Долбаные города (СИ) [Дарья Андреевна Беляева] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (109) »
Дарья Беляева ДОЛБАНЫЕ ГОРОДА
Подкаст: Бог у телика, а я снова дома
И я сказал: — Раз. И я сказал: — Два. А потом сказал: — Три. Но все равно спросил: — Готов? И добавил, не выдержав: — Угадай, в какой ситуации я говорил то же самое твоей мамке? Леви поморщился, словно съел что-то кислое, секундная пауза, и я услышал: — Ты заткнешься, наконец, или нет? Ты разбудил меня в шесть утра ради этой божественной шутки? — Нет, чтобы посмотреть на твое лицо. За окном все серое, пыльное, по-утреннему скучное, как слабый кофе без сахара, который сейчас заваривали в тысячах домов. Мир был похож на человека, приходящего в себя после изнурительной болезни: неловкие попытки подняться с кровати, утренние стояки, раскалывающиеся от боли головы, первые сигаретки. Славное место для того, чтобы родиться, прожить странную, суматошную жизнь и дождаться, пока тебя зароют, как будто ты какой-то клад. Когда я был мелкий и думал еще, что люди имеют какую-никакую ценность, мне казалось, что мертвых зарывают в землю именно поэтому. Как сундуки с золотыми монетками и аляповатыми кубками, украшенными рубинами. Дальше немножко пожил, и все окончательно понял. Господь Всемогущий создал меня, чтобы я тут немножко поболтал, и на этом, в общем-то, все. — Хотя бы причешись, если уж ты решил что-то снимать. — Зачем? Мама сказала, что я самый красивый мальчик во всем Новом Мировом Порядке. Я замолчал на секунду, но, когда Леви открыл рот, добавил: — Твоя мама. — Ты меня достал. Серьезно, ты меня достал, я сейчас пойду домой и еще полчаса посплю. А ты пойдешь к черту со своими видосами. Леви это такой особый человек, который может говорить о том, что развернется и уйдет, но не уходит все равно. Так мы дружили с самого-самого-самого детства, с золотых времен, когда конфеты еще радовали меня больше, чем порно с ампутантами. Короче, пока я не чокнулся и не повзрослел. Я повернулся к монитору, на экране которого увидел довольного, как для шести тридцати утра, себя, и недовольного, как всегда, Леви. Мы оба смотрели на свои изображения, это такая важная фишка для поколения, чокнувшегося на нарциссических дополнениях: соцсети, массмедиа, карьерные перспективы и дорогие мобильники. Леви склонил голову, рассматривая себя, пытаясь, прежде, чем я начну запись, найти выражение лица, которая не выдает в нем невротика. Я сказал: — Делай что хочешь, Леви, но не выгляди так, словно тебе предлагают отсос, а ты думаешь «только с презервативом, иначе мама меня убьет». — Надеюсь, толпа тебя линчует, Макси. — Это же цель моей жизни! И чтобы все были с вилами и факелами, как в старых киношках! И я такой: Господь Всемогущий, спасибо, все было прекрасно и ничуть не больно. А Господь такой: Макси, это же растиражированная цитата Воннегута, вот это ты посредственность. Тут бы я, конечно, обиделся, но дальше факелы, виллы, и окровавленная надпись гейм-овер, как в ретро-играх. — Ты ведь предупредишь меня, когда начнешь записывать? — На самом деле — нет. Но давай-ка ты попытаешься расслабиться. Тебя всего-то увидит пара миллионов людей. Большинство из которых тут же возненавидит тебя по неясным причинам и захочет растоптать твою самооценку. Это нормально. Такова жизнь, и таковы ее скромные радости. — У тебя не выйдет заставить меня волноваться больше обычного. — Это ни у кого не выйдет. Но я готовлю тебя к реальной жизни, Леви. Однажды мамочка перестанет собирать тебе завтраки в школу, а в магазине отберут рецепт на лекарства, потому что у провизора выдался вот такой вот день. — Тогда я умру, и проблема исчезнет сама собой. Леви широко улыбнулся, обнажив белые, самую малость кривоватые зубки. Улыбка у него с детства была обезоруживающая, она приводила в восторг продавщиц в магазинах, стареньких тетушек в парках, неопытных и не утвердившихся в своей ненависти к детям учительниц, пьяных девиц и даже целую одну настоящую, доступную девчонку в детском саду. — Так, ладно, — сказал я. — Сделаю из тебя звезду. Тебя полюбят по контрасту со мной. Ты — хороший мальчик, а я — очень плохой. Как в порно. Господь Бог, или то случайное генетическое бинго, делающее нас теми, кто мы есть, подошли к дизайну Леви с ответственностью первокурсника — весь он был исполнен в одной цветовой гамме. Базой был золотистый цвет кожи, будто Леви правда принимал солнечные ванны, а не прятался в тени, опасаясь возмездия от меланомы. Господь сказал: он будет шатен, исключительно приятного цвета, и рассыпьте по его носу темные веснушки, чтобы как крошки от торта, и радужки глаз будут карие, но цветом ближе к пережженной карамели, чтобы старушки приходили в слезный восторг и кормили его сахарной ватой с трясущихся от Паркинсона рук, называя обаяшкой. У Леви был острый подбородок, смешной нос и, финальным аккордом,- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (109) »
Последние комментарии
4 часов 42 минут назад
4 часов 46 минут назад
4 часов 58 минут назад
4 часов 59 минут назад
5 часов 13 минут назад
5 часов 30 минут назад