Плененный принц [К. С. Пакат] (fb2)

К. С. Пакат Плененный принц

Пролог

— У нас говорят, что ваш Принц, — сказала Леди Йокаста, — имеет собственный гарем. Эти рабы порадуют любого приверженца традиций, но я приказала Адрастосу подготовить вдобавок что-нибудь необычное в качестве особого подарка вашему Принцу от Правителя. Как бы нешлифованный алмаз.

— Его Величество уже проявил свое великодушие, — ответил советник Гийон, посол Виира.

Они прогуливались по длинной смотровой галерее. Гийон отобедал аппетитным пряным мясом, завернутым в листья винограда, и теперь внимательные рабы опахалами отгоняли полуденный жар от разморенного господина. Он готов был великодушно признать, что и у этой варварской страны есть свои прелести. Пища была простоватой, но вот рабы безупречны: безукоризненно исполнительны и научены вовремя исчезать и предугадывать — не то что эти избалованные щенки в посольстве Виира.

В галерее в качестве украшения были выставлены два десятка рабов. Все они были либо обнажены, либо едва прикрыты прозрачным шелком. На их шеи надели драгоценные ошейники, украшенные рубинами и танзанитом, а на запястья — золотые браслеты, исписанные только орнаментом. Рабы пали ниц, демонстрируя свою покорность.

Они были подарком нового Правителя Акиэлоса для Регента Виира — действительно щедрым подарком. Одно только золото стоило целое состояние, а рабы были одними из лучших во всем Акиэлосе. Гийон уже приметил одного из них для частного пользования: юношу с прекрасной тонкой талией и темными глазами, застенчиво выглядывающими из-под пушистых ресниц.

Когда они добрались до конца галереи, Адрастос, смотритель за дворцовыми слугами, резко поклонился так, что задники его ботинок чуть не ударились друг об друга.

— Ах, вот и мы, — произнесла Леди Йокаста, улыбнувшись.

Они перешли в небольшой вестибюль, и глаза Гийона расширились от увиденного.

Под строгим надзором стражи стоял связанный раб, не похожий ни на одного виденного Гийоном прежде.

Он выглядел физически внушительно, с хорошо развитыми мышцами, и на нем не было тех роскошных цепей, что украшали рабов в галерее. Его сдерживали по-настоящему: руки были заведены за спину, а ноги и торс связали довольно толстыми веревками. Несмотря на это, силы его тела казались едва сдерживаемыми. Темные глаза пленника сверкали враждебной яростью, а из-за вставленного в рот кляпа он мог издавать только глухое рычание. На теле его уже можно было заметить красные рубцы, которые оставляли грубые путы, когда раб пытался сопротивляться.

Сердцебиение Гийона панически участилось. Нешлифованный алмаз? Этот раб больше походил на дикого зверя, нежели на тех двадцати четырех ручных котят, выстроенных в галерее. Его мощь была еле сдерживаемой.

Гийон посмотрел на Адрастоса, пятившегося назад, будто присутствие раба заставляло его нервничать.

— Разве всех новых рабов связывают? — спросил Гийон, стараясь вернуть свое хладнокровие.

— Нет, только этого. Он… — Адрастос замялся.

— Да?

— …Он не привык… К подчинению, — продолжил Адрастос, беспокойно поглядывая на Леди Йокасту. — Он не был натренирован.

— Принц, как нам говорили, любит трудности, — заметила Леди Йокаста.

Гийон попытался успокоиться и снова взглянул на раба. Было весьма и весьма сомнительно, что этот варварский подарок придется по душе Принцу, чье отношение к дикарским обычаям Акиэлоса было, по меньшей мере, прохладным.

— У него есть имя? — спросил Гийон.

— Ваш Принц, разумеется, сможет сам дать ему имя, какое захочет, — сказала Леди Йокаста, — но мне кажется, что Король порадовался бы, назови он его Дэмиеном.

Ее глаза блестели.

— Леди Йокаста… — собирался возразить Гийон, хотя было очевидно, что спорить бесполезно. Он переводил взгляд с одного человека на другого и вдруг понял, что они ждут, пока советник что-нибудь скажет.

— Это определенно интересный выбор имени, — продолжил Гийон. На самом деле он был потрясен до глубины души.

— Король тоже так считает, — ответила Леди Йокаста, чуть растянув губы в довольной улыбке.

* * *
Они убили его рабыню Ликайос, безжалостно перерезав ей горло мечом. Она была обычной дворцовой слугой, не подготовленной к любым схваткам настолько, что даже прикажи он ей сражаться, она определенно пала бы ниц и сама подставила свою глотку под удар. Ей не был дан шанс выбирать: подчиниться или противостоять. Девушка упала почти бесшумно и неподвижно лежала на белом мраморном полу. Кровь из-под безжизненного тела начала быстро растекаться по мрамору.

«Взять его!» — крикнул один из солдат, ввалившихся в комнату — мужчина с растрепанными каштановыми волосами. Дэмиен мог бы предотвратить это, но был слишком шокирован тем, как неожиданно все случилось и как двое солдат в одно мгновение прикончили Ликайос.

Нападавшие солдаты начали сменять друг друга. Трое были уже мертвы, и у одного из них Дэмиен заполучил меч. Противник, стоявший перед ним, заколебался и отступил назад.

— Кто вас послал? — спросил Дэмиен.

Солдат с растрепанными волосами ответил:

— Правитель.

— Отец?! — он чуть не выронил меч.

— Кастор. Твой отец мертв. Взять его!

Борьба была привычной для Дэмиена, чьи навыки выросли из физической силы, врожденной способности к обучению и непрекращающихся тренировок. Но эти люди были посланы за ним тем, кто прекрасно знал все его способности и, более того, не поскупился ни одним солдатом, чтобы победить кого-то с мастерством Дэмиена. Потрясенный количеством врагов, Дэмиен отчаянно боролся столько, сколько это было возможно, прежде чем его схватили, связали руки за спиной и приставили меч к горлу.

Тогда он наивно полагал, что его убьют. Вместо этого его избили и, с трудом удерживая — когда он сражался, будучи еще свободным, то нанес впечатляющее количество урона противникам — продолжали избивать.

«Выведите его отсюда», — приказал уже знакомый солдат, чьи волосы от борьбы растрепались еще сильнее, вытирая тыльной стороной ладони тонкий ручеек крови, стекавший по разбитому виску.

После Дэмиена бросили в тюремную камеру. Сейчас он искренне не понимал, что происходит.

— Дайте мне увидеться с братом, — потребовал Дэмиен, но солдат лишь загоготал и ударил его под дых.

— Это твой брат отдал приказ, — усмехнулся другой.

— Ты лжешь. Кастор не предатель.

Но дверь камеры захлопнулась, и в его голове в первый раз возникли настоящие сомнения.

«Ты был наивен, — шептал в голове Дэмиена тихий голосок, — ты не ожидал, ты не видел; или, быть может, отказывался видеть, не доверял грязным слухам, которые оскверняли то сыновье внимание к больному и умирающему отцу, с которым ты должен был провести его последние дни».

На следующее утро за ним пришли, и теперь, понимая все произошедшее, он хотел предстать перед своим захватчиком с мужеством и гордостью, пусть и с привкусом горечи, поэтому позволил связать себе руки за спиной, подчиняясь резким указаниям, и шел вперед, направляемый грубыми толчками в спину.

Когда Дэмиен осознал, куда его ведут, то начал с яростью сопротивляться.

Комната была полостью облицована мрамором. Такой же мраморный пол был сделан под легким уклоном и переходил в незаметно проведенный сток. С потолка свисала пара цепей, к которым приковали бешено сопротивлявшегося Дэмиена — так, что его руки оказались обездвиженными над головой.

Его привели в бани, предназначенные для рабов.

Дэмиен неистово рвался из удерживающих его цепей, но они не поддавались. Его запястья покрылись синяками и кровоподтеками. На другом конце комнаты в восхитительном беспорядке были вперемешку свалены подушки и полотенца, среди которых, точно драгоценные камушки, сверкали разноформенные цветные бутылочки, наполненные различными маслами.

Вода в ванне была душистой, цвета молока, украшенная медленно плавающими лепестками роз. Учтены все тонкости. Это не могло происходить наяву. Дэмиен чувствовал, как в его груди нарастают волны ярости и возмущения и, погребенные под ними, появляются новые ощущения, которые скручивались и ворочались в его животе.

Один из солдат лишил Дэмиена возможности шевелиться, крепко обхватив его сзади. Другой начал его раздевать.

Ему расстегнули застежки одеяния, и оно было быстро стянуто вниз. Ремешки его сандалий перерезали и откинули. Дэмиен сгорал от унижения, стоя закованным в цепи, обнаженным, и только влажный пар, исходящий от ванны, струился по его коже.

Солдаты отошли в проход под аркой, откуда стоявший там человек отослал их; лицо его было красивым и довольно знакомым.

Адрастос был держателем дворцовых рабов. Это была престижная должность, которую пожаловал ему король Теомедис. Дэмиена накрыла волна злости, настолько сильной, что он просто не верил своим глазам, а когда пришел в себя, то понял, что Адрастос собрался делать.

— Не смей прикасаться ко мне, — прорычал он.

— Я делаю то, что мне приказали, — ответил Адрастос, хотя и отошел назад.

— Я убью тебя, — Дэмиен продолжал сверлить мужчину взглядом.

— Может, тогда… женщина… — задумчиво произнес Адрастос, отходя на шаг, и шепнул что-то на ухо одному из прислужников. Тот кивнул и спешно покинул бани.

Через несколько мгновений вошла рабыня. Специально подобранная, она подходила под все известные предпочтения Дэмиена. Ее кожа была такой же белой, как мрамор в бане; золотистые волосы, заколотые в неприхотливую причёску, раскрывали изящный изгиб шеи, а через тонкую ткань виднелась полная набухшая грудь и розовые соски.

Дэмиен смотрел, как она приближается, с такой настороженностью, как присматривался бы к движениям противника на поле боя, хотя он и не был чужд к прислуживанию рабов.

Ее рука поднялась к застежке на плече и обнажила изгиб груди и стройную талию, затем ткань спустилась к ее бедрам и ниже. Одеяние мягко и бесшумно упало на пол. Рукой рабыня зачерпнула воды и, нагая, мыла тело Дэмиена, намыливая и споласкивая, не обращая внимания на воду, которая струилась по ее собственной коже и брызгала на круглую грудь. В конце концов, девушка вся намокла. Она начала тщательно мыть его голову и закончила тем, что поднялась на носочки и вылила на его затылок маленькую лоханку теплой воды.

Дэмиен мотнул головой, стряхивая воду, как это делают собаки, и огляделся в поисках Адрастоса, но держатель рабов куда-то исчез.

Рабыня взяла один из цветных флакончиков и вылила немного масла в ладонь. Растерев руки, она начала мягко втирать масло в его кожу методичными поглаживаниями, нанося его везде. Ее взор оставался потупленным, даже когда она намеренно замедлила свои движения и приблизилась к паху. Пальцы Дэмиена впились в цепи.

— Достаточно, — произнесла Йокаста, и рабыня от неожиданности отскочила от Дэмиена и тут же пала ниц на мокрый мраморный пол.

Дэмиен, моментально очнувшись, встретил спокойный оценивающий взгляд Йокасты.

— Я хочу увидеться с братом, — сказал он.

— У тебя больше нет брата, — ответила Йокаста. — У тебя нет семьи, звания или положения. Это все, что тебе нужно знать теперь.

— Ты думаешь, что я просто смирюсь? Подчиняться кому, Адрастосу? Я вырву его глотку.

— Да. Ты подчинишься. Но ты не останешься служить во дворце.

— Тогда где? — спросил он бесцветным голосом.

Йокаста окинула его нечитаемым взглядом.

Дэмиен произнес:

— Что же ты сделала?

— Ничего, — ответила она, — лишь выбрала между двумя братьями.

Последний раз они разговаривали в ее комнате, во дворце. Она выглядела как произведение искусства: волосы, завитые в идеальные кудри; высокие тонкие брови, аккуратные черты лица и непроницаемый взгляд. Там, где Адрастос колебался проходить, она спокойно и уверенно ступала мягкими сандалиями по мокрому мрамору.

Дэмиен спросил:

— Почему меня оставили в живых? Для чего это было необходимо? Кроме того, что так чище. Это… — тут он запнулся; Йокаста намеренно недопоняла смысл его слов.

— Братская любовь? Ты совсем его не знаешь, не так ли? Смерть это слишком просто, слишком быстро. Это вечно будет преследовать тебя: единственный раз, когда он одержал над тобой верх, и оказался решающим.

Дэмиен изменился в лице: «Что?»

Её пальцы, длинные, белые и безукоризненно изящные, без тени страха дотронулись до его лица.

— Я понимаю, почему ты предпочитаешь белую кожу, — произнесла она. — Твоя скрывает шрамы.

Позже на Дэмиена надели золотые браслеты и ошейник, накрасили его лицо.

В Акиэлосе не было запретов относительно мужской наготы, но краска была знаком рабства, и это было унизительно. Он не думал, что может пасть еще ниже, когда его толкнули вниз на пол перед Адрастосом. Брюнет посмотрел на Адрастоса и увидел жадное выражение его лица.

«Ты выглядишь…» — Адрастос смотрел на него.

Руки Дэмиана были связаны за спиной, а другие цепи почти полностью ограничивали все движения. Он неуклюже растянулся на полу у ног Адрастоса. Ему позволили подняться на колени, но не более — его удерживали двое стражников.

— Если ты сделал это ради нового положения, — с чистой ненавистью в голосе произнес Дэмиен, — то ты глуп. Ты никогда не поднимешься выше. Он не будет тебе доверять. Однажды ты уже предал его ради выгоды.

От удара его голова повернулась набок. Дэмиен облизал внутреннюю часть губы и почувствовал солоноватый металлический вкус. Кровь.

— Я не давал тебе позволения говорить, — сказал Адрастос.

— Ты бьешь, словно изнеженный мужеложец, — огрызнулся Дэмиен.

Адрастос отступил назад, его лицо побледнело от гнева.

— Заткните ему рот, — приказал он, и Дэмиен снова безуспешно начал сопротивляться стражникам. Его челюсти умело раскрыли, и завернутый в ткань кусочек железа всунули ему в рот и быстро перевязали. Теперь он мог издавать только приглушенные мычания, но продолжал дерзко глядеть на Адрастоса.

— Пока ты не понимаешь, — сказал Адрастос, — но со временем поймешь. Поймешь, что разговоры во дворце, в тавернах и на улице — это правда. Ты раб. Твоя жизнь ничего не стоит. Принц Дамианис мертв.

Глава 1

Дэмиен пришел в себя уже на помосте. Его отяжелевшие конечности лежали на шелковых подушках, золотые браслеты на запястьях казались свинцовыми гирями. Он медленно поднимал и опускал веки, не понимая, что слышит: бормотание голосов на вириийском. Тогда и сработал инстинкт: поднимайся!

Он собрался и поднялся на колени.

Вириийские голоса?

Его мысли смешались, и он ничего не мог понять. Разуму было труднее собраться, чем телу. Дэмиен не мог вспомнить ничего после его взятия в плен, пусть и осознавал, что с тех пор прошло немало времени.

Он чувствовал, что в какой-то момент был отравлен наркотиками, поэтому начал рыться в памяти и в итоге вспомнил.

Вспомнил, что пытался сбежать.

Его перевезли в закрытой повозке под строгим надзором стражи в дом на окраине города, после вытолкнули во внутренний двор и… Он вспомнил звон колоколов. Двор внезапно наполнился колокольным перезвоном, какофонией звуков, раздававшихся с самых высоких башен города и разносившихся в теплом вечернем воздухе.

Колокола в сумерках. Провозглашение нового Короля.

Теомедис мертв. Все приветствуют Кастора.

Под звуки колоколов мысль о необходимости бежать пересилила всякую осторожность и попытки спрятаться, гнев и отчаяние накатывали волнами.

Взволновавшиеся лошади предоставили ему возможность.

Но Дэмиен был безоружен и окружен солдатами в замкнутом дворике. После этого с ним не церемонились: кинули в камеру глубоко в подвале дома, а затем отравили наркотиками. Дни слились один в другой.

Последними короткими и обрывочными воспоминаниями, которые он восстановил в памяти были — желудок болезненно сжался — шум и брызги соленой воды: его переправляли на корабле.

Его голова в первый раз была ясной. Интересно, за какое время?

Как много времени прошло после взятия в плен? Как давно звонили колокола? Как долго он позволял всему этому продолжаться? Чувство долга заставило Дэмиена подняться с колен. Он обязан защитить свой дом, своих людей.

Всего шаг — и цепь зазвенела. Пол из плитки под ногами стал головокружительно скользким, перед глазами все поплыло.

В поисках опоры Дэмиен опёрся плечом о стену, силясь сохранить вертикальное положение, чтобы не соскользнуть по ней вниз. Вскоре головокружение прошло. Что это за место? С затуманенным разумом он начал осматривать себя и все, что его окружало.

На нем было короткое одеяние акиэлосского раба, и он был вымыт от макушки до кончиков пальцев. Это значило, что за ним ухаживали, хотя Дэмиен ничего об этом не помнил. На шее по-прежнему был золотой ошейник, прикованный к железному кольцу в полу с помощью цепи и замка, а запястья украшали широкие браслеты из того же металла.

На мгновение его накрыла паника: он почувствовал на себе легкий запах роз.

Что касается комнаты, то куда бы Дэмиен ни бросил взор, везде были украшения. Стены были перегружены узорами. Деревянные и тонкие, как ширмы, двери были покрыты повторяющимся резным орнаментом с просветами в нем; через них можно было смутно разглядеть, что происходит по другую сторону. Окна были выполнены в том же стиле. Даже напольная плитка была пестрой и представляла собой геометрический узор.

Все представлялось узором в узоре; затейливое творение Виирийского духа. Внезапно все встало на свои места: Виирийские голоса — унизительное представление Послу Гийону: «Разве всех новых рабов связывают?» — корабль — и место назначения.

Это был Виир.

Дэмиен озирался кругом в ужасе. Он был в самом сердце вражеской территории, в тысячах миль от дома.

Но в этом не было смысла. Дэмиен все еще дышал, на нем не было ранений, и он не пострадал от того печального инцидента, как мог ожидать. У виирийцев были свои причины ненавидеть Принца Акиэлоса, Дамианиса. Так почему же он все еще жив?

Звук отворяемого засова переключил его внимание на дверь.

Двое мужчин шагнули в комнату. Настороженно на них глядя, Дэмиен в первом узнал Виирийского управляющего с корабля. Второй был ему незнаком: одетый в виирийское одеяние, темноволосый, с бородой и серебряными кольцами на всех трех фалангах каждого пальца.

— Это тот раб, который был подарен Принцу? — кивнув бородой в сторону Дэмиена, спросил незнакомец.

— Да.

— Ты говорил, что он опасен. Кто он? Военнопленный? Преступник?

Управляющий пожал плечами, как бы говоря: «Кто знает?», и добавил:

— Держите его закованным. ...

Скачать полную версию книги