Скованные одной цепью [Alexianna] (fb2) читать онлайн

Скованные одной цепью

Пролог

25 мая 2119 (21:43)

В этом году весна пришла рано и к концу мая радовала жителей не только теплыми солнечными днями, но и такими же теплыми, пахнущими ароматом жасмина, вечерами. Город еще не погрузился в сумерки, а яркие неоновые вывески на магазинах и ресторанах уже гостеприимно зазывали посетителей, сверкая разноцветными огнями.

Прекрасный вечер для тех, кто после трудового дня собирался отдохнуть, прогуливаясь по улицам столицы, или мог позволить себе опрокинуть пару коктейлей в каком-нибудь увеселительном заведении, вот например, как этот бар, удобно расположенный на одной из центральных улиц города. Что ж, давайте-ка и мы заглянем в это, кажется, ничем не примечательное место, но… с которого взяла старт наша занимательная история.

***

— Алёшка, не начинай! Все правильно, но кто изменит этот порядок и установленные правила? — говорила красотка с ярко-рыжей шевелюрой.

— Эти порядки устарели и пора уже поддерживать тех, к примеру, кто талантлив, несмотря на процент его силы, — спорила ее подруга, сидящая напротив.

Бармен, протиравший бокалы за стойкой бара, то и дело бросал взгляды на группу девушек за столиком у окна. Сначала их разговоры были веселыми и обсуждали они сдачу экзаменов, удачно выполненные курсовые и дипломные работы, преподавателей, сокурсников и махинации со шпаргалками. Но теперь, после нескольких употребленных полуалкогольных коктейлей, они вот уже полчаса как спорили и их возмущённые реплики иногда сквозь шум музыки долетали до слуха бармена. Не то, чтобы ему было интересно подслушивать, о чем говорят девушки, просто одна из них очень уж привлекала внимание всей мужской половины посетителей заведения. И он, бармен по имени Клавдий, а в народе просто Клад, не был исключением.

Его взгляд то и дело останавливался на кудрявой белокурой шевелюре красавицы, пробегал по хрупким плечикам, огибал холмики груди, плотно обтянутые синим шёлком платьишка, спускался к талии и ниже, с вожделением поглаживал точёные ножки в тонких чулочках, а когда она поворачивалась к подруге, сидящей слева от нее, мог разглядеть правильные, мягкие и очень привлекательные черты лица.

— Ну так давайте возьмём и изменим порядок и правила! — вдохновенно предлагала белокурая красавица.

Ответом ей были лишь скептические охи и ахи собеседниц.

— Клад, даров, — голос посетителя, подошедшего к стойке бара, заставил Клавдия вздрогнуть и сфокусироваться на госте.

— Даров, брат, — поспешил он приветствовать высокого крепкого мужчину лет тридцати, явно прибывающего в расстроенных чувствах, потому как взгляд его синих глаз был хмурым, а движения резкие и раздражённые, — чего тебе плеснуть?

— Йаду, — проскрипел глубокий басистый голос гостя, когда тот усаживался на высокий стул.

Бармен кивнул и принялся смешивать коктейль, бросая на посетителя обеспокоенные взгляды.

— Ваш яд, сэр, — через пару минут бодро отрапортовал он, водружая на стойку высокий стакан, наполненный ярко-зелёной жидкостью, и с задорной улыбочкой спросил. — Лимончик или вишенку?

В руках Клавдия появилась чаша с фруктами и он вопросительно уставился на гостя.

— Ключ от номера 7 и Дарью, — потребовал посетитель, глотнув из стакана.

— Лёх, чё злой то такой, что случилось? — спросил бармен, оставив чашу с фруктами и суетясь за стойкой. — Неужто Командор наехал?

Гость поморщился то ли от вкуса коктейля, то ли от слова «Командор».

— Ты же у них герой, чё на тебя наезжать-то? — продолжал Клад, щурясь в саркастической улыбке. — Непобедимый, неукротимый и до неприличия удачливый. Или что, хапнул-таки ложку дёгтя?

Бармен подмигнул и стал рассматривать идеально чистый бокал, подняв его на свет и медленно покручивая. На самом деле Клад сфокусировал взгляд не на бокале, а на фигуре белокурой красавицы, которая, откинувшись на спинку стула, закатилась звонким смехом.

«Хороша, девочка!» — восхищённо подумал Клад и вздохнул. Никогда ему не «окрутить» такую, никогда ему не почувствовать вкус её поцелуев. Он теперь всего лишь списанный на ТЧ бывший… Да, теперь он никто и ниоткуда, и он «бывший»… «Ни рыба, ни мясо», как назвал его дед. С такими шикарные девушки не знакомятся и не любятся.

— Так ты дашь мне ключ? — глотнув зелёную жидкость, гость вопросительно поднял бровь.

Клавдий задумался, опустил кристально-чистый бокал на отполированную до блеска стойку, оторвал взгляд от прекрасной блондинки и уставился на гостя.

— Ключ-то я дам, но вот даст ли Дарья? — в его тоне проскользнул явный упрёк.

— Куда она денется? — усмехнулся его собеседник.

— После того, что ты назвал её дурой, шалавой и ещё при всех дал ей пинка под зад? О, да, она кинется к тебе в кровать и с ещё бОльшим усердием станет вылизывать твои стальные орехи? — в голосе бармена уже не только упрёк, но и явное обвинение. — Забудь. Ты знаешь Дашку. Только подойдешь теперь к ней — всю морду расцарапает. Точно, не простит публичного унижения. Она же управляющая, а не официантка какая-нибудь. А ты её в грязь втоптал, Зайцев.

Гость поморщился, внимая обвинительную речь друга, но сдаваться не собирался.

— Ключ сюда. И пиликни Дашке, что я жду.

— А-а-р…придурок ты, Лёх, — безнадежно покачал головой бармен.

Выудив из-под стойки пластиковую карту-ключ, вложил её в протянутую руку гостя, но убирать свою ладонь не спешил, а наоборот, сжал её, удерживая конечность собеседника.

— Так что случилось? — спросил почти шёпотом.

Гость поднял глаза, в которых можно было прочесть и злость, и раздражение, и усталость, и … боль.

— Удав не вернулся, остался там, в горящем Риме, не знаю, жив или нет… — тоже шёпотом ответил он.

— Костя Удавиченко? Святые Небеса, Костя!.. Как это произошло?

— Командор обвинил меня… — прохрипел гость в ответ и замолчал, нахмурившись. Но потом всё же продолжил тихо. — Я потерял его там, в пожаре… а к переходу он не пришёл… маяк его потух. Мы тащили здоровенный ящик и не оборачивались. Когда заметили, что Удава с нами нет, возвращаться и искать его в горящем городе уже не было смысла — у нас кислород был на исходе, мы бы там все полегли…

— Да-а… — протянул бармен понимающе. — Но а Дашка то тебе зачем сейчас? И без неё хреново ведь…

— Может извиниться хочу, — был ему почти злой ответ.

— Ладно, Лёх, брякну ей. Но ты готовься к бою с бешеной бабой, — он предупреждающе ткнул пальцем в грудь собеседника.

Когда бармен отошел к служебному телефону, гость обернулся и пробежался взглядом по залу, где за столиками сидели немногочисленные посетители.

Это был бар на Территории Человеков. Природные маги и техномаги в таких заведениях объявлялись редко. Для того, чтобы посетить Территорию Человеков, жители Магроса и Техроса должны были получить специальный доступ, а это было не то, чтобы сложно, просто хлопотно. Поэтому разрешение, как правило, получали для определенных важных поездок, а не просто для праздного похода в бар. Исключением являлись кадеты и студенты учебных заведений, а также дипломированные мастера маги и техномаги, состоящие на службе Государства, коим по долгу службы приходилось посещать ТЧ, бывали случаи, и по нескольку раз на день.

Территория Человеков (ТЧ), где проживали люди без магических способностей, вообще была похожа на некую прослойку между Магросом и Техросом, служа тем самым почти трехсоткилометровой по толщине границей между территориями природных магов (М) и техномагов (Т). Что не позволяло оным близко контактировать в обыденной жизни. Это, кстати, являлось законом Государства Белария. Обусловлено это было тем, что две полярные магические субстанции при столкновении или тактильном контакте вызывали нечто подобное на взрыв, в результате которого, как правило, погибал слабейший, в большинстве случаев техномаг. Именно во избежание жертв и были установлены правила, определяющие исключить контакты техномагов и природных магов. ТЧ для посещения принимала тех и других, но М и Т должны были носить обозначающие их знаки — медальоны размером не менее чем 15 сантиметров в диаметре или повязки на руках с буквами «М» и «Т» соответственно.

Гость отметил, что среди посетителей бара не увидел ни одной персоны с каким-либо медальоном или повязкой. Да, но еще не факт, что их тут нет, ведь и сам гость не торопился обозначить свою принадлежность к «Т», решив провести вечер, так сказать, инкогнито. Это было противозаконно, но ему любую выходку простили бы, ну в крайнем случае, заплатил бы штраф. Ерунда.

«Какие симпатичные человечки-девочки!» — думал гость, останавливая взгляд на белокурой красавице, которая что-то вдохновенно рассказывала своим подругам за столиком у окна.

Вдруг девушка обернулась и их глаза встретились. Она замерла на полуслове, так и не досказав свою реплику, что вызвало интерес её подруг и они, проследив взгляд блондинки, все четверо уставились на гостя. Он же, в свою очередь, подняв свой наполовину пустой стакан с зелёным коктейлем, отсалютовал им в ответ. Ну не привык майор Отдела Контроля Событий спецподразделения Техномагической Службы Безопасности Главного штаба Техроса отводить взгляд, особенно от представительниц женского пола, особенно если «вон та блондиночка так хороша собой…»

Глава 1

Алексей

25 мая 2119 (22:17)

«…вон та блондиночка, ох как хороша собой!» — салютую и допиваю свой обжигающий глотку коктейль, когда слышу голос Клада:

— Дарья сказала «пошёл ты нахрен», — ржёт этот мудила, — а еще сказала, что придёт и даст тебе в глаз.

— Жду, не дождусь, — отвечаю я и направляюсь к коридору, который ведёт во внутренние помещения здания.

Комната №7 на втором этаже, моя почти личная комната в этом заведении, где я, любитель женских прелестей, часто провожу ночи в компании своей любовницы Дашки. Она простая человечка, но весёлая и весьма привлекательная, а так же горячая в постели. Это меня устраивало до того дня, когда она решила поставить мне условия, типа «давай поженимся или отвали». Она не в курсе, кто я вообще, поэтому заартачилась в прошлый раз, когда после очередного соития, я попытался сказать: «Пока, увидимся когда-нибудь в следующий раз».

Едрён-батон, ну о какой женитьбе может идти речь? Я же техномаг, я — надежда и опора спецслужб МТСБ (Международной Техномагической Службы Безопасности) Главного штаба Техроса, и вдруг жениться на человечке? Ну нет! И кто будут наши дети? Ни то, ни сё. В техномаги их не возьмут – сила будет низкого процента. Да и вообще, причем тут дети? Я ж не люблю её. Я ж так, просто, перепихнуться, снять напряжение, расслабиться после очередной опасной вылазки в прошлое…

Ступая по лестнице, вижу, как охранник у двери на второй этаж, узнав меня, спокойно кивает, мол «заходи, дорогой, гостем будешь». Молча киваю в ответ и прохожу к нужной мне комнате.

Ну поорёт чуток, ну попытается дать ладошкой по лицу. Ну поймаю я её руку, аккуратно брошу на кровать, а дальше, как всегда. Растает, будет стонать подо мной от наслаждения, ну, в общем, вот и всё примирение. Наплету всякой фигни, что типа жениться не могу пока что, поцелую, приласкаю, ну и поехали заново…

Открываю дверь в комнату, даже не подозревая, что там может ждать засада. Расслабился. А зря. Но я же не простой человек, а техномаг всё-таки, так что никакая опасность мне не страшна. Броня, закрывающая глухим шлемом всю голову, активизировалась мгновенно, я даже ещё не понял, что в меня летит. А летела большая чугунная сковорода, млять. Ну, Дашка, идиотка!

— Ты ненормальная?! — ору я, слыша звон тяжёлой сковороды, отлетевшей от моей бронированной башки.

— Охренеть! — восхищенно восклицает Дарья. — Дай потрогать! Эй, не убирай, дай потрогать!

Вот приставучая! Бросается ко мне и щупает плавно складывающиеся и исчезающие пластины шлем-маски.

— Ты и вправду техномаг! А я не верила. А девчонки говорили, что по твоей физиономии вроде как видно, что ты «Т», а не простой человек.

— Ну всё, узнала, довольна? Я как раз хотел сказать, что я не человек и жениться на тебе не могу, так что извини.

— Слушай, а помнишь, мы с тобой тут подушками дрались? И тогда ни одной пластины не вылезло, — озадаченно смотрит на меня Дарья.

— Не было реальной угрозы, — отвечаю я, наступая на свою любовницу с явным намерением затащить её в кровать.

Она уворачивается от моей попытки схватить её за руку и отступает вглубь комнаты, обходя круглый стол, который стоит посередине, оставляя тем самым его в виде преграды между нами.

«А-а-а-р-р… — злюсь я мысленно. — Ну и нахрена сейчас эти игры в догонялки?»

— Даша, иди ко мне, — командую я, пытаясь дотянуться до неё через этот хренов стол.

— Лёшка, ты классный мужик. Красивый, сильный, сексапильный, — начинает Дарья, увиливая от моих рук. — Я даже тебя люблю. Но ты — технарь, зараза. А это значит, что «да, не женишься ты на мне никогда». А я, вообще-то, не уродина и не дура, и мужики на меня западают, так что буду искать себе мужа. Реально нормального человеческого мужа. И, спасибо, что открыл мне глаза, я теперь точно знаю, что больше спать с тобой не буду, что бы не стать той самой шалавой, которой ты меня назвал.

— Ну, прости, Даш, — сдаюсь я. — Не хотел тебя оскорблять, но пьян был. Ты же видела. А ко мне пьяному лучше не приставать с серьёзными вопросами.

— Лёш, честно, ты и пьяный и трезвый — одинаковый. Просто ты так действительно думаешь обо мне. А я повела себя глупо, пустив тебя в своё тело — уж очень ты мне нравишься. Но раз ты технарь, то и разговаривать не о чем.

Устало плюхаюсь на кровать, понимая, что она права. Она действительно и симпатичная и умная и… она мне тоже нравится. Но… Да, есть это «но». Я не люблю её, ну в полном смысле этого слова. Не щемит сердце от разлуки с ней, не хочется слать ей подарки, цветы всякие. Не мечтаю я о её счастливой улыбке, когда на очередном задании сижу в засаде, как это бывает у влюблённых парней, они рассказывали.

— Вот, зараза, всё слухи врут, — вдруг серьёзно говорит Дарья, а я вопросительно поднимаю бровь, мол «что за слухи?» — Прикинь, среди девушек ходят слухи, что у технаря, когда встаёт, всё «хозяйство» железными пластинами покрывается, ну и когда всовывает, жуть как больно.

Я закатываю глаза и ржу в голос.

— Точно, идиотизм, — констатирует она. — Надо будет сказать им, что брехня это всё...

— Дарья! — командирским голосом перебиваю её я. — Ты никому ничего не расскажешь! Ты видишь на мне повязку или медальон с буквой «Т»? Правильно. Не видишь. Значит, я не хочу, чтобы об этом знали. И ты будешь молчать! Ясно?!

— Лёш, у тебя здесь какое-то задание? — шёпотом спрашивает она, воровато оглядываясь.

— Даже если бы это было так, ты же не думаешь, что я бы стал рассказывать тебе? — устало отвечаю я, вставая с кровати. — Ладно. Дай слово, что будешь молчать. Можешь сказать, что я сволочь такая, бросил тебя. Матом можешь обложить. Разрешаю. Но про «Т» молчи. Поняла?

— Поняла, — кивает Дарья. — Ничего никому не скажу. Себе дороже. Вы же потом, если что, запрёте меня в своей лаборатории и опыты свои зверские будете на мне ставить.

Я снова закатываю глаза, типа «ну и продолжение идиотских слухов». А потом спохватываюсь. Правильно, пусть боится, тогда точно не проболтается.

— Ты правильно понимаешь. Жить хочешь — молчи.

— А э..м.. твой друг Клавдий, он?...

— Всё, на этом вопросы закончились! — резко обрываю я её и направляюсь на выход.

— Алексей, — взволнованно окликает меня она, — ты же понимаешь, что тебе лучше сюда больше не приходить…

Я замираю на миг уже у двери, поворачиваюсь. И, да, я вижу всё, что хотел увидеть. Эти слова дались ей с трудом, значит всё же любила меня и поэтому спала со мной. Это радует, но от этого как раз и горько как-то…

И, да, она права, больше никогда сюда не приходить — это будет правильно. Немного грустно, но правильно…

Я согласно киваю и кладу карточку-ключ на тумбочку у двери.

— Прощай, Даша…

— Прощай, Алексей...

* * *

Спускаясь по лестнице в бар, возвращаюсь к своим горестным мыслям. Может быть, вернуться в горящий Рим и спасти Удава? Где его там искать? Да и смогу ли я его там найти? Вот вопросы, которые важнее, чем ссора и расставание с Дашей.

Так, надо всё по минутам вспомнить, прокрутить, понять, где именно мы потеряли Костю. Тогда, возможно, есть шанс вернуться и найти его. Или… его тело…

Уже почти преодолев полутемный тоннель коридора, у самого входа в бар натыкаюсь на невесть откуда взявшуюся красавицу-блондинку, которую разглядывал несколько минут назад, стоя у стойки бара. А точнее, это она, вроде как случайно, натыкается на меня и… ендрить-твою! Девчонка повисает на моей шее и впивается в мои губы жарким поцелуем. Ой, девочка, это был твой опрометчивый поступок! Я не менее страстно отвечаю на поцелуй, ни на миг не растерявшись. Мои руки обхватывают её талию, потом продвигаются к упругой попке и…, что это?! Закрыв глаза, я вижу горящий римский дом. Внутренний двор с колоннами по периметру, в центре чаша фонтана со статуей Меркурия, везде огонь, шум, треск обваливающихся деревянных конструкций. Я будто бы стою посреди бушующего пламени, оглядываюсь и замечаю разбитую низкую дверь подвала, подхожу к ней и в темноте на каменной лестнице, ведущей в подземелье, вижу лицо Кости Удавиченко. Удар, ещё удар — это бьётся моё сердце. Удар, ещё удар… Я отрываю от себя белокурую девушку и дрожащими руками сжимаю её плечи, бешено глядя ей в глаза. Она тоже дрожит и цепляется за рукава моей куртки. Её взгляд так же ошеломлённо изучает меня.

— Ты маг!?..

— Ты маг!?..

Полухрипом в унисон произносим мы обвинения друг другу.

Я чувствую её магический поток, он исходит от центра её бешено вздымающейся в рваных вздохах груди, он светло-голубого цвета с бриллиантовыми искорками. Удивительно, но мне не больно чувствовать, как этот искрящийся поток проникает и сливается с моим темно-фиолетовым. Я ошеломлённо наблюдаю, как светло-голубые ленты переплетаются с моими темно-фиолетовыми, образуя некую витьбу в виде цепи, осветляя, лаская и укрепляя. Укрепляя?! Млять, что это? «Она сейчас взорвёт меня!» — проносится мысль, и я отталкиваю от себя девушку. Она стремглав бросается ко входу в бар и исчезает в моргающем свете барной иллюминации.

«Она маг! И она меня могла убить! — лихорадочно обдумываю произошедшее. — Могла, но не убила. Почему? Её поток магии был намного сильнее и проник в мой. Я это видел. Они слились, переплелись, но не взорвались. Вот тебе, судный день, господин Зайцев! Так, стоп! Видение. Рим, огонь, двор с Меркурием и Костя. Костя может быть ещё жив. Но он не вернётся, если мы не откроем портал «Перехода». Бегом на базу! Вызвать полковника, дозвониться до Командора и открыть выход в Рим!»

Срываюсь с места и несусь на улицу к своему припаркованному во дворе Харлею. К хренам собачьим правила дорожного движения, пру почти по центру основной магистрали в сторону Техроса.

Костя может быть ещё жив! Его броня бесполезна против огня, но если он в подвале, а подвал в основном — это камни и грунт, то огонь мог не добраться до него. Точно. Он может быть ещё жив. В арсенале у него небольшая кислородная маска, плюс он владеет магией очищения воздуха, значит, есть шанс, что в дыму не задохнулся. Хорошо. Теперь о том доме. Мы точно были в нём, забирали уцелевшие древние свитки, и я помню статую Бога Меркурия в его дворе. Когда упали деревянные балки, огнём мы были отрезаны от Кости. Точно, мы потеряли его там.

Врываюсь в здание МТСБ, несусь по коридорам к сектору «П», электронные датчики в развилках между корпусами едва успевают зафиксировать моё бренное тело и дать «добро» на проход. Взмыленный и запыхавшийся врываюсь на Пульт Управления Станцией «Переход». Служащие вскакивают с кресел в попытке «отдать честь» вышестоящему по званию мне. Машу рукой, типа «не до этого сейчас», и командую:

— Операторы, приказ: настроить выход на 24-е июля 64 года, Рим. Место высадки — 500 метров северо-восточнее городской стены, высчитайте безопасный квадрат. Секретарь, приказ: немедленно соединить меня с полковником Камышовым.

Достаю свой телефон, набираю СМС Командору: «Есть возможность вернуть Удавиченко. Прошу разрешение на переход. Майор Зайцев АД». Не проходит и пары минут, как мой аппарат начинает вибрировать. Командор на связи:

— Доложись, Алексей!

— Я знаю, где искать капитана Удавиченко. Есть надежда, что жив ещё Костя, — начинаю я, вбегая в раздевалку. Выгружаю из контейнера свой походный римский костюм и современное снаряжение.

— Подробнее, — командует голос в трубке.

Я рассказываю свои соображения, переводя аппарат на громкую связь и натягивая на себя одежду римского воина первого века нашей эры.

— Понял, — отвечает Командор, выслушав. — Дам «добро», но один не пойдёшь. Возьми Тарасова с собой и огнезащитное снаряжение с кислородом. Хрен на них, на римлян, если увидят вас в скафандрах, главное, чтобы вы были неуязвимы. Когда будете готовы — видео связь с пульта управления.

— Слушаюсь, — бодро отвечаю я, бренча коротким мечом, свисающим с пояса, и шлемом со щёткой, модным в те времена. Застёгиваю под древними доспехами портупею с современными пистолетами.

— Полковник Камышов на связи, — рапортует секретарь.

— Ясно. Теперь вызвать Тарасова и немедленно! — командую секретарю и припадаю к экрану монитора, где на видеосвязи уже ждёт меня моё непосредственное начальство.

— Антон Максимович, разрешите обратиться, — козыряю по форме по стойке смирно.

— Что там у тебя, Зайцев? — заинтересованно смотрит полковник.

— Прошу разрешить переход. Пойду искать Удава… — подробно рассказываю план своих действий в Риме в 64 году. Ну, так положено. А куда деваться?

— Уверен? — озабоченно спрашивает начальник, разглядывая мои римские доспехи.

— Так точно! — козыряю я снова.

— Да хватит уже козырять тут! Ты выглядишь, как грёбаная швабра! — злится полковник. — Один не пойдёшь. Не хватало мне ещё тебя, невозвращенца.

— Так точно, один не пойду. Вызвали Тарасова.

Секретарь кивает и показывает на пальцах, мол через десять минут прибудет мой напарник.

— Хорошо. Даю «добро». Идите и Костю мне живого возвращайте. И без лихачества там! А то я знаю тебя, шального. Небось уже пару рюмок накатил, а?

— Никак нет, трезв, как огурец! — браво вру я, хотя не совсем вру. Чувствую себя трезвым. Это правда.

* * *

26 мая 2119 (11:45)

— Фу-у-х-х…, я думал, задушит меня полковник в своих медвежьих лапах, — говорит Костя по прозвищу Удав, плюхаясь в кресло в кафетерии корпуса «В», где пять минут назад в кабинете Камышова, он, я и Миша Тарасов, в народе Тарас, рапортовали о результатах последнего перехода в прошлое.

— Мы все очень рады, Кость, что вернули тебя. А полковник особенно счастлив. Оксана, твоя девушка, ведь его дочка. Он то думал, что зятя потерял и боялся ей сказать. Кто её знает, как бы она среагировала? Силы в ней немеряно — магией своей разрушительной долбанула бы от расстройства по всему МТСБ и снесла бы нахрен эту халамуду вместе с «Переходом» и Командором, — хохочет Тарас.

Подходит официантка. Я заказываю кофе для себя и газировку для ребят. Поглядываю на Удава. Он тоже как-то загадочно поглядывает на меня, потом задирает лицо к небу и закрывает глаза. Шепчет что-то, вроде как молится.

— Эй, Кость, с тобой всё в порядке? Может дать пару дней тебе на восстановление сил?

— Не поверите, мужики… — после долгого молчания тихо начинает он, глянув на нас. — Мальцом когда был, бабка моя рассказывала, что мол есть такие маги, «Хранители» называются. Им дано слышать людей, зовущих на помощь…

На минуту Костя замолкает, ожидая от нас нападков, типа «фигня всё это — бабкины сказки». Но мы тупо открыли рты и, мля, ждём продолжения.

— Бабка много о природных магах рассказывала. Она жила еще в те времена, когда Государство не разделено было на «Т» и «М». Они все рядом жили, общались. Так вот, — он чуть склоняется к нам и уже тише произносит, — рассказывала бабка иногда совсем противоположное тому, чему нас, технарей, учили в школе. До вчерашнего дня я не верил в эти байки. А вчера, мужики, когда понял, что вы ушли на Переход, а я остался и мой маяк потух, я вспомнил про Хранителей.

Он снова делает паузу, ожидая от нас негативной реакции, но мы молчим и ждём, что скажет дальше.

— Ну вот, лежу это я в том подвале, понимаю, что выйти и догнать вас не смогу. А вы, если вернётесь за мной, вряд ли сами выживете в том аду. Тогда я начал звать Хранителя. Ну вспомнил, как бабка учила: «Хранитель, маг милосердный, человеков ведущий по воде и по воздуху, услышь меня! Хранитель, маг светлый, услышь, спаси меня!» Не знаю, сколько раз я это повторил, может раз сто… Только как закрыл глаза, увидел девушку белокурую, кучерявую с зелёными глазами. Красивая, как ангел небесный…

— Белокурая, кучерявая, говоришь? — задумчиво почёсываю щетину на подбородке. — Она говорила с тобой?

— Нет, только смотрела так, по-доброму, и улыбалась…

— И ямочки такие на щеках… — показываю пальцем на свои щёки. —…когда улыбается.

Костя кивает и удивлённо спрашивает:

— Ты знаешь её? Кто она?

— А теперь я тебе расскажу… — игнорируя вопросы начинаю свой рассказ о вчерашнем приключении в баре на ТЧ. — …я то думал, человечка. Ну накидалась, да и повисла на мне, удовлетворяя свои эротические фантазии. А потом мне видение — БАХ! Ты, Удав, в подвале того дома и статуя Меркурия перед глазами. Как наяву всё видел. Потоки её магии видел тоже. Только не взорвали они мой фиолетовый щит, а вплелись в него, осветлили и, млять, усилили. Прикинь! Только я тогда шарахнулся от неё, думал взорвёт нахрен! А она, когда я оттолкнул её, сразу убежала. Не было мне времени с ней знакомиться, я рванул быстрее к Переходу, чтоб тебя, Костя, спасти.

— Надо найти её, — предлагает Тарас, — найти и выяснить, что реально она может, и как мы можем сотрудничать с ней.

— Было бы неплохо, — соглашаюсь я.

— Поехали в тот бар, может узнаем, где она, откуда, кто такая, а? — заинтересованно шепчет Костя.

— Нет, парни. Всем туда нельзя. Спалим Клавдия. Он там работает. К тому же надо быть осторожными, не выдать себя, а если напялим «Т» на лоб — никто нам ничего не расскажет. Я один сгоняю, с Кладом потрещу. Может он знает, кто она.

— Ну понятно, что маг, и что гуляет по ТЧ без «М». Но, млять, мужики, это происшествие с вами обоими совершенно противоречит всему, что мы знаем о магах, — задумчиво рассуждает Тарас. — А ну-ка, Кость, расскажи-ка мне, что там ещё за байки травила твоя бабуля. Может всё правда-то в тех байках, а?

— Да кто его знает…

Я уже почти не вслушиваюсь в разговор друзей. Пытаюсь вспомнить девчонок во вчерашнем баре. О чём они говорили? Что-то про правила и как их изменить? Эта белокурая красавица с ними спорила. Ах, ёлки-палки, жаль я не прислушивался. Только лицо её запомнил, кажется, на всю жизнь. Красивая, светлая, глаза зелёные и ресницы длинные, носик тонкий, ровный, а губки пухленькие, такие сладкие…

От воспоминаний о поцелуе с красоткой в штанах становится тесно. Опа, Зайцев, а ну, расслабься! Тебе ещё пять часов боевого дежурства предстоит сегодня отпахать, а ты всего лишь от воспоминаний о девушке уже вспетушился, как пятиклассник в женской бане.

— Ладно, мужики, пора по местам, — возвращаю я себя и своих товарищей по службе в нашу суетливую реальность. — Группа Сокола сегодня работает. Мы страхуем.

Глава 2

Алёна

26 мая 2119 (01:30)

Странно, это всё очень странно. Я видела его магический поток, и он был словно щит, всего лишь щит и он был не так активен, как мой. Он не маг? Он, блин, технарь! Мля-я-я… Вот же влипла! И зачем только повелась на этот дурацкий спор? Девчонки взяли на «слабо», а я, как дура, кинулась доказывать, что смелая такая! Вот же идиотка! А если бы убила технаря? Всё, конец всему, меня бы «осушили» и выбросили бы на ТЧ, как сломанную вещь на свалку.

Стоп! Но не убила же я его. Наши магические потоки не взорвались. Они переплелись, появились какие-то искры, и… вроде, я его осветлила, и… постой-ка, укрепила его щит? Он стал более стабильным. Точно. Но не взорвалось ничего. Так, без паники, Алёшка! Все живы. Он меня знать не знает и вряд ли предъявит обвинение. Это хорошо.

С этими мыслями я, наконец-то, могу успокоиться и снова улечься в кровать. Надо поспать. Устала ведь. Последние две недели недосыпала из-за экзаменов, тестов и глубокого стресса от оных. Но сдала, все экзамены сдала и диплом получу после контрольного похода в прошлое, или что там мой препод магистр Сорж придумал для меня напоследок. Вредный он старикан. Иногда нормальный, а когда на него «находит», просто спасу нет — придирается, злится на ровном месте, может и «незачёт» поставить. Самое главное на его лекциях, это сидеть тихо и не выступать. Вот я и собираюсь тихонько книгу свою магическую открыть и переместиться.

Теоретически всё просто — открываешь страницу, на которой обозначена миссия и через минуту ты уже в прошлом, выполняешь предписанное, а когда закончишь, открываешь книгу снова и, бах, возвращаешься в то же место, откуда перемещалась. Но это легко в теории, а на практике… на практике бывает, что маги не возвращаются. Они там что, погибают? Не исключено. Нам, конечно, преподаватели об этом не говорят, но слухи ходят разные.

Перемещаться в прошлое, в принципе, не так уж опасно, тем более, что Книга Магии Света, которая является моим проводником, обычно забрасывает в безопасные места. Хотя… Тут же вспоминается явившееся мне видение, когда поцеловала того технаря в баре. Там был огонь, древний Рим, вроде бы, человек был на лестнице в какой-то подвал и статуя Меркурия. Это видение мне было вообще для чего, почему, зачем? Непонятно нифига.

А поцелованный мной мужчина реально красавец — широкоплеч, высок, темноволос, глаза голубые большие, выразительные, нос прямой, аккуратный такой, а губы… а-а-м… мягкие и горячие, ух, да и не робкого десятка, сразу тискать меня начал и целовать в ответ… Не то, что наши маги-сверстники, кроме как исподтишка за ляжку ущипнуть, да нагло за грудь ухватиться, ни на что не годны. У них осознанное половое созревание тормозит, то есть тело уже готово, так сказать, а вот мозг…

А тот мужчина в баре, так прижимал меня к себе и.. и мне даже понравилось, хоть его руки сразу на мою попу съехали и там поблуждали немного, изучая формы. Но было приятно, я б ему позволила ещё и… Ой, что это я? Он же техномаг, а у них у всех эти самые мужские части тела тоже, по слухам, металлические становятся, когда возбуждён, и с ними лучше не связываться. Как жаль… Он такой… такой…

А-а-а-а… о чем я думаю?! Он же технарь, а «М» и «Т» ни разу не совместимы. Забудь и не вспоминай! И зачем я только пошла в тот бар? А ЕСЛИ БЫ НАС ПОЙМАЛИ?! Ох, дуры, девки, хотели новых острых впечатлений и, мля, проверить, реально ли нам открыт доступ на ТЧ. Ну и проверили. Довольны? Та-а-а-к, больше туда ни ногой! А я такая боевая после пары рюмок водки — собралась менять законы Государства. Вот же овца безмозглая! А Рая сразу подхватила, типа: «Ну, давай, меняй, смелая ты наша. Или слабо? А вот покажи, какая ты смелая на самом деле. Что, реально ничего не боишься? Ну так давай, иди, поцелуй того крутого красавца, что нам стаканом своим салютовал. Тогда и поговорим». Ну я и пошла целовать его, дурёха… и доказывать себе и им что-то, совершенно непонятно что.

Честно признаться, тянуло меня к нему, хотела прикоснуться. Если бы не эти потоки магии и видение, мне бы даже не только поцеловать его захотелось. Стоп, не накручивай себя — он технарь и он недоступен. Так что забудь и не вспоминай.

Груз усталости таки наваливается на меня всей своей массой, и я погружаюсь в тревожный сон.

* * *

26 мая 2119 (9:40)

Утро встречает меня лёгкой головной болью, последствием вчерашних возлияний, а так же беспокойными воспоминаниями о близком целовательно-тактильном контакте с технарём. Может пора вспомнить, что я знаю вообще про полярный вид магии? Кроме того, что я, как маг природный, ни в коем случае не должна допускать тот самый тактильный контакт. Оки, так-так… Был у нас такой курс, назывался «Техномагия, основные понятия. Её назначение и применение». Итак, где моя книга с этой темой?

Роюсь на полках в поисках нужной коробочки. Вся учебная литература у меня сохранена в архиве в виде аудио файлов. Так удобнее и компактнее хранить огромные тома информации. О, вот она. Давайте-ка освежим в памяти основные характеристики техномагов.

«… рождённые в союзе Т+Т (техномаг+техномаг) имеют сильный магический поток, иногда доходящий до 80% из 100%, которые принято считать эталоном. Рождённые в союзе Т+Ч (техномаг+человек) имеют 20-35%, рождённые в союзе Т+Т/Ч (техномаг+техномаг не чистокровный) имеют 35-55%, — вещает мне спокойный голос чтеца. — Союз М+Т невозможен, ввиду несовместимости потоков магии, которые полярны по своему биологическому составу, и в соприкосновении вызывают взрывную реакцию, которая в большинстве случаев смертельна для магически слабейшего и сторон, то есть техномага».

Я останавливаю запись и тупо пялюсь в экран компьютера, где по ходу аудио дорожки ещё и текст прокручивается. Вижу цифры и слова, выделенные красным «… союз М+Т невозможен…» Почему я его не убила? Почему мой поток смешался с его фиолетовым щитом и не взорвал его? По силе он был примерно 70%, не меньше. Чистый технарь, сильный. А я – чистый природный маг со 100% -м потоком магии. Если верить теории, он был бы уже труп. Но нет, мы целовались не менее нескольких минут. Страстно целовались, он тискал меня, я тискала его. Потом еще тупо пялились на друг друга в тесном контакте. И что? Взрыва не было. То есть я и он — исключения из правил!? Во, мля-я-я-я…

Хожу в задумчивости по комнате, пытаясь прикинуть, чем мне грозит это моё открытие. Ничего толком не надумав, снова включаю запись.

«… Техномаг мужчина с силой потока не менее 60% обязан получить высшее военно-техномагическое образование с дальнейшим назначением на службу в государственные учреждения Беларии. В противном случае, то есть в случае отказа, умственной несостоятельности, физических отклонений, несовместимых с ведением нормального образа жизни, согласно статье Закона о Сохранении и Использовании Магического Потока, техномаг должен быть осушен (то есть его магический поток должен быть перекачан в более перспективное тело) и отправлен на Территорию Человеков…»

Останавливаю запись. Этот был сильный, а значит… Значит он либо разведчик, либо шпион, либо… Мать моя, женщина! Вот я влипла! Он будет искать меня теперь. Это факт. Но почему сразу в том баре меня не арестовал? Ведь мог. Мог догнать и надеть наручники. Я ведь нарушила закон, на мне не было буквы «М». Если он был там, как агент, то так бы и сделал. Но нет. Он свалил по-быстрому. На нем тоже знака «Т» не было, так значит сам, должно быть, в самоволку бегал?

Ха, это уже лучше. Значит, если меня припрут к стенке, я легко могу перевести стрелки на него. Хм, но мне всё равно влетит. Надо придумать, что сказать, если Магистрат наедет. Пошли с девчонками отпраздновать сдачу экзаменов. Идиотизм… но правда. Если так скажу, то может быть, отделаюсь выговором или предупреждением «за глупость». Но если врать начну — могут почувствовать ложь и обвинить в шпионаже или ещё чего похуже. Нет уж, лучше глупую, но правду. Девушкам глупость прощают чаще, чем враньё. Так, решено, скажу правду, прикинусь глупой овцой.

Что там дальше в книге? Включаю запись.

«… Основные виды деятельности.

Техномаг силой 60% и более, получивший высшее военно-техномагическое образование, направляется в звании офицера в следующие государственные учреждения, по навыкам или на выбор: МТСБ — Мировая Техномагическая Служба Безопасности, ГАТА — Государственная Академия Техномагической Артефакторики, МТАКС — Мировая Техномагическая Авиационно-Космическая Служба…»

«У-а-а-ау! Крутые ребята! Элита государства…» — восхищаюсь я.

«… Служащим в МТСБ доступно:

Перемещение во времени, используя техномагический стационарный аппарат под названием «Переход», позволяющий настроить выход в прошлое в определённую дату, в определённую точку Мира, а так же осуществить возвращение в настоящее. Промежуток времени между выходом и возвращением ограничивается одним часом, время же нахождения в прошлом ограничивается зарядом батареи Перехода в пределах двух суток. В настоящий момент ведутся испытания нового образца Перехода, не ограничивающего время нахождения в прошлом…»

Стоп! Останавливаю запись. Я видела Рим. Древний горящий Рим. Точно. Значит этот технарь из службы МТСБ, а точнее из той её части, где этот самый ПЕРЕХОД. Что-то связывает его с тем древним Римом, а иначе, откуда такие видения? Я к каким-либо историческим событиям вообще никакого отношения не имею. Значит это видение из-за технаря, а не из-за меня.

Ёшки-матрёшки! А ведь я тоже буду в прошлое скакать. Моя специальность подразумевает, что, время от времени, должна буду спасать, лечить и сохранять жизнь тем, кто в этом нуждается. Ранее не было случаев, чтобы маг и технарь пересекались в прошлом. Но… но… мы же с ним исключения из правил.

Значит ли это, что мы встретимся ещё? Может быть. Очень хочу его увидеть снова. Вот же дурёха! Запала-таки на такого неподходящего персонажа! Или нет? Или… Вообще-то я его уже боюсь. Ну, чуток опасаюсь… При желании, он может устроить мне большие неприятности. А если ему понравилось целоваться со мной? М-м-м... было бы неплохо повторить... Ой, нет-нет! Что это я?

Ладно. Забудь. Он техномаг, а умная книжка говорит, что М+Т никак не клеятся.

Глава 3

Алексей

26 мая 2119 (20:10)

— Тут вчера за столиком у окна сидели девушки. Знаешь их? — после приветствий и беседы по поводу возвращения Удава, спрашиваю Клада.

— Лёха, ну ты маньяк, ей Богу! — сердито упрекает он. — Ну Дарья, ладно, взрослая баба. Но студенток то зачем трогать? А? Мало тебе доступных женщин, так ты девчушек зелёных совращать собрался!?

— Почему ты думаешь, что студентки? — заинтересованно спрашиваю я, игнорируя его обвинения.

— Это которые, что вон там сидели? — нехотя переспрашивает Клад, махнув рукой в сторону окна, делает вид, что вроде как он слабо помнит вчерашний вечер.

— Да. С ними еще была беленькая такая, кучеряшка…

— А-а-р-р… — злится Клавдий. — Ну зачем тебе она? Хорошая ведь девочка, видно это. Оставь её в покое. Не порти красавицу, Лёх!

— А может она уже достаточно взрослая и опытная со всех сторон? — подтруниваю я, чтобы разговорить этого праведника, мля.

И тот таки попадает на удочку:

— Нет. Точно студентка зелёная. Они экзамены замачивали, говорили про преподавателей, про конспекты, шпоры и тд.

— А-а-а… — делаю разочарованную мину. — Ну, тогда не интересно. Ты прав, Клад, лучше найти опытную и без ужимок, с которой можно сразу к делу.

— Вот-вот, — радостно соглашается он. — Тут, кстати, появляется одна такая фифа. Ты завтра приходи пораньше, я её тебе покажу. Она после работы в часов 6 заглядывает, парней оценивающим взглядом сканирует. Ну а ты же у нас легендарный сердцеед, да и красавчик. Может срастётся у вас…

— Ага, — соглашаюсь я, а сам думаю: «Смогу ли найти по спискам выпускников Магроса нужную мне персону? В принципе, возможно. Лицо её помню очень хорошо. Точно по фото узнаю. Запала она мне в… э-э-м.., ну скажем, в сердце… или метром ниже… ещё не решил».

Поболтав ещё примерно с полчаса, возвращаюсь в здание МТСБ. Мне сейчас нужен кто-то из опытных операторов, неболтливый и толковый. Стою за стеклянной стеной Пульта Управления Переходом, прикидываю, к кому можно обратиться в таком щепетильном и, можно сказать, даже личном деле, когда из портала начинают выходить ребята из группы Сокола. На сегодня это последний их визит в прошлое. Шлёпают устало, сначала в бокс дезинфекции, потом в коридор выхода, тащат какой-то ящик. Не моё дело, что они там приволокли, но понимаю — что-то важное, если так поздно их забрасывали.

Операторы и служащие, расслабившись, потягиваются в креслах, переговариваются и начинают собираться домой. Дежурных останется только двое операторов и секретарь. А через пару часов пересменка и эти тоже отчалят восвояси.

Вот, кажется, Громов за кофе отправился, значит он останется ещё на два часа до пересменки. Громов подходит — неболтлив, опытен, мужик в годах и с большим жизненным опытом. С ним можно договориться. Можно было бы сделать официальный запрос о выпускниках Магроса. Но не хочу ставить в известность начальство. Себе дороже будет. Она ведь маг. Объясняй потом, что я делал в том баре, и что она там забыла в тот вечер. Да ещё с нарушением в виде отсутствующих опознавательных знаков «Т» и «М» во лбу. Сначала надо всё узнать про неё по-тихому. А потом видно будет.

— Останетесь дежурить, Семён Матвеевич? — спрашиваю я Громова, подходя к кофе-аппарату, где тот уже болтает ложкой сахар в чашке с ароматным напитком.

— Здравие… — пытается козырнуть мой подчинённый.

— Да не надо этого, — обрываю я форменное приветствие и, опуская его вздёрнутую к виску руку, пожимаю её. — Есть просьба к вам. Насчёт поискать в базах информацию об одной э-э-м… личности. Без спец-допуска.

— Если криминал, то простите, не рискну, — мотает головой мужчина.

— Нет, не криминал, точно. Но пока без санкции полковника. Рискнёшь? Просто данные по университетам и академиям, — делаю паузу, оглядываясь, убедиться, что нас никто не слышит, а потом добавляю, — Магроса.

Громов несколько минут смотрит на меня внимательно — сканирует на ложь. Что ж, я говорю правду, пусть сканирует.

— Ладно, Алексей Данилович. Помогу. Но с Пульта, сами знаете, никак нельзя. Так что придётся вам подождать пару часов. Когда сменюсь, подойду к вам в кабинет.

— Спасибо, — благодарю я и выхожу в коридор.

Два часа — не так уж много, домой смотаться не успею. Лучше посижу в своём кабинете, может очередной отчёт наказябаю пока. До этих отчётов руки всегда не доходят, а тут образовалось целых два часа на писанину — очень кстати.

Три часа спустя

* * *

— Следующее, что у нас по списку? — спрашиваю я, не найдя белокурой красавицы на фото выпускников очередного университета Магроса.

— МАМЖиС, то есть Мировая Академия Магии Жизни и Света, — отвечает Громов, вскрывая закрытые от публичного просмотра файлы учебного заведения.

— Ну, посмотрим, — устало киваю я.

Это уже пятый наш незаконно открытый файл за сегодня. Ох, не спалиться бы на глупости этой. А вдруг они просто обсуждали, как лет пять так назад Академию закончили? Жаль будет, если не найду девушку.

— Ну вот, список и фото. Смотрите, — сообщает Громов и поворачивает монитор ко мне, сидящему от него справа в торце стола.

Я тру глаза, вглядываюсь в лица и делаю знак«крути вниз». Он прокручивает список.

— О, стоп, стоп! Назад. Стоп. Ай, ты ж моё солнце ясное! — обрадованно восклицаю я, узнав на фото свою недавнюю целовательницу. Ловлю удивлённый взгляд Громова.

М-м.., не хорошо. Теперь надо как-то объяснить мою спонтанно вырвавшуюся реплику, а то ведь подумает чёрти-что. Врать? Нельзя врать. Но и не объяснить — будет ошибкой. Я же начальник и авторитет для него, хоть и младше на десяток лет, поэтому не должен позволять себе фривольных замечаний в адрес девушек-студенток.

— Видите ли, Семён Матвеевич, только между нами, — я предостерегающе поднимаю указательный палец, — она дотронулась до меня случайно, а я ещё жив. Вот. Почему? Хочу выяснить. Но пока без доклада полковнику. С ней что-то не так, видимо…

— Ну я могу достать ее медицинские данные, если хотите, — понимающе смотрит на меня Громов.

— Было бы неплохо. На флешку мне сбросьте всё, что накопаете. И будем закругляться уже, пока нас не поймали.

Мужчина кивает в знак согласия и пробегается пальцами по прозрачной клавиатуре.

Час спустя

* * *

Сижу дома в удобном мягком кресле и читаю личное дело студентки МАМЖиС Волковой Алёны Михайловны.

Маг 100%, никакой ошибки быть не может. Проверено неоднократно. Вот это то и странно… Могла взорвать меня одним мгновенным прикосновением. Но я ещё жив. Почему? Не то чтобы я был расстроен этим фактом — жить хочу, даже очень. Но тем не менее. Почему? Хм, или у неё другой, неизвестный науке, тип магии? Вспоминаю рассказ Кости про Хранителей. Интересно. Сравниваю данные её потока — обычный, без отклонений, такой, как у всех магов. Только я ведь видел бриллиантовые искры, о которых здесь ни слова. Что это, млять, такое вообще? Не мог Магистрат ошибиться в составе её потока. Или… ну нет, это вообще бредовая идея… а может? И всё-таки, может быть, что эта бриллиантовая пыль появилась только от соприкосновения с моим потоком? Бред! Бред? Или нет? Как проверить?

Так-так, что науке известно про Хранителей и эту бриллиантовую пыль? Шарю в безграничной цифровой кладовой всемирной информации. Вот они, Хранители. Бабуля Удава была права. «…На заре становления магического потока у избранных людей, встречались такие особи, которые в силу своих биологических возможностей тела могли…» Что? Не понял…«…контролировать свой поток магии и направлять его в нужную ветвь: предсказание, ментальная связь, проникновение в разум, подчинение сознания…» Охренеть! Девочка, оказывается, монстр! Монстр? Или… она просто о своих суперспособностях не знает. Её чистая и светлая ангельская душа вывела поток в ветвь «ментальной связи», а не в преступную область «подчинения сознания». Слава Небесам! Уф-ф… Было бы жаль, если бы она стала на путь криминала. Она такая красивая, нереально, сказочно… а её поцелуй был просто улётный. А что будет, если с ней заняться сексом? — Вселенский кайф в отдельно взятом теле…

«Что ты, Зайцев! — одёргиваю себя от греховных мыслей, — Чё то тебя не туда унесло. Возвращайся к научной информации!»

Итак, факт её магии Хранителя можно считать установленным. Дальше. Как объяснить видение горящего Рима и Кости в подвале?

Первое: Костя позвал — она услышала ментально.

Второе: я шёл по коридору и думал, как найти его.

Третье: она прикоснулась ко мне и связала нас с Костей.

Я вскакиваю с кресла и взволнованно хожу по комнате, вновь и вновь прокручивая: первое… второе… третье…

— Чудеса! Чудеса? — вслух рассуждаю я. — Сто лет назад люди не верили ни в какие чудеса. Считали прорицателей, ясновидцев, любые вмешательства из мира духов шарлатанством. Любое явление старались объяснить с помощью химии, физики, биологии, но… но в один прекрасный момент, когда люди с биологически сверх активными телами начинали видеть потоки своей магии, изучать её природу и состав, и учиться ею владеть — мир перевернулся и всё перевернулось на 180 градусов. Опытным путём человечество таки выявило два полярных вида магии: врождённая светлая у природных магов и врождённая тёмная у техномагов. Опять же, опытным путём и ценой многочисленных жертв выявился тот факт, что «М» и «Т» в соприкосновении вызывают что-то типа короткого замыкания в электрической сети. А что вышло у нас с Волковой? Млять, получается — слияние двух полярных видов магии, в результате которого образовалась та бриллиантовая пыль и визуальная ментальная связь между мной, ею и Костей. Жесть!

Надо опять же опытным путём проверить, а не сработает ли это снова? И, если сработает, как это применить в области всемирной безопасности? Надо ехать в Магистрат и разговаривать о… Стоп! Девчонка незаконно слонялась по ТЧ и без литеры «М» на рукаве. Ей влетит, могут наказать, не допустить к экзаменам, не выдать диплом… Хм. Ага, а ведь она тоже прыгает в прошлое. Где её экзаменационный список? Вот. Теорию она сдала, практику в госпитале выполнила. Но ещё один тестовый выход в прошлое не закрыт.

Маги по своей книге волшебной как-то выходят… вроде бы. И, насколько я помню из универа, мы еще ржали над несовершенством таких переходов: она до последней минуты не знает, куда её забросит книга, не знает задание и не может подготовиться к его выполнению. Вот же хрень какая! Получается, что встретиться с ней в прошлом практически невозможно. Встретиться в настоящем тоже не просто. Или попробовать?

А зачем? Почему меня так тянет к ней? Наверное, любопытство сжигает меня изнутри. Что это была за бриллиантовая пыль при слиянии наших магических потоков? Что за цепь сплелась из них? Опять же, опытным путём надо выяснить, можем ли мы с ней тактильно контактировать всё время или это был единичный эпизод? А потом разобраться, как это явление можно применить в практике МТСБ.

После происшествия в баре вряд ли она сунет нос на ТЧ, а к нам в Техрос тем более. Значит я должен поехать к ним в Магрос и добиться встречи с ней. Но как? Без санкции Командора — никак… Ёксель-моксель… Ставить в известность кого бы то ни было совсем не хочется. Не время ещё.

— Думай, думай! — подначиваю я себя. — Думай…

Её экзамен, то есть тестовый выход в прошлое назначен на 29 мая. Будет моя смена. Надо выйти туда, где будет работать она. Но как всё скоординировать? Технически это невозможно… А если ментально? Просто, с дури, звать её, как Хранителя. Придет? Хм… Есть шанс. Но не я должен звать, а кто-то, кто болен, например. Он должен звать её ментально, а я буду там рядом ждать её.

Застываю у окна, в задумчивости глядя на мерцающий огнями ночной город. Ловлю себя на мысли: «А зачем я вообще ищу с ней встречи? Ради науки? Разобраться, как работают наши потоки в паре? Или всё-таки хочу снова почувствовать её жаркий поцелуй? Конечно, хочу… Во мне что-то просто безудержно требует встречи с ней. Я что, запал на девчонку? Потерял покой из-за мелкой зелёной шмакадявки? Ну нет! Не бывать такому. Я — сильный технарь, один из лучших офицеров МТСБ, за что завтра меня наградят очередной раз. Я опытный стреляный воробей и, к тому же, никогда не испытывал нехватки женского внимания. А тут какая-то мелочь блондинистая полностью завладела моими мыслями и желаниями?»

— Да нахрена мне это?! — ругаю я себя. Со злостью захлопываю свой компьютер и решительно направляюсь в душ. Всё, освежиться и спать, Зайцев! И ни каких Волковых на горизонте в пределах видимости!

Глава 4

Алёна

28 мая 2119 (14:09)

— …Вы удостоены чести носить эту награду, поздравляю! — голос Премьер-министра громыхает под сводами Зала Торжественных Церемоний Дворца Научных и Магических Достижений Государства Белария.

Я стою, реально зеваю. Ну зачем нас сюда притащили? Для массовки? Для того, чтобы показать по телевидению, что маги и технари всё еще вместе, хотя их разделили трёхсот километровой пропастью в виде ТЧ. Все же знают — не вместе мы и никогда не будем вместе. Даже здесь, в этом зале представители Магроса и Техроса стоят максимально далеко друг от друга и между ними широкий слой в пять шеренг, состоящий из не магических человеческих особей.

— Зайцев Алексей Данилович, техномаг, майор Службы Разведки МТСБ, за доблестную службу и блестяще выполненные задания, — начинает зачитывать церемониймейстер, вызывая следующего награждаемого к невысокой полукруглой сцене в центре зала, — за отвагу и боевые заслуги перед Государством, награждается…

Я устало поднимаю глаза на вышедшего из строя очередного вояку и… застываю в немом удивлении. Это ОН, тот самый поцелованный мною красавчик! Военная форма техномагов сидит на нём безупречно. Чёрный, расшитый серебром, китель, сверкающие погоны…

— Майор этого самого МТСБ… — ошеломлённо шепчу я себе под нос.

Тем временем, получив свой орден, мужчина поворачивается резко, по-военному, и… упирается взглядом в меня, стоящую в первом ряду магов студентов.

— Мама, дорогая! — не выдерживаю я и, пятясь, пытаюсь протиснуться куда-нибудь назад в толпу моих сокурсников. Быстрее спасаться от этого, буравящего меня, техномаговского наглого взгляда.

Он узнал меня. Млять, точно узнал, зараза! Иначе бы так не пялился. Чуть шею себе не свернул, когда маршировал к своим военным техномагам.

Спрятаться мне удалось, но вот сбежать… никак. Нас сюда доставили специальным транспортным вертолётом. Дворец этот аккурат по центру страны расположен на Территории Человеков. Отсюда я буду сутки добираться до своей комнаты в общаге Академии, и то при условии, что меня не арестует полиция и не задержит «до выяснения». Может посидеть два часика в туалете? Морщусь от этой мысли. Нет уж. Так, Волкова, возьми себя в руки! Это же не смертельно, хоть и неприятно. И нервирует. Но кто сказал, что будет легко?

Узнал меня точно, значит подойдёт, заговорит. И что скажет? Типа «было приятно целоваться с тобой, красотка, в баре на ТЧ» или «не хотите ли повторить ваше недавнее страстное нападение на мою орденоносную особу?» или, может быть, «не умеешь целоваться — не берись». А я что? Покраснею, побелею, покроюсь пятнами и потеку, как дура, глядя на такого, во всех смыслах выдающегося героя-разведчика. Девки уржутся тут от моего вида. Вот и будет тебе урок, отчаянно смелая идиотка по фамилии Волкова. Стоп! А его фамилия Зайцев! Надо же! Вот прикол-то какой! Зайчонок-красавчик. От этой веселой «находки» моё настроение резко дёргается вверх и я замираю в улыбке.

«Правильно, — говорю себе, — не надо паниковать. Надо искать точку опоры и выходить из ситуации с высоко поднятой головой или … хвостом!»

Я — Волкова, он — Зайцев. Это же и есть та точка опоры. Психолог учил нас на первом курсе, что если боишься человека, представь его в нелепой одежде и весь страх сразу пропадёт. Ну-ка, теперь представим этого брутального технаря с заячьими ушками и хвостиком. Красота! Одно ухо непременно свисает и он его поддувает, чтобы глаз не закрывало… ха-ха…Отлично, я его уже не боюсь. А теперь представим его полностью в костюме белого новогоднего зайчика. О-о-о… невыносимое зрелище! Ха-ха-ха.. Смеюсь себе в кулак. Соседи косятся, да ну их.

Самовнушение — великая вещь, оказывается. Гордо поправляю золотистую повязку с буквой «М» на своем предплечье. Итак, последний награждаемый получил свою награду, именитые гости и Премьер-министр покидают высокое собрание, танцевальные пары человеков выходят и готовятся к традиционному вальсу. Теперь два часа развлекательной программы и фуршет, а потом — свобода. Надо продержаться эти два часа.

Отхожу за колонны в тёмный угол, где меня из зала почти не видно. Ушки у зайчишки торчком, а хвостик пумпочкой. Ха-ха… снова смеюсь в кулак. Вот если бы сейчас подошёл ко мне, я бы уже не боялась. Спокойствие, только спокойствие, Волкова! Что бы ни сказал, я держусь снисходительно, с улыбочкой, представляю себе его хвостик и ушки.

Немного нервничаю: а вдруг он подойдёт не один, а с командой своих технарей и они меня арестуют? Ведь могут же. Я нарушила главный закон государства. А это карается очень строго. Но Зайцев-то живой. Может, обойдусь выговором?...

Мысленно прокручиваю возможный диалог, не забываю настроить себя на «ушки, хвостик». Надо будет еще и мило улыбаться и делать вид, что тот наш «контакт» был совершенной случайностью.

Проходит почти час — Зайцева на горизонте не наблюдается. Ну что ж, хорошо… или… блин, я что, разочарована? Не подошёл, зараза. Проигнорировал? Да как он мог!? Где он шляется? Среди танцующих его не видно. Свалил, что ли? А как же банкет, фуршет и всякие там танцы-шманцы? Или он суровый вояка, развлечений глупых не признаёт? Вздыхаю разочарованно.

— Мадемуазель скучает в одиночестве, — тихий низкий мужской голос, раздающийся сзади, выдёргивает меня из раздумий о чёрствости вояки Зайцева и я, вздрогнув, оборачиваюсь к нарушителю моей задумчивости.

— Не хотите ли бокал шампанского? — продолжает он, этот злодей Зайцев, когда, обернувшись к нему, я застываю в нерешительности.

«Так, Волкова, быстро думай про ушки и хвостик!» — мысленно командую себе.

— Почему бы и нет, — собравшись, отвечаю я и тяну руку к предложенному мне бокалу.

Не совсем понимаю, что происходит дальше. Этот злодей обхватывает моё запястье своими ладонями, когда я беру бокал, держит и не отпускает, а взгляд такой пристальный, словно буравит меня насквозь.

— Вы это сделали нарочно, — догадываюсь я, — чтобы убедиться, что прикосновение ко мне вас не убьёт?

— Мадемуазель Волкова, прикосновение к вам настолько ошеломляюще, что я не мог отказать себе в удовольствии повторить его хотя бы таким невинным образом.

— Это довольно опрометчивый поступок, мсьё Зайцев, нас могут увидеть и… — шёпотом упрекаю я его.

— Так давайте выйдем, — так же шёпотом предлагает он, всё еще удерживая меня «в плену».

— Я никуда с вами не пойду, — резко отвечаю я, пытаясь выдернуть руку.

— Да не дёргайтесь вы так, — смеётся злодей-захватчик. — Ладно, я отпущу руки, но вы не дёргайте сильно, а то уроните бокал и на звон разбивающегося стекла сбежится народ. А нам ведь совсем не надо, чтобы нас застукали. Не так ли, мадемуазель Волкова?

— Откуда вы знаете мою фамилию? — злюсь я, освободившись таки от захвата этого… этого… Зайцева, млять.

— Алёна Михайловна, я же в разведке работаю. Для меня мало что может остаться секретом, если я намерен изучить… э-м… предмет своего интереса.

От его надменного тона и слова «предмет» меня слегка передёргивает, но… «хвостик, ушки, хвостик, ушки…» Зараза, назвал меня предметом. Для него, видимо, все девушки — предмет, используемый для получения удовольствий.

— Не сомневаюсь в том, что именно за тщательное и героическое изучение ПРЕДМЕТОВ вас награждают такими блестящими медальками, — отвечаю я с улыбкой, направляя свой палец и почти касаясь ордена на груди этого засранца.

Реально слышу, как скрипнули зубы орденоносца, но вежливая улыбка на его лице никак не дрогнула. И вместо ответного выпада я слышу:

— Гражданка Волкова, думаю у нас есть общая тема, которую следует обсудить без свидетелей.

— Что вы, гражданин Зайцев, — с самой сладкой улыбкой и невинно похлопывающими ресничками, сомневаюсь я, — разве может быть у такого блистательного кавалера общая тема с ещё даже не дипломированной студенткой, кроме обсуждения уже изученных вами ПРЕДМЕТОВ?

Его терпение даёт таки трещину и он делает торопливый шаг ко мне, намереваясь, видимо, схватить за руку и утащить в ближайший тёмный закуток.

— Стойте! — поднимаю я свою ладонь, давая понять, что приближаться ко мне опасно. — Не подходите близко. Вы нарушите закон Государства, если коснётесь меня.

— Прикосновения к вам безопасны для меня, как вы уже поняли, — наступает этот неугомонный.

— Да неужели? Тогда смею вас предупредить, что я могу остановить ваше сердце одним взмахом пальца.

— Да неужели? — в тон мне, саркастически спрашивает этот нахал техномагический. — Вы этого не сделаете, госпожа Волкова. Ваш магический поток направлен на лечение, а не на умертвление живых существ.

Он ещё и издевается? Ну так, получите, мистер Зайцев, если вы сомневаетесь.

Моя выставленная вперед ладонь медленно опускается в горизонтальное положение, и я ловлю поток крови в теле мужчины, заставляя его чуть приостановить свой бег по артерии. Снисходительная наглая улыбка слетает с лица Зайцева, дыхание его учащается и, когда я вижу в его глазах немой вопрос «что происходит?», я отпускаю поток крови, который быстро заполняет артерию моей жертвы. Но того, что он почувствовал в эти несколько секунд, достаточно, чтобы сбить спесь и саркастическую ухмылку с его лица.

— Ты… — только и может хрипло произнести вновь воскресший Зайцев.

А я, мило улыбнувшись и сделав книксен, спешу удалиться в толпу моих сокурсников, которые за обе щеки уплетают фуршетные угощения.

Только через несколько минут я понимаю, что сглупила и нажила себе очень сильного врага. Великие Небеса, помогите мне выжить в этом жестоком мире!

Глава 5

Алексей

28 мая 2119 (18:25)

— Алексей, ты что творишь! — громыхает бас Командора. — Ты, мой лучший офицер, боевой техномаг, мать твою, а ведешь себя, как юнец безмозглый!

Я стою по стойке смирно в кабинете начальника всея и всех в МТСБ и с невозмутимым взглядом внимаю пропесочивания моего буйного мозга.

— Это мне прислала служба охраны Дворца. Вот, полюбуйся! Я жду объяснений и даже рапорта на эту тему.

Я стою, молчу. На экране полутёмный угол в Зале Торжественных Церемоний, где я держал за руку гражданку Волкову А.М. Молчу, пусть Командор побеснуется и слегка остынет, а потом можно будет и объяснить и рапорт написать.

— Только глупые зелёные юнцы, безрассудно рискуя своей жизнью, делают такие необдуманные поступки! Но ты?! Алексей! Ты же знаешь, что маг убивает технаря одним прикосновением. Зачем? Зачем, млять, ты это сделал?

На экране появляется как раз тот момент, когда Волкова останавливает моё сердце. Я судорожно сглатываю от воспоминания своих ощущений в тот момент. Удивительно, что устоял тогда на ногах, в глазах потемнело, пытался хватать ртом воздух, но не мог вдохнуть. Это длилось всего пару секунд, но мне хватило…

— Может быть, она может контролировать поток своей магии… Полностью контролировать, и от простого прикосновения к ней технарь не умирает, — задумавшись, бормочу себе под нос, не надеясь, что Командор услышит и поймёт. Сам для себя рассуждаю просто, а начальство пусть ещё покричит, ему полезно…

— Что конкретно контролировать? Её поток настолько подчиняется сознанию, что спонтанных взрывов она не допускает?

Он всё-таки услышал и задаёт, наконец-то, правильные вопросы.

— Разрешите, Даниил Раймондович, я вам всё подробно доложу. С самого начала, а не с этой вот записи.

— Докладывай, — милостиво позволяет он, делая такой сосредоточенный вид, будто нет ничего важнее в мире, чем объяснения моего безрассудного поведения.

— Я буду предельно честен и обрисую всю ситуацию, не утаив ни единого факта. Но прошу вас быть снисходительным к госпоже Волковой и, обещайте мне, что на её жизни и карьере это не отразится.

— Ты ещё условия мне будешь ставить!? — снова громыхает бас.

Я вытягиваюсь по стойке смирно и снова делаю безразличное лицо. Командор понимает, что таким образом я лишь отгораживаюсь от откровенного разговора и сдаётся.

— Она ведь никого не убила? — уже тихо и, кажется, спокойно спрашивает он с надеждой на ответ «нет».

— Никак нет.

— Тогда ладно, — соглашается и жестом приглашает меня сесть.

Я вглядываюсь в его лицо. Вот сейчас он мой Большой Босс или … отец? Скорее второе. Испугался за меня, вот и орал, как раненый медведь.

— Лёша, ну садись уже, рассказывай, не тяни кота за то самое.

— Пару дней назад был я в баре на ТЧ, где Клавдий работает сейчас. Ну ты помнишь его, наш бывший, — начинаю я, взяв один из стульев и устраиваясь рядом со своим взволнованным родителем.

— Конечно, помню. Но он же у нас до сих пор работает. Чё ты списал-то его?

— Ну да ладно. Клавдий — это не важно, просто опережаю твой вопрос: что я там делал? Важно другое. Девушка эта, Алёна Волкова, там тоже была тогда. Поцеловала она меня. Хорошо так поцеловала, долго и страстно…

— Сама прям на тебя кинулась и…

— Именно! — отвечаю я и вижу его саркастический смешок. — Серьёзно. Сама. Я даже не ожидал. Ни на ней не было «М», ни на мне не было «Т», поэтому она думала, что я простой человек, да и я не шарахнулся от неё. Ну а перед этим поцелуем я всё думал, как мне Костю найти в том горящем Риме. Всё думал, может жив он ещё. А во время поцелуя с Волковой, чётко увидел, где именно Удав спрятался от огня. Дом узнал и вспомнил, что там мы потеряли Костю. Дальше ты знаешь, насчёт его спасения. Мы ведь его там и нашли. Прикинь? Так вот видел я поток магии Волковой. Светло-голубой, с искрами, ну вроде как на бриллиантовую пыль похож. И этот поток с моим смешался, осветлил чуток мой фиолет и стабилизировал его. Я сам был в шоке, когда понял, что она — маг. Оттолкнул её, думал, сейчас взорвусь. Ан, нет, не взорвался. А наоборот.

— Что наоборот? — удивляется Командор.

— У меня сейчас 80%, папа.

— Что? Как это возможно?

— Говорю же, подкрепила она меня.

— А сама потеряла?

— Нет, вроде… Ты же видел её — цветёт пуще прежнего.

— Ну дела…— удивляется мой собеседник. — Так ты специально её за руку держал во Дворце, проверял, как поведёт себя её магия и увидишь ли что-нибудь ещё?

— Ага. Ну глупо, конечно. Она разозлилась.

— Так ты бы объяснил.

— Да не стала она меня слушать, дурёха. А потом, вот посмотри на экран, — я беру пульт и откручиваю запись назад. — Вот, видишь, что делает? Это она мне показала, что сильная и что опасная, мол «не подходи близко». Остановила мне сердце, а потом запустила снова.

— Млять, вот же гадина! — сердится мой напуганный родитель.

— Папа! — тороплю ему напомнить о его обещании. — Я просил не трогать её. Ты согласился. Я живой. Она показала свою силу, я понял. Мы тихо, мирно разошлись.

— Личное дело её затребую, разберусь, что там она может со своей силой!

— Папа, не кипятись, — успокаиваю я взволнованного предка. — Я жив, она не убила меня. И вообще, ты слушаешь? Я ж тебе ещё не всё рассказал.

— Ну так рассказывай уже! — возмущается отец. — Чего ты всё «не трогай её», «не трогай»? Пока что её никто не трогает.

— Она может быть очень полезна нам в переходах.

— Маги сами по себе. У них другие миссии. Они… — сомневается Командор.

— Да дослушай ты, — перебиваю я его. — Она — реальный живой сильный Хранитель с потоком магии в ветви «ментальной связи». А теперь давай откроем в сети информацию про Хранителей.

Мы припадаем к монитору компьютера на несколько минут, читаем текст.

— А теперь вернёмся к ситуации с Удавом. Он от бабушки слышал про Хранителей, что типа, если их звать, то они придут и помогут. Сидел он в том подвале и звал. Говорит, что раз сто повторил призыв. В это время я по коридору шёл в том баре, тоже о Косте думал. Задавал вопрос: «Где его искать?» Подошла Волкова, поцеловала и я увидел ответ на свой вопрос. Ну, понимаешь?

— То есть она вас связала с Удавом, — констатирует отец.

— Именно. А теперь давай представим ещё ситуацию. Например, люди в завале под обломками, их можно спасти. Но надо точное место знать, чтобы откопать. Наши тепло-сканеры не всегда определяют живых, не говоря уже о раненых. Она может ментально связаться с потерпевшими, они передадут ей свои мысли и картинку, а дальше уже дело техники. А? Что скажешь?

— Хорошо бы, — задумывается Командор. — Но работает ли её ментальная связь в другую сторону, то есть если её никто не зовёт, а если именно она зовёт кого-то?

— А вот это вопрос, — озадаченно соглашаюсь я. — Я об этом и хотел с ней поговорить. Надо выяснить, как она этим даром может пользоваться. Ну, может потренироваться надо, поэкспериментировать, то, сё… Я бы взял её в команду.

— Магистрат не отдаст, — уверяет меня отец. — Они как узнают о её способностях — вцепятся всеми лапами в неё. Нам не отдадут.

— А может предложить Магистрату совместную службу организовать?

— Это вряд ли. Видел бы ты их, они там упрямые, как ослы. Нельзя с ними о ней говорить пока что. А вот с ней побеседовать стОит. Но, видать, у тебя не очень-то склеился разговор с красавицей, раз она тебе сердце-то останавливала.

— Пап, я вот что хочу попробовать, — задумываюсь я. — Завтра у неё тестовый выход в прошлое. Книгу откроет и переместится. А что если мы ей подкинем пункт назначения?

— Как?

— Есть у меня одна идея…

Глава 6

Алёна

29 мая 2119 (10:40)

Что с моей книгой не так сегодня? Я ведь уже раньше ходила по ней в прошлое и не было никаких проблем. А ещё этот голос в голове не даёт сосредоточиться: «Хранитель, светлый маг, услышь меня, спаси меня!..» Закрываю глаза, вижу, вроде как люди из Древнего Египта склоняются над ребенком лет 12-ти, а он вроде как болен, лежит и шепчет: «… Хранитель, маг светлый, человеков ведущий по воде и по воздуху, услышь меня…»

— Волкова, пробуйте ещё, — голос магистра Соржа скрипит настойчиво и выводит меня из видения.

Я открываю глаза и перелистываю страницу книги. Следующий лист пустой, едва проступивший текст заглавия, через пару секунд исчезает. Голос в моей голове продолжает просить: «… Хранитель, светлый маг, услышь меня, спаси меня…» Я полностью закрываю книгу и снова открываю на пустой странице, сохраняя перед глазами образ больного египетского мальчика. Он болен, он просит о помощи и я должна идти к нему. Поток моей магии сгущается и течёт к руке, которая лежит на странице. Когда, очередной раз, чуть проступившие русские буквы на листе исчезают и на их месте появляются египетские иероглифы, я проваливаюсь в водоворот времени. Минута, другая… Бах. Шлёпаюсь на мозаичный пол посреди пустого зала какого-то каменного строения. Ощупываю себя — цела. Но расслабляться нельзя. Ребёнок звал. Я должна идти к нему.

Поправляю скудную восточную одежду. Ой, как неудобно-то, очень всё открытое, и грудь и набедренная эта повязка, мля-я… Ужас. Как они тут ходят в таком виде? Еле-еле сиськи и попа прикрыты, но зато всё в блестяшках каких-то. Вот же мода была у людей!

Через несколько минут попытки найти какую-нибудь накидку увенчались-таки успехом, когда я пошарила по углам. Тряпица пыльная, но я отряхиваю её и заматываю на груди, как банное полотенце. Ну вот, теперь можно и на люди показаться.

Подхватив подмышку свою волшебную книгу, выхожу из высокого строения с круглыми расписными колоннами и в тело сразу бьёт поток жаркого палящего воздуха. Ужас какой! Как они здесь жили, эти бедные египтяне? Ну да ладно, сейчас настроюсь и сделаю себе прохладный освежающий защитный контур вокруг тела. Парой взмахов руки цепляю поток магии и распределяю, как шаль вокруг себя. Ну вот, теперь можно жить.

Проходящий мимо зажиточный гражданин бросает монету к моим ногам. Ой, он что подумал, я тут танцую за деньги? Ха-ха, а ведь и вправду, мои движения были похожи на восточный танец. Отличненько, я уже, можно считать, в Египте от голода не умру, если что. Подхватываю монетку и направляюсь в сторону зовущего меня голоса.

Город с пальмами, с низкими каменными строениями и с высокими белыми восточного вида домами кажется весьма оживленным. Туда-сюда снуют люди, проезжают повозки и верблюды, нагруженные мешками. Кричат торговцы у своих шатров, ребятишки прыгают, резвятся. На меня почти никто не обращает внимание, благо, что волосы мои светлые прикрыты головным убором в виде полосатого платка, перевязанного на затылке. Ну точно, как на картинке в учебнике истории. Если бы не этот головной убор, я бы сильно отличалась от местного населения. У них у всех волосы черные, да и смуглые они. А я, как альбинос тут.

Шагаю себе, как туристка в экзотической стране. Мне комфортно, защитный контур не даёт проникать жаркому воздуху, солнышко светит, пальмы растут — красота! Иду и радуюсь жизни. Хорошая всё-таки у меня профессия — доктор. Буду иногда гулять в прошлое и лечить людей. В нашем настоящем столько медицинских препаратов и агрегатов, которые лечат быстро и качественно, что магам достаются в основном тяжёлые случаи, травмы, а так же замена или восстановление органов, где технологии бессильны. А в прошлом, когда не было лекарств и аппаратуры, любая болезнь могла оказаться смертельной. Помогать людям и лечить их в прошлом — особое удовольствие.

Улыбаюсь встречным прохожим. Отчётливо слышу зов ребёнка. Вот, ещё один дом пройти и будет место назначения. Продолжая улыбаться, добираюсь до нужного строения. У дверей стоят здоровенные мавры. Они преграждают мне путь. И вот как им объяснить, что я доктор? А как вообще общаться в прошлом? Раньше меня только в Древнюю Русь забрасывали — ну более-менее понятен язык. А тут? Стою минуту, тупо пялюсь на полуголых мавров.

Поклонилась, показала рукой, мол «пустите внутрь». Потрясла своей книгой магической, типа «вот, учёная я, доктор». Они снова преграждают путь. Ну что за фигня?!

Не знаю, как долго уже торчу у входа в дом. Млять, теряю время. И никто не знает, как долго бы ещё проторчала тут, но вдруг около меня появляется разноцветная группа галдящих женщин в довольно открытых нарядах, едва прикрывающих их прелести.

Мавры, получив приказ хозяина «пропустить», отходят в сторону, а я, не долго думая, сбрасываю с себя пыльную тряпицу и плавно вписываюсь в круг этих самых пёстрых женщин. Не успев обрадоваться, что удалось таки войти, понимаю, что попала реально в неприятности. Женщины, с которыми я вошла, оказались танцовщицами и ублажительницами хозяина и его гостей.

Они, опытные куртизанки, танцуют, извиваются, трясут попами и животами, а я , как дура, в уголочке чуть двигаюсь и боюсь, как бы один из мужиков не схватил меня и не потащил в кровать, если вообще у них есть эти самые кровати. Вон, сволочи полуголые, сидят, развалились на подушках и на коврах. А один уставился на меня и хохочет, гад. Стоп. Что-то его физиономия мне знакомой кажется. Ёксель-моксель! Вот засранец! Это ж Зайцев! Охренеть… И что он тут делает в этом полуголом виде? И чего он ржёт, сволочь?!

Так, ну хотя бы он меня по-русски поймёт. Я и так много времени потеряла, сейчас уже нет смысла ерепениться, надо дело сделать, а потом уже разборки с Зайцевым устраивать. Надо к нему протанцевать потихоньку. Как это эти женщины задом трясут так лихо? Надо попробовать. А, вот, ага, вроде получается. И руками над головой покрутить, а еще попой немного влево-вправо повилять. Отлично. Так, ещё, ещё, теперь бедром назад, бедром вперед.

В танце я медленно продвигаюсь к Зайцеву, а он смотрит и щурится в довольной улыбке, зараза! Потом и вовсе в ладоши захлопал. Убью, скотину! Явно же узнал меня и даже не пытается помочь. Мстит за остановленную кровь, ну так я тебе тоже отомщу, потом, даже не сомневайся.

Вдруг кто-то сзади срывает с меня головной убор и мои белокурые волосы падают мне на плечи. Все застывают в недоумении, а потом начинается галдёж. Мужики чё-то возмущаются, руками машут, а негодяй Зайцев спокойно подходит ко мне и на древнеегипетском что-то объясняет присутствующим, указывая на мою магическую книгу, которую я держу подмышкой. Шум стихает и мужики довольно качают головами, а хозяин даёт отмашку женщинам, мол танцуйте дальше.

— Зайцев, зараза, ты что тут делаешь? — спрашиваю я, переходя на «ты», поскольку ругаться на «вы» — звучит как-то нелепо.

Он увлекает меня вглубь дома и сквозь смех вещает:

— Провожаю тебя к больному.

— Ах, ты значит в курсе, что я тут должна была появиться?! — возмущаюсь я.

— Конечно. Ждал тебя с нетерпением.

— Так чего же не вышел на крыльцо? Я там битый час болталась, а мавры не пускали, — злюсь я.

— Ну тогда бы я лишился наслаждения лицезреть твой охренительный танец живота, — хохочет злодей.

— Вот сволочь! — не выдержав, выдыхаю я.

— Из твоих уст, Волкова, это звучит песней, — отвечает он ничуть не обидевшись.

Останавливаемся у зашторенного плотным полотном входа в какую-то комнату.

— Ну, вперед, маг-целитель, — подзадоривает он меня и шлёпает ладошкой по моей едва прикрытой одеждами попе, когда я отодвигаю штору и заглядываю в комнату.

— Вот же гад, — обзываю я его снова.

— Просто песня, — улыбается злодей, а потом серьёзно говорит. — Как закончишь, жди меня, никуда не уходи. Нам надо поговорить. Поняла?

— Ага, ща, — киваю я, показывая этому мудаку средний палец, типа «пошёл ты…»

Ребёнок, к которому я пришла, болен серьёзно. Мне приходится минут десять выявлять очаг воспаления, поскольку жар у него уже довольно долго и всё тело слишком нагрето, а мне нужно найти самую горячую точку. Нахожу, наконец. Вплетаю ленты своего потока, чтобы очистить её от вредоносных бактерий. После этого прохожусь по артериям, очищая кровь. Далее иммунная система, которую надо запустить на полную мощность. Сканирую процессы его организма и убеждаюсь, что все идет правильно. Он сейчас уснёт, а проснётся уже без горячки и озноба. Далее, проверяю все сосуды с водой, которую дают ребёнку, хлопочущие вокруг него женщины. Очищаю воду. Через два часа, уставшая и голодная, отхожу от кровати спящего мальчика.

Показываю женщинам на пальцах, что всё сделала и пора мне уходить. Они стали стеной — не пускают. Ладно, попробуем по-другому. Открываю свою волшебную книгу на нужной, уже заполненной египетскими письменами, странице. Ничего. Портал домой не открывается. Что опять не так?

Пробую вплести свой поток в страницу, но он истощён и книга не реагирует. Вот же попала! Ладно, подожду, восстановлю силы. И есть уже хочется, ну прям очень.Что делать? И где этот поганец Зайцев?

Поганец появляется примерно через полчаса.

— Ну что, всё? Закончила? — спрашивает он, не входя в комнату.

— Всё. Только меня не выпускают.

— А книга?

— Не работает.

Зайцев на египетском обращается к женщинам, о чём-то спорит с ними и они таки сдаются, отступают и позволяют мне выйти.

— Ну, значит, ночевать будешь со мной, Волкова, — весело щурится этот злодей, увлекая меня за собой по темному коридору к выходу на улицу.

— Мне нужно домой, — тоном загулявшей на вечеринке первокурсницы нервничаю я.

— Волкова, не паникуй. В нашем времени ещё и полчаса не прошло, как ты переместилась.

— А если я тут переночую, сколько там, у нас, часов пройдет? — беспокойно спрашиваю его.

Тем временем мы проходим сквозь лабиринты между зданиями города, заходим в какое-то строение и оказываемся в маленькой комнатушке с толстым ковром и лохматыми подушками, разбросанными прямо на каменном полу.

— Что это? — удивляюсь я, оглядываясь.

— Это нечто типа гостиницы, Волкова. Усаживайся давай, поедим. Подкрепишься, может и магия твоя восстановится. Вижу — устала ты и поток твой почти прозрачный. И раз уж мы остались наедине, то всё-таки поговорим о нашем э-э-м… слиянии.

Я шлёпаюсь на подушку. Реально, нет сил спорить с этим поганцем. Вот чувствую, что ещё не раз он меня заставит злиться и… вообще, он меня раздражает. Особенно своим полуголым торсом, на котором невольно то и дело останавливается мой взгляд. Поганец же, совершенно не стесняясь, усаживается напротив и по-турецки и скрещивает голые загорелые ноги, а его набедренная повязка задирается аж по самое «нехочу», и я невольно пялюсь на то самое место, что еле-еле прикрыто тканью. Кажется, что сделай он еще движение, и его мужские органы вывалятся наружу.

— Там есть трусы, Волкова, не надо так возбуждаться, — хохочет этот бесстыдник, проследив за моим взглядом.

Я закатываю глаза, типа «не очень-то и хотелось увидеть твоё «хозяйство».

— Мы, техномаги, при перемещении можем нацепить на себя всё, что необходимо, да ещё и бусики на продажу туземцам. А ваш маговский переход, видишь, как несовершенен. Посмотри, на тебе же хоть и есть одежда, а все прелести твои так и светят. Это твоя книга на свой вкус одела тебя — с юмором у неё все в порядке, — ухмыляется Зайцев, доставая из холщовой сумки большую лепёшку. Отрывает от нее половину и протягивает мне. — Ешь, горе моё, — вздыхает он. — Да и набрось на себя что-нибудь, а то мне всю ночь придётся мучиться со своим железным стояком.

Ну хамло! Вот сволочь он и всё тут! Никакого чувства такта. Никакого воспитания. Привык быть наглым и беспардонным. И всё это сходит ему с рук. Паршивец!

— Это про свой стояк ты со мной так рвался поговорить?

— Ну, тема нашей беседы даже более захватывающая, нежели обсуждение моей физиологии, — жуя, отвечает Зайцев. — Во-первых: ты знаешь, что ты Хранитель?

— Догадалась уже, — так же жуя, отвечаю я.

— Ну вот, хорошо. А что это значит, знаешь?

— Не было времени изучить этот вопрос. Делись познаниями, если таковые имеются.

— Хороший подход к делу. Ну давай, поделюсь. Итак, твоя магия настроена на ветвь «ментальной связи», поэтому ты смогла услышать Удава…

— Кого? — морщусь я, типа «ты дурак совсем, какие удавы?»

— Костю Удавиченко, который застрял в Древнем Риме. А в процессе нашего с тобой поцелуя, ты ментально передала мне информацию, то есть визуальную картинку. Благодаря тебе, Волкова, мы спасли нашего Костика. Поняла?

— Круто, — устало вздыхаю я.

— А теперь вопрос: когда ты рванула целовать меня, что ты почувствовала или услышала? Что тебя заставило вообще это сделать?

— Ха, Зайцев, ты уже, небось, возомнил себя супер пленительным и таким желанным, что я прям потеряла голову и кинулась к тебе нашею в безудержном порыве облобзать твою физиономию. Ой, ржу, не могу!

— А я вот, например, абсолютно серьёзен. Просто надо разобраться, как работает твоя ментальная магия.

— Нет там никакой магии, Зайцев, — хохочу я. — С девчонками я поспорила, что поцелую тебя. Вот и всё. Просто бабский пьяный спор.

— Хм, интересно, — усмехается предмет моего бабского спора. — А почему именно меня, а не кого-то другого?

— Может, потому что ты на нас пялился и салютовал своим стаканом.

— Там не только я на вас пялился, — не унимается он.

— Ну не знаю я, почему ты, — развожу я руками. — Давай, расскажу, как всё было, а ты сам решай, что тут магия, а что глупости.

И я пересказываю наш разговор и спор с девчонками.

— Хм, — хмыкает Зайцев. — Значит, я попался случайно. Странное совпадение и прямо в десяточку. А вот скажи мне, это был первый раз, когда ты слышала зов о помощи, обращённый к Хранителю?

— Ну да, — задумываюсь я, раньше были разные видения, но именно такого зова не было.

— А сегодня, что было? — загадочно улыбается этот прохиндей.

— А что? — так же загадочно улыбаюсь я.

— Ну, ты пришла на экзамен, услышала зов, открыла книгу и-и-и?... — интересуется он.

— Откуда ты знаешь про мой экзамен, а? — тут же интересуюсь я.

А потом до меня доходит — я здесь из-за него! Вот паршивец! Я вскакиваю, хватаю лохматую подушку и бросаюсь в бой.

— Так это ты всё подстроил! Ты это сделал, прохиндей! — кричу я и дубашу его по чём ни попадя. — И провести с тобой ночь тоже входило в твои планы!?

Слышу, как он хохочет, закрывшись руками от ударов подушки.

— Волкова, ты такая смешная и така-а-я… — радуется этот бандит. А потом хватает подушку и тянет её на себя, я пытаюсь не отпускать своё ударное оружие, но не получается удержать равновесие, и я падаю на Зайцева, который ловко ловит меня, а потом подминает под себя и впивается мне в губы горячим страстным поцелуем.

Я ещё пытаюсь отбиваться, но понимаю, он сильнее, и все мои попытки — лишь просто возня под его мускулистым телом. Он, зараза, победил таки. И теперь одна надежда, что опомнится и не изнасилует прямо здесь и сейчас.

Но целует он нежно и тискает не больно, а даже м-м-м-м… приятно… Губы мягкие и ласковые, прикосновения чувственные и бережные пробуждают во всём моём теле ранее мне неведомые ощущения сладкого томления, которые напрочь отключают мыслительный процесс… Всё, пропала я… превратилась в одну сплошную эрогенную зону, по которой сейчас, как по роялю, пробегают пальцы этого вредного соблазнителя. И мне бы сейчас вырваться из его объятий, остановить этот крышесносный поцелуй, но… не могу… не хочу… А наоборот, хочу ещё… и ещё, и ещё слаще и почувствовать его всем телом и даже… внутри. Что? Что внутри?! Он же техномаг! Алёшка, он же железный весь и член у него железный. А-а-а-а-а! Спасите меня кто-нибудь!

Начинаю судорожно отбиваться и вырываться из рук технаря. Он теряется на минуту, выпускает меня из объятий, и я, пользуясь его замешательством, вскакиваю на ноги.

— Не трогай меня, Зайцев! — грозно командую я, вытягивая руку вперед. Он уже знает, чем это ему грозит. Пусть только попробует подойти ближе.

— Ну вот, опытным путём установили, что бриллиантовые искры получаются только при поцелуе, а при простом прикосновении их нет. Интересно.

Зайцев не спеша встает на ноги и подходит, упираясь грудью в мою ладонь.

— Волкова, смотри, твоя сила восстановилась. Давай, пробуй своим магическим способом вернуться домой, — спокойно, и даже как-то заботливо, говорит он.

Видит, что я не шелохнулась, чтобы взять свою волшебную книгу. Наклоняется, подхватывает ее с ковра и протягивает мне.

— Пробуй, — сейчас голос его звучит тихо и ласково.

И я пробую. Открываю на конце главы, вписанной египетскими пиктограммами. Нет, не получается. Пробую ещё и ещё. Не срабатывает переход.

— Может мальчик всё ещё болен? — предполагает Зайцев, но видит мой скептический взгляд и продолжает. — Ну или… даже не знаю.

— Это всё из-за тебя! — обвиняю я его. — Книга не хотела меня сюда забрасывать. Она хотела отправить меня в другое место, но зов Хранителя её перебил. Теперь она не работает! Это всё из-за тебя, сволочь ты техномагическая!

Зайцев замирает в задумчивости, а потом довольно вещает:

— Ну и чего ты сразу паникуешь? Значит пойдешь со мной на Переход. Это хотя и рискованно, конечно, но не для тебя, а для портала.

«Да, — говорю я себе, — можно не паниковать. Домой вернуться есть шанс. Но как же мой экзамен?»

— Тогда мне экзамен не зачтут, — грустно вздыхаю я.

— Да, Волкова, тебе — двойка! — констатирует этот, чтоб его, комбинатор. — Ты же элементарных вещей не знаешь.

— Что? Я не знаю? Да я, да я!

— Отличница, — то ли с упрёком, то ли с издёвкой заканчивает он моё самовосхваление.

— Да, представь себе! Отличница! — гордо выпячиваю я грудь.

— Так, отличница, не знаю, как у вас там в Академии вам ставят зачёты, а у нас бы ты нихрена не сдала.

— Хорошо, что я НЕ У ВАС! — так же с издёвкой отвечаю я.

— Плохо, Волкова, плохо, — уверяет меня этот напыщенный болван.

— Что плохо, Зайцев? Я переместилась, нашла больного, вылечила. Что плохо? — упираю руки в боки и нагло смотрю на него.

— Ну, допустим, переместила тебя твоя книга, в этом твоё мастерство не нужно. Далее: первое — ты час проторчала перед домом. Это плохо. А если бы тебя, кпримеру, арестовали за попытку незаконно проникнуть в дом?

— Кто бы меня арестовал? — недоумевающе возмущаюсь я.

— Ну, например, стража. Хозяин то не в курсе, что тебя позвал больной. Мог вызвать стражу. Типа, оборванка тут какая-то щемится в дом порядочного господина. Непорядок.

— Какая оборванка? Что ты несёшь, Зайцев? — я реально злюсь уже.

И тут до меня доходит: он видел меня там, на улице, завёрнутую в пыльную тряпицу.

— Так ты видел меня у входа и не помог?! Ну ты гад, Зайцев!

— Да, видел, — невозмутимо соглашается он. — И хотел посмотреть, как ты будешь решать проблему.

— Ну я же её решила, — зло соплю я. Чё он ко мне пристал вообще?

— Решила. Ха-ха-ха, — ржёт этот злодей. — Хреново ты её решила. Танец живота твой был реально ужасен. Ха-ха-ха.

— Не нравилось — не надо было смотреть.

Как же он меня злит и раздражает!

— А чтобы ты делала, если бы тебя мужик схватил и поволок трахаться?

— Что?!

— Ну, ты же с проститутками в дом вошла, попой своей там вертела перед мужиками. Кто-нибудь сдуру мог тебя захотеть. Что тогда, Волкова? Пошла бы ублажать клиента?

Как же я его сейчас ненавижу, этого засранца! Всё кипит уже внутри. Может убить его уже и не мучиться больше? Так, успокойся… хвостик, ушки, хвостик, ушки. Надо переходить в контрнаступление.

— А что, там вон какие мужики симпатичные, с такими и потрахаться не в лом! Не твоё дело, Зайцев, что бы я делала. И вообще, что ты ко мне привязался? Не тебе у меня экзамены принимать. Ясно? Так что пошёл ты…

— Волкова, надо с достоинством принимать критику. Тем более, что я намного опытнее тебя в вопросах перемещения и вживания в обстановку. Лучше подумай, включи уже мозг. Что ты могла сделать у входа в дом? Как проникнуть незамеченной? Ну же, маг-отличница, мля. Я жду ответ.

Стою, тупо смотрю на него. Мозг после поцелуя работает в направлении определения моих телесных ощущений от сексуального возбуждения, а взгляд мой не хочет подниматься выше накаченных кубиков пресса этого наглого технаря. Чего он от меня хочет вообще?

Видимо, поняв, что я нихрена не въезжаю, он вздыхает.

— Ну ладно, — примирительно начинает он, — давай пройдёмся по твоим магическим способностям. Морок, отвод глаз, покров невидимости — что-нибудь из этого есть в твоём магическом арсенале?

Вот же я дурёха, а действительно, он прав. Мне следовало подумать об этом. Я с трудом отвожу взгляд от его манящего тела. Заставляю себя собраться с мыслями, а не плыть, ошалевая от сладкого дурмана его обольстительных прикосновений. Мысль о том, что не одну такую как я, неопытную овцу, этот поглотитель женских сердец заставлял плавиться от желаний и отдаваться ему, а потом с жестокой и самодовольной усмешкой пинал под зад, когда надоедала, трезвит немного и приводит в чувства. Вот и сейчас, для него этот поцелуй, кажется, был чем-то незначительным, как само собой разумеющееся, не вызывающее нежных чувств. Он уже серьёзен и не выглядит взволнованным. Да ещё и издевается — экзамен мне устроил. Ну Зайцев, погоди, я тоже отыграюсь. Придёт моё время.

— Ну так что? Есть что-нибудь, что ты можешь использовать в подобной ситуации?

— Есть, — резко отвечаю я. — Морок, отвод глаз и покров. Только не невидимости, а прозрачности. Но держать его долго невозможно — 10-15 минут от силы.

— Вот видишь! А ты что сделала? Подошла и пантомиму изображала. Глупо, Волкова.

Мне нечего сказать. Он прав. Это было глупо. Но я же целитель, а не шпион какой-нибудь, чтобы шарахаться по углам и морок на людей напускать.

— Я не шпион и не разведчик, — насупившись, пытаюсь оправдаться.

— Да-а-а-а, учить тебя ещё и учить… — вздыхает Зайцев. — Ну а второе: где твой артефакт переговорный?

— Какой ещё артефакт?

— Волкова, не тупи, прошу тебя. Я тоже очень устал и нервы у меня тоже не стальные, — серьёзно выговаривает мне технарь. — Ты не можешь говорить с местными. Почему?

— Потому что я не знаю древнеегипетский язык. Откуда мне его знать!?

— Волкова-а-а-а… — закатывает глаза этот полиглот хренов. — Вот, смотри.

Он показывает мне свой медальон на шее.

— Что, я должна восхищаться твоими побрякушками? Ну красивый кулон. Поздравляю. Где купил?

— Серьёзно?! Ты даже таких элементарных вещей не знаешь? — он шокировано хлопает глазами. — Пипец! Как вы там в вашем Магросе ещё не вымерли, как мамонты? Каменный век, ей Богу!

— То есть, ты повесил на шею эту побрякушку и теперь можешь говорить на древнеегипетском?

— Догадливость — твоё второе «я», — устало вздыхает Зайцев. — У вас в Магросе вообще артефакты есть какие-нибудь?

— У нас есть Руны.

— А Руны-переводчики в природе существуют? Или… — он задумывается, — или ты мой артефакт попробуешь?

— Не буду я пробовать техномагическое. У нас полярные типы магии. Забыл?

— Волкова, а ты, видимо, забыла, что наши с тобой потоки совместимы. Значит, есть шанс, что артефакт мой на тебе сработает.

Я опасливо поглядываю на него и задумываюсь. Ну, теоретически, возможно, что магия, вложенная в этот артефакт, может быть не отторгнута моим потоком. А если даже будет отторгнута, то вреда мне всё равно не будет. В крайнем случае, взорвётся артефакт. Прикольно, как тогда разозлится Зайцев. Ха-ха…

— Давай, пробуй, — подталкивает меня на преступление этот провокатор. — Ты же говорила подружкам, что надо менять уже правила и глупые законы. Вот тебе реальная возможность что-то изменить. Если мой артефакт на тебе сработает — это же перевернёт весь мир!

Он прав, надо попробовать. В любом случае, я ничем не рискую.

— Он начинает работать при соприкосновении с телом, — объясняет технарь, снимая с себя медальон, — так что, сначала просто дотронься до него. Если тебе ничего плохого не будет, тогда оденешь и выйдем на улицу, послушаешь людей. Договорились?

— Давай уже, — соглашаюсь я.

Он поднимает медальон передо мной, удерживая его на шнурке. Дотрагиваюсь пальцем до золотистой бляшки, похожей на старинную монету. Ничего. Ни ей, ни мне.

— Ну что, нет негативных ощущений? — заботливо спрашивает мой экспериментатор.

— Ничего вообще.

— Ладно, давай, надевай и пошли на улицу.

Я навешиваю медальон на свою шею. Прислушиваюсь к себе. Ничего. Никаких ощущений. А что я хотела? Внезапно стать жутко умной или что мой мозг вырастет в два раза, моментально впитав в себя все языки мира?

Выходим на шумную людную улицу. Уже почти стемнело, кое-где на домах горят факелы и костры на дороге. Зайцев всё время поглядывает на меня сверху вниз.

— А-а-р-р… — рычит он. — Надо купить тебе какую-нибудь накидку что ли… Вид у тебя, Волкова, мягко говоря, слишком ОТКРОВЕННЫЙ…

Я закатываю глаза, типа «мне всё равно, отстань уже», а вслух говорю:

— Не нравится — не смотри.

— Да в том то и дело, что очень… — начинает он и недоговаривает почему-то.

Проходим мимо группы богато одетых мужчин, беседующих очень эмоционально и показывающих на прилавок какого-то торговца, который уже складывает в мешок свой товар в виде глиняных черепушек. Я приостанавливаюсь, прислушиваюсь. Ничего не понятно, что они там тарахтят.

— Не работает твой артефакт, Зайцев, — злорадно сообщаю я, когда мы отходим дальше от галдящей группы аборигенов.

— Жаль, — разочаровывается технарь. — Ну ладно, тогда отдавай обратно.

Я снимаю с шеи шнурок с медальоном и, как бы нарочно, крепко припечатываю блестяшку в протянутую мне крепкую ладонь парня. Что происходит с нашими руками, в которых зажат артефакт? Они начинают немного светиться голубым светом и из-под моих пальцев, чуть мерцая, сыпется бриллиантовая пыль. Вот хрень! Вдруг я тут сейчас взорву всё?! Я пытаюсь одёрнуть руку, но Зайцев накрывает её своей сверху и смотрит на меня загадочно.

— Замри, Волкова, — шёпотом приказывает он мне.

— Зайцев, я тут всё сейчас взорву к хренам собачьим, — в ужасе шепчу я в ответ.

Он не двигается. Слышу, как мимо проходящие двое мужчин спорят:

«Первый: А я сказал, я тебе две монеты давал. И купить ты должен был два бурдюка воды.Второй: Одну монету давал, господин…Первый: Давал две, прохиндей. Где вторая монета?!»

Я провожаю удивлённым взглядом эту парочку, а потом смотрю на Зайцева.

— А вот теперь ты поняла, о чем они говорили? Да?

— Поняла, — признаюсь я.

— Уау! Волкова! Мы с тобой сейчас опытным путём доказали таки, что М+Т даёт, млять, охренительные результаты!

— Точно. Вот и я уже охреневаю… — скептически киваю головой. — Ой, Зайцев! А давай-ка мы теперь мой эксперимент проведём! А? Ты же у нас такой смелый, ух! Бравый вояка, разведчик, — хитро щурюсь я, затевая шалость.

«Ну, для кого шалость, а для кого и смертельная опасность», — думаю я, решая стОит или не стОит рисковать.

— Озвучь, — заинтересованно смотрит моя «потенциальная жертва».

— А давай-ка мы, Зайцев, мою книгу сейчас откроем и попробуем вложить в неё оба наших потока. А? Это же перевернёт весь мир! — повторяю я его восторженные надежды. — С твоим артефактом сработало, слияние потоков и всё такое… Ты же любишь экспериментировать, — смотрю, как он стоит, мнётся. — Или трусишь, Зайцев?

Трусит, трусит. Вижу. Сглатывает нервно, часто дышит, волнуется.

— Ну ладно, не надо, — разочарованно отворачиваюсь я, — все вы такие смелые, но только в теории. И умные тоже… не по годам…

— Давай, Волкова, попробуем. Открывай свою книгу, — решительно командует отважный, но уже, можно сказать, приговорённый к смерти техномаг.

— Если что, я передам твои последние слова твоим родственникам, — любезно предлагаю я, листая мой пока ещё очень тонкий фолиант, — имеешь, что сказать напоследок? Или напоследок сигаретку закуришь?

Найдя нужную страницу, поднимаю глаза на Зайцева.

Вижу, шутку мою он не оценил. Смотрит серьёзно, а потом говорит:

— Если что, Волкова, передай всё дословно, о чём мы тут говорили, передай всё, что видела здесь, до мельчайших подробностей. Добейся встречи с Командором МТСБ. Поняла?

— Поняла.

— Погнали! — кивает он и решительно ставит свою ладонь на страницу книги.

Ничего не происходит. Жив, здоров и красив, как прежде. Слава Небесам! Он хоть и гад редкостный, но его смерть на свою совесть я брать не хочу. Но, если уж сама предложила, куда теперь отступать? Кладу свою руку на его пальцы.

— А-а-а-а…— как бы издалека слышу свой вскрик.

Воронка времени увлекает нас в вихрь торнадо и уносит куда-то в неизвестность. Минута, две… Бах! Падаю на ковёр в экзаменационном зале Академии. УФ! Жива…

— А-а-а-а…— орут вокруг голоса студенток.

Вскакиваю, огладываюсь. Девушки с визгом и криками бросаются на выход из зала.

— Студентка Волкова! Что это такое! — негодует возмущённый голос магистра Соржа.

Точно! Где Зайцев? А-а, вот он, лежит, красавчик. Совсем… совсем… голый! Уау!

— Что это такое, я вас спрашиваю!!! — неестественно вращая выпученными глазами, орёт магистр.

— Это? — я тычу пальцем в тело Зайцева. — Техномаг.

— Что!? — ошалелый преподаватель спешит подойти ближе к пришельцу, чтобы убедиться в моих словах.

— Нет, нет! Не трогайте его, — быстро прошу я господина Соржа. — Только дайте, чем прикрыть… э-э-м…

— Студентка Волкова! Это форменное безобразие! — продолжает возмущаться магистр, снимая с себя плащ-накидку.

— Спасибо, — я хватаю её и накрываю довольно внушительные мужские органы Зайцева, давая себе пару секунд полюбоваться и визуально оценить их формы. «Может потрогать?» — мелькает шальная мысль. Но потрогать решаюсь только пульс на запястье технаря. Жив. Слава Небесам.

— Не дотрагивайтесь! — запоздало предупреждает меня господин Сорж.

— Не волнуйтесь, мне можно его трогать, — быстро успокаиваю я его, но он уже и сам заметил, что моё прикосновение к технарю не вызвало взрыва.

Лёгкими шлепками ладошки по щекам, пытаюсь привести в чувства свою жертву эксперимента.

— Зайцев, проснись. Приехали. Наша остановка, — мягко уговариваю я его.

— М-м-м… — мычит он в ответ и открывает глаза.

— Приехали, говорю. Просыпайся.

— Куда приехали? — оглядывается он и останавливает взгляд на ошеломлённом, жмущемуся спиной к стене магистре.

— К нам в Магрос приехали. Зайцев, не тупи уже. Я тоже устала и у меня тоже нервы не стальные, — повторяю я его слова и делаю такую же как у него издевательскую ухмылочку.

— Волкова! — возмущается техномаг, заметив, что лежит тут голым.

— Зайцев! — укоряю я его, мол «ну ты и бесстыдник!»

— Что здесь происходит? — с интересом спрашивает магистр, осторожно подкрадываясь к нашей парочке.

— Экспериментируем мы. Мы очень, знаете ли, любознательные, — отвечаю я, обвинительно поглядывая, как Зайцев пытается завернуть своё тело в балахон преподавателя, пряча от наблюдателей своё «хозяйство».

— Разрешите отчитаться о проделанной работе в ходе экзаменационного перемещения в прошлое, — бодро начинаю я рапортовать, но злой голос магистра перебивает меня:

— Отчитаетесь! Ещё как отчитаетесь, Волкова! Вот вызову в Магистрат, там и будете рассказывать о своих «подвигах»!

И седовласый преподаватель грозно машет пальцем у меня перед носом.

— Так, всё! Спокойно! — командует Зайцев, намотав таки на себя кусок ткани по типу римской тоги. — Майор разведки МТСБ Зайцев, — представляется он. — В ходе оперативных действий моей группы, случайно встретились со студенткой Волковой. По непредвиденным обстоятельствам возвращаться в нашу реальность пришлось с помощью её книги магии. Так что студентка Волкова очень помогла разведке в возвращении её бойца в настоящее. За что командование МТСБ Техроса приносит ей свою благодарность.

Зайцев подносит ладонь к своей груди в области сердца и делает короткий быстрый поклон в сторону магистра.

— Что? Это возмутительно!? Как вы посмели?! Как она смогла!? — негодует Сорж, зло сверкая глазами.

— Возмутительно то, что ваша книга сняла с меня всё до нитки! — негодует в ответ Зайцев. — Усовершенствуйте уже свой ПЕРЕХОД, а то как в каменном веке живёте! И дайте мне уже нормальный человеческий телефон. Я позвоню, что бы меня забрали из этого вашего дурдома!

— Ладно, ладно, не надо так злиться, — в миг подобревший магистр делает пригласительный жест на выход из зала, — пойдёмте, прошу вас, — суетится он, видимо прикинув степень неприятностей для себя лично, если будет продолжать наезды на Зайцева. — В секретариате есть телефон. Я провожу вас.

— Зайцев, а тебе идёт. Только вот прелестями своими сверкнул знатно! — не удерживаюсь я от ехидной подколки, когда мы шагаем по коридору Академии. — Перепугал всех своим ОТКРОВЕННЫМ видом.

— Волкова, ты у меня ещё за это получишь, — угрожающе цедит он сквозь зубы.

— А что я? Это всё книга. Она у нас выбирает, во что одеть перемещаемых — и у неё таки есть чувство юмора, — злорадствую я и хохочу тихонько.

— Зараза…

Глава 7

Алексей

30 мая 2119 (8:50)

— …Ну вот, в общем и всё, — заканчиваю свой рассказ. — Как добрался до Техроса, вы знаете.

Стою перед Командором в его кабинете, рядом со мной на стуле сидит шокированный полковник Камышов. Понятно, почему он в шоке. Мы то с отцом уже обсуждали наш с Волковой феномен, а он слышит об этом впервые.

— То есть, ты хочешь сказать, что твои артефакты и книга магии Волковой работают на вас двоих, когда вы соприкасаетесь? — уточняет Командор, удивленно уставившись на меня.

— Именно так, — подтверждаю я.

— Нихрена не понятно, — Большой Босс встаёт и начинает ходить взад-вперёд по кабинету.

— То есть, наши потоки объединяются и…

— Вот это, как раз, не понятно, — перебивает Командор, а потом ударяет кулаком по столу. — Прорыл всю информацию во всемирной сети, все научные работы в этой области, пропахал все исследования международные — нигде, никогда, ни в одной стране мира маг и техномаг не контактировали так, как вы с Волковой. Понимаешь, Алексей, — нигде и никогда!

— Может никто не пробовал… — предполагаю я.

— Японцы уже десять лет, как опыты проводят, американцы тоже, немцы не ответили на мой запрос, но они всегда втихаря там всё творят, и если бы были положительные результаты — вывели бы уже это на всемирное обозрение. А так, везде провал. Нет положительных результатов. Взрыв и всё!

— Это любовь, — тихо констатирует Камышов.

— Что? — хором с Командором переспрашиваем мы.

— Чувства, — уточняет полковник. — Опыты проводятся на случайных магах и технарях, между которыми не возникло душевного единения. Нет чувств — нет слияния.

— Какое, нахрен, чувство у меня с Волковой!? Да она меня убить готова! Вон, даже сердце мне останавливала! — возмущаюсь я абсурдностью такого предположения. — Видели бы вы, как смотрит зло, а дай слабину — издевается и хохочет. Ну а я? Она меня раздражает и бесит, зараза. И я тоже на неё зол, как тысяча людоедов! А иногда даже в лоб её упрямый стукнуть хочется. Какая любовь?! Смешно прям…

Полковник и Командор переглядываются хитро.

— Ну тогда давай сюда свою Волкову, прямиком в лабораторию, на разделочный стол. Как подопытную мышь разрежем и посмотрим, что там у неё за поток магический и что там за суперспособности, — предлагает полковник.

—Что!? — взрываюсь я. — Какая лаборатория? Вы что, сдурели?! Не дам я вам Волкову в лабораторию! Нет, ни за что! Только через мой труп!

— Что и требовалось доказать, — смеётся Камышов, а Командор ему кивает, мол «точно-точно».

— Нихрена это не смешно, — злюсь я и плюхаюсь на стул у стены, переплетая руки на груди.

Конечно, целовал я её с удовольствием, но это ещё не факт, что по любви. Я вообще в этой самой любви ничего не понимаю. Как нормальный мужик может вообще влюбиться? Бред. Эти «чувства» придуманы только для сентиментальных девчушек, и то для того, чтобы оправдать необходимость их замужества. А я суровый боевой техномаг: моё тело, как говорится — сталь, моё сердце — камень!

— Лёш, — отец подходит и садится рядом. — Ты когда Волкову увидел первый раз, что подумал? Что почувствовал?

— Что я подумал? — хмыкаю я. — Ну, как все подумал: красивая девчонка, хороша очень. Я и про других так думал тоже. Девушек хорошеньких много. Так что это ещё ни о чём не говорит.

— Ладно, Даниил Раймондович, всё это лирика и к нашей реальной работе отношения не имеет. Давайте уже перейдём к нашим делам.

— Давайте, — соглашается Командор, возвращаясь в своё огромное кресло во главе стола. — Что там случилось? Ты же не просто так с самого утра меня дожидался?

— Похоже, у нас появился диверсант, — начинает полковник. — Прыгает в прошлое, гадит там, ворует ценности и артефакты.

— Конкретнее, Антон Максимович? — вопросительно поднимает бровь Большой Босс.

— Два случая засекли. В обоих тот гадёныш оставил после себя трупы.

— Случайные жертвы или намеренно кого-то убивает?

— В первом случае, видимо, случайного свидетеля убрал. А вот во втором — всё указывает на то, что именно убить приходил, — сообщает полковник, глянув на меня.

— Думаешь, работает на заказ?

— Думаю, что хочет изменить ход истории. Но это лишь предположение. Есть так же предположение, что охотится за артефактами. На это указывает первый случай.

Я заинтересованно подсаживаюсь ближе к собеседникам. Это моя работа — наводить порядок в прошлом, не давать преступникам шанс изменить исторические события. Хотя, если честно, сам бы хотел кое-что изменить, но нельзя — могут быть последствия более катастрофичные, чем то, что мы имеем на сегодняшний день. Была бы моя воля — ни Гитлер, ни Усама Бен Ладан не дожили бы и до 20 своих лет. Но кто знает? Ведь на смену им могли бы прийти другие, более изощрённые и изобретательные мерзавцы. Такую ветвь событий наши компьютеры предвидят и рисуют нам ещё более ужасные картины, нежели мы видим в прошлом. Поэтому мы лишь сохраняем жизни значимых людей, а не караем преступников ещё до того, как они совершат свои ужасные деяния.

— Давай подробнее сначала по второму случаю. Преднамеренное убийство — это серьёзное преступление во все времена, — говорит Командор, берет пульт и включает аппаратуру визуализации в своем кабинете.

Полковник открывает свой планшет-компьютер, выводит картинку на огромный голографический экран.

— Дата: 22 июля 1812 года, 4 часа утра. Некий субъект проникает в походный лагерь генерала Раевского Н.Н., убивает его спящего, обыскивает все его вещи. О том, что именно пропало, сведений нет. Но 23 июля состоялось сражение под местечком Салтыковка, которое:Первый вариант — генерал Раевский жив, французская армия терпит поражение,Второй вариант — генерал Раевский мёртв, русская армия терпит поражение.Тут, как видите, может быть преднамеренное изменение хода истории.

В это время на экране, разделённом на две части, картинки сменяют одна другую, давая зрителям понять, как развивались события в обоих из озвученных вариантов. Итог войны 1812 года от разницы в этих событиях не изменился, но по подсчётам жертв со стороны русской армии, мы наблюдаем довольно серьёзные различия. Второй вариант не радует. Все мы понимаем, что диверсант, возможно, добивался именно такого результата.

— Да, похоже на то, — соглашается Командор. — Давай первый эпизод с этим бандитом. Что он украл там?

Полковник выводит еще один файл на экран.

— Костёл Святого Антония в Витебске. Дата: 12 декабря 1916 года, 1 час ночи. Убит монах по имени Збигнев, украдена икона Св. Антония в золочёном окладе. Предмет бесценен, но кроме исторической ценности, имеет магическую силу — способен при соответствующем вплетении магии исцелить от амнезии, вернуть нормальную работу мозга человека.. ну или вообще живого существа.

— Место Перехода засекли?

— Нет.

— Как, нет?

— Такого всплеска магической активности, которое необходимо для портала Перехода, нигде не наблюдалось. Все территории просканировали. Давали запрос в соседние государства. Ответ – нет.

— Необходимо обратиться к заинтересованной стороне, то есть к французам. Это в их интересах, сохранить жизнь своим соотечественникам ценой жизней русских солдат, — Командор строго смотрит на полковника, ожидая его ответ.

— Французы в вежливой форме послали нас «к хренам собачьим», — вздыхает тот. — Сказали, что их Переход уже неделю как на апгрейде и они там болду гоняют, пока техники корпят над аппаратом.

— Юлят, скорее всего… — задумывается Командор.

— Первый случай трогать нет смысла, — встреваю я в разговор. — А вот во втором — можно поработать. Во-первых: генерал Раевский достаточно значимая личность, чтобы попытаться его спасти, а во-вторых: нам нужно поставить ловушки для диверсанта, что откроет нам больше информации о нём.

— Согласен, — подтверждает правоту моих намерений Командор. — Полагаю, этот бандит из техномагов. Выходил, скорее всего, с Территории Человеков. Напрягите Клавдия, пусть пошуршит там по ТЧ, разнюхает. Какой-то ушлый самородок смастырил самодельный Переход, сдаётся мне…

— Мне готовить группу для спасения Раевского? — спрашиваю я.

— Да, Алексей. Изучи последний месяц жизни Его Сиятельства перед этим инцидентом. Незаметно ему защиту поставь. А ловушки в его палатке развесь. Не суйся только в тот конкретный день и в тот конкретный час. На горячем ты диверсанта всё равно не поймаешь. Он умён, зараза, если смог проникнуть в прошлое, и даже не один раз, а наша аппаратура не засекла место портала. Возможно, этот технарь прошёл подготовку спецназовца, если так бесстрашно шурудит по прошлому. Так что не лезь на рожон. Ещё навоюешься.

И вот что-то мне сейчас подсказывает, что не как Командор он мне приказывает, а как папуля заботливый. Ну я ж не маленький, в самом-то деле! Ай-ай-ай… родители… Но вслух отвечаю:

— Понял, — а потом добавляю предположение. — А если он маг? Книга магии не даёт такого всплеска энергии, когда совершается переход.

— Ты забываешь, что маги не способны убивать людей, — напоминает полковник. — Это противоречит их существу. И даже если маг случайно убьёт человека, то сам он уже труп, можно считать. Десять дней максимум и он угасает, как свеча.

А я задумываюсь на этим. Хм, ну конечно — это же самый удобный наёмник. Его заслать, он убьёт, а потом сам коньки откинет и концы в воду, как говорится.

— Разрешите, предположение, господин Командор, — не сдаюсь я. — Наниматель может шантажом заставить мага убить кого-то в прошлом, а потом маг сам умирает — хороший наёмный убийца, удобный.

— Принимается, как версия, — соглашается Командор, поглядывая на часы. — Всё, парни, за работу. А мне уже по делам пора.

Я встаю со стула, но не двигаюсь с места. Жду, когда Камышов покинет кабинет.

— Алексей, что ты хотел? Только быстро, мне некогда. Итак заболтался тут с вами, могу опоздать.

— Пап, я по поводу Волковой, — тихо говорю я.

Смотрю, он улыбнулся себе там втихаря, потом сделал серьёзную мину и ждёт.

— Боюсь Магистрат на неё наедет. А это всё из-за меня произошло, так что… — мне неловко говорить об этом, но и оставить Волкову с проблемами очень уж не хочется.

— Ну, говори, что?

— Что? Что? Можно её как-то вытащить из этих неприятностей? Вот только не говори мне сейчас про любовь! — предостерегаю я его, предчувствуя, что сейчас начнётся: «Влюбился ты, сына…» — Нихрена, никакой любви нет. Чистый прагматизм. Я её втянул в эти эксперименты. Я должен отвечать за это. Так что дай «добро», я съезжу в Магистрат, всё объясню.

— Ага. Щас! — не соглашается отец. — Что бы ты там про неё всю правду рассказал? Не надо. Пусть они не знают о наших экспериментах.

— Пап, ну я прошу тебя… — не на шутку разволновался я и уже готов умолять отца.

— Цыц уже! — командует Большой Босс. — Ты меня только задерживаешь своим нытьём. Я туда как раз собираюсь, с твоей Волковой побеседовать и от Магистрата отбить. Улажу я там всё. Не дёргайся уже. Иди, работай. Кругом! Шагом марш!

Я улыбаюсь, как дурак, млять… Выполняю приказ Командора и марширую на выход из кабинета. Аж от сердца отлегло — отец сказал, что сам всё уладит, так что я уверен, ей ничего не грозит. Это хорошо. Гора с плеч.

Глава 8

Алёна

30 мая 2119 (10:43)

Магистрат. Зал заседаний.

Вызвали меня, песочить будут. Сижу, руки дрожат, сердце отбивает чечётку. Так, если «осушат», поеду на ТЧ, там есть городок на юге, очень красивое место. Работу найти не проблема, я без магии могу быть педиатром, терапевтом, даже хирургом… Но без магии… Как я буду жить без моего потока, без силы моей?

Слёзы наворачиваются на глаза. Нет, не плакать! Надо держаться достойно! Надо держаться до последнего! Мне в интернатовской жизни ещё и не то грозило, а я выстояла и выжила, и академию закончила…

Всё, что ни спросят — скажу правду. Моей вины тут нет. Ну, или почти нет. Это всё Зайцев, гад! Сидит сейчас где-нибудь в своём кабинете и кофеёк попивает, и до меня ему дела нет, экспериментатор хренов! Чего он добивался? Разве все эти эксперименты дали хоть какой-то полезный результат? Нихрена! Ерунда какая-то. А мне отдувайся за всё одной…

Опять слёзы накатывают. Это мне жалко себя, любимую…

Даже не заметила, как зал загудел, когда на кафедру поднялся заместитель Премьер-министра, высший маг мэр Магроса. Я невольно вжимаюсь в кресло. Сейчас начнётся… Руки дрожат уже с амплитудой маятника. Страх — вот самый главный враг мага, да и любого другого земного существа. Страх заставляет делать необдуманные и спонтанные поступки. «Так, Алёшка, держись! Смерть тебе не грозит, — успокаиваю я себя. — Только сейчас не убей кого-нибудь со страху!»

Заседание всё еще не начинается. Оглядываю зал. Вроде все собрались уже. Готовы меня покарать. Чего ждут-то?

Проходит ещё минут десять и к микрофону подходит распорядитель:

— Уважаемые господа маги, в связи с тем, что в зале будут присутствовать представители Техроса, просим всех быть предельно осторожными. Соблюдайте безопасную дистанцию при общении с техномагами. Благодарю за понимание.

Тут же на сцене возникают перемещения, то есть все представители Магистрата и управленческие шишки Магроса переходят и рассаживаются на одной стороне от кафедры. Через несколько минут боковая дверь распахивается и на сцену строевым шагом выходят представители Техроса. Все в военной форме МТСБ. Я вглядываюсь в каждого. Зайцева среди них нет. Ну конечно, струсил. Поджал хвост и в кусты. Зайцы, они такие. А эти вояки сейчас мне ещё и техномагические статьи свои впаяют! Мля… Что я там по их законам нарушила? Ой-ой…

К микрофону подходит пожилой статный технарь, главный наверное.

— Уважаемые дамы и господа, — голос его звучит чинно, но спокойно и весь его вид вызывает у присутствующих трепет и уважение, — благодарю, что дождались нашу группу. Я — Командор Главного Штаба Мировой Техномагической Службы Безопасности, генерал, Харэс Даниил Раймондович. Приветствую вас, высокое собрание Магроса. — Зал гудит несколько минут, а техномаг, дождавшись тишины, продолжает. — Причина, по которой мы все здесь собрались — это нарушение закона Государства о взаимоотношениях между представителями Техномагии и Природной Магии. Обстоятельства дела, которое вынесено на сегодняшнее обсуждение, вынуждают меня вмешаться в процесс и остановить его по причине, касающейся безопасности нашего Государства.

Зал гудит снова, и все в недоумении то и дело оглядываются в мою сторону, бросают любопытные взгляды на застывшую в позе удивлённого суриката побледневшую меня. Народ шепчется, пожимает плечами, но вопросы выступающему задавать никто не решается.

Генерал техномаг спокойно ждёт, когда закончится галдёж. Я жду, когда мне можно уже будет сбежать отсюда. Хрен с ним, с дипломом. Экзамен не засчитали, но о пересдаче я даже заикаться боюсь. Просто пусть меня уже отпустят с миром из этой Академии.

Дождавшись-таки более-менее спокойной обстановки в зале, техномаг продолжает:

— Понимаю ваше недоумение, но поверьте, это необходимо. Чтобы немного приоткрыть завесу неизвестности, могу лишь добавить, что фигурант по делу не может быть обвинён в нарушении закона Государства, так как выполнял специальное поручение командования МТСБ и охраняется поправкой к статье закона номер 4,02. Все претензии, иски, жалобы по этому делу прошу направлять лично мне в штаб МТСБ. Благодарю за внимание.

Зал гудит уже громче, а я сижу и думаю: «Что конкретно, интересно мне знать, я выполняла по заданию Командования МТСБ?»

Тем временем, Командор техномагический отдаёт распоряжения своим подчинённым, те скрываются в тёмном ответвлении справа от зала, а один из них по лестнице поднимается в мою сторону.

— Госпожа Волкова, — обращается он ко мне, — будьте так любезны спуститься в переговорную комнату. С вами хочет побеседовать Командор. Пожалуйста, следуйте за мной. И… соблюдайте дистанцию, пожалуйста, вдруг ваш поток может взаимодействовать только с потоком майора Зайцева.

Я смотрю на него несколько секунд, а потом до меня доходит: я уже видела его в моём видении про горящий Рим. И как Зайцев его называл? Удав. Точно.

— Вы — Удав? — удивленно спрашиваю я, поднимаясь с кресла.

— Да, — весело отвечает он.

— Это вас Зайцев спасал из Рима.

— Точно.

Мы спускаемся к боковому выходу и не торопясь идём рядом по широкому коридору.

— Кстати, я вам очень благодарен, госпожа Волкова. Вы мне жизнь спасли.

— Не стОит. Я сама не знаю, как это получилось. Но хорошо, что получилось.

— Алексей очень переживал, что вам тут влетит. Просил передать, чтобы вы держали хвост трубой. Всё будет хорошо.

— А ему не влетело? — с надеждой спрашиваю я и тут же злорадуюсь, потому что слышу ответ:

— Влетело, конечно. Ещё как! — смеётся он. — Ну вот мы и пришли. Командор ждёт вас. Не бойтесь, он добрый.

Я с сомнением качаю головой, мол «знаю я вас, добрых таких». Вздыхаю тяжко, понимаю, что сбежать не удастся, и открываю дверь в переговорную. За столом сидят Командор и мэр Магроса, а у стен в шеренгу выстроилась техномагическая свита генерала.

Обречённо прохожу на середину комнаты. Давайте уже, ругайте меня. Я готова. Хорошо, хоть не при полном зале народа, а так, в интимной, можно сказать, обстановке.

— Здравствуйте, студентка Волкова Алёна Михайловна, — с улыбкой обращается ко мне генерал.

И вот что-то в этой улыбке мне кажется подозрительно знакомо… и взгляд этих выразительных синих глаз…

— Здравствуйте, — робко отвечаю я, поглядывая то на мэра, то на Командора.

Тот делает знак стоящему рядом с ним подчинённому и принимает от него тонкую красную папку, встаёт, открывает её.

— Та-а-ак, давайте-ка, посмотрим, что тут у нас, — загадочно начинает он, перелистывая страничку. — А, вот. Студентке Волковой А.М. от лица командования МТСБ объявляется благодарность за спасение жизни капитана спецслужб Удавиченко К.И.

Он поднимает взгляд на меня и ждёт. Ответ что ли ждёт?

— А-а-м… Я случайно, не знаю, как это вышло… но спасибо… э-э-э… хорошо, что он жив.

Улыбка на лице Командора становится шире.

— Студентка Волкова, вы должны сказать: «Служу Государству», — качает головой мэр, пряча свою улыбку в кулак.

— Извините, я просто думала, что меня накажут, выгонят из Академии, «осушат»… так что не готова была… но, да… Служу Государству, конечно, почему бы и нет…

Теперь уже не только Командор улыбается, но его свита тоже.

«Вот же, дурёха — цирк устроила», — упрекаю я себя.

— Ну хорошо. Тогда я читаю дальше, — опустив взгляд в папочку, продолжает генерал. — А так же, за успешно выполненный эксперимент в рамках программы «Слияние», гражданка Волкова А.М. удостаивается премии в размере трёх тысяч рублей Государства Белария. Поздравляю. И от лица командования МТСБ благодарю за смелость и находчивость.

Командор закрывает папку, а его помощник кладёт передо мной на стол пухлый конверт.

— Я не… это какая-то ошибка, господин Командор. Я ничего такого не делала…

Отступаю на шаг назад.

— Стоп, студентка Волкова! — командует он. — Не надо паники. Ваш экзамен — это и был эксперимент. И вам он удался.

— Вот, зараза! — бормочу я тихо, но, кажется, меня все слышат, потому что все улыбаются еще шире.

— Причем, ваш экзамен в Академии засчитан и вы можете получить диплом.

Так, ущипните меня кто-нибудь, а лучше — укусите, а то что-то кажется мне, что я сплю, причем основательно, как под общей анестезией.

— Поздравляю, Алёна Михайловна, — мэр встаёт и протягивает мне руку. — Не бойтесь, жмите, я маг.

Я делаю шаг к нему и жму. Если что, он сам просил.

— Ну вот и хорошо. А теперь, господин мэр, офицеры, пожалуйста, покиньте комнату. У нас с гражданкой Волковой будет конфиденциальный разговор.

Все подчиняются. А я вынуждена остаться. Может морок накинуть и сбежать? Ага, поймают и вернут, мля-я…

— Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Студентка Волкова и … майор Зайцев, — говорит генерал, когда в комнате остаёмся мы одни.

Я нервно сглатываю.

— Что вы думаете о случившемся? — задает он вопрос, садится и жестом показывает мне на стул напротив.

— Я ничего такого не хотела. Всё получилось… э-э-м-м… случайно, — робко отвечаю я, присаживаясь на указанное мне место.

— Нет, нет. Не надо оправдываться. Наоборот. Мне нужны ваши выводы по всем событиям. А так же предположения и всяческие версии, пусть даже абсурдные и противоречащие всем научным исследованиям. Я готов выслушать всё, что придёт вам в голову. Давайте, — командует генерал.

— Ну, вывод… э-э-м.., наверное, что М и Т могут контактировать всё-таки, при некоторых условиях, а… полярность их потоков, возможно, не аксиома, как предполагалось раньше. Или…

— Ну-ну, давайте версии, — подбадривает меня собеседник.

— Или минус и плюс, в некоторых случаях, образуют нечто вроде электрической цепи… которая отличается от общепринятой нормы… — я задумываюсь, — даже… может быть, образуется новый поток, неизвестный, который э-э-м… может быть использован для активации предметов магии, как от Т, так и от М, без негативных последствий для обоих сторон.

— Вы сказали «при некоторых условиях». Каких, например?

— Биологическая совместимость тел…

Я замолкаю, вспоминая, как целовал меня Зайцев и как живенько моё тело реагировало на его ласки. Но не говорить же об этом Командору-технарю.

Он несколько минут пристально смотрит на меня. Я смущаюсь. А что мне делать?

— Скажите, Алёна Михайловна, вы когда первый раз увидели майора Зайцева, вы что подумали или почувствовали?

Странно, но его прямой вопрос как-то отрезвил сразу, и я пытаюсь собраться с мыслями и ответить.

— Я, не знаю… Ну, подумала… — вспоминаю тот вечер в баре и не нахожу слов, чтобы озвучить мои мысли.

— Давайте, давайте. Не надо стесняться, мне нужна только правда. Даже если она будет выражена нецензурными словами. Не бойтесь — обещаю, вам за это ничего не будет. Ну? — он вопросительно смотрит на меня. Ждёт ответ.

Хочет правду. Даже матом разрешает. Чудеса!

— Обещаете? — недоверчиво щурюсь я.

— Клянусь! — уверяет он.

Ладно, получите правду, если так хотите. А что? Мне терять уже нечего. Не заберут же они назад премию и благодарность? Или заберут? Ну и пусть. Зато я выскажу уже всё, что накопилось про этого Зайцева!

— Первый раз, когда я его увидела, подумала: красивый мужик, знатный видать, уверенный в себе мерзавец, который считает, что весь мир крутится вокруг него, неотразимый и сексуальный, чем и пользуется, а так же не гнушается использовать и унижать других при случае.

— Вас послушать, так майор Зайцев прямо чудовище какое-то, — смеётся Командор.

А я всё присматриваюсь к нему. Ну вот точно, он кого-то мне напоминает. И эта его улыбочка… и глаза…

Пожимаю плечами:

— Ну вы же хотели правду.

— То есть за эту всю чудовищность Зайцева вы и решили его поцеловать? — предполагает генерал, а я всё думаю, что ему известно вообще? Какие подробности обо мне рассказывает Зайцев в Техросе?

— Нет, конечно, — хмыкаю я, — с девчонками поспорили, доказывала, что я смелая и вот, поцеловала майора вашего. Я же не знала, что он технарь.

— А на самом деле?...

— А на самом деле мне его хочется стукнуть! — взрываюсь я, не выдержав.

Ну что он ко мне пристал? Что за допрос какой-то дурацкий?

— Вам предоставить такую возможность? — весело спрашивает Командор.

— В смысле? — не понимаю я.

— Поедем сейчас в МТСБ, дадим вам биту потяжелее. Ну и шандарахните по Зайцеву от души.

— Вы издеваетесь, наверное, — щурюсь я в ироничной улыбке.

— Нет. Я абсолютно серьёзно.

— Ага, так вы и дадите мне отдубасить вашего майора? — подхохатываю я, а сама думаю, с удовольствием бы припечатала чем-нибудь по наглой физиономии Зайцева. Только битой — это уже чересчур. Вот веником бы — это да. Но вслух лишь ворчу сердито. — У него и так в мозгу только две извилины рабочие, а огрей я его по башке, так и те выпрямятся…

— Понятно всё с вами, — подхохатывает в ответ генерал, рассматривая меня. — Интересный случай, ничего не скажешь.

Сидит, барабанит пальцами по столу. Молчит. Чего молчит? Нервирует меня. А когда я нервная, я наглеть начинаю.

— Послушайте, вы или уже говорите, что вы действительно хотите, или я уже пойду себе…

— Эксперименты. Мне нужны эксперименты с вами и с майором Зайцевым. Насколько мне известно, вы весьма любознательная особа. Так что я вас включил в состав экспериментальной группы проекта «Слияние». Согласны?

— Нет, конечно! — упрямствую я.

— Как, нет? Вы же сами устроили эту котовасию с вашей книгой магии. Переместили Зайцева прямо в вашу Академию. Рисковали его жизнью. А теперь — «нет»?

— Понимаете, я по глупости предложила, мол «давай попробуем, с твоим артефактом получилось, может и с моей книгой получится». Я ж не подумав… А он, бах, и руку на книгу. А я чё? Я думаю, а вдруг прокатит, и свою сверху. Ну и… — с видом глупой овцы, объясняю я.

— Ну и всё получилось.

— Это случайно. Честное слово, я больше так не буду, обещаю! — невинно хлопаю ресницами.

Вижу, мужчина начинает злиться. Улыбка пропала и черты лица заострились. Мамочки! Да отпустите меня уже! Я боюсь.

Шмыгаю носом, как-то совершенно неосознанно. Вижу — смягчился он, подействовало шмыганье. Может разреветься, и он совсем меня отпустит?

— То есть вы отказываетесь? — уточняет он.

— Отказываюсь, — подтверждаю я.

— Ну что ж, не смею вас задерживать, — не скрывая разочарования, вздыхает он.

— Конечно-конечно, ни на минуту не задержусь, — обещаю я, вскакиваю и быстро направляюсь к двери.

— Что? — слышу сзади его грозный голос.

— До свидания, — я сама вежливость и почтительность.

С ловкостью иллюзиониста исчезаю из переговорной комнаты, пока по глупости ещё чего не сболтнула лишнего. Почти бегом преодолеваю бесконечные коридоры и аркадные мосты между Магистратом и Академией, абсолютно не обращая внимание на прохожих, провожающих меня вопросительными взглядами. Я тут у них теперь что-то, типа телезвезды? Меня уже узнают на улице? Ах да, меня же сегодня должны были «казнить», о, какая известность!

Но подумать о репутации не остается времени. Сейчас у меня другая задача. Сейчас мне нужно в мою тихую комнатушку в общаге. Мне нужно к компьютеру, где меня уже ждёт информация о Хранителях, которую я не дослушала до конца. А там много всего интересного, оказывается.

Если я одна их них, то должна знать все свои возможности, должна научиться ими пользоваться. И тогда никакие технари соблазнители, никакой Магистрат и никакой генерал МТСБ не заставит меня участвовать в их сомнительных проектах.

Час спустя.

«…Проникновение в сознание, подчинение сознания, ментальная связь…» — монотонно читает голос в моих наушниках. Я останавливаю запись. Надо обдумать услышанное.

Первое: я могу настраивать свой поток на одну из этих ветвей.

Второе: если у меня уже сработала «ментальная связь», могу ли я отключить её и настроиться, например, на проникновение в сознание?

Да, Командор, вы были правы, надо экспериментировать. Но, блин, не у вас же в Техросе. А где? Как? Говорить о моём даре никому нельзя. Нужно работать втихаря. Предложение генерала было заманчивым до безобразия, но я же понимаю, что подписала бы себе приговор быть для них подопытной мышью. Нет, так не пойдёт! Я не мышь вам какая-нибудь! Я — сильный маг, причём с редким даром. Сама все свои возможности протестирую и подробно запишу, а потом проанализирую и решу, как буду применять. И никто мне командовать не будет.

Начнём прямо сейчас. Подхожу к окну, выглядываю во двор общежития. Мне нужен подопытный. А, вот, парнишка прохаживается взад-вперёд по двору, прижав телефон к уху. Этот подходит. Пробую проникнуть в его мысли. Проблема в том, что совершенно не знаю, как это сделать. Тужусь, как на унитазе, всё бесполезно. А-а-р-р… Начинаю нервничать. «Нет, нет, Алёшка, надо быть спокойнее, — пытаюсь унятьсвой гнев, осознав, что весь день на нервах даёт о себе знать. — Поток мысли — что это? Поток мысли… да, поток, именно. Мысль не стоит на месте, она как бы течёт. Надо поймать это течение и влиться в него.»

Пробую ещё раз. Стараюсь свой поток мысли как бы провести к нему, плавно, не торопясь, плыть… плыть к нему, вливаться… «…девчонка может выйти с этой стороны. Тогда придётся вести её. Лучше бы вышла из парадной…» — отчётливо слышу голос парня. И в это мгновение он чувствует моё вторжение, вскидывает голову и встречается взглядом с моим. Я шарахаюсь вглубь комнаты. Твою маковку! Получилось! Ура, получилось! Я читала его мысли. Да, отчётливо слышала: «…девчонка может выйти с этой стороны. Тогда придётся вести её. Лучше бы вышла из парадной…» Парень девушку свою дожидается. Приколись, Волкова, ты гений! Или… или… идиотка!

Бросаюсь из комнаты в коридор и подкрадываюсь к окну, которое расположено над парадным входом в общагу. Напротив него бродит ещё один парнишка, делает вид, что наслаждается природой. И вот что-то мне подсказывает, что не просто так он там прогуливается. Возвращаюсь в свою комнату.

«Да-а, Алёшка, — говорю я себе, — теперь они будут следить за тобой, каждый шаг контролировать. Вот же хрень какая!» И они маги. Это точно. Невозможно, чтобы технари вот так свободно, без литеры «Т» во лбу, бродили по Магросу. Значит Магистрат дал задание спецслужбам следить за мной. Влипла!

Интересно, а Магистрат мне тоже предложит «поэкспериментировать»? Что-то они неактивные какие-то. Или решают ещё, что со мной делать — убить или заставить работать на них? Ну, в принципе, я ведь и так должна буду работать на Магрос и на Государство. Профессия мага-целителя, конечно, не военная, но всё же, присягу принимали все перед поступлением в Академию. Присягу о том, что служить «М», защищать, а также исцелять.

Слышу отдалённые шумы в коридоре. А вот и они, только стоило подумать, как они тут как тут. Бросаюсь под одеяло в кровать, захватив свою книгу магии, прячу её под одеялом. Что бы ни случилось — моя книга должна бы со мной.

Короткий стук в дверь и, не дожидаясь моего ответа, она распахивается. Трое магов на пороге. Один пожилой, два молодых. Понятно, кто среди них начальник.

— Гражданка Волкова Алёна Михайловна? — низким голосом, вроде вежливо, спрашивает пожилой, но чё-то я сильно сомневаюсь в его добрых намерениях.

— Это я, — обречённо отвечаю, делая замученный вид. Кому, как не им, знать, какое у меня было утомительное утро.

— Начальник Службы Безопасности Магроса Аврелий Маркович Римский, — представляется мужчина. — Мне необходимо поговорить с вами.

— Конечно, проходите, — любезно приглашаю я, а куда мне деваться…

Он делает знак своей свите и двое магов исчезают за дверью, осторожно закрыв её.

— Я бы хотел узнать подробности того дела, по которому вас сегодня должны были обвинить в нарушении закона Государства, — начинает он, берёт стул и садится рядом с кроватью, где я уже лихорадочно листаю под одеялом свою книгу.

Мне бы только открыть в ней пустую страницу, ментально связаться с кем-нибудь и… прощайте спецслужбы «М», увидимся в прошлом.

— Даже не знаю, что вам сказать… — бормочу я нерешительно.

— Начните с самого начала, — советует этот незваный гость.

— А-м… ну, я поступила в Академию, потом начала изучать целительство… — размеренно отвечаю я и лихорадочно придумываю, с кем бы мне ментально связаться.

— Так, хорошо. Дальше, — кивает мужчина.

А я понимаю, что создать связь могу только с Зайцевым. Если вообще это возможно. Других вариантов нет, надо попробовать, иначе сейчас договорюсь тут с этим Римским до высшей меры наказания. Вплетаю небольшую ленту своего потока в страницу, представляю себе майора МТСБ во всей его красе. Мысленно прошу: «Зайцев, позови меня». Вслух же медленно рассказываю:

— На втором курсе у меня произошёл такой случай… А-а-м-м… я потеряла сознание на уроке биологии…

Этот случай имел место быть в действительности. Я тогда не смогла спокойно смотреть, как студенты выворачивают на стол внутренности уже мёртвого шимпанзе. Тогда ещё весь курс насмехался надо мной полгода, типа «как ты будешь делать операцию, если грохаешься в обморок от вида крови».

— И-и?... — нетерпеливо требует гость.

«Зайцев, позови меня! Где ты? Я хочу к тебе! Зайцев, позови меня!!!» — продолжаю мысленно обращаться к технарю.

— Потом меня обследовали в медкорпусе и сказали, что мой поток…

«Зайцев, позови меня! — уже настойчивее прошу этого гада. — Млять, Зайцев, позови! У меня мало времени!»

Бах! Треск в голове и раздражённый голос злодея: «Волкова, иди сюда, зараза!» Всплеск моего потока отбрасывает одеяло, я смотрю в книгу, где на пустой странице появляются буквы. А-а-а… вихрь времени закручивает всё вокруг и я чувствую полёт. Минута, другая… Шлёп! Я падаю на мягкий ковёр. Поднимаю глаза — русский особняк примерно 19-го века. Ой, как хорошо! Ой, как замечательно!

Встаю, разглядываю себя. На мне наряд знатной дамы времён войны с Наполеоном. Слава Небесам, что хоть не куртизанка полуголая, а то Зайцев бы ошалел от счастья поиздеваться надо мной очередной раз. Подхватив свою магическую книгу, не спеша прохаживаюсь по комнатам особняка, любуясь картинами, в изобилии развешанными на стенах. Убранство довольно богатое. Интересно, чьё это поместье?

Многочисленные слуги шастают туда-сюда, почти не обращая на меня внимания, только слегка склоняя головы, проходя мимо. Направляюсь на гомон голосов и звуки тихой фортепьянной музыки. У них тут приём, видимо, поэтому меня никто не останавливает, приняв за гостью. А вот и она, банкетная зала. Но что-то у них тут невесело совсем. Ах да, война же с Наполеоном. Не до веселья сейчас. Мужчины группами обсуждают военные действия французов, женщины группами в отдалении обсуждают мужчин. Ну просто идиллия!

А где же Зайцев? Вообще-то он мне не особенно-то и нужен. В смысле, я не хочу его видеть. Или хочу? Нет, ну его. Не надо он мне. Однако, невольно ищу его взглядом. Странно, вроде ни один из мужчин на него не похож. Ну и фиг с ним. Пойду к женщинам.

Тихонько подхожу к группе молодых расфуфыренных красавиц.

—… и, говорят, он ужасно удачлив. В карты раздел вчера поручика Куприянова, — заговорщицки рассказывает одна из девиц, обмахиваясь крошечным веером.

— Куприянова? Не может быть. Ах-ах! — удивляется другая.

— Точно знаю. Папенька дядюшке вчера рассказывали. А ещё этот Зайцев ужасный сердцеед. Соблазнил вдову Ухову, хи-хи, — продолжает сплетница.

— Эту замарашку кто только не соблазнял, — зло отвечает дама в красном с большим бантом под плоской грудью.

Девушки тихонько хихикают, поглядывая на группу мужчин, беседующих и выпивающих под огромным портретом императора.

«Это что, они моего Зайцева обсуждают!? Да как они посмели!?» — злюсь я мысленно.

Хотя, это даже интересно. Будет чем зацепить его при встрече. И чтобы подлить масла в огонь, бросаю, как бы невзначай:

— Ну, одну соблазнил — это ещё не сердцеед. Вот если бы десять и сразу…

— А второго дня его видели в карете Красовской. А она, как вы знаете, дама весьма строгих правил.

— Не удивительно. Этот Зайцев, как свежий тюльпан по весне. Как появился здесь — все дамы только на него и засматриваются, — констатирует статная женщина среднего возраста. — Посмотрю я, как вы все будете его завлекать, когда объявят танцы.

— Не объявят, — грустно вздыхает молоденькая блондинка. — Война ведь. Дядя говорил, что не до развлечений сейчас.

— А кто французов видел? Какие они? Интересно…

Дальше я уже не слушаю, потому что всё моё внимание направлено на группу мужчин, тех, что под огромным портретом. Один из них сейчас повернулся в нашу сторону и… моё сердце пропускает удар. Зайцев! Ой, как хорош в военном мундире, то ли улана, то ли гусара, не разбираюсь я в их форме. Но красивая, вся расшита золотыми кренделями, так и сверкает. А у технаря причёска по теперешней моде: бачки, чёлка петушком. Высокий воротник, китель с золотой расшивкой, блестящие погоны с бахромой, сабля на перевязи и лосинообразные панталоны, обтягивающие его длинные мускулистые ноги — отпад! Что ж ты делаешь, Зайцев!? Как тебе не стыдно быть таким привлекательным!?

Он стоит и надменно смотрит прямо на меня. Ну и что мне сейчас делать? По правилам этикета, я подойти сама не могу — мы же, типа, не представлены друг другу. А сам он, видимо, не торопится поцеловать мне ручку. Снисходительная его ухмылочка меня нервирует. Знает себе цену, хлыщ расфуфыренный!

— Это вон тот, Зайцев? — спрашиваю я девушек.

Они радостно кивают, хихикая и обмахиваясь веерами, типа в смущении. А во мне уже точит червячок вредности. Нет, нельзя тебе, Зайцев, быть таким неотразимым и надменным.

— А-а-а, знаю я его. Говорят, ему в бою с турками всё «хозяйство» отстрелили. Заигрывать-то он мастак, но когда дело доходит до кровати — ничего не может. Вот так. Сами посмотрите, вон, штаны его даже не топорщатся в нужном месте.

Девушки, как по команде, поворачиваются и сосредотачивают своё внимание на белых лосиновидных штанах Зайцева. Я давлюсь от смеха, когда тот в недоумении ловит их разочарованные взгляды, потом пялится на меня и прищуривается, мол «ну, ты у меня получишь!»

Я делаю наглый книксен и, гордо вздёрнув голову, отхожу вглубь арки. Мне оттуда хорошо виден зал, а вот меня будет почти не видно.

Сейчас у меня забот полно. Надо придумать, как вернуться домой. Как отмазаться от Службы Безопасности, как забрать диплом и скрыться где-нибудь в темном лесу, чтобы меня не нашли. Как устроить свою жизнь теперь? Вот проблема. Хотелось бы работать в больнице, но после того, что произошло, придётся искать место в глуши, где медицинские учреждения — это две палаты и коридор. Хотя, может оно и к лучшему. Поеду просто помогать людям, не надеясь на карьерный рост и повышение зарплаты. Но зато спокойно и от Магистрата далеко.

— Волкова! — резкий голос Зайцева заставляет меня вздрогнуть. — Ты что тут делаешь, зараза?!

Я замечаю, наконец, что танцы таки начались и, под шумок, Зайцев пробрался в мой тёмный угол. Стоит тут, кулаки сжимает.

— Ты меня позвал, — нагло отвечаю я, обмахиваясь веером на манер местных дам.

— После того, как ты мне весь мозг вынесла, вредина: «Позови меня! Позови!». Ну нахрена ты сюда припёрлась и поганишь мне тут?! — зло цедит он сквозь зубы.

— А что я такого испоганила?

— Ты что женщинам наплела про меня, что они шарахаются, как от прокажённого?

— Да ладно, Зайцев, ты не отразим ни в одной луже. Расслабься уже.

— Слушай, Волкова, я тут работаю. Припёрлась, так спрячься где-нибудь и не отсвечивай. Поняла?

— А-а… — догадываюсь я, — так соблазнение женщин — твоя работа. Ну-ну.

— А-а-р-р… — злится этот сердцеед. — Не лезь в мои дела. Ясно? Не знаю, зачем ты сюда напросилась, но млять, не мешай мне! Иначе…

— Что ты сделаешь? — ухмыляясь перебиваю я его. Обидно мне, что он так грубо со мной разговаривает.

— Убью, зараза! — скрипит он зубами.

— Ой-ой, боюсь, боюсь, — подхохатываю я, изображая ужас.

— Волкова, всё очень серьёзно и мне не до шуток. От исхода моей миссии зависит жизнь очень влиятельного человека. Не встревай! Поняла? А лучше, свали уже домой.

— Мне чудом удалось удрать и возвращаться я не собираюсь, пока что. Так что, смирись, Зайцев. Я останусь здесь столько, сколько мне надо. Ясно?

— Зачем тебе было удирать? Отец сказал м-м-м… что Командор тебя отмазал. Да ещё и наградил. Что тебе опять там не так?

— Там всё не так… там…

Я не успеваю договорить. В банкетную залу влетает запыхавшийся молодой корнет:

— Французы, господа! Маршем идут с южного направления. Генерал Раевский просит всех прибыть в штаб лагеря. Немедленно.

— Волкова, спрячься где-нибудь и носа не высовывай! А лучше, вернись домой. Вот возьми, — он вкладывает мне в руку небольшой контейнерчик-капсулу. — Здесь немного моего потока. Влей в книгу вместе со своим, она должна сработать. Всё. Мне пора идти.

Он вдруг хватает меня за плечи, притягивает к себе и целует быстро. Потом резко разворачивается и, бренча саблей на боку и шпорами на сапогах, шагает на выход.

Я минуту стою в ступоре. Капсула в руке с потоком Зайцева. Он что, предвидел? Или взял с собой на всякий пожарный? В любом случае, я не могу возвращаться сейчас — в моей комнате может быть засада. А что я буду делать здесь? С женщинами сидеть? С ними же после часа разговоров крыша поедет. Они глупости тут какие-то обсуждают. Зайцев сказал, что жизнь человека в опасности и он как-то должен его спасти. Или я не так поняла? В любом случае, я должна быть рядом с технарём, он моя «ментальная связь».

— Быстро соображай, Алёшка! — командую я себе. — Надо раздобыть мужскую одежду и за военными следовать. В женской юбке меня не подпустят к войскам.

Срываюсь с места, выплетая на ходу из потока покров прозрачности. Шарю по комнатам в поисках мужской одежды. Ага, вот, в этом сундуке есть, вроде бы, приличная рубашка и кафтанчик, а вот и брюки нашлись. Натягиваю на себя всё по-быстрому. Так-так, а что это у нас на полке с книгами? Саквояжик по типу докторского. Отличненько, подойдёт. Теперь грамоту надо начирикать. В книгах нахожу какое-то письмо, магией стираю текст и наношу свой, а потом и печать. Ну вот, готово.

Книгу магии в саквояжик, туда же грамоту о том, что я доктор. А теперь бегом на улицу, искать возможность уехать вслед за Зайцевым.

Глава 9

30 мая 2119 (16:30)

Территория ЧеловековДворец Правосудия. Переговорная.

— То есть, вы считаете, что нужно оставить всё, как есть? Пустить всё на самотёк!? — голос Аврелия Марковича Римского, главы Службы Безопасности Магроса, гремит возмущённо.

— Предлагаю. Да. Более того, прошу предоставить ей полную свободу действий, а также всяческую защиту и помощь, — отвечает Командор.

— Даниил Раймондович, при всём уважении, вы же видите, как она себя ведёт. Её надо взять под контроль, — спорит мэр Магроса.

— Она напугана, сбита с толку. Она думает, что ей грозит опасность. Вот и сдали нервы, поэтому и сбежала в прошлое. Надо дать ей понять, что никто её преследовать не собирается. Пусть вернётся, получит диплом. Отправьте её работать в ваш госпиталь, найдите к ней подход по-хорошему. К тому же майор Зайцев всегда сможет контролировать её без запугивания.

— Но она не согласилась работать с вами, — напоминает Римский.

— Она уже работает с нами. Если она в паре с Зайцевым, то она работает на нас, она работает на Государство, — уверяет собеседников Командор. — Вот, смотрите, куда она сбежала — 1812 год, 2-е июля. Это дата, куда отправился Зайцев на очередное задание. Ну, как вы думаете, к кому она туда переместилась? К нему, конечно.

— Он как-то может подтвердить это? — не унимается Римский.

— Когда вернётся — подтвердит. Не сомневайтесь, — уверенно отвечает Командор.

— Хорошо. Под вашу ответственность, Даниил Раймондович. Волковой вручим диплом, назначим стажировку в госпитале Службы Безопасности Магроса. Все её передвижения и переходы в прошлое будете контролировать вы и майор Зайцев. И да помогут вам Небеса! — заканчивает мэр Магроса.

— Господин генерал, — тяжело вздыхает Римский, обращаясь к Командору. — Мы не будем вмешиваться. Но если нужна будет поддержка — мы окажем всяческую помощь и содействие.

Командор довольно кивает:

— Ну а с нашей стороны: все отчёты о проделанной работе будут открыты для всех, имеющих доступ. А так же буду ставить в известность о результатах экспериментов слияния М и Т. Благодарю вас, господа.

Командор встаёт и делает поклон, согласно этикета, прикладывая правую ладонь к груди в области сердца, давая этим понять, что совещание закончено.

Алексей

2 июля 1812 года (18:30)

— Волкова, ты совсем сбрендила?! — возмущаюсь я. — Я ж тебе сказал, возвращайся домой. А ты что? Напялила мужские шмотки и думаешь, тебя тут не рассекретят? Вот же дурёха!

— Зайцев, я тебе не мешаю и ты мне не мешай, — невозмутимо отвечает она и продолжает осматривать арсенал мобильной палатки медицинской помощи. Остаётся недовольной и озабоченно бормочет себе под нос. — У них даже антибиотиков нет…

— Какие антибиотики в 1812 году? — стону я, с иронией глядя на Волкову. — Ты хоть историю-то читала когда-нибудь?

Вздыхаю в безнадёге. У нас, у технарей, всё просто — почитал один раз инфу, она автоматически откладывается в архив памяти, а когда надо её просмотреть, просто выуживаешь и имеешь перед глазами. А как они там учатся, эти маги? Хрен их знает.

— Вот именно, Зайцев. Нет лекарств — будет много трупов, — огорчённо отвечает эта ненормальная.

— Слушай, это не твоё дело вообще. Они как-то без тебя справлялись раньше, вот и сейчас справятся, — убеждаю я её. — Я свою работу почти сделал. Осталось только по мелочи. На это у меня уйдёт час, максимум. Давай, через час, я буду ждать тебя вон у той крайней палатки. И пойдём уже домой. Поняла? — предлагаю я и рукой показываю в направлении ряда шатров у самой кромки леса.

— Иди, Зайцев. Я останусь, — не соглашается на мое предложение маг-целительница, чтоб её...

— Ну вот же, млять, упрямая! Сражение будет только через двадцать один день. Ты всё это время будешь тут околачиваться? Да тебя ж поймают на первом же походе «за кустики». Все же догадаются, что ты девушка. Или уже умеешь пИсать стоя? А, Волкова?

— Не твоё дело, как я пИсаю. Ясно? Уходи, я тебя не держу, — злится она.

— Кто наехал на тебя в нашем времени? — спрашиваю я, догадываясь о том, что она просто боится возвращаться, вот и ерепенится.

— Какая тебе разница?

Ну, конечно, разве эта зараза может нормально ответить? Бесит она меня и раздражает! А я не могу терять время на препирательства с ней.

— Я вернусь через час. За это время постарайся не спалиться. Поняла? Потом подумаем, как быть дальше, — устало предлагаю я и оставляю эту дурёху.

Мне ещё два экрана повесить надо в штабной палатке. С этих экранов будем считывать информацию о диверсанте, который придёт убивать Раевского. Небольшие пластины, заряженные магией техно, они должны фиксировать биополе и магический поток, излучаемый каждым входящим в палатку.

Устанавливаю пластины, улучив момент, когда остаюсь один. Генералу уже поставил магическую защиту и повесил артефакт непробиваемости, который будет действовать на все виды холодного и огнестрельного оружия в течение, как минимум, трёх лет, пока поток в нём не иссякнет.

Теперь ловушки. Это тоже артефакты в виде маленьких насекомых, которые ставятся на таймер и будут активированы в нужное время. Они должны укусить диверсанта — взять его кровь на анализ ДНК. Данные моментально мы получим в нашем времени.

Ну вот, вроде всё. Я ещё раз оглядываю мой фронт работ — закончил.

Шум на улице заставляет меня поторопиться к палатке медицинской помощи. А там уже целая котовасия. Волкова! Ну что ты опять натворила, зараза!?

Подбегаю к столпившимся солдатам, протискиваюсь вперёд и замираю. Волкова уже колдует над раненым разведчиком, который пытается что-то сказать генералу Раевскому.

— …это Даву. Уланы и пехота… около 20-ти батарей. Мы на их… разъезды напоролись…

— Кто из отряда выжил кроме тебя? — озабоченно спрашивает генерал.

— Двое… ранены… в деревне… П…П…

Разведчик теряет сознание.

— Карту, — командует Раевский.

Офицеры тут же разворачивают карту местности. Я подхожу ближе. Вижу, как Волкова вплетает свой поток в рваную рану солдата и та постепенно начинает затягиваться.

— Не вижу в этом направлении ни одной деревни с название на «П», — задумывается генерал.

Пока офицеры переговариваются и беспорядочно чертят пальцами по бумаге, пытаясь определить, где именно остались наши раненые разведчинки, я выуживаю из памяти наши карты из учебников истории, просматриваю их мысленно. Ландшафт и населенные пункты за несколько столетий изменились до неузнаваемости, так что я пролистываю в памяти документацию по этим местам примерно 18-го века.

— Плотников хутор, там всего два-три дома. Могли на карту не нанести, — тихо говорю сам себе, но генерал слышит и обращается ко мне:

— Ежели знаешь то место, бери пятерых конных налегке, поручик, э-м…

— Зайцев, Ваше Сиятельство, — козыряю я.

— Поручик Зайцев, быстро слетайте туда. Живы или мертвы — доставить.

— Будет исполнено, — автоматически отвечаю я и понимаю, что вот так просто отсюда уйти уже не удастся.

Что теперь делать? Надо выполнять приказ. Куда деваться?

— Можно мне тоже, господин генерал? — вдруг спрашивает Волкова. — Раненым нужна будет медицинская помощь.

Несколько секунд Раевский как-то странно косится на неё. Волкова! Голос-то женский, вот дурёха! Молчала бы уже. Застываю, в ожидании, что офицеры разоблачат девушку. Но те, как ни странно, не обратили внимание на женский голос, они продолжают обсуждать свои насущные проблемы.

— Действуйте, — генерал даёт знак, что доктор тоже может ехать с нами.

2 июля 1812 года (20:30)

— Волкова, что такого случилось там, у нас в будущем, что ты готова сдохнуть здесь, только чтобы не возвращаться? — наезжаю я на неё, отстреливаясь из полуразрушенного деревенского дома, в котором мы обнаружили наших раненых разведчиков.

Французы преследовали остатки их отряда, но, видимо, не очень торопились, надеясь, что те ранены и не уйдут далеко. А тут мы как раз подоспели. Вот и завязалась перестрелка. Одного из своего отряда я отправил за подмогой в лагерь русских войск, один убит, один истекает кровью на руках Волковой. Остался я и один боец у противоположной стены.

— Глава Службы Безопасности Магроса, — отвечает Алёна, залечивая рану уже третьего из мужчин, лежащих на соломе в углу.

— Угрожал тебе? — спрашиваю я, делая вид, что заряжаю свой мушкет.

Мое оружие только с виду старинное, а на самом деле это двенадцатизарядный пистолет самой известной и надежной марки моего будущего. Но я должен соответствовать тому времени, в котором приходится работать. Так что я, взглянув на солдата в противоположном углу помещения, убеждаясь, что тот иногда бросает взгляды на нас с Волковой, время от времени делаю вид, что заряжаю свой пистоль.

— Не успел, я сбежала, — отвечает она, тоже поглядывая в сторону солдата, видимо, опасаясь, что тот может нас услышать.

— Я могу договориться, чтобы тебя оставили в покое. Как только наши подоспеют — мы должны уходить. Ты поняла меня? Это приказ, Волкова.

— Я не твой солдат, Зайцев. Не приказывай мне.

— Я, млять, убью тебя когда-нибудь! — злюсь я на эту упрямую овцу и чувствую, как что-то липкое потекло по виску после свиста картечи у моего уха.

Кровь. Она капает на плечо и на грудь. Защитный шлем сработал, но, видимо, дробь мелкая и попала в шов между пластинами. Я вытираю лицо рукавом, но на ресницы снова стекает струйка крови.

— Зайцев, ты ранен! — бросается ко мне это чудо магической природы. — Где твой пластинчатый шлем? Почему не сработал?

— Оставь меня и не маячь, — отдираю я её руки от своего лица. — А-ну, в угол, быстро!

— А-ну, сел к стене и замер! — орёт она на меня.

— Что?! Нихрена ж себе!? Командирша, млять! — всё во мне бунтует, ну не могу я подчиняться ей!

— Я сказала, сядь к стене и замри на пару минут! Всего на пару минут, Алёшенька…

От ласково произнесённого ею моего имени что-то дрогнуло внутри и я послушно присаживаюсь рядом с этой… с этой…

Она бережно проводит пальцами по моим щекам и выше, к вискам. Покалывание, лёгкое тёплое дуновение и лента её магии нежно касается меня… Мир замирает…

— Ну, всё. Можешь дальше воевать, — улыбается она.

Я нервно сглатываю. Что со мной происходит? То я её ненавижу, то я её… Что? Нет! Фигня какая-то. Злюсь на себя, злюсь на неё… Но времени обдумать свое отношение к этой белобрысой козявке сейчас нет.

Вскакиваю, снова начинаю отстреливаться. Слышу отдалённо где-то свист. Наши уже близко. Казаки, наверное. Они так свистят залихватски. Ну всё, надо сматываться. Бросаю короткий взгляд на солдата, который в очередной раз забивает порох в своё ружьё. Он занят и не смотрит на нас. Пора сваливать по-тихому. Я сажусь рядом с Алёной.

— Волкова, мы исчезаем. Ты уже всех спасла и меня тоже, так что давай покров, чего у тебя там, невидимости-прозрачности, прямо сейчас.

Она оглядывается в нерешительности.

— Ну же, не тормози, солнце моё! Покров на нас обоих! — командую я.

Хватаю её за руку. Она открывает свой поток, я открываю свой. Они объединяются и мы оба распределяем слившиеся ленты магии вокруг нас куполом. Затихаем. Мы должны быть невидимыми сейчас для всех.

Солдат в противоположном углу делает выстрел и, отскочив от оконного проёма, прижимается спиной к стене. Свисты снаружи приближаются и уже слышны оружейные выстрелы со всех сторон, русский мат и испуганные крики французов. Солдат ошалело пялится на нас и начинает креститься.

— Ангелы… — шепчет он. — Это были ангелы… свят-свят-свят…

Мы с Волковой сидим тихо — мы невидимы и должны быть неслышимы.

Через минуту пара казаков уже врывается в наше укрытие и бросается к стонущим, но живым солдатам, лежащим на соломе в углу.

— Ангелы! Это были ангелы! Вот вам «Крест»! Один стрелял, второй лечил. А потом, фить — исчезли… Свят… свят… — пытается объяснить солдат казакам, безумно вращая глазами.

Они одобрительно кивают и почти хором радостно восклицают:

— Господь на нашей стороне! Слава Господу!

Свись, свись, свись…

30 мая 2119 года (21:15)

— То есть она вернулась по книге, когда использовала частицу твоего потока? — уточняет отец.

Мы сидим с бокалами вина у электронного камина в моей квартире и обсуждаем случившееся сегодня, а точнее, в 1812-м году.

— Именно. А я воспользовался нашим открытым техно-переходом, — утвердительно киваю я и делаю небольшой глоток пьянящего напитка.

— Ясно. Так, давай вернёмся к тому моменту, как ты её услышал, — заинтересованно смотрит на меня мой собеседник.

— А вот это самое интересное. Пап, её напугал этот, как его, Римский кажется его фамилия. Пришёл к ней с допросом. Она открыла книгу, начала просить меня позвать её. Я сначала отмахивался от её голоса, звучащего в моей голове. А потом понял — ей реально надо, что бы позвал. Ну я и сказал ей что-то, типа: «Волкова, иди ко мне!»

— С чувством позвал?

— Па-а-а, ну ты издеваешься? Какое чувство? Я был зол и раздражён, я даже со злостью позвал, не помню, может даже выругался при этом, — нервно дергаю головой, вспоминая нежданное вторжение зова Волковой в моё сознание. — Ну прикинь, я стараюсь вписаться в ближний круг офицеров, каждое своё слово обдумываю, а тут её голос в голове жужжит: «Зайцев, позови меня. Зайцев, позови!» — кривляюсь я, изображая голос Волковой.

Отец начинает хохотать, а я — сердиться на него. Вот к чему он клонит? К тому, что я запал на Волкову? Да не бывать этому!

— Ну, и чё ты ржёшь? Не буду тебе ничего рассказывать, — обижаюсь я и демонстративно отворачиваюсь, устремляя взгляд в искусственный огонь в камине.

— Красивая девушка, — хитро улыбается он. — И умная, и догадливая, и смелая, и хитрая…

— А ещё дура редкостная, — подхватываю я его восхваления Волковой.

— Точно, дурой прикидываться умеет, — соглашается отец. — Сначала она мне выдала свои соображения по поводу слияния ваших потоков. Довольно серьёзные предположения выдвинула, должен признаться — не ожидал. А потом под овечку тупую как начала косить, так я чуть не поверил, что дурында безмозглая. Но она чуток «переиграла» — слишком уж мордашку глупую состроила, такую, с хлопающими ресничками, — при этих словах он пальцами показывает «хлопающие» ресницы девушки. — Вот, видимо, Римского таким трюком обманула, а потом нашла способ смыться в прошлое. Ну ведь умница, а? Согласись, Алексей!

— Ты, между прочим, обещал оградить её от неприятностей, Помнишь? — игнорируя его вопрос, напоминаю я.

— Да не волнуйся ты, всё уже решено. Её теперь трогать не будут. Она твоя. Делай с ней, что хочешь, любые эксперименты, которые помогут разобраться в ваших э-э-м-м… взаимовыгодных отношениях. И собери мне пыль эту бриллиантовую на анализ. Надо, чтобы лаборатория разобралась в составе.

— В том-то и дело, что я уже пробовал собрать — не получается. Искрит, а потом исчезает. Надо бы её в лабораторию затащить и на месте просканировать. При обычном прикосновении ничего не искрит. Только при поцелуе эта пыль появляется. Но ведь ослица эта упрямая вряд ли согласится пойти к нам в лабораторию, — вздыхаю я.

— А ты придумай что-нибудь, что бы согласилась. На свидание позови, что ли. Экскурсию ей устрой у нас в МТСБ. Ты же у нас спец по разработке спецопераций. Вот и напряги извилины. Короче, всё разрешено, что считаешь нужным. Ну и подробные отчёты с видео и так далее — мне на стол.

Я киваю, мол займусь этим.

Отец встаёт, потягивается, смотрит на часы:

— Пора мне, сына. Мать заждалась, небось. И ты к ней заскочи на днях, давно у неё не был.

— Заскочу, — обещаю я, поднимаясь с кресла, чтобы проводить родителя.

Вообще-то я часто заглядываю в Институт Техномагической Артефакторики, где моя мама возглавляет кафедру Техно-Кибернетики. Родители мои давно не живут вместе, как это принято, одной семьей. Но они часто встречаются и даже устраивают романтические вечера вдвоем. Странные это отношения по обычным людским понятиям, но видя предков вместе, безошибочно можно сказать, что они все еще любят друг друга.

Возвращаюсь в кресло у камина и задумываюсь над моими ощущениями в отношении гражданки Волковой А. М. Я не склонен к сентиментам, поэтому обычно рассматриваю информацию, как приём данных, обработку оных и вывод по каждому пункту. Чувствую себя бездушной машиной? Нет. Чувствую себя рассудительным и трезвомыслящим человеком. Но то, что творится у меня в душе, когда эта зараза спорит со мной или подшучивает надо мной, а тем более, когда она лезет в пекло вместе со мной — невозможно определить как трезвое мышление. Отчего-то я сразу начинаю нервничать и злиться, а глянув на её соблазнительные формы, так и желаю потискать эту ненормальную. Ну вот и какой вывод можно сделать?

Тяжко вздыхаю. Допиваю вино. Так и не найдя вразумительного ответа, приказываю себе не думать о всякой ерунде в виде белобрысых шмакодявок, потому что более важных вещей достаточно, чтобы о них думать. Иду в душ с мыслями о том, что завтра соберу совещание начальников отделов и будем дружно вычислять нашего диверсанта по данным, полученным от установленных на него ловушек.

Глава 10

Алёна

2 июня 2119 года (9:30)

Бодро шагаю по шумной улице столицы Магроса в направлении госпиталя, куда распределили меня на стажировку после получения диплома. Солнышко, птички, цветущие каштаны — красота! Люблю весну и начало лета, когда молодая листва на деревьях ещё пахнет ароматной смолой, а цветущие кусты акаций благоухают приятным запахом, который напоминает о детстве и беззаботной поре школьной юности.

Настроения добавляет ещё и тот факт, что спецслужбы Магроса больше не тревожат меня, а Магистрат, кажется, вообще забыл о моём существовании. Два дня назад я благополучно получила диплом в секретариате Академии, там же мне выдали лист назначения для стажировки в госпитале, магнитную карту-пропуск в данное медицинское учреждение и последнюю в жизни стипендию.

Подсчитав свои финансы, я шустро подыскала себе небольшую, но уютную квартирку, недалеко от места работы, чтобы не полагаясь на транспорт, иметь возможность приходить на работу пешком. Всего-то 15 минут прогулочным шагом.

Сегодня у меня первый рабочий день. В листе моего назначения фигурирует фамилия известного хирурга, мага-целителя, Василисы Еремеевны Пересвет, женщины средних лет, красавицы, весьма уважаемого научного сотрудника Министерства Магического Здравоохранения Государства Белария. Значит мне прямиком к ней, она будет моим боссом.

Уютное жильё, спокойная работа под начальством всеми уважаемой особы, а так же, скорее всего, неплохая зарплата — об этом можно было только мечтать. И вот, мечта сбылась. Повезло-таки мне в жизни, несмотря на мою скандальную репутацию и обвинения в нарушении закона. «Или… — тревожный колокольчик звякнул в сознании. — Или это всё подстроено».

Хм, рассмотрим такой вариант тоже. Итак, если Магистрат вознамерился следить за мной незаметно, то:первое — они должны держать меня на виду и рядом,второе — они должны иметь возможность контролировать все мои действия,третье — иметь возможность исследовать мои способности так, чтобы я не заметила этого.

Зараза! Как раз всё сходится. Госпиталь при Министерстве Магического Здравоохранения — почти военное учреждение, поскольку там проводятся секретные исследования Службы Безопасности. Но студентов МАМЖиС часто распределяют на работу туда. В основном отличников и тех, кто уже имеет научные труды в области медицины. Ко мне подходит — я отличница и у меня диплом А-класса, то есть высший. Итак, вывод: по первому пункту — 50 на 50%, что это подстроено.

Далее. Моя работа будет контролироваться известнейшей персоной в области медицины. В.Е.Пересвет является работником министерства. Но она может быть так же агентом спецслужб. Вывод: более чем 50% того, что она будет за мной «приглядывать».

Далее. Где, как не в условиях медицинского учреждения, можно проводить лабораторные исследования? Но тут вопрос — им нужно будет моё согласие. Или они меня усыпят и засунут в томограф, к примеру? Мало вероятно, ведь, чтобы мой поток исследовать на предмет его активности в отношении чего-либо, именно я его должна активировать, будучи в сознании и нормальном состоянии жизнедеятельности. Вывод: лабораторные исследования маловероятны, то есть менее 50% по данному пункту.

А общий итог таков, что мне нужно быть всегда настороже и не допускать ошибок. Ага, теоретически это возможно, но вот практически… Кто знает, что может случиться? Если этот поганец Зайцев начнёт меня звать в прошлое, как в том случае с Египтом, то контролировать ситуацию мне будет трудно. Игнорировать призыв Хранителя? Смогу ли я игнорировать его вообще? А в случае, если не могу, тогда ни с того ни с сего, бах, и исчезну прямо у всех на глазах. Как потом оправдываться?

А-а-р-р… как же бесит этот Зайцев! Всю жизнь мне портит, злодей! А я, когда смотрю на него, веду себя абсолютно неадекватно. Злюсь на ровном месте, нервничаю, вредничаю, прикидываюсь дурой, а всё почему? Раздражает он меня и бесит. Вот и сейчас злюсь. Потому, что мои мысли снова возвращаются к нему. Уже же давала себе слово, что думать о нём не буду. И получилось, по крайней мере пару дней получалось… ну почти получалось. И мне было комфортно и спокойно. А стоит только представить себе его напыщенную физиономию, как пульс учащается и всё внутри сжимается в тугой комок, а внизу живота потягивает и, наоборот, расслабляется, а потом начинает пульсировать. Хрень какая-то. Может у меня аллергия на Зайцева?

Задумавшись, не замечаю, как оказываюсь у самого входа в госпиталь. «Так, Алёшка, возьми себя в руки и за работу!» — командую я себе и захожу в учреждение. Минуя огромное светлое фойе, поднимаюсь по широкой лестнице на второй этаж, где, судя по указателю, находится секретарская. Там должны заверить мой лист назначения и выдать расписание смен, а так же направить на получение униформы и всё такое, что у них тут предусмотрено для новичков.

Секретарь, невысокая седая барышня лет пятидесяти, не торопясь записывает мои данные в журнал, потом вводит в компьютер. Я оглядываю помещение секретарской — светлое, везде цветы в горшках, за стеклянной стеной, которая служит так же окном, вижу цветущую шумную улицу мегаполиса. Красиво — мне нравится здесь.

— Госпожа Волкова, — обращается ко мне секретарь. — Вот ваши документы, вот список кабинетов, которые вы должны посетить сегодня, вот этот кабинет последний в вашем списке — там вас будет ждать Василиса Еремеевна. Следуйте по этому списку. Всего хорошего.

Я благодарю секретаря и с весёлой улыбкой «следую по списку». А что? Улыбаюсь, пока улыбается. Хоть я и боюсь, что где-нибудь здесь может притаиться «засада», но врождённый оптимизм не даёт мне отчаиваться. «В любом случае, ты полноправный гражданин Государства и обидеть тебя в государственном учреждении никто не посмеет», — нашёптывает он мне. А я, после событий с Зайцевым и после пережитого в зале Заседаний Магистрата, уже по инерции жду новых неприятностей.

И вот кто меня защитит, если что? Родители погибли, когда мне было 8 лет. Я их помню, но со временем картинки в памяти затуманиваются, размываются, от них остаётся только ощущение безопасности и счастья, которое навсегда осталось где-то в прошлом. Мне пришлось жить в интернате, где каждый день — соперничество и война за место под солнцем. Но мне повезло, что управляющим оказался мой дальний родственник, сильный маг. Он тогда поставил мне оберег от всяческих напастей, который работал десять лет и реально спасал меня от выходок детей. Представьте себе интернат, где живут дети-маги, способности которых опасны и непредсказуемы, поскольку правильно пользоваться своим даром не все могли или не хотели учиться. В любой момент кто-то мог шарахнуть тебя молнией и хорошо, если не насмерть.

Мой оптимистичный и весёлый характер часто выручал меня в ситуациях, когда, к примеру, за обедом в моём супе вдруг из кусочка недоваренной морковки вырастала огромная морковища, а я не теряясь, начинала грызть её, как ни в чём не бывало, да ещё благодарила: «Спасибо тебе, добрый человек. Я как раз морковь очень люблю», чем вызывала только хохот и никогда не требовала наказать хулигана. Но дети росли и вместе с ними росли и их шалости. Мальчишки в классе восьмом уже начинали засматриваться на девочек и очень их интересовало то, что у тех под юбками. И кто-то из них додумался применить воздушный вихрь, дабы заставить девичьи юбочки взлетать аж до ушей. На уроках магичить строго запрещалось, а вот на переменах…

Однажды, подходя к кабинету, где должен быть следующий урок, я услышала визг одной девчонки, потом второй и всё это сопровождалось довольным ржанием и восторженными воплями мальчишек. Перед тем, как войти в кабинет, я остановилась у двери и почувствовала, как из щели под ней струится воздушный поток. Я тогда догадалась, что мальчишки затеяли, притормозила остальных девчонок, которые подходили к кабинету и рассказала им, какая опасность нас всех подстерегает за дверью. Решение мы нашли очень быстро, распаковав свои рюкзаки, достали спортивные шорты, которые были предназначены для урока физкультуры, надели их и с видом победителей прошествовали в кабинет. Юбочки наши, конечно, взлетели, но вот вид наших прикрытых поп мальчишек разочаровал. Были еще и похлеще случаи, но к одиннадцатому классу девчонки мастерски научились держаться настороже, не позволяя опозорить себя и не доставляя удовольствие озабоченным мальчишкам.

Я привыкла справляться со всем сама. Но что значит отшить надоедливого распускающего руки поклонника, а что значит отшить целую Службу Безопасности страны — вещи несоизмеримые. А попадать в их лапы и становиться их подопытной мышью мне очень боязно. Я ведь не знаю какой силы вообще мой дар и сочтут ли они меня опасной для общества, и если сочтут, то как со мной поступят? Не факт, что не разрежут на лабораторном столе, чтобы изучить мои внутренности. Опять же контакт с технарём — это реальный переворот во всех законах и устоях, сочтут они меня опасной по этой статье или нет?

Я помню слова Зайцева, что он «сможет договориться, чтобы они оставили меня в покое». Может он и попытается. Но не факт, что его послушают. Он всё-таки всего лишь майор, а не Премьер-министр какой-нибудь. Вот с такими мыслями я курсирую от кабинета к кабинету. Не прошло и часа, как мне была выдана вся экипировка мага-хирурга, прочитана техника безопасности, а так же я была протестирована на наличие потока и его силу. Теперь я, нагруженная пакетами, подхожу к кабинету В.Е.Пересвет.

«Надо быть с ней осторожной и фильтровать каждую фразу, чтобы не сболтнуть лишнего», — думаю я, стучась в дверь.

— Заходите, — приглашает меня мелодичный голос женщины и я вхожу в огромный светлый кабинет, уставленный бело-голубой современной мебелью.

— Здравствуйте, меня зовут Волкова Алёна Михайловна, — с улыбкой здороваюсь я.

— Здравствуйте, я жду вас, уважаемая, — весело отвечает мне моя начальница. — Вы ведь знаете, кто я? Или нужно представиться?

— Я знаю, вас зовут Василиса Еремеевна.

Она удовлетворённо кивает и указывает мне на стул напротив своего кресла. Я сажусь и с интересом рассматриваю её. Передо мной красивая темноволосая женщина лет сорока в голубом докторском халате. Впечатление производит довольно приятное. И даже не скажешь, что агент спецслужб. Но кто знает? Даже если у меня паранойя, всё равно лучше перестраховаться.

— Итак, Алёна Михайловна, у нас с вами намечается очень важная и ответственная работа, — начинает она, внимательно вглядываясь в моё лицо. — Насколько мне известно, вы имели практический случай оказаться в 19-м веке и спасти там несколько человек. О вашей смелости и находчивости восхищённо рассказывают очень авторитетные личности.

Я нервно сглатываю. Вот оно — началось. Восхваляет, цепляет на удочку, а потом, когда я разомлею от лести, поставит свои условия и я соглашусь. Ну никому доверять нельзя! Везде засада. Вот что за жизнь!?

— Кто именно рассказывает? — интересуюсь я, не поддавшись на лесть.

Женщина удивлённо поднимает бровь. Что, не ждала от меня такой реакции? Думала, я сейчас расплывусь тут лужицей? Нет, с Волковой такой номер не пройдёт!

— А вы крепкий орешек, — констатирует начальница и удовлетворённо кивает головой. — Я так и думала. Ну что ж, это хорошо. На ваш вопрос могу ответить, что Командор Службы Безопасности Техроса и майор Зайцев прислали подробный отчёт о ваших действиях в 1812 году. Видите, я не буду вилять вокруг да около, сразу скажу — именно такая работа вам предстоит в нашем учреждении. У нас сотрудники занимаются именно тем, что умеют делать лучше всего. Если вы сумели переместиться в прошлое, нашли необходимые вещи для маскировки, добрались до пункта назначения, нашли больных и вылечили их, а потом благополучно вернулись — это и будет вашей работой в госпитале.

Постепенно, с каждой сказанной ею фразой, моё настроение опускается на градус ниже и теперь я чувствую ужасную усталость и грусть.

— Вообще-то майор Зайцев там, в 1812-м году ругался на меня матом и грозился убить собственноручно за то, что я упрямая дура, — скептически хмыкнув, отвечаю я.

— Майор Зайцев испугался за вас, а мужчинам легче накричать на женщину в такую минуту, нежели посочувствовать,утешить или пожалеть. Поверьте мне, Алёна Михайловна, мужская логика намного примитивнее и кошмарнее, нежели, так часто высмеиваемая ими, женская. К тому же надо снисходительно относиться к поведению мужчин. Я вам дам ссылку на файлы психоанализа поведения мужского пола, почитайте, и вы перестанете на них обижаться.

И вот она, вроде бы, улыбается искренне и говорит так душевно, но меня не проведёшь. Втирается в доверие, как пить дать.

— Я случайно там оказалась и больше не хочу. Я боюсь, — отвечаю я и отчасти это правда.

Василиса Еремеевна моментально делается серьёзной.

— Знаю. Понимаю. Это нелегко. Это очень опасно. Но подумайте, кто, кроме вас, сможет выполнить эту работу? Вы, Алёна Михайловна, на сегодняшний день единственный Хранитель в нашем Государстве. Подумайте о том, что если Небеса наградили вас таким Даром, то ваше предназначение уже написано в Книге Судеб и от этой миссии вам никуда не деться.

Голос женщины звучит строго, но не угрожающе, и я невольно прислушиваюсь к сказанному, обдумываю. Действительно, какое может быть предназначение Хранителя? Услышать, поспешить на помощь, спасти, вылечить. Да, от этого мне не отвертеться. Я обречённо вздыхаю. Мне придётся согласиться.

— Каким образом это всё будет происходить? — приняв решение, спрашиваю я. — Это будут спонтанные переходы по зову или будут какие-то определённые задания?

— Вы очень умно подходите к этой миссии, — хвалит меня начальница. — Пойдёмте, я вам покажу ваш кабинет и познакомлю с командой.

Она встаёт и направляется на выход, делая мне знак следовать за ней. Я подчиняюсь и, шурша своими пакетами, пытаюсь не отставать от неё.

Мой кабинет? Ух, ты! Да ещё и команда? Силы Небесные! Я буду не одна, меня подстрахуют!

Мы проходим по коридорам, поднимаемся по лестнице ещё на один этаж выше и выходим в широкий холл, где у стеклянной двери в другой корпус за небольшим столом с компьютером сидит охранник, крепкий мужчина с военной выправкой. Он приветственно кивает нам, пропуская пройти на его территорию. Когда я прохожу мимо компьютера, бросаю взгляд на монитор. Мать моя, женщина! Там два сканированных тела с фото и полной информацией про меня и Василису Еремеевну. Вот как, сканер у них тут, значит это крыло здания принадлежит Службе Безопасности. Ну всё, Алёшка, попалась ты, быть тебе агентом теперь всю жизнь. Отсюда обратной дороги нет, кроме как на кладбище.

Эх, судьба моя…

Тем временем мы подходим к широкой металлической двери.

— Не удивляйтесь, что у нас уже существует этот отдел. До вас здесь работали простые маги-целители, выполняли задания по мере возможности, — объясняет она, заметив мой взгляд, направленный на пластиковую табличку, гласящую «Отдел Экстренных Перемещений Неотложной Медицинской Помощи». — Так что изобретать велосипед вам не придётся. Но работать в команде следует научиться. Серьёзно отнеситесь к советам ваших коллег. Прошу вас.

Она открывает дверь передо мной. Я киваю, мол «конечно, я отнесусь серьёзно».

Убранство помещения, в которое мы входим, похоже на квартиру-студию группы тинейджеров с абсолютно немыслимыми хобби. Кроме рабочих столов в застеклённых кубах и шкафов с папками, здесь есть и кухня, и небольшой бильярдный стол, мини-боулинговая дорожка, сетка-корзина для баскетбола, несколько музыкальных инструментов в углу у подушек-кресел, и еще всякая всячина, включая автомат из казино под названием «Однорукий бандит».

Я останавливаюсь в нерешительности. Что это вообще такое? Несерьёзно как-то выглядит. Я ожидала нечто строгое, без излишеств, да еще все должны козырять и выполнять команды «Равняйсь! Смирно!»

— Ребята, принимайте пополнение, — громко призывает Василиса Еремеевна живых существ в этом, с позволения сказать, офисе.

На зов выходят две симпатичные девушки и парень в круглых очках.

— Здравствуйте, — хором приветствуют нас они.

— Ребята, это Алёна, ваша новая коллега. Знакомьтесь. А где Павел?

— Лиля, Марта, Эдик, — слышу я голоса своих будущих сослуживцев. — А Павел с докладом к Шмелю умчался. Скоро будет… если выживет…

— Хорошо, подождём его, — кивает Василиса Еремеевна, — Эдик, бери Алёну к себе и вводи в курс дел по своей специальности, а мы тут обсудим наши насущные дела.

— Идём, — Эдик поправляет свои круглые очки на носу и рукой показывает мне в сторону полукруглого стола с мониторами.

Я иду в указанном направлении, шурша своими пакетами.

— А зачем вам все эти развлекаловки? — не выдержав, спрашиваю я, указывая на мини-боулинговую дорожку.

— Так никто не знает, с чем придётся столкнуться в прошлом. Вот, к примеру, появишься ты в боулинговом клубе, а кидать шар не знаешь как. Лопухнёшься. А так, чуток потренируешься перед переходом и не облажаешься там. Вот для этого у нас тут такой арсенал. — Спокойно объясняет парень. — А вот это моя база, — указывает он на мониторы. — Справа отслеживаются временнЫе сектора, основные направления исторических событий.

— А что, их много? Разве история не одна?

— Это сложно, х-м-м… но если вкратце — есть варианты. Если, например, в первом случае человек X жив и у него рождается ребёнок — развивается вот эта ветвь, — он утыкает палец в какие то цифры на мониторе, — во втором случае человек Х заболевает случайно и умирает — ветвь обрывается. Проходим по развитой ветви, смотрим: ребёнок человека Х вырастает и становится значимой личностью, занимает достойное место в истории, тогда направляем нашего целителя к человеку Х, исцеляем, получаем развитую ветвь. Понятно?

— Как интересно… — я задумываюсь. — Но ведь законом Государства, да и всеми мировыми законами запрещено менять историю.

— Запрещено убивать Гитлера, тем самым предотвращать Вторую Мировую. А у нас другие задачи. Например, в ходе 2-й Мировой в отдельно взятом регионе мы фиксируем два варианта возможных событий. Первый: офицер Кузькин, артеллерист, герой Советских Войск, выйдя в лесок отлить, случайно был укушен гадюкой — умер, ветвь оборвалась. Второй: мы спасаем офицера Кузькина, он со своей ротой героически защищает деревню Глушьтаракань, тем самым спасая жизни сотен людей. Въезжаешь?

— А не проще ли, как бы втихаря, что бы никто не видел, подкинуть гадюку Гитлеру? Спасли бы два миллиона, как минимум, — предлагаю я.

Все присутствующие заливаются громким смехом. Я тоже хохочу, представив себе, как подкидываю в постель фашисту очумевшую от такой наглости змею.

— Чего веселимся? — за нашими спинами вдруг раздается приятный мужской голос.

Все дружно оборачиваемся. У входа в офис стоит высокий темноволосый кареглазый мужчина лет примерно тридцати. Симпатичный и взгляд у него открытый и добрый.

— Новенькая предлагает убить Гитлера, — хохочет одна из девушек, кажется Лиля.

— На моей памяти это уже 586-й героический порыв такого плана, — смеётся мужчина.

— Она предлагает подкинуть ему гадюку, — хохочут девушки.

— Как изощрённо-то! — восхищается он. — Признаться, такого раньше никто не предлагал. А какие будут идеи насчёт Наполеона? Что будем делать с ним?

— Наполеон пусть живёт, — милостиво разрешаю я. — Иначе гусары вместе с Денисом Давыдовым сопьются нафиг и перестреляют друг друга на дуэлях чисто от скуки. А с Наполеоном они, ух! Герои, бравые вояки, обвешанные орденами. Это французы пусть Наполеона ликвидируют за то, что облажался.

Снова взрыв смеха.

— Милосердие — главное качество целителя, — констатирует мужчина, подходит ко мне и протягивает руку. — Павел Островский, начальник отдела.

— Алёна, — отвечаю я на рукопожатие.

— Та самая Алёна Волкова, из-за которой Магистрат три литра валерьянки выпил?! — то ли восхищается, то ли обвиняет меня он.

— Они хоть закусывали? — интересуюсь я.

Снова взрыв смеха.

— Ну, я вижу, вы сработаетесь, — улыбается Василиса Еремеевна. — Пойду я. Павел, на пару слов, — кивает она в сторону выхода.

Глава 11

Алексей

3 июня 2119 года (12:30)

— Алексей Данилович, можно? — в дверях моего кабинета маячит главный оператор Отдела Контроля Событий.

— Заходите. Что у вас? — строго спрашиваю я подчиненного.

— Засекли вторжение. Снова наш диверсант. Снова убийство, — сообщает он, тряся в руке смятые листы с распечаткой. — Вы ведь лично это дело отслеживаете?

— Да. Несите сюда. Давайте посмотрим.

— Дата: 26 октября 1943 года, 22:36. Комендатура немецких войск, город Брест. Убит советский шпион-разведчик, работавший уже больше года под прикрытием с хорошей легендой. Фашисты бы его никогда не рассекретили. Беляев фамилия, в немецких документах Гюнтер Вайт. По реальной истории всю войну прошёл шпионом. Вернулся в СССР из Западной Германии только в 1950 году. Награды, заслуги, медали, всё такое. Передавал в штаб Советских Войск о передвижениях немецких эшелонов, которые наши бомбили с успехом. Да, по поводу смерти: убийца сначала ударил ножом в живот, потом вскрыл шейную артерию.

— Ясно, — киваю, мол, понял. — Что по диверсанту? Наследил?

— Нет. Но похоже, тот же. Всплеска магии опять не обнаружено нигде. Только на севере ТЧ, в холмах, недалеко от Паринска, был сбой электрической сети, короткое замыкание. Город два часа был лишён электричества. Интересно, что диверсант полностью обыскал все вещи Беляева. Что пропало — нам неизвестно. Но по документам немецких следователей, вроде как, серебряная табакерка была у офицера, а после убийства её не нашли.

— Я думаю, табакерка эта — артефакт. Наш убийца, всё-таки, шарит в поисках вещей, а убийства — хобби или... Заказчика надо искать, — задумчиво предполагаю я. — Серебряная табакерка, хрень какая-то, её не продашь за дорого, хоть и антиквариат. В ней есть другой прок, то есть магически заряженная эта вещица.

Встаю, прохаживаюсь по кабинету. Оператор ждёт мой вердикт.

— Вот что, дайте задание своей команде, пусть соберут всю инфу по этому короткому замыканию. Все слухи, сплетни. Кто где живёт, кто куда переехал, кто на кого жалуется, кто что натворил за последнее время. Сводки полиции прошерстите. Всё, что накопаете — мне сразу. Будем анализировать.

— Понял, будет сделано.

Когда закрывается дверь за ним, я снова просматриваю текст рапорта его отдела, оставленный на моём столе. Ловок этот диверсант, зараза. А мне надо сходить в 1943 год, побеседовать с Беляевым. И табакерку ту посмотреть.

***

24 октября 1943 года (15:12)

— Гауптштурмфюрер СС Алекс Зайцгер, — рапортую я по-немецки, вытянувшись в струну. — К штабс-капитану Вайту. Срочно.

Немецкий офицер, сидящий на входе в комендатуру, лениво просматривает мои документы. Он здесь уже, видимо, не один год и ему всё уже надоело.

— Свеженький, только из Берлина? — поглядывает он на моё чисто выбритое ухоженное лицо.

— Нет, из ставки в Варшаве, — отвечаю.

— А-а… — безразлично тянет он. — Второй этаж, кабинет номер одиннадцать. Но штабс-капитан сейчас на станции. Там эшелон с пленными загружают.

Офицер возвращает мой аусвайс.

— Где станция? Может я его там найду.

— По улице прямо, потом свернёте налево. Там есть указатель.

— Благодарю, — снова вытягиваюсь в струну и вскидываю руку, щёлкнув каблуками.

Офицер тоже поднимает свою конечность, типа «Хайль Гитлер», но энтузиазма в его жесте я не вижу.

Я торопливо выскакиваю на улицу и следую в указанном направлении. Мимо проезжают мотоциклы с колясками, грузовики, битком набитые солдатами Вермахта. Вторая Мировая в разгаре.

На железнодорожной станции спрашиваю офицеров, где найти Вайта. Они показывают в конец ЖД полотна, где в серые обшарпанные вагоны идёт погрузка пленных. Оцепление с собаками, крики, плачь… Жаль, что моя миссия лишь в защите Беляева, а не в военных действиях против фашистов.

Среди отдалённо стоящих немецких офицеров нахожу нужного мне. Видел его фото, так что ошибиться не могу. Подхожу, чинно представляясь, поднимая руку в фашистском приветствии. Вайт зло смотрит на меня. Видать, у него нервы тоже не стальные и видеть горе и смерть людей ему не легко, при этом оставаясь равнодушным, а ведь приходится держать себя в руках, чтобы не спалиться.

— Что у вас? — спрашивает резко.

— Срочный пакет лично в руки, — так же резко отвечаю я.

— Давайте.

Прежде чем отдать жёлтый конверт Вайту, делаю ему знак глазами, мол отойти надо. Мужик меня понимает и мы отходим на метров двадцать в сторону, где нет никого рядом.

Протягиваю конверт. Он берёт, открывает и вопросительно смотрит на меня. Да, я знаю почему на его лице застыл вопрос, ведь там, в конверте только пустые листы и лишь на одном латиницей слово Xenya, Ксения — так зовут его дочь.

— Есть разговор. Без свидетелей. Это касается планирующегося на вас покушения.

— Документы у вас в порядке?

— В полном.

— Ещё два часа тут проторчу, — кривится он, поглядывая на загрузку эшелона. — Ждите.

— Постою с вами, — отвечаю я. А что мне еще делать в этом городе?

— Хорошо. Пошли.

Возвращаемся к оцеплению. Я пытаюсь не смотреть на пленных, отвожу взгляд. Вайт это видит, стискивает зубы, но молчит. Я вообще отворачиваюсь и смотрю на покошенные крыши домов напротив станции.

— Вы здесь надолго? — уже по-немецки спрашивает Вайт.

— На пару дней, — отвечаю я.

— За комендатурой есть гостиница. Там даже готовят обеды, — сообщает он мне.

— Благодарю. Очень кстати. Я бы отдохнул — дорога была утомительной.

— Ваша фамилия Зайцгер. Вы не из Франкфурта?

— Нет, из Кёльна. Но во Франкфурте у меня есть родственники по отцовской линии.

Мы болтаем о всякой хрени, только бы отвлечься от тягостных мыслей. Вижу, как на другой стороне от путей фашисты гонят группу людей.

— Это тоже пленные? — спрашиваю я.

— Это евреи, — отвечает Вайт, оглянувшись. — На расстрел ведут.

Ужас какой! И вот же стою тут и нихрена сделать не могу. Уставился на фигуры стариков, молодых парней и девушек, которых гонят немцы. У некоторых дети на руках. Что за души должны быть у тех немцев, которые будут стрелять в них? Как они вообще могут стрелять в детей? Млять! Была бы моя воля — разхерячил бы тут всё нахрен!

«Так, Зайцев, успокойся! — командую я себе. — В моей реальности все эти люди уже мертвы, даже если ты их спасёшь сейчас. Но сам себя спалишь и Вайта тоже».

Как будто услышав мои мысли, одна из девушек поворачивается и смотрит прямо на меня. Сердце моё падает куда-то в сапоги. Волкова? Волкова!

«Волкова, млять, ты что тут делаешь!?» — мысленно ору я в бешенстве.

Она спотыкается и немецкий солдат бьёт её прикладом по спине. Я срываюсь с места и через минуту уже готов вцепиться в глотку этого немца. Но чудом сдерживаю себя и более-менее спокойно догоняю движущийся людской поток. Подхожу к Волковой, срываю с неё толстый платок и её белокурые волосы рассыпаются кудряшками по плечам.

— Эй, кто здесь командир? — строго спрашиваю я фашистов.

Передо мной вытягивается и вскидывает руку молодой немец:

— Унтерштурмфюрер Ганс Адлер.

— Вот что, Адлер, ты видел когда-нибудь евреев с белыми волосами и зелёными глазами?

— Нет, господин Гауптштурмфюрер СС.

— Ну так куда ты гонишь эту блондинку?

— Виноват!

— Дай её сюда! — командую я.

Волкову выдёргивают из потока и ведут ко мне. Она выглядит напуганной и уставшей.

— Я её забираю. Продолжайте движение! — ору я на фашистов.

— Слушаюсь! — козыряя, отвечает, сука, Адлер.

Убил бы гада, прямо здесь. Но мне бы Волкову спасти. И Вайта не спалить.

Я хватаю Алёну под локоть и тяну её к группе офицеров, где стоит Вайт, она послушно семенит рядом.

— Господин Вайт, я воспользуюсь услугами той гостиницы, что вы советовали. Буду ждать вас там. Напишите ваше письмо родственникам, я непременно передам его.

— Вы очень любезны, господин Зайцгер, вечером я найду вас.

Мы козыряем друг другу и я с Волковой тороплюсь уйти от греха подальше.

— Волкова, млять, ты что тут делаешь?! — зло шепчу я ей прямо в ухо по дороге в гостиницу.

— Хер Зайцгер, говори по-немецки, а то тебя рассекретят, — отвечает она на немецком и щурится издевательски.

— О-о! Фрау Волвин нашла таки руну-переводчик! — удивляюсь я. Она показывает на запястье, где светится небольшая татуировка в виде двух рыб, плывущих в разные стороны.

— Так что ты тут делаешь, среди пленных евреев? — наезжаю я.

— Работаю. Что ты привязался?

— Если бы я не привязался, то твоей работе через пятнадцать минут был бы кирдык!

— Это ещё почему? — недоверчиво смотрит эта ненормальная на всю голову еврейка-блондинка.

— Потому что! На расстрел тебя вели, дурёха! — уже не сдерживаю я свой гнев или… или страх за неё…

— Не может б… — она запинается, когда мы слышим в отдалении автоматные очереди.

Она смотрит на меня шокировано, а я не могу удержаться от издёвки:

— Поработала? Спасла? Вылечила? Поздравляю. Только тот, кого ты лечила, мёртв уже.

— Этого не может быть! Этот человек через двадцать лет получит Нобелевскую премию за открытие в области физики.

— Фрау Волвин, ты на самом деле такая идиотка или притворяешься? — не унимаюсь я. — Ты же слышала — капут твоему физику.

И сам не понимаю, чего на неё так взъелся? Но остановиться не могу. А ведь до встречи с этой упрямой овцой, я был хладнокровен и славился своей сдержанностью.

— Фашист ты поганый, хер Зайцгер! — обиженно возмущается она.

— Ага, сейчас я покажу тебе, какой я фашист, — бурчу я себе под нос, прикидывая, что сделаю с этой поганкой, когда закроюсь с ней в номере гостиницы.

— Ты даже когда жизнь мне спасаешь, я думаю, лучше бы я сдохла!

— Не торопись, а то успеешь…

В гостинице офицер Вермахта проверяет мои документы, когда я всё так же зло и жёстко удерживаю Волкову под локоть. Она пытается выдернуть руку. Я не отпускаю. Офицер косится на нашу возню, понимающе хмыкает мне, отдавая мой аусвайс и протягивая ключ от номера.

Заходим в чистую, по-армейски строго обставленную, комнату и я толкаю Волкову к стоящему у стола небольшому креслу. Мне бы надо успокоиться, но я не могу. Всё внутри бушует и вот-вот вырвется наружу, как лава из вулкана. Ну зачем она попёрлась лечить кого-то во времена 2-й Мировой? Это же опасно! А если бы я не оказался на той станции? Ёксель-моксель! Её могли расстрелять тут! Дура! Вот же дура! О чём она только думает?! Как дал бы сейчас в лоб, идиотке этой! Но…

— Где твоя книга? — пнув со злости, стоящую у кровати тумбочку, спрашиваю я, сжимая кулаки.

Нет, не ударю я её, конечно. Хотя очень хочется отшлёпать по голой попе. Тут же представляю себе её голую попу. А-а-р-р… Останавливаюсь и смотрю на Волкову, чувствуя, как в штанах набухает «ярость». Наказать её надо. Хотела адреналина? Ща получит!

— Нету, — пищит она виновато, видимо, я выгляжу сейчас, как разъярённый тигр и это её таки пугает, — осталась там, у евреев в доме. Фрицы ворвались, я не успела…

— Твою ж...! — ругаюсь я, понимая, что будь у меня возможность — прямо сейчас бы отправил Волкову домой, а сам бы смог успокоиться, но её книги здесь нет, а мои тормоза отказывают с каждой минутой.

А ещё как вспомню, что видел её накануне вечером, выходящей из госпиталя в Магросе почти под ручку с каким-то мужиком. Молодой франтоватый маг ей так нежно улыбался и она отвечала ему тем же. Они мило болтали и он провожал её до дома. А я… Я ездил к ней, чтобы встретиться, поговорить. Даже цветочек ей купил. Сидел в автомобиле и ждал её у входа в госпиталь. А она, млять, с мужиком каким-то вышла. Ну не паршивка ли!? И это после того, что целовала меня так чувственно и нежно. Ну нет, Волкова, никаких других мужиков! Я хочу тебя и ты будешь принадлежать только мне! Ясно тебе!?

— Раздевайся! — приказываю я решительно.

— Пошёл ты… — отвечает эта зараза.

Я скидываю с себя фуражку, китель и начинаю расстёгивать брюки.

— Раздевайся, сказал! — скриплю зубами.

— Не буду, —эта мелочь блондинистая еще и упрямится.

И вот бы мне сейчас какой-нибудь стоп-кран, и чтобы сработал пять раз подряд. Но стоп-крана нет и меня уже не остановить. Стояк окаменел, здравый смысл отключился. И всё из-за неё. Нужно раз и навсегда покончить с этим чувством привязанности к ней. Как раньше — переспал с понравившейся девчушкой и остыл. И в этот раз должно сработать. Вот сейчас трахну её и успокоюсь.

Пока снимал с себя одежду, подходя к девушке, она поднялась с кресла и выставила руку вперёд, пытаясь остановить мой порыв схватить её в охапку.

— Стой, Зайцев! — испуганно шепчет она.

Но эти её слабые попытки сопротивления не остановят меня, и я таки набрасываюсь на неё, сгребая в объятия. Целую настойчиво, горячо, вкладывая в поцелуй всю ярость и страсть. В вихре бриллиантовой пыли она взмахивает пару раз руками, пытаясь, видимо, улететь… или что? Непонятно. Потом чувствую, забросила руки мне на плечи. Я тискаю её стройное тело, губами исследую её губы, стону или рычу — уже не разобрать.

— Я убью тебя, Зайцев! — шепчет она, улучив момент, когда я отрываюсь от неё, чтобы начать раздевать.

— Ты сказала «люблю», Волкова? — сдирая с неё какое-то серое невзрачное платье-балахон, бармалейски улыбаюсь я, порыкивая.

— «Убью», сказала! — скрипит она зубами, хватая мои руки, пытаясь меня остановить.

— «Люблю» мне нравится больше, — сообщаю я, продвигая её к спальному месту номера, а сам думаю: «Она легко может остановить мое сердце, но не делает этого. Сопротивляется, как бы для вида. Значит — моя!»

Отбрасываю в сторону снятые с Волковой чуть надорванные тряпки и бережно опускаю её на узкую койку, потом наваливаюсь сверху и возобновляю целовательный процесс. На ней всё ещё какая-то старомодная комбинашка, которую я сейчас задираю, продвигая тряпицу к её шее, не прекращая поцелуй. Теперь она то бьёт меня кулачками по спине, то, вжимаясь в меня и выгибаясь, гладит избитые ею части моего тела.

Я же продолжаю поцелуи, которые уже проложили дорожку на её щеках, шее, в ложбинке ключицы и переходят к пухленьким холмикам груди. Теряю чувство реальности, ощущая волны наслаждения от прикосновений к ней.

Оба дышим порывисто, оба то и дело тискаем друг друга, вжимаемся телами, между которыми танцует бриллиантовая пыль.

— Не надо, — неуверенно шепчет Алёна.

А сама притягивает мои бёдра к себе, гладит мою спину, выгибается, подставляя моим поцелуям своё тело.

— Не бойся, он не покрывается металлическими пластинами — слухи врут, — шепчу я ей, одной рукой снимая свои фашистские подштанники. — Вот, смотри.

Чуть приподнимаюсь над девушкой, чтобы дать ей возможность увидеть мой стояк.

— Там кожа нежная и мягкая, — объясняю я, наблюдая её округлившиеся глаза, направленные в предмет обсуждения.

Секунда, другая, и… она зажмуривается, а я начинаю своё наглое вторжение в её тело, не забывая при этом зацеловывать все доступные мне в этот момент её эрогенные зоны. Она очень узкая и мне приходится сдерживать себя, чтобы не причинить ей боль. Аккуратно, не торопясь, проникаю всё глубже. Мои движения постепенно принимают ритмичный характер, а когда толкаюсь резче, слышу её всхлип и… мля… и понимаю — я первый, кто проник в неё.

Она упирается руками в мои бёдра, пытаясь остановить. Я послушно замираю и шепчу:

— Сними боль.

Не открывая глаз, она рукой проводит свой поток к области нашего слияния, а я жду. Когда её рука возвращается на мою спину, не торопясь, снова наращиваю темп толкательно-колебытельных движений тела. Мне уже хорошо, мне уже очень охренительно. Но что с Волковой? Она затаила дыхание и напряглась вся. Нет, так не пойдёт.

— Тебе больно? — остановившись, спрашиваю я. Она мотает головой, мол «нет». — Расслабься, девочка моя, дыши. Вдо-ох, вы-ы-дох, вот так, хорошо…

До меня доходит-таки, что веду себя, как маньяк с ней. Надо быть нежнее и ласковей. А ведь мне очень хочется, чтобы ей понравилось. Снова целую, потискиваю её и поглаживаю, вкладывая в свои ласки столько нежности, сколько вообще возможно. Чувствую, что расслабилась и не сопротивляется моим проникновениям.

Постепенно где-то внутри меня зарождается сладкая мучительная, и в то же время невероятно приятная волна, которая распространяет во все клетки моего тела томительное блаженство. Алёна, кажется, чувствует то же. Я продолжаю двигаться, уже всматриваясь в её лицо, ловя каждый её глубокий вдох и тихий стон на выдохе. Ей хорошо, ей приятно. И от этой мысли мне основательно сносит крышу, а чувство глубокой нежности, смешавшееся с волной телесного наслаждения вот-вот уже взорвёт это восхитительное мгновение глубоким упоительным оргазмом.

Ещё минута и её глаза распахиваются в недоумении, кулачки начинают свой стукательный забег по моему телу, а внутри её своим членом я чувствую горячую пульсацию. Да, милая, да. Это так и происходит, да, так приятно и волшебно… Ещё минута, и её тело подо мной уже содрогается в сладких спазмах наивысшего наслаждения, а с губ её срываются удивлённые вскрики:

— Зайцев, ты… Зай… ты… ты…

И я проваливаюсь вслед за ней в омут незабываемых и неповторимых ощущений, так же кричу, и рычу, и стону, и ещё хрен знает что я там хриплю, не в силах сдержаться. Толчок, ещё один, и моя горячая струя, высвобождаясь, врывается в неё…

Обессиленно склоняю голову и упираюсь в подушку лбом, рядом с разметавшимися по ней светлыми кудряшками. Несколько минут мы оба не в состоянии шевелиться. Только возбуждённое дыхание, только невозможное и до безобразия нежное ощущение во всём теле…

«Я её люблю…» — откуда-то из глубины меня всплывает мысль. Я ошеломлённо дёргаюсь, осознав то, о чём сейчас подумал. Поднимаю голову и встречаю её шокированный взгляд.

— Зайцев, ты фашист, поганый… — шепчет она осуждающе, но как-то очень нежно.

— Я тоже тебя люблю, Волкова, — отвечаю я с довольной улыбкой Чеширского кота.

Лёгкий стук в дверь нарушает нашу идиллию. На секунду я думаю: «Пошли все нахрен!» А потом до меня доходит — я же на работе! А там, за дверью Вайт. Вот мля-я-я-я…

Подрываюсь на ровные ноги, впопыхах ища свою одежду. На ходу натягиваю брюки, подскакивая на одной ноге, потому как вторую пытаюсь всунуть в штанину, продвигаясь к двери.

— Кто там? — спрашиваю по-немецки.

— Вайт, — слышу тихий ответ.

Делаю знак Волковой, мол «спрячься под одеялом». Она повинуется, барахтаясь в койке. Приглаживаю взлохмаченные волосы и открываю дверь гостю.

— Вижу, вы времени не теряли, — сообщает он мне о том, что догадался, как я тут развлекаюсь между делом.

Я с голым торсом, разбросанная по комнате одежда и нечто сопящее под одеялом на кровати — как тут не догадаться?

— Присаживайтесь и слушайте внимательно, — ничуть не смутившись, тихо, по-русски начинаю я свой монолог. — 26-го октября в 22:30 некий субъект придёт убивать вас. Вы не должны засыпать, должны будете готовы встретить его. Возможно, он или она, это на данный момент не известно, будет вооружён только ножом или кинжалом. Субъекту почему-то нужна ваша серебряная табакерка. Он попытается похитить её. Мне же нужно увидеть этот предмет. Что в этой табакерке такого особенного, что вор готов пойти ради неё на убийство?

— Мне бы сдать вас сейчас в гестапо или самому расстрелять… — рассуждает Вайт, равнодушно рассматривает моё лицо и бросает быстрый взгляд на кровать, где притаилась Волкова.

Я готов к тому, что он мне может не поверить, поэтому спокойно достаю из кармана кителя свой навороченный техномагический айфон, включаю видеофайлы.

— Смотрите. Вот это Парад Победы в Москве 9 мая 1946 года. Видите, это ваша жена и дочь Ксения.

На экране айфона люди машут флажками и кричат «Ура-а-а!». Вайт шокированно замирает, впиваясь взглядом в чудо техники. Тем временем картинки сменяются.

— А вот вы с вашей семьёй на таком же параде только в 1953 году. Это ваш внук Арсений, он закончит МГИМО и станет консулом в новой, уже не фашистской Германии. А вот это Москва в 2000 году, празднование Нового Года, счастливая мирная жизнь. А вот это — моё время, 2119 год.

Не останавливая видео запись, я даю возможность Вайту прийти в себя, жду пару минут. Смотрю, как ошалело он затаил дыхание и нервно сглатывает, не отводя взгляда от экрана айфона.

— Видите, гражданин Беляев, я открыл вам секрет будущего.

Он поднимает глаза на меня:

— Кто вы?...

— Я агент Службы Государственной Безопасности, служащий Отдела Контроля Событий, майор Алексей Данилович Зайцев. Моя задача: спасти вас от смерти 26 октября 1943 года. И тот субъект, который придёт убивать вас, очень интересуется вашей табакеркой. Давайте сейчас, отходите уже от шока и, пожалуйста, дайте мне посмотреть эту табакерку. Это очень важно и времени у нас нет. Нам ведь нужно ещё в нашу реальность вернуться, — я киваю в сторону кровати, где под одеялом сопит Волкова.

Вайт бросает короткий взгляд в её сторону, потом снова вглядывается в меня.

— Когда? Когда мы, к хренам собачьим, разобьём эту немецкую пОгань!? — взволнованно требует он ответ.

— Тихо, тихо, — напоминаю я ему о конспирации. — В мае 1945 года Германия подпишет полную капитуляцию. Гитлер застрелится, его приближённые будут осуждены за все их преступления и казнены. А теперь, пожалуйста, дайте мне взглянуть на предмет.

Вайт шарит рукой под кителем в области сердца, выуживает небольшую серебряную коробочку с застрявшей в её стенке пулей.

— Уау! — не удержавшись, восклицаю я.

— Эта табакерка от деда мне досталась, — дрожащим от волнения голосом шепчет мне Вайт. — Говорил, что жизнь владельцу спасает. Вот она и спасла. Шесть лет назад на китайской границе. Я с ней не расстаюсь никогда.

— Можно? — спрашиваю я, поднося к табакерке свой айфон. Набираю программу сканирования и направляю на предмет.

— Программа делает несколько фотографий и запускает сканер. Данные артефакта считываются, а за моей спиной уже шуршит Волкова. Не выдержала-таки, любопытная.

— Зайцев, я вижу фон. Две красные ленты — это артефакт техномагов.

Вайт переводит на неё удивлённый взгляд.

— Подойди, — говорю я ей. — Что ещё видишь?

Она, завёрнутая в покрывало, тихонько подходит, закрывает глаза и протягивает руку к предмету.

— Волкова, не взорви её! — предостерегаю я девушку, опасаясь, что поток природной магии может повредить техно-потоку артефакта.

— Зайцев, не очкуй, я просто считаю информацию.

Она проводит ленты своего потока почти вплотную к предмету и замирает не минуту. Я жду. Вайт ошалело хлопает глазами, глядя на нас.

— Сильная вещь, не менее 80% в неё заложено, — шепчет Волкова. — С её помощью техномаг сможет восстановить… э-м-м… воскресить живое существо…

Вайт в шоке.

Я в шоке.

— Кто мог сотворить такое? — озабоченно чешу я затылок.

— У тебя надо спросить. Ты же у нас техномаг, — язвит зараза блондинистая.

— Ладно, разберёмся, — говорю я и отключаю сканер, когда на экране появляется сообщение о том, что программа завершила работу успешно.

— Господин Вайт, — серьёзно говорю я. — Помните, 26 октября в 22:30. Будьте настороже. С табакеркой не расставайтесь. А вот это, — я протягиваю ему мини видеокамеру, — поставьте в своей комнате в углу. Вот эта линза должна быть направлена на всю вашу комнату. Ясно?

Он кивает, забирая у меня мини чудо техники, встаёт, протягивает мне руку.

— Никогда не верил в сказки и чудеса… до этой минуты…

— Не волнуйтесь, пройдёт сто лет и люди поверят, — уверяю я его.

— Спасибо вам. Удачи, — прощается Вайт.

— И вам. Да хранят вас Небеса!

Когда Вайт уходит, запираю дверь на ключ, а потом начинаю собирать свою разбросанную одежду. Волкова натягивает на себя серые, чуть надорванные шмотки. Пыхтит и ругается себе под нос.

— Ты мне платье порвал, маньяк.

— Волкова, раз книги твоей нет, пойдёшь со мной на наш «Переход», — сообщаю я ей, застёгивая свою рубашку.

— А куда мне деваться? — огрызается она.

— По городу поведу тебя, как арестованную. Можешь сопротивляться — меня это заводит, — бармалейски подмигиваю ей.

— У-у-у… фашист поганый! — обзывается она.

До портала «Перехода» добираемся без происшествий. Он располагается в полуразрушенном здании бывшей школы. Хрустим обувью по разбитым стёклам, углубляемся в тёмный коридор, в конце которого чуть мерцает техномагическая магия портала.

— Куда ты меня привёл, Зайцев? — обеспокоенно оглядывается Волкова, спотыкаясь на обломках и хватая меня за локоть.

— Ща увидишь. Не очкуй, — насмешливо отвечаю я её же словами.

— А-а-р-р… — закатывает она глаза, мол «отомстил и доволен?»

— За руку меня держи всё время. Не отпускай. Поняла? А то взорвёшь к хренам собачьим всё вокруг и наш портал Перехода.

— Мне бы ТЕБЯ убить, — мечтает она.

— Лучше «любить», — поправляю я её, а сам думаю : «Вот если бы она вдруг стала ласковой и нежной, снова назвала бы меня Алёшкой и поцеловала… Летал бы от счастья…»

Но глянув на Волкову, понимаю — не дождусь. Хотя, может ей намекнуть?

— Что ты всё Зайцев, да Зайцев? Меня, вообще-то, Алёшкой зовут.

— Меня, вообще-то, тоже, — нагло отвечает она.

— Смешно, — отзываюсь я и улыбаюсь.

Доходим до конца тёмного коридора, где на стене отчётливо светятся контуры сетки в виде пчелиных сотов. Я беру эту Алёшку за руку.

— Держи, не отпускай, — напоминаю я ей.

Она держит.

Шаг вперёд. Ступаем на границу светящихся сотов. Ещё шаг и… полёт. Мы взмываем в вихре временнОго водоворота. Впервые во время перехода чувствую, как меня швыряет из стороны в сторону и колошматит, как в миксере. Сжимаю крепче руку Волковой. Слышу её писк, но руку мою она держит крепко. Молодец.

Минута, другая… Чё-то громыхает. Треск, искры во все стороны, громкий мат моих подчинённых. Ура, мы дома!

— Охренеть!!! — подбегает к нам старший оператор Пульта Управления.

— К Волковой не прикасаться! — громко командую я и тяну её за руку в стеклянный куб сектора обеззораживания.

Останавливаемся в нём, замираем. Аппарат неестественно гудит, потрескивает, но делает своё дело. Зелёная лампочка на выходе загорается через пару минут и мы выходим в просторное помещение, уставленное компьютерами и всяческими техномагическими аппаратами, которые приводят в действие «Переход».

— Это было фейерично! — офигевают служащие Пульта Управления, выстроившись у стеклянной стены и с опаской поглядывая на оборванку Волкову. Она действительно выглядит не очень… Сначала я порвал ей платье, а потом в вихре перехода её ещё больше потрепало. Надо бы ей одёжку сменить. Делаю соответствующее распоряжение секретарю и добавляю, что жду его с одеждой для девушки в своём кабинете.

До моего кабинета путь неблизкий, а ещё приходится останавливаться на каждом сканере между корпусами здания МТСБ. Аппараты не хотят пропускать Волкову, приходится каждый раз вводить дежурный номер «гостя». Думаю о том, что надо бы дать задание операторам сканеров, ввести данные Алёны в пропускной список с пометкой «дозволено в сопровождении Зайцева А.Д.». Да, точно, надо не забыть завтра сделать это.

Вижу, моя спутница с интересом оглядывается, рассматривая техно-деревья, свисающие с потолка, когда проходим по внутреннему балкону над высоким, в три этажа, залом для торжественных церемоний, заглядывает в офисные ответвления, уставленные мебелью-трансформерами, которые по программе оператора складываются в ряд кубов у стены, ведь рабочий день уже закончен и теперь техно-уборщики, машины со всевозможными приспособлениями для чистки ковров, приступают к своим обязанностям. Удивлённо ахает, когда мимо нас со свистом проносится скоростной лифт, который отделён от коридора, по которому мы идём, лишь одной стеклянной стеной.

А-то! Видишь, как у нас тут всё круто!?

В приёмной моего кабинета, завидев меня и мою спутницу, секретарша Верочка застывает с открытым ртом. Я делаю знак, типа «всё в порядке», и веду Волкову в своё логово.

Уф-ф… можно расслабиться. Посадив чуток офигевшую мага-отличницу в кресло у стола, подхожу к бару и наливаю нам с ней по пятьдесят коньяка.

— На, сними стресс, — протягиваю я ей пузатый бокал.

Она молча берёт и опрокидывает в себя жгучую жидкость, от чего тут же фыркает и откашливается. Я обречённо качаю головой, мол «эх, Волкова, учить тебя ещё и учить…» Но выуживаю из холодильника бутылку колы и протягиваю ей. Она благодарит кивком головы, поскольку сказать ещё ничего не может.

— Принесли од-дежду для э-э-м-м… девушки, — заикаясь, сообщает секретарша по громкой связи.

— Несите, — разрешаю я.

— Ничего нет, кроме нашей формы, — извиняется Верочка и кладёт стопку из чёрной ткани на стол.

— Наденет то, что есть, — отвечаю я и кивком показываю «спасибо, свободны».

— Я ЭТО не надену, — упрямится маг-отличница, рассматривая техномагический женский мундир.

— Я бы сильно удивился, если бы ты сразу согласилась, — смеюсь я. — Но другого нет. А тебе через всю страну домой фигячить. Так что надевай и не капризничай.

Она закатывает глаза, типа «достал ты уже», но потом, глянув на себя и оценив непрезентабельный вид серых лохмотьев на своём теле, берёт-таки мундир и скрывается за дверью санузла.

Слышу, как кроет кого-то матом. Видимо, меня. Я улыбаюсь, развалившись в своём кресле и бросив на стол фашистскую фуражку. Ну согласен я, согласен — мерзавец, мля, и форменный фашист! Трахнул Волкову, аж самому приятно… хорошо было, очень… Хочу ещё! Нет, погоди-ка! Должно было быть всё наоборот. Удовлетворил свои желания, насладился и должен был остыть. Откуда тогда эта щемящая сердце нежность к ней? Откуда это желание схватить и прижать к себе, приласкать снова, видеть в её глазах томное наслаждение от моих объятий и поцелуев? Желание защищать, оберегать и… любить. Нет, нет. Не может быть. Я не из тех, кто млеет от женских чар. Пусть лучше я буду мерзавцем и негодяем, чем потерявшим голову воздыхателем. Ведь она зараза ещё та! Не упустит шанс обсмеять мои нежные чувства, признайся я ей.

Из этих мыслей меня выдёргивает голос секретарши:

— Господин майор, к вам Командор.

— Зовите, — отвечаю, выпрямившись в кресле и приняв позу самоотверженного работника. Когда входит начальник, встаю козыряю по форме.

— Ты ещё «хайль гитлер» скажи, — смеется начальство, глянув на мой фашистский мундир, а потом оглядывается. — Где она?

Ему уже доложили. Ох и быстро же работают мои сотрудники.

Глазами показываю в сторону санузла. Оттуда доносится очередная матная тирада в адрес меня. Отец прячет улыбку в кулак, а я развожу руками, мол «ну вот, видишь, а ты говоришь — любовь».

Через минуту в кабинет входит жутко соблазнительная в строгом техномаговском костюме Волкова. Я нервно сглатываю, ощущая неминуемое затвердевание детородного органа в моих галифе. Чёрный, расшитый серебром, китель красиво облегает её упругую высокую грудь и тонкую талию, я юбочка, длиной чуть выше колен, соблазнительно обтягивает её округлую попку. Небеса, за что мне такая радость?!

Вижу, отец тоже оценил вид белокурой красавицы, даже бровь поднял и лицо его вытянулось от восхищения. Вот до чего ты доводишь нормальных мужиков, Волкова!

— Здравствуйте, — нерешительно приветствует она Командора, сконфузившись, видимо, от того, что громко ругалась на меня и теперь он в курсе её невоспитанного поведения.

— Здравствуйте, госпожа Волкова, — расплывается в улыбке мой папань. — Приятно видеть вас в нашем э-э-м-м… учреждении.

— А мне то как радостно… — невесело сообщает она.

— Волкова, тебе жутко идёт наша форма, — не выдерживаю я и подкалываю девушку. — Ты не отразима ни в одной луже.

Она тут же щурится в ехидной улыбочке и отвечает мне:

— Дай планшет, Зайцев, сделаю тебе пару фоток на память, — а потом одними губами шёпотом, — будешь смотреть и дрочить перед сном.

Я закатываюсь громким хохотом. Ну вот почему ты, Волкова, такая охренительная?!

Командор с интересом наблюдает нашу перепалку, хмыкает. Услышал, наверное, что шептала мне эта поганка.

— Ну ладно, повеселились, можно и за дело, а то поздно уже, — отсмеявшись, начинаю я уже серьёзно. — Итак. Встретился я с Беляевым, всё объяснил. Он дал нам просканировать его табакерку и… — делаю паузу. — Есть контакт! Это артефакт, явно техномагический, защитная магия от несчастного случая. Тонкая работа. Мастер, видимо, 19-го века. Думаю, в те времена его считали колдуном. Вот, смотри, — вывожу на экран кабинета фото предмета. — Пуля застряла, как сказал Беляев, шесть лет назад. Спасла его тогда табакерка. А Алёна Михайловна увидела в ней что?...

Я делаю знак девушке, мол, продолжай.

— Что этот артефакт, при вливании в него нужного вида магии и силы, может восстановить или воскресить живое существо, — заканчивает она мою фразу.

— Точно, — соглашаюсь я. — Вот данные сканера. Отправлю их артефакторам нашим. Они разберутся. А пока что, мы имеем:первый случай — артефакт икона Св. Антония, восстанавливает работу мозга;второй случай — у Раевского украден неизвестный артефакт;третий случай — у Беляева попытка украсть артефакт оживляющий, восстанавливающий.Можно сделать вывод, что преступник собирается поднять из мёртвых какое-то существо или человека.

— Да, интересно, — кивает в знак согласия Командор.

— Я жду результатов с камеры наблюдения, установленной у Беляева, — по-быстрому стучу по сенсорному экрану компьютера в поисках нужного файла видео. Он уже должен быть в недрах нашего архива. — А по ДНК и сканерам из палатки Раевского, можно сказать, что диверсант не имеет никакой магии вообще. Простой человек. Или… осушенный. Ну и предположительно, это девушка.

— Насколько я знаю, — начинает сомневаться Командор, — оживление или воскрешение невозможно, в принципе. У нас нет некромантов, насколько мне известно.

Он вопросительно смотрит на Волкову. Она невозмутимо смотрит на него, потом берёт лист бумаги у меня со стола и рисует плетение.

— Когда я восстанавливаю повреждённые клетки печени, я ввожу вот такие линии, когда затягиваю рваные раны — вот такие, а когда растягиваю тромбы в кровеносных сосудах — вот такие, — она берёт и разрывает лист на три части, потом накладывает их один на другой и протягивает нам. — В этом артефакте заложено начало всех этих линий и они в активном ожидании. То есть, если я состыкую зародыш потока магии артефакта с био-потоками тела существа, я могу продолжить эти спящие линии, вплетая свой поток, дающий энергию и вуаля! Тело восстановлено.

— А потом с помощью артефакта из случая номер 1, она сможет восстановить работу мозга оживлённого существа, — заканчиваю я.

— То есть кто-то хочет сотворить монстра, — делает вывод Командор.

— Видимо, так, — соглашаюсь я. — Или оживить умирающего любовника. Что?

Я недоумённо смотрю, как Волкова и отец саркастически качают головами.

— Девушка же у нас вышла по ДНК. А девушки за спасение любимого готовы пойти на преступление… Ну так ведь бывает.

— Давай запись скамеры, — не оценив мою шальную версию, просит Командор.

Я включаю файл и мы наблюдаем, как некто в тёмном костюме, типа спецназовского, тихо подкрадывается к спящему в кровати Беляеву. Лицо диверсанта не разглядеть — на нём чёрная тряпичная маска, по фигуре можно сказать, что невысокий и худощавый. Как только тёмная фигура нависает над мужчиной, тот открывает глаза и хватает диверсанта за руки. Завязывается борьба, но Беляев сильнее. Он выбивает нож из руки тёмной фигуры и та отпрыгивает в сторону, кружится, как в балете, на одной ноге, складывает руки на груди, а потом падает на пол и, сгруппировавшись, исчезает. Беляев поворачивается и минуту смотрит в камеру, не спеша выуживает из-под пижамы табакерку, целует её и прижимает к сердцу.

Мы выдыхаем облегчённо: не умер и артефакт остался при нём.

— Женщина, — убеждённо заявляет Волкова.

— Почему? — просит объяснить Командор.

— В балете так крутиться могут только женщины. У мужчин центр тяжести в груди и плечах — когда они крутятся, их шатает в стороны… ну или типа того…

Мы с отцом с интересом смотрим на Волкову.

— Что? Я в театр ходила и на балет, — пожимает она плечами. — Ну, не верите, спросите у этих, как их там, балетмейстеров.

— То есть мы ищем женщину, выпитую или осушенную, с балетными навыками? Интересно… — задумывается Командор.

Волкова, кажется, теряет интерес к нашей беседе. Смотрит в окно, за которым уже сгущаются сумерки, и нервно теребит край форменного кителя.

— Пожалуй, на сегодня, всё. Если не возражаете, Командор, я отвезу Алёну Михайловну домой.

Отец оглядывает нас. Встаёт.

— Да, пожалуй. Я распоряжусь насчёт вертолёта, госпожа Волкова. Алексей вас проводит. Спасибо вам за содействие.

Мы прощаемся с ним и, выходя в коридор, направляемся в правое крыло здания, где расположена вертолётная площадка.

— Устала? — спрашиваю я.

Волкова лишь кивает слабо. Она чем-то расстроена. Не моя ли в том вина? Чувствую себя виноватым. С чего бы это? «Нет, нет, даже не думай, — приказываю я себе. — Ты же не попадаешь под женские чары. Ты самодовольный мерзавец. Забыл? Так ведь проще и легче».

Сажусь с Волковой в вертолёт и она вопросительно смотрит на меня.

— Я тебя одну не отправлю. Мало ли что…— объясняю я.

Минуту она раздумывает, пока мы плавно взлетаем над ночным городом. Я цепляю поверх своего фашистского кителя (ну небыло времени переодеться) повязку с буквой «Т».

— Зайцев, посмотри в компе, Иосиф Ландар получил Нобелевскую премию?

Мысленно вздыхаю: кто о чём, а лысый о расчёсках. Ну ладно, посмотрю, хотя уже выуживаю из памяти эту фамилию, и да, был такой физик. Войну пережил.

Пара нажатий на сенсорный экран планшета, протягиваю его Волковой. Она читает текст и довольно улыбается, а потом отворачивается к окну.

Что нужно ребёнку для счастья? Хмыкаю иронично.

А мне что нужно? Мне нужна Волкова… От этой мысли сжимается сердце и я понимаю: влип! Сказать ей, что люблю? Ну нет! Она меня на смех поднимет и издеваться будет. А-то! Такая классная тема для прикола! Чувствую себя идиотом-старшеклассником, у которого уже стоит, а девчонки ещё не дают… И это злит меня, мля-я-я-я…

Глава 12

Алёна

4 июня 2119 года (9:30)

— Ну, рассказывай уже. Мы тут извелись все вчера. Думали, что не вернёшься никогда, — наезжает на меня Павел.

И правда, если бы не Зайцев, расстреляли бы меня… Только сейчас до меня дошло — он спас мне жизнь и вернул домой. Я благодарить его должна, но почему-то всё равно он меня злит и раздражает, зараза. Воспользовался тем, что была беззащитна и уязвима. А-а-р-р…

Я сижу и думаю, что я могу рассказать, а что нет. Молчу.

— Алёна! — напирает начальник отдела.

Все уставились на меня и ждут.

— Я не уверена, что могу…

Павел встаёт, подходит к шкафу с разноцветными папками, шарит по ним, находит какую-то бумагу и кладёт её на стол передо мной.

— Читай, — командует сердито.

Я опускаю глаза и быстро пробегаюсь по тексту: «…Секретные операции во взаимодействии со службами Техроса. В проекте «Слияние» необходимо участие обеих сторон, независимо от звания и основных обязанностей по службе… А так же разрешён доступ к информации, как документальной, так и видео… Начальники задействованных отделов обязаны предоставлять подробные отчёты по каждому эпизоду…»

— Ты вчера прикатила в форме технарей в вертолёте МТСБ и с тобой был майор Зайцев. Нам это известно уже, так что отмалчиваться бесполезно. Мы все тут делаем одну работу, и «М», и «Т». Говори.

— Вылечила я Ландара, — начинаю я, понимая, что не отстанут. — Только закончила, не успела к книге своей прикоснуться, как нас фрицы схватили и повели куда-то. Иду и думаю: как вернуть мою книгу? Тут слышу в голове голос Зайцева: «Волкова, млять, ты что тут делаешь?!» Я чуть не грохнулась от неожиданности. Зайцев там стоит среди фашистов в форме СС, сволочь! Потом он подбежал, накричал на фрицев, что они вместе с евреями взяли блондинку. Увёл меня от них…Ну а потом… э-э-м-м… ну книги-то нет. Что делать? Зайцев сказал, что тех евреев расстреляли. Я расстроилась… А он меня к своему технарскому Переходу привёл и говорит: «Держи меня за руку, не отпускай». Ну мы и пошли вместе. Короче, вышли уже в МТСБ. На мне одежду при перемещении растрепало, а у них там ничего кроме мундира чёрного не нашлось, вот и пришлось принарядиться. Потом пришёл Командор и мы разговаривали о том, что случилось с нами в прошлом. Потом Зайцев меня на вертолёте домой притарабанил. Всё.

— А что Зайцев там делал именно в тот момент, когда ты там была? — настораживается Павел.

— Своё задание выполнял. Спасал кого-то там в прошлом. Ну в смысле, предупредил, что на него будет покушение. У них же свои задания, он мне не отчитывался.

— Уау! — восхищённо уау-кают девушки. — Зайцев, ах-ах…

И что-то в их вздохах и ахах меня раздражает уже. Их бы туда, в ту гостиницу, где этот фашист поганый меня…

— Что «ах-ах»? — кривлюсь я. — Зайцев фашист ещё тот!

— Так ты с ним мысленно общаться можешь?! — опять удивляются они. — Охренеть!

— Вот и я охреневаю… — грустно вздыхаю я.

— И дотрагиваться до него можешь?! Ух ты, клёво!

— Хреново! Он тоже до меня дотрагиваться может, — злюсь я.

— Серьёзно? Неужели поцеловал? — догадывается Лиля.

Я нервно передёргиваю плечами.

— Слушайте, давайте уже работать! — пытаюсь я прекратить это вторжение в мою личную жизнь.

Павел всё это время пристально наблюдает за мной. Как-то некомфортно мне под его пронизывающим взглядом. Я отворачиваюсь.

Минута, и он даёт отмашку «все по местам!»

Фу-у-х-х… отстали от меня, наконец-то.

А у меня есть вопросы. И один из них очень важный. Поэтому, немного потоптавшись около своего стола, я иду в стеклянный кабинет начальника отдела.

— Павел, скажите, могу ли я раздобыть где-то новую книгу себе?

— Зачем тебе новая?

— Ну как же… э-м… свою я потеряла, получается, — виновато опускаю глаза.

— Вот, — бахает он о свой стол чем-то завёрнутым в желтую бумагу. — Она появилась там, где ты прикасалась к ней при переходе в прошлое. Книга возвращается в исходную точку, если владелец погиб или вернулся в своё время другим способом. Кстати, надо об этом сообщить в Магистрат. Это первый такой случай в истории за последние 5 лет.

— Неужели кто-то смог вернуться домой через портал технарей? — сомневаюсь я, забирая свёрток и прижимая его к груди.

— Нет, не совсем так. Но если тебе интересно — посмотри в сети инфу про… э-э-м-м… кажется его звали Морталов. Да, введи Морталов в поисковик и почитай про его подвиги. Тебе полезно будет. А я к Шмелю с отчётом.

С этими словами, он встаёт и показывает мне на выход из своего стеклянного куба. Я спешу занять своё рабочее место, но когда усаживаюсь за свой стол, застываю, переваривая только что полученную информацию. Неужели кто-то мог переместиться без книги или портала «Переход» Техроса? Как? Силой мысли? Немыслимо!

Припадаю к компьютеру и быстро ввожу в поисковик нужную фамилию. Жду, когда инфа выйдет на экран и задумываюсь. На сегодняшний день официально существует два способа перемещения во времени: техномаговский портал «Переход» и индивидуальная книга магии для каждого природного мага. Но что, если существует человеческий? Тот, о котором простые люди без магии не спешат оповестить весь разумный мир, тем самым скрывая свои возможности из боязни, что правительство захочет лишить их такого экзотического развлечения. Ведь правящая верхушка Государства может посчитать опасным бесконтрольные прыжки во времени, поскольку, не исключено, что какой-нибудь придурок захочет «почудить в истории», меняя тем самым ход событий в прошлом. А это реально может привести к серьёзным последствиям в нашем времени и в будущем.

Технари, которые используют свой «Переход» все, как один, работают под строгим контролем МТСБ и ещё не было случая, что бы кто-то из них нарушил присягу и вышел из-под контроля. Природные маги же, используя свою книгу при переходах, полностью подконтрольны магической энергии, заложенной в ней. Никто из них не решится, например, на убийство, поскольку в этом случае Кара Небесная незамедлительно исполнит свой приговор и маг через пару недель сам лишится жизни, медленно угасая.

Но всё же, вдруг какой-нибудь умник изобрёл человеческий способ перемещения, работающий не от магии вообще? Как же тогда он может работать? Как он может проникнуть в вихрь временного потока? Каким способом?

Стоп! Первый артефакт, который назвал Зайцев — икона кого-то там, а иконы, они, как правило, магические, в них нет техно. Когда они создавались, люди не использовали ничего сложнее колеса, в те времена ещё не было открыто ни электричество, ни магнитное поле, всё держалось на механике. А табакерка, которую мы видели у немецкого офицера, или он не такой уж и немецкий, да не важно, так вот табакерка — она содержит техно-поток. Интересно… Хм… Отсюда вывод: некто хочет использовать для оживления некоего существа оба типа магии. Кому доступно без риска для жизни прикасаться к тому и другому? Да, простому человеку или… осушенному. Значит, если простой человек использует Переход технарей и книгу магии одновременно — он сможет переместиться во времени… Ха! Теоретически это возможно. Ёшки-матрёшки! Какая я умная! Самой не верится. Или… я идиотка и всё мои домыслы — чушь полная…

Из размышлений меня выдёргивает шум от видео, которое появилось на экране компьютера.

— … Все вы тупые недоучки! — истерично орёт арестованный мужчина лет сорока, удерживаемый полицейскими. По всему видно, что действие происходит в зале суда. — Вы не видите дальше своего носа! Все ваши законы придуманы лишь для того, чтобы держать толпу в повиновении! И вы, всей толпой, копошитесь в вашем дерьме, как слепые черви! А я создал ЭТО! Я придумал и создал ЭТО вопреки вашим тупым законам!...

На этом видео обрывается и всплывает надпись: «12-го марта 2114 года гражданин Морталов В.В. был казнён, согласно приговору суда Государства Белария».

Под окошком файла видео следует текст, который я с интересом читаю.

«… Из личного дела гражданина Морталова В.В. (2071-2114 гг) Техномаг, рождён в союзе Т/Ч+Ч, начальная сила потока 20%. Средняя школа — средние показатели, Фармацевтический колледж — средние показатели, Медицинский университет (1-й и 2-й курсы ) — средние показатели, был исключён за многочисленные нарушения Закона Государства об Использовании Магических потоков «Т» и «М», часть III. Был осушен в 2089 году. Проживал на ТЧ.2109 год — арест в подозрении на убийство гражданина К, дело № А-295469ТТ, вина не доказана.2110 год — арест в подозрении на убийство гражданина С, дело № А-663941ТЧ, вина не доказана.2112 год — арест в подозрении на незаконное перемещение в прошлое. Вина не доказана, дело не открывалось, поскольку согласно имеющимся данным, перемещение «Ч» невозможно.2113 год — арест в подозрении использования природного мага для перемещения в прошлое. Дело № С-751846ТМ. Дело закрыто за недостаточностью улик. Следователь по делу Астахов Р.Р. неоднократно требовал возобновления расследования. Магистрат и Служба Безопасности Техроса отказали по причине неадекватного поведения Астахова Р.Р. на заседаниях суда.2114 год — арест в подозрении на убийство гражданина О. Вина доказана. Приговор: смертная казнь путём инъекции. Дата казни: 12/03/2114».

А этот Морталов нехило порезвился за свою жизнь. Три убийства, и это те, что известны. А сколько неизвестных и в нашем времени и в прошлом? В прошлом?... Он что, мог бегать в прошлое? Ну-ка, что за дело было № 751846ТМ? Ввожу номер в поисковик, щёлкаю «Показать подробно». Ответом мне выскакивает надпись «Засекречено». Хм… жаль, хотелось бы посмотреть. Так-так, а следователь неадекватный у нас что? Ага, Астахов его фамилия. Поисковик, на мой запрос, выдаёт текст: «Астахов Роман Романович…ля-ля-ля… служил в Бюро Расследований при Магистрате… ля-ля-ля… уволен…Адрес прописки: улица Вазрождения, дом 5, квартира 36».

Если нет инфы в сети, то можно поехать и расспросить следователя…

— Алёшка, расскажи про Зайцева, — подкрадывается ко мне Лиля.

Я резко захлопываю компьютер. Делаю вид, что коллега меня напугала, хватаюсь за сердце.

— А что про него рассказывать? Придурок он, — отвечаю я, думая, что спрашивает она чисто из женского интереса.

Лиля в задумчивости морщит веснушчатый носик, потом соглашается:

— Да, скорее всего, полный мерзавец. Мужики с такой привлекательной внешностью редко бывают классными.

— Ага, вот я и говорю, форменный негодяй, — киваю я ей с феминистической радостью в голосе.

— Вообще-то я не про это. Мне нужна инфа по вашему с ним слиянию.

Не поняла? Она что, знает о том, что Зайцев меня трахнул?! Я нервно поправляю свой медицинский халат на груди и выдаю звуки типа «кх-кх…»

— К-к-акому с-слиянию? — спрашиваю, мысленно готовясь к тому, что ответ мне не понравится.

— Алёшка, не тормози. Ты в тесном ментальном контакте с ним. Мне надо узнать об этом всё, что возможно. Я — маг-биолог по специальности. Это моя работа.

У меня немного отлегает от сердца, но тревожный колокольчик в мозгу уже звякает: «Вот, началось. Сейчас они попытаются меня исследовать». А что я хотела? Такой феномен, как у меня с Зайцевым — это же сенсация! Удивительно ещё, что они вообще не распяли меня на лабораторном столе, как подопытную мышь. Мне придётся согласиться на исследования. Ведь я уже, практически, автоматом согласилась, когда подписала контракт на работу здесь.

— Лиля, честно, я не знаю, как это получилось и как работает… — пытаюсь отмазаться я.

— А вот мы и узнаем, — с горящим взглядом неутомимого исследователя, убеждает меня Лиля. — Тебе же самой, наверное, интересны твои возможности, а?

— Оки, давай. Мне действительно интересно.

Она хлопает в ладоши и радостно предлагает:

— Идём ко мне в кабинет, у меня там аппаратура.

Словом «кабинет» в нашем офисе вряд ли можно назвать наши рабочие места, поскольку всё пространство открыто для обозрения. Нас разделяют только стеклянные перегородки, причём не до самого потолка. Но это даже хорошо — нет ощущения замкнутого пространства.

Когда мы заходим в такой вот стеклянный отсек с табличкой «Био», Лиля указывает мне на мягкий стул, установленный рядом с высоким аппаратом, от которого тянутся эластичные трубки в виде щупалец осьминога.

— Не бойся, садись. Ничто тебя даже не коснётся, — подбадривает меня девушка, обратив внимание, что я с опаской поглядываю на аппарат. — Просто мы просканируем твой поток и определим, что в нём активно в процессе ментального вызова абонента.

Я сажусь на стул, а внутри у меня уже зреет план, как приколоться над Зайцевым. Ух, я и вредина! Аж самой приятно…

Лиля поворачивает и вытягивает щупальца, распределяя их вокруг меня.

— Готово, — она включает аппарат и припадает к компьютеру. — Итак, начнём. Ментальный вызов абонента Зайцева А.Д. Хм…Не хватает места в строке, так, сократим — З.А.Д. Число, время, начальный поток…

Я начинаю хохотать, такое определение как нельзя лучше подходит к этому пройдохе. Лиля смотрит с укоризной:

— Алёшка, давай серьёзнее.

— Я — сама серьёзность, — уверяю я её, обхватывая свои щёки ладошками в попытке втянуть улыбку.

Ментальный контакт с ЗАДом — отличное начало лабораторных работ!

— Начинаем, — командует Лиля.

«Зайцев, приём! Зайцев, приём! На связи Волкова, — начинаю я мысленно обращаться к технарю. — Зайцев, приём! Ты меня слышишь?»

Пока жду ответа, опускаю глаза на свою грудь и медленно расстёгиваю пару пуговиц халата, под которым у меня только кружевное бельё. Останавливаю взгляд на чуть прикрытых прозрачной тканью холмиках груди.

«Зайцев, приём! Зайцев, ты меня видишь? Зайцев, приём. Зайцев, ты…»

«Волкова, зараза! Ты охренела совсем?! — раздаётся в моей голове злой голос. — А ну, перестань лезть ко мне в голову со своими сиськами!»

— Есть контакт, — оповещает меня Лиля. — Подержи его на связи несколько минут.

«Зайцев, ты такая лапочка, — нежно так закидываю я ему мысль. — Хочешь ниже посмотреть?»

«Я убью тебя, Волкова!» — проникает мне в голову его ответ.

«Люблю — мне нравится больше, — повторяю я его слова и начинаю расстёгивать ещё одну пуговицу. — А потрогать хочешь?»

Тишина. Неужели отключился на таком интересном месте? Минута, другая…

«Зайцев, потрогать хочешь?» — продолжаю соблазнять технаря. Знаю, он меня слышит и видит.

«А ты?» — наконец-то отвечает он и… едрён-батон, я вижу картинку из его головы.

Резко вскакиваю, обрывая связь. Запахиваю свой халат, поняв, что сейчас на меня из-за стеклянной перегородки пялятся Марта и Эдик. Застёгиваю пуговицы и вопросительно смотрю на коллег, мол «всё, цирк окончен, расходитесь». В ответ слышу их аплодисменты и умную тираду Эдика:

— Раньше, лет так 80 назад, была такая индустрия, «секс по телефону» называлась. Пользовалась популярностью.

Мы все дружно закатываемся смехом.

— Ну, что говорит твой аппарат? — отсмеявшись, спрашиваю я Лилю.

— Есть данные, машина их обрабатывает сейчас, — улыбается она, а потом добавляет. — Видно, Зайцеву с тобой не легко-о-о-о… но весело.

Снова смех в зале.

— А-то! — подтверждаю я.

— Ну вот, мы имеем твой активный поток в начале контакта — 18 линий активировалось, это ты вызывала мысленно, а когда появилось видео — 24 линии. От Зайцева тебе пришло вначале — 12 линий, а когда он включил видео — 17 линий. Поздравляю, ты победила.

Все дружно шлёпают меня по ладошке в поздравительном жесте «дай пять», а потом Марта смеясь спрашивает:

— Ну, ТО, что ты показывала, мы видели. А вот ЧТО показал тебе Зайцев?

— Не скажу, — смущаясь, опускаю глаза под хохот коллег.

— И как это «не скажу» выглядит? Металлическое оно у него? — не унимается Марта.

— Всё это слухи. Нет там ничего металлического, — не подумав, быстро отвечаю я и понимаю — спалилась…

Покраснев и смутившись ещё раз десять за этот день, я, наконец-то, покидаю офис. Конец рабочего дня — самое приятное время суток.

У меня на сегодняшний вечер запланирована встреча с бывшим следователем Астаховым. И у меня огромные надежды на эту встречу. Не даёт мне покоя вопрос перемещения в прошлое тех, кто не имеет потока. Хорошо бы получить ответ. Тогда бы было понятно, как диверсант бегает и собирает артефакты. МТСБ не очень-то продвинулись в его поимке, как я поняла. Но мои предположения я им не выскажу, пока не найду хоть мало-мальских реальных фактов. А то ведь Зайцев засмеёт. Он и так меня всерьёз не воспринимает, а если я начну рассказывать небылицы — не откажет себе в удовольствии поиздеваться снова.

Иду к метро, автоматически рассматривая витрины магазинов. Опа! Что это тут за чудо!? Какая прелесть! Застываю и упираюсь взглядом в одну из витрин. Детский магазин одежды, а на манекене за стеклом просто шикарная вещь — пижама нежно-персикового цвета с хитрыми и задиристыми мультяшными рожицами беленьких зайчиков по всей ткани. Это просто отпад! Хочу эту пижаму! Продавщица долго копошится на полках в поисках самого большого детского размера, находит и я, даже не примеряя, покупаю это чудо текстильной промышленности. Даже если штанишки пижамные мне будут коротки, всё равно надену! Такая я вредина…

В прекрасном настроении, уже выйдя из метро, нахожу нужную мне улицу и дом. Поднимаюсь к квартире, жму на звонок. Дверь мне открывает маг, мужчина с полностью седыми волосами, видимо лет 50-ти, но может быть и моложе, потому как седина всегда добавляет годы.

— Простите, вы Астахов Роман Романыч?

— Я, — безразлично отвечает мужчина.

— Можно с вами поговорить о неком гражданине по фамилии Морталов?

— Не о чем говорить. Он сдох, Слава Небесам! — отвечает он, закатывая глаза к тем самым Небесам.

— Есть о чём. Можно, я войду?

— Ну проходите, — пожимает он плечами и жестом указывает мне вглубь помещения.

Я вхожу в крохотную, но чистую квартиру. Везде книги, какие-то рукописи, папки с бумагами, простые канцелярские принадлежности на столе. Писатель, видимо. Пишет книги по своим раскрытым и не очень раскрытым делам.

— У вас есть, видимо, конкретный вопрос? Я вас слушаю, — начинает он, усаживая меня в кресло и садясь напротив.

— Да, есть. Меня интересует дело № С-751846ТМ. Вы ведь его вели? Я читала об этом в сети. Не могли бы вы рассказать подробности?

— Это засекречено, — упирает он непреклонный взгляд в моё лицо.

— Почему? — невозмутимо спрашиваю я.

— Потому, что это — секрет.

— Очень информативно, — усмехаюсь я.

— Если это всё?...

— Нет, не всё. Видите ли, я хочу предложить вам сделку.

Брови его взлетают, а губы морщатся в брезгливой ухмылке. Но я не сдаюсь и продолжаю:

— Мой секрет взамен на ваш секрет.

Он не двигается и мимику не меняет. Я вздыхаю. Может не стОит ему рассказывать?...

— А-а-а… я вас узнал! Хм… — вдруг восклицает мужчина. — Вы — та самая ненормальная студентка, из-за которой…

— Магистрат выпил три литра валерьянки, — продолжаю я его догадку.

— Точно! — уже более дружелюбно соглашается он.

— Вот видите. Теперь вы понимаете, почему мне нужна эта секретная информация? Хочу понять, как работает моя связь с техна…

— Это из другой области, — перебивает меня собеседник.

— Роман Романович, по секрету вам скажу, что однажды техномаг вернулся со мной из прошлого с помощью моей книги, а потом я вернулась с ним через их технарский портал «Переход» и оказалась прямо у них в МТСБ. Видите, что получается — мы с технарями совместимы и наши артефакты работают на нас обоих. Поэтому, я хочу узнать, действительно ли Морталов ходил в прошлое с помощью мага или он свой «немагический портал перехода» изобрёл. Понимаете?

— Ясно… — он недоверчиво сверлит меня глазами. — Вы действительно прошли через Портал Перехода технарей?

— Да, вчера. И портал цел и все живы.

— Хм, Морталов был прав, — бывший следователь откидывается на спинку стула и сплетает руки на груди. — Он, сволочь, был таки прав! И да, он использовал мага… Но, давайте, по-порядку расскажу, раз уж такое дело…

Рассказ Астахова

Мόртал — так звали его с самого детства, был рождён от матери человека и отца слабого техномага, но, несмотря на весьма слабые магические способности, умственные способности он имел высокого уровня, даже можно сказать, был гением. Да-да, не удивляйтесь, что хвалю его, я признаю, что он был умнейшим из всех людей, когда-либо встречавшихся мне в жизни. Жаль только, что его гений был направлен только для достижения одной единственной цели — вернуть себе техно-поток. Он ведь был осушен в его 18 лет, насколько я помню.

А что такое для мага или технаря быть осушенным? Это значит, продолжать жить телесно, но умереть душой. Да, такова жестокая правда жизни. Мортал винил в своём горе законы Государства, его устои. Ну и как вы знаете, осушенный никогда более не может быть наполненным магическим потоком. Его источник прекращает действовать — умирает, а воскресить его невозможно. Ну, по нашим понятиям.

Мортал был хитёр и старался ничем не выделяться. Он затаился и, пока выдавал средние показатели и в школе и в колледже, тайком проводил эксперименты. Я раскопал тогда его записи, с первого взгляда казавшиеся бредом сумасшедшего. Он вовсю с самого пятнадцатилетия искал возможность вернуть себе поток. Учась в Медицинском Университете на факультете фармацевтики, он нашёл помещение для своей подпольной лаборатории, где и проводил опыты. Покупал частицы магического потока на чёрном рынке и пытался влить их в живых существ.

Его поймали случайно. По-неосторожности, он устроил короткое замыкание в целом квартале и полиция, прочёсывая возможные источники перепадов напряжения, наткнулась на его лабораторию. Его выперли из Универа за незаконное использование магии, но он не сдался тогда. Видимо, некоторые из его опытов увенчались успехом, потому что в скором времени он перешёл к опытам на людях, на магах и техномагах. Путём шантажа он заставлял этих бедняг участвовать в его исследованиях.

Два убийства, в которых не доказана была его вина — это и были его опыты. Но поймать его «за руку» никто не мог, а полиция не торопилась взять его на заметку, поскольку никто его всерьёз не воспринимал. К тому же, теория магии, известная нам, полностью отвергает вживление потока в пустое тело. Что и позволило Морталу выкрутиться и не отвечать за преступления.

Я же вёл дело о перемещении Мортала в прошлое. Это был реальный факт. Ему удалось это. А знаете как? Любовь. Да-да, не надо смеяться. Чувства. Чувства — они меняют биополе человека, дают ему больше душевных сил, увеличивают энергию и укрепляют магический поток. Этот мерзавец Мортал влюбил в себя девушку 100%-го мага. Провёл исследования и понял: он может использовать все её магические предметы, если он в тесном контакте с ней. Вот так, по её книге магии, он переместился в прошлое. Что он там натворил — неизвестно. Известно лишь то, что у него на руках уже было его изобретение — портативный перемещатель во времени. Что это за хреновина, по сей день никто не знает. Обыски его жилища и лаборатории не дали никаких результатов. Но эта хреновина реально работала. Мортал переместился в прошлое с помощью книги магии своей любовницы, а вернулся с ней через портал своего портативного перемещателя. Причём книга её вернулась сама по себе. При возвращении в наше время девушка сильно пострадала. Нет, она была жива, но всего несколько дней, а потом она умерла, медленно угаснув. Это убийство также сошло с рук мерзавцу. Упрямые профессора и заседатели в суде не восприняли всерьёз моё заявление о том, что Мортал смог создать устройство для перемещения во времени, не содержащее магию. Ну а если так, то и обвинять его было не в чем.

— Ну а последнее убийство, за которое его казнили? — заинтересованно спрашиваю я.

— К тому времени меня уже попёрли с работы. Видите ли, я вёл себя слишком агрессивно на заседании суда. А как мне было себя вести? Мне никто не верил, а Мортал открыто издевался над моей обвинительной речью. Он поднял меня на смех, причём учёные мужи были с ним солидарны. «Нет, — говорили они, — невозможно перемещение во времени другими способами, только книга магии и техномагический портал «Переход». Всё!» Да, Мортал смеялся и выкрутился, лихо оперируя законами и постулатами Государства. А я не выдержал тогда и бросился к нему с кулаками. Глупо, конечно. Но я не жалею, что вмазал этому засранцу. На следующий день меня уволили.

— А можно ли найти вещи и записи Мортала?

— Нет, девочка. Всё было уничтожено до последней молекулы сразу после казни. Во всяком случае, спецслужбы отчитались об уничтожении. Я узнавал, хотел взять записи мерзавца, почитать, обдумать. Я ведь имею доступ к архивам, так как официально оформлен, как писатель. Но мне сообщили, что всё уничтожено.

— Ну что же, спасибо вам, — я встаю и собираюсь уходить. — Вы очень помогли.

— Этот мужчина, технарь… э-э-м-м… — вслед мне говорит Астахов, — будьте с ним поосторожнее. Любовь часто бывает безответной…

Я поворачиваюсь к нему уже у двери.

— Наше, как вы говорите, «чувство» скорее похоже на ненависть, чем на любовь. Так что… — я развожу руками, типа «ничего поделать не могу — так получилось…»

— Ну-ну… — отвечает он задумчиво.

Глава 13

Алексей

4 июня 2119 (22:20)

«Наконец-то я добрался до кровати», — думаю я и звездой плюхаюсь на мягкий матрас.

День был тяжёлый, просто пипец! Совещание у Командора, перелёт в Магрос, совещание в Магистрате, перелёт во Дворец Правосудия на ТЧ, совещание, перелёт в Техрос, выход в прошлое, а по возвращении опять совещание у Командора.

Куча информации — голова трещит. Двадцать версий, около десятка подозреваемых, двадцать, а то и более, возможно, связанных с диверсантом дел… Как с этим разобраться? Жесть!

Но сейчас надо поспать. Надо лечь, млять, и поспать!

Не думать ни о чём, ни о делах… ни о Волковой.

Волкова! Вот же пройдоха! Она мне в мозг влезла прямо во время совещания во Дворце Правосудия. Эта зараза прикалывалась! Я там стою перед всеми, речь толкаю, а она мне со своими сиськами перед глазами маячит! Ну, вредина! Мне чудом удалось выскочить в туалет под шумок. Но я ей тоже показал кое-что. Точно, увидела. Я понял это, потому что сразу связь оборвала. Вот так тебе, Волкова, моя ты красавица! Попробуй ещё раз влезть мне в голову со стриптизом, сразу с моим «другом» поздороваешься. Ха-ха… Хохочу уже в голос, когда забираюсь под одеяло уже полностью раздетый.

Сейчас придавлю подушку и спать, спать… спать… млять… Волкова!

От всплывающего в голове образа этой блондинистой заразы сразу затвердевает стояк и рука невольно тянется к нему… плавные движения вверх-вниз… Что?! Не понял сейчас! Что это было?!

«… будешь смотреть и дрочить перед сном…»

Это что такое было, Волкова?! Это было магическое заклинание!? Ах ты, ведьма!!!

Подхватываюсь на ровные ноги, быстро надеваю джинсы, какую-то майку, что валялась у шкафа, накидываю лёгкую куртку. По автобану до столицы Магроса всего-то два с половиной часа езды. Ерунда. Так, ключи от «Ягуара»… а, вот они. Ну Волкова, держись! Получишь ты у меня сейчас!

Два с половиной часа спустя

Вот эта улица, вот этот дом… Да, ошибки быть не может. Это её новый адрес. Поднимаюсь на второй этаж. Ага, вот и квартира. Всё верно. Странно, что на двери нет знака «череп и кости», как на пиратском флаге. Тебе бы, колдунья моя, такой знак не помешал. Закажу ей потом с доставкой.

Прислушиваюсь — за дверью тихо.

Ну что ж, ты проникаешь в мой мозг абсолютно неожиданно, а я проникну к тебе в квартиру. Стоп. А если она с мужиком? Ну и зашибись! Наваляю этому чмырю со всей дури, чтоб забыл про мою Волкову навсегда!

Тихо открываю дверь. Для меня, для техномага, взлом дверного замка — как семечки пощёлкать. Где-то в глубине квартиры работает телевизор. Иду на звук, мягко ступая по ковру. А, вот и свет голубоватый из-под двери одной из комнат. Здесь она, красавица моя.

Резко распахиваю дверь и сразу басом:

— Приём, Волкова! Приём! Ты меня видишь?!

Она ошалело подхватывается и, стоя на постели, громко возмущается:

— Зайцев? Зайцев, мля!? Ты что тут делаешь!? Как ты вошёл? Ты сбрендил совсем!?

— Какая милая пижамка! — восхищаюсь я, разглядывая её наряд, и решительно направляюсь к этой сонной растрёпанной блондинистой заразе. — В мою честь, не иначе. Мне нравится — такие классные зайчатки!

— Не подходи, Зайцев!

Она вытягивает руку вперёд, пытаясь остановить меня. Куда там? Кто меня сейчас остановит? Только несущийся навстречу локомотив. Хватаю девушку за талию, она визжит и брыкается.

— Соседей разбудишь, не ори, — информирую я её о возможных последствиях такого громкого визга и опрокидываю её на подушки, наваливаясь сверху.

— Хорошо, что бы они ещё и полицию вызвали… что б тебя арестовали за вторжение…

— Ща, Волкова, ща будет тебе вторжение, — обещаю я и целую её сначала настойчиво и жадно, потом смягчая прикосновения, потом вообще ласково и нежно, когда чувствую, что перестала брыкаться и отвечает на мой поцелуй. И это всего лишь поцелуй, а мне уже крышу сносит и во всём моём теле уже творится что-то невообразимо приятное.

— Волкова, — упрекаю я её хрен знает в чём, с громким чмоком отрываясь от её губ, садясь на колени в кровати и стаскивая с себя куртку.

— Зайцев, подари мне эту майку, — улыбается эта пижама в зайчиках.

Я с интересом опускаю глаза на то, что надел, даже не глядя. Надпись на моей майке гласит: «Маньяк на девишнике», и картинка такая нарисована: зайчики кругом, а по центру один большой с наглой рожей и с морковкой в лапе, которая торчит недвусмысленно. Удав с Тарасом мне эту майку подарили в прошлом году на день рождения, помню, ржали как кони.

— Она твоя, — решительно стягиваю это творение неизвестного художника, а так же джинсы.

К оголению Волковой подхожу более основательно и совсем не тороплюсь, растягивая удовольствие. Она пытается прикрыть оголённые мною её части тела, но эта возня выглядит скорее, как игра, нежели серьёзное сопротивление. И это меня заводит ещё больше. Целую нежно всё, что оголяется на ней, а она невольно касается моего лица, в слабой попытке оттолкнуть, проводит ручками по моим плечам и запускает пальчики в мою шевелюру на затылке. Я млею от этих её прикосновений. Она млеет от моих ласк, но чуть слышно шепчет:

— Нет, Зайцев, нет…

— Да, Волкова, да! — шепчу я в ответ.

Я знаю, что ей было хорошо в прошлый раз. Знаю, ей будет хорошо и сейчас.

И я делаю это «хорошо». Не торопясь, наслаждаясь каждым проникновением в неё. Не сдерживаю свои стоны, когда чувствую волны кайфа в своём теле. Смотрю и ловлю её ахи и вздохи, попискивания и порыкивания. Меняю позы, изучая это прелестное тело со всех сторон. Волкова, вроде как, сопротивляется моей буйной эротической фантазии, но лишь слегка, для вида, типа «отстань, надоедливый». А я растягиваю удовольствие, вхожу неторопливо, чтобы прочувствовать каждое мгновение блаженства. И она не выдерживает этой сладкой мУки:

— Алёшка, быстрее давай…

А-а-р-р… как она меня назвала? М-м-м… моё имя в её исполнении звучит просто волшебно.

— Любой каприз, моя сладкая, — шепчу я, постанывая.

Понимаю, что сам так долго не выдержу, наращиваю темп и вот уже наши стоны и рваные вздохи звучат в унисон, а тела резко припечатываются друг к другу, когда я толкаюсь в неё, но мы ничего не замечаем, кроме зарождающегося чувства наивысшего наслаждения. И мы оба подходим к этой вершине. Когда я явственно ощущаю пульсацию у неё внутри, позволяю себе расслабиться и окунуться в улётный сладкий оргазм.

— Алёшка… — всё ещё глубоко возбуждённо дыша, шепчу я, целуя её шею и плечико.

— Алёшка… — разомлев от наслаждения, вторит она.

Краем глаза вижу искрящуюся бриллиантовую пыль, танцующую вокруг нас. Подталкиваемый какой-то всплывшей из глубины сознания мыслью, скатившись с Волковой, цепляю с прикроватной тумбочки стакан с водой, выпиваю остатки и зачерпываю эту искрящуюся субстанцию. Ставлю стакан на место, накрыв его небольшой книжицей, которую, видимо, Алёна читает перед сном. Надеюсь, что до утра это волшебство наших потоков не выветрится.

Распластываюсь на простынях, удовлетворённый и счастливый. Ну вот, теперь точно можно поспать… Чувствую, как копошится под боком моя удовлетворённая и счастливая вредина, обнимаю её. Минута, другая… и мы оба проваливаемся в сладкие сны.

***

Утро наступило, как всегда, неожиданно. Глянув на часы, понимаю — мне кирдык! Через двадцать минут я должен быть на работе. Нихрена не успею. Лихорадочно шарю вокруг кровати в поисках своей одежды.

— Ты мне эту майку обещал, — потягивается Волкова под одеялом.

— Тогда дай мне какую-нибудь взамен, — прошу я, подходя и целуя мою сонную красавицу.

— Там, в шкафу найдёшь, — пальчиком указывает она направление.

Я торопливо роюсь в аккуратно сложенных трикотажных изделиях и выуживаю довольно большого размера майку. Пойдёт. Некогда выбирать. Наскоро одевшись, смотрю на стакан, в котором теперь нет ни одной искорки. Исчезло наше волшебство, жаль. Надо бежать, поэтому быстро ещё раз припечатываюсь к её губам и шепчу:

— Мне пора, сладкая, увидимся позже. А ты не балуйся без меня, особенно в прошлом.

Час спустя

Мой «Ягуар» ревёт мотором, я мчусь на всех парах по автобану в Техрос.

— Алексей, где тебя носит!? — басит по громкой связи Командор. — Все уже собрались, только тебя ждём.

— Прости, задерживаюсь, начинайте без меня, — отвечаю я, давя на педаль газа.

И почему я вчера не угнал вертолёт?...

Ещё час спустя

— … это невозможно, — слышу я голос одного из присутствующих в конференц-зале резиденции Командора, когда решительно распахиваю дверь и вваливаюсь в помещение.

— Как видите, возможно. О-о-о, а вот и наш майор Зайцев. Дождались таки! — объявляет о моём прибытии начальство, в то время, как я киваю всем присутствующим и плюхаюсь на свободный стул. — Да, оказывается, возможно, — продолжает Командор. — Но мы пока не знаем как, где и кто изобрёл такой аппарат.

— Это противоречит всем законам магии и всем законам человеческих наук… Нет таких технологий и быть не может… Магия, и только магия способна открывать временнЫе вихри… — гудят голоса присутствующих в зале.

— Был всего один человек, который однажды проходил по делу подобного свойства, но его перемещение не было доказано, — когда гул голосов стихает, вступает в разговор Главный Следователь Управления Внутренней Безопасности Магроса.

— Озвучьте это дело, пожалуйста, — просит Командор.

— Дело № С-751846ТМ. 2113 год. Арест некоего Морталова В.В. в подозрении использования мага для перемещения во времени. Дело закрыто за недостаточностью улик. Но сегодня мы уже имеем случай такого рода с нашим магом Волковой и с вашим майором Зайцевым. Так что следует обратить внимание.

Выступающий подробно рассказывает о похождениях гражданина Морталова, а закончив свой рассказ, добавляет:

— Но данный персонаж был казнён в 2114 году. Это значит, что он, извините, бегать в прошлое уже не может, поскольку мёртв. А ваш диверсант, как я понимаю, живее всех живых и довольно активен.

Присутствующие начинают переговариваться, склоняясь друг к другу. А я задумываюсь. Последователи того Морталова могли продолжить его эксперименты и могли добиться успеха. Да, есть такой вариант. Нужно подробно изучить биографию этого перца и накопать его записи. Ведь оставил же он какие-то бумаги или файлы.

— Прошу вас, господин Главный Следователь, предоставить всю информацию по Морталову и его окружению, — вежливо прошу я. — Возможно, сохранились записи его лабораторных исследований. Нам бы это очень помогло.

— Пожалуйста, я всё сброшу вам в вашу сеть немедленно. Но боюсь, насчёт наследства Морталова, мне придётся вас огорчить — всё было уничтожено. Всё сожжено сразу после его казни.

— Кем было уничтожено? — не унимаюсь я.

— По решению суда в 2114 году всё помещение лаборатории было обработано огнём, как отрапортовала Служба Зачистки при Штабе Безопасности Магроса.

Я развожу руками: ну вот, такие рьяные работники, ну прям молодцы какие!

— Давайте рассмотрим то, что имеется по личности диверсанта. Есть совпадения в базе ДНК? — продолжает заседание Командор.

— 100%-ных совпадений нет, — начинает начальник лаборатории. — Но есть примерно 80%. Вот эти люди.

Мы все поворачиваемся к экрану на стене.

Я смотрю — среди фото людей, показанных нам, есть только одна женщина. И то она в таком возрасте, что скакать в прошлое и чудить там вряд ли смогла бы, не говоря уже о балетных кренделях. Но на всякий случай, конечно, проверим их всех на наличие родственников, подходящих к описанию диверсанта.

— ДНК проверяли во всех базах территорий Государства? — уточняет Командор.

— Во всех. Но есть, так называемые, «тёмные зоны», то есть трущобы, где жители не обращаются в государственные медицинские учреждения и их ДНК в базах нет. Это известные нам… — начальник лаборатории листает файлы в своём планшете, а потом продолжает, — «тёмная зона» пограничного города Городня, северные скрытые вечным туманом холмы Паринска, а так же южные непроходимые болотистые равнины Полесника.

Я вскидываюсь, достаю свой планшет и ищу инфу по последнему инциденту в холмах, недалеко от Паринска. Это было короткое замыкание в электрической сети, как раз в тот момент, когда диверсант скакнул в прошлое. Ага, вот этот файл с рапортом. Так-так, это произошло в десяти километрах от Паринска, тогда весь город был лишён электричества на пару часов. Набираю секретаря и тихонько шепчу ей: «Верочка, дорогая, найди мне Пахоменко Володю. Пусть ждёт меня. Для него есть задание.» Слышу её ответ: «Слушаюсь, господин, майор».

Тем временем, Командор делает распоряжения каждому из присутствующих, давая конкретные приказы по разработке диверсанта и поиску неизвестного нам «портала перемещения». А потом завершает совещание:

— Если у кого-то есть ещё соображения, прошу высказаться. Нет? Тогда всем спасибо. Отчёты и рапорты прошу присылать мне лично. За работу, господа.

Первыми зал заседаний покидают маги и в сопровождении охраны следуют к вертолётной площадке. Затем технари устремляются на выход. Когда в зале остаёмся только мы с Командором, он, сердито хмурясь, садится напротив меня.

— Какого хрена ты творишь!? — отчётливо выделяя каждый слог, спрашивает генерал.

— А что такого я творю? — не понимаю я.

— Ты с Волковой через блок обеззараживания прошёл. Как ты думаешь, что выдала нам машина?

— Она что, сломалась? — чё-то я реально не понимаю причину наезда.

— Твоя сперма в ней, её жидкость на тебе. Ты совсем охренел!? — басит начальство.

— Ну.. э-э-м-м… ты же сам говорил — любовь и всё такое… — пытаюсь оправдаться я и, скинув куртку, встаю, чтобы пойти налить себе стакан воды.

Когда поворачиваюсь к отцу спиной, слышу его тихий хохот. Не понял. Вот он только что злился, а теперь ржёт. С интересом оглядываюсь на него, мол «что смешного?»

Он пальцем показывает на мою спину. Что там? Дырка? Наспех глотнув воды, стягиваю с себя майку, которую позаимствовал у Волковой. Рассматриваю. На спине трикотажного изделия набитый розовой краской текст: «Самая умная блОндинка на курсе», причём буква «О» изображает дебильной рожицей-смайликом ту самую блондинку.

— Волкова, моя ж ты зараза! Хорошо, что не снял куртку тут при всех, — бормочу себе под нос.

— Так, теперь понятно откуда ты так долго ехал на работу сегодня утром, — догадывается отец. — Только, нахрена, а? Лёша, ты же не сопляк малолетний, можешь уже держать хрен в штанах, в твои-то 35?!

Я сажусь рядом с ним, так и оставаясь с голым торсом.

— С ней — не могу, па, — вздыхаю обречённо. — Как вижу её — крышу сносит. Думаю, может жениться на этой занозе белобрысой?...

— Мать нас с тобой убьёт, — так же обречённо вздыхает отец.

Я киваю, мол «да, она может». Сидим минут пять, обдумываем ситуацию.

— Лёш, у нас ещё один случай вторжения. Сегодня утром получил. Вот, посмотри, — говорит он и протягивает мне папку с распечатками Отдела Контроля Событий. — На этот раз без трупа. Но скорее всего, это тоже выходки нашего диверсанта.

Я с интересом вчитываюсь в текст.

«1818 год, 16 августа, 00:40. Станица Каменская, Донецкого округа. Попытка ограбления генерала Денисова. Денщик графа поймал за руку человека в чёрном, тот выпрыгнул в окно со второго этажа и исчез».

— Донские казаки… — мечтательно улыбаюсь я. — Это ж такая романтика! А? Давно мечтал промчаться с саблей наголо, да на вороном жеребце, да по степи широкой!

— Как пацан, ей Богу, — укоряет меня родитель, качая головой.

— На этот раз пойду надолго. Надо быть вхожим в дом графа. Выяснить, что за предмет хотели похитить. И потом подловить диверсанта «на горячем». Иначе, мы его будем ещё сто лет искать…

— Один не пойдёшь. Костю возьми. Тебе тоже денщик понадобится, — даёт мне указания Командор. — Документы на сотника Зайцева от генерала Луковкина, это 10-й Донской полк лёгкой кавалерии. Вот, держи.

— Быстро ты, — удивляюсь я.

— Было время, пока ты из Магроса летел, нарушая ПДД, — отвечает отец, протягивая мне свой планшет. — Четыре нарушения. Штраф не забудь заплатить.

Я смотрю на экран. Вот когда не надо, тогда очень быстро работают Дорожные Патрульные Службы — уже рапорт прислали о моём супер-скоростном передвижении по Государству.

— Хорошо, заплачу. Куда я денусь? — отвечаю я, набрасывая куртку на голое тело и собираясь отправиться восвояси. — Насчёт подпольного портала перехода — я вызвал Пахоменко. Отправлю его в туманные холмы на север. Там было короткое замыкание. Пусть разузнает там что, да как. Отчёт он тебе пришлёт.

— А как насчёт заказчика? Есть мысли? — Командор прохаживается по кабинету, останавливается у окна и минуту разглядывает шумный мегаполис с высоты птичьего полёта.

Торможу на секунду у двери и, глянув на отца, отвечаю:

— Вот возьмем диверсанта, у него и спросим.

Глава 14

Алёна

8 августа 1818 год (15:30)

Не понимаю, почему книга переместила меня сюда? Намечалось совсем другое время и совсем другое место. Но если я здесь, значит кто-то нуждается в медицинской помощи.

Обоз, в котором я оказалась, судя по разговорам едущих в нём, следует по пыльной степной дороге в станицу Каменская. Обоз — это несколько телег и кибиток с пассажирами, а так же около двадцати верховых казаков с саблями и нагайками. Среди них нет Зайцева, я всех рассмотрела. Если вспомнить все мои перемещения, то ясно — спонтанно забрасывает меня туда, где он есть. Но его тут нет. Странно.

В моей сумке медицинские принадлежности и диплом фельдшера. Значит мне легально предстоит познакомиться с местными властями и работать в госпитале. Кого конкретно я должна вылечить, мне пока что неизвестно. В моей книге только заглавие и «…следовать по указанному маршруту». Всё, на этом запись обрывается. Ну да ладно, посмотрим по ходу событий.

— А вы, барышня, водицы не желаете? — оборачивается ко мне мужик, сидящий впереди телеги и погоняющий лошадь. — Дорога-то ещё долгая.

— Да, спасибо, — не отказываюсь я, поскольку жара стоит невыносимая и солнце печёт беспощадно, а на мне столько шмоток и вдобавок длинных юбок штук пять. По тутошней моде ведь всё.

Беру железную флягу из рук мужика и, проведя рукой вдоль её, обеззараживаю воду. Наблюдаю, как ленты моего потока обвивают сосуд.

— А вы странная, барышня, — сообщает мужик, бросая на меня прищуренные взгляды.

— Почему это? — настороженно спрашиваю я, замерев на миг, как «застуканная на горячем». Неужели видит, что я магичу?

— Не капризничаете, — улыбается он в пышные усищы. — Вот давеча, городскую вёз на телеге. Точь-в-точь, как вы, она вся в шелку была. Так ругалась, на чём свет стоит! То телега жёсткая, то солнце яркое. Уж и не знал, что делать с ней, горемычной…

— Честно? — я тоже прищуриваюсь в улыбке, а потом вздыхаю тяжело. — Телега ваша действительно жёсткая. И у меня уже бок болит так сидеть.

— А вы соломку-то подгребите, да лягайте себе. Лёжа-то сподручнее будет. И косточки не заболят. Вон, вы какая худобушка — вашим косточкам перина небось нужна.

Я бы с удовольствием сейчас разлеглась тут в позе морской звезды, но кругом казаки, а я в такой позе очень буду для них соблазнительна. Вот, один всё поглядывает на меня и ус подкручивает. А развались я на спине, так он совсем с коня упадёт при виде такой призывной позы. Нет, среди мужиков надо держать марку, мне ведь ещё их лечить придётся, как я полагаю. Надо, чтобы уважали меня и слушались.

— Благодарствую за заботу. Но я уж посижу, — отвечаю я вознице. — А привал скоро будет?

— Может и будет, — равнодушно отвечает мужик, — енто, как его благородие скомандует. Однако, до станицы надобно дотемна успеть. А ежели привалы делать — то в степи заночуем.

— Но как быть, если по нужде надобно? — ёрзаю я , поскольку действительно, дотемна могу и не дотерпеть.

— А вон, хорунжий, тот, что с красным мешком на седле. У него и поспрашайте. Он тут командует.

Я разглядываю указанную персону. Тот казак, что бросал на меня заинтересованные взгляды. Красавец, бравый вояка. Усы вразлёт, чёрная чёлка кучерявится из-под фуражки, глаза большие, яркие, а в седле как гарцует — загляденье. Можно, конечно, спросить его, когда мимо будет проезжать. Он вдоль обоза часто курсирует, поглядывает на меня. Но, наверное, это потому, что я немного отличаюсь от местных барышень. На них обычные сарафаны и платки повязаны. Одна я тут в модной шляпке с цветочками и в платье городском с кружевами. Но про поход в кустики с казаком стесняюсь заговорить.

«Но ведь не обязательно вслух спрашивать, — тут же приходит мне мысль. — Может я могу влезть к нему в мысли и тонко намекнуть?» Давай, Волкова, попробуй применить твои способности по назначению, точнее «по нужде».

«Эй, казак, устали все, надо привал сделать, — внушаю я ему свою мысль. — Негоже людей мучить. Дай команду, отдохнём чуток, по нужде сходим».

Ноль эмоций с его стороны. Может не долетели до него мои слова. Ещё раз попробуем: «Эй, казак, устали все, надо…» Где-то сзади в обозе заплакал ребёнок, тут же заголосили женщины. Хорунжий оглядывается, хмурится, потом встаёт в седле и смотрит вперёд. Женские завывания становятся громче и наш командир сдаётся. Когда мы подъезжаем к речушке, берега которой покрыты кустарником и небольшими группками деревьев, он таки громко командует: «Привал!»

Слышу свист и крики казаков: «Конь напоить! Оправиться! Бабы за кусты, мужики за телеги!»

Я спрыгиваю на пыльную дорогу, ноги ватные, затекли. Юбки идти мешают. Делаю два шага в высокую траву, цепляюсь платьем, теряю равновесие и… уже почти упала, когда чьи-то крепкие руки подхватывают меня сзади.

— Что ж вы, барышня, на ногах-то не держитесь? — спрашивает хорунжий, поставив меня вертикально.

— Благодарствую, господин э-э-м-м… — вопросительно смотрю на усатого красавца.

— Тимофей Куликов, хорунжий кавалерийского полка.

— Алёна Михайловна, фельдшер.

— Вы, Алёнушка, поспешайте за кустики-то, потому как привал короткий, пять минуточек всего, — улыбается казак.

И я поспешаю, ругая моду барышень 19-го века. Кто придумал надевать столько юбок? И главное — нахрена? Очень хочется их поснимать, но чувствую, что от такого зрелища не только казаки с коней попадают, сами кони тоже оборжутся…

Через пять минут, действительно, слышны команды: «На конь!», «Все по телегам!», «Трогай». Трясёмся снова. А меня мучает вопрос: «Зачем меня книга сюда забросила, да так, что мне приходится в телеге ехать почти целый день?» Или может, здесь уже больные есть? Оглядываюсь. Нет, вроде все здоровы. Даже ребёнок, что голосил недавно, и тот не плачет. Странно всё.

Замечаю, что Тимофей всё чаще бросает на меня любопытные взгляды.

— А вы, Алёнушка, надолго ли к нам в Каменское? — спрашивает он, подъехав ближе.

— Пока всех не вылечу, — отвечаю я, щурясь от солнца и ставя ладошку козырьком ко лбу.

— Тогда до второго пришествия, — хохочет он. — У нас братва завсегда порублена с разъездов-то повертается. Бусурманы, собаки, набегами балуют. А турецкий ятаган, он острый, как серп, та и махать они им горазды.

Я всматриваюсь в этого казака. Он хоть и смотрит строго, командует, прикрикивает на подчинённых, но глаза у него добрые, как у Зайцева. Стоп. Алёшка, не надо про Зайцева. Запретная тема. Он, конечно, хорош, негодник, но наглый и вредный тип. К тому же раздражает меня он. Другое дело — казак вот этот. Вежливый, не навязчивый и симпатичный. И к разговору с ним душа лежит.

— Это ничего, починим ваших казачков. Пуще прежнего бусурман рубить будут, — в тон ему отвечаю я, а потом спрашиваю, хоть и надежда слабая, но всё же… — А может лошадь есть у вас лишняя? А то у меня вся спина уже болит от этой телеги.

Тимофей удивляется и чешет затылок.

— А вы, барышня, смелая небось, — улыбается он. — Ну, добро. Пошукаю вам коня, да посмирней.

Я благодарю его и он отъезжает в конец обоза.

Мой «водитель» ухмыляется в бороду.

— Молодец, барышня, смекнули, — одобрительно кивает мне. — С командиром-то в выгоду свою хорошо дружбу водить. А то казаки наши — дюже горячие хлопцы, проходу не дадут такой ладной девице. А хорунжего поостерегутся.

— Я, отец, работать еду, а не шашни заводить.

Он оборачивается и смотрит серьёзно:

— Одному Богу ведомо, что как случится…

На этой философской мысли мы оба замолкаем, обдумываем каждый своё.

Вижу, скачет усач Тимофей и лошадку для меня ведет под уздцы. Вот умничка, теперь дорога не такой жёсткой будет, хотя в седле трястись — то ещё удовольствие, но всё же лучше, чем в телеге.

Всю оставшуюся дорогу еду рядом с Тимофеем, он мне о казацких подвигах рассказывает, о лошадях, да об урожае. И тепло от его слов так, хорошо на душе. А может быть просто эта дорога между колосящихся полей и степных кустарников, успокаивает нервы и заставляет забывать о проблемах и суете мирской. Так бы и ехала, не останавливаясь…

Дотемна таки добираемся до станицы. Мощёные улицы с двухэтажными домами только в центре, а на окраине, где стоит полк, всё выглядит как большая деревня, с плетнями да домами-мазанками, соломенные крыши которых в закатном солнечном свете кажутся горящими рыжим пламенем. Детишки босоногие бегут навстречу, бабы в сарафанах с корзинами выходят за плетни, своих сыновей встречать. Как обоз останавливается, Тимофей мне помогает слезть с лошади и показывает направление, где мне искать начальника гарнизона.

***

— Фельдшер, значицца… Ага… — теребит мои документы усатый полковник казачьего войска. — Барышня городская…

Вижу не рад он лицезреть мою персону. Сомневается, видимо, в моих способностях.

Идём по пыльной улице, сумерки уже сгущаются, и я устала, нет сил спорить, но всё же слабо пытаюсь заверить его, что соответствую квалификации.

— У меня большая практика была и профессора хва…

— Небось сопли городским вертихвосткам подтирали, да чаями мигрень им отпаивали? А тут у нас кровища, и руки отсечённые, — наезжает он на меня, повышая голос.

— Я щас прям в обморок грохнусь от ваших слов! — злюсь я, повышая голос на него. — Давайте, показывайте, где ваш лазарет! Если руки отсечённые с собой — пришьём обратно! Долго ли, умеючи!

Полковник закатывается громким хохотом, возвращая мои документы.

— А ты, барышня, боевая, как я погляжу, — удивляется он, а потом командует подошедшему казаку, отвести меня на место моей службы, определить в покоях и поставить на довольствие.

Через несколько минут я «располагаюсь в покоях», то есть бросаю свою сумку на узкую кровать в крохотной комнатушке, которая находится в том же здании, где и лазарет. Вообще-то медицинским помещением это строение назвать трудно, но что есть, то есть.

Пока шли в длинном бараке со стоящими по обе стороны от прохода узкими койками, заметила несколько больных, а точнее «порубленных». Ну вот, и как сейчас спокойно лечь спать? Никак. Не смогу расслабиться и уснуть, когда там, за стенкой, эти раненые стонут.

Упаковываюсь в свой медицинский белый халат, на голову шапку соответствующую нахлобучиваю и отправляюсь обозревать свой «фронт работ».

У ближайшей койки больного хлопочет пожилая толстая бабёнка. Воду раненому подает, ахает, руки заламывает: «Что поделать… терпи, милок».

Я подхожу к женщине:

— Я ваш новый фельдшер. Дайте посмотрю, что с ним.

— О то ж, сами-то только приехамши, небось отдохнуть надобно с дороги-то? — теперь уже на меня охает женщина.

— Посмотрю больных сначала, — деловито отвечаю я.

Перевязанный бинтами мужчина на койке стонет и матерится сквозь зубы.

Склоняюсь над ним. Рассматриваю его плечо, в уже красной от сочащейся крови льняной повязке. Плохо, очень плохо. Видно, рана глубокая, но мне надо просканировать его моим потоком, чтобы определить глубину пореза.

— Как звать вас? — спрашиваю женщину.

— Глафирой кличут. Санитарка я, — отвечает та.

— Вот что, Глафира, зажгите ещё свечи — темно тут. И принесите ещё бинты.

— Только ж намотала, — спорит она.

— Сперва рану закрыть надо, а потом наматывать будем, — настаиваю я и указываю рукой на шкаф с бинтами.

Она таки, раскачиваясь, шлёпает в указанном направлении. Я, пользуясь тем, что никто не видит, провожу ленты своего потока к больному. Минута и повязка снята, ещё минута и рана продезинфицирована. Вижу, глубоко рассечённые ткани, аж до кости. Ужас какой! Бедняга, ему ж ужасно больно! Тут же вплетаю обезболивание и мужчина начинает ровно дышать и даже почти не стонет. Что могу сделать сейчас, так это остановить кровь и вплести регенерирующие ленты своей магии. Его тело принимает все мои магические вторжения в него, это хорошо, это значит, что поправится казак. Успеваю соединить нервные клетки в глубине пореза, когда шаркающие шаги санитарки возвещают о её приближении.

— В таком состоянии уже можно бинтовать. И крепче сжимайте, чтобы рана больше не открылась, — сообщаю я ей.

Она удивлённо смотрит на раненого, видимо, не ожидала, что я так быстро остановлю кровь, а потом приступает к своей работе, а я отхожу и направляюсь к следующему больному. С ним дело обстоит намного лучше. Он даже улыбается, глядя на меня.

— Ну что, казак, жить будешь? — подбадривая его, спрашиваю я с улыбкой.

— С тобой, краса, хоть сто лет! — браво отвечает он.

Немного снимаю его болевые ощущения. Раны его не глубокие и бинты чистые на нём, без крови. Ладошкой прикасаюсь к его лбу, чтобы определить есть ли горячка. Нет, все хорошо. Решаю, что разберусь с ним завтра.

— Смотри у меня, ты обещал. Так что держи слово. Сто лет, не меньше, — деланно серьёзно наказываю ему, махая в воздухе указательным пальцем.

Подхожу к стоящей чуть поодаль койке следующего больного и застываю, как столб, когда вижу, что рядом со мной материализовался… этот, как его? Удав.

Удав? Откуда он здесь взялся?

— Алёна Михайловна, спокойно, не надо резких движений, — тихо предупреждает он меня. — Небеса! Как хорошо, что вы здесь!

— А вы то здесь откуда? — удивлённо спрашиваю я.

— Мы с Лёхой тут работать должны…

Я мгновенно кидаюсь к больному, лежащему на животе, вся спина которого в кровавых повязках. Опускаюсь на колени и заглядываю ему в лицо.

— Лёша, Алёшенька… — шепчу я, легонько касаясь его бледной щеки.

Он не отвечает и не двигается.

— Без сознания он, Алёна Михайловна.

— Что случилось, Костя? Где его защитные доспехи, почему не сработали? — срывающимся голосом спрашиваю я.

— Не мог он доспехи включить, иначе спалились бы.

— Это следы от кнута, — догадываюсь я, снимая кровавые бинты.

— Да, млять… Но давайте я вам всё расскажу, только не здесь. Глафира уже шлёпает сюда.

— Глафира, принесите ещё бинты, пожалуйста, — прошу я женщину, а сама потихоньку сканирую повреждения на спине Зайцева.

— Это Алексей меня позвал, да?

— Он в бреду что-то бормотал, я не разобрал.

— В ранах грязь и вот-вот начнётся абсцесс. Надо чистить, — озабоченно сообщаю я. — Костя, отвлеките Глафиру на минут двадцать. Не надо, что бы она видела, как я буду магичить.

Он кивает и, когда женщина приносит бинты, быстро берёт её в оборот.

— Глафира Степановна, — елейным голоском начинает обхаживать он женщину. — Краса ненаглядная…

— Отойди, окоянный, — машет она полотенцем, пытаясь отогнать от себя парня. — Самогону не дам! То для болезных, а не для распития.

— Да пошто мне самогон? Ты пирожков мне дай, сголодался я, — умоляюще смотрит на неё Костя. — А я тебе водицы натаскаю. А?

— И то верно, — соглашается Глафира. — Барин-то твой и сам не хорчуется и тебя впроголодь держит. Ну, пойдём, горемычный, хлеба тебе дам, да картоплю. Пирожков нету, поутру только напекать буду, когда тесто подойдёт.

Когда они удаляются, я начинаю лечение Зайцева. Основательно, сантиметр за сантиметром, удаляю из ран грязь и очищаю от микробов.

— Вот, Зайцев, — приговариваю я, — меня ругал, а сам? А если бы я не пришла? Ласты бы тут склеил.

Его тело чуть дёргается мне в ответ.

— Ладно уже, сейчас боль сниму, не шевелись.

— М-м-м… — мычит он в бессознательном состоянии.

Вижу, как слабый ручеёк его магии, вплетаясь в мои ленты потока, начинает помогать затягивать раны.

— Вот, вот, — одобрительно киваю я, — и регенерацию включай уже. А то разлёгся тут — лечите меня.

— М-м-м…— только и может ответить он.

«Полностью восстанавливать ткани нельзя, — думаю я, — а то спалимся. Человеку после такой порки пришлось бы дней пять в постели проваляться. А нам может и суток хватить.»

Оставляю рубцы не закрытыми, чтобы Глафира не охренела, когда увидит полностью восстановленную за 20 минут спину Зайцева. Начинаю аккуратно наносить повязки. Когда приподнимаю тело моего болезного технаря, он шепчет:

— Алёшка…

— А кто ж ещё? — отвечаю я, потом целую его в щёку. — Поспи, ушастик мой.

***

— Это безобразие! — наезжаю я на полковника казачьего, тряся в руке документами Зайцева. — Господин полковник, это просто возмутительно! Мало того, что бусурманы всякие их секут, так и вы кнутами тоже! Он же офицер, как можно его кнутом до смерти?! Немедленно проводите меня к генералу Денисову. Буду жаловаться. И папеньке в столицу напишу, пусть государю-императору расскажет, какие у вас тут беспорядки.

Полковник казачий слегка бледнеет от моих слов, но держится стойко.

— Разберёмся, барышня, — хмуро говорит он. — Дайте уж мне эти бумаги.

Я кладу документы Зайцева на стол передним. Он, не спеша, просматривает их, хмурится ещё сильнее.

— Да, кто ж знал-то? Не по форме одет был и ведь толком ничего и не сказал…

— А его кто-нибудь толком спросил? Схватили и кнутом. И за что? За то, что за ребетёнка заступился?! Так это долг офицерский, малое дитя защищать! — не унимаюсь я, а сама думаю: «Как бы не перегнуть мне с этими наездами…»

Костя вчера рассказал мне о том, что уже у самой станицы, проезжали они с Алексеем мимо поместья какого-то, а там шум-гам. Остановились, пригляделись. Видят, мальчишку лет двенадцати тащат двое здоровенных мужиков. Тот упирается, орёт, плачет, а помещик командует: «Руку отсекайте! Будет знать, бусурманский ублюдок, как чужое добро воровать!» Ну Алексей и не выдержал, рванул отбивать мальчишку. Нагайкой постегал мужиков, да и помещику от его гнева досталось. А тот, долго не думая, к полковнику, мол служивый ваш на нас напал. Показывает след от нагайки на лице и голосит на всю станицу. Полковник, не разобравшись, приказал высечь нарушителя порядка. А Алексей, когда схватили его, только матом ругнулся и ни документов не показал, ни представился по форме. Видимо, понимая, что слушать его никто не станет в том шуме и завываниях помещика. Молчал и когда стегали его кнутом — пощады не просил. Боль-то он ослабил, насколько позволяли его техномагические навыки, но тело — это ведь просто человеческое тело и оно очень уязвимо. А доспехи свои отключил, чтобы не спалиться. Сколько ударов перенёс, не считал Костя, он бросился в ноги полковнику и умолял остановить экзекуцию. Но его никто не слушал, он ведь просто слуга, денщик.

— Так что, умер сотник Зайцев? — угрюмо спрашивает полковник.

— Жив, пока что жив. Если бы я вчера не подоспела — умер бы.

— Ну так ступайте и лечите, чтоб не умер. Неча мне тут истерики закатывать, — злится он, а я думаю: «Вот же, сволочь!»

Злая и раздражённая возвращаюсь в лазарет, где у распахнутой двери меня уже поджидает усатый казак Тимофей. Букетик полевых цветочков из-за спины вытаскивает и ко мне:

— Алёнушка, солнце ясное, — улыбается он, протягивая мне флористическое творение.

— Неужто захворали, Тимофей Батькович? — спрашиваю я, принимая букетик.

— Никак нет, — весело рапортует он мне. — Вот, повидаться пришёл. На роздыхе мы два денька, а потом в разъезд отправимся.

Я захожу в помещение и оглядываю койки. Никого нового не привезли. Все больные вчерашние. А Зайцев? О-о, герой нашего времени уже в сознании. Да прям ещё в каком! Смотрит так на меня и на Тимофея, который увязался за мной, аж глаза техномагические огнём горят.

— Не побрезгуйте, Алёнушка, прогуляться вечерком, — зовёт меня на свидание Тимофей.

Я останавливаюсь, смотрю на него задумчиво. Костя сокрушался, что по глупости Зайцев влип, теперь теряют они время, а им надо как-то в дом Денисова свободный доступ получить. Там, в этом доме, у них задание. А теперь что? Как теперь работать, когда Алексей даже двигаться не может?

— А что, может и прогуляемся, — соглашаюсь я, планируя, что разговорю казака, узнаю про местные порядки, про Денисова этого. Может, что полезное узнаю, а потом подумаем, как выполнить технарское задание.

Вижу, как Зайцев дёргается, пытаясь подняться, а Костя удерживает его и нашёптывает что-то ему на ухо.

— Вот, хорошо-то как, — радуется Тимофей, улыбаясь во все 32. — То я вечерочком зайду?

— Только не поздно, — строго смотрю на парня. — В темноте я с вами никуда не пойду.

— Знамо дело, — соглашается он. — Вы, барышня сурьёзная, да и я не бусурман какой, чтоб непотребства учинять.

Нравится мне этот парень. А усы! Ух, казак! Невольно улыбаюсь в восхищении.

— Ну что, как мой больной сегодня? — спрашиваю Зайцева, подходя к его койке, когда Тимофей скрывается за дверью.

— Волкова, зараза, — скрипит он зубами. — Никуда ты не пойдёшь с этим каза…новой!

— Зайцев, расслабься и лечись, — весело шепчу я ему, наклоняясь и рассматривая его раны.

Они уже затягиваются и воспаление не началось. Это хорошо, но вставать ему ещё рано. Пусть полежит, а я разведаю обстановку.

— Никуда ты не пойдёшь с ним! — не унимается мой больной ревнивец.

— Пойду, пойду, — обещаю я задорно, ведь подразнить Зайцева — это ж такая радость! — Ты же слышал, не такой он бусурман, как ты. Не набросится на меня удовлетворять свои эротические фантазии. Приличный человек. Вот, даже цветы подарил. — При этих словах подношу букетик к носу и делаю большой вдох, типа наслаждаясь запахом полевых цветочков. — Не то что ты. Алёнушкой меня называет, приятно. Вот это кавалер!

— А ты чего ржёшь там? — зло косится Зайцев на Костю, который подхохатывает в кулак, стоя рядом с нами.

— Тебе нужно будет, как минимум, ещё сутки, чтобы отлежаться, а я пока расспрошу Тимофея о Денисове. Может, как-то смогу входить к нему в дом. Вдруг там кто-нибудь болен, — объясняю я своё стремление на свидание с казаком.

— Да, Лёх, пусть Алёна Михайловна поспрашает тут. У нас ведь времени совсем мало, — цепляется за мою идею Костя.

— У Денисова дочка есть, — уже более-менее спокойно сообщает Зайцев. — Двадцать лет девице, насколько я помню. С ней могла бы как-то подружиться?

— А-а, — догадываюсь я. — Вот какой у тебя был план. Ты хотел приударить за барышней и в дом к ним ходить типа на свидания с ней. В двадцать лет тут девица старухой считается, так её отец разрешил бы посещения кавалера, что бы дочурку замуж пристроить. — Злюсь я и добавляю. — Кобелина!

Отчего-то неприятно мне очень, когда представлю себе Зайцева под ручку с другой. Костя снова подхохатывает в кулак.

— Я тебе, Волкова, в вечной верности не клялся, — нагло сообщает мне этот бабник, видимо, обидевшись.

— Я тебе тоже, Зайцев! — парирую я и спешу покинуть технарей пока они меня не довели до истерики.

Глава 15

Алексей

9 августа 1818 года (20:24)

Ну где эта зараза?! Мля! Уже почти стемнело, а её всё нет. Эх, не надо было её отпускать с этим казаком. А как её не пустишь? Она же упёрлась, как баран: пойду, пойду, он такой хороший, цветочки подарил, Алёнушкой назвал…

Ну, Алёнушка, только вернёшься, я тебе задам! А что я ей задам-то? Она права. Я на неё только рычу и угрожаю ей. Злюсь, а потом прикалываюсь. Веду себя, как ненормальный. И всё почему? Бесит она меня и раздражает, а ещё возбуждает и вызывает во мне чувства, совсем мне не свойственные, такие, как нежность и … влюбился я… Только теперь понимаю, что раньше у меня РЕАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ не было.

Ну где же она?

Костя копошится с моим казацким арсеналом. Что-то трёт, звенит саблей, чистит старинный пистолет.

— Удав, — не выдерживаю я, — может пойдешь, посмотришь, где Волкова застряла? Темно уже.

— Судя по вашей перепалке, я так понимаю, цветы ты ей не дарил, — начинает он, отложив промасленную тряпицу и пистоль, подходит ко мне, присаживается на койку.

— Перебьётся, — скриплю я зубами.

— Рычишь на неё, как раненый медведь. И после этого, ты ещё хочешь, чтобы она тебя любила? — иронично качает головой. — А она гордая и за тобой «бегать» никогда не будет, хоть и любит тебя. Вот вчера, когда увидела твоё бессознательное тело, лица на ней не было, так испугалась и расстроилась. Гладила тебя и Алёшенькой называла. А ты? Вместо того, чтобы ручки ей целовать, грубишь и обижаешь.

— Всё сказал? — отмахиваюсь я от его упрёков. — А теперь пойди, посмотри, где она бродит. Это приказ. Выполнять.

Он вздыхает тяжело, встаёт и бросает мне устало:

— Слушаюсь, господин майор.

Я провожаю взглядом фигуру друга, когда тот исчезает за дверью.

Назвала меня Алёшенькой, гладила. Ага. Это только потому, что я в бессознательном состоянии был, не мог видеть её и слышать. А к дееспособному мне она и близко бы так не подошла. Выпендривается всё время и злит меня нарочно. А я? Я тоже хорош… Придурок придурком, аж самому тошно. Может всё-таки цветы ей подарить или что-нибудь более ценное? На свидание позвать что ли? Не люблю я это — звать на свидание. Выглядеть буду идиотом. Все мужики на свиданиях выглядят идиотами. Я давал себе слово, что никогда не буду, как придурок стоять под часами с букетом и ждать девушку. Потому как девушки и без этого всего бросались мне на шею, не успевал отбиваться. А Волкова точно не бросится сама. Это она от меня отбивается, а не я. И вот это злит и бесит.

Может в ресторан её сводить? Но, млять, там же все на неё пялиться будут, а я опять буду злиться. Да и где этот ресторан должен быть? В Техросе или в Магросе, а может на ТЧ? Нет, ни один из вариантов не катит. Что за жизнь с этой Волковой? Одни проблемы, даже поухаживать за ней невозможно по-человечески. А может её в МТСБ к нам привезти, как советовал отец? Точно. Проведу ей экскурсию по нашим техномагическим учреждениям, ей будет интересно. Заодно и в лабораторию нашу затащу её, может удастся пыль бриллиантовую просканировать…

Дверь в лазарет распахивается и на пороге полутёмного помещения появляется Волкова. Вот же, зараза! Улыбается, кокетничает с казаком, а он ей ручки целует, тянется обнять…

— А-а-р-р, — рычу я в голос. — Ай-ай! Плохо мне, доктора позовите!

Казак усатый сразу руки одёргивает и, шепнув что-то на ушко Волковой, скрывается в темноте улицы.

Она подходит ко мне и, подбоченившись, щурится в усмешке.

— Не притворяйся, Зайцев. Ты уже здоров, — чуть слышно говорит эта бессердечная, а потом присаживается на мою койку. — Затяну раны тебе сегодня так, что даже рубцов не останется. А твоя регенерация работает хорошо, так что не стони тут. Теперь по поводу Денисова: завтра приём у него, бал и всё такое, и ты должен пойти со мной. Меня пригласила его дочка Оксана. Я с ней познакомилась сейчас, поболтали мы о том, о сём, а я ей о тебе рассказала. Она знает, что ты спас мальчонку, обрадовалась, что может познакомиться с тобой, с таким сердобольным. Она тебя уже обожает. Поэтому завтра ты начнёшь выполнять своё задание. Вот так, Зайцев. Следующая медалька — моя. Понял?

Я осторожно беру её за руку и нежно поглаживаю пальчики.

— Я тебе все свои медали отдам, — улыбаюсь я радостно, хоть и злюсь на эту заразу блондинистую.

— И чего ты вдруг таким добрым стал? — недоверчиво прищуривается она.

— Ну ты же вон какая, добрая! Уже и невесту мне нашла, сосватаешь завтра.

Она вырывает свою руку.

— Совет да любовь! — зло бросает мне, резко вставая.

— Не-а, любовь у меня только с тобой, Алёшка, — намекаю я ей на свои чувства, но вижу, моё признание она не оценила и ушла, даже не обернувшись.

Я вздыхаю тяжело.

— Да-а-а, господин майор, врут слухи о том, что ты дамский угодник. Даже я бы тебе не поверил, — констатирует невесть откуда взявшийся Костя.

— А я, Удав, тебе в любви не буду объясняться, даже не надейся, — смеюсь я. — Лучше пойди, цветов мне каких-нибудь раздобудь.

— Лёх, темно уже. Как я тебе цветы-то в темноте раздобуду?

— Не тупи, Кость, включи ночное видение, у тебя же есть такой навык.

— О, а я и забыл совсем, — хохочет он. — По легенде же мы простые люди. Ну ладно, ща сбегаю.

Смотрю, Глафира зажигает дополнительные свечи. Сейчас Волкова выйдет на вечерний обход. Лежу, подложив руку под щёку, наблюдаю за ней. Она осматривает больных, немного магичит, но в основном работает, как обычный доктор. Глафира, несмотря на свою необъятную фигуру, шустро суетится рядом с ней, подаёт инструменты и лекарства, помогает бинтовать.

Я у Волковой последний пациент, поскольку моя койка самая дальняя. Ну где ты, Костик? Мне уже нужны цветочки. Ещё пять минут и Алёна подойдёт ко мне.

— Вот, держи, — Костя, наконец-то, появляется у моей койки, протягивает мне пучок растений с какими-то сиреневыми цветочками-шишечками. Я беру его и морщусь.

— Чё колючие-то такие?

— Других не нашёл. Сорвал то, что росло у плетня. Лёх, я пойду в сторонке постою, чтоб не краснеть за тебя, неугомонный ты обольститель женщин.

Я машу ему рукой, мол иди уже, не занудствуй. Через минуту Волкова подходит ко мне.

— Как вы себя чувствуете? — деловито спрашивает она.

— ЧуднО как, его благородие вчерась ако неживой лежали, а сегодня будто и здоровый вовсе, — удивляется Глафира.

— Это потому, что Алёна Михайловна — волшебница, — объясняю я женщине и она согласно кивает, мол «точно-точно».

Волкова напрягается и дует губки, типа «спалить меня хочешь?»

— Молодой здоровый организм, быстро восстанавливается, — пытается оправдаться она. — Давайте, господин Зайцев, вашу руку — пульс проверим.

Я выуживаю из-под койки и протягиваю ей колючий букетик, мол вот моя рука.

Глафира ойкает и хохочет:

— Спину вылечили, так он головой тронулся. Ха-ха… Чертополохом девицу обхаживает. Ха-ха-ха…

Волкова пытается сохранить серьёзный вид, но вижу, как губы её дергаются, собираясь расплыться в улыбке.

— Такие же, как ты, цветочки эти: колючие снаружи, но красивые, нежные и мягкие внутри, — быстро нахожу я объяснение своему подарку.

Волкова не пугается колючек — берёт из руки моей букетик, обволакивает магическим контуром так, что они становятся мягкими.

— Даже ёжику приятно, когда его по шерсти гладят, и тогда он не колючий вовсе, — философски сообщает мне моя белокурая красавица.

***

Дом Денисова — типичный особняк 19-го века, но не такой большой, как в уездных городах или столице, хотя просторный и светлый. В интерьере много старинных вещиц, мебели и картин, гармонично вписывающихся в обстановку. Невольно приглядываюсь к китайским вазам, стоимость которых в нашем времени просто офигительная. Интересно, где он их раздобыл? На стенах развешано старинное ручной ковки оружие, а у косяков дверей в карауле стоят бестелесные рыцари в искусно скованных железных доспехах. Да-а-а… тут, несомненно, найдётся и не один артефакт. Как узнать, что именно хотел украсть диверсант?

— А это мой друг Алексей Данилович Зайцев, дворянского сословия, сотник от кавалерии, — представляет меня Волкова черноволосой миловидной барышне, дочке графа Денисова.

Я припадаю к ручке оной особы и всячески выражаю своё почтение, а так же восхваляю её красоту и добродетель.

Волкова мило улыбается, но я то знаю, что получу ещё от неё за свой льстивый язык. Хотя она понимает — мне приходится играть роль кавалера и говорить комплименты девице Оксане, но всё равно злится и ревнует. Мне хотелось бы, чтобы она ревновала, да так, как я ревную её к казаку Тимофею, так его за ногу! И мне всё это действует на нервы. Осточертели мне эти военные действия с Волковой. Ловлю себя на мысли, что хочу сказать ей: «Я тебя люблю, Алёшка. Будь со мной. Будь моей». Прекратить это глупую возню с подколками и наглыми выходками, которыми мы щедро одариваем друг друга, кто кого переплюнет во вредности.

—Ой, ой, Алексей Данилович, вы такой храбрый! — сразу переходит к комплиментам девица Оксана. — Против всех пошли, кнута не побоялись. Ах-ах…

— Да что вы? — скромничаю я. — Это была страшная глупость с моей стороны. Мальчишку-то всё равно наказал этот помещик, может и руку отсёк ему. Так что всё зазря…

Я вздыхаю и провожаю взглядом Волкову, которая уходит танцевать с Тимофеем-казаком.

— Да нет же! Я как узнала, тот час же отправилась к помещику Козявину выкупить этого басурмана малого. Вымыли, накормили, одели в чистое. Он сейчас на кухне помогает. Сама видела — руки его целы.

— Ну Слава Богу, — крещусь я. — Значит не зря терпел кнут.

— Я батюшке сказала, так он накажет Козявина за произвол. Крепостных, конечно, можно розгами стегать. Но руки резать — это же зверство. Мальчонка-то этот турчонок, а у них там в Бусурманщине за воровство руки секут. Вот помещик и распоясался, как нехристь.

Мы под ручку прогуливаемся с Оксаной, а я вместо того, чтобы сосредоточиться на работе, то и дело бросаю взгляды на Волкову. Не нравится мне, как обнимает её Тимофей. А как представлю себе, что он своими усищами коснётся её губ — кровь в голову бьёт и кулаки сжимаются. Но делать нечего — она там, с казаком, а я здесь на задании. И переиграть уже ничего нельзя.

— А расскажите мне, Оксана Адриановна, что это у вашего батюшки столько старинного оружия и вещиц всяческих? — начинаю я о самом главном, что интересует меня в этом доме. — Неужто клад старинный откопал?

— А вы, Алексей Данилович, небось охочий до кладов-то?

— А то! — подтверждаю я с хитрой улыбкой. — Вот читал я в одной книге, будто есть такие вещицы, которые в себе силы хранят. Одна от болезней оберегает, другая от смерти внезапной спасает. Невзрачные на вид вещицы, не из золота с драгоценными каменьями, а так, что взглянешь — и не догадаешься о ценности великой.

— Да? — вдруг задумывается моя собеседница. — Я тоже слыхала о том. Вот дедуля мой эти железки собирал, да наказывал сыновьям, что б берегли и не продавали. Может в них какое колдовство имеется? Папенька мой, куда ни переезжаем, всюду за собой эти железки возит. То, что на стенах, да на виду, не особо бережёт. А вот то, что в сундуке — то завсегда проверяет: не забыли ли, не потеряли? А там рухлядь какая-то — ни на кухню пристроить, ни на себя надеть.

— Видать, батюшка ваш знает секрет тех вещей, вот и бережёт.

— А вы приходите завтра, когда службу справите, я вам покажу. Батюшка дозволяет смотреть. Только наказывает не трогать.

— С превеликим удовольствием, Оксана Адриановна. Мы с Алёной Михайловной придём, ей тоже будет интересно.

***

Оксана не обманула. Визита ждала и у папеньки разрешение спросила. Тот любезно согласился и на визит наш и на то, чтобы удовлетворить наше любопытство. Но оставлять на с сундуком наедине он не позволил. Всюду за нами нянька Оксанина топает и денщик Семён. Но это не беда. Нам ведь не красть артефакты надо, нам надо их просканировать на наличие магического потока, чтобы определить цель нашего диверсанта.

— А вот этот меч от крестоносцев достался! — удивляюсь я, рассматривая грубо-кованное холодное оружие. — Двуручный. Как на картинках про рыцарей.

Оксана пожимает плечами, мол не разбираюсь я в железках.

— Доспехи гусара с перьями, смотри, Алексей, — Волкова подходит к бестелесному рыцарю, стоящему в углу комнаты. — Ручная работа, а как подогнано всё до миллиметра и двигаться может.

Она чуть поднимает руку, касается доспехов. Показывает мне, типа «нет магии». Я киваю «понял», и мы идём дальше.

— А вот это, дед говорил, у купца северного приобрёл в Петербурге, — тоном экскурсовода вещает Оксана.

Мы дружно фокусируемся на шлеме с рогами. Ну конечно, знаем мы эти рогатые шлемы — у викингов такие были.

— Те воины северные такой богатырской силой обладали, что нам и не видать никогда, — восхищённо оглядываю я творение из металла, шкур и рогов. — Гляди-ка, мне и поднять его трудно, а они на голове это носили, как шапку.

Оксана улыбается мне радостно. Хоть бы не влюбилась в меня ненароком. Я почему-то не хочу разбивать сердце этой барышне, симпатичная она и добрая.

— Правду говорите, сотник Зайцев, — вдруг до нас доносится мужской голос.

Я быстро оглядываюсь. Ага, папаня таки пришёл посмотреть на любопытных гостей. Стоит в дверях, нас разглядывает. Я моментально вытягиваюсь в струну, как следует перед вышестоящим по званию и козыряю лихо.

— Ну будет вам, — отмахивается генерал Денисов и проходит в комнату. — Наслышан о ваших подвигах, только не пойму, почему не представились по форме — избежали бы кнута.

— Виноват, в степи скинул мундир, жара допекла. А потом уж и не до этого было. И до последнего не верил, что бесчинство такое будет, — отвечаю я нагло.

— Вы, видать, в столице-то долго задерживались, позабыли о порядках в полку, — укоряет он меня.

— Виноват, — снова вытягиваюсь я в струну и краем глаза замечаю, что Волкова уже подобралась ближе к заветному сундуку.

— Будет вам наука. Ну да ладно. Жив ведь и на ногах. Так ЧТО теперь креститься?.. — машет Денисов рукой, а потом указывает на свои трофеи. — Как я погляжу, вы историей интересуетесь?

— Имею интерес до книг, — бодро отвечаю я. — Диковины всякие там рассказывают. Вот, хотел посмотреть вживую, а не на картинках.

— Читаете много — это похвально, — генерал даёт знак денщику открыть сундук. — А вот, может и расскажете мне, видели ли когда на картинке такой вот кубок. Этот трофей отец из заморских северных стран привёз.

С этими словами он выуживает из сундука железную чашу в виде ладьи, по краям которой переплетаются две змеи, образуя закруглённые ручки. Вижу, как Волкова даёт мне знак: «есть магия». Я подхожу к генералу и с интересом рассматриваю предмет. Тоже чувствую тонкую нить потока. Вот наше сокровище. Копошусь в своей памяти, где хранится информация о викингах и их образе жизни. Хм, есть чем удивить честной народ.

— Кажись, видал похожий в книге про правителя северного. Викинги-то были эти воины, территории новые искали, потому как их северная страна не богата на пашни — скалы да море. Вот и ходили они набегами на южные страны. А в чашу эту кровь побеждённого врага собирали да пили, чтобы силу его себе забрать. Такая вот история.

— Ужас какой! — восклицает Оксана.

Генерал удивлённо смотрит на меня. А до меня доходит: вот он, инструмент для вливания потока. Кубок этот из жертвы магию вытягивает, когда кровь в него льётся, а потом, при определённом вмешательстве магических лент, может отдавать магию пьющему из него. Вижу, Волкова насупилась и свела брови, глядя на артефакт, значит поняла уже, что именно сей предмет может сотворить. Ну вот, мы всё узнали и можем устраивать засаду на диверсанта.

— Интересно… — подкручивает усы генерал.

— Интересно… — подтверждаю я. — Неужто ваш батюшка, вот так запросто, вещицу эту на базаре сторговал?

— О-о, это длинная история, — щурится Денисов в усмешке и поглядывает на Оксану. — Будьте добры отужинать в нашей компании, так я вам поведаю…

***

— Ну что, Алёшка, нашли мы чудо-предмет, из-за которого наш диверсант в прошлое бегал. Теперь бы нам его поймать, — рассуждаю я, держа её под руку и чинно шествуя по улицам станицы.

— Этим артефактом можно поток влить тому, кто осушен или выпит, — сообщает мне моя красавица, а сама угрюмо смотрит себе под ноги.

— Так я не понял, из рассказа генерала следует, что его отец приобрёл вещицу при каких-то загадочных обстоятельствах и чисто случайно? В нашей жизни, я думаю, случайности не случайны. Да? — пытаюсь разговорить и заинтересовать Волкову, которая, как мне кажется, приуныла слегка. А мне не нравится, когда она грустная такая. — Получается, что сделал его природный маг и работать артефакт может только с вашей магией, но не с техно.

— Я у генерала обнаружила слабый поток, примерно 10-15%. Он природный маг. Видимо, и его отец обладал даром, вот артефакт и отозвался на его прикосновение.

— Думаешь, тот одноногий моряк был в курсе, что за вещь он держит в руках, поэтому и отдал предмет без колебаний тому, кто был достоин? — спрашиваю я, размышляя о том, что люди с незапамятных времён были наделены магией. Знали ли они об этом? Или интуитивно догадывались?

Рассказ Денисова был весьма интересен. Мы затаив дыхание слушали о том, как его отец, путешествуя по прибрежным городам Балтики, был застигнут в дороге бурей и вынужден был остановиться на ночлег в небольшом постоялом дворе на территории Прусского Королевства. Ночь он провёл беспокойную, поскольку ему казалось, что шквальный ветер вот-вот снесёт дряхлое строение, расположенное на утёсе и обдуваемое семью ветрами. Стены скрипели и стонали под давлением ветра, а молния била, казалось в самую крышу, намереваясь выплеснуть весь гнев Небес на беззащитное одиноко стоящее ветхое здание. Не смог он расслабиться и уснуть, спустился в помещение таверны и застал там неприглядную картину: несколько изрядно пьяных матросского вида постояльцев глумились над одноногим нищим, который, пытаясь укрыться от бури, умолял их впустить его под крышу.

Отец Денисова, Карп Петрович, был не из робкого десятка и встал на защиту бедногостарика-оборванца, он смог приструнить пьяниц, проводил нищего к столику и купил ему еды и пива. За это был вознаграждён интереснейшей беседой с одноногим бывшим матросом, который всю ночь рассказывал о своих приключениях на морских просторах. Он поведал, что в одном из таких приключений, их небольшое парусное судно прибило штормом к скалистому островку где-то у берегов Норвегии. Пока одни матросы задраивали пробоины и заштопывали паруса, другие пустились в поход по острову на поиски пресной воды. Кроме воды, они нашли у противоположного берега разбитую и полусгнившую ладью викингов, обшарили её в поисках ценных предметов.

«Вот что нашёл я», — говорил бродяга, выуживая из-под лохмотьев железный кубок в виде ладьи с двумя ручками по краям. Когда рука Карпа Петровича коснулась холодного металла, словно искры пробежали по его пальцам и он понял, что хочет владеть предметом, какую бы цену ни заломил одноногий матрос. Но старик не стал торговаться, он лишь сказал: «Заплати мне столько, сколько ты считаешь, стОит эта вещь. Я стар и всё, что нужно мне — кусок хлеба да кружка пива». Карп Петрович не поскупился и увесистый мешочек с монетами перекочевал в руки старого моряка. К утру буря утихла и одноногий бродяга словно растворился в утренних лучах холодного северного солнца.

По словам Генерала, его отец очень бережно относился к предмету. Часто брал его в руки, пытался разобраться, что за волшебство в нём заключено. «Я мальцом смеялся, что там сидит Джинн», — улыбался генерал.

— Если и вправду, отец Денисова почувствовал поток в кубке, то понятно, почему генерал заинтересовался твоим рассказом про викингов. Может быть он тоже чувствует что-то при прикосновении к предмету, — делает предположение Волкова. — Боюсь, как бы не захотел проверить действие кубка на каком-нибудь пленном бусурмане.

— Вряд ли он решится. Выпить кровь не так-то легко. Меня б стошнило, — отвечаю я, передёргивая плечами.

— Бывают обстоятельства, в которых приходится делать то, что противно…

Это она сейчас о чём? Острой иглой кольнуло сердце. Нет, не может быть. Ей было хорошо со мной. Я видел, я чувствовал… или нет?

— Чтобы поймать диверсанта, тебе в доме Денисова на ночь остаться надо. Оксана на тебя запала, как ты и хотел, — деланно бодро говорит Алёна, смотря куда-то в даль.

Так вот оно к чему было про «противно». Неужели ей так неприятно видеть моё милое общение с генеральской дочкой? Вообще-то она преуспела больше в заигрывании с казаком Тимофеем, он-то уж запал основательно. Сказал бы это вслух, но почему-то не хочется сейчас задираться с ней.

— Вот что я думаю, — поразмыслив, сообщаю я ей. — Нам надо, чтобы в ту ночь вызвали тебя в дом Денисова к больному. Я напрошусь быть твоим провожатым, тогда меня тоже в дом пустят. А там уже будет дело техники.

— Они там все здоровы, — отмахивается Волкова.

— А мы кого-нибудь «заболеем», — предлагаю я.

— Не буду я никому портить здоровье, понятно? Я присягу принимала и клятву давала, что буду лечить и не буду вредить живым существам, — отсекает она и делает жест рукой, мол «с этим больше ко мне не приставай».

— Ну ладно, придётся мне устроить «несчастный случай» барышне Оксане.

— Не проще ли тебе к ней ночью в окошко забраться, попытаться соблазнить. Такой ведь был первоначальный план? — недовольно сопит моя чересчур милосердная и, явно, ревнивая спутница.

— Алёшка, поверь, — смеюсь я, чуть толкая её локтем в бок, — забраться в окошко и соблазнить мне хочется только тебя. Для других девушек меня на такие подвиги не тянет.

Она саркастически ухмыляется. Ну вот и почему она мне не верит? Эх, Волкова!

— Несчастный случай я беру на себя, — уже серьёзно говорю я. — Ты будь готова по первому зову явиться в дом Денисова. Я твоим провожатым вызовусь. Договорились?

— Договорились, — вздыхает Алёна.

Глава 16

Клавдий

4 июня 2119 (21:45)

В болтовне посетителей бара всегда найдёшь для себя что-то интересное. Чем выше градус — тем серьёзнее и глубже секреты. Стою за стойкой, трясу коктейль, а сам «клею ухо».

После того случая, когда я потерял свой поток, командование МТСБ не отправило меня на свалку, оставило работать агентом на Территории Человеков. Вот уже почти пять лет я торчу в этом заведении, работаю барменом и собираю интересную информацию для главного штаба спецслужб Техроса.

В общем-то работа не плохая, спокойная и сытая. МТСБ платит хорошо и регулярно, плюс к этому зарплата бармена и чаевые. Можно, как говорится, расслабиться и получать удовольствие от жизни. В спецзаданиях не участвую, мне ничто и никто не угрожает. Счёт в банке растёт — мечта, а не жизнь…

Но что это за жизнь для техномага, когда нет её, той самой магии, нет потока, нет внутренней силы. Эх, и зачем я так сглупил?.. Но, если по-честному — по-другому бы не поступил. У меня был выбор, но и сейчас я думаю, что выбрал бы то, что выбрал…

Когда служил в подразделении Службы Безопасности в команде Лёхи Зайцева, однажды нас забросили в 2024 год разбираться с террористами, угнавшими самолёт. Всё сразу пошло не так, всё сразу вышло из-под контроля. Мы вычислили лишь двоих из банды авиаугонщиков, взяли их. А ещё двое, тем временем, пробрались в салон другого Боинга. Они страховали первую пару на случай, если те попадутся. Те попались, а вторая пара угнала таки самолёт. Только я и Шурупенко Витя успели заскочить в него через багажный люк.

Триста человек пассажиров и мы с напарником против вооружённых бандитов. О чём только я тогда думал? Нет, не о себе и о своём потоке, я думал о тех трёхстах жизнях, которые могут оборваться так несвоевременно.

Бомбу, которую установили бандиты, мы обезвредили — Шуруп запустил в таймер её электроники свои ленты потока и заставил отключиться. Но управление самолётом было уже в руках бандитов, которые направили многотонную машину на центр оживлённого мегаполиса. Шуруп был ранен при штурме отсека пилотов — его доспехи были выведены из строя автоматной очередью, а следующая очередь полоснула его по груди.

Бандиты тоже были при смерти, когда ставили самолёт в пике. Взрыв был бы охренительный и кроме трёхсот человек пассажиров, на земле погибло бы, как минимум, в пять раз больше людей. Самолёт бы взорвался, плюс взорвалась бы бомба.

И что сделал я? Единственное, что мог — внедрил свой поток в механизмы и электронику самолёта, перенаправил его в ненаселённую область и держал его в состоянии полёта, а потом мягко посадил на автобан. Герой, чё там говорить. Но это геройство стоило мне потери потока. Я истощился тогда до нуля, до полного нуля и мой родник, источающий магию высох, сгорел, осушился полностью.

Нет, я не сдавался, я пробовал воскресить его, разбудить, оживить… Но всё было бесполезно. Тогда я получил награды, премию, а потом отправлен на ТЧ в качестве агента. И вот я не спеша протираю и без того стерильно чистые бокалы и «клею ухо» к разговорам посетителей.

— Так ты не останешься хоть на пару дней? Замутили бы, братан! — говорит блондинистый, уже неплохо накидавшийся коктейлями парень, обращаясь к стоящему рядом с ним долговязому, похожему на хиппи, лохматому перцу.

— Нет, чувак, мне задерживаться нельзя, — отвечает тот, затянувшись тонкой сигаретой.

— Бабёнка ждёт? — хохочет блондин.

— Не-е-е, там всё серьёзно. Нанимаюсь на работу. Обещали платить хорошо. А ещё, — оглянувшись, не слышит ли их кто-нибудь, тихо говорит он, — возможно, смогу восстановить поток.

— Херня это всё, замануха. Никто никогда не сможет вернуть нам магию. Если бы можно было — уже все были бы полные на 100%, — так же шёпотом отвечает блондин.

— Не херня, братан. На вот, почитай, когда проспишься, — парень-хиппи протягивает другу помятый листок-флаер.

Тот берёт бумажку, небрежно засовывает в карман и они продолжают беседу уже о фигне какой-то.

Интересно, что за флаер там у них? И куда этот хиппи собирается ехать восстанавливать поток? Слушаю их болтовню, а сам думаю: «Неплохо было бы оживить свою магию. Но если бы была такая возможность, я бы уже знал об этом. Мне бы Командор МТСБ не отказал в таком деле, тем более, что они сами долго пытались вернуть меня в техномагическое состояние. Надо как-то посмотреть, что написано в том флаере. Мне нужна Лидочка, моя подружка. Она ловкая девушка, сможет незаметно стащить листок у блондина».

Ищу глазами девушку, которая шустро суетится около столиков, разносит напитки и закуски. Подзываю её к себе.

— Солнце моё, к тебе есть просьба, — тихо говорю ей, обнимая за талию и отводя чуть в сторону от барной стойки. — Вон тот блондинчик, видишь? Надо у него бумажку из кармана достать, ту, которая торчит чуток.

— А ты мне за это колымагу мою починишь, обещал же, — ставит свои условия подружка.

— Точно, обещал. Починю, завтра же.

Она кивает, мол «договорились» и шустро возвращается в зал к посетителям.

Не проходит и десяти минут, как она приносит мне смятый флаер. Любопытная она, уже успела текст прочесть, поэтому сразу наезжает.

— А-а, вот оно что! Так ты хочешь вернуть себе поток? — сверля меня взглядом, спрашивает она, когда мы отходим за дверь, ведущую в кухню.

— Ты же знаешь, солнышко, я был технарём. А если есть возможность вернуть свою прежнюю силу, почему бы не попробовать, — шепчу я ей, принимая заветную бумажку.

Она знает лишь то, что я был техномагом и меня осушили. Конечно, подробностей своей прошлой жизни я не рассказывал, но скрыть свою бывшую принадлежность к «Т» не получилось. Она просекла сразу, что некоторые из вещей в моей квартире не простые безделушки, а техномагические артефакты. Я не стал отнекиваться, лишь сказал, что больше нет у меня потока. В душу ко мне она не лезла, как и я к ней, хотя мог бы спросить, за что она получила срок в виде двух лет лишения свободы. Какая разница? Что было — то прошло.

— Ну вот, а я думала, что у нас с тобой всё серьёзно, — разочарованно вздыхает она. — Ты свалишь, да?

— Моя сладкая, ты же знаешь, что поток вернуть невозможно, так что я теперь навсегда с тобой, — заверяю я её.

— А может это правда… Ну, то, что здесь написано?

— Посмотрим, — неопределённо отвечаю я и показываю ей на выход в зал. — Там тебя уже спрашивают. Беги. Потом поговорим.

Она целует меня в щёку и убегает. Ну а я ещё задержусь. Читаю текст, предварительно оглянувшись и убедившись, что на меня никто не смотрит.

«Вас осушили? С вами поступили несправедливо? Государство лишило вас того, что дала природа? Пора исправить эту несправедливость! Вступайте в Северный Фронт! Мы дадим вам достойную работу с достойной зарплатой. Приходите и вливайтесь в наши ряды! Мы дадим вам оружие и восстановим ваш поток. Мы вернём вам вашу силу!»

Далее идут какие-то цифры и знаки, а так же слово «Воскресение».

Вернуть свою жизнь, вернуть свою магию? Это действительно было бы здорово! Может мне тоже попробовать?

Я пытался смириться с тем, что я пустой. Но, может быть, не надо ставить на себе крест? Вон, кто-то уже нашёл способ вливать поток опустошённым. Интересно, кому это удалось? Хоть бы написали тут, куда ехать, кого искать? Эти цифры внизу, может это координаты? И что значит слово «Воскресение». Хм, как всё засекречено-то, надо подумать.

Эта бумажка всерьёз меня разволновала. Какую-то слабую надежду вселила. И вот я уже представляю себе, как снова почувствую свою силу внутри, как волью ленты потока в свои «умершие» технарские вещи, как снова буду ощущать свой щит и доспехи…

Шум, доносящийся из зала, выдёргивает меня из из сладких мечтаний. Быстро делаю фото текста на свой айфон и возвращаюсь за стойку.

— Эй, ещё д-д-ва с-стакана повт-т-торите! — звучит требовательный голос клиента, который уже не держится на ногах.

Этот мужик стоит как раз рядом с блондином, которому мне следует вернуть бумажку. Выхожу из-за стойки и начинаю возню с пьяным мужиком.

— Вам уже хватит, уважаемый, — выговариваю ему, пытаясь взять его под руку и вывести к охране у входа, при этом толкаю блондина и он поворачивается ко мне с недовольной миной. Я извиняюсь и незаметно всовываю мятый листок к нему в карман. Охранники уже заметили нашу возню и спешат мне на помощь. Сдав пьянчугу в их крепкие руки, возвращаюсь на своё рабочее место.

Натягиваю дежурную улыбку на лицо и обслуживаю клиентов, а сам думаю о возможности вернуть свою нормальную техномагическую жизнь. Если бы удалось воскресить поток, отец и дед перестали бы меня пинать, как отработавшую батарейку, место которой на свалке. Да, они не гордятся моим героическим поступком, они осуждают меня за глупость. Ну нахрена было спасать людей в прошлом, если в нашем времени они и так уже все мертвы, ну или не все, а 80% из них? Глупо…

80% — эта была сила моего потока, я был одним из лучших на курсе в Академии, я был крут… был…

А теперь есть надежда всё это вернуть. Надо только вступить в этот Северный Фронт. Надо рискнуть и попытаться!

Открываю фото флаера на айфоне. Читаю ещё раз. Где адрес? Куда ехать-то?

Парень хиппи со своим другом уже обсуждают девушек, с которыми встречались и больше ни слова на интересующую меня тему. Жаль… Спросить напрямую нельзя. Не ответит ведь. Да и я спалюсь, что подслушиваю разговоры. Почему на флаере нет адреса? Если это реклама, то должна кричать о месте нахождения чудотворца, который ждёт жаждущих и за умеренную плату осчастливит всех в порядке очереди. Цифры — это координаты. Почему всё так засекречено? Чудотворец боится, что об этом узнают все?

Читаю ещё раз и ещё… Стоп! Мой мозг, затуманенный надеждами и мечтами, вдруг начинает трезво оценивать информацию и медленно, но верно включает тревогу. Что мне не нравится в этом тексте? Есть что-то, что мне ОЧЕНЬ не нравится. Слово «оружие». Они дадут оружие… Это значит что? Это значит, что они вербуют солдат. Млять! «Вступайте в Северный Фронт…» Фронт — это туда, куда направляют солдат. Не понял… на войну? На войну против кого? Против того, кто лишил вас потока… против Государства. Ну я и идиот! Вот же, стреляный воробей, а повёлся на обещания, как зелёный юнец! Повёлся на обещания и уцепился за надежду. А кто бы не уцепился?

Вот так они набирают себе армию. Давая надежду страждущим — умный и правильный ход, беспроигрышный вариант.

Но я-то, я-то не безмозглый мальчишка! Я понимаю, к чему всё это приведёт. И сейчас мне надо сделать выбор. Выбрать свой дальнейший путь: либо узнать, где этот Северный Фронт обитает и завербоваться, либо отправить фото флаера Командору. Два варианта. Что делать?

Если попытать счастья вернуть поток, я стану одним из бойцов Северного Фронта и пойду против Государства. Тогда я буду преступником, предателем… Нет! Нет, я никогда не был предателем! И никогда им не буду! А если я отошлю фотов МТСБ, я навсегда останусь здесь, за этой грёбаной стойкой бара. Млять… Без шанса стать прежним, без надежды. Какой трудный выбор. Какой, жестокий, млять, выбор!

Взять в руки оружие и пойти против своих ребят, с которыми бок о бок прошёл и огонь, и воду, и медные трубы… которые жизнью за меня рисковали и прикрывали мне спину… которые полагаются на меня, как на брата…

Какой трудный выбор.

На государство мне плевать, по большому счёту — мой патриотизм перегорел здесь на ТЧ, где пять лет уже всякая мразь держит меня за обслугу или дополнение к мебели, а я должен, стиснув зубы, выполнять все их прихоти… Нет, не в Государстве дело. Дело в моих друзьях, которые доверяют мне и на которых я могу положиться. Их не предам. Нет. Никогда.

Снова открываю фото на своём айфоне и отправляю сообщение Командору. Я сделал свой выбор.

Глава 17

Алёна

6 июня 2119 (10:20)

— Алёна Михайловна Волкова здесь? — голос вошедшего в офис охранника выдёргивает меня из размышлений о произошедших за последние дни событиях.

А подумать было о чём. Итак, Зайцев поймал-таки диверсанта. Всё случилось так, как мы планировали. Меня вызвали в дом Денисова осмотреть ножку девицы Оксаны, которую она неловко подвернула на прогулке с технарём, причём ножка опухла и барышня охала от боли натурально. Зайцев — бессердечный злодей, подверг её такому испытанию. Но я не оплошала и старательно лечила бедняжку, пока мой техномагический друг, зацепив денщика Семёна и разбудив генерала, вёл с ними беседы в ожидании появления диверсанта из будущего. О чём они спорили, для меня осталось загадкой, только момент Зайцев не упустил и, как только нежданный гость в чёрном появился в назначенном месте в назначенное время, схватил его и надел ему техно-наручники.

Диверсантом действительно оказалась девушка-гимнастка. Осушенный технарь. Выражение её лица, кажется, я не забуду никогда — в её глазах читалась такая ненависть ко всему живому, что казалось, одним взглядом она готова убить всё, что движется. Зайцев не стал допрашивать её сразу, в ту же ночь он ушёл с ней в портал Перехода. А я тихонько исчезла из лазарета, оставив записку Глафире, что мол «Прощайте, не поминайте лихом. Уехала к батюшке в поместье. Не выдержала военной службы и вида порубленных тел казаков». Барышне простительно, она же нежное создание и всё такое.

Но мысли мои сейчас не о том, как будет горевать или не горевать по мне Глафира в 1818 году, а о той девушке-диверсанте, которой грозит смертная казнь за убийства. И вот что мне в этой ситуации не нравится совсем? Да то, что она сама бы никогда не смогла воспользоваться всеми украденными ею артефактами. Для их активации нужно вплести в них поток, причём маг или техномаг должен быть сильным и опытным. Девушка просто добывала предметы для кого-то, ей они без надобности. А она, скорее всего, будет брать всю вину на себя. Надо поговорить об этом с Зайцевым. Надо сказать…

— Так есть тут Алёна Михайловна Волкова? — не унимается голос где-то около входа в офис.

— Да, она здесь, — отвечает Лиля, выходя из своего Био-бокса. — У-а-ау!!! Нихренасики, технарь раскошелился!

Мне уже интересно, что там происходит и чему Лиля так удивляется. Выхожу из своего стеклянного укрытия и тоже немного охреневаю. На пороге стоит большая корзина с самыми дорогими цветами в Государстве — голубыми лилиями, которые произрастают только на одном озере, что находится в Магической Лаборатории Растениеводства при Академии Природных и Стихийных Ресурсов. Да-а, кто-то решил ОЧЕНЬ меня задобрить. Красота ведь действительно сказочная. А запах! М-м-м-м… невольно втягиваю в себя воздух, наклоняясь к цветам, щурюсь от наслаждения.

— Смотрите, там что-то ещё в корзине среди цветов, — сообщает пришедший полюбопытствовать Эдик.

— Это ёжик! Млять, настоящий, что б его так, техномагический ёжик! — восклицает Лиля, рассматривая игольчатое существо.

Я заглядываю в центр корзины и с умилением наблюдаю, как это чудо копошится на мягкой подстилочке, специально устроенного для него гнезда.

— Зайцев, придурок! — хохочу я, а сама в душе рада до безобразия — ну наконец-то он решил нормально поухаживать за мной. А ведь может, если захочет. Так бы и расцеловала его сейчас!

— Здесь письмо, Алёшка. Давай, читай, — Лиля протягивает мне конверт и все дружно пялятся на меня в ожидании неминуемого чуда.

— Нет уж, письмо личного характера, — отвечаю я и прячу его в карман.

— Ну вот, а так всё интересно начиналось… — обиженно бормочут мои коллеги, разбредаясь по своим рабочим местам.

Я уединяюсь в своём стеклянном кабинете и открываю конверт.

«Дорогая моя, любимая, Алёнушка, солнышко моё ясное, краса ненаглядная, не откажи в любезности бедному технарю, приходи к нему на свидание вечерочком. В 17:00 за тобой прилетит вертолёт на площадку перед госпиталем.Целую.Твой Алёшка.

PS. Ёжика гладить строго по шёрстке».

В процессе чтения, кажется, что во всём моём теле появляется такая лёгкость, что вот-вот взлечу, и сердечко заходится от восторга. «… любимая, Алёнушка…» Как приятно-то! Вот же может быть милым и любезным, когда захочет. А то всё: «Волкова, млять!»

Сижу, улыбаюсь. Мечтаю, как романтично мы с Зайцевым проведём этот вечер. Что душой кривить? Нравится он мне, очень нравится и всё, что делал со мной нравилось, поэтому и не сопротивлялась его страстным нападениям. Ну или сопротивлялась так, не серьёзно, чисто для вида. И даже мил мне был больше не букетик от Тимофея, а тот, от Зайцева, колючий весь, который, к сожалению, остался там где-то, в прошлом, когда моя книга вернула меня в офис, где меня уже поджидал мой начальник Павел. А он был не то чтобы зол, когда узнал, что переместилась я не в запланированное место и время, которое было предписано мне моей конторой. Он был явно раздражён тем, что не может контролировать мои перемещения. А как узнал, что Зайцев там был со мной, так вообще выругался матом, не сдержавшись.

А что я могу поделать? Книга. Это всё книга и мой дар Хранителя. Он ведь знает об этом. Тогда чего злится? Книга моя меня перемещает, я ею не командую, я лишь использую те порталы, которые она мне открывает. И вот, кстати, в книге моей происходит что-то странное и мне надо с этим разобраться. На странице, которая рассказывает о моём посещении 1818 года, появился интересный текст, который мне ещё предстоит разгадать. Показывать его никому пока не хочу — сначала сама изучу и подумаю над этим.

Сейчас в офисе, я у всех на виду и, если уткнусь в свою книгу, то кто-нибудь заинтересуется. Они у меня тут все любознательные такие, кто-нибудь из коллег всунет-таки свой нос. Объясняй потом, что, как и откуда. Нет, надо дождаться вечера и после свидания с Алёксеем, провести часок-другой за изучением этого странного послания.

А что мы знаем о наших книгах? Вопреки общепринятым представлениям о магических книгах, в Книге Магии Жизни и Света нет никаких заклинаний, прочтение которых творит чудеса. Если дать короткое определение: книга магии — это книга судьбы, индивидуальная для каждого природного мага. Ну смотрите сами.

Во-первых: книга появляется вместе с рождением природного мага. То есть мои родители, светлая им память, при моём рождении оторвали от своих магических книг по листочку и соединили их. При соприкосновении с моим телом и биополем, эти два листа склеились, деформировались, затвердели в виде обложки, а внутри вырос один листочек, на котором появились надписи: моё имя, моя дата рождения, специфика моего магического потока, определение моей силы. Такое вот волшебство. Странно, что в моей книге не появилась запись о том, что я Хранитель. Или это было секретом, или эта способность развилась с годами? Вопрос…

Во-вторых: по ходу жизни владельца книги, в ней появляются листы с записями, которые описывают самые значимые события в жизни мага. Описывают по факту свершившегося. Учился там-то, итоги успеваемости, таланты, способности, достижения, награды и так далее. То есть не маг живёт по книге, а книга пишет летопись жизни хозяина.

И вот что странно в моей ситуации: книга мне написала о том, что свершится в будущем. Интересно… Никогда о таком не слышала. И такого не должно было случиться. Или книга меня хотела предупредить, направить, дать инструкцию?

Когда я отчитывалась перед начальством, я всего лишь пробежалась взглядом по тексту:

«…четвёртый день молодого месяца… завладей камнем… обуздай ящера… ступай по красной тропе… тот, кто любит, спасёт тебя…»

Под пристальным взглядом коллег, просто сделала вид, что ничего не случилось и закрыла книгу. После открывала лишь для того, чтобы убедиться — текст не исчез.

Наш преподаватель, магистр Сорж, однажды сказал на уроке по мастерству перемещений: «Книга никогда не говорит о будущем, она его не предсказывает, поскольку у каждого каждую минуту есть выбор и свобода действий. Но она может направлять, как, например, в заданиях о посещении прошлого. Открыт портал туда-то, чтобы сделать то-то… Далее запись будет о том, что и как ты сделал».

Только вот в моей книге сейчас появилась подробная инструкция о том, что будет происходить и предсказание : «… кто любит, спасёт тебя…»

— Чего сидим? Кого ждём? — раздаётся позади меня раздражённый голос начальника. — Эдик ещё вчера давал тебе координаты на задание. Открывай книгу, Алёна Михайловна, и вперед, в прошлое! — командует он. — А все остальные, — он поворачивается к моим коллегам, — за работу над отчётом по вчерашнему инциденту!

«Инцидентом» он называет мой спонтанный переход в незапланированный 1818 год.

— Ёжик с цветами — это, конечно, романтично, но попрошу вас, Алёна Михайловна, убрать ЭТО отсюда сегодня же! — бросает он мне, скрываясь за своей стеклянной перегородкой.

Чего он взъелся? Ещё вчера с утра Павел мило улыбался и шутил. А сегодня?

— Какая муха его угрызла? — тихо бормочу себе под нос.

— Треугольник — это весьма загадочная фигура, — начинает Эдик, подходя ко мне со своим компьютерным планшетом. — Вот, к примеру, Бермудский — там всегда что-то загадочное происходит.

— Это ты к чему сейчас? — не догадываюсь я.

— Это к тому, что у нас тут тоже уже вырисовывается такая фигура. Любовный треугольник — тоже полон непредсказуемости и загадочности…

— Эдик, не сочиняй, — отмахиваюсь я от его предположений. — Давай уже свой комп, вводи координаты.

— Один момент, — отвечает он и поправляет свои круглые очки на носу, совсем, как кролик в мульте про Винни-Пуха.

Получаю информацию от Эдика, сверяю с книгой, на этот раз она открывает нужный портал, и я перемещаюсь в 1973 год, в пионерский лагерь Зубрёнок, где мне предписано исцелить малолетнего хулигана Вовочку от фолликулярной ангины и её осложнений, поскольку этот шалапай съел за раз всё мороженое из холодильника местного ларька замороженных лакомств.

Шикарное задание, а ещё очень простое и даже весёлое, так как реально смогла окунуться в атмосферу счастливого пионерского детства, о котором рассказывали в книгах про Советский Союз.

После того, как десятилетний бандит был мною исцелён, завёрнут в одеяло и погружён в сладкий сон (это было необходимо для того, чтобы хоть как-то зафиксировать сорванца на койке в медпункте хотя бы на несколько часов), меня накормили в лагерной столовке, потом торжественно приняли в почётные пионеры, после чего меня затащили в клуб посмотреть новые по тем временам серии мультфильма «Ну, погоди!», во время трансляции которых, я тихонько вышмыгнула за дверь из зрительного зала и, открыв книгу, исчезла в вихре временнОго потока.

Возвращаюсь в офис в прекрасном настроении, а впереди меня ждёт свидание с Зайцевым. Красота!

Домой сбегать уже не успеваю, поэтому переодеваюсь в то, в чём пришла на работу — платье обычное повседневное, но довольно приличное даже для вечернего променада. Насчёт наряда я даже заморачиваться не буду, ведь развратник Зайцев видел меня ещё и не в таком виде.

Подхватываю корзину с лилиями и ёжиком (мне ведь начальство приказало убрать ЭТО) и спешу на вертолётную площадку, которая расположена перед приёмным покоем госпиталя.

Зайцев не обманул. Синий вертолёт МТСБ уже ждёт меня и я, поздоровавшись с пилотом, ловко забираюсь в салон летательного аппарата. Пол часа во время полёта с интересом разглядываю зелёный ландшафт снизу и голубой купол с облаками сверху. Красота!

Приземляемся мы на крышу какого-то огромного здания в технарской столице. Когда винты вертолёта останавливаются, из выхода на площадку появляется Зайцев. Стильная рубашка и такие же стильные джинсы, волосы модно взлохмачены слегка, лёгкая щегольская щетина на лице в форме испанской бородки — красавец мой Зайцев, телезвездун, ни дать, ни взять. Куда мне до него с моим пионерским прошлым?

— Привет, Алёшка, — улыбается мне мой ласковый до безобразия технарь, целуя в щёку. — Понравился подарок?

— Ага, — с улыбкой киваю я в ответ. — Даже расставаться с ним не хочу.

Зайцев забирает у меня корзину, поскольку та весит прилично, а потом советует:

— Ты Ваську на руки можешь взять. В нём частица моего потока, так что ты ему не навредишь. Но гладить нужно только по шёрстке.

Я с удовольствием беру на руки это сопящее и фыркающее чудо техномагии. Он совсем не колючий, даже мягкий. И такой милый!

— А функции у него есть специальные? — спрашиваю я, поглаживая мягкий пушистый животик зверька, когда мы входим в здание с высокими стеклянными окнами.

— Он тебя будет охранять, Алёнчик, — отвечает мне мой любезный до зубовного скрежета кавалер. — Если будет опасность, он тебя защитит.

— Ёжик!? — смеюсь я. — Засопит и зафыркает противника насмерть?

— Его милый забавный вид — это прикрытие, — чуть склоняясь ко мне, выдаёт мне шпионскую тайну Зайцев. — На самом деле он — очень опасное оружие. Не завидую я тому, кто рискнёт на тебя напасть. Носи его с собой всегда и везде.

— А куда ты меня привёл? — спрашиваю я, оглядываясь, и всё ещё не веря в искренность любезности Зайцева. Где подвох, господин технарь? Где подколки и ехидные смешки?

Обычное с виду здание постепенно, с нашим продвижением в глубь, становится всё более необычным. На стенах висят, казалось бы, обыкновенные картины, но предметы и люди, изображённые на них, я замечаю, провожают нас оценивающими взглядами, когда мы проходим мимо. А декорации интерьера, типа стоящих по углам напольных ваз с цветами, иногда издают какие-то электронные потрескивающие звуки, и растения из них тянутся к нам своими листочками.

— Ничего не трогай, пожалуйста. Неизвестно, как они поведут себя в контакте с твоей магией, — одёргивает меня мой спутник, когда я пытаюсь отмахнуться от «разглядывающего» нашу парочку зелёного плюща.

А в следующем коридоре ждёт-таки «засада». Ну, я так и знала!

— Зайцев, ты куда меня привёл?! — в страхе восклицаю я, заметив, что полумеханические пауки, ростом с крысу, весело стуча лапками, приближаются к нам. — Я боюсь пауков! Пойдём отсюда! А-а…

— Не бойся, это уборщики. Они тебя не тронут. Сейчас я им дам задание и они убегут.

И правда, Зайцев нажимает несколько кнопок на встроенном в стену небольшом блоке с сенсорным экраном, и техно-насекомые, стрекоча и попискивая электроникой, дружно удаляются прочь.

Через пару минут мы входим в просторное светлое помещение, оформленное в техномаговском стиле — металл, стекло и электрические приборы разнообразных модификаций. В высоких окнах витражи из узорчатых стёкол голубых оттенков, под потолком плавно порхают техно-бабочки, в середине помещения небольшой фонтан в виде мельницы. По краям фонтана сооружена мини деревня с такими мини деревьями, которые, кажется, живые.

Перед фонтаном установлено несколько круглых столиков, один из которых накрыт для двоих посетителей.

— Ты серьёзно решил меня удивить, — с интересом оглядываюсь я.

Зайцев улыбается и жестом приглашает меня за столик. Я всё ещё жду подвоха.

— Конечно, — загадочно подёргивает бровями технарь. — У нас впереди ещё много удивительного.

— Еда тоже техномагическая? — с опаской разглядываю я салаты и фрукты на столе.

— Не волнуйся, шурупы на зубах хрустеть не будут, — заверяет меня мой кавалер, открывая высокий тонкий графин. — Виноградное вино, сладкое и очень крепкое, так что пей по чуть-чуть.

Ага, вот и началось — споить меня хочет. Интересно, зачем?

— Сейчас напьюсь и буянить начну, — предостерегающе указываю на свой уже наполненный Зайцевым бокал.

— Лучше начни приставать — это более эффективно и весьма приятно, — улыбается он и мы чокаемся.

Вино действительно сладкое и вкусное. Я делаю маленький глоток и смакую его на языке. Хорошо! Хотелось бы, чтобы вот так всё было между нами сначала. Никаких споров и ссор, никаких наглых выходок и сексуальных домогательств. Но тогда бы я не узнала, как хорош Зайцев в постели. Невольно краснею от воспоминаний о последней нашей совместной ночи.

— Начать приставать прямо здесь? — неожиданно для себя самой, спрашиваю я, подтверждая теорию Фрейда об оговорках, а потом оглядываюсь.

Вокруг ни души. Только техно-бармен за стойкой бара, да и тот не обращает на нас никакого внимания, что-то переставляет на полках и звенит стеклянной посудой.

— Прям здесь? — повторяет мой вопрос Зайцев, оценивающе оглядываясь, как и я. — Не совсем удобно. Это ведь научное учреждение всё-таки.

— А где мы вообще?

— Это Научно Исследовательский Институт Артефакторики. Здесь создаются очень секретные высокотехнологичные вещи, — чуть наклоняясь ко мне, шёпотом, типа по секрету, сообщает он.

— Уау! Я в шоке, — так же склоняюсь к нему и шепчу я, изображая удивление.

Он смеётся, потом, забросив в рот несколько кусочков фруктов, не спеша жуёт и весело щурится, разглядывая меня. Я же, не долго думая, приступаю к поглощению салата, который, к моему удовольствию, оказывается очень вкусным.

— О-о-о, дорогой! — вдруг раздаётся женский голос откуда-то из-за моей спины. — Как я рада видеть тебя у нас!

А вот это уже становится интересным. Смотрю на Зайцева, а он, ничуть не смутившись вторжению в наше свидание женской особи, радостно улыбается. Ну и ладно, я тоже смущаться не собираюсь. Набираю на вилку очередную порцию салата, забрасываю её в рот и невозмутимо жую, ожидая, когда незваная гостья выйдет таки в поле моего зрения.

Нахальная женская особь не заставила себя долго ждать, и через минуту я уже наблюдаю, как высокая стройная брюнетка в длинном чёрном платье с серебристым блеском подходит к моему Зайцеву и, приобняв, целует его в щёку. А мой, не обременённый совестью кавалер, отвечает ей тем же и мягко произносит:

— Я тоже рад тебя видеть, дорогая.

И как это называется? Зайцев, млять! Во мне начинает пробуждаться тёмная волна злости. Привёл меня туда, где встречается со своими техно-любовницами?! Может ещё предложит познакомиться с ними и завязать дружбу?

— Алёшка, познакомься, это Адэлина Ар… — начинает он, мать его, действительно, знакомить меня с наглой особью.

— Просто Адэлина, дорогой, — перебивает его нахалка и, с интересом разглядывая меня, произносит с усмешкой. — Так вот оно какое, чудо природы.

Что? Я — чудо природы?! Ну ща отвечу этой наглой тётке! И только я открываю рот, чтобы произнести нечто типа «так вот она какая, ошибка техномагического неудавшегося эксперимента», как Зайцев поспешно встревает в наш диалог:

— Мам, познакомься, это Алёна Волкова, моя девушка.

Мам? Чё, серьёзно?! Неожиданно…

С интересом вглядываюсь в моложавое лицо женщины — ей от силы лет сорок можно дать и то, если хорошо приглядываться. А издалека она выглядит на 35, не больше. По идее, мама Зайцева должна быть, как минимум, бабуля глубоко за 50.

Нахальная особь нарочно позирует и даёт мне себя рассмотреть. Улыбается, зараза.

— Впечатлилась? — спрашивает она, явно довольная произведённым эффектом.

— Ага, — соглашаюсь я, сплетаю руки на груди и откидываюсь на спинку стула, тоже нагло пялясь на потенциально будущую свекровь. — Так густо обвешались омолаживающими артефактами, что они элементарную вежливость заглушили на корню.

— Ха, Алексей, теперь понятно, чем это чудо природы тебя зацепило, — сообщает наглая тётка. — Безрассудная смелость, острые зубки, милое личико и секси-фигурка. Какой тонкий расчёт! Браво!

С этими словами женщина начинает манерно аплодировать.

Я сижу, ничего не понимаю. Что она этим хотела сказать? Зайцев тоже ничего не понимает, поэтому хмурится и спрашивает:

— Мамуль, это ты к чему сейчас?

— А к тому, дорогой, что это чудо природы просто использует тебя, — отвечает нахалка.

— Интересно, в каких целях? — я заинтересованно смотрю на неё.

Реально, вот для чего я могу использовать Зайцева, кроме ну… этого… в смысле, секса?

— Не понимаешь? Ладно, сейчас покажу.

Она делает какие-то движения пальцами и на меня, вдруг, откуда ни возьмись, падает огромный чёрный лохматый паук. Я вскрикиваю, подскакиваю и, просто инстинктивно, стреляю в него невесть откуда взявшейся у меня магической стрелой. Он падает на пол и умирает, скрючив толстые волосатые лапки.

— Видел? — довольно спрашивает женщина.

А во мне уже кипит моя тёмная злая волна.

— Ну и что это значит? Объясни уже нормально, — Зайцев встревоженно смотрит то на меня, то на маму.

Я ошарашенно смотрю на свой голубой и местами потемневший поток. До меня медленно доходит: я только что убила живое существо. Как? Зачем? Почему? Моя магия никогда не была опасна для всего живого. Ну я, конечно, прикоснувшись к техномагу, любому, за исключением Зайцева, непременно убью его, то есть мой поток взорвёт его. Но никаким оружием я не владела никогда. Вот хрень… Откуда у меня взялась эта магическая стрела?

— Эта, с виду безобидная девочка, умеет контролировать свой поток. То есть, когда она тебя поцеловала, она сдержала его и не взорвала тебя. А сейчас, когда в этом существе она увидела врага, опа! И хана паучку, — объясняет мамуля моего удивлённого технаря.

— Ну а что мне было делать? Я испугалась. Я защищалась…— растерянно отвечаю я на обвинение. — Я не знаю, как это получилось.

— Смотри, Алексей, не пугай свою девушку, а то ненароком…

— Мама, прекрати! — останавливает её сынуля. — Она действительно, испугалась и от неожиданности… э-м…

— Вот именно, «э-м…». А теперь задумайся и вспомни, как она вела себя с тобой. Поцеловала, в постель уложила, а теперь ты ради неё готов на всё.

И в этот момент я ловлю взгляд Зайцева. Вот это хрень, действительно. Я даже пугаюсь этого его взгляда. Он смотрит на меня, как на преступницу. Всего пол-минуты, но мне этого хватает, чтобы понять — он никогда больше не будет со мной прежним Алёшкой. Сомнения и недоверие навечно поселились в нём. И я ничего с этим поделать не могу. И от понимания этого так больно становится внутри, так больно… А ещё как-то тошно. Вот, даже сказочно вкусный салат, недавно съеденный мною, уже хочет вернуться обратно.

Моментально, абсолютно необдуманно, пускаю ленты своего потока в сознание Зайцева. Мне сейчас, как глоток воздуха, нужно знать, о чём он думает. Мне нужна надежда на то, что он не поверил матери.

«…тогда это всё объясняет. Не исключено, что это был их план. Млять! Пипец! Я идиот… Но её ничто не связывает с севером и с Паринском. Безупречное студенчество и никаких мало-мальских отношений с группировками. Стоп! Её пламенная речь в баре, спор с девушками. Это почти что те лозунги, которые провозглашает Северный Фронт…»

— А ну, прекрати! — резкий голос женщины вырывает меня из глубины размышлений Зайцева. — Алексей, она мысли твои читала!

И техномагиня со всей силы ударяет кулаком по столу, на котором подскакивает посуда и вино растекается по скатерти из опрокинутых бокалов.

Я в испуге шарахаюсь и вскакиваю со стула. Разочарование, боль, гаснущая надежда…

— Разрушить намного легче, чем построить… — выдаю я философскую мысль, которая выплыла из меня абсолютно спонтанно.

А потом нападает такая апатия, что, кажется, разверзнись сейчас земля подо мной и упади я в бездну, мне было бы всё равно.

— Я хочу вернуться домой, — ровным голосом говорю я и направляюсь к выходу.

Солнечный день, ещё минуту назад казавшийся мне счастливым, померк и теперь я бреду словно в сумерках. Слышу сзади шаги. Это Зайцев идёт проводить меня к вертолёту. Зачем он идёт? Проконтролировать, что бы я никого больше не убила по дороге? Может снова залезть к нему в голову и прочитать мысли? Нет! Нахрена мне уже?! Пошёл ты, технарь! Пошёл ты к хренам собачьим! Видеть тебя больше не хочу! Сгинь! Исчезни из моей жизни! Ненавижу тебя!

— Хорошо, договорились! — скрипит его злой голос сзади. — Исчезну. Но и ты тоже исчезнешь из моей жизни и из моей головы. Ясно, Волкова?!

Я медленно, как в тумане, понимаю, что мои нервные злые мысли долетели до него и он их услышал. Ну и пусть! Всё кончено. Теперь уже всё безразлично.

Проследив, чтобы я села в вертолёт, Зайцев разворачивается и, не говоря ни слова, уходит с площадки, а гудящая машина поднимает меня над столицей Техроса. Я сейчас ненавижу этот город, ненавижу технарей и их мерзкие полуживые механические аппараты, их… млять… их…

Маленькое игольчатое техно-существо, всё ещё находящееся у меня за пазухой, начинает беспокойно посапывать и копошиться. Я опускаю взгляд и вижу маленькие бусинки глаз. Он смотрит на меня так жалостливо…

— Эх, Васька, жаль, что ты не настоящее творение природы, — я вздыхаю. — Но ты не бойся. Тебя я не обижу. Ты добрый и хороший… не то, что некоторые.

***

Вечером, заперевшись в своей квартире, я никак не могу найти себе места. Хожу взад-вперёд, прокручиваю в голове слова Зайчихи. Я так обозвала мать Зайцева, и пусть только попробует возразить!

Она сказала, что это был тонкий расчёт: поцеловать Зайцева, уложить его в постель, а когда он будет готов ради меня на всё, использовать его. Только вот для чего использовать? Для чего нужны технари вообще? Риторический вопрос. Подхожу к буфету и достаю, припасённый на случай вселенской катастрофы или нашествия подружек, довольно дорогой коньяк. Наливаю в бокал грамм 50. Выпиваю. Морщусь: фу, гадость какая!

Так для чего вообще нужны техномаги? Хм. А нахрена они вообще кому-то нужны! Эта мысль веселит, я даже улыбаюсь слегка.

Вот я — природный маг. Я могу всё, кроме убийства человеческого существа. Вызвать дождь, например, это навыки мага-стихийника, но я тоже могу «выжать» тучку, при необходимости. Я могу заставить расти всё, что относится к флоре, а так же приручить всё, что относится к фауне. Я могу лечить живых существ, ну это моя основная специализация. Ещё, как оказалось, я могу читать мысли людей и отправлять им свои, то же самое с изображениями. Я много чего могу. Так, хорошо.

Размышляя, я наливаю себе ещё бокал коньяка. Выпиваю. Морщусь: фу, гадость какая!

Итак, ещё я могу слышать зов больного, или человека, попавшего в беду. Ничего этого технарь не может. Ну и нахрена он мне?

Я могу перемещаться в прошлое. Ну это и технари могут. Нет, так не пойдёт. Надо выяснить, что я не могу, а технарь может. Я не могу использовать техномагию, создавать техномагические артефакты. Я использую руны и могу создать магические артефакты, ну теоретически, это не моя специальность, хотя представление имею, как это делается. Я не могу использовать техно-артефакты… Стоп! Почему не могу? Вот, давеча, технарский Переход меня домой вернул и Зайцевский переводчик сработал, когда я… когда мы… ага!

Значит Зайчиха подумала, что я использую её сыночка для того, что бы… млять! Она подумала, что я заодно с диверсантом!? И Зайцев решил, что «…это был их план»!

Меня кидает в жар. Я нервно наливаю себе ещё 50 коньяка. Выпиваю. Морщусь. Фу-у-у… Ик…

Зайцев знает, что диверсант был не один. Их там что, много? Вполне может быть. Что-то он ещё подумал насчёт «группировок» и о «лозунгах Северного Фронта». То есть, там группировка, называется Северный Фронт. Как минимум, в ней должен быть сильный маг, сильный техномаг и…диверсанты. А Зайцев решил, что сильный маг — это я. Вот же хрень какая! Так, но я то знаю, что это не я. Тогда кто?

Наливаю себе ещё 50 коньяка. Выпиваю. Морщусь. Фу-у-у, гадость… Ик…Ик…

Хорошо, пойдём от обратного. Будь я сильным магом и, создав свою группировку, что бы я предприняла? Ну… смотря какие у меня цели. Чё мне надо? Даже не знаю… А-а-а, ну конечно, допустим, я хочу создать монстра, артефакты для оживления которого, собирает диверсант в прошлом. Ну а зачем мне монстр? Попугать кого-нибудь? Запугать, покусать, сожрать… Запугать и потребовать выкуп. Ну, может быть… Выкуп — как-то слишком тупо. В наши дни больше ценится поток, нежели золото. Ой, ой! Поток магии. Точно, мне нужен поток, источник. Неиссякаемый источник. Или осушенный источник, который я хочу воскресить, наполнить, например при помощи кубка викингов. Млять! И почему я такая умная?!

Наливаю коньяк. Выпиваю. Ик…Ик…

Подытожим: я сильный маг, в паре с техномагом, собираю группировку для беготни в прошлое и сбора артефактов, чтобы первое — создать монстра, второе — вернуть осушенным магию. Все наполненные заново пойдут за мной, будут моей армией. Вместе с монстром мы можем запугать всех, поставить ультиматум правительству и совершить переворот. Свергнуть нахрен существующие порядки. Ик… Кажется коньяка мне уже хватит. Ик…

Пойду-ка я спать, а то ещё чего-нибудь революционного надумаю. Наспех умывшись и скинув с себя платье, заваливаюсь в кровать. Последнее, о чём осознанно думаю: «Северный Фронт, он что, уже существует и готовится к революции...?»

Глава 18

Алексей

7 июня 2119 (1:30)

Ровный гул мотора моего Ягуара и бегущие навстречу огни освещения автобана немного успокаивают нервы, но я всё ещё на взводе. Есть только один способ развеять мои сомнения и я им воспользуюсь. До столицы Магроса ещё полчаса езды.

Она сказала «ненавижу тебя!» и это было словно выстрел разрывной пулей прямо в сердце. Тупая боль до сих пор ноющей тягучей массой сжимает грудь.

Верить в то, что Волкова может быть как-то связана с преступной группировкой, абсолютно не хочется. Факты? Да, факты могут указывать на то, что это так. Но есть сомнения. Надо собраться, отбросить мои личные сердечные дела и трезво взглянуть на ситуацию.

Когда мы получили от Клавдия сообщение о Северном Фронте, всё сошлось, собрался весь пазл. Ясно, что во главе группировки стоят сильный маг и сильный технарь, но как вычислить, кто эти личности? Наш аналитический отдел работает в авральном режиме, и даже есть подозреваемые, но нет конкретики.

А мне всё ещё не даёт покоя личность Морталова, этого одержимого придурка. Инфы по его экспериментам мало и никаких доказательств того, что бегал в прошлое без магии. Девушка-диверсант молчит, ни слова не сказала. Даже адвоката не потребовала. Нам бы Волкову к ней на допрос — тогда был бы толк. Алёна бы послушала ее мысли и всё стало бы ясно.

Может ли этот диверсант быть последовательницей Морталова, или нет? Хрен знает… Если есть те последователи, они ведь и в прошлое сбегать могут, чтобы встретиться с ним, да и записи выпросить. Да, скорее всего у них его научные труды, которыми они и воспользовались, чтобы создать перемещатель без магии. Постой-ка, но этот Морталов не из тех, кто по доброте душевной что-то может отдать. Скорее всего, он потребовал что-то взамен. Что, интересно? Что бы потребовал я, будь я на его месте? Я бы… я бы… млять, я бы потребовал переместить меня в будущее, чтобы избежать казни. Точно!

Охренеть! Неужели это возможно? Нет, стоп! Наши файлы о его казни исчезли бы сразу. Появилась бы запись, типа «Пропал без вести» или «Дальнейшая судьба не известна».

Зайдём с другой стороны. Вот если бы у меня было задание, переместить человека в будущее, я бы что сделал? Ага, даже без вариантов: я бы заменил его на другого, который бы подходил по внешнему виду. Теоретически это выполнимо. Может и в случае Морталова, казнили совсем другого человека, а этот пройдоха сейчас где-то здесь, в нашем времени?

Первым делом завтра сгоняю к Морталову в прошлое, в тюрьму, где он ждал суда. Хочу поговорить с ним. Одержимые гении, как он, охотно хвастаются своими открытиями, нужно лишь найти точку, на которую следует надавить. Посмотрим, что он расскажет. Может что-то интересное и полезное для расследования. Он ведь всю жизнь пытался восстановить свой поток. Не исключено, что таки нашёл способ сделать это. Тогда его последователи — огромная армия осушенных, и они будут биться насмерть за воскрешение своей магической силы.

За размышлениями не заметил, как преодолел более двухсот километров и уже въезжаю во двор дома Волковой. Надеваю кепку со встроенным артефактом невидимости, бесшумно поднимаюсь по лестнице к её квартире. Замираю у двери. Тишина. Спит. Надеюсь, что спит.

Осторожно открываю дверь и прохожу в прихожую. Прислушиваюсь. Тихо, только часы где-то тикают равномерно. Продвигаюсь к двери спальни, заглядываю. Волкова развалилась звездой на кровати кверху попой. Но мне сейчас не до её прелестей, мне нужен её компьютер и айфон. Нужно просмотреть информацию по её переписке и контактам. На тумбочке у кровати нахожу айфон, а в другой комнате планшет-компьютер. Вскрыв пароли, просматриваю файлы, письма, заметки, последние её визиты в интернет, последние посты в соцсетях.

Облегчённо вздыхаю — девушка переписывалась с подружками, искала информацию о Хранителях, рассматривала мои фото в соцсетях и на сайтах светской хроники. Ничего подозрительного, за исключением… хм, поиска инфы про Морталова. Так-так. Догадалась откуда ноги растут или как? Что тут у нас?

Ага, заметка по этой инфе: «Как мог диверсант, человек без магии, перемешаться в прошлое??? Или использовал два полярных артефакта или Морталову удалось сконструировать аппарат-перемешатель. И теперь этот аппарат в руках у диверсанта. Интересно, как он работает?»

Заметка сделана два дня назад. Значит она на моей стороне. Была бы в группировке, таких вопросов бы не задавала. Вот так, Зайцев, все подозрения оказались напрасными. Только зря обидел девчонку.

Предыдущая заметка заставляет мою бровь выгнуться вопросом: «Почему Зайцев всё время злит меня и раздражает? У меня на него аллергия? Может к психологу записаться, чтобы меня так не трясло при встрече с ним?»

Это кто ещё кого злит и раздражает!? — мысленно возмущаюсь я, а потом понимаю, она чувствует то же, что и я. Интересно…

Ещё раз подхожу к чуть приоткрытой двери в спальню. Слышу сопение и сдавленное кряхтение Алёны. Не выдержав, тихонько подкрадываюсь к ней и присаживаюсь на корточки, рассматривая её лицо. Ух! А спиртным-то как несёт! Неужели напилась вчера с горя? Бедненькая моя, расстроилась.

Вдруг из-под одеяла высовывает свой нос Васька и пыхтит, глядя на меня. Встревоженная вознёй и шебуршанием зверька, Волкова постанывает во сне, шевелится и вдруг шепчет:

— Придурок ты, Зайцев…

Я улыбаюсь и согласно киваю, мол «согласен, точно — придурок».

Хочется поцеловать её, но сдерживаюсь. Проснётся — точно убьёт меня. И будет права. Сейчас не время спорить, что-то доказывать и что-то объяснять. Вот закончу это дело с Северным Фронтом, тогда приду к ней и будем э-э-м-м… «мириться».

«Эх, мамуль, что же ты наделала? — думаю я, выезжая на автобан в сторону Техроса. — Я знал, что ты будешь не довольна тем, что я встречаюсь с девушкой-магом. Но я ожидал скандала, заламывания рук и фраз, типа «ты вгонишь меня в могилу». А вот такого изощрённого хода я от тебя не ожидал и поэтому повёлся, как дурак. Знала, что может нас с Алёной рассорить и использовала это. А рассорить нас могло возникшее недоверие и, посеянные на благодатной почве последних событий, сомнения. Да, мамуль, ты умная у меня, хоть и красивая до безобразия».

7 июня 2119 (10:30)

Кабинет Командора МТСБ.

— Алексей, давай всё сначала, а вы, Александра Филипповна, внимательно следите за поведением допрашиваемого. Если надо, дайте знак и мы остановим видео, — командует Даниил Раймондович приглашённому на совещание психологу, поскольку нам нужно точно знать, страдает ли Морталов В.В. каким-либо психическим расстройством и можно ли верить его словам.

Я нажимаю на кнопку «воспроизвести» и мы все дружно фокусируем взгляды на экране.

Да, сегодня я таки сгонял в прошлое и побеседовал с Морталовым. И вот теперь смотрим видеозапись уже раз пятый.

На экране взлохмаченный небритый мужик с горящими воспалёнными глазами и с брезгливым выражением на лице. Но по ходу нашего с ним разговора, его мимика меняется раз сто, а поведение вообще напоминает одержимость. Поэтому Командор и полковник Камышов засомневались во вменяемости данного субъекта.

«…—Так что, вас так никто до конца и не выслушал? — спрашиваю я, поправляя круглые очки на носу и вглядываясь в лицо преступника.

Для встречи с Морталовым я преобразился в этакого простачка, обычного служащего лаборатории, который чисто из любопытства решил побеседовать с осуждённым.

— Хм, кх… — кряхтит он. — А чё меня слушать-то? Всё, что я пытался сказать, противоречит научным догмам, а так же законам использования магии.

— Да-а, — соглашаюсь я, — в научном совете сидят дубы устаревшие.

Я безнадёжно мотаю головой, типа «понимаю я тебя, дружок, против течения плыть — себе дороже».

— Вот-вот, одни дубы! Я им говорю, что техно и природную можно совместить в определённых случаях, а они мне: многочисленные опыты дали отрицательный результат. И всё, вали отсюда, студент-недоучка, тебе «двойка».

— Так вам удалось совместить Т и М? — заинтересованно спрашиваю я.

В этот момент глаза его вспыхивают воспалённым огнём, а потом на лице меняются эмоции, как минимум три: брезгливая усмешка, задумчивость и хитрый прищур.

— А вы с какой целью интересуетесь? — Морталов вдруг начинает трястись, как от холода, и оглядывается опасливо.

Я подыгрываю ему и оглядываюсь тоже, типа убеждаюсь, что нас никто не слышит, а потом тихо говорю, чуть склонившись к разделяющему нас толстому стеклу-перегородке:

— Мы у нас в лаборатории тоже опыты проводили — результат: взрыв. А пару дней назад я до мага дотронулся, случайно… и ещё жив, как видите. Я сразу вас вспомнил. Читал в сети, что вас обвиняли в в использовании мага, ну и всё такое. Я подумал, что вы можете объяснить, почему она меня не убила.

— Так это была ОНА?

Я киваю.

— Всё верно! Верно! Я знал, я нашёл это! — он нервно взлохмачивает свои и без того торчащие в беспорядке космы. На лице его вселенский восторг. — Ха, все их догмы — коту под хвост!

Я снова киваю в знак согласия.

— Вы — счастливчик, — вдруг совершенно спокойно и серьёзно говорит Морталов. — Вы нашли свою вторую половину. Теперь вы всесильны.

Я непонимающе поднимаю бровь:

— В каком смысле?

— Во всех смыслах, — он многозначительно разводит руками. — Вы можете подчинить себе весь мир, всё настоящее, всё прошлое и даже всё будущее.

Сейчас в на лице Морталова мечтательная улыбка. Видимо, представляет, как он подчинил бы всех и вся.

— Да ну, — машу я рукой, изображая безнадёгу. — У меня сила потока всего 40% и то с натяжкой. Что я могу? Вот, даже в лабораторию еле устроился, взяли только по знакомству.

— Девку свою, мага этого, трахни и всё поймёшь.

— Да? — я реально заинтересован. — И что будет?

— Увидишь.

Я вспоминаю наш секс с Волковой. Что там было? Ну пыль бриллиантовая. И всё. Мы не стали летать после этого, не стали выворачивать деревья с корнями, не… вообще-то мы ничего такого и не пробовали. Сказать ему, что всё уже было и ничего после этого не было? Заподозрит. Нет, нельзя говорить. Ну же, Морталов, продолжай свою мысль! Мне нужен ответ! Говори уже!

— Если я тебе скажу, ты должен будешь выполнить моё требование, — тоном моего непосредственного начальника начинает он.

Весь вид его выражает сейчас надменность королевской особы, нехотя снизошедшей до того, чтобы выслушать просьбу грязного раба.

— Если это не противозаконно… — я изображаю страх, вдруг он попросит убить охранников и освободить его.

Морталов минуту всматривается в меня, а потом начинает хохотать. Громко, истерично хохотать, указывая на меня пальцем, мол «посмотрите на этого дурня». Я терпеливо жду, когда закончится его истерика.

— Ты боишься, — делает вывод он, — ты, как все в этом Государстве, тупо боишься. Ха-ха…

Я киваю, мол «да, боюсь».

— Ты — всемогущий! — тычет он в меня пальцем и вдруг сочувственно смотрит на меня, прекратив смех. — Ты — всесильный, но трусливый, бедняга…

Я непонимающе пожимаю плечами.

— Принесёшь мне одну вещь из моей квартиры, — уже серьёзно говорит мой собеседник. — Это всего лишь безделушка, на которую никто не обратит внимания.

— Но ваша квартира опечатана. Полиция… — начинаю я неуверенно.

— Принесёшь мне эту вещь и я расскажу тебе секрет твоей силы, — настойчиво требует он.

Я чешу затылок, типа прикидываю, стоит ли рисковать ради непонятно чего. Пауза затягивается и Морталов не выдерживает:

— Это всего лишь настольный календарь, даже не артефакт, в нём нет магии. Это всего лишь круглая металлическая коробка с откидными листами дат, ты видел такую не раз. В каждом офисе есть такой календарь. Я его на тумбочке у кровати оставил. Принесёшь — поговорим, — зло отсекает Морталов, встаёт и направляется к двери из комнаты свиданий. — Эй, я устал! Хочу в камеру! — кричит он охранникам».

Я останавливаю запись.

— Что скажете? — спрашивает психолога Командор.

Та поправляет очки на носу, склоняясь над заметками, которые делала во время просмотра видео, и произносит свой вердикт:

— Несомненно, в его психическом состоянии есть некоторые отклонения — навязчивая идея, но в общем, можно сказать, этот субъект адекватен и мыслит здраво. Его нестабильное поведение — результат нервного перенапряжения. Но о сумасшествии речи быть не может.

— Благодарю вас, Александра Филипповна, вы нам очень помогли, — кивает ей Командор.

Женщина встаёт, подхватывает свои бумаги со стола, делает лёгкий кивок присутствующим и, под стук своих тонких каблучков, удаляется из кабинета.

— Как получилось, что твои агенты не нашли этот настольный календарь? — строго спрашивает меня Командор.

— Не было там никакого календаря, — отвечаю я. — Вот запись с камеры Удавиченко, когда он производил обыск в квартире Морталова.

Я включаю запись. Все смотрят на экран несколько минут.

— Кто-то успел стащить его прежде чем мы отправили туда нашу группу, — делает предположение полковник Камышов.

— Так отправьте ещё раз! Месяцем, годом раньше! — не унимается Большой Босс. — Если Морталов требовал именно этот предмет, значит мы должны найти его и понять, почему он так ценен!

— Скорее всего, это и есть тот «портативный перемещатель», который могут использовать обычные люди, — предполагаю я.

— И они его используют! — голос Командора гремит в кабинете. — Они, скачут в прошлое, как кузнечики на солнечной поляне, мать их! А вы сидите тут и руками разводите! Мне нужен результат, а не ваши предположения! Всё, за работу! И чтоб эта хреновина завтра лежала у меня на столе! Выполнять!

Все мы, присутствующие в этом кабинете, дружно вскакиваем, вытягиваясь в струну, козыряем и направляемся на выход.

— Майор Зайцев, — останавливает меня Командор, — задержитесь.

И я задерживаюсь, хотя мне хочется немедленно сбежать отсюда, поскольку понимаю, о чём сейчас пойдёт речь.

— Ну что, всесильный и всемогущий, — скептически смотрит на меня отец, пристраивая свой зад на стол, — рассказывай, что в тебе внезапно открылось после секса с Волковой.

Вижу, он не настроен устраивать мне выволочку, поэтому успокаиваюсь и притыкаюсь к столу рядом с отцом.

— Не знаю. Честно. Не знаю, — развожу я руками.

— А ты вспоминай, вспоминай. Что было в процессе и что после? — настаивает мой любознательный родитель.

— Со мной точно ничего сверхъестественного не произошло, за исключением того, что я понял: «Люблю Волкову». Это всё.

— Всё? — недоверчиво щурится папаня. — Мне что, допрос тебе устраивать?

— А ты что, хочешь услышать все интимные подробности? — усмехаюсь я.

— Если надо будет, то и не только рассказывать будешь, но и сам процесс вот тут, на этом столе проделаешь! — сердится отец.

— Если только Волкова будет под общим наркозом, — снова усмехаюсь я. — Стараниями матушки, Алёна теперь никогда к нам в Техрос не полетит.

— Что натворила Адэлина на этот раз?

Я рассказываю о нашем неудавшемся свидании с Волковой. Отец качает головой, мол «хреновые дела».

— Вот так. Она назвала меня придурком и послала нахрен.

— Ну, она ведь и раньше тебя матом крыла, — успокаивает меня отец.

— Раньше, па, это было не серьёзно. Как мышиная возня. Я её «цепляю» — она мне отвечает тем же. А теперь всё серьёзно. Теперь она подумала, что я ей не доверяю и считаю преступницей.

— А ты так считаешь?

— Нет, конечно. Сомнения, посеянные матушкой, возникли, но я съездил к Алёне ночью, проверил её комп и айфон, посмотрел записи и контакты. Ничего подозрительного не обнаружил.

— Поговорил с ней?

— Нет. Она спала. Пьяная в сосиску. Расстроенная.

Отец отрывается от стола и прохаживается по кабинету.

— А я, как раз думаю, что девчонка нам неспроста попалась именно сейчас, — задумчиво вещает он.

— И ты туда же, — скептически качаю я головой. — Она здесь ни при чём.

— Не кипятись, подумай. Она маг, причём Хранитель. И эта ваша случайная встреча, я думаю, не случайна, — он делает паузу, а я жду обвинений в адрес Волковой, но отец меня удивляет. — Магия природных — это загадка, которую никто разгадать не может, и, наверное, не сможет никогда. То, что дают магам Небеса — не поддаётся никакой человеческой логике. Там, — он указывает пальцем в небо, — свой план насчёт нас всех. И именно по этому плану вы с Волковой столкнулись, не иначе. Она твоя пара. А по словам Морталова, вы в паре — всемогущи. И вот тут надо задуматься. Видимо, вам уже уготована особая миссия.

— Она и я вместе можем использовать артефакты того и другого вида магии. Ты это имеешь в виду? — спрашиваю я, всё ещё не веря в наше всемогущество.

— Видимо, не только это. Нам бы взять пробу с вашей бриллиантовой пыли и определить, что именно получается при вашем интиме.

— Я не поеду звать Волкову для траха в нашей лаборатории. Она на меня сейчас так зла, что и убить может ненароком. Скажи «спасибо» мамАн, — нервно отвечаю я, делая ударение на последнем слоге, как бы имитируя французский прононс. Этот гнусавый язык мне никогда не нравился и поэтому непроизвольно именно так я выразил сейчас своё негативное отношение к выходке родительницы.

— Алексей, сейчас дело не в ваших любовных отношениях. Тут всё намного сложнее…

— Вот именно, — перебиваю я его. — Нам нужно выяснить, кто стоит за группировкой Северный Фронт. А для этого нам надо внедрить в их ряды нашего агента. Я предлагаю Клавдия. Он подходит. Осушенный, то есть потерявший свой поток, он может проникнуть в группировку, не вызвав подозрений. К тому же он обученный боец, на счету которого не мало спецопераций. Он справится.

— Согласен, — кивает отец. — Внедряй. Причём, займись этим сегодня же. И сводки ОКС посмотри, там тоже для тебя работа на сегодня имеется.

— Хорошо. Тогда я пойду.

— А с Алёной помирись.

Уже в двери останавливаюсь и вздыхаю:

— Я бы с удовольствием. Но как?

Глава 19

Алёна

7 июня 2119 (12:30)

Сегодня меня бесит и раздражает буквально всё. И даже не дело в том, что проснулась я с головной болью и общей апатией. А дело в том, что интуиция подсказывает мне — случилось что-то непоправимое, что-то сломалось и не подлежит ремонту. Неужели с Зайцевым не просто ссора, а настоящий разрыв?

Весь день ищу способ отвлечься от грызущих душу мыслей, поэтому когда мой начальник Павел подходит к моему стеклянному кабинету и приглашает: «Алёна Михайловна, будьте добры, уделите мне несколько минут вашего внимания во время обеда», я молча киваю в знак согласия и следую за ним в кафетерий. А разве ему можно сказать «нет»? Он ведь босс, имеет право командовать.

— Алёна Михайловна, — начинает Павел, когда мы, наполнив свои подносы обеденными блюдами, усаживаемся за столик чуть вдалеке от оживлённого зала, — из вашей характеристики мне известно, что вы особа, не склонная к депрессии и меланхолии. Но сегодня я вижу вас как раз в депрессивном состоянии. Хотелось бы узнать причину.

— Я просто напилась вчера и сегодня мне нехорошо. Извините… — отвечаю я, тупо пялясь в свою тарелку. — Это больше не повторится.

— Ладно, — соглашается он, но не сдаётся. — Видите ли, нам на самом деле нужно ваше нормальное душевное состояние и работоспособность, поэтому могу предложить вам помощь, если вы нуждаетесь в таковой.

Наблюдаю, как Павел болтает ложку со сметаной в своём грибном супе. Автоматически проделываю то же самое в своей тарелке. Какую помощь? Вернуть доверие и понимание техномага по фамилии Зайцев? Ага. Ща все кинутся мне помогать.

Видя, что я не реагирую на его предложение, Павел продолжает:

— Мы живём в правовом Государстве и мы защищены законом и Конституцией. Если кто-то, э-м-м.., например, техномаг, позволил себе противоправные действия в отношении вас, вы можете обратиться в суд и наказать виновного.

Я поднимаю глаза и пристально разглядываю собеседника. Густая тёмная шевелюра, карие выразительные глаза, нос чуть с горбинкой, в меру пухлые губы и мужественный овал лица. Хорош собой. Странно, почему до сих пор не женат? Может, такой же больной на всю голову, как Зайцев? Тогда не удивительно, что за него никто замуж не идёт…

Павел невозмутимо трапезничает, лишь изредка бросая на меня взгляды, в которых я ничего прочесть не могу.

— А почему вы решили, что меня обидел техномаг? — лучший ответ — это встречный вопрос, так можно увести разговор в другое направление, но в моём случае это не сработает, поскольку знаю: все видели вчера корзину с лилиями и техномагическим Васечкой в ней.

— Догадаться не сложно, — подтверждает мои домыслы Павел. — Вы получили подарок и приглашение на свидание. Как я понимаю, свидание состоялось, а сегодня на вас просто смотреть больно. Вывод напрашивается сам собой — вчера с вами случилось что-то ужасное. И виноват в этом техномаг. Поэтому я предлагаю помощь. Расскажите, что произошло и мы подумаем, как это разрулить.

В ходе его монолога, я начинаю есть свой суп. Не потому, что аппетит вдруг проснулся, а для того, чтобы занять рот, уклоняясь от ответа.

— У вас ведь нет никого, кто мог бы защитить вас. Я имею ввиду родных… э-э-м… вы росли в интернате… я читал ваше личное дело. Знаю, вы не привыкли доверять малознакомым персонам. Но я ведь в вашей команде и на вашей стороне. И я могу помочь.

— Зачем? — не выдерживаю я. — Зачем вам мои проблемы? Причина? У всего есть причина. И у вашего предложения тоже. Только не говорите, что я вам нужна, как ценный работник. Свою работу я делаю в любом состоянии. Разве нет?

Я начинаю злиться. И чтобы не нарваться на беду, решаю умолкнуть. Язык мой — враг мой. Тише, Алёшка, давай помолчим…

— Вы правы, — выпрямляется Павел, вытирает рот салфеткой. — Да, вы правы, причина есть. Но озвучивать её сейчас было бы глупостью с моей стороны. Я ведь достаточно зрелый мужчина, чтобы понимать — в вашем теперешнем состоянии вы ненавидите всех особей мужского пола.

— Я поняла ваш намёк и… боюсь, разочарую вас. Я уже влюблена и это никак не изменится. Поэтому благодарю вас за предложение, но я откажусь, чтобы потом не быть вам обязанной.

— О ваших чувствах мне известно, так же, как и известен предмет вашего обожания. Что же касается помощи… хм… обещаю никогда не требовать оплату за неё, ни в каком виде.

— Это очень любезно с вашей стороны, — отвечаю я, но не верю ни одному его слову. Сколько раз я слышала о таком бескорыстии и всегда это была ложь.

А он, как будто прочитав мои мысли, продолжает невозмутимо:

— Знаю, что не верите мне. Не буду настаивать. Но знайте, вы всегда можете положиться на меня. Что бы ни случилось — я помогу.

— Благодарю вас, — мой голос звучит ровно, но горячий ком уже подкатывает к горлу, и так хочется разрыдаться, уткнувшись в его плечо.

Да, мне нужен такой друг, сильный, большой и бесстрашный, а так же добрый и бескорыстный, чтобы прийти к нему и засопливить его жилетку, залить её слезами и выговориться, наконец-то, обо всём, что накопилось внутри и жжёт сердце. Но разве этим другом может быть Павел? Нет, вряд ли. Да и я не знаю его настолько хорошо, чтобы довериться. И… я не верю никому. Он может говорить одно, а думать совсем другое.

Кстати, я ведь могу узнать, что он думает. Ну-ка, давай-ка закинем удочку.

— Павел, скажите, а вы знаете, что такое Северный Фронт? — спрашиваю я, пуская ленты потока плавно влиться в его мысли.

Слышу в его голове беззвучное: «А что это может быть такое? Что-то военное, наверное…» и тут же вопрос вслух:

— Видимо, это что-то из прошлого, из истории о какой-то войне? Ну, если брать военные термины, то это «наступление войск со стороны севера». Или что-то вроде того. Не совсем понимаю, зачем это вам? Это что-то важное?

Если бы имел отношение к группировке, то непременно бы подумал: «Откуда Волкова знает про Северный Фронт?». Но ничего такого в его мыслях нет. Я плавно возвращаю ленты потока из сознания Павла, а то вдруг обнаружит вторжение, он всё-таки маг и на многое способен.

— А-а, так это что-то военное, ну тогда понятно, — быстро отвечаю я. — Не важно. Вот знаете, Павел, меня всегда волновал вопрос: как дальше живут родители, когда их ребёнка осушают? Неужели они просто выбрасывают его из своей жизни навсегда?

— Хм… это сложный вопрос, — отвечает он серьёзно. — Конечно, это тяжёлый удар для родителей, был бы… хм… если бы они не были к этому готовы. Вы же знаете, что процент силы магии можно определить уже через неделю после рождения мага. И этот процент практически не меняется до восемнадцатилетия. Так что родители, а это, как правило, один только с магическим потоком, уже в курсе того, что будет дальше. Так что…

— Так что у него есть время свыкнуться с неизбежным или… найти способ справиться с этой бедой, — заканчиваю я его мысль и продолжаю. — А среди ваших знакомых есть кто-то, кого это непосредственно коснулось?

— Кажется, нет. Точно, нет. Все мои знакомые или женаты на магинях, или не женаты вовсе, — улыбается он. — Но есть известные личности, кого коснулась эта проблема. Ну, например, вот ваш преподаватель, магистр Сорж. Ещё в газетах писали про его дочь, которую осушили по решению комиссии, когда полиция арестовала её за создание психотропных веществ, кажется. Она работала в частной клинике и что-то там незаконное творила со своими пациентами. Это был громкий процесс. Но вы ведь не знаете, это было давно, вы в то время ещё в школе учились, наверное.

— Да? Нет, я не знала. Я как-то раньше этим не интересовалась… А сейчас вот задумалась…

— Вы беременны? — быстро делает своё предположение Павел. — А отец техномаг и ваш ребёнок… он…

— Он будет М + Т, то есть 100% + 80%. Ну, во всяком случае, не пустой, — быстро предполагаю я, а потом спохватываюсь, — ой, нет, нет! Я не беременна, а-м-м… надеюсь.

Павел, вроде как, облегчённо выдыхает. Ага, известие о моей предполагаемой беременности его не обрадовало.

Что же, беседа получилась информативная, но продолжать её нет никакого желания. Я смотрю на часы и мой собеседник правильно понимает мой жест.

— Спасибо за ланч-компанию, Алёна Михайловна. Пора нам возвращаться в офис.

— И вам спасибо. Знаете, вот поговорили с вами, и мне мне уже как-то полегчало, — отвечаю я и спешу унести свою посуду в соответствующее оной место в кафетерии.

В это время какой-то мужчина перехватывает внимание Павла, а я быстро сматываюсь с его глаз подальше. Чувствую, что мне действительно лучше и ход моих мыслей возвращается в нормальное повседневное состояние. То есть я, наконец-то, вспоминаю, что книгу свою я так и не открывала, не вникла в текст, который появился в ней нежданно-негаданно, а ведь это послание для меня. Быстро шагаю в дамскую комнату, закрываюсь в кабинке и, выудив из сумки свой магический фолиант, открываю на нужной странице.

«В ночь на четвёртый день молодого месяца откроется путь. Иди смело. Завладей синим камнем.Когда начнётся неотвратимая схватка, обуздай ящера.Ступай по красной тропе. Держи камень высоко, дабы осветить.Когда сила иссякнет — тот, кто любит, спасёт тебя».

Читаю текст уже пятый раз. Думаю, что должна запомнить его дословно, а потом расшифровать это послание. Но уже сейчас понимаю, что мне, двадцатипятилетней, слабой физически и неопытной девушке, придётся вступить в схватку с кем-то или с чем-то страшным. Ящер?! Млять! Я боюсь ящеров! Ну его к хренам собачьим! Дома отсижусь. Четвёртый день молодого месяца — что это за день такой? Надо срочно к компу в офис. Там в сети найду эту дату и в этот день, точнее в ночь, залезу под кровать и никуда из-под неё не вылезу! Гори оно всё синим пламенем! Для схватки и битвы у нас есть специально обученные техномаги и маги. Причём здесь я вообще?!

Заняв своё рабочее место, быстро шарю в сети, ищу этот самый четвёртый день молодого месяца. Ага, вот он. Если верить лунному календарю, это будет… так-так… 12-е июня. У нас есть ещё 4 дня, чтобы подготовиться. Стоп! К чему готовиться? Ну, нет! Я залезу под кровать… млять! Зайцев пусть с ящером сражается. Он у нас бравый вояка, не зря же ему медальки вешают. Вот-вот, пусть напряжётся хоть раз.

Зайцев… Он там погибнет без меня. Он… Ну и пусть! Будет знать, как меня подозревать!

Что я думаю, идиотка! Надо его предупредить. Надо написать сообщение в МТСБ или… Ага, предупредишь его, а он меня ещё за это и арестует. И доказывай потом, что я не в той самой группировке. Мля-я-я… Что делать?

Чтобы оправдать себя, нужно найти того, кто действительно виновен — это же классика детективного жанра. Хорошо, тогда надо искать сильного мага и такого же сильного технаря, которые ужасно обижены на Государство, что готовы вступить с ним в бой. А таковые у нас кто? Правильно, родители осушенных детей. Вот, как магистр Сорж, например. Ну а что? Чем не кандидат в террористы? Месть за обиженного ребёнка — сильная мотивация. Может я и ошибаюсь, но сначала прокачаем эту версию, а там видно будет.

Уже часа два копаюсь в интернете, ищу скандальные или неординарные случаи, когда комиссия выносит приговор «Осушить». Хорошо, что Павел дал какое-то срочное задание моим коллегам и они не суют свои носы в мой стеклянный куб. Меня же начальник не трогает, видимо, сочувствует и не хочет напрягать. Это как раз кстати.

О, вот оно! Протест техномага, сына которого по решению комиссии осушили. «Загорцев С.Я., потомственный техномаг, выдвинул требование не лишать его 16-ти летнего сына потока, поскольку ребёнок в результате многочисленных травм не имеет возможности передвигаться сам, без использования магии… Загорцев неоднократно обращался в Государственные инстанции с просьбами рассмотреть его прошение и везде получил отказ… Его сын, потомственный техномаг с силой потока 80%, был осушен по решению комиссии «О дееспособности представителей техномагического населения и распределении Т-магических ресурсов соответственно статье № 52 закона Государства»…»

Вот этот подходит. Комиссия посчитала, что целесообразнее эти 80% силы влить в более дееспособные тела, нежели обездвиженное тело бедняги-инвалида, который не принесёт пользу Государству, а будет использовать ценный ресурс только для своей жизнедеятельности. Да, я бы тоже обиделась и разозлилась. Этот родитель явно был в бешенстве. И у него есть повод искать способ вернуть своему ребёнку магический поток.

А этот Загорцев у нас кто? Роюсь в сети ещё несколько минут и, вот оно: техномаг-артефактор, работал в лаборатории боевой артефакторики. Ну вот вам и подозреваемый №1.

Теперь бы встретиться с этим Загорцевым, мысли прочитать, чтобы уже наверняка. Хм, а это совсем не просто — адреса нигде нет, место работы неизвестно. Жаль. Он, видимо, свалил из страны или исчез, как ёжик в тумане. Туман? Вечно туманные холмы Северного Паринска! Опа! А это вполне возможно.

Так, ещё какие есть кандидаты в преступники? Роюсь в сети ещё пол часа, когда на экране всплывает картинка: фото выпускников МАМЖиС. На ней счастливые студенты и среди них несколько преподавателей. Фото сделано шесть лет назад, а кажется, что такое же, как у меня. Нас фотили пару недель назад. Точно. Все так похоже и даже преподы стоят в тех же местах. Ой, ой… это что такое? Я вглядываюсь в лицо одного из магистров. Не может быть! Шесть лет назад магистр Сорж был кучеряв и черноволос! А на моей фото… Ух, ты! Он седой полностью, как трухлявый старик. Что с ним произошло, что за шесть лет он так внезапно состарился?

Решение приходит молниеносно и я, сорвавшись с места, несусь в кабинет к Павлу.

— Простите, можно мне уйти сегодня пораньше? Я э-м-м…

Павел смотрит и ждёт, что я озвучу причину ухода. Не дождавшись, кивает, типа «ладно, иди уже», а вслух говорит:

— Можете идти, Алёна Михайловна. Но только в том случае, если не собираетесь тот час же отправиться в Техрос.

— Нет, нет! Какой Техрос?! Я просто к врачу пойду… — вру я и краснею.

Павел моё окрашивание в цвет заката понимает по-своему и кивает:

— Идите. Надеюсь, с вами всё будет в порядке.

***

Через час я уже торопливым шагом марширую по гулким коридорам моей родной Академии. Направляюсь я прямиком в лабораторию магистра Соржа. В сумке моя волшебная книга, в которую я добавила фальшивую страницу с текстом, описывающую мою будущую миссию. Вклейка фальшивки с помощью магии не составила труда и книга совсем не сопротивлялась. От этой странички, конечно, фонит немного, но на общем магическом фоне самой книги совсем не заметно. А мне нужен реальный повод, чтобы попросить магистра о встрече, иначе он и разговаривать со мной не станет — вредный он старикан, постой-ка, не старикан он вовсе. Да ладно, сейчас это не важно. Важно влезть в его мысли и узнать о чем он думает, когда я стану задавать странные вопросы.

— Студентка Волкова? — удивляется преподаватель, жестом приглашая меня войти в его лабораторию. — Что привело вас ко мне?

— Добрый вечер, магистр Сорж, — вежливо здороваюсь я. — У меня есть вопрос насчёт моей книги магии.

Я прохожу в помещение, заставленное шкафами с книгами, и сажусь на указанный мне стул напротив магистра. Достаю из сумки свой фолиант.

— Вы говорили, что книга не предсказывает будущее. Но в моей сегодня появилась странная запись. Не понимаю, о чём это и как это расшифровать.

Отложив в сторону папку с бумагами, которую он изучал до сего момента, мужчина с интересом смотрит на меня.

— Давайте взглянем, — не спеша магистр берёт мою книгу и всматривается в фальшивую страницу. — Так, так…Здесь написано: «Поверь в свои силы и иди на север. Тебя ждут те, кто нуждается в твоих способностях. Ты сможешь исцелить страждущих и найти свою судьбу».

Пока магистр вчитывается в текст, я делаю глуповато-наивное выражение лица, а сама в это время пускаю свой поток в его сознание. И вот уже я могу слышать его мысли: «… зачем нам эта студентка? Или пригодится? Как медик может быть полезна… или взять её поток для опытов. Только времени совсем нет…»

— Так что это может означать? Раньше была точная дата в заданиях. А тут нет. И что это за место на севере? — начинаю я тайный допрос подозреваемого. — Сколько ни открываю эту страницу — книга никуда меня не переносит.

«…действительно, странно. Раньше видел такое только в книге отца, когда он получил сообщение, что его брат в опасности…»

— Ну, наверное, вам самой придётся отправиться в путь, — задумчиво отвечает магистр, а сам размышляет: «Пусть идёт, её там встретят, проверят. А вдруг шпионка? Надо сообщить нашим…»

— Да куда же идти-то? Север, он большой, а ещё там вечные туманы и монстры всякие в этих туманах, — начинаю я ноющим голосом, подражая тону капризных детей. — Страшно там. Может можно никуда не ходить? А?

В моих хлопающих глазах сейчас сияет надежда и та-а-акая наивность безграничная.

— Ну, э-э-м… идти всё равно придётся, если книга направила, от этого вам никуда не деться. Вот тут написано: «Поверь в свои силы и иди…», видите. Книга знала, что вы боитесь, поэтому подбодрила вас.

— Тогда почему она не дала точных координат? Ну или хотя бы название города? Куда идти-то? — для пущей убедительности в своей девичьей блондинистой глупости, достаю помаду и зеркальце, начинаю красить губы, ну типа «нет ничего важнее сейчас, чем ровный цвет моих губяшек любимых».

Магистр хмыкает и думает: «Типичная городская разбалованная кукла. Нужна она нам? Ну а если попробовать свести её с кем-нибудь из наших технарей? Ветренная девица может влюбиться. Она сама, так, ничего, симпатичная на вид, может кто из ребят захочет её, тогда мы получим стабильный супер-поток. Да, было бы неплохо…»

— Знаете, студентка Волкова, — приняв решение, начинает он уже с бОльшим энтузиазмом, — я дам вам адрес, куда вы можете поехать на севере. Вас там встретят. Это родственники моей жены. Они живут в деревне, недалеко от Паринска. Придёте к ним, а там посмотрите, может книга даст вам указания о дальнейших действиях.

— Правда? — обрадованно улыбаюсь я. — Ой, спасибо вам! Я так рада, что вы мне помогаете.

— Ну, будет вам, не стОит благодарностей, — скромничает магистр Сорж, записывая на листочек адрес «родственников». — Вот, возьмите. Отправляйтесь в путь и не беспокойтесь. Я позвоню родственникам и они вас встретят на вокзале.

«Вообще-то лучше перестраховаться и установить слежку за ней прямо сейчас. Не похожа она на шпионку, но бережёного Бог бережёт, как говорится…»

Я обрадованно прижимаю драгоценную бумажку с адресом к сердцу и благодарю магистра ещё раз, аккуратно возвращая ленту своего потока из сознания собеседника. Кажется, он ничего не заподозрил. Это хорошо.

А вот я — умничка! Весело запихиваю свою книгу в сумку и, попрощавшись, спешу на выход. В коридоре Академии уже перехожу почти на бег.

Ну я и монстр! Ха, спецслужбы нервно курят в сторонке! Ай да Волкова, ай да сукин…а дочь! Мамуль, прости, это цитата из Пушкина.

Ха-ха! Я их вычислила!

Сейчас бегом домой, собирать чемодан. Стоп!

Торможу уже почти на выходе из Академии. Я собиралась забиться под кровать и носа не высовывать. Да, но… Но! Надо как-то, не выдав себя, предупредить Зайцева. Встречаться с ним не хочется. Не хочется видеть его брезгливое выражение лица. А оно таковым будет при нашей встрече. Я ведь для него предатель, даже преступник, может быть… Передать информацию Командору? Но как? Сейчас за мной будет слежка, и если я поеду в Техрос, то спалюсь сразу. Как связаться с МТСБ? Может поискать телефон в сети. Ага, но там будут только телефоны каких-нибудь секретарей или вообще дежурного. Вряд ли на сайте Службы Безопасности есть телефон самого Командора.

С этими мыслями выхожу из Академии и направляюсь в метро. Нельзя оглядываться и нужно вести себя спокойно. Дома всё обдумаю.

По пути домой слежки за собой не обнаруживаю, но я же не матёрый агент, чтобы сходу определить, следит ли за мной кто-нибудь. Например, вон тот парень курьерского вида, едущий на велосипеде параллельно мне уже пять минут, или вон та женщина, что каждые несколько минут останавливается и заглядывает в витрины магазинов, может она тормозит, чтобы следовать за мной, а не обгонять меня…

И тут я реально понимаю, что ввязалась в страшное и опасное предприятие и, если облажаюсь, меня могут убить… Вот же хрень! Мне становится страшно и я который раз обещаю себе тупо залезть под кровать и не высовываться. Но если я струшу — Зайцев может погибнуть. Боль пронизывает сердце острым осколком разбитой надежды. Мне никогда не быть рядом с ним, никогда не быть его любимой… Он мне не доверяет и не поверит, если я просто пришлю ему сообщение о том, что я разведала. Все факты сейчас будут против меня. Он даже может подумать, что я заманиваю его в ловушку, если сообщу тот адрес, что дал мне магистр.

Уже входя в свою квартиру, я принимаю решение. Закрываюсь на все механические и электрические замки, но понимаю — настоящего сильного мага или технаря никакие замки не остановят. Вот Зайцев вошёл в мою квартиру однажды, абсолютно без проблем вошёл.

Нервно передёргиваю плечами, когда до понимания доходит мысль: «Я всегда и везде теперь буду в опасности». Пока не разберусь со всем сама, никто мне не поможет. Если спрятаться и не высовываться, они найдут способ добраться до меня, найдут меня сами, и тогда преимущество будет на их стороне. А если я надену памперс, на случай недержания в страшной ситуации, но пойду вперёд и выполню свою миссию, тогда, как вещает мне книга, «тот, кто любит — спасёт меня». В этом случае я сохраню свою жизнь. Мамочки, как страшно!

Я сползаю по стенке, садясь на пол и подтягивая колени к груди, закрываю лицо руками. Чувствую какое-то шевеление в лежащей рядом сумке. Ёжик Васька! Да, это моё техномагическое домашнее животное, которое, по словам Зайцева, будет меня охранять. Охранять? Как? Что может сделать этот малыш против здоровенного детины-бандита? Прикалывался ты, Зайцев, не иначе.

Я аккуратно беру зверёнка на руки и легонько поглаживаю его по игольчатой шёрстке. Маленькие глазки-бусинки внимательно и серьёзно смотрят на меня.

— Не бойся, малыш, — успокаиваю я его. — Прорвёмся. У нас есть магия и у нас есть время подготовиться.

А как я могу подготовиться? Встаю, держа Ваську на руках, и двигаюсь по квартире в поисках какого-нибудь оружия. В глаза бросается тяжёлая сковородка, стоящая в кухне около плиты. Я, нервно хохотнув, понимаю, что кроме этой кухонной утвари у меня нет ничего опасного, что может навредить нападающим на меня.

Сковородка — это, конечно, хорошая вещь для самообороны, но устоит ли она против магии? Стоп, а если в неё вложить частицу моего потока, то она может быть полезна, ну теоретически. Мы на первом курсе изучали «основы артефакторики и рунотворения». Принцип вливания моего потока в материальную субстанцию я знаю. Чтобы освежить в памяти некоторые нюансы создания артефактов, включаю файл урока и прослушиваю инструкции.

Итак, берём предмет, кладём его на очищенную от посторонних вещей, ровную плоскость. В данном случае кухонный стол подойдёт. Теперь определим, что конкретно мы хотим получить в итоге.

Стою, тупо смотрю на сковородку. Какие функции ей задать? Ничего толком в голову мне не лезет. Знать бы, что конкретно со мной может случиться. Ага. Ну, допустим, в меня будут стрелять магией — это как пить дать. Ну тогда мне нужен щит, причём поглощающийили преобразующий магию. Ладненько. Пусть будет щит.

Так, теперь посмотрим учебник по магическим заклинаниям. Ага, вот: «Создание магического щита и магического защитного колпака». Это то, что надо.

Я весело подмигиваю Ваське, который с интересом наблюдает за мной с полки кухонного буфета.

— Василий, будем творить щит, — торжественно сообщаю я ему и он со мной соглашается.

После нескольких минут сосредоточенной дыхательной гимнастики, чувствую, что готова и начинаю вплетать ленточку своего потока в сковородку, при этом тихо нашёптывая текст заклинания. Когда моя голубая лента обволакивает предмет и проникает внутрь твёрдого чугунного материала, обрываю её, а вслух произношу фразу-закрепитель. Ну, вот и всё. Сделано.

Правда, я не знаю, получилось ли, но повторять нет смысла.

— Мы имеем то, что имеем, — философски констатирую я, обращаясь к Ваське.

Он опять соглашается, кажется. Во всяком случае, молчит и не спорит.

В ходе наполнения моего дорожного розового чемоданчика всякими, на мой взгляд, важными на севере вещами, отправляю сообщение Павлу о том, что по совету врача, мне следует два дня побыть на постельном режиме.

Думаю, что ехать на север лучше поездом: проведу в дороге четыре часа, этого будет достаточно, чтобы обдумать дальнейшие действия и схему своего поведения в тылу врага. Эх, жаль, у меня нет навыков шпиона, они бы сейчас пригодились. Но не беда, я же раньше ходила в прошлое, где мне приходилось приспосабливаться к обстоятельствам и к окружающей меня обстановке. Справлюсь. Должна справиться. Ради себя. И, что б его, ради Зайцева.

***

Уже сидя в поезде, который плавно покачивает меня и моего Ваську, устроившегося на столике купешного помещения рядом с моей книгой, решаю, что легенда у меня простая: «Книга направила меня на север лечить кого-то, кто нуждается в медицинской помощи. Это всё, что мне известно». Магистр Сорж должен был сообщить о моём приезде и подтвердить мою легенду.

Шум за дверью купе заставляет меня вздрогнуть и насторожиться. Васька тоже вскинулся и, кажется, прислушивается к шуму.

Я решаю отправить свой поток в поисках мозга, который что-то там думает за дверью. Через минуту влезаю в чьи-то мысли и…

«… девка красивая, можно же развлечься с ней, пока она едет… Вагон полупустой… Этот Степан только мешает, вот дурак. Нас никто не застукает… Ну и что, что сказали только следить и не приближаться? Только дурак откажется от возможности трахнуть такую куклу… Степан, млять, пошли уже к…»

Ёшки-матрёшки! Вот мой «хвост»! И он настроен попортить мне мой вояж. Зараза!

Направляю ленты своего потока к двери, чтобы заблокировать её, но вижу, что моя магия шарахается и возвращается ко мне. Не получится, в междутерриториальных поездах стоит защита от магии. Во, попала! Что делать? Как защититься от этих придурков?

Васька на столе начинает копошиться и тыкаться носом в мою книгу. Я смотрю на него — испугался мой защитник. Малыш нервно фыркает, а потом встаёт на задние лапки и настойчиво стучит передними по книге. Что он делает, дурашка? Я пытаюсь взять его на руки, но он цепляется за обложку и… и… открывает книгу. Минута, другая… а-а-а-а… Я падаю куда-то в прошлое.

Ничего себе, ёжик мой ушастый! Ты куда меня забросил? Открываю глаза — сумерки, шум волн… Мама дорогая! Я оглядываюсь. Небеса! Я в лодке посреди океана в костюме примерно 17-го века. Ничего себе, удрала от опасности, да так, что оказалась в полной… среди полной Ж…идкости...

Пронизывающий холодный ветер треплет мою высокую причёску, рядом нащупываю треуголку со страусиными перьями. Первое, что приходит в голову: надо искать вёсла. По идее, в лодке должны быть вёсла. Шарю по дну деревянной посудины и слышу посапывание и пофыркивание моего Василия. В недоумении уставившись на него, пытаюсь понять, почему он перенёсся вместе со мной? А-а-а, видимо, если магия Зайцева в нём, то я могу его, как технаря, брать с собой в прошлое. Прикольно.

Ну, с ёжиком всё понятно, а вот как мне быть здесь, посреди океана? Вёсла-то я так и не нашла. Вот попала, так попала! Оглядываюсь, приглядываюсь к горизонту и… О чудо! Там огни. Там огни, а значит там суша.

«Итак, Алёшка, — говорю я себе, — ты же умеешь управлять стихией, ну немного. Этого хватит, чтобы устроить небольшое течение воды в сторону огней, тогда лодка будет двигаться к спасению». Направляю свой поток в воду и даю команду верхнему её слою двигаться в нужном направлении. Жидкая масса оживает и, к моей радости, я понимаю — получилось.

— Мы спасены! — кричу я Ваське.

Он согласен и, кажется, даже улыбается.

Но через несколько минут я понимаю: то, что я приняла за сушу, оказывается парусным кораблём, да таким огромным, что я невольно ахаю и сжимаюсь в комок. Только бы не пираты! Небеса, только бы не пираты!

__________________

Дорогие друзья! Спасибо, что читаете мой роман. :) Если дочитали до двадцатой главы, то смею предположить, что было интересно :)

Буду очень благодарна за "сердечные приветы" моей музе и за Ваши комментарии. Всегда открыта для диалога, споров, обсуждений. Адекватно реагирую на критику :)

Спасибо :))

Глава 20

Алексей

4 мая 1697 года (21:52)

Общаться с Петром Михайловым оказалось весьма интересно. Конечно, это же такая знаменитая и такая значимая личность в истории, что невольно хочется склониться перед ним в поклоне и замести перьями треуголки свои сапоги и его тоже. Но он здесь не как царь, а как урядник какой-то, хотя его высокая статная фигура и командный голос невольно заставляют всех относиться к нему с величайшим почтением.

Я же под видом обычного волонтёра переместился сюда, в его Великое Посольство, которое было устроено для создания союза между сильнейшими державами того времени. Миссия моя проста — к Петру будут отправлены лазутчики из Польши от паньских вельмож, что выступают в поддержку французского принца Конти, который не хочет заключать союз против Османской Империи, а я должен буду вычислить и обезвредить одного, уже находящегося на борту фрегата.

Под подозрением у меня двое: один — нанятый в порту Либаве матрос, другой — офицер стрелковых войск немецкой национальности, который присоединился к Посольству где-то в Латвии.

По информации нашего ОКС (Отдел Контроля Событий), Петру подсыпят слабый яд или наркотик, и он, в весьма болезненном состоянии, прибыв в Кёнигсберг, не сможет адекватно реагировать на встречи с вельможами, закатит скандал и сорвёт переговоры.

Очень подозреваю, что изменили ход событий представители Османской Империи, а в моём времени это Объединённое Турецкое Государство. Но пакт протеста предъявить им никак не получится — нет доказательства их вмешательства в историю. Да, бывает и такое.

Я в раздумьях хожу по палубе, которую уже освещают вечерние зажжённые фонари на мачтах.

— Алексей Данилов сын, ТЫ ведь будешь тот самый мастер фехтования, о коем матросы легенды сказывают? — вдруг окликает меня голос Петра Михайлова.

Я оборачиваюсь и склоняю голову в лёгком поклоне.

Было дело, схлестнулся в порту с подвыпившим местным вельможей. Тот за шпагу. Ну я и отчехвостил его у всех на глазах.

— А матросам лишь бы байки сказывать, — улыбаюсь я и скромничаю. — Мудрёное ли дело шпагой махать?

— Что ж, проверить надобно, пустое болтают, али нет, — Пётр протягивает мне шпагу с эфесом весьма искусно украшенным драгоценными камнями.

Отказать царю? Как можно? Придётся сразиться с ним, поскольку весь его бравый вид уже во всю говорит о том, что Государь заскучамши, а энергия так и прёт.

Принимаю от него шпагу, достаю из ножен и, на безопасном расстоянии от зевак, рассекаю воздух клинком. Уау! Это просто фантастическое оружие. Рукоятка легла в ладонь, как родная и я чувствую сталь, словно продолжение моей руки.

— Отличный клинок! — восхищаюсь я и думаю о том, какую технику фехтования стОит выбрать на этот раз. В моём распоряжении есть несколько восточных и несколько европейских. Ладно, посмотрим сначала, какой владеет Пётр.

— Коли победу одержишь — будет твой, — милостиво обещает царь.

— За такое сокровище не грех и подраться, — хохочу я, становясь в классическую позицию ожидающего нападения.

— Поранишь его — голову оторву, — вдруг слышу у меня за спиной голос приближённого к Петру вельможи.

— Не боИсь, — тихо отвечаю ему. — Знаю, с кем дело имею. Даже не царапну.

И тут Пётр начинает атаку. Резко, мощно, напористо. А я отбиваю выпады и улыбаюсь: ишь ты, видать сильно заскучамши был Его Величество, аж треск стоит, как в бой рвётся. Но техники не хватает. И той самой красоты движений. Да, да, красоты и возвышенности фехтования. А мне это дело нравится и я наслаждаюсь, отступая и отбивая шпагу противника в самую последнюю минуту перед тем, как её остриё должно было коснуться моего тела.

В атаку идти не спешу, пусть парень потешится, гоняя меня по палубе. А я тем временем определяю, что Государь немецкой технике обучен. Что ж, против неё лучшей будет английская колониальная, то есть выжидание удобного момента и резкий неотразимый один, но весьма опасный выпад с захватом.

Пётр, кажется, понимает, что наступать я не намерен и галдящая толпа, собравшаяся на палубе, дабы насладиться зрелищем, уже тоже разочарованно начинает критиковать меня. Ну ладно, пора и в наступление.

— Не шибко то ты искусен, как я погляжу, — чуть запыхавшись укоряет меня Пётр.

Но я не отвечаю, лишь хитро улыбаюсь, поджидая нужный момент. Опа, а вот и попался ты, дружок. Одним ловким движением выбиваю шпагу противника из его руки, отчего тело его подаётся вперёд, а я, быстро юркнув к нему за спину, делаю захват, и моя шпага в секунду оказывается у горла царственной особы.

Толпа восхищённо ахает.

Мой поверженный противник, кажется, проникся драматичностью момента, потому как нервно сглатывает, ощущая кадыком острую сталь. Секунда, другая, и я отпускаю его из захвата, склоняюсь почтительно, отводя шпагу за спину, от греха подальше.

Пётр быстро берёт себя в руки, вытягивается во весь рост, расправляет плечи и царственно провозглашает, положив руку на моё склонённое плечо:

— Господин Алексей Данилов сын, везде за искусного и бесстрашного фехтовального мастера признаваем и почитаем быть может!

Толпа восторженно улюлюкает, свистит и голосит.

— Благодарствую сердечно, — отвечаю я, снова склоняясь в вежливом поклоне.

— Противника уважать дОлжно, — поучительно поднимает палец Государь. — Алексей, по чарке за здравие, не откажи.

— С превеликим удовольствием, — лихо улыбаюсь я, вспоминая в веках прошедший и в 2119 году ещё актуальный гениальный указ Петра «Подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый…»

— Сказывай, по какой нужде в Посольство определился? — спрашивает царственная особа, совсем не по царски взгромоздя свой зад на бочку, когда услужливые матросы приносят нам по кружке водки.

— Страны заморские поглядеть, — отвечаю я и мы лихо чокаемся.

— По тому, как мундир держишь, видно, бывал ты уж в странах заморских, — хитро щурится Пётр, качая ботфортом.

Проницательный. Ну так на то он и Государь.

— Так потому и невозможно сиднем сидеть в имении батюшки. Скукота-а-а, — не смутившись, отвечаю я.

— Наукам обучался, али балбесничал?

— Имел интерес до философии греческой, в Италии бывал, в Гишпании обучен был грамоте, цифре и геометрии.

Пётр морщится. Знаю, что не любит он те края. Ему больше Германия да Голландия по душе. А я нарочно ему про южные страны рассказываю, чтоб не спрашивал подробностей про северные. У меня хоть и есть историческая справка в архиве памяти, но она не настолько подробна, чтобы местные новости обсуждать.

— А одного случая, до Египету меня занесло. Ух, и страшное то место, пустыня необъятная, — рассказываю я, и рукой так перед собой провожу, демонстрируя глубину необъятности. — Ни воды, ни травинки, ни деревца…

— А что ж в пустыне той делать? — удивляется мой собеседник.

— Так они там ничего и не делают, — хохочу я и заливаю в горло ядрёную водку.

Государь поддерживает мой смех, а потом догадывается:

— Что, Алексей, в южных странах да в пустынях погостил, а с оказией и до северных подался?

— Ага, — соглашаюсь я. — Тут хоть вода есть…

Нашу беседу прерывает резкий громкий крик вперёд смотрящего:

— Лодка по левому борту! Человек, кажись, живой!

Всё сразу вокруг нас приходит в движение, одни матросы бегут к борту, другие лезут сворачивать паруса, боцман свистит, капитан отдаёт команды рулевому.

Мы с собутыльником тоже присоединяемся к этой суете и свешиваемся с борта, чтобы рассмотреть ту лодку с тем беднягой.

Когда маленькое деревянное судёнышко подходит таки ближе и фонари фрегата освещают его, я невольно матерюсь, чем вызываю недоумённый взгляд Петра. Быстро спохватившись, объясняю:

— Женщина. Кто-то высадил её посреди открытого моря. То ж звери, не люди.

А сам думаю: «Волкова, млять, что ты тут делаешь?!»

И тут же получаю возмущённый ответ: «Плыву. Не видишь?»

Подняв нежданную гостью на палубу, команда обступает её и, стоящих перед ней нас, плотным кольцом, любопытствуя. Волкова поправляет свои юбки, нахлобучивает дамскую треуголку на белые кудряшки, подсовывает себе в подмышку свою магическую книгу и, весело улыбнувшись, приседает в изящном поклоне.

Капитан фрегата чинно щёлкает каблуками и склоняет голову в скупом военном приветствии, держа свою треуголку на локте.

— Капитан фрегата «Святой Георгий», к вашим услугам, — чётко рапортует хорошо поставленным голосом.

Вижу, моя Волкова растерялась и не знает, как представиться.

— Бог мой! Госпожа Волкова, Алёна Михайловна! — восклицаю я и протягиваю к ней руки в порыве крепких обнимашек, но вовремя торможу — здесь ведь не принято тискать знатных девиц.

— Ой, Алексей Данилович! Какое счастье, что вы оказались здесь! Я уж думала, не выживу в этом океане, — слышу я её восторженное восклицание, а затем безмолвную мысль: «Зайцев… лучше бы это были пираты…»

Мысленно отвечаю: «И я рад видеть тебя, заноза моя белобрысая!»

— Простите, господа. Разрешите вам представить дочь боярина Волкова, Шимской губернии, что под Новгородом, — сходу придумываю я родословную этой ненормальной мореплавательнице, — Алёну Михайловну Волкову. Мы встречались в Академии Естествознания, что в Милане располагается.

Млять, а что я скажу? Я же только что наплёл про Италию и Гишпанию.

Волкова снова приседает в реверансе.

— Извольте объяснить, госпожа Волкова, каким образом вы в лодке очутились? — спрашивает строгий капитан. — Ваш корабль потоп, аль пираты напали?

Я в шоке. Вот действительно, что она тут делает? Не сидится ей в Магросе. Вернёмся — запру в шкафу и буду выпускать только, чтобы поела.

Но Волкова меня удивляет на этот раз. И откуда у неё такая буйная фантазия?

— Я, господин капитан, глупая курица. Мне говорили, меня предупреждали — плохие то люди, не садись к ним на корабль. А я уж так соскучилась по батюшке с матушкой, хотела уж до дому, да в родное гнездо. Ох, сколько тряслась в карете, сколько скакала верхом, да конца-краю дороги той нет… Вот, на корабле решила — будет уж быстрее, может… Ах-ах… А они мне говорили: «Под парусом домчим вас, госпожа, с ветерком». А я и поверила. Заплатила пять золотых монет.

Волкова делает трагическое лицо, а сама поглядывает на собравшихся, оценивает, поверили они или нет. Решив, что можно продолжать, снова охает и заламывает руки.

— Ах-ах, а как в море вышли, так капитан ихний распутничать начал. Ну так я в лодку и наутёк.

Для пущей достоверности трагизма ситуации, Волкова решает пустить слезу и намеревается упасть в обморок. Этого ещё мне не хватало. Я подхожу к ней, хватаю за руки.

— Ну что вы, Алёна Михайловна, всё уже хорошо. Не надо так горевать, — успокаиваю я её, а потом обращаюсь к матросам. — Воды! Принесите воды.

Но тормозить нам ни как нельзя. Сейчас посыпятся вопросы и она должна знать, что ответить. Похоже, она совсем не знает даже где находится.

«На паруснике ты вышла из Кёнигсберга. Сейчас мы в Балтийском море», — сообщаю я ей мысленно.

— А по какой надобности вы из Италии такими окольными путями добираетесь? — спрашивает Пётр.

Ну, вот я так и знал. Допрос продолжится.

А Волкова злится на меня мысленно: «А ещё дальше ты меня послать не мог? Почему Милан, млять, Зайцев?»

— Напрямик-то невозможно, там ведь турки и эти, как их, бусурманы всякие. А я, — она показывает на свои светлые волосы, — белая вся. Мне рассказывали, что эти нехрести белых девиц ловят и в гаремы свои определяют, — она в ужасе хватается за сердце. — А ещё они белых девиц продают для утех.

Тут мужчины крестятся совершенно серьёзно, я следую их примеру.

Надо заканчивать этот допрос и я подставляю свой локоть Волковой.

— Госпожа Алёна Михайловна устала, бедолага. Я отдам ей свою каюту. Пусть отдыхает.

— Благодарствую, Алексей Данилович, — отвечает эта артистка драматического театра и хватается за меня.

Пока спускаемся на среднюю палубу, Волкова тараторит мне мысленно: «Нам нужно поговорить, Зайцев. Это важно. Я нашла предводителей Северного Фронта».

Я спотыкаюсь, когда до меня доходит смысл посланной ею мысли.

«Что значит, ты нашла?»

«Я знаю, кто это. Я даже знаю где они».

«Я не могу войти и остаться с тобой в каюте. Это непозволительно, не по этикету», — сообщаю я ей, когда мы подходим к каюте, которую теперь будет занимать Алёна.

«Я знаю. Будь на палубе. Я выйду и мы постоим на носу, любуясь звёздами».

***

Вот уже пол часа стою на палубе и пялюсь на звёздное небо. Волкова всё не идёт. Ну где она застряла, зараза? Тут 80 человек мужиков, а она одна. Млять. Хоть замуруй её в бочку!

— Красивая девица, — раздаётся у меня за спиной голос Петра.

И этот туда же!

— Красивая, — соглашаюсь я.

— Хватай в охапку, да к алтарю! — предлагает царственная особа. — Удивился я, эка тебя шандарахнуло, как узрел её.

— Своей смерти не страшусь, а за неё боязно, — оправдываюсь я.

— А ты тут зря дожидаешься. Она как болезного обнаружила, так к нему сразу и приступила. Костолом корабельный руками развёл, а она практикует, не брезгует.

— На лекаря обученная, — объясняю я и кошусь уже на вход в недра фрегата. Надо идти к ней. Вот же неугомонная! Но сначала уточняю. — Тот матрос, что расшибся по утру?

— Он самый, — отвечает Пётр. — Ступай уже к ней. Не робей.

Я торопливо делаю лёгкий поклон в сторону собеседника и спешу удалиться. Слышу, как Пётр тихо посмеивается мне вслед.

— Чуть позвонки сместились, я вправила, — сообщает мне моя зазноба, когда я нос к носу сталкиваюсь с ней на средней палубе. — Идём, расскажу тебе всё. Только, Зайцев, отнесись серьёзно. Я — не предатель. И чтобы ты поверил, я нашла тебе тех, кто действительно преступники.

Мы выходим на нос корабля, здесь нет никого и мы можем поговорить, наконец-то.

Слушаю внимательно, что Алёна мне рассказывает о своём расследовании. По ходу её повествования у меня возникает всё больше и больше вопросов, а к концу я вообще прихожу в бешенство.

— Ты совсем рехнулась?! Куда ты поехала!? А-а-а-р-р… Ты соображаешь вообще, что там с тобой сделают!?

— Не ори ты так! Всю рыбу распугаешь, — шипит она в ответ.

— Волкова! Я тебя сам убью! Что б знала! — уже шёпотом, но всё ещё ору я.

— Успокойся уже, — говорит она серьёзно. — Мне ведь книга настоящее предсказание написала, так что мне в любом случае от этого всего не отвертеться. Вот смотри.

Она открывает и листает свою волшебную брошюру, так её раз так. Я читаю и охреневаю. Млять! Ящер?! Что за хрень! Не пущу!

— Не пущу! — вскидываюсь я, потому что кровь холодеет от страха за эту ненормальную. — Не пущу тебя туда, я сказал! Не пойдёшь ты туда! Ясно? Волкова, млять!

— Нам придётся, Зайцев. Нам с тобой вместе придётся…

Я не могу удержаться и хватаю её за плечи. Как мне остановить её? Как? И в порыве чувств, необдуманно и вопреки этикету 17-го века, я прижимаю её к себе и впиваюсь в её губы обжигающим до одури поцелуем, яростным и в то же время нежным. Она отвечает тем же, забрасывая руки мне на шею и поглаживая ладошками мой затылок под кучерявым париком.

«Волкова… Алёшка моя… давай останемся здесь, в 17-м веке и забудем про наш мир и его проблемы навсегда… только ты и я… я люблю тебя».

Она слышит эти мои мысли, я знаю, она слышит. Но тихонько отстраняется и я слышу в ответ:

«… мне страшно, Алёшка… но мы пойдём и сделаем то, что должны. Ты и я… вместе… я люблю тебя».

Мы стоим так на палубе фрегата, который рассекает холодные воды Балтийского моря, а между нами пляшут бриллиантовые искры в переплетении лент нашей магии.

«Это волшебство, дарованное нам Небесами. Это наша сила и вместе мы непобедимы, — думаю я, вспомнив беседу с Морталовым, — Мы всесильны. Мы пойдём по пути, предназначенном нам судьбой и мы победим. Мы вместе победим».

Ночь сгущается, а звёздный купол неба чуть затягивает сеть облаков и ветер усиливает свои холодные порывы. Чувствую, что Алёна чуть дрожит, наверное озябла на ветру.

— Пойдём, провожу тебя в каюту.

— Лёш, скажи, что у тебя за миссия здесь? А-м-м… это ведь царь Пётр, ну тот высокий парень?

Я обнимаю Волкову сзади и тихо шепчу ей на ушко:

— Точно, он самый. И знаешь, что он мне сказал?

— М-м-м? — вопросительно мычит моя зазноба.

— Сказал: «Хватай её в охапку и тащи к алтарю!»

— Ну, слово царя — закон, — смеётся Алёна, а потом серьёзно спрашивает. — Так что, ты должен защитить его?

— Ему какую-то отраву подсыпят и он будет неадекватен, а нам нужно, чтобы был, как огурец. Понимаешь?

— Есть подозреваемые? — интересуется моя шпионка доморощенная.

— Есть. Двое, — отвечаю я и понимаю, она ведь может вычислить лазутчика, если залезет к нему в голову. И она тут же предлагает свою помощь.

— Ты поговори с ними, а я их мысли прочитаю.

— Ты — коварная женщина! — шутливо обвиняю я её.

— Твоими стараниями, господин Зайцев, — шаловливо обвиняет она меня.

И мне нравится наша шутливая перепалка. И в порыве чувств, я снова прижимаю её к себе.

— Пойдём уже, а то тебя обвинят в домогательстве и вздёрнут на рее, — смеётся она, но не отстраняется.

— Пойдём, — нехотя размыкаю свои объятия.

Глава 21

Алексей

5 мая 1697 года (5:24)

Утро на корабле — жесть вообще! Дайте поспать… а-а-а-р-р… Кто там так топотит по потолку!?

Свист боцмана, топот сапог, крики матросов, команды капитана — романтика, мля, в 5 утра!

И холодно, пипец. А я в каком-то гамаке качаюсь. А-а, ну да, я же отдал свою каюту Алёшке и теперь я вместе с матросами где-то на нижней палубе. Ладно, фиг со мной, лишь бы моя краса белобрысая выспалась там.

Закрываю глаза и пытаюсь уснуть снова. Да где там? Ворочаюсь и злюсь. Грохот и шум не прекращаются. А у меня в этом покрывале подвешенном уже спина затекла.

Нехотя вылезаю из гамака, ищу свои вещи — всё валяется на пыльном полу. Кряхтя и матерясь отряхиваю свою треуголку, нахлобучиваю её на голову, совсем забыв про кучерявый парик.

Уже на лестнице, ведущей на верхнюю палубу, вспоминаю про него. Рыкнув себе под нос, разворачиваюсь и возвращаюсь к своему месту ночёвки. Проходя мимо закрытых дверей кают, слышу голос Волковой.

— Я немецкому языку не обучена…

Я замираю, прислушиваюсь.

— Для порядку, вспомнить надлежит, — строгий мужской голос напирает на девушку. — Каково название постоялого двора, где лошадей меняли? От какого порту отчаливали? Да название корабля, на коем в море выходили…

До меня доходит: она сейчас потеряется совсем, не выдумает на ходу. А мужик, видимо, из тайной канцелярии. Он не отстанет.

Лихорадочно выуживаю из памяти карту прибрежных территорий Балтики.

«Ща, Алёна, одну минуту. Подсказывать буду», — отправляю я ей свою мысль.

«Быстрее, Зайцев, этот мужик клещом впился. За шпионку меня держит», — паникует Волкова.

— Постоялый двор, хм… помню, — растягивая слова, начинает Волкова, задумавшись.

«Польский город Ольштын», — подсказываю я.

Она тут же повторяет.

«Дальше ты ехала до Кёнигсбергу. Останавливалась в деревушке Барточица. А потом все только по-немецки разговаривали и ты не понимала. Надписи тоже читать не смогла. Когда добралась до порта, села на корабль, э-э-м… пусть будет «Зистер», это «морская звезда» по-немецки, а слово простое и запомнить легко», — подсказываю я.

Волкова, молодец, повторяет всё правильно и мужик смягчается немного.

— Значицца, в лодку — и драпать? Ну-ну… А по добру-то своему чего ж не горюете? — не сдаётся этот следователь, мля.

— Так то ж добро — дело наживное. Семейство моё не из бедных. Да и я практику открою — наживу ещё добро-то, — рисует оптимистичные картины моя находчивая красавица.

— Ага, — соглашается мужик. — А вот книгу свою сберегли. Позвольте полюбопытствовать.

И тут я понимаю — пипец! Он сейчас, как увидит записи в той книге, так сразу на костёр колдунью Волкову отправит.

«Что делать, Алёшка? Вмешаться?» — ору я мысленно, уже представив её на инквизиторском костре.

«Всё хорошо, книга ему медицинские картинки показывает», — отвечает моя колдунья.

«Прикольно. Кто б сказал — не поверил бы», — мысленно удивляюсь я.

«Я сама в шоке», — удивляется Волкова.

— Ну-у-у… добро, так добро-о-о…— ухмыляется мужик, обозревая, видимо, человека в разрезе.

Пару минут тишина, а потом гулкие тяжёлые шаги за дверью.

«Зайцев, сматывайся! Он выходить собрался», — бросает мне свою мысль Алёна.

Я бегом несусь к лестнице на нижние палубы. У-у-ф-ф, пронесло! А ведь в тайной канцелярии у Петра ушлый народ работал. Молодцы, проверили девушку на предмет достоверности её истории.

Ага, а теперь я должен быть «молодцом» и вычистить уже лазутчика, что с ядом в кармане бегает.

Дожидаюсь Волкову у выхода на верхнюю палубу, а она как увидела меня, так аж присела от хохота.

— Что? — не понимающе смотрю на неё.

— Твой парик, ха-ха-ха, Зайцев! У тебя планшет с собой? Дай сфочу на память, ха-ха-ха…

И правда, я это волосатое чудо под гамаком своим нашёл и натянул на башку, как попало. Ну нету у меня зеркала, что б красоту наводить.

— А тебе вот лишь бы поржать, — упрекаю я девушку и обиженно соплю себе под нос. — Чем прикалываться, помогла бы уже. Я ведь тебе помогаю.

— Давай сюда, приглажу хоть, моя ж ты жертва средневековой моды, — все ещё смеётся она и аккуратно расправляет тугие упругие кучеряшки моего парика, а когда он принимает более-менее презентабельный вид, надевает мне его на макушку. —Ну вот, так уже лучше. Теперь пошли искать лазутчиков.

— Два подозреваемых, — начинаю я, когда мы выходим из недр корабля. — Вон тот матрос, что суетится у бочек и… э-м.., — я ищу взглядом немецкого стрелка, — вон тот офицер, что хохочет громче всех.

Я глазами показываю направление, где несколько мужчин рассматривают и обсуждают ружья.

— Погуляю. Послушаю их мысли, — сообщает мне Алёна и уходит колесить по палубе.

А ко мне уже ленивым шагом топает Пётр Михайлов.

— Быстрый ты, Алексей Данилович, — хвалит меня царская особа. — Девица-то и охнуть не успела, как ты её на абордаж. О военном деле, да об оружии я с тобой намеревался, но вижу уж, другой интерес у тебя.

— Можно и об оружии, Ваше Величество, — отвечаю я машинально и замираю, понимаю — только что я возвестил своему собеседнику о том, что знаю, кто он на самом деле. А ведь он, путешествуя под чужим именем, не хотел, чтоб «челом ему били».

— Извиняйте, сорвалось как-то само… — добавляю я быстро.

Пётр смотрит на меня пристально. Минута, другая… Выдерживаю его взгляд, глаз не отвожу, даже наоборот, вытягиваюсь в струну, как перед командиром на плацу. Вот, чисто по привычке, мля-я… А зоркий глаз Петра уже уловил мои движения, и он, слегка стукнув локтем в мой напрягшийся пресс, тихо спрашивает:

— Охранять меня приставлен, аль шпионить? То-то мне сразу почудилось, что служивый ты…

Я быстро выуживаю из архива памяти всё о Преображенском Приказе, который был создан в поддержку правления Петра. А главой его был Ф.Ю. Ромадановский.

— Фёдор Юрьевич распорядились, — отвечаю я тихо, зная, что царственная особа сразу догадается, о ком и о чём речь.

— Хитро, — соглашается Пётр. — Так что? Есть лазутчики на корабле?

Ну до чего умён парень!

— А как же без них? — улыбаюсь я. — С ними-то веселее.

Бросаю взгляд на группу мужиков, где о чём-то громко спорит немецкий офицер. Его дикий акцент меня уже бесит. И вдруг кровь моя холодеет, когда вижу, как мой подозреваемый вскидывает ружьё и прицеливается, поводя им из стороны в сторону, как бы невзначай, направляя ствол прямо на Петра. Одно мгновение и я, отодвинув царя-батюшку за свою спину, загораживаю его своим телом.

Немецкий офицер тут же опускает ружьё. Я выдыхаю. Это было чисто случайно, вот так прямо, взять на прицел Петра или..? Ага, подстрелил бы и оправдался, мол ружьё само пальнуло случайно. Ох, не нравится мне этот фриц.

Бросаю быстрый взгляд на подозреваемого матроса. Тот занят затягиванием каната вместе со своими коллегами — он всегда чем-то занят и на нас, на вельмож, вообще не обращает внимания.

Ищу глазами Волкову. Она, щурясь на солнышке, не спеша, топает в нашу сторону.

— Вы, Пётр Алексеевич, ступайте в каюту, — спокойно советую я царю и, повернувшись к нему, чуть склоняю голову в вежливом поклоне. Два раза повторять мне не приходится. Он понял смысл моих недавних действий, поэтому спокойно следует моему совету.

А я направляюсь навстречу Алёне.

— Ну что? — спрашиваю тихо, когда мы подходим друг к другу и свешиваемся с борта, разглядывая бегущий водный поток, чуть подёрнутый невысокой волной.

— Этот немецкий офицер думает про поляков, — отвечает Волкова, вежливо улыбаясь мне.

Ну, у нас ведь беседа о птичках и о рыбках. Надо держать непринуждённое выражение лица.

— А дословно? Что там в его голове?

— В его голове польский шляхтич по фамилии Кадеба, который за «услугу» обещал ему мешок золотых и деревеньку, что у реки Висла. Боится наш немец, что поляк его «кинет».

— Похоже, мы нашли лазутчика. Это точно он, Алёшка.

— Что теперь? Схватишь его и за борт?

— Я бы так и сделал. Но ведь придётся это как-то обосновать. А тут получается: моё слово против его слова. И доказательств никаких.

— Офицеры на капитанском мостике говорили про торжественный обед, на котором будут все пассажиры и высший командный состав корабля. Думаю, во время этого застолья немец попытается подсыпать яд.

— Да, — соглашаюсь я. — Удобный случай. Народ подопьёт, расслабится, потеряет бдительность…

— Вообще-то, я ведь могу обезвредить яд, нейтрализовать его в теле Петра, — предлагает моя маг-целительница.

— Тогда этот паршивец потом просто подловит момент и воткнёт ему нож в спину или застрелит, типа случайно. Нет. Надо поймать преступника «на горячем». Обезвредить его надо, — я задумываюсь. — Лучше всего будет обнаружить яд прямо на этом званом обеде. Сможешь?

Волкова задумчиво смотрит в море, потом протягивает руку над водой и, как бы что-то показывая мне вдалеке, сканирует водный поток.

— Микробы зловредные я могу обнаружить, но вот яд… э-э-м-м… не знаю… может быть… попробую, — с улыбкой говорит она. — А если этот состав будет содержать лишь настойку из трав… м-м… тогда вряд ли. Не пробовала, поэтому точно не скажу. Извини.

Я тоже протягиваю руку над водой и сканирую её на химические составляющие. В моих техно-способностях есть функция определения состава жидкостей, но я лишь вижу химические формулы. О вредности или полезности их для человеческого организма я понятия не имею.

— Хм, я ведь тоже никогда с ядами дела не имел. Вижу лишь химические формулы. Ну а узнать об их свойствах сейчас неоткуда – интернета тут нет, к сожалению.

В эту минуту корабль подбрасывает на волне и мы, качнувшись, случайно соединяем наши руки, а ленты потоков, запущенные нами в жидкую массу, в процессе сканирования, переплетаются над водой. И тут мы зачарованно наблюдаем, как эти магические ленты, объединяясь, захватывают кусок водной массы и поднимают его над волнами в виде огромного шара, который искрится и переливается всеми цветами радуги.

Чудеса! Ну мы с Волковой точно волшебники! Сообразив, что кто-нибудь может увидеть это волшебство и сжечь нас на костре за колдовство, одёргиваю руку и отвожу свой поток.

— Ты видел? — удивляется Алёна.

— Мы с тобой, Волкова, вместо хренатени всякой, должны были уже давно засесть в лаборатории и проэкспериментировать нормально с нашим вот этим слиянием, — серьёзно говорю я, оглядываясь, чтобы убедиться, что никто не видел это наше волшебство. — Может у нас с тобой в руках ещё и не такие фокусы. Вернёмся — запрёмся в лаборатории на неделю. Поняла?

— Я в поезд вернусь, Зайцев, — упрямится она. — Я же на север еду. Забыл?

— Вернёмся через портал Переход в МТСБ вместе!

— Ага, и сорвём мне всю мою легенду. Нет уж. Я еду на север. Хм… кстати, я придумала, как вычислить яд.

Спорить с ней бесполезно — она непробиваемый упрямый баран! Но вот насчёт идей, голова у неё светлая.

— Я весь во внимании, — говорю я, вежливо предлагая свой локоть Волковой, намереваясь прогуляться с ней по палубе.

Она хватает меня под руку и с видом бесшабашной девицы предлагает:

— Просканируй нормальное вино и водку, ну или, что там пьют на этих ассамблеях. Запомни формулы, а потом просканируешь то, что принесут на стол. Если отличается — то и будет отравленный напиток.

— Умница моя! — я останавливаюсь, беру её запястье и припадаю к нему губами в реально искреннем поцелуе.

— Ещё одну медальку мне, — Алёна победно вздёргивает носик.

— Непременно, — склоняюсь в глубоком поклоне. — А ещё тебе парочку оргазмов в награду.

— Маньяк! — с вежливой улыбкой обвиняет она меня и приседает в изящном реверансе.

***

Идея Алёны оказалась проста и действенна. Уже час продолжается застолье и все уже пьяные слегка, но ещё не достаточно, чтобы упасть лицом в салат. Пётр сидит рядом с капитаном и со своими двумя приближёнными вельможами в торце стола. Поглядывает на меня. Я салютую ему своим фужером, мол «всё хорошо, Ваше Величество». Волкова сидит рядом со мной и изредка бросает сканирующие взгляды на того самого немецкого стрелка, который что-то весело обсуждает со своими товарищами напротив нас.

Я сканирую спиртное и воду — чистые формулы, без примесей.

Когда дежурный офицер, стоящий у двери каюты, даёт знак матросам принести ещё напитки, чувствую, как Волкова тычет мне в бок своим локтём. Незаметно кошусь на немца и вижу — встаёт, собирается сходить «до ветру», ну в смысле «по нужде».

Ага, вот он, момент, когда ему удастся подлить или подсыпать яд. Пётр пьёт водку, значит его графинчик будет отравлен.

Через несколько минут возвращаются матросы и расставляют бутыли и графины на столе. Сканирую — чистые формулы. Странно. А где же фриц? А-а-а, вот он. Осторожно заглядывает, приоткрыв дверь. Убедившись, что на него никто не обращает внимание, проходит в кают-компанию.

Шум за столом усиливается, мужики принимают ещё по одной и кто-то уже заводит песню. Некоторые встают, подпевая и подплясывая. Наш подозреваемый, не торопясь, продвигается к Петру. Вижу в руке его графин с водкой. Сканирую — есть контакт! В обычную формулу добавлены ещё какие-то вещества. Ага, пора мне тоже к царю поближе.

Встаю и, лавируя между голосящими телами, продвигаюсь в нужном направлении, оставаясь в тени и не высовываясь раньше времени. Дежурные матросы наливают ещё водки и вина гостям, и я наблюдаю, как под эту марку, наш немец наполняет чарку Петра. Тот вдохновенно спорит о чём-то с капитаном, не замечая ничего вокруг.

Подпираю сзади немца, не давая ему уйти. Он нервно дёргается, но стоит, понимая, что путь к отступлению кто-то загораживает.

Когда песня заканчивается, все дружно ревут: «Йо-хо-хо!» и хватаются за свои рюмки. Кто-то из офицеров провозглашает тост : «За военный флот Отечества!» Все дружно орут: «Ура-а-а!» и опрокидывают в себя спиртное.

Я беру чарку из руки Петра, который удивлённо вскакивает и вопросительно пялится на меня. А я невозмутимо подаю её немцу. Постепенно голоса за столом смолкают, поскольку внимание всех уже направлено на нашу группу и народ ждёт развязки непонятной ситуации.

Пётр понимает, что в напитке, который я держу у носа немца, явно какая-то отрава. Не тушуется и не истерит. Наливает ещё одну рюмку и спокойно предлагает:

— А давай-ка мы, гер офицер, выпьем на брудершафт.

Офицер гулко сглатывает и бледнеет. Интересно, он вообще в курсе, что за хрень он в водку подсыпал? Может думает, что это яд смертельный.

— Негоже отказывать вельможе, — строго напираю я на него, — коли оказана честь выпить совместно.

За нашими спинами уже возникли строгого вида мужики из окружения Петра. Немец понимает, что его поймали и падает на колени перед царственной особой.

— Помиловат, Государ! Помиловат! — вопит он с диким акцентом.

Я хватаю его за руку и заставляю взять эту злосчастную рюмку, причём сам её не отпускаю, чтоб не разлил и не разбил.

— Пей, горемычный, то, чем меня потчивать собирался, — спокойно говорит Пётр.

Я толкаю немца в плечи. Он понимает, что конкретно влип, и что, даже если не выпьет, всё равно его ждёт суд и казнь. Кое-как, дрожа и расплёскивая жидкость, вливает её себе в рот.

Несколько минут все ждут, сосредоточив внимание на несчастном. Немец не умирает и не корчится в предсмертных судорогах, но постепенно взгляд его становится «стеклянным», а всё его тело ссутуливается, как от тяжёлой ноши.

— Запереть в трюме, — доносится голос капитана и двое крепких матросов подхватывают немца под руки, а потом в сопровождении свиты Петра уводят из кают-компании.

— Благодарю, Алексей, — провожая их взглядом, говорит мне Пётр. — Это был яд?

Я склоняюсь в почтительном поклоне:

— От этого зелья сильная хворь одолевает, — отвечаю я. — Не смертельно, но страдания телу приносит.

Пётр указывает мне на стул рядом с собой и мы садимся. Все тихо переговариваются, опасаясь продолжать пьянку.

— Сосуд с отравой унесли. А эту водку пить можно, — успокаиваю я народ.

Всё же они не торопятся возобновить веселье, косятся на напитки, но не трогают их. Тогда я демонстративно наливаю себе чарку:

— За великий и непобедимый военный флот Российский!

Бодро и торжественно выпиваю, морщусь, закусываю хрустящим солёным огурцом.

— Да будет так! — поддерживает меня Пётр и опрокидывает в себя водку.

— Ура-а-а! — орут собравшиеся за столом и пир продолжается.

Через два часа возобновившегося шумного застолья, вижу, как Волкова недовольно косится на меня. Ну накидался я! С кем не бывает?

Икнув пару раз, извиняюсь перед высоким собранием и неловко пытаюсь выбраться из-за стола. Пётр, так же пошатываясь, встаёт:

— Пошли до ветру.

Я киваю и икаю, мол «согласен, пора уже».

Волкова сердито супится и шипит что-то, когда мы не ровно курсируем мимо неё.

«Отстань, женщина!» — мысленно отмахиваюсь я от неё.

«Морда пьяная!» — тут же слышу её мысленный ответ.

Я вздыхаю горестно, мол «любая другая бы ласкала и лелеяла меня, любимого, но не Волкова, нет, не она, зараза»… Икаю и цепляюсь за плечо Петра, он цепляется за меня, и вот так, в обнимку, мы выкатываемся на палубу.

Слив накопившееся, стоим пошатываясь у борта ещё несколько минут, а потом я говорю:

— Опасности больше нет, ик… Так что мы с Алёной, ик… Михалной отчалим ночью, ик… не обессудь…

— Я тебя не отпущу… — заплетающимся языком протестует царь.

— Я её сейчас в охапку и к алтарю, ик… ты ж сам говорил… — спорю я с ним. — Если сейчас я её не схвачу — она опять по Европам поскачет, ик… Зараза!

Пётр щёлкает языком и согласно кивает:

— Эта… угу… эта поскачет…

— Ну, бывай, Пётр, ик… Алексеевич, — прощаюсь я с царственной особой. — Семь футов тебе под килем!

Он вдруг крепко обнимает меня и сердечно обещает:

— Помнить буду, Алексей… Храни тебя Господь!

Возвращаемся к столу и на этот раз сажусь рядом с Волковой. Спиртное уже не пью, чувствую — достаточно. Просто жую что-то, раздумывая о дальнейших действиях. Ну то, что я Алёну не отпущу одну — это даже не обсуждается. Пойдём с ней обратно в наше будущее с помощью её книги.

Она злится на меня и брезгливо кривит носик, отворачиваясь. Вот, мля, ну чё такое-то? Мужику уже и выпить нельзя?! Зануда ты, Волкова!

Пытаюсь её приобнять, она одёргивает мою руку и шипит:

— Зайцев, отвали…

Я недовольно ухмыляюсь и качаю головой, мол «да ладно тебе стесняться», но попыток продолжить обнимашки не возобновляю. Когда изрядно подпитый народ начинает расходиться, мы с Алёной поднимаемся на верхнюю палубу. Свежий прохладный ветер немного трезвит, но я всё ещё под градусом, поэтому тормоза работают с перебоями. В порыве необузданного желания, прижимаю Волкову к стене, пытаясь при этом забраться в её глубокое декольте, чуть прикрытое модным по тем временам жакетиком.

— Ауч! — уколов руку о совершенно неожиданное игольчатое препятствие, айкаю я и ошарашенно пялюсь в травмировавшую меня часть её тела.

— Вот так тебе, Зайцев. Не будешь лезть куда ни попадя, — злорадствует моя неприступная красавица.

— Про «пояс верности» слыхал, а вот про «бюстгалтер-недотрогу» — ни разу. Что там у тебя?

— Васечка, мой любимый, — нагло отвечает она.

— Какой, нахрен, Васечка? — злюсь я и тут до меня доходит: ёжик, мой техно-подарок. — Как? Как ты сюда его приволокла? Он ведь должен был… Постой, с моей частицей потока ты можешь переносить вещи в прошлое? Хм… Интересно.

— Зайцев, я возвращаюсь в поезд. А ты как хочешь… — сообщает Алёна, пытаясь открыть свою магическую книгу и оттолкнуть меня.

— Я с тобой, — строго говорю ей, пошатываясь.

— Мне там и без тебя двух насильников хватает, маньяк недоделанный, — злится она, нервно перелистывая страницы.

— Я здоровый мужик, и это нормально, что я тебя хочу! — заверяю я, снова притягивая её к себе.

С моей точки зрения это, мля, очень веский аргумент в оправдание моего неэтикетошного поведения.

— Больной ты, Зайцев. На всю голову больной! — барахтаясь в моих объятиях, обвиняет она.

А я же уже без тормозов почти, поэтому, отбросив все сомнения, припадаю к её губам и начинаю тискать все доступные мне части её тела.

В это время Волкова таки перелистывает нужную страницу и… минута… другая… «А-а-а» — голос Алёны и… шмяк! Я со всей дури припечатываюсь башкой о край столика в купе поезда. Волкова с размаху падает на меня.

Глава 22

Алексей (продолжение)

И в этот миг я рад, что на мне пышный кучерявый парик, иначе бы расшиб голову до крови… Что? На мне парик?! Так я не голый, как в прошлый раз? Ну здорово! Тогда почему прошлый раз был голый?

Кажется, Волкова задаётся таким же вопросом, удивлённо глядя на меня. Её одежда поменялась и сейчас на ней розовый спортивный костюмчик и тапочки. А я так и остался в модном прикиде 17-го века.

— Разочарована? — ехидно спрашиваю я, потирая ушибленный затылок, когда пытаюсь усесться на купешную полку. Шпага, подаренная Петром, мешает, я расчехляю перевязь, вытаскиваю из-за пояса старинный пистоль и бросаю всё своё вооружение на столик. — Могу раздеться, чтоб ты полюбовалась, только попроси.

Щурюсь в наглой улыбке, надеясь, что она ответит «Да». Но «Да» она не отвечает и, насупившись, садится на купешную полку напротив.

— Ты бы лучше план каких-то действий придумал, когда мы доберёмся до места.

— Сейчас меня волнует вопрос: почему в тот раз я переместился раздетый до нитки, а сейчас на мне всё моё обмундирование? — говорю я, задумавшись.

— Ты тогда трезвым был, а сейчас пьяный, — предполагает она причину различия ситуаций.

— Ну, как вариант… хотя… — я вдруг понимаю, что в этот раз я целовал Волкову и наши потоки слились, образовав бриллиантовую пыль, которая, видимо, влилась в книгу и та, получив дополнительную силу, смогла сохранить мою одежду, а так же все аксессуары при переносе.

Вытаскиваю из-под камзола свой комп-планшет.

— В первую очередь, свяжусь с Командором, — сообщаю я Алёне и припадаю к экрану, набирая текст сообщения.

Она привстаёт и нагло читает то, что я пишу.

— Тебе хорошо видно, любознательная моя? — с усмешкой спрашиваю я, в надежде, что она перестанет подглядывать.

Но нет. Это же Волкова, а ей чувство такта не свойственно.

— Мы работаем вместе и я должна знать, что ты там пишешь про меня. Хочу убедиться, что ты не записал меня в преступницы, — ничуть не смутившись, отвечает она.

— Ладно уж, смотри, — вздыхаю я и кладу планшет на стол, чтобы она могла видеть текст.

Пишу вкратце о выполненном задании в 17-м веке, далее о том, где и с кем нахожусь, и куда мы направляемся. Прошу связи для разговора и группу поддержки. А потом, подумав, ещё и добавляю фразу: «И скажи маме, чтоб больше не цеплялась к Алёне». Всё. Жму «отправить».

— Он — твой отец? — удивляется моя проницательная девушка.

— Какая ты у меня догадливая, — хвалю я её.

— Если он женат на твоей мамуле — бедный мужик, — сочувственно качает головой Волкова, а потом с видом заправского психолога ставит мне диагноз. — А ты — ну весь в мамочку.

— Такой же красивый? — игриво подёргиваю я бровями, и с бармалейским видом, медленно сползаю со своего сиденья, двигаясь в направлении такого желанного мной её манящего тела.

— Такой же трудно-переносимый, — отвечает она, а потом, поняв мои намерения, восклицает, — Зайцев! Сиди, где сидишь! Не приближайся!

— А то что? — злодейски подхохатываю я и пробегаюсь пальцами по её бёдрам, потом выше к талии, и чуть усиливаю щекотательные движения на её рёбрах.

— Я на тебя в суд подам! — захлёбываясь от смеха, угрожает мне она и при этом пытается руками и ногами отбиться от моих поползновений.

— Хм… неожиданно, — удивляюсь я и, не прекращая натиск, начинаю целовать то, что в процессе возни оголяется. — Сформулируй текст иска.

— Господин Зайцев А.Д., будучи в нетрезвом состоянии и не в твёрдой памяти… — начитает она свою обвинительную речь, — поправ всё правила приличия и нарушая закон о приватности личной телесной собственности, путём проникновения в оную своим… э-э-м… — она опускает глаза в область моего вздыбившего панталоны стояка, — … внушительных размеров…

— О-о, приятно, что ты оценила его по достоинству, — довольно шепчу я, улыбаясь и не прекращая поцелуи.

— … органом, доставил мне…

— …восхитительно крышесносное удовольствие, — нагло продолжаю я её фразу, — в виде улётного глубокого и незабываемого оргазма. Можем записать на видео для неоспоримого доказательства «моей вины».

Я уже не могу сдержать смех и Алёна тоже.

— Уверена, этот процесс будет самым посещаемым за всю историю суда. Ха-ха…— предполагает она.

— Точно. Мы даже можем билеты продавать…

— Маньяк, — хохочет она.

— Есть немного, — отвечаю я, огладывая тесное купейное помещение и прикидывая, где бы найти тут место размещения тела моей обвинительницы, для того самого «акта проникновения».

Узкая спальная полка явно не предназначена для такого интимного действа.

— Уважаемые пассажиры, — вдруг раздаётся голос из динамика громкой связи по поезду, — наш состав прибывает на Территорию Человеков. Просим всех занять свои места и приготовить документы для контроля.

— А-а-р-р… — стону я разочарованно, понимая, что разрядки не получу и мой стояк уже скоро начнёт болезненно пульсировать.

— А-а-й… — разочарованно стонет Волкова.

Разочарованно?! Мля, вот же, зараза!

— Алёшка, ну нафига было упираться? А? Мы бы уже всё успели, если бы ты не была такой упрямицей…

— Зайцев, о чём ты думаешь?! — нападает она на меня. — У тебя ни билетов, ни документов. Как будешь выкручиваться?

— Как обычно, — хмуро отвечаю я, сгребаю со стола своё вооружение и, советуя, — спрячь Ваську запазуху, чтоб его поток не обнаружил сканер, — открываю окно купе.

Это, конечно, рискованно, забираться на крышу вагона, но другого выхода я не вижу.

— Алён, невидимость мне брось, — прошу я и протягиваю ей руку.

Она шепчет что-то типа «ты рехнулся совсем», но вплетает свои ленты потока в меня и я исчезаю.

Исчезаю визуально, но мой громкий мат, когда я, цепляясь за выступы на крыше вагона, наконец-то, забираюсь на неё, оповещают округу о том, что я всё-таки существую в пространстве.

Нет никого нервознее и раздражённее неудовлетворённого мужика, поймавшего «обломись» в состоянии полной боевой половой готовности. Нажимаю рукой на область паха, чтобы усмирить свой стояк, на что тот только нервно подёргивается, мол «хозяин, я насилия не потерплю». Безнадёжно качаю головой, типа «ну и стой колом, не до тебя сейчас», потому как внимание моё переключается уже на диалог в купе. Улёгшись на живот, свешиваюсь к окну, чтобы лучше слышать. Невидимость исчезнет через несколько минут, поэтому высовываться мне не стОит.

— Госпожа, будьте любезны, ваш паспорт и разрешение на въезд, — строгий голос таможенника.

— Пожалуйста, — спокойно отвечает Волкова.

Тишина, а потом пиликание сканера. Минута, другая, третья…

— Будьте любезны, откройте ваш багаж.

Ничего себе?! Зачем? Что там не так? Просканировали и нашли запрещённый предмет?

— Пожалуйста, — Волкова, кажется, невозмутима.

Слышу «вжик» открывающейся молнии на чемодане. Шорохи, копошение и удивлённый вопрос таможенника: «Что это?»

— Сковородка, — весело отвечает Алёна.

А я уже не могу удержаться и на секунду заглядываю в купе. Точно, она держит в руке средних размеров чугунную сковороду.

— Мой сканер показывает, что это магический предмет, — сообщает таможенник. — Все магические предметы, ввозимые на Территорию Человеков должны иметь сертификат и должны быть задекларированы. Сертификат на сковороду покажите, пожалуйста.

— Серьёзно? — удивлённый вопрос Волковой. — Сертификат на сковороду?

— Именно, — не сдаётся таможенник.

— Таможенные правила говорят об опасных предметах, дорогих или эксклюзивных. А сковородки продаются в любом магазине без документов. Что опасного в сковороде?

Минута, другая… Тишина. Видимо, таможенник пытается представить себе, как можно использовать сковороду в криминальных целях.

— По закону положено, чтобы все магические предметы, ввозимые на Территорию… — голосом робота снова начинает повторять он, видимо, так и не придумав опасного для общества применения сковородки.

— Понимаете, я ужасная стряпуха. У меня всё горит, подгорает, «убегает», недопекается всегда. Поэтому я сделала себе такую вот сковородку-неподгорайку. Это ведь не противозаконно.

— Все предметы, ввозимые на Территорию Человеков должны иметь сертификат… — снова повторяет несговорчивый таможенник.

«Волкова, выброси ты эту сковороду в окно! Не усугубляй!» — уже не выдержав, ору я ей мысленно.

«Не выброшу! Она мне очень дорога», — тут же получаю категоричный ответ от этой ненормальной.

«Тебя сейчас ссадят с поезда», — стону я от безнадёги. Вот же, упрямая, ну как баран, ей Богу!

«А я ТЕБЯ сейчас сдам. Тогда они кинутся ловить тебя и забудут про мою сковородку», — угрожает она мне.

«А-а-а-р-р-р….» — стону я мысленно.

И тут слышу её ментальный посыл таможеннику: «Оставь девушку в покое. Это всего лишь глупая блондинка со своей глупой сковородкой. В четвёртом вагоне в воздуховод прячут наркотики. Быстрее туда, пока не поздно. За поимку нарко-курьеров тебе звёздочку на погоны повесят. А если ты явишься на пост с блондинкой, обнимающей сковородку — тебя засмеют».

Минута, другая…

— Счастливого пути, гражданка Волкова, — слышу я голос таможенника и ахреневаю на месте.

Только что моя Алёна использовала «проникновение и подчинение разума».

«То есть эта зараза меня тоже могла подчинить?!»

«Не могла, — спокойно отвечает Волкова. — Ты, Зайцев, мной неподчиняемый. Я пробовала — не получилось. Ты всё равно меня трахнул. Бандит!»

«Ну, это уже лучше», — успокаиваюсь я.

«Это очень хреново, Зайцев», — сетует она.

«Кто бы сомневался…» — мысленно вздыхаю я.

Через несколько минут вижу, как из вагона впереди состава выводят двух пижонистого вида парней, закованных в наручники.

«Волкова, ты серьёзно, знала, что в четвёртом вагоне везут наркотики?» — удивляюсь я.

«Не знала. А что, их там нашли?» — удивляется она.

«Видимо, да».

«Хм, я просто видела картинку, как два парня прячут какие-то пакеты в блок вентиляции».

«Охренеть! — шокировано восклицаю я мысленно. — Ща тронемся, спущусь к тебе и поговорим серьёзно».

«Наконец-то, Зайцев, ты мозг включил, — подкалывает меня эта экстрасенсорная особа блондинистой наружности. — А то ты достал уже своими домогательствами».

«Об этих домогательствах у нас тоже будет серьёзный разговор», — заверяю я строго.

«Кто бы сомневался», — ехидничает она.

Вылезать из окна на крышу вагона, оказывается, намного легче, чем влезать обратно. А ещё состав качается и подпрыгивает. Я цепляюсь за выступы на крыше, опуская ноги вниз. Сапоги с ботфортами — не очень удобная обувь для таких упражнений. Подошва соскальзывает с полированной поверхности, а пальцы вот-вот сорвутся с выступа в крыше.

«Млять! Хренова гравитация!» — ругаюсь я, чувствуя, что сорвусь.

«Держись, Зайцев!» — мысленно орёт мне Волкова и…

И я чувствую, как воздух начинает поддерживать меня… Что это? Как это?!

Но ответ буду искать потом. Сейчас главное — забраться в окно. И я, не упуская момент, плавно скольжу по воздуху в открытое купешное пространство, а Волкова стоит и зачарованно наблюдает этот плавный процесс. Опускаюсь на пол всё ещё поддерживаемый воздухом и, не могу сдержать вопроса:

— Как ты это сделала?

— Я? Как ТЫ это сделал?

— Нет. Это ты заставила воздух удерживать меня, — спорю я, снова сбрасывая с себя перевязь со шпагой.

— Я только подумала, что надо отключить гравитацию, когда ты на неё наругался…

Я шлёпаюсь на вагонную полку и несколько минут пялюсь на неё. Она садится напротив и пристально смотрит на меня.

— Видимо, мы оба подумали… одновременно… — нерешительно начинает Волкова.

— …подумали одно и то же, и мы сделали это, — продолжаю я её мысль.

И тут я вспоминаю слова Морталова: «Ты нашёл свою пару. Теперь ты всемогущий». Волосы под моим париком зашевелились. Я невольно тру ладонями своё лицо, пытаясь, видимо, вернуть себе здравое мышление. Хочу убедиться, что не сплю, что всё это наяву и всё это происходит со мной. Со мной и с Алёной.

— Алексей… — шепчет она ошеломлённо, — мы можем сделать… э-э-м… всё, что захотим? Вопреки всем законам физики и природы?..

Я вздыхаю и собираюсь с духом рассказать ей всё, что мне известно и спросить о том, о чём догадалась она.

— Алёна, — сосредоточенно начинаю я свой монолог, — между нами в тот самый миг, когда наши взгляды встретились, помнишь, в том баре на ТЧ, возникла связь. Пока только визуальная, но ленты наших потоков уже тогда потянулись друг к другу. Мы не почувствовали их телами или сознанием, но это случилось. В коридоре, помнишь, там ведь были и другие мужчины, но ты подошла именно ко мне, потому, что твой поток тянулся к моему. Поцелуй и стыковка, соединение, слияние, бриллиантовая пыль и, опа(!) — мы на одной волне. Мои мысли влились в твои, твои видения передались мне. Мы теперь скованы этой магической цепью. Заметь,ты появляешься там, где я, и меня эта цепь тянет туда, где ты. Так что, Волкова, теперь ты моя, как бы ты не отбивалась от моих объятий. И это уже навсегда.

Делаю многозначительную паузу и улыбка Чеширского кота расплывается на моем лице.

Она не спорит. Обдумывает. Ждёт, что буду продолжать. И я продолжаю.

— А с момента нашего интима… кажется, мы получили дополнение друг друга… тоже навсегда. Теперь мы, будучи вблизи друг от друга, вот, как сейчас, можем использовать всю магию, существующую в мире… вплоть до отключения гравитации.

— То есть мы можем летать? — ошарашенно уточняет она.

— А-а-э-м… ну давай, попробуем, — предлагаю я и, встав, протягиваю ей руку.

Она с опаской вкладывает свою ладошку в мою.

— Надо одновременно пожелать взлететь, — предполагает она.

Я согласно киваю.

— Итак, эксперимент номер раз, — бодро объявляю я. — Желай.

Стоим. Не взлетаем, хотя оба думаем о взлёте.

— Чё-то не выходит, — говорит Алёна, подняв на меня глаза.

Я же думаю: почему пять минут назад сработало, а теперь нет?

— Алёшка, надо поцеловаться, — предлагаю, думая о бриллиантовой пыли, которая, по идее, и есть наш волшебный поток, который творит чудеса.

— Тебе бы только позажимать меня, — обвиняет меня Волкова, выдёргивая свою руку.

— Эмоции нужны. Ты же испугалась за меня, когда я чуть не сорвался. Сильные эмоции: страх, негодование, а лучше нежность и страсть. Давай поцелуемся, — настаиваю я. — В процессе думай о взлёте.

Она вздыхает, закатывает глаза, мол «достал ты», но соглашается.

— Но на этот раз, — предупреждающе поднимаю палец, — ты целуешь меня так, как сделала это первый раз. С желанием, со страстью.

Я обнимаю её нежно и чувствую то самое желание и ту самую страсть с её стороны, а с моей — кроме всего перечисленного, ещё и глубокую нежность к ней, к этой… самой прекрасной девушке в мире.

Наши губы ласкаются в поцелуе, наши руки нежно поглаживают и потискивают тела друг друга, наши потоки сливаются и сплетаются в один волшебный, искрящийся, наши мысли звучат в унисон и наши, прижавшиеся друг к другу тела, плавно отрываются от твёрдой опоры. Мы зависаем в воздухе. Волшебство свершилось.

— Вот видишь, как только ты перестала сопротивляться, всё получилось, — шепчу я, чуть отстранившись.

— Когда я злилась на тебя, тоже всё получалось, — вредничает моя любимая, но не отпускает и прижимается ко мне.

— Можем ещё попробовать в горизонтальной плоскости…

— Ты неисправим, — она отталкивает меня и мы падаем на пол.

— Ну вот, что ты наделала? Всё волшебство поломала…

А она, насупленная, смотрит строго, и даже руки в боки уже упирает.

Я собираюсь сказать ей, что люблю, что всё у нас серьёзно, что не только трах мне с ней нужен, но не успеваю и рта раскрыть, как мой планшет начинает жужжать. Я спешу к нему. Это Командор и я должен ответить.

— Майор Зайцев, доложитесь, — командует генерал с экрана.

Вижу рядом с ним полковника Камышова, а так же моих подчинённых, Тарасова и Удавиченко.

— Здравия желаю, — приветствую я собеседников в то время, как Волкова усаживается рядом со мной, толкая меня попой. Тоже хочет присутствовать на совещании. Ладно уж, я подвигаюсь, давая ей место, ведь она в нашей операции будет участвовать, как главный персонаж… или наживка. Млять! От этой мысли холодеет всё в груди, но я понимаю, что изменить уже ничего не могу.

— Алёна Михайловна проанализировала действия преступников и пришла к выводу, что руководителем Северного Фронта может быть тот, кто обижен или даже обозлён на Государство по причине очень веской, которая стоит того, чтобы пойти на крайние меры. Алёна, скажи, кого ты подозреваешь.

— Это, скорее всего, Загорцев С.Я., техномаг-артефактор. Его сын инвалид был осушен. Посмотрите это дело подробнее и вы поймёте. Он был в ярости и подавал прошения и требования в различные инстанции. Везде получил отказ.

Вижу, как мужчины в кабинете Командора припадают к своим планшетам, потом негромко переговариваются, кивая головами, мол «да, возможно».

— Ну а второй… э-м… — продолжает Волкова. — Я случайно узнала, что магистр Сорж, преподаватель в моей Академии, пару лет назад столкнулся с такой же проблемой. Его дочь… Ну…

Она умолкает, не решаясь рассказывать дальше.

— Говори, Алёшка, не бойся, — подбадриваю я её.

— Ну, я подумала, пойду, поговорю с ним. Э-м… почитаю его мысли…

— Что? Не понял? Что вы сделали? — удивляется Командор.

— Пусть она закончит, господин генерал. Это сейчас важнее, чем разборки с ней, — встреваю я в разговор.

Волкова вздыхает и решается рассказать всё подробно, и о фальшивой странице в книге, и о диалоге с магистром, и о его мыслях.

— То есть мы можем определённо сказать, что магистр Сорж причастен к группировке, — констатирует генерал.

— Да, похоже, наши аналитики его включили в список подозреваемых. Берём его под контроль, — соглашается полковник.

— Ну вот, — продолжает Алёна, — а в поезде я обнаружила слежку. Они собирались мне навредить и я открыла книгу, чтобы сбежать в прошлое. Попала к Зайцеву в 17-й век. Когда мы там всё сделали, вернулись по моей книге в поезд. Вот, а теперь едем на север в Паринск.

Мужчины на экране снова переговариваются, а мы с Алёной ждём.

— Господин генерал, — не выдержав, начинаю я. — Прошу разрешения начать операцию. Алёна едет поездом, значит у нас есть ещё, как минимум, часа три для подготовки. У нас в Паринске есть Клавдий и я отправлял туда Пахоменко, но нам нужно больше людей. Я буду следовать за Алёной в ту деревню, как её, м-м… Турово. Остальные же должны будут оставаться в тени неподалёку.

— Пахоменко переслал сообщение, что в главной шахте № 3 большое скопление народа, причём туда всё ещё нанимают рабочих. Принимают только осушенных. Наши технари внедриться не смогут, так что там только Клавдий. Если получится, внедрим ещё двоих. Пока проверяем их на надёжность. А тебе, Алексей, на станции Островно передадут одежду и всё обмундирование. Я уже выслал вертолёты с тремя бригадами опытных спецназовцев в поддержку вам. Вот Костя с Мишей тоже к вам прибудут. Но вы не суйтесь в самое пекло. Сначала мне нужна информация, а потом будем готовить захват. Алёна Михайловна, постарайтесь определить их потоки, какой силой они обладают, что у них на вооружении? Всё, что возможно и невозможно, даже если покажется абсурдным или незначительным — всё сообщайте Алексею. Если будете видеть опасность — сразу убегайте в прошлое или найдите где спрятаться. Мне жертвы не нужны. Это понятно?

Алёна кивает, мол «поняла». А я знаю эту занозу — будет рисковать и тянуть до последнего, а то и вовсе схватится за автомат и будет нападать сама. Эх, идея запереть её в шкафу была очень хорошая… но нереализуемая на сегодняшний момент.

— Если всё понятно, тогда «отбой» и до связи. И ещё раз повторяю: дождитесь подкрепления, не суйтесь геройствовать в одиночку.

Думаю, что эта была отцовская забота, а не начальственный приказ. Киваю, мол «понял», потом нажимаю на «завершить звонок» и ещё минуту тупо смотрю на пустой экран.

Алёна вздыхает и пытается переместиться на свою полку. Я удерживаю её рядом, обнимая за плечи.

— Зайцев, — упирается она, — прекрати уже, а!?

— Просто посиди со мной, — тихо говорю я, опустив голову.

Меня сейчас раздирают противоречивые чувства. С одной стороны — мы должны выполнить задание. А с другой… О, Небеса! Как я боюсь за неё!!!

— Алёшка, лучше бы тебе не ходить туда. Я не смогу быть рядом, не смогу защитить… Зачем ты только ввязалась в это дело?! — конец моей фразы — это почти уже стон.

— Хотела доказать тебе, что я не преступница, не предатель и не шпион, — упрямо шепчет она.

— Я никогда не думал, что ты…

— Думал. Я читала твои мысли. Помнишь?

— Алёшка, милая моя, давай всё отменим, — прошу я, целуя её в висок. — Давай сейчас позвоним Командору и скажем, что ты никуда не едешь. Вертолёт заберёт тебя и отвезёт ко мне домой.

— Ага, а ящер сожрёт тебя, Зайцев. И как я потом буду жить без… тебя?

И тут я понимаю, что она решилась на это всё, чтобы защитить меня! Волкова! Вот же дурёха!

— И вот как я дожил до 35-ти лет, и меня ещё ни один монстр не сожрал?! Прям удивляюсь! — саркастически ухмыляюсь я.

А сам чувствую, что говорю хрень какую-то. Ну невозможно с ней! Мне крышу сносит, даже нормально общаться не могу, а ведь хочу. Хочу сказать, что люблю её, что боюсь за неё. Что у меня внутри сейчас всё рвётся на части от мысли, что эта беззащитная хрупкая девушка пойдёт в логово монстра выполнять мою работу.

— Ты, Зайцев, ядовитый, — отвечает мне она. — Тебя если кто сожрёт — сразу сдохнет от отравления.

— Ну так, давай, мы ящеру меня скормим — он сдохнет, и проблема будет решена.

— Дурак! — возмущается моя испуганная красавица. — Не смей!

— А что мне остаётся делать? Как тебя остановить? Тебя же, когда придёшь к ним, собираются подложить под технаря, чтобы получить супер-поток. А я этого не переживу.

Она вдруг понимает всю мерзопакостность её миссии и ошарашенно смотрит на меня.

— Нет… нет! — шепчет она.

— Разве не это их план?

— У них ничего не выйдет, — убеждает меня Волкова. — Я убью техномага. М и Т не совместимы. Забыл?

— Ага, — скептически качаю я головой. — Были несовместимы. Пока ты не поцеловала меня.

— Но ведь это ты, а не кто-то другой. Другого мне не… не надо мне другого!.

Она смущённо опускает глаза. А я, как представлю себе, что какой-то мужик дотронется до моей Волковой — аж зубы сводит.

— А вдруг, тебе приглянется какой-нибудь повстанческий придурок?

— Никакой придурок не сравнится с тобой, Зайцев, — справившись со смущением, отвечает она.

— Какой комплимент! Я в полном отпаде!

Она толкает меня локтем в бок, мол «ладно тебе, цепляться к словам».

— У них ничего не выйдет. И я сильный маг, со мной справиться не так просто, — строго говорит решительная моя.

— То есть, отговорить тебя мне не удастся? Тогда хотя бы обещай мне, что будешь осторожна и благоразумна. Что не попрёшь на танки, вооружившись сковородой.

— В моей сковородке щит магический, — гордо вещает она и делает вид, типа «теперь я непобедима».

— Щит — это хорошо, — соглашаюсь я. — Но у тебя есть ещё и Василий.

— Он тоже работает, как щит?

— Нет. У него другие функции. Помнишь, я говорил, гладить его только «по шёрстке» ?

Она кивает, мол «да».

— Так вот, если увидишь опасность, проведи рукой против роста игл и твой ёжик тут же станет опасным оружием. Направишь иглы на противника, а Васька всё остальное сделает сам. Но, Алёна, не активируй его понапрасну. В нём заряд может кончится.

— Правда? Василий такой серьёзный у нас? — удивляется она, с умилением глядя на игольчатое существо, копошащееся в одеяле. — А сразу и не скажешь.

— Бесстрашная моя, я сделал его для твоей защиты. Он сам может атаковать, если учует опасность, но и ты можешь активировать его, когда нужно. Но будь осторожна. Почитай их мысли, сбрось мне картинку и сваливай. Обещай не лезть в пекло!

Я нежно целую её, легонько, только чуть касаясь губ.

— Обещай, — прошу я.

— Обещаю, — отвечает она.

Глава 23

Зал Заседаний Главного Штаба МТСБ

7 июня 2119 (19:15)

— У нас очень мало времени, друзья мои, — Командор озабоченно обводит взглядом собравшихся за круглым столом. — Если прибыли все, кого мы приглашали, то пожалуй, следует начать. Господин полковник, вам слово.

После такого уважительного обращения, как «друзья мои» и «мы приглашали», представители Магроса, сидящие по правую руку от генерала, немного расслабились. «Значит, — решили они, — чрезвычайные обстоятельства, для обсуждения которых их срочно привезли в Техрос, не сулят магической половине Государства особых неприятностей». Сегодня их делегация состоит из членов совета Магистрата, главы и нескольких офицеров Магической Службы Безопасности Государства, а так же членов группы Павла Островского. Напротив этой делегации разместились высшие чины всевозможных служб Техроса, которые уже имеют представление, о чём пойдёт речь, и они сосредоточенно перелистывают документы в своих папках, а так же заглядывают в свои планшеты, делая какие-то пометки.

После приветствия Командора, все сосредотачивают внимание на действиях Полковника Камышова, который подходит к техномагическому 3D экрану, размещённому на стене, включает его и начинает свой монолог.

— Итак, господа, перед вами карта районного центра Паринск с прилегающими к нему территориями. Это, так называемые, «вечно туманные холмы», — начинает полковник, обводя лазерным лучом вышеназванную местность на карте. — По нашим сведениям, здесь организована преступная группировка под названием Северный Фронт. Предположительно, штаб которой располагается в местечке Турово, а укрытием для боевиков группировки служит административное здание шахты №3 и, ответвляющиеся от него, тоннели по добыче кристаллов Райса.

В ходе монолога полковника, 3D карта двигается, приближает указанный населённый пункт, а так же высокое офисное здание, и делает прозрачными те самые холмы, позволяя рассмотреть множественные тоннели внутри них. Затем, через несколько минут, картинка на экране меняется. Теперь вниманию зрителей представлены трёхмерные портреты двух мужчин, рядом с которыми текстовыми блоками всплывает информация по их особам.

— Руководителями группировки, — продолжает полковник, — по нашим сведениям, являются: Загорцев Сергей Яковлевич, высший техномаг артефактор А-класса, а так же высший маг, магистр первой категории господин Сорж Тадеуш Казимирович. Прошу ознакомиться с их личными делами.

Камышов делает паузу и обводит указкой текстовые блоки. Присутствующие вчитываются в текст, негромко переговариваясь.

— Достоверны ли ваши сведения, уважаемый полковник? — подаёт свой голос один из представителей Магистрата. — Если это только предположения, то не стОит порочить доброе имя законопослушных граждан. Магистр Сорж весьма уважаемый преподаватель Академии и член совета Магистрата. Обвинения против него, если таковые имеются, должны быть подтверждены неоспоримыми фактами. В противном случае, совет Магистрата может выдвинуть обвинение в клевете.

— Да, по данным Службы Безопасности Магроса, Тадеуш Казимирович Сорж является весьма уважаемым добропорядочным гражданином, — поддерживает его Римский, глава Службы Безопасности Магроса. — У нас нет причин подозревать его в связях с преступными группировками.

— Уважаемые господа, — Командор невозмутимо обводит взглядом присутствующих, — мы собрались здесь не обсуждать причастность или непричастность указанных лиц к Северному Фронту. Но если вы настроены оправдать господина Соржа, прошу внятно объяснить мне, за каким х… э-э-м… зачем и почему в данную минуту ваш уважаемый магистр на своём незарегистрированном автомобиле двигается в сторону Паринска, обходя пограничные посты и таможенные блоки?

Генерал делает знак одному из служащих МТСБ и тот выводит на экран видео с камер наблюдения дорожных служб, а так же карту Государства, на которой красной кривой линией обозначен путь вышеуказанного автомобиля.

Представители Магроса, уставившись в экран, больше не решаются высказаться. А Командор продолжает:

— Я пригласил в этот кабинет представителей Магроса, дабы поставить в их известность о предстоящей операции по захвату и, при необходимости, уничтожению группировки. Если магистр Сорж едет… м-м.., к примеру, навестить свою любовницу, и не имеет отношения к нашему делу — ему ничего не грозит. В противном случае, он ответит по всей строгости закона Государства. — И уже обращаясь к полковнику. — Продолжайте, господин Камышов.

— Итак, господа, диверсанты группировки перемещались в прошлое, добывали артефакты, как магические, так и техномагические. На сегодняшний день мы знаем, что они держали в руках оживляющие, восстанавливающие, защитные, а так же позволяющие вливать магический поток.

Если в начале перечисления способностей артефактов, члены Магистрата лишь шушукались не громко, то к концу фразы полковника, они загудели, не сдерживаясь, отрицая возможности магических предметов.

— Это невозможно… таких вещей не существует… выдумки… немыслимо… — звучат их возмущённые голоса.

— Прошу тишины, господа, — снова басит Командор. — Взгляните на экран.

Шум в зале утихает, когда внимание присутствующих обращается на трёхмерные изображения старинных предметов и их описание.

В этот момент из-за стола с грацией пантеры поднимается техномаг-артефактор, высокая стройная брюнетка в деловом тёмном костюме. И, указывая на экран, она певучим голосом начинает свою лекцию:

— Не стОит сбрасывать со счетов творения рук древних умельцев, которые в той или иной степени были наделены магическим потоком. Многих из них, кстати, сожгла на кострах всемогущая по тем временам Инквизиция. Так вот, эти личности, создавая вещи, абсолютно неосознанно, или же, наоборот, сознательно вкладывали частицы потока в свои творения. Многие из этих вещей до сих пор работают без сбоев. Так, например, вот эта табакерка, работы мастера 18-го века из австрийского городка Граз.

На экране появляется названный предмет и кружится, позволяя зрителям рассмотреть его со всех сторон.

— Как вы видите, пуля, застрявшая в стенке табакерки, под действием времени заржавела, но сам предмет нисколько не изменился за пол тысячелетия. Несколько дней назад теперешний владелец этого артефакта любезно предоставил Академии Техно-артефакторики этот предмет для изучения и определения силы его потока. Ознакомьтесь с результатами исследований.

На экране появляется текст и присутствующие, вникнув в суть написанного, не сдерживают удивлённых возгласов.

— Невероятно… непостижимо… двойное действие… как это возможно… оживление… не может быть… — доносится со всех сторон.

— Простите, — поднимает руку Василиса Еремеевна Пересвет, член совета Министерства Магического Здравоохранения Государства, — можно ещё раз взглянуть на предмет?

— Конечно, — отвечает техномаг-артефактор. — Мы сделали точную копию в трёхмерном формате. Вы сможете рассмотреть его поток.

Она кладёт на стол голографический проектор и перед собравшимися открывается прозрачная картинка табакерки в увеличенном виде, в которой видны все вплетённые ленты магии.

— Восстанавливающие спящие линии… да, нет сомнения, — задумчиво подтверждает госпожа Пересвет.

— Сейчас вопрос в том: когда диверсант доставил артефакт в группировку, успели ли они воспользоваться им в нашем времени для воскрешения некоего существа? — задаёт вопрос полковник. — Госпожа Василиса Еремеевна, сколько времени, на ваш взгляд, потребуется потратить на воскрешение человека, например, используя эту вещь?

В зале воцаряется тишина, все ждут ответ. Командор нервно постукивает своим золотым техно-карандашом по столешнице. С самых первых дней расследования прыжков диверсанта в прошлое, его мучает вопрос: успели ли заговорщики оживить кого-то, прежде чем майор Зайцев с командой изменили ситуацию и артефакт исчез из рук преступников? Ведь по ходу событий в 2119 году, члены группировки некоторое время держали эту вещь в руках.

— Мне бы потребовалось часов пять-шесть. Но если работать в паре с магом класса А, то часа два-три, — подумав, отвечает госпожа Пересвет.

Командор расстроенно качает головой и бросает свой золотой карандаш на стол.

— Господин генерал, — почти шёпотом обращается к нему полковник, — это время для воскрешение человека, но, возможно, для ящера потребуется больше времени.

— В книге Волковой было «обуздай ящера». А это значит, что он уже живой и готов к нападению, — тихо отвечает Командор.

Однако, как бы тихо они не переговаривались, все присутствующие расслышали и фамилию и слово «ящер». Тут же понеслись вопросы:

— Волкова? Это та ненормальная студентка? Причём здесь Волкова? Она таки преступница? Что за ящер? Динозавр? Оживили динозавра? Воскрешён динозавр?

Павел Островский в это время недоумённо переглядывается с членами своей группы.

— Тише, тише, господа! — голос Командора заставляет всех умолкнуть. — Сейчас мы введём вас в курс дела. Не спешите с вопросами.

Он поворачивается к техномагу-артефактору.

— Спасибо, Адэлина Альфредовна.

Женщина кивнув, возвращается на своё место за столом.

— У нас нет времени на споры и обсуждения: что возможно, а что невозможно в артефакторике. В данную минуту поезд с двумя нашими агентами прибывает в Паринск, — грозно и немного нервно продолжает полковник Камышов. — Один из агентов, Волкова Алёна Михайловна, внедрится в группировку. Прошу серьёзно отнестись к её миссии, поскольку сейчас она рискует жизнью больше, чем кто-либо другой. Для поддержки ей мы решили отправить её сослуживцев во главе с Павлом Островским, — с этими словами полковник указывает на названных особ, встрепенувшихся и выпрямившихся в креслах. — Ваша задача, господа, высадиться в районе шахты №3. Это самая глубокая, разветвлённая и оборудованная шахта со множеством подземных залов и переходов. Там достаточно пространства, чтобы вместить тысячи людей и вырастить или воскресить там динозавра. Да, да, не надо делать такие большие глаза, господа. Группировка не выращивает кузнечиков. Им нужен монстр, которого они могут использовать, как оружие. И они такового имеют.

На этот раз никто из присутствующих не решается подать голос. Все сосредоточенно выслушивают информацию, уже представляя насколько серьёзны намерения преступной группировки.

— От вашей группы, Павел Анатольевич, не требуется никаких военных действий. Вам лишь следует под видом туристов, любителей отдыха на природе, обосновать палаточный лагерь на склоне холма в долине реки Тура. Ваши специалисты должны установить оборудование для перехвата сообщений и прослушки переговоров в радиусе трёх километров. Ваш специалист маг-биолог должен будет установить биометрические и сканирующие устройства на холме над шахтой. Всё необходимое оборудование предоставит вам служба разведки МТСБ. Данные с приборов и записи переговоров следует немедленно отправлять в штаб лично Командору. Далее, при необходимости, вы должны будете помочь Волковой скрыться либо в прошлом, либо в реальном времени. Вопросы?

— Почему вы не задействуете свои ресурсы разведки? — спрашивает Павел. Ему совсем не хочется рисковать жизнями своих совсем ещё юных подчинённых. — У моих людей практически нет опыта работы, так сказать, в тылу врага.

— Почему мы не задействовали наши ресурсы? Задействовали. И, поверьте, абсолютно все её сотрудники работают сейчас в авральном режиме. Почему вы и ваша команда? Потому, что Волкова знает вас в лицо и, в случае опасности, доверится вам, примет вашу помощь. А если кто-то незнакомый ей будет предлагать оную, то она поостережётся и не примет, — отвечает полковник.

— Ясно. Больше вопросов нет.

— Хорошо, — удовлетворённо кивает Командор. — Тогда прошу вас следовать за капитаном Удавиченко. Он будет сопровождать вас до места высадки. Остальных же прошу остаться, поскольку ваше присутствие, господа, необходимо здесь, в этом кабинете. Решения будем принимать совместно, ну и ответственность за исход операции ляжет на наши с вами плечи.

Глава 24

Алёна

7 июня 2119 года (21:33)

Зайцев настаивал и я пообещала, но как выполнить это обещание — я не знаю. Я не знаю, что ждёт меня в следующую минуту, кто притаился в этом тумане и следит за мной, возможно, в оптический прицел…

Пассажиры автобуса, в котором я еду до местечка под названием Турово, выглядят обычными для сельской местности людьми. Простенько одетые, озабоченные, уставшие, погружённые в свои не очень светлые мысли. Может быть они не так уж и несчастны на самом деле, может быть просто этот туман, в котором они бультыхаются изо дня в день, давит на психику, подавляя все оптимистические эмоции? Ох, как бы мне не заразиться от них этой «безнадёгой».

«Да, Волкова, — мысленно подбадриваю я себя, — твой стакан наполовину полон, а не пуст! Держи хвост пистолетом! Думай о чём-нибудь весёлом или смешном. Вот хотя бы о Зайцеве». Ха-ха, да уж. Этот точно в тоску не вгонит! СтОит только вспомнить, во что переодела его технарская Служба Безопасности, так трудно сдержать смех.

На станции Островно поезд стоял десять минут, чего было достаточно для того, чтобы Зайцев под маской невидимости сбегал к поджидавшему его на перроне коллеге. Вернулся с огромным рюкзаком, в котором был его новый шпионский костюм.

Я не смогла сдержать хохот, когда технарь напяливал на себя обмундирование странника-ботаника. Широкополая перекошенная шляпа-панама, круглые очки с толстыми линзами, рыжий кучерявый парик с бакенбардами, ниже следовал розовенький шейный платок, который повязывался поверх нелепого закруглённого воротничка безразмерной рубахи, свисающей почти до колен песочного цвета галифе. Ниже колен, гордо светя полосками, лоснились гетры, небрежно вправленные в старомодные туфли с длинными торчащими языками. Образ дополняла, модная примерно 200 лет назад, туристическая бежевая штормовка.

Ну что тут скажешь? Я была в полном отпаде и уже почти успела сделать его фото на свой айфон, но Зайцев остановил меня и на полном серьёзе прокомментировал свой наряд:

— Чем нелепее я выгляжу, тем меньше подозрений вызываю. Придурков и чудаков, бегающих по холмам и пытающихся собирать гербарии и засушивать бабочек, довольно много, а я лаконично впишусь в их среду. Поэтому я смогу бродить там около тебя и ни одна охрана меня не остановит. Кому придёт в голову, что под моей нелепой рубахой нацеплена портупея с самыми современными приспособлениями и оружием?

— Точно, я бы в жизни тебя ни в чём, кроме убийства насекомых, не заподозрила, — хохотала я.

Вспоминая этот наш диалог с Зайцевым, невольно улыбаюсь, всматриваясь в молочно-серую дымку за окном. Автобус мягко подскакивает на кочках и плавно раскачивается, как лодка на волнах. Сумерки сгущаются и туман становится, как бы осязаемым на ощупь, кажется, протянешь руку, и она мягко провалится в серую вату.

Высовываюсь в проход между сиденьями, чтобы взглянуть, как же всё-таки водитель ориентируется в этой кромешной беспросветной вате? Фары автобуса пробивают лучами света только на пять-семь метров вперёд. Что, если свалимся в пропасть или врежемся куда-нибудь? Как я потом объясню Зайцеву, что не добралась до места и не выполнила задание?

— Девушка, не волнуйтесь так, — видимо, прочитав мои тревожные мысли, успокаивает меня полненькая миловидная женщина лет пятидесяти, сидящая сзади в другом ряду кресел. — У водителя сканер включен, каждый поворот у него на экране. А когда опасная близость к скале или к пропасти — он сразу даёт сигнал. Ну, как в самолёте.

Я благодарно улыбаюсь женщине и киваю:

— Семь минут — полёт нормальный. Видимость — ноль. Идём по приборам.

— Ха-ха-ха, — оценив мою шутку, смеётся она. — А вы не трусиха, хоть и городская. Студентка, небось? Изучать холмы едете?

— Ну, типа того, — соглашаюсь я с её предположением. А что? Оно ведь, вроде, так и есть.

— А остановиться где планировали? Может комната нужна? Так я могу сдать на пару недель. У меня дом большой, три комнаты пустует, — женщина вздыхает. Сыновья, как выросли, так и улетели, пташки. Старший пилотом работает, на вертолёте летает, средний — механиком у них на аэродроме. А младший ещё в институте учится. Не часто приезжают.

В голосе женщины явно прослеживается и гордость за сыновей, и тоска по ним. Ждёт, видать, каждого в гости, а они все в заботах, да в трудах. Некогда навестить родителей.

— Вообще-то, я уже договорилась насчёт ночлега… Но вы мне свой адрес дайте, на всякий случай. Вдруг мне у знакомых моих не понравится.

Думаю себе: «А вдруг пригодится. Никого здесь не знаю. А так хоть будет одна знакомая душа в этом тумане. С виду женщина кажется вполне порядочной».

— Да найти меня не трудно. У меня на центральной улице лавка кондитерская и пекарня. «Маришка» называется. Да и меня Мариной зовут. Всех девочек в роду Маринками называли, с тех пор, как прабабка моя лавку-то открыла и своим именем назвала. А вот у меня одни парни родились. Не хотят продолжать дело. Разлетелись…

— Ничего, — утешаю я её, — какие ваши годы? Ещё доченьку родите.

— Ха-ха, — снова смеётся женщина, — это вы моему мужу скажите. Обленился он на старости-то лет трудами ночными заниматься. Как стемнело — уж храпит, едрён-батон. Ха-ха…

— А ты, Маришка, не стесняйся, — отзывается откуда-то сзади задорный мужской голос, — как мужик на боковую, так ты меня позови. Я б такую аппетитную булочку приласкал бы, не обидел, да и постарался бы…

— Ты, Пахомыч, слюни-то подбери, — отвечает ему кондитерша, — да «передок» свой попредержи. А то такими темпами, как ты по сеновалам с барышнями трёшься, не равён час, сотрёшь всё аж до самых «орехов». Ха-ха…

И все пассажиры вдруг громко подхватывают её хохот. Я невольно присоединяюсь к всеобщему веселью.

— Да в том-то и дело, — смеётся тот самый «отшитый» Пахомыч, — что пробую, пробую, а всё не то, всё не вкусно. Таких, как ты, Маришка, больше нетуся… ха-ха…Ой, помру бобылём! Ха-ха-ха…

И снова хохот на весь автобус.

Точно, это всё туман. И он давит на каждого по-отдельности. А на самом деле, эти люди и с юмором и не злобливые.

Так с шутками да прибаутками доезжаем таки до станции. Выхожу из автобуса, громыхаю своим розовым чемоданом по неровной плитке мостовой. Ну, и где те, кто должен был меня встретить? Оглядываюсь.

Ко мне никто не подходит. Пассажиры автобуса прощаются и расходятся в разные стороны, скрываясь в тумане. Все спешат по своим делам.

— Не встретили тебя? — слышу сзади голос Маришки-кондитерши.

—Нет, — пожимаю плечами.

— А адрес какой у твоих знакомых? Может нам по пути? — спрашивает она, ставя свои небольшие хозяйственные сумки на асфальт и подбочениваясь.

— А вот, — я достаю бумажку, которую всучил мне магистр Сорж, и протягиваю ей.

Она читает. Хмурится.

— Этот дом на окраине. Хутор почти. Ты уверена, что тебе именно туда надо?

Я киваю, что «да».

— Ну смотри сама… а то ведь… знаешь, могла бы и у меня остановиться. Всё ж таки, среди людей, да в центре. А там… — она запинается и хмурится снова. — Лес там, овраги, да пустырь… Хозяйку того дома я знаю. Могу позвонить, спросить, чего не встречают тебя. А?

— Да, если можно, — с радостью соглашаюсь я. — Позвоните, пожалуйста.

Пока Маришка достаёт свой телефон и ищет нужный номер в контактах, я снова оглядываюсь. Два парня суетятся около автомата с напитками, несколько человек стоят в кассе, покупают билеты, пожилая пара пересекает здание вокзала, несколько легковых машин проезжают мимо. В одной из них, мне кажется, замечаю кривую Зайцевскую панаму.

«Зайцев, ты тут?» — мысленно спрашиваю я.

«Да, Алёшка. Что у тебя?» — тут же отвечает он.

«Никто не встретил», — жалуюсь я.

В это время до меня доносится голос кондитерши:

— … девушка на вокзале. Ага. Настасья, так она твой адрес спрашивает… Ага. Ну… так чего? Она же стоит тут одна, ждёт… Ага. Ну, добро.

Женщина заканчивает разговор и засовывает телефон в сумку.

— Приедут сейчас за тобой. Настасья сказала, пять-десять минут подождать.

— Спасибо вам, — благодарю я.

— Оглядись там. А не понравится, то приходи ко мне, — Женщина протягивает мне руку. — Прости, не могу с тобой тут ждать. И так сильно задержалась. Удачи тебе, девонька.

Я отвечаю на её тёплое рукопожатие.

— Спасибо. И вам удачи.

«Алёшка, ну что там у тебя?» — беспокоится Зайцев.

«Всё нормуль. Сейчас за мной приедут», — отвечаю я, садясь на свой чемодан.

«Не волнуйся, я рядом», — утешает меня моя группа поддержки.

«Смотри, чтобы тебя «не засекли», — советую я, нервно хохотнув, и подкалываю Зайцева. — И тёмные очки надень, чтобы не узнали».

«Ха-ха, очень смешно, Волкова», — тут же получаю его ответ.

На улице уже совсем стемнело, только фонари кое-где вырывают белые клубы из плотного тумана. Только тёмные очки сейчас и надевать… И народ вокруг как-то быстро рассосался, так что теперь я здесь одна под крышей автобусной станции.

Мамочки! А это ещё что?!

Двое парней, которые баловались с автоматом газированных напитков, обратили таки внимание на меня, одиноко сидящую на своём чемодане. О чём-то переговариваются и, не спеша, вразвалочку направляются ко мне. Меня же начинает бить нервная дрожь и я, невольно, собираюсь в комок на своём розовом сиденьи.

«Это проверка, Алёна, — мысленно предупреждает меня Зайцев. — С другой стороны станции машина стоит и оттуда за тобой наблюдают. Так что это проверка».

«Спасибо, утешил», — отвечаю я мысленно, желая оказаться сейчас под своей кроватью.

«У тебя есть магия. Останови их сердца, как тогда мне. Помнишь?» — советует мне технарь.

Точно, я же ведь не совсем безоружная. К тому же, если это действительно проверка на наличие у меня группы поддержки, то справиться я должна сама, дабы не спалиться.

«Это всего лишь проверка…» — повторяет Зайцев или чтобы утешить меня, или чтобы успокоить себя. Уж не знаю.

— Кто это тут у нас? — ехидно щурится один из парней, когда они подходят и начинают медленно кружить вокруг меня, трогая мои волосы, чуть прикасаясь к плечам, постукивая носками кроссовок по моему чемодану.

Я нервно дёргаюсь от их прикосновений, шарахаюсь от резко протянутых к моему лицу рук. Кажется, это их забавляет. Но попыток наброситься на меня они не предпринимают.

— Здесь есть камера на крыше станции, — предостерегающе указываю я пальцем в сторону здания. — Если что, вас быстро поймают. Поэтому лучше вам меня не трогать.

Один из парней садится на корточки напротив меня, другой становится сзади. Я сосредотачиваю ленты своего потока в ладонях. Если нападут — смогу затормозить их кровь на несколько секунд. Этого достаточно, чтобы вывести наглецов из строя.

— Да что ты говоришь? — иронично удивляется сидящий передо мной. — Прямо нас тут и поймают? Ха-ха…

— Ага, — поддакивает второй, — прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте и сразу поймает. Ха-ха…

— Может сама с нами пойдёшь? Повеселимся, — усмехается первый.

— Побалуемся, — уточняет второй.

— Вы и друг с другом неплохо можете побаловаться, — отвечаю я. — Попробуйте. Это тоже весело.

Оба заходятся зловещим каким-то смехом. Ну, или это мне уже кажется всё зловещим?

Сидящий напротив меня парень вдруг протягивает руку и обхватывает мою лодыжку, от чего по всему моему телу пробегает дрожь омерзения. Но я не дёргаюсь и только чуть поднимаю руку, вплетая свой поток в его артерию, которая пульсирует на шее.

— Убери клешню, — спокойно говорю я и начинаю тормозить его кровь.

В это время второй парень, стоящий сзади меня, резко нажимает мне на плечи, заставляя моё тело откинуться на спину. От неожиданности и от переизбытка адреналина, я выпускаю заряд своего потока в обоих нападающих. Искры, голубые магические разряды и… оба валятся на асфальт.

Я поднимаюсь на ноги и оглядываюсь. Убила? Или они ещё живы?

«Алёшка, спокойно. Они живы, — слышу в своей голове голос Зайцева. — Я лишь желал шандарахнуть по этим ублюдкам электрошокером».

Я медленно присаживаюсь и проверяю пульс на шее одного, а потом второго.

«Живы, — отвечаю я Зайцеву. — Я тоже желала лишь парализовать их на время».

В этот момент откуда-то из-за угла выезжает большая чёрная машина и останавливается около меня.

— Ой, девонька! — хлопает в ладоши худощавая женщина, выбравшись с пассажирского сиденья. — Что тут происходит? — Она нервно оглядывается и косится на парней, которые раскинулись на асфальте. — Ты ведь Алёна, правда? Нам позвонил Казимирович, сказал, что приедешь. Прости, хорошая моя, мы немного задержались.

Она начинает бегать вокруг неподвижно лежащих тел.

— А эти парни, кто такие? Они что, мёртвые?!

— Пьяные, наверное, — отвечаю я, упирая руки в боки. Проверка, значит? Ну-ну… — Подошли ко мне, приставать начали. Я их утихомирила. Пусть проспятся.

Женщина поднимает взгляд на меня и я читаю неподдельный страх в ее глазах. А что ты думала? Да, я такая.

— Так вы встречать меня приехали? — нетерпеливо спрашиваю я.

Она кивает как-то нерешительно, видимо, соображая, как бы это отделаться от меня, от такой опасной для окружающих личности. Но поздно уже, приехали встречать, так уже встречайте. Чтобы пойти на попятную, вам нужно будет озвучить причину. Но вы же не признаетесь, что вам тупо страшно.

— Ну так поехали уже отсюда, — наезжаю я на неё, подхватывая свой розовый чемодан. — Я устала и спать хочу.

«Молодец, Алёшка! Пять баллов!» — восхищается мной Зайцев.

«Ещё одну медальку мне, не забудь», — мысленно ворчу я, подходя к большой чёрной машине.

Багажник для моего чемодана никто не потрудился открыть, так что мне приходится затаскивать его в салон на заднее сиденье. Мужчина, сидящий за рулём, здоровенный детина, невозмутимо наблюдает в зеркало заднего вида за моими потугами.

Да, никакой галантности в этой деревенщине. И вот что-то мне подсказывает — все они не довольны моим вторжением на их территорию. Ясное дело, чужаков здесь не любят. А опасных чужаков в виде розовых блондинок, и подавно.

Интересно, что они обо мне знают, и что обо мне думают?

Пока трясёмся в машине по посёлку, а потом по бездорожью, вплетаю свои ленты потока в сознание женщины. Кажется, что детина за рулём вообще ни о чём не думает. Он выглядит безразличным ко всему увальнем, который лишь выполняет приказы лидера. А вот впереди сидящая женщина, худощавая, темноволосая, примерно лет сорока, может быть лидером. Взгляд её подвижен и остр, а движения уверенные и обдуманные.

— Первый раз в наших краях? — искусственно улыбаясь, спрашивает она, а сама думает: «Какого лешего Казимирыч отправил к нам эту девку? Не было печали, так теперь ещё эту розовую куклу обхаживать…»

— Да, — отвечаю я, внимательно следя за мимикой женщины. Она продолжает натянуто улыбаться.

— Меня Настасьей зовут, можно без отчества, так проще, — сообщает мне она, а в её мыслях: «Казимирыч херню какую-то затеял. Владика моего ей сосватать хочет. Дурында. Она ж убить его может. А он у меня один сыночек остался… »

— Очень приятно, — вру я, переваривая полученную мысленную информацию, при этом пытаясь сделать безразличную мину.

В это время водитель и Настасья заглядывают в боковые зеркала и в зеркало заднего вида.

«Хвоста за нами нет. Можно расслабиться. Девка — просто дурочка городская», — думает Женщина.

И тут я, как та дурочка, оборачиваюсь и пытаюсь разглядеть, где же мой Зайцев, почему не поехал за мной? Обещал ведь быть рядом. И моё невольное движение Настасья замечает. Ах, ты ж, нельзя давать им повод догадаться, что я читаю их мысли.

— А куда мы едем? — быстро спохватываюсь я, снова оглядываясь. — Уже и фонарей уличных не видно. Вы разве не в посёлке живёте? В адресе же было: посёлок Турово, улица Дружная…

Делаю вид, что мне стало страшно, как если бы я не знала, что дом их где-то на отшибе стоит.

— Так это ещё Турово, — отвечает Настасья, — тут пустырь. Дома в прошлом году погорели, вот и снесли их. Фонари тоже. Не волнуйся, хорошая моя, скоро приедем.

«Испугалась, дурочка, — мысленно радуется она, — правильно, бойся. Не в рай попала. Скажу Сергею, чтоб завезли её в шахту и заперли там. Пусть с ней сами разбираются. Если есть у неё магия, то пусть выпьют её поток сначала, а потом уже Владу подсовывают».

Вот тут я снова жалею о том, что не забилась под свою кровать в своей тихой уютной квартирке на Солнечной улице столицы Магроса. Помогите мне, Святые Небеса!..

Молитву свою я не успеваю закончить, как мы въезжаем-таки в открытые высоченные металлические ворота и останавливаемся у длинного двухэтажного деревянного особняка. Огромный ухоженный двор с клумбами хорошо освещён и свет горит почти во всех окнах строения. А неплохо устроились тут эти бандиты. Как удалось построить такой шикарный особняк? Богатые, небось. Или… или… Вот, мля-я…

До меня доходит, как эти люди могли заполучить достаточно средств на строительство такого роскошного дома. Осушенным и их семьям полагается компенсация от Государства за донорство магического потока. И сумма эта весьма значительная. А если в семье трое или больше осушенных подростков — то вот вам и богатство.

Через несколько минут моя догадка подтверждается. К машине подходят двое парней лет 25-28-ми, а в полуоткрытой парадной двери дома показывается девушка примерно того же возраста.

— Давайте, помогу, — хмуро говорит мне один из парней, когда я, ступив на подъездную дорожку, пытаюсь вытащить из машины свой чемодан.

— Мам, вы чё так долго-то? — недовольно спрашивает Настасью другой.

Она нервно шикает на него, а потом, повернувшись ко мне, радостно сообщает:

— Ну вот, приехали. Сейчас тебя в комнатке разместим и ужинать будем.

Я отозвала свой поток из её мыслей, поэтому уже не знаю, что она там себе замышляет, радушно приглашая меня в свой дом. Но наличие народа вокруг меня немного успокаивает. Вряд ли они решаться убить меня прямо здесь при свидетелях.

Проходя к крыльцу, краем глаза рассматриваю парня, который назвал Настасью мамой. Судя по всему, это и есть тот Владик, значит он технарь, иначе как они хотели получить супер-поток при нашем с ним интиме?

«А он, так, ничего… и фигура хорошая, и мышцы накаченные, и на лицо симпатичный…» — думаю я и тут же слышу от Зайцева: «Кто это там симпатичный? Волкова, даже думать не смей! Я всё слышу!»

«Зайцев, спАсу от тебя нет! — укоряю я его. — Вылезь из моей башки!»

«Не вылезу! — злобствует он. — Ты под полным моим контролем, ясно?»

«А-а-р-р… — мысленно рычу я. — О работе думай, Зайцев!»

«Вот я и думаю. А ты о чём думаешь? — возмущается он. — Посчитай, сколько народу в доме. Опиши мне их, а лучше дай картинку».

«Ладно уж», — устало отвечаю я этому «полному контролёру блондинок на задании», когда мы входим в просторную гостиную особняка.

Обстановка мне кажется довольно приличной, даже неожиданно изысканной. Мебель новая и дорогая, окна красиво украшены текстилем, на столах вазы с цветами. Да, здесь чувствуется женская рука, хм… причем, не одна.

Навстречу нам выходят несколько девушек не старше меня, видимо. Некоторые из них здороваются учтиво. Я отвечаю тем же.

— Алла, проводи гостью в её комнату, — командует Настасья.

Одна из девушек, улыбаясь мне, жестом приглашает пройти в сторону широкой лестницы, ведущей на второй этаж. Я благодарю и следую за ней, оборачиваясь, дабы убедиться, что парень с моим чемоданом не исчез в тумане, а двигает за нами.

Комната, выделенная мне, оказывается совсем крохотной: узкая кровать, тумбочка и невысокий шкаф для одежды — это всё, что поместилось в ней, оставляя узкий проход от двери до окна.

— Тесновато тут у вас, — комментирую я свои впечатления о моём временном жилище.

Девушка по имени Алла мило улыбается.

— А где душ, туалет? — спрашиваю я.

Снова безмолвное указание рукой куда-то в глубь коридора.

— Она не может говорить, — объясняет мне парень, ставя мой розовый чемодан у прикроватной тумбочки. — Но она слышит.

— Правда? — я с интересом рассматриваю девушку, и мой интерес не праздное любопытство. — Родилась немой или?...

— Или, — отвечает парень, выходя в коридор и направляясь к лестнице. — Вы тут не задерживайтесь, через десять минут спускайтесь вниз на ужин.

Когда его русая макушка исчезает из виду, я подхожу ближе к девушке.

— Алла, вы техномаг? — тихо спрашиваю я.

Она качает головой, мол «нет».

— Можно я дотронусь до вас? — я осторожно поднимаю руку на уровень её груди, на которую Алла смотрит недоумённо. — Я маг-целитель. Я хочу посмотреть, смогу ли я восстановить ваш голос.

Она лишь хлопает глазами, но не останавливает меня. Вплетаю ленты потока в ладонь и плавно осторожно опускаю её на ключицу девушки. Определяю, что голосовые связки порваны просто в лохмотья. Господи! Какой изверг сделал это?! И как?

— Аллочка, — через минуту, отбросив эмоции и собравшись с мыслями, предлагаю я девушке, — давайте, я попробую восстановить ваш голос. Хорошо? После ужина приходите ко мне.

Она качает головой, мол «нет».

— Почему нет? Вы боитесь? Не бойтесь. Я вам вреда не причиню.

Она снова делает головой отрицательные движения и пытается что-то объяснить «на пальцах».

— Я ничего не понимаю. Напишите, почему «нет», — говорю я, быстро достав из боковушки чемодана, обычно используемые в долгой дороге, журнал с кроссвордами и карандаш, протягиваю девушке.

«После ужина я занята на кухне», — пишет Алла.

— А после кухни? — не унимаюсь я.

«После я должна идти к Господину»

Куда? Что-то я не поняла сейчас. К кому идти?!

Девушка опускает глаза и краснеет, а потом срывается с места и убегает вниз по лестнице.

Про то, что здесь есть некий Господин, к которому ходят девушки вечером после ужина, я подумаю позже. Сейчас мне надо найти туалет и душ, причём срочно.

***

Уже спускаясь по лестнице, понимаю — опоздала. Из комнаты, которая оборудована, как столовая, слышны голоса и звон посуды. При моём появлении все замолкают и фокусируют взгляды на моей физиономии. Я же, набравшись наглости, пялюсь на присутствующих за столом.

Итак, картинку Зайцеву. Вуаля.

«Лёша, ты меня слышишь?» — мысленно зову я его.

«Слышу, солнышко моё», — незамедлительно получаю ответ.

«Ну, смотри, — говорю я и передаю видео. — Видишь?»

«Вижу, Алёшка. Задерживай взгляд на каждом», — просит Зайцев.

И я начинаю шпионскую деятельность, стараясь не выдать свой интерес при разглядывании каждого из собравшихся за столом.

Во главе восседает холёный мужик лет сорока пяти, с надменным выражением лица. Видимо, это и есть Господин или, точнее, главарь. Кроме него здесь шесть парней и четыре девушки, а так же хозяйка Настасья.

Меня приглашают сесть. Благодарю и устраиваюсь на стуле, продолжая осматривать каждую персону.

— У нас сегодня гости, — сообщает главарь и, чуть ухмыляясь, кивает мне. — Ну, представься, кто ты и зачем ты здесь, красавица.

— Алёна Волкова, — отвечаю я, пытаясь не сбиться, поддерживать разговор за столом и поддерживать видео для Зайцева. — Я — маг-целитель. Вам ведь магистр Сорж сообщил обо мне?

— Сообщил, — отвечает надменный мужик.

«Алёна, это Загорцев. Ты была права», — подтверждает мою догадку технарь.

«Насчёт медальки — ну, ты в курсе, — ехидничаю я, а что? Пусть не расслабляется там майор-орденоносец. — Ты всех рассмотрел? Могу я уже выключить картинку, а то трудно держать её для тебя и одновременно беседовать тут».

«Да, Алёшка. Можешь отключать. Я всех зафиксировал. А насчёт медальки — пару оргазмов тебе, как обещал».

— Только, что-то я не совсем понял цель твоего визита, — жуя сочный кусок стейка, господин Загорцев упирает в меня свой пристальный взгляд.

Я чуть расслабляюсь, успокаивая свой поток и отключая видео связь с развратником Зайцевым. А потом чувствую давление чего-то, кажется, это исходит от главаря-Загорцева. Ну да, он сильный техномаг, плюс на нём не один артефакт, подавляющий жизненные силы собеседников. Так он подчиняет себе людей. Ой, ой, куда я попала и где мои вещи? Только бы он не смог читать мои мысли… А что? Может уже и такой артефакт тут изобрели, в этом тумане.

— Видите ли… э-э-м-м… — я вопросительно смотрю на него, в ожидании, когда он произнесёт своё имя.

— Сергей Яковлевич, — правильно понимает он мой вопросительный взгляд.

— Сергей Яковлевич, я бывшая студентка МАМЖиС. Магистр Сорж был моим преподавателем, — начинаю я объяснения, накладывая салат в свою тарелку. — Моя книга магии даёт мне задания по моей специальности. Обычно, я имею конкретную информацию о месте назначения, где требуется медицинская помощь. Но на этот раз книга лишь написала «иди на север». Естественно, я ничего не поняла и отправилась к магистру в Академию, в надежде, что он сможет как-то объяснить это явление. А он сказал, что когда прибуду на место, книга даст более подробную информацию о том, кому нужна медицинская помощь.

Я решаю, что этого достаточно и, зачерпнув салат, отправляю его в рот. То, что едят все, вряд ли будет отравлено или напичкано каким-нибудь дурманящим зельем. Так что, ем смело.

— Ну и…? — спрашивает главарь.

— Пока что ничего нового в книге не появилось, — развожу я руками.

— Хм, — недовольно хмыкает он. — Может твоя книга сломалась?

— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Подожду денёк, другой, может будет что-то конкретное. А если нет, то вернусь домой. Страшно тут у вас.

Я немного нервно передёргиваю плечами, подтверждая свои слова.

— На станции к ней какие-то парни приставали, — поясняет Настасья. — Напугали бедняжку.

— Но, как я вижу, всё обошлось? — комментирует Загорцев с мерзкой улыбочкой.

Точно, это они подослали ко мне тех придурков. Хотели посмотреть, что я буду делать.

— Ага, обошлось, — подтверждает женщина. — Она их чем-то шандарахнула. Лежали трупами.

— Они были живы. Я проверила, — невозмутимо уточняю я, загребая салат в ложку.

Если сказать, что моя персона вызвала живейший интерес у присутствующих, то не сказать ничего. Девушки забыли о еде и, не таясь, с открытыми ртами уставились на меня. Парни делали то же самое, но к их интересу ещё и добавилось изучение моих телесных параметров. В этот момент я пожалела, что на мне не вечернее платье с разрезами и декольте, а обычный спортивный костюмчик. Он, конечно, обтягивает формы, но с платьем ему не сравниться никак. А я бы с удовольствием посмотрела, как парни пускали бы слюни от переизбытка тестостерона. А ещё, я бы подразнила Зайцева, заигрывая с ними.

«И-и-и… я вредина, да?»

«Волкова, ты — зараза белобрысая! Вот доберусь до тебя, получишь ты у меня витамина счастья под завязку!» — мысленно обещает мне мой маньяк-теоретик.

— Ну, с такими способностями, чего тебе бояться? — продолжает светскую беседу Загорцев, отхлебнув из бокала глоток красного вина.

— Туман этот — жуть, — жалуюсь я на причину моего страха. — Не видно ж ничего.

Он хохочет негромко.

— К этому можно привыкнуть. Туман — это всего лишь атмосферное явление, — объясняет он. — А насчёт медицинской практики, не волнуйся, скучать тебе не придётся. В шахтах люди получают много травм. Тебе будет, чем заняться.

— А вот, кстати, я хотела бы осмотреть Аллу. Может, мне удастся восстановить её голос.

И тут я понимаю — задела очень щепетильную тему. Алла вдруг съёжилась вся и побледнела, а выражение лица Загорцева стало злобным. Рука его так сдавила чашу бокала, что ещё вот-вот, и стекло треснет.

— Не стОит о ней беспокоиться, — взяв себя в руки, тихо предупреждает он меня. — С Аллой всё в порядке. Она здорова.

«Нет, не в порядке», — думаю я и сейчас так хочется покопаться в голове этого Господина, мля, но опасаюсь, что его защитные артефакты засекут вторжение полярной магии. Или рискнуть?

«Волкова, не смей ! — останавливает меня Зайцев. — Не надо рисковать, Алёшка. Пожалуйста, милая…»

«Хорошо, не буду», — успокаиваю я его.

Оглядываю присутствующих. Все напряглись, опустили глаза в тарелки. Что за хрень тут творится?! И вдруг догадка врывается в сердце острым лезвием: Загорцев, а может и ещё кто-то, насилует эту девушку, а голос повредил, чтобы не кричала. Сволочь!

«Алёшка! Держи себя в руках! — тут же отзывается Зайцев, видимо, почувствовал мою нервозность. — Он уже труп. Я обещаю!»

Я, переборов себя, выдаю на лице улыбку, надеясь что этот оскал сойдёт за непринуждённый смайлик. В этот момент, сидящий рядом с Загорцевым парень, роняет вилку на пол. Металл, соприкоснувшись с паркетом, издаёт пронзительные звенящие звуки. Парень застывает, не пытается поднять прибор, а Алла быстро подхватывается и торопливо направляется к нему. Я провожаю её взглядом и отклоняюсь на спинку стула, чтобы посмотреть, что будет делать девушка. Странно это — она, получается, вроде служанки тут и наложницы?

Неловкий парень не двигается и ждёт, когда девушка обслужит его. Я невольно приглядываюсь к этому парню. Обычный, чуть худощавый, а вот выражение лица неприятное и злое… Но, взглянув на его стул, а точнее, какое-то замысловатое кресло, я понимаю — он инвалид и, видимо, не может двигаться.

«Сын Загорцева, — проносится мысль. — Тот, которого лишили потока, тот, из-за которого отец обивал пороги инстанций».

«Покажи мне его лицо, ещё раз, Алёшка», — мысленно просит Зайцев.

Я послушно включаю видео для него.

«Точно, он, — подтверждает мою догадку технарь. — Сильно похудел, осунулся. Но это он, без сомнения».

«Тогда это всё объясняет, — отвечаю я ему. — А что с ним случилось? Авария?»

«Да. В 14 лет в его распоряжении было два транспортных средства: лёгкий мотоцикл фирмы Харлей, модели «Юниор», и техно-мобиль Ксара для подростков, — сообщает мне Зайцев. — Так, так… хм… прикинь, Алёшка, за два года у него 12 штрафов за неправильную парковку, 14 штрафов за езду в запретных зонах, 17 незаконных пересечений границы Техроса, 22 штрафа за превышение скорости… м..м… да, долихачился пацан. Не вздумай лечить его, — тут же предупреждает меня технарь. — Он того не заслуживает. У него ещё приводы за нарушения законов. Засранец, ещё тот… Поэтому и осушили его. Комиссия признала, что не достоин…»

«Понятно», — отвечаю я.

В это время Алла быстро поднимает вилку, уносит её в мойку и возвращается с чистой. Кладёт её перед инвалидом. Тот лишь презрительно кривится. Да, семейка у них…

— Что ж, студентка Алёна, — вытирая салфеткой кривую усмешку, произносит Загорцев старший. — Завтра вместе с парнями поедешь в шахту. Собралась лечить — так лечи.

Он медленно встаёт и походкой королевского павлина выплывает из столовой комнаты. Честно, я немного охреневаю от его такого неуважительного обращения к людям. Ну, видимо, он тут чувствует себя полным Господином, мля…

— Выезжаем в 6 утра, — тут же обращается ко мне тот парень, который нёс мой чемодан. — Не проспи. Ждать мы не будем.

— Хорошо. Не просплю, — бодро отвечаю я, а куда мне деваться…

***

«Лёш, ты не спишь?» — мысленно зову я Зайцева, устав ворочаться на узкой жёсткой койке.

Уже два часа лежу, прислушиваясь к звукам в доме. Ничего подозрительного. Кто-то ходит в туалет, шлёпает тапками. Кто-то переговаривается за стенкой. Где-то работает телевизор и слышна музыка рекламных вставок.

Думаю об Алле и о той роли, которую она тут выполняет. Где она сейчас? У Господина? Что он делает там с ней по ночам? Мысленно рисую картинки ужасного разврата, который творит с ней Загорцев.

«Волкова, выключай эту порнуху! Слышишь меня! — вдруг отзывается Зайцев. — Даже моё извращённое воображение ужасается от этих твоих развратных фантазий!»

«Не могу, — злюсь я. — Она здесь, как рабыня у них. Мне так показалось. Безмолвная рабыня. И этот Загорцев, будь он проклят, сотворил с ней такое, и продолжает творить!»

«Алла — это темноволосая девушка с короткой стрижкой, которая была в бежевом платье?»

«Да».

«Хм… ща посмотрю… А вот, вроде похожа на эту, только фото сделано лет пять назад. Да… Алёна…»

«Что там? Говори. Она есть в вашей базе?»

«Есть. Только не у нас, а на ТЧ. Она числится без вести пропавшей. Ориентировки на неё до сих пор в участках висят. Хм… Так, так…»

«Ну же, не тяни кота! Рассказывай!» — требую я.

«Незаконнорожденная. Мать — певичка в кабаре. Отец — техномаг. Так, так… Ну, надо же! Прикинь, отец её был в комиссии по делу донорства сына Загорцева. Теперь понятно. Мстит он так, сволочь!»

«Что понятно-то?» — не врубаюсь я.

«Загорцев отомстил так за осушение сына. Украл эту девочку и издевается над ней. Собака бешеный! Небось, заставляет её ублажать своего сына …»

«Я убью его! — вырывается у меня. — Завтра подойду и дотронусь. Хана этому засранцу будет!»

«Милая, успокойся, — уговаривает меня Зайцев. — Не горячись. Мы должны взять его живым, понимаешь?»

«Чтобы он выкрутился и сбежал куда-нибудь в Америку?» — огрызаюсь я.

«Если ты его убьёшь сейчас, Алёшка, тебя обвинят и осушат. Доказательств против него пока нет. Нам нужно доказать его вину сначала. Ты здесь для этого. Пожалуйста, сосредоточься, подумай, как лучше его прижучить. Твои видео я сохранил. Но этого мало».

Я грустно вздыхаю. Да, он прав. Нужны доказательства. И завтра мне придётся их добывать.

«Завтра утром я еду в шахту, кажется, №3. Они хотят подкинуть мне пару больных, типа для вида, а потом они хотят меня там запереть. А этот Владик собирается меня соблазнить», — сообщаю я планы бандитов.

«Ясно, — отвечает мне Зайцев. — Я буду рядом. Говори со мной, хорошо? И видео включай, если будет возможность».

«Ладно».

«А теперь спать. Тебе нужен отдых. Завтра будет тяжёлый день. А сейчас спи и ни о чём не думай».

«Не могу я спать, и не думать ни о чём не могу... Перенервничала я. Я ж не Штирлиц тебе какой-нибудь, у меня, между прочим, нервы...» — мысленно жалуюсь я, надеясь, что Зайцев меня утешит и посочувствует.

« Алёшечка, солнышко моё, знаю, конечно, это всё на нервах. Но я с тобой. Не волнуйся, если будет опасность, я приду и спасу тебя. Но сейчас поспать нужно, потому что завтра тебе понадобится ещё больше сил, — нежно так шепчет мне мой соблазнитель техномагический. — Хочешь, я тебе колыбельную спою?»

«Серьёзно? Ты петь умеешь?» — улыбаюсь я.

«Конечно, — отвечает Зайцев. — Вот, слушай:

Спи-и, мо-оя Волко-ова, спи-и.

В до-оме пога-асли огни-и,

Пчё-ёлки усну-ули в саду-у,

Ры-ыбки усну-ули в пруду-у,

Пти-ички на ве-еточке спя-ят,

Сны-ы разноцве-етные сня-ят,

Ми-ишка в берло-оге храпи-ит,

И-и моя Во-олкова спи-и-ит…» — басит его голос в моей голове.

«Супер, — мысленно благодарю Зайцева, зевая во весь рот. — И тебе споки…»

Глава 25

Алёна

9 июня 2119 (5:40)

— Эй, проснись! — громкий голос за моей дверью и грохот по ней, явно сапогом, вырывают меня из сладкого сна, в котором Зайцев в белом пушистом новогоднем костюме кролика нёс меня на руках к алтарю, украшенному ёлочными ветками с блестящими гирляндами и разноцветными шарами.

Пришлось проснуться. Ну вот, теперь не знаю, чем закончилась эта новогодятина. Интересно, что я ответила у алтаря — «да» или «нет»?

Подскочив с кровати, быстро натягиваю джинсы, кроссовки, тёмную майку и лёгкую курточку. Выглядываю в окно — туман. «Как неожиданно», — думаю я, иронично улыбаясь.

Хм, а где туман, там и сырость, так что куртка не помешает, тем более, что во внутренний карман следует поместить моего Васечку. Он уже привык путешествовать со мной, причём или запазухой, или во внутренних карманах. Ведёт себя тихо, не колется, спит себе в тепле.

Бросаю в рюкзачок свою волшебную книгу, планшет, айфон, косметичку, а потом замираю, глядя на сковородку. СтОит или не стОит брать её с собой? Весит она прилично, так что таскать её в рюкзаке — то ещё удовольствие. Нет, а если они меня там запрут и не захотят выпускать? В таком случае, я должна брать с собой всё необходимое, даже этот магически-наполненный кусок чугуна. Я всё-таки надеюсь, что сделала из сковородки полноценный щит. Запихиваю в рюкзак и этот предмет магического назначения. Рюкзак нервно скрипнув шлейками, значительно приобрёл в весе. Но это ничего, главное, что я вооружена… ну, будем надеяться, что это так.

Чтобы соответствовать образу «городской куклы», быстро подкрашиваю глаза и губы. Дую щёки, хлопая ресницами, одним словом — вживаюсь в образ. Ну вот, кто теперь заподозрит в моей башке наличие хоть одной опасной или вообще здравой мысли?

Наскоро перехватив кофе с круассаном, бодро марширую по двору вслед за парнями, которые, подойдя к микроавтобусу, не спеша залазят в его пассажирский салон.

— Садись на заднее сиденье, — угрюмо указывает мне один из них, — и никого из нас не трогай.

— Нужны вы мне, — язвительно шиплю я и сажусь на указанное мне место.

Автомобиль трогается и, переваливаясь на кочках, углубляется по просёлочной дороге куда-то в скопление холмов и тумана.

— Не выспалась, — догадывается тот самый Влад, которому меня собирались сосватать.

Он садится на одно сиденье впереди меня и, развернувшись ко мне лицом, подмигивает задорно:

— Такие у нас порядки — чуть свет, так на работу. Привыкнешь.

— А вы не очень-то на шахтёров похожи, — замечаю я, оглядывая парней.

Действительно, в моём представлении, они должны носить жуткие телогрейки, тяжёлые сапоги, а на головах каски с фонарями. Но парни одеты в рубашки, вполне даже чистые и наглаженные, поверх кожаные модные курточки, брюки со стрелками или джинсы совсем без дыр, а на ногах вполне себе щеголеватые туфли. Какие из них шахтёры?

— Не всем же землю ковырять, — заискивающе улыбается Влад. — Там у нас полно «чистой работы». Вот, например, Стас у нас начальник лаборатории, — показывает он на сидящего впереди блондинистого парня. — Коля и Митя контролируют отгрузку готового продукта.

Я слежу за рукой Влада и, оказывается, что вчера мой багаж любезно доставил в мою комнату Митя. Сейчас он лишь косо глянул в мою сторону и отвернулся. Коля же вообще никак не среагировал на представление мне его персоны, уткнувшись в свой планшет, он что-то там тычет пальцем и пролистывает цветные картинки.

— А я Влад, — продолжает мой разговорчивый собеседник. — Я контролирую работу техники.

— То есть ты — технарь? — тихо спрашиваю я.

Надо уже как-то ставить точки над «i». Раскалывать их пора. Мне ведь дали именно такое задание. Но, боюсь, правду мне никто не скажет.

— Хм… ну, не совсем… — запинается Влад. — Я работаю, как инженер…. Но я не техномаг, если ты об этом.

— Тогда почему мне нельзя вас трогать? — уже шёпотом спрашиваю я, доверительно склонясь к парню.

— Да так, на всякий случай, — смущённо трёт нос мой хитрый собеседник. — Мы ведь работаем с энергетическими кристаллами Райса. Знаешь, что это?

Я вспоминаю, что лет 50 назад, после небольшого землетрясения в северном районе Государства, грунт вздыбился, являя на свет, до этого срытые под землёй, скальные породы, образуя эти холмы. Как только стихия успокоилась, в те места ринулись многочисленные исследовательские экспедиции, которые и открыли новые ресурсы. Название «Энергетические кристаллы Райса» мне было известно, поэтому я согласно киваю Владу.

— Название слышала и, помню, по телеку говорили, что применяются они в двигателях техно-транспорта.

— Вот, правильно. А это значит, что энергия кристаллов основана на аналогичных магических потоках, какие содержит техномагия. Они полярны твоему. Так что, никто не знает, как поведёт себя твоя магия в контакте с нами, пропитанными энергией Райса.

— Прикольно, — отвечаю я, глупо хлопая ресницами, типа показывая, что пытаюсь переварить информацию, но это у меня получается с трудом. А сама при этом думаю, что врёт он всё, есть среди них неосушенные технари с низким процентом силы. Уж очень они меня опасаются. Но заострять сейчас на этом не хочу. Надо их раскрутить на информацию. — А можно мне дотронуться до кристалла. Интересно же — что будет?

— Дотронешься, — отзывается блондин с переднего сиденья, даже не обернувшись ко мне. — Влад, заведёшь её ко мне в лабораторию.

— Да, я устрою тебе экскурсию. Хочешь? — с милой улыбкой начинающего соблазнителя, обещает мне собеседник.

Вот она, ситуация, когда я могу просить чего угодно, и он в лепёшку расшибётся, чтобы мне угодить. Он ведь уже получил задание «влюбить меня в себя». Может воспользоваться и начать капризничать?

«Ну, ну… начни…» — слышу я вторжение в мои мысли не дремлющего техномагического майора.

«А что? Где я ещё найду такого поклонника, который будет готов исполнить все мои желания?» — размышляю я, спецом, что бы позлить Зайцева.

«У тебя уже есть тот, кто терпит твои капризы», — сообщает мне он.

«Это кто ещё кого терпит?!» — мысленно возмущаюсь я.

— Сначала я провожу тебя в медицинский корпус. А потом, через часа 3-4 зайду за тобой и мы прогуляемся, а заодно и пообедаем. Оки? — строит радужные планы Влад.

Я соглашаюсь и даже мило отвечаю на его улыбку. Пусть думает, что ему удастся соблазнить меня.

Тем временем, наш микроавтобус, до этого петлявший по серпантину грунтовой дороги меж покрытых зелёными зарослями холмов, выезжает на огромную асфальтированную площадь перед внушительным зданием в пять этажей, которое сконструировано, кажется, из одного глянцевого голубого стекла.

Это что, и есть шахта? Нервный смешок срывается с моих губ, когда я отмечаю себе, что это здание весьма смахивает на Собор Парижской Богоматери, с тем только отличием, что оно не такое высокое и всё состоит из стекла и металла. Прям сказочный замок! Слабо проступающие сквозь туман солнечные лучи, отражаясь от гладкой поверхности здания, отбрасывают на площадь блики разнообразных форм и оттенков. Какая красота! Я невольно засматриваюсь на эту фантастическую картину, открыв рот.

— Красиво, правда? — заметив мою реакцию, спрашивает Влад.

— О-о-очень, — соглашаюсь я.

Автомобиль останавливается на парковке и мы выбираемся из него, ступая прямо в радугу.

Насладиться гулянием по разноцветному туману мне не удаётся, поскольку парни, не теряя времени, шустро направляются ко входу. Я стараюсь не отстать от них.

Внутри здание впечатляет не меньше, чем снаружи. Высокий потолок в фойе, в три или даже в четыре этажа, поддерживают изящные гранёные колонны, образующие куполообразные своды, и их грани вычерчивают замысловатые узоры, соединяясь и переплетаясь где-то наверху.

Я задираю голову и засматриваюсь на это чудо архитектурно-дизайнеской мысли. Шагаю вслед за парнями, когда слышу резкий вопль впереди:

— Эй, магичка, млять! Смотри, куда прёшь! Влад, контролируй её!

Я опускаю глаза и вижу, что парни шарахаются от меня в разные стороны, а я почти упираюсь в турникеты пропускного пункта.

— Ой, — глупо хлопаю ресницами. — Извините.

— Извините, млять! — возмущается Стас. — Влад, защитный костюм на неё надень, — командует он моему потенциальному соблазнителю.

— Алёна, — тот указывает мне на проход в стороне от турникетов, где я замечаю группу охранников в синей камуфляжной форме, — пройди здесь.

Следую в указанном направлении. Охранники расступаются, пропуская меня. Интересно, даже обыскивать не будут? А вдруг у меня оружие? В виде ёжика и сковородки. Улыбаюсь мило и слышу, что они передают кому-то по рации: «Прибыла».

Ага, значит ждут меня тут и уже подготовились. А готова ли я? Снова делаю разяватый вид и оглядываюсь. После турникетов мы попадаем на небольшую круглую площадку, от которой лучами отходят шесть коридоров, таких же стеклянных, светлых и просторных.

В памяти всплывает прочитанная в детстве книга о Снежной Королеве. Там на картинках был изображён её ледяной дворец, и интерьер административного здания шахты мне сейчас напоминает то сказочное жилище ледяной ведьмы.

«Зайцев, приём. Зайцев, ты меня слышишь?» — решаю я мысленно связаться со своей группой поддержки в лице техно-майора.

«Слышу, Волкова. Очень хорошо тебя слышу. Хорошо бы ещё и увидеть то, что видишь ты», — отвечает мне он.

Включаю видео для него и следую за Владом, который ведёт меня вглубь здания. Я останавливаю свой взгляд на каждом ответвлении, давая возможность Алексею рассмотреть внутреннее строение здания, но подозреваю, что не интерьер его интересует, его интересуют живые существа внутри. Навстречу нам попадаются довольно прилично одетые служащие и на них никакого оружия не навешано, что, видимо, разочаровывает техно-майора разведчика, потому что иногда я слышу в его мыслях неприличные словечки типа «херня какая…».

Останавливаю взгляд на табличках, что развешаны на стенах в коридоре и на дверях. Расшифровать их инфографику я не могу, как ни тужусь, — что может обозначать, например, знак с двумя кругами в виде яиц? Может быть «коридор раздвояйецца»? Согласна с Зайцевым — хрень какая-то. Единственное, что удается опознать, это пиктограммы, изображающие туалеты, а так же те, что предупреждают об опасности вхождения в данное помещение — череп и кости, как на пиратском флаге.

На десятой минуте углубления в здание, понимаю, что заблужусь здесь без проводника. Слишком много поворотов, слишком много перекрёстков и развилок, а больше всего настораживает, что Влад имеет пластиковую ключ-карту, встроенную в браслет на его руке. Мне же никто такого ключа не выдал. Да, выбраться отсюда будет значительно труднее, чем проникнуть сюда.

— Вот мы и пришли, — радостно сообщает мне Влад, открывая очередную хромированную дверь в очередной корпус. — Дальше сама. Просто иди прямо и уткнёшься в стол регистраторши. А мне пора на работу. Зайду за тобой. Никуда сама не уходи, а то заблудишься.

Он одаривает меня соблазнительной, на его взгляд, улыбкой и я отвечаю такой же. Ну, во всяком случае, надеюсь, что такой же. А что? Шпион я или нет? А шпионы, они такие, они скрывают настоящие эмоции за маской милой улыбки. Вот и я, приструнив мурашек страха, делаю непринуждённый вид. И почему я не залезла под свою кровать и не затихарилась там...? Нахрена я сюда попёрлась вообще? А, да, вспомнила — всё из-за него, из-за Зайцева! Что б его! Ловлю себя на мысли, что мне, заразе, приятно иметь рядом кого-то, на кого можно скинуть вину за свой не очень обдуманный поступок.

Служащие мед-корпуса принимают меня радушно. С виду, кажется, доброжелательно. Понимаю, что они уже предупреждены о моём появлении, когда даже не спросив кто я, передо мной кладут медицинский костюм и отправляют в гардеробную переодеваться.

Я повинуюсь. Натягиваю униформу — комбинезон, который покрывает всё моё тело. Только вот Васечка почему-то не хочет залазить мне за пазуху на этот раз. Он недовольно фыркает и шкребёт лапками по ткани.

— Что такое, хороший мой? — удивлённо смотрю на него. — Не нравится костюмчик? Не наш фасон?

В его взгляде маленьких бусинок проскальзывает беспокойство. Или мне показалось?

Ёжик скалит зубки и снова царапает ткань комбеза, сопротивляясь моим попыткам запихнуть его внутрь.

— Что-то тут не так…

«Может этот костюм блокирует магию? — предполагает Зайцев. — Васька чувствует блокиратор. У него есть защита от принудительного отключения».

«Ну, и что мне делать? Не надевать?» — озадаченно чешу затылок.

«Надевай. Вариантов нет. Ваську в рюкзак посади»

«Лёш, а если этот блокиратор заблокирует мне связь с тобой?» — расстроенно опускаюсь на лавочку у стены.

«Попробуй. Посмотрим, услышу ли я тебя», — отзывается Зайцев.

После недолгих экспериментов с комбинезоном и его шлемом-шапкой, выясняется, что в этой самой шапке Зайцев меня не слышит, а без шапки, мы всё ещё можем общаться мысленно.

«Мне нельзя шапку надевать», — констатирую я.

«Хреново, — отвечает Зайцев. — Попробуй придумать повод какой-нибудь… ну, не знаю, типа нет воздуха, дышать нечем или… даже не знаю, но не надевай шапку, Алёна».

Да я и сама не хочу терять связь с Алексеем. Он хоть и вредный, но свой…

Я задумываюсь на минуту и вдруг понимаю: я же избалованная городская фифа, причём незамужняя, а в активном, так сказать, поиске. Поэтому слежу за своей внешностью со скрупулёзностью фанатички. Отлично. Это то, что надо. Будем капризничать.

Становлюсь к зеркалу и начинаю вымудрять жутко высокую и замысловатую причёску, на которую ни один шлем не налезет. Оставшись довольной содеянным, подхватываю свой рюкзак и выхожу из гардеробной.

На попытки персонала нахлобучить на меня шапку, я закатываю скандал в стиле: «звезда в истерике». Они отступают. Вот и хорошо. Вот и славно.

— Ну, где наши больные? — нетерпеливо спрашиваю я, всем видом демонстрируя, что готова к труду на благо Отечества.

Попутно замечаю, что у персонала совсем другие комбинезоны, хотя с виду довольно похожи.

Итак, вывод: «Они хотят блокировать мою магию, а когда я буду беззащитна, попытаются подложить меня под Влада. Хм… чё то не сходится. Комбез-то будет мешать. В смысле, Владу нужен будет доступ к моему телу, а я вся упакованная с ног до головы».

«Да, Алёшка, — мысленно смеётся Зайцев, —Владу с тобой будет сложно».

«Ну а зачем тогда этот комбез? — задаюсь я вопросом, нервно стягивая с руки комбезную перчатку, потому как моя рука — проводник моей магии. — К тому же, если я тут больных лечить собираюсь, то в этом блокираторе я максимум что могу сделать пациенту, так это клизму».

Слышу, как Зайцев мысленно хохочет, а потом серьёзно мне так: «Солнце моё, соберись, не нервничай. Значит не для лечения больных ты там. По ходу посмотрим, что они затеяли.»

Тем временем, выделенная мне медсестра-ассистент, набирает в охапку всё необходимое для обхода больных и ведёт меня в палаты.

Как выясняется, практика доктора в шахтах ограничивается вправлением вывихнутых суставов, сращиванием сломанных конечностей и залечиванием всевозможных порезов и рваных ран.

Замечаю, что рабочие в основном простые люди и осушенные техномаги, многие из которых от моей медицинской помощи отказались, узнав, что я маг. Боятся, видимо, а ещё они надеются на то, что не полностью осушены. Что ж, я не настаиваю. Их желание. А у меня здесь другие задачи, более сложные, чем вправление конечностей.

Так в трудах и заботах проходит несколько часов. Близится время обеда. Уже следуем на пункт регистрации больных, когда нам навстречу выезжает кровать-каталка с очередным покалеченным, которую толкает здоровенный медбрат. Мы с медсестрой прижимаемся к стенке, давая место для проезда транспорту. Провожаю взглядом каталку и широкую спину амбала, заметив бурые подтёки крови на простынях потерпевшего, а сама думаю: фасад-то красивый, а вот что там внутри тоннелей… техника безопасности тут вообще существует?

Но спрашивать об этом некого и некогда, поэтому продолжаем движение на выход. Влад уже ждёт меня у стойки регистратора. Я пытаюсь ему улыбнуться в ответ на его 32-ушный оскал.

— Ну что, как успехи? — спрашивает он. — А почему без маски?

Улыбка его становится искусственной, а в глазах зажигается огонь беспокойства.

— Не налазит, — нагло отвечаю я.

И вот же он мне ничего сделать не может. Ему опасно до меня дотрагиваться. Это явно его злит, хоть он и пытается держать на лице уже в три раза сокращённую улыбку.

— Ну что, идём? Ты обещал мне экскурсию, — надуваю я губы.

— Да, конечно, — отвечает он, но опасливо косится на мои руки без перчаток.

***

Снова длинные аркадные коридоры, повороты, переходы, но теперь уже мы спускаемся по лестницам куда-то, как мне кажется, в подвальные помещения. Освещение там такое же яркое, как и наверху, но стены здесь, без сомнения, цементные, и я уже чувствую, что мы где-то ниже ватерлинии.

Беспокойство снова охватывает меня. Не хочу я идти в подвал, я вообще подземелья не люблю. Ведь даже ребёнку известно, что именно в подземельях творится всякое непотребство…

— Куда мы идём? — стараюсь сохранить бодрость в голосе, но он предательски дрожит.

— В лабораторию, — спокойно и, кажется, с усмешкой отвечает Влад. — Ты же хотела потрогать кристаллы.

— Не думала, что ваша лаборатория находится в подвале, — недовольно шиплю я, нервно оглядываясь.

— У нас три лаборатории, — сообщает мне мой экскурсовод, а я чувствую в его голосе тайное удовольствие от того, что он уже почувствовал в моём оттенки страха. Но парень всё-таки решает продолжить объяснение, — одна из них находится на нижнем ярусе. Мы туда и идём. В ней проходит первый отбор ресурсов. Проверив качество продукта, определяем дальнейшую его транспортировку — сразу в отгрузку, как первый сорт, или же, как высший сорт, направляем на дальнейшее исследование в лабораторию на первом этаже.

— Ясно. А третья лаборатория чем занимается? — интересуюсь я, замечая, что чем дальше вглубь коридора мы продвигаемся, тем явственнее слышится шум от работающих механизмов и машин, видимо, орудующих в самой шахте.

— Третья лаборатория находится на четвёртом этаже здания, и там специалисты ограняют кристаллы, годные для сверхчувствительных техно-аппаратов, таких, как лазерные медицинские хирургические приспособления. Но тебе это не интересно, наверное. Ты ведь лечишь магией, а не аппаратами.

— Там делают артефакты? — предполагаю я.

— Нет, ну что ты, — торопится разубедить меня мой не очень честный собеседник, — кристаллы же не содержат магию, а для артефактов ведь нужен поток, — говорит он, а потом радостно улыбается. — Ну вот, мы и пришли.

Останавливаемся у широкой двустворчатой хромированной двери, и Влад, достав из кармана пластиковую ключ-карту, прикладывает её к датчику, расположенному на небольшом блоке замка.

«Ну вот, Алёшка, ты и попалась, — укоряю я себя, понимая, что такую дверь мне в жизни не открыть, если вдруг они запрут меня здесь. — Закричать и убежать? Даже не знаю… Реально, если так прикинуть, обычная девушка бы не испугалась, будь она не в курсе затеваемого этими бандитами злодейства. Но я то знаю, что они собираются со мной сделать. Ох, Святые Небеса, помогите мне, если вы меня слышите!»

«Слышим, слышим», — отвечают мне Небеса голосом Зайцева.

«О, Всевышний, где ты сейчас?» — деланно благоговейно обращаюсь я к своему ментальному собеседнику.

«На холме, прямо над шахтой. Бабочек ловлю. Очень интересные, кстати, экземпляры попадаются», — тоном увлечённого энтомолога вещает мне этот майор-ботаник.

«Отличное занятие для Всевышнего, — иронизирую я, ступая вслед за Владом в просторное помещение со стеллажами, на которых стоят стеклянные коробки с образцами кристаллических пород разнообразных форм и расцветок. — Пока я тут «мир спасаю», ты там развлекаешься с бабочками?! Зайцев, не стыдно тебе? Меня тут сейчас запрут в лаборатории на самом нижнем ярусе шахт!»

«Герой-разведчик Волкова, отставить панику! Всевышний рядом с тобой. И рядом с тобой твоя команда. Павел Островский с ребятами здесь в долине палаточный лагерь обосновали под видом туристов, — откликается Зайцев, пытаясь меня приободрить. — Они перехватывают разговоры, и если что, я тебя предупрежу об опасности. Ты, главное, разговори их там. Задавай больше вопросов. И даже хорошо, что ты где-то в подвале, потому что наверху сегодня может быть «жарко»».

Не успеваю уточнить у Зайцева насчёт этого самого «жарко», когда, преодолев пространство между стеллажами, упираемся в длинный рабочий стол со всевозможными приспособлениями и аппаратами. Я оглядываюсь. Вдоль стен здесь установлены различных размеров сканирующие машины, по виду напоминающие медицинские томографы.

Навстречу нам выходит Стас, облачённый в комбез, по типу моего, но явно не такого же.

— Почему без маски и перчаток? — сразу задаёт он вопрос, мрачно оглядывая меня.

— А мне что-то угрожает? Что-то может свалиться мне на голову или брызнуть кислотой в лицо? Зачем маска-то? — удивляюсь я, нагло пялясь на парней, застывших в полном офигении.

Ну а что вы хотели? Да, я такая! Я могу впиться занозой в любую задницу, вот даже Зайцев подтвердит, если вы его спросите. Я могу испортить все ваши планы, просто потому, что я ТАКАЯ, и меня аж прёт от того, что я заноза и вредина. Вот только меня интересует всё-таки: зачем вы меня в костюм-блокиратор запихнуть хотите?

— Так что, есть тут что-то ядовитое? Тогда почему ВЫ не надеваете шлем-маски? — невозмутимо продолжаю я, оглядывая их с ног до головы.

Парни недовольно переглядываются и оставляют мои вопросы без ответов.

— Ладно, пойдём, покажу кристаллы, — хмурясь предлагает Стас, видимо сообразив, что спорить со мной бесполезно.

Я пожимаю плечами и разочарованно вздыхаю — ответов я не получила, а жаль. Следую за парнем к той части стола, где расставлены штативы с колбами и всяческие химические прибамбасы.

— Вот, это энергетический кристалл Райса первого класса, то есть чистый, без примесей других пород, — указывает Стас на небольшой, размером с теннисный мяч, рубиновый искрящийся камень, лежащий на стеклянной чаше. — Можешь дотронуться.

Я подхожу и разглядываю блестяшку. Если бы я была любительницей украшений, пришла бы в восторг от яркого переливающегося блеска и игры света в гранях камня. Но я прагматик. Меня сейчас интересуют его свойства.

Осторожно подношу палец к предмету. Не чувствую отторжения и присутствия полярной магии. А даже если бы и был техно-поток, мне ведь ничего не грозит от соприкосновения с ним. Решительно утыкаю подушечку пальца в гладкую грань кристалла.

Он реагирует мгновенно — в его рубиновом цвете появляются белые прожилки и постепенно он бледнеет. И это я ещё поток свой не направила на него в полную силу, а так, тонкую ленточку провела. Прикольно… Значит я его подавляю, а мой поток может его уничтожить совсем. Интересненько…

«Алёшка, повтори эксперимент», — тут же отзывается в моей голове голос Зайцева.

Я убираю руку от теперь уже мутно-бледно-розового камня. Жду несколько секунд — он не темнеет, не восстанавливается.

— А можно ещё какой-нибудь потрогать? — поворачиваюсь я к наблюдавшим за моими действиями парням.

Вид их меня забавляет — они в ужасе. Ха-ха… Таких больших глаз у представителей мужского пола я ещё не видела, но их напряжённые ошарашенные лица выражают сейчас кроме удивления, ещё и угрюмую угрозу.

— Этот почему-то посветлел и уже не блестит. А мне нравилось, как блестел, — невозмутимо жалуюсь я и оглядываю стол, ища глазами ещё образцы для эксперимента. — Может этот кристалл был бракованный? Дайте посмотреть качественный.

Стас нервно передёргивает плечами, мрачно глядя на меня, потом хватает «испорченный» мной камень и помещает его в сканер. Нажимает «старт» и смотрит на экран встроенного в аппарат монитора. Его брови лезут вверх, когда он пару минут вчитывается в текст с цифрами.

Влад в это время нервно переступает с ноги на ногу и, как мне кажется, готов уже «сделать ноги». Меня разбирает смех: что, парнишка, уже точно не решишься заключить меня в объятия?

«Волкова, я только что перекрестился, — сообщает мне Зайцев, — ты сейчас выпила или нейтрализовала энергетический кристалл техно — это пипец! Никогда такого не случалось. Волкова — ты… ты…! Помогите мне Небеса…»

— Млять… — чуть слышно шепчет Стас, поворачивается ко мне и строго приказывает, — стой здесь, ничего не трогай! Принесу другие образцы.

Я пожимаю плечами и согласно киваю, а потом поворачиваюсь к Владу. У того нервы сдают и он, пятясь к выходу, мямлит что-то, чуть заикаясь.

— П-пойду п-пока что, п-проверю технику… — указывает он пальцем куда-то за свою спину.

«Испугался, горе-соблазнитель», — мысленно ехидничаю я.

«А-то, — вторит мне Зайцев, — с тобой, Волкова, связываться смертельно опасно. Я уже на себе проверил, и не раз. Как ты кристалл выпила? Как это получилось? Что ты почувствовала? Может силы прибавилось или…?»

«Ничего я не почувствовала и ничего не прибавилось, — отвечаю я. — И сиськи не выросли — не надейся».

«Ха-ха… а мне твои такие как есть, очень нравятся, — хохочет в ответ техно-майор. — Я вообще-то про внутреннее состояние спрашивал».

«Мне кажется, не выпила я кристалл, а просто убила его энергетику», — задумываюсь я.

«А ты покопайся в голове этого лабораторного хлыща. Послушай, какие выводы он сделал».

Стас возвращается ко мне, неся контейнер с разноцветными образцами кристаллической породы.

— Вот, — озабоченно говорит он, ставя свою ношу на стол. — Давай по порядку.

Он выкладывает на стеклянную подставку камни, упорядочивая их по цвету радуги, начиная от ярко-рубинового, заканчивая тёмно-синим.

А я по-тихоньку вплетаю свои ленты потока в его мысли:

«… обычный кристалл она убила, но есть шанс, что более качественные выдержат её или даже начнут впитывать магию. Посмотрим. Она, кажется, ни о чём не догадывается. А если она не одна такая? Если есть ещё маги, которые способны нейтрализовать техно-энергию? Тогда пипец! Наше оружие будет бесполезным металлоломом… млять!»

— Пробуй, — командует Стас. — Начинай от этого рубинового и потом все по порядку.

«Зайцев, ты слышал, что я прочла в мозгу Стаса?» — мысленно спрашиваю я моего ментального собеседника.

«Да, Алёшка, продолжай. Я всё документирую», — отвечает он.

Не теряя времени, я следую приказу Стаса и дотрагиваюсь до разложенных передо мною камней.

«Надо менять план. Нельзя выпускать эту магичку, пока мы не проведём опыты, — думает Стас, наблюдая за мной. — Влад, трус, млять, сбежал уже. Хоть бы догадался охрану сюда позвать. Казимирыч, говнюк, не разобрался и прислал нам эту дуру. Она может помешать всем нашим планам…»

Вникая в мысли Стаса, я заинтересованно разглядываю кристаллы и прикасаюсь к ним, вплетая лёгкую ленту своего потока. Когда перехожу к ярко-фиолетовому, замечаю, что на моё прикосновение он отзывается чуть слышным потрескиванием. Но он не отторгает меня, а наоборот, хочет притянуть мою ленту потока, обволакивая её своим энергетическим полем. Я одёргиваю руку. А вдруг этот камень способен выпить меня? Или нет?

«Так, ещё раз. И сосредоточиться на ощущениях», — говорю я себе.

Ощущения странные, но я вдруг понимаю, что этот образец не ослабляет мой поток, а хочет объединиться с ним. Времени на выяснения результата такого объединения у меня сейчас нет, меня ждут остальные кристаллы, более голубого оттенка. Дотрагиваюсь до следующего и чувствую, как он притягивает меня ещё сильнее и… кажется, что? Укрепляет мою ленту. Ух ты! Синие камни… Точно, в моей книге было про синий камень. Ну, это уже кое-что проясняет. То есть, я возьму укрепляющий мою магию камень и в бой… ой, ой, какой, нахрен, бой? Мамочки…

«Алёшка, не смей вступать с ними в конфликт! — мысленно орёт мне мой Зайцев. — Следуй легенде, что ты ничего не знаешь и не подозреваешь! Слышишь меня?! А если что начнётся — спрячься где-нибудь и не высовывайся! А лучше уйди в прошлое. Эдик уже загрузил в твою книгу возможные координаты перехода. Поняла?»

«Да, Лёшечкин, поняла», — вздыхаю я, а сама думаю о том, что мне придётся пройти весь путь, что описала книга — её предсказание не изменить.

Перехожу к последнему камню. Он тёмно-синего цвета и, кажется, внутри него от моего прикосновения начинает бушевать буря. Но, может быть, это всего лишь оптический обман зрения, игра света? Тепло, исходящее из недр кристалла, тонкой струёй вливается в меня. Я чувствую его, оно проникает в мою грудь, в мой поток, бежит по артериям. Да, это мой камень. Он чувствует меня и начинает пульсировать синхронно стуку моего сердца.

— А можно мне вот этот камушек взять себе? Он такой красивый! — восторженно улыбаюсь я, спрашивая Стаса.

— Да ради Бога, — отвечает он, занятый сканированием «испорченных» мной, ещё недавно бывших рубиновыми кристаллов. Его не интересуют те, что не реагировали на меня, меняясь в цвете.

Я радостно сжимаю в руке синий камень, внутри которого буря наращивает мощность. Тороплюсь мысленно успокоить его: «Подожди, родной, мы сейчас в состоянии ожидания, не время ещё на активные действия». Кажется, кристалл послушно утихомиривает свою энергию и засыпает.

«Алёшка, ещё раз про этот синий камень. Обозначь свои ощущения и вывод», — взволнованно просит Зайцев.

Я мысленно повторяю всё, что почувствовала, когда взяла его в руки, при этом оборачиваясь на шум открывающейся двери лаборатории. То, что я вижу, совсем мне не нравится. Между стеллажами гордо и уверенно шагает Загорцев, рядом с ним двое охранников и один работник медкорпуса.

— Здравствуйте, — нервно хихикнув, приветствую я эту пугающую меня делегацию.

— У нас тут довольно интересный слу… — робко начинает Стас, указывая на сканирующий аппарат, в котором сейчас находится убитый мной рубиновый камень.

— Мне уже доложили, — грозным голосом перебивает его Загорцев и жестом даёт команду охранникам схватить меня.

Я не сопротивляюсь. Мне кажется, что сопротивление в данном случае абсолютно бесполезно. Что я сделаю против этих громил? А начни я магичить — тут и их оружие может пойти в ход. А я жить хочу, прям ОЧЕНЬ. Единственное, что позволяю себе, это сообщить Зайцеву о том, что его шпиона «взяли».

«Зайцев, кажется, мне хана…» — мысленно паникую я, когда охранники хватают меня за руки.

— Зотов, вколи ей раствор, — командует Загорцев.

— Что происходит? Что вы делаете? — задаю я вообще бессмысленные вопросы. Но имею же я право знать, что они со мной делают. Хотя, кто мне правду-то скажет?

Работник медкорпуса молча ловко всаживает мне иглу в запястье и через пару минут я, возмущаясь произволом в отношении меня любимой, чувствую, что ноги становятся ватными и уже не держат… Зато меня крепко держат представители охраны.

— Несите её в четвёртый бокс, — голос Загорцева теперь звучит словно из старинного радиоприёмника — глухо, отдалённо и с помехами.

Чувствую, что меня подняли на руки и несут.

Если они думают, что я полностью отключилась, то они сильно ошибаются. Тело я почти не чувствую, но всё слышу и соображаю. Глаза предпочитаю держать закрытыми, вдруг эта их сыворотка должна была усыпить меня, тогда пусть думают, что я сплю. В руке я всё ещё сжимаю синий кристалл — я его чувствую.

Слегка нервничаю по поводу того, что мой рюкзак был снят с моего плеча и сейчас в нём копаются охранники.

— Что там у неё в рюкзаке? — спрашивает Загорцев.

— Ерунда какая-то, — отвечает мужской голос. — Книга, планшет, телефон, сковорода, игрушка ёжик, помады всякие, короче, девичье барахло.

— Сковорода? — удивляется главарь. — Дай посмотрю.

Шуршание, шаги, я мягко покачиваюсь на чьих-то крепких руках.

— Она больная, что ли? — спрашивает Стас. — Нахрена ей сковорода?

— Не знаю… — задумывается Загорцев. — Обычная сковорода. Потом просканируем её на магию. Ладно, оставьте её вещи с ней. Телефон и планшет заберём, м-м… книгу тоже, чтоб в прошлое не сбежала.

Слышу лязг железных засовов, звон ключей, копошение с замком, скрип открываемых металлических ворот или дверей.

— Сюда её клади. Стас, запри дверь.

— Может не надо её тут оставлять напротив ящера? Он взбесится, когда учует живое существо, — говорит один из мужчин.

— Зато она, когда очухается, будет сидеть смирно, — грозно отвечает главарь. — Зотов, пришли лаборантов, чтобы кровь на анализ взяли у этой девки. Результаты мне сразу скинь. Времени уже совсем нет, чтобы ещё и с ней разбираться. Млять. Казимирыч только к вечеру появится, а тут хлопот невпроворот…

Дальнейший его монолог растаял где-то в глубине коридора.

Я лежу, пошевелиться не могу.

«Зайцев, меня чем-то укололи. Тело не слушается. Чувствую лишь кристалл в руке, — жалуюсь я мысленно, — Книгу у меня забрали. Но я всё равно ею воспользоваться бы не смогла…»

«Алёшка, без паники. Ты где-то в подвале заперта?» — слышу мысленный взволнованный голос Алексея.

«Да, кажется».

«Вот там и оставайся. Это даже хорошо, что ты под замком. Целее будешь».

«Ну ты офигел!? — возмущаюсь я, а потом вспоминаю, что должна сообщить ему о том, что сказал Загорцев. — Казимирыча ждут к вечеру. Это значит, что магистр Сорж уже в пути и появится тут собственной персоной».

«Вот и ладушки, — радуется Зайцев. — Когда будут все в сборе, можно будет брать их тёпленькими».

«Что, прям, сегодня? — растерянно спрашиваю я. — А как же назначенная дата — четвёртый день молодого месяца?»

«Ага, давай подождём, пока они подготовятся, — ехидничает техно-майор. — Нет уж! Внезапность — залог победы. А ты, Алёшка, оставайся там в подвале. Не выходи. Потом, когда всё закончится, я тебя найду.»

«Что закончится?» — не врубаюсь я, пытаясь напрячься и ощутить своё тело.

Оно не ощущается. Единственное, чем могу шевелить, это мыслями в голове и кистью правой руки, в которой зажат синий кристалл.

«Мы начнём захват сегодня. Вот они удивятся».

«Ты лучше меня удиви. Расколдуй меня от этой общей анестезии», — ворчу я.

«Волкова, вот ты вроде соображаешь, а иногда… Ладно, говоришь, что руку с камнем чувствуешь? Так активируй его. Посмотрим, может он тебя исцелит».

«Эксперементатель и изобретатор…» — обзываюсь я на Зайцева, а сама уже понимаю, в его словах есть разумное зерно. И, поскольку других способов спасения от недвижимости придумать не могу, начинаю потихоньку пускать ленты потока в заветный камушек. Это даётся мне с трудом, но уже через пару минут чувствую, что он проснулся и засверкал в моей руке, распространяя ореолом волшебный голубой свет.

Вслед за потеплевшей кистью своей руки, ощущаю лёгкое покалывание в локте, далее в плече и вот уже тепло разливается по всему телу. Я пытаюсь встать, но это оказывается не так просто. Тело ещё не слушается, но пошевелить руками уже могу. Первое, что приходит в голову — надо снять этот блокирующий комбез. Эта мысль оказывается весьма здравой, потому что я, кое как разодрав молнию на груди, делаю глубокий вдох, а мой поток магии, высвободившись из тисков, до этого сковывавших его, вырывается фонтаном лент над моим телом.

— Уф-ф! — облегчённо вздыхаю я. — Получилось.

Теперь нужно избавиться от вещества, отравляющего мой организм. Но мне, как доктору — это пара пустяков. Ещё несколько минут и вот я уже сижу на том, что называется «нары в темнице». Да, да, меня заперли в подвале, в камере с железной рещётчатой дверью. Я, млять, арестант теперь…

Зайцев, чтоб тебя! Из-за тебя всё!

Глава 26

Алёна

9 июня 2119 года (12:40)

«Зайцев, чтоб тебя! Из-за тебя всё!»

«Конечно из-за меня, чтоб меня, за меня, про меня, в меня и по мне! Тебя послушать, так всё вертится вокруг меня. Волкова, ты влюбилась что ли? — хохочет этот майор техномагический. —Так и скажи. Я уже жду, не дождусь, когда ты признаешься».

«Не признаюсь, — недовольно ворчу я, подходя к решетке и пытаясь заглянуть в коридор. — А то потом спАсу от тебя не будет…»

Что видно мне из моей темницы, так это тускло освещённый редкими лампами, коридор с не очень ровно зацементированными стенами. Пытаюсь подёргать решётчатую дверь — она лишь дрожит, слегка испуская металлический скрежет. Да-а… Во, попала…

Где-то сзади слышу шуршание и сразу на мысль приходит: «Крысы!?» Быстро поворачиваюсь и нервно шарю взглядом по камере в поисках вредных грызунов, но когда шорох повторяется, я замечаю, что он исходит из моего рюкзака.

Васечка! Мой родной! Они его не забрали. Но почему? Он притворился плюшевой игрушкой? Вот умничка!

Радостно восклицаю: «Василий!», и вытаскиваю это чудо техномагической изобретательности из рюкзака.

«Они забрали книгу, телефон и планшет, но со мной Васька и сковорода», — победно сообщаю я Зайцеву.

«Поздравляю, Алёшка, — отвечает мой ментальный собеседник, — ты всё ещё вооружена. Но это не отменяет моего приказа сидеть там и не высовываться. Ясно?»

«Зайцев, ты когда-нибудь перестанешь меня нервировать?» — соплю я обиженно.

«Когда ты перестанешь доводить меня «до белого калЕния», — отвечает он.

И я уже мысленно начинаю строить ещё одну, более язвительную фразу, чтобы довести этого техно-руководителя шпионов-недоучек (в моём лице) до того самого «калЕния», когда до меня доносятся приглушённые голоса и шаркание шагов по цементному полу. Ой, не иначе, как идут лаборанты брать на анализ мою драгоценную кровь.

Что делать? Если увидят, что я очнулась — тут же вызовут охрану. А если притвориться мешком костей, то дверь откроют, войдут… и… ага! Вот и выход из темницы!

— Васечка, милый, приготовься. Нам нужно будет вырубить тех, кто сейчас сюда придёт, — шепчу я ёжику.

Он решительно фыркает, мол «не вопрос». Я же ложусь на нары и складываю ладошки на груди, под которыми притаилось моё игольчатое оружие. Когда слышу звон ключей и скрежет открывающейся железной двери в камеру, чуть приоткрываю один глаз, чтобы определить количество противников.

Лаборантов двое, причём они даже не крепкие парни, а так, заучки-очкарики.

— Она точно не проснётся? — спрашивает один.

— Как минимум 12 часов полностью обездвижена, — уверенно отвечает второй.

И, успокоившись тем, что я не подаю признаков жизни, они отворачиваются и начинают не торопливо доставать свои приспособления для забора крови.

— Васечка, не убивать, а только обезвредить, — шепчу я ёжику и, чуть приподнявшись, направляю иглы своего питомца на лаборантов.

Те, услышав моё шевеление, поворачиваются в недоумении, а я, не долго думая, провожу рукой по иглам Васьки, что называется, против шерсти. Молниеносно две иглы выстреливают в ноги парней, попадая в них чуть выше колен. Лаборанты, вскрикнув от внезапной боли, валятся на пол.

Я тут же вскакиваю и подхожу к ним ближе.

— Быстро сюда мне свои карточки-ключи, телефоны, планшеты, рации и все остальные переговорные устройства! — командую я, и для пущей убедительности, направляю на них иглы ёжика.

— Вот, забирайте… — стонут поверженные противники.

Я складываю все любезно отданные мне их аппараты в свой рюкзак, проверяя, всё ли моё добро на месте. В смысле то, что осталось после обыска: сковорода, синий камень, Васечка, косметичка и помада. Отлично. Ничего не забыла? Вроде, нет.

Удовлетворённая осмотром своих пожитков и довольная своей находчивостью, выхожу из камеры, захлопнув решётчатую дверь. Оглядываюсь.

По логике вещей, там, откуда пришли лаборанты, должен быть выход в административный корпус. Не торопясь, направляюсь именно в ту сторону, потому что, глянув в противоположную, замечаю лишь полутёмный длинный коридор, заканчивающийся абсолютной тьмой. Мне явно, не туда.

Прохожу метров десять и уже вдалеке вижу хромированные двери выхода, когда до меня доносится приглушённый полустон полурык какого-то существа, по глубине низких частот напоминающий воинственный клич разгневанного льва. Останавливаюсь, прислушиваюсь… Волосы на затылке чуть шевелятся от ощущения приближающейся опасности.

Пытаюсь определить направление, откуда донеслось рычание. Но это оказывается не так просто, поскольку звук, отражающийся от цементных стен, отдаётся эхом и сбивает с толку.

Делаю ещё пару шагов и вот тут-то понимаю: там, из глубины тёмного коридора, скрежеща когтями по цементному полу и злобно рыча, на меня несётся ужасное нечто с горящими глазами и свирепой зубастой разявленной пастью.

Жалея, что предварительно не надела подгузник, испуганно взвизгиваю и, оценив расстояние до спасительной хромированной двери, понимаю — не добегу, не успею… Один выход сейчас: вернуться обратно в камеру.

С бешеным визгом и огромными от ужаса глазами подлетаю к решётчатой двери темницы. Рывок, ещё рывок. Млять! Она закрыта! Я сама захлопнула её. А где ключ? Вот я идиотка — ключ то остался у лаборантов.

Вижу, как те два очкарика, прижимаясь друг к другу, стараются слиться с цементной стеной камеры в дальнем её углу и мотают мне головами, мол «не откроем!»

— Откройте, сволочи! Идрить вас, колотить! — ору я тому, который держит ключ в руке.

Но парень снова качает головой, мол «нет» и сильнее прижимается к коллеге.

Одна минута, как ВЕЧНОСТЬ… и я вдруг понимаю — это конец! Всё, хана мне….

Дыхание чудовища уже взлохмачивает мою высокую причёску…

«Алёшка, что случилось?» — орёт в моей голове голос Зайцева, который, видимо почувствовал мой дикий страх.

«Смотри», — обречённо, почти уже равнодушно, потому что приняла свою судьбу и уже готова к гибели, отвечаю я. Поворачиваюсь к смертоносному чудовищу и, вплетая ленты потока в своё сознание, передаю картинку Зайцеву.

«Алёна!!! — ужаснувшись видом ящера-монстра, орёт Зайцев. — Беги!!!»

«Я не успею…»

«Ментальная магия! Влезь ему в голову! Подчини!» — Алексей тут же находит, хоть и слабую, но надежду на спасение.

А в моей памяти всплывает строчка из послания: «… обуздай ящера…» И я, выпрямившись, как солдат на плацу, вытягиваю руку вперёд и обращаюсь к монстру:

— Если ты мыслящее существо, услышь меня и остановись! Я не причиню тебе вреда! Я твой друг!

По мере приближения жуткой рептилии, замечаю на его лапах кандалы с цепями и кровь на них. Он ранен. Ему больно.

— Я освобожу тебя и сниму боль… — только и успеваю сказать, когда открытая пасть чудовища нависает надо мной, а за его спиной вздымаются крылья.

Он наполовину техно — металлические части в основном в огромной зубастой пасти, в каркасе перепончатых крыльев и в шипастом длинном хвосте, а его голова, тело и лапы из живой динозавровой плоти. А в мыслях его… что?! ДИАЛОГ!?

Первый (разъярённо): «… разорвать в клочья и сожрать!»

Второй: «Постой. Она сказала, что она друг, что освободит и снимет боль».

Первый: «Ерунда! Они все так говорят, а потом приходят и стреляют в нас. Сожрать!»

Второй: «Сожрать мы всегда успеем. Пусть попробует. Если обманет — сожрём».

Первый (нехотя): «Ладно. Всё равно на ней мяса мало».

Я ошарашено смотрю в огромные, горящие красным пламенем глаза, когда пасть, утыканная железными клыками с лязгом захлопывается в миллиметре от моей шевелюры, и ящер, обойдя вокруг меня и оглядев со всех сторон, садится на задние лапы. Постукивая шипастым хвостом, как заправская собака, он начинает озвучивать мне свои требования:

Первый: «Освободи. Сними эти железки. Они мешают, и от них лапы болят».

Второй: «Там, за нами погоня. Останови их. Они в нас стреляли».

Первый: «А я говорил тебе, напасть на них надо было…»

Второй (осуждающе): «У-у… зверюга!»

Удивляться времени нет, поэтому я, быстро соглашаюсь по всем пунктам.

— Хорошо, — вслух говорю я, — Посиди, пожалуйста, тихо. Не дёргайся.

Он кивает огромной мордой, складывая крылья.

— В тебе есть техно-поток? — спрашиваю, осматривая его раны.

Первый: «А что это?»

Второй: «Нет, не успели влить».

«Алёшка! Что это за фигня в твоих мыслях? Он тебя сожрал и я слышу ЕГО теперь?» — вопит в моей голове взволнованный Зайцев.

Ящер недоумённо озирается вокруг, типа «не понял, что, тут ещё кто-то на линии?»

«Не волнуйся, всё хорошо», — мысленно отвечаю я им обоим.

— Я к тебе сейчас прикоснусь, сниму боль. Не бойся, хорошо? — ласково говорю ящеру.

Тот кивает, мол «понял».

На ощупь монстрище оказывается тёплым и гладким. Даже удивительно, но трогать его приятно. Успеваю обезболить его раны и заметить несколько дротиков в его чешуйчатом боку, когда из тёмного коридора доносится топот сапог.

«Это погоня», — сообщает присмиревший монстр.

— Сколько их? — вслух спрашиваю я и тут же безнадёжно качаю головой: разве ящеры умеют считать?

Первый: «Хм…»

Второй: «Их трое. (А потом обиженно) Вообще-то я умею считать».

— Уау! — восхищаюсь я его супер-способностями. — Ладненько.

Достаю из-за пазухи Василия и обращаюсь к нему:

— Остановим погоню. Не убивать. Хорошо?

Тот понимающе фыркает.

Первый: «Кажется она не обманула».

Второй: «Да, лапы уже не болят».

Первый: «Но у неё есть оружие».

Второй: «Вижу. Но это для защиты».

Первый: «Ты уверен? А вдруг в нас стрельнет».

Второй: «Не похоже… но если в нас стрельнет — сожрём».

Первый: «Согласен».

Прослушав диалог в голове рептилии, я снисходительно качаю головой:

— Не собираюсь я в тебя стрелять. Только в твоих преследователей.

«Это правильно, — соглашается монстр в два голоса. — Иначе — сожрём».

— Не сомневаюсь, — иронизирую я. — С такими-то зубами грех кого-нибудь не сожрать.

В это время из тёмного коридора появляются трое парней, они вооружены ружьями, которые стреляют дротиками. В этих дротиках, как мне кажется, какой-то усыпляющий препарат. Но, похоже, что на техно-рептилию он не особенно то и действует, если он, получив в бок уже примерно три таких заряда, всё ещё на ногах и весьма бодр.

— Стоять! — громко ору я и эхо разносится по пустым коридорам подземелья. — Опустите оружие!

Закрыв своим худосочным телом громадину ящера, я направляю иглы Васечки в сторону парней, очумевших от сюрреализма происходящего. Они останавливаются, но ружья не опускают. Причём целятся уже в меня, как мне кажется.

— Алёна, в меня не стреляй! — кричит один из них, и я фокусирую свой взгляд на этом парне.

Где я его видела? Лицо кажется знакомым.

— Я — Клавдий,— говорит он и становится на одно колено, опуская своё ружье на пол, — я Клад, друг Зайцева.

Остальные двое парней недоверчиво косятся на него, потом переглядываются и, не опуская оружие, делают шаг ко мне.

— Василий, прицельным по ляжкам, пли! — незамедлительно командую я.

Лёгким движением «против шерсти» активизирую ежа на атаку, и эти двое непонятливых валятся на цементный пол, схватившись за ляжки, из которых уже торчат длинные иглы.

«Ахренеть!» — в два голоса восхищается ящер. — Ну а с этим что будешь делать?

— А этот свой, наверное, — отвечаю я, а сама мысленно задаю вопрос Зайцеву: «Лёшечкин, опиши мне Клавдия».

«Да, точно, Клад там должен быть где-то. Он ящера пошёл обезвреживать. Ну… он высокий, темноволосый, кучерявый. На Пушкина похож, только… м-м… лопоухий слегка».

«Понятно. Он. Нет сомнений», — удовлетворённо отвечаю я.

— Клавдий, подойди.

Тот, забрав оружие у поверженных мной противников, отволакивает его в сторону, от греха подальше, и направляется к нам с ящером.

Рептилия нервничает: «Он стрелял в нас!»

— Он больше не будет, — вслух говорю я, чтобы успокоить монстра.

— Я больше не буду, — поднимая руки вверх, типа «сдаюсь», вторит мне Клавдий.

— Давай, помоги мне снять цепи с нашего техно-динозавра, — прошу я неожиданно повстречавшегося мне соратника.

— Ключи от кандалов есть. Сейчас принесу, — отвечает он, направляясь к стонущим на полу парням.

— И средства связи у них забери, чтобы не подняли тревогу, — кричу ему вдогонку.

Через пару минут мы таки снимаем кандалы, цепи и выдёргиваем дротики из тела ящера, который, кажется, весьма доволен всем происходящим.

— Дай мне залечить твои раны, — шлёпаю ладошкой по его гладкой чешуйчатой лапе. — Ещё минут десять и будешь, как новенький.

Он согласно кивает и послушно вытягивает вперёд свои окровавленные конечности.

— И вот по что было так животинку тиранить? — бурчу я себе под нос в процессе лечения рептилии, а потом спрашиваю уже серьёзно. — У тебя там внутри раздвоение личности, или как?

Первый: «Нет».

Второй: «Нас тут двое».

Клавдий садится на корточки чуть в стороне и с любопытством наблюдает за нами.

— Двое? — непонимающе пялюсь на шипастую морду.

Первый: «Ну, я и… мой хозяин»

Второй: «Ага. Сначала в это тело вселили моё сознание. Кстати, меня зовут Тимофей. Ну… звали. Я умер, вообще-то. А потом, когда я сопротивлялся и не хотел воскрешаться в теле дракона, не отвечал и отказывался оживать, тогда сюда подселили ещё и сознание моего пса добермана Арчи. Вот так нас тут двое оказалось. Так мы и живём с ним. Спорим»

— Ха, я уже заметила. Но вы же, Тимофей, вы же лидер, как я понимаю?

Первый: «Кто лидер? Он лидер? Смешно. Он даже не знает где кого нюхать надо».

Второй: «Вот-вот. У него всё на инстинктах. А мне тут за обоих думать приходится. А потом ещё и согласовывать с Арчи, иначе он бесится и лезет кусаться».

— А имя драконовское тебе уже дали? — спрашиваю я, ведь мне как-то называть его надо. И сразу мысль приходит, чтобы никого из них не обидеть. — Двойное имя или совмещённое, как Тимар, подойдёт?

Первый: «Мне нравится. Хотя, могла бы и Арчи сначала поставить. Артим»

Второй: «Тимар красивее, приятно звучит».

Первый: «Ладно. Только ты тут не выпендривайся, а то укушу».

Второй: «Остынь».

Первый: «А она ничего так, самочка. А?»

Второй: «Она человек. Нельзя её самочкой называть. И не вздумай обнюхивать её зад. Стыдоба с тобой…сплошной позор…»

Первый: «А с тобой что, не позор что ли?! Даже нормально вылизаться не даёшь. И нудишь всё время: то не делай, это не делай…»

— Так, граждане драконы, — встреваю я в их диалог, — прекращаем споры и нытьё. Во-первых: да, я человек, а точнее — маг. Во-вторых: у меня есть любимый парень, так что мы с тобой, Тимар, будем только друзьями. Вылизываться тебе опасно, а то зубами всё своё хозяйство поцарапаешь, поэтому будешь купаться в озере. Ну, я имею в виду, когда мы выберемся отсюда на свободу.

«Ура! На свободу!» — аж подскакивает мой друг ящер.

Клавдий от этого моего монолога слегка офигевает, сидя в сторонке. Он ведь не слышит мысли монстра.

— Я ментально общаюсь с Зайцевым и вот с этим чудо-драконом, — улыбаюсь я, поглаживая чешуйчатый бок Тимара.

Тот щурится довольно и машет шипастым хвостом, совсем как щенок.

— Это я уже понял, — усмехается Клавдий. — Только всё равно это выглядит дико как-то.

— Дико выглядит то, что мы заперты где-то в подвале, — вздыхаю я. — Как отсюда выбраться и что делать дальше, я даже себе не представляю. Зайцев требует, чтобы я сидела тут и не высовывалась. А я понимаю — ничего я тут не высижу.

— Да, на его месте я бы тоже запер тебя где-нибудь подальше от военных действий, — соглашается мой соратник, но почему-то не со мной, а с Зайцевым.

— Нам нужно выбираться наверх, — озабоченно предлагаю я своей компании. — Но, видимо, нам с Тимаром вон в те двери не пройти.

Я указываю на хромированный вход в административное здание шахты.

— Да, — соглашается Клавдий, визуально прикинув соотношение габаритов двери и нашего рептилойда. — Тогда пойдём в другую сторону. Там дальше есть выходы на верхние уров…

Договорить он не успевает — где-то сверху раздаётся автоматная очередь, а за тем что-то громко взрывается, сотрясая потолок, стены и пол мелкой дрожью, и весь подвал погружается в темноту.

— Пипец! — только и могу взвизгнуть я, хватаясь за толстую лапу Тимара. Он чуть слышно порыкивает, вибрируя всем телом. Я успокаиваю его поглаживаниями: «Всё хорошо, всё хорошо…»

На минуту мы застываем, ослеплённые и ожидающие продолжения грохота выстрелов. Но ничего не происходит. Ящер нетерпеливо топчется на месте, скрежеща когтями по цементному полу.

«…держи камень высоко, дабы осветить…» — память послушно выуживает обрывок пророческой фразы. Торопливо роюсь в рюкзаке, отыскивая синий кристалл. Вот он. Хорошо, теперь влить ленточку потока в него и… он начинает светиться. Ещё немного манипуляций с камнем и вот мы уже имеем нечто типа фонарика. Силы надо беречь, поэтому свет делаю лучом, направленным так, чтобы освещать пару метров впереди. Этого достаточно, чтобы начать продвигаться вглубь коридора.

И мы продвигаемся осторожно, готовясь к любым неожиданностям.

В одном из ответвлений Клавдий находит незамысловатые шахтёрские инструменты. На лопату с довольно длинным древком пристраиваем мой синий кристалл. Теперь Клад несёт его по типу факела, подняв чуть выше над нашими головами. Шествие замыкает шипастый ящер.

«Алёшка, ты ещё в подвале?» — неожиданно проникает мне в голову голос Зайцева.

«Да, ещё тут», — вздыхаю я, вглядываясь в темноту.

«Оставайся там», — настаивает техномагический майор.

«Ты же знаешь, что не останусь, — соплю я сердито. — Мне положено обуздать ящера и идти по красной тропе. Забыл?»

«Вот упрямая!» — злится Зайцев.

«Не упрямее тебя. Ты лучше расскажи, что там у вас громыхнуло и почему у нас тут свет пропал? Я вообще-то должна быть в курсе происходящего».

«Вывели из строя генераторы, чтобы их электроника и автоматика отключилась. Теперь наши группы захвата идут внутрь».

«Ты с ними?» — обеспокоенно спрашиваю я.

«И я», — отвечает он.

«Зайцев, не смей! Оставайся снаружи! У них оружие есть! И оно работает на основе энергии рубинового кристалла. Они вас там в муку скрошат! Зайцев, оставайся снаружи!» — мысленно настаиваю я, испугавшись за него, действительно не на шутку.

«Да что ты говоришь!? Вот прям сейчас же и послушаюсь! Так же, как ты меня слушаешься», — язвит этот поганец.

«Зайцев, ты не понимаешь. Я должна следовать инструкции книги. А ты не суйся. Ты против них бессилен. Иди лучше бабочек лови! Я сейчас выберусь из подвала и…»

«Ага, и всех в клочья порвёшь», — вот он сейчас явно ухмыляется. Зараза!

«Я их камни рубиновые убью и их оружие превратится в бесполезный металлолом. Ты же слышал, что сказал Стас», — не унимаюсь я.

Первый: «Чёй-то нора эта сужается».

Второй: «Эй, ребята, если так дальше пойдёт, я тут застряну, как пробка в бутылке».

От мыслей Зайцева меня отвлекает диалог в голове дракона и я оборачиваюсь. Тимару по мере продвижения вглубь тоннеля, становится тесно и его шипастые габариты то и дело задевают стены и потолок, издавая душераздирающий скрежет.

Останавливаемся. Я озадаченно чешу затылок.

— Да, согласна. Надо менять направление. Клад, ты говорил, что тут есть выходы.

— Не понимаю… — растерянно разводит он руками. — Мы же где-то тут спускались к рептилойду.

Тимар недовольно рыкает, услышав нелестное определение его животной ипостаси.

— Называй его Тимар, а то он нервничает, — объясняю я парню причину внезапного рычания.

Тот согласно кивает и извиняется:

— Прости, дорогой, впредь буду обращаться к тебе на «Вы».

Первый: «То-то же! И смотри у меня, будешь обзываться — сожру».

Второй: «Поддерживаю».

Я безнадёжно закатываю глаза — и мне это всё выслушивать?... Ох, не легка доля мага с ментальными супер-способностями.

— Он сказал, что если ещё будешь обзываться, он тебя сожрёт, — сообщаю я Кладу.

— Да ладно тебе, друг ты мой зубастый, — совсем не проникнувшись степенью опасности, отзывается парень. — Подожди, вот выберемся наверх, там найдём применение твоим стальным челюстям.

А потом, подумав, добавляет:

— Если, конечно, ты на нашей стороне.

Техно-ящер недоверчиво склоняет голову на бок, совсем как удивлённый пёс.

Первый: «Не понял?»

Второй: «Он имеет в виду, что нам придётся вступить в бой с теми, кто нас мучил и держал в клетке на цепи».

Первый: «И сожрать их?!»

Второй: «Ага, отведёшь уже душу. Зверюга».

От этого оптимистичного консенсуса в своём раздвоенном сознании ящер радостно взвизгивает, бьёт хвостом из стороны в сторону и пытается подпрыгнуть, от чего его шипы врезаются в стены и потолок с грохотом и скрежетом. Куски раздробленного цемента летят нам под ноги, едкая пыль заполняет весь тоннель и я в ужасе ору:

— Прекрати! Сейчас ты тут всё обрушишь на наши головы!

Тимар мгновенно замирает, сгруппировавшись на полу и пригнувши голову к лапам, а потом виновато поднимает шипастые выступы, которые образуют его, так сказать, брови. Ну, чисто собачья мимика.

Когда мы, откашлявшись от цементной пыли, наконец-то можемоценить степень разрушений вокруг нас, замечаем, что своим хвостом Тимар пробил довольно большую щель в стене, в просвете которой виднеется что-то красное. Я припадаю к расщелине и пытаюсь рассмотреть, что же там такое светится так красиво.

— Вот она, тропа, по которой мне следует идти, — довольно сообщаю я своим спутникам, определив, что там есть ещё один тоннель, усыпанный со всех сторон кристальной породой красных оттенков.

— Откуда такая уверенность? — недоверчиво смотрит Клад.

— В книге моей была инструкция. Долго рассказывать. Но там было: «… иди по красной тропе…»

— Ну, раз так, то да… — всё ещё не понимая причину моей радости, пожимает он плечами.

— Тимар, давай-ка, лупани ещё раз по этой стене. Сделай нам проход, — прошу ящера. — Только дай нам время отойти чуть дальше, чтоб нас тут не завалило осколками.

Два раза просить его не приходится. Наш рептилойдный друг, воодушевлённый перспективой хоть что-то разрушить, со всей дури лупит хвостом по пробитой им ранее расщелине.

Снова грохот и цементная пыль клубами врывается в тоннель, но мы с Кладом заранее приготовились к последствиям разрушений: прижимаем к нашим лицам части своей одежды, дабы не наглотаться едкой массы, витающей в воздухе.

Когда грохот стихает, а в моём мозгу начинает звучать диалог раздвоенного сознания ящера, я открываю глаза.

Первый: «Достаточно».

Второй: «Согласен. Пролезем. Ой, смотри, волшебная пещера сокровищ».

Первый: «Ну, блестит что-то. Ну и что? Это же не съедобное».

Второй: «Тебе лишь бы брюхо набить. Никакого чувства прекрасного!».

Первый: «То прекрасно, что можно сожрать, ну в крайнем случае, погрызть. Остальное — ерунда».

Второй: «И мне с этим прожорой жить всю жизнь в одном теле! Я удавлюсь…»

— Так, тихо! Хватит ругаться, — останавливаю я дебаты этих двух однотелесных созданий, подходя ближе и заглядывая в довольно большую дыру в стене. — Идём уже. И будьте внимательны. Там, — я указываю рукой в глубину красного тоннеля, — может быть засада.

— Ты абсолютно права, Алёна, — соглашается со мной Клад, переступая через торчащие из земли куски цемента и грунта.

— Кстати, сколько там вооружённых людей? — интересуюсь я, проделывая то же самое.

— Очень много. У них тут целая армия осушенных. Там и маги и технари вперемешку. Им обещали вернуть поток, вот они и согласились взять в руки оружие.

— Да, замануха на 100% действенная. Каждый «пустой» мечтает снова почувствовать свою магическую силу. А ты, Клад, техномаг, так что не прикасайся ко мне. Ну, ты и сам это знаешь.

— Я тоже осушенный, — вздыхает он.

Я удивлённо пялюсь на парня.

— Как? Почему? Ты же друг Зайцева. Или соврал?

— Да не врал я, — грустно отвечает Клавдий. — По глупости я сам себя осушил. А до этого работал в команде Алексея.

Мы продвигаемся по красному тоннелю, который с каждым метром становится всё шире и до нас начинают долетать отзвуки, идущего где-то впереди, боя. Каждый задумывается про своё и мы замолкаем, прислушиваясь и уже явственно ощущая опасность нашей миссии.

— Нам нужно поторопиться, — сообщаю я своим спутникам, когда понимаю: Зайцеву сейчас грозит смертельная опасность, а он там один, без меня…

— Ты серьёзно?! Алёна, ты собралась влезть в самую заварушку?! — удивляется Клад.

Первый: «Да, быстрей бы уже сожрать кого-нибудь…»

Дотянувшись до моего рукава, парень хватает меня и я вынуждена притормозить.

— Клавдий, — недовольно щурюсь я, глядя на его озабоченное выражение лица. — Не задерживай, мы можем опоздать.

— У нас даже оружия нет, — спорит он со мной. — А твой ёжик со всеми не справится. У него столько иголок нет. Там их полтыщи, не меньше. К тому же, если ты маг, то в твоей природе вообще запрет на убийства. Так что лучше тебе не соваться под пули. Мне ж за тебя Зайцев голову открутит.

— Почему у меня только ёжик? — весело хохотнув, отвечаю я. — У меня ещё и сковородка есть.

Я многозначительно подмигиваю парню, расстёгиваю свой рюкзак и выуживаю из него предмет кухонной утвари. Гримасу парня нужно было запечатлеть для потомков — это полное охренение я вижу в своей жизни впервые и не забуду никогда.

А чтобы подлить масла в огонь я добавляю с задорной улыбкой:

— Белые с одной стороны наступают, красные с другой — война, взрывы, земля содрогается. Тут в огород выходит баба Дуня со скалкой и разгоняет весь этот бедлам к едрени фени!

— Алёна, — рычит Клавдий, хватаясь за голову, — у всякого идиотизма должен быть разумный предел!

— Клавдий, — не сдаюсь я, — хватай ноги в руки и бегом за мной! Некогда объяснять. Сам всё увидишь.

Запихиваю сковороду в рюкзак, поправляю за пазухой Василия, вытягиваю руку в наполеоновском жесте и командую:

— За мной!

— А-а-р-р… — рычат мои спутники. Тимар в счастливом нетерпении кого-нибудь сожрать, Клавдий в предвкушении неминуемой трагедии.

Почти бегом мы преодолеваем ещё сто метров и утыкаемся в закрытые, такие же хромированные и до ужаса надёжные, ворота. Я достаю ключи-карты, изъятые у лаборантов, быстро прикладываю их к блокам-замкам. Без результатно.

— Вот, мля-я… Они же отключили генераторы, — раздражённо вспоминаю я.

Первый: «Если когтём зацепить, можно потянуть створку…»

Второй: «Согласен. Может получиться…»

Я вопросительно смотрю на Тимара.

— А ну, давай, потяни, — указываю я на дверь и отхожу, давая ему больше пространства для маневра.

Он цепляет двумя передними лапами створку ворот и оттягивает в сторону. Мы с Клавдием быстро подпираем её камнями. Со второй створкой проделываем тоже самое.

— Пролезешь? — спрашиваю Тимара.

Тот, пригнувшись и прижав по максимуму крылья к своей спине, ползком протискивается в проём.

— У-ф-ф… выбрались! — победно хлопаем друг друга в жесте «дай пять».

Глава 27

Алёна

9 июня 2119 (16:23)

Теперь мы находимся на небольшой круглой площадке, уже более похожей на внутренние помещения административного здания шахты. От этой площадки отходят несколько коридоров, один из которых, как я заметила, ведёт на широкую лестницу. Откуда-то с той стороны доносится топот тяжёлой обуви, крики, треск автоматной очереди и ко всему этому шуму добавляется ещё и свистящий визг стрельбы какого-то неизвестного мне оружия. Подозреваю, что это оружие работает на энергии рубиновых кристаллов. Ой, Небеса, помогите мне в борьбе за «правое дело»!

Но времени на молитвы сейчас нет и я устремляюсь в сторону лестницы, а мои спутники следуют за мной. Заглянув в проём между пролётами, вижу несколько бегущих вверх фигур, в одной из которых, мне кажется, узнаю широкую спину и мимолётно повёрнутое в профиль лицо Загорцева. Понимаю, что он пытается удрать куда-то на крышу, поэтому ускоряюсь в азарте погони.

Но взлетев на два этажа выше, нам приходится притормозить, поскольку далее лестница раздваивается и каждая из них уже в два раза.

Первый: «Дальше не пройду».Второй: «Согласен. Слишком узко»

— Оставайся здесь, Тимар. Если кто появится — сожри, — командую я рептилии и снова начинаю забег вверх по ступеням.

Слышу, как Клавдий топотит сзади. Выскочив на крышу здания, понимаю, почему Загорцев торопился сюда: здесь стоит вертолёт, мотор которого заведён и лопасти винтов уже набирают обороты. Загорцев в компании Стаса и двух охранников, пригнувшись, спешат к транспорту.

— Держи, — всовываю в руки Клада свой рюкзак, открываю его, достаю сковороду. — Оставайся за моей спиной.

Шарю за пазухой в поисках ежа.

— Ну, Василий, давай, не подведи, — шепчу я ему на ушко. — Пора, друг, показать им Кузькину мать! Только обезвредить, не убивать, помнишь?

Мой колючий питомец воодушевлённо скалит зубки, соглашаясь со мной, и выстреливает иглами в бегущих людей. Две секунды, и они все падают, как подкошенные, а их ноша, в виде нескольких деловых кейсов, отлетает и скользит ещё пару метров вперёд.

Охранники не теряются и, несмотря на ранения, тут же направляют на нас с Кладом свои автоматы. Я выставляю сковородку на вытянутую руку перед собой в виде щита и, для пущего подкрепления, ввожу в неё ленточку своей магии.

Оружие охранников со свистом полоснуло по нам светящимися лучами, но мой чудесный щит срабатывает и смертоносные лучи, приблизившись к сковороде, разлетаются фейерверками вокруг нас с Клавдием.

— Чтоб я сдох!!! — вопит тот за моей спиной.

— Поживи ещё, — советую я, а потом требовательно. — Камень мне в руку вложи.

Парень быстро повинуется и, сняв с древка лопаты наш синий кристалл, вкладывает его мне в ладошку. Соприкоснувшись с моим телом и получив от него порцию магии и адреналина, камень усиливает свечение. Я тут же собираю сияние в пучок, в тонкую струю, которая должна обезвредить оружие противника.

Охранники не оставляют попыток задеть таки нас автоматными очередями, но по-прежнему их лучевидные снаряды разбиваются о мой щит.

Минута, и я уже направляю тонкую полосу голубого цвета на охранников. Сначала один автомат замолкает, когда голубой пучок света достигает рубинового кристалла, встроенного в механизм оружия, а ещё через несколько секунд и второй.

Кажется, что стрелять им больше нечем, но они всё ещё не видят во мне достойного противника, поэтому пытаются встать, вырвать из своих ног иглы и броситься на меня с кулаками.

— Ну конечно, — ехидничаю я, — кто воспримет всерьёз блондинку со сковородкой? Василий, давай-ка ещё по другой ляжке им пальнём.

Мой ёжик с готовностью выполняет приказ и мужчины распластываются на горизонтальной поверхности крыши, уже не на шутку скорчившись от боли.

— Клад, у охранников наручники видишь?

— Ага, — радостно отвечает он.

— Сцепи их там всех, чтоб не сбежали.

Парень быстро подбегает к валяющимся около вертолёта мужчинам, чтобы выполнить моё распоряжение.

Пилот, глянув на всё творящееся на крыше безобразие, предпочитает сдаться без боя. Клавдий пристёгивает его тоже, до кучи.

Я, не торопясь, подхожу ближе к поверженному Загорцеву.

— Зря вы недооценили женское барахло в моём рюкзаке, — с ироничной улыбкой говорю я ему, а мой Васька гневно сопит у меня на руках и скалит зубки, устрашая противника.

— Сука… — стонет в злом бессилии этот, млять, Господин и главарь повстанцев в одном лице.

— Сочту это за комплимент победителю, — довольная собой, сообщаю я.

Когда Клавдий заканчивает со связыванием наших пленников, мы спускаемся вниз по лестнице туда, где нас «прикрывает» Тимар.

«Зайцев, ты слышишь меня?» — мысленно обращаюсь я к Алексею.

«Слышу, милая. Где ты?» — звучит его голос в моей голове.

«Я на крыше. Поймала Загорцева и лабораторного хлыща. Они ранены и связаны. Ждут тебя, — бодро рапортую я. — А ты чем занят?»

«У нас тут бой. Они засели в глухую оборону. Их слишком много… Млять!.. Зараза! Эти лучи — звездец!..»

«Я уже иду, Зайцев! Ща помогу вам», — быстро отвечаю, спускаясь по лестнице.

«Отставить, Волкова! Спрячься и не высовывайся!» — мысленно орёт Зайцев.

«Расслабься, уже. Ща мы их всех победим», — обещаю я.

«А-а-р-р… Алёна! Твою маковку!!!»

— Они не могут пробить оборону, — сообщаю я Клавдию. — Нам нужно зайти с тыла и обезвредить оружие.

— Согласен, может получиться, — уже не спорит со мной парень, впечатлённый такой лёгкой победой на крыше.

Спустившись ещё на один пролёт лестницы, ещё не имея возможности видеть Тимара, я слышу лязг его здоровенных клыков, порыкивания и чавканье, от чего меня начинает слегка тошнить, потому что уже представляю себе, какая картина откроется нам пролётом ниже. Предчувствия меня не обманули.

Как только в нашем поле зрения появляется ящер, я охаю и хватаюсь за сердце.

— Он таки сожрал кого-то… — хохочет Клавдий за моей спиной.

Тимар, услышав его реплику, поворачивает к нам окровавленную чавкающую пасть, а в его лапах мы видим полусъеденную человеческую ногу с болтающимися ошмётками камуфляжа охранника и с надкусанным ботинком.

— Тимар, прекрати! — кричу я на него, а сама еле сдерживаю рвотный порыв организма.

Тот удивлённо замирает с открытой пастью, в которой видно разжёванное мясо.

Первый: «Не понял…»Второй: «Не понял! Сама ж сказала — сожри!»

— Я образно выражалась… млять… — отворачиваюсь я от этой ужасной сцены. — Где тело?

Первый: «Не знаю… Я ногу оторвал…»Второй: «Упало в пространство между лестницами, хм… наверное…»

— Господи! Тимар, прекрати это жевать… — со стоном сажусь на ступени, хватаясь за живот. Меня точно сейчас вырвет…

— Так, ребята, давайте без истерик! — командует Клад, а потом обращается к ящеру. — Ты нажрался? Не голодный уже?

Тот кивает, мол «да», а сам тем временем отгрызает ещё кусок мяса и продолжает чавкать, при этом прижимая обглоданную ногу к себе в однозначном жесте: «Не отдам!»

— Брось уже эту кость и больше никого не жри! — наседает на него парень, цвет лица которого уже тоже стремится к зелёному оттенку.

Первый: «Почему?! Сами же говорили, что можно».Второй: «У них слабая психика, похоже, и они не могут смотреть на такое зверство. А я тебе говорил!»Первый: «Не брошу! Здесь ещё столько мяса…»

— А ну заткнулись там оба! — ору я. — Тимар, немедленно выбрось эту ногу! Никого НЕ ЖРАТЬ больше! Всех только пугать и никого не убивать. Ясно?

Ящер раздосадованно швыряет недоеденное в пространство между лестницами и виновато косится на меня, обтирая окровавленные лапы об свои тугие бока.

— Отлично! Кровь на морде не вытирай — так ты сверепее выглядишь. Теперь пошли. У нас мало времени и ещё много дел, — командую я и решительно направляюсь в самый широкий из коридоров, ведущих внутрь здания.

Тимара одного оставлять больше мне не хочется, а здесь более-менее хватает места для продвижения его туши вперёд. К счастью, этот выбранный мною путь, приводит нас к ещё одной лаборатории, где вдоль стен установлены множественные разнообразные аппараты и компьютеры. За рабочим столом, в глубине комнаты, суетится мужчина, складывающий какие-то вещи в саквояж.

Его лицо мне кажется знакомым. Где я его видела?

На шум нашего появления в лаборатории, он поднимает голову и удивлённо смотрит на нас. Я удивлённо смотрю на него.

— Морталов, если не ошибаюсь..? — сомневаясь, нерешительно спрашиваю я, вспомнив, где и когда могла видеть его физиономию.

— Морталов был казнён в 2114 году, — ухмыляется тот, притягивая к себе круглый, в металлической оправе, бесконечный календарь с перекидными цифрами в центре.

— Нет. Это точно вы? — я делаю шаг вперёд, а за моей спиной уже предупреждающе порыкивает ящер. — Но как вам удалось?!

Мужчина заходится ироничным смехом. Он, кажется, не посчитал нашу компанию опасной, поэтому даже не торопится скрыться. Складывает руки на груди, прижимая к себе своё «сокровище», в котором, как я догадываюсь, и скрывается та самая разгадка перемещения во времени обычных людей без магии.

— Так, как не удалось никому! — гордо отвечает он.

А я понимаю, что разговорить его можно только подыгрывая ему и подогревая его самолюбие.

Включаю видео для Зайцева. А то ведь он мне ни разу не поверит, что здесь был сам Морталов, собственной материальной персоной.

«Алёшка, что это?» — сразу отзывается мой техно-майор.

«Это чудо-изобретатель Морталов здесь, в лаборатории на четвёртом этаже, — невозмутимо отвечаю я. — Живой и невредимый. Ща я его разговорю. А ты смотри и слушай».

«Охренеть!» — удивляется Зайцев.

— Так значит все ваши эксперименты удались? — завожу я беседу с чудо-изобретателем, давая знак своим спутникам оставаться позади и не вмешиваться.

— Конечно. А иначе и быть не могло, — самодовольно отвечает тот.

— Это у вас портативный перемещатель в прошлое? — указываю я на его, прижатое к груди, творение.

— Один из них. Этот ещё и в будущее забросить может.

— Правда? — удивляюсь я. — Но как? Учёные всего мира работают над таким устройством и всё безрезультатно. Вы оказались умнее всех?!

— О, да! — радуясь возможности похвастаться своими достижениями, высокомерно отвечает он.

А я радуюсь тому, что зацепила его за нужную струну, и теперь могу спрашивать обо всём, что меня интересует.

— Так ваш прибор работает не от магии?

— Нет, представь себе, — ухмыляется Морталов. — Я открыл возможность соединить техно- и магическую энергию и получил уникальный аппарат перемещатель.

— Он работает на этих кристаллах, что здесь добывают?

— Именно, — тоном заправского лектора-преподавателя, отвечает он.

— Но зачем было убивать людей? — не унимаюсь я.

— Кровь содержит энергию, которая активизирует некоторые из камней, — невозмутимо и в то же время надменно отвечает он, указывая на фиолетовый кристалл. — Без энергии крови они бесполезны. Но если влить в них определённые молекулы, содержащие энергию жизни, они оживают.

— А все вместе кристаллы образуют?...

— Все вместе они открывают портал во временнУю воронку и, придав телу необходимое ускорение, можно без труда влиться в неё, даже не имея магических способностей, — триумфально заканчивает он своё выступление.

— Браво! — восхищённо восклицаю я. — Вы — гений! Великий учёный!

Вижу, как от моих хвалебных речей он весь приосанивается и с наслаждением высокомерно оглядывает меня и мою компанию.

А я, наконец-то, понимаю, зачем были эти убийства в прошлом и настоящем: нужна была кровь для активации фиолетового камня; почему диверсант крутилась, как балерина: нужно было придать телу ускорение. Интересно…

— Но вы ещё и поток собирались восстановить? Это вам удалось?

— Конечно! — самодовольно щурится он.

— Но как? — продолжаю я свой допрос, рассчитывая сразу же получить ответ.

Но Морталов вдруг начинает хмуриться и задумчиво смотрит на меня несколько минут.

— А я тебя узнал, — подозрительно щурясь, вглядывается он в моё лицо. — Ты! — тычет в меня пальцем. — Та самая студентка, которая связалась с технарём. Точно! Это тебя Магистрат крыл трёхэтажным матом. Ха-ха-ха…

Его истеричный визглявый смех наполняет пространство лаборатории.

— Польщена, что вы знаете о существовании моей скромной персоны, — улыбаюсь я в ответ, а сама, пока Морталов закатывает глаза в приступе хохота, аккуратно достаю Василия из за пазухи.

Внезапно смех изобретателя обрывается, а эхо ещё звенит в пространстве помещения, когда он, наклонившись над столом, вкрадчиво произносит:

— Ты со своим технарём, имея такую безграничную силу, ещё не догадалась, как?

— Нет, — делая смущённую мину, отвечаю я.

— Идиоты! — резко выпрямляясь и упирая руки в боки, ставит он диагноз мне и, видимо, всем живущим в этом мире.

— А можно поконкретнее? — хлопаю я глазами.

— Ищите ответ! Он у вас перед носом, — тоном неподкупного строгого профессора по высшей математике, приказывает он и, снова схватившись за свои немногочисленные пожитки, добавляет. — Как найдёшь — сообщишь мне.

— Куда слать отчёт? — автоматически, тоном нерадивой студентки, пытающейся с запозданием сдать «хвосты», спрашиваю я, направляя иглы Васечки в сторону собеседника.

— В будущее! — серьёзно и немного мечтательно отвечает Морталов. — В Англию, думаю. Там к гениальным учёным относятся с уважением.

Видимо, на этом посчитав беседу оконченной, он решительно направляется к окну.

«Алёшка, останови его!» — слышу в своей голове приказ Зайцева.

«А как же!» — соглашаюсь я.

— Василий, две иглы в обе ноги, пли!

Морталов только успевает потянуться к створке окна, когда меткие иглы впиваются в его ноги. Он вскрикивает и, сползая на пол, ещё надеясь исчезнуть в будущем или в прошлом, лихорадочно перелистывает числа на своём портативном перемещателе. Поняв, что ничего не получится, он начинает истерично хохотать и, в бессильном отчаянии, лупит по полу кулаками.

А я понимаю, что позволь мы ему выпрыгнуть в окно, он получил бы нужное ускорение и исчез бы в будущем, как планировал. Но нет, не судьба. Зря он не посчитал нас опасными.

— Что будем с ним делать? — спрашивает Клавдий.

Тимар с надеждой вопросительно смотрит на меня.

— Пасть закрой, — советую я ему. — Больше никого не жрём. Помнишь?

Он разочарованно опускает шипастую башку и искоса поглядывает на меня — вдруг я передумаю и разрешу.

— Свяжем его тоже. Пусть суд с ним разбирается. А нам нужно ещё успеть на помощь Зайцеву, — деловито сообщаю я о своих планах.

Мои спутники согласно кивают в ответ.

Где-то, совсем рядом, что-то громыхнуло и послышался звон стекла, а автоматные очереди с новой силой возобновили атаку. В этот шум тут же свистом врезается ответная стрельба из лучевых автоматов сопротивленцев.

Клавдий, не долго думая, отрывает от одного из лабораторных аппаратов длинный кабельный шнур и связывает им израненного Морталова, по ногам которого сочится кровь.

«Тебе нужна была кровь — вот, имеешь», — злорадно думаю я.

«Алёшечка, удалось остановить Морталова?» — волнуется Зайцев.

«Лежит в лаборатории на четвёртом этаже, — сообщаю я и тут же спрашиваю. — У вас там как? Смогли войти в здание?»

«Нет. Они засели и обороняются, как звери».

«Предложи им сложить оружие и выходить с поднятыми руками», — советую я.

«Смеёшься?! — иронизирует Алексей. — Эти их автоматы косят всё в радиусе 200 метров. Они уверены, что мы к ним и близко не подойдём. Одну группу, которая заходила со служебного входа, мы уже потеряли. Командор предлагает атаку с воздуха, хочет взорвать тут всё к хренам собачьим, но я ему сказал, что нельзя. Ведь там вы с Кладом внутри».

«Алёшка, на крыше я испортила рубиновые кристаллы, встроенные в их автоматы. Сейчас попробую то же самое».

«Их тут с полтысячи, наверное…» — пытается предупредить меня Зайцев.

«Ничего, справимся. Когда они увидят, что их оружие дохнет — сами сдадутся», — оптимистично отвечаю я и машу своим спутникам в направлении выхода из лаборатории.

Клавдий, предусмотрительно забрав пожитки Морталова, следует за мной. Тимар тоже не отстаёт, о чём свидетельствует скрежет его когтей по плитке пола. Мы осторожно продвигаемся в ту сторону, откуда слышны выстрелы.

По словам Зайцева, они пытаются войти в здание, а значит бой идёт где-то у главного входа. Ну, по логике вещей.

Я вспоминаю, что в холле, когда я, задрав голову, рассматривала замысловатые узоры потолка, заметила, что с каждого этажа над турникетами нависает нечто типа балкона. Мне бы сейчас туда пробраться, и желательно, чтобы повстанцы этого не заметили. Сообщаю о своём плане Кладу. Он соглашается, что это разумное решение.

— Вот бы Зайцев так во всём со мной соглашался, — мечтательно вздыхаю я, искоса поглядывая на своих спутников.

Кажется, Клавдий смотрит на меня с восхищением и обожанием.

— А ты бросай Зайцева и выходи замуж за меня, — предлагает он с улыбкой, в которой теплится, как мне кажется, надежда. — О такой девушке только мечтать можно: коня на скаку, в смысле ящера, этого вот, на скаку, так сказать… а потом в самое пекло без страха…

— Жаль тебя разочаровывать, — отвечаю я, — но мы с Зайцевым, как два сапога — пара. Причём оба правые.

— Говорят, после поцелуя с тобой, его сила потока выросла до максимума.

— А ещё мы с ним летать научились…

— Ахренеть!...

Первый: «Я тоже летать умею»Второй: «Акстись! Ближе к земле — оно безопасней»Первый: «Ну и нудный же ты!»Второй: «Зато практичный…»

— А огнём пыхать умеешь? — встреваю я в их диалог.

А что? Было бы неплохо иметь огневую поддержку с воздуха.

Первый: «Не пробовал»Второй: «Теоретически — да»

— А ну, попробуй, — предлагаю я Тимару и, чуть приостановившись, оглядываюсь на него.

Тот хакает воздухом, в котором даже дыма не наблюдается.

— Огня у него раньше не было. Но, по идее, если он взлетит, то внутри будет накапливаться энергия или… хм… газы…Тогда, да, может и огнем пыхнуть. Наверное, — предполагает Клад, подхохатывая и косясь на рептилойда.

Первый: «Круто!»Второй: «То есть теперь у меня ещё и газы через пасть выходить будут! Стыдобища то какая…»Первый: «Ну это ж прикольно! Никто так не умеет, а я умею! Ха!»Второй: «Поздравляю! Отличился, блин…»

— Ладно, нет времени на эксперименты. Идём быстрее, — командую я и мы возобновляем движение.

Выстрелы и крики людей слышатся уже где-то очень близко. Преодолев ещё метров двадцать, мы находим выход на тот самый балкон, который нависает в холле над турникетами.

— Теперь надо подкрасться незаметно, чтобы они не стали стрелять в нас, — почти шёпотом говорю я и осторожно двигаюсь вперёд, предполагая, что на этом балконе могли засесть сопротивленцы.

— Давай, Алёна, я первым пойду, — предлагает Клавдий. — Я ножом в лаборатории разжился, так что сниму их по-тихому.

— Не надо никого убивать, — прошу я его, ведь в моём существе заложено «не навреди».

— Ага. А они не убивают?

Я лишь вздыхаю с досадой. Хотелось бы обойтись без жертв. Но, что поделать, эти повстанцы добровольно взялись за оружие, знали, на что идут…

Клавдий был прав и его помощь оказалась весьма кстати. На балконе засело несколько человек с лучевыми автоматами, которых парень быстро обезвредил, не поднимая шума.

— Молодец! Вот что значит, опыт работы в спецслужбе, — хвалю я его, когда он, высунувшись к нам с балкона, жестом показывает, мол «всё чисто».

— Тимар, оставайся здесь. Будешь прикрывать наш тыл. Понял? — приказываю я ящеру.

Тот кивает в ответ, поворачивается к нам спиной и своей тушей с поднятыми крыльями полностью загораживает пространство коридора.

— Отлично, — хвалю я его, а потом тихо говорю Клавдию. — Держи сковороду, м-м, в смысле щит. А я сосредоточусь на кристалле.

Садимся в позу лотоса и устраиваемся так, чтобы нас снизу не было видно, а мы видели всех людей, находящихся внизу.

Глянула в холл и обалдела. Сколько их там? Не сосчитать. Они забарикадировали вход и разбитые проёмы окон, засели в каждой нише и за всеми возможными выступами, за колоннами и на двух нижних балконах. Да, их там тьма… А сколько ещё тех, кто вне зоны нашего обзора?

Понимаю, что нас засекут, поэтому надо действовать быстро. Ввожу свои ленты потока в кристалл и концентрирую его сияние в одну полосу голубого света. Сначала мой луч направляю на тех, кто у самого входа и у окон. Он рассекает пространство голубой полосой и я замечаю, что удаётся нейтрализовать оружие первой линии обороны.

Но повстанцы тоже не слепые и через минуту в нас пучками со всех сторон лупят красные лучи их автоматов. Наш щит в виде сковородки срабатывает безотказно. Но на долго ли его хватит? А крики снизу оповещают нас о том, что наша тактика, хоть и действенна, но недолговечна.

— Надо по-другому… — задумываюсь я.

— Да, млять… — соглашается Клад, пригибаясь под фейерверками рассыпающихся рубиновых искр.

Решение я принимаю быстро, но не совсем обдумав последствия. Хотя, в данной ситуации, понимаю, что оно единственно правильное.

«Зайцев, у вас там маги есть?» — спрашиваю свою группу поддержки.

«Алёшка, что там у вас происходит? Это твой голубой луч там летал?» — отвечает он вопросами.

«Да, но мне нужны маги, Зайцев. Быстро нужны. Прям сейчас», — уже ору я ему мысленно.

«Павел с группой рядом. Сейчас с ними свяжусь. Что ты затеяла?»

«Лёш, когда увидите голубое свечение, пусть маги вплетут свои ленты в него. Скажи им. Мне нужно их подкрепление».

«Понял».

Он тут же переходит на связь по рации.

— Алёна, что ты задумала? — спрашивает Клад.

— Будем глушить всех разом, — отвечаю я.

— Не делай этого… — шепчет он. — Ты иссушишь свой источник. Однажды я уже так догеройствовался, аж до осушения… не делай этого…

Я киваю ему, мол «да, ты прав, я сильно рискую», а потом, улыбнувшись, подмигиваю, типа «не боИсь, прорвёмся!»

— Держи сковородку, — вслух советую я ему.

Жду ответа от Зайцева. А он лишь переговаривается с сослуживцами, а для меня ни слова.

Где-то краем сознания понимаю, что повстанцы уже бегут по лестнице к нам, чтобы обстрелять нас со спины. А наш дракон, хоть и монстр, но их атаки он не переживёт. Поэтому решаю больше не ждать. Помогут мне Павел с ребятами или нет, а я уже начну, пожалуй.

Поднимаю свой синий кристалл на вытянутую руку и вплетаю все ленты своего потока в него, заставляя сияние с максимальной насыщенностью разлиться вокруг.

Чувствую, как сила моя постепенно уходит, но держу кристалл, не позволяя ему гаснуть. Топот сапог где-то сзади нас и рычание Тимара оповещают о приближении противника. Но есть надежда на то, что сила моего взаимодействия с камнем достаточна для погашения рубиновых кристаллов в радиусе хотя бы пятидесяти метров.

Когда ожидаемых свистящих выстрелов, направленных в Тимара и в наши спины, не происходит, понимаю — удалось.

Удалось… Но какой ценой?

Глаза постепенно заволакивает чёрная пелена и мысли путаются, а стук сердца уже ощущается болезненной пульсацией где-то в висках… Но я улыбаюсь, проваливаясь во тьму.

Глава 28

Алексей

12 июня 2119 (21:05)

— Я сказал, не отдам! — уже серьёзно злюсь я. — Она останется здесь, со мной… Мне плевать! Папа, я всё сказал и ты меня услышал.

Жму на телефоне «отбой» и возвращаюсь в спальню. На моей широкой мягкой кровати спит Алёна. Подхожу, проверяю пульс. Сердце бьётся размеренно и спокойно, на щеках уже румянец появляется, реснички слегка подёргиваются.

Сажусь рядом с ней на краешек кровати. Легонько прикасаюсь к щеке моей блондинистой упрямицы. Тёплая. Значит ей уже лучше.

— Всё будет хорошо, сладкая моя… — тихо шепчу, осторожно беря её тонкое запястье, из которого торчит игла-катетер капельницы. — Я тебя никому не отдам.

Лёгкое шебуршание под одеялом, которым укрыта Алёна, и из-под него высовывается нос Васьки.

— Не отдадим её никому, правда, Василий? — обращаюсь я к нему.

Он пыхтит одобрительно и вопросительно смотрит на меня.

— Она поправится и всё будет хорошо, — уверяю я и его и себя. — Упрямица, ну почему не дождалась подкрепления от Павла?

Я тяжело вздыхаю, понимая, что вернуть уже ничего нельзя и невозможно исправить то, что случилось.

Она активировала кристалл, когда поняла, что нужно обезвредить сразу всё оружие группировки, но начала слишком рано, не дождалась, пока маги вольются в её поток. Они влились, но к тому времени она была уже истощена и потеряла сознание. А ребята закончили то, что начала она и кристалл сиял ещё несколько минут. Вскоре, поняв, что их оружие стало бесполезной железкой, армия повстанцев сдалась. В рукопашную они сражаться не стали, понимая, что это самоубийство. Ведь к тому времени, как раз подоспели вертолёты Служб Безопасности Техроса и Магроса, из недр которых к нам на подмогу вывалило не меньше трёх сотен обученных и вооружённых до зубов спецназовцев, как технарей, так и магов.

Повстанцы, хмуро косясь на победителей, выходили из здания без попытки сопротивления. А я, не обращая внимания на боль в плече, рванул искать Алёну. Меня задело таки лучом и он с лёгкостью расплавил мои доспехи, которые впились металлическими пластинами в моё тело. Но я не ощущал боли. Я искал её, я звал её, а она не отзывалась.

— Алёшка! — орал я, взбегая по хрустальным ступеням.

Лишь гулкое эхо кричало мне в ответ, будто насмехаясь: «Алёшка…Алёшка…»

Я не знал, куда бежать и где искать её, когда услышал рёв ящера. Тогда я понял, она где-то там, рядом с ним, ведь она его приручила. Взбежав на четвёртый этаж, увидел монстра и понёсся к нему. Он загораживал весь проход и злобно бросался на меня.

— Алёшка! — орал я, когда стальные челюсти лязгали в сантиметре от моего лица.

— Тимар! Это свой, не трогай его! — голос Клада заставил рептилию присмиреть и посторониться, давая мне проход на балкон.

— Она жива?! — закричал я, когда увидел Клавдия, сидевшего на полу, на руках которого безжизненно лежала моя Волкова.

— Жива, — мрачно ответил Клад, — только, кажется, магию потеряла…

Дальнейшие события помню урывками, потому что всем своим сознанием пытался пробиться в сознание её. Мысленно звал, кричал, ругался, грозился, объяснялся ей в любви, а в это время держал её на руках и мы летели в госпиталь в столицу Магроса.

Снова мысленно звал, кричал, ругался, грозился, объяснялся ей в любви, а в это время лучшие доктора осматривали её, а потом вынесли диагноз: здорова, в коматозном сне, поток истощён.

Опять мысленно звал, кричал, ругался, грозился, объяснялся ей в любви, когда привёз её в свою квартиру и уложил здесь, на кровать в спальне.

Теперь каждые 12 часов ставлю капельницу и сижу здесь с ней рядом. Уже не кричу, не ругаюсь, не грожусь, только шепчу, что люблю, что мне нет жизни без неё, что если она не выживет, я умру вместе с ней…

Она спит, а я не знаю, как её разбудить.

Отец приезжал, привозил доктора для меня. Тот извлёк оплавленные пластины моих доспехов из плеча, уколол антибиотики и наложил повязки. Теперь медсестра из госпиталя МТСБ приезжает и меняет их.

Сегодня получил четыре сообщения, что должен вернуть гражданку Волкову в госпиталь Службы Безопасности Магроса. Четыре раза ответил: «Нет. Ни за что!»

Отец звонил, просил «не дурить».

Я его чуть не послал. Он же понимает, что запрут они Алёну в своём секретном учреждении и я больше её никогда не увижу. А реально ведь не помогут ей. Помочь ей могу только я. Я с ней связан душой, телом, магией, мыслями…

Обнимал её, целовал безжизненные губы, но… она спит, не отвечает…

Как разбудить тебя, моя маленькая девочка?

Грохот и скрежет когтей на балконе вырывает меня из невесёлых мыслей. Рычание ящера, пронзительный визг соседской барышни и грозный голос её супруга, сопровождаемый грохотом чего-то тяжёлого в стену:

— Убери нахрен этого монстра!!! Я буду жаловаться! Полицию вызову!

Да, вот она моя зубастая действительность. Я тяжко вздыхаю.

Ящер считает, что он питомец Алёны, и сколько я ни просил его оставаться в Райских Садах Техномагического Института Зоологии, он всё равно прилетает и, взгромоздя свой толстый зад на мой балкон, шкребётся в окно спальни, в надежде, что она выйдет к нему.

— Тимар, — подхожу к окну, открываю его и чешу, любезно подставленную моей руке, шипастую морду. — Спит она.

Он всовывается в комнату, дабы убедиться, что я говорю правду. Убеждается, а потом вопросительно смотрит на меня.

— Я пытаюсь её разбудить, но не получается, — доверительно беседую с монстром, садясь на подоконник. — А ты бы оставался в Садах, а? Ну не надо рисковать и прилетать каждый вечер. Когда она проснётся, обещаю, мы придём тебя навестить.

Он прижимается своей зубастой мордой к моему плечу.

— Тебе там разве плохо? — спрашиваю я, глядя в его огненный глаз с вертикальным зрачком.

Он мотает головой, типа «нет».

— Скучаешь?

Он кивает, мол «да».

Я вздыхаю и обнимаю его за шею.

— Я тоже скучаю…

Он вздыхает грустно, совсем, как я. Сидим, грустим минут пять, пока с улицы, среди шума машин и вертолётов, до нас не доносится вой полицейской сирены.

— Тимар, сматывайся, — советую я. — Соседи полицию вызвали. И, пожалуйста, лети осторожно — вертолёты не посбивай.

Он воровато оглядывается, потом тычется мне мордой в грудь, мол «пока», а после, оттолкнувшись от перил балкона, проваливается в тёмное воздушное пространство.

Провожаю взглядом его парящий над городом тёмный силуэт. Закрываю окно и возвращаюсь к Алёне. Сам не спал двое суток. В ушах звенит и давление скачет. Но мне сейчас не до моего самочувствия.

Вижу, что капельница с физраствором для поддержания организма Алёны почти пуста. Аккуратно достаю трубку из иглы-катетера и ставлю на неё заглушку.

Отработанную капельницу несу в мусорку. В это время раздаётся трель дверного звонка. «Полиция или злой сосед», — думаю я хмуро и подхожу к двери. Смотрю на монитор видеокамеры, которая установлена на лестничной площадке.

Мамуля? А ей-то, что надо?

Но не впустить родительницу не могу. Я вообще-то хороший сын и свою мамулю люблю, хотя она иногда и бывает вредной. Но она же женщина, а они все немного ведьмы…

Открываю дверь, приготовившись к её: «Сына, ты с ума сошёл?! А ну, верни Волкову в Магрос!»

— Привет, — неожиданно добродушно улыбается она.

— Привет, — удивлённо отвечаю я, отступая и давая ей место войти.

— Ну, как она? — с неподдельной тревогой спрашивает мама.

— Спит, — с беспокойством отвечаю, уже приготовившись занять оборону у двери спальни.

— Пустишь к ней?

— Нет, — загораживаю проход. — Вдруг ты на неё опять пауков кинешь.

— Нет, сегодня я пауков не принесла, — улыбается родительница. — Но у меня таки есть кое-что для неё.

Она загадочно подмигивает, а я гулко сглатываю. Даже боюсь предположить, о какого рода подарке для Волковой идёт речь.

— Это один из образцов, который я нашла в лаборатории шахты, — она достаёт из сумочки небольшой синий кристалл и протягивает его на ладони. — Я провела несколько опытов. Так вот, энергия этого камня усиливает магию природных.

— Мам, — перебиваю я её, качая головой. — С помощью такого камня Алёна потеряла свой поток.

— Да дослушай ты уже! — возмущается она. — Дай мне сказать. Не перебивай. Я с Клавдием сейчас работаю. По секрету тебе скажу, что с помощью кристалла Райса мы разбудили его источник. Он пока слаб, всего 5%, но он не мёртв, как был раньше. А? Что скажешь?

— Повезло Кладу, — чешу я затылок.

— А Алёна, она может и спит, потому что источник опустел. Но не мог он высохнуть так сразу. Ведь есть надежда, что он ещё жив. А опыты показали, что слабую ниточку природной магии этот камень способен укрепить, понимаешь? Значит, надо попробовать его поддержать и укрепить. А уж потом всё зависит от тебя. Мне конкретно сказать, что ты должен сделать или сам догадаешься?

— То есть, думаешь, что кристалл поможет мне разбудить Алёну, а когда она проснётся, то тут же заняться с ней сексом? — скептически спрашиваю я, а сам себе отмечаю, что в штанах у меня полный штиль, никакого волнения. Всё моё волнение сейчас только о жизни моей любимой заразы.

— Именно, — довольно улыбается мамуля. — Причём с нежнейшими чувствами. И артефакт контрацепции сними, чтобы уж сразу наверняка с положительным результатом.

— Ты смеёшься сейчас? — недоверчиво кошусь я.

— Абсолютно серьёзно, сына, — действительно серьёзно отвечает мамуль.

— Помнится, ты была очень против моей связи с Алёной. Даже поругала нас с ней нарочно, — обвиняю я её. Ну не верится мне в эту резко проснувшуюся доброту.

— Я ошибалась, — вздыхает покаянно, — должна признать, что была не права. Прости. Теперь я знаю, что она хорошая девушка, что спасла кучу народа и даже пожертвовала собой. Теперь я думаю, что очень буду рада, если у вас с ней всё получится. И семья крепкая и детишки.

— То есть ты даже на внуков согласна?

— Конечно, и чем больше, тем лучше! — радуется моя мамуля.

— Так ты же бабушкой станешь, — хитро щурюсь я. — И они тебя при всём народе так и будут называть: «Ба-буш-ка»!

— Ну… м-м… пора уже менять статус на более высокий, — игриво подёргивает она плечами. — Переходить, так сказать, на новый уровень.

Я не выдерживаю и смеюсь, а потом обнимаю её. Всё-таки люблю свою мамулю, хоть она и вредная бывает местами.

Глава 29

Алексей

12 июня 2119 (23:25)

Приняв душ, укладываюсь в кровать, обняв Алёну. Васька где-то шебуршит под нашим одеялом, но он не мешает, и я позволяю ему спать с нами.

Как советовала мама, кладу синий кристалл на грудь моей спящей царевны. Теперь полежу рядом, наблюдая за ней, и что-нибудь расскажу, может быть услышит… Что бы такого веселого вспомнить, поднять, так сказать, боевой дух? А-а, вспомнил, прикольная история ещё со времён моей курсантской молодости.

Подпираю щеку ладонью, устроившись на боку, и начинаю рассказ:

«Когда учился в академии, на курсе так, …э-э-м… третьем, кажется, отправили нас на летнюю практику на вертолётный аэродром. Мы тогда только-только начинали осваивать пилотирование. Каждый курсант должен был налетать самостоятельно не меньше ста часов. И, естественно, практика пилотирования проходила в паре с другим курсантом, с которым, в ходе полёта, разделяли управление вертолётом. Ну вот… однажды утром, только солнце встало, подняли нас по тревоге.

У нашего капитана вообще было дикое чувство юмора и безграничная вредность. Он, зараза, знал, что мы давеча «гудели» до поросячьего визга, замачивали окончание курса. Шашлыки на природе, водочка с коньячком, ну и… э-м-м… всё такое…»

Хоть она и спит, и возможно, не слышит меня, но про интимные развлечения доблестных курсантов академии с женской половиной служащих аэродрома всё равно поостерегусь рассказывать. Легонько поглаживаю Алёну по щеке и продолжаю:

«Так вот, спали мы от силы часа четыре, а тут резко по тревоге нас подняли и отправили в очередной учебный полёт. Мне в пару Родион достался — тот ещё прохиндей, любитель глупых розыгрышей, самоволок и выпивки, а так же сочинитель всяческих неправдоподобных историй. Помню, он на той нашей вечеринке рассказывал, как на тракторе с подружкой от её папани удирал, когда тот застукал их на фермерском сеновале. Так вот, в его пьяном рассказе были такие фразы: «…запрыгнули в трактор, набрали скорость и летим по шоссе, а её папаня за нами на джипе…» Мы ещё все тогда ржали и переспрашивали: на какой скорости летели, на какой высоте? Хохотали над этим горе-донжуаном, аж до слёз.

Ну вот, так значит по вертолётам мы разбежались. Поднимаемся с Родионом в воздух, летим. Он стонет — сушняк у него и голова раскалывается с бодуна. Мне не лучше, мутит, в глазах двоится. Короче, кое-как мы набрали высоту и расслабились уже. В наушниках слышим голос диспетчера, сверяем заданное направление — всё путём, идём согласно маршрута. Но высота оказалась чуть ниже, чем надо. Плавно поднимаемся, обходим тучку, и тут, прикинь, вижу — трактор навстречу летит! Трактор, млять, на высоте 300 метров над землёй! Я охренел, тру глаза, не верю… Слышу, Родион трёхэтажную тираду выдаёт и божится, что в жизни больше пить не будет.

Смотрю на него, спрашиваю ошалело: «Ты это видишь?» Он мне: «Вижу, млять!» И тут понимаю, галюны у двоих одинаковые быть не могут. А трактор приближается, зараза!...»

— Зайцев, а поправдоподобнее ты историю сочинить не мог?... — перебивает меня сонный голос Алёны. — Барон Мюнгхаузен, блин…

— Алёшка! — вскакиваю я на постели. — Ты проснулась?!

— Не проснёшься тут… — ворчит моя ненаглядная красавица и недовольно толкает меня кулачком в живот. — Идиотичной своей трескотнёй мне весь сон перебил.

Я бросаюсь на неё, целую, прижимаю к себе, глажу её белокурыеволосы, снова целую в лоб, в щёчки, в носик.

— Милая моя, Алёшечка, любимая…

Она начинает слабо отбиваться и шепчет: «Отлепись от меня…»

Я отступаю. Отодвигаюсь.

— Всё, всё, больше не буду, — радостно улыбаюсь, как придурок.

Вот что мне для счастья надо — чтоб моя ненаглядная зараза поругалась на меня.

Сажусь на кровати по турецки и поднимаю руки вверх, типа «сдаюсь».

Она открывает глаза и смотрит на меня осуждающе.

— Ерунду какую-то несёшь… совсем меня за идиотку держишь… какой трактор на высоте 300 метров? Зайцев…

— Почему ерунду? Правду говорю, — радостно убеждаю я её. — Всё так и было, — и не обращая внимание на то, что она иронично закатывает глаза, продолжаю. — Родион орёт мне: «Влево уходи!» Ну, по международным правилам так положено. Я тяну руль влево и вниз. Уф-ф, не столкнулись, — вижу, Алёна уже смеётся и я продолжаю. — Когда выровнялись, разворачиваю вертолёт. Ну, чтобы убедиться, что трактор этот был настоящий. Видим — летит, сволочь. А потом поняли в чём дело. Над ним грузовой вертолёт идёт, и он эту чудо-технику на подвеске перевозит. Вот такая хреновина у нас произошла.

Закончив рассказ, беру Алёну за руку, бережно, осторожно. Она косится на иглу-котетер, торчащую из её запястья.

— Алёшечка, солнышко моё, как ты себя чувствуешь? — озабоченно спрашиваю я.

— Со мной что, всё так плохо? — удивляется она. — Я под капельницей лежала?

— Да, чудо моё. Двое суток ты спала.

— Я не чувствую… — она грустно смотрит на меня. — Я не чувствую свой поток…

Подносит руку к груди и нервно вздыхает несколько раз. Отчаяние и страх в её глазах больно бьют меня в самое сердце.

— Это ничего, родная, — ложусь с ней рядом, прижимаю к себе чуть дрожащее тело, целую в висок. — Ничего. Всё будет хорошо. Главное — ты пришла в себя. Ты поправишься.

Чувствую, как она вздрагивает несколько раз в беззвучных рыданиях.

— Нет, нет, не плачь. Я с тобой. Я никому тебя не отдам. Я люблю тебя… — шепчу я и целую снова.

— Они отправят меня на ТЧ, — еле слышно шепчет она.

— Я поеду с тобой, — уверяю я её. — Я всегда буду с тобой. Не бойся.

— Кто тебе позволит? МТСБ тебя не отпустит…

— А я у них спрашивать не буду. Осушу свой поток, и «привет»!

— Дурак, — отстраняясь, она смотрит мне в глаза. — Не смей. Ты сильный технарь, ты должен…

— Быть со своей любимой. Оберегать её, защищать и заботиться, — перебиваю я.

Она нежно гладит меня по щеке и шепчет:

— Не смей осушаться. Ты же сможешь приезжать ко мне на ТЧ. Ну… если захочешь… м-м… потискать меня.

Я улыбаюсь и прижимаю её к себе, слегка потискивая.

— Конечно хочу…

Она не отталкивает. Утыкается мне в шею мокрым от слёз личиком.

— Не плачь, милая, — успокаиваю я её, а у самого всё внутри сжимается от нежности и радости, что она жива, что проснулась и что не отталкивает.

А потом радужной мыслью в сознании всплывает совет матушки. Но сейчас думаю не о том, как ласкать и заниматься любовью со своим воскресшим сокровищем, а о том, как утешить её… и себя…

— Что это тут? — Алёна вдруг начинает ёрзать в моих объятиях.

— М-м-м… — недвусмысленно мычу я. — Это орудие для удовлетворения твоих эротических фантазий…

— Орудие!? Зайцев! Та невыносим! — ругается она. — Я не о твоём хроническом стояке сейчас.

Её копошение действительно меня волнует и возбуждает. А вот что волнует её?

Она шарит руками по простыни, потом привстаёт и, нащупав что-то там под одеялом, саркастически ухмыляется:

— Откуда у тебя это… этот..?

— Это мне помогло разбудить мою спящую царевну, — сообщаю я, глянув на синий кристалл в её руке. Он переливается и чуть вспыхивает в тусклом свете ночной лампы. — Он немного укрепил…м-м.. постой, он укрепил твой поток.

— Я не чувствую… — Алёна озабоченно снова шарит по своей груди, которая, кстати, прячется под одной из моих маек.

Я сам переодевал её в свои пижамные шорты и наименьшую из найденных в шкафу майку. И сейчас этот факт мягкими лапами нежности обнимает мою душу.

— А меня чувствуешь? — трусь о её щеку своей щетинистой, легонько поцеловывая.

Она застывает в задумчивости, потом просит:

— Подумай о чём-нибудь.

— Я всегда думаю только о тебе.

— Я не слышу твои мысли.

— Зато ты слышишь мои слова, — шепчу я. — Алёшечка, я люблю тебя, милая моя, нежная, сладкая… Не волнуйся, всё будет хорошо. Просто обними меня. Я обещаю, приставать не буду.

— Почему? — неожиданно спрашивает она.

— Вижу, что ты не хочешь…

— С каких пор тебя это останавливает? — ворчит моя недотрога.

— С этой минуты. Вот прям с этого мгновения я буду делать только то, что захочешь ты, — самоотверженно обещаю я. — Так чего желает моя госпожа?

— В туалет, — вздыхает моя повелительница и стеснительно улыбается.

— Не вопрос! — я подхватываюсь, встаю с кровати и подхватываю на руки моё сокровище. — В вашем распоряжении техномагический чудо-джинн, который доставит свою госпожу в любой, доступный в этом мире туалет. Куда желаете? В ближайший? — я указываю на дверь в санузел. — Или, если потерпит моя госпожа, часиков так 5 или 6, то доставлю в Парижский общественный на площадь у Лувра.

Она смеётся, обнимает меня и соглашается на ближайший.

— Только дверь не запирай, — заботливо прошу я. — Вдруг сознание потеряешь, ты ещё слаба. Обещаю — подглядывать не буду.

В ответ получаю чисто Волковский иронично-задорный взгляд и с мыслью «Волкова оживёт, она — боец» прохожу на кухню, чтобы найти что-то съестное для моей царевны. Сегодня заказывал в ресторане обед и помню, что осталась котлета и салат. Алёна ведь не ела два дня. Подкрепится, может и повеселеет.

Но она после посещения туалета и ванной комнаты, как-то растерянно топает ко мне на кухню, а потом так же растерянно и безразлично жуёт подогретую мной котлету и ковыряет салат.

— У тебя есть поток, — убеждаю я её. — Просто он слишком слаб сейчас.

— А если нет? Я ведь не слышу твои мысли. Ты лучше расскажи, что было потом, когда я вырубилась.

— Павел Островский со своими ребятами подключились, тебе нужно было подождать несколько минут всего. Зачем ты начала магичить в одиночку?

— Если бы я не начала магичить, нас бы обстреляли сзади. Тимара бы убили точно, а может быть и нас с Клавдием.

— Этот твой питомец прилетает каждый день сюда, пугает моих соседей и те грозятся вызвать полицию, — с укором сообщаю я. — Между прочим, весь балкон мне покорёжил своими когтями и шипами, чудовище. Не сидится ему в Райских Садах Института Зоологии. А меня, межу прочим, арестовать могут за его выходки.

Но Алёна, не проникнувшись глубиной катастрофичности ситуации, улыбается умилённо.

— Тимар — смешной такой. Причём у него внутри два сознания. Некоего Тимофея и его собаки Арчи. Они там всё время спорят в его мозгу. Смешные… — она вдруг настораживается. — Он хоть не сожрал никого?

— Меня хотел сожрать, зверюга, когда я тебя искал в том стеклянном дворце. А сейчас, если он не будет слушаться — на цепь посажу!

Я ворчу недовольно, забирая у Алёны полупустую посуду и сгружая её в посудомойку.

— Его нельзя на цепь! Он ручной, — спорит со мной эта владычица драконов. — И умный. Он считать умеет.

— А писать? — с иронией интересуюсь я.

— Может и писать тоже, — с вызовом отвечает Волкова.

Ну вот, смотрю, оживает и даже решительно настроена.

— Тогда я его возьму к себе в секретари. Пусть пугает нежданных посетителей и сжирает нежелательных. А все остальные у меня по струнке ходить будут! Да-а-а… — мечтательно закатываю я глаза. — Красота будет — полный порядок и подчинение…

— Деспот ты, Зайцев, — Алёна встаёт и обвинительно тычет в меня пальчиком.

Ну до чего ж она хороша! Даже такая — уставшая, погрустневшая и растерянная…

— Ага, я такой, — делано злодейски улыбаюсь я и делаю шаг к ней. — Пойдём уже, владычица слабых и беззащитных чудовищ.

Снова устраиваемся на кровати и я обнимаю Алёну ласково и нежно. Придавив подушку, ощущаю полное блаженство. Наконец-то, нервы успокоились и теперь организм требует отдыха в виде глубокого сна, причём 10 часов, как минимум.

Пытаюсь уснуть, а она всё время ворочается и трётся о моё тело, которое уже начинает возбуждаться, несмотря на усталость и недосып.

— Зайцев, может уже поцелуешь меня? — шепчет она, ёрзая и касаясь бедром моего воспрянувшего органа эротических чувств.

— Если поцелую, мне захочется чего-нибудь ещё… — даже не шелохнувшись, бурчу я. — А ты опять скажешь «нет» и тогда я в возбуждённом состоянии вообще не усну. Так что прекращай уже тереться об меня. Дай поспать…

— Ты УЖЕ в возбуждённом состоянии.

Она вдруг осторожно сжимает рукой мой член, а я невольно делаю несколько томных вздохов.

— Продолжай… — шепчу я ей, не в силах отказаться от такого наслаждения. Но сам даже не шелохнусь.

— Вот ещё, — обиженно отстраняется она.

— Да-а-а… — тяну я разочарованно, — соблазнительница из тебя никакая.

— Что?! — бунтует она. — Никакая, говоришь?! Ну держись, Зайцев!

— Ой, ой… — подхохатываю я, а сам надеюсь на продолжение её эротической атаки. — Не смеши меня, Волкова. Хохоча я точно не усну.

— Сам напросился, — предупреждает меня моя возбуждённая и серьёзно настроенная на сексуальные подвиги вредина.

А я, давая ей полную свободу действий, даже руки за голову забрасываю, мол «я весь в твоей власти». И вот тут начинается!

Честно, я такой страстной атаки не ожидал и сейчас приятно удивляюсь и наслаждаюсь её поцелуями и прикосновениями к моим эрогенным зонам на теле. Рука её блуждает в моих трусах, потискивая, изучая стояк и все прилагающиеся к нему прибамбасы. Губы её ласкают мои, а я, не выдержав, отвечаю на поцелуй. Тут она отстраняется, дразня.

— Ну вот ты и соблазнился, — победно улыбается, не прекращая потискивания в моих трусах.

— Ни капельки, — спорю я, делая равнодушную мину.

— Продолжить?

— Ну попробуй…

И тут вторая волна неистовых ласк обрушивается на беззащитного меня. А когда чувствую, что вот-вот кончу ей прямо в руку, тут уже вскидываюсь.

— Ты победила, — сообщаю я и начинаю активно отвечать на её ласки. — Я соблазнён и сейчас ты получишь свой приз в виде глубокого незабываемого оргазма.

Хватаю её и переворачиваю на спину, нависаю сверху, поддерживая своё тело на руках. Она смотрит на меня, разглядывает, будто видит впервые. А ведь и правда, впервые она заинтересованно и с удовольствием принимает такое активное участие в наших с ней постельных играх.

Ранее был активен только я, а она лишь слабо отбивалась. Теперь же позволяет ласкать себя и с наслаждением принимает все мои нежные поцелуи, потискивания и поглаживания. И от сознания того, что она ЭТОГО ХОЧЕТ, во всём моём теле и во всех моих ощущениях бушует неистовый сладостный огонь, который подталкивает меня к исполнению всех моих эротических фантазий.

В процессе поцелуев и ласк мы избавляемся от одежды. Минуту я любуюсь безупречными формами моей любимой, а потом начинаю свой целовательный забег от чуть колышущихся от возбуждённого дыхания холмиков её груди и ниже, еще ниже… еще… еще…

— Алёшка… ой… — удивлённо вздыхает она. — Что ты?...

— Вообще-то ты первая начала. И я тебя не останавливал, когда ты меня соблазняла. Теперь ты лежи смирно, — командую я.

— Силы Небесные!... — стонет моя стеснительная царевна, закрывая ладошками лицо.

Через несколько минут, убедившись, что её тело «поплыло» и готово принять более активную интимную атаку, перехожу к основному действию. Подсовываю под её попу подушку и вхожу не торопясь и уже ласкаю её изнутри. Она нетерпеливо всхлипывает и подаётся навстречу, требуя полного проникновения. А я дразню её, не наполняю до основания и сам постанываю от наслаждения.

Опустив глаза, наблюдаю интимный процесс и тут замечаю свой артефакт-контрацептив, который светится внизу моего живота в виде пирсинга с золотой бусинкой. Одной рукой быстро снимаю его и бросаю куда-то на пол.

Ещё несколько неторопливых поступательно-толкательных движений и, чувствую, не смогу больше растягивать удовольствие. Ускоряю темп, проникая глубже, двигаясь резче и настойчивее, слышу её одобрительные восторженные ахи и вздохи, полные сладкой истомы. А когда её кулачки начинают свою атаку на мои руки и плечи (только Волкова может так яростно выражать свой восторг), отпускаю себя, понимая, что довёл её до того самого пика наслаждения, когда уже невозможно контролировать свои движения и эмоции.

— Зай… Алёш… ты… — вырывается из её уст, так сладко.

И я сквозь стоны шепчу её имя, а на выдохе уже просто рычу от охватившего всего меня полного вселенского кайфа. Жаль, что он длится всего несколько минут. Остановить бы это мгновение…

Когда сознание из небесного блаженства возвращается в реальную действительность, с удивлением и радостью замерев, чтобы не нарушить волшебство, наблюдаю редкие бриллиантовые искры между нашими разгорячёнными телами.

Алёна продолжает лежать с закрытыми глазами в изнеможении распластавшись подо мной. Она не видит ничего, она ещё там, в сладостном полёте.

— Алёшка, — срывающимся от волнения голосом шепчу я, — посмотри — есть магия. Всё возвращается и твой поток тоже.

Она недоумевающе хлопает ресницами, чуть приподнимается на локтях, замечает искрящееся волшебство и впервые после пробуждения радостно улыбается.

— Зайцев, ты наполнил меня, — предполагает она, имея в виду, конечно, магию.

— А как же?! — радостно соглашаюсь я. — Вдул по-полной!

— Дурак… — смеётся моя воскресшая царевна. — Я про поток. Я его чувствую!

Довольный собой, возвращаю подушку на место и плюхаюсь на спину со стоном блаженства.

— Магия любви — великая сила! — изрекаю я философскую мысль и тут же получаю кулачком в щёку. Не сильно, а так, просто, чтобы не расслаблялся.

— Что ты имеешь в виду про «вдул»?

Я хватаю её в охапку, дабы предотвратить следующую атаку и отвечаю совершенно честно:

— Снял артефакт контрацепции и теперь мои бравые спермо-технарские ребята с криком «Ура-а!» атакуют твою магически одарённую клетку.

— Зачем? Зайцев! Ты с ума сошёл! — барахтается она в моих объятиях. — У меня почему не спросил? Может я к этому не готова? Может я не хочу?!

— Хочешь, хочешь… — убеждаю я её.

— Продолжаешь эксперименты со мной? Теперь хочешь посмотреть, что будет? Залечу я от тебя или нет? — злится моя вредина.

— Ага. А ещё я хочу узнать с каким потоком и с какой силой будут наши бэйбики, — добавляю я, ничуть не смутившись.

Барахтание Алёны приобретают ещё более агрессивный характер, когда маленькие кулачки начинают лупить по моей груди.

— Больно же… — пытаюсь утихомирить её и наваливаюсь сверху, прижимая её запястья к кровати.

— Зайцев, ты невыносимый эгоист! — обвиняет она меня. — У-у, как ты меня злишь! Дай, я тебя стукну.

— И это после того, как я тебя спасал и лечил, любил, целовал, ублажал?! Волкова, у тебя совесть есть? Вот я даже не знаю, что мне с тобой делать… Да я… Да я… Вот женюсь на тебе — будешь знать! — игриво грозно рычу я.

— Ха, женится он! Да кто тебе разрешит? Ты технарь, я маг — это невозможно.

— Вот увидишь, Волкова, женюсь на тебе — даже пикнуть не успеешь!

Эпилог

— Спи, моя радость, усни,В доме погасли огни,Рыбки уснули в пруду,Птички затихли в саду,Мышка…

— Пап, можно я уже усну. Или ты ещё хочешь попеть? — тонкий голосок трёхлетней Лилеи останавливает басистый распев отца.

Он удивлённо смотрит на свою обожаемую дочурку, а потом, улыбнувшись ласково, поглаживает её по белокурым кудряшкам.

— Спи, конечно, я уже напелся, — отвечает он и слышит сдавленный смешок у двери в детскую.

Обернувшись, встречается взглядом со своей женой.

«Она — моё сокровище», — думает он и подходит к белокурой, зеленоглазой, всё ещё стройной, несмотря на две результативные беременности, привлекательной женщине.

— Только я могу оценить твои старания, — шепчет она ему на ухо, обнимая.

— А Даньке нравилось… — жалуется он.

— Даньке вообще нравится всё, что рычит, — смеется женщина. — Он Тимара уже замучил: «Поиграй со мной, покатай меня».

Супруги не спеша спускаются по лестнице своего большого уютного дома на первый этаж и устраиваются в креслах у камина.

Этот их дом находится в небольшом, образовавшемся несколько лет назад, посёлке, недалеко от столицы Техроса. Здесь живут семьи тех Т и М, которые нашли друг друга в этом мире, и их потоки не отвергли один другого, а слились в новый, в волшебный.

Да, за последние несколько лет многое изменилось в Государстве, да и во всём мире. Всё, как мечтала Алёна Михайловна — слабых магически-одарённых уже не осушают, а позволяют им использовать свои таланты, а также найти свою половинку среди представителей полярной магии. И, представьте себе, часто случается, что находят. А их дети имеют уже биполярные потоки и немыслимые таланты.

— Я Тимару не разрешаю улетать с Даником за пределы усадьбы, — строго говорит мужчина, протягивая жене наполненный красным вином хрустальный бокал. — Чтоб соседи не писали мне сообщения, что наш малолетний безбашенный пилот на своём драконовидном истребителе в бреющем полёте скосил им жутко дорогущую селекционную сирень и снёс крышу беседки. Я же просил тебя следить за ними.

— Конечно, я слежу за ними, — невозмутимо отвечает женщина, поднося бокал к губам. — Но на следующей неделе я выхожу на работу. Так что проинструктируй няньку.

— Алёшка, милая моя, — мужчина протягивает руку к жене и ласково поглаживает её по щеке, — оставайся дома. Ну зачем тебе работать? Летать каждый день в такую даль…

— Мы это уже обсуждали, дорогой, и ты согласился. Помнишь? — женщина ласково прижимает его ладонь к своей щеке и слегка трётся о нее, прикрыв глаза от нежности.

— Это согласие было получено незаконным способом… м…м… под давлением, — напоминает он ей.

— Неужели я так растолстела, что сидя на тебе, ТАК уж давлю? — игриво возмущается она.

— Я, когда ты ТАК ДАВИШЬ, соображать уже ничего не могу, поэтому согласился, не подумав.

— Неужели? — женщина встаёт, поставив свой бокал на столик у кресел, подходит и осторожно опускается на колени своего мужа. — Давай-ка мы, Зайцев, посмотрим и убедимся, что ты ничего не соображаешь…

— Иди ко мне, — он заключает свою жену в объятия и целует нежно, но страстно.

— Алексей Данилович, — шепчет она своему мужу, когда поцелуи и потискивания переходят в более интимные ласки. — Ход ваших мыслей мне нравится. А говоришь — не соображаешь…

— Ты правильно понимаешь… пойдём в кроватку, — возбуждённо дыша, предлагает он.

— Если ты согласен…

— Да согласен я, согласен, — нетерпеливо перебивает он, поднимаясь и подхватывая свою жену на руки. — Но работать будешь только в настоящем. Никаких прыжков в прошлое. Никакого необдуманного риска. Алёшечка, у нас двое детей и дракон. Ты нужна нам живой и невредимой.

С этими словами Алексей уносит свою любимую жену вглубь дома. И этой счастливой парочке, занятой исключительно друг другом, не слышен звонок телефона, потом короткое пиликание автоответчика и взволнованный мужской голос:

— Господин майор, ответьте, это срочно! Господин майор, у нас вторжение! Алексей Данилович, возьмите трубку! Вы ведь еще не спите. Алексей Данилович, у нас ЧП…

Конец первой книги

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Эпилог