тельмаринского престола. Одна лишь была надежда на благоразумие девушки.

— Миледи, — обратилась лоддроу к дофине, когда отец ее покинул зал. — Это не сказки, настоящее зло пробудилось.

— Я всего лишь наследница, — робко ответила тельмаринка, — и мне очень жаль, что я не могу помочь. Извините.

Девушка покинула зал вслед за отцом, а Вавилию стража проводила обратно к воротам. Лоддроу не привыкла к отказам, ей всегда удавалось убедить королей данной страны, но в этот раз что-то пошло не так. Оседлав коня, Вавилия помчала прямиком на запад в чащу бескрайнего леса. Она, как охотник, знала, что делает испуганная дичь. Она бежит, как побежит и король, и есть лишь один путь к спасению.

Поверив в легенды о лесных богах, Вавилия отправилась на их поиски. Блуждала она между деревьев и звала тех, о ком не имела никакого представления. Конь ее заржал и поднялся на дыбы, скинув всадницу, а затем умчался обратно к тельмаринскому замку. В этот момент девушка поняла, что идет верным путем.

— Нам нужна ваша помощь! — вновь закричала лоддроу, шагая меж деревьев.

Ответом ей послужил шелест кроны деревьев и тишина, которую веками хранил лес. Вавилия снова и снова звала богов этого места, пока они не услышали её голос, и пока в мертвой тишине не раздался звон оглушительный. Заскрипела кора и хруст ветвей раздался из глубины леса, а после показался высокий ясень без листвы. Веток у него было всего две, что служили ему руками, а остальные же торчали лишь сучками. То был самый настоящий энт, пробужденный давным-давно дыханием Аслана, не подчиняющийся ни добру, ни злу.

А на северной башне Дориата, стражник наблюдал, как появляется из пустого моря огромный черный змей с большими крыльями, а из пасти его рождается пламя.

Комментарий к К1.Г8. Пробуждение пустоши

Вот так и заканчивается первая часть из пяти. Пытаюсь нарастить интригу и запутать сюжет. Главное самой не запутаться.

Приятного прочтения, а я пошла писать дальше. Жду комментариев, догадок. С каким злом придется встретиться Певенси? Кто станет каелем?

А еще хотелось бы знать, какой пейринг нравится больше Каспиан/Лилиандиль или же Каспиан/Сьюзен.

========== К2. Г1. Политический союз ==========

В самом крупном саду Ташбаана уже целую неделю носились слуги, то привязывая ленты к персиковым деревьям, то наоборот, отвязывая их, так как глазу тисрока что-то могло не понравиться. На пятачке, который давным-давно был задуман для посиделок гарема правителя Калормена, возложили огромное количество подушек прямо на каменную кладку, а в центре — шатер с открытыми стенами. Всю неделю Ташбаан готовился к свадьбе тисрока, к замку приносили подарки, а особо проворные торговцы умудрялись заручиться поддержкой правителя, ведь был он в очень хорошем расположении духа. А какой мужчина будет недоволен тем, что ему привезут к порогу красивую молодую жену?

Старшая жена и по совместительству царица Калормена тщательно следила за всеми приготовлениями. Она уже не первую свадьбу проводит для своего супруга, и не первая молоденькая девушка будет лить слезы на ее плечах, жалуясь на судьбу. Однако если предыдущие два брака были по прихоти тисрока, то этот был едва ли не важнее чем самый первый, ведь заключался политический союз с фиаллэ. Не то, чтобы женщина была довольна, но знание, что дети и народ в относительной безопасности, грело душу.

Комната для первой брачной ночи и консумации была подготовлена. Кровать была застелена чистыми простынями из хлопка и занавешена балдахином из прозрачной ткани с яркими узорами. Подготовлены были и опиумные лампы, чтобы расслабить невесту.

К закату солнца в Ташбаан прибыл эмир великого каганата со своей женой и небольшим отрядом воинов, которые несли паланкин с невестой. Девушку проводили в отдельную маленькую комнатушку и, согласно традициям тархистанцев, переодели в простую одежду, дабы в праздничный день невеста выглядела еще краше.

Последнюю ночь невеста провела в одиночестве, оплакивая потерю родных и свою участь. Она не впустила в свои покои главную жену тисрока, которая пришла, чтобы утереть слезы молодой девушки.

Утром, едва солнце успело подняться из-за горизонта, начались последние приготовления к празднеству. Десять рук чесали невесте волосы, разрисовывали лицо и одевали.

— Сегодня счастливый день для тебя, — заплетая волосы юной фиаллэ, приговаривает главная жена тисрока. — Ты должна ублажать тисрока, но не вздумай, — женщина дернула сильно за хвост молодую невесту, заставляя ее откинуть голову назад и посмотреть в глаза ей, — родить ему сына. Знай свое место!

Неприятный холодок пробежался по спине девушки. Знал бы кто, что она вообще не намерена рожать детей тархистанцу, не стал бы ей ничего говорить.

Закончились все приготовления, девушку подвели к зеркалу, чтобы в последний раз посмотрела на себя незамужнюю. Волосы ее завязали в высокий хвост, а одежда из самого лучшего шелка едва прикрывала тело лишь в некоторых местах. На руках и ногах ее перчатками были нарисованы узоры, показывающие линии судьбы и жизни, и огромное количество украшений висело на ней.

К алтарному шатру ее провожали исключительно замужние девушки, каких нашла жена тисрока, дабы неповадно было жениху смотреть в другую сторону. Гости расселись по подушкам, когда началась церемония. Музыка в тот день лилась по всему Ташбаану, как и вино реками.

Когда была прознесена речь венчания жрецом Таш, и брак стал состоявшимся, начался пир, и гости стали преподносить подарки новобрачным. Первым же выступил Рияз, что привез молодую невесту, имя которой было Илли. Девушка эта была дочерью бывшего эмира, и оставил ее в живых Рияз только потому что своих детей у него еще не имелось, а союз с Калорменом нужен был.

— Мое почтение, благородный тисрок, — чуть поклонившись, произнес Рияз. — Я отдал Вам самое сокровенное, названную дочь. Позвольте же вручить Вам ещё один подарок!

Эмир рукой подал знак стражникам, которые ввели в сад девушку с длинными до пояса темными волосами, что отливали медью в солнечных лучах, белой кожей и слегка заостренными ушами. Дев подобных этой тисрок не видел раньше, а Илли с жалостью смотрела на ошейник, что туго оплел шею девушки. То была Тиарет, которую поймали в пустыне.

Тисрок поднялся со своего места и обошел подарок кругом, хищным взглядом пробегая по одеждам, свойственным восточным женщинам, что обнажают тело, прикрывая только самое необходимое.

— Рабыня из Валинора? — интересуется тисрок, довольно улыбаясь. — Признаюсь, такого подарка не было еще у меня. Нельзя такую красоту пускать на тяжелые рабские работы. — Мужчина берет руку эльфийки и подносит к лицу, наслаждаясь ощущением девичьей кожи. — Что же мне делать с тобой?

— Дорогой мой муж, — набравшись смелости, заговорила невеста, поднявшись со своего места. — Я прибыла в твой дом без единой служанки, когда у жен твоих их в достатке. Позволь забрать мне эту рабыню себе?

Тисрок улыбнулся и поцеловал молодую жену в губы так смачно, что гости все начали кричать и аплодировать.

— Хорошо, отведите рабыню в нашу спальню! — Приказал своей страже тисрок, что непременно исполнилось.

Свадебный день тянулся очень долго для молодой, но пролетел как один миг для остальных гостей. К вечеру, когда празднество подходило к концу, улюлюкающая толпа криками и шумом проводила новобрачную пару в их покои, где должна была состояться консумация брака. По тархистанским обычаям первая ночь полностью принадлежала новобрачным, должны они были потратить её на зачатие наследника. Тисрок же настолько напился, что стоило ему лечь на кровать, как сознание его отключилось, что сыграло на руку молодой невесте.

Сняв с себя все украшения и распустив тугой хвост, Илли выдохнула с облегчением. Девушка долго смотрелась в зеркало, пытаясь узнать, себя ли видит она в отражении, пока не заметила, что из угла на нее смотрит кто-то еще. То была рабыня, что подарил Рияз. Новоиспеченная жена тисрока обернулась и оглядела девушку, сидящую в углу перед ней.

— Ты, должно быть, голодна? — спросила Илли, ловя на себе неуверенный взгляд.

Иллария, так было ее полное имя, хоть и была из рода фиаллэ, но не обладала жестокостью, свойственной женщинам ее племени. Может потому что была еще юна и неопытна, а может, потому что отец ее воспитывал иначе. Взяв яблоко из корзины с фруктами, которую слуги заботливо поставили на столе, Илли подошла к Тиарет и подала ей плод. Эльфийка же с осторожностью взяла его из рук своей хозяйки и с жадностью начала есть.

— Как тебя зовут? Ты можешь говорить на моем языке? — вежливо поинтересовалась фиаллэ, усаживаясь на полу напротив эльфийки, чем привела ее в замешательство.

Тиарет не думала никогда, что кто-то из фиаллэ может опустить их вечную вражду, дабы просто поговорить. Не думала она, что хозяйка, что взяла ее в рабыни, опустится и сядет с ней рядом и разговаривать будет на равных.

— Мое имя Тиарет. Я могу говорить на языке твоего народа, но плохо. — Отвечает полушепотом аин, озираясь на спящего тисрока, который зашелся громким храпом.

— Не проснется до утра, — фыркает Илли, достав из лифа небольшой бутылек. — Сонная одурь. — Поясняет девица. — Расскажи мне о себе Тиарет из Валинора, как ты попала в рабство к Риязу?

Эльфийка молчала некоторое время, вспоминая, сколько миновало с тех пор, как поймали ее, но дни, проведенные взаперти, слились в один. Ошейник же так давил, что дыхание сдавливало, а голос превратился в шепот. Мышцы все ныли от постоянных побоев и не только. Каждую секунду она молилась Айну, чтобы та ниспослала ей либо спасение, либо смерть, но не услышала ее богиня, как было сказано в пророчестве. Несколько раз пыталась она бежать, но попытки эти не обвенчались успехом, а дальше становилось только хуже. Желание убить Рияза росло в ней с каждым днём, а теперь в глазах хозяйки видит аин такой же огонь мести, какой поселился в ее душе.

— По пути в Валинор меня схватили, — ответила эльфийка, не понимая как рассказать о подробностях и можно ли о них рассказывать фиаллэ. — Почему ты со мной говоришь?

Илли удивленно посмотрела на эльфийку, а затем выдохнула обреченно, будто пытаясь скинуть груз, павший на ее плечи.

— У меня здесь нет друзей, и не будет, — отвечает новая жена тисрока. — Мой отец был эмиром и он хотел, чтобы наш народ перестал жить войнами и стал возделывать пищу. Но этот змей убил его и мою мать.

Лицо молодой девушки стало в одночасье злым, а в глазах искры безумия заметались. Жажда ее была так сильна, что еще чуть-чуть и фиаллэ вспыхнула бы сама. Тиарет видела это в ее детском личике.

— Сколько тебе лет? — интересуется эльфийка.

— Шестнадцать, — гордо отвечает молодая девушка. — По меркам фиаллэ я слишком молода для замужества, но не для тархистанцев. Я не хочу здесь находиться, Тиарет. — Шепотом добавляет девушка, наклонившись ближе к эльфийке. — Я могу убить тисрока прямо сейчас.

— Нет! — с ужасом шепчет Тиарет. — Убьешь тисрока, останешься ни с чем.

— Останусь тут, тоже не смогу это сделать. Рияз убил мою семью, а меня продал за еду и скот, и за это он поплатится своей жизнью!

Тиарет позволила себе взять Илли за руку, как делают это близкие друзья в час утешения. Ей было жаль бедную фиаллэ, но и решения она не могла подсказать ежесекундного. Все эти игры престолов во все времена были долгими и жестокими, кровопролитными.

— Мы придумаем план. Обещаю. — Отвечает Тиарет. — А пока хорошенько выспись и играй роль послушной жены.

— Спасибо, Тиарет. Я не желаю тебе оставаться рабыней и носить это, — Илли показала на ошейник, забираясь на кушетку, чтобы не спать со своим мужем.

— Пока мы не выберемся отсюда, это моя защита. Спокойной ночи, госпожа.

— Зови меня просто Илли, — произносит девушка, укладываясь на подушки.

Комментарий к К2. Г1. Политический союз

У нас еще не заканчиваютсязнакомства с персонажами, которые так или иначе сыграют свою роль в развитии сюжета.

А так же я начала книгу вторую. Это отражается в названии глав.

========== К2. Г2. Возвращение домой ==========

Она прошмыгнула в персиковый сад глубокой ночью, озираясь по сторонам, лишь бы не быть замеченной стражей или кем-то из слуг. В руках она держала походный плащ из шерсти, который удерживает тепло даже в самую холодную ночь, и сумку с водой и пищей, ибо путь предстоял дальний. Три недели прошло со дня свадьбы, Илли и Тиарет за время это выяснили, что тисрок новых жен берет себе лишь по тому, что ни одна еще не родила ему сына, который сядет на престол.

— Держи, — фиаллэ сунула эльфийке в руки плащ и сумку. — У западных ворот тебя встретит мой друг, — запинается девушка на последнем слове, не пытаясь скрыть свое смущение, чем вызвала улыбку на лице Тиарет. — Он поможет пройти через ворота, а дальше прямо на запад до Валинора.

— Спасибо, Илли. — Эльфийка горячо обнимает подругу, хоть они знакомы три недели не более, но дружба их стала крепкой благодаря общему врагу. — Поехали со мной, пока не поздно!

— Тебя не хватятся до вечера, а мое исчезновение заметят поутру. К тому же, я должна родить наследника, чтобы стать регентом, — пояснила Илли. — Хочу напомнить, что ты предложила этот план.

— И теперь он мне кажется ужасным, — со слезами на глазах ответила Тиарет, в последний раз обнимая молодую госпожу. — Ты справишься здесь?

— Конечно! Тебе нужно торопиться, я постараюсь выиграть время. Тебя станут искать. Так что иди!

— Cormamin niuve tenna’ ta alea lle au’ (эльф. Моё сердце будет ждать следующей встречи) — произнесла эльфийка и покинула сад.

Путь её лежал через узкие улочки до самых западных ворот. Следуя строго инструкции, Тиарет шла без промедления. У самых ворот она свернула под вывеску формой напоминающую яблоко, где встретилась с человеком в плаще, что скрывал свое лицо под капюшоном подобно беглянке. Представился он странником и помог пройти тайным ходом через городскую стену, минуя тархистанскую стражу. Там эльфийке дали коня и пожелали легкой и быстрой дороги. Девушка пришпорила лошадь и унеслась в пустыню, оставляя за собой только пыль.

Утром Илли самостоятельно оделась, заплелась и накрасилась, мыслями следуя за своей эльфийской подругой, переживая за нее всем сердцем и душой. Фиаллэ верила, что ей удастся добраться до Валинора прежде, чем стража пойдет по следу. Тархистанцы не сунутся на землю эльфов, и на это девушки сделали упор.

В обед молодая жена тисрока вышла к остальным в сад, дабы читать молитвы и учиться у старших жен мудрости. Уроки эти казались скучными огненной деве, ей бы практиковать магию огня, да скакать верхом на коне, что делала она всю свою жизнь при живом отце.

После обеда, когда закончилось время молитв, девушка вернулась в свои покои и стала придумывать, как обмануть ей всех тархистанцев разом. Запрятала она несколько украшений под матрац и отрезала прядь волос, а после закрылась в покоях своих, не впуская ни слуг, ни жен тисрока. Только одному владыке можно было входить к Илли, на что она и рассчитывала, и когда он пришел, то застал свою младшую жену в слезах. Горько плакала фиаллэ и жаловалась на сбежавшую рабыню, вгоняя тисрока в гнев.

Была она убедительна, ведь научилась многому у жен тисрока, и злость его она умудрилась перевести в горизонтальное положение, отдавшись полностью. Всю ночь пробыл тисрок с молодой супругой, хотя должен был прийти в покои старшей жены по графику. Довольной осталась фиаллэ, ведь заарканила двух жеребцов сразу: Тиарет уже не поймает стража, ведь она далеко умчала в пустыню, а старшая жена осталась без возможности укрепить свое положение при дворе этой ночью.

Тиарет преодолела пустыню за сутки и оказалась в древней столице Валирии. Оставив коня придворному пастуху, девушка первым делом отправилась в свои покои, дабы сменить рабские одеяния на что-то более подходящее её статусу. День понадобился на то, чтобы привести себя в надлежащий вид. Изрядно девушка исхудала за время ее отсутствия на родине, волосы стали блеклыми, глаза тусклыми и уставшими, а оставшиеся синяки приняли зеленый цвет.

Вечером наследница валинорского престола встретилась с родителями, королем Руатером и королевой Наанис. Встретили они свою дочь теплыми объятиями и слезами, так как думали, что больше никогда не увидят её.

— Ты выполнила свою задачу, — с улыбкой проговорил Руатер, поцеловав Тиарет в висок. — Рог протрубил в нужный час.

— Но… Я думала, что мы должны воспользоваться им, когда придет реальная беда! — с непониманием заговорила девушка.

— Она пришла, и в тот момент затрубил рог, — пояснила Наанис. — Ты выполнила свою задачу, теперь тебя ждет новая.

— Может, дадим ей отдохнуть? — со смехом поинтересовался король эльфийских земель. — Выглядишь ты ужасно, милая.

— Спасибо, что заметил. Но я все же хочу знать, что еще я должна сделать? — девушка расправила плечи, чувствуя, что ноша, которую она несла все это время, стала только тяжелее.

— Это подождет, дорогая, наслаждайся заслуженным отдыхом. — Ответила Наанис, после чего Тиарет отправилась в свою комнату.

Спустя пять дней, когда от синяков не осталось и следа, а глаза юной эльфийки вновь наполнились жизненным светом, ей было велено присоединиться к тайному совету. Почетное место рядом с королем занимала его жена, Тиарет же должна была сесть напротив отца за другим концом стола. Совет состоял исключительно из мудрейших эльфов со всего Валинора.

— Как вы знаете, рог протрубил, а значит пришла пора заключать новые союзы. — Заговорил король во главе стола. — Тиарет, ты должна отправиться в Нарнию с официальным визитом.

— Да, отец. — Согласно кивает девушка, более во всем разговоре ее не волнует ничего.

Еще несколько эльфов были выбраны посланниками в соседние земли, только одно имя вычленила девушка из общего шума. После собрания она спустилась вниз, попутно отдав приказ собрать провизию и готовиться к отбытию своей свите, чтобы нагнать одного эльфа.

— Морохир, постой! — позвала девушка, застав взрослого мужчину врасплох.

— Вы что-то хотели, принцесса? — поинтересовался мудрый эльф, склонив свою голову.

— Ты ведь едешь в Калормен? Можешь передать младшей жене тисрока, Илларии, это? — аин протянула небольшой мешок с травами мужчине. — Только сделай это так, чтобы никто не видел.

— Хорошо, моя принцесса. — Согласно кивнул мужчина, после чего Тиарет вернулась в замок.

Потратив два дня на сборы, Тиарет вновь сидела в седле коня, но теперь с ней ехали пятеро всадников, чьим долгом было защищать наследницу валинорского престола, и две девушки, что должны были сопровождать на всех светских торжествах Тиарет.

Взглянув последний раз на Валирию, эльфийка пустилась в путь, и не покидала её мысль, что не скоро она вернется в родные края.

========== К2. Г3. Замок Мираза ==========

— Кто-нибудь объяснит мне, почему мы идем в тельмаринский замок? — Сьюзен шла позади всех Певенси, перешагивая выступающие корни деревьев.

Они шли уже вторую неделю, останавливаясь только на ночлег и скудную еду, которую удавалось раздобыть. Питаться одними яблоками и водой было сложно, и каждый за это время успел заметить, что Сьюзен не хватает лука. Они могли бы ловить рыбу, но даже сплести сеть не было возможности.

На девятый день своего странствия Певенси дошли до того места Беруны, где когда-то пытались тельмаринцы построить мост. Переходить реку пришлось вброд, от моста не осталось и щепок, а новый никто строить, видимо, не собирался. Питер, как и в прошлый раз, был уверен, что идет верной дорогой, и чем ближе они подходили к тельмаринскому замку, тем сильнее было ощущение, что времени с их последнего путешествия прошло не так много.

— Потому что Кэр-Паравел разрушен? — с усмешкой заметил Эдмунд. — Нам больше некуда идти. И если подумать логически, — делает упор младший брат с насмешкой, — то нужно начинать оттуда, где закончили.

Сьюзен недовольно закатила глаза.

— Интересно, почему нам еще не попался ни один нарниец? — поинтересовалась Люси, оглядываясь по сторонам.

— Наверное, прячутся. — Пожал плечами Питер. — Кажется, мы пришли.

И, правда, за редеющими деревьями виднелся город, воздвигнутый вокруг тельмаринского замка, куда поспешили Певенси. К всеобщему удивлению город был наполнен людьми и нарнийцами, и жизнь в нем кипела. Некоторые оборачивались на проходящих мимо королей и недоумевали, остальным же не было дела, так сильно они были заняты своей работой, что внимания не обращали на людей в странных одеждах. Сами же короли древнего мира изумленно глядели по сторонам, казалось, что город ни капли не изменился с тех пор, как ушли они в последний раз все вместе.

Подошли Певенси к замку, где остановила их стража у ворот.

— Кто такие? — спросил высокий и крупный мужчина с густой бородой и широко посаженными глазами.

— Я, Верховный король Питер! — Представился старший Певенси, гордо расправив плечи, но действия это не возымело никакого.

— Бородки-сковородки! Эй ты, великан с опилками, открывай ворота! — Раздался знакомый голос откуда-то сверху, и решетка стала подниматься.

Путь в замок Мираза открылся, и стоило только королям и королевам войти во внутренний двор, как взору их предстал не кто иной, как красный гном Трампик. Рыжебородый гном с трудом верил своим глазам, ведь несколько лет назад он видел, как Певенси ушли через арку из деревьев в свой мир.

Люси кинулась к старому другу и крепко обняла, но объятия эти вышли несколько неловкими, потому как девочка выросла, и теперь ей приходилось присаживаться, чтобы сравняться с гномом.

— Значит, прошло не так много лет, — подытожил Эдмунд, следуя за остальными в замок.

Замок же пустовал, только несколько нарнийцев обитали в нем. Как объяснил Трампик, это место стало зимней резиденцией короля, ведь Кэр-Паравел вновь возвели, а с моря зимой приходят холодные ветра.

— Ох, и где эта барсучья башка? — негодовал суетливый гном, заставляя всех королей смеяться.

Барсук Трюфлелов, выйдя с королевской кухни и наткнувшись на Трампика и Певенси, обмер на месте, пока тому не сказали, подать ужин. Барсук, как и гном, не верил своим глазам и ушам, потому несколько раз ущипнул себя за бока и, убедившись, что не спит, поспешил хлопотать на кухню.

Вечером собрались за столом Трампик, Трюфлелов, мышь Тикирик и Певенси. Ужин их был роскошным в сравнении с походными добычами, потому короли сначала отведали пищу, а уж потом стали говорить.

— Надо бы доложить королю Каспиану, — засуетился Барсук, — вот он рад будет видеть вас, Ваши Величества.

— Не надо ему докладывать! — Внезапно воспротивилась Сьюзен, что заставило всех братьев и сестру улыбнуться. — Пусть будет сюрпризом.

— Не думаю, Ваше Величество, что обрадуется этому сюрпризу королева Лилиандиль. — Отметил мрачно Трампик.

— Лилиандиль? — в один голос переспросили Люси и Эдмунд.

— Вы знакомы с ней? — поинтересовался Питер, ожидая ответа от кого-нибудь из младших, пока Сьюзен мрачнела от услышанного.

— Мы встретили ее на острове Раманду, — ответил Эдмунд. — Она наполовину звезда, ты бы видел, как она прекрасна!

— Вот уж! — хмыкнула недовольная Люси. — Не думала, что Каспиан женится так скоро, да еще и на Лилиандиль. — Младшая из Певенси глянула на Сьюзен и, сжав ее руку, продолжила. — Она ничуть не краше нашей Сью.

— Ничего страшного, Лу. Мы ведь исчезли и не должны были возвращаться. — Успокаивала девушка себя и окружающих. — К тому же, я на тысячу триста лет старше Каспиана.

Воцарившееся минутное молчание нарушил Питер.

— Трампик, скажи, что за напасть пришла в Нарнию? — вопрос этот волновал всех древних правителей, но задвинулся как-то на задний план, и только Верховный король держать умудрялся важные вещи в своей голове.

— Да в том-то и дело, что все хорошо! — Ответил гном. — Тихо все и спокойно.

— Ходят слухи, — заговорил притихшим голосом барсук, — что кто-то очень сильный пробудил северный предел.

— Тебе лишь бы слухи рассказывать, меховая ты шапка! — воскликнул Трампик, от чего девочки засмеялись.

— Мы, Ваше Величество, барсуки помним все и слышим многое. — Лишь одарив гнома недобрым взглядом, Трюфлелов продолжил, обращаясь к Питеру. — Ходят слухи, да никто их не опровергает.

— Все, достаточно, Трюфлелов! Короли устали, им нужно отоспаться, как следует. — Засуетился гном.

Трампик тоже слышал эти разговоры, но верить в них не хотел, да боялся. А теперь, когда древние правители снова в Нарнии, страх его стал в стократ сильнее, ведь, значит, не далек тот день, когда придет война.

Королей разместили в комнатах отдельных друг от друга, не смотря на протесты. Люси ночью пробралась к сестре, и застала её за глубокими размышлениями. Сьюзен расчесывала волосы и смотрела, казалось, в пустоту. Взгляд у нее был потерянный.

— Давай я, — Люси забрала расческу из рук сестры и принялась чесать волосы.

Ей нравилась внешность Сьюзен настолько, что однажды, когда попала она в дом Кориакина, волшебника, живущего на далеком острове, она чуть не стала самой Сью. Но теперь, когда повзрослела девочка, то иначе стала смотреть на свою красоту.

— Не переживай, сестренка. Найдется твой принц однажды. — Успокаивающе проговорила младшая девушка.

— Я не надеялась, что мы вернемся в это время. — Ответила ей Сью. — Неважно! Давай ложиться спать. Питер сказал, что отправимся после обеда в Кэр-Паравел.

Так и закончился день. Девочки легли в постель и заснули крепким сном, как засыпают путешественники по возвращении домой. Лишь звезды той ночью мерцали ярко, радуясь, что вернулись древние правители.

Комментарий к К2. Г3. Замок Мираза

Я тут на досуге решила все-таки добавить несколько любовных линий, потому в шапке несколько новых штук появилось. Хотелось бы послушать ваши предположения на то, кто с кем в итоге будет? Будет ли счастливый конец или же в лучших традициях Толкина, а за ним и Мартина? И интересно, какие догадки все-таки по поводу главного злодея.

========== К2. Г4. Пересечение дорог ==========

Клинок влетел в дерево и прочно застрял там, оставив в замешательстве Иссорина, что притаился в кустах, когда услышал звук приближающихся лошадиных шагов. Лоддроу спрятались, так как думали, что едут к ним разбойники, но никак не могли они предположить, что это будут эльфы.

Один стражник, сопровождавший Тиарет в походе, наставил острие меча на приспешника посла из Дориата, второй же слез с коня и был готов кинуться на еще одного лоддроу. Сам Иссорин держал на прицеле лука главную эльфийку, которая, не моргнув и глазом, запустила в него клинок, что пролетел в опасной близости от лица мужчины.

Посол Дориата раньше только слышал о Валиноре и красоте местных женщин, но ни один рассказ не сравнился с тем, что он увидел на самом деле. Каждая из трех эльфиек была красива собой, но по-разному. Главная же (он понял по плетеному обручу с драгоценными камнями из митрила, что лежал на ее голове) будто представляла собой образец чистоты и невинности, Иссорин готов был поклясться, что не видел никого краше этой девы, если бы её нрав не проявился в метании клинков.

— Почему вы за нами следили? — голос девушки звучал строго, почти как у девушек лоддроу, по-военному.

— При всем уважении, но мы не следили за вами! — ответил ей тут же посол, не ослабляя тетивы. — Мы просто шли той же дорогой.

— И следили из кустов? — с неподдельным интересом задала вопрос эльф, склонив голову чуть на бок. — Может, опустишь уже свой лук?

— Чтобы в меня еще раз клинком запустили? — возмутился посол. — Вы первые уберите оружие!

Тиарет коротко кивнула, после чего стражники сложили свои мечи в ножны, но взглядов своих зорких не спускали с встретившихся им путников. Иссорин и его свита поступили так же. Закинув лук за спину, лоддроу еще раз оглядел эльфов. Не думал он, что доведется встретиться с ними в лесах Нарнии, а раз случилось подобное, значит в курсе уже валинорцы о происходящем.

— Как Ваше имя? — поинтересовалась принцесса Валинора, сохраняя всю ту же воинственность в голосе.

Она разглядывала представших перед ней мужей с севера, не скрывая своего любопытства. Они были похожи на эльфов, только лица разрисованы были замысловатыми узорами, а волосы у всех троих были серебристого цвета. Любой увидевший их принял бы за братьев, только не похожи они были все друг на друга.

— Меня зовут Иссорин, а это Рунвиль и Аластар. — Учтиво представился лоддроу, по очереди указывая на своих спутников.

— Мое имя Тиарет, — девушка поклонилась одной головой в знак приветствия, не став представлять свою свиту, а то знакомство их заняло бы очень много времени. — Не могли бы Вы подать мне мой клинок, — попросила эльфийка, протянув руку в сторону пострадавшего дерева.

Иссорин с трудом вытащил эльфийской работы нож из коры древесной и протянул его хозяйке. Дальше пути их совпадали, по сему Тиарет пригласила посла из Дориата присоединиться к их шествию, а заодно она могла побольше разузнать о северном народе.

Путь их занял несколько часов, за это время пешей прогулки Тиарет уяснила, что северные люди не особо разговорчивы, их удел наблюдать. Так же узнала она, что с северной пустоши пришел летающий змей, изрыгающий пламя, потому посол из Дориата прибыл в Нарнию. Как и сказал ей отец, рог протрубил вовремя, оставалось только ждать.

У Кэр-Паравела их встретили, как следует. Король Каспиан встретил лично прибывших гостей во внутреннем дворике замка, распорядился, чтобы проводили их до комнат. Левое крыло было отдано свите Тиарет, так как оттуда быстрее можно было выйти на балконы, выходящие к морю. Несколько комнат в правом крыле отдали в распоряжение гостям с севера, дабы видели они из своих окон сопки гор Эттинсмура.

Белокаменный Кэр-Паравел к вечеру сиял разноцветными огнями. Сквозь стеклянный небосвод в главном зале замка были видны просыпающиеся звезды на закатном небе. Внутри же он был украшен множеством различных цветов, что заполнили пространство своим благоуханием. Вьюны растянулись от колонны к колонне, словно гирлянды. Столы ломились от закусок и вина, и гости стали потихоньку собираться к вечеру. Ни один нарниец не хотел пропустить торжество, ведь их бывает не так много, а они очень любят веселиться.

Тиарет сидела в своих покоях, пока её фрейлины помогали девушке собраться: одна эльфийка заплетала волосы, другая — подбирала наряд.

— Herinya (эльф. Моя госпожа), заговорила та девушка, что перебирала платья в поисках подходящего. — Simen uqua amapta. (эльф. Здесь нет ничего стоящего).

— Anta aiquen hampe (эльф. Достань любую одежду), — с безразличием ответила Тиарет. — И говорите на валинорском в случае крайней нужды.

— Да, принцесса, — поочередно сказали девушки.

— Думаю, это платье впечатлит молодого господина, — захихикала эльфийка, разложив на кровати наряд из струящейся голубой ткани.

— Кого? — изумленно переспросила аин, поднявшись из-за туалетного столика.

— Того посла, что шел с нами. Он ведь приглянулся Вам, госпожа! — С улыбкой заметила вторая девушка, прибирая гребешки и заколки.

— Глупости, — фыркнула Тиарет. — Я не свататься сюда приехала, и не впечатления производить.

Пока наследница Валинора меняла платье, спрятавшись за ширмой, служанки её зашлись в разговоре о Каспиане и о том, как хорош он собой. Тиарет все это время улыбалась от их размышлений, хотя могла бы пресечь подобного рода разговоры, да не хотела. Все-таки девушки первый раз выбрались в чужие края, и впервые видят кого-то кроме себе подобных.

Музыка наполнила зал, и началось торжество. Нарнийцы и гости Кэр-Паравела плясали и пили вино, веселились, кто как умеет. Лоддроу болтали с рыжебородым фавном и фрейлинами Тиарет, а сама эльфийка стояла у одной из колонн и наблюдала за всеми, как наблюдают боги за миром.

— Ваша светлость, — окликнул девушку мужской голос. — Прекрасно выглядите.

То был десница короля, лорд Меон. Красивый статный мужчина тельмаринских кровей, а в улыбку его могла влюбиться любая девушка. Наяды и дриады таяли от одного его взгляда, а человеческой крови дамы готовы были отдать многое, чтобы оказаться рядом.

Тиарет не стала ничего говорить в ответ, лишь благодарно кивнула и одарила легкой улыбкой Меона.

— Отчего же Вы не танцуете? — поинтересовался мужчина.

Был он обычным человеком, не вызывал своим видом и поведением неприязни, но и желания к общению не вызывал тоже. Одинокий десница пользовался огромной популярностью, многие улыбались ему и кидали завистливые взгляды на заморскую гостью.

— Мой удел — наблюдать, — вежливо ответила девушка, — к тому же в наших краях танцуют иначе.

— И Чем же отличаются ваши танцы? — заинтересовано спросил Меон, рассматривая эльфийку перед ним.

Он видел Тиарет чуть больше месяца назад, и тогда она показалась ему восхитительно прекрасной. Сегодня же, он словно попробовал новый сорт вина, более вкусный, что вызывает в одночасье привыкание. Хотелось смотреть на эту деву еще и еще, пока глаза не перестанут видеть. Меон вдруг понял, что ради этой эльфийки на многое готов пойти, лишь бы она хоть раз посмотрела в его сторону своими пленительными глазами небесного цвета.

— Вы будто скачете под музыку, а мы — плывем. — Ответила ему Тиарет, короткий взгляд бросив на мужчину, словно мысли его сокровенные услышав.

— Какое же тогда веселье от танцев? — не потеряв самообладания, поинтересовался десница, но ответом ему послужила улыбка, после чего Тиарет растворилась в толпе танцующих, увлекаемая своими фрейлинами.

Подобно лесным нимфам эльфийки кружили в танце и смеялись, привлекая внимание почти всех. Взгляд Каспиана также был прикован к танцующим гостьям, что не скрылось от его жены, так же как и не скрылось, что королю доложили что-то, что лицо его сразу сделалось радостным и мрачным одновременно.

Каспиан поднялся со своего места и жестом приказал остановить музыку. Гости все замерли и обернулись на короля, не скрывая своего недовольства и удивления. Редко, когда Каспиан держал речь на торжествах подобных этому.

— Друзья мои, — заговорил правитель. — Сегодня мы принимаем гостей из далеких стран. Из северного государства к нам приехали послы Дориата! — Он указал на стоящих у столов с едой Иссорина и его спутников. — И с юга к нам прибыла принцесса Валинора! — Каспиан указал рукой на стоящую в центре зала Тиарет, а та в ответ присела в реверансе. — Но так же нас посетили гости, которых увидеть больше я и не надеялся. — Король помедлил, введя в замешательство всех присутствующих. — Короли и королевы Золотого века Нарнии!

После слов его в зале появились четыре фигуры, и все гости как один поклонились правителям, сошедших со страниц сказок. Даже Каспиан выразил свое почтение поклоном, после чего вновь заиграла музыка, и продолжилось торжество. Однако теперь многие нарнийцы предпочли подойти поздороваться к королям, нежели танцевать.

Каспиан подлетел первым к старым друзьям. Горячо он обнял Питера и Эдмунда, которых считал своими братьями. С улыбкой его обняла и Люси, только Сьюзен присела в реверансе перед действующим правителем, соблюдая приличия и чувствуя неловкость. Взгляд ее коротко метнулся на Лилиандиль, что стояла чуть поодаль от мужа.

— Знакомьтесь, это Лилиандиль. — Представил королеву Каспиан Питеру и Сьюзен, так как младшие Певенси с ней уже были знакомы.

Полузвезда просияла улыбкой, поклонившись королю Великолепному и королеве Великодушной.

— Рада познакомиться. — Взяла слово Сьюзен, — Мы, к сожалению, не знали, что будет праздник. — Намекнула девушка на их одеяния, от чего Каспиан заулыбался.

— Это ничего страшного, Вы можете выбрать себе что-то из моих платьев, — вежливо произнесла Лилиандиль. — Я отведу вас обеих.

Девочки тут же ушли следом за женой Каспиана, который проводил их взглядом, что не укрылось от Питера. Похлопав старого друга по плечу, Верховный король вернул внимание к своей персоне. А сердце Каспиана метаться начало как спятившее, не думал он что, увидев Сьюзен вновь, воспылают давно потухшие чувства из детства.

— Я должен вас кое с кем познакомить! — не успел Каспиан сделать и двух шагов, как Тиарет с двумя эльфийками уже подошла сама.

Присев в реверансе перед королями древнего мира, девушка оглядела их, кажется, с ног до головы. Не совсем так представляла она себе спасителей, но и не разочаровали они её. Питер, Верховный король, имел светлые волосы и глаза. Лицо его было добрым и светлым, но серьезным, как подобает Верховному королю. Был он слажен хорошо, а так же щетинист.

Эдмунд же был темноволосым, высоким и худощавым, а глаза его сверкали как орлиные. Волосы его торчали вихрами, а на руках проступали вены, словно день и ночь он тренировался с мечом.

— Ваши Величества, мое имя Тиарет. — Голос эльфийки был мелодичен и внушал спокойствие, а красота ее произвела неизгладимое впечатление на королей, как и на всех остальных мужчин в Кэр-Паравел. — Я прибыла из Валинора.

— Валинора? — переспросил Эдмунд.

— Думаю, рассказ этот подождет до завтрашнего дня. — Тут же ответил Каспиан. — Я на минуту!

Каспиан тут же ретировался, чтобы поговорить с другими гостями, оставив Тиарет наедине с Питером и Эдмундом. Впрочем, последний тоже отошел, так как был очень голоден, а на столах еды становилось с каждым мгновением все меньше и меньше.

Тиарет с интересом разглядывала Верховного короля, пытаясь понять, он ли станет каелем, или же нет, а взгляд этот пристальный лишь сильнее смущал Питера. Прокашлявшись, молодой мужчина предложил потанцевать эльфике, и, к удивлению стоящего неподалеку Меона, она согласилась.

Сьюзен и Люси вернулись на торжество в новых платьях, и сразу же оказались вовлечены во всеобщее веселье. Младшая сестра кружила с лесными нимфами и эльфийками, Сьюзен же оказалась вовлечена в танец со сменой партнеров. Так познакомилась великодушная с десницей короля, что выразил свое почтение, после чего оказалась в паре с самим Каспианом.

Они только танцевали, не говоря ни слова. Каспиан собирался с мыслями, но так и не придумал с чего начать, а Сьюзен чувствовала себя неловко, потому обрадовалась, когда пары сменились. Уж лучше танцевать с незнакомцами, нежели чувствовать себя крайне нелепо. После еще нескольких смен партнеров, девушку закружил интересного вида мужчина. Лицо его было разрисовано узорами, глаза были зелеными как густой лес, а длинные серебристые волосы заплетены в высокий хвост и открывали они островатые уши.

— Ваше Величество, — заговорил мужчина, стоило только Сьюзен оказаться в его руках. — Меня зовут Иссорин, я прибыл из Дориата.

— Очень приятно, меня зовут Сьюзен. — По привычке ответила Великодушная, не отрывая взгляда от мужчины, что показался ей очень интересным. — Я, к сожалению, не знаю, где находится Ваша страна, Иссорин.

— Недалеко от Эттинсмура и Харфанга, Ваше Величество. — Ответил ей лоддроу, лихо крутанув девушку, как положено танцу.

Заметив, что подходит время к смене партнеров, а следующим на очереди был вновь Каспиан, Сьюзен отчаянно вздохнула и предложила Иссорину выпить немного вина и продолжить разговор, что лоддроу с удовольствием поддержал.

Тиарет же, сделав полный круг, вновь вернулась к Питеру. Ей хотелось познакомиться и с остальными наеллен, но Эдмунд все еще таскал еду у столов, заигрывая со стайкой дам, образовавшейся вокруг него, Люси танцевала, а Сьюзен вела беседу с послом из лоддроу. Оставалось только занять внимание Питера, к тому же Тиарет не особо хотела находиться в обществе Меона, который весь вечер таскался за ней по пятам, будто зачарованный.

Каспиан вернулся к своему месту, а Лилиандиль и вовсе покинула торжество, чтобы посвятить время сыну. Она была хорошей матерью и женой, ведь, несмотря на все королевские обязанности, успевала посвятить себя не только народу, но и семье. К тому же не сильно хотела она видеть, как пытливый взгляд мужа следит за одной лишь гостьей, ворвавшейся в их жизнь этой ночью. Только сегодня поняла Лилиандиль слова Тиарет, сказанные на прощание, во время первого её визита.

Сердце Каспиана принадлежит лишь ему одному, и он волен распоряжаться им как заблагорассудится.

Комментарий к К2. Г4. Пересечение дорог

Немного романтики никогда не помешает

========== К2. Г5. Зов сердца ==========

Утро следующего дня наступило раньше ожидаемого, не то чтобы солнце поднялось не в свое время, просто до середины ночи продолжалось веселье, потому все гости не выспались. Сонный и взъерошенный Эдмунд вышел, потирая глаза, из комнаты, отведенной им с Питером, и направился по памяти в обеденный зал. К своему удивлению старшего брата утром Эд увидел только за завтраком, и он соответствовал прозвищу своему — Великолепный. Ни следа прошедшей ночи на его лице не было, одет он был с иголочки, видимо Каспиан похлопотал.

— Доброе утро, — буркнул король Справедливый, усаживаясь на свободный стул, тут же хватая еду.

Тиарет с интересом наблюдала за королем. Он сильно отличался от остальных своей простотой, что удивляло эльфийку. В её краях редко встретишь подобное поведение, не говоря уже о древних правителях. Эдмунд оглядел всех присутствующих, заметив, что почему-то на него так пристально смотрят, когда Тиарет пододвинула ему корзинку с хлебом.

— Что? — спросил Справедливый король с набитым ртом, от чего остальные еле сдержали смех.

— Мне просто интересно, — пояснила аин, — как много помещается в Ваш рот?

Реплика эта взорвала всех сидящих за столом, никто не смог удержаться от смеха, даже всегда сдержанный Питер. Эдмунд же, раскрасневшись от замечания, стал есть более умеренными порциями, все тщательно пережевывая.

За завтраком больше всех болтала Люси, рассказывая смешные истории, расспрашивая лоддроу и эльфов об их государствах и восхищаясь Нарнией в целом. Она хоть и повзрослела, но все такую же детскую радость вселяла в окружающих, что не ускользнуло от Каспиана.

После обеда Певенси, Тиарет, Иссорин и Каспиан собрались в кабинете, где на полу была расстелена волшебная карта, доставшаяся королю от волшебника с одиноких островов, Кориакина. Эдмунд и Люси сразу же узнали эту вещицу, а Питер и Сьюзен были восхищены ею. Как только все правители расселись кто, где смог, Каспиан заговорил первым.

— Я рад вас всех приветствовать здесь, но давайте не забывать для чего мы собрались, — действующий король оглядел всех и каждого по очереди.

— Хотелось бы сначала узнать, для чего мы здесь, — ответил тут же Питер, после чего слово взяла Тиарет.

Речь эльфийки была долгой, но время это пролетело незаметно. Она рассказала то, что предначертано было звездами. Поведала она о приходе наеллен и каеля мира сего, что должен спасти их от страшной угрозы. Рассказала Тиарет так же и о путешествии своем сквозь пустыню, про то, как в рог протрубила, опустив лишь часть о плене, в который попала.

— Мы хоть не ведаем звезды, — взял слово Иссорин, поднявшись с места, и вышел вперед так, чтобы все его могли видеть и слышать. — Но стоим первые на границе с пустошью. Мой херре отправил послов в разные страны, чтобы предупредить — страшная тьма движется с севера. — Лоддроу ненадолго задержался взглядом на Сьюзен, а затем повернулся к Верховному королю Питеру. — Огромный черный змей, изрыгающий пламя, проснулся от вечного сна.

— Дракон что ли? — переспросил Эдмунд. — Мы уже видели одного дракона. — Он вспомнил их кузена Юстеса, который из-за жадности своей превратился в ящера с крыльями.

— Это не простой дракон. — Ответила эльфийка. Взгляд ее голубых глаз стал серьезным. — Это порождение тьмы, которое будет разрушать все на своем пути.

— Подождите, — вдруг подала голос Сьюзен, — вы говорите, что пробудилась тьма. Это что-то абстрактное? — Королева Великодушная подошла к карте, затем оглядела всех присутствующих. — Я имею ввиду, что не могла она сама проснуться по своему желанию. Как не может и действовать сама.

Слова ее заставили задуматься всех, даже Тиарет. Аин знала только, что идет напасть, но не думала никогда, откуда могут расти руки. В смятении так же пребывал и Иссорин, который предположить не мог, что королева древнего времени окажется так умна. Настолько все были озадачены тем, что перед глазами их, что в мыслях был только туман.

— Сьюзен права. — Поддержал её Питер. — Пока мы не знаем, с чем боремся, мы не сможем победить.

— Тогда необходимо отправить в пустошь разведку, — предложил Каспиан, весьма озадаченный вопросом, который подняла королева.

— Думаю, мы сможем отправить пару своих воинов. — Поддержал затею лоддроу. — Все-таки мы первые на границе.

— А мы в это время соберем войска. — Согласно кивнул Каспиан.

Питер погрузился в свои мысли. Не давало ему покоя то, что неизвестно кто и каким образом пробудил пустошь, как и то, что не знают они, с чем бороться. Он прекрасно помнил, как дрался на мечах с Белой колдуньей, и эффекта от этого не было почти никакого. Они бы проиграли тогда, если бы не Аслан. Белая колдунья же наслала только вечную зиму на Нарнию, но не угрожала всему континенту.

Тиарет, заметив, что Верховный король глубоко задумался, подошла к нему и легонько коснулась плеча. Глаза её молвили беззвучно, что понимает она мысли его и думает о том же самом. За сценой этой немой наблюдала только Люси, пока остальные обсуждали когда, кого и куда послать, чтобы собрать армию.

Решено было, что Эдмунд вместе с Люси отправятся в Орландию, Иссорин со своими спутниками вернется в Дориат и отправит нескольких разведчиков в пустошь, после чего пришлет орлом послание. Каспиан же останется в Кэр-Паравеле, дабы собрать нарнийское войско

Питер еще долго разглядывал карту, что показывала любые пути и страны по желанию его. Мысли роились как пчелы, и все они вытекали в вопросы, на которые ответа дать он мог. Почему он не знал, что есть страны на севере и юге? Как так вышло, что ни разу за время своего правления, не пересекся он ни с эльфами, ни с лоддроу?

Через два дня первыми отбыли послы из Дориата, а за ними, собрав достаточно провизии, покинули столицу Нарнии и эльфы. Сьюзен же проводила дни или в библиотеке, или на тренировочном поле, так как Каспиан вернул ей лук и стрелы в сохранности. Девушка тем самым набивала руку и убивала время, дабы реже пересекаться с действующим королем.

— Ты не видела Питера? — в один из таких дней Каспиан застал Сью за чтением книги в библиотеке.

— Он уехал, — не отрываясь, будто бы совсем безразлично ответила девушка, хотя внутри все было так неспокойно.

Сьюзен надеялась, что после ее ответа король развернется и покинет библиотеку, но ожидания порой бывают обманчивы. Каспиан, напротив, остался и подошел к окну, рядом с которым сидела Певенси.

— Когда? — поинтересовался король сперва о том, что его действительно волновало.

— Вчера утром. — С трудом ей давалось не смотреть на своего собеседника и притворяться, что книга настолько интересная, что сейчас ей лучше не мешать. Сьюзен никогда не любила читать про политику, но к несчастью именно такая книга была у нее в руках в данный момент. — Не сказал куда и когда вернется.

— Это на него не похоже, — произнес задумчиво Каспиан, от чего Сьюзен прыснула со смеха. — Что?

— Ты не настолько хорошо знаешь моего брата, — пояснила девушка, не глядя, — внезапно куда-то уходить, это как раз в его стиле.

— Сьюзен, — с тяжелым вздохом заговорил Каспиан, а королева с громким хлопком закрыла книгу, встала и направилась к выходу, не желая разговаривать более. — Ты так и будешь меня избегать?

Девушка остановилась у самой двери.

— Да! — Гордо заявила она, развернувшись лицом к Каспиану. Наконец-то она набралась смелости и посмотрела на короля, посмотрела в его глаза. — Я буду избегать тебя.

— Почему?

— Потому что, Каспиан, нам не о чем разговаривать. — Лицо Сьюзен сделалось вмиг таким грустным и серьезным. — Я все понимаю, не глупая. Я не должна была возвращаться в Нарнию, а ты ждать меня до скончания своих лет. Я не хочу чувствовать то, что чувствую сейчас. Так что да, я буду избегать тебя!

Великодушная королева очень быстро выскочила из библиотеки, не дав Каспиану даже слова проронить. Она шла по коридорам в их с Люси покои, надеясь, что младшей сестры там не будет, и она сможет побыть какое-то время одна. Не тоска пробрала девушку с головы до пят, а необъяснимая злость. Она злилась на Каспиана, потому что он ничего не сказал, а если быть точным, то не успел ничего сказать вдогонку. Она злилась на Питера, который только послужил началом разговора, и потому что он уехал. В конце концов, Сьюзен злилась на себя, потому что решила, что выскажется и ей станет легче, но легче не стало. В беспамятстве шла девушка своей дорогой, пока не врезалась в Лилиандиль.

— Прошу прощения, — коротко кивнула Сьюзен, даже не удостоив действующую королеву своим вниманием, она тут же продолжила свой путь.

Лилиандиль проводила Великодушную взглядом, подмечая мысленно, что не очень хорошие чувства вновь её посетили. Все чаще и чаще появляются в ее голове слова, что сказала ей Тиарет во время первой встречи. Полузвезда спускалась вниз, когда на лестнице пересеклась с мужем. Ей странным показалось, что Каспиан даже не заметил ее, так сильно он был поглощен своими мыслями, что просто смотрел под ноги. Это только подогрело все странные и чуждые чувства внутри, но Лилиандиль все же направилась восвояси.

Питер выехал на день позже остальных. Точнее, если быть честным, то его слишком поздно осенило. Верховный король в спешке собрал коня и кое-какую провизию, свой меч, отданный Каспианом обратно (хоть Питер и не просил, все-таки он передал оружие следующему королю, а забирать обратно было бы не красивым жестом), и поскакал через брод у Беруны прямиком в Тельмаринское государство.

В середине второго дня своего пути, миновав тенистый лес, Питер нагнал эльфов у подножия гор, что отделяли королевство Нарнию от Тельмарии. Встретили его не очень радушно, стражники слишком хорошо выполняют свои обязанности, потому Питер едва успел уклониться от выпущенной стрелы.

— Леди Тиарет! — Крикнул Певенси, надеясь, что его голос услышат и прекратят стрелять.

Так и произошло, эльфийский слух позволяет различать голоса на расстоянии, так же как и зрение, но с ним было сложнее. Питер ехал со стороны солнца, а потому любой, даже самый зоркий орлиный глаз, не увидел бы ничего кроме силуэта.

— Ваше Величество? — удивленно проговорила девушка, когда король подъехал к их шествию. — Что Вы здесь делаете?

— Вы так и не дали ответа, — отдышавшись, заговорил парень. — Представит ли Ваш народ войско?

— Я не могу дать Вам этот ответ, — с грустью ответила эльфийка, не сводя глаз с короля. — Только король Руатер может.

— Тогда я еду с Вами, чтобы поговорить с королем! — уверенно заявил Певенси.

Тиарет поймала на себе удивленный взгляд своей фрейлины, что вопрошал «а разве можно?». В их эльфийскую обитель не приходили странники уже очень давно, они жили в затворничестве, не видели ни людей, ни фиаллэ. Знали о них, основываясь только на книгах. А теперь, когда выпал шанс показать своему народу человека, и не какого-нибудь там, а верховного короля Нарнии, пусть из Золотого века, упускать его было глупо. Тиарет думала не долго, после чего кивнула.

Путь их пролегал в этот раз через Бескрайний лес, о котором страшные легенды ходят не только в Тельмаре, но и в Валиноре. Компания остановилась на ночлег на самой опушке леса, валинорская принцесса оперировала тем, что в ночи эти земли становятся еще опаснее и злее. Противиться никто не стал.

Питер отпустил своего скакуна к эльфийским, дабы они отдохнули перед дальним странствием. Сам же король, за неимением никакой свиты и шатров, расположился под открытым небом, около костра, как в старые добрые времена. Ночное небо было очень темным, а звезды казались маленькими, не как в Нарнии, они не танцевали и не пели, а это значило, что от дома Питер ушел далеко. Сон его накрыл спустя какое-то время, когда потрескивающие угольки перестали издавать звуки.

Дивная песня лилась рекой, опутывая самые пытливые умы, пленяя мужские сердца. Питеру казалось, что музыка эта была из его сна, она так подходила к картинкам, что показывало его воображение. Зеленые луга, объятые солнечными лучами, счастливые люди, и спокойная жизнь. Но, когда он открыл глаза, прекрасное пение не прекратилось. Верховный король поднялся со своего места и оглянулся, взгляд его уцепился за фигуру женскую, стоящую меж деревьев. Ее кожа светилась каким-то неосязаемым светом, а волосыдостигали пояса, и, кажется, отливали золотом, не было и сомнений, что перед ним стоит эльфийская принцесса.

— Леди Тиарет? — шепотом позвал парень, оглянувшись на спящих стражников и шатер, в котором должна была по идее быть Тиарет.

Эльфийка не ответила, лишь пошла вглубь леса, и пение, исходящее от нее, стало затихать. Питер последовал за ней, захватив свой меч. Тропинка, по которой эльфийка шла в лес, была извилиста и запутана, Питер не запоминал, как он шел, лишь следил за исчезающей девушкой и старался не отставать от нее.

— Тиарет? — еще раз позвал ее по имени Певенси, когда девушка остановилась перед озером.

Водная гладь была залита лунным светом, и тишина вокруг стояла мертвая, только пение женское слышалось в округе. Эльфийский язык сам по себе звучит как песня, а песни их были сродни чему-то волшебному. Питер продолжал идти за девушкой и остановился только, когда вода стала достигать его подбородка. Тогда девушка повернулась лицом к королю. Лицо ее было маленькое с большими глазами, темными как ночь. А на шее ее были жабры. Рукой она коснулась щетины Верховного короля, привлекая его к себе ближе.

— Питер! Стой!!! — крик донесся откуда-то из-за спины.

Тиарет стояла на берегу, когда король Нарнии пошел ко дну, увлекаемый чарами водной девы.

Комментарий к К2. Г5. Зов сердца

Я тут вдруг осознала, что меня вводит в ступор придумывание названий для глав. Шок, контент.

Жду комментарии, кстати.

========== К2. Г6. Северный предел ==========

За северными горами, отделяющими Эттинсмур от Нарнии, если пройти еще пару тройку дней, начинается страна умных великанов, Харфанг. Земли у них не много, да и почти все время она покрыта льдом и снегом, но в летние несколько месяцев находиться там очень приятно. Великаны этой страны были чуть меньше обычных Эттинсмурских, но намного больше человеческих созданий. Жили они тихо, войны никакой не вели, в отличие от соседей, именно поэтому прозвали их умными. Эттинсмурские великаны очень любили пошвыряться чем-нибудь с гор, будь то камни и валуны или же деревья и живые существа. Потому-то Верховный король Нарнии в Золотой век не раз отправлялся войной, чтобы приструнить распоясавшихся соседей. В Харфанге же ценили спокойствие и некоторую неторопливость, особенно, во время ужина.

Границу их не отделяют никакие постройки ни от Эттинсмура, ни от пустоши. Хоть и умны эти великаны, но в сказания не верят. Историю своего народа они не учили, потому, как время это было бесполезным, им привычнее рубить деревья на дрова и обогревать свои жилища.

Привыкшие к почти круглогодичному холоду жители Харфанга не сразу заметили, что очень рано потемнело, и темнота эта обладала не доброй аурой. Словно пятно гуталина растеклась она по небу, заслонив зимнее солнце. Немногие великаны заметили, что происходит что-то очень странное, пока не раздался пронзительный клич, заставляющий уши болеть.

Огромный змей пролетел в небе над Харфангом, издавая неприятные слуху звуки. Каждое крыло его было таким же огромным по размеру, как и он сам, а морда заканчивалась не то клювом с зубами, не то просто вытянута была как у рыб. Страх он нагонял одним своим видом, не говоря уже о том, что паника посещала всех, кто видел огонь, выходящий из пасти этого чудовища.

Змей тут же получил название от великанов — Шаркань, потому что вспомнились сразу былины предков, где о змеях таких говорилось. Не вспомнились конечно детали, как убить или задобрить, но название прочно засело во всех умах.

Он пролетел весь путь от незащищенной границы до Харфанга, останавливаясь лишь за тем, чтобы съесть пару великанов, которые только в два с половиной раза были меньше его. Одного такого северного жителя хватило бы наесться, если бы не испытывал он постоянный неутолимый голод. Остановил свой путь совсем Шаркань, взобравшись на столичный замок. И раздался такой рев, что слышно его стало и в Эттинсмуре и в Дориате.

Вавилия видела происходящее с одной из восточных башен. Страх впервые окутал ее храброе сердце, ноги не слушали и не хотели идти, а руки дрожали. Зверь этот, пришедший из пустоши, казался страшным сном, что не посещали лоддроу уже очень много лет.

— Он так и не двигался? — на башне появился мужчина с огромной кружкой горячего отвара.

— Будто впал в спячку, — коротко отрапортовала Вавилия.

Мужчина, поднявшийся на дозорную башню, был сереберистоволосым, как и все лоддроу, но цвет его отдавал сединой, что придавало ему уважения. Лицо его казалось вечно недовольным, и было оно испещрено шрамами, что получил он во время войн. Имя его было таким же воительным, как и он сам, и звали его Ареам.

— Затишье перед бурей, — ответил мужчина, вглядываясь в сторону побежденного Харфанга.

Более недели уже сидел Шаркань на крыше замка и не двигался, а великаны все бежали за горы, в Эттинсмур. В Дориате было объявлено военное положение. Каждый из лоддроу, даже дети, стремились отправиться в поход немедля, но приказ военачальника не мог обсуждаться и тем более нарушаться. Дориат выбрал выжидательную позицию. А ждали они возвращения своих разведчиков, которые отсутствовали уже третьи сутки к ряду.

— Я слышала, Иссорин завел друзей в Нарнии? — изо рта девушки шел пар, как и от кружки с отваром трав, который ей приходилось пить, чтобы не околеть совершенно.

Лоддроу хоть и морозоустойчивые, но не совсем ледышки, чтобы не чувствовать холода вовсе. Их кровь не так горяча, как у людей, но тоже имеет свойство стыть в жилах. Да и никто в Дориате не желает смерти от мороза, так как это считается самой позорной смертью.

— Твой брат, вот у него и спрашивай. — Усмехнувшись, проговорил Ареам. — Ты зря к нему так относишься. В наше время не угадаешь, когда умрет тот или иной лоддроу.

Вавилия знала это и без отцовских наставлений её командира. Раньше свое отношение девушка обосновать могла назойливостью младшего брата, сейчас же — страхом. Она любила Иссорина больше всех в этой жизни, и страх, что стал таким ощутимым совсем недавно, заставляет ее сердце трепетать, потому она его отталкивает дальше. Чтобы он не страдал, когда и если её убьют. Или чтобы не страдала она, когда и если убьют его.

— Кажется, кто-то приближается, — проговорила быстро лоддроу, вглядываясь в двигающуюся тень.

Конь остановился нехотя, потревожив ночную тишину границы своим недовольным ржанием, в седле его лежал всадник, которого несколько дней назад отправили на разведку. Ареам тут же прощупал пульс прибывшего, чтобы убедиться, что он жив. Сердцебиение едва ощущалось, но парень был без сознания.

— Вави, вези его к херре, — тут же приказал военачальник армии Дориата. — Он остался в живых, потому что нам передали послание. Пусть лекари сделают все, что могут, но сохранят его жизнь. — Помогая усесться в седло позади разведчика, говорил Ареам. Взгляд его придавал уверенности девушки, что она без каких-либо слов принялась к исполнению. — Пускай тут же отправят орлов в Тельмар и Нарнию. Нам необходимо быть готовыми. Теперь, езжай!

Мужчина лихо хлопнул лошадь рукой, что она тут же поскакала галопом. Вавилия, одной рукой придерживая тело, другой управляла поводьями, мысленно молилась Таарэ, чтобы этот боец не умер на ее руках. За все время пока они скакали до столицы, разведчик ни разу не пришел в себя, более того, Вавилии казалось, что еще чуть-чуть, и он вообще перестанет дышать.

— Лекаря! — прокричала девушка, на ходу спрыгнув с лошади, и, схватив ее за уздцы, остановила.

Тут же сбежались несколько лоддроу, которые бережно сняли своего однополчанина с коня и поспешно отнесли в дом к лекарю. Всю ночь над ним жгли травы и прикладывали лед, пока сознание разведчика не прояснилось, и не пришел он в состояние, когда может произнести хотя бы пару слов.

— Он сказал что-нибудь? — поинтересовался пришедший херре Корнак у Вавилии, она лишь отрицательно покачала головой. — А что сказал целитель?

— Его отравили чем-то, что мы не в силах вылечить. — С грустью заметила девушка.

Каждая смерть лоддроу для нее была как личная утрата. Их народ не был многочисленным. Бог Таарэ дал в дар им долголетие и возможность заводить потомство лишь в случае, когда оба родителя считают себя в полной безопасности. Кто-то считал это действительно подарком, кто-то напротив — проклятьем. К сожалению, в мире достаточно зла, чтобы не было даже намека на безопасность, потому рождение нового лоддроу в Дориате это целое событие, сопровождаемое пирами и празднествами. А каждая смерть — тяжелая утрата для народа.

Целитель пригласил херре войти в комнату к разведчику. Вид его был совсем плох: кожа приобрела оттенок бледный, такой который бывает лишь у покойников, немного серый и холодный, а по глазам видно было, что жизнь утекает, будто песок сквозь пальцы. Корнак подошел к кровати больного, присел рядом с ним и по-отечески взял разведчика за руку. Слабая улыбка появилась на лице молодого лоддроу, после чего он собрал все оставшиеся силы и сказал.

— Ахриман, — прошептал умирающий, смотря в глаза своему херре. — Он назвал себя Ахриман.

— Хорошо, мой друг! — Корнак похлопал разведчика по руке легонько, — Твоя миссия выполнена, на душе твоей нет никакого пятна. Будь счастлив и спокоен.

Лицо разведчика озарилось новой улыбкой. Нет смерти позорнее для лоддроу, чем умереть от холода, нет смерти чище и благороднее, чем умереть на выполнении задания. Он посмотрел на своего вождя в последний раз, и взгляд его потух буквально за пару минут. Жизнь покинула его тело, потому как бороться больше было незачем.

Процессию похоронную организовали в тот же день, весь Дориат словно погрузился в пучину отчаяния, везде слышался песенный плач. Тело его обернули в теплые меха и предали его ледяным пещерным водам, чтобы отправился он прямо вниз по течению к горе, где спит Таарэ. Было у лоддроу поверье, что придет день, когда северный бог спустится со своей горы и воздаст по заслугам неверным, и пробудит воинов, что умерли смертью храбрых.

Траур по умершему длился больше недели, но, не смотря на это, все продолжали работать. Вавилия зашла в кабинет к великому херре дориатских земель и застала в окружении разных книг. Некоторые из них валялись на полу, а некоторые еще не были открыты. Сам Корнак выглядел полностью обезумевшим, он суетливо что-то искал, перебирал листы и раскидывался всем, что попадается под руку.

— Мой херре, вы звали меня? — поинтересовалась Вавилия, увернувшись от летящей в нее чернильницы.

— Да, садись, мне нужна помощь. — Торопливо ответил мужчина, указав на пустое кресло, обложенное бумагами, книгами и остальным мусором. — Он сказал Архиман, но я нигде не могу найти об этом Архимане ничего!

— Вы уверены, что это не просто имя? — со скептицизмом заметила Вавилия.

— Нет, это может быть и имя, но я уже слышал нечто похожее. Только вот где, не могу вспомнить.

Они потратили много часов, просматривая книги и свитки, которые остались от предков, пока не наткнулась Вавилия на одну очень интересную запись.

— А Вы уверены, что он сказал Архиман? — поинтересовалась девушка, пробегаясь взглядом по тексту.

Язык ей этот был знаком, и кое-что она понимала, но далеко не все. Единственное, что вычленила она несколько знакомых слов, которые и посеяли семя сомнения в её голове.

— Ahriya mainyus — прочитала Вавилия, привлекшая к себе внимание Корнака. — Весь свиток на языке эльфов. Я не могу понять, о чем тут ведется речь!

Девушка передала свиток вождю, он внимательно разглядывал его, но толку никакого не было. Никто ныне из лоддроу не знал эльфийского, лишь покойный вождь был последним, кто поддерживал отношения с Валинором.

— Позови своего брата ко мне. — Приказал тут же Корнак, а через несколько минут в его кабинете стоял Иссорин. — Ты говорил, что делегация из Валинора то же приезжала в Нарнию.

— Да, мой херре!

— Ты познакомился с их послом?

— Я познакомился с наследницей валинорского престола, принцессой Тиарет. — Отрапортовал Иссорин.

— Замечательно. — Корнак свернул два листа, перевязал голубой лентой и, запечатав, отдал послу в руки. — Дело государственной важности, враг на подступах. Езжай в Валинор через Нарнию, пусть король Каспиан выдвигает свои войска к Дориату. А это, — он указал на послание, — доставь в Валинор. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но без помощи эльфов в этот раз нам не обойтись. Ступай!

Иссорин коротко поклонился, развернулся на пятках и покинул кабинет. Направился он прямиком в конюшню, чтобы не терять ни минуты, и у самого выхода наткнулся на Вавилию. Сестра его, обычно холоднее, чем снег, встревожено смотрела на него, но, не проронив ни слова, вручила ему лук и ушла.

========== К2. Г7. Путаный путь ==========

Тиарет стояла у кромки воды, когда крик её поднял, кажется, весь спящий лес, но не разбудил Питера. Верховный король тут же пошел ко дну, увлекаемый чарами существа, которого в Валиноре зовут ундина. Стараясь как можно быстрее избавиться от тяжелого платья, девушка скинула с себя все, что могло воспрепятствовать ее быстрому возвращению, только клинок из элесской стали захватила она с собой и нырнула в водную гладь.

Вода этого озера обжигала кожу своим холодом, и ноги начинало сводить, но думала эльфийка только о том, что непременно ей нужно добраться и спасти короля. Она читала про ундин, и, не смотря на то, что повстречала много волшебства на пути своем, шокировало её несомненно, что существа эти оказались не выдуманными.

Они похожи на лесных нимф и наяд, но только злее и опаснее. Песней своей они привлекают путников, отуманивают их разум, что сами мужчины готовы следовать за ундиной без сопротивления, а потом их тащат на дно в преждевременную могилу. У тельмаринцев ходили поверья, что ундиной могли стать незамужние девушки, которые умерли жестокой смертью от руки мужчины, потому они и мстят.

Эльфийка смогла увидеть верховного короля Нарнии почти у самого дна, когда прекрасная ундина приобрела истинный свой облик. Ноги ее были покрыты чешуей, но не было рыбьего хвоста как у русалок или сирен, волосы превратились в водоросли, а между пальцами красовались перепонки. Кожа ее, светившаяся лунным светом, стала зеленая.

Тиарет подплыла к ундине и ударила ее клинком, тут же подхватывая Питера и увлекая его наверх. Воздуха оставалось очень мало, и силы вода вытягивала с двойной скоростью. Достигнув поверхности, Тиарет начала хватать жадно воздух ртом, а Питер будто бы не был с ней сейчас вовсе. Верховный король слышал прекрасное пение, завораживающее, которое звало его куда-то вниз. Ничего в данный момент для него не имело значения, только пение и прекрасная девушка.

— Питер? Питер! — Тиарет пару раз ударила короля, извинившись торопливо, по щекам, но действия это не возымело никакого. — Нужно уплывать, она скоро вернется!

Эльфийка поплыла в сторону берега, увлекая за собой Певенси, только не удалось ей сдвинуться с места. С новой силой запела ундина, из-за чего Питер сам поплыл в центр озера, чтобы встретиться со своей любовью. Тиарет, не поддаваемая чарам речного монстра, пребывала в полной растерянности, а сердце ее панически стучало, отдаваясь эхом в ушах.

— Простите, Ваше Величество! — С глубоким сожалением произнесла аин и настойчиво поцеловала Питера.

Парень не сразу понял, что происходит. Пение вдруг превратилось в истошный крик, а губы его начали гореть, как обжигаемые огнем. Пелена перед глазами рассеялась, и тогда он увидел близко лицо эльфийки, бледное и испуганное. Лунный свет, тихое озеро и они вдвоем, — атмосфера была идеальнее некуда, чтобы влюбиться, но момент не подходящий. Тиарет сказала, что им срочно нужно плыть, и едва очнувшись от действия чар, король направился прямиком к берегу.

— Что это было? — откашлявшись и улегшись спиной на камни, спросил Питер.

— Ундина, — ответила без промедления аин, после чего добавила. — Озерные духи. Я о таких слышала, но ни разу не видела.

— Вообще никогда о таких не слышал. — Вставил тут же король. — Тиарет, я же могу теперь обращаться просто по имени? Ну после того, как…

— Если Вы о поцелуе, то это был последний способ разрушить чары. — Безразлично ответила эльфийка, выжав свои волосы. Она поднялась на ноги и еще раз взглянула на водную гладь. — Нужно возвращаться, скоро рассвет.

Выступили они, стоило первым лучам солнца осветить крону деревьев. Лес наполнился светом, но дружелюбнее от этого выглядеть не стал. Одежда Питера еще не до конца высохла и прилипала в некоторых местах, что доставляло неудобства. Они шли друг за другом, первыми и последними были, конечно, стражники, готовые в любой момент ринуться защищать свою принцессу, Питер следовал третьим с конца, за фрейлинами, которые то и дело поглядывали на него, да шептались.

Чем глубже они заходили в лес, тем страшнее выглядели деревья. Некоторые, как успел заметить Питер, будто имели глаза и уши, и следили за каждым их шагом. Привалов не было до окончания дня, так как по плану они должны были миновать лес за день, но по факту получилось так, что к вечеру находились они все еще в лесу.

Эльфы развели костер и принялись готовить еду, так чтобы накормить человека, что оказался с ними в походе. Сами же эльфы могли не есть пару дней, отличительной их особенностью было то, что в первую очередь думали они не о себе.

Питер присел на одно из бревен рядом с Тиарет.

— Этот лес кажется каким-то зловещим, — поделился король своими мыслями с девушкой, что вызвало на ее лице легкую улыбку. — Разве нет?

— Не все, что кажется злым, таково на самом деле. — Пожала плечами аин. — Этот лес живой, и он не любит непрошенных гостей.

— По этой логике, не все что кажется добрым, таково на самом деле. Надо сказать той русалке, — с усмешкой ответил нарнийский король, а Тиарет засмеялась от этого.

— Разве то, что ты нравишься даже духам, не должно подпитать эго? — смеясь, задала вопрос эльфийка.

— Пожалуй, мое эго больше подпитывается, от того что мы перешли на «ты». — Тут же парировал Питер, улыбаясь. — Кстати, я не сказал, спасибо.

— Меня не за что благодарить, — коротко отвечает девушка, — разве только за то, что я спасла тебе жизнь.

Они засмеялись вместе.

После ужина, Питер вставил в уши небольшие соцветия, которые дала ему Тиарет, чтобы больше никакая песня не помутнила его рассудок. Ночью этой он спал как младенец, под светом звезд, согреваемый лишь теплом своего тела. Следующим утром они снова отправились в путь, но к концу дня так и не вышли к горному хребту. Деревья же стали казаться всем подозрительно знакомыми.

То же случилось и на следующий день. Не было сомнений, что ходят они кругами, когда вновь пришли к месту, где останавливались уже. На месте прошлого ночлега оставались следы их ног и угли от костра. Тиарет слезла со своего коня, огляделась по сторонам, будто выискивая что-то.

— Nawa! (эльф. Выходи!) — громко проговорила аин, уставившись в темноту.

Все замерли в ожидании, и только через некоторое время послышался хруст, а затем из темноты вышло дерево. Питер уже один раз видел, как деревья двигались, но никогда не видел он глаза у них, да и листьев на этом ясене не было совсем. Все без исключения замерли на месте, куда-то подевалась бравада, с которой начала говорить Тиарет.

Долго смотрел на нее ясень, мысли не мог собрать воедино. Лет ему было уже очень много, так как года свои считал от сотворения мира, потому и не думал быстро, а уж тем более не говорил.

— Кто это? — шепнул Питер, спустившись со своего коня и подойдя к аин.

— Энт, хранитель леса. — Так же тихо ответила ему девушка. — Мы пришли с миром, почему же ты путаешь нам дорогу?

Долго смотрел на нее древень, затаили дыхание и эльфы и нарнийский король, ожидая ответа.

— Вы не такие, как другие. — Сказал древень. — Другие не такие, как первые. Но вот он, такой как они.

Тиарет оглянулась на Питера, на которого указал ясень своей деревянной рукой.

— Нет, он не такой как другие. Он с нами.

— О каких других идет речь? — шепотом интересуется Питер, не отрывая взгляда от энта.

— О тельмаринах, — ответила ему коротко дочь Руатера. — Мы блуждаем в твоих лесах уже трое суток, когда должны были уже пересечь горы и придти в Валинор!

— Валинор, — растянул энт задумчиво. — Знавал я тех, кто из Валинора. Они были как вы, но были другими. Не как те другие, но и не как вы, и не как он.

— Он издевается? — не выдержал Верховный король и вышел вперед. — Именем Аслана прошу тебя указать нам выход из леса!

Если бы у энта было лицо, то это лицо обязательно бы вытянулось от изумления. Имя это было знакомым ему, потому что рычание этого льва пробудило ясень. Энт смотрел долго на Питера, терпению которого приходил конец, и узнал он в лице его нарнийского короля.

— Ты другой, не такой как они, но и не такой как те, другие, кто из Валинора. И не как те другие, которые не как вы, но похожи на тебя. — Питер судорожно выдохнул, едва сдерживаясь, чтобы не вспылить, когда рука Тиарет легла на его плечо, словно бальзам целебный на душу. Древень продолжил говорить. — Знавал я Аслана, он тогда позвал их, которые как ты, но другие. А потом пришла она…

Рассказ энта затянулся на пару часов, что эльфам пришлось вновь разбить лагерь и дожидаться, когда же древень сможет рассказать все. Он спал долгие годы, пока не пришла какая-то девушка, которая, по словам его, была похожа на них, но была другая, не такая как те и эти, и попросила о помощи. И тогда ясень пошел на запад, откуда увидел огромную тучу, что объяла весь север, а потом он встретил тельмаринцев, которые пытались уйти в чащу, о чем говорила та девушка. В общем, рассказ древня был длинным и сложным, под конец у Питера начала гудеть голова, потому что с трудом он понимал о ком идет речь, ведь все они не такие как те, которые другие. Все, что усвоил Верховный король это то, что на севере огромная злая туча, а тельмаринцы пытались бежать, но, испуганные древнем, вернулись обратно.

— Что ж, теперь, когда я вижу, что вы другие, — Питер уже готов был завыть от одной мысли, что все пойдет по кругу, — я покажу вам дорогу до гор.

— Спасибо тебе, ясень! — Тиарет радостной и вымученной улыбкой одарила энта.

Собрали они разбитый лагерь в короткий срок, и пошли указанной тропой. Всю ночь они шли, сопровождаемые энтом, который рассказывал истории, заставляющие голову отключаться и не думать. К утру вывел древень их прямо к расщелине, что между горами была, и попрощался там же.

— Прямой путь в Валинор! — Выдохнула с облегчением девушка, а затем обернулась к королю нарнийскому. — Смотрите в оба, и не отставайте. Гиблое это место.

По тропе шли они, сохраняя благоговейное молчание, только цокот копыт был слышен и ржание лошадей, перепуганных атмосферой этого места. Питер внимательно смотрел по сторонам, ощущение у него было неприятное от этих скалистых гор и камней, валявшихся под копытами. Рука одна у него лежала на эфесе меча, на всякий случай, чтобы никто не застал врасплох.

— Что это за место? — поинтересовался Верховный правитель, нарушая неспокойную тишину.

— Мы называем его Ratafirin, — сказала девушка на эльфийском, добавив чуть позже. — В переводе на ваш язык — Тропа мертвых.

— Впечатляющее название. — Ухмыльнулся Питер. — Есть история? Просто, мне показалось, что вы, эльфы, знаете все на свете. Невозможно быть такими молодыми и так много знать.

— За свои девяносто два года я многое изучила, но также многого не знаю. — Верховный король был немного удивлен, услышав возраст своей спутницы, но лишнего внимания проявлять не стал. На земле его бы уже смерили недобрым взглядом за вопрос один про возраст. — Это место так называется, потому что много людей и эльфов погибло здесь. — Голос ее звучал тихо, но нельзя было назвать это шепотом. — Души предателей и разбойников остаются жить в этом месте. Они никогда не отправятся к богам, потому что не выполнили обещанное, и уже никогда не выполнят.

— Среди эльфов тоже есть предатели? — вопрос этот был острее любого меча эльфийской работы, и раны от него кровоточили даже самые старые и затянувшиеся.

— Никто не безупречен. — Коротко ответила девушка. — Я не знала лично его, но знаю, что где-то еще ходит Гортаур. Он был благородным эльфом, но алчным. Мой отец изгнал его из Валинора за подстрекательство и смуту. — Тиарет тяжко вздохнула. — Мама говорила, что Гортаур пытался убить меня в колыбели, из-за того отец и прогневался.

— Ты думаешь, его душа где-то здесь?

— Вряд ли, — Тиарет повела плечом, будто пытаясь сбросить с себя груз воспоминаний. — А вот и Валинор.

Перед Питером распростерлась долина, каких он не видывал ранее. Нарния была прекрасна и волшебна, но Валинор дарил те самые чувства, какие испытывал юный Певенси, пройдя через шкаф в чудесную страну впервые. Небо над эльфиской страной было окрашено цветами солнечных лучей, а воздух казался сладким.

Цветочные поляны пестрили разноцветными красками и источали дивные ароматы. Деревья выглядели добрыми, и мелодично шуршал ветер их листвой. Звери, птицы и насекомые — все это внушало какую-то необъяснимую детскую радость. Питер осознавал, что нет здесь ничего необычного, чего он не мог увидеть в Нарнии, но все как-то было по-другому.

Больше всего его поразила, конечно, столица древнего Валинора. Дома из светлого камня были невероятных размеров, вокруг возвышались пагоды, расписанные лучшими эльфискими мастерами. По всему городу каменная кладка лежала, а с городских стен в небольшие озера падали водопады. Сам город стоял на воде, и улицы были соединены множеством мостов и каналов.

На улицах им встречались только эльфы. Лица их, как отметил Питер, были будто вырезаны искусным древнеримским мастером из камня, точеные. Все они были красивыми, и даже учитывая, что Верховный король Нарнии привык к знакомым ему эльфам из свиты Тиарет, каждому встречному он удивлялся словно маленький ребенок, но старался не показывать этой восторженности.

Вскоре они приехали к замку. Лошадей сразу же повели в стойло, а Тиарет, пригласив короля нарнийского следовать за ней, повела Питера во дворец. Он был не больше Кэр-Паравела, но не менее величественным. Внутри замок был светлым и теплым, но Певенси так и не понял, как именно они освещают коридоры и залы.

Питера расположили в прекрасной комнате, просторной, светлой, с огромными стеклянными дверями, выходящими на море, откуда каждое утро попадают лучи солнца. Но и вечером вид открывался прекрасный. Море было спокойное и умиротворенное, чем дольше на него смотришь, тем чище становится твой разум, а душа отдыхает.

Вечером за Питером прислали слугу, который проводил его к королю Руатеру на официальную встречу. В небольшом зале с высокими потолками и резными колоннами, огромными витражными окнами и красивой мраморной кладкой на полу, стояли два трона, на котором восседали, словно статуи из известки, король и королева.

Король Руатер был высоким крепким мужчиной с длинными медного цвета волосами и острыми ушами. Кожа его была светлой, сияющей, и сходство с Тиарет было необыкновенным. Питер сразу заметил, что эльфийка очень сильно похожа на своего отца, но глаза небесного цвета переняла от матери. Наанис же была светловолосой красивой женщиной, с невероятно голубыми глазами, и казалось, что рождена она была звездами, как Лилиандиль.

Питер, подойдя к правителям Валинора, учтиво поклонился, и хотел было представиться, но опередила его эльфийская принцесса, Тиарет. Девушка подошла к Верховному королю Нарнии, и громко заговорила на эльфийском.

— Vedui’ il’er, (эльф. Приветствую всех) — Тиарет поклонилась родителям и, не бросив взгляда на Питера, продолжила. — Heruamin, nive hin dhaar naellen termaria. Sina taur maquet maethor. (эльф. Мой король, перед взором Вашим стоит древний правитель. Он просит войско)

— Uuma dela, A’maelamin yende (эльф. Не переживай, любимая дочь), — король эльфов поднялся со своего трона, развел руки по сторонам, глядя на Питера. — Creoso, mellonamin(эльф. Добро пожаловать, мой друг).

========== К2. Г8. Наступление ==========

— На нас напали! На нас напали! — раздался громкий крик в стенах поместья, где обитал херре Дориата.

Молодой воин влетел в кабинет, с громким стуком распахнув двери, ведь дело не требовало отлагательств. Северная граница была нарушена, стены Дориата трещат словно сделаны из истлевших досок, а не из камней и льда. Темная армия, восставшая из ниоткуда, двигалась прямо на юг, не щадя ни женщин, ни детей. Все воины, кто держал границы с пустошью, отважно сражались, но их было меньше, и силы были не равны.

— Ареам? — подскочив на ноги, поинтересовался Корнак.

— Уже выдвинулся с войском, — ответил воин. — Но этого мало. Там тысячи тысяч этих существ.

— Каких существ? — тут же переспросил херре, подойдя к воину и возложив свои руки ему на плечи. В глазах лоддроу он видел ужас и искреннее нежелание находиться на передовой.

Ареам объезжал на коне выставленное на границе Дориата войско. Каждый лоддроу одетый в крепкую броню и вооруженный до зубов, всем своим видом старался показать главнокомандующему, что готов отправиться на смерть в данную секунду. Но в глазах их читался неподдельный страх за жизни близких и свои.

— Границы Дориата нарушены! — кричал Ареам, объезжая на коне своих воинов, но не каждому был слышен боевой клич, направленный на поднятие духа. — Так давайте же постоим за свои земли и семьи!

Все разом закричали «да», поднимая в воздух свои оружия.

— Покажем темным тварям, как воюют северяне! — клич этот сопроводился согласными выкриками, а воздух вокруг разогревался вопреки погодным условиям. — Да пребудет с нами великий Таарэ! Вперед!

На северной границе Дориата, откуда можно было увидеть город Харфанг, где несколько недель уже обитал черный змей с крыльями, нарушилось спокойствие огромными пауками, каменными орками и существами, похожими на лоддроу, эльфов и людей одновременно, только кожа и глаза их были черные. Пауки те были в пару раз больше, чем лоддроу, и имели жала, смертоносные как у скорпионов. Они разрушали все на своем пути, но не сразу, а постепенно, закутывая в паутину свою добычу, и оставляя ее размякать. А орки пустынные были сделаны из камня, были они меньше воинов Дориата, но было их больше в несколько раз. И нападать они могли как днем, так и ночью, не соблюдая кодекса чести, потому что у этих созданий ее просто не было.

Ареам махнул мечом в сторону темной армии, дав тем самым сигнал к действиям. Лучшие воины, женщины и мужчины, ринулись в бой с радостным кличем, задвинув на задний план свои страхи и потери. И началась кровопролитная война.

Повсюду слышались рваные звуки и крики, каждый из лоддроу боролся на смерть с остервенением. Ареам находился в гуще событий, разрубая каменных орков на мелкие кусочки. Где-то в паре метров, стиснув зубы, сражалась Вавилия. Когда у нее закончились стрелы, девушка взялась за короткие мечи, разрубая все на своем пути. Не заметила она, как сильным ударом ее снес высокий черный воин. Девушка на секунду потеряла ориентацию, в ужасе смотрела на дуомана* (норв. Мертвый человек) и пятилась, пока остатки солнечного света не затмил над ней огромный унголиант* (с эльфийского означает «темный паук», падшая майар по Толкину), пытавшийся ударить своим жалом.

Резкий удар паука пришелся в землю, так как Вавилия откатилась резво. Снова и снова унголиант пытался попасть по лоддроу, а она снова и снова ускользала. Выхватив из ножен меч, девушка вспорола огромному пауку брюхо, и он упал замертво. Покрыта она была вся темной кровью и слизью, что сразу же вся еда подступила к горлу, просясь наружу.

Повсюду слышались крики, а темная армия, хоть и лишалась одного из многих пауков, но побеждала. Воинов Дориата становилось все меньше и меньше. Ареам бился на мечах с двумя дуоманами, но чувствовал, что выиграть эту битву ему не удастся. Возможно, это будет его последний бой, но уйти главнокомандующий хотел красиво, чтобы Таарэ принял его в свой чертог.

Вавилия огляделась по сторонам и увидела хаос. На ее глазах погибали сильные мужи Дориата, немногочисленный народ лоддроу становился еще менее многочисленным. Злость пробежалась по ее телу и сознанию. Вавилия кинулась к лежащему на земле луку, выдернула пару стрел из трупа врага и всадила их тут же в двух дуоманов, с которыми бился Ареам. Она видела, что главнокомандующий проигрывает, и позволить такого исхода событий не могла.

— Отзывай выживших! — крикнула девушка ему с расстояния, и продолжила свою битву луком.

— Уходим! — прокричал Ареам, и лоддроу, кто услышал, а кто увидел, двинулись вглубь страны, через леса.

Кровопролитный бой был проигран. Из тысячи воинов едва ли осталось три сотни, и бежали они так быстро, как никогда в своей жизни не бежал ни один лоддроу. Вавилия плелась в конце, зажимая кровоточащую рану в правом боку, и поглядывая, продолжают ли за ними следовать.

Лес Дориата на границе с Харфангом скрыл последних воинов-лоддроу, и только, когда зашли они в самую чащу, смогли они передохнуть и помочь раненым. Вавилия села под широким деревом, прислонилась уставшей головой к коре, и приложила к ране свой холодный снег. Обжигающая боль заставила девушку покривиться, что заметно было всем.

— Дай посмотрю, — к воительнице подошел один из лекарей. Он приподнял одежду, быстро взглянул на рану, а после приложил какие-то травы, которые достал из сумки. — Рана не глубокая, жить будешь.

— Не самый лучший вариант, — усмехнулась девушка.

Перед ее глазами до сих пор стояли видения прошедшей битвы. Пусть она была короткая, но мрачная. Скольких им придется оплакивать, трудно сосчитать. С трудом поднявшись на ноги, скрепя зубами, чтобы заглушить невыносимую боль в боку, Вавилия подошла к Ареаму, который очищал оружие от темной крови снегом.

— Что дальше? — вопрос остался без ответа. — Я спросила, что мы будем делать дальше?! — повысив голос, произнесла девушка, тем самым привлекла внимание не только Ареама.

— Я не знаю, что нам делать. — Ответил мужчина, находясь в своих мыслях. — Эти твари, я впервые вижу таких.

— Мы все напуганы, — с некой злостью говорила Вавилия. — Но если не делать ничего, скоро они захватят все.

— Вави, я прекрасно понимаю…

— Нет, ты не понимаешь! Я видела, как умирают мои друзья, я видела, как чуть не убили тебя, Ареам. — Лоддроу прожигала взглядом своего начальника, стоя рядом с ним.

— И ты меня спасла, — тут же ответил ей главнокомандующий. — Я бы предпочел умереть там, в битве, чем прятаться как последний трус!

Крик их заставил замолчать многих и смотреть на них, словно вот-вот и разверзнется вулкан, спящий тысячи тысяч лет. Заметив это, Вавилия сбавила обороты, и стала говорить тише.

— Не я спасла тебе жизнь, а Таарэ. Он уготовил для тебя важную миссию, раз позволил мне спасти тебя. — Выговорила девушка сквозь сжатые зубы. — Нам нужно объединиться с войсками Тельмарина и Нарнии.

— Иссорин, едва ли успел добраться до Кэр-Паравела, — отмахнулся мужчина. — Даже если войска придут, будет слишком поздно. От Дориата не останется ничего, только горы трупов.

Вавилия поджала губы недовольно и прежде чем уйти, сказала одну вещь, режущую глубже и больнее самого острого ножа.

— Для меня ты умер в том бою.

Ареам долго еще сидел на снегу и начищал свое оружие, словно пытаясь стереть пятна крови не с лезвия, а со своей души. Поганое чувство беспомощности разрослось до неимоверных размеров и начало поедать изнутри. Сильные воины не сдаются, они лучше примут бой, какой бы безрассудный он не был, и умрут, нежели признают поражение.

Поднявшись на ноги, Ареам оглядел свой отряд, вложил меч в ножны и решил прогуляться. Этот лес, разделяющий Дориат, Харфанг и Эттинсмур, назывался Зимней рощей. Если зайти вглубь леса, то встретишь деревья, у которых вечно красные листья. Они стоят безмолвно среди снегов, будто покрытые кровью. Ареам вышел к священным деревьям, упал на колени и стал молиться великому Таарэ. Время потеряло свой счет, молитва была столь пресловутой, он просто просил дать сил его войску и помочь в предстоящей битве, не более.

И когда тьма окутала небосклон, когда трудно было понять, наступила ли ночь или это все дело рук зла, взгляд лоддроу уцепился за вещь, что под слоем снега светилась ярким светом. Осторожно подошел он к светящемуся месту и начал копать, и взору его предстал меч. Клинок его светился ярким голубым светом, но стоило прикоснуться только Ареаму к этому оружию, как свет тут же угас. Он разглядел его особенно тщательно, ощущение было странное, словно сам Таарэ услышал его и ниспослал спасение. Меч тот был покрыт эльфийскими писаниями, но выкован не в Валиноре. Такую ковку Ареаму не доводилось прежде видеть. Лезвие его было очень острым, и, неизвестно, сколько пролежав в снегах, не затупилось и не заржавело.

Главнокомандующий остатками армии Дориата быстро вернулся в лагерь, что разбили его воины нехотя, и подошел к Вавилии, что самостоятельно делала себе первязку.

— Ты права, нам необходимо соединиться с войсками Нарнии и Тельмара. — Подсел он рядом и протянул меч. — Иссорин что-то говорил о мече?

— Ты имеешь в виду эльфийское пророчество? — Вавилия взяла в руки оружие и начала его с интересом разглядывать. — Там ни слова не было о мече. Только о каком-то каеле и наеелен.

— Значится, нам нужны еще и эльфы. А пока, придется сдерживать этих тварей столько, сколько сможем.

========== К3. Г1. Братская Орландия ==========

Эдмунд бежал, со всей силы размахивая мечом по сторонам, отражая удары, что сыпались на него, лишь за одной целью. Люси, решившая, что достаточно взрослая для войны, сражалась подобно львице, но преимущество было не на ее стороне, она проигрывала. Старший Певенси преодолел расстояние между ним и сестрой меньше чем за пять минут, и уперевшись своей спиной в ее, стал думать, как им выбраться из кольца, образованного тархистанцами и фиаллэ.

Союз южан напал на Орландию неожиданно, буквально через пару дней после того, как прибыли к королю Раму V с новостями Люси и Эдмунд. Выставив несколько отрядов орландцев, Рам вместе с гостями встали во главе, и приняли бой.

Король этих земель едва ли был старше Люси, на трон он сел, когда ему исполнилось два года, а регентом была мать, что и сейчас оставалась самой почитаемой женщиной в Орландии, хоть и была родом из Тельмарии. Рам был довольно вспыльчивым человеком, но так же он чтил законы своих праотцов, и когда к нему заявились представители тархистанцев с предложением выступить против побратима, против Нарнии, он незамедлительно объявил войну.

Звон мечей стоял повсюду. Под Анвардом разразилась славная битва, люди насмерть стояли за свое государство, обезглавливая врагов и их коней. Реки крови текли у подножия Орландских гор. Эдмунд впервые подумал за их пребывание в Нарнии, что очень не хватает сейчас Питера, с ним бы он нашел выход из сложившейся ситуации. Нет, он бы просто не пустил Люси в бой, во что бы то ни стало, не поддаваясь на провокации.

У тархистанцев было огромное преимущество, они сражались копьями, так что могли убить издали. Эдмунд и Люси отбивались с яростью, особенно младшая. Храбрости ей не занимать, словно валькирия из скандинавской мифологии, она рубила всех, кто попадался ей на пути. Не жестокость двигала королевой, а отвага и желание защитить брата и братский народ.

Со звуком горна из-за городских стен вышла на подмогу королевская гвардия, и лучники запустили стрелы, поражая без разбору всех, и своих, и чужих. Эдвард успел прикрыть сестру своим щитов, в который воткнулись без малого пять стрел. То был переломный момент битвы, будто новый глоток воздуха.

— Люси, уходи отсюда! — крикнул ей старший брат в тщетной попытке спасти.

— Ещё чего! — ответила ему королева Отважная, и, схватив покрепче свой меч, ринулась в самую гущу событий.

До захода солнца бились они, пока последний тархистанец не подался в бегство. Возликовали все уцелевшие воины. На следующий день оплакивали павших, и хоть их было не много, утрата эта была невосполнимой.

— Если Питер узнает, что тебя чуть не убили, он свернет мне голову, — сетовал Эдмунд по дороге к королю Раму.

— Я была в порядке, я бы справилась! — воспротивилась Люси, едва поспевая за братом. — Тем более, Питер не узнает, если мы ему не скажем.

— Лу, прекрати себя вести так, словно тебе все под силу. — Он остановился и смерил сестру грозным взглядом. Люси только в этот момент поняла, как сильно Эд стал похож на отца: тот же грозный взгляд, когда злится, и та же добрая душа. Питер, когда злился, тоже был похож на мистера Певенси, но не так сильно, как Эдмунд. — Ты ведешь себя как ребенок, если решила быть взрослой, то будь такой.

— Да, пап, — состроив гримасу, ответила девушка. — Будто вы с Питером не так себя вели. Все время рвались в бой, и чуть не умерли, между прочим.

— Мы не самый лучший пример для подражания, — буркнул король Справедливый, прежде чемоткрыть двери в зал, где их ожидал король Рам. — Ваше Величество!

Высокий молодой человек с широкими плечами, курчавыми волосами и жиденькой бородкой отвернулся от окна, чтобы поприветствовать своих нарнийских друзей. Он был рад встретиться с ними, так как слышал легенды от своей матери о королях золотой эпохи, а тут представилась честь увидеть своими глазами тех, кто был знаком с его прапредком королем Луном.

— Я благодарен вам за участие в столь стремительной войне, — учтиво проговорил парень. — Это показало мне, что братская Нарния все так же готова помогать в час нужды. Но все же, позвольте поинтересоваться, что вас привело ко мне?

— Нам нужна Ваша помощь! — Выпалила Люси, не дав и слова сказать Эдмунду. Брат смерил ее недовольным взглядом, но это не остановило девушку. — Скоро будет война, мы объединяем все народы.

— За исключением тархистанцев, — вставил Эдмунд, ясно представив картину, как южане нарушают перемирие и предают.

— Поверьте нам на слово, если бы не было нужды, мы бы не появились тут. — Жалобно проговорила Люси, встав перед королем на расстоянии шага.

Рам задумался, но вовсе не о словах, которые ему говорили его гости, а о том, что в его возрасте нужно уже войти в полноправное царствование, а по законам Орландии страной не может управлять один король или одна королева. Рам пристальным взглядом рассматривал Люси, она была красивой девушкой, к тому же королевских кровей.

— Я объединюсь с вами и всеми остальными, но и мне нужно от вас кое-что. — Рам обратился к Люси. — Станьте моей женой и новой королевой Орландии. Народ будет Вам доверять больше, чем моей матери, потому что она тельмаринка.

Люси пребывала в шоке и не могла найти слов достойных ответа.

— Это не ей решать, — встал вдруг Эдмунд. — Вы по законам Нарнии должны просить руки королевы Люси у Верховного короля. Только с его благословения вы сможете пожениться. — Справедливый король подошел к глобусу, что стоял в этой комнате и крутанул его игриво. — А пока у нас нет времени на свадьбы, сейчас каждая минута на счету. Так что спрошу Вас, Ваше Величество, еще раз, Вы с нами или против нас?

Люси все еще пребывала в шоке бегая взглядом от серьезного Эдмунда до не менее серьезного Рама. Ей не нравилось вовсе, что ее возомнили трофеем или разменной монетой, за которую можно купить необходимую армию. Шоковое состояние постепенно сменилось на злость и недовольство, будто ее унизили и оскорбили. Хотелось накричать на обоих, но девушка лишь гордо выпрямилась и сдержанно наблюдала за развитием ситуации.

— Я пойду с вами и дам войско, — ответил Рам, еще раз кинув взгляд на королеву Отважную. — Но вы должны организовать мне встречу с Верховным королем.

— Так тому и быть, — заключил Эдмунд, протянув королю Орландии руку.

Как только двери в зал за ними закрылись, Люси смерила недовольным взглядом Эдмунда и удалилась, не сказав ни слова. Ей было дико слышать, как брат рассказывает, каким способом можно заполучить её в жены. Она не хотела замуж, это всегда была мечта Сьюзен. В голову младшей Певенси не приходило, что Эдмунд прекрасно знал ответ Питера на эту просьбу Рама. Ей было обидно до слез, что какой-то дерзкий король решил, что она вещь, за которую можно принимать столь важные решения.

Люси уснула очень поздно, потому как стоило ей закрыть глаза, видела она кровавые тела мертвых и жалобные просьбы умирающих. Сон ее тоже был не спокойным. Вокруг лежал снег испещренный кровавыми каплями. Тут и там бились славные нарнийцы и орландцы бок о бок с тельмаринцами, лоддроу и эльфами. Люси не была на поле битвы, она осталась в тылу, чтобы помогать лекарям, но умирающих становилось очень много, что они перестали справляться. Кинув взор свой на поле, увидела королева Отважная как люди, дорогие сердцу ее погибают. Видела она, как Эдмунд прорывается к Питеру, а тот уже на коленях и кровью истекает. Видела Люси, как Сьюзен луком своим раскидывает противников, потому что стрелы закончились, и как не успевает ее защитить Каспиан. В холодном поту проснулась младшая королева и больше уснуть не могла.

— Ты сегодня плохо выглядишь, — утром поинтересовался Эдмунд, встретив сестру за завтраком. — Король Рам соберет войско к концу недели, и мы тогда выдвинемся.

— Хорошо, — согласилась Люси, ковыряя свою еду в тарелке. Горошек никак не натыкался на вилку, что только сильнее раздражало девушку.

— Ты в порядке? — старший брат внимательно посмотрел на Лу. — Если ты злишься из-за вчерашнего, то это был единственный способ…

— Я видела, как все умрут. — Грустно ответила королева Отважная, посмотрев на Эдмунда серьезно. — Я хоть и не предсказательница, но меня не покидает чувство, что мы не справимся без Аслана.

— Ты слышала, что сказала Тиарет. В этой войне мы сами по себе, — равнодушно пожал плечами старший брат, закинув картошку в рот. — Мы не можем каждый раз полагаться на Аслана, сама знаешь.

— Я видела, как убили Питера и Сьюзен. Это ужасно, — вздохнула Люси, закрыв лицо руками.

Эдмунд не нашелся, что сказать. Он прекрасно понимал страхи младшей сестры, у него были такие же, только озвучивать он боялся. Не один раз Эдмунд видел, как смерть подкрадывается и буквально обнимает за плечи Питера, да и сам он не раз был так близок к забвению, что страшно. Но сейчас не было времени на страх, нужно было действовать, а не сопли жевать, как говорил их отец.

— Есть плюс, — вдруг заулыбалась вяло Люси, — если умрем, мне не придется выходить замуж за Рама.

Эдмунд не удержался от смеха.

Комментарий к К3. Г1. Братская Орландия

Что ж, вот мы и приступили к самой насыщенной на события части.

========== К3. Г2. Гадание на костях ==========

В маленькой комнате в чаще леса Сов, что расположился близ Кэр-Паравела, царила атмосфера таинственности и загадочности. Потолки в той избе были не высокие, потому Лилиандиль приходилось нагибаться при входе и выходе, а все остальное время сидеть и наблюдать за мудростью, о которой говаривали нарнийцы. Дочь Раманду, охваченная страшным недугом, а точнее чувствами, которые ей были чужды до дня, когда на пороге их дома появилась эльфийка, решила обратиться к сказителю, мудрецу и колдуну. Это был небольшого роста старик, чуть выше обычного гнома, с густой седой бородой, на которой были завязаны несколько узелков, и широкополой шляпой. Назвал он себя Торном, сыном Бьёффа, чей род обитал долгое время на одиноких островах и изучал магию.

Старик прихрамывая прошелся по своему дому и зажег все свечи, что у него имелись, то ли для того чтобы видеть свою гостью, то ли для большего антуража. На столе перед Лилиандиль стояла деревянная чаша с запаренными травами, эту смесь ей предложили выпить для пущего успокоения, так как гадание на костях не терпит напряженности.

Полная тишина воцарилась, как только королева выпила отвар, голова ее стала пустой, что было на руку волшебнику Торну. В чашу, из которой пила его гостья, старик скинул кости с вырезанными на них символами, закрыл верх чаши рукой и начал перемешивать. Звук стучащих костей заполнил комнату, тени начали плясать по комнате, а сам волшебник стал издавать звуки, похожие не то на мычание, не то на вой волков. Королева внимательно смотрела на старика, будто завороженная, а тело ее стало вдруг таким мягким и легким, хоть ложись и плыви по воздуху.

Колдун выбросил карты на стол и стал разглядывать рисунки, задумчиво потирая бороду. Сел он напротив Лилиандиль и посмотрел ей в глаза, как ни один подданный не смеет смотреть, как не смотрит уже давно Каспиан, глубоко, заглядывая в самые дальние уголки души. Читать как книгу раскрытую, что не удавалось уже больше никому.

По спине королевы пробежался холодок неприятный, и страх окутал. Хотелось знать поскорее ответы на свои вопросы, но Торн медлил. Глаза его так и не отрывались от королевы, и, кажется, даже не моргали. А потом он резко прекратил издавать любые звуки.

— Ваш сын станет известным человеком, — заговорил старик, от чего тень облегчения пробежалась в мыслях Лилиандиль, и легкая улыбка коснулась ее губ. — Но Вы не увидите этого. — Торн прошелся пальцами поверх костей, бегло указывая на выпавший расклад. — Вас убьет женщина, — колдун делал недолгие паузы, будто информация к нему поступала откуда-то извне с задержками, или же, чтобы нагнать больше страха, — воительница не с этих земель. У нее имеется волшебный рог.

В мыслях сразу представился образ ее будущей убийцы. Стройная девушка с темными волнистыми волосами, пришедшая не то, чтобы с других земель, а с другого мира. Лилиандиль сразу поняла, что ее убьет никто иная, как Сьюзен, королева Великодушная. Тем более, что все в Нарнии знали, кому принадлежит волшебный рог.

— А мой муж? — поспешно спросила девушка, в глазах ее застыла мольба, чтобы старик сказал то, что хочется ей услышать, а не правду.

— Ваш муж, возможно, проживет долгую жизнь, — ответил Торн без тени сомнения.

— Возможно?!

Старик почесал свою бороду задумчиво.

— Вижу, война скоро будет, не такая как обычно. — Заговорил волшебник, — Исход ее не ясен мне.

Лилиандиль вспомнила сразу все, что слышала в Кэр-Паравеле от Тиарет и Каспиана, о том, что приходит эпоха Закатного солнца, и только от каеля и наеллен зависит, выживет ли весь мир. Как-то не спокойно стало сразу, потому, как раньше все слова иностранных гостей воспринимались легко и шуточно. Казалось, что все это игра, как обычно для мальчишек, где Каспиан все равно выйдет победителем. Как и всегда. Но сейчас ощущения были странными, осознание вдруг пришло, и паника поселилась внутри.

— Еще один вопрос, — заговорила девушка. — Кто такой каель?

Глаза старика округлились от удивления. Давно уже он не слышал этого слова, да и в Нарнии о нём никто не знал никогда. Собрал тут же старик кости обратно в чашу и вновь перемешал их, после чего выбросил на стол.

— Каель это спаситель, — ответил коротко Торн, пробегаясь взглядом по новому раскладу. — Существовала легенда о спасителе, который светящимся мечом разгонит тьму. Но эта легенда принадлежит не этим землям.

Старик замолчал и стал внимательно рассматривать кости. Вывалились они на стол странным полукругом, ничего необычного для того, кто не умеет читать знаки, но не для колдуна.

— Каель среди вас, и это все, что я могу Вам сказать. Уходите.

Лилиандиль посмотрела с удивлением на колдуна, она хотела было возмутиться, но не стала. Покинула королева лачугу волшебника, когда уже стемнело. Звезды светили необычайно тускло, что не укрылось от взора девушки. И мысли ее вновь заполнило предсказание, что умрет она от руки Сьюзен.

Да, конечно, Торн не называл имени, но Лилиандиль точно знала, потому что больше некому было желать ее смерти. Она понимала, что королева Великодушная все еще влюблена в Каспиана, не важно, сколько лет прошло или пройдет еще, она будет. Почему бы не убить королеву и занять ее место подле короля? Любой бы поступил так, кроме самой Лилиандиль.

Дочь Раманду вернулась в замок среди ночи, бесшумно прошмыгнула в комнату к супругу и уснула, стараясь выкинуть плохие мысли из головы.

За завтраком их сидело несколько человек. Во главе стола, как и всегда, восседал Каспиан, по левую его руку — Лилиандиль, по правую — Меон, а дальше расположились Сьюзен и несколько близких подданных.

— Королева Сьюзен, — обратилась вежливо Лилиандиль, — чем Вы собираетесь заниматься у нас?

— Дорогая, Сьюзен наш гость, ей не обязательно чем-то заниматься, — тут же тихо ответил Каспиан, чуть наклонившись к жене.

— Нет, Ваша супруга права, — согласно кивнула Великодушная, — Я должна быть полезной, пока нахожусь в вашем доме.

— Глупости, это перво-наперво твой дом! — возмутился Каспиан. — И, пожалуйста, называйте друг друга по именам, слишком много королей и королев вокруг.

Воцарилось молчание, только Меон улыбался сам себе на уме.

— Так чем я могу быть полезна, Лилиандиль? — поинтересовалась Сьюзен, нарушая тишину.

Ей самой не хотелось сидеть в четырех стенах своей комнаты, пока братья и сестра разъезжают по важным заданиям. Ей все еще не понятно было, почему Питер не удосужился взять ее с собой, хотя он четко сказал, что Великодушная должна следить за Кэр-Паравелом. В этом был весь Питер, он не доверял Каспиану, учитывая, что спас его от Мираза.

Не хотелось ей так же прозябать в библиотеке или на тренировочном поле, потому как руки все изошлись мозолями от оружия, а голова перестала воспринимать любую информацию, что запечатлена на бумаге.

— Я бы хотела пригласить тебя на прогулку, Сьюзен, — проговорила учтиво королева, чем вызвала удивление не только у Певенси, но и у всех присутствующих, особенно у Каспиана. — Видишь ли, я была несколько невежлива по отношению к тебе, так как ты гостишь у нас уже больше месяца, а мы так и не установили контакт.

— Я приму за честь сопроводить тебя на прогулке, — кротко ответила Сьюзен.

Пока она не совсем понимала, кто кому должен кланяться, какие ранги у них обеих. По идее Сьюзен и старше, и королевой стала раньше. Но Лилиандиль звезда, мало ли, сколько лет живут эти небесные создания.

Завтрак продолжился за короткими разговорами обо всем и ни о чем одновременно. Лилиандиль учтиво узнавала у всех присутствующих, как им по вкусу приходится еда и погода, Каспиан же переговаривался о сборах в военный поход, который был запланирован на ближайшее время, а Сьюзен смеялась над шутками десницы короля. Идиллию нарушил появившийся сатир с докладом, после которого Каспиан поспешно прекратил свою трапезу и исчез, оставив всех в недоумении.

Каспиан бегом спускался по лестницам, перепрыгивая ступени и чуть ли не падая. В парадном холле его ожидал мужчина с длинными серебряными волосами и слегка острыми ушами, то был Иссорин. Король Нарнии буквально влетел в гостя и с радостью обнял его, постучав по-дружески по плечу.

— Я рад тебя видеть вновь, мой друг! — Воскликнул Каспиан.

Не так много времени прошло с тех пор, как лоддроу покинул Кэр-Паравел, но почему-то тельмаринца тронуло до глубины души, что вновь он видит посла Дориата у себя дома. Однако радость его тут же сменилась серьезностью и даже тревожностью.

— На Дориат напали, — проговорил мрачно лоддроу. — Херре просит Ваше Величество прислать свои войска как можно скорее.

Лицо Каспиана в тот момент сильно повзрослело, из веселого короля он вдруг превратился в мудрого правителя, что взвешивает каждое за и против в своей голове, прежде чем вынести вердикт. Он и без того собирал своих воинов для похода, но не был готов делать это немедленно, надеялся, что у них еще есть какое-то время на подготовку. Только время шло на минуты, и решения должны были быть приняты стремительно и без сомнений.

— Мы выдвинем войска. Вы узнали, кто стоит за всем этим? — тут же поинтересовался Каспиан, на что ему показали запечатанный сверток.

— Мой путь лежит в Валинор, только они смогут расшифровать эти письмена, тогда мы и узнаем.

— Хорошо. — Коротко кивнул нарнийский король, — Поспеши, наши жизни в твоих руках.

— Посол! — дружелюбно воскликнула Сьюзен, спускаясь по лестнице. Лицо ее просияло как тысяча алмазов, а улыбка растянулась от уха до уха. Сью нравилась компания Иссорина, за то время пока он был в Кэр-Паравеле, он научил королеву некоторым примочкам с луком, каких она не знала. Да и поговорить с ним было о чем. — Как я рада Вас видеть! Надолго?

— К сожалению, Ваше Величество, я только проездом, — вежливо поклонился Иссорин, подметив как изменился взгляд Каспиана, стоящего рядом.

— Я же просила, зовите меня просто Сьюзен, — улыбнулась благосклонно девушка, — И куда Вы держите путь?

— Он едет в Валинор и очень торопится, — тут же включился в разговор Каспиан.

— Валинор? Что ж, не буду Вас задерживать, хорошей дороги! — Сьюзен одарила еще раз Иссорина солнечной улыбкой и скрылась из виду.

Каспиан и посол из лоддроу коротко распрощались, и разошлись в разные стороны: Иссорин поскакал на свежем коне в страну эльфов, Каспиан же пошел одевать доспехи. Король был готов выезжать уже через час, когда на нем закрепили железные наплечники. Лилиандиль поймала мужа почти у самых ворот, расстроенная тем, что ему приходится покинуть Кэр-Паравел так скоро.

— Милая моя, ты остаешься не одна, — поцеловав на прощание супругу, сказал Каспиан, — Сьюзен поможет тебе разделить бремя правления, пока меня не будет.

Слова эти резанули глубоко и сильно, Лилиандиль захотелось тут же влепить пощечину Каспиану, потому как в каждом их разговоре присутствовала эта чужачка. И каждый взгляд в сторону Певенси неоднозначный видела звезда, потому как преследовать ее начала паранойя. И если бы Каспиан только знал, что Сьюзен станет той, кто убьет королеву, то не говорил бы так!

Комментарий к К3. Г2. Гадание на костях

Чувствую себя богом с мема про создание чего-либо. Теперь мы добавим щепотку драмы. Упс!

Стараюсь не разводить сопливые сцены, но без них совсем тоже никуда не обойтись, так как даже в истории, часто во всем виновата любовь!

Всем мир!

========== К3. Г3. Картина из крупиц ==========

— Aou llie mibeitalaa auta yeste’ narnian (эльф. Вам немедленно нужно отправиться в Нарнию), — король Руатер нашел свою дочь в комнате спокойствия, среди благовоний и свечей. — Ahriman tulien, sina amin lanter mellonamin. (Ахриман пришел — мой старый друг).

— Mani er? (эльф. Который?) — переспросила Тиарет, не открывая глаза и продолжая сидеть посреди комнаты, очищая свой разум от лишней информации. — Mankoi lye aute yeste’? (Почему мы должны отправиться?)

— Amin yende, lle tuluva naellen! lle aute soora sen! Sina lle mnayoa`. (эльф. Моя дочь, ты нашла наеллен! Ты должна следовать за ним! Это твоя судьба.) — Руатер присел рядом с Тиарет, слова его звучали уверенно и сильно, но за силой этой пряталась паника.

— Ahriman, sina ya? (эльф. Ахриман, кто это?) — вновь задала девушка вопрос, который ее волновал больше остальных.

Она давно не видела отца таким. Руатер боялся, но старался не показывать истинную личину остальным, потому как правитель всегда должен быть сильным, смелым и храбрым. Короли точно так же испытывают чувства, но какому народу есть дело до страхов и переживаний правителя.

— Grotaur (эльф. Гротаур), — ответил ей отец, и глаза Тиарет тут же наполнились тем же страхом, что испытывал король.

Они никогда не говорили о нём, мать только однажды обмолвилась, что Гротаур был приближенным к их семье и чуть не убил Тиарет в колыбели, но более она не знала ничего. Множество вопросов оставались без ответов, но как истинная эльфийка она принялась к выполнению приказа. Послав за Питером одну из своих фрейлин, принцесса Валинорская отправилась в свои покои, чтобы приодеться для долгого похода через пустыню.

Их было восемь человек, Тиарет, Питер и шесть воинов королевской гвардии, остальная армия вместе с королем Валинора должна была выйти на заре прямиком через Тельмар в Дориат. Дорога предстояла тяжелая.

Тиарет вспомнила, как буквально месяц назад она чуть не погибла и едва ли не потеряла рассудок, странствуя через пески пустыни. Это место было непредсказуемым, диким, как и народ, обитавший в нем.

Поющие ручьи столицы сменились густыми лесами и полями, залитыми светом жаркого южного солнца, и чем дальше путники шли на запад, тем горячее становился воздух. Первый привал, как и было оговорено ранее, они сделали, когда солнце едва видно стало из-за края восточных земель. Небо окрасилось в нежно-розовый, даже скорее цвет молодого персика. Группа путников устроилась у подножия гор, что росли всю свою жизнь на границе между страной эльфов и служили естественной преградой для чужаков. Питер расстелил свой плащ на чуть подстывшем песке и улегся, с блаженством вспоминая о мягких кроватях Кэр-Паравела и мечтая поскорее оказаться там. Тиарет спешилась позднее всех, долго еще она оглядывалась в сторону Ташбаана, и гложил ее вопрос — как там поживает Илли?

Разложив свой плащ подобно нарнийскому королю, Тиарет легла рядом с Певенси и уставилась на небо, что меняло свои краски от нежно-розового к холодному темно-синему цвету ночи. Спокойствие ее ушло давным-давно, но сейчас было как-то по-особенному легко и тревожно одновременно. Мысли аин спутались, ни одна из них не звучала больше так логично, как это было всегда.

— Кто такой Ахриман? — робко поинтересовался Питер, вырвав девушку из чертога ее разума. Она посмотрела на него слегка удивленно, вопрошая одним взглядом, как он узнал. Ответ не заставил себя ждать. — Твой отец сказал, чтобы я тебя защищал от Ахримана.

— Гротаур, — выдохнула нехотя эльфийка, — которого изгнали из Валинора за измену.

— Тот, который пытался тебя убить? — спросил Питер и тут же пожалел об этом.

Разговор на тропе мертвых ему не забудется никогда, но не потому что он был испуган до дрожи, а потому что все слова, которые говорила Тиарет, он ловил как воздух, и будто задыхался от молчания.

— Он пробудил пустоту, — хмуро подметила девушка, перевернувшись на бок, чтобы видеть своего собеседника. — Родители не хотели мне рассказывать, не знаю почему, может считают, что я буду мстить. Гротаур, Ахриман, еще его знали под именем Майрон, и он был старшим братом моего отца.

— То есть, он должен был стать королем? — девушка кивнула в ответ. — Но тогда почему не стал? И зачем ему понадобилось тебя убивать? — Питер заметил, что лицо Тиарет помрачнело за секунду. — Прости, я снова задаю много вопросов.

— Все в порядке, я просто сама не знаю ответа. Что? Ты же не думал, что я знаю все на свете? — удивилась аин.

— Ну, вообще-то думал. Ты так ловко отвечала на все мои вопросы, к тому же, — Певенси улыбнулся, — говорила так странно.

— Странно?

Питер согласно кивнул.

— Скажи, каково это? — спросила эльфийка, поудобнее устроив голову на своей руке. Питер же только вопросительно изогнул бровь, из-за чего девушке пришлось пояснить. — Когда твой родственник становится предателем, — голос ее тихо звучал, будто Тиарет боялась потревожить незажившую рану. — Я понимаю, что с Эдмундом было по-другому, но все же.

Питер тяжко вздохнул и перевернулся на спину, устремив свой взгляд в небо, а мысли в прошлое.

— Это больно, потому что начинаешь винить себя в произошедшем. — Взгляд Верховного короля стал серьезным и грустным, таким, какой бывает у отца, что не смог уберечь свое чадо от плохого влияния. — Тяжело видеть плохое в человеке, с которым ты в родстве. Это всегда оставляет свой след.

— Я не знала своего дядю совсем, думаю, мне будет легко. — Тиарет прикрыла глаза на секунду, — мне только не понятно одно: что же его заставило так измениться? Я имею в виду, все кто знал его как Майрона, отзываются только положительно: он был честным и храбрым воином, и он изучал магию древних аинов, чтобы использовать ее во благо.

— Все злодеи, так или иначе, думают, что делают что-то во благо. — Обреченно вздохнул Питер. — Пора спать.

Тиарет кивнула, наблюдая за тем, как молодой мужчина на глазах ее превращался в мудрого правителя. Или же напротив, мудрый правитель так ловко прятался в облике юнца. Впервые она посмотрела на Питера другим взглядом: глаза его были выразительные и голубые, напоминающие неизведанные глубины океана; лицо его нельзя было назвать детским, волевой подбородок за время их путешествия покрылся легкой щетиной, а волосы его были светлыми, цвета пшеницы. Почему-то сейчас, когда Питер уснул, он казался таким красивым и внушал спокойствие, которого так давно лишилась эльфийка. Она вдруг подумала о поцелуе, и щеки ее налились румянцем. Смутившись, девушка отвернулась в другую сторону и, в попытках унять свое сердцебиение, уснула.

Утром, стоило только первым лучам показаться из-за горизонта, весь отряд двинулся дальше. В скором времени плащи превратились в тюрбаны, спасающие от солнца, а вода, бывшая на вес золота, расходоваться начала с двойной силой. Вдали мелкой рябью зашелся воздух, а потом один из гвардейцев сообщил, что где-то неподалеку находится оазис, так как ранее он видел мираж.

— Брось, Лотриан, эти места гораздо опаснее. У нас нет времени на поиски оазиса, — отчеканила Тиарет, пустившись рысью вперед.

Питер ускорил своего скакуна и через какое-то время поравнялся с эльфийкой.

— Ты чего-то испугалась, не так ли? — поинтересовался молодой мужчина, будучи почти полностью уверенным в том, что он заметил. — Когда Лотриан сказал о мираже.

С минуту девушка думала, что молчание станет ей спасителем, но сквозь свою одежду кожей ощущала она настойчивость короля Нарнии.

— Ладно, — сдалась она наконец-то, — Я попала в город миражей в этих местах, блуждала там несколько суток, пока не ослабела в конец. А потом…

— Что потом?

Тиарет обреченно вздохнула.

— Меня взяли в плен. Я никому об этом не рассказывала, — грустно подметила девушка, понурив голову.

— Тогда почему рассказала мне? — полюбопытствовал Питер, вместо того чтобы утешить. Вопрос этот сам сорвался, Певенси даже подумать не успел.

— Потому что я тебе доверяю, — Тиарет подняла взгляд на Верховного короля, и с такой надеждой посмотрела на него, что неожиданно смутилась. Прокашлявшись, девушка выровняла осанку, превращаясь обратно в примерную эльфийку. — Что ж, Питер Верховный король Нарнии, поведай теперь ты мне свою историю.

Парень довольно улыбнулся.

— Моя история записана на бумагах, и знает ее каждый нарниец. И ты тоже, раз приехала за рогом Сьюзен к Каспиану. — Пожал плечами Питер.

Он не любил рассказывать о своих подвигах, потому как не считал их таковыми. Он был хорошим правителем, не более; отличным воином, с этим было трудно поспорить, но ни разу он не сделал чего-то сверхвыдающегося за время, проведенное в стране в шкафу. Всегда это был Аслан.

— Я не спрашиваю о твоей жизни, как короля, — засмеялась девушка, — расскажи мне о мире, из которого ты пришел. Кто ты там? Чем занимаешься? Как живешь?

— Это не такая интересная история, как мои приключения в Нарнии, — неохотно проговорил парень. — Ты ведь не отстанешь? — Тиарет отрицательно покачала головой, просияв детской улыбкой. — Я учусь на врача в университете в Соединенных Штатах, каждый день либо сижу за книгами в библиотеке, либо дома.

— Ты не похож на старейшину, — подметила аин, — у нас так называют тех, кто корпеет над писаниями в Альквалонде. Это самый восточный город во всем мире, там же стоит многовековая септа, где учатся старейшины. Они, кстати, еще и лекари.

— И почему же я не похож на них? — усмехнувшись, спросил Питер, делая маленький глоток воды из своего почти опустошенного бурдюка.

— В тебе слишком много стремления быть лучшим во всем: в переговорах, битвах, танцах, даже по отношению к женщинам, — скрывая легкое смущение, ответила Тиарет, — к тому же, тебе не пойдет длинная борода и полное отсутствие волос на голове.

— О да! Тут я даже спорить не собираюсь! — залился смехом парень.

Следующий привал пришелся вновь на вечернюю пору, и снова у подножия гор расположилась их группа, но горы эти уже принадлежали Орландии. Точно так же, как и вчера расположились они, только один эльф остался на дежурстве, дабы не убили их во сне всадники пустынные.

Последующие два дня занял переход через горы, а к вечеру шестого дня их пути на подступах к самому Анварду, где в планах было пополнить запасы воды и передохнуть, они наткнулись на военный лагерь.

— Скажи, где Его Высочество? — поинтересовался Питер, замедлив ход коня.

Мужчина указал на огромный шатер в конце ряда, по которому им следовало пройти. Шатер тот был красным, спутать было сложно, а на полотняной двери красовался герб льва, что выражало принятую присягу Нарнии. Питер велел Тиарет и остальным подождать его, сам же спешился и вошел в шатер, где над картами склонились король Орландии Рам, и его брат с сестрой, Эдмунд и Люси.

— Прошу прощения, что отвлекаю, — привлек к себе внимание мужчина и прошел уверенно внутрь.

— Питер! — Радостно воскликнула Люси и кинулась обнимать брата.

Рам же, услышав имя вошедшего, сразу избавился от возмущения. Он мечтал познакомиться с Питером, Верховным правителем Нарнии и Одиноких островов, с тем, про кого он читал в книгах, на кого стремился быть похожим. К тому же, можно было сразу же попросить руки Люси у старшего правителя, по всем нарнийским законам.

— Когда выступаете? — поздоровавшись со всеми и каждым, молодой мужчина перешел сразу к делу.

— Завтра, — ответил Эдмунд, обратившись к карте. — Нужно будет идти напрямую через западные леса и фонарную рощу. Каспиан поведет войско через Шрибл в Эттинсмур и попытается подключить великанов, — король Справедливый подвинул фигурки красного цвета к северному пределу Нарнии.

— Подожди, — запротестовал Питер. — Зачем разделять армию? Тем более что переход через заснеженные горы обойдется в три дня.

— У нас нет другого выхода, — пояснила включившаяся в разговор Люси. — Пока враг борется с основной массой войск в Дориате, Каспиан зайдет с другой стороны. Это должно сработать.

— Это не сработает, — заключил Питер, и тут же принялся показывать на карте. — Пока Каспиан будет переправлять нарнийское войско через горы, от Дориата не останется и следа. К тому же, великаны не самые дружелюбные создания. Многие погибнут, не достигнув Харфанга. — хмуро подметил Верховный правитель. — Рубеж и без того прорван, потеряем Дориат, значит проиграем в войне.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Эдмунд.

— Король Рам, отправьте послание Каспиану соколом, чтобы он соединился с нами у фонарной рощи. Мы будем там дней через шесть. — Король Орландии кивнул и покинул шатер, словно какой-то мальчик на побегушках, совершенно забыв, что у него для этого есть гонцы. — Люси, возвращайся к Сьюзен в Кэр-Паравел. Там будет безопаснее.

— Но Питер! — возмутилась девушка, взглядом прося о поддержке у другого брата.

— Впервые я согласен с ним, Лу. Мы не знаем, с кем имеем дело. Это может быть опасно! — заявил вдруг Эдмунд.

— А вот тут ты не прав, — констатировал Питер, оторвав, наконец, свой взгляд от карты, — мы совершенно точно знаем, с кем имеем дело. Но для тебя у меня есть другое задание.

Комментарий к К3. Г3. Картина из крупиц

Честно признаюсь, но, похоже, это будет моя самая продуманная работа и самая быстро написанная.

========== К3. Г4. Огненный цветок ==========

Через полотняную полу шатра внутрь вошел мужчина, по виду которого сразу можно было узнать, перед тобой стоит эмир всех фиаллэ. На нем был надет мурак из войлока, обшитый бархатом и украшенный вышивками и орнаментами из золотой канители. Этот головной убор подарил Риязу тархистанский хан, в благодарность за прекрасную жену.

Эмир снял свой колпак и отложил вместе со снятой с пояса саблей. Он прошел к кровати и устало повалился, когда его красавица жена, Хафса, даже не оторвалась от излюбленного занятия. Женщина с густыми выжженными солнцем волосами и глазами цвета расплавленной бронзы раскаленным клинком вырывала крики из молодой девушки, что провела ночь c Риязом.

— Отпусти бедную девочку, — уставшим голосом проговорил Рияз, разглядывая обнаженное и израненное тело его любовницы, — есть дела поважнее.

Женщина кинула в рабыню одежду и велела ей убираться, после чего она налила себе кувшин вина, оставив клинок на раскаленных углях греться, и приселяя рядом с мужем.

— Путь через Орландию нам закрыт, придется плыть морем. — Коротко рассказал мужчина, вводя свою умную жену в курс дел.

Им все еще было необходимо переправиться в далекие земли, где народ фиаллэ смог бы добыть пищу и воду, лошадей и другие диковинки. Когда была битва при Анварде, Рияз разведал, что лежит за горным хребтом, что упирается в небосвод.

— Ташбаан предоставит нам корабли, но у них будет численное превосходство. — Задумчиво проговорил Рияз.

Его действительно волновал этот поход, потому как нельзя было облажаться перед собственным народом, особенно, когда власть узурпировал крайне нечестным путем. Тревога нарастала с каждым днем, потому как неизвестен был заранее исход битвы. И если раньше, когда в подчинении Рияза был всего лишь один отряд фиаллэ, с которым он бросался в гущу событий, то сейчас жизни всего народа висит тяжелым грузом на его плечах.

Сделав большой глоток вина, Хафса наклонилась к губам мужа, и поцелуем напоила его напитком из тархистанского винограда. Она была очень спокойна, в какой бы ситуации не находилась, даже холоднокровна, что редкостью было среди фиаллэ. Она без сомнений могла истязать молодых девиц, с такой же холодностью, с которой смотрела на мужа.

— Все твои воины сильны, просто не познали секрет этой силы. — Голос ее звучал уверенно и загадочно, что подогрело интерес слегка опьяневшего эмира. — Знаешь ли ты сказ о фениксе и русалке?

— Феникс влюбился в русалку и потушил свой огонь в поцелуе. Так они умерли. Какое отношение это имеет к нам? — поинтересовался нетерпеливо Рияз.

— Феникс — огненное создание, родом из пустынных земель. Русалки же создания воды, родом из южного моря. Это сказание не больше чем метафора того, что было раньше. — Хафса сделала еще один глоток, вспоминая детали. — Феникс живет в каждом из нас.

Поставив кубок с вином на пол, женщина поднялась на ноги, чтобы муж ее видел лучше, и приступила к демонстрации. Развернув ладонь к потолку, Хафса направила все свои мысли на пробуждение внутреннего огня, после чего на руке ее загорелся огонь. Его жара она не чувствовала, как не чувствовала и пустынного солнца.

Рияз от удивления поднялся с кровати и подошел к жене, чтобы получше рассмотреть, не обманывают ли его глаза. Рукой дотронулся он до огня и почувствовал тепло, исходящее от него.

— Как? Как ты это сделала? — удивленно и даже испуганно вопросил эмир.

— Пробудила внутреннего феникса, — с коварной улыбкой ответила женщина и тут же потушила огонек. — Это только малая часть способностей. Я могу научить тебя и твоих воинов этому, и тогда вы одержите верх над любой армией.

Восторг, охвативший Рияза, невозможно было передать словами. Оказавшись в тупике, он словно задыхался от нехватки воздуха, решения давались тяжело, а теперь они могли бы небольшим отрядом высадиться у берегов далекой и плодородной земли и захватить ее без особого труда, вселяя ужас в сердца местных жителей.

— Теперь ты рад, что я стала твоей женой? — лукаво поинтересовалась женщина, вновь вернувшись к своему бокалу с вином.

— Как будто у тебя был выбор, — усмехнулся Рияз. — Ты бы не пошла против воли своего отца.

— Но ты вполне мог бы обнаружить меня в день свадьбы мертвой. — Безразлично пожала плечами Хафса, вспоминая день их бракосочетания. — К мертвым не бывает претензий.

Тот день был для юной Хафсы одним из самых сложных дней в ее жизни. Отец не думал долго над предложением Рияза, когда тот заявился в их обитель, он был готов отдать самое дорогое и ценное, что у него есть, лишь бы сохранить свою жизнь. О любви не было и речи, исключительный расчет, без права на изменение решения. Девушка действительно думала распрощаться со своей жизнью, но передумала, потому как сам Таш послал ей знак.

— Я готов бесконечно благодарить Таш за то, что ты стала моей женой. — Гордо заявил Рияз, глядя в глаза своей супруге.

Он переосмыслил их совместную жизнь буквально за несколько минут. В любой битве она всегда поддерживала его и наставляла, и не было проигрыша ни одного по вине Хафсы. Она предложила ему занять место эмира, и вот теперь он правит всеми пустынными всадниками. Эта женщина каждый раз преподносит сюрприз, что впечатляет сильнее прежнего.

— Я не сказала, что научу твоих воинов магии огня безвозмездно, — проговорила женщина, забираясь на подушки. — Ты должен оставить после себя наследника, но не от рабыни.

Прояснилась теперь и ситуация с каждодневными пытками, которые устраивала Хафса. Молодые девушки, подвергавшиеся истязаниям, испытывали невыносимую боль, что любой плод умрет, не успев зародиться.

Впервые Рияз увидел в своей супруге женщину опасную, жестокую и привлекательную. И словно плененный её чарами, он надвис над ней и крепким поцелуем скрепил клятву верности и согласия. Глаза жены его, что были цвета расплавленной бронзы, завораживали, чего раньше не замечал эмир.

Хафса, видящая дальше, чем многие, желала наследника не потому, что материнский инстинкт пробудился, а потом что правитель без сына очень уязвим. И чтобы залатать все бреши в ее положении, не хватало лишь ребенка.

Комментарий к К3. Г4. Огненный цветок

И вот тут я могу заявить, что мы наконец на середине фанфика, и предостеречь. Все, что будет казаться простым, не будет таковым на самом деле. Теперь, когда в моей голове есть полная картинка, я вижу это. И надеюсь, что когда мы вместе дойдем до конца, вы тоже поймете.

И представляю вашему вниманию карту

https://radikal.ru/lfp/c.radikal.ru/c34/1809/81/5e8313c27698.png/htm

========== К3. Г5. Расцвет паранойи ==========

Лилиандиль смотрела уходящим войскам вслед с одного из балконов, выходящих на запад. Каспиан попрощался с ней коротко, задев за живое упоминанием о Сьюзен, и теперь, когда он ушел воевать, они остались одни. Было почти не сложно, ведь пересекались королева с Сьюзен лишь за завтраком и редко за ужином. В просторном замке Кэр-Паравел сложно было попасться на глаза друг другу случайно, если только не ищешь встречи.

Королева Великодушная все так же проводила дни напролет, разбирая бумаги и принимая решения государственной важности, что давал ей Меон, либо же учила сражаться прислугу, будучи уверена, что навык этот пригодится в трудный час. А Лилиандиль занималась разбором податей народа и нянчилась с Риллианом, потому пути их с Сьюзен пересекались крайне редко. Дочь Раманду даже забыла на какое-то время, что за чувства ее терзали, и какое будущее ей уготовила судьба, потому как дела не прекращались, а к вечеру она не ощущала собственных ног.

Спустя четыре дня с отбытия Каспиана, в замок вернулась Люси.

— То есть хочешь сказать, что они отправились вдвоем? — возмутилась Сьюзен, когда сестра рассказала, что они встретили Питера, и почему она вернулась в Кэр-Паравел.

— Сказали, что это очень опасно, — младшая сестра надкусила яблоко, что взяла из вазона, оставленного в их комнате.

— Не бывает не опасных войн, Лу, — закатила глаза недовольно девушка. — Питер, как и всегда, хочет геройствовать в одиночку.

— Он пытается нас защитить, Сью, — пожала плечами Люси. — К тому же он там не один. С ним Каспиан и Тиарет. А еще куча воинов.

— В прошлый раз ему вывихнули плечо, а перед этим Эдмунд чуть не погиб, и если бы не оказалось тебя рядом в тот момент, то у нас не было бы ни одного брата. — Заметила Сьюзен, вспоминая, как прикрывала спину Питера, что увлекся поединком на мечах в пылу битвы. — Во всяком случае, я не могу оставить Нарнию на Лилиандиль, она едва ли справляется с обращениями подданных.

— Только не говори, что ты хочешь оставить меня здесь! — Взмолилась младшая Певенси. — Я совершенно не смыслю в управлении государством.

— Нет, Лу, я не предлагаю ехать кому-то из нас. Думаю, в этот раз мальчики действительно должны справиться сами. — Обреченно вздохнула Сьюзен. — К тому же, у нас здесь еще дел невпроворот.

Следующим днем, когда Сьюзен разобралась с новыми земельными законами, она села пересчитывать стрелы в кабинете десницы, перед тем как отправиться на тренировочное поле. Каждая стрела с красным оперением была некогда подарена самим Отцом Рождество, всего их осталось двенадцать в колчане, и каждая побывала не в одной войне. Трудно приходилось собирать их во время боя, потому большинство стрел канули в лету.

Сьюзен бережно пересчитывала стрелы, но к ее удивлению их оказалось на одну меньше. Девушка начала озираться по сторонам, когда почувствовала острую боль в плече и взвыла так громко, как воют волки на полную луну. Великодушная королева сквозь боль и слезы, выступившие из глаз, схватила лук и стрелу, вскочила на ноги и приготовилась стрелять. Удивлению ее не было предела, когда на прицеле оказалась никто иная, как Лилиандиль, перепуганная до смерти.

— Давай! Чего ты ждешь?! Стреляй! — вдруг закричала дочь Раманду, — Я знаю, ты давно желаешь меня убить!

— Что? — боль в плече, в которое была воткнута стрела, перекрывала любую информацию, но удивление никак нельзя было скрыть. Сьюзен опустила тетиву и отложила оружие на стол. — У меня не было даже в мыслях подобного.

— Я устала ждать, когда ты уже ударишь меня в спину! — Запротестовала Лилиандиль.

— Из нас двоих, только ты ударила меня в спину, — парировала тут же Сьюзен. — Я не желаю тебе смерти, у меня нет на это причин!

— Ты все еще любишь Каспиана! — Выпалила в гневе девушка, и глаза ее тут же стали испуганными.

class="book">Не ощущала такого огня обжигающего внутри себя Лилиандиль никогда ранее, глаза ее будто затянуло пеленой из ненависти и обиды. Не было у нее оправдания своим действиям, и помыслы ее, что казались несколькими минутами назад, лишь защитными, теперь не имели смысла. Не верила она так же, что воткнула стрелу в плечо ничего не подозревающей древней королевы. В страхе Лилиандиль покинула комнату, оставив Сьюзен бороться со своей болью и шоком в одиночестве.

Великодушная королева собрала свои пожитки и направилась прямиком в их с сестрой покои, надеясь застать младшую там. Из плеча так и торчала стрела, а по платью нежно голубого цвета расползлось кровавое пятно. Рука стала покалывать так неприятно, и шевелить пальцами становилось труднее. Внутри перемешались чувства негодования, обиды и вины. Лилиандиль была права в том, что Сьюзен испытывала чувства к Каспиану, но это вряд ли можно было назвать громким словом — любовь. Моральные установки брали верх над любыми эмоциями, и Певенси ни за что ни стала бы добиваться расположения действующего короля Нарнии, зная, что у него есть жена и ребенок.

Ввалившись в опочивальню, Сьюзен застала младшую сестру за туалетным столиком. Глаза Люси округлились, когда увидела она торчащую из плеча сестры стрелу. Более того, её собственную стрелу. Вскочив с места, девушка тут же подлетела к раненой и без лишних вопросов помогла вытащить наконечник. Далось это не просто, Сьюзен сковывала дикая боль, слезы градом лились из глаз, да и крики давалось сдерживать с трудом. Когда стрела оказалась полностью вынута, Люси со звоном отбросила ее, и тут же достала свой драгоценный флакон с соком огнецвета. В бутыльке оставалось жидкости меньше половины, потому королева Отважная старалась использовать его только при необходимости. Она дала сестре выпить лишь каплю, после чего рана волшебным образом затянулась.

Отставив бутылек на туалетный столик, младшая Певенси села рядом с сестрой и многозначительно посмотрела на нее.

— Это Лилиандиль? — спросила Люси, удивив своим наблюдением старшую сестру. — Она не должна была так поступать, даже если между вами с Каспианом что-то есть.

— Ничего нет, Лу. — Буркнула недовольно Сьюзен, тут же поднявшись на ноги.

Боли в плече больше не было, и рука не покалывала, все стало нормальным обратно, но вот от ощущений неприятных избавиться с помощью эликсира невозможно. Великодушная подошла к гобеленовым шторам и устремила взгляд через окно на море. Оно было таким спокойным, в отличие от самой Сьюзен.

— Тем более! Ты должна ей сказать, — Люси начала было говорить, но встретилась со злым взглядом сестры.

— Сказать что? Что она не должна была вонзать мне мою стрелу в спину? — Сьюзен вновь вернулась взглядом к морю за окном. — Она и без меня это знает.

— Тебя что-то беспокоит, — констатировала младшая сестра.

Люси подошла к Сьюзен и нежно обняла ее, положив голову на плечо. Она чувствовала своим нутром, что что-то терзает сестру, и это были не государственной важности дела и даже не война, а что-то связанное с этой странной историей.

— Лилиандиль, кажется, сошла с ума. — Тихо проговорила Сью. — Она сказала, что я давно хочу убить ее.

— А ты не хочешь? — Издевательски спросила Люси.

— О Боже! Нет, конечно! — Возмутилась Сьюзен. — Просто интересно, откуда она это взяла?

Комментарий к К3. Г5. Расцвет паранойи

Какое интересное совпадение, но раз в десять лет села посмотреть телевизор, а там идут Хроники нарнии и Принц Каспиан. Я считаю, это знак!

А вот и новая глава, завтра выйдет сразу две в честь моей закрытой сессии!

========== К3. Г6. Изгнание ==========

Как это и бывает, судьба становится неблагосклонна к тому, кто поступает не по чести, дав завладеть собой самым ужасным чувствам на свете. Лилиандиль всю следующую неделю старалась избегать Сьюзен даже за приемами пищи, но постоянно натыкалась на нее, так как и Сьюзен хотела меньше видеть Ее Величество. Дочь Раманду испытывала в те моменты смесь из чувств, которые ей были не подвластны и постоянно брали верх: то было чувство вины перед древней королевой за содеянное; то была зависть её красоте, которой восхищались многие мужчины за многие века; то была злость на Сьюзен за то, что она не оправдала ожиданий, за то, что не хотела смерти звезде.

Они обе приходили завтракать и ужинать позже, потому что считали, что в это время в трапезной не будет никого, кроме прислуги. Коридоры Кэр-Паравела волшебным образом стали сводить двух королев чаще, и потому каждая из них считала, что настиг ее злой рок.

Сьюзен по обыкновению после обеда пришла в кабинет, где ее ждал десница короля. Меон отбывал на несколько дней, чтобы уладить семейные вопросы, но теперь, когда он вернулся, бремя правления разделилось на троих. Лилиандиль все так же разбирала жалобы и по большей степени занималась благотворительностью, когда Сьюзен и Меон взяли на себя законы и записывали поправки, которые следовало обсудить с Каспианом.

Люси проводила время более беззаботно, нежели сестра. Она каталась верхом, иногда устраивала танцы с дриадами и старалась избавить свои мысли от тревог и волнений по поводу того, что происходит на севере.

Вечером, когда все отсутствующие вернулись в замок, Лилиандиль попросила собраться приближенных к королевской семье и древних королев в тронном зале. Вдоль колонн были зажжены все свечи, на троне в конце зала сидела правящая королева, на руках у нее находился Рилиан. Это был крепкий ребенок, на вид года четыре, может меньше, может больше. У него были пухлые розовые щеки, карие глаза и курчавые темные волосы. Рилиан был больше похож на отца, нежели на мать.

Сьюзен и Люси вошли в зал последними, совершенно не понимая с чего вдруг Лилиандиль решила устроить собрание на ночь глядя. Но не покидало обеих сестер ощущение, что неспроста все это, и было это не самое приятно чувство.

Королева Великодушная гордо посмотрела на Ее Величество, ощущая зуд в плече, которое теперь каждый раз напоминало о случившемся при встрече с Лилиандиль. Сьюзен не знала точно, но подозревала, что речь пойдет о ней.

— Простите, что собрала вас всех в столь поздний час, — проговорила Лилиандиль, когда все приглашенные собрались, — но дело не требует отлагательств.

Помимо десницы короля и сестер Певенси в зале присутствовали королевский звездочет, пара фрейлин, несколько ученых из тайного собрания, и заместитель королевской стражи, коим был минотавр.

— До меня дошел слух, что на вашу королеву готовится покушение, — несколько удивленных вздохов пронеслось по залу, Сьюзен и Люси напряглись. — И во главе заговора стоит королева Сьюзен.

Заявление это выбило из легких названной девушки весь воздух, стало невероятно жарко от негодования. Сьюзен злилась, потому как абсурднее этого, она ничего не слышала. Люси же, стояла в шоке, не веря ушам своим, ведь Лилиандиль казалась такой милой и доброй, что в день их первой встречи, что после.

— Посему я приняла решение, которое далось мне с трудом. — Все задержали дыхание, ожидая вердикта. — Властью данной мне, я лишаю Сьюзен Певенси всех титулов и изгоняю из Кэр-Паравела!

По залу пробежался шепоток непонимания и недовольства. Шаг вперед сделала Люси, руки ее сжались в кулаки от невообразимости ситуации до такой степени, что побелели костяшки. Едва ли королева Отважная могла держать себя в руках и не дать гневу расплескаться по залу криком, разрывающим ее изнутри. Это не справедливо.

— Ваше Величество, — сдержанно проговорила младшая Певенси, кинув взгляд украдкой на побледневшую Сьюзен. — При всем моем уважении, но мы стали королевами намного раньше Вас.

— Вас, королева Люси, это не касается. — Спокойно ответила Лилиандиль, улыбнувшись своему сыну, что так мило крутил ее волосы. — Вы можете остаться здесь, или же последовать за сестрой по Вашему желанию.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — из толпы вышел десница короля, учтиво поклонившись. — У Вас нет привилегий для того, чтобы лишь королеву Сьюзен ее титула. Её короновал сам Аслан!

— Вот именно! — подхватила Люси.

Сьюзен же молчала все это время, и сверлила взглядом злым и обиженным королеву, восседающую на троне. Действия ее были не логичны, потому как руководствовалась она лишь эмоциями, чувствами, что пожирали и испепеляли изнутри. Старшая Певенси не заметила, как зал наполнился шумом и гамом, все присутствующие спорили друг с другом и Лилиандиль. Казалось, что все подданные в данный момент были на стороне королевы из прошлого.

— Молчать! — не выдержав напора, выпалила громко и разъяренно Лилиандиль, после чего воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь плачем ребенка. — Ваша королева я, а не она! Таково мое решение!

Меон хотел было что-то сказать, но его опередила Сьюзен.

— Пусть будет так, Ваше Величество. — Коротко ответила девушка, склонив голову, чем вызвала на лице дочери Раманду довольную улыбку.

— Вот видите, какой покорностью вы все должны обладать! — Заметила Лилиандиль, а затем вновь обратилась к Сьюзен. — Покинь дворец настолько быстро, насколько можешь. И никогда не возвращайся, иначе тебя ждет плаха.

Сьюзен кивнула коротко, развернулась и на секунду замедлилась. Раз это ее последняя возможность говорить с Лилиандиль, то она не может уйти просто так. Вновь повернулась Певенси к правительнице Нарнии, гордо посмотрела в ее глаза, показывая, что может ее и изгнали, но не сломали.

— Да здравствует королева Лилиандиль! Долгих Вам лет! — Сьюзен присела в реверансе, после чего покинула зал.

Она оказалась в их с Люси покоях слишком быстро, на сборы ушло всего ничего. Девушка взяла с собой пару сменных платьев, лук и стрелы, и пару фруктов на перекус из вазона, что стоял на столике. Сьюзен уже была готова выйти, как в дверях появилась Люси.

— Я поеду с тобой. — Твердо заявила младшая сестра, тут же складывая в кисет бутылек с эликсиром, пару ножей и сменную одежду. — Возражения не принимаются, я не останусь с этой сумасшедшей ни минуты.

— Я и не собиралась тебя останавливать, — грустно улыбнулась девушка. — Нужно спешить.

Младшая Певенси кивнула.

Сестры стремительно спустились в королевскую конюшню, где их поджидал Меон, распорядившийся приготовить пару лошадей. Они не прощались горячо, просто десница короля чувствовал свою вину перед королевой Справедливой за то, что не смог уговорить Лилиандиль, отменить свое решение. Он даже не представлял, как сообщить новости Каспиану, который занят сейчас более важными делами.

— Езжайте в тельмаринский замок, там вас будут ждать. Я послал ворона Трампику. — Проговорил Меон, когда обе девушки уселись на коней. — Мне очень жаль. — Десница посмотрел на Сьюзен, которая улыбнулась ему сочувственно.

— В этом нет твоей вины. — Ответила Сью. — Оберегай Лилиандиль.

После слов этих девушка пришпорила коня, и они с Люси уехали в сторону тельмаринского замка, оставляя Кэр-Паравел в руках королевы, потерявшей рассудок.

========== К3. Г7. Жена тисрока ==========

Эдмунд прибыл в Ташбаан, как и повелел старший брат. У него не было ни времени, ни желания на пререкания, тем более что задание было ответственным. Вместе с ним через пустыню в столицу Калормена отправились лучшие орландские воины в качестве сопровождения. Питер еще по памяти своей не доверял тархистанцам, потому одного, пусть и взрослого, брата отправлять не собирался.

Ташбаан принял нарнийского посланника тепло. Его сразу же разместили в гостевых покоях, когда стражников оставили вне замка, что сразу насторожило Эдмунда. Его полностью разоружили при входе в замок, что тоже оставило свое неприятное послевкусие.

Он прибыл в середине дня, из-за чего тисрок не смог принять своего достопочтенного гостя, и за исключением маленьких неприятных вещей он распорядился, чтобы Эдмунду устроили лучший прием. В комнату к нарнийскому королю пригласили лучших дев из публичного дома, что славился по всему Калормену. Его снабдили вином и едой самой вкусной, какая только имелась в царском дворце. Девы из публичного дома пытались развлекать Эдмунда танцами и пением, и удивлялись, почему такой красивый и молодой король так сильно отличается от тархистанских мужчин. Их уделом было ублажать физически, а не духовно.

Когда на Ташбаан опустилась ночь, и Эдмунд отослал девушек обратно, он стал готовиться ко сну. Умыв свое лицо, молодой парень вернулся в комнату, где посередине стояла девушка. Она отличалась от всех, кто был в его комнате прежде. Во-первых, лицо ее было скрыто тонкой вуалью, что не давала разглядеть полностью девушку, а одежда ее была весьма скромна. Во-вторых, она не танцевала и не пыталась совратить нарнийского короля, во что бы то ни стало, она просто стояла и смотрела на него.

Эдмунд на секунду подумал, что эта незнакомка пришла к нему под покровом ночи с одной целью — убить. И у нее бы получилось, так как Певенси даже нечем защищаться. Но так как ни слов, ни действий от стоящей девушки не последовало, Эдмунд спокойно прошел к кровати, вытирая на ходу руки полотенцем, а затем сел на бортик своего спального места.

— Кто такая? — весьма уместный вопрос задал нарнийский посланник.

Девушка оглянулась на дверь, после чего подперла ее стулом, чтобы никто не зашел. Эдмунд не говорил ни слова, лишь наблюдал. Наконец незнакомка повернулась к нему и откинула вуаль, давая разглядеть лицо свое в свете ночной лампы.

Это была молодая девушка, лицо ее было круглое и доброе, глаза большие серого цвета, и пухлые губы. И на вид ей было не более шестнадцати лет, столько же, сколько и Люси. Эдмунд внимательно разглядывал девушку, так как появление ее заинтриговало. Молодая особа вернулась обратно к королю, села на одно из кресел и шепотом заговорила:

— Вы должны бежать отсюда.

Эдмунд постарался выразить удивление, но почему-то, когда в Калормене кто-то говорит ему бежать, удивление это последнее, что приходится испытывать. Тархистанцы всегда расценивались нарнийцами не как добрый народ, стремящийся предать там, где подвернется удобный случай. И короли Нарнии не обратились бы к тархистанцам, но в этот раз была абсолютная нужда в союзе с тисроком.

— Почему я должен верить незнакомке, прокравшейся ко мне ночью? — скептично подметил Эдмунд.

— Потому что я хочу помочь. — Ответила так же шепотом девушка, с опаской глянув на дверь в покои. — Вы прибыли из Нарнии, так ведь? — Эдмунд кивнул. — Тисрок не будет сотрудничать с нарнийцами.

— Почему нет?

— Он собирается напасть на вас вместе с Риязом, — последнее имя девушка выплюнула, словно оно было какое-то ядовитое. — Они готовят корабли.

Эдмунд задумался над словами девушки. В голове картинка начала складываться из маленьких кусочков. Сначала его разоружили, затем захотели расслабить, а сейчас приходит девушка и подпирает дверь стулом.

— Они хотят меня убить сегодня? — высказал свою догадку Эдмунд, на что девушка кивнула робко. — Почему ты помогаешь мне?

— Потому что я не могу позволить Риязу стать еще сильнее. — Со злостью ответила незнакомка. — Вы должны предупредить Вашего короля о нападении.

Эдмунд усмехнулся абсурдности ситуации. Один из королей уже предупрежден, а остальные заняты делами куда более важными, чтобы отвлекаться на группу каких-то тархистанцев.

— Сколько кораблей они готовят? — спросил Эдмунд, но замер от того, что кто-то дернул дверь в его комнату.

Девушка тут же вскочила и нацепила обратно свою вуаль. Без лишних разговоров она схватила за руку Эдмунда и потащила к балкону. Они перелезли через балюстраду на выступ, шедший по периметру замка. Король Справедливый оглянулся еще раз на дверь, которую уже кто-то пытался выломать с особой яростью, и последовал за девушкой. Если выбирать из двух зол, то это был самый очевидный выбор.

Путь их лежал к следующему балкону. Девушка втащила Эдмунда в свои покои, где не было ни души. Она тут же нырнула за ширму, оставив парня в полном недоумении, и через секунду показалась.

— Идем! — девушка махнула рукой и вновь скрылась за ширмой.

Эдмунду не оставалось ничего, кроме как послушаться. За ширмой той был потайной ход, он вел темным лабиринтом прямо на кухню. Девушка вынырнула первая, проверяя, есть ли кто живой. К счастью, на пути их не встретилось ни души. Из кухни они осторожно прошмыгнули в коридор, а оттуда сразу в сад. Этим путем ранее Иллария отправила свою новую подругу Тиарет домой, но тогда опасность была не такой большой. Сейчас она помогала бежать врагу своего мужа, а не просто какой-то рабыне.

— Бегите! — девушка указала на проход скрытый вьюном.

— А как же мои солдаты? — поинтересовался Эдмунд. — И мои вещи?

— Вам жизнь должна быть дороже. Солдат перебили еще за ужином, — со скорбью подметила девушка, оглянувшись назад на шум. — Они идут! Уходите скорее!

— Вы так и не назвали свое имя.

— Иллария, — коротко кинула жена тисрока, и побежала другим путем, создавая как можно больше шума, чтобы отвлечь стражу.

Эдмунд нырнул за дверь, покрытую вьюном, и оказался вне стен замка. Он не знал этих мест, и тем более не знал, куда ему нужно бежать, чтобы скрыться. Но и стоять на месте не было лучшим решением. Босоногий король Нарнии отправился узенькими улочками прямиком к северному выезду из города, переход через который был открыт и днем и ночью.

Он прекрасно понимал, что в таком виде добраться даже до Орландии будет проблематично, потому завернул в одну из таверн. Внутри было грязно, стоял жуткий смрад от алкоголя и пота, ведь в это место забредали только самые развратные пройдохи Калормена и не только. Эдмунд просидел за самым дальним столиком до утра и даже умудрился вздремнуть. Утром он схоронился под плащом, который ему сунула какая-то девка, строящая ему глазки, и ни один стражник не распознал в худощавом босоногом попрошайке нарнийца.

К вечеру, набрав достаточно количество драхм, Эдмунд выменял себе тарелку отвратнейшей похлебки и коня. Конь был стар, но мог везти, что было гораздо лучше, нежели идти пешком через пустыню и горы Орландии.

Следующей ночью с тех пор, как Ташбаан встал вверх тормашками, Эдмунд покинул Калормен. Последний раз кинув взгляд на замок тисрока, видневшийся с далекого холма, король Справедливый поблагодарил его спасительницу Илларию, и поскакал домой.

Комментарий к К3. Г7. Жена тисрока

Как и обещала, сегодня будет 2 главы :3

Немного разочаровала, наверное, что не продолжение прошлой главы, но дальше будет ещё интереснее!

========== К3. Г8. Рождение новой звезды ==========

Скрип снега под копытами коней и сапогами воинов оповестил о том, что соединенное войско пересекло границу с северной страной. Питер, укутавшись в валинорский плащ, что был соткан из какой-то неведомой материи и сохранял тепло лучше любой шерсти, шел подле Каспиана, иногда перекидываясь парой слов о предстоящей битве. Тиарет вместе с королем Орландии шла позади, заворожено оглядывая зимние пейзажи.

Так же как и Калормене, в Валиноре снега не видели никогда, даже на вершинах самых северных гор. Зима их не сильно отличалась от теплой сентябрьской погоды в Нарнии, она была мягкой и слегка прохладной, временами дождливой. Ночи становились длиннее, дни наоборот короче. Потому снег казался чем-то волшебным, восхищающим.

На короля Рама созерцание снега не возымело такого же эффекта, он с зимой был знаком не понаслышке, пусть его королевство граничит с жаркой пустыней. Но вот сами пейзажи далекой страны были сродни чему-то невероятному. Деревья росли, казалось, прямо из обледенелой земли, и цвели белыми и голубыми цветами. Реки имена, которых были Кауманиль и Эстир, в честь славных и древних правителей Дориата, выпадали из Беруны, что брала свое начало в восточном море. Вода в них была теплая, от кромки ее исходил пар.

Между реками этими расположился город Нафис, у стен которого ожидали объединенное войско сам херре и несколько его стражников.

Питер кинул короткий взгляд на Каспиана, дав понять, что говорить будет он. И поспорить с этим было очень сложно, все-таки Питер является Верховным над всеми королями Нарнии, а потому и слово его было весомее остальных. Это угнетало с одной стороны, но с другой Каспиан знал, что может доверить Певенси свою жизнь, а это многого стоило.

— Приветствую вас, — поздоровался Корнак, когда Питер соскочил с коня и оказался по щиколотку в снегу.

— Ну и мороз же у вас тут, — отшутился Верховный король, подойдя поближе. В одном из стражников, что сопровождали херре, он заметил Иссорина. — Король Руатер уже прибыл?

— Эльфийская армия отправилась к зимней роще еще вчера, — ответил Иссорин.

— Так же как и все другие, — заметил херре. — Дорога занимает меньше полудня, наша страна не отличается размерами.

— Но не становится менее значимой от этого, — тут же подхватил Питер. — Мы не задержимся здесь и минуты, прошу Вас коротко ввести нас в курс дела.

Херре улыбнулся горячности молодого мужчины, стоящего перед ним. Лоддроу видел потенциал этого воина своими глазами, а потому душа его радовалась. Если король так рьяно кидается на передовую, то и все его воины пойдут без оглядки вперед. К тому же Питер напомнил Корнаку его самого в молодости, ледяной принц с горячей душой и высокими амбициями.

— Войска прислали Эттинсмур и Валинор, Тельмар еще не прибыл. — Коротко ответил Корнак. — Вам нужно найти Ареама, он расскажет, что к чему.

Питер кивнул и вернулся к своему скакуну.

— Следуйте на восток, — Корнак указал рукой в сторону реки Эстир, — пока не дойдете до вечно зеленого густого леса. Да хранят вас Боги!

Питер кивнул благодарно и пустился по указанному пути, а за ним и все объединенное войско.

Как и сказал херре, дорога до зимней рощи заняла меньше чем полдня. На сопке перед лесом виднелся лагерь, разбитый эльфами. Шатры их были лазурного цвета, а знамена развевались прохладным ветром. Это были прямоугольные, с длинными хостами стяги. Полотно было разделено вертикально двумя цветами: нежно-розовым и небесно-голубым, а посреди выткано было золотой нитью дерево. Они увидели знамя короля Валинора.

Нарницы и Орландцы расположились близ эльфийского лагеря, когда были установлены шатры и знамена, все правящие лица собрались в одном из брезентовых шатров красного цвета, принадлежащего Каспиану. Ареам тоже был среди собравшихся.

Разговоры их не длились долго, было принято единогласное решение выступить с первыми петухами, коих не водилось в Дориате вовсе, после чего правители разбрелись восвояси. Питер остался ночевать в шатре Каспиана, потому как собственного для него не предназначалось.

На заре после холодной длиной ночи войска собрались на опушке леса. Войско то было многочисленное, хоть и не хватало тельмаринцев. Питер объехал всю линию, разглядывая, что имеется у них. Не много раз выпадало Его Величеству командовать объединенными войсками, да и как-то боязно было, ведь ответственность на плечах его повисла не только за свой народ, но и за народы других государств. Ареам ждал вместе с Рамом и Руатером на одиноком холме.

— Итак, у нас есть лучшие воины Эттинсмура, Валинора, Орландии и Нарнии, — подметил Питер, поднявшийся на холм. — К сожалению, дориатцам лучше остаться в тылу, чтобы подзатянуть свои раны. — Он со скорбью посмотрел на Ареама, чье лицо всегда казалось недовольным. Мужчина не изменил эмоции. — Лучников мы посадим на деревья. Вы сказали, что там тьма существ, с которыми раньше не доводилось встречаться.

— Да, — кивнул Ареам, — дуоманы и унголианты, они сильны и крупнее всех из нас.

— Значит, силой их не взять. Посему часть войск обогнет лес и вступит в бой, когда протрубит горн. Это будут орландцы, — король Рам кивнул Питеру согласно. — Мы же пройдем сквозь лес пешим ходом. Лучники будут прикрывать нас с деревьев. Главное далеко не уходить, пока не будем уверены, что перевес на нашей стороне.

Все мужчины задумчиво молчали. План казался простым и вполне действенным. После недолгого обсуждения Рам отправился со своим войском в обход рощи, а нарнийцы и эльфы, вооружившись до зубов, стали пробиваться сквозь леса.

Роща была не большой, но длинной, потому путь в обход занимал чуть меньше дня, а сквозь — пару часов. Питер смотрел из-за дерева на захваченную границу. Пред глазами его предстала картина ужасающая. Огромные страшные пауки раздирали коконы со своей добычей и кровожадно поедали их, и было их бесчисленное множество. Ходили меж ними орки и дуоманы, мертвые создания, с черными глазами и кожей.

Питер встретился взглядом с королем Руатером и согласно кивнул ему, дав команду наступления. Певенси всегда старался вести открытые войны, было в этом действии нечто величественное, когда армии противников стоят друг напротив друга и с боевым кличем рвутся в бой. Девочки называют это игрой мускулами, но для Питера подобного рода войны были честными. Хорониться меж деревьев, в страхе издать лишний звук, это не приносило ни радости, ни благородства. Питеру вдруг вспомнилось, что так поступали партизаны во время войны в их мире, и это придало некоторой уверенности.

Он сделал первый шаг, после чего вся армия кинулась со своих мест, не произнося ни слова. Был слышен только топот по прибитому и залитому голубой кровью и противного цвета жидкостью снегу, а затем звон метала. Поднялась суматоха, они застали темную армию врасплох, на что и надеялся Питер, но едва ли это дало им преимущество.

Верховный король миновал одного унголианта, пытаясь вспороть тому брюхо, как столкнулся с дуоманом. Они дрались не на жизнь, а на смерть, Питер отбивал ловко удары и наносил свои, словно рука его никогда и не забывала этих движений. Сильный удар ногой пришелся ему на грудь, от чего Верховный король упал на землю, задыхаясь. Он видел темное небо, а затем на него начал падать меч, удар которого отразил кто-то.

Это была Тиарет. Валинорская принцесса воткнула свой меч прямо в сердце дуоману, если оно там было, что повалило его навзничь, и помогла подняться Питеру. Он смотрел на эльфийку изумленно, удивленно и немного раздраженно, потому как прекрасно знал запрет короля Руатера на ее нахождение здесь. Он и сам был не в восторге, что она дерется наравне с мужчинами, подставляя свою жизнь опасности.

— Тебе было велено остаться в лагере! — Недовольно крикнул Питер, поваливая на землю приближающихся орков одного за другим.

— Но я здесь, — коротко отчеканила девушка, отбив нападение еще одного дуомана. — Я подумала, что вам понадобится моя помощь. Этих тварей здесь пруд пруди!

— Это не игра, Тиарет! — Недовольно ответил Питер, вонзив свой меч в противника эльфийки.

Он вытащил меч и с размаху отрубил ему голову, чтобы удостовериться, что дуоман мертвее некуда. Взгляд его был недовольным, даже разъяренным. Питер не представлял на месте Тиарет одну из своих сестер, нет, тогда он был бы в еще большей ярости, он перед собой видел дочь своего союзника и девушку, что ему симпатична. Так и появлялась перед глазами картина, где принцесса эльфов, словно ледяная статуя лежит в склепе, мертвая.

— Я и не играю! — Ответила девушка, не спуская взгляда с противников, что становилось все больше и больше. — Давай оставим разговоры на потом, сейчас у нас есть дела.

Единственная вещь, с которой был согласен Питер, соскользнула с её губ.

Бой, казалось, длился вечность, и когда силы стали покидать воинов, Питер дал знак. Затрубил горн, и со второго фланга с новой силой ринулось орландское войско. И чем больше становилось людей, тем сильнее дрались орки и дуоманы. За время битвы почти не осталось живых унголиантов, а те, кто уцелел, поджав свои жала бежали. Самыми последними отступили от границы дуоманы. Оставался один, с которым держал бой эльфийский король. Вымотанный долгой битвой, он не был уже столь силен, а глаз его не был уже так зорок. Воткнулось копье темного воина прямо в грудь Руатеру, сломав кольчугу из митрила.

Питер не успел среагировать, когда Тиарет уже рванула к отцу и с особой жестокостью снесла голову дуоману.

Король Руатер смотрел на растекающееся пятно крови и торчащее копье из его груди. Жизнь утекала из него быстрее, чем солнечные лучи касаются земли в утренний час. Он видел лицо своей храброй дочери, по которому бежали слезы. Тиарет хотела вынуть копье, но наконечник зашел слишком глубоко, потому она лишь уложила отца на землю и села рядом, с трудом сдерживая всхлипы.

Король эльфов не смог ничего сказать, грудь его сдавливало, а к горлу подступила густая кровь, привкус которой уже стоял во рту. Он протянул свою окровавленную руку к ее лицу и провел линию между невероятно голубых глаз.

Искра жизни в его глазах потухла.

Тиарет не рыдала громко, она лишь поцеловала мертвого отца в лоб, ощущая, как по щекам ее стекают горячие слезы. Девушка поднялась на ноги, когда к ней подошли несколько эльфов, и сказала унести тело отца в шатер. Питер не говорил ни слова, он видел, что Тиарет раздавлена горем, но, не смотря на это, она пыталась держаться. Утерев слезы, эльфийка с кровавой полосой на переносице вернулась к уставшему войску.

Бой был выигран, но война только началась.

Все эльфы без исключения, сели на одно колено перед новой правительницей Валинора. Сие действие заставило замешкаться не валинорцев, они смотрели с любопытством на происходящее.

— Мое имя Тиарет, — громогласно заявила эльфийка, стараясь не сорваться на слезы, — королева древнего Валинора, последняя из рода аин, покорительница южного моря, властительница высоких гор и защитница своего народа. Я даю вам клятву верности и доброй службы, пока смерть не заберет меня.

— Caela ie’lle! (эльф. За вас!) — как один произнесли воины.

В тот день на южном небе засияла новая звезда, имя ей было Руатер. Родившийся под покровительством этой звезды, считался добрым и мудрым человеком, как покойный король.

Комментарий к К3. Г8. Рождение новой звезды

Вот и закончилась 3 так называемся книга, осталось всего две, и я хочу сказать, что они уже мной написаны, но не выставляю я все скопом лишь потому, что хочу держать интригу, и потому что кое-что еще нужно отредактировать.

========== К4. Г1. Розовый рассвет ==========

Со дня отбития границы прошло уже пару дней. Эльфийское войско сложило свои знамена в память о погибшем короле, Питер с того дня не отходил от Тиарет ни на шаг, кроме как ночью. Эльфийка держалась на людях достойно, как подобает сильному лидеру, но стоило остаться одной, то слезы сами катились градом из глаз. В один из таких моментов ее и нашел Питер.

— Я не хотела, чтобы кто-то видел, как я подавлена. — Утирая слезы рукавом своей одежды, проговорила девушка. Она прятала слегка опухшее лицо от взора Питера, но безуспешно. — У него всегда получалось это. Я не смогу стать такой же, как он.

— Тебе не надо становиться такой же, как твой отец, — спокойно подметил Питер, мягко улыбнувшись Тиарет. — Будь собой, и принимай взвешенные решения.

— Это твой успех правления? — немного улыбнувшись, спросила эльфийка.

— Не бывает успешных королей, — со вздохом заметил Певенси, — каждый монарх боится чего-то, в большинстве своем облажаться.

— Я не готова, — помотала головой девушка, уткнувшись нарнийцу в грудь.

— К этому никогда нельзя быть готовым. Я тоже не готов, и мне тоже страшно. — Питер заглянул в мокрые глаза небесной голубизны. — А я, между прочим, очень и очень стар.

Тиарет улыбнулась.

Она была безумно благодарна, что Питер находился рядом с ней в это тяжелое время, что поддерживал и сохранял секрет от остальных. Тиарет взмолилась Айну, чтобы боль ее прекратилась, и в тот же момент появился нарнийский король, внушавший спокойствие и уют. И хоть боль от потери близкого человека не исчезла, но она притуплялась на время. Это было сродни кровоточащей ране, на которую накладывали повязку, заставляя кровь остановиться, но стоило только снять эту повязку, как она начинала болеть с новой силой.

— Мне нужно вернуться в Валинор. — Твердо проговорила девушка, ища взглядом поддержки в глазах Питера. — Нужно сообщить матери и похоронить отца.

— Я понимаю, — грустно подметил король. — Я могу поехать с тобой.

Тиарет помолчала некоторое время. Идея эта была прекрасной лишь с той стороны, с которой смотрела обнаженная душа девушки, но не со стороны воительницы. Отец подтвердил, что Питер — наеллен, и долг его оставаться в этом месте до тех пор, пока не появится спаситель.

— Ты можешь? — вопреки голосу разума вопрошает девушка. Питер кивает. — А как же войско?

— Думаю, Каспиан справится без меня, — пожал плечами Питер.

Решение это хоть и звучало так легко, но далось Верховному правителю труднее всего на свете. На перепутье он стоял, и выбор этот был либо довериться голосу разума и остаться на северном пределе для дальнейшей обороны, либо послушать зов сердца, который рвался вслед за эльфийкой в Валинор.

Вечером, когда дело близилось ко сну, Певенси вернулся в королевский шатер, где Ареам и Каспиан с интересом разглядывали лежащий на столе меч.

— Вот ты где! — воскликнул Каспиан. — Ареам мне тут принес эту забавную штуку. Я такое видел, когда мы с Эдмундом и Люси были на Покорителе зари. Правда, интересно?

Питер взглянул на меч. На клинке были надписи на валинорском, в навершие рукояти был вставлен синий индиголит, очень редкий и драгоценный камень. Рука его потянулась к мечу, когда Ареам перехватил ее.

— Он погаснет, если взять. — Пояснил мужчина. — Я нашел его в зимней роще, думал, может, вы знаете, от чего он светится.

— Здесь что-то написано на эльфийском, — ответил Питер, указывая на надписи на доле. — Стоит обратиться к валинорцам.

— Ты можешь поинтересоваться у Тиарет? — с надеждой в голосе спросил Каспиан. — Я понимаю, она разбита, но война не окончена, а этот меч может стать нашей последней надеждой.

Питер вздохнул, усевшись на свое ложе, и согласно кивнул.

Ареам долго не стал задерживаться, он накинул полотном светящийся меч и вышел из королевского шатра, оставив Питера и Каспиана одних. Последний уселся на свою походную кровать, стянул один сапог и принялся массировать задубевшие пальцы ног. Он так внимательно смотрел на Питера, что второму аж стало не по себе.

— Ты молодец, — проговорил Каспиан, вгоняя Питера в краску. — Ей было бы гораздо тяжелее, если бы рядом никого не было. Уж я-то знаю.

— У тебя был доктор Корнелиус, — ответил коротко Питер, бухнувшись на подушку.

— И няньки, благодаря которым я стал тем, кем стал. — Каспиан грустно выдохнул, окунувшись в воспоминания столь далекие и отнюдь не радостные.

— Мы вернемся в Валинор с парой десятков воинов, — слова эти должны были удивить Каспиана, но он почему-то ожидал услышать нечто подобное, хоть и не хотелось. — Она хочет похоронить отца.

— Хорошо, — кивнул Каспиан согласно и улегся на подушку подобно Певенси. — Я рад, что вы вернулись.

Питер недолго молчал, тщательно выстраивая свою мысль правильно, но ничего не получалось, потому он решил не церемониться.

— Так ты женился на звезде? — спросил слегка недовольно Питер.

Не то, чтобы старший Певенси всей своей душой радел за счастье сестры с принцем из страны, в которую они уже и не мечтали попасть, просто Сьюзен выглядела очень воодушевленной, узнав, что Каспиан еще жив, и тут же поникла, когда выяснилось, что он женат и имеет ребенка.

— Ты же не будешь мне читать нотации? — усмехнулся Каспиан. — Все-таки по человеческим летам я старше тебя.

— Возраст не придает ума, — усмехнулся Питер. — Не буду спорить, она красива.

— Но не красивее Тиарет, да? — подтрунивал Каспиан. — Признаюсь, я и сам был поражен, но потом появилась Сьюзен. Она стала еще краше.

— Обидишь ее, я с тебя шкуру живьем спущу, — стараясь сохранять безразличие, ответил Питер на замечание Каспиана.

Сон в эту ночь у Верховного короля был неспокойным, он слышал каждый шорох и звук, издаваемый вне шатра, и когда услышал, что кто-то его зовет, вскочил на постели. Укутавшись в валинорский плащ и захватив свой меч, Питер тихо выбрался из шатра.

Воздух был морозным, кожа начала румяниться сразу, стоило выйти на улицу. Под ногами скрипел свежий снег, все шатры сверху были припорошены. Откуда-то сбоку послышался зов, Питер вытащил свой меч и тихо, стараясь производить как можно меньше шума, двинулся в сторону звука. За шатром стояла Тиарет, укутанная в свой плащ, точно такой же, как у Певенси. Девушка посмотрела недоуменно на выставленный меч, а затем улыбнулась.

— Не бойся, я не ундина! — прошептала она со смехом и протянула руку. — Я хочу тебе кое-что показать.

Питер не мог не заметить, что сегодня Тиарет выглядит куда более веселой, нежели ночь тому назад. Быть может, спала хорошо, не так как Певенси, а может просто стало легче. В последнее верилось с трудом.

Тиарет увела Питера вглубь зимней рощи к красным деревьям, окружающим снежную поляну. Необычного ничего в ней не было, но глаз радовался. Тиарет потянула Питера в центр поляны и упала в снег, наслаждаясь приятной прохладой. Певенси повторил за эльфийкой, не задавая лишних вопросов.

— Ты мне поляну хотела показать? — поинтересовался Питер.

— Нет, подожди еще чуть-чуть, уже скоро, — загадочно ответила Тиарет, вернувшись в сидячее положение.

Девушка устремила свой взгляд на небо. Светало. Темно-синее полотно стало бледнеть, а потом и вовсе окрашиваться в розовый цвет, как обычно бывает на закате. За розовым последовал солнечный желтый, а затем небо стало чисто голубым, без единого облачка.

— Когда закат с рассветом поменяются местами, — заговорила аин, не отрывая взгляда от неба. — То будет означать конец эпохи.

— Если это стихи, то не складные, — посмеялся Питер, на что девушка улыбнулась. — Да, красивое зрелище. Я не видел еще розовых рассветов.

— Я тоже не видела, — проговорила завороженная девушка. — Я просто подумала, что было бы неплохо… — Тиарет робко посмотрела на нарнийского короля, залилась краской от собственных мыслей, а после вскочила на ноги, судорожно отряхивая свой плащ. — Нужно возвращаться в лагерь.

Питер вскочил и направился следом быстрым шагом. Он нагнал девушку почти у самого края поляны, когда густые ветви красных деревьев стали закрывать их от утреннего солнца. Поймав ее руку, молодой мужчина развернул эльфийку к себе лицом и нежно заключил в объятия.

— Было бы неплохо встретить со мной рассвет? — Поинтересовался Питер, заглядывая в глаза небесно-голубого цвета, пытаясь прочитать в них ответ.

Тиарет лишь смотрела на нарнийского короля, чувствуя, в каком бешеном ритме заходится ее сердце, и как трепещет тело в теплых объятьях. Он наклонился к ее лицу и осторожно коснулся губами ее губ, ожидая ответа.

Это был первый розовый рассвет за последнюю тысячу лет, он стал единственным свидетелем их поцелуя, молчаливым и безмятежным.

Комментарий к К4. Г1. Розовый рассвет

Начинаем новую книгу с небольшой романтики. Я с таким трепетом ждала, когда же смогу соединить их.

========== К4. Г2. Королевская стрела ==========

Она пришла глубокой ночью.

Вошла осторожно, тихо, бесшумно, плывя по комнате, словно призрак, а единственным звуком, выдавшим ее движение, был тихий скрип оконных ставней. Именно этот звук вырвал Сьюзен из сна, заставив обороняться, едва она успела продрать глаза. Дриада застыла от испуга.

Сьюзен уже которую ночь вскакивает по поводу и без повода, ожидая нападения от Лилиандиль, ведь любая на ее месте давно бы убила ненавистную королеву. Так учила история. И сейчас, держа на острие ножа дриаду, девушка с трудом соображала, что ей делать дальше.

— Ваше Величество, я пришла с вестью. — Тихо пролепетала дриада.

Тело ее было из лепестков розового, фиолетового и сиреневого цветов, а имя ей было Глициния, такое же, как и у деревьев в королевском саду Кэр-Паравела.

Сьюзен опустила свое оружие, что держала теперь под подушкой постоянно, и зажгла масляную лампу, стоявшую у ее кровати.

— Кэр-Паравел захвачен. — Продолжила Глициния, подплыв чуть ближе к древней королеве.

— Кем? — тут же спросила девушка, не размениваясь на вопросы логичные, что могли бы придти на ум первыми.

— Они пришли с юга на двух кораблях. Зашли в гавань и захватили замок.

Сьюзен поджала губы, мысленно прикидывая, что можно сделать, ведь вся армия сейчас на севере и попытаться развернуть ее, все равно, что поставить весь континент на колени перед смертью, несущейся с северного предела. Великодушная королева глубоко задумалась.

— А королева и принц? — коротко поинтересовалась девушка у дриады.

— Заперты в покоях принца Рилиана. — Глициния вдруг сделалась такой грустной. — ВашеВеличество, королева не знает, что я обратилась за помощью к Вам.

— У тебя не было другого выбора, я все понимаю. — Кивнула согласно Сьюзен. — Возвращайся в королевский сад, предупреди всю прислугу, чтобы были готовы к моему появлению.

Глициния поклонилась, и ветер унес ее лепестки обратно в Кэр-Паравел, а Сьюзен осталась в своей комнате одна. В ту ночь девушка больше не смогла уснуть. Наспех расчесав волосы и одевшись, Певенси прошмыгнула в комнату к Люси. Разбудив сестру, Великодушная королева коротко объяснила, что стряслось, и уже через пару часов они стояли в конюшне.

Две королевы под покровом ночи скакали полями и лесами напрямик к восточному замку, мерный звук копыт двух лошадей разбавился третьим. Сьюзен, обернувшись, увидела, что за ними скачет человек в плаще. Не секунды не медля, девушка развернула своего коня, прицелилась и выпустила стрелу, от которой чудом увернулся всадник. Великодушная королева почти успела запустить вторую стрелу следом, как всадник стащил капюшон с головы, и взору их предстал сам Эдмунд.

— Ты могла меня убить! — Возмущенно завопил парень, подъехав к сестре ближе.

— А ты мог бы сразу сказать, что это ты! — так же возмущенно и даже слегка испуганно ответила Сью. — Почему ты в таком виде? Где твоя обувь?

— Долгая история, — отмахнулся Эдмунд, наблюдая, как к ним подъезжает младшая сестра. — А вы, почему не в замке?

— Долгая история, — ответила так же нехотя Сьюзен. — Кэр-Паравел захватили.

Эдмунд поджал губы недовольно.

— И каков план? — поинтересовался молодой король, внешне больше походивший на голодранца с улиц.

— Нужно вывести оттуда людей. Замок сам по себе не несет никакой ценности, — ответила разумно старшая сестра. — Я займусь прислугой. Вы — королевой и принцем.

— А есть какой-нибудь меч для меня? — поинтересовался Эдмунд.

Сьюзен достала из голенища засапожный нож и протянула его брату. Он был больше обычного кухонного ножа, которым разделывают мясо, но меньше меча в несколько раз. Эдмунд мог бы и повозмущаться ради приличия, потому что даже у Люси оружие было весомее, но времени на это не нашлось.

Они прибыли к Кэр-Паравелу со стороны пляжа. В гавани действительно стояли два тархистанских корабля, как и предупреждала Иллария, около них возились с какими-то коробками и мешками крепкие мужчины в тюрбанах. Эдмунд не видел таких в Калормене, но встречал в битве под Анвардом, потому и уверен был, что народ этот пришел с юга.

Троица пробралась в замок через канализационный люк, который вел не в самое приятное место во всем замке, в отходник. Выбравшись из помойной, Певенси рассредоточились. Сьюзен отправилась в крыло прислуги, где намеревалась застать большую часть персонала, а Люси и Эдмунд поспешили на спасение королевской четы.

Младшие брат и сестра спрятались за поворотом, когда увидели, что дверь в покои Рилиана охраняет высокий и крепкий мужчина. Эдмунд готов был пойти в лобовую атаку, когда Люси успела его остановить. Девушка бесшумно указала на дверь пустой комнаты, куда они проникли.

Комната та была пустой, но совсем не пустовала. Люси уверенным шагом пошла к окну, чтобы вылезти на парапет, как взгляд ее зацепился за знакомую вещицу. На столе из-под шелковой материи виднелся костяной рог Сьюзен. Недолго думая, Люси схватила его и повесила себе на пояс.

Они осторожно пробрались к соседнему окну. Эдмунд тихо постучал, чтобы его заметила Лилиандиль. Девушка испуганно вытаращилась на окно, а затем, признав Эдмунда, открыла ставни, впустив обоих Певенси.

— Ваше Величество, спасательная группа уже здесь! — Еле дыша сказал Эд, чтобы разрядить и без того нагнетающую атмосферу.

— Как мы выберемся? — спросила королева.

Голос ее был таким уставшим и слабым, а сама звезда выглядела бледнее обычного. Люси сначала не заподозрила ничего необычного, ведь люди становятся истощенными после сильного стресса и плена. А Эдмунд, напротив, был очень удивлен тому, что Лилиандиль выглядит слишком слабой, даже болезненной.

— С Вами все хорошо? — поинтересовался молодой король, на что получил твердый кивок. — Хорошо, тогда выбираемся отсюда. — Эдмунд вновь прыгнул на окно. — Ждите моего сигнала.

Молодой король вернулся тем же путем, которым пришел, и покрепче схватив нож за рукоять, выглянул из-за колонны. Охранника уже не было, и это показалось очень странным.

Оглянувшись по сторонам, король Справедливый тихо подошел к двери и отворил ее. Все трое вышли в коридор, сохраняя молчание. Люси несла Рилиана на руках, когда Лилиандиль с трудом передвигала ногами. С каждым шагом ее, сил становилось все меньше, в какой-то момент Эдмунду пришлось подхватить королеву под руку и буквально тащить на себе.

Сьюзен в это время прошлась по всем служебным помещениям, ускользая от стражников, которых было не много, словно тень. Каждый придворный вооружился тем, чем смог. Они вышли в главный холл, Сьюзен держала на прицеле темноволосую женщину, которая, как показалось, командовала.

Вскоре появились Люси и Эдмунд. Сьюзен кивнула в сторону выхода, куда проследовали тут же младшие брат и сестра. Хафса, наблюдавшая за всем этим спектаклем и улыбавшаяся ехидно, словно был у нее в рукаве запасной туз, молчала и не отдавала никаких приказов. Взгляд жены эмира зацепился лишь за одну вещь, с которой расставаться она не была намерена, это был рог, который Люси стащила из комнаты фиаллэ.

— Отобрать у девчонки рог! — вдруг заявила женщина.

Стоило только мужчинам фиаллэ двинуться с места, как Сьюзен выпустила стрелу, которая прибила бы ногу Хафсы к полу, если бы та вовремя не отскочила.

— Следующая будет в голову! — Грозно заявила девушка, взглядом приказав своему самопальному отряду уходить из замка.

Напряжение нарастало, нарнийцы покинули стены замка, оставив Сьюзен последней. Королева Великодушная смотрела в оба и отступала назад, пока не оказалась у дверей. Стоило ей сделать шаг за них, девушка ослабила тетиву и махнула рукой. Единственный оставшийся минотавр отпустил по команде наспех сделанный механизм, от чего двери закрылись.

Они бежали в леса, кто на конях, кто своим ходом, и мысленно благодарили древних королей за спасение. Но не понимали, как же теперь им быть, когда Кэр-Паравел захватили враги.

Тельмаринский замок вновь наполнился теплом и светом, как это бывало обычно зимой, и непривычно было, ведь до нее оставалось еще пару месяцев. В кухнях горели очаги, готовилась пища, а спальни вновь были заняты разношерстным народом.

Эдмунд, приодевшись и вооружившись как полагает нарнийскому рыцарю, не стал задерживаться надолго, и отправился в Дориат, чтобы предупредить Каспиана и Питера о захвате Кэр-Паравела. Люси не отходила от Лилиандиль ни на шаг с тех самых пор, как они прибыли в замок. Дочь Раманду с каждым днем становилась все бледнее и бледнее, свет ее внутренний угасал, ее била лихорадка несколько дней.

Люси нашла Сьюзен и Меона за обсуждением плана по возвращению Кэр-Паравела, они тут же замолчали, стоило младшей королеве войти.

— Лилиандиль хочет видеть тебя, — огласила девушка, после чего Меон подорвался с места, — Нет, она хочет видеть Сьюзен.

========== К4. Г3. Каель мира сего ==========

На границе возобновилась битва. Каспиан еле отбивался от нападения дуоманов и орков, когда со стороны Харфанга приближалось бесчисленное войско. Нарнийский король мысленно ругал себя за то, что позволил Питеру уехать, едва успев уклониться от очередного удара мечом. Его доспехи уже были изрядно помяты, меч замазан темно-багровой кровью, а силы в ударах становилось меньше, чего нельзя было сказать о желании победить. Он не видел, что со спины на него бежал каменный орк с копьем, так же как не видел, что с солнечной стороны мчится на него всадник.

Копье воткнулось в скакуна, который с диким ржанием повалился на землю, скинув с себя Эдмунда. Певенси встал спиной к Каспиану, обороняя его тыл.

— Где Питер? — коротко поинтересовался Эд, отражая удары противника. — И что это за твари?

— Питер уехал, обещал привести еще войска. — Ответил ему Каспиан, — а это то, что мы называем мертвяками и орками. — Эдмунд присвистнул. — Это ты еще огромных пауков не видел!

В этот раз Каспиан не стал разрабатывать особую стратегию обороны, он просто пустил объединенные войска через рощу в прямую атаку, не разбивая силы для маневров. Ему казалось, так будет проще, никто же не знал, что войско противника увеличится раза в два, если не во все три.

Воины бились рьяно с особой злостью, среди них были оставшиеся лоддроу и эльфы, орландцы, нарнийцы и эттинсмурцы. Король Рам, подобно нарнийским правителям, был на передовой и рубил орков одного за другим. Ареам двумя мечами выкашивал всех тварей вокруг себя, не смотря на раны, полученные в бою.

Эдмунда оттеснили от Каспиана. Он бился один на один с дуоманом, и уступал значительно. Из рук его выбили меч и повалили на снег, и Певенси уже готов был встретиться с Асланом в его стране, представив, как разозлится Питер, когда пронзительный рев пронесся по снежной долине. Все застыли, не понимая ничего, и смотрели на небо. Вновь раздался рев, громче предыдущего. Первыми источник его увидели лоддроу и эльфы, чьи глаза были острее и видели дальше, а затем уже и остальные. Огромный черный змей, изрыгающий пламя, приближался к ним стремительно.

Воспользовавшись моментом, Эдмунд вскочил на ноги и оглянулся в поисках своего меча. Его нигде не было. Не так далеко сидел, прислонившись к небольшой куче из трупов, истекающий голубой кровью мужчина. Лицо его было испещрено шрамами, волосы были седыми больше, нежели серебряными, и казался он чем-то недовольным. Он окликнул Эдмунда, когда вновь зашлась битва.

— Возьми мой, — Ареам протянул ослабшей рукой меч, который ранее показывал Каспиану и Питеру в шатре.

Лоддроу захватил его на всякий случай, если вдруг понадобится, и он понадобился, только не спас все равно. Эдмунд оглядел быстро Ареама, его несколько раз проткнули, так что надежда на спасение дориатца становилась с каждой минутой все меньше и меньше. Главнокомандующий лоддроу криво улыбнулся, губы его были неестественно синие, покрытые его кровью.

— Бери, мне он больше не нужен. — С улыбкой сказал Ареам, из последних сил впихнув меч в руки нарнийца.

Эдмунд не стал противиться, и хоть не хотелось ему покидать умирающего, ситуация не позволяла. Рукоять меча того будто была сделана специально под руку короля Справедливого, удобно лежал, словно был ее продолжением. Эдмунд вскочил на ноги и с новой силой принялся рубить врагов, и как-то легче ему это давалось.

В третий раз раздался оглушительный рев, а затем на самой границе разгорелось пламя, горели и пауки, и люди, и эльфы. Дракон не разделял своих и чужих, потому изрыгал свое пламя, куда только упадет взгляд. Он пролетел очень низко над полем битвы, что заставило воинов всех разом лечь на землю.

Следующей заполыхала зимняя роща.

Они оказались в огненном кольце, и отступать было некуда. В глазах каждого воина промелькнул страх, и угасла надежда, только безрассудная отважность была им опорой, и с новой силой они бились. Лучники стреляли в летающего змея, но безуспешно. Кожа его была толстой, что ни одна стрела не могла пробить ее.

Эдмунд огляделся. Он был в самом эпицентре ужаснейшей битвы. Кое-где догорали уже мертвые бойцы, лязг оружия и крики перемешивались между собой. Повсюду кровь. Справа от него в нескольких метрах бился Каспиан, которого дома ждет еще одна война, где-то впереди с особой дикостью дрались лоддроу вперемешку с орландцами, король Рам не совсем успешно, но отбивал нападение дуоманов. Внезапно короля Справедливого пробрала такая злость, он крепче сжал рукоять меча, который засветился слабым голубым светом, и побежал навстречу летящему к ним дракону.

Летающий змей спикировал, почти касаясь своими огромными лапищами земли, когда Эдмунд проскочил под ним, и со всей силы вонзил свой меч ему в грудь. Оглушительный рев заставил абсолютно всех зажать свои уши и упасть, его было невозможно слушать. Эдмунд еще глубже всадил меч, надеясь на собственную удачу, что попал в сердце. Шеркань внезапно замолчал, глаза его расширились, он упал на холодный снег и уснул вечным сном.

Эдмунд едва успел вылезти, только ногу его прижало огромной драконьей лапой. Темное войско в очередной раз отступило, и лишь тогда Каспиан и еще несколько воинов кинулись освобождать Эдмунда из-под огромной и тяжелой туши.

Король справедливый гордо встал на ноги, перенёся вес на одну (вторая пострадала из-за тяжести), с помощью Каспиана, и поднял светящийся меч над головой, что сопроводилось народным ликованием.

Это было последнее, что видел Ареам.

========== К4. Г4. Недосказанность и просьба ==========

Сьюзен робко вошла в опочивальню Лилиандиль, не до конца уверенная, что ее там ждет. Они закончили не на самой хорошей ноте, да и не было желания видеться с женой Каспиана лишний раз, но она все же пришла.

В комнате горело несколько ламп, а в воздухе витал легкий аромат цветов и травяных настоев. Сьюзен увидела догорающий ладан на подоконнике. За сатиновым балдахином Певенси разглядела силуэт лежащей Лилиандиль. Девушка обошла кровать и предстала перед действующей королевой, лицо которой приобрело серый оттенок, безжизненный.

— Я запретила тебе возвращаться в Кэр-Паравел, — проговорила дочь Раманду.

Голос ее был тихим, что даже в полностью молчаливой комнате, Сьюзен приходилось прислушиваться. Она робко присела на край кровати и согласно кивнула.

— Но ты все же вернулась.

— У меня не было другого выбора, — ответила так же тихо Сьюзен, чем вызвала легкую улыбку у звезды.

Лилиандиль положила свою руку поверх руки Сьюзен, по-доброму посмотрев на нее.

— Я должна извиниться, — слабо проговорила девушка, не воспринимая любые пререкания со стороны древней королевы. — Я должна. Ты спасла жизнь моему сыну и мне.

— Это сделали Эдмунд и Люси, — воспротивилась Сью.

— Я знаю, кто их послал за нами, — с полуулыбкой ответила девушка. — Я умираю.

— Люси даст тебе сок огнецвета, мы вылечим тебя! — Внезапно слова эти задели Певенси, что она начала нервничать, а голос ее стал дрожать, будто на руках ее умирает близкий ей человек.

— Мы уже пробовали. Яд, он выжег все внутри. — Лилиандиль говорила о своей приближающейся кончине так спокойно, только одинокая слеза прокатилась по ее бледной щеке. — Я прошу тебя, позаботься о Рилиане.

Сьюзен согласно кивнула, не силясь сказать и слова больше.

— Я ошиблась в тебе, прости меня. — Сьюзен тихо всхлипнула, она больше не могла сдерживать эту боль, что Лилиандиль с каждым новым словом всаживала глубже и глубже. Ей хотелось сейчас остановить королеву, заставить ее выпить хоть весь эликсир Люси, чтобы она жила. — Старик сказал, что меня убьет та, у которой древний рог.

— Но…

— Я знаю, — перебила Лилиандиль. — Он был не у тебя, просто я поняла это не так. Я прошу прощения у тебя за то, что я сделала.

Вдруг Лилиандиль зашлась сильным кашлем, который мешал дышать и становился все сильнее и сильнее. Дочь Раманду внезапно начала плеваться кровью. Растерянная Сьюзен не понимала, что ей делать, то ли позвать кого-нибудь, то ли что еще. Она вскочила на ноги, но ее руку лишь сильнее сжала Лилиандиль.

На засохших губах правящей королевы виднелась кровь, красная и еще горячая, она стекала по подбородку. Сьюзен, недолго думая, утерла капли краем одеяла, находившимся под рукой.

— Скажи Каспиану, чтобы…

Она не успела договорить, взгляд ее стал пустым, стеклянным, а рука ослабла. Ни капли жизни не осталось в Лилиандиль, и вознеслась ее душа к звездам. Сьюзен еще долго сидела на краю постели и смотрела на безжизненное тело. Справедливая королева не рыдала навзрыд, лишь прикрыла глаза умершей, чтобы казалась она только спящей.

Ладан догорел, и звезды на небе зажглись. Сьюзен покинула комнату Лилиандиль поздно, почти вся прислуга уже спала, только самые близкие не смыкали своих глаз. Люси сидела в общей комнате вместе с Меоном, Трампиком и Трюфлеловом. Они все с надеждой посмотрели на вошедшую королеву, которая только отрицательно покачала головой.

Все молчали, никто не проронил ни слова, никто не смог плакать. Скорбь эта была самой ужасной из всех, сковывающей. Лишь потрескивание поленьев в камине нарушало их тишину.

— Утром отправьте дриаду на северный предел, — произнесла вдруг Сьюзен, вглядываясь в окно. — Пусть предупредят Каспиана.

Она развернулась к присутствующим лицом. Глаза у нее были на мокром месте, слегка покрасневшие и опухшие, но каждый из находящихся в зале прекрасно понимал королеву. Теперь весь груз правления упал на ее хрупкие плечи, потому как Люси ничего не смыслит в политике.

— Нужно подготовить все для церемонии погребения. — Сьюзен прошла к двери. — Поспите оставшееся время, утром у нас у всех очень много работы.

Похоронные ритуалы отличаются во всех странах не слишком сильно. Тело омывают, переодевают так, словно человек отправляется на бал или праздник, и только часть погребения отличается разительно.

Питер стоял рядом с королевой Тиарет и ее матерью, когда тело умершего короля спустили на воду. Руатера одели в самые дорогие одежды, украсили цветами и отпустили в далекое плаванье по южному морю.

Валинорский жрец произнес праведную речь, после чего все подданные в память о мудром эльфийском правителе запели очень грустную песню. Питер не разбирал слов, но на душе его стало так тоскливо, что передать это было невозможно. Словно кто-то тисками сжал его сердце и давит со всей силы, заставляя кровоточить и стонать.

Траур продлился не долго, буквально несколько дней. Питер сначала не понимал почему, пока ему не пояснила вдовствующая Наанис.

— Мальчик мой, покуда будешь плакать об ушедшем, упустишь из виду свое настоящее. — Слова эти засели в памяти надолго и пришлись по душе нарнийскому правителю.

Тиарет в те дни была вечно занята различными документами, встречами и подготовкой к коронации. Само торжество назначили через месяц, с условием, что они доживут до того дня. С тех пор, как они прибыли в Валирию, Питер и Тиарет виделись крайне редко, и в основном на официальных приемах.

Он ожидал в тронном зале после полуночи, когда перед ним появилась девушка. Она была одета в легкое ночное платье, а темные волосы локонами спускались ниже плеч. Только так им удавалось встречаться, тайком, пока никто не видит.

— Ваше Величество, — с улыбкой поклонился Питер, когда Тиарет подошла к нему на расстояние двух шагов.

Она заулыбалась и присела в реверансе, прежде чем кинуться в его объятия.

— Все стало таким сложным, — проговорила она шепотом. — Я ненавижу, что мы не можем видеться чаще.

— Да, это досадно, — согласился Питер, погладив эльфийку по волосам, — но у тебя много работы. А мне нужно возвращаться.

— Я знаю, матушка сообщила, что ты выступаешь с новым отрядом завтра. — Тиарет отступила на шаг от него, освободившись от объятий, и переплела пальцы их рук. — И я ненавижу то, что не увижу тебя еще неизвестно сколько.

Питер коротко поцеловал аин в губы.

— У меня есть для тебя подарок, — он вдруг вытащил из кармана своих одежд митрилловую цепочку с небольшим фиолетовым камнем на ней. — Знаю, выглядит не совсем изящно, но он будет тебя оберегать.

Питер вложил подарок в руки девушки.

— Где ты это взял? — с удивлением спросила Тиарет, разглядывая немного грубовато отесанный камень.

— В Альквалонде, нашел на берегу. — Питер стеснительно пожал плечами. — Это аметист, старец Галадион сказал, что найти его редкая удача. — Питер забрал цепочку обратно и осторожно застегнул ее на шее девушки. — Он приносит спокойствие.

Тиарет улыбнулась благодарно и крепко поцеловала Певенси.

— Он прекрасен! — Восторженно прошептала девушка.

Они встретили рассвет вместе, который мог оказаться их последним, потому что впереди ожидала неизвестность. Питер нежно обнимал эльфийку за плечи, надеясь вернуться как можно скорее, а Тиарет молилась о том, чтобы он остался жив.

— Я хочу тебя попросить кое о чем, — вдруг заговорила девушка, нарушая благоговейную тишину. — Не смей умирать. Даже если надежда на победу исчезнет совсем, возвращайся.

Питер не ответил ничего, тепло поцеловав эльфийку в лоб. Он давно для себя решил, что будет сражаться до последней капли своей крови, чтобы защитить всех, кто ему близок.

Комментарий к К4. Г4. Недосказанность и просьба

Кажется пора добавить жанр драма, потому что без этого не обойдётся. Знаю, что это не совсем то, что вы ожидали, мои дорогие читатели, но меня в какой-то момент укусил Мартин.

Зато я точно знаю, сказки для детей мне писать нельзя.

========== К4. Г5. Крайняя война ==========

— Потерь не так много, — Каспиан застал Эдмунда слонявшимся около трупа огромного змея. — Меньше всего жертв среди эльфов, они действительно хорошо обучены. Лоддроу назначили нового главнокомандующего. Ты меня слышишь? — король Справедливый задумчиво смотрел на раскрытый глаз дракона. Ему показалось на миг, что он увидел силуэт в нем, когда Каспиан выдернул его из дум легким потряхиванием за плечо. — Эд?

— А? — Эдмунд коротко глянул на Каспиана. — Идем в лагерь. — И пошел прямиком к роще.

Несколько дней ушло на то, чтобы перетащить всех раненых в лагерь, а затем пересчитать тех, кто выжил, и тех, кто остался в строю. Орландский король Рам ходил белее прежнего, никогда ранее он не участвовал в подобных заварушках. Война изматывала всех, но и внушала надежду, потому как если Дориат за их спинами еще цел, то есть шанс на спасение. Появившийся в пылу бойни Эдмунд стал новой искрой, теперь о нем говорили шепотом, восхищаясь и немного побаиваясь.

Новых нападений не было уже неделю. Каспиан каждые три дня посылал на разведку горного орла, служившего ему верой и правдой уже пять лет, но и никаких признаков темной армии не было. Харфанг будто бы заснул, Эдмунд же называл это затишьем перед настоящей бурей.

В очередной тихий день, Эдмунд нашел Каспиана на краю леса, он с кем-то разговаривал. Эдмунд успел увидеть только шлейф уносимых ветром лепестков, когда подошел к другу. Лицо тельмаринца было суровее самой холодной зимы. Эдмунд понял все без слов, Лилиандиль умерла.

Они вернулись в королевский шатер быстро. Каспиан ходил из угла в угол, не в силах найти себе место. Мысли его метались от одного к другому. Он не мог выйти из войны и отправиться отвоевывать Кэр-Паравел, потому что потом это не имело бы никакого смысла. Но и сидеть на северном пределе он не хотел.

— Мне очень жаль, Каспиан, — проговорил Эдмунд, грустно посмотрев на друга.

— Мне тоже, — он взял свою волю в кулак и шумно выдохнул. У него все еще остался сын, который заслуживает лучшей жизни в мире без зла. — Нужно придумать план, как покончить с этой войной быстрее.

Эдмунд хотел было поделиться своей мыслью, но его опередил звук раздавшегося горна. На сопке со стороны реки Эстир видны были два всадника, один на белом скакуне, другой — на рыжем. В руках у всадников были знамена. Эдмунд и Каспиан не могли рассмотреть их, но кто-то из толпы крикнул, что пришли эльфы и тельмарины.

Многочисленное войско, раза в два больше, чем имелось уже, спустилось в низину к лагерю, поднимая в воздух снег. Питер проскакал к шатру нарнийских королей, где с улыбкой его встретили Эдмунд Справедливый и Каспиан Мореплаватель.

— Ты душу за эту армию продал? — с издевкой подметил младший Певенси, когда Питер спрыгнул с коня и поздоровался с ним, а затем и с Каспианом.

— Я тебя тоже рад видеть! — Ответил со смехом Верховный король. — Через пару дней подойдет еще отряд лоддроу. Кстати, мне тут птичка напела, что ты убил дракона.

— Что есть, то есть. — Скромно согласился Эдмунд. — Раз уж почти все в сборе, может, подумаем, как нам закончить эту непонятную войну?

Через пару дней, как и говорил Питер, на горизонте появился отряд лоддроу. Вавилия, ставшая теперь главнокомандующей войсками Дориата, старалась не показывать своей радости, когда Иссорин привел подмогу, но даже у вечно холодной девы с трудом получалось сдерживать эмоции.

Соединенное войско теперь было полностью под руководством Каспиана, когда Питер и Эдмунд тайком отправились в Харфанг на грифонах. Тельмаринец выставил войска чуть дальше, чем они воевали обычно, оставив зимнюю рощу далеко позади. На передовой были нарнийцы и эттинсмурцы, бесстрашные звери и мифические существа, которые услышав один лишь зов «За Аслана!», готовы были перегрызть глотку любому. С правого и левого флангов находились смешанные армии лоддроу и эльфов, линия обороны же состояла только из тельмаринцев и орландев.

Каспиан объехал в последний раз свой войска, когда впереди под темным небом Харфанга появилось полчище самых разных чудовищ, порождений тьмы. Среди них были уже знакомые орки, унголианты и дуоманы, но были там и те, каких не хотелось видеть и в страшном сне, имен которым не было ни в одном из миров. Холодок пробежался по спине каждого из воинов, когда раздался рев. В воздух поднялись два дракона, подобным тому, которого убил Эдмунд, только меньше размерами, но это не меняло положения дел. Убить дракона удалось только королю Справедливому, а на поле его не было.

— Что ж, — выдохнул Каспиан судорожно, а затем поднял в воздух меч.

Он махнул лезвием вперед, и войско рвануло без оглядки. Не было боевых кличей и призывов биться до конца, каждый воин знал и без напоминаний, что у него за плечами, за что он борется. Лишь звуками военных горнов сопроводилось начало битвы.

Питер и Эдмунд оказались в одной из башен, когда раздался оглушительный рев драконов. Оба Певенси оглянулись, в небе парили два ужасных ящера. Питер с ужасом повернулся к брату.

— Вот такого дракона ты убил?

— Шутишь? Тот был в полтора раза больше, — усмехнулся король Справедливый. — Надеюсь, наш план сработает, иначе они долго там не протянут.

Они проникли в замок без труда. Охрана отсутствовала, а внутри было настолько темно, что не оставалось сомнений, все зло мира сконцентрировано здесь. Эдмунд осторожно снял со стены факел, но не нашелся чем зажечь. Стоило ему поставить светильник на место, как все факелы в коридоре вспыхнули единовременно.

— Что ж, — раздосадовано подытожил Питер, вынув меч из ножен, — нет смысла прятаться, когда нас ожидают.

Коридор вывел Певенси в круглую комнату, хорошо освещенную, с высокими потолками и большими окнами. В центре стояла фигура. Это был мужчина, на полголовы выше Питера, уши его были заостренными, кожа бледная, словно мраморная. У него были роскошные длинные волосы темного цвета, и Питер готов был поклясться, что они переливались бы золотом, если бы светило солнце.

Мужчина обернулся.

— Добро пожаловать, — с дружелюбной улыбкой поприветствовал своих гостей Гротаур, — Простите меня за мой маленький фокус.

Эдмунд и Питер переглянулись, не совсем понимая, что происходит в данную минуту. Оба они сжали посильнее рукояти своих мечей, готовые в любой момент защищаться.

— А, точно! — эльф прошелся чуть вперед, насмешливо глядя на двух королей перед ним. — Вы, верно, поверили в эти байки про Каеля и Наеллен, иначе бы вас не было тут. Должен расстроить вас, — Ахриман, как представился он в послании лоддроу, приложил сложенные вместе ладони к губам, словно задумался на время, — эту легенду выдумал я.

Питер посмотрел на Эдмунда, взгляд младшего брата был направленным на темного эльфа, сам он весь напрягся, готовый точно лев прыгнуть на свою добычу в любую секунду.

— Вижу, даже меч древних аинов нашли. Похвально, — эльф указал на оружие, что держал в руках Эдмунд. — Что ж, не хотите значит по-хорошему, — Гротаур вытащил свой меч из-за пояса.

Ахриман мог бы использоваться свою магию против двух королей, у него было бы какое-никакое преимущество, однако пробуждение пустоты забирало очень много сил, и с каждым новым разом все больше и больше, так как армию приходилось множить. И нет благороднее ничего, чем поединок на мечах.

Они зашлись в танце смерти, удары сыпались один за другим, но каждый из троих успевал увернуться от тяжелых мечей. Гротаур был гораздо сильнее каждого из Певенси, он бил четко, двигался быстро и резко, не смотря на сковывающую движения броню. Митрилловая кольчуга, какую носит почти каждый эльф, находящийся на поле боя, закрывала грудь и спину, все остальное покрывала одежда из толстой драконьей кожи, что сама по себе служила хорошей защитой.

Эдмунд злился, ему хотелось быстрее покончить с этим темным эльфом, волшебником, да хоть кем, главное, что злым. Ему, как и всем остальным, кто сейчас сражался там, на поле боя, хотелось, чтобы вся эта злосчастная война осталась лишь страшным сном. Затерлась в памяти предков и никогда более не повторилась.

Он отвлекся, задумался всего лишь на секунду о том, что лучше бы и не появлялся в Нарнии, ведь их никогда не зовут на пиры и праздники, а каждое новое возвращение в волшебную страну детства сулило лишь беды. Эдмунд не успел отразить удар, и Питеру пришлось подставиться.

Меч темного прошел прямо между латами и засел в плоти Верховного короля, Питер взревел от неожиданной боли, что моментально привело Эдмунда в чувства. Он с новым приливом сил кинулся в атаку, нанося свежие удары, прижимая Гротаура к стене. Эдмунд остановился лишь тогда, когда выбил оружие из рук своего соперника, и приставил лезвие своего светящегося клинка к горлу темного эльфа. Взгляд его был затуманен злостью.

— Ну же, — с улыбкой проговорил Гротаур, — спаси весь мир, Каель. — Слова эти прозвучали с насмешкой, что смутило Эдмунда. Он медлил. — Ты же всегда хотел стать героем, но не станешь. Всегда будет он! — Гротаур кивнул в сторону старшего Певенси. — Ты всегда будешь в его тени.

— Не слушай его, Эд! — послышался хриплый голос Питера, что уселся на пол и пытался стащить с себя латы, чтобы осмотреть рану.

— Я знаю, каково это быть на втором месте. — Словно змей, извивался Гротаур, а пальцы его тянулись к мечу, что уронил он не так далеко.

— Я уже это проходил, — прорычал Эдмунд, и одним движением забрал жизнь темного эльфа.

Гротаур ушел быстро, на лице его застыла полуулыбка. Свечение меча тут же угасло, и Эдмунд кинулся к брату.

— Ничего, жить буду, — усмехнулся Питер, прижимая рукой место, откуда лилась кровь.

— Встать сможешь? — Питер кивнул и сильнее сжал зубы. Так было проще терпеть боль.

Король Справедливый помог подняться на ноги брату.

— Пора возвращаться.

Каспиан почти закрыл глаза от бессилия, он больше не мог сражаться, он был готов встретиться с Лилиандиль на том свете, как все вдруг превратилось в пыль и осело, оставляя темный след на белоснежном снегу. Над Харфангом вновь засияло солнце. Воины переглядывались еще какое-то время, не понимая, что происходит и куда делись их противники, когда в небе над ними пролетели два грифона, несущие королей.

Комментарий к К4. Г5. Крайняя война

Обычно после таких моментов начинается эпилог, где жили все долго и счастливо, но вы же понимаете, что до этого конца предстоит ещё длинный путь. И как я уже предупреждала, не все так просто, как может показаться.

========== К4. Г6. Прощание ==========

Понадобилось несколько дней, чтобы собрать трупы погибших в обозы и перенести раненых в лагерь. Кто-то предпочел предать мертвых огню, чтобы не тащить с собой, кто-то наоборот решил передать тела родственникам, согласно благородным обычаям их народов. Всеобщая победа на некоторое время заглушила боль Каспиана от потери супруги, но лишь на время.

Он стоял на невысоком холме и смотрел на поле, где еще несколько дней назад он был готов распрощаться с жизнью. Каспиан видел замок Харфанга вдалеке, все возвращалось на круги своя. Солнце всходило и садилось, как и обычно, не было больше ни тучи, разрастающейся с северной пустоши, ни войны. С трудом верилось, что они победили.

Он вернулся в шатер, когда пальцы рук начало неприятно покалывать от холода и зуб на зуб перестал заходить. Какой-то эльф менял Питеру повязку на ране, Эдмунд по привычке начищал меч, всецело принадлежавший ему.

— Сьюзен прислала послание для тебя, — Эдмунд кивнул в сторону походного стола, где лежал небольшой сверток.

Каспиан подскочил к столу в два шага и быстро развернул послание. Там было всего пару строчек, не особо гревших душу, но важных. На лице его не было ни улыбки, ни грусти.

— Когда вы с Сью вновь стали общаться? — Подметил Питер.

Эдмунд закусил губу, вспомнив, что Верховному королю не сказали одни из главных новостей, случившихся до его прибытия из Валинора. Справедливый король хотел пошутить, мол, нечего шляться, где ни попадя, но шутка была бы вряд ли уместна.

— Кэр-Паравел захватили, — с толикой злости ответил Каспиан, вызвав сильное удивление у старшего Певенси.

Питер подорвался вскочить на ноги, но рана отдалась дикой болью, а эльф смерил короля недобрым взглядом. У него снова пошла кровь.

— А девочки? — чуть жмурясь от неприятных тянущих ощущений, спросил Питер.

— Они в порядке, — Эдмунд осмотрел свой начищенный меч и отложил его на кровать Каспиана, на которой сидел. — Мы вывели всех нарнийцев из замка.

— Хорошо. — Кивнул Питер согласно, слегка успокоившись, что девочки в безопасности. — Мы знаем, кто на нас напал?

Каспиан обошел стол кругом и тяжело вздохнул.

— Фиаллэ, — доложил Эд. — Крепкие, сильные, в основном мужчины. Мы с ними под Анвардом, — он запнулся, пытаясь подобрать мягкое слово, — столкнулись.

— Кто бы это ни был, они подождут. — Заявил Каспиан. — Сьюзен подготовила все к похоронам.

Одними губами Питер спросил у младшего брата, кого собрались хоронить, и точно так же ему ответил Эдмунд.

Нарнийцы отправились домой вдоль притоков Беруны. Лотриан, отправленный королевой Тиарет в качестве помощника и командующего армией эльфов, долго уговаривал Верховного короля Питера вернуться с ним в Валинор, оперируя тем, что от его раны не останется и следа, что его там подлечат. Питер же решил сначала наведаться в Нарнию и помочь своему народу, даже если сердце его осталось в южной стране.

Они разошлись у Фонарной рощи: нарнийская армия во главе с королями отправилась в замок Мираза, эльфы и тельмарины ушли в бескрайний лес. Через два дня тихого хода они, наконец, добрались до тельмаринского замка, возведенного еще Каспианом Завоевателем.

Их встретила Люси и еще несколько подданных, когда Сьюзен не появилась даже просто поприветствовать братьев. Младшая Певенси тут же подлетела к старшему брату и крепко его обняла, заставив хрипло простонать.

— Ты ранен! — Воскликнула в ужасе девушка. — Я принесу эликсир. — Люси уже было кинулась бежать в замок, когда Питер остановил ее, потянув за руку.

— А где Сьюзен? — поинтересовался мимоходом Каспиан.

— Она почти не выходила сегодня из кабинета, — ответила девушка, посмотрев с надеждой на Питера. — Может у тебя получится заставить ее хотя бы поесть.

Питер закатил глаза, без продолжения поняв, что произошло с его сестрой. Сьюзен всегда хотела казаться логичной, пыталась объяснить головой свои чувства, но каждый раз, когда она не могла дать объяснение чему-либо, винила себя. И сейчас, Питер прекрасно знал, что Сьюзен избегала всех не просто так.

Он тихо приоткрыл дверь в кабинет, Сьюзен, как и ожидалось, обложилась книгами и картами, пытаясь в краткие сроки вложить в свою голову военное дело. Она не заметила, как вошел Питер, пока тот не провел рукой по тяжеленному фолианту, издав шаркающий звук.

— Ты меня напугал, — выдохнула судорожно девушка, оторвавшись от изучения плана Кэр-Паравела. — Нам повезло, что у них имеются копии карт здесь.

— Да, повезло. — Питер уселся на край стола, чуть поморщившись. Каждый раз он забывал о том, что рана довольно свежа и может причинять некоторые неудобства.

— О Господи! Ты ранен! — Воскликнула Сьюзен в ужасе, заставив старшего брата засмеяться. — Что?

— Вы с Люси реагируете одинаково, — ответил Верховный король. Он тяжко вздохнул, перед тем, как сказать, — Мне очень жаль, но ты должна понимать, что это не твоя вина.

Сьюзен недовольно посмотрела на брата.

— А чья? — раздраженно спросила девушка. — Каспиан поручил мне защищать Лилиандиль и Рилиана, а я не смогла.

— Сью, люди умирают толпами. Никто от этого не застрахован. — Серьезно заговорил Питер, не спуская глаз с сестры. — Ты спасла стольких людей, и хочешь сказать, что это зря?

— Я не говорю, что это было зря! — Сорвалась девушка, а глаза ее стали мокрыми, голос дрожал. — Я говорю лишь о том, что я не справилась. Я всегда думала, что могу защитить всех.

Питер осторожно слез со стола, подошел к сестре и обнял ее.

— Невозможно защитить всех, — ласково поглаживая Великодушную королеву по волосам, приговаривал Питер, — мы теряли многих бойцов в разных войнах, мы чуть не потеряли Эдмунда. — Он немного подумал и добавил. — Даже Аслан умирал.

— Это другое. — Всхлипнула девушка.

— Нет, Сью, это смерть, она ничем не отличается. — Питер посмотрел в мокрые глаза своей сестры. — Рано или поздно она заберет и нас, неважно в этом мире или в другом. Просто придет наше время, как пришло время Лилиандиль.

Сьюзен молчала.

Она не могла найти слов, чтобы поспорить с братом, и в глубине души понимала, что он прав. Питер, стоящий перед ней, больше не был тем мальчишкой, что рвался быть первым везде и во всем, нахальным и немного надменным. Он превратился во взрослого мужчину с крепким стрежнем внутри и небывалой мудростью, присущей только истинным королям. Он был прав, и это на памяти Сьюзен был один из тех редких моментов, когда она была согласна с братом.

Девушка крепко обняла Питера.

— Я рада, что ты здесь, — проговорила она.

После обеда состоялась церемония захоронения. Тело умершей королевы поместили в черный ящик, опоясанный лентами из цветов. Она пролежала в ожидании захоронения достаточное количество времени, потому крышка была закрыта, чтобы народ не пугался, а в памяти остался образ юной и прекрасной девы. Ящик ожидал на повозке перед воротами замка короля Каспиана. Он вышел с короной на голове, как и подобает, одетый в черные одежды, а лицо отражало скорбь, как и у всех присутствующих. Спустившись от парадного входа, Каспиан с болью на душе поцеловал крышку гроба, после чего возглавил процессию.

Шестеро крепких воинов несли улицами тельмаринского города ящик, а люди, выстроившиеся вдоль стен своих жилищ, кидали цветы, тем самым отдавая дань памяти королеве, что стала сердцем этой страны.

Лилиандиль принесли в королевскую усыпальницу на окраине города, где захоронены были целые поколения, и возложили ее рядом с отцом Каспиана. Он остался внутри чуть дольше положенного и позволил слезам пролиться, чего не делал с самого получения горькой вести.

В тот день не звучали песни, лишь горький плач был слышен из разных домов, когда Каспиан в одиночестве возвращался в замок. Небо было чистым, но звезды сияли тускло, в память о погибшей сестре.

Вернувшись в замок, Каспиан направился в комнату к своему сыну. Лилиандиль приходила к нему каждый день, а теперь, когда ее не стало, Каспиан думал, что он наверняка спрашивает, где мама. Приоткрыв дверь, король замер.

В комнате горела масляная лампа, Рилиан спал крепким сном, а около его кровати, держа в руках книгу сказок, дремала Сьюзен. Каспиан раскрыл дверь сильнее, издав тихий скрип, из-за чего Сьюзен подскочила на ноги и выставила на него острие ножа.

— Тихо-тихо, это всего лишь я, — король мягко улыбнулся, выставив руки вперед.

Сьюзен почувствовала себя крайне неловко. Она еще раз глянула на Каспиана, дабы убедиться, что это действительно он, а затем на Рилиана. Мальчик не шелохнулся.

— Прости, я думала, это кто-то другой. — Прошептала в ответ девушка, опустив нож.

— Ты выглядишь уставшей, — заметил Каспиан, — иди, поспи.

Сьюзен еще раз оглянулась на Рилиана. С тех самых пор, как Лилиандиль покинула их, она проводит все время либо в кабинете, в попытках придумать план по возвращению Кэр-Паравела, либо в комнате маленького дофина. Рилиан уже почти перестал спрашивать о маме, а если спрашивал, Сьюзен старалась отвлечь ребенка от этого вопроса. Ей не хотелось лгать, но и ломать детскую психику было не лучшим решением.

Королева Великодушная согласно кивнула, устало потерев лоб, и ушла, оставив Каспиана наедине со спящим сыном.

Комментарий к К4. Г6. Прощание

Честно признаюсь, я фанфик-то начала писать из-за несколькихсцен, что были в моей голове. И это одна из них, когда Каспиан видит Сьюзен и Рилиана.

========== К4. Г7. Королевские будни ==========

— Тархистанские корабли, — шепотом проговорил Каспиан.

Они выбрались на разведку вдвоем, никому ничего не сказав. Эдмунд вглядывался в пристань. Там действительно стояли корабли из Калормена в числе двух штук, ничего не изменилось с тех, пор как он покинул Ташбаан, но вот только мужчины на кораблях были отнюдь не тархистанцами, как он и предполагал. Выше, сильнее и кожа у них была загорелее. Он уже встречался под Анвардом с такими воинами, потому и узнал без труда.

— Это фиаллэ, — шепнул в ответ Эдмунд, указав на мужчину с длинными косами. — А это, похоже, их главный. Я его уже видел.

Они оба посмотрели на мужчину. Он не сильно отличался от остальных прибывших мужчин, такой же крепкий с широкой грудью, сильный по виду. У него были черные волосы, заплетенные в недлинные косы, а на поясе висел ятаган.

— Ладно, уходим. — Произнес Каспиан и тут же исчез в кустах.

Эдмунд последовал за ним.

К завтраку оба короля вернулись в замок, оставшись незамеченными как врагами, так и своими. Сьюзен уже ждала в обеденном зале, когда присоединились ее младший брат и Каспиан. Люси и Питер вошли, о чем-то споря, по лицу младшей было видно, что разговор ей пришелся не по душе, но на многозначительные взгляды никто из них не ответил.

— Нужно отправить разведку, чтобы точно знать, сколько выставить воинов против захватчиков. — Питер начал серьезный разговор первым.

— Мы можем отправить дриаду, — поддержала брата Сьюзен, пока Эдмунд и Каспиан мысленно придумывали, как бы сообщить им о том, что разведка была произведена рано утром ими самими.

— Их там чуть меньше сотни мужчин, — заявил Эдмунд, решив подставить себя под огонь, нежели Каспиана. Несколько взглядов устремились на него, пока Певенси жевал свой завтрак.

— Только не говори, что ты ходил на разведку один. — Взмолилась Сьюзен.

— Не один, — встал на защиту друга Каспиан, и тут же был уничтожен одним злым взглядом, исходящим от Сьюзен.

Питер мог бы отчитать их обоих тут же, он злился, и скрывать это удавалось с трудом, но от нотаций никому никогда не становилось лучше, а что сделано, то уже было сделано. Верховный король на секунду закрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов и таких же выдохов, что помогло ему совладать с собой.

— Хорошо, тогда каков план? — Поинтересовался Питер. — Может вы уже и без нас все решили.

— Питер! — Недовольно шикнула на него Люси.

Эдмунд закатил глаза. Он ожидал, что на него будут злиться, но иногда, как показала практика, нужно принимать самостоятельные решения, не полагаясь ни на кого. Старший брат не всегда будет рядом, именно этим руководствовался Эдмунд, когда следовал по пятам за Каспианом.

— Плана у нас еще нет, — буркнул Каспиан, чувствуя свою вину во всей этой словесной перепалке между Певенси.

— Штурмом Кэр-Паравел не взять, — подметила Сьюзен. — Я изучила все схемы замка. Единственный способ это осадить и ждать, когда они там ослабнут.

Каспиан согласно кивнул, припоминая, что замок тот строился из самого крепкого камня, и таким образом, что с моря напасть было невозможно, а с западной стороны проход был один, через узкое ущелье меж лесами. Армия любого врага, подходя ближе к замку, была бы видна как на ладони и уязвима.

За этим разговором мужская часть перебазировалась в кабинет, Люси отправилась в полевой госпиталь. Она нашла свое призвание в помощи раненым и больным, и каждый день проводила там. При особо тяжелых случаях приходилось использовать эликсир, но таковых было мало. В основном она подбадривала солдат нарнийских и орландских.

Что касается короля Рама, то к нему был приставлен придворный лекарь. Бедняга подхватил какую-то хворь, которую Сьюзен называет обыкновенной простудой, потому он и не появляется за столом уже несколько дней.

Сьюзен же покинула обеденную залу и отправилась к принцу Рилиану, который с радостью в глазах встречал королеву. Она застала в комнате доктора Корнелиуса, неповоротливого седого полугнома, что учил наукам когда-то Каспиана, а теперь и его сына. Сьюзен остановилась в дверях, с улыбкой наблюдая за четырехлетним малышом. Он был маленький, но, не смотря на свой возраст, уже знал, что мама умерла. Каспиан решил не скрывать правду от ребенка.

— Ваше Величество! — Корнелиус неуклюже поднялся на ноги, заметив Сьюзен в дверях.

— Как проходят занятия? — С доброй улыбкой поинтересовалась Сьюзен, пройдя внутрь.

— Замечательно, могу Вас заверить, что он намного умнее Каспиана в эти годы. — Они засмеялись вместе.

— В этом я не сомневаюсь, — ответила Сьюзен, заметив, что юный принц поднялся на ноги, держа в руках листок, и подошел к ней. — Это мне? Спасибо, милорд. — Сьюзен учтиво поклонилась ребенку, после чего взглянула на подарок.

Это был детский рисунок, какие умеют рисовать четырехлетние малыши. Немного страшные и грубоватые фигуры, в которых различались силуэты людей. Было нарисовано три человека, два больших, отличавшихся друг от друга только одеждой и длиной волос, и маленький. Они держались за руки, а вверху листа была нарисована звезда.

Сьюзен улыбнулась болезненно, а затем посадила Рилиана к себе на колени, развернув рисунок перед ним.

— Ну, расскажи мне, кого ты нарисовал?

Сьюзен вспомнила, как когда-то давно, когда они были еще маленькими, а до Второй мировой войны оставалось еще несколько лет, мама точно так же расспрашивала Люси о ее рисунках. Это была игра, заставляющая ребенка верить, что взрослым интересен он сам.

Великодушная королева проводила очень много времени с Рилианом, он стал ее усладой, отдушиной в тяжелое время, которое наступило неожиданно. И девушка верила, что принцу она точно так же необходима. Но чем быстрее пролетали дни, и чем сильнее Певенси привязывалась к ребенку, тем страшнее становилось, ведь когда им придется покинуть Нарнию, то они больше никогда не увидятся. Это разобьет ей сердце. Сьюзен почему-то была уверена, что не будет никаких «если».

— Папа, — Рилиан указал на фигуру с темными короткими волосами и короной, в руке у которой был меч, — Сю, — мальчик указал на вторую фигуру с длинными волосами в красивом синем платье, — Я, — это была маленькая фигура, державшая за руки две другие. А затем Рилиан ткнул пальцем в звезду над ними. — Мама.

Сьюзен коротко поцеловала дофина в лоб и спустила на пол. Мальчик тут же побежал к карандашам, разбросанным по всему полу.

— Я зайду попозже, — кивнула девушка полугному, складывая рисунок в несколько раз. — Пошлите за мной, когда закончите.

— Да, Ваше Величество.

Сьюзен присоединилась к остальным в самый разгар обсуждения. Парни уже во всю двигали фигурки разных цветов и форм на карте, споря, и перебивая друг друга. Королева подошла к столу, внимательно разглядывая план расстановки войск. Питер отстаивал, что необходимо пустить небольшой отряд с моря, чтобы пробраться в замок и открыть ворота тем способом, каким Эдмунд, Люси и Сьюзен проникли для спасения Лилиандиль и Рилиана. Каспиан утверждал, что необходимо захватить сначала Покоритель зари, и лишить узурпаторов кораблей. Эдмунд не был согласен с обоими королями, будучи уверенным, что нужно нападать в открытую и вымотать противника.

— Почему бы нам просто не выманить их в ущелье? — неожиданно для всех спросила Сьюзен, и, встретившись с открытым непониманием, принялась двигать фигурки. — Поставим отряды здесь и здесь. Когда они окажутся в ущелье, то прижмем валунами сверху.

Питер покачал головой, когда другие два короля задумались.

— Слишком высок риск, оказаться под завалом самим. — Питер оперся обеими руками на стол, нервно прикусив щеку. — К тому же, в этом случае нам нужно пушечное мясо, чтобы выманить их из замка.

— Питер прав, — согласился Каспиан. — Нужно придумать что-то другое.

В кабинете повисло молчание, каждый мысленно представлял себе бой, пытаясь решить сложную задачу. Все правители прекрасно понимали, что рисковать ни одной жизнью они не могут, многое количество бойцов попросту не смогут сражаться из-за еще незаживших ран.

— А почему бы нам не полететь? — Неожиданно спросила Сьюзен, наблюдая за птицами через окно.

Ей вдруг вспомнилось, как они штурмовали этот замок, пусть пример был не самый удачный, тому послужили свои причины, но ведь идея плохой не была вовсе. Питер переглянулся с Эдмундом и Каспианом, которые согласно кивали.

— Значит, штурмуем Кэр-Паравел, так же как и когда-то этот замок? — спросил Питер, задержав свой взгляд на Каспиане. — В этот раз личные обиды обойдутся нам в два раза дороже.

— Я не повторю той же ошибки, — огрызнулся Каспиан.

========== К4. Г8. Внутреннее пламя ==========

Хафса тратила много сил и времени на то, чтобы обучить воинов своего мужа магии огня. Сдвиги были, но едва ли их можно было считать успешными, восточная дева злилась из-за того, что была вынуждена отпустить нарнийцев, ведь их армия ожидала своего часа у берегов стеклянного моря, а тот сброд, что прибыл вместе с Риязом не смог бы справиться даже с прислугой.

Хафса злилась, и эта злость помогала разжигать огонь внутри, высвобождая магию, утраченную и забытую поколениями до нее. Она была рада только одному, Рияз исполнял условия сделки как положено, отдавая супружеский долг каждую вторую ночь. И сегодня, они спали в одной кровати, когда отряд нарнийцев высадился на балконы, выходящие на восточное море.

Грифоны тут же улетели за следующей партией воинов, оставив Каспиана, Питера, Эдмунда и Сьюзен вместе с еще парой-тройкой отважных рыцарей, пробиваться к воротам замка изнутри. Люси, что стало удивлением для всех, сама вызвалась остаться подальше от войны.

Отряд из семи человек разбился: двое мужчин вместе с Эдмундом спустились вниз, попутно убирая расставленную охрану; Питер с еще одним воином проследовали на кухню, чтобы расчистить тайный ход для своих; на плечи Каспиана и Сьюзен легла самая сложная задача, они должны были проникнуть в покои Хафсы и Рияза, чтобы устранить голову армии.

Хафса проснулась из-за глухого шума, раздавшегося за дверью. Она тут же растормошила супруга, и вскочила с постели, как только дверь открылась. Первое, что попалось ей на глаза, это красное оперение стрелы, наставленной прямо на нее, затем она узнала лицо девушки. За Сьюзен в комнате появился Каспиан, тут же скрестивший меч с ятаганом Рияза. Ситуация до боли была похожа на ту, что случилась несколько лет назад в замке Мираза.

Сонный эмир еще не совсем понимал, что сейчас на них напали, он с трудом в темноте мог разглядеть лица, пока не зажглись свечи по легкому мановению руки его дражайшей супруги. Теперь он увидел молодого мужчину и юную девицу, что возомнили себя спасителями и нагло заявились среди ночи в их покои. Рияз напал первым, что тут же нарушило хрупкое равновесие, царившее внутри.

От испуга Сьюзен спустила тетиву и попала точно в руку женщине в ночном платье, на что та, громко взревев, схватила со стола канделябр и кинула его в девушку. Огонь от свечей перекинулся на ковер, распаляемый злостью фиаллэ. Сьюзен попятилась назад к двери, наблюдая за тем, как языки пламени расползаются, охватывая все вокруг. Спиной она столкнулась с Каспианом, который грубо вытолкнул королеву Великодушную в коридор, а после выпрыгнул за ней.

— Уходи! — Прикрикнул на нее тельмаринец, отражая удар Рияза.

Сьюзен видела, как огонь стеной встал в дверях, а затем отступил, пропуская Хафсу вперед. Восточная женщина держала в руке своей клинок, а глаза ее горели пламенем, как и комната позади нее. Она была похожа на тигрицу. Растерявшаяся Сьюзен попятилась назад, нащупав стрелу в колчане, она выстрелила, попав в плечо женщине. На месте, куда вонзилась стрела, проступила кровь, что дало надежду Сьюзен, прежде чем женщина грубо пнула ее в грудь.

Певенси оказалась лежать на холодном каменном полу, откашливаясь от сильного удара, когда Хафса присела к ней и приставила клинок к горлу. Сьюзен видела, что Каспиана прижали к перилам, и еще чуть-чуть он полетит вниз и разобьется, она видела, что смерть кружит вокруг них, вспоминая слова Питера. «Может, пришло наше время?» — подумалось девушке, а затем она вспомнила, что в замке их ждет маленький дофин, уже потерявший свою мать. Сьюзен повернулась лицом к Хафсе, что готова была без лишних слов перерезать ей глотку, надавливая холодным лезвием на шею, и улыбнулась, рукой нащупав рукоять засапожного ножа. Резким движением королева всадила орудие в спину женщине, что та с ревом откинулась назад, неосторожно полоснув верхний слой кожи на шее Сьюзен.

Рияз отвлекся на рев жены, что помогло Каспиану оттолкнуть его и напасть. Тельмаринец с тяжелым дыханием сыпал удары, пока ловко не увернувшись от нападения противника, не ударил его в ногу, заставив упасть на колени.

Они побеждали, не смотря на то, что нарнийское войско не добралось до замка. Сьюзен казалось, что одним выстрелом в голову Хафсы, она сможет решить их проблему, она была готова. Фиаллэ, скрючившись от боли на полу, подняла глаза полные ярости на Сьюзен, и тогда внутренний огонь высвободился. Каспиан замер, замахнувшись над Риязом, когда в Сьюзен прилетел огненный шар. Да, король был уверен, что это был шар, хоть и видел лишь краем глаза.

Все тело Хафсы покрылось пламенем, стрелы, что вонзила в нее Сьюзен ранее, обгорели и упали сами по себе. Кожаное обмундирование королевы Великодушной стойко вынесло первый удар, которым ее приложило об стену. Девушка устало встала, готовая принять на себя еще один удар, когда Каспиан успел спрятать ее за колонну. Огонь задел рукав Сьюзен, кожа моментально покрылась волдырями и стала жечь болезненно.

Им пришлось отступить, прячась за колоннами и выступами. Хафса следовала по пятам, не желая упустить девчонку, что дважды встала на ее пути. Каспиан и Сьюзен миновали лестницу, пригибаясь каждый раз, когда огненный шар летел в них, и нырнули через служебный коридор на кухню, где Питер поджидал отряд.

— Что вы здесь… — он не успел договорить, когда прямо в грудь ему через открытую дверь прилетел огненный сгусток, повалив на землю. Кольчуга раскалилась, обжигая с невероятной силой. Каспиан не нашел ничего лучше, как вылить на Питера ковш воды, попавшийся вовремя на глаза.

Воин, что ожидал вместе с Верховным королем, быстро закрыл дверь, подперев ее своим телом.

— Что это было? — спросил Питер, все еще ощущая жжение под остывающей кольчугой. Рубаха из плотной ткани обгорела, а от золотого льва на груди не осталось и следа, только прожженное пятно.

— Нет времени объяснять, нужно уходить. — Заявил Каспиан, кивнув в сторону едва стоящей на ногах Сьюзен.

— Эдмунд? — спросил Питер с ужасом в голосе. — Я не оставлю его здесь!

Каспиан оглянулся на воина, придерживающего двери. Решение пришло сразу же.

— Уходите, я вернусь за Эдмундом. — Уверенно проговорил Каспиан, направившись к двери.

— Каспиан, — испуганно позвала его королева, но он ушел, даже не обернувшись.

Они выбежали с кухни и сразу же попались на глаза отряду рослых и крепких мужчин. Огненная бестия, как мысленно прозвал ее Каспиан, прекратила погоню, но вот весь остальной замок подняла на уши. Они завернули к парадной лестнице, ведущей прямо к воротам, где должен был находиться Эдмунд с двумя воинами, как Гериктис (так было имя воина, что бежал подле Каспиана) остановился и велел королю бежать. Гериктис был тельмаринцем, который воевал еще во времена регентства Мираза, а затем и его правления, и он был верен короне, как никто другой, потому и вызвался задержать фиаллэ настолько, насколько его хватит.

Каспиан перепрыгивал ступеньки, по некоторым даже съезжал, теряя равновесие. Ему пришлось убить нескольких пустынных мужчин, пока он не добрался до ничего не понимающего Эдмунда.

— Бежим! — крикнул тельмаринец на подступах к королю Справедливому. Он задыхался от усталости и от тяжести доспехов и оружия, но пытался найти в себе силы для побега.

Они нырнули втроем за парадные двери, один из воинов остался, чтобы закрыть ворота, как только короли уйдут. В тот день их потери были сведены к двум храбрейшим из храбрейших. Каспиан и Эдмунд миновали ущелье, и уже к утру вместе с немногочисленными отрядами все короли добрались до тельмаринского замка, подавленные и истерзанные.

========== К5. Г1. Судьба Наеллен ==========

Сьюзен не находила себе места. Люси, по их прибытию, сразу же дала каплю сока огнецвета, от чего ожоги затянулись, как и исчезла страшная полоса с шеи, но Сьюзен до сих пор ощущала, будто ее кожа на предплечье украшена волдырями. Великодушная королева боялась, как и все остальные, потому что не могли дать определения тому, что видели. Они боялись еще и потому, что не могли придумать ни одного действенного способа борьбы, а шутки воспринимались, как несерьезный подход к делу.

Одно они знали точно, фиаллэ ни за что не нападут первыми, потому что у них мало воинов, может десятка три-четыре, и одна огненная женщина.

— Ты уверен, что найдешь ответ в Валиноре? — поинтересовалась Люси, следуя за старшим братом в конюшню. — Ты ведь сам сказал, что они не все знают.

— Да, Лу, они не все знают, — подтвердил Питер. — Но попробовать стоит.

— А может, ты просто хочешь увидеться с ее величеством эльфийской королевой, — ехидно подметил Эдмунд, ожидавший брата у самого входа в конюшню, за что получил легкий толчок в плечо.

— Не завидуй, — парировал Питер, не скрывая улыбки.

Они втроем подошли к изабелловому коню. Это был крайне удивительный конь, подаренный Питеру покойным королем эльфов. Изысканный ахалтекинец с нежно-розовой кожей и слегка золотистым ворсом. А глаза у него были цвета весеннего неба, порода эта настолько редкая, что даже в Валиноре встретить такого коня было счастьем. Имя ему было Умбар, данное южными эльфами, где конь появился на свет.

Люси погладила жеребца по морде, ласково улыбнувшись ему.

— Ждите от меня вестей, — Питер забрался в седло, схватив поводья одной руке. — И не выступайте, пока я не вернусь.

Он покинул постоялый двор средь бела дня, оставив Люси и Эдмунда около входа в конюшню. Пути было два, и оба малоприятны, но на поиски новых троп времени не хватало. В пустыне была опасность заблудиться, умереть от холода ночью или от жажды и знойного солнца днем. В бесконечном лесу велик был шанс стать плененным каким-нибудь озерным духом, или остаться навсегда пленником на тропе мертвых. Не смотря на страхи и опасения, Питер поехал через Тельмар, и, к счастью и удивлению, не возникло на его пути никаких преград, к концу второго дня он вышел к расщелине между горами.

Решив не останавливаться на ночлег, Питер продолжил свой путь ночью. Это было страшное место, жуткое, потому король прислушивался к каждому шороху, не спуская руки с эфеса меча. Ему слышались завывания, но он не видел никого, даже призраков. Ему мерещилось, что за ним следят, неприятный холодок бегал по коже, но по тропе шел лишь он с конем. Ночь унесла с собой все страхи, и уже к утру Умбар вывел Верховного короля Нарнии к окраине Валинора.

Он гнал наперегонки с солнечными лучами, пока не достиг стоящей на воде столицы странны эльфов. Все так же стекали водопады в озера с городских стен, а улочки были соединены мостами. Во дворце Певенси встретили тепло, Лотриан, ставший теперь генералом валинорской армии, занимался с новобранцами во внутреннем дворе замка, и первым увидел своего нового друга.

— Ваше Величество, — учтиво поклонился эльф, прежде чем обнять по-дружески Питера. — Еще не зажило? — он обратил внимание на то, что нарниец слегка поморщился.

Рана уже не болела так сильно, как в первые дни, но отдавалась на резкие и неаккуратные движения тянущей болью, чего Питер не мог скрыть, даже если бы очень хотел.

— Уже намного лучше, — коротко ответил Певенси. — Я вижу, тебя повысили в звании.

— Это неофициально пока, — смутился Лотриан. — Ты, наверное, хочешь увидеться с королевой, а я тебя задерживаю тут.

— Минутная задержка еще никого не убивала, — коротко ответил Питер, попрощавшись с эльфом, и поднялся по ступеням в замок.

Его проводили в тронный зал. Огромный просторный зал ничуть не изменился с его последнего пребывания здесь, лишь был приукрашен. Высокие мраморные колонны, большие витражные окна, и огромное количество светильников. Только одно разительное отличие попалось на глаза нарнийцу, в конце зала на постаменте стоял один трон, вместо двух.

— Надеюсь, ты не думал, что я кинусь к тебе на шею, стоит тебе появиться здесь? — женский суровый голос прозвучал откуда-то сзади, заставив Питера обернуться.

— Вовсе нет, я ведь подонок. — С доброй улыбкой ответил Питер, смотря на Тиарет.

Она ни капли не изменилась, может только стала чуть ровнее держать осанку, чтобы не упала корона, и носить разные платья, вместо кожаных военных одежд. На шее ее висела тонкая митрилловая цепочка с грубо отесанным аметистом. Тиарет всем сердцем ждала его возвращения, и потому она не смогла долго оставаться холодной.

Кинувшись в объятия к Питеру, девушка, наконец, почувствовала, что ей стало легко дышать. Трудно было поверить, когда Лотриан и остальные вернулись в Валинор без Питера, что он отправился в Нарнию, а не погиб в бою. И теперь, когда она видела его своими глазами, и чувствовала тепло его тела, дышать стало гораздо легче.

— Я думала, ты погиб, — тихо проговорила аин, уткнувшись носом в рубашку, — думала, больше никогда не увижу тебя.

Питер не мог сдержать улыбки. Он нежно поцеловал девушку в висок, стараясь не нарушать момент. Как же ему хотелось, чтобы в Нарнии все было хорошо, и груз ответственности на плечах не мог пошатнуть это тихое счастье. Только реальность была гораздо суровее, пусть и могла подождать несколько минут.

— Как надолго ты останешься здесь? — Тиарет задала вопрос, что волновал ее больше всего, не ведая, что попала в самую суть постоянных волнений Питера.

— Это очень хороший вопрос, — ответил Певенси, одарив девушку слабой улыбкой, — который может подождать еще пару часов.

Питер по-мальчишески задиристо подхватил Тиарет за бедра и поднял над землей. Пустующий зал тут же наполнился звонким девичьим смехом вперемешку с визгами, и если бы кто-нибудь их заметил, то не сразу бы смог сказать, что это два серьезных правителя разных государств.

Они закончили дурачиться, когда в тронном зале появилась вдовствующая королева-мать, и отскочили друг от друга, словно ошпаренные кипятком, чувствуя неловкость и смущение, как пара застуканных подростков. Наанис смерила дочь, а затем и Питера серьезным взглядом, едва ли перебарывая желание улыбнуться. Ей вдруг вспомнилось, что когда-то они с Руатером точно так же веселились, забывая все на свете, прячась по углам замка. Они были молоды и наивны, и голову им кружили нежные чувства. Это было так давно, еще задолго до появления Тиарет, их единственной дочери.

— Amme, (эльф. Мама) — чуть склонив голову, поприветствовала Тиарет женщину, ощущая как жар поднимается по ее телу, а щеки начинают гореть от смущения.

— Veduil’er. (эльф. Приветствую) — благосклонно ответила Наанис дочери и королю Нарнии.

— Mae govannen! (эльф. Рад встрече!) — проговорил учтиво Питер, чем приятно удивил обеих дам.

За время их военного похода и пребывания на северном пределе Питер успел поднатореть немного в валинорском, выучив несколько фраз, которые однозначно могли бы ему пригодиться. Не обошлось, конечно, без помощи Лотриана.

Королева-мать радушно улыбнулась, протянув руку Питеру, что заставило молодого человека замешкаться. Верховный король Нарнии осторожно взял женщину за руку и коротко поцеловал тыльную ее сторону, согласно этикету. Действие это вызвало у Наанис удивление, потому как по эльфийским обычаям руку королевы должно было пожать легко обеими руками в знак уважения, а Тиарет тихо смеялась, прикрыв рот рукой.

Вечером юная аин умыкнула с кухни некоторую еду, фрукты и сладкую выпечку, пока ничего не подозревающий Певенси готовился к ужину. Они встретились в коридоре, у самого выхода из покоев, отведенных Питеру. Тиарет не произнесла ни слова, увлекая за собой Верховного короля путаными коридорами и многочисленными лестницами, пока они не вышли на террасу. То была бесподобная терраса, засаженная зеленым ковром из травы, различными цветами и деревьями. Посреди поляны было расстелено полотнище, на котором стояли корзина и блюда с различной едой.

— Я предупредила матушку, нам никто не помешает, — заговорщически подмигнув, Тиарет подвела нарнийца к полотну.

Это был их первый совместный закат после войны с Гротауром. Тиарет откинулась на спину первая, устремив взгляд на звезды. Эти чертовки могли предсказывать будущее и судьбы, но почему-то не ведали ее собственной.

— Я одного не могу понять, — заговорил задумчиво Питер, обернувшись на девушку, — каким звездам я должен быть благодарен за тебя?

Он лег рядом, нежно коснувшись губами щеки эльфийки.

— Звезды не всегда видят суть, — загадочно проговорила аин, пропустив золотистые волосы Певенси через свои пальцы. — Я не могла прочесть твою судьбу по ним, как не могла подумать, что влюблюсь.

Тиарет провела пальцами по гладковыбритой щеке, нежно, почти невесомо касаясь кожи, словно самая легкая ткань или дуновение ветра. В глазах у Питера она увидела притаившуюся за теплыми чувствами тревогу, что терзала его.

— Что-то случилось, ведь так? — девушка поднялась на локте, внимательно вглядываясь в глаза Верховного короля.

Ей не хотелось думать, что Питер, человек, укравший частичку ее души, вернулся в Валинор лишь потому, что его привел сюда случай, а не по желанию своему. Но как бы больно не было от осознания этого, Тиарет знала, чувствовала нутром, что что-то не так.

— Я не знаю, сколько времени у нас есть, — тихо ответил ей Певенси, разглядывая прядь темных волос эльфийки. — Сейчас мы все еще нужны Нарнии, а потом…

— Питер, — Тиарет села и заключила лицо его в свои прохладные ладони. — Твоя судьба всецело зависит от тебя. Никто не может принять за тебя решение, которое тебя не устроит. Ни я, ни звезды, ни даже Аслан.

Эльфийка нежно накрыла своими слегка замерзшими губами губы нарнийца, закрепляя всё ею сказанное долгим поцелуем.

Осенние ночи первого месяца в Валиноре называют изумрудными, все небо окрашивается в зеленый цвет, даря жителям древней страны волшебную атмосферу умиротворения. Счастливыми считают тех, чьи души соединила Айну в эту ночь.

========== К5. Г2. Юная королева ==========

Питер поставил перо в чернильницу, закончив короткую записку для Сьюзен, и дождавшись, когда чернила подсохнут, он тут же отправил послание орлом.

Следующий день после прибытия в Валинор был еще насыщеннее предыдущего. Тиарет с самого утра готовилась к коронации, потому они с Питером не виделись, слуги же хлопотали над последними приготовлениями, кто в тронном зале, кто в королевском саду.

Само торжество было запланировано на середину дня, а до того времени королева-мать вместе с Питером (он, правда, совсем не понимал почему, но противиться не стал) встречала гостей, съехавшихся со всего Валинора. Эльфы прибывали группами, и все они были разными. Нескольких Верховный король знал, довелось познакомиться во время коротких пребываний здесь, но подавляющее большинство он видел впервые.

— Saesa omentien lle, (эльф. Рад видеть Вас) — вежливо, на распев проговорил Питер, когда прибыл последний гость.

— Вы хорошо справляетесь, — заметила дружелюбно Наанис, взяв Певенси под руку. — Мы всегда встречали гостей с мужем, — в голосе женщины звучал едва заметный плач о любимом. — Теперь, когда Руатер отправился в чертог Айну, Тиарет должна взять на себя весь груз правления. Но Вы ведь знаете, каково это.

— Я никогда не был одинок, — Питер посмотрел на трон, стоящий в конце зала, к которому они с королевой-матерью направлялись через ряды эльфов. Он имел в виду брата и сестер, а затем и Каспиана. У Питера всегда были помощники и опора, люди, которые могли заменить его.

— Мой дорогой мальчик, Тиарет не одинока. — С улыбкой по-матерински заботливо ответила Наанис. — У нее есть Вы. Не знаю, насколько искренни Ваши чувства, но я рада, что Вы, Питер, заставляете мою дочь улыбаться. — Королева-мать чуть сбавила громкость голоса своего, чтобы никто не смог подслушать разговор. — Надеюсь, Вы понимаете, мой мальчик, что ваши отношения обречены?

Они разошлись в разные стороны у самого постамента. Питер присоединился к остальным гостям, весьма озадаченный последними словами Наанис, когда королева-мать объявила начало церемонии.

В зале заиграла музыка, наполняя приятной ненавязчивой мелодией каждый уголок. Отворились тяжелые парадные двери, пропуская внутрь Тиарет. На девушке было воздушное платье нежно-розового и небесно-голубого цветов, а на плечах крепилась накидка из тяжелой ткани с тех же самых государственных цветов, с вышитым золотыми нитями древом. Шлейф этой накидки был очень длинным, потому его несли четыре фрейлины юной королевы, стараясь идти шаг в шаг с Тиарет.

Девушка остановилась на предпоследней ступени постамента и опустилась на колено, склонив покорно голову перед матерью. Музыка стихла, и зал стал молчаливым, каким бывает только глубокой ночью.

— Tanya yavanniere onosta gwaintari, (эльф. В этот сентябрьский день взойдет новая королева) — провозгласила Наанис громко, что слышны ее слова были даже в самых дальних рядах, — esse Tiareth’rya! (эльф. Имя ей Тиарет!)

Королева-мать дала знак старцу, стоявшему чуть позади, что тот незамедлительно поднес чашу, наполненную цветочным нектаром. Тиарет произнесла клятву верности своему народу на валинорском, прежде чем испить из чаши. Затем королева Наанис опустила большой палец в оставшийся напиток и провела линию между глаз дочери, закрепляя в её крови, сердце и мыслях слова клятвы, и передавая тем самым все полномочия. Так же сделал король Руатер на смертном одре, но не было у него под рукой цветочного вина, потому кровью он передал свои права на трон.

Наанис сняла со своей головы корону, которую когда-то ей возложила на голову мать покойного мужа точно так же, как она своей дочери. Это была тяжелая не только от ответственности, но и от собственного веса серебряная корона, инкрустированная драгоценными и полудрагоценными камнями.

— Amorta daelyth’lia a idhrentur gwaithrim! (эльф. Поднимись, юная королева, и мудро правь своим народом!) — Провозгласила Наанис гордо.

Тиарет поднялась осторожно на ноги, стараясь не уронить со своей головы ритуальный атрибут и не упасть самой от тяжести накидки, и села на трон, закрепив за собой титул законной королевы Валинора.

После официальной части всех гостей пригласили в сад, где должен был состояться праздник в честь коронации. Наряд новоиспеченной правительницы облегчился, не было больше той безобразной неудобной накидки, а корона сменилась на более изящную и легкую. Каждый в этот вечер стремился урвать небольшой клочок времени и внимания королевы, чтобы выразить ей свое почтение.

У Питера к вечеру начала кругом ходить голова, потому что вокруг все разговаривали исключительно на эльфийском, что было вовсе не удивительно.

— Не увлекайся с этим, — из его рук нагло выхватили бокал с цветочным вином. Хотел Питер было сказать, что имел дела с более крепкими напитками, но счел тактично промолчать.

— Ваше Величество, — улыбнулся Певенси, поклонившись возникшей перед ним даме, — lle maa quell. (эльф. Вы прекрасно выглядите)

Тиарет засмеялась.

— У тебя ужасное произношение, — издевательски подметила она. — Но я очень признательна. Кстати, хочу тебя кое-кому представить.

Аин подвела нарнийского короля к морщинистому старцу в сером балахоне. Лицо у него было вытянутым и худым, но добрым, а глаза маленькие, точно черные пуговки. Римский прямой нос занимал, кажется, самое главное место на всем лице. Он был вовсе не красивым эльфом, ломая стереотип, родившийся некогда при посещении Валирии в голове Питера.

Старик радушно улыбнулся и несколько хило сжал руку Верховного правителя Нарнии обеими своими, выказывая уважение от встречи.

— Это Менельтор, — шепнула Тиарет на ухо Певенси, — спроси его о фиаллэ.

Молодой мужчина не успел обернуться, как королева уже растворилась в толпе, оставив его наедине со странным стариком, глаза которого бегали, словно бешеные. Питер сперва был озадачен тем, что именно спросить, а затем уже как это сделать. В душе его закралась мысль, что старик этот вряд ли знает их язык. «Не могут же все эльфы говорить на нарнийском», — думал он.

— Немой что ли? — прошепелявил старец, и вопрос Питера отпал сам собой.

— Н-нет, — растерявшись, ответил молодой человек.

— Заика значит, — заключил Менельтор. — Ну, это ладно. Ты главное по существу говори, а то время в моем возрасте штука дорогая. — Усмехнулся старик, похлопав по своему балахону.

Питер улыбнулся в ответ на шутку.

— Я вполне нормальный, просто удивился, что Вы говорите на моем языке, — честно признался Певенси.

— Твой, мой, их — какая разница, чей язык, — махнул рукой пожилой эльф. — Тем более за свои четыре века, времени изучить разные языки, у меня было предостаточно. — Поделился старец, с неподдельным интересом разглядывая кремовые пирожные, выставленные на столах. — Но ты же не про языки хотел узнать? — Менельтор оглянулся по сторонам и, убедившись, что на него никто не смотрит, ткнул пальцем в крем, после чего облизал его.

— Я хотел узнать о фиаллэ, — Питер скривился недовольно, но не стал делать замечание. Чем дольше он находился рядом со стариком, тем больше эльф походил на безумца. А, как известно безумие и гениальность — две стороны одной монеты. — Точнее, могут ли они становиться полностью огненными.

— Могут. — Коротко ответил эльф. — Я ответил на твой вопрос, или ты все-таки хочешь знать больше?

Питер согласно кивнул, отмечая безумство этого старика граничит с прозорливостью и острым умом, раз он зрит в самую суть проблемы, не ведая этой сути.

— Что ж, — пожал плечами пожилой эльф, — раньше фиаллэ действительно владели магией огня, но со временем они разучились его использовать, что, на мой взгляд, очень даже хорошо. Они принесли много бед своими умениями.

— А что если они вновь научились? — поинтересовался Питер.

— Тогда я сочувствую тем, кто попадется на их пути. — Старик все-таки взял испорченное им же пирожное со стола и целиком его засунул в рот. — Возможно, ты хочешь знать их слабое место? — с набитым ртом проговорил Менельтор, что Питеру буквально пришлось читать по губам. — Ты знаешь, кто такие фениксы?

Певенси утвердительно кивнул.

— И знаешь, что они, сгорая, превращаются в пепел, из которого потом рождается новый птенец? — Нарниец вновь кивнул. — Так вот, фиаллэ не фениксы. — Эльф развернулся лицом к столу, выбирая, что бы еще съесть. — Они не возрождаются из пепла.

— То есть, они могут сгореть? — переспросил нарнийский король.

— Вполне. — Пожилой эльф взял другое пирожное и показал его Питеру. — Они лишь оболочка, огонь разгорается внутри, и чем больше и жарче он становится, тем быстрее оболочка сгорает.

Менельтор засунул в пирожное сразу три пальца, из-за чего оно развалилось на куски, что наглядно показало Питеру то, о чем говорил эльф.

— О, милая Тиарет! — воскликнул тут же старик, когда к ним вернулся королева. — Мы уже все обсудили, так что теперь я спешу откланяться. Долгих лет королеве!

Мужчина фамильярно поцеловал девушку в щеку, оставив кремовый след, и ушел, предварительно вытерев руки о скатерть.

— Он сумасшедший, — подытожил все еще пребывавший в шоке Питер.

— Но этот сумасшедший помог тебе, не так ли? — Тиарет вопросительно посмотрела на короля Нарнии, привлекая его внимание к себе.

— Я, видимо, тоже спятил, — заключил Питер, наверняка зная, как им теперь нужно действовать.

========== К5. Г3. Горе-Купидон ==========

Три всадника, показавшиеся весьма причудливыми жителям небольшого городка при замке, что видели их на улицах, влетели во внутренний двор, оповещая слуг о прибытии стуком копыт и лошадиным ржанием. Каспиан с удивлением оглядел гостей, оторвавшись от не очень важной беседы с королевским конюхом. То были рослые и худощавые бойцы с серебристыми волосами и разукрашенными лицами, но не вид их удивил Каспиана.

— Какими судьбами? — Король Нарнии подошел к выпрыгнувшему из седла лоддроу, вытирая руки о какую-то ткань.

Они поздоровались горячо с послом из Дориата, когда взгляд тельмаринца упал на приехавшую Вавилию. Они с Каспианом были знакомы еще с битвы у Зимней рощи, да и времени прошло с тех пор не так много, чтобы забыть друг друга. Но это было крайним удивлением видеть суровую снежную деву в теплых нарнийских краях.

— Нас пригласила королева Сьюзен, — не скрывая своей радости, ответил Иссорин.

— Сьюзен? — с удивлением проговорил мужчина. — Возможно, она забыла предупредить остальных. — Пробубнил он себе под нос, явно недовольный, а затем натянул самую приятную улыбку, какой только обладал. — Я дам распоряжение насчет комнат. Прошу извинить, у нас немного бедлам.

Лоддроу переглянулись все втроем, показывая общее недоумение, и проследовали за королем в замок. Каспиан дал приказ хранителю ключей замка, рыжебородому гному Трампику, проводить гостей в свободные комнаты, сам же он стремительно помчался в комнату Рилиана, надеясь застать Сьюзен там.

Великодушная королева как раз собиралась уходить, оставив дофина на попечение доктора Корнелиуса, когда с обратной стороны двери ее окликнул несущийся на всех порах Каспиан. Девушка с удивлением наблюдала за тем, как тельмаринец ловко взбирается по лестнице, огибает барельефную колонну и тормозит около нее.

— Что-то случилось? — Певенси с интересом ждет ответа, потому как редко можно было в последнее время застать Каспиана бегающим с невероятной скоростью по замку.

— Ты пригласила Иссорина? — Тон его голоса приобрел такой странный оттенок удивления вперемешку с ревностью и в то же время радостью.

— С какой стати мне приглашать дориатского посла? — Удивленно и слегка обескуражено поинтересовалась Сьюзен.

Они, конечно, нашли общий язык с Иссорином, и было довольно приятно пообщаться на балу и в то время, пока он гостил в Кэр-Паравеле, учитывая, что Сьюзен тогда категорически не хотела разговаривать с Каспианом. Но было это очень давно, и столько всего произошло с того момента, что даже если Великодушная королева позволила себе разок пофлиртовать с лоддроу, то это должно было забыться как отголосок прошлого.

— С такой, что он приехал и говорит, что его пригласила ты! — Каспиан начал злиться, и тон его голоса стал повышаться, пока мимо не пробежала служанка, испуганно оглядывающаяся на короля с королевой.

— Я никого не приглашала! — Сьюзен начала говорить полушепотом, отведя тельмаринца чуть подальше от комнаты Рилиана. — И почему ты вообще на меня повышаешь голос?

Каспиан уже собирался ответить на вопрос, но остановился раньше, чем наломал дров. Тяжело выдохнув, мужчина провел рукой по лицу, будто бы от этого должно было стать легче.

— Не знаю уж, кто кого приглашал, — проговорил он бесцветным голосом, от чего Сьюзен сделалось не по себе, — но они уверены, что это была ты. Так что и отдуваться тебе!

Каспиан не дал ответить девушке ничего, просто развернулся и ушел, так как дел у него было невпроворот. Сьюзен осталась стоять с раскрытым ртом, наблюдая за удаляющейся спиной тельмаринца. Она была зла, потому что он не мог заставить ее нести ответственность за дело, которое она не совершала. Но стало интересно, кто же все-таки послал приглашение от ее имени, ведь все письма, даже самые короткие послания имеют особый знак отличия, и это личная печать.

Великодушная королева недовольно закатывает глаза, когда в голове выстраивается полная картина. Лишь один человек мог так жестоко пошутить, играя роль купидона-неудачника, и это была Люси. Сьюзен прекрасно знала, что не застанет сестру до самого ужина, потому что младшая королева каждый божий день с раннего утра уезжала в лагерь и помогала больным и раненым.

Ничего не оставалось делать, кроме как смириться и ждать, но ждать в компании лоддроу, развлекая гостей любыми мыслимыми и немыслимыми способами.

Сьюзен встретила гостей из Дориата прогуливающимися по галерее в восточном крыле замка. Это было что-то сродни коридору без стен, и использовался он для прогулок на природе в дождливую погоду. Сьюзен оказалась в этой части замка впервые еще несколько лет назад, когда Аслан сказал им с Питером, что в Нарнию они больше не вернутся, потому что выучили все уроки. А теперь, когда она в очередной раз оказалась в тельмаринском замке, этоместо стало ее усладой, уголком уединения и ностальгии.

— Ваше Величество, — поприветствовал с широкой улыбкой Иссорин.

Его внешний вид разительно отличался с их прошлой встречи. Лицо было чистым, белым словно первый снег, немного искрящимся от солнечных лучей, а вокруг глаз незаметным узором проступали голубые вены. Сьюзен сразу догадалась, почему в прошлый раз на лице его были краской выведены узоры, для маскировки. Волосы были распущены, лишь с лица убраны тонкими косами, открывающими острые, чуть продолговатые уши.

Рядом с ним стояла девушка, которой Сьюзен не видела ранее. Она была чуть выше королевы, чуть стройнее с такими же светлыми волосами и светлой кожей. Девушка была красивой, словно фарфоровая кукла, о какой Сьюзен мечтала все детство. Светлые, почти серые глаза подчеркнуты были белой сурьмой, а на волосах красовались различные серебряные заколки.

— Я же просила называть меня Сьюзен, — Певенси радушно улыбнулась. — Вы не представите нас?

Иссорин засуетился тут же.

— Конечно, это моя сестра, Вавилия, — девушка коротко кивнула без намека на улыбку. — Она не очень-то сговорчива.

Сьюзен сдержанно улыбнулась, оглядывая лоддроу с ног до головы. Не ускользнуло от пытливого взгляда королевы, что Вавилия нервно теребит край штанины, хотя лицо ее выражает полное спокойствие.

— Я не ожидала Вас увидеть так рано, — игра, в которую заставила вступить Сьюзен сестра, началась именно в этот момент, потому как старшая Певенси в душе не чаяла, что было написано в приглашении, а что нет, и почву прощупывать необходимо было прямо в данную минуту. — Признаюсь, у нас такой…

— Бедлам? — Улыбнулся Иссорин, заметив, что Сьюзен не может найти подходящего слова. — Его Величество Каспиан коротко объяснил ситуацию. Но позвольте спросить, что за бедлам произошел?

Сьюзен помялась, не зная, стоит ли делиться новостями, и если стоит, то с чего начать. Круговерть, в которой они оказались в этот раз, с каждым днем затягивала в какую-то неведомую пучину отчаяния.

— Видите ли, после смерти королевы Лилиандиль, — начала Сьюзен, — мы все чем-то постоянно заняты. Эдмунд и Каспиан пытаются перестроить войска и разрабатывают планы стратегий. Люси почти не вылезает из госпиталя, а я разбираюсь со всем остальным.

Они прогуливались по галерее, рассматривая чудесные виды на королевский палисадник. Деревья постепенно меняли окрас своей листвы на желтый и красный, внося свои коррективы в картину природы. Легкий ветер играл уже опавшими листьями, что так привлекло внимание Вавилии.

— А как же король Питер? — подала голос девушка, не проронившая ни слова до этого.

— Мой старший брат уехал в Валинор в поисках ответов на никому непонятные вопросы, — недовольно фыркнула Сьюзен.

Великодушной королеве действительно не нравилось постоянное отсутствие Питера, даже если он занимался чем-то важным. Она ощущала себя беззащитной, когда его не было рядом, потому что она оставалась за старшую. Сьюзен не нравилось, когда Питер бросался в бой, будучи мальчишкой еще, по каждому поводу, и не нравится теперь, когда на пороге война стучит в дверь, а он отсрочивает ее приход.

— Мы не успели отойти от одной войны, как вынуждены войти в другую, — грустно подытожила девушка. — Но не будем о политике.

Их прогулка мягко перетекла в состязание по стрельбе, где, наконец, раскрылась и Вавилия. Ей, воительнице с самых ранних лет, чужды были светские беседы, но вот отказаться от стрельбы из лука или предложения лишний раз помахать мечом, было трудно.

За ужином Сьюзен старалась играть роль гостеприимной хозяйки, не смотря на то, что появившаяся Люси малость раздражала своим хихиканьем. Гости поблагодарили королей и вернулись в свои покои, закончив трапезу чуть раньше, чем все остальные. За столом осталось сидеть пятеро: Каспиан, Сьюзен, Эдмунд, Меон и Люси. Атмосфера нагнетала, Каспиан недовольно смотрел на Великодушную королеву, потому что каждый дружелюбный жест в сторону Иссорина им рассматривался как флирт. Сьюзен буравила взглядом младшую сестру, которая понимая, что сулит ей этот вечер, потихоньку вжалась в спинку стула.

— Сейчас будет шоу, — потирая руки с усмешкой, тихо шепнул Эдмунд деснице короля.

Сьюзен отложила столовые приборы, выпрямилась, и, натянув маску полного безразличия, за которой вулканом пробивался поток из нецензурных выражений, начала.

— Во-первых, как ты посмела, взять мою печать? — Королева Великодушная каждое слово будто вбивала как гвоздь, от чего Люси становилось не по себе. — Во-вторых, чем ты думала, когда приглашала гостей во время военного положения?

— Я, — младшая сестра хотела оправдаться, но в голову не пришла ни одна мысль. Так бывает всегда, когда они нужны, мысли разбредаются, словно их и нет вовсе, но как только надобность в них исчезнет, они вернутся. Сразу возникнет тысяча вариантов ответа, но пока она побледневшая смогла вымолвить только тихо, — прости.

— Ты хоть понимаешь, что если на нас нападут, и случайно убьют посла или главнокомандующего их войсками, — Сьюзен набирала обороты, раздражаясь с каждым новым словом, вылетающим из ее рта, все сильнее, — то нам не избежать третьей войны!

Люси быстро поморгала глазами, пытаясь высушить глаза, которые ни с того ни с сего начали слезиться.

— Ну, нет, этот фокус не пройдет. — Сурово проговорила Сью, заметив, что почти довела младшую сестру до слез. От этого становилось действительно не по себе, но и спустить с рук такую оплошность Сьюзен не могла. Если сейчас промолчит, то потом станет хуже. — Ты уже взрослая, Люси, хватит вести себя как восьмилетка!

— Сьюзен, успокойся. — Осадил ее Каспиан, смягчившись от вида девичьих слез.

— А ты не лучше! — гаркнула в ответ королева Великодушная. — У меня дел, по-твоему, не хватает, чтобы еще развлекать гостей, которых я не звала?

Каспиан поднялся из-за стола, лицо его побагровело от злости.

— Да ты вроде не сильно сопротивлялась! — Резко ответил ей тельмаринец, грозно буравя взглядом девушку.

Почувствовав, что весь этот разбор полетов начинает заходить не в то русло, Эдмунд кивнул Меону на выход, а затем вытащил и Люси. Они закрыли двери в обеденный зал, оставляя Каспиана и Сьюзен разбираться вдвоем.

— Посмотри как нарядилась, не для того ли, чтобы впечатлить своего любовника?! — язвительно подметил Каспиан, только подлив масла в огонь.

Руки Сьюзен задрожали от необузданной злости, вспыхнувшей после его слов. Первое, что под рукой было, девушка схватила со стола и швырнула в короля. Послышался звук битого стекла о пол.

— Да как ты смеешь! — завопила Певенси, следом швыряя еще один бокал в Каспиана.

— Он с тебя глаз не сводит, а ты и рада! — отвечает ей король, успев закрыть лицо руками от летящего в него бокала. — Любезничаешь, словно портовая девка!

Сьюзен в пылу схватила тарелку и со всей силы швырнула ее, да так, что попала Каспиану прямо по лицу и рассекла бровь. Осколки битой посуды валялись на полу, кровь тут же выступила из раны, тельмаринец сразу же приложил салфетку. А Сьюзен стояла в шоке от того, что ее сравнили с дамой не столь высокого титула и легкого поведения, и от того что только что поранила Каспиана. Не специально, конечно, но со зла. Ком обиды подступил к горлу и застрял там, не давая произнести и слова больше.

— Иссорин то, Иссорин сё, — продолжал Каспиан, прикладывая к брови все новые и новые салфетки. — А обо мне ты подумала?

— Какое тебе дело? — сорвалась на слезы девушка. — Я не твоя жена!

После слов этих воцарилось недолгое молчание. Сьюзен с трудом сдерживала всхлипы, прорвавшаяся истерика накрывала все сильнее. Стена, за которой Сьюзен складировала все свои эмоции, дала брешь, и теперь этот поток слез никак не хотел останавливаться.

— Верно. — Мрачно подметил Каспиан, словно прозрел.

Он оставил Сьюзен одну среди битой посуды, не обернувшись у двери даже просто для того чтобы проверить, как она.

Комментарий к К5. Г3. Горе-Купидон

Любовь, ах, она совсем не поддается логике. Мне кажется, сам Льюис намекал, что Сьюзен должна пройти через такую непонятную вещь, как любовь.

Надеюсь, вы заметили, что мы почти подошли к концу этой работы. Осталось каких-то несколько глав.

========== К5. Г4. Перемирие ==========

Стрела воткнулась точно в центр, немного резонируя, когда следующая рассекла древко и воткнулась аккурат в то же место, вогнав наконечник сквозь мишень. Стрельба из лука здорово снимала напряжение, изматывала и без того уставшую Сьюзен, не давало лишний раз подумать о дурном. Здесь, на тренировочном поле, средь бела дня не было ни души, только она, полный колчан стрел и цель, подвергающаяся раз за разом жестоким нападениям.

Девушка развернулась, чтобы взять ещё одну стрелу, когда заметила стоявшего в паре метрах неподвижно Питера. Верховный король, оказавшись замеченным, подошел ближе, взяв с оружейной подставки еще один лук, и подергал тетиву, будто примеряясь.

— Когда вернулся? — сухо, немного безразлично спросила Сьюзен, прицелившись в очередной раз. Стрела ее по прямой пролетела и прошла сквозь мишень. Питер присвистнул.

— Ночью. — Коротко ответил ей брат, спустив тетиву. Его навыки в стрельбе из лука были, мягко говоря, не очень, первая стрела воткнулась в самый верхний край мишени. — Это не так просто, как казалось.

Сьюзен ухмыльнулась, вытащив из колчана еще одну стрелу, новенькую. Она давно уже заказала у оружейника комплект новых стрел, так как ее собственных осталось совсем мало после неудачного нападения на Кэр-Паравел.

— Тебя не было за завтраком, — констатировал Питер, натягивая еще раз тетиву. Вторая стрела попала чуть ниже центра мишени, заставив мужчину чертыхнуться.

— Не голодна.

Питер вздохнул устало. Желание вмешиваться в какие-то разборки отсутствовало напрочь, но увидев мрачные лица всех за завтраком, исключая гостей и Эдмунда, он просто не мог оставить все как есть. Король Великолепный считал своим долгом наладить гармонию внутри коллектива, потому что если не будет сплоченной работы, не будет и хорошего результата.

Ему точно так же не хотелось вытягивать из Сьюзен слова, которые произносить она не хочет, но случай заставляет.

— Если тебе станет от этого легче, то я могу вызвать Каспиана на поединок, — шутливо поинтересовался Питер, натянув на себя самый серьезный вид.

— Он тут не причем, — недолго подумав, ответила девушка, тут же выпустив еще одну стрелу и поразив мишень снова в самый центр.

— Да ну? А вот прислуга считает иначе, — как бы невзначай говорит Питер, пристально наблюдая за реакцией сестры. — Говорят, посуду перебили, да еще и кричали друг на друга, как сумасшедшие.

Сьюзен закрыла глаза от бессилия, выдохнула и вновь спустила тетиву. Стрела ушла левее, чем было запланировано. Так всегда случалось, стоило ей разозлиться или испугаться от чего-то. Девушка зло посмотрела на брата.

— Питер, я взрослая девочка и сама могу разобраться, — Сьюзен поставила лук на подставку и направилась к мишеням, чтобы собрать стрелы.

— Объявление голодовки и избегание проблем, это не поведение взрослой девочки, — Питер последовал за сестрой.

— Он назвал меня портовой девкой, — процедила сквозь зубы королева, ускоряя свой шаг. — А я рассекла ему бровь. Это ли не доказывает, что я могу за себя постоять?

Старший Певенси засмеялся.

— Я думал, у этой травмы более благородное происхождение, — озвучил свою мысль Верховный король. — С какой стати, вы вообще начали отношения выяснять?

Сьюзен поставила ногу на мишень и, приложив некоторые усилия, вынула одну стрелу, которая вошла наконечником по самое древко.

— Все из-за Люси, — пояснила девушка, недовольно поджав губы. — Она стащила мою печать, и от моего имени пригласила Иссорина. — Великодушная королева вытащила почти все стрелы, и задумчиво посмотрела на те, что прошли насквозь. — А Каспиан взъелся из-за этого.

— Хочешь сказать, — Питер с недоверчивым прищуром посмотрел на сестру, — что Каспиан приревновал тебя к Иссорину из-за выходки Люси?

Сьюзен нехотя кивнула. Из уст брата эта ситуация звучала не такой уж страшной, даже слегка забавной и смущающей. Особенно часть про ревность Каспиана, заставила девушку слегка порозоветь. Щеки запылали, но Сьюзен приняла этот жар за негодование, ведь с чего бы Каспиану ревновать ее. Он ведь совсем недавно похоронил жену. А их былые чувства, не более чем отголосок прошлого. В это хотелось верить самой королеве.

— Неужто и помириться не сможете? — Сьюзен недовольно глянула исподлобья и покачала головой, заставив брата подавить смешок. — Сью, вы ведь оба тянетесь друг к другу как магниты, зачем все усложнять?

Девушка сложила последние стрелы в кучу, которую держал Питер, и направилась обратно.

— Мы снова будем вынуждены расстаться, но уже навсегда, — сдалась Сьюзен, грустно подмечая то, чего так долго не хотела признавать. — Я каждый день думаю о том, что будет, когда мы вернемся домой. — Она принялась складывать стрелы в колчан. — Я не справлюсь с этим снова.

— Знаешь, один мой друг сказал мне, — Питер подал последнюю стрелу сестре, внимательно смотря на нее, — что мы сами решаем, по какому пути пойти. — Он устремил свой взгляд в чистое небо. — Живи тем, что есть сейчас, а с остальным мы разберемся, когда придет время.

Сьюзен удивленно оглядела брата.

— Твои эльфы на тебя плохо влияют, — закатила наигранно глаза девушка.

Они вернулись в замок в хорошем расположении духа, Сьюзен даже согласилась присоединиться к обеду, когда их нагнала Люси. Младшая королева игриво запрыгнула со спины на старшего брата, как делала часто в детстве, только вот теперь она подросла и стала порядком тяжелее, потому и Питер слегка опешил. Сьюзен с появлением сестры сразу же посерьезнела.

— Люси, — спустив со своей спины девушку, по-отечески серьезно посмотрел на нее Верховный король, — ты ничего не хочешь сказать?

Младшая королева тут же потускнела и перевела виноватый взгляд на сестру, сопроводив начало речи тяжким вздохом. Признавать собственные ошибки было крайне нелегко, особенно, когда желал исключительно добра, но вышло все далеко не так, как планировалось.

— Прости меня, пожалуйста, — тихо пролепетала Люси, нервно сминая ткань юбки. — Я не думала, что все обернется так. Я хотела помочь.

Сьюзен смотрела сурово куда-то мимо сестры, стараясь как можно дольше выглядеть серьезной, немного раздраженной и обиженной. Это всегда превращалось в негласную игру у девушек, потому как льстило очень, когда перед тобой расстилаются, извиняются, стараются всеми способами загладить вину. Правда Сьюзен очень хотелось, чтобы ситуация эта как можно скорее закончилась, а последствия растворились в воздухе, и все вернулось туда, где было.

Питеру пришлось легонько ущипнуть за бок Великодушную, чтобы добиться хоть какой-то реакции, из-за чего получил он недовольный взгляд в ответ.

— И ты меня прости за то, что накричала, — размякнув, произнесла старшая сестра, после чего они с Люси обнялись.

— И что бы вы делали без меня, — закатил глаза молодой мужчина, усмехнувшись.

— Ну да, куда уж мы без его великолепнейшества! — издевательски заметила Сьюзен. — Я была бы рада с вами еще поболтать, но мне нужно кое-что решить. — Она шутливо откланялась, и поспешила прочь.

Она словно стала дышать заново, то ли так подействовал разговор с братом, то ли стрельба сняла стресс. Сьюзен постоянно пребывала в стрессовом состоянии, начиная с прибытия в Кэр-Паравел, потому и забыла какого это, ощущать себя хотя бы немножечко расслабленной. Она привыкла к состоянию напряженности, что даже не заметила, как осунулась, как вместо щек появились скулы, не такие явные, но все же. И платья, ставшие чуть больше самой девушки, могли стать первой причиной для тревоги, только вот Сьюзен некогда было замечать такие мелочи.

После смерти Лилиандиль хоть и прошло совсем ничего, но Певенси уже успела понять горечь и радость материнства, ухаживая за юным дофином. Она успела привязаться к четырехлетнему малышу, который очень сильно был похож на отца. Курчавые темные волосы и карие глаза, а черты лица, еще не оформившиеся, но уже понятные.

Сьюзен проскользнула мимо выходящего из кабинета короля десницы, коротко ему кивнув, и прикрыла дверь тихонько. Каспиан не заметил, как она вошла, он слишком увлеченно разглядывал бумаги, которые ему было необходимо подписать. Пусть Кэр-Паравел захвачен, но остальная Нарния требовала внимания правителя, потому и расслабиться тельмаринец на троне не мог. Певенси тихо кашлянула, привлекая к себе внимание.

— Я хотела поговорить, — начала она неуверенно, мысленно ругая себя за то, что сердце бьется, словно хочет вырваться из груди.

Она боялась. Чего? Не знала. Сьюзен в последнее время много чего не знала, боялась и делала. И сейчас, руководствуясь наставлением Питера, обычно не способного на долгие поддерживающие речи, девушка стояла за спиной Каспиана, переминаясь с ноги на ногу. Слова не хотели складываться в предложения.

— Мы вчера поговорили уже, — спокойно ответил мужчина, даже не обернувшись. — Выяснили, что к чему.

— Каспиан, — жалобно проскулила она, сделав пару шагов к нему. Ей бы коснуться его плеча, успокоить, как обычно делала мама, стоило отцу разозлиться из-за пустяка. Но рука опустилась, едва прикоснувшись к королю. — Я предлагаю перемирие.

Тельмаринец обернулся, выказывая свое удивление.

— Нам не нужны личные распри во время штурма замка, — серьезно подметила девушка, но сказать хотела другое. Гордость не позволяла первой пойти на уступки.

— Верно.

Сьюзен закусила нижнюю губу, пытаясь придумать, чем разбавить воцарившуюся неуютную тишину. Ей хотелось извиниться за то, что позволила себе вспылить, за то, что не сдержалась и накричала, за то, что рассекла ему бровь. Но и обида была сильна. Внутри королевы царила буря, каких не было доселе, война, каких не видывал никто ранее. Противостояние между желаниями и принципами.

— Потому ты не будешь принимать участие в штурме, — Сьюзен было открыла рот, как Каспиан продолжил. — Мы с Питером пришли к выводу, что вам с Люси безопаснее будет здесь.

— Вы с Питером? — удивленно прошептала девушка, багровея от растущего внутри негодования.

Она должна была догадаться, что брат в чем-то провинился, иначе бы не был столь любезен. Питер снова решил за них с сестрой, в очередной раз совершая ошибку, которую уже допускал. Он вернулся с последней войны чудом уцелевший, и теперь снова думает, что сможет справиться своими силами.

Сьюзен молчала.

— К тому же, если со мной что-то случится, — Каспиан теперь развернулся полностью лицом к девушке и серьезным взглядом посмотрел на нее, — я хочу, чтобы ты стала регентом.

Девушка не ответила, лишь села на ближайшее кресло, ноги почему-то начали дрожать.

— Рилиан к тебе привык, народ тебя уважает, что нужно еще для регента? — Каспиан оперся на краешек стола и сложил руки на груди, наблюдая за тем, как Сьюзен бледнеет.

— Это опасно, да? — Спросила королева сдержанно, хотя страх ее буквально схватил за горло и начал душить.

— Да, — коротко кивает Каспиан.

Он некоторое время смотрит на девушку, стараясь держаться уверенно, холодно, прокручивая события вчерашнего вечера в своей голове. Но сдается, подходит ближе и присаживается на корточки, берет холодные руки Сьюзен в свои и смотрит снизу немного тоскливо.

— Прости, что вспылил вчера. Я не хотел тебя обидеть, — виновато произнес король. — Пойми просто, что мои чувства к тебе не остыли. Только я не могу, — он вспомнил светлое и живое личико Лилиандиль, словно она сейчас сидела перед ним, и грустно добавил. — Слишком свежая рана.

Сьюзен молчит, прячет взгляд, и молится, чтобы ладошки не вспотели, а сердце не выскочило из груди.

— Это не справедливо по отношению к Лилиандиль, знаю. — Так же тихо продолжал Каспиан, разглядывая светлое личико королевы. — Но я всегда думал о тебе.

Сьюзен хочется ответить тем же, ей хочется растаять сейчас, стереть всю неловкость, которую она ощущает, и избавиться от страха. Ей хочется поцеловать Каспиана, как тогда перед уходом домой. Но то был поцелуй на прощание, без надежды на встречу. Без расчета на будущее.

— Пообещай вернуться, — тихо шепчет девушка. Голос отчего-то не слушается, сипит, а в горле полная засуха.

Сьюзен поднимает взгляд, и глаза ее встречаются с глазами Каспиана. В них уже нет той злости, что увидела она вчера, только след над глазом останется напоминанием об их спонтанной и глупой ссоре. Девушка осторожно касается пальцами подсохшей крови на брови, от чего Каспиан шипит.

— Прости, — виновато отзывается королева, убрав руку от лица мужчины.

Она поспешно встает, чувствуя, как жар расплывается по телу вверх, и кровь приливает к щекам от пристального взгляда, и направляется к двери. Уж если мальчики решили поиграть в войну сами, то она останется в стороне, примет их решение, и будет ждать возвращения.

— Каспиан, — Певенси останавливается у самой двери, не оборачиваясь, — я буду тебя ждать.

========== К5. Г5. Люси ==========

Шестнадцатилетним девчонкам не место на поле брани, так сказал Эдмунд прежде, чем они с войском отправились к восточному побережью, и с тех пор прошла уже неделя. Семь дней не было никаких известий. Сьюзен не могла спокойно спать, всего несколько часов она позволяла себе вздремнуть в неудобном кресле в комнате Рилиана, а в остальное время слонялась по замку и старалась делать любую работу, какая попадалась на глаза, будь то даже чистка ножей. Она стала призраком, что пугал прислугу по ночам. Люси видела, как сестра истончается на ее глазах, тает, превращаясь в безжизненную копию себя. Сьюзен нервничала, и Люси ничего не могла с этим поделать.

Она встала задолго до завтрака, натянула на себя охотничий костюм и вынырнула из замка в предрассветное утро. В кожаной сумке, висевшей через плечо, лежали вещи абсолютно необходимые: волшебный эликсир, кинжал, и несколько яблок, которые тут же пошли в ход, чтобы успокоить жеребца. Она с кряхтением водрузила седло на коня и закрепила подпругу, как учил ее дворцовый конюх. Проверив удила и спрятанный под вальтрапом клинок, прихваченный на всякий случай, Люси запрыгнула в седло, поправила ремень от колчана и лука, и дернула на восток.

Путь ее занял почти день, Беруна разлилась от сильных дождей, что шли несколько дней подряд на неделе, пришлось искать более узкое место, чтобы перейти ее вброд. Она миновала Каменный стол, от которого осталось одно название, да огромная яма после битвы с тельмаринцами. Люси помнила, как скакала лесами, мчала со всех сил, чтобы найти Аслана.

Златогривый лев всегда являлся к ним в нужный час, даже когда не просили. Он спас их от Белой колдуньи и от тельмаринского полчища. Он превратил их кузена Юстеса обратно в человека, а после отправил домой, отобрав надежду на возвращение. Люси любила Аслана всем сердцем, но почему-то боялась. Она боялась, как и остальные ее братья и сестра, что лев принесет своим приходом не только победу, но и дурные вести. Ей очень не хотелось возвращаться в скучный Лондон и школу.

К вечеру девушка увидела разбитый лагерь, он был на том самом месте, где когда-то они впервые встретили Великого льва. Люси проскакала к шатрам, ловя на себе удивленные и молящие взгляды. Воины были подавлены, было очень много раненых, с ужасными ожогами во всеразличных местах. Юная королева нервно сглотнула, когда мимо нее на носилках несли стенающего от боли человека. На лице его не было живого места, так же как и не было руки. Этот боец не дожил бы до утра, если бы королева Отважная не решилась на такое безрассудство и не приехала к ним.

Люси быстро спрыгнула с лошади, достала дрожащими руками бутылек, оценив, что элексира осталось чуть меньше половины, и капнула прямо в рот раненому бойцу. Кожа его перестала болеть, затянулись раны, и лицо стало светлым, только руку эликсир вернуть не мог. Люси с горечью отметила, что парень был совсем юным, возможно старше нее на год или два.

— Спасибо, Ваше Величество. — С благодарностью отозвался воин.

Схватив лошадь под уздцы, королева Отважная продвигалась к самому началу лагеря, где ожидала найти братьев.

Смеркалось. Звуки боли, мольбы неистово щемили сердце, Люси хотелось убежать, влезть на лошадь и уехать туда, где нет войны, где нет умирающих. Но она с гордым видом шла мимо рядов солдат. Там были кентавры, тигры и пантеры, фавны, разные мелкие животные, мышь Тикирик и его отряд, люди взрослые и молодые, но все они были живыми.

Люси нашла Эдмунда первым, он сидел у самого шатра и разглядывал кучу расплавленного металла, бывшего раньше мечами, клинками и ножами. Вид его был недовольным, озадаченным, но стал еще недовольнее, когда увидел он перед собой сестру.

— Ты что здесь делаешь?

Люси накинула удила на столбик около шатра и подошла к брату, выражая всем своим видом невозмутимость, решительность и злость.

— Могли бы хоть короткую записку прислать! — Ответила девушка, пнув легонько застывший сплав металла. — Что это?

— Наше оружие, точнее то, что от него осталось, — хмыкнул Эдмунд. — Питер убьет тебя, когда увидит.

— Не бойся, я не буду участвовать в битвах, — закатила глаза девушка.

Эдмунд посмотрел на коня, а затем оглядел ее саму, выражая скептическое удивление. Он знает Люси с самого ее рождения, и она не из робкого десятка. Не из тех светских дам, что привыкли отсиживаться в замках и роскоши, когда мужчины бьются. Будь она такой, то не стояла бы перед ним.

— Потому-то и вооружилась по самые зубы? — усмехнулся брат. — Что ты задумала?

Люси пожала плечами, игнорируя его вопрос, что только больше насторожило Эдмунда. Он не стал ничего говорить, потому как за спиной сестры увидел приближающуюся фигуру Питера. Старший Певенси находился достаточно далеко, но Эдмунд точно знал, что он злится. Верховный король вообще всю неделю на взводе, днем идет в атаку в первых рядах, не жалея ни себя, ни воинов, а ночью разрабатывает планы, меняет тактику. Он не дает себе помогать, отправляет Каспиана в лазарет, а Эдмунда разбираться с оружием.

— Люси, — обозначил свое присутствие Питер. Голос его был холоден и суров, в нем не было жизни. — Что ты здесь делаешь?

Питер недовольно поджал губы. Под глазами его красовались синяки, появившиеся от недосыпа и усталости. Люси подметила, что мечи обоих братьев были целы, будто они не шли в ход.

— Вы что, кулаками деретесь? — Изумилась девушка, игнорируя вопрос старшего брата, и тут же пояснила свое замечание. — Ваши мечи не в этой куче.

Эдмунд не знал, почему так случилось, что всего несколько клинков уцелели под огнем. Он не мог объяснить, как не мог объяснить этого и Питер. Они остались без оружия, которое еще в первых битвах показало себя неспособным к противостоянию. Число их войск заметно поредело, многие были сожжены заживо, многие умирали от болевого шока уже в лагере. За время, что они ждали, фиаллэ поднаторели в магии огня, не сильно, но ощутимо.

— Возвращайся обратно, — сурово отрезал Питер, подведя лошадь к сестре. — Здесь очень опасно.

— Не беспокойся, я уеду утром. — Ответила ему девушка беспрекословно. Люси не собиралась кидаться в бой, как уже сказала Эдмунду. Может быть раньше, еще до прибытия в лагерь, она думала об этом, но теперь, увидев глазами своими весь ужас войны, настоящие ее краски, мнение свое королева изменила.

Раньше их сражения были какими-то детскими, словно игра. В тех войнах тоже умирали люди, но это было не так. Не так страшно, что ли. Их лица не искажали гримасы отчаяния, а из горла не вырывался крик, который сдержать не в силах ни одна живая душа. Люси поняла, что видит войну впервые по-настоящему, ведь раньше, она всегда отсиживалась в лагере, либо же мчала подальше с благой целью — найти Аслана. Она не видела, как стрелы пронзают тела нарнийцев, заставляя их корчиться от боли, стискивать зубы, терпеть, но сражаться дальше. Она не видела и того, как Эдмунда проткнула насквозь Белая колдунья. А Питер видел.

Питер только потому стал взрослым быстро, что весь этот ужас видел. Романтика средневековых турниров и войн исчезла как понятие из его головы вовсе, когда на его глазах погибали люди, кентавры, фавны, животные и многие другие. И Питер не хотел, чтобы девочки узнали эту сторону медали, ведь они знали в разы меньше.

— Я просто хотела проверить, живы вы или нет. — Заключила девушка. — И узнать, почему от вас не было вестей всю неделю.

— Возникли осложнения, — коротко ответил Питер, присаживаясь на корточки у переплавленной кучи мечей.

— Осложнение, это если у вас всех рук не было бы, — нахмурилась младшая сестра. — Сьюзен сама не своя с вашего отъезда.

Люси спала на кровати Питера в королевском шатре, когда тот всю ночь разглядывал звезды. У него появилась странная привычка, смотреть в небо до тех самых пор, пока глаза сами не сомкнутся.

Сентябрь подходил к концу, и ночи становилась холоднее. Трава пожухла, а деревья постепенно сбрасывали свои яркие листья, готовясь к зиме. Люси встала на заре по привычке. Она наспех позавтракала половинкой яблока, вторую отдала лошади, а после покинула лагерь, как и обещала. Путь ее теперь пролегал через лес Сов на север, потому что того желала ее душа.

Королева Отважная миновала Беруну и нырнула в уже проснувшуюся чащу. Отовсюду доносилось щебетание птиц, мелкие звери прятались в свои норы, заслышав стук копыт. Люси знала, что вот-вот Питер в очередной раз пойдет на Кэр-Паравел, она видела, как были расставлены фигуры на карте. И почему-то была уверена, что сегодня будет последняя попытка отбить Белокаменный замок.

Девушка устремилась в чащу леса, свернула на восток и вышла к берегу восточного моря, где берет свое начало маленькая речка Шриббл. Она стояла на утесе и смотрела на столб дыма, что шел от жемчужины Нарнии, от их дома, от Кэр-Паравела. Легкий ветер зашелестел кроной деревьев позади, заставив Люси нервно обернуться. Ей вдруг показалось, что она слышала шаги по сухой листве.

— Аслан?

========== К5. Г6. Пепел и соль ==========

Вечно спокойная, как самое тихое песчаное море, Хафса с трудом держала себя в руках. Уже целую неделю на них нападают и скрываются из виду, словно какие-то призраки, нарнийцы. Уже семь ночей муж не находит времени, чтобы навестить ее покои. И в очередной раз, когда из главного холла послышались звуки борьбы, женщина не выдержала.

Она научила лучших воинов эмира элементарным вещам, но даже с этим справлялись не многие. Лишь шестеро из всего сброда могли метать огонь, как это делала Хафса, однако ее дражайший супруг не смог разбудить внутреннего феникса.

Женщина застыла наверху парадной лестницы, наблюдая, как сражаются дикари из плодородных земель с ее подданными. Среди общей массы видела она полулошадей и полукозлов, были там же и быки и волки, и люди. На лестнице вдруг заметила она юного мужчину с курчавыми темными волосами. Мокрая челка его налипла на лоб, а в руках держал он арбалет. Лицо его было знакомым, и не сразу сообразила Хафса, что это тот самый юнец, что нарушил их покой вместе с древней королевой.

Хафса успела изучить немного из истории Нарнии, откуда она и узнала о Сьюзен, королеве волшебного рога.

Стрела пролетела в опасной близости от женщины, что заставило ее очнуться. Она кинулась наверх, перепрыгивая ступеньки, и выискивая на ходу среди толпы Рияза. Женщина удачно споткнулась о полы своей одежды, что очередная стрела пролетела на пару сантиметров выше ее головы. Она могла бы отмахнуться, выпустить несколько огненных шаров в ответ, вот только почему-то злость ее не брала. Только страх.

Хафса поднялась на второй этаж и побежала по коридору стремительно, задыхаясь. В прошлый раз было легче. Ей пришлось спрятаться за колонну, ожидая, когда пронесется следующая стрела, но ее не было. Шум битвы остался далеко позади, доносились лишь отголоски, а Хафса с трудом дышала, прислушивалась и ожидала. Нарнийцы нападали все семь дней без продыха, и с каждым разом становится тяжелее контролировать внутренний огонь.

Питер видел, как стремглав умчался Каспиан вверх по лестнице, догоняя женщину. За все разы, которые им пришлось сражаться с пустынным народом, он впервые видел ее. Красивая, слегка округлая женщина с темными волосами, яркими чертами лица, такой бы замуж за тархистанца и есть виноград гроздьями в саду, ни о чем не думая. Питер предположил, что это та самая дама, о которой говорила Сьюзен и которая является корнем всех бед.

Он отыскал Эдмунда среди бьющейся толпы, который словно почувствовав взгляд брата, обернулся. Они оба знали, что силы не равны. Воинов, которые сражались с ними рядом, было в полтора раза меньше, чем крепких пустынных мужей, что бились вопреки ожиданиям не при помощи магии, а грубой физической силы. Короли оба знали, что им не дотянуть до вечера, и возможно, эта жалкая попытка станет их последней.

Питер заметил движение на втором этаже. Он вновь увидел женщину, глаза ее горели адским пламенем, как и сама она. Верховный король был испуган, одно дело слышать рассказы о деве, что пылает огнем, другое — видеть воочию. Молодой король отреагировал быстро, удивляясь самому себе, и отпрыгнул в сторону, когда мимо него пронесся огненный шар.

Главный холл Кэр-Паравела превратился в пеплище. Горели в огне и свои и чужие, они кричали от боли и падали замертво. Питер видел все своими глазами, кое-как уворачиваясь от все новых и новых нападений. Эдмунд пытался взобраться на второй этаж по главной лестнице, прячась за резной белокаменной балюстрадой. Кэр-Паравел спасало только то, что был этот замок из камня, а не из дерева, как тархистанские корабли, что догорали в бухте.

Хафса сосредоточила свое внимание на худощавом пареньке, что подбирался к ней семимильными шагами по лестнице вверх, и не видела, что муж ее зашелся в поединке с королем Нарнийским. Питер и Рияз славно бились, но не долго. Лезвие ятагана хоть и было изогнуто для пущего удобства, но в ближнем бою уступало мечу особой ковки. Питер, не моргнув и глазом, всадил клинок по самую крестовину в грудь эмира, что тот только и успел распахнуть глаза от неожиданности и кашлянуть кровью, забрызгав лицо молодого короля.

Раздался женский крик, испуганный, переходящий в плач, но пропитанный яростью, и сильнее вспыхнула женщина огнем. По щекам ее текли бы слезы, если бы не испарялись, еще не успев сформироваться в глазницах.

Хафса видела, как Питер поставил ногу на грудь ее убитого мужа, и с силой вытащил меч, по лезвию которого стекала кровь. Она думала, что не любила Рияза, потому что ее выдали замуж насильно, и сама желала ему смерти столько раз, сколько никто не желал. Но теперь, у нее словно сердце вынули из груди, оставив на его месте зияющую пустоту с привкусом боли на устах.

Она зашвырнула в Эдмунда огненный шар, выбив из него дыхание и хорошенько приложив головой об стену. Питер дернулся было бежать к брату, но женщина быстро спустилась по ступеням. Они вышли один на один, горящая пламенем и убитая горем фиаллэ, и храбрый нарнийский рыцарь. Он крепче перехватил рукоять меча, готовясь к нападению. Защищаться нечем, пусть оружие его не плавится от волшебного огня, но не станет и помощником в этой неравной схватке.

По лбу стекали капли пота от усталости, напряжения, а еще от жара пламени. Языки, казалось, щекотали его лицо, но Хафса медлила. Она хотела насладиться страхом, что из маленького семечка разрастался в душе короля и отражался в его глазах. Она медлила и злилась все сильнее, разгораясь до предела, и это было только на руку Питеру. Он в очередной раз вспомнил старца Менельтора и его пример с пирожным.

— Больно смотреть, как близкие умирают? — с легкой ухмылкой спросил Верховный король.

Ему тоже было больно. Сердце щемило, когда он видел, как падают его воины, умирают чьи-то мужья и дети. Он представлял не раз на их месте сестер и брата, а теперь еще и Тиарет, и становилось в тысячу крат больнее. Эти визуальные образы заседали в голове прочно, заставляя дрожать от бессилия и отбирая спокойный сон.

— Я подарю тебе такую же боль! — Прорычала женщина, намереваясь наброситься на Питера и прикончить его, спалить так, чтобы остался только пепел. Но она не успела.

Стрела с красным оперением воткнулась ей в грудь. Хафса отшатнулась от неожиданности.

Питер, обернувшись, увидел Сьюзен, что вошла через парадные ворота, а за спиной ее стоял отряд Орландских рыцарей во главе с королем Рамом. Королева Великодушная выпустила вторую стрелу, попав в бедро женщине, что заставило ее опуститься на колени, и подошла близко, держа наготове третью, последнюю стрелу.

— Чего ты ждешь? Не дашь мне великодушно умереть? — Женщина пыталась смеяться сквозь слезы, но не возымело это никакого эффекта. Рука Сьюзен не дрогнула.

Огонь спалил древко, только наконечники расплавленным металлом оставались внутри, и стал потухать вопреки воле хозяйки. Глаза ее заметались в панике, и наступила какая-то слабость неистовая. В воздухе витал немой вопрос, на который ответ знал лишь один из присутствующих.

Хафса смотрела на свои руки, кожа вдруг перестала быть золотистой, и пальцы пеплом начали расплываться от легкого дуновения ветра. Она плакала, так как слезы больше не испарялись, касаясь ее кожи. Плакала от боли, тихо, бесшумно. С замиранием сердца наблюдали все вокруг за происходящим, и когда от Хафсы осталась лишь небольшая кучка праха, фиаллэ сложили оружие.

— Феникс стал пеплом, — грустно подметил Питер, — Эдмунд!

Он подлетел к брату, который только-только очухался и совсем не понимал, что происходит. Почему над ним склонилась Сьюзен, и от чего все так радуются. Потерев место ушиба, король Справедливый подметил, что стоит приделать подушки к стенам, чтобы было не так больно.

Каспиан сидел в дальнем коридоре, прислонившись к холодной колонне из мрамора щекой. Его сильно потрепали, половина лица покрылась волдырями, которые неприятно зудели и горели. Он крепко держал рукой рану в бедре, из которой лилась кровь ручьем. Глаза медленно закрывались от усталости, взгляд затуманился. Каспиану показалось, что к нему приближается женский силуэт, но он не смог разглядеть лица, провалившись в глубокий сон.

Комментарий к К5. Г6. Пепел и соль

Мы на финишной прямой. Делаем ставки, что будет в следующей главе? Встретила ли Люси Аслана? Что будет дальше?

Еще две главы впереди, и я обещаю, скучно не будет.

========== К5. Г7. Тропа мертвых ==========

За бескрайним лесом, если взять чуть южнее, распростерлись высокие горы, что служили естественной границей между землями эльфов и тельмарийцев. Горы эти были высокие и достигали облаков, и нельзя было их обойти никаким образом. Плотной стеной стояли те горы, и лишь узкая брешь в скалах соединяла две страны, но не каждый путник мог побороть свой страх и ступить на тропу мертвых.

По поверьям в расщелине этой жили призраки предателей, убийц, воров, но никто и никогда не сталкивался с мертвыми. Не залетали в эту расщелину птицы, не ступали на эту дорогу животные, словно обходя стороной недоброе, а люди, что осмеливались пройти тропой той, слышали звуки средь тишины и дрожали от страха.

В тот день, когда от восточного побережья Нарнии шли столбы дыма от догорающих тархистанских судов, на валуне вглуби тропы восседали два призрака. Они были похожи друг на друга, но различались, как и при жизни. Два мужчины, с острыми чертами лица, словно вытесанными из мрамора, и острыми ушами со слегка удлиненной ушной раковиной. Они казались бы живыми, если бы не были прозрачными, как подобает всем призракам.

Два эльфа, застрявшие между мирами и оставшиеся вечно существовать бестелесно на тропе мертвых, сидели друг напротив друга и молчали. Один молчал из гордости и обиды, но было ему так же смешно, потому как брат его сидел рядом. Второй не знал, куда деть глаза свои, он чувствовал что-то, что напоминало ему о смертной жизни, похожее на чувство вины, щемящее, ноющее где-то в области солнечного сплетения.

Майрон заговорил первым.

— Пусть ты и молчишь, но глаза твои говорят о многом, — голос его разнесся эхом по всему ущелью, и мелкие камни осыпались вниз. — Иронично вышло, я стал предателем из-за тебя, а ты таковым родился.

Руатер молчал. Свежи еще были воспоминания прошедших лет, совершенных поступков, что гложили его сердце всю жизнь до момента смерти. Мертвый эльф, кого панихидой сопроводили в чертог богини Айну, знал еще при жизни, что останется заложником своих действий.

— Прощения не жди, — коротко ответил ему Майрон.

После смерти он вновь стал тем, кем родился. Не злым эльфом, знающим древнюю магию из книг, а законным королем Валинора, которого почитал и уважал его народ. Он вновь стал зваться Майроном, какзвали его родители, и как звучало имя его задолго до падения.

— Твое прощение не отправит меня к богам, — ответил ему Руатер.

— А разве ты заслужил подняться к ним? — усмехнулся второй эльф и, поднявшись на ноги, он стал расхаживать вокруг валуна. — Ты посягнул не только на мою женщину, но и на трон.

— Наанис никогда не была твоей! — С раздражением ответил Руатер, подняв взгляд на брата.

Он любил свою жену всей душой, и полюбил еще задолго до того, как она была обещана старшему брату. Он восхищался молодой эльфийкой, смотрел украдкой на ее нежное лицо и ласковую улыбку. Руатер вожделенно вздыхал, когда она танцевала на празднествах, и голова его кружилась от одного взгляда мимолетного. Так было всегда, с тех самых пор, как встретил он Наанис еще девочкой, до смерти и после нее. Сердце, если бы оно было, затрепетало бы от одного упоминания, но Руатер лишь чувствовал отголосок того чувства.

— Я знаю, что ты был в нее влюблен, — спокойно заключил Майрон. — И я бы понял, если бы вы оба просили меня о расторжении союза нашего ради любви, брат. — Старший эльф устремил свой взгляд на Валинор, страну некогда принадлежавшую ему. — Но ты поступил подло.

— Я каюсь.

Лишь смех заливистый разошелся по всей расщелине, сгоняя птиц с верхушек скал, и разгоняя любопытных животных, что близко подошли к ущелью.

— Скажи мне, брат, — неуверенно заговорил Руатер. — Почему тебя убили?

Улыбка слетела с лица старшего эльфа, а воспоминания последнего дня своей жизни вспыхнули перед глазами.

— Магия, Руатер, — мужчина сел вновь напротив Руатера, — имеет свою цену. Контролировать пустошь не просто, и все хорошее в тебе исчезает, на место его приходит пустота и жестокость. — Он вздохнул тяжело. — Я решил принять смерть, немного противясь, конечно, пока не потерял себя окончательно.

Воцарилась тишина. Солнце уже садилось за горизонт, и стало совсем темно там, где и днем света почти не было. Два брата продолжали сидеть на валуне и смотреть друг на друга. Они не ссорились, хоть и были на то причины. Беседа протекала спокойно, словно встретились два старых друга, а не братья, что оказались по разные стороны баррикад.

— Ты хорошо придумал, использовать мою сказку. — Ухмыльнулся Майрон. — Волшебный рог, спаситель и древний правитель. Ума только не приложу, как удалось тебе воззвать древних правителей Нарнии? И откуда взялся у того мальчишки меч?

Руатер прикрыл глаза устало.

— Мы учились по одним и тем же писаниям, брат. — Ответил ему эльф. — И должен ты знать, что любое волшебство порождаемо сильной верой. А меч, — он задумался, — он был утерян много веков назад. Даже не думал, что найдется.

— Ты заставил Тиарет верить в легенду, скрыв истину. Умно. — Майрон бы похлопал в ладоши, но не заслуживал оваций его брат, натворивший много плохого, скрываясь под личиной мудрого правителя. — Я скажу тебе спасибо лишь за то, что воспитал ее, как подобает законному правителю.

Руатер улыбнулся от похвалы. Они никогда не были близки, у наследного принца Майрона все дни были расписаны по минутам, что на игры не хватало времени. Руатер в детстве мечтал о том, чтобы брат хоть раз похвалил его за старания, ведь лишь по его образу и подобию он занимался науками, которые ему вовсе не были нужны. И вместо одного хорошего короля, возмужало два. Пусть друг для друга они стали врагами, но правителями для народа были замечательными.

— Она выросла прекрасной девушкой, — сказал Руатер мечтательно. — Такая же красивая и умная как Наанис. — Он сделал паузу недолгую, словно боясь признавать очевидные вещи. — И она похожа на тебя.

Майрон улыбнулся.

Два брата, ставшие призраками и застрявшие в расщелине между Валинором и Тельмаром, сидели в тишине, смотря на узкую полоску неба, где зажигались звезды. Не было слов слаще, чем-то, что услышал Майрон, запечатлевшийся в истории как падший король, пробудивший пустошь.

Комментарий к К5. Г7. Тропа мертвых

Наверное, это самое неожиданное, что можно было бы вообще увидеть в этой работе. У каждого действия есть подоплека, будь-то мировое господство из-за амбиций, или же месть за предательство.

========== К5. Г8. Последний закат ==========

Каспиан разомкнул глаза и огляделся. Он лежал на кровати в одной из гостевых комнат. Сквозь настежь открытые оконные ставни проникали теплые осенние лучи и прохладный свежий воздух, в комнате стоял запах сандала и лаванды. В кресле, что находилось подле окна, некрепким сном уснула девушка, уложив голову на подоконник.

Король решил сесть тихо, чтобы не разбудить девушку, но самые благие намерения обратились как обычно в пустое, скрип кровати нарушил шаткий сон королевы.

— Проснулся? — тихо пробормотала полусонная Сьюзен, вскочив с кресла. — Пить хочешь?

Каспиан покачал головой.

Состояние было скверное, голова гудела так, словно он выпил три бочонка хмельного пива в одно лицо или приложился где головой о камень, однако в памяти не было даже намека на подобные сцены. Он осмотрел свои руки. Целы. Ощупал лицо. От ожогов и волдырей не осталось и следа.

Сьюзен протянула чашу с травяным отваром Каспиану, присев на край кровати.

— Голова болит, — хрипло отозвался мужчина, принимая чашу. Он сделал глоток и сморщился, неприятный кисловатый вкус ударил по рецепторам, а тошнотный запах сушеной петрушки отбил напрочь желание допивать эту гадость. Сьюзен буквально влила оставшийся отвар собственными руками в Каспиана.

— Надо полагать, ты спал целые сутки, — с легкой уставшей улыбкой пояснила девушка, отставив чашу на пол к деревянной ножке кровати. — Скоро полегчает.

— Как давно ты сидишь со мной? — Каспиан бухнулся обратно на подушки и прикрыл глаза рукой. Головная боль постепенно уходила, как и сказала Сьюзен.

— С вечера, — ответила королева Великодушная.

Каспиан посмотрел на девушку, он не мог не заметить, что Сьюзен изменилась. Лицо ее осунулось, стали острее черты лица и взгляд серьезнее, холоднее. Она выглядела уставшей, и чувствовала себя совершенно так же. Хотелось спать и есть за все те дни, что она переживала и слонялась по тельмаринскому замку, в ожидании хоть каких-нибудь вестей. Всего одна неделя изменила ее заметно.

— А что стало с той женщиной? — Словно опомнился от долгого сна Каспиан.

— Сгорела. — Коротко ответила ему Сьюзен, равнодушно пожав плечами. — Питер говорит, что так и должно было произойти. Тебя я нашла, когда уже все закончилось.

— Ты? — переспросил Каспиан, получив утвердительный кивок в ответ.

Их перебил тихий стук в дверь, через приоткрытую щель которой показалась голова Люси. Младшая королева широко улыбнулась, заметив, что Каспиан наконец очнулся. Она потратила на него последнюю каплю сока огнецвета, даже половину капли, и боялась, что это не сработает.

— Сью, нас ждет Аслан, — пояснила свой приход девушка. — Мальчики уже готовы.

Каспиан нервно схватил Сьюзен за руку, не позволяя подняться с кровати. Сердце ухнуло куда-то вниз от страха, что это последние минуты, когда он видит ее. Им уже доводилось прощаться, точно так же, когда Аслан пришел. И второй раз, полагал король, должно быть легче, но видимо к расставаниям это не относилось. Мурашки забегали по коже неприятно, мужчина лишь крепче сжал тоненькую ручку королевы Сьюзен.

— Мне пора идти, Каспиан. — Жалобно проскулила Сью.

Ей тоже не хотелось уходить, даже всего на минуту, особенно теперь, когда война позади, а Каспиан очнулся. Но долг зовет, и он прежде всего. Сьюзен с тяжелым сердцем высвободилась из крепкой хватки тельмаринца и, коротко поцеловав его в лоб, исчезла в дверях вслед за сестрой.

Четверо Певенси стояли в большом тронном зале перед Асланом, как когда-то в детстве. Но не было на их головах золотых и серебряных корон, как не было позади четырех тронов, и не смотрели нарнийцы восхищенными взглядами, потому что пуст был зал. Золотистый лев смотрел на королей и королев древнего мира, и вопреки ожиданиям не было во взгляде его ни обиды, ни злости, а лишь признательность.

— Я благодарен вам, короли и королевы Нарнии, — мягкий голос окутывал, словно бархатная ткань, заставляя внутри все трепетать. — За спасение не только своего народа. Но пришло время для серьезных решений.

Певенси стояли все, поникнув, взглядом вперившись в пол, словно их отчитывают, как маленьких детей. Каждый из них мог смело сказать, что сердце его защемило от тоски. Питер трясся весь, словно осиновый лист, набираясь смелости, чтобы взять слово. Сьюзен хотела было расплакаться, потому что знала, к чему ведет этот разговор. Она не была готова прощаться, как и остальные.

— Говори, Питер, Верховный король над всеми королями, — ласково приказал златогривый лев.

— Я не хочу показаться грубым и невежественным, — Питер сделал шаг вперед, оглянувшись на семью, — но мне однажды сказали, что лишь от меня зависит моя судьба.

Лев смотрел на Питера по-доброму, прямо в глаза, как смотрит отец, гордящийся своим ребенком, и от того казался еще страшнее и величественнее.

— И я не ошибусь, если скажу, что мы все хотим остаться здесь, — продолжил король Великолепный, — потому и просим твоего разрешения.

Питер опустился на колено перед Великим львом, как опускаются подданные перед королем, и остальные склонили свои головы следом за братом. Аслан засмеялся глухо, словно старик, что отжил свой век, над старым анекдотом.

— Вам не нужно просить моего разрешения, — бесстрастно ответил лев. — Поднимитесь, правители Нарнии. Ваше решение мне ясно, и я принимаю его. Но вы больше никогда не сможете вернуться домой. И никогда вы не увидите ни друзей, ни родных, ни родителей. — Лев смотрел в глаза каждому, в самые глубокие уголки их душ. — Теперь ответьте, готовы ли вы остаться ценой всего?

Воцарилось молчание.

— Я готова! — Сьюзен сделала шаг вперед, гордо смотря в глаза Аслану.

— Мы тоже! — шагнули следом Эдмунд и Люси, поравнявшись со старшими братом и сестрой.

Немного погодя, Люси обратилась ко льву, что стал ей другом за все разы пребывания в волшебной стране.

— А что станет с нашими родителями?

— Они забудут вас всех, словно никогда и не знали. — Ответил Аслан.

Питер почувствовал обуревающую его грусть, но прекрасно понимал, что каждое решение имеет свои последствия. При любом раскладе он бы тосковал по той части жизни, от которой бы отказался. «Так будет лучше» — успокаивал себя старший Певенси. О том же думали и остальные.

Аслан улыбнулся, глядя на то, как сильно повзрослели дети, ставшие однажды лучиком надежды для нарнийского народа.

— Пришла пора прощаться, — оповестил древних правителей златогривый лев и засмеялся, когда Люси, точно как в детстве, кинулась обнимать его.

Аслан ушел, покинул Кэр-Паравел сквозь парадные ворота и растворился меж деревьев, оставив королей и королев в пустом тронном зале.

— Мы, действительно, остаёмся здесь? — спросила Люси, оглядывая сестру и братьев неверящим взглядом.

Ярко оранжевый солнечный диск почти скрылся за горизонтом, окрашивая небо в розовый. Это был последний закат старой эпохи. И дали ей имя Эпоха Закатного солнца.

========== Эпилог ==========

Это был волшебный ноябрьский день, снег уже лег плотным слоем на землю, и Кэр-Паравел опустел на зиму. Так бывало всегда, стоило только холодному ветру придти с восточного моря, и хоть в этот раз Сьюзен настаивала задержаться в замке подольше, никто ее не послушал.

Оставалось четыре недели до Рождества. Сьюзен сидела в своем кабинете (Каспиан распорядился, чтобы королеве выдали комнату для работы) и чиркала послания пером. Их было шесть конвертов, и столько же всадников отправились в разные страны, кто морем, кто на конях. Жизнь приняла свое спокойное течение, что Сьюзен захотелось дать большой рождественский бал-маскарад, как в старые добрые годы их правления.

Всадники ускакали прочь с приглашениями, когда Сьюзен, поднимаясь на второй этаж, встретила на лестнице Питера. Старший брат был одет в походный наряд, кожаный камзол поверх льняной рубахи и высокие сапоги, какие Верховный король надевает исключительно в дальние странствия.

— Ты вернешься к Рождеству? — Поинтересовалась сестра с улыбкой.

Сьюзен догадалась сразу, это было весьма ожидаемо, она бы и сама кинулась хоть на край света, если бы ее там ждал прекрасный принц. Но, к счастью или к сожалению, ее прекрасный принц давно стал королем и находился под боком, пусть их отношения не были гладки.

Питер смущенно улыбнулся в ответ, словно его поймали за чем-то неподобающим.

— Вернусь, — вполголоса ответил он, затем прокашлялся. — Не умудритесь тут испортить что-нибудь без меня!

— Только, чтобы ты поскорее приехал обратно, — ехидно заметила сестра и крепко обняла Питера. — Разве Люси едет не с тобой?

— Нет, она захотела наведаться в Порт-Роял, — старший Певенси закатил недовольно глаза, прекрасно зная, что самая младшая их них по уши втрескалась в какого-то мальчишку, и именно потому рвалась в несчастный прибрежный город торгашей. — Попрощайся за меня с Каспианом.

— А ты поздоровайся за меня с Тиарет! — Воскликнула девушка со смехом, смотря на удаляющуюся фигуру брата.

Сьюзен продолжила свой путь наверх. Пройдя сквозь длинный коридор, она приоткрыла дверь уже знакомой спальни и проскользнула внутрь, словно видение. Маленький Рилиан просиял, увидев королеву Великодушную, и начал нетерпеливо прыгать на кровати.

— Ну что, малыш, где мы с тобой остановились? — Девушка села в кресло подле юного дофина, открыла книгу и начала читать. — Давным-давно на безымянном острове жила девушка.